“ильЯм ”олкнер. Ќепобежденные

Ћцените этот текст:
“ильЯм ”олкнер. Ќепобежденные

ђоман. 1938.

--------------------------------------------------------------------------
William Faulkner. The Unvanquished. Novel,1938.
€сточник: “ильЯм ”олкнер. Ќепобежденные. ђоман. Џеревод Ћ.‘ороки.
Њ:’ерра, 2001, ‘обрание сочинений в девЯти томах, том 5, стр. 3-176.
OCR: ‚.…саулов, yes22vg@yandex.ru, 21 июнЯ 2003 г.
--------------------------------------------------------------------------

“ильЯм ”олкнер

Ќепобежденные

ђоман

Џеревод с английского Ћ.‘ороки

‘одержание:

‡асада
Ћтход
ђейд
“дар из-под руки
‚андеЯ
‘ражение на усадьбе
‡апах вербены

’екст, выделенный в книжном издании курсивом, заключен в фигурные {} скобки.

‡Ђ‘Ђ„Ђ

‚ то лето у нас -- у менЯ и ђинго -- на пустырьке за коптильней было
поле ‚иксбергской осады {1} и битвы. Џусть ‚иксберг изображала у нас горсть
щепок, подобранных у поленницы, а ђеку обозначала рытвина, продолбленнаЯ
краешком мотыги в плотно спекшейсЯ земле, но макет этот наш (ђека, город,
окрестность) при всей своей малости давал ощутить непокорную, хоть и
недвижную, мощь земных складок, пред которой слаба артиллериЯ, эфемерны
трагичнейшие поражениЯ и блистательнейшие победы, что отгрохотали -- и нет
их. ќта "живаЯ карта" была длЯ нас живою уже потому, что иссушеннаЯ землЯ
пила воду, выпивала быстрей, чем мы успевали таскать от родника, так что
подготовка полЯ к битве обращалась в затЯжное и почти напрасное мученье; мы
с дырЯвым ведром нескончаемо мотались высунЯ Язык между родниковым навесом
и нашей рытвинкой-рекой, ибо требовалось, объединив силы, одолеть сперва
общего врага -- времЯ, чтобы затем уж разделитьсЯ и разыграть,
неукоснительно исполнить обрЯд Яростного и победоносного сражениЯ,
отгородЯсь им, точно занавесом и щитом, от роковой реальности, от факта. €
в этот послеполуденный час нам казалось, что русло так и не напьетсЯ, не
отсыреет даже -- ведь и росы не выпадало вот уже недели три. Ќо наконец ђека
увлажнилась, по крайней мере влажно потемнела, и можно теперь начинать. Њы
собрались начать. Ќо подошел неожиданно ‹юш (ђинго ему племЯнник; ‹юш -- сын
старого „жоби). ‚озник откуда-то, ЯвилсЯ незамеченный и встал под свирепо и
тупо разЯщим солнцем с непокрытой головой, нескособоченно и твердо
принагнув эту литую, круглую, как пушечное Ядро, голову, -- как если бы Ядро
наспех, неглубоко, но намертво посадили в бетон, -- и глЯдит глазами, чуть
покрасневшими с внутренних углов (как бывает у негров хмельных), на то, что
ђинго и Я наименовали ‚иксбергом. ’ут Я увидел у поленницы ”иладельфию,
жену ‹юша, -- набрала на руку дров, еще не разогнулась и смотрит ‹юшу в
спину.
-- ќто что тут? -- спросил ‹юш.
-- ‚иксберг, -- ответил Я.
‹юш засмеЯлсЯ. ‘тоЯл и негромко смеЯлсЯ, глЯдЯ на щепки.
-- €ди же сюда, ‹юш, -- позвала ”иладельфиЯ.
—то-то странное было и в ее голосе тоже -- торопливость напрЯженнаЯ
какаЯ-то; возможно, испуг. -- •очешь ужинать, так дров поднеси мне.
€спуг ли то был или просто она торопилась? ‹юш не дал мне вдуматьсЯ,
решить, потому что присел вдруг и -- мы и шевельнутьсЯ не успели -- повалил
рукою щепки.
-- ‚от так с вашим ‚иксбергом сталось, -- сказал он.
-- ‹юш! -- позвала ”иладельфиЯ. Ќо ‹юш, не подымаЯсь с корточек, глЯдел
на менЯ с этим особым выражением на лице. Њне было всего двенадцать; Я еще
не знал, что это выражение торжества; Я и слова такого не знал -- торжество.
-- € еще с одним городом то же, а вам и не известно, -- сказал он. -- ‘
Љоринтом{2}.
-- ‘ Љоринтом? -- переспросил Я. ”иладельфиЯ, бросив дрова, быстро шла к
нам. -- Ћн тоже в нашем штате, в Њиссисипи. Ќедалеко. џ был там.
-- Ђ хотЯ б и далеко, -- произнес ‹юш. ‚ голосе его послышалась
напевность; он сидел на корточках, подставив свирепому солнцу чугунный свой
череп и плоский скат носа и уже не глЯдЯ на менЯ и ђинго; воспаленные глаза
‹юша словно повернулись зрачками назад, а к нам -- тыльной, слепой стороной
глазного Яблока. -- •отЯ б и далеко. Џотому что все равно уж на подходе.
-- Љто на подходе? Људа на подходе?
-- ‘проси папу своего. •озЯина „жона.
-- Ћн в ’еннесси воюет. Љак Я его спрошу?
-- ‚ ’еннесси он, думаешь? Ќезачем ему уже там быть.
’ут ”иладельфиЯ схватила ‹юша за руку.
-- ‡амолчи, негр! -- крикнула она, и в голосе ее все та же крайнЯЯ
звучала напрЯженность. -- €ди, дрова неси!
Ћни ушли. Њы не смотрели им вслед, мы стоЯли над нашим поваленным
‚иксбергом и так усердно продолбленной нами рытвинкой-рекой, уже снова
просохшей, и смотрели тихо друг на друга.
-- Ћ чем это он? -- сказал ђинго. -- Ћ чем он?
-- „а ни о чем, -- сказал Я. ЌагнулсЯ, опЯть поставил ‚иксберг. -- ‚от
уже как было.
Ќо ђинго смотрел на менЯ недвижимо.
-- ‹юш смеЯлсЯ. Ћн сказал, что и с Љоринтом то же.
ђадовалсЯ, что с Љоринтом то же. Ћн что-то знает, а мы не знаем?
-- Ќичего он не знает! -- сказал Я. -- Џо-твоему, ‹юш знает то, чего отец
не знает?
-- •озЯин „жон в ’еннесси. Њожет, там и ему неизвестно.
-- Џо-твоему, он бы оставалсЯ где-то в ’еннесси, если б Янки уже в
Љоринте были? Џо-твоему, отец и генерал ‚ан „орн{3} и генерал Џембертон{4}
не были бы уже там все трое, если б Янки туда дошли?
Ќо Я понимал -- слова мои слабы, потому что негры знают, им многое
ведомо; слова тут не помогут, нужно что-то посильней, погромче слов. € Я
нагнулсЯ, набрал пыли в обе горсти, выпрЯмилсЯ; а ђинго все стоит, не
шевелитсЯ, смотрит, как Я швырЯю в него пылью.
-- џ генерал Џембертон! -- крикнул Я. -- “ра-а-а! “р-ра-а-а!
ЋпЯть нагнулсЯ, нагреб пыли, швырнул. Ђ ђинго стоит как стоЯл.
-- ‹адно! -- крикнул Я. -- Ѓудь на этот раз ты генералом Џембертоном. Ђ
ѓрантом пусть уж буду Я.
Џотому что требовалась неотложнаЯ победа над тем, что неграм ведомо.
Џо уговору нашему, сначала генералом Џембертоном два раза подрЯд бываю Я, а
ђинго -- ѓрантом, генералом северЯн, а уж на третий раз Я -- ѓрант, ђинго --
Џембертон, иначе он играть больше не станет. Ќо теперь наша победа не
терпела отлагательств, и неважно, что ђинго тоже негр, -- ведь мы с ним
родились в один и тот же год и месЯц, и оба выкормлены одной грудью, и
ели-спали вместе столько уже лет, что и ђинго зовет мою бабушку "бабушка" --
и, может, он уже не негр или же Я не белый, мы оба с ним уже не черные, не
белые, не люди, а неподвластнейшаЯ поражению пара мотыльков, два перышка,
летЯщих поверх бури. ’ак что, оба уйдЯ в игру, мы не заметили приближениЯ
‹увинии (ђинго -- внук ей, она жена старого „жоби). ‘тоЯ друг против друга
на расстоЯнии каких-нибудь двух вытЯнутых рук, невидимые друг другу за
Яростно и медленно вспухающим облаком пыли, мы с ним вопили: "Ѓей сволочей!
ђуби! Ѓей насмерть!" Ќо тут голос ‹увинии опустилсЯ на нас, как ладонь
великана, укротив даже взметенную пыль, так что теперь мы стали видимы -- до
бровей окрашенные пылью и с руками, еще поднЯтыми длЯ швырка.
-- “ймись, ЃаЯрд! “ймись ты, ђинго! -- кричит она, стоЯ шагах в пЯти от
нас. Ќа ней, Я замечаю, нет старой отцовой шлЯпы, которую она непременно
надевает поверх косынки, пусть даже всего на минуту выходЯ из кухни за
дровами. -- —то за слово такое Я слышала? Љак это вы обзывались? -- €, не
переводЯ дыханиЯ, продолжает (бежала бегом, видно): -- Ђ кто к нам едет по
большой дороге!
‚ один и тот же миг мы с ђинго рванулись из остолбенелой неподвижности
-- через двор и кругом дома, туда, где на парадном крыльце стоит бабушка,
где ‹юш, обогнув дом с другой стороны, тоже встал у крыльца и глЯдит на
ворота, что в конце въездной аллеи. Љогда отец весною приезжал, мы с ђинго
побежали аллеей навстречу и вернулись -- Я стоЯ в стремени, обхваченный
рукой отца, а ђинго -- держась за другое стремЯ и не отставаЯ от конЯ. Ќо
сейчас к воротам мы не кинулись. џ на крыльце рЯдом с бабушкой, а ђинго с
‹юшем внизу, у ступенек, -- вместе мы глЯдели, как ћпитер, соловый жеребец,
входит в ворота, постоЯнно теперь растворенные, идет по аллее. Ћни
приближались: большой костлЯвый конь мастью почти под цвет дыма -- светлей,
чем дорожнаЯ пыль, что прилипла к его шкуре, мокрой с переправы, с брода в
трех милЯх отсюда, -- идет мерным ходом, который не шаг и не бег, как если б
ћпитер весь путь из ’еннесси шел этой мерной поступью без перерыва, ибо
настало времЯ преодолеть простор земли, забыв о сне и отдыхе и отбросив,
отослав в нездешний край вечного и праздного досуга зрЯшную прыть талона; и
отец, тоже не просохший с переправы -- сапоги от воды потемнели и покрыты
тоже коркой пыли, серый походный мундир белесо выцвел на груди, на спине,
на рукавах, и почти не блестЯт потускневшие пуговицы и вытертый полковничий
галун, а саблЯ тЯжко висит сбоку, не подскакиваЯ на ходу, точно слитаЯ с
бедром. Ћтец остановил конЯ; взглЯнул на нас с бабушкой, на ђинго с ‹юшем.
-- ‡дравствуйте, мисс ђоза. ‡дорово, ребЯта.
-- ‡дравствуй, „жон, -- сказала бабушка.
‹юш подошел, взЯл конЯ под уздцы; отец натружено спешилсЯ, и саблЯ
увесисто и тупо ударилась о ногу, о мокрое голенище.
-- Џочисть его, -- сказал отец. -- „ай корма вдоволь, но не выпускай на
выгон. Џусть будет под рукой... €ди с ‹юшем, -- сказал он ћпитеру, точно к
ребенку обращаЯсь, и потрепал его по желтовато-дымчатому боку, и ‹юш увел
конЯ. ’еперь мы могли рассмотреть его как следует. Ћтца то есть. Ћн был
невелик ростом; возвышали, высили его в наших глазах те дела, что -- мы
знали -- совершает, совершил он в ‚иргинии и ’еннесси. Ѓыли и другие воины,
свершавшие такое, -- но мы-то знали его одного лишь, его храп слышали ночами
в тихом доме, его видели за обеденным столом, его голосу внимали, его
привычки сна, еды и разговора знали. ђостом он был невелик, в седле же
казалсЯ еще малорослей, потому что ћпитер был крупен, а отец в воображении
нашем высилсЯ и пеший, на коне же вырастал уже до неба, до невероЯтиЯ. €
потому казалсЯ в седле мал. Ћн подошел к крыльцу, стал подниматьсЯ, и саблЯ
весомо и плоско льнула к ноге. Ђ мне уже запахло -- как во все его приезды,
как весной, когда Я ехал по аллее, прижимаЯсь к нему, стоЯ в стремени, -- Я
уже почуЯл запах, шедший от его одежды, бороды и от тела тоже; мне
казалось, это запах пороха и славы, победоносной избранности, но, поумнев,
теперь Я знаю -- не победоносность то была, а только волЯ выстоЯть,
едко-усмешливый отказ от самообманов, заходЯщий намного дальше и того
оптимизма, который бодро принимает вероЯтность в ближайшем же будущем всего
наихудшего, что мы способны претерпеть. Ћн всходил, и саблЯ задевала каждую
ступеньку (так невысок он был на самом деле); взойдЯ на четыре ступеньки,
остановилсЯ и снЯл шлЯпу. ‚от пример того, как действиЯ отца превышали его
рост. Ћн ведь мог поднЯтьсЯ наверх, стать вровень с бабушкой -- и ему
пришлось бы слегка лишь нагнутьсЯ, подставлЯЯ лоб поцелую. Ќо нет. Ћн
остановилсЯ двумЯ ступеньками ниже и обнажил голову, и то, что теперь уже
бабушка принагнулась, касаЯсь его лба губами, нисколько не ослабило
впечатлениЯ рослости, крупности, которое он производил -- по крайней мере,
на нас.
-- џ так и думала, что ты приедешь, -- сказала бабушка.
-- Ќ-да, -- сказал отец. ‚зглЯнул на менЯ, не сводившего с него глаз; а
снизу неотрывно смотрел на него ђинго.
-- Ќеблизкий путь из ’еннесси, -- сказал Я.
-- Ќ-да, -- опЯть сказал отец.
-- Ђ отощали вы, хозЯин „жон, -- сказал ђинго. -- —то там едЯт в
’еннесси? ’о же самое, что у нас едЯт люди?
€ тут Я сказал, влюблено глЯдЯ отцу в лицо, в глаза:
-- ‹юш говорит, ты сейчас не в ’еннесси был.
-- ‹юш? -- произнес отец. -- ‹юш?
-- ‚ходи, -- сказала бабушка. -- ‹увиниЯ уже накрывает на стол. Ќе
успеешь умытьсЯ, как подаст тебе обедать.

‚ тот же день, еще до заката, мы сделали длЯ нашей скотины загон. Њы
огородили его в низине, в зарослЯх у речки, где его нипочем не найти
чужаку, и саму изгородь разглЯдеть можно, лишь приблизЯсь к
свежеобрубленным, сочащим сок жердЯм, перегородившим чащобу и с ней

сливающимсЯ. Њы все там трудились -- отец, „жоби, ђинго, ‹юш и Я, -- отец
по-прежнему в сапогах, но снЯв мундир, и обнаружилось, что брюки на нем не
конфедератские, не наши, а североармейские, трофейные, нового и крепкого
синего сукна; и саблю отец снЯл. ђаботали мы быстро, валили молодые деревьЯ
-- иву, дубки, красный клен, каштан карликовый -- и, наспех обрубивши ветки,
волокли с помощью мулов, да и сами, через пойменную грЯзь и кусты туда, где
уже ждал отец. ‚от то-то и оно -- отец поспевал всюду; ухватив по жердине
под каждую руку, он волок их сквозь кустарник чуть ли не быстрее мулов и
примащивал на место, пока „жоби с ‹юшем еще спорили, каким концом пустить
куда. ‚от то-то же; и не в том дело, что отец работал быстрее и усерднее
всех нас, хотЯ мог бы стоЯть, распорЯжатьсЯ и уж точно выглЯдел бы в такой
позе крупней и внушительней (во всЯком случае, в мальчишеских глазах -- по
крайней мере, в наших с ђинго двенадцатилетних глазах) -- дело во всей его
манере. Љогда ‹увиниЯ подала ему солонину с овощами, кукурузные лепешки,
молоко и он поел, сидЯ на своем обычном месте в столовой нашей (а мы --
ђинго и Я, во всЯком случае -- глЯдели, ждали, не могли дождатьсЯ вечера и
отцовских рассказов), и вытер бороду и сказал: "Ђ теперь новый загон
городить. Ќо прежде еще надо нарубить жердей", -- при этих словах и мне и
ђинго представилось, наверное, одно и то же. ‚ообразилось, что все мы --
„жоби, ‹юш, ђинго и Я -- стоим там, как бы выстроЯсь, -- не в потной жажде
штурма и победы, а в том мощном, хоть и покорном утверждении верховной
воли, которое, должно быть, двигало Ќаполеоновы войска; а перед нами отец,
и за его спиной приречнаЯ низина, напоенные соком стволы, что сейчас будут
обращены в мертвые жерди. Ћтец на коне; отец в сером золотогалунном
мундире; и вот он обнажает саблю. Ћкинув и сплотив нас своим взглЯдом
напоследок и вздыбливаЯ, поворачиваЯ уж ћпитера на тугих удилах,
выхватывает он саблю; движение взметает его волосы под треуголкой, саблЯ
блещет; он восклицает негромко, но громово: "ђысью! Њарш-марш! ‚ атаку!" €,
с места не сходЯ, мы следуем за ним и взглЯдом и телами -- за невысоким
человеком, который в сочетании с конем выситсЯ как раз в меру (а длЯ нас,
двенадцатилетних, выситсЯ над всеми прочими людьми), -- который встал на
стременах над дымчатою уносЯщеюсЯ молнией конЯ, и под бессчетными
сверкающими сабельными взмахами назначенные им деревьЯ, срубленные и
обрубленные, очищенные от ветвей, ложатсЯ стройными рЯдами, ожидаЯ только
переноски и приладки, чтобы протЯнутьсЯ изгородью.
‘олнце уже ушло из низины, когда мы кончили изгородь: „жоби и ‹юшу
осталось лишь поставить последние три ее звена; но оно еще светило на
выгоне, на косогоре, когда мы ехали к дому -- Я у отца за спиной, на крупе
мула, а на втором муле ђинго. “ дома отец слез, а Я -- в седле -- вернулсЯ к
конюшне, и тем временем на косогорах завечерело тоже. ђинго уже надел
корове на рога веревку, и мы направились опЯть в низину, и теленок шел за
коровой, тычась ей в вымЯ всЯкий раз, когда корова останавливалась щипнуть
травы. ђинго дергал веревку, орал на корову, а свиньЯ трюхала впереди. Ќо
задерживала нас именно свиньЯ. Ћна двигалась даже медленнее, чем корова со
всеми ее остановками, так что, пока спустились к новому загону, уже
стемнело. Ќо в изгороди оставалсЯ еще широкий незаделанный проход. Џравда,
мы на это и рассчитывали.
Њы завели туда обоих мулов, корову с теленком, свинью; ощупью
поставили последнее звено и пошли домой. Ѓыло совсем темно, даже на выгоне;
нам видна была горЯщаЯ в кухне лампа, и чьЯ-то тень там двигалась в окне.
Њы с ђинго вошли -- ‹увиниЯ как раз закрывала дорожный сундук из тех, что
стоЯт на чердаке; в последний раз его снимали оттуда, когда ездили в
•окхерст{5} гостить на ђождество четыре года назад -- тогда не было еще
войны и дЯдЯ „еннисон был жив. ‘ундучище этот тЯжел даже и пустой; когда мы
уходили городить загон, в кухне его не было, и, значит, его снесли вниз без
нас, без „жоби и ‹юша, и тащить пришлось бабушке с ‹увинией, разве что снес
его вниз отец, подъехавший со мной на муле, -- и, значит, вот как спешно все
и неотложно; да, наверно, это отец и с сундуком управилсЯ. Ђ когда Я вошел
в столовую ужинать, на столе вместо серебрЯных ножей и вилок лежали
кухонные, и за стеклом буфета (где на моей памЯти всегда стоЯл серебрЯный
сервиз, и только каждый вторник бабушка с ‹увинией и ”иладельфией брали его
оттуда и начищали, а зачем -- одной бабушке разве что известно, -- ведь
сервизом никогда не пользовались) было пусто.
Ћтужинали быстро. Ћтец ведь обедал, а мы -- ђинго и Я -- слишком
ждали-дожидались этого отдохновенного часа, когда отец начнет рассказ. ‚
тот его весенний приезд мы дождались: отец сел после ужина в свое старое
кресло-качалку, в камине затрещали, защелкали ореховые чурбаки, и мы
приготовились слушать, присев на пЯтки сбоку от огнЯ, а над каминною доской
на двух крюках протЯнулось трофейное капсюльное ружье, привезенное отцом из
‚иргинии два года назад, -- дремлет, смазанное и зарЯженное к бою. € мы
услышали тогда рассказ. ‡вучали в нем такие имена, как ”оррест{6},
Њорган{7}, Ѓарксдейл{8} и ‚ан „орн, такие немиссисипские слова, как
ущелье и обвал; но Ѓарксдейл -- наш землЯк, и ‚ан „орн тоже, только его
застрелит позже чей-то муж; а генерал ”оррест проезжал однажды ћжной улицею
Ћксфорда, и сквозь оконное стекло глЯдела на него там девушка, алмазом
перстнЯ нацарапавшаЯ свое имЯ на стекле: ‘илиЯ Љук... {9}
Ќо нам шел всего тринадцатый{10}; в ушах наших звучало другое. Ќам
слышались пушки, и шелест знамен, и безымЯнный вопль атаки. € это мы хотели
и сегоднЯ услыхать. ђинго ожидал менЯ в холле; вот уже отец сел в свое
кресло в комнате, которую он и негры зовут кабинетом: он зовет потому, что
здесь стоит его письменный стол, в чьих Ящиках хранЯтсЯ образцы нашего
хлопка и зерна, -- и здесь он снимает грЯзные сапоги и сидит разувшись, а
сапоги сохнут у камина, и сюда не возбранЯетсЯ входить собакам и гретьсЯ у
огнЯ на ковре и даже ночевать здесь в холода -- а разрешила ли то отцу мама
(она умерла, родив менЯ) и подтвердила разрешение бабушка или бабушка сама
уже без мамы разрешила, Я не знаю; негры же зовут комнату кабинетом потому,
что сюда заведено их призывать на очную ставку с патрульщиком (который
сидит на одном из жестких стульев и курит одну из отцовых сигар, но шлЯпу
все же снЯв), чтобы они клЯтвенно заверили, что вовсе и не были там, где их
видел патрульщик, что вовсе не они то были; а бабушка зовет библиотекой,
потому что здесь стоит книжный шкаф, и в нем ‹иттлтон, комментированный
Љоуком{11}, €осиф ”лавий{12}, Љоран, том решений Њиссисипского суда за 1848
год, „жереми ’ейлор{13}, "Ђфоризмы" Ќаполеона{14}, трактат по астрологии в
тысЯчу девЯносто восемь страниц, "€сториЯ оборотней английских, ирландских
и шотландских купно с валлийскими", писаннаЯ достопочтенным Џтолемеем
’орндайком{15}, магистром наук ќдинбургского университета, членом
отландского королевского общества, а также полные собраниЯ ‚альтера ‘котта
и ”енимора Љупера и полный „юма в бумажной обложке, кроме того томика, что
отец выронил из кармана под Њанассасом{16} (когда отступали, сказал отец).
’ак что ђинго и Я опЯть присели по бокам камина -- холодного, пустого --
и тихо стали дожидатьсЯ, и бабушка пристроилась с шитьем к столу, к лампе,
а отец сел в кресло на всегдашнем своем прикаминном месте, скрестивши ноги,
оперев задки волглых сапог там, где старые от них следы на решетке, и жуЯ
табак, взЯтый у „жоби заимообразно. „жоби куда постарше отца возрастом и
потому перехитрил войну -- запассЯ табаком ‚ штат Њиссисипи он приехал с
отцом из Љаролины; он был бессменным отцовским слугой, а на нескорую смену
себе растил, готовил ‘аймона (ђинго -- сын ‘аймона). Ќо война ускорила лет
на десЯток вступление ‘аймона в должность, и ‘аймон ушел на войну денщиком
отца, а сейчас осталсЯ в эскадроне, в ’еннесси. € вот мы сидим ждем, когда
же начнетсЯ рассказ; уже и ‹увиниЯ в кухне кончает стучать посудой, и Я
подумал, что отец хочет, чтобы и она, управившись, пришла послушать, и
спросил отца пока что:
-- ђазве возможно вести войну в горах, папа?
€ оказалось, отец только того и ждал (но не в желательном длЯ менЯ и
ђинго смысле).
-- ‚ горах воевать невозможно, -- сказал он. -- Ћднако приходитсЯ. Ђ
теперь ну-ка, мальчики, спать.
Њы поднЯлись наверх. Ќо в спальню нашу не пошли; сели на верхней
лестничной ступеньке, куда уже не доходит свет лампы, горЯщей в холле, и
стали оттуда глЯдеть и вслушиватьсЯ в то, что доносилось из-за двери
кабинета; немного погодЯ ‹увиниЯ прошла внизу по холлу, не заметив нас, и
вошла в кабинет; нам слышно было, как отец спросил ее:
-- ѓотов сундук?
-- „а, сэр. ѓотов.
-- ‘кажи ‹юшу, пусть возьмет фонарь и заступы и ждет менЯ в кухне.
-- ‘лушаю, сэр, -- сказала ‹увиниЯ. ‚ышла, пересекла холл, снова не
взглЯнув на лестницу, а обычно она идет за нами наверх неотступно и,
вставши в дверЯх спальни, бранит нас, покуда не лЯжем -- Я в кровать, а
ђинго рЯдом, на соломенный тюфЯк. Ќо сейчас ей было не до нас и не до
нашего непослушаниЯ даже.
-- Ђ Я знаю, что там, в сундуке, -- шепнул ђинго. -- ‘еребро. Љак
по-твоему...
-- ’сс, -- сказал Я.
Ѓыло слышно, как отец говорит что-то бабушке. Џотом ‹увиниЯ опЯть
прошла через холл в кабинет. ‘идЯ на ступеньке, мы прислушивались к голосу
отца -- он рассказывал что-то бабушке и ‹увинии.
-- ‚иксберг? -- шепнул ђинго. ‚ тени, где мы сидим, его не видно;
блестЯт только белки его глаз. -- ‚иксберг ЏЂ‹? ’о есть рухнулсЯ в ђеку? € с
генералом Џембертоном вместе?
-- ’ссс! -- сказал Я.
‘идЯ бок о бок, мы слушаем голос отца. €, может, темнота нас усыпила,
унесло нас снова перышками, мотыльками прочь или же мозг спокойно, твердо и
бесповоротно отказалсЯ далее воспринимать и верить, -- потому что вдруг над
нами очутилась ‹увиниЯ и трЯсет нас, будит. € не бранит даже. „овела до
спальни, стала в дверЯх и не зажгла даже лампы, не проверила, разделись мы
или упали в сон не раздеваЯсь. ‚озможно, это голос отца звучал в ее ушах,
как в наших звучал и путалсЯ со сном, -- но Я знал, ее гнетет иное; и знал,
что мы проспали на ступеньках вынос сундука, и он уже в саду, его
закапывают. €бо мозгу моему, отказавшемусЯ верить в поражение и беду,
мерещилось, будто видел Я фонарь в саду, под ЯблонЯми. Ђ наЯву или во сне
видел, не знаю -- потому что наступило утро, и шел дождь, и отец уже уехал.

“езжал он, должно быть, уже под дождем, который и все утро
продолжалсЯ, и в обед -- так что незачем и вовсе будет выходить сегоднЯ из
дому, пожалуй; и наконец, бабушка отложила шитье, сказав:
-- —то ж. Џринеси поваренную книгу, Њаренго.
ђинго принес из кухни книгу, мы с ним улеглись на ковре животом вниз,
а бабушка раскрыла книгу.
-- Ћ чем будем читать сегоднЯ? -- сказала она.
-- —итай про торт, -- сказал Я.
-- —то ж. Ђ о каком именно?
‚опрос излишний -- ђинго, и не дожидаЯсь его, сказал уже:
-- Џро кокосовый, бабушка.
Љаждый раз он просит читать про кокосовый торт, потому что нам с ним
так и неЯсно, ел ђинго хоть раз этот торт или нет. “ нас пекли торты на
ђождество перед самой войной, и ђинго все припоминал, досталось ли им в
кухне от кокосового, и не мог припомнить. €ногда Я пыталсЯ ему помочь,
выспрашивал, какой у того торта вкус был и вид, -- и ђинго уже почти решалсЯ
мне ответить, но в последнюю минуту передумывал. Џотому что, как он
говорит, лучше уже не помнить, отведал или нет, чем знать навернЯка, что и
не пробовал; если окажетсЯ, что ел он не кокосовый, то уж всю жизнь не
знать ему кокосового.
-- Џочитать еще разок -- худа не будет, Я думаю, -- сказала бабушка.
Ѓлиже к вечеру дождь перестал; когда Я вышел на заднюю веранду, сиЯло
солнце, и ђинго спросил, идЯ следом:

-- Њы куда идем?
Њиновали коптильню; отсюда видны уж конюшнЯ и негритЯнские хибары.
-- „а куда идем-то? -- повторил он.
€дЯ к конюшне, мы увидели ‹юша и „жоби за забором, на выгоне, -- они
вели мулов снизу, из нового загона.
-- „а идем-то длЯ чего? -- допытывалсЯ ђинго.
-- ‘ледить за ним будем, -- сказал Я.
-- ‡а ним? ‡а кем за ним?
џ взглЯнул на ђинго. Ћн смотрел на менЯ в упор -- молча, блестЯ белками
глаз, как вчера вечером.
-- Ђ-а, ты про ‹юша, -- сказал он. -- Ђ кто велел, чтоб мы за ним
следили?
-- Ќикто. џ сам знаю.
-- ’ебе что -- сон был, ЃаЯрд?
-- „а. ‚ечером вчера. Џрислышалось, будто отец велел ‹увинии следить за
‹юшем, потому что ‹юш знает.
-- ‡нает? -- переспросил ђинго. -- —то знает? -- Ќо вопрос тоже излишний,
и он сам ответил, поморгав своими круглыми глазами и спокойно глЯдЯ на
менЯ: -- ‚чера. Љогда он повалил наш ‚иксберг. ‹юш знал уже тогда. ‚се равно
как знал, что не в ’еннесси теперь хозЯин „жон. Ќу, и про что еще тебе тот
сон был?
-- —тоб мы за ним следили -- вот и все. ‹юшу известно станет раньше нас.
Ћтец и ‹увинии велел следить за ним, хоть ‹юш ей сын, -- велел ‹увинии еще
немного побыть белой. Џотому что если проследить за ним, то сможем угадать,
когда оно нагрЯнет.
-- —то нагрЯнет?
-- Ќе знаю.
ђинго коротко вздохнул.
-- ’огда так оно и есть, -- сказал он. -- …сли б тебе кто сказал, то,
может, это были б еще враки. Ќо раз тебе сон был, это уже не враки -- некому
было соврать. ЏридетсЯ нам следить за ним.
Њы принЯлись следить; они впрЯгли мулов в повозку и спустились за
выгон, к вырубке, возить наготовленные дрова. „ва днЯ мы скрытно следили за
ними. € тут-то почувствовали, под каким всегдашним бдительным надзором
‹увинии сами находимсЯ. ‡алЯжем, смотрим, как ‹юш и „жоби грузЯт повозку, --
и слышим тут же, что она надрываетсЯ, кличет нас, и приходитсЯ отходить
незаметно вбок и бежать потом к ‹увинии с другого направлениЯ. €ногда у нас
не было времени сделать крюк -- она застигала нас на полпути, и ђинго
прЯталсЯ мне за спину, а она бранила нас:
-- ‚ы что крадетесь? Ќе иначе, озорство какое затеЯли. Џризнавайтесь,
сатанЯта.
Ќо мы не признавались, шли за ней, бранЯщейсЯ, до кухни, и, когда она
туда скрывалась, снова тихо уходили с глаз долой и бежали следить за ‹юшем.
€ на второй день вечером, засев у хибары, где живут ‹юш с
”иладельфией, мы увидели, как он вышел оттуда и направилсЯ к новому загону.
Џрокравшись за ним, услышали в потемках, как он поймал и вывел мула и
поехал верхом прочь. Њы пустились следом, но когда выбежали на дорогу, то
слышен был лишь замирающий топот копыт. Ђ пробежали мы порЯдочный кусок,
так что даже зычный клич ‹увинии донессЯ до нас слабо, еле-еле. Њы постоЯли
в звездном свете, глЯдЯ в даль дороги.
-- Ќа Љоринт ускакал, -- сказал Я.
‚ернулсЯ он лишь через сутки, опЯть в потемках. Ђ Я и ђинго
чередовались: один оставалсЯ у дома, другой наблюдал у дороги, -- чтобы
‹увиниЯ не надсаживалась в крике с утра до ночи, не видЯ нас обоих. Ђ
наступила уж ночь; ‹увиниЯ загнала нас было в спальню, но мы снова
выскользнули из дому и крались мимо „жобиной хибары, как вдруг дверь ее
отворилась -- вынырнувший из темноты ‹юш шагнул туда, в светлый проем. ‹юш
возник совсем рЯдом, Я почти бы рукой мог дотронутьсЯ, но он нас не
заметил; на миг, внезапно, как бы повис в проеме двери на свету, точно из
жести вырезанный силуэт бегущего, и нырнул в хибару, дверь черно
захлопнулась -- мы так и застыли. Ђ когда глЯнули в окошко, он стоЯл там у
огнЯ -- одежа изорвана, в грЯзи -- ему пришлось ведь прЯтатьсЯ в болотах и
низах от патрулей, -- а на лице опЯть это хмельное выражение (хоть он и не
выпил), точно он давно уже без сна и спать не хочет, а „жоби и ”иладельфиЯ
подались лицами вперед, в отсветы огнЯ, и смотрЯт на ‹юша, и рот у
”иладельфии открыт, и то же у нее бессонное, хмельное выражение. € тут
дверь открылась опЯть; это ‹увиниЯ. Љак она шла за нами, мы не слышали, -- и
встала, взЯвшись за дверной косЯк и глЯдЯ на ‹юша с порога, а старую отцову
шлЯпу снова не надела.
-- €, говоришь, освободЯт нас всех? -- сказала ”иладельфиЯ.
-- „а, -- сказал ‹юш, гордо откинув голову.
-- ’ихо ты! -- шикнул „жоби, но ‹юш и не взглЯнул на него.
-- „а! -- сказал ‹юш еще громче. -- ѓенерал ерман идет и все перед собой
сметает и сделает свободным весь народ наш! {17}
‹увиниЯ в два быстрых шага подошла к нему и ладонью крепко хлопнула по
голове.
-- „урак ты черный! -- сказала она. -- Џо-твоему, на свете наберетсЯ
столько Янки, чтоб побили белых?
Њы пустились домой, не дожидаЯсь голоса ‹увинии и опЯть не знаЯ, что
она следует за нами. ‚бежали в кабинет, к бабушке -- она сидит у лампы с
раскрытой на коленЯх Ѓиблией и глЯдит на нас поверх очков, нагнувши голову.
-- Ћни идут сюда! -- крикнул Я. -- €дут освобождать нас!
-- —то, что? -- произнесла она.
-- ‹юш их видел! Ћни на дороге уже. ѓенерал ерман идет всех нас делать
свободными!
€ смотрим -- ждем, за кем она прикажет нам бежать, чтобы ружье снЯл, --
за „жоби, как старшим, или же за ‹юшем, поскольку он их видел и знает, в
кого стрелЯть. Ќо тут бабушка крикнула тоже -- голосом громким и звучным,
как у ‹увинии:
-- ќто что такое, ЃаЯрд ‘арторис! Џочему ты еще не в постели?..
‹увиниЯ! -- позвала она. ‚ошла ‹увиниЯ. -- Џроводи детей в постель, и если
только зашумЯт еще сего днЯ, то позволЯю и прЯмо приказываю выпороть их
обоих.
Њы тут же поднЯлись, легли. Ќо, лежа порознь, нельзЯ было
переговариватьсЯ, потому что ‹увиниЯ поставила себе раскладную койку в
коридоре. Ђ лезть на кровать ко мне ђинго опасалсЯ, так что Я лег к нему на
тюфЯк.
-- Ќам надо будет стеречь дорогу, -- сказал Я.
ђинго вздохнул, как всхлипнул.
-- ‚идно, больше некому, -- сказал он.
-- ’ы боишьсЯ?
-- „а не очень, -- сказал он. -- Ќо лучше бы хозЯин „жон был здесь.
-- —то ж делать, раз его нет, -- сказал Я. -- ЏридетсЯ самим.
„ва днЯ мы стерегли дорогу, затаЯсь в можжевеловой рощице. ‚ремЯ от
времени ‹увиниЯ звала нас, но мы сказали ей, куда ходим и что, мол,
устраиваем там новое поле битвы, и к тому же из кухни рощица видна. ’ам
было тенисто, прохладно и тихо, и ђинго большей частью спал, и Я тоже
немного. € приснилось мне, будто глЯжу на усадьбу нашу, и вдруг дом и
конюшнЯ, хибары, деревьЯ исчезли, и место гладким стало и пустым, как наш
буфет, и сумерки сгущаютсЯ, темнеют, и вот уже не сбоку Я глЯжу, а сам Я
там, в испуганной толпе движущихсЯ крохотных фигурок, где отец, и бабушка,
и „жоби, ‹увиниЯ, ‹юш, ”иладельфиЯ, ђинго, -- и тут ђинго словно
поперхнулсЯ, и Я глЯнул на дорогу, просыпаЯсь, а там, посреди нее, встал на
каурой лошади и смотрит в бинокль на наш дом -- северЯнин, Янки.
Ђ мы продолжаем лежать и глЯдеть на него. Ђ зачем -- не знаю; ведь кто
он такой, мы понЯли сразу же; помню, у менЯ мелькнуло: "‚ыглЯдит как все
люди"; потом мы с ђинго переглЯнулись ошалело и стали отползать с бугра --
вышло это у нас само собою, бессознательно, -- и вот уже бежим выгоном к
дому, а когда перешли на бег, тоже не помню. Љазалось, бежим и бежим
нескончаемо, закинув голову, сжав кулаки, и добежали до забора наконец,
кувырнулись через и вбежали в дом. Ѓабушки в кресле нет, а шитье рЯдом, на
столе.
-- Ѓыстрей! -- сказал Я. -- Џридвигай к камину!
Ќо ђинго застыл на месте, и глаза -- как блюдца; Я подтащил кресло,
вскочил и стал снимать ружье. ‚есу в нем фунтов пЯтнадцать, но не так еще
вес, как длина несусветнаЯ; кончилось тем, что снЯл с крюков и вместе с ним
и креслом загремел на пол. € услышали мы, как бабушка вскинулась наверху в
постели и вскрикнула:
-- Љто там?
-- Ѓыстрей! -- сказал Я. -- Ѓерись же!
-- Ѓоюсь, -- сказал ђинго.
-- —то ты там, ЃаЯрд? -- донессЯ голос бабушки. -- ‹увиниЯ!
‚двоем мы взЯлись за приклад и дуло, как берутсЯ за бревно.
-- €ли освобождатьсЯ хочешь? -- сказал Я. -- —тоб тебЯ свободным делали?
Њы бегом потащили ружье, как бревно. Џробежали рощицей, упали у опушки
за куст жимолости -- и тут из-за поворота вышла эта лошадь. Ђ больше мы уж
ничего не слышали -- потому, быть может, что дышали шумно или что не ожидали
больше ничего услышать. Њы и не глЯдели больше; были занЯты тем, что
взводили курок. Њы уже взводили его раньше раза два, когда бабушки в
кабинете не было и „жоби входил, снимал ружье длЯ проверки, длЯ смены
пистона. ђинго поставил ружье стоймЯ, Я взЯлсЯ повыше за ствол обеими
руками, подтЯнулсЯ, обхватил ложе ногами и сполз вниз, давЯ телом на курок,
пока не щелкнуло. ’ак что глЯдеть нам было некогда; ђинго нагнулсЯ, уперев
руки в колени, подставлЯЯ спину под ружье, и выдохнул:
-- ‘трелЯй сволочугу! ‘трелЯй!
Њушка совпала с прорезью, и, закрываЯ от выстрела глаза, Я успел
увидеть, как Янки вместе с лошадью застлало дымом. ѓрЯнуло, как гром, дыму
сделалось как на лесном пожаре, и ничего не вижу кроме, только лошадь
ржанула, визгнула пронзительно, и ахнул ђинго:
-- Ћй, ЃаЯрд! „а их целаЯ армиЯ!

Њы словно никак не могли достичь дома; он висел перед нами, как во
сне, парил, медленно вырастаЯ, но не приближаЯсь; ђинго нессЯ за мной
следом, постанываЯ от испуга, а позади, поодаль -- крики и топот копыт. Ќо
наконец добежали; в дверЯх -- ‹увиниЯ, на этот раз в отцовой шлЯпе, рот
открыт, но мы не останавливаемсЯ. ‚бежали в кабинет -- бабушка стоит у
поднЯтого уже кресла, приложив руку к груди.
-- Њы застрелили его, бабушка! -- выкрикнул Я. -- Њы застрелили
сволочугу!
-- —то такое? -- ‘мотрит на менЯ, лицо стало почти того же цвета, что и
волосы, а поднЯтые выше лба очки блестЯт среди седин. -- ЃаЯрд ‘арторис, что
ты сказал?
-- Ќасмерть застрелили, бабушка! Ќа въезде! Ќо там их всЯ армиЯ, а мы
не видели, и теперь они скачут за нами.
Ћна села, опустилась в кресло как подкошеннаЯ, держа руку у сердца. Ќо
голос ее и теперь был внЯтен и четок:
-- —то это значит? Ћтвечай, Њаренго! —то вы сделали?
-- Њы застрелили сволочугу, бабушка! -- сказал ђинго. -- Ќасмерть!
’ут вошла ‹увиниЯ -- рот все так же открыт, а лицо точно пеплом
присыпали. Ќо и без этого, но и самим нам слышно, как на скаку
оскальзываютсЯ в грЯзи подковы и один кто-то кричит: "—асть солдат -- за
дом, на черный ход!" -- и они пронеслись в окне мимо -- в синих мундирах, с
карабинами. Ђ на крыльце топот сапог, звон шпор.
-- Ѓабушка! -- проговорил Я. -- Ѓабушка!
“ всех у нас словно отнЯлась способность двигатьсЯ; застывши, мы
глЯдим, как бабушка жмет руку к сердцу, и лицо у нее как у мертвой и голос
как у мертвой:
-- ‹увиниЯ! —то ж это? —то они мне говорЯт такое?
‚се происходило разом, скопом -- точно ружье наше, грЯнув, взвихрило и
втЯнуло в свой выстрел все последующее. ‚ ушах моих еще звенело от
выстрела, так что голоса бабушки и ђинго и мой собственный доносились как
бы издалека. € тут бабушка произнесла: "Ѓыстро! ‘юда!" -- и вот уже ђинго и
Я сидим на корточках, съеженно прижавшись к ее ногам справа и слева, и в
спину нам уперты кончики полозьев кресла, а пышный подол бабушкин накрыл
нас, как шатер, -- и тЯжелые шаги, и (‹увиниЯ рассказывала после)
сержант-Янки трЯсет нашим ружьем перед бабушкой.
-- ѓовори, старушка! ѓде они? Њы видели -- они сюда вбежали!
Ќам сержанта не видно; упершись подбородком себе в колени, мы сидим в
сером сумраке и в бабушкином запахе, которым пахнет и одежда, и постель ее,
и комната, -- и глаза у ђинго точно блюдца с шоколадным пудингом, и мысль у
нас одна, наверно, у обоих: что бабушка ни разу в жизни не секла нас ни за
что другое, кроме как за ложь, пусть даже и не сказанную, пусть состоЯщую
лишь в умолчанье правды, -- высечет, а затем поставит на колени и сама рЯдом
опуститсЯ и просит ѓоспода простить нас.
-- ‚ы ошибаетесь, -- сказала бабушка. -- ‚ доме и на всей усадьбе нет
детей. Ќикого здесь нет, кроме моей служанки и менЯ и негров в их домиках.
-- € этого ружьЯ вы тоже знать не знаете?
-- „а. -- ‘покойно так сказала, сидЯ прЯмо и неподвижно в кресле, на
самом краю, чтобы подол скрывал нас совершенно. -- …сли не верите, можете
обыскать дом.
-- Ќе беспокойтесь, обыщем... Џошли ребЯт на верх, -- распорЯдилсЯ он. --
…сли там двери где заперты, отворЯй прикладом. Ђ тем, кто во дворе, скажи,
чтоб прочесали сарай и домишки.
-- ‚ы не найдете запертых дверей, -- сказала бабушка. -- € позвольте мне
спросить хоть...
-- Ѓез вопросов, старушка. ‘идеть смирно. Ќадо было задавать вопросы
раньше, чем высылать навстречу этих чертенЯт с ружьем.
-- †ив ли... -- ђечь угасла было, но бабушка точно розгой заставила
собственный голос продолжить: -- ’от... в кого...
-- †ив? Љак бы не так! Џеребило спину, и пришлось тут же пристрелить!
-- Џри... пришлось... при... стрелить...
—то такое изумленный ужас, Я тоже не знал еще; но ђинго, бабушка и Я в
этот миг его все втроем воплощали.
-- „а, пришлось! Џристрелить! ‹учшего конЯ в целой армии! ‚есь наш полк
поставил на него -- на то, что в воскресенье он обскачет...
Ћн продолжал, но мы уже не слушали. Њы, не дыша, глЯдели друг на друга
в сером полумраке -- и Я чуть сам не выкрикнул, но бабушка уже произнесла:
-- €, значит... они не... Ћ, слава ѓосподу! Ѓлагодаренье ѓосподу!
-- Њы не... -- зашептал ђинго.
-- ’сс! -- прервал Я его. Џотому что без слов стало Ясно, и стало
возможно дышать наконец, и мы задышали. -€ потому, наверно, не услышали,
как вошел тот, второй, -- ‹увиниЯ нам описала его после, -- полковник с рыжей
бородкой и твердым взглЯдом блестЯщих серых глаз; он взглЯнул на бабушку в
кресле, на руку ее, прижатую к груди, и снЯл свою форменную шлЯпу. Ќо
обратилсЯ он к сержанту:
-- ќто что тут? —то происходит, ѓаррисон?
-- Ћни сюда вбежали, -- сказал сержант. -- џ обыскиваю дом.
-- ’ак, -- сказал полковник. Ќе сердито -- просто холодно, властно и
вежливо. -- Ђ по чьему распорЯжению?
-- „а кто-то из здешних стрелЯл по войскам ‘оединенных татов.
ђаспорЯдилсЯ вот из этой штуки. -- € тут лЯзгнуло, стукнуло; ‹увиниЯ после
сказала, что он потрЯс ружьем и резко опустил приклад на пол.
-- € свалил одну лошадь, -- сказал полковник.
-- ‘троевую собственность ‘оединенных татов. џ сам слышал, генерал
сказал, что были бы кони, а конники найдутсЯ. Ђ тут едем по дороге мирно,
никого пока еще не трогаем, а эти двое чертенЯт... ‹учшего конЯ в армии;
весь полк на него поставил...
-- ’ак, -- сказал полковник. -- џсно. Ќу и что? Ќашли вы их?
-- Ќет еще. ќти мЯтежники прЯчутсЯ юрко, как крысы. Ћна говорит, здесь
вообще детей нету.
-- ’ак, -- сказал полковник.
‹увиниЯ после рассказывала, как он впервые оглЯдел тут бабушку. ‚зглЯд
его спустилсЯ с бабушкиного лица на широко раскинутый подол платьЯ, и целую
минуту смотрел он на этот подол, а затем поднЯл опЯть глаза. € бабушка
встретила его взглЯд своим -- и продолжала лгать, глЯдЯ в глаза ему.
-- Џрикажете так понимать, сударынЯ, что в доме и при доме нет детей?
-- „етей нет, сударь, -- отвечала бабушка.
‹увиниЯ рассказывала -- он повернулсЯ к сержанту.
-- ‡десь нет детей, сержант. Ћчевидно, стрелЯли не здешние. ‘оберите
людей -- и по конЯм.
-- Ќо, полковник, мы же видели, сюда вбежало двое мальчуганов! Њы все
их видели!
-- ‚ы ведь слышали, как эта леди только что заверила, что в доме нет
детей. ѓде ваши уши, сержант? € вы что -- действительно хотите, чтобы нас
догнала артиллериЯ, когда милЯх в трех отсюда предстоит болотистаЯ
переправа через речку?
-- —то ж, сэр, волЯ ваша. Ќо если бы полковником был Я...
-- ’огда, несомненно, Я был бы сержантом ѓаррисоном. € полагаю, в этом
случае Я озаботилсЯ бы проблемой, какую теперь лошадь выставлЯть в будущее
воскресенье, и оставил бы в покое пожилую леди, начисто лишенную внуков...
-- тут его глаза (вспоминала ‹увиниЯ) бегло скользнули по бабушке, -- и
одиноко сидЯщую в доме, куда, по всей вероЯтности, Я больше никогда не
заглЯну -- к ее, увы, великой радости и удовольствию. Џо конЯм же и едем
дальше.
Њы сидели затаив дыхание и слушали, как они покидают дом, как сержант
сзывает во дворе солдат, как едут со двора. Ќо мы не вставали с корточек,
потому что бабушка по-прежнему была напрЯжена всЯ -- и, значит, полковник
еще не ушел. € вот раздалсЯ снова его голос -- властный, энергично-жесткий и
со скрытым смехом где-то в глубине:
-- €так, у вас нет внуков. Ђ жаль -- какое бы раздолье здесь двум
мальчикам -- уженье, охота, да еще на самую, пожалуй, заманчивую дичь, и тем
лишь заманчивей, что возле дома эта дичь не так уж часто попадаетсЯ. Ћхота
с ружьем -- и весьма внушительным, Я вижу. (‘ержант поставил наше ружье в
углу, и полковник, по словам ‹увинии, кинул туда взглЯд. Ђ мы опЯть не
дышим.) Ќо, как Я понимаю, ружье это вам не принадлежит. € тем лучше. €бо
принадлежи оно, допустим на секунду, вам, и будь у вас два внука или,
допустим, внук и его сверстник-негр, и продолжай, допустим, ружье палить,
то в следующий раз могло бы дело и не обойтись без жертв. Ќо что это Я
разболталсЯ? €спытываю ваше терпение, держу вас в этом неудобном кресле и
читаю вам нотацию, котораЯ может быть адресована лишь даме, имеющей внуков
-- или, скажем, внука и негритенка, товарища его забав.
€ он тоже повернулсЯ уходить -- мы ощутили это даже в своем укрытии под
юбкой; но тут бабушка сказала:
-- Њне почти нечем угостить вас, сударь. Ќо если стакан холодного
молока после утомительной дороги...
Ћн молчал, молчал, не отвечаЯ, только глЯдЯ (вспоминала ‹увиниЯ) на
бабушку твердым взглЯдом своих Ярких глаз, и за твердостью, за Яркой
тишиной таилсЯ смех.
-- Ќет, нет, -- сказал он. -- Ѓлагодарю вас. ‚ы слишком себЯ не жалеете --
учтивость ваша переходит уже в бравированье храбростью.
-- ‹увиниЯ, -- сказала бабушка. -- Џроводи джентльмена в столовую и
угости, чем можем.
Њы понЯли, теперь он вышел, -- потому что бабушку стало трЯсти, бить
уже несдерживаемой дрожью; но напрЯжено тело ее было по-прежнему, и слышно,
как прерывисто бабушка дышит. Њы тоже задышали опЯть, переглЯнулись.
-- Њы его совсем не застрелили! -- шепнул Я. -- Њы никого не застрелили
вовсе!
€ снова тело бабушки сказало нам, что он вошел; но теперь Я почти
зримо ощутил, как смотрит он на бабушкино платье, прикрывающее нас. Ћн
поблагодарил ее за молоко, назвал себЯ, свой полк.
-- ‚озможно, это и к лучшему, что у вас нет внуков, -- сказал он. -- ‚едь
вы, несомненно, желаете себе спокойной жизни. “ менЯ у самого трое
мальчиков. Ђ дедом Я еще не успел стать. -- ‚ голосе его не было уже
скрытого смеха; он стоЯл в дверЯх (рассказывала ‹увиниЯ) со шлЯпой в руке,
поблескиваЯ медью полковничьих знаков на синем мундире, рыжеЯ головой и
бородкой; не было смеха и в глазах, направленных на бабушку. -- Џриносить
извинениЯ не стану; лишь глупцы обижаютсЯ на ураган или пожар. Џозвольте
только пожелать, чтобы у вас за всю войну не осталось о нас воспоминаний
худших, чем эти.
Ћн ушел. Њы услышали звон его шпор в холле и на крыльце, затем звук
копыт, затихающий, стихший, -- и тут силы оставили бабушку. Ћна откинулась в
кресле, держась за сердце, закрыв глаза, и на лице ее крупными каплЯми
проступил пот; у менЯ вырвалось:
-- ‹увиниЯ! ‹увиниЯ!
Ќо бабушка открыла глаза -- и, открываЯсь, они уже нацелены были на
менЯ. Џотом взглЯд их переместилсЯ на ђинго -- и снова на менЯ.
-- ЃаЯрд, -- сказала бабушка, прерывисто дыша, -- что за слово ты
употребил?
-- ‘лово? Љогда это, бабушка? -- Ќо тут Я вспомнил, опустил глаза; а она
лежит в кресле, изнеможенно дышит и смотрит на менЯ.
-- Ќе повторЯй его. ’ы выругалсЯ. “потребил непристойную брань, ЃаЯрд.
ђинго стоит рЯдом. Њне видны его ноги.
-- ђинго тоже употребил, -- сказал Я, не поднимаЯ глаз. Ћна не отвечает,
но, чувствую, смотрит на менЯ. € Я проговорил вдруг:
-- Ђ ты солгала. ‘казала, что нас нету здесь.
-- ‡наю, -- ответила бабушка. ЏриподнЯлась. -- Џомогите мне.
‚стала с кресла с нашей помощью. Ђ зачем -- неЯсно. Ћперлась о нас, о
кресло -- и опустилась на колени. ђинго опустилсЯ рЯдом первый. Ђ потом и Я,
и слушаем, как она просит ѓоспода, чтобы простил ей сказанную ложь. ‡атем
поднЯлась; мы не успели и помочь ей.
-- Џодите в кухню, вынесите таз воды, возьмите жестЯнку с мылом, --
сказала она. -- Ќовую.

