”рансуа Њориак. ”арисейка

Ћцените этот текст:
”рансуа Њориак. ”арисейка

   -----------------------------------------------------------------------
   Francois Mauriac. La pharisienne. Џер. с фр. - Ќ.†аркова.
   ‚ кн.: "”рансуа Њориак". Њ., "Џрогресс", 1971.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 3 September 2001
   -----------------------------------------------------------------------



1

   - Њальчик! Џодойди-ка сюда!
   џ обернулсЯ в полной уверенности, что зовут кого-то из моих  товарищей.
Ћказалось, нет, звали как раз менЯ - это, улыбаЯсь, окликнул  менЯ  бывший
папский зуав. ‚ерхнюю его губу пересекал шрам, и улыбка поэтому получалась
ужасно мерзкаЯ. Џолковник граф де Њирбель поЯвлЯлсЯ раз в неделю во  времЯ
переменки, когда наши средние классы выпускали во двор. …го подопечный †ан
де Њирбель - обычно в переменку он отбывал  очередное  наказание,  стоЯ  у
стены, - медленно делал шаг навстречу грозному дЯде. Њы издали следили  за
тем, как он шел на расправу. Ќаш учитель господин ђош в качестве свидетелЯ
обвинениЯ раболепно отвечал на  вопросы  полковника,  высокого  крЯжистого
старика  с  "кронштадткой"  на  голове  и  в  сюртуке   военного   покроЯ,
застегнутом до самого подбородка, под мышкой он,  по  обыкновению,  держал
хлыст, сплетенный, вероЯтно,  из  бычьих  жил.  ‚  том  случае,  если  наш
соученик †ан вел себЯ плохо и  переходил  все  границы",  он  под  конвоем
господина ђоша и своего опекуна плелсЯ через весь двор.  Ќа  наших  глазах
всЯ троица исчезала  в  подъезде  левого  крыла  зданиЯ  и  подымалась  по
лестнице, ведущей  в  дортуары.  Њы  бросали  игры  и  стоЯли  неподвижно,
прислушиваЯсь к длинному жалобному вою -  так  скулит  побитаЯ  собака  (а
может, это  нам  только  казалось...).  —ерез  некоторое  времЯ  поЯвлЯлсЯ
господин ђош, рЯдом с ним шествовал полковник, и на его побагровевшем лице
шрам казалсЯ совсем  белым.  Ѓелки  светло-голубых  глаз  чуть  наливались
кровью.  ѓосподин  ђош  шагал,  повернувшись  к  полковнику  всем   телом,
внимательно прислушивалсЯ к его словам, подобострастно  хихикал.  Џожалуй,
нам, ученикам, представлЯлсЯ единственный  и  неповторимый  случай  видеть
ухмылку  на  этой  ненавистной  бледной  физиономии  под  рыжей   курчавой
шевелюрой. Ћн был нашим ужасом и наваждением, этот господин ђош! Љогда  он
запаздывал к началу  урока,  Я,  глЯдЯ  на  пустую  кафедру,  молил  бога:
"ѓосподи, сделай так,  чтобы  господин  ђош  умер,  пресвЯтаЯ  богородица,
сделай, чтобы он сломал себе ногу, нашли  на  него  ну  хоть  какую-нибудь
болезнь..." Ќо он, наш наставник, пользовалсЯ железным  здоровьем,  и  его
тонкаЯ рука, сухаЯ его рука была тверже  и  страшнее  любой  палки.  Џосле
таинственных пыток, которым подвергали  †ана  (наше  детское  воображение,
безусловно, преувеличивало размеры дЯдиного внушениЯ), де Њирбель входил в
класс с красными глазами, с зареванным лицом, с полосками высохших слез на
грЯзных щеках и молча шел к своей  парте.  Ќо  мы  не  поднимали  глаз  от
тетрадей.


   - „а, да, ты, ‹уи, иди сюда! - крикнул мне господин ђош.
   ‚первые он назвал менЯ просто по имени. џ замешкалсЯ  на  пороге  нашей
приемной, глЯдЯ в спину стоЯвшего передо мной †ана де ЊирбелЯ. Ќа  столике
лежал развернутый пакет, а в нем красовались два эклера  и  ромоваЯ  баба.
Џолковник спросил менЯ, люблю ли Я пирожные. џ молча кивнул.
   - Ќу и отлично, значит, кушай себе на здоровье. Љушай, кушай... —его же
ты ждешь? …сли не ошибаюсь, это сынок Џианов? џ их семью знаю... ’акой  же
робкий, как его беднЯга папаша... Ќо мачеха, Ѓрижит Џиан, вот это женщина,
настоЯщаЯ  мать  игуменьЯ!  Ќет,  ты  стой  здесь!  -  приказал  он  †ану,
попытавшемусЯ было улизнуть. - ’ак легко ты у менЯ не отделаешьсЯ.  Ѓудешь
смотреть,  как  твой  приЯтель  лакомитсЯ  пирожными...  Ќу,  что  же  ты,
приступай, чудачок! - добавил он, вперив в  менЯ  наливающиесЯ  бешенством
глаза, сидевшие чересчур близко к твердому горбатому носу.
   - Ћн у нас робкий, - сказал господин ђош. - Ќе заставлЯй себЯ  просить,
Џиан.
   Њой приЯтель глЯдел в окно. џ видел сзади его нечистую  шею,  торчавшую
из-под отложного незастегнутого воротничка.  Џожалуй,  страшнее  всего  на
свете были эти двое мужчин, низко нагнувшихсЯ надо мной и улыбавшихсЯ  мне
прЯмо в лицо. џ учуЯл знакомый запах  господина  ђоша  -  от  него  разило
хищником. џ пробормотал,  что  не  голоден,  но  полковник  возразил,  что
пирожные можно есть даже после сытного обеда. џ не  сдавалсЯ,  и  господин
ђош крикнул, чтобы Я проваливал ко всем чертЯм, что не все такие идиоты. џ
бросилсЯ бежать, а  вслед  мне  донессЯ  голос  господина  ђоша,  звавшего
Њулейра. Њулейр славилсЯ своей недетской тучностью  и  в  столовой  ел  за
троих. ’Яжело дыша,  он  ЯвилсЯ  на  зов.  ѓосподин  ђош  захлопнул  дверь
приемной, и вскоре оттуда поЯвилсЯ Њулейр с перепачканными кремом губами.
   ‘тоЯл  июньский  вечер,  еще  по-дневному  душный.  ЏриходЯщие  ученики
разошлись по домам, а нас, пансионеров, из-за жары выпустили  в  неурочное
времЯ погулЯть во дворе. Њирбель подошел ко мне. ’огда мы еще не  дружили,
и, думаю, †ан презирал в душе слишком осмотрительного мальчика, примерного
ученика, каким Я был в ту пору. Ћн вытащил  из  кармана  коробочку  из-под
пилюль, приоткрыл ее.
   - ‘мотри.
   ‚  коробочке  сидели  два  жука-рогача,  мы   почему-то   называли   их
козерогами. †ан бросил им вишню длЯ пропитаниЯ.
   - „а они вишен не любЯт,  -  сказал  Я,  -  они  живут  на  дубах,  под
трухлЯвой корой.
   Њы поймали жуков еще в четверг, перед  самым  отъездом  из  загородного
дома нашего  коллежа,  в  тот  предзакатный  час,  когда  начинают  летать
насекомые.
   - ‚озьми любого, лучше вон того, он побольше. ’олько  осторожнее  бери,
они еще не дрессированные.
   џ не посмел сказать, что мне некуда девать козерога. Ќо Я был  доволен,
что †ан говорит со  мной  так  мило.  Њы  присели  на  ступеньку  крыльца,
ведущего в главное здание школы. ‚ этом  старинном,  не  очень  просторном
особнЯке благородных пропорций жили две сотни  ребЯт  и  человек  двадцать
учителей.
   - џ хочу выдрессировать их, чтобы они возили тележку, - поЯснил †ан.
   Ћн вынул из кармана коробочку поменьше и привЯзал ее  ниткой  к  рожкам
насекомого. Њы поиграли немножечко. ’акие переменки выпадали нам  нечасто,
и сегоднЯшним летним вечером ни один ученик не стоЯл наказанный у стены  и
никто не требовал, чтобы мы играли в общие  игры.  Њальчики  расселись  на
ступеньках крыльца, кто плевалсЯ, кто усердно  тер  абрикосовую  косточку:
если оттуда вынуть Ядрышко и просверлить дырочку,  то  получитсЯ  чудесный
свисток. ‡десь, на дворе, за этими высокими стенами,  до  сих  пор  стоЯла
накопившаЯсЯ за день духота. ‚етки тощего платана не шевелились.  ѓосподин
ђош торчал, расставив ноги, на своем обычном посту, возле уборных,  -  нам
запрещалось  там  засиживатьсЯ.  Ћттуда  тЯнуло  смрадом,  который  только
отчасти заглушалсЯ запахом хлорки и жавелЯ. Џо ту сторону стены, по  улице
‹ейтеир, катил, дребезжа на неровных плитах мостовой, фиакр, и Я  страстно
завидовал неведомому седоку, кучеру, даже лошади завидовал.  ‚едь  они  не
были обречены сидеть под замком в коллеже  и  трепетать  перед  господином
ђошем.
   - Ќепременно дам Њулейру по морде, - вдруг сказал †ан.
   - Ђ что это такое, скажи, Њирбель, папский зуав?
   - ‘ам не знаю, - пожал он плечами. - Џо-моему, они еще до  семидесЯтого
года сражались за папу ђимского и их в порошок стерли.
   Ћн помолчал с минуту, потом проговорил:
   - •оть бы они с ђошем не умерли, пока Я стану большим.
   Ќенависть исказила его черты. џ спросил, почему только с ним одним  так
обращаютсЯ.
   - „ЯдЯ говорит, что длЯ моего же блага. ѓоворит, что,  когда  его  брат
умирал, он поклЯлсЯ ему сделать из менЯ человека.
   - Ђ твоЯ мама?
   - Ћна всем его россказнЯм верит... Ђ может, не смеет возражать. Ћна  не
хотела отдавать менЯ на полный пансион. …й знаешь,  чего  хотелось?  —тобы
мне нанЯли учителЯ и чтобы Я осталсЯ жить  в  ‹а-„евизе...  Ђ  он  уперсЯ,
сказал, что Я слишком испорченный по натуре...
   - Ђ моЯ, - не без гордости  заЯвил  Я,  -  поселилась  в  Ѓордо,  чтобы
наблюдать за моим воспитанием.
   - Ќо ты ведь пансионер...
   - ’олько  на  две  недели,  потому  что  ‚иньот,  приказчик  ‹аржюзона,
заболел, и делами занимаетсЯ папа... Ќо она мне каждый день пишет.
   - € все-таки Ѓрижит Џиан тебе не роднаЯ мать...
   - ‚се равно что роднаЯ... Ѓудто самаЯ настоЯщаЯ мама!


   Ќо тут Я замолчал и почувствовал, что лицо у менЯ горит.  Ђ  вдруг  мои
слова услышит моЯ настоЯщаЯ мама? Ђ вдруг мертвые подслушивают, что  мы  о
них говорим? Ќо если моЯ мама знает все, она знает  и  то,  что  никто  не
занЯл в моем сердце  ее  места.  Љак  бы  чудесно  ни  относилась  ко  мне
мачеха... џ не соврал, она и правда писала мне каждый день, но Я  даже  не
распечатал ее сегоднЯшнего письма. € нынче вечером,  когда  перед  сном  Я
буду реветь в нашем душном дортуаре, то вовсе не о ней, Ѓрижит Џиан,  а  о
своей сестре Њишель, о  папе,  о  нашем  ‹аржюзоне.  Ђ  ведь  именно  папа
настаивал, чтобы менЯ отдали в пансион на круглый год и они могли бы  жить
в деревне, но мачеха сделала по-своему. ‘ейчас они снЯли квартиру в  Ѓордо
и Я могу возвращатьсЯ домой каждый вечер.
   ЊоЯ сестра Њишель, а она ненавидела вторую жену нашего  отца,  уверЯла,
что мачеха нарушила клЯтву, данную перед свадьбой,  -  жить  безвыездно  в
‹аржюзоне  и  выставила  в  качестве  главного  предлога   менЯ.   Њишель,
безусловно, была права: если мачеха вечно твердит, что Я слишком  нервный,
слишком впечатлительный ребенок и не вынесу жизни в интернате, она  знает,
что делает, -  это  единственный  аргумент,  которым  можно  убедить  отца
поселитьсЯ в Ѓордо. ‚се это мне было известно, но особенно Я над  этим  не
задумывалсЯ.  Џускай  взрослые  улаживают  свои  дела  сами!  ‚ажно,   что
последнее слово осталось за мачехой. Ћднако Я отлично  понимал,  что  папа
несчастлив вдали от своих лесов, своих лошадей и своих  охотничьих  ружей.
Љак он, должно быть, наслаждаетсЯ эти  последние  дни...  ќта-то  мысль  и
помогла мне с честью перенести двухнедельный затвор. € кроме  того,  скоро
будут  раздавать  награды.  ‚от  тогда-то  Ѓрижит  Џиан  вынуждена   будет
вернутьсЯ в ‹аржюзон.
   - ‘коро будут награды раздавать! - воскликнул Я.
   Њирбель, зажав в каждой ладони по козерогу, поднес их друг к другу.
   - –елуютсЯ! - заЯвил он. €, не глЯдЯ в мою сторону, добавил: -  ’ы  еще
не знаешь, что дЯдЯ придумал: если Я на  этой  неделе  не  получу  хорошую
отметку по поведению, менЯ на каникулы в ‹а-„евиз не возьмут.  ЏоместЯт  в
пансион к одному кюре в Ѓалюзаке, это в нескольких  километрах  от  вашего
дома... Љюре беретсЯ заставить менЯ учитьсЯ по шесть часов в день и вообще
менЯ подтЯнет! ѓоворЯт, он в таких делах мастак.
   - Ђ ты, старина, попытайсЯ получить хорошую отметку по поведению.
   †ан безнадежно махнул головой: с ђошем не выйдет, он уже несколько  раз
пробовал!
   - Ћн с менЯ глаз не спускает. ‡наешь ведь, где Я сижу -  прЯмо  у  него
под носом, по-моему, он из всего класса только за мной и следит. ‘тоит мне
посмотреть в окно...
   ‚се это была чистейшаЯ правда, и  Њирбелю  ничто  не  могло  помочь.  џ
пообещал ему, что если он будет жить в Ѓалюзаке, то во  времЯ  каникул  мы
будем с ним часто видетьсЯ. џ хорошо знал господина Љалю, тамошнего  кюре,
и, по моему мнению, он был  вовсе  не  такой  уж  страшный,  скорее,  даже
хороший...
   - Ќет, плохой... „ЯдЯ говорит, что ему отдают на воспитание испорченных
мальчиков. Њне передавали, что он совсем запугал обоих братьев Ѓайо...  Ќо
Я не дам себЯ пальцем тронуть...
   Њожет быть, балюзакский кюре вел себЯ так мило только в отношении  менЯ
одного? Џоэтому Я промолчал в ответ на слова  ЊирбелЯ.  џ  сказал  только,
что, раз его мама так редко с ним видитсЯ, она врЯд ли откажетсЯ  провести
с ним каникулы.
   - …сли дЯдЯ захочет... Ћна все делает, что он хочет, -  злобно  добавил
†ан. € по его голосу Я понЯл, что он вот-вот разреветсЯ.
   - •очешь, Я помогу тебе делать уроки?
   †ан отрицательно помотал головой: уж слишком он отстал. € потом ђош все
равно заметит.
   - Љогда Я сдаю ему работу на  "удовлетворительно",  он  кричит,  что  Я
списал.
   Љак раз в эту минуту ђош поднес к губам свисток.  Ќа  нем  был  длинный
черный сюртук с засаленными лацканами. •отЯ  стоЯла  немыслимаЯ  жара,  он
по-прежнему щеголЯл в теплых войлочных  ботинках.  ђедеющие  огненно-рыжие
волосы высоко открывали его костистый, весь в  желтых  пЯтнах  лоб.  ѓлаза
были как у судака, а веки красные, воспаленные.  Џостроившись  парами,  мы
двинулись в столовую; Я ненавидел ее потому, что там всегда вонЯло  жирным
супом. Ѓыло еще светло, но сквозь засаленные окна не видно  было  неба.  џ
заметил, что за нашим столом только один Њирбель не  набросилсЯ  жадно  на
пищу. Џапский зуав сумел в конце концов выдумать  длЯ  своего  подопечного
наказание: отобрать его у матери  и  поместить  на  лето  к  свЯщеннику  в
Ѓалюзак, подальше от их поместьЯ! Ќичего, у менЯ есть велосипед,  Я  смогу
хоть каждый день к нему ездить. ‚друг менЯ затопило  ощущение  счастьЯ.  џ
поговорю о †ане со свЯщенником, ведь со мной он вел  себЯ  так  мило,  что
даже позволЯл рвать у него в саду орехи. "Џравда,  Я  сын  Џиана,  пасынок
госпожи Ѓрижит, "благотворительницы"... ‚от Я и попрошу мачеху  вступитьсЯ
за †ана. ‚се это Я изложил ему, когда мы парами шли в дортуар.
   ‚  дортуаре,  куда  свежий  воздух  поступал  только  из  одного  окна,
открытого на узкую улочку ‹ейтеир, нас спало двадцать человек.  ‚  изножье
каждой постели стоЯл на ночном столике тазик, и в тазик мы ставили стаканы
длЯ чистки зубов, так, чтобы служитель мог сразу налить воду из кувшина  и
в тазики и в стакан. —ерез пЯть минут мы должны были раздетьсЯ и лечь. Љак
обычно, наш  надзиратель  господин  Џюибаро  приспустил  в  лампах  газ  и
жалобным голосом прочел три стиха,  обладавших  властью  вызывать  у  менЯ
слезы: Я оплакивал свое одиночество, свою будущую смерть и свою мать.  Њне
было тринадцать лет, а она скончалась шесть лет назад. €счезла в мгновение
ока. …ще накануне вечером она целовала менЯ, и менЯ  переполнЯло  ощущение
нежности и жизни, а на утро... взбесившаЯсЯ  лошадь  примчалась  с  пустым
тильбюри... ’ак Я и не узнал, как и что произошло, о несчастном случае  со
мной не говорили, а с тех пор, как папа женилсЯ  вторично,  он  вообще  не
произносил имени своей первой жены. ‡ато мачеха заставлЯла менЯ молитьсЯ о
покойной маме. € допытывалась, поминаю ли Я ее  в  своих  молитвах  каждый
вечер. Џолучалось так, будто за маму нужно молитьсЯ вдвое больше,  чем  за
какого-нибудь другого усопшего.
   Ѓрижит с детства знала маму -  они  были  кузинами,  -  и  иногда  мама
приглашала ее провести у  нас  в  поместье  летние  каникулы.  "Ќепременно
позови свою кузину Ѓрижит, - говорил папа. - „ачу ей снЯть не на что, ведь
она раздает все, что у нее есть..." Њама соглашалась не сразу, хотЯ у  нас
почему-то полагалось восхищатьсЯ Ѓрижит. ‚озможно,  мама  ее  побаивалась.
’ак по крайней мере уверЯла моЯ сестра Њишель: "Њама ее  насквозь  видела,
она понимала, что кузина забрала папу в руки".
   ‚прочем, Я мало обращал вниманиЯ на слова Њишель, но увещеваниЯ  мачехи
оказывали  на  менЯ  свое  действие,  ведь  и  правда,  мама   не   успела
приготовитьсЯ к смерти. ЏонуканиЯ Ѓрижит казались мне понЯтными, такое  уж
Я получил дома воспитание. € верно, надо  много  и  долго  молитьсЯ  перед
богом за мамину несчастную душу.
   ЌатЯнув одеЯло и потихоньку всхлипываЯ, Я начал читать за маму молитву,
а тем временем наш надзиратель господин Џюибаро  совсем  привернул  газ  в
лампе, и огненнаЯ бабочка света превратилась в маленький синенький  лучик.
Џотом он снЯл сюртук и прошелсЯ между рЯдами  кроватей;  воспитанники  уже
мирно посапывали во сне.  Џриблизившись  к  моей  постели,  он,  очевидно,
услышал всхлипываниЯ, хотЯ Я удерживалсЯ изо всех сил, подошел  ко  мне  и
положил на мокрую от слез щеку свою ладонь. Џотом со вздохом подоткнул мое
одеЯло, совсем  как  подтыкала  мама,  и  вдруг,  склонившись  надо  мной,
поцеловал менЯ в лоб. џ обвил руками  его  шею  и  тоже  поцеловал  его  в
колючую щеку. Џосле чего он неслышными шагами удалилсЯ к себе в альков.  џ
видел, как за коленкоровыми занавесЯми плЯшет его тень.
   Џочти каждый вечер господин  Џюибаро  подходил  ко  мне  с  утешениЯми.
"‘лишком нежное  сердце,  опаснаЯ  чувствительность",  -  уверЯла  мачеха,
котораЯ была свЯзана с  нашим  надзирателем  работой  в  благотворительном
обществе, где он выполнЯл секретарские обЯзанности.
   Ќесколько дней спустЯ, когда мои родители уже  перебрались  в  Ѓордо  и
лакей в шесть часов пришел в коллеж, чтобы отвести менЯ домой, Я наткнулсЯ
на Џюибаро, который,  казалось,  подкарауливал  кого-то.  Ћткинув  влажной
ладонью волосы, спадавшие мне на лоб, он вручил мне запечатанное письмо  и
попросил самолично опустить его в Ящик. џ пообещал, хотЯ был удивлен:  все
письма, посыпаемые из школы, проходили через руки специального цензора.
   ’олько выйдЯ  на  улицу,  Я  прочел  на  конверте  адрес.  Џисьмо  было
адресовано мадемуазель Ћктавии ’ронш, учительнице, преподававшей в частной
школе тут же, в Ѓордо, на улице Џармантад. џ отлично  знал  эту  ’ронш:  в
свободное от уроков  времЯ  она  приходила  к  нам,  и  мачеха  давала  ей
всевозможные  поручениЯ.  Ќа  обороте  конверта  господин  Џюибаро   вывел
печатными буквами:  "‹ети,  мое  письмецо,  и  принеси  моему  сердцу  луч
надежды". агаЯ чуть позади нашего лакеЯ, который  тащил  под  мышкой  мой
портфель, Я читал и перечитывал странную надпись,  читал  ее  на  бульваре
‚иктора ѓюго, читал на улице ‘ент-Љатрин, читал в вечерних  сумерках,  тех
сумерках, что пропитаны запахом абсента и предвещают распределение наград.



2

   ‚от тут-то, сознаюсь, Я и совершил  свой  первый  гадкий  поступок,  за
который менЯ до сих пор мучают угрызениЯ совести. •отЯ  господин  Џюибаро,
вручаЯ мне конверт, не дал никаких особых  указаний,  Я  понимал,  что  он
считает менЯ достойным своего довериЯ больше прочих моих соучеников. Њного
позже Я пыталсЯ себЯ убедить, что в тринадцать лет не отдавал,  мол,  себе
отчета в том, как это важно длЯ нашего надзирателЯ. Ќо  если  быть  вполне
откровенным, Я отлично знал, о чем идет  речь,  и  предугадывал,  что  это
может обернутьсЯ драмой длЯ господина Џюибаро, тем более что он был  лицом
полудуховного званиЯ. Ѓез сомнениЯ, он принадлежал к светской  организации
(уже давно ныне не существующей), к  некоему  промежуточному  ордену,  где
никаких  обетов   не   давалось   и   были   известны   случаи,   довольно
многочисленные,  когда  кто-нибудь  из  "братьев"  с  разрешениЯ   высшего
духовного начальства уходил из  общины  и  вступал  в  брак.  Ќо  господин
Џюибаро занимал особое положение. Џо роду своих занЯтий он  был  свЯзан  с
епархиальным  начальством   благотворительного   общества,   а   также   с
большинством родителей своих учеников. Ћн  был  известен  буквально  всему
городу, а не только в среде высшего духовенства и  буржуазии:  его  фигура
примелькалась на улицах самых бедных кварталов, и стоило ему поЯвитьсЯ там
на перекрестке, как его тут же окружала детвора, так как длЯ ребЯт у  него
всегда были припасены  леденцы.  ‚се  уже  давно  перестали  дивитьсЯ  его
сюртуку, его  высокому  цилиндру,  как-то  нелепо  торчавшему  на  голове.
Љроткое его лицо казалось длиннее  из-за  бачков,  подрезанных  на  уровне
скул. ‹етом он носил свой цилиндр в руке и  беспрерывно  вытирал  открытый
лоб и редкие шелковистые волосы, падавшие чуть  ли  не  до  плеч.  ‹ицо  с
мЯгкими чертами было скорее смазливым, и при этом - страдальческие глаза и
вечно влажные ладони.
   ЊоЯ мачеха, весьма высоко ставЯ добродетели господина  Џюибаро,  сурово
осуждала  его  "чрезмерную,   даже   болезненную   чувствительность".   “ж
кому-кому, а ей меньше, чем любому другому, следовало открывать тайну этой
переписки. Ќо менЯ жгло желание сказать именно ей  об  этом  письме.  ЊенЯ
словно распирало от важности только что узнанной тайны, мною  уже  всецело
владело одно желание: удивить, поразить. Ћднако, очутившись в кругу семьи,
Я не посмел и рта открыть.


   Љак сейчас помню тот вечер. Љвартира, которую снЯл под давлением мачехи
отец, помещалась на  €нтендантском  бульваре  на  третьем  этаже.  ‹етними
вечерами грохот  экипажей  на  мостовой,  звонки  электрического  трамваЯ,
пущенного только в этом  году,  заглушали  наши  голоса.  ‡а  две  недели,
проведенные в деревне, отец снова успел приобрести свой  обычный  здоровый
цвет лица и теперь, когда впереди уже маЯчили летние каникулы, находилсЯ в
прекрасном расположении духа. Ћднако после  замечаниЯ  своей  супруги  ему
пришлось встать из-за стола и надеть галстук-бабочку и  черный  пиджак.  ‚
городе она не терпела ни малейшей небрежности в  одежде,  к  которой  папа
привык в ‹аржюзоне.
   ‘ама она,  несмотрЯ  на  жару,  была  в  шемизетке  и  тугом  гипюровом
воротничке, доходившем чуть ли не до ушей, над ее  крупной  физиономией  с
большими матовыми  щеками  высилась  гора  взбитых  волос,  прикрытых  еле
заметной сеточкой. ѓлаза у нее были  черные,  пристальные,  жесткие,  зато
губы вечно улыбались,  хотЯ  она  редко  показывала  свои  длинные  желтые
расшатанные зубы с точечками золотых пломб. „войной подбородок придавал ей
величественный вид, и это впечатление  величественности  еще  подчеркивала
посадка головы, неторопливаЯ поступь, зычный голос матери-командирши.
   ‘ первого взглЯда любому  становилось  Ясно,  что  она  создана,  чтобы
управлЯть некоей общиной. Џосле смерти отца, барона  Њайара,  бывшего  при
€мперии префектом в †иронде,  Ѓрижит  пожертвовала  большую  часть  своего
состоЯниЯ на  покупку  и  приведение  в  порЯдок  маленького  монастырЯ  в
окрестностЯх ‹урда;  по  ее  мысли,  там  должны  были  найти  себе  приют
великосветские  девицы  и  устав  предполагалсЯ  совсем   новый,   отчасти
вдохновленный духовным наставником Ѓрижит аббатом Њаржи,  но,  прежде  чем
восстановительные работы были доведены до конца, аббат и его духовнаЯ дочь
разругались.
   Џоэтому Ѓрижит Њайар то и дело прибегала к советам моего отца,  который
в юности просто ради практики работал у одного стрЯпчего в Ѓордо и неплохо
разбиралсЯ в клЯузных вопросах. Ћн убедил Ѓрижит не затевать  скандального
и заранее обреченного на провал  процесса.  ‚  свою  очередь  отец  охотно
советовалсЯ с  ней  по  вопросам  хозЯйства,  которое  переживало  немалые
трудности, столь трагически разрешенные смертью моей матери.
   —еловек, не знавший причин, породивших в свое времЯ  такую  странную  и
глубокую близость между моим отцом и  Ѓрижит  Њайар,  лишь  с  трудом  мог
понЯть, что заставило эти два столь различных во всем  существа  соединить
свои судьбы. ђЯдом  с  этой  внушительной  дамой,  с  этой  желчной  мадам
Њентенон, наш бедный большеглазый папа казалсЯ чуть жалким, слишком у него
был слабый и добрый вид, и говорил он с запинкой, и рот у него был, как  у
типичного гурмана, чересчур длинные усы, казалось, специально созданы  длЯ
того, чтобы окунать их кончики в аперитивы и соусы, даже цвет лица выдавал
его страсть к чревоугодию.
   ‚споминаю, что  между  супругами  в  тот  знаменательный  вечер,  когда
выплыло  наружу  дело  Џюибаро,  сидела  моЯ  сестра.  Њишель  тогда  было
четырнадцать лет. ‚се дружно считали, что  кожа  у  нее  слишком  смуглаЯ,
нижнЯЯ челюсть слишком тЯжелаЯ, лоб слишком низкий и зарос волосами.  ‡ато
глаза были великолепные, и, когда она улыбалась, в  крупном  рту  сверкали
белоснежные зубы, и все это привлекало к ней сердца; руки, правда, слишком
мускулистые длЯ такой  юной  особы,  зато  Њишель  на  законном  основании
гордилась своими ножками и охотно показывала  их,  хотЯ  наша  мачеха  уже
обрЯдила ее в полудлинные платьЯ.
   Ћткровенно говорЯ, в отношении Њишель наша мачеха проЯвлЯла  достаточно
долготерпениЯ и почти при любой стычке перваЯ  ретировалась  под  натиском
этой весьма агрессивной девицы. "Њой долг, - любила она повторЯть, -  коли
уж Я не имею на девочку никакого влиЯниЯ,  мой  долг,  повторЯю,  -  любой
ценой поддерживать  мир  семейного  очага".  Ћна  торжествовала,  так  как
воспитательницы из ‘акре-Љер тоже ничего не могли поделать  с  Њишель,  "с
этой вспыльчивой девочкой, котораЯ вечно всем  противоречит",  -  говорила
она отцу, а он возражал:  "„а  нет  же,  нет,  дорогаЯ,  не  нужно  ничего
драматизировать! Џравда, она упрЯмица, пошла  характером  в  мою  матушку,
вспыхивает как спичка... Ќо при хорошем муже все образуетсЯ..."
   Ѓрижит качала головой и вздыхала: она смотрела на вещи с  высшей  точки
зрениЯ. ‘лава ее жизни, да и весь ее смысл - было смотреть на вещи с самой
высшей точки. ’от вечер, когда разразилось дело Џюибаро, был субботний. Њы
услышали гул толпы на €нтендантском  бульваре,  там  после  вечерней  зори
маршировали солдаты. Џапа и Њишель вышли на балкон и оперлись о перила,  а
Я стоЯл чуть подальше, рЯдом с мачехой. Ћстрокрылые  стрижи  носились  над
самыми крышами. „вижение на  улицах  прекратилось.  Ћт  стен  еще  сочилсЯ
дневной зной, только изредка ветерок приносил  запах  лип,  и  наконец  он
завладевал всем городом, как в прежние времена, еще до того, как поЯвились
автобусы; тогда на улицах  пахло  лошадьми,  мокрой  мостовой,  цирком.  џ
боролсЯ против искушениЯ выдать тайну господина Џюибаро, но уже знал,  что
сдамсЯ. Њачеха методично  расспрашивала  менЯ  об  экзаменах.  Ћна  хотела
знать, какие вопросы были заданы по  каждому  предмету  и  как  Я  на  эти
вопросы отвечал. џ догадывалсЯ, что интересуетсЯ она моими экзаменами лишь
по обЯзанности, а думает совсем о другом. Ћднако говорила она о том, о чем
говорила мне уже сотни раз: при любых  обстоЯтельствах  жизни  и  в  своих
отношениЯх с людьми она не ведает колебаний, знает, как  себЯ  вести,  что
сказать. џ решилсЯ:
   - Њама, Я хочу вам кое-что сообщить... Ќо, - лицемерно добавил Я, -  не
знаю, имею ли Я право...
   ‚ ее черных глазах,  рассеЯнно  глЯдевших  мимо  менЯ,  вдруг  вспыхнул
огонек интереса.
   - џ не знаю, дитЯ мое, что ты мне хочешь доверить. Ќо  существует  одно
правило, которому ты обЯзан слепо следовать: ничего никогда не скрывай  от
своей второй матери, от той, на которой лежит миссиЯ воспитывать тебЯ.
   - Ђ если эта тайна касаетсЯ других лиц?
   - ‚ первую очередь если она их касаетсЯ, - живо отозвалась она. € вдруг
жадно спросила: - Ђ о ком идет речь? Ћ твоей сестре?
   •отЯ Њишель недавно исполнилось четырнадцать, мачеха подозревала  ее  в
самых тЯжких прегрешениЯх. џ отрицательно покачал головой: нет, речь  идет
не о Њишель, а о господине Џюибаро и Ћктавии ’ронш.
   Њачеха еле удержала крик, готовый сорватьсЯ с ее губ.
   - Љак? Љак? - Ћна схватила менЯ за руку. - ѓосподин Џюибаро? ЋктавиЯ?
   ‚ ту пору Я был еще несведущ в вопросах любви между мужчиной и женщиной
и не замечал поэтому, что мачеха просто неспособна говорить  на  эту  тему
хладнокровно  и  сразу  же  впадает  в  состоЯние  транса.  џ  начал  было
рассказывать ей о письме и о приписке на обратной стороне конверта, но она
прервала менЯ:
   - „ай мне письмо, да живо!
   - Џисьмо? Ќо ведь Я опустил его в Ящик...
   Ћна разочарованно протЯнула:
   - € напрасно опустил, ты должен был отдать его мне. џ отвечаю  за  душу
Ћктавии, котораЯ уже сейчас играет не последнюю роль  в  частной  школе  и
надеетсЯ рано или поздно стать директрисой. € мое право,  да  нет,  прЯмой
мой долг знать буквально все, что ее касаетсЯ... ’ак или иначе,  письмо  Я
все равно прочту, - добавила она уже спокойнее.
   ’ут только она заметила мое смЯтение: что  подумает  обо  мне  господин
Џюибаро, ведь он так менЯ любит? Њачеха дала  мне  понЯть,  что  ей  вовсе
незачем ссылатьсЯ на менЯ и  что  она  сама  сумеет  добитьсЯ  от  Ћктавии
нужного признаниЯ.
   - ‡апомни, дитЯ мое, Я ничего худого не подозреваю.  Њы  должны  верить
таким достойным людЯм, как господин Џюибаро, который, впрочем, если на  то
будет его  волЯ,  может  вернутьсЯ  к  светской  жизни.  Џока  у  нас  нет
доказательств противного, мы обЯзаны расценивать  его  поступок  лишь  как
неосторожность.  џ   давно   считала,   что   его   чересчур   болезненнаЯ
жалостливость рано или поздно приведет к какому-нибудь необдуманному шагу,
но благодарЯ тебе Я смогу теперь вовремЯ вмешатьсЯ...  -  €  она  добавила
вполголоса, сцепив зубы, во внезапном порыве бешенства: -  ЋктавиЯ...  Љак
вам это понравитсЯ! ‚се они сучонки...
   Њедь военного оркестра гремела со стороны улицы ‚италь-Љарль, у каждого
солдата  музыкальной  команды  на  берете  вместо  полагающегосЯ   помпона
поблескивала электрическаЯ лампочка, и это новшество приводило  горожан  в
восторг. Њачеха вернулась в гостиную, а Я осталсЯ стоЯть  на  балконе  над
толпой, опершись о перила.  Њальчишки  и  девчонки  бежали  за  солдатами,
детвора держалась за руки и перерезала шоссе живой цепью криков и  хохота.
џ уже ослабел и поддалсЯ чувству стыда и страха: что же будет с несчастным
Џюибаро? џ еще не мог понЯть всей глубины его отцовского инстинкта,  когда
он в дортуаре склонЯлсЯ над моей постелью, подтыкал со всех сторон одеЯло,
целовал менЯ в лоб. Ќо Я отлично понимал, что нынешним вечером  Я  предал,
предал человека до того обездоленного, что он в тринадцатилетнем  мальчике
ищет прибежища от своего одиночества. џ вспомнил  вдруг  "Њальчика-шпиона"
Ђльфонса „оде, вспомнил, как твердил  немецкий  солдат  маленькому  ‘тену:
"Ќекарашо! Ќекарашо!" ‡начит, то, что Я сделал, плохо? Њачеха уверЯет, что
Я только выполнил свои долг... Ќо откуда же тогда эти угрызениЯ совести?
   џ поплелсЯ в гостиную. Њачеха сидела у окна и пыталась читать (лампу не
зажигали из-за мошкары, а сидеть с закрытыми окнами было  слишком  душно).
‘мутный инстинкт подсказывал мне, что Я должен  во  искупление  содеЯнного
сделать что-нибудь доброе: Я стал говорить с ней о  Њирбеле,  попросил  ее
походатайствовать за него перед свЯщенником из Ѓалюзака. џ смотрел  на  ее
большое лицо, казавшеесЯ в сумерках бледным пЯтном; уже совсем стемнело, и
мачеха отложила книгу, она  сидела  не  шевелЯсь,  выпЯтив  грудь,  следуЯ
давнишней  привычке,  вынесенной  еще  из   монастырЯ,   где   запрещалось
прислонЯтьсЯ к спинке стула. (‚споминаю, кстати, что она никогда не  клала
нога на ногу.) џ знал, что мачеха почти не слушает менЯ, так как все мысли
ее занЯты делом Џюибаро - ’ронш.
   - Ѓалюзакский свЯщенник? -  переспросила  она.  -  Ѓедный  аббат  Љалю!
Џодумать только, что именно он слывет каким-то чудовищем...  Ќо  благодарЯ
новому ученику он сможет  купить  себе  несколько  книжек...  ‚озможно,  Я
обЯзана открыть глаза полковнику...
   џ стал горЯчо молить ее ничего не предпринимать, ведь она  сама  сейчас
сказала, что аббат Љалю вовсе не свирепый, вовсе не тюремщик, а главное, Я
не хотел жертвовать †аном де Њирбелем как своим товарищем во времЯ  летних
каникул, чему Я заранее радовалсЯ. Љ моему счастью, мачеха заЯвила, что по
зрелом размышлении этот распущенный Њирбель  только  выиграет  в  обществе
свЯщенника, а все прочее следует предоставить воле господней.


   ‚ течение  всей  следующей  недели  Я  боЯзливо  следил  за  господином
Џюибаро, но Я по-прежнему числилсЯ в  его  любимчиках,  а  он  по-прежнему
выказывал мне свое расположение. ќкзамены подходили к концу,  жара  стоЯла
невообразимаЯ, и занЯтиЯ шли вЯло. ‘ам господин ђош ослабил узду  и  читал
нам в классе "‘олдата апюзо". ‚о дворе старших классов трудились столЯры,
воздвигаЯ  специальный  помост  длЯ  раздачи  наград.   Љаждый   день   мы
репетировали хор из "ѓофолии" Њендельсона.

   ‚есь мир объЯт его благоволеньем,
   •валите господа, хвалите...

   …сли бы не Њишель, Я, возможно, никогда и не узнал бы о первых раскатах
драмы Џюибаро - ’ронш. •отЯ Њишель была на редкость прЯмодушной девочкой и
уж никак не была расположена подслушивать  под  дверьми,  но  в  отношении
нашей мачехи она  держалась  настороженно,  следила  за  всеми  действиЯми
Ѓрижит Џиан, следила зорко, недружелюбно и неусыпно.  Љ  тому  же  ЋктавиЯ
’ронш, нежно любившаЯ Њишель, недолго сопротивлЯлась  расспросам  девочки.
’ак мне стали известны роковые последствиЯ моей нескромности.


   ЋктавиЯ ’ронш в свободные от уроков утра  приходила  работать  к  нашей
мачехе; в четверг и субботу она ЯвлЯлась в восемь и уходила в одиннадцать.
‚олосы у нее были какие-то тусклые, редкие, цвет лица нездоровый,  но  все
это искупалось прелестными глазами, правда тоже неЯркими и  небольшими,  и
милой улыбкой бледных губ. „ети обожали ее, и  из-за  этого  обожаниЯ  все
остальные учительницы старались при случае  ее  уколоть.  Љорсаж  свободно
висел на ее худеньких плечах, такой плоской груди, пожалуй, не было  ни  у
кого. ‡ато ниже талии фигура приобретала вполне женские очертаниЯ, и  юбка
строгого монастырского покроЯ не скрывала округлости бедер  и  всего,  что
полагаетсЯ. Љогда в то утро она  вошла  в  гостиную  госпожи  Џиан,  мадам
Ѓрижит встретила ее несколько необычной улыбкой:
   - ‚ы совсем извелись от жары, душенька. Џо лицу видно.
   ЋктавиЯ заверила, что не чувствует себЯ усталой.
   - ќто заметно даже не так по вашему лицу, как  по  вашей  работе,  дочь
моЯ.
   ‚ голосе Ѓрижит вдруг зазвучали суровые нотки:
   - ђассылаЯ последний номер нашего "ЃюллетенЯ", вы наделали уйму ошибок.
Љое-кто  из  дам  мне  жаловалсЯ,  что  получил  "Ѓюллетень"   с   большим
запозданием.
   ЋктавиЯ сконфуженно извинилась.
   - ќто еще не все, - продолжала мачеха, - помните,  Я  продиктовала  вам
циркулЯр и поленилась его перечитать (да-да, поленилась - видите, Я и себЯ
тоже не щажу), так вот, в  этом  циркулЯре  полно  ошибок  и  пропусков...
Ќекоторые фразы вообще никакого смысла не имеют...
   - ‚ы правы, Я действительно последнее времЯ  не  знаю,  что  у  менЯ  с
головой, - пробормотала ЋктавиЯ.
   - ‘ головой иди с сердцем? - сладким голосом спросила Ѓрижит, и ее  тон
никак не вЯзалсЯ с сурово-озабоченным выражением лица.
   - Ћ, мадам Ѓрижит... —то вы имеете в виду?
   - џ не требую, чтобы вы открывали мне свои  тайны,  дочь  моЯ.  „овериЯ
приказами не добьешьсЯ.
   € так как ЋктавиЯ пробормотала что-то вроде, что  "у  нее  нет  никаких
тайн от мадам Ѓрижит", та продолжала:
   - ‚ы сами знаете, где кончаетсЯ наша власть над чужой совестью. ‚ы одна
из наших старейших сотрудниц. џ доверЯю вам не слепо, напротив, доверЯю  с
открытыми глазами, но с материнской заботой. Њы все проходим в жизни через
трудные часы, бедное мое дитЯ...
   ќто уже было выше сил Ћктавии, она упала на колени, уткнулась  лицом  в
лоно Ѓрижит Џиан. Ђ Ѓрижит смотрела сверху вниз  на  жалкий  пучок  волос,
туго  стЯнутых  на  затылке,  на  синеватую  кожу,  на  первые   позвонки,
выступавшие из-под расстегнувшегосЯ воротничка. Љ  счастью  еще,  беднЯжка
ЋктавиЯ не могла видеть брезгливого лица мадам Ѓрижит.  "„аже  такаЯ...  -
думала она - даже такаЯ дурнушка!" € она заговорила громко, но ласково:
   - ‡начит, вы тоже, беднаЯ моЯ ЋктавиЯ, верите, что любимы?
   ЏоднЯв голову, ЋктавиЯ ’ронш запротестовала:
   - џ, Я любима? Ћ мадам, неужели Я такаЯ глупаЯ, чтобы в это поверить...
Ќе об этом речь, уверЯю вас!
   Ќа  несколько  секунд  лицо  Ћктавии  стало  непередаваемо  прелестным,
обаЯтельно милым в своем смирении.
   - ‘ менЯ хватит и того, что нашелсЯ человек,  который  хочет,  чтобы  Я
жила только длЯ него и длЯ детей, если, конечно, бог их нам пошлет...
   - Љонечно, конечно, милаЯ моЯ ЋктавиЯ, -  проговорила  мачеха,  подымаЯ
гостью с колен. - ‘Ядьте-ка поближе ко мне и успокойтесь. Џускай раньше  Я
полагала, что вас ждет более  высокое,  более  свЯтое  призвание,  Я  буду
счастлива, если вы сумеете  создать  семейный  очаг,  достойный  подлинной
христианки. Ќет ничего более естественного,  более  простого.  ЏризнатьсЯ,
ваше волнение менЯ даже удивлЯет.
   - Ќет, нет, мадам... ‚се это не так просто, если бы вы только знали...
   ‚оображаю, как в этот миг наслаждалась моЯ мачеха,  конечно,  в  высшем
смысле: она смаковала радость, доступную лишь одному господу богу, - знать
все о  судьбе  человека,  верЯщего,  что  он  открываетсЯ  нам,  упиватьсЯ
сознанием того, что она, мадам Џиан, вольна склонить чашу весов в  ту  или
другую сторону. €бо мачеха не сомневалась в  своем  влиЯнии  на  трепетную
совесть господина Џюибаро и получила подтверждение  этого  непосредственно
от самой Ћктавии. €, только искусно пройдЯ всю шкалу оттенков  от  полного
довериЯ до тревоги, позволила себе воскликнуть: "‚аше волнение  передалось
и мне!.." - и со страхом осведомилась  у  беднЯжки,  не  идет  ли  речь  о
женатом или разведенном человеке, и,  когда  обвинЯемаЯ  потупила  голову,
пытаЯсь скрыть слезы, Ѓрижит вопросила, и в голосе ее прозвучал чуть ли не
ужас:
   - Ќесчастное дитЯ! Ќеужели  Я  должна  истолковать  ваше  смущение  как
доказательство того, что тот, о  ком  мы  говорим,  свЯзан  такими  узами,
которые нельзЯ порвать? Ќеужели вы решитесь порвать даже узы господни?
   - Ќет, мадам, нет! Ћн  свободен:  духовные  власти  согласны.  ѓосподин
Џюибаро, ибо вы уже догадались, что речь идет о  нем,  так  вот,  господин
Џюибаро уходит на этой неделе из коллежа, и нам уже дозволено думать  друг
о друге...
   Њачеха поднЯлась, положив этим конец излиЯниЯм Ћктавии.
   -  Њожете  не  продолжать.   џ   не   желаю   больше   слушать.   Џусть
соответствующие власти несут за это ответственность. Ђ Я вправе  иметь  по
этому вопросу свою точку зрениЯ, котораЯ, возможно, не совпадает...
   - Љонечно, мадам Ѓрижит, - воскликнула ЋктавиЯ,  заливаЯсь  слезами,  -
господин Џюибаро не так уж твердо уверен в своем праве.  Ћн  мне  твердит,
что только  вы,  вы  одна  можете  его  просветить,  что  только  вы  одна
достаточно умудрены, дабы вернуть мир его душе. Џоймите менЯ, мадам,  дело
совсем  не  в  том,  не  подумайте,  пожалуйста...  „остаточно   на   менЯ
посмотреть: ведь господин Џюибаро вовсе не из низких побуждений...  Ќо  он
говорит, что при одной мысли о том, что у него  когда-нибудь  будет  такой
сын, как ваш ‹уи, он рыдает от счастьЯ.
   -  „а,  да,  -  хмуро  проговорила  мачеха.  -  ђассчитываЯ   завладеть
благородным, простодушным существом, демон выбирает обходные пути...
   - Ћх, мадам Ѓрижит, неужели, говорЯ с ним, вы упомЯнете  о  дьЯвольских
кознЯх?
   Ћна живо схватила руку мачехи, восседавшей на  своем  обычном  месте  -
перед письменным столом, заваленным бумагами и папками.
   - „очь моЯ, если он менЯ ни о чем не спросит,  сама  Я  ему  ничего  не
скажу... Ќу, а если спросит, буду держатьсЯ границ того, в чем Я  чувствую
себЯ наиболее искушенной, но уж в этом  случае  скажу  все  напрЯмик,  без
пугливых уверток, без церемоний, словом, как Я обычно говорю.
   ЋктавиЯ умолЯюще сложила руки и  поднЯла  на  непроницаемый  лик  мадам
Ѓрижит свои кроткие овечьи глаза.
   - Ќо ведь если он сожалеет, что не смог стать отцом, в этом,  возможно,
и нет ничего худого... ’аково мнение его наставника.  ѓосподин  Џюибаро  в
течение долгих лет всЯчески  старалсЯ  побороть  это  чувство!  Џоэтому  -
откуда нам знать, - может, таково знамение, может, его долг уступить этому
зову?
   Њачеха покачала головой:
   - € эту гипотезу отбрасывать тоже нельзЯ...  •отЯ,  откровенно  говорЯ,
она как-то плохо вЯжетсЯ с предначертанием господа, обычно он не  возносит
душу на высоту, дабы низвергнуть ее в  бездну.  „опустим  даже,  господину
Џюибаро предписано свыше отказатьсЯ от своей миссии,  сделать  шаг  назад,
зажить жизнью, где не требуетсЯ умерщвлениЯ плоти, - в  это  Я  еще  смогу
поверить, если мне будут даны бесспорные знамениЯ, ибо ничто и никогда  не
должно разрушать нашей веры.
   - Ћн говорит, что повинен в грехе гордыни, что слишком переоценил  свои
силы и что он должен благодарить провидение за то, что все  это  произошло
не слишком поздно, -  упорствовала  ЋктавиЯ,  хотЯ  в  голосе  ее  звучала
мольба.
   - Ђ если он в этом так уверен, - сухо перебила ее мачеха, - то зачем же
тогда он колеблетсЯ, зачем впутывает менЯ во все эти споры?
   ЋктавиЯ призналась, что всЯ беда именно в том, что вовсе он уж  не  так
уверен и менЯет свои решениЯ чуть ли не каждый день, и, заливаЯсь слезами,
добавила, что теперь ей Ясно, что "мадам Ѓрижит уже вынесла свое решение и
приговор будет беспощаден". Њачеха тут же пошла на попЯтный.
   - „а нет же, нет, ЋктавиЯ, не думайте, пожалуйста, что  Я  из  принципа
отношусь враждебно к тому, чего требует  от  вас  слабаЯ  плоть.  ѓосподин
Џюибаро здесь не единственнаЯ заинтересованнаЯ сторона, и Я  охотно  верю,
что,  во  всЯком  случае,  вы  призваны  к   выполнению   супружеского   и
материнского долга. „а нет же, - повторила она, устремив Ястребиный взглЯд
на жалкую фигурку девушки (и, очевидно, мысленно представлЯЯ себе набухший
живот под этим фартучком и это непривлекательное лицо, еще подурневшее  от
беременности), - да  нет,  возможно,  отказ  господина  Џюибаро  от  своей
высокой миссии должен послужить на пользу вам. џ  вдруг  понЯла,  что  вам
просто необходимо его отступничество  и  в  нем  одно  из  условий  вашего
спасениЯ.
   €ными словами, Ѓрижит  Џиан  приписывала  господу  богу,  "иже  еси  на
небесех", свойственную ее натуре способность все усложнЯть, во всем искать
окольных путей.  Ќо  ЋктавиЯ  ’ронш  в  приливе  надежды  воспрЯнула,  как
спрыснутый водой цветок, и поднЯла к  Ѓрижит  свое  страдальческое  нежное
личико.
   - Ћ, мадам Ѓрижит, теперь вашими устами говорит сам бог, -  восторженно
воскликнула она. - „а, да, это ради  менЯ,  ради  менЯ  одной,  ничтожной,
господин  Џюибаро  отказываетсЯ  от   радостей   возвышенной   жизни,   от
безмЯтежного существованиЯ в коллеже, гордостью которого он был...
   - € вы хладнокровно примете эту  жертву,  дочь  моЯ?  -  вдруг  в  упор
спросила Ѓрижит Џиан.
   ЋктавиЯ озадаченно промолчала.
   - ‡аметьте, Я вовсе не считаю, что вы  должны  от  него  отказатьсЯ.  џ
просто говорю, что, помимо всех иных вопросов, перед  вами  встает  особаЯ
проблема: имеете ли вы право требовать, чтобы такой человек жертвовал ради
вас плодами своего апостольского служениЯ, славой  своей  перед  господом,
своей  честью  перед  людьми?  €бо  не  будем  скрывать   от   себЯ,   что
отступничество такого рода особенно - и в первую очередь - лишает  всЯкого
довериЯ в глазах мирЯн самого отступника. Љ чему  обманывать  себЯ?  Џеред
ним  захлопнутсЯ  все  двери,  и,  так  как  Я  не  знаю  человека,  более
беззащитного перед лицом житейских трудностей, вы должны будете  признать,
что именно  из-за  вас  ему  придетсЯ  вести  тЯжелое,  чтобы  не  сказать
плачевное, существование.
   € тут снова лицо Ћктавии ’ронш осветилось смиренной улыбкой:
   - ‚от этого-то Я и не боюсь, мадам Ѓрижит. ’ут Я спокойна:  мне  хватит
мужества на двоих, и, пока Я жива, он ни в чем не  будет  нуждатьсЯ,  если
даже мне придетсЯ идти в поденщицы... “ него будет все самое необходимое и
даже больше...
   - “ вас не такое уж блестЯщее здоровье, секретарскаЯ работа, которую вы
выполнЯете здесь - а это сущий пустЯк, - и  то  длЯ  вас  уже  непосильнаЯ
нагрузка сверх ваших преподавательских обЯзанностей. џ вам это не в  упрек
говорю.
   € в самом деле,  ЋктавиЯ  ’ронш  с  трудом  переносила  ночные  бдениЯ;
хлопоты  по  устройству  благотворительных  базаров  после   целого   днЯ,
проведенного в школе, лишали ее последних сил. Њачеха повторила, что,  как
это ни мучительно, долг Ћктавии - смотреть на вещи именно под этим  углом.
€ так как ЋктавиЯ робко заметила, что  они  надеютсЯ,  что  общество,  где
господин Џюибаро столько лет  работал  безвозмездно,  может  быть,  сочтет
возможным  назначить  ему  жалованье,  Ѓрижит  искренне  удивилась  такому
отсутствию чувства такта, такой нечуткости. Љак только может эдакое прийти
в голову? ’ут и объЯснЯть нечего.
   - Џо-моему, вы, дочь моЯ, просто утратили здравый смысл... џ не  говорю
уже о том, что не в наших обычаЯх тратить деньги, принадлежащие  беднЯкам,
на работу, за которую охотно возьмутсЯ духовные лица, а  также  многие  из
верующих. Ќет-нет, мы с нашей стороны готовы сделать все возможное,  чтобы
порекомендовать господина Џюибаро,  конечно,  в  той  мере,  в  какой  нам
позволЯет  осторожность  рекомендовать  человека,  по   собственной   вине
поставившего себЯ в столь сомнительное положение, - кстати сказать, он  не
имеет, насколько мне известно, ни надлежащего званиЯ, ни диплома.
   Љогда  наша  мачеха  ввергала  какое-нибудь  живое  существо  в  бездну
отчаЯниЯ, она не без наслаждениЯ тут же вытаскивала его на  поверхность  -
милость, ничего ей не стоЯщаЯ. €так, убедившись,  что  Ћктавии  ’ронш  уже
некуда падать ниже, она стала потихоньку выволакивать ее из бездны и  даже
сумела внушить ей кое-какую надежду. Ћбе они единодушно пришли  к  некоему
решению, о котором Я накануне раздачи наград узнал из уст самого господина
Џюибаро.
   Њы трудились целый день, украшаЯ школьное здание папскими  штандартами,
перемешиваЯ их со знаменами ђеспублики. ѓосподин Џюибаро пересекал двор, и
Я пошел, как  обычно,  ему  навстречу,  пользуЯсь  неписаной  привилегией,
которую не пыталсЯ оспорить у менЯ никто из моих однокашников.  Ћн  усадил
менЯ на ступеньки помоста и сообщил, что принЯл одно очень важное решение.
Њадам Ѓрижит,  "котораЯ,  подобно  всем  истинно  свЯтым  людЯм,  скрывает
бесконечную свою доброту под маской суровости", понЯла, что он нуждаетсЯ в
спокойствии  и  одиночестве,  дабы  хорошенько  поразмыслить   и   принЯть
наилучшее решение, и потому она милостиво изъЯвила свое желание видеть его
нынешним летом в ‹аржюзоне.
   - ‚ ‹аржюзоне? - ошеломленно переспросил Я.
   …сть такие места  на  земле,  которые  никак  нельзЯ  свЯзать  в  своем
воображении с той или  другой  личностью.  Џоэтому  Я  не  мог  установить
никакой свЯзи между  страной  моих  детских  каникул  и  присутствием  там
учителЯ из  нашего  коллежа.  …го  пригласили  под  официальным  предлогом
заниматьсЯ со мной латынью.
   џ пыталсЯ представить себе господина Џюибаро  знойным  днем  на  аллеЯх
‹аржюзона в его сюртуке и цилиндре.  џ  спросил,  будет  ли  он  ходить  в
сюртуке и там, у нас. Ћн ответил, что задерживаетсЯ как раз из-за  покупки
летнего костюма.
   ѓосподин ђош покинул свое любимое местечко у  уборных.  ‚згромоздившись
на лестницу, засучив рукава, он, вооруженный молотком,  обратил  всю  свою
неизбывную  злобу  против  шлЯпки  гвоздЯ.  “ченики  обменивались  летними
адресами. Њаленький оркестрик  репетировал  в  парадном  зале  увертюру  к
"Џутешествию в Љитай". †ан Њирбель стоЯл, по  своему  обыкновению  опустив
голову и глубоко засунув  руки  в  карманы,  у  стенки,  хотЯ  сейчас  все
наказаниЯ, даже в отношении его, были отменены; на нестриженых волосах его
была надета набекрень каскетка, такие выдавались у  нас  плохим  ученикам.
™еки его покрывал легкий пушок, и поэтому он казалсЯ  много  старше  своих
соучеников (он дважды оставалсЯ на второй год). Џожалуй, не столько плохое
поведение, а именно возраст отделЯл его от нас: отделЯла бурнаЯ река,  где
он барахталсЯ без помощи, брошенный на произвол судьбы, жертва  неведомого
рока, и даже не с кем было словом об этом обмолвитьсЯ.



3

   ќкипаж, нанЯтый в ‹ангоне,  остановилсЯ  у  калитки  сада  перед  домом
свЯщенника. Џервым вышел полковник. Ћн только что  плотно  позавтракал,  и
поэтому багроваЯ его  физиономиЯ  побагровела  еще  сильнее,  отчего  шрам
казалсЯ совсем белым. "Љронштадтку" он  сбил  на  левый  бок.  Ќа  лацкане
короткого прорезиненного плаща, едва покрывавшего бедра - он сам  именовал
его "разлетайка", - красовалась полуувЯдшаЯ  роза.  ‘ухие  петушиные  ноги
были плотно обтЯнуты клетчатыми панталонами. Ђ гетры были белые.
   †ан, нагруженный чемоданом и сумкой, поплелсЯ за  ним  через  сад,  так
густо засаженный овощами, что  негде  было  ступить.  „ом  свЯщенника  был
окружен, вернее осажден, картошкой, горошком, помидорами и салатом  десЯти
сортов. Љусты смородины и персиковые деревьЯ  стоЯли  стеной  вдоль  узкой
тропки, она вела к низенькой дверце,  над  которой  красовалось  распЯтие,
вырезанное из сердцевины бузины.
   Ћба, и дЯдЯ и племЯнник, не сомневались, что за ними следЯт из пыльного
окошка первого этажа. Ќо, только услышав удар молотка в дверь, аббат  Љалю
вышел навстречу гостЯм. € оказалсЯ  выше  дЯди  на  целую  голову.  Џоверх
сутаны у него был подвЯзан синий фартук, такие  фартуки  носЯт  садовники,
‚идимо, он не брилсЯ уже несколько дней, и  щетина  расползлась  ко  всему
лицу, не пощадив даже скул. €з-под низкого лба  смотрели  голубые  детские
глаза, нос был солидный, с раздвоенным кончиком, зубы крепкие; но  †ан  де
Њирбель поначалу ничего не заметил, он глЯдел  только  на  огромные  руки,
перепачканные замазкой, поросшие густой шерстью.
   - Џривез вам вашего воспитанника, господин кюре,  признаюсь,  подарочек
не из приЯтных. Ќу, иди поздоровайсЯ с господином кюре, да  пошевеливайсЯ.
ЏовторЯть тебе, что ли, сотни раз? Ќадеюсь, что ты не собираешьсЯ с первой
же минуты показывать свой характерец.
   „ержа берет в руке, †ан поклонилсЯ, но не сказал ни слова.
   - ќкаЯ дубина! •отЯ, пожалуй, Я даже доволен, что вы сразу же понЯли, с
какого  сорта  мальчиком  вам  придетсЯ  иметь  дело.  —тобы  он   простое
"здравствуйте" сказал, и то приходитсЯ его дубасить!
   - Њы еще успеем познакомитьсЯ, - произнес свЯщенник.
   ‘лова эти были сказаны  холодным,  равнодушным  тоном.  Ќе  пускаЯсь  в
дальнейшие разговоры, хозЯин провел их  на  третий  этаж,  чтобы  показать
мальчику отведенную  ему  комнату.  Љомнату  эту  выгородили  из  чердака,
побелили мелом, поставили только самую необходимую мебель, зато все кругом
блестело чистотой, а окошко выходило на старенькую церковь, стоЯвшую среди
погоста, на равнину, где между  сосен  прЯталсЯ  ‘ирон,  крохотный  приток
ѓаронны; однако даже отсюда, сверху, можно было  проследить  бег  воды  по
особенно нежной зелени прибрежных зарослей ольхи.
   - џ сплю и работаю прЯмо под этой комнатой, так что нас разделЯют  одни
половицы. „аже дыхание его мне будет слышно.
   Џапский зуав заверил, что это ничуть не лишнЯЯ мера предосторожности  и
что с такого удальца "нельзЯ спускать глаз ни днем, ни ночью".  Љогда  они
перешли  в  просторную  комнату  нижнего  этажа,  которую  аббат   называл
гостиной, где стоЯли столик и  четыре  кресла,  а  обои  пестрели  пЯтнами
сырости, полковник шепнул на ухо свЯщеннику:
   - Њне нужно поговорить с вами наедине. Ђ ты отправлЯйсЯ в  сад  и  жди,
когда тебЯ позовут... Ђ ну, живо!
   Ќо кюре прервал его и проговорил спокойным тоном:
   - Џрошу прощениЯ, полковник, но Я предпочитаю, чтобы  он  присутствовал
при нашей беседе. ќто входит в мою систему воспитаниЯ, и Я  прошу  оказать
мне доверие: ребенок должен точно знать, что  ему  ставЯт  в  вину  и  что
именно в нем следует исправлЯть.
   - џ вас предупреждаю, что это чревато неприЯтными  последствиЯми...  ‚ы
же его еще не знаете... Њне было бы свободнее без...
   Џолковник хмурилсЯ, но кюре настоЯл  на  своем.  €так,  †ан  осталсЯ  и
торчал посреди гостиной, устремив взглЯд на дЯдю.
   - Ќу, как бы вам проще объЯснить? „убина, господин  кюре,  -  этим  все
сказано. ‘ловом, неисправимый, не-ис-пра-вимый, - повторил  он  по  слогам
своим резким голосом.
   „а-да, другого слова он не находил. Љак многие люди, мнЯщие  себЯ  выше
других, он располагал весьма скудным запасом слов и восполнЯл этот  пробел
стертыми Языковыми штампами, сравнениЯми, модулЯцией голоса и жестами.
   - …го хоть убей, господин кюре... Џравда, иной раз он  может  пойти  на
попЯтный, надеЯсь избежать взбучки.  €  вместе  с  тем  не  глуп,  не  без
способностей... Ќо обЯзанностей своих не выполнЯет, уроков не учит...
   - Ђ что он любит? џ имею в виду, какие у него вкусы, склонности?
   - —то любит? - полковник даже онемел. - € в самом деле, что ты  любишь?
Ѓездельничать? ќто само собой Ясно, а еще что? „а ну  же,  отвечай!..  ‚от
видите! ‚идите, каков он! Ћтвечай, или Я тебЯ изобью!
   Љюре удержал карающую длань полковника.
   - Ќе надо, Я потом сам узнаю его склонности.
   - ‘клонности?  Ќу  и  скажете  вы  тоже,  господин  кюре.  Ќо  менЯ  не
проведешь. Ђ он, он узнает вашу систему,  котораЯ,  надеюсь,  не  особенно
сложна, - добавил он, подмигнув свЯщеннику. - ‘  дрЯнной  лошадью  у  менЯ
одна система - шпоры да хлыст... џ не зрЯ сказал  "с  дрЯнной"...  Њне  бы
хотелось кое о чем поговорить с вами наедине.
   †ан де Њирбель залилсЯ краской. Ћн  низко  наклонил  голову,  и  теперь
свЯщенник не видел его лица, а только волосы.
   - ‚рЯд ли нужно добавлЯть, что Я действую в качестве опекуна и от имени
графини де  Њирбель,  матери  стоЯщего  перед  нами  шалопаЯ,  и  что  вам
предоставлЯетсЯ  полнаЯ  свобода  -  смело  прибегайте   к   любым   мерам
воздействиЯ, лишь бы они помогли вам  привести  его  к  повиновению.  ‘амо
собой разумеетсЯ, в границах, не вредЯщих здоровью ребенка.
   - ‘амо собой разумеетсЯ! - повторил кюре,  не  сводЯ  глаз  с  повинной
головушки.
   - ‘ейчас Я подумал и могу ответить на ваш вопрос о его склонностЯх.  Ћн
любит читать и, Ясно, читает всЯкую пакость. Џоэтому здесь особенно  нужен
глаз да глаз. “же успел набратьсЯ разных идей... „а что там  говорить!  Ћ,
он вовсе не всегда такой молчаливый, как сейчас, - когда он с вами спорит,
он за словом в карман не  лезет.  ‚ы  не  поверите,  во  времЯ  пасхальных
каникул он посмел утверждать при нашем кюре, господине ’алазаке, что  если
министр Љомб человек честный, если  он  верит,  что  делает  благое  дело,
разгонЯЯ конгрегации, то он не только не виноват, но  еще  заслужил  перед
господом.
   - Ћн утверждал это? - с проблеском интереса спросил свЯщенник.
   - „а, да... Љак вам это понравитсЯ? —то вы об этом  скажете?  €  уперсЯ
как бык, ничего не помогло: ни  увещеваниЯ  господина  ’алазака,  ни  гнев
наших дам, ни даже взбучка, которую пришлось ему задать.
   - ’ы действительно это утверждал?  -  повторил  кюре.  €  он  задумчиво
посмотрел на этого маленького лисенка, попавшего в его гостиную,  который,
казалось, весь взъерошившись, ищет какую-нибудь лазейку, чтобы улизнуть.
   - …сли вы владеете каким-нибудь секретом и сумеете вправить ему  мозги,
Њирбели будут вам весьма  и  весьма  признательны.  €бо,  подумайте  сами,
господин кюре, наше имЯ, наше состоЯние, будущее нашего рода,  наконец,  -
все упираетсЯ в этого негодника.  Ћн  заЯвил,  что  лучше  сдохнет,  а  не
поступит в ‘ен-‘ир или в армию, как водитсЯ в нашем семействе. ‚прочем, он
и отстал слишком. Ќи в какое училище он не сможет  подготовитьсЯ.  “  него
хватило цинизма заЯвить, что  он  вообще  ничего  не  хочет  делать,  даже
заниматьсЯ своими поместьЯми не будет. ‚от видите, видите!  Ќе  возражает,
хихикает. Ќемедленно прекрати хихиканье, а то Я тебЯ изобью!
   †ан отступил  к  стене.  “лыбка  открыла  его  острые,  белые,  неровно
посаженные зубы. €  он  поднес  к  лицу  руку  привычным  жестом  ребенка,
которого бьют часто и больно.
   - Ќе горЯчитесь,  полковник,  -  проговорил  кюре.  -  ’еперь  это  уже
касаетсЯ менЯ. Њожете ехать спокойно. џ буду держать вас и графиню в курсе
дела. ‚прочем, и мальчик тоже вам напишет.
   - Ќет уж!
   ќто были первые слова, произнесенные †аном.
   - „о свиданиЯ, малыш! - сказал дЯдЯ. - ‚ручаю тебЯ в надежные и крепкие
руки, - добавил он, пожимаЯ огромную лапищу кюре. - Њне говорили, что  они
умеют добиватьсЯ прекрасных результатов...
   € он громко, с каким-то странным подвизгиванием расхохоталсЯ. ‘вЯщенник
пошел проводить его до экипажа.
   - Ђ главное, не давайте ему спуску, - сказал  в  заключение  полковник,
вручаЯ свЯщеннику конверт с деньгами на первые расходы. - Ћн  не  барышнЯ,
шкура у него дубленаЯ. € ничего  не  опасайтесь,  Я  вас  в  любом  случае
выгорожу, а главное, не обращайте вниманиЯ на то, что вам будет писать моЯ
невестка. ’ут уж Я решаю, Я руковожу.


   Љюре вернулсЯ в гостиную и увидел, что †ан все  еще  стоит  на  прежнем
месте. Љогда свЯщенник приблизилсЯ к нему, он невольно отступил на  шаг  и
тем же жестом прикрыл согнутым локтем лицо, словно защищаЯсь от удара.
   - Џомоги мне накрыть на стол, - сказал свЯщенник.
   - џ вам не слуга.
   - ‚ этом доме каждый сам себе слуга. ’олько вот стрЯпает у  нас  ЊариЯ,
но ей семьдесЯт один год и ее мучит ревматизм. Ђ накроешь ты длЯ  себЯ.  џ
лично никогда не полдничаю. ‘ейчас сюда приедут на велосипедах  твой  друг
‹уи Џиан с сестрой. Ћни будут здесь с минуты на минуту.
   Ћн открыл дверь в столовую.
   - ’орт и сливы в буфете, там же початаЯ бутылка  оршада.  Љогда  будете
пить оршад, сходи и принеси воду: она в  кувшине  в  подполе.  „о  вечера,
сынок... „а, кстати, ты уже знаешь, что мой кабинет  находитсЯ  прЯмо  под
твоей спальней. ’ам у менЯ много книг... Ѓоюсь, что они не в твоем  вкусе.
Ќо если поискать... ‚ общем, можешь рытьсЯ на полках, сколько тебе угодно.
Њне ты не помешаешь...
   †ан услышал тЯжелые шаги свЯщенника на  деревЯнной  лестнице,  потом  у
себЯ над головой, затем с визгом проехались по полу  ножки  стула,  и  все
стихло; только стрекот кузнечиков, кукареканье петухов, жужжание мух.
   - •очет менЯ умаслить, только  зрЯ  он  воображает,  что  менЯ  на  это
возьмешь...
   € все же †ан открыл дверь в столовую и потЯнул ноздрЯми,  вдыхаЯ  запах
торта. ‘толоваЯ была обставлена лучше  других  комнат:  старинные  стенные
часы, длинный буфет в стиле ‹уи-”илиппа, стол вишневого дерева, навощенный
до блеска, плетеные стульЯ; здесь царила какаЯ-то удивительнаЯ,  пахнувшаЯ
Яблоками свежесть, за стеклЯнной дверью открывалсЯ вид на низенькие  крыши
хлевов, на ближний луг, где еще стоЯли стога неубранного сена.


   Љак-то менЯ спросили: "Ђ откуда,  в  сущности,  вам  известны  все  эти
событиЯ, ведь вы-то не были  их  непосредственным  свидетелем?  Џо  какому
праву вы приводите здесь разговоры, ведь вы их не слышали?"  „ело  в  том,
что Я пережил большинство героев этой  книги,  людей,  занимавших  в  моей
жизни значительное место. Ђ потом Я по самой своей  природе  архивариус  и
храню, помимо одного личного дневника (дневника господина Џюибаро), еще  и
записи, которые  Њирбель  обнаружил,  разбираЯ  бумаги,  оставшиесЯ  после
господина Љалю. ’ак, в частности сейчас, передо мной лежит письмо, которое
читал и перечитывал кюре, пока †ан в столовой кружил вокруг  стола  и,  не
выдержав искушениЯ, слопал сливу... Ђ  тем  временем  Я  вместе  со  своей
сестренкой Њишель нессЯ на велосипеде по пыльной белой дороге;  тогда  еще
дороги не покрывали гудроном... (ЏроезжаЯ через  ‚алландро,  мы  встретили
возвращавшегосЯ домой графа де ЊирбелЯ, в сбитой на ухо  "кронштадтке",  и
Њишель успела разглЯдеть его тощие лЯжки - он сидел, закинув нога на ногу,
- его шрам и увЯдшую розочку на отвороте прорезиненного плаща.)
   Љонечно,  Я  воспользовалсЯ  своим  правом  соответственно  расположить
материал, оркестровать эту реальность, эту подлинно существовавшую  жизнь,
котораЯ умрет только вместе со мной и котораЯ жива наперекор годам, покуда
живы еще мои воспоминаниЯ. € если Я придал  литературную  форму  диалогам,
то, во всЯком случае, Я ни буквы не изменил в письме графини де Њирбель, в
письме, полученном аббатом Љалю накануне, за два  днЯ  до  прибытиЯ  †ана.
Ќаписано оно синими чернилами, острым почерком, и под ним  стоит  подпись:
‹а Њирандьез-Њирбель.

   "ѓосподин кюре,
   …сли Я беру на себЯ смелость обратитьсЯ непосредственно к ‚ам, то  лишь
потому, что Я узнала от  госпожи  Ѓайо,  что  ‚ы  в  качестве  воспитателЯ
применЯете совсем иные методы, чем те, какие приписывает  ‚ам  мой  деверь
граф Ђдемар де Њирбель. ЃлагословлЯю небеса за то, что  ему  не  пришла  в
голову мысль навестить вышеупомЯнутых Ѓайо, и, таким образом, он  верит  в
‚ашу репутацию воспитателЯ  трудных  детей  и  считает,  что  ‚ы,  по  его
выражению, "сумеете подкрутить гайку". џ была не столь щепетильна, как мой
деверь, и, хотЯ мне представлЯлось довольно щекотливым сделать первый  шаг
в отношении этих бывших аптекарей, предки которых состоЯли в  услужении  у
моих  предков,  Я  не  колеблЯсь  отправилась  к  ним  и   была   сторицей
вознаграждена за свой поступок, так как Я знаю теперь, какому  человеку  Я
пишу, знаю, что полностью могу положитьсЯ  на  ‚аш  характер.  ‚ы  должны,
господин кюре, знать кое-какие подробности, могущие просветить ‚ас  насчет
моего несчастного мальчика и его нрава. Џрежде  всего  он  питает  ко  мне
любовь куда более  неистовую,  чем  обычно  питают  к  своим  матерЯм  его
сверстники; †ан убежден, что Я не плачу ему тем же чувством, считает,  что
Я сужу о нем сообразно созданному его дЯдей образу, и Я  должна  признать,
что, если говорить о внешней стороне наших отношений, мальчик вполне  прав
- со стороны может показатьсЯ, что Я без  борьбы  отступилась  от  сына  и
отдала его в руки этого палача. Џростите  на  слове,  господин  кюре,  но,
когда ‚ы сами увидите графа, ‚ы менЯ поймете.
   ’ут Я должна сделать ‚ам одно признание, как это мне ни трудно, но ведь
Я обращаюсь к свЯщеннику, к человеку, привыкшему отпускать людЯм грехи.  џ
бессильна против моего деверЯ: во-первых,  потому,  что  он  по  завещанию
получил особые полномочиЯ в отношении моего сына, но еще более потому, что
Я у него в руках, так как мой муж во времЯ своей последней болезни передал
Ђдемару   компрометирующие    менЯ    бумаги,    и    довольно    серьезно
компрометирующие. Љоль скоро Я всегда действовала сообразно велениЯм  моей
совести и полностью пользуЯсь своими женскими правами, Я не  могу  считать
себЯ женщиной виновной, господин  кюре.  ЌеосмотрительнаЯ,  неспособнаЯ  к
хитростЯм, расчетам - это верно, все  это  было.  џ  могла  бы  без  труда
обмануть мужа,  а  возможно,  имела  на  то  все  права.  —его  только  не
претерпела Я совсем еще юной: тут и систематическаЯ травлЯ, какую способна
изобрести лишь ревность, и  заточение,  словом,  тайнаЯ  пытка,  поскольку
этому способствовала наша уединеннаЯ  жизнь  в  замке  под  ЂрманьЯком,  и
мстительные  выходки,  благо  они  сходили  с  рук.  ‘ловом,  хватит   длЯ
настоЯщего романа, и не знаю, может, Я и напишу его  когда-нибудь,  потому
что Я умею писать, и это-то менЯ и погубило. ’аким образом, Ђдемар  держит
в руках мои злосчастные письма, которые вернул мне мой адресат  и  которые
Я, на свою беду, не уничтожила  вовремЯ,  и  где  Я,  побуждаемаЯ  демоном
литературы, в  живых  выражениЯх  описывала  свои  чувства;  свет  прощает
женщине,  уступившей  чувствам,  но  никогда  не  простит   открытого   их
выражениЯ.
   ’еперь ‚ы знаете мой секрет, господин кюре. •отЯ Я  не  верю  больше  в
таинства религии, Я верю еще в достоинство ее служителей и их  скромность.
‚ы должны знать следующее:  Ђдемар  только  потому  распорЯжаетсЯ  судьбой
†ана, что моЯ честь в его руках и, если Я подниму голос, он менЯ  загубит.
‚от ‚ам еще один характерный штрих: он опасаетсЯ, что держит менЯ в  руках
недостаточно крепко, и не прочь был бы на мне женитьсЯ, его прельщает  мое
состоЯние, довольно значительное; добавлю справедливости ради, что  такова
была последнЯЯ волЯ его  умирающего  брата;  он  все  времЯ  твердит,  что
женщину можно укротить по-настоЯщему только в браке. „аже  мысль,  что  де
Њирбель,  урожденнаЯ  ‹а  Њирандьез,  могла  бы  потребовать  развода,  не
приходила в голову ни тому, ни другому. Ђдемар прибегает к шантажу, однако
говорит об этом намеками: он дает мне понЯть, что, если Я стану его женой,
†ан будет воспитыватьсЯ  у  нас  в  ‹а-„евизе,  что  все  вопросы  по  его
воспитанию буду решать Я,  что  часть  года  Я  смогу  проводить  у  своих
родителей. ѓоспожа ‹а Њирандьез имеет, как ‚ы понимаете, большие свЯзи,  и
Я отнюдь не  отказалась  от  мысли  о  блестЯщем  реванше,  который  могут
принести мне литературные успехи... —то делать?  Ћкончательного  отказа  Я
деверю не даю, пытаюсь как-то выиграть времЯ. Ђдемару уже  за  шестьдесЯт,
и, когда он встает из-за  стола,  он  неестественно  багровеет;  нарушениЯ
режима, которые неизбежны при его образе жизни  и  которых  Я  великодушно
стараюсь не замечать, могли бы подсказать другой женщине кое-какие  мысли,
но Я абсолютно не способна к любым расчетам,  и  если  Я  могла  совершать
безумства, то низости - никогда. „аваЯ ‚ам все эти необходимые сведениЯ, Я
смею надеЯтьсЯ. ‚ы не осудите менЯ, исходЯ из узких взглЯдов, которые, как
Я знаю, внушают ‚ам отвращение, а будете судить менЯ с позиций  человечной
и просвещенной религии и не откажете мне в милости, какую Я могу  получить
только от ‚ас. Њне хотелось бы, чтобы ‚ы  попросили  длЯ  менЯ  у  Ђдемара
разрешениЯ навещать †ана в Ѓелюзаке. ‚ам он не откажет, особенно  если  ‚ы
напишете ему, что мой визит пойдет на пользу делу. ‘кажите ему, что Я могу
остановитьсЯ у ‚ас. Ќо Я  поселюсь  в  гостинице  в  ‚алландро,  чтобы  не
причинЯть ‚ам лишнего беспокойства. †ду со всем  нетерпением  материнского
сердца ‚ашего ответа и прошу ‚ас, господин  кюре,  верить  в  искреннюю  и
пылкую  благодарность,  которую  Я  уже  испытываю  к  благодетелю   моего
единственного и обожаемого сына".

   Љюре взЯл со стола красный карандаш и подчеркнул фразу: "остановлюсь  в
гостинице в ‚алландро". Љак раз сейчас Я смотрю на эту  красную  черточку,
чуть выцветшую с годами... Ћчевидно, он считал, что тут  главный  стержень
письма и все прочее написано ради одной этой коротенькой  фразы.  ’ак,  во
всЯком случае, подумалось мне вначале, но, по правде  говорЯ,  не  мог  же
кюре обладать пророческим даром,  и  фраза,  вероЯтно,  подчеркнута  после
того, как дальнейшие событиЯ наполнили эти слова подлинным содержанием. Ќо
в тот вечер он мог понЯть, что ни за какие блага мира Ђдемар де Њирбель не
согласитсЯ предать гласности документы,  направленные  против  невестки  и
могущие опозорить их славный род. Ќе особенно правдоподобно звучало  также
и  утверждение,  будто  полковник  на   седьмом   десЯтке,   сам   человек
состоЯтельный, задумал вдруг женитьсЯ на графине.
   ѓосподин Љалю вынул  из  Ящика  стола  папку  с  надписью  на  обложке:
"‹ицемерки". Ћн вложил в нее письмо, запер Ящик, потом прислушалсЯ к  гулу
наших голосов, доносившихсЯ  с  первого  этажа,  к  нашему  хохоту,  звону
тарелок;  опершись  локтЯми  на  доску  письменного  стола,  он   просидел
неподвижно несколько минут, закрыв лицо своими огромными ладонЯми.



4

   - Џриторно, - сказал †ан, осушив стакан оршада. -  Њне  бы  чего-нибудь
покрепче.
   €  он  начал  шарить  в  буфете.  џ  отлично  понимал,  что  он  просто
хорохоритсЯ, но  в  душе  Я  был  шокирован.  Ђ  вдруг  Њирбель  и  впрЯмь
неисправимый мальчик. Ћн шумно двигал  начатыми  бутылками,  открывал  их,
принюхивалсЯ, желаЯ по запаху определить содержимое.
   - ќто, по-моему, черносмородиннаЯ наливка, или дЯгилевка, или ореховаЯ,
словом, питье  длЯ  монашек...  Ћднако  кюре  вроде  бы  не  из  тех,  кто
пробавлЯетсЯ сиропами... Ђга, вот  оно  -  это-то  он,  надо  полагать,  и
хлещет! - вдруг крикнул †ан, потрЯсаЯ начатой бутылкой коньЯка. - € к тому
же 1860 года! - Ћн прищелкнул Языком. - Љак раз  в  том  году,  когда  мой
дЯдюшка Ђдемар заработал при Љастельфидардо свой знаменитый шрам...
   Њишель запротестовала: кто же пьет коньЯк ни с того  ни  с  сего  среди
бела днЯ? …го подают к десерту.
   - Љ десерту сам кюре заЯвитсЯ.
   - Ќадеюсь, †ан, ты все-таки воздержишьсЯ?
   - ’ак тебе и воздержусь! € ликерными рюмками пить не стану!
   Ќе так-то легко мне  было  догадатьсЯ,  где  начиналось  комедиантство.
Њолчаливый школьник,  которого  вечно  наказывали  в  коллеже,  ничуть  не
походил на этого юного громилу. џ не сразу понЯл, что он  разошелсЯ  вовсю
из-за присутствиЯ Њишель - ведь он почти с ней не разговаривал,  а  на  ее
вопросы буркал что-то невнЯтное. Љазалось, он просто ее не замечает.
   - ќто уж слишком, †ан, тебе будет нехорошо.
   - ‡аметь, одним духом...
   Ћн запрокинул голову,  но,  видимо,  переборщил  и  закашлЯлсЯ.  Њишель
хлопнула его по спине. Џо комнате пополз запах коньЯка.
   - ѓосподин Љалю заметит, - сказал Я.
   - Ђ мы в бутылку водички подольем, он подумает, что коньЯчок выдохсЯ...
   - Ђ запах! Ћт тебЯ же разит коньЯком, да и в доме пахнет...
   ’ут мы услышали над головой скрип отодвигаемого  стула  и  стук  грубых
башмаков на лестнице. ‚став на пороге, кюре втЯнул носом воздух и  оглЯдел
нас.
   - Ќашли-таки мой коньЯк, бродЯги, - весело проговорил он и обратилсЯ  к
†ану: - Ђ ну, признайсЯ, что он недурен, ты в этом деле должен знать толк.
“  вас  в  ‹а-„евизе,   уверен,   коньЯки   первосортные,   место   больно
подходЯщее... Ђ ты, ‹уи, свел бы своего приЯтелЯ к ‘ирону. ‹юбит  он  рыбу
ловить?  ‹юбит?  Ќу,  тогда  покажи  ему  рыбное  местечко.   ™уки   прЯмо
бесчинствуют, но есть тихие заводи...
   Ћн распахнул стеклЯнные двери  столовой,  которые  выходили  на  задний
двор, и с минуту смотрел нам вслед. Њы  шагали  по  наполовину  скошенному
лугу. ‹ето выдалось грозовое, и сено не успевали сушить. Њы направились  к
ольшанику, вытЯнувшемусЯ вдоль берега. Ѓурые и голубые  стрекозы  извещали
нас о близости невидимой отсюда протоки. Џод ногами захлюпала вода  -  луг
здесь был болотистый. †ара и после полуднЯ стоЯла влажнаЯ,  изнурительнаЯ.
Ћчевидно, спиртное придало †ану смелости, так как  он  нарочно  отстал  от
менЯ на довольно значительное расстоЯние, чтобы Я не мог расслышать, о чем
они говорЯт с Њишель, шедшей с ним рЯдом. џ показывал им дорогу, чувствуЯ,
как  менЯ  охватывает  глухаЯ  тоска,  источник  страданий,  окрасивших  и
искалечивших всю мою жизнь. Ќо Я не имею  права  умолчать  об  этой  ране,
полученной мною  еще  в  ребЯчестве.  Ќичто  так  не  распространено,  как
ревность в самой простейшей ее ипостаси. “ менЯ она, эта мука, началась  с
тринадцати лет, на этом болотистом лугу,  когда  Я  напрЯгал  слух,  чтобы
расслышать хоть обрывки слов, которыми обменивались моЯ сестра и мой друг,
причем ревность этого рода свойственна далеко не всем и,  хочу  надеЯтьсЯ,
не ЯвлЯетсЯ уделом рода человеческого, ведь над ним и  без  того  тЯготеет
немало проклЯтий.
   “же и тогда нелегко мне было разобратьсЯ, был  ли  Я  уЯзвлен  в  своей
любви к Њишель или в дружеской привЯзанности к †ану. Њне  просто  противно
было, что Њишель говорит с ним вполголоса, доверительным  тоном,  чего  до
сегоднЯшнего днЯ удостаивалсЯ один лишь Я. Њишель принадлежала мне,  и  до
сих пор Я не делилсЯ ею ни с кем, и вот †ан увел ее в сторонку, смешит ее,
тот самый †ан, которого Я в своих мечтах с восторгом уже целые две  недели
встречал на всех ларжюзонских тропках, которого Я мысленно вовлекал во все
свои каникулЯрные затеи, этого †ана Я мечтал безраздельно иметь длЯ  себЯ,
длЯ себЯ одного, но и он тоже ускользал от менЯ. Љак Я не предвидел  этого
заранее? "Ћни обращаютсЯ со мной как с мальчишкой, они от менЯ  таЯтсЯ..."
‚ремЯ от времени Я останавливалсЯ и ждал их. Ќа повороте тропинки  Я  даже
потерЯл их из виду, и мне пришлось возвращатьсЯ обратно. Ђ когда Я подошел
к ним, оба дружно замолкли.
   - Ћ чем вы говорите?
   Ћни смешливо переглЯнулись и не ответили. †ан  жевал  травинку.  Њишель
слегка раскраснелась и, чтобы посмотреть мне в лицо, откинула голову,  так
как ей мешали полЯ большой  соломенной  шлЯпы.  Ђ  Я  уперсЯ:  о  чем  они
говорили? "Ћ том, что  не  должно  интересовать  маленьких  мальчиков",  -
отрезала Њишель. †ан нагнулсЯ к ее уху, и на сей раз Я расслышал: "‡начит,
по-вашему, он _просвещен_?"
   _Ѓыть просвещенным_ на нашем лицейском Языке значило быть в курсе  всех
таинств жизни и, в частности,  тайны  зачатиЯ.  џ  побагровел  и  бросилсЯ
вперед, вдвойне несчастный: значит, они нарочно отстают, чтобы  поговорить
о запрещенных вещах, значит, они вроде как бы сообщники, и это еще  больше
отдалЯло менЯ от них.
   Њачеха позволила мне пригласить †ана в ‹аржюзон к завтраку. џ решил  не
передавать ему этого  приглашениЯ,  которому  так  радовалсЯ  заранее,  но
сейчас Я с ужасом думал о завтрашнем дне, когда или Њишель отнимет у  менЯ
†ана, или †ан отнимет у менЯ Њишель. Ќет, уж лучше вообще его  не  видеть!
Џускай дохнет со скуки у своего кюре! ‚ конце концов,  дЯдЯ  Ђдемар  знал,
что делает, когда велел держать его в ежовых рукавицах. “  нас  в  коллеже
все говорили, что "Њирбель - грЯзный  тип",  и  не  исключали  его  только
потому, что его опекун был героем Љастельфидардо. ‚озможно, именно  в  эту
самую минуту он рассказывает Њишель то, что Я именовал про себЯ "пакостные
истории". Ќезачем Њишель ходить к нему в гости.  џ  непременно  предупрежу
мачеху. ‹учше уж никогда его не  видеть,  навеки  от  него  отречьсЯ,  чем
ощущать, как сдавливает тебе глотку, как свербит под  ложечкой  эта  боль,
против  которой  нет  лекарства,  раз   лекарство   находитсЯ   вне   моей
досЯгаемости: оно в желаниЯх, в сердце, в тайных помыслах  моего  друга  и
моей сестры, объединившихсЯ против  менЯ!  Џытка,  о  которой  не  скажешь
вслух! Љонечно, тогда, стоЯ на берегу  быстротечного  ‘ирона,  опершись  о
ствол высокой сосны, вспоенной щедрым потоком, омывающим ее корни,  Я  еще
не знал, что в этой пытке нельзЯ признаватьсЯ вслух, и только из  гордости
стремилсЯ скрыть свою досаду. џ не хотел больше ждать и, чтобы сбить их  с
толку, пошел быстрее, вытер слезы, задышал ровно  и  состроил  равнодушную
мину. Ђ они хохотали - еще задолго до того, как Я  их  увидел,  Я  услышал
взрывы хохота. Ќад потревоженным папоротником мелькнула соломеннаЯ  шлЯпка
Њишель, наконец-то они поЯвились. ‘естра спросила,  как  доберетсЯ  завтра
†ан де Њирбель до ‹аржюзона, ведь велосипеда у него нет.
   - Њой велосипед эта скотина отнЯла, - поЯснил †ан.
   ‘котиной он величал своего дЯдюшку. џ холодно ответил, что ничем помочь
не могу.
   - Ђ Я думала оставить ему свой  велосипед,  -  протЯнула  Њишель,  -  Я
вечером поеду на твоем, а ты сЯдешь на раму...
   - ‚осемь километров на раме? Ќет уж, спасибо. Ќе желаю Я  портить  свой
велосипед. …сли Њирбелю угодно, пусть идет в ‹аржюзон пешком -  подумаешь,
великое дело пройти восемь километров!
   - ’ак Я и знала, -  сердито  воскликнула  Њишель.  -  ЊолитсЯ  на  свой
велосипед! Ќадеюсь, ты не собираешьсЯ закатить нам скандал?
   - Ќе закатит, - сказал †ан и схватил менЯ за руку не то играючи, не  то
со злобой. - Ќу как, ‹уи, согласен?
   џ резко вырвал руку, отошел в сторону и сел на пенек.
   - „уетсЯ, - заметила Њишель. - ’еперь это на целый день!
   ‚овсе Я не дулсЯ - Я страдал. џ смотрел на водЯных паучков,  боровшихсЯ
с течением. ЏрозрачнаЯ вода перекатывала длинные  волокна  мха.  ‚  струЯх
резвились гольЯны. €х силуэты четко вырисовывались на фоне песчаного  дна.
‚округ стоЯл запах влаголюбивых растений и раздавленной  нашими  подошвами
мЯты, тот запах, который Я вспомню в свой смертный час  и  скажу  "прощай"
светлым днЯм, канувшим в вечность летним днЯм, застарелой моей боли,  юной
моей любви.  џ  не  дулсЯ,  Я  страдал,  как  страдает  взрослый  мужчина.
Ћчевидно, те двое присели где-то неподалеку от менЯ, за  папоротниками  их
не было видно, но Я слышал их шушукание. ‚друг раздалсЯ голос  †ана,  и  Я
понЯл, что он нарочно говорит громко:
   - Ќе беспокойтесь, он образумитсЯ. Ќу а если упретсЯ, примем  серьезные
меры...
   џ вскочил и бросилсЯ к нему.
   - Љакие еще меры? ‘уньсЯ только, скотина...
   Ћн схватил менЯ за запЯстьЯ, мне  стало  больно,  но  Я  изо  всех  сил
стиснул зубы, чтобы не крикнуть.
   - Ђ ну, повтори, что ты не дашь своего велосипеда сестре!
   - Џусти менЯ, ты мне руку вывернул.
   - Ђ ну, повтори, что не желаешь ехать на раме!
   ‚друг тиски, сжимавшие мои запЯстьЯ, разжались - это Њишель,  не  помнЯ
себЯ от Ярости, с криком набросилась на моего палача:
   - џ вам запрещаю трогать моего брата!
   - Ђ что особенного? Џодумаешь, не рассыплетсЯ.
   Ћни стоЯли лицом к лицу, мерЯЯ друг друга враждебным взглЯдом. €  вдруг
великий покой снизошел на менЯ: они ссорЯтсЯ, они  стали  врагами,  Њишель
предпочла менЯ ему, а он, он вовсе не любит Њишель.  ќто  из-за  менЯ  они
сцепились. џ почувствовал в груди сладостную легкость и, как  всЯкий  раз,
когда боль отступала, Я  считал,  что  исчезла  она  навсегда.  џ  уже  не
ненавидел их, во мне вновь расцвела нежность  к  ним  обоим.  џсно,  мы  с
Њишель вернемсЯ домой на моем велосипеде, но не мог же Я уступить сразу, и
к тому же мне было ужасно приЯтно видеть, что они идут не рЯдом, а поодаль
друг от друга.  ‘ейчас  настала  очередь  ЊирбелЯ  плестись  впереди,  жуЯ
травинку, а Я шел в нескольких шагах от него,  держа  сестру  за  руку.  џ
держал сестру за руку и смотрел на шагавшего впереди †ана...  €  это  было
счастье. ‚ыпала роса. ѓроза, уже не ворчавшаЯ больше где-то на  горизонте,
вдруг заметно приблизилась, и мрачный  лик  ее  склонилсЯ  над  верхушками
сосен. Њужчины и женщины суетились вокруг повозки, наполовину  загруженной
сеном.
   - Ќ-да, - произнес Я, - а этот Њирбель порЯдочнаЯ скотина...
   - € все-таки он милый...
   - Њилый-то милый, да скотина.
   - ’ак или иначе, давай сделаем, чтобы он приехал к нам завтракать.
   ѓорло у менЯ снова перехватило, и Я спросил у Њишель, неужели ей  этого
так уж хочетсЯ.
   - Ђ ты думаешь, в нынешнем году у нас в ‹аржюзоне очень весело с  твоим
Џюибаро и Ѓрижит, котораЯ все времЯ вьетсЯ  вокруг  этого  жирного  белого
червЯка?
   - —то ты, Њишель!
   - ‚от увидишь, Ѓрижит сумеет  сделать  так,  что  мы  все  возненавидим
‹аржюзон, даже папа. Љонечно, Я оставлю свой велосипед Њирбелю...
   - Ђга, оставишь! - не помнЯ себЯ от бешенства, заорал Я. -  Ћставишь  -
значит, пойдешь домой пешком.
   †ан оглЯнулсЯ. Ћн торжествовал, что мы снова ругаемсЯ: говорил  же  он,
что менЯ надо образумить! “ж кто-кто, а он знает, как нужно  обращатьсЯ  с
детишками...
   Њы приближались к дому свЯщенника и орали все трое разом:
   - Ќет, ты скажи - мой велосипед или не мой?
   - ‚от это здорово, еще просить у него разрешениЯ,  -  обратилсЯ  †ан  к
Њишель. - ‘адитесь быстрее на велосипед, пока он не  успел  его  взЯть.  €
если не желает ехать на  раме,  что  ж,  пускай  чешет  восемь  километров
пешком.
   џ успел их опередить  и  схватил  велосипед,  но  уехал  недалеко:  †ан
вцепилсЯ в руль, всунул между спиц ногу, и Я  рухнул  на  землю.  ѓосподин
Љалю, очевидно наблюдавший за нами, быстро вышел из дома, подбежал ко  мне
и поднЯл на ноги. “ менЯ была только небольшаЯ ссадина на руке.  ‘вЯщенник
обернулсЯ к Њирбелю.
   - €ди в мою комнату, принеси йод и пачку ваты, она лежит  на  туалетном
столике.
   Ћн  бросил  это  приказание  своим  обычным  спокойным  тоном,  но  еле
сдерживаЯ раскаты голоса и не отрываЯ взглЯда от лица ЊирбелЯ и его сжатых
кулаков. Њой  приЯтель  повиновалсЯ  с  неожиданной  быстротой.  Љогда  он
спустилсЯ  вниз,  свЯщенник  уже  промывал  мою  рану   под   краном.   Ќе
оборачиваЯсь к †ану, он скомандовал:
   - Џротри ватой вот здесь.  Џомажь  йодом,  да  не  слишком.  ™иплет?  Ђ
теперь, Њишель, выкладывайте ваши свидетельские показаниЯ.
   Њишель начала что-то плести. Џо ее словам получалось, будто мы с  †аном
оба виноваты: Њирбель вел себЯ грубо, а Я нарочно поддразнивал его.
   - Ђ ну, пожмите друг другу руки, - сказал аббат.
   џ взЯл руку †ана, и он ее не отдернул. Џосле чего господин Љалю заЯвил,
что наша дружба восстановлена. Ћн не разрешил нам возвращатьсЯ  вдвоем  на
одном велосипеде, завтра он даст †ану свой велосипед, чтобы тот съездил  в
‹аржюзон. Ќесколько часов аббат свободно может  обойтись  без  велосипеда,
так как сейчас у него в приходе серьезных больных нет. Ќо так  как  всегда
может произойти нечто непредвиденное, он просит †ана вернутьсЯ  к  четырем
часам.
   - Ђ вы, дети, приезжайте с ним сюда, проведете день вместе.
   ‚ голосе его уже стихли раскаты гнева. „ождь так и не состоЯлсЯ;  ветер
разогнал тучи. ‘вЯщенник попросил нас полить салат и посоветовал разутьсЯ,
чтобы не промочить обувь. Ђ за  наш  труд  он  разрешил  нам  полакомитьсЯ
смородиной. ЊариЯ уже вдосталь наварила вареньЯ.
   Љогда свЯщенник ушел в дом, †ан заЯвил,  что  он  в  слуги  к  нему  не
нанималсЯ и не позволит обращатьсЯ с собой, как с лакеем. Ќо  когда  мы  с
Њишель скинули туфли, †ан не устоЯл, быстро  снЯл  сандалии  и  взЯлсЯ  за
ручку лейки, которую несла Њишель. ’аково  детство  -  этот  летний  день,
когда мы бегали разувшись по гравию,  больно  коловшему  босые  ступни,  и
нарочно брызгались водой, осталсЯ в нашей душе как памЯть о  незамутненном
и мирном счастье; однако мою радость омрачила грусть, так как †ан  брызгал
водой не менЯ, а Њишель. Ђ Њишель, задрав свою юбчонку  до  колен,  делала
вид, что сердитсЯ, и все времЯ пронзительно хохотала, но не обычным  своим
смехом. Ќо Я запрещал себе страдать. ‚о мне еще жила задремавшаЯ на  времЯ
боль, котораЯ могла пробудитьсЯ от любого  пустЯка,  и  поэтому  Я,  желаЯ
оглушить себЯ, орал  еще  громче  тех  двоих.  Љогда  солнце  скрылось  за
верхушками сосен, пришла пора подумать  об  отъезде.  †ан  осведомилсЯ,  в
каком часу завтракают у нас в ‹аржюзоне.
   - Ћбычно в полдень,  но  приезжайте,  как  только  сможете,  -  сказала
Њишель. - Њы встаем в восемь. Љогда  кюре  даст  вам  велосипед,  тогда  и
приезжайте...
   џ запротестовал -  как  можно  надолго  оставлЯть  господина  Љалю  без
велосипеда. Ђ вдруг его вызовут к больному... Ќа что †ан возразил  злобным
тоном, что "помереть можно и без помощи свЯщенника".  ‘лова  эти,  видимо,
неприЯтно поразили Њишель,  и  Я  заметил,  что,  прощаЯсь  с  †аном,  она
держалась натЯнуто.  €  все-таки  дважды  обернулась  и  кивнула  Њирбелю,
махавшему нам своим беретом. Ќа нем  была  матросскаЯ  блуза,  а  под  ней
фуфайка в белую и красную полоску. ‘андалий он так  и  не  надел  и  стоЯл
голоногий, а панталоны у него были  подвернуты  выше  колен  и  подхвачены
резинкой.


   Џозже Я узнал от самого †ана,  как  прошел  его  первый  вечер  в  доме
свЯщенника. ‘начала он бродил без  толку  вокруг  дома.  ‚рЯд  ли  Ѓалюзак
заслуживал  такое  громкое  название,   как   поселок:   одна-единственнаЯ
харчевнЯ, а из торговых заведений - только аптека, принадлежавшаЯ  некоему
‚уайо, но кюре запретил своему воспитаннику даже переступать ее порог. ќто
был, пожалуй, единственный запрет впрЯмую. Ђббат Љалю  уже  сообщил  †ану,
что у него в кабинете множество книг; в жизни †ана книги  играли  огромную
роль, но никто из  его  близких  даже  не  подозревал  об  этом.  ‚едь  по
отцовской линии он происходил из семьи, где склонность к чтению,  особенно
у мальчиков, рассматривалась как некий тревожный признак. ‚прочем,  и  его
опекун и его роднаЯ  мать  были  убеждены,  что  †ан  интересуетсЯ  только
похабными или  скабрезными  книгами,  на  что,  откровенно  говорЯ,  имели
основание, если судить по поведению †ана.
   †ан ничего не мог поделать с охватившей его страстью: при одной  мысли,
что  в  доме  полно  книг,  пускай  они  будут  специально  написаны   длЯ
свЯщеннослужителей, при одной мысли, что ему разрешаетсЯ рытьсЯ в  книжных
шкафах, он испытывал соблазн, близкий к греховному. Ќо он  боролсЯ  против
искушениЯ, он не желал, чтобы господин Љалю считал,  будто  его,  †ана  де
ЊирбелЯ, можно взЯть голыми руками и что он сам сунет  голову  в  ловушку.
Ћднако же не выдержал и поднЯлсЯ на  второй  этаж,  стараЯсь  ступать  как
можно аккуратнее, чтобы не скрипнули ступеньки.
   Ќа лестничной площадке  стоЯл  крепкий  табачный  дух.  †ан  помЯлсЯ  в
нерешительности с минуту, подошел было к двери, но гордость  помешала  ему
войти в кабинет. Ћн не подозревал,  что  аббат  прислушиваетсЯ  к  каждому
звуку, что он уже различил шорох сандалий и подстерегает его как страстный
рыбак, заметивший, что вокруг наживки  вьетсЯ  форель.  ѓосподин  Љалю  не
выдержал и первым приоткрыл дверь.
   - ’ебе что-нибудь надо, плутишка? - € так как †ан  отрицательно  мотнул
головой, он добавил: - Њожет, хочешь книгу взЯть?
   Њальчик вступил в облако табачного  дыма.  ’акого  количества  книг  он
никогда в жизни не  видел:  от  пола  до  самого  потолка,  наваленные  на
стульЯх, на каминной  доске,  без  переплетов,  с  переплетами...  да  еще
стремЯнка на колесиках, чтобы можно было добратьсЯ  до  верхних  полок,  и
конторка, за которой можно стоЯ читать или писать! —удеса,  да  и  только!
џсно, книжечки скучноватые... Ќо заранее трудно сказать, впрочем, †ан  еще
не встречал в своей жизни такой книги, котораЯ была бы безнадежно скучной.
   Ђббат снова уселсЯ за письменный стол, не обращаЯ на †ана  вниманиЯ.  Ђ
он взобралсЯ на стремЯнку: какаЯ  жалость,  что  так  ноет  затылок,  даже
подташнивает... € повинен в этом коньЯк, которого он  глотнул  из  чистого
бахвальства, а тут еще этот  табачный  дух!  Џоэтому  он  быстро  слез  со
стремЯнки, взЯл первую  попавшуюсЯ  книгу,  прочел  название:  "’рактат  о
похоти. Џисьма и максимы о комедии. ‹огика. ’рактат о свободе воли". Ђвтор
- Ѓоссюэ. Ђ вдруг его вытошнит прЯмо  здесь,  в  кабинете,  да  еще,  чего
доброго, он хлопнетсЯ в обморок.  Ќет-нет,  надо  держатьсЯ  любой  ценой!
ЌадеЯсь обмануть дурноту, он открыл книгу,  заставил  себЯ  прочесть:  "’а
женщина из притчи, что кичитсЯ благовониЯми, коими пропитывает ложе  свое,
и ароматами, кои  вдыхаешь  в  опочивальне  ее,  а  затем  присовокуплЯет:
"‡абудемсЯ в упоении и насладимсЯ желанными  объЯтиЯми",  Ясно  показывает
этими словами, к чему приводЯт благовониЯ, приготовленные,  дабы  ослабить
нас и привлечь нас к  чувственным  радостЯм  средствами,  казалось  бы  не
оскорблЯющими прЯмо целомудриЯ..."
   - ’ы совсем бледный, малыш, даже позеленел... ’ебе нехорошо?
   †ан запротестовал: нет, это пустЯки, только чуточку тошнит...
   - Џоди лЯг.
   Њальчик отказалсЯ: само пройдет, сейчас ему уже полегче стало. € снова,
сделав над собой усилие, он попыталсЯ вникнуть в  прочитанную  страницу...
Ђббат услышал, как грохнулось тело  †ана  об  пол,  но  грохнулось  мЯгко,
потому что при падении  он  успел  ухватитьсЯ  за  стремЯнку.  †ан  смутно
чувствовал, как его поднЯли и несут две сильные руки. Џотом его  стошнило.
Љюре  хладнокровно,  без  малейшей  брезгливости   подставлЯл   ему   таз,
придерживаЯ его голову своей широкой ладонью. Ќаконец †ан открыл  глаза  и
сказал, что хочет выйти в сад. Ћн был буквально в отчаЯнии, что  сразу  же
из-за этой неожиданной дурноты попал в лапы неприЯтелЯ.
   - џ тоже собираюсь выйти, - сказал аббат. - „очитаю молитвы  в  церкви.
Џойдем-ка со мной. ‚от увидишь, какаЯ у нас славнаЯ  церковка...  Џостроил
ее Ѓертран де ѓот, который потом стал папой Љлиментом V, он наш землЯк, из
‚алландро, если только не из ћзеста, где находитсЯ его могила...  …сли  бы
все папы были такими...
   †ан ответил, что старые камни его ничуть не интересуют...
   - Ђ все-таки пойдем, навестим нашего господа...
   Ќаконец-то кюре открыл свои карты! Ќе смеЯ поднЯть глаз,  †ан  буркнул,
что уже давно не верит во все эти сказки...
   - ‚ самом деле? - спросил господин Љалю, и по его голосу чувствовалось,
что он ничуть не шокирован этими словами.
   - ‚ас это удивлЯет?
   Њирбель поглЯдывал на своего собеседника уже свысока.
   - Џочему, в сущности, Я  должен  удивлЯтьсЯ?  -  сказал  кюре.  -  Људа
удивительнее верить... “дивительно другое:  то,  во  что  мы  верим,  есть
истина;  удивительно  то,  что  истина  существует,  что  она  нашла  себе
воплощение и что Я  держу  ее,  пленницу,  здесь,  у  себЯ,  под  древними
сводами, которые тебЯ ничуть не интересуют, с помощью и властью  этих  вот
огромных лапищ, приведших в такой восторг твоего дЯдю Ђдемара. „а,  малыш,
Я и сам-то опомнитьсЯ не могу - до того это абсурдно, безумно то,  во  что
мы верим, и все-таки это - истина!
   —то он, издеватьсЯ над ним, над †аном, вздумал? Ќа  всЯкий  случай  †ан
бросил:
   - Ђ мне теперь это совершенно все равно!
   Ћн пыталсЯ не уступать противнику, дерзко взглЯнуть  ему  в  глаза,  но
почему-то глаза его сами опустились.
   - ’еперь да, малыш. Ђ потом посмотрим.
   - џ вам все равно не дамсЯ, - крикнул с вызовом †ан.
   - Ќе мне ты дашьсЯ... Људа уж мне...
   - Ђ раз не вам, так кому же тогда, здесь, кроме  Њарии,  больше  никого
нет!
   Љюре не ответил. ‚друг он что-то вспомнил и озабоченно спросил:
   - ‘кажи, как же ты в таком  случае  устраивалсЯ  в  коллеже?  ‘  такими
вещами, как исповедь и причастие, не шутЯт...
   †ан самодовольно ответил, что такие пустЯки  его  никогда  не  смущали:
каждую субботу - исповедь, ну он и плел  на  себЯ  невесть  что...  каждое
воскресенье - причастие: если человек ни во что не  верит,  то  какаЯ  ему
разница? Ћто всех этих исповедей и причастий ему ни жарко,  ни  холодно...
Ћн ждал взрыва, но взрыва не последовало.
   - ’ы так считаешь? - только спросил господин Љалю.
   †ан с заносчивой миной выдержал устремленный на него взглЯд, грустный и
кроткий взглЯд, и вдруг ему почему-то стадо неловко.
   - Љаждую, говоришь, субботу? Љаждое воскресенье?.. € сколько же времени
так продолжалось? –елых два года? Ѓоже мой, боже мой!
   ѓосподин Љалю залюбовалсЯ этим красивым лицом,  этим  чистым  лбом  под
темными волосами, где, как огненные полоски, пролегали прЯди посветлее.  €
только сказал:
   - Џоди полежи немного перед ужином, иди, мальчик.
   € он направилсЯ к церкви,  так  и  не  оглЯнувшись.  агал  он  быстро,
ссутулившись, и казалсЯ поэтому не таким высоким.



5

   ‚ памЯти моей почти не сохранились подробности первого  визита  †ана  в
‹аржюзон, Я не отличаю его от последующих. ‚ течение всего августа мы были
неразлучны. …сли †ан не приходил к нам,  к  нему  в  Ѓалюзак  отправлЯлась
Њишель. € понЯтно, Я увЯзывалсЯ за ней и ни за какие блага мира не осталсЯ
бы сидеть дома; каникулы мне были не в каникулы при  мысли,  что  они  там
вдвоем без менЯ, так что всЯ моЯ жизнь подчинЯлась одному  -  быть  всегда
при них.
   Ћткровенно говорЯ, сначала это менЯ почти  не  мучило.  ’еперь  гораздо
реже повторЯлись те страшные дни, когда  они  держались  вместе  и  дружно
избегали менЯ, и, напротив, участились такие, когда Њишель  бранила  обоих
мальчишек и старалась отбитьсЯ от шуточек, которые  мы  изобретали,  чтобы
поддразнить "девчонку". ‚ нашей троице согласиЯ не было: или мне, или моей
сестре выпадала роль жертвы. Џо-настоЯщему  счастлив  Я  был  лишь  тогда,
когда мне приходилось защищать Њишель  от  †ана,  от  его  порой  довольно
злобных поддразниваний. Ќо почти всегда получалось так, что  именно  в  ту
минуту, когда Я считал, что они поссорились окончательно,  они  вдруг  без
всЯкой видимой причины мирились. —аще всего, именно  когда  Я  верил,  что
надежно защищен  от  их  сговора,  именно  тогда  разражались  непонЯтные,
мучительные длЯ менЯ сцены, как, скажем,  в  тот  день,  когда  мы  довели
Њишель до белого калениЯ своими намеками на "историю с  пирожными",  после
которой мы с ним стали друзьЯ до гробовой доски, твердил  †ан.  "„а  какаЯ
историЯ?" - допытывалась Њишель.  Њы  переглЯдывались,  перемигивались  и,
приложив в знак молчаниЯ палец к губам, торжественно клЯлись, что  никогда
не расскажем про это девчонке. € тут  мы  начали  скакать  вокруг  Њишель,
тЯнули ее за волосы и удирали прочь,  показываЯ  кукиш  со  словами  "что,
съела...". џ держалсЯ на почтительном расстоЯнии, но †ан кружил вокруг нее
как одержимый какой-то, дергал ее,  потом  снова  убегал...  ‚друг  Њишель
рванулась вперед и ногтЯми вцепилась †ану в щеку. Ћн даже не отбивалсЯ, но
не устоЯл на ногах и упал  в  траву,  а,  когда  поднЯлсЯ,  мы  с  сестрой
увидели, что щека у него расцарапана до крови. Њы застыли в растерЯнности,
Њишель побледнела.
   - Ћй, †ан, скорее вытри кровь, у менЯ носового платка нет.
   Ђ он не вытирал, и кровь текла у него по  щеке.  џ  подумал  было,  что
сейчас он наброситсЯ на Њишель, но нет, он улыбнулсЯ ей. € как  улыбнулсЯ,
новой, не своей обычной улыбкой! ќта улыбка словно  бы  свидетельствовала,
что †ан имеет на Њишель права, и Њишель имеет права на †ана,  и  он  волен
принимать от нее все, даже боль. Ћни, совсем еще дети, вступали, сами того
не ведаЯ, в тот мир, где удары равнозначны ласкам, где  ругательства  куда
полнее, чем самые нежные слова, выражают всю силу любви. € завеса  закрыла
их, Я уже их не видел, Я осталсЯ один по  ту  сторону  завесы,  несчастный
мальчишка, затерЯвшийсЯ в мире, населенном этими  переменчивыми  чудищами;
взрослыми людьми.
   …сли  ЊирбелЯ  удалось  немного  приручить,  то  всЯ  заслуга  в   этом
принадлежала моей сестре, а отнюдь не господину Љалю (по крайней мере  так
было до конца августа, вплоть до некоего событиЯ, о котором Я  расскажу  в
свое времЯ). ’о, чего добилсЯ кюре от  своего  воспитанника  в  первый  же
день, конечно, нельзЯ сбрасывать со счета, но в последующую неделю  успехи
были самые мизерные. "“ менЯ в доме поселилась  кошка,  -  писал  в  своем
дневнике тем летом господин Љалю,  -  кошка,  котораЯ  бесшумно  входит  и
выходит  из  библиотеки,  причем  и  стула  не  заденет,  обнюхает  книги,
проскользнет в столовую, присЯдет у краешка стола и жадно лакает  суп.  Ћт
борьбы он отказалсЯ, соглашаетсЯ работать  час  в  день,  по  воскресеньЯм
ходит к  мессе.  џ  слишком  скоро  обнаружил  себЯ:  ему  ненавистна  моЯ
кротость, "ваша поповскаЯ кротость", как заЯвил мне как-то  с  отвращением
этот юнец из Ѓордо... Ђ мне хотелось,  чтобы  ничто  ни  во  внешнем  моем
облике, ни в моем лексиконе его не отвращало. „а-да, именно  так:  никакой
елейности в тошнотворном смысле этого слова. Љакой жесткой была  елейность
€исуса •риста! Ђлмазом какой твердости надо стать,  дабы  взрезать  сердца
ближних! †ана меньше бы отвращала моЯ жестокость, против которой он хорошо
вооружен..."
   ‚озможно, аббат Љалю разгадал секрет †ана, но не разгадал моего.  „а  и
то сказать, кто бы мог его понЯть и  растолковать  мне  самому?  Ќикто  не
может взЯть на себЯ бремени ребенка, оно никому не под силу.
   ѓосподин Џюибаро пексЯ о моих занЯтиЯх и о моей душе с  немалым  пылом,
но Я не испытывал к нему за это благодарности. Љонечно, он менЯ  любил,  и
домашние твердили, что Я "его просто обожаю", и Я безропотно  дал  втЯнуть
себЯ в эту игру. "“ ‹уи с Языка  господин  Џюибаро  не  сходит..."  Ќо  на
самом-то деле Я с легким сердцем согласилсЯ бы больше никогда в жизни  его
не видеть и не испытал бы при этом ни малейшей печали. Ќикто еще не  сумел
измерить всю глубину равнодушиЯ ребенка в отношении взрослых, даже тех,  с
которыми он по видимости  наиболее  тесно  свЯзан.  ‡а  исключением  †ана,
Њишель да еще папы и покойной мамы - но это уже совсем в ином плане, -  ни
одно живое существо  не  представлЯлось  мне  реальным.  ’е,  что  зовутсЯ
"другие", были в моих глазах статистами, они  толклись  где-то  в  глубине
сцены, кружили в хороводе вокруг моего истерзанного или, напротив, полного
радости сердца в зависимости от того, как  складывались  мои  отношениЯ  с
Њишель и †аном, но сердца моего не видели.
   ѓосподин Џюибаро мог разгуливать со мной по  аллеЯм  парка,  наставлЯть
менЯ, вести умные речи о воспитании духа, Я отвечал  ему  с  чуть  лукавой
любезностью, котораЯ так легко открывала мне все сердца, если Я прилагал к
этому хоть какие-то усилиЯ! Ќо не мог же беднЯга Џюибаро  догадатьсЯ,  что
сердце мое за тысЯчи миль отсюда и  мучитсЯ  своей  мукой;  что  Я  говорю
слова, не имеющие никакого отношениЯ к моим подлинным мыслЯм  и  чувствам;
что Я бессовестно и легко  ускользаю  прочь,  оставлЯЯ  ему  лишь  внешнюю
оболочку  внимательного,  умненького  мальчика,  на  которого  он  изливал
сокровища своей прекрасной души.
   Ѓыло у менЯ перед ним еще одно преимущество - Я знал  его  историю,  но
она менЯ совсем не интересовала. ќтим летом господин Џюибаро сбросил  свою
прежнюю кожу и почти догнал наш век. –илиндр уступил место панаме,  сюртук
- пиджаку, но даже в самые знойные дни он щеголЯл в  черных  панталонах  и
крахмальных рубашках. ‘о мной он держалсЯ тона христианского наставника  и
поведал мне о себе куда больше, чем полагаетсЯ слышать мальчику моих  лет.
’еперь, когда прошло столько времени и когда господин Џюибаро стал прахом,
Я, перечитываЯ его дневник, с внезапным волнением вникаю  в  его  споры  с
самим собой, в ту драму, которой Я  был  рассеЯнным  свидетелем,  ибо  мой
учитель касалсЯ именно тех вопросов, какие по мере  приближениЯ  к  могиле
все неотступнее преследуют и менЯ.


   Џервую неделю пребываниЯ господина Џюибаро в ‹аржюзоне Ѓрижит  Џиан  не
испытывала скуки: даже днЯ ей не хватало на то, чтобы до  конца  исчерпать
счастье,  какое  она  вкушала,  помогаЯ  беднЯге  распутывать  клубок  его
внутренней жизни; не было у нее ощущениЯ, что она зрЯ  терЯет  времЯ,  что
зарывает в землю талант свой, каковой заключалсЯ в том,  чтобы  просвещать
ближних  насчет  путей,  которые  в  извечной  премудрости  своей  господь
начертал им. Ђ тут у нее  в  доме,  под  самым  боком  находитсЯ  господин
Џюибаро,  ей  послан  небом  счастливейший   случай,   когда   она   может
развернутьсЯ, хотЯ сама Ѓрижит не скрывала от себЯ опасности:  слишком  уж
пылкую,  конечно,  отнюдь  не  греховную,  радость  черпала  она  в   этом
благочестивом занЯтии, испытываЯ поначалу непомерное удовольствие  оттого,
что Џюибаро внимает ей как оракулу. Џокорность,  увы,  оказалась  внешней!
Ћчень скоро Ѓрижит Џиан  должна  была  признать,  что  овечка  попалась  с
норовом, чего никак нельзЯ было предположить по первому взглЯду.  Љ  концу
второй недели она уже твердила про себЯ: "“клончиваЯ душа..." ‘ловом,  она
начала даже обвинЯть его в  том,  что  он  бежит  благодати,  то  есть  ее
указаний.
   ѓлавной страстью  Ѓрижит  Џиан  было  подымать  человеческие  души,  по
собственному ее выражению, на горние  вершины,  и  она  старалась  открыть
глаза несчастному Џюибаро на козни лукавого, специализирующегосЯ  на  том,
чтобы  извращать  смиренное  представление,  какое   составлЯет   о   себе
христианскаЯ  душа.  Њой  наставник  был  убежден,  что   он   отнюдь   не
переоценивает своих сил, считаЯ себЯ предназначенным общей участи людской,
и что он, пока еще не упущено времЯ, обЯзан идти торной тропой, какой идут
все смертные, к числу коих принадлежит и он сам: взЯть себе жену, народить
детей, кормить их, как кормит птица небеснаЯ выводок свой. Ќо Ѓрижит  Џиан
знала, что необходимо подчас совлечь с души маску лжесмирениЯ,  в  которую
она рЯдитсЯ, она утверждала с полным убеждением, словно получила сообщение
лично от самого господа бога, что если Џюибаро  до  сих  пор  не  ушел  из
нашего коллежа, то лишь  потому,  что  самим  провидением  предназначен  к
монашеству. Џо ее словам, единственно спорный вопрос был  лишь  в  том,  в
двери  какой  обители   ему   постучатьсЯ,   какому   монашескому   уставу
подчинитьсЯ.
   Ћднако мадам Ѓрижит не только  не  выиграла  битву  за  душу  господина
Џюибаро, хотЯ и вела  атаки  на  выбранном  ею  самой  поле  брани,  но  и
вынуждена была признать, что ее влиЯние наталкиваетсЯ  на  чужое  влиЯние,
куда более мощное, чем ее, и чье же, чье, великий боже!  Ќа  влиЯние  этой
Ћктавии ’ронш, внушавшей моей мачехе чувство, близкое  к  тому,  что  люди
светские именуют презрением. Ћднако Ѓрижит  Џиан  знала,  что  не  следует
никого презирать и что душа  даже  такой  Ћктавии  ’ронш  имеет  в  глазах
господа бога свою ценность.
   Ќаша мачеха дивилась тому, что  отсутствующаЯ  ЋктавиЯ  приобрела  куда
более сильную власть над Џюибаро, чем в городе, где они  встречались  чуть
ли не ежедневно. •отЯ мой наставник не виделсЯ с Ћктавией, зато  он  часто
получал от нее письма, и, когда за первым  завтраком  он  читал  очередное
послание в присутствии мадам Ѓрижит, читал  с  неописуемым  вниманием,  та
пожирала взглЯдом эти странички. € в самом деле, если Џюибаро порой не без
огорчениЯ  взирал  на  невзрачную   внешность   Ћктавии   (хотЯ   не   мог
противостоЯть духовной прелести, которой она всЯ  лучилась),  эти  прежние
чувства уступили теперь место  восхищению,  нежности  и  уважению,  и  так
продолжалось все времЯ их разлуки, когда ЋктавиЯ открывала ему  себЯ  лишь
на этих страничках, написанных поздним вечером, перед сном.
   ќту переписку Я обнаружил в бумагах господина Џюибаро, но приводить  ее
здесь не хочу, и вовсе не потому, что она этого не заслуживает, но  боюсь,
что найдетсЯ немного  читателей,  способных  прочувствовать  всю  прелесть
истинного смирениЯ, которое и само-то себЯ  не  знает  и  не  отдает  себе
отчета в силе своей лучистости. Ћднако обойти ее молчанием Я тоже не могу,
так как победа, одержаннаЯ Ћктавией над моей мачехой, ударила рикошетом, и
ударила больно, сразу по нескольким судьбам.
   •отЯ ЋктавиЯ питала безграничное уважение к мадам Ѓрижит, она, находЯсь
на спасительном от нее расстоЯнии, нашла в себе мужество сопротивлЯтьсЯ  и
предостерегала  своего  друга  против  пренебрежениЯ   нашим   собственным
разумением. Ћна утверждала, что "даже особа,  безмерно  превосходЯщаЯ  нас
своими добродетелЯми, опытностью, высотою духа, не может  восполнить  наше
знание божественной воли, каковое есть плод  добродетели  самоотречениЯ...
Џо-моему, весьма  полезно  слушать  советы,  идущие  извне,  если  только,
конечно, они не отвращают  человека  от  той  настороженной  и  неизменной
покорности тому, что вершитсЯ в нем самом. ‚едь господь бог говорит первым
делом в нас самих. €ли ‚ы  считаете,  друг  мой,  что  это  не  так?  „аже
представить себе невозможно, что  сила  моих  чувств  к  ‚ам  находитсЯ  в
противоречии с волей господа. Њне светит ‚аш  свет,  и,  когда  Я  пытаюсь
боротьсЯ против искушениЯ спешить на его зов, Я сразу попадаю  в  потемки.
‹ишь одно менЯ поддерживает - Я слишком дорожу ‚ашим  благом,  духовным  и
земным, и откажусь от ‚ас не без отчаЯниЯ в душе,  но  зато,  верьте  мне,
почти без борьбы. Љакой бы Я ни была эгоисткой (а видит бог, Я эгоистка!),
Я слишком люблю ‚ас, чтобы думать о себе. џ люблю ‚ас  до  такой  степени,
что не стала бы ни минуты боротьсЯ против влиЯниЯ,  которое  оказывают  на
‚ас в ‹аржюзоне, если бы только была  уверена,  что  оно  послужит  ‚ашему
счастью и что вокруг нашего такого простого и обычного  случаЯ  не  ткутсЯ
хитросплетениЯ. Љ тому же, поскольку может судить простаЯ, беднаЯ девушка,
существует один пункт, в котором мадам Ѓрижит заблуждаетсЯ: она еще  не  в
той мере, как ‚ы или Я, прониклась истиной, что любаЯ  живаЯ  плоть,  даже
уЯзвленнаЯ, - все равно свЯтынЯ и что  вопреки  первородному  греху  самаЯ
прекраснаЯ тайна небес - это рождение младенца. џ слышала, что проповедует
она на сей счет, но, возможно, Я недостаточно точно толкую  ее  слова.  Ћ,
друг мой, как дорого мне в ‚ас чувство любви к детЯм, которым наградил ‚ас
господь, к милым детЯм, какими должны все мы стать,  если  хотим  войти  в
царство небесное! Ќо так как нам не дано уподобитьсЯ им, прекрасно уже то,
что мы можем производить их на свет божий.  ђазумеетсЯ,  существуют  более
высокие призваниЯ... Ћднако, если Я стану ‚ашей женой, не  думаю,  что  мы
нарушим волю •риста, его требование оставить все и  идти  за  ним,  ибо  Я
заранее подчинЯюсь его обожаемой воле через ‚ас, любимый мой, и через тех,
кто родитсЯ от нас... Џри одной этой мысли Я трепещу от счастьЯ..."


   ѓосподин Џюибаро не показывал мне этих  писем,  и  Я  мог  оценить  всю
глубину поражениЯ мачехи лишь по  ее  дурному  настроению,  проЯвлЯвшемусЯ
чаще всего за семейными трапезами, атмосфера которых сгустилась  до  такой
степени, что мы положительно задыхались.
   џ понЯл, что дела господина Џюибаро идут плохо и что  его  отношениЯ  с
Ѓрижит Џиан окончательно испортились, но Я  сам  был  слишком  несчастлив,
чтобы обращать на это внимание. ‘ того днЯ, как  Њишель  расцарапала  †ану
щеку, между ними воцарилсЯ нерушимый мир. “же  прошли  те  блаженные  дни,
когда мой приЯтель, превратившись в  школьника,  вместе  со  мной  дразнил
"девчонку". ’еперь, когда †ан поЯвлЯлсЯ у нас в ‹аржюзоне, их единственной
заботой  было  выкроить  хоть  несколько  свободных  минут,  чтобы  побыть
наедине, и, желаЯ от менЯ отделатьсЯ,  они  изобретали  тысЯчи  хитростей,
ровно столько же, сколько изобретал Я, чтобы не упускать их из виду. џ сам
стыдилсЯ своей назойливости, мне самому она была отвратительна, и, однако,
упорно плелсЯ за ними, притворЯлсЯ, что не вижу  раздраженных,  досадливых
взглЯдов, которыми они обменивались.
   Ѓывало, кликнет менЯ мачеха, или  придет  в  голову  господину  Џюибаро
вернуть мне исправленный латинский перевод и указать ошибки в тексте,  или
самому мне понадобитсЯ отлучитьсЯ на минутку  из  комнаты,  Я  уже  твердо
знал,  что,  возвратившись,  не  застану  ни  Њишель,  ни  †ана,   куда-то
упорхнувших. € в той аллее, где только что звучал  смех  Њишель,  где  мой
приЯтель звал собаку своим ломающимсЯ, уже не  детским  баском,  Я  услышу
лишь шорох ветра в сбрызнутой грозовым ливнем листве. ‘начала Я выкрикивал
эти два имени: "Њишель! †ан! ѓде вы?" - но потом  замолкал,  понимаЯ,  что
если даже они менЯ услышат, то нарочно понизЯт голос  до  шепота  и  будут
ступать на цыпочках, чтобы сбить менЯ со следа.
   џ лишь очень смутно представлЯл себе, чем, в  сущности,  их  привлекает
уединение, так как моЯ еще не проснувшаЯсЯ  длЯ  подобных  ощущений  плоть
молчала. ђевность  рождаетсЯ  тогда,  когда  перед  вашими  глазами  стоит
мучительно  непереносимаЯ  картина  радостей,  которые  любимое   существо
получает от другого и щедро дарит их другому. ‘омневаюсь, чтобы в ту  пору
Я мог представлЯть себе нечто подобное. Ќо их  счастье,  в  какой-то  мере
зависЯщее от моего отсутствиЯ, -  вот  что  причинЯло  мне  боль,  готовую
вырватьсЯ в крике.


   •орошо помню тот день, когда  господин  Џюибаро  вдруг  решил  покинуть
‹аржюзон. ‚о времЯ завтрака говорил только один аббат Љалю,  приехавший  к
нам вместе с †аном. ѓосподин Џюибаро изредка вставлЯл короткие реплики, но
мадам Ѓрижит не разжимала губ. Ѓудь Я не так отвлечен  своими  мыслЯми,  Я
непременно сробел бы - такое мрачное выражение застыло на ее широком лице.
‘идЯ напротив жены, папа совсем съежилсЯ, уткнулсЯ в тарелку и  жевал,  не
смеЯ  поднЯть  глаз.  †ан  и  Њишель   с   противоположных   углов   стола
переговаривались взглЯдами, а Я сидел рЯдом с господином Џюибаро  и  делал
вид, что внимательно слушаю его слова. Ќо на  свете  ничего  длЯ  менЯ  но
существовало, кроме этой немой перестрелки взглЯдами между моей сестрой  и
моим другом, кроме этого безмЯтежного спокойствиЯ, которое  спустилось  на
Њишель потому, что здесь находилсЯ †ан.  ‚  ее  глазах  Я  тоже  был  лишь
частицей отдельного от них мира, другими словами, просто  не  существовал.
“шел, как и все прочие, в небытие.
   ЌачалсЯ грозовой ливень, и поэтому обычное питье кофе  под  дубом  было
отменено. Њачеха извинилась за свое молчание,  сославшись  на  мигрень,  и
попросила менЯ сходить к ней в  спальню  за  таблеткой  антипирина.  Њоего
двухминутного отсутствиЯ оказалось достаточно, чтобы †ан с Њишель, презрев
дождь, убежали в сад. џ хотел было броситьсЯ за ними, но дождь  припустил,
и мачеха запретила мне выходить: "Џускай Њишель  мокнет,  а  ты  оставайсЯ
здесь".
   Ќеужели она ничего не замечает? Ђ ведь поведение Њишель должно было  бы
ее ужаснуть. Ќо ей не было дела ни до кого, кроме как до моего наставника.
Њигрень оказалась невыдуманной, и мачехе пришлось пойти  прилечь.  Ђ  папу
ничто в мире не могло заставить отказатьсЯ от послеобеденного сна. €так, Я
осталсЯ один в бильЯрдной и  смотрел  сквозь  стеклЯнные  двери  на  парк,
омываемый струЯми дождЯ. ‚ соседней гостиной вели беседу аббат и  Џюибаро;
сначала они говорили вполголоса, но скоро Я уже слышал  каждое  их  слово.
Њой  наставник  жаловалсЯ  на  тЯжесть  и  неделикатность  некой  тирании.
Ќасколько Я мог понЯть, аббат Љалю советовал господину Џюибаро  не  мешкаЯ
удирать отсюда куда глаза глЯдЯт и подсмеивалсЯ над его малодушием.
   "Ћни, должно  быть,  укрылись  в  заброшенной  ферме",  -  думал  Я.  €
представлЯл себе Њишель и †ана в  неуютной  кухне,  где  огонь,  да  и  то
изредка,  разжигали  лишь  пастухи  и  где  стены  казались   черными   от
бесчисленных рисунков и надписей, читаЯ которые †ан смеЯлсЯ, а Я их просто
не понимал. Ћни там ласкаютсЯ. ЊенЯ Њишель  никогда  не  ласкала,  даже  в
минуты нежности, нежность у нее получалась грубоватаЯ. € †ан тоже, даже  в
лучшие наши часы, говорил со мной повелительным тоном. ѓрубиЯн-то грубиЯн,
только не с Њишель. …й он говорил: "“ вас руки совсем холодные" -  и  брал
ее руки в свои ладони и долго-долго не отпускал. Ќикогда со мной он не был
ласков. Ђ Я так ждал от людей ласки! ‚от какие муки терзали менЯ, когда  Я
смотрел на мокрый парк.


   Ђббат Љалю решил  воспользоватьсЯ  временным  затишьем  и  вернутьсЯ  в
Ѓалюзак до следующего дождЯ. Ћн попросил менЯ позвать †ана. џ  позвонил  в
колокол, но позвонил зрЯ: †ан не поЯвилсЯ. ’огда аббат  Љалю  заЯвил,  что
его воспитанник уже достаточно взрослый и вполне может добратьсЯ  до  дому
один. Џопрощавшись с мадам Ѓрижит, котораЯ, оправившись от мигрени,  вышла
пройтись с господином Џюибаро по главной аллее, аббат сел на  велосипед  и
укатил. Ђ Я смотрел, как взад и вперед перед крыльцом прохаживаетсЯ мачеха
вместе с моим наставником, причем говорит только  он  один.  ђазговор  был
недолгий, и, хотЯ до менЯ не доносилось ни  одного  слова,  произнесенного
громче других, Я догадалсЯ, что дело плохо. ЏроходЯ  мимо  менЯ,  господин
Џюибаро ласково провел ладонью по моим волосам. Ѓыл он бледнее обычного.
   - ‡автра Я уезжаю, малыш. Џойду складывать вещи.
   џ рассеЯнно выслушал его слова: где же, где  Њишель  с  †аном?  „аже  к
полднику они не вернулись. џ вдруг  сообразил,  что  никогда  еще  они  не
оставались  наедине  так  долго.  ѓрусть  куда-то  испарилась,  теперь   Я
испытывал гнев, Ярость, желание причинить им боль, одним словом - все, что
есть самого низкого в том возрасте, когда тот человек, которым  мы  станем
впоследствии, уже полностью сложилсЯ, полностью оснащен длЯ будущего целым
набором склонностей и страстей.
   ‹ивень кончилсЯ. џ шагал под деревьЯми, отЯжелевшими  от  дождЯ.  Џорой
каплЯ падала мне на ухо,  сползала  вдоль  шеи.  ‹ето  стоЯло  вЯлое,  без
стрекоз. …сли бы только в ‹аржюзоне был хоть какой-нибудь другой  мальчик,
хоть какаЯ-нибудь другаЯ девочка, с которыми Я мог  бы  водитьсЯ  без  тех
двоих!.. Ќо Я не мог припомнить  ни  одного  лица,  ни  одного  имени.  Ќа
повороте аллеи Я увидел мачеху,  она  шла  мне  навстречу.  ‘  минуту  она
смотрела на менЯ, положив мне на лоб ладонь. џ не удержалсЯ  и  заревел  и
поэтому не смог сразу ответить на ее вопрос.
   - Ћни от менЯ убегают, - наконец пробормотал Я.
   Њачеха решила, что речь идет о прЯтках или еще какой-нибудь игре.
   - Ђ ты сделай вид, что их не замечаешь, тогда они сами попадутсЯ.
   - „а нет же, они только этого и хотЯт...
   - —его хотЯт?
   - Ѓыть одни, - вполголоса твердил Я.
   Њачеха нахмурила брови.
   - —то ты имеешь в виду? - спросила она.
   ЏроснувшеесЯ было на миг подозрение прошло мимо ее сознаниЯ;  она  была
слишком поглощена собой, билась в тенетах собственных  своих  переживаний,
но зерно, брошенное мною, все же попало на благодатную почву, и  рано  или
поздно оно даст росток.
   - —еловек всегда бывает наказан за то, что чересчур печетсЯ о других, -
с горечью прошептала Ѓрижит Џиан. - ‚идишь ли, ‹уи, дорогой  мой  мальчик,
иной раз у менЯ закрадываетсЯ сомнение, уж не слишком ли много вкладываю Я
страсти в дело их спасениЯ. „а-да, Я знаю, что самый ничтожный из них  все
равно имеет неисчислимую ценность... џ охотно пожертвовала бы жизнью, лишь
бы спасти хоть одного... € однако порой менЯ охватывает страх, а  вдруг  Я
зрЯ терЯю времЯ (во всЯком случае, терЯю  по  видимости,  разумеетсЯ,  ибо
один господь бог может судить об этом), так  вот,  терЯю  зрЯ  времЯ  ради
посредственных, чтобы  не  сказать  дурных,  созданий.  ’аково  испытание,
ниспосылаемое великим душам, они вынуждены истощать все  свои  силы,  идти
ощупью в потемках, служа людЯм мелким, низким...
   ‘лово "низким" даже с каким-то  присвистом  сорвалось  с  ее  брезгливо
поджатых губ. џ догадалсЯ, кто, по ее мнению, ЯвлЯетсЯ  человеком  мелким,
Ясно - господин Џюибаро. Ќо почему он так ее интересует?  Њожет,  она  его
любит? Ђ если не любит, размышлЯл  Я,  почему  же  тогда  она  из-за  него
беситсЯ? ‚едь если мы не любим человека, разве способен он  причинить  нам
зло или добро?
   џ еще издали заметил Њишель, сидевшую на ступеньке крыльца. •отЯ Я ни о
чем ее не спросил, она сообщила мне, что они катались на велосипеде и  что
†ан отправилсЯ прЯмо в Ѓалюзак, не заезжаЯ к нам. „олжно быть, она  успела
побывать у себЯ в спальне: волосы были причесаны особенно тщательно,  лицо
и руки чисто вымыты. ‘естра краешком глаза  наблюдала  за  мной,  стараЯсь
угадать, что Я думаю о ее словах, но Я притворилсЯ равнодушным  и  не  без
удовольствиЯ ощущал себЯ хоть и несчастным, но  в  то  же  времЯ  хозЯином
своих чувств.
   ‘пать Я пошел раньше обычного, намереваЯсь еще почитать в  постели,  но
ничего не получилось: с нижнего этажа до менЯ доносились Яростные  раскаты
спора. Ќа следующий день Я узнал от Њишель, что  мачеха  не  сдержалась  и
устроила господину Џюибаро ужасную сцену. ‚прочем,  и  он  потерЯл  всЯкое
самообладание, доведенный до бешенства тем, что в ответ на его пространные
объЯснениЯ, почему он собираетсЯ  женитьсЯ  на  Ћктавии,  Ѓрижит,  возведЯ
глаза к небесам, заЯвила, что всегда ждала этого испытаниЯ, что она охотно
соглашаетсЯ на жертву, какую он от нее требует.
   - Џричем тут ваша жертва, мадам Ѓрижит?.. ќто дело касаетсЯ только менЯ
одного...
   Ќо мадам Ѓрижит не желала  ничего  слушать.  Ћна  была  оскорблена,  но
сделала вид, что прощает нанесенные ей оскорблениЯ. ’акова была ее обычнаЯ
тактика, применЯемаЯ в отношении людей, которые считали нужным указать ей,
что она неправа или совершила несправедливый поступок:  признавать  это  и
каЯтьсЯ,  биЯ  себЯ  в  грудь,  она  ничуть  не  собиралась,  она   просто
подставлЯла ударившему ее по правой щеке  левую  и  еще  уверЯла,  что  ей
ниспослана великаЯ радость - быть оклеветанной  и  непонЯтой  людьми,  ибо
могла  добавить  еще  одну  петлю  к  тугой   власЯнице   добродетелей   и
совершенств, облекавшей ее  с  головы  до  ног,  над  созданием  коей  она
трудилась не покладаЯ рук. ’акаЯ позициЯ доводила  людей  до  бешенства  и
исторгала из их уст злые слова, но и это шло мадам Ѓрижит на  пользу  -  и
перед собственной своей совестью, и перед господом богом.
   Ћднако в тот вечер переполнЯвший ее гнев бурно вырвалсЯ наружу, и мадам
Ѓрижит Явно хватила через край, потому что на  следующий  день  за  первым
завтраком (его подали раньше обычного, так  как  господин  Џюибаро  уезжал
восьмичасовым поездом) она унизила  себЯ  до  того,  что  разыграла  сцену
публичного покаЯниЯ.
   - Ќет-нет, не возражайте, Я  вела  себЯ  недостойно,  -  твердила  она,
опьЯнЯЯсь собственным самоуничижением... - џ заЯвлЯю об этом в присутствии
‹уи: когда на моих глазах душа  впадает  в  заблуждение  и  идет  к  своей
погибели, сдержатьсЯ Я не могу... Ќо даже  переизбыток  усердиЯ  не  может
служить извинением таким вспышкам. ‘колько бы мы ни укрощали свою  натуру,
все мало, и Я должна смиренно признать,  что  у  менЯ  огневаЯ  натура,  -
добавила она, не скрываЯ удовлетворениЯ. - Џростите менЯ, мой друг.
   - „а нет же, мадам  Ѓрижит,  -  запротестовал  Џюибаро,  -  мне  тЯжело
видеть, как вы унижаете себЯ передо мной, Я этого недостоин!
   Ќо мадам Ѓрижит уже закусила  удила  и,  видимо,  намеревалась  извлечь
выгоду из своего жеста: что сделано, то сделано, ей ничего не стоило дойти
до последних пределов  смирениЯ  и  этим  маневром  вынудить  свою  жертву
сложить оружие; смирение лишь возвеличивало ее в собственных  глазах  (еще
одна петелька к власЯнице совершенства).
   - ‚прочем, вы сами убедитесь по моему отношению к Ћктавии и к вам,  что
Я зла на вас не держу. € сказала  Я  вам  то,  что  считала  долгом  своей
совести сказать. ’еперь это дело уже прошлое, передаю  вас  обоих  в  руки
божий, и не будет у вас более верного друга, чем Я, в вашей  новой  жизни,
где, боюсь, столько ловушек и столько испытаний поджидает вас.
   ѓосподин Џюибаро схватил ее руку и с жаром поднес к губам: что  с  ними
станетсЯ без мадам Ѓрижит? Џоложение  Ћктавии  в  школе,  его  собственное
положение в Ћбществе зависит, в сущности, от нее:  достаточно  ей  сказать
всего слово... Ћн жадно всматривалсЯ в лицо своей благодетельницы, но лицо
это вдруг лишилось всЯкого выражениЯ. €зъЯснЯтьсЯ Ѓрижит Џиан стала весьма
туманно. Ћна упомЯнула  провидение,  на  которое  мы  обЯзаны  полагатьсЯ,
которое никогда не оставлЯет нас своей милостью и предначертаниЯм коего мы
должны следовать даже в самые тЯжелые минуты, когда нам кажетсЯ, будто все
нас покинули. € так как господин Џюибаро твердил свое,  Ѓрижит  повторила,
что не она решает, что в совете у нее только один  голос,  как  и  у  всех
прочих членов Ћбщества.
   - Ћ мадам Ѓрижит, -  твердил  он,  -  вы  прекрасно  знаете,  что  если
возьмете нашу судьбу в свои руки...
   Ќо в это утро на мою мачеху нашел стих самоуничижениЯ,  и  чем  упорнее
настаивал господин Џюибаро на ее всемогуществе, видЯ  в  нем  гарантию  их
будущей с Ћктавией трудовой жизни, тем упорнее она  тушевалась  и  даже  с
какой-то радостью старалась отойти на задний план, растворитьсЯ!



6

   Џосле  отъезда  господина  Џюибаро  в  ‹аржюзоне  на   несколько   дней
воцарилось спокойствие. Њачеха редко показывалась на  люди:  целыми  днЯми
она сидела в  кабинете,  отвечала  своим  многочисленным  корреспондентам,
получала от них письма. Ќаконец-то зной вступил в свои права, но грозы уже
не кружили над верхушками сосен, а погромыхивали в кое-чьих  сердцах.  †ан
за эту неделю приезжал к нам на велосипеде всего  только  раз,  провел  со
мной все послеобеденное времЯ, но Я не получил от  его  общества  никакого
удовольствиЯ: инстинкт страданиЯ, никогда менЯ не обманывавший,  подсказал
мне, что †ан действует так не по собственному почину,  а  выполнЯет  некий
план, разработанный заранее вместе с Њишель.
   Љогда мы решили пойти посидеть у ручьЯ на берегу,  сестра  не  выразила
желаниЯ сопровождать нас. ‚ тот день †ан обращалсЯ со мной очень  ласково,
о чем еще так недавно Я мечтал, и тем не  менее  никогда  Я  не  испытывал
такой грусти - ведь сама эта ласковость была из того же источника,  что  и
моЯ грусть, а источником этим было влиЯние, которое  приобрела  над  †аном
Њишель. џ страдал  потому,  что  он  утопал  в  блаженстве,  он,  мальчик,
которого вчера еще мучили и не считали за человека.
   ѓоворили мы мало, он думал о чем-то  своем,  а  мне  точило  душу  одно
подозрение: они условились встретитьсЯ с  Њишель  не  здесь,  у  ручьЯ,  а
где-то еще. Џочти каждый день, когда Я сидел за уроками, Њишель одна,  без
менЯ,  уезжала  кататьсЯ  на  велосипеде.  „олжно  быть,  они  встречались
где-нибудь на полдороге между  Ѓалюзаком  и  ‹аржюзоном...  Ђ  сегоднЯ  он
приехал к нам, чтобы ввести менЯ в заблуждение... †ан стругал ножом  ветку
ольхи, а Я наблюдал за ним. Ћн пообещал сделать мне свисток. …го загорелое
лицо светилось счастьем.
   - Ђ все-таки аббат Љалю молодец. ’ы  только  подумай,  написал  дЯде  и
попросил, чтобы  мама  приехала  менЯ  навестить...  „ЯдЯ  разрешил:  мама
приедет на следующей неделе и будет ночевать в ‚алландро.
   - Љак Я рад, старик, просто чудо!
   „а-да, Я был рад:  значит,  он  сиЯет  от  счастьЯ  из-за  предстоЯщего
приезда своей мамы! €з-за Њишель, конечно, тоже. Ќо не только из-за  одной
Њишель...
   - ’ы мою  маму  никогда  не  видал?  Ђ  знаешь,  она  у  нас  настоЯщаЯ
красавица. - †ан даже Языком прищелкнул от восхищениЯ. - ‘амые  знаменитые
художники умолЯли ее позировать им длЯ портрета. ‚прочем, сам увидишь: она
хочет заехать к вам сюда, лично поблагодарить твою мачеху.  ‚  письме  она
так прЯмо и написала, что непременно будет у вас. Џишет, что  будет  очень
рада выразить лично свою благодарность, а ведь это не в ее привычках! џ ей
много рассказывал и о тебе и о Њишель. “верен, что Њишель  ей  понравитсЯ.
Њама любит такие непосредственные натуры. Ћдного Я боюсь, как бы Њишель не
вздумала разыгрывать из себЯ паиньку, а то, когда она хочет показать  свою
воспитанность, сложит губки бантиком - вот уж не в ее духе. €  прилизывать
волосы ей тоже не стоит, ты как считаешь?
   џ промолчал в ответ: ведь говорил он сам с собой, и что Я такое  в  его
глазах? Ћн поглЯдел на часы, зевнул и вдруг, ничего не говорЯ, обнЯл  менЯ
за шею и поцеловал. …го захлестывала нежность,  и  мне  перепала  одна  ее
каплЯ, потому что Я был здесь, под рукой, но Я понимал,  что  поцелуй  его
предназначалсЯ не мне, а Њишель.


   ‚ тот день, прощаЯсь, они холодно пожали руки друг другу. Ќо когда  †ан
уже взгромоздилсЯ на седло велосипеда, они быстро, полушепотом  обменЯлись
несколькими словами. ‚о времЯ  обеда  наша  мачеха  только  и  говорила  о
графине де Њирбель и ее предстоЯщем визите. Џо  ее  словам  выходило,  что
благодарЯ своему очарованию и красоте графинЯ  ЯвлЯетсЯ  самой  прелестной
представительницей высшего общества. Љонечно, о ней  много  в  свое  времЯ
говорили. ‘амо собой разумеетсЯ, из чисто христианского милосердиЯ  мы  не
можем верить разным сплетнЯм, да и сама Ѓрижит Џиан ничуть не верила  этим
гадостЯм: раз мы не видели что-либо своими собственными глазами, значит, и
не имеем права утверждать, что это, мол, так и есть. ‚прочем, хотЯ скандал
был действительно шумным, надо признать, что  ћлиЯ  де  Њирбель,  овдовев,
живет весьма уединенно в своем замке ‹а-„евиз и в Џариже у ‹а  Њирандьезов
провела только несколько месЯцев, и поведений ее  достаточно  красноречиво
свидетельствует о высоких душевных качествах.
   ‘ловом, из всех этих речей вытекало, что мачеха - дочь префекта €мперии
- придавала непомерное значение предполагаемому визиту знатной  дамы,  чьи
родители не удостоили бы родителей нашей  Ѓрижит  даже  взглЯдом.  ‚  этом
плане предстоЯщее посещение графини  де  Њирбель  тешило  самолюбие  нашей
мачехи, если вообще что-либо могло его еще тешить, так как она, бесспорно,
принадлежала к самому высшему обществу нашего города не так в силу  своего
происхождениЯ и богатства, как в силу своей почти  загадочной  власти  над
людьми,  жаждущими  истины,  равно  как  и  в   силу   своей   разительной
добродетели. ’олько имЯ Њирбелей открыло †ану  двери  ‹аржюзона,  а  иначе
наша мачеха поднЯла бы несусветный крик,  хотЯ  и  теперь  у  нас  его  не
называли иначе, как "испорченный мальчик" и "сумасброд".


   Џосле ужина, когда на небе заблестел серпик луны, Њишель  заЯвила,  что
она хочет прогулЯтьсЯ по парку. ’ут папа, выйдЯ из  состоЯниЯ  оцепенениЯ,
сказал ей как раз ту фразу, какую говорила ей в  подобных  обстоЯтельствах
покойнаЯ мама:  "Ќакинь  что-нибудь  на  головку,  а  то  от  ручьЯ  тЯнет
сыростью..."
   ’у же самую радость, что переполнЯла  нынче  †ана,  Я  читал  теперь  в
глазах Њишель, ту же радость, то же упоение. ‘вет луны падал на ее лицо, и
оно казалось мне алчущим, почти  животным  из-за  сильно  развитой  нижней
челюсти и пухлой нижней губы. „а и впрЯмь Њишель от  природы  была  именно
такой, Я не  встречал  в  жизни  человека,  который  был  бы  так  одержим
стремлением вкусить счастье, как моЯ сестра в  свои  пЯтнадцать  лет.  ќта
одержимость выказывала себЯ во  всем,  даже  в  манере  впиватьсЯ  зубами,
губами в мЯкоть плода, не просто нюхать розу, а зарыватьсЯ кончиком носа в
самую сердцевину цветка, даже в том, как она, валЯЯсь  рЯдом  со  мной  на
траве, умела мгновенно засыпать, будто  во  власти  какого-то  магического
забытьЯ. € однако она не  ждала  сложив  руки,  когда  на  нее  посыплютсЯ
наслаждениЯ: ее снедал  инстинкт  борьбы  и  побед,  что  она  и  доказала
блистательно, заговорив со мной этим вечером о  †ане,  €бо,  именно  чтобы
поговорить о нем, Њишель предложила мне пройтись с ней по  парку.  …ще  не
дойдЯ до луга, затЯнутого туманом, она решилась: обнЯла менЯ  голой  рукой
за шею, и Я почувствовал, как она жарко задышала мне прЯмо в ухо - и  один
бог знает, что за безумную тайну она мне поведала... џ сначала не поверил,
слишком уж все это было чудесно!
   - „а-да, представь себе,  мы  жених  и  невеста...  „а-да,  это  вполне
серьезно, хотЯ ему только семнадцать,  а  мне  скоро  будет  пЯтнадцать...
џсно, никто нам не поверит, да еще будут над нами потешатьсЯ... Џоэтому-то
мы никому ничего не говорим, кроме тебЯ, тебЯ одного, наш миленький ‹уи...
—его же ты ревешь? ђазве, по-твоему, это не чудесно?
   —удесно! ‘лово "чудесно" было самое ее любимое из всех других  слов.  џ
уткнулсЯ лицом ей в  плечо,  и  Њишель  не  утешала  менЯ,  ни  о  чем  не
спрашивала, привычнаЯ к моим слезам, поскольку Я  проливал  их  по  любому
поводу. € тем не менее на менЯ снизошло великое спокойствие: раз  все  уже
решено, значит, незачем думать об этом, не на что надеЯтьсЯ, нечего ждать,
кроме вот этой роли, которую они мне отвели,  роли  поверенного  их  тайн.
Ќикогда уже Я не буду ни первым, ни единственным в сердце Њишель. ‘низу, с
лугов, доносилсЯ приглушенный льдистый шум воды.  Ћт  Њишель  прЯно  пахло
теплой гвоздикой, она вытирала мне глаза своим  носовым  платочком  и  все
говорила, говорила полушепотом.
   Џредчувствие менЯ не обмануло: действительно они по  нескольку  раз  на
неделе встречались за мельницей господина „юбюша. Ћба смертельно  боЯлись,
что их  накроет  мачеха.  Њишель  заставила  менЯ  поклЯстьсЯ,  что  Я  не
проговорюсь, не наведу ее на след. ’ут Я  вспомнил,  что  уже  пожаловалсЯ
Ѓрижит Џиан на †ана и Њишель, сообщил, что они от менЯ прЯчутсЯ. Ќо сказал
Я это без всЯкой задней мысли (так-таки и без всЯкой задней  мысли?..).  Ђ
что, если тогда Я пробудил ее подозрениЯ?
   - …сли бы ты знал, ‹уи, как Я ее боюсь, ей  ненавистно  счастье!  џ  же
знаю, за что она на менЯ злитсЯ - главным образом за то, что Я не  хожу  с
постной физиономией. Ќам вечно приходитсЯ быть настороже!  Ђ  †ан  страшно
неосторожный!
   € она заговорила о †ане с такой непринужденностью, на какую лично Я  не
был способен. Њишель отлично  понимала,  на  какой  риск  она  идет:  даже
дЯдюшка со всеми его выдумками не подозревает, какой †ан ужасный  человек.
’еперь Я часто, думаю, почему сестра называла †ана таким ужасным, ведь  он
сам мне признавалсЯ, что целовал Њишель невиннейшим из поцелуев и счел  бы
страшнейшим свЯтотатством позволить себе что-либо большее...  Ѓыть  может,
она догадывалась, что не всю жизнь будет он таким Ягненком... ‚прочем, она
его не боЯлась. € к тому же все равно она станет его женой, а не кого-либо
другого: она сама его выбрала, и он тоже сам ее  выбрал,  пускай  они  еще
совсем дети. …сли даже ей суждено прожить сотню лет, и то она  никогда  не
взглЯнет ни на какого другого мальчика. ’ак что нечего об этом и говорить.
†ан такой умный, такой сильный...
   - Ђ еще он ужасно красивый, как, по-твоему?
   Ќет, по-моему, он был вовсе не такой красивый. „а и что такое красота в
глазах  ребенка?  ‘амо  собой  разумеетсЯ,  мальчик   моих   лет   гораздо
чувствительнее к силе и мощи. Ќо, очевидно, вопрос  Њишель  глубоко  запал
мне в душу, раз теперь, прожив долгую жизнь, Я до сих пор помню тот уголок
аллеи, где Њишель спрашивала менЯ, красив †ан или нет. ‘умею ли  Я  сейчас
дать более точное определение тому,  что  Я  зову  красотой,  и  сумею  ли
ответить на вопрос, по каким именно признакам Я ее распознаю, идет ли речь
о человеческом лице, о небосклоне, о тучах, цвете, слове, песне?  Ћб  этом
плотском содрогании, одинаково захватывающем и душу, об этой  радости  без
надежды, об этом безысходном созерцании, которое  не  восполнишь  никакими
объЯтиЯми...
   - Џослушай, Њишель, - сказал Я наконец, - ты знаешь, что говорЯт о †ане
в коллеже, говорЯт, что он грЯзный тип?
   - Ќу и пускай... Ђ вот господин Љалю не считает, что  он  грЯзный  тип.
‘ейчас Я тебе такое скажу, что ты закачаешьсЯ: лучше быть  грЯзным  типом,
чем такой свЯтой, как Ѓрижит Џиан...
   - Њишель, опомнись!
   - Ќет, не опомнюсь! ‹учше в аду, только без нее, чем в раю с ней!
   - Ћй, Њишель, дорогаЯ, это же кощунство, ты накличешь на себЯ  беду!  -
возмутилсЯ Я. - ‘корее проси прощениЯ! ‘корее зарекись!
   Њишель  послушно,  но  небрежно  осенила  себЯ  крестным  знамением   и
пробормотала: "Љаюсь от всего сердца в  том,  что  совершила  против  тебЯ
такой грех, всеблагий боже!" - и тут же без всЯкого перехода фыркнула.
   - Ђ знаешь, что аббат Љалю сказал †ану насчет Ѓрижит?  —то  есть  люди,
которые избрали себе господа бога, но весьма  сомнительно,  избрал  ли  их
бог...
   - ѓосподин Џюибаро, - начал Я, шокированный словами сестры, -  господин
Џюибаро считает, что длЯ свЯщенника аббат Љалю слишком остроумен,  что  он
слишком резок и что у него крамольные идеи.
   Њишель не понимала, что значит "крамольные идеи". Ќо менЯ  уже  терзали
совсем иные подозрениЯ, и Я не ответил на расспросы сестры.
   - ‘кажи, Њишель, - бухнул Я вдруг, - скажи, мне  очень  важно  знать...
’олько ты на менЯ не рассердишьсЯ, нет? Ћн тебЯ целовал?
   -  џсно,  целовал!  -  ответила  Њишель.  €  пылко  добавила:  -  ’ы  и
представить себе не можешь... ќто просто чудесно! Ќо запомни, ‹уи,  больше
ничего не было! Ќи-ни! € не воображай, пожалуйста...
   ‚еликий боже, что же такое они  могли  делать,  что  еще  -  хуже,  чем
целоватьсЯ? ™еки у менЯ пылали огнем. џ смотрел на  Њишель,  котораЯ  была
старше менЯ всего  на  один  год  (но  она  уже  была  женщина,  а  Я  еще
мальчишка).  Љакой  же  она  показалась  мне  старой!  ‘тарой,  опытной  и
греховной!
   - Љакой ты дурак, ‹уи! ‚едь Я же тебе говорю, что мы жених и невеста...
   Ћна тоже пыталась себЯ успокоить, совесть ее была нечиста. Ќо  внезапно
сестру захлестнула новаЯ волна счастьЯ, и она начала напевать своим еще не
установившимсЯ голоском, который вдруг срывалсЯ,  ту  арию  ѓуно,  которую
точно такими же ночами пела мама:

   ’емнота, предвестница молчаниЯ...

   џ лег в постель, но уснул не сразу не  потому  даже,  что  менЯ  больше
обычного  терзала  грусть,  менЯ  мучили  угрызениЯ  совести.  џ  старалсЯ
вспомнить, как именно встретила Ѓрижит Џиан мою жалобу на †ана  и  Њишель,
которые "от менЯ прЯчутсЯ". ‘лишком хорошо  Я  ее  знал,  и  поэтому  менЯ
ничуть не успокаивало то, что внешне она ничем не обнаружила своих чувств;
мне известна была ее железнаЯ выдержка, знал Я также, что никогда  она  не
поддаетсЯ  первому  порыву.  Ќапротив,  она  копила   свои   претензии   и
предъЯвлЯла счет только через несколько недель, когда уже никто не помнил,
из-за чего сыр-бор загорелсЯ. Ћна могла, например, сделать  мне  замечание
за   какую-либо   промашку,   совершенную   при   таких-то   и    таких-то
обстоЯтельствах ровно год назад, а раньше об этом даже не заикалась.
   Љое-какие почти неприметные перемены в поведении мадам  Ѓрижит  усилили
мое беспокойство, и Я посоветовал  сестре  быть  поосторожнее.  џ  обратил
внимание Њишель на то, что мачеха почти совсем не сидит у себЯ в  комнате,
что в любое времЯ днЯ она, невзираЯ на зной, бродит по  лестницам  и  даже
выползает в сад. Ћна поЯвлЯлась на пороге гостиной, не стукнув дверью,  не
скрипнув половицей. Њишель пыталась менЯ успокоить: все  это  потому,  что
после отъезда господина Џюибаро нашей мачехе, мол, больше  некого  пилить.
Ќо в один прекрасный день, когда  †ан  ЯвилсЯ  к  нам  в  ‹аржюзон,  Я  по
кое-каким  признакам  догадалсЯ,  что  он  попал   в   орбиту   Ѓрижитовых
подозрений. …ще утром, за первым завтраком, она, удивленно  поднЯв  брови,
сказала, что не понимает, как это Њишель  может  носитьсЯ  по  дорогам  во
времЯ сиесты, когда даже лошади и те стоЯт в стойле.
   ‘ловом, первые зигзаги молнии, предвещавшие бурю;  у  менЯ  по  крайней
мере было то утешение, что мои страхи  оказались  напрасными  и  что  беда
пришла без  моего  участиЯ.  „о  сих  пор  мне  все  как-то  не  удавалось
рассказать о чете ‚иньотов; он сам - приказчик ‹аржюзона - и  его  супруга
только недавно обосновались в нашем поместье.  €х  взЯли  по  рекомендации
мадам Ѓрижит, и, Я в том твердо уверен,  поЯвление  этих  людей  послужило
началом подспудных разногласий между нашим отцом и  его  второй  женой.  ‘
первых дней замужества Ѓрижит не поладила  со  стариком  ‘энтисом,  бывшим
нашим приказчиком, который родилсЯ здесь, в поместье, и отец поэтому легко
мирилсЯ, даже, казалось, не замечал  его  пьЯнства,  распутства  и  манеры
резать в глаза правду-матку. —еловек, проживший всю свою жизнь  в  городе,
поселившись в деревне, начинает с первых же  недель  вести  с  крестьЯнами
систематическую борьбу, восстанавливаЯ их против  себЯ:  тема,  достаточно
хорошо известнаЯ еще по произведениЯм  Ѓальзака.  Ќо  в  противоположность
тому, что рассказываетсЯ в этих книгах, на сей раз городскаЯ дама наголову
разбила ларжюзонских крестьЯн. Љак-то раз ‘энтис в подпитии  так  нагрубил
моей мачехе, что отец вынужден был с ним расстатьсЯ. Ќо до самой смерти не
простил своей второй жене то, что она вынудила его к этому шагу.
   ‡ато ‚иньотов, которым протежировала Ѓрижит, отец принЯл скрепЯ сердце:
он терпеть не мог своего  нового  приказчика  и  не  переставал  жалеть  о
старике ‘энтисе, пускай даже заЯдлом пьЯнице и гулЯке.
   ‚ наших краЯх, где каждый  Язык  представлЯет  собой  опасность,  Языки
‚иньотов  были,  пожалуй,  наиболее  опасными.  ”изиономиЯ  мадам  ‚иньот,
казалось, состоЯла из одного только огромного, как клюв, носа, оседланного
пенсне, из накладных лоснЯщихсЯ волос, неестественно черных, а щек  и  губ
вроде бы и совсем не было, так как из-за отсутствиЯ  зубов  их  втЯнуло  в
зиЯющее пустотой пространство рта.  ’ак  вот,  мадам  ‚иньот  всЯкий  раз,
возвращаЯсь после обхода поставщиков, непременно ЯвлЯлась к мадам Ѓрижит с
донесением, причем в редчайших случаЯх прибегала к методу  лобовой  атаки,
но   весьма   успешно   заменЯла   ее   многозначительными   намеками    и
подхихикиванием. “дивительным было  другое:  эта  старуха  -  богомолка  и
ханжа, всю свою жизнь  прожившаЯ  в  деревне,  -  без  Њалейшего  смущениЯ
распространЯлась о таких вещах, как, скажем, адюльтер, это уж само  собой,
но даже о кровосмешении и любом отклонении от нормы,  вплоть  до  содомова
греха, как будто понимала  в  этих  делах  толк,  и  сообщала  об  этом  с
Язвительным смешком и игривым подмигиванием.
   ‚се свЯзи с поселком лежали на этой престарелой даме, а дЯдюшке ‚иньоту
были  отданы  под  начало  леса  и  полЯ,  и  он,  восседаЯ  в   шарабане,
поставленном на неестественно высокие колеса, целыми  днЯми  разъезжал  от
фермы к ферме, озираЯ во времЯ этих поездок свои владениЯ, так сказать,  с
птичьего полета. ‘колько парочек, считавших себЯ в  надежном  укрытии  под
покровом сумерек или полуденного зноЯ,  он  обнаруживал  своим  Ястребиным
оком! Џравда, иной раз он  не  мог  разглЯдеть  саму  добычу,  зато  какой
волчьей радостью наполнЯлось его сердце, когда он замечал за кустиком  два
велосипеда, символически сцепленные рулЯми. € вот в один  прекрасный  день
неподалеку от хижины, служившей  приютом  длЯ  охотников  на  вЯхирей,  он
заметил два велосипеда - один низенький, прислоненный к другому,  побольше
и попыльней, и в низеньком он узнал как раз тот  самый,  который  накануне
мадемуазель Њишель просила его смазать... (Ѓудто  смазывать  велосипеды  -
его дело!)


   ‘ледуЯ своей методе, Ѓрижит поначалу  словно  бы  не  придала  значениЯ
донесению дЯдюшки ‚иньота. Џросто сделала вид, что не верит, и тем  самым,
так сказать,  удвоила  его  бдительность.  —ем  упорнее  она  отказывалась
вникать в его намеки,  тем  более  грубые  обвинениЯ  он  громоздил,  даже
осмелилсЯ заЯвить, что мадемуазель Њишель и мальчишка  аббата  Љалю,  мол,
того... ‚се это было сказано в сопровождении самых что ни на есть страшных
клЯтв. Ћн собственными глазами все видел или почти видел. €бо не было силы
на свете, способной убедить дЯдюшку ‚иньота, что такой вредный малый,  как
подопечный аббата Љалю, мог пробыть  целый  час  в  запертом  сарайчике  с
девушкой и не... "„а бросьте вы! „ураков нету! Љому вы это  рассказываете!
‘ами были молоды, знаем, как дело делаетсЯ. Ђ что она  барышнЯ,  подумаешь
тоже... ‚прочем, достаточно на нее поглЯдеть, уж это такаЯ... „авным-давно
Ђбелина ‚иньот - сама-то она ничуть не удивилась - ее раскусила.  "„а  ну,
говорю, Ђбелина, может, это просто бабьЯ болтовнЯ..." - "„ержи карман шире
- это она мне говорит, - да ты только посмотри, какие у нее  бедра  и  все
такое прочее". ‚от беда-то! € подумать только,  что  у  мадемуазель  перед
глазами такой пример, как мадам Ѓрижит!"
   Џрежде чем выработать план  действий,  мадам  Ѓрижит  решила  подождать
приезда графини де Њирбель. ‚прочем, дело с различных  точек  зрениЯ  было
важное  и  щекотливое:  господин  Џиан  обожал  Њишель,  и   трудно   было
предвидеть, как он воспримет эту весть. …сли судить по записЯм в  дневнике
аббата Љалю, где он приводит эту историю, наша мачеха, по всей  видимости,
сдержала свой первый порыв, послушавшись голоса совести  (ибо  она  в  эту
пору особенно щепетильничала, хотЯ и  не  дошла  еще  в  игре  совести  до
полного маньЯчества). Ќо ее смущало другое обстоЯтельство, то, что она  не
может сдержать чувства радости при виде  этой  беды,  которой  ей,  второй
матери Њишель, следовало бы  стыдитьсЯ  и  оплакивать.  Ћднако  длЯ  мадам
Ѓрижит в подобных сложных ситуациЯх  было  важно  одно:  укротить  совесть
логикой. …й требовалось найти благовидный предлог, какой мог бы  узаконить
эту недостойную радость и ввести ее в систему самоусовершенствованиЯ.
   Ќа  сей  раз  помогло  то,  что  на  протЯжении   минуты   ей   удалось
сосредоточить свою мысль на блестЯщей перспективе породнитьсЯ через Њишель
с  ЊирбелЯми  -  правда,  на  перспективе  весьма  отдаленной   и   весьма
сомнительной, да и, принимаЯ в расчет юный возраст †ана, было бы  безумием
свЯзывать с этим свои надежды. Ќо мадам  Ѓрижит  силой  своей  незаурЯдной
воли не только удалось без труда отогнать эту мысль-искусительницу,  но  и
превратить ее в свое моральное торжество, добавив с примерным усердием еще
одну петлю к власЯнице своих добродетелей.  „а-да,  в  глазах  света  она,
безусловно, могла бы извлечь немалые преимущества из  этого  скандала,  но
нет, она сумеет направить все ко спасению этого  заблудшего  дитЯти.  …сли
эта девочка еще не скатилась в бездну, то, во всЯком случае,  приблизилась
к ней в столь раннем возрасте - это, безусловно,  огромное  несчастье,  но
зато легче будет принЯть самые решительные меры, дабы  вернуть  Њишель  на
путь истинный. Џоложение, таким  образом,  станет  вполне  Ясным;  с  глаз
господина Џиана спадет наконец пелена, и можно будет  освежить  тогда  дух
этого дома; и, в конце концов, Њишель пойдет только  на  пользу  унижение,
которому ее справедливо подвергнут.
   Њадам Ѓрижит заботливо вскармливала свои милосердные планы в  отношении
Њишель, ибо она отнюдь не пренебрегала такой статьей, как милосердие.  Љак
же не проЯвить снисходительности, стоит  только  вспомнить,  чьей  дочерью
ЯвлЯетсЯ это несчастное дитЯ. ЏерваЯ мадам Џиан  была  ввергнута  во  мрак
внезапной и страшной кончиной, над коей витало подозрение,  причем  весьма
обоснованное, что это было самоубийство. “ Ѓрижит хранилось  некое  досье,
которое она из чистого состраданиЯ воздерживалась предъЯвлЯть ослепленному
любовью супругу. „о сих пор ей удавалось боротьсЯ против  этого  законного
желаниЯ, невзираЯ  на  обидные  и  даже  прЯмо  несправедливые  сравнениЯ,
которые под горЯчую руку позволЯл себе  господин  Џиан.  Ћдин  бог  знает,
какого мужества, даже героизма стоило это молчание Ѓрижит.  Ќо,  возможно,
близок день, когда ради спасениЯ дочери ей  придетсЯ  представить  слабому
отцу и обманутому мужу письменные доказательства того, что оплакиваемаЯ им
супруга не стоит его слез, но зато опрометчиваЯ дочка,  если  даже  она  и
согрешила, заслуживает снисхождениЯ, ибо  на  ней  тЯжким  бременем  лежит
дурнаЯ наследственность.
   ’ак разукрашивала всеми цветами  радуги  Ѓрижит  Џиан  свое  торжество,
заранее смакуЯ наслаждение.  Џо  природе  своей  она  была  логиком  и  не
сворачивала с прЯмого пути, где вехами служили очевидные  принципы  и  где
каждый ее шаг  тут  же  немедленно  находил  свое  оправдание.  Џозже  она
подпадет под власть своих неосознанных тревог, которые до сих пор  ей  без
особого труда удавалось  оттеснЯть  в  самые  глухие  закоулки  души:  она
свернет с торного пути  и  будет  блуждать  в  глухих  зарослЯх  постыдных
побуждений. Џридет такой день, когда все совершенное ею станет мучительным
наваждением, которое обратит к ней свой незнакомый и ужасный  дик.  Ќо  до
этого было очень далеко,  и  пока  по  ее  вине  предстоЯло  еще  страдать
множеству других людей, и лишь  потом  откроетсЯ  этой  женщине  подлиннаЯ
любовь, которой, как ей думалось, она верно служила, но которой она так  и
не знала.



7

   Ћт того днЯ, когда к нам в ‹аржюзон пожаловала графинЯ  де  Њирбель,  в
памЯти моей сохранилось лишь одно Яркое воспоминание: тогда  †ан  предстал
передо мной совсем в другом свете. ‘кверный мальчишка, испорченный  не  по
годам, лентЯй,  которого  и  дЯде  Ђдемару  и  нашему  господину  ђошу  не
удавалось исправить даже ударами плетки, опасный субъект, хотЯ  подчас  он
бывал мил, даже нежен, - вот что представлЯл собой Њирбель, источник  зла,
мне угрожавшего. Љонечно, Я любил его, но не испытывал к нему ни  на  грош
уважениЯ. € в  силу  некоторого  противоречиЯ,  которое  не  слишком  менЯ
смущало, моЯ роднаЯ сестра, свЯзавшаЯ свою судьбу с †аном, словно упала  в
моих глазах.
   Ќо в присутствии своей мамы †ан показалсЯ  мне  совсем  другим:  он  не
спускал с нее глаз, а если и спускал на  минутку,  то  лишь  затем,  чтобы
прочесть  на  наших  лицах  выражение  восторга.  ‘тоило  графине  бросить
какое-нибудь забавное словцо, и †ан поворачивал в  мою  сторону  смеющийсЯ
взглЯд, будто боЯлсЯ, что Я не пойму остроты или не оценю такой умницы. Ћн
уже насладилсЯ нашим удивлением в первые минуты встречи, когда мы  увидели
столь изысканное и столь молодое создание, бывшее к тому же матерью  почти
взрослого  семнадцатилетнего  сына.  ‚  наши  дни  чудо  вновь  обретенной
молодости стало общедоступным: только не скупись. Ќо  если  в  те  времена
мать семейства сумела сохранить девичью  стройность  талии,  это  вызывало
всеобщее удивление. Џоэтому вначале мы были  поражены  именно  юным  видом
графини,  а  не  ее  красотой,  пусть  не  броской,  но  зато  близкой   к
совершенству.
   ѓрафинЯ панически боЯлась  солнца  и  прилагала  столько  же  отчаЯнных
усилий, чтобы его избежать, сколько прилагают их сейчас, чтобы  подставить
под солнечные лучи все тело. …й, видно, мало было вуалетки, окутывавшей ее
соломенную шлЯпку и почти все лицо: достаточно было солнечного  луча,  как
она еще открывала свой кружевной  зонтик,  и  снЯла  доходившие  до  локтЯ
перчатки  только  во  времЯ  завтрака.  ѓрафинЯ  зорко,   следила,   какое
впечатление производит она на нас, и  вела  себЯ  поэтому  с  подчеркнутой
простотой. Џосле того как нам подали кофе, который мы пили под дубом,  †ан
утащил  мать  в  боковую  аллею  парка,  чтобы  она  могла  поболтать  без
свидетелей с Њишель. ‚о времЯ их недолгого отсутствиЯ  аббат  Љалю  и  мои
родители обменЯлись довольно-таки кислыми замечаниЯми по адресу графини.
   - Ѓезусловно, в своем роде она совершенство, -  проговорила  мачеха.  -
ђазумеетсЯ,  только  с  точки  зрениЯ  света,  что  менЯ,  понЯтно,   мало
интересует.  ќтот  культ  собственного   тела,   возведенный   в   степень
идолопоклонства... Ђ как по-вашему, господин кюре?
   •отЯ в эту эпоху Ѓрижит Џиан еще считала аббата Љалю  добрым  и  ученым
пастырем, правда чуточку простоватым, лишенным всЯческого честолюбиЯ,  его
суждениЯ она находила  слабыми,  даже  странными,  и  по  ее  собственному
выражению "он был у нее на примете". Ћна считала себЯ вправе надзирать  за
каждой сутаной, находившейсЯ у нее под рукой.
   - ѓрафинЯ де Њирбель - "литераторша", - проговорил  кюре  и  долго  еще
хохотал над своей не слишком смешной остротой, - знаете, она романы пишет.
   - € печатает? - спросил Я.
   - Ќет, - Ядовито бросила мачеха, -  довольствуетсЯ  тем,  что  сама  их
переживает.
   ‚еликий боже! ‡лословие,  да  еще  при  ребенке,  ведь  это  может  его
неприЯтно поразить. Џетелька,  даже  целых  две  петельки  соскользнули  с
прилежно сплетаемой власЯницы совершенства, но Ѓрижит  Џиан  спохватилась:
то, что она сейчас сказала, не имело под собой ничего реально доказуемого,
она сожалеет, что не сумела вовремЯ удержатьсЯ от своей выходки.
   - Ћтпускаю вам ваш грех, мадам, - сказал аббат Љалю.
   -  …сть  слова,  которые  свЯщеннослужитель  не  может  произносить  не
подумав, - отрезала мадам Ѓрижит, хмурЯ брови.


   Њы еще издали увидели графиню, она шла к дому между сыном и Њишель. †ан
шагал, повернув голову к матери; он смеЯлсЯ и, когда  Њишель  отвечала  на
вопросы графини, с беспокойством поворачивалсЯ  к  ней.  Ќас  он  даже  не
заметил: два обожаемых существа заслонЯли от него все и всЯ. џ страдал, но
ревности не чувствовал. џ был растроган до слез. †ан вовсе не такой, каким
мы его себе представлЯли, он добрый, хотЯ  временами  и  может  показатьсЯ
злым. Ѓрижит Џиан не спускала глаз  с  приближавшейсЯ  к  нам  группы.  …е
большое лицо с опущенными уголками губ походило на маску, но Я  ничего  не
сумел прочесть за этой слащавой миной. Ђббат Љалю тоже  не  сводил  с  них
глаз, он выглЯдел каким-то грустным  и  озабоченным.  Ќаконец,  когда  они
приблизились настолько, что мы уже различали их  слова,  между  матерью  и
сыном вспыхнул спор.
   †ан  умолЯл  мать  позволить  ему  проводить  ее   в   ‚алландро.   Ћна
отрицательно качала  головой:  нужно  со  всей  строгостью  придерживатьсЯ
программы,  намеченной  дЯдей  Ђдемаром.  Ћни  решили,  что  она  пораньше
пообедает с †аном в доме свЯщенника, потом карета увезет ее в ‚алландро  и
она сразу же лЯжет спать - поезд уходит завтра в шесть утра,  так  что  ей
придетсЯ поднЯтьсЯ до зари. ’аким образом, они распрощаютсЯ нынче  вечером
у господина Љалю.
   Ќо †ан был не из тех, кто легко  отказываетсЯ  от  своих  желаний.  ‚се
доводы матери проходили мимо его ушей, не убеждали  его:  что  бы  она  ни
говорила, самым главным было его желание провести  с  ней  хотЯ  бы  часть
ночи. Ђ в душе он лелеЯл тайный план просидеть с ней в  номере  до  самого
утра и вместе встретить восход солнца.
   - ‚ы только подумайте, мама, ведь мы и так всю жизнь в разлуке, ведь  Я
никогда, никогда вас не вижу, а вы отказываетесь подарить мне  всего  один
вечер, одну ночь, вам же это совсем не трудно.
   ѓоворил он своим упрЯмо-требовательным тоном, доводившим  до  бешенства
нашего господина ђоша. Ќо мать отказывала сыну в его просьбе, проЯвлЯЯ  не
меньшую  твердость,  чем  сын  в  своих  настойчивых  мольбах.  Њишель  из
деликатности отстала. ѓолоса споривших становились громче, и  мы  услышали
заключительные слова спора, произнесенные сухо и,  видимо,  не  подлежащие
пересмотру:
   - Ђ Я говорю - нет и буду говорить - нет, ты вечно просишь больше того,
что тебе дают. ’ы как будто  нарочно  портишь  мне  этот  такой  радостный
день... Ќет, замолчи, не желаю больше ничего слушать.
   € она подошла к нам, озарив не только нас, но и все окружающее улыбкой,
которой полагалось бы быть лучезарной, если  бы  в  ней  не  чувствовалось
натЯнутости и неостывшего трепета гнева. †ан искоса, но вызывающе  смотрел
на графиню. Ќаша мачеха и Њишель подали черносмородинный  сироп  и  оршад,
после чего графинЯ направилась  к  своему  экипажу  и  на  прощание  снова
рассыпалась перед мадам Ѓрижит в изъЯвлениЯх благодарности,  но  всем  нам
почудилось, будто она держала себЯ гораздо сдержаннее и  холоднее,  чем  в
начале своего визита. џ следил  за  удалЯющейсЯ  колЯской.  †ан  сидел  на
передней откидной скамеечке. Ќо тут графинЯ с треском раскрыла свой зонтик
и заслонила от нас его упрЯмое лицо, уже не освещенное радостью.


   „альнейшие событиЯ, о которых Я  сейчас  расскажу,  не  выдуманы,  даже
малейшие их подробности воспроизведены с абсолютной  точностью,  хотЯ  †ан
говорил со мной об этой ночи лишь намеками, да и то не часто;  зато  аббат
Љалю посвЯтил им в своем дневнике несколько страниц.
   Љак только колЯска свернула на шоссе, †ан снова пошел в атаку. Љогда на
него находил стих упрЯмства, он  напоминал  охотничью  собаку,  идущую  по
следу. Ќо все было напрасно:  мать  упорствовала  в  своем  решительном  и
бесповоротном отказе. €счерпав все  разумные  доводы,  она  повернулась  к
аббату Љалю, в молчании наблюдавшему за этой сценой.
   -  Љоль  скоро,  господин  аббат,   вам   доверено   воспитание   †ана,
соблаговолите вразумить его.
   Ђббат сухо заметил, что "на сегоднЯшний день он умывает руки".  Ќа  что
графинЯ довольно дерзко ответила, что именно  сейчас  или  никогда  пришло
времЯ показать свою знаменитую  железную  хватку.  Џри  этих  словах  †ан,
побелев от Ярости, поднЯлсЯ со  скамеечки  и,  воспользовавшись  тем,  что
лошади на подъеме замедлили шаг, выпрыгнул из экипажа, чудом но попав  под
колесо.
   Ључер резко натЯнул вожжи, лошади встали на дыбы. Љогда графинЯ и аббат
подбежали к †ану, он уже поднЯлсЯ на ноги. Ћн осталсЯ цел и невредим. Њать
и сын, стоЯ друг против друга на пустынной дороге, с минуту молча мерились
взглЯдами. Ќебо нахмурилось, но  изредка  проглЯдывало  солнце,  кузнечики
смолкли, потом снова затЯнули свою бесконечную трескучую  песню.  Ључер  с
трудом удерживал лошадей на месте, их жалили оводы, и он,  щелкаЯ  кнутом,
старалсЯ отогнать их.
   -  џ  вынуждена  признать  правоту  дЯди  Ђдемара,   ты   действительно
невыносимый ребенок.
   Ђ †ан неутомимо повторЯл свои доводы, он не видел мать целый  триместр,
она приехала специально затем, чтобы с  ним  повидатьсЯ,  а  теперь  хочет
лишить его радости провести вместе с ней единственный вечер,  ведь  других
не будет.
   - †ан, милый мой мальчик, - сказала графинЯ, - Я дала  обещание  твоему
дЯде, и Я сдержу слово... ‚ следующий раз Я выговорю  нам  с  тобой  целую
ночь и непременно приеду еще раз во  времЯ  каникул.  Ќо  не  надо  сейчас
настраивать дЯдю против нас обоих. Ќу, иди скорей, садись между  нами.  Ћн
вам не помешает, господин кюре? Ђ  ты  прижмись  ко  мне  покрепче...  как
маленький, - добавила она, привлекаЯ к себе †ана.
   †ан не упорствовал больше, смирилсЯ. Ќаконец-то он уступил! ’ени  сосен
стали длиннее и  пересекали  дорогу  от  обочины  к  обочине.  Ђббат  Љалю
отвернулсЯ.
   - ‘ейчас самое времЯ ловить цикад, - вдруг заЯвил †ан. - Ћни  вместе  с
солнцем спускаютсЯ по стволам сосен и поют прЯмо над ухом.
   ѓрафинЯ с  облегчением  вздохнула.  ‘лава  богу,  заговорил  о  другом,
наконец-то отстал. Љогда  они  остановились  у  дома  свЯщенника,  графинЯ
предупредила кучера, что они поедут в ‚алландро в половине восьмого  и  не
стоит поэтому распрЯгать лошадей.  Ќо  кучер  взбунтовалсЯ:  лошадок  надо
покормить и напоить,  по  такой  жаре  за  ними  особенно  смотреть  надо.
Џришлось уступить. ѓрафинЯ добилась от своего возницы только одной уступки
- пусть хоть сбруи с лошадей не снимает.
   ‡а столом она жаловалась на то, что слишком  плотный  завтрак,  который
подавали у Џианов, мешает ей отдать должное стрЯпне Њарии, и  в  частности
жареным  цыплЯтам.  Ѓыло  только  семь  часов,  и  от   солнечных   лучей,
пробивавшихсЯ горизонтальной полосой сквозь опущенные шторы, всЯ маленькаЯ
столоваЯ, казалось, пылала в огне.
   - ‡десь ужасно мило! - восхитилась графинЯ де Њирбель. - ‘овсем как  та
столоваЯ, которую описал ‹амартин в своем "†ослене"...
   Ќакладывала  она  себе  на  тарелку-крохотные  порции   и   все   времЯ
оглЯдывалась на кухонную дверь. Ћбед затЯнулсЯ. ЊариЯ совсем захлопоталась
без помощников, и от одного блюда до другого  проходило  несколько  долгих
минут. „ва-три раза пришлось подниматьсЯ с места господину  кюре,  он  сам
отправлЯлсЯ на кухню и приносил  очередное  блюдо,  но  обслуживал  гостью
хмуро,  невесело,  очевидно,  еще  не  совсем  успокоилсЯ   после   сцены,
разыгравшейсЯ на дороге. ‚прочем,  †ан  не  удивлЯлсЯ  тому,  что  на  его
наставника не действовали чары графини. ќто  было  в  порЯдке  вещей.  "Ќе
могли они друг другу понравитьсЯ", - думал он. Љ  тому  же  она  почти  не
скрывала своего желаниЯ поскорее уехать. Љончилось тем, что графинЯ, понЯв
всю неловкость своего поведениЯ, поспешила оправдатьсЯ:  кучер  нагнал  на
нее страху, у него типичнаЯ физиономиЯ висельника.
   - € знаете, Я не так уж хочу очутитьсЯ поздно  ночью  одна  на  дороге,
наедине с таким субъектом...
   ’ут снова вмешалсЯ †ан.
   - „авайте, мама, Я провожу вас на велосипеде.
   ѓрафинЯ досадливо прикусила губку:
   - †ан, опЯть ты начинаешь! ‚едь ты же мне обещал...
   Ћн потупилсЯ. ЊариЯ поставила на стол "крем" - свой шедевр.
   - ’акого вы еще никогда не пробовали, - заметил аббат.
   ѓрафинЯ с Явным усилием  проглотила  несколько  ложечек.  …й  было  уже
совсем невмоготу, но в ней жило врожденное стремление всем нравитьсЯ, и  к
тому же было бы слишком  жестоко  уехать,  оставив  здесь  эти  несчастные
физиономии. Џоэтому она постаралась быть как  можно  любезнее  с  хозЯином
дома и как можно нежнее с сыном. Ќо кюре по-прежнему  хмурилсЯ.  ‘разу  же
после десерта он вышел в сад, чтобы на свободе почитать  требник.  ѓрафинЯ
догадалась, что сделал он это умышленно, пусть перед разлукой мать с сыном
побудут хоть немного наедине. †ан тоже догадалсЯ и подошел  к  матери.  Ћн
безошибочно мог сказать, что она ощущает в эту минуту: он знал, что ей  не
терпитсЯ поскорее  уехать  и  что  она  стыдитсЯ  своего  нетерпениЯ.  Ћна
принудила себЯ ласково провести ладонью по  кудрЯм  сына,  но  то  и  депо
исподтишка  бросала  взглЯд  на  стенные  часы,  висевшие   над   камином.
Џерехватив ее взглЯд, †ан поЯснил:  "Ћни  у  нас  сильно  спешат..."  Њать
запротестовала - она еще может побыть со своим мальчиком несколько  минут.
€, думаЯ о чем-то своем, давала  ему  последние  наставлениЯ.  ќтот  аббат
Љалю, в конце концов, вовсе  уж  не  такое  страшилище...  †ан  не  должен
чувствовать себЯ здесь несчастным.
   - „а нет, мама, нет... Ќапротив, Я счастлив, ужасно счастлив, - добавил
он робко и пылко.
   Њать не видела, как зарделись  его  щеки,  не  заметила,  что  он  весь
дрожит. …ще накануне †ан твердо решил признатьсЯ во всем  матери,  он  так
надеЯлсЯ, что она не поднимет его на смех, не будет над ним издеватьсЯ,  а
примет все всерьез... Ќо он упустил  времЯ,  и  теперь  было  уже  слишком
поздно надоедать ей своими излиЯниЯми... „а и  вообще  лучше  в  последнюю
минуту прощаниЯ не произносить имени Њишель. ‚семи этими соображениЯми  он
старалсЯ прикрыть главную причину своего молчаниЯ, хотЯ сам не смел себе в
том признатьсЯ: какой толк открывать душу этому созданию,  которое  сейчас
так от него далеко. Њного лет спустЯ, сидЯ у менЯ в Џариже, на улице ‚ано,
в уголке перед камином, †ан рассказал мне  об  этих  самых  мрачных  часах
своей жизни: в памЯти его навсегда осталсЯ тот  вечер,  все  еще  дышавший
зноем, столоваЯ в доме аббата Љалю, где он сидел  совсем  рЯдом  со  своей
обожаемой мамой, так что их колени соприкасались, и ловил ее взглЯд, то  и
дело обращавшийсЯ к стрелкам часов. ‘квозь стеклЯнные двери он видел кюре,
который шагал взад и вперед по своему садику, читаЯ требник.


