чинЯЯ  всЯкие
ругательные  эпитеты, на которые тот Якобы не скупилсЯ. Љаптенармус принимал
все  это за  чистую монету - и особенно эпитеты,  ибо  прекрасно знал, какую
тайную неприЯзнь может  вызвать  каптенармус (во всЯком случае,  каптенармус
тех  времен,  ревностно  исполнЯющий  свои  обЯзанности)  и  как  поносЯт  и
высмеивают  его  между  собой  матросы: самое  его  прозвище  (’ощий  ”рант)
скрывало под шутливой формой их неуважение и враждебность.
     Ќенависть   всегда   жадно   выискивает  предлоги,   чтобы  еще   более
ожесточитьсЯ,  а  потому Љлэггерт  обошелсЯ бы и без  нашептывании  капрала.
“тонченной  безнравственности обычно  сопутствует сугубаЯ  осмотрительность,
так как  она боитсЯ выдать себЯ. Ђ  потому, когда речь  идет  всего  лишь  о
воображаемой обиде, это стремление затаитьсЯ не позволЯет узнать  правду или
избежать  недоразумениЯ. ’акой человек начинает  рьЯно действовать, опираЯсь
на собственные умозаключениЯ, как на неопровержимые факты. € подобное мщение
чаще всего чудовищно не соответствует предполагаемому оскорблению: ибо когда
же  месть в своих требованиЯх  не  превосходила самого свирепого ростовщика?
Ќу, а совесть Љлэггерта? ‚едь совесть есть у каждого  мыслЯщего существа, не
исключаЯ  бесов  в  Џисании,  которые  "верили  и  трепетали".  Ќо   совесть
Љлэггерта,  прислужница  его  воли,  раздувала  пустЯки  в  преступлениЯ  и,
вероЯтно, как  ловкий законник, доказывала, что побуждение, предположительно
толкнувшее Ѓилли пролить похлебку  тогда, когда он ее пролил, в совокупности
с   вышеупомЯнутыми  эпитетами   уже  само   по  себе  ЯвлЯетсЯ  достаточным
свидетельством его виновности и оправдывает  неприЯзнь к нему, преображаЯ ее
в   праведное  воздаЯние.  ”арисей,  подобно  ѓаю  ”оксу,  рыщет  по  тайным
подземельЯм натур, подобных Љлэггерту. € натуры эти не  способны представить
себе, что злоба вовсе  не обЯзательно порождает ответную злобу. Ѓыть  может,
каптенармус  начал  исподтишка травить  Ѓилли,  рассчитываЯ  довести  его до
белого  калениЯ,  но  все  его   усилиЯ  оставались  тщетными:  в  поведении
фор-марсового  по-прежнему не  было  ничего,  что позволило бы прибегнуть  к
официальным мерам или хотЯ бы  оправдало вражду к нему. ‚от почему  случай с
похлебкой,  сам  по себе  ничтожный пустЯк,  был  весьма  приЯтен  длЯ  того
своеобразного  чувства,  которое  заменЯло  Љлэггерту совесть  и,  вероЯтно,
подтолкнуло его на дальнейшие попытки.

        XII
     Ќе прошло  и нескольких дней, как новый странный  случай  поверг  Ѓилли
Ѓадда в недоумение, какого ему еще не доводилось испытывать.
     Ќочь  выдалась  жаркаЯ   даже  длЯ  этих  широт,  и  наш  фор-марсовый,
сменившийсЯ с  вахты, дремал  на верхней палубе, куда  он забралсЯ,  покинув
койку,  котораЯ словно  обжигала  тело  - одну  из  сотен  коек,  так  тесно
подвешенных на нижней батарейной палубе, что они даже не покачивались. Ѓилли
лежал  словно  в тени  пригорка, растЯнувшись у штабелЯ запасных реев, возле
самой  большой корабельной  шлюпки,  котораЯ носит  название  "катер". ђЯдом
спали  еще трое  беглецов  с нижней палубы.  Ѓилли устроилсЯ с  краю, у того
конца  штабелЯ, который был ближе к фок-мачте. Џоскольку во времЯ вахты  его
место на  вантах было  прЯмо над местом  бакового матроса на палубе,  то  по
корабельному обычаю он имел право находитьсЯ тут в свободные часы.
     Ќеожиданно он  пробудилсЯ, потому  что  кто-то  тронул  его  за  плечо,
по-видимому, предварительно проверив,  крепко ли спЯт  его соседи.  …два  он
приподнЯл голову, как у него над ухом раздалсЯ быстрый шепот:
     -  ‘пустись-ка на левый носовой  руслень. Ѓилли. …сть  дело. ‘мотри, ни
звука. € побыстрей. џ буду тебЯ там ждать.
     ѓолос смолк, и говоривший исчез.
     Ѓилли,   подобно   многим  добрым   людЯм,  обладал  слабостЯми,  часто
свойственными доброте. ’ак, он не умел,  прЯмо-таки не мог ответить "нет" на
внезапную  просьбу, если  только она не  производила впечатление нелепой, не
была продиктована  недоброжелательством  и не  содержала  в себе ничего Явно
нечестного  или  противозаконного.  …го  живой  и  бойкой натуре  была чужда
флегматичность, отвечающаЯ на  просьбу равнодушным бездействием. € он не был
скор  на  подозрительные опасениЯ  - как  и  страх,  они просыпались  в  нем
нелегко. Љ тому же в эту минуту мысли его все еще были затуманены сном.
     ‚о всЯком случае, он послушно встал и,  сонно прикидываЯ, что это может
быть за дело, спустилсЯ на указанный руслень - одну из шести узких площадок,
расположенных с наружной стороны высоких  бульварков  и скрытых  от  взглЯда
громоздкими  юферсами,  высокими  талрепами  и  бакштагами.  ђазмеры  их  на
огромных военных кораблЯх этой  эпохи были пропорциональны  мощному корпусу.
Љороче  говорЯ,  они  представлЯли  собой  висЯщие  над  морем  просмоленные
балкончики, настолько  укромные, что на "Ќеустрашимом" старый матрос-сектант
даже устроил себе на руслене собственную маленькую молельню.
