†ан-Њари ѓюстав ‹еклезио. Ќебесные жители

Ћцените этот текст:
†ан-Њари ѓюстав ‹еклезио. Ќебесные жители

---------------------------------------------------------------
Џеревод: Ќины •отинской
€сточник: сборник новелл "Ќебесные жители", Њосква, "‘амокат", 2006 г.
OCR: k-175
---------------------------------------------------------------

Ѓольше всего на свете Љрошка-Љрестик любила делать вот что: уходила на
самый край деревни и садилась точно под прЯмым углом к иссохшей земле, когда
солнце припекало особенно сильно. Ћна неподвижно сидела часами, прЯмо держа
спину и вытЯнув ноги, - ну, почти неподвижно. ђуки ее иногда двигались словно
сами по себе, выдергивали травинки и плели из них веревочки и корзиночки. ’ак
сидела она и смотрела вроде бы на землю под собой, ни о чем не думала, ничего
не ждала, просто сидела под прЯмым углом к иссохшей земле на самом краю
деревни, там, где вдруг кончалась гора и начиналось небо.
ќто был безлюдный край, край песка и пыли, и единственной его границей
были высокие прЯмоугольные плато на горизонте. ‡емлЯ здесь была слишком
скудна, чтобы кормить людей, и дождь не падал с неба. ЂсфальтоваЯ дорога
пересекала край из конца в конец, но по этой дороге надо было ехать не
останавливаЯсь, не оглЯдываЯсь на пыльные деревни, ехать только прЯмо среди
миражей, во влажном шорохе перегретых шин.
‘олнце здесь имело силу, куда большую силу, чем землЯ. Љогда
Љрошка-Љрестик сидела так, она чувствовала его силу на своем лице и на теле.
Ќо она его не боЯлась. Ћно шло своей долгой дорогой по небу, и ему не было до
нее дела. Ћно раскалЯло камни, осушало ручьи и колодцы, жгло деревца и
колючие кусты. „аже змеи, даже скорпионы боЯлись его и прЯтались в норках и
под камнЯми до темноты.
Ђ Љрошка-Љрестик - нет, не боЯлась. …е неподвижное лицо стало почти
черным, а чтобы не напекло, она закрывала голову краем покрывала. Ћна любила
свое место на вершине крутого утеса, там, где землЯ и скалы вдруг обрываютсЯ
и рассекают холодный ветер, будто нос кораблЯ. …е тело само знало это место,
оно было словно длЯ нее предназначено. ‘овсем маленькое местечко, аккурат по
ней, Ямка в иссохшей твердой земле точно по форме ее Ягодиц и ног.
„олго-долго могла она сидеть под прЯмым утлом к земле, покуда солнце не
остывало и не приходил старый Ѓахти, чтобы взЯть ее за руку и отвести
ужинать.
Ћна трогала землю ладошками, водила пальцами по мелким морщинкам от ветра
и пыли, по бороздкам и бугоркам. ЏесчанаЯ пыль оседала мЯгким, как тальк,
порошком, по которому скользили ладошки. Љогда поднималсЯ ветер, легкаЯ пыль
улетала из рук и как дымок исчезала в воздухе. ’вердаЯ землЯ нагревалась на
солнце. Њного дней, много месЯцев приходила Љрошка-Љрестик на это место. Ћна
уже и не помнила, как его нашла. ‚ памЯти осталсЯ только вопрос, который она
задала старому Ѓахти, про небо, про цвет неба.
"—то такое синева?"
‚от о чем она спросила в тот первый раз, а потом нашла это место, эту
Ямку в твердой земле, будто давно ее поджидавшую.

‹юди из долины теперь далеко. “шли-улетели, точно стаЯ жуков, по дороге
через пустыню, и не слышно больше их гула и гомона. Њожет, едут они
где-нибудь в своих грузовичках под музыку из радиоприемников, которые шипЯт и
стрекочут, как жуки и кузнечики. …дут себе прЯмо по черной дороге мимо
иссохших полей и озер-миражей, едут, не глЯдЯ по сторонам. ‚се вперед и
вперед, как будто никогда им не суждено вернутьсЯ.
Љрошка-Љрестик любит, когда нет никого вокруг. ‡а ее спиной деревенские
улицы пусты, так пусты, что холодному ветру тишины не за что на них
зацепитьсЯ. ‘тены полуразрушенных домов стоЯт, точно скалы, - тЯжелые и
неподвижные, источенные ветром, безмолвные, неживые.
€ ветер молчит, всегда молчит. Ћн не похож на людей, не похож на детей,
не похож ни на одно из живых созданий. Ћн просто проноситсЯ над стенами, над
скалами, над твердой землей. „олетает до Љрошки-Љрестика и обнимает ее,
холодит обожженное солнцем лицо, хлопает краЯми покрывала.
‚от если бы ветер остановилсЯ, может, стали бы слышны голоса мужчин и
женщин в полЯх, скрип ворот у колодца, детский крик у щитового домика-школы
внизу, где стоЯт хибары из листового железа. Ђ еще дальше, быть может,
Љрошка-Љрестик услышала бы, как стучат на рельсах колеса товарных поездов,
как ревут грузовики-тЯжеловозы на черной дороге, спеша к городам, где шум еще
громче, и к морю.
’еперь Љрошка-Љрестик чувствует, как ее наполнЯет холод, и не противитсЯ.
’олько трогает землю ладошкой, а потом трогает свое лицо. ѓде-то позади лают
собаки, просто так, полают немного и ложатсЯ в кружок в уголке у стены,
уткнув носы в пыль.
‚ этот час тишина так огромна, что все может произойти. Љрошка-Љрестик
помнит свой вопрос, - уже который год она его задает и так хочет знать ответ
- вопрос про небо, про цвет неба. Ќо она не спрашивает больше вслух: "—то
такое синева?"
Џотому что никто не знает верного ответа. Ћна сидит неподвижно, под
прЯмым углом, на крутом обрыве, и прЯмо перед ней - небо. Ћна знает: что-то
будет. Љаждый вечер она ждет на своем месте, сидЯ на иссохшей земле, чего-то
длЯ себЯ одной. …е почти черное лицо, обожженное солнцем и ветром, чуть
запрокинуто, чтобы ни единаЯ тень на него не упала. Ћна спокойна, ей не
страшно. Ћна знает, что ответ придет однажды, хоть и не понимает толком как.
‘ неба не может прийти ничего плохого, это уж навернЯка. ’ишина стоит в
пустой долине, тишина в деревне за ее спиной - все длЯ того, чтобы она могла
лучше расслышать ответ на свой вопрос. Ћна одна сможет его услышать. „аже
собаки спЯт и не знают, что будет.

‘начала бывает свет. Ћн тихонько шуршит по земле, как метелка из листьев,
как дождевые капли. Љрошка-Љрестик вслушиваетсЯ изо всех сил, затаив дыхание,
и отчетливо слышит приближающийсЯ шорох. ‘начала ш-ш-ш-ш-ш, потом т-т-т-т-т!
- повсюду: на земле, на скалах, на плоских крышах домов. ќто потрескивает
огонь, но слабый и неспешный, спокойный огонь, который не стремитсЯ вверх и
не пускает искр. € что-то плавно летит по воздуху с высоты прЯмо к ней,
трепеща малюсенькими крылышками. Љрошка-Љрестик слышит рокот, он нарастает и
ширитсЯ вокруг. Ћн несетсЯ теперь со всех сторон: не только сверху, но и с
земли, со скал, с крыш домов - он брызжет во все стороны каплЯми, свиваетсЯ в
узлы, разлетаетсЯ звездами, закручиваетсЯ спиралЯми.
Ћн описывает над ее головой круги, огромные дуги, рассыпаетсЯ снопами.
‚от он, первый звук, первое слово. …ще до того как все небо заполнитсЯ
светом, она слышит, как летЯт к ней его шальные лучи, и сердце у нее начинает
битьсЯ чаще и сильнее.
Љрошка-Љрестик не поворачивает головы, не шевелитсЯ. Ћна отнимает руки от
сухой земли и вытЯгивает их перед собой, ладошками кверху. ’ак надо: она
чувствует, как тепло касаетсЯ кончиков пальцев, словно гладит их. ‘вет
мерцает в ее густых волосах, на ворсинках покрывала, на ресницах. ‘вет мЯгкий
на ощупь и чуть трепещет, скользЯ то спиной, то огромным животом по ладошкам
девочки.
’ак всегда бывает сначала: прилетает свет и кружит вокруг нее, и дает
себЯ погладить, как лошади старого Ѓахти. ’олько эти лошади еще больше и еще
ласковее, и они сразу идут к ней, как будто она их хозЯйка.
Ћни приходЯт из глубины неба, они скачут с горы на гору, скачут над
городами, скачут над реками и совсем не цокают копытами, лишь чуть слышно
шелестЯт шелковистыми гривами.
Љрошка-Љрестик любит, когда они к ней приходЯт. Ћни ведь приходЯт только
к ней, чтобы дать ответ на ее вопрос, наверное, потому, что она одна их
понимает, она одна их любит. „ругие люди пугаютсЯ и пугают их, поэтому они
никогда не видЯт лошадей из синевы. Љрошка-Љрестик зовет их ласково,
тихонько, нараспев, ведь лошади с неба такие же, как лошади на земле, и тоже
любЯт ласковый голос и пение.

‹ошадки, лошадки,
небесные лошадки,
унесите менЯ с собой в небо,
унесите менЯ с собой в небо,
небесные лошадки.

Ћна поет "лошадки", чтобы они не обиделись, вдруг им не очень приЯтно
будет узнать, что они огромные.
’ак бывает сначала. Ђ потом приходЯт облака. Ћблака совсем не такие, как
свет. Ћблака не ласкаютсЯ спиной и животом о ладошки, потому что они до того
легкие и непрочные, что могут от прикосновениЯ потерЯть свою шубку и
разлететьсЯ пухом, как корзиночки хлопка.
Љрошка-Љрестик хорошо знает их. Ћна знает, что облака боЯтсЯ рассыпатьсЯ
и растаЯть, поэтому даже дышать стараетсЯ пореже и выдыхает коротко, как
собака, котораЯ долго бежала. Ћт этого холодно в горле и в груди, и она сама
становитсЯ слабенькой и легкой, как облачко. ‚от тогда и приходЯт облака.
‘начала они вытЯгиваютсЯ и сбиваютсЯ в стаи высоко над землей, заслонЯют
солнце, и тени от них скользЯт по иссохшей земле и по лицу Љрошки-Љрестика.
Џо почти черной коже ее щек, лба, век, рук скользЯт тени, гасЯт свет,
ложатсЯ холодными пЯтнами, пустыми пЯтнами. ќто - белизна, цвет облаков.
‘тарый Ѓахти и школьный учитель џспер говорили Љрошке-Љрестику, что белизна -
цвет неба, цвет соли, цвет облаков и северного ветра. Ђ еще это цвет костей и
зубов. ‘нег холодный и тает в руке, ветер холодный, и никто не может его
поймать. ‘оль жжет губы, кости мертвы, зубы точно камни во рту. ‚се это
потому, что белизна - цвет пустоты, ведь после белого ничего больше нет,
ничего.
Ћблака - они такие. Ћни так высоко, приходЯт из такой дали, из самого
сердца синевы, холодные, как ветер, легкие, как снег, и непрочные; они
приходЯт бесшумно, тише мертвецов, тише детей, когда те ходЯт босиком по
скалам вокруг деревни.
Ќо они любЯт приходить к Љрошке-Љрестику и совсем ее не боЯтсЯ. Ћни
знают, что Љрошка-Љрестик тоже любит тишину. ‡нают, что она их не обидит.
Џышные облака подплывают к ней, окружают ее, она чувствует их ласковую
прохладу, миллионы капелек увлажнЯют ее лицо и губы как ночнаЯ роса, и она
слышит нежный-нежный шорох вокруг и снова поет, длЯ них, длЯ облаков:

Ћблака, облака,
небесные облачка,
унесите менЯ с собой в небо,
унесите менЯ с собой в небо,
высоко в небо,
небесные облачка.

Ћна поет "облачка", но знает, что они очень-очень большие, потому что их
прохладнаЯ шубка окутывает ее и прЯчет от солнечного тепла так надолго, что
она начинает дрожать.
Љогда с ней облака, ее руки двигаютсЯ медленно-медленно, чтобы не
испугать их. ‡дешние люди не умеют разговаривать с облаками. ‘лишком много от
них шума, слишком много суеты, потому-то облака и живут высоко в небе.
Њедленно-медленно поднимает Љрошка-Љрестик руки к лицу и прижимает ладошки к
щекам.
Ђ потом облака уходЯт. “плывают далеко-далеко, туда, где у них дела, за
горы, за города. Ћни плывут к морю, туда, где всегда синева, чтобы пролитьсЯ
дождем, потому что это они любЯт больше всего на свете: дождь над бескрайней
синевой морЯ. Њоре, говорил старый Ѓахти, это самое прекрасное место на
свете, место, где все синее-синее. "‚ море много разной синевы", - говорил
старый Ѓахти. "ђазве может быть синева разной?" - спросила Љрошка-Љрестик. -
"Њожет-может, синева бывает разнаЯ, как питьеваЯ вода, котораЯ наполнЯет твой
рот и стекает в желудок, бывает то холоднаЯ, то теплаЯ".
Љрошка-Љрестик ждет и других небесных жителей. Ћна ждет, когда к ней
придут запахи травы и огнЯ, золотаЯ пыльца, что танцует кружась на одной
ножке, и птица, что коротко кричит один раз, задеваЯ ее лицо крылом. Ћни
всегда приходЯт, когда она здесь. Ћни совсем ее не боЯтсЯ. Ћни слышат ее
вопрос, всегда один и тот же: про небо, про его цвет, и подлетают так близко,
что она чувствует, как движетсЯ воздух в ее волосах и ресницах.

Ђ еще к ней приходЯт пчелы. ђано-рано вылетели они из своих ульев внизу,
в долине. Ћни облетели все цветы в полЯх между каменных глыб. Џчелы хорошо
знают цветы, они носЯт их пыльцу на лапках, и тЯжесть тЯнет их книзу.
Љрошка-Љрестик слышит, как они летЯт, всегда в один и тот же час, когда
солнце стоит высоко-высоко над иссохшей землей. Ћна слышит, как они летЯт со
всех сторон сразу, потому что летЯт они из небесной синевы. ’огда
Љрошка-Љрестик роетсЯ в карманах своей курточки и достает крупинки сахара.
Љрылышки пчел трепещут в воздухе, их звонкаЯ песнЯ взмывает в небо,
отражаетсЯ от скал, касаетсЯ ушей и щек Љрошки-Љрестика.
Љаждый день в один и тот же час прилетают пчелы. Ћни знают, что
Љрошка-Љрестик их ждет, они тоже любЯт ее. €х десЯтки, они летЯт со всех
сторон, создаваЯ свою музыку в желтом свете. Ћни садЯтсЯ на раскрытые ладошки
Љрошки-Љрестика и с жадностью едЯт сахарные крупинки. ‘адЯтсЯ на ее лицо,
щеки, губы, ползают по ней тихонько, и от прикосновений их легких лапок
становитсЯ щекотно и хочетсЯ смеЯтьсЯ. Ќо Љрошка-Љрестик смеетсЯ не слишком
громко, чтобы не напугать их. Џчелы жужжат в ее черных волосах, возле ушей,
поют свою монотонную песню про цветы и травы, про все цветы и все травы, на
которых они побывали сегоднЯ с утра. "‘лушай нас, - говорЯт пчелы, - мы
видели много-много цветов там, в долине, мы долетели до самого ее краЯ,
потому что нас нес ветер, а потом вернулись, перелетаЯ с цветка на цветок".
"Ђ что вы видели?" - спрашивает Љрошка-Љрестик. "Њы видели желтые подсолнухи,
пурпурный чертополох, цветок око-тильо, похожий на змею с красной головкой.
Њы видели большой лиловый цветок кактуса-питайи, кружевные цветочки дикой
моркови, бледные цветы лавра. Њы видели Ядовитые цветы крестовника, пышные
цветы индиго, легкие цветочки красного шалфеЯ". - "Ђ что еще?" - "Њы долетели
до самых далеких цветов, до тех, что сиЯют на грозе пчел - диких флоксах, мы
видели алую звезду мексиканского мака, огненное колесо, молочный цветок. Њы
пролетали над агаритой, пили нектар тысЯчелистника и росу лимонной мЯты. Њы
летали даже к самому прекрасному цветку на свете, к тому, что расцветает
высоко в горах над саблевидными листьЯми юкки и цветом бел точно снег. ‚се
эти цветы длЯ тебЯ, Љрошка-Љрестик, мы принесли их тебе в знак нашей дружбы".
’ак говорЯт пчелы, и еще много чего говорЯт они. Ћни рассказывают про
красный и серый песок, блестЯщий на солнце, про капли росы, застывающие в
пуху на листьЯх молочаЯ и повисающие на колючках агавы. Џро ветер, что
проноситсЯ над самой землей и пригибает травы. Џро солнце, которое встает и
заходит в небе, про звезды, что вспыхивают в ночи.
Ћни не говорЯт на Языке людей, но Љрошка-Љрестик их понимает, и от
звонкого трепета тысЯч крылышек в ее глазах поЯвлЯютсЯ пЯтнышки, и звезды, и
цветы. Џчелы знают так много! Љрошка-Љрестик пошире раскрывает ладони, чтобы
они могли съесть последние сахарные крупинки, и поет им песенку, едва шевелЯ
губами, голосом, похожим на жужжание пчелы:

Џчелки, пчелки,
небесные синие пчелки,
унесите менЯ с собой в небо,
унесите менЯ с собой в небо,
небесные пчелки.

€ когда пчелы улетают, опЯть наступает долгаЯ-долгаЯ тишина.
•олодный ветер обдувает лицо Љрошки-Љрестика, и она чуть поворачивает
голову и глубоко дышит. ђуки ее сложены на животе под покрывалом, она сидит
неподвижно, ровно под прЯмым углом к сухой земле. Љто же придет теперь?
‘олнце стоит высоко в синем небе, оставлЯЯ тени на лице девочки, под носом,
под бровЯми.
Љрошка-Љрестик думает о солдате, который, наверное, уже идет сюда. €дет
узкой тропой, что взбираетсЯ по откосу к покинутой деревне. Љрошка-Љрестик
вслушиваетсЯ, но еще не слышит его шагов. „а и собаки не лают. Ћни спЯт в
уголке у старых стен, уткнув носы в пыль.
‚етер свистит и завывает среди камней над иссохшей землей. ќто бегут
быстроногие зверьки с длинными телами, длинноносые зверьки с маленькими
ушками. Ћни вылезают из нор на другом конце долины и бегут быстро-быстро,
перепрыгиваЯ через реки, овраги и расщелины. ‚ремЯ от времени они
останавливаютсЯ, тЯжело дыша, и свет играет на их золотистой шерстке. € снова
бегут-скачут они в небе, гонЯтсЯ неведомо за кем, проносЯтсЯ мимо
Љрошки-Љрестика, задевают ее волосы и одежку, и хвосты их со свистом
рассекают воздух. Љрошка-Љрестик протЯгивает руки, пытаетсЯ удержать их,
поймать хоть одного за хвост.
- Џостойте! Џостойте! ‘лишком быстро! Џостойте!
Ќо зверьки ее не слушают. Ћни резвЯтсЯ, скачут вокруг нее, проскальзывают
между рук, щекочут своим дыханием лицо. Ћни смеютсЯ над ней. …й бы поймать
хоть одного, только одного, уж она бы его не выпустила. Љрошка-Љрестик знает,
что бы тогда сделала. Ћседлала бы его, как лошадь, крепко-крепко обнЯла бы
руками за шею, и - оп-лЯ! одним прыжком он унес бы ее прЯмо в небо. € она
летела бы, бежала бы с ним так быстро, что только ее и видели. Ќад долинами и
горами, над городами, до самого морЯ летела бы она в небесной синеве. €ли
скользила бы над самой землей, среди ветвей и травы, с легким-легким шорохом,
похожим на журчание воды. ‚от было бы хорошо.
Ќо Љрошке-Љрестику ни разу не удалось изловить такого зверька. Ћни
струЯтсЯ между ее пальцами, вьютсЯ в одежде и волосах. Ђ иногда бывают
медлительными и холодными, точно змеи.
Ќикого нет на вершине крутого утеса. Њальчишки из деревни больше сюда не
забираютсЯ, только иногда приходЯт ловить ужей. Ћднажды они пришли, а
Љрошка-Љрестик их и не слышала. Ћдин сказал: "Њы принесли тебе подарок".
"Љакой?" - спросила Љрошка-Љрестик. "Џодставь руки, узнаешь", - сказал он.
Љрошка-Љрестик подставила руки, и мальчишка положил ей в ладони живого ужа.
Ћна испугалась, но не закричала. ’олько передернулась всЯ с головы до пЯт.
Њальчишки смеЯлись, а Љрошка-Љрестик, ничего не сказав, просто выпустила ужа
на землю и спрЯтала руки под покрывало.
’еперь она подружилась со всеми, кто бесшумно ползает по иссохшей земле:
длинными и холодными, как вода, змеЯми, медЯницами, Ящерками. Љрошка-Љрестик
и с ними научилась разговаривать. Ћна зовет их тихим свистом сквозь зубы, и
они приходЯт к ней. Ћна их не слышит, но знает, что они приближаютсЯ, ползут
от расщелины к расщелине, от камнЯ к камню, поднимают головки, прислушиваЯсь
к тихому свисту, и трепещут горлышками.

‡мейки,
змейки, -

поет Љрошка-Љрестик. Ќе все из них змеи, конечно, но так она их зовет.

‡мейки,
змейки,
унесите менЯ с собой в небо,
унесите менЯ с собой в небо.

Ћни приходЯт, конечно, приходЯт, забираютсЯ к ней на колени, и ей
нравитсЯ чувствовать их невеликую тЯжесть. Ђ потом они вдруг убегают, потому
что пугаютсЯ, когда свистит ветер и трескаетсЯ землЯ.
Љрошка-Љрестик слышит шаги солдата. Ћн приходит каждый день в один и тот
же час, когда солнце светит прЯмо в лицо, а сухаЯ землЯ теплеет под
ладошками. Љрошка-Љрестик не всегда его слышит, потому что его каучуковые
подошвы ступают бесшумно. Ћн садитсЯ на камень рЯдом с ней, долго смотрит на
нее и молчит. Љрошка-Љрестик чувствует его взглЯд и спрашивает:
- Љто здесь?
ќтот человек не отсюда, он плохо говорит на Языке здешних мест, как те,
кто живет в больших городах у морЯ. Љогда Љрошка-Љрестик спросила его, кто
он, он ответил: "‘олдат", и рассказал про войну в далекой стране, на которой
он воевал давным-давно. €, может быть, теперь он уже перестал быть солдатом.
Ћн всегда приносит ей полевые цветы, которые сорвал по дороге у тропы,
что взбираетсЯ по крутому откосу. ќто чахлые цветочки на длинных стеблЯх, с
редкими лепестками, и пахнет от них, как от барашков. Ќо Љрошка-Љрестик любит
эти цветочки и сжимает их в руках.
—то ты делаешь? - спрашивает солдат.
‘мотрю на небо, - отвечает Љрошка-Љрестик. - Ћно сегоднЯ синее-синее,
правда?
„а, - говорит солдат.
Љрошка-Љрестик всегда отвечает ему так, потому что не может забыть тот
свой вопрос. Ћна чуть приподнимает лицо и медленно проводит ладошками по лбу,
по щекам, по векам.
Њне кажетсЯ, Я знаю, что это такое, - говорит она.
- —то?
- ‘инева. Ћна греет мое лицо.
- ќто солнце, - говорит солдат.
Ћн закуривает английскую сигарету и не спеша затЯгиваетсЯ, глЯдЯ куда-то
перед собой. ‡апах табачного дыма окутывает Љрошку-Љрестика, и у нее немного
кружитсЯ голова.
- ‘кажите мне... ђасскажите мне.
Ћна всегда об этом просит. € солдат рассказывает вполголоса, времЯ от
времени прерываЯсь, чтобы затЯнутьсЯ.
- ‡десь очень красиво, - говорит он. - ‚от широкаЯ равнина и желтые полЯ
на ней, это, наверное, зреет кукуруза. ‚от краснаЯ дорога среди полей, прЯмаЯ
как стрела, и деревЯнный домишко...
- Ђ лошадь там есть? - спрашивает Љрошка-Љрестик.
- ‹ошадь? Џостой-ка... Ќет, не вижу никакой лошади.
- ‡начит, это не дом моего дЯди.
- ђЯдом с ним есть колодец, но, по-моему, он высох... Ђ вон черные скалы,
такой занЯтной формы, точь-в-точь лежащие псы... …ще дальше - шоссе и
телеграфные столбы. ‡а ними - озерцо, но, верно, пересохшее, потому что видны
камни на дне... ‘ерые, все в ракушках и пыли... Ђ потом начинаетсЯ другаЯ
равнина и тЯнетсЯ далеко-далеко, до самого горизонта, до третьего плато.
’олько на востоке возвышаютсЯ холмы, а так повсюду куда ни глЯнь - равнина,
голаЯ и ровнаЯ, как летное поле. „алеко на западе видны темно-красные и
черные горы, тоже как живые. Ќи дать ни взЯть, спЯщие слоны...
- Ћни не движутсЯ?
- Ќет, не движутсЯ, они спЯт много тысЯч лет.
- Ђ эта гора тоже спит? - спрашивает Љрошка-Љрестик и трогает ладошками
сухую землю.
- „а, тоже спит.
- Ќо иногда она движетсЯ, - говорит Љрошка-Љрестик. - ЉолышетсЯ
чуть-чуть, встрЯхиваетсЯ и опЯть засыпает.
‘олдат долго молчит. Љрошка-Љрестик сидит лицом ко всему, о чем он ей
рассказал, и пытаетсЯ все это почувствовать. ђавнина касаетсЯ ее щеки,
большаЯ и мЯгкаЯ, овраги и красные тропы чуть-чуть обжигают кожу, а пыль
царапает губы.
Љрошка-Љрестик запрокидывает лицо и чувствует тепло солнца.
- Ђ что там, наверху? - спрашивает она.
- ‚ небе?
- „а.
- Ќу... - мнетсЯ солдат. Ћб этом он рассказывать не умеет. Ћн щурит глаза
от солнечного света.
- Њного сегоднЯ синевы?
- „а, небо синее-синее.
- Ђ белизны совсем нет?
- Ќет, ни единой белой точечки.
Љрошка-Љрестик вытЯгивает вперед руки:
- „а, наверное, очень синее. ’ак сильно жжет сегоднЯ, как огонь.
Ћна опускает голову, потому что от ожога ей больно.
- Ђ есть огонь в синеве?
‘олдат, похоже, не понимает, о чем она.
- Ќет... - отвечает он наконец. - Ћгонь красный, а не синий.
- Ќо огонь прЯчетсЯ, - говорит Љрошка-Љрестик. - Ћгонь прЯчетсЯ высоко в
небе, как лисица в норе. Ћн смотрит оттуда на нас, смотрит, и глаза его
жгутсЯ.
- “ тебЯ богатаЯ фантазиЯ, - говорит солдат.
Ћн усмехаетсЯ, но сам тоже всматриваетсЯ в небо, приставив руку козырьком
к глазам.
- ’о, что ты чувствуешь, - это солнце.
- Ќет, - качает головой Љрошка-Љрестик, - солнце не прЯчетсЯ и так не
жжет. ‘олнце ласковое, а синева - она как камни в очаге, такаЯ горЯчаЯ, что
лицу больно.
‚друг Љрошка-Љрестик жалобно вскрикивает.
- —то с тобой? - спрашивает солдат.
„евочка закрывает лицо руками и тихонько стонет. Ћна наклонЯет голову к
земле.
- Ћн менЯ ужалил... - всхлипывает она.
‘олдат откидывает ее волосы и трогает шершавыми пальцами щеку.
- Љто тебЯ ужалил? џ ничего не вижу...
- ‘вет... ершень, - отвечает Љрошка-Љрестик.
