 как сейчас вижу - притулилсЯ где-то в
углу,  за  Љейновыми плугами и культиваторами, с лица побелел, голос дрожит,
руки  тоже,  насилу  вытащил шесть монет из кармана, протЯнул мне и говорит:
"Ѓеги  к  доку  Џибоди,  притащи  мне  бутылку  виски.  †иво". „а, он совсем
расстроилсЯ.  Ћн  уже  не  в  трЯсину попал, а в омут, и единственный верный
прыжок  только  и  мог  его  спасти.  Ћн  выпил  пинту  виски  в два глотка,
осторожно,  будто  Яйцо,  положил  в угол пустую бутылку, и мы пошли назад к
повозке.  ’еперь  мулы кое-как держались на ногах, мы погрузили сепаратор, и
ќб  осторожно  их  тронул,  а люди кругом всё толковали друг другу, что это,
мол,  ‘тэмперова  упрЯжка.  ‹ицо у ќба теперь уж было красным, а не белым, и
солнце  скрылось  за тучей, но, Я думаю, он этого даже не заметил, и мы весь
день  ничего  не ели, да он, по-моему, и этого не заметил. € вот провалитьсЯ
мне  сквозь землю, а только Џэт ‘тэмпер словно бы и с места не трогалсЯ, так
все  и  стоЯл  у  веревки, которой был огорожен его загон, сдвинув набекрень
шлЯпу  и  засунув  большие  пальцы  за  поЯс  штанов, а ќб сидит на козлах и
стараетсЯ унЯть дрожь в руках, а мулы, которых он выменЯл у ‘тэмпера, стоЯт,
ноги разъезжаютсЯ, головы понурили, дышат, как паровики. "џ приехал за своей
упрЯжкой", - говорит ќб.
     "‚  чем  дело?  - говорит ‘тэмпер. - Ќеужто они длЯ вас слишком резвые?
—то-то не похоже".
     "‹адно, - говорит ќб. - ‹адно. Њне нужна моЯ упрЯжка. ‚от у менЯ четыре
доллара. Џолучайте свои четыре доллара барыша и отдайте мою упрЯжку".
     "Ќет  у  менЯ  вашей  упрЯжки, - говорит ‘тэмпер. - Њне ведь эта лошадь
тоже была без надобности. џ же вам говорил. ‚от Я и сбыл ее с рук".
     ќб все сидел на козлах. Ћн теперь немного поостыл, ЏотЯнул ветерок, и в
воздухе  запахло  дождем. "Ќо мул-то мой еще у вас, - говорит ќб. - ‹адно. џ
его беру".
     "Ђ  что  дадите?  -  говорит  ‘тэмпер. - •отите обменЯть эту упрЯжку на
своего  мула?"  „а только ќб уже и торговатьсЯ был не в состоЯнии. Ћн вконец
расстроилсЯ  -  сидит,  как  будто и не видит ничего, а ‘тэмпер привалилсЯ к
стойке  ворот  и глЯдит на него как ни в чем не бывало. ЏоглЯдел с минутку и
говорит: "Ќет, не надо мне этих мулов. ‚аш куда лучше. ’ак дело не пойдет, и
менЯтьсЯ  Я  не  стану.  - Ћн сплюнул, спокойно так, аккуратно. - € потом, Я
поставил вашего мула в упрЯжку с другой лошадью. •отите поглЯдеть?"
     "‹адно, - говорит ќб. - ‘колько?"
     "„аже глЯдеть не хотите?" - говорит ‘тэмпер.
     "‹адно",  -  говорит  ќб. € вот черномазый выводит ќбова мула и лошадь,
маленькую  вороную лошадку. Џомню, даже по той пасмурной погоде, без солнца,
она всЯ так и лоснилась - лошадка чуть побольше той, что мы отдали ‘тэмперу,
и толстаЯ, как свиньЯ. „а, да, именно, как свиньЯ, лошади такие упитанные не
бывают,  только  свиньи.  ’олстаЯ до самых кончиков ушей и с виду тугаЯ, как
барабан.  ’акаЯ  толстаЯ,  что  едва  идет:  ноги ставит, будто в них и весу
никакого  нет,  будто  и  не  чует  их под собой. "‘лишком уж она толстаЯ, -
говорит ќб. - џ на ней и до дому-то не доеду".
     "‚от и Я так думаю, - говорит ‘тэмпер. - Џоэтому и хочу ее сбыть".
     "‹адно,  -  говорит  ќб.  -  Ќадо ее испробовать". € начинает слезать с
повозки.
     "€спробовать?"  -  говорит  ‘тэмпер. ќб не ответил. Ћн осторожно слез с
фургона  и пошел к лошади, переставлЯЯ ноги осторожно, с трудом, словно тоже
их  под  собою  не  чуЯл,  как  та  лошадь.  Ќа ней был недоуздок. ќб взЯл у
черномазого конец и стал садитьсЯ верхом. "Ћбождите-ка, - говорит ‘тэмпер. -
—то это вы хотите делать?"
     "•очу  ее  испробовать,  -  говорит  ќб.  - џ сегоднЯ уже раз менЯлсЯ с
вами".  ‘тэмпер поглЯдел на ќба. Џотом снова сплюнул, отступил малость назад
и говорит черномазому: "‹адно, „жим. Џодсади его". € вот черномазый подсадил
ќба  на  лошадь,  но только он не успел отступить назад, как ‘тэмпер, потому
что  стоило  ќбу  сесть  верхом,  как будто ему электрический ток пропустили
сквозь штаны. ‹ошадь завертелась волчком - не разобрать, где перед, где зад,
аккурат,  как  у картофелины, - она грохнула ќба оземь, а ќб встал и снова к
лошади,  а  ‘тэмпер  говорит:  "Џодсади-ка  его,  „жим",  и черномазый снова
подсадил  ќба,  а  лошадь  снова  его  сбросила,  а  ќб встает, и, глазом не
моргнув,  опЯть  к  лошади, и опЯть беретсЯ за недоуздок, но тут ‘тэмпер его
остановил. …й-богу, похоже было, что ќб сам хочет, чтобы лошадь грохнула его
покрепче,  если  уж  и  тут  он  себе  руки-ноги  не переломает, значит, ему
причитаетсЯ  какаЯ  ни  на  есть животина, чтоб нас домой довезла, "‚ам что,
жить надоело?" - говорит ‘тэмпер.
     "‹адно, - говорит ќб. - ‘колько?"
     "‡айдем в палатку", - говорит ‘тэмпер.
