казать, что она его не касаетсЯ.
Ћна касаетсЯ всех, включаЯ немых, глухих и блаженных. ‚ойна, чтобы покончить
с неравенством, чтобы никто не становилсЯ на колени, не целовал другому руки
и ноги.
     Ћни  провели там  остаток  днЯ  и ночь.  Џедрито ’иноко видел,  как они
готовили еду, как дозорные поднимались по склону,  чтобы  сверху следить  за
дорогой.  ‘пали  они  в пещерах,  завернувшись  в  одеЯла  и  пончо,  плотно
прижавшись  друг к другу,  совсем как викуньи. Ќа  следующее  утро они ушли,
посоветовав  ему  на  прощанье не задерживатьсЯ тут, если он не хочет, чтобы
его убили солдаты, а он так и осталсЯ лежать на  земле, все на том же месте,
обратив к небу мокрое  от росы лицо, среди мертвых викуний, над которыми уже
пировали охочие до падали птицы и звери.
     -- ‘колько тебе лет? -- неожиданно спросила она.
     -- Њне тоже любопытно узнать, -- оживилсЯ  ‹итума. -- ’ы никогда мне не
говорил этого. ‘колько тебе лет, ’омасито?
     ‡адремавший  было  Љарреньо враз  очнулсЯ  от  вопроса женщины.  “же не
трЯсло, как раньше,  но мотор гудел надсадно, словно готов был взорватьсЯ на
любом  крутом повороте этого  тЯгучего подъема.  Ћни все еще  поднимались на
Љордильеру, по обеим сторонам дороги стоЯл мачтовый лес, но некоторые склоны
были голые  до  самого  дна ущельЯ,  где бурлила “альЯга.  Ћни сидели  между
мешками и
     прикрытыми  кусками целлофана Ящиками  с  манго,  сливами и чиримоей  в
кузове старенького  грузовичка, у  которого даже  не было брезентового верха
длЯ защиты  от  дождЯ. Џравда,  за то  времЯ,  что они  поднимались в  горы,
удалЯЯсь от сельвы в сторону “ануко, на них  не упало ни капли. —ем выше они
поднимались, тем холодней становилсЯ воздух. Ќебо кипело звездами.
     --  ѓосподи,  прежде  чем  менЯ  убьют, дай  мне  поиметь  женщину,  --
молитвенно  произнес  ‹итума. -- •оть еще один-единственный раз. ‚едь  с тех
пор  как Я приехал  в  Ќаккос,  Я  живу  как  евнух, разъедрена мать. Ђ твои
рассказы о пьюранке менЯ вконец распалили, ’омасито.
     -- „а  у  него, поди,  еще молоко  на  губах не  обсохло,  -- помолчав,
заметила женщина, словно разговариваЯ сама с собой. -- Ђ поэтому, хоть ты  и
имеешь дело с грабителЯми и  убийцами, ничего-то  ты ни  о  чем  не  знаешь,
Љарреньо. ‚едь тебЯ так зовут, да? ’олстЯк тебЯ называл Љарреньито.
     -- ‡накомые женщины были всегда такие жалкие, забитые, а  эта -- совсем
другое дело:  ей палец  в  рот  не клади! -- восторженно  произнес  помощник
‹итумы. -- …два она в ’инго-Њарии  оправилась  от  страха --  а страх у  нее
прошел очень быстро, --как сразу  же взЯла все в свои  руки. џ хочу сказать,
начала  действовать  раньше  менЯ. ќто ведь  она  договорилась  с  водителем
грузовика, чтобы он довез  нас  до “ануко, причем  за половину цены, которую
тот запросил. ’орговалась с ним на равных.
     -- €звини, что перебиваю  тебЯ, ’омасито, только сдаетсЯ мне, что  этой
ночью на  нас  нападут,  --  сказал  ‹итума. --  џ  так  и вижу,  будто  они
спускаютсЯ  с  вершины. Ђ ты не  чувствуешь ничего  подозрительного снаружи?
„авай поднимемсЯ, взглЯнем.
     -- Њне двадцать три года, --  ответил он. -- џ  знаю все, что мне нужно
знать.
     -- Ђ того вот  не  знаешь,  что  иногда  приходитсЯ проделывать  разные
штучки, чтобы угодить мужчине, -- обидчиво  возразила она. -- •очешь  Я тебе
расскажу такие вещи, что тебЯ вывернет наизнанку? Ђ, ’омасито?
     --  Ќе беспокойтесь, господин капрал. “ менЯ хороший слух. ЉлЯнусь вам,
там никого нет.
     Џарень  и женщина,  стиснутые  мешками  и  Ящиками  с  фруктами,  тесно
прижимались друг к другу. ‚ ночном воздухе сильнее чувствовалсЯ запах манго.
‘трекотание насекомых заглушало  рокот и  завываниЯ  мотора. Ќе  было больше
слышно ни хруста хвороста под колесами, ни клокотаниЯ реки.
     --  ѓрузовик подпрыгивал на ухабах,  и нас  бросало  друг  на друга, --
вспоминал  ’омасито.  -- €  каждый  раз, когда  ее тело  касалось  моего,  Я
вздрагивал.
     -- ’еперь это называетсЯ "џ вздрагивал"? -- засмеЯлсЯ ‹итума. -- ђаньше
говорили  "“ менЯ вскакивал". ’ы прав, ничего  не слышно. Ђ знаешь,  когда Я
слушал тебЯ, у менЯ уже начал вставать, но из-за того, что померещилсЯ шорох
за стенами, опЯть упал.
     --  „а  ведь он менЯ  бил не по-настоЯщему,  -- почти  шепотом  сказала
женщина, и Љарреньо даже разинул рот от  удивлениЯ. -- ’ы решил, что он менЯ
избивает, потому что слышал,  как  он ругалсЯ и как Я умолЯла его и плакала.
Ќо ты не  понЯл:  это все была игра, чтобы  возбудить его. Љакой же  ты  еще
наивный, Љарреньито.
     -- ‡амолчи,  или  Я высажу тебЯ  из  грузовика, -- негодующе оборвал он
женщину.
     -- •орошо  еще,  что не  сказал  "‡амолчи, а не то  Я  тебе  врежу" или
"‡амолчи, а то вышибу из тебЯ мозги", -- насмешливо прокомментировал ‹итума.
-- ‚от было бы забавно.
     -- Ћна мне именно так и ответила, господин капрал, ну и мы рассмеЯлись.
Ћба. Ћдин громче другого. ЋстановимсЯ -- и снова начинаем.
     -- € правда было  бы забавно,  если  бы Я  тебЯ  ударил. €ногда у  менЯ
поЯвлЯетсЯ  такое желание,  --  призналсЯ парень. --  ќто когда ты начинаешь
упрекать менЯ за то, что мне захотелось сделать доброе дело. Ђ теперь Я даже
не знаю, что со мной будет.
     -- Ђ со мной, со мной? -- горЯчо подхватила она, --  ’ы хоть и  наломал
дров, но по крайней мере сделал то, что хотел. Ђ Я по твоей милости влипла в
эту ужасную историю. ’ы же не спросил менЯ, хочу Я, чтобы ты вмешивалсЯ, или
нет.  ‡а  это  убийство прикончат  нас обоих. ‘кажут, что  ты  работаешь  на
полицию и что Я твоЯ сообщница.
     -- ’ак она, выходит, не знала, что ты полицейский? -- удивилсЯ ‹итума.
     -- џ  даже не  знаю, как  тебЯ зовут,  --  спохватилсЯ ’омас. Ќаступила
тишина: мотор заглох. Ќо через минуту снова зафыркал, загудел. ‚ысоко вверху
’омас увидел огоньки. Ќаверное, самолет.
     -- Њерседес.
     -- ќто твое настоЯщее имЯ?
     -- „ругого  у менЯ нет,  --  рассердилась  она.  --  €  еще,  к  твоему
сведению: Я не проститутка. џ была его подружкой. Ћн  вытащил менЯ из одного
шоу.
     -- €з "‚асилона",  это  ночной  ресторанчик в  центре ‹имы,  -- поЯснил
помощник  ‹итумы.  --  Ћна была у  него одной из  многих. “ Ѓорова был целый
набор любовниц, только €скариоте знал пЯтерых.
     -- ќх, мне бы на его место, -- вздохнул ‹итума. -- ќто же надо -- целых
пЯть! ‚едь  он,  получаетсЯ, мог менЯть  бабу  каждый  день,  как  трусы или
рубашку. Ђ мы с тобой здесь на голодном пайке, ’омасито.
     --  “ менЯ всЯ спина  разламывалась,--  продолжал Љарреньо,  опьЯненный
воспоминаниЯми. -- Њы  не смогли  уговорить водителЯ взЯть нас в кабину,  он
боЯлсЯ, что мы на него нападем, а в кузове нас трЯсло нещадно. џ все думал о
том,  что мне  сказала Њерседес,  и менЯ  брало сомнение. Џравда ли, что  ее
рыданиЯ и причитаниЯ были только представлением, игрой, котораЯ должна  была
возбудить Ѓорова? —то вы об этом думаете, господин капрал?
     --  Ќе знаю,  что тебе сказать, ’омасито.  ‚озможно, это  и вправду был
театр. Ћн делал вид, что бьет ее, она притворЯлась, что плачет, у него тогда
вставал, и он заделывал ей. ѓоворЯт, есть такие типы.
     -- Ќу уж это какое-то  свинство,  --  пробормотал Љарреньо.  -- ѓрЯзный
Ѓоров. € хорошо, что подох. ’уда ему и дорога.
     -- Ќо ты, несмотрЯ на это, влюбилсЯ в Њерседес. Ђ любовь все осложнЯет,
’омасито.
     -- Њне ли не знать, -- сокрушенно вздохнул молодой полицейский. -- …сли
бы  Я  не влюбилсЯ, разве  сидел  бы Я  сейчас в  этой  забытой богом  пуне,
дожидаЯсь, когда соизволЯт прийти  эти паршивые фанатики, чтобы  пристукнуть
нас.
     --  ’ы ничего не слышишь? -- насторожилсЯ  ‹итума. -- Џойду взглЯну  на
всЯкий случай. -- Ћн  поднЯлсЯ,  взЯл револьвер и, приоткрыв дверь, выглЯнул
наружу. Џосмотрел по  сторонам и, посмеиваЯсь, вернулсЯ на свою раскладушку.
--  Ќет,  это не они.  ‡наешь, мне сейчас в лунном свете померещилось, что Я
вижу немого, будто он тащит что-то.
     —то со мной  теперь станетсЯ? ‹учше не думать об этом. ЏодатьсЯ в ‹иму,
а там видно  будет. Љак покажетсЯ  он на  глаза своему крестному после всего
случившегосЯ?  ќто самое тЯжелое.  ’от  вел себЯ  как порЯдочный человек  по
отношению к тебе. Ђ как ты ему отплатил? ’ут, Љарреньо, ты уж действительно,
что  называетсЯ, влЯпалсЯ.  Љрепко влЯпалсЯ, но  теперь  это тоже не  важно.
’еперь, подпрыгиваЯ на выбоинах и касаЯсь ее, он чувствовал себЯ лучше,  чем
в ’инго-Њарии, когда, дрожа  и задыхаЯсь, слушал, что происходит за  стеной.
‡начит,  все  эти  крики,   стоны,   мольбы,   эти   удары   и  угрозы  были
представлением? Џритворством? Ђ вдруг нет?
     -- џ ни о  чем  не жалею, господин  капрал, поверьте. —то случилось, то
случилось. Ќо все дело в том, что Я, как вы уже догадались, влюбилсЯ в нее.
     ‚ конце концов их обоих сморил тЯжелый сон, пропитанный сладким запахом
манго.  Њерседес  пыталась оперетьсЯ  головой о мешок, но из-за трЯски у нее
ничего не получалось. Љарреньо слышал, как  она  недовольно  ворчала, видел,
как она ерзала, тщетно стараЯсь примоститьсЯ поудобнее.
     --„авай-ка сделаем так. -- Ћн старалсЯ говорить как можно небрежнее. --
Ћт-
     дохни сначала ты на  моем плече, а потом  Я на твоем. …сли мы не поспим
хоть немного, приедем в ‹иму полуживыми.
     --  ‘мотри-ка, дело принимает  серьезный  оборот, -- отметил ‹итума. --
„авай-давай, ’омасито, рассказывай, как сорвал первый цветок.
     -- Ќу,  Я  тут же вытЯнул руку, приготовил  ей  уютное  местечко. € она
прильнула ко мне, положила голову мне на плечо.
     -- € у тебЯ, конечно, встал?
     Џарень и на этот раз пропустил его замечание мимо ушей.
     -- џ обнЯл ее. ’о есть подхватил, чтобы ей было удобней, -- уточнил он.
-- Ћна  была всЯ влажнаЯ. € Я тоже. …е волосы  щекотали мне лицо, попадали в
нос.  …е округлое бедро  упиралось мне  в  ногу.  Ђ когда  она  говорила, то
касалась губами моей груди -- Я чувствовал сквозь рубашку ее теплое дыхание.
     -- Ђ у кого встает, так  это у  менЯ, мать твою... -- сказал ‹итума. --
—то мне теперь делать, ’омасито? Ћтрезать его, что ли?
     --  Ђ вы  выйдите помочитесь, господин капрал. Ќа  свежем воздухе сразу
опадет.
     -- ’ы очень религиозный?  €стовый католик? ’ы не можешь примиритьсЯ кое
с какими вещами, которые происходЯт между мужчиной и женщиной? ‡а такой грех
ты его и убил, да, Љарреньито?
     -- ‚ общем, она была совсем близко -- и Я чувствовал себЯ счастливым. џ
сидел молча, не шевелЯсь, слушал, как надрываетсЯ грузовичок, взбираЯсь  все
выше в Љордильеру, и еле удерживалсЯ от желаниЯ поцеловать ее.
     -- Ќичего, что Я тебЯ расспрашиваю? Џросто  Я хочу  понЯть,  за  что же
все-таки ты убил его, и ничего другого мне не приходит в голову.
     --  ‘пи  и не думай об этом, -- мЯгко сказал парень.  -- Ѓери  пример с
менЯ. џ уж давно забыл о Ѓорове и о ’инго-Њарии. Ђ религиЯ здесь ни при чем.
     ЌочнаЯ темнота уже  заволакивала горы,  которые с  каждым витком дороги
становились  все  выше и  выше. Ќо  внизу, в  расстилавшейсЯ  далеко  позади
сельве, у самого горизонта, еще виднелась белаЯ полоска.
     -- ‘лышишь? ‘лышишь? --  ‹итума  рывком сел  на  раскладушке.  --  Ѓери
пистолет, ’омасито, кто-то спускаетсЯ сверху, точно.
     3
     -- Љасимиро  “аркаю похитили, наверное, потому, что он стал пиштако, --
сказал „ионисио, хозЯин погребка.  -- Ћн сам повсюду раструбил об  этом. ‚от
как  раз на том самом месте, где вы сейчас  сидите, он,  бывало, заведетсЯ и
блеет, как баран: "џ пиштако, и точка. Џридет времЯ, вырежу у всех у вас жир
и выпью вашу кровь".  Љонечно, он  нес это  с пьЯных глаз, но ведь известно:
что у  трезвого на уме, то у пьЯного на Языке. …го слышали все в погребке. Ђ
в Џьюре есть пиштако, господин капрал?
     ‹итума поднЯл рюмку анисовой, которую ему наполнил хозЯин, повернулсЯ к
помощнику  --  "’вое  здоровье" --  и  сделал  глоток. ‚  желудке  разлилась
приЯтнаЯ  теплота,  и у него немного повысилось  настроение,  которое с утра
было хуже некуда.
     -- џ, во всЯком случае, никогда не слышал о пиштако в Џьюре. Љолдуны --
другое дело. џ сам знавал одного, в Љатакаосе. …го приглашали  в  дома,  где
водилась нечистаЯ сила, он ее заговаривал -- и она исчезала. Ќо колдуны, что
там говорить, и в подметки не годЯтсЯ пиштако.
     Џогребок  располагалсЯ  в  самом  центре  поселка, со  всех  сторон его
окружали  бараки,  где  жили  пеоны,  --  приземистые  сооружениЯ  с низкими
потолками, деревЯнными скамьЯми  и  Ящиками, заменЯвшими  столы и  стульЯ, с
землЯными полами и  фотографиЯми голых женщин, приколотыми к дощатым стенам.
Ѓлиже к полуночи в погребке  обычно негде было  Яблоку упасть, но сейчас еще
даже не стемнело, только что село солнце, и,  кроме ‹итумы  и ’омаса, в  нем
находились  еще четверо мужчин в шарфах, они сидели  за одним столиком, двое
из них -- в касках, и
     пили пиво. Љапрал и  его помощник за соседним столиком принимали уже по
второй рюмке анисовой.
     -- џ вижу, вы не поверили моему рассказу, -- засмеЯлсЯ „ионисио.
     ќто был толстый, рыхлый  человек с темным, словно натертым сажей лицом,
с вьющимисЯ сальными волосами, вечно ходивший в одном и том же тесном  синем
джемпере.  Њаленькие  глазки  в  воспаленных  веках  всегда  были  замутнены
алкоголем --  он пил наравне со своими клиентами, хотЯ  допьЯна  никогда  не
напивалсЯ, что  правда, то  правда. Џо крайней мере, ‹итума никогда не видел
его  в  состоЯнии алкогольной  прострации, в которую,  как правило,  впадают
пеоны субботней ночью.
     --  Ђ  вы верите в пиштако? --  ‹итума  обратилсЯ к  пеонам за соседним
столиком.  —етыре лица,  наполовину  прикрытые  шарфами, повернулись  в  его
сторону. Ћни были  так  похожи, будто их выбили на одном  чекане: обожженные
солнцем,  обветренные,  с  маленькими  невыразительными  глазами в  глубоких
глазницах, с сизыми от постоЯнного пребываниЯ на воздухе носами и губами.
     -- Љто знает, -- ответил наконец один из них. -- ‚се может быть.
     --  Ђ вот Я верю, --  вступил после  короткой  паузы другой. -- …сли об
этом столько говорЯт, значит, тут что-то есть. Ќе бывает дыма без огнЯ.
     ‹итума прикрыл  глаза.  ‡начит, так.  —ужак.  Ќаполовину  гринго. Ќо  с
первого  взглЯда  его  не распознать  --  ничем  не  отличаетсЯ  от  простых
смертных.  †ивет в пещерах,  свои злодеЯниЯ  творит по ночам. ‘прЯтавшись за
придорожным  камнем,  или в  густой  траве, или  под  мостом, подкарауливает
одиноких  путников. Џодходит к ним  спокойно, стараЯсь  не вспугнуть.  Ђ сам
держит  наготове смолотый специально  длЯ таких  случаев порошок  из  костей
мертвеца и, как только путник зазеваетсЯ, сдувает  порошок ему в лицо. Џосле
этого спокойно высасывает из него жир и отпускает. ’от продолжает свой путь,
но уже едва  живой, кожа да кости, уже обреченный на близкую смерть, котораЯ
наступит, может быть, через несколько дней или даже часов. ’акие пиштако еще
вроде бы благонамеренные, человечий жир им нужен длЯ церковных колоколов, те
от  него  становЯтсЯ  звонче,   а   в   последнее  времЯ  его  использует  и
правительство -- длЯ погашениЯ  внешних  долгов.  Људа ужаснее злонамеренные
пиштако.  Ћни не только обезглавливают свою жертву, но и разделывают ее, как
корову, или барана, или  свинью, и пожирают. Ћни высасывают из тела человека
всю кровь, каплю по капле, и упиваютсЯ ею допьЯна. € горцы верЯт во все это,
мать их... Ђ эта  ведьма, доньЯ Ђдриана, значит, убила одного пиштако,  так,
что ли?
     -- Љасимиро  “аркаЯ был альбинос, -- пробурчал пеон, который  заговорил
первым. -- Њожет, так оно и было, как рассказывает  „ионисио. …го принЯли за
пиштако и поскорее прихлопнули, пока он не успел ни у кого взЯть жир.
     …го  приЯтели  за столом  усмехнулись и одобрительно  закивали.  ‹итума
почувствовал, что у него учащаетсЯ пульс. “аркаЯ, который вместе с  ними бил
камни, махал киркой, вместе с ними корЯчилсЯ на строительстве дороги, исчез.
Ђ эти скоты и в ус не дуют, да еще и потешаютсЯ.
     -- Џохоже, эта новость длЯ  вас вроде мух за окном: не очень беспокоит,
-- упрекнул  он  их.  --  Ќо ведь  то,  что  произошло с  Ђльбиносом,  может
случитьсЯ и с вами. —то, если терруки нападут этой ночью на Ќаккос и устроЯт
здесь самосуд, как это уже было в Ђндамарке? ‚ам понравилось бы, если бы вас
забили камнЯми как  предателей родины или педерастов? €ли  если бы вас стали
пороть за пьЯнство?
     --  Ѓудь  Я пьЯницей, предателем, педерастом, мне не понравилось бы, --
сказал  тот  же  пеон.   ЏриЯтели  за   столом   одобрительно  ухмылЯлись  и
подталкивали его локтЯми.
     --  ‘лучай в  Ђндамарке,  что  и говорить,  печальное  событие, --  уже
серьезно вступил в разговор один из молчавших до сих  пор пеонов.  -- Ќо там
хоть  были одни  перуанцы.  Ђ вот то, что произошло в Ђндауайласе, по-моему,
еще хуже. ќта французскаЯ парочка, подумать только! ‡ачем было их  впутывать
в наши дела? € их не спасло даже то, что они иностранцы.
     -- Ђ Я верил в пиштако, когда был  маленьким, --  перебил его Љарреньо,
обращаЯсь к капралу.  -- ЊенЯ, бывало, пугала  ими бабушка. €з-за  этого Я с
опаской смотрел на каждого нового человека, поЯвлЯвшегосЯ в ‘икуани.
     --  €  ты  веришь,  что  беднЯгу  немого, Љасимиро  “аркаю и  бригадира
выпотрошили и разделали пиштако? ’омас пригубил анисовой.
     --  џ  уже  говорил вам, что  готов  поверить в самые невероЯтные вещи,
господин  капрал. Ђ  вообще-то,  если по правде,  Я предпочитаю иметь дело с
пиштако, а не с терруками.
     -- € правильно  делаешь,  что веришь,  -- согласилсЯ капрал.  --  —тобы
разобратьсЯ в том,  что  здесь происходит, надо верить в  чертей.  ЋпЯть  же
возьмем  этих  французов из  Ђндауайласа.  €х  высадили из  автобуса  и  так
отделали,   что  от  лиц   осталось  одно  кровавое  месиво.  Ћтчего   такое
остервенение? Џочему нельзЯ было просто пристрелить их?
     -- Њы уже привыкли к жестокости, -- отозвалсЯ  ’омас, и ‹итума заметил,
что его помощник бледнеет. Ћт нескольких рюмок анисовой его глаза  зажглись,
а голос сел. -- ѓоворю это как на духу. ‚ы слышали о лейтенанте Џанкорво?
     -- Ќе доводилось.
     --  џ  был  в  его  отрЯде, когда  случилось  это  дело с  викуньЯми  в
Џампе-ѓалерас.  Њы взЯли там одного, а он молчит,  будто воды в  рот набрал.
‹ейтенант  ему:  "Љончай строить  из  себЯ  свЯтого и  делать  вид,  что  не
понимаешь.  Џредупреждаю: если Я начну тебЯ  обрабатывать,  заговоришь,  как
попугай". € мы его обработали.
     -- Ђ как вы его обрабатывали? -- поинтересовалсЯ ‹итума.
     -- †гли спичками, зажигалками, -- объЯснил Љарреньо. -- ‘начала ступни,
потом  все выше и выше. ‘пичками и зажигалками, именно так. ‡апахло паленым.
’огда Я не был еще таким, как сейчас, господин  капрал. ЊенЯ стало мутить, Я
чуть не потерЯл сознание.
     --  Џредставь теперь, что  сделают  с нами  терруки, если  возьмут  нас
живыми,  --  сказал ‹итума.  -- €  ты тоже его  обрабатывал?  €  после этого
плачешьсЯ  мне,   что   Ѓоров  отвесил  несколько  горЯчих  той  пьюранке  в
’инго-Њарии?
     --  ‚ы  еще  не  слышали  самого  главного.  --  џзык у  ’омаса  слегка
заплеталсЯ, а лицо стало  мертвенно-бледным.  -- Ћказалось,  что он вовсе не
терруко, а просто умственно отсталый. € не говорил не потому,  что не хотел,
а потому, что не  мог.  Ќе умел  говорить.  …го узнал  кто-то,  из  ЂбанкаЯ.
Џослушайте, говорит, господин лейтенант, это ведь дурачок из нашего селеньЯ,
как он  может сказать  что-нибудь, если  он, то есть Џедрито  ’иноко, за всю
свою жизнь не сказал ни бе ни ме.
     --   Џедрито   ’иноко?   ’ы  хочешь  сказать,   наш  Џедрито?   ЃеднЯга
немой?--Љапрал одним  глотком выпил свою анисовую. -- ’ы  менЯ разыгрываешь,
’омасито? —то за чертовщина!
     -- Ћн, кажетсЯ, был сторожем в  заповеднике. -- ’омас тоже выпил. ђука,
сжимавшаЯ рюмку,  заметно  дрожала.  --  Џотом мы его  отхаживали как могли.
‘обрали длЯ него  кое-что.  “ всех было погано на душе,  даже  у  лейтенанта
Џанкорво. Ђ у менЯ -- больше, чем у всех остальных, вместе взЯтых. Џоэтому Я
его и привел сюда. ‚ы никогда не видели шрамов у него на ступнЯх? Ќа  икрах?
‚от там-то Я и потерЯл невинность: тоже приложил свою руку, господин капрал.
Ђ  после  этого  Я уже  ничего  не  боЯлсЯ и  ни  о чем не  жалел. џ  вам не
рассказывал  об  этом до сих  пор,  потому  что  мне было стыдно. € если  бы
сегоднЯ не напилсЯ, тоже не рассказал бы.
     —тобы отвлечьсЯ от  воспоминаний о немом, ‹итума постаралсЯ представить
лица других пропавших,  превращенные  в кровавую кашу,  их лопнувшие  глаза,
переломанные  кости, как у тех  бедолаг французов, их опаленную плоть, как у
Џедрито  ’иноко.  Ђх, мать  твою,  мать твою,  не можешь,  что ли,  думать о
чем-нибудь другом?
     -- „авай-ка лучше пойдем. -- Ћн допил  анисовую и поднЯлсЯ из-за стола.
-- Џока не стало совсем холодно.
     Љогда они выходили, „ионисио послал им воздушный поцелуй. Ћн сновал по
     погребку, уже заполненному пеонами.  ‚ этот час он начинал свое обычное
представление: пританцовывал  с шутовским  видом, подносил посетителЯм рюмки
виноградной водки --  писко --  и стаканы с пивом, подзадоривал их танцевать
друг с  другом,  поскольку женщин среди них не было. …го  кривлЯние и ужимки
раздражали ‹итуму, поэтому, когда хозЯин погребка принималсЯ за свои номера,
он обычно уходил.
     Ћни  попрощались  с доньей Ђдрианой, стоЯвшей за стойкой,  и та с Явной
насмешкой  отвесила им низкий поклон.  Ћна только  что настроила приемник на
волну радио  •унина  и  теперь  слушала  болеро. ‹итума узнал его -- "‹унный
свет". Ћн видел фильм с таким названием,  там еще  танцевала эта блондинка с
длиннющими ногами -- Ќинон ‘евильЯ.
     “же  включили  генераторы,  дававшие   свет  в   поселок.  ЏопадавшиесЯ
навстречу люди в куртках и пончо в ответ на приветствиЯ полицейских  бурчали
что-то невнЯтное  или просто торопливо кивали  головами. ‹итума  и  Љарреньо
прикрыли рты  и носы шарфами, поглубже надвинули фуражки, чтобы их не унесло
ветром, уже затЯнувшим свою  заунывную песню, эхом отдававшуюсЯ в горах. Ћни
шагали, низко опустив головы и сильно наклонившись вперед. Ќеожиданно ‹итума
остановилсЯ как вкопанный и с негодованием воскликнул:
     -- Ђх, мать твою! ‘ души воротит и к горлу подступает!
     -- Ћтчего, господин капрал?
     -- Ћттого,  что вспомнил  беднЯгу  немого, над которым вы измывались  в
Џампе-ѓалерас,  чтоб вам...  -- Ћн направил фонарь на лицо своего помощника.
-- ’ебЯ не грызет совесть за то, что вы там творили?
     --  Џервое времЯ Я не мог  найти  себе  места,  -- прошептал  Љарреньо,
опустив  голову. -- Џочему, вы  думаете, Я привез  его в Ќаккос? •отел  хоть
немного загладить  свою вину.  •отЯ разве Я  виноват в том, что произошло? Ђ
здесь, с нами, ему было хорошо, мы его кормили,  он имел крышу над  головой,
ведь так, господин  капрал?  Њожет быть, он менЯ простил. Њожет быть, понЯл,
что, если осталсЯ бы там, в той пуне, его бы давно прикончили.
     -- Џо правде говорЯ, ’омасито, лучше бы ты продолжал мне рассказывать о
твоем приключении с Њерседес. Ћт этой истории с немым Я никак не могу прийти
в себЯ.
     -- џ тоже хотел бы забыть ее, господин капрал.
     --  ‘ чем  только  мне  не пришлось столкнутьсЯ  здесь, в  Ќаккосе,  --
проворчал  ‹итума. -- ‘лужить  полицейским в Џьюре  или в ’аларе --  это еще
куда ни шло. Ќо тут, в  горах, -- просто наказание господне, ’омасито. „а  и
неудивительно -- кругом одни горцы.
     -- ђазрешите спросить, почему вам так не нравЯтсЯ горцы?
     Ћни  уже начали подниматьсЯ  к посту,  и поскольку  были вынуждены  еще
сильней наклонитьсЯ  вперед, им пришлось снЯть с плеч карабины и  нести их в
руках.—ем дальше они отходили от поселка, тем темнее становилось вокруг.
     -- Ќу ты вот, например, тоже горец, но Я не могу сказать, что ты мне не
нравишьсЯ. ’ы мне очень даже пришелсЯ по душе.
     -- ‘пасибо на добром слове, -- засмеЯлсЯ гвардеец. -- Ќе подумайте, что
люди из поселка держатсЯ с вами так холодно потому, что вы с побережьЯ. Ќет,
все дело в том, что  вы полицейский. Љо мне они тоже относЯтсЯ как к чужаку,
хотЯ  Я  ведь из Љуско. €м вообще не нравЯтсЯ люди в форме. Ћни боЯтсЯ, что,
если хоть немного сблизЯтсЯ с ними, терруки посчитают их доносчиками.
     -- „а ведь и то правда: полицейскими становЯтсЯ  не от большого ума, --
тихо сказал ‹итума. -- ‡арабатываешь гроши, все тебЯ сторонЯтсЯ,  и тебЯ  же
одним из первых подорвут динамитом.
     -- Ќо  ведь некоторые из нас злоупотреблЯют  своим  положением, бросают
тень на остальных.
     -- ‚ Ќаккосе даже не придумаешь,  как им злоупотребить, -- с сожалением
вздохнул ‹итума. -- Ђ, черт! ЃеднЯга Џедрито ’иноко! Њы даже не успели ему
     заплатить за последнюю неделю, перед тем как его похитили.
     Ћн  остановилсЯ, достал  сигарету,  другую  предложил  помощнику. —тобы
прикурить,  им пришлось тесно прижатьсЯ  друг к другу и  прикрыть  фуражками
огонь  от  ветра. Ћн налетал  со всех  сторон и  выл, словно  стаЯ  голодных
волков.  ‡акурив,  полицейские  снова  тронулись в  путь.  Ћни шли медленно:
прежде чем поставить ногу, приходилось осторожно ощупывать скользкие камни.
     --  “верен, что  в  погребке после нашего ухода творЯтсЯ  мерзости,  --
сказал ‹итума. -- Ђ ты как думаешь?
     -- ЊенЯ там в любое  времЯ с души воротит, никогда бы туда не ходил. Ќо
если  это  заведение  закроетсЯ,  можно  будет подохнуть с  тоски. ’олько  и
останетсЯ, что торчать на посту, негде будет даже перехватить глоток-другой.
Ќо, конечно, там  творЯтсЯ всЯкие гнусности. „ионисио накачивает их, а потом
они подставлЯют  друг другу задницы. Њожно Я скажу вам  одну  вещь, господин
капрал?  Њне  нисколько  не  жаль,  когда  Я слышу, что  сендеристы  казнили
какого-нибудь педика.
     -- ‡наешь,  ’омасито,  вообще-то мне немного  жаль этих горцев.  •оть и
поганый они народ, а мне их жаль.  —то хорошего они видЯт в жизни? ‚калывают
как ишаки и едва  зарабатывают на хлеб. Ђ если развлекаютсЯ немного, так что
тут такого? ‚едь в любую минуту могут нагрЯнуть терруки и отрезать  им  Яйца
или заЯвитсЯ лейтенант Џанкорво и устроит им обработку.
     --  Ђ  что  хорошего  в нашей жизни,  господин капрал? Ќо  ведь  мы  не
напиваемсЯ как свиньи, не позволЯем, чтобы нас засосала эта грЯзь.
     --  Џробудешь  тут  еще несколько месЯцев  -- и кто знает, чем кончишь.
‡емлЯ была  мокрой  от  дождЯ. Ћни шагали  медленно.  „олгое времЯ  никто не
нарушал молчаниЯ.
     -- Њожет, ты сочтешь, что Я  суюсь не в свое  дело, -- заговорил первым
‹итума, -- но ты мне нравишьсЯ, да и анисовой Я, наверно, хватил больше, чем
надо, поэтому Я тебе скажу: сегоднЯ  ночью Я слышал, как ты  плачешь. --  Ћн
почувствовал, что  парень сбилсЯ  с  шага, словно  споткнулсЯ обо что-то. --
Њужчины  тоже плачут. ’ак что ты  не  стыдись. €з-за слез  еще не становЯтсЯ
бабой.
     Ћни все поднимались в гору.  ’омас по-прежнему молчал. Љапрал заговорил
снова:
     -- €ногда  менЯ берет такаЯ тоска, Я думаю:  "’ебе не  выбратьсЯ отсюда
живым, ‹итума". € менЯ тоже тЯнет заплакать в голос, вот как  ты плачешь. „а
ты не  смущайсЯ. џ не хочу тебЯ обидеть. Џросто Я уже  не в первый раз слышу
твой  плач. ’ретьего днЯ  тоже слышал, хоть ты  и уткнулсЯ лицом в  матрас и
накрылсЯ подушкой. —его бы Я  только не  сделал, чтобы ты так не мучилсЯ! ’ы
плачешь  потому,  что не хочешь умереть  в  этой дыре? …сли поэтому,  Я тебЯ
понимаю. Ќо может быть, ты так убиваешьсЯ из-за  этой  Њерседес, вспоминаешь
ее?  ’ы мне рассказываешь о  своей любви,  делишьсЯ со мной как  с другом, а
потом  раскисаешь. Њожет, не стоит больше говорить о ней?  Њожет,  лучше  ее
забыть, ’омасито?
     -- Њне становитсЯ легче на душе, когда Я говорю о Њерседес, -- не сразу
ответил помощник. ѓолос выдавал  его смущение. -- ’ак, оказываетсЯ, Я  плачу
во сне? —то ж, значит, Я не совсем еще зачерствел.
     -- Џогасим фонари, -- прошептал ‹итума. -- Њне всегда кажетсЯ, что если
нам устроЯт засаду, то как раз за этим поворотом.
     Ћни вошли в  Ђндамарку  по  двум  дорогам, ведущим в  эту деревню: одни
поднЯлись от реки Ќегромайо, другие прошли через брод Џумарангры и  обогнули
—ипао.  Ќо часть из них  пришла третьим путем -- по  тропе, поднимавшейсЯ от
общины  Љабана  вверх по  ущелью, промытому Џоющим ручьем  -- так звучит это
название  в  переводе со старого  кечуа,  на  котором разговаривают  в  этих
местах.
     Ћни  поЯвились,  едва  забрезжил  рассвет, еще до того,  как  крестьЯне
отправились работать  на полЯ, а пастухи пасти стада,  до того, как бродЯчие
торговцы  двинулись  к   Џукио  или  ‘ан-•уану-де-‹уканасу   на  юге  или  к
“анкасанкосу и Љеробамбе. Ћни шли к Ђндамарке всю ночь, ночью же обложили ее
со всех сторон и
     дожидались рассвета, чтобы войти в нее. Ћни не хотели, чтобы кто-нибудь
из их списка ускользнул, воспользовавшись ночной темнотой.
     €  все-таки один  человек ускользнул, и как раз один из тех,  кого  они
хотели  казнить в первую очередь: представитель центральной  администрации в
Ђндамарке. Џричем ускользнул таким необычным способом, что  люди потом долго
не могли  поверить.  Ђ именно -- благодарЯ ужасному расстройству желудка, не
дававшему  той  ночью  покоЯ  дону  Њедардо  ‹ьЯнтаку,  постоЯнно  заставлЯЯ
выбегать на улицу из единственной спальни в доме по соседству с кладбищем, в
котором  он жил  вместе с  женой,  матерью и  шестью  детьми  в  конце улицы
•ирон-•орхе-—авес, чтобы присесть с наружной  стороны кладбищенской  ограды.
’ам он  и сидел, тужась и исходЯ жутким водЯнистым поносом, проклинаЯ на чем
свет  стоит  свой желудок,  как  вдруг заметил их. Ћни пинком  открыли дверь
дома, громко выкрикиваЯ его имЯ. Ћн знал, кто они и чего хотЯт. Ћн ждал их с
тех самых  пор, как  супрефект провинции  едва не силой заставил его принЯть
должность представителЯ центральной администрации  в Ђндамарке.  Ќе вспомнив
даже  о  спущенных штанах, дон  Њедардо  бросилсЯ  на землю и, извиваЯсь как
червь, пополз к кладбищу, юркнул в вырытую накануне могилу, сначала сдвинув,
а потом поставив на место каменную  плиту, служившую надгробьем. ‘корчившись
на холодном  трупе дона ”лориселЯ Ђукатомы,  своего  двоюродного  брата,  он
пролежал там все утро и весь день, ничего  не видЯ, но слыша многое из того,
что  происходило  в  деревне,  в  которой  он,  строго  говорЯ,  представлЯл
государственную власть.
     ќти   люди   из  милиции  хорошо  знали  Ђндамарку   или  были   хорошо
проинформированы местными сообщниками.  Ћни поставили посты у всех возможных
выходов из деревни и принЯлись прочесывать  пЯть параллельных рЯдов домишек,
сгруппированных в прЯмоугольные кварталы вокруг  церкви и площади.  Ћдни  из
них были обуты в тапочки, другие в охоты,  третьи  вообще  босы, поэтому они
бесшумно двигались по улицам Ђндамарки, асфальтированным в центре и мощенным
булыжником  в  квартале •ирон-‹има.  ѓруппами  по  три-четыре  человека  они
врывались в дома и по списку  хватали  еще не успевших  проснутьсЯ нужных им
людей.  Ћни  взЯли алькальда, мирового  судью, начальника  почты, владельцев
трех складов с их женами, двух демобилизованных солдат, аптекарЯ, ростовщика
дона ‘ебастьЯна ћпанки, а также  двух техников,  присланных Ђграрным  банком
помочь крестьЯнам с удобрением и орошением. Џинками  согнали их  к площади у
церкви, где уже дожидались остальные боевики.
     Љ этому  времени окончательно рассвело и можно было рассмотреть их лица
-- только трое или четверо остались в шлемах-пасамонтаньЯх. ‚ основном отрЯд
состоЯл  из  мужчин  и  юношей,  но  были  среди  них  и женщины, и дети  до
двенадцати лет.  ’е, кто постарше,  были  вооружены автоматами,  карабинами,
револьверами, остальные  -- старыми охотничьими ружьЯми, дубинками,  мачете,
ножами,   пращами.   Ќекоторые,  как   шахтеры-подрывники,   были   опоЯсаны
патронташами с динамитными патронами. Ћни водрузили красные флаги с серпом и
молотом на церковную звонницу, на флагшток  административного центра, а один
флаг прикрепили к возвышавшемусЯ над деревней цветущему дереву писонай. Џока
одни из них вершили  суд, придерживаЯсь определенного ритуала -- было видно,
что они  делали  это не в первый раз, -- другие расписывали  стены Ђндамарки
лозунгами.  ‹озунги  призывали  к  вооруженной  борьбе  с  империализмом,  к
народной войне, к  следованию марксистско-ленинскому учению под руководством
ѓонсало,  к  борьбе  с ревизионизмом, грозили  смертью  предателЯм  и лакеЯм
антинародного и антипролетарского режима.
     Џрежде  чем начать  суд, они  исполнили  на испанском и на  кечуа  гимн
революционного пролетариата, возвещавший, что трудовой народ разобьет оковы.
Ђ  так  как  местные  жители  не  знали гимна, они  смешались  с  толпой  и,
подсказываЯ слова и  насвистываЯ мелодию,  заставили их повторить его снова,
куплет за куплетом.
     ‡атем началсЯ  суд. Љроме тех, кто значилсЯ в их списке, перед судом --
а судом  была всЯ  деревнЯ -- должны  были предстать виновные  в грабежах, в
насилии над
     слабыми  и  бедными,  в  супружеской  неверности,  в  грехе  эгоизма  и
индивидуализма.
     Ћни говорили  то на испанском, то на  кечуа. “ революции миллион глаз и
миллион  ушей. Ќичто не может утаитьсЯ от народа,  никто не сможет  избежать
наказаниЯ.  ‚от  эти вонючие козлы попытались это сделать, а теперь стоЯт на
коленЯх,  молЯ о  пощаде тех,  кому вонзали нож в  спину. ќти  гиены служили
марионеточному  правительству,   которое  убивало   крестьЯн,  расстреливало
рабочих, распродавало страну империалистам и ревизионистам и денно  и  нощно
радело о том, чтобы богатые стали еще богаче, а бедные еще беднее. ђазве эта
мразь не  обращалась к  властЯм  в Џукио, просЯ прислать отрЯд полиции Якобы
длЯ  охраны порЯдка в Ђндамарке? ђазве  не  подбивали  они соседей  выдавать
армейским патрулЯм тех, кто сочувствовал революции?
     Ћни говорили  по  очереди,  говорили  спокойно, неторопливо  разъЯснЯли
действительные и  мнимые преступлениЯ,  которые эти слуги  правительства,  с
головы  до  ног  запачканного  кровью,  эти  пособники  репрессий  и  пыток,
совершили против всех вместе и каждого из здесь присутствующих в отдельности
и  против их детей и детей  их детей. Ћни вразумлЯли жителей и призывали  их
выступать, говорить открыто, не боЯсь последствий, поскольку  они  находЯтсЯ
под  защитой  вооруженного народа.  €  мало-помалу, преодолеваЯ  смущение  и
застенчивость, подталкиваемые собственным страхом и всеобщей напрЯженностью,
поддаваЯсь темным побуждениЯм, питаемым старыми ссорами, неизжитыми обидами,
затаенной  завистью,  глухой  ненавистью,  жители  осмелели  и стали просить
слова. „оЯ  ‘ебастьЯн, что и говорить, очень уж прижимист, никогда не пойдет
навстречу тому, кто не может расплатитьсЯ за лекарство звонкой монетой. …сли
ему не возвращают деньги в срок -- день в день, -- он оставлЯет заклад себе,
как  его ни  проси.  ‚от в  тот  раз,  к  примеру...  “же  к полудню  многие
андамаркинцы отваживались выйти из толпы  и вынести на общий суд свои жалобы
или  встречные  обвинениЯ против плохих соседей, друзей, родственников.  Ћни
воспламенЯлись, произносЯ свои речи, их голоса дрожали, когда они вспоминали
об умерших детЯх, о павшем от  засухи и  болезней скоте, о том, что с каждым
днем они  выручали  все меньше  от продажи  продуктов,  а  голод усиливалсЯ,
болезни свирепствовали и все больше детских могил поЯвлЯлось на кладбище.
     ‚се  обвинЯемые были  осуждены  -- каждый раз за приговор вздымалсЯ лес
рук. Њногие родственники обвинЯемых не голосовали, но  они были так напуганы
выросшим  как  на  дрожжах  злобным  возбуждением  толпы,  что  не  решались
выступить в их защиту.
     Ћсужденных казнили: их ставили на колени,  заставлЯли  класть голову на
каменный  бортик  колодца  и крепко  держали, пока  соседи,  выстроившись  в
очередь, били их камнЯми, взЯтыми со стройки около административного центра.
‹юди из  милиции не  принимали  участиЯ  в экзекуции. Ќи  разу не  прогремел
выстрел.  Ќе  обнажилсЯ нож.  Ќе  сверкнуло  мачете.  ’олько руки,  камни  и
дубинки. „а и стоит ли расходовать народное добро на этих крыс и скорпионов.
„ействуЯ  активно,  принимаЯ участие  в  народном  правосудии,  андамаркинцы
придут к осознанию своей силы.  Ћни перестанут  быть  жертвами,  освободЯтсЯ
сами и будут освобождать других.
     Џотом началсЯ суд над плохими гражданами, плохими мужьЯми и женами, над
социальными     паразитами,    грЯзными     выродками,    проститутками    и
гомосексуалистами, над теми, кто позорит Ђндамарку, над всеми этими гниющими
отбросами,   которых    подкармливает   феодально-капиталистический   режим,
поддерживаемый  американским  империализмом   и   советским   ревизионизмом,
желающими усыпить боевой  дух масс. ќтому тоже придет конец. ‚ очистительном
огне  ђеволюции,  котораЯ  охватит  долины  и  горы,  сгорит   эгоистический
буржуазный  индивидуализм  и   зародитсЯ   дух  коллективизма  и   классовой
солидарности.
     †ители делали вид, что слушают с большим  вниманием и все понимают.  Ќо
на  самом деле  они  были настолько  потрЯсены, что плохо понимали,  что  им
говорЯт и что происходит, и так, растерЯвшись и плохо соображаЯ, они принЯли
участие  в последующем действе,  которое останетсЯ в  их памЯти  и памЯти их
детей и внуков как самое мрачное событие в истории Ђндамарки.
     Џервой  поддалась   призывам  вооруженных  людей  и   решилась  поднЯть
обвинЯющий перст сеньора „омитила  —онтаса. Љаждый раз,  когда муж напьетсЯ,
он  бьет ее  ногами,  швырЯет на пол,  обзывает  "чертовым отродьем".  Ђ он,
сутулый, с жестким, как у дикобраза, хохолком, клЯлсЯ, что все это враки, но
потом не выдержал и, противореча себе,  стал дрожащим голосом оправдыватьсЯ,
говорЯ, что, когда выпьет, в него вселЯетсЯ нечистаЯ сила и возбуждает в нем
бешеную злобу и он не может избавитьсЯ от наваждениЯ иначе, как колотЯ жену.
‘орок ударов кнутом -- и его спина вспухла и покрылась кровавыми рубцами. Ќо
не столько боль, сколько страх слышалсЯ  в  его  клЯтвенных заверениЯх,  что
никогда  больше он  не возьмет  в рот  ни капли  алкоголЯ, и в его униженных
благодарностЯх -- "спасибо вам, большое  спасибо",  -- которые  он  расточал
соседЯм, выпоровшим его кнутами. †ена  волоком  потащила его домой -- делать
примочки.
     ‚сего  судили  в  тот  день человек  двадцать --  мужчин и  женщин,  им
выносили  приговоры  и  секли  или  накладывали  штраф,  заставлЯли  вернуть
незаконно  присвоенное добро или  возместить ущерб тем, кому  недоплатили за
работу  либо  обманули  лживыми  посулами.  Љакие  из  этих  обвинений  были
справедливыми, а какие наветами, порожденными завистью, злобой или  всеобщим
возбуждением,  когда  каждый  стремилсЯ  превзойти  остальных,  вспоминаЯ  и
выискиваЯ притеснениЯ и обиды, жертвой которых он стал? Ћни и сами не смогли
бы ответить на этот вопрос. ‚ середине днЯ  судили дона Љрисостомо, когда-то
он был звонарем, еще  в  те времена,  когда  андамаркскаЯ  колокольнЯ  имела
колокола, а церковь -- свЯщенника. Ћдна женщина заЯвила, что однажды застала
его за деревней с мальчиком, с которого он спускал штаны. „ругие подтвердили
обвинение. ‚от именно. ‚ечно давал волю рукам, вечно норовил походЯ ущипнуть
какого-нибудь мальчишку,  затащить к себе домой. ‚ наэлектризованной  тишине
один из мужчин прерывающимсЯ от  волнениЯ голосом поведал, что, когда он был
ребенком, дон Љрисостомо использовал его как женщину. ’ут и другие вспомнили
подобные случаи и  рвались рассказать  их. ‡вонарь был осужден на казнь, его
забили камнЯми и палками, а труп бросили в общую кучу казненных по списку.
     “же  темнело,  когда  закончилсЯ  суд.  ‚оспользовавшись затишьем,  дон
Њедардо ‹ьЯнтак  отодвинул надгробную плиту, выполз из  могилы и  опрометью,
словно  уносимаЯ  дьЯволом  душа,  бросилсЯ бежать  в  сторону  Џукио. —ерез
полтора днЯ, еле живой,  он  добралсЯ до столицы  провинции  и, заикаЯсь  от
ужаса, рассказал о том, что произошло в Ђндамарке.
     “сталые, обескураженные  андамаркинцы избегали смотреть  друг на друга,
они чувствовали себЯ, как после храмового праздника, когда  в  течение  трех
дней  и  ночей, не смыкаЯ  глаз, они  пили, ели, плЯсали, отбивали чечетку и
молились,  не желаЯ  даже  вспоминать  о том,  что  это безудержное  веселье
когда-нибудь  все  равно  кончитсЯ  и  снова  придетсЯ  впрЯгатьсЯ  в  лЯмку
будничной жизни. Ќо теперь они были удручены  несравненно больше. ‘ глубоким
беспокойством смотрели они  на неубранные трупы, над которыми  роились мухи.
ђазбитые  лица и распоротые кнутами  спины уже тронуло разложение. ‚сем было
Ясно, что больше никогда Ђндамарка не будет такой, какой была раньше.
     Ђ неутомимые бойцы милиции, сменЯЯ друг друга, все еще обращались к ним
с  призывами. ’еперь  надо организоватьсЯ. Џобеда ђеволюции  невозможна  без
участиЯ широких масс, спаЯнных железной  дисциплиной. Ђндамарка станет базой
поддержки, еще одним  звеном в  цепи, уже опоЯсавшей всю Ђндскую Љордильеру,
захватившей  своими ответвлениЯми и  побережье,  и сельву. Ѓазы поддержки --
это тыл авангарда. Ћни, как указывает  их название,  нужны  длЯ того,  чтобы
поддерживать  борцов:  кормить  их,  лечить,  прЯтать,  одевать,  вооружать,
информировать о  противнике, а также чтобы готовить замену  тем, кому  выпал
жребий  отдать в борьбе  свою жизнь. Џеред  всеми  жителЯми  Ђндамарки стоит
важнаЯ задача, они должны выполнить ее и внести свою толику в общее дело. €м
надлежит составить  подразделениЯ  --  по  кварталам, улицам,  семьЯм  --  и
добавить новые глаза, уши, руки,  ноги, мозги к тому  миллиону, которым