лись в них железным строем
мышлениЯ, поэтому освободитьсЯ от предубеждений им было гораздо труднее. ’ем
не менее  день  за  днем их  угрюмые и жесткие морщины разглаживались,  и  с
годами на их лицах поЯвилось выражение, близкое  к благосклонности. ’ак было
с  людьми  высокого  ранга, которых  их  видное  положение  делало опекунами
общественной нравственности.  Џростые же  люди давно простили ѓестер Џрин ее
грех;  более того, они  начали смотреть на алую  букву не как на символ того
единственного  проступка,  за  который  она  несла  такое  долгое  и  тЯжкое
наказание, а как на напоминание о множестве добрых дел, совершенных ею с тех
пор. "‚ы видите женщину с вышитой буквой  на груди? -  обычно спрашивали они
приезжих. - ќто наша ѓестер, которую знает  весь город и котораЯ так добра к
беднЯкам,  так  ухаживает за больными, так утешает несчастных!" Џравда,  при
этом, со свойственной человеческой натуре склонностью чернить других, они не
упускали случаЯ рассказать о ее позорном прошлом. ’ем не  менее в глазах тех
самых  людей, которые  это говорили, алаЯ буква приобрела значение креста на
груди   у   монахини.   Ћна   сообщала   носившей   ее   женщине   свЯщенную
неприкосновенность,  избавлЯвшую  ее  от  всех  опасностей.  ‘лучись  ѓестер
оказатьсЯ  среди  разбойников,  эта  буква защитила  бы  ее  и  там.  Њногие
рассказывали,  сами этому  верЯ, что однажды  индеец направил стрелу в грудь
ѓестер, но  стрела, ударившись о букву, упала на землю, те причинив никакого
вреда.
     ‚лиЯние буквы или, скорее,  того  положениЯ, в которое она ставила свою
носительницу  по отношению  к  обществу,  на  дух  самой  ѓестер  Џрин  было
могущественным и своеобразным. ‹егкаЯ и изЯщнаЯ  листва  ее внутреннего мира
была иссушена этим докрасна раскаленным клеймом и давно опала, обнажив голый
и  суровый контур,  который мог  бы отпугнуть друзей и знакомых, если бы они
были  у  этой женщины.  „аже  внешность  ее претерпела  такое же  изменение.
‚озможно,  что  отчасти оно было вызвано подчеркнутой строгостью ее одежды и
величайшей сдержанностью манер. ѓрустно было и  то, что ее  роскошные густые
волосы  не  то были  обрезаны, не то так  запрЯтаны  под чепец, что  ни один
блестЯщий локон никогда  не выскальзывал на солнечный свет. ‚ силу всех этих
причин, а может быть, еще более из-за чего-то  другого, казалось, что в лице
ѓестер уже нет того, что могло бы привлечь взор любви,  что стан ее, все еще
величественный, как у статуи,  страсть уже не мечтала бы  заключить  в  свои
объЯтиЯ  и что на  груди ее  уже  не обрело бы покоЯ пылкое  чувство.  “ нее
исчезло какое-то  качество, постоЯнное  присутствие которого необходимо  длЯ
того, чтобы  женщина оставалась  женщиной. Ќередки такие  случаи,  когда под
влиЯнием тЯжелых  переживаний и характер женщины и ее  внешность приобретают
черты  суровости. …сли  она была воплощением нежности,  она умирает. …сли же
она выдерживает испытание, ее нежность будет либо сокрушена, либо - а внешне
это то  же  самое  -  столь глубоко  вдавлена в  ее сердце,  что никогда  не
поЯвитсЯ  на  свет.  Џоследнее  предположение,  пожалуй,  самое  верное. ’а,
котораЯ когда-то была  женщиной и перестала быть ею, может в любой миг стать
женщиной вновь, длЯ этого нужно лишь, чтобы ее коснулась палочка волшебника.
‚последствии мы увидим, коснулась ли эта палочка ѓестер Џрин и свершилось ли
чудо превращениЯ.
     Њраморную   холодность   внешнего   облика  ѓестар  нужно   отнести   в
значительной мере за счет того обстоЯтельства, что ее  жизнь круто повернула
от страсти и чувства к мысли. ЋдинокаЯ  в мире, лишеннаЯ поддержки общества,
с  маленькой  Џерл на руках,  которую  нужно  было  наставлЯть  и  защищать,
одинокаЯ и не лелеющаЯ никакой надежды на  восстановление  своего положениЯ,
даже если  бы  она и  не презирала  такую мысль,  ѓестер  отбросила  от себЯ
обрывки цепи. ‡акон света перестал быть  законом длЯ нее. ќто был век, когда
раскрепощенный человеческий разум стал проЯвлЯть себЯ более активно  и более
разносторонне, чем в долгие предшествовавшие века. ‹юди меча свергли вельмож
и  королей.  ‹юди  еще  более  храбрые,  чем  люди   меча,  сокрушили  -  не
практически, а в рамках теории, котораЯ была истинной средой их  действиЯ, -
всю систему  укоренившихсЯ предрассудков, с которой в основном  были свЯзаны
старинные  воззрениЯ.  ѓестер  Џрин усвоила этот  дух.  Ћна  обрела  свободу
мышлениЯ, уже распространившуюсЯ тогда по ту  сторону  Ђтлантики, но которую
наши предки, если бы они проведали о ней, сочли  бы более тЯжким грехом, чем
грех, заклейменный алой  буквой. ‚ уединенном  домике на  берегу морЯ ѓестер
посещали  такие мысли, которые не  посмели бы войти  ни в какое  иное жилище
Ќавой  Ђнглии,  призрачные  гости, столь же опасные  длЯ своей  хозЯйки, как
демоны  ада, если бы  кто-нибудь увидел их хотЯ бы  только стучащимисЯ  в ее
дверь.
     Џримечательно, что  люди,  особенно  дерзкие в своих  помыслах, часто с
полнейшим    спокойствием   подчинЯютсЯ   внешним   законам   общества.   €х
удовлетворЯет сама мысль, даже не воплощеннаЯ в плоть и кровь осуществлениЯ.
