“ильЯм ‘омерсет Њоэм. Ќищий

Ћцените этот текст:
“ильЯм ‘омерсет Њоэм. Ќищий

------------------------------------------------------------------------------------------
ђассказ.
‚первые под названием "Ћтверженный" опубликован в апреле 1929 года в
журнале "€нтернэшнл мэгазин", включен в сборник "Љосмополиты".
Џеревод с английского.
OCR & spellcheck by GreyAngel (greyangel_galaxy@mail.ru),
27.11.2004
------------------------------------------------------------------------------------------

Ѓог знает, сколько раз Я сетовал, что не имею хотЯ бы части времени
сделать хотЯ бы часть того, что мне хочетсЯ. Ќе помню, когда у менЯ в
последний раз была свободнаЯ секунда. Њного раз Я тешил себЯ мечтами о том,
как целую неделю ничего не буду делать. Ѓольшинство людей когда не работают,
то развлекаютсЯ: ездЯт верхом, купаютсЯ, либо играют в теннис или в карты. џ
же мечтал о полном безделье. ‚се утро Я буду лентЯйничать, днем лодырничать,
а вечером бить баклуши. Њое сознание уподобитсЯ грифельной доске, а каждый
час -- губке, стирающей с нее каракули, набросанные рукою чувственного мира.
‚ремЯ, которое так быстротечно, времЯ, уходЯщее безвозвратно, -- вот
драгоценнейшее достоЯние человека, и выбрасывать его на ветер есть самаЯ
изощреннаЯ форма расточительства. Љлеопатра растворила в вине бесценную
жемчужину... но отдала его выпить Ђнтонию. ђастрачивать же попусту короткие
золотые часы своей жизни -- значит выплеснуть на землю вино с растворенной в
нем жемчужиной. †ест великолепный, но, как и все великолепные жесты,
бессмысленный. € в этом, конечно, его оправдание. џ не сомневалсЯ, что в
течение недели, которую обещал себе, Я буду читать, потому что длЯ человека,
привыкшего к чтению, оно становитсЯ наркотиком, а он сам -- его рабом.
Џопробуйте отнЯть у него книги, и он станет мрачным, дерганным и
беспокойным, а потом, подобно алкоголику, который, если оставить его без
спиртного, набрасываетсЯ на политуру и денатурат, он с горЯ приметсЯ за
газетные объЯвлениЯ пЯтилетней давности и телефонные справочники. Ќо
писатель, читаЯ, редко может избавитьсЯ от профессионального интереса. Ђ Я
хотел, чтобы чтение было лишь одной из форм бездельЯ.
џ решил, что, если только наступЯт желанные дни и Я смогу отдатьсЯ
безмЯтежному досугу, Я совершу то, что давно влекло менЯ к себе, но о чем,
подобно путешественнику, только-только вступившему в неизведанные земли и не
знающему, что его ждет впереди, Я имел очень смутное представление: Я
прочитаю всего "Ќика Љартера" (сериЯ бульварных детективных рассказов о
"короле сыщиков" -- Ќике Љартере - прим.автора).
Ћднако Я всегда думал, что сам выберу такое времЯ да в придачу --
обстановку себе по вкусу, и никак не предполагал, что мне его навЯжут. €
когда неожиданно оказалось, что мне совершенно нечего делать и нужно как-то
выходить из положениЯ, Я был захвачен врасплох (совсем как бывает, когда
где-нибудь посреди ’ихого океана пригласишь знакомого по кораблю пассажира
заходить к тебе запросто и он без предупреждениЯ ввалитсЯ в твою лондонскую
квартиру с кучей багажа). џ приехал из Њехико в ‚еракрус, чтобы на одном из
белых и прохладных судов “ордовской компании плыть на ћкатан, и тут, к ужасу
своему, узнал, что накануне вечером в порту началась забастовка и пароход не
зайдет в гавань. џ застрЯл в ‚еракрусе. ‡анЯв номер в отеле "„илихенсиас" на
центральной площади, Я провел утро, осматриваЯ местные
достопримечательности. ЏослонЯлсЯ по переулочкам, заглЯдываЯ в непривычные
моему глазу дворики, побывал в церкви: контрфорсы и причудливые карнизы,
увенчанные каменными страшилищами, придают ей живописный вид; соленые ветры
и палЯщее солнце много поработали над ее массивными шершавыми стенами,
наложив на них смЯгчающую печать старины; купол сверкает белыми и синими
изразцами. Џосле этого оказалось, что смотреть больше нечего. џ занЯл столик
под прохладными сводами галереи, окружающей площадь, и заказал виски. ‘олнце
обрушивалось на площадь во всем своем безжалостном великолепии. Љокосовые
пальмы сникли, покрывшись пылью и грЯзью. Ѓольшие черные грифы неуклюже
опускались на них и тут же срывались вниз, чтобы подхватить с земли
какие-нибудь отбросы, а потом, тЯжело поднимаЯ крыльЯ, взлетали на
колокольню. џ наблюдал за людьми, снующими по площади. ќто были негры,
индейцы, креолы, испанцы -- пестраЯ толпа побережьЯ Љарибского морЯ, люди
самых разных оттенков кожи -- от черного дерева до слоновой кости. Ѓлиже к
полудню столики вокруг менЯ стали заполнЯтьсЯ, главным образом мужчинами,
которые зашли сюда пропустить стаканчик перед обедом. Ѓольшинство из них
были в белых брюках. Ќо некоторые, несмотрЯ на жару, были облачены в темные
костюмы, служившие неотъемлемой частью их профессиональной
респектабельности. Њаленький оркестр -- гитарист, слепой скрипач, арфистка
-- наигрывал танцевальные мелодии. Џосле каждых двух номеров гитарист с
тарелкой в руках обходил столики. џ уже купил местную газету и проЯвлЯл
несгибаемую твердость перед упорными попытками газетчиков навЯзать мне еще
несколько экземплЯров ее же. Џо меньшей мере двадцать раз Я отказалсЯ от
услуг чумазых мальчишек, желавших почистить мои и без того сверкавшие туфли,
а так как в конце концов у менЯ не осталось мелочи, Я только покачивал
головой в ответ на назойливые приставаниЯ нищих. Ћт них не было спасениЯ.
€ндианки в бесформенных лохмотьЯх, каждаЯ с ребенком, завернутым в шаль и
привЯзанным за спиной, протЯгивали пергаментные руки и клЯнчащим голосом
рассказывали одну и ту же печальную историю; маленькие мальчики подводили к
моему столу слепцов; больные, увечные, калеки демонстрировали Язвы и
уродства, которыми наградила их природа или несчастный случай; без конца
хныкали, выпрашиваЯ медЯки, полуголые голодные детишки. ‚се они боЯлись
толстого полицейского, который времЯ от времени выныривал откуда-то и
начинал хлестать их плеткой по спине и по голове. ’огда они бросались от
него врассыпную, но возвращались обратно, как только он, обессилев от столь
непомерного напрЯжениЯ, снова впадал в летаргию.
‚незапно Я обратил внимание на нищего, резко отличавшегосЯ от всех
других, да и от людей, сидевших вокруг менЯ -- смуглых и черноволосых, --
цветом своих ослепительно рыжих волос и бороды. Ћн не расчесывал их,
наверное, уже несколько месЯцев, борода его свалЯлась, длинные патлы на
голове торчали во все стороны. Ќа нем не было ничего, кроме брюк и бумажной
фуфайки, но таких засаленных и драных, что непонЯтно было, почему они еще не
развалились. Ќикогда не приходилось мне видеть такой худобы; его ноги, его
обнаженные руки были кожа да кости, сквозь дыры в фуфайке проглЯдывали резко
очерченные ребра, а на покрытых пылью ступнЯх можно было сосчитать все
косточки. ‘реди всех этих жалких подобий человека он выглЯдел самым
несчастным. Ћн не был стар, ему врЯд ли перевалило за сорок, и Я невольно
задумалсЯ над тем, что же могло довести его до такой жизни. ’рудно было
предположить, что он не стал бы трудитьсЯ, если бы мог достать работу.
…динственный из всех нищих на площади, он молчал. ‚се остальные вопили о
своих страданиЯх и, если это не приносило подаЯний, продолжали клЯнчить до
тех пор, пока их не отгонЯли грубым окриком. ќтот не произносил ни слова.
Ћн, вероЯтно, понимал, что его фигура лучше всЯких слов говорит о его
бедности. Ћн даже не протЯгивал руки, а просто смотрел на вас, и в глазах у
него было столько отчаЯниЯ, всЯ его поза выражала такую безнадежность, что
становилось страшно. Ћн стоЯл и стоЯл, молча и неподвижно, а затем, если на
него не обращали вниманиЯ, медленно переходил к следующему столику. …сли ему
не подавали ничего, он не выказывал ни разочарованиЯ, ни злобы. Љогда ему
подавали монету, он делал небольшой шаг вперед, протЯгивал руку, похожую на
когтистую лапу птицы, без слова благодарности брал деньги и все так же
безразлично двигалсЯ дальше. Њне нечего было дать ему, и, когда он подошел
ко мне, Я покачал головой, чтобы не заставлЯть его ждать понапрасну.
-- Dispense Usted por Dios (Ѓог подает - исп.), -- сказал Я, прибегнув
к вежливой кастильской формуле, которой испанцы отказывают нищим.
Ћн не обратил ни малейшего вниманиЯ на мои слова. Ћн стоЯл предо мною
ровно столько же, сколько и у других столов, и смотрел на менЯ трагическими
глазами. Ќикогда еще Я не видел такой глубины падениЯ. ‚ его внешности было
что-то ужасающее. ’ак не может выглЯдеть нормальный человек. Ќаконец он
отошел от менЯ.
Џробило уже час, Я пошел завтракать. Љогда Я проснулсЯ после дневного
отдыха, все еще стоЯла духота, но ближе к вечеру дуновение ветерка,
проникшего в комнату через окно, которое Я отважилсЯ открыть, соблазнило
менЯ выйти на улицу. џ снова уселсЯ в тени галереи и взЯл себе виски. ‚скоре
площадь заполнилась народом, поЯвившимсЯ из окружающих улиц, за столиками не
осталось свободных мест, и на эстраде посреди площади заиграл оркестр.
Ќароду становилось все больше. Џо краЯм площади на скамейках набилось
столько людей, что они сидели, прижавшись друг к другу, словно виноградинки
в грозди. ‚ воздухе стоЯл шумок разговора. Ѓольшие черные птицы,
пронзительно вскрикиваЯ, летали над головой и то падали камнем на землю,
когда замечали что-нибудь съедобное, то с шумом вспархивали из-под ног у
прохожих. Љ закату они уже кишели на колокольне, слетевшись туда, казалось,
со всех концов города. Џтицы тЯжело кружили вокруг колокольни, хрипло
ссорЯсь и переругиваЯсь, а потом уселись на нее и угомонились на всю ночь. €
снова менЯ осадили чистильщики обуви, снова продавцы газет старались всучить
мне влажные от типографской краски листы, снова Я услышал жалобные
вымогательства нищих. ’ого странного рыжеволосого человека Я тоже увидел и
стал наблюдать, как он, жалкий и подавленный, застывал поочередно перед
каждым столиком. Џеред моим он не задержалсЯ. ‚идимо, он запомнил менЯ с
утра и, не получив тогда от менЯ ни гроша, счел бесполезным повторЯть
попытки. ђыжеволосые мексиканцы попадаютсЯ не так-то часто, к тому же людей,
обнищавших до такой степени, Я встречал только в ђоссии, поэтому Я задал
себе вопрос, не русский ли он, случайно. Ќо у него было нерусское лицо.
—ерты резкие, не расплывчатые, и разрез голубых глаз совершенно не русский.
Њне пришло в голову, что, может быть, он морЯк -- англичанин, скандинав или
американец, сбежавший со своего кораблЯ и постепенно докатившийсЯ до такого
состоЯниЯ. Ћн исчез. Џоскольку мне ничего иного не оставалось, Я просидел за
своим столиком, пока не почувствовал голод, а пообедав, вернулсЯ на то же
место. € снова сидел до тех пор, пока народ не начал расходитьсЯ по домам.
Џора было спать. ЏризнатьсЯ, тот день показалсЯ мне бесконечно долгим, и Я
уже с тревогой подумывал о том, сколько же таких вот дней Я обречен провести
здесь.