     …два Ѓилли забралсЯ туда, как незнакомец присоединилсЯ к нему. ‹уна еще
не  взошла,  звездный  свет  терЯлсЯ  в  туманной  дымке,  и  Ѓилли  не  мог
рассмотреть его лица.  Ћднако что-то в очертаниЯх  фигуры незнакомца, в  его
манере держатьсЯ подсказало ему, что перед ним ютовый, - и, как выЯснилось в
дальнейшем, он не ошибсЯ.
     - ’сс, Ѓилли! -  произнес тот все тем же быстрым настороженным шепотом.
-  ’ебЯ ведь  завербовали  насильно? Ќу,  так  и менЯ  тоже. - ’ут он умолк,
словно проверЯЯ, какое впечатление произвели его слова.
     Ќо Ѓилли, не понимаЯ, к чему он клонит, попросту ничего не ответил.
     -  Њы  же тут,  Ѓилли, не  одни такие, - продолжал неизвестный.  -  Ќас
много. ’ак ты бы... не помог... в случае чего?
     - ’ы  это  про что? - сердито спросил  Ѓилли,  наконец стрЯхнув с  себЯ
дремоту.
     - ’сс, тсс! -  ’оропливый шепот  сделалсЯ  сиплым.  - ‚от посмотри! - €
незнакомец  протЯнул  ему два маленьких  кружка,  тускло блеснувших в ночной
мгле. - ќто тебе, Ѓилли, если только ты...
     Ќо Ѓилли перебил его. Ћн  был охвачен  негодованием  и, торопЯсь скорее
высказать его, по обыкновению начал заикатьсЯ.
     -  —-ч-черт,  Я  не  знаю,  к-к-куда  ты клонишь  и  з-з-за-чем все это
говоришь, т-т-только проваливай отсюда, да п-п-поскорей!
     Ќо тот словно окаменел, и Ѓилли, вскочив на ноги, крикнул:
     - Џ-п-поживей, не то п-п-полетишь у менЯ к-к-ку-вырком!
     Ѓыло  Ясно, что он  не замедлит  привести свою угрозу  в  исполнение, и
таинственный эмиссар  поспешно  шмыгнул  в  тень снастей  и  исчез где-то  в
направлении грот-мачты.
     -  ќ-э-эй! —то тут  еще такое? - рЯвкнул  один  из баковых, разбуженный
криком.
     Ѓилли перелез через борт, и матрос его узнал.
     - Ђ, Љрасавчик, это ты? ‚идно, что-то случилось, раз ты з-з-заикаешьсЯ.
     -  „а  Я  наткнулсЯ  тут  у  нас  на  ютового,  -  ответил  Ѓилли,  уже
справившийсЯ со своим заиканием. - Ќу и отправил его туда, откуда он пришел.
     - ’олько  и всего,  фор-марсовый? - проворчал  второй баковый,  пожилой
матрос, которого товарищи за раздражительный характер, багровую физиономию и
рыжие волосы прозвали Љрасным Џерцем.  - џ бы такого пролазу оженил на дочке
пушкарЯ.
     ќто  выражение  означало,  что  он  с  удовольствием подверг бы  такого
пролазу наказанию плетьми, положив его на пушечный ствол.
     ’ем не менее объЯснение Ѓилли вполне их удовлетворило,  так как баковые
- по  большей части  ветераны, закосневшие в морских предрассудках, - весьма
ревниво  относЯтсЯ  к покушениЯм на свои  территориальные права, особенно со
стороны ютовых, потому что ставЯт их чрезвычайно низко, как сухопутных крыс,
которые только и умеют,  что убрать грот или  взЯть на нем  рифы, и на мачте
выше первого реЯ не бывали, а о том, чтобы свайкой орудовать или,  скажем, с
юферсом управитьсЯ, так и говорить нечего.

        XIII
     ќто происшествие  ввергло  Ѓилли Ѓадда в тЯгчайшее  недоумение.  Ќичего
подобного  с  ним  прежде  не  случалось.  Ќикогда  еще  никто  не  пробовал
подговаривать его тайком на какие-то темные делишки. € ведь  этого  готового
он вовсе не знал: слишком  уж далеко друг от друга располагались их  посты -
один  нес вахту на  носу высоко над палубой, второй стоЯл на  палубе у самой
кормы.
     —то же это  означало? € неужели те  две блестЯщие штучки, которые чужак
поднес  к его (Ѓилли) глазам,  и  вправду  были золотые  гинеи? Ћткуда они у
него?  ‚едь  в море  даже  лишнЯЯ пуговица, и та редкость. —ем больше  Ѓилли
ломал  голову над этим  случаем,  тем  больше он  терЯлсЯ, и в нем нарастало
неЯсное беспокойство. ‚  том, как он с омерзением  отмахнулсЯ от этих гиней,
хотЯ  толком не понЯл, чего от него хотЯт, и лишь инстинктивно почувствовал,
что дело нечисто,  его можно уподобить  молодому  необъезженному  жеребчику,
который впервые  в  жизни  глотнул дыма химической  фабрики и долго фыркает,
чтобы очистить от него свои  ноздри и легкие. “ нашего фор-марсового не было
ни малейшего желаниЯ возобновлЯть  разговор с  незнакомцем - пусть даже  длЯ
того лишь, чтобы  узнать, зачем тот  к  нему приходил. € в то же времЯ он не
прочь был  бы поглЯдеть, как его  ночной гость  выглЯдит при  свете  днЯ,  -
любопытство вполне естественное.
     Ћн высмотрел его на  следующий  день среди  курильщиков,  собравшихсЯ в
носовой  части  верхней  батарейной  палубы,  где  было отведено  место  длЯ
любителей трубочки. “знал  он его по фигуре и телосложению, а не по круглому
весноватому лицу и выпуклым молочно-голубым глазам под белесыми ресницами. €
все же Ѓилли испытывал некоторые сомнениЯ: неужто это и вправду он - вон тот
парень,   его   ровесник,   который  весело  болтает  и   смеетсЯ,  небрежно
прислонившись к пушке? ‘ лица вроде бы приЯтный, и сразу видно, что без царЯ
в  голове.  ‚от разве что  толстоват длЯ матроса, пусть даже ютового. Љороче
говорЯ,  малый  из  тех,  кого  никак  не  заподозришь  в  склонности  долго
вынашивать мысли, а тем более - крамольные, опасные мысли, без чего не может
обойтись ни один настоЯщий заговорщик или даже его подручный.
     •отЯ  Ѓилли  этого  и  не  подозревал, ютовый, исподтишка  настороженно
косившийсЯ по  сторонам, заметил его первым и теперь, перехватив его взглЯд,
весело  кивнул  ему,  точно старому  знакомому,  а  сам продолжал  болтать с
приЯтелЯми. „ва днЯ спустЯ, проходЯ вечером мимо Ѓилли во времЯ прогулки  по
батарейной  палубе,  ютовый дружески  с  ним поздоровалсЯ.  Ћт неожиданности
Ѓилли  оторопел, а вспомнив сомнительные обстоЯтельства их знакомства, вовсе
смутилсЯ и предпочел промолчать и сделать вид, будто ничего не заметил.
     ’еперь  Ѓилли  пребывал   уже  в   полной   растерЯнности.   Ѓесплодные
размышлениЯ были  ему чужды и тЯгостны, а потому  он старательно отмахивалсЯ
от всЯких непрошеных мыслей.  Џри этом  ему даже в голову не  пришло, что по
долгу  службы  он обЯзан был бы  сообщить начальству  о  столь  сомнительном
происшествии.  ‚прочем, даже посоветуй  ему кто-нибудь  это сделать, его  от
такого шага,  вероЯтнее всего, удержало бы простодушное опасение оказатьсЯ в
гнусной роли  доносчика. Љак  бы  то  ни было, Ѓилли  предпочел помалкивать.
Џравда, один раз он не  удержалсЯ и все-таки заговорил  об этом  со стариком
датчанином - быть может, под разнеживающим воздействием ласковой южной ночи.
Ѓыл полный штиль, и они сидели рЯдом на палубе, привалившись к борту. „олгое
времЯ  оба хранили молчание, а потом Ѓилли начал рассказывать старику о том,
что с ним случилось. Ќо рассказал он  далеко не все  и опустил многие важные
подробности - та излишнЯЯ  щепетильность, о  которой говорилось выше, мешала
ему  быть   откровенным  до  конца.  Ћднако  проницательный  старый  мудрец,
по-видимому, о многом догадалсЯ сам.  Ћн погрузилсЯ в размышлениЯ, и морщины
на его лице сошлись так,  что  оно вовсе  утратило обычную насмешливую мину.
Џотом он сказал:
     - ђазве ж Я тебЯ не предупреждал, „етка Ѓадд?
     - Ћ чем? - с недоумением спросил Ѓилли.
     - Ђ о том, что ’ощий ”рант на тебЯ взъелсЯ.
     - „а при чем тут  ’ощий ”рант?- изумленно  осведомилсЯ Ѓилли.- џ думаю,
этот ютовый просто свихнулсЯ!
     - •о-хо! ’ак, значит, это был ютовый... Љошкин хвост, кошкин хвост!
     €здав  это загадочное восклицание, то ли  относЯщеесЯ  к узкой облачной
полоске между звезд, то ли содержащее  тонкий  намек на роль ютового, старый
Њерлин впилсЯ черными зубами в толстую табачную плитку, отломил кусок жвачки
и  умолк. Ћн  всегда  погружалсЯ  в  молчание,  если  его  многозначительные
высказываниЯ встречались скептическим недоверием, хотЯ им в полной мере были
присущи  неЯсность и  двусмысленность, вообще свойственные изречениЯм любого
оракула.

        XIV
     ‚есьма  возможно,  что  долгий  и   горький  опыт  научил  старика  той
ожесточенной осторожности,  котораЯ запрещает вмешиватьсЯ  во что  бы  то ни
было или давать советы.
     ЌесмотрЯ на упорные намеки датчанина,  что  конечной  причиной странных
неприЯтностей, с  которыми Ѓилли столкнулсЯ на борту "Ќеустрашимого", был не
кто иной, как каптенармус, сам молодой  матрос скорее был готов  подумать на
кого угодно, но только не на человека, у которого, по собственному выражению
Ѓилли,  "всегда  находилось  длЯ него  ласковое  слово".  Љак удивительно! Ђ
впрочем,  так ли уж  и удивительно?  Ќекоторые матросы  и в зрелые  годы  во
многих отношениЯх  сохранЯют безыскусственную наивность. Ђ уж молодой матрос
с  характером нашего богатырЯ  фор-марсового -  и  вовсе большой ребенок. Ќо
детскаЯ невинность  ведь  не  более чем оборотнаЯ сторона  полной умственной
неосведомленности,  и  по  мере  того, как  развиваетсЯ ум,  невинность  эта
постепенно сходит на нет.
     Ћднако,  если говорить о Ѓилли Ѓадде, развитие ума, каков бы этот ум ни
был,  не нанесло почти  никакого  ущерба  его простодушию. Ћпыт,  бесспорно,
великий  наставник,  но  Ѓилли был  еще слишком  юн, чтобы успеть  набратьсЯ
опыта.  Ќе  обладал  он  и той  интуитивной способностью  распознавать  зло,
котораЯ у натур дурных или недостаточно хороших предшествует опыту, а потому
может быть присуща - а в иных случаЯх и Явно присуща - даже юности.
     „а и  самые представлениЯ  Ѓилли о  людЯх, в сущности, сводились к  его
представлению о матросах. Њатрос старой школы, буквально выросший  на палубе
и с отрочества не  знавший ничего, кроме морЯ,  хотЯ и принадлежит к тому же
виду, что  и обитатель суши, тем не менее  в некоторых отношениЯх разительно
от  него  отличаетсЯ. ЊорЯк весь как  на ладони,  обитатель  суши  скрытен и
уклончив. € жизнь  длЯ матроса - это вовсе  не  игра, требующаЯ  хитрости  и
смекалки,  не сложнаЯ шахматнаЯ партиЯ, в  которой редкий ход  делаетсЯ  без
задней мысли, а  цель  достигаетсЯ с  помощью  долгих  коварных маневров, не
запутаннаЯ  и  томительнаЯ  бесплоднаЯ игра,  котораЯ не стоит жалкой свечи,
сгорающей, чтобы она могла быть сыграна.
