 слух преследует
липкое тиканье часов, прЯдь  волос прилипает ко  лбу Њишель,  а она лежит на
софе и смотрит на Џьера.
     -- џ тоже мало тебЯ знаю, ко дело не в этом... ’ы думаешь, что у менЯ с
головой не все в порЯдке.
     Ѓобби снова рычит.
     -- Ќесколько лет назад, -- говорит Њишель и закрывает глаза, -- мы жили
в  Ђнгьене, Я тебе об этом уже говорила. Њне кажетсЯ,  что  Я тебе говорила,
что мы жили в Ђнгьене. Ќе смотри на менЯ так.
     -- Ђ Я и не смотрю, -- говорит Џьер.
     -- Ќет, смотришь, и  мне от этого  не по себе. Ќо ведь это неправда, не
может  быть,  чтобы ей было не по себе оттого, что  Я жду  ее слов, жду,  не
двигаЯсь,  продолжениЯ  ее рассказа, глЯдЯ, как едва шевелЯтсЯ  ее  губы,  а
сейчас -- это случитсЯ: она сложит вместе  руки и приметсЯ  умолЯть,  и пока
она  будет  взывать,  битьсЯ  и плакать в  его объЯтиЯх,  раскроетсЯ  цветок
страсти, раскроетсЯ влажный цветок -- наслаждение чувствовать ее бесполезное
сопротивление... ‚  холл вползает Ѓобби и устраиваетсЯ в углу. "Ќе смотри на
менЯ так", -- сказала Њишель, а Џьер ответил: "Ђ Я и не смотрю", и тогда она
сказала,  что нет, ты смотришь, и что ей не по себе от такого взглЯда, но их
разговор прерываетсЯ, потому что вот теперь Џьер встает и смотрит  на Ѓобби,
смотрит на себЯ  в  зеркало,  проводит  рукой  по  лицу,  вздыхает  и  вдруг
пронзительно  стонет, надает  на  колени  перед  софой и  утыкаетсЯ  лицом в
ладони,  вздрагиваЯ  и  тЯжело  дыша,  изо  всех сил стараЯсь избавитьсЯ  от
видений, которые, как паутина, липнут к  лицу, как сухие листьЯ, прилипают к
мокрому лицу.
     -- Ћ Џьер, -- произносит Њишель тоненьким голоском.
     €з-под пальцев рветсЯ наружу неудержимый плач: безыскусные  и неуклюжие
рыданиЯ сотрЯсают тело юноши, и кажетсЯ, им не будет конца.
     -- Џьер, Џьер, -- говорит Њишель, -- но почему, дорогой, почему?
     Ћна медленно гладит его по голове, протЯгивает ему тот же платок.
     -- Љретин Я несчастный, прости менЯ. ’ы мне... ты мне говори...
     Ћн приподнимаетсЯ и отодвигаетсЯ на другой конец  софы, не замечаЯ, что
Њишель резко отшатнулась от него  и смотрит так, как и в  прошлый раз, когда
убежала  от него.  Ћн  повторЯет: "’ы мне го...  говорила", повторЯет  он  с
усилием, у него перехватило горло. Ќо что  это? Ѓобби снова  зарычал. ‚став,
Њишель начинает  пЯтитьсЯ, отходит шаг за шагом и не  спускает  с него глаз;
что это? зачем это сейчас, почему она уходит, почему? •лопанье  двери его не
потревожило:  он  улыбаетсЯ,  видит свою  улыбку в зеркале, улыбаетсЯ вновь.
"Als alle Knospen sprangen", -- не разжимаЯ губ, мурлычет он мелодию. ‚ доме
тишина: только звЯкает телефон  -- снимают  трубку, вращаетсЯ с  характерным
жужжанием телефонный диск: перваЯ цифра,  втораЯ... Џьер, пошатываЯсь, стоит
перед  зеркалом, вЯло  уговариваЯ себЯ, что  должен  пойти  и  объЯснитьсЯ с
Њишель, но нет, он  уже  во дворе у мотоцикла. Ѓобби  рычит на крыльце.  „ом
усиливает  резкое  эхо взревевшего  мотоцикла:  перваЯ скорость --  вверх по
улице, втораЯ -- под жгучее солнце.
     -- ќто был тот же голос, Ѓабетта. € тогда Я догадалась, что...
     -- ѓлупости, -- отвечает Ѓабетта.  -- Ѓудь  Я  там,  думаю,  Я бы  тебе
устроила взбучку.
     -- Џьер уехал, -- говорит Њишель.
     -- ќто, наверное, самое лучшее, что он мог сделать.
     -- Ѓабетта, если бы ты приехала.
     -- ‡ачем? Ќу конечно, приеду, но это какой-то идиотский бред.
     -- Ћн заикалсЯ, Ѓабетта, клЯнусь тебе... ќто не галлюцинациЯ, Я же тебе
говорила, что раньше... Љак будто это  было уже однажды... Џриезжай быстрей,
по  телефону Я не могу объЯснить... ’олько что взревел мотоцикл, он уехал, а
мне ужасно  жаль. Љак он сможет понЯть,  что происходит со мной, беднЯга, но
он тоже как безумный, Ѓабетта, это так странно.
     -- Њне казалось,  что  ты уже  излечилась  от всего  этого, --  говорит
Ѓабетта как-то отчужденно.  -- ‚ конце концов, Џьер не дурак и все поймет. џ
думала, что он давно уже об этом знает.
     --  џ даже начала ему  рассказывать,  Я  хотела  рассказать,  но тут...
Ѓабетта, клЯнусь тебе, он заикаетсЯ, и раньше, раньше...
     --  ’ы мне уже  говорила, но все  это --  твои фантазии. €  ђолан тоже,
бывает, сделает такую прическу, что его и не узнать; ну что ты, черт возьми,
придумываешь?..
     -- Ђ сейчас он уехал, -- монотонно повторЯет Њишель.
     -- Ќичего,  вернетсЯ,  --  говорит  Ѓабетта.  --  Ќу  ладно,  приготовь
чего-нибудь вкусненького: у ђолана -- сама знаешь, аппетит...
     -- ’ы что на менЯ наговариваешь? -- говорит ђолан, возникший на пороге.
-- —то случилось у Њишель?
     -- …дем, -- говорит Ѓабетта. -- …дем немедленно.
     Њиром  управлЯет  газоваЯ  ручка -- резиновый  цилиндр, что умещаетсЯ в
ладони:  стоит немного повернуть вправо  -- все  деревьЯ  сливаютсЯ в  одно,
раскинувшеесЯ  вдоль всей дороги, а стоит самую малость крутнуть влево --  и
зеленый гигант распадаетсЯ на сотни тополей, убегающих назад, высоковольтные
же вышки шествуют  размеренно, одна за другой, их шествие  -- самый  удачный
ритм, в  который  могут вплетатьсЯ и  слова,  и  лоскутьЯ  образов,  уже  не
свЯзанных
     с дорогой; газоваЯ ручка поворачиваетсЯ вправо -- звук растет и растет,
струна звука до  предела  натЯгиваетсЯ, но  уже нет никаких  мыслей,  а лишь
единение  с  машиной: тело  срастаетсЯ  с машиной  и ветер  в  лицо, --  как
забвение; Љорбей,  Ђрпажон,  ‹ина-Њонлери, снова тополЯ, полицейскаЯ  будка,
свет становитсЯ с каждым разом все Ярче, свежий ветер влетает в полуоткрытый
рот,  медленнее,  медленнее, на  этом перекрестке  -- направо.  Џариж  --  в
восемнадцати  километрах,  реклама   "—инзано",  Џариж  --   в   шестнадцати
китометрах. "Ќе  разбилсЯ, -- думает Џьер,  медленно сворачиваЯ  на  дорогу,
ведущую  налево.  --  ЌевероЯтно,  но  Я  не разбилсЯ".  “сталость  столь же
ощутима,  как  и сидевшаЯ совсем  недавно за его спиной пассажирка, с каждым
мгновением она становитсЯ все более необходимой и манЯщей. "„умаю,  она менЯ
простит, --  размышлЯет Џьер. -- Њы оба  с  приветом, должна  же она понЯть,
понЯть,  понЯть, понЯть, что ничего нельзЯ узнать  по-настоЯщему, не испытав
любви,  Я  хочу ощущать  ее  волосы  в  своих руках,  ее тело,  Я  люблю ее,
люблю..." ђЯдом с  дорогой  возникает лес, принесенные ветром  сухие  листьЯ
захлестывают  автостраду. Џьер смотрит на  листьЯ,  их подминает и  взметает
мотоцикл; резиновый  цилиндр газовой ручки вновь  вращаетсЯ вправо,  еще раз
вправо, еще и еще. € вдруг поЯвлЯетсЯ слабый блеск стеклЯнного шара у начала
перил. Ќет нужды ставить мотоцикл далеко  от  особнЯка, но ведь  Ѓобби будет
лаЯть, и он  прЯчет  машину  среди деревьев  и  с последними  лучами  солнца
добираетсЯ  до  особнЯка пешком, входит в холл, надеЯсь найти Њишель, -- она
должна была  быть там,  но  софа пуста,  в холле  только  бутылка коньЯка  и
стаканы,  дверь,  ведущаЯ  на  кухню,  осталась  открыта, сквозь нее  льетсЯ
красноватый  свет  солнца, заходЯщего  в  глубине  рощицы,  и  только тишина
кругом,  так  что  лучше идти  к  лестнице, не  упускаЯ  из  виду  блестЯщий
стеклЯнный шар, или же это поблескивают глаза Ѓобби, он лежит со вздыбленной
шерстью  на  первой  ступеньке  и  едва  слышно  рычит, через него  нетрудно
перешагнуть  и  медленно, не  скрипЯ ступеньками, чтобы не  испугать Њишель,
поднЯтьсЯ  по лестнице; дверь  приоткрыта, не  может быть, чтобы дверь  была
приоткрыта, а у него бы не  было в кармане ключа,  но если дверь приоткрыта,
то ключ уже не  нужен; какое наслаждение, приглаживаЯ волосы  рукой,  идти к
двери, и он входит, нарочито припадаЯ на правую ногу,  едва толкает дверь, и
она бесшумно открываетсЯ: Њишель, сидЯщаЯ на краю кровати, поднимает глаза и
смотрит  на  него, она подносит руку ко рту,  видимо,  хотела  закричать (но
почему волосы у нее не распущены, почему на ней не ночнаЯ сорочка  небесного
цвета,  почему она  в брюках и  выглЯдит  старше), и тогда Њишель улыбаетсЯ,
вздыхает, протЯгиваЯ к нему руки, и говорит: "Џьер, Џьер" -- и,  вместо того
чтобы складывать  в мольбе  руки и сопротивлЯтьсЯ, называет его  по  имени и
ждет его, смотрит на него и дрожит, будто от стыда или счастьЯ, как сука, но
он все же видит ее, несмотрЯ  на  ковер из сухих листьев,  снова закрывающий
ему лицо,  а он пытаетсЯ  обеими  руками  сорвать его, и  в это времЯ Њишель
начинает пЯтитьсЯ, наталкиваетсЯ  на край кровати, в отчаЯнии оглЯдываетсЯ и
кричит;  и  всЯ  его  страсть  вскипает  в  нем и захлестывает  его,  Њишель
продолжает кричать, вот так  -- зажав волосы  в кулак, вот  так, несмотрЯ на
мольбу, вот так тогда, сука, вот так.
     -- ђади Ѓога, но ведь это  давно уж забыто и быльем поросло, -- говорит
ђолан, на …сей скорости вписываЯсь в поворот.
     --  џ тоже  так думала. Џочти  семь  лет. € вдруг  --  на  тебе! €менно
сейчас...
     -- ‚от тут ты, пожалуй, ошибаешьсЯ, --  говорит  ђолан.  -- …сли  это и
должно было выЯвитьсЯ,  то  именно сейчас,  в этом  абсурде  все  достаточно
логично.  ‡наешь, мне и самому... иногда  снитсЯ все это.  ‚прочем,  не  так
легко забыть и то, как мы этого  типа убили. Ќо,  в конце концов, в то времЯ
лучшего мы и придумать не могли, -- говорит ђолан, до отказа нажимаЯ на газ.
     --  Ћна об этом ничего не знает, --  говорит Ѓабетта. -- ђазве  только,
что его вскоре убили. Ќадо было бы, по крайней мере, рассказать ей об этом.
     -- Љонечно.  Ќо  ему-то это совершенно  не  показалось  справедливым. џ
помню его  рожу,  когда мы его  выволокли из машины  там, в  лесной чаще. Ћн
сразу усек, что ему крышка. Ќо он был, конечно же, не трус.
     -- Ѓыть смелым  всегда легче, чем быть мужчиной, -- говорит Ѓабетта. --
ЌадругатьсЯ  над  девочкой, котораЯ...  Љогда  Я  думаю  о  том,  сколько  Я
боролась, чтобы Њишель не покончила с собой... ‚ те первые  ночи...  ЊенЯ не
удивлЯет,  что она снова  чувствует  себЯ  как  тогда,  длЯ  нее  это  почти
естественно.
     Њашина на всей скорости въезжает на улицу, котораЯ ведет к особнЯку.
     -- „а, это  был ублюдок, -- говорит ђолан.  -- —истокровный  ариец, как
принЯто было говорить в то времЯ.  Џопросил  у  нас сигарету,  имеЯ  в виду,
естественно, право последней просьбы. •отел знать, за что  мы его хлопнем, и
мы ему все  объЯснили, если это можно назвать объЯснением. „о сих пор он мне
снитсЯ:  его  презрительно-удивленный  взглЯд,  его почти элегантнаЯ  манера
заикатьсЯ. џ помню  даже, как он упал  на сухие листьЯ: не лицо  -- кровавое
месиво.
     -- Џожалуйста, прекрати, -- говорит Ѓабетта.
     -- Ћн  это  заслужил,  а  кроме того,  у нас  не  было ничего -- только
самодельный охотничий патрон... Ќам налево, в самый конец?
     -- „а, налево.
     -- Ќадеюсь, коньЯк будет, -- говорит ђолан и тормозит.


     €з книг
        ‚‘… ЋѓЌ€-ЋѓЋЌњ
     ЏЋ‘‹…„Ќ€‰ ђЂ“Ќ„
        ‚‘… ЋѓЌ€ - ЋѓЋЌњ
     "‚от таким будет когда-нибудь памЯтник мне", -- иронически замечает про
себЯ  проконсул, поднимаЯ руку,  котораЯ  застывает  затем  в приветственном
жесте. Џроконсул позволЯет публике, которую  не  смогли утомить ни  жара, ни
два  часа  зрелища на арене цирка,  обратить  себЯ в  камень  на  времЯ рева
овации. Ќаступает миг обещанного сюрприза, и проконсул поворачивает голову и
смотрит на свою супругу, котораЯ в ответ улыбаетсЯ ему  бесстрастной улыбкой
-- как всегда  на праздниках. €рина не знает, что сейчас последует, но  в то
же времЯ словно бы знает -- ведь  даже неожиданное становитсЯ рутиной, когда
привыкаешь  сносить,  с   безразличием,  которое  так  ненавидит  проконсул,
бесконечные  капризы повелителЯ.  „аже не поворачиваЯсь к арене, она заранее
знает, что уже  брошен жребий, что предстоит жестокое и монотонное  зрелище.
‹икас, хозЯин винокурен, и его жена “раниЯ первыми  выкрикивают имЯ, которое
толпа  тотчас  же подхватывает и  громогласно повторЯет. "“  менЯ  длЯ  тебЯ
сюрприз, -- говорит проконсул. -- ЊенЯ уверЯли,  что ты восхищаешьсЯ  стилем
этого гладиатора".  ‘траж  своей  улыбки, €рина чуть  склонЯет голову в знак
благодарности. "Џолагаю, ты окажешь нам честь и поприсутствуешь на поединке,
пусть тебе и претЯт ристалища, --  добавлЯет  проконсул. -- ‘огласись, что Я
позаботилсЯ о том, чтобы предложить то, что не может  тебе не  понравитьсЯ".
--  "’ы -- соль земли!  -- восклицает  ‹икас. -- ’ы заставлЯешь тень  самого
Њарса  спуститьсЯ на  убогую арену нашей провинции!". --  "€ это еще  только
половина", -- говорит проконсул, пригубив из кубка и передав его своей жене.
€рина делает большой глоток, что  вроде бы  помогает заслонить ароматом вина
густой,  всепроникающий  запах  крови  и  навоза.  ‚оцарЯетсЯ  выжидательное
молчание, словно клинком вонзающеесЯ в Њарка;  он выходит на середину арены,
его  короткий  меч  вспыхивает  как  молниЯ  --  когда лучам  солнца удаетсЯ
проникнуть сквозь  щели  в  старом  ограждении стадиона,  --  бронзовый  щит
небрежно висит на левой руке гладиатора. "“ж не собралсЯ ли ты выпустить его
против победителЯ  ‘мирниЯ?"  --  взволнованно  спрашивает  ‹икас.  "Ќет,  Я
придумал кое-что  получше,  -- отвечает  проконсул.  --  џ  хочу, чтобы твоЯ
провинциЯ запомнила менЯ  по этим играм и чтобы моЯ супруга хоть на какое-то
времЯ  перестала изнывать от  скуки". “раниЯ и ‹икас аплодируют  в  ожидании
ответа  €рины,  но  та  лишь  молча  отдает  рабу кубок,  словно  не замечаЯ
поднЯвшегосЯ  над  ареной  рева   публики,   приветствующей   выход  второго
гладиатора.  Ќеподвижный,   Њарк  тоже   кажетсЯ   безразличным  к  овациЯм,
знаменующим  поЯвление   его  противника;  лишь  кончиком  меча  он   слегка
постукивает по позолоченным поножам.
     "Ђлло",  --  говорит ђолан  ђенуар, вытаскиваЯ из  пачки сигарету,  это
движение  --  словно  неотъемлемаЯ  часть  того,  другого  --  за телефонной
трубкой.  Ќа  линии слышны  помехи, треск беспорЯдочных  соединений,  слышен
чей-то голос,  диктующий  цифры,  и вдруг -- тишина, совсем мертваЯ, из того
мертвого молчаниЯ, что изливает телефон в ушную раковину. "Ђлло", -- говорит
ђолан, положив  сигарету на край  пепельницы и  хлопаЯ по карманам халата  в
поисках  спичек.  "ќто Я", --  слышитсЯ  голос  †анны. "ќто Я", --  зачем-то
повторЯет †анна. €, так как  ђолан молчит, она добавлЯет:  "‘онЯ  только что
ушла".
     Ћн должен повернутьсЯ к императорской ложе и -- как того требует раз  и
навсегда  заведенный порЯдок -- поприветствовать сидЯщих  там. Ћн знает, что
должен это сделать, знает, что увидит жену  проконсула, самого проконсула и,
вполне  возможно,  жена проконсула улыбнетсЯ ему,  как это было на последних
играх.  …му  не  нужно  думать,  он  почти  не  умеет  думать,  но  инстинкт
предупреждает  его, твердит, что эта  арена -- плохаЯ, она --  как  огромный
бронзовый глаз, испещренный  извилистыми  тропами,  оставленными  граблЯми и
пальмовыми   листьЯми   поверх   случайно   сохранившихсЯ   мрачных   следов
предшествовавших поединков. ‘егоднЯ ему приснилась рыба; ему снилось, что он
один,  на  пустынной дороге,  меж полуразрушенных  колонн;  пока он  надевал
доспехи, кто-то успел пробормотать,  что проконсул не  заплатит ему золотыми
монетами. Њарк не снизошел до того, чтобы расспрашивать незнакомца, и  тогда
кто-то еще,  зловеще рассмеЯвшись, стал  удалЯтьсЯ, так и не  повернувшись к
нему  спиной. Џотом кто-то  третий стал  шептать, что он -- брат гладиатора,
убитого Њарком  в  Њассилии,  но времени уже не  оставалось,  и вот  его уже
толкают в спину, выпроваживаЯ к  галерее,  навстречу несущемусЯ снаружи реву
толпы. †ара  невыносимаЯ, на  голову  давит  шлем,  отбрасывающий  солнечные
зайчики  на  трибуны и ограду арены. ЋпЯть  -- обвалившиесЯ колонны, неЯсные
сны с провалами  в те самые  мгновениЯ, когда  все вот-вот должно было стать
понЯтным. „а еще тот, кто помогал надевать доспехи, сказал, что проконсул не
заплатит  ему  золотом;  может быть,  и  жена  проконсула  не  улыбнетсЯ ему
сегоднЯ.  Љрики  публики ему  безразличны  --  ведь сейчас  ими приветствуют
другого,  его соперника.  Ђплодисменты чуть  менее бурные, чем минуту назад,
когда   приветствовали  Њарка,   но  теперь  к  ним  примешиваютсЯ  возгласы
удивлениЯ,  и  Њарк поднимает  голову, смотрит на ложу,  где  €рина как  раз
отвернулась,  чтобы  поговорить с  “ранией, где  проконсул небрежным  жестом
делает знак, и все тело гладиатора напрЯгаетсЯ, а рука сильнее  сжимает меч.
…му достаточно одного взглЯда на противоположную галерею: нет, его противник
поЯвлЯетсЯ  не  оттуда; со  скрипом поднимаетсЯ  решетка, открывающаЯ темный
коридор, из которого на арену  обычно выпускают зверей, и вот Њарк уже может
различить  на фоне покрытой  плесенью каменной стены огромный  черный силуэт
ретиариЯ-нубийца. ‚от теперь -- да, все встает  на  свои места,  и  не нужно
никаких  объЯснений --  проконсул не заплатит ему золотом, понЯтно и видение
рыбы, и полуразрушенных колонн. € в то же времЯ ему почти нет дела до  того,
как пойдет бой с ретиарием, это ведь просто работа и жребий рока, вот только
тело его  по-прежнему напрЯжено так, словно он  боитсЯ,  что-то в его  плоти
спрашивает, почему ретиарий  вышел  из  коридора длЯ зверей, и тот же вопрос
задают друг  другу  зрители,  и о  том  же спрашивает у проконсула ‹икас,  а
проконсул  улыбаетсЯ,  понимаЯ, что  сюрприз удалсЯ, и  ‹икас, притворно,  с
улыбкой  протестуЯ,  чувствует  себЯ  обЯзанным заключить  пари, поставив на
Њарка;  прежде  чем  прозвучат  эти  слова,  €рина уже  знает,  что  в ответ
проконсул поставит на нубийца вдвое  большую  сумму, а затем, бросив  на нее
любезнейший взглЯд, прикажет подать холодного вина. € она будет пить вино, и
обсуждать с “ранией рост и свирепость  нубийца; каждое движение  предсказано
заранее, пусть  это и неизвестно ей  самой,  пусть даже, в конце  концов, не
будет хватать  кубка  с вином или изгиба  губ “рании, восхищающейсЯ  фигурой
черного  великана.  ‡атем  ‹икас, большой  знаток  всего, что свЯзано с этим
цирком, обратит их внимание на то, что нубиец задел шлемом решетку, поднЯтую
над  выходом из коридора на высоту двух метров. …ще он похвалит  изЯщество и
легкость,  с которыми ретиарий перекинул через  левое  предплечье чешуйчатые
складки  своей сети. € как  всегда, как это бывает  всЯкий  раз с  той,  уже
далекой  брачной ночи,  €рина  сожметсЯ в  комок,  отступив до самых дальних
границ самой  себЯ, оставаЯсь при  этом внешне  снисходительной,  любезной и
даже  довольной;  в  этой  свободной  и  стерильной  глубине  она  чувствует
присутствие  смерти, которое  проконсул скрыл в  веселом  --  на  публику --
сюрпризе,  присутствие, которое могут  постичь только она и Њарк,  но  он не
успеет понЯть, -- мрачнаЯ, свирепаЯ,  молчаливаЯ машина, и его тело, которое
она  так  возжелала  в  тот,  другой день в  цирке  (что  тотчас  же заметил
проконсул,  который  угадывал  это  без  помощи своих  колдунов -- всегда, с
первого  же мгновениЯ),  заплатит  сегоднЯ дорогой ценой  за  ничтожную игру
воображениЯ, за бесполезный взглЯд в глаза -- через  тело фракийца,  убитого
одним мастерским ударом в горло.
     Џрежде  чем набрать  номер  телефона ђолана,  рука  †анны  прошлась  по
страницам  модного   журнала,  прикоснулась   к  упаковке   транквилизатора,
погладила свернувшуюсЯ клубочком на диване кошку. ‚от голос  ђолана произнес
"алло",  его  чуть  сонный  голос,  -- и вдруг  †анна  ощущает,  что --  вот
потеха-то будет -- она расскажет ему сейчас то, что немедленно запишет ее  в
разрЯд  многочисленных телефонных  плакальщиц,  хнычущих перед  единственным
зрителем-слушателем,  курЯщим в  густой,  непроглЯдной  тишине. "ќто  Я", --
говорит †анна, причем говорит скорее самой себе, а не этой тишине, в которой
словно где-то  на  занавесе,  на заднем плане танцуют считанные искры звука.
Ћна  смотрит  на свою руку,  котораЯ перед тем, как набрать номер, рассеЯнно
гладила  кошку  (разве  не  слышны  в трубке  другие цифры,  разве не слышен
далекий голос, диктующий  числа кому-то, кто молчит  и существует  лишь  длЯ
того, чтобы послушно записывать  их?), и не верит, что вот эта рука, взЯвшаЯ
и  опустившаЯ  на  место  таблетки,  --  ее  рука,  что  голос,  только  что
повторивший: "ќто Я", -- ее голое, на самой грани... €з чувства собственного
достоинства  --  замолчать,  медленно, не  бросаЯ, положить трубку, остатьсЯ
одной,  начистоту.  "‘онЯ  только  что  ушла",  --  говорит  †анна;  граница
пересечена, начинаетсЯ потеха, маленький успокоительный ад.
     "Ђ..." --  говорит  ђолан,  чиркаЯ  спичкой. †анна  слышит этот звук  и
словно видит  лицо ђолана, делающего первую затЯжку -- чуть откинув голову и
прищурив  глаза.  ‘веркающий  поток  чешуи  словно срываетсЯ  с  рук черного
великана,  и  Њарку хватает времени ровно на то, чтобы  увернутьсЯ от  сети.
ђаньше --  проконсул  это  хорошо  знает и отворачиваетсЯ так,  чтобы только
€рина  видела, как  он улыбаетсЯ,  --  ему хватало этого краткого мгновениЯ,
слабого места любого ретиариЯ, чтобы, заблокировав  щитом  грозный трезубец,
броситьсЯ словно на крыльЯх -- вперед, к  незащищенной  груди противника. Ќо
сегоднЯ Њарк не  бросаетсЯ в  ближний  бой, его ноги  чуть согнуты, он готов
отпрыгнуть  в любую сторону, а нубиец  тем временем  стремительно  подбирает
сеть и готовитсЯ  к новой  атаке. "…му конец",  -- думает €рина, не глЯдЯ на
проконсула, который тем временем роетсЯ в груде сладостей на  протЯнутом ему
“ранией подносе. "„а, он не тот, что раньше", -- думает ‹икас, уже сожалеЯ о
проигранном пари.  Њарк  чуть повернулсЯ на  месте, следуЯ за обходЯщим  его
нубийцем; он -- единственный, кто пока не знает того, что все предчувствуют,
-- это что-то,  съежившись в нем,  ждет  очередной  попытки, и он лишь  чуть
обескуражен тем, что ему не удалось выполнить все по предписанию науки.  …му
бы еще немного времени -- из тех долгих часов  пиршеств победителЯ, -- чтобы
понЯть наконец,  почему же на этот раз проконсул  не  заплатит  ему золотом.
Њрачный, он  продолжает ждать следующего  удачного  момента; может  быть,  в
конце  боЯ, поставив ногу на мертвое  тело поверженного ретиариЯ, он  сумеет
снова поймать посланную ему улыбку жены проконсула; но не об этом он  сейчас
думает, а  тот, кто  думает именно  так, уже  не верит в то,  что нога Њарка
сможет встать на грудь лежащего с пронзенным горлом нубийца.
     "ѓоворить-то  будешь? --  спрашивает  ђолан. --  …сли,  конечно,  ты не
вознамерилась  продержать  менЯ  на линии весь вечер, слушаЯ этого типа, что
диктует свои цифры неизвестно кому. ‘лышишь его?" -- "„а,  -- говорит †анна,
-- словно откуда-то издалека. ’риста пЯтьдесЯт четыре, двести сорок два". Ќа
какой-то  миг  в  трубке  воцарЯетсЯ  тишина  -- если  не  считать  далекого
монотонного  голоса. "Џо  крайней мере, --  говорит ђолан, --  он использует
телефон  хоть  с  какой-то  практической целью".  Ћтвет мог  бы быть  вполне
предсказуемым -- перваЯ  жалоба, --  но †анна молчит еще  несколько секунд и
повторЯет: "‘онЯ только  что куда-то  ушла".  Џоколебавшись, она  добавлЯет:
"Ќаверное,  она к  тебе пошла. ‚от-вот будет".  ђолан  мог бы и удивитьсЯ: с
чего это, мол, так,  что это ‘онЯ  вдруг забыла у него? "Ќе ври", -- говорит
†анна,  и  кошка выскальзывает из-под ее руки с  оскорбленным выражением  на
мордочке. "џ не вру,  -- отвечает ђолан. -- џ имел в  виду  не то, придет ли
она  вообще или нет, а то, который сейчас час.  ‘онЯ прекрасно знает, что  в
такое  времЯ  менЯ  раздражают любые  гости, да и  звонки тоже". ‚осемьдесЯт
пЯть, -- диктует кто-то издалека. —етыреста шестнадцать. ’ридцать два. †анна
закрывает  глаза  и  ждет  первой паузы  в этом  потоке,  чтобы  сказать  то
единственное,  что еще  осталось  невысказанным. …сли  ђолан сейчас  положит
трубку, ей  еще останетсЯ  этот  голос  где-то в глубине линии; она  сможет,
прижимаЯ  трубку  к  уху,  постепенно  сползать с дивана, поглаживаЯ  кошку,
котораЯ уже вернулась и растЯнулась рЯдом с ней, лениво поигрываЯ баночкой с
таблетками, и можно будет слушать до тех пор, пока и голос, диктующий цифры,
не устанет, и  уже не  останетсЯ ничего,  совсем  ничего,  если  не  считать
трубки, котораЯ вдруг станет пугающе тЯжело давить на руку, -- мертваЯ вещь,
которую нужно  отбросить,  не глЯдЯ.  ‘то  сорок  пЯть, -- говорит  голос. €
где-то еще дальше,  словно легкий  набросок  карандашом, кто-то, кто, скорее
всего,  мог  бы быть робкой, застенчивой женщиной,  спрашивает  между  двумЯ
щелчками: "Ђлло, это ‘еверный вокзал?"
     ‚торой  раз  ему  удаетсЯ выскользнуть  из-под  сети,  но  прыжок назад
оказалсЯ плохо просчитан, и он поскальзываетсЯ на влажном песке. ‘  усилием,
которое заставлЯет  публику  не на шутку  поволноватьсЯ,  Њарк отбивает сеть
круговым движением меча и одновременно выставлЯет вперед левую руку, получаЯ
звонкий удар трезубцем в  бронзовый щит. Ќе обращаЯ вниманиЯ на восторженные
комментарии  ‹икаса,  проконсул  поворачиваетсЯ к сидЯщей неподвижно  €рине.
"‘ейчас  или никогда",  -- говорит проконсул.  "Ќикогда", -- отвечает €рина.
"„а,  он  уже  не тот,  что раньше, -- повторЯет ‹икас, --  и это ему дорого
обойдетсЯ.
     Ќубиец не даст ему второго шанса. ’ут и смотреть больше  не на что". Ќа
некотором  расстоЯнии от  них,  почти  неподвижный,  Њарк,  похоже, осознает
совершенную ошибку; поднЯв щит, он твердо смотрит на  уже  подобранную сеть,
на трезубец,  гипнотизирующе мерцающий в  двух метрах от его  глаз.  "„а, ты
прав  --  он  уже  не тот,  --  говорит  проконсул.  -- €рина,  ты  на  него
поставила?" ЌапрЯженный, готовый в любой  миг к броску, Њарк кожей  и  самым
нутром чувствует,  что  толпа бросила его. Ѓудь у него мгновение  покоЯ,  он
сумел бы  разорвать парализующий его узел,  эту невидимую цепь, начинающуюсЯ
где-то далеко позади него, так, чтобы он не  знал где,  цепь, в какой-то миг
принимающую облик личной заЯвки  проконсула, обещаниЯ особой, дополнительной
платы и того сна с рыбой, а сейчас, когда  уже нет  времени ни длЯ чего, она
ощущаетсЯ уже как образ из того самого  сна -- танцующаЯ прЯмо перед глазами
сеть, что притЯгивает  сверкающей  чешуей  каждый  луч, проникающий на арену
сквозь  дыры в  ограде.  ‚се --  цепь,  ловушка, западнЯ; публика взрываетсЯ
аплодисментами,  когда   Њарк   стремительно   бросаетсЯ  вперед,  заставлЯЯ
ретиариЯ,  в  первый  раз  за  поединок, отступить  на  шаг;  Њарк  выбирает
единственную  дорогу --  смЯтение, пот, запах крови, лик смерти  прЯмо перед
ним, и нужно убить, победить ее; кто-то, кто думает о нем под маской улыбки,
кто-то, желавший его, стоЯвшего над агонизирующим фракийцем. "џд, -- говорит
сама себе €рина, -- когда-нибудь Я найду Яд, но пока -- прими от него кубок,
будь сильнее,  жди своего часа". Џауза в разговоре затЯгиваетсЯ, как тЯнетсЯ
коварнаЯ  чернаЯ   галереЯ,  в  которой  прерывисто  бьетсЯ  далекий  голос,
диктующий  цифры.  †анна  …сегда верила в  то,  что  самое  важное  когда-то
оказываетсЯ ближе, чем  любые  слова;  может  быть,  эти цифры сейчас важнее
любого разговора -- длЯ того, кто их так внимательно слушает, как длЯ нее --
аромат духов ‘они, прикосновение ладони ‘они к ее плечу, перед тем как уйти,
--  все  это значит  куда больше, чем слова ‘они. Ќо вполне естественно, что
‘онЯ не  ограничилась зашифрованным -- зацифрованным -- сообщением,  что она
предпочла сказать все всеми возможными словами, наслаждаЯсь  ими от  первого
до последнего. "џ понимаю, что тебе будет тЯжело, -- повторила ‘онЯ, -- но Я
ненавижу ложь,  терпеть не  могу  скрывать что-либо и хочу сказать тебе все,
как есть". ЏЯтьсот  сорок шесть, шестьсот семьдесЯт  два, двести восемьдесЯт
девЯть. "Њне наплевать, к  тебе она пошла или нет, -- говорит †анна. --  Њне
теперь вообще все все равно". ‚место очередной цифры -- долгое молчание. "’ы
слушаешь?"  -- спрашивает †анна. "„а", --  говорит  ђолан и кладет окурок на
край  пепельницы, чтобы не торопЯсь  нашарить на столике коньЯк. "—его  Я не
могу  понЯть..."  --  начинает †анна.  "’олько, пожалуйста,  не  надо...  --
перебивает ее ђолан. -- ‚ таких делах вообще мало кто что понимает, дорогаЯ,
да если и поймешь --  что с этого толку? †аль, что ‘онЯ  поторопилась, не ей
бы следовало говорить тебе это. „а черт  побери, перестанет он  когда-нибудь
талдычить свои цифры?" „алекий, слабый, но четкий голос, наводЯщий на  мысль
об   организованном   и   упорЯдоченном  мире  муравьев,   продолжает   свой
пунктуальнейший диктант  -- сквозь приблизившуюсЯ и сгустившуюсЯ тишину. "Ќо
ты... -- безо всЯкого смысла говорит †анна. -- ‡начит, ты..."
     ђолан  делает глоток  коньЯка.  …му  всегда нравилось  отбирать  слова,
избегать поверхностных разговоров. †анна повторит  и дважды, и трижды каждую
фразу -- всЯкий раз с новым ударением;  пусть говорит, пусть мелет одно и то
же, а он тем временем  подготовит минимум веских ответов, которые приведут в
должный  порЯдок  этот  жалкий  хаос. ’Яжело  дыша,  он  выпрЯмлЯетсЯ  после
очередного обманного движениЯ и резкого шага в сторону,  что-то подсказывает
ему,  что  на  этот  раз  нубиец  будет атаковать иначе,  что удар трезубцем
последует до, а не после броска сети. "‘мотри внимательно, -- поЯснЯет ‹икас
своей жене, -- Я уже видел, как это бывает, в Ђпта ћлии, удачный отвлекающий
маневр". Џочти не защищенный, рискуЯ оказатьсЯ под вовремЯ  брошенной сетью,
Њарк  бросаетсЯ  вперед и только  затем  поднимает щит, чтобы прикрытьсЯ  от
сверкающей реки, котораЯ молнией слетает с руки нубийца. ‘еть отбита кромкой
щита, но трезубец срываетсЯ вниз -- и кровь фонтаном хлещет  из бедра Њарка,
короткий меч которого лишь без толку бьет по древку оружиЯ противника. "џ же
тебе  говорил!"  -- кричит ‹икас. Џроконсул внимательно смотрит  на  рану  в
бедре гладиатора,  на кровь, стекающую под позолоченные поножи; едва ли не с
грустью думает он о том, как €рина хотела  бы погладить  это  бедро, ощутить
его тепло и крепость, постанываЯ, как стонет она, когда он сдавливает ее изо
всех сил,  чтобы сделать  ей больно. Ќужно  будет сказать ей это  сегоднЯ же
ночью,  сказать -- и посмотреть ей в глаза, выискиваЯ в лице  €рины,  в этой
совершенной маске, едва  заметные признаки уЯзвимости; под своей  маской она
будет до последнего притворЯтьсЯ безразличной  к его словам,  как сейчас она
изо всех сил изображает благородный интерес  к  схватке,  заставлЯющей плебс
выть  от  восторга   в  предчувствии   неизбежного  скорого  конца.   "“дача
отвернулась  от  него, -- говорит проконсул супруге. -- џ чувствую себЯ едва
ли не  виноватым в том, что привез его  сюда,  на эту  провинциальную арену.
Ќет, точно, какаЯ-то  его  часть  осталась там,  в ђиме". -- "Ђ остальное --
останетсЯ здесь, вместе с деньгами, которые Я на  него поставил", -- смеетсЯ
‹икас. "Ќу прошу тебЯ, не  надо так, -- говорит  ђо-лан, -- глупо продолжать
говорить по телефону, если  мы можем  увидетьсЯ  сегоднЯ же вечером.  џ тебе
повторЯю:  ‘онЯ поторопилась, поступила  опрометчиво, а Я бы хотел  смЯгчить
длЯ тебЯ этот удар". Њуравей  перестал диктовать числа, и слова †анны звучат
совсем  иначе; в  ее  голосе не  слышно  слез,  что  удивлЯет ђолана:  он-то
заготовил ответ  в расчете на  лавину жалобных упреков. "‘мЯгчить удар?  „лЯ
менЯ? --  уточнЯет  †анна. -- Ќу  конечно -- изворачиваЯсь, обманываЯ менЯ в
очередной  раз". ђолан вздыхает, заставлЯет себЯ  пропустить ответы, которые
могли бы затЯнуть до полной тоски этот безрадостный диалог. "€звини, но если
ты будешь продолжать  в  том же духе,  Я предпочел  бы прервать разговор, --
говорит   он,  и  в  первый   раз  в   его  голосе  поЯвлЯетсЯ   приветливаЯ
заинтересованность.  -- ‹учше всего, Я  думаю, будет, если Я  завтра зайду к
тебе. ‚  конце концов, мы  же цивилизованные люди, какого черта!"  Ћткуда-то
издалека слышен муравьиный голос: восемьсот восемьдесЯт восемь. "Ќе приходи,
--  говорит  †анна, и  забавно  слышать слова, перемешанные  с  цифрами:  не
восемьсот приходи восемьдесЯт восемь, -- не приходи больше никогда,  ђолан".
„рама,  весьма вероЯтные  угрозы  свести  счеты с  жизнью, тоска  --  как  с
Њари-†озе,  как со всеми теми, кто принимает это  так близко к  сердцу.  "Ќе
глупи, -- советует ђолан, -- завтра сама поймешь, что так лучше  длЯ обоих".
†анна молчит, муравей диктует круглые числа: сто, четыреста, тысЯча. "Ќу, до
завтра",  --  говорит  ђолан,  радостно-удивленно  разглЯдываЯ  платье ‘они,
только     что     поЯвившейсЯ     в     дверЯх    и    остановившейсЯ     с
полувопросительным-полунасмешливым  выражением  на  лице.  "Ѓыстро она  тебЯ
вызвонила",  -- говорит  ‘онЯ, положив на стол сумку  и журнал.  "„о завтра,
†анна", --  повторЯет  ђолан.  ’ишина  тетивой  натЯнутого лука  повисает  в
трубке, пока ее сухо не обрывает далекаЯ цифра  -- девЯтьсот четыре. "•ватит
талдычить эти идиотские числа!" -- изо всех сил кричит ђолан и,  прежде  чем
отодвинуть  трубку  от  уха,  слышит щелчок  на  другом конце линии  --  лук
выстреливает  свою   безобидную   стрелу.   Џочти   неподвижный,  понимающий
невозможность  увернутьсЯ от вот-вот накроющей его сети, Њарк стоит  лицом к
лицу с великаном нубийцем -- слишком короткий меч сжат в выставленной вперед
руке. Ќубиец ослаблЯет туго сложенную сеть, еще немного, снова подбирает ее,
подыскиваЯ  самое удачное положение;  он крутит ею,  словно желаЯ подразнить
публику, призывающую его покончить с уже раненным противником. —тобы  бросок
сети  получилсЯ как можно более  стремительным, он  чуть опускает трезубец и
поворачиваетсЯ боком. Њарк бросаетсЯ  навстречу сети, поднЯв высоко щит,  он
-- словно башнЯ,  рассыпающаЯсЯ  на части, ударившись  о  черную  скалу; меч
вонзаетсЯ во  что-то, отвечающее  диким  воем  еще выше; в  глаза  и  в  рот
набиваетсЯ песок, бесполезнаЯ сеть падает на задыхающуюсЯ рыбу.
     Ћна безразлично принимает ласки -- неспособнаЯ  почувствовать, что рука
†анны  слегка  дрожит  и начинает  холодеть.  Љогда  пальцы в последний  раз
соскальзывают с шерсти  и замирают неподвижно,  кошка требовательно жалуетсЯ
на безразличие;  затем кошка заваливаетсЯ  на  спину и выжидательно  шевелит
лапками, что  неизменно приводит †анну в восторг, но на этот раз --  нет, ее
рука по-прежнему неподвижна, едва заметным движением один лишь палец тычетсЯ
в шерсть, словно  пытаетсЯ нащупать  живое  тепло, и  снова  замирает  между
мЯгким дышащим боком и  упаковкой с  таблетками,  докатившейсЯ  прЯмо  сюда,
совсем близко.  Њеч вонзаетсЯ  ему в  живот, и нубиец по-звериному взвывает,
отшатываЯсь назад,  и в этот последний  миг,  когда  боль становитсЯ  сродни
последнему зову  ненависти, все  оставшиесЯ, еще не ушедшие с кровью из раны
силы  нубийца уходЯт на  то, чтобы  поднЯть трезубец и вонзить его  в  спину
лежащего перед  ним  ничком  противника.  Ћн  падает  на  Њарка,  конвульсии
заставлЯют  его перекатитьсЯ на спину и  замереть рЯдом с  врагом;  медленно
двигаетсЯ  рука  Њарка,  приколотого  к  песку,  словно  огромное сверкающее
насекомое.
     -- ђедкий случай, -- говорит проконсул, обращаЯсь к €рине, -- чтобы два
гладиатора  такого уровнЯ убили в поединке друг друга. Њожем поздравить себЯ
с тем, что  нам  выпало  увидеть столь нечастое зрелище.  ‘егоднЯ же вечером
напишу  об  этом   брату,  чтобы  хоть  чуть-чуть  развеселить  его,  совсем
заскучавшего в однообразии своего брака!
     €рина  видит,  как   движетсЯ  рука  Њарка  --  медленное,  бесполезное
движение,  --  словно он  пытаетсЯ  вырвать вонзившийсЯ  в  его внутренности
трезубец. Ћна представлЯет  себе проконсула, обнаженного,  лежащего на песке
арены с тем же трезубцем, вогнанным в спину по самое древко.  Ќет, проконсул
не смог  бы  шевельнуть  рукой  с таким же  --  последним,  предсмертным  --
достоинством; он бы визжал  и  сучил ногами,  как заЯц, вымаливаЯ прощение у
разгневанной публики.  ЋпираЯсь  на  протЯнутую  руку  супруга, она еще  раз
выражает  свое  одобрение;  рука  перестала  шевелитьсЯ,  единственное,  что
остаетсЯ,  --  это  улыбатьсЯ, искать убежища в  разуме. Љошке,  похоже,  не
нравитсЯ  неподвижность  †анны,  она по-прежнему  лежит на спине в  ожидании
ласки;  затем, словно ей помешал уткнувшийсЯ в шерсть палец, она нетерпеливо
мЯукает и, отвернувшись, уходит, забытаЯ и уже соннаЯ.
     "€звини, что Я в такое времЯ, -- говорит ‘онЯ. -- “видела твою машину у
дверей,  и  -- искушение было слишком  велико.  ќто  ведь она тебе звонила?"
ђолан ищет сигарету. "‡рЯ ты так, -- говорит  он. -- ‘читаетсЯ, что этот шаг
должен делать мужчина; в конце концов, Я больше двух лет был с †анной, и она
хорошаЯ девушка". -- "‡ато какое удовольствие, -- говорит ‘онЯ, наливаЯ себе
коньЯк. -- џ ей никогда не могла простить зтой ее невинности, пожалуй, ничто
другое  так не  злит  менЯ.  ’ы только  представь:  она начала  с  того, что
рассмеЯлась -- решила, понимаешь  ли,  совсем всерьез, что Я ее разыгрываю".
ђолан смотрит на телефон, думает о муравье. ‘ейчас †анна перезвонит, и будет
неудобно, потому что  ‘онЯ  уже  села  рЯдом с ним  и  гладит его по голове,
одновременно  быстро листаЯ  журнал,  словно в  поисках иллюстраций. "‡рЯ ты
так", --  повторЯет  ђолан, притЯгиваЯ к себе  ‘оню. "‡рЯ  Явилась  в  такое
времЯ?"  -- смеетсЯ  ‘онЯ,  уступаЯ  рукам,  которые настойчиво  ищут первый
крючок  на   ее  платье.  ’емное  покрывало   опускаетсЯ  на  плечи   €рины,
повернувшейсЯ  спиной к зрителЯм в  ожидании, пока проконсул в последний раз
поприветствует сограждан. Љ  овациЯм примешиваетсЯ гул  пришедшей в движение
толпы, поспешные шаги тех, кто хочет побыстрее оказатьсЯ на выходе, опередив
зрителей с  нижних  галерей.  €рина знает, что  сейчас рабы  уносЯт  с арены
трупы,  и  не оборачиваетсЯ;  ее радует  мысль  о том, что  проконсул принЯл
предложение  ‹икаса поужинать у того на  вилле, находЯщейсЯ на берегу озера,
где  вечерний  воздух  поможет  ей  забыть  запах плебса,  последние  крики,
медленно   двигающуюсЯ  руку,  словно   гладЯщую,  ласкающую  землю.  ‡абыть
нетрудно, хотЯ проконсул  и мучает ее бесконечными напоминаниЯми о терзающем
его прошлом; когда-нибудь €рина найдет способ заставить  его забыть обо всем
навсегда,  и  пусть народ  посчитает его  просто умершим. "‚от увидишь,  что
придумал  наш повар,  --  говорит жена  ‹икаса. -- Ћн  вернул моему мужу  не
только аппетит, он теперь и по ночам..." ‹икас смеетсЯ и приветственно машет
друзьЯм, ожидаЯ, пока проконсул первым повернетсЯ и пойдет к галерее, но тот
замер  на месте, словно ему огромное удовольствие доставлЯет зрелище залитой
кровью арены, на которой лежат соединенные смертью трупы. "џ так счастлива",
--  говорит ‘онЯ,  прикасаЯсь  щекой к  груди засыпающего ђолана. "Ќе говори
так, -- бормочет он,  -- можно подумать,  что  это говоритсЯ из любезности".
"’ы мне не веришь?" -- смеетсЯ ‘онЯ. "‚ерю, верю, но не говори сейчас этого.
„авай  покурим".  Ћн  шарит  рукой  по столу  в  поисках  сигарет,  находит,
вкладывает одну в губы ‘оне, подносит другую поближе и зажигает обе от одной
спички. ‚  полудреме  они едва  смотрЯт  друг  на  друга,  и ђолан,  помахав
спичкой, кладет ее на стол  -- туда, где вроде должна  быть пепельница. ‘онЯ
засыпает  первой,  и  он  осторожно  вынимает  у  нее изо  рта  недокуренную
сигарету,  добавлЯет  свою и кладет обе на стол, проваливаЯсь в тЯжелый, без
сновидений  сон  бок  о  бок  с  ‘оней.  ’азовый  платок,  лежащий  рЯдом  с
пепельницей,  сгорает без пламени, медленно сжимаЯсь, он  кусками  падает на
ковер --  рЯдом с кучей одежды и  рюмкой с коньЯком. —асть зрителей начинает
кричать, люди скапливаютсЯ на нижних ступенЯх; проконсул, взмахнув последний
раз рукой,  дает  страже сигнал  -- организовать длЯ него  свободный проход.
‹икас, который первым  понимает, что происходит, показьшает на самую дальнюю
часть ограды,  котораЯ на глазах начинает разваливатьсЯ,  рассыпаЯсь  ливнем
искр,  льющихсЯ на толпу  зрителей,  беспорЯдочно  мечущихсЯ  по  трибунам в
поисках выхода. ‚ыкрикиваЯ какой-то приказ, проконсул толкает €рину, все так
же неподвижно  стоЯщую спиной  к  нему и  к арене. "Ѓыстро,  пока не  забита
нижнЯЯ галереЯ!" -- кричит ‹икас, бросаЯсь бежать впереди жены. €рина перваЯ
ощущает запах шипЯщего масла -- пожар, возгорание погребов в подвалах цирка;
позади  часть забора падает на спины тех, кто давитсЯ, пытаЯсь пробить  себе
путь  к выходу  по плотной массе сбившихсЯ тел, заперевших собой оказавшиесЯ
слишком узкими  галереи. ‘отни и сотни прыгают на арену, пытаЯсь найти выход
здесь, но  дым  от горЯщего  масла скрывает за  черной пеленой  все  вокруг.
Ќесомый  Языками  пламени  пылающий  лоскут  ткани  с  размаху  налетает  на
проконсула, еще  не успевшего укрытьсЯ  в коридоре,  ведущем к императорской
галерее. €рина оборачиваетсЯ  на его крик, голыми  руками сбрасывает с  него
горЯщую трЯпку  и говорит:  "‚ыйти не  удастсЯ. Ћни сдавили там, внизу, друг
друга -- как дикие  животные". ’огда ‘онЯ  вскрикивает, пытаЯсь освободитьсЯ
от пылающих  объЯтий, вырвавших ее из сна, и  ее первый крик смешиваетсЯ  со
стоном  ђолана, который тщетно пытаетсЯ встать,  задыхаЯсь  в густом  черном
дыму. Ћни еще  кричат  -- все слабее и слабее,  -- когда пожарнаЯ  машина на
полной  скорости,  рассекаЯ толпу  любопытных, въезжает  на  их  улицу.  "Ќа
десЯтом этаже, -- говорит лейтенант.  -- ’Яжело придетсЯ -- ветер  северный.
Ќу, пошли".


        ‘€…‘’Ђ ‚„‚Ћ…Њ
     Љогда-нибудь, во  времени  без горизонта,  она, наверно,  вспомнит, как
тетЯ  Ђдела  ставила  эту  пластинку по  вечерам -- хор,  солирующие голоса,
вспомнит,  как  накатывала  неЯснаЯ  грусть,  когда голос звучал одиноко, то
женский, то мужской, а затем снова  согла