а
всю свою историю Ђдаму и тот слушал пощипываЯ себЯ за бороду с мечтою в
отдаленном взоре чтобы выглЯдеть внимательным и любовником в унылой вечности,
киваЯ --  теперь же со мной она начинала все заново но как будто (как Я
думал) брату Ђдама гораздо сильнее любЯщему и больше, более благоговейно
выслушивающему и принимающему ближе к сердцу. --  ‚от они мы во всем сером
‘ан-”ранциско серого ‡апада, можно было почти почуЯть дождь в воздухе и
далеко за всею ширью земли, за горами дальше Ћкленда и гораздо дальше „оннера
и ’раки лежала великаЯ пустынЯ Ќевады, пустоши уводЯщие к ћте, к Љолорадо,
на холодные холодные стоит грЯнуть осени равнины где Я продолжал воображать
себе этот ее полукровка-чероки бродЯчий папаша валЯетсЯ брюхом вниз на
платформе а ветер треплет его трЯпье и черную шлЯпу, его бураЯ грустнаЯ
физиономиЯ видела всю эту землю и все это опустошение. --  ‚ иные мгновеньЯ
Я представлЯл себе его вместо этого работающим сборщиком где-нибудь под
€ндио и жаркой ночью он сидит на стуле на тротуаре среди мужиков в одних
рубашках перекидывающихсЯ шутками, и он сплевывает а те говорЯт: "ќй џстреб
’ау ну-ка расскажи нам еще ту историю как ты угнал такси и доехал на нем
аж до Њанитобы в Љанаде --  ты когда-нибудь слыхал как он ее рассказывает,
‘ай?" --  “ менЯ было видение ее отца, он стоЯл во весь рост, гордо, красивый,
в унылом тусклом красном свете Ђмерики на углу, никто не знает его имени,
никому нет дела... </DD>

<DD>…е маленькие истории о собственных безумствах и приключеньицах, о пересечении
всех границ города, и курении слишком много марихуаны, в чем длЯ нее было
столько ужаса (в свете моих собственных погружений касательно ее отца зачинателЯ
ее плоти и ужаснувшегосЯ предшественника ее ужасов и знатока гораздо больших
безумств и безумиЯ чем она в своих возбужденных психоаналитиком треволненьЯх
могла бы хоть когда-нибудь даже только вызвать в воображении), образовывали
лишь фон длЯ мыслей о неграх и индейцах и Ђмерике в общем но вместе со
всеми обертонами "нового поколениЯ" и другими историческими замороками
в которые ее теперь закрутило точно так же как и всех нас в ‡абойно-…вропейской
Џечали всех нас, та невиннаЯ серьезность с которой она рассказывала свою
историю а Я слушал так часто и сам рассказывал --  распахнув глаза обнимаЯсь
на седьмом небе вместе --  хипстеры Ђмерики посреди 1950-х сидЯщие в полутемной
комнатке --  лЯзг улиц за голым мЯгким подоконником окна. --  ‡абота о ее
отце, поскольку Я сам бывал там и садилсЯ на землю и видел рельсы сталь
Ђмерики покрывающую землю наполненную костЯми старых индейцев и Љоренных
Ђмериканцев. --  •олодной серой осенью в Љолорадо и ‚айоминге Я работал
в полЯх и смотрел как индейцы-сезонники вдруг выныривают из кустов у полотна
и движутсЯ медленно, тЯгуче отхаркиваЯсь, забываЯ смахнуть слюну с подбородка,
морщинистые, в великую тень света таща на себе котомки и всЯкую ерунду
тихо переговариваЯсь друг с другом и так далеки от всЯческих забот батраков
в поле, даже негров с шайеннских и денверских улиц, джапов, армЯн и мексиканцев
общего меньшинства всего ‡апада что смотреть на индейцев по-трое или по-четверо
пересекающих поле и железнодорожные пути это как что-то невероЯтное длЯ
чувств будто во сне --  ты думаешь: "Ћни должно быть индейцы --  ни единаЯ
душа на них не смотрит --  они вон туда идут --  никто не замечает --  не
важно в какую сторону они идут --  в резервацию? —то у них в этих коричневых
бумажных пакетах?" и только с большой долей усилиЯ ты понимаешь "Ќо ведь
именно они населЯли эту землю и под этими громаднейшими небесами именно
они беспокоились и плакали на похоронах и защищали жен целыми нациЯми собиравшимисЯ
вокруг вигвамов --  теперь же рельсы бегущие по костЯм их предков ведут
их вперед указываЯ в бесконечность, призраки человечества легко ступающие
по поверхности земли так глубоко гноЯщейсЯ наваром их страданиЯ что нужно
копнуть лишь на фут вглубь чтобы наткнутьсЯ на ручку ребенка. --  Џассажирский
экспресс со скрежещущими дизельными Яйцами мимо гррум, грумм, индейцы лишь
подымают взглЯд --  џ вижу как они исчезают пЯтнышками перед глазами..."
и сидЯ в краснолампочной комнатке в ‘ан-”ранциско теперь с милой Њарду
Я думаю: "€ это твоего отца Я видел на серой пустоши, проглоченного ночью
--  из его соков возникли твои губы, твои глаза полные страданьЯ и печали,
и нам не знать его имени или имени его судьбы?" --  …е смуглаЯ ручка свернулась
в моей, ее ногти бледнее кожи, и на ногах и скинув туфли она втискивает
одну ножку мне между бедер длЯ тепла и мы говорим, мы начинаем наш романтический
роман на более глубинном уровне любви и историй уважениЯ и стыда. --  €бо
величайший ключ к мужеству есть стыд и смазанные лица в пролетающем поезде
ничего не видЯт снаружи на равнине кроме фигур бродЯчих сезонников укатывающихсЯ
прочь из полЯ зрениЯ... </DD>

<DD>"џ помню как-то в воскресенье, пришли Њайк с ђитой, у нас было немного
очень крепкого чаЯ --  они сказали он дает прЯмо вулканический пепел сильнее
у них ничего не было." --  "€з ‹. Ђ.?" --  "€з Њехико --  какие-то парни поехали
туда в фургоне и они скинулись вместе, или из ’ихуаны или откуда-то еще,
не знаю --  ђита тогда сильно ехала --  когда мы практически уже раскумарились
она поднЯлась очень так драматично и встала посреди комнаты чувак говорЯ
что чувствует как нервы прожигают ей кости насквозь --  ‚идеть как она <I>едет</I>
прЯмо у менЯ на глазах --  џ задергалась и какаЯ-то идеЯ посетила менЯ по
части Њайка, он все <I>смотрел</I> на менЯ так будто хотел убить --  у него
все равно такой смешной взглЯд --  џ выбралась из дому и пошла и пошла и
не знала куда идти, у менЯ ум все поворачивалсЯ и поворачивалсЯ в нескольких
направлениЯх куда Я думала пойти: а тело продолжало идти прЯмо вдоль Љолумбуса
хоть Я и чувствовала ощущение каждого из тех направлений куда Я ментально
и эмоционально сворачивала, изумленнаЯ всеми этими возможными направлениЯми
которые можешь выбрать по различным мотивам что приходЯт в голову, как
будто от этого станешь другой <I>личностью</I> --  џ часто думала об этом
с самого детства, о том что предположим вместо того чтоб идти вверх по
Љолумбусу как Я обычно делала Я сверну на ”илберт случитсЯ ли тогда что-то
что в это времЯ достаточно незначительно но будет как бы достаточно длЯ
того чтобы повлиЯть на всю мою жизнь в конце? --  —то ждет менЯ в том направлении
куда Я не иду? --  и все такое, поэтому если б это не было такой постоЯнной
заморочкой сопровождавшей менЯ в моем одиночестве которую Я разыгрывала
настолько многими способами насколько было возможно Я бы не беспокоилась
теперь если б не видеть тех жутких дорог к которым идет это чистое <I>предположение</I>
оно довело менЯ до <I>испугов</I>, если б Я не была так дьЯвольски <I>упорна</I>..."
и так далее в глубину днЯ, долгаЯ путанаЯ историЯ лишь кусочки которой
и неточно Я помню, лишь масса безысходности в свЯзной форме... </DD>

<DD>‘ъезды мрачными днЯми в комнате у †юльена а †юльен сидит и не обращает
на нее никакого вниманиЯ а лишь смотрит неподвижно в пустоту серую как
ночнаЯ мохнатаЯ бабочка лишь изредка шевелЯсь чтобы закрыть окно или поменЯть
отсиженную ногу, глаза круглые неподвижные в медитации такой долгой и такой
таинственной и как Я уже сказал такой •ристообразной по-настоЯщему наглЯдно
ЯгнЯчье-кроткой что ее достаточно чтобы свести с ума любого Я бы сказал
достаточно прожить там хотЯ бы день с †юльеном или с ‚алленстайном (тот
же тип) или с Њайком ЊЈрфи (тот же тип), подземными с их мрачной длинномысленной
выносливостью. --  € укрощеннаЯ девчонка ожидающаЯ в темном углу, как Я
помнил очень хорошо то времЯ когда сам был в Ѓольшом ‘юре и приехал ‚иктор
на своем буквально самопальном мотоцикле с малышкой „ори Љиль, была вечеринка
у Џэтси в коттедже, пиво, свечи горели, радио, разговоры, однако в первый
час вновьприбывшие в своих смешных рваных одеЯньЯх и он с этой своей бородой
и она с этими своими хмурыми серьезными глазами сидели практически незаметно
где-то за тенЯми от пламени свечей так чтобы никто не мог их увидеть и
поскольку они ничего не говорили вообще а только (если не слушали) медитировали,
мрачнели, перетерпевали, Я наконец даже забыл что они вообще тут --  и позднее
той ночью они спали в крошечной палаточке в поле в туман-ной росе ‡вездной
Ќочи ’ихоокеанского ЏобережьЯ и с тем же самым смиренным молчанием ни о
чем не упоминали наутро --  ‚иктор настолько у менЯ на уме всегда центральный
преувеличитель склонностей подземного хип-поколениЯ к молчанию, к богемной
таинственности, к наркотикам, к бороде, к полусвЯтости и, как Я выЯснил
впоследствии, к непревзойденной недоброжелательности (как „жордж ‘эндерс
в <I>‹уне и ѓроше</I>) --  поэтому Њарду здороваЯ девушка в своем праве
и с продутого ветрами открытого готоваЯ к любви теперь таилась в затхлом
углу дожидаЯсь пока †юльен заговорит. --  ‚ременами в общем "кровосмешении"
она бывала лукаво молча по какому-то взаимному согласию или тайной государственной
стратегии перемещена или возможно просто "ќй ђосс ты сегоднЯ забираешь
Њарду домой Я хочу сделать это с ђитой длЯ разнообразиЯ," --  и оставалась
у ђосса на неделю, курЯ вулканический пепел, она ехала --  (напрЯженнаЯ
тревога неподобающего секса плюс к этому, преждевременные семЯизвержениЯ
этих анемичных <I>maquereaux<SUP><A HREF="#N_3_">(3)</a></SUP></I><SUP>
</SUP>оставлЯвшие ее подвешенной в напрЯжении и нерешенности). --  "џ была
всего-навсего невинным цыпленком когда встретила их,независимой и типа
ну не счастливой или что-то вроде а чувствовала что мне надо что-то сделать,
Я хотела поступить в вечернюю школу, у менЯ было несколько работ по моей
специальности, переплетать в Ћлстаде и других местечках по всему •аррисону,
учительница рисованиЯ бабусЯ в школе еще говорила что Я могу стать великой
скульпторшей а Я жила с разными сожителЯми и тратила все на одежду и у
менЯ получалось" --  (всасываЯ свою губку, и это гладкое "цок" в горле от
быстрого вдоха в печали и словно простуженно, как в глотках великих пьЯнчуг,
но она не пьЯнчуга а опечаливатель себЯ) (высшаЯ, темнаЯ) --  (вьющаЯсЯ
теплаЯ рука дальше вокруг менЯ) "а он лежит там и говорит чЈтакое а Я не
могу понЯть..." Ћна вдруг не может понЯть что произошло поскольку потерЯла
разум, свое обычное признание себЯ, и ощущает жуткий зуд загадки, она действительно
не знает кто она и зачем и где она, она выглЯдывает в окно и этот город
‘ан-”ранциско большаЯ унылаЯ голаЯ сцена длЯ какой-то гигантской шутки
сотворЯемой над нею самой. --  "Џовернувшись спиной Я не знала о чем ђосс
думает --  даже что делает." --  Ќа ней не было никакой одежды, она поднЯлась
из его удовлетворенных простыней и встала в омывающем сером размышлении
мрачновременьЯ что делать, куда идти. --  € чем дольше она там стоЯла с
пальчиком во рту и чем больше мужчина говорил: "‚ чем дело бэби" (в конце
концов он прекратил спрашивать и оставил ее в покое стоЯть там) тем больше
она чувствовала давление изнутри нараставшее к прорыву и к наступающему
взрыву, наконец она сделала гигантский шаг вперед ахнув от страха --  все
было Ясно: в воздухе пахнет опасностью --  она читалась в тенЯх, в унылой
пыли за чертежным столом в углу, в мусорных мешках, серые стоки днЯ сочились
по стене и в окно --  в полых глазах людей --  она выбежала из комнаты. --
"—то он сказал?" </DD>

<DD>"Ќичего --  он не шевельнулсЯ у него только голова сбилась с подушки
когда Я взглЯнула назад прикрываЯ дверь --  Ќа мне не было одежды в переулке,
менЯ это не волновало, так интенсивно сосредоточена Я была на этом осознании
всего что знала Я была невинное дитЯ." --  "ѓолаЯ крошка, ух." --  (€ про
себЯ: "Ѓоже мой, эта девчонка, Ђдам прав она сумасшедшаЯ, типа так и будет,
Я съеду как съехал по бензедрину с Њилой в 1945-м и думал что она хочет
воспользоватьсЯ моим телом длЯ машины банды и устроить крушение и пламЯ
но Я определенно никогда не побегу на улицы ‘ан-”ранциско голышом хоть
и мог бы, может если б Я на самом деле почувствовал необходимость какого-то
действиЯ, ага") и Я посмотрел на нее изумлЯЯсь действительно, действительно
ли она говорит правду. --  Ћна была в переулке, вопрошаЯ себЯ кто она, ночь,
худосочнаЯ морось тумана, молчание спЯщего ”риско, суда на приколе в бухте,
огромные когтистые пасти туманов покровом над бухтой, ореолы смешного потустороннего
света посылаемые в середине вверх ѓалереЯми Ќамордников ‘толпохрамового
Ђлькатраза --  ее сердце грохало в тишине, в прохладном темном мире. --
Ќаверх на деревЯнный забор, ожидаЯ --  увидеть не будет ли ей послана снаружи
какаЯ-нибудь мысль подсказавшаЯ бы что делать дальше и полнаЯ смысла и
предзнаменованиЯ ибо надо чтоб все было правильно и лишь раз --  "ђаз поскользнешьсЯ
не туда...." ее прикол с направлениЯми, спрыгнуть ли ей по одну сторону
забора или по другую, бесконечное прощупывание пространства в четырех измерениЯх,
унылошлЯпые люди приступающие к работе на поблескивающих улицах не ведаЯ
об обнаженной девушке прЯчущейсЯ в туманной дымке или если б они там были
и увидели ее кругом бы стоЯли не прикасаЯсь к ней просто ожидаЯ пока прибудут
полицейские власти и увезут ее и все их безразличные усталые глаза плоские
от пустого стыда следили б за каждой частичкой ее тела --  голаЯ крошка.
--  —ем дольше она болтаетсЯ на заборе тем меньше силы у нее останетсЯ в
конце чтоб на самом деле слезть и решить, а наверху ђосс ‚алленстайн даже
не ворочаетсЯ на своей мусорно-торчковой постели, думаЯ что она свернулась
калачиком в прихожей, или заснул все равно в собственной коже и костЯх.
--  „ождливаЯ ночь шипит повсюду, целуЯ везде мужчин женщин и города в одном
омовении грустной поэзии, медовыми строчками Ђнгелов на верхних полках
трубодующих в вышине поверх окончательных покрытых ‚остоком тихоокеански-огромных
песен ђаЯ, конец страху внизу. --  Ћна садитсЯ на корточки на заборе, тощаЯ
морось бисером на ее смуглых плечах, звезды в волосах, ее дикие уже индейские
глаза теперь уставились в —ерноту и маленькое облачко тумана исходит из
ее смуглого рта, безысходность как кристаллики льда на попонах пони ее
индейских предков, моросит на деревню давным-давно и нищий дым выкарабкиваетсЯ
из подземельЯ и когда скорбнаЯ мать размалывала желуди и готовила тюрю
в безнадежных тысЯчелетиЯх --  песнЯ азиатской охотничьей банды лЯзгающаЯ
вниз по последнему алЯскинскому ребру земли к ‚оЯм Ќового ‘вета (в их глазах
и в глазах Њарду сейчас последнее возможное –арство инков майЯ и обширных
ацтеков сиЯющее золотым змеем и храмами столь же благородными сколь греческие,
египетские, длинные лощеные трещины челюстей и приплюснутые носы монгольских
гениев творивших искусство в храмовых покоЯх и скачок их челюстей перед
тем как заговорить, пока испанцы Љортеса, изможденные старосветские обабившиесЯ
голландские бичи Џисарро в панталонах не пришли проломившись сквозь чащобы
тростника в саваннах и не обнаружили сиЯющие города €ндейских ѓлаз высоко,
с ландшафтами, с бульварами, с ритуалами, с герольдами, с флагами под тем
же самым ‘олнцем Ќового ‘вета которому протЯнуто бьющеесЯ сердце) --  ее
сердце бьющеесЯ под дождем ”риско, на заборе, перед последними фактами,
готовое сдвинутьсЯ бежать сейчас же вниз по земле и возвращатьсЯ и сворачиватьсЯ
снова там где была она и где было все --  утешаЯ себЯ видениЯми истины --
спускаЯсь с забора, на цыпочках, двигаЯсь вперед, отыскиваЯ прихожую, содрогаЯсь,
крадучись... </DD>

<DD>"џ решилась, Я воздвигла некую структуру, она была как, но Я не могу..."
ЌачинаЯ заново, начинаЯ от плоти под дождем: "‡ачем кому-то захочетсЯ причинить
вред моему маленькому сердечку, моим ногам, моим ручкам, моей коже в которую
Я завернута потому что Ѓоженька желает чтобы мне было тепло и ‚нутренне,
моим пальчикам на ногах --  почему Ѓог создал все это таким тленным и умираемым
и вредимым и хочет заставить менЯ понЯть и кричать --  џ трепетала когда
даритель сливки снимал, когда мать моЯ грезила, отец мой кричал --  џ начала
сызмала потом воспарила наверх шариком и теперь Я большаЯ и нагое дитЯ
снова и только чтобы плакать и боЯтьсЯ. --  Ђх --  ‡ащищай себЯ, ангел безвредимости,
ты кто никогда и не мог бы никогда повредить и расколоть другому невинному
его скорлупку и боль под тонкой кисеей --  оберни халат вокруг себЯ, сладкий
Ягненок --  защити себЯ от дождЯ и подожди, пока Џапочка не кончит снова,
а Њамочка не впихнет тебЯ тепленько внутрь долины луны, маЯчь у ткацкого
станка терпеливого времени, будь счастлив по утрам." --  ЌачинаЯ сызнова,
дрожа, из ночи в переулке нагишом в коже и на одеревенелых ногах к залЯпанной
двери какой-то соседки --  постучав --  женщина подошедшаЯ к двери в ответ
на испуганные постукиваниЯ маслом тающих костЯшек, видит обнаженную смуглЯнку,
испугана --  ("‚от женщина, душа под моим дождем, она глЯдит на менЯ, она
боитсЯ.") --  "‘тучатьсЯ в двери к совершенно незнакомым, еще бы." --  "„умаЯ
Я просто добегу до Ѓетти на той же улице и назад, пообещала ей <I>действительно</I>
имеЯ в виду в самой глубине что принесу одежду обратно и она взаправду
впустила менЯ и достала одеЯло и закутала менЯ, затем одежду, и к счастью
она была одна --  итальЯнка. --  Ђ в переулке Я всЯ вышла и <I>дальше</I>,
это теперь была перваЯ одежда, потом Я пойду к Ѓетти и возьму два доллара
--  потом куплю эту брошку что видела в тот день в каком-то месте со старым
мореным деревом в окне, на Ќорт-Ѓиче, произведение искусства ручнаЯ работа
типа ковки, просто прелесть, это был самый первый символ который Я собиралась
себе позволить." --  "Љонечно." --  €з-под обнаженного дождЯ в халатик, к
окутывающей невинности, затем украшение Ѓога и религиознаЯ сладость. --
"’ипа того как мы подрались с „жеком ‘тином это мне в голову очень крепко
засело." --  "„рака с „жеком ‘тином?" --  "ќто было еще раньше, все торчки
в комнате у ђосса, перетЯгивались и ширЯлись с ’олкачом, ты же знаешь ’олкача,
ну и Я там тоже снЯла одежду --  это было... все... частью того же... съезда..."
--  "Ќо эта <I>одежда</I>, эта <I>одежда</I>!" (про себЯ). --  "џ стоЯла
посреди комнаты и ехала а ’олкач пощипывал гитару, одну струну всего, и
Я подошла к нему и сказала: "—увак ты ЊЌ… тут этих своих грЯзных нот не
щипай," и он типа сразу же поднЯлсЯ без единого слова и свалил." --  Ђ „жек
‘тин рассвирепел на нее и подумал что если стукнет и вырубит ее кулаком
то она очухаетсЯ поэтому он ей двинул но она оказалась такой же сильной
как и он (анемичные бледные 110-фунтовые торчки-аскеты Ђмерики), бац, они
стали махатьсЯ перед утомленными остальными. --  Ћна померЯлась силами с
„жеком, с †юльеном, разбила их практически --  "’ипа †юльен в конце победил
на локотках но ему пришлось на самом деле Яростно пригнуть менЯ чтоб это
получилось и сделать мне больно и он действительно расстроилсЯ" (злорадный
маленький фырчок сквозь передние зубки) --  значит она там выЯснЯла отношениЯ
с „жеком ‘тином и на самом деле почти что избила его но он был в Ярости
а соседи снизу вызвали мусоров которые приехали и которым пришлось объЯснЯть
--  "танцевали, мол." --  Ќо в тот день Я увидела эту железную штучку, маленькую
брошку с прекрасным тусклым блеском, надевать на шею, знаешь как хорошо
это будет смотретьсЯ у менЯ на груди." --  "Ќа твоей коричневой грудине
тусклое золото прекрасно будет бэби, продолжай свой изумительный рассказ."
--  "€ вот мне немедленно понадобилась эта брошка несмотрЯ на времЯ, уже
4 часа утра, а на мне это старое пальто и туфли и старое платье что она
мне дала, Я чувствовала себЯ уличной шлюхой но чувствовала что никто бы
не догадалсЯ --  Я побежала к Ѓетти за двумЯ долларами, разбудила ее..."
Ћна потребовала денег, она выбиралась из смерти а деньги были просто средством
заполучить блестЯщую брошку (дурацкое средство изобретенное изобретателЯми
бартера и торгашества и стилей того кому что принадлежит, кому что принадлежит...).
Џотом она бежала вниз по улице со своими двумЯ баксами, придЯ к магазину
задолго до открытиЯ, зайдЯ выпить кофе в кафетерий, сидЯ за столиком одна,
врубаЯсь наконец в мир, унылые шлЯпы, блестЯщие мокрые тротуары, вывески
гласЯщие о печеной камбале, отражениЯ дождЯ в стеклЯнной панели и столбе
из зеркал, красота прилавков с едой где выставлены холодные закуски и горы
жареного витого печеньЯ и пар от кофейного аппарата. --  "Љак тепл мир,
нужно лишь достать эти маленькие символические монетки --  они впустЯт тебЯ
ко всему теплу и пище каких только захочешь --  тебе не нужно будет сдирать
с себЯ кожу и глодать собственные кости в тупиках --  эти места предназначены
были давать приют и успокоение мешочникам-старьевщикам пришедшим поплакать
чтоб утешили." --  Ћна сидит там уставившись на всех, обычные съемщики и
взглЯнуть на нее боЯтсЯ поскольку вибрациЯ у нее из глаз дикаЯ, они чуют
какую-то живую опасность в апокалипсисе ее напрЯженной жаждущей шеи и трЯсущихсЯ
жилистых рук. --  "ќто не женщина." --  "ќта чокнутаЯ индианка еще кокнет
кого-нибудь." --  Џриходит утро, Њарду спешит ликующе и с поплывшим разумом,
захваченнаЯ, к магазину, купить брошку --  стоЯ затем в аптеке у вертушки
с открытками полных два часа изучаЯ каждую вновь и вновь досконально поскольку
у нее осталось лишь десЯть центов и она может купить только две и эти две
должны быть длЯ нее совершенными личными талисманами нового важного значениЯ,
персональными эмблемами предзнаменованиЯ --  ее алчущие губы расслаблены
чтобы разглЯдеть получше крохотные значениЯ углов теней от вагончиков фуникулера,
—айнатауна, цветочных рЯдов, голубых, служащие удивлЯютсЯ: "„ва часа уже
тут торчит, без чулок, коленки грЯзные, рассматривает открытки, жена какого-нибудь
алкаша с ’ретьей “лицы сбежала, пришла в аптеку белого человека, никогда
прежде не видела глЯнцевой открытки..." Џредыдущей ночью они могли бы увидеть
ее на Њаркет-‘трит в ”остере с последним (опЯть) гривенником и стаканом
молока, плачущей в это свое молоко, и мужчины постоЯнно смотрели на нее,
постоЯнно пытались сделать ее но теперь не делали уже ничего поскольку
забоЯмшись, поскольку она была как дитЯ --  и поскольку: "Џочему же †юльен
или „жек ‘тин или “олт ”итцпатрик не дали тебе никакого места чтоб там
можно было остатьсЯ и не оставили тебЯ в покое в уголке, или не ссудили
тебе пару долларов?" --  "Ќо им же было наплевать, они менЯ боЯлись, они
<I>действительно</I> не хотели менЯ рЯдом у них была типа отвлеченной объективности,
наблюдаЯ за мной, задаваЯ <I>гадкие</I> вопросы --  пару раз †юльен пускалсЯ
в свои игры его-голова-против-моей типа знаешь "—Јтакое, Њарду," и его
обычные подобные номера и липовое сочувствие но ему на самом деле было
просто любопытно почему Я еду --  никто из них ни разу не давал мне денег,
чувак." --  "’е парни в самом деле плохо к тебе относились, ты это знаешь?"
--  "Ђга так они ж никогда ни к кому не относЯтсЯ --  как никогда ничего
не делают --  ты сам о себе заботишьсЯ, Я позабочусь обо мне." --  "ќкзистенциализм."
--  "Ќо американский хуже незаинтересованный экзистенциализм и торчков чувак,
Я тусовалась с ними, уже почти год к тому времени и получала, всЯкий раз
когда их вставлЯло, что-то вроде контактного кайфа." --  Ћна бывало сидела
с ними, они уже начинали отпадать, в мертвом молчании она ждала, ощущаЯ
как медленные змеевидные волны вибрации пробираютсЯ через всю комнату,
веки опадают, головы клонЯтсЯ и вздергиваютсЯ вновь, кто-нибудь бормочет
какую-нибудь противную жалобу: "—ув-ва-ак, менЯ достал этот сукин сын Њак„ауд
с его вечным нытьем по части как у него не хватает денег на одну стеклЯшку,
как будто полстеклЯшки нельзЯ достать или за половину заплатить --  чув-ва-ак,
Я ни разу не видал такой никудышности, ну ч-че-орт, пошел бы он куда <I>подальше</I>
и с концами, эм." (ќто торчковое "эм" сопровождающее любую подставу, а
все подставлЯютсЯ когда говорЯт, в смысле утверждениЯ, эм, ну-эм, всхлип
потакающего собственным капризам младенца сдерживаемый чтобы не взорватьсЯ
полным ревом “ЂЂЂ во всю пасть которого им хочетсЯ от мусора низводЯщего
их системы до колыбельки.) --  Њарду бывало сидела там, и под конец улетев
по чаю или бенни она начинала чувствовать себЯ так будто ее тоже ширнули,
она шла по улице съехав и на самом деле ощущала электрический контакт с
прочими человеками (в своей чувствительности признаваЯ факт) но иногда
ее обуревали подозрениЯ что ее кто-то тайно подсаживал и шел за нею следом
по улице тот который в действительности нес ответственность за это ее электрическое
ощущение и был так независим от какого бы то ни было естественного закона
вселенной. --  "Ќо ты на самом-то деле этому не верила --  однако верила
--  когда Я поехал по бенни в 1945-м Я в натуре верил что девчонка хотела
использовать мое тело чтобы сжечь его и засунуть документы ее мальчика
мне в карман чтобы фараоны подумали что он умер --  Я и рассказал ей, к
тому же." --  "Ћ и что она сделала?" --  "Ћна сказала: "“уу папочка," и обнЯла
менЯ и позаботилась обо мне, Њилашка была дикой сучкой, она накладывала
оладьи грима на мой бледный --  Я сбросил тридцать, десЯть, пЯтнадцать фунтов
--  но что же было дальше?" --  "џ пошла бродить со своей брошкой." --  Ћна
зашла в какой-то магазин подарков и там сидел человек в инвалидном кресле.
(Ћна случайно ткнулась в двери с клетками и зелеными канарейками за стеклом,
ей хотелось потрогать бусинки, посмотреть золотых рыбок, погладить старого
жирного кота нежившегосЯ на полу на солнышке, постоЯть в прохладных зеленых
джунглЯх попугайчиков в магазине торча от зеленых не-от-мира-сего дротиков
попугайских взглЯдов скручивающих себе безмозглые шеи чтоб окаменеть зарывшись
в безумные перышки и ощутить эту отчетливую передачу от них птичьего ужаса,
электрические спазмы их вниманиЯ, к р Я к, л у к, л и к, а человек был
крайне странен.) --  "Џочему?" --  "Ќе знаю просто очень странен и всЈ, он
хотел, он говорил со мной очень Ясно и настойчиво --  типа интенсивно глЯдЯ
прЯмо на менЯ и очень долго распространЯлсЯ но улыбаЯсь на простейшие банальнейшие
темы но мы оба знали что подразумеваем все остальное что сказали --  ты
знаешь как в жизни --  на самом деле это было про тоннели, тоннель на ‘токтон-‘трит
и тот другой который только что соорудили на Ѓродвее, об этом-то мы как
раз говорили больше всего, но пока мы беседовали великий электроток подлинного
пониманиЯ прошел меж нами и Я почувствовала иные уровни бесконечное число
их в каждой интонации его речи и моей и целый мир значениЯ в каждом <I>слове</I>
--  Я никогда прежде не представлЯла себе насколько много <I>происходит</I>
все времЯ, и люди это <I>знают</I> --  видно у них по глазам, они <I>отказываютсЯ</I>
показывать это каким-то другим --  Я осталась там очень надолго." --  "Ћн
сам должно быть чудик." --  "‡наешь, лысоватый такой, и типа голубого, и
средних лет, и с таким видом будто у него отрезана голова или просто висит
в воздухе," (безмозглаЯ, осунувшаЯсЯ) "оглЯдывающаЯ все вокруг, наверное
то была его мать пожилаЯ дама в цветастой шали --  но Ѓоже мой у менЯ б
это отнЯло целый день." --  "“х." --  "Ђ на улице эта прекраснаЯ старушка
с седыми волосами подошла ко мне и увидела менЯ, но расспрашивала как пройти,
но хотела поболтать..." (Ќа солнечном теперь лирическом воскресно-утреннем
тротуаре после дождЯ, Џасха во ”риско и все пурпурные шлЯпки извлечены
и лавандовые пальто на параде в прохладных порывах ветра и маленькие девочки
такие крошечные в своих только что набеленных туфельках и полных надежд
пальтецах медленно гулЯющие по белым холмистым улицам, церкви старых колоколов
в хлопотах и в центре вокруг Њаркета где наша оборваннаЯ свЯтаЯ негритЯнскаЯ
†анна д'Ђрк скиталась поЯ осанну в своей смуглой одолженной у ночи коже
и сердце, трепыханьЯ бюллетеней со ставками на угловых газетных стендах,
наблюдатели голых журналов, цветы на углу в корзинах и старый итальЯнец
в фартуке с газетами вставший на колени полить, и папа-китаец в облегающем
экстатическом костюме везет в корзинке-колЯске грудного младенца вниз по
Џауэлл со своей розовощекой женой с блестЯщими карими глазами в новой шлЯпке
срывающейсЯ и трепещущей на солнце, вот там стоит Њарду улыбаЯсь напрЯженно
и странно и пожилаЯ эксцентричнаЯ дама уже не обращает вниманиЯ на ее негритЯнскость
не больше чем добрый инвалид из магазина и раз уж у нее теперь такое внешнее
и открытое лицо, Ясные свидетельства обеспокоенного чистого невинного духа
только что восставшего из провала в изъЯзвленной оспинами земле и собственными
переломанными руками вытащившего себЯ к безопасности и спасению, две женщины
Њарду и старушка в невероЯтно грустных пустых улицах воскресеньЯ после
всех возбуждений субботней ночи великого блеска вверх и вниз по Њаркету
как собранной пыли после промывки золота и пульсации неона в барах Ћ'”аррелла
и Њэсона с вишневыми палочками коктейльных стаканов подмигивающими приглашаЯ
открыть изголодавшиесЯ сердца субботы а в действительности ведущими лишь
в конце концов к синей пустоте воскресного утра лишь трепыханье нескольких
газет в канаве и долгий белый вид на Ћкленд с призраком ‘аббата, все же
--  Џасхальный тротуар ”риско пока белые корабли врезают четкие голубые
линии из ‘асебо под пролет ‡олотых ‚орот, ветер что усыпает искрами всю
листву Џриморского ѓрафства отмываЯ выстиранный блеск белого доброго города,
в облаках утраченной чистоты в вышине красно-кирпичный след и пирс ќмбаркадеро,
призрачный расколотый намек на песню старых помо некогда-единственных скитальцев
по этим одиннадцати последним американским теперь застроенным белыми домиками
холмам, лицо самого отца Њарду сейчас когда он поднимает голову чтобы вдохнуть
чтобы заговорить на улицах жизни материализуЯсь громадно над Ђмерикой,
таЯ...) "€ типа Я ей ответила но тоже поболтала и когда она уходила то
отдала мне свой цветочек и приколола его ко мне и назвала менЯ миленькой."
--  "Ћна была белой?" --  "Ђга, вроде, она была очень ласковой, очень при<I>Ятной</I>
кажетсЯ она менЯ полюбила --  типа спасла менЯ, вытащила --  Я поднЯлась
на холм, на Љалифорнию, мимо —айнатауна, где-то набрела на белый гараж
типа с большой такой стеной и этот парень на вертЯщемсЯ стульчике хотел
узнать чего мне нужно, Я понимаю все свои действиЯ как одно обЯзательство
за другим вступать в коммуникацию с кем бы то ни было не случайно но по
<I>договоренности</I> выдвинутые передо мною, вступить в свЯзь и передать
эту новость, вибрацию и новое значение что у менЯ теперь есть, по поводу
всего что происходит со всеми постоЯнно повсюду и чтоб они не волновались,
никто так не гадок как ты думаешь или --  цветной парень на вертЯщемсЯ стульчике,
и у нас с ним вышел долгий путаный разговор и он очень не хотел, Я помню,
смотреть мне в глаза и действительно слушать что Я говорила." --  "Ќо что
же ты говорила?" --  "’ак это же все теперь забыто --  что-то такое простое
и типа того чего никогда не ожидаешь вон как те тоннели или старушка и
Я зависшаЯ на улицах и направлениЯх --  но парень хотел со мною это сделать,
Я видела как он расстегнул молнию но ему вдруг стало стыдно, Я стоЯла спиной
и видела в стекле." (‚ белых плоскостЯх гаражностенного утра, фантом человека
и девушка стоЯщаЯ спиной тЯжело осевшаЯ наблюдаЯ в окне которое отражает
не только черного странного робкого человека тайно уставившегосЯ но и всю
контору, кресло, сейф, промозглые бетонные задние интерьеры гаража и тускло
полированные авто, хвастающие также несмытыми пылинками налЯпанными вчерашним
вечерним дождиком и сквозь стекло черездорожный бессмертный балкон многоквартирного
дома с деревЯнными лоджиЯми где внезапно она увидала троих чернокожих детишек
в странном нарЯде махавших руками но не кричавших негру четырьмЯ этажами
ниже в робе значит очевидно работавшему в Џасху, который тоже махал им
идЯ в собственном странном направлении которое вдруг пересеклось с медленным
направлением выбранным двумЯ мужчинами, двумЯ обычными мужиками в шлЯпах,
в пальто но несшими один бутылку, другой мальчика лет трех, вот остановившимисЯ
чтобы затем поднЯть бутылку —етырехзвездочного Љалифорнийского ерри и
выпить пока фрискинский дополуденный всеутреннесолнечный ветер трепал им
трагические пальто на ону сторону, мальчишка ревел, их тени на улице как
тени чаек цвета выделанных вруч-ную итальЯнских сигар в глубоких бурых
лавках на Љолумбусе и Џасифике, вот проезд кадиллака с акульими плавниками
на второй скорости по направлению к домам на вершине холма с видом на бухту
и какой-то пахучий визит родственников привезших с собою газеты с комиксами,
новости про престарелых тетушек, конфетки длЯ какого-нибудь несчастного
мальчугана ждущего когда же наконец закончитсЯ это воскресенье, когда солнце
перестанет литьсЯ сквозь жалюзи застекленных дверей и растениЯ в кадках
перестанут от него выгорать а лучше пойдет дождик и снова понедельник и
радость закоулка с деревЯнными заборами где не далее как вчера ночью беднЯжка
Њарду чуть не потерЯлась.) --  "—то сделал цветной парень?" --  "Ћн снова
застегнулсЯ, он боЯлсЯ на менЯ взглЯнуть, он отвернулсЯ, было странно он
застыдилсЯ и сел --  мне это напомнило к тому же когда Я была маленькой
в Ћкленде и этот человек посылал нас в магазин и давал нам монетки потом
распахивал свой купальный халат и показывал нам себЯ." --  "Ќегр?" --  "“гу,
у нас по-соседству где Я жила --  Я помню никогда там не оставалась а подружка
моЯ оставалась и Я думаю один раз даже с ним сделала что-то." --  "Љак ты
поступила с парнем на вертЯщемсЯ стульчике?" --  "Ќу, Я типа выбралась оттуда
и стоЯл прекрасный день, Џасха, чувак." --  "Ѓож-же, Џасха а Я-то сам где
был?" --  "ЊЯгкое солнышко, цветы и вот Я шла вниз по улице и думала "‡ачем
Я позволЯла себе чтобы мне было скучно в прошлом вообще" и чтобы компенсироватьсЯ
за это улетала или напивалась или буйства или всЯкие трюки что бывают у
людей поскольку они хотЯт чего угодно но только не безмЯтежного пониманиЯ
всего лишь того что есть, чего в конце концов так много, и обдумываЯ вроде
как сердитые социальные сделки, --  типа рассерженного --  оттЯга --  как
типа ссоритьсЯ из-за социальных проблем и моей расовой проблемы, это значило
так мало и Я чувствовала такую клевую уверенность а золото утра ускользнуло
бы рано или поздно и уже начало --  Я могла бы сделать всю свою жизнь вот
такой как это утро одной лишь силой чистого пониманиЯ и желаниЯ жить и
продолжать идти, Ѓоже это все было прекраснейшей вещью что когда-либо случалась
со мной по-своему --  но все это было таким зловещим." --  Љончилось когда
она добралась домой в дом своей сестры в Ћкленде и те на нее взъЯрились
все равно но она послала их и делала странные вещи; она заметила например
сложную проводку которую ее старшаЯ сестра протЯнула чтобы подсоединить
телевизор и радио к кухонной розетке в ветхой деревЯнной надстройке над
их коттеджем около ‘едьмой и Џайна железнодорожное прокопченное дерево
и чудовищные веранды типа трухи трущоб-нахаловок, не двор а участочек со
щебенкой и почерневшими палками где бродЯги токайствовали прошлой ночью
перед тем как переходить грузовую площадку скотобоен к главной линии на
’рэйси сквозь обширный бесконечный невозможный Ѓруклин-Ћкленд полный телефонных
столбов и всЯкого хлама и субботними вечерами дикие негритЯнские бары полные
блЯдей а мексиканцы йЯ-йЯкают в своих собственных салунах и патрульнаЯ
машина крейсирующаЯ по длинному печальному проспекту усеЯнному пьющими
и блеском битых бутылок (теперь в деревЯнном домишке где ее вырастили в
ужасе Њарду сидит на корточках у стены глЯдЯ на провода в полутьме и слышит
как сама же говорит и не понимает зачем она это говорит если не считать
того что это должно быть произнесено, должно выйти наружу, поскольку тем
же самым днем только раньше в своих скитаниЯх она наконец выбралась на
дикую ’ретью “лицу между шеренг надрызгивавшихсЯ пьЯнчуг и кровавых пьющих
индейцев в хайратниках выкатывавшихсЯ из переулков и с киношкой за 10 центов
с тремЯ фильмами в программе и маленькими детишками трущобных ночлежек
бегавшими по мостовой и ломбардами и музыкальными автоматами негритЯнских
распивочных и она стоЯла в свете дремотного солнца вдруг вслушиваЯсь в
боп будто в первый раз а тот лилсЯ, намерение музыкантов и их труб и инструментов
внезапно мистическаЯ общность выражающаЯ себЯ волнами типа зловещих и вновь
электричество но вопЯщее от осЯзаемой живучести непосредственное <I>слово</I>
из вибрации, взаимообмены утверждениЯ, уровни волнующихсЯ намеков, улыбка
в звуке, тот же живой экивок в том как ее сестра расположила те провода
извивающиесЯ перепутанные и преисполненные намерениЯ, выглЯдевшие невинно
но на самом-то деле под личиной обыденной жизни совершенно по уговору тошнотворнаЯ
пасть почти усмехающиесЯ змеи электричества целенаправленно помещенные
которых она видела весь день и слышала в музыке и увидела теперь в проводах),
"—то ты пытаешьсЯ сделать в самом деле убить менЯ током?" по этому сестры
понЯли что что-то действительно не так, хуже чем младшаЯ из сестер ”окс
котораЯ была алкоголичкой и устраивала тарарам на улице и арестовывалась
регулЯрно полицией нравов, что-то безымЯнно кошмарно зиЯюще не так, "Ћна
курит дурь, она ЯкшаетсЯ со всЯкими странными бородатыми парнЯми в ѓороде."
--  Ћни позвонили в полицию и Њарду забрали в больницу --  уже осознаваЯ:
"Ѓоже, Я видела как ужасно то что на самом деле происходило и готово было
произойти со мной и чувак Я извлеклась из этого быстро, и разговаривала
здраво со всеми с кем возможно и все делала правильно, они выпустили менЯ
через 48 часов --  со мною были еще женщины, мы выглЯдывали в окна и то
что они говорили, из-за этого Я понЯла драгоценность того как в самом деле
выберешьсЯ <I>наружу</I> из этих проклЯтых халатов и <I>наружу</I> оттуда
вообще на улицу, солнце, мы видели пароходы, наружу и ‘‚ЋЃЋ„ЌЋ чувак бродить,
как замечательно это в самом деле и как мы никогда этого не ценим угрюмо
внутри собственных забот и шкур, как <I>дураки</I> на самом деле, или слепые
испорченные презренные детки надувшиесЯ из-за того что... им не дают...
всех... конфет... которых им хочетсЯ, поэтому Я поговорила с докторами
и рассказала им..." "€ тебе негде было остановитьсЯ, где всЯ твоЯ одежда?"
--  "ђазбросана повсюду --  по всему ЏлЯжу --  мне надо было что-то сделать
--  они мне позволили пожить здесь, одни мои друзьЯ, на лето. Њне придетсЯ
выметатьсЯ в октЯбре." --  "‚ Џереулке?" --  "Ђга." --  "ЊилаЯ давай ты и
Я --  хочешь поехать со мной в Њексику?" --  "„а!" --  "…сли Я поеду в Њексику?
то есть, если Я раздобуду денег? хоть у менЯ сейчас и есть сто восемьдесЯт
и мы в самом деле действительно могли бы поехать хоть завтра и у нас бы
получилось --  как индейцы --  в смысле задешево и жить в деревне или в трущобах."
--  "„а --  было б так славно свалить сейчас." --  "Ќо мы могли бы или должны
бы на самом деле подождать пока Я не получу --  Я должен получить пЯть сотен
понимаешь --  и --  " (и вот тогда-то Я мог бы умыкнуть ее на груди своей
жизни) --  она говорила "џ действительно не хочу больше ничего общего с
ЏлЯжем или с кем-либо из этой банды, чувак, вот почему --  наверное Я заговорила
или согласилась слишком рано, ты кажетсЯ уже не так уверен" (смеЯсь увидев
как Я все взвешиваю). --  "Ќо Я лишь обдумываю практические проблемы." --
"’ем не менее если б Я сказала "может быть" спорим --  уууу как хорошо,"
целуЯ менЯ --  серый день, красный свет лампочки, Я никогда не слыхал подобной
истории от подобной души кроме тех великих людей которых знавал в юности,
великих героев Ђмерики с которыми мы были корешами, с которыми Я искал
вместе приключений и садилсЯ в тюрьму и кого знал рваными рассветами, мальчишек
битых на бордюрах узревших символы в переполненной канаве, ђембо и ‚ерленов
Ђмерики с ’аймс-‘квер, пацанов --  ни одна девчонка ни разу не тронула менЯ
историей духовного страданиЯ и столь прекрасно виднелась душа ее лучистаЯ
как ангел скитающийсЯ по преисподней а преисподнЯЯ те же самые улицы по
которым шлЯлсЯ и Я сам наблюдаЯ, ища кого-то как она и никогда и не мечтаЯ
о тьме и тайне и неизбежности нашей встречи в вечности, громадность ее
лица сейчас словно внезапнаЯ голова ’игра на плакате поодаль на дощатом
заборе дымной свалки утром в субботу когда нет школы, непосредственнаЯ,
прекраснаЯ, безумнаЯ, под дождем. --  Њы обнЯлись, мы прижимались тесно
--  сейчас это было как любовь, Я был изумлен --  у нас получилось в гостиной,
с радостью, в креслах, на постели, спали сплетЯсь, удовлетворенные --  Я
покажу ей больше сексуальности --  <BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">
</DD>

<DD>Њы проснулись поздно, она не пошла к своему психоаналитику, она "просохатила"
свой день и когда Ђдам вернулсЯ домой и увидел нас в кресле снова по-прежнему
разговаривающими а весь дом замусоренным (кофейные чашки, крошки пирожных
что Я купил на трагичном Ѓродвее в серой итальЯнскости котораЯ так походила
на потерЯнную индейскость Њарду, трагическое Ђмерико-”риско с его серыми
заборами, мрачными тротуарами, парадными промозглости, которое Я из маленького
городка и только-только из солнечной ”лориды ‚осточного ЏобережьЯ находил
таким пугающим). --  "Њарду, ты просохатила свою стрелу с терапевтом, в
самом деле ‹ео тебе должно быть стыдно и ты должен ощущать немножко ответственности
в конце концов..." "’ы имеешь в виду что Я заставлЯю ее пускать по бороде
обЯзанности... џ бывало делал так со всеми своими девчонками... ах ей будет
полезно пропустить разок" (не знаЯ всей ее необходимости). --  Ђдам почти
шутливо но и вполне серьезно: "Њарду ты должна написа