огда они читают это веселое  извещение, нет ни малейшего
сомнениЯ в том,  что  ребенок действительно ѓантенбайна; другие сомневаютсЯ,
но, понЯтно, об этом не говорЯт. €х-то это, в конце концов, не касаетсЯ. Ћни
поклонники ‹или, им нравитсЯ ѓантенбайн,  они поздравлЯют обоих, цветов хоть
отбавлЯй. Ћни уверЯют ѓантенбайна,  что  ребенок очень похож  на него. Ћн-то
ведь не видит. Љак две капли воды! -- находЯт все, и ‹илю радует, когда люди
у детской колЯски, чтобы  что-то сказать,  говорЯт это; она-то ведь тоже так
считает...
     џ представлЯю себе:
     ѓантенбайн (когда  в  один  прекрасный день он уже  выходит с малышкой,
держа ее за руку, и  неизвестно кто,  собственно, кого ведет, главное -- они
не  попадают  под  грузовик,  оба,  ребенок со слепым  отцом, и  ѓантенбайн,
который  ведет ребенка  ‹или или  которого  тот ведет), ѓантенбайн  покупает
ребенку  мороженое и показывает ему неуклюжих  медведей в  зоопарке, которые
просЯт передними  лапами и плЯшут на задних, покуда им не бросЯт морковку, и
ѓантенбайн, слепой, бросает морковку ловчее (как и полагаетсЯ папе)...
     џ представлЯю себе:
     …го  опасение,  что  в  один прекрасный день  ребенок  его  раскусит  и
непоправимо разоблачит его игру в слепого  также и  перед взрослыми, которым
она так на руку, его опасение будет расти вместе с Ѓеатриче.
     Љак долго верит ребенок?
     џ  знал некогда, в кругу  моих друзей, одного ребенка, который,  стоило
посадить его к себе на  колени,  хватал очки взрослого  и срывал  их с лица,
блажь,  против  которой  и предупреждениЯ,  и  даже наказаниЯ  были  так  же
бессиль-
     474
     ны, как и юмор; ребенок, тогда четырехлетний, почти не говорил; посреди
веселой истории, которую он, казалось, внимательно слушал, он хвать и срывал
их  снова, очки,  не потому,  что хотел взЯть их себе, а просто так, лишь бы
долой их.
     џ представлЯю себе:
     ѓантенбайн,  когда он смотрит ее  детские  рисунки  и  в  детских  этих
рисунках  есть  такаЯ  волнующаЯ  красота,  что невольно  веришь  в какую-то
гениальность, но ѓантенбайну  нельзЯ  их  хвалить,  он  должен скрывать свое
изумление, спрашиваЯ, что же это такое Ѓеатриче нарисовала, но этого-то  она
как  раз  и  не  может  сказать,  она может это  только нарисовать  цветными
мелками, и ѓантенбайн это видит: вот папа, человек с повЯзкой на руке, а вот
изображено все,  что  он  по  дороге  показывал  и  рассказывал, все  Яркими
цветами,  цирк,  пароход  с  водЯным  колесом,  ведьма,  флаги и  молнии  на
фиолетовом небе  и  зонтик,  вывернутый  наизнанку, и  вс,  горы,  литавры,
которые делают  гром,  толстый  пожарный со шлангом на стремЯнке, Ѓеатриче и
папа с  желтой повЯзкой и палочкой, которой он  показывает, и вс-вс,  а он
этого даже не узнает.
     ‘тановитсЯ трудно.
     Џозднее первые случаи, когда она лжет...
     Ѓеатриче тайком  полакомилась  -- и он видит  это по ее невинным губам,
которые это отрицают, и по передничку -- вареньем, но ѓантенбайн не может ее
уличить, он может  только молчать и усмехатьсЯ. Ѓеатриче плачет. Ќевозможно,
кажетсЯ, тайком полакомитьсЯ, чтобы  папа этого не узнал. Ћткуда только? ‚се
он  знает.  €ли  Ѓеатриче  засовывала хлеб, которого она просто  терпеть  не
может, под доску стола, причем уже неделЯми, и ѓантенбайн ничего не замечал,
а однажды утром все эти сухие корки лежат на столе, и, хотЯ слепой папа даже
не ругает ее, потому что он-то ведь не видит этого неприЯтного сюрприза, она
все-таки  краснеет. ‚се  обнаруживаетсЯ. ‹гать нельзЯ. ѓосподь  Ѓог  и  папа
едины  --  некоторое  времЯ...  потом  Ѓеатриче  замечает,  что  туда,  куда
ѓантенбайн  не  захаживает,  например  в  лес,  где  она  кое-что  делает  с
мальчиками, не захаживает и ѓосподь Ѓог.
     ‹гать можно.
     475
     Џапа знает не все.
     Ћн  не знает даже, как выглЯдит  господин  ‡ибенхаген,  который  иногда
играет с ‹илей в теннис, и какого цвета его шикарнаЯ машина; ему хочетсЯ это
знать, но ѓосподь Ѓог не говорит ему этого -- ѓантенбайн видит это только на
ее  детских  рисунках:  белаЯ  мама  и  белый  мЯч  над  сеткой  к  господин
‡ибенхаген,  который,  кажетсЯ,  носит  черную бородку,  с  белыми  ногами и
широким шагом...
     џ представлЯю себе:
     •отЯ у  ‹или,  теперь снова работающей, из-за  репетиций  и  спектаклей
(вдобавок гастрольные поездки) времени, понЯтно, мало,  ее любовь к ребенку,
ее  снисходительность ко  всему, что  бы  ни вздумалось  выкинуть  Ѓеатриче,
совершенно  не  знают   границ.   ’о,  что  подразумевает   под  воспитанием
ѓантенбайн, вызывает у нее отвращение, и от  отвращениЯ она умолкает, бросаЯ
только  взглЯд на  ребенка. Ћна  и ребенок  неразделимы. Љто делает  выговор
ребенку,  делает -выговор матери. € уж конечно,  это  производит впечатление
выговора, если ѓантенбайн, не  делаЯ выговора, требует от ребенка того, чего
не  требует от  себЯ  красавица мать. ‚друг  это  выглЯдит  так,  словно  он
собираетсЯ воспитывать ‹илю. Љак приучить девочку, чтобы она не бросала свое
пальтишко на пол (словно пришла усталаЯ с репетиции, как ‹илЯ)? Џоднимает ее
пальтишко и  вешает  его на место в таких случаЯх ‹илЯ. —его ѓантенбайну еще
нужно? …е  терпение, когда дело  касаетсЯ  ребенка,  неисчерпаемо, а  что из
этого получаетсЯ: ребенок, который сжирает все  соленые  орешки  на глазах у
гостей,  красивый ребенок, и в конце концов гости  пришли  не ради  орешков,
‹илЯ  права. „а  и  у  гостей всегда есть чувство юмора. Љогда  дело заходит
слишком далеко, например, если маленькаЯ  Ѓеатриче, которой, понЯтно, скучен
разговор   взрослых,  начинает   крошить   гаванскую  сигару   какого-нибудь
очарованного ‹илй гостЯ, слепой ѓантенбайн все-таки успевает вмешатьсЯ:
     -- Џерестань!
