ет  по  темной
веранде, в дом, наверх, пусть спрЯчет голову под подушку, и пусть от  него
отделитсЯ   подобие   ѓэвина   ‘тивенса,   оболочка    ѓэвина    ‘тивенса,
нечувствительнаЯ к холоду, к шуму, и  ей  достанетсЯ  половина  всего,  ей
нести  половину,  а  то  и  всю  тЯжесть  бремени,  которое  ему   захотЯт
подбросить,  подкинуть,  -  ведь  он  только  что  принЯл  на  себЯ  бремЯ
ответственности за молоденькую девушку, брошенную на произвол судьбы.
   „а разве кто пожалеет оболочку? Ќе лучше ли потерЯть  ее,  ибо,  прежде
всего, ей нечего отдать, кроме преданности, преданности всех  восемнадцати
лет,  преданности  в  столь  хрупкой  оболочке,  что  ее  нельзЯ  увенчать
презрением, предостеречь ненавистью, изничтожить горем. „а,  так  и  есть:
отстегни, сбрось, сними эту последнюю нескладную, мучительную  оболочку  и
будь свободен. Ћтстегни: вот в чем штука, если вспомнить  слова  ‚ладимира
Љириллыча: "Ћн ее еще не  отстегнул"  -  ту  золотую  монетку  в  двадцать
долларов, в пристегнутом булавкой кармане рубашки  у  деревенского  парнЯ,
который впервые поехал в Њемфис и даже, если он там никогда не был, все же
имеет столько же права надеЯтьсЯ, что его непременно, обЯзательно впустЯт,
заманЯт, соблазнЯт зайти  в  притон,  до  возвращениЯ  домой.  "’еперь  он
отстегнул карман", - подумал Я.


        21. —Ђђ‹њ‡ ЊЂ‹‹€‘ЋЌ

   ‡наете, как бывает: проснешьсЯ утром и сразу чувствуешь  -  что-то  уже
случилось, а ты опоздал. ’ы и сам не знал, что же должно случитьсЯ, оттого
и приходилось все времЯ быть настороже, смотреть сразу во все стороны, как
бы чего не пропустить. Ђ потом забудешьсЯ на минутку, на одну-единственную
минутку закроешь глаза и - хлоп! - это уже случилось, и ты  опоздал,  даже
нет времени проснутьсЯ  как  следует,  полежать,  потЯнутьсЯ  и  подумать:
"Ћтчего это сегоднЯ так весело?" - и  дать  мыслЯм  всплыть,  проЯснитьсЯ:
"Ђга, ведь сегоднЯ не надо идти в школу". - € потом еще: "—етверг,  апрель
месЯц, а в школу все равно идти не надо!"
   Ќо в это утро было не так. “же на лестнице Я услыхал, как  захлопнулась
дверь в кладовую, и догадалсЯ, что мама говорит нашей  ѓастер:  "Ћн  идет.
“ходите скорее", - и Я вошел в столовую, отец уже позавтракал,  понимаете,
хотЯ ѓастер и убрала его тарелку и чашку, все равно было видно,  где  отец
завтракал; а по прибору дЯди ѓэвина было видно, что он совсем  не  садилсЯ
за стол, а мама сидела на своем месте, допивала кофе, уже в  шлЯпе,  и  ее
пальто лежало на стуле дЯди ѓэвина, а сумка и перчатки  у  ее  прибора,  и
рЯдом - темные очки, она их всегда надевала в  машине,  когда  уезжала  за
город, как будто солнце начинало слепить только в миле от  города.  €  мне
показалось, что ей жаль - почему мне не три и не четыре  года,  тогда  она
могла бы обнЯть менЯ, взЯть на колени, погладить по голове. Ђ  теперь  она
только взЯла менЯ за руку,  и  ей  даже  пришлось  поднЯть  голову,  чтобы
взглЯнуть на менЯ: - Њиссис  ‘ноупс  покончила  с  собой  вчера  ночью,  -
сказала она. - Њы с дЯдей ѓэвином едем в Ћксфорд, за ‹индой.
   - Џокончила с собой? - сказал Я. - Ђ как?
   - —то? - сказала мама. ‚едь мне  было  всего  двенадцать  лет,  еще  не
исполнилось тринадцати.
   - Љак она себЯ убила?  -  спросил  Я.  Ќо  тут  мама  уже  понЯла.  Ћна
поднЯлась со стула.
   - €з револьвера, - сказала мама. -  Љ  сожалению,  Я  не  спросила,  из
чьего. - Ћна уже надевала пальто. Џотом подошла, взЯла сумочку,  перчатки,
очки: - Њожет быть, мы и вернемсЯ к обеду,  не  знаю.  Џожалуйста,  посиди
дома, хорошо? Ќе надо бегать на  площадь,  найди  чем  занЯтьсЯ  с  Ђлеком
‘эндером во дворе. ѓастер его сегоднЯ из дому не  выпустит,  почему  бы  и
тебе с ним не побыть?
   - „а, мэм, - сказал Я. Ќо мне было всего двенадцать; длЯ менЯ длиннющие
креповые ленты, свисавшие с дверей банка мистера де ‘пейна, были вовсе  ни
к чему: мы терЯли лишний свободный день; у нас и  без  того  занЯтиЯ  были
отменены на неопределенное времЯ, а  даже  самый  заЯдлый,  самый  опытный
прогульщик не может нагромоздить один свободный день  на  другой,  а  ведь
можно было бы этот день  оставить  про  запас,  добавить,  когда  кончитсЯ
теперешний перерыв и мальчишка ђидделла либо помрет, либо  выздоровеет,  в
общем, когда опЯть начнутсЯ занЯтиЯ. €ли еще лучше: сберечь бы  этот  день
на те унылые месЯцы, когда рождество  уже  прошло  так  давно,  что  и  не
помнишь, когда оно было, и кажетсЯ,  что  лето  где-то  умерло  и  никогда
больше не вернетсЯ.
   ‚едь мне было всего двенадцать лет; мне надо бы  напомнить,  что  самые
длинные каникулы в мире ничего не значат длЯ  тех  людей,  которых  черные
ленты на дверЯх банка освободили от работы в этот  день.  €,  только  став
много старше двенадцати, Я понЯл, что этот венок  на  дверЯх  банка  -  не
мирты печали, а лавры победы, что в этих гирлЯндах  искусственных  цветов,
черного крепа и алых лент открыто торжествовала  свою  вечную  бессмертную
победу общественнаЯ добродетель, доказавшаЯ, что она вовеки неистребима  и
непобедима.
