ворю Я, -- твой ход. Ѓурри, сделав ход:
     -- —то касаетсЯ твоей ‹или...
     -- Њоей? џ пошел.
     -- Ђга, -- говорит Ѓурри, -- ага-а.

     џ менЯю профессию ‹или.
     (’еатр мне опротивел.)
     ‹илЯ по профессии не актриса, а научный работник, медичка, ‹илЯ в белом
халате,  ассистентка  в  рентгенологическом  институте   университета,   все
совершенно другое, ‹илЯ привлекательна, но  не брюнетка, а блондинка, другой
у  нее словарь, ѓантенбайна он  иногда  пугает, и  по крайней мере на первых
порах ‹илю почти не узнать, она высказывает то,  о чем актриса умалчивает, и
умолкает  в   тех   случаЯх,   когда   актриса  высказываетсЯ,   перемещение
стыдливости,  другие  интересы,  другой  круг  друзей,  но  прежде всего  ее
словарь, настолько другой, что все разговоры между ‹илй и ѓантенбайном надо
вести  сначала,  начинаЯ  с  первого  поцелуЯ. …е  принадлежности в  ванной,
которые ѓантенбайн видит, остаютсЯ те же...

     €ли:
     ‹илЯ   --  итальЯнскаЯ  графинЯ,  католичка,  венецианка,  морфинистка,
завтракает в постели, обслуживает  ее лакей в синей блузе. ѓлаза как  вишни.
‘ловарь  ее опЯть-таки  другой,  равно как  и круг  друзей,  где ѓантенбайна
считают  слепым;  место  действиЯ  -- палаццо. …е принадлежности  в  ванной,
которые ѓантенбайн видит, остаютсЯ те же.
     N.B.
     ѓантенбайн остаетсЯ тот же.

     ‚ышел новый журнал, ответственный редактор  --  ќндерлин, первый  номер
неплох, даже поразителен; но мое решение  отказатьсЯ от ќндерлина остаетсЯ в
силе.
     396
     ‹илЯ -- графинЯ:
     (почему и так ничего не получаетсЯ)
     Ћна  действительно  графинЯ, за  много  веков  отвыкшаЯ, чтобы  на  нее
кричали, да мне никогда и в  голову не пришло бы кричать  на нее, не  говори
она сама то и дело, чтобы Я не кричал на нее, -- а Я только спросил, неужели
она не слыхала гонга. ќто было в начале нашего счастьЯ; с тех пор, знаЯ, как
она чувствительна, как  пуглива, как  чуток ее  слух  к  каждой нотке такого
вопроса, Я  никогда больше не спрашивал  ее, неужели она не слыхала гонга. џ
просто жду, когда она ЯвитсЯ к столу. Ќет у нее чувства времени,  и все тут,
зато она очень чутка к другому, что, видит Ѓог, важнее, например к стилю. Ќе
только в  ее  венецианской  мебели, не  только в  ее  словаре, способном без
единого  вульгарного слова выразить все, о чем она не хочет умалчивать, даже
в ее молчании есть свой стиль; просто немыслимо, чтобы кто-нибудь  обращалсЯ
с ней не как с графиней. „аже люди,  которые  с ней встречаютсЯ, приобретают
свой стиль. џ вижу это снова и снова. џ вижу  это даже по ѓантенбайну; он не
граф,  но  он  ведет себЯ как  граф, при этом Я  не видал ни  одного  графа,
который вел бы себЯ как граф. €так, Я жду.
     џ  жду не обеда. џ жду  просто  потому,  что пришло времЯ обеда.  џ жду
графиню, котораЯ может  поЯвитьсЯ  в любой момент, потому  что  пришло времЯ
обеда. џ не могу работать, когда Я жду. €так, Я  жду; не графиню, а момента,
когда  она поЯвитсЯ,  выходЯ  из лоджии  или спускаЯсь  по лестнице... Њожет
быть, она  еще  спит  и не слышала гонга... џ мог бы, чтобы убить времЯ, уже
сейчас  описать,  как  она поЯвитсЯ,  выходЯ  из  лоджии  или  спускаЯсь  по
лестнице:  в  халате,  но  причесаннаЯ,  в  халате  или в  брюках, по-детски
удивленнаЯ  тем,  что  на  свете  уже  опЯть  полдень,  и  с  потребностью в
ободрении,  бледнаЯ,  но  красиваЯ, с  несчастными  глазами-вишнЯми, во  рту
длинный мундштук (Янтарь) с сигаретой, котораЯ ждет  огнЯ...  €так, Я жду...
Њожет быть,  она  как  раз причесываетсЯ...  џ жду, стало быть,  не глЯдЯ на
часы, и пытаюсь  угадать, что она делает  со временем,  с  моим временем, со
своим  временем;  у  нее другое времЯ,  и поэтому  мне нет  никакого  смысла
глЯдеть на часы; часы ее обижают, часы всегда видимость, будто есть какое-то
одно времЯ, какое-то всеобщее, так сказать, вре-
     397
     мЯ... Њожет быть,  она  читает книгу,  которой как  раз увлеклась,  или
играет с собакой, или уже идет сюда -- жаль было бы, если бы Я сейчас (через
три четверти часа, по-моему), в последние полминуты, потерЯл вдруг терпение.
‚сЯкое нетерпение, даже обузданное, она воспринимает  как замечание;  всЯкое
замечание  как  крик. €так,  Я жду  и жду, не глЯдЯ на часы; Я  наслаждаюсь,
чтобы не потерЯть терпение, видом из окна...
     ’ак каждый день.
     …сли  Я еще хоть раз  накричу  на нее, говорит она,  она  соберет  свои
чемоданы и, видимо, никогда не вернетсЯ...
     € при этом мы так счастливы.
     Ђнтонио, наш лакей  в  белых  перчатках,  открывает зеркальную дверь  в
столовую, супружескаЯ трапеза  приготовлена,  но,  поскольку на  дворе лето,
трапеза, вероЯтно,  холоднаЯ,  и,  во  всЯком  случае, ѓантенбайн  ничем  не
показывает, что спешит, и, поскольку этот совершенный лакей  (он у нас всего
один месЯц), конечно, считает, что ѓантенбайн не видит его, он  не  говорит:
pronto1, а безмолвно оглЯдываетсЯ: на месте ли графинЯ. Ћна спит. € хотЯ уже
через месЯц Ђнтонио знает, что ждать можно порой и до трех часов, он все еще
не говорит: pronto!  --  а  глЯдит на свои часы.  Ђнтонио трогателен,  он не
знает, что ѓантенбайн видит  его в зеркале, и удалЯетсЯ на  цыпочках, делает
вид, будто  сейчас,  может  быть,  только  двенадцать  часов.  €  ѓантенбайн
поступает  так же. Љ  сожалению, есть вычурные  часы с маЯтником, которые не
утаивают   и  от  слепого,  что  уже  два  часа.  Ќадо  что-то  предпринЯть;
ѓантенбайн, правда, не голоден, но  он мужчина, который хочет работать, да и
Ђнтонио, у которого втораЯ половина днЯ свободна, следовало бы быть в четыре
на футбольном поле или у своей девушки, это его законное право.
     -- Ђнтонио! -- зову Я.
     Ћн не только делает вид, будто пришел из далекой  кухни,  чтобы наконец
сказать: pronto! -- но даже делает вид, будто говорит  это графине;  он  уже
знает, что  хозЯин  сердитсЯ, когда графинЯ  спит целый день,  а  ведь  этот
славный малый, как сказано, всего  только месЯц в доме, который, разумеетсЯ,
представлЯет собой палаццо в стиле ренессанс.
     1 €звольте! (итал.)
     398
     -- ‹илЯ, -- говорю Я, -- иди!
     € тут делаетсЯ все,  чтобы ѓантенбайн не сердилсЯ, чтобы он не замечал,
что сидит за столом  снова один; ѓантенбайн расслаблЯет мышцы лица  и ощупью
молча тЯнетсЯ за  салфеткой, а лакей в белых перчатках, тоже расслабив мышцы
лица,  поскольку   его  свободнаЯ  втораЯ  половина  днЯ  спасена,  всЯчески
стараетсЯ, чтобы присутствие графини, которой ѓантенбайн не видит, было хотЯ
бы  слышно. џ вижу, как он  пододвигает коленом ее кресло. €звестно, какой у
слепых тонкий слух. “ него  это получаетсЯ великолепно; он даже  разламывает
один  гриссини1, прежде чем  пойти за холодным  бульоном, и Я  вижу,  как он
торопитсЯ, чтобы наше супружеское  молчание не затЯгивалось, прежде  чем его
оправдает занЯтость едой. ’ем не менее какое-то времЯ проходит.
     -- ’ы ездила верхом? -- спрашиваю Я.
     ‹илЯ молчит; она спит, вероЯтно, она вчера опЯть не обошлась без своего
наркотика, несчастнаЯ, и, поскольку она убеждена, что ѓантенбайн не видит ее
снадобий, объЯснить самой себе все последствиЯ никак не может.
     -- ’ы была у врача? -- спрашиваю Я.
     Ђнтонио  в дверЯх, Я вижу в зеркале,  как  он несколько неуверенно ждет
своего выхода на сцену; столоваЯ  эта сказочна, сплошные гобелены и зеркала,
так что беседовать можно  даже  с  собственным затылком;  Я не знаю,  почему
Ђнтонио одергивает свои белые перчатки и медлит.
     -- —то сказал твой врач? -- спрашиваю Я.
     ’еперь он входит  с чашками, и Ясно, что, даже будь она здесь,  графинЯ
не стала бы рассказывать при лакее о визите к врачу; таким образом, молчание
снова  естественно.  ќто возвращает уверенность и Ђнтонио.  Ћн ставит первую
чашку,  как полагаетсЯ, на тарелку  нашей  спЯщей графини достаточно громко,
чтобы  ѓантенбайн это услышал. Ћн это делает в самом деле великолепно,  этот
сын  бедного рыбака,  облаченный  в  белую  куртку с  золотыми  галунами; он
остаетсЯ в столовой, покуда ѓантенбайн орудует ложкой.  ‚ присутствии  лакеЯ
не принЯто разговаривать. Ќе  хватает только,  чтобы  он позвЯкал ее ложкой,
постучав по  ее  чашке. Ћн этого не делает, и слышно только, как  ѓантенбайн
хлебает холодный бульон; графини не слышно...
     1 ‘ухарик, соломка.
     399
     Ќо как дальше?
     џ  надеюсь  лишь  на то, что ‹илЯ  сейчас не поЯвитсЯ, и задаю  быстрый
темп,  но подаетсЯ  рыба,  и  ѓантенбайну  ничего  не остаетсЯ, как занЯтьсЯ
разделкой  этой  чудесной   рыбы;   чтобы  отвлечь  Ђнтонио  от  сомнений  в
подлинности  слепоты   ѓантенбайна,  Я  спрашиваю,   как   называетсЯ  рыба,
попадаетсЯ  ли  она  в венецианских водах, вообще обо всем,  что  свЯзано  с
рыболовством,  о способе забрасываниЯ сетей, о ценах, о нуждах рыбаков; все,
что знает Ђнтонио, сын рыбака,  интересно, к тому же это прекрасное зрелище:
ведь он не  перестает делать  вид,  будто все это интересует и нашу графиню,
чьЯ рыба  остывает  на фарфоре нетронутаЯ. Ќо  ѓантенбайн не может, понЯтно,
говорить только с лакеем, это походило бы на супружескую ссору. Ђ уж сейчас,
когда лакей  выходит,  ѓантенбайну и вовсе приходитсЯ  просто говорить, пока
тот не подаст сыр.  Ћ чем?  џ говорю о  коммунизме и антикоммунизме -- тема,
котораЯ во  всЯком случае, независимо от  твоей позиции, не влечет  за собой
никаких возражений, поскольку  ведь возражениЯ известны и их-то ты как раз и
опровергаешь.  ѓоворю Я при этом не  без  пауз,  времЯ от  времени разгрызаЯ
гриссини или отпиваЯ глоток, не  запальчиво, а лапидарно-убежденно, так  что
молчание графини не кажетсЯ непонЯтным.  —то думает по этому поводу Ђнтонио,
который, возможно,  слушает  в  service room1, менЯ не  заботит;  ѓантенбайн
говорит с ‹илй, чей брат --  стопроцентный коммунист.  …сли Ђнтонио слушает
за дверью,  он должен  заметить, что  никакого сословного чванства у  людей,
которых  он  обслуживает, нет  и в помине, во всЯком  случае по  отношению к
бедному  сыну рыбака;  мы в  €талии.  ‚стречаютсЯ,  правда, графы-фашисты  и
потому  озлобленные;  но  это  в семье  не  самые  светлые  головы,  отнюдь.
Ђристократизм  (в €талии)  проЯвлЯетсЯ скорей  в  том, что ты не  разделЯешь
буржуазного  страха  перед коммунизмом,  страха,  в  котором, как  во всЯком
массовом  страхе,  есть что-то  вульгарное. ‚от  почему  ѓантенбайн  мог  бы
говорить вполне откровенно, даже если бы графинЯ при этом присутствовала, и,
значит, ее  отсутствие,  когда он  говорит и говорит,  в глаза не бросаетсЯ.
—его только этот Ђнто-
     1 Џодсобное помещение (англ.).
     400
     нио  так  долго  мешкает? Љогда говоришь  и говоришь,  не слыша никаких
возражений, начинаешь самому себе возражать; это почти неизбежно. Ќо кому же
должен возражать ѓантенбайн, коль скоро графинЯ спит? Ћн возражает ее брату;
он находит  странным, что „ино, этот молодой помещик, -- коммунист, и притом
даже  не романтик, о нет, „ино  --  юноша умный, у него внешность  кудрЯвого
Языческого бога, этакого ѓермеса, который со всеми ровен, он получил хорошее
католическое воспитание,  Я имею  в виду  „ино, ее брата, и что граф (так он
сам себЯ  называет лишь  при стычках с полицией), что граф --  коммунист, не
замечают даже его слуги.  „ино  не пролетарий с поднЯтым кулаком, „ино почти
незаметно  посмеиваетсЯ над  людьми, осуждающими забастовку его батраков, он
не проповедует, не докучает своим коммунизмом, он  только понимает его, один
из тех немногих,  кто может позволить себе изучение коммунизма,  и он служит
коммунизму  именно  тем,  что  ведет  себЯ  как капиталист. Ћ нет,  „ино  не
мечтатель,  о  нет,  он  знает,  что   индивидуальными   действиЯми  мир  не
революционизировать  -- об этом есть что  сказать, и ѓантенбайн в самом деле
не видит, что сыр уже давно подан; лакей держит поднос белыми перчатками и с
такой миной, словно не слушает. ѓоргонцола или моццарелла? ѓантенбайн только
кивает, не прерываЯ разговора  с  графиней, котораЯ  спит,  а Ђнтонио  снова
наполнЯет его бокал.
     „а, спрашиваю Я, разве не так?
     Њолчание.
     ѓантенбайн продолжает  говорить, Я  вижу, как Ђнтонио ‘нова берет бокал
спЯщей графини, чтобы выпить  его;  иначе ведь он не может  его наполнить, Я
понимаю, и, когда он потом снова наполнЯет бокал, он держит бутылку довольно
высоко, чтобы ѓантенбайн слышал бульканье.
     „ействительно ли он думает, что ѓантенбайн ничего не замечает?
     €ли только ѓантенбайн думает, что лакей так думает?
     Џозднее,  за  черным кофе, который подаетсЯ на воздухе, в лоджии, игра,
собственно, уже не  нужна; Ђнтонио  смылсЯ,  его последнее дело сделано, как
только  Ћн налил кофе в две  драгоценные чашечки, исполнив  супружеский долг
гра-
     401
     финн.  Џри этом он даже  коротко ответил  графине, котораЯ отсутствует;
могло ведь так  быть, что из-за  порханьЯ голубей ѓантенбайн  пропустил мимо
ушей ее случайный вопрос, тем более что она всегда говорит тихо.
     -- Come no, Contessa, come no!1 ‘пособный малый.
     -- ‘опле mal, -- смеетсЯ  он, -- come mai!2 ќтот второй ответ он выдает
уже  издали,  Я вижу, как  ои  при этом уже стЯгивает свои белые  перчатки с
пальцев; в присутствии графини он ни в коем случае не  стал бы этого делать.
Џотом  он смылсЯ, но вот ѓантенбайн уже и вправду (не  только в угоду лакею)
говорит с графиней, котораЯ все еще спит, потому что опЯть принЯла наркотик,
а наркотик она принимает потому, что несчастна.
     -- ‹илЯ, -- спрашиваю Я, -- почему ты несчастна?
     Љ  счастью,  ѓантенбайн не кладет в  кофе  сахар,  графинЯ это знает, и
потому  ее отсутствие не  бросаетсЯ в  глаза, когда  она  не  предлагает ему
сахару.
     -- ђазве Я  не мужчина?  --  спрашиваю  Я. Џри  этом  ѓантенбайн  курит
сигару, глЯдЯ на Љанале ѓранде, который может человеку и опротиветь.
     -- ’ы несчастна из-за менЯ?
     Џоскольку графинЯ молчит, то по крайней мере этот вопрос не осталсЯ без
ответа,  а откровенность вызывает откровенность. Џравда мучительна, но Ясно,
что теперь хочетсЯ  знать все подробнее. ђаз уж на то пошло! Ќаедине с двумЯ
драгоценными   чашечками,  которые   ѓантенбайн,  прежде   чем  он  обретает
способность  говорить  дальше,   выпивает  одну  за  другой,   Я  спрашиваю,
отличаетсЯ ли и в какой  степени объЯтие с другими  мужчинами от объЯтиЯ  со
мной,  -- на такой вопрос женщина, у которой есть вкус, все равно никогда не
ответит, и ее молчание не означает, что графинЯ отсутствует.
     ‚оркуют голуби ‚енеции.
     -- ‹илЯ, -- говорю Я, -- так дальше нельзЯ! Ћна не спрашивает:
     -- ’о есть? —то ты имеешь в виду?
     1 …ще бы, графинЯ, еще бы! (итал.)
     2 Љак же, как же! (итал.)
     402
     Ћна ведь отсутствует, но это не бросаетсЯ в глаза; даже будь она здесь,
она  бы сейчас, призваннаЯ  к  ответу,  долго молчала,  покуда  Я  не спрошу
напрЯмик:
     -- —то у тебЯ, собственно, с Ќильсом? Њолчание.
     -- ‚озможно, кто-то другой?  -- спрашиваю Я, и в первый раз  мы говорим
так  откровенно,  притом совершенно  спокойно;  она не может  сказать, что Я
кричу на нее,  и поэтому  молчит, в  то времЯ  как  ѓантенбайн  улыбаетсЯ; Я
наслаждаюсь ее спокойствием,  его мужественностью,  его  слепой  готовностью
взглЯнуть любому факту в глаза  и спрашиваю еще раз: -- ‚озможно, это кто-то
другой?
     Ћтвета нет.
     -- ’ак кто же это? -- спрашиваю Я.
     Ќо Я понимаю, что  на  это она  не может ответить;  ѓантенбайна  это не
касаетсЯ. €ли она все еще боитсЯ, что Я  накричу на нее? ’олько чтобы что-то
сказать, чтобы показать спокойствие ѓантенбайна,  Я говорю  спустЯ несколько
минут, заполненных воркованьем знаменитых голубей:
     -- џ всегда думал, что это Ќильс.
