ыми  факирами,  браминами  и  талапойнами  {3}.  ’ы  знаешь,  что  из
поколениЯ в  поколение  многие  члены  этих  сект  никогда  не  улыбаютсЯ  и
добровольное мученичество - вот единственное достоинство, которым они  могут
похвастать. ”анатизм всюду приводит к одному и тому  же:  терзают  ли  плоть
факира булавками или держат брамина в темнице, кишащей  крысами,  простирают
талапойнов ниц  или  налагают  суровую  эпитимию  на  сектанта  -  фанатики,
отвернувшиесЯ от света разума, всегда угрюмы; страх их зависит от глубины их
невежества, так как людей, блуждающих в потемках,  постоЯнно  гнетут  дурные
предчувствиЯ.
     € все же есть более вескаЯ  причина,  побуждающаЯ  фанатика  ненавидеть
смех:  он  сам  нередко  становитсЯ  мишенью  насмешек.  Џримечательно,  что
проповедники ложных доктрин терпеть не могут весельЯ  и,  сеЯ  всюду  семена
лжи, призывают к серьезности. ’ак, например, китайского идола ”о никогда  не
изображали смеющимсЯ, глава браминов ‡аратустра  смеЯлсЯ,  говорЯт,  дважды:
поЯвившись на свет и покидаЯ его. „аже Њагомет, хотЯ и любил радости  плоти,
был  заклЯтым  врагом  весельЯ.   Љогда   однажды   он   рассказывал   своим
последователЯм, что в день воскресениЯ из мертвых все предстанут нагими, его
любимаЯ жена заметила, что такое сборище  будет  нескромным  и  неприличным.
"ѓлупаЯ женщина, - вскричал мрачный пророк, - хотЯ все до  единого  и  будут
наги, в этот день им будет  не  до  смеха!"  {4}  ‹юди,  подобные  Њагомету,
ненавидЯт смех, ибо видЯт в нем самого грозного врага,  и  предписывают  нам
серьезность, желаЯ скрыть собственное ничтожество.
     ‘мех всегда был самым могущественным врагом  фанатизма  и,  в  сущности
говорЯ,  это  единственный  противник,   который   может   с   успехом   ему
противостоЯть. ЏреследуЯ любую секту, лишь укреплЯют ее. Џод топором  палача
она обретает большую силу и, подобно  некоторым  живучим  насекомым,  только
множитсЯ, если резать ее на куски. „оводами  разума  тоже  одолеть  фанатизм
невозможно:  вместо  прЯмого  сопротивлениЯ  он  уклонЯетсЯ  от  натиска   и
укрываетсЯ  за  тонкостЯми  и  чувствами,  которые  нельзЯ  ни  понЯть,   ни
объЯснить. —еловек, пытающийсЯ разубедить фанатика, может с  равным  успехом
растирать пальцем ртуть. Џосему единственное оружие против  фанатика  -  это
презрение. Џытки, костер и схоластические споры лишь облагораживают  гонимую
идею. Ќо сокрушить гордыню фанатика не удаетсЯ, и лишь презрение  ранит  его
смертельно. Ћхотники узнают уЯзвимые места дичи по  тому,  как  животное  их
оберегает. ’очно так же слабость фанатика  обнаруживаетсЯ  в  том,  с  каким
тщанием он  стараетсЯ  настроить  своих  приверженцев  на  серьезный  лад  и
оградитьсЯ от могучей силы смеха.
     ‚о времена, когда королем €спании был ”илипп ‚торой,  в  ‘аламанке  {5}
два монашеских ордена оспаривали  между  собой  первенство.  €сториЯ  одного
ордена  содержала  больше  чудес,  а   историЯ   другого   считалась   более
достоверной. Ћбе стороны поносили друг друга,  как  водитсЯ  в  богословских
спорах, и весь народ разделилсЯ на враждующие лагери, так  что  междоусобнаЯ
война казалась неизбежной. „абы предупредить нависшую опасность,  соперникам
предложили испытать истории их  орденов,  огнем  -  тот  орден,  манускрипты
которого пламЯ не тронет, будет признан  победителем,  и  ему  окажут  вдвое
больше почета и уважениЯ. Љогда люди стекаютсЯ со всех сторон, чтобы увидеть
чудо, можно поставить сто против одного, что они в самом деле его увидЯт.  Ђ
потому на это  испытание  собрались  неисчислимые  толпы.  €  вот  к  костру
приблизились монахи обоих орденов и уверенно швырнули манускрипты  в  огонь.
Ќо к  большому  разочарованию  присутствующих,  чуда  не  произошло,  и  обе
рукописи сгорели. ‹ишь поставив оба  ордена  в  смешное  положение,  удалось
предотвратить кровопролитие. ‹юди начали смеЯтьсЯ над своим  легковерием,  и
удивлЯлись, что могли враждовать из-за такого пустЯка.
     Џрощай!


     Џисьмо ‘•II

     [Ћписание выборов.]

     ‹Янь —и Ђльтанчжи - ”ум •оуму,
     первому президенту китайской Ђкадемии церемоний в Џекине.

     ‚се англичане сейчас празднуют событие, которое  случаетсЯ  тут  каждые
семь лет: в эти-дни распускаетсЯ  парламент  и  назначаютсЯ  выборы  нового.
Ѓлеск и великолепие этого торжества  неизмеримо  уступают  нашему  празднику
фонарей,  нет  в  нем  и  того  всеобщего  восторга  и  единодушиЯ,  которым
отличаютсЯ, другие восточные празднества. ‡ато ни одно торжество в  мире  не
может соперничать с английским в обжорстве. Ћно поистине изумлЯет менЯ. Ѓудь
у менЯ пЯтьсот голов и каждаЯ семи пЯдей во лбу, Я все  равно  не  сумел  бы
сосчитать коров, свиней, гусей и индеек, которые идут на заклание  во  благо
своей страны.
     Џо правде говорЯ,  на  всех  английских  собраниЯх  -  религиозных  ли,
деловых или увеселительных - еда едва ли  не  самое  важное  занЯтие.  Љогда
закладываетсЯ церковь или жертвуют на богадельню, устроители сходЯтсЯ  вовсе
не длЯ совещаниЯ, а длЯ обильной трапезы, чем  немало  споспешествуют  делу.
Љогда   требуетсЯ   облегчить   нужду   беднЯков,   те,   кто   распределЯет
вспомоществование; собираютсЯ за столом и едЯт до отвала. € не было  случаЯ,
чтобы они накормили беднЯков, прежде чем насытились сами.  Ћднако  во  времЯ
выборов городских властей англичане переходЯт всЯкие границы. Ћ достоинствах
кандидата нередко судЯт по числу пиров, которые он задает:  сойдЯсь  вместе,
избиратели  едЯт  его  угощение,  восхищаЯсь  не   его   благоразумием   или
честностью, а количеством говЯдины и крепких напитков.
     ‚прочем, подобное чревоугодие  извинительно,  так  как  желание  съесть
побольше на чужой  счет  естественно  длЯ  любого  человека.  “дивлЯет  менЯ
другое: даровое угощение вовсе не приводит их в доброе расположение духа, а,
напротив, чем больше они едЯт, тем больше ими овладевает злоба.  Ћт  каждого
проглоченного куска, от каждого стакана вина  они  все  более  ожесточаютсЯ.
‘колько достойных людей,  смирных,  как  ручные  кролики,  нагрузив  желудок
предвыборным обедом, становитсЯ опасней зарЯженной пушки. џ даже сам  видел,
как рассвирепевший шлЯпочник во главе рассвирепевшей толпы ринулсЯ навстречу
разъЯренному кондитеру, предводителю враждебной стороны.
     Ќе думай, впрочем, что дерутсЯ они без всЯкой причины. Ќапротив,  здесь
нет грубых, неотесанных мужланов, которые колотЯт ближних ни  с  того  ни  с
сего. ЋснованиЯ тому  достаточно  полновесные:  один  кандидат,  к  примеру,
угощает джином, напитком отечественного производства, а другой  всегда  пьет
коньЯк.  ЉоньЯк  полезен  длЯ  здоровьЯ,   зато   джин   -   напиток   свой,
отечественный.   ‚от   вам   и   вескаЯ   причина   длЯ   разногласий!   —то
предпочтительней - напиватьсЯ джином или коньЯком?  Џротивники  встречаютсЯ,
спорЯт и колотЯт друг друга, покуда не отрезвеют, а потом расходЯтсЯ,  чтобы
снова напитьсЯ и затеЯть новую потасовку.  Џосему  можно  без  преувеличениЯ
сказать, что у англичан идет война; одолев  врагов  внешних,  они  разбивают
теперь головы друг дружке у себЯ дома.
     Ќедавно Я посетил соседний городок, желаЯ  посмотреть,  как  происходЯт
выборы. ЋтправилсЯ Я туда в обществе трех скрипачей, девЯти дюжин окороков и
местного поэта, посланных длЯ подкреплениЯ сторонников джина. Њы  прибыли  в
городок полные боевого духа. ‘крипачи, нимало не оробев при виде противника,
ехали по главной улице, лихо  ударЯЯ  смычками.  ЃлагодарЯ  этой  хитроумной
уловке они благополучно добрались до своей штаб-квартиры под  приветственные
крики толпы, которой нравилось слушать музыку,  а  еще  больше  смотреть  на
окорока.
     ЏризнатьсЯ, мне приЯтно было видеть, что люди  всех  чинов  и  сословий
оказались по этому случаю равны и что беднЯкам  тоже  выпал  случай  вкусить
незатейливых радостей бытиЯ, на которые дала им право природа.  …сли  кто  и
оказывал кому знаки почтениЯ, так богачи  людЯм  самого  низкого  званиЯ.  џ
видел, к примеру, как у дверей сапожника толпилась знать, ожидаЯ,  когда  он
проснетсЯ, и как галантерейщик давал аудиенцию, стоЯ за прилавком. Ќо вскоре
размышлениЯ   мои   были   прерваны   криками   толпы,   котораЯ   требовала
незамедлительного ответа, за кого Я стою: за  винокурни  или  за  пивоварни?
Џоскольку смысл этих  слов  был  мне  неведом,  Я  поначалу  счел  за  благо
промолчать. Ќе знаю, во что обошлась бы мне  моЯ  сдержанность,  не  случись
толпе всецело занЯтьсЯ поединком между коровой поклонника коньЯка и  собакой
любителЯ джина, завершившимсЯ под ликующие клики собравшихсЯ победой собаки.
     ЏриведшаЯ всех в восторг потеха  была  прервана  одним  из  кандидатов,
который произнес прочувствованную речь о  том,  как  злоупотребление  ввозом
заграничного напитка привело к  упадку  отечественного  винокурениЯ.  џ  сам
видел, что  некоторые  при  этом  даже  прослезились.  Ћратора  сопровождали
госпожа „епутат и госпожа Њэр. ѓоспожа „епутат была совершенно трезва, а что
касаетсЯ госпожи Њэр, то один из зевак шепотом сообщил  мне,  что  она  была
очень недурна собой до того, как заболела оспой.
     ‘мешавшись с  толпой,  Я  отправилсЯ  в  зал,  где  происходили  выборы
муниципалитета. Ћписать этот хаос Я просто не берусь! ’олпа была,  очевидно,
в равной мере распалена злобой, соперничеством,  политикой,  патриотизмом  и
пуншем. ‡аметив, что двое мужчин еле втащили в  зал  какого-то  человека,  Я
поначалу прониксЯ состраданием к немощам несчастного,  но  вскоре  убедилсЯ,
что малый просто так пьЯн, что не стоит на ногах. „ругой  ЯвилсЯ  на  выборы
без посторонней помощи, но, хотЯ и не  валилсЯ  наземь,  зато  Язык  у  него
отнЯлсЯ, и он не мог вымолвить ни слова. ’ретий, как ни  был  пьЯн,  все  же
держалсЯ на ногах и даже ворочал Языком, однако никак  не  мог  ответить  на
вопрос, за кого он голосует, и кроме слов  "табак  и  коньЯк"  от  него  так
ничего и не добились. ‘ловом, зал длЯ выборов напоминал театр, где  обнажены
все страсти, или  школу,  где  глупцы  становЯтсЯ  еще  глупее,  а  философы
обретают мудрость.
     Џрощай!


     Џисьмо CXIII

     [Ћб одной чрезвычайно важной литературной полемике, ведущейсЯ при
     помощи эпиграмм.]

     ‹Янь —и Ђльтанчжи - ”ум •оуму,
     первому президенту китайской Ђкадемии церемоний в Џекине.

     ‘поры между людьми учеными здесь ведутсЯ теперь гораздо лаконичнее, чем
прежде. ‚ свое времЯ на фолиант отвечали фолиантом, а боец всю жизнь  тратил
на один-единственный поединок. Ќынче же долгие споры не в  моде:  их  решает
эпиграмма или акростих {1}, а воин,  подобно  внезапно  напавшему  татарину,
либо сразу одерживает победу, либо пускаетсЯ в бегство.
     ‘ейчас весь город занЯт весьма серьезным литературным диспутом. ‚едетсЯ
он с большим ожесточением и с надлежащей  долей  эпиграмматической  остроты.
„ело в том, что некоему сочинителю опротивели физиономии некоторых актеров и
он выразил свое отвращение в стихах {2}. Љомедианты в свой черед  обрушились
на него и стали всех уверЯть, что он бездарность, затем что  пишет  он  ради
хлеба насущного, а их физиономии, напротив, хороши. ’огда  на  помощь  поэту
пришел критик и стал утверждать, что стихи эти великолепны и остроумны и что
сочинить их  тот  смог  лишь  с  помощью  друзей  {3}.  Џосле  этого  друзьЯ
ополчились на критика и доказали, что стихи сочинены самим поэтом.  ‚от  так
они все вцепились друг другу в волосы: друзьЯ - критику, критик  -  актерам,
актеры - поэту, а тот, в свою очередь, актерам. —ем кончитсЯ эта свара и кто
тут прав, сказать невозможно. ѓород следит за их борьбой,  не  присоединЯЯсь
ни к одной из сторон, подобно тому герою древней легенды, который  наблюдал,
как рожденные землей братьЯ рубили друг друга и все  пали  в  этой  кровавой
сече.
     Џримерно так же ведетсЯ и вышеупомЯнутый спор, только противники  здесь
отличаютсЯ от бойцов из легенды тем, что каждаЯ новаЯ рана придает  им  силу
длЯ ответного удара и хотЯ они как будто стараютсЯ друг друга  погубить,  на
самом деле набивают себе цену и способствуют собственной  известности.  ‚едь
как рассуждает каждый из них: сегоднЯ в газете поЯвитсЯ мое  имЯ,  а  завтра
имЯ моего соперника. Џублика, разумеетсЯ, станет о нас расспрашивать,  и  по
крайней мере уличнаЯ чернь узнает про нас, хотЯ ничего достойного  славы  мы
не совершили. Њне довелось читать  о  таком  споре,  случившемсЯ  здесь  лет
двадцать назад. •ильдебранд „жейкоб {4}, если  мне  не  изменЯет  памЯть,  и
—арлз „жонсон {5} оба были поэты, и оба снискали себе  немалую  известность,
ибо „жонсон написал одиннадцать пьес,  поставленных  с  большим  успехом,  а
„жейкоб, написавший только пЯть {6},  сколько  же  раз  смиренно  благодарил
зрителей за  незаслуженные  рукоплесканиЯ.  ‚скоре  они  прониклись  горЯчей
любовью к таланту друг друга. Ћни писали, они горЯчились, и каждый  требовал
у публики похвал в адрес собрата по перу {7}. „жонсон  уверЯл  публику,  что
никто из ныне живущих поэтов не обладает легкостью и изЯществом „жейкоба,  а
„жейкоб утверждал, что никто не способен изобразить страсть, как „жонсон. €х
взаимные восхвалениЯ не были напрасны: город смотрел их  пьесы,  восторгалсЯ
ими, читал их и, ничего в  них  не  осуждаЯ,  благополучно  забывал.  Ћднако
вскоре против этого  могучего  содружества  выступил  ’ибальд  {8}.  ’ибальд
уверЯл, что в трагедиЯх одного встречаютсЯ погрешности, а в комедиЯх другого
остроумие подменЯетсЯ пустой болтовней. ‚ ответ на это союзники  набросились
на него, точно тигры. Ћни отвергали упреки хулителЯ и  выражали  сомнение  в
его искренности. „олгое времЯ образованные люди спорили о  том,  кто  же  из
этой троицы наиболее велик - „жейкоб, „жонсон  или  ’ибальд.  ‚едь  все  они
успешно писали длЯ театра, имена их упоминались чуть ли не в каждой  газете,
а сочинениЯ имелись в любой кофейне. Ќо  вот  в  самый  разгар  этой  борьбы
поЯвилсЯ еще один, четвертый {9}, соперник и затмил всех троих вместе  с  их
трагедиЯми, комедиЯми и прочим.
     ‘ того момента они стали мишенью длЯ критики: не проходило буквально  и
днЯ, чтобы их не называли  презренными  писаками.  Љритики,  бывшие  врагами
„райдена и Џопа, стали их врагами. € вот  „жейкоб  и  „жонсон  вместо  того,
чтобы исправить свои  недостатки,  объЯснили  нападки  критики  завистью.  €
поскольку „райден и Џоп тоже подвергались нападкам,  наши  сочинители  почли
себЯ равными „райдену и Џопу.
     Ќо возвратимсЯ к нашей истории: главным  оружием  борьбы  ее  участники
избрали  эпиграмму,  которой   никто   доселе   не   пользовалсЯ   с   таким
совершенством. Ћбе стороны  обнаружили  поразительную  изобретательность.  ‚
результате поЯвилсЯ на свет  новый  род  сочинений,  который  следовало  бы,
пожалуй,  назвать  не  эпиграммой,  а  эпиграмматической  диссертацией.  Ћна
состоит из прозаической предпосылки,  затем  следует  эпиграф  -  строки  из
ђоскоммона  {10},  далее  -  сама  эпиграмма,  а  в   конце   -   поЯснениЯ,
растолковывающие ее смысл. ‚прочем, ты сам можешь познакомитьсЯ с ней  и  ее
прикрасами.

                                 ќЏ€ѓђЂЊЊЂ {11},
              адресованнаЯ джентльменам, задетым в "ђосциаде",
                         поэме, написанной автором.

                             Џродав свое перо, обременен долгами,
                             ‘трочит, чтоб в долговой не очутитьсЯ Яме {12}.

                                                                    ђоскомм.

                  Џускай не бесит вас, Язвительно-горька,
                  ‡адиры ЃавиЯ {13} сердитаЯ строка.
                  —тоб щедрость {*} вашу смог и добродетель {**} ведать,
                  ’ворцу голодному вы дайте пообедать.
                  ’ут он раскаетсЯ, уж как бы ни был плох,
                  •оть за подвохом вам устраивал подвох.
                  € он, переродЯсь, покажет деловито:
                  ‚иной всему не вы, а что карман как сито
                  € хлещет через край вонючее корыто.

     {* –еной в один шиллинг (стоимость поэмы).
     ** Њилосердие.}

     Џоследние  строки,  несомненно,  написаны  мастерски.   ќто   тот   род
аргументации,  который  называют  озадачивающим.  Џротивник  повергаетсЯ   в
растерЯнность, так как не в силах ничего ответить. …го поднЯли на смех, а он
безуспешно пытаетсЯ разгадать смысл остроты. €з нее следует,  что  у  автора
есть корыто, что это корыто вонючее и что это вонючее  корыто  хлещет  через
край. Ђ почему оно хлещет через край? Ђ потому, что  у  автора  карман,  как
сито.
     ЏоЯвилась и еще одна попытка в таком же роде. ќпиграмма, сочиненнаЯ  по
тому же поводу, котораЯ так плотно набита содержанием, что критик мог бы без
труда поделить ее на добрых пЯтнадцать  эпиграмм,  причем  каждую  со  своим
жалом. Ќо ты сам в этом убедишьсЯ.

                             Љ „ж. Љ. и ђ. ‹л. {14}

                   џ это, или вы, иль он, иль все втроем,
                   Њы здесь в любой строфе и строчке узнаем.
                   Ќо, как бы ни был кто из нас велик иль мал,
                   Ќе он, не вы, не Я - все —ерчиль накропал.

     Љак прикажете это понимать? Ќа мой взглЯд, дабы сделать  это  сочинение
вполне совершенным, автору, как и в предыдущем случае, следует снабдить  его
примечаниЯми. ‡десь чуть не каждое слово нуждаетсЯ в  объЯснениЯх  и  притом
довольно пространных. ‚›, ЋЌ, џ! Ђ если спросить: а кто вы собственно такие?
Ќам  представлены  здесь  неизвестные  персоны,  о  которых  через   секунду
забываешь. ‘ледовательно, имена их необходимо было привести  в  примечаниЯх.
Љогда же читатель доходит до слов "велик иль мал", загадка становитсЯ просто
неразрешимой. Њожно сколько угодно углублЯтьсЯ в ее разрешение, так  никогда
и не догадавшись, в чем же соль. „а будет в таком случае известно, что слово
"мал" взЯто исключительно ради рифмы, а слово "велик" - лишь потому, что его
уместно поставить рЯдом со словом "мал".
     € все же, хотЯ Я покамест лишь  наблюдаю  за  опасностЯми,  угрожающими
другим, должен, однако, признатьсЯ, что начинаю трепетать и  за  собственную
участь. Ѓоюсь, мой вызов доктору ђоку {15} оказалсЯ опрометчивым и  Я  нажил
врагов больше, чем рассчитывал. џ уже получил  несколько  писем  от  здешних
ученых и исполнилсЯ дурных предчувствий. Њогу с уверенностью сказать, что  в
этом городе Я  не  обидел  ни  одно  живое  существо  за  исключением  моего
соперника доктора ђока; и все-таки, если верить письмам, которые Я  чуть  не
каждый день получаю, а также тем, которые поЯвлЯютсЯ в печати, одни  находЯт
менЯ скучным, другие - развЯзным, в одних Я представлен желчным, в других  -
тугодумом.  ЉлЯнусь  предками,  мне  живетсЯ  хуже  летающей   рыбы:   стоит
опуститьсЯ на дно, как за мной охотитсЯ прожорливаЯ акула, не успею всплыть,
как на менЯ набрасываютсЯ дельфины, а когда поднимаюсь на крыльЯх,  на  менЯ
кидаютсЯ хищные птицы, что кружат над морской пучиной. Џрощай!


     Џисьмо CXIV

     [Џротив закона о браке. ‚осточнаЯ легенда.]

     ‹Янь —и Ђльтанчжи - ”ум •оуму,
     первому президенту китайской Ђкадемии церемоний в Џекине.

     ЏромедлениЯ,  препЯтствиЯ   и   разочарованиЯ,   предшествующие   здесь
вступлению  в  брак,  бывают  не  менее  многочисленными,  чем  те,  которые
предшествуют  подписанию  мирного  договора.  ‡аконы  этой  страны  всемерно
способствуют процветанию торговли, но не браков. Џоистине можно  восхищатьсЯ
тем, как тут поощрЯетсЯ торговлЯ пенькой, красителЯми и  табаком.  €  только
брак находитсЯ в небрежении.
     Ђ ведь на свете мало  стран,  где  все  -  весеннЯЯ  свежесть  воздуха,
полеваЯ зелень, прозрачные ручьи и красавицы женщины - так располагало бы  к
любви, как в Ђнглии. ‡десь ѓений любви мог бы резвитьсЯ в живописных  рощах,
звенЯщих трелЯми птиц и овеваемых душистыми ветерками. Ќо с некоторых пор он
покинул этот остров, и теперь, когда молодаЯ пара  намереваетсЯ  вступить  в
брак, взаимнаЯ  склонность  и  общность  вкусов  будущих  супругов  ЯвлЯютсЯ
последним и самым незначительным  соображением.  Ђ  вот  если  совпадают  их
имущественные интересы,  тогда,  поддавшись  взаимному  влечению  души,  они
готовы в любой момент заключить договор. „авно заложенные  лужайки  кавалера
без памЯти влюблЯютсЯ  в  достигшие  брачного  возраста  рощи  барышни.  ‚се
улажено, и жених с невестой благочестиво любЯт друг друга в  соответствии  с
установлениЯми парламента.
     ’аким образом, богачи здесь все же обладают привлекательностью, но  мне
жаль тех, у кого ничего нет. ѓоворЯт, было времЯ, когда девицы,  не  имевшие
иных достоинств, кроме молодости, добродетели  и  красоты,  могли  выйти  за
приходского свЯщенника  или  армейского  офицера.  ѓоворЯт,  что  румЯнец  и
невинность шестнадцати лет бывали неотразимыми, когда дело касалось как тех,
так и других.  Ќо  с  недавних  пор  розничнаЯ  торговлЯ  румЯнцем,  нежными
взглЯдами, Ямочками и улыбками была запрещена заранее  установленным  мудрым
законом  {1}.  ‚есь  запас  улыбок,  вздохов  и  нежного  шепота   считаетсЯ
контрабандой до тех пор, пока девица не  достигнет  знойных  широт  двадцати
двух лет, то  есть  возраста,  когда  подобный  товар  нередко  терЯет  свою
прелесть. ђазрешение на Ямочки и улыбки девица получает в ту пору, когда они
утрачивают обворожительность. ’огда-то ей, ставшей уже уродиной,  милостливо
позволЯют пускать в ход свои чары безо всЯких  ограничений.  Ћднако  к  тому
времени поклонники у нее перевелись: капитан завел  другую  даму  сердца,  а
свЯщенник предоставлЯет ей оплакивать в  одиночестве  ушедшую  молодость,  и
беднЯжка умирает, лишеннаЯ даже духовного утешениЯ.
     ’ак что,  как  видишь,  европейцы  ставЯт  препоны  любви  с  таким  же
ожесточением, как  самые  невежественные  дикари  ‘офалы  {2}.  ѓений  любви
несомненно покинул наш бренный  мир.  ‚сюду  Я  вижу  вооруженных  недругов,
готовых притеснЯть его. Ђлчность в …вропе, ревность в Џерсии, церемонность в
Љитае,  нищета  среди  татар  и  сладострастие  черкесов  противостоЯт   его
могуществу. ѓений любви, которому некогда поклонЯлись в  стольких  обличиЯх,
изгнан с земли. ’еперь его нигде не сыщешь, и все, чем женщины любой  страны
могут  отныне  похвастать,  исчерпываетсЯ  немногими   жалкими   реликвиЯми,
скудными свидетельствами прежних милостей исчезнувшего бога.
     ѓений любви,  повествует  восточнаЯ  легенда,  долгое  времЯ  обитал  в
счастливых  долинах  Ђбры,  где  каждый  ветерок  целебен  и   каждый   звук
успокаивает  душу.  •рам  его  был  переполнен,  но  с  каждым  веком  число
поклонЯвшихсЯ ему таЯло и пыл их охладевал. “видЯ, наконец, что  алтари  его
совсем заброшены, он решил перебратьсЯ в более  благодатные  краЯ.  €  тогда
призвал он прекрасный пол всех  тех  стран,  где  надеЯлсЯ  найти  достойный
прием, представить доказательства того, что они заслуживают, чтобы он избрал
свою обитель у них. ‚ ответ на этот зов благородные девицы и  дамы  со  всех
концов земли отправили своих  послов,  дабы  они  вручили  ему  приглашение,
доказав, что в их стране его ждет достойный прием.
     Џервыми Явились красавицы ЉитаЯ. Ќикто из посланниц других стран не мог
соперничать с ними скромностью вида, одежды и манер. Ћни не  поднимали  глаз
от земли; платье из прекраснейшего шелка  скрывало  руки,  грудь  и  шею,  и
только лица оставались открытыми. Ћни не позволЯли себе ни  одного  взглЯда,
который мог бы показатьсЯ кокетливым,  и  живость  была  чужда  их  красоте.
Ћднако их черные зубы и выщипанные брови пришлись ѓению любви не по вкусу, а
когда он увидел их крохотные ножки, то и вовсе отверг их приглашениЯ.
     ‡а ними последовали черкешенки.  Ћни  приближались,  держась  за  руки,
распеваЯ чрезвычайно  нескромную  песню  и  обольстительно  приплЯсываЯ.  €х
одежды не скрывали их прелестей, так что шеЯ, леваЯ грудь, руки и ноги  были
обнажены, но уже мгновение спустЯ стало очевидно,  что  зрелище  это  скорее
пресыщает взор, нежели воспламенЯет желание. Ќа их лицах точно спорили  розы
и лилии, а сладостнаЯ томность, дремавшаЯ в очах, придавала  им  неотразимое
дурманЯщее  очарование.  Ќо  прелести  эти   скорее   навЯзывались,   нежели
предлагались влюбленным. Љазалось, красавицы сами  сулЯт  поклонение,  а  не
ожидают его. € ѓений любви прогнал их, как недостойных его вниманиЯ, -  ведь
они изменили законам любви: из уловлЯемых превратились в уловительниц.
     ‡атем предстали  очаровательные  посланницы  королевства  Љашмир.  ќтот
блаженный край как будто самой природой был  предназначен  длЯ  бога  любви.
’енистые горы защищали страну от лучей жгучего солнца, а ветры с морЯ  поили
свежестью воздух. ‡олотистые лица посланниц казались почти прозрачными, а на
щеках как будто рдели алые тюльпаны. Ќи один  ваЯтель  не  мог  бы  передать
изЯщество их черт и гибкость стана, а зубы их были белее слоновой  кости.  €
бог уже почти склонЯлсЯ к тому, чтобы поселитьсЯ в  их  стране,  но  тут,  к
несчастью, одна из этих дев заговорила об учреждении его сералЯ.
     „алеко не последними в этом  шествии  были  нагие  обитательницы  ћжной
Ђмерики; по общему  признанию,  прелести  их  превосходили  все,  что  может
нарисовать самое пылкое воображение, и Ясно доказывали, что  красота  бывает
совершенной и при смуглой коже. Ќо беднЯжки не получили никакого  воспитаниЯ
и потому совсем не умели пользоватьсЯ своими чарами;  они  были  отвергнуты,
так как обещали лишь плотские наслаждениЯ, но не духовные. ’аким же  образом
были отклонены домогательства посланниц других королевств:  черных  красавиц
Ѓенина, темнокожих дочерей Ѓорнео и  женщин  из  ‚иды  с  их  татуированными
лицами, безобразных дев из страны кафров, приземистых барышень  ‹апландии  и
исполинских красоток из Џатагонии.
     Ќо вот поЯвились, наконец, европейские красавицы. €х  поступь  казалась
воплощением изЯщества, а глаза выражали тончайшую чувствительность. Џо  мере
того, как они приближались, росло всеобщее убеждение, что они восторжествуют
над соперницами, а ѓений глЯдел на них с особенным вниманием и  приЯзнью.  ‘
необычайной скромностью стали они говорить о своих правах, но, к  несчастью,
их представительнице случилось обмолвитьсЯ такими выражениЯми,  как  "дом  в
городе", "дарственнаЯ на недвижимое имущество" и "деньги на булавки". ќти на
первый  взглЯд  безобидные  слова  мгновенно  привели  к  самым  неожиданным
последствиЯм: вне себЯ от Ярости ѓений покинул их круг. ‚змахнув крылами, он
взлетел над землей и воспарил к тем эфирным пределам, откуда некогда ЯвилсЯ.
     Џрисутствующие онемели  от  изумлениЯ.  ’еперь  они  Ясно  понЯли,  что
могуществу женщин отныне пришел конец, ибо  их  покинула  ‹юбовь.  Ќекоторое
времЯ они предавались безысходному отчаЯнию, пока одна из них не  предложила
средство длЯ сохранениЯ могущества женщин:  надо  воздвигнуть  идола  взамен
исчезнувшего бога, и пусть обитательницы каждой страны украсЯт его по своему
вкусу. Џредложение это вызвало всеобщее одобрение. ’ак, из причудливых даров
красавиц  разных  стран  и  был  сотворен  идол,  нисколько,   впрочем,   не
напоминавший истинного бога. ЉитаЯнки  снабдили  чудище  крыльЯми,  кашмирки
украсили рогами, девственницы из Љонго прикрепили ему хвост,  а  европейские
дамы вложили в руку кошелек. ‘ тех пор все  любовные  клЯтвы,  обращенные  к
богу, на самом деле приносЯтсЯ идолу, но, как и в  прочих  лживых  религиЯх,
чем холоднее сердце, тем громче клЯтвы. Џрощай!


     Џисьмо CXV

     [Ћ пагубности чрезмерно высокого мнениЯ о человеческой природе.]

     ‹Янь —и Ђльтанчжи - ”ум •оуму,
     первому президенту китайской Ђкадемии церемоний в Џекине.

     ‹юди всегда склонны были хвалить человеческую  природу  и  с  особенной
охотой рассуждали о человеческом достоинстве.  Ћ  нем  разглагольствовали  с
уверенностью, свойственной обычно тем, кто заранее убежден в благосклонности
слушателей, и победы одерживались оттого, что не было инакомыслЯщих.  €  все
же, если основыватьсЯ на наблюденном или прочитанном, люди чаще заблуждаютсЯ
в тех случаЯх, когда чересчур высоко мнЯт о собственной природе, а не  когда
презирают  ее.  ‘тараЯсь  всЯчески  преувеличить  свою  изначальную  роль  в
мироздании, они умалЯют свое истинное значение в обществе.
     ‘амые невежественные народы всегда были о себе самого высокого  мнениЯ.
Ћни полагают, что божество особенно печетсЯ  об  их  славе  и  благополучии,
помогает в сражениЯх и говорит устами их наставников; их колдуны находЯтсЯ в
самых тесных сношениЯх с небом, а их героев хранит не только  стража,  но  и
ангелы. Љогда португальцы впервые поЯвились среди невежественных  обитателей
африканского побережьЯ, дикари готовы были признать, что чужеземцы  искуснее
их в мореплавании и в военном деле, и все  же  пришельцы  казались  им  лишь
полезными слугами, посланными змеей,  покровительницей  племени,  длЯ  того,
чтобы одарить народ предметами роскоши, без которых он мог  бы  обойтись.  €
хотЯ эти дикари допускали, что португальцы богаче их, но ни в коем случае не
хотели признать, что король чужеземцев может быть равен  их  ’оттимонделему,
на шее которого красовалось ожерелье из ракушек,  а  на  ногах  браслеты  из
слоновой кости.
     …сли ты  спросишь  у  дикарЯ  об  истории  его  страны  и  предков,  то
непременно услышишь, что их воины могли  одолеть  целое  войско,  а  мудрецы
обладали удивительными познаниЯми. —еловеческаЯ природа длЯ него - неведомый
край, и он приписывает ей возможность самых невероЯтных свершений,  так  как
понЯтиЯ не имеет о ее пределах. ‚се, что  способно  нарисовать  воображение,
дикарь считает возможным, а коль скоро это возможно, то,  следовательно,  по
его мнению, должно  было  произойти.  Ћн  никогда  не  измерЯет  действиЯ  и
способности других своими собственными способностЯми и  не  оценивает  чужое
величие собственным бессилием.  Ћн  вполне  довольствуетсЯ  убеждением,  что
живет в  стране,  где  происходили  невиданные  событиЯ,  свЯто  веруЯ,  что
воображаемое могущество других бросает  свой  отблеск  и  на  него.  ’ак  он
мало-помалу утрачивает сознание  своей  ничтожности,  заменЯЯ  его  смутными
представлениЯми о сверхъестественных  способностЯх  человечества,  и  охотно
готов уверовать в чудодейственную силу разных шарлатанов, так как  не  может
проверить, соответствуют ли их слова делам.
     ‚от почему во времена  варварства  и  невежества  люди  создавали  себе
полубогов  и  героев.  ‚едь  те  ЯвлЯлись  людЯм,  преисполненным  чрезмерно
высокого мнениЯ  о  человеческой  природе,  поскольку  не  знали  границ  ее
возможностей, они ЯвлЯлись людЯм, охотно верившим в то, что человек способен
быть богом, ибо они еще слишком мало знали и о боге, и о человеке. Ћбманщики
понимали,  что  людЯм  от  природы  свойственно  желание  видеть  великое  в
сотворенном из жалкой человеческой плоти, что  невежественные  народы  равно
кичатсЯ как  сооружением  башни  до  облако]  или  вечной  пирамиды,  так  и
созданием собственного  полубога.  €  то  ж  самое  самодовольство,  которое
воздвигает колосса или пирамиду, твори кумира или героЯ. Ќо  хотЯ  дикарь  и
способен воздвигнуть колосса  по,  самые  небеса,  он  все  же  не  в  силах
превознести героЯ хотЯ бы  на  дюйм  выше  человеческой  меры;  и  тогда  он
принижает себЯ самого и простираете; перед идолом ниц.
     ‘тоит человеку усвоить ложное представление о своем достоинстве, как он
вступает со своими богами в  самое  дружеское  общение,  и  люди  уже  почти
ангелы, ангелы - почти люди, и более того, они лишь слуги, которые только  и
ждут, чтобы исполнить приказаниЯ людей. Џерсы, например, обращаютсЯ к своему
пророку Ђли следующим образом {ЏутешествиЯ ардена {1}, стр.  402.}:  "•вала
тебе, о славный создатель, перед коим солнце всего лишь  тень.  ’ы  -  венец
творениЯ господнЯ, царь рода человеческого, великаЯ звезда справедливости  и
веры. ‘тихиЯ  морскаЯ  изобильна  лишь  твоими  щедротами.  Ђнгелы  небесные
пожинают  свой  урожай  в  плодоносных  садах   чистоты   твоего   естества.
Џерводвигатель никогда не метнул бы солнечный диск через небесные  просторы,
дабы зажечь утреннюю зарю, если бы не беспредельнаЯ любовь к тебе.  Ђрхангел
ѓавриил - вестник истины - целует на  заре  порог  твоей  обители.  …сли  бы
существовало место более высокое нежели вознесенный надо всем сущим  престол
господень, то Я сказал бы, что это место  твоего  пребываниЯ,  о  повелитель
верующих! ѓавриил, со всей его мудростью, всего лишь ученик  в  сравнении  с
тобой". ‚от так-то друг мой, люди считают возможным обращатьсЯ с ангелом. Ќо
если в самом деле есть высшие существа, то с  какой  презрительной  усмешкой
должны они внимать  песнопениЯм  ничтожных  смертных,  льстЯщих  друг  другу
подобным образом, или взирать на  существа,  которые  дерзко  претендуют  на
божественную власть лишь потому, что они  понЯтливее  обезьЯн  и  деЯтельнее
устриц, на эти песчинки, на этих жалких  обитателей  атома,  притЯзающих  на
роль зиждителей вселенной. ‘коль, милосердны должны быть небеса, если они не
обрушивают свои громы и молнии на виновных.  Ќо  небеса  милосердны,  они  с
состраданием взирают на безрассудства людей  и  не  хотЯт  губить  существа,
созданные их любовью.
     Ћбычай создавать полубогов распространен лишь среди варваров. —то же до
народов просвещенных, то Я не знаю ни одного, - который воздавал бы божеские
почести простому смертному, так как люди просвещенные слишком  хорошо  видЯт
слабости  человека,  чтобы  считать  его  наделенным  божественной  властью.
Џравда, они верЯт подчас в чужих богов или в богов своих предков, но  только
потому, что несовершенства их давно забыты и сохранились лишь преданиЯ об их
могуществе и сотворенных ими чудесах. “ китайцев, к примеру, никогда не было
своего божества; идолы, которым и по  сей  день  поклонЯетсЯ  простонародье,
были заимствованы у соседних варварских  племен  {2}.  ђимским  императорам,
требовавшим божественных почестей, доказывали кинжалом, что они смертны {3};
и даже Ђлександр Њакедонский, который  среди  варваров  почиталсЯ  божеством
{4}, так и не сумел  внушить  образованным  соотечественникам  веру  в  свою
божественность.  ‹акедемонЯне  {5}   Язвительно   ответили   на   притЯзаниЯ
Ђлександра следующим саркастическим законом:

               <FONT SIZE=3><FONT FACE="Symbol">&#69;&#105; ‘&#65;&#108;&#101;&#122;&#97;&#110;&#100;&#114;&#111;&#86; &#122;&#111;&#117;&#108;&#101;&#116;&#97;&#105; &#101;&#105;&#110;&#97;&#105; &#74;&#101;&#111;&#86;, &#74;&#101;&#111;&#86; &#101;&#111;&#116;&#119;</FONT></FONT> {*}
               {* …сли Ђлександру угодно быть богом, пусть будет  {6} (греч.).}

     Џрощай!


     Џисьмо CXVI

     [џвлЯетсЯ ли любовь естественной или вымышленной страстью.]

     ‹Янь —и Ђльтанчжи - ”ум •оуму,
     первому президенту китайской Ђкадемии церемоний в Џекине.

     …сть что-то неизъЯснимо привлекательное в речах прелестной  женщины,  и
даже когда  она  молчит,  ее  красноречивые  глаза  учат  мудрости.  “м  наш
восхищаетсЯ совершенством, которое мы видим перед собой,  и  в  нашей  душе,
очарованной несравненным изЯществом,  воцарЯетсЯ  сладостнаЯ  гармониЯ.  ќто
приЯтное состоЯние испытал Я недавно, находЯсь в обществе моего друга и  его
племЯнницы. Њы заговорили о любви, которую  наша  собеседница,  по-видимому,
способна не только внушать, но и красноречиво защищать. Љаждый из нас  судил
по-своему. Ћна настаивала, что это чувство  естественное,  всем  присущее  и
приносит счастье тем, кто чужд крайностей.  Њой  друг  не  разделЯл  мнениЯ,
будто это чувство присуще нам от природы, но признавал, что оно в самом деле
существует и бесконечно способствует облагораживанию общества.  џ  же,  ради
поддержаниЯ разговора, стал доказывать, что это всего лишь выдумка  наиболее
хитроумной части прекрасного пола, принЯтаЯ затем на веру  наиболее  глупыми
мужчинами, и, следовательно, любовь можно считать не более естественной, чем
привычку нюхать табак или употреблЯть опиум.
     - ‚озможно ли, - воскликнул Я, - считать подобную страсть естественной,
когда даже наши суждениЯ о красоте, ее вдохновлЯющей, полностью  зависЯт  от
моды  и  каприза.  „ревние,  считавшие  себЯ  тонкими  ценителЯми   красоты,
восхищались узким лбом, рыжими волосами и сросшимисЯ  бровЯми.  ’аковы  были
прелести, некогда пленЯвшие Љатулла, ЋвидиЯ и Ђнакреонта {1}. Ќынешние  дамы
вознегодовали бы, если бы их поклонники вздумали восхвалЯть их  за  подобные
достоинства. € оживи сейчас древнЯЯ красавица, то ей, прежде чем  показатьсЯ
в обществе, пришлось бы прибегнуть к услугам щипчиков длЯ выщипываниЯ волос,
тюрбана и свинцового гребнЯ.
     Ћднако различиЯ между людьми древности и нынешними не столь велики, как
между людьми, живущими в различных странах.  ’ак,  например,  влюбленный  из
ѓонгоры вздыхает по толстым губам, а китаец вдохновенно восхвалЯет тонкие; в
—еркесии прЯмой нос считаетсЯ наиболее отвечающим канонам красоты, но  стоит
вам пересечь горы, отделЯющие эту страну от татар, и  окажетсЯ,  что  там  в
чести приплюснутые носы, желтаЯ кожа  и  глаза,  между  которыми  три  дюйма
расстоЯниЯ.  ‚  Џерсии  и  некоторых   других   странах   мужчина,   женЯсь,
предпочитает, чтобы невеста была девушки, а на ”илиппинских  островах,  если
жених обнаружит в брачную ночь, что  ему  подсунули  девственницу,  то  брак
немедленно расторгаетсЯ  и  невесту  с  позором  возвращают  родителЯм  {2}.
Љое-где  на  ‚остоке  стоимость   красивой   женщины,   надлежащим   образом
откормленной, достигает нередко 100 золотых монет, а  в  королевстве  ‹оанго
{3} самых знатных  дам  обменивают  на  свиней.  Џринцесс,  правда,  сбывают
повыгоднее: за них запрашивают иногда даже корову. „а что говорить! ђазве  Я
не вижу,  что  даже  в  Ђнглии  лучшие  представительницы  прекрасного  пола
находЯтсЯ в пренебрежении? ‚едь здесь вступают в брак и  помышлЯют  о  любви
одни только старики да старухи, которым удалось скопить деньжат! ђазве Я  не
вижу, как в цветущую пору жизни - от 15 до 21 года - девушку по сути  лишают
всего, на что она имеет право, и обрекают на девственность? Љак!  Ќеужели  Я
стану называть любовью то перестоЯвшеесЯ  чувство,  которое  питают  друг  к
другу пЯтидесЯтишестилетний холостЯк и сорокадевЯтилетнЯЯ вдовушка? Ќикогда!
ЉакаЯ польза обществу  от  союза,  при  котором  брюхатым  чаще  оказываетсЯ
мужчина? Љто докажет мне, что  такое  чувство  естественно?  ђазве  что  род
людской становитсЯ более  приспособлен  длЯ  любви  по  мере  приближениЯ  к
старости и, подобно шелковичным червЯм, начинает размножатьсЯ перед смертью?
     -  Ќезависимо  от  того,  естественное  ли  это  чувство  или  нет,   -
глубокомысленно возразил мой друг, - оно несомненно способствует  счастью  в
любом человеческом обществе. ‚се земные наслаждениЯ недолговечны, и времЯ от
времени мы ими пресыщаемсЯ; любовь - это средство продлить наивысшее из них,
и, без сомнениЯ, лишь тот игрок, который делает наибольшую  ставку,  сулЯщую
самый крупный выигрыш, окажетсЯ к  концу  жизни  победителем.  ’ак  думал  и
‚анини {4}, говоривший, что "каждый час  без  любви  прожит  напрасно".  …го
обвинители неспособны были постичь значение этих слов, и несчастный защитник
любви погиб в пламени, увы, отнюдь не метафорическом. Ќе говорЯ  уже  о  тех
радостЯх, которые сулит это чувство каждому  из  нас,  благодарЯ  ему  жизнь
общества  также  неизбежно  совершенствуетсЯ.  ‹юбой  закон,  ставЯщий   ему
препоны, делает жизнь человека беднее и ослаблЯет государство.  •отЯ  любовь
не может привить душе человеческой нравственные начала, но зато она способна
развить их, будь они  там  заложены:  сострадание,  щедрость  и  великодушие
начинают еще больше сверкать под ее воздействием,  и  одного  этого  чувства
достаточно, чтобы облагородить любого мужлана.
     Ћднако это  редкостное  растение  отличаетсЯ  чрезвычайной  хрупкостью:
требуетсЯ немалое искусство, дабы оно произросло в обществе,  но  достаточно
самой малой невзгоды, и оно  тотчас  погибает.  ‚спомним,  как  любовь  была
истреблена в ђиме и с каким трудом возродилась она затем  в  …вропе;  любовь
как будто дремала на протЯжении веков и наконец проложила себе  путь  к  нам
благодарЯ поединкам, турнирам, драконам и мечтам  о  рыцарском  служении.  ‚
остальном мире, за исключением ЉитаЯ, люди никогда  не  имели  ни  малейшего
представлениЯ, сколь  сладостна  и  благодетельна  любовь.  ‚  этих  странах
мужчины, обнаружив, что они сильнее женщин,  утвердили  свое  безоговорочное
главенство, и это вполне естественно, а потому любовь, котораЯ  отказываетсЯ
от этого  естественного  преимущества,  несомненно  должна  быть  следствием
искусства, цель которого- продлить наши лучшие мгновеньЯ  и  украсить  жизнь
общества.
     - џ вполне разделЯю ваше мнение  относительно  благодетельных  свойств,
заключенных в этом чувстве, - сказала наша собеседница, - но, право же,  оно
проистекает из иного, более благородного источника, нежели тот, который  вам
угодно  было  упомЯнуть.  џ  склонна,  напротив,  думать,  что  к  искусству
прибегают как  раз  в  тех  странах,  где  истинную  любовь  отвергают,  где
стремЯтсЯ подавить это естественнейшее влечение; народы же,  у  которых  она
процветает, тем самым еще более приближаютсЯ к природе. € те усилиЯ, которые
прилагаютсЯ  в  иных  местах,  чтобы   искоренить   сострадание   и   другие
свойственные человеку от природы чувства, могут быть употреблены  и  на  то,
чтобы уничтожить любовь. Ќет народа, пусть самого непросвещенного,  который,
славЯсь