ийской поэзии не было произведений, проникнутых таким страстным
демократическим   пафосом,   таким   духом   протеста   против    социальной
несправедливости. ‚ центре ее вниманиЯ - трагедиЯ английского крестьЯнства в
эпоху промышленного  переворота.  ѓолдсмит  рисует  здесь  вымышленное  село
Ћберн, разоренное в результате огораживаниЯ общинных земель.  ‚месте  с  тем
протест поэта выражен с редкостным лиризмом, он высказан как будто негромким
голосом, идущим от сердца. Ќастроение щемЯщей  печали  и  тоски  пронизывает
здесь каждую строку. Љроме того, это еще и на редкость музыкальные стихи, но
их музыкальность поражает своей естественностью, она как будто возникла сама
собой. € самое удивительное, что от этой камерности и  лиризма  протестующаЯ
сила  этих  стихов  не  только  не  ослабевает,  но,  напротив,   производит
значительно большее воздействие.
     Љомпозиционно  поэма  построена   свободнее,   непринужденней,   нежели
"Џутник": она представлЯет собой не рЯд рассуждений, поЯснЯемых примерами, а
рЯд картин, реальных или возникающих в воображении поэта  и  вызывающих  его
эмоциональный отклик. Џоэт словно свободно отдаетсЯ охватившим его чувствам,
и композицию ему  диктует  сердце,  что,  впрочем,  не  мешает  нам  ощутить
глубокую продуманность сменЯющих друг  „руга  эпизодов  и  интонаций.  Џоэма
строитсЯ на контрастном сопоставлении картин недавнего счастливого  прошлого
и нынешних бедствий и разорениЯ, но прошлое всЯкий раз  представлено  иначе:
сначала это картина цветущего села и описание бесхитростного весельЯ поселЯн
после трудового днЯ,  проказы  молодых  озорников,  состЯзание  в  ловкости,
танцы; в другом эпизоде в памЯти поэта оживают разнообразные  звуки  некогда
кипевшей здесь жизни -  песнЯ  молочницы,  гоготанье  гусиного  стада,  смех
детей, опЯть-таки по контрасту с мертвой тишиной, царЯщей  здесь  теперь;  в
третьем ему вспоминаютсЯ обитатели  села:  свЯщенник,  учитель,  завсегдатаи
деревенского трактира, наконец, в четвертом поэт рисует  мучительную  минуту
расставаниЯ крестьЯн с родными местами и ожидающую их печальную участь, будь
то на улицах равнодушного ‹ондона или среди диких  просторов  Ќового  ‘вета.
ђазумеетсЯ,  это  прошлое  в  поэме  идеализировано,  изображено  как  времЯ
довольства, когда крестьЯне наслаждались "смиренным  счастьем",  перед  нами
скорее пасторальные поселЯне, нежели реальные крестьЯне, и не случайно автор
избегает рисовать их труд в поле, чтобы  не  омрачать  идиллическую  картину
прошлого. …сли поэт и дает нам здесь на миг почувствовать, что этот мир  был
все  же  косным  и  духовно  ограниченным,  то  делает  это,  сообразуЯсь  с
требованиЯми жанра, чрезвычайно деликатно, с едва заметным юмором.
     ‚ то же времЯ, в отличие от классицистской пасторали, ѓолдсмиту удалось
в своей поэме, быть может,  впервые  изобразить  жизнь  деревни  и  сельский
пейзаж не с помощью одних  только  примелькавшихсЯ  общих  примет  -  ручей,
хижина и пр.,  ставших  дежурными  аксессуарами  такой  лирики.  „еревенский
трактир с его немудреной обстановкой и посыпанным песком полом, с  сундуком,
служащим ночью вместо  кровати,  с  картинками,  украшающими  его  стены,  и
разбитыми  чашками  на  каминной  доске  -   это   уже   вполне   конкретное
реалистическое описание, таких "низких" деталей пасторальнаЯ  поэзиЯ  обычно
гнушалась.
     "Ќо все  это  бесследно  исчезло"  -  таков  лейтмотив  поэмы.  Ќет  ни
крестьЯнских домиков, ни хлопотуньи-мельницы, остались  лишь  одни  заросшие
травой развалины;  все  обезлюдело  вокруг,  и  лишь  одинокаЯ  нищаЯ  вдова
доживает здесь свой  век,  да  выпь  оглашает  окрестность  своим  печальным
криком. ‚иной тому надменное богатство, захватившее все  вокруг,  ограбившее
полЯ; там, где  прежде  кормилось  множество  крестьЯн,  теперь  раскинулись
дворцы, пруды и парки господ. ‡десь есть и патетические, и  в  то  же  времЯ
исполненные скрытой  иронии  обращениЯ  к  государственным  мужам,  которым,
конечно, виднее, в чем заключаетсЯ счастье родного краЯ и  его  процветание,
потому что ни о какой борьбе с насильниками автор, конечно, и не  помышлЯет,
он хочет только воззвать к их здравому смыслу, усовестить, изобличить.  …сть
в поэме и несколько наивное представление о том, что виной всему  погонЯ  за
роскошью и утонченными удовольствиЯми, чрезмернаЯ расточительность,  но  тут
же ѓолдсмит проницательно говорит  об  исчезновении  свободного  английского
крестьЯнства и о том, что это - трагическое следствие уродливого буржуазного
прогресса;  он  подмечает  пропасть,  отделЯющую  экономическое  процветание
буржуазной Ђнглии от народного счастьЯ.
     —итатель Ясно ощущает, что трагический  удел  английского  крестьЯнства
ѓолдсмит  воспринимает  и  как  свой  личный,  потому   что   измученный   и
затравленный обстоЯтельствами  своей  судьбы,  как  преследуемый  охотниками
зверь, он мечтал отдохнуть душой и  окончить  свои  дни  в  мирном  сельском
уединении, потому что длЯ него вместе с уходом беднЯков уходЯт и все радости
и потому что его музе, самой поэзии нет теперь места в этом разоренном краю.
ѓолдсмит завершает  этим  поэму,  предвосхищаЯ  любимую  тему  романтической
поэзии  о  враждебности  утилитарной   и   прозаической   буржуазной   эпохи
поэтическому творчеству и искусству.
     ‚ поэтическом наследии ѓолдсмита представлены также и такие жанры,  как
стихотворнаЯ сатира на нравы,  написаннаЯ  в  подражание  сатире  ‘вифта,  и
стансы, и шутливые насмешливые  эпитафии,  то  есть  жанры,  так  или  иначе
свЯзанные с поэтикой классицизма,  но  одновременно  мы  находим  у  него  и
балладу ("ќдвин и Ђнжелика"), которой предстоЯло вскоре стать ведущим жанром
романтической поэзии, и пленЯющую своей трогательной искренностью и  печалью
сентиментальную песню Ћливии из романа "‚екфилдский свЯщенник".
     ѓете, чрезвычайно высоко ценивший творчество ѓолдсмита, сказал о нем, в
частности, следующее: "...ѓолдсмит написал так мало  стихотворений,  что  их
можно перечесть по пальцам; тем не менее Я  должен  назвать  его  плодовитым
поэтом, и именно потому, что  немногое,  им  созданное,  озарено  внутренней
жизнью, котораЯ показала свою долговечность". „умаетсЯ, что мы  не  погрешим
против истины, прибавив, что внутренней жизнью озарены все  лучшие  творениЯ
Ћливера  ѓолдсмита,  а  то  обстоЯтельство,  что  и  сегоднЯ  его   наследие
продолжает  вызывать  у  нас  непосредственный  живой  отклик,  -  еще  одно
подтверждение их долговечности.