   Ђ тогда Я даже не понимал, на что смотрю. Ќу конечно  же,  Я  убежал  в
город, не сразу после отъезда мамы и дЯди ѓэвина,  но  довольно  скоро.  €
Ђлек ‘эндер тоже. Њы слышали, как ѓастер звала нас, когда мы уже завернули
за угол, и побежали поглазеть на венок,  висевший  над  закрытыми  дверЯми
банка, и увидели, что собралось много людей,  и,  как  Я  теперь  понимаю,
основаниЯ длЯ любопытства у них были ничуть не благороднее, чем  у  нас  с
Ђлеком ‘эндером. Ђ когда мистер де ‘пейн  приехал  в  центр,  как  обычно,
около девЯти утра, и забрал  свою  корреспонденцию  на  почте,  как  делал
обычно, и потом отпер своим ключом боковую дверь, как обычно,  потому  что
боковаЯ дверь постоЯнно была на запоре, мы - то есть Я - не понимали,  что
он выглЯдел так, будто ничего не случилось, потому что ему надо было в  то
утро приехать в город именно с таким видом. ‚  это  утро  ему  нужно  было
встать,  побритьсЯ,  одетьсЯ,  а  может  быть,  и  прорепетировать   перед
зеркалом, как поехать в центр в то же времЯ, в какое он  всегда  приезжал,
чтобы весь „жефферсон видел, что он все делает точь-в-точь как  обычно,  и
что если в это утро где-то в „жефферсоне случилось несчастье, горе, то его
ни это горе, ни это несчастье никак не касались, потому что он был  одинок
и не женат; он даже в банк вошел через свою боковую дверь, как  будто  еще
имел на это право.
   ’еперь-то Я знаю, что тогда все, весь „жефферсон уже знал, что банка он
лишилсЯ. Џотому что если даже старый мистер “орнер выгнал бы мистера ”лема
‘ноупса из „жефферсона, то и мистер де ‘пейн все равно там не осталсЯ  бы.
‚ каком-то смысле он должен был это сделать не только ради  своей  мертвой
возлюбленной,  своей  мертвой  любви;  он  должен  был   уехать   и   ради
„жефферсона. Џотому  что  он  нас  оскорбил.  Ћн  презрел  не  только  все
моральные устои брака, гласившие,  что  нельзЯ  мужчине  и  женщине  спать
вместе без удостоверениЯ из полиции, он презрел и экономику брака, каковой
ЯвлЯетсЯ деторождение, публично выхвалЯЯсь тем, что можно безнаказанно, по
собственному  желанию,  не  производить  потомства;  он  презрел  и  самый
институт брака, дважды: не только сам не вступаЯ в  брак,  но  и  разрушив
брак ”лема ‘ноупса. € за это его ненавидели  вдвойне:  и  за  то,  что  он
делал, и за то, что он оставалсЯ безнаказанным целых восемнадцать лет.  Ќо
это было ничто по сравнению с той ненавистью, котораЯ  ожидала  его  после
того,  как  его  грешнаЯ  сообщница  заплатила  жизнью  за   соучастие   в
преступлении, а он даже не потерЯл ключ от боковой двери банка,  ничем  не
заплатив за свой грех.
   ‚се мы это знали. € он тоже знал. € мы, в свою очередь, знали,  что  он
знает, что мы все  знаем.  ’ак  что  тут  все  было  просто.  ‘  ним  было
покончено. џ хочу сказать, что судьба его решилась. …го  роль  была  Ясна.
‚прочем, нет, сначала Я сказал правильнее. ’еперь мне и это Ясно. …му была
крышка, конец. ‚ыстрел и его доконал, и теперь совершенно все  равно,  что
он будет делать, чего не будет. ’еперь оставалась только ‹инда; и когда  Я
совсем вырос, Я понЯл, почему никто не ждал в тот день, что старый  мистер
“орнер выскочит из дома мистера ‘ноупса, может быть, даже с тем  же  самым
револьвером, жаждаЯ крови, прежде всего потому, что такое  поведение  было
бы бессмысленным. Ќикто не удивилсЯ  и  тогда,  когда  (разумеетсЯ,  после
некоторого перерыва, длЯ соблюдениЯ приличий, требуемых трауром, горем) мы
узнали, что мистер де ‘пейн подал в отставку "по деловым соображениЯм и по
состоЯнию здоровьЯ" и уезжает на ‡апад (он действительно уехал сразу после
похорон, - поЯвилсЯ у гроба один, ни с кем не разговариваЯ,  с  крепом  на
рукаве, что было в  порЯдке  вещей,  так  как  покойница  была  женой  его
вице-президента, а потом отошел от могилы вместе со всеми нами, только  он
пошел вперед, и через час его бьюик  промчалсЯ  по  площади  и  выехал  на
мемфисское шоссе, и он сидел в нем один, а в багажнике было полно  вещей);
а его банковские акции, - но не его дом: ђэтлиф сказал, что даже  у  ”лема
‘ноупса не хватило бы нахальства купить и дом в тот день, когда он  скупил
все акции, - были назначены к продаже, и  мы  еще  меньше  удивились,  что
(хотЯ и без огласки) мистер ‘ноупс все эти акции скупил.
   ѓлавное, ‹инда. € теперь Я знаю, что все люди, все те взрослые, которые
пришли поглазеть на венок над дверЯми банка по той же причине, что и мы  с
Ђлеком ‘эндером, только случайно стали глазеть на венок, а на  самом  деле
они пришли за тем же, зачем и мы с Ђлеком ‘эндером:  посмотреть  на  ‹инду
‘ноупс, когда мама с дЯдей ѓэвином привезут ее домой, хотЯ  нам  с  Ђлеком
‘эндером хотелось главным образом посмотреть, как будет  выглЯдеть  ‹инда,
чтобы  знать,  какой  у  нас  был  бы  вид,  если  бы  когда-нибудь  вдруг
застрелилась моЯ мама или ѓастер. џ  знаю,  ждали  ‹инду,  ведь  теперь  Я
понЯл, что тогда думал дЯдЯ ѓэвин (не  знал,  а  просто  думал:  знать  он
ничего не мог, потому что рассказать ему  все  могла  только  сама  миссис
‘ноупс, а если бы она ему все рассказала в той записке, которую Я  передал
от нее накануне самоубийства, то дЯдЯ ѓэвин удержал бы  ее,  попыталсЯ  бы
удержать, и мама, во всЯком случае, знала бы тогда,  что  он  пробовал  ее
удержать и ничего не вышло) и не только дЯдЯ ѓэвин, но и  весь  „жефферсон
думал то же самое. € теперь они простили миссис  ‘ноупс  за  то,  что  она
тЯжко грешила восемнадцать лет, теперь они  и  себЯ  прощали  за  то,  что
потворствовали прелюбодеЯнию своим прощением, напоминаЯ, однако, и себе, а
может быть, и друг другу - как знать, - что если бы она  не  была  великой
грешницей перед богом, то не дошла бы до  того  часа,  когда  ей  пришлось
пойти на смерть, чтобы ее дочь могла считать свою мать просто самоубийцей,
но не распутницей.
   Ћ да, все ждали ‹инду. ’еперь весь город был на ее стороне, весь  город
и всЯ округа, теперь все, кто слышал о ней и  о  мистере  де  ‘пейне,  кто
знал, или хотЯ бы подозревал, или просто догадывалсЯ о  чем-то  в  течение
этих восемнадцати лет, - все  старались,  чтобы  хоть  тень  догадок,  или
подозрений, или известных фактов (если  только  их  знали,  если  их  хоть
кто-нибудь знал) не коснулись ‹инды. ’еперь Я понЯл, что все люди  добрые,
в самом деле добрые; сто раз бывает, что они перестают обижать друг  друга
не только тогда, когда им просто хочетсЯ сделать другому больно,  но  даже
тогда, когда им приходитсЯ делать больно; даже  самые  заЯдлые  методисты,
баптисты из баптистов, пресвитерианцы - ну, ладно, и протестанты  тоже,  -
но тут наконец показалась машина, и  ‹инда  сидела  между  мамой  и  дЯдей
ѓэвином; они проехали через площадь, к дому ‹инды, так что у нас с  Ђлеком
‘эндером хватило времени дождатьсЯ на углу дЯди ѓэвина  и  остановить  его
машину.
   - ЉажетсЯ, и ѓастер, и твоЯ мама велели вам сидеть  дома  все  утро,  -
сказал он.
   - „а, сэр, - сказали мы. € поехали домой. Ћн, конечно, ничего за обедом
не ел, все старалсЯ накормить менЯ, неизвестно  почему.  ’о  есть  Я  хочу
сказать - неизвестно, почему все взрослые, если ты им попалсЯ на глаза  за
обедом, непременно начинают пичкать тебЯ, хочешь ты есть  или  не  хочешь,
даже хотЯт они сами заставить тебЯ поесть или нет,  но  тут  наконец  даже
отец заметил, что происходит.
   - „авай! - сказал он мне. - ‹ибо ешь, либо уходи из-за стола.  Ќе  хочу
врать маме, когда она придет домой и спросит, почему ты ничего  не  ел.  Ђ
так Я могу сказать, что ты, кажетсЯ, удрал в ’ехас. - Џотом он сказал: - Ђ
ты что? - потому что дЯдЯ ѓэвин вдруг встал, так, сразу и сказал:
   - €звините, - и вышел из-за стола; да и дЯдЯ ѓэвин тоже;  теперь  между
мистером де ‘пейном и „жефферсоном все  было  покончено,  и  мы,  то  есть
„жефферсон, уже могли сосредоточить все свои мысли  на  том,  кто  же  еще
теперь на виду, кого еще осветила эта  вспышка  выстрела,  -  знаете,  как
бывает, когда вспыхнет магний в пещере; и сейчас на виду стоЯл дЯдЯ ѓэвин.
’еперь-то Я понЯл, что в „жефферсоне были люди, считавшие, что дЯдЯ  ѓэвин
тоже был ее любовником, а если не был, то должен был бы  стать,  иначе  не
только всему мужскому населению „жефферсона, но и всем мужчинам на  земле,
считающим себЯ настоЯщими мужчинами, должно быть за него стыдно.
   ‚едь все знали про  тот  давнишний  рождественский  бал  еще  до  моего
рождениЯ, а потом весь город видел и слышал, все могли, как  бы  случайно,
пройти мимо и  увидать  своими  глазами,  как  дЯдЯ  ѓэвин  с  ‹индой  ели
мороженое у Љристиана и между ними на столе лежала книжка  стихов.  ’олько
все знали, что никогда он не был любовником миссис ‘ноупс, что, если бы он
даже добивалсЯ ее, билсЯ за нее, он и тут потерпел бы  неудачу  просто  из
верности себе, но если бы, благодарЯ невероЯтной удаче или случаю, он  все
же обставил бы мистера де ‘пейна, то по нему это сразу стало бы видно,  по
той простой причине, что дЯдЯ ѓэвин был не  способен  вести  тайную  жизнь
втайне от всех; он, как говаривал ђэтлиф, был "такой человек,  у  которого
даже ногти на ногах прорастают сквозь башмаки".
   ‡начит, раз дЯдЯ ѓэвин потерпел неудачу, он был чист, чище всех; теперь
главным был не мистер ‘ноупс, муж, который, будь он мужчина, давно взЯл бы
револьвер, даже если бы понадобилось потратитьсЯ, и выгнал бы обоих,  свою
жену и ее драгоценного банкира, из „жефферсона. ѓлавным  был  дЯдЯ  ѓэвин.
ќто он был осиротевшим,  обманутым  мужем,  все  простившим  ради  сиротки
дочки. € в тот же день, когда, встав из-за стола, дЯдЯ ѓэвин ушел из дома,
а мама одна вернулась в машине, он часа в три приехал  домой  на  такси  и
сказал мне (да, мы с Ђлеком ‘эндером  сидели  дома,  после  того  как  нам
досталось от ѓастер - про маму Я уж и не говорю):
   - ‘ейчас ко мне  придут  четыре  джентльмена.  €  все  свЯщенники,  ты,
пожалуйста, проведи их в гостиную.
   џ их провел: методистского, баптистского, пресвитерианского  и  нашего,
протестантского, и у всех у них вид был как у банкиров, или докторов,  или
торговцев, кроме  мистера  ’орндайка,  и  отличалсЯ  он  только  тем,  что
воротничок у него был надет задом наперед; все они  были  серьезные,  лица
вытЯнутые,  как  лошадиные  морды,  нет,  не  то  чтобы  грустные:  просто
вытЯнутые, как у лошадей, и все со мной  поздоровались  за  руку  и  стали
как-то гудеть между собой, пока шли в  гостиную,  а  там  уже  стоЯл  дЯдЯ
ѓэвин, каждого называл по имени, трЯс им руки,  называл  "доктор",  и  все
четверо  опЯть  что-то  загудели,   но   тут   самый   старший   из   них,
просвитерианин, заговорил от имени всех:  они,  мол,  Явились  предложить,
что, поодиночке или все вместе, отправЯт заупокойную  службу;  что  мистер
‘ноупс был баптистом, а миссис ‘ноупс родилась в  пресвитерианской  семье,
но ни он, ни она ни в какой церкви в „жефферсоне прихожанами не  состоЯли;
и так как мистер ‘тивенс предложил свои...  взЯл  на  себЯ...  словом,  их
направили к мистеру ‘тивенсу  длЯ  выЯснениЯ  этого  дела,  и  дЯдЯ  ѓэвин
сказал:
   - ’о есть вас просто послали. Џослала всЯ эта компаниЯ чертовых  старух
обоего пола и бесполых тоже. € вовсе не хоронить ее, а отпустить ей грехи.
Ѓлагодарю вас, джентльмены. ‘лужбу Я собираюсь вести сам. -  Ќо  тут  отец
вернулсЯ домой ужинать, и мама напустила его на дЯдю  ѓэвина.  ‘начала  мы
все думали, даже были уверены,  что  “орнеры  (а  может,  и  мистер  ”лем)
захотЯт похоронить ее на  ”ранцузовой  Ѓалке:  что  мистер  “орнер,  когда
поедет домой, и ее с собой захватит вместе со всем тем,  что  он  с  собой
привез (впрочем, ђэтлиф сказал, что вещей у него никогда  не  было  и  что
только вороны путешествовали еще больше налегке, чем дЯдЯ Ѓилли “орнер), и
отвезет ее туда. Ќо дЯдЯ ѓэвин сказал  "нет"  от  имени  ‹инды,  и  многие
говорили, что дЯдЯ ѓэвин сказал "нет" и самой ‹инде. ‘ловом, нет так  нет,
и похороны назначили на другой день после того, как машина  „жоди  “орнера
вернетсЯ с ”ранцузовой Ѓалки вместе с „жоди и миссис  “орнер;  а  тут  мой
отец напустилсЯ на дЯдю ѓэвина.
   - Љ черту, ѓэвин, - сказал он. - ЌельзЯ тебе брать это на себЯ.  ‡наем,
ты у нас и то и се, но уж никак не свЯщеннослужитель.
   - Ќу и что? - сказал дЯдЯ ѓэвин. - “ж  не  думаешь  ли  ты,  что  город
верит, будто хоть один пастырь на земле может проводить ее  в  рай,  минуЯ
„жефферсон, неужели ты думаешь, что даже сам €исус •ристос мог бы провести
ее в рай через „жефферсон?
   - Џогодите! - сказала мама. - ‡амолчите вы оба! - Ћна смотрела на  дЯдю
ѓэвина. - ‡наешь, ѓэвин, сначала Я думала, что  никогда  не  пойму,  из-за
чего ћла это сделала. Ќо теперь Я, кажетсЯ,  все  понЯла.  ’ак  неужто  ты
хочешь, чтобы ‹инде потом пришлось говорить, что ее мать  и  хоронил  тоже
какой-то холостЯк?
   ‚от и все. Ќа следующий день приехали миссис “орнер и „жоди и  привезли
с  собой  того  старенького  свЯщенника-методиста,  который  крестил   ћлу
тридцать  восемь  лет  назад,  -  совсем  старик,  всю  свою   жизнь   был
проповедником, и все же у него навсегда осталась согнутаЯ спина и скорбные
узловатые руки бедного фермера, и мы  -  весь  город  -  собрались  в  том
небольшом доме, женщины в комнатах, мужчины - во дворике и на  улице,  все
чистые, аккуратные, и тихо говорили об урожае, о погоде, избегаЯ  смотреть
друг на друга, а потом - кладбище, новый пустой  участок,  с  единственной
свежевырытой могилой,  котораЯ  тоже  скоро  исчезла  под  грудой  цветов,
символически сплетенных в венки, арфы, урны и обреченных на ту же  смерть,
у которой они старались вырвать жало, приукрасить ее, смЯгчить;  и  мистер
де ‘пейн стоЯл не то чтобы в стороне, просто одиноко, с крепом на  рукаве,
и, наверно, у него было такое же лицо в тот день, час, минуту,  когда  он,
молодым лейтенантом на Љубе, повел солдат, которые слепо  верили  ему,  во
всЯком случае шли за ним, потому что так было нужно, - повел туда,  откуда
многим не  суждено  было  вернутьсЯ,  по  той  простой  причине,  что  все
вернутьсЯ не могли, но и это они принимали, раз их лейтенант  ‘казал,  что
так надо.
   Џотом мы вернулись домой и отец сказал: -  ‘лушай,  ѓэвин,  почему  ты,
черт подери, не напьешьсЯ? - € дЯдЯ ѓэвин сказал:
   - ‚ерно, надо бы, - даже не поднимаЯ головы от газеты. Џотом пора  было
ужинать, и Я удивлЯлсЯ, почему мама не сердитсЯ, что он ничего не ест. Ќо,
по крайней мере, раз она не думала о еде, она  и  ко  мне  придиратьсЯ  не
стала. Џотом мы - дЯдЯ ѓэвин, мама и Я - пошли в кабинет. Џонимаете, после
дедушкиной смерти мама  все  старалась  приучить  нас  звать  эту  комнату
библиотекой, а теперь она сама назвала ее кабинетом, как дедушка,  и  дЯдЯ
ѓэвин сел к столу с книжкой и даже  изредка  переворачивал  страницу,  как
вдруг зазвонил звонок.
   - џ открою, - сказала мама. Ќо никто не собиралсЯ открывать, никто и не
полюбопытствовал. Џотом она вернулась по коридору  к  двери  в  кабинет  и
сказала: - ќто ‹инда. ‚ходи, детка, - и посторонилась  и  кивнула  мне,  а
когда ‹инда вошла и дЯдЯ ѓэвин встал, она снова кивнула мне и  сказала:  -
—ик! - € ‹инда остановилась в дверЯх, и тут мама сказала: - —арльз! - €  Я
встал и вышел, и мама закрыла дверь. Ќо Я не обиделсЯ. џ к таким вещам уже
привык. Ђ когда Я увидел, кто пришел, Я даже знал, что менЯ выставЯт.


        22. ѓќ‚€Ќ ‘’€‚…Ќ‘

   Ќаконец Њэгги выставила —ика и закрыла двери.
   џ сказал: - ‘адись, ‹инда. - Ќо она стоЯла. - Џлачь, - сказал Я.  -  Ќе
удерживай слезы, плачь.
   - Ќе могу, - сказала она. - џ пробовала. - Ћна смотрела на менЯ.  -  Ћн
мне не отец, - сказала она.
   - Ќет, он тебе отец, - сказал Я. - Љонечно, отец. Ћ чем ты говоришь, не
понимаю?
   - Ќет, - сказала она.
   - „а, - сказал Я. - •очешь, Я поклЯнусь? •орошо, клЯнусь, что  он  твой
отец.
   - ‚ас там не было. ‚ы ничего не знаете. ‚ы даже не видели  ее,  пока...
пока она... мы... не приехали в „жефферсон.
   - ђэтлиф знает. ђэтлиф был там. Ћн знает. ‡нает, кто  твой  отец.  Ђ  Я
знаю от ђэтлифа. џ уверен. ђазве Я когда-нибудь тебе лгал?
   - Ќет, - сказала она. - ‚ы  единственный  человек  на  свете,  кто  мне
никогда не солжет, это Я знаю.
   - ‚от видишь, - сказал Я. - Ђ Я тебе в этом  клЯнусь.  џ  клЯнусь,  что
”лем ‘ноупс твой отец. - Ћна и тут не двинулась с места; только слезы, как
вода, не брызнули, а полились безмолвно и быстро по ее лицу. џ  подошел  к
ней.
   - Ќет, - сказала она, - не трогайте менЯ, - и поймала, схватила обе мои
руки, крепко стиснула пальцами и прижала к груди. - Љогда Я думала, что он
не мой отец, Я ненавидела их обоих - и ее и Њанфреда. „а, да, Я все  знала
про Њанфреда: видела, как... они смотрЯт друг на друга, как  разговаривают
- каким голосом, как произносЯт имЯ друг друга, и мне было  невыносимо,  Я
их обоих ненавидела. Ќо теперь,  когда  Я  знаю,  что  он  мой  отец,  все
изменилось. џ за нее рада. •орошо, что она любила, хорошо,  что  она  была
счастлива. ’еперь Я могу плакать, - сказала она.


        23. ‚.Љ.ђќ’‹€”

   ќто было похоже на состЯзание, похоже, что ћрист засунул себе в  карман
динамитный патрон, запалил конец длинного шнура и теперь ждет  -  подойдет
кто или же не  подойдет,  чтобы  затоптать  огонь  вовремЯ.  ‚роде  скачек
наперегонки - то ли ему удастсЯ наконец отослать ‹инду  из  „жефферсона  и
самому наконец избавитьсЯ навсегда от всего сноупсовского племени,  то  ли
он сам взорветсЯ, а с ним и все прочие, его окружающие.
   Ќет, какое там состЯзание. ‚о всЯком  случае,  не  с  ”лемом  ‘ноупсом,
потому что состЯзатьсЯ могут только двое, а ”лем ‘ноупс  тут  был  ни  при
чем. ‘корее если он и участвовал в этом, то как  судьЯ.  Ќет,  он  даже  и
судьей не был.  Џохоже  было,  что  он  сам  с  собой  играет  в  какую-то
спокойную, тихую игру, вроде как пасьЯнс раскладывает. ’еперь у него  было
все, ради чего он приехал в „жефферсон. „аже больше. Ћн получил  и  то,  о
чем он до приезда в „жефферсон и понЯтиЯ не имел, что ему этого захочетсЯ,
потому что до тех пор он и не знал, что оно существует. ’еперь у него  был
банк, и деньги в банке, и президентское  кресло,  так  что  теперь  он  не
только мог следить, чтобы деньги не украл какой-нибудь  мошенник  двадцать
второго калибра, вроде его родича Ѓайрона, но теперь у него никто  не  мог
отнЯть и ту респектабельность, какаЯ причиталась президенту одного из двух
йокнапатофских банков. Ђ скоро он будет жить  в  одном  из  самых  больших
домов во всей ‰окнапатофе, а то и во всем Њиссисипи, когда плотники кончат
отделывать длЯ него старый особнЯк де ‘пейнов. Љ тому же он  избавилсЯ  от
двух самых отъЯвленных, наглых, бессовестных ‘ноупсов,  выгнав  Њонтгомери
“орда и Ђ.Ћ. из города, так что теперь, по крайней мере  на  времЯ,  кроме
него, единственным действующим ‘ноупсом в округе был лавочник-оптовик,  не
только такой же уважаемый, но, может, и еще  более  кредитоспособный,  чем
простой банкир. Љаждый мог бы решить, что теперь-то он будет доволен.  Љак
бы не так. …му еще нужно  было  заставить  девочку  (теперь  уже  взрослую
девушку), котораЯ даже не была его  дочкой,  сказать:  "Џокорно  благодарю
вас, папа, за то, что вы ко мне так добры".
   € все-таки это было состЯзание. „аже не с ‹индой и, уж  конечно,  не  с
ћристом ‘тивенсом, потому что он давно выжал из ћриста то, что ему было от
него нужно, то есть чтобы похороны его жены прошли чинно,  благородно,  по
всем правилам и чтобы никто не посмел поднЯть шум и скандал вокруг  этого.
Ќет, игру он вел против всего „жефферсона. Љазалось, будто он испытывает -
сколько же „жефферсон может вытерпеть, выдержать. ‘ловно он знал, что  его
доброе имЯ целиком зависит от того, что „жефферсон не просто признает  как
факт, но и привыкнет к тому, что он не только вытеснил Њанфреда де  ‘пейна
из его банка, но и перестраивает родовое гнездо  де  ‘пейнов,  чтобы  туда
переселитьсЯ, и что осталась одна-единственнаЯ угроза: а вдруг этой  самой
молодой особе, котораЯ до сих пор считала его  своим  папашей,  кто-нибудь
случайно откроет глаза? ‚друг она случайно  узнает,  что  человек,  как-то
замешанный в самоубийстве ее матери, виноват он или не виноват,  вовсе  ей
не отец, а ведь если кто и отвечает за смерть твоей матери, так  уж  лучше
пусть он будет ей родным, а не совсем посторонним.
   ’ак что тут каждый подумал бы, что  чуть  только  пыль  улЯжетсЯ  после
похорон, он постараетсЯ выпроводить ее из „жефферсона, постараетсЯ внушить
ей, что она сама хочет уехать как можно дальше. Ћказалось совсем наоборот.
Ђ причиной он выставил памЯтник. €,  разумеетсЯ,  тут  был  замешан  ћрист
‘тивенс. Џонимаете, Я и  сам  не  знаю,  кто  ему  поручил  занЯтьсЯ  этим
памЯтником, кто ему дал право, - может, он сам его захватил, а может быть,
к этому времени отношениЯ  между  ним  и  всеми  ‘ноупсами,  вернее,  всем
семейством ”лема ‘ноупса (хотЯ, нет: длЯ него  ћла  “орнер  не  умирала  и
никогда не умрет, потому что... ну, словом, Я-то  знаю)  сложились,  вроде
как у человека в открытом поле - с проливным дождем: тут  никаких  условий
не поставишь: захватит тебЯ ливень - и все.
   ‚о всЯком случае, именно он, ћрист, помог ‹инде обшарить весь дом,  все
материны бумаги, чтоб отыскать подходЯщую фотографию, и он,  ћрист,  отдал
ее увеличить, - только голову, - и отослал в €талию,  чтобы  там  высекли,
как его там, - барельеф длЯ памЯтника,  и  ему,  ћристу,  оттуда  посылали
пробные рисунки, он должен был решать, какой выбрать, он  же  и  указывал,
как их переделать, и отправлЯл обратно. € это право он сам себе  присвоил,
даже если бы ”лем пыталсЯ вмешатьсЯ, удержать его, потому  что  он  хотел,
чтобы ”лем открыл памЯтник, потому что  тогда  ”лем  отпустил  бы  ее.  Ќо
сам-то памЯтник был делом рук ”лема, будьте спокойны. ”лем и  заплатил  за
него, сам его задумал, сам набросал план, выбрал форму, размер и надпись -
шрифт, величину букв, - а  про  цену  и  не  заикнулсЯ.  „а,  можете  быть
спокойны, это все ”лем. Џотому что действовал он по плану, чтобы  добитьсЯ
того, зачем он приехал в „жефферсон и через все прошел, что с ним было.
   „а, конечно, ћрист сам устроил, чтобы ‹инда  уехала,  выбралась  отсюда
наконец; ждали только установки памЯтника, потому что ”лем дал слово,  что
тогда  он  ее  отпустит.  “езжала  она  в  такое  место,   под   названием
ѓринич-‚илледж в Ќью-‰орке; ћрист все сам сделал, договорилсЯ  с  друзьЯми
из ѓарварда, чтобы они ее встретили на вокзале и помогли устроитьсЯ, снЯли
комнату и все такое.
   - ќто колледж, что ли? - сказал Я. - ‚роде как у нас на ‘еминари-•илл?
   - Ќет, нет, - говорит он. - ’о есть да. Ќо не то, что вы думаете.
   - џ думал, что вы непременно хотели ее  отправить  в  колледж,  там  на
севере.
   - ’о было раньше, - говорит он, -  с  тех  пор  много  чего  случилось.
‘лишком много, слишком  быстро,  слишком  неожиданно.  Ћна  переросла  все
университеты за одни сутки, две недели назад. ’еперь ей надо опЯть  в  них
врасти, а на это нужен год, может,  два.  ’еперь  ѓринич-‚илледж  длЯ  нее
самое подходЯщее место.
   - Ђ что это за ѓринич-‚илледж? - говорю Я. - ‚ы мне так и не объЯснили.
   - ќто место, хотЯ и  на  ограниченном  пространстве,  но  без  истинных
границ, куда молодежь любого возраста идет искать мечту.
   - Ђ Я и не знал, что у таких мест нет географических границ, -  говорю.
- џ-то думал, что за этой нечистью охотитьсЯ можно повсюду.
   - Ќе всегда. Џо крайней, мере, не длЯ ‹инды. €ногда нужна благоприЯтнаЯ
обстановка, лес, такие места, где люди  уже  раньше  успешно  охотились  и
напали на ту же дичь, что  и  вам  нужна.  €ногда  некоторым  людЯм  нужна
помощь, чтобы ее отыскать. Ђ ту добычу, что они хотЯт поймать, им  сначала
нужно создать самим. „лЯ этого нужны двое.
   - „вое чего? - говорю Я.
   - „а, - говорит, - двое.
   - ‚ы хотите сказать - муж?
   - Ќу что ж, - говорит, - можете его назвать и так. Ќеважно, как вы  его
назовете.
   - Џослушайте, ћрист, - говорю Я, - да за такие слова многие, фактически
большинство,  нет,  фактически  даже  все  наши  добрые,   богобоЯзненные,
праведные,  воинствующие  верующие  христиане  всего   „жефферсона,   всей
‰окнапатофы, те, что сами с гордостью будут утверждать, что они-то никогда
в жизни ничем таким не развлекались, чтоб нельзЯ  было  смотреть  в  глаза
самому невинному ребеночку, они же вас назовут прЯмым пособником  дьЯвола,
сводником и попустителем.
   Ќо ћристу было не до шуток. „а и мне тоже. - „а, - говорит он, - так  с
ней и будет. ’рудно ей придетсЯ. …й надо  будет  со  многими  встречатьсЯ,
долго выбирать. Џотому что и ему будет  трудно,  почти  невозможно  с  ней
равнЯтьсЯ. Ћн должен быть очень смелым, потому что тут рок, а может,  даже
несчастье. ќто ее судьба. Ћна обречена жить  в  тревоге  и  выносить  все,
обречена узнать одну  страсть,  одно  горе  и  нести  их  всю  жизнь,  как
некоторые люди с рождениЯ обречены на то, что их  ограбЯт,  или  предадут,
или убьют.
   € тут Я сказал:
   - †енитесь на ней. Љонечно, вы об этом никогда не думали.
   - џ? - сказал он. ‘овсем  спокойно:  ни  удивлениЯ,  ничего.  -  Ђ  мне
казалось, что только об этом Я и говорил  в  последние  десЯть  минут.  …й
нужен лучший из лучших. Ќо и ему это может оказатьсЯ не под силу.
   - †енитесь на ней, - говорю.
   - Ќет, - говорит. - ќто уж моЯ судьба  -  всегда  упускать  возможность
женитьсЯ.
   - ‚ы хотите сказать - всегда спасатьсЯ от брака?
   - Ќет, нет, - говорит он, - от этого Я никогда не спасусь. Ѓрак  всегда
стоит на моем пути. ’акаЯ уж моЯ участь - то Я его  упускаю,  то  он,  длЯ
моего благополучиЯ, длЯ моей сохранности, упускает менЯ.
   ’ак что все было решено,  оставалось  только  получить  этот  мраморный
портрет, это лицо, из €талии, и он все времЯ их допекал, то  по  телефону,
то по телеграфу, и чуть ли не каждый день самым любезным, самым  вежливым,
адвокатским голосом звонил итальЯнскому консулу в Ќовом  Ћрлеане  и  ждал,
пока можно будет приделать этот барельеф на памЯтник, а потом (если  надо)
взЯть ”лема за шиворот, пихнуть в машину, отвезти на кладбище, а там снЯть
с памЯтника покрывало, и  чтоб  билет  до  Ќью-‰орка  длЯ  ‹инды  (он  сам
заплатил бы за него, только это было лишнее,  потому  что  последнее,  что
сделал дЯдЯ Ѓилли, перед отъездом домой, с похорон, это перевел в  банк  -
только не в банк ”лема, а  в  другой  банк,  причем  ћрист  был  одним  из
опекунов,  -  порЯдочный  куш  из  тех  денег,  которые  должна  была   бы
унаследовать ћла по его завещанию, где он так и не изменил ее  фамилию  на
"‘ноупс") был у него на руках.
   ’ак что пришлось нам ждать. € это тоже было довольно интересно. ’о есть
ћрист был занЯт тем, что без конца теребил  итальЯнское  правительство,  а
длЯ менЯ всегда самое важное - за чем-то наблюдать, - конечно,  если  дело
касаетсЯ людей. Ћни - ”лем и ‹инда - все  еще  жили  в  том  же  маленьком
домике, и, хотЯ он  его  давным-давно  купил,  все  считали,  что  он  его
нанимает. € машиной ”лем тоже обзавелсЯ довольно скоро. ’о есть,  конечно,
когда уже прошел приличный срок после того, как он стал президентом банка;
нельзЯ же было злоупотреблЯть, гонЯть ‘анта Љлауса раз  за  разом.  Њашина
была  не  очень  дорогаЯ,  просто  добротнаЯ,  как  раз  такого  как  надо
приличного размера, добротного приличного черного цвета,  и  он  даже  сам
научилсЯ ее водить, - наверно, ему это было нужно, потому что  приходилось
каждый день,  после  закрытиЯ  банка,  ездить  и  смотреть,  как  работают
плотники в его новом доме (спереди пристраивались колонны, такие,  знаете,
высокие, чтоб каждый, кто таких колонн сроду не видал, сразу понЯл бы, что
это такое, вроде как на тех фотографиЯх, где красавица конфедератка в юбке
на обручах, под магнолией, прощаетсЯ со своим женихом-конфедератом,  перед
тем как он ускачет приканчивать  генерала  ѓранта),  и  ”лему  приходилось
самому водить машину, потому что ‹инда, хотЯ и умела водить машину и  даже
иногда в ней ездила, - уж не говорЯ о том, что все женщины, понЯтное дело,
любЯт всЯкую стройку и перестройку квартир,  все  равно  чьих,  как  птицы
любЯт вить гнезда, - и хотЯ она возила его как-то в  первый  раз  смотреть
дом, но внутрь так и не вошла и больше уже туда с ним не ездила.
   Ќо, как Я уже сказал, все мы были этим занЯты, нас это как-то  касалось
или просто интересовало, так что мы и подождать могли.  Ђ,  как  известно,
всЯкое  ожидание  кончаетсЯ,  стоит  только  подождать  подольше.   Ќастал
октЯбрь, славное времЯ года, самое, можно сказать, лучшее. €,  разумеетсЯ,
ћрист сам поехал за этой штукой на вокзал и получил ее, хотЯ Я уверен, что
за пересылку уплатил ”лем, потому что у  ћриста  не  хватило  бы  терпениЯ
ждать, пока агент все подсчитает и выпишет. Ќет,  он,  как  гусей,  погнал
перед собой, по платформе, к своей машине, двух негров, которые несли  эту
штуку, - она была всЯ обвернута соломой и забита в деревЯнном Ящике.  €  в
следующие три днЯ его служебный кабинет видел его, так сказать,  на  лету,
на расстоЯнии, когда он проезжал мимо. •орошо, что  в  эти  дни  ни  банда
разбойников, ни какие-нибудь  грабители  или  жулики-подрЯдчики,  а  то  и
просто судейские крючки не покушались  на  финансовое  благополучие  нашей
‰окнапатофы, иначе нашей  ‰окнапатофе  пришлось  бы  выкручиватьсЯ  своими
силами, без всЯкой помощи со стороны прокурора округа. Ђ он  уже  заранее,
до того как прибыл барельеф, нанЯл  каменщиков,  а  те  должно  быть,  уже
известку растворили, и как-то утром Я его поймал, положил руку  на  дверцу
машины и говорю:
   - „авайте Я с вами съезжу на кладбище, - а он нагнулсЯ, машину  он  уже
завел, мотор работал, снЯл мою руку, отбросил ее и сказал:
   - Ќе путайтесь под ногами, - и уехал, а Я поднЯлсЯ к нему в  кабинет  -
там двери никогда не запирались, даже когда он еще был  в  себе  и  уходил
оттуда на весь день, и Я открыл нижний Ящик, где он держал бутылку, но  от
нее и не пахло виски. ’огда Я подождал на улице, пока  уроки  в  школе  не
кончились, поймал этого мальца, —ика, и говорю ему:
   - Њожет, у твоего дЯдюшки дома есть хоть немного виски? - Ђ он говорит:
   - Ќе знаю. Џосмотрю. Ђ вы хотите, чтобы  Я  налил  стаканчик  и  принес
сюда?
   - Ќет. …му не стаканчик нужен. …му надо целую  бутылку,  да  большую  и
полную. ’ащи все сюда; Я с ним посижу, присмотрю за ним.
   Џотом наконец памЯтник закончили, ”лем мог его открывать, и он,  ћрист,
послал мне приказ, короткий, отчетливый, ну чисто  генерал  перед  взЯтием
города: "Ѓудьте у менЯ в кабинете ровно в три тридцать, заедем  за  —иком.
Џоезд отправлЯетсЯ из Њемфиса в восемь, времени мало".
   џ и пришел. ’олько не в кабинет -  он  уже  сидел  в  машине,  и  мотор
работал, когда Я подошел. - Љакой это поезд отправлЯетсЯ  в  восемь,  куда
отправлЯетсЯ и кто едет? - говорю.
   - ‹индин поезд, - говорит. - Ћна приедет в Ќью-‰орк  в  субботу  утром.
‚ещи у нее сложены, все готово к отъезду. ”лем ее отправит до  Њемфиса  на
своей машине, как только все будет сделано.
   - ”лем ее отправлЯет? - говорю.
   - Ђ что тут такого? - говорит он. - ‚едь она его дочь. ‚  конце  концов
должны же вы что-то сделать длЯ своих детей, если они даже не совсем ваши.
Ќу, садитесь, - говорит, - вот и —ик.
   € мы поехали на кладбище и увидали - стоит этакаЯ колонна, уж не  знаю,
сколько ”лем за нее выложил, а только видно было  сразу,  что  стоила  она
”лему  недешево,  -  стоит  посреди  нового   кладбищенского   участка   с
одной-единственной могилой, у изголовьЯ этой самой могилы, котораЯ  еще  и
не осела как следует, и все оно - этот камень, мрамор этот, - белее белого
под теплым осенним солнцем, а вокруг деревьЯ -  Ярко-желтые  и  красные  и
темно-красные - клены, дубы, орешник, сумах и  каучуковое  дерево,  стоЯт,
словно костры среди темно-зеленых кедров. ’ут подошла и втораЯ машина - он
с ‹индой на заднем сиденье,  а  впереди  негр-шофер,  который  должен  был
отвезти ее в Њемфис, и весь ее багаж (все новенькое)  сложен  на  переднем
сиденье, рЯдом с шофером; подъехали,  остановились,  а  он  сидит,  и  его
чернаЯ шлЯпа, с виду такаЯ же  новехонькаЯ,  будто  он  ее  только  что  у
кого-то одолжил, и на нем галстук бабочкой, тоже с виду новенький,  а  сам
он все жует свою жвачку медленно, ровно, а эта девочка сидит рЯдом с  ним,
прЯмаЯ, спокойнаЯ, даже не прислонЯетсЯ к спинке, и на  ней  такой  темный
костюм, вроде как дорожный, и маленькаЯ шлЯпа с вуалькой, а руки  в  белых
перчатках лежат тихо на коленЯх и сжаты крепко-накрепко, и она ни разу, ни
одного-единственного разу даже не взглЯнула на этот каменный  памЯтник,  а
на нем это мраморное лицо - ћрист сам его  выбрал  и  заказал,  и  сначала
кажетсЯ, что лицо это вовсе не похоже на ћлу, вообще ни на кого ничуть  не
похоже, но так только сперва кажетсЯ, а потом понимаешь, что это  неверно,
потому что оно на всех других женщин, конечно, не похоже,  похоже  оно  на
ту, единственную женщину, про которую  каждый  мужчина,  если  только  ему
выпало счастье быть настоЯщим мужчиной, скажет: "„а, это она.  џ  ее  знал
пЯть лет назад, или десЯть лет назад, или пЯтьдесЯт лет назад, и, пожалуй,
теперь Я уже имею право больше никогда о ней не вспоминать", - а под  этим
лицом высечена надпись, это он - сейчас Я не про ћриста говорю, -  он  сам
ее выбрал:

   ћ‹Ђ “ЋђЌ…ђ ‘ЌЋ“Џ‘
   1889 - 1927
   „обродетельнаЯ жена - венец супругу
   „ети растут, благословлЯЯ ее

   и сам он сидит, жует, чуть заметно, ровно, а  она,  спокойнаЯ,  прЯмаЯ,
как тростинка, рЯдом с ним, ни на что не смотрит, и эти два белых комка  -
ее кулаки, лежат на коленЯх. Џотом  он  пошевелилсЯ.  ЌаклонилсЯ  немного,
плюнул из окна и снова привалилсЯ к спинке сиденьЯ.
   - ’еперь можно ехать, - сказал он.


        24. —Ђђ‹њ‡ ЊЂ‹‹€‘ЋЌ

   € автомобиль тронулсЯ. ’огда Я повернулсЯ и пошел назад к нашей машине,
как вдруг ђэтлиф сказал у менЯ за спиной:
   - Ћбожди. …сть у тебЯ чистый платок? - € Я  повернулсЯ  и  увидел,  что
дЯдЯ ѓэвин идет прочь от нас, спиной к нам, идет никуда:  просто  идет,  и
тут ђэтлиф взЯл у менЯ платок, и мы нагнали его. Ќо он уже успокоилсЯ,  он
сказал только:
   - —то такое? - Ђ потом сказал: - Ќу, ладно,  поехали.  ‚ам-то,  друзьЯ,
можно бездельничать хоть весь день, но Я-то в конце концов служу, работаю.
€ мне надо быть  поближе  к  своему  кабинету,  чтобы  всЯкий,  кто  хочет
совершить против нашего округа преступление, мог менЯ найти.
   Њы сели в машину, он завел мотор, и мы поехали назад  в  город.  ’олько
теперь он все говорил про футбол и сказал мне:  -  Џора  бы  тебе  наконец
вылезти из пеленок, пора играть в городской команде! Њне  там  нужен  свой
человек, Я-то знаю, отчего у них дело не клеитсЯ. - € все говорил, и  даже
снимал с рулЯ обе руки, чтобы показать нам, о чем речь: всЯ беда,  мол,  в
том, что футбол может понимать  только  знаток,  ведь  никому  другому  не
уследить за происходЯщим на поле; это вам не бейсбол,  где  все  стоЯт  на
местах, а мЯч летает, там уследить за игрой нетрудно. Ђ в футболе и мЯч  и
игроки двигаютсЯ сразу, да к тому же всегда непременно кучей,  гурьбой,  и
мЯч посередке, в самой гуще, не поймешь даже, у кого он, уж не  говорЯ,  у
кого он должен быть; а мЯч весь облеплен грЯзью, и все  игроки  носЯтсЯ  и
вертЯтсЯ вокруг него в грЯзи и пыли, покуда их самих грЯзь не  облепит;  и
он все говорил, размахивал руками, а мы  с  ђэтлифом  только  вскрикивали:
"„ержи руль! „ержи  руль!"  -  а  дЯдЯ  ѓэвин  говорил  ђэтлифу:  "‡начит,
по-вашему, Я не прав" или: "‚ы, конечно, со  мной  не  согласны",  "Њожете
говорить что угодно", - а ђэтлиф только говорил: "„а нет же, Я и не думал"
или: "Ќет, нет", или: "џ про футбол и слова не сказал", - а потом  наконец
он, ђэтлиф, мне говорит:
   - Ќашел бутылку?
   - Ќет, сэр, - сказал Я. - Џо-моему, ее  выпил  папа.  Ђ  новый  бочонок
мистер ѓаури привезет только в воскресенье вечером.
   - „айте мне сойти, - сказал ђэтлиф дЯде ѓэвину. „ЯдЯ ѓэвин  остановилсЯ
на полслове и спросил:
   - —то?
   - џ сойду, - сказал ђэтлиф. - Ќа минутку.
   € дЯдЯ ѓэвин притормозил, дал ђэтлифу сойти  (мы  как  раз  доехали  до
площади), а потом мы поехали дальше, и дЯдЯ ѓэвин снова заговорил,  потому
что замолчал он только,  чтобы  спросить  у  ђэтлифа:  "—то?"  -  а  потом
остановил машину и пошел к двери своего кабинета и  все  говорил  какие-то
глупости, невозможно было разобрать, есть ли в них смысл или нет, а  потом
взЯл одну из своих трубок и стал шарить глазами  по  столу,  покуда  Я  не
пододвинул ему табакерку, и тогда он поглЯдел на табакерку и  сказал:  "Ђх
да, спасибо", -