     Ђ  Я осталсЯ ждать в повозке. ‚етер помаленьку крепчал, а у нас не было
с  собой верхней одежи. ‡ато в повозке было несколько мешков из-под отрубей,
миссис  ‘ноупс  велела  их  взЯть,  чтобы  завернуть  сепаратор, и Я как раз
заворачивал  его  в  эти  мешки,  а тут черномазый вышел из палатки, откинул
полу,  и  Я  увидел,  что  ќб  пьет прЯмо из бутылки. Џотом черномазый вывел
лошадь  с  повозкой,  ќб  со  ‘тэмпером вышли из палатки, и ќб пошел к нашей
повозке,  на  менЯ даже не поглЯдел, только сбросил с сепаратора мешки, взЯл
его  и  отнес в ту повозку, и они со ‘тэмпером сели и поехали назад в город.
—ерномазый  уставилсЯ  на  менЯ.  "‚ымокнете вы, покуда домой доберетесь", -
говорит.
     "„а, пожалуй!" - говорю.
     "•отите  закусить,  покуда  они  вернутсЯ?  - говорит. - “ менЯ обед на
плите".
     "Ќет, спасибо!" - говорю. € он пошел назад в палатку, а Я осталсЯ ждать
в  повозке. ‚идно было, что вот-вот польет дождь. Џомню, Я подумал, что зато
теперь  у  нас,  по  крайности,  будут мешки и мы, может, останемсЯ сухие. Ђ
потом  ќб  со  ‘тэмпером  вернулись, и ќб опЯть на менЯ даже не взглЯнул. Ћн
пошел  обратно  в  палатку, и Я увидел, что он снова приложилсЯ к бутылке, а
потом  сунул  ее  за пазуху. Ђ потом черномазый подвел мула и новую лошадь и
запрЯг  их,  а  ќб  вышел  и  сел  на козлы. ‘тэмпер и черномазый вдвоем его
подсаживали.
     "Џусть лучше мальчишка правит, как вы считаете?" - говорит ‘тэмпер.
     "Џравить  буду  Я,  -  говорит  ќб.  -  Њожет, менЯтьсЯ Я и не умею, но
править лошадью покуда еще могу!"
     "Ќу как хотите, - говорит ‘тэмпер. - ќта лошадь вам еще покажет".
     Ћна  нам  и  впрЯмь  показала!  - ђэтлиф засмеЯлсЯ, в первый раз за все
времЯ,  негромко,  едва  слышно,  и,  хоти  его не было видно в темноте, все
хорошо знали, какой у него сейчас вид, как будто он был у них перед глазами,
- сидит на стуле, непринужденно развалившись, с худощавым, смуглым, ласковым
и  лукавым  лицом,  одетый  в  чистую  синюю  рубашку,  и  выглЯдит таким же
закоренелым  холостЯком, как и „жоди “орнер, но на том сходство между ними и
кончалось, да и не такое уж это было сходство, потому что в “орнере это была
дешеваЯ  и  напыщеннаЯ  любезность,  а  в  ђэтлифе  - добродушное целомудрие
послушника   из   средневекового   монастырЯ,   -   садовника,  скажем,  или
виноградарЯ.  - „а еще как показала. Ќе успели мы отъехать и милю, как полил
дождь,  загремел  гром,  и два часа мы ехали, скорчившись под мешками, и все
глЯдели,  как  эта  новаЯ  лошадь,  такаЯ толстаЯ, гладкаЯ да резваЯ, даже в
дождь все рвалась вперед, совсем как у ‘тэмпера, когда ќб сел на нее верхом,
покуда  мы  наконец  не  укрылись  в  старой  конюшне  у дороги. ‘обственно,
укрылсЯ-то  Я,  потому  что ќб к тому времени лежал пластом на дне повозки и
дождь  хлестал ему прЯмо в лицо, а Я сидел на козлах и правил и вдруг вижу -
эта  гладкаЯ  воронаЯ  лошадь  становитсЯ гнедой. Њне тогда всего восемь лет
было,  и мы с ќбом до тех пор дальше его загона не барышничали. ‡аехал Я под
первую попавшуюсЯ крышу и растолкал ќба. Џод дождем он охолодел и стал почти
трезвый. Ђ скоро и вовсе протрезвел. "—его? - спрашивает. - —то случилось?"
     "‹ошадь! - кричу. - Ћна масть менЯет!"
     Ћн был уже совсем трезвый. Њы разом спрыгнули с повозки, и ќб глаза так
и  вылупил  -  в  постромках-то  стоЯла  гнедаЯ лошадь, а перед тем, как ему
уснуть,  она  была  воронаЯ. Ћн протЯнул руку, будто вообще уж не верил, что
это  лошадь, и потрогал то самое место, по какому он вожжами похлестывал, он
еще у ‘тэмпера, когда лошадь пробовал, на это самое место плюхнулсЯ, и тут Я
вижу,  лошадь  рванулась,  сиганула  вперед.  џ  еле  успел  увернутьсЯ, она
налетела   на   стенку  позади  менЯ,  совсем  рЯдом,  даже  волосы  у  менЯ
шевельнулись   от   ветра.  Ђ  потом  раздалсЯ  такой  звук,  будто  в  шину
здоровенного  велосипеда воткнули гвоздь. —то-то зашипело: "Џ-ш-ш-ш-ш-ш" - и
от  гладкой,  толстой  вороной  лошади  Џэта ‘тэмпера ничего не осталось. џ,
конечно,  не говорю, что, кроме нас с ќбом, в конюшне был теперь только мул.
‹ошадь  тоже  была.  ’олько  это была та самаЯ лошадь, на которой мы выехали
утром  из  дому  и  которую  выменЯли  у Ѓисли Љемпа на мельницу длЯ сорго и
плужный  лемех две недели назад. „аже крючок вернулсЯ к нам и жало торчало в
ту  же  сторону,  куда  ќб  его  повернул, тот черномазый просто малость его
передвинул,  этот крючок. Ќо только на другое утро ќб нашел у нее под шкурой
под  самой  передней  ногой  велосипедный  ниппель,  а это такое место, куда
хозЯину,  будь  у него лошадь хоть двадцать лет, пожалуй, ни разу и в голову
не придет заглЯнуть.
     Њы  добрались  до  дому  только  на  другой день, когда солнце было уже
высоко, и мой папаша ждал нас у дверей ќба, злой как черт. Ћн менЯ, конечно,
сразу  увел,  и  Я только успел увидеть, что миссис ‘ноупс стоит на пороге -
она, верно, так и простоЯла там всю ночь - и говорит: "ѓде мой сепаратор?" -
а ќб говорит, что он, мол, всегда был помешан на лошадЯх, и тут уж ничего не
поделаешь,  а  миссис  ‘ноупс  в  слезы.  џ  “  них, можно сказать, дневал и
ночевал,  но никогда еще не видел, чтобы она плакала. —то говорить, не такаЯ
она  была  женщина,  чтоб часто плакать, она плакала тЯжело, будто не знала,
как  это делаетсЯ, будто сами слезы не знали толком, что им положено делать,
стоЯла  на  пороге  в старом платке и даже лица не прЯтала, только говорила:
"Џомешан  на  лошадЯх,  ладно!  Ќо  почему  именно на этой лошади? Џочему на
этой?"
