вила кофейник  на электроплитку.
Џотом снова, все так  же молча, уселась на стул. џ почувствовал, что в груди
у менЯ что-то оборвалось. „эфни закурила сигарету.
     - Њы можем подождать, пока сваритсЯ кофе? - спросила она.
     џ подошел к окну и стал рассматривать дома, выходившие во двор. Ћдин из
них, прЯмо передо мной, был из кирпича с углами из  нетесаного камнЯ; колпак
у одной из его  труб покривилсЯ. Ќаконец послышалось бульканье. џ повернулсЯ
к „эфни. ‚зглЯд у нее был тусклый и усталый.
     -  ‘ахар?..  Ђх, извини,  любимый! џ же  знаю, что  ты кладешь  по  три
кусочка.
     ‚ слово "любимый", в  которое за времЯ, проведенное вместе,  мы  внесли
столько нового, именно нашего, она на этот раз вложила - Я чувствовал! - все
свое  сердце,  и это  сердце,  если  только  Я понимал  его, билось  так  же
учащенно, как мое.
     Њы сели, Я успел обжечь губы первым глотком, и „эфни спросила:
     - Ќу, а теперь, Ѓоу, ты хочешь послушать о твоем командире?
     - •очу.


        ѓлава одиннадцатаЯ. ‚ ‚Ћ‡„“•…
     16.05-16.56

        1

     ‘  помощью  удивительного,  единственно  еще  не утраченного,  рефлекса
Њерроу   удалось  предотвратить   переход   машины   в  штопор,  однако   Я,
распластавшись поперек сиденьЯ со свисавшими в открытый люк ногами и пытаЯсь
осмыслить  происходЯщее, позже его, хотЯ  и на секунду-другую, понЯл, что мы
все  же не  падаем.  џ  ощущал  мощный  вибрирующий  столб ледЯного воздуха,
стремившийсЯ вверх  мимо  моих ног, подобно спутной  струе воздушного винта,
прогонЯемой через воронку, и, кажетсЯ,  догадалсЯ, что с нами случилось: нос
самолета сыграл роль открытого конуса воронки, а узкий проход между нашими с
Њерроу  сиденьЯми  - роль горлышка, из которого  с неменЯющимсЯ направлением
вылетал этот миниатюрный  смерч  при  температуре  в тридцать четыре градуса
ниже нулЯ.  Џосле того как  мой слух несколько оправилсЯ от грохота  первого
взрыва, похожего на близкий удар  грома, только значительно  сильнее, Я стал
различать другой неприЯтный звук - звук двигателЯ, вышедшего из управлениЯ и
работающего  с  перебоЯми.  ‘лева от менЯ  тоже, видимо,  проникали  струйки
воздуха, и Я решил,  что маленькие осколки шрапнели пробили приборный пульт,
но не испытывал никакого желаниЯ взглЯнуть на него и даже не поднЯл  головы.
џ пыталсЯ  разобратьсЯ  в  потоке  собственных  чувств, таких же  быстрых  и
холодных, как ветер в ногах. ‘трах охватил менЯ уже  в  тот  момент, когда Я
увидел,  как на  нас устремились "мессершмитты"  - уже тогда мне показалось,
что именно этот заход немецких истребителей  окажетсЯ длЯ нас роковым,  и  Я
почувствовал  парализующий,  цепенЯщий  страх,  послуживший  причиной  моего
бессмысленного  поведениЯ в истории с бронежилетом. ‚зрыв  в  одно мгновение
превратил  мой ужас в Ярость.  ќто не был благородный гнев в адрес гуннов, а
скорее  Ярость  оттого, что  постыднаЯ  трусость  -  да, да, прежде  всего Я
подумал о своей постыдной трусости! - может решить мою участь. џ не допускал
и  мысли,  что  менЯ  могут  убить,  однако,  продолжаЯ  лежать  на  животе,
представил себе, как  ребЯта  в общежитии судачат об "этом  фрукте Ѓоумене",
позволившем себЯ сбить и обреченном провести остаток войны в лагере длЯ в
     оеннопленных; со слепой Яростью Я гнал от себЯ мысли, что именно к тому
и  клонитсЯ  дело. ‚се это пронеслось  в моем сознании в одно мгновение, как
перваЯ   реакциЯ   на  нависшую  опасность.   €  только   потом,   благодарЯ
выработавшейсЯ способности  ощущать телом все эволюции полета, Я  понЯл, что
наша  машина занимает относительно горизонтальное положение; мы летели, а не
падали.
     џ  втащил  себЯ  на  сиденье   и,   прежде   чем  застегнуть  ремни   и
подсоединитьсЯ  к  переговорному и  другим устройствам, взглЯнул  на Њерроу;
по-видимому,  он отделалсЯ лишь незначительной царапиной  на правой щеке. Џо
укоренившейсЯ  привычке, Я мгновенно  перевел  взглЯд на  приборную  доску и
обнаружил, что стрелка прибора, контролирующего двигатель номер два, скачет,
как в осциллоскопе; на этот раз Я не решилсЯ выключить двигатель без санкции
Њерроу, потому  что с оставшимисЯ двумЯ мы должны были  потерЯть  скорость и
отстать  от соединениЯ.  Ќо  и  времени  нельзЯ  было терЯть,  ибо двигатель
сотрЯсалсЯ так сильно, что, казалось, вот-вот оторветсЯ; Я  постучал  Њерроу
по плечу,  показал рукой в перчатке на второй двигатель  и  жестом изобразил
выключение. Њерроу пожал плечами.  Љаким красноречивым  в своем  безразличии
показалось мне пожатие этих огромных плеч! џ выключил двигатель,  и несмотрЯ
на  сильную  вибрацию, воздушный винт остановилсЯ  во  флюгерном  положении.
ЏриборнаЯ скорость  самолета немедленно  упала  до ста тридцати в  час,  наш
самолет летел теперь на двадцать пЯть  миль медленнее, чем все соединение. џ
взглЯнул и обнаружил, что "’ело" находитсЯ футов,  вероЯтно, на триста  ниже
остальных машин нашей эскадрильи, и отчетливо  ощутил облегчение  при мысли,
что наше соединение так огромно и  что мы еще некоторое  времЯ сможем лететь
среди своих, прежде чем останемсЯ в одиночестве.
     џ сказал - отчетливо. Њои чувства, мысли,  переживаниЯ отличались такой
же быстротой  и Ясностью, как и  во  времЯ рейда на  Љиль, когда на самолете
возник пожар.
     Ќаша  "крепость" поминутно норовила уклонитьсЯ то  вправо, то  влево от
курса, и Њерроу, цеплЯЯсь хваткой бульдога за свою единственную способность,
котораЯ и  составлЯла  существо  его  гениальности, - за  свое  изумительное
искусство реагировать на поведение самолета, орудовал триммерами и секторами
газа,  пытаЯсь выровнЯть курс.  Ќеустойчивость машины, ветер,  проносившийсЯ
через  люк, пробоины в приборном пульте, безразличие Њерроу,  выход из строЯ
некоторых  наших приборов  и вообще  все,  что  происходило  на моих глазах,
заставлЯло думать, что нам неизбежно придетсЯ выбрасыватьсЯ. …сли Я еще и не
застегнул карабины парашюта, то, признаюсь, из-за болезненного, смешанного с
восхищением любопытства к тому, как спокойно, автоатически реагировал Њерроу
на  происходЯщее.  џ  не сомневаюсь,  что  к  тому  времени Њерроу  уже  был
банкротом во всех отношениЯх,  за исключением  одного: подобно  ноге лЯгушки
или    хвосту   Ящерицы,   которые   продолжают    двигатьсЯ   даже   будучи
ампутированными, он еще  сохранЯл  способность управлЯть самолетом, и это до
поры до времени спасало нас. € все же Я боЯлсЯ,  что придетсЯ выброситьсЯ  с
парашютом,  и  прикидывал,  как  начну  выбиратьсЯ...  Ќо  уже  в  следующее
мгновение  мне  стало Ясно,  что  мы не сможем  этого сделать.  Њы  не могли
оставить самолет.
     џ посмотрел вниз сквозь люк  и увидел, что  переднЯЯ часть  носа машины
разрушена; Я  тут  же  вспомнил,  что  всего  лишь  минуту назад выбралсЯ из
фонарЯ,  и радость, низменнаЯ радость с такой  силой охватила  менЯ,  что  Я
забыл о тех двоих, что еще оставались там, но вдруг увидел руку. ‹евую руку.
Ћна шевелилась и что-то нащупывала, потом Я увидел голову Њакса; он  помогал
себе  одной  рукой,  другаЯ была неподвижна.  Џока  он вползал в  поле моего
зрениЯ, Я  увидел, что праваЯ нога  у него оторвана до середины  бедра;  она
казалась начисто отрезанной, хотЯ лохмотьЯ летного комбинезона уцелели, и он
тащил  их  за  собой,  истекаЯ кровью, а  бешеный ветер трепал на нем клочьЯ
одежды. Ћн вполз в помещение, расположенное сразу под люком. џ понЯл, что мы
не сможем вытолкнуть  Њакса из самолета  длЯ прыжка, не сможем оставить его,
не сможем, следовательно, и сами выброситьсЯ на парашютах.
     ‘разу вслед за Њаксом показалсЯ на четвереньках Љлинт, волочивший  свой
парашют;  он выглЯдел  целым  и  невредимым;  все так же на четвереньках  он
отполз назад, медленно и методично снЯл сначала одну перчатку, потом другую,
открыл крышку  аварийного люка, встал  на колени на  краю  отверстиЯ, чтобы,
вероЯтно,  прочитать молитву,  потом надел парашют  и перчатки и  застыл над
люком, держа руку на кольце вытЯжного троса и глЯдЯ через открытое отверстие
вниз, в Ясный полдень.
     Љак раз  в  тот момент, когда он, очевидно,  намеревалсЯ выброситьсЯ, у
менЯ внезапно  мелькнуло:  "Ђ ведь  нельзЯ разрешать  ему  прыгать!"  Ќижнее
помещение было тесным и неглубоким,  Я мог,  не вставаЯ с сиденьЯ, протЯнуть
руку, прикоснутьсЯ к  Љлинту и попытатьсЯ  убедить не делать задуманного, но
тут же подумал: "‘частливчик же он,  мерзавец! Њожет выбратьсЯ из этой штуки
до того,  как  она развалитсЯ на куски", и на мгновение отказалсЯ от  своего
намерениЯ.  Љазалось, его  либо снесет ветром, либо он соскользнет в  люк по
растекающейсЯ и  замерзающей крови беднЯги Њакса. џ  быстро протЯнул руку  и
коснулсЯ  Љлинта.  Ѓольшего  не  потребовалось.   Ћн  отказалсЯ  от   своего
намерениЯ. Ќа менЯ он даже не взглЯнул.
     џ наклонилсЯ и посмотрел  на Њакса; он лежал на спине, корчилсЯ и,  что
хуже всего, был в  сознании; Я увидел также, что  с него сорвало кислородную
маску, летные  очки  и  шлем; на лице  у  Ѓрандта  Я не  заметил  ни  единой
царапины.  ‚се еще в полном сознании он поднЯл левую руку и  с трогательным,
умолЯющим выражением показал на свой рот, и мне оставалось сделать лишь одно
(мысль об этом привела менЯ в больший ужас, чем все,  что Я испытал раньше),
а именно: если Я не хочу  допустить, чтобы Њакс умер от недостатка кислорода
и от холода раньше, чем попадет на госпитальную койку с белыми простынЯми (Я
уже утратил  недавнюю  Ясность мышлениЯ,  да  к тому же  не  слушал  лекции,
которые полагалось слушать), мне надо  спуститьсЯ  вниз, на ветер,  и отдать
ему свою  кислородную маску. Ѓатчер ‹емб,  мЯгкий ‹емб, помешанный на радио,
любитель читать во  времЯ рейдов ковбойские  романы, указал мне этот  путь в
тот день, когда „жаг ”арр потерЯл сознание.
     џ уже  стал пробиратьсЯ вниз, как Љлинт сорвал  с себЯ  свою  маску; не
знаю, подумал ли он,  что на такой  высоте не сможет без нее долго пробыть в
сознании;  сомневаюсь также,  понимал  ли он,  что  совершает акт  подлинной
самоотверженной любви, -  понимал  ли даже  в тот момент,  когда, надев свою
маску  на  лицо  Њакса, получил от него в наградублагодарный  умиротворенный
взглЯд;  прижав  резину здоровой  рукой  к  лицу,  Њакс  утих, как младенец,
получивший соску; было видно, что он почувствовал облегчение.
     ЏредстоЯло устранить последнюю опасность - быстрее подключить трубку от
его маски к кислороду. џ протЯнул Љлинту переносный баллон, и он подсоединил
к нему Ѓрандта.
     Џотом  Љлинт  оторвал  от трЯпьЯ, в которое превратились  брюки  Њакса,
большой  клок окровавленной  материи,  обернул длЯ  тепла  голову раненого и
завЯзал.
     џ  вспомнил  о  запасной  кислородной  маске  на   перегородке  нижнего
турельного отсека и уже собралсЯ приказать Ѓатчеру ‹ембу принести ее Љлинту,
но, сообразив, что не свЯзан с  самолетным переговорным устройством, включил
провод шлемофона в  селекторный переключатель и тут же услышал пронзительный
крик.
     Љричал Њалыш  ‘ейлин из своей турели, даже не  кричал, а визжал, а визг
мужчины страшен. ‘ейлин оказалсЯ в своей турели, как в ловушке. ‡аметив, что
мы выключили  два  двигателЯ (он видел  их  со своего места), не  располагаЯ
парашютом, который, кстати, все равно был бы длЯ него бесполезен,  поскольку
он не  смог бы выбратьсЯ из своего гнезда, пока его не выбросит взрывом, что
могло  произойти  в  любую  минуту,  -   Њалыш  чувствовал  себЯ  совершенно
беспомощным, тем более что принадлежал  к категории людей,  привыкших всегда
на  кого-нибудь полагатьсЯ.  ‚ремЯ  от  времени  в  его  воплЯх  можно  было
разобрать более или менее свЯзные фразы: "џ тут как  в мышеловке... Џомогите
мне!.. ‚ытащите менЯ!.." ‚  его голосе звучала мольба. ‚се, кто  был включен
во  внутреннюю свЯзь, слышали Њалыша, потому что он оставил свой селекторный
переключатель в положении "вызов", и его вопли прорывались через  все другие
разговоры.  Ћсколок снарЯда пробил пелксиглас его  турели  и вывел  из строЯ
электромотор, приводивший ее в движение, а другой осколок  (возможно, тот же
самый) срезал  рукоЯтку,  с помощью  которой  он мог бы  выбратьсЯ  из своей
установки.  Љ счастью, наши турели  имели еще одну - внешнюю - рукоЯтку, так
что в случае необходимости кто-нибудь мог воспользоватьсЯ ею снаружи.
     Ћзабоченный  тем,  чтобы  достать длЯ  Љлинта  маску  и  подстегиваемый
воплЯми Њалыша, Я торопливо пробралсЯ сначала через пустой бомбоотсек, потом
через  помещение, где  ‹емб  дежурил у  своего  пулемета,  проник  в  нижний
турельный отсек  и обнаружил, что Ќегрокус •ендаун уже давно опередил  менЯ;
поворотами внешней ручки он  поднЯл и выровнЯл установку и открыл люк, через
который, как пробка, вылетел Њалыш;они обнЯлись, словно братьЯ в сказке, где
рассказываетсЯ, что превратности судьбы разлучили их совсем маленькими и что
они встретились после разлуки уже взрослыми.
     џ  быстро направилсЯ  в  переднюю  часть машины с  запасной кислородной
маской и  двумЯ переносными баллонами и передал их Љлинту; вокруг губ у него
уже проступала синева.

        2

     џ снова  включилсЯ во внутренний телефон и спросил у Њерроу, все  ли  у
него  в  порЯдке.  Њерроу  не   ответил.  „опускаЯ,  что   телефон   получил
повреждение,  Я  вызвал  Џрайена.  ’от  сразу  отозвалсЯ,  хотЯ  голос  его,
казалось, донессЯ откуда-то издалека, а не  из хвостовой части "’ела". Џотом
Я провел проверку; ”арр ответил в своем обычном наглом тоне, и Ѓрегнани, как
эхо,  повторил его  слова; рассеЯнный  ответ ‹емба  прозвучал так, будто  он
летел  с  любимой  девушкой во  ”лориду на самолете  "‚осточных  авиалиний";
‘ейлин,   которого  мы  устроили   в   радиоотсек,  промолчал;  •ендаун,  по
обыкновению, прогудел в  ответ солидно и успокоительно - он уже вернулсЯ  на
свою установку вверху; Њерроу по-прежнему не издал ни звука; что же касаетсЯ
Љлинта и Њакса, то с ними Я не пыталсЯ свЯзатьсЯ.
     Ќа секунду Я подумал, не потерЯл  ли Њерроу  дар речи.  џ ничего не мог
добитьсЯ от  него. Ћн вел самолет  по-прежнему искусно и  мЯгко, но во  всем
остальном был  похож  на  огромного,  облаченного в  кожу  робота. Њне снова
пришло в голову, что, возможно, поврежден его селекторный переключатель.
     Ќекоторые из наших пулеметов вели огонь.
     Ќе  требовалось  много времени,  чтобы  оценить  обстановку  за  бортом
самолета; хотЯ  часть  "крепостей" нашей ведущей  авиагруппы, летевших  выше
"’ела",  уже  обогнала нас,  все  же мы еще  не  совсем  лишились прикрытиЯ.
‚оздушные бои продолжались. џ увидел, что к нам приближаютсЯ два новых звена
вражеских самолетов,  и начал  (в этом  не было моей заслуги, просто так  уж
удивительно устроен  человеческий ум, что  продолжает  свЯзно  или бессвЯзно
осмысливать  происходЯщее,  несмотрЯ   на  перенесенное  потрЯсение),  начал
размышлЯть,  как четко и  продуманно действуют немцы. ‚идимо, длЯ  отражениЯ
нашего  рейда  и  налета на ђегенсбургони  собрали  эскадрильи  истребителей
начинаЯ  с  …вера  и  Ћльдебурга (мы  хорошо  знали  эти части по  боЯм  над
‚ильгельмсхафеном, ѓамбургом  и Љилем) и с таких известных нам аэродромов во
”ранции,  как  ‹аон,  ”лоренн  и  ќйре,  а  поскольку  эти  машины  обладали
ограниченным  радиусом действиЯ, они,  вероЯтно,  разместили их вдоль нашего
предполагаемого  курса  в местах, где самолеты могли быстро пополнить  запас
горючего,  вовремЯ поднЯтьсЯ в  воздух  и  встретить  нас,  а также  вовремЯ
подменить  машины, вынужденные  прекращать  атаки.  Џодумать  только,  какую
изобретательность проЯвлЯет человек длЯ истреблениЯ себе подобных!
     ќти   мысли,   так  странно  далекие   от   того,  что  происходило   в
действительности,  и  вместе  с  тем  до  странности  отчетливые,  мгновенно
пронеслись у менЯ в голове.
     Џотом  Я подумал,  что нам  следовало  бы  набрать  высоту,  прижатьсЯ,
насколько возможно, к  самолетам нашей группы, пока еще  летевшим  над нами,
чтобы оказатьсЯ под защитой их огневой мощи  и  как можно дольше скрывать от
противника,  что  нам педстоит отбитьсЯ  от  строЯ.  ‘  этим предложением  Я
обратилсЯ к  Њерроу  по  внутреннему  телефону.  ЏолагаЯ,  что его  шлемофон
неисправен и приглушает звуки, Я не говорил, а кричал.
     Ћтвета не последовало.
     ’огда Я постучал Њерроу  по плечу, собираЯсь объЯснитьсЯ  жестами. Ѓазз
повернулсЯ, и сердце у менЯ замерло. ‚зглЯд его глаз, еще более страшных под
стеклами  огромных  летных очков,  был  устремлен  на менЯ, но казалсЯ очень
далеким. ‘ловно он  смотрел  на менЯ  в  перевернутый бинокль; или  нет, это
походило на то, будто на тебЯ смотрели через две поставленные далеко друг от
друга  подхорные  трубы.  џ  парил  у  ‘атурна; Я находилсЯ где-то в  черной
вечности космоса.
     џ  повторил  жестами   свое  предложение.  Џодзорные  трубы  равнодушно
отвернулись.
     Џотом Я заметил, что среди  уцелевших приборов на панели перед нами был
и указатель  вертикальной  скорости. Ћн показывал, что  мы  снижаемсЯ  почти
незаметно, по пЯтьдесЯт футов в минуту. ‘легка прикасаЯсь к  штурвалу правой
рукой,  Я чувствовал,  что  Њерроу  проЯвлЯет  все  свое искусство,  пытаЯсь
удержать машину на  высоте. Њедленное  снижение  пока  еще  не  представлЯло
серьезной опасности, но о подъеме не могло быть и речи.

        3

     џ услышал по внутреннему  телефону чей-то  слабый голос: вызывали менЯ.
"Ѓоу! Џослушайте, Ѓоу!" ќто был Њалыш ‘ейлин. ‚ тот момент мне и в голову не
пришло,  как это  ‘ейлин, первый формалист среди стрелков-сержантов, проЯвил
такую неслыханную дерзость и обратилсЯ к заместителю  своего командира не по
званию  и  фамилии,  а  по  прозвищу;  помню,  что  Я испытал  что-то  вроде
облегчениЯ   и  благодарности,  когда  ‘ейлин  разрушил  между  нами  барьер
отчужденности. ‚  следующую минуту  стало  понЯтным,  что  толкнуло  его  на
фамильЯрность.  •отЯ телефон  работал  плохо,  Я  услышал  умолЯющие нотки в
голосе  ‘ейлина.  "Њожно  мне  выбратьсЯ? џ  хочу  прыгать.  “ менЯ  же  нет
пулемета, Ѓоу. ЉакаЯ от менЯ теперь польза!"
     ‘идЯ   в   радиоотсеке   в  роли  пассажира   и  тЯготЯсь   вынужденным
бездействием,  он,  видимо, начал  терЯть самообладание. ‚озможно и  другое:
там,  на своем привычном месте в закрытой турели,  ‘ейлин чувствовал  себЯ в
безопасности, здесь же, в радиоотсеке, шум нагонЯл на него страх.
     Њне доставило эгоистическую радость, что Њалыш ‘ейлин обратилсЯ ко мне,
а не к Њерроу, попросил моего разрешениЯ удрать.
     џ  посмотрел на Њерроу.  Ћн сидел,  наклонившись вперед, отрешенный  от
всего, сосредоточив все свое внимание на штурвале.
     Љак раз в это мгновение Џрайен включилсЯ во внутреннюю свЯзь  и хриплым
голосом крикнул, что  начинаетсЯ атака с  хвоста, и  Њерроу,  хотЯ  он  и не
отвечал на прЯмые вызовы по телефону, автоматически ввел "’ело" в развороты,
превосходно  выполнЯЯ  маневры, которые  разработал  длЯ  самозащиты  еще  в
середине нашей смены, когда с особым блеском проЯвлЯлось его мастерство. Ћн,
видимо, услышал Џрайена.
     - ‘ейлин! - заговорил Я по внутреннему телефону. - Ћтвечаю тебе: нет! €
еще раз: нет!
     Ќе  хватало  только,  чтобы  другие, например,  Ѓрегнани, услышали, что
совершенно здоровый человек получил разрешение выброситьсЯ с парашютом!
     Њалыш не мог (вернее, не хотел) услышать мой ответ. Ћткуда-то  издалека
донессЯ его крик: "—то? —то, лейтенант? —то?" Ќо, возможно, он все же  понЯл
менЯ,  ибо  называл  уже "лейтенантом"; во  всЯком случае,  он  оставалсЯ  в
самолете.
     џ  вызвал  Ѓатчера  ‹емба  и  попыталсЯ  сообщить,  что  слышимость  по
внутреннему телефону резко ухудшаетсЯ.
     ‚скоре  аппаратура заработала  нормально, и  Я понЯл, что Ѓатч все-таки
расслышал менЯ;  он, должно быть, отошел от пулемета, спустилсЯ в радиоотсек
- Я мысленно  представил себе эту  картину -  и начал  искать неисправность,
планомерно,   медленно,   постепенно,   как   и   полагаетсЯ   прирожденному
радиолюбителю, с головой погрузившись в работу и позабыв обо всем на свете.

        4

     ‘разу  же  после  попытки  переговорить  с  ‹ембом  (прошло  не  больше
четырех-пЯти минут  с того  момента,  как  снарЯд  разворотил  носовую часть
самолета), Я с беспокойством вспомнил о Њаксе  Ѓрандте.  —ерез люк мне  было
видно,  что  •еверстроу не  оказывает  Њаксу  никакого вниманиЯ. Ћн  сидел у
зиЯющего отверстиЯ и, словно задумавшись, смотрел вниз; Њакс по-прежнему был
в сознании; на короткое времЯ культЯ его ноги оказалась на ветру, из нее все
еще лилась кровь, свертываЯсь и замерзаЯ на его одежде и на полу, и Я понЯл,
что мне  предстоит самаЯ  неприЯтнаЯ за  всю мою жизнь  работа. џ  поднЯлсЯ,
достал коробку с аптечкой и направилсЯ вниз.
     ЏробратьсЯ через узкий лаз  было не таким уж  простым делом,  как могло
казатьсЯ на первый взглЯд.  Њы летели со скоростью ста  двадцати миль в час;
развороченнаЯ взрывом переднЯЯ часть самолета образовала воронку, похожую на
реактивное  сопло,  через  которое устремлЯлсЯ  необыкновенно  мощный  поток
словно  спресованного воздуха; а снаружи  свирепствовал  34-градусный мороз.
Њне потребовались всЯ  моЯ сила и мужество,  чтобы  протиснутьсЯ  через люк.
Ќадо было осторожно проскользнуть мимо Њакса,  при одном взглЯде на которого
менЯ охватывал ужас. —ерез аварийный люк у  левого борта взглЯду открывалась
пугающаЯ  пустота; его  отверстие  напоминало отверстие пылесоса;  времЯ  от
времени что-нибудь в самолете отрывалось  и  исчезало в этом отверстии, и вы
невольно  начинали опасатьсЯ,  что вас ждет такаЯ же участь. ЏереднЯЯ  часть
самолета выглЯдела почти так,  как  Я представлЯл себе,  -  весь  плексиглас
исчез, часть металлического  каркаса выгнута  наружу, сиденье  Њакса, столик
Љлинта и его  сиденье  оказались в  одной куче, провода висели, оборудование
разбито  и  перепутано.  ‚незапно,  будто кто-то  ударил  менЯ  в  грудь,  Я
вспомнил, что не захватил парашют.
     Ќо  особенно  тЯгостное  впечатление  производил  полный  мольбы взглЯд
Њакса.
     џ попыталсЯ вспомнить лекции об оказании первой  помощи, которые слушал
в  больших,  теплых  аудиториЯх,  -   военнаЯ  медсестра,   недурнаЯ  собой,
показывала,  как делаютсЯ различные перевЯзки, или передавала бинты толстому
лысому майору, и тот демонстрировал со сцены, что нужно  делать  при том или
ином ранении. ‚спомнив этого майора медицинской службы, прослывшего обжорой,
Я  ощути  вспышку злобы  -  он сказал однажды, что  самое лучшее, что  можно
сделать длЯ раненого в самолете, это вообще ничего не делать. "•олод, летное
обмундирование, условиЯ полета, привЯзные ремни, ограниченность места крайне
затруднЯют  оказание первой помощи раненому,  и чем  меньше его  беспокоить,
пока им не займетсЯ опытный врач, тем лучше". ‡нал ли  вообще  этот толстЯк,
что  это  такое - на леденЯщем  душу ветру встать на колени на корку льда из
замерзшей крови вашего боевого  товарища и видеть,  как  его глаза сотрЯт на
вас  из-под окровавленного куска ткани, оторванной от  его  же  комбинезона,
словно говорЯ:  "Њы  так  много пережили вместе,  Ѓоу, и еще совсем  недавно
прогуливались  с тобой!  ’ак ради Ѓога,  в  которого Я  не верил еще  минуту
назад,  пожалуйста, Ѓоу, пожалуйста,  пожалуйста, пожалуйста..." ‚незапно  у
него в  глазах поЯвилось  выражение  любви, и  хотЯ  до этого  Я  думал, что
ненавижу Њакса и  что  он ненавидит  менЯ, то, что светилось в его  взглЯде,
было  братской  любовью,  и  Я  стоЯл, до  глубины  души пораженный  ужасом.
Ќаверное, именно этот  трогательный умолЯющий  взглЯд во много  раз усиливал
чувство ужаса, потому что раньше Я ненавидел Њакса, ненавидел его вызывающую
наглость,  наслаждение,  с каким он сбрасывал бомбы, подпрыгиваЯ от радости,
как  младенец в колЯске. Џо-моему, он был одним  из тех, кто  носил такое же
клеймо, как и Њерроу, - человеком, возлюбившим войну, возможно, еще не таким
отравленным, но одним  из  них. Ђ глаза его говорили: "Њой дорогой  Ѓоу, мой
дорогой друг, мой собрат, человек, которому жизньтак же дорога, как и мне...
Џонимаешь ли ты, что Я хочу выразить взглЯдом?"
     џ попыталсЯ  привести  в  порЯдок  свои  мысли. ЏерваЯ помощь.  џ  снЯл
перчатку,  сунул ее  между колен  и  поднЯл  крышку аптечки; от холода  кожа
прилипала к  металлу. Њаленький синий пакет с бинтом  выскочил из коробки и,
даже не коснувшись  пола, вылетел в аварийный люк. џ еще  больше  повернулсЯ
спиной к ветру, наклонилсЯ, снова открыл крышку и увидел  ампулу  с морфием.
Њорфий,  боль,  Њакс. Њой собрат...  џ  вынул  ампулу,  затолкал  коробку  в
безопасное место  между  кислородным баллоном и стенкой самолета  и  стукнул
•еверстроу по руке, чтобы вывести из состоЯниЯ транса; •еверстроу, не снимаЯ
перчаток,  обнажил  часть  ноги  Њакса над  культей; Я подержал ампулу перед
глазами Њакса,  и он взглЯнул на менЯ с еще большей любовью; Я сделал  Њаксу
укол, он вздрогнул (трудно представить, как он ощутил его сквозь адскую боль
в ноге) и,  по-моему, почувствовал облегчение  от  одного сознаниЯ, что укол
сделан,  он закрыл  глаза  (тем самым принесЯ огромное облегчение и  мне)  и
выглЯдел  теперь  успокоенным, хотЯ мне не удалось ввести  нужную дозу (если
вообще  удалось):  от  сильного   холода   морфий  загустел  и  выступил  на
поверхности кожи, не проникаЯ внутрь. џ снова надел перчатку.
     †гут.  Њысли  у  менЯ,  как  и  облегчающаЯ  боль  жидкость,  казалось,
загустели  и  текли  медленно-медленно  в  ледЯной  атмосфере  человеческого
сумасшествиЯ, котораЯ проникла и в эту пещеру на "летающей крепости", но все
же две мысли - кровотечение, жгут - всплыли у  менЯ в сознании; Я снова взЯл
коробку, достал  из нее материалы, предназначенные  длЯ  жгута, и сообразил,
что из бечевки надо сделать петлю.
     Ќа ум мне пришел Љид ‹инч, и Я тут же решил, что с менЯ довольно войны,
Я сыт ею по горло и просто не могу здесь больше оставатьсЯ.
     Ћсторожно   положив   аптечку   с   материалами  первой   помощи  около
кислородного баллона и передав Љлинту бечевку  длЯ жгута,  Я жестом показал,
какого размера нужен жгут, и стал подниматьсЯ в кабину пилотов. Љ несчастью,
когда Я переступал  через Њакса, он открыл сонные  глаза,  и в них, вместе с
прежним выражением доверчивой братской любви, отразилсЯ такой  мЯгкий упрек,
что  Я сделал нечто  неожиданное,  даже длЯ  самого себЯ. џ просунул  в  люк
голову, плечи  и  руки, повернулсЯ и взглЯнул  на  Њерроу. Ћн вел самолет  с
таким базразличием ко  всему, словно катил по  Ѓродвею, где  можно было ни о
чем не беспокоитьсЯ, разве  что  избегать  столкновениЯ  с  такси;  потом  Я
протЯнул  руку,  взЯл свой парашют  и,  волоча  за  собой, вновь спустилсЯ в
нижнее отделение.
     ѓлаза Њакса  все с тем же мЯгким выражением остановились  на  парашюте,
тут же обратились влево, обнаружили парашют на груди Љлинта, и всЯ любовь из
них  мгновенно  испарилась; решив,  что  экипаж  собираетсЯ  выброситьсЯ  из
самолета, он заволновалсЯ и стал перекатыватьсЯ с боку на бок. Ќикогда еще Я
не испытывал  такого состоЯниЯ, чтобы человеческое  существо  заражало  менЯ
столь  паническим  страхом за собственную участь, как в  ту  минуту, когда Я
взглЯнул  на  Њакса,  мучимого  предположением, что мы намерены бросить его,
истекающего кровью,  в самолете, который будет нестись  в пространстве, пока
не откажет автопилот.
     џ стащил  с  себЯ кислородную маску, наклонилсЯ, сдернул с головы Њакса
окровавленный лоскут и крикнул в самое ухо:
     - Ќе беспокойсЯ, дружище, мы не собираемсЯ бросать тебЯ!
     Њои  слова  подействовали лучше укола морфиЯ. Њне  показалось,  что  на
глазах у Њакса выступили слезы радости.
     „ружище?  ‘  каких пор  Њакс Ѓрандт стал моим "другом"? Ќа  базе  часто
употреблЯли  вот такие затасканные, выражавшие то грубоватую, то насмешливую
привЯзанность словечки:  дружище, дружок, друг, сын, док, приЯтель, старина,
брат. Ќо какаЯ привЯзанность могла существовать между Ѓоуменом и Ѓрандтом? џ
не терпел  его  за один  лишь вопль "Ѓанзай!", который  он выкрикивал каждый
раз, когда сбрасывал бомбы. „а, он всегда внушал мне неприЯзнь.
     Љлинт сделал  жгут  и передал  мне, чтобы Я  перетЯнул  Њаксу  ногу,  и
теперь,  только теперь,  Я увидел  то,  чего не заметил раньше  (так  Я  был
ошеломлен и потрЯсен всем происходЯщим и  особенно выражением любви в глазах
этого человека): нога, обутаЯ в ботинок, била,  пинала  Њакса  в лицо -  его
собственнаЯ праваЯ нога, оторваннаЯ, но еще на чем-то державшаЯсЯ.
     ‚ памЯти у менЯ промелькнул  образ  миссис Љрилл,  - кажетсЯ, в седьмом
классе  она  рассказывала нам о мужественном  и благородном  воине Ђхиллесе,
убившем ѓектора, о том, как Џарис направил смертоносную стрелу в единственно
уЯзвимое место у  сына ЏелеЯ - в сухожилие над пЯткой,  уЯзвимое потому, что
мать,  окунаЯ Ђхиллеса в воды ‘тикса, обладавшие способностью придавать телу
неуЯзвимость,  держала  его  за  пЯтку;  по  словам  миссис  Љрилл  (пытаЯсь
представить ее лицо,  Я  мог припомнить  лишь  нежные губы и теплые глаза за
очками  в   стальной  оправе),   это  сухожилие   отличалось  исключительной
прочностью.
     Љость исчезла,  от  мЯса и брюк почти ничего не осталось,  летный сапог
был сорван  с  ноги, но крепкое ахиллесово  сухожилие, вместе  с  уцелевшими
мышцами  и  другими  сухожилиЯми,  подобно  живой  веревке  местами  в  дюйм
толщиной,  прочно удерживало  на ужасном  ветру оторванную ногу,  колотившую
Њакса.
     ђаньше Я этого не заметил; быть  может, успокаивал Я себЯ, ветер только
сейчас подул с такой силой; не надо, чтобы Њакс  понЯл, решил  Я, что нога у
него почти начисто оторвана и что это собственнаЯ ступнЯ сейчас колотит его;
Я  ухватилсЯ за  ботинок и  потЯнул,  позабыв,  что у менЯ есть  нож,  чтобы
перерезать  сухожилие; неловко,  еле  двигаЯ негнущимисЯ  пальцами,  страдаЯ
физически и духовно,  Я наконец старательно надел  жгут  на ногу и пропустил
сквозь него сухожилие.
     ‡анЯтый  этим  делом,  Я  заметил, что Њерроу  стал  как-то  слишком уж
нечетко, даже грубо вести самолет.
     џ  отчаЯнно пыталсЯ  получше приладить жгут,  но нас  подбрасывало так,
будто мы попали в шторм.
     Њерроу  вызывал  у менЯ  Ярость. ‚о  всем этом, в  страданиЯх Њакса,  в
кошмарном деле, которым Я сейчас занималсЯ, - во  всем  был виноват  Њерроу.
—еловек, который не мог жить без войны.
     Љлинт (возможность  действовать  повлиЯла  на  него,  как  тонизирующее
средство, он становилсЯ все более и более проворным) передал мне специальную
палочку, с ее  помощью  Я закрутил  жгут и остановил кровотечение. Џалочку Я
оставил в петле.
     Џотом (видимо, потому, что позади  Њакса, под  полом пилотской  кабины,
рЯдом  с  кислородными  баллонами  Я  увидел  свЯзку  запасного  телефонного
провода, а нас так странно подбрасывало) у менЯ возникла мысль придать Њаксу
более надежное  положение;  вместе с Љлинтом мы  оттащили  Њакса подальше от
люка, надежно свЯзали провод с его ремнЯми и тщательно прикрепили к одной из
стоек  верхней  турели. Љаждые  несколько  секунд нам приходилось  прерывать
работу, надевать перчатки и вдыхать два-три глотка кислорода. ‚ конце концов
нам удалось  закончить  наше безнадежное  дело. Џотом мы сделали Њаксу новый
укол   морфиЯ,  он,  казалось,  совсем   успокоилсЯ,  и  Я  уже  намеревалсЯ
возвратитьсЯ на свое  сиденье,  когда он опЯть заговорил со  мной  -  одними
глазами, пронзительными и вопрошающими.
     џ снова снЯл маску, склонилсЯ  к нему и крикнул в  трЯпье, которым была
закутана его голова:
     - „а  не волнуйсЯ ты, мальчик Њакси, мы доставим тебЯ обратно в Ђнглию!
Ћна уже видна.
     Љак Я хотел, чтоб так оно и было!
     ‚  голубоватой полутьме  похожего  на пещеру фюзелЯжа  светились  глаза
Њакса, все больше наполнЯЯсь любовью, любовью к друзьЯм, к Ђнглии, к дому, к
неопределенному прекрасному  ‚сему.  џ не  мог смотреть ему в  глаза - таким
нестерпимо  пронизывающим взглЯдом  смотрели они  из-под  маски;  потом  все
погасло, и зрачки закатились.

        5

     Ћпустошенный,  окоченевший от холода, Я полез наверх,  на свое место, и
кивнул Љлинту, предлагаЯ ему  последовать  за  мной в кабину пилотов, где не
так свирепствовал ветер и где он мог подсоединитьсЯ к постоЯнной кислородной
системе. Љлинт поднЯлсЯ вслед за мной, но ушел в радиоотсек.
     Њерроу  управлЯл самолетом из рук вон плохо. ’ак дергать  штурвал,  так
резко двигать педалЯми мог только новичок.
     џ сел, пристегнув  ремни, и  взглЯнул на часы. —етыре тридцать  девЯть.
ќйпен,  очевидно, уже  осталсЯ позади. Џредполагалось, что  над ќйпеном  нас
встретЯт наши Џ-47.
     ’еперь  не  оставалось  сомнений,  что  "’ело" отстало  от  соединениЯ.
Џоследние самолеты уже опередили нас примерно на три четверти мили и  летели
футов  на  шестьсот-семьсот   выше  в  голубом,  как  море,  небе;  немецкие
истребители атаковали эскадрильи "крепостей", но нас пока не трогали. Њы еще
находились под охраной того, что Њерроу в  начале  нашей совместной службы в
военной авиации  назвал  бы его  везением. ‘ нас было бы достаточно, если бы
немцы   послали   против   "’ела"   "физлер"   -   маленький    одномоторный
рекогносцировочный  самолетик,  вроде  нашего  "пайпер-каб",   вооружив  его
охотничьей двустволкой двенадцатого калибра или рогаткой.
     Џ-47 Я пока не видел и подумал об аварийном сигнале на случай, если они
летЯт где-то поблизости, но вне полЯ моего зрениЯ; кроме того, это позволило
бы  чем-то занЯть  Њалыша  или Љлинта,  а  поскольку  в  радиоотсеке  имелсЯ
резервный селекторный переключатель, Я включил внутренний телефон и сказал:
     - •еверстроу? ’ы слышишь?
     Ћн  ответил  громко  и  отчетливо.  Ћчевидно,  ‹емб  нашел  и  устранил
неисправность. Љлинт спросил, что мне нужно.
     ‚  верхней турели, объЯснил Я, есть  контейнер с  сигнальными ракетами;
пусть он  выпустит зеленую ракету. Ќа приставной полочке рЯдом с контейнером
должна лежать ракетница.
     -  ‘лушаюсь,  -  ответил   он,  и  в  его  голосе  послышались  прежние
насмешливые  интонации;  его,  несомненно,  радовало,  что  он может  чем-то
занЯтьсЯ.
     -  Џодожди секунду. ’ы  помнишь,  в какое  времЯ  ожидалась  встреча  с
истребителЯми прикрытиЯ?
     -   ‚  шестнадцать  шестнадцать,  одновременно  с  переменой  курса  на
пЯтидесЯти градусах тридцати восьми минутах северной долготы тире ноль шести
градусах ноль трех минутах восточной долготы.
     …го  набитый  цифрами  ум   уже  функционировал  по-прежнему,  и  Я  не
сомневалсЯ,  что, если  бы  спросил  Љлинта,  он  мог бы  назвать мне  номер
телефона какой-нибудь „женни в Њинеаполисе или Џеггилу в Ѓайлокси.
     ‚о внутренню свЯзь включилсЯ Џрайен.
     - ‹ейтенант, а что означает зеленаЯ ракета?
     - Ћна означает: "…ле волоку зад, пусть это учтут наши истребители".
     Џотом в свЯзь включилсЯ Ѓрегнани, храбрый и наглый Ѓрегнани:
     - Њы долетим, сэр?
     ‚ каждом из  нас живет  способность скрывать  от  людей свою  подлинную
натуру под какой-нибудь маской - Я не составлЯл исключениЯ и уже  хотел было
сказать: "Џослушай, сынок,  займись-ка ты  лучше  своим делом!"  - но,  чуть
помедлив, подумал,  что ведь ребЯта за моей спиной ничего, совершенно ничего
не знают о случившемсЯ, и потому сказал:
     - “ нас разворочен нос. ‚ышли из строЯ  второй и третий  двигатели.  Њы
терЯем высоту со скоростью примерно в семьдесЯт пЯть футов в минуту, но наша
приборнаЯ скорость пока держитсЯ на тридцати... “бит лейтенант Ѓрандт.
     џ решил, что они вправе знать все.
     Џотом, Ясно и сильно, как в былое времЯ, прозвучал голос Њерроу:
     - ‹емб! ’ы не спишь? „оложи наше местоположение, парень.
     - ‘лушаюсь, сэр.
     Ќаступило длительное молчание, потом снова заговорил Њерроу:
     - „авай, давай, давай же!
     ‹емб, должно быть, все  еще пыталсЯ определитьсЯ с помощью радиокомпаса
по двум пеленгам.
     Њерроу разразилсЯ  бранью.  …го визгливый  голос  заставлЯл  ежитьсЯ. ‚
разгар  этой  сцены ”арр  включилсЯ в  свЯзь и бросил какую-то неразборчивую
фразу.  Њерроу продолжал ругатьсЯ.  ‡атем снова  ”арр: "Љо всем чертЯм!  Њне
опостылела всЯ эта  муть..." Ћн отключилсЯ,  а Њерроу по-прежнему выкрикивал
одно  ругательство  за  другим.   ‹емб  попыталсЯ  доложить  местонахождение
самолета, но Њерроу оно уже не интересовало. ‡аигрываЯ со смертью и всЯчески
ее  поносЯ, он вел самолет крайне небрежно.  Ѓыть может, не совсем сознаваЯ,
он играл не только своей, но и нашей жизнью.
     ”арр вновь включилсЯ во внутреннюю свЯзь и раздраженно зашипел:
     - —ерт бы вас побрал! „елайте  же что-нибудь! Ќу ошибетесь - так что из
того!.. џ способен летать лет до шестидесЯти. џ смогу участвовать по меньшей
мере рейдах в  пЯтистах... ЊенЯ не могут искалечить больше, чем... џ заЯвлЯю
тебе, сукин ты  сын,  что  Я не  новичок. џ переживу  любого  ублюдка, вроде
тебЯ... ’ы не собьешь менЯ с толку. Љое-кто пыталсЯ! Њерзавцы песочили менЯ,
но они... ќто же глупо! џ мог бы сказать  этим  просидевшим штаны генералам,
будь они проклЯты... Ќе смейте, мерзавцы, показывать на менЯ пальцем...
     џ заметил, что Њерроу отстегивает привЯзной ремень.
     - ”арр! - крикнул Я по телефону как можно резче.
     Ћн смолк, а Я приказал:
     - Ѓрегнани! Ћтбери у него бренди.
     Њерроу  машинально нащупывал вытЯжное  кольцо парашюта (Я с содроганием
вспомнил, что свой не надел) и привстал. ‚ то же мгновение  самолет медленно
задрал нос,  готовый вот-вот  свалитьсЯ на  крыло. џ  отдал штурвал от себЯ,
машина, покачиваЯсь с крыла на крыло, после долгого пологого снижениЯ  опЯть
приобрела устойчивость.
     Њерроу снова сел. Ћн казалсЯ озадаченным, нерешительным и постаревшим.
     - Ѓазз, Я поведу некоторое времЯ машину, - сказал Я.
     Њерроу схватилсЯ за полукружье штурвала и судорожно сжал его.
     - Џередай мне управление, - повторил Я. - „ай Я поведу.
     Ќикакого ответа. Њерроу продолжал сидеть, склонившись над штурвалом.
     -  —етыре истребителЯ идут  в атаку со стороны шести  часов,  - доложил
Џрайен.
     џ встал в проходе сразу же за люком, постучал Њерроу по  плечу и, когда
он  повернул  голову,  правым  большим пальцем  показал  на свое сиденье.  ‚
течение   нескольких  минут,   показавшихсЯ  мне   бесконечными,  Њерроу  не
шевелилсЯ; но вот он медленно отключил провод электроподогрева комбинезона и
провод шлемофона, уцепилсЯ за  край сиденьЯ, приподнЯлсЯ, выскользнул из-под
штурвального  полукружьЯ,  выпрЯмилсЯ  в проходе и  осторожно,  как  дрЯхлый
старик, опустилсЯ на мое место. € это было все. џ занЯл место командира.


        ѓлава двенадцатаЯ. ЌЂ ‡…Њ‹…
     16 августа

        1

     - Ћн  пришел сюда без приглашениЯ, - заговорила она. - ‘ бутылкой виски
в одной руке и орденом  в другой. - „эфни склонила головку набок и взглЯнула
на менЯ, как бы спрашиваЯ, действительно ли Я  хочу  слушать дальше. - Љакой
он громадный, правда? - Ћна рассказала, как Њерроу расхаживал взад и вперед,
сутулЯ мощные плечи,  раскачивалсЯ и  времЯ  от  времени, словно  животное в
клетке, посматривал на низкий покатый  потолок  и на стены комнаты,  слишком
длЯ него  тесной.  ‚начале  он  казалсЯ  жизнерадостным,  говорил  громко  и
уверенно. - €мей в виду, -  продолжала „эфни, - за последние месЯцы Я видела
Њерроу в  общей сложности не больше пЯти-шести раз. Ќо Я  знала его.  Џросто
удивительно,  насколько  хорошо  Я  знала  его  по  твоим рассказам... € еще
потому,  что  он так похож на моего „аггера... €звини, дорогой Ѓоу,  но Я не
хочу кривить душой.
     Ћна рассказала, что  Њерроу  разлил  виски в чайные  чашки и  продолжал
разыгрывать роль героЯ.
     "Њакс Ѓрандт, - заЯвил он между прочим, - единственный настоЯщий солдат
во всем моем экипаже".
     „эфни  со  свойственной  ей  проницательностью  давно  уже понЯла,  что
представлЯет собою сам Њерроу, и потому спросила:
     "Ќу, а  как тот воздушный  стрелок,  о котором мне рассказывал  Ѓоу,  -
”арр, если не ошибаюсь?"
     "”арр...  —то  ”арр?  ‘ержант-хвастунишка!  ‚от Њакс  настоЯщий офицер,
джентльмен, и к тому  же влюблен в свою работу;  любит  бомбить.  „умаю,  он
потому и хорош, что сам фриц. ”риц из  ‚исконсина. ќти немцы знают, как надо
дратьсЯ".
     "Ћни убийцы!" (Ћна вспомнила об отце).
     Џо  словам  „эфни,  Њерроу  с  сожалением взглЯнул на  нее,  словно  на
крохотного, слабенького несмышленыша, и ответил:
     "Џослушайте,  детка,  а  вы вообще-то понимаете, что  такое  солдатское
дело?"
     Њерроу,   рассказывала   „эфни,   говорил   с   таким   благодушием   и
снисходительностью к ее  незнанию мужской психологии, что  казалось, от него
исходила всепокорЯющаЯ сила. Ћн говорил, какой спортивный народ эти немцы, и
завел  старую  песню о  мнимом "кодексе  рыцарской  чести  в  воздухе": если
противник выпустил шасси или выбросилсЯ на парашюте - щади его.
     "‚озьмите, к примеру, своего друга Ѓоу. Ќе беспокойтесь, Я не собираюсь
его  чернить,  он  хороший  парень,  но  воЯка  никудышный.  „еретсЯ  он  не
по-настоЯщему, без злости. ‹ибо уж больно образован, либо что-то еще".
     - Њинуточку, „эф, - прервал Я ее. - Љак, говоришь, он менЯ назвал?
     “дивленнаЯ  этим  вопросом,  „эфни ответила,  что Њерроу употребил  мое
прозвище; ее тон показывал, что она не видит в этом ничего необыкновенного.
     - ’ы уверена?
     -  Ђбсолютно.  ‚есь вечер  он тебЯ иначе и не называл, только Ѓоу, Ѓоу,
Ѓоу.
     - Њогу сказать одно: очень странно.
     џ поЯснил,  что, насколько  помню, он никогда  в  разговоре со  мной не
употреблЯл прозвища.
     Џо  словам „эфни,  Њерроу  и  дальше  продолжал  самоуверенно  и  грубо
принижать