     Џервый  раз Я  произношу  это имЯ, приготовившись к  тому,  что графинЯ
теперь  начнет укладывать чемоданы, чтобы, вероЯтно,  никогда  не вернутьсЯ,
притом сегоднЯ  же, даже если поедет она не к Ќильсу, ибо это дело давнее, а
потому это смешно, но  смеЯтьсЯ не  хочетсЯ,  графинЯ, во всЯком  случае, не
смеетсЯ,  и, поскольку уж ѓантенбайн,  один в венецианской  лоджии, произнес
это имЯ, Я не могу избежать признаниЯ:
     џ прочел однажды письмо из „ании...
     —то может  ответить графинЯ на это мое чудовищное заЯвление?.. ѓрафинЯ,
котораЯ спит...

     ђазговор  с  Ѓурри  о  нашем недавнем разговоре; мне бы все-таки  очень
хотелось  знать,  как  видит он  "мою" ‹илю.  Ћн говорит о ней с  уважением,
которое  мне  льстит. €  вместе  с тем Я испугалсЯ.  Љогда Ѓурри ушел, Я еще
час-другой сидел как истукан, подперев подбородок руками. Ћн гово-
     403
     рил с) ней (впрочем, коротко) как  о настоЯщем человеке,  и Я, кажетсЯ,
единственный, кто ее не видит.

     ‹илЯ -- актриса:
     (дополнение)
     …е восхитительнаЯ игра  с кухонным фартучком,  когда приходЯт гости,  и
еще ни один гость не разглЯдел этой игры, даже трезво-хитрый Ѓурри -- и тот;
‹илЯ, вероЯтно,  и  сама верит в нее -- за четверть  часа до  прихода гостей
‹илЯ возвращаетсЯ домой, до смерти усталаЯ  от своих макбетовских репетиций,
состоЯвшихсЯ в  первой  половине днЯ, а сейчас вечер, она плюхаетсЯ в мЯгкое
кресло, чтобы сразу же, хотЯ  она смертельно устала, почитать новые журналы,
не снимаЯ  пальто,  не  глЯдЯ  на  стол,  который  ѓантенбайн  тем  временем
накрывает: она может положитьсЯ на ѓантенбайна. ђазве  что оторопело спросит
в последний миг: "’ы не забыл  о майонезе?" Ћн не  забыл. ‘частье, что гости
обычно  опаздывают; надо же ‹иле в конце концов причесатьсЯ. Ћн не забыл  не
только о майонезе,  но даже  о хлебе, что меньше бросаетсЯ в глаза, когда он
есть.  ‹илЯ  заказала  омара, которого  в  самом  деле  доставили,  и, таким
образом, все в общем-то готово. Ћна гордитсЯ прекрасным омаром, досадно, что
ѓантенбайн не  видит, как  он прекрасен, этот омар, которого она выбрала  по
телефону. Ѓагровое чудо,  омар, не забывающий решительно ни о чем: не только
о майонезе, но  и о  вине,  которое к нему  подходит, и  о холодном мЯсе, на
случай, если кто-нибудь  его, омара, не любит, и о фруктах, которые придутсЯ
кстати позднее, когда его ошметки будут уже в Њусорном ведре. Љ счастью, как
было  сказано,  гости всегда опаздывают, так что ‹илЯ,  причесываЯсь,  может
сообщить  слепому  ѓантенбайну,   кто  придет;  ведь   во   всЯкой  компании
оказываютсЯ люди,  которым не дают слово сказать, и получитсЯ неловко,  если
ѓантенбайн  сделает из этого вывод,  что о  них можно говорить, как будто их
здесь нет. Ќеобходимо, чтобы он запомнил список  имен. Љогда наконец звонЯт,
‹илЯ,  хоть она и отлично причесана, не  может подойти к дверЯм: это момент,
когда ей  нужно надеть  фартучек длЯ приема гостей. ѓантенбайн  распределЯет
сейчас имена, которые он запомнил, и кресла по име-
     404
     нам.  ‹илЯ  наспех  здороваетсЯ  с  гостЯми,  которые,  глЯдЯ  на  нее,
изумлЯютсЯ:  леди  Њакбет  в кухонном фартучке.  ѓости  тронуты,  все  хотЯт
помочь, кроме ѓантенбайна, поскольку он знает, что все уже сделано.
     -- Ћставьте, пожалуйста, -- говорит она, -- Я сама! Ћна наспех выпивает
аперитив.
     -- Ћставьте, пожалуйста, -- говорит она, -- Я все сделаю!
     ‡адача  ѓантенбайна  состоит  теперь в том,  чтобы  разделЯть  восторги
гостей,  по  крайней мере  не мешать, когда  ‹илЯ  ходит  в  своем  фартучке
взад-вперед,  туда и сюда. ѓантенбайн  в роли паши. —ем занЯта ‹илЯ в кухне,
покуда  гости,  попиваЯ  виски, с  восторгом стыдЯтсЯ,  что  доставили  этой
большой актрисе  столько  хлопот: салатом, который ѓантенбайн длЯ  страховки
помыл   заранее.   ѓантенбайн  в  роли  паши,  закинув   ногу   на  ногу   в
кресле-качалке.  Ќадо  надеЯтьсЯ,  она  ничего  не  забудет.  Ћна  в  полном
замешательстве, но ей это идет. Љ сожалению, нет лимонов, говорит она, и это
досадно; лимоны лежат  на  кухне, но  ‹илЯ  не  видит их,  это действительно
досадно.  Џотом  неохотно  она  снимает  знаменитый   фартучек.  Љак  только
наступает эта минута, ѓантенбайн знает, что  теперь он  может делать все без
риска разрушить этим первое впечатление; он приносит лимоны и так далее.

     ЊенЯю еще раз:
     ‹илЯ не графинЯ, равно как и не актриса. Ќе понимаю,  как могло мне это
прийти  в  голову.  ‹илЯ просто  женщина, замужнЯЯ женщина, она  замужем  за
человеком, с которым Я должен был тогда встретитьсЯ в баре. …й тридцать один
год. Ќе морфинистка; не католичка; без профессии. ЋчаровательнаЯ женщина; не
надо мне  об этом твердить, Я и  сам это знаю.  ‘ какой стати у ‹или  должна
быть профессиЯ? Њожет быть,  в юности она  и была  студенткой-медичкой, даже
сдала  первые  экзамены, но потом  помешало  замужество, а может, училась  в
театральном училище, даже играла один сезон  бок о бок  с  громкими именами;
все это  вполне  возможно, но совершенно не  важно.  Ћна может обойтись  без
этого, она женщина. Ћна чувствует себЯ неза-
     405
     висимой  и без  собственного  дохода.  ‚  противном случае  она в любой
момент  была бы готова работать,  ей не пришлось  бы бедствовать  и ходить в
платьЯх,  сшитых  собственноручно,  с  ее  знанием   Языков  она  всегда  бы
устроилась секретаршей, например в издательстве, не в торговле или в системе
социального обеспечениЯ, не в общем, сером рЯду; лучше всего в издательстве,
говорит она, редактором. Ћна была бы  к этому готова в любой момент. ‚  этом
нет  нужды, поскольку она замужем. €ногда она  прЯмо-таки тоскует по работе,
по заброшенной профессии, в которой  не  оказалось  нужды.  Ћна  не домашнЯЯ
хозЯйка. Ћна  больше любит читать. “ нее есть собственнаЯ машина,  иначе она
не чувствовала  бы себЯ  независимой, подарок  ее мужа, который зарабатывает
достаточно.  Ћна  замужем  все  еще в первый раз. Ћна здороваЯ, даже сильнаЯ
женщина,  хотЯ сложениЯ  хрупкого, так что легко испытываешь нежный страх за
нее; ранний  туберкулез  давно  вылечен, это воспоминание, которым она  лишь
изредка пользуетсЯ, чтобы потребовать пощады,  только в крайних случаЯх. Ћна
не беспомощна  (как графинЯ) и не честолюбива  (как актриса),  но и она, как
сказано было, отнюдь не домашнЯЯ  хозЯйка;  длЯ этого она слишком духовна, и
мужчинам не убедить ее  в том, что у женщины  есть  прирожденнаЯ способность
именно к тем работам, которые самим мужчинам слишком скучны. Ћна женщина, но
не  верноподданнаЯ,  стало  быть, женщина  вполне  современнаЯ, великолепнаЯ
женщина, по-моему, одна  из  самых  первых женщина  этого  века, котораЯ без
жеманства признаетсЯ самой себе, что  ее, в  сущности, вообще не тЯнет ни  к
какой профессии.
     P.S.
     џ не знаю,  как  узнал или узнает ее  муж, что ‹илЯ любит менЯ, да менЯ
это не заботит. џ не знаю этого ‘вободу. Ќе моЯ оплошность, что мы тогда  не
встретились в баре. ‘удЯ по фамилии, ”рантишек  ‘вобода --  чех. џ не  знаю,
как ведет себЯ чех, если женщина, которую он любит, любит другого мужчину...
     џ представлЯю себе:
     ‘идЯт  гости, пьют и болтают, ‘вобода  как обычно,  он  рассказывает  о
‹ондоне,  ‹илЯ  как  обычно,  гостЯм весело,  ‘вобода откупоривает  бутылки,
говорЯт о превосходстве
     406
     русских  в космосе, на ‹иле тот желтый костюм (прошел ровно месЯц после
нашей первой  ночи)  или  другой костюм,  которого  Я еще  не знаю, и  гости
находЯт,  что  выглЯдит она превосходно,  кто-то говорит как раз  об  опере,
которую ‹илЯ,
     к  сожалению,  пропустила, и  хотЯ ‹илЯ и  не согласна  со  всеми моими
принципиальными доводами против оперы,  это все-таки,  находит она, какое-то
мнение, которое можно  бросить  в беседу,  чтобы говорить  не  о пропущенном
спектакле, а  принципиально; никто, конечно, не знает, чье это, в  сущности,
мнение,  как-никак  это мнение, которое ‘вобода не может просто швырнуть под
стол.  (ђазумеетсЯ,  опера,  как ее  создал Њоцарт, чудесна  и  выше  всЯкой
критики, но Я говорил  не о Њоцарте, а  о нынешней опере.) ‘вобода  держитсЯ
странно, он прЯмо-таки раздражен,  словно мое  мнение обидело его  лично; он
ставит  пластинку, чтобы опровергнуть  мое  мнение перед  всеми гостЯми: „он
†уан.  ‚се  слушают,  ‹илЯ  сиЯет  от  восторга,  в  восторге  не  только от
”ишера-„искау, хотЯ он великолепен, но и  от –ерлины:  вот кто по-настоЯщему
прав во всем этом содоме,  она  не устраивает  никакой трагедии, потому  что
природа на ее стороне, это единственный свободный человек,  что выражено и в
музыке.  Љто-то  из  гостей, усвоив  доводы ‹или,  соглашаетсЯ с  ней, когда
слушают  это место еще раз. Џотом говорЯт  об общих знакомых... ‚  три  часа
ночи, успев вздремнуть, ‘вобода просыпаетсЯ, не зажигает света,  просыпаетсЯ
как от  выстрела.  Ќо  кругом тихо. ‘ловно орудует взломщик. Ќо  нет никого,
только ‹илЯ и ‘вобода.
     -- ’ы спишь?
     -- Ђ что?
     -- џ не знаю, -- говорит он, -- Я в отчаЯнии. ‹илЯ молчит.
     -- џ в отчаЯнии, -- говорит он. -- ’ы слышишь?
     ‹илЯ молчит.
     -- џ думаю -- говорит он, -- тебе надо уйти от менЯ.
     -- Ћ чем ты говоришь?
     -- ’ебе надо уйти от менЯ.
     ‘казать это  нелегко, это  знание,  которого ничем не  обоснуешь,  даже
подозрением, это  просто уверенность,  котораЯ приходит, как взломщик. Њожет
быть,  он  слишком много  выпил,  да, на  этот  случай есть таблетки, но нет
таблеток,
     407
     чтобы погасить ее сиЯние при виде гостЯ; от этого он проснулсЯ. Љак  от
страшного сна.
     -- Љак так уйти?
     —увство,  что  она  носит  маску, поЯвилось  у  него,  собственно,  уже
несколько недель назад.  Љогда именно?  —то  его  присутствие заставлЯет  ее
носить маску, никуда не годитсЯ; это, видно, какаЯ-то его вина; нельзЯ  жить
рЯдом с ним.
     -- ‚от что, -- говорит она, -- прими-ка снотворное.
     Љогда она зажигает свет, ему кажетсЯ, что это было какое-то наваждение;
он не хочет, чтобы за ним ухаживали, сам приносит себе воды и  ничего больше
не говорит; он действительно слишком много выпил.
     (џ сплю.)
     Љогда и ‘вобода почти  засыпает, во всЯком случае не  отвечает  больше,
она  говорит  в темноте, что  написала  ему  письмо, да,  в  ‹ондон,  но  не
отправила, завтра он может  его  прочесть,  если захочет,  а сейчас ему надо
выспатьсЯ...
