ћкио Њисима. ”илософский дневник маньЯка-убийцы, жившего в средние века

Ћцените этот текст:
ћкио Њисима. ”илософский дневник маньЯка-убийцы, жившего в средние века

---------------------------------------------------------------
Origin: http://jlib.sinor.ru/hudlit/yukio/
---------------------------------------------------------------

...месЯца ...числа
„вадцать ЏЯтый сегун бакуфу Њуромати, Ђсикага …ситори, будет убит.
Џеред толпою женщин в украшенных лилиЯми и пионами одеЯниЯх ‘егун
величественно возлежит, попыхиваЯ трубочкой с опиумом, позвЯкиваЯ лениво
колокольчиками разноцветного заморского стекла. Ћн не подозревает, что перед
ним его убийца. ‘корее наоборот -- не ‘егун ли этот человек, размышлЯет
он... Љровь из застывшей, насупленной брови убитого распишет своей киноварью
бахрому роскошных одежд.
“бийце известно Ќечто.
‘казано: лишь убиваЯ, способен убийца достигать совершенства. ќтот
‘егун -- не потомок убийц.

...месЯца ...числа
“бивать -- мое движение себЯ. “бивать -- мое открытие себЯ. Њостик к
давно забытому рождению. Љак во сне -- сколь прекрасен убийца в своем
совершенстве посреди великого •аоса... “бийца -- изнанка ‘оздателЯ. ќта
великаЯ Ћбщность, когда ‚осторг и “ныние сливаютсЯ воедино...
“бить даму ђэйко на ‘евере. Љрасота того мира, когда, ахнув, она
отпрЯнет, заворожила менЯ. €бо нет на свете стыда сильнее, чем смерть.
Ћна скорее похожа на человека, радующегосЯ тому, что его убивают;
какое-то странное задумчивое спокойствие поЯвилось в ее глазах.
Ќа острие моего клинка чувствовалась одна тЯжесть умиротворениЯ --
тЯжесть обрушивающихсЯ лавиной золота, серебра и парчи. € клинок убийцы, как
это ни странно, будто удерживал изо всех сил эту уходившую душу.
ЌепревзойденнаЯ красота, и -- жестокаЯ красота в этом стремлении удержать...
...’еперь маленький белый, будто фарфоровый, подбородок всплывает из тьмы
ликом призрака ночи...

...месЯца ...числа
‡аход солнца длЯ убийцы мучительно болезнен -- именно длЯ его духа
подходит более всего сиЯющий закат. “топиЯ заката -- очарование от сжатой до
предела страсти.
“бийство ста двадцати шести нищих-попрошаек. ЏлебейскаЯ грЯзь, смакуЯ,
пожирает смерть. ‚ этом случае стремление убийцы -- наивысшее здоровье.
“бийство в том месте, где собралось нечто настолько грЯзное, выглЯдит как
стремление к новой красоте, -- или, иначе говорЯ, как свидетельство уэе
заложенной в этом красоты. —то же тогда означают слова о здоровье?
‡ловонный ветер проноситсЯ по венам города убийства. ‹юди не обращают
на это вниманиЯ... ‘тремлениЯ к смерти не хватает этому городу -- городу с
легкой тенью паруса.

...месЯца ...числа
ЏрощаетсЯ с жизнью юноша-актер ЉадзЯку. ќти губы, очаровательно
зардевшись, подрагивают, словно цветы на покачивающейсЯ ранней сакуре.
’еатральный костюм с узором из огненных колокольчиков тЯжело и холодно
обвивает бледное, словно сердцевина желтого шиповника, умирающее мЯгкое
тело. •лынувшаЯ ЯркаЯ кровь рисует многоцветную радугу.
•ранивший верность всему унаследованному прежде молодой человек сейчас
на какое-то мгновение вступает в тайный сговор с убийцей, который должен
принЯть терЯемое, принЯть то, что тот заставлЯет отдать.
“бийца, сжигающий себЯ стремлением к опасному месту, убийца,
бросающийсЯ в поток, -- и есть то единственное, что непрерывно в этом
потоке. Ћн живет, убиваЯ и двигаЯ этим к смерти себЯ самого.

...месЯца ...числа. ЏђЋѓ“‹ЉЂ “Ѓ€‰–›

Ћдним прекрасным весенним днем убийца -- на приЯтной прогулке, его
поклоны встречным спокойны и исполнены достоинства. ‚есенний лес,
приветствуЯ его, шумит, как сам круговорот человеческой жизни.

Џтичка поет -- и Я спою.
Џой, птичка, -- и Я спою...

Ћднако сейчас -- пора исцелениЯ. €сцелениЯ от ожиданиЯ, избавлениЯ от
противлениЯ, спасениЯ и от всех обещаний; но его сердце -- сердце убийцы, и
это времЯ его не тревожит. …му все кажетсЯ бесполезным. Ћн не сможет бросить
свое тело в этом месте, потому что презирает страсть к избавлению. Ћн
убивает не длЯ того, чтобы цветок снова принЯл форму цветка.
ќти мысли, подобные порханию мокрой от утренней росы бабочки, едва
заметно нарушают чинность его походки.
Џроплывает облако.
‹ес на щедром ветру размахивает белыми изнанками листьев.
Ћт всего этого убийце больно. € лес, и источник, и бабочки -- птички;
-- всюду, куда ни кинешь взор, -- печальный пейзаж с цветами и птицами.
’ропа и солнце. ‚се это раскрашивает образы времени.
Ќаверное, то, что вызывает в нем боль, -- все-таки не раскаЯние. ’о,
что наполнЯет глаза его, его, настигающего жизнь, -- не раскаЯние. Њожет,
оно и есть его здоровье. Љлинок его -- не всемогущ, его собственный клинок
не способен убить даже это здоровье.
‚ыглЯдело ли величественным презрение на его лице? Ђ может, малодушием
было его уваженье к страданиЯм? „уша его рыдает без причины, и когда длЯ
обладаниЯ самым изЯщным, что только есть на свете, начинает не хватать себЯ
самого -- он снова кладет руку на свой клинок.

...месЯца ...числа. Џ…‘Ќњ ‚›•Ћ„џ™€• ‘ ђЂ„Ћ‘’њћ ЌЂ‚‘’ђ…—“ “Ѓ€‰–…

‚от ветер принесло из царства мертвых.
Џлод неба сумрачного -- ‘олнце
под ветром западным
во всем своем сиЯньи закатилось
(сиЯние порока наполнЯет нас,
мерцаЯ сквозь призывность этих форм):
—ужое людЯм всем
—ужое всем богам
во всем теперь подобное цветку
скатилось с грохотом.
Ќавстречу зреющему -- выйди
и силой этой на мгновение заплачь,
и скорбью этой навсегда убей.

...месЯца ...числа. “Ѓ€‰‘’‚Ћ ѓ“‹џ™…‰ Њ“ђЂ‘ЂЉ€

—тобы убить ее, надо сперва убить этот пошлый костюм. „о нее самой -- в
сердцевине костюма, до самого сокровенного, спрЯтанного в его глубине, Я не
могу добратьсЯ: там внутри она уже мертва. Љаждую минуту она умирает навеки.
‘отни тысЯч, миллиарды смертей умирает она... ‘мерть длЯ нее -- ничто кроме
танца. ‘ тех пор, как танец вселилсЯ в нее, -- мир снова стал плЯской...
‹уна -- снег -- цветы, горение пламени, неподвижность, стремление
потока вырватьсЯ из плотины -- все это танец; ароматами дышит он, овеваЯ
тело допевающей свою песнь Њурасаки. Ќичто не тЯготит ее в этом аромате
‘мерти, похожем на красную тушь; она всЯ раскована. € чем больше она
избавлЯетсЯ от преград, тем глубже проникает в нее мой клинок, ближе к
смерти ее. ‚ этот миг у него -- иной смысл: он не входит внутрь, но --
выходит внутрь. ђаскованность Њурасаки ранит менЯ, -- нет, на менЯ
обрушиваетсЯ непосредственность. ‘ падениЯ начинаетсЯ мое брошенное тело,
подобно тому, как начинаетсЯ утро с краешка лепестка розы. “бийце, наверное,
известны самые разнообразные вещи. ‚ самом деле, слова "убивать" --
"узнавать" очень схожи друг с другом. Ћ том, что есть молитва падению, что
именно человек, отбросивший свое тело, должен стать вещью, неповторимой в
своей красоте, -- все это мы, словно роза, познавшаЯ рассвет, знаем теперь
хорошо.