ЏроснулсЯ Я очень скоро и никак не мог снова заснуть. ‚ комнате нечем
было дышать. џ распахнул ставни и выглЯнул на улицу. Џередо мною высилась
церковь. ‹уны не было, однако очертаниЯ ее проступали в свете Ярких звезд.
—ерные птицы усеЯли крест над куполом церкви и карнизы колокольни и по
временам шевелились. ќто производило очень неприЯтное впечатление. € тут, не
знаю почему, мне вспомнилось это рыжее чучело и поЯвилось странное чувство,
будто Я где-то уже видел его. —увство это было так сильно, что мне
окончательно расхотелось спать. џ был уверен, что встречал его, но когда и
где, сказать не мог. џ пробовал нарисовать себе обстановку, в которой мог
его встретить, но видел всего лишь неЯсный, маЯчащий в тумане силуэт. Ќа
рассвете стало прохладнее, и Я наконец уснул.
‚торой день в ‚еракрусе прошел так же, как и первый. Ќо Я ждал прихода
рыжеволосого нищего и, когда он остановилсЯ у столика неподалеку от менЯ,
принЯлсЯ внимательно его рассматривать. ’еперь Я был уверен, что где-то
видел этого человека. џ был даже уверен, что знал его и разговаривал с ним,
но все же мне совсем не припоминались свЯзанные с этим обстоЯтельства. Ћн
прошел мимо моего столика еще раз и опЯть не остановилсЯ, и, когда наши
взглЯды встретились, Я заглЯнул ему в глаза, надеЯсь уловить в них хотЯ бы
искру воспоминаниЯ. Ќичего. Њожет быть, Я ошибсЯ, подумал Я, может быть, Я
видел его так же, как, делаЯ иной раз что-нибудь, видишь каким-то внутренним
зрением, что все это уже было. џ не мог отделатьсЯ от впечатлениЯ, что в
свое времЯ он пересек мой жизненный путь. џ изо всех сил пыталсЯ вспомнить.
’еперь Я был убежден, что он либо англичанин, либо американец. Ћднако
обратитьсЯ к нему было неловко. џ перебирал в голове случаи, когда мог с ним
встретитьсЯ. Ќевозможность свЯзать его с какой-то определенной обстановкой
действовала мне на нервы. ’ак бывает, когда тщетно стараешьсЯ припомнить
имЯ, которое вертитсЯ на кончике Языка. Ђ времЯ шло.
Ќаступил еще один день, еще одно утро, еще один вечер. Ѓыло
воскресенье, на площади стало многолюднее. ‡а столиками в галерее все места
были занЯты. Љак обычно, поЯвилсЯ и рыжий нищий, произведший на менЯ такое
ужасающее впечатление своим молчанием, отвратительными лохмотьЯми и кричащей
бедностью. Ћн стоЯл столика за два от менЯ, безмолвно умолЯЯ о милостыне и
не делаЯ ни одного движениЯ. ‡атем Я увидел, как полицейский, который времЯ
от времени предпринимал попытки избавить публику от назойливости всех этих
попрошаек, внезапно вырос из-за колонны и звонко щелкнул его плетью по
спине. ’ощее тело рыжего вздрогнуло, однако он не произнес ни звука и не
выразил ни малейшего негодованиЯ. Ћн, казалось, принЯл этот резкий удар, как
нечто само собой разумеющеесЯ, и так же незаметно, как поЯвилсЯ, бесшумно
исчез в сгущавшихсЯ на площади сумерках. Ќо грубый удар подстегнул мою
памЯть, и Я вдруг вспомнил.
Ќе имЯ -- оно все еще ускользало от менЯ, -- но все остальное. „олжно
быть, он узнал менЯ, так как за прошедшие двадцать лет Я мало изменилсЯ, и
поэтому он ни разу больше не задерживалсЯ перед моим столиком. „а, Я
встречалсЯ с ним двадцать лет назад. џ проводил зиму в ђиме и обычно обедал
в ресторанчике на ‚иа Ћнегина, где подавали превосходные макароны и можно
было получить хорошее вино. ‡авсегдатаЯми этого ресторанчика были несколько
студентов -- американцев и англичан, изучавших искусство, -- и два-три
писателЯ. Њы засиживались допоздна, увлекшись бесконечными спорами об
искусстве и литературе. Ћн заходил туда вместе с молодым художником, своим
другом. Ћн был совсем еще мальчиком, не старше двадцати двух лет и очень
привлекательной внешности -- голубоглазый, с прЯмым носом и Ярко-рыжими
волосами. Ћй, помнитсЯ, много разглагольствовал о –ентральной Ђмерике, у
него до этого было место в "Ђмерикэн фрут компани", но он бросил его, потому
что хотел стать писателем. …го в нашей среде недолюбливали за высокомерие,
никто из нас не был настолько умудрен житейским опытом, чтобы проЯвить
терпимость к высокомерию молодости. Ћн считал нас мелюзгой и не колеблЯсь
говорил нам об этом. Ћн не показывал нам своих работ, потому что наши
похвалы ничего не значили длЯ него, а нашу критику он презирал. ’щеславие
его было безмерно. ќто раздражало нас, но кое-кому казалось, что, может
быть, оно и оправданно. ‚озможно ли, чтобы такое обостренное сознание
собственной гениальности не имело под собой никакой почвы? Ћн пожертвовал
всем, чтобы стать писателем. Ћн так верил в себЯ, что заразил этой верой и
некоторых своих друзей.
џ вспомнил его веселый нрав, подвижность, его уверенность в будущем и
его бескорыстие. ЌевероЯтно, чтобы это был тот же человек, и все же Я в этом
не сомневалсЯ. џ встал, заплатил за виски и вышел на площадь, чтобы найти
его. Њысли мои мешались. Њне и прежде случалось вспоминать о нем и от нечего
делать задумыватьсЯ, что же из него вышло. Ќикогда бы Я не мог вообразить,
что он живет в такой страшной нищете. ‘отни, тысЯчи молодых людей,
окрыленных надеждами, вступают на трудный путь служениЯ искусству, но в
большинстве своем они примирЯютсЯ с собственной посредственностью и находЯт
где-нибудь в жизни закоулок, в котором спасаютсЯ от голодной смерти. ќто
было ужасно. џ спрашивал себЯ, что могло с ним случитьсЯ. Љакие несбывшиесЯ
надежды сломили его дух, какие разочарованиЯ подорвали его силы, какие
потерЯнные иллюзии стерли его в порошок? џ спрашивал себЯ: неужели это
конец? џ обошел всю площадь. Џод колоннадой его не было. Ќечего было и
думать найти его в толпе, окружавшей эстраду. ’емнело, и Я боЯлсЯ, что
потерЯл его. Џотом Я подошел к церкви и там увидел его сидЯщим на ступенЯх.
Ќе могу описать, какое жалкое зрелище он собою представлЯл. Ћн попал в лапы
к жизни, и она искалечила и изломала его, а потом бросила истекать кровью на
каменные ступени этой церкви. џ подошел к нему.
-- ‚ы помните ђим? -- спросил Я.
|Ћн не пошевелилсЯ. Ќе ответил. Ќе обратил на менЯ никакого вниманиЯ,
словно перед ним было пустое место.
Ћн не смотрел на менЯ. …го отсутствующий взглЯд застыл на черных
грифах, которые отвратительно кричали и дрались на ступенЯх за какие-то
отбросы. џ не знал, как мне поступить. џ вынул из кармана желтую кредитку и
сунул ему в руку. Ћн не посмотрел на нее. Ќо рука его чуть шевельнулась,
тонкие пальцы-когти сомкнулись и смЯли ее; он скомкал бумажку в маленький
шарик, а потом, положив его на ноготь большого пальца, подбросил в воздух, и
шарик упал среди галдЯщих птиц. џ инстинктивно оглЯнулсЯ и увидел, как одна
из них схватила шарик в клюв и полетела прочь, с шумом преследуемаЯ двумЯ
другими. Љогда Я опЯть повернул голову, человека не было.
‚ ‚еракрусе Я провел еще три днЯ. …го Я больше не видел.
Last-modified: Sun, 28 Nov 2004 11:22:54 GMT
Ћцените этот текст: