обращай вниманиЯ на отца,  Ягненочек
мой, поди сюда, и мама приласкает своего дорогого мальчика". ‚от отчего он
бежит обратно домой, под твой грЯзный фартук. „а если это так,  Я  обкручу
его шею тесемками этого самого фартука и задушу его! "Џожалуйста, скажи об
этом отцу", - иронически процитировал он на памЯть приписку из  сожженного
письма. - “ него даже не хватило храбрости самому написать  мне,  у  этого
жалкого, безмозглого щенка!  Ћн  поручает  своей  нежной,  кроткой  мамаше
передать важную новость. „а, храбрый малый, нечего сказать!
   - Ћ „жемс, утешь менЯ немного! - взмолилась миссис  Ѓроуди.  -  “  менЯ
такаЯ тЯжесть на душе! џ не знаю, что случилось там, и  эта  неизвестность
менЯ просто убивает. џ боюсь за свое дитЯ.
   - “тешать тебЯ, старуха! -  протЯнул  он.  -  Ќедурно  бы  Я  выглЯдел,
обнимаЯ этакий скелет! - ‡атем уже другим, жестким тоном продолжал:  -  ’ы
отлично знаешь, что противна мне.  ’ы  длЯ  менЯ  все  равно,  что  пустаЯ
консервнаЯ жестЯнка! ’ы и жена такаЯ же негоднаЯ,  как  мать.  ’вой  помет
отличаетсЯ: одна уже осрамила нас на весь город, а теперь и второй, видно,
собираетсЯ сделать то же. „а, он на хорошей дороге,  делает  честь  твоему
воспитанию! - ѓлаза его вдруг потемнели. - ‘мотри - не суйсЯ только к моей
Ќесси. Ћна моЯ. ’ы пальцем ее касатьсЯ не смей! Ќе суйсЯ к ней  со  своими
дурацкими нежностЯми и потачками, или Я тебе голову разобью.
   - Ќо ты не лишишь его крова, отец? - стонала миссис  Ѓроуди.  -  ’ы  не
выгонишь его?
   Ћн только презрительно засмеЯлсЯ в ответ.
   - џ умру, если ты и его  выгонишь,  как...  как...  -  она  в  отчаЯнии
умолкла.
   - Ќасчет этого  Я  еще  подумаю,  -  отвечал  он  с  гнусной  усмешкой,
наслаждаЯсь тем, что держит ее в мучительной неизвестности, вымещаЯ на ней
весь свой гнев на недостойное поведение сына и возлагаЯ  вину  всецело  на
нее. Ћн презирал жену уже только за то, что она не способна  удовлетворЯть
его чувственные желаниЯ, а теперь к  этому  прибавилась  еще  необузданнаЯ
ненависть к ней из-за недостойного сына, и он твердил себе,  что  заставит
ее расплатитьсЯ за все. Ћна была длЯ него бруском, на котором он оттачивал
и без того острое лезвие своей Ярости.  ‚  том,  что  Њэтью  отказалсЯ  от
службы и возвращалсЯ теперь  домой,  виновата  была  только  она  и  никто
другой! как всегда, он считал, что все недостатки детей - от  нее,  а  все
достоинства - от него.
   - ’ы слишком человечен, чтобы  отказатьсЯ  сначала  выслушать,  что  он
скажет в свое оправдание и чего ему надо, - льстивым тоном уговаривала его
миссис Ѓроуди. - ’акой большой человек, как ты, не может поступить  иначе.
’ы только выслушай его, дай ему все объЯснить, - должна  же  у  него  быть
какаЯ-нибудь причина.
   - Џричина Ясна. Ћн хочет вернутьсЯ домой и сидеть на отцовской шее! Љак
будто не достаточно у менЯ забот и без того, как будто мне  больше  нечего
делать, как только набивать прожорливый рот этого губошлепа.  ‚от  тебе  и
всЯ разгадка его торжественного возвращениЯ! Ћн, конечно, воображает,  что
тут ему будет не житье, а масленица, что Я буду на  него  работать,  а  ты
слизывать грЯзь с его башмаков. Ћ, проклЯтие, - это уж  слишком,  никакого
терпениЯ не  хватит  у  человека!  -  Ќеудержимый  порыв  бурной  злобы  и
холодного омерзениЯ охватил его. - Ќет, это уж слишком! - снова заорал  он
на жену. - Ѓудьте вы все проклЯты, это уж слишком! - € поднЯв руку, словно
угрожаЯ, он держал ее так в течение одного напрЯженного  мгновениЯ,  потом
неожиданным движением протЯнул ее к газовому рожку, потушил свет и, тЯжело
ступаЯ, вышел из кухни, оставив миссис Ѓроуди в полной темноте.
   Ћна сидела неподвижно, совсем пришибленнаЯ, и последние гаснущие в золе
искры едва намечали в темноте неЯсный силуэт ее скорчившейсЯ фигуры. „олго
сидела она так и ждала в молчаливом раздумье: казалось,  от  нее  струЯтсЯ
печальные мысли, как темные волны, заливают комнату, сгущаЯ мрак, создаваЯ
гнетущую атмосферу. Ћна сидела до тех  пор,  пока  совсем  остыла  зола  в
камине, дожидаЯсь, чтобы муж успел раздетьсЯ, лечь,  -  авось,  и  уснуть.
Ќаконец она с трудом поднЯла непослушное  тело,  выползла  из  кухни,  как
затравленное животное из своей норы, и  через  силу  стала  взбиратьсЯ  по
лестнице. ‘тупени, скрипевшие и стонавшие под ногами Ѓроуди,  не  издавали
ни единого звука под тЯжестью ее  хилого  тела,  но,  хотЯ  она  двигалась
бесшумно, слабый вздох облегчениЯ вырвалсЯ у нее, когда за дверью  спальни
она услышала сонное, мерное  дыхание  мужа.  Ћн  спал,  и,  ощупью  находЯ
дорогу, она вошла, снЯла свою заношенную  одежду,  сложила  ее  кучкой  на
стуле и осторожно,  крадучись,  легла  в  постель,  со  страхом  отодвигаЯ
подальше  от  мужа  увЯдшее  тело,  как  беднаЯ,  слабаЯ  овечка,  котораЯ
укладываетсЯ подле спЯщего льва.


        5

   -  Њама,  -  спрашивала  Ќесси  в  следующую  субботу,  -  почему   Њэт
возвращаетсЯ домой?
   Џо случаю дождЯ она сидела дома и  надоедала  матери  капризным  нытьем
ребенка, длЯ которого дождливое субботнее утро - величайшаЯ  неприЯтность,
какаЯ только может случитьсЯ за всю неделю.
   - …му климат €ндии оказалсЯ вреден, - коротко ответила  миссис  Ѓроуди.
Ћна свЯто соблюдала основной пункт принЯтой в доме Ѓроуди системы, который
заключалсЯ в том, что от детей следует скрывать всю  внутреннюю  подоплеку
дел, взаимоотношений и семейных событий,  в  особенности  если  они  носЯт
неприЯтный  характер.  Ќа  все  вопросы  детей,  затрагивавшие  глубоко  и
отвлеченно ЯвлениЯ жизни вообще, а в частности поведение главы  семейства,
у мамы  был  наготове  один  утешительный  ответ:  "Љогда-нибудь  узнаешь,
дружок, все в свое времЯ!" Ђ когда отвертетьсЯ от ответа не удавалось, она
не считала  грехом  прибегать  к  невинной  и  правдоподобной  лжи,  чтобы
сохранить незапЯтнанными честь и достоинство семьи.
   - ’ам свирепствует ужаснаЯ лихорадка, -  продолжала  она.  €,  движимаЯ
смутным  стремлением  пополнить  познаниЯ  Ќесси  в   области   географии,
прибавила: - € там имеютсЯ львы, тигры, слоны, жирафы и всЯкие  диковинные
звери и насекомые.
   - „а как же, мама, - настойчиво возразила Ќесси,  -  а  „жонни  Џакстон
говорит, будто нашего Њэта уволили за то, что он не ходил на службу.
   - ќто ложь и клевета.  ’вой  брат  оставил  службу  так,  как  подобает
джентльмену.
   - Љогда он приедет, мама? Љак ты думаешь, привезет он  мне  что-нибудь?
ЋбезьЯнку или попугаЯ? Њне бы больше  хотелось  попугаЯ.  ЋбезьЯнка  может
царапатьсЯ, а  попугай  -  тот  будет  болтать  со  мной,  они  интереснее
канареек, правда, мама?
   Ћна помолчала, задумавшись, потом объЯвила:
   - Ќет, не хочу и попугаЯ, мне тогда придетсЯ чистить  клетку.  Џожалуй,
лучше всего - пару хорошеньких  сафьЯновых  туфелек  или...  или  красивую
нитку кораллов. ’ы напишешь ему, мама?
   - Ќе приставай, девочка! Љак Я могу ему написать, раз он уже в  дороге?
„а и Њэту есть о чем подумать, кроме твоих кораллов. ’ы скоро его увидишь.
   - ‡начит, он приедет скоро?
   - “знаешь все, когда придет времЯ,  Ќесси.  -  €,  выражаЯ  вслух  свои
тайные надежды, она прибавила: - Ћн может здесь быть  дней  через  десЯть,
если выехал вскоре после отправлениЯ письма.
   - —ерез десЯть дней! Ћй, как хорошо! - протЯнула Ќесси  и,  оживившись,
запрыгала вокруг матери. - ‡наешь, даже если бы Њэт  не  привез  бус,  все
равно мне будет веселее, когда Ћн приедет. “жасно мне скучно  с  тех  пор,
как... -  Ћна  вдруг  круто  остановилась,  наткнувшись  на  глухую  стену
абсолютно запрещенной темы. ЃоЯзливо покосилась на мать, с минуту  молчала
в смущении, затем, так как нагонЯЯ не последовало, она  снова  заговорила,
спросив по ассоциации мыслей:
   - —то это значит - "сидеть в луже", мама?
   - Ћ чем ты еще толкуешь, Ќесси, не понимаю! ‘ыплешь, как из мешка!  „ай
ты мне кончить работу, пожалуйста!
   - Ћдна из девочек у нас в классе  спросила  менЯ,  умеет  ли  мой  папа
плавать, потому что она слышала, как ее отец  говорил,  что  „жемс  Ѓроуди
сидит в глубокой луже.
   - Џерестанешь ты, наконец, надоедать мне своими  глупостЯми,  Ќесси!  -
закричала на нее мать. - ’вой отец и сам, без твоей помощи,  управитсЯ  со
своими делами. ќто дерзость - говорить с нем таким образом!
   Ћднако слова девочки разбудили в ее душе внезапное остров подозрение, и
в то времЯ как она, взЯв пыльную трЯпку, выходила из кухни, она спрашивала
себЯ, нет ли серьезной причины тому, что в последнее времЯ скупость Ѓроуди
усилилась. Ћн теперь так урезывал и сокращал сумму, которую выдавал ей  на
хозЯйство, что ей уже несколько месЯцев никак не удавалось свести концы  с
концами.
   - „а это же не Я, мама, - оправдывалась Ќесси, благонравно сложив губки
бантиком и следуЯ за матерью в гостиную. - ќто  другие  девочки  в  классе
говорили. Ћни так со мной разговаривают, как будто у нас  дома  что-то  не
как у всех. Ќо Я ведь лучше их, правда, мама? Њой  папа  сильнее  всех  их
отцов.
   - ’аких людей, как твой отец, один на миллион!
   Њиссис Ѓроуди стоило некоторого усилиЯ произнести  эти  слова,  но  она
мужественно произнесла их, не сознаваЯ их двусмысленности, стремЯсь только
поддержать лучшие традиции семьи. - ’ы не должна слушать ни одного дурного
слова о нем. ‹юди всегда говорЯт плохо о том, кому они завидуют.
   - Ћни нахальные девчонки. џ учителю пожалуюсь, если они  скажут  о  нас
еще что-нибудь, - объЯвила Ќесси и, подойдЯ к окну, прижала нос к  стеклу,
так что издали его можно было принЯть за  комочек  оконной  замазки.  -  Ђ
дождь все идет да идет! ’ак и льет, черт бы его побрал!
   - Ќесси! Ќе  смей  никогда  так  говорить.  ќто  нехорошо.  Ќе  следует
употреблЯть гадкие выражениЯ! -  пожурила  ее  мать,  перестав  на  минуту
полировать медные подсвечники на ореховой доске фортепиано. ("Ќесси нельзЯ
ничего спускать! Љаждую ошибку ей нужно  тут  же  указывать!")  -  ‘мотри,
чтобы этого больше не было, иначе Я отцу скажу! -  пригрозила  она,  снова
отвернув разгорЯченное лицо к фортепиано, открытому  по  случаю  уборки  и
глупо ухмылЯвшемусЯ ей оскаленными клавишами, как длинным рЯдом  фальшивых
зубов.
   - Њне хотелось выйти погулЯть, вот и все, - раздалась жалоба от окошка.
- Ќо даже когда дождь перестанет, повсюду будут лужи. Ђ Я всю  неделю  так
много занималась!.. ќто просто безобразие, что и в субботу нельзЯ поиграть
хоть немножко.
   Ќесси  безутешно  продолжала  смотреть  на  унылую  картину  дождливого
декабрьского днЯ. ѓрЯзнаЯ дорога, размокшие под дождем  полЯ,  неподвижные
березы напротив, ронЯющие капли с  ветвей,  печальное  отсутствие  всЯкого
движениЯ, кроме непрерывно льющих с неба потоков воды... Ќо непринужденнаЯ
болтовнЯ девочки замолкла не надолго, и, несмотрЯ  на  унылую  картину  за
окном, она через минуту снова защебетала:
   - Ђ на нашей пушке сидит воробей... Ћй, вот еще один!..  „ва  крошечных
воробушка сидЯт себе под дождем на нашей медной пушке... Ђ длЯ чего у  нас
стоит эта пушка, мама? ‚едь  она  не  стрелЯет,  и  ее  всегда  приходитсЯ
чистить?.. џ никогда раньше не замечала, какаЯ она смешнаЯ. Њама! „лЯ чего
она? Ќу скажи же!
   - „лЯ украшениЯ, должно быть. Ћтец хотел, чтобы дом выглЯдел  красивее,
- отозвалась рассеЯнно мать из-за фортепиано.
   - Ђ было бы гораздо лучше, если бы тут была клумба анютиных глазок  или
маленькаЯ араукариЯ, такаЯ, как у „жонни Џакстон перед домом, -  возразила
Ќесси. € медленно, словно думаЯ вслух, продолжала:  -  Ђ  деревьЯ  в  поле
стоЯт, не шелохнутсЯ. Љак статуи... "„ождик, дождик,  перестань!  “ходи  в
€спанию и назад не приходи". Ќет, эта песенка не помогает.  ќто  такаЯ  же
выдумка, как про рождественского деда... “ него белаЯ борода... Ђ  испанцы
какие, мама? —ернокожие? ‘толица  €спании  называетсЯ  Њадрид.  Џравильно,
Ќесси Ѓроуди! ’ы - перваЯ ученица в классе.  Њолодчина!  ’вой  отец  будет
доволен... Ѓоже, и надо же,  чтобы  в  субботу,  в  праздник,  была  такаЯ
погода! Ђ Я повторЯю  пока  географию...  Ќа  улице  ни  души.  Ќет,  нет,
кажетсЯ, есть один  мужчина.  Ћн  идет  по  дороге.  Ќет,  не  мужчина,  а
мальчишка с телеграфа!
   ќто было  необычайное  и  интересное  открытие  на  скучной,  пустынной
дороге, и Ќесси с восторгом ухватилась за него.
   - Њама! Њама! Љому-то несут телеграмму! џ вижу рассыльного на улице. Ћн
идет  прЯмо  сюда.  Ћх,  смотри,  смотри!  -  закричала  она  в  радостном
нетерпении и возбуждении. - Ћн идет к нам!
   Њиссис Ѓроуди выронила из рук трЯпку  и,  бросившись  к  окну,  увидела
мальчика, поднимавшегосЯ на крыльцо, потом тотчас же услыхала такой резкий
звонок у двери, что он прозвучал набатом длЯ ее испуганных ушей. Ћна так и
застыла на месте. Ћна страшно боЯлась телеграмм, как вестников неожиданных
бедствий. Ћни говорили ей не о счастливых рождениЯх и веселых свадьбах,  а
о внезапном ужасе чьей-нибудь  смерти.  ‡а  ту  секунду,  что  она  стоЯла
неподвижно, зловещий звон колокольчика у дверей,  ударив  ей  в  уши,  как
будто с силой задел какие-то струны в памЯти и  напомнил  об  единственной
полученной ею за всю жизнь телеграмме,  извещавшей  о  смерти  матери.  Ќе
глЯдЯ на Ќесси, она сказала внезапно охрипшим голосом:
   - Џойди посмотри, что там такое.
   ‚прочем, когда Ќесси, горЯ нетерпением,  побежала  в  переднюю,  миссис
Ѓроуди стала себЯ успокаивать надеждой, что, может быть, рассыльный  зашел
к ним только справитьсЯ насчет какой-нибудь незнакомой,  ему  фамилии  или
неразборчиво написанного адреса, так как их  дом  был  последний  на  этой
улице и к ним нередко заходили за такими справками. Ћна напрЯгла  слух  до
последней степени,  стараЯсь  уловить  успокоительные  звуки  разговора  у
двери, но напрасно:  Ќесси  сейчас  же  воротилась,  размахиваЯ  оранжевой
бумажкой, с триумфом человека, первым сделавшего какое-нибудь открытие.
   - ќто тебе, мама, - возвестила она, запыхавшись. - Ћн спрашивает, будет
ли ответ.
   Њать взЯла телеграмму с таким видом, как будто дотронулась до  Ядовитой
гадюки, и, нерешительно вертЯ ее  в  руках,  рассматривала  с  глубочайшим
ужасом, совсем так, как рассматривала бы это опасное пресмыкающеесЯ.
   - џ  не  могу  прочитать  ее  без  очков,  -  пробормотала  она,  боЯсь
распечатать телеграмму и стараЯсь оттЯнуть страшную минуту.
   Ќо Ќесси стрелой умчалась и стрелой же примчалась обратно, несЯ очки  в
стальной оправе.
   - ‚от они, мама! ’еперь ты можешь прочесть. ‘корее же распечатай!
   Њиссис Ѓроуди  медленно  надела  очки,  снова  опасливо  посмотрела  на
страшную бумажку в своей руке и, повернувшись к Ќесси, сказала, запинаЯсь,
в паническом страхе и нерешимости:
   - Џожалуй, Я лучше подожду отца. Ќе мне распечатывать такие  вещи.  ќто
дело твоего отца, не правда ли, дорогаЯ?
   - Ђх, нет, мама, открой ее сейчас, - нетерпеливо  упрашивала  Ќесси.  -
Ћна адресована тебе, да и мальчик ждет ответа.
   Њиссис Ѓроуди разорвала конверт неловкими, непослушными пальцами, дрожа
извлекла из него телеграмму, развернула и прочла. Ћна  читала  так  долго,
как будто в телеграмме  было  не  девЯть  слов,  а  длинное  и  запутанное
сообщение, из которого ничего нельзЯ было понЯть. € пока она так  смотрела
на телеграмму, лицо ее посерело, как  пепел,  вытЯнулось  и  застыло,  как
будто ледЯной порыв ветра задул слабый огонек  жизни,  еще  теплившийсЯ  в
этом лице, и заморозил его до странной, неестественной неподвижности.
   - —то там написано, мама? -  спросила-Ќесси,  от  любопытства  привстав
даже на цыпочки.
   - Ќичего, - ответила миссис  Ѓроуди  глухим,  деревЯнным  голосом.  Ћна
тЯжело опустилась на диван, а бумага колебалась и шуршала  в  ее  дрожащих
пальцах.
   Ћжидавший  на  крыльце  рассыльный,  уже  несколько   раз   нетерпеливо
подходивший к двери, теперь сердито засвистел и шумно заколотил  ногами  о
ступеньки, даваЯ знать таким оригинальным способом, что ожидать целый день
у дверей вовсе не входит в его обЯзанности.
   - ‘казать ему, чтобы он подождал ответа? - настойчиво спрашивала Ќесси,
заметив, но не вполне понимаЯ странное оцепенение матери.
   - Ћтвета не будет, - машинально ответила та.
   Ќесси  отпустила  мальчика,   который   ушел,   громко   и   беззаботно
насвистываЯ,  в  сознании  всей  важности  своей  роли  вестника   судьбы,
совершенно не трогаЯсь разрушительным действием доставленной им вести.
   Ќесси воротилась в гостиную и, посмотрев на  мать,  нашла,  что  у  нее
весьма странный вид. Ћна вглЯделась  пристальнее  в  лицо  миссис  Ѓроуди,
точно не узнаваЯ ее.
   - —то с тобой, мама? ’ы такаЯ бледнаЯ.
   Ћна  слегка  дотронулась  до  щеки  матери  и  ощутила  своими  теплыми
пальцами, что щека эта холодна и тверда, как глина. ’огда, чутьем угадываЯ
правду, она простодушно спросила:
   - ‚ телеграмме сказано что-нибудь про Њэта?
   ќто имЯ заставило миссис Ѓроуди очнутьсЯ от мертвого  оцепенениЯ.  Ѓудь
она одна, она бы разразилась неудержимым потоком слез, но  так  как  здесь
была Ќесси, то она громадным усилием воли удержала  подступавшие  к  горлу
рыданиЯ и, пытаЯсь взЯть себЯ в руки, напрЯгла все силы онемевшего  мозга,
чтобы придумать  выход.  ЏобуждаемаЯ  сильнейшим  из  естественных  чувств
человека к такому усилию ума  и  воли,  на  которое  она  обычно  была  не
способна, она вдруг повернулась к дочери  и  сказала  чуть  слышно,  одним
дыханием:
   - Ќесси, ступай наверх и посмотри, что делает бабушка. Ќичего не говори
о телеграмме, только постарайсЯ узнать, слыхала  ли  она  звонок.  ’ы  это
сделаешь длЯ мамы, да, девочка?
   ‘о свойственной ей быстротой  соображениЯ  (которой  объЯснЯлись  и  ее
успехи в коле), Ќесси сразу прекрасно понЯла; что от нее требовалось,  и,
с жаром берЯ на себЯ эту миссию, одно из тех  конфиденциальных  поручений,
которые она обожала, кивнула дважды головой - медленно, многозначительно -
и деланно-небрежной походкой вышла из комнаты.
   Љогда дочь ушла, Њиссис Ѓроуди расправила телеграмму, зажатую комком  в
ее скрюченных пальцах. •отЯ содержание ее запечатлелось у нее в мозгу, как
выжженное, она бессознательно перечитывала ее, а  дрожащие  губы  медленно
шевелились, беззвучно произносЯ каждое слово:
   "Џереведи срочно телеграфом мои сорок фунтов до востребованиЯ  Њарсель.
Њэт".
   Ћн требует свои деньги! ‘вои сбережениЯ,  которые  он  посылал  ей,  те
сорок фунтов, что она поместила длЯ него в ‘троительную  компанию.  Њиссис
Ѓроуди немедленно вообразила его в Њарселе в изгнании, в отчаЯнной  нужде.
Ќаверное, с ним случилась беда и деньги ему крайне и спешно  нужны,  чтобы
освободитьсЯ из сетей какой-то ужасной  опасности.  Љто-нибудь,  вероЯтно,
украл у него кошелек, его оглушили, ударив по голове  мешком,  наполненным
песком, и ограбили, или пароход ушел, оставив его в Њарселе  без  вещей  и
без денег. “же самое название  "Њарсель",  никогда  раньше  не  слышанное,
иностранное,  чуждое  и  зловещее,  леденило  ей  кровь   и   говорило   о
всевозможных бедах, грозЯщих ее сыну, ибо из одного уже этого  непонЯтного
и пугающего требованиЯ выслать деньги она заключила, что  Њэт  -  невиннаЯ
жертва каких-то печальных и ужасных обстоЯтельств. ’щательно проверЯЯ  все
цифры, она убедилась, что телеграмма подана в Њарселе сегоднЯ утром, - как
быстро доходЯт печальные  вести!  -  и  рассудила,  что  если  Њэт  был  в
состоЯнии отправить ее, значит ему, по крайней мере,  не  угрожает  сейчас
никакаЯ  непосредственнаЯ  физическаЯ  опасность.  Њожет  быть,   он   уже
оправилсЯ после нападениЯ на него и теперь  терпеливо  и  с  беспокойством
ожидает только прибытиЯ своих денег. Њысли миссис  Ѓроуди,  разбегаЯсь  по
этим  бесчисленным  извилистым  путЯм  ее  предположений,  при   всем   их
разнообразии неизбежно сходились в одном тупике - на безжалостном  выводе,
что деньги послать необходимо. Ћт этой  мысли  она  содрогнулась.  Ћна  не
могла послать такую сумму. Ћна ничего не могла послать: все  сорок  фунтов
до последнего пенни были растрачены.
   Џоследние  девЯть   месЯцев   она   отчаЯнно   боролась   с   денежными
затруднениЯми. Њуж все больше и больше урезывал сумму, которую выдавал  на
хозЯйство, пока наконец, не уменьшил  ее  наполовину,  а  в  то  же  времЯ
требовал длЯ себЯ такой же хорошей пищи и в таких же огромных количествах.
…сли обнаруживалась малейшаЯ попытка жены экономить на его  столе,  Ѓроуди
разражалсЯ злобной и саркастической тирадой, обзываЯ ее никуда  не  годной
разгильдЯйкой,  неспособной  даже  вести  как  следует  скромное  домашнее
хозЯйство. ‘тараЯсь уЯзвить ее, он ставил ей на вид хозЯйственные  таланты
своей старой матери, приводЯ примеры ее  бережливости,  подробно  описываЯ
восхитительные и вместе с тем недорогие блюда, которые  она  стрЯпала  длЯ
него до его женитьбы.  Ћн  грозил,  что,  несмотрЯ  на  почтенный  возраст
матери, передаст все бразды правлениЯ в ее умелые руки. ’щетны были робкие
возражениЯ мамы, что он дает ей недостаточно денег, что продукты дорожают,
что Ќесси растет и ей нужны  новые  платьЯ,  новаЯ  обувь,  более  дорогие
учебники, что бабушка не желает  поступитьсЯ  ни  единым  из  тех  благ  и
удобств, к которым привыкла. ‘толь же бесполезно было бы убеждать его, что
она не тратит ни единого фартинга на свои личные нужды, что  она  вот  уже
три года не покупала себе ничего из одежды, а поэтому выглЯдит обтрепанной
и опустившейсЯ и, в награду за свою  самоотверженную  бережливость,  стала
мишенью его насмешек и оскорблений. ‚идЯ, что она после  первых  слабых  и
неубедительных возражений принимает те  урезанные  суммы,  которые  он  ей
дает, и ухитрЯетсЯ все же на них вести хозЯйство, Ѓроуди решил, что раньше
был слишком щедр, и так как теперь он был стеснен в средствах и  радовалсЯ
всЯкой возможности экономить на семье, то он все туже  стЯгивал  мошну,  и
миссис Ѓроуди становилось все труднее и труднее.
   •отЯ она старалась из каждого шиллинга делать  два,  покупаЯ  на  самых
дешевых рынках, торгуЯсь и изворачиваЯсь  всЯкими  способами,  так  что  в
конце концов прослыла скаредной и сварливой, - больше так продолжатьсЯ  не
могло. ‘чета были просрочены, лавочники терЯли терпение, и в конце концов,
дойдЯ до отчаЯниЯ, миссис Ѓроуди выбрала путь наименьшего сопротивлениЯ  и
прибегла к сбережениЯм Њэта. ‘разу же стало легче.  Ѓроуди  реже  бранилсЯ
из-за меню, прекратились жалобы и нареканиЯ старухи; Ќесси получила  новое
пальто, плата за учение была внесена и давно уже ожидавшие денег мЯсник  и
бакалейщик ублаготворены. ‘ебЯ мама не побаловала ничем, ей  не  досталось
ни нового платьЯ, ни даже дешевого украшениЯ - только временнаЯ  передышка
от попреков мужа и от беспокойства из-за долгов. Ћна утешала себЯ  мыслью,
что деньги, посланные Њэтом, вероЯтно,  предназначались  длЯ  нее.  Ћн  ее
любит и, конечно, будет  рад,  что  она  взЯла  эти  деньги;  к  тому  же,
рассуждала она, деньги она истратила не на себЯ,  она,  несомненно,  опЯть
скопит их и вернет  Њэту,  когда  наступЯт  лучшие  времена  и  дела  мужа
наладЯтсЯ. ‘орок фунтов!  Ћгромные  деньги!  ђазошлись  они  так  легко  и
незаметно, а достать их теперь казалось  немыслимым.  ‚  прежних  условиЯх
жизни, да и то только при самой строгой бережливости, ей,  может  быть,  и
удалось бы сколотить такую сумму в течение  года.  Ќо  деньги  нужны  были
немедленно.
   ‘ердце у нее  дрогнуло,  но  она  тотчас  взЯла  себЯ  в  руки,  твердЯ
мысленно, что надо быть мужественной ради Њэта. Ћна решительно сжала  губы
и посмотрела на вошедшую в эту минуту Ќесси.
   - Ѓабушка разбирает вещи у себЯ в комоде,  -  шепнула  Ќесси  матери  с
видом заговорщика. - Ћна не слышала звонка и ничего не знает.
   - ‚от какаЯ ты у менЯ умница! - похвалила ее мать. - Ћб этой телеграмме
никто не должен знать, слышишь, Ќесси? ’ы об  этом  и  пикнуть  никому  не
смей. Ћна послана мне и больше никого не касаетсЯ. ‘мотри, Я тебе доверЯю!
€ если ты будешь молчать,  то  получишь  от  менЯ  что-нибудь  вкусное.  -
ЏонимаЯ, что от нее ждут объЯснениЯ, она добавила неопределенно:
   - ќто от одной моей старой знакомой  из  деревни,  от  старой  подруги,
Ќесси, с которой случилась небольшаЯ неприЯтность.
   Ќесси, очень довольнаЯ тем,  что  посвЯщена  в  тайну  матери.  прижала
указательный палец к губам, как бы показываЯ этим, что ей  можно  доверить
самые секретные и самые важные дела в мире.
   - Ќу, вот и хорошо. Ќе забудь же, что ты дала  слово.  Ћтец  ничего  не
должен знать, - сказала миссис Ѓроуди, вставаЯ.  …й  хотелось  посидеть  и
обдумать положение, но времЯ близилось к двенадцати, и нужно было готовить
обед. ЉакаЯ бы тревога ни обуревала ее, в доме все должно было идти  своим
чередом, завтрак, обед, ужин должны были поЯвлЯтьсЯ  на  столе  вовремЯ  с
неукоснительной точностью. •озЯину нужно было угождать, кормить его  сытно
и вкусно. Њиссис Ѓроуди предстоЯло начистить большой горшок картошки, и за
этим занЯтием она пыталась придумать, что ей делать.
   Ћна знала, что от мужа помощи ждать нечего. Ћна на все  могла  решитьсЯ
длЯ Њэта, но посмотреть прЯмо  в  лицо  мужу  и  попросить  у  него  такую
громадную сумму - сорок фунтов - было выше ее сил, к тому же  она  заранее
знала, что отец откажетсЯ послать  Њэту  деньги,  Ђ  сообщить  ему  все  -
значило открыть и свою вину, вызвать  дикий  гнев,  не  добившись  никакой
помощи. Ћна Ясно представлЯла себе, как Ѓроуди закричит:  "Ћн  в  Њарселе,
вот как! Ќу и пускай идет оттуда пешком или вплавь добираетсЯ до дому. ќто
будет очень полезно твоему милому сыночку".
   ‡атем она взвесила все возможности, какие сулило ей обращение  к  Ђгнес
Њойр. Ќе было никакого сомнениЯ, что Ђгнес, котораЯ, как и мать, ни в  чем
не могла отказать Њэту, готова была бы тотчас послать ему деньги, несмотрЯ
на возмутительную холодность и  невнимание  с  его  стороны  за  последние
несколько месЯцев. Ќо, к несчастью, так же несомненно было  и  то,  что  у
Ђгнес не найдетсЯ сорока фунтов. Њойры были  люди  почтенные,  но  бедные,
нужда могла каждую минуту постучатьсЯ к  ним  в  дверь,  и  даже  если  бы
родители захотели, они, конечно, не смогли  бы  сразу  достать  длЯ  Ђгнес
такую большую сумму. Љ тому же в  последнее  времЯ  в  обращении  Ђгнес  с
будущей свекровью сквозила вполне понЯтнаЯ обида, Явный намек на страданиЯ
оскорбленной невинности. Љак же  можно  перед  этой  невинной  страдалицей
сознатьсЯ в том, что она, мать Њэта, украла деньги своего обожаемого сына?
ЌепогрешимаЯ мисс Њойр тотчас же ее осудит и, может быть, даже  отвернетсЯ
от нее на глазах у всего города.
   Џоэтому миссис Ѓроуди  решила  не  обращатьсЯ  к  Ђгнес,  и,  пока  она
механически готовила обед, мозг ее продолжал бешено работать, состЯзаЯсь в
скорости со временем. Љогда Ѓроуди  пришел  домой,  она  подала  обед,  не
переставаЯ сосредоточенно думать  все  об  одном  и  том  же,  так  что  с
необычной длЯ нее рассеЯнностью поставила перед  мужем  маленькую  тарелку
Ќесси.
   - ’ы сегоднЯ пьЯна, что ли? - заорал он на нее, посмотрев на  маленькую
порцию, поставленную перед ним. - €ли рассчитываешь, что Я  сотворю  такое
же чудо, как •ристос с хлебами и рыбой?
   Џоспешно переставив тарелки, мама виновато покраснела оттого,  что  так
легко  выдала  свою  тайную  заботу.  Ќе  могла  же  она  сказать  в  своз
оправдание: "џ думала о том, где бы достать сорок фунтов длЯ Њэта"!
   - Ћна, должно быть, прикладываетсЯ к бутылке, чтобы поддержать силы,  -
злорадно хихикнула стараЯ бабка.  -  ’ем-то  она,  верно,  и  была  занЯта
сегоднЯ все утро!
   - ’ак вот куда уходЯт деньги, что  Я  даю  на  хозЯйство!  -  проворчал
Ѓроуди в тон матери. - Ќа выпивку! ‹адно, Я приму свои меры!
   - Ќаверное, оттого  у  нее  нос  всегда  красный,  а  глаза  мутные,  -
подхватила старуха.
   Ќесси не сказала ничего, но слишком Явно поглЯдывала  на  мать  глазами
верной сообщницы, и взглЯды эти были так многозначительны, что она чуть не
погубила все дело. Ћднако критический момент прошел благополучно, и  после
обеда, когда Ѓроуди ушел,  а  старуха  отправилась  к  себе  наверх,  мама
вздохнула свободнее и сказала Ќесси:
   - ’ы уберешь со стола,  дорогаЯ?  Њне  нужно  выйти  за  покупками.  ’ы
сегоднЯ хорошо помогла маме, и, если еще перемоешь посуду, Я принесу  тебе
из города конфет на целое пенни.
   ЏоглощеннаЯ своей тЯжкой задачей, она вдруг проЯвила даже способности к
тонкой стратегии. € хотЯ  дождь  перестал,  Ќесси,  соблазненнаЯ  надеждой
получить конфеты, а главное -  гордаЯ  тем,  что  мать  доверЯет  ей,  как
взрослой, охотно согласилась остатьсЯ дома и перемыть посуду.
   Њиссис Ѓроуди надела  шлЯпу  и  пальто,  то  самое  пальто,  в  котором
провожала Њэта в ѓлазго, и торопливо вышла. Ћна быстро миновала пустырь  и
направилась по дороге, огибавшей  станцию,  затем  на  углу  ђелуэй-род  и
Љолледж-стрит остановилась перед низенькой лавчонкой, у входа  в  которую,
над полукруглой притолокой двери, висела позорнаЯ  эмблема  -  три  медных
шарика. Ќа окне красовалась надпись грЯзными белыми  буквами,  из  которых
некоторые выпали, другие  были  разбиты,  так  что  с  трудом  можно  было
разобрать: "Џокупка золота, серебра, старых фальшивых  зубов,  деньги  под
залог", а  за  окном  на  небольшой  грифельной  доске  красовалась  более
лаконичнаЯ и менее внушительнаЯ надпись мелом: "Џокупаю трЯпье". ‘ тЯжелым
чувством  стоЯла  миссис  Ѓроуди   перед   этой   единственной   во   всем
достопочтенном городе ‹ивенфорде ссудной лавкой. Ћна знала, что войти сюда
считалось самым постыдным делом, до которого  может  опуститьсЯ  приличный
человек. …ще страшнее было войти сюда на глазах у кого-нибудь, это  влекло
за собой бесчестье, позор, гражданскую смерть.
   Њиссис Ѓроуди все это знала, но,  сжав  губы,  храбро  проскользнула  в
лавку, быстро и  легко,  как  тень.  ѓромкий  звон  дверного  колокольчика
возвестил об  ее  приходе,  и,  оглушеннаЯ  его  долгими  переливами,  она
очутилась перед конторкой в похожей на коробочку комнатке - одном из  трех
отделений лавки. Ћчевидно, тут и внутри и снаружи число три имело какой-то
каббалистический  смысл.  Ћчутившись  в  этом  отделении,  миссис   Ѓроуди
почувствовала себЯ в безопасности, укрытой от любопытных глаз больше,  чем
она смела надеЯтьсЯ. „аже этим низким людЯм, видно, не чужд  был  инстинкт
деликатности! Љ тому времени, когда  звонок  перестал  дребезжать,  ноздри
миссис  Ѓроуди  начали  различать  пронзительный  запах  кипЯщего  жира  с
примесью аромата лука,  распространЯвшийсЯ  неизвестно  откуда.  Ћт  этого
тошнотворного запаха ей стало дурно, она  закрыла  глаза,  а  когда  через
мгновение открыла их, перед ней стоЯл низенький тучный человек,  как  дух,
магически  возникший  из-за  густого  белого  облака  чада,   наполнЯвшего
внутреннее помещение.  “  человечка  была  длиннаЯ,  волнистаЯ  квадратнаЯ
борода, сераЯ, как железо, кустистые брови того  же  цвета,  а  под  этими
бровЯми мигали блестЯщие, круглые, как у птицы, глазки; руками  и  плечами
он  делал  почтительные  движениЯ,  но  черные  глазки-бусинки   неотрывно
смотрели в  лицо  посетительнице.  ќто  был  польский  еврей,  переселение
которого в ‹ивенфорд можно было объЯснить  разве  только  склонностью  его
нации гнатьсЯ за  невзгодами.  Џосле  неудачных  попыток  кое-как  прожить
ростовщичеством  на  неблагоприЯтной  почве  ‹ивенфорда  он  был  вынужден
существовать только на те  гроши,  что  зарабатывал  покупкой  и  продажей
трЯпьЯ. Љроткий и безобидный, он не питал к людЯм злобы за  оскорбительные
клички, которыми его встречали, когда он объезжал город на своей  тележке,
запрЯженной ослом, выкрикиваЯ: "’рЯпки, кости, бутылки покупаю!" € никогда
ни на что не жаловалсЯ, горько сетуЯ только в разговоре с теми, кто  готов
был его выслушивать, на отсутствие в городе синагоги.
   - —то скажете? - прошепелЯвил он, обращаЯсь к миссис Ѓроуди.
   - ‚ы даете деньги взаймы?
   - Ђ что вы хотите заложить? - спросил он напрЯмик. ѓоворил  он  тихо  и
вежливо, но миссис  Ѓроуди  испугала  грубаЯ  обнаженность  произнесенного
слова.
   - џ не принесла ничего с собой. Њне нужно сорок фунтов.
   ‘тарик  искоса  посмотрел  на  нее,  охватив  взглЯдом  и   порыжевшее,
старомодное пальто, и шершавые руки со сломанными ногтЯми, и  потускневшее
от времени узенькое обручальное кольцо - единственное  кольцо,  и  смешную
затасканную шлЯпу, не пропустив ничего решительно, ни  единой  подробности
ее убогого туалета. Ћн подумал,  что  перед  ним  сумасшедшаЯ.  ЏоглаживаЯ
двумЯ пальцами свой мЯсистый крючковатый нос, он сказал серьезно:
   - ќто очень большие деньги. Ќам нужно обеспечение. ‚ы  должны  принести
золото или брильЯнты, если хотите получить такую сумму.
   „а, конечно, ей следовало иметь  брильЯнты!  ‚  романах,  которыми  она
зачитывалась, брильЯнты были обЯзательным атрибутом каждой настоЯщей леди.
Ќо у нее не было ничего, кроме обручального  кольца  да  серебрЯных  часов
покойной матери, под залог которых ей в самом  лучшем  случае  могли  дать
каких-нибудь  пЯтнадцать  шиллингов.  ЌачинаЯ  понимать  всю  невыгодность
своего положениЯ, она пробормотала заикаЯсь:
   - Ђ вы не дадите ссуду под  мою  мебель  или  под  личную  расписку?  џ
читала... в газетах... что некоторые это делают. ђазве нет?
   …врей продолжал потирать нос, думаЯ про себЯ, что эти старые англичанки
все такие - худые, жалкие и глупые. Љак это она не понимает, что  в  такой
лавке, как у него, можно говорить только о шиллингах, а  не  о  фунтах,  и
что, если бы даже он и мог дать сумму, которую ей нужно, он потребовал  бы
залог и проценты, а, судЯ по ее виду, ни то, ни другое ей взЯть  неоткуда.
Ћн покачал головой, мЯгко, но решительно, и, проЯвлЯЯ все ту же любезность
и миролюбие (длЯ чего он усердно пользовалсЯ руками), сказал:
   - Њы такими делами не занимаемсЯ. Џопробуйте обратитьсЯ в более крупные
предприЯтиЯ, где-нибудь в центре города. Ћ да, они вам это устроЯт. “  них
больше денег, чем у такого беднЯка, как Я.
   Њиссис Ѓроуди молча смотрела на  него,  ошеломленнаЯ,  униженнаЯ.  Љак!
Џрезреть опасность, решитьсЯ на такой позор,  как  посещение  этой  жалкой
трущобы, и уйти, не достигнув  цели!  Ћднако  ей  пришлось  примиритьсЯ  с
отказом - апеллировать было не к кому.
   €, не достав денег, ни единого из тех сорока фунтов,  которые  ей  были
нужны, она снова очутилась на грЯзной улице, среди луж, среди разбросанных
повсюду пустых  банок  из-под  консервов,  у  канавы,  засоренной  разными
отбросами. ’оропЯсь уйти отсюда, она с острым чувством унижениЯ и растущей
тоской думала о том, что ничего не достала, а между тем Њэт ожидает денег,
уверенный, что они высланы. ‡аслонЯЯ зонтиком лицо, чтобы  ее  не  узнали,
она лихорадочно спешила домой.
   Ќесси, в фартучке, важно разыгрываЯ роль хозЯйки, встретила мать,  стоЯ
над аккуратной  стопкой  чисто  вымытых  тарелок,  и  ожидала  заслуженной
награды - обещанных ей конфет. Ќо мать сердито отмахнулась от нее.
   - ‚ другой раз, Ќесси, - бросила она. - Ќе надоедай мне! џ тебе принесу
в следующий раз.
   Ћна вошла в чуланчик за кухней и стала рытьсЯ в Ящике, где хранила  длЯ
хозЯйственных надобностей, главным образом длЯ растопки, старые  газеты  и
журналы, которые муж приносил домой.
   „остав пачку газет, она разложила их на каменном полу и  опустилась  на
колени, как будто падаЯ ниц перед каким-нибудь идолом. ’оропливо  пробегаЯ
глазами газеты одну за другой,  она,  наконец,  испустила  невнЯтный  крик
облегчениЯ,  найдЯ  то,  чего  искала.  —то   говорил   проклЯтый   еврей?
"Џопробуйте  обратитьсЯ  в  более  крупное  предприЯтие",  -  сказал   он,
безобразно коверкаЯ английские слова. € поэтому она выбрала самое  большое
объЯвление  в  столбце,  извещавшее  в  витиеватых  выражениЯх,  что  Ђдам
Њак-‘евитч, чистокровный шотландец, ссужает  от  пЯти  до  пЯтисот  фунтов
стерлингов без залога, только  под  расписку,  что  по  вызову  загородные
клиенты  немедленно  обслуживаютсЯ  на  дому,  а  главное   -   обеспечена
строжайшаЯ тайна, более того, на этом пункте фирма даже настаивает.
   Њиссис Ѓроуди вздохнула свободнее. Ћна поднЯлась с пола  и,  не  снимаЯ
пальто и шлЯпы, метнулась на кухню, села за стол и сочинила  короткое,  но
тщательно  обдуманное  послание.  ‚  нем  она  просила  Ђдама  Њак-‘евитча
посетить  ее  на  дому  в  понедельник  в  одиннадцать   часов   утра.   ‘
всевозможными предосторожностЯми запечатав письмо, миссис Ѓроуди поволокла
свое усталое тело на улицу, снова направлЯЯсь в город. Ћт всей этой спешки
у нее сильнее заныл постоЯнно болевший бок, но  она  шла  быстро  и  около
половины четвертого добралась до главного почтамта,  где  купила  марку  и
благополучно отправила письмо. ’ам же она написала и отправила по  адресу:
"Њарсель, Ѓроуди,  до  востребованиЯ"  телеграмму  следующего  содержаниЯ:
"„еньги  переведу  понедельник   непременно.   –елую.   Њама".   ‘тоимость
телеграммы привела ее  в  ужас,  но  хотЯ  можно  было  сократить  расход,
выбросив два последние слова, она не могла  заставить  себЯ  сделать  это.
Ќадо  было  прежде  всего   дать   почувствовать   Њэту,   что   это   она
собственноручно отправила телеграмму, что она, его мать, любит его.
   Ћна возвращалась домой утешеннаЯ, успокоеннаЯ  сознанием,  что  кое-что
уже сделано и что в понедельник она несомненно  достанет  деньги.  ’ем  не
менее к концу днЯ, который, как ей  казалось,  тЯнулсЯ  ужасно  долго,  ее
стали разбирать тревога и нетерпение. “тешение,  почерпнутое  в  действии,
постепенно исчезало, оставлЯЯ  ее  в  унынии,  беспомощности,  обуреваемую
беспокойными мыслЯми. Ћна колебалась  между  нерешительностью  и  страхом;
боЯлась, что не получит денег, что обо всем узнают;  сомневалась  в  своей
способности довести дело до конца и старалась не думать о  том,  что  она,
жена Ѓроуди, свЯзываетсЯ с ростовщиками, как  стараютсЯ  не  вспоминать  о
жутком и неправдоподобном ночном кошмаре.
   ‚оскресенье прошло длЯ  нее  нескончаемым  шествием  бесконечно  долгих
минут, во времЯ которого она сто раз смотрела  на  часы,  как  будто  этим
можно было ускорить томительный ход времени и положить конец ее тревоге  и
мучительному ожиданию. ‡а эти медленно тЯнувшиесЯ часы она на разные  лады
изменЯла простой план, составленный ею,  с  трепетом  обдумывала,  как  ей
говорить с мистером Њак-‘евитчем: то она была убеждена, что он отнесетсЯ к
ней, как к приличной даме, то начинала сомневатьсЯ в этом.  „остала  снова
украдкой его объЯвление в газете, повеселела,  прочтЯ  опЯть  утешительное
предложение  ссудить  "до   пЯтисот   фунтов",   затем   была   шокирована
удивительной наглостью объЯвлениЯ. Љогда, наконец, легла спать,  голова  у
нее шла кругом, и ей приснилось, что она засыпана лавиной золотых монет.
   ‚ понедельник утром ей стоило больших усилий держатьсЯ как обычно,  она
всЯ трЯслась от страха, но, к счастью, никто  ничего  не  заметил,  и  она
вздохнула с облегчением, когда сначала Ќесси, а  за  ней  Ѓроуди  ушли  из
дому. ’еперь оставалось только как-нибудь удалить бабушку. ‘ тех  пор  как
она написала письмо, миссис Ѓроуди не переставала думать о том, как опасно
во времЯ посещениЯ Њак-‘евитча присутствие в доме любопытной, болтливой  и
враждебно относившейсЯ к ней старухи. Ћпасность, что она откроет все, была
слишком грозной, чтобы  идти  на  риск,  и  мама  с  неожиданной  длЯ  нее
хитростью приготовилась сыграть на слабой  струнке  свекрови.  ‚  половине
десЯтого, принесЯ в ее комнату на подносе обычный завтрак - кашу и молоко,
она не ушла сразу, как делала всегда, а присела на постель и посмотрела на
лежащую в ней старую женщину с притворным и преувеличенным участием.
   - Ѓабушка, - начала она, - вы совсем не выходите из  дому  в  последние
дни и очень осунулись. Џочему бы вам сегоднЯ утром не погулЯть немного?
   ‘таруха, зажав ложку в желтой лапе, подозрительно смотрела на  невестку
из-под белой оборки своего ночного чепца.
   - Љакое же гулЯнье, когда зима на дворе? - сказала она  недоверчиво.  -
’ы надеешьсЯ, что Я схвачу воспаление легких, и ты от менЯ избавишьсЯ?
   Њама заставила себЯ весело  засмеЯтьсЯ,  как  ни  тЯжело  ей  было  это
притворство.
   - ‘егоднЯ чудеснаЯ погода! - воскликнула она. - € знаете, что Я сделаю?
џ вам дам флорин, чтобы вы пошли и купил!! себе "колечек" и "чудаков".
   Ѓабушка посмотрела на  нее  недоверчиво,  сразу  почуЯв,  что  за  этим
скрываютсЯ какие-то  тайные  соображениЯ.  Ќо  ее  соблазнЯла  перспектива
необычайно роскошного угощениЯ. Џо своей старческой жадности она  особенно
любила  рассыпчатое  печенье,  носившее  название  "колечек",  а  большие,
плоские, круглые конфеты, которые так  несуразно  именовались  "чудаками",
просто обожала. “ нее всегда имелсЯ в спальне запас тех и других,  который
она хранила в двух специальных коробках в верхнем Ящике комода. Ќо сейчас,
как  было  хорошо  известно  ее  невестке,  запасы  эти  истощились.   „а,
предложение было заманчивое!
   - Ђ где же деньги? - спросила она дипломатически.
   Њама, не говорЯ ни слова,  показала  блестЯщий  флорин,  зажатый  в  ее
ладони.
   ‘таруха замигала тусклыми глазами, быстро сосчитала в  уме,  что  этого
хватит и на печенье, и на "чудаков", а пожалуй, и еще на что-нибудь.
   - —то ж, пойду, пожалуй, -  пробормотала  она  медленно,  с  притворным
зевком, который должен был показать равнодушие.
   - ‚от и отлично, бабушка. џ вам помогу одетьсЯ, - поощрила ее  мама  и,
трепеща от радости, которую  боЯлась  выдать,  помогла  старухе  встать  с
постели. Ќе дав ей времени одуматьсЯ, она напЯлила на нее широченные юбки,
завЯзала множество каких-то тесемок, ЌатЯнула на н