Ќичего нет, Љрошка-Љрестик, - говорит солдат. - ’ебе померещилось.
Ќекоторое времЯ они молчат. Љрошка-Љрестик все так же сидит под прЯмым
углом к сухой земле, и солнце освещает ее лицо цвета бронзы. Ќебо затихло,
точно затаило дыхание.
- Ђ морЯ сегоднЯ не видно? - спрашивает Љрошка-Љрестик.
‘олдат смеетсЯ:
- Ќу нет! Њоре очень далеко отсюда.
- ‡начит, здесь только горы?
- „о морЯ много-много дней пути. „аже на самолете надо лететь не один
час, прежде чем его увидишь.
Ђ Љрошка-Љрестик очень хотела бы увидеть море. Ќо это нелегко, потому что
она не знает, какое оно. ‘инее, конечно, это Ясно, но какое?
- Ћно жжетсЯ как небо или оно холодное как вода?
- Љогда как. €ногда оно жжет глаза, как снег на солнце. Ђ иногда бывает
сумрачным, темным, как вода в колодце. Ћно всегда разное.
- Ђ вы его каким больше любите, когда оно холодное или когда жжетсЯ?
- Љогда над ним облака, низко-низко, и желтые тени пЯтнами скользЯт по
нему, точно островки водорослей, - вот таким Я его больше всего люблю.
Љрошка-Љрестик морщит лоб от усилиЯ и чувствует лицом, как облака
проплывают низко над морем. Ќо она представлЯет себе все это, только когда с
ней солдат. Ѓыть может, потому, что он столько раз видел море когда-то, оно
теперь рветсЯ из него наружу и разливаетсЯ вокруг.
- Њоре - это совсем не то, что здесь, - продолжает солдат. - Ћно живое,
оно как большущий зверь. „вижетсЯ, скачет, все времЯ разное: то веселое, то
грустное, и разговаривает, и ни секунды не стоит на месте. ‘ ним не
соскучишьсЯ.
- Ћно злое?
- Ѓывает иногда, людей, да и целые корабли заглатывает - ам! Ќо это
только когда оно очень сильно сердитсЯ, в такие дни лучше дома сидеть.
- џ хочу к морю, - говорит Љрошка-Љрестик.
‘олдат смотрит на нее и молчит.
- џ возьму тебЯ с собой, - говорит он наконец.
- Ћно такое же большое, как небо? - спрашивает Љрошка-Љрестик.
- ќто нельзЯ сравнивать. Ќет ничего больше неба.
“став разговаривать, солдат закуривает новую английскую сигарету и
затЯгиваетсЯ. Љрошке-Љрестику нравитсЯ запах табачного дыма. Џочти докурив,
солдат дает непогашенную сигарету Љрошке-Љрестику, чтобы она сделала пару
затЯжек. Љрошка-Љрестик глубоко вдыхает дым. Љогда солнце сильно печет, а
небеснаЯ синева жжетсЯ, дым сигареты мЯгко обволакивает ее, защищаЯ, и в
голове свистит, словно она падает с обрыва вниз.
„окурив сигарету, Љрошка-Љрестик бросает ее в пустоту перед собой.
- Ђ вы умеете летать? - спрашивает она.
‘олдат опЯть смеетсЯ:
- Љак это - летать?
- ‚ небе, как птицы.
- ‘кажешь тоже, этого никто не умеет.
€ вдруг он слышит гул самолета, который летит в стратосфере, так высоко,
что видны лишь серебристаЯ точка да длинный белый след, пересекающий небо.
—уть отставаЯ, раскатываетсЯ гул турбореактивных двигателей над равниной, над
горными речками, точно далекий гром.
- ќто "стратофортресс", - говорит солдат, - он высоко.
- Људа он летит?
- Ќе знаю.
Љрошка-Љрестик поднимает лицо к небу, следЯ за медленным движением
самолета. …е лицо помрачнело, и губы сжаты, словно ей страшно или больно.
- Ћн как Ястреб, - говорит она. - Љогда в небе поЯвлЯетсЯ Ястреб, Я
чувствую его тень, холодную-прехолодную, и она медленно-медленно кружит,
потому что Ястреб высматривает добычу.
- ‡начит, ты как курица. Љуры ведь разбегаютсЯ, когда над ними кружит
Ястреб!
‘олдат шутит, а между тем он тоже чувствует, как от гула двигателей чаще
бьетсЯ его сердце.
Ћн видит, как летит "стратофортресс" над морем, летит в Љорею много
долгих часов; волны на море похожи на морщины; небо такое чистое -
темно-синее в зените, бирюзовое на горизонте, - словно никогда не погаснет
закатный свет. ‚ отсеках самолета-гиганта уложены бомбы, ровными рЯдами
уложены тонны смерти.
‘амолет медленно удалЯетсЯ в сторону пустыни, и ветер развеивает белый
след. Ќаступает тЯжелое, почти мучительное молчание, и солдату приходитсЯ
сделать усилие, чтобы поднЯтьсЯ с камнЯ, на котором он сидел. Ќекоторое времЯ
он стоит, глЯдЯ на девочку, сидЯщую под прЯмым углом к иссохшей земле.
- џ ухожу, - говорит он.
- Џриходите завтра, - просит Љрошка-Љрестик.
‘олдат хочет сказать, что он не придет ни завтра, ни потом, - может быть,
не придет никогда, потому что он тоже должен лететь в Љорею. Ќо не решаетсЯ и
только повторЯет еще раз, как-то неуклюже:
- џ ухожу.
Љрошка-Љрестик слушает его шаги, удалЯющиесЯ по пыльной дороге. ‘нова
налетает ветер. ’еперь он холодный, и она вздрагивает под шерстЯным
покрывалом. ‘олнце стоит низко, его лучи почти горизонтальны, и тепло
дотЯгиваетсЯ до нее между порывами ветра, точно согреваЯ дыханием.
Ќаступает час, когда синева истончаетсЯ, рассасываетсЯ. Љрошка-Љрестик
чувствует это своими потрескавшимисЯ губами, веками, кончиками пальцев. „аже
землЯ уже не такаЯ твердаЯ, как будто свет взрыхлил ее.
‘нова Љрошка-Љрестик зовет своих подружек пчел, и Ящериц, и охмелевших от
солнца саламандр, и жучков, и букашек, и муравьев, что ползают стройными
колоннами. Ћна зовет их всех, напеваЯ песенку, которой научил ее старый
Ѓахти:

‘озданьЯ, созданьЯ,
живые созданьЯ,
унесите менЯ с собой в небо,
унесите менЯ с собой в небо,
живые созданьЯ.

Ћна вытЯгивает вперед руки, силЯсь удержать воздух и свет. Ћна не хочет
уходить. ‚от бы все осталось, не исчезало, не прЯталось бы в свои норки и
тайнички.
ќто час, когда свет жжетсЯ и делает больно, злой свет, брызжущий из
глубины синевы. Љрошка-Љрестик сидит не шевелитсЯ, и в ней растет страх.
‚место солнца в небе поЯвилась звезда, синее-синее светило, оно смотрит, и
взглЯд его упираетсЯ прЯмо в лоб Љрошки-Љрестика. Ќа нем маска из перьев и
чешуи; оно идет, пританцовываЯ, топаЯ ногами по земле; оно летит как самолет,
как Ястреб, и тень его точно плащом накрывает долину.
ќто он, ‘акуасохо, так его зовут. Ћн один, и он идет к покинутой деревне
по дороге из небесной синевы. …го единственный глаз глЯдит на
Љрошку-Љрестика, и этот жуткий взглЯд жжет и леденит одновременно.
Љрошка-Љрестик хорошо его знает. ќто он ужалил ее как шершень давеча с
бескрайнего пустого неба. Љаждый день в один и тот же час, когда солнце
клонитсЯ к закату, а Ящерицы прЯчутсЯ под камни, когда мухи тЯжелеют и
садЯтсЯ куда придетсЯ, - в этот час поЯвлЯетсЯ он.
Џохожий на воина-великана, стоит он по ту сторону неба и глЯдит на
деревню своим жутким взглЯдом, который жжет и леденит. Ћн глЯдит в глаза
Љрошки-Љрестика, как не глЯдел никто и никогда.
Љрошка-Љрестик чувствует Ясный свет - чистый синий свет, который
проникает в нее до самого сердца и пьЯнит, словно родниковаЯ вода. ‘вет,
ласковый, как южный ветер, что приносит запахи трав и диких цветов.
€ вот сегоднЯ впервые светило не стоит неподвижно в небе. Ћно медленно
приближаетсЯ, парит, летит, словно плывет по быстрой реке. …го синий взглЯд
устремлен в глаза Љрошки-Љрестика, он светитсЯ таким Ярким светом, что она
закрывает лицо обеими руками.
—асто-часто бьетсЯ сердце Љрошки-Љрестика. Ќикогда она не видела ничего
прекраснее.
- Љто ты? - кричит она.
Ќо воин не отвечает. ‚от он, ‘акуасохо, стоит на каменном утесе прЯмо
перед ней.
€ вдруг Љрошка-Љрестик понимает, что он - синЯЯ звезда: та звезда, что
живет в небе и однажды спускаетсЯ на землю, чтобы танцевать на деревенской
площади.
Ћна хочет вскочить и убежать, но свет из глаза ‘акуасохо проник в нее и
не дает шевельнутьсЯ. Љогда воин начнет свой танец, мужчины, женщины и дети
начнут умирать на земле. ‘амолеты медленно кружат в небе. ’ак высоко, что их
едва видно, но они видЯт все и высматривают добычу. Ћгонь и смерть повсюду
вокруг утеса, даже море загорелось, будто полно не воды, а смолы. Ѓольшие
города охвачены ослепительным пламенем, низвергающимсЯ с небес.
Љрошка-Љрестик слышит громовые раскаты и взрывы, плач детей и вой собак,
обреченных на смерть. ‚етер кружит, дуЯ все сильнее, это уже не танец, это
скачка обезумевшей лошади.
Љрошка-Љрестик закрывает руками глаза. Џочему, почему люди этого хотЯт?
Ќо поздно, слишком поздно, и, может статьсЯ, великан с синей звезды больше не
вернетсЯ в небо. ‚оин пришел танцевать на деревенской площади, как танцевал
когда-то старый Ѓахти - он сам ей рассказывал - в •отевилле до ‚еликой войны.
‚еликан ‘акуасохо стоит перед крутым утесом, медлит, словно не решаЯсь
войти. Ћн глЯдит на Љрошку-Љрестика, и взглЯд его жалит и жжет внутри головы
так сильно, что она не может больше терпеть. Ћна кричит, вскакивает - и
замирает, откинув назад руки. Љрик застревает у нее в горле, и сжимаетсЯ
сердце, потому что она вдруг видит перед собой синее-синее, словно широко
раскрывшийсЯ глаз великана, небо.
Љрошка-Љрестик молчит. ‘лезы набухают под ее веками - слишком силен свет
солнца и синевы. Џокачнувшись на иссохшей земле на краю обрыва, она видит
медленно вращающийсЯ вокруг нее горизонт, видит все в точности как говорил
солдат: широкую желтую равнину, темные овраги, красные дороги, огромные
силуэты далеких плато. Ћна срываетсЯ с места и бежит, бежит по улочкам
покинутой деревни, через тень и свет, под синим небом, без единого крика.

Џримечание

‘акуасохо - бог ‘иней звезды или воплощение ‘иней звезды.
‹егенда североамериканских индейцев хопи.
Ѓог ’айова породил других богов и повелел им создать вселенную. Џервый
мир называлсЯ ’опела. ‚ нем были и суша, и океан, и живые организмы, и люди,
созданные новыми богами. Ќо живые существа не слушались богов и были
уничтожены ‚еликим потопом. ‘ледующие два мира тоже оказались неудачными и
так же были разрушены. Ќаш мир - четвертый.
Ћдно из самых древних пророчеств хопи говорит о возвращении на ‡емлю бога
‘иней звезды ‘акуасохо, который пока еще находитсЯ далеко и не видим, но
скоро поЯвитсЯ в небе. …го поЯвление ознаменует собой начало на ‡емле новой,
пЯтой по счету, эры.
Џророчество хопи гласит: "Ѓог ‘иней звезды поЯвитсЯ на небесах, и мир
снова изменитсЯ. Љогда ‘акуасохо снимет свою маску и начнет танцевать на
рыночной площади перед непосвЯщенными, - настанет ‚еликий день очищениЯ".
‚ процессе изменениЯ мира пропадет все зло. Ќеправедное и материальное
будет разрушено. Љакое-то времЯ не будет ни ритуалов, ни веры. Ќо потом землЯ
возродитсЯ, как возродЯтсЯ и ритуалы, отмечающие начало нового цикла жизни.

---------------------

Џеревод: Ќины •отинской

‘канировал: k-175

€сточник: сборник новелл "Ќебесные жители", Њосква, "‘амокат", 2006 г.

Last-modified: Fri, 14 Apr 2006 04:15:20 GMT
Ћцените этот текст: