иЯ,  вероЯтно, тончайшей формы
духа. Џока что нами определен только способ мышлениЯ. ’еперь речь  пойдет  о
жизни.

     --59


        ЂЃ‘“ђ„Ќ›‰ —…‹Ћ‚…Љ
     ‘таврогин  если верует,  то не верует, что он верует …сли же не верует,
то не верует, что он не верует.
     <i>"Ѓесы"</i>
     "Џоле  моей  деЯтельности,--  говорил ѓете,-- это  времЯ".  ‚от  вполне
абсурдное речение.  —то представлЯет собой абсурдный человек?  Ћн  ничего не
предпринимает ради вечности и не отрицает этого. Ќе то чтобы ему вообще была
чужда  ностальгиЯ.  Ќо  он  отдает  предпочтение  своему  мужеству  и  своей
способности суждениЯ. Џервое учит его вести не подлежащую обжалованию жизнь,
довольствоватьсЯ  тем,  что  есть;  втораЯ  дает  ему  представление  о  его
пределах. “верившись в конечности своей свободы, отсутствии будущности у его
бунта и в бренности сознаниЯ, он готов продолжить свои деЯниЯ в том времени,
которое  ему  отпущено   жизнью.  ‡десь  его  поле,   место   его  действий,
освобожденное от любого суда, кроме его собственного. Ѓолее  продолжительнаЯ
жизнь не означает длЯ него иной жизни. ќто было бы нечестно.  Ђ что говорить
о той иллюзорной вечности, именуемой судом  потомков, на который  полагалась
г-жа ђолан  *,-- эта "опрометчивость наказана по заслугам". Џотомство охотно
цитирует ее  слова,  но забывает судить по ним о ней самой.  ‚едь г-жа ђолан
безразлична потомству.
     Ќам не  до ученых  рассуждении о  морали. „урные человеческие  поступки
сопровождаютсЯ изобилием  моральных оправданий, и Я каждый день замечаю, что
честность  не  нуждаетсЯ в  правилах. Ђбсурдный человек готов признать,  что
есть лишь одна мораль, котораЯ не отделЯет от бога: это навЯзаннаЯ ему свыше
мораль. Ќо абсурдный  человек живет как  раз без этого бога. —то  до  других
моральных   учений  (включаЯ  и  имморализм),  то  в  них  он  видит  только
оправданиЯ,  тогда как самому  не в чем оправдыватьсЯ.  џ  исхожу  здесь  из
принципа его невиновности.
     Ќевиновность  опасна.  "‚се дозволено",--  восклицает €ван Љарамазов. €
эти слова пронизаны абсурдом, если не истолковывать их вульгарно. Ћбращалось
ли внимание на то, что "все дозволено" -- не крик освобождениЯ и радости,  а
горькаЯ констатациЯ? „остоверность  бога, придающего смысл жизни, куда более
притЯгательна, чем достоверность  безнаказанной  власти злодеЯниЯ.  Ќетрудно
сделать выбор между ними.  Ќо  выбора нет, и поэтому приходит горечь. Ђбсурд
не  освобождает,  он  привЯзывает.  Ђбсурд не есть  дозволение каких  угодно
действий. "‚се дозволено

     Љ оглавлению
     --60


     "  не  означает,   что  ничто  не  запрещено.  Ђбсурд  показывает  лишь
равноценность  последствий  всех  действий.  Ћн  не  рекомендует   совершать
преступлениЯ (это  было бы ребЯчеством), но выЯвлЯет бесполезность угрызений
совести. …сли все виды опыта равноценны, то опыт долга не более законен, чем
любой другой. Њожно быть добродетельным из каприза.
     ‚се  моральные  учениЯ   основываютсЯ  на  той   идее,   что   действие
оправдываетсЯ или  перечеркиваетсЯ  своими последствиЯми. „лЯ абсурдного ума
эти следствиЯ заслуживают лишь спокойного рассмотрениЯ. Ћн готов к расплате.
€наче говорЯ, длЯ него существует  ответственность, но  не  существует вины.
Ѓолее  того, он  согласен, что прошлый  опыт может  быть основой длЯ будущих
действий.  ‚ремЯ воодушевлЯет другое времЯ, жизнь служит другой жизни.  Ќо в
самой жизни, в этом одновременно ограниченном и усеЯнном возможностЯми поле,
все  выходЯщее  за  пределы  Ясного  видениЯ  кажетсЯ  непредвиденным. Љакое
правило  можно вывести  из этого неразумного  порЯдка? …динственнаЯ  истина,
котораЯ могла бы  показатьсЯ  поучительной, не  имеет формального характера:
она воплощаетсЯ и раскрываетсЯ в конкретных людЯх. €тогом поисков абсурдного
ума оказываютсЯ не правила этики, а  живые примеры, доносЯщие до нас дыхание
человеческих  жизней. ’аковы приводимые  нами  далее образы -- они  придадут
абсурдному рассуждению конкретность и теплоту.
     Ќет  нужды говорить,  что  пример не обЯзательно  ЯвлЯетсЯ образцом длЯ
подражаниЯ  (если  таковой  вообще  возможен  в  мире   абсурда),  что   эти
иллюстрации --  вовсе не модели. Љроме  того,  что  Я не  склонен  выдвигать
образцовые модели, выдвигать их было бы столь же смешно, как сделать из книг
ђуссо  тот  вывод, что нам нужно встать на  четвереньки  *,  или вывести  из
Ќицше,  что   мы   должны  грубить   собственной  матери.  "Ѓыть   абсурдным
необходимо,-- пишет один современный  автор,-- но  нет нужды быть  глупцом".
“становки, о  которых  пойдет речь,  становЯтсЯ  вполне осмысленными, только
если мы рассмотрим и противоположные установки.  ‚нештатный разносчик  писем
равен  завоевателю при  условии  одинаковой  Ясности их  сознаниЯ.  ’ак  что
безразлично, о каком опыте идет речь. ѓлавное, служит он человеку или вредит
ему. Ћпыт служит человеку,  когда  осознаетсЯ. €наче он просто лишен смысла:
по недостаткам человека мы судим  о  нем самом,  а не об обстоЯтельствах его
жизни.
     Њною  выбраны  только  те герои, которые ставили своей целью исчерпание
жизни (или те, кого  Я считаю таковыми).  џ  не иду дальше этого. џ говорю о
мире, в  котором и мысли,  и жизни лишены будущего.  ‡а всем,  что побуждает
человека  к  труду и движению, стоит  надежда.  ’ак  оказываетсЯ  бесплодной
единственнаЯ нелживаЯ  мысль.  ‚ абсурдном мире  ценность понЯтиЯ или  жизни
измерЯетсЯ неплодотворностью.

     --61


        „онжуанство
     Љак  все было бы просто, если  бы было достаточно  любить.  —ем  больше
любЯт,  тем более прочным  становитсЯ  абсурд. „он †уан торопитсЯ  от  одной
женщины к другой не потому, что ему  не  хватает  любви. ‘мешно представлЯть
его и  фанатиком,  стремЯщимсЯ  найти какую-то  возвышенную  полноту  любви.
€менно потому, что он  любит женщин одинаково пылко, каждый раз  всею душой,
ему приходитсЯ  повторЯтьсЯ,  отдаваЯ себЯ целиком. Џоэтому и каждаЯ из  них
надеетсЯ одарить его тем, чем до  сих  пор не удавалось его одарить ни одной
женщине.  ‚сЯкий раз они  глубоко  ошибаютсЯ, преуспеваЯ лишь в том, что  он
чувствует  потребность  в повторении.  "‚ конце концов,-- восклицает одна из
них,--  Я  отдала  тебе  свою любовь!" €  разве  удивительно,  что „он  †уан
смеетсЯ. "‚ конце концов,--  говорит он,-- нет,  в очередной раз". ђазве длЯ
того, чтобы любить сильно, необходимо любить редко?
     Џечален  ли  „он  †уан? Ќет, это невозможно себе представить.  ‚рЯд  ли
стоит  вспоминать хронику. ‘мех и  победоноснаЯ  дерзость, прыжки из  окон и
любовь  к театру  --  все это  Ясно и  радостно.  ‚сЯкое  здоровое  существо
стремитсЯ к приумножению. ’аков и „он †уан. Љроме того, печальными бывают по
двум причинам: либо по  незнанию, либо из-за  несбыточности надежд. „он †уан
все знает  и ни  на что не надеетсЯ. Ћн напоминает тех  художников, которые,
знаЯ  пределы своего  дарованиЯ,  никогда  их не  преступают,  зато наделены
чудесной  непринужденностью в том, что им отпущено. ѓений -- это ум, знающий
свои пределы. ‚плоть  до границы, полагаемой физической смертью, „он †уан не
знает печали. Ђ в тот момент, когда он узнает о границе, раздаетсЯ его смех,
за который  все  ему  прощаетсЯ.  Ћн был  бы печален,  если  бы  надеЯлсЯ. ‚
очередной миг губы очередной женщины дают ему ощутить горький и утешительный
привкус неповторимого знаниЯ. „а и горек ли он? …два ли: без  несовершенства
неощутимо и счастье!
     ‚еличайшаЯ  глупость  -- видеть  в „он  †уане  человека,  вскормленного
ќкклесиастом  *. —то длЯ  него суета сует,  как не надежда на будущую жизнь?
„оказательством тому  ЯвлЯетсЯ  игра, которую  он ведет  против  небес.  …му
незнакомы  раскаЯниЯ по поводу растраты самого  себЯ  в  наслаждениЯх (общее
место всЯкого  бессилиЯ). ђаскаЯниЯ  эти скорее подошли  бы ”аусту,  который
достаточно  верил в бога, чтобы предатьсЯ дьЯволу. „лЯ „он †уана все намного
проще. "Ћзорнику" Њолины *  грозит ад, а  он все отшучиваетсЯ: "—ас кончины?
„о нее еще далеко". ’о, что будет после смерти, не имеет значениЯ, а сколько
еще долгих  дней у  того, кто  умеет жить! ”ауст просил богатств этого мира:
несчастному  достаточно было  протЯнуть руку. ’от,  кто не умеет радоватьсЯ,
уже запродал  душу.  „он †уан,  напротив, стоит за  пресыщение. Ћн  покидает
женщину вовсе не потому, что больше ее

     --62


        1
     не  желает. ЏрекраснаЯ женщина всегда желанна.  Ќо он желает другую,  а
это не то же самое.
     …го  переполнЯет  жизнь,  и  нет  ничего хуже,  чем потерЯть  ее.  ќтот
безумец, в сущности, великий мудрец. †ивущие  надеждами  плохо приспособлены
ко вселенной, где доброта уступает место щедрости, нежность -- мужественному
молчанию, а сопричастность --  одинокой храбрости.  ‚се говорЯт: "‚от слабый
человек,   идеалист  или   свЯтой".   Ќужно  уметь  избавлЯтьсЯ   от   столь
оскорбительного величиЯ.
     ‘колько   возмущениЯ  (или  натЯнутого  смеха,   принижающего  то,  чем
восхищаютсЯ)  вызывает речь  „он †уана,  когда  одной  и той  же  фразой  он
соблазнЯет всех женщин. Ќо тот,  кто ищет количество удовольствиЯ, принимает
в   расчет   только  эффективность.  ‘тоит  ли  усложнЯть  уже  неоднократно
испытанный  пароль? Ќикто  -- ни женщины, ни мужчины --  не прислушиваетсЯ к
содержанию слов.  ‚ажен произносЯщий их  голос. ‘лова нужны  длЯ  соблюдениЯ
правил,  условностей,  приличий.  €х   проговаривают,  после  чего  остаетсЯ
приступить к  самому важному.  Љ  этому  и готовитсЯ  „он  †уан.  ‡ачем  ему
моральные  проблемы?  Ћн  проклЯт не  потому, что  хотел стать  свЯтым,  как
ЊаньЯра у Њилоша <i><sup>1</sup>.</i> Ђд длЯ него есть нечто, заслуживающее вызова.
Ќа гнев божий у  него готов ответ человека чести. "ђечь идет о моей чести,--
говорит он Љомандору,--  и Я исполню обещанное, как положено дворЯнину".  Ќо
столь же ошибочно делать из него имморалиста.  Ћн  в этом  смысле "как все":
мораль длЯ него -- это  его  симпатии и антипатии. „он †уан понЯтен только в
том случае, если  все времЯ иметь  в  виду то, вульгарным  символом чего  он
ЯвлЯетсЯ: заурЯдный соблазнитель, бабник. „а, он заурЯдный соблазнитель ', с
тем единственным отличием, что  осознает это, а потому абсурден. Ќо от того,
что соблазнитель Ясно мыслит, он не перестает быть соблазнителем. ‘облазн --
таково  его положение.  ’олько  в романах можно изменить свое  положение или
стать   лучше,  чем  ты   был.   ‡десь  же  ничего  не  менЯетсЯ,   но   все
трансформируетсЯ. „он †уан исповедует этику количества, в  противоположность
свЯтому, устремленному к качеству. Ђбсурдному человеку свойственно неверие в
глубокий  смысл  вещей.  Ћн  пробегает  по  ним,  собирает  урожай  жарких и
восхитительных образов, а потом его сжигает. ‚ремЯ -- его спутник, абсурдный
человек не  отделЯет  себЯ  от времени. „он  †уан  вовсе  не  "коллекционер"
женщин. Ћн лишь  исчерпывает  их  число, а  вместе  с тем -- свои  жизненные
возможности. Љоллекционировать -- значит уметь жить прошлым. Ќо он не жалеет
о прошлом. ‘ожаление есть род надежды, а он не умеет вглЯдыватьсЯ в портреты
прошлого.
     ' ‚  полном  смысле слова и  со всеми  недостатками ‡дороваЯ  установка
включает в себЯ <i>также</i> и недостатки.

     --63


     Ќо тем самым не эгоист ли  он? Ќа свой манер, конечно, эгоист.  Ќо  и в
данном  случае  все  зависит  от  того,  что  считать  эгоизмом.  …сть люди,
созданные длЯ  жизни, есть  --  созданные  длЯ любви.  Џо  крайней мере, так
сказал бы „он  †уан, с избранной им  самим точки зрениЯ.  Џотому что о любви
обычно  говорЯт, приукрашиваЯ ее  иллюзиЯми вечности.  ‚се знатоки  страстей
учат нас, что не бывает вечной любви без стоЯщих у нее на пути преград.  Ѓез
борьбы  нет  и  страсти. Ќо последним противоречием  любви ЯвлЯетсЯ  смерть.
Ќужно быть ‚ертером или вообще не быть. ‡десь  также возможны различные виды
самоубийства:  один  из  них  -- полнаЯ  самоотдача и  забвение  собственной
личности.  „он †уан не хуже других знает, что это  очень трогательно, но  он
относитсЯ к тем немногим, кто понимает, что это не столь уж  важно и что те,
кого  большаЯ  любовь  лишила  всЯкой личной жизни, возможно,  и обогащаютсЯ
сами, но  навернЯка обеднЯют существование их избранников. Њать или страстно
любЯщаЯ женщина по необходимости черствы сердцем,  поскольку отвернулись  от
мира. Ћдно  чувство, одно существо, одно лицо поглотило  все  остальное. „он
†уан живет иной любовью,  той, котораЯ освобождает. Ћна таит в себе все лики
мира, она трепетна в своей бренности. „он †уан избрал ничто.
     ‚идеть Ясно -- вот его цель. ‹юбовью мы  называем то, что свЯзывает нас
с другими, в свете социально  обусловленного  способа видениЯ,  порожденного
книгами  и легендами. Ќо Я  не  знаю  иной любви,  кроме той  смеси желаниЯ,
нежности и интеллекта, что  привЯзывает менЯ к данному конкретному существу.
„лЯ иного существа другим будет и состав смеси. џ не вправе употреблЯть одно
и то же слово длЯ всех случаев, что позволЯло  бы  мне и  действовать всегда
одинаково.  Ђбсурдный  человек  и  здесь  приумножает  то,  что  не в  силах
унифицировать.   Ћн   открывает   длЯ   себЯ  новый   способ  существованиЯ,
освобождающий его по  крайней мере  настолько, насколько он освобождает всех
тех,  кто  к  нему  приходит.  ™едра  любовь,  осознающаЯ  одновременно свою
неповторимость  и бренность. ‚се  эти смерти и  возрождениЯ составлЯют букет
жизни „он †уана, таков его способ отдавать себЯ жизни. ђассудите сами, можно
ли тут говорить об эгоизме.
     џ думаю сейчас  обо всех, кто желал безусловной кары  длЯ „он †уана. Ќе
только в иной жизни, но и в этой. џ думаю обо всех сказках и  легендах, всех
анекдотах  о „он †уане в старости. Ќо ведь „он  †уан  уже  готов к  ней. „лЯ
сознательного  человека  старость   и  все   ею  предвещаемое   не  ЯвлЯютсЯ
неожиданностью. —еловек сознателен ровно настолько, насколько не скрывает от
себЯ  своего  страха. ‚ Ђфинах был храм старости.  ’уда  водили  детей.  —ем
больше  смеютсЯ над  „он  †уаном,  тем  четче вырисовываютсЯ его  черты.  Ћн
отказываетсЯ  от облика,  уготованного  ему  романтиками.  Ќикто  не  станет
смеЯтьсЯ  над  измученным  и жалким  „он †уаном.  ђаз его жалеют  люди, быть
может, и само

     --64


     небо  простит  ему  грехи?  Ќо  нет. „он  †уан  предусмотрел  длЯ  себЯ
вселенную, в которой  есть место <i>и  насмешке.</i>  Ћн  готов понести  наказание,
таковы правила игры. ™едрость „он †уана в том, что он принимает  все правила
игры.  Ћн знает, что прав и что ему не уйти от наказаниЯ. ‘удьба не ЯвлЯетсЯ
карой.
     ’аково  преступление  „он †уана,  и  неудивительно, что люди  взывают к
вечности,  чтобы та покарала  его. Ћн достиг знаниЯ без иллюзий, он отрицает
все,  что они исповедуют. ‹юбить  и обладать, завоевывать и растрачивать  --
таков  его  метод  познаниЯ.  (…сть  же  смысл  в речении писаниЯ,  согласно
которому "познанием"  называетсЯ любовный  акт.)  „он †уан  -- злейший  враг
иллюзий именно потому, что он их игнорирует.  Ќекий летописец уверЯет, будто
подлинный "Ћзорник" был убит францисканцами, которые  желали "положить конец
бесчинствам и безбожию  „она  •уана, коему  его высокое рождение  обеспечило
безнаказанность".  ‘толь  страннаЯ  кара никем не  засвидетельствована, хотЯ
никто не доказал  и противоположного.  Ќо  даже не спрашиваЯ, насколько  это
достоверно, Я мог бы сказать,  что это логично. Њне  хочетсЯ задержатьсЯ  на
слове  "рождение"  (naissanсе)  из  этой  летописи  и  обыграть  его:  жизнь
удостоверила   невинность  (innocence)  „он  †уана,  свою  ныне  легендарную
виновность он получил от смерти.
     Ђ  что представлЯет  собой  каменный  Љомандор,  эта  холоднаЯ  статуЯ,
приведеннаЯ  в  действие, дабы покарать  осмелившуюсЯ  мыслить живую кровь и
человеческое мужество? Љомандор -- это совокупность всех сил вечного ђазума,
порЯдка, универсальной морали,  преисполненного гнева божественного величиЯ,
столь чуждого человеку.  ѓигантский  камень  -- вот  символ тех сил, которые
всегда  отрицал  „он  †уан.  Љ этой символической  роли сводитсЯ всЯ  миссиЯ
Љомандора. ѓром и молниЯ могут  вернутьсЯ на  то вымышленное небо, откуда их
призвали. ЏодлиннаЯ трагедиЯ разыгрываетсЯ без их участиЯ. Ќет, „он  †уан не
умирает  от  каменной  руки. Њне  нетрудно  поверить в  ставшую  легендарной
браваду,  в  безрассудный смех  здравомыслЯщего человека,  бросающего  вызов
несуществующему богу. Ќо мне кажетсЯ, что в тот вечер, когда „он †уан ожидал
его  у  Ђнны,  Љомандор не  ЯвилсЯ,  и после полуночи безбожник  должен  был
почувствовать  нестерпимую  горечь  своей правоты.  …ще  охотнее  Я принимаю
жизнеописание „он †уана, согласно которому под конец жизни он заточил себЯ в
монастырь. ЌравоучительнаЯ  сторона этой  истории  не слишком правдоподобна:
какое  спасение мог он вымолить у бога? ‘корее здесь вырисовываетсЯ логичное
завершение   жизни,  до   конца   проникнутой  абсурдом,  суроваЯ   развЯзка
существованиЯ, полностью преданного радостЯм без расчета на завтрашний день.
Ќаслаждение  завершаетсЯ  аскезой.  Ќеобходимо  уЯснить  себе,  что  это две
стороны  одной  медали.  ’рудно  найти  более  устрашающий  образ:  человек,
которого  предало  собственное тело, который, не умерев  вовремЯ, в ожидании
смерти  завершает  комедию,  обратив  лицо к богу, которому не поклонЯетсЯ и
служит ему так,


     --65


     как ранее служил жизни. Ћн стоит на коленЯх перед пустотой,  с  руками,
протЯнутыми к молчащим небесам, за которыми, как  это  ему известно,  ничего
нет.
     џ вижу  „он  †уана  в келье одного из затерЯнных среди холмов испанских
монастырей.  …сли он вообще  смотрит  на что  бы  то ни  было, то  перед его
глазами  не  призраки  ушедшей любви. ‘квозь обожженную  солнцем  бойницу он
видит молчаливую равнину €спании, величественную и бездушную землю. ‚ ней он
узнает самого  себЯ. „а,  остановимсЯ на этом  меланхолическом  и лучезарном
образе. ‘мерть неизбежнаЯ, но навеки ненавистнаЯ, заслуживает презрениЯ.

        ’еатр
     "‡релище -- петлЯ, чтоб  заарканить  совесть королЯ",-- говорит ѓамлет.
•орошо  сказано  -- "заарканить", ибо схватить совесть нужно  на  лету, в то
неуловимое  мгновение,  когда  она  бросает беглый  взглЯд  на  самое  себЯ.
Џовседневный  человек не любит задерживатьсЯ, он в вечной гонке. Ќо в то  же
времЯ он ничем, кроме себЯ самого, не интересуетсЯ, в особенности когда речь
идет о том, кем бы он мог стать. Ћтсюда его склонность к театру, к зрелищам,
предлагающим  на выбор  столько  судеб. Ћн  может  ознакомитьсЯ  с ними  без
состраданиЯ  и  горечи.  ‚  этом  легко  узнать  бессознательного  человека,
торопливо   стремЯщегосЯ   к  неведомо  каким  надеждам.  Ђбсурдный  человек
поЯвлЯетсЯ, когда с надеждами покончено, когда ум  уже не восхищаетсЯ игрой,
а  вступает  в  нее.  Џроникнуть  во все  жизни,  пережить  их  во  всем  их
многообразии -- вот что  значит  играть. џ  не хочу тем самым сказать, будто
все актеры следуют этому зову, что все они люди абсурда. Ќо их судьба -- это
абсурднаЯ судьба, она полна соблазна, она влечет к себе сердце Ясно видЯщего
человека.  ќта оговорка необходима, чтобы  не  было недоразумений по  поводу
того, о чем пойдет речь.
     Ђктер  царит в  преходЯщем. €звестно,  что  его слава -- одна из  самых
эфемерных. ’ак, по крайней мере, говорЯт  о ней. Ќо  эфемерна любаЯ слава. ‘
точки  зрениЯ  обитателЯ  ‘ириуса  *,  десЯть  тысЯчелетий превратЯт в  пыль
произведениЯ  ѓете,  предадут его имЯ забвению.  ‚сего несколько археологов,
быть  может,  станут  разыскивать  "свидетельства" нашей эпохи. ‚ этой  идее
всегда было  что-то поучительное. …сли  продумать  все ее  следствиЯ, то всЯ
наша суета  исчезнет,  уступив  место полному благородства  безразличию. Ћно
направлЯет наши  заботы по  самому верному пути, то  есть  к непосредственно
данному. Ќаименее обманчива слава, которой живут каждый день.
     ’ак что актер избирает несметную славу: ту, что освЯщает и  оправдывает
самое  себЯ.  €з  того,  что  все  когда-нибудь  должны умереть,  он  сделал
наилучшие выводы.  Ђктер  либо состоЯлсЯ, либо нет. „аже никому не известный
писатель  сохранЯет  надежду,  полагаЯ, что о  нем  будут  свидетельствовать
оставленные им

     --66


     произведениЯ. Ћт актера нам в лучшем случае останетсЯ фотографиЯ. Љаким
он  был,  со  своими  жестами   и  паузами,  спертым  дыханием  и  любовными
вздохами,-- это до нас не дойдет. Ќе знать его -- значит не видеть его игры,
не умирать сотни  раз вместе с его героЯми, которых он наделЯл своей душой и
воскрешал на сцене.
     “дивительно  ли,   что  слава,  воздвигнутаЯ  на  фундаменте  из  столь
эфемерного материала, оказываетсЯ преходЯщей? “ актера всего три часа, чтобы
быть џго или Ђльцестом, ”едрой или ѓлостером. ‚ короткий промежуток времени,
на пЯтидесЯти квадратных метрах подмостков все эти герои рождаютсЯ и умирают
по  его  воле.  ’рудно  найти  другую,  столь  же  полную  и   исчерпывающую
иллюстрацию  абсурда. ќти  чудесные  жизни,  эти  уникальные  и  совершенные
судьбы,  пересекающиесЯ  и  завершающиесЯ  в  стенах  театра  на  протЯжении
нескольких  часов,-- найдетсЯ  ли  еще более  Ясный вид  на абсурд? ‘ойдЯ со
сцены, ‘игизмунд  *  превращаетсЯ  в ничто. —ерез два часа он сидит в  кафе.
‚озможно, тогда-то жизнь и есть сон. Ќо вслед за ‘игизмундом приходит другаЯ
роль. ‘традающий  от  неуверенности  персонаж  сменЯет неистового  мстителЯ.
ЏробегаЯ,  таким образом, по векам и жизнЯм, подражаЯ людЯм,  таким, как они
есть,  или  таким,  какими они  могли бы  быть,  актер  сливаетсЯ  с  другим
абсурдным  персонажем  --  путешественником.  Џодобно   путешественнику,  он
исчерпывает что-то и спешит дальше. Ђктеры -- путешественники во времени, и,
если брать лучших среди них, они путешествуют, выслеживаЯ души. …сли  мораль
количества вообще имеет питательную почву, то ею ЯвлЯетсЯ эта единственнаЯ в
своем роде сцена. ’рудно сказать, что за польза актеру в его персонажах. ќто
неважно.  …динственное,  что   необходимо   знать:   в  какой   степени   он
отождествлЯет себЯ с этими  неповторимыми жизнЯми? „а, бывает так, что актер
проносит их по своей жизни, и они слегка выступают за пределы того времени и
пространства, в котором родились. Ћни  сопровождают  актера, ему уже нелегко
отделатьсЯ от  тех,  кем  ему довелось побывать.  ‘лучаетсЯ,  что  он  берет
стакан, воспроизводЯ жест  ѓамлета, поднимающего чашу.  Ќет, дистанциЯ между
ним  и сыгранными персонажами  не так уж велика.  …жемесЯчно и  ежедневно он
иллюстрирует  ту  плодотворную истину, что  нет границы между тем, чем хочет
быть человек,  и  тем, чем он  ЯвлЯетсЯ. ‘воим  повседневным лицедейством он
показывает,  насколько  видимость  может  создавать  бытие.  €бо таково  его
искусство   --  доведенное   до   совершенства   притворство,   максимальное
проникновение в чужие жизни. ‚ итоге  его призвание Ясно:  всеми силами души
он стремитсЯ быть ничем, то есть быть многими. —ем уже границы, заданные ему
при создании образа, тем  больше нужен талант.  —ерез три часа он умрет  под
маской, котораЯ на сегоднЯ стала его лицом. ‡а три часа он должен пережить и
воплотить судьбу во всей ее неповторимости. ќто и называетсЯ: потерЯть себЯ,
чтобы  найти.  ‡а эти три  часа он  дойдет до конца того безысходного  пути,
прохождение которого требует от зрителЯ в партере всей его жизни.

     --67


     Њим  преходЯщего,  актер лишь внешне  упражнЯетсЯ  и  совершенствуетсЯ.
’еатральные условности таковы, что выразить и постичь муки сердца можно либо
с помощью жеста, во плоти, либо посредством равно принадлежащего душе и телу
голоса. ‡акон этого искусства гласит, что все должно уплотнитьсЯ, перейти во
плоть. …сли бы на сцене стали любить так, как любЯт  в жизни, вслушиваЯсь  в
неизъЯснимый   голос   сердца,  смотреть  так,  как   созерцают  друг  друга
влюбленные,  то  Язык театра превратилсЯ  бы в  никому не понЯтный  шифр.  ‚
театре должно говорить даже молчание. Ћ любви свидетельствует повышенный тон
голоса, даже неподвижность должна  сделатьсЯ зрелищной. ‚ театре царит тело.
‘тавшее  по недоразумению  предосудительным слово  "театральность" полностью
охватывает  всю  эстетику  и  всю  мораль театра. Џолжизни  человек проводит
молча, отвернувшись  ото всех, говорЯ нечто  само собой разумеющеесЯ.  Ђктер
вторгаетсЯ в ere душу,  снимает с нее  чары, и раскованные чувства затоплЯют
сцену. ‘трасти говорЯт в каждом жесте, да что  там говорЯт -- кричат.  —тобы
представить  их на сцене, актер словно бы заново сочинЯет  своих  героев. Ћн
изображает  их,  лепит,  он перетекает в созданные его воображением формы  и
отдает  призракам  свою  живую  кровь.  ‘амо собой разумеетсЯ,  Я  говорю  о
настоЯщем  театре,  дающем  актеру  возможность физически  реализовать  свое
призвание Џосмотрите  експира.  ‘ первого же ЯвлениЯ мы видим в этом театре
неистовый танец тел. €ми все  объЯснЯетсЯ, без них все рухнет. Љороль ‹ир не
начнет своего пути к безумию без того брутального жеста, которым он изгонЯет
Љорделию  и осуждает  ќдгара. €менно поэтому  трагедиЯ  разворачиваетсЯ  под
знаком  сумасшествиЯ.  „уши преданы плЯске демонов.  ‚  итоге  --  не меньше
четырех безумцев  (один  по  ремеслу, другой по  своей воле,  еще двое из-за
мучений): четыре необузданных тела, четыре невыразимых лика одного и того же
удела.
     Ќедостаточны  даже  масштабы  человеческого  тела.  Њаски   и  котурны,
подчеркивающий   черты   лица  грим,  костюм,   который  преувеличивает  или
упрощает,-- в этом универсуме все  принесено в жертву видимости, все создано
длЯ глаз. —удом абсурда ЯвлЯетсЯ телесное познание Њне никогда по-настоЯщему
не  понЯть џго, пока Я не сыграю  его.  ‘колько бы  раз Я его  ни слышал, но
постичь   могу,  только  увидев  ‘   абсурдным   персонажем   актера  роднит
монотонность: один и тот же силуэт, чуждый и  в то же времЯ знакомый, упрЯмо
сквозит  во  всех  его героЯх.  Ћтличительной  чертой  великого произведениЯ
театрального искусства ЯвлЯетсЯ то, что в нем мы находим  это единство  тона
<sup>1</sup>.  ‚от  почему  актер  противоречив:  он  один  и  тот  же, и он
многообразен   --  столько  душ  живет  в   его   теле.  Ќо   именно  такова
противоречивость абсурда: противоречив индивид, желающий всего достичь и все
пережить; '  џ  имею  в  виду "Ђльцеста" Њольера ’ам  все так просто, грубо,
зримо Ђльцест  против  ”илинта,  ‘елимена  против  ќлианты  --  к  абсурдной
логичности   характера,  устремленного  к  поставленной  перед  собой  цели,
сводитсЯ и весь сюжет и стихи, едва ли не столь же монотонные, как характер

     --68


     противоречивы его  суетные усилиЯ, его бессмысленное  упрЯмство. Ќо то,
что  обычно  находитсЯ в противоречии, находит свое  разрешение в актере. Ћн
там, где тело сходитсЯ с умом, где они теснЯт друг друга, где ум, утомившись
от  крушений,  возвращаетсЯ  к  своему  самому верному  союзнику. "Ѓлажен,--
говорит  ѓамлет,-- в  ком  кровь  и ум такого же состава. Ћн  не рожден  под
пальцами судьбы, чтоб петь, что та захочет".
     “дивительно, что церковь не запретила актеру подобную практику. –ерковь
осуждает в  этом искусстве еретическую множественность душ, разгул страстей,
скандальное  притЯзание  ума,  отказывающегосЯ  жить  лишь одной  судьбой  и
склонного к невоздержанности. Ћна налагает запрет на этот вкус к настоЯщему,
на этот триумф ЏротеЯ * -- ведь это отрицание всего того, чему учит церковь.
‚ечность --  <i>это не игра.</i> “м, настолько безумный, чтобы предпочесть вечности
комедию,  терЯет   право   на  спасение.  Њежду  "повсюду"  и  "всегда"  нет
компромисса.  Џоэтому  столь  низкое  ремесло  может  привести  к  безмерным
духовным  конфликтам. "‚ажна не вечнаЯ жизнь,-- говорит Ќицше,--  но  вечнаЯ
жизненность". ‚сЯ драма, действительно, в выборе между ними.
     Ђдриена  ‹екуврер  *  на  смертном  ложе  хотела  было  исповедатьсЯ  и
причаститьсЯ, но отказалась отречьсЯ от своей профессии и тем самым утратила
право на исповедь. ђазве это не противопоставление богу всей силы чувства? ‚
агонии  эта женщина  со  слезами на глазах  не  желает  отречьсЯ  от  своего
искусства -- вот пример величиЯ, которого она никогда не достигала при свете
рампы. ’акова  ее самаЯ  прекраснаЯ и самаЯ труднаЯ роль. ‚ыбрать небеса или
смехотворную верность преходЯщему, предпочесть вечность или  низвергнутьсЯ в
глазах бога  -- вот  исконнаЯ трагедиЯ, в которой каждому необходимо  занЯть
свое место.
     Љомедианты  той  эпохи  знали,  что отлучены  от  церкви.  €збрать  эту
профессию означало избрать муки ада. –ерковь видела в актерах  своих злейших
врагов. Љакие-то литераторы негодовали:  "Љак, ради Њольера лишитьсЯ вечного
спасениЯ!"  Ќо именно так стоЯл вопрос, особенно длЯ  того, кто,  умираЯ  на
сцене под румЯнами, завершал жизнь, целиком отданную распылению самого себЯ.
‚  свЯзи с этим следуют ссылки на гениальность, которой все извинительно. Ќо
гениальность  ничего  не  извинЯет  именно   потому,  что  отказываетсЯ   от
извинений.
     Ђктер знал об уготованных ему карах. Ќо какой смысл имели столь смутные
угрозы в сравнении с  последней карой, уготованной длЯ него самой жизнью? Ћн
заранее  предчувствовал  ее  и  полностью  принимал. Љак  и  длЯ  абсурдного
человека, преждевременнаЯ смерть непоправима длЯ актера. Ќичем не возместишь
те лица и  века,  которые он не успел  воплотить на сцене. Ќо, как бы  то ни
было, от смерти не уйти. Љонечно, актер повсюду, пока жив, но он находитсЯ и
в своем времени, которое оставлЯет на нем отпечаток.

     --69


     „остаточно  немного  воображениЯ,  чтобы  ощутить, что означает  судьба
лицедеЯ. ‚о времени он  создает одного за  другим  своих героев.  ‚о времени
учитсЯ господствовать над ними. € чем больше различных жизней он прожил, тем
легче  он отделЯет  от них  свою собственную жизнь. Ќо  вот настанет  времЯ,
когда ему нужно  умирать и на сцене, и в мире.  ‚се прожитое стоит перед его
глазами. ‚зор его Ясен.  ‚  своей  судьбе  он чувствует  нечто мучительное и
неповторимое.  €  с  этим знанием он готов  теперь умереть. „лЯ  престарелых
комедиантов есть пансионы.

        ‡авоевание
     Ќет,  не верьте,  что из-за  любви  к действию мне пришлось  разучитьсЯ
мыслить,-- говорит  завоеватель.-- Ќапротив, Я вполне могу  дать определение
своему символу  веры,  поскольку верую всеми силами души, вижу определенно и
Ясно.  Ќе доверЯйте тем, кто говорит: "Њы слишком хорошо это знаем, а потому
не способны выразить". …сли не способны, то либо потому, что не знаете, либо
потому, что по лености не идете дальше видимости.
     “ менЯ  не так уж  много мнений. Љ  концу жизни человек  понимает,  что
провел столько лет лишь длЯ того,  чтобы удостоверитьсЯ в одной-единственной
истине. …сли она очевидна, длЯ жизни достаточно ее одной. —то касаетсЯ менЯ,
то  мне есть что сказать об индивиде со  всей определенностью.  Ћ нем должно
говорить без прикрас, а если необходимо, то и с известным презрением.
     —еловека  делает человеком в  большей мере то,  о  чем  он  умалчивает,
нежели  то,  что  он  говорит.  Њне  придетсЯ  умалчивать  о  многом.  Ќо  Я
непоколебимо  убежден в  том, что  все судившие об  индивиде  имели  намного
меньше опыта, чем есть у нас  длЯ обоснованиЯ приговора. ‚озможно, интеллект
со  всей   присущей   ему   тонкостью   предчувствовал   то,  что   надлежит
констатировать.  Ќо  своими  руинами и кровью  наша  эпоха предоставлЯет нам
более  чем  достаточно  очевидностей. „лЯ древних народов  и даже вплоть  до
самого  недавнего  времени,  до  прихода  нашей  машинной  эры,  можно  было
сохранЯть  равновесие  между общественной  и  индивидуальной  добродетелЯми.
Њожно  было  предаватьсЯ  изысканиЯм:  какаЯ из них служит другой.  ќто было
возможно  благодарЯ  упрЯмому  заблуждению  человеческого  сердца,  согласно
которому  люди  приходЯт  в  мир,  чтобы  прислуживать  или  же пользоватьсЯ
чьими-то услугами.  ќто  было  возможно еще  и потому, что ни  общество,  ни
индивид еще не показали, на что они способны.
     Њне знакомы эти добрые души, исполненные восхищениЯ по  поводу шедевров
голландских  художников,  которых  породили  кровавые  войны   во  ”ландрии,
взволнованные  молитвами силезских монахов, которые возносились к небесам из
недр ужасающей ’ридцатилетней войны. Ћни изумлЯютсЯ тому, что вечные

     Љ оглавлению
     --70


     ценности  уцелели  в волнениЯх века.  Ќо времена  менЯютсЯ. ‘егоднЯшние
художники лишены былой безмЯтежности. „аже если у них сердце творца, то есть
черствое  сердце,  ему суждено остатьсЯ без применениЯ в  наше  времЯ, когда
весь  мир мобилизован и даже свЯтые  не  избегли общей участи.  Ѓыть  может,
таково  мое  самое  глубокое  чувство.  ‘  каждой  недоношенной  в  траншеЯх
прекрасной  формой,  с  каждой  раздробленной  железом   линией,  метафорой,
молитвой утрачиваетсЯ какаЯ-то  частица вечного. ЏонимаЯ, что мне не уйти от
моего времени,  Я  решил  стать  плотью  его плоти. ‚от  почему Я не  придаю
значениЯ индивиду.  Ћн кажетсЯ мне униженным и ничтожным. ‡наЯ, что нет дел,
ради которых  стоило бы  стремитьсЯ к  победе,  Я  развил  вкус  к  заведомо
проигранным предприЯтиЯм. Ћни требуют всех сил души, котораЯ остаетсЯ той же
самой и в поражениЯх, и в  преходЯщих победах. ‘олидарность с судьбами  мира
заставлЯет тревожитьсЯ  по поводу столкновениЯ  цивилизаций. џ вобрал в себЯ
эту тревогу, когда решил сыграть свою роль. ‚ыбор между историей и вечностью
завершилсЯ в пользу истории, поскольку Я люблю достоверность.  ‘уществование
истории по крайней мере не вызывает сомнений, да и как Я могу отрицать силу,
готовую менЯ сокрушить?
     ђано или поздно наступает времЯ, когда нужно выбирать между созерцанием
и действием. ќто и называетсЯ: стать человеком.  ЊучениЯ при этом ужасны, но
длЯ  гордого сердцем нет середины. ‹ибо бог, либо времЯ, или крест, или меч.
‹ибо   мир   наделен  величайшим   смыслом,  бесконечно  превосходЯщим   все
треволнениЯ,  либо  в нем нет ничего, кроме  треволнений. Ќужно  жить  своим
временем и умирать вместе с  ним или  же  уклонЯтьсЯ  от него  во имЯ высшей
жизни.  џ знаю  о  возможности  сделки: можно жить в свое  времЯ и  верить в
вечное.  ќто  называетсЯ "принимать".  Ќо  Я  питаю отвращение к сделкам,  Я
требую:  все  или  ничего.  …сли Я выбираю  действие, не подумайте, что  мне
неведомо созерцание. Ќо оно не даст мне всего, а потому, не имеЯ вечности, Я
заключаю союз со временем. Њне чужды  тоска  и горечь; Я хочу только Ясности
видениЯ. џ говорю вам: завтра мобилизациЯ.  € длЯ  вас, и длЯ менЯ она будет
освобождением. €ндивид ничего не может, и тем не менее он способен на все. ‚
свете этой удивительной  свободы  вам станет  понЯтно, почему Я одновременно
возвеличиваю  и  уничтожаю  индивида. Њир сминает его, Я даю ему свободу.  џ
предоставлЯю ему все права.
     ‡авоеватели знают, что само по  себе действие бесполезно.  €меетсЯ лишь
одно полезное  действие, оно свЯзывает человека с землей. џ никогда  и ни  с
чем его не  свЯзываю. Ќо приходитсЯ  действовать "как если бы", поскольку на
пути  борьбы происходит встреча  с живой  плотью. „аже в низости своей плоть
ЯвлЯетсЯ  моей  единственной  достоверностью.  џ  могу  жить лишь  ею,  моим
отечеством  ЯвлЯетсЯ  тварное.  ‚от  почему  Я выбрал  абсурдное усилие, вот
почему Я на стороне борьбы. Љак Я уже говорил, эпоха

     --71


     к  ней готова.  „о сих  пор  величие .завоевателЯ было  географическим,
измерЯлось протЯженностью захваченных территорий.  ‘мысл этого слова не  зрЯ
изменилсЯ * -- оно более не означает победоносного генерала. ‚еличие перешло
в другой  лагерь,  сделалось  протестом  и жертвенностью,  лишенными всЯкого
будущего.  „ело не в любви к поражениЯм, победа  была бы желательна. Ќо есть
лишь одна победа, котораЯ  относитсЯ к  разрЯду вечных, а  мне ее никогда не
одержать. ‚от  мой камень  преткновениЯ. ђеволюции всегда совершались против
богов, начинаЯ с ЏрометеЯ *,  родоначальника  современных  завоевателей. ќто
протест  человека против своей судьбы:  требованиЯ беднЯков  ЯвлЯютсЯ только
поводом. Ќо дух протеста уловим лишь в его историческом воплощении, и только
там Я могу  воссоединитьсЯ с этим духом. Ќе подумайте, будто Я нахожу в этом
удовольствие:   моЯ   человеческаЯ   противоречивость   сохранЯетсЯ   и    в
противоречиЯх  самой  сущности вещей. џ  помещаю  Ясность  моего ума посреди
того, что ее отрицает. џ возвышаю человека  над тем, что  его подавлЯет; моЯ
свобода, мой бунт, моЯ  страсть сливаютсЯ воедино в этом напрЯжении,  в этой
Ясности видениЯ, в этой непомерности повторениЯ.
     „а, человек есть цель в себе. € он ЯвлЯетсЯ  своей  единственной целью.
…сли  он и желает быть кем-то, то в этой жизни.  Ќо тогда мне известно и все
остальное. ‡авоеватели  говорЯт иногда  о  победах  и  преодолениЯх. Ќо  они
всегда  имеют в  виду  "преодоление  себЯ" *. ‚ам  хорошо известно, что  это
значит. …сть мгновениЯ, когда  любой человек чувствует  себЯ равным богу. Џо
крайней  мере,  так говорЯт.  Ќо  богоравность приходит,  когда, словно  при
вспышке молнии, становитсЯ ощутимым поразительное величие человеческого ума.
‡авоеватели  -- лишь те, кто чувствует  силы длЯ  постоЯнной жизни  на  этих
вершинах,  с  полным сознанием  собственного величиЯ.  ‚опрос арифметики  --
больше  или меньше.  ‡авоеватели способны  на  самое  большее. Ќо не  больше
самого  человека, когда он этого захочет. Џоэтому они  никогда  не  покидают
горнило жизни, погружаютсЯ в самое пекло революций.
     ’ам  они  находЯт  искалеченную  тварь,  но   там   же  обнаруживают  и
единственные ценности, заслуживающие их любви и восхищениЯ,-- человека и его
молчание.  ‡десь  их  нищета  и  их  богатство.  …динственной  роскошью  длЯ
завоевателей  остаютсЯ человеческие  отношениЯ. ђазве непонЯтно,  что в этой
уЯзвимой  вселенной все человеческое обретает  самый жгучий  смысл?  ‘уровые
лица,  поставленное под угрозу  братство, сильнаЯ и целомудреннаЯ дружба  --
вот подлинные богатства. Ћни подлинны, так как преходЯщи, в них могущество и
пределы  ума, то есть  его  эффективность. €ные говорЯт о гениальности. Ќо Я
предпочитаю ей интеллект, он тоже может быть величественным. Ћн освещает эту
пустыню и владычествует над ней. Ћн знает  свое рабство и не скрывает этого.
Ћн умирает вместе с телом. Ќо знание -- вот его свобода.

     --72


     ‚се  церкви  против  нас,  мы понимаем  это.  Ќашим сердцам  недоступно
вечное,  и  мы  сторонимсЯ  церквей,  претендующих  на  вечность,  будь  они
божественными   или   политическими.  ‘частье   и  мужество,  заработок  или
справедливость второстепенны длЯ  церкви. Ћна  провозглашает учение, которое
все обЯзаны  принимать.  Ќо что мне  до  идей  и вечности -- соразмерные мне
истины Я должен добыть собственноручно.  ќто истины, от которых  Я  не  могу
отделатьсЯ.  Џоэтому  вам  никогда не сделать менЯ основанием чего  бы то ни
было: от завоевателЯ не остаетсЯ ничего, и уж тем более каких-то учений.
     ‚се завершаетсЯ смертью Њы знаем это, а также то, что она кладет предел
всему.  ‚от  почему  так  отвратительны покрывающие  …вропу  кладбища,  тень
которых  неотступно преследует некоторых из нас. “крашений заслуживает  лишь
то, что мы  любим,  а смерть  отталкивает  и утомлЯет. …е  также  приходитсЯ
завоевывать.  Џоследний герцог  Љаррары,  плененный  в  опустошенной  чумой,
осажденной  венецианцами  Џадуе,  с  диким  воем  металсЯ  по  залам  своего
опустевшего  дворца:  он призывал  дьЯвола  и  требовал смерти.  ќто один из
способов  преодолениЯ  смерти.  ’акова  одна  из  черт  соприродного  ‡ападу
мужества:  длЯ него  отвратительны те места, где полагаетсЯ почитать смерть.
‚о  вселенной бунта  смерть  возвеличивает  несправедливость.  Ћна  ЯвлЯетсЯ
высшим злодейством.
     „ругие  противники  сделки  выбирают вечное и разоблачают  иллюзорность
этого мира. €х кладбища украшены цветами и птицами. Ћни подходЯт завоевателю
как Ясный образ им отвергнутого. €м избраны почерневшаЯ сталь или безымЯнный
окоп.   ‹учшие   из   выбравших  вечность   чувствуют   иногда   исполненный
почтительности и состраданиЯ страх по отношению к живущим с подобным образом
собственной  смерти.  Ќо  как  раз  этот  образ  дает  завоевателЯм  силу  и
оправдание. Џеред  нами  наша  судьба,  и  нам  надлежит  пройти  через  это
искушение.  Ќе столько из гордыни, сколько из сознаниЯ нашего бессмысленного
удела.  €ногда  мы  испытываем  жалость к  самим  себе. ’аково  единственное
сочувствие, которое кажетсЯ  нам приемлемым. ‚ы  врЯд ли сумеете понЯть  это
чувство, оно покажетсЯ  вам  не слишком мужественным. Ќа него  способны лишь
самые смелые.  Ќо мы  призываем  в свои рЯды мужественных и  светлых разумом
людей, и мы не нуждаемсЯ в силе, котораЯ лишила бы нас Ясности.
     Џриведенные выше  образы не содержат моральных поучений  и не влекут за
собой суждений. ќто наброски, в них намечен стиль жизни. ‹юбовник, комедиант
или авантюрист  ведут  абсурдную игру.  Ќо  на  это способны, при желании, и
девственник, и функционер, и президент республики. „остаточно знать и ничего
от   себЯ  не   скрывать.   ‚   итальЯнских  музеЯх  встречаютсЯ   маленькие
разрисованные  ширмы. ‘вЯщенник держал такую перед глазами приговоренного  к
смертной казни, скрываЯ от него эшафот.

     --73


     ‘качок во  всех  его  формах, будь  то низвержение  в божественное  или
вечное,  потерЯ  себЯ  в  повседневных  иллюзиЯх  или в "идее",-- это ширма,
прикрывающаЯ абсурд. Ќо без ширмы могут жить и функционеры, вот что Я имел в
виду.
     џ