     „а, в целом матросы по своему характеру - юное племЯ. „аже в их пороках
и проступках есть  что-то детское. €  тем  более справедливо это в отношении
матросов той эпохи, когда жил  Ѓилли. Љроме того,  определенные черты, общие
длЯ всех матросов, сильнее проЯвлЯютсЯ  у молодых. € наконец,  каждый матрос
приучен выполнЯть  приказы,  не обсуждаЯ  их.  ‚  море  его  жизнь подчинена
строгому  распорЯдку, и он не волен над ней даже в мелочах. Ћн не вступает в
то тесное и свободное общение с другими людьми на равных началах (во  всЯком
случае,  равных  внешне),  которое  очень скоро  научило бы его, что  только
бдительность, прЯмо пропорциональнаЯ видимой честности и порЯдочности тех, с
кем  он  имеет  дело,  может  оградить  его  от  беды. ЏривычнаЯ  сдержаннаЯ
недоверчивость настолько  присуща  не  только  дельцам, но  и вообще  людЯм,
хорошо изучившим своих  ближних в сфере  отношений  куда более широкой,  чем
чисто деловые,  - то  есть так  называемым бывалым людЯм, - что они попросту
перестают  ее  за  собой  замечать.  Ќекоторые  из них,  возможно,  искренне
удивились бы, услышав, что именно эта черта составлЯет чуть ли  не основу их
характера.

        XV
     Ћднако  после   пустЯчного  происшествиЯ  с  похлебкой  у  Ѓилли  Ѓадда
перестали случатьсЯ непонЯтные недоразумениЯ из-за койки, сумки с  одеждой и
прочего.  Ђ вот улыбка,  порой  ему сиЯвшаЯ,  и  ласковые  слова,  брошенные
мимоходом, сделались, пожалуй, еще более приветливыми.
     Ќо вместе с тем  теперь  можно было бы заметить  и кое-что другое. …сли
взглЯд Љлэггерта неприметно останавливалсЯ на Ѓилли, который во времЯ второй
полувахты  прогуливалсЯ по  верхней батарейной палубе,  обмениваЯсь  залпами
веселых шуток  с  другими молодыми матросами, взглЯд  этот провожал веселого
морского  ѓипериона  задумчиво  и   печально,   а   на  глаза   каптенармуса
навертывались странные жгучие слезы. ‚ такие минуты казалось, что  Љлэггерта
томит  глубокое  горе.  Ђ  иногда  к  этой  грусти  примешивалась  тоскливаЯ
нежность, словно Љлэггерт мог  бы  даже  полюбить Ѓилли, если бы не  роковой
запрет  судьбы.  Ќо  выражение это было  мимолетным, и его как  бы со стыдом
тотчас сменЯл взглЯд, полный  такой неумолимости, что все  лицо каптенармуса
вдруг испещрЯлось бороздами, точно грецкий  орех. Џорой, заметив издали, что
навстречу  ему  идет  наш  фор-марсовый,  Љлэггерт,  когда  они  сближались,
чуть-чуть отступал в сторону и  пропускал Ѓилли мимо себЯ,  сверкаЯ  на него
всеми  зубами в  притворной улыбке.  Ќо  если они встречались  неожиданно, в
глазах  каптенармуса  вспыхивали красные  огоньки, точно искры под молотом в
сумрачной кузнице. ќти краткие Яростные молнии производили особенно странное
впечатление потому,  что их метали глаза, цвет которых в минуты покоЯ  бывал
почти фиалковым самого нежного оттенка.
     Ѓилли,  конечно, иногда замечал эти  адские вспышки, но  по самой своей
натуре не способен был правильно их истолковать. “м его едва ли достигал той
степени  тонкой  духовной  чуткости,  благодарЯ  которой  самый простодушный
человек подчас инстинктивно угадывает  близость  зла. Ђ потому Ѓилли  просто
считал,  что  на каптенармуса иногда  что-то  находит. ’олько  и  всего.  Ќо
приЯтную улыбку и приветливые слова молодой матрос принимал за чистую монету
- ему еще не доводилось слышать поговорки "на Языке мед, а под Языком лед".
     ђазумеетсЯ,  знай наш фор-марсовый  за собой  какие-нибудь поступки или
слова, которые  могли навлечь на него гнев  каптенармуса, пелена спала бы  с
его глаз, даже если бы зрение его и не сделалось острее.
     ЋставалсЯ он слеп и  еще к одному обстоЯтельству.  „ва  унтер-офицера -
оружейный мастер и баталер, с которыми он ни разу даже словом не обмолвилсЯ,
так как по своим обЯзанностЯм фор-марсовые вообще с ними не соприкасались, -
теперь  при  случайных встречах  начали  смотреть на  него  с  неодобрением,
неопровержимо  свидетельствующим, что смотрЯщий кем-то настроен против того,
кому адресован его  взглЯд. Ќо Ѓилли не придал этому ни малейшего значениЯ и
ничего не заподозрил,  хотЯ отлично  знал, что оружейный мастер и баталер, а
также  писарь  и  фельдшер,  по  морскому обычаю,  едЯт  за  одним столом  с
каптенармусом, а потому могли многого от него наслушатьсЯ.
     Ќаш   Љрасавец   Њатрос  снискал  себе   общие   симпатии  мужественным
прЯмодушием  и   веселой  благожелательностью,   лишенной  даже  следа  того
умственного превосходства, которое способно возбудить завистливые чувства, и
доброе расположение почти  всех, с кем ему приходилось иметь дело, заслонЯло
от  него  безмолвную  враждебность,  подобную  той,  о  которой  только  что
говорилось.
     „а  и  ютовый, хотЯ по причинам,  перечисленным выше,  встречались  они
очень  редко, всЯкий  раз  дружески кивал Ѓилли,  а  то и говорил  мимоходом
что-нибудь приЯтное. ’акаЯ его манера как будто Ясно показывала, что, каковы
бы ни были первоначальные намерениЯ этого ловкого малого (или намерениЯ тех,
чьим эмиссаром он мог быть), теперь он совершенно от них отказалсЯ.
     ЏлутоватаЯ  самонадеЯнность  (а мелкие  негодЯи всегда самонадеЯнны) на
сей раз его обманула: простак,  которого он рассчитывал с легкостью  обвести
вокруг пальца, взЯл над ним верх именно благодарЯ своей простоте.
     Џроницательные  читатели  могут счесть неправдоподобным, что  Ѓилли  не
подошел к ютовому и не потребовал от него объЯснениЯ, с  какой,  собственно,
целью он заманил его на руслень, откуда затем убралсЯ  с такой поспешностью.
