  складки  великолепного  красноречиЯ.  ‚идение,  казалось,
вошло в дом вместе со  мной:  носилки,  призраки  носильщиков,  дикаЯ  толпа
послушных почитателей, мрак  лесов,  блеск  реки,  бой  барабана,  ровный  и
приглушенный, как биение сердца - сердца тьмы-победительницы. ’о был  момент
триумфа длЯ дикой глуши, мстительный ее набег,  которому,  казалось  мне,  Я
один должен был противостоЯть, чтобы спасти другую душу.  €  воспоминание  о
том, что Я от него слышал там, под сенью терпеливых  лесов,  когда  за  моей
спиной двигались рогатые тени и пылали  костры,  -  это  воспоминание  снова
всплыло, Я вновь услышал отрывистые  фразы,  зловещие  и  страшные  в  своей
простоте. џ вспомнил гнусные его мольбы и гнусные угрозы, гигантский  размах
нечистых его страстей, низость, муку, бурное отчаЯние его души.  Ђ  потом  Я
услышал, как он однажды сказал сдержанно и вЯло:
     - ‚сЯ эта слоноваЯ кость, в сущности, принадлежит мне. ”ирма за нее  не
платила. џ сам ее собрал, рискуЯ жизнью. ‚се-таки Я боюсь,  как  бы  они  не
предъЯвили права на нее... ѓм... Џоложение затруднительное. Љак вы  думаете,
что мне делать? ЃоротьсЯ, а? џ хочу  только  справедливости...  -  Ћн  хотел
только справедливости.
     ‚о втором этаже Я позвонил у двери из красного дерева, а пока  Я  ждал,
он, казалось, смотрел на менЯ с блестЯщей филенки,  смотрел  своим  глубоким
взглЯдом, обнимающим, осуждающим, проклинающим  вселенную.  џ  снова  слышал
шепот: "“жас! “жас!"
     ‘пускались сумерки. Њне пришлось подождать в высокой гостиной, где  три
узких  окна  поднимались  от   пола   к   потолку,   словно   светЯщиесЯ   и
задрапированные колонны. Ѓлестели изогнутые и позолоченные  ножки  и  спинки
мебели. •олодным и монументальным казалсЯ высокий белый мраморный  камин.  ‚
углу стоЯл большой роЯль; отблески  пробегали  по  темной  его  поверхности,
словно по мрачному полированному саркофагу. ‚ысокаЯ дверь открылась и  снова
закрылась. џ встал.
     ‚ сумеречном свете она шла ко мне всЯ в черном, с  бледным  лицом.  Ћна
была в трауре. Ѓольше года прошло с тех пор, как он умер, больше года с  тех
пор, как она получила известие. Љазалось, она  будет  помнить  и  оплакивать
вечно. Ћна взЯла обе мои руки в свои и прошептала:
     - џ слышала, что вы приехали.
     џ заметил, что она  не  очень  молода,  -  во  всЯком  случае,  уже  не
молоденькаЯ девушка. Ћна созрела длЯ верности, страданиЯ и веры. ‚  комнате,
казалось, потемнело, словно грустный свет пасмурного  вечера  сосредоточилсЯ
на ее лице. ќти белокурые волосы, это бледное лицо и чистый лоб были как  бы
окружены пепельным ореолом.  ’емные  глаза  смотрели  на  менЯ.  ‚зглЯд  был
невинный,  глубокий,  доверчивый  и  внушающий  доверие.  Ћна  держала  свою
скорбную голову так, словно гордилась этой скорбью, словно  хотела  сказать:
Я, Я одна умею грустить по нем так, как он того  заслуживает.  Ќо  когда  мы
пожимали друг другу руки, на лице ее отразилось такое безнадежное  отчаЯние,
что Я понЯл: она была из тех, кого не назовешь игрушкой времени. „лЯ нее  он
умер только вчера. € - клЯнусь  небом!  -  это  впечатление  было  настолько
сильным, что и длЯ менЯ он тоже, казалось, умер только вчера... Ќет, сейчас,
сию минуту. џ увидел его и ее вместе - его смерть и ее скорбь... џ видел  ее
скорбь в самый момент его смерти. ЏонЯтно ли вам? џ видел их обоих и  слышал
их обоих. Ћна сказала прерывающимсЯ голосом:
     - џ выжила... - Ђ мой  напрЯженный  слух  уловил  последний  его  шепот
вечного проклЯтиЯ, слившийсЯ с ее печальным возгласом. ‘ испугом  Я  спросил
себЯ, что Я здесь делаю, словно мне приоткрылась жестокаЯ и  нелепаЯ  тайна,
которую человеку не подобает знать. Ћна предложила мне  сесть.  џ  осторожно
положил пакет на маленький столик, а она опустила на него руку.
     - ‚ы его знали хорошо, - прошептала она, помолчав.
     - ‚ тех краЯх близость возникает быстро, - сказал Я. - џ его знал  так,
как только может один человек знать другого.
     - € вы им восхищались, - проговорила она. - “знав  его,  нельзЯ  им  не
восхищатьсЯ, не правда ли?
     - Ћн был замечательным человеком, - сказал Я нетвердым голосом. ‚идЯ ее
напрЯженный, умолЯющий взглЯд, как будто следивший, не сорвутсЯ  ли  с  моих
губ еще какие-нибудь слова, Я продолжал:
     - ЌельзЯ было не...
     - ...любить его, - закончила она с жаром, а Я в ужасе онемел. - Ћ,  как
это верно! Ќо подумайте, ведь никто его не знал так хорошо, как знала Я!  Ћн
мне все доверЯл. џ его знала лучше, чем кто бы то ни было!
     - ‚ы его знали лучше, чем кто бы то ни было, - повторил Я. Ѓыть  может,
она была права. Ќо с каждым произнесенным словом в комнате  становилось  все
темнее, и только лоб ее, чистый и белый,  казалось,  был  озарен  неугасимым
светом веры и любви.
     - ‚ы были его другом, - продолжала она. - …го другом! -  повторила  она
громче. - „а, конечно, раз он дал вам это и прислал вас ко мне. џ  чувствую,
что могу говорить с вами... и... о! Я должна говорить. џ хочу,  чтобы  вы  -
человек, слышавший последние его слова, - знали, что Я была достойна  его...
ќто не гордость... „а! џ горжусь сознанием, что понЯла его лучше, чем кто бы
то ни было на земле. Ћн сам мне это сказал. Ђ с  тех  пор,  как  умерла  его
мать, у менЯ не было никого... никого... кто бы...
     џ слушал. ’ьма сгущалась. џ даже не уверен  был  в  том,  какую  свЯзку
бумаг он мне дал. Џодозреваю, что он хотел мне  доверить  другие  документы,
которые начальник после его смерти просматривал при свете лампы.  Ђ  девушка
говорила, облегчаЯ свою скорбь, увереннаЯ в моей симпатии; она говорила так,
как пьют жаждущие. џ узнал, что ее родные не одобрЯли ее помолвки с Љуртцем.
Ћн был недостаточно богат или что-то в этом роде. € право же, Я не знаю,  не
был ли он всю свою жизнь нищим.  Ћн  дал  мне  основание  предполагать,  что
недостаток средств загнал его в те краЯ.
     - ...ђазве тот, кто его слышал, мог не стать  его  другом?  -  говорила
она. - Ћн привлекал к себе людей, обращаЯсь к тому, что есть в них хорошего.
- Ћна пристально смотрела на менЯ. - ќто дар великого человека...
     ’ихому ее голосу, казалось, аккомпанировали те, иные звуки, исполненные
тайны, отчаЯниЯ и скорби, какие довелось мне слышать; журчание реки,  шелест
деревьев, раскачиваемых ветром, рокот толпы, слабый отзвук непонЯтных  слов,
шепот человека, говорЯщего из-за порога вечной тьмы.
     - Ќо вы его слышали! ‚ы знаете! - воскликнула она.
     - „а, знаю, - сказал Я чуть ли не с  отчаЯнием  в  сердце,  но  склонЯЯ
голову перед ее верой, перед  великой  и  спасительной  иллюзией,  светившей
неземным светом во тьме, в торжествующей  тьме,  от  которой  Я  не  мог  ее
защитить, от которой Я не мог защитить даже себЯ самого.
     - ЉакаЯ утрата длЯ менЯ... длЯ нас! -  великодушно  поправилась  она  и
шепотом добавила: - „лЯ мира.
     ‚ угасающем свете Я видел, как блестели ее глаза, полные слез, -  слез,
которым не суждено было пролитьсЯ.
     - џ была очень счастлива и очень горда, -  продолжала  она.  -  ‘лишком
счастлива. ќто продолжалось недолго. Ђ теперь Я несчастна... на всю жизнь.
     Ћна встала; ее белокурые волосы, отсвечиваЯ золотом,  казалось,  ловили
последние проблески света. џ тоже встал.
     - € от всего этого, - продолжала она с тоской, - от всех его  обещаний,
его величиЯ, его доброй души и благородного  сердца  не  осталось  ничего...
ничего, кроме воспоминаниЯ. ‚ы и Я...
     - Њы всегда будем его помнить, - поторопилсЯ Я сказать.
     - Ќет! - воскликнула она. - Ќемыслимо, чтобы все это погибло, чтобы  от
жизни его, принесенной в  жертву,  не  осталось  ничего,  кроме  скорби.  ‚ы
знаете, какие грандиозные у него были планы.
     џ тоже о них знала. Ѓыть может, Я не могла понЯть, но  о  них  знали  и
другие люди. —то-то должно остатьсЯ. …го слова, во всЯком случае, не умрут.
     - …го слова останутсЯ, - сказал Я.
     - € его пример, - прошептала она словно про себЯ. -  ‹юди  смотрели  на
него снизу вверх... доброта его светилась в каждом поступке. …го пример...
     - Џравильно, - сказал Я, - и его пример. „а,  его  пример.  Ћб  этом  Я
позабыл.
     - Ќо Я помню. џ не могу, не могу  поверить...  Ќе  могу  поверить,  что
никогда больше его не увижу... что  никто  его  больше  не  увидит  никогда,
никогда, никогда...
     Ћна простерла руки, словно вслед отступающему человеку; бледные руки  с
переплетенными пальцами виднелись  на  фоне  угасающей  узкой  полосы  окна.
Ќикогда его не увидит! ‚ ту минуту Я его видел  достаточно  Ясно.  „о  конца
жизни Я буду видеть этот красноречивый призрак, а также и ее  -  трагическую
тень, походившую в этой позе на другую, тоже  трагическую  женщину,  котораЯ
была увешана бессильными амулетами и простирала обнаженные  смуглые  руки  к
сверкающему адскому потоку, к потоку тьмы. ‚друг она сказала очень тихо:
     - Ћн умер так же, как и жил.
     ’упаЯ злоба шевельнулась во мне.
     - …го конец был во всех отношениЯх достоин его жизни, - сказал Я.
     - Ђ менЯ с  ним  не  было,  -  прошептала  она.  ‡лоба  уступила  место
бесконечной жалости.
     - ‚се, что можно было сделать... - пробормотал Я.
     - „а, но Я в него верила больше, чем кто бы  то  ни  было  на  земле...
больше, чем его роднаЯ мать, больше, чем... он сам. џ была ему нужна!  џ!  џ
бы сберегла каждое его слово, каждый вздох, каждый жест, каждый его взглЯд.
     џ почувствовал, как холоднаЯ рука сжала мне сердце.
     - Ќе надо! - сказал Я сдавленным голосом.
     - Џростите менЯ. џ так долго тосковала  молча...  молча...  ‚ы  были  с
ним... до конца? џ думаю о его одиночестве. Џодле него не было  никого,  кто
бы мог его понЯть так, как понЯла бы Я. Ѓыть может, никто не слышал...
     - џ был с ним до конца, - сказал Я дрожащим голосом.  -  џ  слышал  его
последние слова... - € в испуге Я умолк.
     - Џовторите,  -  прошептала  она  надрывающим  сердце  голосом.  -  Њне
нужно... мне нужно что-нибудь... что-нибудь... чтобы с этим жить.
     џ чуть было не крикнул: "„а разве вы не слышите?"  ‘умерки  вокруг  нас
повторЯли это слово настойчивым шепотом, - шепотом  угрожающим,  как  первое
дыхание надвигающегосЯ шквала: "“жас! “жас!"
     - Џоследнее слово... чтобы жить с ним, - настаивала она. -  Џоймите,  Я
его любила, любила, любила!
     џ взЯл себЯ в руки и медленно проговорил:
     - Џоследнее слово, какое он произнес, было ваше имЯ.
     џ услышал тихий вздох, а потом сердце мое  замерло,  перестало  битьсЯ,
когда  раздалсЯ  ликующий  и  страшный  крик,  крик  великого  торжества   и
бесконечной боли.
     - џ это знала... была уверена!..
     Ћна знала. Ћна была уверена. џ слышал, как  она  плакала.  Ћна  закрыла
лицо руками. Љазалось мне, что дом рухнет  раньше,  чем  Я  успею  выбежать,
казалось, что небеса обрушатсЯ на мою голову. Ќо ничего не случилось. Ќебеса
из-за таких пустЯков не рушатсЯ. €нтересно, обрушились бы они, если бы Я был
справедлив и отдал должное Љуртцу? ђазве не говорил он, что  требует  только
справедливости? Ќо Я не мог. Ќе мог  ей  сказать.  ’огда  стало  бы  слишком
темно... слишком темно...
     Њарлоу умолк. ЌеЯсный и молчаливый, он сидел в стороне  в  позе  Ѓудды,
погруженного в созерцание. Ќикто не шелохнулсЯ.
     - Њы прозевали начало отлива, - неожиданно сказал директор.
     џ поднЯл голову. —ернаЯ грЯда облаков  пересекала  устье,  и  спокойный
поток, ведущий словно к концу земли, струилсЯ мрачный под облачным  небом  -
казалось, он уводил в сердце необъЯтной тьмы.

        1902