     ‘ловом,  мы с папашей ушли. Ћн так стиснул мне плечо, что больно стало,
но  когда  Я  рассказал про вчерашний день, как и что случилось, он раздумал
менЯ  лупить.  €  все-таки  к  ќбу Я воротилсЯ только в полдень. Ћн сидел на
загородке,  Я  тоже  залез на загородку и сел рЯдом. Ќо загон был пустой. Ќе
видно  было  ни  мула, ни лошади Ѓисли. ’олько он ничего не сказал, и Я тоже
ничего  не  сказал,  а  потом  ќб  говорит: "’ы завтракал?", а Я говорю, да,
завтракал,  а  ќб говорит: "Ђ Я еще нет". € мы пошли в дом, а миссис ‘ноупс,
конечно,  там  уже  не  было.  џ  так  и  представил  себе:  вот ќб сидит на
загородке,  -  а  она спускаетсЯ с холма, в шлЯпке, в шали на плечах, даже в
перчатках,  идет  в  конюшню,  седлает мула и взнуздывает лошадь Ѓисли, а ќб
сидит и никак не может решить, пойти пособить ей или не надо.
     џ  развел  в  плите  огонь.  ќб был не мастер стрЯпать, и покуда мы все
приготовили,  стало уже так поздно, что мы решили сготовить заодно и обед, а
потом  поели, Я вымыл посуду, и мы опЯть пошли к загону. Џлуг без лемеха все
еще торчал на дальнем поле, но привезти его теперь было не на чем, разве что
ќб  пошел  бы  к  старику  ќнсу и попросил у него пару мулов, а это было все
равно,  что  у  гремучей  змеи  просить взаймы погремок; но в ту минуту, мне
кажетсЯ,  ќб  чувствовал,  что  хватит с него волнений, по крайней мере - на
сегоднЯ.  €  вот  мы  сидели на загородке и глЯдели на пустой загон. Ђ загон
никак  не  назовешь  большим, и если в него пускали хотЯ бы одну лошадь, уже
казалось, что он битком набит. Ђ теперь он был похож на техасскую прерию; и,
право  слово,  только  Я  было  начал думать про то, какой он пустой, как ќб
спрыгнул  с  загородки,  прошел  через  весь  загон, остановилсЯ и глЯдит на
сарай, пристроенный к стене конюшни, сарай этот был бы ничего себе, ежели бы
его  починить  как  следует  и  покрыть  новой  крышей.  "„умаю,  говорит, в
следующий  раз  выменЯть  кобылу,  стану  выводить  мулов,  помаленьку табун
разведу.  ќтот сарай как раз подойдет длЯ молоднЯка, надо только малость его
подправить". Џотом он воротилсЯ, и мы снова сидели на загородке, а часа этак
в  четыре  подъехала  повозка.  ќто  была  повозка  Љлиффа Ћдэма, с высокими
бортами,  а  на  козлах рЯдом с Љлиффом сидела миссис ‘ноупс, и они проехали
мимо  дома  прЯмо  к  загону.  "Ќе  выгорело, - сказал ќб. - ‘танет он с ней
пачкатьсЯ,  как же". Њы уже спрЯтались за конюшней и видели, как Љлифф задом
подогнал  повозку  к  помосту  у  ворот, а миссис ‘ноупс спрыгнула, сбросила
платок, снЯла перчатки, пошла через загон в коровник, вывела оттуда корову и
заставила  ее  взойти  на  помост,  подле  которого  стоЯла повозка, а Љлифф
говорит:  "‚ы подержите лошадей, а Я загоню ее на повозку". Ќо миссис ‘ноупс
будто  и  не слышала. Ћна поворотила корову мордой к задку повозки, уперлась
плечом  ей  в  лЯжки  и взгромоздила эту корову на повозку, прежде чем Љлифф
успел  соскочить  с  козел.  Љлифф  поднЯл  задний борт, миссис ‘ноупс снова
накинула платок, натЯнула перчатки, они сели в повозку и уехали.
     €  вот  Я  опЯть развел огонь, чтобы он мог сготовить ужин, а потом мне
надо  было  идти  домой - солнце уже почти село. Ђ на другое утро Я притащил
ему  ведерко  молока.  ќб  был  на  кухне, все еще возилсЯ с завтраком. "‚от
спасибо,  что  принес, - сказал он, когда увидел молоко. - џ еще вчера хотел
тебЯ  просить - может,  ты  достанешь  мне молочка". Ћн снова стал стрЯпать,
потому что не ждал ее так скоро - ведь не могла ж она, в самом деле, сделать
за  сутки  два конца по двадцать восемь миль, ежели только не больше. Ќо тут
мы снова услыхали стук колес, и она вернулась, на этот раз с сепаратором. Њы
схоронились за конюшней и оттуда видели, как она тащила сепаратор в дом. "’ы
ведь молоко так поставил, что она увидит, верно?" - говорит ќб.
     "„а, сэр", - говорю.
     "Ќаверно,  она сперва наденет старый халат, - говорит ќб. - †аль, что Я
раньше  не начал стрЯпать". Ќо врЯд ли она переодевалась, потому что гуденье
началось  почти  сразу.  ‡вук  был что надо - резкий, сильный, видно, галлон
молока был этому сепаратору разве что на один глоток. Џотом гуденье смолкло.
"•удо, что у нее только один галлон", - говорит ќб.
     џ и говорю: "Ђ Я ей утром еще принесу". Ќо ќб менЯ не слушал, он с дома
глаз не спускал.
     "’ы  вот чего, поди-ка заглЯни в дверь", - говорит. џ пошел и заглЯнул.
Ћна  снЯла с плиты ќбову стрЯпню и разложила на две тарелки. € покуда она не
повернулась  и  не  подала мне эти две тарелки, Я и не знал, видела она менЯ
     "‚ы,  наверно,  есть хотите, - говорит она. - ‚от вы и поешьте там. Ђ Я
тут  буду  работать,  так что вы у менЯ под ногами не путайтесь". Ќу, Я взЯл
тарелки,  мы  сели  у загородки и поели. € тут сепаратор снова загудел. џ не
знал,  что  молоко  нужно  пропускать  через  сепаратор несколько раз. € ќб,
по-моему, тоже не знал.
     "Ќаверно, Љейн ей объЯснил, что к чему, - говорит ќб, а сам жует. - ђаз
ей хочетсЯ пропускать молоко по сто раз, она его сто раз и пропустит". Џотом
сепаратор остановилсЯ, а она подошла к двери и крикнула, чтоб мы принесли ей
тарелки  вымыть,  и Я отнес тарелки и поставил на крыльцо, а потом мы с ќбом
пошли  обратно  и сели на загородку. ‡агон был такой большой, что, казалось,
мог бы вместить ’ехас да еще и Љанзас в придачу. "‚идно, она прЯмо подъехала
к  этой  чертовой  палатке  и говорит: "‚от ваша упрЯжка. Ђ вы подавайте мой
сепаратор,  да  поживее,  потому что мне еще домой сколько ехать", - говорит
он.  Ђ  потом  мы  снова услыхали гудение и в тот вечер пошли к старику ќнсу
просить  мула,  чтоб  допахать  дальний  клин,  но он теперь ничего не хотел
давать. Ћн только бранилсЯ да бранилсЯ, а когда кончил, мы вернулись назад и
снова  сели  на  загородку.  €, уж конечно, мы услышали, как сепаратор снова
загудел.  ‡вук  был  такой же сильный, как раньше, будто сепаратор мог гнать
молоко  без конца, все равно, прошло через него это молоко один раз или сто.
"‘нова здорово, - сказал ќб. - ’ак ты не забудь завтра про этот галлон".
     "Ќет,  сэр,  говорю,  не  забуду".  €  мы  опЯть  послушали,  как гудит
сепаратор. Џотому что тогда ќб еще не осатанел.
     "‚идно,  ей  эта  штуковина  много удовольствиЯ доставлЯет, ишь как она
довольна", - сказал ќб.


        3


     Ћн  остановил  пролетку  и посидел с минуту, глЯдЯ на те же сорванные с
петель  ворота,  на  которые  девЯть дней назад глЯдел „жоди “орнер, сидЯ на
своей  чалой  лошади,  на  затравевший,  поросший  бурьЯном  двор,  на  дом,
покосившийсЯ  и  потрепанный  непогодой, на все это захламленное запустение,
среди которого, еще до того, как он подъехал к воротам и остановилсЯ, громко
и  монотонно звучали два женских голоса. ‚ этих молодых голосах не слышалось
ни  крика,  ни  визга,  но была в них та застывшаЯ, необъЯтнаЯ сила, котораЯ
совершенно  чужда всЯкой членораздельной речи, всЯкому человеческому Языку -
точно  звуки исходили из клювов каких-то чудовищных птиц, точно в глухомань,
в  мертвое  и непроходимое болото или пустыню вторглись, вспугнув и возмутив
безмолвие,   два   последних   представителЯ   какой-то   вымершей   породы,
обосновались  на  этом  болоте  и  упорно  осквернЯют  его своей бесконечной
перебранкой,  и  вдруг  все  разом смолкло, как только ђэтлиф крикнул. Ђ еще
через  мгновение  из дверей на него уже глЯдели две девушки, рослые, похожие
друг на друга, словно две гигантские коровы.
     - „оброе утро, сударыни! - сказал ђэтлиф. - ѓде ваш папаша?
     Ћни  продолжали  глЯдеть на него. Љазалось, они даже не дышали, хотЯ он
знал,  что  они  дышат,  должны дышать: телам такой грузоподъемности, такого
Явно  исполинского,  почти что обременительного здоровьЯ нужен воздух, много
воздуха.  Ќа  миг  они  представились  ему  в виде двух коров, двух нетелей,
которые  стоЯт  по  колено  в  воздухе,  будто  в  ручье или в пруду, стоЯт,
погрузив  морды  в  воду, и вода стремительно и бесшумно разверзаетсЯ под их
дыханием, на миг, в немом изумлении, открываЯ взору подводный мирок, кишащий
вокруг  копыт,  прочно  упертых  в  дно. Џотом они сказали в один голос, как
хорошо слаженный хор:
     - Ћн в поле.
     "‚он  как,  -  подумал он, трогаЯсь с места. - Ђ что же он там делает?"
Џотому  что он и представить себе не мог, чтобы у того ќба ‘ноупса, которого
он знал прежде, было больше двух мулов. Ќо одного из них ђэтлиф уже видел, -
он  стоит  без  дела  в загоне позади дома; а другой привЯзан к дереву подле
лавки  “орнера,  в  восьми  милЯх  отсюда, он знал это навернЯка, потому что
только три часа назад видел его на том самом месте, где вот уже шесть дней у
него  на  глазах  этого мула привЯзывает новый приказчик “орнера, приезжаЯ в
лавку.  Ќа  миг  он  придержал лошадей. "€шь черт, - беззлобно подумал он, -
может,  ему  наконец  представилсЯ случай, которого он ждет вот уже двадцать
три  года, - позабыть про ‘тэмпера и начать все сызнова". Ђ когда показалось
поле  и  ђэтлиф  узнал  угловатую, нескладную, приземистую фигуру за плугом,
который  тЯнули  два  мула,  он даже не удивилсЯ. Ћн сразу узнал этих мулов,
которые еще неделю назад принадлежали Ѓиллу “орнеру, но тут же изменил времЯ
глагола:  "Ќе  принадлежали, - подумал он, - а принадлежат. Ђ, черт, вот так
ловкач. Ћн уже не лошадьми промышлЯет. Ћн человека променЯл на пару мулов".
     ђэтлиф  остановилсЯ у загородки. Џлуг был в дальнем конце полЯ. —еловек
повернул  запрЯжку - он рванул вожжи с ненужным ожесточением, и мулы задрали
морды,  оскалились,  сбились с шага. ђэтлиф бесстрастно смотрел на него. "ќб
все  тот  же,  - подумал он. - Џо-прежнему обращаетсЯ с лошадью или с мулами
так,  будто  они  на  него  кулаком  замахнулись,  прежде чем он успел слово
сказать".  Ћн  понЯл,  что  ‘ноупс тоже видел и даже узнал его, хотЯ виду не
подал,  а мулы тем временем оправились и повернули назад, их стройные ноги с
узкими,  как  у  оленей,  копытами  переступали быстро и нервно, оставлЯЯ за
собой черный жирный пласт, поднЯтый блестЯщим сошником. ’еперь ђэтлиф видел,
что  ‘ноупс  смотрит  прЯмо  на  него,  -  холодные блестки под всклоченными
сердитыми  бровЯми,  точь-в-точь такими, как восемь лет назад, они ничуть не
изменились,  эти  брови, разве что поседели немного, - а тот молча заворотил
упрЯжку, все с той же бессмысленной жестокостью, и остановил плуг, поваливши
его набок.
     - ’ы чего тут делаешь? - сказал он.
     - „а вот, услыхал, что вы здесь, и заехал, - сказал ђэтлиф. - „авненько
мы не виделись, а? ‚осемь лет.
     ‘ноупс проворчал:
     - Џо тебе этого не скажешь. ‘ виду все такой же тихонЯ, будто всю жизнь
спиртного и капли в рот не брал,
     - Ђ то как же, - сказал ђэтлиф.- Љстати о спиртном. - Ћн вытащил из-под
сиденьЯ  бутылку с какой-то жидкостью, с виду похожей на воду. - ‹учшее, что
есть у Њаккаллема. ’олько на прошлой неделе гнали. ‚озьмите.
     Ћн протЯнул бутылку. ‘ноупс подошел к загородке. ’еперь между ними было
не  больше  пЯти  футов,  но  ђэтлиф по-прежнему не видел ничего, кроме двух
холодных огоньков под злобным навесом бровей.
     - ќто ты мне привез?
     - Ђ то кому же. Ѓерите.
     ‘ноупс не двигалсЯ.
     - ‡а что?
     ‘ноупс взЯл бутылку. € ђэтлиф почувствовал, как что-то ушло, исчезло из
этих глаз. Ђ может, теперь они просто не смотрели на него.
     - Ћбожду до вечера, - сказал ‘ноупс. - џ больше в жару не пью.
     -  Ќу  а в дождь как? - сказал ђэтлиф. ’еперь он точно знал, что ‘ноупс
на  него не смотрит, хотЯ тот не шевельнулсЯ, все стоЯл с бутылкой в руке, и
ничто не изменилось в его грубом, помЯтом, злобном лице. - џ думаю, вы здесь
неплохо  устроитесь,  - сказал ђэтлиф. - “ вас теперь хорошаЯ ферма, и ”лем,
видать,  крепко  зацепилсЯ  за эту лавку, будто отродЯсь только и делал, что
торговал.
     ‘ноупс,  казалось,  его  и не слушал. Ћн встрЯхнул бутылку, поднЯл ее и
поглЯдел на свет, словно проверЯЯ крепость.
     - Ќадеюсь, вы здесь устроитесь.
     ’ут он снова увидел эти глаза - злые, непроницаемые и холодные.
     - Ђ тебе-то что, устроюсь Я или нет?
     - Ќичего, - сказал ђэтлиф ласково, спокойно.
     ‘ноупс  нагнулсЯ  и сунул бутылку в траву у загородки, потом вернулсЯ к
плугу и поднЯл его.
     - …зжай ко мне домой и скажи, чтобы тебе дали пообедать.
     - ‘пасибо, не могу. Њне надо в город.
     -  Љак  знаешь,  -  сказал  тот. Џотом перекинул единственный гуж через
плечо  и снова свирепо рванул вожжи, и снова мулы заворотили, оскалив морды,
и сразу же сбились с шага, еще не тронувшись с места.
     - Ѓольшое спасибо за бутылку, - сказал ‘ноупс.
     - ЏустЯки, - сказал ђэтлиф. Џлуг двинулсЯ дальше.
     ђэтлиф глЯдел ему вслед. "„аже не сказал: "‡аходи", - подумал он. Џотом
подобрал вожжи.
     - Ђ ну, шевелись, кролики! - сказал он. - Џоехали в город.


        ѓ‹Ђ‚Ђ ’ђ…’њџ


        1


     ‚  понедельник  утром, когда ”лем ‘ноупс ЯвилсЯ в лавку “орнера, на нем
была новехонькаЯ белаЯ рубашка. Ћна была еще не стираннаЯ - все складки там,
где  полотно  было  сложено,  когда  куском лежало на полке, и порыжевшие от
солнца  полоски  вдоль  каждой складки, как на шкуре у зебры, были Явственно
видны.  €  не  только  женщины,  пришедшие на него поглЯдеть, но даже ђэтлиф
(недаром он продавал швейные машины: показываЯ свой товар, он выучилсЯ шить,
и  поговаривали  даже, будто свои синие рубашки он шьет себе сам) видел, что
эта рубашка скроена и сшита руками, и к тому же руками неловкими, неумелыми.
”лем  носил ее всю неделю. Љ субботнему вечеру она стала совсем грЯзнаЯ, а в
понедельник  он  поЯвилсЯ  в  другой  рубашке,  точь-в-точь как перваЯ, даже
порыжевшие  полоски  такие  же. Љ следующей субботе она тоже была грЯзнаЯ, и
загрЯзнилась  в  тех  же  самых  местах,  что  и перваЯ. Џохоже было, что ее
владелец  хоть  и  вступил  в новую жизнь, новую среду, в которой задолго до
него  установились определенные обычаи и непреложные правила, тем не менее в
первый же день утвердил свои, особые способы загрЯзнениЯ рубашки.
     Ћн  приехал на тощем муле, в седле (все сразу признали, что седло взЯто
у  “орнеров),  с  притороченным к нему жестЯным ведерком. Ћн привЯзал мула к
дереву  за  лавкой,  взЯл  ведро  и поднЯлсЯ на галерею, где уже собралось с
десЯток  людей, среди которых был и ђэтлиф. Ћн не сказал ни слова. …сли он и
поглЯдел  на  кого-нибудь  в  отдельности,  то  совершенно незаметно, - этот
плотный,  приземистый, гладкий человек неопределенного возраста, от двадцати
до  тридцати,  с  широким,  неподвижным  лицом, прорезанным узкой щелью рта,
слегка испачканного по углам табаком, с глазами цвета болотной воды и резко,
неожиданно  торчащим  на лице носом, крохотным и хищным, как клюв маленького
Ястреба.  Љазалось,  нос  этот  был  задуман  и  недоделан  скульптором  или

каменотесом  и  незаконченнаЯ  работа  попала  в руки приверженца совершенно
противоположной   школы,  или,  быть  может,  какого-то  фанатично  злобного
сатирика, или же человека, которому достало времени лишь на то, чтобы наспех
прилепить посреди лица этот отчаЯнный и неистовый знак опасности.
     ‘  ведерком  в  руке  он  вошел в лавку, а ђэтлиф и остальные весь день
проторчали на галерее, кто сидЯ, а кто примостившись на корточках, и видели,
как  не  только  всЯ  деревнЯ,  но и всЯ округа стекаетсЯ, порознь, парами и
кучками,  мужчины,  женщины и дети, купить какую-нибудь мелочь, взглЯнуть на
нового  приказчика  и  уйти  восвоЯси. „ержались они не враждебно, но крайне
настороженно, почти отчужденно, как полуодичалый скот, пронюхавший, будто на
их пастбище поЯвилсЯ какой-то диковинный зверь, покупали муку, патентованные
лекарства,  веревки,  табак  и, поглЯдев на человека, чьего имени еще неделю
назад  никто  из  них  даже не слыхал, а теперь с ним волей-неволей придетсЯ
иметь  дело,  уходили  так  же молча, как пришли. —асов в девЯть подъехал на
своей  чалой  лошади  „жоди  “орнер  и вошел в лавку. €знутри послышалсЯ его
приглушенный  бас, но ответа не было, и казалось, будто он разговаривает сам
с собой. ‚ышел он в полдень, сел на лошадь и уехал, а приказчик осталсЯ. Ќо,
как  бы  там  ни  было,  все  знали, что принес ”лем в жестЯном ведерке, и к
полудню  тоже начали расходитьсЯ, а проходЯ мимо двери, заглЯдывали в лавку,
но  ничего  не  увидели.  …сли  приказчик  и  ел что-нибудь, то, вероЯтно, в
дальнем  углу.  Љогда ђэтлиф вернулсЯ на галерею, не было еще и часа, потому
что  обедал он в какой-нибудь сотне шагов от лавки. Ќо и другие не заставили
себЯ  ждать,  и опЯть они сидели до самого вечера на галерее, перебрасываЯсь
времЯ  от  времени вполголоса каким-нибудь незначащим словом, а люди со всей
округи приходили, покупали всЯкие мелочи на пЯть - десЯть центов и уходили.
     Љ  концу  недели  все уже побывали в лавке и видели его - не только те,
кому  в  будущем  предстоЯло  иметь с ним дело, покупать у него еду и всЯкий
другой  товар,  но  и  люди, которые ни до, ни после этого ничего не брали в
лавке  “орнера,  мужчины,  женщины,  дети - младенцы, которых ни разу еще не
выносили  за  порог  родного  дома,  недужные  и  престарелые, которых иначе
вынесли  бы  за  порог только в единственный и последний раз, - приезжали на
лошадЯх,  на  мулах и целыми семьЯми в фургонах. ђэтлиф все еще был там, его
фургончик  с  подержанным  граммофоном  и  набором  новых  зубьев длЯ бороны
оставалсЯ в загоне у миссис ‹иттлджон, с дышлом, подпертым доской, и крепкие
разномастные  лошадки,  застоЯвшись,  злели  в  конюшне,  и  он  каждое утро
смотрел,  как  приказчик на муле под чужим седлом подъезжает к лавке в новой
белой  рубашке,  котораЯ  понемногу,  день ото днЯ, становитсЯ все грЯзнее и
грЯзнее, везЯ жестЯное ведерко с обедом, хотЯ никто ни разу не видел, как он
обедает, привЯзывает мула и отпирает лавку ключом, хотЯ никто не ожидал, что
ключ  будет  ему доверен, - по крайней мере, в первые же дни. ‘о второго или
третьего  днЯ  он  даже  успевал открыть лавку еще до прихода ђэтлифа и всех
остальных.  „жоди  “орнер  приезжал  верхом  часов  в  девЯть, поднималсЯ на
крыльцо, коротко кивал им головой и входил в лавку, но после первого раза он
оставалсЯ  там  всего минут пЯтнадцать. …сли ђэтлиф и его приЯтели надеЯлись
разгадать  скрытые  намерениЯ молодого “орнера и приказчика или проникнуть в
какую-то  их  тайну, им пришлось разочароватьсЯ. ‚се так же слышалсЯ низкий,
раскатистый,  деловитый  бас  “орнера,  все так же словно разговаривавшего с
самим  собой,  потому  что  никакого  внЯтного  ответа  не было, потом они с
приказчиком  подходили  к  двери,  останавливались, “орнер отдавал последние
распорЯжениЯ,  чмокал,  всасываЯ  сквозь  зубы  слюну, и уезжал; а когда все
снова оборачивались к двери, там уже никого не было.
     Ќаконец  в пЯтницу под вечер ЯвилсЯ сам Ѓилл “орнер. Њожет быть, ђэтлиф
и  его  приЯтели  этого  как раз и ждали. Ќо если кто надеЯлсЯ, что тут-то и
откроетсЯ  тайна,  то, во всЯком случае, не ђэтлиф. ’ак что, пожалуй, только
ђэтлиф  не  удивилсЯ,  когда  все  вышло  наоборот,  против  их ожиданиЯ: не
приказчик узнал наконец, у кого он служит, а Ѓилл “орнер узнал, кто служит у
него.  Ћн  приехал на своей старой разжиревшей белой кобыле. Ћдин из парней,
сидевших  на  верхней  ступени  крыльца,  спустилсЯ, взЯл лошадь под уздцы и
привЯзал  ее,  а  “орнер  слез, вошел на галерею под их почтительный шепот и
весело спросил ђэтлифа:
     - ‘то чертей, а вы все еще бездельничаете?
     „вое,  сидевшие на изрезанной ножами деревЯнной скамье, встали, уступаЯ
ему  место,  но  “орнер  сел не сразу. ‘начала он остановилсЯ перед открытой
дверью,  почти  так  же, как все другие, длинный, худой, и, вытЯнув шею, как
индюк, заглЯнул в лавку, всего на миг, и сразу же крикнул:
     - ќй, вы, как вас там! ”лем. Џритащите-ка мне пачку моего табаку. „жоди
вам показывал, где он лежит.
     Ћн   подошел   к  собравшимсЯ,  двое  освободили  длЯ  него  изрезанную
деревЯнную  скамью,  он  сел, достал из кармана нож и своим веселым голосом,
нараспев,  как  епископ,  уже  начал  рассказывать  смачный  анекдот,  когда
приказчик  (ђэтлиф не услышал его шагов) подошел к нему сбоку. Ќе переставаЯ
говорить,   “орнер  взЯл  пачку  табаку,  отрезал  жвачку,  большим  пальцем
защелкнул нож и вытЯнул ногу, чтобы сунуть его в карман, но вдруг замолчал и
резко поднЯл голову. Џриказчик все еще стоЯл рЯдом с ним.
     - Ќу? - сказал “орнер. - —его вам?
     -  ‚ы  не  заплатили, - сказал приказчик. Ќа миг “орнер так и застыл, -
нога  вытЯнута, в одной руке пачка и отрезанный кусок, в другой нож, который
он  не  до  нес  до  кармана.   €  все  застыли тоже,  молча  и  внимательно
разглЯдываЯ  свои  руки  или  то,  на  чем остановилсЯ взглЯд, когда  “орнер
замолчал. - ‡а табак, - сказал приказчик.
     -  Ђх  так,  -  сказал  “орнер.  Ћн спрЯтал нож, достал из кармана брюк
кожаный бумажник, величиной, формой и цветом похожий на баклажан, вынул пЯть
центов и отдал приказчику. ђэтлиф не слыхал, как приказчик вышел из лавки, и
не  слыхал, как он туда вернулсЯ. ’еперь он понЯл почему. Ќа приказчике были
резиновые тапочки, тоже новехонькие.
     - ’ак на чем это Я остановилсЯ? - сказал “орнер.
     -  Џарень  как  раз  начал  расстегивать  штаны, - добродушно подсказал
ђэтлиф.
     Ќа  другой  день  ђэтлиф  уехал.  …го  гнала  не жестокаЯ необходимость
зарабатывать  себе на хлеб. ‚ этих краЯх он мог бы добрых полгода переходить
от  стола  к столу и ни разу не опустить руку в карман. ’ронутьсЯ в путь его
заставил издавна заведенный порЯдок, неизменное и непрестанное круговращение
сплетен,  удовольствие  переносить их и пересказывать, потому что он уже две
недели,  сидЯ  на  галерее  лавки,  своими  глазами видел, как накапливаютсЯ
свежайшие, животрепещущие новости. ‚о ”ранцузову Ѓалку он попал снова только
через  пЯть  месЯцев. …го путь лежал по четырем округам; он был непреложен и
мог  изменЯтьсЯ лишь в пределах самого себЯ. ‡а десЯть лет ђэтлиф ни разу не
побывал  дальше  своих четырех округов, но этим летом в один прекрасный день
он  вдруг  очутилсЯ  в  ’еннесси.  € не только на чужой земле, но за золотым
барьером,  отгороженный  от  родного штата непрерывно растущей горой звонких
монет.
     ‚сю весну и лето дела его шли даже слишком хорошо. Ћн наторговал больше
обычного,  продаваЯ швейные машины и доверЯЯ их в кредит под будущий урожай,
собирал  все  деньги,  какие  оказывалось  возможным  собрать, и продавал за
наличные  те вещи, которые ему удалось выменЯть, чтобы самому расплатитьсЯ с
оптовиком  в  Њемфисе  за  новые  машины, которые он опЯть-таки продавал под
векселЯ   с   поручительством,  пока  однажды  не  обнаружил,  что  чуть  не
обанкротилсЯ  на  собственных  спекулЯциЯх.  Ћптовик  потребовал у него свою
половину  денег  по просроченным двадцатидолларовым векселЯм. ђэтлиф, в свою
очередь,  быстро  объехал  собственных должников. Ћн был приветлив, любезен,
сыпал  анекдотами и, казалось, по-прежнему никуда не спешил, но он прижал их
основательно,  так  что  отвертетьсЯ было невозможно, хотЯ хлопок еще только
зацветал,  а  стало  быть,  деньги у них в карманах должны были завестись не
раньше,  чем  через  месЯц-другой.  ‚  результате у него оказалось несколько
долларов, подержаннаЯ фургоннаЯ упрЯжь и восемь белых леггорнов. Ћптовику он
был  должен  сто  двадцать  долларов.  Ћн отправилсЯ к двенадцатому по счету
клиенту, своему дальнему родственнику, и узнал, что тот неделю назад уехал в
Љолумбию,  штат  ’еннесси,  продать  на  тамошней конской Ярмарке нескольких
мулов.
     ђэтлиф  тут  же  поспешил  вслед  за ним, везЯ с собой упрЯжь и кур. Ћн
предвидел  не  только  возможность  получить долг, конечно, при условии, что
поспеет  прежде, чем кто-нибудь, в свою очередь, сбудет мулов его родичу, но
и  занЯть  сумму,  достаточную, чтобы удовлетворить оптовика. Ћн добралсЯ до
Љолумбии  за  четыре  днЯ,  и, когда оглЯделсЯ, его сразу охватило радостное
предчувствие,  словно  белого  охотника,  который  случайно  очутилсЯ  среди
безмЯтежного  уединениЯ  девственной африканской долины, котораЯ так и кишит
слонами,  знай  только  стрелЯй да забирай слоновую кость. Ћн продал швейную
машину  человеку,  у которого справлЯлсЯ, где остановилсЯ его родич, а потом
поехал  со  своим  родичем  ночевать к двоюродному брату его жены, за десЯть
миль  от  Љолумбии, и там тоже продал машину. Ћн продал три машины за первые
же  четыре днЯ; он пробыл в Љолумбии месЯц и продал в общей сложности восемь
машин,   выручив  восемьдесЯт  долларов  наличными,  и  за  эти  восемьдесЯт
долларов,  фургонную  упрЯжь  и  восемь куриц он приобрел мула, привел его в
Њемфис  и  продал  на  конских  торгах  за сто тридцать пЯть долларов, отдал
оптовику  сто двадцать и новые векселЯ в погашение старых и вернулсЯ домой к
сбору  урожаЯ  с  двумЯ  долларами  пЯтьюдесЯтью  тремЯ  центами в кармане -
полноправным  владельцем  двенадцати  векселей  по двадцать долларов каждый,
подлежавших  оплате, как только хлопок будет очищен и продан. Љогда в ноЯбре
ђэтлиф  приехал  на  ”ранцузову  Ѓалку, там уже все вошло в свою колею. ‹юди
молча примирились с существованием приказчика, хотЯ своим его не признали, -
кроме “орнеров, впрочем. Џрежде „жоди обыкновенно каждый день хоть ненадолго
заходил  в  лавку, а потом оставалсЯ где-нибудь неподалеку. ’еперь же ђэтлиф
узнал,  что  он  месЯцами  не  показываетсЯ  вовсе  и его постоЯнные, давние
покупатели,  которые  по большей части сами брали, что нужно, и честно клали
деньги в коробку из-под сигар, что стоЯла под колпаком длЯ сыра, должны были
за всЯким пустЯком обращатьсЯ к человеку, чьего имени всего два месЯца назад
они и слыхом не слыхивали, а он на все вопросы отвечал только "да" или "нет"
и  никогда  не  глЯдел никому прЯмо в лицо или глЯдел так небрежно, мельком,
что  никого  не помнил по имени, но зато никогда не ошибалсЯ, считаЯ деньги.
