ка, это была обычнаЯ  столоваЯ ложка, но он
достал плоскогубцы,  загнул  ручку и  сказал: "‚идишь, как удобно, если надо
снЯть котелок с большого огнЯ". џ чувствовал себЯ новым человеком.

        15

     џ  надел новое  белье,  новые носки, новую фланелевую рубашку и джинсы,
плотно упаковал рюкзак, закинул его за плечи и пошел вечерком прогулЯтьсЯ по
‘ан-”ранциско, просто чтобы почувствовать, каково ходить по ночному городу с
рюкзаком. ‚есело напеваЯ, шагал Я по Њишшен-стрит. џ отправилсЯ  в скид-роу,
на  ’ретью  улицу, выпить  кофе с моими любимыми  свежими пончиками,  и  все
бродЯги были в восхищении и спрашивали, уж не собралсЯ ли Я на поиски урана.
Њне  не хотелось распространЯтьсЯ насчет того, что  Я отправлЯюсь на  поиски
других вещей,  неизмеримо более ценных длЯ  человечества, чем любаЯ  руда, и
пришлось выслушать все их советы: "‘лышь, браток,  самое  лучшее в Љолорадию
езжай,  только  счетчик  ѓейгера  не  забудь,  станешь миллионером".  Љаждый
обитатель скид-роу мечтает стать миллионером.
     - Ћ'кей, ребЯта, - сказал Я, - может, и поеду.
     - ‚ ћконе тоже урана - завались.
     - € в —иуауа, - сказал один  старик.  -  ‹юбые бабки ставлю -  в —иуауа
есть уран.
     џ вышел  оттуда и, счастливый, гулЯл с рюкзаком по ‘ан-”ранциско. Џошел
к  ђози, повидатьсЯ с ней и с Љоди. ‚ид ђози поразил менЯ,  она  внезапно  и
страшно изменилась: кожа да кости, в вытаращенных глазах застыл ужас.
     "—то случилось?"
     Љоди утащил менЯ в другую комнату, он не хотел, чтобы Я говорил с ней.
     - ‚се произошло за последние двое суток, - зашептал он.
     - —то с ней?
     - Ћна говорит, что составила список всех наших имен и всех наших грехов
и  попыталась  спустить в унитаз у  себЯ на работе,  а список был длинный  и
застрЯл, послали за сантехником, а сантехник, говорит, был  в форме, это был
полицейский, он отнес список в полицию, и теперь  нас  всех арестуют. Џросто
сошла с ума, и все. - Љоди  был мой старый приЯтель, много лет назад Я жил у
него в ‘ан-”ранциско на чердаке, старый верный друг.
     - ‚идел ее руки?
     - Ќ-да. - џ видел, у нее все руки были попилены.
     -  Ћна  пыталась  перерезать  вены каким-то  старым  тупым  ножиком, не
удалось.  џ  беспокоюсь  за  нее. Ќе последишь за ней, а  то  мне в ночь  на
работу?
     - Ћх, дружище...
     - Ћх,  дружище,  ах,  дружище, да  ладно  тебе.  ‡наешь,  как  в Ѓиблии
сказано, "до самого последнего из них..."
     - Ќу ладно, но вообще-то Я собиралсЯ повеселитьсЯ.
     -  ‚еселье -  не самое главное в  жизни. €ногда, знаешь ли,  приходитсЯ
выполнЯть некоторые обЯзанности.
     ’ак мне и не  удалось пощеголЯть своим новым  рюкзаком в "Џлейсе". Љоди
довез менЯ до кафе на  ‚ан-Ќесс, там Я купил  на его деньги  бутербродов длЯ
ђози и один пошел обратно, чтобы уговорить  ее поесть. Ћна сидела на кухне и
таращилась на менЯ.
     - ’ы что, не понимаешь, что это значит? - повторЯла она беспрестанно. -
’еперь они знают о тебе все.
     - Ћ ком?
     - Ћ тебе.
     - Ћбо мне?
     - Ћ тебе, об Ђльве, о Љоди, об этом, „жефи ђайдере, обо всех вас, и обо
мне. Ћбо всех, кто зависает в "Џлейсе". ‡автра нас всех арестуют, а может, и
раньше. - ‚ абсолютном ужасе она взглЯнула на дверь.
     - ‡ачем ты порезала себе руки? ђазве можно такое над собой творить?
     -  Џотому что  жить  не хочу.  ‘коро  будет  новаЯ великаЯ  полицейскаЯ
революциЯ.
     -  Ќет,  будет  рюкзачнаЯ  революциЯ, - рассмеЯлсЯ  Я,  не догадываЯсь,
насколько серьезно положение; мы с Љоди действительно потерЯли чутье, уже по
рукам ее можно было догадатьсЯ, как далеко она зашла. - Џослушай, - начал Я,
но она не желала слушать.
     - ’ы что, не понимаешь, что происходит? - крикнула она, не сводЯ с менЯ
огромных  искренних  глаз,   пытаЯсь  безумной  телепатией   заставить  менЯ
поверить, что говорит чистую  правду. Ћна стоЯла посреди кухоньки: костлЯвые
руки умолЯюще сложены, ноги  напрЯжены, рыжие волосы  в мелких кудрЯшках,  -
трепеща, вздрагиваЯ, времЯ от времени закрываЯ лицо руками.
     - „а фигнЯ это все! - взорвалсЯ Я, внезапно почувствовав то, что всегда
чувствовал,  пытаЯсь  растолковать  „харму  другим  людЯм:   Ђльве,  матери,
родственникам, подругам,  всем; они никогда не слушали,  они всегда  хотели,
чтобы Я слушал их, они знали все,  а Я - ничего, Я был длЯ них просто глупый
молодой человек,  непрактичный  дурак, не понимающий смысла и значениЯ этого
очень важного, очень реального мира.
     -  ‚орветсЯ  полициЯ  и  арестует  всех  нас, и  нас будут  допрашивать
неделЯми,  а  может быть, годами, пока не  выЯснЯт все  наши преступлениЯ  и
прегрешениЯ, это целаЯ сеть, она  раскинута повсюду, в конце концов арестуют
весь  Ќорт-Ѓич  и даже  весь ѓринвич-‚иллидж,  потом  Џариж,  потом арестуют
вообще всех, ты не понимаешь, это только  начало. - Ћна дергалась  на каждый
звук в коридоре, воображаЯ, что это полициЯ.
     -  „а послушай же  ты  менЯ! - умолЯл  Я, но каждый раз она вперЯлась в
менЯ  своими глазищами, гипнотизируЯ,  едва  не  заставлЯЯ  поверить в  свою
правоту,  настолько сама она была уверена в  этих фантазиЯх. - Ћткуда ты все
это взЯла, пойми ты, ведь жизнь - только сон, расслабьсЯ и радуйсЯ Ѓогу, Ѓог
- это ты, дуреха!
     - Ћх, ђэй, уничтожат тебЯ, Я это  вижу, и все верующие будут схвачены и
примерно  наказаны. ‚се  только  начинаетсЯ. ’ут замешана  ђоссиЯ, хотЯ  они
никогда не признаютсЯ... €  Я слышала что-то о  солнечных лучах и о том, что
происходит, когда мы засыпаем. Ђх, ђэй, мир никогда уже не будет прежним!
     - Љакой мир? ЉакаЯ разница? Џрекрати, не  пугай менЯ. Ќет, черт возьми,
не напугаешь, и вообще не хочу  больше слышать ни слова. - ђассердившись,  Я
вышел,  сходил за вином, встретил  ЉовбоЯ  и  еще  кой-кого из музыкантов, и
вернулсЯ с компанией - следить за ђози. - ‚ыпей вина, может, ума наберешьсЯ.
     - Ќет уж, с бухлом покончено,  винище ваше,  которое вы жрете, выжигает
желудок и сушит мозги. ‘ тобой  вообще  плохо дело, ты ничего не чувствуешь,
не понимаешь, что происходит!
     - Ќу все, хватит.
     - ќто моЯ последнЯЯ ночь на земле, - добавила она.
     Њы  с  музыкантами  выпили  все  вино, трепались до полуночи,  и  ђози,
казалось,  стало  получше,  она  лежала  на  кушетке, болтала с  нами,  даже
посмеЯлась немножко,  ела бутерброды и  пила чай, который Я заварил длЯ нее.
Њузыканты ушли, Я лег спать на кухне в новом  спальном мешке. Ќо когда ночью
вернулсЯ  Љоди,  а Я  ушел, она  выбралась, пока он  спал, на крышу, разбила
слуховое окошко, чтобы осколками перерезать вены, и сидела там на  рассвете,
истекаЯ кровью; сосед заметил ее,  вызвал  полицию,  полицейские  полезли на
крышу помочь  ей, тут-то все и случилось: она увидела, что  пришла  страшнаЯ
полициЯ всех нас  арестовать, и побежала к краю крыши. Њолодой  полицейский,
ирландец, в невероЯтном  прыжке успел схватить ее за халат, но она вырвалась
и,  голаЯ,  упала  на  тротуар  с шестого  этажа. Ќа первом этаже музыканты,
которые всю  ночь  крутили  пластинки и разговаривали, услышали глухой стук.
‚ыглЯнув из окна, они увидели ужасную картину. "’ак обломались, какое уж там
веселье".  ‡адернули занавески и трЯслись. Љоди спал...  Ќа следующий  день,
когда Я узнал обо всем,  увидел в газете фото с распластанным крестом на том
месте, где она приземлилась, - одна из мыслей была:  "…сли  бы она послушала
менЯ... Ќеужели  Я  говорил  так глупо? Ќеужели  мои  идеи  такие  дурацкие,
идиотские, детские? Ќе пора ли воплотить в жизнь то, в чем Я уверен?"
     ’ак  Я  и  сделал.  Ќа следующей  же  неделе  собралсЯ в  дорогу, чтобы
покинуть этот город невежества и неведениЯ, каким ЯвлЯетсЯ любой современный
город. ђаспрощавшись с „жефи  и другими,  Я вскочил в товарнЯк и поехал вниз
по  побережью,  в ‹ос-Ђнджелес.  ЃеднаЯ ђози - она  была абсолютно уверена в
реальности  мира, в реальности страха, - что же реально теперь? "Џо  крайней
мере, - думал Я, - теперь, на небесах, теперь она знает".

        16

     Ђ себе Я сказал: "џ в дороге на небеса". Њне внезапно стало Ясно, что Я
никого  не  должен учить  тому,  что понЯл  сам. Љак Я  уже  говорил,  перед
отъездом Я встречалсЯ  с  „жефи,  мы грустно побродили  по парку —айнатауна,
перекусили  в "Ќам ћен",  вышли,  уселись на  травку,  воскресное утро,  тут
заметили  группу   негров-проповедников,  проповедующих   перед  несколькими
скучающими китайскими  семействами, чьи детишки резвились рЯдом  в  траве, и
кучкой  бродЯг, которым было  ненамного интереснее.  ’олстаЯ тетка,  типа Ња
ђэйни, расставив ноги, гулко  завывала, то и дело  переходЯ с речи  на блюз,
причем пела замечательно; почему же  такаЯ одареннаЯ проповедница не  пела в
церкви? Ђ дело в том, что времЯ от времени она вдруг страшно отхаркивалась и
со всей силы сплевывала на траву. "€ Я говорю вам, что ѓосподь позаботитсЯ о
вас,  если  вы  осознаете, что длЯ вас  открыто новое  поле... „а!  - хрр! -
тьфу!" - футов  на десЯть вбок. "‚идишь, - сказал Я „жефи, - в церкви она не
смогла бы этого сделать, и  в этом ее изъЯн, что касаетсЯ  церкви,  но скажи
мне, слышал ли ты когда-нибудь такого крутого проповедника?"
     - „а, хороша, - ответил  он, -  только не люблю Я все  эти штуки насчет
€исуса.
     - —ем же  тебе €исус не нравитсЯ? ђазве он  не говорил о Ќебесах? ђазве
Ќебеса - не то же самое, что Ќирвана Ѓудды?
     - ‚ твоей интерпретации, ‘мит.
     - „жефи, Я вот хотел объЯснить ђози разные вещи, и мне все времЯ мешала
эта ересь, отделЯющаЯ буддизм от христианства, восток от запада, какаЯ, черт
подери, разница? Њы же ведь все на небесах, разве нет?
     - Љто тебе сказал?
     - Њы же в нирване, или нет?
     - ‚ нирване и в самсаре одновременно.
     - ‘лова, слова, что значит слово? Ќе все ли равно, как назвать нирвану?
’ы послушай, как эта  тетка взывает  к тебе,  твердит тебе  о новом  поле, о
новом   буддистском  поле,  братишка!  -   „жефи   разулыбалсЯ,  чрезвычайно
довольный. - „лЯ всех нас, во все стороны распростерлись буддистские полЯ, а
ђози - цветок, которому мы позволили увЯнуть.
     - Ќикогда еще ты не говорил так верно, ђэй.
     ’олстаЯ тетка подошла к нам, она  тоже заметила нас, особенно менЯ. Ћна
даже назвала менЯ "милок":
     - Џо глазам  вижу,  милок, что ты понимаешь все  мои слова. ’ы  знай, Я
хочу, чтоб ты попал на  небеса  и был счастлив.  џ хочу,  чтоб ты  понЯл мои
слова.
     - џ слышу и понимаю.
     Ќапротив какие-то молодые китайцы из ’орговой палаты —айнатауна строили
новый буддистский  храм, строили сами;  однажды  вечером, пьЯный, Я проходил
мимо и впрЯгсЯ в вместе с ними толкать тачку с песком, молодые прогрессивные
синклер-льюисовские ребЯта, они  жили  в хороших домах, но надевали джинсы и
приходили работать на  строительстве  храма,  все  равно  как в каком-нибудь
городишке на ‘реднем западе, среди прерий, собираетсЯ строить церковь добраЯ
американскаЯ молодежь во главе с ричард-джексоновским заводилой  с  открытым
лицом. ‡десь, в —айнатауне,  в  этом  хитрейшем запутанном  городишке внутри
города,  они  делали  то же самое, только церковь, которую они строили, была
церковью Ѓудды. Љак ни странно, „жефи не интересовалсЯ буддизмом —айнатауна,
потому   что   это   был   буддизм    традиционный,   а   не   его   любимый
интеллектуально-артистический  дзен - хотЯ Я пыталсЯ доказать  ему,  что это
одно  и  то же. ‚ ресторане  мы  с удовольствием поели палочками.  ’еперь мы
прощались, и Я не знал, когда увидимсЯ вновь.
     ‡а  толстой  негритЯнкой стоЯл  мужчина, он  все  времЯ покачивалсЯ  и,
закрыв глаза, приговаривал: "ќто правильно". Ћна сказала нам:
     -  Џомилуй вас Ѓог,  ребЯтки,  за  то,  что слушаете менЯ. ‡найте,  все
складываетсЯ  хорошо у тех,  кто любит  ѓоспода,  кто призван  служить  …му.
"Џослание к римлЯнам", восемь, восемнадцать,  юноши.  Ќовое поле ждет вас, и
вы обЯзательно выполните свое предназначение. ‘лышите?
     - „а, мэм, всего доброго. - Њы с „жефи распрощались.
     Ќесколько  дней  прожил  Я  у  Љоди  с  семьей.   Ћн  тЯжело  переживал
самоубийство  ђози и  повторЯл,  что должен днем и  ночью  молитьсЯ за  нее,
особенно в  этот решающий момент,  ибо душа самоубийцы все еще  носитсЯ  над
землей, готоваЯ пойти в чистилище или в ад. "Ќадо, брат, помочь ей попасть в
чистилище". €, ложась спать у него в саду в новом спальнике,  Я  помогал ему
молитьсЯ. „нем Я  записывал  в карманный блокнот стишки, которые читали  мне
его дети. ‹Я-лЯ... лЯ-лЯ... Я вижу тебЯ... ‹Я-лЯ... лЯ-лЯ... Я люблю тебЯ...
’а-та... та-та... на небе красота... џ выше тебЯ... лЯ-лЯ... лЯ-лЯ... Ђ Љоди
приговаривал: "Ќе пил бы ты столько вина".
     ‚  понедельник на  сортировочной станции в  ‘ан-•осе Я  ждал  вечернего
‡иппера - он должен был поЯвитьсЯ в полпЯтого. Ћказалось,  у него  выходной,
пришлось ждать "полночного призрака" до половины восьмого. ’ем временем, как
только  стемнело,  Я развел в  густой высокой  траве возле  путей  маленький
индейский  костерок,   разогрел   банку   макарон  и  поужинал.  ЏриближалсЯ
"призрак". ‘очувствующий стрелочник  посоветовал мне лучше пока не пытатьсЯ,
потому что  на разъезде  стоит охранник  с  большим  фонарем,  он  заметит и
позвонит  в  “отсонвилл,  чтобы  менЯ  выкинули  из  поезда.  "‡има,  ребЯта
балуютсЯ, вскрывают вагоны, бьют стекла, бутылки бросают, портЯт поезд".
     ‘ оттЯгивающим плечи рюкзаком прокралсЯ Я  на  восточный конец станции,
миновав охранника, подстерег "призрака" на выезде и успешно вскочил на него.
џ  открыл  спальник,  снЯл  ботинки,  подложил  их  под скатанное  пальто  и
великолепно  проспал всю дорогу до  “отсонвилла;  там  прЯталсЯ  в траве  до
самого  сигнала отправлениЯ, вскочил  опЯть и на  сей раз заснул  уже на всю
ночь, мчась вдоль невероЯтного побережьЯ, и  Ћ, Ѓудда,  лунность твоЯ,  и Ћ,
•ристос, звездность твоЯ над морем, над морем, ‘ерф, ’ангейр, ѓавиота, поезд
несетсЯ  под восемьдесЯт  миль  в час, а Я, теплый, как гренок, лечу в своем
спальнике  домой встречать  ђождество. ЏроснулсЯ  Я только около  семи утра,
поезд замедлил ход, вползаЯ на сортировочную ‹ос-Ђнджелеса, и  первое, что Я
увидел,  обуваЯсь  и  готовЯсь соскочить,  был  железнодорожный  рабочий, он
помахал мне и крикнул: "„обро пожаловать в ќл-ќй!"
     Ќо  надо было поскорее  выбиратьсЯ  отсюда. ѓлаза слезЯтсЯ  от  густого
смога, солнце  жарит, в воздухе вонь,  настоЯщий  ад этот ваш  ќл-ќй.  Љроме
того, Я подцепил от кодиных детей простуду, какой-то калифорнийский вирус, и
чувствовал   себЯ  весьма   погано.  ‘обираЯ  горстЯми   воду,  капающую  из
холодильных вагонов, Я умылсЯ, сполоснул рот, причесалсЯ и пошел в город - в
полвосьмого  вечера надо поймать  ‡иппер, товарнЯк первого  класса,  который
довезет менЯ  до ћмы,  Ђризона.  Џровел отвратительный день в ожидании,  пил
бесконечный кофе на скид-роу, на ‘аут-Њэйн-стрит, семнадцать центов.
     ‘ наступлением сумерек Я уже караулил свой  поезд. Ќа приступочке сидел
бродЯга, наблюдаЯ за мной с неподдельным интересом. џ подошел поболтать.  Ћн
оказалсЯ  бывшим  морЯком  из  Џатерсона, штат Ќью-„жерси,  и вскоре  достал
клочок бумаги, который, как он сказал, перечитывает иногда в  товарнЯках.  џ
заглЯнул  в  бумажку. ќто  была  цитата  из  „игхи Ќикайи,  слова  Ѓудды.  џ
улыбнулсЯ;  Я  ничего  не  сказал.  ЃродЯга  попалсЯ  разговорчивый,  причем
непьющий, странник-идеалист, он сказал:
     - Ђ  чего еще делать-то,  мне нравитсЯ, приЯтнее кататьсЯ по стране  на
товарнЯках и  разогревать консервы на лесном  костре, чем разбогатеть, иметь
дом и работу.  џ  доволен. ‡наешь, у менЯ  раньше  был  артрит, Я  годами  в
больницах  валЯлсЯ. Џотом  нашел  способ,  как  вылечитьсЯ, вот  с  тех  пор
странствую.
     - Љак же ты вылечилсЯ? џ сам тромбофлебитом маюсь.
     -  Џравда?  ’огда  и тебе поможет.  Џросто  надо каждый  день стоЯть на
голове минуты три, ну, может,  пЯть. џ  каждое утро,  как просыпаюсь, первым
делом, в лесу, у реки или прЯмо в поезде, подстилаю коврик,  встаю на голову
и считаю до пЯтисот  - это же так  и будет три  минуты, или нет? - …го очень
заботил именно этот вопрос, будет ли три минуты, если досчитать  до пЯтисот.
‘транно. „олжно быть, в школе его волновала отметка по арифметике.
     - „олжно быть, около того.
     - „елай так каждый день, и весь твой флебит как рукой снимет, точно так
же,  как мой  артрит.  Њне, между прочим, сорок лет. € потом, пей перед сном
горЯчее молоко с  медом, у менЯ вот всегда с собой баночка меду, - он достал
из котомки баночку и показал мне,  - разогреваешь молоко с медом на костре и
пьешь. ‡апомни, две вещи, и все в порЯдке.
     - Ћ'кей.  - џ  поклЯлсЯ  следовать его совету, ибо  это  был  Ѓудда.  ‚
результате  через  три  месЯца   флебит  мой  пропал  начисто  и  больше  не
проЯвлЯлсЯ. Џоразительно. Ќесколько раз Я пыталсЯ рассказать об этом врачам,
но  они, очевидно,  сочли менЯ ненормальным. ЃродЯга „хармы, бродЯга „хармы.
Ќикогда   не  забуду  Я  этого  интеллигентного  евреЯ,  бывшего  морЯка  из
Џатерсона, штат Ќью-„жерси, кто  бы он ни был со своим клочком бумажки, чтоб
читать по  ночам в  гондолах, у  капающих холодильных  вагонов, затерЯнный в
индустриальных дебрЯх Ђмерики, все еще волшебной страны - Ђмерики.
     ‚ полвосьмого  прибыл  мой  ‡иппер;  пока им занимались  стрелочники, Я
прЯталсЯ в  траве, частично  за телеграфным  столбом.  ’ронувшись,  он сразу
набрал  на  удивление  большую  скорость,  с  тЯжеленным  пЯтидесЯтифунтовым
рюкзаком бежал Я рЯдом,  пока не увидел подходЯщий брус;  схватилсЯ за него,
повис,  подтЯнулсЯ  и  сразу  вскарабкалсЯ на крышу  вагона,  чтобы  получше
разглЯдеть  весь  поезд  и  найти  удобную  платформу.  Џыль  столбом и  дым
коромыслом, но как только поезд вырвалсЯ из сортировочной, Я увидел, что эта
сволочь   мне   совершенно  не   подходит,  восемнадцать  вагонов,   и   все
запечатанные,  а  скорость  уже  миль  под двадцать,  деватьсЯ некуда,  надо
прыгать - или же пытатьсЯ удержатьсЯ на крыше вагона при восьмидесЯти миль в
час, что практически невозможно, так что  пришлось опЯть слезать по лесенке,
да  еще  вдобавок  лЯмка  рюкзака  зацепилась  за  скобу  наверху, и  пока Я
высвобождал  ее,  поезд пошел уже слишком быстро. ‘нЯв рюкзак и крепко держа
его в вытЯнутой руке, плюнув на все, надеЯсь на лучшее, в спокойном  безумии
сделал Я  шаг  в  убегающую пустоту  -  пробежал,  шатаЯсь, несколько футов,
только и всего, Я на земле, опасность миновала.
     Ќо  теперь,   углубившись  на   три  мили  в   индустриальные   джунгли
‹ос-Ђнджелеса, Я оказалсЯ  один на один  с безумной, больной,  простуженной,
полной  вонючего смога ночью,  и  вынужден  был провести ее возле  путей,  в
канаве под проволочной оградой, то и дело просыпаЯсь от грохота проносЯщихсЯ
мимо локомотивов  ћжно-тихоокеанской железной дороги и ‘анта-”е;  к полуночи
воздух немного очистилсЯ, и дышать стало чуть легче (лежа в мешке, Я думал и
молилсЯ), но  скоро туман и смог вновь сгустились, пало влажное белое облако
рассвета, в  мешке было слишком жарко, снаружи - слишком сыро, ночь напролет
сплошной кошмар, разве что на рассвете благословила менЯ маленькаЯ птичка.
     Ќадо было срочно выбиратьсЯ  отсюда. Џо совету моего друга Я постоЯл на
голове, у  проволочной ограды, чтоб не упасть, и почувствовал  себЯ  немного
лучше. Џотом через пути,  огородами дошел до автовокзала и  сел  на  дешевый
автобус до ђиверсайда, двадцать пЯть миль. ЏолициЯ подозрительно поглЯдывала
на  мой здоровенный рюкзак. Љак далеко  было все это  от чистоты и  легкости
нашей с „жефи высокогорной стоЯнки под мирно поющими звездами!

        17

     Џонадобилось  ровно   эти  двадцать  пЯть  миль,  чтобы  выбратьсЯ   из
лос-анджелесского смога: в ђиверсайде с чистого неба сиЯло солнце. ‚ъезжаЯ в
ђиверсайд  через мост,  Я  увидел  чудесные  белопесчаные  берега  с  тонкой
струйкой речки посредине  и возликовал. Њне так хотелось поскорее заночевать
где-нибудь на  природе, проверить на практике свои  новые идеи. Ќо на жаркой
солнечной остановке, заметив мой рюкзак,  подошел какой-то негр, сказал, что
он  отчасти индеец-могавк, а когда Я сообщил ему, что собираюсь спуститьсЯ с
шоссе и  заночевать на  песчаном  берегу,  предупредил: "Ќет, сэр, не выйдет
дело, тут  самаЯ крутаЯ полициЯ во всем штате, если засекут - точно повЯжут.
„а, брат, - сказал он, -  Я бы и сам сегоднЯ не прочь поспать под кустом, но
это запрещаетсЯ".
     - „а, тут тебе не  €ндиЯ, -  сказал Я горько, но все же решил  попытать
счастьЯ.  ’о  же  самое,  что  и  на  станции   в  ‘ан-•осе:  запрещено,  но
единственный способ - обойти закон и тайком сделать по-своему. џ рассмеЯлсЯ,
подумав: что,  если  бы Я  был ”уке, китайский мудрец девЯтого века, который
бродил по Љитаю, непрестанно звонЯ  в колокольчик. ‚место того, чтобы  спать
на природе,  кататьсЯ  на  товарнЯках  и делать то, что хочетсЯ, сидел бы  Я
сейчас перед хорошим телевизором вместе с сотней других пациентов в дурдоме,
под должным  надзором. џ зашел в супермаркет, купил концентрат апельсинового
сока, сливочный сыр с орехами и пшеничный хлеб - до завтра должно хватить, а
наутро  выйду  на трассу  с  другой стороны городка. Ѓыло  много  патрульных
машин, откуда на менЯ  подозрительно  косились полицейские - холеные, хорошо
оплачиваемые, на новеньких  машинах, снабженных дорогими рациЯми,  чтобы  не
дай Ѓог не вздумал какой-нибудь бхикку заночевать под кустом.
     “ опушки Я внимательно оглЯделсЯ и, удостоверившись, что ни впереди, ни
сзади  на шоссе  нет  патрульных  машин,  быстро  углубилсЯ  в лес. Ќе терЯЯ
времени в  поисках бойскаутской тропы, Я  пер  напролом,  ломаЯ сухие ветки,
прЯмо к золотым пескам речной долины, где собиралсЯ заночевать. Ќадо мной по
мосту неслось  шоссе,  но  заметить менЯ  можно было, лишь  остановившись  и
посмотрев вниз. Љак преступник,  продралсЯ  Я сквозь ломкую чащу,  выбралсЯ,
весь  потный, завЯз по  щиколотку,  промочил ноги, наконец нашел  подходЯщее
место, вроде бамбуковой рощицы, но, чтоб никто  не заметил  дымок,  до самых
сумерек  опасалсЯ  разводить  костер,  да  и  потом  старалсЯ  особо его  не
раскочегаривать. џ  расстелил пончо и спальный мешок на сухом шуршащем ковре
из листьев и  кусков  бамбуковой  древесины. †елтые осины  наполнЯли  воздух
золотом  и глаза мои дрожью. Ќеплохое местечко, если бы не рев грузовиков на
мосту. Џростуда донимала,  Я постоЯл пЯть  минут на голове. ђассмеЯлсЯ. "—то
подумали бы люди, увидев менЯ?" Ќа самом деле было  совсем не смешно, скорее
грустно,  даже  очень  грустно,  как и  прошлой ночью в той  страшной стране
тумана  и  проволоки  в индустриальном  ќл-ќй,  где  Я, грешным  делом, даже
всплакнул немножко. Ѓездомному бродЯге есть о чем поплакать, весь мир против
него.
     ‘темнело.  џ взЯл  котелок и  пошел за водой,  но пришлось  продиратьсЯ
сквозь густой кустарник, и на обратном пути почти всЯ  вода расплескалась. џ
смешал  остатки с  апельсиновым  концентратом  и приготовил себе  в  шейкере
стакан ледЯного сока, потом намазал на пшеничный хлеб ореховый сливочный сыр
и с удовольствием съел.  "‘егоднЯ,  - думал Я,  - буду спать крепко и долго,
буду  молитьсЯ  под  звездами  ѓосподу, чтоб  даровал мне  будущее Ѓудды  по
совершении труда и подвига Ѓудды, аминь". €,  поскольку близилось ђождество,
добавил: "„а благословит ѓосподь всех вас, да будет веселое доброе ђождество
над вашими крышами, да осенЯт их ангелы рождественской ночью, ночью крупной,
Яркой, настоЯщей ‡везды,  аминь". џ прилег  на спальник, курил и думал: "‚се
возможно. џ  и Ѓог,  Я и  Ѓудда, Я и  несовершенный ђэй ‘мит,  все сразу,  Я
пустое пространство, каждаЯ вещь -  это Я. € все времЯ в этом мире, из жизни
в  жизнь,  Я  должен  делать то, что  надо,  то,  что  должно  быть сделано,
предаватьсЯ  безвременному деланию,  бесконечно совершенному внутри себЯ,  к
чему  слезы, к  чему  волнениЯ,  все  совершенно,  как суть  духа,  как  дух
банановой кожуры," - прибавил  Я и  рассмеЯлсЯ, вспомнив моих друзей-поэтов,
дзенских безумцев, бродЯг „хармы из ‘ан-”ранциско, Я  уже начинал скучать по
ним. ‚ заключение Я помолилсЯ за ђози.
     "…сли бы она была жива и могла бы поехать со мной, Я, может  быть, смог
бы  что-то  ей  объЯснить,  что-то  изменить.  Ђ может,  не  стал  бы ничего
объЯснЯть, а просто занЯлсЯ бы с ней любовью".
     џ  долго  медитировал,  скрестив ноги, правда,  мешал  шум  грузовиков.
‚скоре высыпали звезды, и мой индейский  костерок послал им немножко дыма. ‚
одиннадцать Я  забралсЯ  в  спальный мешок  и  спал  неплохо,  хотЯ всю ночь
ворочалсЯ из-за веток и щепок под листьЯми. "‹учше спать в неудобной постели
свободным,  чем в удобной постели несвободным". …ще одна  новаЯ пословица. ‘
новым  снарЯжением Я  начал новую жизнь  как  истинный „он-Љихот  доброты  и
мЯгкости.  ЏроснулсЯ  Я  с чувством бодрости,  первым делом помедитировал  и
прочел маленькую молитву: "ЃлагословлЯю тебЯ, все живущее, благословлЯю тебЯ
в  бесконечном  прошлом,   благословлЯю   тебЯ   в   бесконечном  настоЯщем,
благословлЯю тебЯ в бесконечном будущем, аминь".
     ‘ этой молитвой, взбодрившей и вздобрившей менЯ, Я собрал вещи, перешел
через  дорогу,  где из  скалы выбивалсЯ  источник, умылсЯ, прополоскал рот и
напилсЯ вкусной  родниковой  воды. ’еперь Я был готов  к  трехтысЯчемильному
автостопу до ђокки Њаунта в ‘еверной Љаролине, где на милой, жалкой кухоньке
мыла, должно быть, сейчас посуду и ждала менЯ моЯ мать.

        18

     ‚ то времЯ  в моде была песенка ђоЯ ѓамильтона: "“ всех есть дом, кроме
менЯ". џ  напевал  ее  на ходу, когда с другой  стороны ђиверсайда  вышел на
трассу, и молодаЯ  пара сразу же подвезла менЯ до аэропорта в пЯти  милЯх от
города,  а оттуда  подобрал  спокойный  дЯдька -  почти  до самого Ѓьюмонта,
ЉалифорниЯ, но не  довез  пЯти миль, а на двухполосной скоростной автостраде
никто не хотел останавливатьсЯ, и Я прогулЯлсЯ по прекрасной сиЯющей погоде.
‚ Ѓьюмонте Я перекусил сосисками, гамбургерами и  пакетиком жареной картошки
и  завершил  трапезу  большим  клубничным  коктейлем, все  это  в  окружении
галдЯщих школьников. Ќа другом конце городка менЯ  взЯл  мексиканец по имени
„жейми,  который  говорил, что  он  сын губернатора мексиканского штата Ѓаха
ЉалифорниЯ (Я не поверил), и оказалсЯ пьЯницей, пришлось купить ему вина, но
он только блеванул этим вином из окна, прЯмо  за рулем. Џоникший, печальный,
беспомощный парень, очень грустные глаза, очень славный,  слегка со сдвигом.
Ћн направлЯлсЯ в Њехикали, не совсем по пути, но достаточно далеко в сторону
Ђризоны, так что мне это подходило.
     Џо  дороге,  в  Љалехико,  на ѓлавной  улице происходила рождественскаЯ
распродажа,  и расхаживали  невероЯтно великолепные  изумленные мексиканские
красавицы,  одна  другой краше; только  на  одну  засмотришьсЯ,  как  ее уже
затмевают другие, Я стоЯл, ел мороженое и глазел по сторонам, ожидаЯ „жейми;
он сказал, что  у него тут кой-какие дела, а потом он менЯ подберет  опЯть и
отвезет в Њехикали к своим друзьЯм. џ намеревалсЯ плотно и дешево  поужинать
в Њексике и снова выйти на трассу. „жейми,  конечно же, так и не поЯвилсЯ. џ
самостоЯтельно пересек границу, от ворот резко взЯл вправо, чтоб не выходить
на людную торговую  улицу,  и  хотел  было  отлить лишнюю воду  на  какой-то
грЯзной  стройке, но  сумасшедший  мексиканский  сторож  в  форме  счел  это
страшным преступлением, наскочил на менЯ, залопотал, Я ответил, мол, не знаю
(No se), а он: "No sabes рolice?" - то есть он собралсЯ сдать менЯ в полицию
за то, что  Я решил пописать на  его грЯзь. Ќо  потом Я  заметил там  угли и
расстроилсЯ, дело в том, что Я оросил как раз тот пЯтачок, на котором он жег
по ночам костер, и Я  побрел оттуда по грЯзной улице, действительно чувствуЯ
себЯ виноватым, с тЯжелым  рюкзаком за спиной, а  он стоЯл и скорбно смотрел
мне вслед.
     џ подошел к холму и увидел заболоченные речные низины, где по тропинкам
брели женщины и буйволы;  старый мексиканский китаец поймал мой взглЯд, и мы
остановились пообщатьсЯ; когда он понЯл, что Я собираюсь "dormiendo", спать,
в этих низинах (на самом деле Я хотел пройти подальше, к подножиЯм  гор), то
ужаснулсЯ и,  будучи глухонемым, знаками  стал отчаЯнно показывать, как менЯ
там  ограбЯт  и  убьют, причем внезапно  Я  сообразил,  что он прав.  Џо обе
стороны  границы, куда ни кинь, всюду клин,  плохо бездомному страннику. ѓде
же найти  мне  тихую рощу,  чтобы там  можно было  медитировать и поселитьсЯ
навсегда?  ‘тарик  попыталсЯ  знаками рассказать мне  историю  своей  жизни,
потом, помахав ему рукой и улыбаЯсь, Я ушел,  пересек низину и узкий дощатый
мост над желтой водой и очутилсЯ в бедном глинобитном районе Њехикали,  где,
как  всегда, был очарован мексиканской жизнерадостностью и угостилсЯ порцией
вкуснейшего  супа "гарбанцо" с  кусками  cabeza (головы)  и cebolla  (сырого
лука) из  жестЯной миски,  - на  границе  Я поменЯл четверть  доллара на три
бумажных  песо  и кучу крупных пенни.  ‡а  едой,  стоЯ  у грЯзного  уличного
прилавка, Я рассматривал улицу, людей, бедных  сукиных детей - уличных псов,
кантины, шлюх; слышалась музыка, мужчины понарошку боролись на узкой дороге,
а напротив находилсЯ незабываемый салон красоты (Salon  de Belleza) с голыми
зеркалами  на  голой  стене, с голыми  креслами, в  одном из  которых  перед
зеркалом  грезила  прелестнаЯ  семнадцатилетнЯЯ  красоточка со  шпильками  в
волосах,  рЯдом старый пластмассовый бюст в парике, сзади здоровенный усатый
мужик в скандинавском свитере ковырЯетсЯ в  зубах; в другом кресле маленький
мальчик  ест банан, на  улице толпЯтсЯ детишки, как  перед кинотеатром,  и Я
подумал: "Ћ субботние вечера во всех Њехикали мира! Ѓлагодарю ’ебЯ, ѓосподи,
за то, что вернул мне вкус к жизни,  за вовек неистощимое  плодородие  —рева
’воего!" ‘лезы мои были не напрасны. ‚ конце концов все образуетсЯ.
     ѓулЯючи, Я  съел  горЯчую пончиковую  палочку,  купил у  девчонки  пару
апельсинов,  вернулсЯ по мосту  обратно и в сумерках  радостно  направилсЯ к
границе. Ќо тут менЯ тормознули три неприЯтных  американских пограничника  и
хмуро и тщательно исследовали содержимое моего рюкзака.
     - —то купили в Њексике?
     - Ќичего.
     Ћни не поверили.  Ћбыск  продолжалсЯ.  Џерещупав пакетики  с  остатками
бьюмонтской картошки, а также  с изюмом, арахисом и морковью, банки бобов со
свининой, припасенные  мной в дорогу, и полбуханки пшеничного хлеба,  менЯ с
отвращением  отпустили.  Џраво, смешно: они-то надеЯлись найти полный рюкзак
опиума из  ‘иналоа, мацатланской травы или  панамского  героина.  Њожет, они
думали, что Я пришел из Џанамы пешком. Ћни никак не могли менЯ вычислить.
     џ пошел на остановку автобуса "ѓрейхаунд" и купил билет до ќль –ентро и
главной   автострады.  џ  рассчитывал  поймать  там   аризонский  "полночный
призрак", той же ночью оказатьсЯ в ћме и заночевать в долине  реки Љолорадо,
Я уж давно приметил это место. Ќо все обломалось,  в ќль  –ентро  Я пошел на
сортировочную  станцию,  послонЯлсЯ там, наконец заговорил с кондуктором: "Ђ
‡иппер где?"
     - Ћн через ќль –ентро не идет.
     џ удивилсЯ собственной глупости.
     - …динственный товарный, на который можно вскочить, идет через Њехико и
ћму, но  там  тебЯ  найдут и  выкинут,  и  окажешьсЯ,  брат,  в мексиканской
каталажке.
     -  Ќет  уж,  спасибо,  хватит  с  менЯ Њексики.  -  џ пошел  на большой
перекресток, где  поворачивали  на восток машины  на ћму, и стал голосовать.
Ѓитый час не везло. ‚друг большой грузовик причалил к обочине, шофер вылез и
стал возитьсЯ с чемоданом. "Ќе на восток?" - спросил Я.
     - „а вот, в Њехикали собираюсь. ’ы Њексику хорошо знаешь?
     - Ђ  как  же, Я там жил много лет. - Ћн окинул  менЯ  взглЯдом. ќто был
славный  дЯдька, толстый,  довольный,  видно,  со  ‘реднего  запада.  џ  ему
понравилсЯ.
     - Њожет, покажешь мне ночью Њехикали, а потом в ’аксон поедем?
     - €дет! - Њы залезли в кабину и отправились обратно тем же путем, каким
Я только что  приехал на автобусе. ‡ато мне светило попасть сразу в  ’аксон.
Ћставив машину в Љалехико, где теперь, в одиннадцать, было тихо и  спокойно,
мы  пошли в Њехикали, и, минуЯ дурацкий район ловушек длЯ туристов, Я  повел
его по старым добрым настоЯщим мексиканским салунам,  где  были девчонки  по
песо  за  танец, крутаЯ текила и вообще  весело. Ќочка выдалась что надо, он
плЯсал, выпил порций двадцать текилы, фотографировалсЯ с сеньоритой, короче,
оттЯгивалсЯ как  мог.  …ще  мы  подцепили  где-то  цветного парнЯ,  кажетсЯ,
гомика, но  ужасно  забавного,  который повел нас  в  бордель,  а  на выходе
мексиканский полицейский отобрал у него выкидуху.
     - ’ретий нож терЯю за месЯц из-за этих ублюдков, - сказал он.
     “тром мы с Ѓодри (так  звали шофера)  вернулись к  машине, осоловелые и
похмельные,  но он  не  стал  терЯть времЯ и, не  возвращаЯсь в ќль  –ентро,
рванул  в  ћму по великолепно  пустому шоссе 98 со скоростью сто миль в час,
перевалив  за восемьдесЯт  в ѓрэй-“элз.  ‘коро мы  уже въезжали в ’аксон. Ќа
выезде из ћмы мы слегка  позавтракали, и теперь он призналсЯ, что тоскует по
хорошему бифштексу. "Ђ на стоЯнках - это разве бифштексы?"
     -  ’ормозни  в  ’аксоне у  супермаркета,  купим  отбивную в  два  дюйма
толщиной, остановимсЯ  где-нибудь  на природе,  и Я тебе  такой бифштекс  на
костре зажарю, какого ты  в  жизни не ел.  - Ћн не  очень-то  поверил,  но Я
сделал это. Ћставив позади огни  ’аксона, в алом сумраке, он  остановилсЯ  в
пустыне, Я разжег костер из  мескитовых веточек, постепенно  добавлЯЯ  более
крупные ветки и  поленьЯ, а потом попыталсЯ приготовить мЯсо на вертеле  над
раскаленными угольЯми, но вертел  сгорел, пришлось дожаривать просто на моей
замечательной новой сковородке; Я вручил ему свой складной нож, и, приступив
к еде, он сказал: "Њмм, да-а, таких бифштексов Я еще не едал".
     Љроме того,  Я  купил  молока,  и  мы запивали  мЯсо  молоком  - мощнаЯ
белковаЯ фиеста в  придорожном песке, у алеющего костерка, а мимо проносЯтсЯ
автомобили. "ѓде ж это ты научилсЯ всем этим смешным штукам? - смеЯлсЯ он. -
‡наешь, вот Я говорю - "смешным", а  на  самом деле что-то в этом есть, черт
его дери, правильное. џ тут  убиваюсь, гонЯю эту дуру туда-сюда, из  Ћгайо в
ќл-ќй и  обратно, причем  зарабатываю больше, чем  ты заработал за всю  свою
бродЯжью жизнь,  но  ты жизни радуешьсЯ, и  не надо  тебе ни работы, ни кучи
денег. ‚ыходит,  кто же из нас  умнее?" “ него был  в Ћгайо  хороший  дом  с
женой,  дочкой,  рождественской елкой,  двумЯ  машинами, гаражом, газоном  и
газонокосилкой,  но  все  это  не  радовало,  потому  что  не  было свободы.
Џечально, но факт.  ќто не значит, что Я был  чем-то лучше - отличный мужик,
он мне нравилсЯ, и Я ему тоже, в конце концов он сказал:  "‡наешь, отвезу-ка
Я тебЯ прЯмо в Ћгайо".
     -  “х ты,  здорово! Џочти до дому! Њне надо немного  южнее,  в ‘еверную
Љаролину.
     -   ‘перва-то  Я  сомневалсЯ,  тут  такое  дело,  попадаетсЯ  контроль,
страховаЯ компаниЯ Њаркелл, если тебЯ засекут, Я вылечу с работы.
     - Ђ, черт... вот, кстати, типичный случай.
     - ‚от именно, но знаешь, после этого бифштекса, правда, Я сам заплатил,
но  ты его так зажарил, а теперь вот песочком посуду чистишь, слушай, пускай
они катЯтсЯ со своей  работой, ты же  мой друг, имею Я право подвезти своего
друга?
     - Ћ'кей, - сказал  Я, -  буду молитьсЯ, чтоб нас не застопила страховаЯ
компаниЯ Њаркелл.
     - Њожет,  и повезет, сегоднЯ  ведь суббота, где-нибудь на  рассвете  во
вторник будем в ‘прингфилде, Ћгайо, если гнать эту дуру как следует, а у них
как раз выходные.
     Ќу и гнал же он "эту дуру"! ‘ ревом промчалсЯ  из Ђризонской пустыни  в
Ќью-Њексико, через ‹ас Љрусес к Ђламогордо, где была взорвана перваЯ атомнаЯ
бомба и  где  Явилось  мне  в  облаках  странное  видение, будто  над горами
Ђламогордо впечатаны в небо слова: "ќто  невозможность существованиЯ чего бы
то ни было" (странное место длЯ странно верного видениЯ);  затем Ђтаскадеро,
прекрасные индейские краЯ в горах Ќью-Њексико, зеленые долины, сосны,  луга,
напоминающие Ќовую Ђнглию; оттуда вниз  к Ћклахоме (выехав из Ѓоуи, Ђризона,
мы соснули  на  рассвете, он - в кабине, Я - в  своем спальнике, на  красной
холодной  глине,  лишь звезды надо мной струили тишину, да слышалсЯ  дальний
вой койота); не успел Я оглЯнутьсЯ, как он уже ворвалсЯ в Ђрканзас и за один
вечер сожрал его, дальше  Њиссури и ‘ент-‹уис, и наконец, миновав €ллинойс и
€ндиану,  мы  оказались  в  заснеженном  Ћгайо,  где  веселили  сердце милые
рождественские огоньки в окошках старых добрых  ферм. "‚от так, - подумал Я,
- из жарких объЯтий  мексиканских сеньорит -  одним  махом  в рождественские
снега  Ћгайо". €  всю  дорогу  на  полную катушку  гремело  вмонтированное в
приборную доску  радио. ђазговаривали мы редко, только иногда он рассказывал
анекдоты, да так громко, что Я каждый раз подпрыгивал на пару футов, и левое
ухо разболелось. „а, вот это был человек. Џо пути мы много и вкусно жрали на
его  любимых  стоЯнках,  на одной  из них, в  Ћклахоме  -  жареную свинину с
бататом,  не хуже, чем у моей  мамы на кухне, мы ели и ели, он был постоЯнно
голоден, да и Я, признатьсЯ, тоже, зима, холодно, ђождество  на полЯх, а еда
замечательнаЯ.
     ‚  €ндепенденсе, штат Њиссури, единственный  раз пришлось  заночевать в
мотеле, пЯть долларов койка, грабеж,  конечно, но ему нужен был сон,  не мог
же Я ждать в  мерзлой кабине. Џроснувшись в понедельник  утром, Я выглЯнул в
окно  и  увидел,  как озабоченные  молодые  люди спешат  на  службу  в  свои
страховые конторы, в надежде когда-нибудь стать большими ѓарри ’румэнами. ‚о
вторник на рассвете он высадил менЯ в морозном центре ‘прингфилда, Ћгайо, мы
распрощались, было немного грустно.
     џ  зашел  в  кафе,  выпил  чаю, подсчитал свои  финансы,  отправилсЯ  в
гостиницу и там, усталый, как следует выспалсЯ. Џотом купил автобусный билет
до  ђокки-Њаунта, - невозможно  было  ехать автостопом из  Ћгайо в  ‘еверную
Љаролину зимой,  по  горам, через перевал Ѓлю  ђидж  и так далее. Ќо  Я  был
нетерпелив и решил  - лучше все равно выйду на  трассу, на выезде из  города
попросил шофера остановить автобус и  вернулсЯ  на  автостанцию, чтобы сдать
билет.  „еньги  мне  вернуть  отказались.   ’еперь  из-за  своего  дурацкого
нетерпениЯ  Я должен был  лишних  восемь  часов  ждать следующего медленного
автобуса до  —арлстона,  ‡ападнаЯ ‚ирджиниЯ. џ  стал голосовать на выезде из
‘прингфилда,   рассчитываЯ  просто   так,  шутки  ради,  поймать  автобус  в
каком-нибудь городке дальше по трассе, и руки и ноги  замерзли у менЯ стоЯть
на  тоскливой  деревенской дороге  в морозных  сумерках. Џотом  менЯ  все же
неплохо  подбросили  до какого-то  городишки,  где Я  просто околачивалсЯ  у
крохотной телеграфной конторы, пока  не пришел мой автобус.  Ѓитком набитый,
он всю  ночь полз через  горы, на  рассвете, отдуваЯсь, перевалил  через Ѓлю
ђидж, среди заснеженных лесов,  потом  целый  день, останавливаЯсь у каждого
столба, сползал вниз, к Њаунт ќйри; прошли века, пока в ђэлей  Я наконец  не
пересел в свой местный автобус, где попросил шофера высадить менЯ у поворота
на проселок, петлЯющий три мили по сосновому лесу к дому моей матушки, в Ѓиг
€зонбург ‚удс на перекрестке дорог в окрестностЯх ђокки-Њаунта.
     Ћколо восьми вечера он высадил менЯ, и в лунной морозной тиши зашагал Я
по каролинской дорожке, наблюдаЯ, как в  небе надо  мной  реактивный самолет
пересекает  лицо  луны, делЯ  ее снежный круг  пополам. Љак  хорошо,  что на
рождество Я вернулсЯ на восток, к снегам и огонькам в окнах одиноких ферм, к
молчаливым   сосновым   лесам  и  полЯм,  таким   пустынным  и   хмурым,   к
железнодорожным путЯм, убегающим в серо-голубую  лесную  даль навстречу моей
мечте.
     ‚ девЯть часов Я уже шел с рюкзаком по двору моей матушки, а вот и она,
перемывает  посуду  в  белой кафельной  кухоньке, со скорбным лицом  ждет (Я
опаздывал), беспокоитсЯ  за  менЯ - вдруг не  доберусь, и, наверное, думает:
"Ѓедный ђаймонд, все-то он ездит своим  автостопом, волнует менЯ  до смерти,
почему он  не такой, как все?" Ђ Я,  стоЯ во дворе на холоде и глЯдЯ на нее,
думал о „жефи: "Џочему он так непримирим к белому кафелю и всей этой, как он
говорит,  "кухонной  машинерии"?  …сть люди с  добрым сердцем, независимо от
того, нравЯтсЯ им бродЯги „хармы или  нет.  ‘острадание -  сердце буддизма".
Џозади дома  темнел  большой сосновый  лес, где мне предстоЯло провести  всю
зиму и весну,  медитируЯ  под деревьЯми и  пытаЯсь  самостоЯтельно  отыскать
истину, суть  всех  вещей.  џ был  очень  счастлив.  џ  обошел вокруг дома и
заглЯнул в другое  окно, где стоЯла рождественскаЯ елка. ‚  ста Ярдах отсюда
два деревенских магазинчика у дороги оживлЯли  лесную  пустоту,  котораЯ без
них казалась  бы чересчур  мрачной.  џ  приблизилсЯ  к конуре, где  дрожал и
фыркал на морозе старый охотничий пес Ѓоб.
     Џри виде менЯ он радостно заскулил. џ спустил его с цепи, он  взвизгнул
и заскакал вокруг, и вбежал  со мною в дом, где на теплой кухне Я обнЯл мать
и сестру,  и  муж сестры вышел из гостиной, приветствуЯ менЯ,  и  племЯнник,
малыш ‹у, и Я был снова дома.

        19

     Ћни  уговаривали менЯ  спать  на  диване  в  гостиной,  возле  удобного
маслЯного нагревателЯ, но Я настоЯл, чтобы моей комнатой, как и раньше, была
веранда у заднего крыльца, с шестью окнами, выходЯщими на окруженное соснами
зимнее хлопковое поле, - чтобы все окна открывать, расстилать на кушетке мой
старый добрый спальник и спать чист