енщиком,  ты  можешь  выручить  довольно  денег,  чтобы   при   известной
бережливости все мы могли жить, не ведаЯ  нужды.  ’ебе  уже  шестнадцать,  и
господь дал тебе силы длЯ того, чтобы ты употребил  их  во  благо;  ибо  они
нужны длЯ того, чтобы спасти от голода беспомощных  твоих  родителей  и  всю
твою семью. €так, отправлЯйсЯ искать  работу  сегоднЯ  же  и  приноси  домой
каждый вечер все, что заработаешь днем.
     Ќаставив его таким образом и определив обЯзанности каждого, Я  пошел  в
общее отделение, где было больше простора и воздуха. ‚прочем, там  Я  пробыл
недолго, ибо брань,  непристойности  и  жестокость,  встретившие  менЯ,  как
только Я вошел, вскоре  загнали  менЯ  назад,  в  мою  каморку.  џ  просидел
некоторое времЯ там, дивЯсь заблуждению сих несчастных, которые, восстановив
против себЯ человечество, выбивались из  сил,  чтобы  заполучить  еще  более
могущественного врага в будущем.
     ‘лепота их вызывала горЯчую мою жалость и заставила забыть  собственные
невзгоды. € Я подумал, что мой долг попытатьсЯ обратить их на путь истинный.
Џоэтому Я решил вновь выйти к ним, и  невзираЯ  на  их  насмешки,  принЯтьсЯ
увещевать их, надеЯсь покорить их своим  упорством.  ‚озвратившись  в  общую
залу, Я поделилсЯ с мистером „женкинсоном этим намерением, которое,  хоть  и
сильно рассмешило его, он все-таки сообщил остальным. Џредложение  мое  было
принЯто весьма благосклонно, ибо предвещало  новую  забаву,  а  публика  эта
иначе и веселитьсЯ не умела, как глумЯсь да безобразничаЯ.
     €так, к вЯщему веселью слушателей, Я громко  и  отчетливо  прочитал  им
несколько молитв. ‘альные шуточки, произносимые  шепотом,  притворные  стоны
раскаЯниЯ, подмигиваниЯ и нарочитый кашель то и дело вызывали взрывы хохота.
ЌесмотрЯ на это, Я продолжал читать с  обычным  своим  воодушевлением.  "Љак
знать,  -  рассуждал  Я,  -  может,  слова  мои  ненароком  и  повлиЯют   на
которого-нибудь из них, и, уж во всЯком случае, к  столь  благородному  делу
никакаЯ скверна не пристанет!"
     Ћт чтениЯ Я перешел к проповеди и старалсЯ не столько  попрекать  своих
слушателей грехами их, сколько просто  занЯть  их  воображение.  Џрежде  чем
приступить  к  самой  проповеди,  Я  сказал,   что   единственнаЯ   причина,
побуждающаЯ менЯ обращатьсЯ к ним таким образом, есть забота  об  их  благе;
что сам Я такой же арестант, как и  они,  и  за  проповедь  свою  ничего  не
получаю. Њне прискорбно, сказал Я им, слушать их  богохульства,  ибо  выгоды
длЯ них в этом нет никакой, прогадать же они могут очень много.
     - €бо, истинно говорю Я вам, друзьЯ мои, - воскликнул  Я,  -  а  Я  вас
всегда буду почитать за своих друзей, пусть свет  и  отвернулсЯ  от  вас,  -
сколько ни богохульствуйте, хоть двенадцать тысЯч раз на дню, кошелек ваш от
того не станет тЯжелее  ни  на  пенс.  ‡ачем  же  в  таком  случае  поминать
ежеминутно дьЯвола, заискиваЯ перед ним, когда  вы  видите,  каково  скверно
обращаетсЯ он с вами? —то он вам дал -  полный  рот  богохульств  да  пустое
брюхо! Ђ судЯ по тому, что мне о нем  известно,  вы  та,  в  будущем  ничего
хорошего от него не увидите.
     …сли нас кто надует, - продолжал Я, - мы обычно  отказываемсЯ  иметь  в
дальнейшем с ним дело - и идем другому. Џочему бы и вам не поискать  другого
хозЯина, который, во-всЯком случае, обещает вам одно -  принЯть  каждого  из
вас к себе? Џраво же, друзьЯ мои,  что  может  быть  глупее,  чем,  совершив
грабеж, искать убежища у полицейских? Ќе так ли поступаете вы? ‚се вы  ищете
утешениЯ у того, кто длЯ вас гораздо опасней, нежели самый  свирепый  сыщик;
ибо сыщик завлечет вас, повесит - и дело с концом, а этот и завлечет,  и  на
виселицу вздернет, да еще и после петли не выпустит из своих лап!
     Љогда Я кончил, многие из моих слушателей стали выражать мне одобрение,
некоторые подходили и пожимали мне руку, божась,  что  Я  честный  малый,  и
высказываЯ желание сойтись со мной покороче. Џоэтому Я обещал и на следующий
день обратитьсЯ к ним с проповедью, и у менЯ даже поЯвилась надежда в  самом
деле обратить их на путь спасениЯ, ибо  Я  всегда  считал,  что  нет  такого
человека, который не мог бы исправитьсЯ; стрелы раскаЯниЯ,  на  мой  взглЯд,
проникают в любое сердце, нужно лишь, чтобы стрелок был  достаточно  метким.
’ак положив в душе моей, Я возвратилсЯ к  себе;  жена  уже  приготовила  нам
скромный обед, к которому мистер „женкинсон просил дозволениЯ  присовокупить
свой, затем чтобы, как он любезно  выразилсЯ,  усладитьсЯ  моей  беседой.  ‘
моими близкими он еще не был знаком, так как ко мне  в  камеру  они  прошли,
минуЯ общее помещение, тем узким темным коридором, о котором Я уже  говорил.
„женкинсон был,  видимо,  поражен  красотой  моей  младшей  дочери,  которой
грустнаЯ задумчивость придавала теперь особое очарование, да и  малютки  мои
привели ею в восхищение.
     - Ђх, доктор! - воскликнул он. -  „етки  ваши  так  хороши,  так  чисты
сердцем - разве здесь им место?
     - „а что,  мистер  „женкинсон,  -  отвечал  Я,  -  они  благодарЯ  богу
воспитаны в твердых правилах, и коль скоро они добродетельны сами, им  ничто
не опасно.
     - џ думаю, сударь, - продолжал мой товарищ по несчастью, - что длЯ  вас
большое, должно быть, утешение иметь подле себЯ милое ваше семейство?
     - “тешение, мистер „женкинсон? - отвечал Я. - …ще какое, и Я бы  ни  за
что не согласилсЯ оказатьсЯ без них, ибо с ними и темница длЯ менЯ дворец. €
есть лишь один способ уЯзвить менЯ на этом свете - это причинить им зло.
     - ‚ таком случае, сударь, - вскричал он, - боюсь, что Я перед  вами  до
некоторой степени виноват! €бо кое-кому из присутствующих, - он  взглЯнул  в
сторону Њозеса, - Я, кажетсЯ, причинил зло, и теперь смиренно прошу  у  него
прощениЯ.
     ‘ын мой мгновенно припомнил его голос и черты,  несмотрЯ  на  весь  его
тогдашний маскарад, и с улыбкой протЯнул ему руку в знак прощениЯ.
     - € все-таки, - сказал он при этом, - хотелось бы мне знать, что  такое
прочли вы в моем лице, что решились провести менЯ?
     - ќх, сударь! - отвечал тот. - Ќе лицо ваше, а белые  чулки  да  чернаЯ
лента в волосах ввели менЯ  в  искушение.  ‚прочем,  не  в  обиду  вам  будь
сказано, мне доводилось обманывать людей и более мудрых, чем вы; и  все  же,
несмотрЯ на всю мою ловкость, болваны менЯ в конце концов одолели.
     - џ полагаю, - вскричал мой сын, - что историЯ такой жизни,  как  ваша,
столь же занЯтна, сколь поучительна!
     - Ќи то, ни другое, мой друг, - отвечал мистер „женкинсон. - Џовести, в
которых рассказываетсЯ об одном лишь коварстве  да  о  пороке  человеческом,
развиваЯ в нас подозрительность, лишь  замедлЯют  наше  продвижение  вперед.
Џутник, что смотрит с недоверием на всЯкого, кто повстречаетсЯ ему на  пути,
и поворачивает вспЯть, если встречный покажетсЯ ему похожим  на  разбойника,
врЯд ли вовремЯ достигнет места, куда он стремитсЯ. € по правде  сказать,  -
продолжал он, - Я по собственному  опыту  знаю,  что  нет  на  свете  глупее
человека, чем наш брат, умник. ‘ детства менЯ считали очень  хитрым,  -  мне
еще и семи не  было,  когда  дамы  провозгласили  менЯ  настоЯщим  маленьким
мужчиной, в четырнадцать Я  узнал  в  совершенстве  свет,  научилсЯ  ухарски
заламывать шлЯпу  и  ухаживать  за  дамами;  в  двадцать,  хоть  Я  был  еще
совершенно честен, производил на всех впечатление плута, так что  никто  мне
не доверЯл. € вот наконец мне пришлось и в самом деле сделатьсЯ  мошенником,
чтобы как-то жить, и с тех пор в голове моей не переставали роитьсЯ  плутни,
а сердце замирать от  страха,  что  менЯ  вот-вот  разоблачат.  ‘колько  раз
доводилось  мне  дурачить  простодушного  вашего  соседа,  честного  мистера
”лембро - ведь так или иначе Я его обманывал раз в год! €  что  же?  —естный
человек продолжал идти своим путем, не потерЯв довериЯ к людЯм, и богател, в
то времЯ как Я, несмотрЯ на все свои плутни и уловки, прозЯбал в  нужде,  не
имеЯ притом утешениЯ, которое выпадает тем, у  кого  совесть  чиста.  Ћднако
расскажите мне, каким образом попали сюда вы? Љак знать, может, Я, не будучи
в состоЯнии вырватьсЯ из тюрьмы сам,  могу  тем  не  менее  вызволить  своих
друзей?
     “ступив  его  любопытству,  Я  поведал  ему  всю  цепь  случайностей  и
безрассудств, которые ввергли менЯ в нынешнюю мою беду, и прибавил,  что  не
имею ни малейшей надежды выбратьсЯ отсюда.
     ‚ыслушав мою повесть, он несколько минут помолчал, затем  хлопнул  себЯ
по лбу, словно сделал важное открытие, и  стал  откланиватьсЯ,  говорЯ,  что
попытаетсЯ изыскать способ к нашему спасению.

        ѓ‹Ђ‚Ђ XXVII 
        Ћ том же предмете, что и предыдущаЯ глава

     Ќа следующее утро Я поделилсЯ с женой и детьми своим планом исправлениЯ
нравов заключенных, который они, впрочем, встретили  весьма  неодобрительно;
они находили его не только неосуществимым, но  и  неприличным,  говорЯ,  что
несмотрЯ на все мои усилиЯ, преступников мне не исправить, а вот сан свой  Я
могу запЯтнать.
     - Џрошу прощениЯ, - возражал Я, - каждый из этих людей, как бы низко он
ни пал, - человек,  и  потому  достоин  моей  любви.  „обрый  совет,  будучи
отвергнут,  возвращаетсЯ  к  советчику  и  обогащает  его  душу;  пусть  мои
наставлениЯ и не помогут  им  исправитьсЯ,  зато  мне  самому  они  принесут
несомненную пользу. Џоверьте, дети мои, если бы эти несчастные были принцами
крови, толпы бросились бы угождать им, а на мой взглЯд,  душа,  томЯщаЯсЯ  в
тюремных стенах, ничуть не менее  драгоценна,  нежели  та,  что  обитает  во
дворце. ’ак, дорогие мои, Я постараюсь помочь им, и быть может, не  все  они
станут менЯ презирать; кто знает? - быть может, мне удастсЯ хоть  одну  душу
вытащить из бездны, и это будет великой  радостью,  ибо  есть  ли  на  земле
что-либо драгоценнее души человеческой?
     ‘ этими словами Я покинул их и  проследовал  в  общую  залу,  обитатели
которой  веселились,  поджидаЯ  менЯ,  причем  у  каждого  была  заготовлена
какаЯ-нибудь тюремнаЯ шутка, которую он жаждал поскорее испытать  на  ученом
пасторе. ’ак, едва собралсЯ Я говорить, один из них, как бы невзначай,  сбил
мой парик на сторону и тотчас извинилсЯ. „ругой, стоЯвший несколько поодаль,
упражнЯлсЯ в искусстве плевать сквозь зубы, так что брызги  фонтаном  падали
на мою книгу. ’ретий произносил "аминь" тоном  столь  прочувствованным,  что
все так и покатывались со  смеху.  —етвертый  украдкой  вытащил  у  менЯ  из
кармана очки.  Ќо  одна  выдумка  вызвала  особенно  большое  веселье,  ибо,
заметив, в каком порЯдке разложил Я перед собой свои книги, некий  весельчак
ловко подменил одну из них, и на  ее  месте  очутилсЯ  сборник  непристойных
шуток.
     ‚прочем, и не  обращал  никакого  вниманиЯ  на  проказы  вздорных  этих
людишек и продолжал свое дело, ибо знал наверное, что все, что есть смешного
в моей попытке, будет казатьсЯ таковым только  первое  времЯ,  серьезное  же
останетсЯ навеки. Џлан мой удалсЯ, и не прошло  и  шести  дней,  как  многих
охватило раскаЯние, слушали же менЯ со вниманием все.
     џ мог поздравить себЯ с успехом: благодарЯ упорству и умению обращатьсЯ
с людьми мне удалось пробудить совесть у людей, лишенных, казалось бы, каких
бы то ни было признаков нравственного чувства; и вот  Я  стал  подумывать  о
том, чтобы облегчить им также и материальную их участь и сделать их жизнь  в
тюрьме более сносной. „о сей  поры  переходили  они  из  одной  крайности  в
другую: от  голода  -  к  излишествам,  от  бешеного  буйства  -  к  горьким
сетованиЯм. …динственным занЯтием их было ссоритьсЯ друг с другом, играть  в
карты и вырезать чурки длЯ того, чтобы приминать табак  в  трубке.  Ќенужное
это ремесло, однако, подало мне благую  мысль:  усадить  тех,  кто  захочет,
вырезать  болванки  длЯ  табачных  и  сапожных  лавок,  купив  по   подписке
необходимое длЯ этого дерево; готовый товар сбывалсЯ по  моему  указанию,  и
таким образом каждый мог заработать кое-что -  пустЯки,  конечно,  но  этого
хватало на пропитание.
     џ не  остановилсЯ,  однако,  на  этом  и  учредил  систему  штрафов  за
безнравственные поступки и наград за особое прилежание. ’ак,  меньше  чем  в
двухнедельный срок Я преобразовал эту толпу в какое-то подобие человеческого
общества и испытывал гордость законодателЯ, которому удалось  вывести  людей
из состоЯниЯ первобытной дикости, внушив им уважение к власти и  пробудив  в
них чувство товарищества.
     ‚ообще говорЯ, хотелось бы, чтобы законодательнаЯ  власть  видоизменЯла
законы свои в сторону исправлениЯ нравов, а не большей  суровости,  и  чтобы
она понЯла наконец,  что  число  преступлений  сократитсЯ  не  тогда,  когда
наказание сделаетсЯ привычным, а тогда лишь, когда оно  будет  действительно
устрашать. ’огда изменитсЯ характер нашей нынешней тюрьмы, котораЯ не только
принимает готовых преступников в свое  лоно,  но  и  делает  людей  невинных
преступниками, и человека, нарушившего  закон  впервые,  выпускает,  -  если
только она выпустит его живым, - готовым на тысЯчу преступлений.  Ћна  стала
бы, наподобие других европейских тюрем, местом, где арестованный  наедине  с
собой мог бы поразмыслить над своими поступками и где его навещали бы  люди,
способные Я виненном пробудить совесть, а невинному помещать сбитьсЯ с пути.
’олько так, а вовсе не путем увеличениЯ наказаний, можно исправить  нравы  в
стране; кстати сказать, Я  сильно  сомневаюсь  в  целесообразности  смертной
казни  применительно  к   мелким   правонарушениЯм.   ‚   случаЯх   убийства
необходимость подобной меры очевидна,  ибо  все  мы,  разумеетсЯ,  должны  в
интересах  самозащиты  избавить  себЯ  от   человека,   проЯвившего   полное
пренебрежение   к   жизни   другого.   ‘ама   природа   возмущаетсЯ   такими
преступлениЯми.
     €наче, однако, обстоит дело там, где идет речь о посЯгательстве на  мою
собственность. “ менЯ нет оснований лишить вора жизни, ибо по  естественному
праву, лошадь, которую он у менЯ украл, принадлежит  в  равной  степени  нам
обоим.  €  если  Я  считаю  себЯ  вправе  лишить  его  за  это  жизни,  надо
предположить предварительную договоренность между нами, по  которой  тот  из
нас, кто лишит другого его лошади, должен умереть. Ќо  такаЯ  договоренность
исключаетсЯ, ибо жизнь не может быть предметом торга точно так же, как никто
не имеет права лишить себЯ жизни, ибо она принадлежит не  ему.  €  даже  при
существующем законодательстве ни  один  суд  не  посчиталсЯ  бы  с  подобным
договором, ибо совершенно Ясно,  что  проступок,  при  котором  пострадавший
терпит лишь  небольшое  неудобство,  ничтожен  по  сравнению  с  наказанием,
поскольку гораздо важнее сохранить жизнь двум людЯм, нежели  чтобы  один  из
них  мог  ездить  верхом!  …сли   договор   между   двумЯ   людьми   признан
несправедливым, то он останетсЯ  несправедливым,  пусть  ею  заключат  между
собою сотни или даже сотни тысЯч; ведь круг,  сколько  его  ни  черти,  хоть
десЯть миллионов раз, все равно никогда не сделаетсЯ квадратом, точно так же
и ложь, повтореннаЯ мириадами  голосов,  не  станет  от  того  истиной.  ’ак
говорит рассудок, и так говорит  природное  наше  чувство.  „икари,  которые
знают одно лишь право, право природы, очень бережно относЯтсЯ к человеческой
жизни и только в ответ на пролитую кровь лишают обидчика жизни.
     ‘аксонские наши предки, сколь ни были свирепы  они  во  времЯ  войн,  в
мирное времЯ прибегали к казнЯм весьма редко; и во  всех  юных  нациЯх,  еще
хранЯщих на себе печать  природы,  почти  нет  таких  преступлений,  которые
считались бы заслуживающими смертной казни.
     Ђ вот в обществе цивилизованном уголовное законодательство находитсЯ  в
руках богатых и беспощадно к бедным.
     Њожет быть, государство с годами приобретает  старческую  суровость,  а
собственность  наша,  увеличиваЯсь  в  объеме,  становитсЯ   длЯ   нас   все
драгоценнее, в то времЯ как богатства,  умножаЯсь,  множат  наши  страхи,  и
поэтому все, чем мы владеем, с каждым днем ограждаетсЯ  новыми  законами,  а
вокруг воздвигаютсЯ все новые виселицы во устрашение тем,  кто  посЯгнул  бы
проникнуть внутрь этих границ.
     Ќе знаю, что тому причиною: обилие ли карательных законов, или в  самом
деле распущенность нравов наших, а только ежегодное количество  преступников
у нас более чем вдвое превышает  число  их  во  всех  европейских  державах,
вместе взЯтых. ‚озможно, что и  оба  эти  обстоЯтельства,  ибо  они  взаимно
порождают одно другое. Љогда народ видит, что  различные  по  тЯжести  своей
преступлениЯ, благодарЯ уголовному закону влекут за собой без разбора одни и
те же наказаниЯ, он перестает ощущать разницу и между самими проступками,  а
нравственность общества зиждетсЯ именно на  этом  различии;  таким  образом,
чрезмерно большое количество законов порождает новые пороки, новые же пороки
требуют новых карательных мер.
     Ђ хотелось бы, чтобы  власть,  вместо  того,  чтобы  придумывать  новые
законы  длЯ  наказаниЯ  порока,   вместо   того,   чтобы   стЯгивать   путы,
предназначенные сдерживать общество так туго, что в один прекрасный день оно
судорожным движением может их порвать, вместо того чтобы  отсекать  от  себЯ
несчастных как нечто ненужное, даже не испытав, на что они могут быть годны,
вместо того, чтобы дело исправлениЯ превращать в возмездие, -  хотелось  бы,
чтобы мы нашли способ предупреждать зло,  чтобы  закон  сделалсЯ  защитником
народа, а не его тираном. ’огда бы мы увидели, что те самые души, которые мы
считали никчемными, всего лишь нуждаютсЯ в руке умелого мастера; тогда бы мы
увидели, что сии несчастные, обреченные на длительные муки, - затем  только,
чтобы роскошь не испытала и минутного неудобства, - если только правильно  к
ним подойти, в минуту опасности  могли  бы  стать  государству  опорой;  что
сердце у  этих  людей  столь  же  мало  отличаетсЯ  от  нашего,  сколь  мало
отличаютсЯ от наших лиц их лица; мы увидели бы, что на свете  редко  сыщетсЯ
душа, котораЯ бы погрЯзла в пороке настолько, что ее нельзЯ  исправить;  что
преступление, совершенное преступником, может оказатьсЯ его последним даже и
в том случае, если он сам останетсЯ жить,  а  не  погибнет  на  виселице  и,
наконец, что  длЯ  безопасности  общества  совсем  не  нужно  такого  обилиЯ
пролитой крови.

        ѓ‹Ђ‚Ђ XXVIII 
        ‚ этой жизни счастье зависит не столько от добродетели, сколько от
        умениЯ жить, земные блага и земные горести слишком ничтожны в глазах
        провидениЯ, и оно не считает нужным заботитьсЯ о справедливой
        распределении их среди смертных

     Ѓолее двух недель прошло  со  времени  моего  заключениЯ  в  тюрьму,  а
дорогаЯ моЯ ЋливиЯ так ни разу у  менЯ  и  не  побывала;  Я  сильно  по  ней
стосковалсЯ. џ сказал об  этом  жене,  и  на  следующее  же  утро  беднЯжка,
опираЯсь на руку сестры, поЯвилась в моей камере. џ был поражен, увидев, как
изменилось ее лицо. ‘мерть, словно нарочно, чтобы  напугать  менЯ,  вылепила
заново все ее черты, некогда столь прелестные. ‚иски ее ввалились,  кожа  на
лбу натЯнулась, и роковаЯ бледность покрывала щеки.
     - Љак Я рад тебЯ видеть, моЯ дорогаЯ! - воскликнул Я. - Ќо к чему такое
уныние, ‹ивви? џ знаю, любовь  моЯ,  ты  не  позволишь  невзгодам  подточить
жизнь, которой Я дорожу, как своею собственной. ’ы слишком менЯ  любишь,  не
правда ли? Џриободрись, дитЯ мое, настанут и длЯ нас когда-нибудь счастливые
дни!
     - ‚ы всегда, батюшка, - отвечала она, - были добры ко мне, и мысль, что
мне не суждено разделить с вами счастье, которое  вы  сулите  впереди,  лишь
усугублЯет мою тоску. “вы, батюшка, мне уже не видеть  счастьЯ  здесь,  и  Я
мечтаю покинуть мир, где Я видела  одно  лишь  горе!  Џраво,  сударь,  Я  бы
желала, чтобы вы перестали противитьсЯ мистеру  ’орнхиллу:  может  быть,  он
сжалилсЯ бы над вами, Я же умерла бы спокойнее.
     - Ќикогда! - отвечал Я. -  Ќикогда  не  соглашусь  признать  свою  дочь
потаскухой! € пусть мир взирает на твой  проступок  с  презрением,  Я  желаю
видеть в нем одну доверчивость, а не грех. „руг мой, Я  ничуть  не  страдаю,
находЯсь здесь, в этом месте, каким бы мрачным оно тебе ни казалось; и знай,
что, покуда Я буду иметь счастье видеть тебЯ в живых, он  не  получит  моего
согласиЯ  на  то,  чтобы,  женившись  на  другой,  сделать  тебЯ  еще  более
несчастною.
     Љогда дочь моЯ ушла, мистер „женкинсон, присутствовавший при  свидании,
вполне справедливо принЯлсЯ корить менЯ за упрЯмство, за то, что Я  не  хочу
смиритьсЯ и отказываюсь ценой покорности купить  свободу.  Ћн  говорил,  что
было бы несправедливо ради спокойствиЯ одной дочери,  к  тому  же  той,  что
ЯвлЯетсЯ виновницей моего несчастиЯ, жертвовать остальными членами семьи.
     - € потом, - прибавил он, - вправе ли  вы  становитьсЯ  между  мужем  и
женой? ‚се равно ведь помешать этому браку вы не  в  силах,  а  можете  лишь
сделать его несчастливым.
     - ‘ударь, - отвечал Я, - вы не знаете человека, который нас преследует.
џ же отлично знаю, что, даже покорившись ему, Я не получу свободы ни на час.
Њне рассказали, что не далее как год назад в этой самой камере один  из  его
должников умер с голоду. Ќо даже если бы  мое  согласие  Я  одобрение  могло
перенести менЯ отсюда в самый великолепный из его покоев, Я бы все равно  не
дал ни того, ни другого, ибо внутренний голос шепчет мне, что  Я  тем  самым
попустительствовал бы прелюбодеЯнию. Џокуда дочь моЯ  жива,  Я  не  согласен
считать какой-либо другой его брак законным. ђазумеетсЯ, если бы ее  с  нами
более не было, с моей стороны было бы  низостью  пытатьсЯ  из  личной  обиды
разлучить тех, кто желает соединитьсЯ. Ќет, Я  бы  даже  хотел,  чтобы  этот
негодЯй женилсЯ, затем, чтобы положить конец дальнейшему  его  разврату.  Ќо
разве не был бы Я жесточайшим из родителей, если бы сам способствовал верной
гибели моего дитЯти, - и все это длЯ того лишь, чтобы  самому  вырватьсЯ  из
тюрьмы? †елаЯ избежать кратковременных невзгод,  неужели  захочу  Я  разбить
сердце моей дочери, обрекаЯ ее на бессчетные терзаниЯ?
     Ћн согласилсЯ со мной, но прибавил, что дочь моЯ, как ему кажетсЯ,  так
плоха, что моему заточению должен скоро прийти конец.
     - ‚прочем, -  продолжал  он,  -  хоть  вы  и  отказываетесь  покоритьсЯ
племЯннику, может быть, вы согласитесь обратитьсЯ к дЯде - он  славитсЯ  как
самый справедливый и добрый человек во всем королевстве. џ бы советовал  вам
послать ему письмо и в нем описать все злодеЯниЯ его племЯнника, и,  клЯнусь
жизнью, через три днЯ вы получите ответ!
     Џоблагодарив его, Я тотчас решилсЯ последовать его совету; но у менЯ не
было бумаги, а мы, как  на  беду,  с  утра  истратили  все  наши  деньги  на
провизию; впрочем, он менЯ выручил и тут.
     ’ри днЯ Я пребывал в тревоге, не знаЯ, как-то  будет  там  принЯто  мое
письмо; и все это времЯ жена моЯ беспрестанно  упрашивала  менЯ  сдатьсЯ  на
любых условиЯх - лишь бы вырватьсЯ отсюда; к тому же мне  ежечасно  доносили
об ухудшении здоровьЯ моей дочери. Ќаступил третий день, затем четвертый,  а
ответа все не было: да и как можно было рассчитывать, что моЯ  жалоба  будет
встречена благосклонно: ведь Я был длЯ сэра “ильЯма ’орнхилла чужой, а  тот,
на кого Я жаловалсЯ, - его любимый племЯнник. ’ак что и эта  надежда  вскоре
исчезла вслед за прежними.  џ,  однако,  все  еще  сохранЯл  бодрость,  хотЯ
длительное  заключение  и  спертый  воздух  тюрьмы  начали  видимым  образом
сказыватьсЯ  на  моем  здоровье,  а  ожог,  полученный  во   времЯ   пожара,
становитьсЯ все болезненней. ‡ато подле менЯ сидели  мои  дети,  по  очереди
читаЯ мне вслух, или со слезами внимаЯ наставлениЯм,  которые  Я  давал  им,
лежа на соломе.
     ‡доровье  дочери  таЯло  еще  быстрее,  чем  мое,  и  все,  что  о  ней
рассказывали, подтверждаЯ мои печальные предчувствиЯ, увеличивало мою  боль.
Ќа пЯтые сутки после того, как Я отправил  письмо  сэру  “ильЯму  ’орнхиллу,
менЯ напугали известием, что дочь моЯ лишилась речи. ‚от когда и самому  мне
мое заключение показалось нестерпимым! „уша моЯ рвалась из  плена,  туда,  к
возлюбленной дочери моей, чтобы утешать ее и  укреплЯть  в  ней  дух,  чтобы
принЯть последнюю ее волю и указать  ее  душе  дорогу  в  небесную  обитель!
Ќаконец пришли и сказали: она умирает, а  Я  не  имел  даже  и  того  малого
утешениЯ - рыдать у ее изголовьЯ. —ерез некоторое времЯ мой тюремный товарищ
пришел ко мне с последним отчетом. Ћн призывал менЯ быть мужественным -  она
умерла! Ќа следующее утро он нашел подле  менЯ  лишь  двух  моих  малюток  -
теперь это было единственное мое общество; изо всех своих  силенок  пытались
они менЯ утешить. Ћни умолЯли разрешить им читать мне вслух и уговаривали не
плакать, говорЯ, что большие не плачут.
     - € ведь теперь, батюшка,  моЯ  сестрица  -  ангел,  не  правда  ли?  -
восклицал старший. - ’ак что ж вы ее жалеете? џ сам хотел бы  быть  ангелом,
чтобы улететь из этого гадкого места, только, конечно, с вами, батюшка.
     - Џравда, - вторил ему младший мой мальчик. -  Ќа  небе,  куда  улетела
сестрица, много лучше, чем здесь, и потом, там одни только хорошие  люди,  а
тут все такие дурные...
     Њистер „женкинсон перебил невинный их лепет, говорЯ, что теперь,  когда
дочери моей уже нет в живых, Я должен всерьез подумать  об  остальном  своем
семействе и попытатьсЯ спасти собственную жизнь, котораЯ с каждым  днем  все
больше подвергаетсЯ опасности  из-за  лишений  и  скверного  воздуха.  Џора,
прибавил  он,  пожертвовать  своею  гордостью  и  обидами  ради   тех,   чье
благополучие зависит от менЯ; и  здравый  смысл,  и  простаЯ  справедливость
велЯт мне сделать попытку примиритьсЯ с помещиком.
     - ‘лава господу, - воскликнул Я. - ‚о  мне  уже  никакой  гордости  не,
осталось! џ возненавидел бы душу свою, когда бы на  дне  ее  обнаружил  хоть
крупицу гордости или ненависти. Ќапротив,  поскольку  гонитель  мой  некогда
ЯвлЯлсЯ моим прихожанином, Я надеюсь, что  когда-нибудь  мне  посчастливитсЯ
представить пред лицо вечного судии его душу очищенной. Ќет, сударь, нету во
мне ненависти, и хоть он взЯл у менЯ  то,  что  мне  было  дороже  всех  его
сокровищ, и хоть он разбил мне сердце, ибо Я болен, Я совсем  без  сил,  да,
тюремный друг мой, Я очень болен, - но никогда не вызовет он  во  мне  жажды
мщениЯ! џ согласен одобрить его брак, и, если ему это доставит удовольствие,
пусть он знает, что Я прошу у него прощениЯ за все причиненные неприЯтности.
     Њистер „женкинсон схватил перо и чернила и изложил мою покорную просьбу
почти в тех самых выражениЯх, в каких Я  ее  произнес,  и  Я  поставил  свою
подпись. ‘ыну было поручено отнести это письмо к мистеру ’орнхиллу,  который
в это времЯ пребывал в своем имении. —ерез шесть  часов  сын  принес  устный
ответ. ‘ трудом, как он нам поведал, добилсЯ он свиданиЯ  с  помещиком,  ибо
слуги отнеслись к нему с наглым высокомерием и подозрительностью;  случайно,
однако, ему удалось подстеречь помещика в ту минуту, как он выходил из  дому
по делу, свЯзанному с предстоЯщим своим бракосочетанием, которое должно было
состоЯтьсЯ через три днЯ. ‡атем, продолжал мой сын, он  подошел  и  с  самым
смиренным видом  подал  письмо  мистеру  ’орнхиллу;  тот,  прочитав  письмо,
сказал, что никому не нужна моЯ запоздалаЯ покорность; что он слышал о нашем
письме к его дЯдюшке, которое было встречено, как оно  того  и  заслуживало,
полным презрением; и, наконец, просил впредь со всеми делами адресоватьсЯ  к
его стрЯпчему, а его самого не беспокоить. €ное дело, прибавил он, если бы к
нему в свое  времЯ  послали  длЯ  переговоров  барышень,  о  благоразумии  и
скромности которых он весьма высокого мнениЯ.
     - Ќу, вот, сударь, - обратилсЯ Я к мистеру  „женкинсону,  -  теперь  вы
видите, каков мой гонитель: жестокость свою он еще  приправлЯет  шуткой!  Ќо
пусть его делает со мной, что хочет, Я скоро буду свободен, несмотрЯ на  все
цепи, какими он думает менЯ оковать. Ѓлизок уже чертог, и он сиЯет все  Ярче
и Ярче! ‘ознание это поддерживает менЯ в моих невзгодах, и,  оставлЯЯ  после
себЯ беспомощных сирот, Я твердо верю, что добрые люди  позаботЯтсЯ  о  них,
одни - ради их бедного отца, другие - во имЯ отца небесного.
     Ќе успел Я выговорить эти слова, как жена моЯ, которую Я еще в тот день
не видел, поЯвилась,  всем  обликом  своим  выражаЯ  смЯтение  и  ужас;  она
силилась что-то сказать и не могла.
     - —то такое, душа моЯ? - воскликнул Я. - €ли ты принесла весть о  новой
беде, как будто старых у нас не довольно?
     Џусть суровый помещик не разжалобилсЯ, несмотрЯ на всю нашу покорность,
пусть он обрек менЯ умирать в этой обители горЯ, пусть мы  потерЯли  любимое
наше дитЯ, но ты найдешь утешение в оставшихсЯ  детЯх,  когда  менЯ  уже  не
будет с вами.
     - ’ак, - отвечала она, - поистине потерЯли мы любимое наше дитЯ! ‘офьЯ,
сокровище мое, ее нет... …е похитили у нас, ее увезли злодеи...
     - Ќеужто, сударынЯ, - вскричал мой тюремный товарищ, -  негодЯи  увезли
мисс ‘офью? Ќе ошибаетесь ли вы?
     Ќе в силах отвечать, она  стоЯла,  устремив  неподвижный  взор  в  одну
точку, и вдруг разрыдалась. Ќо с нею вошла жена одного из арестантов, и  она
рассказала нам несколько обстоЯтельнее все дело; по ее словам, она вместе  с
моей женой и дочерью прохаживалась по дороге, чуть поодаль от деревни, как с
ними поравнЯлась почтоваЯ карета,  запрЯженнаЯ  парой,  и  вдруг  подле  них
остановилась. €з нее вышел  какой-то  хорошо  одетый  человек,  впрочем,  не
мистер ’орнхилл, обхватил мою дочь за талию и, втащив  ее  в  карету,  велел
форейтору гнать со всей силой; через минуту они уже скрылись из глаз.
     - ‚от! - воскликнул Я. - ‚от когда исполнилась чаша моих  страданий;  и
уж теперь-то ничто на свете не в силах причинить мне новую  боль.  €так,  ни
одной! Ќе оставить мне ни одной! —удовище!.. „итЯ моей души! Ђнгел красоты и
почти ангельскаЯ душа! Ќо поддержите  мою  жену  -  она  сейчас  упадет!  Ќе
оставить мне ни одной!
     - “вы, дорогой супруг, - сказала она. - ’ы  больше  менЯ  нуждаешьсЯ  в
утешении. ‚елико наше горе, но Я бы вынесла и это и большее, лишь  бы  могла
видеть тебЯ спокойным. Џусть отнимают у менЯ всех моих детей, весь мир, лишь
бы тебЯ мне оставили!
     Њой сын, бывший тут  же,  пыталсЯ  укротить  ее  горе;  он  умолЯл  нас
успокоитьсЯ, говорЯ, будто впереди нас еще ожидает счастье.
     - „руг мой! - воскликнул Я. - ЋглЯнись кругом и  скажи,  видишь  ли  ты
возможность счастьЯ длЯ менЯ? ѓде же проникнуть тут лучу утешениЯ? ђазве все
лучшие упованиЯ наши не по ту сторону могилы?
     - „орогой мой отец, - отвечал он, - Я  все  же  надеюсь  доставить  вам
некоторую радость, ибо Я получил письмо от братца „жорджа.
     - —то он? - перебил Я. - ‡нает ли о наших  злоключениЯх?  Ќадеюсь,  что
сына моего не коснулась и малаЯ толика  невзгод,  постигших  его  несчастную
семью?
     - Ќичуть, батюшка, - отвечал  тот,  -  он  доволен,  полон  бодрости  и
весельЯ. ‚ его письме одни лишь добрые вести: он любимец полковника,  и  тот
обещает при первой же вакансии произвести его в лейтенанты.
     - Ќо точно ли, так ли все, как  ты  говоришь?  -  воскликнула  жена.  -
Џравда ли, что ни одна беда не обрушилась на моего мальчика?
     - Џравда, правда, матушка, -  отвечал  Њозес.  -  ‚от  вы  сейчас  сами
прочитаете письмо и порадуетесь,  если  только  вы  способны  еще  чему-либо
радоватьсЯ.
     - Ќо точно ли это его рука, - не унималась жена, - и правда ли, что  он
так доволен всем?
     - „а, сударынЯ, - отвечал  он,  -  это  его  рука,  и  со  временем  он
сделаетсЯ опорой и гордостью семьи.
     - ‚ таком случае, - воскликнула она, - хвала провидению, он не  получил
моего последнего письма! „а, мой друг, - обратилась она ко мне, -  признаюсь
теперь, что, хотЯ небеснаЯ десница во всех других случаЯх не щадила нас,  на
этот раз она оказалась милостива. €бо  в  последнем  своем  письме  к  сыну,
которое Я писала в минуту гнева, Я заклинала его, если у него в груди бьетсЯ
сердце мужчины, встать на защиту его отца и сестры и благословлЯла отомстить
за всех нас. Ќо, слава всевышнему, письмо до него не дошло, и Я спокойна.
     - †енщина! - вскричали. - ’ы поступила весьма дурно, и в другое времЯ Я
попрекнул бы тебЯ с большей суровостью. Ћ, какой  страшной  бездны  избежала
ты, бездны, что поглотила бы и тебЯ и  его  на  вечную  нашу  погибель!  „а,
верно, что провидение на этот раз оказалось милостивее к нам, чем  мы  сами.
Ћно сохранило нам сына, дабы он сделалсЯ  отцом  и  защитником  моих  детей,
когда менЯ не станет. Љак несправедлив Я был,  полагаЯ,  будто  не  осталось
никакого утешениЯ, в то времЯ как сын мой весел и  не  ведает  о  беде,  нас
постигшей.  …го  сохранили,  чтобы  он  мог   служить   опорой   длЯ   своей
матери-вдовицы, братьев своих и сестер! Ќо зачем Я говорю о сестрах? “  него
уже нет сестер: нет ни одной, их похитили у менЯ, и Я несчастнейший  человек
на свете!
     - Ћтец, - перебил менЯ сын,  -  позвольте  же  мне  прочитать  вам  его
письмо; Я знаю, что вы останетесь им довольны. €, получив мое  согласие,  он
прочел вслух следующее:

     "„орогой  батюшка!  Ќа  несколько   минут   отзываю   свои   мысли   от
удовольствий, менЯ окружающих, чтобы направить  их  на  предметы  еще  более
приЯтные - на милый наш домашний очаг. ‚оображение  мое  рисует  мирный  ваш
кружок, и Я вижу вас всех прилежно внимающими каждой строке моего  посланиЯ.
‘ладко мне остановить взор свой на лицах, не искаженных ни  честолюбием,  ни
горем. Ќо как бы хорошо вам ни было в вашем домике, Я знаю, что ваше счастье
станет еще более полным, когда вы узнаете, что и Я доволен своим  положением
и чувствую себЯ совершенно счастливым.
     Џолк  наш  получил  новый  приказ  и  не  покинет  пределов  отечества;
полковник называет менЯ своим другом и водит менЯ всюду с собой, и, куда  бы
Я ни ЯвлЯлсЯ, Я чувствую себЯ желанным гостем, и всюду ко мне  относЯтсЯ  со
все возрастающим уважением. ‚чера Я танцевал с  леди  ѓ.,  и,  если  бы  мог
позабыть, вы сами знаете кого, Я, возможно, добилсЯ бы  успеха.  Ћднако  мне
суждено помнить друзей, между тем  как  самого  менЯ  предают  забвению  мои
друзьЯ, в числе которых, батюшка, боюсь, вынужден буду считать  и  вас,  ибо
давно уже понапрасну жду счастьЯ получить весточку из дому. ‚от и  ЋливиЯ  с
‘офьей обещались писать, да, видно,  менЯ  позабыли.  ‘кажите  им,  что  они
дрЯнные девчонки и что Я страшно на них сердит; а впрочем, сам не знаю,  как
это  получаетсЯ,  хоть  и  хочетсЯ  мне  пожурить  всех  вас,  а  душа   моЯ
преисполнена одной любовью. ’ак и быть, батюшка, скажите им, что Я нежно  их
люблю, и знайте, что Я, как всегда, остаюсь
                                                   вашим почтительным сыном".
     - ЌесмотрЯ  на  все  несчастьЯ,  -  воскликнул  Я,  -  мы  должны  быть
благодарны; все же один из нас избавлен от страданий, выпавших на долю нашей
семьи! „а хранит его небо, и пусть мой мальчик будет и впредь счастлив, и да
найдет в нем вдовица опору, а двое этих сироток - отца! ќто все, что Я  могу
оставить ему в наследство! „а оградит он их невинность  от  всех  соблазнов,
порождаемых нуждой, и да направит их по пути чести!
     Ќе успел Я произнести  эти  слова,  как  снизу,  из  общего  помещениЯ,
раздалсЯ какой-то гул; вскоре  он  затих,  и  Я  услышал  брЯцанье  цепей  в
коридоре, ведущем в мою  камеру.  ‚ошел  тюремный  надзиратель,  поддерживаЯ
какого-то человека, перепачканного в  крови,  израненного  и  закованного  в
тЯжелые цепи. ‘ состраданием поглЯдел Я на несчастного, который  приближалсЯ
ко мне, но каков же был мой ужас, когда Я узнал  в  нем  моего  собственного
сына!
     - „жордж! Њой „жордж! ’ебЯ ли вижу?! ’ы ранен! € в кандалах!  ’аково-то
твое счастье? ’ак-то ты возвращаешьсЯ  ко  мне?  Ћ,  почему  сердце  мое  не
разорветсЯ сразу при виде такого зрелища? Ћ, почему нейдет ко мне смерть?
     - ѓде же ваша твердость,  батюшка?  -  произнес  мой  сын  недрогнувшим
голосом. - џ заслужил наказание. ЊоЯ жизнь более не принадлежит  мне:  пусть
они ее берут.
     Ќесколько минут провел Я молча, в борьбе с  собой,  и  думал,  что  это
усилие будет стоить мне жизни.
     - Ћ, мой мальчик, глЯдЯ на тебЯ, сердце мое  разрываетсЯ!  ‚  ту  самую
минуту, что Я полагал тебЯ счастливым и молилсЯ, чтобы и впредь тебЯ хранила
судьба, вдруг так встретить тебЯ: раненого и  в  кандалах!  Ќо  блажен,  кто
умирает юным! ‡ачем только Я, старик, глубокий старик, должен был дожить  до
такого днЯ! „ети мои один за другим валЯтсЯ,  как  преждевременно  скошенные
колосьЯ, а Я, о горе мне, уцелел  среди  этого  разрушениЯ!  ‘амые  страшные
проклЯтиЯ да падут на голову убийцы моих детей! Џусть  доживет  он,  подобно
мне, до того днЯ...
     - Џогодите, сударь! - закричал мои сын. - Ќе заставлЯйте менЯ  краснеть
за вас! Љак, сударь! ‡абывши свой преклонный возраст  и  свЯщенный  сан,  вы
дерзаете призывать небесное правосудие и посылаете проклЯтиЯ, которые тут же
падут на вашу седую голову и погубЯт вас навеки! Ќет, батюшка,  одна  должна
быть у вас сейчас забота -  подготовить  менЯ  к  позорной  смерти,  которой
вскоре менЯ предадут, вооружить менЯ надеждой и решимостью,  дать  мне  силы
испить всю горечь, что длЯ менЯ уготована.
     - Ћ, ты не должен умереть, сын мой! Ќе мог ты заслужить такое  страшное
наказание. Њой „жордж не мог совершить преступлениЯ, за которое  его  предки
отвернулись бы от него.
     - “вы, батюшка, - отвечал мой сын, - боюсь,  что  за  мое  преступление
нельзЯ ожидать пощады. Џолучив письмо от матушки, Я тотчас  примчалсЯ  сюда,
решив наказать того, кто надругалсЯ над нашей честью, и послал ему вызов, но
он не ЯвилсЯ на место поединка, а  выслал  четырех  своих  слуг,  чтобы  они
схватили менЯ. Џервого, который  напал  на  менЯ,  Я  ранил,  и  боюсь,  что
смертельно; его товарищи схватили менЯ и свЯзали. ’еперь этот  трус  намерен
возбудить против менЯ дело; доказательства неоспоримы: ведь послал вызов  Я,
следовательно, перед законом Я - обидчик и как таковой не могу  рассчитывать
на  снисхождение.  Ќо  послушайте,  батюшка,  Я  привык  восхищатьсЯ   вашей
твердостью! џвите же ее теперь, дабы Я мог почерпнуть в ней силы.
     - ’ак, мой сын, ты  ее  увидишь.  „а,  Я  воспарил  над  этим  миром  и
радостЯми его. ‘ этой минуты Я отрываю от сердца все, что привЯзывало его  к
земле, и начну готовить и тебЯ и себЯ к вечной жизни. ’ак, сын мой, Я  укажу
тебе путь, и моЯ душа будет руководить твоей, ибо скоро оба мы покинем  этот
мир. ’ак, Я вижу, что здесь тебе не будет прощеньЯ, и лишь  взываю  к  тебе,
чтобы ты искал его у того великого судии, перед коим  вскоре  предстанем  мы
оба. Џодумаем, однако,  и  о  других  пусть  все  наши  товарищи  по  тюрьме
воспользуютсЯ моим напутствием. „обрый тюремщик, позволь  им  прими  сюда  и
постоЯть здесь, Я хочу с ними говорить!
     ’ут сделал Я попытку встать с соломенной своей постели, но, не имеЯ длЯ
того сил,  мог  лишь  сесть,  опираЯсь  спиною  о  стену.  Ћбитатели  тюрьмы
собрались  вокруг  менЯ,  как  Я  просил,  ибо  они  научились  ценить   мои
наставлениЯ; сын мой и жена встали по обеим сторонам и поддерживали менЯ;  Я
окинул взглЯдом собравшихсЯ и, убедившись, что пришли все, обратилсЯ к ним с
проповедью.

        ѓ‹Ђ‚Ђ XXIX 
        Џровидение равно справедливо к счастливым и к несчастным. €з самой
        природы человеческих страданий и радостей следует, что страждущие в
        земной юдоли будут вознаграждены в меру страданий своих на небесах

     - „рузьЯ мои, дети мои, товарищи мои по страданию! ђазмышлЯЯ  над  тем,
как распределЯетсЯ добро и зло между жителЯми дольнего  мира,  Я  убеждаюсь,
что многое человеку даетсЯ длЯ услаждениЯ его, но еще более на муку. …сли мы
обыщем весь свет, мы  и  тогда  не  найдем  человека,  который  был  бы  так
счастлив, что ни о чем бы уже не мечтал; вместе с тем каждодневно слышим  мы
о тысЯчах самоубийц, которые поступком своим говорЯт нам, что все их надежды
рухнули. €так, в этой жизни, оказываетсЯ, полного  блаженства  не  бывает  и
совершенным может быть одно лишь горе.
     Џочему  человеку  дано  испытывать  столько   муки?   Џочему   всеобщее
блаженство в основе своей полагает человеческое страдание? Џочему,  если  во
всЯкой другой  системе  совершенствование  происходит  благодарЯ  тому,  что
совершенствуютсЯ подчиненные части,  почему  же  в  совершеннейшей  из  всех
систем столь несовершенны части, ее составлЯющие? Ќа все эти вопросы  ответа
нет и быть не может, а если бы даже и был, то оказалсЯ  бы  бесполезным  длЯ
нас. Џровидение почитает за лучшее сокрыть конечную свою цель от  любопытных
взоров, нам же указывает путь к утешению.
     —еловек призывает на помощь философию; видЯ  же,  сколь  бессильна  она
принести ему утешение, небо дарует человеку веру. Љак ни занЯтна  и  как  ни
утешительна философиЯ, она подчас вводит нас в заблуждение. Ћна учит нас,  с
одной стороны, что жизнь полна  радости  и  что  надо  лишь  знать,  как  ею
наслаждатьсЯ, с другой - что жизнь коротка и что, следовательно, не  надобно
огорчатьсЯ  невзгодами,  подстерегающими  каждый  шаг  наш!  ’аким   образом
утешениЯ эти взаимно исключают друг  друга:  ибо,  если  жизнь  радость,  то
недолговечность ее должна бы повергнуть нас в уныние,  а  если  нам  в  удел
достаетсЯ долголетие, то, следовательно, и горести наши будут длитьсЯ долго.
€так, философиЯ слаба; зато религиЯ предлагает нам утешениЯ  более  высокого
свойства