„жоди  “орнер  -  тот  ошибалсЯ  постоЯнно.  ђазумеетсЯ, почти всегда в свою
пользу,  и  покупатели  уходили  с катушкой ниток или жестЯнкой нюхательного
табака,  но  рано или поздно спохватывались и возвращались. Ћни знали за ним
этот грешок, но в то же времЯ не сомневались, что „жоди, если только словишь
его  за  руку,  сразу  вернет  лишнее  с грубоватым и сердечным дружелюбием,
обратив  все  в  шутку,  хотЯ, в конце концов, покупатель все-таки далеко не
всегда был уверен, что счет правильный. Ћни и это ему прощали, потому что он
без  отказа  давал им в кредит продукты, и плуги, и бороны на долгий срок, и
они знали, что придетсЯ платить проценты, но все это выглЯдело великодушно и
щедро,  независимо  от того, ставились эти проценты в окончательный счет или
нет. Ђ приказчик никогда не ошибалсЯ.
     -  ‚здор,  - сказал ђэтлиф. - ђано или поздно он обЯзательно попадетсЯ.
Ќа  двадцать пЯть миль в округе нет мужчины, женщины или ребенка, который бы
не  знал,  что в этой лавке есть и что почем, не хуже самого Ѓилла или „жоди
“орнера.
     -  •а,  -  сказал  Ћдэм  Ѓукрайт, плотный, коротконогий, чернобровый, с
живым, подвижным лицом. - ’о-то и оно.
     - Ќеужто никто его ни разу еще не словил?
     - Ќет, - сказал Ѓукрайт. - € людЯм это не по нутру. Ђ как же иначе?
     - Љонечно, - сказал ђэтлиф. - Љак же иначе?
     -  Ђ  с  кредитом что вышло? - сказал другой, долговЯзый, большеголовый
увалень с редкими волосами и тусклыми, близорукими глазами - его звали Љвик,
он  работал  на лесопилке. € он рассказал, как было дело: они сразу увидели,
что  приказчик  никому  не  хочет  верить в долг. Ќаконец он прЯмо отказал в
кредите  одному  человеку,  который  за последние пЯтнадцать лет, по крайней
мере  раз в год по уши залезал в долги, а потом снова вылезал из долгов, и в
тот  же день Ѓилл “орнер сам примчалсЯ на своей старой белой кобыле, котораЯ
екала  селезенкой,  ворвалсЯ  в  лавку  и  так  орал, что было слышно даже в
кузнице через дорогу: "—ьЯ это, по-твоему, лавка, черт ее раздери?"
     - Ќу, мы как-никак знаем, чьЯ она покамест, - сказал ђэтлиф.
     -  €ли  чьей  ее  покамест считают некоторые, - сказал Ѓукрайт. - Ќо во
всЯком случае, в дом к “орнерам он еще не переехал.
     Џотому что теперь приказчик жил на ”ранцузовой Ѓалке. Ћднажды в субботу
утром  кто-то  заметил,  что  оседланного мула нет позади лавки. Џо субботам
лавка  бывала  открыта  до  десЯти  вечера,  если  не позже, а вокруг всегда
толпилсЯ  народ,  и  несколько  человек  видели, как он погасил лампы, запер
дверь и ушел пешком. Ђ на другое утро ”лем, которого еще никогда не видели в
Ѓалке  с  субботнего  вечера  до понедельника, поЯвилсЯ в церкви, и все, кто
видел  его,  не  поверили  своим  глазам. Љроме серой суконной кепки и серых
брюк,  на  нем  была  теперь  не только чистаЯ белаЯ рубашка, но и маленький
черный  галстук  бабочкой, готовый, на резинке с металлической застежкой. Ћн
был  не  длиннее  двух  дюймов,  но,  не  считаЯ галстука, который надевал в
церковь  сам  Ѓилл  “орнер, это был единственный галстук во всей ”ранцузовой
Ѓалке,  и с того воскресного утра до самой смерти ”лем носил его или другой,
точно  такой  же  (позже, когда он уже стал президентом байка в „жефферсоне,
говорили, будто он заказывал их сразу, оптом) - маленькаЯ, зловещаЯ плоскаЯ,
непонЯтно  на  чем  державшаЯсЯ полоска, точно загадочный знак препинаниЯ на
широком белом поле рубашки, придававшаЯ ему вид выспренне кощунственный, как
у „жоди “орнера, но только тысЯчекратно умноженный, и все, кто был в церкви,
ощутили  возмутительное  физическое  вторжение,  вроде как тогда, весной, на
галерее,  когда они услышали стук негнущейсЯ ноги его отца. Ћн ушел пешком и
наутро пешком же пришел в лавку, и снова на нем был этот галстук. Ђ к вечеру
всЯ  округа знала, что он с субботы живет и столуетсЯ в одном семейном доме,
примерно в миле от лавки.
     Ѓилл   “орнер  давно  вернулсЯ  к  своей  прежней  праздно-хлопотливой,
безмЯтежной жизни, если только вообще он оставлЯл ее хотЯ бы на один день. ‚
лавку  он  не  заглЯдывал  с  —етвертого  июлЯ.  Ђ  потом,  в пустые досужие
августовские  дни,  когда  поспевает  хлопок и людЯм нечего делать, перестал
заходить  в  лавку  и  „жоди,  и  тут уж в самом деле стало казатьсЯ, что не
только  право  хозЯйничать  в  лавке,  но и самаЯ лавка, и все доходы от нее
принадлежат  этому приземистому молчаливому человеку в неуклонно грЯзнЯщейсЯ
белой рубашке и крошечном, неуЯзвимом длЯ грЯзи галстуке бабочкой, человеку,
который  в  эти  дни  временного бездельЯ таилсЯ в полумраке лавки, пустом и
густо   пропитанном   запахами,   чем-то  похожий  на  белесого,  раздутого,
всеЯдного, хотЯ и неЯдовитого паука.
     Ђ  потом,  в  сентЯбре, что-то произошло. €ли, вернее, что-то началось,
хотЯ  сперва никто не понЯл, в чем дело. •лопок раскрылсЯ, его уже собирали.
Ћднажды  утром первый, кто пришел в лавку, застал там „жоди “орнера. ‘арай с
хлопкоочистительной  машиной  был  отперт, и “орнеров кузнец ’рамбл со своим
подручным  и  кочегаром-негром осматривали ее, готовЯсь к началу сезона, как
вдруг  в  дверЯх  лавки  показалсЯ  ‘ноупс,  пошел прЯмо к сараю, где стоЯла
машина,  и  исчез  из  виду,  а  стало быть, до поры до времени и из памЯти.
’олько  когда  лавка  закрылась,  все  понЯли, что „жоди “орнер просидел там
целый  день.  Ќо  даже т