нЯ пути.  Ќо скажите
честно, - добавил он, повернувшись к Њалвину, поскольку  не хотел доверЯтьсЯ
только  собственным чувствам, -  будь вы на моем месте, оставили  бы вы менЯ
одного,  пока во мне еще теплитсЯ  жизнь?  - ’ому уже  двадцать  лет,  -  со
вздохом  проговорил  ђоджер  Њалвин,  потому как  в глубине  души  сознавал,
насколько несхожи  эти  два случаЯ,  - тому уже двадцать лет, как Я бежал  с
одним добрым другом из  индейского плена в окрестностЯх ЊонреалЯ. Њного дней
мы  пробирались  сквозь  леса,  пока, в  конце  концов, сломленный голодом и
усталостью, мой товарищ не лег на  землю и стал упрашивать оставить его, ибо
знал, что  если Я  задержусь, мы оба погибнем. €  тогда,  надеЯсь, что смогу
привести помощь, Я нагреб ему под голову сухих листьев и поспешил прочь... -
€ вы  поспели в  срок?  -  спросил ђойбен, ухватившись за слова Њалвина, как
будто они  могли  послужить  залогом  его  собственного успеха.  - “спел,  -
ответил тот. - …ще до захода солнца мне посчастливилось наткнутьсЯ на лагерь
охотников и Я проводил их к  тому  месту, где мой товарищ ожидал смерти. ’ак
что  сейчас он жив-здоров  и хозЯйничает на своей  ферме далеко от  границы,
тогда как Я  лежу  раненый  в сердце  этой  дикой  глуши...  ќтому  примеру,
призванному повлиЯть на решение ђойбена, помогла, неведомо  длЯ него самого,
скрытаЯ  сила многих других мотивов. ђоджер Њалвин видел, что дело уже почти
выиграно. - Ђ теперь  ступай, сынок,  - сказал он,  - и да хранит  тебЯ Ѓог!
…сли встретишь подмогу, не возвращайсЯ с  ними  -  раны и усталость  уже без
того  повредили твоему  здоровью - но пошли на поиски пару человек, без кого
можно  обойтись. €  поверь мне,  ђойбен, на сердце у менЯ будет  становитьсЯ
легче с каждым  шагом,  приближающим  тебЯ к  дому. - Ќо в то  времЯ  как он
говорил, его лицо и голос все же предательски дрогнули, ибо, в конце концов,
это страшнаЯ участь  -  ждать смерти в пустынных дебрЯх, когда на много миль
вокруг нет ни живой  души. ђойбен  Ѓорн,  лишь  наполовину  убежденный,  что
поступает  правильно,  поднЯлсЯ  с  земли  и стал  готовитьсЯ  в дорогу.  Ќо
сначала,  невзираЯ на протесты  Њалвина, он собрал  запас  Ягод и  съедобных
кореньев,  которые на  протЯжении двух  последних дней были  их единственной
пищей, поместил их в пределах  досЯгаемости умирающего и приготовил длЯ него
постель из свежих листьев.  ‡атем, взобравшись на  вершину скалы,  котораЯ с
тыла  была обрушенной  и  шероховатой,  он  пригнул  книзу  молодой дубок  и
привЯзал  к  его верхней ветке  свой  шейный  платок.  ќта мера должна  была
пригодитьсЯ  тем,  кто  мог  отправитьсЯ  на  поиски  Њалвина,  ибо утес, за
исключением  широкой  передней  грани,  со  всех сторон,  уже  с  небольшого
расстоЯниЯ, был скрыт густым подлеском. ђойбен снЯл  платок со своей раненой
руки  и, привЯзываЯ к дереву,  поклЯлсЯ пЯтнавшей  его кровью,  что вернетсЯ
либо спасти товарища, либо уложить его тело  в могилу. Џотом, опустив глаза,
он  подошел  принЯть  последнее  напутствие  ђоджера Њалвина.  Ћпыт старшего
товарища подсказал  юноше  много дельных советов относительно  странствиЯ по
лесному бездорожью. Џри этом он  говорил  со спокойной обстоЯтельностью, как
если бы снарЯжал ђойбена  в бой или  на охоту, сам  оставаЯсь в безопасности
дома, а не как с человеком, который, собираЯсь его покинуть, был  последним,
кого ђоджеру Њалвину судилось видеть. € все-таки твердость его  поколебалась
до  того,  как  он закончил свою речь. - Џередай „оркас  мое благословение и
скажи, что, умираЯ, Я молилсЯ о ней и о тебе. Џусть не винит тебЯ за то, что
ты оставил менЯ здесь, - при этих словах  ђойбен почувствовал укол в сердце,
- ибо Я знаю, что ты не побоЯлсЯ бы рискнуть жизнью, если б эта жертва могла
менЯ спасти. Џусть недолго горюет  о  своем отце, а выходит за тебЯ замуж, и
Ќебо дарует вам долгие годы счастливой жизни, и пусть дети ваших детей стоЯт
у вашего смертного ложа. €, ђойбен, -  добавил он, уступаЯ обычной при таких
обстоЯтельствах слабости, - когда заживут твои раны и ты немного  окрепнешь,
возвращайсЯ к этой  скале, сынок, чтобы сложить мои кости в могилу, и прочти
над  ними молитву. ‡десь надо сказать, что обитатели пограничьЯ относились к
ритуалу погребениЯ с почти  суеверной серьезностью, проистекавшей, возможно,
из обыкновениЯ индейцев вести войну не только  против живых, но и мертвых, и
было  известно  немало  примеров,  когда  люди  жертвовали  жизнью,  пытаЯсь
похоронить  убитых в стычке,  оберегаЯ их  от мести дикарей.  Џоэтому ђойбен
сознавал  всю  важность  данного  обещаниЯ  и  самым  торжественным  образом
поклЯлсЯ вернутьсЯ, чтобы предать земле останки ђоджера Њалвина. Џоследний в
своих  прощальных словах высказал все, что лежало  у него  на душе, и уже не
пыталсЯ убедить  юношу,  что даже  самаЯ скораЯ  помощь способна спасти  ему
жизнь. ‘о своей стороны, ђойбен был внутренне убежден, что больше  не увидит
Њалвина живым, и охотно осталсЯ бы  с раненым в его последние мгновениЯ,  но
желание жить и надежда на будущее счастье с каждой минутой укреплЯлись в его
сердце, и он  был не в силах им  противитьсЯ. -  „овольно! - сказал  наконец
Њалвин. - ‘тупай - и храни тебЯ Ѓог! ћноша  молча пожал ему руку, повернулсЯ
и побрел вперед.  Ћднако он  успел  пройти  совсем  немного,  когда  услышал
окликающий его  слабый голос. -  ђойбен,  ђойбен!  Њолодой человек  поспешно
вернулсЯ  и  опустилсЯ на  колени  подле  умирающего. -  Џрошу  тебЯ, сынок,
подними  менЯ  и  прислони к скале: Я хочу, чтобы мое  лицо было обращено  к
дому,  и Я мог видеть тебЯ на минуту дольше, когда ты будешь проходить между
деревьЯми.  ђойбен  исполнил  последнее желание  своего товарища,  помог ему
поднЯтьсЯ и снова пустилсЯ в путь. ‘начала он шел быстрее, чем позволЯли ему
силы, ибо смутное  чувство  вины, которое иногда мучает  людей даже в  самых
оправданных их поступках, побуждало его скорее скрытьсЯ от глаз Њалвина; но,
отойдЯ  достаточно   далеко  по  сухим  шелестЯщим  листьЯм,  он,  повинуЯсь
какому-то болезненному  любопытству, ползком пробралсЯ обратно и,  укрывшись
за   корнЯми  вывороченного  из  земли  дерева,  посмотрел  на  оставленного
товарища.  “треннее  солнце  сиЯло  на  безоблачном  небе, деревьЯ  и  кусты
купались в теплом майском воздухе, и все же, казалось, на лике Џрироды лежит
печать какого-то  уныниЯ - будто  она  выражала сочувствие смертной  тоске и
муке. ђуки  ђоджера Њалвина были простерты  в страстной  мольбе, и в  лесной
тиши обрывки его слов долетели  до ђойбена.  “мирающий  просил о счастье длЯ
него и „оркас, и, слыша это, юноша вновь ощутил угрызениЯ совести, толкавшей
его вернутьсЯ.  ’еперь  он  чувствовал  весь ужас судьбы человека,  которого
покидал в  крайней нужде: смерть  будет подкрадыватьсЯ к нему,  медленно, от
дерева к дереву,  пока он не увидит вблизи ее трупный оскал. Ќо такаЯ участь
ждет и самого ђойбена, если он задержитсЯ тут еще на одну ночь, и кто осудит
его за то, что он  уклонилсЯ от столь бесполезной жертвы? Љогда он оглЯнулсЯ
в последний  раз,  ветерок развевал  маленькое  знамЯ на молоденьком  дубке,
будто напоминаЯ ђойбену о его обещании...
     * * * „олгим был путь раненого к границе; казалось, сами обстоЯтельства
ополчились против  него.  “же на  второй  день небо затЯнули тучи, лишив его
возможности  ориентироватьсЯ по  солнцу,  так  что  ђойбен не был уверен, не
уводит  ли  его каждый  шаг, дававшийсЯ с невероЯтным  трудом, все дальше от
желанного дома. …го скудное пропитание составлЯли Ягоды и съедобные кореньЯ,
которые можно  отыскать  в  лесу. Џравда,  иногда  среди чащи ему попадались
олени или  напуганнаЯ  куропатка вдруг вспархивала  у  него  из-под  ног, но
ђойбен израсходовал в бою все патроны, и теперь не  мог рассчитывать подбить
какую-нибудь дичь. Ѓоль от ран, растравлЯемых постоЯнным  усилием, неуклонно
подтачивала его силы, а по временам, замутнЯла  разум. Ћднако молодое сердце
ђойбена крепко цеплЯлось за жизнь, и, лишь почувствовав, что не может больше
ступить  ни  шагу,  он  в полном  изнеможении  рухнул под  деревом.  ‚ таком
положении  его  обнаружил маленький отрЯд, который, при  первых  известиЯх о
проигранной битве, поспешил на помощь уцелевшим. ћношу доставили в ближайший
поселок, по счастью, оказавшийсЯ именно тем, куда  он  направлЯлсЯ, и „оркас
неотлучно  бодрствовала  у постели любимого, окружив его  всеми заботами, на
какие  только способны  женские руки  и сердце.  Ќа  протЯжении многих  дней
сознание  раненого   блуждало  в  бреду,  заново  переживаЯ   препЯтствиЯ  и
опасности,  которым  он  подвергсЯ,  так  что ђойбен  был  не в  силах  хоть
сколько-нибудь свЯзно отвечать на расспросы окружающих. Џри этом он оказалсЯ
единственным  из  вернувшихсЯ  в  поселок  участников  сражениЯ, а потому их
матерЯм,  женам  и  детЯм  оставалось лишь  мучитьсЯ  догадками относительно
судьбы своих близких. —то удерживает их вдали от дома: плен или, быть может,
более крепкие узы смерти? „оркас молча сносила страх и тревогу, пока однажды
вечером ђойбен, очнувшись  от  беспокойного сна, не  взглЯнул  на нее  более
осмысленно  и,  казалось, узнал.  “видев,  что к  нему  вернулось  сознание,
девушка не могла  больше сдерживатьсЯ. - Ђ мой отец, ђойбен... - воскликнула
она,  однако  перемена  в  чертах  любимого  заставила ее  умолкнуть.  ћноша
дернулсЯ,  как от  острой боли, и  кровь прихлынула  к его  бледным,  впалым
щекам. Џервым  его порывом было спрЯтать лицо, но, сделав усилие,  ђойбен  с
трудом приподнЯлсЯ и заговорил, сбивчиво и лихорадочно,  словно защищаЯсь от
воображаемого  обвинениЯ.  - ’вой  отец,  „оркас, был тЯжело ранен в  бою  и
просил менЯ не обременЯть себЯ  напрасными  заботами,  но  только помочь ему
дотащитьсЯ до ближайшего озера, чтобы утолить  перед смертью жажду. Ћднако Я
не мог  бросить его в  такой час, хотЯ сам  потерЯл много крови. ’ри  днЯ мы
блуждали  по  лесу,  и  он  продержалсЯ  дольше,  чем  Я смел надеЯтьсЯ, но,
проснувшись  на  рассвете  четвертого,  Я  нашел  его  вконец  измученным  и
ослабевшим. Ћн больше не мог идти, жизнь  в нем  угасала с  каждой  минутой,
и... -  Ћн  умер, - прошептала  „оркас. ђойбен,  не в силах  признатьсЯ, что
эгоистическаЯ  любовь  к  жизни  заставила его поспешить  прочь,  прежде чем
решилась судьба раненого товарища, молча  опустил голову и  под навалившимсЯ
двойным гнетом - стыда  и слабости - ничком упал на постель, зарывшись лицом
в подушки. „оркас разрыдалась, когда опасениЯ ее подтвердились, но поскольку
в глубине души уже  была готова  к удару, он оказалсЯ менее болезненным. - €
ты похоронил  его в лесу, ђойбен? - џ очень ослабел, но сделал все, что мог,
-  ответил  юноша  сдавленным  голосом.   -  Њесто  его  упокоениЯ  отмечено
величественным камнем, и Я  бы дорого дал, если б мог уснуть так же  крепко,
как  он.  „оркас,  удивленнаЯ и напуганнаЯ его последними  словами, оставила
свои расспросы, но сердце ее нашло утешение в мысли, что отец похоронен хоть
отчасти  по-христиански.  Њужество и  преданность ђойбена  приобретали в  ее
изложении  все более трогательную окраску, когда девушка  пересказывала  его
историю своим знакомым и друзьЯм, и в результате несчастный молодой человек,
едва  поднЯвшись  с  ложа  болезни  и  выйдЯ  подышать  пронизанным  солнцем
воздухом, принужден был терпеть мучительную пытку незаслуженных  похвал. ‚се
были  единодушны  в  мнении, что  он  достоин  дочери человека,  которому не
изменил  даже в смерти - и  поскольку  мой  рассказ  - не  повесть о  любви,
достаточно сказать, что  через  несколько месЯцев ђойбен Ѓорн сделалсЯ мужем
„оркас Њалвин. ‚о  времЯ брачной  церемонии лицо невесты,  как  и  положено,
заливалось румЯнцем, однако жених был бледен, как смерть.
     * *  * ‘ того днЯ  ђойбена неотвЯзно  преследовала мысль, которой он не
мог ни с кем поделитьсЯ, а  тщательнее всего должен был скрывать от той, что
любил  больше всех  на свете  и  кому доверЯл во  всем. Ћн  глубоко и горько
сожалел о моральной трусости, помешавшей ему  вовремЯ сказать „оркас правду,
но  гордость, страх потерЯть ее любовь, наконец, боЯзнь всеобщего  презрениЯ
не  давали ему исправить  содеЯнное. Џри этом он чувствовал, что заслуживает
осуждениЯ вовсе  не за  то, что оставил  ђоджера Њалвина умирать в лесу. …го
присутствие,  добровольное  принесение  в  жертву  собственной  жизни только
добавили бы  еще одно бесполезное страдание к и без того тЯгостным последним
мгновениЯм умирающего, но сокрытие правды сообщило могущему быть оправданным
поступку привкус  тайной вины. € в то времЯ как рассудок говорил ему, что он
действовал  правильно,  ђойбен  испытывал  душевные  муки,  которые  нередко
выпадают карой свершителю нераскрытого преступлениЯ, так что  бывали минуты,
когда он  воображал себЯ  чуть ли не убийцей. „олгие годы его терзала мысль,
которую, несмотрЯ на всю ее абсурдность и  нелепость,  ђойбен не в силах был
изгнать из своего ума. ќто была навЯзчиваЯ и мучительнаЯ фантазиЯ, будто его
тесть  до  сих  пор  сидит, живой, на сухих  листьЯх у подножиЯ скалы и ждет
обещанной  помощи.  ќти приступы  наваждениЯ  приходили и уходили, и  ђойбен
никогда не принимал их за реальность; но в самом спокойном и Ясном сознании,
он помнил, что на совести у него невыполненное обещание и непогребенное тело
взывает к нему из лесной чащи. Ћднако последствиЯ его умолчаниЯ были таковы,
что  ђойбен  теперь  не  мог  просить  помощи у  друзей  ђоджера  Њалвина  в
совершении  запоздалого погребениЯ,  а суеверный  страх, которому  никто  не
подвержен в большей степени, чем жители пограничьЯ, не позволЯл идти одному.
Љроме того, ђойбен не знал, в  каком уголке бескрайнего, непроходимого  леса
искать  гранитную  скалу,  у  подножиЯ которой  должны  лежать  останки; его
воспоминаниЯ  о блужданиЯх в  чаще были весьма смутны,  а последние их  часы
вообще  не  запечатлелись в  памЯти. €  однако  было  постоЯнное побуждение,
какой-то голос, слышимый ему  одному, приказывавший  ђойбену отправлЯтьсЯ на
поиски и выполнить свой  обет, и он испытывал странную уверенность, что если
только предпримет попытку, она  непременно увенчаетсЯ успехом и приведет его
к телу Њалвина. Ќо год за годом он противилсЯ этому зову; преследовавшаЯ его
тайнаЯ мысль стала подобна  цепи, сковавшей его душу, или змее, вгрызающейсЯ
в  сердце,  и  постепенно  ђойбен  превратилсЯ  в  подавленного  и  угрюмого
человека. ‚  первые годы после свадьбы их жизнь с  „оркас  внешне  выглЯдела
вполне  благополучной,  даже  процветающей.   •отЯ   все  богатство  ђойбена
составлЯли  отважное  сердце и  крепкаЯ  рука, „оркас,  будучи  единственной
наследницей своего отца, сделала мужа  обладателем хорошо возделанной фермы,
более обширной и лучше  обустроенной, чем большинство  пограничных хозЯйств.
Ћднако ђойбен Ѓорн оказалсЯ нерадивым земледельцем, и в то времЯ как участки
других  поселенцев  с  каждым годом  приносили своим владельцам  все больший
доход,  его  ферма  постепенно  приходила   в   упадок.  ђазвитию  хозЯйства
способствовало  прекращение  войны  с  индейцами, тогда  как  раньше мужчины
принуждены  были, одной  рукой держась  за  плуг, в другой сжимать мушкет, и
немалым  везением  было,  если  плоды  их  нелегкого  и  опасного  труда  не
уничтожались свирепым  врагом в амбаре, а то  и прЯмо  в  поле. Ќо ђойбен не
сумел обратить  себе на пользу изменившихсЯ обстоЯтельств и  редкие  периоды
его  трудолюбивого усердиЯ и вниманиЯ к делам вознаграждались весьма скудно.
ђаздражительность,  которой он с  недавних  пор стал отличатьсЯ, была другой
причиной  его  разорениЯ,  так  как  вызывала  частые  распри   с  соседЯми,
результатом чего Явились бесчисленные судебные  тЯжбы. Љороче говорЯ, дела у
ђойбена Ѓорна  шли  все  хуже,  и  через  шестнадцать  лет  после свадьбы он
окончательно  разорилсЯ.   ’еперь   оставалось  одно  лишь  средство  против
преследовавшей  его злой судьбы: сделать вырубку в  каком-нибудь  отдаленном
уголке  леса и заново начать борьбу за существование в девственной  глуши. “
ђойбена  и  „оркас  был единственный сын,  которому  только  что исполнилось
пЯтнадцать  лет,  красивый  юноша,  обещавший   впоследствии  стать   видным
мужчиной.  Љазалось, он был рожден длЯ суровых условий  пограничьЯ.  Џрирода
наделила  его  всем необходимым  - быстрыми ногами,  зорким  глазом,  живым,
сообразительным умом, добрым сердцем  и веселым  нравом, и те, кто предвидел
возобновление  войны с индейцами, уже сейчас говорили о ‘айрусе  Ѓорне как о
будущем вожаке. ђойбен любил сына с глубокой и молчаливой силой, как если бы
все, что  было счастливого и доброго в нем  самом, передалось  его  ребенку,
исчерпав остальные привЯзанности.  „аже  „оркас была ему менее  дорога,  ибо
скрытые мысли и тайные переживаниЯ в конце концов  сделали ђойбена эгоистом,
лишив его  способности питать искренние чувства к людЯм, за исключением тех,
в ком он видел или воображал, будто видит  некоторое сходство  с собственной
натурой  либо  расположением духа. ‚ ‘айрусе  он узнавал  себЯ, каким  был в
прежние дни,  и,  глЯдЯ  на  сына,  словно перенимал  какую-то  частицу  его
молодой, цветущей жизни. ’ак получилось, что юноша сопровождал отца во времЯ
экспедиции, предпринЯтой длЯ выбора участка земли, с  последующей вырубкой и
выжиганием  леса  под  будущую  ферму,  куда  им  предстоЯло  перевезти свое
имущество. Ќа это ушли два осенних месЯца, после чего ђойбен Ѓорн и его юный
помощник вернулись в поселок, чтобы провести там последнюю зиму.
     * *  *  € вот, в начале маЯ, маленькаЯ  семьЯ окончательно порвала узы,
свЯзывавшие ее  как с неодушевленными предметами,  так и с теми немногими из
колонистов,  кто даже в дни разорениЯ по-прежнему называл себЯ их  друзьЯми.
Ћни   по-разному   пережили   эти  минуты  расставаниЯ.   ђойбен,   угрюмый,
замкнувшийсЯ  в  своем несчастье,  шагал  вперед с  нахмуренными  бровЯми  и
уставленным  в   землю  взглЯдом,  не  снисходЯ   до  того,  чтобы  выразить
какое-нибудь  сожаление. „оркас, вволю поплакав надо всем, к чему ее простаЯ
и  любЯщаЯ  душа успела  здесь привЯзатьсЯ,  чувствовала,  однако, что самые
близкие  ее сердцу люди остаютсЯ рЯдом, а  прочее  они  - даст Ѓог -  сумеют
добыть,  куда б их ни  забросила  судьба. —то  касаетсЯ  юноши,  он, правда,
обронил слезинку, но уже думал  об удовольствии приключений, ожидающих его в
нехоженом лесу. Љто из  нас, мальчишкой, в восторженных мечтах, не воображал
себЯ  странствующим  в  первобытной  лесной  глуши   с  подругой,  доверчиво
опирающейсЯ  на нашу  руку? ‘вободному  и  ликующему  шагу  юности  положить
преграду может только разгневанный океан или неприступные, заснеженные горы;
мужчина зрелый выбрал бы зажиточный дом в  плодородной долине;  и,  наконец,
когда  старость подкрадетсЯ к нему  после долгих лет спокойной и  счастливой
жизни, он  видит себЯ  патриархом целого  рода, быть может, даже основателем
могучей и процветающей нации, чей прах будут оплакивать многочисленные внуки
и  правнуки,  когда смерть  низойдет к  нему в свой час, подобно  глубокому,
мирному сну.  Ђ потом преданиЯ  наделЯт его могущественной  силой,  и  через
разрыв в столетиЯ отдаленные  потомки станут почитать его как бога  в ореоле
бессмертной славы...  ѓлухаЯ  чаща,  через которую  продирались герои  моего
рассказа, сильно отличалась  от порожденной мечтателем  фантазии, однако они
воспринимали свой путь как предначертанный  самой Џриродой, и только заботы,
принесенные из внешнего мира, мешали им чувствовать себЯ вполне счастливыми.
ЉрепкаЯ,  длинношерстаЯ лошадка,  котораЯ несла на  себе все  их пожитки, не
тЯготилась  весом „оркас, но привычка и жизненнаЯ закалка  помогали женщине,
если какой-то  отрезок дороги ей приходилось  шагать рЯдом  с мужем и сыном.
Ћба мужчины,  с мушкетами через плечо  и топорами за  спиной,  зорким глазом
охотника  высматривали  дичь, котораЯ  пополнЯла запасы  их  продовольствиЯ.
Џочувствовав  голод, они  делали  привал  и  готовили  себе  еду  на  берегу
какого-нибудь  незамутненного лесного ручьЯ, который - когда они  опускались
на колени,  подставлЯЯ  губы,  чтобы  утолить жажду  - тихонько  протестующе
лепетал,  точно  девушка  при  первом  любовном  поцелуе.  „лЯ  ночлега  они
сооружали из веток шалаш и пробуждались с первыми солнечными лучами, готовые
к заботам нового днЯ. „оркас и  ‘айрус казались довольными путешествием, без
уныниЯ  переносЯ его тЯготы,  и  даже  лицо  ђойбена  по  временам озарЯлось
улыбкой, но  радость эта была  видимой, поверхностной, тогда  как внутри его
существа царила  холоднаЯ горечь, подобно остаткам снега, еще  нестаЯвшего в
узких, прорытых  ручьЯми  ложбинах, хотЯ на  их склонах уже зеленеет молодаЯ
листва. Cайрус Ѓорн был  достаточно  опытен  в странствиЯх по  лесам,  чтобы
заметить - отец его  не  придерживаетсЯ  пути,  по  которому они шли прошлой
осенью. ’еперь они забирали дальше на север,  уклонЯЯсь  от обитаемых мест и
вступаЯ в область, где единственными хозЯевами  были дикие звери и не  менее
дикие люди. Ќесколько раз юноше случалось обратить на это  внимание ђойбена,
и  тот, выслушав сына, следовал его совету, однако  при этом  вел себЯ очень
странно. Ћн то  и  дело бросал  по сторонам быстрые, блуждающие взглЯды, как
будто в поисках притаившихсЯ за  деревьЯми врагов,  а,  никого не обнаружив,
оглЯдывалсЯ назад - словно опасаЯсь преследованиЯ. ‚  очередной раз заметив,
что  отец  возвращаетсЯ  к  прежнему   направлению,  ‘айрус  воздержалсЯ  от
вмешательства,  и  хотЯ в  сердце его  закралось какое-то тревожное чувство,
отважнаЯ натура юноши не позволЯла  ему сожалеть  об увеличившейсЯ  длине  и
загадочности  их пути. ‚ечером пЯтого днЯ,  примерно за час до  заката, они,
как  обычно,  сделали  привал  и  разбили  нехитрый  лагерь.  Ќа  протЯжении
последних  миль  характер  окружающей  местности переменилсЯ  -  там  и  сЯм
виднелись  небольшие  возвышениЯ,  подобные гигантским  волнам  окаменевшего
морЯ. ‚ одной из образованных ими  ложбин  путники соорудили шалаш и развели
костер.  Ѓыло  что-то  трогательное  в  этом  маленьком,  сплоченном отрЯде,
отделенном ото всего остального мира. ‘тарые сосны глЯдели на них тревожно и
хмуро, и когда  ветер проносилсЯ сквозь их  вершины, лес наполнЯлсЯ жалобным
звуком -  как будто деревьЯ вздыхали в  страхе, предчувствуЯ  близкие  удары
топора.  Џока „оркас готовила ужин, мужчины решили побродить по окрестностЯм
в  поисках  дичи,  ускользнувшей от них во  времЯ дневного перехода.  ћноша,
пообещав не  забиратьсЯ  слишком  далеко от  лагерЯ,  умчалсЯ шагом столь же
упругим  и легким, как  олень,  которого он  надеЯлсЯ подстрелить, а ђойбен,
проводив сына взглЯдом, в котором светилась  отцовскаЯ  нежность и гордость,
собиралсЯ идти  в противоположную сторону. Њежду тем „оркас присела у костра
на покрытый мхом ствол вывороченного из земли старого  дерева  и, поглЯдываЯ
на  подвешенный над огнем котелок,  в котором уже  булькала, вскипаЯ,  вода,
перелистывала Њассачусетский Ђльманах за прошлый год, составлЯвший вместе со
старопечатной  Ѓиблией все литературное  богатство  семьи.  „еление  времени
приобретает особый  смысл длЯ  тех,  кто  исключен  из  общества,  и  „оркас
заметила вслух  - словно это имело какое-то значение -  что сегоднЯ  12 маЯ.
ђойбен вдруг вскочил. - 12 маЯ, как  же  Я мог забыть... - пробормотал он, в
то времЯ как множество мыслей вызвало мгновенное замешательство в его мозгу.
-  Љак Я здесь  очутилсЯ?  Људа иду?  €  где Я его оставил? „оркас,  слишком
привыкшаЯ к внезапным переменам в настроении мужа, чтобы отметить странность
его  последних слов, отложила в сторону альманах и промолвила  тем печальным
тоном,   каким  люди   чувствительные,  но   сдержанные,  говорЯт   о  давно
переболевших горестЯх:  -  Љогда-то, в эту же  пору, мой бедный отец покинул
наш мир ради лучшего. Ќо рЯдом  была  вернаЯ рука и  дружеский  голос, чтобы
поддержать его  и  ободрить в последние минуты; и мысль о преданной  заботе,
которой ты окружил  его, ђойбен, долгие годы  служила  мне утешением. Ќо как
ужасна должна  быть  смерть одинокого человека  в таком  пустынном  и  диком
месте! - Њоли небеса,  „оркас, -  воскликнул  ђойбен  сдавленным голосом,  -
чтобы  никому  из нас троих  не  привелось  умереть в одиночестве  и  лежать
непогребенным  в  этой  глуши!  -  сказав  так,  он  повернулсЯ  и исчез  за
деревьЯми,  оставив  жену сторожить костер. аг  ђойбена  замедлЯлсЯ по мере
того,  как ослабевала боль,  невольно причиненнаЯ ему словами „оркас, однако
много  странных мыслей  стеснились в  его мозгу и, он брел вслепую, почти не
разбираЯ  дороги, хоть бессознательно  держалсЯ  окрестностей лагерЯ. ’ак он
описал круг, когда заметил, что место сосен занЯли  дубы и другие деревьЯ  с
более  твердой древесиной;  у  их  подножиЯ рос густой молоднЯк,  но кое-где
виднелись  проплешины, усыпанные сухими опавшими листьЯми. ‘тоило  хрустнуть
ветке - словно  лес  расправлЯл  плечи, пробуждаЯсь  ото  сна  - как  ђойбен
инстинктивно  вскидывал  ствол  мушкета  и  быстро оглЯдывалсЯ по  сторонам,
однако, убедившись,  что поблизости  нет  никакого  зверЯ, снова  предавалсЯ
своим  мыслЯм. Ћн  думал  о  странной  силе, котораЯ увлекла  его  с заранее
намеченного  пути  в  сердце этой дикой глуши,  и, неспособный  проникнуть в
потаенный уголок  своей  души,  где прЯтались  сокрытые мотивы,  верил,  что
какой-то сверхъестественный голос зовет его вперед и не позволЯет вернутьсЯ.
Ћн  верил,  что само Ќебо дает ему возможность искупить  некогда совершенный
грех, разыскав  останки, так долго пролежавшие  непогребенными,  и надеЯлсЯ,
что когда землЯ покроет их, мир снизойдет в его  измученное  сердце. €з этих
размышлений  ђойбена вывел шорох,  раздавшийсЯ в нескольких  шагах от места,
где он стоЯл. ‡аметив какое-то движение в густом подлеске,  он поднЯл мушкет
и  выстрелил,  побуждаемый  инстинктом  охотника.  ђаздавшийсЯ следом  стон,
которым даже звери могут выразить боль своей агонии, возвестил, что его пулЯ
попала в цель. ‡аросли  кустарника,  куда выстрелил ђойбен, тесно  обступали
подножие  утеса,  формой и  гладкостью  одной из  своих граней напоминавшего
огромный могильный камень. ‘ловно отражение в зеркале, образ этот вспыхнул в
памЯти  ђойбена;  он  даже  узнал  прожилки,  походившие на  письмена  давно
забытого Языка.  ‚се осталось по-прежнему, только молодой подлесок вытЯнулсЯ
вверх  и скрыл основание скалы, у которого,  возможно,  все еще сидел ђоджер
Њалвин.  Ћднако  в   следующее  мгновение  глаз   ђойбена  уловил  перемену,
совершившуюсЯ с тех пор, как он стоЯл здесь  в последний раз, спрЯтавшись за
корнЯми вывороченного  из земли  старого дерева. ’оненький дубок, к верхушке
которого он привЯзал  когда-то запЯтнанный  кровью  платок  -  символ своего
обета, за эти годы  превратилсЯ  в  крепкое, хоть и  не достигшее  зрелости,
дерево с  раскидистой  кроной.  Ќо было  в нем что-то,  заставившее  ђойбена
содрогнутьсЯ:  тогда как нижние  ветви были  полны жизненных  соков и  густо
одеты листвой,  верхнюю часть поразила болезнь, скрытаЯ  порча, и  одинокаЯ,
иссохшаЯ ветка указывала в небо,  словно окостеневший палец мертвеца. ђойбен
вспомнил,  как много  лет назад маленький  флаг  развевалсЯ над ней  - тогда
живой и зеленой. —ьЯ вина погубила ее?
     * *  * „оркас, оставшись в одиночестве  после  ухода мужчин, продолжала
приготовлениЯ к ужину.  ‚место стола ей  служил обросший мхом, могучий ствол
упавшего дерева, на самой широкой части которого она расстелила  белоснежную
салфетку и расставила начищенную до блеска оловЯнную посуду - остатки  былой
роскоши  и  гордости.  ќтот  крохотный островок  домашнего  уюта  производил
странное впечатление на фоне первобытной глуши. ‘олнечный  свет еще  золотил
верхушки растущих на холмах деревьев, но в  ложбине между  их склонами,  где
был разбит  маленький лагерь,  уже сгущались  вечерние тени, так что корЯвые
стволы  сосен  и  темную  листву   стеснившихсЯ   вокруг  дубов   окрашивало
единственно  пламЯ костра. Ќа сердце у „оркас не было печали, ибо она знала,
что  лучше странствовать  по глухим лесам вместе с двумЯ дорогими ей людьми,
чем затерЯтьсЯ  в  равнодушной  толпе,  где  никому нет до  тебЯ  дела.  Ћна
мастерила из толстых веток подобие сидений длЯ сына и мужа и напевала песню,
которой  выучилась  в  годы  юности.   Ќезамысловатое  творение  безвестного
бродЯчего певца в трогательных словах описывало зимний вечер на  пограничной
заставе, где  в  доме, защищенном высокими  сугробами  от вторжениЯ свирепых
индейцев, семьЯ наслаждаетсЯ теплом и покоем. ЏеснЯ обладала тем безыскусным
очарованием, которое присуще незаимствованной мысли, и  четыре повторЯвшихсЯ
строки вспыхивали, подобно бликам огнЯ в очаге, чьи радости они воспевали. ‚
них  поэт  сумел передать ощущение любви  и семейного счастьЯ, где  слово  и
образ дополнЯли  друг друга. Љогда „оркас  пела,  ей казалось,  будто вокруг
снова стены  родного  дома;  она не  видела больше угрюмых сосен, не слышала
ветра, который в начале каждого куплета посылал ей  тЯжелый  вздох,  чтобы в
конце  жалобным  всхлипом  замереть  в  ветвЯх.  ђаздавшийсЯ  вдруг  выстрел
заставил женщину вздрогнуть - то ли своей внезапностью, то ли сознанием, что
она одна в лесу, у костра. Ќо уже в следующее мгновение, сообразив, что звук
донессЯ  с   той  стороны,  куда  ушел  сын,  „оркас  рассмеЯлась  в  порыве
материнской гордости. - Њой  храбрый  юный охотник!  - воскликнула она. - Ќе
иначе как ‘айрус подстрелил оленЯ! Љакое-то времЯ она помедлила в ожидании -
не послышатсЯ ли шаги юноши, спешащего похвалитьсЯ перед  ней своим успехом.
Ћднако  он не поЯвлЯлсЯ;  тогда „оркас весело позвала: - ‘айрус!  ‘айрус! Ќо
юноши  все  не было,  и,  поскольку выстрел  прозвучал где-то совсем  рЯдом,
женщина решила  сама  отправитьсЯ на поиски  сына  -  ведь ее  помощь  могла
оказатьсЯ не  лишней, чтобы дотащить  до лагерЯ добытую им - как она льстила
себе  надеждой  -  дичь. „оркас  пошла  в  ту сторону, откуда донеслось  эхо
смолкнувшего  выстрела,  продолжаЯ  напевать,   чтобы   ‘айрус  узнал  о  ее
приближении  и  поспешил навстречу. Ћна ждала, что его лицо, сиЯющее озорной
улыбкой,  вот-вот покажетсЯ  из-за ствола какого-нибудь дерева или укромного
местечка среди густого кустарника, и в обманчивом вечернем свете (солнце уже
ушло  за горизонт)  ей пару раз  чудилось, будто он выглЯдывает  из листвы и
машет рукой,  стоЯ у подножиЯ крутого утеса. Ќо, подойдЯ ближе и как следует
присмотревшись, „оркас увидела,  что это всего лишь  ствол  молодого  дубка,
одна из ветвей которого, простершаЯсЯ дальше прочих, раскачиваетсЯ от ветра.
†енщина  обошла вокруг скалы  и вдруг,  лицом  к лицу, столкнулась  со своим
мужем,  подошедшим,  должно быть, с  другой  стороны.  Ћпершись  на  приклад
мушкета, дуло которого  зарылось  в сухие листьЯ, он казалось,  был поглощен
созерцанием  какого-то предмета, лежавшего  у его ног. - —то  это, ђойбен? -
смеЯсь, окликнула его „оркас. -  ’ы подстрелил оленЯ и уснул над ним? Ћднако
он не шевельнулсЯ, даже  не  глЯнул в ее сторону, и  липкий, холодный страх,
источник  и объект которого были ей непонЯтны, стиснул вдруг сердце женщины.
’еперь она заметила, что лицо ђойбена  покрыто пепельной бледностью, и черты
его  застыли  в  гримасе немого  отчаЯниЯ. Џохоже, он  даже  не осознавал ее
присутствиЯ. - Ћтветь же мне,  ђойбен! -  воскликнула „оркас.  -  ђади всего
свЯтого!  - и странное звучание собственного голоса испугало ее больше,  чем
царЯщаЯ  вокруг тишина. Њуж медленно выпрЯмилсЯ, повернулсЯ и взглЯнул  ей в
лицо, затем подвел к утесу и указал рукой на что-то у  его подножиЯ. ’ам, на
сухих опавших листьЯх,  уронив голову  на руку, лежал их мальчик, охваченный
глубоким  сном.  Људри  его разметались  по  земле,  тело  обмЯкло.  —то  за
внезапнаЯ слабость сморила вдруг юного охотника? Џробудит ли его материнский
голос?  -  ќта  скала  -  могильный памЯтник твоих  близких, „оркас, - глухо
выговорил ђойбен. -  ‡десь ты  можешь  оплакивать одновременно своего отца и
сына. Ќо „оркас не слышала его: с пронзительным воплем, вырвавшимсЯ из самой
глубины  души,  она  без  чувств повалилась на  тело сына.  ‚  это мгновение
верхнЯЯ мертваЯ ветка дуба хрустнула, и в спокойном вечернем воздухе обломки
бесшумно  посыпались  на  листьЯ у подножиЯ скалы, на ђойбена и его жену, их
сына и кости ђоджера Њалвина. € тогда сердце ђойбена  встрепенулось, и слезы
хлынули у него из глаз,  словно источник, забивший из скалы. Њужчина уплатил
наконец  цену  клЯтвы, которую  дал  некогда  безусый  юноша.  ѓрех его  был
искуплен, проклЯтие  снЯто, и в час,  когда  он пролил  кровь, более дорогую
ему, чем собственнаЯ, с губ ђойбена Ѓорна, впервые за долгие годы, сорвались
слова молитвы.
     Ќатаниэль •оторн. Џророческие портреты

     - “дивительный художник! - с воодушевлением воскликнул “олтер ‹адлоу. -
Ћн достиг необычайных успехов не  только  в живописи, но обладает  обширными
познаниЯми   и   во   всех   других   искусствах   и   науках.  Ћн   говорит
по-древнееврейски   с  доктором  Њазером   и  дает  уроки  анатомии  доктору
Ѓойлстону.  ‘ловом,  он  чувствует  себЯ   на  равной  ноге  даже  с  самыми
образованными  людьми  нашего  круга.  Ѓолее  того,  это светский  человек с
изысканными манерами, гражданин  мира - да, да, истинный космополит: о любой
из стран, о любом уголке земного  шара он  способен рассказывать так, словно
он там родилсЯ;  это не относитсЯ, правда, к нашим лесам, но туда он как раз
собираетсЯ. Ћднако и это еще не все, что восхищает менЯ в нем!
     - „а что вы!  - отозвалась ќлинор, котораЯ с чисто женским любопытством
слушала рассказ о таком необыкновенном человеке. - “ж и этого,  казалось бы,
достаточно!
     - ђазумеетсЯ, - ответил ее возлюбленный, -  но гораздо удивительнее его
природный дар  настраиватьсЯ на любой тип характера,  так что  мужчины, да и
женщины, ќлинор, разговариваЯ с этим необыкновенным художником, видЯт себЯ в
нем, как в зеркале. Ћднако Я все еще не сказал о самом главном!
     -  Ќу, если он  обладает другими  такими  же редкостными свойствами,  -
засмеЯлась ќлинор, - то, боюсь, Ѓостон длЯ него опасен. „а послушайте, о ком
вы мне рассказываете, о живописце или о волшебнике?
     - Џо правде сказать, этот вопрос заслуживает более серьезного вниманиЯ,
чем  вам  кажетсЯ,  - ответил “олтер. - ѓоворЯт, этот художник изображает не
только  черты лица,  но и  душу  и  сердце человека. Ћн  подмечает затаенные
страсти  и  чувства,  и  холсты  его  озарЯютсЯ  то  солнечным  сиЯнием,  то
отблесками адского пламени, если он рисует людей с запЯтнанной совестью. ќто
страшный дар,  -  добавил “олтер,  и в его голосе уже не слышалось  прежнего
восхищениЯ, - Я даже побаиваюсь заказывать ему портрет.
     - Ќеужели вы говорите серьезно, “олтер? - воскликнула ќлинор.
     - ђади всего свЯтого, дорогаЯ, когда  будете позировать ему, не глЯдите
так,  как вы смотрите сейчас  на менЯ,  - с улыбкой, но несколько озабоченно
заметил  ее возлюбленный. - Ќу  вот, ваш взглЯд изменилсЯ, а минуту назад вы
показались  мне смертельно испуганной  и в то же времЯ опечаленной. Ћ чем вы
подумали?
     - „а  ни  о чем!  -  поспешила  заверить его  ќлинор. -  “  вас  просто
разыгралось воображение.  Ќу что ж,  приезжайте завтра ко мне, и мы поедем к
этому удивительному художнику.
     ‘ледует,  однако,  заметить,  что  когда молодой человек  удалилсЯ,  на
прелестном лице  его  юной возлюбленной  снова  возникло  то  же  загадочное
выражение. Ћна  казалась встревоженной  и  грустной,  что  Явно не  подобало
девушке накануне свадьбы, а ведь “олтер ‹адлоу был избранником ее сердца!
     - ‚зглЯд! -  прошептала она.  - ‘тоит  ли удивлЯтьсЯ, что  он поразилсЯ
моему  взглЯду,  если  в  нем  выразились  предчувствиЯ,  которые  временами
одолевают  менЯ.  џ по собственному опыту знаю,  каким  страшным  может быть
взглЯд. Ћднако  все это  плод воображениЯ.  ‚ ту минуту  Я ни о чем таком не
думала и вообще давно не вспоминала об этом. Џросто мне все это приснилось.
     € она принЯлась вышивать воротник, в котором собиралась  позировать длЯ
своего портрета.
     •удожник, о котором они говорили,  не принадлежал  к числу американских
живописцев,  тех,  что  в  более   поздние  времена  обратились  к  краскам,
заимствованным у индейцев, и стали изготовлЯть кисти из  меха  диких зверей.
‚озможно, если бы он был властен начать жизнь сызнова и распорЯжатьсЯ  своей
судьбой, то решил бы  примкнуть к этой школе,  не  имеющей главы, в  надежде
стать хотЯ бы оригинальным,  ибо  тут не  требовалось  ни копировать  старые
образцы,  ни  подчинЯтьсЯ  каким-либо  правилам.  Ќо  он  родилсЯ  и получил
образование в …вропе. Џро него рассказывали, что, постигаЯ красоту и величие
замыслов, изучаЯ  совершенство мазка знаменитых художников,  он осмотрел все
музеи, все картинные галереи, стенную роспись всех церквей, и в конце концов
ничто  уже  не  могло дать  пищу его  пытливому  уму. €скусству нечего  было
добавить к его познаниЯм, и он обратилсЯ к Џрироде. Џоэтому он отправилсЯ  в
край,  где  до  него  еще не  ступала  нога  его собратьев по  профессии,  и
наслаждалсЯ созерцанием  зрелищ,  возвышенных  и  живописных, но ни  разу не
запечатленных  на  полотне.  Ђмерика была  слишком  бедна, чтобы  соблазнить
чем-либо  иным  этого видного художника, хотЯ  многие представители  местной
знати,  заслышав о его  приезде, выражали  желание с  помощью его  искусства
увековечить свои  черты длЯ потомства. Љогда  к  нему обращались с  подобной
просьбой, он  устремлЯл на посетителЯ пристальный взглЯд, который, казалось,
пронизывал человека насквозь. …сли  он  видел перед собой приЯтное, но ничем
не  примечательное  лицо,  то  пусть даже клиент этот  был  одет  в расшитый
золотом кафтан,  который украсил бы  картину, и располагал золотыми гинеЯми,
чтобы заплатить за портрет, -  художник вежливо отклонЯл заказ и свЯзанное с
ним  вознаграждение; но если  ему попадалось  лицо, говорЯщее  о своеобразии
душевного склада, о смелости ума или о  богатстве жизненного опыта,  если на
улице он видел нищего с седой бородой и со  лбом,  изборожденным  морщинами,
или если ему удавалось поймать взглЯд  и улыбку ребенка, он  вкладывал  в их
портреты все мастерство, в котором отказывал богачам.
     €скусство  живописи  было  редкостью  в  колониЯх,  и  потому  художник
возбуждал всеобщее  любопытство. •отЯ  лишь немногие или, скорее, даже никто
не  мог  оценить  техническое  совершенство  его  работ, все же в  некоторых
отношениЯх  мнение толпы интересовало его  не  меньше,  чем указаниЯ  тонких
знатоков. Ћн  следил за  впечатлением, которое  его картины  производили  на
неискушенных зрителей, и старалсЯ извлечь пользу из их замечаний,  между тем
как говорившим, пожалуй, скорее пришло бы в голову поучать саму природу, чем
художника, который, казалось,  с ней  соперничал. ‘ледует, однако, признать,
что  их  восхищение  несколько умерЯлось  предрассудками, свойственными этой
стране и  эпохе.  Ћдни считали,  что  столь  правдивое  изображение созданий
божьих нарушает заповеди ЊоисеЯ и ЯвлЯетсЯ самонадеЯнным подражанием творцу.
„ругие,  испытываЯ  трепет  перед искусством,  способным  вызывать  к  жизни
призраки и запечатлевать  длЯ живых  черты умерших, были  склонны  принимать
художника  за колдуна,  а  быть  может, и за —ерного человека, известного со
времен охоты за ведьмами,  творЯщего  свои чары в новом обличье. ’олпа почти
всерьез принимала  эти нелепые  слухи.  „аже в  светских  кругах к художнику
относились  с  некоторым  страхом,  что  было  отчасти  отзвуком   суеверных
подозрений  черни,  но  в основном  вызывалось  его  обширными познаниЯми  и
многообразными талантами, помогавшими ему в его искусстве.
     ‘обираЯсь  соединитьсЯ  узами  брака,  “олтер  ‹адлоу  и  ќлинор хотели
поскорее  обзавестись своими  портретами,  которым, как они,  без  сомнениЯ,
надеЯлись,  предстоЯло положить  начало целой фамильной галерее. Џоэтому  на
другой день после  описанного  выше разговора они  отправились к  художнику.
‘луга провел их  в  комнату,  в которой  хозЯина не оказалось, но  зато  они
увидели целое скопление  лиц  и с трудом  удержались, чтобы  почтительно  не
раскланЯтьсЯ с  ними. Ћни  понимали, что это картины,  но не могли поверить,
что при  таком  разительном  сходстве с  оригиналами портреты  совсем лишены
жизни и разума. Љое-кто  из людей,  изображенных на картинах,  принадлежал к
числу их  знакомых,  другие  были известны  им, как выдающиесЯ деЯтели  того
времени. ‘реди них находилсЯ губернатор Ѓернет, и казалось, будто он  только
что усмотрел крамолу в действиЯх  палаты представителей и обдумывает, как бы
резче ее осудить. ђЯдом с правителем висел  портрет мистера Љука,  человека,
возглавлЯвшего оппозицию. ‚  нем чувствовалась волЯ и несколько  пуританский
склад, как и подобает  народному вождю. ЏожилаЯ супруга сэра “ильЯма ”иппса,
в воротнике с  рюшем и фижмах,  взирала  на  них  со  стены, -  высокомернаЯ
старуха, вид которой наводил на  мысль,  что  она не  чужда колдовству. „жон
“инслоу, тогда еще очень  молодой человек, выглЯдел  на портрете исполненным
той боевой  решимости, котораЯ много лет спустЯ помогла ему стать выдающимсЯ
полководцем.  ‘воих  друзей “олтер и  ќлинор узнавали с  первого взглЯда. Ќа
большинстве портретов все  свойства ума и сердца их оригиналов были выражены
в лицах  и  сконцентрированы во взглЯдах с  такой силой, что,  если говорить