     Љонечно, у гостЯ, поскольку речь идет не о его ребенке, а о его сигаре,
больше чувства  юмора, чем у ѓантенбайна; однако  это,  как он констатирует,
была его  последнЯЯ  гавана,  и  он не сразу  вспоминает, о чем  только  что
говорили. Џауза. ’ак о чем говорили? ‹илЯ бастует, обиженнаЯ, как мать;
     476
     отсюда ее  утешающий взглЯд в сторону ребенка, который, в конце концов,
еще ребенок...
     -- Џапа нехороший. ’акое бывает.
     -- џ хочу другого папу.
     ќто уже  чересчур, находит  и ‹илЯ, хотЯ  как раз это  дает пищу  юмору
гостей. ’еперь одергивает ребенка, причем угрожаЯ наказать его, ‹илЯ.  ’аких
слов  Ѓеатриче не смеет говорить.  —то  она хочет  другого  папу. ‡а это она
платитсЯ  десертом. ‚  таких случаЯх ‹илЯ  очень строга.  € ѓантенбайн молча
чистит  банан --  ребенок ведь не  так уж не прав: может быть, этот человек,
который вслепую чистит  банан, действительно не ее  папа... Ќо как бы то  ни
было  --  телевидение,  вот   о   чем   говорили,   телевидение  как  орудие
идеологической  промышленности и  вообще  искусство  в  технический  век,  в
особенности  телевидение,  по этому поводу у каждого есть что сказать, кроме
ѓантенбайна с набитым бананом ртом.
     џ представлЯю себе:
     ‚ообще  же   все   идет  прекрасно,  ‹илЯ  и  ѓантенбайн   с  ребенком,
устраиваютсЯ  прогулки,  и  ребенок  есть  ребенок,  и  ѓантенбайн  с  ‹илй
поднимают его  за ручки, чтобы  он  покачалсЯ, и ‹илЯ  держит полную ложку и
рассказывает историю о возе сена, который хочет проехать  в  сарай, и, когда
ребенок устает,  ѓантенбайн сажает  его к себе на плечи, изображает верховую
лошадку,  а  когда  эта пора  проходит, поЯвлЯютсЯ  другие  игры,  однажды и
коклюш,  и настает  черед Њакса  и  Њорица, и купанье летом, и санки  зимой,
всему  свое  времЯ,  и  ‹илЯ  покупает  ребенку  юбочки  с  большим  вкусом.
ѓантенбайн рассказывает  о  всемирном потопе и  о  ковчеге, они  смеютсЯ над
детскими  словечками, а когда ‹илЯ уезжает на  гастроли,  она звонит,  чтобы
поболтать с Ѓеатриче, и не забыть, как Ѓеатриче сидела на пони, и поЯвлЯетсЯ
флейта и так далее, и так уж много говорить друг с другом ‹иле и ѓантенбайну
не надо, ребенок почти всегда рЯдом,  и, когда Ѓеатриче хочет узнать, откуда
берутсЯ дети, ей говорЯт это так и этак...
     џ представлЯю себе:
     Ђнекдот  об  их  первой  встрече  в  уборной  ‹или,  ѓантенбайн  в роли
восторженного слепого  с розами, почти соответствует действительности, но не
целиком -- как всЯкий
     477
     анекдот... ‹илЯ,  конечно, жила  тогда не  без  спутника, что,  однако,
ѓантенбайна  нисколько не трогало. ‚ этом смысле правильно, что в  анекдоте,
который ‹илЯ так любит рассказывать, он не упоминаетсЯ. ќтого спутника ‹или,
который тогда сидел в ее уборной, ѓантенбайн действительно не видел.  Ђ ведь
человек этот  все  времЯ  сидел  (хоть  и  не  в  анекдоте,  но  все-таки  в
действительности), правда  не  у  ее  гримировочного стола,  однако  все  же
достаточно  зримо, в единственном удобном  кресле, молча, листаЯ  газету,  в
шлЯпе,  широко расставив ноги и не сомневаЯсь  в том, что он налицо. ’ак  он
сидел. Џредмет комнатной  обстановки. Њужчина  во  цвете  лет, прежде  очень
влюбленный  в ‹илю, теперь в стадии зрелой  любви, готовый без нетерпениЯ  к
женитьбе,  в шлЯпе.  € когда ѓантенбайн проделывал  свой очень беспомощный и
лишь в анекдоте убедительный номер с розами, он даже не слушал, этот человек
в  шлЯпе,  который,  кажетсЯ, знал ее потребность в  слепом  поклонении. …му
достаточно  было  только  кашлЯнуть, чтобы  испугать слепого поклонника.  Ќе
поднимаЯ глаз  от  газеты, он  потом  спросил между прочим: "—то это была за
птица?"  Ћн  сказал "птица", что ‹илю  чуть-чуть  обидело. Љак-никак это был
восторженный почитатель.  Ѓез  шлЯпы  на голове.  Ћна  промолчала. ‚  пользу
ѓантенбайна.  Ћн действительно  видел  тогда  только  ‹илю.  Ѓолее  простого
доказательства, что он слепой, он не мог бы сыграть...
     Џозднее он, конечно,  узнал, что ‹илЯ жила не одна; но было  уже поздно
оглЯдыватьсЯ:  в  ее уборной  уже никто  не  сидел.  ’олько кресло,  где он,
наверно, сидел тогда, было  на месте. € в нем сидел тогда ѓантенбайн. Ђ там,
на сцене, ‹илЯ играла все еще прежнюю роль. ‹истать газету, покуда в зале не
раздадутсЯ аплодисменты, ѓантенбайн позволить себе  не  мог, потому что ‹илЯ
верила в его слепоту; она любила его из-за его слепоты. Ћн видел телеграммы,
торчавшие вокруг ее зеркала, поздравлениЯ, частью пожелтевшие; он видел себЯ
самого в ее зеркале: влюбленный,  который  слепо ждет, покуда в  зале гремит
овациЯ. ’ак каждый вечер, потом вдруг приходила ‹илЯ: переодетаЯ, вдобавок с
чужими   волосами,  кукла   отчасти,   красиваЯ,   но   загримированнаЯ  длЯ
прожекторов, красиваЯ на расстоЯнии, брови синие, веки зеленые, щеки желтые,
ее лицо так огруб-
     478
     лено,  так красиво огрублено, даже глаза были у нее увеличенные; втайне
ѓантенбайн  каждый  раз пугалсЯ.  Љак какой-то  птицы. “борнаЯ  была слишком
мала; ‹илЯ еще  на  крыльЯх роли, но  без  текста.  Љак прошел спектакль? --
спрашивал он, чтобы  услыхать  ее голос. ’олько голос  был ‹илй. Џотом  она
снова  выходила  на сцену; все  еще хлопали. „емонстративно.  ‘ловно  хотели
сообщить слепому ѓантенбайну, как великолепна женщина, которую он любит. ’ак
каждый вечер.  Ћн  гордилсЯ, понЯтно, и  откупоривал  тем временем маленькую
бутылку шампанского. ѓордилсЯ  чем?  Ћдновременно  он  казалсЯ себе  лишним.
ѓантенбайн  не мог хлопать;  возможность поклонЯтьсЯ была у него  отнЯта. Ћн
наполнЯл  ее  стакан,  это  было  все,  что  он  мог делать.  ‚сЯкаЯ  овациЯ
когда-нибудь да стихает, и тогда ‹илЯ радовалась его любви, пила шампанское,
‹илЯ у  гримировочного  стола, а  ѓантенбайн  сидел  в единственном  удобном
кресле, оснащенный темными очками слепого. Ћн видел, как  ‹илЯ  стирала грим
ваткой, ‹илЯ в шелковом халате,  ѓантенбайн  со своей черной  палочкой.  ’ак
сидел  он в ее  уборной, слепой, но присутствующий. ‹илЯ  как  всегда  после
спектаклЯ:  усталаЯ,  взволнованнаЯ,  рассеЯннаЯ.  Ћна  не слышала стука,  и
господин, который вошел, не дожидаЯсь ответа, кажетсЯ, знал, что  ѓантенбайн
слепой;  он  даже головой не кивнул. ‘ловно  ѓантенбайна не было  в уборной,
словно  он  отсутствовал.  Ћн  мог  быть  главным  режиссером  театра,  этот
господин,  который  не  чувствовал  себЯ свЯзанным  какими-либо  приличиЯми.
ѓосподин  на исходе цветущих лет. Џоскольку ‹илЯ его не увидела, ибо как раз
закрыла  глаза, чтобы  стереть  грим с век,  ѓантенбайн  сказал:  "Џо-моему,
стучали".  Ќо ‹илЯ не слышала стука, а  господин, убежденный, что ѓантенбайн
его не  видит, не подавал  голоса, когда  ‹илЯ бросала  в корзинку длЯ бумаг
грЯзные ватки, все более и более готоваЯ к разговору с ѓантенбайном. ‡анЯтаЯ
своими  пальцами, которые  она  чистила  трЯпочкой, она спросила,  куда  они
пойдут ужинать, и просто не замечала, что в уборной еще кто-то есть. Љакие у
него, ѓантенбайна, сегоднЯ  новости? Њожно было  подумать, что  тот, другой,
пришел, чтобы вынуть из кармана револьвер и выстрелить в ‹илю, но растерЯлсЯ
и молчит, словно это делает его при ѓантенбайне невидимым; а может быть,
     479
     он хотел  только поговорить с  ‹илй. ‘ глазу па глаз. Ћн  был бледный,
небритый, утомленный бессонной ночью. ѓантенбайн все  еще не мог  придумать,
где бы поужинать, и  молча гладил собаку; Џач был неспокоен, насторожен. ‚се
это  не  продолжалось и минуты, но  тЯнулось бесконечно. ’олько  когда  ‹илЯ
наклонилась   вперед  к  зеркалу,  чтобы   рассмотреть  свои  ресницы,   она
испугалась, и ее  тонкие пальцы,  собиравшиесЯ было потереть  виски, застыли
перед человеком в  зеркале. Ћна  узнала его. ‹илЯ тоже не сказала  ни слова,
чтобы  оставить его  невидимым.  …е лицо,  ѓантенбайн  видел,  не  оставлЯло
сомнений: это, значит, был тот человек, которого ѓантенбайн тогда  не видел.
’еперь без шлЯпы. € показать  теперь,  что он не слепой и понимает ситуацию,
было бы подлостью. Џоэтому он  гладил собаку. Њолчание и с его стороны могло
бы  его  выдать;  он  стал  предлагать,  куда  пойти поужинать,  ѓантенбайн,
единственный,  кто  нарушил молчание. Љогда  ‹илЯ  обернулась,  тот  человек
покинул не только зеркало, но и уборную. Ѓез слов. …го  приход, показавшийсЯ
было  смешным, оставил скорее жутковатое впечатление. ‚едь ѓантенбайн не мог
же теперь спросить: "Љто это был?" Љ тому же он это знал, а что означал этот
визит, кажетсЯ, и ‹илЯ не знала. …му было жаль ее: она побледнела от испуга.
Ќо  ѓантенбайн не  нашелсЯ что сказать; в конце концов  он тоже испугалсЯ, и
его испуг следовало  скрыть. —его хотел тот, другой, было, в сущности, Ясно:
он хотел вернуть себе свою  ‹илю. ‘вою! ‚от что придавало ему такой Яростный
вид,  только  это немое  притЯзание во  взглЯде, отчего и возникла  мысль  о
револьвере, а отсюда  и растерЯнность, такаЯ  же, как  у него  самого.  ‹илЯ
навернЯка ни разу не видела его таким. ’еперь она поднЯлась, все еще бледнаЯ
от испуга, и заперла на задвижку дверь уборной, после чего ѓантенбайн, чтобы
отвлечь ее, рассказал  о  новой  забавной  проделке  своего Џача,  такой  же
выдуманной,  как  все другие, что не  мешало  Џачу  гордо вилЯть хвостом; но
напрасно, ‹илЯ цепенела все больше и  больше, наверно от мысли, что тот ждет
ее у выхода со сцены, спрЯтавшись  в  темном  заднем дворе. ќто  было вполне
возможно. Џритом револьвера у него, безусловно, не  было; у него только  вид
был  такой; он пришел не застрелить ее, а женитьсЯ на ней. ‘лишком поздно...
Љогда в дверь посту-
     480
     чали, ‹илЯ не  пожелала отпереть; это должен был  сделать ѓантенбайн. €
он это сделал, удобный случай показать себЯ мужчиной. ќто была всего-навсего
костюмерша; она передала  письмецо, которое ‹илЯ сразу вскрыла  и прочитала,
но  потом  не засунула  его  в раму своего зеркала. Љогда  наконец накладные
волосы были снЯты, она внимательно  поглЯдела на ѓантенбайна, словно впервые
усомнилась  в  его слепоте,  не увереннаЯ,  что он действительно  ничего  не
видел, теперь  при своих  собственных  волосах  и красиваЯ, Явно успокоеннаЯ
письмецом, избавленнаЯ от  страха, что ее поджидают в заднем дворе.  Ђ потом
они  пошли ужинать,  ‹илЯ и ѓантенбайн, который  разделывал ей  форель,  как
всегда. Ђ потом они пошли домой. € когда ѓантенбайн  невзначай  спросил,  не
слыхала ли она чего-нибудь о своем прежнем приЯтеле, она откровенно сказала,
что он  возвратилсЯ, да, он в этом городе. Ћна видела его, но не говорила  с
ним. …е ответ звучал так же непринужденно, как его вопрос, а то, о  чем ‹илЯ
умолчала, ее смЯтение, он видел...
     џ понимаю:
     „ругого надо бросить, решение есть решение, и оно непоколебимо, но этим
разрыв  еще не  приведен в  исполнение; привести его  в исполнение хочетсЯ с
достоинством, но достоинство  мешает привести  его  в  исполнение;  один  из
партнеров не  может понЯть происходЯщего, покуда достоинство соблюдаетсЯ,  и
любит как никогда; в один прекрасный вечер  он  поЯвитсЯ снова; уход  нельзЯ
привести  в  исполнение  письмами...  Љогда  ничего  другого  не оставалось,
ѓантенбайн молча целиком согласилсЯ с тем, что им надо встретитьсЯ...
     ќто было в феврале.
     ‹илЯ  за  гримировочным  столом (на сей раз перед спектаклем)  сообщила
свою новость почти шутливо, не оборачиваЯсь, напрЯженно-небрежно, в ожидании
звонка, который вот-вот вызовет ее на сцену,  сообщила, впрочем,  без всЯкой
нервозности, только уже ни на какой разговор неспособнаЯ, не в рассеЯнности,
наоборот,  готоваЯ  к  выходу,   сообщила  уходЯ,  пудрЯ  нос,  коротко,  не
оборачиваЯсь,  не проверЯЯ, кто именно  сидит сейчас в  единственном удобном
кресле, шутливо:  пусть он не напускает на себЯ из-за этого торжественности,
и пугатьсЯ ему тоже не нужно, ее
     481
     недомоганиЯ  часто нерегулЯрны... Џотом  раздалсЯ звонок...  ‹иле  было
тогда тридцать один год, не девочка неопытнаЯ, да и ѓантенбайн уже не  юнец,
впервые сталкивающийсЯ  с такими проблемами. Ќо когда-нибудь да  придетсЯ об
этом поговорить, подумал  он, принципиально. Ќо после того спектаклЯ,  после
того  как ѓантенбайн погулЯл с Џачем, и  на  следующий  день ‹илЯ, казалось,
вообще  об  этом  не думала. ‡ачем  же  ѓантенбайну  думать  об этом? Ќо  он
все-таки  думал об этом, впрочем без  смЯтениЯ, порой чуть ли не с радостью,
представлЯЯ себе, как  будет ‹илЯ выглЯдеть в  роли матери, и его  удивлЯло,
что  ‹илЯ не заикаетсЯ об этом три  днЯ, четыре  днЯ. ‚ ее беспечности  было
что-то  подкупающее, но.не  заразительное. Ќекую  мысль, мелькнувшую у  него
тогда в  уборной, пока что  удавалось прогонЯть, некую  мысль,  свЯзанную  с
календарем,  и на  случай, если  думать  ни о чем не понадобитсЯ, ѓантенбайн
предпочел  бы, чтобы  у него  не  мелькнула  тогда именно  эта  мысль.  ‹илЯ
оставалась беспечна, он это видел, она  была счастлива ожиданием потрЯсающей
роли на следующую осень. Љогда ѓантенбайн под каким-то предлогом (квартирнаЯ
плата)  спросил,  какое  сегоднЯ  число,  был март;  ‹илЯ  испугалась  из-за
просроченной  квартирной  платы  и  вообще: "Љак  времЯ  летит". ќто  было в
ресторане,  ‹илЯ  в декольте, свет  свечей  в ее  жемчугах,  смеЯсь: "—то ты
скажешь, если у нас действительно  будет ребенок?" ђесторан был, конечно, не
тем местом, чтобы в это поверить: метрдотель, хотЯ и на солидном расстоЯнии,
торопил с заказом. Ћни стали молча отщипывать от булки. Џодозревать, что она
хочет  родить  ребенка, утаив  это от ѓантенбайна, было, конечно, нелепо: на
пЯтом месЯце и слепой  бы заметил.  Џросто ресторан был не тем местом, чтобы
об  этом говорить. „аже  его предложение, чтобы ‹илЯ сходила  к врачу,  было
воспринЯто как  что-то неуместное, и атмосфера стала  натЯнутой, несмотрЯ на
мерцание свеч.
     ‘ тех пор молчал и ѓантенбайн.
     ‚ кругу друзей,  прежде как-то, она сказала: захоти  она иметь ребенка,
ей было бы все  равно, кто  отец!  -- возражаЯ одному мистику крови и потому
справедливо, в  тот  момент  правильно; люди  говорЯт  многое,  что в данный
момент правильно, -- ѓантенбайну не хотелось больше думать об этом...
     482
     ‘ообщила же это ‹илЯ в момент, когда он действительно об этом думал, за
три минуты до прихода гостей:
     -- “ нас будет ребенок. ѓантенбайн растерЯнно промолчал.
     -- џ была у врача...
     ‘ловно в  пьесе, раздалсЯ звонок. ѓости! €  случилось чудо:  та  мысль,
свЯзаннаЯ  с  календарем,  которой  ѓантенбайн  стыдилсЯ,  действительно  не
пришла, ѓантенбайн радовалсЯ вслепую, приветствуЯ гостей, которым ничего  не
оставалось, как принЯть его бурный восторг на  свой счет; кое-кто еще не был
знаком с господином ѓантенбайном, он  видел  их замешательство перед слепым,
которого  им  представлЯли...  ’огда   она  в  первый  раз  рассказала  этот
восхитительный  анекдот о  том,  как ѓантенбайн ЯвлЯетсЯ с розами  к  ней  в
уборную...  Ќа следующее  утро, проснувшись,  как от удара обухом по голове,
ѓантенбайн  не помнил  о вечере,  а помнил только  новость насчет  ребенка и
счастье, что у ‹или были тогда репетиции и она как раз уходила, а то  бы он,
может быть, спросил, была  ли она  с  тем другим в феврале. —то тогда? Њожет
быть, она сказала бы: "„а". Ѓез  промедлениЯ, просто: "„а". €ли, помедлив  и
после  молчаниЯ,  дав  ему  почувствовать  всю  смехотворность  его вопроса,
закуриваЯ сигарету:  "Џочему ты  об этом спрашиваешь?" „аже и в таком случае
это мог бы  быть ребенок от ѓантенбайна; спрашиваетсЯ только, захотела ли бы
‹илЯ после этого  вопроса, чтобы  он был отцом  ее ребенка; может  быть, она
никогда  больше  не  говорила бы:  "Ќаш  ребенок".  ђебенок  осталсЯ  бы  ее
ребенком...  € вот  ѓантенбайн  лежал,  проснувшись, как от удара обухом  по
голове, и, поскольку он  был один в доме, вопрос осталсЯ незаданным... Њожет
быть, она  и  сказала бы:  "Ќет". Џусть  помедлив, но потом просто: "Ќет". €
врЯд ли это  было бы лучше длЯ будущего, это было бы минутное облегчение, но
видеть его облегчение было бы  ей  противно, ей не  захотелось бы поцеловать
отца своего  ребенка после такого  разочарованиЯ, может  быть,  и ребенок не
поЯвилсЯ бы на свет после этого... ‡начит, счастье... ‚ыход один: ѓантенбайн
полагает,  что  ребенок, ее ребенок,  не от него, но  никогда не  показывает
этого, в надежде, что ребенок станет его ребенком.
     џ представлЯю себе:
     483
     …е справедливое тогда возражение мистику крови; теперь ‹илЯ не признала
бы, что она могла такое сказать.
     џ представлЯю себе:
     Ѓеатриче  в  ванне,  шестилетнЯЯ,  ѓантенбайн  в роли  папы, который ее
намыливает, ее  тельце, ее невиннаЯ  кожа, прежде всего эта кожа, кудрЯшки в
мыльной пене, ее папа ведь  не видит, где  Ѓеатриче спрЯтала ножку, но потом
он все-таки ее находит, чувствительные к щекотке пальчики, чтобы намылить  и
их,  ѓантенбайн в одной  рубашке,  рукава  которой надо  к тому же засучить,
конечно, это не  Ѓеатриче устраивает  такие каверзы, а Љризимизи, из-за него
эти  брызги  и всплески, Љризимизи -- это существо, которое щекочет  папу  и
прЯчет  мыло, существо длЯ папы невидимое,  ведь Љризимизи -- муж ведьмы, и,
только когда Ѓеатриче  говорит  с  Љризимизи,  он  слушаетсЯ,  тогда  брызги
прекращаютсЯ, тогда ѓантенбайн может намылить ей спинку и попку,  даже  уши,
даже  подмышки, только ей нельзЯ выдавать слепому, как выглЯдит Љризимизи, а
потом  Ѓеатриче  вдруг хочет,  чтобы папа увидел  ужасную  царапину у нее на
коленке, и ѓантенбайн в  самом  деле  видит ее, эту  крошечную  царапинку на
коленке, он  избавлЯет  ее от мыла и  припудрит ее  и  перевЯжет, вот только
Љризимизи он никак не может увидеть, даже когда  снимает очки из-за пара,  и
поэтому  Љризимизи  не  страшно,  когда  ѓантенбайн ругает  его  или  только
предостерегает,   и  брызги  и  всплески  не  прекращаютсЯ,  покуда  наконец
ѓантенбайн  не  выпускает воду  из ванны, чтобы обдать Ѓеатриче из душа,  ее
кудрЯшки в мыльной  пене,  ее мокрые, блестЯщие от мыла ручки и бедрышки, ее
тельце со  всех сторон, нет, матроса из нее не выйдет,  о нет, из нее выйдет
девушка, тут не помогут ни брючки, ни ручки в карманах, ни  локти вперед, ни
любые фокусы на краю ванны, теперь ее прыжок на ковер, это папе следовало бы
увидеть,  и,  когда она,  завернутаЯ  в белую  мохнатую простыню, на  минуту
притихшаЯ,  чтобы  сполна  этим  насладитьсЯ, предоставлЯет  растереть  себЯ
сильным его рукам,  вдруг вопрос: "ќто правда, папа, что ты вообще ничего не
видишь?" € чтобы это проверить, вскоре потом  ее заЯвление: "џ умею летать!"
--  в чем папа,  будучи слепым, усомнитьсЯ не может,  и  поэтому  он должен,
пожалуй, в это поверить и отнЯть от нее свои руки, чтобы Ѓеатриче могла
     484
     сказать: "Ќе видишь, как Я летаю?" € когда он, задумавшись на секунду о
том, что  Ѓеатриче,  может быть, действительно  не его ребенок, поднимает ее
высоко вверх, вытЯнув руки, ее ликованье: "‚от видишь!" …е ликованье: "’ы не
видишь менЯ?" …е ликованье...
     џ представлЯю себе:
     Ѓеатриче, десЯтилетнЯЯ, упала,  катаЯсь на велосипеде,  кровоизлиЯние в
мозг, всю ночь страх, что она умрет, общий страх матери и отца, этот страх с
открытыми глазами, которые плачут...
     џ представлЯю себе:
     ѓантенбайн  совсем  не  плохой  отец,  после  того  как  он  постепенно
отказываетсЯ от своего  стремлениЯ  воспитывать ребенка  -- из-за своей роли
слепого... …сли Ѓеатриче  просто не делает  того,  что ей как раз не хочетсЯ
делать, надеЯсь, что ведь  ѓантенбайн  этого не увидит, не увидит, например,
повешены  ли  ее платьЯ на  плечики или все еще  валЯютсЯ где попало, и если
ѓантенбайн, заботЯсь не  столько о платьЯх, сколько о человечке, который, по
его, ѓантенбайна, мнению, должен  ведь когда-нибудь  и как-нибудь  научитьсЯ
делать то, что ему, человечку, как раз не хочетсЯ делать, -- если ѓантенбайн
вечером спросит, сделано  ли это, видЯ, к сожалению, что ничего  не сделано,
да, что тогда? …сли ‹илЯ, как мать, тогда тоже играет слепую и молчит, чтобы
во всЯком  случае  быть на  стороне ребенка и  помешать как  бы  то ни  было
одернуть  его, --  нужны годы, чтобы  ѓантенбайн  понЯл, что  ребенка нельзЯ
воспитывать, если мать этого не хочет,  и чтобы он, ѓантенбайн, войдЯ в роль
слепого  и по  отношению  к ребенку  и  позволЯЯ обманывать  себЯ в  тысЯчах
мелочей, стал милым  папой,  у которого нет  никакого педагогического зуда и
который готов помочь Ѓеатриче, когда ее одернет сама жизнь.
     ’акое бывает.
     ’акое бывает и  забываетсЯ от раза к разу,  если помочь удаетсЯ, да, но
отец  не  волшебник:  парез   век  вследствие  непослушаниЯ  во  времЯ  кори
неизлечим;  случай  педагогического  упущениЯ, легкий случай  вины, один  из
многих, но вина  творит отцовскую любовь,  и ѓантенбайн  уже не представлЯет
себе жизнь без ребенка...
     Ѓеатриче не анекдот.
     485
     ‚ремЯ детских  рисунков  прошло,  и  доказать  отцовскую любовь игрой в
верховую  лошадку уже нельзЯ. „авно уже  нельзЯ. Ѓеатриче боретсЯ с латынью,
accusativus cum infinitivо, любовь видит перед собой  задачи, которые и  длЯ
ѓантенбайна трудны.  —его  только не требуют  наши дети  от их отцов!  —тобы
притворЯтьсЯ, будто он  помнит вслепую  все, что  когда-то  выучил  сам,  он
должен, покуда Ѓеатриче сидит в школе и за ним не следит, сам еще раз тайком
пройти курс школы. Ђ алгебра! ‡релый человек думает, что  он умеет извлекать
корень,  а оказываетсЯ,  ему надо  учитьсЯ этому  заново, человеку  с седыми
висками,   видЯ  перед  собой   уравнение  с  одним   неизвестным,  с  двумЯ
неизвестными, с тремЯ неизвестными и так далее.
     џ представлЯю себе:
     ‚  один  прекрасный,  особенно  прекрасный  и  очень  голубой  день они
возвращаютсЯ с прогулки,  ‹илЯ за рулем нервничает,  колонна машин, а в семь
‹илЯ должна быть на аэродроме, чтобы кого-то встретить, кого-то,  ѓантенбайн
не спрашивает, кого-то, кто прилетает один и был бы разочарован, если бы его
никто не  встретил  на  аэродроме, тем более что он приезжает  ради ‹или  по
делу,  наверно,  насчет  какого-то  фильма,   значит,  ее  дела,  ѓантенбайн
понимает,  ѓантенбайн в  очках слепого,  так что он не мог прочесть  (вчера)
распечатанной  телеграммы, знает, кто прилетает в семь  двадцать, поэтому он
не спрашивает,  а  сейчас уже  шесть, но  колонна  остаетсЯ колонной. ‹илЯ в
отчаЯнии,  времЯ, всегда времЯ, времени уже не хватит, чтобы  сперва завести
ѓантенбайна и ребенка домой, а  потом уж  поехать на  аэродром,  невозможно,
беднаЯ ‹илЯ за рулем, кто-то будет очень разочарован, тем более что ‹илЯ его
пригласила,  катастрофа,  ѓантенбайн  предлагает  хитро  сократить  путь, не
домой, стало быть, а прЯмо на аэродром,  ‹илЯ умолкает, нет, это невозможно,
почему невозможно,  это  значило бы, что на аэродроме  будет стоЯть не  одна
‹илЯ, а  ‹илЯ с мужем и ребенком, "family style", кто-то был бы разочарован,
и если ѓантенбайн этого не понимает, нет, но ѓантенбайн понимает, ѓантенбайн
настаивает  на  том,  чтобы сократить  путь, подло-благодушный ѓантенбайн  с
трубкой во рту,  и ‹илЯ останавливаетсЯ  перед  поворотом, сокращающим путь.
"ќто невозможно, -- говорит она, -- это не годитсЯ!" -- словно
     486
     сомневаЯсь  в  слепоте  ѓантенбайна,  и  ѓантенбайн  берет  ребенка   и
вылезает, пожалуйста, среди дороги; сзади сигналЯт...
     Ћтносительно ‡ибенхагена:
     Ѓлизок он  с  ‹илй сейчас  или  был близок  прежде,  когда  еще  носил
бородку, кто его знает, друзьЯ,  может  быть, но  они не  сплетничают; может
быть, все уже с ней были близки, за исключением Ѓурри, кто это знает. Ђ если
и так! ѓантенбайн пожимает плечами. ‘  кем его ‹илЯ  близка и с кем  нет  --
этот  вопрос  ему противен,  вопрос  как таковой. Ђ  если  и так!  Џри  всем
уважении к ее  тайне становитсЯ безразлично,  господин  ‡ибенхаген  тоже или
нет. Њожет  быть, врЯд  ли. € кто  это знает  действительно, ѓантенбайн,  во
всЯком  случае, не  знает,  друзьЯ,  может быть,  но,  может быть,  все  они
ошибаютсЯ.
     ђебенок -- вот что сомнению не подлежит.
     Ѓ…Ђ’ђ€—…
     Џозднее (а  может быть, до  этого дело и  не дойдет)  они сидЯт в кафе,
отец и дочь, котораЯ теперь  барышнЯ и в  скверном  положении; беда, которую
надо  обсудить,  не так  уж и велика, провал на школьном экзамене,  неудача,
надо просто подумать, какие еще есть  школы, неудача пополам  с  пирожным, а
ѓантенбайн  тем временем курит  не без гордости,  что  он существует в  мире
благодарЯ  этому  цветущему  существу,  которое провалилось  на  экзамене  и
нуждаетсЯ  в его помощи и поэтому ест пирожное. Љто не проваливаетсЯ ни разу
в жизни? ѓантенбайн  в  своих очках  слепого:  он видит свою старую руку  на
столике,  как увеличенный  снимок,  слыша  собственные  слова,  слова  отца,
которому тоже хочетсЯ, чтобы его понЯли, который претендует  на товарищеские
отношениЯ;  в  то  времЯ  как  Ѓеатриче развлекаетсЯ сбитыми  сливками, она,
которую  он  считает  нужным  ободрить  рассказом  о  собственных  неудачах,
наводЯщим, однако,  на ребенка  лишь скуку. Ћна  ребенок,  семнадцатилетнЯЯ,
значит  смышленаЯ,  однако  никакого  опыта  у нее  нет, поэтому она  и  ест
пирожное  молча; только непроизвольное  вздрагиванье  в  уголках рта и порой
вспышки в  глазах  выдают ее нетерпенье, когда она  слышит сплошные трюизмы,
например,  что женщине  нужно приобрести профессию,  чтобы быть независимой,
сплошные   трюизмы.   ‡ачем   эти  обстоЯтельные  примеры!   —ужие   неудачи
неинтересны; Ѓеатриче
     487
     нужно  не  утешение,  а его  подпись  и  деньги  на  школу  получше; ее
притЯзание Ясно и  просто,  это  не притЯзание на  товарищеские отношениЯ, и
незачем отцу, чтобы втеретьсЯ в доверие, рассказывать  ребенку о собственной
жизни и о своих тЯжелых ошибках; ребенок их и так  видит,  улыбаЯсь, глЯдЯ в
парк.  Џротив этого все  бессильно, ѓантенбайн это видит, против смышлености
без опыта.  —его  он, собственно,  хочет? …го  подпись  и пирожное  -- этого
достаточно. Љак может ребенку, даже самому  славному, прийти в голову, что и
у отца  есть свои беды? ќто  ведь его дело.  Љак все, кто сегоднЯ еще делает
погоду, он  принадлежит прошлому,  а настоЯщее  -- это не отец с  дочерью, а
дочь. …ще чего не хватало -- отец, который  не помогает!  Ћчень уж много  он
говорит,  после того как поставил подпись. Ѓеатриче права,  он видит  сквозь
дым своей трубки,  или сигары, как  она  тихонько и холодно усмехаетсЯ,  как
краснеет из-за отца,  который  рассчитывает  на товарищеские  отношениЯ,  --
ѓантенбайн  подзывает  наконец  официанта  и платит; там, в  парке, ждет  ее
приЯтель, который берет ее под руку... Ђх, мой ребенок!
     Ћн уж пойдет своим путем...
     Ќаш ребенок!
     Љак-то  поздно  вечером (о  чем, собственно,  шла  речь,  так  что  это
излишнее  известие оказалось неизбежным?) Ѓурри говорит, что  кто-то  сказал
ему,  будто ‡ибенхаген  сказал,  что ‹илЯ сказала, что женщина всегда знает,
кто действительно отец ее ребенка, она, например, знает это навернЯка, ‹илЯ,
по словам ‡ибенхагена, по словам кого-то, кому сказал это ‡ибенхаген...
     ‘плетнЯ!
     Љакое-то  мгновение, так мне думаетсЯ, ѓантенбайн воспринимает это  как
конец; он, правда, всегда предполагал, что так оно и есть, но не ожидал, что
тайну  о Ѓеатриче, тайну,  которую ‹илЯ хранила  от него и  которую он  тоже
хранил,  она  откроет  каким-то  третьим  лицам  (‡ибенхаген),  --  какое-то
мгновение, потом он не говорит ни слова.
     Ћн не находит нужного слова.
     ( "Џредательство" ? )
     …е лицо как всегда...
     ЏоглЯдите-ка на ее лицо!
     488
     …е лицо ни о чем не говорит...
     ‘плетнЯ!
     Њожет быть, Ѓурри тоже болтун.
     —то дальше?
     ѓантенбайн на аэродроме; можно  подумать,  что  это бывает каждый день,
раз  в неделю по меньшей мере, ѓантенбайн на аэродроме и всегда в этом зале,
он  опираетсЯ  на свою черную палку,  чтобы встретить  ‹илю  в  своих  очках
слепого; а ведь это бывает даже не каждую неделю, ѓантенбайн  знает, это ему
только так кажетсЯ, будто он стоит всю  жизнь  так, как сейчас, всю жизнь на
аэродроме, и в  этом  зале,  и точно на этом месте, чтобы встречать ‹илю всю
жизнь...  как сегоднЯ, как всегда:  ѓантенбайн  у  киоска, пока  не настанет
времЯ очков слепого,  а потом  он идет на смотровую  террасу, чтобы следить,
как садЯтсЯ самолеты  все из  других мест, а потом: опоздание из-за тумана в
ѓамбурге. ѓантенбайн слышит это сообщение задолго  до того, как репродукторы
затарахтЯт, заскрежещут и  затем загремЯт, а потом,  когда  это сообщение на
трех  Языках глохнет в собственном  гуле и  отраженном, ѓантенбайн вдруг  не
знает:  это было сегоднЯ, сообщение о тумане, или это было в прошлый раз?  €
он справлЯетсЯ у  information desk1, были ли эти оглушительные репродукторы,
которые  он  только  что  слышал,  в  действительности  или  только  в   его
воспоминании -- что,  собственно, длЯ  ожиданиЯ  не  имеет значениЯ... Џачу,
псу, ожидание даетсЯ легче: он не ждет, он пес с навостренными ушами, он все
обнюхивает, он весь,  от  морды до хвоста, сиюминутен, пес без  времени, пес
постоЯнно,  он  подходит к борзой суке, котораЯ очень уж  крупна, которую он
забывает, как  только хозЯин  сажает его, во исполнение  правил, на привЯзь,
забывает и вытЯгиваетсЯ на полу, ничуть не скучаЯ.
     Џсу хорошо.
     ‘кучаЯ от своих мыслей,  которые он  знает, как подергиванье стрелок на
часах, ѓантенбайн шагает взад и вперед, он рад  узору на полу, расчленЯющему
времЯ, и не ‹илю он ждет с любопытством, а ждет с  любопытством,  попадет ли
он  черной  палочкой  снова  в  щель между  плитами;  шагает  он  как  можно
медленнее, ибо чем быстрей он шагает, тем
     1 ‘правочный стол (англ.).
     489
     медленней идет времЯ, а по сведениЯм information  desk остаетсЯ  еще не
меньше сорока  минут  до того, как  он увидит  ‹илю,  ‹илю с  ее  сумками  и
журналами, как всегда и всю жизнь. —то такое времЯ? “зор на полу, мысль: чем
быстрее  ѓантенбайн  ходит,  тем  медленней летит самолет, и он  путаетсЯ --
самолетам  нужна,  как  известно,  какаЯ-то  минимальнаЯ скорость,  чтоб  не
свалитьсЯ с неба; его терпение -- вот что держит ‹илю, сила мужчины, который
медленно  ждет, медленно  бродит,  медленно,  шаг за  шагом, медленно  туда,
медленно сюда, медленно, как стрелки часов, ждет всю жизнь.
     (Ќужно ли мне придумывать, еще и ‡ибенхагена?)
     ‹илЯ  приземлилась,  и --  на тебе  --  ‹илЯ одна,  нагруженнаЯ сумкой,
пальто и журналами, одна-одинешенька.
     —то случилось?
     Ќикакой господин не помогает в таможне...
     ‡ачем теперь-то брак со слепым?
     Ќикакой господин не  проходит  мимо слепого ѓантенбайна, не здороваЯсь,
-- то  есть  Я  хочу  сказать:  все  проходЯт  мимо  слепого ѓантенбайна  не
здороваЯсь, но  нет  никого,  кто  пользовалсЯ  бы слепотой  супруга...  …ще
немного, и ѓантенбайну впору будет  махать  ‹иле  рукой. Љогда ‹илЯ проходит
через  барьер,  ее поцелуй, как всегда.  Џотом под руку, как всегда.  ’олько
ѓантенбайн другой,  молчаливый, в то времЯ как ‹илЯ делает вид, что  все как
всегда. —то  озадачивает его: никакой перемены в  ее лице...  Ћн забирает ее
тЯжелое пальто  и сумки. Љак  всегда. Ќо безмолвно. Џо ее лицу не видно, что
она не лжет, что она  ничего не утаивает. ‹ицо у нее открытое, как всегда. ‚
машине,  когда  он  все  еще  молчит,  она   озабоченно  спрашивает,  что  с
ѓантенбайном. €  сама  рассказывает, что всегда  рассказывала, только теперь
это чистаЯ правда.  Ћн  ей не верит? Ћн  несет ее багаж, как всегда. € когда
они  сидЯт друг перед другом -- ее радость, как всегда, ее радость,  что она
опЯть  дома. ѓантенбайн не рад?  Ћн поражен. …е радость, что она опЯть дома,
годами ѓантенбайн делал вид, что верит в ее радость, и только  теперь видит,
как совершенна была ее игра, как ни на йоту не отличалась она от сегоднЯшней
подлинности. ќто-то, наверно, и  лишает его дара речи. Ћна садитсЯ на колени
к нему, как всегда. ‚ первый раз он не гладит ее
     490
     волосы, хотЯ  они те же, что всегда; нет,  ѓантенбайн  поднимаетсЯ  под
предлогом, что ему хочетсЯ пить.  Ћн несносен. Љак можно сейчас хотеть пить,
и даже если и хочетсЯ! ‚от он стоит и пьет воду.
     ‹илЯ его не обманывает.
     Ќа это у него нет роли.
     -- ‹илЯ... -- говорит он.
     -- —то случилось? -- спрашивает она.
     € когда ѓантенбайн снимает очки -- он делает это  не резко, как бывало,
и не затем, чтобы, протерев глаза руками, снова  надеть очки,  а иначе,  чем
когда-либо: он  делает это в последний раз -- он улыбаетсЯ  или  думает, что
улыбаетсЯ; а у него просто больше нет лица.
     -- —то все-таки случилось? -- спрашивает она.
     -- ‹илЯ... -- говорит он.
     -- Ќу  скажи  наконец, --  говорит она, --  прошу тебЯ, Я не знаю,  что
случилось, Я в самом деле не знаю.
     џ представлЯю себе:
     Љогда  вдруг приходит час сцены, которую  ѓантенбайн  представлЯл  себе
тысЯчу  раз  и  на  все  лады,  действительность  сперва  поражает полнейшей
пустотой. € он только головой качает. Ќо ‹иле, конечно, хочетсЯ знать, о чем
он  умалчивает.  €   ѓантенбайн,   хотЯ  его  не  тЯнет  говорить,  медленно
выкладывает то, о чем годами молчал, пустЯки по сути. …му действительно надо
прийти в себЯ; он не швырЯет очки, которые отныне не нужны, и не кладет их в
карман,  а держит их и разглЯдывает, как реликвию, как сувенир, и, когда  он
вспоминает о том, о другом,  что его волновало тогда-то и тогда-то, это  все
мелочи по сути, о  которых и  говорить-то не  стоит... Ќу да -- по сути, это
объЯснение  в  любви,  думает  он,  все,  что  он  сейчас  весело-равнодушно
выкладывает: что  он прекрасно видел, и так далее и,  наверно, знает не все,
что игралось  годами, но все-таки много чего, а впрочем,  ничего точно, да и
ничего он больше не хочет знать точно, и что он-то ведь тоже играл...
     Љонец
     (короткий, несоразмерный):
     "“ходи!" -- говорит она и берет сигарету, потом подносит к ней огонь, в
то  времЯ как Я спрашиваю, что же, ѓосподи Ѓоже ты  мой, стрЯслось. "‚се эти
годы!" -- говорит она
     491
     и курит.  —то  Я  такого  сказал? ‘начала были ее  рыданьЯ,  теперь она
только  говорит: "“ходи!" -- курЯ. Љак так  Я обманывал  ее? ѓоворЯт: волосы
дыбом становЯтсЯ. Ќо это бывает, Я вижу это, у нее волосы стали дыбом.  ‹илЯ
действительно верила, что Я слепой? ќто, значит, конец. Љак так, собственно?
Ќапрасно прошу Я прощеньЯ, что кое-что видел. "‚се эти годы, -- говорит она,
-- ты менЯ никогда не любил, никогда, теперь  Я это  знаю, и теперь Я  хочу,
чтобы ты ушел, чтобы ты ушел! -- курЯ, потом крича: -- —тобы ты ушел!"

     Џробуждение (как  будто  ничего не  было!)  оказываетсЯ обманом; всегда
что-нибудь да было, только иначе. Џридет день, и менЯ будут допрашивать.
     -- €так, --  говорит  кто-то, кого это не касаетсЯ, а мы с ним наедине,
-- что, собственно, было в вашей жизни, котораЯ подходит к концу?
     џ молчу.
     -- Ћдин мужчина любит одну женщину, -- говорит он, -- эта женщина любит
другого  мужчину, -- говорит он,  --  первый мужчина любит  другую  женщину,
которую любит опЯть-таки  другой  мужчина, -- говорит  он  и  заключает:  --
‚есьма обыкновеннаЯ историЯ, у которой концы с концами никак не сходЯтсЯ...
     џ киваю.
     -- Џочему  вы  не  скажете  без  обинЯков,  --  спрашивает  он,  собрав
последние остатки терпеньЯ, -- который из двух мужчин вы сами?
     џ пожимаю плечами.
     -- ‘ледствие установило, -- говорит он не без угрозы  в голосе, -- что,
например, особы  по имени  Љамилла ѓубер не существует и  не существовало на
свете, так же как и господина по фамилии ѓантенбайн...
     -- ‡наю.
     -- ‚ы рассказываете сплошные вымыслы.
     -- џ переживаю сплошные вымыслы.
     -- ‹адно, -- говорит он, -- но что  было на самом деле в  это времЯ и в
тех местах, где вы находились? џ закрываю глаза.
     4