й эскадрилье. ‚ те дни немцы блестЯще осуществлЯли тактику
совместных  действий  не только между самолетами одного  звена,  но  и между
звеньЯми   и,   напав   на   одно   из   наших   подразделений,   стремились
последовательными заходами  разгромить  его, а  затем уже  переключались  на
другое.
     …ще не закончилась перваЯ атака на нашу верхнюю группу "крепостей", как
уже началась втораЯ.
     ‚тораЯ атака и выЯвила нечто новое на протЯжении все тех же пЯти минут.
Џервым обнаружил это и сообщил остальным Џрайен.
     ‚начале  он доложил, что  один  из  немецких  истребителей намереваетсЯ
напасть  на  нас  с хвоста, но спустЯ несколько  минут сообщил, что, судЯ по
следам трассирующих пуль, истребитель атакует не нас, а нижнюю эскадрилью.
     -  ‘вЯтаЯ  Ѓогородица!  -  воскликнул Џрайен.  -  ‚зорвалсЯ!.. Ќет,  не
взорвалсЯ... ‘мотрите, у него большаЯ  пушка или еще что-то... ‚спышка!.. Ќа
самолете   вспышка...  Ћна  закрыла  весь  самолет...  -  Џрайен  докладывал
бессвЯзно,  но каким-то монотонным, даже равнодушным голосом, однако  от его
стаккато и от его слов веЯло чем-то жутким. - Џодождите... - продолжал он. -
џ  вижу  всю эту проклЯтую  штуку - она похожа  на снарЯд и поЯвилась  после
вспышки,  но  двигалась  так  медленно,  что  Я успел  ее  рассмотреть.  Ћна
взорвалась среди  самолетов  нашей нижней эскадрильи; разрыв черный, как дым
зенитного снарЯда, только раза в  два больше... ‘амолет отвесно взмыл позади
нас, и Я вижу у  него  под фюзелЯжем  какую-то трубу, что-то  вроде пушки...
Ћтчетливо вижу...
     - Ќу, хорошо, Џрайен, - вмешалсЯ Я. - Џомолчи, дай сказать другим.
     ’ак Я поддерживал некое подобие дисциплины на внутреннем телефоне. ђади
всех нас Я хотел  заставить Џрайена замолчать как можно скорее - не  потому,
что  менЯ  или других  могло испугать само  новое  оружие немцев,  описанное
Џрайеном. Ќет, менЯ угнетала новизна, сознание  того,  что  в небе поЯвилось
неведомое  нам дотоле оружие, страшное не  своими Яркими вспышками, в блеске
которых скрывались  даже самолеты-носители,  и не  огромными клубами черного
дыма,  вдвое  большими,  чем разрывы  обычных  снарЯдов,  а  страшное  своей
новизной.   Ќемцы   постоЯнно   удивлЯли  нас   какими-нибудь   неожиданными
новшествами: бомбы  замедленного действиЯ, падавшие на  маленьких парашютах,
ракеты,  бомбометание по воздушным целЯм с пикированиЯ, разноцветные разрывы
зенитных  снарЯдов. € всегда нас больше пугала эта  неожиданность,  чем сама
новинка. Ќо чем же все-таки устрашали новые типы оружиЯ? ‚озможно, уже тогда
мы в паническом страхе предвидели поЯвление  чего-то ужасного? ‚озможно, уже
в  те  далекие  дни у нас возникала страшнаЯ догадка, что противник внезапно
применит новинку, котораЯ окажетсЯ последней. Ћна покончит с нами, с войной,
со всем миром - со всем одновременно.
     Џод нами был ќйпен. ‚се же Я добралсЯ до него.
     - Ќу хорошо, давайте теперь поболтаем, - распорЯдилсЯ Я. - „окладывайте
обстановку.
     - ‚ секторе десЯти часов, высоко... - начал было •ендаун и замолчал.
     - Џродолжай.
     - Ќаши истребители, - снова заговорил  •ендаун, скрываЯ за  официальным
тоном глубокую озабоченность, - наши истребители возвращаютсЯ на базу.
     - ‘укины дети! - выругалсЯ  ”арр, словно "тандерболты" предавали нас; в
действительности же они просто обладали ограниченным радиусом действиЯ.

        4

     Њой следующий отрезок  времени до  того,  как мы должны будем перейти к
решению очередной задачи - перемене курса на 49 градусах 45 минутах северной
широты и  08 градусах 20  минутах восточной  долготы, то есть примерно между
„армштадтом и  ѓейдельбергом, составлЯл двадцать девЯть минут, и могу только
сказать,  что  в  течение  этих  минут  мы  подвергались  самой  Яростной  и
длительной атаке  из всех пережитых ранее и что именно в это  времЯ началась
та  почти незаметнаЯ, но не вызывающаЯ сомнений перемена в Њерроу, которую Я
ждал, на которую, стыдЯсь, втайне надеЯлсЯ и которой боЯлсЯ.
     “же через  семь  минут после того,  как  скрылись "тандерболты",  немцы
предпринЯли три новые атаки, хотЯ еще продолжались  первые две. Ќам  оказали
честь своим вниманием по меньшей мере семьдесЯт истребителей.
     ‚не   досЯгаемости   нашего  огнЯ,   как  всегда,   болталсЯ  в   своем
"мессершмитте-109" все тот же наводчик - "тренер".
     ‘разу  за ќйпеном он  организовал  серию  ожесточенных групповых  атак.
‚начале на нас набрасывалось небольшими волнами - в лоб или с хвоста  - штук
двенадцать ”‚-190 или Њ…-109,  летевших то на  одной с нами высоте, то  чуть
выше  или  ниже;  приближаЯсь  к нам  или  пронизываЯ  наш  строй,  они вели
непрерывный огонь, а налетаЯ с тыла, проносились вперед и атаковали головное
соединение.  ’акие   атаки   по   воздействию   на  нас  ничем  не  уступали
массированному   зенитному   огню   и   поддерживались   ударами   двух-пЯти
истребителей - они действовали самостоЯтельно и поЯвлЯлись  с трех, девЯти и
одиннадцати часов, либо на одной высоте с нами, либо ниже.  Ќе оставлЯли нас
своим вниманием и  одиночные самолеты  противника. Ћни нападали  под большим
углом, с разных направлений и с разных высот. Ђтаки звеньЯми перемежались  с
ударами  целых эскадрилий  истребителей в  строю "колонной";  лобовые  атаки
велись   тоже  звеньЯми  в  эшелонированных  колоннах,  то   есть  цепочкой,
построенной  в  высоту,  когда  каждый самолет  летел  выше предыдущего.  ’е
истребители-одиночки,  что  поддерживали  групповые  атаки,  были  вооружены
пушками  или ракетами,  а  наши  пулеметы не  наносили  ни  малейшего  урона
самолетам   противника,  поскольку  они  успевали  выходить   из  атаки  вне
досЯгаемости нашего огнЯ.
     ‚ конце  захода  истребители  резко  набирали  высоту  и  скрывались  в
сгустившихсЯ к тому времени перистых  облаках, где, по моим  предположениЯм,
быстро  перестраивались,  потому  что  уже через несколько секунд поЯвлЯлись
снова, стремительно пробиваЯ облачность вниз, готовые к новому нападению.
     ‘ейчас  Я рассказываю  о пережитом  так,  словно  отчетливо  наблюдал и
успевал  разобратьсЯ в сложных маневрах противника. ‚ действительности  все,
что   Я  видел,  ощущал   и  слышал  тогда,  состоЯло  из   серии  мгновенно
промелькнувших  эпизодов,  вибрации машины,  слабого запаха  пороха в  нашем
самолете, выкриков о великих небесных часах,  проклЯтий, обмена  репликами о
переворотах  через  крыло, пике,  крутых  наборах высоты и,  увы, о падающих
"крепостЯх".
     - €исусе •ристе, валитсЯ машина "Љрысы не задержатсЯ"! - крикнул  Њалыш
‘ейлин; из  своего  гнезда внизу он видел, как  один за другим  падали  наши
самолеты.
     —онг. Ѓенни —онг. ѓроза  из Њиннесоты.  Ќеистощимый насмешник с глазами
спокойными и  задумчивыми,  как лесные  озера его родного  северного  штата.
Ѓенни... Љак часто мы шутили вместе с ним в нашем бараке!
     „лительное молчание.
     Џотом заговорил •ендаун:
     - ‚нимание! ‘ледите!.. ‚ направлении трех часов, вверху. ‚озьми  его на
себЯ, Ѓрегнани. “ менЯ тут тоже есть чем занЯтьсЯ.

        5

     џ увидел  самолет  с желтым носом  и  Ярко-красным  обтекателем  втулки
воздушного   винта.   Ќа   расстоЯнии   истребители   казались   скользЯщими
тенЯми-силуэтами с опознавательных таблиц: ”‚-190, Њ…-109, Њ…-110 узнавались
без труда, однако менее знакомые Њ…-120, •…-113 распознать было  труднее, но
все они находились здесь - все, всЯ компаниЯ. "”окке-вульф" с одним белым  и
другим  черным  крылом. ”юзелЯжи  преимущественно  синей,  серой  и  зеленой
окраски. Ћранжевый нос и  такаЯ  же втулка обтекателЯ. ‘амолеты  проносились
мимо, и хотЯ Я понимал, с какой опасностью  свЯзано их поЯвление, все же они
казались мне чем-то нереальным. Љрасные и желтые носы. ’еперь Я уже привык к
тому, что они не летЯт,  а как  бы скользЯт. ’еперь  это не вызывало  у менЯ
удивлениЯ, но что каждаЯ из этих  машин  могла  в  любой момент  покончить с
нами, никак не укладывалось в моем сознании, даже после двадцати двух боевых
вылетов и почти законченного двадцать третьего. Ђ еще выше непрерывно кружил
одинокий самолет. ‚се  Њ…-120 были выкрашены в  серебристый  цвет,  а  ћ-88,
бомбившие нас,  в  серый, черный и  серебристый.  “же  после  того, как наши
истребители оставили нас, Я заметил ”‚-190, раскрашенный под "тандерболт", и
Њ…-109 с опознавательными знаками английских ‚‚‘. ‚ некоторых звеньЯх крыльЯ
самолетов пестрели черными и желтыми полосками, как туловища шмелей.
     ќкстравагантнаЯ раскраска тревожила, она говорила об индивидуальности и
отличительных особенностЯх не  машин, а  тех, кто  сидел  за  штурвалами. Ќа
мгновение Я вспомнил о мертвом немецком пареньке в воронке в тот день, когда
мы занимались спортом в Џайк-ђайлинге.
     ‡аметили ли немцы, пролетаЯ мимо нас, раскинувшуюсЯ на корпусе "’ела" в
сладострастной позе  обнаженную женщину? € если заметили, то не мелькнула ли
у них беспокойнаЯ мысль, каков же тот, кто ведет этот самолет?

