   - џ видела, как прыгали огоньки ваших трубок, и услыхала ваши голоса. Ђ
теперь у вас беседа что-то не клеитсЯ.
     ѓолос у нее был негромкий, но звучал нарочито  грубо.  …е  губы  слегка
раскрылись над указательным пальцем, согнутым у подбородка. ‚идно было,  как
ноздри ее расширЯлись, когда она пристально  и  недоверчиво  вглЯдывалась  в
каждого из нас. Ћна была без шлЯпы, ее волосы походили  на  сгусток  темноты
над лбом. Ђ ее глаза... Љак мне описать их? Ѓыло похоже, что они видЯт все и
в то  же  времЯ  ничего.  ‚зглЯд  их  был  таким  пристальным,  печальным  и
вызывающим, суровым, если угодно, и трагичным.
     ’олько теперь Я вспомнил, что уже видел эту женщину, хотЯ  с  тех  пор,
как Я приехал в колонию, не прошло и десЯти дней. ќто было после театра,  на
званом ужине, очень шумном и беспорЯдочном, у человека по имени Ѓраун.
     †енщина с самой дурной репутацией в Љейптауне! Њне показали ее  дом  на
самом краю Њалайского квартала -  небольшой  розовато-лиловый  домик,  фасад
которого украшали большие красные цветы.
     †енщина с самой дурной репутацией в Љейптауне!  џ  взглЯнул  на  нашего
хозЯина. Ћн грыз ногти. Џотом на Ѓинга. Ћн приоткрыл рот,  словно  собираЯсь
сделать какое-то глубокомысленное замечание. ‘энли поразил менЯ своим  видом
- жалким и в то же времЯ сдержанным. Њолчание прервал наш хозЯин:
     - Љакими судьбами вы здесь?
     - џ остановилась у —арли ‹еннарда. Љакой это скот! Ћ-о! —то за скот!
     …е глаза с тоской, как мне показалось, останавливались на каждом из нас
по очереди.
     - Ђ какой прекрасный вечер, не правда ли? - сказала она.
     Њаленький Ѓинг выбросил вперед ногу, словно отшвырнул что-то,  и  начал
было, заикаЯсь:
     - Џрошу прощениЯ, прошу прощениЯ...
     џ увидел, что старый пойнтер терсЯ носом о колени женщины. Џозади  нас,
в  доме,  что-то  задвигалось.  ‚здрогнув,  мы   оглЯнулись.   ’ут   женщина
рассмеЯлась тихо, почти беззвучно, словно  она  обладала  сверхъестественной
способностью читать наши мысли.  Љазалось,  она  не  может  остановитьсЯ.  џ
увидел, что ‘энли дернул себЯ за волосы, а потом незаметно  снова  пригладил
их. Ќаш хозЯин сердито нахмурилсЯ и засунул руки так глубоко в карманы, что,
казалось, вот-вот их прорвет. Њаленький Ѓинг ерзал на стуле. €  тут  женщина
перестала смеЯтьсЯ  так  же  внезапно,  как  начала.  Ќаступила  томительнаЯ
тишина. Ѓыл слышен только писк какого-то зверька. Ќаконец она сказала:
     - ‘егоднЯ вечером здесь так чудесно пахнет; и такаЯ тишина!  Ќалейте-ка
мне еще! - Ћна протЯнула нашему хозЯину стакан. - ‡а ваше  доброе  здоровье,
почтенные друзьЯ, - провозгласила она.
     ‚друг наш хозЯин снова сел на свой стул  и,  скрестив  на  груди  руки,
испустил жалостный, еле слышный вздох.
     - џ не собираюсь причинЯть вам неприЯтности, - сказала она.  -  ‘егоднЯ
вечером Я не обижу и мухи. ‡десь пахнет домашним уютом. ЏоглЯдите-ка! -  Ћна
показала нам подол своей юбки. - ђоса! џ промокла от  росы!  Љак  она  дивно
пахнет!
     …е голос утратил всЯкую грубость. ’ак могла говорить мать  или  сестра.
ќто было очень странно, и маленький Ѓинг пролепетал:
     - Ћчень плохо! Ћчень плохо!
     Ќо никто не знал, относились ли эти слова к женщине или к нам.
     - џ прошла сегоднЯ много миль, - сказала она. - ’акой прогулки  мне  не
случалось совершать с самого детства.
     ‚ ее голосе звучали такие нотки, которые отдались во мне болью.  €  тут
молодой ‘энли внезапно встал.
     - €звини менЯ, Ђллен, - запинаЯсь, сказал он. - “же очень  поздно,  мне
пора.
     џ заметил, как блеснули его глаза, когда он взглЯнул на женщину.
     - ‚ы уходите? - спросила она.
     ‚  ее  голосе  прозвучало  что-то  похожее  на  сожаление,  наивное   и
неосознанное, и тут этого приглаженного молодого человека точно прорвало:
     - „а, мадам, ухожу. Џозвольте спросить, зачем вы сюда  пожаловали?  ЊоЯ
жена...
     Ћн остановилсЯ, ощупью нашел дверь, распахнул ее и,  улыбнувшись  своей
заученной улыбкой, удалилсЯ. †енщина встала и деланно рассмеЯлась.
     - …го жена! Ћ-о! Ќу что ж, желаю ей счастьЯ. Ђх, боже мой! Љонечно  же,
Я желаю ей счастьЯ. € вашей жене, „жек Ђллен; и вашей, если она у вас  есть.
Ѓилли Ѓинг, вы помните менЯ,  помните,  когда  Я  в  первый  раз...  сегоднЯ
вечером Я подумала, что... подумала...
     Ћна закрыла  лицо  руками.  Ћдин  за  другим,  крадучись,  мы  покинули
веранду, дав женщине возможность выплакатьсЯ в одиночестве.
     Љто знает, о чем она думала?  Ћдному  небу  известно,  какие  еще  дела
творЯтсЯ вокруг нас. Ћни выплывают на свет, слава богу, не слишком часто.
     Џозже Я подкралсЯ к веранде. †енщина все еще была там, а рЯдом с нею  -
маленький Ѓинг, склонившийсЯ к ней. Џотом Я увидел, как он взЯл ее за  руку,
погладил и, поглЯдываЯ на небо, увел женщину в темноту".


        —“„ЂЉ

     Џеревод ћ. †уковой

     ‚ нем чувствовалсЯ  сильный  характер,  если  можно  утверждать  это  о
человеке, который еще ходит в детских платьицах. „а,  платьице  было  совсем
коротенькое - всего в девЯть дюймов длиной, - зато  его  носило  существо  с
сильным и решительным характером.  Ќа  корабле  все  называли  его  —удаком.
Џочему? ’рудно сказать. Њожет быть, за то, что он презабавно  ковылЯл  целые
дни по всему кораблю, был толстый, как мЯчик, и казалсЯ отчаЯнным  забиЯкой.
ЌастоЯщее имЯ его было ”ердинанд, но родители называли  его  "малыш",  а  мы
прозвали "—удаком".
     „ва месЯца мы плыли под парусами на запад, к мысу „оброй Ќадежды. Џочти
все времЯ держалась ЯснаЯ, тихаЯ погода, а в такую погоду его  выпускали  на
палубу, где он  ходил  вперевалочку  или  стоЯл,  прижавшись  к  чьим-нибудь
коленЯм. …сли вы начинали его разглЯдывать, он в  ответ  принималсЯ  изучать
вас, и становилось Ясно, что он дает вам ничуть не более лестную оценку, чем
вы ему. Ћн всегда брал над вами верх.
     ‚место того чтобы спорить, с  какой  скоростью  идет  наш  корабль,  мы
усвоили привычку ежедневно битьсЯ об заклад, сколько раз  в  этот  день  наш
—удак  будет  плакать.  „есЯть  считалось  наименьшей  цифрой,  а  сорок   -
наибольшей. Ћднажды в жаркий безветреный  день,  когда  —удаку  нечего  было
делать, выиграла цифра тридцать семь; в  бурную  погоду  победа  доставалась
тем, кто называл наименьшие цифры: он любил смотреть,  как  катЯтсЯ  большие
волны, и проводил почти все времЯ в шпигатах {Ћтверстие в  борту  судна  длЯ
удалениЯ с палубы воды.}, куда неизменно скатывалсЯ. Ћн никогда не плакал от
боли,  но  гнев  или  уЯзвленное  чувство  собственного  достоинства  всегда
вызывали у него слезы. —удак был славный малыш; во времЯ нашего плаваниЯ ему
исполнилось три года. ‘тарый матрос ќнди, который  шил  и  чинил  у  нас  на
корабле паруса, готов был битьсЯ об заклад, что —удак положит на обе лопатки
своего братишку ”редди, которому скоро должно было исполнитьсЯ пЯть лет.
     Ћн был неразговорчив, наш —удак, - он  берег  свои  легкие  длЯ  других
целей; не обещал он и стать  когда-нибудь  великим  мыслителем,  но  все  мы
гордились им и жаждали сравнить его с другим ребенком такого же  возраста  и
веса, если бы только такого можно было найти.
     …сли кто-нибудь захотел бы как следует рассмотреть —удака, то увидел бы
сверху  шапку  жестких  золотисто-каштановых  кудрей,   торчащих   наподобие
маленьких крутых штопоров, широкий лоб, украшенный синЯками и шишками,  пару
бесстрашных серых глаз, круглые румЯные щеки, курносый нос, широко  открытый
рот с пухлыми красными губами,  из-за  которых  виднелось  несколько  зубов,
двойной подбородок, множество веснушек и  бесшабашно-воинственное  выражение
этого детского личика. Ђ еще ниже - нечто вроде круглого свертка в  платьице
голубого или белого цвета и пару толстых, основательно  исцарапанных  ножек.
Њне никогда не приходилось видеть, чтобы  —удак  чего-нибудь  испугалсЯ;  он
никогда никого не слушалсЯ. Њать —удака обожала сына;  отцу  его,  человечку
маленького роста, приходилось несладко  от  капризов  —удака.  Њалыша  часто
пороли. Ќо с таким же успехом можно пороть баранью ногу. Љогда его поведение
требовало уже самого сурового наказаниЯ, —удака отводили к нашему  капитану,
толстогубому старику с седыми бакенбардами, и он получал свою порцию шлепков
в торжественной обстановке, при всех, но  выходил  из  этого  испытаниЯ  еще
более закаленным, как всЯкаЯ сильнаЯ личность. Ћн ни минуты не мог  постоЯть
на месте и всегда пускал в ход  кулачки,  барабанЯ  по  палубе,  на  которой
споткнулсЯ, или по тому, что мешало ему идти вперед. Ќадо признатьсЯ,  —удак
наш вел себЯ ужасно, когда ему что-нибудь не нравилось. Љак и  все  дети  на
корабле, он ел вместе  со  взрослыми  за  стоЯвшим  посреди  салона  длинным
обеденным столом, как бы составленным из множества гладильных досок. €  если
б вы только видели, какой это был едок! ’о,  что  не  попадало  ему  в  рот,
летело через плечо или оказывалось на коленЯх  у  соседа.  ђЯдом  с  ним  за
столом сидела рыжаЯ, всегда чем-то недовольнаЯ особа, его нЯнЯ, а по  другую
сторону - второй помощник капитана, единственный человек на корабле, который
пользовалсЯ уважением нашего малыша. Џоистине удивительное влиЯние  оказывал
на —удака этот второй помощник: он мог делать с ним все,  что  хотел.  —удак
знал, что в свое времЯ второй помощник был таким же точно —удаком, как и он:
они, несомненно, сразу понЯли друг друга по  какому-то  тайному  знаку,  как
масоны. „а, второй помощник капитана стал повелителем нашего —удака; он даже
мог  заставить  его  съесть  саговый  пудинг,  а  уж   это   было   пределом
человеческого могущества. ђумЯный и светлоусый второй помощник был  молод  и
резковат, он молча восседал рЯдом с —удаком,  важный,  как  судьЯ,  и  когда
малыш вел себЯ неподобающим образом, стукал его по голове десертной  ложкой.
—удак подскакивал и с выражением покорного изумлениЯ принималсЯ разглЯдывать
третью медную пуговицу на мундире помощника капитана, ЯвлЯЯ собою  в  высшей
степени поучительное зрелище. ‘идевшие за этим концом стола постоЯнно втайне
забавлЯлись, наблюдаЯ —удака.
     Ћднако нам никогда не приходило в голову, что —удак  слушаетсЯ  второго
помощника из страха перед ним. ‚се знали: если он и ползает перед помощником
на четвереньках, то делает это по той  простой  причине,  что  считает  того
достойным этой чести и ставит выше всей команды. Џоэтому мы им гордились.
     Ћднажды,  поднЯвшись  на  палубу,  Я  увидел,  как   по   бизань-вантам
карабкаетсЯ  вверх  наш  —удак,  круглый,  как  шар,  карапуз  в  полотнЯном
платьице, из-под которого торчат  голые  ножки.  Ќиже  медленно  и  спокойно
поднималсЯ второй  помощник  капитана,  крепко  вцепившись  рукой  в  платье
—удака. Њалыш в восторге верещит, второй  помощник  улыбаетсЯ,  а  под  ними
молча стоит вечно недовольнаЯ нЯнЯ.
     Њы многим обЯзаны —удаку: он был длЯ нас объектом размышлений и споров,
оселком длЯ наших Языков, источником огорчений и смеха. € в штиль и в шторм,
когда корабль спокойно плыл и когда паруса полоскались на ветру, он был  все
тот же - существо, исполненное  величайшей  серьезности,  крошечнаЯ  частица
балласта. „о сих пор помню, как во  времЯ  захватившего  нас  своим  хвостом
циклона недалеко от мыса ‹увин {ћго-восточнаЯ оконечность Ђвстралии.}, когда
корабль наш стонал, в каютах царил хаос и у всех душа уходила  в  пЯтки,  мы
вдруг услышали заглушивший  свист  ветра  рев  —удака,  которого  шлепали  в
соседней каюте, и  к  нам  снова  вернулось  чувство  уверенности,  покоЯ  и
незыблемости всего сущего...
     ‘ейчас он, наверное,  уже  вырос,  выбрал  себе  дорогу,  открытую  длЯ
—удаков, и  занимаетсЯ  торговлей,  произносит  проповеди  или  вершит  дела
государства, действуЯ со спокойной, но непобедимой  напористостью,  как  это
свойственно людЯм его породы.
     …го можно встретить на любой дороге в  любой  стране,  куда  бы  вы  ни
поехали, почти в каждом учреждении, в парламенте, в  церкви  на  кафедре,  в
наемном экипаже и на палубе кораблЯ; слегка оскалив зубы, он как будто готов
вцепитьсЯ  в  любое  дело,  совершенно  невозмутимый,  бодрый,   готовый   к
нападению, но редко нападающий;  его  волосы  слегка  растрепаны,  ходит  он
немного вразвалку, и никто не может выдержать пристального взглЯда его серых
глаз. Ћн веселый спутник, добрый  друг,  честный  враг,  который  не  спешит
вступить в драку, но,  раз  начав  ее,  совершенно  не  допускает,  что  ему
придетсЯ увидеть опущенные вниз большие  пальцы  зрителей  {‚  древнем  ђиме
существовал обычай опускать в цирке большой палец правой руки  вниз  в  знак
того, что побежденный гладиатор должен умереть.}, точно так же, как он не  в
состоЯнии себе представить, что может вызвать у кого-нибудь улыбку.
     ‚ жилах —удака течет древнЯЯ кровь англосаксов. ‚  жизни  длЯ  него  не
существует ничего, кроме фактов, всЯкие идеи ему ненавистны.
     „олго может носить нас с —удаком старый челн по зеленым морЯм истории в
нашем великом плавании. Ќо пока он с нами, ‘удьба никогда  не  занесет  наши
имена в "Љнигу потерь" ‹лойда,  боЯсь,  что  —удак  подниметсЯ  из  волн  и,
пристально глЯдЯ на нее своими голубыми глазами, назовет ее лгуньей, -  весь
мокрый, сердитый, он упрЯмо откажетсЯ верить, что утонул.


        ЌЂ‚‘…ѓ„Ђ

     Џеревод ‚. ‹имановской

     €з передних вагонов поезда длЯ эмигрантов неслись пьЯные голоса, певшие
патриотические  песни.   Џроводники   проверили   времЯ   -   большие   часы
Џэддингтонского вокзала показывали четырнадцать минут нового днЯ.
     Џлотник взглЯнул на менЯ.
     - †аль, теперь уже не поспеют, - сказал он.
     ‘трелка часов подползла к пЯтнадцати,  и  проводники  начали  закрывать
двери; плотник поднЯлсЯ к себе в вагон, его круглое  бледное  лицо  выражало
растерЯнность и печаль.
     - ‚идно, придетсЯ ехать одному, - сказал он.
     Ќо тут в конце длинного перрона  показалась  группа  бегущих  мужчин  и
женщин.  ‚переди  -  солдат,  за  ним  -   ѓенри-Ћгастес,   очень   бледный,
запыхавшийсЯ; вскочить в вагон им обоим пришлось уже на ходу.
     - Ључа неприЯтностей с самого начала! - сказал ѓенри-Ћгастес. - ‚от  уж
не везет, так не везет!
     Џоезд пошел быстрее, уже не видно было  друзей  солдата,  махавших  ему
шапками, скрылось вдали и  лицо  жены  ѓенри-Ћгастеса  и  краснаЯ  шлЯпа  ее
приЯтельницы. Џлотник не глЯдел назад: его никто не провожал.
     Џосле ночи в поезде Я вошел на станции —естер в их вагон и застал  моих
трех безработных уже проснувшимисЯ: солдат и плотник сидели на скамье спиной
к движению, а ѓенри-Ћгастес - напротив них  и  дымил  вовсю  своей  глинЯной
трубкой. ‘олдат указал на плотника и сказал с веселой улыбкой.
     - ‚се в порЯдке, сэр, наш друг о нас уже позаботилсЯ.
     Џлотник слабо усмехнулсЯ. Ћт него изрЯдно несло спиртным.
     ѓенри-Ћгастес сказал:
     - Њне всю ночь мерещилось, что Я на пароходе и даю гудки в тумане.
     ‚ свете наступавшего днЯ его глаза с красным  ободком  вокруг  радужной
оболочки казались мертвыми;  лицо,  белое,  как  рыбье  мЯсо,  сморщилось  в
улыбке; он махнул трубкой в сторону окна.
     - Љак нас еще встретит эта Љанада?
     Ќочью был сильный мороз; вдоль полотна железной дороги  намело  большие
сугробы пушистого снега; дома в Џорт-‘анлайте  были  словно  покрыты  белыми
крышами с закругленными краЯми; в воздухе стоЯла  та  особаЯ  тишина,  какаЯ
бывает только тогда, когда много снега, а над всем этим простиралось  дивное
зимнее небо, разорванное солнцем на опаловые клочьЯ.
     —ерез полчаса мы высадились  в  Ѓиркенхеде  и  среди  молчаливой  толпы
эмигрантов стали спускатьсЯ к парому. Џлотник в своем длиннополом пальто,  с
коричневым ковриком под мышкой и кошелкой с инструментами в одной руке шагал
впереди с таким сосредоточенным видом, точно его ноги  пришиты  к  торчащему
животу, и поэтому он должен передвигать их осторожно.  …го  крупные  голубые
глаза над дрЯблыми щеками  были  устремлены  вперед,  с  каждым  вздохом  он
источал винный перегар  -  свидетельство  ночной  попойки.  ђЯдом  со  мной,
вытЯнув  вперед  шею,  шел  солдат,  преждевременно  поседевший  человек  со
здоровым румЯнцем на высоких скулах. ‚ глазах  его  был  тот  особый  блеск,
какой бывает у людей, которым приходилось глЯдеть в необъЯтные  пространства
впереди и видеть смерть лицом к лицу.  Ђ  позади,  насмешливо  скалЯ  черные
зубы, в пальто нараспашку и скрученном  веревочкой  галстуке,  выглЯдывавшем
из-под ворота бумазейной рубашки, трусил с  беспечным  и  независимым  видом
ѓенри-Ћгастес.
     ‚  четверти  мили  от  нас,  на  серой  глади  реки  уже  ждал  большой
однотрубный пароход, покрытый пЯтнами выпавшего ночью снега.
     ‘ трудом выговариваЯ слова, плотник сказал:
     - …ще час или два, и он нас заберет!
     Њы повернули головы, чтобы взглЯнуть  на  бездушное  чудовище,  которое
скоро поглотит много сотен людей. ‘зади раздалсЯ голос ѓенри-Ћгастеса:
     - € будем надеЯтьсЯ, что обратно сюда ему не придетсЯ нас доставлЯть!
     Њы переправились через реку и пошли  в  городок  завтракать.  Џроцессию
возглавлЯли плотник и Я.
     -  Њне  все  кажетсЯ,  что  это  сон,  -  сказал   он,   обдаваЯ   менЯ
благословенным ароматом виски.
     ‚естибюль,  коридор  и  лестница  небольшой  гостиницы,  как  и  тесный
обеденный зал, сразу оказались битком набиты эмигрантами. Ѓородатые  мужчины
и юноши, женщины и маленькие  дети  сидели  за  длинным  единственным  здесь
обеденным столом, остальные толпились у стен, ожидаЯ своей очереди.
     ЏожилаЯ женщина в очках, с отсутствующим выражением  неулыбчивого  лица
наливала чай  из  громадного  жестЯного  бака  в  толстые  кружки  и  сурово
командовала двумЯ молоденькими румЯными  служанками,  которые  разносили  на
тарелках Яичницу с беконом. ‡а длинным столом,  в  коридоре  и  на  лестнице
никто не говорил ни слова. ‚ этом странном молчании  чувствовалось  какое-то
нечеловеческое терпение и покорность судьбе. ’ишину  нарушали  лишь  громкий
плач ребенка да непрерывный стук тарелок. ‘есть за  стол  вчетвером  нам  не
удалось, но Я и ѓенри-Ћгастес устроились  все-таки  рЯдом.  Љаждому  из  нас
подали Яичницу  с  беконом,  несколько  ломтиков  черствого  хлеба,  кусочек
белесого масла и  кружку  жидкого  чаЯ.  ѓенри-Ћгастес  взЯл  нож  и  вилку,
приставил их к тарелке  справа  и  слева,  потом  вылил  на  Яичницу  добрые
полбутылки уксуса и долго сидел молча, не начинаЯ есть.
     - џ все  силы  приложу,  чтобы  чего-нибудь  там  добитьсЯ,  -  наконец
заговорил он. - € если что  у  менЯ  выйдет,  пришлю  вам  письмо,  оно  вам
немножко откроет глаза. ‚ы менЯ не знаете, у менЯ дурнаЯ репутациЯ, но много
грЯзи, что ко мне пристала, можно смыть.
     Ћн пыхтел, как паровоз, говорЯ это, точно у него тоже  внутри  бушевало
пламЯ. Џотом начал медленно есть.
     - „а, сэр, вы менЯ не знаете, - продолжал он еще более резким тоном.  -
џ никогда не зевал, если только бывала возможность. џ уезжаю навсегда!  -  €
он уставилсЯ на менЯ странным неподвижным взглЯдом своих безжизненных глаз.
     Љ нам подошел плотник.
     - Ќа том конце стола ничего не добьешьсЯ! - раздраженно сказал он.
     ЋчкастаЯ распорЯдительница сразу же напустилась на него:
     - Њинутку подождать не можете!
     Ћн покорно поплелсЯ на свое место,  глЯдЯ  прЯмо  перед  собой,  ступаЯ
очень осторожно. ‘нова поднЯл крик младенец,  которого  было  укачала  мать.
‚друг поЯвилсЯ паренек, одетый  в  куртку  с  галунами,  и  с  важным  видом
объЯвил, что подана линейка и пора ехать на пристань.
     Љое-кто из эмигрантов вышел из-за стола; их места тут же занЯли другие.
     - џ с людьми умею ладить, - снова  начал  ѓенри-Ћгастес,  медленно  жуЯ
бекон и глЯдЯ к себе в тарелку. - Ђ детей своих Я воспитал так, что длЯ  них
одного этого достаточно. - Ћн поднЯл палец с грЯзным  ногтем.  -  ЊенЯ  весь
Ќоттингдейл уважает как хорошего отца, да! € что бы вам ни рассказывала  моЯ
супруга о подбитых глазах и перерезанных глотках... ‹адно, из  моего  письма
вы все поймете! - Ћн покрутил вилкой и поглЯдел на менЯ: мол, выговорилсЯ, и
мне полегчало. - ’олько покойником они смогут притащить менЯ обратно, Я  еду
навсегда. Ѓог даст, на новом месте будет больше  жратвы,  чем  было  у  менЯ
здесь. - Ћн ухмыльнулсЯ и, уже повеселев, стал описывать свои похождениЯ,  в
которых оказывалсЯ куда храбрее, чем другие. Ќа другом конце стола плотник и
солдат с бешеной скоростью поглощали свой завтрак.
     Џаренек с галунами снова поЯвилсЯ в дверЯх.
     - Љто еще желает ехать на пристань? - пропищал он.
     Њы все четверо вышли на улицу,  но  в  линейке  оставалось  только  три
места,  и  плотнику  пришлось  простоЯть  всю  дорогу,  держась  за  верхнюю
перекладину. Љакой то здешний мальчуган-оборвыш бежал за линейкой  по  снегу
босиком. ѓенри-Ћгастес ткнул пальцем в его сторону: "’акому не  помешало  бы
иметь пару башмаков!" Ћн всю дорогу старалсЯ грубовато шутить, но не находил
ни у кого отклика.
     Љатер только что отчалил, когда мы  подъехали,  и  нам  пришлось  долго
ждать его на мокрой от талого снега пристани.  ‘ветило  солнце;  баркасы  на
берегу лежали, словно вписанные в рамку ослепительного  снега;  над  широкой
серой рекой по временам кружила чайка, стремительно спускаЯсь  из  холодного
поднебесьЯ.
     ‚се больше эмигрантов кучками толпилось вокруг нас. Ќо не заметно  было
ни оживлениЯ, ни  спешки,  ни  волнениЯ,  ни  печали.  —увствовалось  только
удивительное, безграничное терпение. ‹ишь один человек, бородатый  ирландец,
выражал недовольство и времЯ от времени  что-то  бурчал  скрипучим  голосом.
Џодле нас безмолвно стоЯл седой мужчина с краснощеким  флегматичным  на  вид
мальчиком. Џозади них  целое  семейство  окружало  молодую  мать  с  грудным
ребенком на руках. ђЯдом, под навесом,  сложив  на  коленЯх  руки  в  теплых
перчатках и хмуро глЯдЯ перед  собой,  сидели  две  хорошенькие  черноглазые
девушки в заплатанных черных платьЯх.
     Џлотник принЯлсЯ задавать нам разные загадки.
     - ’ы, Я вижу, духом не падаешь, - заметил с усмешкой солдат.
     - Ќадо же подбодрить компанию! - ответил ему плотник.
     ѓенри-Ћгастес тоже включилсЯ в эту игру, он знал не меньше загадок, чем
плотник, только у того они были поинтереснее. ‘олдат помалкивал, оглЯдываЯсь
по сторонам; по выражению его лица можно  было  догадатьсЯ,  что  мысли  его
далеко. Ћн отступил несколько в сторонку и лишь изредка вторил нашему смеху.
     - Ђ длЯ чего известь кладут между кирпичами? - спрашивал плотник.
     - —тобы их соединЯть, - отвечал ѓенри-Ћгастес.
     - ‚от и неверно - чтобы их разделЯть!
     Ќа реке вдоль борта парохода заклубилсЯ пар: это тендер отчалил в  нашу
сторону. ’олпа эмигрантов сбилась теснее, но, как и прежде, без спешки,  без
волнениЯ, без печали. ’олько двое молодых ребЯт справа от нас затеЯли резкий
спор между собой.
     ‘едой мужчина рЯдом с нами сказал сыну:
     - ‡анимай место, „жо!
     ’еперь загадки-головоломки плотника сыпались,  как  из  рога  изобилиЯ,
словно это была его лебединаЯ песнЯ перед предстоЯщим вечным  молчанием.  Ќе
уступал ему и ѓенри-Ћгастес. Ђ солдат все торопливее озиралсЯ  по  сторонам,
хотЯ глаза его казались невидЯщими. ‚прочем, может быть, они видели четверку
малышей в приюте, жену,  ищущую  заработка  "на  панели",  и  город  ‹ондон,
который он столько раз безуспешно исходил вдоль и поперек в поисках  работы,
и Ярко освещенные  прилавки  магазинов,  и  бесконечные  рЯды  домов,  двери
которых были длЯ него всегда на замке, и парки, где можно было лечь на землю
и отдохнуть... € все  же  сейчас  он  жадно  озиралсЯ  по  сторонам,  словно
стараЯсь запомнить то, что скоро скроетсЯ от  него  навсегда.  Џошел  мелкий
колючий снег.
     ‚друг ѓенри-Ћгастес возвестил насмешливым тоном:
     - Ђ вот и он!
     Џлотник взглЯнул на менЯ и улыбнулсЯ, глаза его  увлажнЯлись,  из  них,
казалось, смотрела его душа. ‘олдат нервно стиснул мне  руку.  ѓенри-Ћгастес
не спеша оглЯдел все вокруг своими мертвыми, рыбьими глазами.
     - Џрощай навсегда, старушка ЂнглиЯ! - сказал он.
     …ще минутка, поспешные рукопожатиЯ, и вот уже все занимают  очередь  на
посадку. Џлотной вереницей сотни  людей  проходЯт  без  единого  звука  мимо
контролера  на  сходни.  Ѓез  спешки,  без  волнениЯ,  без  печали,   полные
непонЯтной, терпеливой покорности.
     Љатер  дает  гудок.  ‘квозь  солнце  и  снежную  пыль  еще  видны  лица
уезжающих, сотни лиц, повернутых к берегу. Ќо  ни  радости,  ни  печали,  ни
прощальных криков и возгласов... € в этой жуткой тишине они уплывают вдаль.


        ‘Ћ‚…ђ…Ќ‘’‚Ћ

     Џеревод €. ‚оскресенского

     ѓоду в 1889-м жил в ‹ондоне некто  •аррисон,  человек  добродушный,  но
упрЯмый. Ћднажды утром на вокзале —аринг Љросс дама, которой он был увлечен,
сказала ему:
     -  Љстати,  мистер  •аррисон,  почему  вы  не  пишете?  “  вас   должно
получитьсЯ!
     Њысль эта  запала  •аррисону  в  голову,  и  за  два  года  он  написал
одиннадцать  рассказов,  из  которых  два  считал  не  очень  удачными,  но,
поскольку ему, естественно, не хотелось их выбрасывать,  он  приложил  их  к
остальным и отослал издателю. —ерез некоторое времЯ он получил  от  издателЯ
письмо; тот сообщал, что за некоторое вознаграждение или комиссионные  готов
рискнуть и охотно издаст рассказы, если автор возьмет на себЯ  все  расходы.
ќто  обрадовало  •аррисона,  и,   желаЯ   поскорее   увидеть   свой   "труд"
напечатанным, он попросил издателЯ не откладывать дела в долгий Ящик.  ’огда
издатель прислал ему смету расходов  и  договор,  на  что  •аррисон  ответил
чеком. €здатель  немедлЯ  отозвалсЯ  любезным  письмом  и  предложил,  чтобы
•аррисон длЯ собственной же  выгоды  добавил  известную  сумму  на  рекламу.
•аррисон принЯл это как должное и ответил  еще  одним  чеком  -  ведь  между
джентльменами не принЯто спорить о деньгах.
     —ерез некоторое времЯ книга вышла в свет под названием "‡вездный путь".
Ћна была подписана полным именем автора - Љатберт •аррисон, и  не  прошло  и
двух  недель,  как  он  начал  получать  отзывы.  Ћн  читал  их  с  огромным
удовольствием,  ибо  они  были  полны  неприкрытой  лести.  Ћдин   рецензент
спрашивал,  не  себЯ  ли  автор  изобразил  в  "Џереодетом  ‹анселоте".  „ве
либеральные газеты называли его рассказы  шедевром;  одна  сравнивала  их  с
лучшими произведениЯми ќдгара Џо и Њопассана; другаЯ величала  автора  новым
ђедьЯрдом Љиплингом. •аррисон воодушевилсЯ, но, будучи  по  натуре  скромен,
только запросил издателЯ, что он думает о втором издании. ’от прислал смету,
упомЯнув вскользь, что  уже  продано  около  четырехсот  экземплЯров  книги.
•аррисон заглЯнул в свою чековую книжку - первое издание  составлЯло  тысЯчу
экземплЯров. Џоэтому он  ответил,  что  подождет.  Ћн  ждал  полгода,  затем
написал снова. €здатель сообщил, что продано уже четыреста  три  экземплЯра,
но так как мистер  •аррисон  пока  не  пользуетсЯ  известностью,  то  он  не
советует переиздавать книгу: в данное времЯ на короткие рассказы нет спроса.
Ћднако рассказы мистера •аррисона  принЯты  публикой  так  хорошо,  что  ему
следовало бы написать большую повесть. …го книга, без сомнениЯ, имела успех,
насколько вообще может  иметь  успех  книга  рассказов...  €здатель  прислал
•аррисону чек на небольшую сумму и целую  кучу  рецензий,  которые  тот  уже
читал.
     •аррисон решил обойтись без второго изданиЯ и  удовольствоватьсЯ  своим
succes d'estime {“меренный успех,  успех  у  немногих  (франц.).}.  ‚се  его
родственники были в восторге, и он  почти  сразу  же  принЯлсЯ  за  повесть.
Ћднако среди друзей •аррисона был один  гениальный  человек,  и  этот  гений
прислал ему следующее письмо:
     "џ  не  представлЯл себе, что вы можете так писать. ђазумеетсЯ, дорогой
мой,  рассказы  ваши сыроваты; да, в этом не приходитсЯ сомневатьсЯ, они еще
сыроваты.  Ќо  у вас много времени впереди. ‚ы молоды, и Я вижу - у вас есть
способности. Џриезжайте, потолкуем о ваших планах".
     Џолучив это приглашение, •аррисон не стал долго раздумывать  и  поехал.
‘идЯ с ним в летний день  за  графином  красного  вина,  гениальный  человек
объЯснил, почему его рассказы "сыроваты".
     - Ћни дают ощущение внешнего драматизма, - сказал он, -  но  драматизма
подлинного, психологического в них нет.
     •аррисон показал ему рецензии. Ќа другой день он с  чувством  некоторой
обиды покинул гениального человека.  Ћднако  через  несколько  недель  обида
рассеЯлась, и слова гениального человека начали приносить плоды.  Ќа  исходе
второго месЯца •аррисон написал ему:
     "‚ы совершенно правы, рассказы сыроваты.  Ќо  теперь,  по-моему,  Я  на
верном пути".
     Џрошел еще год, и, раза  два  показав  рукопись  гениальному  человеку,
•аррисон закончил вторую  книгу  под  названием  "„жон  ќндекотт".  Љ  этому
времени он перестал уже  говорить  о  своих  "трудах"  и  стал  называть  их
"писаниной".
     Ћн послал повесть издателю с просьбой напечатать  ее  и  выплатить  ему
гонорар. Ћтвет последовал несколько позднее,  чем  обычно.  €здатель  писал,
что, по его мнению (мнению профана),  "„жон  ќндекотт"  не  вполне  оправдал
большие ожиданиЯ, вызванные первой, столь  много  обещавшей  книгой  мистера
•аррисона; и, чтобы показать свое полное беспристрастие, он вложил в  письмо
выдержку из "отзыва рецензента", где утверждалось, что мистер •аррисон  "сел
между двух стульев и не послужит своей книгой ни искусству,  ни  английскому
читателю". Ђ потому он, издатель, скрепЯ сердце пришел  к  выводу,  что  при
существующих неблагоприЯтных условиЯх сбыта он мог бы пойти на риск  лишь  в
том случае, если бы мистер •аррисон обЯзалсЯ возместить все расходы.
     •аррисон рассердилсЯ и ответил,  что  не  может  взЯть  на  себЯ  такое
обЯзательство. €здатель вернул  рукопись  и  написал,  что,  по  его  мнению
(мнению профана), мистер •аррисон пошел по ложному пути, о чем он, издатель,
весьма сожалеет, ибо он очень высоко ценил те приЯтные отношениЯ, которые  с
самого начала сложились между ними.
     •аррисон послал книгу издателю помоложе, и тот принЯл  ее  с  условием,
что выплатит авторский гонорар после продажи книги. Љнига вышла.
     Ќедели  три  спустЯ  •аррисон  начал  получать   рецензии.   Ћни   были
разноречивы. ‚ одной его упрекали за то, что сюжет примитивен, в другой,  по
счастью пришедшей с той же почтой, - за то, что сюжет излишне замысловат.  €
во всех отзывах сквозило сожаление, что автор "‡вездного пути"  не  оправдал
надежд, которые пробудил своей первой книгой, - ведь тогда казалось, что  он
поистине будет радовать читателей. ќтот натиск поверг бы •аррисона в уныние,
не получи он письма от гениального человека, которое гласило:
     "„орогой мой, вы себе не представлЯете, как Я рад. ’еперь  больше,  чем
когда-либо, Я убежден, что в ‚ас есть искра божиЯ".
     •аррисон тут же сел за третью книгу.
     €з-за злополучного условиЯ,  что  авторский  гонорар  выплачиваетсЯ  не
сразу, •аррисон за вторую книгу ничего не получил.  €здатель  продал  триста
экземплЯров. ‡а то времЯ, пока •аррисон писал третью книгу  (полтора  года),
гениальный человек познакомил его с неким критиком, сказав при этом:
     - Њожете положитьсЯ на его мнение, у него глаз безошибочно верный.
     Ђ критику он сказал так:
     - Џоверьте мне, у этого малого есть способности.
     Љритику понравилсЯ •аррисон, который,  как  уже  говорилось,  отличалсЯ
общительным и добродушным нравом.
     ‡акончив третью книгу, •аррисон назвал ее "‹ето" и посвЯтил гениальному
человеку.
     "„орогой мой, - ответил ему гениальный человек, когда получил экземплЯр
рукописи, - книга хороша! Љ  этому  нечего  прибавить  -  она  по-настоЯщему
хороша! џ читал ее с неописуемым наслаждением".
     ‚ тот же день •аррисон получил письмо и от критика. Ћн писал: "„а, это,
несомненно, шаг вперед. …ще  не  шедевр,  но,  тем  не  менее,  большой  шаг
вперед!"
     •аррисон воодушевилсЯ еще больше. ’от же издатель выпустил его книгу  и
продал целых две сотни экземплЯров; однако в письме к •аррисону он  довольно
уныло сообщал, что спрос на книгу,  кажетсЯ,  "почти  иссЯк".  ‘равнениЯ  не
всегда приЯтны, поэтому •аррисон старалсЯ не вспоминать, как  раскупали  его
"‡вездный путь", которым он доказал, что способен  "угодить  читателЯм".  Ћн
уже всерьез начал подумывать  о  том,  чтобы  отказатьсЯ  от  всЯких  других
доходов и зажить подлинно литературной жизнью.  ђецензий  на  сей  раз  было
немного, и он приступил к четвертой книге.
     „ва года потратил он на этот труд  и,  дав  ему  название  "‡аблудший",
посвЯтил критику. Ћдин экземплЯр  книги  он  послал  в  подарок  гениальному
человеку, и тот не замедлил ответить:
     "„орогой мой, это поразительно, просто поразительно, какие  ‚ы  делаете
успехи! Ќикому бы и в голову не пришло, что ‚ы - тот самый человек,  который
написал "‡вездный путь"; и все же Я горжусь тем, что даже  по  первой  ‚ашей
книге  угадал  в  ‚ас  талант.  •отел  бы  Я  сам  так  писать!  "‡аблудший"
изумительно хорош!"
     ѓениальный человек написал все это совершенно искренне после того,  как
прочел первые шесть глав книги. Ќадо вам сказать, что он так и не дочитал ее
до конца, ощутив страшную усталость, словно  сочинение  •аррисона  отнЯло  у
него все силы, - и, однако, он всегда повторЯл, что книга  эта  "изумительно
хороша", будто и впрЯмь одолел ее до последней страницы.
     „ругой экземплЯр •аррисон  послал  критику,  и  тот  откликнулсЯ  очень
теплым письмом, в котором  уверЯл,  что  наконец-то  он,  •аррисон,  "достиг
вершины".
     "ќто шедевр, - писал  он.  -  ‚рЯд  ли  ‚ам  удастсЯ  создать  что-либо
лучшее... ѓорЯчо поздравлЯю".
     Ќе терЯЯ времени, •аррисон взЯлсЯ за пЯтую книгу.
     Ћн трудилсЯ над этим новым произведением больше трех лет и  назвал  его
"Џаломничество". „обитьсЯ изданиЯ книги было нелегко. —ерез  два  днЯ  после
того, как она вышла в свет, критик написал •аррисону:
     "Ќе могу выразить, как высоко Я ценю ‚ашу новую книгу. Њне кажетсЯ, она
сильнее, чем "‡аблудший", да и оригинальнее. Џожалуй, она слишком...  џ  еще
не дочитал ее, но решил написать ‚ам, не откладываЯ".
     Џо правде говорЯ, критик книгу так и не дочитал. Ћн не мог.... Ћна была
слишком... †ене своей он, однако, сказал, что это "изумительнаЯ вещь", и  ее
заставил прочитать книгу.
     ѓениальный человек между тем прислал телеграмму:
     "‘обираюсь писать ‚ам о ‚ашей книге. Ѓезусловно, напишу,  но  сейчас  у
менЯ "прострел", и он не дает мне взЯть в руки перо".
     •аррисон так и не получил  обещанного  письма,  но  критику  гениальный
человек написал: "‚ы в состоЯнии читать эту книгу? џ нет. Ђвтор  уж  слишком
намудрил".
     •аррисон ликовал. …го новому издателю было не до ликованиЯ.  Ћн  писал,
что книгу никто не покупает и мистеру •аррисону следует подумать о том,  что
он  делает,  иначе  он  утомит  своих  читателей.   Љ   письму   прилагалась
единственнаЯ рецензиЯ, в которой среди других замечаний было и такое: "Њожет
быть, эта книга и высокохудожественна. Ќо не чересчур ли? Ќам она показалась
скучной".
     •аррисон уехал за границу и начал писать шестую  книгу.  Ћн  назвал  ее
"‘овершенство" и  трудилсЯ  над  ней,  живЯ  в  полном  одиночестве,  словно
отшельник: впервые работа давала ему такое  удовлетворение.  Ћн  писал,  как
говоритсЯ, кровью сердца, с каким-то почти мучительным наслаждением. € часто
улыбалсЯ про себЯ, вспоминаЯ, как первой своей книгой "порадовал  читателей"
и как о его четвертой книге критик сказал: "ќто шедевр. ‚рЯд ли ‚ам  удастсЯ
создать что-либо лучшее". Љак далеко он шагнул! Ћ! ќта  книга  действительно
совершенство, о каком можно только мечтать.
     ‘пустЯ некоторое времЯ •аррисон  вернулсЯ  в  Ђнглию  и  снЯл  домик  в
•эмпстеде. ‡десь он закончил свою книгу. Ќа другой день он взЯл рукопись  и,
отыскав на  вершине  холма  уединенное  местечко,  лег  на  траву,  готовЯсь
спокойно все перечитать. Ћн  прочел  три  главы,  отложил  рукопись  и  сел,
подпираЯ голову руками.
     "„а, - подумал он, - наконец-то Я достиг  совершенства.  Љнига  хороша,
изумительно хороша!"
     „ва часа просидел он так. —то и говорить, читателей  своих  он  утомит!
Љнига слишком хороша - он и сам не в силах ее дочитать!
     ‚ернувшись домой, он спрЯтал рукопись в Ящик письменного стола.  Ѓольше
он не написал в своей жизни ни строчки.


        ‚›ЃЋђ

     Џеревод Њ. Љан

     Ќесколько лет тому назад на углу одной из улиц в  —елси,  выходЯщей  на
набережную, стоЯл старичок, чей заработок целиком зависел от  того,  сколько
грЯзи тащат на ногах прохожие. Ћн усердно орудовал  метлой,  а  в  свободную
минуту садилсЯ на опрокинутый вверх  дном  деревЯнный  Ящик  и  беседовал  с
большим своим другом, ирландским терьером из соседнего дома. ђодом  старичок
был из  Љорнуолла,  а  по  профессии  водопроводчик.  ђумЯный,  седенький  и
бородатый, с маленькими,  весело  поблескивающими  серыми  глазками,  слегка
водЯнистыми, он всегда был бодр и держалсЯ независимо. Ђ между тем  это  был
страдалец, которого одолевали многочисленные недуги.  €  подагра-то  у  него
была, и бок болел, а уж ноги -  просто  барометры  какие-то,  так  они  были
чувствительны к погоде. Ћбо всех этих несчастьЯх  он,  бывало,  беседовал  с
нами, вовсе не жалуЯсь, будто и не о нем шла речь, перечислЯЯ свои  болезни,
только, так сказать, чтобы доставить удовольствие собеседникам. Ћн был,  как
видно, один-одинешенек на свете, и нечего ему  было  ждать  от  жизни,  даже
пенсии; да и вспомнить, наверное, тоже  особенно  нечего  -  разве  что  как
умирали родные да приходило в упадок водопроводное дело. ‘ам он тоже из года
в год все больше приходил в упадок вместе со своим ремеслом. „олгаЯ  болезнь
заставила его уступить  место  тем,  кто  помоложе,  но  серьезные  перемены
наступили гораздо раньше, и он их переживал очень тЯжело. ‚ прежние  времена
водопроводное ремесло было делом надежным, спокойным: "†ивешь сам по себе  и
знаешь, что к чему". Ќо потом "приходилось делать все, как велЯт подрЯдчики,
а уж они, конечно, ни с чем не станут считатьсЯ. ђаз не можешь  угнатьсЯ  за
молодыми - значит, проваливай, вот и весь разговор". ‚от почему после  своей
долгой болезни и смерти жены (эти беды случились одна  за  другой  и  унесли
последние его сбережениЯ) он  твердо  решил  купить  себе  метлу  и  сменить
профессию. Џравда, подметать мостовую на перекрестке - не то занЯтие,  какое
он выбрал бы, если бы мог выбирать. Ќо все же это лучше, чем инвалидный дом.
‡десь ты по крайней мере  сам  себе  хозЯин.  Џогода  в  те  дни  стоЯла  не
слишком-то  подходЯщаЯ  длЯ  человека,  который  по  роду  своей   профессии
постоЯнно находитсЯ во власти всех стихий, кроме, пожалуй,  огнЯ;  и  недуги
нашего старичка соответственно не дремали.  Ћднако  постоЯнные  его  болезни
обладали  одним  удивительным  свойством:  ему  всегда  было  "лучше",   чем
несколько  дней  назад.  Њы  порой  невольно  думали,  что,  если   человеку
непрерывно становитсЯ все лучше и лучше, - значит, он в конце концов  должен
стать идеалом  здоровьЯ,  и  грустно  было  видеть,  как  вопреки  всем  его
уверениЯм старик, наоборот, потихоньку слабеет, как все хуже гнутсЯ  у  него
суставы и медленно, но верно растут на пальцах и запЯстьЯх узлы, которые  он
с такой гордостью показывал нам.
     Ћн был твердо убежден, что лучше в воду, чем в инвалидный дом. Љак  тут
было сказать ему, что недалек тот час,  когда  нельзЯ  уже  будет  проводить
целые  дни  под  открытым  небом.  Ћн  и  сам,  видно,  долго  размышлЯл   и
философствовал на эту тему, припоминаЯ все, что знал по слухам.
     "„ом" - не место длЯ уважающего себЯ человека", - не  раз  говорил  он.
’аково было его твердое мнение, и уважающим себЯ  людЯм  никак  нельзЯ  было
уговаривать его поступить вопреки своим взглЯдам.  Ђ  между  тем,  когда  мы
проходили мимо него, все чаще думалось, что  еще  немного,  и  ему  придетсЯ
искать приют в той самой стихии, котораЯ так нещадно обрушивалась на него  с
небес день за днем.
     ’рудно с уверенностью сказать, обсуждалсЯ ли вопрос "река или  "дом"  с
ирландским терьером, его постоЯнным собеседником. Ќо, во всЯком случае,  их,
по-видимому, сближали одни и те же мысли о надвигающейсЯ старости, холодах и
непогоде. Ќаш старик сам говорил, что у беднЯги  терьера  выпадают  зубы,  а
спина деревенеет - особенно в сырую погоду. „а, жаль,  конечно,  но,  видно,
пес и вправду стареет! Ђ пес мог терпеливо сидеть целый час и глЯдеть своему
другу в лицо, стараЯсь, быть может,  понЯть  по  ею  выражению,  как  должна
поступить собака, когда какаЯ-то злаЯ сила давит и душит так,  что  выносить
больше невозможно. Ћткуда ему было знать, что сердобольные люди  позаботЯтсЯ
о том, чтобы он не страдал сверх меры. Ќа его поднЯтой вверх седеющей  морде
со слезЯщимисЯ глазами никогда не было и тени сомнениЯ, она выражала  полную
уверенность в том, что какое бы решение его друг ни принЯл по этому  важному
вопросу - "река или "дом", - оно, безусловно, будет  правильным  и  во  всех
отношениЯх подходЯщим и длЯ собак и длЯ людей.
     Ћднажды летом - а оно выдалось в  тот  год  особенно  дождливое  -  наш
старый приЯтель в порыве откровенности поведал нам  свое  заветное  желание:
еще хоть раз побывать на Љорнуолле, в своем родном ”ови, где он не  был  вот
уже пЯтьдесЯт лет. ’ак или иначе, но только деньги на  это  нашлись,  и  он,
взЯв двухнедельный отпуск, отправилсЯ туристским  поездом  в  родные  места.
Ќакануне отъезда в