...месЯца ...числа

“бийца ходил в гавань сегоднЯ.
Ћбращенное к свету пиратское судно готовилось к выходу в море. Ѓлики
утреннего солнца играли на корЯвом стволе у прибрежной сосны.
’ам повстречал он одного из своих друзей-пиратов -- ‚ожака. ’от провел
его в одну из кают стоЯвшего на Якоре судна. џкорь, увешанный гроздьЯми
тЯжелых кораллов, спускалсЯ в Ярко-синюю воду. “правлЯл же всем этим
незнакомый нам полдень.
-- ’ы идешь в неизвестность? -- с завистью вопрошает убийца.
-- ‚ неизвестность? ‚ы это так зовете? Ђ по-нашему это -- царство
потерЯнное. Џират летит. “ него нет границ, нет длительности... „лЯ нас не
иметь невозможного -- значит не иметь и возможного.
-- ‚ы это открыли...
-- Њы это просто видим.
ЏереплываЯ море, пират всегда возвращаетсЯ именно туда, куда и плывет.
Љогда мы обходим острова, где расцветают цветы, мы ищем жар золота.
‘окрытого в этих островах. Њы вездесущи. ѓоворЯт, мы бороздим море и
занимаемсЯ грабежом, но ведь богатство и без того всегда было нашим. “же с
рождениЯ все сущее -- наше. € Я знаю, что сто восемьдесЯт прекрасных рабынь,
захваченных недавно, -- неважно, видели они нас когда-нибудь или нет, --
всегда принадлежали нам.
€ создание, и открытие -- нечто "бывшее всегда", и значит --
бесконечное.
Ќезнакомое -- это потерЯнное. Џотому что мы вездесущи.
“бийца! Ќе души совершенства, что подобно цветку. €менно море -- и
только море -- делает пирата вездесущим. Џереступи на наш борт через этот
ничтожный порог, что сейчас перед тобою. ‘ильное -- это хорошее. ‘лабые не
могут вернутьсЯ. ‘ильные могут терЯть. ‘лабых терЯть заставлЯют. Ќа другой
мир они смотрЯт сквозь пальцы...
‘тань же морем, “бийца! Љогда утренний бриз трогает верхушки сосен, в
груди у пиратов словно бы раскрываетсЯ колышущийсЯ ветер. € мы снова,
зажимаЯ в ладонЯх свЯщенные нуса, возденем руки в молитвах своих •атиману.
Њолитвы наши -- за существование, за предрешенность. Њолитвы вездесущих
всегда таковы.
‘тань же морем, “бийца! Њоре -- берегами очерченнаЯ безбрежность. Љогда
космос бросает тень на чистейшую голубую воду, -- это тень, котораЯ
существовала всегда.
ЏоЯвившиесЯ вдруг из-за красных холмов проповедники, завидев убийцу, в
страхе попадали на колени. ‚ темной пучине пролива прошла мертвенно-бледным
оттенком стаЯ акул, всколыхнув жемчужные раковины. ‘колько раз в тени
знамени •атимана поселЯлась ‘мерть -- но каждый раз, налетаЯ с южных своих
островов, ветер пьЯнЯщий сметал ее вмиг.
-- Ћ чем задумалсЯ ты, убийца? ’ебе нужно бы стать пиратом... Ќет же --
ты был пиратом. € сейчас ты к этому возвращаешьсЯ. €ли ты скажешь, что уже
не сможешь вернутьсЯ?
Ќо убийца молчал. ’олько слезы его текли, не переставаЯ. Џровал между
ним и другими -- длЯ него неизбежен. ‘уществует он изначально, поскольку с
провала он начинаетсЯ. ќто и в миру вещь загадочнаЯ. Ѓлагоухание сливы
разливаетсЯ в кромешной тьме. Ѓлагоуханье -- провал. ‡реющие тихим полднем
плоды -- провал.
—то за жестокаЯ милость -- быть юным... Ќе говорЯ уже о том, что
существуют, наверное, космические муки жизни, когда веришь, что можешь с
собой что-то сделать.
‚етер приказывает блестеть зарослЯм на другой стороне; стоит ему лишь
приблизитьсЯ к телу -- и наползают на заросли тучи. ’ак ветер подымаетсЯ
постепенно, выше -- над каждым из наших сердец. ‘иЯние мира заключено в этом
миге.
—то есть цветенье цветов?
‘ каждым днем увЯдающаЯ все больше под лучами слабеющего осеннего
солнца хризантема -- почему сохранЯет свои очертаниЯ? Џочему их так трудно
сдвинуть? Џочему они так наполнены вероЯтностью своего распада, и тогда
почему это может быть ‚ечностью?
—то до пиратов, то в отсутствие берегов нет ‚ечности, пусть даже он и
сказал так -- что дальше? Џотому и не в силах убийца удержать этих слез.
–ветение одной только розы -- большее утешение в круговерти
человеческой жизни. ‹ишь потому убийца выдерживает: он не полетит к
неизвестному. —то-то внутри у него всегда будет препЯтствием длЯ прыжка,
будет удерживать его от прыжка. ЊЯгко -- и безжалостно. “подоблЯЯсь той
чашечке цветка, что и в разгаре лета не терЯет своей изумрудности. Ћна --
удерживаетсЯ. Џотому что цветам не взлететь.
Џират! ‘лышал ли ты Џовесть о горе •ибари? Џовесть о кормилице
принцессы, что притворилась безумной и бродила по ѓоре Џоющих †аворонков,
продаваЯ цветы? „авай торговать цветами, Џират? „авай притворимсЯ длЯ этого
помешанными...

...месЯца ...числа. “Ѓ€‚Ђћ —Ђ•Ћ’Ћ—ЌЋѓЋ ЃЋ‹њЌЋѓЋ

ќти ребра, похожие на крабьи конечности, этот мозг, зеленый, как
водоросли; эти хрЯщевидные уши, подобные внутренностЯм грецких орехов, -- их
Я уже давно ненавидел. Ќо сейчас все это только смешит менЯ. ЉакаЯ умора...
Љакое свободное чувство!..
ќто его: "’воЯ взЯла!.."
€х житейскаЯ мудрость эпохи мрака.
€ в этом человек первобытный -- несомненно, самый цивилизованный.
Џолдень -- копиЯ ночи.
(Џотомок "полночной аристократии" понимал изЯщество ‘мерти. „лЯ них
быть убитым было даже почетно.)
†изнь таким способом, подобно отливу уползающей по прибрежным дюнам
волны, прежде казалась Ярче. Ќыне -- перламутр облупилсЯ. Ќеужто не было
хотЯ бы одного, кто тогда увидал бы средь ночи глубокой, что в неведомую
эпоху зажжетсЯ свет, совсем не похожий на день?
—тобы познать красоту бездействиЯ, необходимо великодушие властителЯ.
“миравшие сегуны Њуромати сражались с ночью, подобной рисункам на лаке; и
засыпали -- в бездействии, схожем все с теми же лаковыми миниатюрами.
Ќо поток -- всегда в напрЯжении, а это и есть бездействие. ‘мочь
заметить постоЯнно сокрытые в природе свет и тень...
‡десь -- и желание бросить, оставить тело свое, уподобившись перелетным
птицам: желание -- великодушно, но не различимо без нашей тоски.
Ќе было ли человека, сказавшего так когда-то?
Љогда весеннЯЯ пташка, на балкон опустившись, поет меж веток цветущей
сакуры; когда движение облаков становитсЯ чуть беспокойнее, чем всегда...
Џриходит лето, и облака догорают спокойно; а немного спустЯ -- и осень,
вовремЯ попридержавшаЯ свое изобилие...
ЌадеваЯ доспехи, сберегают себЯ от ран; но -- лишь благодарЯ доспехам.
Ќе было ли хоть одного, пробормотавшего это когда-то длЯ самого себЯ?
—то ж: убийца, пожалуй, споет.
‚ы -- трусы. ‚ы -- трусы. ‚ы -- трусы. ‚ас -- зовут храбрецами.
...месЯца ...числа € Я мог бы научить, что когда убийцу не понимают, он
умирает. Ќо даже в самых пучинах той чащи непониманиЯ поют птицы и
расцветают цветы. Ћзабоченность целью -- это уже одно из слабых мест.
‘ознание -- это уже одно из слабых мест. —тобы сделать мою грацию
совершенной, чтоб избавить менЯ от мельчайшей из ненавидимых в себе
слабостей, -- этим слабостЯм и несовершенству неразборчивую молитву повелит
прокричать “бийце его новое “тро, которое он обретет.

Origin: http://jlib.sinor.ru/hudlit/yukio/

Last-modified: Wed, 21 Jan 2004 09:05:54 GMT
Ћцените этот текст: