ми, стонали они многие века. Ќаконец, гордый ѓудзон  в  своем
неудержимом беге к океану взломал их  тюрьму  и  торжествующе  покатил  свои
волны среди ее грандиозных развалин.
     Ќо многие из мЯтежных духов все еще таЯтсЯ в  своих  прежних  убежищах;
они-то, как утверждают древние легенды, и порождают  эхо,  которое  оглашает
эту жуткую пустыню; это не что иное, как Яростные  крики,  испускаемые  ими,
лишь только какой-нибудь шум  нарушит  их  глубокий  покой.  Ќо  когда  бурЯ
приводит в движение  стихии,  когда  поднимаетсЯ  ветер  и  гремЯт  громовые
раскаты, тогда ужасны становЯтсЯ завыванье и крики  потревоженных  духов,  и
горы вторЯт их зловещим стонам; говорЯт,  в  такую  пору  духи  думают,  что
великий Њаниту вернулсЯ на землю, чтобы  еще  раз  ввергнуть  их  в  мрачные
пещеры, где они снова окажутсЯ в мучительном плену.
     ‚прочем,  доблестному  ‘тайвесанту  было  не  до  всех  этих  чудесных,
великолепных картин; ничто не занимало его деЯтельный  ум,  кроме  мыслей  о
беспощадной войне и гордого предвкушениЯ отважных воинских  подвигов.  „а  и
верные члены  его  экипажа  не  тревожили  свои  праздные  умы  такого  рода
романтическими размышлениЯми. Љормчий, сидЯ за рулем, спокойно курил трубку,
не думаЯ ни о прошлом, ни о настоЯщем, ни о будущем; те  из  его  товарищей,
что не храпели во все  носовые  завертки,  забравшись  в  трюмы,  слушали  с
разинутыми ртами Ђнтони ‚ан-Љорлеара, который, сидЯ на брашпиле, рассказывал
удивительные истории о  мириадах  светлЯчков,  сверкающих,  как  драгоценные
камни, и усеивающих блестками темное  одеЯние  ночи.  Џредание  гласит,  что
светлЯчки первоначально были злыми ведьмами, существовавшими испокон веков и
жившими в этих местах с незапамЯтных времен; они принадлежали к той  гнусной
породе,  которую  выразительно  называют  фуриЯми.  ‡а  бесчисленные  грехи,
совершенные ими против человеческого  рода,  и  длЯ  того,  чтобы  послужить
грозным предупреждением длЯ  прекрасного  пола,  они  были  обречены  тучами
прозЯбать на земле в виде наводЯщих страх  жучков,  претерпевающих  муки  от
того огнЯ, который они прежде хранили в сердце и изливали в своих словах,  а
ныне осуждены вечно носить у себЯ в хвосте!
     Џерехожу теперь к рассказу об одном событии, в истинности которого  мои
читатели, пожалуй, усомнЯтсЯ; но если так, тогда, милости просим, пусть  они
не верЯт ни одному слову из всего моего повествованиЯ, ибо в нем нет  ничего
более правдивого.  Ќадо  сказать,  что  нос  у  трубача  Ђнтони  был  весьма
основательных размеров и гордо красовалсЯ на его  лице,  как  гора  ѓолконда
{3}, пышно сверкаЯ рубинами и другими  самоцветами  -  подлинными  регалиЯми
королЯ  выпивох,  которыми  веселый  Ѓахус  награждает  всех,  кто   усердно
прикладываетсЯ к бутылке. € вот случилось так, что однажды  рано  утром  наш
добрый Ђнтони, умыв свою толстую физиономию, нагнулсЯ над поручнЯми галеры и
стал созерцать себЯ в прозрачной воде за бортом. Љак  раз  в  это  мгновение
ослепительное солнце, взойдЯ во всем  своем  великолепии  и  брызнув  светом
из-за высокого утеса •айлендса, метнуло один  из  самых  Ярких  своих  лучей
прЯмехонько  в  сиЯющий  музыкантский  нос,  отражение  которого  тотчас  же
устремилось вниз и, зашипев при соприкосновении с водой,  поразило  насмерть
большого осетра, резвившегосЯ около судна!  €з  этой  чудовищной  рыбины,  с
огромным трудом вытащенной на палубу, получилсЯ  роскошный  обед  длЯ  всего
экипажа; все признали, что она отменного вкуса, кроме  частей  вокруг  раны,
слегка отдававших серой. ќто был, насколько  мне  известно,  первый  случай,
когда христиане в  здешних  краЯх  ели  осетра  {*  Domine  [господин]  ѓанс
Његаполенсис {4}, рассказываЯ об окрестностЯх Ћлбани  в  письме,  написанном
через некоторое времЯ после основаниЯ там поселениЯ, говорит: "‚  этой  реке
водитсЯ очень много осетров, которых мы, христиане, в пищу не употреблЯем, а
индейцы едЯт с жадностью".}.
     Џитер ‘тайвесант, узнав о столь изумительном чуде и отведав  незнакомой
рыбы, как легко можно предположить, очень удивилсЯ;  в  ознаменование  этого
событиЯ  он  дал  большому  мысу  по  соседству  название  Ќос  Ђнтони  {5},
сохранившеесЯ до наших дней.
     Ќо  погодите.  Људа  Я  забрел?  —естное  слово,   если   Я   собираюсь
сопровождать славного Џитера ‘тайвесанта в его путешествии,  то  никогда  не
кончу, ибо не было еще путешествиЯ, столь полного чудесными событиЯми, и  не
было реки, столь изобиловавшей беспримерными красотами,  достойными  особого
упоминаниЯ. „аже сейчас с кончика моего пера так и рветсЯ рассказ о том, как
команда Џитера, высадившись на берег за •айлендсом,  была  страшно  напугана
толпой веселых, крикливых чертей, которые скакали и резвились  на  громадной
плоской скале, нависшей над рекой и поныне называющейсЯ Duyvel's  Dans-Kamer
{„ьЯвольскаЯ танцевальнаЯ зала (голл.).}.  Ќо  нет,  „идрих  Ќикербокер,  не
пристало тебе бездельничать во времЯ твоего исторического путешествиЯ.
     Џомни, что, останавливаЯсь со свойственной твоему возрасту безрассудной
болтливостью на этих чудесных  картинах,  дорогих  твоему  сердцу  благодарЯ
воспоминаниЯм  юности  и   очарованию   тысЯч   легенд,   услаждавших   слух
простодушного ребенка, помни, что ты тратишь по пустЯкам те  быстро  текущие
мгновениЯ, которые следовало бы посвЯтить более возвышенным предметам. ђазве
времЯ - безжалостное времЯ! - немеющей рукою уже не встрЯхивает перед  тобой
почти пустые песочные часы? ‘пеши  же  продолжить  свой  утомительный  труд,
чтобы  последние  песчинки  не  исчезли  до  того,  как  ты  закончишь  свою
прославленную историю Њанхатеза.
     €так, препоручим неустрашимого Џитера, его доблестную галеру  и  верную
команду покровительству блаженного свЯтого ЌиколаЯ, который,  без  сомнениЯ,
посодействует успеху его плаваниЯ, пока мы  будем  ждать  возвращениЯ  наших
путешественников в великом городе Ќовом Ђмстердаме.

                                     *

        ѓ‹Ђ‚Ђ IV

     ‚ которой описываетсЯ могучаЯ армиЯ, собравшаЯсЯ в Ќовом Ђмстердаме,  а
также встреча Џитера ’вердоголового с генералом ‚он-Џоффенбургом  и  чувства
Џитера в отношении несчастных великих людей.

     ‚ то времЯ как отважный Џитер на всех парусах  плыл  вверх  по  течению
гордого ѓудзона и  поднимал  на  борьбу  все  маленькие  сонные  голландские
поселениЯ, расположенные на его берегах, в город Ќовый  Ђмстердам  стекались
толпы могучих воинов. Ћб этом  сборище  стайвесантскаЯ  рукопись,  бесценный
осколок древности, дает самые подробные сведениЯ, с помощью которых  Я  имею
возможность описать  славное  войско,  расположившеесЯ  лагерем  на  площади
против форта, котораЯ в настоЯщее времЯ называетсЯ Ѓоулинг-ѓрин {1}.
     €так, в центре стоЯла палатка ратных людей с Њанхатеза, которые, будучи
жителЯми  столицы,  составлЯли  лейбгвардию  губернатора.   €ми   командовал
доблестный ‘тоффель Ѓринкерхоф, некогда стЯжавший бессмертную славу в  битве
при “стричной бухте. ‡наменем им  служило  изображение  стоЯщего  на  задних
лапах могучего бобра на аранжевом поле  -  герб  провинции,  указывавший  на
упорное трудолюбие и земноводное происхождение  доблестных  нидерландцев  {*
’акое  же  изображение  было  на  большой   государственной   печати   Ќовых
Ќидерландов, в чем можно и теперь убедитьсЯ на старинных документах.}.
     Џо правую руку  от  них  можно  было  увидеть  вассалов  прославленного
мингера  Њайкла  Џоу  {*  Љроме  упоминаний  в  стайвесантской  рукописи,  Я
обнаружил сведениЯ  об  этом  знаменитом  владетельном  господине  в  другой
рукописи, где говоритсЯ: "De Heer (то есть господин) Њайкл Џоу,  голландский
подданный, около 10 августа 1630 года приобрел по договору остров ‘татен. N.
‚. ’от же Њайкл Џоу был владельцем, как  ее  называют  голландцы,  Џавонской
колонии на „жерсийском берегу, напротив Ќью-‰орка, старостой которой в  1636
году был Љронелиус ‚ан-‚орст; человек с  той  же  фамилией,  прЯмой  потомок
упомЯнутого ‚ан-‚орста, в 1769 году владел Џоул-•уком  и  большой  фермой  в
Џавонии.}, который господствовал над прекрасными землЯми древней  Џавонии  и
областЯми к югу от нее вплоть до Ќавесинкских гор {* Ћни назывались  так  по
индейскому племени навесинков, населЯвшему  эти  краЯ;  теперь  их  ошибочно
называют Ќеверсинкскими или Ќеверсонкскими  горами.},  и  был,  кроме  того,
владетельным господином острова ‚иселицы. Ќа его знамени, которое нес верный
оруженосец Љорнелиус ‚ан-‚орст, была изображена огромнаЯ лежащаЯ устрица  на
поле цвета морской воды,  ЯвлЯвшаЯсЯ  геральдической  эмблемой  его  любимой
столицы, Љоммунипоу. Њайкл Џоу  привел  в  лагерь  отрЯд  храбрых  воинов  в
тЯжелых доспехах; на каждом было по десЯти пар штанов  грубой  шерсти  и  по
касторовой шлЯпе с широкими полЯми, за лентой шлЯпы торчала короткаЯ трубка.
’о были люди, которые выросли на илистых  берегах  Џавонии,  принадлежали  к
числу  настоЯщих  медноголовых  и  вели  свое  происхождение,  если   верить
легендам, от устриц.
     ‚ некотором отдалении расположилась лагерем компаниЯ воинов,  пришедших
из окрестностей •елл-ѓейта.  €ми  командовали  ‘ои-„амы  и  ‚ан-„амы,  самые
невоздержанные на Язык  и  закоренелые  богохульники,  что  подтверждает  их
фамилиЯ {2}. ќто были страшные на вид молодчики, одетые в широкие долгополые
плащи из грубого сукна того странного темно-серого цвета,  который  называют
"гром  и  молниЯ":  на  знамени  у  них  были  три  стрекозы,   летЯщие   по
огненно-красному нолю.
     ђЯдом стоЯла палатка ратных людей с болотистых берегов  ‚ал-Ѓогтиха  {*
’о есть  €звилистой  бухты,  названной  так  из-за  ее  извилистых  берегов.
‚последствии простой народ переделал это название в  “олл-ќбаут;  эта  бухта
представлЯет собой водоем, в котором ютитсЯ наш зарождающийсЯ  флот.}  и  из
близлежащих мест. ќти воины отличались угрюмым видом  по  той  причине,  что
питались  крабами,  в  изобилии  водившимисЯ   в   тех   краЯх.   Ћни   были
первооснователЯми почтенного рыцарского ордена, называемого  флаймаркетскими
жуликами, и, если предание говорит правду,  изобрели  также  широкоизвестное
танцевальное па, называемое "двойной  притоп".  €ми  командовал  бесстрашный
џкобус  ‚арравангер;  у  них  был  также  веселый  оркестр  из   бруклинских
паромщиков, которые давали прекрасные концерты, дуЯ в раковины.
     џ не стану, однако, дальше следовать за мелочным описанием,  в  котором
рассказываетсЯ затем о воинах из Ѓлумен-„ала, “ихоука и  •обокена  и  разных
других мест (хорошо известных по истории и поэзии), так как военнаЯ  музыка,
звучавшаЯ в отдалении, за пределами городских стен, уже встревожила  жителей
Ќового Ђмстердама. ‚прочем, тревога ново-
     амстердамцев  вскоре  улеглась,  ибо  -  смотрите,  смотрите!  -  среди
огромного облака пыли они  узрели  зеленовато-желтые  штаны  и  великолепную
серебрЯную ногу Џитера ‘тайвесанта, сверкавшую в солнечных лучах, и увидели,
как он приближаетсЯ во  главе  громадной  армии,  собранной  им  на  берегах
ѓудзона.  ’ут  превосходный,  но  анонимный  автор  стайвесантской  рукописи
разражаетсЯ  замечательным  описанием  отрЯдов,  проходивших  через  главные
ворота города, которые  стоЯли  в  верхней  части  “оллстрита.  Џервыми  шли
‚ан-Ѓюммели,  жившие  на  прелестных  берегах  Ѓронкса.  ’о  были   толстЯки
небольшого роста, носившие короткие штаны чрезмерной ширины и прославившиесЯ
кулинарными подвигами: они первые изобрели маисовую кашу на  молоке.  ‘ледом
за  ними  шагали  ‚ан-‚лотены  из  Љатскилла,  ужаснейшие  питухи,  любители
молодого сидра и отъЯвленные хвастуны во хмелю. ‡а ними двигались знаменитые
‚ан-Џуши  из  ќзопуса,   ловкие   наездники,   скакавшие   на   великолепных
длиннохвостых  конЯх  эзопусской   породы;   ‚ан-Џуши   были   превосходными
охотниками на выдр и выхухолей, от чего и произошло слово  "пушнина".  „алее
следовали ‚ан-Ќесты из Љиндерхука, доблестные грабители птичьих  гнезд,  как
указывает их фамилиЯ {3};  им,  если  верить  автору  рукописи,  мы  обЯзаны
изобретением оладий или лепешек из гречневой муки. ‡атем  ‚ан-ѓролы  с  Ќоса
Ђнтони, которые наливали спиртное в  удобные  круглые  флЯжки,  потому  что,
обладаЯ  наредкость  длинными  носами,  не  могли  пить  из  манерок.  ‡атем
ѓарденьеры из города ѓудзона и его окрестностей,  известные  многочисленными
триумфальными подвигами; например, кражами дынь на баштанах, выкуриванием из
нор кроликов и другими в том же роде. Ћни  были  также  большими  любителЯми
жареных свиных хвостов. Џрославленные члены конгресса с этой фамилией  -  их
потомки. ‡атем ‚ан-•усены из ‘инг-‘инга, любители хорового пениЯ и  игры  на
губной гармонике; они шли по двое в  рЯд  и  пели  большой  псалом  в  честь
свЯтого ЌиколаЯ. ‡атем Љоунховены из ‘липи-•оллоу {4}, от которых ведут свое
происхождение веселые  трактирщики  и  которые  первые  овладели  магическим
искусством загонЯть кварту вина в пинтовую  бутылку.  ‡атем  ‚ан-Љортландты,
которые жили на диких берегах Љротона и были заЯдлыми  охотниками  на  диких
уток; они слыли искусными стрелками из большого лука.  ‡атем  Ѓенсхотены  из
Ќаиака и ЉейкьЯта, первыми научившиесЯ бить левой ногой; они  были  храбрыми
жителЯми лесной  глуши  и  охотились  на  енотов  при  лунном  свете.  ‡атем
‚ан-‚инкли {5}  из  •арлема,  поглощавшие  Яйца  в  несметном  количестве  и
известные умением брать призы на скачках и не платить  долгов  в  трактирах;
они первые стали подмигивать {6}  двумЯ  глазами  сразу.  Ќаконец  поЯвились
Ќикербокеры из большого города ‘кагтикока,  где  жители  в  ветреную  погоду
кладут камни на крышу дома, чтобы ее не  унесло.  Џо  мнению  некоторых,  их
фамилиЯ произошла от "никер" - качатьсЯ, и "бекер" - стакан, что  указывает,
будто некогда они были завзЯтыми пьЯницами. Ќо на самом деле  она  произошла
от "никер" - кивать и "букен" - книги; это Явно  означает,  что  они  кивали
носом или дремали над книгами. €х потомком и был автор этой истории.
     ’акова была армиЯ  смелых  жителей  лесов,  проходившаЯ  через  главные
ворота Ќового Ђмстердама. ‚ стайвесантской рукописи говоритсЯ еще о  многих,
чьи имена Я не упоминаю, так как мне надо спешить к более важным  предметам.
Ќи с чем не сравнимаЯ радость и  воинскаЯ  гордость  охватили  неустрашимого
Џитера, когда он производил смотр этой могучей рати, и он  решил  больше  не
откладывать столь желанной мести подлым шведам, засевшим в ”орт-Љашемире.
     Ќо прежде  чем  Я  перейду  к  описанию  необычайных  событий,  которое
читатель найдет в  последующих  главах  этого  прославленного  исторического
труда,  разрешите  мне  остановитьсЯ  на  судьбе  џкобуса   ‚он-Џоффенбурга,
главнокомандующего  разбитых  армий  Ќовых  Ќидерландов.  ’олько  врожденной
недоброжелательностью    человеческой    природы    можно    объЯснить    то
обстоЯтельство, что как только  распространились  вести  о  его  прискорбном
поражении в ”орт-Љашемире, сразу же тысЯчи гнусных слухов поползли по Ќовому
Ђмстердаму; в них  утверждалось,  будто  в  действительности  он  вступил  в
предательский сговор со шведским командиром, что он  уже  давно  вел  тайные
сношениЯ со шведами, и намекалось на какие-то "секретные фонды".  ‚сем  этим
ужасным обвинениЯм Я не придаю ни на йоту  больше  веры,  чем  пни,  на  мой
взглЯд, заслуживают.
     „остоверно одно: генерал защищал свою репутацию самыми пылкими клЯтвами
и торжественными заверениЯми и объЯвлЯл бесчестным каждого, кто  осмеливалсЯ
сомневатьсЯ в его неподкупности. Ѓольше того, вернувшись в Ќовый  Ђмстердам,
он прогуливалсЯ взад и вперед по улицам, сопровождаемый по  пЯтам  компанией
Ярых богохульников - бравых собутыльников,  которых  он  поил  и  кормил  до
отвала и которые были готовы поддержать его в  любом  суде.  ѓерои  того  же
закала, что и он, со свирепо закрученными усами, широкоплечие,  богатырского
вида фанфароны, все они имели такой вид, словно могли съесть быка и ковырЯть
в зубах его рогами. ќти телохранители ссорились с теми, с кем  он  ссорилсЯ,
готовы были лезть за него в драку и грозно смотрели на каждого, кто  задирал
нос перед генералом, будто собирались проглотить его живьем.  ‘вой  разговор
они пересыпали руганью, словно  ежеминутными  пушечными  залпами,  и  каждую
напыщенную   хвастливую   фразу   заканчивали   громовым   проклЯтием,   как
сопровождают артиллерийским салютом патриотическую здравицу.
     ‚се это доблестное бахвальство производило сильное впечатление, убеждаЯ
некоторых глубокомысленных мудрецов; многие из них начали  считать  генерала
героем с преисполненной невыразимого величиЯ душой,  в  особенности  потому,
что он все времЯ клЯлсЯ _честью солдата_ - что звучало весьма гордо.  Ѓольше
того, один из членов совета зашел так далеко, что предложил увековечить  его
нетленным памЯтником из гипса!
     Ќо бдительного Џитера ’вердоголового не так-то  просто  было  обмануть.
Џригласив  к  себе  длЯ  конфиденциальной  беседы  главнокомандующего  всеми
армиЯми и выслушав до конца его рассказ, украшенный обычными  благочестивыми
клЯтвами, заверениЯми  и  восклицаниЯми  "Џослушай-ка,  metgelsel  {‘путник,
товарищ (испорч. голл.).}, - вскричал он, - хотЯ по твоим  словам  ты  самый
храбрый, честный и достойный человек во всей провинции, все же ты,  на  свое
несчастье, стал  жертвой  ужаснейшей  клеветы  и  тебЯ  безмерно  презирают.
Љонечно, наказывать человека за то, что  его  постигло  несчастье,  было  бы
жестоко; но хотЯ вполне  возможно,  что  ты  совершенно  не  виноват  в  тех
преступлениЯх, в которых тебЯ обвинЯют, тем  не  менее  небо,  разумеетсЯ  в
каких-то мудрых целЯх, пока что отказываетсЯ представить нам  доказательства
твоей невиновности, а Я отнюдь не склонен противодействовать  его  верховной
воле. Љроме того, Я не могу пойти на то, чтобы  рисковать  своими  войсками,
поставив  во  главе  их  начальника,  которого  они  презирают,  и  доверить
благополучие моего народа защитнику, которому он не верит.  Ђ  потому,  друг
мой, откажись от утомительных трудов и забот общественной  жизни  и  утешьсЯ
следующей мыслью: если ты виновен, то вкушаешь лишь то, что  заслужил;  -  а
если ты не виновен, то ты не первый великий и  праведный  человек,  которого
столь несправедливо оклеветали и с которым так плохо обошлись в этом грешном
мире - несомненно длЯ того, чтобы вознаградить в лучшем мире, где  не  будет
ни ошибок, ни клеветы, ни гонений. Ђ  теперь  не  попадайсЯ  больше  мне  на
глаза, ибо Я ужасно не люблю смотреть на физиономии таких несчастных великих
людей, как ты".

                                     *

        ѓ‹Ђ‚Ђ V

     ‚ которой автор очень искренне говорит  о  самом  себе.  -  Џосле  чего
последует  весьма  интересный  рассказ  о   Џитере   ’вердоголовом   и   его
сподвижниках.

     ’ак как моих читателей и менЯ ожидает сейчас  не  меньше  опасностей  и
затруднений, чем выпадало когда-либо на долю компании странствующих рыцарей,
упорно совавших повсюду свой нос, то нам подобает, по примеру этих  отважных
искателей приключений, взЯтьсЯ за руки, предать забвению все наши несогласиЯ
и поклЯстьсЯ стоЯть друг за  друга  в  радости  и  в  горе,  пока  не  будет
выполнена наша задача. Њои читатели должны были, несомненно, заметить, что Я
полностью изменил свой тон и поведение с тех пор, как мы впервые пустились в
путь. ђучаюсь, что тогда они считали менЯ сварливым,  желчным,  сумасбродным
голландским старикашкой, так как Я ни разу не обращалсЯ  к  ним  с  вежливым
словом и даже не дотрагивалсЯ до шлЯпы, когда мне случалось  заговаривать  с
ними. Ќо пока мы вместе шли по большой дороге  моей  истории,  Я  постепенно
смЯгчалсЯ, становилсЯ учтивее, начал времЯ от времени вступать  в  дружеские
беседы  и  наконец  прониксЯ  к  ним  дружеским  расположением.  ’аково  мое
обыкновение: Я всегда несколько холоден и сдержан вначале, в  особенности  с
людьми, которых Я не знаю и которые в  моих  глазах  представлЯют  такую  же
ценность, как медный грош или вермонтский банковый билет  {1},  и  полностью
завоевать мое доверие можно только после длительного тесного общениЯ.
     „а и почему Я должен быть любезен с кучей  шапочных  знакомых,  которые
столпились вокруг менЯ, когда Я впервые поЯвилсЯ? €х просто привлекало новое
лицо; многие из них с интересом посмотрели лишь на  мой  титульный  лист,  а
затем отошли, не сказав ни  слова,  между  тем  как  другие,  зеваЯ,  лениво
проглЯдели предисловие и, удовлетворив  свое  быстропреходЯщее  любопытство,
вскоре один за  другим  разбрелись.  ‚прочем,  специально  длЯ  того,  чтобы
испытать их мужество, мне пришлось прибегнуть к  способу,  сходному  с  тем,
какой, по рассказам, применЯл несравненный образец рыцарства  король  Ђртур;
прежде чем приблизить к себе какого-нибудь рыцарЯ, он  требовал,  чтобы  тот
доказал  свою  способность  побороть  опасности   и   трудности,   преодолев
неслыханные злоключениЯ, убив с дюжину великанов, победив злых  волшебников,
не говорЯ уже о карликах, гиппогрифах и огнедышащих драконах. ‘ледуЯ тому же
правилу, Я длЯ  начала  хитроумно  провел  моих  читателей  через  несколько
запутанных  глав,  где  толпа  Языческих   философов   и   писателей   самым
немилосердным образом надавала им тумаков и пощечин. ќто  было  полезно  длЯ
моей грудобрюшной преграды благодарЯ  тому  неудержимому  смеху,  которым  Я
заливалсЯ при виде крайнего смущениЯ и испуга моих доблестных рыцарей:  одни
тут же на месте свалились замертво (уснув),  другие  отшвырнули  мою  книгу,
дочитав до середины первой главы, пустились наутек и бежали до тех пор, пока
окончательно не скрылись из  виду;  только  тогда  они  остановились,  чтобы
перевести дух, рассказать своим друзьЯм, какие неприЯтности они  претерпели,
и предупредить всех, чтобы  никто  не  отваживалсЯ  на  такое  неблагодарное
путешествие. ‘ каждой  страницей  рЯды  моих  читателей  все  редели,  и  из
громадной толпы, вначале пустившейсЯ в путь,  лишь  очень  немногие,  одолев
пЯть вступительных глав, кое-как выжили, хотЯ и были доведены до чрезвычайно
жалкого состоЯниЯ. € что же! ‚ы бы хотели, чтобы Я при первом же  знакомстве
прижал к груди этих изнеженных презренных трусов?  Ќет,  нет.  џ  приберегал
свою дружбу длЯ тех, кто ее заслужил, длЯ тех, кто  мужественно  сопровождал
менЯ, несмотрЯ на все препЯтствиЯ, опасности и трудности.  €  вот  тем,  кто
осталсЯ поныне верен мне, Я с нежностью подаю руку. „остойные  и  бесконечно
возлюбленные читатели! •рабрые и испытанные товарищи,  преданно  следовавшие
за мной во всех  моих  странствиЯх!  џ  приветствую  вас  от  всего  сердца.
ЉлЯнусь, что Я буду с вами до конца и торжественно доведу  вас  (да  помогут
небеса верному орудию, которое Я держу в это  мгновение  между  пальцев)  до
завершениЯ нашего великого дела.
     Ќо погодите! Њы тут с вами болтаем, а тем временем в  Ќовом  Ђмстердаме
идет непрерывнаЯ суматоха. ’олпы доблестных воинов, расположившихсЯ  лагерем
на  лужайке  длЯ  игры  в  шары,  разбивают  палатки;  меднаЯ  труба  Ђнтони
‚ан-Љорлеара  оглашает  небо  мощными  звуками,   бьют   барабаны,   знамена
Њанхатеза, •елл-ѓейта и Њайкла Џоу гордо развеваютсЯ  в  воздухе.  Ђ  теперь
взглЯните туда, где морЯки, ставЯ паруса, усердно  готовЯт  в  путь  вон  ту
шхуну и те два неуклюжие олбанские шлюпа, которые должны понести  по  волнам
войско нидерландцев, чтобы оно стЯжало бессмертную славу на „елавэре!
     ‚се жители города, мужчины, женщины и дети, высыпали  из  домов,  чтобы
посмотреть на новоамстердамское  рыцарство,  торжественно  маршировавшее  по
улицам, направлЯЯсь длЯ погрузки на суда. Љак много грЯзных носовых  платков
мелькало в окнах, как много  хорошеньких  носиков  сморкалось  в  мелодичной
скорби по столь печальному поводу. ѓоре прелестных дам  и  красивых  девушек
ѓранады, оплакивавших изгнание доблестного рода Ђбенсеррагов {2},  не  могло
быть сильнее, чем горе добросердечных женщин  Ќового  Ђмстердама  по  случаю
отъезда их бесстрашных воинов. ЉаждаЯ томЯщаЯсЯ  любовью  девушка  с  нежным
чувством набивала карманы своего героЯ прЯниками  и  пирожками;  много  было
обменов медными  колечками,  много  погнутых  шестипенсовиков  было  сломано
надвое в знак вечной верности, и даже до наших дней  сохранились  написанные
на это событие любовные стихи, весьма негладкие и настолько  невнЯтные,  что
все на свете становЯтсЯ перед ними в тупик.
     ’рогательное зрелище представлЯли пригожие девушки, теснившиесЯ  вокруг
знаменитого  Ђнтони  ‚ан-Љорлеара,   ибо   он   был   веселый,   розовощекий
молодцеватый холостЯк, к тому  же  большой  хвастун,  наслаждавшийсЯ  своими
собственными шутками, и отчаЯнный проказник, когда дело касалось женщин.  €м
очень хотелось бы, чтобы Ђнтони осталсЯ утешать их, когда все войско  уйдет.
€бо к уже сказанному о нем, простаЯ справедливость требует добавить, что  он
был человеком  добросердечным,  известным  своим  сердобольным  вниманием  к
безутешным женам в отсутствие их мужей, вследствие чего пользовалсЯ  большим
уважением честных  бюргеров  всего  города.  Ќо  ничего  не  могло  помешать
доблестному Ђнтони последовать за старым губернатором,  которого  он  любил,
как свою собственную душу. €так, обнЯв всех молодых женщин и  влепив  каждой
из них, у кого были красивые зубы и свежий рот, дюжину смачных поцелуев,  он
отправилсЯ в путь, провожаемый бесчисленными добрыми пожеланиЯми.
     Ћтъезд доблестного Џитера  был  также  немаловажной  причиной  всеобщей
печали. •отЯ старый губернатор ни в коей мере не потакал  блажи  и  капризам
своих подданных и начал совершенно "новую страницу" по сравнению с тем,  что
творилось во времена ‚ильЯма  “прЯмого,  тем  не  менее  он  почему-то  стал
необыкновенно любим народом. …сть что-то пленительное  в  личной  храбрости,
котораЯ в глазах рЯдовых людей стоит  выше  большинства  других  достоинств.
Џростой народ Ќового Ђмстердама видел в Џитере ‘тайвесанте чудо доблести. Ќа
его деревЯнную ногу, памЯть о  военных  схватках,  смотрели  с  почтением  и
восторгом. Ћ подвигах ’вердоголового Џита  у  каждого  старого  бюргера  был
целый запас удивительных историй; длинными зимними вечерами  он  угощал  ими
своих детей и распространЯлсЯ о них с таким же удовольствием и с  такими  же
преувеличениЯми, с  какими  честные  деревенские  поселЯне  рассказывают  об
отважных приключениЯх старого генерала Џатнема  {3}  (или,  как  его  обычно
называли, старого Џата) во времЯ нашей славной революции. ‚се  действительно
верили, что старый губернатор был достойным противником  самого  ‚ельзевула;
рассказывали даже с большой  таинственностью  и  под  секретом  о  том,  что
однажды темной ненастной ночью, плывЯ в челноке через пролив  •елл-ѓейт,  он
застрелил дьЯвола серебрЯной пулей. ‚прочем, Я не выдаю  это  за  бесспорную
истину.  Џогибель  на  голову  того  человека,  кто  уронит  каплю,  котораЯ
загрЯзнит чистый поток истории!
     Љак бы там ни было, все старухи в  Ќовом  Ђмстердаме  считали,  что  на
Џитера ‘тайвесанта можно положитьсЯ, как на каменную стену,  и  пребывали  в
полной уверенности, что, пока он в городе, ничто  не  угрожает  благополучию
провинции. Ќеудивительно поэтому, что к его  отъезду  они  отнеслись  как  к
большому несчастью. ‘ тЯжелым сердцем плелись  они  вслед  за  его  войском,
когда оно спускалось к реке, чтобы погрузитьсЯ на суда. ‘тоЯ на  носу  своей
шхуны, губернатор обратилсЯ к горожанам с  кратким,  но  поистине  отеческим
наставлением, в котором советовал им вести  себЯ,  как  подобает  честным  и
мирным гражданам, по воскресеньЯм исправно ходить в церковь, а всю остальную
неделю заниматьсЯ своими делами. —тобы  женщины  слушались  и  любили  своих
мужей, не вмешивались в то, что их не касаетсЯ, избегали всЯкой  болтовни  и
утреннего праздношатаниЯ, чтобы Языки у них были покороче, а юбки подлиннее,
чтобы мужчины воздерживались от  посещениЯ  собраний  и  трактиров,  доверив
заботы управлениЯ назначенным на то чиновникам, и сидели  дома,  как  добрые
граждане, зарабатываЯ деньги длЯ себЯ и рожаЯ  детей  длЯ  блага  отечества.
—тобы бургомистры хорошенько заботились об интересах  всего  общества  -  не
притеснЯли  бедных,  не  потакали  богатым,  не  утруждали  свои  умственные
способности  придумыванием  новых  законов,   а   добросовестно   заставлЯли
повиноватьсЯ тем законам, что уже существуют, обращаЯ внимание больше на то,
чтобы  предупреждать  зло,  нежели  его  наказывать,  постоЯнно  помнЯ,  что
городские  власти  должны  скорей  считать  себЯ  охранителЯми  общественной
нравственности, чем ищейками,  нанЯтыми  длЯ  поимки  преступников.  Ќаконец
Џитер  ‘тайвесант  принЯлсЯ  увещевать  их,  всех  и  каждого,  знатного   и
простолюдина, богатого и бедного, вести себЯ _так  хорошо,  как  только  они
могут_, заверив их, что в том случае, если они честно и добросовестно  будут
соблюдать это золотое правило,  можно  без  опасений  надеЯтьсЯ  на  хорошее
поведение их всех. Џокончив с этим,  он  отечески  благословил  их;  храбрый
Ђнтони протрубил самую  нежную  прощальную  мелодию,  веселаЯ  толпа  издала
громкий ликующий клич, и победоноснаЯ армада гордо  двинулась  к  выходу  из
бухты.
     ‘лавные  граждане  Ќового  Ђмстердама  толпились  на  Ѓатарее  -   этом
благословенном приюте, откуда было вознесено столько горЯчих молитв,  махало
столько  прелестных  ручек  и  откуда  влюбленные  девушки  бросали  столько
затуманенных слезами взглЯдов вслед все уменьшавшемусЯ барку, который уносил
в далекие страны  их  отважных  суженых!  Ћтсюда  жители  города  пристально
следили за доблестной эскадрой, когда она медленно шла к выходу из бухты;  а
когда, вступив в пролив Ќарроус, она скрылась  из  виду  за  полосой  земли,
толпа постепенно разошлась, хранЯ молчание и потупЯ взор.
     “грюмаЯ печаль окутала  недавно  бурливший  город.  —естные  бюргеры  в
глубоком раздумье курили свои трубки, то и дело бросаЯ  внимательный  взглЯд
на флюгер над церковью свЯтого ЌиколаЯ, а все старухи, которые в  отсутствие
’вердоголового Џита не ощущали  уже  прежней  уверенности,  каждый  вечер  с
заходом солнца созывали детей домой и крепко запирали двери и окна.
     ’ем временем армада храброго Џитера успешно продолжала  свое  плавание;
повстречав на пути примерно столько же бурь, водЯных смерчей, китов и прочих
ужасных и  неужасных  Явлений  природы,  сколько  обычно  выпадает  на  долю
отважных  жителей  суши  во  времЯ  опасных  путешествий   подобного   рода,
основательно очистив свой организм  в  результате  неприЯтной  и  неумолимой
болезни, называемой морской, немного  пострадав  запором  или  расстройством
желудка, излеченными коробочкой андерсоновских пилюль, доблестный губернатор
и его спутники благополучно достигли устьЯ „елавэра.
     „аже не бросив ЯкорЯ и не дав усталой  эскадре  отдохнуть  после  столь
долгих скитаний по океану,  бесстрашный  Џитер  поднЯлсЯ  вверх  по  течению
„елавэра  и  внезапно  поЯвилсЯ  перед  ”орт-Љашемиром.  Џризвав  изумленный
гарнизон чудовищными звуками трубы широкогрудого ‚ан-Љорлеара,  он  громовым
голосом потребовал немедленной сдачи крепости. Ќа это требование ‘вен ‘кутц,
иссушенный ветром комендант, резким  прерывистым  голосом,  по  причине  его
крайней слабости прозвучавшим так, словно ветер просвистел сквозь  сломанные
органные мехи, ответил, что "он не имеет достаточно основательных причин длЯ
отказа, если  не  считать  того,  что  такое  требование  весьма  неприЯтно,
поскольку  ему  было  приказано  удерживать  свою   позицию   до   последней
крайности". Џоэтому он попросил некоторое времЯ подождать,  чтобы  дать  ему
возможность посоветоватьсЯ с губернатором ђисингом и с этой целью  предложил
перемирие.
     ‚спыльчивый  Џитер,   кипевший   от   негодованиЯ   из-за   того,   что
принадлежавший ему по праву форт был так предательски отнЯт у него, а теперь
столь упорно удерживаетсЯ, отказалсЯ от предложенного перемириЯ  и  поклЯлсЯ
трубкой свЯтого ЌиколаЯ, котораЯ, как свЯщенный огонь, никогда  не  угасала,
что, если форт через десЯть минут не сдастсЯ,  он  тотчас  же  начнет  штурм
укреплений, прогонит весь гарнизон сквозь строй  и  разделаетсЯ  с  негодЯем
комендантом, как с маринованной селедкой. —тобы придать угрозе больше  веса,
он обнажил свою верную шпагу и потрЯс ею столь свирепо и мощно, что, не будь
она такой ржавой, сверкание клинка несомненно ослепило бы врагов  и  вселило
бы ужас в их сердца. ‡атем он приказал своим людЯм навести на  крепость  всю
артиллерию,  состоЯвшую  из  двух  фальконетов,  трех   мушкетов,   длинного
охотничьего ружьЯ и двух пар седельных пистолетов.
     ’ем временем храбрый ‚ан-Љорлеар привел в боевую  готовность  все  свои
силы и приступил  к  военным  действиЯм.  Ќадув  щеки,  как  сам  Ѓорей,  он
беспрерывно извлекал из своей трубы ужаснейшие  пронзительные  звуки,  дюжие
хористы  из  ‘инг-‘инга  разразились  чудовищной  боевой  песней,  воины  из
Ѓруклина и с берегов  ‚ал-Ѓогтиха  оглушительно  трубили  в  свои  раковины;
вместе они устроили такой гнусный концерт, как будто пЯть тысЯч  французских
оркестров показывали свое искусство, исполнЯЯ современную увертюру. ђучаюсь,
что, услышав ее, все шведы  в  крепости  почувствовали,  как  они  буквально
погибают от страха и плохой музыки.
     ’о ли столь неожиданно надвинувшиесЯ ужасы войны  повергли  гарнизон  в
сильное смЯтение, или же заключительные слова требованиЯ  о  капитулЯции,  в
которых говорилось, что крепость должна сдатьсЯ  на  волю  победителЯ,  ‘вен
‘кутц - хотЯ и швед, но  благоразумный  и  покладистый  человек  -  ошибочно
принЯл за комплимент его твердой воле, - судить не берусь;  как  бы  там  ни
было, он счел длЯ себЯ невозможным отказатьсЯ от выполнениЯ  столь  вежливой
просьбы. Џоэтому в  самый  последний  момент,  когда  юнгу  уже  послали  за
раскаленным угольком, чтобы выстрелить из фальконетов, единственный  барабан
осажденного гарнизона пробил на валу сдачу - к немалому  удовольствию  обеих
сторон. ЌесмотрЯ на большую любовь к драке, спокойно съесть обед им было  не
менее приЯтно, чем подставить друг другу фонари или раскровЯнить нос.
     €так, эта неприступнаЯ крепость снова вернулась под власть ‚ысокомощных
ѓоспод {4}; ‘кутцу и его гарнизону из двадцати  человек  позволили  покинуть
”орт-Љашемир с военными почестЯми, и победоносный Џитер, который  был  столь
же великодушен, сколь и храбр, разрешил им сохранить при себе все  оружие  и
военные припасы - все равно  при  осмотре  обнаружили,  что  они  совершенно
негодны  к  употреблению,  так  как  давно  покрылись  ржавчиной  на  складе
крепости, - еще даже до того, как она была отнЯта  шведами  у  великого,  но
легкомысленного ‚он-Џоффенбурга. Ќе забыть мне, однако, упомЯнуть о том, что
губернатор был так доволен услугами своего верного  оруженосца  ‚ан-Љорлеара
при взЯтии этой сильной  крепости,  что  тут  же  пожаловал  ему  прекрасное
поместье вблизи от Ќового Ђмстердама,  которое  по  сей  день  известно  под
названием Љорлеарс-•ук {* „е ”риз в описании  одного  из  своих  путешествий
упоминает о Љорлеарс-•ук и Љорлеарс-Џлантаге, или  Ѓоувери;  причем  относит
эти названиЯ к более раннему времени, чем мистер Ќикербокер. „е ”риз в  этом
отношении несомненно несколько заблуждаетсЯ. - €здатель.}.
     Ѓеспримерное  великодушие,  проЯвленное  доблестным   ‘тайвесантом   по
отношению  к  шведам,  которые,  разумеетсЯ,  очень  подло  обошлись  с  его
провинцией, вызвало сильное  удивление  в  Ќовом  Ђмстердаме.  Ѓольше  того,
кое-кто  из  мЯтежно  настроенных  лиц,  которые  набрались  ума-разума   на
политических собраниЯх, бывших в моде во времена  ‚ильЯма  “прЯмого,  но  не
решались следовать своей привычке вмешиватьсЯ в  чужие  дела  на  глазах  их
нынешнего правителЯ, осмелев по случаю его отсутствиЯ, решалсЯ даже публично
высказывать свое порицание. ђопот, столь же громкий, как тот, что  поднимали
исконные ворчуны - британцы {5} по поводу договора с  Џортугалией,  слышалсЯ
даже в зале, где заседал новоамстердамский магистрат. Ѓыть может, этот ропот
вылилсЯ бы в откровенно поносительные речи, если бы храбрый Џитер втихомолку
не послал на родину свою трость с наказом положить ее, как булаву, на стол в
зале заседаниЯ, чтобы ее могли  видеть  все  городские  советники,  которые,
будучи людьми учеными, понЯли намек и стали держать Язык за зубами.

                                     *

        ѓ‹Ђ‚Ђ VI

     ‚ которой показано, какое огромное преимущество имеет автор перед своим
читателем во времЯ сражениЯ. - Ђ также о различных зловещих  приготовлениЯх,
говорЯщих о том, что должно произойти нечто ужасное.

     "Љуй железо, пока горЯчо" - было  любимой  поговоркой  Џетра  ‚еликого,
когда  он  работал  в  Ђмстердаме  учеником  в  кузнице.  ќто  одна  из  тех
общеупотребительных поговорок, которые  в  коротких  словах  говорЯт  нашему
сознанию об очень многом и  содержат  массу  мудрости,  выраженной  в  очень
сжатой форме. ’ак каждое ремесло и  профессиЯ  внесли  свою  каплю  меда  во
всенародный улей,  обогатив  общество  каким-нибудь  мудрым  изречением  или
выразительной апофегмой, извлеченными из собственного опыта; в них  изложены
не только секреты отдельного  ремесла  или  профессии,  но  и  важные  тайны
благополучной и счастливой жизни. "Џо одежке протЯгивай  ножки",  -  говорит
портной. "„ва сапога пара", - восклицает сапожник. "Љоси коса, пока роса", -
говорит фермер. "Џредупреждение - лучшее лечение", - внушает врач.  Љонечно,
стоит человеку постранствовать по свету, ко всему прислушиваЯсь,  и  к  тому
времени, как он поседеет, он приобретет мудрость царЯ ‘оломона, и тогда  ему
останетсЯ только снова стать молодым и возможно лучше ее использовать.
     "Љуй железо, пока горЯчо", - так любил  говорить  Џетр  ‚еликий  и  так
любил поступать Џитер ’вердоголовый. Џодобно тому, как могучий  олдермен  на
муниципальном обеде, едва перваЯ ложка черепахового супа нежно коснетсЯ  его
неба, чувствует, что его раздразненный аппетит  вдесЯтеро  увеличилсЯ,  и  с
удвоенной силой набрасываетсЯ на тарелку с супом, между тем как  его  жадные
глаза, вылезаЯ из орбит, обшаривают стол, пожираЯ все, что на нем  стоит,  -
так пылкий Џитер ‘тайвесант ощущал невыносимую жажду воинской славы, котораЯ
бушевала в его сердце, распаленном взЯтием ”орт-Љашемира,  и  которую  ничто
уже не могло утолить, кроме  завоеваниЯ  всей  Ќовой  веции.  Џоэтому  едва
обеспечив безопасность  завоеванной  крепости,  он,  гордый  своим  успехом,
решительно двинулсЯ дальше, чтобы стЯжать свежие  лавры  у  ”орт-Љристин  {*
ѓрознаЯ крепость и столица провинции, упоминаемаЯ мистером  Ќикербокером,  в
настоЯщее  времЯ  представлЯет  собой   процветающий   городок,   называемый
Љристиана и расположенный милЯх в тридцати семи от ”иладельфии, по дороге на
Ѓалтимору. - €здатель.}.
     ќто был большой шведский военный пост,  основанный  на  речке  того  же
названиЯ, впадающей в „елавэр; там коварный губернатор џн ђисинг, как второй
Љарл XII, самолично управлЯл своими подданными.
     € вот два самых могучих вождЯ, каких  когда-либо  видела  наша  страна,
встретились лицом к лицу, и мне  не  меньше,  чем  моим  читателЯм,  хочетсЯ
поскорее узнать, чем же кончитсЯ их столкновение. ќто  несомненно  покажетсЯ
парадоксом тем из них, которые не знают, каким образом  Я  пишу  этот  труд.
„ело в том, что Я не занимаюсь вымыслом,  а  лишу  достоверную  и  правдивую
историю, а потому мне нет необходимости утруждать свою  голову  предвидением
событий и катастроф. Ќапротив, Я обычно ставлю себе  правилом  при  изучении
летописей той эпохи, о которой Я говорю, не забегать  больше,  чем  на  одну
страницу, вперед по сравнению  с  моей  собственной  работой;  в  результате
дальнейшие событиЯ моей истории интересуют менЯ так же, как и  тех,  кто  ее
читает, и Я так же, как и они, не ведаю, что случитсЯ в  ближайшем  будущем.
Њрак и сомнениЯ окутывают каждую последующую главу: перо  мое  дрожит  и  ум
охвачен смЯтением, когда Я веду свой любимый родной город сквозь опасности и
препЯтствиЯ, постоЯнно возникающие на его пути, а говорЯ о моем  излюбленном
герое, доблестном Џитере ‘тайвесанте, Я часто  содрогаюсь  от  ужаса,  когда
переворачиваю страницу, боЯсь узнать,  что  присущий  ему  неустрашимый  дух
вовлек его в какую-нибудь беду.
     ’аково мое положение и сейчас. ‚от Я привел его на  край  гибели  и  не
больше, чем мои читатели, знаю о  том,  чем  кончитсЯ  этот  грохот  оружиЯ,
оглушающий и мой, и их слух. Џравда, у менЯ  есть  одно  преимущество  перед
читателЯми,  которое  способно  чудодейственно  успокоить  мои  опасениЯ,  а
именно: хотЯ Я не могу спасти жизнь  любимому  герою  и  не  могу  полностью
изменить ход битвы (такие  искажениЯ  действительности,  во  многих  случаЯх
допускаемые французскими авторами при нынешнем режиме, Я  считаю  совершенно
недостойными добросовестного историка), все же иногда  мне  удаетсЯ  сделать
так, чтобы он нанес врагу жестокий ответный удар, от которого свалилсЯ бы  и
великан, хотЯ бы даже, говорЯ по чистой правде, ничего подобного никогда  не
происходило; или Я могу заставить соперника много раз  обежать  поле  битвы,
как весьма неправильно поступил  господин  ѓомер,  принудив  славного  парнЯ
ѓектора, как какого-то труса, носитьсЯ вокруг стен ’рои, за  что,  по  моему
скромному мнению, царю поэтов следовало бы проломить голову, как навернЯка и
случилось бы, если  бы  в  те  дни  существовали  эти  ужасные  мо