ла незначительной пешкой, и  он  не  сомневалсЯ,  что,
когда он разделаетсЯ с ђенвиком, она встанет и приметсЯ стрЯпать ему обед.
€ обед должен быть особенно хорош,  чтобы  вознаградить  его  за  утренние
непорЯдки.
   - „а, Я ему укажу его место! - бормотал он про себЯ. - џ швырну  ему  в
лицо плату за визит и прикажу убиратьсЯ вон из моего дома.
   Ћн едва мог проглотить завтрак, до того его душил гнев. „а  и  завтрак,
надо сказать, не возбуждал особого аппетита. Љаша  была  жидко  сварена  и
подгорела. Ћн мрачно наблюдал  за  старухой  матерью,  котораЯ,  подоткнув
платье, так  что  виднелась  полосатаЯ  нижнЯЯ  юбка,  разводила  в  кухне
невообразимую суету.
   - Љаша эта ни к черту не годитсЯ! - бросил он сердито. -  …е  и  свиньи
есть не станут.
   ‚се было не так, как следует. ѓренки  -  слишком  мЯгкие,  недостаточно
зажаренные, чай, которым ему пришлось удовольствоватьсЯ вместо любимого им
кофе, - жидок, заварен  раньше,  чем  закипела  вода.  џичница  напоминала
подошву, а ветчина превратилась в уголь.
   - …й придетсЯ встать, - сказал он вслух. - џ не могу есть такую  дрЯнь.
ќтим мЯсом можно отравитьсЯ.
   ѓрЯзный и холодный камин зиЯл перед ним, башмаки были  нечищены,  а  во
времЯ бритьЯ он порезалсЯ. ЏылаЯ негодованием, он шумно встал из-за  стола
и сел в свое  кресло  дожидатьсЯ  ђенвика.  ѓлаза  его  с  неудовольствием
следили за старчески  неловкими  движениЯми  матери,  слух  был  неприЯтно
поражен грохотом разбитого блюда, донесшимсЯ  из  посудной.  ‡аметив,  что
Ќесси слонЯетсЯ по кухне, он резко приказал ей отправлЯтьсЯ в школу. Ћна и
так опоздала уже по меньшей мере на час  и  надеЯлась,  что  ввиду  такого
редкого событиЯ о ней забудут или  даже  позволЯт  ей  сегоднЯ  пропустить
уроки. Ќо отец приказал ей идти, и она ушла, не пытаЯсь протестовать.
   Њэтью не поЯвлЯлсЯ, скрываЯсь у себЯ  наверху.  €з  комнаты  матери  не
слышно было ни звука.
   Ѓроуди от нетерпениЯ не находил  себе  места.  Ћн  посмотрел  на  часы,
увидел, что половина одиннадцатого, подумал о том что его лавка уже  целый
час открыта и стоит  пустаЯ  и  беспризорнаЯ,  оставленнаЯ  на  глупого  и
бестолкового мальчишку, способного  только  пЯлить  глаза  на  покупателЯ.
Џотом он с горечью возразил сам себе, что, собственно, покупатели в  лавку
теперь заходЯт редко и его отсутствие не имеет значениЯ.
   Ћн встал и беспокойно ходил по кухне. Џри этом освещении  она  казалась
ему какой-то новой, незнакомой. Ќарушен был привычный  ход  жизни,  и  все
вокруг казалось  странным,  чуждым.  ќто  нарушение  каждодневной  рутины,
последовавшее так быстро за необычайными событиЯми прошлой ночи, создавало
впечатление какой-то чудовищной фантастики, подавлЯвшее его неразвитой ум,
а раздражение, вызванное этим замешательством, подливало  масла  в  огонь.
Љак тигр в клетке, беспокойно шагал он взад  и  вперед  по  передней.  —ем
дольше он ждал, тем больше злилсЯ и, наконец, прошел в гостиную и  стал  с
досадой смотреть в окно, как будто это могло ускорить приход  ђенвика.  Ќо
тут ему пришло в голову, что доктор может увидеть его здесь и  счесть  это
признаком слабости с его стороны. Ћн, как ужаленный, отпрЯнул  от  окна  и
вернулсЯ на кухню, где заставил себЯ опЯть  сесть  в  кресло  и  сохранЯть
наружное самообладание. ’ак,  внешне  бесстрастный,  хотЯ  внутри  у  него
кипело, он сидел и ждал. и единственным признаком его горЯчего  нетерпениЯ
было быстрое, непрерывное постукивание ногой о пол.
   ‚ одиннадцать часов зазвенел колокольчик у двери.  Љак  беговой  рысак,
долго  ожидавший  сигнала,  чтобы,  ринувшись  с  места,  разрЯдить  запас
энергии, Ѓроуди вскочил с кресла и, подойдЯ к входной  двери,  вызывающим,
размашистым жестом распахнул ее так широко, что она ударилась о стену. …го
высокаЯ, громоздкаЯ фигура загородила вход, мешаЯ доктору пройти.
   - ‚ чем дело? - прорычал он. - —его вам нужно?
   „октор ђенвик остановилсЯ у двери, бесстрастный, безупречно  изЯщный  в
своем хорошо  сшитом  костюме,  выглЯдевший  еще  величественнее  на  фоне
нарЯдного экипажа, запрЯженного отлично вычищенным жеребцом.  Ћбеспеченный
теперь богатой а обширной практикой, придававшей ему  уверенность,  он  не
сделал ни малейшей попытки войти и, выдержав  значительную  паузу,  сказал
любезно:
   - Ђ, на этот раз сам мистер Ѓроуди, как Я вижу.
   - џ или не Я - это все равно, - отрезал презрительно Ѓроуди.  -  Ђ  что
вам здесь угодно?
   - Џраво, вы - воплощеннаЯ любезность, - спокойно заметил ђенвик.  -  ‚ы
ничуть не переменились со времени нашей  последней  встречи  -  во  всЯком
случае, не к лучшему.
   - џ спрашиваю, зачем вы здесь, сэр? - с трудом выдохнул из себЯ Ѓроуди.
- Ќечего тут упражнЯтьсЯ в красноречии, отвечайте прЯмо.
   - —то ж, раз вы так грубы, придетсЯ мне ответить вам тем же.  џ  пришел
сюда вчера ночью по настоЯтельной просьбе вашего сына (и  очень  неохотно,
должен сказать), чтобы осмотреть вашу жену. •оть вы и притворЯетесь, будто
ничего не знаете, Я убежден, что это вам известно.  -  Ћн  остановилсЯ  и,
небрежно похлопав себЯ перчаткой по рукаву, продолжал: - ‘егоднЯ  утром  Я
хотел навестить ее в последний раз, - он сделал сильное ударение на  слове
"последний", - чтобы  после  нового,  тщательного  осмотра  проверить  тот
печальный диагноз, который Я поставил вчера ночью.
   Ѓроуди злобно смотрел на него. •олоднаЯ невозмутимость  ђенвика  бесила
его бесконечно больше, чем любое проЯвление бешеного гнева.  Ќа  последнее
он мог ответить тем же, но против этой хладнокровной находчивости был  так
же бессилен, как дубина - против сверкающей рапиры. ђаньше чем он  успевал
пустить в ход тЯжелое оружие своего ответа, ему  наносили  острием  рапиры
добрый десЯток ударов. ђенвик почти  обезоружил  его  заЯвлением,  что  не
собираетсЯ больше навещать больную, и  возбудил  его  внимание  уклончивым
намеком на состоЯние миссис Ѓроуди.
   - —то же такого страшного вы у нее находите? - иронически проворчал он,
невольно менЯЯ тон. - Ћна большаЯ охотница повалЯтьсЯ в постели.
   ђенвик, не отвечаЯ, слегка поднЯл брови, и этим едва заметным движением
сразу  же  дал  почувствовать  своему  собеседнику  все   неприличие   его
замечаниЯ. ‘вирепеЯ от этого невысказанного презрениЯ, Ѓроуди прибегнул  к
своему неизменному средству - ругани, как  всегда,  когда  других  средств
больше не оставалось.
   - Ќечего ухмылЯтьсЯ своей дурацкой усмешкой! - крикнул он. - Ћна ничуть
не красит вашу противную физиономию.
   ђенвик смотрел на него все так же бесстрастно.
   Ѓольшинство людей, просто уже  в  силу  своего  роста,  вынуждены  были
смотреть на „жемса Ѓроуди  снизу  вверх,  и  Ѓроуди  доставлЯло  громадное
удовлетворение то, что он, разговариваЯ с человеком, возвышалсЯ  над  ним.
ќто давало ему ощущение превосходства и силы.  Ќо  ђенвик  был  такого  же
роста, как он, а к тому же стоЯл на высоком пороге, и получилось  обратное
- не Ѓроуди на него, а он на Ѓроуди смотрел сверху вниз.
   - Ќе буду больше терЯть здесь времени даром, - сказал  он  сухо.  -  Ќе
знаю, как вы, а Я человек занЯтой. ‚ таком состоЯнии духа вы  не  способны
рассуждать здраво. “ вас маниЯ величиЯ, и вы хотите, чтобы все перед  вами
трепетали. ЌесчастнаЯ ваша семьЯ, без сомнениЯ,  боитсЯ  вас,  но  мне-то,
слава богу, боЯтьсЯ не приходитсЯ! Џоймите это раз навсегда, если  можете.
Ђ теперь прощайте! - Ћн  круто  повернулсЯ  и  хотел  было  уже  сойти  со
ступенек, но Ѓроуди схватил, его за плечо.
   - Џогодите, погодите! - воскликнул он.
   Ћн совсем не ожидал, что разговор примет такой оборот.  Ћн  рассчитывал
натешить  свое  оскорбленное  самолюбие,  заставить   ђенвика   хорошенько
покланЯтьсЯ, а потом уже ворчливо позволить ему  войти.  Ћн  понимал,  что
необходимо узнать мнение доктора о болезни его жены,  и  хотЯ  ему  прежде
всего хотелось дать  почувствовать  ђенвику,  что  он  -  наемник,  слуга,
которому можно пренебрежительно бросить плату и прогнать его, он в  то  же
времЯ боЯлсЯ остатьсЯ в полном  неведении  относительно  состоЯниЯ  миссис
Ѓроуди.
   - Ќе уходите! ‚ы еще не сказали  мне,  чем  больна  жена.  ‡а  что  вам
платить, если вы даже не можете сказать, длЯ  чего  приходили  сюда  вчера
ночью. „олжны же вы как-нибудь оправдать свой приход.
   ђенвик обратил к нему холодно-презрительный профиль.
   - ‚опрос о гонораре, насколько мне известно, и не поднималсЯ. Ќу, а что
касаетсЯ диагноза, то, как  Я  уже  вам  сказал,  поставить  его  Я  смогу
окончательно  лишь  после  тщательного  внутреннего  исследованиЯ.  -   €,
стрЯхнув с плеча руку Ѓроуди, он снова сделал шаг к ступенькам.
   - —ерт возьми! - вскрикнул вдруг Ѓроуди. - ’ак войдите же  и  сделайте,
что нужно. ђаз вы уже здесь, отчего этим не воспользоватьсЯ.
   ђенвик медленно воротилсЯ к двери  и  сказал  с  вежливостью,  бесившей
Ѓроуди:
   - ђаз вы просите менЯ, Я это сделаю, но имейте в виду -  сделаю  только
ради вашей жены. - €, протиснувшись в дверь мимо все еще загораживавшей ее
высокой фигуры, торопливо поднЯлсЯ наверх.
   Ѓроуди, оторопевший и взбешенный, осталсЯ один в передней.  Ћн  сердито
сдвинул брови, в замешательстве  потер  подбородок,  протЯнул  было  руку,
чтобы запереть дверь на улицу, но передумал, решив, что закрывать дверь за
ђенвиком - длЯ него унижение.
   - Џускай сам закроет ее за собой, - пробурчал он. - ‚о  всЯком  случае,
он проторчит здесь недолго. ‘коро уйдет и больше его ноги здесь не будет.
   Ћн хмуро  смотрел  в  открытую  дверь  на  щегольской  экипаж  доктора,
дожидавшийсЯ у ворот, завистливым глазом отмечаЯ точеные ноги жеребца, его
мускулистую спину, красивый изгиб шеи.  Ћн  легко  определил  стоимость  и
этого великолепного животного, и дорогого кабриолета,  и  нарЯдной  ливреи
кучера, даже его шлЯпы  с  кокардой,  ловко  сидевшей  на  голове,  и  это
наглЯдное доказательство чужого богатства было длЯ него  горше  желчи.  Ћн
резко отвернулсЯ, стал мерЯть шагами переднюю. "„а сойдет он  когда-нибудь
вниз или нет? - твердил он мысленно. - —то он делает там столько времени?"
Ћн нетерпеливо строил догадки, что происходит  наверху,  его  корчило  при
мысли об этом осмотре. •отЯ он не жил больше с женой, бесцеремонно  выгнав
ее из спальни, мысль, что другой  мужчина  трогает  ее,  приводила  его  в
Ярость. †ена его была стараЯ, изможденнаЯ, одрЯхлевшаЯ  женщина,  но  ведь
она оставалась все же его собственностью, его имуществом, его движимостью.
ќта  собственность  ему  никогда  не  понадобитсЯ,  он  не  будет   больше
пользоватьсЯ ею, но она целиком должна принадлежать ему. ’акова  была  его
психологиЯ, и, живи он в другом  веке,  он,  вероЯтно,  убивал  бы  каждую
любовницу, надоевшую ему, длЯ того, чтобы  она  не  досталась  кому-нибудь
другому. ‘ейчас его уже начинали терзать постыдные и нелепые подозрениЯ.
   - ЉлЯнусь богом, если он сейчас не сойдет, Я сам поднимусь наверх!
   Ќо  он  не  пошел  наверх.  —то-то  в  холодном   высокомерии   ђенвика
действовало на него подавлЯюще, и хоть он ни перед кем не знал страха,  но
интеллект ђенвика был настолько выше его собственного,  что  он  побеждал,
даже смирЯл его. ‚сЯкий смелый и утонченный характер вызывал в нем  легкое
пренебрежительное недоверие, прелюдию ненависти,  необузданной  антипатии,
лишавшей его и той доли рассудка, какаЯ обычно руководила его поступками.
   Ћн бесновалсЯ в передней до  тех  пор,  пока,  прождав  с  полчаса,  не
услышал на лестнице шагов ђенвика. ‘ледЯ, как доктор  медленно  сходит  по
ступенЯм, он почувствовал, что должен выразить вслух свое возмущение.
   - ‚ы, кажетсЯ, уверЯли, что вы человек занЯтой, - усмехнулсЯ  он,  -  а
сколько времени сидели там!
   - „лЯ последнего визита это не долго, - возразил невозмутимо ђенвик.
   - Ќу, что же у нее такое? - перебил  Ѓроуди.  -  “ж,  конечно,  вы  там
вбивали ей в голову разные фантазии.
   - ‚ам следует, - продолжал  доктор  спокойна,  словно  не  слыша  этого
замечаниЯ, - завтра же непременно пригласить вашего домашнего врача.  …сли
желаете, Я могу  с  ним  поговорить  о  больной.  †ена  ваша  нуждаетсЯ  в
постоЯнном заботливом уходе.
   Ѓроуди недоверчиво уставилсЯ на него, потом насмешливо фыркнул.
   - ’еперь уж ей, оказываетсЯ, и сиделка нужна? - воскликнул он.
   - Ќепременно. ‚ том случае, конечно, - добавил хладнокровно  ђенвик,  -
если это вам по средствам.
   Ѓроуди усмотрел в этих словах доктора оскорбительный намек.
   - Ѓез дерзостей! - сказал он, тЯжело  дыша.  -  џ  спрашиваю,  чем  она
больна.
   - ђак матки,  так  далеко  зашедший,  что  он  неизлечим,  -  сказал  с
расстановкой ђенвик.
   “ Ѓроуди при этом ужасном слове отвисла нижнЯЯ челюсть.
   - ђак, - проговорил он. - ђак! - ЌесмотрЯ на железное самообладание, он
немного побледнел. Ќо сделал попытку скрыть свое волнение.
   - ‹ожь! - крикнул он громко. - ќто вы придумали нарочно мне в отместку.
‚ы хотите менЯ запугать вашей проклЯтой выдумкой.
   -  џ  очень  хотел  бы,  чтобы  это  была  неправда,  но   Я   убедилсЯ
окончательно, что диагноз мой верен, - сказал  грустно  ђенвик.  -  Ѓедной
женщине ничем больше нельзЯ помочь, только облегчать ее  страданиЯ,  и  ей
уже никогда не встать с постели, на которой она лежит сейчас.
   - Ќе верю Я вам! - крикнул Ѓроуди. - „лЯ  менЯ  ваше  мнение  вот  чего
стоит. - Ћн громко, точно бичом, щелкнул пальцами под самым носом ђенвика.
…го волновало не  столько  несчастье,  может  быть,  грозившее  его  жене,
сколько  унизительное  положение,  в  которое,  как  он  воображал,  хочет
поставить его доктор.
   - џ обращусь к более опытному врачу, чем вы, - воскликнул он. - Љ моему
собственному домашнему врачу. Ћн  на  целую  голову  выше  вас.  …сли  она
больна, он ее вылечит.
   ђенвик наклонил голову.
   - Ћт души надеюсь, что он это сделает. Ќо должен  вас  предупредить,  -
добавил он сурово, - что основным условием всЯкого лечениЯ ЯвлЯетсЯ  покой
длЯ больного, отсутствие каких бы то ни было волнений.
   - ‘пасибо, хоть и не за что! - грубо крикнул Ѓроуди.  -  Ќу-с,  сколько
вам полагаетсЯ за всю эту музыку? ‘колько  вам  уплатить  за  то,  что  вы
велели ей лежать в постели? - и он сунул руку в карман.
   „октор, уже на пути к  дверЯм,  обернулсЯ  и  сказал  с  проницательным
взглЯдом,  выдававшим  его   осведомленность   относительно   бедственного
материального положениЯ Ѓроуди:
   -  Ќет,  нет!  џ  ничего  не  возьму  от   вас   при   нынешних   ваших
обстоЯтельствах. џ об этом и не думал. - Ћн сделал паузу и прибавил: - ’ак
имейте в виду, Я не приеду больше, пока менЯ не позовут.
   € с этими словами он вышел.
   ‘жав кулаки, Ѓроуди  в  бессильной  Ярости  смотрел  вслед  удалЯвшейсЯ
фигуре доктора. € только когда кабриолет скрылсЯ из  виду,  ему  пришел  в
голову подходЯщий ответ.
   - Џока его не позовут! - крикнул он. - Љак бы не так! Ќоги. его  больше
не будет в моем доме! ЏроклЯтый нахал! Ќе верю ни одному  слову  из  того,
что он тут наплел! ‚се это ложь! ‘плошнаЯ ложь! - твердил он, как бы желаЯ
убедить самого себЯ.
   Ћн стоЯл в передней, не знаЯ,  что  делать,  и,  несмотрЯ  на  все  его
напускное презрение к диагнозу ђенвика, слово "рак" во всем  своем  жутком
значении жгло ему мозг. ђак  матки!  ‘амаЯ  отвратительнаЯ  из  форм  этой
ужасной болезни! Ћн  усиленно  делал  вид,  что  не  верит,  а  между  тем
уверенность уже просочилась в его душу, властно охватила ее.
   Џонемногу он начинал вспоминать доказательства, достаточно убедительные
сами по себе. ‡начит, ее больной вид не был притворным,  а  все,  что  она
проделывала в спальне, крадучись, тайком от  него,  -  не  неприличием,  а
горестной необходимостью.
   ‚друг его поразила ужаснаЯ мысль: а что, если  болезнь  заразительна  и
перешла к нему? Ќичего не знаЯ о способах заражениЯ, он раздумывал, мог ли
он заразитьсЯ, и воспоминаниЯ о прежней физической близости с женой, об их
соприкосновениЯх нахлынули на него, вызываЯ в нем ощущение  нечистоты.  Ћн
невольно окинул взглЯдом свое мускулистое тело,  словно  ища  уже  на  нем
зловещих признаков болезни. Ћсмотр его  успокоил,  но  эта  мысль  вызвала
легкий прилив негодованиЯ на жену. "Ќеужели она не могла лучше следить  за
собой?" - пробормотал он, как будто она была  до  известной  степени  сама
виновата в своей болезни. Ћн встрЯхнулсЯ, вздохнул  всей  могучей  грудью,
стремЯсь избавитьсЯ от гнетущих и противоречивых мыслей.
   Њашинально, не сознаваЯ, что делает, он  прошел  в  холодную  гостиную,
куда редко заходил, и,  сидЯ  в  этой  неуютной  комнате,  снова  принЯлсЯ
обдумывать, что ему делать. Љонечно, то,  чем  он  грозил  ђенвику,  нужно
выполнить  и  пригласить  доктора  ‹ори.  Ќо  он  уже  понимал,  что   это
бесполезно. …го колкие слова  были  продиктованы  только  грубым  желанием
оскорбить, в душе же он знал, что ‹ори далеко не такой хороший  врач,  как
ђенвик.
   Ћн сознавал, что следует пойти к жене, но не хватало  духу:  теперь,  с
клеймом этой ужасной болезни, она стала ему еще противнее, чем была. …му в
тЯгость была и  она,  и  моральнаЯ  обЯзанность  навестить  ее.  ’оропливо
отогнав мысль о ней, он стал думать о том, как быть с  хозЯйством.  "Ќу  и
кутерьма, - говорил он себе. - Ќе лучше, чем у менЯ в делах!" …го суровое,
тЯжелое лицо выражало растерЯнность, почти  трогательную,  смЯгчившую  его
жесткость, вытеснившую злобу, разгладившую морщины на  лбу.  Ќо  это  было
огорчение только за себЯ самого. Ћн думал не о жене, а о себе, жалел себЯ,
„жемса Ѓроуди, на которого обрушилось столько неприЯтностей.
   - „а, - пробормотал он тихонько, - хорошо еще,  что  ты  держишьсЯ  как
мужчина среди всех этих незаслуженных несчастий! Ќе мало  тебе  приходитсЯ
переносить!
   ‘ этими словами он встал и пошел наверх так медленно, словно  ему  было
очень трудно взбиратьсЯ по  лестнице.  Џеред  комнатой  миссис  Ѓроуди  он
помедлил, но заставил себЯ войти. Ћна слышала  его  шаги  на  лестнице  и,
повернувшись к двери, встретила его заискивающей, умолЯющей улыбкой.
   - ’ы менЯ извини, отец, - прошептала она. - џ изо  всех  сил  старалась
встать, но не могла. Њне, право, очень  жаль,  что  причинила  тебе  такую
неприЯтность. •орошо ли тебе приготовили завтрак?
   Ћн смотрел на нее как-то по новому, замечаЯ теперь мертвенную бледность
лица, впадины на висках и у губ, худобу точно сразу истаЯвшего тела. Ћн не
находил, что сказать. Ћн так давно не обращалсЯ к ней ни с единым ласковым
словом, что Язык отказывалсЯ произнести такое слово, и эта нерешительность
вызывала чувство неловкости. Ћн привык  в  жизни  командовать,  требовать,
карать, бичевать; он не умел выражать сочувствие, € он безнадежно  смотрел
на жену.
   -  Ќадеюсь,  ты  не  сердишьсЯ,  отец?  -  спросила  она  робко,  ложно
истолковав его взглЯд. - џ  непременно  встану  через  день  или  два.  Ћн
говорит, что мне нужно немножко полежать. џ постараюсь  как  можно  скорее
встать, чтобы не причинЯть тебе неприЯтностей.
   - џ не сержусь мать, - сказал он хрипло. Џотом с  усилием  прибавил:  -
‹ежи себе спокойно, пока Я позову доктора ‹ори, чтобы он  попробовал  тебЯ
вылечить.
   Њама сразу встрепенулась.
   - Ђх, нет, нет, отец, - воскликнула она, - не надо  мне  его!  Њне  так
понравилсЯ доктор ђенвик - Я чувствую, что он менЯ поставит  на  ноги!  Ћн
такой добрый и ученый. Ћт его лекарства мне сразу стало легче.
   Ѓроуди бессильно сжал зубы, а протесты миссис Ѓроуди длились без конца.
ђаньше он выразил бы свою волю, ничуть не интересуЯсь, как  жена  к  этому
отнесетсЯ: теперь же, в этом  новом  положении,  в  котором  и  она  и  он
очутились, он не знал, что сказать. Ћн решил позвать ‹ори, но, сделав  над
собой усилие, изменил ответ, просившийсЯ на Язык:
   - ‹адно, там видно будет. Џосмотрим, Љак ты себЯ будешь чувствовать.
   Њиссис Ѓроуди глЯдела на него недоверчиво, твердЯ себе, что, если он не
позволит ей лечитьсЯ у  ђенвика,  она  непременно  умрет.  …й  понравилась
спокойнаЯ уверенность доктора, она расцветала от его непривычного длЯ  нее
ласкового вниманиЯ. Ћна бессознательно тЯнулась душой  к  этому  человеку,
спасшему ее дочь. € он уже говорил с ней о Њэри,  восхищаЯсь  терпением  и
мужеством молодой девушки во времЯ тЯжелых испытаний и  почти  смертельной
болезни. ’еперь она сразу почувствовала, что муж против  ее  желаниЯ.  Ћна
знала, что спорить с ним нельзЯ, и поспешила его задобрить.
   - Љак же будет с тобой, „жемс? - спросила она,  набираЯсь  смелости,  -
Ќадо кому-нибудь заботитьсЯ о тебе. Ќе можешь же ты  отказатьсЯ  от  своих
удобств!
   - ‚се будет в порЯдке, - сказал он с усилием. - ЊоЯ мать уж постараетсЯ
об этом.
   - Ќет, нет! - запротестовала она. - џ все  утро  это  обдумывала.  Њне,
конечно, придетсЯ встать, как только будет можно,  но  пока  следовало  бы
нанЯть кого-нибудь, какую-нибудь девушку, котораЯ будет стрЯпать тебе  все
так, как ты любишь. џ бы ей все объЯснила, научила бы  ее,  как  надо  все
делать, как варить бульон, чтобы он был тебе  по  вкусу,  сколько  держать
кашу в печке, как проветривать твое теплое белье и...
   Ћн прервал ее не допускающим возражениЯ жестом. Љак  она  не  понимает,
что держать прислугу стоит денег? —то, она воображает, будто он купаетсЯ в
деньгах? Ћн хотел уничтожающим ответом сразу заткнуть ей  рот,  прекратить
эту пустую болтовню. "—то,  она  считает  менЯ  беспомощным  младенцем?  -
подумал он. - €ли воображает, что в доме нельзЯ без нее обойтись?"  Ќо  он
знал, что если только откроет рот, то  выпалит  какую-нибудь  грубость,  -
выбирать выражений он не умел, -  и  поэтому,  крепко  сжав  губы,  хранил
сердитое молчание.
   ЋбодреннаЯ этим молчанием, мама пытливо посмотрела на  него,  не  знаЯ,
можно ли рискнуть заговорить о том,  что  лежало  у  нее  на  сердце.  …го
необычнаЯ кротость придала ей храбрости, и она вдруг выпалила, не переводЯ
дыханиЯ:
   - „жемс! Ђ может быть... длЯ того, чтобы хозЯйство  было  в  порЯдке...
может быть, мы напишем Њэри, чтобы она вернулась домой?
   Ћн отпрЯнул от постели. ќтого он  не  выдержал.  Ќапускное  спокойствие
слетело с него, и, терЯЯ власть над собой, он заорал:
   - Ќет, никогда этого не будет! ’ебе сказано, чтобы  ты  не  смела  даже
имени ее упоминать. Ћна вернетсЯ сюда только в том случае, если  приползет
на коленЯх. _Њне_ просить ее вернутьсЯ! Ќикогда! џ этого не  сделаю,  хотЯ
бы ты лежала на смертном одре!
   Џоследние слова прозвучали в комнате, как трубный глас, ‚  глазах  мамы
медленно просыпалсЯ страх.
   - Љак хочешь, „жемс, - сказала она, дрожа. - Ќо прошу тебЯ,  не  говори
больше этого страшного слова. џ еще не хочу умирать. џ поправлюсь. џ скоро
встану.
   …е оптимизм раздражал  Ѓроуди.  Ћн  не  понимал,  что  тут  сказывалась
вкоренившаЯсЯ за полжизни привычка всегда в его присутствии  носить  маску
веселой бодрости. Ќе понимал он и того, что желание выздороветь вызывалось
настоЯтельной необходимостью выполнить те бесчисленные  жизненные  задачи,
которые не давали ей покоЯ.
   - „октор не нашел ничего особенного, - продолжала она. - ’олько простое
воспаление. Љогда оно пройдет, ко мне, Я  уверена,  очень  скоро  вернутсЯ
силы. ќто лежание в кровати мне совсем не по душе - у менЯ столько дел,  о
которых надо подумать!.. (…е  беспокоил  вопрос  об  уплате  долга).  ’ак,
разные пустЯки, но о них, кроме менЯ, некому позаботитьсЯ, - добавила  она
поспешно, словно испугавшись, что муж прочтет ее мысли.
   Ѓроуди угрюмо смотрел на нее. —ем пренебрежительнее  она  отзывалась  о
своей болезни, тем больше крепло в нем убеждение, что она не перенесет ее.
—ем больше она говорила о будущем, тем более ничтожной казалась  она  ему.
Ѓудет ли она так же жалка перед лицом смерти, как была жалка в  жизни?  Ћн
тщетно придумывал какой-нибудь ответ. Ќо что он мог сказать  обреченной  и
не подозревающей об этом женщине?
   ‚ыражение его лица  начинало  смущать  миссис  Ѓроуди.  ‘начала  она  с
благодарностью  предположила,  что  его  мирный   тон   означает   кроткую
снисходительность по случаю ее болезни, нечто вроде того чувства,  которое
побуждало ее ходить по дому на цыпочках в тех  редких  случаЯх,  когда  он
заболевал и она ухаживала за ним. Ќо ее поразило  что-то  странное  в  его
взглЯде, и она вдруг спросила:
   -  „октор  не  говорил  тебе  ничего  насчет  менЯ,  „жемс?  Ќе  сказал
чего-нибудь такого, что он скрыл от менЯ, а? Ћн долго пробыл внизу.
   Ѓроуди тупо смотрел на нее.  Љазалось,  мозг  его  издалека,  медленно,
рассеЯнно воспринимает ее вопрос и не может найти надлежащего ответа.
   - ‘кажи мне правду, „жемс! - воскликнула она уже с испугом.  -  џ  хочу
знать правду. ѓовори же!
   € выражение ее лица, и тон вмиг изменились: бодрое спокойствие уступило
место волнению и тревоге.
   Ѓроуди пришел сюда, не принЯв определенного решениЯ, как держать себЯ с
ней. “ него не хватило ни состраданиЯ, ни  такта,  а  в  эту  минуту  -  и
находчивости, чтобы солгать. Ћн  был  пойман  врасплох,  как  зазевавшийсЯ
зверь в ловушку,  он  в  замешательстве  стоЯл  перед  этим  хрупким,  уже
отмеченным смертью существом. € вдруг вспылил:
   - Ќаплевать мне на то, что он говорит! - сказал  он  грубо,  неожиданно
длЯ себЯ самого. - ’акой субъект способен объЯвить тебЯ умирающей, когда у
тебЯ заболит зуб. Ќи черта он не Џонимает! џ же тебе сказал, что позову  к
тебе ‹ори.
   ќти сердитые, необдуманные слова, как громом, поразили  миссис  Ѓроуди.
Ћна  тотчас  понЯла,  понЯла  с  жуткой  уверенностью,  что   болезнь   ее
смертельна. Ћна задрожала, и глаза ее затЯнулись  мутной  пленкой  страха,
как бы предвестником последней тусклой плевы смерти.
   - ‡начит, он сказал, что Я  умру?  -  спросила  она  дрожащим  голосом.
Ѓроуди посмотрел  на  нее,  взбешенный  положением,  в  которое  попал.  €
разразилсЯ сердитыми словами:
   - Џерестанешь ты, наконец, говорить об этом олухе или нет? ‘лушаЯ тебЯ,
можно подумать, что он - сам всевышний. …сли он не  может  тебЯ  вылечить,
так в ‹ивенфорде найдутсЯ другие  врачи!  Љ  чему  поднимать  из-за  этого
столько шума?
   - Џонимаю... ’еперь  понимаю,  -  прошептала  она.  -  Ѓольше  не  буду
поднимать из-за этого шум и надоедать тебе.
   ‹ежа неподвижно в постели, она смотрела не на мужа,  а  как  бы  сквозь
него. …е взор, казалось, проникал за тесные пределы  этой  комнатки  и  со
страхом устремлЯлсЯ в то неведомое, что ждало ее. Џосле  долгого  молчаниЯ
она сказала словно про себЯ:
   - „лЯ тебЯ это будет небольшаЯ потерЯ, „жемс. џ  уже  слишком  стара  и
изношена длЯ тебЯ. - Џотом тихо прошептала: - Ќо  Њэт...  Ћ  Њэт,  сыночек
мой, как мне оставить тебЯ?
   ’ихо повернулась она лицом к стене, чтобы предатьсЯ  одной  ей  ведомым
мыслЯм, забыв о муже, стоЯвшем у постели за ее спиной. ‘ минуту он смотрел
хмуро и растерЯнно на неподвижную  фигуру,  потом,  не  сказав  ни  слова,
тЯжело ступаЯ, вышел из комнаты.


        12

   ‘квозь прозрачную  завесу  последних  капель  проходЯщего  ливнЯ  вдруг
брызнуло Яркое августовское солнце и облило •ай-стрит туманным сиЯнием,  а
свежий ветер, согнавший с дороги солнца пушистые, похожие на вату  облака,
теперь медленно уносил дождь дальше в блеске золотого тумана.
   - ‘лепой дождик! ‘лепой дождик! - нараспев  кричала  группа  мальчишек,
мчавшихсЯ по подсыхающей улице к реке купатьсЯ.
   - ѓлЯди, - закричал один из них другому, - радуга! - и указал вверх, на
чудесную арку, котораЯ,  подобно  тонкой,  увитой  лентами  ручке  дамской
корзинки, сверкаЯ, изогнулась над всей улицей. ‹юди останавливались, чтобы
полюбоватьсЯ  ею.  ‚зглЯды  отрывались  от  темной  и  грЯзной   земли   и
поднимались к небу, все качали головами, весело смеЯлись,  вскрикивали  от
восторга, перекликались через улицу:
   - Љак красиво!
   - ‘мотрите, какие краски!
   - „а, перещеголЯла даже вывеску старого Љаупера, честное слово!
   ‚сех веселило неожиданное очаровательное зрелище,  поднимало  души  над
обыденностью их существованиЯ, и когда люди снова опускали глаза к  земле,
образ этой сиЯющей арки оставалсЯ у них в памЯти, воодушевлЯЯ  длЯ  трудов
предстоЯщего днЯ.
   €з трактира "ѓерб “интонов" в это царство солнечного света вышел  „жемс
Ѓроуди. Ћн не видел радуги и шел вперед с суровым видом, надвинув  на  лоб
шлЯпу, опустив голову, глубоко засунув руки в карманы, ни на кого не глЯдЯ
и ни с кем не здороваЯсь, хотЯ десЯтки глаз провожали его.  агаЯ  тЯжело,
как жеребец, он шел и чувствовал, что "они", эти вечно подсматривающие  за
ним людишки, следЯт за ним и сейчас. ‚от уже много  недель  ему  казалось,
что он и его доживавшаЯ последние  дни  лавка  были  предметом  странного,
неестественного вниманиЯ всего города, что обыватели - и те, кого он знал,
и те, кого он никогда раньше не встречал, - нарочно проходили мимо  лавки,
чтобы с откровенным любопытством заглЯнуть внутрь. €з  темноватой  глубины
лавки эти праздные, нескромные взглЯды казались ему полными  насмешки.  Ћн
кричал в душе: "Џусть смотрЯт, хитрые свиньи! Џусть пЯлЯт глаза,  пока  им
не надоест. џ их потешу!" ’еперь,  идЯ  по  улице,  он  спрашивал  себЯ  с
горечью, догадываютсЯ ли они, что  сегоднЯ  он  празднует  последний  день
своей торговли. ‡нают ли они, что он только что с жестоким юмором  усердно
пил за упокой своей лавки? Ћн угрюмо усмехалсЯ при мысли, что  сегоднЯ  он
уже больше не продавец шлЯп, что  скоро  он  выйдет  из  своей  конторы  в
последний раз и навеки захлопнет за собой дверь.
   Ќа противоположном тротуаре Џакстон шепнул соседу:
   - ‘мотрите скорее! ‚от Ѓроуди!  -  €  оба  влились  глазами  в  могучую
фигуру, двигавшуюсЯ по другой стороне улицы.
   - ‡наете, мне его как-то жалко, - продолжал Џакетов. - ђазорение ему не
к лицу!
   - ќто верно, - согласилсЯ его собеседник,  -  такой  человек,  как  он,
нелегко его перенесет.
   - ЌесмотрЯ на всю его смелость и силу, он кажетсЯ таким  растерЯнным  и
беспомощным, - рассуждал Џакстон. - „лЯ него это ужасный  удар.  ‡аметили,
как он сгорбилсЯ, как будто под тЯжелой ношей?
   ‘осед покачал головой.
   - Ђ мне его не жалко. Ћн сам давно подготовил свое несчастье. —его Я не
выношу в этом человеке, так это его дьЯвольской, угрюмой гордости, котораЯ
растет и растет,  несмотрЯ  ни  на  что.  Ћна  у  него  вроде  болезни.  €
гордость-то глупаЯ, бессмысленнаЯ. …сли бы он мог посмотреть  на  себЯ  со
стороны, он стал бы поскромнее.
   Џакстон как-то странно взглЯнул на соседа.
   - џ бы на вашем месте не стал говорить о нем такие вещи, -  заметил  он
медленно. - „аже и  шепотом  говорить  так  о  „жемсе  Ѓроуди  рискованно,
особенно сейчас. …сли бы он вас услышал, он разорвал бы вас на части.
   - Ћн нас не слышит,  -  возразил  тот  с  легким  беспокойством.  Џотом
прибавил: - ‚идно, он опЯть выпил.  …сть  люди,  которых  несчастье  может
образумить, ну, а с ним выходит наоборот.
   Ћни снова обернулись и  посмотрели  на  медленно  удалЯвшегосЯ  Ѓроуди.
Џомолчав, Џакстон сказал:
   - Ќе слыхали, как здоровье его жены?
   - Ќет! Ќасколько Я знаю, ее ни одна душа не видела с тех самых пор, как
она слегла. „амы из церковного совета отнесли ей  немного  вареньЯ  и  еще
кое-что, но Ѓроуди встретил их у ворот и просто-напросто  выгнал.  „а  еще
мало того - выбросив у них на глазах все те вкусные вещи, что они принесли
ей!
   - —то вы говорите?! Ќе дай бог с ним свЯзатьсЯ! -  воскликнул  Џакстон.
Џотом спросил после некоторого молчаниЯ:
   - Ђ что, „жон, у нее, кажетсЯ, рак?
   - „а, так говорЯт люди.
   - Љакое страшное несчастье!
   - Ѓа! - возразил другой, собираЯсь уходить. -  Ќесчастье-то  несчастье,
но, по-моему, длЯ бедной женщины  ничуть  не  лучше  быть  душой  и  телом
свЯзанной с таким человеком, как „жемс Ѓроуди!
   Ѓроуди между тем успел прийти в лавку, и шаги его будили гулкое  эхо  в
почти пустом помещении, где оставалась уже только десЯтаЯ долЯ товара, так
как остальной поступил в распорЯжение  ‘опера.  Њальчишка,  представлЯвший
собой в лавке величину весьма мало заметную, теперь исчез окончательно,  и
Ѓроуди был один в этом опустевшем, унылом, разоренном месте, где паук ткал
тонкую паутину вокруг оставшихсЯ еще на полках картонок,  как  бы  отмечаЯ
черту отлива, до которой снизилась торговлЯ в  лавке.  ‘тоЯ  здесь,  среди
заброшенности  и  пустоты,  Ѓроуди  бессознательно  населЯл  ее   образами
прошлого, тех дней могущества, когда он  важно  расхаживал  по  лавке,  не
замечаЯ скромных покупателей, и как равный, встречаЯ и  приветствуЯ  людей
видных и знатных.  Ќе  верилось,  что  они  теперь  уже  только  призраки,
вызванные силой его воображениЯ, что он больше никогда не будет  смеЯтьсЯ,
и шутить, и беседовать с ними в этой лавке, где прошло  двадцать  лет  его
жизни. ‹авка та же, и он тот же,  а  вот  эти  живые  люди  покинули  его,
оставив лишь печальные и незначительные воспоминаниЯ. ’е несколько  старых
его покупателей,  -  главным  образом,  окрестнаЯ  знать,  -  которые  еще
оставались ему верны, только затЯгивали неизбежный крах, и  теперь,  когда
все было кончено, Ѓроуди испытывал бурный прилив гнева  и  горЯ.  Ќаморщив
низкий лоб, он безуспешно пыталсЯ понЯть, как все случилось,  разобратьсЯ,
почему произошла эта страннаЯ, невероЯтнаЯ перемена. € как это вышло,  что
он допустил ее? Ќевольный, судорожный вздох поднЯл его могучую  грудь,  но
тут же он, как будто негодуЯ на свою слабость,  раздвинул  губы  так,  что
обнажились бледные десны, и медленно  направилсЯ  к  себе  в  контору.  Ќа
письменном столе не было ни писем, ни газет, всегда ожидавших здесь прежде
его пренебрежительного вниманиЯ. ’олько пыль лежала повсюду густым  слоем.
Ѓроуди стоЯл посреди этой запущенной комнаты, как человек, который боролсЯ
за безнадежное дело и наконец прекратил борьбу. Љ его печали  примешивалсЯ
легкий оттенок облегчениЯ, потому что он сознавал, что худшее уже позади и
кончилась мучительнаЯ неизвестность неравной борьбы.
   „еньги, которые он получил, заложив дом, были все уже  истрачены;  хотЯ
он экономил каждый грош,  его  средства  окончательно  истощились.  Ќо  он
утешалсЯ тем, что честно выполнил все свои  обЯзательства.  Ћн  не  должен
никому ни единого пенни, и если и разорен, то, во всЯком  случае,  еще  не
настолько пал, чтобы искать постыдного спасениЯ в банкротстве.
   Ќе обращаЯ вниманиЯ на грЯзь,  он  сел  в  кресло  и  врЯд  ли  заметил
поднЯвшуюсЯ при этом тучу пыли, не заметил и того, что она  осела  на  его
одежде, - настолько он теперь перестал  заботитьсЯ  о  своей  внешности  и
костюме.
   Ћн был небрит, и на фоне темной  щетины,  покрывавшей  его  лицо,  дико
сверкали белки глаз. Ќогти были  обломаны  и  обкусаны  до  мЯса,  башмаки
нечищены, галстук, в котором уже на было неизменной булавки, полуразвЯзан,
как будто Ѓроуди рванул его в минуту, когда ему не хватало воздуха. Ћдежда
напЯлена небрежно. Ћн одевалсЯ теперь утром наспех, кое-как, думаЯ  только
о том, как бы поскорее уйти из дома, где раздавались внезапные и тревожные
крики боли, где царили смЯтение и  беспорЯдок,  где  пахло  лекарствами  и
стоЯла повсюду немытаЯ посуда, где его мутило от скверно приготовленной  и
нерЯшливо  поданной  еды,  где  раздражал  его  плаксивый  слюнтЯй  сын  и
нерасторопнаЯ старуха мать.
   ‘идЯ в конторе, он вдруг полез во внутренний карман  и  вытащил  оттуда
плоскую темную бутылку, потом, все так же рассеЯнно, глЯдЯ не на  бутылку,
а в пространство перед собой, вонзил крепкие зубы в пробку и  вытащил  ее,
сделав быстрое движение шеей. ѓромкий  звук  выскочившей  пробки  разорвал
тишину. Џрипав к горлышку выпЯченными в трубочку губами, Ѓроуди постепенно
поднимал локоть и пил долгими, булькающими глотками, потом, шумно втЯнув в
себЯ полуоткрытым ртом воздух, поставил бутылку  на  стол  перед  собой  и
устремил на нее неподвижный взглЯд. ќту бутылку наполнила длЯ него  Ќэнси!
ѓлаза его засветились, как будто в бутылке он увидел  отражение  ее  лица.
‘лавнаЯ девчонка эта Ќэнси, - она длЯ него утешение в горе, она  разгонЯет
уныние. ЌесмотрЯ на все несчастьЯ, он не бросал ее. Ћн решил сохранить ее,
что бы с ним  ни  случилось.  Ћн  пыталсЯ  проникнуть  мыслью  в  будущее,
наметить какой-нибудь план, решить, что ему делать. Ќо не мог. Љак  только
он хотел сосредоточить на чем-нибудь мысли, они разбегались, переходили на
самые отдаленные и неожиданные предметы.  Ћбрывки  воспоминаний  молодости
проходили перед ним: смех мальчика, который был товарищем его детских игр,
залитаЯ солнцем горЯчаЯ стена, в трещинах  которой  он  вместе  с  другими
мальчиками искал шмелей, дымок над стволом ружьЯ, из которого он в  первый
раз убил кролика. …му слышалсЯ свист косы, воркованье лесных голубей, смех
старухи в деревне, напоминающий звуки волынки.
   Ћн трЯхнул головой, отгонЯЯ видениЯ прошлого. ‘нова хлебнул из бутылки,
подумав о том, какое громадное облегчение приносит ему виски.  “ныние  его
несколько рассеЯлось, губа презрительно вздернулась, и  "они"  -  незримые
критики, враги, постоЯнно присутствовавшие в его мыслЯх, - еще более,  чем
всегда, казались жалкими и достойными презрениЯ. Џотом вдруг  его  осенила
новаЯ, блестЯщаЯ идеЯ, и когда он внимательно обдумал ее, у него  вырвалсЯ
короткий  Язвительный  смех.  €менно  теперь,  когда  глаза  всего  города
обращены на него и, подло подсматриваЯ за  ним,  видЯт  все  его  неудачи,
когда все ждут, что он окончательно падет духом из-за своего разорениЯ, он
им покажет, как „жемс Ѓроуди встречает удары судьбы. Ћн так обставит  свой
уход, угостит их на прощание таким  зрелищем,  что  все  шпионы  заморгают
глазами.
   Ћн выпил остатки  виски,  довольный,  что  наконец-то  придумал  нечто,
способное  его  расшевелить,  счастливый,  что  мучительные  и  бесплодные
размышлениЯ  сменЯютсЯ  какими-то   определенными   действиЯми,   как   бы
безрассудны они ни были.
   Ћн встал так порывисто, что опрокинул стул, прошел в  лавку  и,  окинув
враждебным взглЯдом последние картонки, еще громоздившиесЯ  на  полках  за
прилавком, подошел к ним и начал быстро выбрасывать их содержимое на  пол.
Ћн  с  какой-то  жадной  стремительностью  швырЯл  наземь  шлЯпы  и  шапки
всевозможных фасонов. Ќе считаЯ нужным  осторожно  открывать  коробки,  он
хватал их, рвал, как папиросную бумагу, в дикой Ярости дергал  и  мЯл  их,
как будто расправлЯЯсь с трупами врагов. ђазмашистыми, быстрыми движениЯми
он бросал куда попало остатки изодранных в клочки  коробок,  так  что  они
засорили всю лавку и лежали у его ног, как снег.  Ћпустошив  таким  грубым
способом все коробки, он взЯл в охапку кучу шапок с  пола  и,  смЯв  их  в
своих широких объЯтиЯх, торжественно направилсЯ  к  двери  на  улицу.  …го
охватила дикаЯ экзальтациЯ. ђаз шлЯпы лежат  у  него  без  пользы,  он  их
раздаст всем даром, досадит таким образом своим соседЯм-конкурентам, лишит
их покупателей, и его благороднаЯ щедрость будет последней памЯтью  о  нем
на этой улице.
   - ќй! - гаркнул он. - Љому нужна шапка?
   ‚иски разрушило все внутренние преграды, всЯкое сдерживающее начало,  и
в этой шальной выходке он видел лишь нечто красивое и величественное.
   - ’акой случай бывает раз в жизни!  -  выкрикивал  он.  -  €дите  сюда,
добрые люди, и глЯдите, что Я дарю вам!
   Ѓыло около полуднЯ - час, когда на улицах царило наибольшее  оживление.
’отчас же Ѓроуди выжидательно обступила толпа уличных мальчишек, а за этим
кольцом начало  собиратьсЯ  все  больше  и  больше  прохожих,  безмолвных,
недоверчивых,    подталкивавших    друг     друга     и     обменивавшихсЯ
многозначительными взглЯдами.
   - лЯпы сегоднЯ дешевы! - кричал Ѓроуди во всю  силу  своих  легких.  -
„ешевле, чем в этом музее восковых фигур рЯдом, - выкрикивал он  с  жуткой
шутливостью, рассчитываЯ, что его услышат  в  лавке  Њанджо.  -  Ћтдаю  их
даром! Ќужны они вам или нет - Я заставлю вас взЯть их!
   € он принЯлсЯ бросать шлЯпы зрителЯм.
   €так, он говорил правду,  это  было  бесплатно,  и  люди  с  безмолвным
изумлением принимали дары, которых они не желали и которые, может быть, им
вовсе не пригодЯтсЯ.  Ђ  Ѓроуди  наслаждалсЯ  своей  властью  и,  впиваЯсь
взглЯдом в зрителей, заставлЯл их  опускать  глаза.  ЏримитивнаЯ,  глубоко
скрытаЯ потребность его натуры наконец была удовлетворена. Ћн был в  своей
стихии - центром толпы, ловившей каждое его слово, каждый жест, смотревшей
на него во все глаза и, как ему казалось, с восхищением. —то-то  пугающее,
дикое было в его эксцентричной выходке, и  никто  не  решалсЯ  засмеЯтьсЯ.
’олпа глЯдела на него в робком молчании, готоваЯ отпрЯнуть, если он  вдруг
броситсЯ на нее, как берсеркер [берсеркеры  -  по  преданию  -  норвежские
воины, сражавшиесЯ с безумной Яростью]. ‚се  стоЯли,  словно  зачарованные
овцы перед громадным волком.
   Ќо вскоре простаЯ раздача шлЯп надоела Ѓроуди, жаждавшему  развернутьсЯ
во всю ширь. Ћн начал кидать шлЯпы самым дальним из зрителей через  головы
остальных. Џотом стал швырЯть их изо всей силы в  тех,  кто  обступил  его
кольцом,  вдруг  сразу  воспылав  ненавистью  ко  всем   этим   бесцветным
физиономиЯм. ќти люди уже  казались  ему  врагами,  и  чем  больше  он  их
презирал, тем беспощаднее метал в них шлЯпы,  охваченный  бурным  желанием
причинить боль и разогнать всех.
   - Ќате! - вопил он. - Ѓерите все! џ больше ими не торгую. Ќе нужны  мне
больше проклЯтые шлЯпы, хотЯ они и лучше, и дешевле, чем в магазине рЯдом.
‹учше и дешевле! - твердил он все снова и снова. -  …сли  они  вам  раньше
были не нужны, так вы у менЯ их возьмете сейчас!
   ’олпа  отступала  перед  силой  и  меткостью   этого   обстрела.   ‹юди
расходились, заслонЯЯсь, с недовольными лицами.  лЯпы  Ѓроуди  летели  им