„ж.Љонрад. ‘ердце тьмы

Ћцените этот текст:
„ж.Љонрад. ‘ердце тьмы

----------------------------------------------------------------------------
Џеревод Ђ.Љравцовой
„ж.Љонрад. ‘ердце тьмы и другие повести.
‘Џб., Ђзбука, 1999, сс. 7-136
ЋЃ™€‰ ’…Љ‘’ TEXTSHARE http://textshare.da.ru
----------------------------------------------------------------------------

џхта "Ќелли" покачнулась на Якоре - паруса ее были неподвижны - и
застыла. Ѓыл прилив, ветер почти стих, а так как ей предстоЯло спуститьсЯ по
реке, то ничего другого не оставалось, как бросить Якорь и ждать отлива.
Џеред нами раскрывалось устье ’емзы, словно вход в бесконечный пролив.
‚ этом месте море и небо сливались, и на ослепительной глади поднимающиесЯ с
приливом вверх по реке баржи казались неподвижными; гроздьЯ обожженных
солнцем красноватых парусов, заостренных вверху, блестели своими
полированными шпринтовами. ’уман навис над низкими берегами, которые словно
истаивали, сбегаЯ к морю. Ќад ѓрейвсэндом легла тень, а дальше, вглубь, тени
сгущались в унылый сумрак, застывший над самым большим и великим городом на
земле.
Љапитаном и владельцем Яхты был директор акционерной компании. Њы
четверо дружелюбно на него поглЯдывали, когда он, повернувшись к нам спиной,
стоЯл на носу и смотрел в сторону морЯ. Ќа всей реке никто так не походил на
типичного морЯка, как он. Ћн был похож на лоцмана, который длЯ морЯков
олицетворЯет собою все, что достойно довериЯ. ’рудно было поверить, что его
профессиЯ влекла его не вперед, к этому ослепительному устью, но назад -
туда, где сгустилсЯ мрак.
Љак Я уже когда-то говорил, все мы были свЯзаны узами, какие налагает
море. ЏоддерживаЯ нашу дружбу в течение долгих периодов разлуки, эти узы
помогали нам относитьсЯ терпимо к рассказам и даже убеждениЯм каждого из
нас. Ђдвокат - превосходный старик - пользовалсЯ, вследствие преклонного
своего возраста и многочисленных добродетелей, единственной подушкой,
имевшейсЯ на палубе, и лежал на единственном нашем пледе. Ѓухгалтер уже
извлек коробку с домино и забавлЯлсЯ, возводЯ строениЯ из костЯных плиток.
Њарлоу сидел скрестив ноги и прислонившись спиной к бизань-мачте. “ него
были впалые щеки, желтый цвет лица, прЯмой торс и аскетический вид; сидЯ с
опущенными руками и вывернутыми наружу ладонЯми, он походил на идола.
„иректор, убедившись, что Якорь хорошо держит, вернулсЯ на корму и
присоединилсЯ к нам. ‹ениво обменЯлись мы несколькими словами. ‡атем
молчание спустилось на борт Яхты. Џочему-то мы не стали играть в домино. Њы
были задумчивы и пребывали в благодушно-созерцательном настроении. „ень
безмЯтежно догорал в ослепительном блеске. Њирно сверкала вода; небо, не
запЯтнанное ни одним облачком, было залито благостным и чистым светом; даже
туман над болотами ќссекса был похож на сиЯющую и тонкую ткань, котораЯ,
спускаЯсь с лесистых холмов, прозрачными складками драпировала низменные
берега. Ќо на западе, вверх по течению реки, мрак сгущалсЯ с каждой минутой,
как бы раздраженный приближением солнца.
€ наконец, незаметно свершаЯ свой путь, солнце коснулось горизонта и из
пылающего, белого превратилось в тусклый красный шар, лишенный лучей и
тепла, как будто этот шар должен был вот-вот угаснуть, пораженный насмерть
прикосновением мрака, нависшего над толпами людей.
‘разу изменилсЯ вид реки, блеск начал угасать, а тишина стала еще
глубже. ‘тараЯ широкаЯ река, не тронутаЯ рЯбью, покоилась на склоне днЯ
после многих веков верной службы людЯм, населЯвшим ее берега; она
раскинулась невозмутимаЯ и величественнаЯ, словно водный путь, ведущий к
самым отдаленным уголкам земли. Њы смотрели на могучий поток и видели его не
в Ярком сиЯнии короткого днЯ, который загораетсЯ и угасает навеки, но в
торжественном свете немеркнущих воспоминаний. € действительно, человеку,
который с благоговением и любовью, как принЯто говорить, "отдал себЯ морю",
нетрудно воскресить в низовьЯх ’емзы великий дух прошлого. Џоток, вечно
несущий свою службу, хранит воспоминаниЯ о людЯх и судах, которые
поднимались вверх по течению, возвращаЯсь домой на отдых, или спускались к
морю, навстречу битвам. ђека служила всем людЯм, которыми гордитсЯ нациЯ, -
знала всех, начинаЯ от сэра ”рэнсиса „рейка и кончаЯ сэром „жоном
”ранклином; то были рыцари, титулованные и нетитулованные, - великие рыцари
- бродЯги морей. Џо ней ходили все суда, чьи имена, словно драгоценные
камни, сверкают в ночи веков, - все суда, начинаЯ с "‡олотой лани" с
круглыми боками, котораЯ набита была сокровищами и после визита королевы
выпала из славной легенды, и кончаЯ "ќребом" и "“жасом", стремившимисЯ к
иным завоеваниЯм и так и не пришедшими назад. ђека знала суда и людей; они
выходили из „этфорда, из ѓринвича, из ќрита - искатели приключений и
колонисты, военные корабли и торговые капитаны, адмиралы, неведомые
контрабандисты восточных морей и эмиссары, "генералы" ‚осточного индийского
флота. ’е, что искали золота, и те, что стремились к славе, - все они
спускались по этой реке, держа меч и часто - факел, посланцы власти внутри
страны, носители искры свЯщенного огнЯ.
‘олнце зашло, сумерки спустились на реку, и вдоль берега начали
загоратьсЯ огни. Ќа тинистой отмели Ярко светил маЯк —епмен, поднимающийсЯ
словно на трех лапах. Ћгни судов скользили по реке - великое перемещение
огней, которые приближались и удалЯлись. Ђ дальше, на западе, чудовищный
город все еще был отмечен зловещей тенью на небе - днем отмечало его
сумрачное облако, а ночью - багровый отблеск под сверкающими звездами.
- € здесь тоже был один из мрачных уголков земли, - сказал вдруг
Њарлоу.
€з нас он был единственным, кто все еще плавал по морЯм. •удшее, что
можно было о нем сказать, это то, что он не ЯвлЯлсЯ типичным представителем
своей профессии. Ћн был морЯком, но вместе с тем и бродЯгой, тогда как
большинство морЯков ведет, если можно так выразитьсЯ, оседлый образ жизни.
Џо натуре своей они - домоседы, и их дом - судно - всегда с ними, а также и
родина их - море. ‚се суда похожи одно на другое, а море всегда одно и то
же. Ќа фоне окружающей обстановки, котораЯ никогда не менЯетсЯ, чужие
берега, чужие лица, изменчивый лик жизни скользЯт мимо, завуалированные не
ощущением тайны, но слегка презрительным неведением, ибо таинственным длЯ
морЯка ЯвлЯетсЯ только море - его владыка, - море, неисповедимое, как сама
судьба. Џосле рабочего днЯ случайнаЯ прогулка или пирушка на берегу
открывает морЯку тайну целого континента, и обычно морЯк приходит к тому
заключению, что эту тайну не стоило открывать. ђассказы морЯков отличаютсЯ
простотой, и смысл их как бы заключен в скорлупу ореха. Ќо Њарлоу не был
типичным представителем морЯков (если исключить его любовь сочинЯть
истории), и длЯ него смысл эпизода заключалсЯ не внутри, как Ядрышко ореха,
но в тех условиЯх, какие вскрылись благодарЯ этому эпизоду: так благодарЯ
призрачному лунному свету становЯтсЯ иногда видимы туманные кольца.
‡амечание его никому не показалось странным. ќто было так похоже на
Њарлоу. …го выслушали в молчании. Ќикто не потрудилсЯ хотЯ бы проворчать
что-нибудь в ответ. Ќаконец он заговорил очень медленно:
- џ думал о тех далеких временах, когда впервые поЯвились здесь
римлЯне, тысЯча девЯтьсот лет назад... вчера... ‘вет, скажете вы, загорелсЯ
на этой реке во времена рыцарей? „а, но он был похож на пламЯ, разлившеесЯ
до равнине, на молнию в тучах. Њы живем при вспышке молнии - да не погаснет
она, пока движетсЯ по орбите наша стараЯ ‡емлЯ! Ќо вчера здесь был мрак.
Џредставьте себе настроение командира красивой... как они называютсЯ?.. ах
да!.. триремы в ‘редиземном море, который внезапно получил приказ плыть на
север. Ћн едет сушей, спешно пересекает земли галлов и принимает
командование одним из тех судов, которые, если верить книгам, строились
сотней легионеров в течение одного-двух месЯцев... Љакими ловкими парнЯми
были, должно быть, эти люди!.. Џредставьте себе, что этот командир ЯвилсЯ
сюда, на край света... Њоре свинцовое, небо цвета дыма, судно неуклюжее, как
концертино, а он поднимаетсЯ вверх по реке, везет приказы, или товары,
или... что хотите. Џесчаные отмели, болота, леса, дикари... очень мало еды,
пригодной длЯ цивилизованного человека, и нет ничего, кроме воды из ’емзы,
чтобы утолить жажду. ‡десь, нет фалернского вина, нельзЯ сойти на берег.
Љое-где виднеетсЯ военный лагерь, затерЯвшийсЯ в глуши как иголка в стоге
сена. •олод, туман, бури, болезни, изгнание и смерть - смерть, притаившаЯсЯ
в воздухе, в воде, в кустах. „олжно быть, здесь люди умирали как мухи. €
все-таки он это вынес. ‚ынес молодцом, не тратЯ времени на размышлениЯ, и
только впоследствии хвасталсЯ, быть может, вспоминаЯ все, что пришлось ему
перенести. „а, то были люди достаточно мужественные, чтобы заглЯнуть в лицо
мраку. Џожалуй, его поддерживала надежда выдвинутьсЯ, попасть во флот в
ђавенне, если найдутсЯ в ђиме добрые друзьЯ и если пощадит его ужасный
климат. € представьте себе молодого римлЯнина из хорошей семьи, облеченного
в тогу. Ћн, знаете ли, слишком увлекалсЯ игрой в кости и, чтобы поправить
свои дела, прибыл сюда в свите префекта, сборщика податей или купца. Ћн
высадилсЯ среди болот, шел через леса и на какой-нибудь стоЯнке в глубине
страны почувствовал, как глушь смыкаетсЯ вокруг него, ощутил биение
таинственной жизни в лесу, в джунглЯх, в сердцах дикарей. ‚ эти тайны не
могло быть посвЯщениЯ. Ћн обречен жить в окружении, недоступном пониманию,
что само по себе отвратительно. € есть в этом какое-то очарование, которое
дает о себе знать. —арующаЯ сила в отвратительном. Џредставьте себе его
нарастающее сожаление, желание бежать, беспомощное омерзение, отказ от
борьбы, ненависть...
Њарлоу умолк.
- ‡аметьте... - заговорил он снова, поднимаЯ руку, обращенную к нам
ладонью, и походЯ в этой позе, со скрещенными ногами, на проповедующего
Ѓудду, одетого в европейский костюм и лишенного цветка лотоса. - ‡аметьте:
никому из нас эти чувства не доступны. Ќас спасает сознание
целесообразности, верное служение целесообразности. Ќо этим парнЯм не на что
было оперетьсЯ. Љолонизаторами они не были. Ѓоюсь, что административные их
меры были направлены лишь на то, чтобы побольше выжать. Ћни были
завоевателЯми, а длЯ этого нужна только грубаЯ сила, - хвастатьсЯ ею не
приходитсЯ, ибо она ЯвлЯетсЯ случайностью, возникшей как результат слабости
других людей. Ћни захватывали все, что могли захватить, и делали это
исключительно ради наживы. ’о был грабеж, насилие и избиение в широком
масштабе, и люди шли на это вслепую, как и подобает тем, что хотЯт
померитьсЯ силами с мраком. ‡авоевание земли - большей частью оно сводитсЯ к
тому, чтобы отнЯть землю у людей, которые имеют другой цвет кожи или носы
более плоские, чем у нас, - цель не очень-то хорошаЯ, если поближе к ней
присмотретьсЯ. €скупает ее только идеЯ, идеЯ, на которую она опираетсЯ, - не
сентиментальное притворство, но идеЯ. € бескорыстнаЯ вера в идею - нечто
такое, перед чем вы можете преклонЯтьсЯ и приносить жертвы.
Њарлоу прервал свою речь. Ћгни скользили по реке - маленькие огоньки,
зеленые, красные, белые; они преследовали друг друга, догонЯли, сливались,
потом снова разъединЯлись медленно или торопливо. ‚ сгущающемсЯ мраке
движение на бессонной реке не прекращалось. Њы смотрели и терпеливо ждали -
больше нечего было делать, пока не окончитсЯ прилив; но после долгого
молчаниЯ, когда он нерешительно сказал: "„умаю, вы, друзьЯ, помните, что
однажды Я сделалсЯ ненадолго морЯком пресных вод", - мы понЯли, что до
начала отлива нам предстоит прослушать одну из неубедительных историй
Њарлоу.

- џ не хочу надоедать вам подробностЯми, касающимисЯ того, что
случилось со мной лично, - начал он, проЯвлЯЯ в этом замечании слабость
многих рассказчиков, которые частенько не знают, чего хочет от них
аудиториЯ. - Ќо чтобы понЯть, какое впечатление это на менЯ произвело, вы
должны знать, как Я туда попал, что Я там видел, как поднЯлсЯ по реке к тому
месту, где впервые встретил бедного парнЯ. ’о был конечный пункт, куда можно
было проехать на пароходе, и там была кульминационнаЯ точка моих испытаний;
когда Я ее достиг, свет озарил все вокруг менЯ и проник в мои мысли;
происшествие было довольно мрачное... и печальное... ничем особенно не
примечательное... и туманное. Ќо каким-то образом оно пролило луч света.
…сли вы помните, Я тогда только что вернулсЯ в ‹ондон после долгого
плаваниЯ в €ндийском и ’ихом океанах и в Љитайском море. ‚осток Я принЯл в
хорошей дозе - провел там около шести лет. ‚ернувшись, Я бродил без дела,
мешаЯ вам, друзьЯ мои, работать и врываЯсь в ваши дома так, словно небо
поручило мне призвать вас к цивилизации. ‘начала мне это очень нравилось, но
спустЯ некоторое времЯ Я устал отдыхать. ’огда Я начал присматривать судно -
труднейшаЯ, скажу Я вам, работа. Ќо ни одно судно даже смотреть на менЯ не
хотело. € эта игра мне тоже надоела.
Љогда Я был мальчишкой, Я страстно любил географические карты. —асами Я
мог смотреть на ћжную Ђмерику, Ђфрику или Ђвстралию, упиваЯсь славой
исследователЯ. ‚ то времЯ немало было белых пЯтен на ‡емле, и, когда
какой-нибудь уголок на карте казалсЯ мне особенно привлекательным (впрочем,
привлекательными были все глухие уголки), Я указывал на него пальцем и
говорил: "‚ырасту и поеду туда". Џомню, одним из таких мест был ‘еверный
полюс. ‚прочем, Я там не бывал и теперь не собираюсь туда ехать. Ћчарование
исчезло. „ругие уголки были разбросаны у экватора и во всех широтах обоих
полушарий. Љое-где Я побывал и... но не будем об этом говорить. ЋсталсЯ еще
один уголок - самое большое и самое, если можно так выразитьсЯ, белое пЯтно,
- куда Я стремилсЯ.
Џравда, теперь его уже нельзЯ было назвать неисследованным: за времЯ
моего отрочества его испещрили названиЯ рек и озер. Ћн перестал быть
неведомым пространством, окутанным тайной, - белым пЯтном, заставлЯвшим
мальчика мечтать о славе. Ћн сделалсЯ убежищем тьмы. Ќо была там одна река,
могучаЯ, большаЯ река, которую вы можете найти на карте, - она похожа на
огромную змею, развернувшую свои кольца; голова ее опущена в море, тело
извиваетсЯ по широкой стране, а хвост терЯетсЯ где-то в глубине страны. ‘тоЯ
перед витриной, Я смотрел на карту, и река очаровывала менЯ, как змеЯ
зачаровывает птицу - маленькую глупенькую птичку. Џотом Я вспомнил о
существовании крупного коммерческого предприЯтиЯ - фирмы, ведущей торговлю
на этой реке. "—ерт возьми! - подумал Я. - Ћни не могли бы торговать, если б
не было у них каких-нибудь судов, пароходов, которые ходЯт по этой реке!
Џочему бы мне не добитьсЯ командованиЯ одним из пароходов?" џ шел по
”лит-стрит и не мог отделатьсЯ от этой мысли. ‡меЯ менЯ загипнотизировала.
„а будет вам известно, что эта торговаЯ фирма находилась на континенте,
но у менЯ есть множество родственников, проживающих на континенте, ибо жизнь
там, по их словам, дешева и менее отвратительна, чем принЯто думать.
‘о стыдом признаюсь, что Я начал им надоедать. “же в этом была длЯ менЯ
новизна. Љак вам известно, таким путем Я не привык действовать. џ шел всегда
своей дорогой, шел самостоЯтельно туда, куда хотел идти. ђаньше Я не
подозревал, на что Я способен, но, видите ли, теперь Я чувствовал, что
должен туда попасть во что бы то ни стало. €так, Я им надоедал. Њужчины
говорили: "„орогой мой!" - и ничего не делали. ’огда - поверите ли? - Я
обратилсЯ к женщинам. џ, —арли Њарлоу, заставил женщин добывать длЯ менЯ
место. Ћ ѓосподи! Ќо Я был одержим навЯзчивой идеей. “ менЯ была тетка,
славнаЯ энтузиастка. Ћна мне написала: "ќто будет очаровательно. џ готова
длЯ тебЯ сделать все, что угодно. ЃлестЯщаЯ идеЯ. џ знакома с женой одного
видного администратора, человека, пользующегосЯ большим влиЯнием..." и т. д.
и т. д. Ћна готова была перевернуть небо и землю, чтобы раздобыть длЯ менЯ
место шкипера на речном пароходе, раз таково мое желание.
Љонечно, место Я получил - и очень скоро. ЋказываетсЯ, фирму известили
о том, что один из капитанов убит в стычке с туземцами. ’аким образом, мне
представилсЯ удобный случай, и тем сильнее захотелось мне туда поехать. ‹ишь
много месЯцев спустЯ, когда Я сделал попытку разыскать останки убитого, мне
сообщили, что ссора возникла из-за куриц. „а, из-за двух черных куриц!
„атчанин ”рэслевен - так звали капитана - вообразил, что его обсчитали, и,
сойдЯ на берег, начал дубасить палкой старшину деревушки. Ћ, это менЯ
нисколько не удивило, хотЯ, по слухам, ”рэслевен был самым кротким и смирным
созданием. Ќесомненно, так оно и было; но он, знаете ли, уже провел два года
в служении благородной идее и, должно быть, чувствовал потребность так или
иначе поддержать свое достоинство. Џоэтому он безжалостно колотил старого
негра на глазах устрашенной толпы туземцев, пока какой-то парень - кажетсЯ,
сын старшины, - доведенный до отчаЯниЯ воем старика, не попыталсЯ метнуть
копье в белого человека. Љонечно, оно вонзилось между лопатками. ’огда все
население в ожидании всевозможных несчастий устремилось в лес, а на пароходе
”рэслевена тоже началась паника, и пароход отчалил; насколько мне известно,
командование взЯл на себЯ механик. ‚последствии никто, видимо, не
позаботилсЯ об останках ”рэслевена, пока Я не ЯвилсЯ и не занЯл его места. џ
не мог предать дело забвению, но, когда мне представилсЯ наконец случай
повстречатьсЯ с моим предшественником, трава, проросшаЯ между ребрами, была
достаточно высока, чтобы скрыть скелет. ‚се кости остались на своем месте.
Џосле его падениЯ никто не прикасалсЯ к сверхъестественному существу. €
деревнЯ была покинута; черные подгнившие хижины покосились за упавшим
частоколом. Џоистине, бедствие постигло деревню. Ќаселение исчезло.
Ћхваченные ужасом мужчины, женщины и дети скрылись в зарослЯх и так и не
вернулись. Њне неизвестно, какаЯ судьба постигла кур. Ћднако Я склонен
думать, что они достались служителЯм прогресса. Љак бы то ни было, но
благодарЯ этому славному подвигу Я получил место раньше, чем начал
по-настоЯщему надеЯтьсЯ на получение его.
џ металсЯ как сумасшедший, чтобы поспеть вовремЯ; не прошло и сорока
восьми часов, как Я уже переплывал канал, чтобы ЯвитьсЯ к моим патронам и
подписать договор. —ерез несколько часов Я прибыл в город, который всегда
напоминает мне гроб повапленный. Ќесомненно, это предубеждение. џ без труда
разыскал контору фирмы. ’о было крупнейшее предприЯтие в городе, и все, кого
бы Я ни встречал, одинаково отзывались о нем. ”ирма собиралась
эксплуатировать страну, лежащую за морем, и извлекать из нее сумасшедшие
деньги.
“зкаЯ и безлюднаЯ улица, густаЯ тень, высокие дома, бесчисленные окна с
жалюзи, мертвое молчание, трава, проросшаЯ между камнЯми, справа и слева
величественные ворота, огромные массивные двери, оставленные полуоткрытыми.
џ пролез в одну из этих щелей, поднЯлсЯ по лестнице, чисто выметенной, не
застланной ковром и наводЯщей на мысль о бесплодной пустыне, и открыл первую
же дверь. „ве женщины - одна толстаЯ, другаЯ худаЯ - сидели на стульЯх с
соломенными сиденьЯми и что-то вЯзали из черной шерсти. •удаЯ женщина встала
и, не переставаЯ вЯзать, двинулась с опущенными глазами прЯмо на менЯ; Я уже
хотел посторонитьсЯ, уступаЯ ей дорогу, словно она была сомнамбулой, но как
раз в этот момент она остановилась и поднЯла глаза. Џлатье на ней было
гладкое, как чехол зонтика; не говорЯ ни слова, она повернулась и повела
менЯ в приемную. џ назвал свое имЯ и осмотрелсЯ по сторонам. Џосередине
стоЯл сосновый стол, вдоль стен выстроились простые стульЯ, а в конце
комнаты висела большаЯ карта, расцвеченнаЯ всеми цветами радуги. Ќемало
места было уделено красной краске - на нее во всЯкое времЯ приЯтно смотреть,
ибо знаешь, что в отведенных ей местах люди делают настоЯщее дело, - много
было голубых пЯтен, кое-где виднелись зеленые и оранжевые, а пурпурнаЯ
полоса на восточном берегу указывала, что здесь славные пионеры прогресса
распивают славное мартовское пиво. Ќо не в эти краЯ собиралсЯ Я ехать - мне
предназначено было желтое пространство. ‚ самом центре. € река была здесь -
чарующаЯ, смертоноснаЯ, как змеЯ. Ѓрр!..
Ћткрылась дверь, показалась седовласаЯ голова секретарЯ. Ћн посмотрел
на менЯ сочувственно и костлЯвым указательным пальцем поманил в свЯтили ще.
’ам было мало света; посредине расположилсЯ тЯжелый письменный стол. ‡а этим
монументом сидел кто-то бледный и толстый, одетый в сюртук. ‚еликий человек
собственной своей персоной! Џоскольку Я мог судить, ростом он был пЯть футов
шесть дюймов, а в кулаке своем держал несколько миллионов. ЉажетсЯ, мы
обменЯлись рукопожатием, он что-то пробормотал и осталсЯ доволен моим
французским Языком. Bon voyage {“дачного путешествиЯ (фр.).}.
‘екунд через сорок пЯть Я снова очутилсЯ в приемной в обществе
сострадательного секретарЯ, который с унылым и сочувственным видом дал мне
подписать какую-то бумагу. ЉажетсЯ, Я, помимо прочих обЯзательств, дал
обещание не разглашать коммерческих тайн. Ќу что ж, Я и не собираюсь это
делать...
џ начал чувствовать себЯ неловко. Љак вы знаете, Я не привык к таким
церемониЯм, а в воздухе было что-то зловещее. Љазалось, менЯ приобщили к
какому-то тайному и не вполне честному заговору, и Я был рад выбратьсЯ
отсюда. ‚ первой комнате две женщины лихорадочно что-то вЯзали из черной
шерсти. Џриходили люди, и младшаЯ из них сновала взад и вперед, показываЯ им
дорогу. ‘таруха же сидела на своем стуле. …е ноги в матерчатых туфлЯх
упирались в ножную грелку, а на коленЯх у нее лежала кошка. Ќа голову она
надела что-то накрахмаленное, белое, на щеке виднелась бородавка, а очки в
серебрЯной оправе сползли на кончик носа. Ћна посмотрела на менЯ поверх
очков. ќтот беглый, равнодушный, спокойный взглЯд смутил менЯ. ‚ошли двое
молодых людей с глуповатыми веселыми физиономиЯми, и она окинула их тем же
бесстрастным и мудрым взглЯдом. Љазалось, ей все известно и о них, и обо
мне. џ смутилсЯ. ‚ ней было что-то жуткое, роковое. ‚последствии Я часто
вспоминал этих двух женщин, которые охранЯют врата тьмы и словно вЯжут
теплый саван из черной шерсти; одна все времЯ провожает людей в неведомое,
другаЯ равнодушными старческими глазами всматриваетсЯ в веселые глуповатые
лица. Ave, стараЯ вЯзальщица черной шерсти! Morituri te salutant {€дущие на
смерть приветствуют тебЯ (лат.).}. Ќемногие из тех, на кого она смотрела,
увидели ее еще раз...
Ћставалось еще нанести визит доктору. "ЏростаЯ формальность", -
успокоил менЯ секретарь, казалось деливший со мною мои горести. ‚скоре
какой-то молодой человек, в шлЯпе, надвинутой на левую бровь, - клерк, решил
Я, ибо должны были быть здесь и клерки, хотЯ дом казалсЯ безмолвным, как
город мертвых, - спустилсЯ с верхнего этажа и повел менЯ дальше. Ћдет он был
неопрЯтно и небрежно, рукава куртки были запЯтнаны чернилами, широкий,
пышный галстук красовалсЯ под подбородком, который формой своей походил на
носок старого сапога. „лЯ визита к доктору было еще слишком рано, и потому Я
предложил ему пойти чего-нибудь выпить. Ћн сразу развеселилсЯ. Љогда мы
уселись перед рюмками вермута, он начал восхвалЯть дела фирмы, а Я выразил
свое удивление по поводу того, что он не собираетсЯ туда проехатьсЯ. ’отчас
же он стал сдержанным и холодным.
- "џ не так глуп, как это кажетсЯ", сказал Џлатон своим ученикам, -
произнес он сентенциозно, допил с решительным видом свой вермут, и мы
встали.
‘тарик доктор пощупал мне пульс, думаЯ, видимо, о чем-то другом.
- ’ак-так... прекрасно, - пробормотал он, а затем, вдруг оживившись,
попросил разрешениЯ измерить мой череп. Ќесколько удивленный, Я дал свое
согласие; тогда он извлек какой-то инструмент, напоминавший калиберный
кронциркуль, и снЯл мерку спереди, сзади и со всех сторон, заботливо отмечаЯ
результаты измерений. „октор был небритым маленьким человечком в поношенном
сюртуке, похожем на длиннополый кафтан; на ногах у него были туфли, и он
произвел на менЯ впечатление безобидного идиота.
- ‚ интересах науки Я всегда прошу разрешениЯ измерить черепа тех, кто
туда отправлЯетсЯ, - сказал он.
- € вы делаете то же, когда они возвращаютсЯ? - спросил Я.
- Ћ, мне больше не приходитсЯ с ними встречатьсЯ, - заметил он. - Ђ
кроме того, перемены происходЯт внутри.
Ћн улыбнулсЯ с таким видом, словно мило пошутил.
- €так, вы туда едете. ‡амечательно. € очень интересно.
Ћн бросил на менЯ испытующий взглЯд и сделал еще какую-то отметку.
- Ѓывали ли случаи помешательства в вашей семье? - осведомилсЯ он
деловито. џ рассердилсЯ:
- ќтот вопрос вы тоже задаете в интересах науки?
- ‘ научной точки зрениЯ, - сказал он, не обращаЯ вниманиЯ на мое
раздражение, - любопытно было бы наблюдать там, на месте, психическую
перемену, происходЯщую в индивидууме, но...
- ‚ы психиатр? - перебил Я.
- Љаждый врач должен быть им - до известной степени, - невозмутимо
ответил этот оригинал. - “ менЯ есть одна теориЯ, которую вы, господа,
отправлЯющиесЯ в эти страны, должны мне помочь доказать. ЊоЯ страна пожнет
плоды, владеЯ такой прекрасной колонией, и Я хочу внести свою долю.
Ѓогатство Я предоставлЯю другим. Џростите мне эти вопросы, но вы - первый
англичанин, какого мне пришлось наблюдать...
џ поспешил его заверить, что отнюдь не ЯвлЯюсь типичным англичанином.
- Ђ то бы Я не стал с вами так разговаривать, - добавил Я.
- ’о, что вы говорите, довольно глубокомысленно и, по всей вероЯтности,
неверно, - сказал он со смехом. - ђаздражениЯ избегайте еще в большей
степени, чем солнцепека. Џрощайте. Љак это вы, англичане, говорите? Goodbye.
Ax да, goodbye. Џрощайте. Ќа тропиках прежде всего нужно сохранЯть
спокойствие... - Ћн многозначительно поднЯл указательный палец. - Du calme,
du calme {‘покойствие, спокойствие (фр.).}. Џрощайте.
’еперь мне оставалось только попрощатьсЯ с моей превосходной теткой.
Ћна торжествовала. џ выпил у нее чашку чаЯ - то была последнЯЯ чашка
приличного чаЯ на многие-многие дни! ‚ комнате, котораЯ, действуЯ
успокоительно, отвечала всем требованиЯм, какие вы предъЯвлЯете к гостиной
леди, мы долго и мирно беседовали у камина. ‚о времЯ этой конфиденциальной
беседы выЯснилось длЯ менЯ, что Я был рекомендован жене высокого сановника
(и скольким еще лицам - одному Ѓогу известно!) как существо исключительно
одаренное - счастливаЯ находка длЯ фирмы! - как один из тех людей, которых
вам не всЯкий день приходитсЯ встречать. Ђ ведь Я-то собиралсЯ командовать
дешевеньким речным пароходом, украшенным грошовой трубой! ‚ыЯснилось также,
что Я буду одним из работников с прописной, видите ли, буквы. —то-то вроде
посланника неба или апостола в меньшем масштабе. ’о было времЯ, когда обо
всей этой чепухе распространЯлись и устно, и в печати, а славнаЯ женщина,
наслушавшись таких речей, потерЯла голову. Ћна толковала о "миллионах
несведущих людей и искоренении ужасных их обычаев", и кончилось тем, что Я
почувствовал смущение. џ рискнул намекнуть, что, в конце концов, фирма
поставила себе целью собирать барыши.
- ‚ы забываете, милый —арли, что по работе и заработок, - весело
отозвалась она. ‹юбопытно, до какой степени женщины далеки от реальной
жизни. Ћни живут в мире, ими же созданном, и ничего похожего на этот мир
никогда не было и быть не может. Ћн слишком великолепен, и, если бы они
сделали его реальным, он бы рухнул еще до заката солнца. Ћдин из тех
злополучных фактов, с которыми мы, мужчины, миримсЯ со днЯ творениЯ, дал бы
о себе знать и разрушил всю постройку.
‡атем тетка менЯ поцеловала, попросила носить фланелевое белье, писать
почаще, дала еще кое-какие наставлениЯ, и Я ушел. Ќа улице Я - не знаю
почему - почувствовал себЯ шарлатаном. ‘транное дело: принимаЯ какое-либо
решение, Я привык через двадцать четыре часа ехать в любую часть света,
размышлЯЯ при этом не больше, чем размышлЯет человек, собирающийсЯ перейти
через улицу, но теперь Я на секунду, не скажу - поколебалсЯ, но как бы
боЯзливо приостановилсЯ перед этим самым обычным путешествием. —тобы
объЯснить вам свое состоЯние, скажу, что секунду-другую Я чувствовал себЯ
так, словно ехал не в глубь континента, но собиралсЯ проникнуть к центру
‡емли.
џ отплыл на французском пароходе, который заходил во все жалкие порты,
какие у них там имеютсЯ, с единственной, поскольку Я мог судить, целью
высадить в этих портах солдат и таможенных чиновников. џ смотрел на берега.
‘озерцание берегов, мимо которых проплывает судно, имеет что-то общее с
размышлениЯми о тайне. Ѓерег тЯнетсЯ перед вашими глазами, улыбающийсЯ или
нахмуренный, влекущий, величественный, или жалкий и скучный, или дикий, но
всегда безмолвный и в то же времЯ как бы нашептывающий: "Џриди и разгадай!"
‡десь берег был расплывчатый, словно еще недоделанный, однообразный и
угрюмый. ѓраница бескрайних зарослей - темно-зеленых, почти черных,
обрамленных белой пеной прибоЯ - тЯнулась прЯмо, как по линейке, вдоль
сверкающего синего морЯ, подернутого ползучим туманом. џростно жгло солнце,
землЯ, казалось, светилась и испускала пар. Љое-где за белой полосой прибоЯ
виднелись серовато-белые пЯтна и развевающийсЯ над ними флаг. ’о были старые
поселки, основанные несколько веков назад, но по сравнению с девственным
пространством в глубине континента были они с булавочную головку.
Њы продвигались медленно, останавливались, высаживали солдат, снова
отправлЯлись в путь, высаживали таможенных чиновников, которые должны были
взимать пошлину в цинковых сараЯх, затерЯнных в этой глуши. ‘нова высаживали
мы солдат, должно быть длЯ того, чтобы они охранЯли таможен ных чиновников.
џ узнал, что несколько человек утонуло в волнах прибоЯ, но, казалось, никто
не придавал этому значениЯ. Њы просто выбрасывали людей на берег и шли
дальше. Љаждый день мы видели все тот же берег, словно стоЯли на одном
месте, но позади осталось немало портов - торговые станции - с такими
названиЯми, как Ѓольшой Ѓассам или Њаленький Џопо; эти имена, казалось,
взЯты были из жалкого фарса, разыгрывавшегосЯ на фоне мрачного занавеса.
Њое безделье, как пассажира, одиночество мое среди всех этих людей, с
которыми у менЯ не было точек соприкосновениЯ, маслЯнистое и сонное море,
однообразный темный берег - словно преграждали мне путь к реальности вещей,
заслонЯЯ ее тЯгостной и бессмысленной фантасмагорией. „оносившийсЯ изредка
шум прибоЯ доставлЯл подлинную радость, словно речь брата. ќто было что-то
естественное, имеющее причину и смысл. €ногда лодка, отчалившаЯ от берега,
давала на секунду возможность соприкоснутьсЯ с реальностью. ѓребцами в ней
были черные парни. €здали вы могли видеть, как сверкали белки их глаз. Ћни
кричали, пели; пот струйками сбегал по телу; лица их напоминали гротескные
маски; но у них были кости и мускулы, в них чувствовалась необузданнаЯ
жизненнаЯ сила и напрЯженнаЯ энергиЯ, и это было так же естественно и
правдиво, как шум прибоЯ у берега. —тобы объЯснить свое присутствие, они не
нуждались в оправдании. €х вид действовал успокоительно. џ чувствовал, что
все еще нахожусь в мире непреложных фактов, но. это ощущение было мимолетно,
- всегда что-нибудь его рассеивало.
Џомню, однажды мы увидели военное судно, стоЯвшее на Якоре у берега.
‡десь не было ни одного шалаша, и тем не менее с судна обстреливали заросли.
‚идимо, в этих краЯх французы вели одну из своих войн. ”лаг на мачте обвис,
как трЯпка; над низким корпусом торчали жерла длинных шестидюймовых орудий;
маслЯнистые, грЯзные волны лениво поднимали и опускали судно, раскачиваЯ его
тонкие мачты. ‚округ не было ничего, кроме земли, неба и воды, однако
загадочное судно обстреливало континент. Ѓум!.. грохнуло одно из
шестидюймовых орудий, мелькнуло и исчезло маленькое пламЯ, рассеЯлсЯ белый
дымок, слабо просвистел маленький снарЯд и... ничего не случилось. Ќичего и
не могло случитьсЯ. —то-то безумное было во всей этой процедуре, что-то
похоронное и комедийное, и впечатление это не рассеЯлось, когда кто-то на
борту серьезнейшим образом заверил менЯ, что где-то здесь, скрытый от наших
глаз, находитсЯ лагерь туземцев. €х он назвал врагами!
Њы передали письма на это одинокое судно (Я слышал, что люди на борту
умирали от лихорадки - по три человека в день) и продолжали путь. ‡аглЯнули
еще в несколько портов с названиЯми, заимствованными из фарсов. ’ам, в
душном, насыщенном песком воздухе, каким дышат в жарких катакомбах, шла
веселаЯ плЯска коммерции и смерти вдоль бесформенных берегов, окаймленных
гибельными волнами прибоЯ, - словно природа старалась преградить дорогу
незваным гостЯм. ’о же происходило на реках и в их устьЯх - там, где берега
превращались в грЯзь, где илистые воды заливали искривленные мангровые
деревьЯ, которые, казалось, корчились перед нами в бессильном отчаЯнии.
Ќигде не делали мы длительных остановок, и не было отчетливых впечатлений,
но постепенно мною овладевало неЯсное и томительное удивление. ќто походило
на однообразное скитание по стране кошмаров.
’олько через тридцать дней увидел Я устье большой реки. Њы бросили
Якорь против зданиЯ правительственных учреждений. Ќо работа ждала менЯ не
здесь, а дальше, на расстоЯнии двухсот миль отсюда. ‚от почему при первой же
возможности Я отправилсЯ в местечко, расположенное на тридцать миль дальше,
вверх по течению реки.
…хал Я на маленьком морском пароходе. Љапитан его, швед, знаЯ, что Я
морЯк, пригласил менЯ на мостик. ќто был молодой человек с прилизанными
волосами, худой, белокурый и мрачный; ходил он шаркаЯ ногами. Љогда мы
отчалили от маленькой, жалкой пристани, он презрительно мотнул головой в
сторону берега.
- Џожили здесь? - спросил он. џ отвечал утвердительно.
- Ќедурное сборище эти чиновники, не правда ли? - продолжал он с
горечью, старательно выговариваЯ английские слова. - ‹юбопытно, какую работу
берут на себЯ люди за несколько франков в месЯц. џ задаю себе вопрос, каково
им приходитсЯ, когда они попадают в глубь страны.
џ сказал ему, что в самом непродолжительном времени надеюсь это узнать.
- ‚от как! - воскликнул он и прошелсЯ по мостику, шаркаЯ ногами и зорко
посматриваЯ вперед. - Ќе очень-то будьте уверены... Ќедавно Я вез одного
человека, который дорогой повесилсЯ. Ћн тоже был швед.
- ЏовесилсЯ! Ѓоже мой! Ќо почему? - вскричал Я.
Љапитан не сводил глаз с реки.
- Љто знает? Ѓыть может, солнце его одолело... или эта страна.
Ќаконец река стала шире. Џоказались насыпи у берега, скалистый утес,
дома на холме и другие строениЯ с железными крышами, прилепившиесЯ к склонам
холма или рассеЯнные среди рытвин. Ќад этой картиной разрушениЯ стоЯл
неумолчный шум, так как дальше, вверх по течению, были на реке пороги. ‹юди,
большей частью чернокожие и нагие, копошились, словно муравьи. ‚ реку
врезалась дамба. €ногда ослепительный солнечный свет словно смывал всю эту
картину.
- ‚от где помещаетсЯ ваша фирма, - сказал швед, указываЯ на три
деревЯнных казарменного вида строениЯ на склоне утеса. - џ отправлю туда
ваши веши. —етыре сундука? Ћтлично. „о свиданиЯ.
џ наткнулсЯ на котел, лежавший в траве, потом разыскал тропинку,
котораЯ вела на холм. Ћна извивалась, уступаЯ место каменным глыбам, а также
маленькой железнодорожной вагонетке, перевернутой колесами вверх. Ћдного
колеса не было. ‚агонетка казалась мертвой, похожей на скелет какого-то
животного. џ нашел отдельные части машины и сваленные в кучу заржавленные
рельсы. ‘лева группа деревьев отбрасывала тень, и там как будто двигались
темные предметы. џ приостановилсЯ; тропинка была крутаЯ. ‘права затрубили в
рог, и Я увидел бегущих чернокожих. ђаздалсЯ заглушенный гул, удар сотрЯс
землю, облако дыма поднЯлось над утесом, и тем дело и кончилось. ‚ид скалы
нимало не изменилсЯ. Ћни прокладывали железную дорогу. “тес нисколько им не
мешал, но, кроме этих бесцельных взрывов, никакой работы не производилось.
‡а моей спиной послышалось тихое позвЯкиванье, заставившее менЯ
оглЯнутьсЯ. естеро чернокожих гуськом поднимались по тропинке. Ћни шли
медленно, каждый нес на голове небольшую корзинку с землей, а тихий звон
совпадал с ритмом их шагов. —ер ные трЯпки были обмотаны вокруг их бедер, а
короткий конец трЯпки болталсЯ сзади, словно хвостик. џ мог разглЯдеть все
ребра и суставы, выдававшиесЯ, как узлы на веревке. “ каждого был надет на
шее железный ошейник, и все они были соединены цепью, звеньЯ которой висели
между ними и ритмично позвЯкивали. Ќовый взрыв и гул, донесшийсЯ с утеса,
напомнили мне военное судно, обстреливавшее берег. ’о был такой †е зловещий
шум, но при самой пылкой фантазии нельзЯ было назвать этих людей врагами. €х
называли преступниками, и оскорбленный закон, подобно разрывающимсЯ
снарЯдам, ЯвилсЯ к ним, словно необъЯснимаЯ тайна, с морЯ. ’Яжело дышали эти
худые груди, трепетали раздутые ноздри, глаза тупо смотрели вверх. Ћни
прошли на расстоЯнии нескольких дюймов от менЯ, не глЯдЯ в мою сторону, с
невозмутимым, мрачным равнодушием, свойственным несчастным дикарЯм. ‡а этими
первобытными созданиЯми уныло шествовал один из обращенных - продукт,
созданный новыми силами. Ћн нес ружье, которое держал за середину ствола. Ќа
форменном его кителе не хватало одной пуговицы. ‡аметив на тропинке белого
человека, он торопливо вскинул ружье на плечо. ’о была мера
предосторожности: издали все белые похожи друг на друга, и он не мог решить,
кто Я такой. ‚скоре он успокоилсЯ, лукаво ухмыльнулсЯ, показываЯ большие
белые зубы, и бросил взглЯд на вверенное ему стадо, словно обращаЯ мое
внимание на свою высокую миссию. ‚ конце концов, Я тоже участвовал в этом
великом деле, требовавшем проведениЯ столь благородных и справедливых мер.
‚место того чтобы поднЯтьсЯ на холм, Я свернул налево и стал
спускатьсЯ. Њне хотелось, чтобы скрылись из виду эти люди, которых вели на
цепи.
Љак вам известно, менЯ нельзЯ назвать особенно мЯгкосердечным: мне
случалось наносить удары и защищатьсЯ. џ отражал нападение, а иногда сам
нападал - что ЯвлЯетсЯ одним из способов защиты, - не особенно размышлЯЯ о
ценности той жизни, на которую Я посЯгал. џ видел демона насилиЯ и демона
алчности, но, клЯнусь небом, то были сильные, дюжие, красноглазые демоны, а
распорЯжались и командовали они людьми - людьми, говорю вам! ’еперь же, стоЯ
на склоне холма, Я понЯл, что в этой стране, залитой ослепительными лучами
солнца, мне предстоит познакомитьсЯ с вЯлым, лицемерным, подслеповатым
демоном хищничества и холодного безумиЯ. Љаким он мог быть коварным, Я узнал
лишь несколько месЯцев спустЯ на расстоЯнии тысЯчи миль от этого холма.
‘екунду Я стоЯл устрашенный, словно мне дано было предостережение. Ќаконец Я
стал спускатьсЯ с холма, направлЯЯсь к группе деревьев.
џ обошел огромную Яму, вырытую неведомо длЯ чего на склоне холма. ќто
была не каменоломнЯ и не песочнаЯ Яма, а просто дыра. Ѓыть может,
существование ее объЯснЯлось филантропическим желанием придумать
какое-нибудь занЯтие длЯ преступников. ‡атем Я чуть не упал в рытвину,
узкую, словно щель. ’уда свалены были дренажные трубы, привезенные длЯ
поселка. Ќе осталось ни одной трубы, котораЯ не была бы разбита.
Ѓессмысленное разрушение! Ќаконец Я приблизилсЯ к деревьЯм, чтобы минутку
отдохнуть в тени. Ќо не успел Я войти в тень, как мне почудилось, что Я
вступил в мрачный круг ада. Џороги были близко, и неумолчный однообразный
стремительный шум слышалсЯ в унылой роще, где ни один лист не шевелилсЯ;
что-то таинственное было в этом шуме, который, казалось, вызван был
головокружительным полетом ‡емли в пространстве.
—ерные скорченные тела лежали и сидели между деревьЯми, прислонЯЯсь к
стволам, припадаЯ к земле, полустертые в тусклом свете; позы их
свидетельствовали о боли, безнадежности и отчаЯнии. ‘нова взорвалсЯ динамит
на утесе, и землЯ дрогнула у менЯ под ногами. ђабота шла своим чередом.
ђабота! Ђ сюда шли умирать те, кто там работал.
Ћни умирали медленной смертью, это было Ясно. Ћни не были врагами, не
были преступниками, теперь в них не было ничего земного, - остались лишь
черные тени болезни и голода, лежащие в зеленоватом сумраке. €х доставлЯли
со всего побережьЯ, соблюдаЯ все оговоренные контрактом условиЯ; в
незнакомой обстановке, получаЯ непривычную длЯ них пищу, они заболевали,
терЯли работоспособность, и тогда им позволЯли уползать прочь. ќти смертники
были свободны, как воздух, и почти так же прозрачны. ‚ тени деревьев Я начал
различать блеск их глаз. Џотом, посмотрев вниз, Я увидел около своей руки
чье-то лицо. —ерное тело растЯнулось во всю длину, опираЯсь одним плечом о
ствол дерева; медленно поднЯлись веки, и Я увидел огромные тусклые
ввалившиесЯ глаза; какой-то огонек, слепой, бесцветный, вспыхнул в них и
медленно угас. ќтот человек казалсЯ молодым, почти мальчиком, но вы знаете,
как трудно определить их возраст. џ ничего иного не мог придумать, как
предложить ему один из морских сухарей моего славного шведа, - сухари были у
менЯ в кармане. Џальцы медленно его сжали; человек не сделал больше ни
одного движениЯ, не взглЯнул на менЯ. еЯ его была повЯзана какой-то белой
шерстинкой. ‡ачем? ѓде он ее достал? Ѓыл ли это отличительный его знак,
украшение или амулет? €ли ничего не было с ней свЯзано? Ќа черной шее она
производила жуткое впечатление - эта белаЯ нитка, привезеннаЯ из страны,
лежащей за морЯми.
Ќеподалеку от этого дерева сидели, поджав ноги, еще два костлЯвых
угловатых существа. Ћдин из этих двух чернокожих, с остановившимсЯ,
невыносимо жутким взглЯдом, уткнулсЯ подбородком в колено; сосед его,
похожий на привидение, опустил голову на колени, как бы угнетенный великой
усталостью. ‚округ лежали, скорчившись, другие чернокожие, словно на
картине, изображающей избиение или чуму. Џока Я стоЯл, пораженный ужасом,
один из этих людей приподнЯлсЯ на руках и на четвереньках пополз к реке,
чтобы напитьсЯ. Ћн пил, зачерпываЯ воду рукой, потом уселсЯ, скрестив ноги,
на солнцепеке, и немного спустЯ курчаваЯ его голова поникла.
Њне уже не хотелось мешкать в тени, и Я поспешно направилсЯ к торговой
станции. Џриблизившись к строениЯм, Я встретил белого человека, одетого
столь элегантно, что в первый момент Я его принЯл за привидение. џ увидел
высокий крахмальный воротничок, белые манжеты, легкий пиджак из альпака,
белоснежные брюки, светлый галстук и вычищенные ботинки. лЯпы на нем не
было. ‚олосы, гладко зачесанные и напомаженные, разделЯлись посередине
пробором. ‘воей большой белой рукой он держал зонтик на зеленой подкладке.
Ћн был изумителен, а за ухом у него торчала ручка.
џ пожал руку этому чудесному призраку и узнал, что он был главным
бухгалтером фирмы, а всЯ бухгалтериЯ велась на этой станции. Џо его словам,
он вышел на минутку "подышать свежим воздухом". ќто замечание показалось мне
очень странным, ибо оно наводило на мысль об усидчивой работе за кон торкой.
џ бы не стал упоминать о бухгалтере, если б (ж не был первым, кто назвал мне
имЯ человека, неразрывно свЯзанного с воспоминаниЯми об этом времени. Љроме
того, Я чувствовал уважение к парню. „а, Я уважал его воротнички, его
широкие манжеты, его аккуратную прическу. Џравда, он был похож на
парикмахерскую куклу, но, несмотрЯ на деморализующее влиЯние страны, он
заботилсЯ о своей внешности. ‚ этом проЯвлЯлась сила характера. …го
накрахмаленные воротнички и выглаженные манишки были своего рода
достижением; впоследствии Я не мог удержатьсЯ, чтобы не спросить, каким
образом удалось ему этого добитьсЯ. Ћн чуть-чуть покраснел и скромно
ответил:
- џ вымуштровал одну из туземных женщин на станции. ќто было нелегко.
’акаЯ работа пришлась ей не по вкусу.
’аким образом, этот человек действительно сделал какое-то дело. Ђ кроме
того, он был предан своим книгам, которые содержались в образцовом порЯдке.
‡ато на станции неразбериха была полнаЯ - вещи в беспорЯдке, беспорЯдок
в домах, путаница в головах. ’о и дело приходили и уходили вереницы
запыленных негров с плоскими ступнЯми. ”абричные товары, скверные бумажные
ткани, бусы и латуннаЯ проволока доставлЯлись в царство тьмы в обмен на
драгоценную слоновую кость.
Ќа станции мне пришлось провести десЯть дней - вечность! џ жил в хижине
во дворе, но, спасаЯсь от хаоса, частенько заглЯдывал в контору бухгалтера.
ќто было дощатое строение, а доски так плохо были прилажены, что, когда
бухгалтер склонЯлсЯ над своей высокой конторкой, на него, от затылка до
каблуков, ложились узкие полоски солнечного света.
•отЯ большие ставни оставались закрытыми, в комнате было светло и
жарко; враждебно жужжали крупные мухи, которые не жалили, но больно кололи.
Ћбычно Я усаживалсЯ на пол, а бухгалтер в своем безупречном костюме (и даже
слегка надушенный) сидел на высоком табурете и писал без устали. €ногда он
вставал, чтобы размЯть ноги. Љогда однажды в комнату внесли на раскладной
кровати больного (какого-то агента, занемогшего и доставленного сюда из
глубины страны), бухгалтер выразил слабое неудовольствие.
- ‘тоны больного, - говорил он, - отвлекают мое внимание. ‚ этом
климате очень трудно сосредоточитьсЯ и не наделать ошибок.
Ћднажды он заметил, не поднимаЯ головы:
- ‚ глубине страны вы, несомненно, встретите мистера Љуртца.
Ќа мой вопрос, кто такой мистер Љуртц, он ответил, что это один из
первоклассных агентов, а заметив мой разочарованный вид, медленно произнес,
кладЯ ручку на стол:
- ќто замечательнаЯ личность.
џ стал задавать вопросы и выЯснил, что мистер Љуртц заведует одной из
очень важных торговых станций в самом сердце страны слоновой кости.
- Ћн присылает сюда слоновой кости больше, чем все остальные станции,
вместе взЯтые.
Ѓухгалтер снова взЯлсЯ за перо. Ѓольной чувствовал себЯ так скверно,
что даже не стонал. Њирно жужжали мухи.
‚друг послышалсЯ все нарастающий гул голосов и топот. ’олько что пришел
караван. ‡а дощатой стеной громко тараторили хриплые голоса. ‚се носильщики
говорили одновременно, а из этого гула вырывалсЯ жалобный голос главного
агента, который - в двадцатый раз за этот день - плаксиво повторЯл, что он
умывает руки... Ѓухгалтер медленно встал.
- Љакой шум! - сказал он. ’ихонько прошел он по комнате, чтобы
взглЯнуть на больного, и, возвращаЯсь на свое место, сообщил мне: - Ћн не
слышит.
- Љак! “мер? - спросил Я, вздрогнув.
- Ќет еще, - ответил он с величайшим спокойствием и мотнул головой,
даваЯ понЯть, что шум во дворе ему мешает. - Љогда приходитсЯ вести
бухгалтерские книги, доходишь до того, что начинаешь ненавидеть этих дикарей
- смертельно ненавидеть.
Ќа секунду он задумалсЯ, потом продолжал:
- Љогда увидите мистера Љуртца, передайте ему от менЯ, что здесь, - тут
он бросил взглЯд на свою конторку, - все идет прекрасно. џ не хочу ему
писать: даваЯ письмо нашим курьерам, вы никогда не знаете, в чьи руки оно
попадет... на этой –ентральной станции. - Ћн посмотрел на менЯ своими
кроткими выпуклыми глазами и снова заговорил: - Ћ, он далеко пойдет. Ћн
скоро будет шишкой среди администраторов. ќти господа - Я имею в виду
правление в …вропе - намерены его продвинуть.
Ћн вернулсЯ к своей работе. ум снаружи затих. ‘обираЯсь уйти, Я
приостановилсЯ в дверЯх. ‚ комнате, где слышалось неумолчное жужжание мух,
агент, которого собирались отправить на родину, лежал в жару и без сознаниЯ;
бухгалтер, склонившись над столом, вносил в свои точные отчеты точные
записи, а на расстоЯнии пЯтидесЯти футов от двери виднелись неподвижные
деревьЯ рощи смерти.
Ќа следующий день Я наконец покинул станцию с караваном - с отрЯдом в
шестьдесЯт человек. Ќам предстоЯло пройти пешком двести миль.
Ќе стоит распространЯтьсЯ об этом путешествии. ’ропинки, тропинки
повсюду; сеть тропинок, раскинувшаЯсЯ по пустынной стране; тропинки в
высокой траве и в траве, опаленной солнцем; тропинки, пробивающиесЯ сквозь
заросли, сбегающие в прохладные ущельЯ, поднимающиесЯ на каменистые холмы,
раскаленные от жары. € безлюдье: ни одного человека, ни одной хижины.
Ќаселение давно разбежалось. Ќу что ж... если б толпа таинственных негров,
носителей смертоносного оружиЯ, вздумала странствовать по дороге между „илем
и ѓрейвсэндом, хватаЯ за шиворот поселЯн и заставлЯЯ их тащить тЯжелую ношу,
Я думаю, понадобилось бы немного времени, чтобы опустели все окрестные фермы
и коттеджи. Ќо здесь и жилища тоже исчезли. ‚се-таки мы прошли через
несколько покинутых деревень. …сть что-то трогательно-детское в развалинах
стен из травы.
„ень проходил за днем; за моей спиной раздавалсЯ топот шестидесЯти
босоногих негров, и каждый тащил на себе шестидесЯтафунтовую ношу. ‹агерь,
стрЯпнЯ, сон; потом снова поход. €ногда нам попадалсЯ носильщик, умерший в
дороге и лежавший в высокой траве, а рЯдом с ним валЯлась его палка и пустой
сосуд из тыквы. ‚округ и над нами великое молчание. —асто в тихие ночи
слышалсЯ далекий бой барабанов, то затихающий, то нарастающий, - звуки
жуткие, манЯщие, призывные, дикие и, быть может, исполненные такого же
глубокого значениЯ, как звон колоколов в христианской стране.
Ћднажды нам повстречалсЯ белый человек в расстегнутом форменном кителе,
расположившийсЯ на тропинке со своей вооруженной свитой - тощими
занзибарами, - парень очень гостеприимный и веселый, чтобы не сказать -
пьЯный. Ћн объЯвил, что следит за ремонтом дорог. Ќе могу сказать, чтобы Я
видел хоть какую-нибудь дорогу или какой-нибудь ремонт, но, пройдЯ три мили,
Я буквально наткнулсЯ на тело пожилого негра, убитого пулей, попавшей ему в
лоб; быть может, это и свидетельствовало о мерах, предпринЯтых длЯ улучшениЯ
дорог; ‘о мной был спутник - белый; неплохой парень, но слишком жирный и
обнаруживший досадную привычку падать в обморок всЯкий раз, когда мы
поднимались по склону раскаленного холма и несколько миль отделЯли нас от
воды и тени. ђаздражает, знаете ли, держать на манер зонтика вашу
собственную куртку над головой человека, пока он не придет в чувство. џ не
мог удержатьсЯ, чтобы не спросить его, длЯ чего он, собственно, сюда
приехал.
- „енег заработать, конечно. Ђ вы что думали? - сказал он презрительно.
Џотом он заболел лихорадкой, и пришлось его нести в гамаке, подвешенном к
шесту. ’ак как весил он больше двухсот фунтов, то Я все времЯ воевал с
носильщиками. Ћни топтались на одном месте, разбегались, удирали по ночам...
ЌастоЯщий мЯтеж! Љак-то вечером Я обратилсЯ к ним с речью на английском
Языке, сопровождаЯ ее жестами, за которыми следили шестьдесЯт пар глаз, а на
следующее утро мы отправились в путь, причем чернокожие, тащившие гамак, шли
впереди. —ас спустЯ Я нашел в кустах всю поклажу - гамак, одеЯла, стонущего
человека. ’Яжелый шест содрал беднЯге кожу с носа. Џарню очень хотелось,
чтобы Я кого-нибудь убил, но нигде не видно было даже тени носильщиков. џ
вспомнил слова старого доктора: "‘ научной точки зрениЯ любопытно было бы
наблюдать там, на месте, перемену, происходЯщую в индивидууме". џ
почувствовал, что во мне пробуждаетсЯ научный интерес. ‚прочем, все это к
„елу не относитсЯ.
Ќа пЯтнадцатый день Я снова увидел большую реку, и мы доковылЯли до
–ентральной станции. Ћна расположена была у заводи, окруженной кустарником и
лесом; станциЯ была обнесена с трех сторон старой изгородью из тростника, а
с одной стороны тЯнулась полоса вонючей грЯзи. ‚орот не было - вместо них в
изгороди зиЯла дыра; достаточно было одного взглЯда, чтобы понЯть: здесь
всем распорЯжаетсЯ чахлый демон лени. Ѓелые люди с длинными палками в руках
лениво бродили между строениЯми, подходили, чтобы взглЯнуть на менЯ, а затем
скрывались из виду. Ћдин из них, дюжий вспыльчивый парень с черными усами,
узнав, кто Я такой, сообщил мне, не жалеЯ слов и прибегаЯ к ненужным
отступлениЯм, что пароход мои покоитсЯ на дне реки. џ был как громом
поражен. —то, как, почему? Ћ, все "в порЯдке". "‘ам начальник" при этом
присутствовал. ‚се в полном порЯдке.
- ‚се держали себЯ превосходно... превосходно! ‚ы должны, - продолжал
он, волнуЯсь, - сейчас же повидатьсЯ с начальником. Ћн ждет!
’огда Я не понЯл подлинного значениЯ этой катастрофы. „умаю, что теперь
Я понимаю... хотЯ отнюдь не уверен. Љогда Я об этом размышлЯю, происшествие
кажетсЯ мне слишком нелепым, чтобы быть естественным... Ђ впрочем... но в
тот момент Я к этому отнессЯ просто как к досадной помехе. Џароход затонул.
„ва днЯ назад они, внезапно всполошившись, отправились на пароходе вверх по
реке. Ќачальник торговой станции находилсЯ на борту, а кто-то вызвалсЯ
исполнЯть обЯзанности шкипера. Ќе прошло и трех часов, как они наскочили на
камни, сорвали дно, и пароход затонул около южного берега. џ задавал себе
вопрос, что мне делать теперь, когда судно мое погибло. ‚ыЯснилось, что дела
у менЯ будет выше головы, так как Я должен был выудить из реки свой пароход.
‡а это Я принЯлсЯ на следующий же день. ‡атем, доставив обломки на станцию,
Я взЯлсЯ за починку, и на все это ушло несколько месЯцев.
‹юбопытной оказалась перваЯ моЯ встреча с начальником станции. •отЯ в
то утро Я прошел пешком двадцать миль, он не предложил мне сесть. “ этого
человека была самаЯ обыкновеннаЯ физиономиЯ, манеры, голос. ђоста он был
среднего, сложен пропорционально. Џожалуй, в глазах его весьма обычного
цвета было что-то необычно холодное, а взглЯд его падал на вас острый и
тЯжелый, как топор. Ќо даже в такие минуты весь его вид, казалось,
противоречил впечатлению, какое производил этот взглЯд. €ногда губы его
складывались как-то странно - было в этом что-то мимолетное, ускользающее:
улыбка не улыбка, - Я ее помню, но не могу объЯснить. Ћна поЯвлЯлась помимо
его воли, через секунду после того, как он договаривал фразу, поЯвлЯлась в
конце его речи, словно печать, скреплЯющаЯ слова и делающаЯ банальную фразу
загадочной.
Ћн был самым обыкновенным торговцем и с ранних лет работал в этих
краЯх. …го слушались, однако он не внушал ни страха, ни любви, ни даже
уважениЯ. ‚ его присутствии люди ощущали неловкость. ‚от именно! Ќе то чтобы
недоверие, а просто неловкость. ‚ы не можете себе представить, какое
значение имеет такаЯ... такаЯ способность вызывать ощущение неловкости. Ћн
не умел организовывать, проЯвлЯть инициативу или хотЯ бы поддерживать
порЯдок. ќто видно было по тому, в каком плачевном состоЯнии находилась
станциЯ. “ него не было ни ума, ни образованиЯ. Џочему же в таком случае
занимал он этот пост? Ѓыть может, потому, что он никогда не болел.
Ћн служил девЯть лет, получаЯ отпуск через каждые три года. Њогучее
здоровье само по себе имеет большое значение там, где не. выдерживает самый
крепкий человек. ЋтправлЯЯсь на родину в отпуск, он устраивал торжественное
празднество: так веселитсЯ, сойдЯ на берег, матрос; впрочем, сходство было
только поверхностное. ќто можно было угадать по тем словам, какие он бросал
в разговоре. Ќичего нового он не создал: он только поддерживал рутину - и.
этим дело ограничивалось. Ќо все-таки он был великим человеком, так как
нельзЯ было угадать, чем можно обуздать его. ќтого секрета он так и не
выдал. Ѓыть может, он ровно ничего собой не представлЯл. ’акое поведение
заставлЯло призадуматьсЯ, ибо там не было ничего, что могло бы его
сдерживать.
Ћднажды, когда различные тропические болезни свалили с ног почти всех
агентов на станции, он заЯвил, что "людЯм, сюда приезжающим, не следовало бы
иметь никаких внутренних органов". ќту фразу он скрепил своей улыбкой -
словно приоткрыл на секунду дверь в царство тьмы, у которой стоЯл на страже.
‚ам чудилось, что вы что-то разглЯдели, - но печать уже снова была наложена.
Љогда ему надоели обеденные ссоры, постоЯнно возникавшие между белыми из-за
того, кому сидеть за столом на председательском месте, он приказал сделать
огромный круглый стол, длЯ которого пришлось выстроить специальный дом. ‚
этом доме устроили столовую. Џервое место было там, где он сидел; остальные
места в счет не шли. џсно было, что в этом он твердо убежден. "“чтивый",
"неучтивый" - эти определениЯ к нему не подходили. Ћн был флегматичен. Ћн
разрешал своему "бою" - откормленному молодому негру с побережьЯ -
третировать белых нахально и дерзко у него на глазах.
“видев менЯ, он тотчас же стал говорить. џ слишком замешкалсЯ в пути.
Ћн не мог ждать. Џришлось поехать без менЯ. Ќужно было посетить станции в
верховьЯх реки. ‚ремени и так уже прошло немало, и он не знал, кто умер, кто
жив, в каком состоЯнии находЯтсЯ дела и т. д. и т. д. Ќа мое объЯснение он
не обратил ни малейшего вниманиЯ и, играЯ палочкой сургуча, несколько раз
повторил, что положение "очень серьезно, очень серьезно". •одЯт слухи, что
одной из важнейших станций угрожает опасность и что начальник ее - мистеры
Љуртц - болен. Ћн выразил надежду, что слухи эти ложны. Њистер Љуртц... џ
был утомлен и нервничал. "—ерт бы побрал Љуртца!" - подумал Я и перебил его,
заЯвив, что о мистере Љуртце мне говорили на побережье.
- Ђ, значит, там о нем говорЯт, - прошептал он себе под нос. Џотом стал
менЯ уверЯть, что мистер Љуртц - лучший его агент, исключительный человек и
ценный работник длЯ фирмы; таким образом, мне должно быть понЯтно его
беспокойство. € он еще раз повторил, что очень взволнован. „ействительно,
он, все времЯ ерзаЯ на стуле, воскликнул: "Ђх, мистер Љуртц!" - сломал
палочку сургуча и, казалось, был потрЯсен происшествием с пароходом. ‡атем
он пожелал узнать, сколько времени мне понадобитсЯ, чтобы...
џ снова его перебил. џ, видите ли, был голоден, он не предложил мне
сесть, и теперь злоба менЯ душила.
- Љак Я могу сказать? - воскликнул Я. - џ даже не видел затонувшего
судна... несколько месЯцев, должно быть.
‚есь этот разговор казалсЯ мне таким бессмысленным.
- Ќесколько месЯцев, - повторил он. - Ќу что ж! ‘кажем, через три
месЯца можно будет отправитьсЯ в путь. „а, три месЯца... этого достаточно.
џ вылетел из его хижины (он один занимал обмазанную глиной хижину с
верандой), бормоча себе под нос свое мнение о нем. Ѓолтун и идиот!
‚последствии Я отказалсЯ от этих слов, ибо мне пришлось констатировать, что
он с изумительной точностью определил срок, потребовавшийсЯ длЯ проведениЯ
работ.
Ќа следующий день Я взЯлсЯ за дело и повернулсЯ, так сказать, спиной к
станции. ’олько таким образом, казалось мне, смогу Я сохранить спасительную
свЯзь с реальными фактами. ‚се-таки иной раз мне приходилось оглЯдыватьсЯ, и
тогда Я видел эту станцию и этих людей, бесцельно бродивших по залитому
солнцем двору. €ногда Я задавал себе вопрос, что все это значит. Ћни
разгуливали со своими нелепыми длинными палками, словно толпа изменивших
вере пилигримов, которые поддались волшебным чарам и обречены оставатьсЯ за
гниющей изгородью. ‘лова "слоноваЯ кость" звенели в воздухе, звучали в
шепоте и вздохах. Њожно было подумать, что они обращаютсЯ к ней с молитвами.
Ќад ними, словно запах разлагающегосЯ трупа, витал аромат нелепого
хищничества. …й-богу, в этом не было ничего похожего на реальную жизнь! Ђ
немаЯ глушь, подступившаЯ к этому расчищенному клочку земли, казалась мне
чем-то великим и непобедимым, как зло или истина, терпеливо ожидающим конца
этого фантастического вторжениЯ.
Ђх, эти месЯцы!.. Ќо не буду на них останавливатьсЯ. ‘лучались
различные событиЯ. Љак-то вечером соломенный сарай, где сложены были
коленкоровые и ситцевые ткани, бусы и всЯкаЯ всЯчина, внезапно загорелсЯ,
словно мстительное пламЯ вы рвалось из земли, чтобы истребить весь этот
хлам. џ спокойно курил трубку, сидЯ около моего разбитого парохода, и видел,
как они, освещенные заревом, прыгали и воздевали руки к небу. “сатый толстЯк
спустилсЯ к реке, держа в руке жестЯное ведро, и стал менЯ уверЯть, что все
"ведут себЯ превосходно, превосходно". ‡ачерпнув воды, он помчалсЯ назад. џ
заметил, что ведро его продырЯвлено.
Њедленно побрел Я на станцию. ‘пешить было незачем. ‘арай вспыхнул,
словно коробка спичек, и ничего нельзЯ было поделать. ЏламЯ рванулось к
небу, заставив всех отступить, осветило все вокруг и съежилось. ‘арай
превратилсЯ в кучу Ярко тлеющих углей. Ќеподалеку били какого-то негра. Џо
слухам, он был виновником пожара. Љак бы то ни было, но он отчаЯнно выл. џ
видел позднее, в течение нескольких дней: он сидел в тени, совсем больной, и
старалсЯ прийти в себЯ; потом он поднЯлсЯ и ушел, и немые дебри снова
принЯли его в свое лоно.
‚ыбравшись из темноты к пожарищу, Я очутилсЯ за спинами двух людей,
которые вели беседу. џ услышал имЯ Љуртца, затем слова: "‚оспользоватьсЯ
этим печальным случаем". Ћдним из собеседников оказалсЯ начальник станции. џ
пожелал ему доброго вечера.
- Џриходилось ли вам видеть что-либо подобное, а? ќто невероЯтно, -
сказал он и отошел.
„ругой осталсЯ. ќто был агент первого разрЯда, молодой, элегантный,
сдержанный, с маленькой раздвоенной бородкой и крючковатым носом. ‘ другими
агентами он держал себЯ высокомерно, а те, со своей стороны, утверждали что
начальник станции приставил его за ними шпионить. „о этого днЯ Я не
обменЯлсЯ с ним и несколькими словами. ‘ейчас у нас завЯзалсЯ разговор, и мы
отошли от тлеющих развалин.
Ћн предложил мне зайти в его комнату, котораЯ находилась в главном
строении. Љогда он зажег спичку, Я увидел, что этот молодой аристократ не
только пользуетсЯ туалетными принадлежностЯми в серебрЯной оправе, но и
имеет в своем распорЯжении свечу - целую свечу. ‚ ту пору все считали, что
только начальник станции имеет право пользоватьсЯ свечами. ѓлинЯные стены
были затЯнуты туземными циновками; копьЯ, ассегаи, щиты, ножи были развешаны
в виде трофеев.
Њне было известно, что этому человеку поручено делать кирпичи, но на
станции вы бы не нашли ни кусочка кирпича, а он провел здесь больше года...
в ожидании. ЉажетсЯ, длЯ выделки кирпичей ему чего-то не хватало - не знаю
чего... быть может, соломы. ‚о всЯком случае, этого материала нельзЯ было
здесь достать, и врЯд ли его собирались прислать из …вропы; таким образом, Я
не мог себе уЯснить, чего, собственно, он ждет. Њожет быть, особого акта
творениЯ? Љак бы то ни было, но все они чего-то ждали - все эти шестнадцать
или двадцать пилигримов; честное слово, это занЯтие им нравилось, если
судить по тому, как они к нему относились, но, насколько мне было известно,
они до сих пор не дождались ничего, кроме болезней. ‚ремЯ они убивали
ссорами и самыми нелепыми интригами. ‚ воздухе пахло заговорами, но из
этого, конечно, ничего не вышло. ‡аговоры были так же нереальны, как и все
остальное, - как филантропические стремлениЯ фирмы, как громкие их фразы, их
правление и работа напоказ. …динственным реальным чувством было желание
попасть на торговую станцию, где можно раздобыть слоновую кость и,
следовательно, получить проценты. ‚от почему они интриговали, злословили и
ненавидели друг друга, но никто не потрудилсЯ хотЯ бы пошевельнуть мизинцем.
…сть, в конце концов, какаЯ-то Џричина, по которой люди позволЯют одному
украсть лошадь, тогда как другой даже поглЯдеть не смеет на недоуздок.
‹ошадь украдена. Ќу что ж! ‚ор пошел напрЯмик. Ѓыть может, он умеет ездить
верхом. Ќо иной так посмотрит на недоуздок, что самый добродушный человек не
вытерпит и даст пинка.
џ понЯтиЯ не имел, почему ему вздумалось быть столь общительным, но,
пока мы болтали, мне вдруг пришло в голову, что парень чего-то добиваетсЯ -
хочет из менЯ что-то вытЯнуть. Ћн все времЯ заговаривал о …вропе, о людЯх,
которых Я, по его мнению, должен был там знать, ставил наводЯщие вопросы о
городе-гробе и т. д. Њаленькие глазки его блестели, как кусочки слюды, хотЯ
он и старалсЯ держать себЯ надменно.
‘начала Я недоумевал, потом мне стало любопытно, что именно хочет он от
менЯ узнать. џ не представлЯл себе, чем мог Я его так заинтересовать, ибо в
действительности ничего интересного во мне не было: менЯ лихорадило, а
голова забита была мыслЯми об этом злополучном происшествии с пароходом.
‡абавно было видеть, как он сам себЯ сбивает с толку, принимаЯ менЯ,
очевидно, за бесстыдного плута. Ќаконец он потерЯл терпение и, чтобы скрыть
свою досаду, зевнул. џ поднЯлсЯ, и тут взглЯд мой упал на маленький эскиз
маслЯными красками на тонкой доске, изображающий закутанную женщину с
завЯзанными глазами, котораЯ держит в руке горЯщий факел. ”он был темный,
почти черный. †енщина казалась величественной, и что-то зловещее было в ее
лице, освещенном факелом.
џ приостановилсЯ, а он вежливо стоЯл подле менЯ, держа пустую бутылку
из-под шампанского (медицинское снадобье) с воткнутой в нее свечкой.
Ќа мой вопрос он ответил, что картина писана мистером Љуртцем на этой
самой станции больше года тому назад, пока он ждал оказии, чтобы добратьсЯ
до своего поста.
- ‘кажите мне, пожалуйста, - попросил Я, - кто такой этот мистер Љуртц?
- Ќачальник ‚нутренней станции, - коротко ответил он, глЯдЯ в сторону.
- Ѓлагодарю вас, - со смехом отозвалсЯ Я. - Ђ вы выделываете кирпичи на
–ентральной станции. ‚се это знают.
Њинутку он помолчал, потом произнес:
- Љуртц - диковинка. Ћн посланец милосердиЯ, науки, прогресса и черт
знает чего еще. „лЯ ведениЯ дела, - начал он вдруг декламировать, -
доверенного нам …вропой, нам нужен великий ум, умение сострадать,
устремленность к единой цели.
- Љто это говорит? - спросил Я.
- Ћчень многие, - отозвалсЯ он. - €ные даже пишут об этом. € вот он
ЯвлЯетсЯ сюда - исключительнаЯ личность, как вам должно быть известно.
- Џочему Я должен это знать? - с удивлением перебил Я.
Ћн не обратил на менЯ вниманиЯ.
- „а. ‘егоднЯ он стоит во главе лучшей станции, на следующий год он
будет помощником начальника –ентральной станции, еще два года - и... Ќо
полагаю, вам известно, кем он будет через два года. ‚ы принадлежите к этой
новой банде - банде служителей добродетели. ‹юди, которые прислали его сюда,
рекомендовали также и вас. Ћ, не отрицайте. џ не слепой!
’еперь все было Ясно. ‚лиЯтельные знакомые моей славной тетушки
произвели неожиданное впе чатление на этого молодого человека. џ чуть не
расхохоталсЯ.
- ‡начит, вы читаете секретную корреспонденцию фирмы? - спросил Я.
Ћн не нашелсЯ, что ответить. ќто было очень забавно. џ сурово сказал:
- ‚ам придетсЯ распрощатьсЯ с этой привилегией, когда мистер Љуртц
будет начальником всех станций.
Ќеожиданно он задул свечу, и мы вышли. ‚зошла луна. ‚Яло бродили черные
тени, поливаЯ водой тлеющие угли, после чего раздавалось шипение; облако
пара поднималось в лунном свете; где-то стонал избитый негр.
- Љак ревет эта скотина! - воскликнул неутомимый усатый парень,
внезапно поЯвлЯЯсь около нас. - Џоделом ему! Џреступление... наказание...
готово! Ѓезжалостно, безжалостно, но это единственный способ. ќто положит
конец всЯким пожарам. џ только что говорил начальнику... - ’ут он заметил
моего спутника и сразу оробел. - ‚ы еще не спите? - пробормотал он с
раболепной вежливостью. - Ќу конечно! ќто так естественно. „а! Ћпасность,
волнение...
Ћн скрылсЯ. џ пошел к реке, а тот последовал за мной. “ самого моего
уха раздалсЯ его злобный шепот:
- ‘борище идиотов!
‚идны были группы пилигримов, жестикулировавших, споривших. Ќекоторые
все еще держали в руках свои посохи. џ думаю, они и спать ложились с ними.
‡а изгородью виднелсЯ лес, призрачный в лунном свете. ‡аглушаЯ тихие шорохи
и звуки, наполнЯвшие жалкий двор, молчание этой страны проникало в самое
сердце, - тайна страны, ее величие и потрЯсающаЯ реальность невидимой ее
жизни. ѓде-то неподалеку слабо стонал избитый негр, а потом вздохнул так
глубоко, что Я поспешил отойти подальше. џ почувствовал, как чьЯ-то рука
скользнула под мою руку.
- „орогой сэр, - сказал мой спутник, - Я не хочу быть непонЯтым вами -
вами, который увидит мистера Љуртца гораздо раньше, чем буду иметь это
удовольствие Я. Њне бы не хотелось, чтобы он составил себе ложное
представление о моем отношении.
џ дал выговоритьсЯ этому Њефистофелю из папье-маше, и мне чудилось,
что, если б Я попробовал проткнуть его пальцем, внутри у него ничего бы не
оказалось, кроме жидкой грЯзи. Ћн, видите ли, рассчитывал сделатьсЯ в скором
времени помощником теперешнего начальника, и Я понимал, что приезд этого
Љуртца очень беспокоит их обоих. ѓоворил он торопливо, и Я не пыталсЯ его
остановить. џ стоЯл, прислонившись плечом к своему разбитому пароходу,
который лежал на берегу, словно скелет какого-то огромного речного
животного. ‡апах грЯзи - первобытной грЯзи! - щекотал мне ноздри; перед
глазами моими вставал величественный и безмолвный первобытный лес; блестЯщие
пЯтна легли на черную гладь залива. ‹уна набросила тонкое серебрЯное
покрывало на густую траву, на грЯзный берег, на стену переплетенной листвы,
поднимавшуюсЯ выше, чем стены храма, на могучую реку, - Я видел сквозь
темный прорыв, как она безмолвно катит свои сверкающие воды. ‚о всем было
величие, ожидание, немота, а этот человек бормотал что-то о себе. ‚идЯ это
спокойствие на обращенном к нам лике необъЯтного пространства, Я задавал
себе вопрос: нужно ли видеть в этом призыв или угрозу? Љто мы, забравшиесЯ
сюда?
‘можем ли мы подчинить эту немую глушь, или она не подчинитсЯ? џ
чувствовал величие этой глуши, немой и, быть может, лишенной слуха" —то
таилось в ней? џ знал - оттуда мы получали немного слоновой кости, а также
слыхал, что там обитает мистер Љуртц. Ћ да, о нем мне прожужжали уши! Ћднако
Я его представлЯл себе не лучше, чем если бы мне сказали, что там живет
ангел или черт. џ этому верил так же, как вы можете верить, что есть живые
существа на Њарсе. џ знал одного шотландца-парусника, который был глубоко
убежден, что на Њарсе есть люди. …сли вы его спрашивали, какой вид они имеют
или как они себЯ держат, он робел и бормотал, что они "ходЯт на
четвереньках". „остаточно вам было улыбнутьсЯ, чтобы он - шестидесЯтилетний
старик - вступил с вами в драку.
џ еще не зашел так далеко, чтобы дратьсЯ из-за Љуртца, но уже готов был
ради него пойти на ложь. ‚ы знаете: ложь Я ненавижу, не выношу ее не потому,
что Я честнее других людей, но просто потому, что она менЯ страшит. ‚о
всЯкой лжи есть привкус смерти, запах гниениЯ - как раз то, что Я ненавижу в
мире, о чем хотел бы позабыть. ‹ожь делает менЯ несчастным, вызывает
тошноту, словно Я съел что-то гнилое. „олжно быть, такова уж моЯ природа. Ќо
теперь Я готов был допустить, чтобы этот молодой идиот осталсЯ при своем
мнении по вопросу о том, каким влиЯнием пользуюсь Я в …вропе. ‚ одну секунду
Я сделалсЯ таким же притворщиком, как и все эти зачарованные пилигримы. Њне
пришло в голову, что таким путем Я могу помочь Љурцу, которого в то времЯ Я
еще ни разу не видел. „лЯ менЯ он был только именем. —еловека, скрывавшегосЯ
за этим именем, Я видел не лучше, чем видите вы. Ђ видите ли вы его? ‚идите
ли этот рассказ? ‚идите ли хоть что-нибудь?
Њне кажетсЯ, что Я пытаюсь рассказать вам сон - делаю тщетную попытку,
ибо нельзЯ передать словами ощущение сна, эту смесь нелепицы, удивлениЯ,
недоумениЯ и нарастающего возмущениЯ, когда вы чувствуете, что стали добычей
невероЯтного, каковое и ЯвлЯетсЯ самой сущностью сновидениЯ...
Њарлоу на секунду умолк.

- ...Ќет. это невозможно, невозможно передать, как чувствуешь жизнь в
какой-либо определенный период, невозможно передать то, что есть истина,
смысл и цель этой жизни. Њы живем и грезим в одиночестве...
Ћн снова задумалсЯ, потом добавил:
- Љонечно, вы, друзьЯ, можете видеть сейчас больше, чем видел тогда Я.
‚ы видите менЯ, которого знаете...

‘умерки сгустились, и мы - слушатели - едва могли разглЯдеть друг
друга. Њарлоу, сидевший в стороне, давно уже стал длЯ нас невидимым, и мы
слышали только его голос. Ќикто не произнес ни слова. Ћстальные, быть может,
спали, но Я бодрствовал. џ слушал, слушал, подстерегаЯ фразу или слово,
которое разъЯснило бы мне смутное ощущение беспокойства, вызванное этим
рассказом. € слова, казалось, не срывались с губ человека, а падали из
тЯжелого ночного воздуха, нависшего над рекой.

- ...„а, Я не мешал ему говорить, - снова начал Њарлоу, - не мешал
думать что угодно о влиЯтельных особах, стоЯвших за моей спиной. џ это
сделал! Ђ за моей спиной не было никого и ничего! Ќичего, кроме этого
несчастного, старого, искалеченного парохода, к которому Я прислонилсЯ, пока
он плавно говорил о "необходимости длЯ каждого человека продвинутьсЯ в
жизни". "€ вы понимаете, сюда приезжают не затем, чтобы глазеть на луну".
Њистер Љуртц был "универсальным гением", но даже гению легче работать ‘
"соответствующими инструментами - умными людьми". Ћн - мой собеседник - не
выделывал кирпичей: не было материалов, как Я сам прекрасно знаю; а если он
выполнЯл обЯзанности секретарЯ, то "разве разумный человек станет ни с того
ни с сего отказыватьсЯ от знаков довериЯ со стороны начальства?"
ЏонЯтно ли мне это? ЏонЯтно. —его же мне еще нужно?.. ЉлЯнусь небом,
мне нужны были заклепки! ‡аклепки. —тобы продолжать работу... заткнуть дыру.
‚ заклепках Я нуждалсЯ. Ќа побережье Я видел Ящики с заклепками, Ящики
открытые, разбитые. ‚о дворе той станции на холме вы на каждом шагу
натыкались на брошенную заклепку. ‡аклепки докатились до рощи смерти. ‚ам
стоило только наклонитьсЯ, чтобы набить себе карманы заклепками, - а здесь,
где они были так нужны, вы не могли найти ни одной заклепки. ‚ нашем
распорЯжении были листы железа, но нечем было их закрепить. Љаждую неделю
чернокожий курьер, взвалив на спину мешок с письмами и взЯв в руку палку,
отправлЯлсЯ с нашей станции к устью реки. € несколько раз в неделю с
побережьЯ приходил караван с товарами: с дрЯнным глЯнцевитым коленкором, на
который противно было смотреть, со стеклЯнными бусами по пенни за кварту, с
отвратительными пестрыми бумажными платками. Ќо ни одной заклепки. Ђ ведь
три носильщика могли принести все, что требовалось длЯ того, чтобы спустить
судно на воду.
’еперь мой собеседник стал фамильЯрным, но, кажетсЯ, мое сдержанное
молчание наконец его раздосадовало, ибо он счел нужным менЯ уведомить, что
не боитсЯ ни Ѓога, ни черта, не говорЯ уже о людЯх. џ ему сказал, что нимало
в этом не сомневаюсь, но что в данный момент мне нужны заклепки и того же
пожелал бы и мистер Љуртц, если бы об этом знал. Џисьма отправлЯют каждую
неделю...
- „орогой сэр, - воскликнул он, - Я пишу то, что мне диктуют! џ
потребовал заклепок. “мный человек найдет способ...
Ћн изменил свое обращение: стал очень холоден и вдруг перевел разговор
на гиппопотама; поинтересовалсЯ, не мешает ли он мне, когда Я сплю на борту
(ибо Я не покидал парохода ни днем ни ночью). “ этого старого гиппопотама
была сквернаЯ привычка вылезать ночью на берег и бродить вокруг станции. ‚
таких случаЯх пилигримы выходили на него толпой и стрелЯли из всех ружей,
какие им попадались под руку. Ќекоторые караулили ночи напролет. Ќо всЯ
энергиЯ была израсходована даром.
- “ этого животного должен быть какой-то амулет, защищающий его, -
поЯснил он мне, - но здесь это можно сказать только о животных. ‚ этой
стране ни один человек - вы менЯ понимаете? - ни один человек не имеет
амулета, охранЯющего его жизнь.
Ћн остановилсЯ, освещенный луной, тонкий горбатый нос был слегка
искривлен, слюдЯные глазки поблескивали, он вежливо пожелал мне спокойной
ночи и удалилсЯ. џ видел, что он взволнован и заинтригован, и это сильно
менЯ обнадежило. Ѓыло великим утешением, расставшись с этим парнем,
повернутьсЯ лицом к моему влиЯтельному другу - разбитому, искалеченному,
продырЯвленному горшку - пароходу. џ вскарабкалсЯ на борт. ‘удно
задребезжало у менЯ под ногами, словно пустаЯ жестЯнка из под сухарей •ентли
и Џалмера, отброшеннаЯ ногой в канаву; впрочем, судно было далеко не так
прочно и изЯщно, но Я столько над ним потрудилсЯ, что не мог не привЯзатьсЯ
к нему. ‘удно давало мне возможность проверить в какой-то мере себЯ,
испытать мои силы. Ќет, работы Я не люблю. џ предпочитаю бездельничать и
мечтать о том, сколько чудесного можно было бы сделать. џ не люблю работы -
никто ее не любит, - но мне нравитсЯ, что она дает нам возможность найти
себЯ, наше подлинное "Я", скрытое от всех остальных, найти его длЯ себЯ, не
длЯ других. ‹юди видЯт лишь внешнюю оболочку и никогда не могут сказать, что
за ней скрываетсЯ.
џ нисколько не удивилсЯ, увидав, что кто-то сидит на палубе, свесив
ноги за борт. џ, видите ли, подружилсЯ с несколькими механиками, которые
жили на станции. Ћстальные пилигримы, конечно, их презирали... „олжно быть,
потому, что их манеры оставлЯли желать лучшего. Ќа корме сидел надсмотрщик -
котельщик по профессии, - хороший работник. ќто был тощий, костлЯвый,
желтолицый человек с большими внимательными глазами. ‚ид у него был
озабоченный, череп голый, как моЯ ладонь; но волосы, выпадаЯ, казалось,
прилипли к подбородку и прекрасно привились на новом месте, так как борода
его доходила до поЯса. Ћн был вдовцом с шестью маленькими детьми (чтобы
приехать сюда, он их оставил на попечение сестры) и питал страсть к голубЯм.
Ћ них он говорил с восторгом, как знаток и энтузиаст. Џосле работы он
частенько приходил ко мне из своей хижины, чтобы потолковать о своих детЯх и
своих голубЯх. ‚ рабочие часы, когда ему приходилось ползать в грЯзи под
килем парохода, он обвЯзывал свою бороду чем-то вроде белой салфетки. Љ
салфетке приделаны были петли, надевавшиесЯ на уши.
Џо вечерам он, присев на корточки, старательно стирал свою трЯпку в
заливчике, а потом торжественно вешал ее на куст длЯ просушки.
џ хлопнул его по спине и крикнул:
- “ нас будут заклепки!
Ћн поднЯлсЯ на ноги, восклицаЯ:
- „а что вы! ‡аклепки! - словно не верил своим ушам. Џотом понизил
голос: - ‚ы... а?
Ќе знаю, почему мы вели себЯ как сумасшедшие. џ приложил палец к носу и
таинственно кивнул головой.
- ‡дорово! - закричал он и, поднЯв одну ногу, щелкнул пальцами над
головой. џ стал отплЯсывать жигу. Њы прыгали по железной палубе.
Ћглушительно задребезжало старое судно, а девственный лес на другом берегу
отозвалсЯ грохочущим эхом, прокатившимсЯ над спЯщей станцией. „олжно быть,
кое-кто из пилигримов проснулсЯ в своей хижине. ‚ дверЯх освещенной хижины
начальника показалась чьЯ-то темнаЯ фигура; вскоре она скрылась, а затем,
через секунду, исчез и просвет в дверЯх. Њы остановились, и тишина,
спугнутаЯ топотом наших ног, снова хлынула к нам из леса. ‚ысокаЯ стена
растительности, масса переплетенных ветвей, листьев, сучьев, стволов,
неподвижнаЯ в лучах луны, походила на стремительную лавину немой жизни, на
вздыбившийсЯ, увенчанный гребнем зеленый вал, готовый рухнуть в заливчик и
смести с лица земли нас - жалких маленьких человечков. Ќо стена оставалась
неподвижной. €здалека доносилсЯ заглушенный могучий храп и плеск, словно
какой-то ихтиозавр принимал лунную ванну в великой реке.
- ‚ конце концов, - рассудительно сказал котельщик, - почему бы нам не
получить заклепок?
€ в самом деле! џ не видел причины, почему мы могли бы их не получить.
- Ћни прибудут через три недели, - доверчиво сказал Я.
Ќо они не прибыли. ‚место заклепок нас ожидало нашествие, испытание,
кара. Ћтдельными группами стали ЯвлЯтьсЯ посетители, и это продолжалось три
недели. ‚переди каждого отрЯда шел осел, который нес на своей спине белого в
новом костюме и коричневых ботинках, раскланивавшегосЯ на обе стороны с
ошеломленными пилигримами. Џо пЯтам за ослом следовала толпа ворчливых,
угрюмых негров с натруженными ногами. Џалатки, походные стульЯ, цинковые
Ящики, белые коробки, темные тюки свалены были во дворе, и атмосфера тайны
сгущалась над бестолочью станции. ЏЯть раз повторЯлись эти вторжениЯ;
казалось, что люди беспорЯдочно обратились в бегство, прихватив с собой
товары из бесчисленных складов мануфактуры и провианта, чтобы здесь - в
глуши - поровну разделить добычу. ќто было невообразимое скопление вещей,
сами по себе они были хороши, но безумие человеческое придавало им вид
награбленного добра.
„остойнаЯ компаниЯ называла себЯ экспедицией длЯ исследованиЯ
ќльдорадо, и Я думаю, что члены ее были свЯзаны клЯтвой хранить тайну.
Ћднако разговоры их напоминали непристойную болтовню пиратов, - разговоры
циничные, хищные и жестокие, но отнюдь не мужественные или смелые. Ќикаких
серьезных намерений или предусмотрительности не было ни у одного из этой
банды, и они, казалось, даже не подозревали, что это необходимо длЯ работы.
…динственным их желанием было вырвать сокровище из недр страны, а моральными
принципами они интересовались не больше, чем интересуетсЯ грабитель,
взламывающий сейф. Љто оплачивал расходы этой почтенной экспедиции - Я не
знаю, но во главе банды стоЯл дЯдЯ нашего начальника.
‚нешне он походил на мЯсника из бедного квартала, и глаза у него были
заспанные и хитрые. ‘ надменным видом носил он на коротеньких ножках свой
толстый живот и, пока его шайка отравлЯла воздух станции, не разговаривал ни
с кем, кроме своего племЯнника. Њожно было наблюдать, как эти двое целыми
днЯми бродЯт вместе, погруженные в нескончаемую беседу.
џ перестал терзать себЯ мыслЯми о заклепках. ‘пособность предаватьсЯ
такому безумию более ограничена, чем вы себе представлЯете. џ послал все к
черту и положилсЯ на волю судьбы. ‚ремени длЯ размышлений у менЯ было
сколько угодно, и иногда Я подумывал о Љуртце. џ не особенно им
интересовалсЯ, но все же мне любопытно было узнать, достигнет ли вершины
этот человек, вооруженный какими-то моральными принципами, и как он тогда
приметсЯ за дело.

Љак-то вечером, лежа плашмЯ на палубе своего парохода, Я услышал
приближающиесЯ голоса: оказываетсЯ, дЯдЯ и племЯнник прогуливались по
берегу. џ снова опустил голову на руку и чуть было не задремал, как вдруг
кто-то сказал, словно под самым моим ухом:
- џ безобиден, как маленький ребенок, но не терплю, когда мною
командуют. Ќачальник Я или нет? Њне приказано было отправить его туда. ќто
невероЯтно...
џ понЯл, что эти двое остановились на берегу у носа парохода, чуть-чуть
пониже моей головы. џ не пошевельнулсЯ: мне хотелось спать.
- „ействительно, это неприЯтно, - проворчал дЯдЯ.
- Ћн просил правление прислать его сюда, - сказал племЯнник, - имеЯ в
виду показать, что он может сделать. џ получил соответствующие инструкции.
Џодумайте только, каким влиЯнием пользуетсЯ этот человек! Ќе ужасно ли это?
‘обеседник подтвердил, что действительно это ужасно. ‡атем последовало
еще несколько странных замечаний:
- ‚се может... один человек... правление... водит за нос... - Ћбрывки
нелепых фраз, которые рассеЯли мою дремоту. џ окончательно проснулсЯ, когда
дЯдЯ наконец произнес:
- ЃлагодарЯ климату это затруднение может быть устранено. Ћн там один?
- „а, - отвечал начальник. - Ћн отправил ко мне своего помощника с
запиской, составленной в таких выражениЯх: "Ћтошлите этого беднЯгу на родину
и не трудитесь посылать мне таких субъектов. џ предпочитаю остатьсЯ один,
чем работать с теми людьми, каких вы мне можете дать". ќто было больше года
назад. Њожете вы себе представить такую наглость?
- Ђс тех пор он что-нибудь присылал? - проворчал дЯдЯ.
- ‘лоновую кость, - отрывисто бросил племЯнник. - Њного слоновой
кости... первосортной... чрезвычайно неприЯтно...
- Ђ кроме слоновой кости? - прогудел дЯдЯ.
- Ќакладную, - ответил, словно да ружьЯ выстрелил, племЯнник.
Џоследовало молчание. ђечь шла о Љуртце.
Љ тому времени сна у менЯ не было ни в одном глазу, но, лежа в удобной
позе, Я не имел намерениЯ менЯть ее.
- Љаким образом была доставлена сюда слоноваЯ кость? - пробурчал дЯдЯ,
видимо очень раздраженный.
’от объЯснил, что она прибыла с флотилией каноэ, которою командовал
английский клерк, полукровка, состоЯвший при Љуртце. Љуртц, видимо, сам
намеревалсЯ ехать, так как в то времЯ на его станции не осталось ни товаров,
ни провианта, но, сделав триста миль, вдруг решил вернутьсЯ назад и
отправилсЯ в обратный путь один в маленьком челноке с четырьмЯ гребцами,
предоставив полукровке отвезти слоновую кость.
Љазалось, племЯнник и дЯдЯ были поражены этим поступком и понЯть не
могли его мотивов. —то же касаетсЯ менЯ, то Я как будто впервые увидел
Љуртца - увидел отчетливо: челнок, четыре гребца-дикарЯ и одинокий белый
человек, внезапно повернувшийсЯ спиной к –ентральной станции, к мыслЯм об
отдыхе, быть может - к мечтам о родине, и обративший лицо к дикой глуши, к
своей опустошенной и унылой станции. џ не знал его мотивов. Њожет быть, он
был просто славным парнем, который бескорыстно заинтересован делом. ќти двое
ни разу не назвали его по имени, они говорили "тот человек". Џолукровку,
который, поскольку Я мог судить, проЯвил величайшую осмотрительность и
ловкость, исполнив это трудное поручение, они называли не иначе, как "тот
негодЯй". "ЌегодЯй" доложил, что "тот человек" был тЯжело болен и не совсем
еще оправилсЯ... ‘обеседники отошли на несколько шагов и стали ходить взад и
вперед мимо судна. џ слы шал обрывки фраз: "‚оенный пост... доктор... двести
миль... совсем один теперь... неизбежное промедление... девЯть месЯцев...
никаких вестей... ‘транные слухи..."
Ћни снова приблизились как раз в тот момент, когда начальник говорил:
- Ќет никого, насколько мне известно, если не считать этого зловредного
парнЯ - кажетсЯ, странствующего торговца, - отбирающего у туземцев слоновую
кость.
Ћ ком это они теперь говорили? џ решил, что речь идет о человеке,
который находитсЯ в округе Љуртца и не заслуживает одобрениЯ начальника.
- Њы не избавимсЯ от недостойной конкуренции до тех пор, пока одного из
этих парней не повесЯт длЯ острастки, - сказал начальник.
- Џравильно, - проворчал дЯдЯ. - Џусть его повесЯт! Џочему не повесить?
‚ этой стране можно сделать все, что угодно. џ тебе говорю: здесь - ты
понимаешь? - здесь никто тебе не опасен. Ђ почему? Џотому что ты выносишь
этот климат; ты их всех переживешь. Ћпасность в …вропе; но перед отъездом Я
позаботилсЯ о том, чтобы...
Ћни отошли и заговорили шепотом; потом племЯнник повысил голос:
- џ не виноват, что произошла такаЯ задержка. џ сделал все, что мог.
’олстЯк вздохнул:
- Ћчень печально.
- Џослушали б вы его нелепую и зловредную болтовню! - продолжал тот. -
Ћн мне здорово надоел, пока был здесь. "ЉаждаЯ станциЯ должна быть как бы
маЯком на пути, который ведет к прогрессу; это не только центр торговли, но
и центр гуманности, усовершенствованиЯ, просвещениЯ". ЏредставлЯете себе -
какой осел! € он хочет быть начальником! Ќет, это...
’ут он захлебнулсЯ своим негодованием, а Я чуть-чуть приподнЯл ѓолову.
џ и не подозревал, что они стоЯт так близко. џ бы мог плюнуть им на шлЯпы.
Џогрузившись в размышлениЯ, они уставились в землю. Ќачальник похлестывал
себЯ прутиком по ноге; проницательный его родственник поднЯл голову и
спросил:
- ’ы ни разу не болел с тех пор, как приехал из отпуска?
’от вздрогнул:
- Љто? џ? Ћ, Я словно заколдован. Ќо остальные! Ѓоже мой! ‚се больны. €
умирают так быстро, что Я не успеваю отправлЯть их на родину... Џросто
невероЯтно!
- ѓм... так... - пробормотал дЯдЯ. - Ђх, мой мальчик, на это и уповай!
џ видел, как он вытЯнул свою короткую, похожую на плавник руку и
широким жестом указал на лес. заводь, грЯзь, реку, словно предательски
взывал к притаившейсЯ смерти, скрытому злу, глубокой тьме в сердце земли,
обращенной к нам своим светлым солнечным ликом. ќто было так жутко, что Я
вскочил и посмотрел на опушку леса, как будто ждал ответа на этот мрачный
призыв к упованию. ‚ы сами знаете, какие нелепые мысли приходЯт иногда в
голову. Ќо перед этими двумЯ людьми вставала величественнаЯ тишина,
исполненнаЯ зловещего терпениЯ, как бы дожидающаЯсЯ конца
фантасмагорического вторжениЯ.
Ћни оба громко выругались - должно быть, от испуга, - затем, делаЯ вид,
что менЯ не замечают, направились к станции. ‘олнце стоЯло низко; они шли
бок о бок и словно с трудом втаскивали на холм свои две чудовищные тени
неравной длины, которые медленно волочились за ними по высокой траве, не
приминаЯ ни одной былинки.
—ерез несколько дней экспедициЯ ќльдорадо углубилась в безмолвные
заросли, которые сомкнулись над ней, как смыкаетсЯ море над нырнувшим
пловцом. Њного времени спустЯ пришла весть, что все ослы издохли. Њне
неизвестно, какаЯ судьба постигла менее ценных животных. Ќесомненно, они,
как и все мы, получили по заслугам. ‘правок Я не наводил. ‚ то времЯ менЯ
волновала надежда очень скоро увидеть Љуртца. "Ћчень скоро" не нужно
понимать буквально. ђовно через два месЯца после того, как мы покинули
бухту, пароход пристал к берегу ниже того места, где находилась станциЯ
Љуртца.
ЏоднимаЯсь по этой реке, вы как будто возвращались к первым днЯм
существованиЯ мира, когда растительность буйствовала на земле и властелинами
были большие деревьЯ. ЏустыннаЯ река, великое молчание, непроницаемый лес.
‚оздух был теплый, густой, тЯжелый, сонный. Ќе было радости в блеске
солнечного света. „линные полосы воды уходили в тьму затененных пространств.
Ќа серебристых песчаных отмелЯх гиппопотамы и аллигаторы грелись бок о бок
на солнцепеке. ђека, расширЯЯсь, протекала среди заросших лесом островов.
‡десь вы могли заблудитьсЯ, как в пустыне, и в течение целого днЯ натыкатьсЯ
на мели, пытаЯсь найти проток. Љазалось вам, будто вы заколдованы и навеки
отрезаны от всего, что знали когда-то... где-то... быть может - в другой
жизни. Ѓывали моменты, когда все прошлое вставало перед вами: это случаетсЯ,
когда нет у вас ни одной свободной минуты; но прошлое воплощалось в
тревожном сне, о котором вы с удивлением вспоминали среди ошеломлЯющей
реальности этого странного мира растений, воды и молчаниЯ. € в тишине этой
жизни не было ничего похожего на покой. ’о было молчание неумолимой силы,
сосредотченной на неисповедимом замысле. —то-то мстительное было в этом
молчании. ‚последствии Я к нему привык и перестал обращать на него внимание,
- у менЯ не было времени. Њне приходилось разыскивать протоки, интуитивно
угадывать местонахождение мелей, высматривать подводные камни. џ научилсЯ
стискивать зубы, когда судно проходило на волосок от какой-нибудь
отвратительной старой корЯги, котораЯ могла отправить на дно ветхое наше
корыто со всеми пилигримами. „нем Я должен был выискивать сухие деревьЯ,
чтобы срубить их ночью и растопить на следующий день котлы. Љогда человеку
приходитсЯ уделЯть внимание вещам такого рода, мелочам, реальность -
реальность, говорю вам - блекнет. ‘окровеннаЯ истина остаетсЯ скрытой - к
счастью. Ќо все-таки Я ее ощущал - безмолвную и таинственную, наблюдающую за
моими обезьЯньими фокусами так же точно, как наблюдает она за вами, друзьЯ,
когда вы кривлЯетесь - каждый на своем канате, - ради чего? ђади дешевого
трюка...
- ‘тарайтесь быть вежливым, Њарлоу, - проворчал чей-то голос, и Я
понЯл, что во всЯком случае еще один слушатель, кроме менЯ, не спит.
- Џрошу прощениЯ. џ позабыл, что наградой ЯвлЯетсЯ сердечнаЯ боль. € в
самом деле, что нам награда, если фокус удалсЯ? ‚ы прекрасно проделываете
свои фокусы, да и Я справилсЯ недурно, ибо мне удалось не потопить судна при
первом моем плавании. ќтому Я и по сей день удивлЯюсь. Џредставьте себе
человека, который с завЯзанными глазами дол жен провести повозку по скверной
дороге. Њогу вам сказать, что Я дрожал и обливалсЯ потом. ‚ конце концов,
длЯ морЯка непростительный грех - сорвать дно с судна, плавающего под его
командой. Њожет, никто об этом не узнает, но вам этого не забыть. “дар в
самое сердце. ‚ы о нем думаете, он вам снитсЯ, вы вспоминаете, просыпаЯсь
ночью, много лет спустЯ, - и вас бросает то в жар, то в холод.
џ не утверждаю, что мой пароход все времЯ плыл по воде. Ќе раз ему
приходилось пробиратьсЯ вброд, а двадцать каннибалов, барахтаЯсь в воде,
подталкивали его. „орогой мы завербовали этих парней в матросы. ‘лавные
ребЯта - каннибалы. ‘ ними можно было работать, и о них Я вспоминаю с
благодарностью. ‚ конце концов, они не поедали друг друга перед моим носом.
Ћни прихватили с собой провизию - мЯсо гиппопотама, оно начало гнить, и
противный запах, отравивший таинственные дебри, щекотал мне ноздри. ”у! џ и
теперь еще чувствую этот аромат. Ќа борту парохода находились начальник и
три-четыре пилигрима с посохами. €ногда мы подходили к какой-нибудь станции,
расположенной у самого берега, на границе с неведомым, и белые люди,
выбегавшие из полуразвалившегосЯ шалаша и жестикулировавшие радостно и
удивленно, казались странными пленниками, которых удерживает здесь какое-то
заклЯтие. ‘лова "слоноваЯ кость" звенели в воздухе, а потом мы снова уходили
в безмолвие, следовали за извивами реки, между высокими стенами, которые
эхом отзывались на мощные удары большого колеса у кормы. „еревьЯ, деревьЯ,
миллионы деревьев, массивных, необъЯтных, стремЯщихсЯ ввысь; а у подножиЯ
их, придерживаЯсь берега, пробиралось маленькое закопченное паровое
суденышко, словно ленивый жук, ползущий по полу между величественными
колоннами. ‚ы чувствовали себЯ очень, маленьким покинутым, но это чувство не
угнетало. ‚ конце концов, как бы ни были вы малы, но грЯзный жук полЯ
вперед, - а этого вы и добивались. Људа, по мнении? пилигримов, полз этот
жук, Я не знаю. ђучаюсь, что к какому-то месту, где они надеЯлись что-то
получить. Ђ длЯ менЯ он полз к Љуртцу, и только к Љуртцу; но, когда паровые
трубы дали течь, мы стали продвигатьсЯ очень медленно.
‹ес расступалсЯ перед нами и смыкалсЯ за нашими спинами, словно деревьЯ
лениво вступали в воду, чтобы преградить нам путь назад. ‚се глубже и глубже
проникали мы в сердце тьмы. ‡десь было очень тихо. €ногда по ночам за стеной
деревьев раздавалсЯ бой барабанов и катилсЯ над рекой. „о рассвета слышались
слабые отголоски, словно парившие в воздухе над нашими головами. Ѓыл ли то
призыв к войне, миру, молитве, - мы не могли угадать. Џредвозвестниками
рассвета спускались прохлада и тишина; дровосеки спали, догорали их костры;
треск сучка заставлЯл нас вздрагивать. Њы были странниками на земле
доисторических времен - на земле, котораЯ имела вид неведомой планеты. Њы
могли вообразить себЯ первыми людьми, завладевающими проклЯтым наследством,
за которое нужно заплатить великими страданиЯми и непосильным трудом.
Ќо иногда за поворотом реки под тЯжелой неподвижной листвой открывалсЯ
вид на тростниковые стены и острые крыши из травы, слышались крики, топот,
раскачивались черные тела, сверкали белки глаз, хлопали в ладоши черные
руки. Џароход медленно продвигалсЯ мимо этих безумствующих и загадочных
черных людей. „оисторический человек проклинал нас, молилсЯ нам, нас
приветствовал... кто мог сказать? Ќам недоступно было понимание окружаю
щего; мы скользили мимо, словно призраки, удивленные и втайне испуганные,
как испугалсЯ бы нормальный человек взрыва энтузиазма в сумасшедшем доме. Њы
не могли понЯть, ибо мы были слишком далеки и не умели вспомнить; мы
блуждали во мраке первых веков - тех веков, которые прошли, не оставив ни
следа, ни воспоминаний.
‡емлЯ казалась не похожей на землю. Њы привыкли смотреть на скованное
цепЯми, побежденное чудовище, но здесь... здесь вы видели существо
чудовищное и свободное. Ћно не походило на землю, а люди... нет, люди
остались людьми. ‡наете, нет ничего хуже этого подозрениЯ, что люди остаютсЯ
людьми. Ћно нарастало медленно, постепенно. Ћни выли, прыгали, корчили
страшные гримасы; но в трепет приводила вас мысль о том, что они - такие же
люди, как вы, - мысль об отдаленном вашем родстве с этими дикими и
страстными существами. “жасно? „а, это было ужасно. Ќо если хватит у вас
мужества, вы признаетесь, что жуткаЯ откровенность этого воЯ пробуждает в
вас слабый ответный отголосок, смутное ощущение скрытого его смысла -
смысла, который может открытьсЯ вам, так далеко ушедшему от мрака первых
веков. € в самом деле, разум человека на все способен, ибо он все в себЯ
включает, как прошлое, так и будущее. ‚ конце концов, что было в этом вое?
ђадость, страх, скорбь, преданность, доблесть, бешенство, - кто знает? - но
истина была в нем, - истина, с которой сорвано покрывало веков.
Џусть глупец разевает рот и трепещет, но мужественный человек знает и
может смотреть без трепета. € человеческого в нем должно быть, во всЯком
случае, не меньше, чем в этих людЯх на берегу. €х правду он примет, если
есть у него своЯ правда и врожденнаЯ сила. Џринципы? Џринципы не помогут.
ќто - оболочка, трЯпки, которые слетЯт при первой же встрЯске. Ќет, вам
нужна разумнаЯ вера. ‚ этом безумном вое звучит призыв. Ќу что ж! џ его
слышу, принимаю, но у менЯ тоже есть голос, и нельзЯ заставить менЯ
умолкнуть. Љонечно, глупец, наделенный робостью и утонченными чувствами,
опасности не подвергаетсЯ.
Љто там ворчит? ‚ы удивлЯетесь, почему Я не сошел на берег и не принЯл
участиЯ в вое и плЯске? „а, Я этого не сделал. “тонченные чувства, скажете
вы? Љ черту утонченные чувства! “ менЯ не было времени. џ должен был
возитьсЯ со свинцовыми белилами и полосами, оторванными от шерстЯных одеЯл,
накладывать повЯзки на эти протекающие трубы. џ должен был управлЯть судном,
огибать корЯги и во что бы то ни стало вести вперед наше старое корыто. ‚о
всем этом достаточно было поверхностной реальности, чтобы спасти человека
помудрее менЯ. Ђ в промежутках мне приходилось следить за дикарем,
исполнЯвшим обЯзанности кочегара. ќто был усовершенствованный экземплЯр: он
умел растапливать котел. Ђ находилсЯ он внизу, как раз подо мной. ‘мотреть
на него было так же поучительно, как на разгуливающую на задних лапах собаку
в штанах и шлЯпе с пером. Џонадобилось всего несколько месЯцев, чтобы
обучить этого славного парнЯ. Ћн косил глаза на манометр и водомер, всеми
силами стараЯсь проЯвить свою неустрашимость, а ведь беднЯга все еще носил
на шее ожерелье из зубов; курчавые волосы его были выбриты так, что череп
был как бы расписан узорами, и на каждой щеке красовалось по три шрама. …му
бы следовало хлопать в ладоши и плЯсать на берегу, а вместо этого он работал
- раб, покорившийсЯ странному волшебству и набиравшийсЯ спасительных зна
ний. Ћн был полезен, так как его обучили. Ђ знал он вот что: если вода в
этом прозрачном сосуде исчезнет, то злой дух, обитающий в котле, почувствует
великую жажду, разгневаетсЯ, и страшно будет его мщение. €так, он потел,
подбрасывал дрова и с опаской следил за сосудом; экспромтом изобретенный
амулет из трЯпок привЯзан был к его руке, и плоский кусок отполированной
кости величиной с карманные часы украшал его нижнюю губу. Њедленно
проплывали мимо лесистые берега, шумный поселок оставалсЯ позади, а мы
ползли по безмолвной бесконечной реке, ползли к Љуртцу. Ќо часто попадались
корЯги, обманчива и мелководна была река, а в котле как будто и в самом деле
обитал угрюмый демон, и потому ни у кочегара, ни у менЯ не было времени
предаватьсЯ размышлениЯм.
‚ пЯтидесЯти милЯх ниже ‚нутренней станции мы увидели шалаш из камыша,
меланхолический шест, на котором развевалось какое-то трЯпье, некогда бывшее
флагом, и аккуратно сложенную кучу дров. „лЯ нас это было неожиданно. Њы
пристали к берегу и на дровах нашли доску с полустертой надписью, сделанной
карандашом. ђасшифровав ее, мы прочли: "„рова заготовлены длЯ вас. ‘пешите.
Џодходите осторожно".
„алее следовала подпись, которую мы не могли разобрать, - во всЯком
случае, не "Љуртц", какое-то более длинное слово. "‘пешите". Људа? Љ
верховьЯм реки? "Џодходите осторожно". Њы не соблюдали осторожности. Ќо
предостережение не могло относитьсЯ к тем местам, которые мы проехали.
—то-то неладное было впереди. Ќо что? € велика ли опасность? ‚от в чем
вопрос. Њы сердито обсуждали нелепость такого лаконичного стилЯ. ‡аросли
вокруг безмолвствовали и препЯтствовали нам заглЯнуть вдаль. ђванаЯ
занавеска из красной материи висела в дверЯх шалаша, уныло развеваЯсь перед
нашими лицами. †илище было покинуто, но, несомненно, здесь жил не так давно
белый человек. ‚ шалаше стоЯл грубый стол - доска на двух столбиках, в
темном углу валЯлась куча хлама, а у двери Я поднЯл книгу; она была без
переплета, листы, захватанные пальцами, размокли и запачкались, но были
любовно прошиты заново белой ниткой, еще не успевшей загрЯзнитьсЯ.
ЌеобычайнаЯ находка! Љнига называлась "€сследование некоторых вопросов по
навигации" и написана была неким ’оуэром, ’оусоном или кем-то в этом роде,
капитаном флота его величества. „овольно скучное произведение с диаграммами
и отталкивающими столбцами цифр, изданное шестьдесЯт лет назад.
‘ величайшей нежностью обращалсЯ Я с этой любопытной древностью, боЯсь,
как бы она не рассыпалась в моих руках. Ќа страницах книги ’оусон или ’оуэр
весьма серьезно исследовал вопрос о сопротивлении материалов длЯ судовых
цепей и талей. Ќе очень занимательнаЯ книга, но достаточно было одного
взглЯда, чтобы оценить устремленность к цели, добросовестное старание
правильно приступить к делу; вот почему эти скромные страницы, написанные
столько лет назад, представлЯли не только профессиональный интерес.
Џростодушный старый морЯк, толкующий о цепЯх и талЯх, заставил менЯ позабыть
о зарослЯх и пилигримах и с восторгом почувствовать, что наконец-то попалось
мне в руки нечто несомненно реальное. ’акаЯ книга была удивительна сама по
себе, но еще поразительнее были заметки на полЯх, видимо относившиесЯ к
тексту. џ не верил своим глазам: заметки были шифрованные! „а, эти знаки
походили на шифр. Џредставьте себе человека, кото рый притащил такую книгу в
эту глушь, изучал ее, делал заметки и вдобавок прибегал к шифру! €з рЯда вон
выходЯщаЯ тайна!
Њне помешал какой-то шум; поднЯв глаза, Я увидел, что куча дров
исчезла, а начальник и все пилигримы, стоЯ на берегу, хором ко мне взывают.
џ сунул книгу в карман. “верЯю вас, оторватьсЯ от книги мне было так же
трудно, как распрощатьсЯ с верным старым другом.
џ пустил в ход искалеченную машину.
- „олжно быть, записку оставил этот проклЯтый торговец, этот пролаза! -
воскликнул начальник –ентральной станции, злобно оглЯдываЯсь на покинутый
нами шалаш.
- Ѓыть может, он - англичанин, - сказал Я.
- ќто его не спасет от беды, если он не поостережетсЯ, - мрачно
пробормотал начальник.
‘ притворной наивностью Я заметил, что в этом мире ни один человек не
может почитать себЯ застрахованным от беды.
‡десь, в верховьЯх, течение было быстрее; пароход, казалось, находилсЯ
при последнем издыхании; лениво разбивало воду кормовое гребное колесо, а Я,
затаив дыхание, прислушивалсЯ, ибо, по правде сказать, ждал с минуты на
минуту, что оно остановитсЯ. џ как будто следил за последними вспышками
угасающей жизни. Ќо все-таки мы ползли вперед. €ногда Я высматривал
какое-нибудь дерево впереди, чтобы измерить скорость нашего продвижениЯ
навстречу Љуртцу, но неизменно терЯл его из виду раньше, чем мы к нему
подходили. ’ерпениЯ не хватало так долго смотреть на один и тот же предмет.
Ќачальник проЯвлЯл великолепное спокойствие. џ бесновалсЯ, кипЯтилсЯ и
рассуждал сам с собой, стоит ли мне откровенно поговорить с Љуртцем. Ќо
раньше чем Я пришел к какому-либо выводу, менЯ осенила мысль, что и слова
мои, и мое молчание, да и любой поступок не имеют, в сущности, никакого
значениЯ. Ќе все ли равно, что он знает и чего не знает? Ќе все ли равно,
кто был начальником? Ѓывают иногда такие минуты просветлениЯ. ‘уть дела
скрыта под поверхностью, недоступна мне, и мое вмешательство ничего не
изменит.
Љ вечеру второго днЯ мы, по нашим расчетам, находились в восьми милЯх
от станции Љуртца. џ хотел продолжать путь, но начальник принЯл серьезный
вид и сообщил мне, что плавание в этих местах сопрЯжено с опасностью, и так
как солнце стоит низко, то лучше нам остатьсЯ здесь до утра. Љроме того,
если считатьсЯ с предостережением, то благоразумнее будет подойти к станции
не в сумерках и не в темноте, но при дневном свете. ќто было вполне разумно.
—тобы сделать восемь миль, нам требовалось около трех часов, а у поворота
реки Я мог разглЯдеть подозрительную рЯбь. ’ем не менее эта отсрочка очень
менЯ раздосадовала; безрассуднаЯ досада, ибо какое значение может иметь одна
ночь после стольких месЯцев?
’ак как дров у нас было много, а начальник хотел соблюдать
осторожность, то Я бросил Якорь посередине потока. ‡десь река была прЯмаЯ,
узкаЯ, с берегами высокими, как железнодорожные насыпи. ‘умерки спустились к
нам задолго до заката солнца. Ѓыстро струилась вода, но на берегах все было
неподвижно и безмолвно. „еревьЯ, опутанные ползучими растениЯми, и кусты
словно окаменели, и окаменела каждаЯ веточка, каждый листик. ќто был не сон,
- такаЯ неподвижность казалась неестественной, подобной трансу. Ќе слышно
было ни единого звука. Њы удивлЯлись и готовы были заподозрить себЯ в
глухоте; затем внезапно спустилась ночь и наградила нас также и слепотой.
Ћколо трех часов утра в реке всполошилась какаЯ-то большаЯ рыба, и от
громкого плеска Я подскочил, словно услышал выстрел из пушки.
Љогда взошло солнце, на реке лежал белый туман, очень теплый, липкий и
еще более непроницаемый, чем мрак. Ћн не рассеивалсЯ, он стоЯл вокруг, как
прочнаЯ стена. —асов в восемь или девЯть он поднЯлсЯ, как поднимаетсЯ штора.
Њельком увидели мы вздымающиесЯ к небу деревьЯ, непроходимые заросли,
маленький пылающий шар, нависший над лесом... все было неподвижно... и потом
снова спустилась белаЯ штора плавно, как по смазанным желобам. џ приказал
отпустить Якорную цепь, которую мы начали поднимать. Ќе успело замолкнуть
заглушенное звЯканье, когда раздалсЯ крик - громкий крик, - исполненный
безграничной тоски, и медленно пронессЯ в густом тумане. Џотом стих. ’огда
поднЯлись жалобные вопли, дикие, негармоничные. Ћт неожиданности волосы
зашевелились у менЯ под фуражкой. Ќе знаю, какое впечатление это произвело
на моих спутников; мне казалось, что туман разразилсЯ воплЯми, - так
неожиданно раздалсЯ этот громкий и тоскливый вой, доносившийсЯ как будто со
всех сторон. Ћн достиг кульминационной точки, перейдЯ в невыносимо
пронзительный визг, и оборвалсЯ внезапно, а мы застыли в нелепых позах и
упорно прислушивались к молчанию, почти такому же жуткому, как эти крики.
- Ѓоже мой! —то же это такое? - простонал под самым моим ухом один из
пилигримов, маленький толстый человечек с песочными волосами и рыжими
бакенбардами, облаченный в розовую пижаму, панталоны, заправленные в носки,
и штиблеты на резинке. Ћстальные двое минуту сидели разинув рты, затем
бросились в маленькую каютку и сейчас же выскочили оттуда, испуганно
озираЯсь по сторонам и держа наготове винчестеры. Њы могли разглЯдеть только
пароход, очертаниЯ которого были стерты, словно он вот-вот должен был
растаЯть, да туманную полосу воды, фута в два шириной, вокруг судна.
Ћстального мира не было, ибо мы его не видели и не слышали. …го не было. Ћн
исчез, растворилсЯ, и от него не осталось ни шепота, ни тени.
џ прошел на нос и приказал натЯнуть Якорную цепь так, чтобы в случае
необходимости можно было сразу поднЯть Якорь и тронутьсЯ в путь.
- Ќападут ли они? - раздалсЯ чей-то испуганный голос.
- Ќас перебьют в этом тумане! - прошептал другой.
‹ица подергивались от волнениЯ, руки слегка дрожали, глаза не мигали.
‹юбопытно было сравнивать выражение лиц белых людей и наших чернокожих
матросов, которые были такими же пришельцами в верховьЯх реки, как и мы,
хотЯ дома их находились на расстоЯнии каких-нибудь восьмисот миль отсюда.
Ѓелые выглЯдели не только взволнованными, но и оскорбленными таким
возмутительным воем, а чернокожие были заинтересованы, держались настороже,
но лица их были спокойны, и один или двое усмехались, натЯгиваЯ Якорную
цепь. Ќесколько человек обменЯлись отрывистыми фразами, казалось
разрешившими вопрос ко всеобщему удовольствию. €х главарь, молодой
широкоплечий негр с раздутыми ноздрЯми и волосами, искусно завитыми в
маслЯнистые колечки, стоЯл возле менЯ, задрапированный в какую-то
темно-синюю материю с бахромой.
- ‚от оно что! - сказал Я, чтобы завЯзать разговор.
- Џоймай их, - отозвалсЯ он, тараща налитые кровью глаза и поблескиваЯ
острыми зубами. - Џоймай их. Ћтдай их нам.
- ‚ам? - переспросил Я. - Ђ что вы будете с ними делать?
- ‘ъедим их! - коротко ответил он и, облокотившись на поручни, принЯл
величественную позу и стал задумчиво всматриватьсЯ в туман. Ќесомненно, Я бы
ужаснулсЯ, если б не пришло мне в голову, что он и его приЯтели, должно
быть, очень голодны и что в продолжение последнего месЯца голод их все
усиливалсЯ. Ћни были нанЯты на шесть месЯцев (не думаю, чтобы хоть один из
них имел о времени такое же Ясное представление, какое имеем мы, озираЯ
позади себЯ бесчисленные века; они все еще пребывали в начале времен и не
могли руководствоватьсЯ унаследованным опытом). ђазумеетсЯ, поскольку
контракт был составлен в соответствии с каким-нибудь шутовским законом,
придуманным в низовьЯх реки, то никому и в голову не приходило поразмыслить
о том, как они будут жить. Џравда, они принесли с собой гнилое мЯсо
гиппопотама, но его не хватило бы надолго, даже если бы пилигримы не
выкинули большую его часть за борт, вызвав возмущенный рев чернокожих
матросов. ќто походило на дерзкую расправу, но в действительности то была
лишь мера самозащиты. ‚ы не можете вдыхать во сне или наЯву во времЯ еды
запах гниющего гиппопотама, не рискуЯ расстатьсЯ при этом с жизнью.
Љроме того, чернокожие получали каждую неделю по три куска латунной
проволоки - в каждом куске было около девЯти дюймов; рассуждаЯ теоретически,
они должны были покупать в прибрежных деревнЯх провизию и расплачиватьсЯ
этой ходЯчей монетой. ‚ы можете видеть, как теориЯ оправдала себЯ на
практике. €ли деревень не было, или население встречало нас враждебно, или
начальник, который так же, как и все мы, питалсЯ консервами и попадавшей
иногда в наши руки старой козлЯтиной, не желал по непонЯтным мотивам
останавливать пароход. €так, мне неизвестно, какую пользу могли они извлечь
из своего необычного жалованьЯ, разве что они глотали эту проволоку или
делали из нее крючки и удили рыбу. Ќо Я должен сказать, что жалованье
выплачивалось аккуратно и это делало честь крупной и почтенной торговой
фирме.
—то же касаетсЯ провизии, то Я видел у чернокожих какие-то странные,
отнюдь не съедобные на вид куски грЯзновато-лилового цвета, похожие на
полусырое тесто; они заворачивали его в листьЯ и иногда отщипывали по
кусочку, но кусочки эти были такие маленькие, что о насыщении и речи быть не
могло. Џочему во имЯ всех гложущих демонов голода чернокожие не расправились
с нами - их было тридцать, а нас пЯтеро - и не устроили себе хоть раз в
жизни пиршества, Я не понимаю и по сей день. Ћни были дюжими, здоровыми
людьми, неспособными задумыватьсЯ о последствиЯх, мужественными и сильными
даже теперь, когда кожа их уже не лоснилась, а мускулы потерЯли упругость. џ
решил, что здесь мы имеем дело с каким-то сдерживающим началом - с одной из
тех тайн человеческой природы, перед которой пасуют все догадки.
џ посмотрел на них с любопытством, но заинтересовало менЯ не то, что
они в самом непродолжительном времени могли менЯ съесть. ‚прочем, признаюсь,
в ту минуту Я как-то по-новому обратил внимание на болезненный вид
пилигримов, втайне надеЯсь - да, надеЯсь! - что сам Я выглЯжу не таким...
как бы это сказать?.. не таким неаппетитным. ќто была вспышка нелепого
тщеславиЯ, вполне гармонировавшаЯ с тем дремотным состоЯнием, в каком Я
пребывал все эти дни. Џожалуй, менЯ немного лихорадило. —еловек не может
жить, вечно следЯ за своим пульсом. ЊенЯ часто лихорадило, или то были
приступы других болезней: дикаЯ глушь, перед тем как перейти в атаку - что и
случилось впоследствии, - шутливо поглаживала менЯ своей лапой. „а, Я
смотрел на них с тем любопытством, с каким присматриваемсЯ мы к людЯм; менЯ
интересовали их импульсы, мотивы, способности, слабости, подвергнутые
испытанию неумолимой физической потребностью. Ћбуздание! ђазве могла быть
речь об обуздании? ‘держивало ли их суеверие, отвращение, страх, терпение
или какое-то примитивное понЯтие о чести? Ќо никакой страх не может
противостоЯть голоду, никакое терпение не может с ним примиритьсЯ, а
отвращению не остаетсЯ места, если мучит голод. —то же касаетсЯ суеверий и
так называемых принципов, то они отнюдь не надежнее соломинки, подхваченной
вихрем.
‡наете ли вы муки голода, эту невыносимую пытку, знаете ли черные мысли
и нарастающую Ярость, какие приносит с собой голод? џ это знаю. —еловеку
нужны все его силы, чтобы достойно боротьсЯ с голодом. ‹егче вынести тЯжелую
утрату, бесчестье, гибель собственной души, чем такое длительное голодание.
Џечально, но это так! € ведь у них не было никаких оснований опасатьсЯ
угрызений совести. ‚ыдержка! ‘ таким же успехом Я мог ждать выдержки от
гиены, рыскающей среди трупов по полю битвы. Ќо факт был налицо - факт
ослеплЯющий, как пена на море, как проблеск неисповедимой тайны, - факт
более таинственный, чем страннаЯ, необъЯснимаЯ тоска в этом диком вое,
который донессЯ к нам с берега реки, скрытого непроницаемой белой завесой
тумана.
„ва пилигрима шепотом спорили о том, на каком берегу раздалсЯ крик:
- Ќа левом.
- Ќет, нет! —то вы говорите? Ќа правом, конечно на правом!
- Џоложение серьезное, - раздалсЯ за моей спиной голос начальника. - џ
буду в отчаЯнии, если что-нибудь случитсЯ с мистером Љуртцем раньше, чем мы
прибудем на место.
џ посмотрел на него и не усомнилсЯ в его искренности. Ћн был одним из
тех людей, которые хотЯт соблюдать приличиЯ. ‚ этом проЯвлЯлась его
выдержка. Ќо когда он пробормотал что-то о том, чтобы немедленно тронутьсЯ в
путь, Я даже не потрудилсЯ ему ответить. џ знал - и он знал, - что это
невозможно. …сли б мы поднЯли Якорь, мы бы буквально заблудились в тумане.
Њы бы не могли решить, куда идем - вверх или вниз по течению или же
пересекаем реку, пока пароход не врезалсЯ бы в берег; да и тогда мы бы не
знали, к какому берегу пристаем. Љонечно, Я не тронулсЯ с места. џ не
намерен был губить судно. ЌельзЯ было придумать более странного места длЯ
кораблекрушениЯ. …сли бы пароход затонул не сразу, мы бы все равно погибли -
так или иначе.
- џ предлагаю вам идти на риск, - сказал он, помолчав.
- џ отказываюсь рисковать, - коротко ответил Я. ќтого ответа он ждал,
хотЯ мой тон мог его удивить.
- ‚ таком случае Я должен положитьсЯ на ваше суждение. ‚ы - капитан, -
произнес он с подчеркнутой вежливостью.
џ повернулсЯ к нему боком и стал всматриватьсЯ в туман. ‘колько времени
это еще протЯнетсЯ? ’уман нимало менЯ не обнадежил. Џриближение к Љуртцу,
добывающему слоновую кость в этих проклЯтых зарослЯх, было сопрЯжено с
такими опасностЯми, словно мы ехали к зачарованной принцессе, спЯщей в
сказочном замке.
- Љак вы думаете, нападут ли они? - конфиденциально спросил начальник.
Џо многим основаниЯм Я считал, что они не нападут. Ћдним из этих
оснований был густой туман. …сли они отчалЯт от берега в своих каноэ, они
заблудЯтсЯ в тумане, как заблудились бы и мы, если б сдвинулись с Њеста.
‡атем заросли по берегам реки казались мне непроницаемыми... хотЯ они имели
глаза - глаза, которые нас видели. Џрибрежные кусты, несомненно, были
непроходимы, но сквозь джунгли, тЯнувшиесЯ за ними, по-видимому, можно было
пробратьсЯ. Ћднако в течение того короткого промежутка времени, когда туман
рассеЯлсЯ, Я убедилсЯ, что никаких каноэ поблизости не видно; во всЯком
случае, их не было около парохода. ѓлавнаЯ же причина, по которой Я считал
нападение невозможным, заключалась в самом характере криков. ’о не был
свирепый вой, предвещающий враждебное наступление. ‚ этих диких
пронзительных воплЯх мне слышалась безграничнаЯ скорбь. Љазалось, вид
парохода почему-то преисполнил дикарей безысходной тоской. Ћпасность,
объЯснЯл Я, заключаетсЯ в том, что по соседству от нас находЯтсЯ люди,
захваченные великой страстью. „аже скорбь Њожет в конце концов перейти в
Ярость, хотЯ обычно она переходит в апатию.
…сли б вы видели, как таращили глаза пилигримы! “ них не хватало духу
высмеЯть или хотЯ бы обругать менЯ, но, думаю, они порешили, что Я сошел с
ума - от страха, был" может. џ им прочел целую лекцию. „рузьЯ мои, что мне
было делать? „ержатьсЯ настороже? Ќу что ж, Я следил за туманом, как кошка
следит за мышью; но теперь глаза нам были так же не нужны, как если бы мы
оказались погребенными под горой ваты. € туман был похож на вату -
удушливый, теплый. Љроме того, все, что Я сказал, было абсолютно правильно,
хотЯ и звучало нелепо. ’о, о чем впоследствии мы говорили как о нападении,
было по существу лишь попыткой отразить наступление. Ќичего враждебного в
этой попытке не было; она была сделана людьми, доведенными до отчаЯниЯ, и
носила характер оборонительный.
ќто произошло в полутора милЯх от станции Љуртца, через два часа после
того, как рассеЯлсЯ туман. Њы повернули по реке, когда Я увидел на середине
течениЯ маленький островок - холмик, поросший Ярко-зеленой травой. Љогда мы
подошли ближе, Я разглЯдел, что от холмика тЯнетсЯ длиннаЯ песчанаЯ коса,
или, вернее, цепь островков, бесцветных и едва поднимающихсЯ над водой; все
они были свЯзаны подводной мелью, тЯнувшейсЯ по середине потока; эта мель
видна была под водой так же, как виден под кожей позвоночный столб человека.
’еперь Я мог идти направо или налево отмели. џ не знал, какой проход
избрать. ѓлубина, казалось, была одинакова, и берега ничем не отличались; но
так как менЯ предупредили, что станциЯ находитсЯ на западном берегу, то Я,
естественно, повел судно в западный пролив.
Ќе успели мы войти в него, как Я заметил, что он значительно уже, чем Я
предполагал. ‘лева тЯнулась длиннаЯ мель, а справа высокий крутой берег,
заросший кустами. Ќад кустарником рЯдами вздымались деревьЯ. ‚етви нависли
над рекой, и кое-где дерево протЯгивало с берега гигантский сук. „ень
клонилсЯ к вечеру, пасмурным казалсЯ лес, и широкаЯ полоса тени уже легла на
воду. ‚ этой тени мы очень медленно продвигались вперед. џ вел судно,
придерживаЯсь берега; здесь было глубже, как показал шест длЯ измерениЯ
глубины.
Ћдин из моих голодных и терпеливых друзей негров измерЯл глубину, стоЯ
на носу как раз подо мною. ќтот пароход походил на палубное плоскодонное
судно. Ќа палубе находились два домика из тикового дерева с дверЯми и
окнами. Љотел помещалсЯ на носу, а машины - на корме. Ќад всей палубой
тЯнулась легкаЯ крыша на столбах. ’руба проходила через эту крышу, а перед
трубой возвышалось маленькое дощатое строение, служившее рулевой рубкой.
‡десь помещалсЯ штурвал, кушетка, два складных стула, крохотный столик и
зарЯженное мартини, прислоненное в углу. „верь выходила на нос; справа и
слева были широкие ставни, никогда не закрывавшиесЯ. –елые дни Я проводил на
самом конце крыши перед дверью. Ќочью спал или пыталсЯ спать на кушетке.
Ђтлетический негр из какого-то берегового племени, обученный бедным моим
предшественником, исполнЯл обЯзанности рулевого. Ћн носил медные серьги и
обертывал себе бедра куском голубой материи, спускавшимсЯ до лодыжек. Ћ себе
он был самого высокого мнениЯ. џ его считал самым ветреным дураком, какого
мне когда-либо приходилось видеть. Џри вас он с самонадеЯнным видом управлЯл
рулем, но стоило вам уйти, как он пугалсЯ и наш калека пароход мог в одну
минуту одержать над ним верх.
џ смотрел вниз, на шест длЯ измерениЯ глубины, с досадой отмечаЯ, что
река все мелеет, как вдруг мой негр, не потрудившись втащить шест, плашмЯ
растЯгиваетсЯ на палубе. Ћднако шеста он из рук не выпустил, и шест
волочилсЯ по воде. ‚ то же времЯ кочегар, которого Я тоже мог видеть с
крыши, внезапно уселсЯ перед своей топкой и втЯнул голову в плечи. џ
удивилсЯ и бросил взглЯд на реку, так как нам предстоЯло обогнуть корЯгу.
Џалочки, маленькие палочки летали в воздухе; их было много; они свистели
перед самым моим носом, падали к моим ногам, ударЯлись о стенки рулевой
рубки за моей спиной. Ђ в это времЯ на реке, на берегу в кустах было тихо -
полнаЯ тишина. џ слышал только тЯжелые удары колеса на корме да постукивание
падающих палочек. Ќеуклюже обогнули мы корЯгу. ‘трелы, клЯнусь Ѓогом,
стрелы! Ќас обстреливали! џ поспешно вошел в рубку, чтобы закрыть ставень со
стороны берега. ќтот дурак рулевой, держа руки на штурвале, приплЯсывал и
жевал губами, словно взнузданнаЯ лошадь. —ерт бы его побрал! Ђ мы тащились в
десЯти футах от берега.
Њне пришлось высунутьсЯ, чтобы закрыть тЯжелый ставень, и Я увидел в
листве лицо на уровне с моим лицом и глаза, злобно на менЯ смотревшие в
упор; и вдруг словно кто-то снЯл пелену, застилавшую мне зрение, и Я
разглЯдел в полутьме среди переплетенных ветвей обнаженные торсы, руки,
ноги, сверкающие глаза - в кустах кишели человеческие тела бронзового цвета.
‚етки дрожали, раскачивались, трещали, стрелы вылетали из кустов. џ закрыл
ставень.
- „ержи прЯмо, - сказал Я рулевому. Ќе поворачиваЯ головы, он смотрел
вперед, но глаза его были вытаращены, он потихоньку притопывал, и на губах у
него выступила пена.
- ‘той смирно! - крикнул Я в бешенстве. Ќо с таким же успехом Я мог
приказать дереву не раска чиватьсЯ под ветром. џ выскочил из рубки. ‚низу
люди бегали по железной палубе; слышались заглушенные восклицаниЯ; кто-то
взвизгнул:
- ЌельзЯ ли повернуть назад?
‚переди Я заметил рЯбь на воде. Љак! …ще одна корЯга! Џод моими ногами
началась стрельба. Џилигримы пустили в ход свои винчестеры и попусту швырЯли
свинец в кусты. ЏоднЯлось облако дыма и медленно поползло вперед. џ
выругалсЯ. ’еперь Я не мог разглЯдеть ни рЯби, ни корЯги. џ стоЯл,
выглЯдываЯ из-за двери, а стрелы летели тучами. Ѓыть может, эти стрелы были
отравлены, но, казалось, они не убили бы и кошки. ‚ кустах поднЯлсЯ вой.
Ќаши дровосеки отвечали воинственным гиканьем. ђужейный выстрел раздалсЯ за
моей спиной и оглушил менЯ. џ оглЯнулсЯ через плечо; в рубке дым еще не
рассеЯлсЯ, когда Я бросилсЯ к штурвалу. ЋказываетсЯ, негр сорвалсЯ с места,
открыл ставень и выстрелил из мартини. ’араща глаза, он стоЯл перед широким
отверстием, а Я кричал на него, выпрЯмлЯЯ уклонившийсЯ в сторону пароход.
‡десь негде было повернуть, даже если бы Я и намеревалсЯ это сделать; где-то
впереди, очень близко от нас, скрывалась в проклЯтом дыму корЯга. ‚ремени
нельзЯ было терЯть, и Я подвел пароход к самому берегу - туда, где, как Я
знал, было глубоко.
Њедленно ползли мы мимо нависших кустов под сыпавшимисЯ на нас листьЯми
и сломанными ветками. ‚низу обстрел прекратилсЯ. џ откинул голову, когда со
свистом мелькнула стрела, влетевшаЯ в одно окно рубки и вылетевшаЯ в другое.
ѓлЯдЯ из-за плеча этого сумасшедшего рулевого, который орал, потрЯсаЯ
разрЯженным ружьем, Я различил неЯсные фигуры людей; они бежали,
сгорбившись, скользили и прыгали. —то-то большое показалось перед ставнем,
ружье полетело за борт, а человек отступил назад, глЯнул на менЯ через плечо
странным глубоким взглЯдом и упал к моим ногам. ѓоловой он два раза ударилсЯ
о штурвал, а конец какой-то длинной трости стукнул и опрокинул маленький
складной стул. Џохоже было на то, что негр, вырвав эту трость из рук
человека на берегу, потерЯл равновесие и упал. ’онкий дымок рассеЯлсЯ,
корЯга осталась позади, и, глЯдЯ вперед, Я убедилсЯ, что через сотню Ярдов
можно будет отвести пароход подальше от берега.
‚друг Я почувствовал, что стою на чем-то очень теплом и мокром, и
посмотрел вниз. —еловек перевернулсЯ на спину и смотрел прЯмо на менЯ;
обеими руками он сжимал эту трость. Ќо то была не трость, а древко копьЯ;
брошенное в окно рубки, копье вонзилось ему в бок под ребрами до самого
древка, и на боку зиЯла страшнаЯ рана; мои ботинки были полны крови, под
штурвалом виднелась блестЯщаЯ темно-краснаЯ лужа. …го глаза светились
странным лучистым светом. ‚низу снова началась ружейнаЯ стрельба. Ћн смотрел
на менЯ с тревогой, сжимал копье, словно какую-то драгоценность, и как будто
боЯлсЯ, —то Я попытаюсь отнЯть ее у него.
џ должен был сделать над собой усилие, чтобы оторвать от него взглЯд и
следить за штурвалом. Ћдной рукой Я нащупал над головой веревку и торопливо
дал два свистка один за другим. Њгновенно смолкли злобные и воинственные
крики, и тогда из глубины лесов донессЯ протЯжный вибрирующий стон,
исполненный такого ужаса, тоски и отчаЯниЯ, что казалось, последнЯЯ надежда
покидала землю. ‚ кустах поднЯлась суматоха, град стрел прекратилсЯ, еще
несколько выстрелов - и спустилось молчание. џ снова отчетливо услышал
медленные удары колеса, ‚ тот момент, когда Я круто поворачивал руль напра
во, в дверЯх показалсЯ пилигрим в розовой пижаме, взволнованный и
разгорЯченный.
- Ќачальник послал менЯ... - начал он официальным тоном и вдруг
запнулсЯ. - Ѓоже мой! - воскликнул он, заметив раненого.
Њы, двое белых, стоЯли над ним, а он смотрел на нас обоих своими
лучистыми вопрошающими глазами. “верЯю вас, он как будто собиралсЯ задать
нам какой-то вопрос на непонЯтном Языке; но он умер, не произнесЯ ни слова,
не дрогнув, не шелохнувшись. ’олько в самую последнюю минуту, словно в ответ
на какой-то невидимый нам знак или шепот, который мы не могли услышать, он
сдвинул брови и его черное мертвое лицо стало угрюмым, задумчивым и грозным.
‹учистые вопрошающие глаза угасли, стали стеклЯнными.
- “меете вы править рулем? - нетерпеливо спросил Я агента. Ћн, видимо,
сомневалсЯ, но Я схватил его за руку, и он сразу понЯл, что никакие
возражениЯ не помогут. Џо правде сказать, Я горел нетерпением переодеть
ботинки и носки.
- Ћн умер, - прошептал расстроенный пилигрим.
- Ќесомненно, - сказал Я, дергаЯ как сумасшедший шнурки ботинок. - €
полагаю, что и мистера Љуртца уже нет в живых.
‚ тот момент менЯ преследовала эта мысль. џ был страшно разочарован,
как будто мне открылось, что все это времЯ Я стремилсЯ к чему-то
призрачному. Ѓольшего разочарованиЯ Я бы не мог испытать, если бы прошел
весь этот путь с единственной целью поговорить с мистером Љуртцем.
Џоговорить с ним... џ швырнул ботинок за борт, и тут менЯ осенила мысль, что
именно к этому-то Я и стремилсЯ - к беседе с Љуртцем. џ сделал страшное
открытие: этого человека Я никогда не представлЯл себе, так сказать,"
действующим, но только - разговаривающим. џ не говорил себе: "’еперь Я
никогда его не увижу" или "теперь Я не могу пожать ему руку", но - "теперь Я
никогда его не услышу". „умаЯ об этом человеке, Я думал о его голосе.
Љонечно, с ним свЯзаны были известные поступки. ђазве не твердили мне со
всех сторон с восхищением и завистью, что он собрал, выменЯл, выманил или
украл слоновой кости больше, чем все агенты, вместе взЯтые? Ќо не в этом
была суть. „ело в том, что он был одаренным существом, и из всех его
талантов подлинно реальной была его способность говорить - дар слова, дар
ошеломлЯющий и просветлЯющий, самый возвышенный и самый презренный,
пульсирующаЯ струЯ света или обманчивый поток из сердца непроницаемой тьмы.
‚торой ботинок полетел в эту проклЯтую реку. "—ерт возьми! - подумал Я.
- ‚се кончено. Њы опоздали. Ћн исчез, и дар его исчез. Ћн убит копьем,
стрелой или дубиной. ‚ конце концов Я так и не услышу, как говорил этот
парень..." ‚ моем отчаЯнии было что-то похожее на безграничную скорбь, какаЯ
слышалась в вое этих дикарей в кустах. џ почувствовал такое уныние и
одиночество, словно у менЯ отнЯли веру или Я не оправдал своего назначениЯ в
жизни...
Љто это там так глубоко вздыхает? —то вы говорите? Ќелепо? Ќу что ж!
Џусть - нелепо. Ѓоже мой! Ќеужели человек не может... Џослушайте, дайте-ка
мне табаку.

‘пустилось глубокое молчание, потом вспыхнула спичка и осветила худое
измученное лицо Њарлоу, изборожденное вертикальными складками; веки были
опущены, вид у него был внимательный и сосредото ченный. Ћн энергично
раскуривал трубку. Љрохотное пламЯ колебалось, а лицо то приближалось, то
отступало в ночь. ‘пичка потухла.

- Ќелепо! - воскликнул он. - —то толку рассказывать!.. ‡десь у каждого
из вас имеетсЯ по два адреса, вы прочно ошвартованы, словно судно, стоЯщее
на двух ЯкорЯх; вы знаете, что за одним углом находитсЯ мЯсник, а за другим
- полисмен; аппетит у вас превосходный и температура нормальнаЯ...
Џонимаете?.. нормальнаЯ с начала до конца года. Ђ вы говорите - нелепо!.. Љ
черту нелепость! „рузьЯ мои, чего ждать от человека, который так нервничает,
что выбрасывает за борт пару новых ботинок? ’еперь менЯ удивлЯет, как Я
тогда не пролил слез. —естное слово, Я горжусь своей выдержкой. ЊенЯ больно
задела мысль, что Я лишилсЯ великой привилегии послушать этого одаренного
Љуртца. Љонечно, Я ошибалсЯ. ЏривилегиЯ ждала менЯ. Ћ да! џ услыхал больше,
чем было нужно. € Я был прав, думаЯ о его голосе. ѓолос - вот самое
существенное, что у него осталось. € Я услышал его - этот голос - и другие
голоса; а воспоминание об этом времени витает вокруг менЯ, неосЯзаемое, как
замирающий отголосок болтовни глупой, жестокой, непристойной, дикой или
просто подлой и лишенной какого бы то ни было смысла. ѓолоса, голоса... и
даже сама девушка...

Њарлоу долго молчал.

- Џризрак Я заклЯл в конце концов ложью, - начал он внезапно. -
„евушка! Љак? џ упомЯнул о девушке? Ћ, она в этом не участвует. Ћни -
женщины, хочу Я сказать, - стоЯт в стороне и должны стоЯть в стороне. Њы
должны помочь им в их прекрасном мире, чтобы наш мир не сделалсЯ еще хуже. Ћ
да, ей суждено было остатьсЯ в стороне. …сли б вы слышали, как мистер Љуртц
- этот вырытый из земли труп - говорил: "ЊоЯ нареченнаЯ". ’огда вы бы
понЯли, что ей нет места в его мире. ‚ысокий лоб мистера Љуртца! ѓоворЯт,
волосы иногда продолжают расти после смерти, но этот... гм... субъект был
поразительно лыс. „икаЯ глушь погладила его по голове, и - смотрите! -
голова его уподобилась шару - шару из слоновой кости. ѓлушь его приласкала,
и - о чудо! - он зачах. Ћна его принЯла, полюбила, проникла в его вены, в
его плоть, наложила свою печать на его душу, проделала над ним какие-то
дьЯвольские церемонии посвЯщениЯ. Ћн был ее избалованным и изнеженным
фаворитом. ‘лоноваЯ кость? Ќу еще бы! ѓруды слоновой кости. ‘тараЯ хижина из
глины была битком набита. Њожно было подумать, что во всей стране не
осталось ни одного бивнЯ в земле и на земле. "‚се больше ископаемые", -
презрительно заметил начальник. Ќо с таким же успехом можно и менЯ считать
ископаемым. €скопаемой они называли слоновую кость, вырытую из земли.
ЋказываетсЯ, эти негры иногда зарывают бивни в землю, но, видимо, им не
удалось зарыть их достаточно глубоко, чтобы спасти одаренного мистера Љуртца
от его судьбы.
Њы погрузили бивни на пароход, и целаЯ гора лежала на палубе. ’аким
образом, Љуртц мог смотреть и наслаждатьсЯ, так как способность оценки не
покидала его до последней минуты. ‘лыхали б вы, как он говорил: "ЊоЯ
слоноваЯ кость!" Ћ, Я его слышал! "ЊоЯ нареченнаЯ, моЯ слоноваЯ кость, моЯ
станциЯ, моЯ река, мое..." ‚се принадлежало ему. ‡атаив дыхание, Я ждал, что
глушь разразитсЯ жутким раскати стым смехом, от которого звезды содрогнутсЯ
на небе. ‚се принадлежало ему, но суть была не в этом. ‚ажно было знать,
кому принадлежал он, какие силы тьмы предъЯвлЯли на него свои права. Ћт этих
размышлений мурашки пробегали по спине. Ќевозможно - и опасно - было
выводить заключение. Ћн занимал высокий пост среди демонов той страны - Я
говорю не иносказательно.
‚ы не можете это понЯть. „а и как вам понЯть? Џод вашими ногами прочнаЯ
мостоваЯ, вы окружены добрыми соседЯми, которые готовы вас развеселить или,
деликатно проскользнув между мЯсником и полисменом, наброситьсЯ на вас,
охваченные свЯщенным ужасом перед скандалом, виселицей и сумасшедшим домом.
Љак же можете вы себе представить, в какую тьму первобытных веков забредет
свободный человек, вступивший на путь одиночества - полного одиночества, без
полисмена, - на путь молчаниЯ, полного молчаниЯ, когда не слышно
предостерегающего голоса доброго соседа, который нашептывает вам об
общественном мнении? ‚се эти мелочи и составлЯют великую разницу. Љогда их
нет, вы должны опиратьсЯ на самого себЯ, на свою собственную силу и
способность соблюдать верность. Љонечно, вы можете оказатьсЯ слишком глупым,
чтобы сбитьсЯ с пути, слишком тупым, чтобы заметить обрушившиесЯ на вас силы
тьмы. џ считаю, что никогда ни один глупец не продавал своей души черту:
либо глупец оказалсЯ слишком глупым, либо в черте было слишком много
чертовщины.
€ли, быть может, вы относитесь к категории тех экзальтированных
созданий, которые глухи и слепы ко всему, кроме небесных знамений и звуков.
’огда землЯ длЯ вас - лишь случайное пристанище, и Я не берусь сказать,
выигрываете ли вы от этого или проигрываете. Ќо к большинству из нас все эти
определениЯ не подходЯт. „лЯ нас землЯ - место, где мы живем, где мы должны
миритьсЯ со всеми звуками, образами и запахами. „а, черт возьми, мы должны
вдыхать запах гниющего гиппопотама и не поддаватьсЯ заразе. € тогда на сцену
выступает наша выносливость, вера в нашу способность закопать это гниющее
тело и наша преданность - преданность не себе, но непосильному темному делу.
€ это не очень-то легко.
Џоймите, Я не пытаюсь что-либо изменить или объЯснить - Я хочу понЯть,
понЯть мистера Љуртца или тень мистера Љуртца. ќтот посвЯщенный в таинства
призрак из Ќиоткуда, перед тем как окончательно исчезнуть, удостоил менЯ
поразительными признаниЯми. ЋбъЯснЯетсЯ это тем, что он мог говорить со мной
по-английски. Ћбразование Љуртц получил главным образом в Ђнглии, и - как он
сам соизволил сказать - эта страна достойна его привЯзанности. …го мать была
наполовину англичанкой, отец - наполовину французом. ‚сЯ …вропа участвовала
в создании Љуртца. Љак Я со временем узнал, "Њеждународное общество по
просвещению дикарей" поручило ему написать отчет, каковым можно было бы
руководствоватьсЯ в дальнейшей работе. € он этот отчет написал. џ его видел,
читал. Ћтчет красноречивый, но, сказал бы Я, написанный на высоких нотах. Ћн
нашел времЯ исписать мелким почерком семнадцать страниц! Ќо должно быть, это
было им написано до того, как... ну, скажем, нервы его расходились и
побудили мистера Љуртца председательствовать во времЯ полунощной плЯски,
закончившейсЯ невероЯтными церемониальными обрЯдами. ‚последствии Я, к
досаде своей, разузнал, что обрЯды эти совершались в честь его... вы
понимаете? в честь самого мистера Љуртца.
Ќо статьЯ была прекраснаЯ. ‚прочем, теперь, когда сведениЯ мои
пополнились, вступление к статье кажетсЯ мне зловещим. Љуртц развивал ту
мысль, что мы, белые, достигшие известной степени развитиЯ, "должны казатьсЯ
им (дикарЯм) существами сверхъестественными. Њы к ним приходим
могущественными, словно боги" - и так далее и так далее. "’ренируЯ нашу
волю, мы можем добитьсЯ власти неограниченной и благотворной..." ЌачинаЯ с
этого места он воспарил и прихватил менЯ с собой. ‡аключительные фразы были
великолепны, но трудно поддавались запоминанию. “ нас сохранилось
впечатление о мире экзотическом, необъЯтном, управлЯемом могущественной
благой силой. џ преисполнилсЯ энтузиазма. ’акова неограниченнаЯ власть
красноречиЯ - пламенных, благородных слов.
Ќикакие практические указаниЯ не врывались в магический поток фраз, и
только в конце последней страницы - видимо, спустЯ большой промежуток
времени - была нацарапана нетвердой рукой заметка, которую можно
рассматривать как изложение метода. Ћна очень проста, и, после трогательного
призыва ко всем альтруистическим чувствам, она вас ослеплЯет и устрашает,
как вспышка молнии в Ясном небе: "€стреблЯйте всех скотов!" ‹юбопытно то,
что он, видимо, позабыл об этом многозначительном постскриптуме, ибо
позднее, придЯ, так сказать, в себЯ, настойчиво умолЯл менЯ хранить
"памфлет" (так называл он свою статью), который должен был благоприЯтно
отразитьсЯ на его карьере. Ћбо всем этом у менЯ имелись точные сведениЯ, а в
будущем мне пришлось позаботитьсЯ и о его добром имени. џ достаточно об этом
позаботилсЯ - и потому, если бы захотел, имел полное право бросить этот
памфлет в мусорную кучу прогресса - туда, где, фигурально выражаЯсь,
покоЯтсЯ все дохлые кошки цивилизации. Ќо, видите ли, у менЯ не было выбора.
Њистера Љуртца нельзЯ было забыть, так как он, во всЯком случае, человек
незаурЯдный. Ћн имел власть чаровать или устрашать первобытные души дикарей,
которые в его честь совершали колдовскую плЯску; он умел вселить злобные
опасениЯ в маленькие душонки пилигримов; он приобрел, во всЯком случае,
одного преданного друга, и он завоевал одну душу в мире, отнюдь не
первобытную и не зараженную самоанализом.
„а, Я не могу его забыть, хотЯ и не собираюсь утверждать, что он стоил
того человека, которого мы потерЯли, чтобы до него добратьсЯ. Њне не хватало
моего погибшего рулевого; Я остро ощущал его отсутствие даже в тот момент,
когда тело его еще лежало в рулевой рубке. Џожалуй, вам покажетсЯ странным
это сожаление о дикаре, который имел не больше значениЯ, чем песчинка в
черной ‘ахаре. Ќо поймите, он что-то делал, он правил рулем. ‚ течение
многих дней он стоЯл за моей спиной - мой помощник, мое орудие. ќто было
своего рода товарищество. Ћн правил за менЯ - Я следил за ним. ЊенЯ
тревожили его недостатки, и вот протЯнулась между нами тонкаЯ нить, которую
Я заметил лишь тогда, когда она внезапно оборвалась. Ђ глубокий задушевный
взглЯд, какой он на менЯ бросил, когда ему нанесли удар... Я помню по сей
день как утверждение далекого родства.
ЃеднЯга! …сли б только он не трогал этого ставнЯ! “ него не было
выдержки - как не было ее у Љуртца... „ерево, раскачиваемое ветром... Ќадев
сухие туфли, Я вытащил его из рубки. Џредварительно Я вырвал у него из бока
копье, причем, признаюсь, эту операцию Я произвел с закрытыми глазами. …го
пЯт ки очутились за порогом; плечи его Я прижимал к своей груди. џ обнЯл его
сзади и тащил. Ћ, каким он был тЯжелым! Њне он казалсЯ тЯжелее любого
человека на земле. ‡атем, не терЯЯ времени, Я спустил его за борт. ’ечение
его подхватило, словно он был пучок травы; Я видел, как тело два раза
перевернулось и скрылось навеки.
‚се пилигримы и начальник собрались на верхней палубе около рулевой
рубки и трещали, словно стаЯ взволнованных сорок; возмущенным шепотом
отозвались они на мой бессердечный поступок. ‡ачем было им оставлЯть здесь
это тело - Я не могу догадатьсЯ. Ѓыть может, они собирались его
набальзамировать. Ќо с нижней палубы донессЯ до менЯ шепот - зловещий шепот.
Њои друзьЯ дровосеки также были скандализованы, и не без причины, но,
признаюсь, их расчеты казались мне недопустимыми. џ решил, что если моему
покойному рулевому суждено быть съеденным, то пусть его съедЯт одни рыбы.
Џри жизни он был посредственным рулевым, а после смерти мог сделатьсЯ
первоклассным искусителем и, пожалуй, вызвать серьезное волнение. Љроме
того, Я хотел поскорее занЯть место у штурвала, так как парень в розовой
пижаме оказалсЯ безнадежным идиотом.
Џокончив с несложными похоронами, Я поспешил его сменить. Њы шли тихим
ходом, придерживаЯсь середины реки, и Я прислушивалсЯ к разговорам, какие
велись вокруг менЯ. Џилигримы потерЯли надежду увидеть Љуртца, увидеть
станцию. Љуртц умер, станциЯ сожжена. ђыжеволосый пилигрим радовалсЯ, что
беднЯга Љуртц во всЯком случае отомщен.
- Џослушайте, ведь мы их здорово отделали, когда стрелЯли по кустам? Ђ?
Љак вы думаете? ‘кажите?
Ћн буквально приплЯсывал - этот кровожадный рыжий человечек! Ђ ведь он
едва не упал в обморок, увидев раненого. џ не выдержал и сказал:
- ‚о всЯком случае, дыму вы много напустили. џ видел по тому, как
шелестели верхушки кустов, что все пули летели слишком высоко. - Ќужно
прицеливатьсЯ и держать ружье у плеча, а эти парни держали ружьЯ у бедра и
стрелЯли зажмурившись. Ћтступление, утверждал Я - и не ошибалсЯ, - было
вызвано пронзительным свистком парохода. ’ут они позабыли о Љуртце и
негодующе запротестовали.
Ќачальник стоЯл у штурвала и конфиденциально шептал мне, что до
наступлениЯ темноты мы должны спуститьсЯ по реке и убратьсЯ подальше от этих
мест. ‚друг Я увидел вдали просеку на берегу реки и контуры какого-то
строениЯ.
- —то это? - спросил Я.
€зумленный, он захлопал в ладоши и крикнул:
- ‘танциЯ!
Ќе прибавлЯЯ ходу, Я тотчас же повернул к берегу.
‚ бинокль Я увидел отдельные деревьЯ на склоне холма, очищенного от
кустарника. „линное разваливающеесЯ строение на вершине было почти скрыто
высокой травой; издали видны были большие черные дыры, зиЯвшие в
остроконечной крыше. ”оном служили заросли и лес. џ не заметил никакой
изгороди, но, очевидно, раньше она здесь была, так как перед домом
вытЯнулись в рЯд шесть тонких столбов, грубо обструганных и украшенных
круглыми шарами. Џерекладин между ними не было. Љонечно, лес обступал
просеку. Ѓерег был расчищен, и у самой воды Я увидел белого человека в
шлЯпе, похожей на колесо, который настойчиво махал нам рукой. ‚глЯдываЯсь в
опушку леса, Я почти с уверенностью мог сказать, что там мелькали какие-то
человеческие фигуры. џ осторожно провел пароход дальше, затем остановил
машины; судно слегка отнесло течением назад. —еловек на берегу начал
кричать, предлагаЯ нам пристать к берегу.
- Ќа нас было нападение! - завопил начальник.
- ‡наю, знаю. ‚се в порЯдке! - беззаботно заорал в ответ человек с
берега. - Џричаливайте. ‚се в порЯдке. џ очень рад.
ѓлЯдЯ на него, Я стал припоминать что-то очень забавное, где-то мною
виденное. ЊаневрируЯ, чтобы подойти к берегу, Я задавал себе вопрос: "Ќа
кого похож этот парень?" € вдруг вспомнил: он был похож на арлекина. …го
костюм - кажетсЯ, из небеленого холста - был сплошь покрыт заплатами, Яркими
заплатами - синими, красными и желтыми; заплаты красовались спереди, сзади,
на локтЯх, на коленЯх; цветнаЯ полоса опоЯсывала куртку, алой материей был
обшит низ брюк. Ћсвещенный солнцем, он казалсЯ удивительно пестрым и в то же
времЯ очень опрЯтным, так как вы могли разглЯдеть, с какой аккуратностью
нашиты все эти заплаты. Ѓелокурый; безбородое мальчишеское лицо; ни одной
резкой черты; маленькие голубые глазки; нос, с которого почти облупилась
кожа; улыбки и гримасы, гонЯвшиесЯ друг за другом по открытому лицу, как
гонЯютсЯ солнечные блики и тени по равнине, обвеваемой ветром.
- Ћсторожнее, капитан! - крикнул он. - ‡десь затонула прошлой ночью
корЯга.
Љак? …ще одна корЯга! Џризнаюсь, Я непристойно выругалсЯ. Љ концу
нашего восхитительного путешествиЯ Я едва не продырЯвил свое искалеченное
судно. Ђрлекин, стоЯвший на берегу, повернул ко мне свой приплюснутый носик.
- ‚ы англичанин? - крикнул он, расплываЯсь в улыбке.
- Ђ вы? - откликнулсЯ Я, стоЯ у штурвала. “лыбка сбежала с его лица, и
он покачал головой, как бы огорченный моим разочарованием; потом снова
просиЯл.
- Ќу ничего! - ободрЯюще крикнул он.
- Ќе опоздали мы? - спросил Я.
- Ћн там, наверху, - ответил тот, мотнув головой в сторону холма и
внезапно погружаЯсь в уныние. …го лицо напоминало осеннее небо - то
пасмурное, то залитое солнечным светом.
Љогда начальник в сопровождении вооруженных до зубов пилигримов сошел
на берег и направилсЯ к дому, арлекин ЯвилсЯ ко мне на борт.
- Џослушайте, мне это не нравитсЯ, - сказал Я, - туземцы бродЯт там в
кустах.
Ћн торжественно менЯ уверил, что все обстоит благополучно, а затем
добавил:
- Ћни - люди простые. џ рад, что вы приехали. Ќелегко мне было с ними
справитьсЯ.
- Ќо вы говорите, что все обстоит благополучно! - воскликнул Я.
- Ћ, у них не было злого умысла, - сказал он, а когда Я вытаращил
глаза, он поправилсЯ: - „а, в сущности, не было. - Џотом быстро добавил: -
Ђх, Ѓоже мой, вашу рулевую рубку не мешает почистить!
—ерез секунду он уже советовал мне поддерживать пар в котле, чтобы в
случае тревоги дать свисток.
- Ћдин свисток произведет большее впечатление, чем все ваши ружьЯ. Ћни
- люди простые, - повторил он.
Ћн говорил так быстро, что совершенно менЯ ошеломил. Љазалось, он хотел
наверстать потерЯнное времЯ, и так оно и было, - он сам со смехом на это
намекнул.
- ђазве вы не разговариваете с мистером Љуртцем? - спросил Я.
- ‘ этим человеком не разговаривают - его слушают! - воскликнул он
восторженно и строго. - Ќо теперь...
Ћн махнул рукой и мгновенно погрузилсЯ в самую бездну отчаЯниЯ. —ерез
секунду он уже оттуда выкарабкалсЯ, завладел обеими моими руками и. не
переставаЯ их трЯсти, забормотал:
- Ѓрат морЯк... честь... удовольствие... наслаждение... разрешите
представитьсЯ... русский... сын архиереЯ... ’амбовской губернии... —то?
’абак! Ђнглийский табак! Џревосходный английский табак! ‚от это по-братски.
Љурю ли? ѓде вы найдете морЯка, который не курит?
’рубка его успокоила, и вскоре Я узнал, что он убежал из школы, ушел в
море на русском судне, снова убежал, одно времЯ служил на английских судах и
теперь примирилсЯ с архиереем. ќтот пункт он подчеркнул.
- Ќо когда человек молод, он должен видеть мир, набиратьсЯ новых
впечатлений, идей, расширЯть свои кругозор...
- ‡десь! - перебил Я.
- Љак можно знать заранее? ‡десь Я встретил мистера Љуртца, - сказал он
укоризненно и с юношеской торжественностью.
џ прикусил Язык. ‚ыЯснилось, что он убедил представителЯ одной
голландской фирмы на побережье снабдить его товарами и провиантом и потом
отправилсЯ в глубь страны с легким сердцем и как младенец, не ведаЯ того,
что ждет его впереди. Ћколо" двух лет он странствовал по берегам этой реки,
одинокий, отрезанный от всего и от всех.
- џ не так молод, как кажетсЯ. Њне двадцать пЯть лет, - сказал он. -
‘начала старик ‚ан-ьютен хотел послать менЯ к черту, - рассказывал он, от
души забавлЯЯсь, - но Я к нему пристал и говорил, говорил без конца, так что
он наконец испугалсЯ, как бы Я не заговорил зубы его любимой собаке. ’огда
он мне дал дешевых товаров и несколько ружей и выразил надежду, что никогда
больше не увидит моей физиономии. ‘лавный старик голландец этот ‚ан-ьютен.
ѓод назад Я ему послал немного слоновой кости, так что он не сможет назвать
менЯ вором, когда Я вернусь. Ќадеюсь, он ее получил. Ђ больше Я ни о чем не
беспокоюсь. џ заготовил длЯ вас дров. ’ам было мое старое жилище. ‚ы видели?
џ передал ему книгу ’оусона. Љазалось, он хотел менЯ поцеловать, но
удержалсЯ.
- …динственнаЯ книга, которую Я оставил. Ђ Я-то думал, что потерЯл ее,
- сказал он, смотрЯ на нее словно в экстазе. - ‘только, знаете ли,
происшествий случаетсЯ с человеком, который путешествует в одиночестве!
€ногда каноэ переворачиваютсЯ, а иногда приходитсЯ поскорей удирать, если
туземцы рассердЯтсЯ.
Ћн перелистывал книгу.
- ‚ы делали заметки на русском Языке? - спросил Я. Ћн кивнул головой.
- џ думал, что это какой-то шифр, - сказал Я. Ћн рассмеЯлсЯ, потом
сразу сделалсЯ серьезным и проговорил:
- ‚ы не знаете, как мне было трудно справитьсЯ с туземцами.
- Ћни хотели вас убить? - спросил Я.
- Ћ нет! - воскликнул он и умолк.
- Џочему они на нас напали? - продолжал Я. Ћн замЯлсЯ, потом
сконфуженно сказал:
- Ћни не хотЯт, чтобы он уехал.
- Ќе хотЯт? - с любопытством переспросил Я. Ћн кивнул таинственно и
многозначительно.
- ѓоворю вам, этот человек расширил мой кругозор! - воскликнул он и
широко раскинул руки, глЯдЯ на менЯ своими круглыми голубыми глазками.

III

џ смотрел на него с изумлением. Ћн стоЯл передо мной в своем пестром
костюме, восторженный, фантастический, словно удрал из труппы мимов. ‘амое
его существование казалось невероЯтным, необъЯснимым, сбивающим с толку. Ћн
был загадкой, не поддающейсЯ разрешению. ЌепонЯтно, чем он жил, как удалось
ему забратьсЯ так далеко, как ухитрилсЯ он остатьсЯ здесь и почему не погиб.
- џ отправилсЯ в путь, - сказал он, - забиралсЯ понемногу все дальше и
дальше и наконец зашел так далеко, что не знаю, как Я вернусь назад. Ќу
ничего! ‚ремени много. ‚ыживу. Ђ вы увезите Љуртца. € поскорей, поскорей,
говорю вам.
ћношескаЯ сила чувствовалась в этом человеке в пестрых лохмотьЯх,
нищем, покинутом, одиноком в его бесплодных исканиЯх. ‚ течение многих
месЯцев, в течение нескольких лет жизнь его висела на волоске, но он
продолжал жить, безумный и, по-видимому, бессмертный, благодарЯ своей
молодости и безрассудной смелости. џ почувствовал что-то похожее на
восхищение и зависть. —ары увлекали его вперед, спасали от гибели. Ћт дикой
глуши он не требовал ничего, кроме возможности дышать и пробиватьсЯ дальше.
…му нужно было жить и идти вперед, подвергаЯ себЯ величайшему риску и
лишениЯм. …сли чистый, бескорыстный, непрактичный дух авантюризма управлЯл
когда-либо каким-нибудь человеком, то, несомненно, этим человеком был мой
заплатанный юнец. џ готов был позавидовать ему, горевшему этим скромным и
Ясным пламенем. Љазалось, пламЯ поглотило всЯкую себЯлюбивую мысль, и, когда
он говорил, вы забывали, что он сам, стоЯщий перед вами, прошел через все
эти испытаниЯ. Ћднако Я не завидовал его преданности Љуртцу. Ћ ней он не
размышлЯл - он ее принЯл с каким-то страстным фатализмом. „олжен сказать,
мне эта преданность казалась значительно опаснее всего того, через что он
уже прошел.
‚стреча их была неизбежна, как встреча двух судов, вместе застигнутых
штилем и наконец соприкоснувшихсЯ бортами. „умаю, Љуртц нуждалсЯ в
слушателе, ибо случилось так, что, расположившись лагерем в лесу, они
беседовали всю ночь, или - вернее - говорил один Љуртц.
- Њы говорили обо всем, - с восторгом сообщил мне молодой человек. - џ
позабыл о сне. Ќочь пролетела, как один час. Ћбо всем! Ћбо всем!.. € о
любви.
- Ђ, он говорил с вами о любви! - сказал Я, от души забавлЯЯсь.
- Ќе о той любви, о какой вы думаете! - страстно воскликнул он. - Ћ
любви вообще. Ћн показал мне мир - мир!
Ћн воздел руки к небу. ‚ тот момент мы находились на палубе, и старшина
моих дровосеков, бродивший поблизости, посмотрел на него своими мрачными
сверкающими глазами. џ оглЯделсЯ по сторонам, и - уверЯю вас - никогда еще
не казались мне эта страна, эта река, заросли, ослепительный купол неба
такими безнадежными и сумрачными, непроницаемыми длЯ человеческой мысли и
безжалостными к человеческой слабости.
- € с тех пор вы, конечно, всегда были с ним? - спросил Я.
џ ошибалсЯ. ЋказываетсЯ, они по многим причинам очень часто
разлучались. Њой собеседник с гордостью сообщил, что ему удалось выходить
Љуртца, когда тот два раза был болен (казалось, свой поступок он считал
каким-то рискованным подвигом), но обычно Љуртц скиталсЯ один, забираЯсь в
самые дебри лесов.
- Ћчень часто Я ЯвлЯлсЯ на станцию и должен был несколько дней ждать
его возвращениЯ, - сказал он. - Ђх, этого стоило ждать... иногда.
- —то же он делал? €сследовал страну? - спросил Я.
- Ћ да, конечно.
‚ыЯснилось, что Љуртц нашел много деревень, а также озеро, но
собеседник мой не знал, где именно расположено это озеро: рискованно было
задавать Љуртцу слишком много вопросов; но обычно целью его экспедиций была
добыча слоновой кости.
- Ќо ведь к тому времени у него не осталось товаров длЯ обмена, -
возразил Я.
- Ќа станции и сейчас еще есть много патронов, - ответил он, глЯдЯ в
сторону.
- €ными словами, он совершал набеги, - сказал Я.
’от кивнул.
- Ќо не один же!
Ћн пробормотал что-то о деревнЯх близ озера.
- Љуртц добилсЯ того, чтобы племЯ за ним следовало, не так ли? -
подсказал Я. Ћн замЯлсЯ, потом ответил:
- Ћни его боготворили.
’он его показалсЯ мне таким странным, что Я зорко на него посмотрел.
‹юбопытно было, что ему страстно хотелось говорить о Љуртце и в то же времЯ
что-то его удерживало. ќтот человек заполнил его жизнь, занимал его мысли,
подчинил все его эмоции.
Ќаконец он не выдержал:
- —его вы хотите? Ћн пришел к ним и принес с собою гром и молнию...
Ќичего похожего на это они раньше не видели. € он был страшен. Ћн умеет быть
страшным. ЌельзЯ судить о мистере Љуртце, как вы стали бы судить о заурЯдном
человеке. Ќет, нет! —тобы вы Яснее его себе представили, Я могу сказать, что
он и менЯ хотел однажды пристрелить... но Я его не осуждаю.
- ‚ас пристрелить! - воскликнул Я. - ‡а что?
- ‚идите ли, у менЯ было немного слоновой кости, которую мне дал вождь
одной деревушки неподалеку от моего жилища. џ, бывало, стрелЯл длЯ них дичь.
Љуртц потребовал, чтобы Я ее отдал ему, и слушать не хотел никаких
возражений. Ћн заЯвил, что пристрелит менЯ, если Я ему не отдам слоновой
кости и не уберусь из этих краев. Ћн мог менЯ пристрелить, и ничто на земле
не помешало бы ему убить того, кого ему вздумаетсЯ. ќто была правда. џ ему
отдал слоновую кость. Ќе все ли мне было равно? Ќо не уехал, нет. џ не мог
его оставить. Љонечно, мне приходилось быть очень осторожным, пока мы снова
не подружились - на времЯ. ’огда он заболел вторично. Ђ потом Я старалсЯ не
попадатьсЯ ему на пути; но Я не сердилсЯ. Ѓольшую часть времени он проводил
в этих деревнЯх у озера. Љогда он спускалсЯ к реке, он иногда бывал ласков
со мной, а иногда Я должен был его остерегатьсЯ. ќтот человек слишком много
страдал. ‚се это он ненавидел, но почему-то не мог отсюда уйти. Љогда
представлЯлсЯ удобный случай, Я умолЯл его уехать, пока не поздно, Я
предлагал вернутьсЯ вместе с ним. Ћн соглашалсЯ, а потом оставалсЯ; снова
охотилсЯ за слоновой костью; пропадал по целым неделЯм; забывал о себе среди
этих людей. ‚ы понимаете - забывал о себе.
- „а ведь он сумасшедший! - воскликнул Я.
Њой собеседник негодующе запротестовал. Њистер Љуртц не мог быть
сумасшедшим. …сли бы Я слышал, как он разговаривал всего два днЯ назад, Я бы
и заикнутьсЯ не посмел о чем-либо подобном...
Џока мы беседовали, Я смотрел в бинокль на берег и лес, подступивший к
дому справа, слева и сзади. џ был неспокоен, знаЯ, что в зарослЯх притаились
люди, безмолвные, неподвижные - такие же безмолвные и неподвижные, как этот
разрушенный дом на холме. ѓлЯдЯ на лик природы, Я не находил подтверждениЯ
этой изумительной повести, котораЯ не столько была рассказана, сколько
внушена мне унылыми восклицаниЯми, пожиманием плеч, оборванными фразами,
намеками, переходившими в глубокие вздохи. ‹ес казалсЯ неподвижным, как
маска, тЯжелым, как запертаЯ тюремнаЯ дверь; он словно скрывал свою тайну -
терпеливый, выжидающий, неприступно-молчаливый.
ђусский сообщил мне, что совсем недавно мистер Љуртц вернулсЯ к реке,
ведЯ за собой всех воинов приозерного племени. ‚ отсутствии он пробыл
несколько месЯцев - должно быть, собирал дань почитаниЯ - и ЯвилсЯ
неожиданно, видимо намереваЯсь вторгнутьсЯ в селениЯ на другом берегу реки
или ниже по течению. Ћчевидно, страсть к слоновой кости одержала верх над
иными... как бы это сказать?.. менее материалистическими побуждениЯми. Ќо
внезапно он почувствовал себЯ значительно хуже.
- џ услышал, что он лежит беспомощный... ‚от Я и пришел, воспользовалсЯ
случаем, - сказал русский. - Ћ, ему плохо, очень плохо.
џ направил бинокль на дом. ’ам не заметно было признаков жизни;
виднелась разрушеннаЯ крыша, длиннаЯ стена из глины, поднимающаЯсЯ над
травой, три маленьких четырехугольных дыры вместо окон; бинокль все это ко
мне приблизил, и Я, казалось, мог рукой прикоснутьсЯ к дому. ‡атем Я резко
повернулсЯ, и один из уцелевших столбов изгороди попал в поле зрениЯ. ‚ы
помните, Я вам говорил, что еще издали удивилсЯ этой попытке украсить
столбы, тогда как дом имел такой запущенный вид. ’еперь Я всмотрелсЯ и
отпрЯнул, словно мне нанесли удар. Џотом стал наводить бинокль на все столбы
по очереди и окончательно убедилсЯ в своей ошибке. ќти круглые шары были не
украшением, но символом, выразительным, загадочным и волнующим, пищей длЯ
размышлениЯ, а также - длЯ коршунов, если бы таковые парили в небе; и, во
всЯком случае, они служили пищей длЯ муравьев, не поленившихсЯ поднЯтьсЯ на
столб. …ще большее впечатление производили бы эти головы на кольЯх, если бы
лица их не были обращены к дому. ’олько перваЯ голова, какую Я разглЯдел,
была повернута лицом в мою сторону. ‚озмущен Я был не так сильно, как, быть
может, думаете. џ отшатнулсЯ потому, что был изумлен: Я рассчитывал увидеть
деревЯнный шар. ‘покойно навел Я бинокль на первую замеченную мною голову.
—ернаЯ, высохшаЯ, с закрытыми веками, она как будто спала на верхушке
столба; сморщенные сухие губы слегка раз двинулись, обнажаЯ узкую белую
полоску зубов; это лицо улыбалось, улыбалось вечной улыбкой какому-то
нескончаемому и веселому сновидению.
џ не разоблачаю секретов торговой фирмы. Љак сказал впоследствии
начальник - метод мистера Љуртца повредил работе в этих краЯх. ‘воего мнениЯ
по этому вопросу Я не имею, но Я хочу вам объЯснить, что никакой выгоды
нельзЯ было извлечь из этих голов, насаженных на кольЯ. Ћни лишь
свидетельствовали о том, что мистер Љуртц, потворствовавший разнообразным
своим страстЯм, нуждалсЯ в выдержке, что чего-то ему не хватало, какой-то
мелочи в критический момент, несмотрЯ на великолепное его красноречие. ‡нал
ли он об этом своем недостатке, Я не могу сказать. „умаю, что глаза его
открылись в последнюю минуту. Ќо дикаЯ глушь рано его отметила и жестоко ему
отомстила за фанатическое вторжение. „умаю, она шепотом рассказала ему о нем
самом то, чего он не знал, о чем не имел представлениЯ, пока не прислушалсЯ
к своему одиночеству, и этот шепот зачаровал его и гулким эхом отдавалсЯ в
нем, ибо в глубине его была пустота... џ опустил бинокль, и голова,
торчавшаЯ так близко, что, казалось, с ней можно заговорить, сразу отскочила
вдаль.
Џоклонник мистера Љуртца приуныл. ’оропливо, невнЯтно начал он менЯ
уверЯть, что не посмел снЯть со столбов эти, скажем, символы. ’уземцев он не
боЯлсЯ; они не двинутсЯ с места до тех пор, пока мистер Љуртц не отдаст
распорЯжениЯ: его влиЯние безгранично. ќти люди расположились лагерем вокруг
станции, и вожди каждый день его навещали. Ћни пресмыкались...
- џ знать не желаю о тех церемониЯх, с какими приближались к мистеру
Љуртцу! - крикнул Я. ‹юбопытно, что такие детали отталкивали менЯ сильнее,
чем эти головы, сушившиесЯ на кольЯх под окнами мистера Љуртца. ‚
конце концов, то было лишь варварское зрелище, тогда как Я одним прыжком
перенессЯ в темную страну ужасов, где успокоительно действовало на вас
чистое, неприкрытое варварство, видимо имеющее право существовать под
солнцем. Њолодой человек посмотрел на менЯ с удивлением. „умаю, ему не
пришло в голову, что мистер Љуртц не был моим идолом. Ћн позабыл о том, что
Я не слыхал великолепных монологов Љуртца... о чем? о любви, справедливости,
поведении в жизни. “ж если речь зашла о пресмыкании перед мистером Љуртцем,
то он пресмыкалсЯ не хуже любого из дикарей. Џо его словам, Я понЯтиЯ не
имел о здешних условиЯх; эти головы были головами мЯтежников. “слышав мой
смех, он был возмущен. ЊЯтежники! Љакое еще определение предстоЯло мне
услыхать? џ слыхал о врагах, преступниках, работниках, а здесь были
мЯтежники. ќти мЯтежные головы казались мне очень покорными на своих кольЯх.
- ‚ы не знаете, как эта жизнь испытывает терпение такого человека, как
Љуртц! - воскликнул последний ученик Љуртца.
- ЂЋ себе что вы скажете? - осведомилсЯ Я.
- џ! џ! џ - человек простой. “ менЯ нет великих замыслов. Њне ничего ни
от кого не нужно. Љак можете вы сравнивать менЯ с?..
Ћн не в силах был выразить свои чувства, пал духом и простонал:
- Ќе понимаю... џ делал все, чтобы сохранить ему жизнь, и этого
достаточно. ‚ его делах Я не участвовал. “ менЯ нет никаких способностей.
‡десь в течение нескольких месЯцев не было ни капли лекарства, ни куска
пищи, какую можно дать больному. …го позорно покинули. ’акого человека! ‘
такими идеЯми! Џозор! Џозор! џ не спал последние десЯть дней...
ѓолос его замер, растворилсЯ в вечерней тишине. Џока мы разговаривали,
длинные тени леса скользнули вниз по холму, протЯнулись ниже разрушенной
хижины и символического рЯда кольев. € дом и кольЯ были окутаны сумерками, а
мы внизу стоЯли освещенные солнцем, и полоса реки у просеки сверкала
ослепительным блеском, но выше по течению и ниже у поворота спускались
темные тени. Ќи души не было на берегу. ‚ кустах не слышно было шороха.
‚друг из-за угла дома вышла группа людей, словно вынырнувших из-под
земли. Ћни шли по поЯс в траве и несли самодельные носилки. € внезапно
вырвалсЯ пронзительный крик, который прорезал неподвижный воздух, словно
остраЯ стрела, направленнаЯ в самое сердце земли. Њгновенно, как по
волшебству, поток людей - обнаженных людей с копьЯми, луками, мечами, людей,
бросающих дикие взглЯды, - хлынул на просеку темноликого и задумчивого леса.
‡атрепетали кусты, заволновалась трава - потом все застыло настороженно.
- ’еперь, если он не скажет им нужного слова, все мы погибли, -
пробормотал русский.
ѓруппа людей с носилками, словно окаменев, остановилась на полпути к
пароходу. џ видел, как худой человек на носилках сел и поднЯл руку,
возвышаЯсь над плечами носильщиков.
- Ѓудем надеЯтьсЯ, что человек, который так хорошо умеет говорить о
любви вообще, найдет основание пощадить нас на этот раз, - сказал Я. ‘
горечью думал Я о грозившей нам нелепой опасности, словно считал бесчестьем
полагатьсЯ на милость этого жестокого призрака. џ не мог расслышать ни
одного звука, но в бинокль Я видел повелительно простертую худую руку,
видел, как двигалась его нижнЯЯ челюсть, мрачно сверкали запавшие глаза и
чудовищно раскачивалась костистаЯ голова. Љуртц... Љуртц... кажетсЯ,
по-немецки это значит - короткий? Ќу что ж! ‚ фамилии этого человека было
столько же правды, сколько в его жизни и... смерти. Ћн был не меньше семи
футов ростом. …го одеЯло откинулось, и обнажилось тело, словно освобожденное
от савана, страшное и жалкое. џ видел, как двигались все его ребра, как он
размахивал костлЯвой рукой. Љазалось, одушевленнаЯ статуЯ смерти, вырезаннаЯ
из старой слоновой кости, потрЯсала рукой, угрожаЯ неподвижной толпе людей
из темной сверкающей бронзы. џ видел, как он широко раскрыл рот... в этот
момент он выглЯдел прожорливым и страшным, словно хотел проглотить воздух и
всех людей, стоЯвших перед ним. „о менЯ слабо доносилсЯ низкий голос. „олжно
быть, он кричал. ‚друг он откинулсЯ назад. „рогнули носилки, когда
носильщики снова зашагали вперед, и почти в тот же момент Я обратил
внимание, что толпа дикарей незаметно исчезла, как будто лес, выбросивший
внезапно этих людей, снова втЯнул их в себЯ, как легкие втЯгивают воздух.
Џилигримы, шедшие за носилками, несли его оружие - два карабина,
винтовка, револьвер - громовые стрелы этого жалкого ћпитера. Ќачальник,
шагавший у изголовьЯ носилок, наклонилсЯ, шепча ему что-то на ухо. Ћни
положили его в одной из маленьких кают, где едва могла поместитьсЯ койка да
один-два складных стула. Њы принесли ему его запоздавшие письма; разорванные
конверты и исписанные листки усеЯли постель. ‘лабой рукой он их перебирал.
ЊенЯ поразили его горЯщие глаза и усталое спокойное лицо. Ќе только болезнь
его истощила. Љазалось, боли он не чувствовал. ќта тень выглЯдела пре
сыщеннои и спокойной, словно в данный момент все страсти ее были
удовлетворены.
Ћн перелистал одно из писем и, глЯдЯ прЯмо мне в лицо, сказал:
- џ рад.
Љто-то писал ему обо мне. ‘нова дали о себе знать эти особые
рекомендации. ЊенЯ удивил его громкий голос; а ведь говорил он без всЯких
усилий - едва шевелЯ губами. ѓолос! ѓолос! ’оржественный, глубокий,
вибрирующий - тогда как при виде этого человека не верилось, что он сможет
говорить хотЯ бы шепотом. Ћднако у него, как вы сейчас услышите, хватило сил
- искусственно возбужденных, несомненно - едва не покончить со всеми нами.
‚ дверЯх показалсЯ начальник. џ тотчас же вышел, а он задернул за мной
занавеску. ђусский, за которым с любопытством наблюдали пилигримы,
пристально смотрел на берег. џ проследил за его взглЯдом.
‚дали виднелись темные силуэты людей, скользившие на мрачном фоне леса,
а у реки две освещенные солнцем бронзовые фигуры в фантастических головных
уборах из пЯтнистых звериных шкур стоЯли, опираЯсь на длинные копьЯ, -
воинственные и неподвижные фигуры, похожие на статуи. Џо залитому солнечным
светом берегу скользил справа налево чудовищный и великолепный призрак
женщины.
Ћна шла размеренными шагами, закутаннаЯ в полосатую, обшитую бахромой
одежду, гордо ступаЯ по земле. ‡венели и сверкали варварские украшениЯ. Ћна
высоко несла голову; прическа ее напоминала шлем. Њедные набедренники
закрывали ноги до колен; проволочные латные рукавицы поднимались до локтЯ;
красные пЯтна горели на ее коричневых щеках; бесчисленные ожерельЯ из
стеклЯнных бусин украшали шею. ‘транные амулеты - подарки шаманов - сверкали
на ее одежде. „олжно быть, немало слоновых бивней стоили ее украшениЯ. Ћна
была великолепной дикаркой с пламенными глазами; что-то зловещее и
величественное было в ее спокойной поступи. € в тишине, внезапно
спустившейсЯ на скорбную страну, необъЯтнаЯ глушь, плодороднаЯ таинственнаЯ
жизнь, казалось, смотрела на нее задумчиво, словно в ней видела воплощенной
свою мрачную и страстную душу.
Ћна поравнЯлась с пароходом, остановилась и повернулась к нам лицом.
„линнаЯ ее тень протЯнулась к самой воде. …е лицо, трагическое и жестокое,
было отмечено печатью дикой скорби, немой муки и страха перед каким-то еще
не оформившимсЯ решением. Ћна стоЯла неподвижно, смотрела на нас и словно
размышлЯла над неисповедимой тайной. Џрошла минута. Ћна сделала шаг вперед.
Џослышалось тихое позвЯкивание, блеснул желтый металл, взметнулась обшитаЯ
бахромой одежда, и женщина остановилась, словно мужество ей изменило.
ђусский, стоЯвший подле менЯ, что-то проворчал. Џилигримы перешептывались за
моей спиной. Ћна смотрела на нас, словно жизнь ее зависела от этого
пристального, немигающего взглЯда. ‚друг она всплеснула обнаженными руками и
поднЯла их над головой, казалось обуреваемаЯ безумным желанием коснутьсЯ
неба... и в этот момент быстрые тени скользнули по земле, легли на реку и
темным кольцом сомкнулись вокруг парохода. Ќависло грозное молчание.
Њедленно она повернулась, прошла вдоль берега и вступила в заросли.
- ‚здумай она поднЯтьсЯ на борт, Я бы, кажетсЯ, попыталсЯ ее
пристрелить, - нервничаЯ, сказал человек с заплатами. - ‚ течение последних
двух недель Я каждый день рисковал жизнью, не позволЯЯ этой женщине войти в
дом. Ћднажды она пробралась и поднЯла шум из-за этих жалких лохмотьев,
которые Я достал из чулана, чтобы починить свой костюм. ‚ид у менЯ был
непристойный. Ђ она, должно быть, из-за этого взбесилась и, как фуриЯ, целый
час говорила что-то Љуртцу, то и дело указываЯ на менЯ. џ не понимаю наречиЯ
этого племени. Ќа мое счастье, Љуртц в тот день чувствовал себЯ очень плохо,
а не то быть беде. Ќе понимаю... „а, это превышает мое понимание. Ќо теперь
все кончено.
‚ эту минуту Я услышал глубокий голос Љуртца за занавеской:
- ‘пасти менЯ! ‘пасти слоновую кость, хотите вы сказать. Ќе убеждайте
менЯ. ‘пасти менЯ! „а ведь мне пришлось спасать вас. Ђ теперь вы мне
мешаете. Ѓолен! Ѓолен! Ќе так сильно болен, как вам хочетсЯ думать. Ќичего!
џ еще проведу свои планы. џ вернусь и покажу вам, что может быть сделано. ‚ы
с вашими идеЯми мелких торгашей - вы мне мешаете. џ вернусь. џ...
Ќа палубу вышел начальник. Ћн удостоил взЯть менЯ под руку и отвести в
сторону.
- Џлох, очень плох, - сказал он и счел нужным вздохнуть, однако не
старалсЯ сохранить скорбный вид. - Њы длЯ него сделали все, что могли, не
так ли? Ќо что толку скрывать? ”ирме мистер Љуртц принес больше вреда, чем
пользы. Ћн не понимал, что времЯ длЯ энергичных выступлений еще не пришло.
Ћсмотрительность, осмотрительность - вот мой принцип! Њы должны действовать
осторожно. ’еперь этот округ временно длЯ нас закрыт. Џечально! ќто повредит
торговле. џ не отрицаю, что на станции имеютсЯ колоссальные запасы слоновой
кости - главным образом, ископаемой. Њы должны ее спасти во что бы то ни
стало... Ќо посмотрите, какое создалось опасное положение. Ђ почему? Џотому
что метод его нерационален.
- ‚ы это называете "нерациональным методом"? - спросил Я, глЯдЯ на
берег.
- Љонечно! - воскликнул он с жаром. - Ђ вы?..
- Ќикакого метода не было, - пробормотал Я, помолчав.
- ‘овершенно верно, - обрадовалсЯ он. - џ это предвидел. Ћн проЯвил
полную неспособность соображать. Њой долг - сообщить об этом куда следует.
- Ћ, - сказал Я, - этот парень... как его зовут?.. кирпичник составит
длЯ вас отчет, достойный того, чтобы его прочитали.
Ќачальник был, видимо, сбит с толку. Њне же казалось, что никогда еще Я
не дышал таким отравленным воздухом, и мысленно Я обратилсЯ к Љуртцу, ища
успокоениЯ... да, успокоениЯ.
- € тем не менее Я считаю, что мистер Љуртц - замечательный человек, -
сказал Я внушительно.
Ћн вздрогнул, посмотрел на менЯ холодным тЯжелым взглЯдом и сказал
очень спокойно:
- Ѓыл замечательным человеком, - и повернулсЯ ко мне спиной.
—ас немилости пробил: Я был отнесен в одну рубрику с Љуртцем как
сторонник методов, длЯ которых времЯ еще не пришло; Я не знал о рациональных
методах! Ќо все-таки Я мог хотЯ бы делать выбор из кошмаров.
‘обственно говорЯ, в поисках успокоениЯ Я обратилсЯ к дикой глуши, а не
к мистеру Љуртцу, который - против этого Я не мог протестовать - был все
равно что похоронен. € мне почудилось, будто Я тоже погребен в могиле,
полной необъЯснимых тайн. џ чувствовал невыносимую тЯжесть, навалившуюсЯ мне
на грудь, вдыхал запах сырой земли, ощущал власть гниениЯ и тьму
непроницаемой ночи... ђусский тронул менЯ за плечо. џ слышал, как он
бормотал:
- Ѓрат морЯк... не мог утаить... сведениЯ, которые повредЯт репутации
мистера Љуртца...
џ ждал. ‚идимо, длЯ него мистер Љуртц еще не лежал в могиле. џ
подозревал, что он считает мистера Љуртца одним из бессмертных.
- Ќу что ж! - сказал Я наконец. - ѓоворите начистоту. ‚ыходит, что Я -
друг мистера Љуртца... до известной степени.
‚есьма официально он мне сообщил, что, не занимайсЯ Я одной с ним
"профессией", он сохранил бы все в тайне, не заботЯсь о последствиЯх. Ћн
подозревал, что к нему недоброжелательно относЯтсЯ эти белые, которые...
- ‚ы правы, - перебил Я, припоминаЯ подслушанный мною разговор. -
Ќачальник считает, что вас следовало бы повесить.
Ћн встревожилсЯ, и это менЯ сначала позабавило.
- ‹учше мне потихоньку убратьсЯ с дороги, - сказал он задумчиво. - „лЯ
Љуртца Я больше ничего не могу сделать, а они всегда сумеют найти предлог.
—то может их остановить? ‚оенный пост находитсЯ на расстоЯнии трехсот миль
отсюда.
- „а, - отозвалсЯ Я, - пожалуй, лучше вам уйти, если есть у вас друзьЯ
среди этих дикарей.
- „рузей много. Ћни - люди простые, а мне, вы знаете, ничего не
нужно...
Ћн стоЯл, покусываЯ губы, потом добавил:
- џ не хочу, чтобы какаЯ-нибудь беда случилась с этими белыми. Љонечно,
Я думал о репутации мистера Љуртца, но вы - брат морЯк, и...
- ‹адно, - сказал Я, помолчав. - џ позабочусь о репутации мистера
Љуртца.
’огда Я не знал, сколько правды было в моих словах.
Џонизив голос, русский сообщил мне, что это Љуртц отдал распорЯжение
напасть на пароход.
- €ногда ему невыносимо было думать, что его увезут... а потом снова...
Ќо Я таких вещей не понимаю. џ человек простой. Ћн думал, что это вас
испугает - вы решите, что он умер, и повернете назад. џ не мог его
уговорить. Ћ, Я натерпелсЯ за этот последний месЯц!
- ‹адно, - сказал Я, - теперь все в порЯдке.
- „-а-а, - протЯнул он, видимо не совсем успокоенный.
- Ѓлагодарю вас, - сказал Я. - џ буду держатьсЯ настороже.
- Ќо вы будете молчать? - с тревогой спросил он. - Џодумайте, как
пострадает его репутациЯ, если кто-нибудь...
’оржественно Я обещал ему хранить тайну.
- ’ут неподалеку менЯ ждет каноэ с тремЯ чернокожими. џ уезжаю. Ќе
можете ли вы дать мне несколько патронов длЯ мартини?
џ исполнил его просьбу. Џодмигнув мне, он взЯл пригоршню моего табаку.
- ЃратьЯ морЯки... славный английский табак. ‚ дверЯх рубки он
приостановилсЯ.
- Џослушайте, нет ли у вас лишней пары ботинок? ‘мотрите! - Ћн поднЯл
ногу. Џодошвы были привЯзаны веревками к босой ноге, как сандалии. џ
разыскал старые ботинки. Ћн посмотрел на них с восторгом и сунул под левую
руку. Ћдин из карманов его куртки (Ярко-красный) был набит патронами, из
другого (темно-синего) торчала книжка ’оусона. Љазалось, он считал себЯ
превосходно экипированным длЯ новой встречи с дикой глушью.
- Ђх! „ругого такого человека Я никогда не встречу! …сли бы вы слышали,
как он декламировал стихи! ‘тихи собственного своего сочинениЯ! - Ћн закатил
глаза, упиваЯсь своими воспоминаниЯми. - Ћ, он расширил мой кругозор.
- Џрощайте, - сказал Я.
Ћн пожал мне руку и скрылсЯ во мраке. €ногда Я задаю себе вопрос,
действительно ли Я его видел, можно ли встретить на земле такой феномен!..
Љогда Я проснулсЯ вскоре после полуночи, мне вспомнилось его
предостережение, его намеки на грозившую нам опасность, и теперь, в звездной
ночи, эта опасность показалась мне настолько реальной. что Я решил встать и
посмотреть, все ли спокойно. Ќа холме пылал большой костер, отбрасываЯ
трепещущие отблески на осевший угол станционного зданиЯ. Ћдин из агентов с
вооруженным отрЯдом наших чернокожих охранЯл слоновую кость; но в глубине
леса, между черными, похожими на колонны стволами деревьев мелькали, то
опускаЯсь, то поднимаЯсь над землей, красные огоньки, точно определЯвшие
местоположение лагерЯ, где бодрствовали встревоженные приверженцы мистера
Љуртца. ‘лышалсЯ монотонный бой барабана, и воздух наполнен был замирающими
вибрациЯми и заглушенным стуком. ЏротЯжный гул, в который сливались голоса
многих людей, поющих какое-то жуткое заклЯтие, вырывалсЯ из-за черной стены
лесов, как вырываетсЯ жужжание пчел из ульЯ; это пение странно, словно
наркоз, подействовало на мой мозг, еще окутанный дремотой. ЉажетсЯ, Я снова
задремал, прислонившись к поручнЯм, пока не разбудили менЯ резкие,
оглушительные крики - взрыв непонЯтного безумиЯ, который привел менЯ в
недоумение. Љрики сразу оборвались, и опЯть послышалось тихое гудение,
действовавшее успокоительно, как молчание. џ заглЯнул в каюту. ’ам горел
свет, но мистера Љуртца в каюте не было.
„умаю, Я поднЯл бы крик, если б сразу поверил своим глазам. Ќо сначала
Я не поверил - это показалось мне невероЯтным. „ело в том, что менЯ охватил
безграничный страх, какой-то абстрактный ужас, не свЯзанный с мыслЯми о
физической опасности. ќта эмоциЯ вызвана была душевным потрЯсением, словно Я
неожиданно наткнулсЯ на что-то чудовищное, необъЯснимое и отвратительное.
’акое состоЯние длилось не больше секунды, а затем сменилось мыслью о
грозившей нам смертельной опасности, о возможности нападениЯ и резни. ќта
мысль действовала умиротворЯюще, и Я ее приветствовал. Ћна настолько менЯ
успокоила, что Я решил не поднимать тревоги.
‚ трех шагах от менЯ спал, сидЯ на стуле, агент, закутанный в
застегнутый доверху ульстер. Љрики его не разбудили, он тихонько похрапывал.
џ не нарушил его сна и прыгнул на берег. џ не предал мистера Љуртца...
Љазалось, было предопределено, что Я никогда его не предам и останусь верным
избранному мною кошмару. џ горел желанием встретитьсЯ наедине с этой тенью.
€ по сей день Я не знаю, почему мне так не хотелось разделить с кем-нибудь
предстоЯвшее мне мрачное испытание.
…два ступив на берег, Я увидел след - широкий след в траве. Џомню, с
каким торжеством Я сказал себе: "Ћн не может идти... ползет на
четвереньках... Я его поймал". ’рава была мокраЯ от росы. ‘жимаЯ кулаки, Я
шел быстро. ЉажетсЯ, Я хотел налететь на него и прибить. Ќе знаю. Њне
приходили в голову нелепые мысли. ‚спомнилась старуха с кошкой и с вЯзаньем,
- персонаж совсем неподходЯщий длЯ участиЯ во всем этом деле. Њелькнули
пилигримы, они опрыскивали воздух свинцом из винчестеров, держа ружье у
бедра. џ думал, что никогда не смогу вернутьсЯ на пароход, буду жить в этих
лесах, одинокий и безоружный, до самой старости. ‚ы знаете, какие глупые
мысли приходЯт иногда в голову. Џомню, Я смешал бой барабана с биением моего
сердца и осталсЯ доволен своим ровным пульсом.
Ќо все времЯ Я шел по следу; потом остановилсЯ и прислушалсЯ. Ќочь была
ЯснаЯ; в темно-синем пространстве, залитом звездным светом, сверкала роса и
неподвижно застыли черные тени. Њне почудилось, что кто-то движетсЯ впереди.
‚ ту ночь Я воспринимал все особенно остро. џ свернул в сторону и описал
широкий полукруг (кажетсЯ, Я бежал, посмеиваЯсь про себЯ), чтобы опередить
этот движущийсЯ предмет, если только он мне не почудилсЯ. ‘ловно участвуЯ в
мальчишеской игре, Я старалсЯ перехитрить Љуртца.
џ налетел на него, и, не услышь он моих шагов, Я бы на него упал, но он
вовремЯ успел встать. Ћн поднЯлсЯ, нетвердо держась на ногах, - длинный,
бледный, неЯсный, как туман, поднимающийсЯ над землей, и молча стоЯл передо
мной, слегка покачиваЯсь, а за моей спиной мерцали огни между деревьЯми, и
доносилсЯ из леса гул голосов. џ ловко перерезал ему путь, но, когда мы
очутились лицом к лицу, Я как будто опомнилсЯ и осознал опасность во всем ее
неприкрашенном виде. Ћна еще отнюдь не миновала. —то, если б он начал
кричать?
•отЯ он едва мог стоЯть, но длЯ крика у него хватило бы силы.
- “ходите, спрЯчьтесь! - сказал он своим низким голосом.
ќто было страшно. џ оглЯнулсЯ. ’ридцать Ярдов отделЯли нас от
ближайшего костра. џ видел, как поднЯлась чернаЯ фигура, широко раздвинула
длинные черные ноги, простерла черные руки над костром. Ќа голове ее были
какие-то рога - кажетсЯ, рога антилопы. Ќесомненно, то был колдун, шаман,
очень походивший на черта.
- ‡наете ли вы, что вы делаете? - прошептал Я.
- ‡наю, - ответил он, повышаЯ голос, чтобы произнести это одно слово.
Ћно прозвучало заглушенно и в то же времЯ громко - словно окрик, вырвавшийсЯ
из рупора.
"…сли он поднимет шум, мы погибли", - подумал Я. ‘ейчас не времЯ было
пускать в ход кулаки, не говорЯ уже о том, что мне, естественно, не хотелось
бить эту тень - это скитающеесЯ и измученное существо.
- ‚ы погибнете, - сказал Я, - окончательно погибнете.
€ногда бывают, знаете ли, такие проблески вдохновениЯ. џ сказал как раз
то, что нужно было сказать, хотЯ он мог считать себЯ погибшим и теперь - в
тот момент, когда заложена была основа нашей близости, не оборвавшейсЯ до
самого конца и даже... после.
- “ менЯ были грандиозные планы, - пробормотал он нерешительно.
- „а, - сказал Я, - но, если вы вздумаете кричать, Я вам размозжу
голову... - Џоблизости не видно было ни палки, ни камнЯ... - џ вас задушу, -
поправилсЯ Я.
- џ стоЯл у порога великих дел, - взмолилсЯ он с такой тоской, что
кровь застыла у менЯ в жилах. - Ђ теперь из-за негодЯЯ и дурака...
- ‚аш успех в …вропе во всЯком случае обеспечен, - твердо сказал Я.
Њне, видите ли, не хотелось его душить, да и врЯд ли это принесло бы хоть
какую-нибудь пользу. џ старалсЯ разрушить чары - тЯжелые немые чары глуши,
котораЯ, казалось, влекла его безжалостно к себе, пробуждаЯ забытые и
зверские инстинкты и воспоминаниЯ об удовлетворенных и чудовищных страстЯх.
џ был убежден, что только это и побудило его притащитьсЯ к опушке леса, к
зарослЯм, к отблеску костров, к бою барабанов, к тЯгучему пению заклЯтий;
только это и увлекло его преступную душу за пределы дозволенных стремлений.
€ видите ли, ужас положениЯ заключалсЯ не в возможности получить удар по
голове - хотЯ Я живо чувствовал и эту опасность, - но в том, что Я имел дело
с человеком, который ничего не признавал. Џодобно неграм, Я должен был
взывать к нему самому, к этому восторженному и бесконечно павшему существу.
Ќе было ничего выше или ниже его - и Я это знал. Ћн оторвалсЯ от земли. Ѓудь
он проклЯт! Ћн осталсЯ один, и Я, смотрЯ на него, не знал, стою ли Я на
земле или парю в воздухе.
џ вам рассказал, о чем мы с ним говорили, повторил фразы, какими мы
обменЯлись... но что толку? ’о были банальные, повседневные слова, знакомые
неЯсные звуки, какие можно услышать в любой день. Ќо не в этом дело. Њне они
напоминали отзвук жутких слов, какие слышишь во сне, отзвук фраз,
преследующих во времЯ кошмара. „уша! …сли приходилось кому-нибудь вести
борьбу душой, то таким человеком был Я. € ведь Я имел дело не с сумасшедшим.
‚ерьте мне или не верьте, но ум у него был Ясный, хотЯ все его помыслы
упорно сосредоточивались на нем самом. „а, ум его был Ясен, и это был
единственный мой шанс, не считаЯ, конечно, возможности его убить, но такой
исход не принес бы мне пользы, так как неизбежно должен был вызвать шум. Ђ
душа его была одержима безумием. ‡аброшеннаЯ в дикую глушь, она заглЯнула в
себЯ и - клЯнусь небом! - обезумела. Њне пришлось - должно быть, в наказание
за мои грехи - подвергнутьсЯ испытанию и самому заглЯнуть в его душу.
Ќикакие красноречивые доводы не могли бы до такой степени потрЯсти веру в
человека, как эта последнЯЯ его вспышка откровенности. Ћн тоже боролсЯ с
собой. џ это видел, слышал. џ видел непостижимую тайну души, котораЯ не
знает ни удержу, ни веры, ни страха и, однако, боретсЯ вслепую сама с собой.
џ сохранил присутствие духа; но, когда мне удалось уложить его на кушетку, Я
вытер пот со лба, а ноги мои дрожали, словно Я, спускаЯсь с того холма,
тащил на своей спине груз в полтонны весом. Ђ ведь Я только его поддерживал,
когда он своей костлЯвой рукой обнимал менЯ за шею. Ћн был немногим тЯжелее
ребенка.
Љогда на следующий день, в полдень, мы снЯлись с ЯкорЯ, толпа людей -
все времЯ Я остро ощущал ее присутствие за стеной деревьев - снова вышла из
леса и рассыпалась по просеке; склон холма был покрыт обнаженными
трепещущими бронзовыми телами. џ провел пароход вверх по течению, затем
повернул его; две тысЯчи глаз следили за плескавшимсЯ и стучавшим Яростным
демоном реки, который разбивал воду чудовищным своим хвостом и выдыхал в
небо черный дым. Џеред толпой у самой реки три человека, с головы до ног
облепленные красной глиной, беспокойно шагали взад и вперед. Љогда судно
снова поравнЯлось с просекой, они повернулись лицом к реке, топаЯ, киваЯ
рогатыми головами; раскачивались их красные тела; они потрЯсали вслед
Яростному демону реки пучком черных перьев, облезшей шкурой с хвостом и
каким-то предметом, походившим на высохшую тыкву; они выкрикивали какие-то
удивительные слова, ничего общего не имеющие со звуками человеческой речи, а
толпа глухим рокотом отвечала на эти заклЯтьЯ, как бы участвуЯ в сатанинской
литании.
Њы перенесли Љуртца в рулевую рубку: там было больше воздуха. ‹ежа на
кушетке, он смотрел в отверстие, заменЯвшее окно. ‚друг толпа заволновалась,
и женщина с прической, напоминавшей шлем, со смуглыми щеками, подбежала к
самой воде. Ћна простерла руки, выкрикнула какие-то слова, и всЯ масса
дикарей хором быстро и членораздельно повторила ее фразу.
- ‚ы это понимаете? - спросил Я. Ћн смотрел мимо менЯ горЯщими
тоскливыми глазами; взглЯд его был сосредоточенный и злобный. Ћн ничего не
ответил, но Я видел, как улыбка, страннаЯ улыбка поЯвилась на бесцветных
губах; потом губы его судорожно искривились.
- Џонимаю ли Я? - проговорил он медленно, задыхаЯсь, словно какаЯ-то
сверхъестественнаЯ сила вырвала у него эти слова.
џ дернул веревку свистка; сделал Я это потому, что видел, как
пилигримы, решив позабавитьсЯ, вышли на палубу с ружьЯми. Љогда раздалсЯ
пронзительный свисток, ужас охватил эту сгрудившуюсЯ толпу.
- Ќе надо! Ќе надо! ‚ы их спугнете! - досадливо крикнул кто-то на
палубе. ‘нова Я несколько раз дернул веревку. ‹юди бросились, ползли,
припадаЯ к земле, стараЯсь ускользнуть от страшных звуков. ’ри обмазанных
красной глиной парнЯ, словно подстреленные, упали ничком. € только
величественнаЯ дикарка не шевельнулась и трагически простерла к мрачной и
сверкающей реке свои обнаженные руки.
’огда толпа идиотов на палубе начала забавлЯтьсЯ, и Я ничего не мог
разглЯдеть сквозь завесу дыма.
’емный поток, вырываЯсь из сердца тьмы, уносил нас к морю; теперь мы
шли в два раза быстрее, чем раньше; а жизнь Љуртца. так же быстро угасала,
отливаЯ от его сердца, чтобы влитьсЯ в море неумолимого времени. Ќачальник
был настроен благодушно; теперь ему не о чем было беспокоитьсЯ, и обоих нас
он окидывал взглЯдом понимающим и удовлетворенным: "дело" обошлось
прекрасно, и лучшего исхода нельзЯ было пожелать. џ понимал, что близитсЯ
времЯ, когда Я останусь единственным сторонником "нерационального метода".
Џилигримы посматривали на менЯ неблагосклонно. џ был, так сказать, отнесен в
одну рубрику с мертвецом. ‘транно, что Я принЯл это нежданное товарищество,
этот кошмар, навЯзанный мне в стране мрака, куда вторглись подлые и жадные
призраки.
Љуртц разглагольствовал. Ђх, этот голос! ќтот голос! „о последней
минуты он сохранил свою силу. Ћн пережил способность Љуртца скрывать в
великолепных складках красноречиЯ темное и бесплодное его сердце. Љуртц
боролсЯ. Ћ, как он боролсЯ! …го усталый мозг был словно одержим туманными
видениЯми - призраками богатства и славы, раболепно склонЯющимисЯ перед его
неугасимым даром расточать благородные и высокопарные фразы. ЊоЯ нареченнаЯ,
моЯ станциЯ, моЯ карьера, мои идеи - вот что служило предлогом длЯ
проЯвлениЯ возвышенных чувств. ’ень подлинного Љуртца поЯвлЯлась у ложа
мистификатора, которому суждено было быть погребенным в первобытной земле.
Ќо дьЯвольскаЯ лю бовь и ужаснаЯ ненависть к тайнам, какие он открыл,
боролись за обладание этой душой, пресыщенной примитивными эмоциЯми,
жаждущей лживой славы, фальшивых отличий и всех видимостей успеха и власти.
€ногда он бывал возмутительно ребЯчлив. Ћн желал, чтобы короли
встречали его на станциЯх, - его, возвращающегосЯ из какой-то призрачной
страны, где он намеревалсЯ совершить великие дела.
- Ќужно только им показать, что вы действительно способны принести
пользу, и тогда вас ждет полное признание, - говорил он. - Љонечно, не
следует забывать о мотивах... мотивы должны быть честные.
‡а поворотами, всегда похожими один на другой, открывалсЯ все тот же
вид на однообразную реку; пароход проплывал мимо вековых деревьев, которые
терпеливо смотрели вслед этому грЯзному осколку другого мира, предвестнику
перемен, побед, торговли, избиений и всЯких благ. џ смотрел вперед и вел
судно.
- ‡акройте ставень, - неожиданно сказал однажды Љуртц. - џ не могу
этого видеть.
џ исполнил его просьбу. Џоследовало молчание.
- Ћ, но Я еще вырву у тебЯ сердце! - крикнул он невидимой глуши.
Џроизошла поломка, - Я этого ждал, - и нам пришлось пристать к острову
и занЯтьсЯ ремонтом. ќта задержка гибельно повлиЯла на уверенность Љуртца.
Љак-то утром он мне вручил свЯзку бумаг и фотографическую карточку; пакет
был перевЯзан шнурком от ботинка.
- ‘прЯчьте, - сказал он. - ќтот зловредный дурак (он имел в виду
начальника) способен рытьсЯ в моих сундуках, когда Я не смотрю.
Џосле полуднЯ Я заглЯнул к нему. Ћн лежал на спине с закрытыми глазами,
и Я хотел уйти, но он забормотал:
- †ить честно, умереть, умереть...
џ прислушалсЯ. Ѓольше он не сказал ни слова. Џроизносил ли он речь во
сне, или то был отрывок фразы длЯ какой-нибудь газетной статьи? Ћн когда-то
работал в газетах и думал снова занЯтьсЯ этим делом, "чтобы распространЯть
мои идеи. ќто - долг".
…го окутывал непроницаемый мрак. џ на него смотрел, как смотрЯт на
человека, лежащего на дне пропасти, куда никогда не проникает луч солнца. Ќо
Я не мог ему уделЯть много времени, так как помогал механику разбирать на
части протекающие цилиндры, выпрЯмлЯть согнутый шатун, производить ремонт. џ
жил окруженный гайками, опилками, ржавчиной, болтами, ключами длЯ
отвертываниЯ гаек, молотками - предметами мне ненавистными, ибо Я не умел с
ними ладить. џ следил за маленькой кузницей, по счастью оказавшейсЯ на
борту, Я устало рылсЯ в куче обломков, пока приступ лихорадки не заставлЯл
менЯ лечь.
Љак-то вечером, войдЯ со свечой в рубку, Я испугалсЯ, услышав его
дрожащий голос:
- џ лежу здесь, в темноте, и жду смерти. ‘вет был на расстоЯнии фута от
его глаз. џ с трудом прошептал:
- Ћ, вздор! - и тревожно склонилсЯ над ним.
џ не представлЯл себе, чтобы могло так сильно изменитьсЯ лицо человека,
и - надеюсь - никогда больше этого не увижу. Ћ, жалости Я не чувствовал! џ
был зачарован, словно передо мной разорвали пелену. ‹ицо, цвета слоновой
кости, дышало мрачной гордостью; безграничнаЯ властность, безумный ужас,
напрЯженное и безнадежное отчаЯние - этим было отмечено его лицо. ‚споминал
ли он в эту последнюю минуту просветлениЯ всю свою жизнь, свои желаниЯ,
искушениЯ и поражение? Ћн прошептал, словно обращаЯсь к какому-то видению...
он попыталсЯ крикнуть, но этот крик прозвучал как вздох:
- “жас! “жас!
џ задул свечу и вышел из рубки. Џилигримы обедали в кают-компании, и Я
занЯл свое место за столом против начальника. ’от поднЯл глаза и посмотрел
на менЯ вопросительно, но Я игнорировал этот взглЯд. Ћн невозмутимо
откинулсЯ на спинку стула, улыбаЯсь странной своей улыбкой, словно
запечатывавшей подлую его душонку. Њошки кружились роем вокруг лампы,
ползали по скатерти, по нашим рукам и лицам. ‚друг слуга начальника просунул
в каюту свою черную голову и сказал с уничтожающим презрением:
- Њистер Љуртц... умер.
‚се пилигримы выбежали, чтобы посмотреть на него. џ один осталсЯ за
столом и продолжал обедать. „умаю, менЯ сочли бесчувственной скотиной.
Ћднако ел Я немного. ‡десь горела лампа, было, знаете ли, светло... а там,
снаружи, нависла тьма. Ѓольше Я не подходил к замечательному человеку,
который произнес приговор над похождениЯми своей души на земле. ѓолос угас.
—то было у него, кроме голоса? Ќо мне известно, что на следующий день
пилигримы что-то похоронили в грЯзной Яме.
Ђ потом они едва не похоронили менЯ.
Ћднако Я, как видите, не последовал в ту пору за Љуртцем. „а, Я
осталсЯ, чтобы пережить кошмар до конца и еще раз проЯвить свою верность
Љуртцу. ‘удьба. ЊоЯ судьба! ‡абавнаЯ штука жизнь, таинственнаЯ, с
безжалостной логикой преследующаЯ ничтожные цели. ‘амое большее, что может
получить от нее человек, - это познание себЯ самого, которое приходит
слишком поздно и приносит вечные сожалениЯ.
џ боролсЯ со смертью. ќто самаЯ скучнаЯ борьба, какую только можно себе
представить. Ћна происходит в серой пустоте, когда нет опоры под ногами, нет
ничего вокруг, нет зрителей, нет блеска и славы; нет страстного желаниЯ
одержать победу, нет великого страха перед поражением; вы боретесь в
нездоровой атмосфере умеренного скептицизма, вы не уверены в своей правоте и
еще меньше верите в правоту своего противника. …сли такова высшаЯ мудрость,
то жизнь - загадка более серьезнаЯ, чем принЯто думать. џ был на волосок от
последней возможности произнести над собой приговор, и со стыдом Я
обнаружил, что, быть может, мне нечего будет сказать. ‚от почему Я
утверждаю, что Љуртц был замечательным человеком. …му было что сказать. Ћн
это сказал. ‘ тех пор как Я сам поглЯдел за грань, мне понЯтен стал взглЯд
его глаз, не видевших пламени свечи, но созерцавших вселенную и достаточно
зорких, чтобы разглЯдеть все сердца, что бьютсЯ во тьме. Ћн подвел итог и
вынес приговор: "“жас!" Ћн был замечательным человеком. ‚ конце концов, в
этом слове была, какаЯ-то вера, прЯмота, убежденность; в шепоте слышалась
вибрирующаЯ нотка возмущениЯ, странное слиЯние ненависти и желаниЯ, - это
слово отражало странный лик правды. € лучше всего запомнил Я не те минуты
мои, которые казались мне последними, - не серое бесформенное пространство,
заполненное физической болью и равнодушным презрением к эфемерности всего,
даже самой боли. Ќет! …го последние минуты Я, казалось, пережил и запомнил.
Џравда, он сделал последний шаг, он шагнул за грань, тогда как мне разрешено
было отступить. Ѓыть может, в этом-то и заключаетсЯ разница; быть может, всЯ
мудрость, всЯ правда, всЯ искренность сжаты в этом одном неуловимом моменте,
когда мы переступаем порог смерти. Ѓыть может! Њне хочетсЯ думать, что,
подведЯ итог, Я не брошу слова равнодушного презрениЯ. “ж лучше его крик -
гораздо лучше. ‚ нем было утверждение, моральнаЯ победа, оплаченнаЯ
бесчисленными поражениЯми, гнусными ужасами и гнусным удовлетворением. Ќо
это победа! ‚от почему Я осталсЯ верным Љуртцу до конца - и даже после его
смерти, когда много времени спустЯ Я снова услышал - не его голос, но эхо
его великолепного красноречиЯ, отраженного душой такой же прозрачной и
чистой, как кристалл.
Ќет, менЯ они не похоронили, но был период, о котором Я вспоминаю
смутно, с содроганием, словно о пребывании в каком-то непостижимом мире, где
нет ни надежд, ни желаний. ‘нова попал Я в город, похожий на гроб
повапленный, и с досадой смотрел на людей, которые суетились, чтобы выманить
друг у друга денег, сожрать свою дрЯнную пищу, влить в себЯ скверное пиво, а
ночью видеть бессмысленные и нелепые сны. ќти люди вторгались в мои мысли.
€х знание жизни казалось мне досадным притворством, ибо Я был уверен, что
они не могут знать тех фактов, какие известны мне. €х осанка - осанка
заурЯдных людей, уверенных в полной безопасности и занимающихсЯ своим делом,
- оскорблЯла менЯ, как наглое чванство глупца перед лицом опасности,
недоступной его пониманию. “ менЯ не было особого желаниЯ их просвещать, но
Я с трудом удерживалсЯ, чтобы не расхохотатьсЯ при виде их
глупо-самоуверенных лиц.
Џожалуй, в то времЯ Я был не совсем здоров. џ бродил по улицам - мне
нужно было уладить кое-какие дела - и горько усмехалсЯ, встречаЯ почтенных
людей. „опускаю, что Я вел себЯ непозволительно, но в те дни моЯ температура
редко бывала нормальной. ‚се усилиЯ славной моей тетушки "восстановить мои
силы" не достигали своей цели. Ќе силы мои нуждались в восстановлении, но
мозг жаждал успокоениЯ. џ хранил пачку бумаг, врученных мне Љуртцем, и не
знал, что с ними делать. …го мать недавно умерла; мне сказали, что ухаживала
за ней его "нареченнаЯ". Ћднажды заглЯнул ко мне гладко выбритый человек,
державший себЯ официально и носивший очки в золотой оправе. ‘начала окольным
путем, а затем с вкрадчивой настойчивостью он стал расспрашивать о том, что
ему угодно было называть "документами". џ не удивилсЯ, ибо успел дважды
поссоритьсЯ из-за этого с начальником. џ отказалсЯ дать ему хотЯ бы один
листок; так же Я держал себЯ и с этим человеком в очках. Ќаконец он стал
мрачно угрожать и с жаром доказывать, что фирма имеет право требовать все,
касающеесЯ ее "территории". Џо его словам, "мистер Љуртц должен был обладать
обширными и своеобразными сведениЯми о неисследованных областЯх, ибо этот
выдающийсЯ и одаренный человек попал в исключительную обстановку, а
потому...".
џ уверил его, что мистер Љуртц - какими бы сведениЯми он ни обладал -
проблем коммерческих или административных не касалсЯ. ’огда он заговорил об
интересе научном: "ЏотерЯ будет велика, если..." и т. д. и т. д. џ ему
предложил статью "€скоренение обычаев дикарей", оторвав предварительно
постскриптум. Ћн жадно ее схватил, но потом презрительно фыркнул.
- ќто не то, на что мы имели право надеЯтьсЯ, - заметил он.
- Ќе надейтесь, - сказал Я. - “ менЯ остаютсЯ только его частные
письма.
Ћн удалилсЯ, пригрозив судебным преследованием, и больше Я его не
видел. Ќо два днЯ спустЯ ЯвилсЯ еще один субъект, назвавший себЯ кузеном
Љуртца: ему хотелось узнать о последних минутах дорогого родственника. ‡атем
он дал мне понЯть, что Љуртц был великим музыкантом. "Ћн мог бы иметь
колоссальный успех", - сказал мой посетитель, бывший, кажетсЯ, органистом.
…го жидкие седые волосы спускались на засаленный воротник пиджака. “ менЯ не
было оснований сомневатьсЯ в его словах. € по сей день Я не могу сказать,
какова была профессиЯ мистера Љуртца - если была у него таковаЯ - и какой из
его талантов можно назвать величайшим. џ его считал художником, который
писал в газетах, или журналистом, умевшим рисовать, но даже кузен его
(который нюхал табак в продолжение нашей беседы) не мог мне сказать, кем он,
собственно, был, Љуртц был универсальным гением... џ согласилсЯ со стариком,
который шумно высморкалсЯ в большой бумажный платок и, взволнованный,
удалилсЯ, уносЯ с собой какие-то не имеющие значениЯ семейные письма.
Ќаконец, посетил менЯ журналист, горевший желанием узнать о судьбе
своего "дорогого коллеги". ќтот посетитель сообщил, что Љуртцу следовало бы
избрать политическую карьеру. “ журналиста были косматые прЯмые брови,
торчавшие, как щетина, коротко остриженные волосы и монокль на широкой
ленте. ђазговорившись, он заЯвил, что Љуртц, по его мнению, писать не умел,
но "как этот человек говорил! Ћн мог наэлектризовать толпу. “ него была вера
- понимаете? - вера. Ћн мог себЯ убедить в чем угодно... в чем угодно. €з
него вышел бы блестЯщий лидер какой-нибудь крайней партии".
- Љакой партии? - спросил Я.
- ‹юбой! - ответил тот. - Ћн... он был... экстремист. Ќе так ли?
џ согласилсЯ. Ћн полюбопытствовал, не известно ли мне, что побудило его
поехать туда.
- €звестно, - сказал Я и вручил ему знаменитую статью длЯ
опубликованиЯ, если он найдет ее пригодной.
Ћн торопливо ее просмотрел, бормоча себе что-то под нос, затем
произнес:
- ЏригодитсЯ, - и ушел со своей добычей. €так, Я осталсЯ со свЯзкой
писем и портретом девушки. Ћна была красива... џ хочу сказать, что выражение
ее лица казалось мне прекрасным. џ знаю, что даже солнечный свет может
лгать, но никакое освещение и никакие позы не могли придать ее лицу такое
выражение, внушавшее полное доверие. Љазалось, она умела слушать с открытой
душой, не питаЯ никаких подозрений, не думаЯ о себе. џ решил лично вернуть
ей ее карточку и письма. ‹юбопытство? „а; и, быть может, еще какое-то
чувство. ‚се, что принадлежало Љуртцу, от менЯ ускользало: его душа, его
тело, его станциЯ, его планы, его слоноваЯ кость, его карьера. Ћсталось
только воспоминание о нем и его "нареченнаЯ"; Я хотел и это отдать прошлому,
хотел уступить все, что у менЯ от него осталось, забвению - последнему слову
общей нашей судьбы. џ не защищаюсь: тогда Я неЯсно себе представлЯл, чего
именно Я хочу. Ѓыть может, то был порыв бессознательной верности... или
завершение одной из тех иронических неизбежностей, которые таЯтсЯ в
человеческом бытии. Ќе знаю. Ќе могу сказать. Ќо Я отправилсЯ к ней.
џ думал, что воспоминание о нем, подобно воспоминаниЯм о других
умерших, которые накапливаютсЯ в жизни каждого человека, - отпечаток в нашем
мозгу уходЯщих от нас теней. Ќо перед высокой и массивной дверью, между
высокими домами, на улице, такой же тихой и нарЯдной, как аллеЯ кладбища,
мне предстало видение: Я увидел его на носилках; он прожорливо открывал рот,
словно хотел проглотить всю землю и всех людей. Ћн жил, жил так, как и
раньше, - ненасытный призрак, стремившийсЯ к блестЯщей видимости и страшной
реальности; призрак более темный, чем тени ночи, и благородно
задрапированный в складки великолепного красноречиЯ. ‚идение, казалось,
вошло в дом вместе со мной: носилки, призраки носильщиков, дикаЯ толпа
послушных почитателей, мрак лесов, блеск реки, бой барабана, ровный и
приглушенный, как биение сердца - сердца тьмы-победительницы. ’о был момент
триумфа длЯ дикой глуши, мстительный ее набег, которому, казалось мне, Я
один должен был противостоЯть, чтобы спасти другую душу. € воспоминание о
том, что Я от него слышал там, под сенью терпеливых лесов, когда за моей
спиной двигались рогатые тени и пылали костры, - это воспоминание снова
всплыло, Я вновь услышал отрывистые фразы, зловещие и страшные в своей
простоте. џ вспомнил гнусные его мольбы и гнусные угрозы, гигантский размах
нечистых его страстей, низость, муку, бурное отчаЯние его души. Ђ потом Я
услышал, как он однажды сказал сдержанно и вЯло:
- ‚сЯ эта слоноваЯ кость, в сущности, принадлежит мне. ”ирма за нее не
платила. џ сам ее собрал, рискуЯ жизнью. ‚се-таки Я боюсь, как бы они не
предъЯвили права на нее... ѓм... Џоложение затруднительное. Љак вы думаете,
что мне делать? ЃоротьсЯ, а? џ хочу только справедливости... - Ћн хотел
только справедливости.
‚о втором этаже Я позвонил у двери из красного дерева, а пока Я ждал,
он, казалось, смотрел на менЯ с блестЯщей филенки, смотрел своим глубоким
взглЯдом, обнимающим, осуждающим, проклинающим вселенную. џ снова слышал
шепот: "“жас! “жас!"
‘пускались сумерки. Њне пришлось подождать в высокой гостиной, где три
узких окна поднимались от пола к потолку, словно светЯщиесЯ и
задрапированные колонны. Ѓлестели изогнутые и позолоченные ножки и спинки
мебели. •олодным и монументальным казалсЯ высокий белый мраморный камин. ‚
углу стоЯл большой роЯль; отблески пробегали по темной его поверхности,
словно по мрачному полированному саркофагу. ‚ысокаЯ дверь открылась и снова
закрылась. џ встал.
‚ сумеречном свете она шла ко мне всЯ в черном, с бледным лицом. Ћна
была в трауре. Ѓольше года прошло с тех пор, как он умер, больше года с тех
пор, как она получила известие. Љазалось, она будет помнить и оплакивать
вечно. Ћна взЯла обе мои руки в свои и прошептала:
- џ слышала, что вы приехали.
џ заметил, что она не очень молода, - во всЯком случае, уже не
молоденькаЯ девушка. Ћна созрела длЯ верности, страданиЯ и веры. ‚ комнате,
казалось, потемнело, словно грустный свет пасмурного вечера сосредоточилсЯ
на ее лице. ќти белокурые волосы, это бледное лицо и чистый лоб были как бы
окружены пепельным ореолом. ’емные глаза смотрели на менЯ. ‚зглЯд был
невинный, глубокий, доверчивый и внушающий доверие. Ћна держала свою
скорбную голову так, словно гордилась этой скорбью, словно хотела сказать:
Я, Я одна умею грустить по нем так, как он того заслуживает. Ќо когда мы
пожимали друг другу руки, на лице ее отразилось такое безнадежное отчаЯние,
что Я понЯл: она была из тех, кого не назовешь игрушкой времени. „лЯ нее он
умер только вчера. € - клЯнусь небом! - это впечатление было настолько
сильным, что и длЯ менЯ он тоже, казалось, умер только вчера... Ќет, сейчас,
сию минуту. џ увидел его и ее вместе - его смерть и ее скорбь... џ видел ее
скорбь в самый момент его смерти. ЏонЯтно ли вам? џ видел их обоих и слышал
их обоих. Ћна сказала прерывающимсЯ голосом:
- џ выжила... - Ђ мой напрЯженный слух уловил последний его шепот
вечного проклЯтиЯ, слившийсЯ с ее печальным возгласом. ‘ испугом Я спросил
себЯ, что Я здесь делаю, словно мне приоткрылась жестокаЯ и нелепаЯ тайна,
которую человеку не подобает знать. Ћна предложила мне сесть. џ осторожно
положил пакет на маленький столик, а она опустила на него руку.
- ‚ы его знали хорошо, - прошептала она, помолчав.
- ‚ тех краЯх близость возникает быстро, - сказал Я. - џ его знал так,
как только может один человек знать другого.
- € вы им восхищались, - проговорила она. - “знав его, нельзЯ им не
восхищатьсЯ, не правда ли?
- Ћн был замечательным человеком, - сказал Я нетвердым голосом. ‚идЯ ее
напрЯженный, умолЯющий взглЯд, как будто следивший, не сорвутсЯ ли с моих
губ еще какие-нибудь слова, Я продолжал:
- ЌельзЯ было не...
- ...любить его, - закончила она с жаром, а Я в ужасе онемел. - Ћ, как
это верно! Ќо подумайте, ведь никто его не знал так хорошо, как знала Я! Ћн
мне все доверЯл. џ его знала лучше, чем кто бы то ни было!
- ‚ы его знали лучше, чем кто бы то ни было, - повторил Я. Ѓыть может,
она была права. Ќо с каждым произнесенным словом в комнате становилось все
темнее, и только лоб ее, чистый и белый, казалось, был озарен неугасимым
светом веры и любви.
- ‚ы были его другом, - продолжала она. - …го другом! - повторила она
громче. - „а, конечно, раз он дал вам это и прислал вас ко мне. џ чувствую,
что могу говорить с вами... и... о! Я должна говорить. џ хочу, чтобы вы -
человек, слышавший последние его слова, - знали, что Я была достойна его...
ќто не гордость... „а! џ горжусь сознанием, что понЯла его лучше, чем кто бы
то ни было на земле. Ћн сам мне это сказал. Ђ с тех пор, как умерла его
мать, у менЯ не было никого... никого... кто бы...
џ слушал. ’ьма сгущалась. џ даже не уверен был в том, какую свЯзку
бумаг он мне дал. Џодозреваю, что он хотел мне доверить другие документы,
которые начальник после его смерти просматривал при свете лампы. Ђ девушка
говорила, облегчаЯ свою скорбь, увереннаЯ в моей симпатии; она говорила так,
как пьют жаждущие. џ узнал, что ее родные не одобрЯли ее помолвки с Љуртцем.
Ћн был недостаточно богат или что-то в этом роде. € право же, Я не знаю, не
был ли он всю свою жизнь нищим. Ћн дал мне основание предполагать, что
недостаток средств загнал его в те краЯ.
- ...ђазве тот, кто его слышал, мог не стать его другом? - говорила
она. - Ћн привлекал к себе людей, обращаЯсь к тому, что есть в них хорошего.
- Ћна пристально смотрела на менЯ. - ќто дар великого человека...
’ихому ее голосу, казалось, аккомпанировали те, иные звуки, исполненные
тайны, отчаЯниЯ и скорби, какие довелось мне слышать; журчание реки, шелест
деревьев, раскачиваемых ветром, рокот толпы, слабый отзвук непонЯтных слов,
шепот человека, говорЯщего из-за порога вечной тьмы.
- Ќо вы его слышали! ‚ы знаете! - воскликнула она.
- „а, знаю, - сказал Я чуть ли не с отчаЯнием в сердце, но склонЯЯ
голову перед ее верой, перед великой и спасительной иллюзией, светившей
неземным светом во тьме, в торжествующей тьме, от которой Я не мог ее
защитить, от которой Я не мог защитить даже себЯ самого.
- ЉакаЯ утрата длЯ менЯ... длЯ нас! - великодушно поправилась она и
шепотом добавила: - „лЯ мира.
‚ угасающем свете Я видел, как блестели ее глаза, полные слез, - слез,
которым не суждено было пролитьсЯ.
- џ была очень счастлива и очень горда, - продолжала она. - ‘лишком
счастлива. ќто продолжалось недолго. Ђ теперь Я несчастна... на всю жизнь.
Ћна встала; ее белокурые волосы, отсвечиваЯ золотом, казалось, ловили
последние проблески света. џ тоже встал.
- € от всего этого, - продолжала она с тоской, - от всех его обещаний,
его величиЯ, его доброй души и благородного сердца не осталось ничего...
ничего, кроме воспоминаниЯ. ‚ы и Я...
- Њы всегда будем его помнить, - поторопилсЯ Я сказать.
- Ќет! - воскликнула она. - Ќемыслимо, чтобы все это погибло, чтобы от
жизни его, принесенной в жертву, не осталось ничего, кроме скорби. ‚ы
знаете, какие грандиозные у него были планы.
џ тоже о них знала. Ѓыть может, Я не могла понЯть, но о них знали и
другие люди. —то-то должно остатьсЯ. …го слова, во всЯком случае, не умрут.
- …го слова останутсЯ, - сказал Я.
- € его пример, - прошептала она словно про себЯ. - ‹юди смотрели на
него снизу вверх... доброта его светилась в каждом поступке. …го пример...
- Џравильно, - сказал Я, - и его пример. „а, его пример. Ћб этом Я
позабыл.
- Ќо Я помню. џ не могу, не могу поверить... Ќе могу поверить, что
никогда больше его не увижу... что никто его больше не увидит никогда,
никогда, никогда...
Ћна простерла руки, словно вслед отступающему человеку; бледные руки с
переплетенными пальцами виднелись на фоне угасающей узкой полосы окна.
Ќикогда его не увидит! ‚ ту минуту Я его видел достаточно Ясно. „о конца
жизни Я буду видеть этот красноречивый призрак, а также и ее - трагическую
тень, походившую в этой позе на другую, тоже трагическую женщину, котораЯ
была увешана бессильными амулетами и простирала обнаженные смуглые руки к
сверкающему адскому потоку, к потоку тьмы. ‚друг она сказала очень тихо:
- Ћн умер так же, как и жил.
’упаЯ злоба шевельнулась во мне.
- …го конец был во всех отношениЯх достоин его жизни, - сказал Я.
- Ђ менЯ с ним не было, - прошептала она. ‡лоба уступила место
бесконечной жалости.
- ‚се, что можно было сделать... - пробормотал Я.
- „а, но Я в него верила больше, чем кто бы то ни было на земле...
больше, чем его роднаЯ мать, больше, чем... он сам. џ была ему нужна! џ! џ
бы сберегла каждое его слово, каждый вздох, каждый жест, каждый его взглЯд.
џ почувствовал, как холоднаЯ рука сжала мне сердце.
- Ќе надо! - сказал Я сдавленным голосом.
- Џростите менЯ. џ так долго тосковала молча... молча... ‚ы были с
ним... до конца? џ думаю о его одиночестве. Џодле него не было никого, кто
бы мог его понЯть так, как понЯла бы Я. Ѓыть может, никто не слышал...
- џ был с ним до конца, - сказал Я дрожащим голосом. - џ слышал его
последние слова... - € в испуге Я умолк.
- Џовторите, - прошептала она надрывающим сердце голосом. - Њне
нужно... мне нужно что-нибудь... что-нибудь... чтобы с этим жить.
џ чуть было не крикнул: "„а разве вы не слышите?" ‘умерки вокруг нас
повторЯли это слово настойчивым шепотом, - шепотом угрожающим, как первое
дыхание надвигающегосЯ шквала: "“жас! “жас!"
- Џоследнее слово... чтобы жить с ним, - настаивала она. - Џоймите, Я
его любила, любила, любила!
џ взЯл себЯ в руки и медленно проговорил:
- Џоследнее слово, какое он произнес, было ваше имЯ.
џ услышал тихий вздох, а потом сердце мое замерло, перестало битьсЯ,
когда раздалсЯ ликующий и страшный крик, крик великого торжества и
бесконечной боли.
- џ это знала... была уверена!..
Ћна знала. Ћна была уверена. џ слышал, как она плакала. Ћна закрыла
лицо руками. Љазалось мне, что дом рухнет раньше, чем Я успею выбежать,
казалось, что небеса обрушатсЯ на мою голову. Ќо ничего не случилось. Ќебеса
из-за таких пустЯков не рушатсЯ. €нтересно, обрушились бы они, если бы Я был
справедлив и отдал должное Љуртцу? ђазве не говорил он, что требует только
справедливости? Ќо Я не мог. Ќе мог ей сказать. ’огда стало бы слишком
темно... слишком темно...
Њарлоу умолк. ЌеЯсный и молчаливый, он сидел в стороне в позе Ѓудды,
погруженного в созерцание. Ќикто не шелохнулсЯ.
- Њы прозевали начало отлива, - неожиданно сказал директор.
џ поднЯл голову. —ернаЯ грЯда облаков пересекала устье, и спокойный
поток, ведущий словно к концу земли, струилсЯ мрачный под облачным небом -
казалось, он уводил в сердце необъЯтной тьмы.

1902
Last-modified: Mon, 22 Jul 2002 14:44:42 GMT
Ћцените этот текст: