в встрепенулсЯ.
     -- ‘оглЯдатаЯми обзавелсЯ? Љто  тебе  сказал?  Ќи с кем!  Ћн  поднЯлсЯ,
направилсЯ  к  озеру,  вошел  по  колени в  воду, умылсЯ,  затем  вернулсЯ к
работникам и, видЯ, как те с удовольствием едЯт и смеютсЯ, не выдержал:
     -- ‚ы здесь проводите времЯ за едой и питьем, а другие идут ради вас на
крест в Ќазарете!
     ‘казав  так и  не в  силах больше  видеть рыбаков,  €аков  направилсЯ в
селение, бормоча что-то под нос.
     Џочтенный ‡еведей поглЯдел вслед сыну и покачал своей огромной головой:
     --  Ќу,  и повезло же  мне с сыновьЯми! Ћдин  вышел  слишком мЯгким  да
богобоЯзненным,  другой --  слишком  строптивым: где  ни  поЯвитсЯ,  тут  же
вспыхивает  ссора. Џовезло, нечего сказать!  Ќи из  того, ни  из  другого не
вышло стоЯщего человека: в меру мЯгкого, в меру строптивого, то добрЯка,  то
пса кусающего, полудьЯвола-полуангела -- человека, одним словом!
     Ћн вздохнул и, чтобы прогнать печаль, ухватил леща.
     --  Ѓлагословенны  да будут  лещи,  озеро, сотворившее  лещей,  и  Ѓог,
сотворивший озера! -- сказал ‡еведей.
     -- —то  уж тогда говорить почтенному  €оне,  хозЯин? --  сказал  старый
рыбак. -- ЃеднЯга каждый вечер сидит на  скале, смотрит в сторону €ерусалима
и  оплакивает своего сына  ЂндреЯ. ќтот  тоже помешалсЯ.  Ќашел,  видите ли,
какого-то  пророка, странствует вместе  с ним,  питаЯсь  медом  и  акридами,
хватает людей и окунает их в €ордан, чтобы обмыть, видите ли, от грехов!
     -- ‚от  и имей после этого сыновей! Џринесите-ка флЯгу, ребЯта, там еще
осталось вино. ќх, тоска берет!
     ѓалька  зашуршала  под медленными тЯжелыми шагами,  словно приближалось
какое-то  грузное,  разъЯренное  животное.  Џочтенный  ‡еведей  обернулсЯ  и
привстал.
     -- „обро пожаловать. €она, человече добрый! --  воскликнул  он, вытираЯ
залитую  вином  бороду. -- џ сейчас  имел объЯснение с сыновьЯми и с лещами.
€ди-ка сюда! ЋбъЯснишьсЯ  с  лещами  и расскажешь,  что нового  слыхать  про
твоего свЯтого сына ЂндреЯ!
     Џодошел плотный, низкого роста, босой, прожженный солнцем старый рыбак.
…го  огромнаЯ голова была покрыта густыми, курчавыми, седыми  волосами, кожа
-- чешуей, словно у рыбы,  а глаза были мутными и усталыми. Ќаклонившись, он
рассматривал собравшихсЯ одного за другим, словно искал кого-то.
     --  Љого  тебе, почтенный €она? €ли сказать лень? --  спросил ‡еведей и
посмотрел на его ноги, бороду и волосы с запутавшимисЯ там рыбными костЯми и
водорослЯми.
     €она то  раскрывал,  то снова смыкал  толстые потрескавшиесЯ  губы,  не
произносЯ ни звука, словно рыба. Џочтенный ‡еведей хотел было засмеЯтьсЯ, но
вдруг им овладел страх. Ѓезумное подозрение вдруг закралось ему в душу, и он
в  страхе  вытЯнул  вперед  руки,  словно  стараЯсь  не  подпускать  к  себе
почтенного €ону.
     --  Џослушай, а  ты  случайно  не пророк €она? --  воскликнул  ‡еведей,
вскочив на ноги. -- ‚от уже столько времени живешь среди нас и все скрываешь
это?  Ћтвечай,  заклинаю  тебЯ  именем  Ђдонаи!  ‘вЯтой  настоЯтель  обители
рассказывал  однажды, как акула  проглотила пророка €ону,  а затем  извергла
его, и он вышел из рыбьего нутра таким же человеком, как прежде. „а, клЯнусь
верой, настоЯтель  рассказывал о нем так,  словно это  был ты: его волосы  и
грудь  были  опутаны водорослЯми, а борода  полна  только  что  вылупившихсЯ
рачков. Џрости,  почтенный €она, но  если порытьсЯ у тебЯ  в бороде,  то там
можно отыскать рачков.
     ђыбаки расхохотались,  но  в глазах  почтенного ‡еведеЯ, смотревшего на
давнего друга, был страх.
     --  ‘кажи, человече Ѓожий, -- снова  и  снова  спрашивал  он. --  ’ы  и
вправду пророк €она?
     Џочтенный  €она покачал головой:  он не  помнил, чтобы какаЯ-то  рыбина
заглатывала его,  но, впрочем, за  столько  лет  борьбы с  рыбами  разве все
упомнишь?
     -- ќто он, он!  -- бормотал почтенный ‡еведей, шнырЯЯ повсюду взглЯдом,
словно желаЯ бежать прочь.
     Ћн знал, что пророки --  люди  своенравные и доверЯть  им  нельзЯ:  они
могут исчезнуть в пламени, в море, в  воздухе, а затем вдруг поЯвитьсЯ перед
тобой как ни в чем не бывало! ђазве €льЯ не вознессЯ в небо  верхом на огне?
Ћднако он и сегоднЯ жив и здоров,  а вскарабкаешьсЯ  на какую-нибудь  горную
вершину -- он тут как тут перед тобой! € с …нохом-бессмертным разве не то же
самое? Ђ теперь вот и  пророк €она пытаетсЯ одурачить нас, будто он на самом
деле  рыбак, отец Џетра  и ЂндреЯ. ‘ ним надо  быть поласковее, эти  пророки
строптивы и сварливы, хлопот с ними не оберешьсЯ.
     ѓолос ‡еведеЯ стал мЯгче:
     --  Џочтенный €она, соседушка дорогой, кого ты ищешь? Ќе  €акова ли? Ћн
возвратилсЯ  из  Ќазарета,  но  устал  и отправилсЯ  в село. …сли  ты хочешь
спросить про сына своего Џетра, то  с  ним все в  порЯдке, не беспокойсЯ, он
скоро будет здесь, а тебе от него большой привет... ‘лышишь, почтенный €она?
Љивни хотЯ бы!
     ‡еведей говорил ласково,  гладЯ €ону  по покрытым грубой  кожей плечам.
Љто его  знает, в  этом  мире  всЯкое случаетсЯ,  и не  исключено,  что  это
рыбообразное животное и в самом деле пророк €она -- надо быть начеку!
     Џочтенный  €она  нагнулсЯ,  вытащил  из котла  маленького скорпиончика,
положил его в рот и принЯлсЯ жевать вместе с шипами.
     -- џ  пойду, --  сказал €она  и  повернулсЯ  спиной.  ‘нова  заскрипела
галька. —айка пролетела, едва не задев  голову €оны, задержалась на какое-то
мгновение, хлопаЯ крыльЯми в  воздухе, словно высмотрев рачка, запутавшегосЯ
в  волосах у старого  рыбака, но  затем, словно испугавшись, издала  хриплый
крик и улетела прочь.
     -- ‘мотрите  в оба, ребЯта, -- сказал ‡еведей. -- ђучаюсь  головой, что
это  пророк €она. Џусть двое из вас пойдут помочь ему,  пока нет Џетра, а то
еще беды не оберемсЯ!
     „вое верзил поднЯлись, посмеиваЯсь и робеЯ в то же времЯ.
     --  ќх, заработок  -- тот же камень  на шее, почтенный  ‡еведей! Џошли!
Џророки что  зверье  дикое  -- ни  с того ни с сего  разинут рот и  сожрут с
костЯми! Ѓудьте здоровы!
     Џочтенный  ‡еведей с удовольствием потЯнулсЯ. ‘ пророком  он все уладил
довольно удачно и теперь обратилсЯ к оставшимсЯ работникам:
     --  Ќу-ка, ребЯта, живее  за дело! ЌаполнЯйте корзины рыбой и по селам!
’олько смотрите  в  оба: крестьЯне  ведь  пройдохи, не то  что  мы,  рыбаки,
человеки Ѓожьи, так что старайтесь дать поменьше рыбы и взЯть побольше зерна
(пусть  даже из  прошлогоднего  урожаЯ), масла,  вина,  цыплЯт,  кроликов...
ЏонЯтно? „важды два -- четыре!
     ђыбаки вскочили с места и принЯлись наполнЯть корзины.
     ‚дали  за  скалами  показалсЯ  скачущий на верблюде  всадник. Џочтенный
‡еведей всматривалсЯ в него, приставив руку к глазам.
     -- ќй, ребЯта, глЯньте-ка, не сын ли это  мой €оанн? --  воскликнул он.
‚садник приближалсЯ, двигаЯсь по сыпучему песку.
     -- ќто он! Ћн! -- кричали рыбаки. -- „оброй вам встречи, хозЯин!
     ‘какавший  уже прЯмо  перед  ними  всадник помахал в  знак  приветствиЯ
рукой.
     --  €оанн! --  окликнул его  старый отец.  -- —то  за спешка?  Људа ты?
Ћстановись-ка, дай на тебЯ поглЯдеть!
     -- Ќекогда мне: настоЯтель помирает!
     -- —то с ним?
     -- ЋтказываетсЯ принимать пищу. •очет помереть.
     --  Ќо  почему? Џочему?  Ћтвет всадника  потонул в  воздухе.  Џочтенный
‡еведей кашлЯнул, задумалсЯ на миг, покачал головой и сказал:
     -- „а хранит нас Ѓог от свЯтости!
     ‘ын Њарии  смотрел, как €аков  в  гневе спускаетсЯ размашистым шагом  к
Љапернауму.  Ћн сел на землю, скрестив ноги, а сердце его было полно скорби.
Џочему он,  так желавший любить и  быть любимым, почему он вызывал в сердцах
людских такую  злобу? ‚ этом был  виновен он сам. Ќе Ѓог и не люди -- только
сам он виновен. Џочему он поступает столь малодушно? Џочему, вступив на свой
путь,  он  не  имеет мужества  пройти этот  путь  до  конца?  Ќерешительный,
несчастный,  малодушный.  Џочему  у  него  не  хватает  отваги  женитьсЯ  на
Њагдалине  и тем самым спасти  ее от позора  и гибели? Ђ когда Ѓог вонзает в
него свои когти и  велит: "Џодымись!" -- почему он клонитсЯ долу и не желает
поднЯтьсЯ? Ђ теперь почему им овладел страх, и он идет затерЯтьсЯ в пустыне?
Ќеужели он думает, что Ѓог не отыщет его и там?
     ‘олнце стоЯло уже почти над головой, плач о зерне уже утих,  измученные
люди  свыклись  с несчастьем,  вспомнили,  что  слезами горю не поможешь,  и
умолкли. ’ысЯчи  лет страдают они  от  несправедливости  и голода,  зримые и
незримые силы угнетают их, однако они сносЯт все и худо-бедно живут,  потому
как научились терпению.
     ‡еленаЯ  Ящерица  вылезла из колючего  кустарника погретьсЯ  на солнце,
увидала над собой страшного зверЯ -- человека,  испугалась, сердце ее сильно
забилось  под  горлом, но она  приободрилась, прильнула  к теплому  камню и,
повернув круглый  черный  глаз,  доверчиво смотрела на  ‘ына  Њарии,  словно
приветствуЯ его, словно говорЯ ему:
     "џ увидела,  что  ты  один, и пришла  разделить  твое одиночество". ‘ын
Њарии обрадовалсЯ  и затаил дыхание, чтобы ненароком  не спугнуть Ящерицу. €
пока  он  смотрел на  Ящерицу, чувствуЯ,  как его  сердце бьетсЯ  в лад с ее
сердцем, две бабочки порхали между ними, вновь и вновь подлетаЯ друг к другу
и не желаЯ улетать. Ћбе они  были черные, мохнатые,  с красными  пЯтнышками.
Ѓабочки весело резвились,  играли на  солнце, а  затем  подлетели и  уселись
человеку  на  окровавленный платок,  опустив свои  хоботки на красные пЯтна,
словно  желаЯ высосать кровь. ‘ын  Њарии ощутил  их ласки  на своей  голове,
вспомнил когти  Ѓожьи и показалось  ему, что  крылышки бабочек и когти Ѓожьи
возвещали ему одно и то же.
     "Ћ, если  бы Ѓог  всегда  мог  нисходить к людЯм  не  орлом  с  острыми
когтЯми, не молнией, а бабочкой", -- подумал юноша.
     Њысленно соединЯЯ  бабочек и Ѓога, он почувствовал,  как что-то щекочет
ему ступни, искоса взглЯнул вниз и увидел, что у него под ногами торопливо и
озабоченно снуют крупные черно-рыжие муравьи, по  двое и  по трое переносЯ в
широких челюстЯх пшеничные зерна. Ћни похитили эти  зерна с  полЯ у людей  и
тащили  их в муравейник, славЯ своего Ѓога -- ‚еликого ЊуравьЯ -- за то, что
он печетсЯ о своем избранном народе -- муравьЯх -- и посылает потопы на полЯ
как  раз тогда, когда  нужно, когда зерно уже собрано  на  токах.  ‘ын Њарии
вздохнул.  "€  муравьи ведь тоже создань Ѓожьи, -- подумал он. -- € люди,  и
Ящерицы,  и цикады,  поющие  в масличной роще,  и шакалы, воющие по ночам, и
потопы, и голод..."
     ‡а спиной  у него послышалось чье-то дыхание. ћноша  пришел  в ужас. Ћн
столько времени уже забыл и думать о ней, но она, „емоница, его не забывала.
’еперь юноша слышал, как она дышит, сидЯ у него за спиной скрестив ноги.
     -- € ЏроклЯтие -- тоже создание Ѓожье, -- прошептал ‘ын Њарии.
     ‚сюду  вокруг он  чувствовал дыхание  Ѓожье, проносившеесЯ  над ним  то
тепло и доброжелательно, то Яростно и беспощадно. џщерица, бабочки, муравьи,
ЏроклЯтие -- все было Ѓогом.
     Ћн услышал звон колокольчиков на дороге и голоса и обернулсЯ.  Џроходил
длинный караван верблюдов,  груженный дорогими товарами,  а во главе его шел
неприметный  ослик. „олжно быть, караван  шел  из  пустыни,  отправившись из
Ќиневии или ‚авилона -- плодородного речного краЯ праотца  Ђвраама  -- и вез
шелковые  ткани, прЯности  и слоновую  кость, а,  возможно,  также  рабов  и
рабынь.  ЌаправлЯлсЯ  же  он  к  ‚еликому  морю,  где  плавают  разноцветные
корабли...
     Љараван все шел, и не было  ему  конца. "‘колько богатств таит  в  себе
этот мир, -- подумал  ‘ын Њарии, -- сколько чудес!" ‚ хвосте каравана ехали,
раскачиваЯсь  в  такт  колышущейсЯ  поступи верблюдов,  богатые чернобородые
торговцы в  зеленых тюрбанах, в длинных, до щиколоток, рубахах,  с  золотыми
серьгами. ‘ын Њарии испуганно вздрогнул.
     "Ћни  остановЯтсЯ в Њагдале,  -- внезапно пришло  ему в  голову. -- Ћни
остановЯтсЯ в  Њагдале,  а дверь Њагдалины открыта, открыта  днем и ночью, и
они войдут туда. ‘пасти ее!  Ћ, если бы Я мог спасти ее! ‘пасти тебЯ -- нет,
не племЯ €зраилево, которое  Я не могу спасти, -- спасти  тебЯ, Њагдалина! џ
не пророк и  когда  открываю уста, то даже  не  знаю, что сказать .  Ѓог  не
помазал уста мои пылающим углем,  не метнул в нутро мое  свою молнию, дабы Я
запылал и бросилсЯ  в  неистовстве возглашать на дорогах! „а не будут  слова
моими,  но да  будут они  …го словами, и да  не  будет мне о том  заботы:  Я
отверзну  уста, но Ћн будет  возглашать ими. џ не  пророк, а простой, робкий
человек, Я  не могу взЯть тебЯ с  ложа позора, и  потому  иду  в  пустыню, в
обитель  молитьсЯ о  тебе. Њолитва всемогуща.  „аже во времЯ войн. €бо  пока
держал  Њоисей свои длани воздетыми к  небу, побеждали сыны €зраилевы, а как
только  утомилсЯ он и опустил длани, терпели они поражение.  Џотому денно  и
нощно буду держать Я воздетыми в небо длани мои за тебЯ, Њагдалина!"
     ’ак  сказал юноша и посмотрел на  солнце.  …два оно станет  клонитьсЯ к
закату,  он  отправитсЯ  дальше  в  потемках,  потому  как   желал  миновать
Љапернаум, оставаЯсь никем  не замеченным, а затем  обогнуть озеро и войти в
пустыню. ‘трастное  желание добратьсЯ туда возросло еще  более.  ћноша снова
вздохнул.
     -- Ћ, если бы Я умел ходить по воде, чтобы пройти через озеро напрЯмик!
-- прошептал юноша.
     џщерица  все еще  льнула  к  теплому  камню, греЯсь  на солнце, бабочки
взлетели  ввысь и  исчезли  среди  света, муравьи  продолжали носить урожай,
наполнЯли им свои кладовые, снова спешили в поле и снова возвращались оттуда
с  грузом. ‘олнце начало  клонитьсЯ  к закату. ’ени  стали  длиннее, путники
встречались все реже, вечер  опускалсЯ  на деревьЯ и  на  землю, покрываЯ их
позолотой, а  воды озера пришли в смЯтение, с каждым мгновением  менЯЯ цвет:
алели,  становились  светло-лиловыми,  темнели. ‚  небе  на  западе  повисла
крупнаЯ звезда.
     "‘ейчас придет ночь, сейчас  придет чернаЯ дщерь ЃожьЯ вместе со своими
караванами -- звездами..." -- подумал ‘ын Њарии,  и звезды, еще  не заполнив
собою неба, заполнили мысли его.
     Ћн уже собиралсЯ встать и снова пуститьсЯ  в путь, но тут  услышал, как
за спиной у него зазвучал рог и какой-то странник позвал его по имени. ћноша
обернулсЯ и  в бледном вечернем свете заметил человека с  узлом  за плечами,
который  поднималсЯ в  гору,  подаваЯ ему знаки.  "Љто бы это мог быть?"  --
подумал ‘ын Њарии, пытаЯсь  разглЯдеть под  узлом  лицо странника. Ћн где-то
уже видел эту бледную образину, редкую бороденку и кривые ножки...
     -- ќто ты, ”ома? -- закричал вдруг  юноша.  -- ’ы снова стал бродить по
селам?
     •итрый косоглазый коробейник уже стоЯл перед ним, переводЯ  дыхание. Ћн
сбросил наземь узел, вытер  пот с узкого лба, а его косЯщие глазки заиграли,
но  столь неоднозначно, что невозможно было понЯть,  радовались  ли они  или
насмехались.
     ‘ын  Њарии  любил  ”ому и часто виделсЯ с ним, когда тот  проходил мимо
мастерской с рогом за поЯсом, странствуЯ по селам. ”ома ставил свой узел ему
на  верстак и  принималсЯ  рассказывать о  том,  что  видел  вокруг,  шутил,
смеЯлсЯ, поддразнивал. Ћн не верил ни в Ѓога €зраилЯ, ни в других богов.
     -- ‚се смеютсЯ над нами, -- говорил он, -- за то, что мы  режем длЯ них
козлЯт, воскурЯем фимиам и воспеваем во все горло их прелести...
     ‘ын  Њарии   слушал  ”ому,  приоткрываЯ  ему  свое  удрученное  сердце,
восхищалсЯ плутоватым  разумом  ”омы, который,  несмотрЯ  на свою  бедность,
несмотрЯ на  все порабощение и злоключениЯ своего народа, умел найти в  себе
силу смехом и насмешкой превозмогать рабство и бедность.
     Љоробейник ”ома тоже любил ‘ына Њарии, видЯ в нем кроткого  страждущего
агнца, который нуждалсЯ в Ѓоге и с блеЯнием семенил за Ќим.
     -- ’ы -- агнец. ’ы -- агнец, ‘ыне Њарии, но внутри тебЯ пребывает волк,
и  волк  этот  когда-нибудь  сожрет  тебЯ! -- часто  говорил  он  со смехом,
вытаскиваЯ из-за пазухи гостинец -- то горсть фиников, то гранат, то Яблоко,
тайком сорванные в чьем-нибудь саду.
     --  •орошо, что  Я нашел  тебЯ, --  сказал ”ома,  переводЯ  дыхание. --
‚идать, Ѓог тебЯ любит. Људа это ты путь держишь?
     -- ‚ обитель, -- ответил юноша, указываЯ рукой вдаль за озеро.
     -- ‘тало быть, хорошо, что Я тебЯ встретил. Џоворачивай обратно!
     -- ‡ачем? Ѓог...
     Ќо тут ”ома разозлилсЯ.
     -- Ѓудь добр, не путайсЯ с  Ѓогом. „о Ќего не добратьсЯ: нужно идти всю
жизнь, да и смерть тоже, но  Ћн, благословенный, бесконечен.  ’ак что  лучше
оставь …го и не впутывай в  наши дела. •лопот у нас достаточно и с людьми --
бесчестными  да  хитромудрыми.  € вот что: берегись €уды рыжебородого! Џеред
тем, как покинуть  Ќазарет, Я видел, как он шепталсЯ с матерью распЯтого,  а
затем с ‚араввой  и еще несколькими головорезами зилотами, и слышал при этом
твое имЯ. ’ак что берегись, ‘ыне Њарии. Ќе ходи в обитель!
     Ќо тот только покачал головой.
     -- ‚се  живые существа,  -- сказал  он,  -- во  длани  Ѓожьей.  Љого Ћн
захочет спасти -- того спасет, кого захочет убить -- того убьет. ђазве можем
мы противитьсЯ …му? џ пойду туда, и да поможет мне Ѓог!
     -- Џойдешь?  --  гневно  воскликнул  ”ома.  -- Џока  мы здесь  с  тобой
разговариваем, €уда уже поджидает тебЯ в обители с ножом  за пазухой! “ тебЯ
есть нож?
     ‘ын Њарии ужаснулсЯ.
     -- Ќет. Ќа что он мне? ”ома засмеЯлсЯ.
     -- Ђгнец... Ђгнец... Ђгнец... -- проговорил он и поднЯл узел с земли.
     -- Џрощай! Џоступай как знаешь! џ тебе говорю: "Ѓеги!"
     --  а ты мне в ответ: "Џойду!" Ќу, что ж, ступай, только потом пенЯй на
себЯ!
     …го косЯщие глазки заиграли, и он, насвистываЯ, стал спускатьсЯ.
     “же совсем наступил вечер, землЯ потемнела, озеро исчезло, в Љапернауме
зажглись первые огни. „невные птицы устроились на ночлег, спрЯтав голову под
крыло, а ночные пробудились и вылетели на охоту.
     "Џрекрасна  и свЯта година сиЯ,  -- подумал ‘ын Њарии. -- ’еперь Я могу
незаметно отправитьсЯ в путь".
     Ќа памЯть ему пришли слова ”омы.
     --  Љак Ѓогу  угодно,  так и будет, --  тихо сказал юноша. --  …сли  Ћн
толкает  менЯ навстречу убийце  моему,  пойду к  нему  без  промедлениЯ:  да
погибну от руки его,
     -- Я в силах сделать это и сделаю это. ћноша обернулсЯ.
     -- Џошли,  -- сказал он своей невидимой спутнице и направилсЯ в сторону
озера.
     Ќочь  была  приЯтной,  теплой,  влажной,  с  юга  дул  легкий  ветерок,
Љапернаум пахнул рыбой и жасмином.  Џочтенный  ‡еведей сидел у себЯ во дворе
под  большим миндальным деревом вместе со  своей супругой  ‘аломеей. Ћни уже
поужинали и теперь беседовали. ‚ доме  ворочалсЯ  на  постели  их сын €аков.
ђаспЯтый ‡илот,  соглЯдатай -- ‘ын Џлотника, новаЯ несправедливость, которую
Ѓог учинил людЯм,  забрав у них  урожай, путались  в  его мыслЯх  и бередили
душу, не даваЯ уснуть. € болтовнЯ старого  отца тоже  злила его. Ћн сорвалсЯ
на ноги, зажег свет, вышел во двор и направилсЯ к воротам.
     -- Људа ты? -- обеспокоенно спросила мать.
     -- Ќа  озеро. •очу подышать ветерком,  -- проворчал  €аков  и исчез  во
тьме. Џочтенный ‡еведей покачал головой и вздохнул.
     --  Њир  перевернулсЯ,  жена,  --  сказал он. -- Њолодым  стали тесно в
собственной шкуре: они теперь и не ласточки, и не рыбы, они -- летучие рыбы.
Њоре их уже не вмещает, и они взмывают в воздух, но и воздуха не приемлют, и
потому снова нырЯют в море. €  так снова и снова! ‘овсем спЯтили.  ‚озьми, к
примеру,  нашего сына  --  твоего  любимчика  €оанна.  Ћбитель,  видишь  ли,
молитвы, посты, Ѓог.  ‚ лодке ему стало тесно, уместитьсЯ в ней не  может. Ђ
теперь и  этот, €аков, которого Я  считал  благоразумным.  € он, запомни мои
слова,  туда  же  паруса поворачивает. ‚идела, как он сегоднЯ распалилсЯ  да
расходилсЯ так,  что и дом  ему  стал  тесен? ќто, конечно,  не  моЯ забота,
только  кто  ж  будет  распорЯжатьсЯ моими  челнами да работниками? ‚се  мои
труды, стало быть, насмарку пойдут? Ќе по душе мне все это, женушка дорогаЯ.
Џринеси-ка лучше вина да осьминога на закуску, хоть в себЯ приду!
     ЏочтеннаЯ  ‘аломеЯ  сделала вид, будто не слышит. ‘егоднЯ ее старик уже
хватил лишку -- будет! € она попробовала переменить разговор:
     -- Ќе печальсЯ, они еще молоды, это пройдет.
     -- Ђ ведь  и вправду, жена.  ’ы  мыслишь  по-женски. —его  это Я голову
ломаю? ‚едь  так  оно  и есть.  Ћни еще молоды, это пройдет.  Њолодость, что
болезнь -- проходит. € Я в молодые годы тоже был легко возбудим, ворочалсЯ в
постели, думаЯ, что хочу Ѓога. Ђ  хотелось мне жены -- тебЯ, ‘аломеЯ! ‚зЯл Я
тебЯ и сразу же успокоилсЯ.  ’о  же происходит и с нашими сыновьЯми, что тут
долго думать!  ‚от  мне  и  полегчало,  женушка  роднаЯ!  Џринеси-ка вина да
осьминога на закуску -- выпью за твое здоровье, дорогаЯ моЯ ‘аломеЯ!
     Ђ  чуть поодаль, в соседнем квартале, почтенный  €она  одиноко  сидел в
своей  хижине  и чинил  у светильника  невод. ‚се чинил  и  чинил, но думы и
помыслы  его были обращены не к  покойной  супруге, преставившейсЯ в  эту же
пору  год  назад,  не  к  легкомысленному  сыну  Ђндрею, не к другому  сыну,
взбалмошному  Џетру,  все еще шатавшемусЯ по тавернам Ќазарета,  бросив его,
старика, при челне тЯгатьсЯ  в  одиночку  с рыбами.  Ћн  размышлЯл  о словах
‡еведеЯ и  пребывал в полном замешательстве. Ђ что  если он  и в  самом деле
пророк  €она? ‘тарик  посмотрел на свои  руки, ноги, бока,  сплошь  покрытые
чешуей.  „аже  его  дыхание  пахло рыбой,  даже  пот  его был  рыбьим.  €она
вспомнил, что, когда третьего днЯ он оплакивал покойную жену, слезы его тоже
пахли рыбой.
     Џлут ‡еведей был прав: в бороде у него иной раз попадались рачки... —то
если он и в  самом деле пророк  €она? ’ак вот почему  не любит  он болтать и
слова из него словно клещами вытаскивают, а когда ступает по  земле, то  все
спотыкаетсЯ да шатаетсЯ, но  как только входит в озеро, -- какое облегчение,
какую  радость  чувствует  от того, что вода вздымает  его в своих объЯтиЯх,
ласкает,  лижет его, плещет у него в ушах, говорит  с ним, а он, точь-в-точь
как рыба, отвечает ей без слов, выпускаЯ пузыри изо рта!
     "Љонечно же, Я  -- воскресший пророк  €она.  Ђкула  извергла  менЯ,  но
теперь Я обрел знание, стал пророком, но прикидываюсь рыбаком и не пророню о
том  ни  слова,  а  то еще  хлопот не оберешьсЯ..." Ћн улыбнулсЯ,  довольный
собственным лукавством. "•орошо это  у  менЯ вышло, --  подумал  €она,  -- и
никто не смог разоблачить  менЯ  за  столько  лет,  даже  Я сам, один только
чертов  ‡еведей  --  спасибо ему!  --  открыл мне глаза..." Ћн уронил на пол
снасти,  удовлетворенно  потер руки, открыл  шкафчик, вытащил  оттуда флЯгу,
запрокинул  короткую  и толстую  чешуйчатую шею и принЯлсЯ пить с булькающим
звуком.
     „ва довольных старика  выпивали в Љапернауме, а наш ночной странник все
шел и шел по берегу, погруженный в раздумьЯ.  Ћн  был  не  один,  потому как
слышал у  себЯ за  спиной  скрип  песка. Ќовые торговцы  спешились  во дворе
Њагдалины и теперь, сидЯ  со скрещенными ногами, на покрытом галькой дворе в
ожидании своей  очереди,  не  спеша беседовали друг  с другом, жуЯ  финики и
жареных  крабов.  ‚ обители монахи уложили настоЯтелЯ  посреди его  кельи  и
бодрствовали над  ним.  ЌастоЯтель еще  дышал и  смотрел  на открытую  дверь
округлившимисЯ  глазами   с  напрЯженным,  изнуренным   лицом  и,  казалось,
прислушивалсЯ.
     -- Ћн слушает, не прибыл ли раввин из Ќазарета исцелить его...
     -- Ћн слушает, не приближаютсЯ ли черные крыльЯ архангела...
     -- Ћн слушает, не раздаютсЯ ли шаги приближающегосЯ Њессии...
     ’ак тайком  переговаривались между собой взиравшие на  него монахи, и у
каждого  из  них  душа  была готова в этот час  к восприЯтию чуда.  ‚се  они
напрЯгали слух, но не слышали ничего, кроме молота, стучавшего по наковальне
где-то в углу двора. ќто €уда развел огонь и трудилсЯ среди ночи.
     10.
     „алеко-далеко в Ќазарете  сидела в своей  хижине у горЯщего светильника
ЊариЯ,  жена  плотника  €осифа. „верь хижины  была  открыта,  и ЊариЯ мотала
прЯжу. Њотала она в спешке, потому  как решила отправитьсЯ на поиски сына по
окрестным селам.
     Ћна  мотала  шерсть,  но   мысленно  была  далеко:  кружила  по  полЯм,
устремлЯлась в Њагдалу и  Љапернаум,  металась,  отчаЯвшаЯсЯ  и  одинокаЯ по
берегам ѓеннисаретского озера. Њысленно она устремилась  на поиски сына. "Ћн
снова бежал без оглЯдки, снова  Ѓог донимает его своим стрекалом, не щадЯ ни
его, ни менЯ. ‚ чем мы перед Ќим провинились? ’аковы уготованные нам радость
и  слава? ‡ачем  ’ы  покрыл  цветом посох €осифа и отдал  менЯ в  жены этому
старику? ‡ачем ’ы  метнул  молнию  и  оплодотворил  чрево  мое  единственным
порченым сыном? џ цвела, словно древо миндальное,  покрытое цветом от корней
до самой вершины, когда держала его у груди своей. Џроходившие мимо соседи с
восхищением смотрели  на  менЯ и  говорили: "’ы  самаЯ  счастливаЯ  женщина,
ЊариЯ!"  €дущие  мимо  караваны останавливались, купцы сходили с  верблюдов,
клали дары к ногам моим и говорили: "Љто эта женщина,  что расцвела,  словно
древо миндальное?" Ќо  нежданно  налетел ветер,  и  цвет  мой осыпалсЯ...  €
теперь, скрестив руки  на осиротевшей  груди, Я взываю к ’ебе с мольбой: "„а
свершитсЯ волЯ ’воЯ, ѓосподи! ’ы дал мне расцвесть, и от ’воего же дуновениЯ
потерЯла Я листву. …сть ли надежда, что Я расцвету вновь, ѓосподи?"
     "ђазве  нет надежды сердцу моему обрести покой? --  спрашивал себЯ и ее
сын, когда, огибаЯ озеро ранним утром, увидел он обитель, вклинившуюсЯ между
зелено-красных  скал. -- Џочему  по мере  приближениЯ к  обители сердце  мое
трепещет все сильнее? ђазве не вступил Я на путь истинный, ѓосподи? Ќе ’ы ли
направил менЯ к этому свЯтому скиту? ’ак почему же ’ы не желаешь  простереть
длань свою, дабы утешить сердце мое?"
     „ва  монаха в белоснежных  одеждах  вышли из  широких врат  обители  и,
поднЯвшись на скалу, вглЯдывались в сторону Љапернаума.
     -- Ќет еще... Ќет...  -- сказал один  из них -- коротконогий, горбатый,
полоумный.
     -- Ќе  поспеет, не  застанет  его в живых, -- сказал другой -- верзила,
рот которого, с акульим разрезом губ, доходил до самых ушей. -- Џослушай-ка,
€еровоам, Я сам постою здесь в дозоре, пока не покажетсЯ верблюд,
     --  Џойду  поглЯжу, как он  помирает,  --  обрадовалсЯ  горбун  и  стал
спускатьсЯ со скалы.
     ‘ын  Њарии  в нерешительности стоЯл  на пороге обители.  ‚ходить или не
входить?  ‘ердце  его тревожно стучало. Љруглый двор был покрыт плитами.  Ќи
деревца зеленого, ни цветка, ни птицы, только дикие сикоморы росли вокруг...
Љруглой нелюдимой пустыней казалсЯ этот двор, а вокруг него, словно  могилы,
высеченные в скале отверстиЯ -- кельи.
     "€ это –арство Ќебесное? -- спросил  себЯ юноша. -- ђазве здесь обретет
покой сердце человеческое?"
     Ћн все стоЯл и смотрел, не решаЯсь переступить через порог.  „ве черные
овчарки выскочили из угла и принЯлись лаЯть на него.
     ѓорбун увидел гостЯ, свистнул на собак, те умолкли, а горбун  обернулсЯ
и  внимательно  осмотрел пришельца с ног до  головы.  …го  глаза  показались
монаху очень печальными,  одежда  -- очень бедной,  а ноги  его кровоточили.
Њонаху стало жаль юношу.
     -- „обро пожаловать, брат! -- сказал горбун. -- —то за ветер занес тебЯ
к нам в пустыню?
     -- Ѓог! -- глубоким, полным отчаЯниЯ голосом ответил ‘ын Њарии.
     Њонах испугалсЯ.  Ќикогда  еще не приходилось ему  слышать, чтобы  уста
человеческие произносили имЯ Ѓожье с таким ужасом. Ћн скрестил руки на груди
и молчал.
     -- џ хочу видеть настоЯтелЯ, -- сказал гость спустЯ некоторое времЯ.
     -- ’ы его можешь видеть, а вот он тебЯ -- нет. ‡ачем он тебе?
     -- Ќе знаю. ‘он мне приснилсЯ. џ пришел из Ќазарета.
     -- ‘он? -- переспросил полоумный монах и рассмеЯлсЯ.
     --  ‘трашный сон, старче,  ‘ тех  пор  сердце  мое  не  находит  покоЯ.
ЌастоЯтель  --  свЯтой  человек,  Ѓог  научил  его  толковать  птичий Язык и
сновидениЯ. Џотому Я и пришел.
     …му никогда  не приходило в голову ЯвитьсЯ  в обитель, чтобы  вопросить
настоЯтелЯ о  смысле сновидениЯ,  увиденного  в  ту  ночь, когда он мастерил
крест:  неистовое преследование, рвущийсЯ вперед рыжебородый и устремившиесЯ
за  ним  карлики  с  орудиЯми  пыток   в  руках.  Ќо   теперь,  когда  он  в
нерешительности стоЯл на пороге обители, сновидение вдруг молнией пронеслось
в его памЯти. ‚от почему Я пришел!  -- мысленно  воскликнул юноша. --  €з-за
этого  сна.  Ѓог послал его мне, чтобы указать путь,  а настоЯтель даст  ему
истолкование".
     -- ЌастоЯтель при смерти, -- сказал монах, -- ты пришел слишком поздно,
брат. Џоворачивай обратно.
     -- Ѓог  велел мне, -- сказал ‘ын Њарии. -- ђазве  Ћн  может  обманывать
людей?
     Њонах захихикал. Ћн много повидал в жизни и поэтому не особенно доверЯл
Ѓогу.
     -- Ђ разве Ћн -- не Ѓог? -- сказал монах. -- —то …му на ум взбредет, то
Ћн  и  сделает.  ђазве  был  бы  Ћн  всесильным,  если  бы  не  мог  творить
несправедливость?
     Ћн ласково похлопал гостЯ по спине, но его ручища была слишком тЯжела и
причинила юноше боль.
     -- Ќе горюй, -- сказал монах. -- ‚ходи. ‡десь Я за старшего.
     Ћни вошли во двор.
     ЏоднЯлсЯ  ветер.  Џо  плитам  кружилсЯ  песок.  Њутное кольцо  опоЯсало
солнце.  ‚оздух  потемнел. Џосреди  двора зиЯл пересохший  колодец.  Ќекогда
здесь была вода,  теперь же колодец был засыпан песком. Ќа  его выщербленных
краЯх устроились погретьсЯ на солнце две Ящерицы.
     ЉельЯ настоЯтелЯ была открыта. Њонах взЯл гостЯ за плечо.
     -- Џостой здесь, -- сказал он. -- џ спрошу разрешениЯ у братьев. Ќикуда
не уходи. ‘крестив руки на груди, горбун  вошел внутрь. ‘обаки стоЯли теперь
по обе стороны у входа, вытЯнув шеи, словно принюхиваЯсь, и жалобно скулили.
ЌастоЯтель  лежал  посреди кельи, ногами  к двери, а  вокруг чутко дремали в
ожидании  изнуренные  всенощным  бодрствованием монахи.  “мирающий  лежал на
соломе. ‹ицо его  пребывало в постоЯнном напрЯжении,  глаза  были  открыты и
обращены к  распахнутой двери. ‘емисвечный светильник все еще горел у него в
изголовье, освещаЯ выпуклый  блестЯщий лоб, ненасытные глаза,  орлиный  нос,
иссиннЯ-бледные  губы  и длинную  белоснежную  бороду,  целиком  закрывавшую
обнаженную  костлЯвую  грудь.  ‚  глинЯную  курильницу  на  раскаленные угли
бросили смешанный с розовым маслом ладан, и в воздухе стоЯло благоухание.
     Њонах сразу же позабыл о цели своего прихода и уселсЯ вместе с собаками
на корточках у порога.
     ‘олнечные  лучи  уже  достигли  двери,  готовые   проникнуть  внутрь  и
добратьсЯ  до ног настоЯтелЯ, а ‘ын  Њарии  все  стоЯл снаружи и ждал.  Ѓыло
тихо.  ‘лышалось  только  повизгивание  псов,   да  еще   доносились  издали
размеренные удары молота, медленно стучавшего по наковальне.
     ѓость ждал  долго. “же  наступил  день,  а про него забыли.  €  сам  он
забылсЯ, стоЯ под лучами  утреннего солнца.  Ќочь  была прохладной, и теперь
его промерзшие кости наслаждались теплом.
     ‚друг в  полной тишине  раздалсЯ голос монаха, стоЯвшего  в  дозоре  на
скале:
     -- …дут<b>!</b> …дут!
     ‚се бросились наружу, оставив настоЯтелЯ одного.
     ‘ын  Њарии  набралсЯ отваги,  робко  шагнул раз,  другой  и очутилсЯ на
пороге кельи. ’ам, внутри, было спокойствие смерти, спокойствие  бессмертиЯ,
бледно отсвечивали залитые солнцем худые ноги настоЯтелЯ.  “ потолка звенела
пчела:  черное  мохнатое  насекомое  мЯгко  кружилось  вокруг  семи  свечей,
перелетало  от одного  пламени к другому, словно выбираЯ, на котором из  них
сгореть.
     € вдруг настоЯтель шевельнулсЯ. ‘обрав все силы, он поднЯл голову и тут
же широко  раскрыл  глаза: рот его оставалсЯ открытым,  а ноздри  задрожали,
жадно  втЯгиваЯ воздух. ‘ын  Њарии прикоснулсЯ  в знак  приветствиЯ  рукой к
левой половине груди, затем к губам и ко лбу. ѓубы настоЯтелЯ дрогнули.
     -- ’ы  пришел... Џришел... -- прошептал он так тихо, что ‘ын Њарии даже
не расслышал.
     Ќа  суровом   печальном  лице  настоЯтелЯ   поЯвилась   улыбка,  полнаЯ
несказанного блаженства.  €  сразу же  глаза его  закрылись, ноздри замерли,
уста сомкнулись, а скрещенные на груди руки  сползли по  обе стороны тела  с
раскрытыми кверху ладонЯми.
     Њежду тем два верблюда опустились во дворе на колее, монахи подбежали к
ним и помогли почтенному раввину спешитьсЯ.
     -- Ћн жив? †ив еще? -- в отчаЯнии спрашивал юный послушник.
     -- …ще дышит, --  ответил  старец Ђввакум. -- ‚се видит, все слышит, но
не говорит.
     Џервым в келью вошел раввин, а за ним послушник с драгоценным мешком, в
котором были мази, травы и чудодейственные амулеты целителЯ. „ва черных пса,
поджав хвосты, даже  не  повернулись.  Џоложив головы  наземь,  они  скулили
жалобно, словно люди.
     “слышав скуление, раввин  покачал головой. "џ прибыл слишком поздно..."
-- подумал он, но не сказал ничего.
     ђаввин  опустилсЯ  на колени рЯдом с настоЯтелем,  наклонилсЯ  над ним,
приложил руку к сердцу, приблизил губы к губам настоЯтелЯ.
     --  ‘лишком  поздно, --  прошептал он. -- џ прибыл слишком поздно... „а
продлитсЯ  ваша  жизнь,  отцы!  Њонахи  стали  голосить   и,  склонЯЯсь  над
покойником, благоговейно целовали его, как то велел порЯдок и в соответствии
с  чином  каждого: отец Ђввакум --  в глаза, прочие  монахи -- в  бороду и в
раскрытые ладони, послушники  --  в ноги.  Љто-то  взЯл  с опустевшей скамьи
настоЯтельский посох и положил его справа от свЯтых останков.
     ‘тоЯ на коленЯх,  почтенный раввин  смотрел на  покойника,  не в  силах
оторвать  от него глаз.  —то означала эта торжествующаЯ  улыбка? Љакой смысл
заключало в себе  таинственное  сиЯние вокруг  смеженных очей? Ќекое  солнце
падало  на  этот лик, некое солнце  незаходЯщее,  и не покидало его. —то это
было  за  солнце?  ђаввин  посмотрел  вокруг.  ‘тоЯвшие  на  коленЯх  монахи
продолжали  свершать поклонение. €оанн  припал  губами к  ногам покойника  и
плакал.  Џочтенный  раввин вопросительно переводил взглЯд с одного монаха на
другого и вдруг заметил в глубине  кельи ‘ына Њарии -- тот тихо и неподвижно
стоЯл в углу, скрестив руки на груди. € на лице его была та же торжествующаЯ
и умиротвореннаЯ улыбка, что и на лице усопшего.
     -- ѓосподи  ‚семогущий, Ђдонаи, -- в страхе прошептал почтенный раввин.
--  „околе  ’ы будешь искушать  сердце  мое?  Џомоги разуму моему  познать и
принЯть решение!
     Ќа  другой  день  Яростное  кроваво-красное  солнце   в   темном  венце
взметнулось из песка. ѓорЯчий ветер подул с востока из пустыни. Њир покрылсЯ
мраком. „ва черных монастырских пса  попробовали было залаЯть, но в пасти им
набилсЯ песок, и  они  умолкли. Џрипав к земле, верблюды ожидали с закрытыми
глазами.
     „ержась цепью друг за друга, чтобы не упасть, монахи медленно, на ощупь
продвигались вперед. Ћни несли хоронить останки настоЯтелЯ, сбившись в  кучу
и крепко вцепившись в тело,  чтобы защитить  его  от порывов  ветра. ЏустынЯ
колыхалась, поднимаЯсь и опускаЯсь словно море.
     --  ќто  ветер  пустыни, это дыхание €еговы, --  прошептал €оанн, тесно
прижимаЯсь  к ‘ыну Њарии.  -- Ћн  иссушает  всЯкий  зеленый лист, заставлЯет
иссЯкнуть всЯкий источник, наполнЯет рот песком. Њы оставим свЯтые останки в
Яме, волны песка нахлынут и поглотЯт их.
     ‚ какое-то  мгновение --  в то  самое мгновение,  когда они переступали
через порог обители, огромный, черный, рыжебородый кузнец с молотом на плече
встрепенулсЯ во мгле  и посмотрел на  них. Ќо тут же его  укутал песок, и он
исчез.  ‘ын ‡еведеЯ увидел  в смерче  это чудище и в  страхе схватил  своего
товарища за плечо.
     -- Љто это был? -- спросил он тихо. -- ’ы видел его?
     ‘ын Њарии  не  ответил. "‚се это  устроил Ѓог сообразно воле своей,  --
подумал  он. --  ‡десь, в  пустыне  на краю света, свел Ћн со мною  €уду. „а
свершитсЯ волЯ ’воЯ, ѓосподи..."
     ‘огнувшись,  монахи  продвигались все вместе вперед, и ноги их вЯзли  в
горЯчем песке.  Љраем рЯсы  они прикрывали рот  и ноздри, но песчинки все же
проникали им в горло и легкие.
     ‘тарец  Ђввакум  шел впереди. ‚етер  закружил  его  и  швырнул  наземь.
Ћслепленные песчаным облаком,  монахи не видели этого и  прошли прЯмо по его
телу.  ЏустынЯ  свистела,  звенели  камни,  старец  Ђввакум  кричал  хриплым
голосом, но никто не слышал его.
     "Џочему  дыхание €еговы -- не свежий ветер, дующий с  ‚еликого ЊорЯ? --
хотел  сказать ‘ын Њарии своему товарищу, но не смог открыть  рта. -- Џочему
ветер €еговы не наполнит водой пересохшие колодцы в пустыне? Џочему не любит
он зеленой листвы и безжалостен к людЯм? Ћ, если бы нашелсЯ человек, который
добралсЯ бы до Ѓога, пал …му в ноги и, прежде чем ’от испепелит его, поведал
о страданиЯх человеческих, о страданиЯх земли и зеленого листа!"
     €уда все, еще стоЯл  у низкого  входа в отдаленную  келью, отданную ему
под мастерскую, и  хохотал, смотрЯ на похоронную процессию, котораЯ то вЯзла
в песке и исчезала из виду, то снова, покачиваЯсь,  продвигалась  вперед. Ћн
заметил  того,  за кем охотилсЯ, и  его  темные глаза вспыхнули.  "‚елик Ѓог
€зраилЯ, -- радостно  прошептал €уда. -- ‚се устраивает Ћн к лучшему. ќто Ћн
привел изменника к острию моего ножа".  €уда довольно  погладил усы и  вошел
внутрь.  ‚  келье  было  темно,  только в  углу  светились в небольшой  печи
раскаленные  угли.  Љоротконогий  монах   --  полусвЯтой-полусумасшедший  --
раздувал мехами огонь.
     --  ќх, отче €еровоам! -- весело сказал кузнец. -- ’ак это и есть ветер
Ѓожий? ‚от это по мне! € Я бы так дул, будь Я Ѓогом!
     Њонах рассмеЯлсЯ.
     -- Ђ  Я бы и  вовсе не дул. “стал Я... -- сказал он, откладываЯ  мехи и
вытираЯ пот со лба и шеи. €уда подошел ближе:
     -- Ќе окажешь ли  мне любезность, отче €еровоам? ‚чера в обитель пришел
гость -- юноша с черной бородкой, босой, полоумный, как и твоЯ свЯтость, и с
повЯзкой на голове, на которой красные пЯтна.
     -- џ первым увидел его! --  гордо  сказал монах.  --  ќто, дорогой  мой
кузнец,  самый настоЯщий умалишенный.  ѓоворит, будто видел сон и пришел  из
самого Ќазарета за его толкованием к настоЯтелю -- да простит его Ѓог!
     --  Џослушай!  ђазве  не ты  ведаешь  приемом  гостей? …сли  кто-нибудь
приходит сюда,  разве не ты убираешь его келью, стелешь постель и  приносишь
еду?
     -- Љонечно же, Я.  Ќа  другой службе от менЯ никакого толку, поэтому  Я
ведаю приемом гостей: стираю, подметаю, кормлю наших посетителей.
     -- ‚ таком случае, постели ему  сегоднЯ на ночь  в  моей келье. Ќе могу
спать в одиночестве, что  тут поделаешь, €еровоам?  Њне снЯтсЯ  дурные  сны,
‘атана приходит искушать менЯ, и  Я  боюсь впасть во  грех.  Ђ если рЯдом со
мной  слышно дыхание  человеческое, Я  чувствую себЯ  спокойно!  Џослушай, Я
подарю  тебе  ножницы длЯ стрижки овец, и ты сможешь  стричь себе бороду. ’ы
сможешь стричь и  других  монахов,  и верблюдов, и  никто больше не  посмеет
сказать, что ты ни на что не годен... ‘лышишь, что Я тебе говорю?
     -- „авай сюда ножницы!
     Љузнец  порылсЯ  в  своем  мешке  и  вынул  оттуда  огромные,  покрытые
ржавчиной ножницы. Њонах схватил их, поднес к свету, стал раскрывать и снова
закрывать с ненасытным восторгом.
     --  ‚елик  ’ы, ѓосподи,  и  чудны  творениЯ ’вои,  --  прошептал  он  в
беспредельном умилении.
     --  €так?  -- спросил  €уда,  встрЯхнув  монаха,  чтобы вернуть  его  к
действительности.-- Ћн будет у тебЯ вечером, -- ответил монах, прижал к себе
ножницы и убежал.
     Њонахи  уже возвращались. €м не удалось уйти  далеко от  обители. ‚ихрь
€еговы  кружил  их и повергал  наземь. Њонахи нашли Яму,  скатили туда труп,
стали звать старца  Ђввакума  прочесть молитву, но не  смогли найти  его,  и
тогда  почтенный  раввин  из   Ќазарета  наклонилсЯ  над  Ямой   и   крикнул
опустошенной, бездушной плоти: "’ы -- прах,  так возвратись же во прах, душа
покинула тебЯ, и нет  больше нужды в тебе, ибо  долг твой тобою исполнен. ’ы
исполнило  свой  долг,  тело, ты помогло душе  снизойти  в изгнание  земное,
провести несколько солнц и лун среди песка и камней,  согрешить, выстрадать,
возжелать  родины своей --  неба и  отца своего  -- Ѓога. ’ы больше не нужна
настоЯтелю, плоть, растворись же!"
     Џока раввин  говорил,  на  труп  настоЯтелЯ уже опустилсЯ  тонкий  слой
песка,  покрывший  его  лицо, бороду,  руки.  ‡атем поднЯлись новые песчаные
тучи, и монахи  отправились в обратный путь.  ‚  ту  минуту, когда  ведавший
приемом  гостей   полоумный   схватил   ножницы   и  убежал,   ослепшие,   с
потрескавшимисЯ  губами и опрелыми подмышками монахи,  еле держась на ногах,
входили в  обитель, таща с собой старца Ђввакума, которого нашли на обратном
пути наполовину засыпанного песком.
     Џочтенный раввин протер влажной трЯпкой глаза, губы и шею, опустилсЯ на
корточки перед опустевшей скамьей настоЯтелЯ и стал слушать, как за запертой
дверью  иссушает и разрушает  мир  дыхание €еговы. ‚ голове его  от  виска к
виску  проходили друг за другом  пророки: в таком же горЯчем воздухе взывали
они к Ѓогу, таким же горЯчим должны были чувствовать они приближение ѓоспода
‚сесильного к устам и очам своим.
     "Ѓог  есть  пустынЯ, ветер, зной, молниЯ,  но не сад цветущий -- Я знаю
это, --  шептал  он. --  ‘ердце  же человеческое -- лист  зеленый, несомый в
вихре и иссушаемый  Ѓогом.  —то  делать,  как вести себЯ, дабы смЯгчилсЯ лик
…го? Љогда мы приносим …му в жертву агнцев, Ћн кричит:
     "Ќе желаю  Я мЯса,  только псалмы утолЯют глад мой!" Ќо лишь откроем мы
уста и начнем песнопениЯ, Ћн снова кричит: "Ќе желаю Я слов, одно лишь  мЯсо