’ак,  по-видимому, было  и  с ѓестер. €  все  же, если бы не маленькаЯ Џерл,
котораЯ  пришла к  ней  из мира духов, путь ѓестер,  возможно, был бы совсем
иным.  Ћна  могла  бы войти в  историю  рука об руку  с  ќнн  •етчинсон  как
основательница религиозной  секты  или  стала бы прорицательницей.  Ђ тогда,
возможно, и пожалуй даже наверно,  суровый суд того времени приговорил бы ее
к  смерти  за попытку подорвать  основы  пуританского  строЯ.  Ќо  все  свои
мыслительные силы мать вкладывала в воспитание ребенка. Џодарив ѓестер дочь,
провидение возложило на мать  обЯзанность  растить и лелеЯть среди множества
трудностей зародыш и будущий расцвет женственности. ‚се  было против ѓестер.
Њир  был  настроен  враждебно.  „аже  в  характере  ребенка  таилось  что-то
нездоровое, постоЯнно напоминавшее  о том, что она была зачата в грехе, плод
беззаконной страсти своей  матери, и это часто  побуждало ѓестер с горечью в
сердце вопрошать - на благо или  на  беду  родилась это несчастное маленькое
существо.
     Ќередко с такой же горечью думала  она об участи всех женщин. €меет  ли
какую-нибудь ценность жизнь даже самых счастливых  представительниц женского
пола?  —то касалось ее  собственного  существованиЯ, то она уже давно решила
вопрос отрицательно и перестала думать о нем. ‘клонность  к размышлению хотЯ
и  может сдерживать порывы женщин, равно как и мужчин, наполнЯет их печалью.
Ѓыть может,  они  чувствуют, что  перед ними  -  непосильнаЯ задача.  ‚едь в
качестве  первого  шага  необходимо  разрушить   и  выстроить   заново   всю
общественную  систему. „алее, сама природа  женщины  или  ее  наследственные
привычки,  превратившиесЯ  во вторую натуру, должны значительно  изменитьсЯ,
прежде чем женщина сможет  занЯть достойное и приемлемое положение. Ќаконец,
если  даже  все  прочие  трудности  будут   устранены,  женщина   не  сможет
воспользоватьсЯ  преимуществом  этих  предварительных преобразований  до тех
пор,  пока  в  ней  самой не произойдет еще более значительнаЯ  перемена, но
тогда,  возможно,  испаритсЯ та невесомаЯ  сущность, из которой и состоит ее
подлиннаЯ жизнь. †енщине никогда  не разрешить  этих проблем, отпираЯсь лишь
на  разум. „лЯ их разрешениЯ существует  один-единственный  путь. ‘тоит лишь
сердцу женщины  взЯть  верх над  разумом, как они исчезнут. ’ак ѓестер Џрин,
чье сердце утратило свой естественный здоровый ритм, блуждала без путеводной
нити  в  мрачном  лабиринте  мыслей,  то  сворачиваЯ при виде  непреодолимой
пропасти, то в ужасе отступаЯ от глубокой бездны. ‚се вокруг нее было дико и
пустынно, она нигде не находила приюта и поддержки. ‘лучалось, что в ее душу
закрадывалась страшнаЯ мысль: не лучше ли сразу же отправить  Џерл на небо и
предать себЯ воле вечного судии?
     ЂлаЯ буква не оправдала своего назначениЯ.
     Ћднако теперь беседа с  преподобным мистером „имсдейлом  во  времЯ  его
ночного бдениЯ дала ей новую пищу длЯ  размышлений и указала цель, достойную
любых  усилий и  жертв.  Ћна стала свидетельницей ужасных мук, под  бременем
которых изнемогал или, вернее,  изнемог свЯщенник. Ћна  видела, что он стоЯл
на грани безумиЯ, если  уже не переступил  ее.  Ќе приходилось сомневатьсЯ в
том, что, при всей мучительности тайных угрызении совести, более смертельный
Яд добавлЯла  к  ним рука, предлагавшаЯ  облегчение. ’айный враг  все  времЯ
находилсЯ   рЯдом,   скрытый   личиной  друга  и  помощника,  и,   пользуЯсь
предоставленными ему  возможностЯми,  постоЯнно давил на слабые стороны души
мистера „имсдейла. ѓестер невольно опрашивала  себЯ, не потому ли, что у нее
не  хватило правдивости,  мужества  и верности,  свЯщенник оказалсЯ  в таком
положении, которое  предвещало  длЯ  него  только  терзаниЯ,  без каких-либо
надежд  на благоприЯтный  оборот.  …е единственное оправдание  заключалось в
том,  что она не  видела  иного  способа спасти  его от еще более  страшного
крушениЯ,  чем  пережитое  ею,  как  согласитьсЯ  на  условиЯ,  предложенные
ђоджером —иллингуорсом.  €менно это и  заставило ее сделать  выбор, который,
как теперь оказалось, был роковым.  € она решила по мере сил своих исправить
ошибку.  ‡акаленнаЯ  годами  тЯжелых   и  суровых  испытаний,   она   теперь
чувствовала себЯ не такой бессильной перед ђоджером  —иллингуорсом, как в ту
ночь,  когда, униженнаЯ  грехом,  почти потерЯв рассудок от еще непривычного
позора, встретилась с ним  в камере тюрьмы. ‘ тех пор она поднЯлась на более
высокую  ступень. ‘тарик же, напротив, опустилсЯ до ее уровнЯ, а может быть,
месть, ставшаЯ целью его жизни, низвела его еще ниже.
     ‘ловом, ѓестер Џрин решила повидатьсЯ  со своим бывшим мужем  и сделать
все,  что было в  ее  власти,  чтобы  спасти  жертву,  которую  он  держал в
неумолимых  тисках.  ‘лучай  представилсЯ скоро.  Ћднажды,  гулЯЯ с  Џерл  в
уединенной части  полуострова, ѓестер  увидела старого врача с  корзинкой  в
одной  руке и  тростью в  другой,  склонившегосЯ к  земле в поисках корней и
трав, необходимых ему длЯ приготовлениЯ лекарств.

        ѓ‹Ђ‚Ђ XIV. ѓ…‘’…ђ € ‚ђЂ—
     ѓестер  велела Џерл  спуститьсЯ к  берегу  и  поиграть  там ракушками и
морскими водорослЯми, пока она не  поговорит с  человеком, собирающим травы.
„евочка  улетела, как птичка, и,  разув белые  ножки,  зашлепала по влажному
прибрежному   песку.  ‚ременами   она  останавливалась  и   с   любопытством
вглЯдывалась  в  лужицы, оставленные отступившим прибоем  длЯ того, чтобы  в
них, как в зеркало, могла смотретьсЯ Џерл. €з воды на нее глЯдела  девочка с
блестЯщими  черными кудрЯми вокруг головки  и шаловливой улыбкой  в  глазах.
Џерл, у которой не было подруг, звала ее взЯтьсЯ за руки и побегать. „евочка
тоже  манила  к  себе,  как бы говорЯ:  "‡десь  лучше! €ди ко мне!" Ќо Џерл,
ступив по колено в воду, видела в глубине лишь свои ножки, в то времЯ как на
еще большей глубине во взбаламученной воде то тут, то там снова мелькали как
бы обрывки чьей-то улыбки.
     Њежду тем ее мать. окликнула врача.
     - џ хотела бы договорить с  тобой, -  оказала она, - поговорить о деле,
которое касаетсЯ нас обоих.
     -  Ђга! Ќикак миссис ѓестер  соизволила заговорить со  старым  ђоджером
—иллингуорсом? - ответил он, выпрЯмлЯЯсь. - Ћчень рад! Ќу, миссис, Я со всех
сторон слышу добрые вести о вас! Ќе далее как  вчера вечером судьЯ, умный  Я
благочестивый человек,  говорил о ваших делах, миссис ѓестер, и намекал, что
в совете стоЯл вопрос о вас. ’ам  обсуждали, можно ли  без ущерба длЯ общего
блага снЯть алую букву с вашей груди. €, честное слово, ѓестер,  Я  попросил
почтенного судью, чтобы это было сделано немедленно!
     - Ќе от  милости судьи зависит снЯть  этот  знак,  - спокойно возразила
ѓестер. -  Ѓудь Я достойна освободитьсЯ от него, он  отпал бы  сам или обрел
совсем иной смысл.
     - Ќу что ж, носи  его, если он  тебе так  нравитсЯ! -  ответил врач.  -
†енщина  всегда  должна  выбирать  длЯ себЯ  украшениЯ,  следуЯ  собственной
фантазии. Ѓуква очень красиво вышита и весело блестит на твоей груди!
     ‚се  это  времЯ ѓестер,  не  отрываЯсь, смотрела на  старика:  она была
изумлена и потрЯсена при  виде перемены, происшедшей в нем за эти  семь лет.
ЌельзЯ  сказать, чтобы  он очень постарел, ибо,  хотЯ годы и  оставили  свой
след,  он  еще хорошо  выглЯдел  длЯ  своего возраста и, казалось,  сохранЯл
неукротимую  энергию и живость. Ќо прежнее  выражение лица, лица мыслителЯ и
ученого,  спокойного и  тихого  человека,  каким  она  хорошо  помнила  его,
совершенно исчезло, уступив место настороженному, хищному, жестокому, хотЯ и
тщательно запрЯтываемому  взглЯду.  Џо-видимому,  ђоджер —иллингуорс пыталсЯ
смЯгчить это выражение улыбкой, но она выдавала его, судорожно  искажаЯ лицо
глумливой гримасой, и тем еще больше обнажала всю черноту его души. ‚ремЯ от
времени   в   его  глазах  сверкал  красный   огонек,  будто  душа  старика,
раскаленнаЯ, тлела в  его груди, пока случайнаЯ вспышка страсти не раздувала
огонь в жаркое  пламЯ.  Ћднако он старалсЯ тотчас же затушить  его  и делать
вид, словно ничего не произошло.
     ‘ловом,  старый  ђоджер —иллингуорс был  Ярким свидетельством того, что
человек может превратитьсЯ в дьЯвола, если достаточно долго будет заниматьсЯ
дьЯвольскими делами. Ќесчастный старик подвергсЯ подобному превращению из-за
того,  что  в  течение  семи лет  непрестанно  обнажал  душу, полную  мук, и
наслаждалсЯ, усиливаЯ эти жестокие муки, которые он с восторгом исследовал и
наблюдал.
     ЂлаЯ  буква жгла  грудь ѓестер.  Џеред ней  стоЯл еще один погибший,  и
ответственность за его падение тоже лежала частично на ней.
     - —то  в моем лице заставлЯет  тебЯ  так  сурово смотреть  на  менЯ?  -
опросил врач.
     -  ’о,  что  заставило  бы менЯ  плакать,  если бы  существовали слезы,
достаточно  горькие, - ответила она.  - Ќо не будем говорить об этом! џ хочу
поговорить с тобой об известном тебе несчастном человеке.
     -  Ћ  нем? - с жадностью  воскликнул ђоджер  —иллингуорс, как будто эта
тема  нравилась ему и он был  рад  возможности поделитьсЯ своими  мыслЯми  с
единственным человеком, которому мог доверитьсЯ. - ‘казать по правде, миссис
ѓестер, как раз сейчас мои мысли были занЯты этим джентльменом. €так, говори
открыто, Я отвечу тебе.
     -  Љогда мы в последний раз разговаривали с тобой, - сказала  ѓестер, -
семь лет  назад,  ты  взЯл  с  менЯ слово  сохранить в  тайне  наши  прежние
отношениЯ. Џоскольку жизнь и честь этого человека находились в твоих  руках,
мне  не  оставалось иного выбора, как согласитьсЯ на твои  условиЯ и хранить
молчание.  Ќе  без  тЯжких  предчувствий  свЯзала  Я  себЯ  этим  обещанием.
Ћтказавшись от обЯзанностей перед всеми  другими людьми,  Я все же  не могла
отказатьсЯ  от долга перед ним, и что-то говорило мне,  что  этим сговором с
тобой Я отступала от своего долга. ‘ того днЯ ты стал длЯ него самым близким
человеком. ’ы следуешь за каждым его шагом. ’ы всегда рЯдом с ним - во сне и
наЯву. ’ы проникаешь в его мысли. ’ы копаешьсЯ в его душе  и терзаешь ее! ’ы
сжал в своей руке  его  жизнь и  ежедневно заставлЯешь его  умирать страшной
смертью, а он все еще не  знает, кто ты! „опустив это, Я, конечно, поступила
низко  с  единственным  человеком,  которому  мне  еще  дано было  сохранить
верность.
     - Ђ что тебе оставалось делать? - опросил ђоджер  —Яллингуорс. - ‘тоило
мне указать на этого человека, и он был бы  сброшен с  церковной  кафедры  и
отправлен в темницу, а оттуда, быть может, на виселицу!
     - ’ак было бы лучше! - сказала ѓестер Џрин.
     -  Љакое  зло  причинил  Я  этому  человеку?  -  снова  опросил  ђоджер
—иллингуорс. - ѓоворю тебе, ѓестер Џрин,  Я окружал этого жалкого свЯщенника
такой заботой,  что ее не окупило бы самое щедрое вознаграждение, какое врач
когда-либо получал от монарха! Ќе будь моей помощи, он сгорел бы в муках  за
первые два года после вашего совместного преступлениЯ. €бо его волЯ, ѓестар,
утратила  силу, и он  не мог  бы вынести тЯжесть, подобную этой алой  букве,
которую  вынесла  ты. Ћ, Я  мог  бы  открыть недурную  тайну!  Ќо хватит!  џ
исчерпал на  него все мое искусство.  ’ем, что он сейчас  дышит и ползает по
земле, он обЯзан только мне!
     - ‹учше бы он умер сразу! - сказала ѓестер Џрин.
     -  „а,  женщина,  ты  говоришь  правду!   -  воскликнул  старый  ђоджер
—иллингуорс, и ей на миг стал виден  зловещий огонь в его сердце. - ‹учше бы
он умер сразу! Ќикогда еще смертный не страдал  так, как страдает он. € все,
все  это на глазах самого  жестокого  врага! Ћн знает  обо мне. Ћн чувствует
влиЯние,  тЯготеющее над  ним,  как проклЯтье.  Ћн  знает - каким-то  особым
чутьем,  €бо творец никогда  еще не  создавал  существа  более чуткого, - он
знает,  что  рука  врага  перебирает  струны  его  сердца  и  что в  него  с
любопытством всматривалсЯ взор, искавший только дурное и его нашедший. Ќо он
не знает,  что это моЯ  рука  и  мой взор!  ‘  суеверием, свойственным  этой
братии, он  воображает, что предал себЯ  дьЯволу,  терзающему его  страшными
сновидениЯми  и  безотрадными  мыслЯми,  угрызениЯми совести  и  отсутствием
надежд  на прощение,  причем считает все это  лишь  предвкушением того,  что
ожидает его за гробом.  Ћднако это лишь тень, отбрасываемаЯ мною, постоЯннаЯ
и теснаЯ близость человека, которого он подлейшим образом оскорбил и который
живет только этим медленным Ядом жестокой  мести. „а, конечно! Ћн не ошибсЯ!
“  его локтЯ  стоит  дьЯвол! Џростой  смертный,  у  которого  когда-то  было
человеческое сердце, стал дьЯволом, не перестающим мучить его!
     ЏроизносЯ эти  слова, несчастный старый врач простер ругай с выражением
ужаса, на  лице, как  будто,  заглЯнув  в  зеркало,  он  вместо собственного
изображениЯ увидел какой-то страшный незнакомый образ. ќто было одно из  тех
редких мгновений, когда нравственный облик человека внезапно открываетсЯ его
умственному взору. ‚озможно, что раньше  он никогда не видел себЯ таким, как
в эту минуту.
     - ђазве ты  еще мало мучил его? - спросила ѓестер, заметив  этот взглЯд
старика. - ђазве он не заплатил тебе сполна?
     -  Ќет! Ќет! Ћн только  увеличил свой  долг!  - ответил врач; и по мере
того  как он говорил, злоба  его  сменЯлась угрюмой  тоской.  - ’ы  помнишь,
ѓестер, каким Я был девЯть лет назад? “же тогда Я переживал осень моих дней,
и не раннюю  осень.  Ќо всЯ моЯ  жизнь  состоЯла из  серьезных,  посвЯщенных
науке, полных размышлений, спокойных  лет,  честно  отданных расширению моих
знаний и  благу  других  людей, хотЯ  последнее только  вытекало из первого.
ЌичьЯ жизнь не была столь безмЯтежна и невинна,  как моЯ, и редко чьЯ -  так
обильна добрыми делами. Џомнишь ли ты об этом? Њожет быть, ты и считала менЯ
равнодушным, но разве Я не заботилсЯ о других,  требуЯ длЯ себЯ лишь малого,
разве Я не был человеком добрым, честным, справедливым, способным если не на
теплые, то на постоЯнные привЯзанности? ђазве Я не был таким?
     - ’аким и даже лучше, - оказала ѓестер.
     - Ђ кто Я сейчас? -  опросил  он, глЯдЯ ей прЯмо в  глаза, и всЯ злоба,
котораЯ кипела в его душе, отразилась в его чертах. - џ уже сказал тебе, кто
Я: дьЯвол! Ђ кто сделал менЯ таким?
     - џ! - содрогаЯсь, воскликнула ѓестер.  - џ виновна не меньше,  чем он.
Џочему же ты не мстишь мне?
     - џ предоставил тебЯ алой букве, -  ответил ђоджер  —иллингуорс. - …сли
она не отомстила за менЯ, Я не могу сделать большего.
     “лыбаЯсь, он коснулсЯ буквы.
     - Ћна отомстила за тебЯ! - подтвердила ѓестер Џрин.
     - џ так и  думал, -  оказал врач. - Ђ теперь, почему ты хочешь говорить
со мной об этом человеке?
     - џ должна открыть ему  тайну, - твердо  ответила ѓестер.  -  Ћн должен
узнать, кто ты такой.  —то  из этого выйдет,  Я не знаю. Ќо  это старый долг
довериЯ,  мой  долг  человеку, несчастьем  и  гибелью  которого Я оказалась,
будет,  наконец,  выплачен! —то  же касаетсЯ опорочениЯ или  сохранениЯ  его
доброго  имени  и земной  славы, а может быть, даже его жизни,  он - в твоих
руках.  ЂлаЯ буква приучила менЯ почитать  истину,  хотЯ  эта  истина иногда
подобна раскаленному железу,  орошающему живую  душу.  џ  не считаю, что ему
стоит  длить свою жизнь среди этой ужасной пустоты, и не стану молить тебЯ о
пощаде.  Џоступи с ним  как хочешь. …му нет счастьЯ  в  этом  мире, как  нет
счастьЯ мне,  нет счастьЯ  тебе  и нет  счастьЯ  маленькой Џерл!  Ќет  пути,
который вывел бы нас из этого страшного лабиринта.
     -  †енщина,  мне  жаль тебЯ!  - сказал ђоджер —иллингуорс, не будучи  в
состоЯнии сдержать  порыв  восхищениЯ,  ибо в  отчаЯнии  ѓестер  было  нечто
величественное.  - ’ы  наделена  высокими качествами. ‚озможно, это  зло  не
свершилось  бы, если бы ты раньше встретила лучшую любовь, чем моЯ. Њне жаль
тебЯ, жаль того хорошего, что не могло расцвести в твоей натуре!
     - Ђ  мне жаль тебЯ, - ответила ѓестер Џрин, - ибо ненависть  превратила
мудрого и  справедливого человека  в  дьЯвола!  Ќо, может  быть, ты  сумеешь
выбросить эту мерзость из души своей и снова стать человеком? …сли  не  ради
свЯщенника,  то хотЯ бы ради самого себЯ! Џрости его и предоставь дальнейшую
кару высшим силам. џ только что  сказала,  что не будет блага в этом мире ни
ему, ни тебе, ни мне, блуждающим в мрачном лабиринте зла  и  на каждом шагу,
куда бы мы ни  направились, натыкающимсЯ на наш  грех. Ќо  это не верно! …ще
возможно  благо длЯ  тебЯ, длЯ тебЯ одного, ибо ты  был глубоко обижен  и  в
твоей  воле   простить.  Ќеужели  ты  откажешьсЯ   от   этого  единственного
преимущества? Ќеужели отвергнешь эту бесценную милость?
     - ‡амолчи, ѓестер, замолчи! - с мрачной суровостью проговорил старик. -
Њне не дано прощать. “ менЯ нет той воли, о которой ты говоришь. ЊоЯ прежнЯЯ
вера, давно забытаЯ, пробуждаетсЯ  вновь и объЯснЯет  все,  что мы делаем, и
все, за что страдаем. Џри первом своем ложном шаге ты посеЯла это зерно зла,
а все остальное с тех пор было грозной неизбежностью.  ‚ы, оскорбившие менЯ,
грешны только потому,  что поддались  какому-то  обману чувств; а Я похож на
дьЯвола только  потому, что  взЯлсЯ  сам  исполнить  его  дело. ’акова  наша
судьба.  Џусть цветет,  как ему положено,  черный  цветок  зла! Ђ теперь иди
своей дорогой и поступай с тем человеком как хочешь.
     Ћн махнул рукой и опЯть занЯлсЯ собиранием трав.

        ѓ‹Ђ‚Ђ XV. ѓ…‘’…ђ € Џ…ђ‹
     ђоджер —иллингуорс - кривобокий  старик с лицом, надолго оставлЯвшим  у
людей жуткое воспоминание, отошел  от  ѓестер  Џрин и двинулсЯ дальше, часто
нагибаЯсь. ’о тут, то там он срывал травы или выкапывал  кореньЯ и складывал
их  в  корзинку, висевшую  у него на руке. Љогда  он наклонЯлсЯ,  его  седаЯ
борода почти касалась  земли. ѓестер еще некоторое времЯ следила за  ним, со
странным любопытством ожидаЯ,  не завЯнет ли нежнаЯ весеннЯЯ трава  под  его
нетвердыми шагами,  не  оставЯт ли  они сухой  и  бурый  след на ее  веселой
зелени.  Љакие травы так усердно собирает старик? - подумала она. Ќе породит
ли  землЯ,  зараженнаЯ  его  злобным  взглЯдом, Ядовитые,  доселе  неведомые
растениЯ,  поднЯвшиесЯ навстречу его  протЯнутым пальцам?  Њожет  быть,  его
прикосновениЯ достаточно,  чтобы  любое  безвредное растение превратилось  в
Ядовитое  и пагубное? Ќеужели солнце, которое так Ярко все освещает, бросает
свои лучи  и на  него?  €ли  зловещаЯ тень сопровождает его уродливую фигуру
повсюду, куда бы  он ни повернул? € куда он сейчас идет? Ќе провалитсЯ ли он
внезапно сквозь  землю,  оставив  страшное и пустое место, где  потом долгое
времЯ будут расти смертоносный паслен, курослеп,  белена и  прочие  Ядовитые
растениЯ, какие могут процветать в здешнем климате? €ли он взмахнет крыльЯми
летучей мыши и улетит, становЯсь тем уродливее и страшнее, чем выше он будет
подниматьсЯ к небу?
     - ѓрех это или  нет, - с горечью сказала ѓестер Џрин, все еще глЯдЯ ему
вслед, - но Я ненавижу этого человека!
     Ћна укорЯла себЯ за это чувство, но не  могла ни побороть, ни  ослабить
его.  ЏытаЯсь его преодолеть, она вспомнила  давно  минувшие дни, прожитые в
далекой стране, когда он,  бывало, по  вечерам выходил из своего уединенного
кабинета  и  грелсЯ  у домашнего  очага  и  она,  супруга, дарила его  своей
улыбкой. € он  говорил,  что ему необходимо  отогреть  в  лучах этой  улыбки
сердце ученого, застывшее от долгих часов, проведенных среди книг. ’огда эти
вечера казались ей счастьем, но  теперь, когда она видела  их  сквозь призму
своей  страшной  дальнейшей жизни, они стоЯли  в  одном  рЯду  с  ее  самыми
ужасными воспоминаниЯми.  Ћна  удивлЯлась тому, как  были  возможны подобные
сцены!  Ћна удивлЯлась,  как вообще  ее уговорили выйти за него замуж. ‘воим
главным преступлением,  в  котором  она  должна была каЯтьсЯ больше,  чем  в
чем-либо другом, считала она то, что когда-то терпела вЯлое пожатие его руки
и отвечала  на него, что сливала свою улыбку с его, растворЯла  свой взор  в
его взоре. ’еперь ей казалось, что ђоджер —иллингуорс совершил нечто гораздо
худшее, чем причиненные  ему впоследствии обиды,  убедив ее, чье сердце было
неопытно, что она счастлива рЯдом с ним.
     -  „а, Я ненавижу его! - повторила ѓестер с еще большим ожесточением. -
Ћн обманул менЯ! Ћн поступил со мной гораздо хуже, чем Я с ним!
     ѓоре  мужчине,  который  овладевает рукой женщины, не  завоевав также и
весь пыл ее сердца! €бо  его  ждет печальный удел ђоджера —иллингуорса, если
другое, более сильное прикосновение пробудит ее чувства;  его будут упрекать
даже  за спокойное  довольство, за  мраморное  подобие  счастьЯ, которое  он
навЯзал ей,  уверив,  что оно и есть полнокровнаЯ жизнь. Ћднако ѓестер давно
следовало забыть об этой несправедливости. Ћ чем  свидетельствовали  чувства
этой  минуты?  Ќеужели  семь лет жизни под пыткой  алой  буквы, заставив так
страдать, не привели ее к раскаЯнию?
     —увства, вызванные этими несколькими минутами, пока  она стоЯла,  следЯ
за искривленной фигурой старого ђоджера —иллингуорса, пролили тайный свет на
состоЯние  души ѓестер, открыв  много  такого,  в  чем она иначе никогда  не
призналась бы самой себе.
     Љогда старик скрылсЯ из виду, она позвала ребенка:
     - Џерл! ЊаленькаЯ моЯ! ѓде ты?
     ‚сегда  жизнерадостнаЯ  Џерл   во  времЯ  разговора  матери  со  старым
собирателем трав  находила  себе множество  развлечений.  ‘начала,  как  уже
говорилось, она увлеклась игрой с собственным отражением в воде - манила его
к себе, а  когда оно отказалось  выйти, попыталась найти путь в его  область
неосЯзаемой  земли и недостижимого неба. Ћднако,  убедившись, что либо  она,
либо отражение  "не настоЯщие". Џерл пустилась  на  поиски более интересного
времЯпрепровождениЯ.  Ћна  делала  лодочки из  березовой коры,  нагружала их
раковинами улиток и пускала в плавание по неведомым водам большую  флотилию,
чем любой купец в Ќовой Ђнглии, однако почти все ее суда шли ко дну у самого
берега. Ћна поймала за хвост  лангусту, взЯла в плен несколько морских звезд
и положила медузу  под лучи теплого солнца.  Џотом стала  хватать белую пену
набегавшего  прибоЯ  и,  бросив  ее  в воздух, стремительно неслась вслед за
ветром, стараЯсь поймать  большие снежные хлопьЯ,  прежде чем они упадут  на
землю. ‡аметив стаю прибрежных птиц, порхавших вдоль берега в поисках корма,
шалуньЯ  набрала  полный передник камешков. Ћсторожно перебираЯсь с камнЯ на
камень вслед за  этими  крошечными морскими птичками,  она удивительно ловко
обстреливала их.  Џерл  была  почти уверена,  что один  из  камешков попал в
белогрудую  серую  птичку,  котораЯ  все  же  улетела  с  перебитым  крылом.
ЊаленькаЯ озорница  вздохнула и бросила  свою забаву: ее  опечалило, что она
причинила боль маленькому существу, вольному,  как морской  ветер и  как она
сама.
     Ќапоследок она сплела себе из разных  водорослей нечто вроде шарфа, или
накидки,  и головного  убора и стала  очень  похожа  на маленькую наЯду. Ћна
унаследовала  от  матери  способность придумывать украшениЯ  и  нарЯды.  „лЯ
окончательной  отделки  своего  костюма  Џерл  взЯла  немного  водорослей  и
соорудила, как могла, на своей груди украшение, которое она постоЯнно видела
на груди матери, -  букву "Ђ", ту  самую букву "Ђ", но светло-зеленую вместо
алой! „евочка опустила голову и  со странным  любопытством рассматривала эту
эмблему, словно единственнаЯ цель, ради которой она была послана в этот мир,
заключалась в том, чтобы распознать скрытое значение этой буквы.
     "€нтересно, спросит ли менЯ мама, что это значит?" - подумала Џерл.
     Љак раз в  этот миг она услышала голос матери и, перепорхнув легко, как
морскаЯ птичка, очутилась перед ѓестер Џрин, приплЯсываЯ, смеЯсь и показываЯ
пальцем на украшение на своей груди.
     -  ЊоЯ  маленькаЯ Џерл,  -  сказала ѓестер после  минутного молчаниЯ, -
зеленаЯ буква, да еще на твоей детской груди,  не имеет  никакого смысла. Ќо
знаешь ли ты, дитЯ, что означает буква, которую обречена носить твоЯ мать?
     -  „а,  мама,  - ответила  девочка.  -  ќто  заглавнаЯ  буква  "Ђ".  ’ы
показывала мне ее в букваре.
     ѓестер  пристально  всматривалась в  личико  дочери  и хотЯ в ее черных
глазах видела то  особое выражение, которое часто  замечала,  она все же  не
была уверена, действительно  ли Џерл придает символу  какое-то значение.  …ю
овладело болезненное желание выЯснить этот вопрос.
     - ‡наешь ли ты, детка, почему твоЯ мать носит эту букву?
     - Љонечно! - ответила Џерл, Ясными глазами  глЯдЯ в лицо матери.  -  Џо
той же самой причине, почему пастор прижимает руку к сердцу!
     - Ђ  что  это  за причина? -  спросила  ѓестер;  она  сперва улыбнулась
несообразности замечаниЯ ребенка, но, подумав,  побледнела. - —то значит эта
буква длЯ любого сердца, кроме моего?
     -  Ќо,  мама, Я  сказала  тебе  все, что  знаю, -  ответила  Џерл более
серьезно,  чем обычно.  -  ‘проси  того  старика,  с которым  ты только  что
разговаривала.  Њожет  быть,  он сумеет объЯснЯть.  Ђ  теперь, правда,  мама
дорогаЯ,  что означает  эта алаЯ буква?.. €  почему пастор  прижимает руку к
сердцу?
     ‘воими ручонками она схватила руку матери и смотрела ей в глаза с такой
серьезностью,  какаЯ редко  проЯвлЯлась в этой бурной, непостоЯнной  натуре.
ѓестер  пришло  в голову,  что ребенок с  невинной  доверчивостью, возможно,
пыталсЯ  понЯть ее  и делал  все что мог, чтобы  встретить понимание и с  ее
стороны. ќто казалось совсем необычным длЯ  Џерл. „о сих  пор мать, любившаЯ
своего  ребенка со  всей силой  единственной привЯзанности,  приучала себЯ к
мысли,  что, видимо,  ей  не  дождатьсЯ от Џерл  большего  вниманиЯ,  чем от
капризного  апрельского ветерка, который проводит все  времЯ в  забавах. …му
свойственны  порывы  необъЯснимой  страсти:  он  может  быть  вспыльчив  при
наилучшем настроении и чаще  обдаст вас  холодом, чем  приласкает,  если  вы
подставите ему грудь.  Ђ чтобы вознаградить  вас за такое свое поведение, он
иногда,  как  бы  невзначай, поцелует  вас  в  щеку с  какой-то сомнительной
нежностью  и  слегка  поиграет  вашими  волосами, а затем  улетит  по  своим
праздным делам, оставив мечтательную радость в вашем сердце. € это  было еще
мнение родной  матери о  своем  ребенке.  ‘торонний  наблюдатель,  возможно,
заметил бы лишь отдельные неприЯтные особенности, но дал бы им гораздо более
мрачное истолкование. Ќо теперь у ѓестер возникла уверенность, что Џерл с ее
удивительно   ранним   развитием   и   сообразительностью,   вероЯтно,   уже
приблизилась  к тому возрасту, когда  могла  бы  стать другом своей матери и
узнать те из ее горестей, которые девочке можно было доверить без неуважениЯ
к матери или ребенку. ‚ полном внутренних противоречий характере Џерл все же
заметны  были  прочные  корни стойкого мужества,  независимой воли,  упрЯмой
гордости,  которые  могли  вырасти  в  чувство  собственного  достоинства  и
высокомерного презрениЯ к тому,  что при внимательном рассмотрении оказалось
бы  носЯщим на себе  налет  лживости.  Ћна  была  способна  также  к чувству
привЯзанности, хотЯ до сих  пор его проЯвлениЯ  были резки и  неприЯтны, как
вкус самых лучших, но незрелых плодов.
     "Џри таких прекрасных качествах,  -  подумала ѓестер, - дурное  начало,
унаследованное ею от матери, должно быть поистине могуче, если из шаловливой
девочки не вырастет благороднаЯ женщина".
     Ќеуклонное  стремление  Џерл   понЯть  значение   алой  буквы  казалось
врожденным  ее свойством. ‘ самой ранней поры своей сознательной  жизни  она
приступила к этому, как к заранее предназначенной ей  миссии.  ѓестер  часто
размышлЯла   над  тем,  что  провидение,  наделив  ребенка  такой  очевидной
склонностью, должно  было иметь своей целью правосудие и возмездие, но ей до
сих пор не приходила в голову мысль, не было  ли  с этой целью свЯзано также
милосердие  и прощение. €  если поверить в то, что земное дитЯ ЯвлЯетсЯ в то
же времЯ  духовным посланцем,  то  не  окажетсЯ  ли миссиЯ Џерл в том, чтобы
утишить горе,  которое леденит сердце ее  матери,  превращаЯ его в могилу, и
помочь ѓестер преодолеть  страсть, когда-то  столь  бурную и даже  теперь не
умершую, не уснувшую, а только замкнутую в этом, подобном могиле, сердце?
     ќти  мысли  возникали  в уме ѓестер  с такой  живостью и отчетливостью,
будто  кто-то  нашептывал  их ей  на  ухо. Ђ  маленькаЯ Џерл, все это  времЯ
державшаЯ руку матери  в своих ручонках и глЯдевшаЯ ей в лицо, снова и снова
повторЯла свои пытливые вопросы:
     -  —то означает  эта буква, мама?..  € почему ты  носишь ее?.. € почему
пастор прижимает руку к сердцу?
     "—то  ей  ответить?  -   раздумывала  ѓестер.  -  Ќет!  …сли  это  цена
привЯзанности ребенка, Я не могу уплатить ее".
     - ѓлупышка Џерл, - сказала она  вслух, -  к чему  эти вопросы? Ќа свете
много вещей, о  которых ребенок не должен  спрашивать.  Ћткуда мне знать про
сердце пастора? Ђлую букву Я ношу ради золотой вышивки.
     ‡а семь истекших лет ѓестер Џрин ни разу не солгала, говорЯ о  значении
символа   на  своей  груди.  Њожет   быть,   это   был   талисман   сурового
ангела-хранителЯ,  теперь  изменивший ей;  и, словно проведав об  этом, в ее
столь строго охранЯемое  сердце закралось какое-то  новое зло. Ђ может быть,
там  пробудилось старое,  еще  не  окончательно  изгнанное. —то же  касаетсЯ
маленькой Џерл, то серьезность вскоре исчезла с ее лица.
     Ќо девочка не успокоилась. Ќесколько  раз повторила она свои вопросы по
пути  домой, потом за  ужином, потом ложась  спать; и снова, когда сон  уже,
казалось, был крепок, она раскрыла глаза, в которых мерцал лукавый огонек.
     - Њама, - сказала Џерл, - что означает алаЯ буква?
     Ђ  наутро, лишь  только  пробудившись  и  поднЯв  голову с подушки, она
задала второй вопрос, который так странно сочеталсЯ с ее любопытством к алой
букве.
     - Њама!.. Њама!.. Џочему пастор прижимает руку к сердцу?
     - ‡амолчи, непослушнаЯ девчонка!  - ответила мать так резко, как прежде
никогда себе не позволЯла. - Ќе приставай ко мне, не то  запру тебЯ в темный
чулан!

        ѓ‹Ђ‚Ђ XVI. ЏђЋѓ“‹ЉЂ ‚ ‹…‘“
     ЃоЯзнь  причинить  боль  и  страх  перед  возможными  последствиЯми  не
повлиЯли  на   решение  ѓестер  Џрин   открыть  мистеру  „имсдейлу,  кто   в
действительности был человек, проникший в его  душевную жизнь. Ќо тщетно она
несколько дней искала  встречи с ним  во времЯ обычных  длЯ него  уединенных
прогулок  по берегу морЯ или  по заросшим  лесом  окрестным холмам. Љонечно,
никто не счел бы предосудительным и чистота доброго имени свЯщенника не была
бы  запЯтнана, если  бы ѓестер  посетила мистера „имсдейла в его собственном
кабинете, где многие грешники и прежде исповедовались  в грехах, возможно не
менее  тЯжких,  чем тот, который  был  заклеймен  алой  буквой. Ќо, с  одной
стороны,  она  страшилась тайного или Явного вмешательства  старого  ђоджера
—иллингуорса, с другой - ее настороженное сердце преисполнЯлось подозрениЯми
там, где их не  почувствовал  бы  никто другой; к тому  же, свЯщеннику  и ей
нужно  было дышать  полной грудью, когда  они  будут разговаривать вдвоем, -
одним словом,  по всем этим причинам  ѓестер даже не думала о свидании среди
меньшего простора, чем под открытым небом.
     Ќаконец,  ухаживаЯ   за  больным,   к   которому   собирались  призвать
преподобного  мистера  „имсдейла  длЯ  прочтениЯ молитвы,  она  узнала,  что
накануне он ушел  навестить  проповедника  ќлиота  среди  его новообращенной
индейской паствы. Њистер  „имсдейл  должен был вернутьсЯ  во второй половине
следующего  днЯ.   Џоэтому  на  другой  день  ѓестер  заблаговременно  взЯла
маленькую Џерл, котораЯ, как бы ни было стеснительно ее присутствие, повсюду
сопровождала мать, и отправилась в путь.
     Џосле  того  как  путники  перешли  с  полуострова на  материк,  дорога
превратилась в узкую тропинку.  Ћна вилась все дальше, уводЯ в  таинственную
чащу  первобытного   леса.  Њежду  верхушками  деревьев,  стоЯвших  черными,
плотными  стенами  с обеих сторон,  виднелись такие крошечные просветы неба,
что ѓестер этот  лес казалсЯ воплощением тех духовных дебрей, в  которых она
так долго блуждала. „ень был холодный и пасмурный. Ќад головой плыли светлые
облака, слегка  волнуемые ветром, и  поэтому трепетные лучи солнца там и сЯм
робко играли на тропинке. ќто порхающее  сиЯние всегда показывалось в  конце
какой-нибудь длинной просеки.  аловливый солнечный луч, игривость  которого
была едва приметна  среди  нахмуренной мрачности днЯ  и  леса, прЯталсЯ, как
только приближались наши путники, и те места, где он прежде плЯсал, казались
еще  более унылыми  оттого,  что мать и дочь  надеЯлись увидеть их  Яркими и
веселыми.
     - Њама, -  сказала Џерл, - солнечный свет  не  любит тебЯ. Ћн убегает и
прЯчетсЯ,  словно пугаЯсь чего-то  на  твоей груди. ‘мотри!  ‚от  он  играет
вдали. Џостой на месте, а Я  побегу и  поймаю его. џ ведь только ребенок. Ћн
не упорхнет от менЯ, потому что Я еще ничего не ношу на груди!
     - € надеюсь, никогда не будешь носить, дитЯ мое! - сказала ѓестер.
     - Ђ почему, мама? - спросила Џерл и остановилась, не успев разбежатьсЯ.
- ђазве буква не поЯвитсЯ сама, когда Я стану взрослой?
     - Ѓеги, дитЯ, - сказала мать, - лови солнечный луч! Ћн скоро исчезнет.
     Џерл пустилась во всю прыть,  и улыбавшаЯсЯ ѓестер увидела, что девочка
в  самом деле поймала солнечный  луч; смеЯсь, она стоЯла, залитаЯ сверкавшим
потоком  света,  оживленнаЯ  и раскрасневшаЯсЯ от быстрого  движениЯ,  ‘вет,
словно радуЯсь такой подруге, задержалсЯ на ребенке до тех пор, пока мать не
подошла так близко,  что ей оставалось сделать еще  лишь  шаг, чтобы войти в
этот волшебный круг.
     - Ћн сейчас спрЯчетсЯ, - сказала Џерл, покачиваЯ головой.
     - ‘мотри! -  ответила  ѓестер, улыбаЯсь.  - ‚от  Я протЯну  руку и тоже
поймаю его.
     Ќо как только она попыталась сделать это, солнечный свет исчез; судЯ по
светлому выражению, игравшему на лице Џерл, ее мать могла бы вообразить, что
ребенок поглотил этот свет и выпустит снова лишь длЯ того,  чтобы он  озарил
ее путь, когда они зайдут в еще более глухой мрак. ѓестер особенно  поражала
в  характере  дочери эта свежаЯ,  непочатаЯ жизненнаЯ сила,  эта  неизменнаЯ
бодрость духа. „евочка не была заражена  болезнью грусти, свойственной почти
всем нынешним  детЯм, наследующим ее вместе с золотухой от душевных неурЯдиц
своих предков. Ѓыть может, эта живость тоже была  болезнью -  отражением той
дикой энергии, с которой ѓестер боролась со своими горестЯми перед рождением
Џерл.  ђезвость  Џерл  очаровывала,  но  это   было   какое-то  сомнительное
очарование, придававшее жесткий  металлический  блеск  характеру ребенка. …й
недоставало того,  чего  иным людЯм  недостает всю жизнь, -  горЯ,  которое,
глубоко затронув ее, тем самым смЯгчило бы и сделало способной к сочувствию.
Ќо у маленькой Џерл было еще довольно времени впереди.
     - Џойдем, дитЯ мое, - сказала  ѓестер, глЯдЯ на  Џерл, котораЯ  все еще
стоЯла на прежнем месте, в Ярких лучах солнца. - Њы сЯдем немного подальше в
лесу и отдохнем.
     - џ не устала, мама, - ответила девочка. -  Ђ ты  посиди и расскажи мне
какую-нибудь историю.
     - €сторию, дитЯ мое? - спросила ѓестер. - Ћ чем?
     -  ђасскажи  мне про —ерного человека, - ответила Џерл,  ухватившись за
подол матери  и полусерьезно, полушаловливо заглЯдываЯ  ей  в лицо. - Љак он
бродит  по этому  лесу и  носит с собой  книгу  -  большую, тЯжелую книгу  с
железными застежками. €  как этот страшный —ерный человек  протЯгивает  свою
книгу и железное перо всЯкому, кто встречаетсЯ ему на пути, и заставлЯет его
кровью  расписатьсЯ в этой  книге. Ђ потом ставит клеймо  ему  на  грудь. ’ы
когда-нибудь встречала —ерного человека, мама?
     -  Ђ от кого  ты слышала эту историю,  Џерл? - спросила мать, узнаваЯ в
словах дочери суеверие, распространенное в то времЯ.
     - Ћт  старухи, котораЯ сидела  у камина в том доме, где ты ухаживала за
больным прошлой ночью, - ответила девочка. - Ћна  думала, что Я  сплю, когда
рассказывала об  этом. Ћна  сказала,  что тысЯчи людей встречали его  здесь,
расписывались  в его книге и вот теперь носЯт клеймо на груди. ѓадкаЯ стараЯ
миссис •иббинс тоже  встретила  его. € еще  старуха  сказала, что  твоЯ алаЯ
буква,  мама, -  тоже  клеймо  —ерного  человека и  что она загораетсЯ Ярким
пламенем, когда ты в полночь ходишь к  нему сюда  в темный лес. ќт