общиной в ’роувере  не  было  слишком  горЯчей  дружбы,  и,
расставаЯсь со своими приношениЯми, паства первой утешала себЯ  тем,  что  в
противном случае бедность пастора стала бы  объектом  насмешек  протестантов
(тоже присутствовавших в этот день на суде). „ело, конечно, не  в  том,  что
паства ставила ему в заслугу его бедность. ќто было  бы  глупо,  тем  более,
что, как утверждала молва, финансовые затруднениЯ пастора были  вызваны  его
верой в акции. Џопытку улучшить свое пусть скромное, но  надежное  положение
игрой  на  бирже  прихожане  не  сочли  бы  предосудительной,  если  бы  она
увенчалась успехом, но неудачи заставлЯли пастора прибегать к их  маслу,  их
картофелю, их Яйцам и цыплЯтам. ‚ этом приходе, так  же,  как  и  в  других,
никто не оспаривал изречениЯ "“дача - лучший путь к преуспеЯнию", ни у  кого
в деревне также не было неестественной склонности оспаривать  право  каждого
человека стремитьсЯ к богатству.
     Ћднако ничто так не раздражает,  как  человек,  которого  вы  вправе  о
чем-то просить, но который сам начинает просить что-то  у  вас.  ‚от  почему
длиннаЯ, худаЯ фигура пастора  в  черной  одежде,  такаЯ  прЯмаЯ,  точно  он
проглотил при рождении аршин, его узкое, лишенное  растительности,  бледное,
изможденное  лицо  с  рыжими  бровЯми  и  глазами,  которые,  казалось,   то
загорались, то потухали, его рыжие с проседью  волосы  под  позеленевшей  от
времени шлЯпой, его резкий, повелительный голос, отрывистый, невеселый  смех
- все это действовало прихожанам на нервы. …го лающие слова: "Њне нужен фунт
масла... заплачу в понедельник", "Њне нужна картошка...  скоро  заплачу!"  -
раздавались слишком часто в ушах тех, кто до сей поры получил от пастора  за
свои  продукты  лишь  духовное  возмещение.  Џо  временам  некоторые  циники
говорили: "‚от еще! џ сказал ему, что все свое масло отвез на  рынок",  или:
"“ этого пастора нет совести.  Ћт  менЯ-то  уж  он  цыплЯт  не  получит".  €
все-таки нельзЯ было допустить, чтобы он и его стараЯ мать умерли  с  голоду
по вине прихожан - это принесло бы слишком много радости  "той  стороне".  Ђ
другим способом избавитьсЯ от своего пастора они не хотели, хотЯ бы  потому,
что на поддержание его ими уже были затрачены средства.  ‘делку,  в  которую
оказались   вовлеченными   и   церковь   и   общество,   скрепили    деньги.
Џрофессиональное поведение пастора было безупречным, проповеди -  долгими  и
пылкими; он всегда был готов исполнЯть  свои  многочисленные  обЯзанности  -
венчаниЯ, крещениЯ, отпеваниЯ, - и это был его единственный доход,  так  как
он уже  задолжал  прихожанам  больше,  чем  ему  причиталось  по  должности.
‹оЯльность его паствы напоминала лоЯльность членов некоего важного общества,
которому угрожает опасность.
     •одили слухи, что в доме пастора царит ужаснаЯ нужда. Ѓлагополучный вид
этого красного кирпичного зданиЯ, окруженного лавровыми кустами, никогда  не
цветущими, был как бы иронией над тем, что происходило внутри. ѓоворили, что
стараЯ мать пастора, которой было восемьдесЯт лет, совсем не  вставала  этой
зимой с постели, потому что в доме не было углЯ. ’ак она и лежала, а ее  три
птички летали на свободе и пачкали повсюду,  так  как  ни  она,  ни  ее  сын
никогда не закрывали клетки... …динственной служанке,  по-видимому,  никогда
не платили. ’орговцы больше не отпускали  пастору  товаров,  потому  что  не
могли получить за них  деньги.  ЃольшаЯ  часть  мебели  была  продана;  пыли
накопилось столько, что она  заставлЯла  чихать.  "„альше  и  ехать  некуда,
понимаете ли!"
     ‘ маленькой корзинкой в руке пастор методически  собирал  продукты  длЯ
своего стола три раза в неделю, обещаЯ заплатить в  понедельник  и  соблюдаЯ
воскресенье как день отдохновениЯ. Љазалось, в его сознании  постоЯнно  жила
вера в скорое повышение курса его акций; в  то  же  времЯ  он  считал  своим
свЯщенным правом получать поддержку. € было весьма трудно отказывать  ему  в
ней. Џочтальон дважды видел его на железнодорожных путЯх, которые  проходили
внизу, под самой деревней: "‘тоит без шлЯпы, понимаете ли, как  потерЯнный!"
ќтот рассказ о пасторе, стоЯщем на рельсах, производил  сильное  впечатление
на тех добрых людей, которые любЯт страшные истории. ќти люди  говорили:  "џ
совсем  не  удивлюсь,   если   с   ним   что-нибудь   такое   стрЯсетсЯ   не
сегоднЯ-завтра!" „ругие, не столь романтически настроенные, качали  головами
и уверЯли, что, пока жива его мать,  ничего  он  над  собой  не  сделает.  Ђ
некоторые, более набожные, утверждали,  что  он  никогда  не  пойдет  против
свЯщенного писаниЯ и не подаст такого дурного примера.

        2

     ‚ то утро зал  мирового  суда  напоминал  церковь  в  день  чьей-нибудь
свадьбы, так как жители ’роувера пришли в парадной темной одежде и расселись
согласно своей вере: "церковь" - в правой, а "община" - в левой части  зала.
Ћни  представлЯли  собой  то  большое  разнообразие  типов  при  однообразии
костюмов, которое в далекой провинции все еще встречает наблюдатель; почти у
всех рты были приоткрыты, а глаза, полные напрЯженного вниманиЯ, застыли  на
судьЯх. ’рое судей: сквайр Џлейделл в кресле, доктор Ѓаккет слева от него  и
почтенный  Љелмеди   справа   -   впервые   поЯвились   перед   большинством
присутствовавших в роли представителей  закона.  ‹юбопытство  вызывалось  не
только ходом судебной процедуры, но и  видом  истца,  мелкого  булочника  из
города, откуда деревнЯ ’роувер получала все необходимое. “сатое  лицо  этого
человека и его лысаЯ голова привлекали всеобщее внимание до тех пор, пока не
началось слушание дела и не поЯвилсЯ сам пастор. ‚ своем  черном  пальто  он
прошел вперед и остановилсЯ, как будто немного ошеломленный. ‡атем, повернув
изможденное лицо к судьЯм, отрывисто произнес:
     - „оброе утро! ‘колько народу!
     Љонстебль, стоЯвший позади него, пробормотал:
     - Џройдите, пожалуйста, к скамье подсудимых, сэр.
     Џастор  прошел  к деревЯнному сооружению, внутри которого стоЯла скамьЯ
подсудимых.
     - ‘овсем как кафедра проповедника, - сказал он и засмеЯлсЯ своим лающим
смехом.
     Џо залу  пробежал  оживленный  шепоток,  как  будто  утрата  им  ореола
свЯщенника вызвала симпатию к  нему,  и  глаза  всех  остановились  на  этой
высокой, тощей фигуре и рыжей с проседью голове.
     ‚став на свидетельское место, истец дал следующие показаниЯ:
     - ‚аша честь, в прошлый вторник днем мне случилось самому ехать на моей
тележке через ’роувер к тем домам, что повыше оврага; Я вошел в  дом  миссис
•ани, прачки, а тележку оставил на улице, Я так всегда делаю. Ќу, Я немножно
поболтал с ней, а когда вышел из дому, смотрю:  этот  джентльмен  отходит  и
идет впереди. Џосмотрел Я в тележку и думаю себе: "‘транно! ‡десь только две
булки... может, Я по ошибке оставил две в доме?"  ‡ахожу  к  миссис  •ани  и
говорю: "Ќе оставил ли Я вам по рассеЯнности две штуки вместо одной?"  "Ќет,
- говорит. - ’олько одну... вот она!" "’ак вот, - говорю, - когда  Я  шел  к
вам, у менЯ их было четыре, а сейчас только две.  ‘транно!"  "Њожет,  вы  по
дороге обронили одну?" - говорит она. "Ќет, -  говорю,  -  Я  посчитал  их".
"‘транно, - говорит она, - может, собака  схватила?"  "Њожет,  -  говорю,  -
только единственный, кого Я вижу на дороге, так это вон его". € Я указал  на
этого джентльмена. "Ћй! - говорит миссис •ани, - так  это  же  наш  пастор".
"„а, - говорю, - как мне не знать его, если он мне  должен  деньги  вот  уже
восемнадцать месЯцев. Џоеду-ка Я вперед", - говорю. ’ак вот, еду Я вперед  и
подъезжаю к этому джентльмену. Ћн поворачивает голову  и  смотрит  на  менЯ.
"„обрый день!" "„обрый день, сэр, - говорю Я. -  ‚ы  не  видели  булки?"  Ћн
вытаскивает булку из кармана. "ЏоднЯл с земли, - говорит. - ‚идите, грЯзнаЯ.
Ќо годитсЯ длЯ моих птичек! •а-ха!" "Ђга, - говорю, - вот  оно  что!  ’еперь
понЯтно!" џ сохранЯю спокойствие, а сам думаю: "ќто немного легкомысленно  с
вашей стороны. ‚ы должны мне один фунт, восемь шиллингов и два пенса вот уже
почти два года; Я больше не надеюсь получить  эти  деньги,  но,  видно,  вам
этого еще мало! Ћчень хорошо, - думаю  Я,  -  посмотрим!  €  мне  наплевать,
пастор вы или нет!" џ обвинЯю его в том, что он взЯл мой хлеб.
     Ѓулочник замолчал и стал  вытирать  грЯзным  платком  лицо  и  огромные
рыжеватые усы. Ќеожиданно пастор подал голос со  скамьи  подсудимых:  "Љусок
грЯзного хлеба... покормить птиц. •а-ха!"
     Ќа  мгновение  воцарилась  мертваЯ  тишина.  ‡атем  булочник   медленно
произнес:
     - Ќо это еще не все. џ заЯвлЯю, что он сам ел этот хлеб.  “  менЯ  есть
два свидетелЯ.
     Џредседательствующий, проведЯ рукой по своему суровому,  настороженному
лицу, спросил:
     - ‚идели вы какие-нибудь следы грЯзи на булке?  Џодумайте,  раньше  чем
ответить!
     Ѓулочник уверенно ответил:
     - Ќи пылинки.
     ‡аговорил  доктор  Ѓеккет,  худощавый  мужчина  с  седой   бородкой   и
беспокойными глазами, видевшими много мучительно-тЯжелого в жизни:
     - Ђ ваша лошадь стоЯла на месте?
     - Ћна всегда стоит как вкопаннаЯ.
     - •а-ха! - послышалсЯ смех пастора.
     Ђ председатель сказал резко:
     - ’ак. ‚ы свободны. ‚ызываетсЯ следующий  свидетель...  —арлз  ‘тоддер,
плотник. Џожалуйста, расскажите, что вам известно.
     Ќо прежде чем свидетель успел заговорить, пастор громко выкрикнул:
     - Ћтступник!
     - ’ише, сэр.
     Ћднако по всему залу прокатилсЯ воинственный шепот присутствующих.
     ‘видетель,  квадратный  человек  с  красным  лицом,  седыми   волосами,
бакенбардами и усами, с живыми темными глазами,  слезившимисЯ  от  волнениЯ,
заговорил быстро, тихим голосом:
     - ‚о вторник днем, ваша честь, примерно часа в четыре,  Я  проходил  по
деревне и видел пастора у его калитки с булкой в руке.
     - Џокажите нам, как он ее держал.
     ‘видетель прижал к боку свою черную шлЯпу тульей наружу.
     - Ѓулка была запачканнаЯ или чистаЯ?
     ‘ладко улыбаЯсь маленькими глазками, свидетель ответил:
     - џ бы сказал, что чистаЯ.
     - ‹ожь!
     Џредседательствующий строго произнес:
     - Ќе перебивайте, сэр. ‘видетель, а вы  не  разглЯдели  другую  сторону
булки?
     ѓлазки свидетелЯ заморгали.
     - Ќе совсем.
     - Џастор разговаривал с вами?
     ‘видетель улыбнулсЯ.
     - Џастор никогда не остановил бы менЯ. џ ведь сборщик налогов.
     ‘мех пастора, похожий на  лай  несчастной,  бездомной  собаки,  подавил
нараставшее в зале веселье, и опЯть на мгновение наступила мертваЯ тишина.
     ’огда председательствующий спросил:
     - “ вас есть какие-нибудь вопросы к нему?
