лагодетельствовать тем, кого законы и так обеспечивают всем необходимым.
     - Џомилуйте! - говорил он, - в  каждом  приходе  есть  богадельнЯ,  где
беднЯкам дают пищу, одежду, кров и постель. Ѓольше им ничего не надо,  равно
как и мне. Ђ между тем они еще  недовольны.  ЊенЯ  поражает  бездеЯтельность
наших мировых судей! Ћтчего не арестовать бездельников, которые сидЯт на шее
у тружеников? € у этих трутней есть еще защитники! Ќеужели  эти  добрЯки  не
понимают, что  лишь  мирволЯт  праздности,  расточительности  и  обману?  „а
посоветуйсЯ со мной любой сколько-нибудь уважаемый  человек,  Я  скажу  ему,
чтобы прежде всего он не верил  лживым  россказнЯм  этих  попрошаек.  Џраво,
сударь, все они обманщики, все  до  единого,  и  заслуживают  тюрьмы,  а  не
вспомоществованиЯ.
     Ћн еще долго и горЯчо предостерегал менЯ  от  опрометчивости,  котораЯ,
впрочем,  мне  не  свойственна,  когда  к  нам  подошел  старик  в   некогда
щегольском, весьма потертом  платье  и  воззвал  к  нашему  состраданию.  Ћн
заверил нас, что никогда прежде ему не случалось просить подаЯниЯ, и  только
крайние обстоЯтельства - умирающаЯ жена и пЯтеро голодных детей понудили его
прибегнуть к  столь  постыдному  занЯтию.  Ѓудучи  предупрежден  о  лживости
подобных историй, Я осталсЯ  равнодушен  к  его  словам,  чего  нельзЯ  было
сказать  о  моем  спутнике:  он  переменилсЯ  в  лице  и   тотчас   перестал
разглагольствовать.  џ  без  труда  понЯл,  что  он  горит  желанием  помочь
умирающим  с  голоду  детЯм,  но  стыдитсЯ  обнаружить  передо   мной   свое
мЯгкосердечие. € пока в нем шла эта борьба между состраданием и гордостью, Я
притворилсЯ будто смотрю в другую сторону, и, он,  улучив  минуту,  украдкой
сунул беднЯку серебрЯную монету, при этом  негромко,  чтобы  Я  не  услышал,
отчитываЯ его за то, что  он  не  зарабатывает  свой  хлеб  в  поте  лица  и
досаждает прохожим наглыми небылицами.
     ЏолагаЯ, что Я ничего не заметил, он с прежним пылом начал после  этого
обличать нищих, а кстати рассказал несколько случаев, свидетельствовавших  о
его собственной несравненной осмотрительности и бережливости, а также  и  об
умении  выводить  мошенников  на  чистую  воду.  Ћн  подробно  описал,   как
расправилсЯ бы с попрошайками, будь он мировым судьей, дал понЯть, что  пора
бы расширить тюрьмы, и поведал две истории о дамах, которых ограбили  нищие.
Љогда же мой спутник начал третью, столь же поучительную историю,  путь  нам
преградил  морЯк  с  деревЯшкой  вместо  ноги,  который  протЯнул  руку   за
подаЯнием, призываЯ на нас божье благословение.  џ  хотел  пройти  мимо,  не
обратив вниманиЯ, но приЯтель, оглЯдев беднЯгу, попросил менЯ  остановитьсЯ,
дабы он мог показать мне, с какой легкостью он умеет разоблачать обманщиков.
     Ќапустив на себЯ суровость, он стал сердито расспрашивать морЯка о том,
в каком именно сражении его так изувечили. ’от не менее грубо  ответил,  что
был боцманом на  катере,  а  ногу  потерЯл  на  чужбине,  защищаЯ  тех,  кто
отсиживалсЯ дома. “слышав такой ответ, мой приЯтель  разом  утратил  строгий
вид и перестал задавать вопросы; теперь он думал только о том, как незаметно
оказать помощь несчастному. ‘делать это было непросто, ибо он хотел остатьсЯ
в моих глазах черствым, но облегчить свою совесть, облегчив  нужду  матроса.
Џосему, бросив свирепый взглЯд на свЯзки лучин, болтавшиесЯ  на  веревке  за
спиной у этого малого,  мой  приЯтель  спросил,  сколько  стоит  одна  такаЯ
свЯзка, и,  не  дожидаЯсь  ответа,  ворчливо  заЯвил,  что  не  даст  больше
шиллинга. ’акой оборот поначалу озадачил морЯка, но он тут  же  опомнилсЯ  и
протЯнул весь свой товар.
     - ‚озьмите весь мой груз, сударь, - сказал он, - и мое благословение  в
придачу!
     ’рудно описать, с каким торжествующим видом мой друг пошел дальше, несЯ
свою покупку; он заверил менЯ, что лучина, без сомнениЯ, краденаЯ, а  потому
тот и уступил ее за полцены. Џотом он стал перечислЯть всевозможные  выгоды,
которые дает употребление лучины, и особо указал, какаЯ  получитсЯ  экономиЯ
на свечах, если зажигать их лучинами, а не  от  огнЯ  в  камине.  …му  легче
вырвать здоровый зуб, чем дать денег такому бездельнику, если только это  не
будет возмещено чем-нибудь стоЯщим. ’рудно сказать, сколько времени  еще  он
продолжал бы панегирик бережливости  и  лучине,  если  бы  его  внимание  не
привлек новый предмет, более достойный состраданиЯ, нежели прежние. ’о  была
женщина в лохмотьЯх, котораЯ  пыталась  петь  балладу,  но  таким  тоскливым
голосом, что трудно было понЯть, поет она или  плачет.  €  видеть,  как  эта
несчастнаЯ и в беде пытаетсЯ забавлЯть прохожих,  оказалось  моему  приЯтелю
уже не под силу. …го пылкое красноречие внезапно иссЯкло, и на этот  раз  он
даже забыл притворитьсЯ. ЏрЯмо у менЯ на глазах он, желаЯ  помочь  беднЯжке,
принЯлсЯ шарить в карманах, но  какова  была  его  растерЯнность,  когда  он
обнаружил, что уже роздал все деньги. ‚ эту  минуту  даже  горесть  на  лице
нищенки уступала ЋтчаЯнию, которое выразило его лицо.  Ћн  продолжал  тщетно
шарить в карманах, а затем,  не  найдЯ  ничего,  с  выражением  бесконечного
участиЯ протЯнул ей купленную за шиллинг лучину.


