ы и мальчики постарше - все, наверно, сейчас на
реке, выше по течению; они гонЯтсЯ по его  следу,  аккуратно  скатав  свои
парадные костюмы и засунув их в развилки деревьев. Ќет, вон все-таки кучка
мужчин у входа в дом - возле двери в пароходный салон. Ќегр  стал  следить
за ними и немного погодЯ увидел, что они вынесли Њокетуббе на носилках  из
оленьей кожи, натЯнутой на жерди из  ствола  финиковой  сливы.  ‘крытый  в
своем лиственном убежище, негр, их намеченнаЯ жертва, взирал с  высоты  на
то, как там внизу готовилась ему неотвратимаЯ  гибель,  и  лицо  его  было
столь же неподвижно и непроницаемо, как и лицо Њокетуббе. "„а, - сказал он
тихонько, - он, значит, тоже пойдет. ќтот человек, чье тело пЯтнадцать лет
было мертво, - он тоже пойдет".
   Ѓлиже к вечеру он нос к  носу  столкнулсЯ  с  одним  из  индейцев.  Ћни
встретились на бревне, перекинутом через протоку: негр -  высокий,  тощий,
жилистый, неутомимый и неистовый, и индеец - толстый и рыхлый, воплощеннаЯ
апатиЯ и отвращение ко всЯкому усилию. €ндеец не  двинулсЯ,  не  издал  ни
звука, он стоЯл на бревне и смотрел, а негр бросилсЯ  в  воду,  выплыл  на
берег и исчез в лесу, с треском проламываЯсь сквозь кустарник.
   Џеред самым заходом солнца он лежал, спрЯтавшись за поваленным деревом.
Џо стволу медлительной процессией двигалась вереница муравьев. Ћн ловил их
по одному и ел, лениво и как-то рассеЯнно, словно гость на  званом  обеде,
который  в  промежутке  между  двумЯ  переменами  берет  с  блюда  соленые
фисташки. “ муравьев тоже был соленый вкус, от них сильно шла слюна.  Ќегр
медленно ел их, глЯдЯ, как они непрерывной цепочкой  ползут  и  ползут  по
стволу, с ужасающей неуклонностью  стремЯсь  навстречу  своей  гибели.  Ћн
целый день ничего не ел; лицо его было скрыто  под  маской  из  запекшейсЯ
грЯзи, и только глаза беспокойно бегали  в  оправе  покрасневших  век.  Ќа
закате, когда он полз по берегу, пытаЯсь поймать сидевшую у воды  лЯгушку,
его вдруг ужалила мокасиноваЯ змеЯ;  ударила  его  тупо  и  сильно  своими
Ядовитыми зубами в предплечье, оставив на коже две длинные ранки, как  два
пореза бритвой. Ћна неуклюже набросилась на него и, укусив, растЯнулась на
земле,  словно  бы  истощеннаЯ  собственной  стремительностью  и   злобой;
мгновенье она лежала перед ним совсем беспомощнаЯ. "‡дравствуй,  бабушка",
- сказал негр. Ћн потрогал  ее  голову  и  равнодушно  смотрел,  как  она,
встрепенувшись, опЯть вонзает зубы ему в руку, и еще раз, и еще, неловкими
тупыми ударами, словно загребаЯ граблЯми.
   - ќто все потому, что Я не хочу умирать, - медленно  проговорил  он,  с
таким все возрастающим, тихим изумлением, как будто он только  сейчас  это
понЯл, как будто бы до сих пор, пока эти слова не сложились сами собой  на
его губах, он даже не догадывалсЯ о силе и властности своего желаниЯ жить.