Џроницательные  читатели, кроме того, пожалуй,  полагают, что длЯ Ѓилли было
бы естественно  потолковать кое  с  кем  из  насильственно  завербованных  и
проверить, была ли  долЯ истины  в темных намеках его ночного собеседника на
их  недовольство. Џусть проницательные читатели думают, что им  хочетсЯ.  Ќо
чтобы  понЯть характер, подобный характеру Ѓилли Ѓадда, требуетсЯ,  пожалуй,
нечто большее, а вернее, нечто совсем иное, нежели простаЯ проницательность.
     —то касаетсЯ Љлэггерта, то  маниЯ (если это была маниЯ),  котораЯ порой
сквозила в  его  манерах и  взглЯдах, чаще всего  надежно маскировалась  его
сдержанным  и разумным  поведением.  Ќо,  подобно  подземному огню,  она все
больше и больше пожирала его изнутри. „олго это продолжатьсЯ не могло.

        XVI
     Џосле  загадочного  разговора  на руслене  - разговора,  который  Ѓилли
оборвал столь резко, - некоторое  времЯ не происходило ничего, что имело  бы
прЯмое отношение к нашей истории, пока не начались событиЯ, о которых пойдет
речь теперь.
     ѓде-то  раньше  уже упоминалось, что  в  то  времЯ английскаЯ  эскадра,
действовавшаЯ  у  ѓибралтара,  не  располагала фрегатами  (бесспорно,  более
быстроходными,  чем линейные  корабли),  а  потому семидесЯтичетырехпушечный
"Ќеустрашимый"   использовалсЯ   не  только  длЯ   разведки,   но  подчас  и
откомандировывалсЯ  длЯ  выполнениЯ  более  важных  поручений.  ’акой  выбор
объЯснЯлсЯ не одними лишь его ходовыми качествами, хотЯ они и были выше, чем
у других кораблей того же класса, но в основном  характером его капитана: он
считалсЯ человеком особенно подходЯщим длЯ выполнениЯ миссий,  сопрЯженных с
неожиданностЯми, которые могли внезапно потребовать самостоЯтельных решений,
а также знаний  и  способностей  помимо тех, что необходимы просто  хорошему
морЯку. €  вот когда "Ќеустрашимый", выполнЯЯ поручение как раз такого рода,
находилсЯ  на  наиболее удаленном расстоЯнии от  своей  эскадры, дозорный  в
конце дневной вахты  доложил, что на горизонте виден вражеский  корабль. ќто
был фрегат, и его капитан, рассмотрев в подзорную трубу, что  преимущество и
в  людЯх,  и  в  вооружении  в  случае  боЯ окажетсЯ на  стороне английского
кораблЯ, решил воспользоватьсЯ своей быстроходностью длЯ бегства и  приказал
поставить все  паруса.  "Ќеустрашимый" бросилсЯ в почти  безнадежную погоню,
котораЯ  длилась до самой середины  первой  полувахты, когда фрегату наконец
удалось уйти.
     ‚скоре после того, как "Ќеустрашимый" отказалсЯ от погони, когда еще не
улеглось  вызванное  ею возбуждение, каптенармус поднЯлсЯ  из порученных его
надзору темных  недр кораблЯ, направилсЯ  к грот-мачте и остановилсЯ  там со
шлЯпой в  руке,  ожидаЯ, пока его заметит капитан ‚ир, который в одиночестве
прохаживалсЯ по квартердеку вдоль  правого  борта, без  сомнениЯ,  несколько
раздраженный недавней неудачей. Ќа то место, где стоЯл Љлэггерт, нижние чины
приходили, когда им требовалось по  какому-нибудь особенному делу обратитьсЯ
к вахтенному офицеру или к самому капитану. ‚прочем, обращатьсЯ к последнему
в  ту эпоху  хватало  духа редко у какого  матроса или унтер-офицера:  такую
дерзость могло оправдать лишь нечто действительно из рЯда вон выходЯщее.
     Ќесколько минут спустЯ  капитан,  собираЯсь в задумчивости повернутьсЯ,
чтобы  вновь направитьсЯ к корме, вдруг заметил Љлэггерта и увидел, что  тот
прижимает к груди шлЯпу, смиренно, но упрЯмо ожидаЯ,  когда на него  обратЯт
внимание.  Ќадо  сказать,  что  капитан  ‚ир   лично  почти  не  знал  этого
унтер-офицера, так  как Љлэггерт поЯвилсЯ  на борту перед самым их выходом в
море - его прежнему кораблю предстоЯла долгаЯ починка, и он был переведен на
"Ќеустрашимый", каптенармус которого получил  серьезные увечьЯ  и был списан
на берег.
     …два  капитан увидел, кто  столь почтительно ждет у грот-мачты,  как на
его лице поЯвилось странное  выражение. ’акую невольную гримасу делает  тот,
кто  нежданно  встречает  человека, которого  хотЯ  и знает, но не настолько
долго  и хорошо, чтобы узнать по-настоЯщему, и вдруг теперь впервые замечает
в его облике что-то отталкивающее. ’ем не менее он остановилсЯ,  принЯл свой
обычный сдержанный вид и спросил:
     - Ќу, в чем дело, каптенармус?
     ѓолос его и тон тоже были обычными, однако в первом слове проскользнуло
что-то похожее на неудовольствие.
     Љлэггерт, услышав это приглашение, а вернее, приказ изложить свое дело,
заговорил с видом подчиненного, который удручен тем, что ему приходитсЯ быть
вестником  несчастьЯ,  но собираетсЯ ничего не утаивать, хотЯ и  избегаЯ при
этом преувеличений. Ќе  приводЯ его  собственных  слов, свидетельствовавших,
между прочим, что  их произносит человек не  без образованиЯ, передадим лишь
общий смысл сказанного им. ‘ообщил  же  он  следующее:  во  времЯ  погони  и
приготовлении к  возможному бою  у  него  был  случаи  убедитьсЯ, что  среди
матросов есть по меньшей мере один смутьЯн,  представлЯющий особую опасность
длЯ кораблЯ, насчитывающего в своем экипаже не только тех, кто был причастен
к  недавним бунтам, но и тех, кто - подобно матросу, о котором идет  речь, -
не  поступил во  флот добровольно, а был взЯт  на службу его величества иным
способом.
     ’ут капитан ‚ир с некоторым раздражением перебил его:
     - ѓовори прЯмо, любезный, - те, кто был завербован насильно.
     Љлэггерт  угодливо  поклонилсЯ   и  продолжал.  ‚  последнее  времЯ  он
(Љлэггерт) начал подозревать, что вышеупомЯнутый матрос исподтишка разжигает
недовольство,  но не считал себЯ вправе докладывать об  этом, пока не сумеет
выЯснить  чего-либо более определенного. Ћднако нынче, наблюдаЯ за указанным
матросом, он успел  заметить  достаточно  много, и его  подозрениЯ сменились
почти  твердой уверенностью,  что  на корабле  что-то втайне готовитсЯ.  …му
Ясна, добавил Љлэггерт,  всЯ мера ответственности,  которую он берет на себЯ
ввиду последствий, каковые его доклад может повлечь  длЯ главного виновника,
не  говорЯ  уж  об  усугублении  естественной  тревоги,  какой  не может  не
испытывать  капитан  всЯкого военного  кораблЯ  ввиду  неслыханных  событий,
случившихсЯ  столь недавно,  как  те, которые нет нужды  называть, о чем  он
упоминает лишь с глубоким прискорбием.
     ‚  начале  этой  речи  капитан  ‚ир,  захваченный  врасплох,  не  сумел
полностью  скрыть   свое  беспокойство,  но  затем  на  его  лице  поЯвилось
досадливое выражение, словно ему  не нравилось что-то  в манере, с какой она
произносилась. ’ем  не менее он слушал,  не  прерываЯ. Ћднако затем Љлэггерт
добавил:
     - “паси бог, ваша честь, чтобы на "Ќеустрашимом" произошло  то же,  что
на...
     - „овольно!  -  перебил капитан, и  лицо его вспыхнуло  гневом,  ибо он
понЯл,  что  каптенармус  намеревалсЯ назвать корабль,  на котором во  времЯ
мЯтежа в Hope  событиЯ  принЯли особенно  трагический оборот и чуть  было не
стоили жизни его командиру. ’акой намек в подобных обстоЯтельствах  возмутил
его. Ћфицеры  "Ќеустрашимого" упоминали  о недавних  волнениЯх  во  флоте  с
большой  осторожностью  и  деликатностью,  а  тут  унтер-офицер  без  всЯкой
необходимости  вдруг дерзко  и  развЯзно  заговаривает о них  в  присутствии
своего капитана! …го чувство собственного достоинства было столь щепетильно,
что в этих  словах ему даже почудилась попытка  его испугать. Љроме того, он
был несколько  удивлен, что каптенармус, который до сих  пор, насколько  ему
было известно,  выполнЯл свои обЯзанности с большим тактом, сейчас словно бы
вовсе лишилсЯ этого такта.
     Ћднако на  смену этим и другим недоумениЯм  внезапно пришла интуитивнаЯ
догадка, котораЯ  хотЯ  и  не  успела  приобрести  четкости, тем  не менее в
значительной  мере  определила его отношение  к столь  дурным  новостЯм.  ‚о
всЯком  случае,  Ясно  одно: капитан  ‚ир, превосходно осведомленный о  всех
тонкостЯх сложной жизни батарейных  палуб,  таившей, подобно  жизни в  любых
других сферах, свои ловушки и темные стороны, о которых вслух не говорилось,
не испытал чрезмерной тревоги,  да и  общий тон доклада его  подчиненного не
внушил  ему  особых опасений.  ђазумеетсЯ, ввиду недавних событий  первые же
Явные признаки  нарушениЯ дисциплины  требовали принЯтиЯ немедленных мер,  и
все же, по его мнению, не следовало  торопитьсЯ с заключением, будто скрытое
недовольство  действительно  все  еще  тлеет  подспудно,  и  придавать  веру
сообщениЯм   доносчика  -  пусть  даже  его  собственного  подчиненного,   в
обЯзанности которого, среди  прочего,  входило  и  полицейское наблюдение за
командой. ‚озможно,  он не  так легко поддалсЯ бы этой мысли,  если бы ранее
уже  не было случаЯ,  когда патриотическое рвение  Љлэггерта  показалось ему
излишне  пылким и нарочитым и вызвало у него досадливое  раздражение. Љ тому
же  самаЯ  манера, увереннаЯ, почти хвастливаЯ, с какой каптенармус  излагал
свои  соображениЯ,  почему-то  привела  ему  на  памЯть  некоего  музыканта,
лжесвидетельствовавшего  перед  военным  судом,  членом которого  был  и он,
капитан  ‚ир,  тогда  еще  лейтенант.  „ело   это  разбиралось  на  суше,  и
обвинЯемому грозила смертнаЯ казнь.
     € вот, властно оборвав  Љлэггерта, когда тот хотел  было позволить себе
неуместный намек, он тотчас задал ему следующий вопрос:
     - ’ы сказал, что на борту  есть по меньшей  мере один опасный  человек.
Ќазови его!
     - “ильЯм Ѓадд, фор-марсовый, ваша честь.
     - “ильЯм  Ѓадд! - повторил капитан  с  непритворным  изумлением.  - ’от
матрос, которого лейтенант  ђэтклифф не так давно забрал с торгового  судна?
Њолодой человек, который успел стать  любимцем  команды,  -  Ѓилли, Љрасавец
Њатрос, как его называют?
     - Ћн самый, ваша честь. Ќо хоть  он молод и хорош собой, а себе на уме.
€ он недаром втираетсЯ в доверие к своим товарищам: авось в случае нужды они
за  него  заступЯтсЯ,   не  делом,  так  словом.  Ђ  лейтенант  ђэтклифф  не
рассказывал вашей  чести  о том, как  Ѓадд вскочил на носу катера, когда они
проходили под кормой купца, и что он выкрикнул? ‘ виду он, конечно,  пригож.
„а только под цветами, бывает, прЯчетсЯ ловушка.
     ђазумеетсЯ, Љрасавец Њатрос, заметнаЯ фигура среди нижних чинов, не мог
не привлечь к себе вниманиЯ капитана, едва поЯвившись на борту. Љапитан ‚ир,
хотЯ обычно  он держалсЯ со своими офицерами несколько  сухо, даже поздравил
лейтенанта  ђэтклиффа  с редкой удачей, присовокупив,  что  новый  матрос  -
поистине великолепный  образчик genus homo[*ђода человеческого (лат.)] и без
одежды мог бы позировать длЯ статуи юного Ђдама до грехопадениЯ.
     —то же  касаетсЯ прощального привета, который Ѓилли послал судну "Џрава
человека", то лейтенант, неверно усмотрев в этих словах  сатирический выпад,
действительно сообщил их капитану, но просто как забавный анекдот, и они еще
более  расположили  капитана  к новобранцу  - веселаЯ бодрость,  с какой  он
принЯл  насильственную  перемену в  своей  судьбе, пришлась по душе военному
морЯку. Џоведение фор-марсового  на борту в  той  мере,  в  какой  оно  было
известно капитану,  казалось, вполне  подтверждало это  первое благоприЯтное
впечатление,  а  его матросскаЯ  сноровка  была настолько выше  похвал,  что
капитан прочил его  на такое место, где мог бы сам  чаще за ним наблюдать, и
намеревалсЯ  рекомендовать  старшему офицеру  назначить его на  бизань-мачту
старшим крюйсельным взамен  ветерана,  чьи годы делали его уже малопригодным
длЯ  выполнениЯ  подобных  обЯзанностей. ‡аметим  в  скобках, что  паруса, с
которыми имеют дело крюйсельные, не столь широки и тЯжелы, как нижние паруса
фок- и грот-мачты, а потому длЯ должности старшего там больше всего подходит
молодой человек, какого  туда и назначают, если  только он обладает  прочими
необходимыми качествами, в подчинении  же  у  него находЯтсЯ совсем  уж юные
матросы, чуть  ли  не подростки. Љороче говорЯ,  капитан ‚ир с самого начала
счел  Ѓилли Ѓадда  тем, что  на  морском  жаргоне  того  времени именовалось
"королевским барышом", то  есть весьма  выгодным приобретением длЯ флота его
британского величества, которое потребовало лишь самых малых  затрат, а то и
вовсе никаких.
     ‚от  о чем  живо  вспомнил капитан  ‚ир, обдумываЯ весомость последнего
клэггертовского намека, заключенного во фразе "под цветами, бывает, прЯчетсЯ
ловушка", и все больше и больше сомневаЯсь в правдивости доносчика. ‚незапно
он прервал молчание и сказал гневно:
     - €  ты  ЯвлЯешьсЯ ко  мне,  каптенармус,  со  столь маловразумительной
историей?  Њожешь  ли ты назвать какие-нибудь поступки Ѓадда  или его слова,
которые подтвердили  бы  эти туманные обвинениЯ? Џогоди, -  добавил капитан,
шагнув к нему. - ‚звесь то, что  ты намерен сказать. ‚ такое времЯ и в таком
деле лжесвидетелю полагаетсЯ петлЯ.
     - Ђх, ваша честь,  - вздохнул  Љлэггерт и  с кроткой укоризной  покачал
красивой головой, словно удрученный столь  незаслуженным  подозрением. ‡атем
он вдруг  выпрЯмилсЯ, как  будто  готовый встать на защиту своей безупречной
добросовестности, и подробно описал некоторые Якобы достоверно ему известные
слова и поступки  Ѓилли, которые в совокупности, если принЯть их  за истину,
неопровержимо  свидетельствовали  о  Явной виновности  этого  последнего.  €
многое   из   сказанного  он  может  незамедлительно  подтвердить   весомыми
доказательствами.
     Љапитан ‚ир слушал, и его  серые  глаза с досадой и недоверием  пытливо
всматривались   в  спокойные  фиалковые  глаза  Љлэггерта,   словно  пытаЯсь
разгадать, что они скрывают. Џотом он  погрузилсЯ  в задумчивость,  и теперь
уже  Љлэггерт, словно проверЯЯ, насколько удачной оказалась  его тактика,  в
свою очередь  устремил на него  пристальный взглЯд, который было бы  нелегко
истолковать  -  таким  взглЯдом,  должно быть, смотрел  на €акова тот из его
завистливых  сыновей,  кто с  лживыми речами протЯнул опечаленному патриарху
окропленную кровью одежду юного €осифа.
     ЌезаурЯдным нравственным качествам  капитана ‚ира сопутствовала особого
рода   проницательность,  котораЯ,  точно   пробный  камень,  открывала  ему
подлинную сущность натуры того, с кем  ему приходилось  иметь дело, однако в
отношении  Љлэггерта  и истинной  подоплеки  его  действий  он испытывал  не
столько интуитивную уверенность, сколько сильнейшие подозрениЯ, тем не менее
сопрЯженные с  непрошеным сомнением. € колебалсЯ он  не потому, что мысленно
взвешивал  обвинение  (как, вероЯтно, решил Љлэггерт),  а потому, что  искал
способа,  как вернее  разобратьсЯ  с обвинителем.  ‘перва  он,  естественно,
склонен был потребовать представлениЯ тех  доказательств, которыми Љлэггерт,
по его словам, располагал.  Ќо  это  означало немедленное  разглашение дела,
что, по его мнению, могло бы неблагоприЯтно  подействовать на  команду. …сли
Љлэггерт  лжесвидетельствует... тогда  на  этом  все  и окончитсЯ.  Ђ потому
прежде, чем проверить донос, следует приватно испытать правдивость доносчика
вдали от любопытных глаз и ушей.
     Џлан,  на  котором  он  остановилсЯ,  требовал  смены  места  действиЯ,
перенесениЯ  его в обстановку  более уединенную, нежели широкий  квартердек.
Џравда,  находившиесЯ  там  офицеры-артиллеристы  согласно  с   требованиЯми
морского этикета отошли к левому борту, едва капитан ‚ир начал прогуливатьсЯ
у правого, и во  времЯ  его  беседы не осмеливались подойти ближе, сам же он
говорил тихо,  а голос Љлэггерта был  негромким и серебристым, так что свист
ветра  в  снастЯх и плеск воды и вовсе заглушал их слова, но тем не менее их
затЯнувшаЯсЯ беседа уже привлекла  внимание  марсовых, некоторых матросов на
шканцах и даже баковых.
     Ћбдумав  свой  план,  капитан  ‚ир  сразу  же  начал  приводить  его  в
исполнение. ‚незапно обернувшись к Љлэггерту, он спросил:
     - Љаптенармус, Ѓадд сейчас на вахте?
     - Ќет, ваша честь.
     - Њистер “илкс, - окликнул капитан  ближайшего мичмана, - попросите  ко
мне Ђльберта.
     Ђльберт был вестовым капитана ‚ира, своего рода морским камердинером, и
тот давно привык полагатьсЯ на его преданность и умение молчать.
     ‚естовой ЯвилсЯ.
     - ’ы знаешь Ѓадда, фор-марсового?
     - ‡наю, сэр.
     - Ќу  так разыщи его. Ћн сейчас свободен.  ‘кажешь ему так, чтобы никто
другой  не слышал,  что его требуют  на ют. Џрисмотри, чтобы он ни с  кем не
обменЯлсЯ ни единым словом. Ћтвлеки его разговором. € только когда вы будете
уже на корме, - не раньше! - сообщи ему,  что  ты ведешь его в мою каюту. ’ы
понЯл? €сполнЯй. Љаптенармус, спустишьсЯ на нижнюю палубу и, когда  Ђльберт,
по твоим  расчетам, пройдет с  матросом на  корму, незаметно  последуешь  за
ними.

        XVII
     Љогда наш  фор-марсовый  оказалсЯ в  капитанской каюте,  так сказать, с
глазу на глаз с самим капитаном и с Љлэггертом, он был очень удивлен.  Ќо  к
его  удивлению  не  примешивалось  никаких опасений  или подозрений. „етские
натуры,  честные  и  добрые,  ни  от   кого  не  ждут  козней  и   редко  их
предчувствуют.  € молодой  матрос подумал только:  "‡начит, недаром  мне все
казалось, что  капитан поглЯдывает  на менЯ с  одобрением.  Њожет,  он хочет
произвести менЯ в младшие боцманы.  Ђ хорошо  бы! ‚от он и решил расспросить
про менЯ каптенармуса".
     - —асовой, затвори дверь, -  приказал  капитан ‚ир. -  ‚стань снаружи и
никого не впускай. Ђ теперь, каптенармус, повтори этому матросу все,  что ты
сообщил мне о нем.
     ‡атем он отступил на шаг и приготовилсЯ внимательно наблюдать за лицами
обоих.
     Љлэггерт   почти    вплотную   приблизилсЯ   к   Ѓилли   со   спокойной
неторопливостью психиатра, который в  каком-нибудь публичном месте замечает,
что у больного вот-вот начнетсЯ припадок, и,  устремив на него гипнотический
взглЯд, коротко изложил свои обвинениЯ.
     Ѓилли  понЯл его не  сразу.  Ђ когда понЯл, его  золотисто-розовые щеки
стали белыми, как у прокаженного.  Ћн стоЯл, пригвожденный  к месту,  словно
чувствуЯ во рту жестокий клЯп. Ђ глаза обвинителЯ, по-прежнему впивавшиесЯ в
лазурь его широко раскрывшихсЯ глаз, вдруг непонЯтным образом преобразились:
их  обычный глубокий фиалковый  тон помутнел,  стал  грЯзновато-лиловым. ќти
светильники  человеческого  разума   вдруг  утратили   все   человеческое  и
студенисто выпучились, точно  уродливые  органы зрениЯ  еще неведомых  науке
обитателей морских глубин.
     Џервый  гипнотический  взглЯд  только  парализовал,  последний был  как
жадный рывок электрического ската.
     - ѓовори же,  любезный! - сказал капитан ‚ир,  обращаЯсь к окаменевшему
фор-марсовому, чей вид поразил его даже больше, чем вид Љлэггерта.  - ѓовори
же, докажи свою невиновность!
     Ќо Ѓилли ответил на этот призыв лишь непонЯтными конвульсивными жестами
и хрипом. Џодобное обвинение, столь внезапно обрушенное на неопытного юношу,
а может быть,  и ужас  перед обвинителем свЯзали ему Язык, стократно усилили
его нервическую немоту.  ‘удорога сжала ему горло, он  всем телом устремилсЯ
вперед в  тщетном усилии заговорить, опровергнуть навет, и от этого его лицо
приобрело выражение, какое, наверное, могло исказить черты преступившей обет
весталки, когда ее погребали заживо и начиналась агониЯ удушьЯ.
     Љапитан ‚ир, разумеетсЯ, не знал, что Ѓилли в минуты душевного волнениЯ
терЯет дар речи,  но тотчас же об этом  догадалсЯ, ибо лицо и всЯ поза Ѓилли
живо напомнили ему, как его школьный товарищ, умный и способный мальчик, был
однажды вот так  же  поражен  внезапной  немотой, когда,  поспешно  опережаЯ
остальных,  вскочил с  места,  чтобы  ответить на вопрос учителЯ.  ЏодойдЯ к
молодому матросу, он положил руку ему на плечо и ласково проговорил:
     - Ќе торопись, мой милый. “спокойсЯ. Ќе торопись.
     Ћднако вопреки намерениЯм капитана эти слова и отеческий тон,  которыми
они были произнесены и который,  несомненно,  проник  в  самое сердце Ѓилли,
только  понудили  его усугубить усилиЯ,  и  без  того отчаЯнные,  что  вовсе
замкнуло его  уста, и черты его  изобразили такую муку,  какую можно увидеть
только у распЯтого. ‚ следующий миг  его праваЯ  рука взметнулась, как  Язык
пламени, вырывающийсЯ из жерла пушки в ночном сражении, и Љлэггерт рухнул на
пол.  ’о ли  рассчитанно, то ли из-за  высокого роста  юного силача, но удар
пришелсЯ прЯмо в лоб каптенармуса, столь красивый и мудрый на  вид, а потому
он опрокинулсЯ навзничь всем телом, словно тЯжелаЯ доска, которую перед этим
поставили стоймЯ. ‘удорожный вздох, еще один, и он застыл в неподвижности.
     -  ‡лосчастный! - произнес  капитан ‚ир тихо, почти  шепотом.  - —то ты
наделал! Ќо помоги же мне.
     ‚месте они приподнЯли распростертое тело за плечи и придали ему сидЯчую
позу.  •удое туловище подчинилось их усилиЯм легко,  но вЯло. Ћни  как будто
сгибали  мертвую  змею. ’огда они вновь  опустили  его на  пол.  Љапитан ‚ир
выпрЯмилсЯ, прикрываЯ лицо ладонью. ‚нешне он казалсЯ столь же невозмутимым,
как бездыханный труп у его ног. ђаздумывал ли он над случившимсЯ, взвешиваЯ,
что следует сделать, и  не только  сию минуту, но и потом? Ћн медленно отнЯл
ладонь от лица, и впечатление было  такое, будто затмившаЯсЯ  луна