     џ представлЯю себе:
     Ќа следующий день  у ‘вободы,  замотанного служебными делами, внутренне
нет времени  думать о  сказанном в полусне, он забывает об этом, ему стыдно,
во всЯком  случае письма он не требует, но ‹илЯ не верит, что он все  забыл;
ее  безоблачнаЯ  и  совсем не  коварнаЯ  уверенность,  что он  ни о  чем  не
догадываетсЯ,  исчезла. Љ сожалению.  Ћна  чувствует себЯ вынужденной,  хотЯ
‘вобода ничего не требует и слишком облегчает себе жизнь, начать разговор...
     џ представлЯю себе:
     ќто его оплошность, что передача упомЯнутого  письма состоитсЯ именно в
ресторане,  в   момент,  стало   быть,  когда  они  находЯтсЯ  под  эскортом
официантов,  с обеих сторон, когда  они  с  обеих сторон  на виду  у  других
посетителей,  у которых,  даже  если те  сейчас смеютсЯ  или ковырЯют вилкой
омара,  есть  уши, -- его оплошность, ибо ‹илЯ, в сущности, не хотела никуда
идти, или, может быть, это его счастье, что ее письмо ему довелось прочитать
не  в ‹ондоне, а  здесь, в этом  ресторане,  где  ‘вободу  знают;  рыба, как
всегда, превосходна, жаль, что у ‹или нет аппетита, официант очень участлив,
‹илЯ курит, ‘вобода  ведь не может просто выронить из рук прибор, и  поэтому
проходит некоторое времЯ, прежде чем он начинает,  заглЯдываЯ через тарелку,
читать
     408
     письмо, да, серьезно, но Явно без особой напрЯженности, спокойно, он не
забывает  о салате,  он уже  знает  первую  страницу письма: примерно то  же
самое,  что  и  в   другом  письме,  которое  она  действительно  отправила,
товарищеские  чувства, пожелание  удачной  поездки,  заботы о  его  желудке,
новости.  ‘ердечное, в сущности, письмо.  Џочему она его  не отправила? ‹илЯ
курит, а ‘вобода не может оставить свою рыбу, иначе официанты будут стоЯть у
них над душой, в то времЯ как он  читает: "џ очень люблю тебЯ, как всегда, Я
хочу только, чтобы ты относилсЯ ко мне, как всегда, даже если  во мне есть и
другое чувство". Љакое официанту до  этого дело? ‘вобода еще раз  заказывает
вино,  чтобы  услать  его  на  несколько   строчек,  чтобы  понЯть,  почему,
собственно,   хотЯ  письмо  настойчиво  это   подчеркивает,нет  причины  длЯ
беспокойства. “же несут  вино;  официант наливает,  другой  приходит,  чтобы
убрать и тарелку ‘вободы, так что письмо уже нельзЯ читать, заглЯдываЯ через
тарелку; тем не менее ‘вобода держит его в том же положении, прервав чтение,
чтобы сперва закурить сигарету, а потом уже дочитать  до конца.  ЉажетсЯ, он
ждет слишком  многого. Ќет причины  длЯ беспокойства: уж  Я бы сказала тебе,
если бы  между  нами  что-нибудь изменилось. Ќа  этом письмо  обрываетсЯ,  и
официант сметает  со стола крошки. Њилое, в сущности, письмо. —то на десерт?
…сть  вишни.  Ќо  кому принадлежит  теперь  это  письмо?  „олжен  ли ‘вобода
спрЯтать его у себЯ или вернуть ‹иле? “ вишен то преимущество, что ими нужно
заниматьсЯ,  когда их  ешь,  вишни и сигарета  в  придачу,  как  тут  еще  и
говорить? ‘вобода, кажетсЯ,  действительно следует сказанному в письме,  нет
причины длЯ беспокойства, ‹илЯ  сожалеет  сейчас о том, что вообще  показала
письмо, ‘вобода расплачиваетсЯ,  ‘вобода  покупает газету, которую  на улице
тоже  листает, словно ему не терпитсЯ узнать  новости, кофе в  баре, ‘вобода
переходит к очередным  делам,  у  ‹или  облегчение, она  Явно не думала, что
‘вобода будет вести  себЯ в точности так, как она надеЯлась, -- вот он стоит
и потЯгивает  кофе:  спокойный  и  все же  не молчаливый,  не  замкнувшийсЯ,
задумчивый,  но   не   враждебный,  не   отчужденный  от   окружающего,   не
бесстрастный, но сознающий свое превосходство и внимательный к ‹иле, котораЯ
смотрит на него во все глаза.
     409
     (ЊенЯ как не бывало.)
     Њожет быть, сейчас они пойдут в кино...
     (џ напрасно жду ее звонка.)
     Џотом домой...
     џ представлЯю себе:
     ‘вобода, высоченный чех,  но с мЯгким голосом (не вкрадчивым, а мЯгким)
и всегда чуточку более уверенный, когда отстегнет верхнюю пуговицу воротника
и немного расслабит галстук, человек, который  никогда этого не поймет, если
ему  скажут, что  его  доброта  (она  у  него не рассудочнаЯ,  а  природнаЯ)
деспотична,  короче  говорЯ, ‘вобода  -- не знаю, почему  Я, покуда  мне  не
докажут обратного, воображаю мужчину с водЯнисто-серыми глазами и кустистыми
белесыми  бровЯми,  -- итак, ‘вобода, сходив в  кухню и  принесЯ  лед, чтобы
приготовить виски длЯ своей ‹или, говорит почти шутливо, не саркастически, а
как с ребенком, который разбил оконное стекло и боЯзливо молчит, словно этот
урон нельзЯ возместить.
     -- €так, -- говорит он, -- в чем дело? Ђ ведь в письме все сказано.
     -- ‘одоваЯ кончилась, -- говорит он.
     Ђ  ведь  в  письме  все  сказано,  так  считает  ‹илЯ,  котораЯ,  чтобы
уклонитьсЯ  от  его  вопроса   в  упор,  поднимаетсЯ,  устанавливает   после
рассеЯнных поисков, что содоваЯ действительно  кончилась, и даже записывает,
что нужно заказать содовой; ‘вобода стоит, в руке у него стакан, и несколько
мгновений кажетсЯ, что  его занимает почта,  но он не вскрывает ее, а только
смотрит, кто отправитель, он держит сейчас  письмо  в руке, словно собираЯсь
уйти в свою комнату, и пьет.
     -- Ќу так рассказывай, -- говорит он. —его он хочет? —то с ним?
     -- ’ы написала мне, -- говорит он, -- что в тебе есть другое чувство...
     Џауза.
     -- џ очень люблю одного человека, -- говорит она. Џауза.
     ‹ицо  у нее не самозабвенно-восторженное,  только чужое, голос при этом
спокойно-трезвый.  Ћчень  люблю. …е лицо это  удостоверЯет. Ћчень люблю. ќти
простые слова
     410
     соответствуют истине; поэтому прибавить  нечего.  Џочему он кладет свою
почту на стол? Џроходит несколько мгновений, и ‘вобода, набиваЯ свою трубку,
по  отзвуку,  так  сказать, который в нем не утих, постепенно понимает,  что
безобидность ее слов -- это не  коварно-щадЯщее преуменьшение серьезности, а
подобающее  обозначение  факта,  серьезность  которого  не допускает никакой
патетики.  ‘вобода,  все  еще  набиваЯ  трубку,  бросает  на  нее  взглЯд  с
блеснувшей на  миг надеждой, что он просто что-то второпЯх недопонЯл; только
отчужденность ее лица опровергает  скоротечную  его надежду. Ћчень люблю. Ќа
том и остаетсЯ. Ћчень люблю. Ћтзвук не замирает, когда ‘вобода наконец зажег
трубку, а потом  курит; его  голос тоже остаетсЯ  спокойно трезвым, когда он
спрашивает:
     -- Љто это? Џауза.
     -- Ќе хочешь сказать?
     -- Љонечно, -- говорит она  с  ноткой упрЯмства, но выжидаЯ.  ђазве  он
этого не знает?  Ћна оттЯгивает  прЯмой ответ, словно предпочитаЯ,  чтобы он
сам  угадал, тогда ей осталось  бы  только  кивнуть  головой.  Џочему он  не
помогает? ‘вобода ждет, строЯ  догадки, которые кажутсЯ  ему сумасшедшими, и
поначалу рад, когда она наконец говорит:
     -- ’ы его не знаешь.
     Ћн пьет.
     …й довольно-таки трудно...
     Ћн ищет спички, поскольку его трубка не раскуриваетсЯ, затем ершик  длЯ
трубки;   ‘вободе   надо  сейчас  занЯть   свои  руки,  чтобы  вернутьсЯ   к
невозмутимому,   шутливо-ободрЯющему   тону,   чтобы  суметь   непринужденно
спросить:
     -- Љак его фамилиЯ? Џауза.
     -- ќндерлин.
     ЃлагодарнаЯ за то, что он не повторЯет эту фамилию, а молчит, и с таким
выражением лица, словно сказать  больше нечего, она поднимаетсЯ, в то  времЯ
как  ‘вобода все  еще чистит трубку... Џосле  того как фамилиЯ  названа, нет
надобности говорить, где и когда встретила менЯ ‹илЯ; ‘вобода  вспоминает  о
нашем несостоЯвшемсЯ свидании в баре,  не состоЯвшемсЯ из-за  него; ‘вобода,
может быть, сожалеет
     411
     сейчас, что  никогда не  видел в  лицо человека,  которого  ‹илЯ  очень
любит. џ ждал ‘вободу. Љогда, кстати, это было?  Ћн считает.  Љогда он был в
‹ондоне? ‡нать  число важно, так ему кажетсЯ. ‚ начале марта? “ него,  в  то
времЯ как он глЯдит на ковер, открываютсЯ  глаза, ему становитсЯ  понЯтна ее
жизнерадостность  после  марта.  ’ак вот что  делало  его  таким  счастливым
последнее времЯ? ‹илЯ не угадывает его чешских мыслей, и уже час ночи,  и во
избежание его неуместных вопросов она говорит, хотЯ ее и не спрашивают:
     -- Ћн поедет в Ђмерику, он получил приглашение в ѓарвард, он доцент.
     —то он еще хочет узнать?
     ...  --  Ћн  ответственный  редактор журнала,  как ты знаешь... ‘вобода
молчит.
     -- Ќу вот, -- говорит она, -- что еще ты хочешь узнать?
     Ћна говорит так,  словно  он забросал, засыпал, замучил  ее  вопросами;
выражение ее  лица раздражает его, но  некоторое времЯ ‘вобода, с трубкой  в
кулаке, слушает, пока ‹илЯ не умолкает, никак не ожидаЯ после всего, что она
рассказала о моей академической карьере, его непоследовательного вопроса:
     -- ‚ы уже спали вместе? Џауза.
     -- ’ы молчишь? -- говорит он. -- ‡начит, да. . - „а. Ћба спокойны.
     -- „а, -- говорит она, -- а что?
     -- „а,  --  говорит  он, чтобы услыхать, как спокоен его голос, но ему,
собственно,  невдомек,  что  можно  тут  сказать  этим  голосом,  и  ‘вобода
умолкает, садЯсь. Ѓоль ощущаетсЯ еще почти как физическое наслаждение. Љогда
‹илЯ, которую  ищут его глаза, опускает взглЯд, она делает это  не от стыда,
разумеетсЯ, а как оскорбленнаЯ, оскорбленнаЯ ‘вободой, который силой добилсЯ
от нее этого унижениЯ, и что она его, ‘вободу, как  сказано в  письме, очень
любит,  в  этот  момент  неправда. ‘вобода  еще не  делает  ей одолжениЯ, не
обижает  ее;  он  еще  сидит,  руки  в  карманах  брюк, замкнувшись,  но  не
изменившись  в лице;  он еще  не срываетсЯ, чтобы заЯвить о  каком-то праве,
пусть всего-навсего праве на
     412
     откровенность.  “ него есть  еще сила признать  правду жизни. „олго  ли
будет  у   него  эта  сила?  Ќо  что-то  ‘вобода  все-таки  должен  сказать.
—то-нибудь. Ќапример:
     -- ‘колько ему лет? ‹илЯ устала.
     --  Ќе спрашивай  менЯ сейчас, -- говорит она.  -- ќто все, ‘воб, что Я
могу тебе сказать.
     -- —то ты его очень любишь.
     Љ  сожалению,  времЯ  не  останавливаетсЯ;  к   сожалению,  занавес  не
опускаетсЯ,  когда  ‘вобода, теперь  упершись локтЯми в  колени, со стаканом
тепловатого виски  в обеих руках, молча сохранЯет  достоинство проигравшего,
хотЯ бы лишь потому, что ему пока ничего не приходит в  голову. „аже вопрос,
как быть  дальше, еще  преждевременен;  он  знает  только,  что  этот вопрос
встанет...  ‡нает вообще.  Ћ да. Ќо  он ничего не чувствует, только  ощущает
вкус  выдохшегосЯ, разбавленного растаЯвшим льдом виски, которое  он, словно
собираЯсь полоскать горло, задерживает во рту.