‚ечерело уже, -- времЯ как бы незамеченно настигло нас, позабывших о
нем, втЯнутых в грохот и переполох выстрела; солнце снизилось почти вровень
с нами, а мы стоим за домом, у веранды и вымываем, выполаскиваем от мыла
рот, поочередно зачерпываЯ воду тыквенным ковшиком и выплевываЯ ее прЯмо в
солнце. ‚ыдохнешь воздух затем -- и вылетает мыльный пузырь, но вскоре
пузыри у нас кончились и осталсЯ только мыльный вкус. Џотом и вкус начал
иссЯкать, но сплевывать еще хотелось; а в северной дали виднелась грЯда
облаков -- голубаЯ, смутно-тающаЯ снизу и медно тронутаЯ солнцем по верхам.
Љогда отец весною приезжал, мы старались понЯть, что такое горы. ‚ конце
концов он указал вдаль на облачную грЯду -- вот, мол, на что они похожи. € с
тех пор ђинго считает, что это ’еннесси маЯчит облачной грЯдой.
-- ‚он они, горы, -- сказал он, выплевываЯ воду. -- ‚он там ’еннесси. ѓде
хозЯин „жон воюет с Явками. Ђ далеко как.
-- € такие дальние походы совершать всего-то из-за Янки, -- сказал Я,
тоже выплюнув, выдохнув. Ќо все уже ушло -- и пена, и невесомаЯ стеклЯннаЯ
радужность пузырей, и даже мыльный привкус.

Ћ’•Ћ„

„нем ‹юш подал повозку к заднему крыльцу и выпрЯг мулов; к ужину мы
погрузили уже в нее все, кроме одеЯл, под которыми проспим эту последнюю
перед дорогой ночь. ‡атем бабушка пошла наверх и вернулась в черном
шелковом воскресном платье и в шлЯпке, и лицо у бабушки порумЯнело, в
глазах поЯвилсЯ блеск.
-- ђазве едем сейчас, вечером? -- спросил ђинго. -- џ думал, только утром
выедем.
-- „а, утром, -- ответила бабушка. -- Ќо Я три года никуда но выезжала;
уж ѓосподь мне простит, что Я принарЯдилась загодЯ.
Ћна повернулась (мы сидели в столовой, за ужином) к ‹увинии:
-- ‘кажи „жоби и ‹юшу, чтобы, как только поужинают, приготовили фонарь
и лопаты.
ђазложив кукурузные хлебцы на столе, ‹увиниЯ пошла было к дверЯм, но
остановилась, взглЯнула на бабушку:
-- ‚ы то есть хочете этот тЯжелый сундук везти с собой аж в Њемфис?
‹ежит себе с прошлого лета в сохранности, а вы хочете выкопать и тащить аж
в Њемфис?
-- „а, -- сказала бабушка, занЯвшись едой и не оборачиваЯсь уже к
‹увинии. -- џ следую распорЯжениЯм полковника ‘арториса, как Я их понимаю.
‹увиниЯ стоЯла в дверЯх буфетной, глЯдЯ бабушке в затылок.
-- Џусть бы оставалсЯ зарытый и целый, и Я бы стерегла его. Љто его там
найдет, даже если опЯть сюда заЯвЯтсЯ? Ћни ж не за сундук назначили
награду, а за хозЯина „жо...
-- “ менЯ есть причины, -- прервала ее бабушка. -- ‚ыполнЯй, что Я тебе
велела.
-- •орошо. Ќо длЯ чего вы хочете выкапывать сейчас, когда выезжаете
ут...
-- „елай, что велела.
-- ‘лушаю, мэм, -- сказала ‹увиниЯ. ‚ышла. џ смотрел, как бабушка
ужинает -- в шлЯпке, прЯменько надетой на макушку, -- а ђинго, за спиной у
бабушки, косил на менЯ зрачками.
-- Ђ почему б не оставить зарытым? -- сказал Я. -- ‡ачем еще такаЯ
тЯжесть лишнЯЯ повозке. „жоби говорит, в сундуке весу тысЯча фунтов.
-- ‚здор! -- сказала бабушка. -- € пусть даже десЯть тысЯч...
‚ошла ‹увиниЯ.
-- Ћни приготовЯт, -- сказала ‹увиниЯ. -- Ђ Я хотела бы все ж таки знать,
длЯ чего выкапывать с вечера?
Ѓабушка поглЯдела на нее.
-- Њне сон приснилсЯ прошлой ночью.
-- Ђ-а, -- сказала ‹увиниЯ с тем же выражением лица, что и у ђинго;
только ‹увиниЯ меньше вращает зрачками.
-- Њне снилось, будто вижу из моего окна, как некто входит в сад, идет
под Яблоню и рукой указывает, где зарыто, -- сказала бабушка, глЯдЯ на
‹увинию. -- ’емнокожий некто.
-- Ќегр? -- спросила ‹увиниЯ.
- „а.
‹увиниЯ помолчала. ‡атем спросила:
-- Ђ вы того некта признали?
-- „а, -- ответила бабушка.
-- Љто ж он такой, не скажете?
-- Ќет, -- ответила бабушка.
‹увиниЯ повернулась к ђинго
-- €ди скажи дедушке и ‹юшу, чтоб с фонарем и заступами шли на задний
ход.
„жоби с ‹юшем сидели в кухне. „жоби ужинал в углу за плитой, поставив
тарелку себе на колени. ‹юш молча сидел на Ящике длЯ дров, держа оба
заступа между колен, и сразу Я его не заметил -- его закрывала тень ђинго.
‹ампа светила на столе, отбрасываЯ тень от наклоненной головы ђинго и от
руки его, трущей стекло фонарЯ, ходЯщей вверх-вниз, а ‹увиниЯ встала между
нами и лампой, уперев руки в бока и затенЯЯ собою полкухни.
-- Џротри его как следует, -- сказала она.
‘ фонарем шел „жоби, за ним -- бабушка, за нею -- ‹юш; мне видна была ее
шлЯпка, и голова ‹юша, и сталь двух заступов над его плечом. Њне в шею
дышал ђинго.
-- Љак считаешь, который из них ей приснилсЯ? -- сказал он.
-- Ђ ты у нее спроси, -- сказал Я. Њы шли уже садом.
-- Ђга, -- сказал ђинго. -- Џоди спроси у нее. ‘порим, если б она тут
осталась, то ни Янки бы, никто б другие не посмели полезть к сундуку, и сам
даже хозЯин „жон поостерегсЯ бы соватьсЯ.
Ћни остановились -- „жоби с бабушкой, -- и бабушка стала светить взЯтым
у „жоби фонарем, поднЯв руку, а „жоби и ‹юш вырыли сундук, закопанный в
летний приезд отца, в ту ночь, когда ‹увиниЯ привела менЯ и ђинго в спальню
и даже лампу не зажгла проверить, как легли, а после то ли глЯнул Я в окно,
то ли приснилось мне, что глЯнул и увидел в саду фонарь... Џотом мы пошли к
дому -- бабушка впереди с фонарем, а за ней, с сундуком, остальные; ђинго и
Я тоже помогали тащить. “ крыльца „жоби повернул было к повозке.
-- ‚ дом несите, -- сказала бабушка.
-- Ђ мы сразу и погрузим, чтоб утром не возитьсЯ, -- сказал „жоби. --
„вигайсЯ, парень, -- ворчнул он ‹юшу.
-- ‚ дом несите, -- сказала бабушка.
€, постоЯв, „жоби двинулсЯ в дом. ‘лышно было теперь, как он
отпыхиваетсЯ: "•ах, хах", -- через каждые два-три шага. ‚ кухне он со стуком
опустил передний конец сундука,
-- •ах! -- выдохнул он. -- ‘лава богу, дотащили.
-- Ќаверх несите, -- сказала бабушка.
„жоби повернулсЯ, поглЯдел на нее. Ћн еще не выпрЯмилсЯ -- глЯдел
полусогнутый.
-- —его такое? -- сказал он.
-- Ќаверх несите, -- сказала бабушка. -- Љо мне в комнату.
-- ќто что ж -- придетсЯ то есть тащить сейчас наверх, чтоб завтра
стаскивать обратно вниз?
-- ЏридетсЯ кому-то, -- сказала бабушка. -- ‚ы намерены помочь или же нам
с ЃаЯрдом вдвоем нести?
’ут вошла ‹увиниЯ. Ћна уже разделась. Ћна была высокаЯ, как
привидение, в своей ночной рубашке, длинно, узко и плоско висЯщей на ней;
тихо, как привидение, вошла она босиком, и ноги ее были одного цвета с
сумраком, так что казалось, их у нее нет; а ногти ног белели, точно два
рЯда грЯзновато-белесых чешуек, невесомо и недвижно легших на пол футом
ниже подола рубашки -- и совсем отдельных от ‹увинии. ЏодойдЯ и толкнув
„жоби, она нагнулась к сундуку, чтобы поднЯть.
-- Ћтойди, негр, -- сказала она.
„жоби, крЯхтЯ, оттолкнул ‹увинию.
-- Ћтойди, женщина, -- сказал он. ЏоднЯл передний конец сундука,
оглЯнулсЯ на ‹юша -- тот как вошел, так и держал задний конец, не опускаЯ. --
‚езти мне тебЯ -- так залезай с ногами, -- сказал „жоби ‹юшу.
Њы встащили сундук к бабушке, и „жоби опЯть уже решил, что кончили, но
бабушка велела ему с ‹юшем отодвинуть кровать от стены и вдвинуть сундук в
промежуток; ђинго и Я снова помогали. €, по-моему, в сундуке том почти
вернаЯ была тысЯча фунтов.
-- Ђ теперь всем идти спать, чтобы можно было выехать с утра пораньше,
-- сказала бабушка.
-- “ вас всегда так, -- сказал „жоби. -- ‚сех подымете ни свет ни зарЯ, а
выедем за полдень.
-- Ќе твоЯ это забота, -- сказала ‹увиниЯ. -- ’ы знай выполнЯй, что велит
мисс ђоза.
Њы вышли; бабушка осталась у кровати, отодвинутой так Явно и так
неуклюже, что всЯкий сразу бы догадалсЯ -- за ней что-то прЯчут; да и как
спрЯтать сундучище, в котором весу самое малое тысЯча фунтов -- и Я и ђинго
уже были в том согласны с „жоби. Љровать как бы указывала, что за ней
сундук. ‡атем бабушка закрыла дверь -- и тут ђинго и Я остановились в
коридоре как вкопанные и переглЯнулись. ‘колько себЯ помню, в доме никогда
никаких ключей не бывало ни в наружных, ни во внутренних дверЯх. Ђ тут оба
мы услыхали, как в бабушкиной двери щелкнул ключ.
-- џ и не знал, что в эту дверь ключ можно вставить, -- сказал ђинго. --
„а еще и повернуть.
-- ‚от тоже твоЯ с „жоби забота, -- сказала ‹увиниЯ. Ћна улеглась уже на
свою раскладушку и, прежде чем укрытьсЯ стеганым одеЯлом с головой,
прибавила:
-- ‘ейчас обое чтоб легли.
Њы вошли к себе, стали раздеватьсЯ. ‹ампу ‹увиниЯ зажгла и на двух
стульЯх приготовила наши воскресные одежки, в которых завтра ехать в
Њемфис.
-- Љак считаешь, который из них ей приснилсЯ? -- спросил ђинго.
Ќо Я не ответил; Я знал, что ђинго и без менЯ знает.

Џри лампе мы оделись по-воскресному, при лампе ели завтрак; слышно
было, как наверху ‹увиниЯ снимает простыни с бабушкиной и моей постелей,
скатывает тюфЯк ђинго и несет все это вниз. ђазвиднЯлось, когда мы вышли к
повозке; ‹юш и „жоби уже впрЯгли мулов, и „жоби стоЯл около, тоже одетый в
то, что он зовет воскресным, в старый отцовский сюртук и отцову же потертую
касторовую шлЯпу. Џотом на заднюю веранду вышла бабушка (по-прежнему в
черном шелковом платье и в шлЯпке -- точно она так в них и продремала,
простоЯла всю ночь прЯменько у двери, держа руку на ключе, который извлекла
неведомо откуда, чтобы впервые за все времЯ замкнуть дверь); на плечи шаль
накинута, а в руках у нее зонтичек от солнца и ружье, снЯтое с крюков над
камином. Ћна протЯнула ружье „жоби.
-- ‚от, -- сказала бабушка. „жоби взглЯнул.
-- Ќам его не надо будет, -- сказал „жоби.
-- Џоложи в повозку, -- сказала бабушка.
-- Ќет, мэм. Ќам его не надо будет вовсе. Њы до Њемфиса доедем -- никто
и узнать не успеет, что мы на дороге. „а и хозЯин „жон, надо думать,
расчистил всю мемфисскую дорогу от Янков.
Ѓабушка и отвечать не стала. Њолча продолжала протЯгивать ружье, и
„жоби в конце концов взЯл его, понес в повозку.
-- ’еперь сундук снесите, -- сказала бабушка.
„жоби еще не кончил укладывать ружье; остановилсЯ, повернул слегка
голову.
-- —его? -- произнес он. Љруче повернул голову, не глЯдЯ, однако, на
бабушку, стоЯщую на ступеньках. -- ѓоворил же Я вам, -- сказал „жоби
безадресно, ни на кого из нас не глЯдЯ.
-- Ќасколько знаю, ты вообще не способен держать свои мысли при себе
долее десЯти минут, -- сказала бабушка. -- Ќо что именно ты "говорил нам" в
данном случае?
-- Ќеважно что, -- ответил „жоби. -- „вигайсЯ, ‹юш. € паренька прихвати.
€дут мимо бабушки. Ћна не глЯдит на них, они не только с глаз долой
уходЯт, но из мыслей ее тоже вон ушли -- так показалось (старому-то „жоби
определенно показалось). Ћни с бабушкой вечно вот так -- словно конюх с
породистой кобылой, котораЯ терпит до определенной точки, и конюх знает эту
точку и знает, что должно произойти, когда эта точка достигнута. € вот
произошло: кобыла лЯгнула его, не жестоко, но достаточно чувствительно; и
он знает, что к этому шло, и рад, что это позади уже, как он думает, -- и,
лежа или сидЯ на земле, он отводит слегка душу руганью, потому что считает,
дело уже кончено; и тут кобыла поворачивает морду -- чтобы хватнуть его
зубами. ’ак и у „жоби с бабушкой, и бабушка вечно его побивает -- не
жестоко, но чувствительно, как вот сейчас: он с ‹юшем уже входЯт в дом, и
бабушка даже не смотрит вслед, и „жоби ворчит: "џ ж им говорил. “ж это даже
ты, парень, не станешь оспорЯть", -- и тут, глЯдЯ по-прежнему куда-то вдаль
за повозку, как будто мы не едем никуда, а „жоби и вовсе нет на свете,
бабушка произнесла, ни бровью не поведЯ, ни ухом -- одними лишь губами
поведЯ:
-- € кровать на место к стене поставьте.
“ „жоби не нашлось ответа. Ћн замер лишь, застыл, не оборачиваЯсь;
потом ‹юш сказал спокойно:
-- евелись, папка. €дем.
“шли в дом. Ќам с бабушкой на веранде было слышно, как они выдвигали
сундук и ставили кровать на место и как медленно, тЯжко, с тупым, глухим
стуком сносили сундук, точно гроб.
-- Џоди помоги им, -- сказала бабушка, не поворачиваЯ головы. -- Ќадо
помнить, „жоби уже стар становитсЯ.
Њы поднЯли сундук в повозку, установили рЯдом с ружьем, корзинкой, где
еда, и свернутыми одеЯлами и влезли сами, а бабушка поместилась на сиденье
рЯдом с „жоби, -- шлЯпка на макушке у нее строго вертикально, и зонтичек
раскрыт, хотЯ даже роса еще не выпала. € поехали со двора. ‹юша не видно
стало, но ‹увиниЯ все стоит с краю веранды в отцовой старой шлЯпе поверх
косынки. Џотом Я перестал оглЯдыватьсЯ, но ђинго, сидЯ со мной на сундуке,
то и дело ерзал, оборачивалсЯ, хотЯ мы уже выехали за ворота на дорогу.
Њиновали поворот, где прошлым летом увидели того сержанта-Янки на каурой
лошади.
-- ‚от и расстались, -- сказал ђинго. -- „о свиданьЯ, усадьба;
здравствуй, Њемфис!
‘олнце слегка лишь поднЯлось, когда вдали замаЯчил „жефферсон; а у
дороги на лугу занЯта была завтраком рота солдат. ”орма у них из серой
стала уже почти цвета жухлой листвы, а кое на ком и формы уже не было; один
-- в синих трофейных штанах с желтым кавалерийским лампасом, как у отца

прошлым летом, -- помахал нам сковородой и крикнул:
-- ќй, миссисипские! „а здравствует Ђрканзас!
“ дома Љомпсонов бабушка сошла -- проститьсЯ с миссис Љомпсон и
попросить, чтобы та наезжала иногда в ‘арторис, на усадьбу нашу,
приглЯдывала за цветами. Ђ ђинго и Я поехали к лавке, и когда вышли оттуда
с мешком соли, то увидели, что через площадь ковылЯет дЯдЯ Ѓак
Њаккаслин{18}, машет нам палкой и кричит, а за ним идет капитан, командир
той роты, что расположилась на лугу. €х у нас двое -- Я не про капитана, а
про Њаккаслинов говорю, -- Ђмодей и ’еофил, только все, кроме них самих,
зовут их Ѓак и Ѓадди. Ћни братьЯ-близнецы, застарелые холостЯки, у них
большаЯ плантациЯ на пойменной земле, милЯх в пЯтнадцати от „жефферсона.
Ћтец их возвел там большой барский дом в колониальном стиле, один из самых
пышных в крае. Ќо дом захирел, ибо дЯдЯ Ѓак и дЯдЯ Ѓадди не стали в нем
жить. “шли из него, как только умер их отец, и поселились в двухкомнатном
бревенчатом домишке вместе с дюжиной собак, а в барском доме поместили
своих негров. Ћн так и стоит без окон, и в дверЯх замки такие, что любой
ребенок шпилькой отомкнет, но “ Њаккаслинов было заведено, чтоб каждый
вечер, как негры придут с полЯ, один из братьев загонЯл их в дом и запирал
переднюю дверь ключом почти с седельный пистолет размерами; он еще возитсЯ
с тем ключом, а в это времЯ уже, может, последний негр ушел из дома черным
ходом. ‚ округе говорЯт, что Ѓак и Ѓадди сами всегда это знали, и негры
знали, что они знают, но только это как игра с твердыми правилами: ни один
из близнецов не должен засматривать на черный ход в то времЯ, как второй
близнец запирает переднюю дверь; а из негров ни один не должен хотЯ б
ненароком попастьсЯ, убегаЯ, на глаза и не должен убегать после того, как
дверь кончили запирать; и говорЯт, что те, кто не успел за это времЯ выйти,
сами отрешали себЯ от ночных прогулок до следующего вечера. Љлюч вешали
затем на гвоздь у двери, и братьЯ возвращались в свой густо населенный
собаками домишко, ужинали и садились за покер; говорЯт, что никто в штате,
да и на всей Њиссисипи, не рискнул бы сесть с ними играть, даже с уговором,
чтоб не плутовали; а между собой они играли так -- бестрепетно ставЯ на
карту негров и возы хлопка, -- что сам ѓосподь Ѓог еще бы смог продержатьсЯ
против каждого из них в отдельности, но против обоих даже он бы не выстоЯл
и был бы ободран как липка.
Ќо не одним лишь этим отличались дЯдЯ Ѓак и дЯдЯ Ѓадди. Џо словам
отца, они опередили свое времЯ: по его словам, у них насчет общественных
отношений свои идеи, которым сыщетсЯ ученое название разве что через
полвека после смерти обоих Њаккаслинов и которые притом проведены
Њаккаслинами в жизнь. €деи эти -- о земле. Њаккаслины считают, что не землЯ
принадлежит людЯм, а люди -- земле и что землЯ терпит их на себе и питает,
покуда они ведут себЯ как должно; а нет -- так землЯ стрЯхнет их прочь, как
собака блох. Њаккаслины придумали систему хозЯйственных расчетов, еще,
наверно, более запутанную, чем их взаимные карточные счеты, и нацеленную на
то, чтоб все их негры обрели свободу -- не бесплатно получили и не выкупили
у Њаккаслинов за деньги, а заработали у земли своим трудом. Ќо не только
негров касались их идеи -- и потому-то именно дЯдЯ Ѓак ковылЯл через площадь
сейчас и махал мне палкой, окликаЯ; вернее, потому-то ковылЯл один, а не
вместе с дЯдей Ѓадди. Ћтец как-то сказал, что если в округе возникнут между
избирателЯми споры или вооруженные свары, то ни одно семейство не сможет
тЯгатьсЯ с Њаккаслинами, потому что (в округе внезапно это осознали) у всех
одна поддержка -- от родни, а за Ѓака и Ѓадди встанет целаЯ армиЯ фермеров.
ќтих мелких фермеров негры зовут белой швалью -- рабами шваль не владеет и
сама живет порою хуже, чем рабы на крупных плантациЯх. ‡емельные идеи
Њаккаслинов, пока что не имеющие, по словам отца, ученого названиЯ,
коснулись и этих белых фермеров: дЯдЯ Ѓак и Ѓадди убедили их возделывать
свои "клочки тощей холмЯной земли не врозь, а объединив силы с неграми, с
плантацией Њаккаслинов; никому не известно в точности, что они тем фермерам
взамен пообещали, но только жены и детишки фермеров стали ходить обутые (а
прежде было им не привыкать и босиком), и даже в школу многие дети пошли.
Љак бы то ни было, белаЯ шваль теперь боготворила обоих Њаккаслинов, так
что, когда отец стал набирать свой первый полк длЯ похода в ‚иргинию и дЯдЯ
Ѓак и Ѓадди приехали в город записыватьсЯ и решено было, что они слишком
стары (им перевалило уже за семьдесЯт), то чуть было не пришлось отцовскому
полку принимать свой первый бой у нас на выгоне. ЃратьЯ Њаккаслины
погрозились создать собственную роту из своих фермеров, отнЯвши их всех у
отца. Ќо тут же понЯли, что этим отца не проймешь, и тогда нажали
по-другому, по-настоЯщему. ‡аЯвили отцу, что если не примет их в полк, то
они объединенными солдатскими голосами белой швали принудЯт отца тут же на
выгоне провести дополнительные выборы офицеров, причем сместЯт отца,
понизив из полковников в майоры или даже в капитаны. Ћтцу-то все равно, как
его будут величать, полковником или капралом, только бы слушали его
команду, а уж ѓосподь Ѓог может его и в рЯдовые понизить; но отца коробило
при мысли, что сами люди, которых он ведет, вольны его сместить и даже,
чего доброго, способны на такое оскорбление. ’ак что кончили компромиссом --
согласились взЯть на войну одного из братьев. Ќа том отец с Њаккаслинами по
рукам ударили и помирились; когда на следующее лето, после второй битвы под
Њанассасом, солдаты сместили отца, то маккаслиновцы все голосовали против
смещениЯ, и ушли за отцом из полка, и, вернувшись в Њиссисипи, составили
его иррегулЯрный конный отрЯд. ’ак что одному из братьев предстоЯло
оставатьсЯ дома, а кому именно, они решили сами -- решили тем единственно
возможным способом, при котором победивший знает, что победил по праву, а
проигравший -- что побежден сильнейшим, чем он сам; дЯдЯ Ѓадди взглЯнул на
дЯдю Ѓака и сказал:
-- ‹адно, ”ил, слабачина ты косорукий. ‚ынимай карты.
Ћтец рассказывал, зрелище это было редкостное по холодному, не
ведающему пощады артистизму игры. €грать условились три партии покера;
сдавать карты по очереди, а в третьей партии сдавать тому, кто выиграет
вторую. €м постелили на земле попону, и весь полк смотрел, как они уселись
друг против друга, а старые их лица были как одно лицо, не сразу, но
всплывающее в памЯти -- лицо со старинного портрета, на который поглЯдишь и
скажешь, что изображен пуританин-проповедник, живший где-нибудь в Ќовой
Ђнглии сотню лет назад; они сидели, даже как будто не взглЯдываЯ на рубашку
сдаваемой карты и тут же называЯ ее без ошибки, так что приходилось по
десЯтку раз пересдавать, прежде чем судьи могли быть уверены, что партнеры
не знают друг у друга все карты. € дЯдЯ Ѓак проиграл -- и теперь дЯдЯ Ѓадди
служил в бригаде ’еннанта сержантом, воевал в ‚иргинии, а дЯдЯ Ѓак ковылЯл
через площадь, махал мне палкой и кричал:
-- „а это же он, как бог свЯт! ‘ын „жона ‘арториса!
Љапитан тоже подошел, поглЯдел на менЯ.
-- ‘лыхал, слыхал про твоего отца, -- сказал он.
-- …ще бы не слыхал! -- продолжал кричать дЯдЯ Ѓак. €дущие улицей люди
стали уже останавливатьсЯ и слушать, прЯча улыбку, как всегда, когда дЯдЯ
Ѓак разойдетсЯ. -- Љто же про него не слыхал в нашем крае! џнки могут про
него порассказать всем желающим. „а он же первым в Њиссисипи собрал полк,
причем на собственные деньги, и повел в ‚иргинию, и крушил Янки встречных и
поперечных, пока не обнаружил, что набрал не полк солдат, а драную
ассамблею политиканов и дураков. €менно дураков! -- прокричал он, потрЯсаЯ
палкой и пучась на менЯ свирепо-водЯнистыми, как у старого Ястреба,
глазами, а собравшийсЯ народ слушал и украдкой улыбалсЯ, а капитан смотрел
на дЯдю Ѓака чуть недоуменно, потому что не жил раньше здесь и впервые
слышал дЯдю Ѓака; а мне вспомнилось, как ‹увиниЯ в старой отцовой шлЯпе
стоЯла на веранде, и захотелось, чтобы дЯдЯ Ѓак кончил поскорее, замолчал и
можно было ехать дальше.
-- €менно дураков, скажу еще раз! -- кричал он. -- € пусть иные из
стоЯщих здесь считают до сих пор своей родней тех, что выбрали его
полковником и шли за ним и „жексоном ЉаменнаЯ ‘тена, и дошли до самого
города ‚ашингтона{19} -- доплюнуть можно было, -- и почти ни одного бойца не
потерЯли, а годом позже -- верть! -- понизили „жона в майоры, а командира
вместо него выбрала такого, что зарЯжать ружье с которого конца не знал,
пока „жон ‘арторис ему не показал. -- Ћн сбавил голос, кончил крик с такою
же легкостью, как начал, но чувствовалось: дай только новый повод ---и крик
возобновитсЯ. -- џ не стану тебе, мальчик, говорить: "ѓосподь храни тебЯ и
твою бабушку в пути", потому что, как бог свЯт, вам хранителей не надо;
достаточно сказать: "џ сын „жона ‘арториса. Ѓрысь, мелкота, в тростники!" --
и эти сучьи зайцы синебрюхие брызнут кто куда.
-- Ђ они что, уезжают? -- спросил капитан.
€ тут же дЯдЯ Ѓак опЯть перешел на крик -- с прежней легкостью, даже
дыханиЯ не переведЯ:
-- “езжают? Ђ как иначе, если их тут некому оборонить? „жон ‘арторис --
дурила чертов; ему доброе дело сделали, скинули с собственного полка, чтоб
он мог вернутьсЯ домой и о семье заботитьсЯ, раз никто другой за него тут
не почешетсЯ. Ќо „жону ‘арторису это не подходит, потому что он отъЯвленный
шкурник и трус и оставатьсЯ дома не желает, чтобы Янки не сцапали. „а уж.
„о того ими напуган, что собрал заново отрЯд бойцов, чтоб защищали его
всЯкий раз, как подкрадетсЯ к очередной бригаде Янки. Џо всему краю рыщет,
выискивает Янки, чтоб затем от них увертыватьсЯ; а только Я б на его месте
подалсЯ обратно в ‚иргинию и показал бы новоизбранному полковнику, как люди
воюют. Ќо „жон ‘арторис не уходит в ‚иргинию. Ћн дуралей и трус. ’олько и
способен рыскать да увертыватьсЯ от Янки, и вынудил их объЯвить за его
голову награду, и теперь приходитсЯ ему усылать семью из краЯ. ‚ Њемфис
отправлЯть; может, там вражескаЯ армиЯ о них будет печьсЯ, раз не хотЯт
собственное наше правительство и сограждане...
’ут дыхание у дЯди Ѓака кончилось -- по крайней мере, кончились слова,
и только трЯслась еще запачканнаЯ жевательным табаком борода, и табачнаЯ
струйка виднелась в углу рта, и палкой он размахивать не кончил. џ поднЯл
вожжи; но заговорил капитан, по-прежнему глЯдевший на менЯ:
-- ‘колько у твоего отца теперь в полку?
-- “ него не полк, сэр, -- сказал Я. -- ‘абель пЯтьдесЯт, по-моему.
-- ЏЯтьдесЯт? -- удивилсЯ капитан. -- ЏЯтьдесЯт? Ќеделю назад мы взЯли
одного Янки в плен; он говорил, там больше тысЯчи. € что полковник ‘арторис
боЯ не завЯзывает, а угонЯет лошадей.
„ЯдЯ Ѓак закатилсЯ смешком -- немного отдышалсЯ уже, видно. ‡акудахтал,
как наседка, хлопаЯ себЯ по бедру, а другой рукой держась за колесо
повозки, точно у него нет сил стоЯть.
-- ‚от, вот! “знаю „жона ‘арториса! Ћн добывает лошадей. Ђ добыть самих
Янки -- дело попроще; каждый дурак может. ‚от эти двое сорванцов прошлым
летом вышли из дому к воротам -- и вернулись с целым полком Янки, а лет им
всего -- сколько тебе, малец?
-- —етырнадцать, -- ответил Я.
-- Ќам еще не исполнилось, -- уточнил ђинго. -- ‚ сентЯбре исполнитсЯ,
если будем живы-здоровы... Ќаверно, бабушка заждалась нас, ЃаЯрд.
„ЯдЯ Ѓак оборвал смех. агнул в сторону от колеса.
-- ’рогай, -- сказал он. -- „орога у вас дальнЯЯ.
џ повернул мулов.
-- € береги бабушку, малец, не то „жон ‘арторис шкуру с тебЯ спустит. Ђ
не он -- так Я спущу! -- Џовозка двинулась вперед, и дЯдЯ Ѓак заковылЯл
рЯдом. -- “видишь „жона -- передай, пусть оставит лошадей на времЯ и займетсЯ
стервецами синебрюхими. Џусть бьет их без пощады!
-- Џередам, сэр, -- сказал Я. Њы поехали дальше.
-- ‘частье его, что бабушка не слышит, а то заставила бы вымывать рот
мылом, -- сказал ђинго.
Ѓабушка и „жоби ждали нас у компсоновских ворот. “ ног „жоби стоЯла
еще одна корзинка, прикрытаЯ салфеткой; оттуда высовывалось бутылочное
горлышко и черенки роз. ђинго и Я пересели назад, на сундук, и ђинго снова
то и дело стал оглЯдыватьсЯ, приговариваЯ:
-- „о свиданьЯ, „жефферсон! ‡дравствуй, Њемфис!
Ђ когда выехали на первый загородный взгорок, он оглЯнулсЯ и сказал
тихо:
-- Ђ что, как никогда не кончат воевать?
-- Ќе кончат -- ну и не кончат, -- сказал Я. € не оглЯнулсЯ.
‚ полдень остановились у родника, и бабушка открыла корзинку, достала
розовые черенки, подала их ђинго.
-- Љогда напьетесь там, смочишь корни в роднике, -- сказала она.
Љорешки были увернуты в трЯпку, на них налипла землЯ; когда ђинго
нагнулсЯ с черенками к воде, Я заметил, что он снЯл с них комок земли,
чтобы сунуть в карман. Ќо поднЯл глаза, увидал, что Я смотрю, и мотнул
рукой, будто выбрасываЯ. Ћднако не выбросил.
-- ‡ахочу вот и оставлю себе эту землю, -- сказал он.
-- Ќо она не с нашей усадьбы, -- сказал Я.
-- ‡наю, что не с нашей, -- сказал он. -- Ќо все же миссисипскаЯ. “ тебЯ
и такой нет.
-- Ђ спорим? -- сказал Я. Ћн смотрит на менЯ. -- —то дашь взамен? --
сказал Я. Ћн смотрит.
-- ‚замен за что? -- спрашивает.
-- ‘ам знаешь, -- сказал Я. Ћн сунул руку в карман, достал прЯжку, что
мы отстрелили от седла у Янки прошлым летом, когда попали в лошадь.
-- ‹адно, давай сюда, -- сказал он.
џ вынул из кармана табакерку и отсыпал ему на ладонь половину земли
(она не просто усадебнаЯ, она с нашего полЯ виксбергской битвы -- и в ней
победный клич, осажденнаЯ крепость, изможденно-железные, несокрушимые
воины).
-- џ знаю, откуда она, -- сказал он. -- ‡а коптильней взЯтаЯ. Ђ ты
запассЯ будь спокоен.
-- „а, -- сказал Я. -- —тоб до конца хватило.
Њы увлажнЯли черенки всЯкий раз, когда делали привал и открывали
корзинку с едой; она еще и на четвертый день не вовсе опустела, потому что
по крайней мере раз в день мы останавливались у дороги в знакомых домах и
ели с хозЯевами, а на вторые сутки ужин и завтрак у нас был в одном и том
же доме. Ќо даже и тут бабушка не ушла в дом ночевать. Џостлала себе на
дворе в повозке, сбоку сундука, а „жоби лег под повозкой и рЯдом положил
ружье, как и в те ночи, что мы на дороге ночевали. ‚ерней, не на самой
дороге, а отъехав слегка в лес. Ќа третью ночь, когда бабушка лежала у
сундука, а „жоби, ђинго и Я -- под повозкой, подъехали конные, и бабушка
сказала: "„жоби! ђужье!" -- и кто-то спешилсЯ, отнЯл ружье у „жоби, и зажгли
пучок смолистых веток, и мы увидели, что форма на кавалеристах сераЯ.
-- ‚ Њемфис? -- сказал офицер. -- ’уда вам не добратьсЯ. ‚чера под
Љокрамом{20} был бой, и дороги кишат патрулЯми Янки. Љак эти сволочи...
прошу прощеньЯ, мэм (за спиной у менЯ ђинго шепнул: "Ќеси мыло")... как они
вам дали доехать сюда невредимо, понЯть не могу. Ќа вашем месте Я и
возвращатьсЯ не рискнул бы, а остановилсЯ в первом придорожном доме и
переждал бы там.

-- Џожалуй, мы поедем дальше, -- сказала бабушка, -- как велел нам „жон --
полковник ‘арторис. ‚ Њемфисе живет моЯ сестра; мы направлЯемсЯ к ней.
-- Џолковник ‘арторис? -- переспросил офицер. -- ‚ам велел полковник
‘арторис?
-- џ его теща, -- сказала бабушка. -- Ђ вот его сын.
-- ѓосподи боже. ‚ам и шагу нельзЯ дальше, мэм. Џоймите, что, захватив
вас и мальчика, они почти навернЯка принудЯт полковника к сдаче.
Ѓабушка -- она сидела прЯменько и уже надела свою шлЯпку -- поглЯдела на
него с повозки:
-- Ћчевидно, у нас с вами разный опыт встреч с северЯнами. “ менЯ нет
причин думать, будто их офицеры -- а полагаю, среди них и посейчас есть
офицеры -- станут обижать женщину и детей. Ѓлагодарю вас, но мой зЯть
предписал нам ехать в Њемфис. …сли вы располагаете сведениЯми относительно
дороги, которые полезно знать моему вознице, то Я буду признательна за
сообщение их ему.
-- ’огда Я дам вам провожатых. €ли нет, лучше всего поверните сейчас
назад, в миле отсюда есть дом; подождите там. ‚чера полковник ‘арторис был
у Љокрама; завтра к ночи Я его навернЯка найду и приведу к вам.
-- Ѓлагодарю вас, -- сказала бабушка. -- ѓде бы ни был полковник
‘арторис, ему, без сомнениЯ, хватает собственных дел. Њы, пожалуй,
продолжим поездку, как он нам велел.
€ кавалеристы уехали, а „жоби вернулсЯ под кузов и ружье положил между
собой и мной; но каждый раз, повертываЯсь на бок, Я натыкалсЯ на это ружье
и сказал, чтоб он убрал его; „жоби хотел его положить в повозку бабушке, но
она не позволила, тогда он прислонил к деревцу, и мы доспали ночь и
двинулись дальше, поев, и ђинго с „жоби опасливо глЯдели за каждое
остающеесЯ позади придорожное дерево.
-- ‡а деревом, которое проехали, Янки уже стоЯть не будут, -- сказал Я.
€ верно -- никто за деревьЯми теми не стоЯл. Њиновали свежее пепелище,
а когда проезжали мимо другого дома, несгоревшего, то из-за дома, из ворот
конюшни, глЯдела на нас стараЯ белаЯ лошадь, а в ближнем поле -- Я увидел --
бегут человек шесть; и тут над тропой, пересекающей дорогу, поднЯлась
быстрым облаком пыль.
-- ‚идать, здешний народ сам навЯзывает Янкам свою скотину -- разве ж
можно ее гонЯть вот так по дорогам среди бела днЯ, -- сказал „жоби.
€з облака пыли выехали всадники и, не замечаЯ нас, пересекли дорогу, --
десЯть -- двенадцать передних перемахнули уж кювет, напрЯженно держа
пистолеты в руках (так несешь на ладони тростинку стоймЯ, оберегаЯ ее на
бегу от падениЯ); но вот задний всадник ЯвилсЯ из пыли и пЯтеро пеших,
бегущих при лошади, -- а мы сидим в повозке, и „жоби вожжи натЯнул,
осаживаЯ, так что мулы почти сели на вальки, и челюсть у „жоби отвисла, а
выпученные белки -- как два Яйца вареных, и Я успел уже с прошлого лета
забыть, как те синие мундиры выглЯдЯт.
Ќадвинулось все это вмиг -- дикоглазые потные кони, криколицые люди, --
и бабушка, встав на повозке, лупит пЯтерых пеших зонтичком по головам и по
плечам, а они рвут с вальков постромки, обрезают карманными ножами упрЯжь.
Њолча действуют -- даже не глЯдЯт на бабушку, котораЯ их зонтиком колотит;
сдели с обоих мулов хомуты, и застлало их с мулами всех пЯтерых новым
облаком пыли, а потом из облака из этого взвившимисЯ Ястребами вылетели
мулы, и на них верхом двое, а еще двое съезжают, валЯсь, с крупов, а пЯтый
бежит уже следом, и те двое, что свалились навзничь, подымаютсЯ с земли в
обрывках, клочках упрЯжи, как распиловщики в черных стружках. ‚се трое
бегут через поле за мулами, и слышим вдали пистолетные выстрелы, точно
спички зажигают сразу по десЯтку, а „жоби так и застыл на сиденье с
разинутым ртом и обрезками вожжей в руках, а бабушка стоит в повозке, еще
не опустив погнутого зонтика, и кричит, зовет менЯ и ђинго, спрыгнувших с
повозки и бегущих за дорогу.
-- ‚ конюшню! -- кричу ему. -- ‚ конюшню!
‚збегаЯ к дому на бугор, мы мельком видели, как наши мулы скачут полем
и те трое за ними бегут. Ђ завернув за дом, к конюшне, и повозку нашу
увидали: „жоби маЯчит на сиденье над голым дышлом, торчащим впереди, а
бабушка стоит, грозЯ нам зонтиком, и -- знаю -- кричит, хоть ее и не слышно.
Ќаши мулы ускакали уже в лес, но трое пеших бегут еще полем, и стараЯ белаЯ
лошадь тоже смотрит на них из конюшни, а нас не замечает, но вот храпнула,
дернулась назад и опрокинула копытом что-то -- Ящик с ковочным инструментом.
Ќа лошади веревочный недоуздок, привЯзанный к лесенке, что ведет на
сеновал, а на земле трубка лежит недокуреннаЯ и даже еще не погасла.
Њы взобрались на лесенку, а с нее на лошадь, и когда выехали из
конюшни, то еще видно было тех троих солдат; но у ворот мы замешкались,
пока ђинго слезал и отворЯл их и опЯть на конЯ влезал, -- и солдат не видно
стало тоже. Љогда мы подрысили к лесу, их уже и след простыл, и не слыхать
ни звука, только конь натужно шумит нутром. Њы пошли тише, потому что
старый этот конь снова на быстрый аллюр перейти уже не мог, и на ходу
прислушивались, -- и лишь почти уже к закату выехали на какую-то дорогу.
-- ‚от тут они прошли, -- сказал ђинго, и Я увидел следы мулов. -- Ћбоих
наших тут следы -- и ’естЯ, и ‘тоика. џ их где хочешь признаю. Ћни сбросили
Янков с себЯ и домой теперь правЯт.
-- Ђ ты уверен? -- спросил Я.
-- Ђ то нет. џ же всю жизнь с этими мулами. —то ж Я, по-твоему, следов
не знаю ихних?.. ‚еселей, конЯга!
Њы поехали дальше, но конь идти быстро не мог. Џотом луна взошла, но
ђинго говорил по-прежнему, что видит следы наших мулов. € мы ехали дальше,
только теперь конЯга шел еще тише, и вскоре ђинго задремал и слетел бы
наземь, если б Я не поддержал, а чуть погодЯ уже ђинго менЯ подхватил -- Я и
не заметил, как заснул. Љоторый час, мы не знали, и нам все равно было; но
какое-то времЯ спустЯ конь наш гулко и неторопливо простучал копытами по
доскам, и мы свернули с дороги, привЯзали недоуздок к деревцу; должно быть,
заползали мы под мост уже спЯщими, и обоих нас во сне тЯнуло лезть, бежать
куда-то. Џотому что если б до конца лежали неподвижно, то они б нас не
заметили. џ проснулсЯ -- снились мне раскаты грома, и сон словно
продолжалсЯ. ‘ветло было; даже под мостом, в гущине бурьЯна, мне и ђинго
ощутилось, что восходит солнце; но в первый миг мы просто вскинулись от
грохота -- над нами густо барабанили подковы по шатучим доскам настила; мы
сели, глЯдЯ друг на друга в бледно-желтом свете и не совсем еще очнувшись.
‚от потому-то вышло так -- мы, может, еще спали, были врасплох застигнуты во
сне и не успели ни о чем подумать и сообразить, как быть, если над нами
Янки, -- и выскочили из-под моста, побежали бессознательно, беспамЯтно; Я
оглЯнулсЯ на бегу (мост и дорога обок футов на пЯть, на шесть приподнЯты
над местностью), и мне почудилось, что весь этот горизонт заполнен
движущимисЯ по небосклону лошадьми. ‡атем все сгустилось, слилось, как
вчера; не чуЯ под собой бегущих ног и шипов и колючек не чувствуЯ, мы
нырнули по-кроличьи в ежевичную заросль и легли там ничком, а вокруг
зашумели люди, затрещали ветвЯми лошади, и чьи-то твердые руки выволокли
нас, царапающихсЯ, брыкающихсЯ, ничего не видЯщих, из кустов и поставили на
ноги. ’ут зрение вернулось к нам, стоЯщим в кольце конных и спешенных людей
и лошадей, -- и на бездыханную, блаженную минуту нас обдало волшебным,
росистым покоем и миром. џ узнал ћпитера, большого, неподвижного в
рассвете, как бледное, недвижно зачарованное пламЯ, -- и тут отец затрЯс
менЯ, воскликнул:
-- ѓде твоЯ бабушка? ѓде мисс ђоза?
€ пораженно ахнул ђинго:
-- Ђ мы ж про бабушку забыли!
-- Љак забыли? -- вскричал отец. -- ’о есть убежали, бросили ее в повозке
посреди дороги?
-- Ћй, хозЯин „жон, -- сказал ђинго. -- „а вы же знаете, к ней никакой
Янки не сунетсЯ, если у него хоть каплЯ мозгу.
Ћтец выругалсЯ.
-- € далеко отсюда вы ее оставили?
-- ќто вчера днем было, часа в три, -- сказал Я. -- Њы и ночью потом
ехали немного.
Ћтец повернулсЯ к своим.
-- ђебЯта, посадите их кто-нибудь двое к себе за седла, а лошадь
поведем на поводу. -- ЋглЯнулсЯ на нас. -- …ли вы что-нибудь?
-- …ли? -- сказал ђинго. -- Њой живот уже решил, что у менЯ глотка
напрочь перехвачена.
Ћтец достал из седельной сумы кукурузный хлебец, разломил пополам,
протЯнул нам.
-- ѓде вы взЯли этого конЯ? -- спросил он.
ЏомЯвшись, Я сказал:
-- Ћн одолженный.
-- “ кого одолженный? -- спросил отец.
Њы помолчали, потом ђинго сказал:
-- Њы не знаем. ’ам не было хозЯина.
Ћдин из солдат засмеЯлсЯ. Ћтец коротко глЯнул на него, и смех утих. Ќо
лишь на минуту, потому что все вдруг захохотали, а отец только переводил
взглЯд с солдата на солдата, и лицо его краснело все сильнее.
-- Ќе серчай, полковник, -- сказал один. -- “р-ра ‘арторису!
Њы поскакали назад; езда оказалась недолгой; вскоре открылось перед
нами поле, по которому бежали вчера те люди, и дом с конюшней опЯть виден,
а на дороге все еще лежат обрезки упрЯжи. Ќо повозки нет. Ћтец сам подвел
конЯгу к дому, постучал пистолетом о крыльцо, но, хотЯ дверь была
по-прежнему распахнута, никто не вышел. Њы поставили конЯ на старое место в
конюшню; трубка так со вчера и валЯлась у опрокинутого Ящика с ковочным
инструментом. ‚ернулись на дорогу, и отец остановил ћпитера среди обрезков
и обрывков упрЯжи.
-- Ћх вы, мальчишки! -- сказал он. -- Ћх, чертовы мальчишки!
„винулись снова в путь, но уже потише; трое ехали дозором где-то
впереди. „нем вернулсЯ галопом один из дозорных, и, оставив с нами трех
бойцов, отец урысил с остальными; воротились они почти уже к закату на
припотевших лошадЯх и ведЯ в поводу еще двух с синими армейскими
подседельниками и с выжженным на бедре клеймом "‘Ђ".
-- ѓоворю же вам, что Янкам бабушку не остановить, -- сказал ђинго. -- Ќа
спор иду, она уже в Њемфисе.
-- ‚аше счастье, если это так, -- сказал отец. -- ‘адитесь с ЃаЯрдом вот
на этих, -- указал он на новых лошадей. ђинго пошел садитьсЯ. -- Џогоди, --
сказал отец. -- ’вой вон тот.
-- Ћн, значит, мой собственный?
-- Ќет, -- сказал отец. -- Ћдолженный.
Њы все, остановЯсь, глЯдели, как ђинго садитсЯ на своего конЯ. ’от
стоит сперва не шевелЯсь, но, ощутив на левом стремени тЯжесть ђинго, тут
же как крутанетсЯ -- и встает к ђинго правым боком; первый такой круговой
поворот кончилсЯ тем, что ђинго растЯнулсЯ на дороге.
-- ’ы садись на него справа, -- подсказал отец, смеЯсь.
ђинго посмотрел на лошадь, на отца.
-- Ђ почему не слева, как на всЯкого конЯ? —то Янки не люди, Я знал, но
не знал, что у них и лошади не лошади.
-- ‘адись давай, -- сказал отец. -- Љонь слеп на левый глаз.
“же стемнело, а мы все едем, потом Я вдруг очнулсЯ -- кто-то
придерживает менЯ в седле, и стоим под деревьЯми, горит костер, но какаЯ уж
там еда -- мы с ђинго уснули тут же, -- и снова утро, и все уже уехали, кроме
отца и еще одиннадцати человек; мы так и простоЯли в том леске весь день.
-- Ђ теперь что? -- спросил Я.
-- ’еперь доставлю вас, чертЯт, домой, а оттуда придетсЯ мне в Њемфис --
бабушку твою искать, -- сказал отец.
’емнело, когда мы тронулись в путь; понаблюдали, как, зрЯ попрыгав
слева, ђинго садитсЯ в седло, и поехали. Ћстановились, когда начало
светать. Ќа этот раз не стали разводить костер; даже коней расседлали не
сразу; залегли, затаились в лесу, а потом отец разбудил менЯ тихо рукой.
‘олнце уже поднЯлось; мы лежали и слушали, как по дороге идет пехотнаЯ
колонна Янки, и после Я опЯть заснул. ЏроснулсЯ в полдень. ѓорел костер, и
поросенка пекли на огне, и мы поели.
-- Љ полуночи дома будем, -- сказал отец.
ћпитер отдохнул. Ћн не сразу далсЯ взнуздать и поиграл, не позволЯЯ
отцу сесть, а когда тронулись, все порывалсЯ в полный ход; отцу пришлось
его придерживать. џ ехал слева от ћпитера, ђинго справа.
-- ЏоменЯйсЯ с ЃаЯрдом позициЯми, -- сказал ему отец. -- Џусть твой конь
видит, что у него рЯдом.
-- „а он идет спокойно, -- сказал ђинго. -- …му так нравитсЯ. Ћн же по
запаху слышит, что ћпитер тоже лошадь, и не станет, значит, на него верхом
садитьсЯ.
-- ‹адно, -- сказал отец. -- Ќо будь поосторожней на своем бельмастом.
Њы шли быстро. Џодо мной и ђинго кони тоже были резвые; Я оглЯнулсЯ --
остальные порЯдком отстали, их даже не пылило нашей пылью. ‘олнце клонилось
к закату.
-- ‡нать бы хоть, что бабушка цела и невредима, -- сказал отец.
-- Ћй, хозЯин „жон, -- сказал ђинго. -- —то вы все волнуетесь за бабушку?
џ ее знаю всю жизнь; Я за нее спокоен.
Ќа ћпитера любо было глЯдеть -- голову гордо поднЯл, коситсЯ на мою
лошадь и на лошадь ђинго, и слегка скучает, и чуть пробует убыстрить ход.
-- џ его сейчас пущу слегка, -- сказал отец. -- Ђ ты и ђинго держитесь

крепче.
ћпитер жиманул ракетой, чуть пластаЯсь, и Я подумал, только мы ћпитера
и видели. Ќо зрЯ подумал: мог бы видеть, что ћпитер все еще скучает
капельку и, значит, пущен не вполне. Ђ вдоль дороги шла жердЯнаЯ изгородь,
и жерди начали сплыватьсЯ вдруг в глазах, и тут Я понЯл, что ћпитер с отцом
не ушли от нас, что мы все трое, пластаЯсь, несемсЯ на гребень холма, за
которым дорога идет резко вниз, -- несемсЯ, как три ласточки, и у менЯ
мелькнуло: "Њы держимсЯ вровень, мы держимсЯ вровень", -- но тут отец
оглЯнулсЯ, блеснув глазами, и блеснули его зубы в бороде, и Я понЯл, что
ћпитер все еще не пущен полным ходом.
-- ’еперь держись! -- сказал отец, и ћпитер рванулсЯ от нас -- так на
моих глазах однажды сокол взреЯл над забором из полынной пустоши.
Ћни вынеслись на гребень, и под ними Я увидел небо и верхи деревьев за
холмом -- точно отец с конем летЯт, взмывают ввысь по-соколиному, чтоб
камнем пасть за гребень. Ќо нет -- отец как бы среди полета вдруг остановил
ћпитера там наверху; Я видел, как он встал на стременах, вскинув руку со
сдернутой шлЯпой, и тут ђинго и Я выскакали к нему на гребень, не успев и
подумать- что надо осаживать, а круто остановленный ћпитер вздыбилсЯ, а
отец хлестнул шлЯпой конЯ ђинго по слепому глазу, конь шарахнулсЯ,
перемахнул через изгородь под ошеломленные крики ђинго, а Я скакать еще не
кончил, а за спиной отец палит из пистолета и кричит:
-- Ћкружай их, ребЯта! —тоб ни один не ушел!
…сть предел тому, что могут воспринЯть, принЯть в себЯ дети;
поверить-то они могут чему угодно, если только дать достаточное времЯ; но
есть физический предел длЯ восприЯтиЯ в единицу времени -- того самого
времени, что поощрЯет в детЯх веру в невероЯтное. Ђ Я был все еще ребенком
в тот момент, когда лошади, отцова и моЯ, вынеслись на гребень и, как бы на
скаку остановЯсь, воспарили -- верней, повисли, взвешенные, в пространстве,
где исчезло времЯ; и отец рукой держит за повод мою лошадь, а полуслепой
конь ђинго, круша ветки, скачет вправо меж деревьЯми под вопли ђинго. € Я
глЯжу спокойно на то, что перед нами -- верней, под нами: сумерки, костер,
ручей струитсЯ мирно под мостом, ружьЯ аккуратно составлены в сторонке,
шагах в двадцати пЯти от солдат, а сами солдаты, в синих североармейских
мундирах и брюках, присели вокруг огнЯ с кружками в руках и обернули к
гребню холма лица -- и на всех лицах нарисовано одно и то же мирное
выражение, точно на полсотне одинаковых кукол. Ћтец насадил уже шлЯпу опЯть
на голову себе, оскалилсЯ в улыбке, и глаза светЯтсЯ, как у кошки.
-- ‹ейтенант, -- сказал он громко, рывком повертываЯ мою лошадь, -- езжай
за холм и своим эскадроном замкни окружение слева... ‘качи! -- шепнул он,
шлепаЯ мою лошадь ладонью по крупу. -- уму побольше! Ћри во всю глотку --
как ђинго!.. џ -- „жон ‘арторис, -- объЯвил он тем, глЯдЯщим на него снизу и
еще не опустившим даже кружек. -- € думаю, братцы, ваша песнЯ спета.
Ћдин только ђинго никак не мог допеть свою песню. Ћдиннадцать
отцовских конников взъехали все сразу на холм, остановили лошадей, и,
наверно, в первую минуту “ них на лицах было то же выражение, что у тех

Янки, -- а Я когда переставал продиратьсЯ с шумом и треском по кустам, то
слышал справа крики, охи и опЯть крики ђинго: "•озЯин „жон! Ћй, хозЯин
„жон! ‘корей сюда!" -- и снова громкие призывы: "Џолковник! •озЯин „жон!
ЃаЯрд! Ѓабушка!" -- так что казалось, целый эскадрон шумит, -- и крики
"’пру!", а конь его не слушает и мечетсЯ; и, видно, опЯть забыл ђинго, что
надо справа садитьсЯ. € вот отец сказал:
-- ‹адно, ребЯта. ’еперь спускайсЯ к пленным.
Џочти уже смерклось. ‚ костер подбросили хвороста; Янки по-прежнему
сидЯт вокруг огнЯ под пистолетами отца и его конников, а двое бойцов
разувают Янки и стаскивают с них штаны. Ђ ђинго все еще орет в лесу.
-- …зжай-ка, вызволи там лейтенанта Њаренго, -- сказал отец.
Ќо тут из леса вымахнул конь ђинго, ширЯ незрЯчий глаз до тарелочных
размеров, и понессЯ заново по кругу, вскидываЯ коленки к самой морде. Ђ
затем и ђинго выскочил -- с видом еще более шальным, чем у конЯ, и со
словами: "џ бабушке скажу, как вы мою лош..." -- и увидел тех Янки. Ћн так и
присел, раскрыв рот и таращась на них. € заорал:
-- „ержи! ‹ови! •ватайте их, хозЯин „жон! Ћни украли ’естЯ и ‘тоика!
“жинали все разом -- отец с нами и солдатами и те Янки в нижнем белье.
-- Џолковник, -- заговорил их офицер. -- ‚ы, сдаетсЯ мне, нас одурачили.
Ќе верю, чтоб у вас имелись еще люди сверх этих, которые здесь.
-- Ђ вы проверьте делом свое предположение, попытайтесь уйти от нас, --
сказал отец.
-- “йти? ЃелеЯ подштанниками и сорочками, как привидениЯ? —тоб на всей
дороге в Њемфис каждый негр и каждаЯ старуха палили в нас со страху из
дробовиков?.. ЋдеЯла-то хоть наши вы у нас не отберете на ночь?
-- Ќу что вы, капитан, -- сказал отец. -- Ђ сейчас, с вашего позволениЯ,
Я удалюсь, а вас оставлю устраиватьсЯ на ночлег.
Њы отошли в темноту. ‚идно было, как они вокруг огнЯ стелют на землю
одеЯла.
-- Ќа кой тебе дьЯвол шесть десЯтков пленных, „жон? -- сказал один из
бойцов.
-- Њне они незачем, -- сказал отец. ‚зглЯнул на менЯ и ђинго. -- ќто вы,
мальцы, их взЯли. —то будете с ними делать?
-- ђасстрелЯем, -- сказал ђинго. -- Ќам с ЃаЯрдом не впервой стрелЯть
Янки.
-- Ќет, -- сказал отец. -- “ менЯ есть получше план. ‡а который „жо
„жонстон{21} скажет нам спасибо. -- Ћн повернулсЯ к своим. -- ђужьЯ и
боеприпасы у них взЯли?
-- „а, полковник.
-- …ду, одежду, обувь взЯли всю?
-- ‚се, кроме одеЯл, полковник.
-- ЋдеЯла утром соберем, -- сказал отец. -- ’еперь посидим, подождем.
‘идим в темноте. џнки ложатсЯ спать. Ћдин подошел к костру, поднЯл
ветку -- подбросить в огонь. Ќо не подбросил. ЏостоЯл, не озираЯсь, молча;
другие Янки лежат, не шелохнутсЯ. Џоложил ветку на землю, вернулсЯ к своему
одеЯлу.
-- †дем дальше, -- прошептал отец.
‘пустЯ времЯ костер погас.
-- ’еперь слушайте, -- шепчет отец. € мы сидим в потемках, слушаем, как
раздетые Янки крадутсЯ в кусты. Ћдин раз всплеск раздалсЯ, и выругалсЯ
кто-то, а затем такой звук, точно ему ладонью рот зашлепнули.
‚слух отец не рассмеЯлсЯ, только затрЯссЯ тихо.
-- ‡мей берегись, босЯчье, -- шепнул один из наших.
—аса два у них занЯло это прокрадыванье, пока все не ушли. Џотом отец
сказал:
-- Ѓери по одеЯлу каждый и ложимсЯ спать.
‘олнце стоЯло уже высоко, когда он разбудил нас.
-- Љ обеду будем дома, -- сказал он.
€ вскоре мы с отцом и ђинго выехали к нашей речке; миновали
котловинку, где Я и ђинго учились плавать, и, обогнув полЯ, проехали то
место, где мы залегли прошлым летом, где первого в жизни увидали Янки, а
отсюда и дом видно, и ђинго сказал:
-- “садьба, вот мы в тебЯ и воротились, а кому Њемфис нравитсЯ, тот
бери его хоть насовсем.
ѓлЯдим на дом наш -- и точно снова тот день вернулсЯ, когда бежали к
нему выгоном и никак не могли добежать. Ђ повозку и не замечаем; отец
первый завидел ее, едущую к нам по джефферсонской дороге, и на сиденье --
бабушка, худенькаЯ, прЯменькаЯ, и держит взЯтые у миссис Љомпсон черенки
роз, обернутые заново в бумагу; а „жоби криком и хлыстом понукает лошадей --
чужих чьих-то; и отец остановил нас у ворот и, приподнЯв шлЯпу, пропустил

сперва повозку. Ѓабушка ни слова не промолвила. ‹ишь, проезжаЯ, поглЯдела
на менЯ и ђинго, и мы поехали следом. Ќе остановЯсь у дома, повозка
проехала в сад, к Яме, котораЯ осталась от вырытого сундука, а бабушка все
молчит; и спешилсЯ отец, вскочил на повозку, взЯлсЯ за край сундука, сказал
нам через плечо:
-- Ђ ну-ка сюда, мальчики.
Њы зарыли сундук снова и пошли вслед за повозкой к дому. ‚ошли в
кабинет, отец опЯть поместил ружье на крюки над камином, а бабушка положила
черенки, снЯла шлЯпку, взглЯнула на менЯ и ђинго.
-- Њыло возьмите, -- сказала она.
-- Њы не ругались, -- сказал Я. -- ‘проси папу.
-- Ћни хорошо вели себЯ, мисс ђоза, -- сказал отец.
Ѓабушка поглЯдела на нас. Џодошла, положила руку па плечо сперва мне,
затем ђинго.
-- €дите наверх... -- сказала она.
-- Ќо как вы с „жоби этих лошадей достали? -- спросил отец.
-- Њне одолжили их, -- сказала бабушка, по-прежнему глЯдЯ на нас. --
€дите наверх и снимите...

-- Љто одолжил? -- спросил отец.
Ѓабушка взглЯнула бегло на него, опЯть на нас глЯдит.
-- Ќе знаю. ’ам никого не было... и снимите свою воскресную одежду.
Ќазавтра день был жаркий, и мы трудились только до обеда, подновлЯли
изгородь внизу в загоне. €з-за жары еще и не катались на трофейных наших
лошадЯх. „аже в шесть часов солнце жгло еще, топЯ смолу из досок парадного
крыльца. Ћтец, поднЯв ноги на перила, сидел без мундира и сапог, а Я и
ђинго -- на ступеньках, в ожидании, когда станет прохладнее и сможем
прокатитьсЯ, и тут вдруг увидели, что в ворота въезжают человек пЯтьдесЯт,
быстрой рысью, и, помню, подумалось: "†арко им как в этих синих мундирах".
-- Џапа, -- произнес Я. -- Џапа!
-- ’олько не бежать, -- сказал отец. -- ђинго -- в конюшню, выводи
ћпитера. ЃаЯрд -- в дом, скажи ‹увинии, пусть несет мне сапоги и пистолеты
на черный ход; а сам затем в конюшню, к ђинго на подмогу. Ќо не бегом отсюда.
агом.
‹увиниЯ лущила горох в кухне. Ћна вскочила -- миска на пол и разбилась.
-- Ћ господи, -- сказала ‹увиниЯ. -- Ћ господи. ЋпЯть?
џ пустилсЯ из кухни бегом. ђинго как раз обогнул угол дома -- и побежал
тоже. ћпитер стоЯл, жуЯ, в стойле. Ћн взбрыкнул, не подпускаЯ нас, -- как из
двух пистолетов грЯнул в стенку копытами в дюйме от моей головы. ђинго с
кормушки прыгнул к нему взнуздывать, и узду мы надели, но заседлать не
смогли.
-- Џодведи своего конЯ слепым боком! -- крикнул Я ђинго; но уже вбежал
отец с сапогами в руке, и глЯдим -- из-за дома, сверху, едет сюда Янки и в
руке короткий карабин держит, как фонарь.
-- ‚ сторонку, мальчики, -- сказал отец. Џтицей взлетел ћпитеру на
незаседланную спину и, прежде чем тронуть конЯ, взглЯнул на нас. € произнес
негромко, неторопливо даже: -- Ѓерегите бабушку.
€ приказал ћпитеру:
-- „авай, ћп. Џошел.
ћпитер был уже повернут к задним закрытым решетчатым дверцам, что в
конце прохода между стойлами; опЯть, как вчера, он рванулсЯ от нас, и отец
его поднЯл уже, а у менЯ мелькнуло: "Ћн же не пройдет в просвет
наддверный!" Ќо ћпитер грудью прошиб дверцы -- они, казалось, разлетелись
прежде, чем он их коснулсЯ, и опЯть ћпитер с отцом взреЯли -- и унеслись из
ералаша сломанных и падающих планок. € тут в конюшню въехал Янки и,
намахнув, направив карабин одной рукой, как пистолет, пальнул по нас чуть
не в упор и крикнул:
-- Људа он выскочил, сукин этот мЯтежник?
Џотом мы убегали и, оглЯдываЯсь, видели, как из нижних окон дома
начинает выползать дым, а ‹увиниЯ все принималась на бегу рассказывать:
-- ‘идит хозЯин „жон на крыльце, а Янки подъехали по клумбам и: "‘кажи
нам, браток, где тут мЯтежник „жон ‘арторис живет". Ђ хозЯин „жон: "—его?"
-- и руку к уху приставил, и лицо такое сделал, как у дурачка, у дЯдюшки ”ью
Њитчелла, а Янки: "‘арторис, „жон ‘арторис", а хозЯин „жон: "Љоторый? —его
который?" -- а когда уже видит, что у Янки кончаетсЯ терпеж, тогда: "Ђ-а,
„жон ‘арторис. ’ак бы сразу и сказали". Ђ Янки ему: "Ђх ты, олух
тупорожденный!" -- а хозЯин „жон: "’ы чего? ’ы чего?" -- а Янки: "Ќичего!
Џоказывай, где „жон ‘арторис, пока самому тебе петлю на шею не накинул!" Ђ
хозЯин „жон: "‘ейчас, дай лишь обуюсь", -- и уходит в дом вприхромку, и
бегом ко мне по холлу: "‹увиниЯ -- сапоги и пистолеты. Ѓереги мисс ђозу и
детей", и потом Я на крыльцо иду, но Я ж только негритЯнка. € Янки: "‚рет
эта женщина. Џо-моему, то ‘арторис и был. …зжай-ка глЯнь по-быстрому в
конюшню -- не стоит ли там соловый жеребец"...
Ќо тут бабушка остановилась, повернулась, затрЯсла ‹увинию за плечи:
-- „а замолчи! ‡амолчи! ‚едь Ясно же, что ‹юш им показал, где серебро
зарыто. ‡ови „жоби. Ѓыстрей!
Џовернула ‹увинию лицом к хибарам и шлепнула по спине -- в точности как
отец повернул и шлепнул мою лошадь, когда, выскакав на холм, мы наткнулись
на Янки; а сама бабушка хотела кинутьсЯ обратно к дому, но тут уж ‹увиниЯ
вцепилась и держит ее, а бабушка рветсЯ бежать.
-- ЌельзЯ ж туда, мисс ђоза! -- ‹увиниЯ ей. -- ЃаЯрд, держи ее; помоги,
ЃаЯрд! Ћни ж ее убьют!
-- Џустите менЯ! -- говорит бабушка. -- ‡ови „жоби! ‹юш показал им, где
зарыто серебро!
Ќо мы держит ее; она сухонькаЯ, легкаЯ и крепкаЯ, как кошка, но мы
держим. „ым пошел теперь клубами, и шумит что-то или кто-то, а может, это
общий звук от Янки и пожара. € тут Я увидел ‹юша. €дет из своей хибары -- за
плечом пожитки, увЯзанные в пестрый платок, -- а за ‹юшем ”иладельфиЯ, и на
лице у ‹юша то же выражение, что прошлым летом, когда он вернулсЯ ночью от
Янки и мы с ђинго смотрели на него в окно хибары. Ѓабушка перестала
вырыватьсЯ.
-- ‹юш, -- проговорила бабушка.
Ћн остановилсЯ, как во сне; глЯнул глазами, нас не видЯщими -- или
видЯщими что-то недоступное длЯ нас. Ќо ”иладельфиЯ-то нас увидела и
спрЯталась за спину ‹юша.
-- џ его удерживала, мисс ђоза, -- сказала она, взглЯдываЯ на бабушку. --
Ѓог мне свидетель, удерживала.
-- ‹юш, -- сказала бабушка. -- € ты с ними уходишь?
-- „а, -- сказал ‹юш, -- ухожу. ЊенЯ освободили; сам ѓосподень ангел
провозгласил менЯ свободным и генерала дал, что поведет через реку

€ордан{22}. џ больше не принадлежу „жону ‘арторису; Я принадлежу себе и
Ѓогу.
-- Ќо серебро ведь принадлежит „жону ‘арторису, -- сказала бабушка. -- Џо
какому же праву ты отдал его?
-- ‚ы право спрашиваете? -- ответил ‹юш. -- ѓде „жон ‘арторис? Ћн пускай
приходит спрашивает. Ђ Ѓог его спросит, кто ему давал право менЯ
подневолить. Џускай тот, кто менЯ зарыл во тьму кромешную, спрашивает, по
какому праву менЯ откопали на волю.
‹юш говорил не глЯдЯ -- он и не видел нас, по-моему. € пошел мимо нас.
-- Ѓог свидетель, мисс ђоза, -- сказала ”иладельфиЯ. -- џ удерживала.
Ћдерживала.
-- Ќе уходи, ”иладельфиЯ, -- сказала бабушка. -- Џойми же, он ведет тебЯ
на страданиЯ и голод.
”иладельфиЯ заплакала.
-- џ знаю. ‡наю, не может то быть правдой, что ему насулили. Ќо он муж
мне. €, значит, надо идти с ним.
Ћни пошли дальше. ‚ернулась ‹увиниЯ, встала позади нас вместе с ђинго.
Њедленно клубилсЯ желтый дым, и закат подкрашивал его своей червонной медью
-- такой цвет бывает у облачка пыли, взбитой ногами путников, -- и дым,
всклубЯсь дорожной пылью, восходил затем ввысь, повисал, чтоб растворитьсЯ
в небе.
- ‘волочи, бабушка! -- вырвалось у менЯ. -- ‘волочи Янки!
€ мы все трое -- бабушка, и Я, и ђинго -- закричали вместе:
-- ‘волочи! ‘волочи! ‘волочи!

ђ…‰„

‡аписку эту бабушка написала красно-лиловым соком лаконоса.
-- ‘тупайте с ней прЯмо к миссис Љомпсон и прЯмо возвращайтесь домой, --
сказала бабушка. -- Џо пути нигде не останавливайтесь.
-- Џешком то есть? -- сказал ђинго. -- ‚ы хотите, чтоб мы топали пешком
все четыре мили в „жефферсон и потом обратно, а эти две лошади чтоб стоЯли
даром на дворе?
-- Ћни не наши, -- сказала бабушка. -- џ их должна сберечь и возвратить.
-- ќто называетсЯ у вас беречь -- отправлЯтьсЯ на них незнамо куда и на
сколько... -- сказал ђинго.
-- —тоб выпорола, захотел? -- сказала ‹увиниЯ.
-- Ќет, мэм, -- сказал ђинго.
ЏридЯ в „жефферсон к миссис Љомпсон, мы отдали ей записку, взЯли
шлЯпку, зонтик и ручное зеркальце и воротились домой. „нем повозку смазали,
а вечером после ужина бабушка, опЯть макаЯ перо в Ягодный сок, записала на
бумажке: "Џолковник Ќатаниэль „ж. „ик, ...и кавалерийский полк из штата
Ћгайо", сложила бумажку и булавкой прикрепила к платью изнутри.
-- ’еперь уж не забуду, -- сказала она.
-- Ђ забыли б, так эти озорники вам напомнили бы, -- сказала ‹увиниЯ. --
“ж им-то не забыть, как он вошел как раз вовремЯ, не дал солдатам выхватить
их из-под вашей юбки и приколотить к конюшенным воротам, как две шкурки
енотовых.
-- „а, -- сказала бабушка. -- Ђ сейчас всем в постель.
Њы жили теперь у „жоби; к потолочной балке прибили одним краем
стеганое красное одеЯло, поделив хибару на две комнатки. ђано утром „жоби
подал повозку; бабушка вышла в шлЯпке миссис Љомпсон, поднЯлась на сиденье
и велела ђинго раскрыть над ней зонтик, а сама взЯла вожжи. ’ут все мы
повернули головы к „жоби; он засовывал в повозку, под одеЯла что-то
железное -- остаток трофейного ружьЯ, несгоревший ствол, который мы с ђинго
нашли на пепелище.
-- —то это? -- спросила бабушка. „жоби не поднЯл глаз.
-- “видЯт -- дуло высунулось, и подумают, ружье чин чином, -- сказал
„жоби.
-- € что же дальше? -- сказала бабушка.
-- џ пособлЯю, как могу, чтоб серебро вернуть и мулов, -- сказал „жоби,
ни на кого не глЯдЯ.
‹увиниЯ молчала. Ћни с бабушкой только смотрели на „жоби. Џомедлив, он
убрал ружейный ствол из повозки. Ѓабушка поднЯла вожжи.
-- ‚озьмите с собой „жоби, -- сказала ‹увиниЯ. -- •оть кучер будет.
-- Ќет, -- сказала бабушка. -- ђазве ты не видишь, что у менЯ и без того
достаточно забот?
-- Ђ вы останьтесь, а поеду Я, -- сказала ‹увиниЯ. -- € добуду вам их.
-- Ќет, -- сказала бабушка. -- Ќичего со мною не случитсЯ. џ выспрошу,
где полковник „ик, найду его, затем сундук в повозку, а ‹юш при мулах -- и
вернемсЯ все домой.
’ут ‹увиниЯ повела себЯ точь-в-точь как дЯдЯ Ѓак Њаккаслин в то утро
нашего отъезда в Њемфис. „ержась за колесо и глЯдЯ на бабушку из-под полей
отцовой старой шлЯпы, она закричала:
-- Ќе тратьте вы времЯ на всЯких полковников! ‚елите неграм, чтоб
прислали ‹юша к вам, да велите ему отыскать сундук и мулов, да отколотите
его после! -- Џовозка тронулась; ‹увиниЯ снЯла руку с колеса и пошла рЯдом,
крича бабушке: -- ‡онтиком! Ћбломайте об него весь зонтик!
-- •орошо, -- сказала бабушка.
…дем по двору, миновали пепелище с торчащими трубами; мы с ђинго нашли
там и механизм от наших высоких стоЯчих часов. ‘олнце восходит, отсвечиваЯ
от труб, и между ними виднеетсЯ ‹увиниЯ -- стоит у хибары, глЯдит на нас
из-под руки. Џозади нее „жоби и держит ствол ружьЯ. џнки снесли ворота
начисто; а вот мы уже на дороге.
-- •отите, сЯду править? -- сказал Я.
-- Џравить буду Я, -- сказала бабушка. -- ‹ошади не наши.
-- „а на них последний Янки глЯнет и поймет, что им невмоготу и при
пехоте тащитьсЯ, -- сказал ђинго. -- € хотел бы Я знать, какой кучер может
этим клЯчам повредить -- разве такой, что уж не сможет их и на ногах
удержать, и лЯгут посередь дороги, чтоб собственнаЯ переехала повозка.
…хали дотемна; свернувши в сторону, заночевали. Ќа заре опЯть
тронулись в путь.
-- „айте-ка сменю вас, -- сказал Я.
-- Џравить буду Я, -- сказала бабушка. -- ‹ошади мной взЯты.
-- …сли устал без дела, можешь зонтик подержать, -- сказал ђинго. -- ЊоЯ
рука роздыха просит.
џ взЯл зонтик, и ђинго лег на дно повозки, надвинул шлЯпу на глаза.
-- ђазбуди, когда подъезжать станем к •окхерсту, -- сказал он. -- —тоб
издалЯ мне разглЯдеть железную дорогу, про какую рассказываешь.
’ак он и ехал все последующие шесть дней -- спал в повозке, лежа на
спине и прикрыв шлЯпой глаза, или в очередь со мной держал зонтик над
бабушкой, не даваЯ мне уснуть своими разговорами о железной дороге, которую
сам он ни разу не видал и которую Я видел в то ђождество, когда гостил в
•окхерсте. “ нас с ним вечно состЯзание. Њы почти в точности ровесники, и,
по мнению отца, ђинго сообразительней менЯ, -- но длЯ нас это так же мало
имеет значениЯ, как и разница в цвете нашей кожи. ‡начение имеет длЯ нас
то, что один из нас сделал или повидал такого, чего другому еще не
привелось, -- и с того ђождества Я обогнал ђинго, поскольку повидал железную
дорогу, паровоз. Џоздней, однако, Я уразумел, что не только в том был смысл
железной дороги длЯ ђинго: она была как символ общего порыва (увиденного
нами лишь под конец пути и понЯтого не сразу). ‘амого ђинго тоже словно бы
влекло, тЯнуло что-то, и железнаЯ дорога, мчащийсЯ паровоз олицетворЯли эту
тЯгу, уже бурно охватившую его народ, -- этот порыв безотчетный и темный --
темней, чем кожа негритЯнскаЯ, -- и влекущий вослед за иллюзией, грезой,
Яркой и расплывчато-неЯсной, ибо не было в наследии народа, в памЯти даже
старых стариков ничего такого, что бы позволило им четко сказать людЯм:
вот, мол, что мы там обрЯщем; и ђинго и других влекло что-то неведомое им,
но осЯзаемое -- гнал один из тех импульсов, необъЯснимых и неодолимых, какие
возникают у народов временами и заставлЯют снЯтьсЯ с места, отринуть
привычность и обжитость дома, земли, -- налегке и слепо устремЯсь куда-то на
свет надежды и фатума.
Њы ехали; ехали медленно. €ли, может быть, так нам казалось оттого,
что местность пошла словно совсем необитаемаЯ; во весь тот день мы и жильЯ
не видели ни одного. Ќо Я молчал, не задавал вопросов, и бабушка молча
сидела под зонтиком, в шлЯпке миссис Љомпсон, и лошади шли нога за ногу,
так что даже поднЯтаЯ нами пыль опережала нас; наконец, и ђинго привстал,
сел, оглЯделсЯ.
-- Њы не на той дороге, -- сказал он. -- Ќикто тут и не ездиет и не
живет.
Ќо немного погодЯ холмы кончились, дорога легла ровно, прЯмо; и ђинго
вдруг воскликнул:
-- ѓлЯнь-ка! ‚он они опЯть -- едут отымать наших клЯч!
’ут и мы увидели вдали на западе это облако пыли -- но ползущее
медленно и, значит, не конницей поднЯтое, -- а затем дорогу нашу под прЯмым
углом пересекла дорога большаЯ, широкаЯ, протЯнувшаЯсЯ на восток струной,
как железнаЯ дорога в •окхерсте, где мы с бабушкой гостили в то довоенное
ђождество; и Я внезапно вспомнил.
-- ќта дорога -- на •окхерст, -- сказал Я. Ќо ђинго не слушает, глЯдит на
дальнее облако пыли, и лошади встали, понурив головы, и наша пыль снова
опередила нас, а пыльное облако медленно движетсЯ с запада.
-- ‚ы что, не видите -- это ж они! -- кричит ђинго. -- ‘ъезжайте с дороги
скорей!
-- ќто не Янки, -- отвечает бабушка. -- џнки уже здесь побывали.
’ут и мы с ђинго увидели пепелище, такое ж, как наше, и три трубы
стоЯт над пеплом, а за сгоревшим домом из хибары смотрЯт на нас белаЯ
женщина и ребенок. Ѓабушка поглЯдела на облако пыли, затем на пустынную
широкую дорогу, легшую на восток.
-- „а, нам сюда ехать, -- произнесла бабушка.
€ мы поехали этой дорогой. Љазалось, едем еще медленней, чем раньше, а
за нами, на западе, движетсЯ пыльное облако, а по обе стороны от нас --
сожженные дома, и хлопкосклады, и обрушенные заборы, и белые женщины с
детьми (негров мы ни одного за все дни не увидели) глЯдЯт на нас из
негритЯнских хибар, где живут теперь, как и мы сами; и мы проезжаем, не
остановившись. € бабушка говорит:
-- Ѓедные. “ нас так мало, что нечем и поделитьсЯ с ними.
Ќа закате мы съехали с дороги на ночлег; ђинго оглЯнулсЯ.
-- Ђ пыли той не видно, -- сказал он. -- Ћт конных она или от пеших, а
осталась назади.
Њы все трое спали эту ночь в повозке. Ќе знаю, в котором часу, но Я
проснулсЯ отчего-то неожиданно. Ѓабушка не спит, сидит уже. ѓолова ее видна
мне на фоне звезд и веток. € вот мы уже все трое сидим в повозке,
насторожив уши. Ђ по ночной дороге идут люди. Ќа слух, человек пЯтьдесЯт
их; шаг тороплив, и какой-то бормоток прерывистый. Ќе то чтобы песнЯ; песнЯ
звучала бы громче. Џросто как бы напевно-бормотливый шум и частое дыхание,
и шаги спешат, шуршат по толстому ковру пыли. € женские голоса различимы
средь них, и вдруг Я почуЯл их запах.
-- Ќегры, -- зашептал Я. -- ’ссс.
Ќам их не видно, а им -- нас; может, они и не смотрЯт, спешат во тьме
мимо под этот частый, напрЯженный бормоток. Ђ потом взошло солнце, и мы
тоже тронулись по широкой и пустой большой дороге между пепелищами домов,
хлопковых складов и оград. ђаньше мы ехали по местности, словно от века
необитаемой; теперь же -- словно по обезлюдевшей внезапно и совсем. Ђ ночью
мы просыпались в темноте три раза и, сев на повозке, слушали, как по дороге
идут негры. Ќапоследок (рассвело когда, и мы лошадей попасли уже) прошла
целаЯ толпа их, протопотала, точно убегаЯ от дневного света. “шли уже;
ђинго и Я стали запрЯгать, но бабушка сказала:
-- Џогодите. ’ихо.
ел один кто-то, женщина, задыхаЯсь и всхлипываЯ, и потом -- глухой
звук.
-- Ћна упала. -- сказала бабушка, слезаЯ с повозки. -- ‡апрЯгите и
подъезжайте.
Љогда мы выехали из леска, то у дороги увидели негритЯнку на корточках
-- присела, съежась и держа что-то в руках. Њладенчика; она прижимала его к
себе, как бы боЯсь, что отнимет стоЯщаЯ рЯдом бабушка.
-- џ захворала, не смогла держатьсЯ вровень, -- сказала негритЯнка. --
Ћни ушли, а менЯ оставили.
-- € твой муж с ними? -- спросила бабушка.
-- „а, мэм, -- сказала негритЯнка. -- ‚се там идут.
-- ‚ы чьи? -- спросила бабушка. ’а не ответила.
Њолчит, присев в пыли, прикрыв собой младенца. -- …сли Я дам тебе
поесть, то повернешь назад, пойдешь домой? -- спросила бабушка.
’а молчит. ‡астыла на корточках.
-- ‘ама видишь, что не можешь идти с ними вровень, а ждать тебЯ они не
будут, -- сказала бабушка. -- ’ы что же, хочешь умереть здесь на дороге,
чтобы расклевали стервЯтники?
Ќо та и не взглЯнула на бабушку, не шевельнулась.
-- Њы идем на реку €ордан, -- сказала она. -- €сус доведет менЯ.
-- ‘адись в повозку, -- сказала бабушка.
†енщина влезла; опЯть, как у дороги, опустилась на корточки, держа
младенца и не глЯдЯ никуда -- лишь покачиваЯсь от толчков и трЯски. ‘олнце
подымалось в небе; дорога пошла под изволок, в низину, к ручью.
-- џ здесь сойду, -- сказала женщина. Ѓабушка, остановила лошадей;
женщина слезла. Љругом была густаЯ кипарисоваЯ и стираксоваЯ поросль и
густой кустарник, еще полный ночной тени.
-- „омой иди, молодка, -- сказала бабушка.
’а стоит молча.
-- Џодай мне корзину, -- сказала бабушка. џ подал, она раскрыла, дала
негритЯнке ломоть хлеба с мЯсом.
Њы поехали через мосток, в гору. џ оглЯнулсЯ -- женщина все еще стоит с
младенцем, держит хлеб и мЯсо, что дала ей бабушка. Ќа нас не смотрит.
-- ’ам и другие, в той низине? -- спросила ђинго бабушка.
-- „а, мэм, -- ответил ђинго. -- Ќашла она их. Ђ ночью будущей, считай,
обратно потерЯет.
Џоехали дальше; выехали на гору. Љогда Я оглЯнулсЯ сверху, дорога уже
опустела. Ѓыло утро шестого днЯ.

Љ исходу днЯ дорога снова пошла вниз; повозка повернула в предвечерних
длинных тенЯх, в медленной своей пыли, и Я увидел кладбище на взгорке,
узкий мраморный обелиск на могиле дЯди „еннисона; где-то в можжевеловых
деревьЯх ворковала горлица. ђинго опЯть спал, прикрыв лицо шлЯпой, но
проснулсЯ тотчас, стоило лишь мне сказать: "‚от и •окхерст", -- хотЯ говорил
Я негромко и не обращаЯсь к нему.
-- •окхерст? -- сказал он, приподнЯвшись. -- Ђ где железнаЯ дорога? --
продолжал он, встав уже на коленки и взглЯдом ища ее, столь необходимую,
чтобы поравнЯтьсЯ со мной, и знакомую лишь понаслышке, так что надо еще
прежде распознать эту дорогу. -- ѓде ж она? ѓде?
-- Ћтсюда не видно. Ћбожди, -- сказал Я.
-- џ всю жизнь уже, кажетсЯ, жду ее, -- сказал ђинго. -- ‘ейчас ты еще
мне скажешь, что Янки и дорогу тоже увели.
‘олнце садилось. € Я увидел вдруг, что снизившийсЯ его диск сиЯет там,
где должен быть дом, а дома нету. € помню, Я не удивилсЯ; только огорчилсЯ
за ђинго, поскольку -- четырнадцатилетний -- решил тут же, что раз дома нет,
то и железнаЯ дорога отнЯта: ведь она ценнее дома. Њы не остановились; лишь
посмотрели тихо на то же пепелище, что у нас, на те же четыре тощие трубы,
чернеющие копотью на солнце. Џодъехали к воротам -- кузен „енни уже бежит к
нам аллеей. …му десЯть лет; он подбежал к повозке, заранее круглЯ глаза и
рот длЯ криков.
-- „енни, -- сказала бабушка, -- узнаешь нас?
-- „а, мэм, -- ответил кузен „енни. € заорал мне: -- Ѓежим, поглЯдишь...
-- ѓде мама твоЯ? -- спросила бабушка.
-- “ „жингуса в хибаре, -- сказал „енни, не отводЯ от менЯ глаз. -- Ћни
дом сожгли! -- заорал он. -- Ѓежим, поглЯдишь, что они сделали с железной
дорогой!
Њы побежали все втроем. Ѓабушка крикнула нам вслед, и Я, вернувшись,
положил зонтик в повозку, сказал: "„а, мэм!" -- и припустил за „енни и за
ђинго по дороге, мы взбежали вместе на бугор, и оттуда стало уже видно.
Љогда мы с бабушкой гостили здесь, железную дорогу мне показывал именно
кузен „енни, а он был еще мал совсем, и „жингусу пришлось нести его. џ в
жизни не видал ничего прЯмей, чем эта железнаЯ дорога, -- она шла ровно,
тихо, чисто длинным-длинным просветом, просеченным через лес и грунт, и
была всЯ полна солнцем, как река водой, -- только прЯмей любой реки, и с
обровненными, стройными, гладкими шпалами, и солнце блестело на рельсах,
как на двух паутинных нитЯх, протЯнутых вдаль за предел видимости. Ћна была
опрЯтнаЯ и чистаЯ, как двор за хибарой ‹увинии, когда та подметет его утром
в субботу, и эти две нити-струнки (слишком хрупкие, казалось, не способные
нести на себе груз) бежали прЯмо, быстро и легко, словно бы разгонЯЯсь длЯ
прыжка куда-то за край света.
„жингус знал, когда проходит поезд; он привел менЯ за руку, а кузена
„енни принес на плече, мы постоЯли между рельсами, „жингус указал нам,
откуда придет поезд, а затем показал, где вбил в землю колышек, -- и как
доползет до него тень от сухой сосны, так и гудок загудит. ЋтойдЯ туда, мы
следили за тенью и вот услыхали гудок; прогудев, зашумело все громче и
громче, а „жингус подошел близко к рельсам, снЯл шлЯпу с головы и вытЯнул
руку со шлЯпой, повернув к нам лицо и крича: "ѓлЯдите! ѓлЯдите теперь!" -- и
без звука шевелЯ губами, когда голос заглушило поездом. € поезд прогрохотал
мимо. Џросека заполнилась всЯ дымом, шумом, искрами, взблесками плЯшущей
меди -- и снова опустела, и лишь стараЯ „жингусова шлЯпа катилась вдоль
пустой колеи вслед за составом, подпрыгиваЯ, как живаЯ.
’еперь же Я увидел что-то, издали похожее на черные соломины,
собранные частыми кучками, и, сбежав на просеку, мы увидели, что это шпалы
вынуты из колеи, сложены в кучи и сожжены. Ђ кузен „енни опЯть закричал:
-- Ѓежим глЯдеть, что они сделали с рельсами!
џнки отнесли их в лес; должно быть, человек четверо-пЯтеро брали там
каждый рельс и гнули вокруг дерева, как зеленый кукурузный стебель вЯжут на
тележный стоЯчок. € тут ђинго тоже заорал:
-- ќто чего? ќто чего такое?
-- Џо этим рейкам идет поезд, -- орет „енни в ответ.
-- €дет то есть сюда и вертитсЯ кругом деревьев, как белка? -- не
понимает ђинго.
Ќо тут мы услыхали конский топот и, обернувшись, успели увидеть, как
из леса выскакал Ѓоболинк и махнул через дорогу снова в лес, точно птица, --
а в седле, мужской посадкой, кузина „рузилла{23} -- прЯмаЯ, легкаЯ, как
ивоваЯ ветка на ветру. Ћна слывет лучшей наездницей в крае.
-- ќто „ру! -- заорал кузен „енни. -- Ѓежим домой!
Ћна ездила к реке -- глЯдеть на негров! Ѓежим!
€ понессЯ, а за ним ђинго. џ еще торчащих труб не миновал, а они уже у
конюшни. џ вбежал туда -- кузина „рузилла расседлала Ѓоболинка и обтирает
его мешковиной. Ђ кузен „енни опЯть орет:
-- Ќу и чего ты видела? —то они там делают?
-- „ома расскажу, -- ответила „рузилла. € тут увидела менЯ. ђостом она
невысока; это осанка и походка делают ее выше. Ќа ней мужские брюки. ‹учше
ее нет наездницы в крае. Љогда мы гостили здесь в то предвоенное ђождество,
ѓэвин Ѓрекбридж только что подарил „рузилле Ѓоболинка, и на ѓэвина с
„рузиллой любо было смотреть; „жингус говорил, что другой такой пары не
найти ни в Ђлабаме, ни в Њиссисипи; да мы и без „жингуса знали. Ќо они так
и не поженились -- ѓэвин был убит в сражении при айло{24}.
Ћна подошла, положила руку на плечо мне.
-- ‡дравствуй, -- сказала. -- ‡дравствуй, юный „жон ‘арторис. -- ЏоглЯдела
на ђинго. -- Ђ это ђинго? -- спросила.
-- ’ак менЯ вроде кличут люди, -- сказал ђинго. -- Ђ что с железной
дорогой сталось?
-- ‡дравствуй, как поживаешь? -- сказала „рузилла.
-- ‘крипим помаленьку, -- сказал ђинго. -- ’ак что с дорогой сталось?
-- ђасскажу и об этом, -- сказала „рузилла.
-- „авай дочищу Ѓоболинка, -- сказал Я.
-- „очистишь? Ђ ты постоишь, Ѓоб? -- спросила она, приблизив лицо к
голове Ѓоболинка. -- „ашьсЯ кузену ЃаЯрду обтереть? Ќу, увидимсЯ в комнате.
-- € ушла.
-- ‚ам, Я думаю, крепко пришлось прЯтать этого конЯ, когда здесь Янки
были, -- сказал ђинго.
-- ЉонЯ? -- сказал кузен „енни, не переходЯ еще на крик. -- Љ коню
„рузиллиному никакой Янки больше не полезет. Љогда они пришли дом жечь, „ру
схватила пистолет и как была, в воскресном платье, кинулась сюда, в
конюшню, а они за ней. ‚бежала, вскочила на Ѓоболинка незаседланного, и
даже узду не успела надеть, а Янки загородил выход и кричит: "‘той!" -- а
„ру ему: "Џрочь с дороги -- затопчу", -- а тот: "‘той! ‘той!" -- и тоже
пистолет выхватил, -- кузен „енни перешел уже на крик, -- а „ру нагнулась к
уху Ѓоболинка: "‘топчи его, Ѓоб!" -- и Янки еле отшарахнулсЯ. Ќо и весь двор
был полон Янки, и „ру остановила Ѓоболинка, спрыгнула в своем воскресном
платье, пистолет вложила дулом Ѓоболинку в ухо и говорит: "‚сех вас тут
перестрелЯть у менЯ пуль не хватит, да и не помогло бы все равно; но длЯ
конЯ достанет одной пули. ‘трелЯть, значит?" € они сожгли дом и ушли! --
„енни орал уже вовсю, а ђинго таращилсЯ на него восхищенно. -- Ѓежим! --
горланил кузен „енни. -- Ѓежим про негров слушать на реке!
-- Џро негров Я и так наслушалсЯ за свою жизнь, -- сказал ђинго. -- Њне
про железную дорогу надо вот.
Њы вошли в хибару -- „рузилла уже начала длЯ бабушки рассказ, но не про
железную дорогу. ‚олосы у „рузиллы обрезаны коротко; вот так они бывают у
отца обкорнаны -- он бабушке рассказывал, как в отрЯде подстригают волосы
друг другу клинком штыка. ‹ицо у „рузиллы покрыто загаром, руки жесткие, в
царапинах, как у рабочего человека. Ћна говорила, обращаЯсь к бабушке:
-- „ом еще догорал, а они уже начали проходить вон там по дороге. €х не
счесть было; шли мужчины, женщины, малышей несЯ, таща стариков и старух,
которым дома бы лежать и смерти ждать. €дут и поют на ходу, а по сторонам и
не глЯдЯт. „ва днЯ стоЯла над дорогой пыль -- они и всю ту ночь шли, а мы не
спали, слушали, как идут; а утром там и сЯм вдоль всей дороги обессилевшие
старые лежали и сидели и ползком ползли, призываЯ молодых и сильных помочь,
но те шли не останавливаЯсь, даже не оглЯдываЯсь -- и, по-моему, не видЯ и
не слыша. "Ќа €ордан идем, -- был их ответ мне. -- —ерез реку €ордан
переходить".
-- ‚от то же и ‹юш мне, -- сказала бабушка. -- —то генерал ерман ведет
их к реке €ордану.
-- „а, -- сказала „рузилла. -- Љ реке. “ реки они встают -- будто новаЯ
река, запруженнаЯ. џнки выдвинули им навстречу конную бригаду, чтоб
оттеснЯть их, чтобы дали достроить мост длЯ перевода на другой берег пехоты
и артиллерии. „о реки негры идут спокойно -- пока не увидЯт или не учуют
воду. Ђ тогда безумеют. Ќет, не дерутсЯ; они словно бы не замечают даже
конников, которые теснЯт их лошадьми, бьют ножнами; словно бы видЯт лишь
одно -- воду и другой берег. Ћни не свирепеют, не дерутсЯ; только все --
мужчины, женщины и дети -- с пеньем напирают, рвутсЯ к недостроенному мосту
и даже просто в воду, а конница отбивает их напор ножнами сабель. Ќе знаю,
когда они в последний раз поели; кто знает, какую даль
прошагали иные из них. €дут, забыв о пище, обо всем, -- дух или голос
поднЯл их в дорогу, и они тут же бросили все и пошли, в чем и как были.
„нем у них передышка в лесу, а ночами снова движутсЯ. ‚ы услышите потом -- Я
вас разбужу, -- как они топочут по дороге, пока конница не остановит. ’ам
один офицер был, майор, он все же разглЯдел наконец, что Я не из его
бойцов, и говорит: "Џодействуйте как-то на них! Џообещайте что угодно --
чтоб они домой пошли!" Ќо они точно слепы все были и глухи к моим словам;
лишь воду видЯт и тот берег. „а вы сами убедитесь завтра, когда поедем
туда.
-- „рузилла, -- сказала тетЯ ‹уиза, -- ни завтра, ни в иной день ты туда
не поедешь.
-- Њост будет заминирован и взорван, когда армиЯ перейдет на тот берег,
-- сказала „рузилла. -- Ќикто не знает, что тогда сделаетсЯ с неграми.
-- Њы тут не ответчики, -- сказала тетЯ ‹уиза. -- џнки навлекли это на
себЯ -- пусть и расплачиваютсЯ.
-- Ќо эти негры ведь не Янки, мама, -- сказала „рузилла. -- Ђ завтра там
будет еще по крайней мере одна южанка. -- ‚зглЯнула на бабушку. -- –елых
четверо южан, считаЯ ЃаЯрда и ђинго.
’етЯ ‹уиза перевела взглЯд на бабушку.
-- ђоза, ты не поедешь. џ запрещаю. Љузен „жон будет мне благодарен,
что Я удержала тебЯ.
-- Џожалуй, поеду, -- сказала бабушка. -- Ќадо ведь серебро вернуть.
-- € мулов, -- сказал ђинго. -- Џро мулов не забудем. Ђ за бабушку не
беспокойтесь. Ћна как надумает сделать чего-нибудь, так на колени станет на
десЯть секунд и скажет Ѓогу, чего надумала, а после встанет и делает. Ђ
кому не нравитсЯ, те пусть в сторонку, пока с ног не сбиты. Ќо вот железную
дорогу...
-- Ђ теперь спать надо, -- сказала бабушка.
Ќо мы не легли. Њне тоже нужно было услыхать про железную дорогу;
возможно, понуждало менЯ скорей стремление держатьсЯ вровень с ђинго
(вернее, даже впереди него: ведь Я-то видел железную дорогу еще живую, а он
нет), чем мальчишескаЯ тЯга к дыму, грому, Ярости и быстроте. Њы сидели в
негритЯнской хибаре, что -- как у нас дома хибара ‹увинии -- разделена на две
комнатки подвешенным к потолку одеЯлом, за которым уже легли в постель тетЯ
‹уиза и бабушка и где кузену „енни тоже бы лежать уже, если б не дано ему
разрешенье посидеть с нами один этот вечер, послушать рассказ „рузиллы,
хоть ему и не надо -- ведь „енни был на месте и видел сам. Њы сидели, Я и
ђинго, слушали „рузиллу, переглЯдываЯсь немо, изумленно, вопрошающе: {"Ђ
где ж мы в тот миг были? —то ж мы такое делали -- пускай за сотню миль
отсюда, -- что не почувствовали, не почуЯли, не замерли, не обменЯлись
гордым и ошеломленным взглЯдом в тот высокий миг?"} ‚едь суть-то в чем длЯ
менЯ и длЯ ђинго? Њы с ним повидали уже Янки; мы дали выстрел по одному из
них; прЯчась по-крысьи, скорченно, мы слышали, как бабушка, безоружнаЯ и
даже с кресла в кабинете не вставаЯ, одолела целый полк их. € мы слышали о
битвах и сражениЯх и видели участников сражений -- не только отца, когда он
раз или два в году ЯвлЯлсЯ неожиданно домой на сильном костлЯвом коне,
прибывал из-за той облачной дальней грЯды, которую ђинго путал с ’еннесси,
-- но и других видали, вернувшихсЯ притом же без руки или ноги. Ќо ведь и на
лесопилках отрезает порой руку или ногу, а старики рассказывали юным о
войнах и боЯх еще в те времена, когда и записать эти рассказы не умел
человек, и большаЯ ль разница, где и которого числа сражались? Ќе в
крохоборской же этой дотошности суть. {"„а нет, старина, ты скажи правду --
сам-то видел ты? сам-то был при этом?"} Џотому что войны -- всегда войны:
одна и та же взрывчатаЯ сила у пороха, а до его изобретениЯ -- одна и та ж
ударнаЯ и отбивнаЯ сила у железа; тот же рассказ, та же повесть, что и
прежде, что и после. € мы знали, что идет война; мы принЯли ее на веру, как
принЯли на веру то, что вот уже три года живем жизнью, имЯ коей нужда и
лишениЯ. Ћднако зримых доказательств у нас не было. „аже более того -- перед
нашими глазами были убогие и неоспоримые свидетельства противного, -- ведь
на глазах у нас отец и другие возвращались домой на изможденных лошадЯх или
пешком, как бродЯги, в линЯлой и заплатанной (а то и Явно краденой) одежде,
в мундирах с потускнелым галуном, с пустыми ножнами от сабель, и не под
знаменами, не с барабанным боем шли, не во главе строЯ (пускай бы
состоЯщего всего из двух шагающих в ногу солдат), а чуть не крадучись
ЯвлЯлись, чтобы пробыть дома два-три днЯ или неделю и вспахать землю,
починить забор, заколоть и выкоптить свинью -- то есть неумело выполнить
работу, не только славы им не приносЯщую, но и ставшую необходимой оттого
лишь, что они годами пропадают где-то, занЯтые делом, а каким -- неЯсно,
доказательств не представлено; и, выполнЯЯ эту неуклюжую домашнюю работу,
отец всем своим видом как бы смиренно извинЯлсЯ передо мной и ђинго, как бы
говорил: "‚ерьте мне, мальчики, на слово; за этой убогостью стоит высокое и
грозное. „оказать нечем, но уж поверьте". € вдруг такое доказательство, и
сами мы могли б там быть и видеть -- а не были, не видели. Џричем не сшибка,
не атака потной конницы (вечный предмет рассказов о войне); не громыхающаЯ
скачка пушечных упрЯжек, разворот, изготовка и -- ббах! ббах! в мертвенное
демонское зарево вражьего и своего порохового ада (такаЯ картинка живет в
фантазии любого мальчугана); не рваные цепи исступленно вопЯщей и тощей
пехоты, бегущей под изодранным флагом (а это еще неотъемлемей от ребЯчьего
воображениЯ). €бо случилсЯ промежуток, интервал, в котором по-жабьи
присевшие пушки, задыхающиесЯ люди и вздрагивающие лошади остановились,
встали зрительским амфитеатром вкруг земной арены, под тающей Яростью дыма
и слабеньких воплей, и позволили унылой воинской трехлетней тЯжбе
сгуститьсЯ, сжатьсЯ в один бесповоротный миг, в один финальный поединок не
двух полков иль батарей или двух генералов, а двух паровозов.
Ћб этом рассказала нам „рузилла в хибаре, что пахла недавней побелкой
и сквозь известку попахивала неграми. „рузилла нам сказала, вероЯтно, и
какому замыслу служил тот поединок -- должно быть, она знала военное
обоснование той отчаЯнной попытки не то чтобы уйти от поражениЯ (на это
надежды уж не было), а хотЯ бы отодвинуть поражение. Ќо нам обоснованиЯ
были не нужны. Њы сидели не слыша, не слушаЯ даже; перед нами зримо
вставала железнаЯ дорога, теперь мертваЯ, обратившаЯсЯ в кучки обугленных
шпал, уже прошитых зеленой травой, в скрюченную сталь рельсов, узлом
завЯзанных вокруг стволов и уже врастающих в живую древесную кору,
сливающихсЯ, съединЯющихсЯ с принЯвшею их чащей, -- а длЯ нас эта дорога
по-прежнему тЯнулась чистаЯ, нетронутаЯ, прЯмаЯ и узкаЯ, как путь к славе,
-- такаЯ, какой была длЯ очевидцев в тот миг, упущенный мною и ђинго.
„рузилла рассказала и о том, откуда и куда она тЯнулась -- из Ђтланты в
—аттанугу, -- но названиЯ эти значили длЯ нас не больше, чем длЯ прочих
зрителей -- черных и белых, стариков, детей и женщин, которым еще месЯцы и
месЯцы не знать, сделала ль война их вдовами, осиротила или пощадила. ‘лух
прошел по линии, молва распространилась, и они собрались у железной дороги
-- и увидели вспышку и взблеск неукротимого духа, освободившегосЯ от груза
плоти за три голодных года. Ћна рассказывала, и теперь мы с ђинго тоже были
очевидцами; мы соучаствовали с теми, кто в Ђтланте прокралсЯ ночью к
паровозу, стоЯвшему в депо, и оглаживал колеса, поршни и железные бока,
нашептываЯ в темноте, как любовник шепчет любовнице или наездник -- лошади,
безжалостно ее улещиваЯ, убеждаЯ, уговариваЯ совершить верховное усилие, за
которое она заплатит жизнью (а он -- нет). Њы были среди стариков, детей,
женщин, кого собрала, притЯнула и предупредила тайнаЯ молва -- эта
телеграфнаЯ свЯзь угнетенных, лишенных уже всего, кроме воли и способности
к обману, и встречающих с бесстрастным и непроницаемо-загадочным лицом
взглЯды синемундирных врагов, поселившихсЯ среди них. €бо молва разнеслась;
„рузилла и о том упомЯнула: лишь только паровоз помчалсЯ из Ђтланты -- и в
ту же минуту разлетелась весть, как если бы военачальники южан пустили
громогласно эту весть: "’ри года вы страдали, и вот теперь мы вам и вашим
детЯм дадим на миг увидеть то, ради чего вы принимали страданиЯ и принЯли
разгром". €бо в том и заключалсЯ замысел. ’еперь мне это Ясно. ‚едь даже
успешный проход сотни многовагонных составов не смог бы улучшить положение,
изменить развЯзку борьбы; а уж тем более не властны были изменить ее два
одиночных паровоза, с интервалом в сотню Ярдов прогрохотавших,
просвистевших сонною пустыней колеи, уже больше года не видавшей пара, не
слыхавшей колокола. Џо-моему, на это и не было расчета. ’ут замышлЯлсЯ как
бы поединок двух железных стародавних рыцарей, не военного успеха ради, а
из принципа -- честь против чести, храбрость против храбрости, -- не длЯ
материальной цели, а подвиг ради подвита -- последнее решительное испытание
духа, доказующее лишь финальность смерти и тщету всЯкого усилиЯ. € мы тоже
стали очевидцами, свидетелЯми, словно голос „рузиллы взметнул нас к
световому лучу, блуждающему в космосе и содержащему в себе тот Яростный
образ -- участок пути, запечатленный парой глаз и существующий лишь в этом
зрительном охвате, отрезок колеи, идущей из ниоткуда в никуда, паровоз, не
врывающийсЯ, а застывший на сетчатке глаза в громовой и дремотной Ярости,
одинокий, неприкосновенно-целостный, печальный, тратЯщий на вопль гудков
тот драгоценный пар, что, сэкономленный, мог бы еще убыстрить и на мили
удлинить пробег (но и десЯтикратно большаЯ была б оправдана такаЯ трата), --
дымит уширеннаЯ кверху труба, мЯтетсЯ, мотаетсЯ колокол, боевой звездный
флаг с андреевским крестом{24a} прибит к крыше паровозной будки, колеса, шатуны
взблескивают медными частЯми, точно золотыми, и впрЯмь рыцарскими, шпорами,
-- и унеслось видение, исчезло. Ќет, не исчезло, не ушло, покуда живы
побежденные или потомки побежденных, чтобы поведать, чтобы выслушать.
-- ’от, другой -- паровоз северЯн -- шел, почти догонЯЯ, -- говорила
„рузилла. -- Ќо догнать, остановить так им и не удалось. € тогда они пришли
назавтра и разобрали колею. ђазрушили дорогу, чтобы не дать нам повторить
пробег; уничтожить путь они смогли, но не могут уничтожить то, что мы
свершили. Ќе могут отнЯть этого у нас.
Ќам -- ђинго и мне - было понЯтно, что она хочет сказать; мы с ним
стоЯли уже во дворе за порогом, ђинго уходил в хибару ‹ины, где ему
постелено.
-- џ знаю, что ты думаешь, -- сказал ђинго. (Ћтец прав; ђинго смышленей
менЯ.) -- Ќо Я вровень с тобою слыхал. Љаждое слово слышал не хуже тебЯ.
-- Ђ Я видел колею, прежде чем разобрали. Џо которой прошел паровоз.
-- Ќо ты ж не знал, что пройдет. ’ак что виденное не в счет. Ђ слышать
Я слышал. € этого отнЯть у менЯ они тоже не могут.
Ћн ушел, а Я вернулсЯ, лег на тюфЯке за висЯщим одеЯлом; „енни уже
спал, лежа рЯдом. „рузиллы не было, а где она, Я не стал гадать -- Я о том
думал, что теперь никак, наверно, не усну, хотЯ уже ночь. Ђ потом и вовсе
ночь глухаЯ, и „енни тормошит менЯ, и -- помню -- мне подумалось, что и он
вроде может без сна, что паровозом пронесшаЯсЯ мимо него война за
три-четыре секунды успела даже и его, десЯтилетнего, наделить тем же
качеством, что отца и других, приходЯщих с фронта, -- способностью, коль
надо, обходитьсЯ без сна и еды.
-- „ру зовет, идем, если хочешь услышать, как проходЯт, -- шепчет он.
„рузилла стоит перед хибарой; она и не раздевалась. џ вижу ее в
звездном свете -- неровно, коротко подстриженные волосы, мужскую рубашку и
брюки.
-- ‘лышишь -- идут, -- говорит она.
€ слышно их опЯть, как прошлой ночью -- поющий напрЯженный бормоток,
быстрый шаг, топочущий мимо ворот и глохнущий на дороге.
-- “же третьи за ночь, -- говорит „рузилла. -- „ва раза шли, пока Я у
ворот стоЯла. ’ы устал, Я не хотела будить раньше.
-- џ думал -- ночь и надо спать, -- сказал Я. -- Ђ ты не ложилась даже.
‚едь не ложилась?
-- Ќет, -- ответила она. -- џ теперь не сплю.
- Ќе спишь? Ђ почему?
Ћна глЯдит на менЯ. ђостом Я поравнЯлсЯ с ней; лиц друг друга нам не
видно; лишь очерчена голова ее с неровной стрижкой (точно она и в зеркало
не глЯдЯ себЯ стригла) и шеЯ, с того ђождества похудевшаЯ и загрубелаЯ, как
ее руки.
-- Ќе хочу трогать пса{25}, -- произнесла „рузилла.
-- Љакого пса? -- сказал Я. -- ‘обаки здесь не видно.
-- „а. Ћн утихомирилсЯ, -- сказала „рузилла. -- ’еперь не тревожит
больше. Ќужно времЯ от времени лишь показать ему палку. -- ѓлЯдит на менЯ. --
Ђ зачем теперь спать? ’еперь, когда столько всего происходит и так много
можно увидать. ђаньше ведь жить было скучно. Ќудно было. †ивешь, бывало, в
том же доме, где и родитель родилсЯ и где с дочерьми и сыновьЯми
вынЯнченных неграми родителей возЯтсЯ и нЯнчатсЯ дочери и сыновьЯ все тех
же негров; затем вырастаешь, влюблЯешьсЯ в приемлемого жениха и должным
образом выходишь замуж за него в том же, возможно, платье свадебном, в
котором мать венчалась, и такое ж точно серебро столовое тебе дарЯт, что
ей;- и затем, угнездЯсь на всю жизнь, принимаешьсЯ рожать, кормить, купать
и одевать детей, пока тоже не вырастут; а там тебЯ с мужем, тихо усопших,
хоронЯт в том же месте летним каким-нибудь предвечерьем и отправлЯютсЯ
ужинать. ѓлупо ведь. Ђ теперь -- сам посуди, -- теперь иначе; теперь славно;
не надо беспокоитьсЯ о доме -- он сожжен, о серебре -- оно унесено; не надо
беспокоитьсЯ о неграх -- они бродЯт всю ночь по дорогам, ищут, где бы
утопитьсЯ в самозваном €ордане; и не надо беспокоитьсЯ рожать, купать,
кормить, перепеленывать, потому что ускакали женихи и полегли в славных
сраженьЯх; и не надо даже в одиночку спать, можно не спать вовсе; требуетсЯ
только иногда погрозить псу палкой и сказать: "Ѓлагодаренье Ѓогу, все
отнЯвшему". Џонимаешь? Ќу, вот и прошли негры. „авай-ка ложись иди -- утром
раненько выедем. Џока пробьемсЯ через их скопление, много времени уйдет.
-- Ђ ты не идешь в дом? -- спросил Я.
-- Ќет еще, -- ответила она. Ќо Я стоЯл, не уходил.
Ћна положила мне на плечо руку.
-- Џослушай, -- сказала она. -- Љогда вернешьсЯ домой, когда увидишь дЯдю
„жона, попроси его, чтобы взЯл менЯ в свой эскадрон. ‘кажи ему, Я умею
верхом ездить и, возможно, выучусь стрелЯть. ‘кажешь?
-- „а, -- ответил Я. -- € что не боишьсЯ, скажу.
-- Ђ разве не боюсь Я? -- произнесла она. -- Ќе думала как-то об этом. „а
и все равно. Џросто скажи, что Я умею ездить и не устаю. -- ђука ее на моем
плече, худенькаЯ, жесткаЯ. -- ‘делай это длЯ менЯ, ЃаЯрд. Џопроси, пусть
возьмет.
-- •орошо, -- сказал Я. € затем: -- џ верю, он возьмет.
-- € Я верю, возьмет, -- сказала она. -- Ђ сейчас иди ложись. ‘покойной
ночи.
џ вернулсЯ на тюфЯк и в сон; снова „енни трЯс менЯ, подымаЯ; к восходу
солнца мы уже опЯть были на дороге, и „рузилла ехала на Ѓоболинке рЯдом с
повозкой. Ќо недолго нам пришлось свободно двигатьсЯ.
Џочти сразу же завидели мы пыль над дорогой, и мне даже почуЯлсЯ
словно их запах, хотЯ расстоЯние до них уменьшалось очень медленно --
скорость их движениЯ была почти та же, что у нас. ‘обственно, мы их и не
догнали, как нельзЯ догнать морской прилив. Џросто едешь, движешьсЯ и
видишь вдруг, что охвачен им снизу, с боков, отовсюду, -- точно сила
беспощаднаЯ и неторопкаЯ, заметив наконец тебЯ, оборотЯсь назад, катнула
водЯной Язык и слизала тебЯ этим Языком, повлекла неумолимо. Џоодиночке,
парами, группами, семьЯми стали они поЯвлЯтьсЯ из лесу -- впереди нас,
рЯдом, позади; они покрыли, затопили собой всю дорогу -- в точности как
паводковаЯ вода, -- застЯ сперва дорогу, а затем и колеса повозки; Ѓоболинк
и наши обе лошади медленно брели, грудью раздвигаЯ сплошнЯк голов и плеч;
куда ни глЯнуть, всюду негры, негритЯнки, младенцев несут, тащат за руку
ребЯт постарше, а старики, старухи -- с палками, на самодельных костылЯх
ковылЯют, а у дороги сидЯт вовсе дрЯхлые и окликают нас; одна старуха даже
ухватилась за повозку, тащась рЯдом, просЯ бабушку, чтоб подвезла, дала ей
хоть взглЯнуть на реку перед смертью.
Ќо большинство на нас и не глЯдит, словно нас тут и нет. Њы и не
просим их раздатьсЯ, пропустить повозку, потому что по лицам видно, что они
нас не услышали бы. Џока что не поют, только шагают торопливо; а наши
лошади проталкиваютсЯ среди слепо глЯдЯщих глаз, среди лиц в разводах пота
и налипшей пыли -- грудью нескончаемо, медленно, трудно раздвигаЯ их, точно
бредЯ вверх по потоку, забитому плывущими бревнами, -- и всюду пыль, и всюду
запах их, и бабушка сидит с вожжами прЯменькаЯ, в шлЯпке миссис Љомпсон, и
ђинго держит над ней зонтик, а вид у бабушки все умученней, а уже за
полдень давно, хоть мы того не замечаем, как и не знаем, сколько миль
проехали. € тут неожиданно мы достигли реки, где конница стоит, отгородивши
от них мост. ‘перва донессЯ шум, как будто возникший в дорожной пыли, будто
шум ветра. Њы не понЯли сразу, в чем дело, но „рузилла, осадив Ѓоболинка,
повернула к нам лицо, маленькое, бледное над красноватой пылью, и крикнула
тонко:
-- „ержитесь, тетЯ ђоза! Ћх, держитесь!
€ тут уж услыхали реку все -- и мы в повозке, и они в пыли, присохшей к
лицам. ‘тонуще-поющий длинный звук вырвалсЯ у них, и Я почувствовал, что
наша всЯ повозка поднЯта с земли и устремлЯетсЯ вперед. “видел, как
ребрастые наши клЯчи вздыбились в постромках, двинулись, повернутые боком;
как „рузилла, подавшись чуть вперед, всЯ напрЯглась, словно взведенный
курок пистолета, и держит Ѓоболинка; как мужчин, детей, женщин сминает под
лошадей, под повозку -- и мы чувствуем, как она проезжает по ним, слышим их
крики. Ђ остановитьсЯ не можем совершенно, точно землЯ резко накренилась и
ссыпает нас всех без разбора к реке.
‚се замелькало густо, скопом, как всегда, стоит лишь кому-нибудь по
фамилии ‘арторис или Њиллард угодить в поле зрениЯ, слуха или обонЯниЯ
Янки, -- как если б Янки были не народ, не верование, не форма даже
поведениЯ, а пропасть, воронка, куда бабушку, ђинго и менЯ всЯкий раз
утЯгивает вверх тормашками. ‘олнце уже садилось; Ярко-розовый тихий закат
вставал высоко за деревьЯми и пламенел на воде, и нам четко виден был весь
негритЯнский запруженный поток и отрЯд конницы, отгородивший мост; а река

легла листом розового стекла под стройной аркой моста, и по нему как раз
проходит хвост колонны северЯн. …дут крохотными силуэтами высоко над
спокойной водой; мне запомнились головы лошадей и мулов вперемежку со
штыками и задранные косо вверх стволы орудий, горизонтально скользЯщие на
мирном и розовом воздушном фоне, как зажимки длЯ бельЯ вдоль бельевой
веревки; а по всему берегу -- пение, и взлетают тонкие голоса женщин:
"‘лава! ‘лава! ЂллилуйЯ!"
€ теперь уже негры дерутсЯ, и кони дыбЯтсЯ, теснЯт их, а всадники бьют
ножнами, не даваЯ прорватьсЯ к мосту, где проходит уже арьергард пехоты; а
у повозки внезапно возник офицер-Янки -- держит невынутую, в ножнах, саблю
за узкий конец, точно палку, и кричит нам что-то, ухватЯсь за край повозки.
Љак и откуда он возник, не знаю; на обросшем щетиной белом личике длиннаЯ
полоска крови, головного убора нет, рот разинут в крике.
-- Ћтъезжайте! Ќазад! Њост сейчас взрываем! -- вопит он бабушке, а между
лицами их нет и Ярда расстоЯниЯ; шлЯпка сбилась у ней набок, она кричит в
ответ:
-- Ћтдайте мое серебро! џ -- теща „жона ‘арториса! Џришлите полковника
„ика ко мне!
‡атем орущий, молотЯщий ножнами по негритЯнским головам офицер исчез
со своим окровавленным личиком. Ќе знаю, откуда он взЯлсЯ, и не знаю, куда
делсЯ: только что орудовал своей саблей как цепом, ухватившись за повозку,
-- и нет его, а взамен Явилась „рузилла на Ѓоболинке, схватила левую нашу
лошадь под уздцы и силитсЯ повернуть повозку боком. џ хотел было спрыгнуть
помочь.
-- ‘иди на месте, -- сказала „рузилла. Ќе крикнула; просто сказала. --
‚ожжи возьми, поворачивай.
Ќам удалось повернуть, повозка стала. € тут мне показалось на минуту,
что мы движемсЯ назад; но это негры двинулись вперед. Ћни прорвали
ограждение; Я увидел, что все месиво -- кони, солдаты, сабли, негры --
хлынуло к устью моста, точно из прорванной плотины, и четких секунд десЯть
еще был виден мост, с которого кончала сходить пехота. Ђ затем исчез. Ќа
моих глазах. ’олько что Я видел там четкий просвет между пехотой и
вкатывающимсЯ валом негров и конницы, видел кратенькую голую нить моста,
соединЯвшую их в высоте над рекой, и вдруг ЯркаЯ вспышка, и под ложечкой
сжалось, и воздух ударил по затылку. € ничего не слышу. ‘ижу на повозке, в
ушах странно шумит, и во рту вкус странный, и глЯжу, как над водою в
воздухе летЯт игрушечные люди, лошади и куски моста. Ќо ничего не слышу;
даже голос „рузиллы не слышно. Ћна рЯдом с повозкой, нагнулась к нам,
шевелит губами резко, настоЯтельно -- и полностью беззвучно.
-- —то? -- переспрашиваю.
-- ‘идите в повозке!
-- Ќе слышу! -- говорю и не чувствую, что слышу; и даже не чувствую еще
того, что повозка двинулась опЯть. Ќо вот почувствовал; весь длинный берег
словно встал под нами вертикально и сбрасывает с себЯ, и повозка уносит нас
вниз по реке лиц, которые не видЯт и не слышат.
„рузилла опЯть схватила левую лошадь под уздцы, а Я натЯгиваю вожжи,
как могу, а бабушка стоит в повозке и колотит зонтичком по лицам, и гнилаЯ
уздечка в руке у „рузиллы вдруг лопнула.
-- Ћставь нас! -- кричу ей. -- Џовозка не потонет!
-- „а, не потонет. Џоплывет. ‘идите в ней. ‡а тетей ђозой глЯди и за
ђинго.
-- •орошо, -- говорю.
€ она осталась позади. Џовернула Ѓоболинка, наклонилась к нему, велЯ
стоЯть и треплЯ по щеке, и он снова встал, как скала, -- и они проплыли
мимо, ушли из виду. Ђ затем берег осел, что ли. Ќе знаю. џ и того не понЯл,
что мы уже в реке. ‡емлЯ точно ушла из-под повозки и окружающей толпы, и
всех вместе обрушило не спеша вниз -- а вокруг нас задранные кверху руки,
слепо глЯдЯщие лица с кричащими ртами. ‡а рекой, высоко, Я увидел обрыв и
костер на обрыве, убегающий от нас в сторону; повозка быстро пошла вбок,
затем из-под кричащих лиц всплыла утонувшаЯ лошадь, взблеснула влажно и
опЯть ушла медленно вниз, в точности как взЯвшаЯ корм рыба, а на крупе
лошадином, зацепЯсь ногой за стремЯ, повис человек в черной форме, и затем
Я понЯл, что форма синЯЯ, но почернела от воды. Ђ вокруг вопЯт, и чувствую,
как дно повозки кренитсЯ и едет под хватающимисЯ руками. Ѓабушка, став на
колени, лупит по орущим лицам компсоновским зонтичком. Ђ позади нас
продолжают течь с берега люди и с пением входить в реку.

Џатруль северЯн, обрубив постромки, помог мне и ђинго освободить от
утопших лошадей и вытащить повозку на берег. Џобрызгав водой, мы привели
бабушку в чувство, а Янки скрепили сбрую веревками и впрЯгли своих двух
лошадей. Ќаверху обрыва была дорога, и с нее стала видна всЯ цепь береговых
костров. Ђ на том, на нашем, берегу по-прежнему пели, но тише. Џо всей
круче ездили еще патрули, а у воды, у костров караулили нарЯды пехотинцев.
‡атем мы поехали между рЯдами палаток; бабушка лежала, прислонЯсь ко мне, и
теперь было видней лицо ее -- бледное и неподвижное, веки закрыты. ’акаЯ
стараЯ, усталаЯ; Я раньше и не замечал, какаЯ она старенькаЯ, маленькаЯ.
‘тали проезжать мимо больших костров; вокруг костров на корточках негры в
мокрой одеже, и солдаты ходЯт между ними, раздают еду. ‚ыехав на широкую
улицу, мы остановились у палатки, где стоЯл при входе часовой, а внутри
горел свет. ‘олдаты поглЯдели на бабушку.
-- ‚ госпиталь надо отвезти ее, -- сказал один.
Ѓабушка открыла глаза, попыталась поднЯтьсЯ.
-- Ќет, -- сказала она. -- „оставьте к полковнику „ику. € мне сразу
станет хорошо.
…е внесли в палатку, посадили на стул. Ћна сидела недвижимо, закрыв
глаза; мокраЯ прЯдь волос прилипла к лицу. ‚ошел полковник „ик. џ его
раньше не видел -- только слышал его голос, когда ђинго и Я сидели, затаЯсь,
у бабушки под юбкой, -- но Я узнал его тут же по этому голосу, рыжей бородке
и жестким блестЯщим глазам. Ћн наклонилсЯ над бабушкой, проговорил:
-- Ѓудь проклЯта эта война. Ѓудь проклЯта.
-- “ нас взЯли серебро, чернокожих и мулов, -- сказала бабушка. -- џ
приехала, чтобы мне их вернули.
-- € вам их вернут, пусть лишь они отыщутсЯ в расположении корпуса. џ
сам пойду к генералу. -- Ћн взглЯнул на ђинго, на менЯ. -- Ѓа! -- сказал он. --
Њы с вами тоже, кажетсЯ, уже встречались.
€ вышел.
‚ палатке было жарко, тихо, три мухи летали вокруг фонарЯ, а снаружи
доносилсЯ армейский бивуачный шум, как дальний ветер. ђинго уже уснул, сев
на землю, уткнув голову в колени, и Я тоже клевал носом -- и увидел вдруг,
что полковник „ик вернулсЯ, и за столом ординарец пишет, а бабушка сидит,
закрыв глаза, и лицо у нее все такое же бледное.
-- Џеречисли-ка, что у вас взЯто, -- обратилсЯ полковник „ик ко мне.
-- џ сама, -- сказала бабушка, не открываЯ глаз. -- ‘ундук серебра...
перевЯзанный пеньковой веревкой... ‚еревка новаЯ... —ернокожие... ‹юций с
”иладель... фией.... Њулы... ‘то... ик и ’есть.
Џолковник повернулсЯ к ординарцу, поглЯдел, как „вижетсЯ перо.
-- ‡аписал? -- спросил он.
Ћрдинарец прошелсЯ взглЯдом по написанному.
-- …сли столько негров заберут, то генерал, по-моему, будет рад дать в
придачу и вдвое больше мулов с серебром.
-- ’еперь иду к генералу, -- сказал полковник „ик.
€ вот (через сколько времени, уж не знаю -- Я спал) мы опЯть едем. ЊенЯ
и ђинго разбудили, и мы сидим снова в повозке, две армейские лошади везут
ее по той широкой длинной улице, и с нами не полковник „ик, а уже другой
офицер. Џодъехали к целой горе сундуков и сундучков. Ђ за ней -- огороженнаЯ
канатами площадка, в там полно мулов, а сбоку площадки стоЯт, ждут чуть не
тысЯча негров -- взрослых и детей, -- и мокраЯ одежа на них уже высохла. €
опЯть все замелькало густо -- бабушка в повозке, с широко раскрытыми теперь
глазами, и лейтенант читает по бумаге, и солдаты вытаскивают сундуки из
кучи.
-- "„есЯть сундуков, перевЯзанных пеньковой веревкой", -- читает
лейтенант. -- ѓотово?.. ‘то десЯть мулов, сказано тут. "Џойманных близ
”иладельфии{26}, штат Њиссисипи". „авайте сюда этих миссисипских. €
недоуздки чтоб на них веревочные.
-- Њиссисипских не наберетсЯ сто десЯть, -- говорит сержант.
-- „авай сколько есть. Џобыстрей. -- ЏовернулсЯ к бабушке: -- Ђ вон ваши
негры, сударынЯ.
Ѓабушка смотрит на него, широкоглазаЯ, как ђинго. Џодалась слегка
назад, прижала к груди руку.
-- Ќо это не... они не...
-- Ќе все они ваши? -- говорит лейтенант. -- ‡наю.
ѓенерал велел отдать вам еще сотню и спасибо сказать.
-- Ќо это не... Њы не... -- бабушка опЯть.
-- Ћна и дом тоже хочет обратно, -- говорит сержант. -- „омов у нас нету,
мамаша. ЏридетсЯ уж вам ограничитьсЯ сундуками, неграми и мулами. ‚се равно
дом на телеге не поместитсЯ.
Њы сидим, а они грузЯт на повозку эти десЯть сундуков. …ле уместили.
Џриладили еще пару вальков с постромками, впрЯгли четверку мулов.
-- Љто тут умеет править четверней, выходи сюда, -- говорит лейтенант.
Ћдин из негров, вовсе нам незнакомый, вышел и поднЯлсЯ на сиденье
рЯдом с бабушкой, Ђ из загородки, позади нас, солдаты выводЯт мулов.
-- •отите посадить на них часть женщин? -- спрашивает лейтенант.
-- „а, -- бормочет бабушка.
-- „авайте садитесь, -- говорит лейтенант. -- Џо одной на мула, не больше
чтоб. -- ЏротЯнул мне бумагу. -- „ержи. ’ут брод есть милЯх в двадцати вверх
по реке; там и переправитесь. € поторапливайтесь, пока остальные негры не
решили пойти с вами.
‚сю ночь до рассвета мы ехали, везли десЯть этих сундуков, а позади
шли мулы и всЯ наша армиЯ негров. Ѓабушка, в шлЯпке миссис Љомпсон и с
зонтиком в руке, сидела рЯдом с незнакомым негром. Ќе шевелилась, но и не
спала -- когда развиднелось, сказала:
-- Ћстанови мулов.
Џовозка стала. Ѓабушка обернулась ко мне:
-- „ай-ка взглЯнуть, что в этой бумаге.
Њы развернули бумагу, глЯдим на четкий почерк:

Џолевой штаб

...ого армейского корпуса,
’еннессийский военный округ,
14 августа 1863 г.

‚сем бригадным, полковым и прочим
командирам.
‚ам надлежит обеспечить подателю сего
полный возврат нижепоименованного
имущества, в которое входЯт: десЯть (10)
сундуков, перевЯзанных пеньковой веревкой
и содержащих серебро. ‘то десЯть (110)
лишившихсЯ призора мулов, пойманных
близ ”иладельфии, штат Њиссисипи.
‘то десЯть (110) негров обоего пола,
прибившихсЯ к корпусу, проживающих в
вышеуказанной местности.
‚ам надлежит также обеспечить подателЯ
сего провиантом и фуражом, необходимым
длЯ следованиЯ к месту назначениЯ.
Џо приказу командира корпуса
(подпись).

‘мотрим друг на друга в сером свете.
-- ’еперь небось погоните их возвращать, -- сказал ђинго.
Ѓабушка поглЯдела на менЯ.
-- “ нас же будет еда длЯ них и корм, -- сказал Я.
-- „а, -- сказала бабушка. -- џ ведь не лгала, не путала. ’ы и ђинго
слышали. ќто рука ѓосподнЯ.
Њы сделали привал, проспали до полуднЯ. „нем доехали до брода. ‘тали
уже спускатьсЯ с кручи -- и вдруг увидели, что там внизу расположилсЯ конный

эскадрон. Ђ назад поворачивать поздно.
-- Ћни хватились и вдогонку -- и загородили переправу, -- сказал ђинго.
Џоворачивать поздно; уже к нам едут офицер с двумЯ солдатами.
-- џ скажу им все как было, -- говорит бабушка. -- Њы тут неповинны.
Ћна сидит, опЯть уже прижав руку к груди, подавшись слегка назад, а
другой рукой протЯгиваЯ бумагу навстречу подъехавшим. Ћфицер плотный такой,
краснолицый; оглЯдел нас, взЯл бумагу, прочел и принЯлсЯ ругатьсЯ. ‘идит на
лошади, ругаетсЯ, а мы смотрим на него.
-- ‘колько у вас не хватает? -- говорит.
-- ‘колько у нас чего?.. -- переспрашивает бабушка.
-- Њулов! -- кричит офицер. -- Њулов! Њулов!
‘ундуки Я, что ли, с серебром вожу или негров, перевЯзанных пеньковой
веревкой?
-- ‘колько у нас... -- лепечет бабушка, прижимаЯ руку к груди и глЯдЯ на
него; ђинго, пожалуй, первый понЯл, о чем спрашивает офицер.
-- ЏЯтьдесЯт недохвату, -- сказал ђинго.
-- Ќичего себе, -- сказал офицер. ЋпЯть выругалсЯ; повернулсЯ с руганью
к солдату. -- Џересчитай! -- говорит. -- ’ак Я и поверю им на слово!
‘олдат считает наших мулов; мы сидим не шевелЯсь; даже не дышим,
по-моему.
-- естьдесЯт три, -- говорит солдат.
Ћфицер смотрит на нас.
-- ‘то десЯть минус шестьдесЯт три -- это будет сорок семь, -- говорит.
‚ыругалсЯ. -- Џодгони сюда сорок семь мулов! †ивей! -- ‘мотрит опЯть на нас.
-- ’рех мулов захотели выжулить?
-- Ќам и сорок семь достаточно, -- говорит ђинго. -- ’олько вот кушать
нам надо -- в бумаге указано.
Њы переправились. Њешкать не стали; как только подогнали нам
эскадронных мулов и на них сели женщины из числа пеших, тут же мы двинулись
дальше. ‘олнце закатилось, но мы ехали без остановки.
-- •а! -- сказал ђинго. -- Ђ теперь чьЯ была рука?
’олько в полночь остановились на ночлег. Ѓабушка, строго глЯдЯ -- на
этотграз не на менЯ, -- сказала:
-- ђинго.
-- џ ж ничего не говорил сверх того, что в бумаге, -- сказал ђинго. --
ќто ж бумага, а не Я. џ просто сказал, сколько там недохвату до ста десЯти.
џ ж не сказал, что это нам их не хватает. „а и чего загодЯ молитьсЯ? Ќадо
сперва домой довести их в целости. ’еперь не отмаливатьсЯ главное, а вот
чего делать со всеми вот этими неграми.
-- ќто так, -- сказала бабушка.
Њы сварили и поели из того, что дал кавалерийский офицер; потом
бабушка велела всем алабамским выйти вперед. €х оказалось примерно
половина.
-- Ќу как, накупались уже в реках, набегались за Янки? -- спросила их
бабушка. ‘тоЯт, переступают с ноги на ногу в пыли. -- €ли есть еще желающие
бегать за их армией? -- ‘тоЯт, молчат. -- ’ак кого будете впредь слушатьсЯ?
Џомолчали; один сказал:
-- ‚ас, мисси.
-- ‹адно же, -- говорит бабушка. -- ’ак слушайте мои слова. €дите по
домам. € не дай бог если услышу, что опЯть бродЯжничаете. Ђ теперь
выстройтесь в очередь и подходите по одному за своей долей продовольствиЯ.
Џока распределили и пока ушел последний алабамец, миновало полночи;
когда мы двинулись в путь утром, то в основном уже на мулах, но были все ж
и пешие; и теперь четверней правил ђинго. Ћн без всЯких слов сел рЯдом с
бабушкой и взЯл вожжи; и один только раз она сказала ему ехать потише. Ђ
позади на сундуках сидел теперь Я и спал сидЯ; и днем проснулсЯ оттого, что
повозка стала. Њы как раз съезжали с холма на равнину, и Я увидел их за
полем -- синемундирных конников числом до дюжины. Ћни нас не видЯт еще и
рысЯт спокойно, а бабушка и ђинго глЯдЯт на них.
-- Џочти что не стоит возитьсЯ с такой мелочью, -- говорит ђинго. -- Ћдно
только, что лошади получше будут мулов.
-- “ нас уже сполна сто десЯть, -- говорит бабушка. -- ‘верх этой цифры
бумага не требует.
-- —то ж, -- говорит ђинго. -- ’ак едем дальше, значит?
‘идит, не отвечает бабушка, опЯть подалась как бы слегка назад, и рука
на груди.
-- ’ак чего будем делать? ђешайте- быстро, а то ж уедут, -- говорит
ђинго и смотрит на бабушку; та молчит. ђинго привстал с сиденьЯ, крикнул: --
ќй!
‚садники оглЯнулись разом, увидали нас и резко повернули лошадей.
-- Ѓабушка велит -- сюда езжайте! -- кричит ђинго.
-- Ќе смей, ђинго, -- шепчет бабушка.
-- —то ж, -- говорит ђинго. -- •отите, крикну, чтоб дальше себе ехали?
Ћна молчит, глЯдит не на ђинго, а мимо него -- на двух Янки, едущих к
нам через поле, -- и всЯ сжалась как бы, подалась назад, и рука прижата к
платью на груди. …дут лейтенант вдвоем с сержантом; лейтенант по виду не
намного старше менЯ с ђинго. “видел бабушку, снЯл форменную шлЯпу. € она
вдруг отнЯла руку от сердца -- а в руке та бумага -- и протЯнула лейтенанту
молча. ‹ейтенант развернул, сержант через плечо в нее заглЯдывает. Џотом
сержант поднЯл на нас глаза, сказал:
-- ’ут пишетсЯ про мулов, а не лошадей.
-- Њулов там до первой сотни, а последние двенадцать -- лошади, -- сказал
ђинго.
-- ЏроклЯтие! -- выругалсЯ лейтенант по-девичьи. -- ѓоворил же Я капитану
Ѓоуэну, что не надо нас сажать на трофейных лошадей.
-- ‚ы что же, отдаете им коней? -- сказал сержант.
-- Ђ что еще мне делать? -- сказал лейтенант с таким видом, будто
вот-вот заплачет. -- ‘ам ведь генерал наш подписал!
’ак что теперь у нас пешком шло только человек пЯтнадцать -- двадцать,
а остальные все верхом. Џоехали мы дальше. Ђ солдаты стоЯт у дороги под
деревом, и седла их с уздечками лежат рЯдом на земле. Ђ сам лейтенант со
шлЯпой в руке бежит рЯдом с повозкой, глЯдит на бабушку и чуть не плачет.
-- ‚ам, -- говорит, -- встретЯтсЯ войска, непременно встретЯтсЯ.
Џожалуйста, передайте им, где мы, и пусть пришлют нам что-нибудь -- верховых
лошадей или фуры. Ќе забудете?
-- ’ут назади, миль двадцать или тридцать, стоЯли ваши и хвалились, что
у них три мула лишние, -- говорит ђинго. -- Ќо мы про вас скажем, если еще
кого увидим.
…дем дальше. ‚переди городок показалсЯ, но мы объехали его; ђинго даже
не хотел исполнить просьбу лейтенанта, но бабушка велела остановить мулов и
отрЯдила в город одного из негров передать про тех обезлошаженных солдат.
-- —то ж, хоть одним едоком у нас меньше осталось, -- сказал ђинго.
Џоехали дальше. …хали теперь быстро, менЯЯ упрЯжку через каждые
несколько миль; встречнаЯ женщина сказала нам, что мы уже в штате
Њиссисипи, и под вечер мы выехали на бугор, и вот они, печные наши трубы,
торчат под косым солнцем, а за ними -- хибара, и ‹увиниЯ нагнулась над
корытом, а на веревке ветер колышет постиранное -- Яркое, мирное.
-- Ћстанови, -- сказала бабушка.
Њы остановились -- повозка, сто двадцать два мула и конЯ и так и не
сосчитанные негры.
Ѓабушка медленно сошла, повернулась к ђинго.
-- ‘лезай, -- сказала бабушка; взглЯнула на менЯ. -- € ты тоже. Џотому
что ты молча лгал.
Њы слезли с повозки.
-- Њы лгали, -- глЯдЯ на нас, сказала бабушка.
-- ќто бумага, а не мы, -- сказал ђинго.
-- ‚ бумаге обозначено сто десЯть. Ђ у нас здесь сто двадцать два, --
сказала бабушка. -- Ќа колени.
-- Ќо Янки сами, еще до нас, украли их, -- сказал ђинго.
-- Ќо мы лгали, -- сказала бабушка. -- Ќа колени. -- € опустилась перваЯ.
Њы стоЯли у дороги на коленЯх все втроем, пока она молилась. ђазвешаннаЯ на
веревке стирка мирно, Ярко поколыхивалась на ветру. ‹увиниЯ уже нас
увидала; бабушка еще не поднЯлась с колен, а та уже пустилась к нам по
выгону бегом.

“„Ђђ €‡-ЏЋ„ ђ“Љ€

Љогда ќб ‘ноупс погнал в Њемфис ту девЯтку мулов, ђинго, „жоби и Я
были занЯты новой изгородью. Џотом ђинго уехал на своем муле, и
догораживать остались мы с „жоби. Ѓабушка спустилась один раз к нам в
низину и оглЯдела новые звеньЯ изгороди; они расширЯли загон почти на два
акра. ќто было через день после отъезда ђинго. Ђ вечером, когда Я с
бабушкой сидели у огнЯ, вернулсЯ ќб ‘ноупс. Ћн сказал, что выручил за мулов
только четыреста пЯтьдесЯт долларов. ’о есть он просто достал из кармана
деньги и подал бабушке, а та сочла их и сказала:
-- ќто выходит лишь по пЯтьдесЯт долларов за мула.
-- ‚ыходит так, -- сказал ќб. -- Ђ если вы способны больше выручить, то
милости прошу -- следующую партию сами продавайте. џ уже признал, что в
подметки не гожусь вам как добытчик мулов; возможно, Я слаб тЯгатьсЯ с вами
даже и как сбытчик мулов.
Ћн все времЯ жевал что-то -- табак либо ивовую кору, когда не мог
достать табак, -- и рубашку носил вечно без воротничка, а в военной форме
его отроду никто не видел, хотЯ в отсутствие отца ‘ноупс любил
распространЯтьсЯ о том, как он служил у отца в полку и какие дела они с
отцом вершили. Ќо Я как-то спросил отца об этом, и он удивилсЯ: "Љто? ќб
‘ноупс?" -- и рассмеЯлсЯ. € все же сам отец велел ќбу приглЯдывать за
бабушкой в свое отсутствие, но одновременно велел мне и ђинго приглЯдывать
за ќбом ‘ноупсом: ќб, дескать, все равно что мул -- по-своему неплох, но,
пока он в упрЯжке, за ним глЯди в оба. ‚ общем, однако, бабушка ладила с
ќбом, хотЯ каждый раз, когда ќб сбывал в Њемфисе мулов и возвращалсЯ с
деньгами, он заводил одну и ту же песню:
-- „а уж. ‹егко вам говорить, мэм, сидЯ тут в безопасности. Ђ Я гони
эту чертову скотину в Њемфис, без малого за сотню миль, и причем незаметно
чтоб, а тут кругом ”оррест со ‘митом колошматЯтсЯ{27}, и того глЯди
напорюсь на патруль Янки или наш, и всю скотину конфискуют к бесу вместе с
недоуздками. Ђ пригнал в Њемфис, в самую сердцевину вражьей армии, и веди
продавай к итинданту, который каждую минуту может разглЯдеть, что тех же
самых мулов купил у менЯ неполных тому две недели. „а уж. ‹егко говорить
тому, кто, сидЯ тут на месте, богатеет и ничем не рискует.
-- ‚ы считаете, что, добываЯ мулов у Янки, чтобы снова снабдить вас
товаром, Я ничем не рискую, -- говорит бабушка.
-- Џочему ж. ђискуете все форменные бланки израсходовать, -- говорит ќб.
-- …сли вам мало отхватывать по пЯть-шесть сотен долларов за раз, так чего ж
вы у них больше мулов не ри-кви-зи-руете за один за ход? Ђ то написали бы
приказ за генерала ‘мита, что бы весь итиндантский обоз вам передал, с
четырьмЯ, скажем, фурами новых ботинок. €ли еще лучше -- выбрали бы день,
когда казначей к ним наезжает, и сочинили бы требованье на весь денежный
фургон; тогда не надо бы и возитьсЯ нам после, искать покупателЯ.
„еньги были все новыми бумажками. Ѓабушка свернула их аккуратно и
вложила в жестЯнку, висЯщую на шее на шнурке, но не стала прЯтать ту
жестЯнку в вырез платьЯ (а уж под кровать, под оторванную половицу бабушка
при ‘ноупсе и тем более никогда ее не прЯтала). Ћна сидела, глЯдЯ на огонь,
с жестЯнкой в руке и со шнурком на шее. Ћна вроде и не похудела и не
постарела. € не то чтобы больной у нее был вид. Џросто полностью бессонный.
-- “ нас есть ведь и еще мулы, -- сказала бабушка, -- да только вы не
берете их. …сть больше сотни тех, которых вы отказываетесь...
-- €менно отказываюсь, -- повысил ќб голос до крика. -- Ќет уж! Љонечно,
Я дурак, что вообще втесалсЯ в это дело. Ќо Я еще не спЯтил, чтоб погнать
тех мулов к Янкам и объЯснЯть там офицеру, что паленые места на стегнах --
где вы с этим черномазым сводили клейма "‘Ђ", -- что это, мол, от постромок
натертости. „а будь Я прок...
-- „остаточно, -- сказала бабушка. -- ‚ы ужинали?
-- “жи... -- ќб смолк. ЋпЯть зажевал что-то. -- „а, мэм, -- сказал уже
нормальным голосом. -- џ поел.
-- ’огда идите-ка домой, отдохните, -- сказала бабушка. -- ‚ Њотстаун
прибыл новый полк на смену. ђинго позавчера отправилсЯ туда разведать. ’ак
что надо кончать изгородь -- вскоре может понадобитьсЯ.
ќб перестал жевать.
-- Џрибыл? •м. €з Њемфиса, наверно. € девЯтка эта мулов, наверно, с
ними, только-только сбагреннаЯ.
Ѓабушка взглЯнула на него.
-- ‡начит, продали вы их не три днЯ тому назад, а раньше, -- сказала
бабушка. ќб открыл было рот возразить, но бабушка продолжала: -- ‘тупайте
домой, отдыхайте. ‚ероЯтно, завтра вернетсЯ ђинго, и тогда сможете
выЯснить, тот ли это полк и те ли мулы. Ђ Я, возможно, даже выЯсню, сколько
вам за них уплатили в полку.
‚ дверЯх ќб остановилсЯ, обернулсЯ к бабушке.
-- ‹овки вы, что и говорить. „а уж. ‘нимаю перед вами шлЯпу. ‘амого
„жона ‘арториса за поЯс заткнули. Ћн день и ночь мотаетсЯ по округу с
сотней бойцов вооруженных -- и то еле-еле достает им клЯч под седло. Ђ вы
сидите тут в хибаре с пачечкой паршивых бланков -- и приходитсЯ вам уширЯть
загон длЯ помещеньЯ одних только тех мулов, что не годЯтсЯ покамест в
продажу. Ђ сколько вы уже продали Янкам обратно?
-- ‘то пЯть, -- сказала бабушка.
-- ‘то пЯть, -- повторил ќб. -- Ђ за какую кругленькую сумму? -- €, не
дожидаЯсь ответа, отчеканил: -- ‡а шесть ты-сЯч семь-сот два-дцать два
доллара шесть-де-сЯт пЯть центов -- это с вычетом доллара тридцати пЯти
центов, что Я потратил на виски, на леченье того мула, что ужалила змеЯ.
(–ифры и впрЯмь катились у него кругло, как цельные дубовые колеса по
сырому песку.) ѓод назад вы начинали с двумЯ мулами. ’еперь их у вас сорок
с лишним в загоне и вдвое столько же сдано в аренду под расписку. „а еще,
считай, полсотни с гаком продано обратно Янкам сто пЯть раз, на общую
круглую сумму в шесть тысЯч семьсот двадцать два доллара шестьдесЯт пЯть
центов наличными, а завтра-послезавтра, как Я понимаю, вы опЯть нацелились
обратно ри-кви-зировать у них десЯточек-другой.
‘ноупс взглЯнул на менЯ.
-- Њалец, -- сказал он, -- когда вырастешь и сам захочешь зарабатывать,
то не трать ты времЯ, не учись ты на юриста или там кого. ‘копи лишь мелочи
немного и купи стопочку печатных бланков, все равно каких, и вручи твоей
бабушке -- вот ей, -- и попроси у ней должность кассира, чтоб денежки
считать, которые посыплютсЯ.
‘ноупс перевел глаза опЯть на бабушку.
-- Џолковник ‘арторис когда уезжал, то велел мне приглЯдывать, чтоб не
обидел вас генерал ѓрант с прочими Янками. Ђ по-моему, не худо бы ќйбу
‹инкольну приглЯдывать, чтобы мисс ђоза Њиллард не обидела генерала ѓранта.
Ќаше вам всем почтенье и спокойной ночи.
Ћн ушел. Ѓабушка глЯдела на огонь, держа в руке жестЯнку. Ќо никаких
шести тысЯч долларов там не было. ’ам и тысЯчи не было даже. € ‘ноупс это
знал, хотЯ поверить, Я думаю, был не способен. ‡атем бабушка встала,
посмотрела на менЯ спокойно. Ќет, вид у нее не больной, а другой какой-то.
-- Џожалуй, спать пора, -- сказала она. “шла за одеЯло; колыхнувшись,
оно опЯть повисло неподвижно с потолочной балки, и Я услышал, как поднЯлась
половица -- это бабушка прЯчет жестЯнку, а затем скрипнула кровать -- это
бабушка, держась за спинку, опустилась на колени около. Љогда бабушка
подыметсЯ с молитвы, спинка опЯть скрипнет -- и скрипнула, а к тому времени
Я разделсЯ и лежал на тюфЯке, и даже согреватьсЯ уже начал под холодным
одеЯлом.
Ќазавтра пришел ќб ‘ноупс и помог нам с „жоби догораживать загон, и к
обеду мы кончили, и Я пошел домой в хибару. “же почти входЯ, увидел, что
ђинго на муле въезжает в аллею. Ѓабушка тоже его увидела -- когда Я вошел за
одеЯло, она уже, присев на корточки в углу, доставала из-под той половицы
бумажную штору, скатанную трубкой. ђазвернула эту трубку на кровати; было
слышно, как ђинго, спрыгнув с мула, орет на него во дворе, привЯзывает к
бельевой веревке.
Ѓабушка выпрЯмилась, ждет, глЯдит на одеЯло -- и вот, колыхнув его
вбок, вошел ђинго. € они с бабушкой заговорили, как два участника
шифрованной игры-загадки.
-- ...и €ллинойский пехотный, -- сказал ђинго. Џодошел к развернутой на
кровати карте. -- Џолковник „ж. “. Ќьюбери. ‚осемь дней как из Њемфиса.
-- ‘колько голов? -- спросила бабушка, глЯдЯ на него.
-- „евЯтнадцать, -- сказал ђинго. -- Џричем пЯтнадцать без.
Ѓабушка поглЯдела молча вопросительно, и он сказал:
-- „венадцать. €з той оксфордской партии.
Ѓабушка посмотрела на карту; ђинго тоже нагнулсЯ над кроватью.
-- „вадцать второго июлЯ, -- сказала бабушка.
-- „а, мэм, -- сказал ђинго.
Ѓабушка присела перед картой на чурбак. ЋконнаЯ эта шторка одна только
и нашлась у ‹увинии; карту на ней нарисовал ђинго. Ћтец прав: ђинго
смышленей менЯ -- он даже рисовать наловчилсЯ, хотЯ в тот давний раз, когда
‹юш учил менЯ писать свое имЯ печатными буквами, ђинго и не сел к нам,
отмахнулсЯ; но рисовать стал моментально, стоило ему лишь взЯть перо в
руки, -- а ведь, как он сам признает, к рисованию у него нет склонности; но
кому-то ж надо было сделать эту карту. Ђ где врисовать города, показала ему
бабушка. Ћна же и записывала меленько, как в нашу поваренную книгу, своим
бисерным почерком у каждого города: полковник, или майор, или капитан
такой-то; полк или эскадрон такой-то. € пониже: 12, или 9, или, скажем, 20
мулов. Ђ четыре города вместе с записЯми она кругло обвела красно-лиловым
соком лаконоса и в каждом таком круге написала дату и слово "€счерпано"
крупными четкими буквами.
‘мотрЯт на карту; свет из окна падает на седую бабушкину голову; ђинго
наклонилсЯ, смотрит сверху. ‡а прошедшее лето он вырос, он теперь выше менЯ
-- возможно, от развивающих тело разъездов по краю; все времЯ он ездит
верхом, выведывает о прибытии свежих полков с мулами; а на менЯ теперь
смотрит снисходительно, как бабушка, -- точно он не мне, а ей ровесник.
-- Њы тех двенадцать продали всего только в июле, -- говорит бабушка. --
€того остаетсЯ лишь семь. € на четырех, ты сказал, клейма.
-- €юль давно прошел, -- говорит ђинго. -- ’еперь октЯбрь. Ћни уже не
помнЯт. „а вы глЯдите сами... -- Ћн ткнул пальцем в карту. -- Њы этих вот
четырнадцать взЯли двенадцатого апрелЯ в Њэдисоне, отправили в Њемфис и
продали, а третьего маЯ вон тут в Љаледонии{28} снова взЯли всех
четырнадцать плюс еще троих.
-- Ќо ЉаледониЯ и Њэдисон разделены четырьмЯ округами, -- говорит
бабушка. -- Ђ Њоттстаун{29} от Ћксфорда всего в нескольких милЯх.
-- Ќу и что, -- ђинго ей. -- ќти Янки так занЯты завоеванием, что не
станут и присматриватьсЯ к плевому десЯтку или дюжине каких-то мулов. Ђ
если и признают этих мулов в Њемфисе, так уж это ќба ‘ноупса забота.
-- Њистера ‘ноупса, -- поправила бабушка.
-- ‹адно, -- сказал ђинго. Џосмотрел на карту. -- „евЯтнадцать голов, и
меньше двух суток пути. ‚сего сорок восемь часов -- и они у нас в загоне.
Ѓабушка поглЯдела на карту.
-- Џо-моему, так рисковать нам не следует. „о сих пор мы были удачливы.
—ересчур удачливы, быть может.
-- „евЯтнадцать голов, -- сказал ђинго. -- —етырех в загон, а пЯтнадцать
снанова продать Янкам. —тоб уж ровно двести сорок восемь конфедератских
мулов вернуть с процентами и денежной лихвой.
-- Ќе знаю, как и быть, -- сказала бабушка. -- Ќадо подумать.
Ѓабушка сидит тихо у карты, а ђинго не то чтобы нетерпеливо или
терпеливо, а просто ждет, стоит на свету из окна, худой и выше менЯ ростом,
и почесываетсЯ. Џотом ногтем правого мизинца ковырнул у себЯ в передних
зубах, поглЯдел на ноготь, цыкнул сквозь зубы и сказал:
- ЏЯть минут уже продумали.
Џовернул чуть голову ко мне:
-- „оставай перо с чернилам.
Ѓланки хранЯтсЯ у них под той уке половицей, где и карта и жестЯнка.
Ќе знаю, как и где ђинго раздобыл их. Ќо однажды вечером привез около сотни
служебных бланков, и сверху на них напечатано: "‚ооруженные силы
‘оединенных татов, ’еннессийский военный округ". € тогда же привез эти
чернила и ручку; Я подал ему их, и теперь на чурбак сел уже он, а стоЯла
над ним бабушка. “ бабушки так и осталсЯ тот первый документ -- приказ,
оформленный длЯ нас полковником „иком в прошлом году в Ђлабаме, -- она
хранит его в той же самой жестЯнке, и ђинго теперь до того навострилсЯ
копировать писарской почерк, что сам полковник „ик, по-моему, не смог бы
распознать подделку. ЋстаетсЯ только вписывать нужный полк и то или иное
число мулов, заранее высмотренных и одобренных ђинго, и ставить подходЯщую
генеральскую подпись. ‘перва ђинго непременно порывалсЯ давать подпись
главнокомандующего ѓранта -- или президента ‹инкольна, коль скоро бабушка
уже не разрешает ѓранта. Ћна не сразу уЯснила себе, что, на взглЯд ђинго,
нам, сарторисовцам, вести дела с кем-либо пониже главнокомандующего значит
ронЯть себЯ перед Янки. Ќо и ђинго понЯл наконец, что бабушка права, что
надо всЯкий раз подумать, подпись какого генерала ставить и каких
реквизировать мулов. ’еперь у нас в ходу генерал ‘мит, с которым ”оррест
каждый день сражаетсЯ на мемфисской дороге; и ђинго никогда не забывает
вставить про недоуздки, про веревку.
Ћн вписал дату, город, штаб; вписал полковника Ќьюбери, написал первую
строку. ЏриостановилсЯ, не подымаЯ пера от бумаги.
-- Џод какой вас фамилией писать? -- спросил он.
-- ‘омневаюсь Я, -- сказала бабушка. -- Ќе надо бы нам рисковать.
-- Џрошлый раз на "”" писали. ’еперь нужно на "ѓ". Џридумайте фамилию
на "ѓ".
-- Њиссис Њери ѓаррис, -- сказала бабушка.
-- Њери мы уже использовали, -- сказал ђинго. -- „ать, что ли, Џлюрелла
ѓаррис?
-- Ќеспокойна Я на этот раз, -- сказала бабушка.
-- Њиссис Џлюрелла ѓаррис, -- записал ђинго. -- ’еперь, значит, и "Џ"
использовали. ‡апоминайте. Љак буквы кончатсЯ, надо будет перейти на числа,
что ли. ’огда спокойно нумеруй себе до девЯтьсот девЯноста девЯти.
Ћн дописал и подписалсЯ "ѓенерал ‘мит", дав росчерк в точности как на
первом, диковском приказе; только число мулов теперь другое. Ѓабушка
повернулась ко мне:
-- Џередай мистеру ‘ноупсу, чтобы на рассвете был готов.
Њы поехали в повозке, а сзади ќб ‘ноупс с двумЯ помощниками на двух
мулах из тех, что мы добыли. …хали не слишком торопЯсь, чтобы прибыть в
расположение полка перед самым ужином; бабушку и ђинго опыт научил, что нет
времени лучше длЯ нас: мулы все под рукой, а люди проголодались, спать
хотЯт и соображать будут медленно или вообще не будут -- и дадут нам мулов,
и дадут уйти, а тут и стемнеет как раз. …сли тогда и пустЯтсЯ в погоню, то
пока разыщут и настигнут нас в потемках, на дороге останетсЯ лишь повозка
со мной и бабушкой.
’ак мы и на этот раз сделали; и хорошо, что сделали. ќб ‘ноупс с
подручными осталсЯ в лесу около, а бабушка, ђинго и Я точно в час ужина
подъехали к палатке полковника Ќьюбери, и бабушка прошла в палатку мимо
часового -- худенькаЯ, прЯменькаЯ, на плечах шаль, на голове шлЯпка миссис
Љомпсон, в руке зонтичек, а в другой наш приказ от генерала ‘мита, -- а
ђинго и Я сидим в повозке и смотрим на костры, где ужин варЯт-жарЯт по
всему леску, и пахнет кофе и мЯсом. Ђ ход событий всегда один и тот же.
Ѓабушка скрываетсЯ в палатке или в доме, и через минуту оттуда орет кто-то
приказание часовому, а часовой -- сержанту какому-нибудь, и тот (а иногда и
офицер даже, но не старше лейтенанта) спешит туда, и слышим чью-то ругань,
и затем все поЯвлЯютсЯ оттуда: бабушка идет прЯмаЯ, подобравшись всЯ и
ростом чуть разве побольше кузена „енни, а за ней трое-четверо разозленных
офицеров-Янки, и все разозленней они с каждым шагом. Ђ тут и мулов нам
пригонЯют, сгуртованных общей веревкой; у бабушки с ђинго рассчитано все до
секунды -- свету лишь ровно настолько осталось, чтобы увидеть, что пригнали
именно мулов, и бабушка садитсЯ в повозку, а ђинго, свесив ноги с задка
повозки, держит в руке ту общую веревку, и мы отъезжаем -- не торопЯсь, так
что когда доезжаем до места, где ‘ноупс и его люди ждут нас в лесу, то уже
не разобрать, что за повозкой идут мулы. Ђ там ђинго садитсЯ на головного
мула, и они всем скопом сворачивают в лес, а бабушка и Я едем домой.
’ак и сейчас мы сделали; только на этот раз чего опасались, то вышло.
“же и упрЯжку не разглЯдеть в сумраке, -- и вдруг слышим топот копыт. ‘качут
к нам быстро, бешено; бабушка встрепенулась, сжала ручку зонтика.
-- —ерт бы взЯл этого ђинго, -- говорит. -- ’ак Я все времЯ и
предчувствовала.
Ђ они уже вокруг нас -- точно сама темнота на нас обрушилась,
наполненнаЯ лошадьми, сердитыми всадниками, криками: "‘той! ‘той! …сли не
станут, стрелЯй по упрЯжке!" џ и бабушка сидим в повозке, а Янки схватили
упрЯжных наших под уздцы, те шарахаютсЯ, дергаютсЯ, сталкиваЯсь; и крики:
"Ђ мулы где? Њулов нету!", -- и офицерский голос костит и бабушку, и
темноту, и солдат, и мулов. Љто-то зажег сосновую щепку, и рЯдом с повозкой
мы увидели офицера верхом на коне, а солдат зажигает новую лучинку от
догорающей.
-- ѓде мулы? -- кричит офицер.
-- Љакие мулы? -- спрашивает бабушка.
-- Ќе лгите мне! -- кричит офицер. -- ’е самые, каких вы только что взЯли
у нас по липовому приказу! Ќа этот раз попались! Њы знали, что вы опЯть
заЯвитесь. …ще месЯц назад оповещение было насчет вас по всему военному
округу! ‚ кармане лежало у растЯпы Ќьюбери, когда вы ему совали вашу липу.
-- Ћфицер крепко обругал полковника Ќьюбери. -- Ќе вас бы, а его бы под
военный суд! ѓде ваш нигеренок с мулами, миссис Џлюрелла ѓаррис?
-- Ќе знаю, о чем вы говорите, -- отвечает бабушка. -- Ќикаких мулов у
менЯ нет, кроме этой упрЯжки.
€ зовут менЯ ђоза Њиллард. џ еду к себе домой, в окрестности
„жефферсона.
Ћфицер засмеЯлсЯ; сидит в седле и зло смеетсЯ.
-- ‡начит, вот как вас по-настоЯщему именовать? ’ак, так, так.
‡аговорили, значит, правду наконец. Ќу-ка, отвечайте, где эти мулы и где
все те спрЯтаны, которых вы у нас до этого украли.
€ тут ђинго подал голос. Ћни с ќбом ‘ноупсом и мулами свернули в лес
направо от дороги, но сейчас голос раздалсЯ слева.
-- ќй, на дороге! -- орал ђинго. -- Ћдин убегает, отвЯзалсЯ! Ќаперерез
заходите!
ќтого было довольно. ‘олдат бросил лучину, офицер крутнул конЯ, шпорЯ
его в галоп и крича:
-- „воим остатьсЯ здесь!
‚озможно, каждый из солдат подумал, что остатьсЯ приказали двум другим
кому-то, потому что зашумело, затрещало так кустарником и ветками, точно
циклон пронессЯ, и остались только мы с бабушкой в повозке, как раньше, до
коней и криков.
-- ‘лезай, -- сказала бабушка, сама поспешно спускаЯсь наземь.
-- Ђ упрЯжку и повозку им бросаем? -- сказал Я.
-- „а, -- сказала бабушка. -- Џредчувствовала Я с самого начала.
‚ лесу не было видно ни зги; мы шли ощупью, Я держал бабушку под
локоть, помогаЯ, и рука ее казалась карандашно тоненькой, но не дрожала.
-- „остаточно уже отошли, -- сказала она.
џ нащупал колоду, мы сели. ‡а дорогой, вдали, было слышно их -- слепой
треск сучьев, крики, ругань.
-- € упрЯжки лишились, -- сказала бабушка.
-- ‡ато у нас девЯтнадцать новых, -- сказал Я. -- ‘ ними будет двести
сорок восемь.
Њы, казалось, долго просидели так на колоде в темноте. Џотом Янки
вернулись, слышно стало, как лошади, круша кусты, выезжают на дорогу, как
офицер ругаетсЯ. ’ут он обнаружил, что в повозке пусто, и обложил крепчайше
и бабушку со мной, и двух солдат, каким велел остатьсЯ. Џовозку повернули
кругом -- офицер все продолжал ругатьсЯ -- и уехали. ‡атихли вдалеке. Ѓабушка
встала, мы ощупью вернулись на дорогу и пошли обратно -- домой. ли, шли,
потом Я уговорил бабушку передохнуть; сидЯ на обочине, мы услышали -- едет
тележка. ЏоднЯлись на ноги, ђинго увидел нас, остановил мулов.
-- Ђ громко Я кричал. Џравда? -- сказал ђинго.
-- Џравда, -- сказала бабушка. Џотом спросила: -- Ќу, что?
-- ЏорЯдок, -- сказал ђинго. -- џ велел ќбу ‘ноупсу прЯтать всех в
•икагальской низине до будущей ночи. ’олько вот этих двоих запрег.
-- Њистеру ‘ноупсу, -- поправила бабушка.
-- ‹адно, -- сказал ђинго. -- ‡алазьте -- и едем домой.
Ѓабушка стоит, не садитсЯ; Я понЯл почему -- еще прежде, чем она
спросила:
-- ѓде ты взЯл эту тележку?
-- Ћдолжил, -- ответил ђинго. -- ’ам Янков не было, так что обошелсЯ без
писаниЯ бумаги.
Њы сели. ’ележка тронулась. …дем. Њне казалось, уже всЯ ночь прошла,
но по звездам Я увидел, что еще и полуночи нет и задолго до зари будем
дома.
-- ‚ы небось выложили Янкам, откуда мы и кто, -- сказал ђинго.
-- „а, -- сказала бабушка.
-- ’огда, выходит, подводи черту, -- сказал ђинго. -- —то ж, худо-бедно
двести сорок восемь голов оприходовали.
-- „вести сорок шесть, -- сказала бабушка. -- “прЯжку они отнЯли.

‚ернулись домой за полночь; наступило уже воскресенье, и когда мы
пришли утром в церковь, то народу там никогда еще столько не было, хотЯ ќб
‘ноупс пригонит новых мулов только завтра. ‡начит, подумал Я, каким-то
образом они прослышали о том, что случилось ночью, и тоже, как ђинго, знают
уже, что дело кончено и надо подводить черту и подытоживать. Њы
припозднились, потому что бабушка поднЯла ђинго на рассвете и заставила
вернуть прежде тележку туда, где он ее взЯл. ’ак что в церкви нас уже все
ждали. Ѓрат ”ортинбрайд встретил нас на пороге, и все повернулись на
скамьЯх лицом к бабушке -- старики, женщины, дети и человек двенадцать
негров, теперь бесхозЯйных, -- в точности как отцовы гончие повертывались,
бывало, к отцу, когда он входил к ним. Њы прошли к нашей скамье. ‘четную
книгу унес ђинго на негритЯнскую галерку; обернувшись, Я увидел, что книга
лежит там на перилах и он облокотилсЯ на нее.
Њы сели на скамью нашу, как до войны с отцом садились; бабушка села
строгаЯ, прЯменькаЯ в своем ситцевом воскресном платье, в шали и шлЯпке,
которую ей год тому назад дала носить миссис Љомпсон; прЯменькаЯ и тихаЯ, и
на коленЯх держит, как всегда, молитвенник, хотЯ вот уже почти три года,
как у нас не служат по-епископальному. Ѓрат ”ортинбрайд -- методист{30}, а
остальные каких оттенков христианских, не знаю. Џрошлым летом, когда мы
вернулись из Ђлабамы с той сотней мулов, бабушка кликнула всех мелких
фермеров, послала им весть на холмы, где они живут в лачугах на землЯном
полу, хозЯйствуЯ без рабов. ђаза три или четыре пришлось ей повторить свой
клич, но наконец все Явились -- мужчины, женщины, дети, а также дюжина
негров, не знающих, что делать с внезапно обретенной волей. Ќаверно, из
этих фермеров иные тогда и церковь с галереей длЯ рабов впервые увидели,
где в высоком сумраке сидели ђинго и те двенадцать и где нашлось бы место
еще длЯ двухсот; а бывало, отец тоже сидит рЯдом с нами, а за окном, под
деревьЯми, полно экипажей с соседних плантаций, и у алтарЯ в епитрахили{31}
доктор “оршем, и на каждого из белых, сидЯщих внизу, приходитсЯ десЯток
черных на галерее. Ђ когда в то первое воскресенье бабушка при всех
опустилась на колени, то и коленопреклонение в церкви они тоже, наверно, в
первый раз увидели.
Ѓрат ”ортинбрайд не был пастором. Ћн был рЯдовым у отца в полку, и в
первом же бою его тЯжко ранило -- посчитали даже, что убило; но, по его
словам, к нему сошел •ристос и сказал: "‚стань и живи" {32}, -- и отец
отправил его домой умирать, но он не умер. ѓоворили, у него совсем желудка
не осталось, и все думали, что пища, какую нам приходилось есть в 1862-м и
1863 годах, доконает его, тем более что длЯ него и стрЯпать было некому --
сам собирал дикие травы по канавам и варил себе. Ќо он выжил -- может быть,
и впрЯмь •ристом спасенный. € когда мы вернулись с мулами, серебром и
продовольствием и бабушка кликнула клич всем нуждающимсЯ, то брат
”ортинбрайд словно тут же из-под земли вырос, а холмЯную бедноту он всю
наперечет знал как свои пЯть пальцев; так что, возможно, он и прав был,
говорЯ, что ѓосподь Ѓог создал его с прЯмым расчетом на бабушку, а бабушку
-- с расчетом на него. € у алтарЯ, где стоЯл, бывало, доктор “оршем, служил
теперь брат ”ортинбрайд, скупо и негромко говорЯ о Ѓоге, и скулы на лице
его, казалось, вот-вот прорвут тощую кожу, а волосы обкорнаны кое-как им
самим, а сюртук давно позеленел, и заплаты корЯво нашиты -- одна из зеленой
юфти, а другаЯ из палаточного брезента со штемпелем "‘Ђ", еще не
стершимсЯ. Џроповедь говорит он всегда кратко; о конфедератских наших
армиЯх теперь уже сказать почти что нечего. Ѓывают, видно, времена, когда и
у проповедников кончаетсЯ вера в то, что Ѓог переменит свое начертанье и
дарует победу, -- когда силы иссЯкли и поздно уже побеждать. Ѓрат
”ортинбрайд сказал лишь, что победа без Ѓога есть насмешка и призрак, а с
Ѓогом и поражение не есть поражение. ‡атем умолк, и вместе с ним стоЯли -- в
одежде из дерюги и мешков -- старики, женщины, дети и дюжина негров,
ошарашенных волей, и глЯдели на бабушку -- уже не как на отца гончие, а как
на ‹юша, когда он вносит корм, -- и брат ”ортинбрайд сказал:
-- ЃратьЯ и сестры. ‘естра Њиллард хочет воссвидетельствовать нам.
Ѓабушка встала. Ћна не вышла к алтарю, осталась у скамьи -- в своей
шали, в шлЯпке миссис Љомпсон и в платье, которое ‹увиниЯ стирает и
отглаживает каждую субботу, и с молитвенником в руке. Ќа нем вытиснены ее
имЯ и фамилиЯ, но позолота стерлась с букв, и прочесть их можно, только
проведЯ по ним пальцем. ѓлЯдЯ прЯмо перед собой, она сказала негромко, как
брат ”ортинбрайд:
-- џ прегрешила. Џрошу всех помолитьсЯ за менЯ.
Ћна опустилась на колени, щупленькаЯ, щуплей даже кузена „енни; одна
шлЯпка лишь осталась видна всем над спинкой скамьи. Њолилась ли сама она,
не знаю. € брат ”ортинбрайд если молилсЯ, то не вслух. ђинго и мне
только-только минуло пЯтнадцать, но Я мог уже представить, какие бы слова
нашлись сейчас у доктора “оршема -- что есть, мол, воины и не носЯщие
оружиЯ, что и безоружнаЯ есть служба и что спасший от голода и холода
одного ребенка милее в очах ѓоспода, чем убивший тысЯчу врагов. Ќо брат
”ортинбрайд не сказал этих слов. Џодумал их молча, по-моему, -- ведь и он
умеет найти нужные слова. Ћн как бы сказал себе: "‘лова хороши в мирное
времЯ, когда живем в достатке и покое. Ђ теперь нам, пожалуй, проститсЯ
молчание". Ћн просто стоЯл там, где, бывало, вел богослужение доктор
“оршем, а то и епископ с перстнем на пальце, большим, как пистолетнаЯ
мишень. Џотом бабушка поднЯлась с колен -- Я не успел ей помочь, -- встала, и
по церкви прошел длинный шорох -- это (по объЯсненью ђинго) зашуршала
мешковина и дерюга, когда прихожане перевели дух; и бабушка обернулась к
галерке, но ђинго уже шел оттуда.
-- Џодай книгу, -- сказала бабушка.
Љнига большаЯ, конторскаЯ, с чистыми листами; весу в ней почти
пЯтнадцать фунтов. …е раскрыли на пюпитре перед скамьей, ђинго поместилсЯ
рЯдом с бабушкой, и та вынула из выреза платьЯ жестЯнку, разложила деньги
на книге. € стала вызывать всех поименно. ’огда они начали подходить по
одному, и ђинго зачитывал по книге фамилию, дату и взЯтую уже сумму. Ђ
оделЯЯ в прошлые разы деньгами, бабушка записывала, на что эти деньги
пойдут, -- и теперь спрашивала, как они потрачены, и сверЯла с записью, нет
ли лжи. Ђ те, кому она дала в пользование мулов с паленым пЯтном от клейма
(из-за чего ќб ‘ноупс боЯлсЯ их сбывать), отчитывались перед ней о
состоЯнии мула и сколько он работы сделал, и она иной раз забирала мула у
одних, давала другим, разрываЯ старую расписку, выписываЯ новую, и
получившие мула расписывались, и бабушка им говорила, куда и когда прийти
за мулом.
’ак что миновал уже полдень, когда ђинго закрыл книгу и сложил новые
расписки, а бабушка, прежде чем убрать остаток денег в жестЯнку,
повернулась к брату ”ортинбрайду, и между ними повторилсЯ тот же разговор,
что и всегда.
-- џ с этим мулом живу, не горюю, -- сказал брат ”ортинбрайд. -- ‚
деньгах Я не нуждаюсь.
-- ‚здор, -- сказала бабушка. -- Љакой уж из вас пахарь; пташке не
прожить на ваши умолоты. „а берите же деньги.
-- Ќет, -- сказал брат ”ортинбрайд. -- џ живу, не горюю.
Њы пошли домой; книгу понес ђинго.
-- ‚ы уже распределили четырех тех мулов, а еще и в глаза их не видали,
-- сказал ђинго. -- Ђ что, как нам их не пригонЯт?
-- ‡автра утром, думаю, пригонЯт, -- сказала бабушка.
€ верно; мы завтракали, когда вошел ќб ‘ноупс, прислонилсЯ к дверному
косЯку, глЯдЯ на бабушку глазами, покрасневшими слегка от неспаньЯ.
-- „а уж, -- сказал он. -- Ќе родись богатым, а родись везучим. Ђ знаете
вы, в чем ваше везенье? -- Њы молчим, не спрашиваем, и он сам продолжил: --
‚есь день вчера шла вакуациЯ, а к утру сегоднЯ, Я так полагаю, в Њиссисипи
не осталось Янков ни полка. ‘казать можно так, что война дала
окончательного кругалЯ -- пошла дрыхнуть домой на север. „а уж. ’от полк,
где вы, мэм, в субботу мулов изымали, как прибыл, так и убыл -- угреть место
не успел. ‚ы исхитрились взЯть у Янков последнюю возможную скотину в
последнюю возможную минуту. € только одну допустили промашку -- взЯть-то
взЯли тех девЯтнадцать мулов, а вот обратно их всучить -- уже нет
покупателЯ.

„ень был тепел и Ярок; сталь ружей и удил блеснула нам в глаза еще
издали, с дороги. Ќо теперь ђинго и с места не стронулсЯ. Ћторвавшись от
бумаги, от своего рисованьЯ, и глЯнув, он только сказал:
-- ‘оврал, выходит, ќб ‘ноупс. ѓосподи ты боже, и когда же мы от них
избавимсЯ!
Џередний был всего лишь лейтенант; теперь уже мы знали их офицерские
знаки различиЯ лучше, чем у собственной нашей конфедератской армии: как-то
мы стали считать, скольких наших офицеров видели, и оказалось, раз-два и
обчелсЯ -- только отца да того капитана, что подошел к нам с дЯдей Ѓаком в
не сожженном еще тогда „жефферсоне (ѓрант его после спалил){33}. Ђ сейчас
мы глЯдели на подъезжавших и еще не знали, что и вообще-то военную форму
видим в прощальный раз, -- если не считать ту, что останетсЯ на побежденных
бойцах зримым символом нераскаЯнной неукротимости и гордости.
‚сего лишь, значит, лейтенант. ‘ виду лет сорока и как бы радостный и
злой одновременно. ђинго-то его узнать не мог, потому что ђинго в повозке с
нами не было, но Я узнал -- по всей посадке, а может, по ликующе-злому виду,
точно он уже несколько дней копит злость и предвкушает, как понаслаждаетсЯ
теперь этой злостью. € он тоже узнал менЯ; взглЯнул и рыкнул "•а!", оскалив
зубы; подал конЯ вплотную, глЯнул на рисунок ђинго. Љавалеристов было с ним
десЯток-полтора; мы их не особенно считали.
-- •а! -- сказал опЯть и затем: -- ќто что у тебЯ?
-- „ом, -- ответил ђинго, почти не взглЯнув на лейтенанта; он их
перевидал даже больше моего. -- ‹юбуйтесь.
‹ейтенант опЯть глазами на менЯ и рыкнул свое "•а!" сквозь зубы;
говорЯ с ђинго, он то и дело косилсЯ на менЯ и рыкал. ЏоглЯдел на рисунок,
перевел взглЯд на аллею -- туда, где торчат трубы из кучи пепла и щебнЯ.
’равой, бурьЯном уже покрылось пепелище, и только четыре трубы стоЯт, а
дома вроде никогда и не было. ‡олотарник кое-где не весь отцвел.
-- ’ак, -- сказал офицер. -- ЏонЯтно. ђисуешь как он раньше был.
-- “гадали, -- сказал ђинго. -- Ђ на кой мне рисовать его как он сейчас?
џ могу хоть десЯть раз на дню приходить сюда наглЯдыватьсЯ. Ђ могу даже на
лошади подъехать любоватьсЯ.
‹ейтенант не рыкнул в ответ, а скорее хрюкнул; должно быть,
наслаждалсЯ -- медлил действовать, накапливал в себе еще чуточек злости.
Џотом проговорил:

-- Ђ здесь дорисуешь -- в город сможешь перебазироватьсЯ: там тебе на
всю зиму хватит рисованьЯ. ‚ерно говорю?
ЋткинулсЯ в седле и опЯть на менЯ глЯнул. ѓлазами на этот раз рыкнул.
Ђ глаза под цвет разбавленного молока -- как свиной мосол из окорока.
-- ’ак, так, -- говорит. -- Ђ там кто живет? Џод какой она фамилией
сегоднЯ, а?
ђинго поглЯдел на него пристальней, хотЯ, по-моему, еще без особой
догадки.
-- ’ам никто не живет, -- ответил ђинго. -- ’ам крыша протекает.
Ћдин из солдат фыркнул сдавленно. ‹ейтенант хотел к нему крутнутьсЯ,
передумал. •отел что-то сказать, зло блестЯ на ђинго глазами.
-- Ђ-а, вы про те хибары, -- сказал ђинго. -- џ думал, вы все трубами
интересуетесь.
’ут солдат засмеЯлсЯ уже вслух, и лейтенант крутнулсЯ к нему с
руганью; теперь-то, если б даже не по виду, Я бы по ругани узнал его.
Џобагровев, он заорал на своих солдат:
-- ’ак вас и перетак! Љакого дьЯвола стоите? Ћн же вам сказал, загон в
речной низине, там, за выгоном. € если какой встречный, будь он мужчина,
женщина или младенец, вам хоть слово пикнет поперек, хоть усмехнетсЯ,
стрелЯй его на месте! Њарш!
Џроскакав аллею, солдаты рассыпались выгоном. ‹ейтенант опЯть зло
глЯнул на менЯ, на ђинго; опЯть рыкнул "•а!" -- и приказал нам:
-- ‚ы со мной давай. Ѓегом!
Ќе ожидаЯ нас, он поскакал аллеей. Њы побежали следом. ђинго обернулсЯ
на бегу ко мне:
-- €м кто-то наш загон указал в низине. Љто этот "он", как по-твоему?
-- Ќе знаю, -- говорю.
-- Ђ Я, кажись, знаю.
€ замолчал. Ѓежим дальше. ‹ейтенант доскакал до хибары: из дверей
вышла бабушка. „олжно быть, издали увидела его, потому что надела уже
матерчатую шлЯпку в защиту от солнца. Ћфицер и она оглЯнулись на нас, а
затем бабушка, держась очень прЯмо и не торопЯсь, пошла по тропке вниз к
загону, а лейтенант вслед за ней на коне. ‚идна голова его, плечи, иногда
вскидывающаЯсЯ рука, но что говорит -- не слышно.
-- Ђ теперь уже и вовсе ставь крест, -- сказал ђинго.
Ќа спуске нам стал слышен голос лейтенанта. Ћн и бабушка остановились
у новой изгороди, что мы с „жоби как раз кончили, -- бабушка в широкополой
шлЯпке, стоит молча, стЯнув плечи шалью, скрестив под ней руки, -- всЯ
крохотно-прЯменькаЯ, словно четыре этих года она не старее, не слабее
становилась, а только все меньше и меньше, прЯмей и прЯмей и все
неукротимей; а лейтенант спешилсЯ рЯдом, подбоченилсЯ одной рукой, а в
другой у него целаЯ пачка бумаг, и он размахивает ими перед бабушкой.
-- “ него, видать, все наши приказы тут собраны, -- сказал ђинго.
‹ошадей солдаты привЯзали к изгороди, а сами вошли в загон и вместе с
„жоби и ќбом ‘ноупсом оттеснили в угол всех мулов -- старых сорок с лишним и
новых девЯтнадцать. Ђ мулы еще пробуют вырватьсЯ из угла, но главное у них
не в этом. ѓлавное у них старанье в том, чтоб непременно повернутьсЯ к
лейтенанту тем бедром, где у них большой паленый след от клейма "‘Ђ",
которое сводили бабушка и ђинго.
-- ‚ы мне, конечно, скажете, что у мулов эти шрамы -- от левой постромки
потертости, -- говорит лейтенант. -- ‚место постромок вы употреблЯли, значит,
старую ленту от ленточной пилы? џ скорей согласен полгода дратьсЯ с утра до
ночи со всей бригадой ”орреста, чем охранЯть такой же срок имущество
‘оединенных татов от беззащитных дам-южанок с детьми и негритЯтами.
Ѓеззащитных! -- проорал он едко. -- Ѓеззащитных! „а сам Ѓог не спас бы ‘евер,
если бы „эвис и ‹и{34} догадались сформировать бригаду вторжениЯ из бабушек
и негритЯт-сироток! -- орал он, потрЯсаЯ бумагами перед бабушкой.
‚ загоне волновались мулы, сталпливаЯсь и кидаЯсь в стороны, и ќб
‘ноупс махал на них руками то и дело. ‹ейтенант наконец откричалсЯ: даже
бумагами перестал трЯсти.
-- Џослушайте, -- сказал он. -- Ќам дан приказ сниматьсЯ. џ, наверно,
последний федеральный солдат буду, мозолЯщий вам глаза. € Я не трону вас --
приказано не трогать. ’олько отберу это украденное имущество. Ќо теперь вот
что скажите мне -- как противник противнику или, если хотите даже, как
мужчина мужчине. џ по этим липовым бумагам знаю, сколько вы у нас голов
брали, и по записЯм знаю, сколько партий нам сбыли; знаю и то, сколько мы
за них платили. Ќо вот скажите, сколько мулов вы всучивали нам не по разу,
а по два, три, четыре?
-- Ќе знаю, -- сказала бабушка.
-- ’ак, -- сказал лейтенант. Ћн не сорвалсЯ на крик; глЯдЯ на бабушку и
отдуваЯсь, он заговорил Яростно-терпеливо, точно обращалсЯ к идиоту или
индейцу: -- Џослушайте. џ знаю, вы не обЯзаны мне говорить, и знаю, что не
могу вас заставить. џ из чистого уважениЯ хочу знать. „а нет, из чистой
зависти. ‘кажите же мне.
-- џ не знаю, -- повторила бабушка.
-- Ќе знаете, -- произнес лейтенант. -- ’о есть вы... ЏонЯтно, -- сказал
он тихо. -- ‚ы в самом деле не знаете. ‚ам некогда было считать; слишком
занЯты были стрижкой бара...
Њы стоим. Ѓабушка даже не смотрит на него; смотрим ђинго и Я. Ћн
сложил приказы, писанные ђинго, и аккуратно положил себе в карман. ‘казал
по-прежнему негромко, как бы устало:
-- ‹адно, ребЯта. ‘гуртуйте их и выгонЯйте.

-- Џроход за четверть мили отсюда, -- сказал солдат.
-- ђазберите тут звено, -- сказал лейтенант.
Ћни стали раскидывать изгородь, над которой мы с „жоби трудились два
месЯца. ‹ейтенант достал из кармана блокнот, отошел к изгороди, упер
блокнот в жердину и вынул карандаш. ЋглЯнулсЯ на бабушку, сказал все так же
негромко:
-- ‡вать вас, как Я понЯл, ђоза Њиллард?
-- „а, -- сказала бабушка.
‹ейтенант заполнил листок, вырвал его из блокнота и вернулсЯ к
бабушке. Ћн по-прежнему говорил тихо, словно в комнате у больного.
-- Ќам приказано платить за порчу всЯкой собственности в ходе
эвакуации, -- сказал он. -- ‚от расписка на десЯть долларов длЯ предъЯвлениЯ
в Њемфис, в хозчасть. ‡а порчу изгороди. -- Ћн не отдал еще ей расписку;
стоит и смотрит на бабушку. -- Ћбещайте мне... „а нет, будь оно проклЯто.
‡нать бы хоть, в чем ваша вера, что у вас есть свЯ... -- Ћн опЯть выругалсЯ
-- негромко и безадресно. -- Џослушайте. џ не прошу вас обещать, про обещание
Я не завожу и речи. Џо человек Я семейный, бедный; бабушки у менЯ нет. €
если месЯца через четыре в бухгалтерии там объЯвитсЯ расписка на тысЯчу
долларов на имЯ миссис ђозы Њиллард, то платить придетсЯ мне. ‚ы понЯли?
-- „а, -- сказала бабушка. -- Њожете не тревожитьсЯ.
€ они поехали прочь. Њы с бабушкой, ђинго и „жоби стоим, смотрим, как
они гонЯт мулов вверх по косогору; вот уж они скрылись из виду. Ћ ‘ноупсе
мы и забыли; но он вдруг заговорил:
-- “лыбнулись ваши мулы. Ќо у вас есть еще сотнЯ с лишним, в аренду
сдатаЯ, если только эта холмЯнаЯ голь не возьмет себе примера с Янков. џ
так считаю, надо и за то еще сказать спасибо. ’ак что наше вам почтение, а
Я домой подалсЯ, отдохну малость. …сли снова пособить в чем, посылайте за
мной, не сомневайтесь.
€ тоже ушел.
Џомолчав, бабушка сказала:
-- „жоби, подыми жерди на место.
џ ожидал (и ђинго, наверно, тоже), что она велит нам помочь „жоби, но
она сказала лишь: "€демте", -- повернулась и пошла не к хибаре, а через
выгон, на дорогу. Њы не знали, куда она ведет нас, пока не пришли к церкви.
Ѓабушка прЯмиком по проходу направилась к алтарю и, когда мы тоже подошли,
сказала:
-- Ќа колени.
Њы встали на колени в пустой церкви. Ћна опустилась между нами,
маленькаЯ; заговорила спокойно, не частЯ и не заминаЯсь; голос ее звучал
тихо, но сильно и Ясно:
-- џ прегрешила. џ украла, Я лжесвидетельствовала против ближнего,
пусть даже этот ближний -- враг моей страны. € более того, Я принудила и
этих детей грешить. Ѓеру их грехи на свою совесть.
„ень был один из светлых, мЯгких, осенних. ‚ церкви было прохладно;
коленки ощущали холод пола. ‡а окном -- ветка орешины с уже желтеющими
листьЯми, на солнце они как золотые.
-- Ќо грешила Я не из алчбы или корысти, -- говорила бабушка. -- € не
ради мщениЯ. “корить менЯ в этом не посмеет никто -- даже ’ы сам. ‚ первый
раз Я прегрешила ради справедливости. Ђ затем грешила ради большего, чем
справедливость: ради того, чтобы одеть и пропитать ’вои же сирые созданиЯ --
ради детей, что отдали отцов, ради жен, что отдали мужей, ради стариков,
что отдали сыновей длЯ свЯтого дела, хоть ’ы и не соблаговолил увенчать его
успехом. џ делила добытое с ними. ќто правда, что Я и себе оставлЯла, но
тут уж мне лучше судить, ибо и у менЯ есть на попеченье старики, есть дети,
которые, быть может, уже сироты. Ђ если и это в глазах ’воих ЯвлЯетсЯ
грехом, то и этот грех беру на свою совесть. Ђминь.
Ћна поднЯлась с колен. ‚стала легко, точно невесомаЯ. Ќа дворе было
тепло; другого такого погожего октЯбрЯ Я не упомню. Ђ может, просто до
пЯтнадцати лет погоду не замечаешь. Њы возвращались домой медленно, хотЯ
бабушка сказала, что не устала.
-- ‹юбопытно все же, как Янки дознались про наш загон, -- сказала она.
-- Ђ неужели не Ясно? -- сказал ђинго. Ѓабушка взглЯнула на него. -- €м
ќб ‘ноупс сказал.
Ќа этот раз бабушка даже не поправила: "Њистер ‘ноупс". ‡астыла на
месте, не сводЯ глаз с ђинго.
-- ќб ‘ноупс?
-- Ђ вы думали, он так и успокоитсЯ, оставит непроданными те
девЯтнадцать мулов? -- сказал ђинго.
-- ќб ‘ноупс. ‚от как. -- € бабушка пошла дальше, а мы за ней. -- ќб
‘ноупс, -- произнесла она снова. -- Ћбвел он менЯ вокруг пальца, однако. Ќо
ничего уж не поделать. € все-таки, в общем и целом, жаловатьсЯ нам не на
что.
-- Њы их обклали по макушку, -- сказал ђинго,
‘похватилсЯ, но поздно. Ѓабушка тут же приказала:
-- ‘тупай бери мыло.
Ћн повиновалсЯ. Џробежал выгоном, скрылсЯ в хибаре, затем вышел,
спустилсЯ к роднику. Њы тоже почти уже дошли домой; когда, оставив бабушку
у порога, Я сбежал к роднику, он выполаскивал рот, держа в руке жестЯнку с
вЯзким мылом, а в другой -- тыквенный ковш. ‚ыплюнул воду, прополоскал снова
рот, выплюнул; на щеке длинный мыльный мазок; по ветру бесшумно летЯт
легкой пеной цветные пузырики.
-- Ђ опЯть повторю, по макушку мы их обклали, -- сказал ђинго.

Њы ее удерживали -- оба отговаривали ее. ђинго ей открыл глаза на
‘ноупса, и ей и мне открыл. „а мы и так все трое должны бы понЯть были
‘ноупса с самого начала. Џравда, Я не думаю, чтобы ‘ноупс знал, что так с
этим получитсЯ. Ќо думаю, что если б даже знал, то все равно бы подбивал
бабушку на это. Ђ мы отговаривали ее, удерживали, но бабушка сидела у огнЯ
-- в хибаре было теперь холодно, -- сложив руки под шалью, не спорЯ и не
слушаЯ уже, с лицом совсем каким-то глухим, и только твердила свое, что это
ведь один последний раз и что даже подлец за приличную плату способен вести
себЯ честно. Ѓыло уже ђождество; мы как раз получили письмо от тети ‹уизы,
из •окхерста, с вестЯми о „рузилле, почти год как пропавшей из дому; тетЯ
‹уиза наконец-то узнала, что „рузилла воюет в Љаролине -- простым солдатом в
отцовском эскадроне, как и мечтала.
ђинго и Я как раз вернулись из „жефферсона с этим письмом -- а в хибаре
у нас стоит ќб ‘ноупс и убеждает бабушку, и та слушает, верит ему -- потому
что она все еще верила, что раз ќб ‘ноупс за нас, а наше дело правое, то,
значит, он не окончательный подлец. Ђ ведь она знала, на что идет; слышала
же она про них своими ушами; весь округ знал про эту банду, вселЯвшую
Ярость в мужчин и ужас в женщин. Љаждый знал того негра здешнего, которого
они убили и сожгли вместе с лачугой. Ћни именовали себЯ "Ћтдельный отрЯд
ѓрамби", их было человек пЯтьдесЯт -- шестьдесЯт общей численностью, формы
они не носили, а поЯвились неизвестно откуда, как только ушел последний
полк северЯн; они налетали на коптильни и конюшни, а когда знали, что не
встретЯт мужчин, то врывались в дома, потрошили матрацы, взламывали полы,
разбивали стены -- искали деньги и серебро, пугаЯ белых женщин пытками,
истЯзаЯ негров.
Љак-то они попались, и один из них, назвавший себЯ ѓрамби, предъЯвил
рваный приказ, подписанный генералом ”оррестом и дающий полномочиЯ на рейды
в неприЯтельском тылу; но даны ль те полномочиЯ ѓрамби или кому другому,
прочесть, разобрать было уже нельзЯ. Ѓумагой этой они все же обморочили
стариков, которым тогда попались; и женщины, три года невредимо прожившие с
детьми под вражеской грозой, теперь боЯлись ночью оставатьсЯ в доме, а
потерЯвшие хозЯев негры ушли на холмы, прЯтались там по-звериному в дальних
пещерах.
Ћб этой-то банде толковал ќб ‘ноупс, кинув шлЯпу на пол, взмахиваЯ
руками и трЯсЯ волосами, встопорщенными на затылке после "дрыханьЯ". “
банды жеребец, мол, есть породистых кровей и три кобылы -- откуда ‘ноупсу
известно, он не сказал, -- и все эти лошади краденые; а откуда знает, что
краденые, тоже не сказал. Ѓабушке, дескать, нужно лишь написать бумагу, как
те прежние, и дать подпись ”орреста; а уж он, ќб, гарантирует, что возьмет
потом за лошадей две тысЯчи долларов. Ћн клЯлсЯ перед бабушкой, а бабушка,
убрав руки под шаль, сидела с этим выраженьем на лице, и ‘ноупсова тень
прыгала, дергалась на стене, он взмахивал руками, убеждаЯ бабушку, что дела
тут всего ничего; Янков, мол, врагов она и то обставлЯла, а это ж южане, и
значит, тут и вовсе риска нет, потому что южанин женщину не тронет, даже
если бумага не подействует.
Ћ, знал ‘ноупс, чем бабушку взЯть. ’еперь Я понимаю, что мы с ђинго
были полностью бессильны перед ним, разливавшимсЯ насчет того, что дела с
Янки оборвались так нежданно и она, мол, не успела сама нажить денег, а
почти все другим пораздавала, рассчитываЯ себЯ после обеспечить, а теперь
получаетсЯ, что обеспечила чуть не всех в округе, кроме только себЯ и
своих; что скоро, мол, отец домой вернетсЯ на разоренную, почти вконец
обезлюдевшую плантацию и глЯнет на свое безрадостное будущее, а тут-то она
и вынет из кармана пЯтнадцать сотен долларов наличными и скажет: "‚от.
Ќачни на эти деньги снанова" -- на полторы эти тысЯчи, прЯмо как с неба
упавшие. Ћн, ‘ноупс, возьмет себе одну кобылешку за труды, а ей полторы
тыщи гарантирует за трех остальных лошадей.
Ћ, мы были перед ним бессильны. Њы упрашивали ее дать нам прежде
посоветоватьсЯ с дЯдей Ѓаком или с кем-либо другим -- с кем ей угодно. Ќо
она сидела с этим глухим выражением лица и твердила, что лошади не
принадлежат ѓрамби, что они краденые, что ей достаточно лишь напугать его
приказом, -- хотЯ мы в свои пЯтнадцать и то знали, что ѓрамби -- трус и что
пугать допустимо людей храбрых, а труса пугать упаси бог; но бабушка сидит
как каменнаЯ и твердит лишь, что лошади не его, лошади краденые. Ђ мы ей:
"Ќо и не наши ведь они". Ђ бабушка нам: "Ќо он украл их".
Ќо мы не унимались; весь тот день (ќб ‘ноупс знал, где залег ѓрамби --
в заброшенном хлопкохранилище на реке ’эллахетчи{35}, милЯх в шестидесЯти
от нас), едучи под дождем в повозке, которую достал ‘ноупс, мы пытались ее
отговорить. Ќо бабушка молча сидела между нами, везЯ в жестЯнке на груди
под платьем приказ, подписанный ђинго за генерала ”орреста, и сунув ноги в
мешок, на горЯчие кирпичи; через каждые десЯть миль мы останавливались,
разжигали под дождем костер и снова грели эти кирпичи, пока не доехали до
перепутьЯ, откуда (сказал ќб ‘ноупс) надо пешком. € бабушка не разрешила
мне и ђинго идти с ней.
-- ‚ас могут принЯть за взрослых, -- сказала она. -- Ђ женщину они не
тронут.
‚есь день лил дождь, падал на нас, неторопливый, упорный, холодный,
серый, и сумерки теперь как бы сгустили его, но оставили тем же
промозгло-серым. ЏоперечнаЯ дорога не была уже дорогой; это был бледный
шрам, уходЯщий под заросли в низину, точно под свод пещеры. ‘леды копыт
виднелись, но не колес.
-- ’огда и ты не пойдешь, -- сказал Я. -- џ сильней тебЯ; Я не пущу.
џ схватил ее за руку; предплечье было тонкое, сухое, легкое, как
щепка. Ќо что из того; ее щуплость и вид не менЯли дела (как не менЯли его
в бабушкиных столкновениЯх с Янки); она только повернулась, поглЯдела на
менЯ, и Я заплакал. ‚ наступающем году мне уже исполнЯлось шестнадцать, и
все ж Я сидел на повозке и плакал. Ћна высвободила руку -- Я и не
почувствовал когда. € вот уже спустилась наземь и стоит в сером дожде, в
сером меркнущем свете.
-- ќто длЯ всех нас, -- сказала она. -- „лЯ „жона, длЯ тебЯ, длЯ ђинго,
„жоби, ‹увинии. —тобы у нас было что-то, когда „жон вернетсЯ домой. ’ы ведь
никогда не плакал, провожаЯ отца в бой. Ђ Я вне опасности, Я женщина. „аже
Янки не трогают старух. †дите здесь, пока не позову.
Њы старались удержать ее. џ повторЯю это потому, что теперь знаю --
плохо Я старалсЯ. џ мог бы не пустить ее, повернуть мулов назад, силой
увезти ее домой. Њне было пЯтнадцать, и с младенчества Я, просыпаЯсь, видел
над собою лицо бабушки и видел его, засыпаЯ; но удержать ее Я все же мог --
и не удержал. џ осталсЯ в повозке под холодным дождем, а ей дал уйти в
промозглый сумрак -- и она не вернулась оттуда. ‘колько их там встретило ее
в хлопкохранилище, не знаю; как и отчего обуЯл их страх, погнавший затем
прочь, -- не знаю.
Њы сидели, сидели в повозке, окутанные этим дождевым декабрьским
мороком, и наконец мне стало невмоготу больше ждать. џ соскочил и побежал,
и ђинго тоже, увЯзаЯ по щиколотку на этой старой слЯкотной дороге, рЯбой от
копыт, уводЯщих в низину, -- и знаЯ, что слишком долго мы ее прождали и не
сможем ни помочь, ни разделить с ней поражение. Џотому что ни звука нигде,
ни признака жизни; лишь промозгло умирает, догасает мутный день на
трухлЯвой громаде хранилища, и там, в конце коридора, под дверью -- тусклаЯ
полоска света.
ЉажетсЯ, Я не коснулсЯ рукой двери, -- в комнате был настлан деревЯнный
пол, поднЯтый над землей фута на два, и Я споткнулсЯ о порог, распахнул
дверь собою и влетел туда, упал на четвереньки -- глЯдЯ на бабушку. ‘альнаЯ
свеча горит на Ящике, но еще сильнее запаха свечки запах пороха. Ћн мне
забил дыханье; Я смотрю на бабушку. Ћна и живаЯ была маленькой, но сейчас
точно всЯ спалась, съежилась -- точно была сделана из тонких сухих легких
палочек, слаженных вместе и скрепленных веревочками, и теперь веревочки
порвались, и палочки осели всей тихой кучкой на пол, и кто-то прикрыл их
сверху чистым выцветшим ситцевым платьем.

‚ЂЌ„…џ

Љогда мы хоронили бабушку, все они собрались снова, брат ”ортинбрайд и
остальные: старики, женщины, дети, а также негры -- те двенадцать, что
спускались с холмов при вести об очередном возвращении ќба ‘ноупса из
Њемфиса, и еще человек сто, уходивших вслед за армией северЯн и теперь
вернувшихсЯ в округ, где ни семей уже не нашли они своих, ни хозЯев и
разбрелись по холмам, затаились в пещерах и дуплах -- и некому о них теперь
заботитьсЯ, а главное, им не о ком заботитьсЯ, некого порадовать собою,
своим возвратом; а ведь в этом, по-моему, горчайшаЯ беда осиротелости,
острейшее жало утраты. ‚се они спустились с холмов под дождем. Ќо теперь
Янки ушли из „жефферсона, так что можно уже не пешком ЯвлЯтьсЯ, -- и за Ямой
могилы, за надгробьЯми и памЯтниками всЯ каплющаЯ можжевеловаЯ роща полна
была мулов с длинными черными палеными следами на бедре от клейма "‘Ђ",
которое сводили бабушка и ђинго.
Ѓыли тут и почти что все джефферсонцы, и был известный проповедник,
беженец из Њемфиса или откуда-то еще, -- он, мне сказали, приглашен миссис
Љомпсон и другими длЯ надгробного слова. Ќо брат ”ортинбрайд не дал ему и
начать это слово. Ќе то чтоб запретил -- он ничего не сказал проповеднику;
но, как взрослый входит в комнату, где собрались длЯ игры дети, и дает им
понЯть, что игра дело хорошее, да только комната со всею мебелью теперь на
часок нужна взрослым, -- так брат ”ортинбрайд, костлЯволицый, в сюртуке,
пегом от брезентовой и кожаной заплат, вышел быстрым шагом из рощи, где
привЯзал мула, и вошел в скопление горожан под зонтиками. Џосредине там
лежала бабушка, и проповедник раскрыл уже свою книгу, а один из
компсоновских негров держал над ним зонтик, и дождь неторопливо, промозгло,
серо шлепал по зонтику, шлепал по желтым доскам гроба и беззвучно поливал
темно-красную землю у могильной красной Ямы. Ѓрат ”ортинбрайд молча глЯнул
на зонтики, затем на холмЯной народ, одетый в мешковину и дерюгу и зонтов
лишенный, подошел к гробу и сказал:
-- Ќу-ка, мужчины, берись.
Џоколебавшись, горожане тоже зашевелились. Ќо всех -- и городских и
холмЯных -- опередил дЯдЯ Ѓак Њаккаслин. Љ ђождеству у него ревматизм так
разыгрываетсЯ, что ему трудно двинуть рукой; но теперь он, опираЯсь на свою
палку из окоренного стволика орешины, стал проталкиватьсЯ вперед, и ему
давали дорогу и фермеры в мешках, накинутых на голову и плечи, и горожане
под зонтами; а потом Я и ђинго стоЯли, смотрели, как бабушку опускают в Яму
и дождь тихо плещет по желтым доскам, как бы разжижаЯ их, обращаЯ в подобие
бледно пронизанной солнцем воды, и впитываетсЯ в землю. € мокраЯ краснаЯ
землЯ стала падать в могилу с лопат, задвигавшихсЯ, заработавших медленно и
мерно, и холмЯные фермеры сменЯлись, чередуЯсь, но дЯдЯ Ѓак никому не
позволил себЯ сменить.
‚ремени занЯло это немного, и проповедник-беженец все же опЯть бы,
наверно, сунулсЯ с надгробным словом, да только брат ”ортинбрайд не дал. Ќе
положив и лопаты, опершись на нее, он встал, как стоит работник в поле, и
заговорил, как в церкви в дни распределениЯ денег -- спокойным, негромким,
сильным голосом:
-- Ќе думаю Я, чтоб ђоза Њиллард или те, кто ее хоть мало-мальски знал,
нуждались в указании места, куда ее взЯл ѓосподь. € не думаю, чтоб
кто-нибудь, знавший ее хоть мало-мальски, захотел оскорбить ее пожеланием
спокойного сна в том уготованном ей месте. € думаю, что ѓосподь уже
уготовал ей и народ со старыми, сирыми, малыми -- черный, белый, желтый или
краснокожий, о ком ей печьсЯ и над кем хлопотать. ’ак что езжайте-ка, люди,
домой. €ным из вас ехать недалеко, и притом в крытых экипажах. Ќо у большей
части экипажей нет, и это спасибо ђозе Њиллард, что вы не пешком шли.
‚ас-то Я имею в виду. ‚ам еще дров наколоть-нащепать длЯ топки, да мало ли
дел. € что бы, по-вашему, сказала ђоза Њиллард, увидавши, как вы стоите тут
и держите под дождем детей и стариков?
Њиссис Љомпсон предложила мне и ђинго жить у них, пока не вернетсЯ
отец; приглашали к себе и другие, уж не помню кто, а потом Я думал, все уже
уехали, но оглЯнулсЯ и увидел дЯдю Ѓака. Ћн подошел -- рука скрючена,
прижата локтем к боку, и борода криво торчит, точно еще одна рука, а глаза
красные, сердитые, как от недосыпа, и палку держит так, будто сейчас ударит
первого, кто подвернетсЯ.
-- —то порешили делать, парни? -- спросил он.
’емно-красную землю дождь пропитал и разрыхлил и уже не плескал, не
хлестал бабушку -- просто серо и тихо уходил в темно-красный холмик, и вот
уже и холмик начал как бы тускло разжижатьсЯ, сохранЯЯ свое очертание, --
точно неЯрко-желтый цвет досок, растворЯсь, подкрасил землю доверху и слил
могилу, гроб и дождь в одну красновато-серую тающую муть.
-- Њне нужен пистолет на времЯ, -- сказал Я.
„ЯдЯ Ѓак заорал на менЯ, но спокойно. Ћн ведь старше нас; вот так и
бабушка в тот вечер у хлопкохранилища была сильней менЯ.
-- •очешь ты, не хочешь ты, -- орал он, -- а все равно, как бог свЯт, еду
с вами! Џопробуй воспрети мне! „а ты что, не желаешь, чтоб Я с вами?
-- Њне все равно, -- сказал Я. -- Ќо мне нужен пистолет. €ли ружье. Ќаше
сгорело вместе с домом.
-- ’ак выбирай же! -- орет он. -- ‚троем со мной и пистолетом или вдвоем
с этим черномазым конокрадом и с жердиной заместо оружиЯ. “ тебЯ ж дома и
кочерги нет!
-- “ нас осталсЯ ствол от ружьЯ, -- ђинго ему в ответ. -- Ќа ќба ‘ноупса
и ствола хватит.
-- Ќа ќба ‘ноупса? -- орет дЯдЯ Ѓак. -- „а разве ЃаЯрд всего только о
‘ноупсе думает?.. Ђ? -- оранул он мне. -- ‚едь не о ‘ноупсе только речь?
Њогила на глазах менЯетсЯ под серым дождем, неторопливо, холодно, серо
проницающим красную землю, но все же очертание не менЯетсЯ. •олмик осЯдет
еще не сейчас; дни пройдут, недели и месЯцы, прежде чем он сгладитсЯ,
сровнЯетсЯ, смиритсЯ.
„ЯдЯ Ѓак повернулсЯ к ђинго.
-- Џриведи моего мула, -- сказал он уже потише. -- Џистолет при мне, за
поЯс вправлен.
ќб ‘ноупс тоже холмЯной житель. „ЯдЯ Ѓак знал, где он живет; ближе к
вечеру мы подымались туда на красный холм длинным изволоком между сосен, но
тут дЯдЯ Ѓак остановилсЯ. “ него мешок был накинут на голову и завЯзан на
шее; у ђинго тоже. Џалка, стертаЯ, отполированнаЯ от употреблениЯ, торчала
из-под мешка у дЯди Ѓака и лоснилась под дождем, как длиннаЯ восковаЯ
свеча.
-- Џогодите, -- сказал он. -- “ менЯ мыслишка есть одна.
Њы свернули с дороги, спустились в низину, к ручью, увидели там
малозаметную тропу. Џод деревьЯми было сумрачно, и дождь не мочил нас;
голые деревьЯ точно сами растворЯлись медленно, промозгло, неуклонно в
декабрьском вечереющем дне. Њы ехали гуськом, в намокшей от дождЯ одежде;
от мулов подымалсЯ сырой, пахнущий аммиаком пар.
‡агон оказалсЯ в точности как тот, что мы с „жоби, ђинго и ‘ноупсом
огородили дома, только поменьше и упрЯтан похитрей; ‘ноупс, должно быть, у
нас и позаимствовал всю идею. Њы подъехали к мокрым жердЯм огорожи; они
были новые, срубы у них еще желтели соком; а в глубине загона что-то
виднелось во мгле желтым облачком; вот шевельнулось -- и мы увидели, что это
изжелта-соловый жеребец и три кобылы.
-- ’ак Я и думал, -- сказал дЯдЯ Ѓак.
Ђ у менЯ в голове путалось. Њожет, оттого, что ђинго и Я устали, мало
спали в последнее времЯ; дни мешались с ночами. € вот ехали сюда, а Я сижу
в седле и все думаю, что крепко нам достанетсЯ дома от бабушки за то, что
уехали в дождь, не спросЯсь. Ђ сейчас, при взглЯде на этих лошадей, мне на
минуту показалось, что ќб ‘ноупс и есть ѓрамби. Ќо дЯдЯ Ѓак заорал:
-- ‘ноупс -- ѓрамби? ќб ‘ноупс? „а если б он оказалсЯ ѓрамби, если бы
бабушку твою застрелил ќб ‘ноупс, то -- как бог свЯт -- мне стыдно было б на
людей глЯдеть. џ постыдилсЯ б ловить такого ѓрамби. Ќет, мальчики. ‘ноупс --
не ѓрамби; ‘ноупс будет нам указателем ѓрамби. -- „ЯдЯ Ѓак повернулсЯ,
скособочилсЯ на своем муле, и борода его торчала из накинутого на голову
мешка, дергаЯсь и мотаЯсь в такт словам. -- “казывать будет, куда нам за
ѓрамби ехать. Ћни ведь почему спрЯтали тут этих лошадей? „а просто
посчитали, что тут уж вам никак не догадатьсЯ их искать. Ђ сам ‘ноупс
поехал добывать новых уже с ѓрамби, поскольку бабушка из дела ‘ноупсова,
так сказать, вышла. € слава богу, что поехал. Џока ‘ноупс с ними, он не
минует ни дома, ни лачуги, чтоб не оставить собственноручной подписи -- чтоб
не уворовать хотЯ б курчонка или часы-ходики. ‘ноупса-то нам поймать теперь
было бы как раз и невыгодно.
€ мы не поймали его в тот вечер. ЏоднЯвшись на дорогу, мы направились
к его дому. ‡авидев тот домишко, Я подъехал к дЯде Ѓаку.
-- Џистолет вы дайте мне, -- сказал Я.
-- Џистолет нам не понадобитсЯ, -- сказал дЯдЯ Ѓак. -- …го и дома нет,
говорю тебе. ’ы и ђинго держитесь сзади, действовать тут буду Я. ђазнюхаю,
в какую сторону направить поиск. Ђ ты осади назад.
-- Ќет, -- сказал Я. -- џ хочу...
ѓлаза его кольнули менЯ из-под мешка.
-- •очешь чего? •очешь своими руками схватить убийцу ђозы Њиллард.
‚ерно говорю? -- ‘мотрит на менЯ, сидЯщего в седле под серым холодным дождем
в гаснущем свете днЯ. €, может, виною холод. џ холода не чувствую, но тело
мое сотрЯсает, бьет дрожь. -- € что же твои руки сделают тогда с ним,
парень? -- перешел дЯдЯ Ѓак почти на шепот. -- Ђ, парень? —то?
-- „а, -- сказал Я. -- „а.
-- ‚от то-то же. Ђ теперь ты и ђинго не притесь вперед. „ействую тут Я.
Џодъехали к домишке. Ќаверно, по холмам у нас разбросана тысЯча таких
лачуг, и возле каждой тот же перевернутый плуг под деревом, и те же на
плуге грЯзные куры уселись, и тот же серый сумрак растекаетсЯ по серым
дранкам крыши. Џриотворилась дверь, в щели мелькнул отсвет, огнЯ и глЯнуло
на нас лицо женщины.
-- …сли вам мистера ‘ноупса, то его нету, -- сказала она. -- Џоехал в
гости в Ђлабаму.
-- џсно, понЯтно, -- сказал дЯдЯ Ѓак. -- ‚ Ђлабаму. Ђ когда ждать его из
гостей, не говорил?
-- Ќе говорил, -- сказала женщина.
-- џсно, понЯтно, -- сказал дЯдЯ Ѓак. -- ’ак что, пожалуй, чем мокнуть
под дождем, лучше будет нам домой вернутьсЯ.
-- ‹учше будет, -- сказала женщина. € дверь закрылась.
Њы поехали обратно. Џоехали домой. €, как у хлопкохранилища тогда,
сумрак сгущалсЯ, оставаЯсь промозгло-серым.
-- ’ак, так, -- произнес дЯдЯ Ѓак. -- Ћна сказала -- в Ђлабаму; значит,
они не в Ђлабаму подались. € не в Њемфис, потому что оттуда еще Янки не
ушли. ’ак что первым делом надо нам, думаетсЯ, взЯть южней, к ѓренаде{36}. €
ставлю этого мула против вон того складного ножика у ђинго, что не проедем
и двух дней, как повстречаем при дороге разозленную какую-нибудь фермершу с
пучком куриных перышек в руке и с проклЯтьЯми на Языке в адрес бандюг
ускакавших. ‚ы теперь менЯ слушайте. Љак бог свЯт, мы их бандитскую лавочку
кончим. Ќо, как бог свЯт, кончим по всем правилам.

’ак что в тот день мы ‘ноупса не поймали. Ќемало еще до поимки прошло
и дней и ночей -- немало еще дней мы втроем, менЯЯ, чередуЯ под седлом
мулов, добытых у Янки бабушкой и ђинго, проездили по дорогам знакомым и
тропкам неведомым (а порой без тропы) в дожди и в морозную стужу; немало
ночей проночевали в дождь и в стужу (а один раз на снегу) под любым
подобием крова там, где застигала ночь. „ни были безымЯнны и без чисел. Ћни
тЯнулись от того декабрьского заката почти по конец февралЯ, и однажды
услыхали мы, как летЯт на север гуси, утки, и отдали себе отчет, что уже не
первый вечер слышим их в весеннем перелете. ђинго приспособил было сосновую
палочку под календарь и на каждом ночлеге делал на ней новую зарубку,
отмечаЯ воскресеньЯ зарубкой поглубже, а ђождество и Ќовый год обозначив
двумЯ длинными. Ќо когда скопилось уже почти сорок зарубок, нам как-то на
ночном привале под дождем пришлось, из-за дЯди-Ѓаковой руки, употребить эту
палочку на розжиг костра. Ђ когда, проезжаЯ лесом, отломили опЯть
подходЯщий сучок, то уже не помнили, сколько дней прошло с того ночлега --
пЯть, или шесть, или десЯть, -- и ђинго бросил вести счет. ‘казал, что
зарубки сделает в тот день, когда добудем ѓрамби, и что потребуетсЯ сделать
только две, одною обозначив день, когда убита была бабушка, а другою -- день
расчета с ѓрамби.
“ каждого из нас было по два мула под седло -- мы их менЯли ежедневно в
полдень. Ќам вернули этих мулов холмЯные фермеры; мы могли бы навербовать
там целый конный полк холмЯного народа -- со стариками, женщинами и детьми,
если бы надо, -- одетый в мешковину и дерюгу вместо формы, вооружившийсЯ
мотыгами и топорами и севший на трофейных бабушкиных мулов. Ќо дЯдЯ Ѓак
сказал им, что с ѓрамби управимсЯ мы сами, что троих на ѓрамби достаточно.
Ћтыскивать след банды было нетрудно. Ћднажды -- на зарубке примерно
двадцатой -- мы подъехали к сожженному дому, и зола еще дымилась, и в
конюшне еще не пришел в сознание паренек чуть моложе ђинго и менЯ, и даже
рубашка всЯ на нем иссечена -- плеть, видно, была снабжена витою проволокой
на конце, -- а у женщины изо рта текла еще струйка крови, и голос звучал
слабо, еле-еле, как отдаленный кузнечик на лугу, и она сказала нам, сколько
их было и в какую сторону уехали, и закончила:
-- “бейте их. “бейте.
Ќекраток был наш путь, но территорию он покрыл небольшую. Ќа
географической карте в учебнике она всЯ бы уместилась под серебрЯным
долларом; мы не выезжали из-под долларового кружка с центром в „жефферсоне.
€, сами того не знаЯ, шли у них вплотную по пЯтам; однажды ночь застигла
нас вдали от жильЯ или сараЯ, и, когда остановились, ђинго сказал, что
пойдет поразведает окрестность -- ведь еды у нас осталась только, мол,
необглоданнаЯ кость ветчиннаЯ; но скорее всего ђинго попросту не хотелось
собирать хворост длЯ костра. ’ак что мы вдвоем с дЯдей Ѓаком устилали
ночлег сосновыми ветками -- и услышали вдруг выстрел, а затем такой звук,
точно кирпичнаЯ труба рухнула на гнилую драночную крышу, и топот лошадей
скачущих -- ускакавших, -- а потом донессЯ голос ђинго. Ћн набрел-таки на дом
и сперва подумал, что никто там не живет, но слишком темно, по его словам,
было там, подозрительно тихо. € он влез на пристроенный к задней стене
навес, увидел светлую щелку в ставне и хотел осторожно его приоткрыть, но
ставень оторвалсЯ, грохнув, точно выстрел, -- а за ставнем оказалась комната
и свеча горит, вставлена в бутылку, и не то трое человек, не то тринадцать
пЯлЯтсЯ на ђинго; и один крикнул: "ќто они!", другой выхватил пистолет, а
третий кто-то хвать его за руку в момент выстрела, и тут навес обрушилсЯ
под ђинго, и он, выкарабкиваЯсь с криком из-под сломанных досок, услыхал,
как они скачут прочь.
-- ’ак что по тебе стрелЯть не стали, -- сказал дЯдЯ Ѓак.
-- Ћн бы по мне, если бы прицел чьЯ-то рука не сбила, -- сказал ђинго.
-- ’ак или этак, а не стали, -- сказал дЯдЯ Ѓак. Ќо не велел ехать
тотчас в погоню. -- Ћни от нас не оторвутсЯ, -- сказал он. -- Ћни тоже не
железные. € при том они боЯтсЯ, а мы нет.
’ак что дождались рассвета и тронулись вдогон по следам копыт. …ще две
зарубки прибавилось вечерних, и на третий вечер ђинго сделал последнюю
зарубку, хоть мы того еще не знали. Њы сидели у какого-то хлопкового сараЯ,
где собрались заночевать, и ели поросенка, которого поймал ђинго. € тут
услышали копыта лошади. ‚садник закричал нам издали: "ќгей! Џривет!" -- и
подъехал на ладной, с коротким туловом, гнедой кобыле. Ќа нем щегольские
сапожки, крахмальнаЯ рубашка без воротничка, пальтецо потрепанное, но тоже
щеголевато шитое, и широкополаЯ шлЯпа надвинута низко -- только глаза
блестЯт из-под нее да нос виднеетсЯ из черной бороды.
-- ‡дорово, друзьЯ, -- говорит.
-- ‡дорово, -- отвечает дЯдЯ Ѓак. Ћн объедал ребрышко и теперь, перенЯв
это ребрышко левой рукой, правую сунул неглубоко под куртку; там за поЯс
впущен пистолет, который у него на кожаном нашейном ремешке, как часики у
дамы. Ќо подъехавший не следил за его рукой; только скользнул по каждому из
нас глазами, сидЯ на своей лошади и обе руки положив на переднюю луку
седла.
-- Ќе возражаете, Я слезу обогреюсь? -- сказал он.
-- Ќе возражаем, -- сказал дЯдЯ Ѓак.
’от спешилсЯ. Ќо лошадь не привЯзал. Џрисел напротив нас, держа ее в
поводу.
-- ђинго, дай гостю мЯса, -- сказал дЯдЯ Ѓак.
Ќо тот не взЯл протЯнутого; сказал, что поел уже. Ћн сидел неподвижно
на бревне, составив вместе ножки в сапожках, слегка оттопырив локти и
уперев руки в колени; а руки эти маленькие, как у женщины, и вплоть до
ногтей поросли шерстью, негустыми черными волосками. € смотрит не на нас, а
неЯсно куда.
-- џ из Њемфиса еду, -- произнес он. -- Ќе скажете, до Ђлабамы далеко
отсюда?
„ЯдЯ Ѓак сказал ему, тоже сидЯ неподвижно, с поросЯчьим ребрышком в
левой руке, а правую держа по-прежнему под курткой:
-- Ђ вы в Ђлабаму путь держите?
-- „а, -- ответил тот дЯде Ѓаку. -- —еловека одного разыскиваю. (’еперь Я
поймал на себе его взглЯд из-под шлЯпы.) Џо фамилии ѓрамби. ‚ы, здешние, о
нем тоже, возможно, слыхали.
-- „а, -- сказал дЯдЯ Ѓак. -- ‘лыхали.
-- ’о-то, -- сказал чужак. “смехнулсЯ; в иссинЯ-черной бороде мелькнули
зубы, белые, как рис. -- ’огда мне можно не таитьсЯ с моим делом. -- Ћн
перевел глаза на дЯдю Ѓака. -- џ живу в ’еннесси. ѓрамби со своей бандой
убил у менЯ негра и угнал лошадей. џ еду за моими лошадьми. Ђ заодно не
прочь буду и ѓрамби прихлопнуть.
-- џсно, понЯтно, -- сказал дЯдЯ Ѓак. -- € думаете найти его в Ђлабаме?
-- „а. џ дозналсЯ, что он теперь едет туда. ‚чера Я чуть его не взЯл;
одного из банды поймал, но прочие ушли. Ќочью они мимо вас прошли, если вы
тут со вчера. ‚ы их по топоту должны были услышать -- они шли от менЯ
галопом. џ у пойманного выпытал их следующее место сбора.
-- ЋпЯть Ђлабама? -- сказал ђинго. -- ’о есть обратно в Ђлабаму подались,
по-вашему?
-- ’ак точно, -- сказал чужак, переводЯ взглЯд на ђинго. -- Ђ что, малец,
ѓрамби и твоего украл подсвинка?
-- Џодсвинка? -- произнес ђинго. -- Џодсвинка?
-- Џодкинь хвороста в огонь, -- велел ему дЯдЯ Ѓак. -- Џобереги дыхание,
а то нечем будет храпеть ночью.
ђинго замолчал, но осталсЯ сидеть; глаза его, в упор направленные на
чужака, мерцали красноватым отблеском костра.
-- ‡начит, тоже гонЯетесь, друзьЯ, за тем или другим человечком? --
сказал тот.
-- ‡а тем и другим, -- сказал ђинго. -- ќб ‘ноупс, наверно, тоже сойдет
за человека.
’ак вылетело у него слово, которое не воробей. Њы сидим, и чужак сидит
напротив, по ту сторону костра, держа поводьЯ в неподвижной маленькой руке
и скользЯ по нам своим взглЯдом из-под шлЯпы.
-- ќб ‘ноупс, -- говорит чужак. -- Ќе помню такого в числе моих
знакомцев. Ќо ѓрамби Я знаю. € вы за ѓрамби тоже, значит, устремлЯетесь. --
‘мотрит на нас, на всех троих. -- ѓрамби тоже ваша цель. Ђ не опаснаЯ ли это
будет цель?
-- Ќе слишком, -- отвечает дЯдЯ Ѓак. -- Њы пускай не алабамский адрес, но
тоже кой-чего дознались на счет ѓрамби. „ознались, что ѓрамби отчего-то или
от кого-то захворал желудком -- отрыгатьсЯ ему стало убивание женщин и
детей. -- Ћн и чужак глЯдЯт друг на друга. -- Њожет, не сезон сейчас охоты на
женщин и детей. Ђ может, общественное мнение того не одобрЯет -- ѓрамби же
теперь, скажем так, фигура общественнаЯ. ‡дешний люд притерпелсЯ к тому,
что наших мужчин убивают, и даже выстрелами сзади. Ќо даже Янки так и не
научили нас терпеть убийство женщин и детей. €, видно, кто-нибудь напомнил
про это ѓрамби. ‚ерно говорю?
ѓлЯдЯт друг на друга в упор.
-- Ќо ты-то, старик, ведь не женщина и не ребенок, -- проговорил чужак.
‚стал легким движением, повернулсЯ к лошади, огонь костра блеснул в его
глазах.
-- Џора ехать, -- сказал, расправлЯЯ поводьЯ. ЏоднЯлсЯ в седло, положил
свои черноволосатые ручки на переднюю луку; глЯдит сверху на нас -- на менЯ
и ђинго.
-- ‡начит, хотите поймать ќба ‘ноупса, -- говорит. -- €м одним и
ограничьтесь, вот вам мой совет.
€ повернул кобылу. џ подумал: "‹юбопытно, знает он, что у нее праваЯ
заднЯЯ подкова слетела?" -- и тут ђинго крикнул: "Ѓерегись!" -- и, по-моему,
сперва метнулась вскачь пришпореннаЯ лошадь, а уж потом сверкнул выстрелом
пистолет чужака; и лошадь скачет прочь, а дЯдЯ Ѓак лежит на земле,
ругаетсЯ, орет и свой пистолет из брюк тащит, и мы все трое, толкаЯсь,
тащим этот пистолет, он зацепилсЯ мушкой за подтЯжки, а мы толкаемсЯ и
тащим, а дЯдЯ Ѓак бранитсЯ, задыхаЯсь, и топот скачущих копыт глохнет
вдалеке.
ЏулЯ прошла у локтЯ, через мЯкоть левой, ревматической руки, потому
дЯдЯ Ѓак и ругалсЯ так, говорЯ, что ревматизма самого уж по себе довольно и
пули самой по себе достаточно, а уж оба удовольствиЯ сразу -- это длЯ любого
чересчур. Ђ ђинго сказал в утешение, что спасибо еще пулЯ не угодила в
здоровую руку, тогда б и ложку поднести ко рту было нечем, -- и дЯдЯ Ѓак
лежа нашарил позади себЯ чурку, и хорошо, что ђинго увернулсЯ. Њы разрезали
рукав, остановили кровь, и дЯдЯ Ѓак велел мне отрезать от подола его
рубашки длинную полоску, мы намочили ее в соленом кипЯтке, ђинго подал дЯде
Ѓаку его ореховую палку, и, упершись ею, сидЯ и вовсю ругаЯсь, дЯдЯ Ѓак
держал левую руку правой, пока мы по его приказу протаскивали эту полосу
ткани туда и назад через сквозную пулевую дырку. “х и ругалсЯ дЯдЯ Ѓак, а
вид у него был немножко как у бабушки, как у всех старых людей, когда им
больно, -- глазами Яростно мигает, бородой трЯсет, а пЯтки и палку упер,
воткнул в землю -- и точно палка так сдружилась с ним за долгие года, что и
ей, вздрагивающей, тоже больно от протаскиваниЯ и от соли.
џ подумал было, что тот черный и есть ѓрамби (как раньше подумал на
‘ноупса). Ќо дЯдЯ Ѓак сказал, что нет, чернобородый не ѓрамби. Ѓыло уже
утро; спали мы недолго, потому что дЯдЯ Ѓак спать не ложилсЯ; но мы еще не
знали, что это рука не дает ему, -- он нам запретил и заикатьсЯ про то, чтоб
отвезти его домой. Њы опЯть заикнулись, позавтракав, но он и слушать не
захотел: сел уже на мула, рука подвешена, подвЯзана к груди, и между рукой
и грудью заткнут пистолет, чтоб без задержки выхватить. € говорит, жестко
мигаЯ глазами, усиленно думаЯ:
-- Џогодите. Џогодите-ка. џ тут одну вещь не додумал еще. Ћн вчера
обмолвилсЯ насчет этой какой-то вещи. Љоторую сегоднЯ обнаружим.
-- Ћбнаружим, чего доброго, пулю, которую всодЯт уже не в одну вашу
руку, а промеж обоих, -- сказал ђинго.
„ЯдЯ Ѓак ехал быстро, похлопываЯ своей палкой мула по боку не сильно
так чтобы, но часто и беспрестанно, как торопЯщийсЯ калека стучит палкой и
не чувствует уже, что подпираетсЯ -- так привык к этой палке. Њы еще ведь не
уразумели, что он болен от своей раны; он нам не дал времени уразуметь. €
мы едем торопливо вдоль болотца -- и тут ђинго углЯдел эту мокасиновую змею.
‘ неделю уже длилась оттепель, не прошедшей ночью приморозило, а змеЯ
выползла из воды и хотела потом вернутьсЯ, но ударил морозец, и она
осталась телом на берегу, а голова обхвачена ледком, точно в зеркало вошла;
и дЯдЯ Ѓак повернулсЯ в седле и кричит нам:
-- Љак бог свЯт, вот оно! ‚от оно, знамение! ѓоворил же Я, что
обнару...
€ все мы услыхали -- три, а может, четыре выстрела навстречу нам и
затем убегающий топот галопа; но поскакал галопом и дЯди-Ѓаков мул, дЯдЯ
Ѓак махнул на нем с дороги туда в лес, зажав палку под раненой рукой и
выхватив уже пистолет -- лишь борода веет по ветру над плечом. Ќо мы ничего
там не застали. “видели следы копыт в грЯзи, где стоЯли пЯтеро на лошадЯх,
глЯдЯ на дорогу, и углубленные, с проскользом, следы, когда лошади взЯли в
галоп; и Я подумал спокойно: "Ћн еще не знает, что подковы нет". Ђ больше
ничего и никого там; и дЯдЯ Ѓак сидит на муле, поднЯв пистолет, и бороду за
плечо свеЯло, и ремешок пистолета свисает на спине девчачьей косичкой, и
рот у дЯди Ѓака приоткрыт, а глаза смотрЯт на нас, мигаЯ.
-- —то за дьЯвольщина! -- говорит дЯдЯ Ѓак. -- Џовернем-ка обратно к
дороге. Ќе иначе, эта вещь тоже в ту сторону ушла.
Џовернули к дороге. „ЯдЯ Ѓак воткнул пистолет на место и опЯть
застучал палкой по мулу; но тут мы увидели и понЯли, что знаменовала собою
змеЯ.
‚ещь оказалась ќбом ‘ноупсом. Ћн лежал на боку, свЯзанный по рукам и
ногам, и конец веревки прикреплен к дереву; по следам в грЯзи видно, как
‘ноупс хотел укатитьсЯ в кусты, но веревка не дала. ‹ежит, следит за нами,
беззвучно окрысЯсь -- понЯв, что спрЯтатьсЯ не удастсЯ. ‚идит ноги наших
мулов под кустами, а выше глЯнуть еще не догадалсЯ и потому не знает, что
давно замечен; решил, должно быть, что мы только что его увидели, -- и вдруг
задергалсЯ, закидалсЯ на земле, крича:
-- Џомогите! Џомогите!
Њы развЯзали, поставили его на ноги, а он все орет, дергаЯсь руками и
лицом, -- кричит, что его схватили и ограбили и убили бы, но услыхали, что
мы подъезжаем, и удрали; но глаза у ‘ноупса в крике не участвуют.
ѓлаза следЯт за нами, перебегаЯ с менЯ на ђинго и на дЯдю Ѓака и опЯть
на ђинго и менЯ; и глаза эти молчат, точно принадлежат одному человеку, а
разинутый орущий рот -- другому.
-- ‘хватили тебЯ, да? -- сказал дЯдЯ Ѓак. -- Ќевинного доверчивого
путника. € неужели же звать того бандита ѓрамби?
Ѓыло так, словно мы разожгли костерок на привале и отогрели змею ровно
настолько, чтоб она осознала, где находитсЯ, но ускользнуть осталась бы
бессильна. ’олько думаю, что сравнение со змеей, хоть и малых размеров, длЯ
ќба ‘ноупса честь не по заслугам. Ђ момент длЯ него пришел тугой. ‘ноупс
понимал, Я думаю, что безжалостно брошен сообщниками, хотЯщими от нас
откупитьсЯ, и что если, шкуры своей ради, станет выдавать их, то они
вернутсЯ и убьют его потом. €, по-моему, он осознал, что хуже всего будет
длЯ него, если мы его отпустим, не наказав. Џотому что он перестал
дергатьсЯ; даже лгать перестал, на минуту согласовав рот с глазами.
-- џ сделал ошибку, -- говорит. -- Џризнаю это. Љаждый делает ошибки, Я
так считаю. ‚опрос теперь, что мне за ту ошибку от вас будет?
-- „а, -- говорит дЯдЯ Ѓак. -- Љаждый делает ошибки. Ќо беда твоЯ в том,
что ты их слишком много делаешь. Ђ это штука сквернаЯ. ‚озьмем ђозу
Њиллард. Ћна всего одну ошибку сделала, и что мы видим? Ђ ты сделал две.
‘ноупс глЯдит на дЯдю Ѓака.
-- Љаких таких две? -- спрашивает.
-- Џоспешил родитьсЯ и припоздал подохнуть, -- отвечает дЯдЯ Ѓак.
‘ноупс замер; забегал глазами по лицам нашим.
-- ‚ы не убьете менЯ, не посмеете, -- говорит дЯде Ѓаку.
- Њне-то убивать тебЯ зачем, -- говорит дЯдЯ Ѓак. -- Ќе мою же бабушку
ты заманил в это гадючье гнездо.
‘ноупс метнул глазами на менЯ, опЯть забегал взглЯдом -- на ђинго, дЯдю
Ѓака, снова на менЯ; опЯть уже голос его говорил одно, а глаза другое.
- Ќу, тогда все в порЯдке. ЃаЯрд на менЯ зла не держит. Ћн знает, что
это чистаЯ несчастнаЯ случайность, что мы это делали длЯ-ради него и его
папы и негров ихних. „а Я ж тут целый год подсоблЯл, поддерживал мисс ђозу,
что одна-однешенька осталась с этими деть... -- ѓолос его пресексЯ, перестал
лгать; Я двинулсЯ уже на этот голос, к этим глазам. ‘ноупс, съежась, шагнул
назад, вскинул руки.
-- ќй, ђинго! ‘той на месте, -- сказал за спиной у менЯ дЯдЯ Ѓак.
‘ноупс пЯтилсЯ, вскинув руки и крича:
-- ’рое на одного! ’рое на одного!
-- ’ы не пЯтьсЯ, -- сказал дЯдЯ Ѓак. -- ѓде они, трое? џ вижу только
одного из тех детей, про кого ты сейчас причитал.
€ мы упали оба в грЯзь; Я перестал видеть ‘ноупса, он словно куда-то
исчез, хотЯ осталсЯ крик; Я словно с тремЯ или четырьмЯ схватилсЯ, дралсЯ
нескончаемо; потом менЯ держали за руки дЯдЯ Ѓак и ђинго, и Я увидел
‘ноупса наконец. Ћн лежал на земле, прикрыв лицо руками, локтЯми.
-- ‚ставай, -- сказал дЯдЯ Ѓак.
-- Ќет уж, -- сказал ‘ноупс. -- —тоб вы прыгнули на менЯ трое и опЯть
свалили? „лЯ этого вам надо раньше менЯ поднЯть. џ лишен здесь правосудиЯ и
закона, но мне осталсЯ протест.
-- Џодыми его, -- сказал дЯдЯ Ѓак. -- џ придержу ЃаЯрда.
ђинго поднЯл ‘ноупса, точно мешок, полунаполненный собранным хлопком.
-- ‚ставайте, мистер ќб ‘ноупс, -- сказал ђинго.
Ќо ‘ноупс не желал стоЯть, даже когда ђинго и дЯдЯ Ѓак привЯзали его к
тому дереву и ђинго взЯл свои, дЯди-Ѓаковы и ‘ноупсовы подтЯжки и сплел
вместе с поводьЯми. ‘ноупс обвис на веревках, даже не вскидываЯсь под
ударами и только повторЯЯ:
-- „авайте. ‘еките. •лещите. ‚ас трое, Я один.
-- Џогоди, -- сказал дЯдЯ Ѓак. ђинго приостановилсЯ. -- Њожет, желаешь
заново один на один? Ќа выбор с любым из нас.
-- Џрав у менЯ не отымете, -- ‘ноупс в ответ. -- џ беззащитен, но протест
мне осталсЯ. ‚алЯйте, секите.
€ он, пожалуй, прав был, приглашаЯ сечь. Џожалуй, отпусти мы его без
порки, они бы, воротЯсь, убили его сами еще до ночи. Ђ так -- дожди начались
в этот вечер, и пошла на розжиг календарнаЯ палочка, поскольку дЯдЯ Ѓак
признал, что рука разбаливаетсЯ всерьез, -- мы поужинали вместе, и ќб ‘ноупс
усердней всех выказывал заботу о дЯде Ѓаке, говорЯ, что обиды не держит и
сам видит, как промахнулсЯ со своей доверчивостью, и что теперь хочет
единственно домой вернутьсЯ, потому что доверЯть можно только людЯм своим,
каких знаешь всю жизнь, а за доверие к чужаку поделом тебе и кара, -- когда
самому теперь понЯтно, что делил кров и пищу с гремучими змеЯми. Ќо как
только дЯдЯ Ѓак пробовал у него вызнать, ѓрамби то был или нет, так ‘ноупс
тут же осекалсЯ и говорил, что видеть не видал никакого ѓрамби.
Ќаутро они уехали домой. „ЯдЯ Ѓак расхворалсЯ; мы хотели проводить его
сами или чтоб ђинго проводил его домой, а ‘ноупс пусть со мной едет; но
дЯдЯ Ѓак не согласилсЯ.
-- ѓрамби его, того глЯди, опЯть поймает и привЯжет к дереву при
дороге, и придетсЯ тебе терЯть времЯ на погребение ‘ноупса, -- сказал дЯдЯ
Ѓак. -- ‚ы, ребЯта, езжайте вдогон. Ќемного уж осталось дожимать их. Ќе
дайте им уйти! -- закричал он (лицо красное, глаза блестЯт), протЯгиваЯ мне
пистолет на ремешке, сдетом с шеи. -- Ќе дайте им уйти! „ожмите их!

€ мы поехали вдогон вдвоем. ‚есь день лило; дожди пошли уже не
переставаЯ. “ нас было по два мула под седло; ехали мы быстро. ‹или дожди;
мы подчас и с розжигом огнЯ не возились; тогда-то и потерЯли мы счет днЯм,
потому что как-то утром подскакали -- костер у них еще горит, и лежит
свиньЯ, так и не разделаннаЯ; а случалось, и ночь напролет проводили в
седле, менЯЯ мулов каждые примерно два часа; так что иногда мы спали ночью,
иногда днем и знали, что все эти дни они откуда-то следЯт за нами, убегаЯ,
и что теперь, когда дЯди Ѓака с нами нет, они не смеют и залечь, запутав
след.
‡атем как-то под вечер -- дождь перестал, но небо осталось в тучах, и
снова холодать начало -- мы скакали по старой дороге вдоль речного русла;
под деревьЯми сумеречно, узко, а мы скачем, и вдруг мул подо мной
шарахнулсЯ и встал, Я чуть не кувырнулсЯ через голову его; и мы увидели,
что среди дороги с ветки висит что-то. ‚исит старый негр, опустив босые
пальцы ног и уронив набок голову в ободке седых волос, точно задумавшись. Љ
негру приколота записка, но мы смогли ее прочесть, только выехав на полЯну.
ќто была грЯзнаЯ бумажка с крупными печатными каракулЯми-буквами, точно
ребенок их писал:

Ќе пугаю а последний раз придупреждаю.
‚орочайтесь назад. €наче даю гарантею
будет с вами как с этим. ’ирпенье мое
кончилос дети не дети.
ѓ.

€ ниже приписка почерком еще бисерней, чем у бабушки, но чувствуетсЯ
почему-то, что мужским; и, глЯдЯ на эту бумажонку, Я точно опЯть увидел
черного, как он сидел тогда за костром -- ножки в сапожках, волосатенькие
руки, заношеннаЯ крахмальнаЯ рубашка и залЯпанное грЯзью щегольское
пальтецо.

Џодписано не одним лишь ѓ., но и другими,
в частности человеком, менее склонным
щепетильничать с детьми, чем ѓ. ‚се же
человек этот желает дать и тебе и ѓ. еще
один шанс. ‚оспользуешьсЯ им -- будешь
жить и вырастешь. “пустишь этот шанс --
простишьсЯ с юной жизнью.

џ смотрю на ђинго, он -- на менЯ. ’ут раньше на полЯне стоЯл дом. ‡а
полЯной дорога опЯть уходит в гущу деревьев, в серые сумерки.
-- ‚озможно, завтра окончание, -- сказал ђинго.
Ќастало завтра; мы спали эту ночь в стогу, а на заре опЯть пустились
речной низиной по мглистой дороге. Ќа этот раз шарахнулсЯ мул под ђинго --
так резко шагнул из кустов тот черный в грЯзных сапожках и пальтеце и с
пистолетом в волосатой ручке, и только глаза и нос виднеютсЯ из бороды,
из-под шлЯпы.
-- Ќи с места, -- говорит. -- ‚ы у менЯ на мушке.
Њы остановили мулов. Ћн отошел в кусты, и затем оттуда вышли уже трое:
сам чернобородый и другой с ним рЯдом -- ведут двух заседланных лошадей, а
чуть впереди, убрав руки за спину, идет третий -- крЯжистый белесоглазый
человек с лицом, поросшим ржавой щетиной. Ћн в линЯлой конфедератской
шинели, в сапогах, какие носЯт Янки, и без шлЯпы; на щеке длинный мазок
засохшей крови; весь бок у шинели покрыт коркой грЯзи и рукав полуотодран
от плеча, но до нас не сразу дошло, что плечи потому такие
крЯжисто-напруженные, что руки за спиной туго свЯзаны. € тут: вдруг понЯли,
что наконец-то видим ѓрамби. …ще перед тем понЯли, как чернобородый сказал:
-- ‚ам нужен ѓрамби. ‚от он.
Њы молча смотрим с седел. Џотому что те двое теперь действовали, на
нас больше и не глЯдЯ.
-- џ его накрыл и держу, -- сказал черный. -- ‘адись на конЯ.
‚торой сел на одну из лошадей. ‚ руке у него оказалсЯ пистолет,
нацеленный в спину ѓрамби.
-- „ай-ка нож твой, -- сказал черный.
Ќе опускаЯ пистолета, второй передал нож черному. ’ут ѓрамби
заговорил, а до тех пор молчал, стоЯл, напружив плечи и глЯдЯ на менЯ и
ђинго белесыми помаргивающими глазками.
-- ђебЯта, -- сказал он, -- ребЯта...
-- ‡акрой пасть, -- сказал черный холодно, спокойно, почти любезно. -- ’ы
свое отговорил. …сли бы в тот вечер в декабре менЯ послушал, то не стоЯл бы
сейчас скрученный.
Ћн поднЯл руку с ножом; у менЯ, у ђинго и у ѓрамби мелькнуло в голове,
наверно, одно и то же. Ќо черный только перерезал веревку на руках ѓрамби и
отшагнул назад. ѓрамби крутанулсЯ, но на него уже глЯдело дуло пистолета в
руке у черного.
-- ‘покойненько, -- сказал черный. -- Ћн на прицеле у тебЯ, Ѓриджер?
-- „а, -- сказал второй. —ерный отступил к своей лошади и тоже поднЯлсЯ
в седло, не опускаЯ пистолета и не сводЯ взглЯда с ѓрамби. Њежду шлЯпой и
иссинЯ-черной бородой только глаза виднелись да крючковатый носик. ѓрамби
заворочал головой.
-- ђебЯта, -- сказал он, -- ребЯта, не делайте со мной худого.
-- Њы ничего с тобой не сделаем, -- сказал черный. -- Ђ уж как эти
мальцы, не знаю. ђаз ты такой щепетильный с детьми, то, может, и они с
тобой пощепетильничают. Ќо мы тебе все же дадим шанс.
‹еваЯ его рука неуловимым движением ушла под пальтецо; и тут же
выхваченный оттуда второй пистолет мелькнул в воздухе и, перевернувшись в
полете, упал вблизи ѓрамби; тот рванулсЯ поднЯть, но его опЯть остановили
дула пистолетов. ‘идЯ невозмутимо в седле и глЯдЯ сверху вниз на ѓрамби,
чернобородый продолжал своим ровным Ядовитым голосом, лишенным всЯкой
горЯчности, даже нерассерженным:
-- Ќам в этом крае неплохо работалось. € до сих пор бы так, если б не
ты. Ђ из-за тебЯ приходитсЯ сматывать удочки. €з-за того, что ты сдрейфил,
убил старуху и опЯть сдрейфил, отказалсЯ новыми пулЯми исправить ошибку.
‡аделикатничал. ‡ащепетильничал. ’ак боЯлсЯ поднЯть против себЯ народ, что
в результате теперь все они, от мала до велика, черные и белые,
высматривают и подстерегают нас. € все из-за того, что ты струсил и убил
старуху, которой до того в глаза не видел. € не ради даже прибыли убил, не
ради хотЯ б одного паршивого южного доллара. Џросто испугалсЯ клочка
бумаги, на котором кто-то сделал подпись Ѓедфорда ”орреста. Ђ у самого
такаЯ точно липа лежит в кармане.
Ќе поворачиваЯ головы к второму, к Ѓриджеру, он произнес:
-- ЏорЯдок. Ћтъезжай. Ќо держи на прицеле. Љ такому сердобольному грех
поворачиватьсЯ спиной.
„ержась бок о бок и нацелив пистолеты на ѓрамби, на живот его шинели,
они попЯтили лошадей к подлеску.
-- Њы в ’ехас едем. …сли унесешь отсюда ноги, то и тебе советую уносить
их на дистанцию не ближе ’ехаса. Ќо намотай на ус, что ’ехас местность
обширнаЯ, и нам не попадайсЯ. ‡а мной! -- крикнул он Ѓриджеру.
ђезко повернул, послал в кусты кобылу, а Ѓриджер -- своего конЯ. ’ут же
ѓрамби метнулсЯ, схватил пистолет с земли и с криком, с руганью бросилсЯ к
кустам, пригибаЯсь. ’ри раза выстрелил вслед глохнущему топоту копыт, потом
крутнулсЯ к нам. Ќе помню когда и почему, но мы соскочили уже с седел; и
помню, глЯнув коротко на ђинго, Я встал с пистолетом дЯди Ѓака в руке,
тЯжелым, как утюг. € вижу, ѓрамби не пригибаетсЯ уже; стоит, опустив
пистолет к правому колену, и смотрит на менЯ; и неожиданно он улыбнулсЯ.
-- Ќу, мальчики, -- говорит, -- Я, кажетсЯ, попалсЯ. Ќадо ж быть таким
дурилой -- пойматьсЯ Њэту Ѓоудену на удочку и расстрелЯть по нему все
зарЯды.
‚ ответ Я произнес каким-то сдавленным, далеким голосом, как у той
алабамскои женщины, -- так что усомнилсЯ даже, услышит ли ѓрамби менЯ:
’ы дал три выстрела. ’ам еще осталось два зарЯда.
ѓрамби не изменилсЯ в лице, или Я не заметил изменениЯ. Ћн только
опустил голову, глаза на свой пистолет и погасил улыбку.
-- Ћсталось -- в этом пистолете? -- сказал ѓрамби.
Ћн точно в первый раз увидел пистолет -- так медленно и осторожно взЯл
его из правой руки в левую и снова опустил к колену, дулом вниз. -- Ќу и ну.
Ќеужель Я не только стрелЯть, а и считать разучилсЯ?
‚се времЯ слышно было птицу -- дЯтла -- в ветвЯх где-то; даже три
выстрела не спугнули ее. € еще Я слышал, как дышит ђинго, словно
всхлипываЯ, -- и, казалось, Я не столько старалсЯ следить за ѓрамби, сколько
напрЯгал волю, чтоб не оглЯнутьсЯ на ђинго.
-- Љакой уж от зарЯдов прок, раз Я даже правой мажу, -- усмехнулсЯ
ѓрамби.
€ тут оно произошло, случилось. Ќо как, в каком порЯдке -- Я и сейчас
не знаю. ѓрамби был крупнотел, коренаст, как медведь. Ќо он был приведен к
нам свЯзанный -- и потому даже сейчас напоминал скорее большой пень, чем
стремительного зверЯ, хотЯ мы видели уже, как он метнулсЯ, подхватил
пистолет и кинулсЯ, стрелЯЯ, вслед за теми двумЯ. Ќе знаю; знаю лишь, что
мгновенье назад он стоЯл в грЯзной конфедератской шинели и улыбалсЯ нам,
слегка выказываЯ щербатые зубы из ржавой щетины, и бледное солнце светило
на щетину эту, на плечи и обшлага, на темные следы от сорванного галуна; а
в следующий миг на сером фоне, посреди шинели блеснули одна за другой две
Ярко-оранжевые вспышки, и шинель стала надвигатьсЯ на менЯ, распухаЯ, как
воздушный шар, виденный бабушкой в ‘ент-‹уисе и снившийсЯ нам после ее
рассказов.
џ, надо думать, услыхал выстрелы, услышал пули, ощутил, как ѓрамби
менЯ ударил, -- но не помню ничего этого. Џомню только две Яркие вспышки,
серую надвинувшуюсЯ шинель и удар падениЯ на землю. € запах -- дух мужского
пота; и шинель терла, колола мне лицо и пахла конским потом, дымом костра,
сковородным салом; и сипло дышал ѓрамби. ‡атем Я почувствовал, как моЯ рука
вывертываетсЯ в суставе, и подумал: "‘ейчас начнут ломатьсЯ пальцы, но
отдавать нельзЯ", и затем -- то ли над плечом ѓрамби, то ли из-под руки или
ноги его -- Я увидел ђинго в воздухе, в прыжке совершенно лЯгушином, и даже
глаза выпучены лЯгушино и рот раскрыт, а в руке раскрытый складной нож.
€ хватка ослабла, Я вырвалсЯ. “видел ђинго верхом на ѓрамби, и ѓрамби
встает с четверенек, а Я хочу поднЯть, нацелить пистолет, но рука не
действует. ‚от ѓрамби по-бычьи сбросил ђинго с хребта и крутнулсЯ опЯть к
‚ам, собравшись длЯ прыжка и тоже раскрыв рот, но тут стала подниматьсЯ с
пистолетом моЯ рука, и он повернулсЯ, побежал. Ќо убегать от нас в этих
сапогах ему не следовало бы. Ђ впрочем, все равно уж, в сапогах или без,
потому что рука поднЯлась и совместила мушку со спиною ѓрамби (он не издал
ни крика, ни звука), и наведенный пистолет был недвижен и тверд, как скала.

‚есь остаток днЯ и часть ночи ушли у нас на то, чтобы доехать до
старого хлопкохранилища. Ќо возвращение затем домой отнЯло не так уж много
времени, потому что, менЯЯ мулов под седлом, ехали мы быстро, а ноша, что
завернута была в лоскут, откромсанный от шинели ѓрамби, весила очень мало.
“же почти стемнело и опЯть лил дождь, когда мы проезжали через
„жефферсон, -- мимо груд кирпича и закоптелых стен, не успевших обвалитьсЯ,
и через то, что было раньше площадью. ‚ можжевеловой роще привЯзали мулов,
и ђинго стал искать подходЯщую доску, но тут мы увидели, что надгробнаЯ
доска уже вкопана -- миссис ’омпсон позаботилась, должно быть, или дЯдЯ Ѓак
по возвращении домой. Ђ куском проволоки мы запаслись.
•олмик уже осел, ведь два месЯца прошло; он почти сровнЯлсЯ с землей,
-- точно бабушка сперва не хотела смиритьсЯ со смертью, но теперь стала уже
смирЯтьсЯ. ђазвернув тот криво-квадратный лоскут запЯтнанного и линЯлого
серого сукна, мы прикрепили привезенное к доске.
-- ’еперь ей можно упокоитьсЯ, -- сказал ђинго.
-- „а, -- сказал Я. € оба мы заплакали. ‘тоЯли под медленно льющим
дождем и плакали. Њного нам пришлось проездить, а последнюю неделю и без
сна приходилось, и не однажды впроголодь.
-- …е не ѓрамби убил и не ќб ‘ноупс, -- сказал ђинго. -- …е мулы убили.
’е первые, что достались даром.
-- „а, -- сказал Я. -- …дем домой. ‹увиниЯ тревожитсЯ о нас, наверно.
’ак что к хибаре нашей мы подъехали уже в потемках. € увидели, что там
внутри светло, как на ђождество: огонь пылает в очаге и лампа светит
вычищенно, Ярко; и не успели еще подойти, как ‹увиниЯ выбежала из дверей
под дождь и стала с плачем, с возгласами обнимать менЯ.
-- —то, что? -- сказал Я. -- Ћтец? Џриехал? Џапа?
-- € мисс „рузилла! -- кричит ‹увиниЯ, плача и молЯсь вслух и хватаЯсь
за менЯ руками, и бранит-ругает ђинго -- все сразу. -- Џриехали! Љончилось!
Ћсталось только им доедатьсЯ. „омой вернулсЯ наш хозЯин „жон!
ЏоуспокоЯсь, она рассказала, что отец и „рузилла приехали с неделю
назад, и дЯдЯ Ѓак сказал им, где мы и чем занЯты, и отец хотел оставить
„рузиллу дома, но та отказалась, и они поехали искать нас, а указывает путь
им дЯдЯ Ѓак.
€ мы спать завалились. Ќе смогли и дождатьсЯ, пока ‹увиниЯ сготовит
ужин; упали на тюфЯк в одеже и провалились в сон, и только помаЯчило с
момент над нами лицо бранЯщейсЯ ‹увинии, и у очага в углу -- старый „жоби,
согнанный ‹увинией с бабушкина кресла... Ђ потом кто-то менЯ тормошит, и
мне чудитсЯ, будто снова дерусь с ќбом ‘ноупсом, -- и тут дождем запахло от
бороды отцовской и одежи. Ђ дЯдЯ Ѓак горланит по-всегдашнему, а отец жмет
менЯ, сонного, к себе, и ђинго и Я обхватили его; а вот и „рузилла,
склонЯсь к тюфЯку, обнЯла менЯ и ђинго, и от ее волос тоже пахнет дождем, и
„рузилла кричит дЯде Ѓаку, чтобы утихомирилсЯ. Ћтцова рука лежит на мне,
сильнаЯ, твердаЯ, и над плечом „рузиллы Я вижу его лицо и бормочу: "Џапа,
папа", а „рузилла обнимает менЯ и ђинго, и мы окутаны ее дождевым запахом,
а дЯдЯ Ѓак горланит, и „жоби смотрит на него, открыв рот и округлив глаза.
-- Љак бог свЯт! Ќе только выследили его и поймали, но и фактическое
доказательство привезли на могилу, чтоб упокоить ђозу Њиллард.
-- —его? -- кричит „жоби. -- Џривезли чего?
-- ’ише! ’ише! -- „рузилла им. -- ‚се уже кончено, все позади.
“гомонитесь, дЯдЯ Ѓак!
-- ‚ доказательство и во искупление! -- орет дЯдЯ Ѓак. -- Њы с „жоном
‘арторисом и „рузиллой подъехали к хлопкохранилищу, и первое, что увидали,
был тот убийца подлый, на дверЯх распЯленный, как енотоваЯ шкурка, и только
правой кисти не хватает. "Ђ кто хочет правую руку увидать, -- говорю „жону,
-- тот прЯмо езжай в „жефферсон на могилу ђозы Њиллард!" ѓоворил Я вам, что
он достойный сын „жона ‘арториса? Ђ? ѓоворил или не говорил?

‘ђЂ†…Ќ€… ЌЂ “‘Ђ„њЃ…

Љогда Я вспоминаю тот день -- конный строй отцова эскадрона,
развернутый фронтом к хибаре, и впереди спешившиесЯ отец и „рузилла с
избирательной урной, а на широком крыльце противоставшие им женщины: тетЯ
‹уиза, миссис •эбершем и все прочие, -- когда Я вижу мысленно эти два боевых
строЯ мужчин и женщин, словно ожидающих лишь, чтоб горнист просигналил
атаку, то мне понЯтной кажетсЯ причина противостоЯниЯ. „ело, по-моему, в
том, что бойцы бывшего эскадрона (как и все солдаты ћга) хоть и сдались и
признали свое поражение, но остались солдатами. ‚озможно, слишком застарела
в них привычка действовать спаЯнно; когда четыре года прожил в мужском мире
приказа и действиЯ, пусть означающих опасность и бой, то, возможно, не
хочетсЯ с этим миром расставатьсЯ; может, именно опасностью и боем так
приманчив этот мир, ибо по сотне всЯческих причин бывают миролюбцами
мужчины, но только не затем, чтобы избежать опасности и боЯ. € перед ними,
воинами отцова эскадрона и всеми остальными джефферсонцами, встали теперь
воински-враждебно тетЯ ‹уиза, миссис •эбершем и остальные джефферсонки,
потому что мужчины сдались, признали себЯ подданными ‘оединенных татов, но
женщины не сдались.
џ помню вечер, когда мы прочли письмо и узнали наконец, где находитсЯ
„рузилла. ќто было перед ђож-„еством 1864 года; тогда Янки, спалив
„жефферсон, ушли{37} уже, и мы даже не знали в точности, продолжаетсЯ война
или закончилась. Њы знали только, что на протЯжении трех лет край наводнЯли
эти Янки и вдруг ушли, и мужчин не осталось совсем. Ћт моего отца, из
Љаролины, вестей не приходило с самого июлЯ, и жили мы теперь в мире
сожженных городов и усадеб, запустелых полей, разоренных плантаций -- в
мире, населенном одними женщинами. ЏЯтнадцатилетние, мы с ђинго точно
обитали в огромнейшей гостинице длЯ женщин и детей.
Љонверт был потерт и запачкан, вскрыт и опЯть заклеен, но можно было
еще разобрать на нем почтовый штамп: •окхерст, ѓайхонский округ, Ђлабама, --
хоть мы и не узнали сразу почерк тети ‹уизы. Џисьмо, адресованное бабушке,
было на трех листах, отрезанных ножницами от обоев и исписанных с обеих
сторон соком лаконоса; и Я вспомнил, как полтора года назад стоЯл с
„рузиллой ночью у хибары в •окхерсте и слушал, как негры идут по дороге, --
и той ночью она мне объЯснила, что не хочет будить спЯщего пса, и
попросила, чтобы Я уговорил отца взЯть ее в свой отрЯд. Ќо Я так и не
сказал отцу. ‡абыл, должно быть. Џотом Янки ушли, и отец с эскадроном тоже.
—ерез полгода отец написал нам, что эскадрон воюет в Љаролине; а месЯцем
позже прислала письмо тетЯ ‹уиза о том, что „рузилла исчезла из дому, --
недлинное письмо на обойной бумаге, и Ягодный сок расплылсЯ в местах, куда
капали слезы тети ‹уизы, писавшей, что она не знает, где „рузилла, но
ожидает от нее всего самого худшего еще с тех пор, как „рузилла, отринув
женственность, бесчувственно отказалась оплакивать геройскую кончину не
только жениха, но и родного своего отца, и что -- в убеждении, что „рузилла
находитсЯ у нас, -- тетЯ ‹уиза хоть и не надеетсЯ на то, что сама „рузилла
захочет утолить сколько-нибудь тревогу матери, но уповает на бабушку. Ќо мы
тоже не знали, где „рузилла. Ћна как в воду канула. ‘ловно Янки, пройдЯ
через ћг, не только всех не перебитых еще мужчин за собой утЯнули -- сине- и
серомундирных{38}, белых и черных, -- но и девушку даже одну, старавшуюсЯ
мужской жизнью, повадкой, одеждой заглушить тоску о любимом, который убит.
€ вот пришло новое письмо. Ќо застреленнаЯ бабушка уже не могла его
прочесть (ѓрамби в тот день сделал возвратную петлю на „жефферсон, и мы с
ђинго, преследуЯ его, завернули домой на ночевку -- и нашли это письмо там,
переданное от миссис Љомпсон), а ђинго и Я не сразу взЯли в толк, что тетЯ
‹уиза хочет сказать на шести обойных страницах, хотЯ на этот раз тетЯ ‹уиза
не плакала на Ягодные буквы -- слишком быстро, по догадке ђинго, писала:

„орогаЯ сестра!
„умаю, что длЯ тебЯ это будет таким
же сюрпризом, как длЯ менЯ, и лишь
молитвенно надеюсь, что не будет таким
же страшным потрЯсением, -- но нет,
естественно, не будет, -- ведь ты ей
всего лишь тетка, а Я мать. Ќо не о себе
Я сокрушаюсь, ибо нам, женщинам, матерЯм,
южанкам, выпало на долю за четыре этих
года научитьсЯ выносить все на свете.
Ќо когда подумаю о муже, который отдал
жизнь, отстаиваЯ заветы мужской отваги и
женской чистоты, и теперь смотрит с небес
на дочь, поправшую то, ради чего он пожертвовал
жизнью, и когда подумаю о сыне-сироте, который
спросит менЯ когда-нибудь: "ђазве мало было
жертвы, принесенной отцом? Љак мог позволить
Ѓог, чтобы дочь такого мученика и героЯ
погубила свое доброе имЯ..."

€ в таком духе все письмо. ђинго держал пучок сосновых веток, а Я
читал при их огне, но пришлось зажечь новый пучок, добравшись всего только
до сетований о том, что ѓэвин Ѓрекбридж пал в бою при айло{39} и они с
„рузиллой не успели даже поженитьсЯ, и что „рузилле уготована была
наиславнейшаЯ длЯ южанки участь -- быть невестой-вдовою полегшего костьми за
свЯтое дело, -- и что „рузилла не только отвергла эту честь, не только стала
падшей, опозорившей памЯть родителЯ, но и живет теперь в блу... -- тетЯ
‹уиза не хочет и произнести это слово, но бабушка сама поймет, хотЯ слава
еще ѓосподу, что отец с „рузиллой не в кровном родстве, что „рузилла не ему
самому, а покойной жене его двоюроднаЯ сестра. ’ак что ђинго зажег второй
смолистый пучок, и мы разложили листы на полу и тогда лишь добрались до
сути, до строк о том, как „рузилла полгода пропадала где-то, даваЯ о себе
лишь весточки, что жива, и вдруг однажды вечером Явилась в хижину, где
живут теперь тетЯ ‹уиза с „енни, -- вошла и (дальше подчеркнуто) не просто в
мужской одежде, а в солдатской форме рЯдового и рассказала им, что уже
полгода служит у отца в эскадроне и ночует в окружении спЯщих мужчин и даже
палатки длЯ себЯ с отцом не ставит, если нет дождЯ; и как „рузилла не
только не выказала стыда и раскаЯниЯ, но даже сделала вид, будто не
понимает, о чем тетЯ ‹уиза ведет речь; и как в ответ на слова тети ‹уизы,
что „рузилла с отцом немедленно должны обвенчатьсЯ, „рузилла сказала:
"Ќеужели ты не можешь понЯть, что Я уже похоронила жениха в эту войну, что
Я устала хоронить? —то Я пошла солдатом в эскадрон к кузену „жону не мужа
чтобы подцепить, а северЯн бить?" € как тетЯ ‹уиза ей на то сказала: "’ы
хоть кузеном не называй „жона при чужих людЯх".

’ретье письмо тетЯ ‹уиза написала не нам, а миссис Љомпсон. „рузилла и
отец были уже дома -- на усадьбе. Ќаступила весна, война кончилась, и мы
валили в низине кипарис и дуб на возведение дома, и „рузилла работала на
равных с „жоби, отцом, ђинго и мной; волосы ее были теперь обкорнаны еще
короче, чем в •окхерсте, лицо обветрилось, забронзовело от солнца, а тело
стало сухощавым от солдатской жизни. Џосле бабушкиной смерти Я, ђинго и
‹увиниЯ спали все в нашей хибаре, но, когда отец вернулсЯ, ђинго и ‹увиниЯ
перешли опЯть в хибару к „жоби, и на тюфЯке моем и ђинговом спали теперь Я
с отцом, а „рузилла -- за одеЯлом-занавесью в кровати, где раньше спала
бабушка. Ђ как-то вечером Я вспомнил про второе письмо тети ‹уизы и показал
его „рузилле и отцу, и отец, услышав, что „рузилла не сообщила еще тете
‹уизе о своем теперешнем местопребывании, сказал ей, что надо сообщить; и
вот однажды приехала из города миссис Љомпсон с третьим письмом. „рузилла
уже ушла с ‹увинией и ђинго вниз, к нашей пилораме, и письмо взЯл Я -- тоже
писанное соком лаконоса на обоЯх и, как предыдущее, без слезных пЯтен; а
это в первый раз миссис Љомпсон приехала к нам после смерти бабушки -- и
даже не сошла с пролетки, так и сидела, не выпускаЯ зонтичек из руки, а
другой рукой придерживаЯ шаль, и озиралась, точно ожидаЯ увидеть в дверЯх
или за углом хибары не худенькую загорелую девушку в мужских рубашке и
штанах, а прирученного медведЯ или пантеру. Џисьмо было в обычном духе: как
тетЯ ‹уиза взывает к даме, не знакомой лично ей, но приЯтельнице бабушки, и
что бывают времена, когда защитить доброе имЯ одного семейства значит
защитить доброе имЯ всех южан, и что она, естественно, не рассчитывает на
то, что миссис Љомпсон поселитсЯ с отцом и „рузиллой, притом и это уже не
создало бы даже видимости того, чего с самого начала нет. Ќо что миссис
Љомпсон тоже женщина, и -- тетЯ ‹уиза хочет верить -- настоЯщаЯ южанка, и
тоже -- тетЯ ‹уиза не сомневаетсЯ -- страдалица, но тетЯ ‹уиза молитвенно
надеетсЯ, что, если у миссис Љомпсон есть дочь, то эта дочь не попирает
кощунственно все южные идеалы чистоты и женственности, за которые легли
костьми мужьЯ наши, хотЯ тетЯ ‹уиза опЯть-таки молитвенно надеетсЯ, что муж
миссис Љомпсон не в числе полегших костьми (а миссис Љомпсон намного старше
бабушки, и единственный муж миссис Љомпсон давным-давно посажен в
сумасшедший дом за то, что любил на досуге собрать с десЯток ихних негритЯт
и, расставЯ в рЯд за ручьем, сшибать картофелины с их голов выстрелами из
винтовки; причем предупреждал их, что по картофелине если и промажет, то уж
по нигеренку не промажет, -- и они стоЯт, бывало, не шелохнутсЯ). ’ак что и
это письмо Я не сумел взЯть в толк и думаю, что миссис Љомпсон тоже не
очень-то в нем разобралась.
Џотому что организаторшею стала не она, а миссис •эбершем, котораЯ к
нам раньше никогда не ездила, и бабушка к ней, насколько помню, тоже. Ђ
миссис Љомпсон так и не сошла теперь с пролетки -- посидела, поджавшись
опасливо под шалью и поглЯдываЯ на менЯ и на хибару, будто невесть что
оттуда может выскочить. €, посидев, ткнула своего негра-кучера зонтичком в
затылок, он дернул вожжами, и пара старых лошадей довольно споро потрусила
по аллее на дорогу -- обратно в город, в „жефферсон. Ђ назавтра Я поднЯлсЯ
из низины днем, чтоб набрать ведро воды из родника, и увидел перед хибарой
пЯть пролеток и колЯсок, а в хибаре оказалось четырнадцать дам, приехавших
из города в воскресных платьЯх, какие уцелели от Янки, от войны; а мужьЯ у
них или погибли на войне, или, вернувшись в „жефферсон, помогали теперь
отцу в его деле -- потому что диковинные настали времена. Ќо женщины, как Я
сказал, статьЯ особаЯ; им, пожалуй, никакие времена не в диковину -- длЯ них
все это лишь одна привычнаЯ, бесконечнаЯ, монотоннаЯ череда мужских
глупостей и безрассудств. Њиссис Љомпсон сидела в бабушкином кресле, сжимаЯ
в руке зонтичек и всЯ подобравшись под шалью с таким видом, будто узрела
наконец то, что высматривала, и оно оказалось пантерой. Ђ миссис •эбершем
стоЯла, отпахнув висЯщее одеЯло, чтоб остальные могли подойти, полюбоватьсЯ
на кровать, где спит ночью „рузилла, а после демонстрируЯ им тюфЯк, где
спим Я с отцом. “видЯ менЯ, она спросила:
-- Ђ это кто?
-- ќто ЃаЯрд, -- сказала миссис Љомпсон,
-- Ѓедное мое дитЯ, -- сказала миссис •эбершем.
’ак что Я скорее взЯл ведро. Ќо кусок разговора услышал. “ них вроде
как собрание шло женского клуба, а председательствовала миссис •эбершем и
то и дело забывала, что при мне надо шепотом: "...матери следует приехать,
следует послать за ней немедленно. Ќо еще до ее прибытиЯ... мы, женщины и
матери города „жефферсона... бедной девочке, вероЯтно, вскружила голову
романтика и доблесть... не успев подумать о цене, которую придетсЯ ей..." --
и миссис Љомпсон зашептала: "’ише! ’ише!" -- и другаЯ кто-то сказала:
"Ќеужели вы полагаете..." -- и миссис •эбершем, совсем уже в полный голос:
"Ђ что вы можете предположить иное? Џо какой бы иной причине ей прЯтатьсЯ
там день-деньской в зарослЯх и тЯжести поднимать, бревна и..."
џ ушел. Ќабрал в роднике воды и вернулсЯ к нашей пилораме, где
„рузилла, ђинго и „жоби подавали на ленточную пилу бревна и ходил по кругу
по опилкам мул с завЯзанными глазами. Ђ потом „жоби хмыкнул удивленно, мы
оглЯнулись и увидели миссис •эбершем и еще трех, что выглЯдывали у нее
из-за спины, блестЯ круглыми глазами на „рузиллу, -- а та стоит среди
стружек и опилок в грЯзном комбинезоне, в потной рубашке и грубых башмаках,
и к мокрому, в потеках пота, лицу прилипли опилки, и стриженые волосы желты
от них.
-- џ Њарта •эбершем, -- сказала миссис •эбершем. -- џ соседка ваша и
надеюсь стать вам другом. -- € вздохнула: -- Ѓедное мое дитЯ...
Њы стоим, смотрим на нее; потом „рузилла наконец проговорила. "Њэм?" --
в точности как Я и ђинго переспрашиваем, когда отец скажет нам что-нибудь
по-ла-тыни. Ђ мне было ведь только пЯтнадцать; Я плохо соображал, о чем у
них сыр-бор; стоЯл только и слушал полумашинально, как в хибаре, что
говорит дальше миссис •эбершем.
-- Њое положение? -- произнесла „рузилла. -- Њое...
-- „а. € ни матери возле, ни женщины, кому... ввергнутаЯ в эту беду...
-- Њиссис •эбершем широким жестом указала на мулов, продолжающих свою
работу, и на „жоби и ђинго, пЯлЯщих на нее глаза; а из-за ее спины глЯдели
на „рузиллу те три дамы. -- ...чтобы предложить вам не только помощь, но и
сочувствие наше.
-- Њое положение, -- сказала „рузилла. -- Њое поло... Џомощь и сочу...
Ћй, ой, ой, -- проговорила она --: и рванулась прочь. Љак олень, бросающийсЯ
в бег, а уж потом решающий, куда бежать; повернувшись на бегу, подлетела ко
мне, пронеслась над бревнами и досками, раскрывши губы, произносЯ негромко:
"„жон, „жон", -- видимо, путаЯ менЯ с отцом, потом очнулась, замерла средь
бега, как застывает в полете птица, недвижнаЯ, но полнаЯ неистового
устремлениЯ. -- € ты тоже веришь этому? -- ‚ыдохнула.
€ унеслась. ‘леды ее виднелись вдоль опушки, редкие и быстрые; но,
поднЯвшись из низины, Я не увидел ее. Ќо пролетки и колЯски по-прежнему
стоЯли у хибары, а на крыльце толпились миссис Љомпсон и другие,
повернувшись лицами к низине, и Я направилсЯ не туда, а к „жобиной хибаре.
…ще издали увидел, что ‹увиниЯ идет, напеваЯ, от родника со своей
можжевеловой бадейкой. ‚ошла в хибару, и пение оборвалось, и Я понЯл, что
„рузилла там. Ќе прЯчась, заглЯнул в окно и увидел, что у очага „рузилла --
поднЯв голову, уроненную на руки, повернулась к ‹увинии, а та стоит с
полной воды бадейкой, и с ниссовой веточкой во рту, и с отцовой старой
шлЯпой на макушке, поверх платка.
-- ’ак вот оно как обернулось, -- говорит „рузилла, плача. -- ‘ошли туда
к пиле и учат менЯ, что в моем положении... сочувствие и помощь... —ужие
совсем; Я их в жизни не видела, и чихать Я на их мнени... Ќо ты и ЃаЯрд. ‚ы
тоже верите этому? —то „жон и Я... что мы...
‹увиниЯ шагнула к ней. ‹адонь ‹увиниЯ легла на грудь „рузиллина
комбинезона -- „рузилла не успела отстранитьсЯ, -- и ‹увиниЯ обнЯла ее, как
менЯ обнимала, бывало, баюкаЯ.
-- —то „жон и Я... что мы... -- рыдала „рузилла. -- Ђ ѓэвин убит в бою, а
у „жона дом сожжен, разорена плантациЯ -- и что Я с ним... Њы на войну пошли
бить Янки, а не бабитьсЯ!
-- „а знаю Я, что нет, -- сказала ‹увиниЯ. -- ’сс. Ќе плачь.
€ вот почти и все. †енщины с этим делом недолго возились. Ќе знаю,
миссис ли Љомпсон вызвала тетю ‹уизу по настоЯнию миссис •эбершем, или тетЯ
‹уиза сама приехала, дав им короткий срок длЯ подготовки сражениЯ. Њы ведь
были занЯты другим -- „рузилла, „жоби, ђинго и Я на распиловке, а отец в
городе; он как уезжал с утра, так мы уже до вечера его не видели, а то и до
поздней ночи. Џотому что странные настали времена. —етыре года все мы --
даже те, кто воевать не мог, женщины и дети -- жили одним стремлением
прогнать войска Янки из краЯ; мы думали, что стоит им уйти, и все
закончитсЯ. € вот они ушли, и еще до наступлениЯ лета Я услышал, как отец
говорил „рузилле: "Ќам обещали прислать федеральные войска; сам ‹инкольн
обещал. ’огда все упорЯдочитсЯ". € это говорил человек, целых четыре года
водивший конников на врага, чтобы очистить ћг от федеральных войск{40}; Ђ
теперь мы будто и не капитулировали вовсе, а объединили силы с бывшим
неприЯтелем против нового врага, чьи средства борьбы иногда были
малопонЯтны нам, но чьЯ цель понЯтна до ужаса. ’ак что отец с утра до ночи
был занЯт в городе. Ћни отстраивали „жефферсон, подымали зданиЯ суда и
магазинов; но не только этим занимались отец и другие джефферсонцы, а
чем-то еще иным, -- и отец не велел нам и „рузилле ездить в город. Ќо ђинго
улизнул как-то туда и, вернувшись, подошел ко мне.
-- Ђ Я теперь уже не -- угадай, чего? -- сказал он, поводЯ слегка
зрачками.
-- Ќу, чего? -- спросил Я.
-- џ уже не негр. ЊенЯ отменили.
-- Ђ кто ж ты теперь? -- спросил Я.
€ он показал мне то, что держал в руке, -- новый бумажный доллар
казначейства ‘Ђ по ‰окнапатофскому округу, штат Њиссисипи; внизу там
четким писарским почерком было выведено: "Љэссиус Љ. Ѓенбоу{41}, и. о.
федерального исполнителЯ", и вместо подписи раскорЯка крест.
-- Љэссиус Љ. Ѓенбоу?
-- €менно, --- сказал ђинго. -- „ЯдЯ Љэш, что был у Ѓенбоу за кучера, а
два года назад удрал в хвосте у Янков. Ђ теперь вернулсЯ, и его будут
выбирать в джефферсонские исполнители. Џотому-то хозЯин „жон с другими
белыми в такой сейчас запарке.
-- Ќегра в федеральные исполнители? -- сказал Я. -- Ќегра?
-- Ќет, -- сказал ђинго. -- ’еперь негров больше нету ни в „жефферсоне,
ни вообще.
€ дальше рассказал мне про двух миссурийцев-"саквоЯжников",
Ѓерденов{42}, прибывших с полномочиЯми из ‚ашингтона, чтобы сколотить из
здешних негров оплот республиканской партии, и что джефферсонцы во главе с
отцом стараютсЯ им помешать.
-- Ќет уж, -- сказал ђинго. -- Ќе кончена война, а только начинаетсЯ
всерьез. ђаньше ты увидишь чужака и знаешь, что он Янки, потому что при нем
ничего, кроме ружьишка, или недоуздка, или пучка перьев от утЯнутой курицы.
Ђ теперь его и не признаешь даже -- вместо ружьЯ у него в одной руке пачка
этих долларов, а в другой пачка негритЯнских избирательных списков...
’ак что мы были занЯты; отец, бывало, возвратитсЯ к ночи -- ђинго и Я,
и даже „рузилла, только глЯнем на него и уже не задаем вопросов. Ђ женщины
справились со своим делом без долгих хлопот, потому что „рузилла была уже
обречена и бессознательно ждала лишь последнего удара -- с той минуты, как
четырнадцать дам, усевшись в колЯски и пролетки, воротились в город, и до
того днЯ спустЯ месЯца два, когда с дороги к нам донессЯ громкий голос
„енни и в ворота въехал фургон, а в нем тетЯ ‹уиза на одном из сундуков
(доконали „рузиллу именно сундуки: в них прибыли ее платьЯ, три года не
ношенные; ђинго ни разу и не видал „рузиллу в платье до приезда тети ‹уизы)
-- и тетЯ ‹уиза всЯ в трауре, и даже на ручке зонтика у нее креповый бант, --
а когда два года назад мы приезжали в •окхерст, траура на ней не было, хотЯ
дЯдЯ „еннисон был тогда не живей, чем сейчас. Ћна подъехала к крыльцу и
сошла, уже со слезами и с такими точно словесами, как в письмах, так что и
слушать ее надо перескакиваЯ, чтоб ухватить, уразуметь хоть с пЯтого на
десЯтое:
-- џ приехала, дабы еще раз обратить к ним мольбу, орошенную слезами
матери и, вероЯтно, бесполезную, хоть Я до последнего момента молитвенно
надеЯлась, что мне удастсЯ оградить невинный слух и душу моего мальчика, но
чему быть, того не миновать, и по крайней мере здесь мы все втроем сможем
нести наш крест.
‘ев в бабушкино кресло посреди комнаты и даже зонтика не положив и не
снЯв шлЯпки, она глЯдела то на тюфЯк, где мы с отцом спим, то на прибитое к
балке одеЯло, где комната „рузиллы, и прижимала ко рту платочек, от
которого по всей хибаре несло жухлыми розами. € тут пришла с работы
„рузилла в грЯзных башмаках, в потной рубашке и комбинезоне и с опилками в
выгоревших на солнце волосах, и тетЯ ‹уиза, глЯнув на нее, опЯть заплакала,
запричитала:
-- Џогибла дочь, погибла. Ѓлагодарю тебЯ, ѓосподи, что милостиво взЯл к
себе „еннисона •ока и не дал ему дожить до этого зрелища.
Ћбречена была „рузилла. ’етЯ ‹уиза тогда же заставила ее надеть
платье, и перед приходом отца „рузилла убежала из хибары к роднику. Ћн
вошел -- тетЯ ‹уиза восседает в бабушкином кресле и жмет к губам платочек.
-- Љакой приЯтный сюрприз, ‹уиза, -- сказал отец.
-- „лЯ менЯ мало в этом приЯтного, полковник ‘арторис, -- сказала тетЯ
‹уиза. -- €, по прошествии целого года, врЯд ли Я могу еще назвать это
сюрпризом. Ќо потрЯсением и ударом по-прежнему могу.
€ отец тоже вышел со мной, мы спустились к роднику и нашли „рузиллу --
она присела, затаилась за стволом большого бука, точно прЯча от отца свой
длинный подол. Ћтец взЯл ее за руку, подымаЯ.
-- Ќу и что, если в юбке? -- сказал он. -- Ѓудто это имеет значение.
€дем. ‚ставай, солдат.
Ќо она была уже обречена -- словно, надев на нее платье, они тем самым
осилили ее: словно в платье нельзЯ ей было уже ни отбитьсЯ, ни убежать. €
больше она не ходила на распиловку, и теперь (мы с отцом перешли спать к
„жоби и ђинго) Я видел „рузиллу разве что за ужином и завтраком. Ђ мы
занЯты были балками, досками; и всюду только и разговора теперь было, что о
выборах, о том, как отец при всем народе объЯвил Ѓерденам, что выборов не
будет, если в кандидаты выставЯт Љэша Ѓенбоу или другого негра, и как
Ѓердены ответили: "Џосмейте лишь сорвать". Џритом у тети ‹уизы весь день
полно было джефферсонских дам; можно было подумать, что „рузилла не ее, а
миссис •эбершем дочка. Ќачинали прибывать они сразу после завтрака и потом
весь день торчали, так что и за ужином тетЯ ‹уиза сидела в своем трауре,
хотЯ уже без зонтика и шлЯпки, но не разлучаЯсь с каким-то черненьким
вЯзаньем, которого никак не могла кончить; и платочек наготове за поЯском
черного платьЯ (но ела тетЯ ‹уиза будь здоров, даже больше отца -- через
неделю уже выборы, и ему портили, наверно, аппетит мысли о Ѓерденах), и ни
с кем тетЯ ‹уиза не разговаривала, кроме „енни; а „рузилла чуть
дотрагивалась до еды, и лицо у нее было худое, напрЯженное, а глаза -- как у
человека, который давно проиграл и сопротивлЯетсЯ, держитсЯ на одних
нервах.
€ затем сопротивление было сломлено; „рузиллу победили. Ђ она была
сильнаЯ, хотЯ не так уж на много лет старше менЯ; позволив тете ‹уизе и
миссис •эбершем выбрать род оружиЯ, она стойко держалась против них обеих
до того вечера, когда тетЯ ‹уиза обошла ее с фланга неотразимым маневром. џ
был на крыльце, входил ужинать -- и невольно подслушал их разговор.
-- Ќеужели не веришь мне? -- говорила „рузилла. -- Ќеужели не можешь
понЯть, что в эскадроне Я была просто одним из солдат и к тому же не ахти
каким, а здесь, дома, Я длЯ „жона просто еще один голодный иждивенец,
просто родственница по жене и ненамного старше его собственного сына?
€ Я услышал голос тети ‹уизы -- и зримо представил, как она восседает
там со своим нескончаемым вЯзаньем:
-- ’ы хочешь убедить менЯ, что ты, молодаЯ девушка, круглосуточно
общаЯсь с ним, еще молодым мужчиной, в течение года, кочуЯ по стране без
всЯкого присмотра, без помехи всЯкой... ’ы что, считаешь менЯ совершенной
дурочкой?
€ в этот вечер тетЯ ‹уиза победила ее; только мы сели за ужин, как
тетЯ ‹уиза устремила на менЯ взглЯд и, скорбно переждав скрип скамьи,
промолвила:
-- ЃаЯрд, Я не прошу у тебЯ извинениЯ за то, что говорю в твоем
присутствии, ибо это и твой крест; ты здесь такаЯ же безвиннаЯ жертва, как
и Я с „еннисоном...
‡атем, откинувшись на спинку бабушкина кресла (у нас ни стула больше
не осталось), в своем черном платье, с черным комком вЯзаньЯ слева от
тарелки, она перевела взглЯд на отца.
-- Џолковник ‘арторис, -- сказала она. -- џ женщина, и мне приходитсЯ
просить о том, чего бы мой полегший костьми муж и сын, если бы он уже
вырос, потребовали с пистолетом, возможно, в руке. џ прошу вас женитьсЯ на
моей дочери.
џ встал. Ѓыстро пошел прочь из-за стола; услышал краткий сухой стук --
это „рузилла уронила голову на стол, меж раскинутых рук; скрипнула скамьЯ --
это отец встал тоже.
-- Ћдолели они тебЯ, „рузилла, -- сказал он, положив ей руку на затылок.
“тром -- мы еще и завтракать не кончили -- прибыла миссис •эбершем. Ќе
пойму, как тетЯ ‹уиза сумела так быстро сообщить ей. Ќо она Явилась, и они
с тетей ‹уизой назначили свадьбу на послезавтра. ‚рЯд ли они и помнили, что
в этот самый день Љэша Ѓенбоу будут выбирать и -- по твердому слову отца --
не выберут в федеральные исполнители. †енщины, по-моему, на это дело
обратили вниманиЯ не больше, чем обратили бы, скажем, на решение
джефферсонских мужчин перевести завтра все часы в городе на шестьдесЯт
минут вперед или назад. Њожет, они даже вообще про выборы не знали -- про
то, что все мужчины округа съедутсЯ завтра в „жефферсон с пистолетами в
кармане и что Ѓердены уже собрали своих негров-избирателей в окраинном
хлопкоскладе и держат их там под охраной. Џо-моему, женщин это даже не
интересовало. Џотому что, по словам отца, они не способны поверить, чтобы
дело правое или неправое или просто очень важное могло решатьсЯ посредством
писулек, бросаемых в урну.
Ђ свадьбу хотели устроить с размахом; пригласить намеревались весь
„жефферсон, и миссис •эбершем пообещала привезти три бутылки мадеры,
которые она уже пЯть лет бережет, -- как вдруг тетЯ ‹уиза опЯть заплакала.
Ќо ее тут же понЯли, дружно принЯлись похлопывать-поглаживать ей руки,
совать ароматический уксус понюхать, и миссис •эбершем сказала:
-- Љонечно, конечно. ЃеднЯжка вы моЯ. “страивать шумную свадьбу теперь,
через год, значило бы объЯвить во всеуслышание...
’ак что порешили устроить прием -- миссис •эбершем сказала, что
отметить бракосочетание приемом уместно даже через десЯть лет. Џостановили,
что невеста поедет в город, жених встретит ее там и обвенчаютсЯ по-тихому и
быстрому, а свидетелЯми будем Я и еще один, чтобы как положено по закону; а
из дам ни одна и присутствовать не будет. Џотом воротЯтсЯ домой, и
состоитсЯ прием.
’ак что в этот день, утром рано, они начали съезжатьсЯ к нам со
скатертЯми, серебром столовым и корзинками с едой, как на приходскую
трапезу. Њиссис •эбершем привезла фату с венком, и они сообща обрЯдили
невесту, но по настоЯнию тети ‹уизы „рузилла накинула поверх своей фаты и
венка отцовский плащ с капюшоном; и ђинго подал лошадей, расчищенных
парадно, и Я подсадил „рузиллу в седло, а тетЯ ‹уиза и остальные смотрели с
крыльца. Ќо Я не заметил, что ђинго тут же исчез, хотЯ Я слышал, выезжаЯ к
воротам, как тетЯ ‹уиза громко звала „енни. “же потом ‹увиниЯ рассказала,
как после нашего отъезда дамы убрали, украсили, накрыли стол и ждать стали,
посматриваЯ на ворота, а тетЯ ‹уиза то и дело звала и не могла дозватьсЯ
„енни, и тут глЯдь -- по аллее скачут к ним ђинго и „енни вдвоем на муле, и
глаза у „енни круглые, как блюдца.
-- ЏострелЯли! ЏострелЯли их! -- орет он еще издали.
-- Љого? -- кричит тетЯ ‹уиза. -- ѓде ты был?
-- ‚ городе! -- орет „енни. -- Ћбоих Ѓерденов! Ћбоих пострелЯли!
-- Љто пострелЯл? -- кричит тетЯ ‹уиза.
-- „рузилла и кузен „жон! -- орет „енни.
€, по словам ‹увинии, тут уж тетЯ ‹уиза громче „енни заорала:
-- ‡начит, „рузилла и этот еще не повенчаны?
Ђ дело в том, что у нас времени не оказалось. Њожет, и повенчались бы
уже, но только мы въехали на площадь, как увидали, что у гостиницы, в
которой выборы, сгрудились негры под призором шести или восьми
чужаков-белых, и тут же Я увидел, что джефферсонцы -- наши -- спешат через
площадь к гостинице, каждый держа руку на бедре, как бегут люди, когда в
кармане пистолет. Ђ солдаты отцова эскадрона уже встали оцеплением перед
гостиницей, загородивши вход. € Я тоже слетел с лошади, а „жордж “айэт не
дает „рузилле пройти туда. Ќо он не за нее ухватилсЯ, а только за плащ ее,
и она прорвала оцепление и бегом в гостиницу, а венок у нее сбилсЯ набок и
фата струитсЯ позади. Ќо менЯ „жордж держит. Ѓросил плащ на землю и держит
менЯ.
-- Џустите, -- сказал Я. -- ’ам отец.
-- Ќе горЯчись, -- сказал „жордж, не выпускаЯ. -- „жон просто голосовать
вошел.
-- Ќо Ѓерденов там двое! -- сказал Я. -- Џустите!
-- “ „жона в "дерринджере"{43} два зарЯда, -- сказал „жордж. -- Ќе
горЯчись.
€ держат менЯ. € тут мы услыхали три выстрела, и все повернулись к
дверЯм. ‘колько прошло так времени, не знаю.
-- „ва последних дадены из "дерринджера", -- сказал „жордж.
…ще сколько-то времени прошло. ‘тарик негр, что швейцаром у миссис
•олстон и стар уже освобождатьсЯ, высунул из дверей голову, сказал:
"ѓосподи боже" -- и спрЯталсЯ обратно. Џотом вышла „рузилла с избирательной
урной -- венок набекрень, хвост фаты намотан на руку, -- а за ней отец и
смахивает рукавом пыль с новой касторовой шлЯпы. …го хотели встретить
шумно, набрали в легкие воздуху -- не раз слыхали Янки этот наш атакующий
вопль:
- “рр...
Ќо отец поднЯл руку -- и замолчали. ’ихо стало.
-- Њы чужой пистолет тоже слышали, -- сказал „жордж. -- ’ы не задет
пулей?
-- Ќет, -- сказал отец. -- џ дал им первыми выстрелить по мне. ‚ы все
слышали. ‚ы, ребЯта, знаете мой "дерринджер" и сможете подтвердить под
присЯгой.
-- „а, -- сказал „жордж. -- Њы все слышали.
Ћтец оглЯдел собравшихсЯ, медленно обошел взглЯдом все лица.
-- …сть кто-нибудь здесь, желающий оспорить мои действиЯ? -- спросил он.
Ќо ни звука в ответ, ни даже шороха. ‘обранные в кучу негры так и
стоЯт неподвижно под охраной белых северЯн. Ћтец надел шлЯпу, взЯл у
„рузиллы урну, подсадил в седло, вернул ей урну. ‡атем снова оглЯнулсЯ на
всех.
-- ‚ыборы состоЯтсЯ у менЯ на усадьбе, -- сказал он. -- Ќазначаю „рузиллу
•ок уполномоченным по голосованию и подсчету голосов. …сть желающие
возразить?
ЋпЯть наши набрали в грудь воздуху, и опЯть отец остановил их, поднЯв
руку.
-- Ќе теперь, ребЯта, -- сказал он. ЏовернулсЯ к „рузилле. -- …зжайте
домой. џ заглЯну к шерифу и затем догоню.
-- ’ак мы и пустим тебЯ одного, -- сказал „жордж “айэт. -- —асть наших
поедет с „рузиллой. Ђ остальные -- с тобой.
Ќо отец не разрешил.
-- Њы ведь боремсЯ за мирный правопорЯдок и закон, -- сказал он. -- џ
заЯвлю, как было, и приеду. Ђ вам сказано -- езжайте.
€ мы направились домой -- бойцы эскадрона и еще человек сто; въехали в
ворота, а впереди всех „рузилла с избирательной урной на луке седла;
подъехали к хибаре, где собрались колЯски и пролетки, и „рузилла, передав
мне урну, спешилась, взЯла опЯть урну и пошла к крыльцу -- но внезапно
застыла на месте. Њы с ней, пожалуй, одновременно вспомнили, хватились, и
даже все другие, по-моему, почувствовали вдруг что-то неладное. Џотому что
прав был, по-моему, отец, говорЯ, что женщины не сдаютсЯ -- их не принудишь
выпустить из рук ни победу, ни даже поражение. € мы остановились, запнулись
-- тетЯ ‹уиза и другие вышедшие женщины встали препоной на крыльце; и тут,
протиснувшись, проехав мимо менЯ, спрыгнул с лошади отец рЯдом с „рузиллой.
Ќо тетЯ ‹уиза и не взглЯнула на него.
-- ‡начит, не обвенчались, -- сказала она.
-- џ забыла, -- сказала „рузилла.
-- ’ы забыла? ‡ЂЃ›‹Ђ?
-- џ... -- сказала „рузилла. -- Њы...
’етЯ ‹уиза взглЯнула наконец на всех нас; прошлась взглЯдом по нашему
конному строю, скользнула и по мне, как по чужому.
-- Ђ это кто такие, позволь узнать? ’вой свадебный кортеж забывчивых?
Џоезжане убийств и разбоЯ?
-- Ћни голосовать приехали, -- сказала „рузилла.
-- ѓолосовать, -- сказала тетЯ ‹уиза. -- ‚от как. ѓолосовать. ‡аставила
родную мать и брата жить под кровлей прелюбодеЯниЯ и блуда и думаешь, что
заставишь еще и в избирательной будке жить -- такое-то прибежище ты нам
избрала от насильства и кровопролитиЯ? Џодай мне этот Ящик.
Ќо „рузилла стоЯла, не двигаЯсь, в порванном платье с измЯтой фатой и
венком, криво свисающим с волос на двух шпильках. ’етЯ ‹уиза спустилась с
крыльца; неЯсно было, что она хочет делать; мы глЯдели с седел, как она
выхватила у „рузиллы урну и отшвырнула далеко в сторону.
-- €ди в дом, -- сказала она.
-- Ќет, -- сказала „рузилла.
-- €ди в дом. џ пошлю за свЯщенником сама.
-- Ќет, -- сказала „рузилла. -- ќто выборы. Џойми же. џ -- уполномоченный
по голосованию.
-- €дешь ты в дом?
-- џ же не могу. џ назначена, -- сказала „рузилла тоном девочки, которую
застали играющей в грЯзи. -- „жон сказал, что Я...
’етЯ ‹уиза заплакала. Ћна стоЯла, плача, в своем черном платье, и
вЯзаньЯ при ней не было, и это в первый раз Я ее здесь видел без платочка;
подошла миссис •эбершем, увела ее в комнату. ‡атем проголосовали. ‘ этим
тоже недолго возились. “рну поставили на чурбак, куда ‹увиниЯ корыто ставит
стирать, ђинго принес пузырек с соком лаконоса и лоскут старой бумажной
шторы -- из него нарезали бюллетеней.
-- Љто хочет выбрать достопочтенного Љэссиуса Љ. Ѓенбоу в федеральные
исполнители, те пишут в бюллетене "„а", кто против, пишет "Ќет", -- сказал
отец.
-- Ђ Я сам всем напишу, и сэкономим времЯ, -- сказал „жордж “айэт. ‚зЯл
нарезанную стопку и, уперев на седло, стал писать, и тут же у него брали
готовую бумажку и бросали по очереди в урну; „рузилла вызывала по фамилиЯм.
Ѓыло слышно, как в хибаре не кончила еще плакать тетЯ ‹уиза; остальные дамы
наблюдали за нами в окно. ѓолосование кончилось быстро.
-- —его еще считать, валандатьсЯ, --- сказал „жордж. -- ‚се проголосовали
"нет".
‚от и все. Ћни поехали затем обратно в город и урну с собой повезли, а
„рузилла -- в порванном подвенечном платье, с фатой и съехавшим с волос
венком -- и отец стоЯли у чурбака, провожаЯ. Ќо теперь и сам отец не смог бы
остановить их возглас. Ћн взлетел, и снова, и опЯть, истошно-высокий,
нестройный и Яростный, каким не раз летел на северЯн в дыму и топоте копыт:
-- “р-ра-а-а „рузилле! “р-ра-а-а „жону ‘арторису! “р-ра-а-а-а!

‡ЂЏЂ• ‚…ђЃ…Ќ›

Џроизошло это сразу после ужина. ’олько Я сел за стол к лампе и
раскрыл своего Љоука{44}, как услышал в коридоре шаги профессора “илкинса,
затем услышал тишину (в момент, когда он взЯлсЯ за дверную ручку, не
постучав), и мне следовало бы догадатьсЯ. ’олкуют о предчувствиЯх, но
никакого предчувствиЯ у менЯ не было. џ слышал, как он поднимаетсЯ по
лестнице и идет по коридору, приближаЯсь, и ничего не прозвучало мне в его
шагах, потому что хоть Я прожил у них вот уже три учебных года{45} и хоть и
он и миссис “илкинс звали менЯ дома просто по имени, но профессор никогда
не входил ко мне без стука, как Я к нему или к ней не вошел бы.
„верь стремительно распахнулась, посланнаЯ до отказа вперед одним из
тех движений, какими рано или поздно согрешает тЯгостно-неукоснительнаЯ
корректность педагога, и он стал на пороге со словами:
-- ЃаЯрд, ЃаЯрд, сын мой, дорогой сын мой.
Њне бы следовало предвидеть, быть наготове. Ђ возможно, Я и был
наготове, потому что помню: прежде чем встать, Я аккуратно закрыл книгу и
даже место отметил, до которого дочитал. Џрофессор “илкинс суетилсЯ,
подавал мне что-то -- мою шлЯпу и плащ, -- и Я взЯл, хотЯ плаща не нужно
было, разве что Я уже успел подумать (стоЯл октЯбрь, но на зиму еще не
повернуло), что дожди и холода наступЯт прежде, чем Я вернусь в эту
комнату, если только вернусь, и мне понадобитсЯ плащ на обратном пути, -- а
в голове у менЯ стучало: "ќх, пусть бы вчера профессор так вошел, пусть бы
вчера распахнулась и грохнула дверь, чтоб Я успел, был рЯдом с ним, когда
это стрЯслось и он упал, лег где-то в грЯзь и пыль".
-- ‚аш ђинго ждет внизу, на кухне, -- сказал профессор. ‹ишь годы спустЯ
кто-то мне рассказал (должно быть, он же, “илкинс), как ђинго с ходу
оттолкнул кухарку, прошел прЯмо в библиотеку, где сидели “илкинс с женой,
сказал без околичностей: "‘егоднЯ утром убили полковника ‘арториса. ‘кажите
ЃаЯрду, что Я жду на кухне" -- и вышел, они и рта раскрыть не успели. --
Џроехал сорок миль, но от еды отказалсЯ.
Њы уже шли к двери -- двери, за которой Я прожил три года с сознанием
неминуемости случившегосЯ сегоднЯ, да, теперь Я знал, что ждал этого, и,
однако же, шаги в коридоре ничего мне не сказали.
-- Ќе могу ли Я хоть чем-нибудь быть полезен?
-- „а, сэр, -- сказал Я. -- ‘вежую лошадь длЯ ђинго. Ћн не захочет
остатьсЯ.
-- Љонечно же, берите мою, берите лошадь миссис “илкинс, -- не сказал, а
выкрикнул он, хотЯ все тем же хлопотливым тоном, и оба мы, пожалуй, в одно
времЯ почувствовали комизм его слов: кобылка, которую запрЯгали в плетеный
фаэтончик миссис “илкинс, была коротконогаЯ и пузатаЯ, точь-в-точь пожилаЯ
незамужнЯЯ учительница музыки; менЯ словно холодной водой обдало, и это
было мне полезно.
-- Ѓлагодарю вас, сэр, -- сказал Я. -- Њы обойдемсЯ. Њне дадут длЯ него
лошадь на конюшне, где Я держу свою.
„а, немного поостыть было полезно -- еще не кончив, Я уже сообразил,
что и этого не нужно будет, что ђинго заехал сперва в конюшню и все
устроил, обе лошади уже оседланы и ждут здесь, привЯзанные у забора, и нам
не придетсЯ давать крюку Ћксфордом. ‹юш бы не додумалсЯ, он прЯмо бы ЯвилсЯ
в колледж, в дом профессора “илкинса, передал бы свое известие, спокойно
сел бы, предоставив мне остальное. Ќо ђинго не таков.
џ вышел из комнаты, профессор за мной. € до самой той минуты, когда мы
с ђинго выехали в густую, душную, пыльную тьму, чреватую запоздалым
равноденственным поворотом солнца на зиму и томЯщуюсЯ, словно женщина в
тЯгостных родах, он все времЯ был где-то рЯдом со мной или чуть позади, а
где точно, Я не знал и не интересовалсЯ. Ћн Явно подбирал слова, чтобы
предложить мне еще и свой пистолет. џ почти слышал: "Ђх, злосчастнаЯ
страна, -- еще и десЯти лет не прошло, как отлихорадила, и снова люди
убивают друг друга и снова платЯт каинову подать его же монетой". Ќо вслух
он так ничего и не произнес. ’олько шел где-то рЯдом или сзади, пока Я
спускалсЯ по лестнице в холл, где ждала миссис “илкинс -- седаЯ, худенькаЯ,
напоминавшаЯ мне мою бабушку не по внешнему сходству, а потому, возможно,
что она знавала бабушку, -- стоЯла вод люстрой, поднЯв навстречу мне
застывшее в тревоге лицо, на котором читалось: "‚зЯвший меч от меча и
погибнет" {46} (точно такое бы выражение было у бабушки сейчас), а Я шел,
обЯзан был подойти к ней, не потому, что был внуком бабушки и прожил у
миссис “илкинс те три года, что проучилсЯ в колледже, не потому, что сыну
ее, убитому в последнем почти что бою девЯть лет назад, было примерно
столько же, сколько сейчас мне, а потому, что теперь Я был ‘арторис
(‘арторис, старший в роду -- это проблеснуло вместе с мыслью: "‚от оно и
стрЯслось", когда профессор встал на дороге). џ был дорог ей не меньше, чем
мужу ее, но она не стала предлагать мне лошадь и оружие, ибо женщины мудрее
мужчин, иначе бы мужчины не затЯнули войну еще на два гада, когда уже
понЯли, что побиты. ™упленькаЯ, не выше бабушки, она просто положила руки
мне на плечи и сказала:
-- Џередай от менЯ привет „рузилле и тете „женни. € поскорее
возвращайсЯ.
-- Ќе знаю, как получитсЯ, -- сказал Я. -- ЏридетсЯ занЯтьсЯ разными
делами.
„аже ей не сказал Я правды; ведь когда он грохнул дверью, Я -- не
прошло и минуты -- стал ощущать в себе то, что зрело с некоторых пор вопреки
мне самому, вопреки моему происхождению и воспитанию (а может, и благодарЯ
им), в чем Я был еще нетверд и пробы в чем боЯлсЯ. Џомню, руки ее еще лежат
у менЯ на плечах, а Я думаю": "Џо крайней мере, смогу сейчас выЯснить,
таков ли Я, каким кажусь себе, или нет; сделаю ли то, что научил себЯ
считать справедливым, или менЯ хватит лишь на благие пожеланиЯ".
Њы прошли на кухню. ЋпЯть профессор “илкинс обреталсЯ где-то сбоку или
позади, и опЯть на разные немые лады предлагал м"е лошадь и пистолет. ђинго
сидел и ждал; помню, мне подумалось, что длЯ него-то Я никогда не стану
‘арторисом, что с нами ни случись. …му тоже было двадцать четыре, но он
как-то даже меньше моего изменилсЯ с того днЯ, когда мы с ним пригвоздили
тело ѓрамби к дверЯм старого хлопкохранилища. ќто оттого, может быть, что
он так сильно перерос менЯ, так переменилсЯ в то лето, когда они с бабушкой
сбывали мулов северЯнам, и с тех пор менЯтьсЯ приходилось уже мне, чтобы
хоть кое-как с ним поравнЯтьсЯ. Ћн тихо сидел на стуле у остывшей плиты,
вид усталый -- сорок миль позади (в „жефферсоне или где-то по дороге, когда
наконец осталсЯ один, он плакал, и на щеках засохли пыльные полосы), а
впереди еще сорок миль, но к еде не притронулсЯ; поднЯл на менЯ глаза,
красноватые от усталости (а может, не просто от усталости, и мне никогда
уже не поравнЯтьсЯ с ним), затем молча встал, пошел к дверЯм, Я за ним, а
за мной профессор “илкинс, по-прежнему без слов предлагающий лошадь и
пистолет и по-прежнему твердЯщий про себЯ (Я и это чувствовал): "Ћт меча и
погибнет. Ћт меча и погибнет".
“ калитки стоЯли оседланные лошади -- так Я и знал, -- свежаЯ длЯ ђинго

и моЯ кобыла, подареннаЯ мне отцом три года назад и способнаЯ проскакать
милю меньше чем за две минуты и весь день идти на скорости восемь минут
милЯ. ђинго уже сидел в седле, когда до менЯ дошло, что профессор хотел бы,
собственно, проститьсЯ со мной. Њы обменЯлись рукопожатием. џ знал: он
думает, что пожимает руку, котораЯ завтра к вечеру, возможно, будет уже
мертва, и мне на секунду захотелось открыть ему, что Я намерен сделать;
ведь у нас не раз заходил разговор о том, что нет завета выше, чем "не
убий", что в нем едином надежда, в нем мир, которого взыскует слепое и
смЯтенное племЯ, из прочей твари земной избранное €м длЯ бессмертиЯ; ведь
профессор, возможно, даже верил, что привил мне эту заповедь, да только
нет, этому не научить и не научитьсЯ, оно куда глубже. Ќо Я не открылсЯ.
‘лишком стар он, и нельзЯ вынуждать его хотЯ бы отвлеченно согласитьсЯ с
моим решением, слишком стар, чтобы отстаивать принцип пред лицом крови,
воспитаниЯ, окружениЯ, и не годитсЯ застигать его врасплох, приставать с
ножом к горлу. ‹ишь юному такое под силу, чей возраст еще может служить
естественной причиной (хоть и не оправданием) трусости.
€ Я промолчал. ’олько пожал ему руку и тоже сел в седло, мы тронули
лошадей. ’еперь нам не нужно было проезжать через Ћксфорд, и вскоре (а
узкий лунный серп был точно отпечаток каблука в мокром песке) перед нами
легла дорога на „жефферсон, дорога, по которой впервые Я проехал три года
назад вместе с отцом, и на ђождество проезжал уже один туда и обратно,
потом в июне и сентЯбре, и так каждый год -- на ђождество, в июне и в
сентЯбре -- ездил и не знал даже, что это и есть мир и покой; а теперь вот
снова проезжаю, и хоть останусь жив (это Я знал), но, может, в последний
раз еду с поднЯтой головой. ‹ошади пошли мерной рысью -- с нее они уже не
собьютсЯ во весь путь. Њоей знакома эта длиннаЯ дорога, а под ђинго тоже
добраЯ лошадка, сумел-таки добыть у •ильЯрда на конюшне. ‚озможно,
подействовали следы слез, полосы засохшей грЯзи под воспаленно-усталыми
глазами, но скорее это опЯть проЯвилось качество, позволЯвшее ему в
изобилии фабриковать во времЯ войны предписаниЯ, по которым бабушка
получала мулов, -- некаЯ дерзкаЯ уверенность в себе, привитаЯ слишком долгим
и слишком тесным общением с белыми, -- с той, кого звал бабушкой, и со своим
одногодком, с кем спал рЯдом с рождениЯ и вплоть до отстройки сожженного
дома.
Њы только раз перекинулись словом.
-- ‡астрелить его, как тогда ѓрамби, -- сказал он. -- €ли это не годитсЯ
длЯ вашей тонкой белой кожи?
-- Ќе годитсЯ, -- ответил Я.
’ак ехали мы; был октЯбрь; еще цвела вербена -- лишь приехав домой,
понЯл Я, какаЯ в ней может теперь быть нужда, -- еще цвела вербена в нашем
саду, где тетЯ „женни, надев старые отцовы кавалерийские рукавицы, копалась
вдвоем со стариком „жоби на заботливейше возделанных клумбах среди цветов с
вычурными и ароматными старинными названиЯми, -- потому что хотЯ стоЯл
октЯбрь, но не было еще дождей, а стало быть, и заморозков, влекущих (или
оставлЯющих) за собой первые истепла-холодные ночи бабьего лета, и в
дремотном воздухе прохлада и ожидание гусиных караванов, но еще держитсЯ
летний жаркий пыльный запах винограда и лавра -- в такие ночи мы с ђинго,
бывало, пока Я не вырос и не уехал в колледж изучать право, охотились на
опоссумов с фонарем, топором, мешком и шестью собаками (одна взЯта длЯ
дела, а прочие пЯть длЯ лаЯ, длЯ музыки) на выгоне, где в тот памЯтный день
мы из своей засады впервые увидели офицера-Янки на каурой лошади и где вот
уже год раздавались свистки поездов, давно не принадлежащих мистеру
ђедмонду, а в какой-то миг сегоднЯ утром и отец их выпустил из рук, словно
зажженную трубку, которую, по словам ђинго, он выронил, падаЯ. ’ак ехали мы
к дому, где в зале лежал он теперь в полковой форме, при сабле и где в
парадном сиЯнии люстр и канделЯбров ждала менЯ „рузилла в желтом бальном
платье, с вербеною в волосах, и в каждой руке у нее по зарЯженному
пистолету. € пистолеты мне виделись, мне, не имевшему предчувствиЯ;
виделась она, в парадно освещенном зале, убранном длЯ обрЯда похорон, --
встала, невысокаЯ, стройнаЯ не по-женски, а по-мальчишески, недвижнаЯ, в
желтом, лицо спокойно, как в трансе, прическа проста и сурова, и
дополнением к ней -- веточки вербены с боков; руки согнула в локтЯх, на
уровень плеч поднЯла и раскрыла ладони, подает два одинаковых дуэльных
пистолета -- строгою жрицей ритуальной мести с греческой амфоры.

"“ него своЯ греза", -- сказала „рузилла. ’огда мне было двадцать. Њы
часто гулЯли с ней по саду в летних сумерках, дожидаЯсь, пока отец не
приедет с линии. Њне было двадцать лет. Ћтец решил сделать из менЯ юриста,
и с осени начиналась учеба в университете -- через четыре года после того
лета, днЯ, вечера, когда отец с „рузиллой не дали выбрать старого Љэша
Ѓенбоу федеральным исполнителем, а сами вернулись домой так и не
обвенчавшись, и миссис •эбершем тут же посадила их в свой экипаж, опЯть
повезла в город, вытащила мужа из его тусклого закутка в новоотстроенном
банке, заставила подписать поручительство, освобождавшее отца от ареста за
убийство тех двух "саквоЯжников", потом повела отца с „рузиллой к
свЯщеннику и повенчала-таки. ‡а эти годы отец отстроил дом на месте
прежнего, на черном пепелище, но только сгоревший был куда меньше нового,
столь же нерасторжимо свЯзанного, по словам „рузиллы, с отцовой грезой, как
приданое и фата -- с грезой невесты. Ђ с приездом тети „женни и сад наш
воспрЯнул („рузилла, та не стала бы возитьсЯ с цветами, как не стал бы
отец; в последний год войны она, в солдатской одежде, коротко остриженнаЯ,
простым бойцом проехала „жорджию и обе Љаролины с эскадроном отца,
сдерживавшим натиск армии ермана, -- и даже четыре года спустЯ, казалось,
все еще жила, дышала теми временами), и теперь „рузилла могла отщипывать и
втыкать в прическу побеги вербены, аромат которой -- говорила она -- лучше
всех духов, ибо только он способен заглушать запах лошадей и мужества.
†елезную дорогу недавно лишь начали строить, и отец с ђедмондом были еще не
только компаньонами, но и друзьЯми, а это, заметил как-то „жордж “айэт, длЯ
отца прЯмо рекорд по длительности. Џо субботам отец чуть свет садилсЯ на
ћпитера и отправлЯлсЯ объезжать линию, наполнив переметную суму золотыми
монетами, которые ухитрилсЯ занЯть накануне, чтобы расплатитьсЯ с рабочими.
("’ого и глЯди, имущество опишут", -- качала головой тетЯ „женни.) Њы
медленно прогуливались меж лелеемых тетей „женни клумб, и „рузилла --
позволь ей отец, она и теперь ходила бы в солдатских брюках -- слегка
опиралась на мою руку, и волосы ее пахли в сумерках вербеной, как пахли
дождем в ту ночь четыре года назад, когда она, отец (борода его тоже пахла
дождем) и дЯдЯ Ѓак Њаккаслин, найдЯ труп ѓрамби, вернулись домой и увидели,
что мы с ђинго не то чтобы спим, а нырнули, спаслись в забвение, на времЯ
дарованное нам природой, или Ѓогом, или уж не знаю кем, -- нам, кому
пришлось совершить то, чего нельзЯ требовать от детей; ведь должна же быть
какаЯ-то возрастнаЯ граница, чтоб хоть детЯм не надо было убивать. ‚
прошлую субботу, прочищаЯ и перезарЯжаЯ пистолет, отец сообщил нам, что
убил человека: почти сосед нам, фермер с холмов, бывший рЯдовой первого
отцова пехотного полка, проголосовавший в числе других за смещение отца;
хотел ли он в самом деле ограбить отца, так и не выЯснилось, потому что
отец поспешил выстрелить. Џосле него остались жена и детишки в лачуге с
землЯным полом; отец послал им денег на следующий день, а еще через день
пришла вдова и швырнула эти деньги в лицо ему, сидевшему с нами за
обеденным столом.
-- “ полковника ‘атпена{47} -- вот уж у кого своЯ греза, -- отозвалсЯ Я.
‚ полку он был вторым по команде, и когда солдаты сместили отца, то выбрали
его полковником, чего отец ему так и не простил -- ему, а не солдатам.
‘атпен был грубый, холодно жестокий человек, приехавший к нам в округ лет
за тридцать до войны, а откуда -- неизвестно. ЃоитсЯ сказать, поЯснЯл отец,
видно ведь, что за птица. Џодробности приобретениЯ им земли тоже
неизвестны; у него водились деньги (по общему мнению, добытые им на
пароходах шулерством или же попросту разбоем), и он выстроил большой дом,
женилсЯ и зажил плантатором. ‚ войну он, как и прочие, потерЯл все, потерЯл
и единственного сына (тот скрылсЯ, исчез, застрелив жениха своей сестры
накануне свадьбы), однако же ‘атпен вернулсЯ в свою усадьбу и один стал
восстанавливать разоренное. „рузей у него не водилось, и не у кого было
занЯть денег; наследника, кому оставить землю, тоже не имелось, ‘атпену шел
уже седьмой десЯток, и все же он принЯлсЯ за возрождение плантации.
ђассказывали, что он ни о чем кроме не думал и не встревал в политику, и
когда отец с другими стали создавать тайные группы длЯ борьбы с
"саквоЯжниками", поднимавшими на бунт негров, то он отказалсЯ участвовать.
ЌесмотрЯ на вражду, отец сам поехал к нему, а ‘атпен встал на пороге с
лампой в руке и даже не пригласил их войти и потолковать. Ќа вопрос отца:
"‘ нами вы или против нас?" -- он ответил: "џ за свою землю. …сли бы каждый
из нас занЯлсЯ своей землей, страна бы от этого только выиграла". ’огда
отец предложил ему сойти с крыльца и поставить лампу на пенек, чтоб им
обоим было видно, как стрелЯть, но ‘атпен отказалсЯ.
-- ‚от уж у кого действительно своЯ греза.
- „а, но он занЯт только собой. Ђ у „жона не то. Ћн хочет весь край
вытащить за волосы, чтобы не только роднЯ или однополчане, а все -- белые и
черные, босые женщины и дети в горных лачугах -- понимаешь?
-- Ќо какаЯ же польза от его замыслов тем, кто... ‚едь он...
-- “бил несколько человек? ’ы, наверно, считаешь и двух "саквоЯжников",
что ему пришлось застрелить во времЯ первых выборов?
-- Ћни были люди. †ивые люди.
-- Ћни были северЯне, незваные чужаки. Ћни были мародеры.
Ћна шла по аллее, почти неосЯзаемо опираЯсь на мою руку, головой как
раз доставаЯ мне до плеча. џ всегда был выше ее, даже той ночью в
•окхерсте, когда мы слушали, как негры идут по дороге, а с тех пор она

почти не изменилась -- то же тугое и стройное (не по-женски, по-мальчишечьи)
тело, и голова так же безжалостно острижена, так же неукротимо поднЯта, как
тогда, средь обезумевшей, поющей негритЯнской толпы, в которой спускалась к
реке наша повозка.
-- ѓреза -- вещь длЯ окружающих небезопаснаЯ. џ знаю, ЃаЯрд. € у менЯ
была когда-то. Ћна как зарЯженный револьвер на боевом взводе: рано или
поздно выстрелит и кого-нибудь да заденет. Ќо настоЯщаЯ греза стоит того.
Ќе так уж много грез на свете, а народу хватает. Ћдним или дюжиной
меньше...
-- Ќевелика потерЯ?
-- „а, совсем невелика. ‘лышишь -- это ћпитер. Ќу-ка, кто быстрей
добежит!
€, чуть не до колен подобрав ненавистный подол, она -- ив седло
садившаЯсЯ по-мужски -- пустилась бегом, как мальчишка мелькаЯ ногами.
Њне было двадцать тогда. € снова лето -- нынешнее, август, и мне уже
двадцать четыре; три года проучилсЯ в колледже, через две недели опЯть уеду
в Ћксфорд, и начнетсЯ мой последний учебный год. ’олько что прошли выборы в
законодательное собрание штата, на которых отец победил ђедмонда{48}.
†елезнаЯ дорога построена, а времЯ, когда отец с ђедмондом были
компаньонами, отошло уже в такую даль, что никто бы и не помнил об этом,
если бы не возникшаЯ тогда вражда. Ѓыл у них и третий компаньон, теперь и
вовсе позабытый, пожранный пламенем распри, вспыхнувшей между отцом и
ђедмондом, только лишь началась укладка рельсов. ђедмонд не был трусом
(иначе бы, по словам “айэта, отец ни за что не принЯл бы ђедмонда в
компанию, когда задумал строить дорогу), он стойко выносил диктаторские
замашки и необузданность отца -- терпел, терпел, пока что-то (но не волЯ, не
мужество) в нем не лопнуло. ‚ войну ђедмонд не был на фронте, он закупал
длЯ правительства хлопок и мог бы нажитьсЯ, но не замарал рук; это знали
все, и отец знал, и, однако же, позволЯл себе шпынЯть ђедмонда тем, что
тот-де пороху не нюхал. —то так нельзЯ, отец понЯл, когда уже было поздно,
-- вот как пьЯница дойдет до точки, где ему уже не остановитьсЯ, и пусть
дает себе зарок бросить, пусть даже верит, что бросит или что способен
бросить, -- но уже слишком поздно. Ќаконец наступил момент, когда сам отец
осознал, что один из них должен уйти. Ћни встретились и при посредничестве
судьи Ѓенбоу (они уже не разговаривали между собой) согласились
относительно суммы, которую получит в возмещение вышедший из дела. ‘умма

была до смешного мала по сравнению с тем, что они уже потратили на рабочих,
на рельсы (оба заложили все, что могли, и по уши залезли в долги в
лихорадочных поисках средств). Ќо каждый из партнеров полагал, что другому
и этого не собрать; по крайней мере, отец утверждал, что ђедмонд сделал на
это ставку, когда давал свое согласие. Ђ отец собрал, и, по его словам,
тут-то сыр-бор и загорелсЯ. Џравда, как выразилсЯ дЯдЯ Ѓак Њаккаслин,
владей отец не то что дорогой, поросенком на паЯх с другим -- все равно не
поладЯт и заклЯтыми врагами или друзьЯми до гроба, но разойдутсЯ
непременно. ’ак отец кончил дорогу без ђедмонда. „ельцы-северЯне в кредит
продали ему паровоз, когда убедились, что дело будет доведено до конца;
отец назвал этот паровоз в честь тети „женни и велел выгравировать ее имЯ
на серебрЯной масленке, которой снабдил паровозную будку. € прошлым летом в
„жефферсон вошел первый поезд: паровоз был украшен цветами, отец стоЯл
рЯдом с машинистом и, когда проезжали мимо дома ђедмонда, „авал свисток за
свистком; на станции были речи, еще –веты, девушки в белых платьЯх с
красными кушаками, гремел оркестр, развевалсЯ флаг Љонфедерации, а отец
сказал речь с паровоза и ђедмонда уколол в прозрачном и совершенно ненужном
намеке. ‚ том-то и го-ђе, он никак не желал оставить ђедмонда в покое.
‘разу после этого ко мне пришел „жордж “айэт.
-- Ќаши ребЯта горой за „жона, прав он или нет, -- сказал он. -- „а и
вообще округ на его стороне. Ќо пусть ђедмонд и сделал тогда ошибку, нельзЯ
же его всю жизнь оскорблЯть. Ѓеда, что у полковника на счету слишком много
убитых, это портит характер. Њы знаем, он храбр как лев, но ведь и ђедмонд
не трус. Џора бы оставить его в покое. ’ы бы поговорил с отцом.
-- Џопробую, -- ответил Я. -- Ќе знаю, что выйдет.
Ќо разговор так и не состоЯлсЯ. ’о есть Я бы мог заговорить с ним, и
он бы не оборвал менЯ, но и не выслушал бы по-настоЯщему, потому что прЯмо
с паровоза бросилсЯ в предвыборную борьбу. „олжно быть, он понимал, что
ђедмонду длЯ спасениЯ престижа придетсЯ выставить против него свою
кандидатуру, даже знаЯ, что после того триумфального въезда в „жефферсон
отец победит шутЯ; а возможно, ђедмонд первым выставил свою кандидатуру, и
это-то и подстегнуло отца -- Я уж не помню. ’ак или иначе, они вступили в
ожесточенную борьбу, в ходе которой отец костил ђедмонда почем зрЯ и безо
всЯкой нужды, поскольку оба знали, что отцу обеспечено подавлЯющее
большинство голосов. € действительно, отец прошел, и теперь он успокоитсЯ,
надеЯлись мы. Њожет, и сам отец так думал, как думает пьЯница, что уже не
притронетсЯ к рюмке. ‚ тот день, день его избраниЯ, мы с „рузиллой гулЯли в
сумерках по саду, и у менЯ сорвалось с Языка что-то по поводу давешних слов
„жорджа “айэта; она выпустила мою руку, повернула менЯ лицом к себе и
сказала:
-- € это Я слышу от тебЯ? Ћт тебЯ? Ќеужели ты забыл ѓрамби?
-- Ќет, -- ответил Я. -- џ его никогда не забуду.
-- Ќе забудешь. џ не дам тебе забыть. …сть на свете, ЃаЯрд, вещи
похуже, чем убийство. €ли чем смерть от пули врага. џ иногда думаю: нет
славнее участи длЯ мужчины, чем быть влюбленным во что-нибудь, всего лучше
в женщину, крепко, без памЯти влюбленным, и умереть молодым, отдать жизнь
за то, во что веришь, во что не мог не верить, ибо такой уж ты есть, а иным
быть не мог и не желал.
Ћна смотрела на менЯ каким-то небывалым взглЯдом. џ не понЯл этого
взглЯда тогда, не понимал до сегоднЯ, -- ведь ни Я, ни она не знали, что
через два месЯца отца убьют. џ только почувствовал, что она никогда раньше
так не смотрела и что запах вербены от ее волос словно усилилсЯ стократ,
заполнил эти сумерки, в которых сейчас произойдет что-то, мне и не
снившеесЯ.
-- Џоцелуй менЯ, ЃаЯрд, -- сказала она.
-- Ќет. ’ы жена отца.
-- € на восемь лет старше тебЯ. € двоюроднаЯ тетка тебе. € брюнетка.
Џоцелуй менЯ, ЃаЯрд.
-- Ќет.
-- Џоцелуй, ЃаЯрд.
€ Я наклонилсЯ к ее лицу. Ќо, слегка запрокинувшись, не двигаЯсь,
глЯдЯ на менЯ, теперь уже она сказала: "Ќет". џ обнЯл ее. € она припала ко
мне, по-женски обмЯкнув, обнЯв мои плечи своими крепкими руками, что так
легко управлЯютсЯ с лошадьми, обхватив мне ладонЯми лицо и прижимаЯ к
своему, пока не миновала в том надобность. ’ридцатилетнЯЯ женщина,
мелькнуло у менЯ, древний и вечный символ змеи-искусительницы, столькими

описанный; и Я ощутил в тот миг, какаЯ бездоннаЯ пропасть между жизнью и
словом, понЯл, что сильный -- живет, а кто невыносимо мучаетсЯ своим
бессилием -- беретсЯ за перо. Џотом Я снова увидел ее, увидел все тот же
темный, непроницаемый взглЯд, но теперь немного исподлобьЯ, потому что,
наклонив голову, она опЯть поднЯла руки, словно имитируЯ объЯтие, повторЯЯ
ритуальный жест обещаниЯ, которое Я никогда уже не должен забыть. ‚от она,
выставив локти, подносит руки к ветке вербены в волосах, чтобы вдеть ее мне
в петлицу, а Я стою смирно, не шевелюсь, глЯжу на слегка склоненную голову,
на коротко и неровно подстриженные волосы, на странно, обрЯдово заломленные
обнаженные руки, слабо мерцающие в последнем свете днЯ, и думаю, что войне,
одинаково исковеркавшей судьбу всех южанок ее поколениЯ и сословиЯ (ей и
тете „женни выпало на долю почти одно и то же, только тетЯ „женни пробыла с
мужем несколько ночей до того, как на снарЯдной повозке ей привезли его
убитого, а „рузилла с ѓэвином Ѓрекбриджем и поженитьсЯ не успели), -- войне
так и не удалось обезличить этих женщин: у всех у них в глазах прошлое
горе, но там, дальше, неискоренимаЯ несхожесть; а ведь сколько есть мужчин,
в чьих опустошенных и выхолощенных войной душах живо лишь то, общее всем
им, пережитое, которого они не могут забыть, да и не смеют -- иначе и вовсе
обратЯтсЯ в мертвецов, и не отличить бы их друг от друга, когда бы не
застарелаЯ привычка в каждом откликатьсЯ только на „анное ему имЯ.
-- џ должен сказать отцу.
-- „а. ’ы должен сказать отцу. Џоцелуй менЯ.
€ оно повторилось. Ќет. Ќе дважды, тысЯчу раз совершись объЯтие -- все
равно каждое новое было бы неповторимым, непредвосхитимым, бесконечно
непохожим, вытеснЯющим предыдущее и сохранЯющим его преображенно в
юношеской памЯти, где извечным символом -- тридцать лет: не знающаЯ устали
вечнодевственнаЯ умелость, уверенно направлЯющие губы к губам хитрые мышцы,
одаренные тою же силой, что таитсЯ в локтЯх и кистЯх и обуздывает лошадей.
“же она отстранилась, уходила в темноту быстрым шагом, не глЯдЯ на менЯ,
лишь бросив через плечо:
-- ‘кажи „жону. ‘егоднЯ же.
€ Я пошел в дом, чтобы сказать отцу, вошел в кабинет, встал почему-то
посредине ковра, постланного перед камином, замер навытЯжку, по-солдатски,
упершись прЯмым взглЯдом в стену над его головой, проговорил "Ћтец!" и
запнулсЯ, потому что менЯ не слушали. Ћн отозвалсЯ: "„а, ЃаЯрд?" -- но не
слышал, хоть ничем не был занЯт, сидел так же неподвижно, как Я стоЯл перед
ним, -- уронив руку с потухшей сигарой на стол рЯдом с бутылкой коньЯку и
неотпитой рюмкой, сидел тихий, тЯжко одурманенный своей победой, о которой
узнал несколько часов назад. Џришлось подождать до ужина. ‚ столовой мы
стоЯли рЯдом, пока не сошла тетЯ „женни, а за ней „рузилла в своем желтом
бальном платье -- и прЯмо ко мне, сверкнула на менЯ непроницаемым взглЯдом и
прошла к столу. Њы пододвинули дамам стульЯ: Я -- „рузилле, отец -- тете
„женни. Ћн уже очнулсЯ и хотЯ сам не начинал разговора, но снисходил времЯ
от времени до ответа горЯчечно разговорчивой „рузилле -- отвечал ей с
учтивой надменностью, в которой с недавних пор поЯвилось нечто ораторское,
словно предвыборнаЯ борьба, полнаЯ Яростного пустословиЯ, привила
адвокатские ухватки тому, в чьей натуре не было ровно ничего от адвоката.
Љогда мы остались одни, он сказал мне: "Ќе уходи", -- хоть Я и не собиралсЯ,
и „жоби принес бутылку вина из купленных в Ќовом Ћрлеане, куда отец ездил
занимать деньги длЯ погашениЯ первых своих железнодорожных обЯзательств.
’ут Я опЯть встал навытЯжку, глЯдЯ прЯмо перед собой, поверх головы отцы;
он сидел полуоборотЯсь от стола, уже погрузневший, и волосы тронуты
сединой, но в бороде ни серебринки, в лице же что-то нарочито ораторское,
надменные глаза подернуты прозрачной пленкой, какаЯ бывает у хищных
животных, видЯщих сквозь нее мир, недоступный и грозный длЯ травоЯдных, --
это выражение, поЯвившеесЯ у отца в последние два года, Я уже прежде
замечал в глазах у людей, столько убивавших на своем веку, что избавление
от прошлого длЯ них уже невозможно. џ опЯть проговорил: "Ћтец!" -- и
рассказал ему.
-- —то такое? -- сказал он. -- ‘адись.
џ смотрел, как он наполнЯет бокалы, и мне стало Ясно, что сообщенное
мной не то что не услышано, а хуже -- не имеет длЯ него значениЯ.
-- ‘удьЯ “илкинс доволен твоими успехами. џ рад это слышать. „о сих пор
Я обходилсЯ без тебЯ, но теперь-то ты мне понадобишьсЯ. ‘воей цели Я
достиг. Ћт менЯ требовались решительные действиЯ; Я поступал, как вынуждали
место и времЯ, а ты был слишком юн, и Я берег тебЯ. Ќо страна менЯетсЯ,

настают другие времена. ‚переди закрепление достигнутого, неизбежные тЯжбы,
крючкотворство, а в этом Я грудной младенец. Ќо ты, как правовед, сумеешь
постоЯть за себЯ -- за нас. „а, Я свое сделал, и теперь хочу немного
очиститьсЯ от скверны. џ устал убивать -- все равно, во имЯ чего. ‡автра мне
в городе предстоит встреча с Ѓеном ђедмондом. џ оставлю дома пистолет.

Њы приехали домой почти в полночь, оставив „жефферсон в стороне. …ще
за воротами Я увидел, что в холле, в зале и в комнате, которую даже ђинго
по примеру тети „женни стал называть гостиной, горЯт люстры и свет от них
ложитсЯ на плиты портика, на землю перед колоннадой. ‚ъехав в аллею, Я
заметил черные силуэты лошадей, поблескивающие железом и кожей сбруи, затем
различил и людей -- “айэта и других из отцовского эскадрона, -- а Я-то из
виду выпустил, что они непременно сюда слетЯтсЯ. Џомню, усталому от езды и
напрЯжениЯ, мне подумалось: {"‡начит, передышки не будет. “же сегоднЯ
придетсЯ давать отпор"}. “ них, должно быть, выставлен был дозорный, потому
что “айэт сразу же пошел навстречу мне, а остальные столпились в нескольких
шагах от него с той особой алчной торжественностью, какаЯ свойственна
южанам в подобных случаЯх.
-- Ќу, сынок... -- сказал „жордж.
-- Љак оно... -- произнес Я. -- Људа его...
-- ’ут не придерешьсЯ. Ћн стоЯл лицом. ђедмонд не трус. “ „жона в
рукаве был, как всегда, "дерринджер", но он и не взЯлсЯ за него и руку не
поднЯл.
Ћтец мне как-то показал этот прием: свой этот куцый (в неполные четыре
дюйма длиной) пистолет он носил прижатым к левому запЯстью с помощью
браслета, собственноручно сделанного им из проволоки и старой часовой
пружины; вскинув обе руки, стрелЯл он из-под левого локтЯ, точно
загораживаЯ глаза от убитого. Ћднажды он даже продырЯвил себе рукав.
-- Ћднако тебЯ ждут в доме... -- “айат сделал движение, как бы
постораниваЯсь, но он еще не кончил. -- Њы возьмем это на себЯ, любой из
нас. џ возьму.
€ хоть Я еще не стронул лошади и не сказал ничего, он быстро
продолжал, словно отрепетировал и свои и мои реплики, заранее знал, что Я
отвечу, и говорил только формальности ради, как снимают шлЯпу, входЯ со
двора.
-- ’ы молод, мальчик еще, у тебЯ нет опыта в таких делах. Љ тому же на
тебе теперь забота о двух женщинах. Ќе беспокойсЯ, он поймет.
-- „умаю, что справлюсь сам, -- сказал Я.
-- —то ж, -- произнес он, и в голосе его не было ни тени удивлениЯ:
сказалась отрепетированность. -- Њы все знали, что ты ответишь именно так.
Ћн отступил в сторону, и лошадь пошла -- точно не моей, а его волей.
Ћни двинулись следом, все с той же алчуще-хищной торжественностью. € тут Я
увидел, что между колонн у входа стоит „рузилла в свету из отворенной двери
и окон, как на сцене театра, -- даже на расстоЯнии мне почудилсЯ запах
вербены от ее волос, -- стоит неподвижно в своем желтом бальном платье, но
точно всЯ кричит неистовым и тоже хищным криком, который громче тех двух
выстрелов, что сразили отца. џ спешилсЯ, и лошадь увели, но мне казалось,
что Я все еще с седла наблюдаю за тем, как вхожу на воздвигнутую ею сцену
еще одним актером, а в глубине застыли наподобие античного хора “айэт и
прочие в плотоЯдной торжественности, с какой встречает южанин чужую смерть,
в чопорной жадности до кровавых зрелищ -- этой гримасе протестантизма, с
туманного севера пересаженного сюда, в край убийственного солнца и зимней
стужи, закалившей человека снегом и зноем и сделавший его неуЯзвимым длЯ
обоих. џ взошел по ступенькам, приблизилсЯ к ней, прЯмой, желтой,
недвижной, как свеча, лишь руку протЯнувшей мне навстречу. Њы встали рЯдом,
глЯдЯ на кучку людей внизу; за ними, у границы освещенного пространства,
сгрудились лошади; вот одна топнула, фыркнула, звЯкнула стременем.
- Ѓлагодарю вас, джентльмены, -- сказал Я. -- ’етЯ и... и „рузилла -- мы
благодарим вас. Ќе смеем вас дольше удерживать. Џокойной ночи.
Ћни пошли прочь, глухо переговариваЯсь. „жордж “айэт задержалсЯ,
оглЯнулсЯ на менЯ, спросил:
-- ‡начит, завтра?
-- ‡автра.
€ они ушли, не надеваЯ шлЯп, на цыпочках ступаЯ даже по двору, по
тихой и упругой земле, как будто тот, кто один спал в доме в этот час, мог
проснутьсЯ. Њы повернулись, направились к двери. ђука „рузиллы лежала на
моей, чуть касаЯсь, но, точно электричество, разрЯжалась в менЯ, сотрЯсаЯ,
эта темнаЯ, неистоваЯ хищность, у моего плеча плыла вербена в стриженых
волосах, глаза смотрели на менЯ исступленно и восторженно. Њы прошли через
холл -- ее рука вела менЯ без усилиЯ, -- вошли в зал, и Я ощутил эту
перемену, именуемую смертью: она была не в бездыханное, а в том, что он
лежал. Ќо Я еще не повернул к нему головы, потому что знал: посмотрю -- и
станет нечем дышать. џ пошел к тете „женни, поднЯвшейсЯ навстречу мне со
стула, за которым стоЯла ‹увиниЯ. ’етЯ „женни была сестра отцу, ростом
повыше „рузиллы, но не старше; в самом начале войны она потерЯла мужа (его
убило в форте Њоултри{49} снарЯдом, пущенным с фрегата северЯн) и шесть лет
назад переехала к нам из Љаролины. Њы с ђинго в фургоне поехали тогда
встречать ее на станцию ’еннесси. Ѓыл Январь, холодный и Ясный, с ледком в
колеЯх. “же смеркалось, когда мы вернулись. ’етЯ „женни сидела рЯдом со
мной на козлах, с кружевным зонтиком в руках, а ђинго поместилсЯ в кузове,
держа на коленЯх корзинку с двумЯ бутылками старого хереса, двумЯ черенками
жасмина, теперь разросшимисЯ в кусты в нашем саду, и цветными стеклами,
вынутыми ею из окна в доме, где родилась она, отец и дЯдЯ ЃаЯрд (отец потом
вставил эти стекла веером в окно гостиной, чтобы сделать ей приЯтное); мы
проехали по аллее к дому, и отец, уже вернувшийсЯ с линии, сошел с крыльца,
снЯл ее с козел, сказал: "‡дравствуй, „женни", а она сказала: "‡дравствуй,
„жонни" -- и заплакала. Ђ теперь она стоЯла и смотрела на менЯ, по-отцовски
горбоносаЯ, те же волосы, те же глаза, но глЯдЯт не надменно, а внимательно
и мудро. џ подошел, она ничего не сказала, лишь слегка притЯнула за плечи и
поцеловала. € тут зазвенел голос „рузиллы -- точно она только дожидалась, с
исступленным терпением дожидалась конца этой формальности; металлически
Ясен, бесчувствен, однотонен, серебрист, торжествующ был ее голос:
-- Џодойди, ЃаЯрд.
-- ’ебе бы лечь теперь отдохнуть с дороги, -- сказала тетЯ „женни.
-- Ќет, -- сказала „рузилла -все тем же серебристым экстатическим
голосом. -- Ћ нет... ЋтоспатьсЯ он успеет.
€ опЯть рука ее без усилиЯ повела менЯ, и теперь Я смотрел на него.
’ак Я и представлЯл себе это -- саблю, плюмаж и прочее, но все было
непоправимо другое (лишь в тот миг осознал Я эту бесповоротность -- так
проглоченное может какое-то времЯ лежать в желудке камнем, не усваиваЯсь),
по-иному бесконечно было горе и сожаление, с каким смотрел Я на родное лицо
-- нос, волосы, веки, сокрывшие надменность взглЯда, -- на лицо, которое Я
сейчас впервые видел успокоенным, на руки, запЯтнанные ненужной кровью (по
крайней мере однажды была она пролита напрасно), руки, лежащие праздно и
оцепенело, неуклюжие даже в теперешней своей недвижности и, однако,
свершившие то, памЯть о чем преследовала его, наверно, и днем и ночью, так
что он рад был наконец забытьсЯ, -- странные эти придатки, неловкие от
природы и все ж приспособленные человеком длЯ действий многообразных,
непредвиденных и непростительных -- теперь разжавшиесЯ и выпустившие жизнь,
за которую держались так Яростно... € тут Я почувствовал, что у менЯ сейчас
перехватит дыхание. „олжно быть, „рузилле пришлось дважды произнести мое
имЯ, прежде чем Я повернулсЯ, увидел, что тетЯ „женни и ‹увиниЯ смотрЯт на
нас, услышал, что из голоса „рузиллы исчезла звенЯще-бесчувственнаЯ нота, и
в немой, наполненной смертью комнате он звучит теперь тихо и страстно. Ћна
стоЯла совсем близко, повернувшись ко мне, одурЯЯ вновь усилившимсЯ стократ
запахом вербены, протЯгиваЯ два дуэльных пистолета.
-- Џрими, ЃаЯрд, -- произнесла она тем же тоном, каким сказала тогда
"Џоцелуй менЯ", и подала их, глЯдЯ на менЯ своим хищным и восторженным
взором, говорЯ голосом страстным, замирающим, таЯщим обещание. -- Џрими их.
џ берегла их длЯ тебЯ и вот вручаю. Ћ, ты будешь мне благодарен, будешь
помнить менЯ, давшую их тебе в руки орудием Ѓожьей кары, отнЯвшую их длЯ
тебЯ у небес. —увствуешь ты их -- эти взводимые быстро курки, эти длинные
стволы, бьющие без промаха (они уже испытаны тобой), прЯмые и
стремительные, как возмездие, всесильные и роковые, как любовь?
ЋпЯть, как тогда, поднЯла она руки к волосам, неуловимо быстрым
движением вынула из них вербену, одну веточку воткнула мне в петлицу,
другую смЯла в пальцах, говорЯ скорым, страстным полушепотом:
-- ‚от. ќту даю тебе -- носи ее завтра, она не завЯнет, -- а эту бросаю
прочь... -- € бросила себе под ноги. -- Љончено. ђасстаюсь с вербеной. џ
заглушала ею запах мужества; затем лишь и нужна была она мне. „ай взглЯнуть
на тебЯ.
Ћна шагнула назад, поднЯла ко мне лицо, бесслезное и вдохновенное,
вперила горЯчечно блестЯщий, хищный взор:
-- ’ы и не знаешь, как ты прекрасен! ћному, тебе дано убить, отмстить,
голыми руками добыв огонь с небес, опаливший и низвергнувший ‹юцифера. Ќет,
это Я, Я принесла его тебе. Ћ, ты будешь мне благодарен, уже Я умру, а ты
все будешь помнить менЯ и -- старик -- говорить себе: "џ вкусил от всего".
ќто свершит ведь праваЯ рука?
Џоследовало быстрое движение, и, прежде чем Я понЯл, что оно означает,
она схватила мою правую руку, по-прежнему державшую один из пистолетов,
нагнулась и поцеловала, Я не успел отнЯть руку. Ќо тут она замерла, все еще
склонЯЯсь в позе исступленного, восторженного смирениЯ, горЯчими губами и
пальцами касаЯсь моей кожи -- касаньем легким, как сухие листьЯ, но
источающим этот электрический зарЯд, темный, неистовый, навсегда лишающий
покоЯ. ‡амерла, потому что женщины мудры: коснутсЯ губами ли, рукой -- и
знание, порою Ясновидение сообщаетсЯ сердцу, минуЯ медлительный мозг. ‡атем

выпрЯмилась, уставилась на менЯ в невыносимом и недоверчивом изумлении --
оно читалось на всем ее лице, но глаза были еще совершенно пусты, и целую
минуту, казалось, стоЯл Я и ждал, пока из глаз исчезнет пустота, а тетЯ
„женни с ‹увинией смотрели на нас. Ќи кровинки не было в лице „рузиллы,
губы полуоткрыты и бесцветны, точно резиновое кольцо, какими запечатывают
банки с вареньем. Ќо вот глаза ее наполнились -- жгучим сознанием измены.
-- „а он и не... -- проговорила „рузилла. -- Ћн и не... Ђ Я ему руку
поцеловала, -- выдохнула она ужаснувшимсЯ шепотом. -- џ …Њ“ ђ“Љ“ ЏЋ–…‹Ћ‚Ђ‹Ђ!
€ засмеЯлась, смех разроссЯ, перешел в крик, она хохотала, закрываЯ
рукой рот, пытаЯсь заглушить этот хохот, просачивавшийсЯ меж пальцев,
подобно извергнутой пище, и все не сводЯ с менЯ недоверчивого, горестного
взглЯда.
-- ‹увиниЯ, -- подозвала тетЯ „женни. Ћбе они приблизились к „рузилле,
‹увиниЯ обнЯла ее, придерживаЯ. „рузилла повернула лицо к ‹увинии.
-- џ ему руку поцеловала! -- закричала она. -- ’ы видела -- руку
поцеловала!
€ опЯть смех перешел в крик, в хохот, и опЯть она пыталась сдержать
его рукой, как ребенок, слишком полно набивший рот.
-- “веди ее наверх, -- сказала тетЯ „женни.
Ќо ‹увиниЯ и так уже шла к двери, поддерживаЯ, почти несЯ „рузиллу, и
смех ослабел, но за дверью снова разроссЯ, точно ожил на просторе пустого и
Яркого холла. ‡атем стало тихо, и Я почувствовал, что начинаю задыхатьсЯ.
—то-то тошнотой подступало к горлу, и нечем становилось дышать -- не хватало
легким воздуха в комнате, в доме, во всем этом мире под тЯжким, душным,
низко нависшим небом, где солнце словно никак не могло повернуть на зиму. €
уже тете „женни пришлось дважды повторить: "ЃаЯрд!"
-- ’ы не хочешь идти стрелЯть в него. € не надо.
-- € не надо?
-- „а, и не надо, ЃаЯрд. €стерики бедной „рузиллы здесь решать не
могут. € он не решает, ведь его уже нет в живых. € ни „жордж “айэт, ни
другие, что будут ждать тебЯ завтра. ’ы не боишьсЯ, Я знаю.
-- Ќо что толку? -- сказал Я. -- ђазве это выход? (“ менЯ сжало горло, но
Я ,успел удержатьсЯ.) ‘ебе-то Я обЯзан доказать.
-- ‡начит, ты пойдешь не только ради „рузиллы? Ќе только ради него? Ќе
только ради „жорджа “айэта и джефферсонцев?
-- Ќе только, -- ответил Я.
-- Ћбещаешь, что утром увидишьсЯ со мной до ухода?
Њгновение мы смотрели друг на друга. Ћна быстро обнЯла менЯ,
поцеловала.
-- Џокойной ночи, мальчик. -- € ушла тоже. ‘держиватьсЯ уже не надо
было. џ знал, что сейчас взглЯну на него и комок подступит к горлу, -- ив
самом деле взглЯнул, почувствовал, что дыхание пресеклось, и в наступившей
последней паузе подумал, что нужно бы еще сказать "Џрощай, отец!", но не
смог. Ћтошел, осторожно положил пистолеты на роЯль, все еще стараЯсь
отдалить начало. ‚ышел на крыльцо и (не знаю, через сколько времени)
посмотрел в окно и увидел, что возле отца согнулсЯ на табуретке ‘аймон. ‚сю
войну ‘аймон был у него денщиком и вернулсЯ домой в шинели солдата-южанина,
украшенной звездой бригадного генерала северЯн; и теперь он был в форме,
как отец, и, скорчась возле него на табуретке, не плакал, не лил легких и
праздных слез, какие знакомы белым, но не неграм, -- просто сидел, не
двигаЯсь, и нижнЯЯ губа у него слегка отвисла. ‚от поднЯл руку, дотронулсЯ
до гроба черными пальцами, жесткими и хрупкими на вид, точно пучок сухих
веточек, опЯть уронил руку; вот повернул голову, глЯдит, не смаргиваЯ,
красными, как у загнанной лисицы, глазами. Ђ у менЯ уже началось, Я стоЯл,
задыхаЯсь, захлебываЯсь сожалением, горем, отчаЯнием, выжигающим душу и
оставлЯющим по себе трагический, безгласный, бесчувственный костЯк,
способный вынести все, все.

‚скоре козодои смолкли, и Я услыхал первую дневную птицу,
пересмешника. џ всю ночь его слышал, но то было дремотное, лунатическое
посвистывание, а теперь он запел по-дневному. ‡атем вступили остальные --
зачирикали воробьи у конюшни, подал голос живущий в саду дрозд, перепел
донессЯ с выгона -- ив комнате посветлело. Ќо Я не сразу поднЯлсЯ. ‹ежал на
постели (Я не раздевалсЯ), заложив руки за голову, ощущаЯ слабый запах
„рузиллиной вербены, идущий от брошенного на стул сюртука, и глЯдел, как
разливаетсЯ свет, постепенно розовеЯ от солнца. Ќемного погодЯ прошла через
двор к дому ‹увиниЯ, скрипнула кухонной дверью, загрохотала дровами,
обрушенными в Ящик у плиты. ‘коро начнут въезжать в ворота их экипажи и
колЯски, но не сейчас, попозже, -- сперва они еще посмотрЯт, что Я намерен
делать. ’ак что, когда Я сошел в столовую, в доме было тихо, ни звука,
только ‘аймон храпел в зале, где он, должно быть, по-прежнему сидел на
табуретке, -- Я туда не заглЯнул. ‘тоЯ у окна в столовой, Я напилсЯ кофе,
принесенного ‹увинией, и прЯмо пошел в конюшню. „жоби из кухни смотрел, как
Я иду по двору, в конюшне поднЯл глаза ‹юш, чистивший Ѓетси скребницей, но
ђинго не взглЯнул ни разу. Њы стали чистить ћпитера. џ не знал, дастсЯ ли
он: отец, бывало, всегда подойдет сначала, погладит, прикажет стоЯть
смирно, и он стоит, как из мрамора изваЯнный (верней, из бледной бронзы),
пока ‹юш его чистит. Ќо он послушалсЯ менЯ, и хоть беспокойно, но выстоЯл.
Љогда мы кончили, было почти девЯть, скоро они уже начнут съезжатьсЯ, и Я
велел ђинго подать Ѓетси к „ому.
џ вернулсЯ в дом. ѓорло уже не сжимало, как ночью, но удушье
притаилось и ждало, оно было частью общей перемены, как будто со смертью
отца улетучилсЯ -- теперь уже ненужный, не удерживаемый им -- весь воздух,
сколько его было отграничено, присвоено, умещено меж возведенных отцом
стен. ’етЯ „женни уже дожидалась менЯ, она тотчас же бесшумно вышла из
столовой ко мне в холл, одетаЯ по-дневному, гладко зачесанные волосы совсем
отцовские, но глаза не надменные, а внимательные, серьезные и мудро
нежалеющие.
-- “же едешь?
-- „а. -- џ вглЯделсЯ: нет, слава богу, жалости в них нет. -- џ хочу,
чтобы обо мне думали хорошо.
-- џ и так о тебе думаю хорошо, -- сказала она. -- „аже если ты весь день
пропрЯчешьсЯ на сеновале, то не уронишь себЯ в моем мнении.
- Њожет, если б она знала, что Я еду. —то все еду в город...
- Ќет, -- ответила тетЯ „женни. -- Ќет, ЃаЯрд.
‡атем, поглЯдев мне в лицо, сказала спокойно:
- —то ж, она уже встала.
€ Я пошел наверх. џ поднималсЯ по лестнице размеренно, не торопЯсь,
чтобы не разбудить удушьЯ, не приостановитьсЯ где-нибудь на повороте --
тогда не смогу идти дальше. Ќе спеша подошел Я к ее двери, постучал,
открыл. Ћна сидела у окна в чем-то утреннем и просторном, но только она
никогда не выглЯдела по-утреннему, по-спальному, потому что длЯ этого нужны
волосы, распущенные по плечам. Ћна поднЯла голову, устремила на менЯ
лихорадочно блестЯщий взглЯд, и Я вспомнил, что в петлице сюртука все еще
торчит вчерашнЯЯ вербена, и вдруг она опЯть засмеЯлась. Љазалось, смех не
из губ вырвалсЯ, а потом проступил по всему лицу, исторгнутый как бы
мучительной рвотной судорогой, сводЯщей уже пустой желудок, -- брызнул со
всего лица, кроме глаз, блестЯщих, не могущих поверить глаз, глЯдЯщих на
менЯ сквозь этот смех, точно два чужеродных тела, два куска застывшей смолы
или углЯ, брошенные на дно бурлЯщего сосуда.
-- Ђ Я ему руку поцеловала! ђуку поцеловала!
‚ошла ‹увиниЯ. Ќаверно, тетЯ „женни сразу же послала ее вслед. € опЯть
Я мерно и не спеша, чтобы не задохнутьсЯ, спустилсЯ вниз, туда, где тетЯ
„женни стоЯла под люстрой, как вчера миссис “илкинс. ‚ руке она держала мою
шлЯпу.
-- „аже если весь день пролежишь на сеновале, ЃаЯрд, -- сказала она. џ
взЯл шлЯпу; она продолжала ровно, усмешливо, точно занимаЯ разговором
гостЯ: -- џ жила в —арльстоне во времЯ блокады{50}. ’е, кто прорывалсЯ к
нам, были в наших глазах героЯми не потому, что помогали длить войну, а вот
как „эвид Љрокетт{51} или „жон ‘евир{52} -- герои длЯ мальчишек и
молоденьких дурочек. ’ам был один англичанин. Љонечно, он ввЯзалсЯ в войну
ради денег, как и все чужаки. Ќо длЯ нас он был герой, ведь мы уже и забыли
к тому времени, что такое деньги. Ћн, вероЯтно, был из благородных (только
фамилию сменил) или ЯкшалсЯ с ними в Ђнглии, а словарь его состоЯл из пЯти
слов; правда, их ему вполне хватало. Џервые три были: "Ѓлагодарю,
предпочитаю ром", а когда ему приносили ром, он добавлЯл еще два слова,
адресуЯсь поверх бокалов с шампанским к какой-нибудь декольтированной даме:
"ипучку побоку". ипучку побоку, ЃаЯрд.
ђинго ждал у колоннады с оседланной Ѓетси. ‹ицо его было угрюмо, он не
поднЯл глаз, даже подаваЯ поводьЯ. Ќо он ничего не сказал, да и Я не
оглЯнулсЯ. џ выехал как раз вовремЯ: в воротах мне встретилсЯ экипаж
Љомпсонов, генерал приподнЯл шлЯпу, Я -- свою. „о города четыре мили, но Я и
двух не проехал, как услышал конский топот за собой, и не оглЯнулсЯ, знаЯ,
что это скачет ђинго. џ не оглЯнулсЯ; он догнал менЯ -- под ним была одна из
упрЯжных лошадей, -- повернул ко мне угрюмое, решительное, красноглазое
лицо, бросил короткий непокорный взглЯд и поехал рЯдом. ‚от и город --
длиннаЯ тенистаЯ улица, ведущаЯ к площади, где стоит новое здание суда.
Ѓыло одиннадцать, пора завтрака давно прошла, а полдень еще не наступил,
навстречу попадались одни женщины, и они не узнавали менЯ, по крайней мере
не останавливались круто, не кончив шага как бы заглЯдевшейсЯ, затаившей
дыхание ногой. ќто начнетсЯ на площади; и Я подумал: "…сли бы можно стать
невидимым отсюда до дверей, до лестницы". Ќо нет, нельзЯ, и, проезжаЯ мимо
гостиницы, Я уголком глаза увидел, как весь рЯд ног вдоль перил веранды
тихо и разом коснулсЯ земли. џ остановил лошадь, подождал, пока спешитсЯ
ђинго, слез с седла и передал ему повод.
-- †ди менЯ здесь, -- сказал Я.
-- џ тоже иду, -- ответил он негромко: мы стоЯли, чувствуЯ на себе
вкрадчиво-упорные взглЯды, и тихо переговаривались, как два заговорщика.
Џод рубашкой у ђинго Я заметил пистолет, очертаниЯ пистолета -- должно быть,
того самого, что мы отнЯли у ѓрамби, когда убили его.
-- Ќет, ты останешьсЯ здесь, -- сказал Я.
-- Ќет, пойду.
-- ’ы останешьсЯ здесь.
€ Я пошел к площади, под жарким солнцем. Ѓыл уже почти полдень,
вербена у менЯ в петлице пахла так, как будто вобрала в себЯ все солнце,
все томление несвершившегосЯ поворота на зиму, и возгонЯла этот Ярый зной,
и Я шел в облаке вербены, словно в облаке табачного дыма. Ћткуда-то возник
сбоку менЯ „жордж “айэт, а за ним, отступЯ немного, еще пЯть-шесть
однополчан отца. „жордж взЯл менЯ под руку, потЯнул в подъезд, подальше от
жадных, как бы затаивших дыхание глаз.
-- Ћтцовский "дерринджер" при тебе? -- опросил он.
-- Ќет, -- ответил Я.
-- Џравильно, -- сказал „жордж. -- "„ерринджер" -- каверзнаЯ штука.
Џолковник один по-настоЯщему умел им пользоватьсЯ. џ так и не выучилсЯ.
‚озьми-ка лучше этот. Џроверен сегоднЯ, бой отменный. ‚от.
Ћн стал всовывать пистолет мне в карман, но тут с ним произошло то же,
что с „рузиллой, когда она поцеловала мне руку, -- весть, враждебнаЯ
немудреному кодексу чести, по которому он жил, сообщилась ему через
касание, минуЯ мозг, и он вдруг отстранилсЯ с пистолетом в руке, воззрилсЯ
на менЯ бледными, бешеными глазами, зашипел сдавленным от Ярости шепотом:
-- ’ы кто? ‘арторис ты или нет? …сли не ты -- клЯнусь, Я сам его убью.
Ќе удушье теперь чувствовал Я, а отчаЯнное желание засмеЯтьсЯ,
захохотать, как „рузилла, и сказать: "„рузилла тоже удивилась". Ќо Я
сдержалсЯ. џ ответил:
-- ќто мое дело. Ќе надо вмешиватьсЯ. џ справлюсь без помощи.
ѓлаза его стали потухать, в точности как прикручиваемаЯ лампа.
-- ‹адно, -- сказал он, прЯча пистолет. -- €звини менЯ, сынок. Њне бы
надо знать, что ты не заставишь отца ворочатьсЯ в гробу от срама. Њы пойдем
за тобой и подождем на улице. € учти: он храбрый человек, но уже со
вчерашнего утра сидит там один в конторе, ждет тебЯ, и нервы у него теперь
плЯшут.
-- џ учту, -- сказал Я. -- џ справлюсь сам. -- € уже на ходу у менЯ вдруг
вырвалось непроизвольно: -- ипучку побоку.
-- Љак? -- сказал „жордж.
џ не ответил. џ пошел через площадь, залитую горЯчим солнцем, а они за
мной, но держась поодаль, так что снова Я увидел их уже после, пошел под
пристальными взглЯдами тех, что встали у магазинов и около суда и следили
покамест издали, ждали. џ неторопливо агал, окутанный Яростным ароматом
вербены. ’ень от дома легла на менЯ, Я не остановилсЯ, только бегло
взглЯнул на потускневшую табличку "Ѓ.-„ж. ђедмонд, юрист" и стал всходить
по лестнице, по деревЯнным ступенькам, испЯтнанным табачными плевками,
истоптанным тЯжелыми, недоуменными башмаками крестьЯн, идущих судитьсЯ;
дошел по темному коридору до надписи "Ѓ.-„ж. ђедмонд", стукнул раз и открыл
дверь. Ћн сидел за письменным столом, тщательно выбритый, в белейшем
воротничке. Ћн был немногим выше отца, однако грузнее -- грузностью человека
сидЯчей профессии, но лицо не адвокатское, не по туловищу худое, тревожное
(трагическое даже -- да, теперь Я понимаю это), изнуренное под своей
свежевыбритостью. Ћн сидел, вЯло держа руку на пистолете, никуда не
нацеленном, плоско лежащем на столе. ‚ аккуратно прибранной, тусклой
комнате не пахло ни спиртным, ни даже табаком, хотЯ Я знал, что он курит. џ
не остановилсЯ. џ неторопливо шел на него. Ћт двери до стола было не больше
девЯти шагов, показалось, Я иду во сне, где нет ни времени, ни расстоЯниЯ,
и шаги мои так же мало свЯзаны с преодолением пространства, как его сидение
за столом. Ћба мы молчали. Њы словно знали наперед все, что можно сказать,
и знали, как бесполезно это будет. Љак он скажет: "“ходи, ЃаЯрд. “ходи,
мальчик", -- и затем: "„остань же пистолет. џ жду", -- и все останетсЯ таким,
как если бы этих слов и не было. € мы молчали, Я просто шел к столу, на
поднимающийсЯ пистолет, смотрел, как движетсЯ вверх рука, как укорачиваетсЯ
в ракурсе ствол, и видел, что пулЯ пройдет мимо, хоть рука и не дрожала. џ
шел на него, на застывшую с пистолетом руку, и не услышал пули. ‚озможно, Я
даже выстрела не услыхал, хотЯ помню внезапно расцветшую дымную оранжевую
вспышку на фоне белой сорочки (как помню ее на фоне грЯзной серой шинели
ѓрамби); Я по-прежнему смотрел в дуло пистолета, знал, что оно на менЯ не
нацелено, вторично увидел оранжевую вспышку и дым и опЯть не услышал пули.
џ остановилсЯ; это было все. џ смотрел, как пистолет опускаетсЯ к столу
короткими толчками, как разжимаютсЯ пальцы, как ђедмонд откинулсЯ назад,
уронив на стол руки, и по лицу Я понЯл, каково ему -- ведь Я знал уже, что
значит, когда нечем дышать. Ћн встал, судорожным движением оттолкнул стул и
встал, странно и косо нагнув голову, потом, вытЯнув одну руку, как слепой,
а другой тЯжело опираЯсь о стол, повернулсЯ, направилсЯ к вешалке у стены,
взЯл шлЯпу и, все еще нагнув голову и вытЯнув руку, слепо пошел вдоль
стены, мимо менЯ, к двери и вышел вон. Ћн был храбр, этого никто не смог бы
отрицать. Ћн спустилсЯ по лестнице, надел шлЯпу, вышел на улицу, где ждали
„жордж “айэт и прочие шестеро эскадронцев отца и куда уже сбегались
остальные; он прошел среди них с высоко поднЯтой головой (мне сказали
после, что кто-то крикнул ему в спину: "’ак вы и мальчика убили?"), молча,
глЯдЯ прЯмо перед собой, дошел до вокзала, как был, без вещей, сел в
отходивший на юг поезд и уехал, исчез навсегда из города и штата.
ЏослышалсЯ топот их ног -- на лестнице, по коридору, в комнате. Ќо Я
некоторое времЯ еще (не так уж долго, попЯтно) продолжал сидеть за столом,
как прежде он, положив на все еще теплый ствол ладонь, медленно онемевающую
меж пистолетом и лбом. Љогда же поднЯл голову, комната полна была народу.
-- —ерт подери! -- воскликнул „жордж “айэт. -- ’ы отнЯл у него пистолет и
промахнулсЯ два раза подрЯд? -- € ответил сам, ему подсказал „рузиллин
инстинкт, у „жорджа еще более изощренный: -- Ќет, постой. ’ы вошел -- без
карманного ножа даже -- и дал ему дважды выстрелить и промахнутьсЯ. ѓосподи
милостивый!
Ћн повернулсЯ, крикнул:
-- ‚ыйдите-ка все отсюда! ’ы, Ѓайт, езжай к ‘арторисам и скажи там, что
все уже кончилось и он жив-здоров. Ќу же!
Ћни ушли, осталсЯ только „жордж, не сводивший с менЯ своего
бесцветного, раздумчивого (но отнюдь не рассуждающего) взглЯда.
-- ‚от это номер, -- сказал он. -- ‚ыпить хочешь?
-- Ќет, -- ответил Я. -- …сть хочу. џ не завтракал.
-- …ще бы. Љогда такое задумал, завтрак в рот не полезет. ‚ставай.
‡айдем в гостиницу.
-- Ќет, -- сказал Я. -- ’уда нет.
-- Џочему ж? ‘тыдитьсЯ тебе нечего. џ-то бы сделал иначе. •оть разок
бы, да выстрелил по нем. Ќо тебе виднее.
-- „а, -- сказал Я. -- џ бы снова так сделал.
-- „ело хозЯйское. ’огда зайдем ко мне. ‡акусим, а потом поедем и как
раз успеем к похор...
Ќо Я и этого не мог.
-- Ќет, -- сказал Я. -- ‘обственно, Я и есть не хочу. „омой поеду.
-- Ђ может, все-таки подождешь, вместе поедем?
-- Ќет. џ поеду.
-- —то ж, тут-то тебе оставатьсЯ незачем.
ЏомаргиваЯ свирепыми, бледными, нерассуждающими глазами, он опЯть
обвел ими комнату, знойный, безжизненный воздух которой еще хранил, таил в
себе запах пороха, хотЯ дым уже рассеЯлсЯ.
-- —ерт менЯ подери, -- снова вырвалось у него. -- Њожет, ты и прав,
может, и так уже довольно крови на вашей семье. Џойдем!
Њы вышли. ‘пустившись с лестницы, Я чуть подождал, пока ђинго не
подвел лошадей. Њы пересекли площадь. Џерила веранды уже опустели (было
двенадцать), но у входа в бар стоЯли люди, они приподнЯли шлЯпы, Я ответил
тем же, и мы с ђинго поехали дальше.
Њы не торопились. Љогда доехали до выгона, был уже час днЯ, а то и
больше, скоро экипажи и колЯски потЯнутсЯ от площади к нашему дому, и Я
свернул с дороги, остановил Ѓетси, стал с седла отворЯть калитку. ђинго
слез, открыл. ‹ошади пошли по выгону, под немилосердным солнцем, отсюда уже
виден был дом, но Я не смотрел туда. Њы спустились в тень, душную, густую
тень низины, в зарослЯх здесь еще валЯлись, догниваЯ, жерди от загона, где
мы прЯтали в войну добытых у Янки мулов. ‚от и шум воды, и блики на воде.
Њы спешились. џ лег в траву навзничь, подумал: {"Ђ теперь пусть и удушье
опЯть..."} Ќо комок не подступил, Я уснул на половине мысли. Џроспал Я
почти пЯть часов, и мне ничего не снилось, но проснулсЯ плача и никак не
мог перестать. Ћколо на корточках сидел ђинго, солнце уже зашло, по
какаЯ-то птица еще пела, и слышно было, как проходЯщий на север вечерний
поезд свистит и отрывисто попыхивает, трогаЯсь, -- видно, делал у нас
остановку. Ќаконец Я утих, ђинго зачерпнул своей шлЯпой воды, принес, но Я
сам сошел к речке и умыл лицо.
Ќа выгоне было еще довольно светло, хотЯ уже кричали козодои, а когда
мы подъехали к дому, на магнолии пел пересмешник по-ночному -- дремотно и
мечтательно, и снова месЯц был узким отпечатком каблука в сыром песке. ‚
холле горел лишь один канделЯбр, и, значит, все уже кончилось, но еще пахло
цветами, и вербена в моей петлице не заглушала их. џ не простилсЯ с отцом
утром. •отел войти перед уходом, но не вошел. ’ак и не взглЯнул на него
снова, а портреты, что от него остались, все плохие, потому что фотографиЯ
так же бессильна сохранить его, мертвого, как дом -- уберечь его тело от
тлениЯ. Ќо и так он здесь, и здесь пребудет; то, что „рузилла назвала его
грезой, не ушло с ним, а завещано нам, не забудетсЯ, и стоит лишь любому из
нас -- черному ли, белому -- закрыть глаза, как оно примет даже телесный
облик отца.
џ вошел в дом. ‚ гостиной было сумрачно, только на западном окне, на
цветных стеклах тети „женни, лежал последний отсвет заката. џ хотел было
пройти наверх, но заметил, что она сидит там у окна. Ћна не окликнула менЯ,
Я не спросил ее о „рузилле. Џросто встал в дверЯх.
-- Ћна уехала, -- сказала тетЯ „женни. -- ‚ечерним поездом. “ехала к
„еннисону, в Њонтгомери.
„енни вот уже с год как женилсЯ, он жил в Њонтгомери, изучал право.
-- ’ак, -- сказал Я, -- ‚ыходит, она не...
Ќо и этого не стоило спрашивать: „жед Ѓайт навернЯка побывал здесь еще
в первом часу днЯ и рассказал им. „а тетЯ „женни и не ответила. Ћна могла
бы солгать, но сказала только:
-- Џодойди-ка.
џ подошел к ее креслу.
-- ‚стань на колени. Њне тебЯ не видно.
-- Њожет быть, лампу зажечь?
-- Ќет. ‚стань на колени. €так, ты расчудесно провел субботний денек?
Ќу-ка, расскажи мне.
…е руки легли мне на плечи. џ чувствовал, как эти руки порываютсЯ
вверх точно сами собой, против ее воли, как будто она ради менЯ боролась,
пыталась совладать с ними, по не смогла или не выдержала -- рука поднЯлись,
обхватили мое лицо, крепко, и вдруг у нее слезы покатились по щекам,
брызнули, как хохот у „рузиллы.
-- Ћ, будьте вы, ‘арторисы, неладны! Ѓудьте вы трижды неладны!
Љогда Я вышел из гостиной, в столовой зажегсЯ свет -- ‹увиниЯ накрывала
на стол к ужину. ’ак что лестница осветилась. Ќо наверху было темно. џ
увидел, что дверь в ее комнату открыта (как бывают растворены только двери
уже нежилых комнат), и понЯл, что до этого еще не верил в ее отъезд. џ
прошел мимо, не заглЯнув. ‚ошел к себе. € с минуту думал, что это так
распахлась вербена у менЯ в петлице, пока не подошел к кровати и не увидел
на подушке веточку (она их отщипывала, не глЯдЯ, с полдюжины подрЯд, и все
выходили одного размера, почти одной формы, словно машиной отштампованные)
-- веточку, наполнЯющую комнату, сумрак, вечер тем единственным ароматом, за
которым ей не слышен был запах лошадей.

ЉЋЊЊ…Ќ’Ђђ€€
к роману "Ќ…ЏЋЃ…†„…ЌЌ›…"

(Ђ.„олинин)

‡Ђ‘Ђ„Ђ

ђассказ, положенный в основу главы, был опубликован в журнале "The
Saturday Evening Post" 29 сентЯбрЯ 1934 г.

{1}...поле ‚иксбергской осады... -- ѓород ‚иксберг (штат Њиссисипи),
расположенный на высоком скалистом берегу Њиссисипи, во времЯ ѓражданской
войны был превращен конфедератами в мощную крепость, котораЯ имела большое
стратегическое значение. ‚есной 1863 г. армиЯ северЯн, которой командовал
генерал “лисс ‘импсон ѓрант (1822--1885), нанесла рЯд чувствительных
поражений войскам противника в районе ‚иксберга и окружила город. Ћсада
‚иксберга продолжалась девЯть недель. Љогда в городе иссЯкли все припасы и
началсЯ голод, конфедераты были вынуждены сдать ‚иксберг (4 июлЯ 1863 г.).

{2} Љоринт -- город в штате Њиссисипи, захваченный северЯнами задолго
до ‚иксберга, 30 маЯ 1862 г. Ћсенью того же года армиЯ конфедератов
предпринЯла попытку отбить Љоринт, но после кровопролитного сражениЯ
отступила. Џо-видимому, отнесЯ взЯтие Љоринта и ‚иксберга к одному времени,
”олкнер допустил анахронизм.

{3} ‚ан „орн ќрл (1820--1863) -- генерал армии конфедератов, командующий
войсками так называемого ’рансмиссисипского региона. ‚ октЯбре 1862 г.
проиграл битву за Љоринт (см. выше). Ѓыл убит из ревности неким доктором
Џитером в городе •олли ‘принте, где находилась его штаб-квартира.

{4} Џембертон „жон (1814--1881) -- генерал армии конфедератов.
Љомандовал войсками, оборонЯвшими ‚иксберг, и подписал его капитулЯцию.

{5} •окхерст -- вымышленный город в штате Ђлабама, где жили
родственники первой жены „жона ‘арториса: ее дЯдЯ „еннисон, его жена ‹уиза,
их сын „енни и дочь ‹уизы от первого брака „рузилла.

{6} ”оррест Ќатаниэль Ѓедфорд (1821--1877) -- работорговец и плантатор,
вступивший добровольцем в армию конфедератов и сделавший головокружительную
карьеру -- от рЯдового до генерала. Љомандовал кавалерийскими частЯми в
сражениЯх на территории штата Њиссисипи, и в частности в районе Ћксфорда,
где одно времЯ находилась его штаб-квартира.

{7} Њорган „жон •ант (1825--1864) -- командир разведывательных
кавалерийских отрЯдов в армии конфедератов, совершавших стремительные рейды
по тылам противника. Ћсобую известность получил его рейд в глубь Ћгайо в
1863 г., во времЯ которого он был захвачен в плен. Џосле смелого побега
продолжал воевать, пока не погиб в бою.

{8} Ѓарксдейл “ильЯм (1821--1863) -- конгрессмен ‘Ђ от штата Њиссисипи
(1853--1861), что и дает основание героЯм ”олкнера считать его своим
землЯком. ‚о времЯ ѓражданской войны -- полковник, затем генерал армии
конфедератов, участник всех крупнейших сражений конца 1862 -- начала 1863 г.
Ѓыл смертельно ранен на второй день битвы при ѓеттисберге.

{9} ...девушка, алмазом перстнЯ нацарапавшаЯ свое имЯ на стекле: ‘илиЯ
Љук... -- ‚ оксфордском музее хранитсЯ оконное стекло, на котором начертано
имЯ „жейн ’. Љук (1847--?). Љак гласит местнаЯ легенда, во времЯ отступлениЯ
конфедератов через Ћксфорд эта девушка выбежала на улицу и стала осыпать их
упреками, чем покорила сердце одного из офицеров, который впоследствии
вернулсЯ и женилсЯ на ней. Џо одной из версий этим офицером был сын
генерала ”орреста. ‚ более поздних романах ”олкнера мотив надписи на стекле
поЯвлЯетсЯ в свЯзи с историей джефферсоновской тюрьмы: в "ђеквиеме по
монахине" (1951), например, сообщаетсЯ, что ее сделала дочь тюремщика
‘есилиЯ ”армер 16 апрелЯ 1861 г. (ср. также упоминание об этой надписи на
окне тюрьмы в "Ћсквернителе праха").

{10} ...нам шел всего тринадцатый... -- ’очное и непротиворечивое
определение возраста героев по упомЯнутым в тексте историческим событиЯм не
представлЯетсЯ возможным, так как ”олкнер допускает несколько анахронизмов.
‘ определенностью можно утверждать лишь, что ЃаЯрд ‘арторис родилсЯ не
ранее 1849-го и не позднее 1851 г.

{11} ‹иттлтон, комментированный Љоуком... -- €меетсЯ в виду первый том
трактата английского юриста ќдварда Љоука (1552--1634) "€нституты", в
котором содержитсЯ развернутый комментарий к трудам ’омаса ‹иттлтона
(1422--1481), заложившим основы английского права.

{12} €осиф ”лавий. -- €меетсЯ в виду "€сториЯ €удейской войны"
иудейского военачальника и историка €осифа ”лавиЯ (ок. 37--ок. 95), который
перешел на сторону римлЯн. ќта книга (как и упомЯнутые ниже собраниЯ
сочинений ‘котта, Љупера и „юма) была в библиотеке деда ”олкнера.

{13} „жереми ’ейлор (1613--1667) -- английский богослов и проповедник,
автор нескольких нравоучительных сочинений; наибольшей известностью из них
пользовались книги "Ћ свЯтой жизни" и "Ћ свЯтой смерти" (1650--1651).

{14} "Ђфоризмы" Ќаполеона. -- €меетсЯ в виду книга, в которой были
собраны различные (как подлинные, так и апокрифические) высказываниЯ
Ќаполеона о военном искусстве. ‚первые она была издана в Џариже в 1830 г.
под названием "‚оенные максимы", а впоследствии переведена на многие
европейские Языки. Ћчевидно, ”олкнер включает ее в состав библиотеки
типичного южного джентльмена потому, что на ћге эту книгу традиционно
свЯзывают с именем прославленного военачальника конфедератов, генерала
„жексона ЉаменнаЯ ‘тена (см. коммент. {19}), который носил ее в своем
походном ранце.

{15} "€сториЯ оборотней...", писаннаЯ... Џтолемеем ’орндайком... --
ЊистификациЯ ”олкнера.

{16} ...под Њанассасом... -- Ѓитвами при Њанассасе (городке в
северо-восточной ‚иргинии) на ћге ‘Ђ по традиции называют два крупных
сражениЯ ѓражданской войны (21 июлЯ 1861 г. и 29--30 августа 1862 г.),
официальное название которых -- битвы при Ѓул-ђане. ‚ обоих полную победу
одержали конфедераты.

{17} ѓенерал ерман идет... и сделает свободным весь народ наш, --
“ильЯм ерман (1820--1891), генерал федеральной армии, талантливый
полководец, во времЯ сражений 1863 г. на территории Њиссисипи командовал
корпусом, входившим в состав армии ѓранта и принимавшим участие в осаде
‚иксберга. Џосле назначениЯ генерала ѓранта главнокомандующим всеми
вооруженными силами северЯн (март 1864 г.) принЯл его армию, котораЯ,
захватив Ђтланту, совершила знаменитый "марш к морю" через всю „жорджию. ‚о
времЯ этого марша войска ермана сопровождали десЯтки тысЯч негров-рабов.
Ћчевидно, реплика героЯ ”олкнера несколько предвосхищает событиЯ.

Ћ’•Ћ„

‚ основу главы положен одноименный рассказ, опубликованный в журнале
"The Saturday Evening Post" 13 октЯбрЯ 1934 г.

{18} „ЯдЯ Ѓак Њаккаслин -- один из основных персонажей "саги
‰окнапатофы", как и его брат-близнец, дЯдЯ Ѓадди. €стории семейства
Њаккаслинов посвЯщена книга "‘ойди, Њоисей" (см. также приложение к
комментариЯм).

{19}...шли за... „жексоном ЉаменнаЯ ‘тена и дошли до самого города
‚ашингтона... -- €меетсЯ в виду прославленный военачальник конфедератов
’омас „жонатан „жексон (1824--1863). Ќачав войну в званиЯ майора, он был
быстро произведен в генералы. ‚ первой битве при Њанассасе (Ѓул-ђане -- см.
коммент. {16}) его бригада в критический момент отбила Яростный натиск
северЯн, за что он и получил свое прозвище "ЉаменнаЯ ‘тена". ЃлестЯще
провел кампанию 1862 г. в долине енандоа, в нескольких сражениЯх разбив
две армии северЯн. …го армии удалось выйти к реке Џотомак, откуда она
угрожала ‚ашингтону. ‚ битве при —анселлорвиле (1--4 маЯ 1863 г.) корпус под
командованием „жексона стремительной атакой смЯл правый фланг северЯн, что
обеспечило конфедератам общую победу над превосходЯщими силами противника.
Ќочью после этой атаки „жексон был по ошибке обстрелЯн своими же солдатами,
которые принЯли его эскорт за отрЯд северЯн, и через несколько дней умер от
полученного ранениЯ. Њногие южане считали, что нелепаЯ гибель „жексона
повлиЯла на исход ѓражданской войны.

{20} Љокрам -- город в штате Њиссисипи между Ћксфордом и Њемфисом.

{21} „жо („жозеф) „жонстон (1807--1891) -- генерал армии конфедератов;
командовал войсками, сражавшимисЯ на территории Њиссисипи и ’еннесси против
генерала ермана (см. коммент. {17}).

{22} ...сам ѓосподень ангел пригласил менЯ свободным и генерала дал,
что поведет через реку €ордан. -- „лЯ негров на ћге ‘Ђ было чрезвычайно
характерно осмысление своего положениЯ в наивно-религиозных понЯтиЯх,
восходЯщих к духовным песнопениЯм. Ћсвобождение из рабства они
отождествлЯли с исходом иудеев из египетского плена и отправлЯлись вслед за
федеральной армией, котораЯ, подобно войску библейского €исуса Ќавина,
должна была провести их через €ордан в землю обетованную (ср. следующую
главу повести и название книги "‘ойди, Њоисей").

ђ…‰„

‚ основу главы положен одноименный рассказ, опубликованный в журнале
"The Saturday Evening Post" 3 ноЯбрЯ 1934 г.

{23} "Љузина", "кузен" употреблены здесь в широком значении
"родственник". „рузилла приходитсЯ ЃаЯрду двоюродной теткой; „енни --
младший брат „рузиллы.

{24} ...убит в сражении при айло. -- ђечь идет о кровопролитном
сражении в юго-западной части штата ’еннесси (другое название: битва при
Џитсберг-‹ендинге), где армиЯ северЯн под командованием генерала ѓранта
нанесла поражение конфедератам (6--7 апрелЯ 1862 г.).

{24a} ‡вездный флаг с андреевским крестом -- боевой флаг конфедератов.

{25} Ќе хочу трогать пса... -- ’оскующаЯ по убитому жениху „рузилла
имеет в виду поговорку "‘пЯщего пса не буди" (т. е. не буди лиха, пусть
тоска спит).

{26} ”иладельфиЯ -- здесь: город в штате Њиссисипи в 35 милЯх от
границы с Ђлабамой.

“„Ђђ €‡-ЏЋ„ ђ“Љ€

‚ основу главы положен рассказ, опубликованный под названием
"Ќепобежденные" в журнале "The Saturday Evening Post" 14 ноЯбрЯ 1936 г.

{27} ...кругом ”оррест со ‘митом колошматЯтсЯ... -- €меютсЯ в виду
сражениЯ на северо-востоке Њиссисипи летом 1864 г., где войскам
конфедератов, которыми командовал генерал ”оррест (см. коммент. к с. 15),
противостоЯло соединение под командованием генерал-майора федеральной армии
ќндрю „ж. ‘мита (1815--1897). 14 июлЯ ‘миту удалось нанести поражение
конфедератам в сражении близ города ’ьюпело.

{28} Њэдисон, ЉаледониЯ -- города в штате Њиссисипи.

{29} Њоттстаун -- в некоторых других произведениЯх йокнапатофского
цикла этому вымышленному городу дано название Њоттсон.

{30} ...у нас не служат по-епископальному. Ѓрат ”ортинбрайд --
методист... -- Ѓольшинство верующих на ћге ‘Ђ составлЯют протестанты,
принадлежащие к различным церквам и сектам. ‘тараЯ южнаЯ аристократиЯ, как
правило, принадлежит к протестантской епископальной церкви (американскаЯ
ветвь англиканства), а нувориши и так называемаЯ "белаЯ шваль" -- к
баптистской, методистской или пресвитерианской. ЊетодистскаЯ церковь,
возникшаЯ из секты, основанной английским богословом „жоном “эсли в 1729
г., признает арминианское учение о свободе воли и отличаетсЯ строгим
методическим соблюдением внешних религиозных обрЯдов (отсюда и ее
название).

{31} …питрахиль -- часть свЯщеннического облачениЯ, нечто вроде
передника, надеваемого на шею и спускающегосЯ до земли.

{32} "‚стань и живи" -- парафраза слов из Ѓиблии "‚стань и иди",
сказанных €исусом исцеленному им больному.

{33} ...в не сожженном еще тогда „жефферсоне (ѓрант, его после
спалил). -- ”олкнер переносит в мифический „жефферсон реальный эпизод из
истории Ћксфорда. 22 августа 1864 г. отрЯд северЯн, которым командовал
генерал-майор ‘мит (см. коммент. к с. 85), сжег деловую часть города и
несколько жилых домов.

{34} „эвис и ‹и -- имеютсЯ в виду руководители Љонфедерации ћжных
татов -- ее президент „жефферсон „эвис (1808--1889) и главнокомандующий
вооруженными силами генерал ђоберт ќдвард ‹и (1807--1870).

{35} ’эллахетчи -- река в 12-ти милЯх к северу от Ћксфорда.

‚ЂЌ„…џ

‚ основу главы положен одноименный рассказ, опубликованный в журнале
"The Saturday Evening Post" 5 декабрЯ 1936 г.
‚андеЯ -- департамент в приморской области ‡ападной ”ранции, где в
1793--1796 гг. происходило восстание крестьЯн против Љонвента. ќтим событиЯм
посвЯщен исторический роман Ѓальзака "уаны" (1829). Љак объЯснил ”олкнер
своему французскому переводчику Њ. Љуандро, он дал название рассказу по
ассоциации с "уанами", поскольку ему показалось, что между американскими
южанами и повстанцами ‚андеи, героЯми бальзаковского романа, много общего.

{36} ѓренада -- город в штате Њиссисипи примерно в 45-ти милЯх к югу от
Ћксфорда.

‘ђЂ†…Ќ€… ЌЂ “‘Ђ„њЃ…

‚ основу главы положен одноименный рассказ, опубликованный в журнале
"Scribner's Magazine" в апреле 1935 г. ’от же рассказ под названием
"„рузилла" был осенью 1934 г. предложен журналу ""The Saturday Evening
Post", который отказалсЯ его опубликовать.

{37} ...тогда Янки, спалив „жефферсон, ушли... -- ‘м. коммент. {33}.

{38} ...сине- и серомундирных... -- ‚о времЯ ѓражданской войны
конфедераты носили серо-голубую, а северЯне -- синюю форму.

{39}. ...при айло... -- ‘м. коммент. {24}.

{40} "Ќам обещали прислать федеральные войска..." -- ‘разу же после
окончаниЯ ѓражданской войны численность федеральных сил, оккупировавших ћг,
была сокращена до 20 тысЯч человек, а в побежденных штатах установлено
правление гражданских губернаторов.

{41} Ѓенбоу -- одно из аристократических семейств „жефферсона.
“поминаниЯ о них встречаютсЯ во многих произведениЯх йокнапатофского цикла,
начинаЯ с "‘арториса" и "‘вЯтилища". ‚ том, что фамилию Ѓенбоу носит негр,
нет ничего удивительного, так как рабы на ћге часто получали фамилию своего
владельца.

{42} ...двух миссурийцев-"саквоЯжников", Ѓерденов... -- "‘аквоЯжниками"
на американском ћге презрительно называли пришельцев с ‘евера, которые
захватывали ключевые политические и экономические позиции в побежденных
штатах при поддержке федеральной администрации. Ћ поЯвлении Ѓерденов в
„жефферсоне подробно рассказано также в романе "‘вет в августе".

{43} "„ерринджер" -- короткоствольный пистолет (по имени американского
оружейника ѓенри „ерринджера).

‡ЂЏЂ• ‚…ђЃ…Ќ›

{44} ...раскрыл своего Љоука... -- ‘м. коммент. {11}.

{45} ...три учебных года... -- ЃаЯрд ‘арторис учитсЯ в университете
штата Њиссисипи (осн. в 1844 г.), который находитсЯ в городе Ћксфорде.

{46} "‚зЯвший меч от меча и погибнет" -- цитата из Ќового завета.

{47} ‘атпен -- главный герой романа ”олкнера "Ђвессалом, Ђвессалом",
фабула которого кратко изложена ниже.

{48} ...отец победил ђедмонда. -- ‚ романе "‘арторис" противник
полковника ‘арториса носит фамилию ђедлоу.

{49} ”орт Њоултри -- форт в бухте —арльстона (ћж. Љаролина), где
произошли самые первые столкновениЯ между конфедератами и федеральными
войсками.

{50} ...в —арльстоне во времЯ блокады. -- €меетсЯ в виду морскаЯ
блокада портов Љонфедерации, которую во времЯ ѓражданской войны объЯвило
правительство ‘Ђ. ЏрорыватьсЯ сквозь блокаду удавалось лишь специально
построенным длЯ этой цели легким быстроходным судам.

{51} „авид Љрокетт (1786--1836) -- американский национальный герой,
прославившийсЯ своими подвигами на неосвоенных территориЯх ‡апада. …му
приписываетсЯ множество анекдотов и шуток в духе так называемого
фронтирного фольклора.

{52} „жон ‘евир (1745--1815) -- американский пионер, участник ‚ойны за
независимость, первый губернатор ’еннесси. ‘ его именем свЯзаны многие
легенды о покорении дикого ‡апада ‘Ђ.

Last-modified: Wed, 30 Jul 2003 19:08:09 GMT
Ћцените этот текст: