ущал? Ќе в этом ли причина того, что милосердие и  любовь
не пускали ростков в сердцах его паствы? "‚идит бог, Я  никогда  сознательно
не ощущал своего превосходства, - подумал он. - € все-таки Я  бы  постыдилсЯ
рассказывать людЯм о своих бедах и борьбе с самим собой. Ќе назвал ли бы нас
•ристос, очутись он снова на земле, фарисеЯми за то, что мы считаем себЯ  на
голову выше остальных людей? Ќо, право же,  оберегаЯ  свои  души  от  других
людей, мы проЯвлЯем себЯ скорее как фарисеи,  чем  как  христиане.  •удожник
назвал нас чиновниками. Ѓоюсь... боюсь, что это правда". Ќу, хватит!  ’еперь
уж длЯ этого не будет времени. ’ам, куда он поедет, он  научитсЯ  раскрывать
сердца других и раскрывать свое  сердце.  ‘траданиЯ  и  смерть  снимают  все
барьеры, делают всех людей братьЯми. Ћн все  еще  сидел  задумавшись,  когда
вошла ѓрэтиана. ‚зЯв ее руку, он сказал:
     - Ќоэль уехала к „жорджу, и мне хотелось бы, чтобы ты  тоже  перевелась
туда, ѓрэйси. џ оставлЯю приход и буду просить о назначении менЯ  капелланом
в армию.
     - ЋставлЯешь приход? Џосле стольких лет? € все из-за Ќолли?
     - Ќет, мне кажетсЯ, не из-за этого - просто пришло времЯ!  џ  чувствую,
что моЯ работа здесь бесплодна.
     - Ћ нет! Ќо даже если и так, то это только потому, что...
     - ’олько почему, ѓрэйси? - улыбнулсЯ Џирсон.
     - Џапа, то же самое происходило и со мной. Њы должны  сами  думать  обо
всем и сами все решать, руководствуЯсь своей совестью; мы  больше  не  можем
смотреть на мир чужими глазами.
     ‹ицо Џирсона потемнело.
     - Ђх! - сказал он. - Љак это мучительно - потерЯть веру!
     - Ќо зато мы становимсЯ милосердными! - воскликнула ѓрэтиана:
     - ‚ера и милосердие не противоречат друг другу, моЯ дорогаЯ.
     - „а, в теории; но на практике они нередко находЯтсЯ на разных полюсах.
Ђх, папа! ’ы выглЯдишь таким усталым. ’ы и в самом деле принЯл окончательное
решение? Ђ тебе не будет одиноко?
     - Ѓыть может. Ќо там Я обрету себЯ.
     “ него было такое лицо, что ѓрэтиане стало больно, и она отвернулась.
     Џирсон ушел в кабинет, чтобы написать прошение  об  уходе.  ‘идЯ  перед
чистым листом бумаги, он окончательно понЯл, что глубоко презирает публичное
осуждение, которое коснулось его собственной плоти и крови; он видел  также,
что все его действиЯ продиктованы чисто мирским рыцарством  по  отношению  к
дочери, суетным чувством обиды. "ѓордынЯ! - подумал он. - —то же, оставатьсЯ
мне здесь и попробовать подавить ее?"  „важды  он  откладывал  перо,  дважды
бралсЯ за него снова. Ќет, он не сумеет подавить в  себе  гордыни.  ЋстатьсЯ
там, где его не хотЯт, согласитьсЯ  на  то,  чтобы  его  только  терпели,  -
никогда! ’ак, сидЯ перед чистым листом бумаги, он  пыталсЯ  совершить  самое
трудное дело, какое может совершить человек, - увидеть себЯ со стороны.  Љак
и следовало ожидать, ему это не  удалось;  отвергнув  приговоры  других,  он
остановилсЯ на  том,  который  вынесла  ему  собственнаЯ  совесть.  €  снова
вернулась мысль, котораЯ терзала его с  самого  начала  войны:  его  долг  -
умереть за родину! ЋставатьсЯ в живых, когда  столь  многие  из  его  паствы
приносЯт последнюю жертву, недостойно его. ќта мысль еще глубже  укоренилась
в нем после семейной трагедии и того  горького  разочарованиЯ,  которое  она
принесла. Ћставшись наедине со своим  прошлым,  которое  покрылось  пылью  и
стало казатьсЯ иллюзорным, он терзалсЯ еще и мыслью  о  том,  что  отвергнут
своей кастой. “ него было странное ощущение, что его прежнЯЯ жизнь спадает с
него, как змеинаЯ кожа; кольцо за  кольцом  отпадают  все  его  обЯзанности,
которые он выполнЯл день за днем, год за годом. „а  и  существовали  ли  они
когда-нибудь на самом деле? Ќу что ж, теперь он стрЯхнул их с  себЯ,  и  ему
надо идти в жизнь, озаренную великой реальностью - смертью!
     ‚зЯв в руку перо, он написал прошение об уходе.

        ѓ‹Ђ‚Ђ XI

     Џоследнее воскресенье - солнечное и Яркое!  ѓрэтиана,  хотЯ  Џирсон  не
просил ее об этом, посещала каждую службу. “видев ее  в  этот  день  сидЯщей
после такого долгого перерыва на их  семейной  скамье,  где  он  так  привык
видеть жену и черпать в  этом  новые  силы,  -  он  волновалсЯ  больше,  чем
когда-либо. Ћн никому не говорил, что собираетсЯ покинуть  приход,  опасаЯсь
фальши, недомолвок и всЯких намеков, которые  будут  неизбежны,  как  только
кто-нибудь начнет выражать сожаление. Ћн скажет об этом в последнюю  минуту,
в своей последней проповеди! ‚есь день  он  провел,  как  во  сне.  Џоистине
гордый,  впечатлительный,  уже  чувствуЯ  себЯ  отверженным,  он   одинаково
сторонилсЯ всех, не пытаЯсь делить прихожан на своих сторонников и  на  тех,
кто отошел от него. Ћн знал, что найдутсЯ люди,  и,  возможно,  таких  будет
немало, которых глубоко опечалит его уход -  но  искать  их,  взвешивать  на
весах их мнение, противопоставлЯть остальным - нет, это  было  противно  его
натуре. ‹ибо все, либо ничего!
     € когда он в последний  раз  поднЯлсЯ  по  ступенькам  на  свою  темную
кафедру, он ничем не обнаружил, что наступил конец; быть может, он и сам еще
не отдавал себе в этом отчета. Ѓыл теплый летний вечер, и прихожан в  церкви
собралось очень много. •отЯ прихожане вели себЯ сдержанно, все  же  слух  об
его уходе распространилсЯ, и каждый был  полон  любопытства.  Ђвторы  писем,
анонимных и  прочих,  потратили  эту  неделю  не  длЯ  того,  чтобы  предать
гласности ими написанное, а длЯ того, чтобы оправдать в  своих  глазах  этот
поступок. ’акое оправдание легче всего можно было получить  в  разговорах  с
соседЯми - о тЯжелом и  неприЯтном  положении,  в  котором  очутилсЯ  бедный
викарий. ‚ общем, церковь стала посещатьсЯ куда лучше, чем в начале лета.
     Џирсон никогда не был выдающимсЯ проповедником. …го голосу  не  хватало
звучности и гибкости, а мыслЯм - широты и жизненной убедительности;  к  тому
же  он  не  был  свободен  от  той  певучести,  котораЯ  так   портит   речь
профессиональных ораторов. ‡ато его доброта и искренность  всегда  оставлЯли
впечатление. ‚ эту последнюю воскресную службу он произносил проповедь на ту
же тему, что и в тот раз, когда молодым и полным сил впервые взошел  на  эту
кафедру, - сразу же после медового  месЯца,  который  он  провел  с  молодой
женой: "‘оломон во всей славе своей пышностью одежды не был подобен одной из
сих". Ќо теперь проповеди не хватало той радостной приподнЯтости, которую он
испытывал в счастливейшие дни своей жизни; зато усилилась ее  острота,  чему
немало способствовали его страдальческое лицо и утомленный голос.  ѓрэтиана,
котораЯ знала, что, закончив проповедь, он будет  прощатьсЯ  с  прихожанами,
начала задыхатьсЯ от волнениЯ еще задолго  до  того.  Ћна  сидела,  смахиваЯ
слезы и не глЯдЯ на него, пока он не сделал паузу, слишком  продолжительную,
и тут ей подумалось, что он терЯет силы. Џирсон стоЯл,  слегка  наклонившись
вперед, и, казалось, ничего не видел; его руки, вцепившиесЯ в край  кафедры,
дрожали. ‚ церкви стоЯла глубокаЯ тишина - выражение его лица и  всЯ  фигура
казались необычными даже ѓрэтиане. Љогда его губы зашевелились  и  он  начал
снова говорить, глаза ее застлало пеленой, и она на мгновение перестала  его
видеть.
     -  „рузьЯ  мои,  Я покидаю вас. ќто последние слова, с которыми Я к вам
обращаюсь  в  этой церкви. Џередо мной другое поле деЯтельности. ‚ы все были
очень  добры  ко  мне.  Ѓог  был  милостив  ко мне. џ молюсь от всего своего
сердца: да благословит он вас всех. Ђминь! Ђминь!
     Џелена превратилась в слезы, и ѓрэтиана увидела, что он смотрит на  нее
сверху. Ќа нее ли? Ћн, несомненно, что-то видел, но, может быть,  перед  ним
было видение более сладостное - та, кого он любил еще больше? Ћна  упала  на
колени и закрыла лицо руками. ‚се времЯ,  пока  пели  гимн,  она  стоЯла  на
коленЯх и не поднЯлась и тогда, когда он  медленно  и  отчетливо  произносил
последнее благословение:
     - Њилость божиЯ, безграничнаЯ и непостижимаЯ, да пребудет  с  вами,  да
укрепит сердца и умы ваши в познании бога и в любви к нему и сыну его €исусу
•ристу, нашему спасителю; и да почиет на вас благословение всемогущего  бога
- отца, сына и свЯтого духа, да будет волЯ его с вами навеки.
     Ћна до тех  пор  стоЯла  на  коленЯх,  пока  не  осталась  одна.  Џотом
поднЯлась и, выскользнув из церкви, пошла домой. Ћтец еще не возвращалсЯ, да
она и не ждала его. "‚се кончено, -  думала  она,  -  все  кончено.  „орогой
папочка! ’еперь у него нет дома - мы с Ќолли разбили ему жизнь; и все  же  Я
не виновата, и, может быть, не виновата и она. ЃеднаЯ Ќолли!"

     Џирсон задержалсЯ в ризнице, разговариваЯ с певчими и  служками;  здесь
все прошло гладко, потому что его прошение было принЯто, и он договорилсЯ  с
одним своим другом, чтобы  тот  выполнЯл  его  обЯзанности,  пока  не  будет
назначен новый викарий. Љогда все разошлись, он вернулсЯ в пустую церковь  и
поднЯлсЯ на хоры к органу. ’ам было открыто  окно,  и  он  выглЯнул  наружу,
опираЯсь на каменный подоконник и чувствуЯ, что отдыхает всей душой.  ’олько
теперь, когда все уже кончилось,  он  понЯл,  через  какие  мучениЯ  прошел.
—ирикали воробьи, но шум уличного движениЯ стал тише  -  был  обеденный  час
спокойного воскресного днЯ.  Љончено!  Џросто  не  веритсЯ,  что  он  больше
никогда не подниметсЯ сюда, не увидит этих крыш, этого уголка  ‘квер-ѓарден,
не услышит знакомого чириканьЯ воробьев. Ћн сел к органу и начал  играть.  ‚
последний раз исторгнутые его руками звуки гремели  в  пустом  доме  божием,
отдаваЯсь эхом в его стенах. Ћн играл  долго,  внизу  медленно  темнело.  €з
всего, что он покинет здесь, ему больше всего будет не хватать одного: права
приходить и играть в полутемной церкви, посылать в  сумеречную  пустоту  эти
волнующие звуки, наполнЯющие ее еще большей красотой. Ђккорд за аккордом,  и
он все глубже погружалсЯ в море  нарастающих  звуковых  волн,  терЯЯ  всЯкое
чувство реальности, пока  музыка  и  темное  здание  не  слились  воедино  в
какой-то благостной торжественности. Ђ внизу тьма завладела  всей  церковью.
“же не видно было ни скамей, ни алтарЯ, только колонны  и  стены.  Ћн  начал
играть свое любимое аллегретто из ‘едьмой симфонии Ѓетховена; он оставил это
напоследок, знаЯ, какие видениЯ эта музыка вызывает в нем.  —ерез  маленькое
оконце вползла кошка, охотившаЯсЯ за воробьЯми; уставившись на него зелеными
глазами, она замерла в испуге. Ћн закрыл орган, быстро спустилсЯ  вниз  и  в
последний раз окинул взглЯдом церковь. Ќа улице было теплее и светлее, чем в
церкви, - дневной  свет  еще  не  угас.  Ћн  отошел  на  несколько  шагов  и
остановилсЯ, глЯдЯ вверх. ‘тены, контрфорсы и шпиль  были  окутаны  молочной
пеленой. ‚ерхушка шпилЯ словно упиралась в звезды. "Џрощай, моЯ  церковь!  -
подумал он. - Џрощай, прощай!"
     Ћн почувствовал, как дрогнуло его лицо; стиснув зубы, он  повернулсЯ  и
пошел прочь.

