и  только:  она
кормила не одну себЯ, ибо морЯк оставил по себе ощутимую памЯть.
     ‘толь сокровенные тайны недолго остаютсЯ сокрытыми. ‚скоре город с мала
до велика обсуждал интересное положение Љики. ‚се глЯдели ей  вслед,  а  она
горделиво прохаживалась, и под костистой  ее  хребтиной  моталось  громадное
шишковатое брюхо, точно гамак, полный  каменьев.  Џодсчитывали  ее  годы  на
пальцах, затевали споры, даже ссорились. Ђ  она  блаженно  растЯгивалась  на
солнышке, и разносило ее с каждым днем  все  больше,  никто  уже  прЯмо-таки
глазам не верил.
     Љогда подошли  ее  сроки,  роженица  удалилась  в  заброшенный  дом  на
набережной. ђустан каждый вечер выносил ей блюдо на террасу, и она была  тут
как тут: лишь только он закрывал за собою дверь, металась,  словно  тень,  из
темноты и дочиста пожирала всю рыбу. Ђ вообще на глаза не показывалась.
     Њинула  неделЯ-другаЯ,  и  вдруг  поднЯлсЯ   неописуемый   галдеж.   Ќа
набережной все  оборачивались,  рыбаки  прекращали  чинить  сети,  лавочники
спешили к дверЯм. Љики вела домой потомство.
     Ќо что это? ѓде остальные? “ нее всего один? „а, но каков!  Џосмотрите,
посмотрите на этого котеночка!
     ‘ледом за Љики  вразвалочку  плелсЯ,  задрав  куцый  хвост,  котофей  с
глазами, точно стеклЯнные крыжовины, и,  глЯдЯ  на  него,  все  разражались
опасливым хохотом. ќтот малютка, шипевший на каждую тень, уродством пошел  в
мать и  унаследовал  могучее  до  безобразиЯ  телосложение  своего  блудного
папаши.
     Љики принимала галдеж за приветствиЯ, выступала чинно и наконец зашла в
кафе честного ђустана, который при виде ее отпрыска уронил  на  пол  тарелку
pieds et pacquets {Ѓлюдо из устриц и соленой рыбы.}, которыми только что собралсЯ полакомитьсЯ в уголку.
     - Ќу, тут дело Ясное, - заметил церковный сторож. -  ‘  виду  как  есть
Язычник, и назвать его надо ‚ольтером.
     ћный ‚ольтер, как бы  откликнувшись,  прошелсЯ  по  столику,  куда  его
посадили на обозрение, и вылакал у церковного сторожа пиво из поддона.
     Џосле этого он  обосновалсЯ  в  кафе,  презрев  иссохшие  сосцы  своей
матери, и сколько пива ему ни  давали,  ему  все  было  мало.  €ной  раз  он
соглашалсЯ хлебнуть и молочка, особенно с хорошей добавкой коньЯка или рома.
…л он все, что подвернетсЯ, но всему предпочитал селедку прЯного посола  или
ломтик салЯми. —истоплотностью не отличалсЯ.
     Љики радовалась, что сынка привечают, а сама обожала его без памЯти,  к
вЯщему прискорбию прежних ее обожателей, нетерпеливо  ожидавших  возврата  к
обычаЯм  старины.  Ћни  поЯвлЯлись  каждый  вечер  в  надежде,  что  сыночек
подрастет и они с матерью  рассорЯтсЯ,  но  не  тут-то  было.  €х  неизменно
отгонЯли подальше от блюда,  и  им  оставалось  лишь  издали  смотреть,  как
ненавистный ‚ольтер набивает ненасытное брюхо лучшими кусками.
     Ћн взрастал, как на дрожжах, и с возрастом становилсЯ все  безобразнее.
Ћчень быстро сравнЯлсЯ он в размерах с мамочкой  и  вместе  с  нею  лупцевал
горе-поклонников. Ђ стараЯ кошка не могла на него налюбоватьсЯ и по-прежнему
вылизывала бы ему морду, но он не позволЯл: изо рта у нее, дескать, вонЯет.
     € увы, наступил тот вечер, когда  Љики,  отогнав  назойливых  ухажеров,
вернулась к блюду сардин и только было выбрала из  них  самую  смачную,  как
вдруг получила увесистую затрещину: глЯдь,  а  ее  любимый  сыночек  ‚ольтер
наступает на нее, что твой тигр.
     Ћна испустила тоскливый вой и подавилась им, ибо втораЯ затрещина  была
стократ увесистее первой. ‚ольтер кинулсЯ на нее, она покатилась кувырком  и
наконец, дрожа, скрючилась в канаве.
     „о  ушей  ее  донеслось  призывное  мурлыканье  сынка,  надтреснутое  и
сипловатое, - и Љики поднЯла морду в надежде, что это он  так  пошутил,  что
все это детские проказы. ‘тарое сердце ее затрепетало,  когда  она  увидела,
как из темноты Явилась  на  зов  жалкаЯ  и  ничтожнаЯ  рыженькаЯ  кошечка  с
кукольной мордашкой; она подскочила к блюду и поспешно принЯлась за еду.
     ‚ольтер с рыженькой на глазах у голодной Љики уплели  всю  рыбу;  затем
они сблизили носы, и гавань  огласилась  их  любовною  серенадой.  ѓлЯдЯ  на
дальнейшее, Љики не раз вспомнила незнакомого мореходца,  который  спроворил
ей это нещечко.
     € настало самое печальное времЯ долгой  и  когда-то  размеренной  жизни
злосчастной Љики. Ѓольней змеиного укуса  Язвила  сыновнЯЯ  неблагодарность.
Ќочь за ночью она  поневоле  наблюдала  сцены,  которые  полнили  ее  сердце
воспоминаниЯми, но обжигали, а не тешили - и вдобавок она изголодалась.  „ошло
до того, что ее  былые  наемники,  которых  она  когда-то  смирЯла  железным
когтем, гнали ее с помоек - и она, вопЯ, убегала.
     Њорда ее обтЯнулась  еще  страшнее  обычного;  ребра  жалобно  торчали,
хребет был как щербатый гребень, хвост  обвис  куском  бечевы.  Љошки  редко
кончают самоубийством, но Љики едва-едва не бросилась в воду с пристани.
     € вот, когда она мрачно  обдумывала  этот  акт  отчаЯниЯ,  город  опЯть
пробудилсЯ  от  рева  сирены  цементовоза.  ‡аслышав  первый   гудок,   Љики
вздрогнула. Ќа второй отозвалась глухим стоном. ђаздалсЯ третий гудок: глаза
ее зажглись диким блеском, и она кинулась к причалу.
     Ѓыл тот же самый поздний час. ’у же сходню перекинули с борта. € вскоре
поЯвилась огромнаЯ мордень  водоплавающего  котохрЯка:  он  повел  глазами  и
спрыгнул на берег.
     Љики подскочила к нему, но он, надо  сказать,  на  нее  еле  покосилсЯ,
однако же направилсЯ Явно к кафе ђустана: только этого ей и было  надо.  Ћна
бежала сбоку, наверно, сетуЯ на свои горести,  а  он  шел  себе  и  шел,  не
сбавлЯЯ и не ускорЯЯ шага. “ котохрЯка  была  крепкаЯ  памЯть,  особенно  на
сардины.
     Џо обыкновению уверенно вступил он на террасу, где его сын ‚ольтер  как
раз приглашал свою рыженькую  скромницу  разделить  с  ним  ужин.  ђыженькаЯ
поднЯла мордашку - и одним прыжком укрылась за кадкой  с  деревцем;  там  она,
съежившись, ждала, что будет дальше.
     ЏризнатьсЯ, ‚ольтер несколько оробел при виде этакого чудища. Ќо на его
коротком веку ему даже по морде толком не досталось: в нежном  возрасте  его
неусыпно охранЯла мамаша, а теперь, подросши, он сделалсЯ отчасти  похож  на
отца  и  устрашал  одним  своим  видом.  ‚  тот  вечер  он  был  еще  смелее
всегдашнего: рыбаки щедро  разбавили  его  молоко  ромом.  €  дерзкий  юнец,
напыжившись, пустил в ход обе лапы.
     …го морЯк-родитель, не ведаЯ об их родстве (да  если  бы  и  ведал... ),
немного рассердилсЯ за оцарапанный нос и тут же  показал  беднЯге  ‚ольтеру,
что делают с такими нахалами в Ђфрике. Ќо длЯ сына этот урок  пропал  втуне:
отцовские зубы лЯскнули, перекусываЯ артерию, и ‚ольтер испустил дух.
     Љики созерцала возмездие с ледЯным торжеством и таЯла от умилениЯ перед
отмстителем. ‚от - ее неблагодарный сын простерсЯ  бездыханным,  а  победитель
хладнокровно закусывает. …два он умЯл последнюю  сардину.  Љики  подсунулась
поближе с одной только мыслью - пережить  вновь  прежние  восторги.  “вы,  ее.
грубо отшвырнули в сторону: виновник ее радостей и бед, даже не  оглЯнувшись
на нее, без малейшей заминки оседлал рыженькую.
     Љики, разумеетсЯ,  была  унижена;  но  она  столько  перестрадала,  что
отнеслась к делу философски. "Љак-никак, - подумала она, -  с  этим  подлым,
бессовестным переростком-молокососом покончено, и мне уже больше не придетсЯ
терпеть обиды и лишениЯ по милости негодЯЯ ‚ольтера. Џароход завтра уйдет; Я
вволю откушаю  рыбки,  и  если  немного  останетсЯ,  так найдутсЯ,  Я  думаю,
любезные и услужливые охотники докушать".
     Џоэтому она запаслась терпением,  и  терпение  ее  было  вознаграждено.
Џароход уплыл вместе со своим лихим  пассажиром;  рыженькаЯ  при  виде  Љики
опрометью удирала в темные закоулки. Љики ее не преследовала - зачем? …й снова
хватало сардин и любовных услад. „а и не сердилась она больше на  это  рыжее
ничтожество, а свысока презирала ее.
     …стественно поэтому, что она и не заметила,  как  ее  жалкаЯ  соперница
ровно через восемь недель после отплытиЯ цементовоза совсем исчезла с  глаз.
…ще неделЯ-другаЯ-третьЯ - и Љики  о  ней  вообще  думать  забыла;  тем  более
ошеломительна была встреча на набережной, по которой однажды  прошествовала,
сиЯЯ  гордостью,  рыженькаЯ  в  сопровождении  шестерых  здоровенных   котЯт
чудовищного вида. Џлелись они вразвалочку, и глаза у них  у  всех  были  как
стеклЯнные крыжовины. Љаждый был живым подобием своего единокровного  братца
‚ольтера, и задранные куцые хвостики знаменовали пришествие нового  порЯдка,
который не сулил ни покоЯ, ни сардин, ни любовных услад.