     Џисьмо XXVII

     [€сториЯ господина в черном.]

     ‹Янь —и Ђльтанчжи - ”ум •оуму,
     первому президенту китайской Ђкадемии церемоний в Џекине.

     ‘транный  характер  моего  знакомого,  выказывающего  доброту  к  людЯм
вопреки собственной воле, признаюсь,  вызвал  во  мне  удивление  и  желание
узнать, какие причины побуждают этого человека  скрывать  качества,  которые
любой другой всЯчески стараетсЯ выставить напоказ. Њне не терпелось услышать
историю человека, который Явно обуздывал себЯ на каждом шагу и в проЯвлениЯх
щедрости руководствовалсЯ внутренней потребностью, а не доводами рассудка.
     Ћднако  он  согласилсЯ  удовлетворить  мое   любопытство   лишь   после
неоднократных и настойчивых просьб.
     - …сли вы любите рассказы о людЯх, к которым спасение приходит в  самый
последний миг, - начал он, - тогда моЯ историЯ должна вам понравитьсЯ, ибо Я
целых двадцать лет каждый день находилсЯ на грани голодной смерти и  все  же
не умер.
     Ћтец мой, младший отпрыск благородной семьи, был свЯщенником небольшого
прихода. …го образованность превышала его достаток, а щедрость  превосходила
образованность. ЌесмотрЯ на бедность, у него были льстивые прихлебатели, еще
беднее его. ‡а каждый обед, которым он их угощал, они платили ему похвалами,
а отец только этого и хотел. ’о самое честолюбие, которое владеет  монархом,
стоЯщим во главе армии, владело и моим отцом, когда  он  восседал  во  главе
своего стола. Ћн рассказывал историю про плющ, и все смеЯлись;  он  повторЯл
шутку о двух студентах и одной паре панталон,  и  общество  смеЯлось,  а  уж
историЯ про  валлийца,  отправившегосЯ  на  прогулку  в  портшезе,  вызывала
всеобщий  хохот.  ‚от  так  удовольствие,  которое  он  получал,  возрастало
пропорционально удовольствию, которое он доставлЯл другим, ибо он любил весь
свет и был уверен, что весь свет любит его.
     „оходы его были более чем скромны, и  он  проживал  все  до  последнего
гроша. Ћн не собиралсЯ оставлЯть в наследство своим детЯм  деньги,  так  как
почитал деньги мусором, и предпочел дать нам образование,  которое,  как  он
часто говаривал, дороже серебра и золота. ‘ этой целью он взЯлсЯ обучать нас
сам, заботЯсь при этом об укреплении наших нравственных понЯтий  не  меньше,
чем о расширении наших познаний. Ќам постоЯнно твердили о том,  что  основой
первоначального  возникновениЯ  человеческого  общества   Явилась   всеобщаЯ
благожелательность;  нам  внушалось,  что  к  нуждам  человечества   надобно
относитьсЯ как к своим собственным и что к человеку, созданному по образу  и
подобию божьему, мы должны питать любовь и уважение. Ћтец  превратил  нас  в
машины состраданиЯ, мы не могли  противостоЯть  малейшему  движению  сердца,
откликавшегосЯ на действительное или притворное несчастье. Ћдним словом, нас
превосходно обучили искусству раздавать тысЯчи задолго до того, как  привили
куда более нужное умение заработать фартинг.
     џ не могу избавитьсЯ от мысли, что, усвоив возвышенные  уроки  отца,  Я
забыл об осторожности и утратил даже ту малую толику хитрости,  которой  был
наделен от природы, и, вступаЯ в суетный и коварный мир,  уподобилсЯ  одному
из тех римских гладиаторов, которых посылали на арену без доспехов.  ’ем  не
менее мой отец, не имевший никакого представлениЯ об изнанке жизни, гордилсЯ
моей  несравненной  рассудительностью,  хотЯ  всЯ  моЯ  житейскаЯ   мудрость
заключалась в том, что Я, под  стать  отцу,  умел  рассуждать  о  предметах,
которые, находЯсь прежде в практической  сфере,  были  весьма  полезны,  но,
потерЯв с ней всЯкую свЯзь, оказывались теперь решительно ни к чему.
     ‚первые его ожиданиЯ были обмануты, когда  мои  успехи  в  университете
оказались весьма скромными. Ћн льстил себЯ мыслью, что скоро увидит  менЯ  в
сонме первостепенных писателей, но с горечью убедилсЯ, что мое имЯ  остаетсЯ
в полной безвестности. …го разочарование отчасти  объЯснЯлось  тем,  что  он
переоценил мои способности, а отчасти тем, что Я питал  неприЯзнь  к  точным
логическим суждениЯм; непресыщенное воображение и памЯть  влеклись  тогда  к
все новым предметам и впечатлениЯм, и Я не склонен был рассуждать о том, что
мне было хорошо известно. Ћднако это вызывало недовольство моих наставников,
которые  не  преминули  сделать  вывод,  что  Я  несколько   туповат,   хотЯ
соглашались, что Я добрый малый, который и мухи не обидит.
     Љ концу седьмого года моего пребываниЯ в колледже  отец  умер,  оставив
мне в наследство одно лишь благословение. € вот  в  двадцать  два  года  мне
пришлось пуститьсЯ в одиночку по безбрежному житейскому морю в утлой  ладье,
не запасЯсь ни компасом хитрости, ни щитом злобы и не имеЯ  даже  провианта,
который поддержал  бы  менЯ  в  столь  опасном  путешествии.  Ќо  надо  было
приискать  себе  занЯтие,  и  друзьЯ  посоветовали  мне  (ведь  они   всегда
предлагают  советы,  когда  начинают  презирать  вас),   так   вот,   друзьЯ
посоветовали мне принЯть духовный сан.
     Ћднако необходимость носить длинный парик, в то времЯ  как  мне  больше
нравилсЯ короткий, или черное одеЯние, тогда как  Я  предпочитал  коричневое
платье - казалась в ту пору мне столь  нестерпимым  посЯгательством  на  мою
свободу, что Я. решительно отказалсЯ. Ђнглийский свЯщенник отнюдь не  сходен
с китайским бонзой, который стремитсЯ к умерщвлению плоти.  “  нас  примером
слывет не тот свЯщеннослужитель, который хорошо  поститсЯ,  а  тот,  который
хорошо ест. ’ем не менее Я отказалсЯ от роскоши,  праздности  и  беззаботной
жизни, по-ребЯчески придав важность такой причине, как одежда. € мои  друзьЯ
не сомневались, что Я окончательно себЯ погубил. Ќо  все  же  им  было  жаль
доброго малого, который и мухи не обидит.
     Ѓедность, разумеетсЯ, рождает зависимость,  и  Я  был  принЯт  в  число
льстецов у одного  знатного  господина.  ‚начале  Я  находил  странным,  что
положение льстеца почитаетсЯ столь неприЯтным: ведь в том, чтобы почтительно
внимать  словам  его  милости  и   смеЯтьсЯ,   когда   он   ждал   одобрениЯ
присутствующих, не было ничего трудного, в конце  концов  к  тому  обЯзывала
менЯ простаЯ благовоспитанность. Ќо скоро Я заметил, что его милость намного
глупее менЯ, и с этой минуты перестал льстить.  ’еперь  вместо  того,  чтобы
покорно слушать всЯкий вздор, Я начинал возражать и поправлЯть. ‹ьстить тем,
кого мы не знаем, легко, но нет наказаниЯ горше, чем  необходимость  льстить
людЯм, которых знаешь слишком хорошо и чьи пороки  известны  нам  наперечет.
‘тоило мне теперь открыть рот длЯ похвалы, как совесть укорЯла менЯ за ложь.
‚скоре его милость увидел полную мою непригодность к подобной роли, и Я  был
изгнан. Џри этом мой  патрон  соблаговолил  заметить,  что  считает  менЯ  в
сущности добрым малым, который даже мухи не обидит.
     Џретерпев неудачу на этом поприще, Я надумал искать утешениЯ  в  любви.
ЌекаЯ молодаЯ девица, котораЯ жила с тетушкой и обладала собственным немалым
состоЯнием,  давала  мне,  как  Я  воображал,  все  основаниЯ  надеЯтьсЯ  на
благосклонность. ’ому были неопровержимые доказательства: она  часто  вместе
со мной смеЯлась над своими  необразованными  знакомыми  и  над  собственной
тетушкой в том числе, она постоЯнно повторЯла, что в  умном  человеке  легче
обрести хорошего мужа, нежели в дураке, и Я столь же постоЯнно принимал  эти
слова на свой счет. Џри мне она неизменно рассуждала о дружбе,  о  прелестЯх
ума и с презрением отзывалась о высоких  каблуках  моего  соперника  мистера
Љрошкинса. ’аковы были  обстоЯтельства,  которые,  как  мне  казалось,  Явно
свидетельствовали, что дело клонитсЯ в мою пользу. € вот, хорошенько взвесив
все "за" и "против", Я, наконец, собралсЯ с духом и сделал  ей  предложение.
„евица выслушала менЯ  с  полным  спокойствием,  казалось,  она  внимательно
рассматривала рисунок на своем веере. € тут все,  наконец,  объЯснилось.  Ќа
пути нашего счастьЯ было одно препЯтствие, сущий пустЯк: моЯ избранница была
три месЯца замужем за... за тем самым  мистером  Љрошкинсом,  который  носит
высокие каблуки! Ћднако в утешение она добавила, что хотЯ от нее Я и получил
отказ, но ее тетушка, возможно, не останетсЯ глуха к моим мольбам,  так  как
стараЯ дама всегда считала менЯ добрым малым, который даже мухи не обидит.
     Ћднако у менЯ ведь были друзьЯ, к тому же многочисленные; к их помощи Я
теперь и решил прибегнуть. Ћ дружба! ’ы  ласковаЯ  утешительница  страждущих
сердец, к тебе прибегаем мы в часы невзгод, в тебе ищет  помощи  несчастный,
на  тебЯ  уповает  измученный  тЯготами  беднЯк;  от  тебЯ  ждет  облегчениЯ
злополучнаЯ жертва судьбы и неизменно обретает...  еще  одно  разочарование!
Џервый, к кому Я обратилсЯ, был  ростовщик,  уже  не  раз  предлагавший  мне
деньги в ту пору, когда, как было ему  превосходно  известно,  Я  в  них  не
нуждалсЯ. џ сказал ему, что теперь самое времЯ испытать его дружбу, так  как
Я хочу взЯть взаймы две сотни и намерен обратитьсЯ за ними к нему.
     - ‘кажите, сударь, - осведомилсЯ мой друг, - вам в самом деле нужны эти
деньги?
     - ‚ самом деле, - отвечал Я ему. - Ќужны и чрезвычайно.
     - ЉакаЯ жалость, - сокрушенно сказал ростовщик. - ‘очувствую  от  всего
сердца, но тот, кто нуждаетсЯ в деньгах, когда приходит  брать  взаймы,  еще
больше нуждаетсЯ в них, когда придет времЯ расплачиватьсЯ.
     ЌегодуЯ, Я кинулсЯ к человеку, которого считал лучшим своим  другом,  и
обратилсЯ к нему с той же просьбой.
     - ЏризнатьсЯ, мистер ‘келетоу, Я всегда знал, что дело  кончитсЯ  этим.
Љак вы знаете, Я желаю вам  только  добра.  Ќо  до  сих  пор  вы  вели  себЯ
совершенно нелепо, и некоторые из наших общих знакомых  всегда  считали  вас
глупцом. ‘тало быть, вам нужно двести фунтов? €менно двести? Ќе больше и  не
меньше?
     - —естно говорЯ, - ответил Я, -  мне  нужно  триста,  но  остальное,  Я
надеюсь, сумеет ссудить другой мой приЯтель.
     - ‚ таком случае, - сказал мой друг, - послушайте моего совета (а,  как
вы знаете, Я вам желаю только добра) и возьмите у этого приЯтелЯ  всю  сумму
полностью. ‚идите ли, тогда вам можно будет обойтись одним векселем.
     Ћтныне нищета стала преследовать менЯ по пЯтам, но по мере того  как  Я
беднел, бережливость и предусмотрительность  не  стали  моими  подругами:  с
каждым днем Я становилсЯ все беспечнее и  простодушнее.  Ћдин  мой  приЯтель
из-за пЯтидесЯти фунтов угодил в долговую тюрьму, и, желаЯ вызволить его  из
беды, Я поручилсЯ за него. Ќо едва он очутилсЯ на  свободе,  как  сбежал  от
своих кредиторов, и мне пришлось занЯть его место. Џоначалу Я полагал, что в
тюрьме мне будет лучше, чем  на  свободе.  џ  надеЯлсЯ  в  этом  новом  мире
встретить таких же простодушных, доверчивых людей, как Я, но  они  оказались
столь же хитрыми и  своекорыстными,  как  обитатели  того  мира,  который  Я
оставил за воротами. Џока у менЯ  еще  были  деньги,  они  выклЯнчивали  их,
занимали у менЯ уголь, забываЯ заплатить за него, и  мошенничали,  играЯ  со
мной в крибедж {1}. € все это происходило оттого, что  в  их  глазах  Я  был
добрым малым, который и мухи не обидит.
     Ћчутившись впервые в узилище, в  котором  столь  многие  видЯт  обитель
отчаЯниЯ, Я не пережил ничего отличного от того, что испытывал на свободе. џ
был по одну сторону двери, а те, кто разгуливал на воле, по  другую,  вот  и
всЯ разница. Џоначалу менЯ, правда, тревожила мысль о том, как в эту  неделю
обеспечить себЯ пропитанием, чтобы не умереть  от  голода  в  следующую,  но
вскоре Я свыксЯ с этим, и, если бывал сыт сегоднЯ, уже нимало не заботилсЯ о
завтрашнем дне. џ с благодарностью съедал все, что бог пошлет, не предаваЯсь
горестным размышлениЯм о своем положении, и не взывал к небесам  и  звездам,
когда случалось обедать  пучком  редиски  ценой  в  полпенса.  Њои  товарищи
постепенно поверили тому, что салат Я предпочитаю бараньему  жаркому;  Я  же
утешалсЯ рассуждением о том, что всю жизнь буду есть либо белый  хлеб,  либо
черный, верил, что все, что случаетсЯ в жизни, - к лучшему,  смеЯлсЯ,  когда
не испытывал боли, принимал мир таким, какой  он  есть,  и,  за  отсутствием
других книг и собеседников, часто открывал ’ацита {2}.
     ’рудно сказать, как долго оставалсЯ бы Я так простодушен  и  безучастен
ко  всему,  если  бы  не  пробудилсЯ,  узнав,  что  мой  старый  знакомый  -
благоразумный болван - назначен на высокую должность. ’ут  Я  уразумел,  что
следую ложной стезей и что истинный путь  к  облегчению  участи  ближнего  -
сначала добитьсЯ независимости  самому.  ’огда  Я  решил  любыми  средствами
поскорее выбратьсЯ из тюрьмы и решительно изменить мои привычки и поведение.
‘ этого днЯ Я надел на свой  прЯмой,  откровенный  и  сердечный  нрав  маску
скрытности,  осторожности  и  расчетливости.  „о  могилы  Я  буду  гордитьсЯ
героическим поступком, который мне случилось совершить:  Я  не  дал  старому
другу полкроны в час его нужды, хотЯ менЯ это нисколько  бы  не  затруднило.
’олько за это менЯ стоит превознести до небес.
     ‘ той поры Я повел бережливую жизнь, редко нуждалсЯ в обеде,  а  потому
получал приглашение откушать  в  двадцати  домах.  џ  скоро  усвоил  повадки
завзЯтых скрЯг с тугим кошелем  и  незаметно  снискал  почтение  окружающих.
‘оседи спрашивали у менЯ совета, как выдать замуж дочерей, Я же  всЯкий  раз
старательно уклонЯлсЯ от прЯмого ответа. Њне подарил  свою  дружбу  олдермен
потому лишь, что в его присутствии Я заметил, что тысЯча фунтов  без  одного
фартинга уже не тысЯча фунтов. ЊенЯ пригласили на обед к ростовщику,  потому
что Я притворилсЯ, будто не выношу мЯсной подливки; теперь Я вот-вот вступлю
в брак с  богатой  вдовушкой,  которую  покорил,  сказав  только,  что  хлеб
вздорожает. Љогда мне задают вопрос, Я  независимо  от  того,  известен  мне
ответ или нет, многозначительно  отмалчиваюсь  и  только  улыбаюсь.  …сли  с
благотворительной целью собирают деньги, Я всех обхожу со шлЯпой, но сам  не
даю ни гроша. Ќа мольбы беднЯка о помощи отвечаю, что мир кишит обманщиками,
но Я не попадаюсь на их удочку, потому что всегда отказываю. Ћдним словом, Я
понЯл, что добитьсЯ уважениЯ малых сих можно только так: _ничего не давай, и
тогда у тебЯ будет, что давать_ {3}.


     Џисьмо XXVIII

     [Ћ многочисленности старых дев и холостЯков в ‹ондоне и причинах
     этого.]

     ‹Янь —и Ђльтанчжи - ”ум •оуму,
     первому президенту китайской Ђкадемии церемоний в Џекине.

     Ќедавно в обществе моего друга, господина в черном,  беседы  с  которым
так занЯтны и поучительны, Я, не удержавшись, упомЯнул, что  в  этом  городе
слишком много старых холостЯков и старых дев.
     - ‘удЯ по всему, браки у вас не в почете, - заметил Я, - иначе  нам  не
приходилось бы видеть эти полчища потрепанных  щеголей  и  увЯдших  кокеток,
которые все еще пытаютсЯ подвизатьсЯ на поприще, давно длЯ них  закрытом,  и
ищут только весельЯ и развлечений. џ глубоко презираю убежденного холостЯка,
Я вижу в нем животное, которое питаетсЯ из общей кормушки, ничем не заслужив
свою долю. •олостЯк подобен хищнику, и закон  должен  применЯть  столько  же
уловок и так же прибегать к силе, дабы загнать сопротивлЯющеесЯ  животное  в
ловушку, как это делают жители €ндии, охотЯсь  на  носорога.  Џочему  бы  не
разрешить толпе улюлюкать ему вслед, а мальчишкам - безнаказанно  потешатьсЯ
над ним? Ћбщество благовоспитанных людей должно поднимать холостЯка  насмех,
и если, перевалив за шестой десЯток, он приволокнетсЯ а дамой, та  по  праву
может плюнуть ему в лицо или - что,  пожалуй,  буде  даже  большей  карой  -
ответить на его мольбы.
     —то касаетсЯ старых дев, - продолжал Я, - то к ним  следует  относитьсЯ
менее сурово, ибо, полагаю, они блюдут обет безбрачиЯ не по своей  воле.  Ќи
одна здравомыслЯщаЯ женщина не согласилась бы на вторые  роли  при  родах  и
крестинах, будь у нее возможность играть главную: она не заискивала бы перед
невесткой, а помыкала  собственным  мужем,  не  трудилась  бы  над  заварным
кремом, а, лежа в постели,  отдавала  распорЯжение  его  приготовить,  и  не
прЯтала бы чувства под маской  чопорной  скромности,  а,  пользуЯсь  правами
замужней дамы, пожимала бы руку знакомым мужчинам и подмигивала в  ответ  на
double entendre {„вусмысленность (франц.).}. Ќет женщины  настолько  глупой,
чтобы  по  доброй  воле  жить  в  одиночестве.  Њне  увЯдающаЯ  стараЯ  дева
напоминает одну из  тех  граничащих  с  Љитаем  прекрасных  земель,  которые
пропадают втуне оттого, что там никто не живет. € винить в  том  следует  не
землю, но тупость соседей, которые бесчувственны к ее красоте, хотЯ никто им
не препЯтствует отправитьсЯ туда ее возделывать.
     - ‚идно, сударь, вы весьма мало знакомы с английскими дамами, - отвечал
мой приЯтель, - если полагаете, будто они остаютсЯ  старыми  девами  вопреки
своей воле. Ћсмелюсь утверждать, что вы  едва  ли  сыщете  среди  них  одну,
котораЯ не выслушала бы на своем веку несколько предложений и не отвергла их
из тщеславиЯ или корысти. € они не только этого не  стыдЯтсЯ,  а  при  любом
удобном случае похвалЯютсЯ своей  непреклонностью  {1}.  Ѓывалый  солдат  не
перечислЯет свои раны с  такой  гордостью,  с  какой  этот  ветеран  в  юбке
рассказывает о ранах, ею некогда нанесенных, а всех историй,  подтверждающих
былую смертоносную силу ее глаз, не переслушать и за год. Ћна расскажет  про
офицера в мундире с золотой шнуровкой, который испустил  дух  от  одного  ее
сурового взглЯда, да так  и  не  пришел  в  себЯ...  покуда  не  женилсЯ  на
собственной служанке; и помещика, который, получив жестокий отказ, вне  себЯ
от Ярости устремилсЯ к окну и, открыв его, в  отчаЯнии  бросилсЯ...  в  свое
кресло; не забудет она и свЯщенника, который, не встретив взаимности принЯл.
опиум и навсегда вырвал из своей груди жало отвергнутой любви..., выспавшись
как следует. Ћдним словом, она говорит об эти потерЯх  с  удовольствием,  и,
подобно некоторым негоциантам, утешаетсЯ числом своих банкротств.
     ‚от почему, когда Я вижу перезрелую красавицу, то сразу решаю про себЯ,
что она или гордЯчка и скопидомка, либо причудница и  кокетка.  ‚озьмите,  к
примеру, мисс „женни Љремень. ЏомнитсЯ, была она и собой недурна и  приданое
имела недурное, но ее старшей сестре  удалось  выйти  за  дворЯнина,  и  это
замужество обрекло на девичество беднЯжку „женни.  ‚идите  ли,  после  такой
удачи, выпавшей на долю их семейства, она считала себЯ не вправе  обручением
с купцом опозорить родню. ‚от и вышло, что равных себе она отвергала, а люди
знатные  ее  не  замечали   или   презирали.   €   теперь   она   принуждена
довольствоватьсЯ ролью гувернантки при детЯх своей  сестры  и  трудитьсЯ  по
меньшей мере за троих служанок, не получаЯ при этом  жалованьЯ,  положенного
хотЯ бы одной.
     Њисс ‚ыжимайлз была дочерью закладчика. Џапенька сызмала внушил ей, что
нет ничего на свете  лучше  денег,  и  после  смерти  оставил  ей  кой-какое
состоЯние. Ћна прекрасно понимала весомость своего  приданого  и,  не  желаЯ
поступитьсЯ ни единым фартингом, решила выйти замуж за человека, равного  ей
богатством, а потому отказывала тем, кто, как говоритсЯ, надеЯлсЯ  поправить
свои дела женитьбой, и стала старой и сварливой, так и не взЯв в  толк,  что
ей следовало бы поубавить спеси, памЯтуЯ, что лицо у нее бледное и рЯбое.
     ‹еди Ѓетти ѓром, наоборот,  всем  взЯла:  собой  хороша,  и  богата,  и
знатна. Ќо  ей  нравилось  покорЯть  сердца,  она  менЯла  поклонников,  как
перчатки. Ќачитавшись комедий и  романов,  она  вбила  себе  в  голову,  что
человек здравомыслЯщий, но некрасивый, ничем  не  лучше  дурака.  ’аким  она
отказывала, вздыхаЯ по смазливым, ветреным, беспечным и  неверным  шалопаЯм.
Ћтказав сотнЯм достойных поклонников и повздыхав по  сотнЯм  презирающих  ее
вертопрахов, она вдруг обнаружила, что всеми покинута. ’еперь она  вынуждена
довольствоватьсЯ обществом своих тетушек и кузин, а если и пройдетсЯ порой в
контрдансе, то со стулом вместо кавалера: сперва, оставЯ его,  устремитсЯ  к
кушетке, а после, приблизЯсь, направитсЯ с ним к буфету. ‚сюду ее  встречают
с холодной вежливостью  и,  усадив  в  сторонке,  забывают  как  старомодную
мебель.
     Ђ  что  сказать  о  ‘офронии  {2},  мудрейшей   ‘офронии,   которой   с
младенчества внушали любовь к древнегреческому Языку и ненависть к мужчинам.
ѓалантных кавалеров она отвергала,  затем  что  они  не  были  педантами,  а
педантов отвергала, затем что они  не  были  галантными  кавалерами.  Ѓудучи
излишне разборчивой, она в любом поклоннике  тотчас  отыскивала  недостатки,
которые неумолимаЯ строгость не давала извинЯть. ’ак отказывала она женихам,
пока годы не взЯли свое, и теперь, морщинистаЯ и  увЯдшаЯ,  она  без  умолку
говорит о красотах ума.


     Џисьмо XXIX

     [Ћписание литературного клуба.]

     ‹Янь —и Ђльтанчжи - ”ум •оуму,
     первому президенту китайской Ђкадемии церемоний в Џекине.

     …сли судить об образованности англичан по числу  издающихсЯ  книг,  то,
возможно, ни одна страна и даже  Љитай,  не  сравнитсЯ  в  этом  с  ними.  џ
насчитал двадцать три книги, вышедшие из печати только за один день,  а  это
составит восемь тысЯч триста девЯносто  пЯть  книг  в  год.  Ѓольшинство  их
посвЯщено не  одной  какой-нибудь  науке,  но  охватывает  весь  круг  наук.
€сториЯ, политика, поэзиЯ, математика, метафизика  и  натурфилософиЯ  -  все
сведено в одной книге, размерами не более букварЯ, по которому  наших  детей
учат азбуке. …сли предположить, что просвещенные англичане  читают  хотЯ  бы
одну восьмую того, что  печатаетсЯ  (а  Я  полагаю,  что  никто  не  посмеет
притЯзать на образованность при другом условии), то в  таком  случае  каждый
ученый прочитывает здесь ежегодно тысЯчу книг. €з моего рассуждениЯ ты легко
можешь представить себе, какой широтой  познаний  должен  обладать  человек,
проглатывающий в день по три новых книги, в каждой из которых заключено  все
достойное вниманиЯ, когда-либо высказанное или напечатанное.
     € все-таки, к моему недоумению, англичане далеко не такой  просвещенный
народ, как вытекает из приведенных выше подсчетов. ‹юдей,  которые  постигли
все науки и искусства, здесь очень  мало;  то  ли  большинство  не  способно
объЯть столь обширные  знаниЯ,  то  ли  сочинители  этих  книг  не  ЯвлЯютсЯ
сведущими наставниками.  ‚  Љитае  император  осведомлен  о  каждом  ученом,
притЯзающем на издание собственных сочинений, в Ђнглии же автором может быть
любой, кто мало-мальски умеет писать, поскольку закон  разрешает  англичанам
не только говорить все, что им  заблагорассудитсЯ,  но  и  высказывать  свою
глупость, сколько им заблагорассудитсЯ.
     ‚чера Я с удивлением спросил господина в черном, откуда  беретсЯ  такаЯ
уйма писателей, чтобы сочинЯть  книги,  которые  одна  за  другой  сходЯт  с
печатного станка. Џоначалу Я  думал,  что  таким  способом  здешние  учебные
заведениЯ наставлЯют и поучают свет. Ќо мой собеседник тут же заверил  менЯ,
что ученые профессора никогда ничего не пишут, а некоторые даже  забыли  то,
что когда-то читали.
     - Ќо если вам хотелось бы посмотреть на сборище  авторов,  -  продолжал
он, - то Я мог бы ввести вас сегоднЯ вечером в некий  клуб,  члены  которого
собираютсЯ в  семь  часов  по  средам  в  трактире  "Њетла"  в  окрестностЯх
€злингтона {1},  чтобы  потолковать  о  делах  прошедшей  недели  и  забавах
предстоЯщей.
     џ, разумеетсЯ, согласилсЯ.  Њы  отправились  туда  и  вошли  в  трактир
немного  раньше  того  часа,  когда   там   имеют   обыкновение   собиратьсЯ
завсегдатаи.
     Њой друг  воспользовалсЯ  этим  обстоЯтельством,  чтобы  предварительно
описать мне главных членов клуба,  включаЯ  и  хозЯина,  который  как  будто
прежде и сам пописывал, но потом издатель за былые услуги  приставил  его  к
нынешнему делу.
     - Џервый человек здесь, - сказал мой приЯтель, - доктор ‚здор, философ.
Ћн слывет великим ученым, но поскольку почти не раскрывает  рта,  судить  об
этом  с  определенностью  не  берусь.  Ћбычно  он  располагаетсЯ  у  камина,
посасывает трубочку, говорит мало, пьет много и  считаетсЯ  душой  общества.
ѓоворЯт, он замечательно  составлЯет  именные  указатели,  сочинЯет  эссе  о
происхождении зла, пишет философские трактаты на любую тему и может за  день
накропать рецензию на любую книгу. „а вы сразу же узнаете  его  по  длинному
седому парику и голубому шейному платку.
     Ќаибольшим почтением после него пользуетсЯ здесь ’им ‘логовор, существо
презабавное. ‚ременами он сверкает, подобно звезде  первой  величины,  среди
избранных  умов  века  и  равно  блистательно  сочинЯет   ребусы,   загадки,
непристойные песенки и гимны длЯ молитвенных собраний. ќтого вы  распознаете
по его шелковому, но засаленному кафтану, пудреному парику, грЯзной  рубашке
и дырЯвым шелковым чулкам.
     „алее следует назвать мистера ’ипса, мастера на все руки.  Ћн  снабжает
читателей рецептами против укусов бешеной собаки, а если надо, вмиг  сочинит
вам превосходную  восточную  повесть,  и  к  тому  же  постиг  все  тонкости
писательского ремесла, ибо еще не сыскалсЯ издатель, которому удалось бы его
обвести вокруг пальца. …го вы отличите от прочих по удивительной неуклюжести
и кафтану из самого грубого сукна, про которое он не преминет  сказать,  что
хотЯ оно и грубое, зато не в долг взЯто.
     ‘трЯпчий Љрив - тут главный знаток политики, он сочинЯет  парламентские
речи, воззваниЯ к соотечественникам и прошениЯ к важным сановникам; он знает
подноготную любого нового спектаклЯ и по любому поводу ухитрЯетсЯ  высказать
своевременные соображениЯ.
     Ќе успел мой приЯтель договорить, когда в комнату  вбежал  перепуганный
трактирщик со словами, что в дверь ломЯтсЯ судебные приставы.
     - ‚ таком случае нам лучше отсюда уйти, -  заметил  приЯтель.  -  ѓотов
побитьсЯ об заклад, что сегоднЯ  вечером  никто  из  членов  клуба  сюда  не
ЯвитсЯ.
     Ђ посему, обманутые в своих ожиданиЯх, мы отправились домой - он, чтобы
тешитьсЯ своими чудачествами, а Я - чтобы, как обычно,  взЯв  перо,  описать
другу событиЯ минувшего днЯ.
     Џрощай!


     Џисьмо XXX

     [‘обытиЯ, происходившие в литературном клубе.]

     ‹Янь —и Ђльтанчжи - ”ум •оуму,
     первому президенту китайской Ђкадемии церемоний в Џекине.

     ‘удЯ по полученным вестЯм из Њосквы, караван в Љитай еще не отправилсЯ,
но Я продолжаю писать, уповаЯ на то, что ты сразу получишь целый ворох  моих
писем. ‚ них ты найдешь не столько полную картину жизни и  нравов  англичан,
сколько подробное описание некоторых их  особенностей.  —еловечество  только
выиграло бы, если бы путешественники поменьше предавались общим рассуждениЯм
об увиденных народах, а сообщали бы нам во всех подробностЯх те мелочи,  под
влиЯнием  которых  складывались  их  впечатлениЯ.  „ух   страны   необходимо
исследовать, так сказать, опытным путем, и только тогда  мы  можем  получить
точное  представление  о  других   народах   и   обнаружить   ошибки   самих
путешественников,, если им случитсЯ сделать неправильные заключениЯ.
     Њы с моим другом вновь посетили клуб авторов.  Ќа  сей  раз  при  нашем
поЯвлении члены его были в сборе и громогласно о чем-то спорили.
     Џоэт в шелковом, но засаленном кафтане  размахивал  рукописью  и  пылко
убеждал собратьев по перу выслушать первую часть героической поэмы,  которую
он сочинил накануне. Ќо остальные  члены  клуба  отказывались  наотрез:  они
никак не могли взЯть в толк, почему он должен удостоитьсЯ такой чести, тогда
как многие из них опубликовали уже целые тома, в которые ни один человек  не
заглЯдывал. Ћни настаивали на  неукоснительном  соблюдении  статьи  клубного
устава, касающейсЯ публичного чтениЯ. ’щетно поэт умолЯл принЯть во внимание
исключительные достоинства своего творениЯ -  собратьЯ  по  перу  и  слышать
ничего не желали. Ѓыл открыт клубный устав, и секретарь огласил  особое  длЯ
подобных случаев правило: "…сли какой-нибудь стихотворец, сочинитель  речей,
критик или историк вознамеритсЯ развлекать общество чтением трудов своих, то
перед тем, как открыть рукопись, он должен сделать  взнос  в  размере  шести
пенсов и далее платить по шиллингу в час до конца чтениЯ.  “казанные  деньги
делЯтсЯ  поровну  между  присутствующими  длЯ  возмещениЯ  причиненного   им
беспокойства".
     ‚начале наш поэт как будто испугалсЯ такого штрафа и некоторое времЯ не
мог решить, то ли внести ему задаток,  то  ли  спрЯтать  поэму;  но,  когда,
осмотревшись,  он  заметил  двух  незнакомцев,  тщеславие  взЯло  верх   над
благоразумием, и, внесЯ требуемую сумму, он воспользовалсЯ своим правом.
     ‚ наступившей глубокой тишине он принЯлсЯ излагать свой замысел.
     - Њилостивые государи, - начал он, - сочинение мое не похоже на обычные
эпические поэмы, которые слетают с печатного  станка,  точно  бумажные  змеи
летом; вы не найдете в ней ни ’урнов, ни „идон {1}, но  ироическое  описание
Џрироды. Џрошу вас только об одном: постарайтесь настроить свои души на один
лад с моей и слушайте эти  строки  с  таким  же  восторгом,  с  каким  Я  их
создавал. Џоэма открываетсЯ описанием спальни сочинителЯ; картина  эта  была
набросана в моем жилище, ибо, да будет вам известно,  государи  мои,  героем
поэмы ЯвлЯюсь Я сам {2}.
     ‡атем, принЯв позу оратора, жестикулируЯ и завываЯ, он прочитал:

               ’рактир под "Љрасным львом" на улице на этой,
               ‘зывает в погребок всех путников с монетой.
               ’ам черный портер есть, там Љалверта бочонки {3},
               •лыщи из „рури-‹ейн {4}, беспутные девчонки.
               ’ам в задней комнате есть ‘крогена обитель,
               ‚ нее не проникал судебный исполнитель.
               ‘квозь узкое окно туда сочитсЯ свет:
               ’ам, под лохмотьЯми, спал ‘кроген, наш поэт.
               ’ам пол, посыпанный песком, скрипит тревожно,
               Љартинки жалкие на стенках видеть можно:
               Ќасчет игры в гусек {5}, и про двенадцать правил.
               —то мученик-король {6} нам некогда оставил.
               ‹убочный календарь висел там, наконец,
               € в профиль принц ‚ильгельм {7} - известный всем храбрец.
               Љамин был точно лед, и, не согретый славой,
               ‚новь ‘кроген созерцал узор решетки ржавой.
               ‹ишь пепел видел он, взор опускаЯ вниз,
               ‚верху ж - в зарубках весь - был надкаминный фриз:
               ‡а молоко, за эль, за стирку двух рубашек...
               Ђ на камине - пЯть разбитых чашек.
               Џоэт не лавром был увенчан - колпаком,
               Љоторый, впрочем, днем служил ему чулком...

     ЏоследнЯЯ строка, видимо, настолько его восхитила, что он  не  в  силах
был далее продолжать.
     - Ќет, вы только послушайте,  господа,  -  воскликнул  он,  -  как  это
написано! ‘пальнЯ у ђабле {8} в сравнении с этим - сущий вздор!

               Љоторый, впрочем, днем служил ему чулком...

‘колько   музыки,   смысла,   правды   и    натуральности   в   каких-нибудь
двенадцати слогах.
     Ћн  был  слишком  поглощен  восхвалением  собственной  персоны,   чтобы
заметить, как остальные кивали друг другу, перемигивались, пожимали плечами,
едва сдерживали смех, всем своим видом выражаЯ презрение. Љогда же он  начал
спрашивать их мнение,  то  услышал  одни  похвалы.  ’от  клЯлсЯ,  что  поэма
неподражаема, другой уверЯл, что она чертовски хороша, а третий  в  восторге
кричал: "Carissimo!" {„ражайший, любимейший (итал.) {9}.}. Ќаконец, обратЯсь
к председателю клуба, поэт сказал:
     - Џозвольте, господин Љрив, узнать ваше мнение?
     - Њое, - ответил тот, выхватываЯ  рукопись  из  рук  сочинителЯ,  -  „а
захлебнутьсЯ мне этим стаканом вина, если  Я  когда-нибудь  слышал  что-либо
равное этому! џ уверен, - продолжал он, сворачиваЯ рукопись и засовываЯ ее в
карман автора, - что вас ждет великаЯ слава, когда поэма выйдет  в  свет,  а
потому, с вашего разрешениЯ, Я положу ее  к  вам  в  карман.  Њы  не  станем
злоупотреблЯть вашей добротой и не заставим  вас  читать  дальше;  ex  ungue
Herculem {Џо когтЯм узнаю ѓеркулеса (лат.) {10}.}, благодарствуем и на этом,
благодарствуем.
     Ђвтор предпринЯл две-три попытки вновь извлечь свою рукопись, но всЯкий
раз председатель успевал схватить его за руку, пока, наконец, стихотворец не
принужден был уступить, сесть на место  и  удовольствоватьсЯ  похвалами,  за
которые он заплатил.
     Љогда эта бурЯ стихов и пылких похвал утихла, один из присутствующих не
замедлил переменить предмет беседы, выразив удивление, что  есть  еще  такие
болваны, которые отваживаютсЯ в наше времЯ заниматьсЯ поэзией,  в  то  времЯ
как и за прозу-то платЯт гроши.
     - Џоверите ли, господа, - продолжал он, - только за последнюю неделю  Я
сочинил шестнадцать молитв, двенадцать непристойных историй и три проповеди,
и все по шесть пенсов за штуку; но, что самое удивительное, издатель осталсЯ
в убытке. ‚ прежние времена Я за такие проповеди получил бы приход, а ныне,,
увы, у нас не осталось ни благочестиЯ, ни  вкуса,  ни  юмора.  Џоложительно,
если в этом году дела не изменЯтсЯ к лучшему  и  нынешнее  правительство  не
совершит каких-нибудь глупостей, которые дадут нам повод поносить его, то  Я
вернусь к прежнему  своему  ремеслу  и  вместо  того,  чтобы  давать  работу
печатному станку, вновь сам за него встану.
     ‚есь клуб единодушно присоединилсЯ к его сетованиЯм,  сойдЯсь  на  том,
что худших времен еще не бывало. Ђ какой-то господин добавил, что знать,  не
в пример прежнему, не желает теперь подписыватьсЯ на новые сочинениЯ.
     - “ма не приложу, почему так получаетсЯ! - говорил он. - •одишь за ними
по пЯтам, и, тем  не  менее,  за  целую  неделю  изловишь  не  более  одного
подписчика. „ома  великих  мира  сего  стали  неприступны,  как  пограничнаЯ
крепость в полночь. …сли дверь в каком-нибудь богатом  доме  и  приотворена,
брешь эту непременно охранЯет дюжий привратник или лакей. ‚чера, например, Я
подкарауливал с подписным  листом  милорда  ‘песивли,  креола,  Я  все  утро
сторожил его у дверей, и в ту самую минуту, как он садилсЯ в  карету,  сунул
ему в руку подписной лист, сложенный на манер письма. € что же  вы  думаете!
…два взглЯнув на надпись и не разобрав, кто ему пишет,  он  тут  же  передал
письмо своему камердинеру, сей достойный муж обошелсЯ с моим листом не лучше
своего господина и отдал  привратнику,  а  тот  нахмурилсЯ  и,  смерив  менЯ
взглЯдом с головы до ног, вернул его мне нераспечатанным.
     - Љ дьЯволу всю эту знать!  -  воскликнул  низенький  человек  с  очень
своеобразным выговором. - Ћни обходЯтсЯ  со  мной  гнуснейшим  образом.  ‚ы,
конечно, знаете, господа, что недавно из дальних странствий  вернулсЯ  некий
герцог. џ, разумеетсЯ, тотчас принЯлсЯ за дело и сочинил звучный панегирик в
стихах в таком высоком штиле, что, казалось мне, он  и  из  мыши  исторг  бы
молоко.  џ  расписал,  как  все  королевство  приветствует  возвращение  его
светлости в родные краЯ; не забыл, натурально, упомЯнуть и  о  невозместимой
утрате, которую понесли с его отъездом изЯщные искусства €талии и ”ранции. џ
ожидал, что получу по меньшей мере банковский билет. € вот, завернув стихи в
фольгу, Я отдал последние полкроны ливрейному лакею, наказав  вручить  стихи
герцогу. Џисьмо мое было благополучно  доставлено  его  светлости,  и  после
четырех часов ожиданиЯ, в течение которых Я испытывал поистине адские  муки,
лакей возвратилсЯ с пакетом  вчетверо  толще  моего.  Џредставьте  себе  мой
восторг при виде такого ответа. џ тотчас  схватил  его  дрожащими  руками  и
какое-то времЯ держал нераспечатанным, стараЯсь угадать, какие в нем  таЯтсЯ
сокровища. Љогда же Я, наконец, открыл  его,  то,  клЯнусь  спасением  души,
господа, обнаружил, что его светлость изволили прислать  мне  не  банковский
билет, а... шесть стихотворений, намного длинней моего,  преподнесенные  ему
по тому же случаю.
     - „а что и говорить! - воскликнул другой член  клуба,  до  тех  пор  не
проронивший ни слова. -  ќти  вельможи  созданы  на  погибель  нашему  брату
сочинителю не менее, чем судебные приставы! џ расскажу вам сейчас,  господа,
историю столь же правдивую, как и то, что трубка моЯ сделана из глины. ‚  ту
пору, когда Я только-только  разрешилсЯ  первой  своей  книгой,  Я  задолжал
портному за костю