        ѓ‹Ђ‚Ђ XII

     Љогда Ќоэль убежала, ”орт бросилсЯ было за ней, но понЯл,  что  хромота
помешает ему догнать ее; он вернулсЯ и вошел в спальню к ‹иле. Ћна уже снЯла
платье и все еще неподвижно стоЯла  перед  зеркалом  с  сигаретой  в  зубах;
синеватый дымок клубилсЯ в комнате. ‚ зеркале он видел ее лицо - бледное,  с
красными пЯтнами на щеках; даже уши у нее горели. Ћна будто не слышала,  что
он вошел, но он заметил, как изменились ее  глаза,  когда  она  увидела  его
отражение в зеркале. ‚зглЯд их, застывший и безжизненный, стал живым, в  нем
чувствовалась затаеннаЯ ненависть.
     - Ќоэль ушла, - сказал ”орт.
     Ћна ответила, словно обращаЯсь к его отражению в зеркале:
     - Ђ ты не пошел за ней? Ђх, нет? Ќу, конечно,  помешала  нога!  ‡начит,
она удрала? Ѓоюсь, что это Я спугнула ее.
     - Ќет. „умаю, что это Я ее спугнул.
     ‹ила обернулась.
     - „жимми, Я ведь понимаю, что вы разговаривали обо мне. —то  угодно,  -
она пожала плечами, - но это!..
     - Њы не говорили о тебе. џ только сказал, что не надо  завидовать  тебе
только потому, что у тебЯ есть Я. ‚едь верно же?
     Ќе успев договорить, он тут же раскаЯлсЯ. ѓнев  в  ее  глазах  сменилсЯ
молчаливым вопросом, потом горечью. Ћна крикнула:
     - „а, мне можно было завидовать!  Ђх,  „жимми,  можно  было!  -  €  она
бросилась ничком на кровать.
     ‚ голове у ”орта мелькнуло: "Љак все это скверно!" Љак ему утешить  ее,
как уверить, что он любит ее, если... он ее не любит? Љак  сказать,  что  он
жаждет  ее,  если  он  жаждет  Ќоэль?  Ћн  подошел  к  кровати  и  осторожно
прикоснулсЯ к ее плечу.
     - ‹ила, что с тобой? ’ы переутомилась. € в чем дело? џ ведь не виноват,
что эта девочка Явилась сюда. Џочему это тебЯ так расстроило? Ћна ушла.  ‚се
хорошо. ‚се снова так, как было раньше.
     - „а! - донеслось до него приглушенное эхо. - ‚се снова так!
     Ћн опустилсЯ на колени и  погладил  ее  руку.  ђука  задрожала  от  его
прикосновениЯ, потом перестала  дрожать,  словно  ожидаЯ,  что  он  еще  раз
прикоснетсЯ и гораздо теплее; потом задрожала снова.
     - Џосмотри на менЯ, - сказал он. - —то тебе нужно? џ сделаю все, что ты
захочешь.
     Ћна повернулась к нему, подтЯнулась на кровати,  оперлась  на  подушку,
словно ища в ней опоры, и подобрала ноги - он был поражен той силой, которой
дышала в этот миг всЯ ее фигура.
     - Њой милый „жимми, - сказала она, - Я ни о чем не прошу тебЯ -  только
принеси мне сигарету. ‚ моем возрасте не приходитсЯ ждать больше  того,  что
имеешь. - Ћна  протЯнула  руку  и  повторила:  -  ’ебе  не  трудно  принести
сигарету?
     ”орт поднЯлсЯ и пошел за сигаретами. ‘ какой странной, горькой и  в  то
же времЯ спокойной улыбкой она сказала это! Ќо едва он вышел  из  комнаты  и
начал искать в темноте сигареты, как уже снова, с болью и тревогой, вспомнил
о Ќоэль - оскорбленнаЯ, она убежала так стремительно, не знаЯ даже, куда  ей
пойти! Ќаконец он  нашел  портсигар  из  карельской  березы  и,  прежде  чем
вернутьсЯ к ‹иле, сделал мучительное  усилие  над  собой,  пытаЯсь  прогнать
образ девушки. ‹ила все еще сидела на кровати, скрестив руки, - так  спокоен
бывает человек, нервы которого напрЯжены до предела.
     - ‡акури и ты, - сказала она. - Џусть это будет трубкой мира.
     ”орт подал ей огнЯ и, закурив сам, сел на край кровати; мысли его снова
вернулись к Ќоэль.
     - €нтересно, - вдруг сказала ‹ила, -  куда  она  ушла?  ’ы  не  мог  бы
поискать ее? Ћна опЯть может натворить  что-нибудь...  безрассудное.  Ѓедный
„жимми!  ‚от  будет  жалость!  ‡начит,  сюда  приходил  этот  монах  и   пил
шампанское? Ќедурно! „ай мне немного вина, „жимми!
     € снова ”орт вышел в другую комнату, и снова последовал  за  ним  образ
девушки. Љогда он вернулсЯ, ‹ила уже надела то самое черное шелковое кимоно,
в котором внезапно поЯвилась в ту роковую ночь после концерта в Љуинс-•олле.
Ћна взЯла бокал с вином и прошла в гостиную.
     - ‘адись, - сказала она. - Ќога не болит?
     - Ќе больше, чем обычно. - € он сел рЯдом с ней.
     - Ќе хочешь ли выпить? In vino veritas {€стина  в  вине  (лат.).},  мой
друг.
     Ћн покачал головой и сказал смиренно:
     - џ восхищаюсь тобой, ‹ила.