        6

     Њерроу продолжал придиратьсЯ к стрелкам.
     Џервые  две группы немецких истребителей  отстали  от  нас через  шесть
минут после ќйпена. џ видел, как они отворачивали и шли на снижение.
     Ќо едва  исчезали одни,  как поЯвлись другие  и снова набрасывались  на
нас,  и  казалось,  атакам  не  будет конца. ‚о времЯ  полета мы видели, как
истребители поднимались с аэродромов, расположенных  вдоль нашего курса, как
после очередного вылета приземлЯлись длЯ заправки  горючим  и  как навстречу
нам взмывала ввысь новаЯ стаЯ.
     Џрайен приступил к проверке кислородного оборудованиЯ.
     - Џоторопись, - распорЯдилсЯ Њерроу. - Џоживее, поживее, мальчик!
     …ще никогда проверка не проходила у нас  так быстро. Ћтветили все члены
экипажа.
     ‚сюду,  куда  ни  кинешь взглЯд, что-нибудь  происходило.  Џосмотрев  в
правое  окно,  Я  увидел  одну  из  "крепостей"  нижней  группы;  охваченнаЯ
пламенем, она вдруг словно подпрыгнула в воздухе, перевернулась, как лепешка
на  горЯчей  сковороде, и вывалилась из боевого порЯдка;  огонь вырывалсЯ из
обоих ближних к фюзелЯжу двигателей или, возможно, из бензобаков.
     - Љто это был? - резко спросил Я.
     Џрайен понЯл, что Я имею в виду.
     - ‚едущий верхней эскадрильи из нижней группы, - своим обычным, вЯлым и
холодным голосом ответил он.
     ЉудрЯвый  „жоунз. Њы  и  так  все  знали, что это  он, наш  оперативный
офицер,  летавший  на  "„ешевой  Његги",  союзник Ѓазза по  интригам,  самый
близкий его друг после менЯ.  џ ждал, что Њерроу в пух и прах разнесет "этих
ублюдков", штабистов крыла, готовых погубить нас всех, всех, всех.
     Ћднако Њерроу, видимо, даже не слышал нашего разговора с Џрайеном.
     - ЏошевеливайсЯ, ”арр! - крикнул он. - Ћгонь, веди огонь!
     - Ђ чем Я, по-вашему, занимаюсь, черт  побери? - угрюмо отозвалсЯ ”арр.
- Њожет, играю в карты с Ѓрегнани?
     - ‹адно, ладно! ЏошевеливайсЯ!
     Ћн придиралсЯ к ребЯтам. ќто не походило на него.
     ‘трелки-сержанты  вели  непрерывное наблюдение  за  своими  секторами и
своевременно открывали  огонь,  а  переговариваЯсь  между  собой,  проЯвлЯли
большую дисциплинированность, чем  когда-либо  раньше, -  скажем,  во  времЯ
рейда  на  Ѓремен  тринадцатого июнЯ,  когда, как  нам  казалось, все  у нас
ладилось.  ‘ейчас  происходило  нечто  более  серьезное,  однако  внутреннЯЯ
переговорнаЯ система е  дребезжала от одновременных выкриков членов экипажа.
‚оздушные стрелки докладывали не  только  о  поЯвлении  в той или  иной зоне
вражеских  самолетов, но и  указывали, из какой точки следовало открывать по
ним  огонь.  ‚ремЯ  от  времени  мы  даже  слышали  ‹емба.  •ендаун проЯвлЯл
бдительность и хладнокровие.  ѓолос  Џрайена звучал  бесстрастно, словно  он
описывал  полет птиц  или осенний листопад. ”арр  грубил, а Ѓрегнани  вторил
ему, как глухаЯ  стена, отражающаЯ эхо.  ‘ейлин, добродушный  и застенчивый,
как  всегда,  вообще  не  произносил  ни слова. ‡ато  стрелЯвшие из  носовых
пулеметов -  Ѓрандт и  •еверстроу - разговаривали  по внутреннему телефону с
присущей  офицерам уверенностью.  Ћдно  казалось необычным. Њерроу продолжал
бранитьсЯ  (к  чему мы  давно  успели привыкнуть), но  не  добродушно, не от
избытка энергии  и боевого задора,  как  прежде;  монотонное,  беспричинное,
раздражающее брюзжание  Ѓазза  выдавало  его  желание,  чтобы  все  поскорее
осталось позади.
     џ  понЯл  одно: подобно  звену вражеских  самолетов, на  менЯ неумолимо
надвигалась   ответственность;   понЯл   и   встревожилсЯ.   ЊенЯ   страшила
ответственность, ибо взЯть ее на себЯ значило нарушить клЯтву, которую Я дал
себе три недели назад, когда решил избегать всего, что могло служить войне.
     - „авай, •ендаун. †иво, живо!

        7

     …сли  в  начале рейда осторожность Њерроу,  даже,  пожалуй, чрезмернаЯ,
проЯвлЯлась лишь в том, как он управлЯл самолетом, то теперь она сказывалась
и на избранной тактике оборонительного боЯ.
     ЃлестЯщаЯ  одаренность  Њерроу-летчика  выЯвилась   особенно  в  первой
половине  нашей  смены,  в  его  способности  интуитивно,  почти неуловимыми
плавными  движениЯми  вывести  "’ело" в самую выгодную  точку,  откуда  наши
пулеметы могли существенно  усилить огневую мощь группы.  …сли, например, он
летел ведомым  ниже и правее ведущего  звена,  а вражеский самолет пикировал
сверху   и   слева,  Њерроу   незаметно  выскальзывал   из-под  ведущего   и
пристраивалсЯ рЯдом с  ним, и  тогда большинство  наших  пулеметов  получало
возможность  вести  огонь  по снижающемусЯ  противнику.  …сли  Њерроу  летел
ведущим нижней эскадрильи и немцы  переходили  в  лобовую атаку  сверху, все
шесть   самолетов  по   его  приказу  один  за   другим   набирали   высоту,
пристраивались в  хвост ведущей эскадрильи  и тем самым  вынуждали вражеские
машины подставлЯть себЯ под пулеметы других "крепостей" соединениЯ.
     Ќо сейчас,  направлЯЯсь  вдоль зеленой полоски  земли на  юг от ђура  и
севернее ‹юксембурга и  ‘аара и  подвергаЯсь все более ожесточенным  атакам,
чему  благоприЯтствовал сильно поредевший  слой перистых  облаков вверху, мы
замечали,  что Њерроу не  стремилсЯ  подтЯнутьсЯ к  звену Ѓинза  и составить
гибкую,  грозную  длЯ  врага  фалангу,  -  он  хотел лишь сохранить нашу  и,
конечно, свою  жизнь.  €ными  словами,  он использовал "Ђнгельскую поступь",
"Љран" и "“жасную пару" в качестве щита. …му бы следовало открытьсЯ самому и
обеспечить  нашим  стрелкам удобную  и широкую зону длЯ ведениЯ  огнЯ, он же
предпочел укрытьсЯ под материнские крылышки первого звена.
     Ћдин  из самолетов противника поЯвилсЯ  в  верхней  части десЯти часов.
Ћбнаружил его •ендаун.
     - Њне его не достать, майор. ‚ыходите на открытое пространство!
     “же не первый раз  члены  экипажа обращались к Њерроу с просьбой  "дать
больше воздуха", то есть выбрать точку,  котораЯ позволЯла бы стрелкам вести
огонь по немецким  истребителЯм,  не опасаЯсь поразить  свои самолеты,  хотЯ
раньше необходимость в таких просьбах почти не возникала.
     Ђ  сейчас  Њерроу даже  не ответил,  он  старалсЯ  отыскать в действиЯх
других членов экипажа какие-нибудь промахи - так человек  менЯет тему спора,
когда чувствует шаткость своих позиций.
     Џосле первых же атак наши люди видели, как из верхней эскадрильи выпали
два  самолета, и по пробелам в строю, пока подразделениЯ еще  не сомкнулись,
определили,  что немцам  удалось  сбить "Ѓольшую ленивую птичку" и "„евушку,
согласную  на все", - Џерла  и ‘тидмена.  ’еперь их  имена поЯвЯтсЯ  в числе
погибших. Џерл, мыслитель,  и „опи ‘тидмен, постоЯнно переспрашивающий: "Ђ?"
„а,  мы  потерЯли  их.  Ќемцы   обычно  стремились  отбить  наши  машины  от
соединениЯ;  одиночные  самолеты,  лишенные  огневой  поддержки  авиагруппы,
представлЯли легкую добычу. Џрайен видел, как одна из отбившихсЯ "крепостей"
отвернула и спикировала: ее пилот, очевидно,  надеЯлсЯ добратьсЯ на  бреющем
полете до базы или хотЯ  бы до ”ранции, где спустившийсЯ на парашютах экипаж
мог рассчитывать на помощь местных жителей.
     Џока  же  список потерь  рос. "Љрысы  не задержатсЯ", "„ешеваЯ  Његги",
"ЃольшаЯ лениваЯ птичка", "„евушка, согласнаЯ на все"... —онг, „жоунз, Џерл,
‘тидмен... € еще тридцать шесть человек.  Ђ ведь мы прошли всего лишь  около
двух третей  расстоЯниЯ до объекта  бомбежки. €з  нашей  эскадрильи пока  не
пострадал ни один самолет.

        8

     Џрайен провел кислородную проверку. ‹емб не ответил.
     ђаньше  Њерроу постучал бы менЯ  по плечу и большим пальцем  показал за
спину, что означало: пойди и  узнай,  в чем дело. Ќа этот  раз Ѓазз поступил
иначе.
     - ‹емб!  ‹емб! - крикнул он по внутреннему телефону.  - „авай,  парень,
отзовись!
     ‚ голосе Њерроу слышалось что-то  умолЯющее, и Я на  мгновение подумал,
что совсем иначе  звучал  голос Ѓазза в  тот вечер,  когда он  измывалсЯ над
Ѓатчером  ‹ембом  и  всЯчески  унижал  его;  Ѓатчер  ползал  на  коленЯх  по
цементному полу казармы, а Њерроу стоЯл над ним с выпученными глазами и рвал
в клочьЯ фотокарточку его девушки.
     Ќе дожидаЯсь  распорЯжениЯ Њерроу, Я  встал и направилсЯ в радиоотсек -
мне  и самому не  терпелось  выЯснить причины молчаниЯ  Ѓатчера.  Џо  правде
говорЯ, менЯ радовала возможность оказатьсЯ  в темных отсеках самолета  и не
видеть неба.  џ задержалсЯ  было на  трапе в  бомбоотсеке,  но  подумал, что
произойдет,  если  пулЯ  попадет  в  бомбу,  и  поспешно,  как  крыса,  стал
пробиратьсЯ к Ѓатчеру.
     ‹емба Я застал за его столиком у аппаратуры;  одной рукой в перчатке он
держал бортовой журнал, а  другой  прижимал  к  столику  раскрытый роман.  џ
заметил, что его  шлемофон  не  включен  в свЯзь. Ћн склонилсЯ над книгой и,
скосив глаза  под летными очками, пробегал строчку за строчкой, а пузырь его
кислородного  прибора   расширЯлсЯ  и  опадал,  как  бока  большой  лЯгушки.
“влеченный чтением, он, видимо, полностью отрешилсЯ от окружающего и казалсЯ
марсианином  или водолазом  в  глубинах  морЯ, пытающимсЯ  через иллюминатор
затонувшего кораблЯ прочесть в раскрытой книге откровение о смысле жизни.
     ‹емб  не шевельнулсЯ при моем поЯвлении; Я подошел ближе, высоко поднЯв
переносный кислородный баллон, заглЯнул через плечо Ѓатчера и прочел:

     ...Њы  очень  занЯты,  а —ерный  Љарлос, хотЯ  и не пользуетсЯ  большим
влиЯнием,  все  же ЯвлЯетсЯ  королем этого  маленького района. Ћн, очевидно,
использует свое положение с целью свести старые счеты...

     ЃеднЯга ‹емб! ЃеднЯга ‹емб!
     џ  догадалсЯ, что он  отошел от  своей стрелковой  установки, собираЯсь
проверить  проводку  и внести записи в  бортовой журнал;  на столике  лежала
раскрытаЯ книга ("ђазверзшийсЯ  ад"),  он  погрузилсЯ в  чтение,  оказалсЯ в
миллионе  миль от войны и  мчалсЯ на  чалом  скакуне  по  выжженным  солнцем
прериЯм,  где  обитатели  забытых  богом  мест жестоко,  но  просто  вершили
правосудие, хладнокровно  убивали друг друга из ревности, ненависти и мести.
Џожалуй, читать об этом куда интереснее, чем лететь на вайнфурт в ѓерманию,
и Я не без сожалениЯ похлопал ‹емба по плечу.
     Ѓатчер вздрогнул и  вернулсЯ к  войне. Ћн взглЯнул на менЯ и машинально
поднЯл   журнал,  приглашаЯ  ознакомитьсЯ  с  ним.  ‚от  видите,  он  же  не
симулировал. Ѓольше того,  он  тут же сорвал  с правой руки  перчатку, ловко
раскрыл журнал на нужной странице, схватил карандаш и написал:
     "14.30. Џроверка времени".
     ‘ледовательно,  он  присел  за  столик  в  два  тридцать.  ‘ейчас  часы
показывали два тридцать четыре.
     џ   вернулсЯ   в   пилотскую   кабину,   включил   кислородный  прибор,
электроподогрев комбинезона и шлемофон,  потом доложил Њерроу,  что с ‹ембом
все  в порЯдке  -  он просто отошел  от  пулемета сделать запись в  бортовом
журнале и потому не включилсЯ в самолетное переговорное устройство.

        9

     Џока  Я  находилсЯ  в  радиоотсеке,  показалось  солнце.  Њы  пролетели
огромное сплющенное облако, принесшее нам столько неприЯтностей, и вырвались
в простор Ясного днЯ.  ’еперь над нами голубело  чистое сухое небо  и  сиЯло
великолепное  солнце, щедро  заливаЯ аш серебристый самолет  Ярким светом. џ
взглЯнул на крыло и увидел между гондолами двигателей  ослепительное сиЯние,
такое ослепительное, что  при  взглЯде на  него  начинала  кружитьсЯ голова.
‘олнце светило где-то сбоку  от  нас, но уже  от  того,  что оно  светило, Я
чувствовал, как все теплеет во мне и как свободнее дышитсЯ.
     Ѓлагословенное  солнце!  ќта зона, где не  возникали облака  и небеснаЯ
синь  уже сливалась с межзвездной  чернотой, всегда казалась мне прекраснее,
чем непроходимые джунгли и пещеры клубЯщихсЯ туч,  в которых нам приходилось
блуждать там, у земли. “же во времЯ моих первых учебных полетов в тропосфере
Я  представлЯл  себе,  что человек  XX  века  обЯзательно устремитсЯ  в  это
высокое,  чистое  пространство  и только здесь  ощутит, что  никогда  еще не
поднималсЯ так высоко, никогда не был так близок к  свободе  и животворЯщему
солнцу.  —увство звало:  выше, выше, выше! ‘тремительный  взлет  Ќотр-„ам  в
артре, башни со стальными ребрами  на скале Ќью-‰орка, секвойЯ - фотоснимки
с них так глубоко волновали  менЯ в детстве, - все стремилось вверх; но  что
могло  быть прекраснее и выше (теперь-то,  став  летчиком, Я понЯл это), что
могло быть прекраснее прозрачной хрустальной  чаши там, на высоте ...надцати
тысЯч футов над землей! €  все  же в тот день Я впервые мысленно содрогнулсЯ
от этих привычных  мыслей. ЃлагодарЯ „эфни, тоже впервые, Я столкнулсЯ лицом
к  лицу с  жизнью  на земле; во времЯ нашей  недавней мучительной  беседы  о
Њерроу Я  первый  раз за  мои недолгие годы взглЯнул жизни  прЯмо в глаза  и
понЯл,  что только  жить -  это еще не все,  что один  или вместе с  „эфни Я
способен совершить нечто большее. Ћна настойчиво  внушала  мне и раньше,  до
последнего нашего разговора,  что Я лишь тешу себЯ иллюзией, будто живу, и в
конце концов, хотЯ мне и казалось, что Я мало чем  располагаю,  кроме благих
намерений, заставила  менЯ  понЯть,  что  жизнь на земле  позволЯет  достичь
высот, каких Я и не представлЯл себе, и что, поднимаЯсь ввысь, Я наслаждалсЯ
полетом  только потому, что понимал его как  бегство от  настоЯщей  жизни на
земле,  к которой, в сущности, еще не был готов. џ чувствовал себЯ свободным
там, наверху,  ибо  не мог  понЯть и оценить, как  щедра на прекрасное жизнь
внизу,  на земле.  ‘вобода в  моем понимании  была лишь подобием  свободы, и
только в  тот  день,  в  эти первые  мгновениЯ  под  Ярким  солнцем, ко  мне
постепенно приходила жажда жизни, подлинной жизни, когда  бы Я смог смотреть
правде в лицо - правде о себе и о других - и отдавать себЯ другим.
     Ќе стану утверждать, что в тот день Я тщательно все обдумал и хорошо во
всем  разобралсЯ. Џожалуй, бесспорно  лишь то,  что менЯ потрЯсло начавшеесЯ
прозрение.
     Ќо Я верю, что  это  и была та  точка,  где пересеклись кривые наших  с
Њерроу судеб.

        10

     Љ тому, что произошло в последующие минуты, и Я, и Њерроу (он - в своем
внутреннем восхождении  к  смерти,  а  Я - в готовности  начать новую жизнь)
оказались совсем неподготовленными.
     ќскадрильЯ за эскадрильей устремлЯлись на нас истребители противника. ‚
два тридцать пЯть к ним присоеднились два новых звена.
     -  Њерзавцы! -  воскликнул •ендаун. - Ћни сбросили перед  нами бомбы на
парашютах!
     Џожалуй, еще несколькими минутами раньше Я бы притворилсЯ, будто ничего
не  слышу  и  занЯлсЯ  бы  проверкой показаний  температуры  и  давлениЯ  на
приборной  панели,  но  сейчас  Я  наклонилсЯ вперед и посмотрел на  цепочку
небольших, поблескивавших полушарий из синтетического материала, - они четко
выделЯлись  на   фоне  черно-голубой   бесконечности.  ЏолушариЯ  находились
довольно далеко впереди и опускались все ниже и ниже, а мы летели  прЯмо  на
них.  Ќемецкие  же  истребители   ухитрЯлись,  очевидно,   пролетать   между
парашютами.
     - „авай же, •ендаун! - крикнул Њерроу, и в его голосе снова послышались
неизвестные раньше нотки просьбы  и даже мольбы.  - Ќаблюдай  за самолетами,
понЯл?
     џ почему-то вспомнил одну  из рассказанных Њерроу историй - он особенно
любил прихвастнуть ею, причем недавно  выЯснилось, что, как и многое другое,
она  оказалась  лживой  побасенкой, -  историю о том, как  он  оставил около
аэродрома  в татах, перед тем как улететь оттуда,  свою автомашину вместе с
ключом от зажиганиЯ. Љаким жалким  показалсЯ мне человек, способный сочинить
подобную ложь о своем равнодушии к вещам!
     Ѓомбы на парашютах были  сброшены слишком далеко впереди  и  взорвались
раньше, чем "крепости" приблизились к нам.
     џ  подметил еще  одно обстоЯтельство,  и  оно  показывало, что  карьера
Њерроу  как  летчика  подходит  к своему  логическому  концу. Ћб  атаках  на
встречных курсах Њакс Ѓрандт обычно сообщал вначале Љлинту •еверстроу, и они
вместе определЯли, когда и кому открывать огонь;  если же немецкие  самолеты
оказывались  в невыгодном  длЯ  обоих  положении, Њакс  обращалсЯ к Њерроу с
просьбой  или опустить  нос машины, или сделать небольшой разворот - обычный
или со скольжением; наши стрелки часто получали  возможность открывать огонь
из  наиболее  выгодного  положениЯ.  ‘ейчас  нас  атаковал  в  лоб,  видимо,
совершенно  необстрелЯнный  немец;  его  неопытность проЯвлЯлась во всем: он
развернулсЯ слишком близко от нас и, пролетаЯ мимо, не смог открыть огонь из
пулеметов.
     - Џравее! -  крикнул Њакс.  -  Ћн прЯмо напрашиваетсЯ на мушку. Џравее!
Џравее!
     Ќо Њерроу  или  не  слышал  его, или вдруг разучилсЯ  совершать  правые
развороты, что казалось весьма странным.
     - Ѓазз! - разочарованно воскликнул Њакс, однако было слишком  поздно. -
Ќу и чертовщина! ‚едь немец, можно сказать, сидел у менЯ на ладони!
     ‚ другой раз,  когда самолет противника поЯвилсЯ в нижней части  десЯти
часов, у  окна  Ѓазза, и  тот, в полной бездеЯтельности,  уставилсЯ на него,
‘ейлин тихо заметил: "Џо-моему, это приманка". ‚ обычное времЯ (к  негромким
предупреждениЯм ‘ейлина мы относились, как к сигналам боевой тревоги) Њерроу
немедленно и  с  присущим ему мастерством предпринЯл бы маневр длЯ успешного
отражениЯ  атаки. Ќо на этот раз,  даже после нового доклада ‘ейлина: "есть
часов, внизу!" - Ѓазз сидел за штурвалом,  словно оцепенев, и когда началась
атака  с хвоста, мы не только сами не могли ничего предпринЯть, но и сковали
действиЯ наших ведомых.
     Ѓрегнани заметил, как немецкий истребитель, пытаЯсь атаковать  головную
часть нашей группы, попал под чью-то меткую очередь, и крикнул:
     -  Џилот  выбросилсЯ на парашюте! ‘мотрите!  ‘мотрите! „евЯть часов. Ћн
как раз там!
     џ  заметил, как Ѓазз поворачивает голову, перевел взглЯд  выше и увидел
медленно  набухавший  желтый  парашют.   ЊенЯ  охватило  беспокойство,  и  Я
вспомнил, как однажды в июле, во времЯ рейда на Ќант, вот так же раскрывалсЯ
желтый парашют и произошло нечто ужасное, послужившее поворотным пунктом длЯ
менЯ и, как Я узнал от „эфни, длЯ Њерроу.
     - Љакой же мерзавец этот ‘айлдж! - почти  простонал Њерроу. - ‘айлдж со
своим длинным Языком!
     Џро ‘айлджа, выбросившегосЯ на парашюте и взЯтого в плен, рассказывали,
что он Якобы  так  ругал ѓеринга,  что  тот  отныне  лично  заинтересован  в
разгроме нашей  авиагруппы. ‘транную  реакцию  вызвала  у Њерроу  историЯ  с
‘айлджем!   ‘  тех   пор  он,   очевидно,  считал,   что  немцы   специально
подкарауливают нас, подкарауливают его.

        11

     •ендаун доложил о групповой атаке из верхней части двенадцати часов.
     - “х, черт побери! - крикнул он. - –елаЯ эскадрильЯ, будь она проклЯта!
     џ увидел их. „венадцать? ЏЯтнадцать? Ћни летели в тесном строю.
     Њерроу тоже заметил. “голком глаза Я  видел, как он наклонил  голову  и
взглЯнул на них.
     Њы  сближались  с  истребителЯми   на   огромной  скорости  -  скорость
"крепостей"  плюс  скорость немецких  самолетов;  наше звено  оказалось  под
"Ђнгельской поступью", "Љраном" и "“жасной парой", так  близко к ним, словно
мы  укрылись  в  ангаре  от  дождЯ  или  града.  Ћтсюда  Я  даже  не   видел
истребителей. Џопросту говорЯ мы прЯтались.
     “ •ендауна еще хватило времени дважды крикнуть Њерроу:
     - ђазвернись! ђазвернись же!
     ‡атем  нас уже ничто не прикрывало. ’рех "крепостей" над нами не стало.
Џервое  звено  оказалось  полностью  уничтоженным.  €стребители промчались и
скрылись.  џ  ничего не заметил и не  знаю, как  все  произошло.  €х  сбили.
"ЂнгельскаЯ поступь", "Љран" и "“жаснаЯ пара" были сбиты за один заход.
     - Ѓоже! ’ы видел? - спросил •ендаун.
     ‚ ту же минуту послышалсЯ спокойный голос ‘ейлина.
     -  Џулеметы заело, - хладнокровно проинформировал он. - —то мне  теперь
делать, Ќег?
     ‘остоЯлсЯ  совершенно  нормальный  разговор, но тогда  он показалсЯ мне
разговором двух сумасшедших.
     - Џерегрелись?
     - Ќет, чуть теплые.
     - Џопробуй снЯть тыльную крышку. Џодвигай спусковой защелкой.
     - ‘трелЯет нормально, только отдает в большой палец, - спустЯ несколько
минут доложил ‘ейлин.
     - ђаботай отверткой, болван. Ѓоже, да есть ли у твоих хромосомов мозги?
     - Ќе понЯл! Џовтори, пожалуйста.
     - ђаботай отверткой. Ћ-т-в-е-р-т-к-о-й!
     - ‘лушаюсь!
     Џервое, что  пришло мне в голову после столь вольного обмена  репликами
между Ќегом и  ‘ейлином, это мысль о том, что  Њерроу, следовательно, больше
не пристает к стрелкам, в  противном случае он  ни за что  бы не  промолчал.
Ћднако он не открыл рта.
     ‚торое:  Я наконец обратил  внимание, что немцы ведут довольно редкий и
неточный зенитный огонь, -  разрывы виднелись в стороне от нас, - и  спросил
себЯ, откуда они могут  стрелЯть.  €з Љобленца? ‚исбадена? Њайнца? Њне  живо
вспомнились бронзовые губы Њерчента, произносившего  названиЯ  этих городов.
Џо его словам, они находились слева от линии нашего полета, перед тем как мы
изменили курс.
     €  только здесь  менЯ  озарило,  словно  луч  фонарика  ‘алли  внезапно
прорезал темноту: теперь мы стали ведущим самолетом авиакрыла.

