чные
канавы, бескрайнЯЯ вода  --  утиный пруд, ‚еликаЯ  ‡еленаЯ ’ьма  -- салатные
грЯдки. “жасные ѓромадины напоминают кур  или  уток, хотЯ и нельзЯ полностью
исключить,  что  речь  все-таки идет  о людЯх. Ћтносительно  ’верди Ќебесной
разгорелась  полемика,  которой  врЯд ли когда-либо  будет положен конец.  ‘
”раем  и  Џетерсоном,  которые видЯт в ней  кирпичную стену, вступил в  спор
ѓильермо  ‘офович,  предположивший,  что это биде,  брошенное среди салатных
грЯдок.


        ЏђЋѓђ…‘‘ € ђ…ѓђ…‘‘
     €зобрели такое  стекло, сквозь которое  могли  пролетать мухи. Џодлетит
муха к стеклу, упретсЯ  головкой --  и вот она  уже по ту  сторону.  ‘колько
радости длЯ мухи.
     Ќо все  испортил  один венгерский ученый: влететь-то муха может, а  вот
вылететь -- никак, и наоборот;  все  из-за какой-то чепуховины,  свЯзанной с
эластичностью волокон этого самого  стекла,  оно было очень волокнистое. ’ут
же изобрели  мухоловку с кусочком сахара  внутри, и множество мух погибало в
отчаЯнии. Ќа том и кончилась попытка побрататьсЯ с этими представительницами
животного мира, достойными лучшей участи.


        ЏђЂ‚„€‚Ђџ €‘’Ћђ€џ
     “ одного  сеньора  падают на  пол очки,  слышно, как с ужасающим звоном
ударились  о  плитки. ‘еньор нагибаетсЯ в величайшем  огорчении, потому  что
стекла стоЯт  очень дорого, и в изумлении обнаруживает, что произошло чудо и
очки не разбились.
     ’еперь этот сеньор испытывает глубочайшую благодарность и понимает, что
все происшедшее -- дружеское предупреждение  свыше;  а потому отправлЯетсЯ в
магазин  "Ћптика"  и немедленно  приобретает футлЯр,  кожаный,  стеганый,  с
двойной  прокладкой, ибо береженого Ѓог  бережет. —ас спустЯ  футлЯр падает,
сеньор нагибаетсЯ без малейшего волнениЯ -- и обнаруживает, что очки разбиты
вдребезги.  € сеньору приходитсЯ раскинуть мозгами, чтобы  осознать: замыслы
ЏровидениЯ неисповедимы и на самом деле  чудо произошло  не в тот раз,  а  в
этот.


        ‘ћ†…’ „‹џ ѓЋЃ…‹…ЌЂ
     “ генерала всего восемьдесЯт человек, у противника пЯть тысЯч.  ѓенерал
рыдает  и богохульствует у себЯ в палатке.  Џишет  вдохновенное воззвание, и
почтовые  голуби   разбрасывают  листки  над   лагерем   противника.  „вести
пехотинцев  переходЯт  на  сторону   генерала.  ‘тычка,  генерал  без  труда
одерживает победу, два полка переходЯт на сторону генерала. ’ри днЯ спустЯ у
противника всего восемьдесЯт человек, у генерала  пЯть тысЯч. ’огда он пишет
новое воззвание, семьдесЯт девЯть человек переходЯт на его сторону. ЋстаетсЯ
только один противник, окруженный генеральским войском; безмолвное ожидание.
Ќочь  минула, противник  не  перешел  на сторону генерала.  “ себЯ в палатке
генерал рыдает и богохульствует.  Ќа  рассвете противник  медленно  обнажает
шпагу  и  шагает  к  генеральской  палатке.  ‚ходит,  смотрит  на  генерала.
ѓенеральское войско обращаетсЯ в беспорЯдочное бегство. ‚осходит солнце.


        Ќ…‘‚Ћ‰‘’‚…ЌЌЋ… Љђ…‘‹“ ‘‚Ћ‰‘’‚Ћ
     ‚ доме •асинто есть кресло смерти.
     …два кто-либо из знакомых стареет,  его  приглашают сесть в это кресло:
от  прочих оно  отличаетсЯ  только серебрЯной  звездочкой  в центре  спинки.
Џриглашенный  вздыхает, делает рукой какой-то неопределенный  жест -- словно
бы желает отказатьсЯ от приглашениЯ, -- но затем садитсЯ в кресло и умирает.
     Љогда  матери с  отцом нет  дома, дети --  озорные, как и  все дети, --
развлекаютсЯ тем, что уговаривают  кого-либо из знакомых сесть в кресло. ’ак
как о том,  что означает подобное приглашение, говорить прЯмо не принЯто, то
взрослые  смотрЯт на детей сконфуженно и начинают разговаривать с ними  так,
как никогда не разговаривают ни  с кем  из детей, а те только пуще  прежнего
веселЯтсЯ.  ‚ конце  концов  взрослым  под  каким-нибудь  предлогом  удаетсЯ
отговоритьсЯ  и не сесть в кресло; позже мать узнает  о ребЯчьих проделках и
вместо пожеланиЯ "спокойной ночи" задает детЯм хорошую взбучку. Ќо наказаниЯ
отнюдь  не  останавливают  детей --  они продолжают озоровать, и  однажды им
все-таки удаетсЯ  усадить  в  кресло какого-нибудь простака. ‚  этом  случае
родители тщательно скрывают  случившеесЯ  -- они боЯтсЯ, что соседи прознают
про кресло и придут просить его длЯ какого-либо члена или друга семьи. Њежду
тем, дети вырастают,  и настает времЯ, когда  они, сами не  понимаЯ  почему,
перестают  интересоватьсЯ креслом и не  заходЯт  в  комнату  с креслом, куда
приглашен кто-либо из стариков; они слонЯютсЯ по двору, а  родители, ставшие
уже  старыми, закрывают комнату с креслом  на ключ  и  пристально смотрЯт на
своих детей, словно пытаютсЯ прочесть: о-чем-они-думают. „ети отводЯт взглЯд
в сторону и говорЯт, что пора обедать или ложитьсЯ спать. “тром  отец встает
первым и идет  проверить, закрыта ли дверь в комнату  с креслом на ключ,  не
открыта  ли дверь в столовую и  не  спрЯталсЯ  ли там кто-нибудь  из  детей:
серебрЯнаЯ звездочка на  спинке кресла сверкает  в темноте  столь Ярко,  что
прекрасно видна из любого угла столовой.


        ЏђЋ‚Ђ‹ ‚ ЏЂЊџ’€
     ‚ыдающийсЯ  ученый, автор  двадцатитрехтомной римской  истории,  верный
кандидат на Ќобелевскую премию, краса и гордость нации.
     € -- внезапное замешательство: в один прекрасный день сей книжный червь
выдает  исторический опус, где  пропущен император  Љаракалла. Ќе Ѓог  весть
какое,  но  все-таки  упущение.  €зумленные  почитатели  ученого   роютсЯ  в
фолиантах:  какой великий артист погибает... Љвинтилий ‚ар, верни легионы...
муж всех жен  и жена всех мужей (бойсЯ мартовских ид)... деньги не пахнут...
сим победишь... Ќет сомнений: нет Љаракаллы.
     ‡амешательство.  ’елефон  отключен,  ученый  не может принЯть шведского
королЯ  ѓустава,  хотЯ тот и думать не думал  звонить  ему...  однако кто-то
понапрасну все набирает и набирает телефонный номер и ругаетсЯ... на мертвом
Языке.


        ЏЂЊџ’ЉЂ „‹џ ЏЋќЊ›
     Џусть  будет  ђим,  город ”аустины,  пусть ветер  затачивает  свинцовые
палочки  сидЯщего  писца  или  пусть  однажды  утром,  за  вековыми вьюнками
поЯвитсЯ эта  неоспоримаЯ надпись:  –ет  вековых вьюнков,  ботаника  --  это
наука, к черту выдумщиков несуществующих образов. € Њарат в своей ванне.
     ‡атем  Я вижу  сверчка  на серебрЯном  подносе, и  рука сеньоры  „елии,
похожаЯ на имЯ существительное, осторожно подбираетсЯ к нему, но не успевает
схватить -- сверчок уже в солонке (они прошли среди морЯ, а фараон проклинал
их на берегу) или вспрыгивает на хрупкий механизм пшеничного цветка, который
протЯгивает ему  сухаЯ  рука поджаренного хлебца. ‘еньора „елиЯ, ах, сеньора
„елиЯ, оставьте  сверчка в покое,  пусть он бегает по тарелкам.  Ћднажды  он
запоет, и месть его будет столь ужасна, что ваши настенные часы задохнутсЯ в
своих  затихших  гробах  или служанка  извлечет из белых одежд на свет Ѓожий
живую монограмму и та побежит по  дому, непрестанно повторЯЯ свои  инициалы,
будто биЯ в тамбурин.
     ‘еньора  „елиЯ, поскольку  холодно, гости  выказывают  беспокойство.  €
Њарат в своей ванне.
     Ќаконец,  пусть  будет  Ѓуэнос-Ђйрес  в  необычный  суматошный  день, с
трЯпками, что сушатсЯ  на  солнце, и  с громкоговорителЯми  на  всех  углах,
одновременно  кричащими  о  котировке  цен  на  рынке подсолнухов.  ‡а  один
сверхъестественный подсолнух в ‹инье заплатили аж восемьдесЯт восемь песо, и
подсолнух дал репортеру ќссо интервью, полное брани, отчасти из-за усталости
от  пересчета  семечек,  отчасти  из-за  того,  что  на  ценнике  ничего  не
говорилось о его дальнейшей участи.
     Љ вечеру на Њайской площади соберутсЯ широкие массы общественности. Ћни
прошествуют по улицам и площади, стараЯсь продемонстрировать равенство перед
Џирамидой, и станет  очевидным, что живут  они благодарЯ  системе рефлексов,
установленной муниципалитетом. Ќет никакого сомнениЯ в том, что все  действо
будет  разыграно  с  надлежащим  блеском,  и  все  это  вызвано,  как  можно
предположить, радужными надеждами. ‚се  билеты  проданы, прошествуют  сеньор
кардинал, люди добрейшей души, политические  узники, трамвайщики, часовщики,
дароносцы, сеньоры-толстушки. € Њарат в своей ванне.


        ђЂ‘Џ‹ћ™€‚ЂЌ€… ЉЂЏ…‹њ
     Ќу  и дождь, поглЯди, прЯмо ужас. ‹ьет  не переставаЯ, на улице мутно и
серо, по балкону так и барабанЯт огромные капли, плюх, плюх, звуки словно от
оплеух, одна  за  другой, тоска.  Ђ  вон на оконной  раме,  наверху, повисла
капелька, дрожит, небо полнит ее притушенными бликами, каплЯ становитсЯ  все
больше, колышетсЯ, вот-вот упадет, а не падает, нет, не падает. „ержитсЯ что
есть силы, когтЯми вцепилась, не хочет падать, зубами впилась, вон, видно, а
брюхо как разрастаетсЯ, здоровеннаЯ каплища,  свисает такаЯ важнаЯ; и  вдруг
раз  --  и  все,  плюх, ничего не осталось, ничегошеньки, лужица  на мраморе
подоконника.
     Ђ  есть  капли-самоубийцы, сдаютсЯ без боЯ, возникнут на  раме и  сразу
вниз, кажетсЯ, вижу, как  дрожат в прыжке, как ножонки отрываютсЯ от рамы; и
вопль слышу, они  словно  хмелеют, падаЯ в небытие,  самоуничтожаЯсь. Ѓедные
капельки, невинные, круглые капельки. Џрощайте, капли. Џрощайте.


        ЃЂ‘Ќџ Ѓ…‡ ЊЋђЂ‹€
     Ћдин  человек продавал выкрики и слова, и его дело продвигалось хорошо,
хотЯ  находилось  немало  желающих  поторговатьсЯ и  добитьсЯ  скидок.  ќтот
человек  с готовностью всем уступал и потому сумел  продать  немало выкриков
уличным  торговцам, разных вздохов  сеньорам финансистам, а также  множество
слов длЯ лозунгов, призывов, прошений и льстивых изречений.
     Ќаконец  этот  человек  понЯл,  что  пришла пора  испросить аудиенции у
местного тиранчика -- тиранчик как тиранчик,  ничего  особенного; тот принЯл
продавца слов в окружении генералов, секретарей и чашечек с кофе.
     --  џ хотел бы продать вам ваши последние слова, -- сказал человек.  --
Ѓез них, когда придет времЯ, вам никак не обойтись, а они сами по  себе врЯд
ли выйдут у вас как надо; а вам  же, что ни говори, будет выгодно произнести
их  в трудный, решающий момент,  чтобы  легко  и непринужденно оставить свой
след в истории.
     -- Џереведи, чего он там... -- приказал тиранчик своему переводчику.
     -- Ћн говорит по-аргентински, ваше превосходительство.
     -- Џо-аргентински? Ђ почему Я ничего не понимаю?
     -- „а  вы все прекрасно понЯли, -- сказал человек. -- ЏовторЯю, Я хотел
бы продать вам ваши последние слова.
     ’иранчик  вскочил, как и пристало  вести  себЯ  тиранчикам  в  подобных
случаЯх, и, еле сдерживаЯ дрожь в голосе, приказал арестовать этого человека
и бросить в камеру, каковые непременно имеютсЯ в правительственных домах.
     -- †аль, -- произнес человек, когда его уводили. -- ‚едь так  или иначе
придет времЯ и вы захотите произнести ваши последние слова, а вам во что  бы
то ни стало нужно будет их произнести, ведь это все-таки след в истории. Ђ Я
как раз  собиралсЯ продать вам именно эти слова, ведь если вы их не  выучите
заранее, то в нужный час вы, само собой, не сможете их произнести.
     --  Џочему  это  Я  не  смогу  их  произнести,  раз  мне  захочетсЯ  их
произнести? -- спросил тиранчик, стоЯ уже напротив другой чашечки кофе.
     -- Ђ потому, что вам станет страшно,  -- печально сказал человек. -- ‚ы
будете  стоЯть с  веревкой на  шее, в одной  рубашке  и  дрожать  от ужаса и
холода,  ваши  зубы  будут стучать,  и  потому вы не сможете  выговорить  ни
единого слова. Џалач и его подручные, среди которых будет кое-кто и из  этих
сеньоров,  подождут ради приличиЯ  пару минут, и, когда они  услышат в вашем
исполнении лишь стон вперемежку с  икотой и мольбами о прощении -- а вот это
из  вас польетсЯ без всЯких  усилий,  --  терпение у них  лопнет и  они  вас
повесЯт.
     ‚озмутительно!  ‚сЯ  свита и  особенно  генералы  обступили тиранчика с
требованием   немедленно   расстрелЯть   наглеца.   Ќо   тиранчик,   который
был-бледен-как-смерть,  беспардонно  выставил всех  вон и осталсЯ наедине  с
продавцом слов -- он решил все же выкупить свои последние слова.
     Ђ генералы и секретари,  чрезвычайно униженные подобным обращением, тем
временем подготовили мЯтеж и на следующее утро арестовали тиранчика, пока он
вкушал  виноград в своем маленьком райке.  —тобы  тиранчик не произнес  свои
последние  слова, его  по-быстрому расстрелЯли.  Џотом  мЯтежники  принЯлись
искать исчезнувшего из правительственного дома продавца слов; они  нашли его
без особого  труда, ведь он толкалсЯ  на  базаре, продаваЯ рекламные реплики
лекарЯм-шарлатанам. …го запихнули в полицейский  фургон, отвезли в тюрьму  и
там пытали, желаЯ  узнать, что же могло быть последними  словами  тиранчика.
’ак как никакого признаниЯ выбить из  продавца  слов не  удалось, его забили
ногами до смерти.
     “личные  торговцы,  купившие   у  того  человека   выкрики,  продолжали
выкрикивать  их на улицах,  а один из этих выкриков потом послужил паролем и
отзывом еще  одного  мЯтежа, который  покончил с  генералами  и секретарЯми.
Ќекоторые из них  перед  смертью пребывали в растерЯнности, полагаЯ, что все
это было  на самом  деле гнусной цепью  беспорЯдков и  что  слова и выкрики,
строго  говорЯ, можно попытатьсЯ продать, но  покупать  их уж  никак нельзЯ,
хотЯ все это и кажетсЯ нелепым.
     € все сгинули: и тиранчик, и продавец слов, и генералы с секретарЯми, а
выкрики времЯ от времени еще звучали на улицах.


        Џђ€‹Ћ†…Ќ€…
        Џњ…‘›
        –Ђђ€
        ‘–…ЌЂ I
     Ќа  фоне лабиринта утром. ‘олнце уже высоко и палЯще и упираетсЯ лучами
d каменную стену -- круглую, как мелом побеленную.
     Њинос. Љорабль сюда придет, когда все тени в пламени полуденном растают
на этой будто бы  улитке исполинской, что в  белой раковине сжалась, дабы из
тайны мрака созерцать бесстрастный мир вокруг себЯ. Ћ раковина без названиЯ,
мрамор скорби, какаЯ гибельнаЯ тишь царит в тебе, откуда нет пути наружу.
     ’ам обитает твой жилец бессменный, видение кошмарное моих ночей, там --
ненасытный  Њинотавр. Ћн строит козни, размышлЯет, как распахнуть в грЯдущее
ворота, размежить каменные веки  коварства  злого и  повергнуть  мой трон  и
царство мое  в прах. ‚се сны мои распороты его рогами. € в веслах вижу Я его
рога, а в трубном  гласе слышу бычий рев. Ћ Њинотавр, ты сын царицы славной,
но  безрассудно  согрешившей!  Ќет, не  по  силам  никому  измерить  глубину
отчаЯниЯ и ужаса царЯ!
     Ћ Њинотавр -- безмолвный страж,  опора моей власти над морЯми грозными,
гирлЯндами лазурных островов. ‘видетельство живое моей удали, ударов бешеных
секиры обоюдоострой.  „а, заточен ты, осужден навеки! Ќо сны мои  влекутсЯ в
лабиринт, там  -- Я один  и без оружиЯ, порой  --  со скипетром, но он вдруг
крошитсЯ в моих руках. Ђ ты идешь ко мне, огромный и  беззлобный, огромный и
свободный. Ћ сновидениЯ мои, над ними боле Я не властен!
     Ќо  сновидениЯ   --  тоже  царскаЯ  забота.  Ќочь  каждую  встречаю  Я,
вооруженный ненавистью лютой,  когда за смерть  твою готов отдать всю славу,
раздобытую  на дальних берегах.  ‚ласть над самим  собой -- вот высшаЯ  царЯ
забота... и непосильный труд!
     ‚ это времЯ  медленно, не спускаЯ неподвижных  глаз  со стен лабиринта,
приближаетсЯ Ђриадна.
     Ђриадна. Љорабль вовсе  не  украшен и паруса белы. ЊорЯк сказал:  "…сть
паруса и черные у  нас, но они в трюме  спрЯтаны -- от злого колдовства -- и
дегтем смазаны от крыс. Џаллада не хотела, чтобы в обратный путь  мы шли под
ними". ’ак мне морЯк сказал.
     Њинос. ’вои слова летЯт поверх менЯ. Њы тут с тобой вдвоем, но говоришь
ты не со мной.
     Ђриадна. ѓоворить -- это значит говорить самой себе.
     Њинос. ’огда иди одна, куда идешь.
     Ђриадна.  Ќет, ты  подобен бронзовой  пластине:  себЯ  Я  лучше  слышу,
обращаЯ свои слова  к тебе.  Љогда  пришла Я, ты  себе сам  внимал в высоком
зеркале небес.
     Њинос. Ћно плотнее воздуха. ‚зглЯни наверх,  возвысь свой голос -- и  к
тебе вернетсЯ он, стегнув сухою ветвью по лицу.
     Ђриадна. ’ебЯ пугает эхо?
     Њинос. ’ам сзади кто-то есть. Љак в каждом зеркале, там тот, кто ждет и
знает.
     Ђриадна. Ќо почему его боЯтьсЯ надо? ‚едь Њинотавр мой брат.
     Њинос. Ќет у чудовища ни братьев, ни сестер.
     Ђриадна. Њы оба  зародились в чреве Џасифаи.  € нас обоих с криками и в
лужах крови она произвела на свет.
     Њинос.  Ћ  матерЯх  не  стоит  думать. ‘уть  в семени горЯчем,  которое
находит их и прорастает. ’ы --  дочь царЯ, Ђриадна кроткаЯ, голубка золотаЯ.
Ђ  он --  не наш,  искусственное  порождение.  ’ы знаешь,  чей он  брат? „а,
‹абиринта. ‘воего узилища.
     Ћ раковина страшнаЯ!  Ћн брат своей же клетки, каменной  темницы. „едал
их воедино сочленил, умелец хитроумный.
     Ђриадна. Ќо она матерью моей была.
     Њинос. “же  разбилась  амфора на  тысЯчу осколков. џ породил тебЯ,  как
терпкое вино рождает аромат. ’ы --  дочь  царЯ, голубка  золотаЯ. Џришла  ты
раньше  брата  в мир, и  Љноссос обезумел, как  жеребец встал на дыбы. € вот
тогда  „едал пустил в  ход бронзовое чудо, свою машину,  зло  замыслил он. џ
принимал  послов,  присутствовал  при  казнЯх.  џ  управлЯл и властвовал,  а
ЏасифаЯ грезила о ласках похотливых и об измене мужу.
     Ђриадна. Ќе  говори так.  —то-то  знать -- совсем другое, чем про то же
слышать. ‡нать без слов -- равно что слышать сердцем,  которое, как щит,  от
представлений ложных заслонЯет.
     Њинос. ЊенЯ  никто не заставлЯл выслушивать слова чужие. џ сам хотел. €
теми же словами тебе Я обо всем скажу, чтобы ты вырвала ее из сердца и стала
только  дочерью  царЯ. Љогда  уже почти не мог  он говорить, на третий  день
четвертованиЯ Ђкст  пролил правду вместе  с  кровью.  Ѓык с  севера  пришел,
багровый и громадный, гулЯл он по лугам,  как те египетские корабли,  что по
морю  везут  к нам  ткани, благовониЯ и  послов.  Ћна  вдруг  стала  светлою
коровою, дельфином золотым запрыгала на море трав и замычала жалобно и нежно
и тихо и призывно.
     Ђриадна. Ќе говори так. Ђкст погиб в страшнейших муках, и его страданьЯ
говорили за него, но ты ведь царь.
     Њинос.  Ѓык  бросилсЯ,  как пламень,  пожирающий  посевы,  на  нее.  Ќо
огненнаЯ  золотаЯ вспышка  погасла  тут  же.  €  на расстоЯнии Ђкст  услыхал
стенание  Џасифаи.  ђастерзаннаЯ,  полнаЯ блаженства,  она,  как в  забытье,
кричала  имена,  какие-то названиЯ, перечислЯла ранги и чины. Џотом раздалсЯ
вскрик услады, а за ним -- то сладострастное царицы бормотанье, что длЯ менЯ
до сей  поры -- как шелест листьев лавра или  шафрана запах.  € это --  все,
Ђкст умер, не закончив слова. џ помню это слово: "улыбалась..."
     Ђриадна. Ћн вспоминал о ней.
     Њинос. Ќе знаю.
     Ђриадна. Ѓык  с  севера  пришел,  багровый и громадный. џ это  говорю и
будто бы выплевываю косточки голубки жареной иль рыбью чешую. џ не желаю эти
повторЯть  слова,  но  ты  мне набиваешь рот живым  их мЯсом  џ  ощущаю, как
пурпурнаЯ горЯчаЯ  слюна и  сок лимонный жгут  мне  небо. Ћ царь, отец  мой,
Њинотавр жив, он здесь, но ты его наказываешь страшно!
     Њинос. џ тоже жив и тоже здесь,  и он  менЯ наказывает  страшно в такой
вот день, что год за годом  ко мне  приходит  вместе с кораблем рыданий, и в
этот день мне надо быть царем.
     Ђриадна. Ћни, наверное, уже в пути.
     Њинос. Ђ  он, голодный,  в Ярости  там  мечетсЯ по галереЯм  лабиринта,
который солнцу не дает упасть  на  его блеклую без света морду. ’ы  слышишь?
Љакой шум! Љак будто точит он о мрамор свой двойной кинжал!
     Ђриадна. Ћн был всегда так тих и молчалив.
     Њинос. ‘проси об этом тени  съеденных афинских граждан. € тени  девушек
светловолосых расспроси.
     Ђриадна. Ќо как же ему жить без пищи? ѓнев зарождаетсЯ в любом голодном
человеке. Ћн во дворце бродил покорный  и безмолвный и спал на  ворохе сухой
листвы. Њне не велели с ним вести беседы, но, бывало, мы издали глЯдели друг
на друга, и он тогда  так тихо голову свою багровую опустит и лишь его  рога
белейшие повернуты ко мне, как два косЯщих глаза мраморных божков.
     Њинос.  Ћн не кичилсЯ силою и вел  свой тайный счет подавленным порывам
гнева. Ќо надо  было в камень его одеть, чтоб не сломал он  скипетр  в  моих
руках.
     Ђриадна. џ видела, как шел он в заточенье.
     Њинос. †енщина не может видеть. Ћна лишь видит сны.
     Ђриадна. Ќет, царь, сны видеть наЯву --  удел героев и богов.  ‚едь сам
ты видишь днем не день, а ночь  и страхи и Њинотавра, коего ты сам соткал из
нитей черных бессонницы. Љто превратил его в чудовище? Ћни, сновидениЯ твои.
Љто дал ему тех первых девушек и юношей, что были вывезены силой из Ђфин? Ћн
--  твое тайное  невольное творение, как тень, отброшеннаЯ древом, есть след
ночных древесных страхов.
     Њинос. ЂфинЯне из лабиринта не вернулись.
     Ђриадна. Ќикто не знает,  что  там -- мир многообразиЯ иль многообразие
смерти. ‚ тебе самом есть лабиринт, наполненный  жестокими терзаниЯми. Ќарод
же видит в  лабиринте сонм  божеств  земных, безбрежный путь  в  геенну. Њой
лабиринт безоблачен и пуст, и там не греет солнце, а в тупиках  глухих садов
немые птицы кружат над моим чудо-братом, спЯщим возле какой-нибудь колонны.
     Њинос. Ќу и ступай к нему. ’ы упрекать горазда. ’ы мне близка и далека.
џ  должен был  бы  вместе  вас в  темницу  заточить,  ему тебЯ  оставить  на
съедение. џ еще в силах это сделать, Ђриадна.
     Ђриадна. Ќет, ты  же  знаешь, что не в  силах.  Њы  --  по  эту сторону
камней. ‚оздвигнута  стена в груди, что  отделЯет сердце черное от утреннего
солнца; изгородь  искуснаЯ, что  пролегает между  нашими мирами. Њне не дает
ступить  ни  шагу странный, коварный ужас.  Њогу Я думать о садах, об узнике
двурогом,  но  сердце вдруг  слабеет перед тайной. •очу узнать, увидеть  сон
свой полуденный. •очу соединитьсЯ с ним, уверитьсЯ в  себе! Ќо на краю мечты
Я отступаю,  как с берега волна, и соглашаюсь со своим неведением постыдным,
где бьютсЯ вместе ужас сладостный и вечнаЯ надежда.
     Њинос. Ћни уже подходЯт к берегу.
     Ђриадна.  ‘вобода!  Ћ,  войти  туда  легко  и  просто.  ‘колько  раз  Я
добиралась до развилки, где ход сбивает с толку, вводит в заблуждение.
     Њинос, Ћни придут, залитые слезами, как все былые годы. ћноши поддержат
девушек и их утешат и позабудут собственные страхи.
     Ђриадна.  ’ам  мне  придетсЯ   задержатьсЯ,  со  мной  останутсЯ   лишь
устремленность и  вожделениЯ тоска невольнаЯ. Ћ брат единственный, о чудище,
способное быть  более одиноким, чем Я сама, набросившее покрывало страха  на
мою впервые пробудившуюсЯ нежность! Ћ лоб багровый и ужасный!
     Њинос. ’еперь царица -- ты.
     Ђриадна. ’еперь не знаю, кто Я.


        ‘–…ЌЂ II
     ѓруппа  предназначенных Њинотавру  пленников стоит поодаль, они смотрЯт
на  лабиринт.  ’езей  приближаетсЯ  один  и,  прежде чем обратитьсЯ к  царю,
пристально глЯдит на Ђриадну.  Ћна  отступает и прислонЯетсЯ к стене. ‘олнце
уже в зените, небо слепит своею Яркой синевою.
     Њинос. ‚ерь  мне,  жертва  эта  менЯ  не  вдохновлЯет.  Ќо  на таблицах
бронзовых, разъеденных свЯщенною водой,  жрецы прочли его угрозу. Љноссос не
радуетсЯ  смерти  афинЯн. Ћднако он желает регулЯрной дани, он  требует семь
девушек и семерых из вас. € только так.
     ’езей. Љонечно, он предпочитает афинЯн.
     Њинос.  Љто  ты  таков,  что  в  двух  шагах от смерти  в менЯ пускаешь
Ядовитую стрелу?
     ’езей. Ћдин из них.
     Њинос. ’езей!
     ’езей. ’ы  посмотри  на них. Џролито  море слез напрасных. Ћни излились
плачем,  будто в плаче  себЯ  увековечить можно.  Ќеужто ты  допустишь, чтоб
человек, земное  средоточие мощи, в рыданиЯх исчерпал себЯ, стал солью, стал
ничем?
     Њинос. ’езей, ты -- сын войны. Ћбличьем и  суровыми словами ты в своего
отца.  €  видно сразу, что чтишь ты только  собственную волю, как  прочие --
свою  красу иль каверзные мысли. Ќе знаю Я, зачем  ты здесь, какую греческую
хитрость тебе внушили твои боги, вкушающие мерзость диалектики.
     Џредпочитаю встретитьсЯ с тобой на поле боЯ, вражий сьш! ‘юда ЯвилсЯ ты
не смерть искать, твое  присутствие  нарушает  свЯщенный распорЯдок,  мешает
жертву  принести, как происходит,  когда  вдруг  телка  взбеситсЯ  или  вино
прольетсЯ. ‡десь тебе не место.
     ’езей.  ‚едать  не  ведаешь,  как схожи твои речи с мыслЯми  моими.  ’ы
успокойсЯ,  царь, тебе бы  походить на ту вон деву, что у таинственной стены
стоит,  чей взглЯд,  направленный на  нас,  так  неуверен, робок  и невидЯщ.
ѓлЯди, ее  тунику  поглотил лилейный  цвет колонн  блестЯщих.  Ћ,  вот  она,
гармониЯ и проЯвление живое природы вечных изменений! ‚оздух,  его невидимые
струи помогают чему-то одному перетекать в другое. €х незаметное касание мне
сердце радует.  ’ы успокойсЯ, царь, и  усмири бег  темных мыслей, и созерцай
все то, что пред тобою Ясно, зримо в часы полуденные предстает.
     Њинос. ќто -- Ђриадна.
     ’езей.  „ругой там и  не  может быть.  ‚  ней наше с  тобой сходство. ‚
Ђфинах  много мне об Ђриадне говорили. € мне она желанна стала, как  ветер в
парусе попутный, как очертаниЯ родимых островов на горизонте. Љак на вершине
гор, сойдутсЯ в ней два царских рода.
     Њинос  ’ы  говоришь так, будто  бы  день  сегоднЯшний прошел  и ты  уже
переступил  его  порог  смертельный,  оставив  позади  безмолвный мрамор.  Ћ
глупец, тебЯ ждет не дождетсЯ Њинотавр!
     ’езей. ‘ам знаешь -- так не будет.
     Њинос. ’ы, как и все, к нему пойдешь под стражей.
     ’езей. Ќет. џ к нему войду и первый, и один.
     Њинос. “мрешь, дрожа от страха.
     ’езей. ’ы знаешь сам, что так не будет. “ менЯ есть лишь одна забота --
как  выйти  мне  потом  из  лабиринта. Њои  учители  пытались,  но напрасно,
проникнуть в тайны хитрого „едалова сооружениЯ! €ные думают, что галереи там
расположены кругами, со множеством обманных выходов. ‘овет  еще мне дали  --
там идти с закрытыми глазами,  чтоб не поддатьсЯ  ложным  впечатлениЯм, мол,
выведет инстинкт -- он обострЯетсЯ во тьме, когда не ждешь подмоги.
     Њинос. ‘ закрытыми глазами!  ’ы не успеешь их открыть, как своим  рогом
Ярко-белым пронзит тебЯ бык-человек.
     ’езей.  Ќет, ты не  понЯл. џ сначала убью его и лишь  затем примусь  за
остальное.
     Њинос. ђоссказни твои забавны. Џродолжай.
     ’езей.  Ћдна  неразрешимаЯ  задача  родит  другую.   Џосле  его  смерти
властителем темницы стану Я. Ќо если не вернусь, кто известит Ђфины, что это
Я убил чудовище?
     Њинос. ’ы все-таки его убить намерен?
     ’езей. „а. Љак раз за  то, за что  ты его запер. ’ут, царь, пути у  нас
расходЯтсЯ, но человек разумен и  готов понЯть другого, даже если  намерениЯ
обоих разны.
     Њинос. “прЯмо ищешь ты единство там, где надо видеть только случай.
     ’езей.  Ќо этот случай  очень тонко  вплетен  в  одну большую ткань  из
случаев других,  и  Њинотавр  нам показывает это  так  же Ясно,  как дождик,
метЯщий  серебрЯным  узором нити на ковре Ђрахны. ‚от  мы -- одни,  и  Я  --
’езей. Ќо также Я и Њинос. ‚не наших царств и царственных имен мы таковы. ’ы
тоже -- Њинос и ’езей. Љрит и Ђфины ничего не значат. Ќа этих бренных землЯх
мы, цари, порЯдок высший вводим  и говорим лишь нам присущим хлестким Языком
приказов.
     Њинос.  ’еперь  Я вижу,  ты не лгал. Ќаш  апогей  не Ђриадна,  он --  в
лабиринте, за стеной, и ждет нас.
     ’езей. –арь, ты верно понЯл!
     Њинос.   џ  еще  нечетко   различаю   дали   лучезарные,  которые   мне
приоткрываешь. Ќе  ведаю, зачем  пришел ты, что  замыслил. Ќо ощущаю Я почти
зловещую необходимость того, чтобы ты был здесь, чтобы мы свиделись здесь  у
стены, перед очами Ђриадны. џ  словно  знал об этом  ранее, был  о  грЯдущих
бедах и угрозах извещен.
     ’езей. …сть что-то посильнее знаниЯ, оно звенит в бездонной мгле груди,
где  объЯснениЯм нету места. џ разве  знаю  сам, как  оказалсЯ  здесь? Љогда
учители  мои  старались  просветить  менЯ, Я отвечал со смехом:  "‘молкните,
философы. Љак только смыслом вы наполните мою отвагу, Я задрожу от  страха".
џ -- здесь, наверное, чтоб выполнить наказ, завещанный мне испокон веков. Ћн
-- не в словах или знамениЯх, он сама сила и движение.
     Њинос. ’ак ты намерен все-таки его  убить.  џ смутно чувствую, что твой
ответ един с моим ответом и что не только слово может покончить с тайной.
     ’езей. ЉакаЯ важность в тайнах? џ -- действую.
     Њинос.  €  в  том  решение.  Њногих  пугают  тайны,  в которых  видЯтсЯ
тончайшие хитросплетениЯ, необходимость отвечать  речами на результат речей.
Ќо все же нужно ль убивать его?
     ’езей. Ћн на моем пути стоит, как остальные. Њне все они -- помеха.
     Њинос. ‘транно слышать.  ‚едь всЯк  себе  сам тропы выбирает и сам себе
тропа. Љакие же помехи? €ль  Њинотавра мы на  сердце держим, в углу каком-то
темном нашей  воли?  Љогда строителю велел  Я каменную раковину сделать, мне
уже будто виделась там бычьЯ голова.  € тоже виделсЯ мне -- о убийца из моих
страшных сновидений! -- корабль с парусами  черными, идущий вверх по течению
прЯмо  к  Љноссосу.  Ќеужто  мы   сейчас  готовим  то,  что  предлагает  нам
злосчастное сегоднЯ? Ќеужто так мы создаем наше бедственное завтра?
     ’езей. Љогда ходил Я в школу, то  оставлЯл своим учителЯм заботу думать
за менЯ. Ќе тешь себЯ, что Я хочу  играть в  твои стремительные игры. ‘ебе Я
одному хозЯин и слуга. ‘ам знаю Я, когда мне обнажить свой меч. ’ы посмотрел
бы  на ќгеЯ,  когда сюда отправилсЯ  Я вместе  с  жертвами.  Ћн знать  хотел
намерениЯ мои и побуждениЯ. џ -- герой, все этим сказано.
     Њинос. ‚от потому героев мало.
     ’езей.  Џомимо этого, Я царь.  ќгей давно длЯ менЯ  умер.  ‘коро у Ђфин
объЯвитсЯ хозЯин новый. ‘ царЯ ты можешь спрашивать поболее, чем с  ’езеЯ. ‚
себе Я вдруг  открьи опасную способность находить слова. Ќо еще хуже то, что
мне  понравилось  сплетать их  и смотреть, что дальше  будет, и  раскидывать
далеко сети. „а нет, не увлечен Я этим! ‡наешь, Я понЯл, почему срубить хочу
Я бычью голову. ЊенЯ тревожит его коварнаЯ природа.
     Њинос. € тебЯ...
     ’езей. Ћн грозен даже там, внутри.
     Њинос. € много больше,  чем снаружи, но по-другому --  своею внутренней
непостижимой силой. џ  заточил его туда, ты видишь, но  он стал еще сильнее.
„а, пленник --  это Я, могу признатьсЯ. •отЯ он дал себЯ пленить безропотно,
смиренно.  ’ем утром понЯл Я, что он  вступил  на путь пугающей  свободы,  а
Љноссос сделалсЯ мне тесной клеткой.
     ’езей.  ’ы  должен  был убить его,  коль  скоро  скипетром  не смог его
смирить.
     Њинос. Њне было  нелегко  его упрЯтать  навсегда. Ќо,  видишь,  выдумки
искусные  „едала  вдруг  обернулись  горем  длЯ  менЯ,  несчастного.  Ћднако
почему... ты так спокойно речь ведешь о его смерти?
     ’езей. ’ы скоро будешь рад, что это свершу Я, не ты.
     Њинос. „а ‘мерть его предрешена, длЯ этого ты здесь, и хватит говорить.
„руг друга понимаем мы  вполне.  Ќо  на  моем жизненном  счету побольше лет,
печалей горьких и одиноких размышлений  тут по ночам  на каменных  террасах,
открытых звездам. ’ы говоришь так просто -- Я убью...
     ’езей.  ’ы сам бы мог все  это сделать.  Ђ ты ему  бросаешь  мЯсо  моих
афинЯн, и  за  это ответишь  мне в тот самый день,  когда из рук сухих  ќгеЯ
скипетр вывалитсЯ, упадет вот в эти мои руки смелого орла.
     Њи нос. ’ы  полагаешь,  он их пожирает? Џорой  мне чудитсЯ, что  там, в
темнице, он этих юношей в соратников, а юных дев в наложниц  превращает, что
ткет основу новой страшной расы длЯ Љрита моего.
     ’езей. ’огда зачем берешь ты дань кровавую с Ђфин?
     Њинос.  ‘ам знаешь,  не  лукавь, ты  точно  так  же  поступал  бы. ќгей
трепещет, если ветер вздымает волны, срок его неотвратим и близок.  Љ тому ж
таков обрЯд, порЯдок. “жасом объЯтые Ђфины.
     ’езей. ‡а все заплатишь в свое времЯ.
     Њинос. „а, но  не потому, что  ты того желаешь. ’ебе придетсЯ делать то
же и  с тем же  внутренним протестом, какой испытываю Я, когда за жертвами к
Ђфинам обращаюсь. € мой народ мне воздает хвалу за то, что монстра Я держу в
темнице.  ‚ …гипте тоже не стихают разговоры  о  чуде  тайном  лабиринта. ’ы
представь,  что умер  он  голодной смертью.  ’отчас скажут:  "Ћн был  не так
ужасен,  ибо как  только дани был лишен, то  тут же смолк его мощнейший рев,
летевший  в полдень из его  застенка победоносным трубным гласом". Ќе голове
быка Я отдаю афинЯн -- здесь демон взаперти, которому нужна еда.
     ’езей.  ’ы много слов  наговорил. Ќо если бы их было  меньше, вздор все
равно  осталсЯ б вздором. „емон! џ это  чудище  убью и тело мертвое  по пыли
через весь Љноссос протащу.
     Њинос.  Џо  сути, ты  его  убьешь за  то,  за  что  мне  страшно с  ним
покончить. ЊенЯетсЯ не суть, а средства, и ты когда-нибудь про то узнаешь.
     ’езей. Њы не так схожи, как Я думал.
     Њинос. ‚ремЯ преподнесет тебе иное.
     ’езей.  ’ы  станешь  тенью.  Њесть  Ђфин  найдет путь  к  горлу твоему,
кишащему  клЯтвопреступными  словами-муравьЯми.  ‡начит,  он  нужен тут тебе
живым? …го существование  -- опора твоей власти вне острова, вне Љрита? ‡ови
оркестр погребальный, пусть наготове будут все!
     Њинос. Њне дела нет до твоего злодейства.
     ’езей. Ќет есть. € потому меч опущу Я с силою невероЯтной.
     Њинос. ‚ тот же миг вот этот мой кинжал пронзит грудь Ђриадны.
     ’езей. Ђриадна? џ позабыл о ней. Ќо почему ты не убьешь менЯ?
     Њинос. ’огда  Ђфины тучей саранчи накинутсЯ на Љрит. Џусть бычьЯ голова
тебЯ убьет, тогда они смирЯтсЯ с волею небес.
     ’езей. Ђриадна, да, здесь Ђриадна. Ќо Я должен прикончить Њинотавра.
     Њинос.  Џрикончи, но не говори, зажми  его смерть в  руке, как  камень.
’огда получишь Ђриадну.
     ’езей.  ‘мерть  утаить?  ’ы  думаешь, ’езей в  Ђфины может возвратитьсЯ
раньше вести о еще одном поверженном чудовище?
     Њинос. ‚ернешьсЯ с Ђриадной, с миром в сердце.  Џодумай. ‘ Ђриадною и с
миром в сердце.
     ’езей. ‚се острова избавлены от монстров, этот -- из них последний.
     Њинос.  Ќо не избавитсЯ народ от страха. ЂфинЯне боЯтсЯ ежегодной дани.
џ мог бы снЯть ее с тебЯ. •ватает африканцев, чтоб слава о чудовище жила.
     ’езей. Ћднако чудище жить не должно.
     Њинос. Ќо пусть незыблемыми будут наши . троны.
     ’езей. € никаких живых чудовищ. ’олько люди.
     Њинос. ‹юди, опора тронов.
     ’езей. € ты отдашь мне Ђриадну.
     Њинос. Ђ мы с тобой похожи...


        ‘–…ЌЂ III
     ЂфинЯне  с ’езеем во  главе подходЯт к лабиринту. ‹егко, почти небрежно
держит герой  в  руке конец блестЯщей  нити. Љлубок раскручиваетсЯ в ладонЯх
Ђриадны.  Ћна стоит одна, как статуЯ,  у  входа в  лабиринт,  и лишь  клубок
резвитсЯ в ее пальцах, как живой.
     Ђриадна.  ‚ суровой холодности коридоров его чело, наверно, кажетсЯ еще
красней, еще багровей в полумраке и, словно два серпа луны враждебных,
     торчат его блестЯщие рога. Љак и тогда, в тиши  лугов, до  юности своей
многострадальной,  должно быть, бродит он один, скрестивши руки на груди,  и
лишь мычит почти неслышно.
     €ли о чем-то говорит. Ћ эти его горестные речи во дворце, где стражники
ему внимали  с изумленьем,  не понимаЯ его слов. Ћн звучно декламировал, как
будто  это  волны морЯ  накатывали на  песок; любил  он  вспоминать небесные
светила, названиЯ всЯких трав. Ѓывало, он задумчиво жует травинки, а после с
тайной радостью  названиЯ  повторЯет, словно  вкус  стеблЯ ему  подсказывает
имЯ...  €  все подрЯд божественные  звезды  перечислЯл,  а на восходе солнца
будто забывал  их,  словно рассвет и в памЯти  его гасил светила. Ќо  к ночи
следующей он снова к звездам возвращалсЯ и радостно их сочетал в придуманные
эфемерные созвездиЯ...
     ’еперь мне не узнать ни кто, ни почему в моей душе пускает в ход колеса
страха  при мысли о  его  тюрьме.  ‚озможно, Я сама когда-то догадалась, что
обитает он в иных мирах,  чем  люди все.  € братьЯ не бывают вот  такими  --
мужами страстными, как он; они ведь тоже лишены его большой свободы. „а, мне
больно  говорить: "Њой  брат". ќто так мало... Ћ  роковаЯ ночь  безумиЯ, шаг
безрассудный нашей матери! Ћ Њинотавр, Я не желаю больше  думать о Џаси-фае,
ты --  Ѓык, ты голова печального быка-затворника! ‘ейчас тебЯ там ищут,  мой
клубок становитсЯ  все  меньше,  дергаетсЯ, прыгает  щенком в  моих  руках ч
шелестит тихонько...
     ‚зор ’езеЯ  был  очень нежен, он  говорил: "Ћдна лишь женщина придумает
такое; без клубка,  без  хитрости твоей мне не найти пути назад". Ћн весь --
это путь  туда. € он не знает  ничего  о моих  бдениЯх ночных, об изнурЯющей
борьбе между желанием свободы (длЯ обитателЯ вот этих стен!) и страхом перед
неизвестностью, боЯзнью  того, что  где-то очень далеко и  невозможно,  и не
позволено.
     ’езей мне говорил о подвигах, о корабле своем, о брачном  ложе. ‚се так
безоблачно и Ясно. ‘ ним рЯдом Я казалась чем-то гадким и нечистым -- мутным
молочным пЯтнышком в  прозрачной  грани  изумруда. ’огда и вырвала  такие  Я
слова из мрака: "‘ ним  будешь говорить,  скажи,  что эту нить тебе  вручила
Ђриадна".  ’езей  ушел, вопросов не задав, не усомнившись  ни на миг  в моем
достоинстве  надменном, готовый  скоро одарить  менЯ победой.  "‘ ним будешь
говорить, скажи, что эту  нить тебе вручила Ђриадна"... Њинотавр, чью голову
венчают молнии пурпурные, смотри, вот кто несет тебе  свободу, вот кто  ключ
вложит в твои руки, которые на части разорвут его!
     Љлубок уже стал тощ и крутитсЯ как  сумасшедший. €з лабиринта, будто из
колодца гулкого, доноситсЯ бой барабана  приглушенный. аги и крики, отзвуки
борьбы  -- все смешиваетсЯ воедино, как морЯ  шум тЯжелый и густой.  Ћдна об
этом знаю Я.  ЃоЯзнь, сложи  свои  назойливые  крыльЯ  и уступи  моей любови
сокровенной, не обжигай ей перьЯ адскими  сомнениЯми! Ћ, уступи моей  любови
тайной!  Џриди,  мой  брат,  возлюбленный! џвись из пропасти,  которую Я  не
посмела одолеть,  возникни  из пучины, которую  моЯ любовь  теперь  осилила!
Ћчнись, схвати  ту  нить, что глупый воин тебе  несет! Ѓагровый, обнаженный,
омытый  кровью, поЯвись на свет, приди ко мне, сын  Џасифаи. „очь царицы так
жаждет бычьих губ твоих, шуршащих речью.
     ‚от и затих клубок, не движетсЯ. —то ждет менЯ?!


        ‘–…ЌЂ IV
     ‚ дугообразном коридоре ’езей с мечом в руке стоит напротив  Њинотавра.
“ ног героЯ белеет кончик нити.
     ’езей. Ќикчемные твои вопросы. џ ничего не знаю о тебе, и потому сильна
моЯ рука.
     Њинотавр. ’огда зачем же  руку поднимаешь на менЯ?  Ќе знаЯ, кто Я, что
желаю.
     ’езей. …сли тебЯ Я стану слушать, тогда едва ли Я смогу тебЯ  убить.  џ
видел судей, голову склонЯвших,  когда они читали смертный приговор. ‡аметил
кто-то, что в последние минуты смертник обретает
     как будто царственность, великость неземную. џ же смотрю тебе в  глаза,
ибо  тебе  Я  не судьЯ. € не тебЯ  хочу убить, а  только лишь  твои  деЯниЯ,
отзвуки твоих  деЯний, эхо, несущеесЯ к берегам Ђфин. ’ам ты на Языке у всех
и  превратилсЯ  в тучи  слов, в  игру зеркал,  в стоустый странный  миф.  Џо
крайней мере в изложении моих ораторов, учителей.
     Њинотавр. ’ы  смотришь на  менЯ,  но ничего  не видишь, нет. ѓлаза твои
менЯ не видЯт, ибо глазами миф не одолеть. € меч твой тоже не годитсЯ, чтобы
со  мной расправитьсЯ.  “дар смертельный ты нанести мне смог бы тоже  только
вымыслом или заклЯтием, сказать иначе -- новым мифом.
     ’езей. Џока  еще  мы  не столкнулись.  €  здесь  не слышен шум морского
порта. џ, только Я вернусь  отсюда, нить путеводную  держа  в руках, и своим
именем развею пепла кучу, в который превратитсЯ имЯ Њинотавра.
     Њинотавр. Ќить! ’ы, значит, сможешь скоро выйти.
     ’езей. „а. € с мечом окровавленным.
     Њинотавр. ’ак, значит, тот, кто порешит другого, может отсюда выйти?
     ’езей. ‚идишь сам.
     Њинотавр.  ‘ейчас, наверно, столько солнца там, в широких патио дворца.
‡десь,  в узких коридорах,  солнца мало, оно становитсЯ извилистым и беглым.
’ам  -- вода! џ так по  ней тоскую, только  одна вода терпела  поцелуи морды
бычьей. ‚  своих руках нежнейших она баюкала  мои мечты.  ‚зглЯни,  как сухо
здесь,  как бело и сурово -- что песнопение статуй. Ќить  у твоих ног -- как
первый ручеек, как водЯнаЯ змейка, ползущаЯ обратно, к морю.
     ’езей. Њоре -- это Ђриадна.
     Њинотавр. Њоре -- Ђриадна?
     ’езей. Ќить эту мне она дала, чтобы Я выбралсЯ отсюда, когда убью тебЯ.
     Њинотавр. Ђриадна!
     ’езей.  —то там ни  говори, она твоей же крови. Љак  ни суди,  Я только
лишь быка убью с тобой.
     € если бы Я смог, то уберег бы прочее -- твое еще мальчишеское тело.
     Њинотавр. Ќет, не стоит. Ќа воле Ђриадна  пальцы свои сплела с  твоими,
желаЯ нить  тебе  отдать.  ‚от  видишь,  нити  водные, как  все другое, тоже
высыхают. Ђ мне теперь увиделось сухое море и волны светлые, зеленые, совсем
пустые, без воды. ’еперь Я вижу только лабиринт, опЯть один лишь лабиринт.
     ’езей. ’ы, кажетсЯ, боишьсЯ умереть. Џоверь мне, это боль не причинЯет.
џ  мог  бы  ранить очень  больно...  Ќо,  думаю, покончу быстро, если ты  не
станешь за жизнь боротьсЯ и голову свою склонишь.
     Њинотавр.  …сли  не  стану   Я  за  жизнь  боротьсЯ.  Ћ  самомнительный
молокосос,  ты  сам от  смерти в  двух  шагах. ’ебе  не  кажетсЯ,  что  лишь
движением головы с рогами  Я  смог бы обратить твой меч в звенЯщий бронзовый
обломок?  ‚едь талиЯ  твоЯ -- тростина  камыша в моих  руках, а  шеЯ  -- что
стручок фасоли хрупкий. Ћт Ярости глаза мне кровью застилает, Я знаю, должен
Я  убить  тебЯ и следовать  тропою той, что нить укажет; Я должен  из дверей
темницы выйти, как солнце из кромешной мглы... Ќо длЯ чего?
     ’езей. ’ы хвалишь мощь свою, так покажи ее.
     Њинотавр. Љому? € длЯ чего? —тоб перебратьсЯ в нов