     - ќто очень приЯтно. џ не знаю никого, кто бы мною восхищалсЯ. - € ‹ила
залпом выпила шампанское.
     - Ђ тебе не хотелось бы, - заговорила она, - чтобы Я была одной из этих
замечательных "современных женщин", умных и добродетельных? Ћ, Я бы  на  все
лады рассуждала о мироздании, о войне, о причинах вещей, распивала бы чай  и
никогда бы не докучала тебе расспросами, любишь ли ты менЯ. Љак жаль!
     Ќо ”орт в эту  минуту  слышал  только  слова  Ќоэль:  "‚се  это  ужасно
забавно, не правда ли?"
     - ‹ила, - сказал он вдруг, - ведь надо  же  что-нибудь  предпринЯть.  џ
обещаю тебе не встречатьсЯ больше с этой девочкой - по крайней мере  до  тех
пор, пока ты сама этого не пожелаешь.
     - Њилый мой, она уже не девочка. Ћна вполне созрела длЯ любви, а Я... Я
слишком перезрела. ‚от в чем всЯ суть, и мне приходитсЯ миритьсЯ с этим.
     Ћна вырвала у него свою руку, уронила пустой стакан и закрыла  лицо.  “
”орта поЯвилось мучительное ощущение,  которое  овладевает  каждым  истинным
англичанином, ожидающим, что вот-вот разразитсЯ сцена. ‘хватить ее за  руки,
оторвать их от лица и поцеловать ее? €ли встать и оставить ее одну? ѓоворить
или молчать; пытатьсЯ утешать; пытатьсЯ притворЯтьсЯ? Ћн не  сделал  ничего.
Ћн понимал ‹илу. но лишь настолько, насколько мужчина вообще способен понЯть
женщину  на  том  этапе  ее  жизни,  когда  она  признает  себЯ  побежденной
молодостью и красотой. Ќо это был лишь мгновенный, слабый проблеск.  ѓораздо
Яснее он видел другое: ‹ила наконец понЯла, что она его любит,  а  он  ее  -
нет.
     "€ Я ничего не могу поделать с этим, - думал он тупо, -  просто  ничего
не могу поделать!" —то бы он теперь ни сказал, как бы ни поступил, -  ничего
не изменитсЯ. ЌельзЯ убедить женщину словами,  если  поцелуи  потерЯли  силу
убеждениЯ. Ќо тут к его бесконечному облегчению она отнЯла руки  от  лица  и
сказала:
     - ‚се это очень скучно. џ думаю, тебе лучше уйти, „жимми.
     Ћн хотел было возразить  ей,  но  побоЯлсЯ,  что  голос  его  прозвучит
фальшиво.
     - …ще немного, и  была  бы  сцена,  -  сказала  ‹ила.  -  ѓосподи!  Љак
ненавидЯт их мужчины! ‚  свое  времЯ  и  Я  тоже  ненавидела.  “  менЯ  было
предостаточно сцен в жизни; никакого  толку  от  них  нет  -  ничего,  кроме
головной боли на следующее утро. џ избавила тебЯ от сцены,  „жимми!  Џоцелуй
же менЯ за это!
     Ћн наклонилсЯ и прижалсЯ губами к ее губам. Ћт всего  сердца  он  хотел
ответить  на  ту  страсть,  котораЯ  таилась  в  ее  поцелуе.  Ћна  внезапно
оттолкнула его и сказала слабым голосом:
     - ‘пасибо; ты все-таки старалсЯ!
     ”орт провел рукой по глазам. …е слова странно растрогали его. Љакое  он
все-таки животное! Ћн взЯл ее бессильно повисшую руку, приложил к  губам,  и
прошептал:
     - џ приду завтра. Њы пойдем в театр, хорошо? ‘покойной ночи, ‹ила!
     Ќо, открываЯ дверь, он уловил выражение ее лица; она глЯдела  на  него,
Явно ожидаЯ, что он обернетсЯ; в глазах ее  стоЯл  испуг,  они  вдруг  стали
кроткими, такими кроткими, что у него сжалось сердце.
     Ћна поднЯла руку, послала ему воздушный поцелуй и  улыбнулась.  ‘ам  не
знаЯ, ответил ли он на ее улыбку, ”орт вышел. Ќо все-таки он не мог решитьсЯ
уйти так и, перейдЯ мостовую, остановилсЯ и стал смотреть вверх на ее  окна.
‚едь она была очень добра к нему! “  него  было  такое  ощущение,  будто  он
выиграл крупный куш и сбежал, не дав возможности партнеру  отыгратьсЯ.  …сли
бы только она не любила его, если бы их объединЯла только  бездушнаЯ  свЯзь,
пошлаЯ любовнаЯ интрига! Ќет, все что угодно - только не это! Ђнгличанин  до
мозга костей, он не мог так легко освободитьсЯ от чувства вины. Ћн не  знал,
как уладить отношениЯ с ней, как загладить вину, и поэтому  чувствовал  себЯ
негодЯем. "Њожет быть, вернутьсЯ назад?" - подумал он вдруг. тора  на  окне
шевельнулась. Џотом полоски света исчезли. "Ћна легла, - решил ”орт. - џ еще
больше расстроил бы ее... Ќо где сейчас Ќоэль? ‚от ее  Я,  наверно,  никогда
больше не увижу. ‚се это, вместе взЯтое, - сквернаЯ историЯ. Ћ  господи,  ну
конечно! Ћчень сквернаЯ историЯ!"
     € с трудом, потому что нога у него разболелась, он зашагал дальше.

     ‹ила очень хорошо понимала ту истину, что чувства людей, которых  жизнь
поставила вне так называемых моральных барьеров, не менее реальны, не  менее
остры и не менее серьезны,  чем  чувства  тех,  кто  находитсЯ  внутри  этих
барьеров. …е любовь к ”орту была, как ей казалось, даже сильнее и  острее  -
так дикое Яблоко всегда ароматнее Яблока оранжерейного. Ћна  заранее  знала,
что скажет о ней общественное мнение,  ибо  по  собственной  воле  вышла  за
пределы этого морального круга; именно поэтому она даже  не  вправе  считать
свое сердце разбитым; другое дело, если бы ”орт был ее  мужем!  Ћбщественное
мнение - она знала это - будет исходить из того, что она не  имеет  на  него
никаких прав и, следовательно, чем скорее  будет  разорвана  эта  незаконнаЯ
свЯзь, тем лучше! Ќо ‹ила чувствовала, что она так же несчастна сейчас,  как
если бы „жимми ”орт был ее мужем. Ћна не хотела стоЯть за пределами  морали,
всю жизнь не хотела этого! Ћна была из  тех,  кто,  исповедавшись  в  грехе,
начинает грешить снова и грешить с  чистой  совестью.  „а,  она  никогда  не
собиралась грешить, она хотела  только  любить;  а  когда  она  любила,  все
остальное терЯло длЯ нее всЯкое значение. Џо натуре она была игроком,  и  ей
всегда приходилось расплачиватьсЯ за проигрыш. Ќо на этот  раз  ставка  была
слишком крупной, чтобы женщина могла легко за нее расплатитьсЯ. ’о  была  ее
последнЯЯ игра, она знала это. „о тех пор,  пока  женщина  уверена  в  своей
привлекательности, надежда не покидает ее даже после того, как над  любовной
интригой опуститсЯ занавес. €  вот  теперь  надежда  эта  угасла,  и,  когда
опустилсЯ очередной занавес, ‹ила почувствовала, что ее окутывает мрак и она
останетсЯ  в  нем  до  тех  пор,  пока  старость  не  сделает  ее  ко  всему
безразличной. Ђ ведь между  сорока  четырьмЯ  годами  и  старостью  -  целаЯ
пропасть! ‚ первый раз случилось так, что она надоела мужчине. Џочему? Њожет
быть, он был равнодушен к ней с самого начала - или ей это кажетсЯ?  ‚  одно
короткое мгновение, словно она шла ко дну, перед ней пронеслись  подробности
их свЯзи, и теперь она уже с уверенностью знала, что у него это  никогда  не
было подлинной любовью. †гучее чувство стыда охватило ее,  и  она  уткнулась
лицом в подушку. ‘ердце его все времЯ принадлежало этой девушке. ‘  усмешкой
она подумала: "џ поставила не на ту лошадь; надо было  ставить  на  ќдварда.
ќтому бедному монаху Я навернЯка смогла бы вскружить голову. …сли бы  только
Я не встретилась снова с „жимми! …сли бы изорвала его  письмо!  Њожет  быть,
мне удалось бы пробудить любовь в ќдварде. Њожет быть, может  быть!..  ЉакаЯ
глупость! ‚се происходит так, как должно". ‚скочив, она заметалась по  своей
маленькой комнате. Ѓез „жимми она будет несчастна,  но  с  ним  ей  тоже  не
видать счастьЯ. "Њне было бы невыносимо теперь смотреть на  него,  -  думала
она, - но и жить без него Я не могу. ‚от ведь забавно!"  Њысль  о  госпитале
наполнила ее отвращением. „ень за  днем  ходить  туда  с  этим  отчаЯнием  в
сердце, - нет, это невыносимо! Ћна стала подсчитывать свои  ресурсы.  “  нее
оказалось больше денег, чем она думала;  „жимми  к  рождеству  преподнес  ей
подарок - пЯтьсот фунтов. ‘начала она хотела  разорвать  чек  или  заставить
„жимми взЯть его обратно. Ќо  в  конце  концов  уроки  предыдущих  пЯти  лет
одержали верх, и она положила деньги в банк. ’еперь она была рада этому.  Ќе
придетсЯ думать о деньгах. Ћна все больше уходила  мыслЯми  в  прошлое.  Ћна
вспомнила своего первого мужа ђонни  ”эйна,  их  комнату  с  занавесками  от
москитов, чудовищную жару Њадраса. Ѓедный ђонни!  Љакой  бледный,  циничный,
молодой призрак, носЯщий это имЯ, встал перед ней! Ћна вспомнила ‹инча,  его
прозаическое, какое-то лошадиное лицо.  Ћна  любила  их  обоих  -  некоторое
времЯ. Ћна вспомнила южноафриканскую степь,  ‚ерхнюю  Љонстанцию,  очертаниЯ
‘толовой ѓоры под звездами;  и...  тот  вечер,  когда  она  впервые  увидела
„жимми,  его  прЯмой  взглЯд,  его  кудрЯвую   голову,   доброе,   открытое,
по-мальчишески задорное лицо. „аже теперь,  после  стольких  месЯцев  свЯзи,
воспоминание о том далеком вечере во времЯ уборки винограда, когда она  пела
длЯ него под благоухающим плющом, - даже теперь это воспоминание не утратило
длЯ нее своей прелести. ‚ тот вечер, одиннадцать лет назад, когда она была в
полном расцвете, он во всЯком случае тосковал по ней. ’огда она могла  стать
хозЯйкой положениЯ; и встреча его с Ќоэль не  имела  бы  никакого  значениЯ.
Џодумать только - у этой девушки  впереди  еще  пЯтнадцать  лет  до  полного
расцвета! ЏЯтнадцать лет колдовства; а потом еще  десЯть  лет  -  до  полной
отставки. —то ж! …сли Ќоэль выйдет замуж за „жимми, то к тому времени, когда
она достигнет этого рокового возраста - сорока четырех лет, - он станет  уже
глубоким стариком и все еще будет обожать ее. Ћна почувствовала,  что  не  в
силах сдержать крик, и, приложив ко  рту  платок,  погасила  огонь.  ’емнота
немного успокоила ее. Ћна раздвинула шторы и впустила в комнату лунный свет.
„жимми и эта девушка где-то ищут друг друга,  если  не  на  самом  деле,  то
мысленно. € когда-нибудь, может  быть  скоро,  они  встретЯтсЯ,  потому  что
такова волЯ судьбы! „а, это судьба придала ее молодой кузине сходство с  ней
самой; судьба поставила девушку в такое беспомощное  положение,  что  „жимми
потЯнуло к ней, и эта ее беспомощность дала ему преимущество перед  молодыми
людьми. ‘ горькой отчетливостью ‹ила видела все это. Ќо хорошие игроки сразу
прекращают игру, когда проигрывают! „а и,  кроме  того,  гордаЯ  женщина  не
станет удерживать любовника против его воли! …сли  бы  у  нее  был  хотЯ  бы
малейший шанс, она бы отбросила свою гордость,  затоптала  бы  ее  в  грЯзь,
исколола шипами! Ќо у нее не было этого шанса. Ћна сжала кулак  и  погрозила
им в темноту, словно самой судьбе,  которую  никогда  не  поймаешь,  -  этой
неосЯзаемой, бессовестной,  беспощадной  судьбе,  с  ее  легкой  насмешливой
улыбкой, лишенной всЯкого человеческого  тепла.  Ќичто  не  может  повернуть
назад ход времени. Ќичто не может дать ей того, что имеет эта девушка. ‚ремЯ
"прикончило" ее, как прикончит всех женщин, одну за другой. ‹ила видела себЯ
год за годом - вот  она  стала  немного  больше  пудритьсЯ,  немного  больше
румЯнитьсЯ, вот она уже красит волосы,  прибегает,  и  довольно  искусно,  к
разным маленьким ухищрениЯм - и  длЯ  чего?  —тобы  увидеть,  как  его  лицо
становитсЯ все холоднее и отчужденнее; как он все с большим трудом стараетсЯ
придать своему голосу нежность; узнать, что за всем этим таитсЯ отвращение и
невысказаннаЯ мысль: "’ы отгородила менЯ от жизни, от любви!", пока  в  один
прекрасный вечер нервы не выдержат, и  она  скажет  или  сделает  что-нибудь
ужасное, а он встанет и навсегда уйдет от нее.
     "Ќет, „жимми, - подумала она, - ищи ее и оставайсЯ с ней. ’ы не  стоишь
всего этого!" €, задернув шторы, словно этим  жестом  она  могла  преградить
путь настигавшей ее судьбе, она включила верхний свет и села  за  письменный
стол. Ќесколько минут она сидела неподвижно, опершись подбородком  на  руки;
черные шелковые рукава  упали,  обнажив  руки.  Ќа  уровне  ее  лица  висело
маленькое зеркало в прихотливой резной рамке слоновой кости,  и  она  видела
себЯ в нем; это зеркало она купила на каком-то индийском базаре лет двадцать
пЯть назад. "џ не безобразна, - подумала она со страстным воодушевлением,  -
нет, не безобразна. џ все еще привлекательна. …сли бы  только  не  поЯвилась
эта девочка! € все это Я  сделала  своими  руками.  Ђх,  что  толкнуло  менЯ
написать и ќдварду и „жимми?" Ћна повернула зеркало к  стене  и  взЯлась  за
перо.

     "Њой дорогой „жимми,
     „лЯ нас обоих будет лучше, если  ты  возьмешь  себе  отпуск  и  немного
отдохнешь от менЯ. Ќе приходи, пока Я не напишу тебе. Њне очень жаль, что  Я
так расстроила тебЯ сегоднЯ вечером. ђазвлекайсЯ, отдыхай хорошенько и ни  о
чем не беспокойсЯ.

                                                                   ’воЯ...."

     Ћна не дописала - на страницу упала слеза; пришлось разорвать письмо  и
начать сначала. Ќа этот раз она подписалась: "’воЯ ‹ила".
     "џ должна отправить письмо сейчас же, - подумала она,  -  иначе  он  не
получит его до завтрашнего вечера. ‚торой раз Я уже этого  не  вынесу!"  Ћна
выбежала на улицу и опустила письмо  в  почтовый  Ящик.  Ќочь  была  напоена
ароматами цветов; поспешно вернувшись к себе, она улеглась и несколько часов
лежала без сна, ворочаЯсь с боку на бок и вглЯдываЯсь в темноту.

        ѓ‹Ђ‚Ђ XIII

     “ ‹илы было много мужества,  но  мало  терпениЯ.  ’еперь  ее  захватила
только одна мысль - уехать; и  она  сразу  начала  устраивать  свои  дела  и
хлопотать о разрешении вернутьсЯ  в  ћжную  Ђфрику.  ‚ознЯ  с  покупками,  с
подготовкой к отъезду - все это успокаивало ее. ’рудно было придумать лучшее
лекарство. ЏутешествиЯ по морю в те  дни  были  опасны,  но  ощущение  риска
доставлЯло ей какое-то удовольствие. "…сли Я пойду ко дну, - думала  она,  -
тем лучше; сразу конец, без долгих проволочек". Ќо когда разрешение  было  у
нее уже в руках и каюта заказана, она со всей Ясностью понЯла непоправимость
этого шага. Џовидать его еще раз или нет? Џароход  отходил  через  три  днЯ,
надо было решать. …сли бы он, чувствуЯ угрызениЯ совести, проЯвил к ней хоть
какую-то нежность, она еще могла бы отказатьсЯ от своего решениЯ;  но  тогда
бы снова началсЯ весь этот ужас и она снова была бы вынуждена пойти  на  тот
же шаг.  Ћна  колебалась  до  тех  пор,  пока  не  наступил  канун  отъезда;
болезненнаЯ потребность увидеть его и боЯзнь этой  встречи  стали  настолько
непереносимыми, что она потерЯла покой. Љ вечеру  все  до  последней  мелочи
было уложено; она вышла на улицу, еще  ни  на  что  не  решившись.  ‘транное
желание повернуть торчавший в ее ране кинжал и узнать, что  стало  с  Ќоэль,
привело ее к дому ќдварда. Џочти бессознательно она  надела  самое  красивое
платье и целый час провела у зеркала. ‹ицо ее горело. Ћна  разрумЯнилась  от
лихорадки  скорее  душевной,  чем  телесной,  не  оставлЯвшей   ее   с   той
знаменательной ночи, и была очень хороша;  по  дороге  на  Ѓейкер-стрит  она
купила гардению и приколола ее к  платью.  „ойдЯ  до  дома  Џирсона,  она  с
удивлением увидела на дверЯх доску с надписью: "‘даетсЯ в  наем",  хотЯ  дом
казалсЯ еще обитаемым. Ћна позвонила, ее провели  в  гостиную.  ‹ила  только
дважды бывала в этом доме, и почему-то, быть может,  потому,  что  сама  она
была так  несчастна,  стараЯ,  довольно  запущеннаЯ  комната  показалась  ей
необычайно  трогательной,  словно  наполненной  прошлым.   "€нтересно,   как
выглЯдела его жена?" - подумала она. € тут же увидела  на  стене,  на  куске
черного бархата, выцветший портрет стройной молодой женщины  -  она  сидела,
слегка подавшись вперед, положив руки на  колени.  Џортрет  был  выполнен  в
сиреневых, палевых и розовых тонах. ѓлаза, очень живые и немного похожие  на
глаза ѓрэтианы; лицо нежное, энергичное, доброе. "„а, - размышлЯла  ‹ила,  -
должно быть, он очень тебЯ любил! € распрощатьсЯ с тобой ему было  нелегко".
Ћна еще стоЯла перед портретом, когда вошел Џирсон.
     - Љакое милое лицо, ќдвард! џ пришла проститьсЯ. “езжаю завтра в  ћжную
Ђфрику. - Џрикоснувшись к его руке, она подумала: "ЉакаЯ глупость - подумать
только, что Я собиралась влюбить в себЯ этого человека!"
     - ‡начит, ты... ты расстаешьсЯ с ним?
     ‹ила кивнула.
     - ‚есьма похвально, прекрасно!
     - Ђх, нет! Џросто плетью обуха не перешибешь. џ отказываюсь  от  своего
счастьЯ отнюдь не добровольно. ‚от в чем истина! Љакой Я стану, не знаю,  но
не лучше, чем сейчас, можешь быть уверен! џ отказываюсь от  счастьЯ  потому,
что не могу удержать его, и ты знаешь причину этого. ѓде Ќоэль?
     - Ћна на взморье вместе с „жорджем и ѓрэтианой.
     Ћн  смотрел  на  нее  с  удивлением; выражение его лица, в котором были
жалость и недоумение, сердило ее.
     - џ вижу, дом сдаетсЯ. Љто бы  мог  подумать,  что  это  дитЯ  в  силах
свалить два таких дуба, как мы с тобой? Ќичего, ќдвард, в наших жилах  течет
одна кровь. Љак-нибудь вывернемсЯ, каждый по-своему. Ђ ты-то куда едешь?
     - ЉажетсЯ, менЯ назначают капелланом на восток.
     Ќа  мгновение у ‹илы мелькнула дикаЯ мысль: "Ђ что, если Я предложу ему
поехать с ним - два бездомных пса вместе?"
     - ќдвард, что было бы, если бы в  ту  Њайскую  неделю,  когда  мы  были
чуточку влюблены друг в друга, ты предложил мне выйти за тебЯ замуж? Љто  бы
из нас оказалсЯ в проигрыше - ты или Я?
     - ’ы бы не пошла за менЯ, ‹ила.
     - Ђх, кто знает! Ќо тогда ты не стал бы  свЯщенником  и  уж  никогда  -
свЯтым.
     - Ќе произноси этого глупого слова. …сли бы ты знала!..
     - џ знаю; Я знаю, что ты наполовину сожжен заживо; наполовину сожжен  и
наполовину похоронен! —то ж, ты получил свою награду, какова бы она ни была.
Ђ Я получила свою. Џрощай,  ќдвард.  -  Ћна  протЯнула  ему  руку: -  Њожешь
благословить менЯ; мне хочетсЯ этого.
     Џирсон положил ей руки на плечи и, наклонившись, поцеловал ее в лоб.
     ѓлаза ‹илы наполнились слезами.
     - Ђх! - воскликнула она. - „о чего же безрадостен этот мир!
     €, вытерев дрожащие губы рукой, затЯнутой в перчатку, она быстро прошла
мимо него к двери. ’ам она обернулась. Ћн  стоЯл  неподвижно,  но  губы  его
что-то шептали. "Ћн молитсЯ обо мне! - подумала она. - Љак забавно!"

     Љак только ‹ила вышла от ќдварда, она сразу забыла о  нем.  Њучительное
желание увидеть ”орта властно захватило ее, как будто чернаЯ фигура  Џирсона
- воплощение подавленных страстей - пробудила в  ней  любовь  к  жизни  и  к
радости. Ћна непременно должна увидеть „жимми, даже если ей  придетсЯ  ждать
его или искать всю ночь! Ѓыло около семи, он уже, должно быть, кончил работу
в военном министерстве; возможно, он в клубе или у  себЯ  дома.  Ћна  решила
поехать к нему на квартиру. ЊаленькаЯ  уличка,  протЯнувшаЯсЯ  вдоль  ограды
Ѓукингемского дворца, на домах которой вот уже  целый  год  никто  не  писал
слово "мир", точно всЯ высохла после знойного солнечного днЯ. ЏарикмахерскаЯ
под его квартирой еще была открыта, а дверь, котораЯ  вела  к  нему,  стоЯла
полуотворенной. "џ не стану  звонить,  -  подумала  она,  -  Я  прЯмо  пойду
наверх".  Џока  она  поднималась  по  двум  маршам  лестницы,   она   дважды
останавливалась, задыхаЯсь и чувствуЯ боль в боку. ‚ последние дни эта  боль
часто давала себЯ знать, словно тоска в сердце становилась физической болью.
Ќа небольшой площадке верхнего этажа, у самой его  квартиры,  она  подождала
немного, прислонившись к стене, оклеенной красными обоЯми. ‚  коридоре  было
открыто окно, и оттуда  доносились  неЯсные  звуки,  пели  хором:  "Vive-la,
vive-la, vive-la ve. Vive-la compagnie!"  {„а  здравствует,  да  здравствует
наша рота! (франц.).} "Ћ боже, - думала она, - только бы он  оказалсЯ  дома,
только бы он был  ласков  со  мной!  ќто  ведь  последний  раз!"  €,  вконец
измученнаЯ тревогой, она открыла дверь.  Ћн  был  дома  -  лежал  на  старой
кушетке у стены в дальнем углу, закинув  руки  за  голову,  во  рту  торчала
трубка; глаза были закрыты, он не пошевелилсЯ  и  не  открыл  их,  вероЯтно,
принЯл ее за  служанку.  Ѓесшумно,  как  кошка,  ‹ила  пересекла  комнату  и
остановилась  над  ним.  ЋжидаЯ,  когда  он   очнетсЯ   от   этого   мнимого
летаргического сна, она впилась  глазами  в  его  худое,  скуластое  лицо  с
запавшими щеками, хотЯ он был совершенно здоров.  ‚  зубах  у  него  торчала
трубка; казалось, он отчаЯнно сопротивлЯетсЯ во сне - голова откинута назад,
кулаки сжаты, словно он готовитсЯ дать отпор кому-то, кто  тЯнетсЯ  к  нему,
подползает и пытаетсЯ стащить его вниз. €з  трубки  тЯнулсЯ  дымок.  ђаненаЯ
нога все времЯ подергивалась, видимо,  она  его  беспокоила;  но  вообще  он
сохранЯл какую-то упрЯмую неподвижность, словно и впрЯмь спал. “ него  стали
гуще волосы, в них не было ни одной серебрЯной нити, крепкие зубы, в которых
торчала трубка, сверкали белизной.  „а,  у  него  совсем  молодое  лицо,  он
выглЯдит намного моложе, чем она! Џочему она  так  любит  это  лицо  -  лицо
человека, который так и не полюбил ее? Ќа  секунду  ей  захотелось  охватить
подушку, соскользнувшую на пол с кушетки, и задушить его - вот прЯмо  здесь,
на кушетке, на которой он  лежит,  не  желаЯ,  как  ей  казалось,  очнутьсЯ.
ЋтвергнутаЯ любовь! “нижение! Ћна уже готова была повернутьсЯ и выскользнуть
из комнаты. Ќо через дверь, которую она оставила открытой,  снова  донеслись
звуки песни "Vive-la, vive-la, vive-la ve!", нестерпимо ударив ее по нервам.
‘орвав с груди гардению, она бросила ее на его повернутое к стене лицо.
     - „жимми!
     ”орт с усилием поднЯлсЯ и уставилсЯ на нее. ‹ицо его выглЯдело комичным
- настолько он был ошеломлен. “ нее вырвалсЯ короткий нервный смешок.
     - ‘разу видно, что снилась тебе не Я,  милый  „жимми!  џ  даже  в  этом
уверена. ‚ каком же саду ты блуждал?
     - ‹ила! ’ы! Љак... как это приЯтно!
     - Љак... как приЯтно! ‡ахотела повидать тебЯ, и вот  пришла.  ’еперь  Я
увидела, какой ты, когда не со мной. џ запомню  тебЯ  таким;  длЯ  менЯ  это
полезно - страшно полезно.
     - џ не слышал, как ты вошла.
     - ’ы был далеко, мой дорогой. Џродень гардению  в  петлицу;  погоди,  Я
продену сама. •орошо ли ты отдохнул за эту неделю? ’ебе нравитсЯ мое платье?
Ћно новое. ‘ам бы ты, наверно, и не заметил его, ведь правда?
     - ЋбЯзательно бы заметил. Џрелестное платье.
     - „жимми, Я думаю, теперь ничто-ничто не помешает тебе быть рыцарем.
     - ђыцарем? „а Я не рыцарь.
     - џ хочу закрыть дверь. ’ы не возражаешь?
     Ћн встал и сам пошел к двери, закрыл ее и вернулсЯ. ‹ила  взглЯнула  на
него.
     - „жимми, если ты когда-нибудь любил менЯ хоть немного, будь ласков  со
мной сегоднЯ. € если Я начну говорить разную чушь и в ней прозвучит  горечь,
не обращай вниманиЯ. Ћбещай мне!
     - Ћбещаю.
     Ћна снЯла шлЯпу и села на кушетку, наклонившись к нему  так,  чтобы  не
видеть его лица. Ћна почувствовала, как он обнЯл ее, и позволила себе  снова
уплыть в море иллюзий, нырнуть в него глубоко-глубоко, стараЯсь забыть,  что
существует морскаЯ  поверхность,  куда  ей  надо  вернутьсЯ;  как  маленькаЯ
девочка, она играла в игру, котораЯ называетсЯ "понарошку".
     "Ћн любит менЯ... любит... любит!" ‡абытьсЯ, забытьсЯ только на час, на
один час; она чувствовала, что готова отдать ему все, что осталось у нее  от
жизни, все до конца и от всего сердца. Ћна взЯла  его  руку,  прижала  ее  к
своей груди и закрыла глаза, чтобы не видеть его лица. Ђромат гардении в его
петлице был до боли сладким и крепким.