        12

     Џо-моему,  Џрайен   все  еще  не  знал,  что  произошло.  Ћн  продолжал
докладывать о поЯвлении истребителей.
     џ взглЯнул на часы: без двадцати трех три.
     - Љлинт,  - сказал  Я,  - ты  не думаешь,  что  следовало бы,  пожалуй,
проверить...
     - естнадцать минут до перемены курса, - перебил он. - Њы на две минуты
опережаем график полета.
     ‚се еще не узнанный нами до конца старина •еверстроу опередил менЯ. „а,
люди иногда преподносЯт сюрпризы.
     - ’ы понЯл, Ѓазз? - спросил Љлинт.
     - џ слышал, сынок. - Ћтвет Њерроу прозвучал мрачно и вЯло.
     Џримерно в то же самое времЯ три отдельные группы немецких истребителей
оставили нас  в покое. ќто несколько облегчало наше положение, однако вокруг
все еще оставалось предостаточно других вражеских самолетов.
     Ќаши воздушные стрелки снова заговорили все одновременно.
     џ думаю, что  в роли ведущего  наш экипаж не ударил лицом  в грЯзь,  но
ведь, как предписывалось, в случае, если что случитсЯ с Ѓинзом, командование
должен взЯть на себЯ ведущий верхней эскадрильи и заместитель ведущего всего
соединениЯ  - майор •олдрет  с "Ћбратного  билета",  веселый  и  здоровенный
детина;  в  сущности,  "Ћбратному  билету"  было уже  пора  сменить  "’ело".
ђазумеетсЯ,  не в тот момент, когда наша "крепость" начнет  ложитьсЯ или тем
более когда лЯжет на  боевой курс, - тут уж ни о каком перестроении не могло
бы  идти  и  речи;  однако до  объекта бомбежки  оставалось еще  полчаса,  и
•олдрету самое  времЯ было бы сменить нас. Ѓезусловно,  самое времЯ. Ђ он не
давал о себе знать.
     …сли  Я  еще и  сомневалсЯ, понимает ли  Њерроу наше положение, то  все
сомнениЯ исчезли после того, как он сказал мне по внутреннему телефону:
     -  Ѓоумен,  послушай  на   диапазоне   командованиЯ.   Њожет,  услышишь
что-нибудь.
     ЏродолжаЯ  размышлЯть,  Я  повернул  ручку  избирательного  устройства;
раньше, подумалось мне,  Њерроу сделал бы это сам да еще отругал как следует
•олдрета или с радостью сам занЯл  бы место  ведущего,  считаЯ, что при всех
обстоЯтельствах имеет на это право. Ѓольше того, •олдрет, очевидно, потому и
не стремилсЯ выполнить инструкцию, что помнил  (это помнили все), как Њерроу
взЯл  на  себЯ  командование  во  времЯ  налета  на  ѓамбург: ’раммер  тогда
откровенно  перетрусил, а Њерроу  получил крест "‡а летные боевые  заслуги".
’еперь Ѓазз хотел, чтоб Я таскал длЯ него каштаны из огнЯ.
     Љонечно, Я не услышал ни единого слова от •олдрета.
     ‡ато Я услышал, что  какой-то другой  самолет вышел  в  эфир и, нарушаЯ
инструкцию о порЯдке пользованиЯ кодом, спросил:
     - Њерроу! Њерроу! ‚едущий вы?
     џ не стал обращатьсЯ к Ѓаззу за подтверждением, а просто ответил:
     - Ћчевидно. ЏодтЯнитесь и сомкнитесь потеснее.
     Ќикакого подъема духа Я не испытывал.  ‚озможно, когда-то Я мечтал, что
возникнет подобнаЯ обстановка и Я сам, от собственного имени, стану отдавать
по  радио такие  приказы, но теперь  это не  принесло  мне удовлетворениЯ. џ
чувствовал себЯ отвратительно.
     ‚ два сорок четыре из боЯ вышла еще одна группа немцев, и теперь лишь с
десЯток машин продолжали нам докучать.
     Љлинт оказалсЯ на высоте. Ћн вовремЯ предупредил нас о перемене курса и
напомнил о новом показании компаса.
     Ќужно признать, что Њерроу  осуществил прекрасный  пологий  разворот, и
все соединение без труда повторило его.
     ’еперь до точки перехода на боевой курс оставалось пЯтнадцать минут.


        ѓлава восьмаЯ. ЌЂ ‡…Њ‹…
     ‘ 28 июнЯ по 30 июлЯ

        1

     Џарадоксально, но факт: Я  не очень-то верил в героизм Њерроу и в то же
времЯ гордилсЯ, что летаю у него вторым пилотом.
     Џосле гамбургского спектаклЯ всЯ наша  группа заговорила о Ѓаззе, и мне
хотелось  постоЯнно быть с  ним, купатьсЯ  в  лучах его славы - вот  почему,
наверно, двадцать восьмое июнЯ стало едва ли не самым худшим днем за всю мою
службу в Ђнглии, - днем, когда Я хотЯ и осталсЯ на земле, но чувствовал себЯ
так,  словно именно  здесь мне и угрожала  наибольшаЯ опасность. ‚ тот  день
группа вылетела на ‘ен-Ќазер, а мне пришлось торчать на  базе  и переживать.
ЊенЯ  не взЯли. Џо указанию оперативного отделениЯ штаба с  Њерроу полетел в
качестве второго пилота  ‹ьюис Њалтиц по прозвищу "’итти", -  его собирались
назначить командиром самолета, вот Ѓаззу и поручили проверить ’итти в боевой
обстановке.
     Љ  общему  удовлетворению,  рейд  назначили на довольно  позднее времЯ.
€нструктаж состоЯлсЯ лишь в  девЯть  утра.  џ  тоже присутствовал на нем, не
сомневаЯсь, что полечу вместе с другими, и испытывал обычную в таких случаЯх
озабоченность  и  вместе с  тем  удовлетворение,  поскольку  рейд  предстоЯл
нетрудный, на базу подводных лодок,  по уже  известному маршруту - мы летали
на  ‘ен-Ќазер  во  времЯ  третьего   и  девЯтого  боевых  вылетов.  ‡накомые
переживаниЯ.  Џод  конец инструктажа,  уже вручаЯ  таблицы  боевого порЯдка,
ЉудрЯвый  „жоунз  объЯвил, что трем вторым пилотам  придетсЯ  уступить  свои
места  трем  будущим  первым  пилотам (новое  изобретение  писхопата “элена,
который на этот раз сам возглавлЯл направлЯвшеесЯ в рейд соединение), причем
одним из таких вторых пилотов пришлось стать мне.
     ‚ два  часа днЯ  Я  стоЯл  на балконе командно-диспетчерской вышки и не
отрываЯсь следил за вылетом; вцепившись в поручни, Я стиснул зубы, словно из
менЯ вытЯгивали жилы.
     ‘транно все  же! “ менЯ не было ничего общего с девЯтью другими членами
экипажа "’ела", а  к некоторым из них Я испытывал непреодолимую антипатию. ‚
мирное времЯ Я бы никогда не согласилсЯ по доброй воле  провести хотЯ бы час
в обществе такого человека,  как „жагхед ”арр, да  и он не согласилсЯ  бы ни
минуты побыть со  мной. Ќо сейчас, слушаЯ  раскалывающий голову  рев четырех
винтов моего самолета, нашего самолета, взбивающих  мЯгкий  воздух облачного
полуднЯ и готовых унести "’ело" прочь от земли и от  менЯ, Я чувствовал, как
томитсЯ сердце о них, о девЯти.
     Ђ что, если они не вернутсЯ?
     џ убью себЯ. “мру с ними. ‡астрелюсь из-за угрызений совести и сознаниЯ
собственной  вины.  Џочему Я без борьбы  согласилсЯ уступить место какому-то
’итти?  џ подвел их.  Ќадо  было  схватить  ЉудрЯвого  „жоунза  за глотку  и
разорвать его на куски, но не позволить ему разлучать менЯ с  моим экипажем,
с моей семьей.
     Ќе  помню,  как  прошли  следующие   часы.  Ћднако  хорошо  помню,  как
отправилсЯ к  опустевшей зоне рассредоточениЯ и как  по дороге строил  планы
убийства  полковника  “элена,  по  инициативе  которого  менЯ,  очевидно,  и
отстранили от полета. Љ тому же Я все еще злилсЯ на него за предыдущий день.
Ќекоторое времЯ назад  “элен вывесил объЯвление: офицеры  из состава  боевых
экипажей  обЯзаны  по  очереди дежурить  в  штабе, проверЯть своевременность
ухода  и прихода отпущенного  из расположениЯ базы рЯдового  и  сержантского
состава   и   выполнЯть  всЯкую   канцелЯрскую   работу;   это  сомнительное
удовольствие  Я вкусил накануне в воскресенье, перед самым  выездом  сборной
бейсбольной команды нашей авиагруппы в Љимболтон, где  •еверстроу предстоЯло
защищать третью  базу. Џоехал весь экипаж, кроме менЯ. џ  сидел за  паршивым
письменным  столом, читал от нечего делать газету "џнки", кипел  от злости и
проклинал  болвана  “элена - кто,  как  не  он, мог  придумать  какие-то там
дежурства  по  штабу?  (Џотом   мы  узнали,  что  честь   этого  изобретениЯ
принадлежит одному кретину из  штаба, он постоЯнно уклонЯлсЯ  от  участиЯ  в
боевых операциЯх, и угрызениЯ  совести довели его, наверное, до того, что он
решил заставить всех боевых летчиков познать тЯготы канцелЯрского труда).  џ
все еще негодовал,  когда  вошел “элен и своими колкостЯми по адресу  Њерроу
подлил  масла в огонь. “элен заЯвил,  что представил  Њерроу  к  награждению
крестом "‡а летные боевые заслуги" за рейд на ѓамбург, но, как он выразилсЯ,
лично у него "есть кое-какие сомнениЯ в столь исключительном героизме вашего
командира".
     - Ќо ведь  Њерроу  взЯл на себЯ командование всем соединением, когда мы
совершали повторный заход, не так ли, сэр? - заметил Я.
     -  “  хорошего командира экипаж сумел бы успешно отбомбитьсЯ  с первого
захода.
     - Ѓоже мой,  сэр, но над целью же стоЯла сплошнаЯ облачность! ЌельзЯ же
спрашивать  с капитана, всего лишь с капитана, за  метеорологические условиЯ
над объектом бомбежки!
     - Ќу, свой орден он получит, - ответил этот болван.
     агаЯ по опоЯсывавшей аэродром дороге, Я продолжал задаватьсЯ вопросом,
не по вине ли наглого болтуна “элена менЯ оставили сегоднЯ  на земле? Ќо тут
же возражал  себе:  а  другие два  пилота? ‚едь  и они оказались  в таком же
положении.  „а,  но  мало  ли на  базе вторых пилотов, а выбор почему-то пал
именно на нас.
     Ќа площадке длЯ стоЯнки "’ела" Я застал ђеда Ѓлека; он сидел на Ящике с
инструментами, жевал потухшую сигару и разговаривал с одним из членов своего
экипажа.  Ѓлека  словно  подменили;  он  никак  не  походил на ту  капризную
примадонну,  к  которой  весь  наш  экипаж относилсЯ  со  столь почтительным
вниманием  и  уважением.  Ѓлек был  раздражен, обеспокоен  и угрюм,  и  хотЯ
самолеты отсутствовали всего  часа два, он все времЯ посматривал  то на свои
часы, то на небо, где неслись на юго-восток рваные  облака, словно преследуЯ
тех, кто покинул нас.  ђед не мог простить себе, что не проверил как следует
маслопровод.
     -  џ осмотрел его только раз и хотел попросить капитана Њерроу включить
двигатель, чтобы самому понаблюдать за его  работой. …сли бы вы тоже летели,
Я бы попросил об этом вас, сэр.
     "‘эр"! ќто Я-то, второй лейтенант? ђед  что, вовсе рехнулсЯ, если вдруг
прониксЯ таким почтением к какому-то второму лейтенантишке?
     „а, кстати,  почему до сих пор менЯ не  произвели в первые  лейтенанты?
Џоследний  срок истек несколько недель назад.  Џока что это не  слишком менЯ
беспокоило;  просто какаЯ-нибудь легкомысленнаЯ девица в Џентагоне сунула не
ту  карточку в  счетно-вычислительную машину,  вершившую  судьбы офицеров за
границей.  Ћшибку  в  конце концов обнаружат,  и  Я  сразу стану обладателем
целого чемодана  денег -  недополученного жалованиЯ. Њне надо было  воевать,
историЯ с присвоением званиЯ не очень менЯ волновала - вот до этого момента,
когда  Я  остановилсЯ  рЯдом  с  сержантом  Ѓлеком; он скорчилсЯ  на Ящике с
инструментами,  держал в  бледных губах изжеванный окурок сигары и не сводил
глаз с кольцевой дороги, где тени облаков гонЯлись за солнечными лучами; и Я
вдруг  почувствовал, как  упало у менЯ настроение. Ќичтожество -  вот  что Я
такое. ЊенЯ сознательно обошли при производстве. Ќе представили к очередному
званию потому, что Я неудачник.  Ќикогда мне  больше не летать с  Њерроу. Ћн
убедитсЯ,  что  значит  иметь рЯдом  с  собой, на  сиденье  второго  пилота,
настоЯщего летчика. Ћтныне  Я не понадоблюсь ему. Љлинт! Њакс!  Ќег!  Њалыш!
„рузьЯ мои!..

        2

     …ще оставалсЯ целый  час до возвращениЯ самолетов,  а Я  уже  стоЯл  на
балконе   вышки   и  напрЯженно  всматривалсЯ   в   редкие   просветы  среди
проносившихсЯ  на   юго-восток  облаков,  надеЯсь  увидеть  крохотные  точки
"крепостей";  Я  ловил  каждый  звук,  жаждал  услышать  гром -  предвестник
поЯвлениЯ самолетов.
     Ќетерпеливое ожидание  не отвлекало менЯ от  беспокойных мыслей  о Љиде
‹инче. Џо его внешности,  так же как по лицу азиата, нельзЯ было  определи