     -- ‘воб, -- говорит она, -- Я с ног валюсь от усталости.
     …сли  бы  он,  ‘воб,  так  не  сидел,   ‹илЯ   могла  бы   сейчас  быть
по-товарищески  ласковой;  это  он  виноват, что она остаетсЯ  ледЯной.  Ћна
опорожнЯет пепельницы.  Ћн  видит, что-то  случилось,  что-то такое, что все
перевернуло  вверх дном: она  не только  опорожнЯет пепельницы,  но и вообще
убирает квартиру,  ‹илЯ в  роли домашней  хозЯйки, она  берет  его куртку  и
вешает  на плечики.  ќто  пугает  его.  ќтого ‹илЯ  никогда  не делала.  ќто
показывает степень ее смЯтениЯ; она, кажетсЯ, уже не знает, что принЯто в их
браке  и  что  нет.  Ќеужели она  ушла  уже так далеко? Ћн наблюдает  за  ее
действиЯми, упершись локтЯми в колени.
     -- џ  сказала тебе, -- говорит она, -- что звонили из гаража. Џо поводу
страховки.
     -- „а, ты сказала.
     -- Џо  поводу счета, -- говорит она.  -- ‘чет надо  послать в страховую
контору... ‘вобода молчит.
     -- Ќе забыть бы нам, -- говорит она.
     -- —то?
     ‹илЯ вспоминает  сейчас обо  всем,  даже  о дне рождениЯ  его  отца,  о
посетителЯх, которые должны ЯвитьсЯ, о посылке,
     413
     котораЯ все еще лежала в таможне, ‹илЯ получит ее, завтра ей, ‹иле, все
равно  нужно  в город, полным-полно срочных дел, ‹илЯ  вспоминает о  них, и,
если  бы сейчас не  было за полночь,  она  сейчас  бы еще  позвонила  насчет
холодильника, но  завтра  ‹иле  все  равно  нужно  в  город,  фисташки  тоже
кончились,  в  пЯтницу придут •инрихзены, в воскресенье малеровский концерт,
‹илЯ заедет за билетами, она вспоминает  сейчас действительно обо  всем,  не
только о таинственной посылке, все еще лежащей в таможне, и  о  дне рождении
его отца, а даже о налоге  на собак... †изнь продолжаетсЯ -- в  то времЯ как
‘вобода молчит.
     ‘вобода у окна...
     ‘вобода размышлЯет, когда он мог  бы это заметить.  ‡ачем? Љонечно,  он
мог бы это заметить. ‚  любой день! Џросто забавно, сколь многое ты замечал,
начинаЯ с того, что ‹илЯ, когда он  вернулсЯ из ‹ондона, была Явно красивей,
моложе; затем этот непомерный подарок к его дню рождениЯ; еще  раньше  конец
ее  мигрени,  ее воодушевление,  ее сиЯющий задор,  особенно в компании,  ее
инициатива,  ее цвет лица. ‚се  это ‘вобода  замечал. Љак  чудо. …е письмо в
‹ондон, то, другое, которое она действительно отправила: короткое письмо, но
любовное. € ведь ни слова  об опере. …е  беглое упоминание  о том  человеке,
который  не  встретилсЯ  с   уехавшим  ‘вободой:  без  комментариев.   ‡атем
исчезнувшее  у  нее  любопытство  к  письмам,  ее  небрежность  в  отношении
собственной семьи, Явный  интерес к новому журналу и ни звука о том, что она
думает об этом журнале. …е потребность упоминать, кого она вообще встречала.
…е новаЯ  прическа. …е  колебаниЯ  при любых  общих планах. …е безразличие к
тому, с  кем в свою очередь встречалсЯ ‘вобода, зато ее сестринскаЯ  радость
по  поводу его деловых успехов. Ћднажды он застал ее за изучением расписаниЯ
международных авиалиний.  …е нервнаЯ пунктуальность в определенные дни.  ‚се
это  вспоминаетсЯ  теперь  ‘вободе,  вдобавок  какие-то шуточки,  фривольные
замечаниЯ о  мужчинах  и  женщинах,  вдобавок  ее  восхищение  одним  смелым
фильмом,  особенно сценой, где жена в  момент, когда  ее целует  муж, гладит
ногой  другого;  вообще ее  юмор,  свЯзанный с  некой  скрытой  тревогой  за
‘вободу, когда тот молча о чем-то думал; вдобавок ее сочувствие в зоопарке к
жи-
     414
     вотным, живущим в  неволе,  ее замечание о лебедЯх, которые всегда  так
чинно  плавают вместе,  и так  далее... Ќе  ее  вина,  что ‘вобода ничего не
понЯл; она не таила  своей жизнерадостности; это его вина, что он относил ее
хорошее настроение  к своей персоне или считал  чудом,  и, кстати,  это была
счастливаЯ пора и длЯ него, да, как раз после ‹ондона.
     -- ‘лушай, -- говорит она, -- Я иду спать.
     Џочему он качает головой?
     ќндерлин!..
     Ћн все еще не произносит  этого имени. ‘мешно, как  какое-то имЯ  вдруг
выскакивает из  рЯда всех прочих  имен и вонзаетсЯ  в тебЯ. Ђ ведь и у  менЯ
тоже могло быть другое имЯ.
     -- Ќе понимаю, -- говорит она, -- почему ты смеешьсЯ.
     —тобы не делать из этого трагедии.
     ‘вобода,  так  Я  полагаю, принадлежит к тем мужчинам, которых женщины,
когда  им требуютсЯ ласкательные  имена,  преимущественно называют медведем.
„ругих ласкательных имен, взЯтых из животного царства, ‘вобода, в  сущности,
не  получал:  женщины  самого разного  толка  называли  его своим  медведем,
независимо  друг  от друга. ‚ этом, наверно,  что-то есть.  ЏодразумеваетсЯ,
вероЯтно, милое нахальство, но также  и сила, и медлительность, и грузность,
и  ласковаЯ игривость,  и  коварнаЯ  потешность  этого  зверЯ  с  маленькими
глазками, который может вдруг стать очень жестоким и злобным, на него нельзЯ
положитьсЯ, вот он  трогательный  попрошайка, неуклюже  выклЯнчивающий кусок
сахару,   косматое   олицетворение  безобидности,  он   вызывает  жалость  и
восхищение, и вдруг, бе