     “же темнело,  когда  она  надела  шлЯпу,  собираЯсь  уйти.  ’еперь  она
окончательно проснулась и больше не играла в ту детскую игру. Ћна  стоЯла  с
каменным лицом, улыбаЯсь в полумраке и глЯдЯ сквозь полуопущенные ресницы на
грустного, ничего не подозревающего ”орта.
     - Ѓедный „жимми! - сказала она. - џ не буду мешать больше -  тебе  пора
обедать. Ќет, не надо менЯ провожать. џ пойду одна; и не включай, ради бога,
свет.
     Ћна положила руку на отворот его пиджака.
     - –веток совсем потемнел. ‚ыброси его: Я не люблю увЯдших цветов. „а  и
ты их не выносишь. Љупи себе завтра свежий.
     Ћна вытащила гардению из петлицы, раздавила в руке и поднЯла  глаза  на
”орта.
     - Ќу хорошо, поцелуй менЯ еще раз. ’ебЯ от этого не убудет.
     Ќа одно мгновение ее губы со страстной силой прижались к его губам. Ћна
оторвалась от него, ощупью нашла ручку  двери  и,  захлопнув  ее  перед  его
носом, медленно, слегка шатаЯсь,  стала  спускатьсЯ  по  лестнице.  ђукой  в
перчатке она хваталась за  стену,  словно  стена  могла  поддержать  ее.  Ќа
последнем пролете, где висела занавеска, отделЯющаЯ боковые  помещениЯ,  она
остановилась и прислушалась. Ќе было слышно ни звука. "…сли Я постою  здесь,
- подумала она, - Я, может быть, еще раз увижу его".  Ћна  проскользнула  за
плотно задернутую занавеску. Ѓыло так темно, что  она  не  могла  разглЯдеть
даже  собственной  руки.  Ћна  услышала,  как  наверху  отворилась  дверь  и
послышались его медленные шаги. Ћна увидела его ступни, потом колени,  потом
всю его фигуру, только лицо казалось каким-то мутным пЯтном. Ћн прошел мимо,
курЯ сигарету. Ћна зажала рот рукой, чтобы у нее не  вырвалось  какое-нибудь
слово; в нос ударил прЯный холодный запах раздавленной гардении. ”орт  ушел,
дверь внизу захлопнулась. „икое, глупое  желание  пришло  к  ней:  поднЯтьсЯ
снова наверх, подождать, пока он придет, броситьсЯ ему на  шею,  рассказать,
что она уезжает, умолЯть его оставить ее у себЯ. Ђх, он бы  это  сделал!  Ћн
взглЯнул бы на нее с ужасающей жалостью, которую она не может переносить,  и
сказал бы: "ђазумеетсЯ, ‹ила, конечно!" Ќет, черт побери, нет!
     - џ спокойно пойду домой, - пробормотала она, - прЯмо  домой.  €ди  же,
будь мужественной, не будь дурой! €ди же! - € она вышла на улицу.
     “ входа в парк она увидела, как он, прихрамываЯ, идет впереди, шагах  в
пЯтидесЯти от нее. € она шла за ним, словно тень, все времЯ на одном  и  том
же  расстоЯнии,   вдоль   аллеи   платанов,   вдоль   ограды   парка,   мимо
‘ент-„жеймского дворца, к Џэл-Њэл. Ћн поднЯлсЯ по ступенькам и исчез в своем
клубе. Љонец.  Ћна  посмотрела  на  здание:  перед  ней  высилась  огромнаЯ,
погруженнаЯ во тьму гранитнаЯ гробница. ‚озле дверей стоЯло свободное такси.
Ћна  села  в  него  и  сказала:  "Љэймилот-Њэншенз,  ‘ент-„жонс-‚уд".  ‡атем
откинулась на спинку сиденьЯ и, прерывисто дыша, сцепив руки, подумала:  "Ќу
вот Я его и увидела. ‹учше съесть  сухую  корку,  чем  остатьсЯ  совсем  без
хлеба. Ћ боже! ‚се кончено,  все  пошло  прахом  -  все!  Vive-la,  vive-la,
vive-la ve. Vive-la compagnie!"

        ѓ‹Ђ‚Ђ XIV

     „о  прихода ‹илы ”орт лежал уже около часа, засыпал и снова просыпалсЯ.
…му  снилсЯ  странный  и  удивительно волнующий сон. ‚ сумрачном свете не то
ночи,  не  то  утра  тЯнетсЯ  длиннаЯ  сераЯ  черта  - линиЯ фронта на полЯх
сражений  ”ранции;  по  всему  фронту  идет  пулеметнаЯ  стрельба  короткими
очередЯми,  сераЯ  черта  то выгибаетсЯ вперед, то