     Џастор повернулсЯ к свидетелю:
     - ‡ачем вы лжете?
     ‘видетель прищурилсЯ и запальчиво крикнул:
     - Ђ где вы видите ложь?
     - ‚ы сказали, что булка была чистаЯ.
     - Ћна и была чистаЯ, насколько Я разглЯдел.
     - •одили бы в церковь, тогда не стали бы лгать.
     - „умаю, что скорее найду истину в другом месте.
     Џредседательствующий постучал по столу.
     - „овольно, довольно! ‚ы свободны! ‘ледующий свидетель... ќмили Ѓликер.
Љто вы такаЯ? Љухарка в доме пастора? Ћчень хорошо. —то вам известно об этом
деле с булкой?
     ‘видетельница, широколицаЯ, кареглазаЯ девушка, глупо ответила:
     - Ќичего, сэр.
     - •а-ха!
     - ’ише! ‚ы видели булку?
     - Ќе-ет.
     - ’огда зачем же вы здесь?
     - •озЯин попросил у менЯ тогда тарелку и нож. € он и стараЯ миссис  ели
ее за обедом. џ потом посмотрела на тарелку. Ќа ней не было ни крошки.
     - …сли вы так и не видели булки, то откуда вы знаете, что они ели ее?
     - Џотому что больше ничего в доме не было.
     Џастор пролаЯл:
     - ‘овершенно верно.
     Џредседательствующий пристально посмотрел на него.
     - “ вас есть к ней вопросы?
     Џастор кивнул.
     - ‚ам платЯт жалованье?
     - Ќе-ет, не платЯт.
     - Ђ знаете, почему?
     - Ќе-ет!
     - Ћчень сожалею... Ќо у менЯ нет денег, чтобы платить вам. ‚от и все.
     Ќа этом закончились  показаниЯ  истца  и  его  свидетелей,  после  чего
объЯвили перерыв, во  времЯ  которого  судьЯ  стали  совещатьсЯ,  а  пастор,
разглЯдываЯ   присутствующих,   кивал   то   одному,   то   другому.   ‡атем
председательствующий обратилсЯ к пастору:
     - Ђ у вас, сэр, свидетели есть?
     - „а. Њой звонарь. Ћн честный человек. Њожете ему верить.
     ‡вонарь ‘эмуэл Ѓевис встал на свидетельское  место.  Ћн  был  похож  на
стареющего ‚акха с вечно дрожащими руками. Ћн дал следующие показаниЯ;
     - Љогда Я проходил мимо пастора во  вторник  днем,  он  позвал  менЯ  и
говорит: "‚идишь?" - и показывает булку. "Ќемного грЯзного хлеба, - говорит,
- длЯ моих птичек". Ђ потом повернулсЯ и пошел.
     - ‚ы видели, что булка была запачкана?
     - „а. „умаю, она была запачкана.
     - —то значит думаю? ‚ам это известно?
     - „а. Ћна была запачкана.
     - ‘ какой стороны?
     - ‘ какой стороны? „умаю, она была запачкана снизу.
     - ‚ы в этом уверены?
     - „а. Ћна была запачкана снизу, это точно.
     - ’ак. ‚ы свободны.  Ќу,  сэр,  не  изложите  ли  вы  нам  теперь  свои
соображениЯ по данному делу?
     Џастор, указав на истца и левую часть зала, отрывисто бросил:
     - ‚се они, эти прихожане, хотЯт опорочить менЯ.
     Џредседатель сказал ледЯным тоном:
     - Ћставим это. Џереходите к фактам, пожалуйста.
     - €звольте. џ вышел погулЯть... прошел мимо тележки булочника... увидел
в грЯзи булку... поднЯл ее... длЯ своих птичек.
     - Љаких птичек?
     - ‘орока и два скворца. ‘вободно летают, Я никогда не закрываю  клетку.
Ћни поели вволю.
     - Ѓулочник обвинЯет вас в том, что вы взЯли хлеб из его тележки.
     - ‹ожь! Џод тележкой в луже.
     - ‚ы слышали, как ваша кухарка сказала, что вы ели его? ќто правда?
     - „а. Џтички не смогли съесть все... Ђ в доме  пусто...  мы  с  матерью
были голодны.
     - ѓолодны?
     - „енег нет. Ќам туго приходитсЯ... очень! —асто голодаем. •а-ха!
     € опЯть по залу пробежал непонЯтный ропот.  ’рое  судей  уставились  на
ответчика. ‡атем почтенный Љелмеди сказал:
     - ‚ы говорите, что нашли булку под тележкой. Ђ вам не пришло  в  голову
положить ее на место? ‚ы могли догадатьсЯ, что она упала.  €наче  откуда  ей
взЯтьсЯ на земле?
     ‚зглЯд пастора, метавший огонь, казалось, погас.
     - ‘ небес... Љак  манна.  -  €,  обводЯ  глазами  зал,  он  добавил:  -
ѓолодному... избраннику божию... манна небеснаЯ! -  €,  откинув  голову,  он
засмеЯлсЯ. ќто был единственный звук среди гробовой тишины.
     ‘удьи начали тихо совещатьсЯ.  Џастор,  глЯдЯ  на  них  в  упор,  стоЯл
неподвижно. ‹юди в зале сидели,  как  на  театральном  представлении.  ‡атем
председательствующий объЯвил:
     - €ск отклонЯетсЯ,
     - Ѓлагодарю вас.
     Ћтрывисто бросив эту  короткую  благодарность,  пастор  покинул  скамью
подсудимых и прошел через середину зала, провожаемый неотступными  взглЯдами
всех присутствующих.
     Ћт зданиЯ мирового суда прихожане  направили  свои  стопы  по  грЯзному
проселку в ’роувер, обсуждаЯ результаты.  Џобеда  "церкви"  омрачалась  лишь
тем, что булочник лишилсЯ своей булки, ничего  не  получив  взамен.  Ђ  ведь
булка  стоила  денег.  Џрихожанам  церкви  было  обидно   чувствовать   себЯ
победителЯми и, однако,  быть  вынужденными  молчать.  Ћни  бросали  мрачные
взглЯды на насмешливых противников.  €  чем  ближе  они  подходили  к  своей
деревне, тем большее раздражение испытывали против этих людей. ’огда звонарЯ
осенило  вдохновение.  ‚зЯв  с  собой  трех  помощников,  он   поспешил   на
колокольню, и через несколько минут с нее уже низвергалсЯ  такой  веселый  и
буйный трезвон,  какого  никогда  еще  не  поднимали  ее  колокола.  ’резвон
разносилсЯ в неподвижном воздухе серого зимнего днЯ, долетаЯ до самого морЯ.
     Љакой-то приезжий, выйдЯ из гостиницы, услышал этот торжествующий  звон
и, увидев вокруг так много людей в черном, спросил своего кучера:
     - —то это, свадьба?
     - Ќет, сэр, говорЯт, это в честь пастора, понимаете ли, его обвинили  в
воровстве, но вот сейчас оправдали.

     ‚ следующий вторник изможденное лицо пастора поЯвилось в  дверЯх  лавки
миссис ѓлойн; скрипучим, как пила, голосом он сказал:
     - Њожете вы ссудить мне фунт масла? ‘коро заплачу.
     —то еще мог он сделать? „аже избранникам божьим небо не всегда посылает
манну.


                                 CAFARD {*}

     Џеревод ѓ. ‡лобина

     {* •андра (франц.).}

     ‘олдат †ан ‹иотар лежал ничком на берегу „рома. ‘нега давно сошли, лето
было в разгаре; по одну сторону виднелись деревьЯ и трава, по другую катилсЯ
обмелевший зеленоватый поток, а между ними легла  широкаЯ  песчанаЯ  полоса.
ЏалЯщее солнце выпарило всю влагу, землЯ пересохла, но сегоднЯ подул  свежий
ветерок, он будто нехотЯ разматывал вату облачков в голубизне неба, и листва
на прибрежных осинах и ивах шелестела от тысЯч его легких  поцелуев.  ‘олдат
†ан ‹иотар упорно смотрел на землю, но там ничего не было, кроме  нескольких
сухих травинок. “ солдата была "cafard", хандра, ибо завтра  ему  предстоЯло
покинуть госпиталь и ЯвитьсЯ по начальству длЯ освидетельствованиЯ. ’ам  ему
станут механически задавать обычные вопросы, а потом объЯвЯт: "‚  часть!"  -
или прикажут раздетьсЯ и лечь, какой-нибудь "медик" будет щупать ему  ребра,
чтобы убедитьсЯ, ликвидированы ли последствиЯ контузии, котораЯ сказалась на
сердце. ‘олдат имел уже одну отсрочку и был уверен, что не  получит  другой,
что бы ни было с его сердцем. "‚ часть!" - таков его  удел  и  ничто  нельзЯ
изменить, как нельзЯ повернуть вспЯть эту реку, бегущую к  своему  концу,  к
морю. “ солдата была хандра - точно крохотный черный жучок  грыз  его  мозг,
подтачивал надежды, пожирал радость. ќто длилось уже целую неделю, и  солдат
был в глубоком отчаЯнии. ‘нова проклЯтаЯ казарменнаЯ жизнь, муштра, а потом,
может быть, уже через месЯц, их, как баранов, загонЯт  в  эшелон  и  повезут
туда, на позиции - на бойню, на бойню!
     ‘олдат  сбросил  фланелевую  куртку,  расстегнул  рубашку  до  поЯса  и
подставил грудь ветру. …го  карие,  широко  раскрытые  по-собачьи,  выпуклые
глаза на красивом смуглом лице, глаза, в которых за эти три  проклЯтых  года
поЯвилось испуганное и мрачное выражение, не видели, казалось, ничего, кроме
одолевавших его  мыслей  и  образов,  что  кружились  в  черном  водовороте,
засасывавшем его все глубже и глубже. Ћн словно не замечал  шумевшей  вокруг
жизни: ни воркованиЯ  голубЯ  на  иве,  ни  разноцветных,  словно  эмалевых,
бабочек, порхавших вокруг, ни маленькой бурой  Ящерицы,  что  совсем  близко
притаилась среди камней и замерла,  словно  прислушиваЯсь  к  биению  сердца
лета. ‚сего этого он не замечал, как если бы он снова  сидел  в  глубоком  и
душном окопе и над головой выли немецкие снарЯды, а запах крови  и  нечистот
отравлЯл воздух. ‘олдат был в таком состоЯнии, когда человек  посылает  богу
проклЯтие и умирает. Ђ ведь он был примерный  католик  и  все  еще  ходил  к
мессе. Ќо бог предал землю и его, †ана  ‹иотара.  ‚се  чудовищные  мерзости,
которые привелось увидеть  солдату  за  два  года  на  фронте:  изувеченные,
безгубые лица, человеческие скелеты, в которых сновали крысы; обезумевшие от
муки лошади  с  оторванными  ногами  и  опустошенные,  разрушенные  фермы  и
пришибленные    несчастьем    беззащитные    крестьЯне;    его    измученные
товарищи-солдаты; пустынность ничьей земли; грохот, стоны, зловоние,  холод,
постоЯнный гнет какой-то жестокой силы,  котораЯ  швырЯла  в  горнило  войны
миллионы горЯчих человеческих сердец  и  тел,  миллионы  горЯчих  желаний  и
привЯзанностей; и над всем - тЯжелое, темное небо, без единого просвета, без
единого клочка лазури - все это вдруг навалилось  на  солдата,  лежавшего  в
золоте солнечных лучей, и заслонило от него  и  жизнь  и  надежды.  €  снова
оказатьсЯ там! …му, уже бывшему в таком аду, который в  сорок  раз  страшнее
того, что когда-либо видели начальники, посылающие его туда, и в пЯтьсот раз
страшнее того, что и не снилось "парламентариЯм", спокойно  получающим  свои
денежки  и  вдали  от  опасности  болтающим  о  победе,  об  отданных  врагу
провинциЯх и о будущем, - ах, подлецы!
     …сли бы солдаты, чью жизнь они ни во что не  ставЯт,  беднЯги,  которые
исходЯт потом, истекают кровью, мерзнут и  голодают  по  обе  стороны  линии
фронта, могли поднЯть свой голос, их страданиЯ были бы  не  напрасны  -  они
добились бы мира. Ђх, какой это был бы чудесный мир, если бы первым делом во
всех странах перевешали свЯтош-политиканов и газетчиков, всех тех, кто умеет
сражатьсЯ  только  Языком  и  пером,  чужой  кровью  добывать  победы!   ќти
самодовольные обыватели не успокоЯтсЯ до тех пор, пока во ”ранции есть  хоть
один парень с целыми ногами и руками! Џочему они не могут оставить  в  покое
усталое сердце †ана ‹иотара - разве мало он убил  бошей?  Ћн  вспомнил  свою
первую атаку - каким до странности мЯгким показалось  ему  тело  того  боша,
которого он проткнул штыком! Џотом другой, третий... „а, в тот день он рьЯно
выполнЯл свою обЯзанность! Ћднако при этой  мысли  что-то  резануло  его  по
сердцу. Љонечно, это только боши, но их жены,  дети,  матери...  их  скорбно
вопрошающие, молЯщие глаза. Љого они молили? Ќе его же, не †ана ‹иотара! Ћн,
отнЯвший так много жизней, - кто он такой, как не несчастный, который сам не
имеет  ни  жизни,  ни  права  дышать  и  двигатьсЯ  иначе,  как  по  приказу
неразумной, бессердечной силы,  котораЯ  слепо  стремитсЯ  продолжать  бойню
неизвестно зачем. …сли бы он выжил - в это он не верил, -  ах,  если  бы  он
все-таки выжил и мог с миллионами своих товарищей вернутьсЯ домой  и  свести
кое с кем счеты! “ж пришлось бы им тогда болтатьсЯ в воздухе и ворон пугать!
Ѓабочки садились бы на их губы, и мухи ели бы их высунутые  Языки,  умолкшие
наконец.
     Џостепенно вспышка  Яростного,  безрассудного  гнева  сменилась  острой
жалостью к себе. Ќеужели он не увидит снова чистого,  свободного  от  черных
туч неба, не увидит щедрую землю, плоды, пшеницу? Ќе будет обнимать  в  лесу
девчонку, гулЯть по залитым огнЯми бульварам, сидеть в  кафе?  Ќе  пойдет  к
мессе, избавившись от этого глухого отвращениЯ и страха, которые его в  гроб
вгонЯт? ѓде вы, ангелы милосердиЯ? Ќеужели это никогда не  кончитсЯ?  ‘  ума
можно сойти!
     Џеред мысленным взором солдата встало  лицо  матери,  такое,  каким  он
видел его в последний раз, три года назад, когда  уходил  в  полк.  Џодумать
только: его мать и всЯ семьЯ теперь во власти бошей! Ћн уходил тогда из дому
весело, с легким сердцем, а мать словно застыла на месте и,  заслонив  глаза
от солнца рукой, глЯдела вслед поезду.  Њысль  о  том,  что  проклЯтые  боши
наложили свою тЯжелую лапу на все, что дорого и близко ему, прежде порождала
в душе солдата непримиримую ненависть к врагу, и  тогда  все  кошмары  войны
казались естественными и даже необходимыми. Ќо  сейчас  даже  эта  мысль  не
могла его расшевелить: у него была хандра.
     †ан ‹иотар перевернулсЯ на спину. ѓолубое небо над горами  не  радовало
его, и если бы оно внезапно стало черным, он не заметил бы перемены, как  не
замечал порхавших вокруг бабочек,  прелестных  и  быстролетных,  как  минуты
радости. Ћн думал:  снова  без  отдыха,  без  срока  шагать  по  трупам,  по
растерзанным мертвым  телам  таких  же,  как  он,  несчастных,  затравленных
солдат, у которых единственное желание - до конца своих  дней  не  поднимать
больше ни на кого руку, которые, как и он сам, желали только смеха, любви  и
покоЯ. —то за жизнь!  Љарнавал  скачущих  демонов!  „урной  сон,  невыразимо
страшный сон! "Љогда Я снова окажусь там, - думал солдат,  -  на  мне  будет
новаЯ форма, Я буду выбрит и снова, как все, стану весело махать рукой,  как
будто иду на свадьбу. „а здравствует ”ранциЯ!  Ѓоже,  какое  издевательство!
Ќеужели человек не имеет права на безмЯтежный сон?"
     Ћн закрыл глаза, но Яркий  солнечный  свет  проникал  сквозь  опущенные
веки; солдат снова перевернулсЯ на живот и с вожделением уставилсЯ на реку -
говорЯт, что посередине она глубока и такое быстрое течение! Ћднако что  это
там на берегу, у самой воды? Ќеужели он и в самом деле сошел с  ума?  ‘олдат
как-то странно рассмеЯлсЯ: то была чернаЯ собака, та самаЯ, что преследовала
его, сидела у него на плечах и словно вошла в него!  ‘обака  вошла  в  воду;
солдат позвал ее: "He, le copain!" {ќй, приЯтель! (франц.).}. Ќет,  то  была
не его собака, ибо, услышав его голос,  она  перестала  лакать  и  испуганно
поджала хвост. Џотом она отошла от воды, села у камней и посмотрела на него.
ЌастоЯщаЯ,  живаЯ  собака!  Ќо  какаЯ  тощаЯ  -  настоЯщее  пугало!  ЏростаЯ
дворнЯжка, но, видимо, когда-то была красивой. Ћна сидела и смотрела на †ана
‹иотара,  и  в  ее  трогательном   взглЯде   читалась   историЯ   голодного,
заброшенного существа, которое очень хотело бы прийти  к  людЯм,  чтобы  они
кормили его, но не смела, потому что  ее,  беднЯгу,  всегда  гнали  и  били.
Љазалось, в этой собаке борютсЯ два одинаково сильных инстинкта  -  страх  и
голод. †ан ‹иотар пристально смотрел на  собаку.  ‚  ее  глазах  была  такаЯ
растерЯнность, столько отчаЯниЯ! —то-то шевельнулось в душе  у  солдата.  Ћн
протЯнул руку и позвал: "Viens!" {Џоди сюда! (франц.).}. Ќо собака испуганно
отошла подальше, снова  села  и  стала  смотреть  на  человека.  †ан  ‹иотар
засмеЯлсЯ так же странно, как прежде. …сли бы бог протЯнул ему руку и позвал
"Viens!", он поступил бы так же, как эта собачонка, он не подошел бы  ни  за
что! ђазве он не так же загнан и забит, как этот пес?  €,  как  бы  проверЯЯ
себЯ, солдат снова протЯнул руку: "Viens!", -  и  собака  снова  недоверчиво
отодвинулась подальше и снова  села,  глЯдЯ  на  него.  †ан  ‹иотар  потерЯл
терпение. Ћн так низко опустил голову, что лоб его коснулсЯ земли. Ћн вдыхал
запах  сожженной  солнцем  травы  и  чувствовал,  как  утихает  его  нервное
напрЯжение. ‹ежа неподвижно, он воображал себЯ мертвым,  бесчувственным,  ко
всему равнодушным. Ќо  вокруг  шумело  лето,  благоухали  травы,  он  ощущал
ласковое дуновение ветерка. ђаскинув руки, солдат погладил  ладонЯми  теплую
землю, как гладил бы грудь женщины. Џодумал опЯть: "Ђх, если бы в самом деле
умереть - насколько это было бы лучше, чем жизнь на этой бойне!"  Ќо  смерть
поджидала †ана  ‹иотара  там,  далеко,  где  выли  снарЯды,  свистели  пули,
щетинились остриЯ стальных  штыков.  „икаЯ,  отвратительнаЯ  смерть,  смерть
среди зловониЯ, и никто не даст ему прощального  поцелуЯ,  если  не  считать
поцелуев крыс и воронов. —то такое жизнь и что  такое  смерть?  Ћхота  живых
существ друг за другом, и больше ничего. „а  еще  любовь,  слепой  инстинкт,
породивший всех этих хищников. ‚ наши дни  •ристос  отвернул  от  людей  лик
свой. ‚он на вершине горы сверкающий на солнце крест  -  правильно  сделали,
что поставили его наверху, где не обитает человек, не бродит даже  достойнаЯ
жалости  собака!  "‘казки!  -  подумал  солдат.  -  ‚се  мы  свЯзаны   одной
веревочкой: и те, кто властвует, и те, над кем властвуют; те, кто  пожирает,
и те, кого пожирают. ЊилосердиЯ нет, нет и  бога!"  Ќад  ним  жужжали  мухи.
‘олнце припекало спину сквозь тонкую рубашку, и солдат потЯнулсЯ за курткой.
‘обачонка, все еще сидевшаЯ поодаль,  Ярдах  в  двадцати,  всЯ  съежилась  и
прижала уши при его движении, и солдат подумал: "Ќу  и  досталось  же  тебе,
должно быть, беднЯга!" ‚ кармане  куртки  лежало  несколько  сухарей,  и  он
протЯнул один собаке. Ћна задрожала, высунула  розовый  Язык,  задыхаЯсь  от
страха и желаниЯ схватить сухарь. †ан ‹иотар осторожно бросил его на полпути
между собой и животным. ‘обака отпрыгнула на шаг  или  два,  потом  опасливо
подвинулась вперед и присела. ‡атем очень  медленно  подползла  на  брюхе  к
сухарю, схватила его зубами  и  снова  отбежала  на  безопасное  расстоЯние.
‘олдат вытащил другой сухарь. Ќа этот раз он бросил  его  шагах  в  пЯти  от
себЯ. € снова собака, сжавшись, подкралась, быстро проглотила сухарь,  опЯть
отошла, теперь уже всего шага на два, и  остановилась  с  раскрытой  пастью,
чуть помахиваЯ хвостом, как бы просЯ еще. †ан ‹иотар протЯнул третий  сухарь
на всю длину руки и стал ждать. ‘обака приблизилась и села там, где  до  нее
нельзЯ было дотЯнутьсЯ. €зо рта у нее текла слюна, но, казалось,  она  никак
не может решитьсЯ на столь отчаЯнное предприЯтие. ‘олдат  сидел  неподвижно,
хотЯ ощущал уже в руке  усталость:  он  хотел  побороть  страх  собаки.  Ћна
наконец схватила сухарь. †ан ‹иотар тут же  протЯнул  ей  еще  один.  ‘обака
схватила и его, но лишь после пЯтого сухарЯ солдату удалось  притронутьсЯ  к
ней. Ћщутив на спине его пальцы, собака прижалась к земле и сильно  дрожала,
пока он гладил ее по голове и за ушами. € вдруг дрогнуло у  солдата  сердце:
собака лизнула ему руку. Ћн вытащил последний сухарь, разломил его и стал по
кусочкам давать  собаке,  что-то  приговариваЯ;  даже  когда  на  ладони  не
осталось ни крошки, он продолжал говорить и  дружески  трепать  ей  уши.  Ћн
понимал, что с собакой что-то происходит.  Ћна,  казалось,  хотела  сказать:
"Њой господин, мой новый хозЯин, Я люблю, Я  боготворю  тебЯ!"  Ћна  подошла
ближе, потом совсем близко и, поднЯв острую черную  мордочку,  стала  лизать
солдату лицо. ѓорЯчий шершавый Язык щекотал ему кожу, и на сердце у  солдата
стало легче, как будто собачонка зализывала на нем  раны.  ‘олдат  обнЯл  ее
тощее тело, а она торопливо лизала и лизала ему лицо, шею, грудь,  словно  в
душу ему хотела влезть. Џалило солнце, среди камней шуршали юркие Ящерицы, в
листве деревьев шелестели поцелуи ветра, в воздухе носилась всЯкаЯ  мошкара.
‘тоЯл тот же летний полдень.  Ѓога,  быть  может,  и  не  было,  но  в  душу
вернулось сострадание, и у †ана ‹иотара прошла "cafard". Ћн  осторожно  снЯл
собачонку с колен, встал и потЯнулсЯ.
     - Ќу, дружок, надо мне сходить к товарищам. ’еперь ты будешь моЯ.
     Ћна встала на  задние  лапы  и  начала  передними  скрести  ему  бедро,
стараЯсь снова лизнуть его в лицо и как бы умолЯЯ не бросать ее. € все времЯ
вилЯла хвостом не то от радости, не то заискиваЯ. ‘олдат взЯл  ее  за  лапы,
поставил на землю и пошел от реки, свистом зовЯ ее за собой, и она  побежала
рЯдом, опустив морду, почти касаЯсь его  ног,  задыхаЯсь  от  преданности  и
любви.


        ЌЂ„…†„›

     Џеревод ѓ. ‡лобина

     Ќе так давно на юге Ђнглии жили  супруги  ђальф  и  Ђйлин  “отчет.  ќта
необычнаЯ фамилиЯ происходила, как утверждал  ђальф,  от  имени  саксонского
тана Ћтчера, упомЯнутого Якобы в  Љадастровой  книге  {ЉадастроваЯ  книга  -
опись всех  земель  Ђнглии,  произведеннаЯ  в  1085-1086  годах  по  приказу
‚ильгельма-‡авоевателЯ.}, или, во всЯком случае, в других  не  менее  важных
исторических документах, поскольку поиски имени  тана  в  Љадастровой  книге
оказались напрасными.
     ђальф, этот потомок тана в тридцатом  поколении,  был  ростом  в  шесть
футов, худой, с пытливыми жадными глазами, улыбкой,  котораЯ,  кажетсЯ,  раз
поЯвившись, так и осталась навсегда у него на губах, и вьющимисЯ  пепельными
волосами. †ена ђальфа, румЯнаЯ и почти такаЯ же высокаЯ, как  муж,  была  из
корнуэльской семьи, котораЯ настолько умело хозЯйничала на своей земле,  что
землЯ словно таЯла в их  руках.  Ђйлин  принесла  мужу  в  приданое  имение,
которое ее родитель кому-то передал, но которое по  истечении  определенного
срока должно было вернутьсЯ к ней, как законной наследнице. Ќекоторое  времЯ
они с ђальфом жили на деньги, полученные  от  заклада  этого  имениЯ.  Љроме
того, ђальф “отчет имел какие-то надежды на будущее.  Џо  профессии  он  был
архитектором, но, быть может, из-за этих надежд ему всегда не везло.  ’олько
ђальф мог разобратьсЯ в лабиринте  причин  этого  невезениЯ.  Џочему-то  его
заказчики умирали, становились банкротами, отказывались от заказа -  словом,
до расчета с ним дело  никогда  не  доходило.  „аже  жили  “отчеты  в  доме,
построенном длЯ клиента: "эта  жирнаЯ  галка"  по  необъЯснимой  причине  не
захотела в него въехать. ђальф и Ђйлин свили там гнездышко временно,  твердо
надеЯсь переехать в постоЯнное жилище, как только сбудутсЯ их ожиданиЯ.
     “дивительно, что, несмотрЯ  на  все  превратности  судьбы  и  пережитые
разочарованиЯ,  они  сохранЯли  твердую  уверенность,  что  в  конце  концов
снимутсЯ с мели и достигнут тихой гавани благополучиЯ. Њожно было  подумать,
что надежда обитала у них в крови.
     “отчеты были люди не  жадные  и  не  эгоистичные  и  умели  миритьсЯ  с
лишениЯми, но, видно, жажда удачи, как микроб,  проникла  им  в  кровь.  Ћни
настолько были заражены этим микробом, так мечтали иметь то, чего у них нет,
что в погоне за большим постоЯнно терЯли то, чем  владели.  Ќапример,  когда
ђальф получал заказ, он сразу видел в  нем  блестЯщую  возможность  добитьсЯ
вершин успеха в жизни при умелом подходе и так раздувал и  усложнЯл  проект,
что он становилсЯ невыполним, или же ђальф в ажиотаже забывал учесть в своих
расчетах какую-либо важную деталь, например, повышение цен на кирпич.  Љогда
ошибка обнаруживалась, больше всех удивлЯлсЯ сам ђальф и  считал  виноватыми
всех, кто имел отношение к делу, всех... кроме себЯ. Ђйлин в  таких  случаЯх
обычно сердилась, но, если кто-нибудь намекал ей, что ђальф "зарвалсЯ",  она
сердилась еще больше. Ћна  была  ђальфу  верной  подругой  и,  к  несчастью,
слишком легковерной.  Џоэтому  она  вскоре  присоединилась  к  мнению  мужа,
которому каждый  его  неуспех  представлЯлсЯ  очередным  коварством  ‘удьбы,
препЯтствующей исполнению их желаний. ’о же было и в их домашней жизни. …сли
ђальф завтракал, что случалось почти каждое утро, у  него  находилась  такаЯ
масса замысловатых способов улучшить этот завтрак, что он нередко  оставалсЯ
голодным. Ћн придумывал особые методы  приготовлениЯ  пищи,  которые  должны
были придавать  всЯкому  продукту  необыкновенный  вкус,  и  стрЯпнЯ  обычно
отнимала у него столько времени, что поесть он уже не успевал.
     Љофе, например, ђальф варил с неочищенным Яйцом, причем,  согласно  его
рецепту, это питье следовало кипЯтить так долго, что ђальф выпивал  его  уже
на ходу, спеша к поезду. Ђйлин приходилось бежать за ним, чтобы взЯть у него
чашку. Љаждый из них напоминал котенка,  который,  знаЯ,  что  у  него  есть
хвост, кружитсЯ весь  день  в  надежде  поймать  этот  заманчивый  придаток.
€ногда, впрочем, благодарЯ настойчивости (ее у  него  было  немало,  но  она
обычно была направлена не туда, куда следует) ђальфу все же удавалось добыть
кое-что.  Ќо  когда  это  случалось,  то  еще  раньше  случалось  что-нибудь
совершенно им не предвиденное и не только сводило на нет достигнутый  успех,
но и вызывало дополнительные расходы. ’ем не менее ђальф и  Ђйлин  сохранЯли
веру в то, что когда-нибудь они возьмут верх над ‘удьбой и получат должное.
     Џока надежды их еще не сбылись, они решили не обзаводитьсЯ  детьми,  но
неожиданно  родилось  двое.  Њладенцы,  однако,  умерли:  один  не  выдержал
приготовлений к укреплению его здоровьЯ,  которые  были  слишком  хитроумны,
чтобы осуществитьсЯ, другой погиб именно из-за применениЯ этих  мер:  малыша
усердно пичкали какой-то  особо  питательной  снедью,  вызвавшей  отравление
организма, и “отчеты остались бездетными.
     €м  было уже под пЯтьдесЯт, когда ђальф однажды утром получил от одного
стрЯпчего  извещение  о  смерти его крестной, тетушки ‹испет. ђальф прочитал
это  письмо  вслух,  и  они с Ђйлин целую минуту сидели молча, уставившись в
свои  тарелки.  €х надежды созрели. Ќаконец-то они без всЯких усилий получат
что-то!  ’етушка  ‹испет,  котораЯ  последнее  времЯ жила в €псвиче, в доме,
случайно  построенном  не  ђальфом,  была  стараЯ  дева.  “отчеты  частенько
прикидывали,  что  им  достанетсЯ  после  ее  смерти,  но  в  этом  не  было
корыстолюбиЯ:  им  было  не  жалко,  если  "беднаЯ  старушка"  проживет  еще
несколько  лет,  хотЯ  они  иной  раз  и  думали,  что тетушка слишком долго
наслаждаетсЯ  жизнью.  Ћни  знали,  что  рано  или  поздно им достанетсЯ это
наследство,  и  когда  это  случитсЯ,  надо постаратьсЯ использовать его как
можно лучше.
     Ќаконец Ђйлин промолвила:
     - ђальф, ты должен немедленно ехать туда!
     Ћблачившись в траур, ђальф поспешил на вокзал, но, конечно, опоздал  на
поезд. Ћднако ему удалось уехать в полдень с другим поездом, и к вечеру того
же днЯ он благополучно прибыл в €псвич.
     ‘тоЯл октЯбрь, на  улицах  было  темно,  моросил  мелкий  дождь.  ђальф
несколько задержалсЯ на вокзале, отыскиваЯ свой билет, который он засунул  в
перчатку. ќта "жирнаЯ ворона", контролер, мог бы и сам  увидеть  его!  €з-за
этой задержки ђальф упустил последний кэб и пошел пешком. ‚  доме,  куда  он
пришел, был званый обед, и ђальфу так и не  удалось  убедить  слуг,  что  он
родной племЯнник их хозЯйки, и пришлось отправитьсЯ в гостиницу.  Ћтсюда  он
телеграфировал Ђйлин, чтобы она ему  сообщила  правильный  адрес,  ибо  "эти
жирные вороны" на улицах €псвича не знают, где живет тетушка!
     Ќа другой день он получил ответ,  и,  отправившись  по  новому  адресу,
скоро  оказалсЯ  в  доме  с  завешенными  окнами.  ‚пустив  его,  двое  слуг
рассказали, как умерла их госпожа, и провели в ее комнату.  ’етушка  ‹испет,
нарЯдно одетаЯ, лежала в  гробу.  ђальф  смотрел  на  нее  с  обычной  своей
улыбкой, никогда не сходившей с его губ, но с  каким-то  страхом  в  глазах.
ЃеднаЯ  старушка,  как  она  худа  и  бледна!  Ђ  ведь  когда-то  она  слыла
красавицей.
     ’етушка, умираЯ, склонила голову немного набок, и на  ее  лице  застыло
какое-то цинично-насмешливое выражение.  ЏриглЯдевшись  внимательнее,  ђальф
увидел, отчего создаетсЯ такое впечатление: белесые ресницы над одним глазом
были приподнЯты, и глаз казалсЯ приоткрытым, как будто  тетушка  подмигивала
кому-то. ђальф поспешно вышел из комнаты и, узнав,  что  похороны  завтра  в
полдень, отправилсЯ в контору стрЯпчего.  ’ам  ему  сказали,  что  стрЯпчий,
согласно последней воле покойной, ЯвлЯетсЯ единственным  душеприказчиком,  а
он, ђальф, - законным наследником всего имущества, оставшегосЯ после  уплаты
налогов и долгов. ђальф не мог не порадоватьсЯ этому, так как они с Ђйлин  в
то времЯ были в особенно стесненных обстоЯтельствах. Ћн, однако, подавил это
эгоистичное чувство и пошел в отель, чтобы написать жене.
     Ќа другой день в десЯть часов утра он получил телеграмму:  "ђади  бога,
предоставь все делать  юристу.  Ђйлин".  ’елеграмма  показалась  ему  весьма
странной.
     Џосле похорон ђальф позавтракал со стрЯпчим, и они  вскрыли  завещание.
Ћно было коротко и просто. ’етушка делала распорЯжениЯ относительно кружев и
драгоценностей, сто фунтов оставлЯла душеприказчику,  а  остальное  завещала
племЯннику, ђальфу “отчету. ‘трЯпчий предложил дать в установленном  порЯдке
объЯвление о долгах, а ђальф мужественно ограничилсЯ хлопотами  о  скорейшем
утверждении завещаниЯ и передаче тетушкиного состоЯниЯ в его собственность.
     Џоздно  вечером  он  уехал  домой,  к  Ђйлин.  ’а  выслушала  его отчет
недоверчиво.  Ћна  была уверена, что он все-таки сунул нос не в свое дело, а
это  значило,  что все обЯзательно пойдет вкривь и вкось. „аже если он этого
не  сделал,  то все равно попытаетсЯ скоро сделать! ’еперь, когда их надежды
уже сбывались, обычнаЯ терпимость, казалось, изменила Ђйлин.
     “отчеты нередко толковали о доходах тетушки, и  в  ту  ночь  они  снова
заговорили об этом,  обдумываЯ,  нельзЯ  ли  увеличить  ее  капитал,  удачно
переместив его куда-нибудь. ’етушка  получала  доход  с  акций  "Ќорвич  энд
Ѓирмингэм корпорейшн", а ђальф доказывал, что, приобретЯ акции какого-нибудь
промышленного концерна, можно совершенно безопасно вместо четырехсот  в  год
получать шестьсот. Ђйлин соглашалась, что это было  бы  неплохо.  Ќо  ничего
определенного у них пока не было решено. ’еперь, когда поЯвились деньги,  им
почему-то не хотелось менЯть квартиру, хотЯ оба знали, что могут вести более
широкую жизнь и поправить свои дела, которые в последнее времЯ находились  в
чрезвычайно плачевном состоЯнии. Ћни даже подумывали  о  покупке  небольшого
автомобилЯ. ђальф слышал, что в одном месте  продаетсЯ  подержанный  "форд",
совсем даром, и твердил, что никак не следует упускать такую возможность. Ћн
постараетсЯ встретитьсЯ с владельцем и позондировать почву. Ќи в коем случае
нельзЯ, чтобы этот тип догадалсЯ, что  у  них  поЯвились  деньги,  иначе  он
навернЯка заломит бешеную цену. € вообще лучше  купить  этот  автомобиль  до
того, как все узнают о наследстве.
     Ќесколько  дней  спустЯ  ђальф  договорилсЯ  о  покупке  автомобилЯ  за
восемьдесЯт фунтов, включаЯ ремонт, который займет не больше  месЯца.  Ђ  на
следующий день пришло письмо  от  стрЯпчего.  Ћн  сообщал,  что  делает  все
возможное, чтобы ускорить процедуру. Џрошло еще пЯть недель, и  “отчеты  уже
привыкли к мысли, что в их жизни свершилсЯ переворот и теперь они в надежной
гавани.
     Ћни сделали множество закупок,  заказали  материалы  длЯ  долгожданного
курЯтника, и ђальф сам помогал сооружать его. Ѓыли куплены  и  куры,  причем
ђальф уже разрабатывал длЯ них особый способ питаниЯ в  надежде  получать  в
будущем такое количество  Яиц,  которое  намного  превысит  обычное.  ‘тарую
конюшню переделали в гараж. „ва-три раза в неделю ђальф еще ездил  в  ‹ондон
присматривать себе дело, которого, как правило, там не находилось.
     ЏроходЯ с ‘ент-Џонкраса на ђэд-‹айон-сквер, где помещалась его контора,
он  всегда  люб