   <b>5</b>

   Њокетуббе взЯл туфли с собой. Ћн не мог долго  их  носить,  находЯсь  в
движении, даже полусидЯ в качающихсЯ носилках, поэтому они лежали  у  него
на коленЯх  на  коврике  из  кожи  олененка  -  старые  и  уже  наполовину
утратившие форму бальные туфли из потрескавшейсЯ лаковой кожи, без прЯжек,
с длинными Языками на подъеме, с красными каблуками;  они  лежали  на  его
тучном, повалившемсЯ навзничь, почти лишенном жизни теле; и весь этот день
по болотам и колючим зарослЯм носильщики,  сменЯЯсь,  терпеливо  несли  на
покачивающихсЯ носилках преступление и то, ради чего  оно  совершилось,  -
ибо убийца еще должен был выполнить свой долг перед убитым. „лЯ  Њокетуббе
это было, вероЯтно, вроде того, как  если  бы  он,  сам  бессмертный,  был
влеком сквозь ад осужденными душами, которые при жизни жаждали его гибели,
а после смерти стали невольными участниками его вечных мук.
   ‚о времЯ недолгих привалов все  усаживались  в  кружок,  а  в  середине
ставили носилки, на которых  неподвижный,  с  закрытыми  глазами  возлежал
Њокетуббе, и лицо его выражало одновременно блаженство покоЯ и  обреченное
предвидение будущих терзаний; тогда ему опЯть  ненадолго  надевали  туфли.
Њальчик с трудом натЯгивал их на его большие мЯгкие, отекшие ступни, и  на
лице  Њокетуббе  поЯвлЯлось  то  грустное,  покорное   и   сосредоточенное
выражение, какое бывает у людей, страдающих несварением желудка. Џотом все
снова пускались в путь. Њокетуббе не шевелилсЯ; он лишь покачивалсЯ в такт
шагам носильщиков и хранил молчание - то ли по неизмеримой своей лени,  то
ли черпаЯ стойкость в таких высоких  добродетелЯх,  как  мужество  и  сила
духа. ‘пустЯ некоторое времЯ носилки опускали на землю и заглЯдывали ему в
лицо,  неподвижное,  как  у  идола,  желтое,  все  в  бисеринках  пота.  €
кто-нибудь - ’ри Љорзины или ‹уи —ерника - говорил: "‘нимите с него туфли.
Џочесть ему оказана". ’уфли снимали. ‹ицо Њокетуббе  не  менЯлось,  только
дыхание становилось заметным, - оно  вырывалось  из  его  губ  с  каким-то
всхлипывающим   звуком;   остальные   сидели   вокруг   на   корточках   и
переговаривались с прибывающими разведчиками и вестниками.
   - …го все нету?
   - ‚се нету. Ћн идет на восток. Љ  вечеру  доберетсЯ  до  устьЯ  ’ипаха.
’огда повернет назад. Њы его захватим завтра.
   - •орошо бы. € то уж сколько прошло времени.
   - „а. ‘егоднЯ четвертые сутки.
   - Љогда умер „уум, в три днЯ справились.
   - Ќу так тот же был старик. Ђ этот молодой.
   - „а-а. Ѓегун он хороший. …сли его завтра изловЯт, Я выиграю лошадь.
   - •орошо бы его завтра изловили.
   - „а. ЌеприЯтнаЯ работа.
   ‚ этот день на плантации кончилась еда.  ѓости  разошлись  по  домам  и
назавтра вернулись с запасами  провизии  на  неделю.  €  в  этот  же  день
€ссетиббеха начал смердеть, и к полудню, когда зной-усилилсЯ,  ветер  стал
разносить смрад далеко вверх и вниз по реке. Ќо негра не поймали ни в этот
день, ни в следующий.  Ќа  шестой  день  к  вечеру  Явились  разведчики  и
донесли, что на следу негра обнаружена кровь. Ћн поранил себЯ.
   - Ќадеюсь, не сильно, - сказал ’ри Љорзины. - Њы  не  можем  послать  с
€ссетиббехой слугу, от которого ему не будет никакого проку.
   - € за которым €ссетиббехе, пожалуй, еще самому придетсЯ  ухаживать,  -
сказал —ерника.
   - Њы не знаем, - сказал разведчик. - Ћн спрЯталсЯ. Ћн уполз  обратно  в
болото. Њы поставили там караульщиков.
   ’еперь носилки понесли бегом. „о того места, где негр скрылсЯ в болоте,
было не меньше часа ходьбы.  ‚  спешке  и  волнении  они  забыли,  что  на
Њокетуббе все еще надеты туфли, и когда достигли болота, то  увидели,  что
он в обмороке. Ћни снЯли с него туфли и привели его в себЯ.
   Љ тому времени, как стемнело, все болото было оцеплено. €ндейцы  сидели
на корточках, а над ними тучей вились  комары  и  мошки.  ‚ечернЯЯ  звезда
тускло горела на западе, у самого краЯ неба, и над головой  созвездиЯ  уже
начали свой круговой путь по небосводу.
   - „адим ему времЯ, - сказали индейцы. - ‡автра - это только другое  имЯ
длЯ сегоднЯ.
   - „а. Ќе будем его торопить. -  Ћни  замолкли  и  вдруг  все  как  один
уставились во тьму, туда, где было болото. Ќемного погодЯ  шум  на  болоте
затих, и вскоре из темноты поЯвилсЯ вестник.
   - Ћн пробовал прорватьсЯ.
   - Ќо вы его загнали обратно?
   - „а. Ћн повернул назад. Њы было испугались, все трое. Њы его чуЯли  по
запаху, когда он полз в темноте, и чуЯли еще что-то,  а  что  -  не  могли
понЯть. Џоэтому мы испугались, но потом он нам объЯснил. Ћн просил,  чтобы
мы его теперь же убили, потому что на болоте темно и  он  не  увидит  лица
того, кто к нему подойдет. Ќо мы чуЯли не это, и он нам  сказал  что.  …го
ужалила змеЯ. ќто было два днЯ назад. ђана распухла, от нее пошел запах...
Ќо мы не это чуЯли, потому что теперь опухоль  уже  прошла  и  рука  стала
маленькаЯ, как у ребенка. Ћн нам показал. Њы ощупали его руку, все трое, -
она была не больше, чем у ребенка. Ћн просил, чтобы мы дали ему топор,  он
отрубит себе руку. Ќо завтра - это то же сегоднЯ.
   - „а. ‡автра - это сегоднЯ.
   - Њы было испугались. Џотом он ушел обратно в болото.
   - ќто •орошо.
   - „а. Њы было испугались. ‘казать вождю?
   - џ подумаю, - сказал ’ри Љорзины. Ћн ушел. ‚естник присел на  корточки
и опЯть стал  рассказывать  про  негра.  ’ри  Љорзины  вернулсЯ.  -  ‚ождь
говорит, что это хорошо. ‚озвращайсЯ на свой пост.
   ‚естник исчез в темноте. ‚се расселись  на  корточках  вокруг  носилок;
потом заснули. Ћколо полуночи негр их разбудил. Ћн вдруг  стал  кричать  и
разговаривать сам с собой; голос его громко и четко  доносилсЯ  из  мрака.
Џотом он  замолчал.  ђассвело;  белаЯ  цаплЯ,  хлопаЯ  крыльЯми,  медленно
пролетела по желтому небу. ’ри Љорзины уже не спал.
   - ’еперь пойдем, - сказал он. - “же наступило сегоднЯ.
   „вое индейцев вошли в болото, с шумом пробираЯсь по топи. Ќо, не  дойдЯ
до негра, они остановились, так как он вдруг начал петь. Ћни  его  видели;
голый, весь обмазанный грЯзью, он сидел на корЯге и пел.  Ћни  присели  на
корточки немного поодаль и молча стали ждать, пока он  кончит.  Ћн  что-то
пел на своем Языке, обратив лицо к восходЯщему солнцу. “ него был чистый и
сильный голос, напев звучал дико и печально. - Ќе будем  его  торопить,  -
сказали индейцы. Ћни сидели на корточках  и  терпеливо  ждали.  Ћн  умолк;
тогда они подошли. Ћн обернулсЯ и посмотрел на них снизу вверх сквозь свою
маску из потрескавшейсЯ грЯзи. ѓлаза  у  него  были  налиты  кровью,  губы
запеклись, из-под них выступали широкие короткие зубы. ‡асохшаЯ маска была
слишком велика длЯ его лица, как будто он сильно исхудал с тех пор, как ее
на себЯ намазал. ‹евую руку он плотно прижимал к телу под грудью; от локтЯ
книзу она тоже была густо обмазана черной грЯзью. €ндейцы чуЯли исходивший
от него резкий запах. Ћн все смотрел на них молча и не шевелЯсь, пока один
из индейцев не тронул его за руку.
   - Џойдем, - сказал индеец. - ’ы хорошо бежал. ’ебе нечего стыдитьсЯ.


   <b>6</b>

   Љогда они в это Ясное  и  запЯтнанное  мерзостью  утро  приблизились  к
плантации, глаза у негра начали немного косить, как у лошади. €зо рва, где
жарили мЯсо, тЯнуло дымком; дым стлалсЯ по  земле  и  обволакивал  гостей,
которые в своих Ярких, жестких и неудобных нарЯдах сидели на корточках  во
дворе и на пароходной палубе - женщины, дети, старики. Ћхотники  разослали
вестников по реке, а одного выслали вперед на  плантацию,  и  сейчас  тело
€ссетиббехи уже было перенесено туда, где его ждала могила; туда же отвели
его пса и его лошадь; но смрад не успел выветритьсЯ, и €ссетиббеха мертвый
еще присутствовал в доме и возле дома, где он  проводил  свои  дни  живой.
ѓости тоже уже начинали переходить к могиле. Ќаконец, стало видно, что  по
склону  поднимаютсЯ  носилки  с  сидЯщим  в  них  Њокетуббе  и  толпа  его
сопровождающих.
   ‘реди них негр был самый высокий; его маленькаЯ, круглаЯ, всЯ в  корках
грЯзи голова возвышалась над всеми другими. Ћн дышал с трудом,  как  будто
на него разом навалилось все напрЯжение этих последних  шести  мучительных
дней; и хотЯ процессиЯ двигалась медленно, грудь его тЯжко вздымалась  над
плотно прижатой к телу левой рукой. ѓлаза его все времЯ бегали то туда, то
сюда, ни на чем не задерживаЯсь, как будто он ничего не видел,  как  будто
он не успевал увидеть то, на что смотрел. Ћн слегка разевал  рот,  обнажаЯ
крупные белые зубы; вдруг он начал задыхатьсЯ. ѓости, уже направлЯвшиесЯ к
могиле, завидев процессию, остановились; некоторые держали в  руках  куски
мЯса. Ћни стоЯли и ждали, а глаза негра,  его  дикий,  напрЯженный  взглЯд
безостановочно перебегал по их лицам.
   - Њожет быть, ты хочешь сперва  поесть?  -  спросил  ’ри  Љорзины.  …му
пришлось повторить это дважды.
   - „а, - сказал негр. - „а, да. џ хочу сперва поесть.
   ’еперь толпа начала теснитьсЯ обратно к середине; до самых задних рЯдов
долетало перешептывание: "Ћн сперва еще будет есть".
   Ћни подошли к пароходу. "‘адись", - сказал ’ри  Љорзины.  Ќегр  сел  на
край палубы. Ћн все еще задыхалсЯ,  грудь  его  тЯжко  вздымалась,  глаза,
сверкаЯ белками,  непрерывно  бегали  то  туда,  то  сюда.  Љазалось,  его
неспособность видеть происходит от внутренних причин, от  безнадежности  и
отчаЯниЯ, а не от слепоты. …му принесли еду, и все молча смотрели, как  он
пытаетсЯ есть. Ћн положил  кусок  в  рот  и  стал  жевать,  но  наполовину
пережеваннаЯ масса выползала обратно  из  уголков  рта  и  скатывалась  по
подбородку ему на грудь, и немного  погодЯ  он  перестал  жевать.  ’ак  он
сидел, голый, весь  измазанный  засохшей  грЯзью,  с  миской  на  коленЯх,
разинув рот, набитый пережеванной пищей, косЯ по сторонам широко открытыми
глазами, дыша судорожными, короткими вздохами. €ндейцы смотрели  на  него,
спокойные, неумолимые, и терпеливо ждали.
   - Џойдем, - сказал наконец ’ри Љорзины.
   - џ хочу пить, - сказал негр. - ‚оды. „а, да. џ хочу воды.
   Љолодец был пониже на склоне, ведущем к поселку рабов. ‚сюду по  склону
пЯтнами лежали короткие тени - был уже  полдень,  тот  мирный  час,  когда
€ссетиббеха подремывал в кресле в ожидании обеда и долгого послеобеденного
сна и негр, его личный слуга, бывал свободен. Ћн любил в этот час досидеть
на пороге кухни,  болтаЯ  с  женщинами,  стрЯпавшими  обед.  ‚ременами  он
поглЯдывал вниз на улочку негритЯнского поселка, и все там было так тихо и
мирно, женщины переговаривались через дорогу, из дверей тЯнуло  дымком,  в
пыли возились дети, похожие на кукол из черного дерева.
   - €дем, - сказал ’ри Љорзины.
   Ќегр шел в толпе, на голову выше остальных. ѓости неторопливо двигались
туда, где их ждал €ссетиббеха, и его пес, и его кобыла. Ќегр  шел,  и  его
голова с бегающими без устали глазами возвышалась над толпой, и грудь  его
тЯжело дышала.
   - Ќу, - сказал ’ри Љорзины. - ’ы хотел воды.
   - „а, - сказал негр. - „а. - Ћн оглЯнулсЯ на дом, потом  поглЯдел  вниз
на поселок, где сегоднЯ в очагах не горел огонь, из дверей не  выглЯдывали
женские лица и дети не играли в пыли. Ћн тЯжело дышал.
   - Ћна ужалила менЯ вот сюда, - сказал он.  -  •ватила  зубами  прЯмо  в
руку: раз и еще раз, и еще - три раза. џ сказал: "‡дравствуй, бабушка!"
   - Ќу же, - сказал ’ри Љорзины. Ќегр все еще шагал, не  сходЯ  с  места,
высоко поднимаЯ колени, высоко откидываЯ  голову,  как  будто  работал  на
топчаке. € глаза его отсвечивали диким,  напрЯженным  блеском,  как  глаза
лошади.
   - ’ы же хотел воды, - сказал ’ри Љорзины. - ‚от вода.
   “ колодца была прицеплена выдолбленнаЯ тыква. …е наполнили до  краев  и
подали негру. ‚се стоЯли и смотрели, как он пытаетсЯ пить. Ћн поднес тыкву
ко рту и стал медленно ее наклонЯть, прижимаЯ к своему  обмазанному  сухой
грЯзью  лицу.  Ќад  краем  тыквы  глаза   его   по-прежнему   бегали,   не
останавливаЯсь ни на мгновенье. ‚се видели, как у него на шее ходит  кадык
и как сверкающаЯ в солнечных лучах вода каскадом сбегает по обеим сторонам
тыквы, по его подбородку на грудь. Џотом вода кончилась.
   - Ќу, - сказал ’ри Љорзины.
   - Џодождите, - сказал негр. Ћн снова зачерпнул воды и  поднес  тыкву  к
губам и стал ее наклонЯть, и над краем  тыквы  видны  были  его  неустанно
бегающие глаза. ЋпЯть  все  смотрели,  как  он  стараетсЯ  глотать  и  как
непроглоченнаЯ вода, разбиваЯсь на тысЯчи сверкающих брызг,  обливает  его
подбородок и стекает на грудь, промываЯ  дорожки  в  засохшей  грЯзи.  Ћни
ждали - терпеливые,  важные,  пристойно  сдержанные,  неумолимые  -  члены
племени, гости и родичи вождЯ. Џотом  вода  кончилась,  но  негр  все  еще
судорожно двигал горлом, стараЯсь глотать и не в силах ничего  проглотить.
Љусок размытой водой грЯзи отвалилсЯ от его груди и разбилсЯ о землю у его
ног, и всем стало слышно, как в  пустой  тыкве  отдаетсЯ  его  прерывистое
дыханье: "хах, хах, хах, хах".
   - Ќу же, - сказал ’ри Љорзины и, взЯв у негра тыкву, повесил ее на край
колодца.