   - џ приеду, миленький, непременно приеду еще до конца  каникул,  обещаю
тебе, и уж тогда вечер будет в полном твоем распорЯжении.
   Ћн ничего не ответил. ѓрафинЯ велела кучеру опустить верх колЯски.  †ан
вскочил на подножку и прижалсЯ губами к шее своей матери.
   - ‘ойди, дружок, ты же сам видишь, он с трудом удерживает лошадей...
   ‚зметнулось облако пыли, потом улеглось.  †ан  подождал,  пока  колЯска
скроетсЯ за поворотом, и поплелсЯ в сад. ’ам  он  разулсЯ,  взЯл  лейку  и
начал поливать цикорий, который он накануне рассадил. Ђббат Љалю  все  так
же молча отправилсЯ в церковь служить вечерню. Љогда он вернулсЯ, †ан  уже
лег и сонным голосом крикнул ему через двери: "Џокойной ночи".  Џеред  тем
как лечь самому, кюре спустилсЯ на  первый  этаж  посмотреть,  закрыта  ли
дверь на засов. Џротив своего обыкновениЯ он не повесил ключ на гвоздик  в
коридоре, а взЯл его с собой и спрЯтал под подушку. Џотом, став на  колени
перед постелью, он стал молитьсЯ и молилсЯ дольше обычного.


   ‚ первую минуту господину  Љалю  почудилось,  что  его  разбудил  порыв
ветра: по спальне вдруг пронеслось Яростное его дуновение, хотЯ ночь  была
ЯснаЯ и лунный свет лежал на половицах.  ѓде-то  громко  хлопнула  ставнЯ.
‚ысунувшись из окна, кюре увидел, что хлопает ставнЯ †ана, прЯмо  над  его
головой. Ћчевидно, неплотно был задвинут шпингалет. Љюре накинул  на  себЯ
сутану, поднЯлсЯ на верхний этаж,  чтобы  закрыть  окно,  и,  стараЯсь  не
скрипнуть дверью, заглЯнул в спальню †ана. € тут же порывом ветра сбросило
со стола вазу, где стоЯл большой букет вереска,  собранный  Њишель.  Ђббат
сразу же заметил, что постель †ана пуста. Ћн  с  трудом  перевел  дыхание,
потом сошел вниз и оглЯдел входную дверь  -  засов  не  поднЯт,  замок  не
сломан. ‡начит, безумный  мальчишка  мог  убежать  только  через  окно,  -
очевидно, спустилсЯ по водосточной трубе. Ђббат вернулсЯ в спальню, достал
из-под подушки ключ и вышел в сад.
   Ќочь была отдана во власть ветра и луны.  „ом  свЯщенника  был  окружен
плотным кольцом шорохов - это стонали на ветру сосны, и шумели они  совсем
не так, как шумит море, грозно и прерывисто; ровную и мощную зыбь сосен не
нарушали ни грохот волн, ни  всплеск  пенных  валов.  Џервым  делом  аббат
направилсЯ к сарайчику, где хранились два велосипеда (он взЯл в  ‚алландро
напрокат второй длЯ своего воспитанника), и обнаружил в углу только  свой.
Џри свете луны он разглЯдел под водосточной трубой, котораЯ  спускалась  с
угла дома, следы беглеца: очевидно,  †ану  пришлось  прыгнуть  с  довольно
большой высоты, так как на песке Ясно отпечатались две Ямки  от  каблуков.
Ђббат снова отправилсЯ к сарайчику, вывел свой велосипед и  остановилсЯ  в
нерешительности.
   Ѓыла  уже  полночь;  вероЯтно,  мальчик  убежал  часов  в  одиннадцать,
вмешиватьсЯ уже поздно - зло совершилось. Љакое зло? Љ чему забивать  себе
голову пустЯками? Џочему бурнаЯ ссора матери с сыном  в  номере  гостиницы
‚алландро  посреди  ночи  непременно  должна  закончитьсЯ  трагически?   Ђ
главное, ему-то, свЯщеннику из Ѓалюзака, какое ему до  всего  этого  дело?
‘амо собой разумеетсЯ, он взЯл на себЯ заботу о  †ане  и,  таким  образом,
взЯл на себЯ ответственность за его судьбу, но  к  утру  мальчик  вернетсЯ
домой, и самое разумное - просто закрыть глаза  на  эту  ночную  эскападу:
иной раз полезно кое-чего не заметить, и никогда не следует доводить  дело
до, возможно и заслуженного, наказаниЯ, которое может сразу свести на  нет
все наши предыдущие успехи... € все-таки, и все-таки!..  ‘вЯщенник  прошел
между рЯдами смородины, открыл ворота и посмотрел на пустынную дорогу, над
которой бодрствовала луна.
   Ѓессмысленно спешить на помощь ребенку,  ребенку,  к  которому  он  так
привЯзалсЯ и который, возможно, как раз в эту минуту проходит через  самое
страшное свое испытание. џсно, мать имела  на  то  свои  причины,  раз  не
захотела провести ночь в обществе сына. ‚се мольбы †ана разбивались  о  ее
решимость, упрЯмую, дикую,  близкую  к  ненависти.  Ђббат  Љалю  попыталсЯ
уверить себЯ, что все это бредни... Љакие там бредни, он отлично знал цену
женщинам  такого  сорта:  их  требовательность  (кстати,   перешедшаЯ   по
наследству к †ану), исступленность желаний, повинуЯсь которым  они  готовы
переступить через труп даже родного сына. Ђ  возможно,  он  преувеличивает
опасность потому, что любит †ана.
   Џервый раз в жизни он так привЯзалсЯ к своему ученику.  ‘  того  самого
днЯ, когда он взЯлсЯ воспитывать "трудных детей",  с  ним  такого  еще  не
случалось. Ђ взЯлсЯ он за это дело не потому, что к  этому  его  побуждала
материальнаЯ  необходимость.  …го  брат,  владелец  поместьЯ  в   ‘отернэ,
которому аббат уступил свою  часть  наследства,  каждый  год  высылал  ему
небольшую сумму денег в зависимости  от  урожаЯ;  вместе  с  жалованьем  и
случайными, правда весьма скромными, доходами этих денег с лихвой хватало,
так как в основном он жил за счет своего огорода, своего  птичника  и  тех
подношений натурой, которые доставлЯли ему прихожане.
   € если он брал на себЯ воспитание подростков, когда сами  родители  уже
отказывались собственноручно их исправить,  то  делал  это  отнюдь  не  из
корысти - просто он умело расставлЯл  силки,  терпеливо  шел  по  следу  и
никогда не отчаивалсЯ, он верил, что рано или поздно загонит к себе в  дом
такого вот дикого зверька,  который  заслуживает  неустанных  забот  и  из
которого можно сделать человека. € считал, что, берЯ к себе в воспитанники
только непокорных, он легче обнаружит  нужный  ему  экземплЯр.  Ѓесспорно,
господин  Љалю  действовал  так  скорее  в  силу  остаточного  романтизма,
естественного наследиЯ семинарии, где  он  училсЯ,  чем  в  силу  какой-то
особой склонности к  "трудным  детЯм";  но  склонность  эта  отвечала  его
тайной,  тщательно  скрываемой  даже  от  себЯ  самого  слабости  к   юным
созданиЯм, которых  уже  коснулась  рука  жизни  или  угрожала  коснутьсЯ,
которым было все равно, пропадут ли они, спасутсЯ  ли,  и  за  которых  он
отвечал перед отцом  небесным.  „ело  тут  было  не  в  добродетели,  а  в
пристрастии, в природных наклонностЯх.


   „о сего днЯ  свЯщенник  терпел  своих  пансионеров,  потому  что  любил
детство, любил юность. Ќо у всех детей, которые ему попадались до сих пор,
преходЯщее очарование юного возраста прикрывало собой прочную,  неизменную
основу вульгарности, глупости и  хамства.  ЊимолетнаЯ  прелесть  молодости
украшала своим фейерверочным огнем  маленького  бесчувственного  мещанина,
созданного по общему образцу и подобию. Ђ с †аном де Њирбелем  аббат  Љалю
впервые получил то, чего ждал от господа  бога:  ему  было  послано  дитЯ,
имеющее душу живую.
   Ќо душу неприступную. ‚прочем, это было не так  уж  важно,  аббат  Љалю
принадлежал к тому  сорту  людей,  которым  смолоду  присуще  бескорыстие,
обычно приходЯщее лишь с годами, и сердце их не просит ничего в  обмен  на
щедрый свой дар. •уже было другое: †ан не из тех, кто позволЯл себЯ любить
или себе покровительствовать. Ђббат не  способен  был  даже  предотвратить
опасность  этого  ночного  свиданиЯ  матери  с  сыном,  †ан  находилсЯ   в
зависимости  от  своего  наставника,  и  можно  было  ограничитьсЯ  прЯмым
запретом. —то будет, когда мальчик покинет  дом  свЯщенника  и  перед  ним
откроютсЯ все дороги мира? (€бо аббат не мог себе  даже  представить,  что
†ан навсегда осЯдет в арманьЯкском замке и будет прозЯбать там.) €  однако
даже  в  эти  минуты  кюре  из  Ѓалюзака  не  считал,  что  с  него  снЯты
обЯзанности, которые он взЯл  на  себЯ  в  отношении  этого  мальчугана...
ѓде-то он сейчас? ѓде его искать?  ѓде  его  настичь?  џсно,  на  заре  он
возвратитсЯ домой; будь иначе, аббат бросилсЯ бы на розыски.  Ђ  пока  что
ничего сделать нельзЯ, разве сварить кофе  и  позаботитьсЯ,  чтобы  он  не
остыл. Ћн вошел в кухню,  распахнул  ставни,  чтобы  впустить  свет  луны,
подбросил в печку лучинок и разжег огонь; потом сел на низенький  стульчик
Њарии,  вынул  из  кармана  четки  из  оливковых  косточек  и   застыл   в
неподвижности. ‹унный свет падал на его  неухоженные  волосы,  а  так  как
сидел он, упершись локтЯми в колена, огромные кисти рук, чуть выставленные
вперед, казалось, жили какой-то своей непонЯтной, странной жизнью.



8

   ‡адумав улизнуть из дому, †ан решил ждать, когда  с  нижнего  этажа  до
него донесетсЯ сонное дыхание аббата. —асы еще не пробили  одиннадцать,  а
он уже катил по залитой луной дороге. ‚етер дул ему в спину, ехать поэтому
было совсем легко,  и  он  нажимал  на  педали  без  усилиЯ,  в  состоЯнии
какого-то спокойного опьЯнениЯ; в душе зрела уверенность, что никакие силы
никогда не смогут помешать ему, раз он что-нибудь задумал. Ћн  увидитсЯ  с
мамой нынче ночью, просидит у изголовьЯ ее постели до самой зари; он был в
этом так же твердо уверен, как и в том, что настанет такой день, когда  он
заключит в  свои  объЯтиЯ  Њишель.  Ќикогда  еще  он  не  ездил  ночью  на
велосипеде один, в сиЯнии идущего с небес света, подгонЯемый ветром в этом
пустынном мире. …го не мучили дурные предчувствиЯ, он не думал о том,  что
может произойти из его встречи с матерью: при посторонних она взЯла  верх,
но наедине с ним она непременно сдастсЯ.
   …хал он быстро и вскоре промчалсЯ через полосу тумана, подымавшегосЯ от
‘ирона там, где  дорога  идет  под  гору,  неподалеку  от  первых  домиков
‚алландро. € тут он  вдруг  разом  пал  духом.  Ћн  сообразил,  что  двери
гостиницы уже заперты. —то он скажет, как объЯснит свой приезд, как  велит
разбудить маму? Љакой бы предлог изобрести? Ќу и ладно, просто скажет  ей,
что ему стало совсем худо при мысли, что он ее больше не увидит, и что сам
господин Љалю посоветовал ему попытать счастьЯ. Ќе  будет  же  мама  среди
ночи, да еще в гостинице, подымать историю, навернЯка побоитсЯ скандала, а
он сумеет ее растрогать, он непременно ее растрогает,  во  всЯком  случае,
беситьсЯ он больше не станет, уткнетсЯ лицом в ее  юбку  и  будет  реветь,
будет целовать ей руки.
   Ћн добралсЯ до площади, где от стоЯвших  в  рЯд  тележек  с  задранными
кверху оглоблЯми падали на землю тени, похожие  на  рогатых  зверей.  ‘вет
ущербной луны бил прЯмо в облупившийсЯ фасад постоЯлого двора  "‹аррю",  а
также в черные буквы вывески: "Џостой длЯ пеших и конных". ‚  кабачке  еще
горел огонь,  оттуда  доносилсЯ  стук  биллиардных  шаров.  †ан  прислонил
велосипед к стене и спросил у толстой сонной  девки,  дремавшей  на  стуле
перед пустой стойкой, бутылку лимонада. „евка нелюбезно буркнула в  ответ,
что уже слишком поздно,  что  буфет  уже  закрыт,  что  после  одиннадцати
посетителей не обслуживают. ’огда он задал ей давно приготовленный вопрос:
остановилась ли у них графинЯ де Њирбель,  он  должен  сообщить  ей  нечто
важное.
   - ѓрафинЯ? ЉакаЯ еще графинЯ?
   „евка подозрительно  взглЯнула  на  †ана,  решив,  что  ее  дурачат.  €
заЯвила, что ей и без того дел хватает, некогда ей слушать разные басни, а
ему лучше вернутьсЯ домой, чем в таком возрасте шлЯтьсЯ по кабакам.
   - Ќо как же так, у вас остановилась одна  дама,  -  †ан  подумал,  что,
возможно, мать не назвала своего имени, - белокураЯ, в соломенной  шлЯпке,
в сером костюме...
   - ЃелокураЯ? Џостойте-ка...
   € в ее тупом взглЯде зажегсЯ огонек.
   - ‚ сером костюме, - повторила она, - и еще вуалетка у нее с мушками, и
еще такой красивый чемодан, она оставлЯла его у нас на хранение...
   †ан нетерпеливо прервал эти излиЯниЯ: в каком номере остановилась дама?
   - ‚ номере? „а она здесь не остановилась. Ћна только за  своими  вещами
заехала... Ћна в Ѓалозе будет ночевать, -  твердила  служанка.  -  џ  сама
нынче утром  носила  на  почту  телеграмму,  чтобы  ей  оставили  номер  в
гостинице "ѓарбе".
   Џодумав, †ан сообразил, что как-никак Ѓалоз - это их префектура и мать,
очевидно, решила, что в гостинице "ѓарбе" больше удобств, чем  в  здешней.
Ќо зачем же тогда она уверЯла его, что  будет  ночевать  в  ‚алландро?  Ћн
осведомилсЯ, далеко ли до Ѓалоза. „венадцать километров... ‚сего час  езды
на велосипеде.
   - Ћна хотела в гостинице "ѓарбе" переночевать,  -  вдруг  словоохотливо
заговорила служанка (и в голосе  ее  прозвучала  неприЯзнь  к  этой  даме,
котораЯ, видите  ли,  брезгует  их  гостиницей).  -  •орошо  еще,  если  в
придорожной канаве ей ночевать не придетсЯ...
   †ан встревожилсЯ:
   - Џочему? ђазве лошади такие бешеные?
   - ‹ошади! …ще чего! ‡а ней  машина,  знаете,  такаЯ,  что  на  керосине
ходит, приезжала. ‚есь ‚алландро на улицу высыпал! Ђ уж грохоту было,  все
вокруг керосином и маслом провонЯло, а пылища!.. „а  еще  курицу  у  мадам
ѓафэн задавили... Ќичего не скажешь, за нее,  за  курицу,  честно  говорЯ,
хорошо заплатили... Ђ если бы вы  только  видели  господина,  что  за  ней
приезжал! Ћчки огромные, лица из-под них не видно,  будто  в  маске,  даже
страх берет! Ђ плащ на нем серый, до самых  пЯт...  ѓосподи,  чего  только
люди не навыдумывают...
   - ‡начит, вы говорите, отель "ѓарбе" в Ѓалозе? Ќа соборной  площади?  Ђ
вы точно знаете?
   Ћн поблагодарил служанку, вскочил в седло, но в Ѓалюзак  не  поехал,  а
свернул направо. ‚етер дул теперь  ему  в  лицо,  и  приходилось  боротьсЯ
против этой невидимой силы, против этой враждебной, а может, и милосердной
силы, не пускавшей его в Ѓалоз. Ѓудь здесь маленькие Џианы,  он,  конечно,
не решилсЯ бы при них показать свою слабость, но  сейчас  он  был  один  и
поэтому на первом же подъеме слез с велосипеда. •отЯ дул  холодный  ночной
ветер, по лицу его струилсЯ пот, и ужасно ныли икры. € думал-то он  сейчас
только о том, что устал: он был уже мужчиной, но во всем, что касалось его
матери, оставалсЯ настоЯщим ребенком. Ћн даже вообразить себе не мог,  что
она причастна к человеческим  страстЯм  и  человеческим  преступлениЯм,  к
тому, что он знал или предчувствовал. ‚ его глазах  и  отец  и  дЯдЯ  были
самыми настоЯщими палачами. €з первых лет жизни  в  ‹а-„евизе  памЯть  его
удержала пронзительный голос  отца,  который,  словно  злобный  голенастый
петух, кружил вокруг его мамы,  этой  безмолвной  мученицы.  Џравда,  дЯдЯ
Ђдемар - у него был такой же  крикливый  голос  -  вел  себЯ  с  невесткой
повежливее, но ни разу †ана не  коснулась  мысль,  что,  быть  может,  она
заслужила ненависть с их стороны.
   € однако днЯ не проходило без того - когда, конечно, они бывали вместе,
- чтобы мать не разрушала представлениЯ, какое он себе  о  ней  создал;  и
всЯкий раз он убеждалсЯ в  ее  черствости,  а  главное,  в  неискренности.
Џоэтому-то ложь матери о ночевке в ‚алландро не должна бы была так уж  его
удивить, ибо в ‹а-„евизе, а особенно в Џариже, где  она  провела  у  своих
родителей, ‹а Њирандьезов, целых пЯть месЯцев - с ЯнварЯ по июнь, - †ан во
времЯ пасхальных каникул  десЯтки  раз  ловил  графиню  на  противоречиЯх;
говорЯ неправду, она даже не давала себе труда сводить  концы  с  концами.
…сли, к примеру, она твердила, что ей ужасно хочетсЯ побывать на  такой-то
и  такой-то  пьесе,  о  которой  много  говорили,  она  забывала,  что  на
предыдущей неделе уходила вечером из дому под предлогом посмотреть  именно
эту самую пьесу, а на следующее утро давала о спектакле  восторженный,  но
довольно туманный отзыв. ‘колько раз †ан со своей бескомпромиссной детской
логикой и с абсолютной верой в любое материнское слово выводил графиню  из
себЯ вечным припевом: "Њама, да ведь вы сами говорили..." Ђ  то,  что  она
говорила раньше, слишком часто, пожалуй, даже никогда, не вЯзалось с  тем,
что она говорила в каждый следующий момент. Ћднако она  даже  не  пыталась
вывернутьсЯ: "Ќеужели Я так  сказала?  Џо-моему,  ты  что-то  выдумываешь,
маленький..." Ќо если в душу †ана закрадывались порой смутные  подозрениЯ,
стоило ему очутитьсЯ далеко от матери, их словно дождем смывало. „а и  как
ему было не верить, что при  таком  прелестном  лице  и  душа  обЯзательно
должна  быть  такаЯ  же.  €деЯ  греховности  в  его   представлении   была
несовместима с этим  чистым  лбом,  с  этим  чуть  вздернутым  носиком,  с
тЯжелыми веками, с глазами цвета морской волны - глаукопис (†ан специально
подчеркнул  это  слово  в  своем  греческом  словаре),  особенно  с   этим
низковатым голосом, с этим незабываемым голосом, слегка надтреснутым, даже
и сейчас Я восхищаюсь им при встречах с этой  старой  дамой,  над  которой
времЯ оказалось не властно, разве  только  руки  выдают  ее  возраст:  под
поблекшей кожей по-прежнему совершенна лепка лица  -  так  чудо  греческой
скульптуры переживает века - и все  такие  же  глаза,  зеленоватые,  цвета
водорослей, хотЯ век уже коснулось увЯдание.
   Ќа последнем подъеме перед Ѓалозом †ан вел велосипед за руль;  то,  что
он услышал от служанки в гостинице, его  ничуть  не  смутило,  зато  он  с
тревогой думал о  предстоЯщей  сцене  с  матерью  в  гостинице  "ѓарбе"  в
присутствии чужого человека. Љстати,  у  кого  из  маминых  знакомых  есть
автомобиль?  ‘корее  всего,  это  ђауль.  “  Њирандьезов  ђаулем  называли
известного драматурга, называли  с  той  небрежной  снисходительностью,  с
какой  люди  светские  величают  просто  по  имени  прославленных   жрецов
искусства и, в частности, того, о ком идет речь. Ќа  самом-то  деле  звали
его вовсе не ђаулем, и Я с умыслом не назову здесь его  настоЯщего  имени,
полностью забытого в наши дни, но  достаточно  популЯрного  в  свое  времЯ
нарЯду с именами „онна, Ѓернштейна и Џорто-ђиша. Ќо если  его  творчество,
расценивавшеесЯ тогда очень высоко, если  названиЯ  самых  нашумевших  его
пьес стерлись в памЯти людской, то сам он оставил глубокий  след  в  жизни
многих женщин, они живы еще и посейчас  и,  подобно  графине  де  Њирбель,
влачат  тусклое  существование,  прозЯбают  себе,  прежде  чем  кануть   в
забвенье.
   †ан ни на минуту не мог допустить даже мысли, что  существуют  какие-то
тайные узы между его мамой и этим сорокалетним дородным мужчиной.  "Џросто
ей было интересно, да и удобно, проехатьсЯ на автомобиле", - думал он,  но
как же нехорошо с ее стороны, что она не взЯла его с собой, ведь он  бы  с
ума сошел от счастьЯ... †ан пересек неширокую  мрачную  улицу,  выводившую
прЯмо к собору, который стоЯл в центре площади,  окруженной  аркадами.  Ќа
площади ни души, он объехал ее всю на велосипеде и не без труда  обнаружил
гостиницу,  совсем  утонувшую  в  густой  тени   собора.   Џод   гостиницу
приспособили  службы  помещавшегосЯ  здесь  в  свое  времЯ   епархиального
управлениЯ, и от зданиЯ собора  ее  отделЯл  только  узенький  переулочек.
‚орота и главный подъезд были заперты, все ставни  закрыты,  но  ставни  в
двух окнах второго этажа, так по крайней мере показалось †ану, прикрыты не
совсем плотно. —то делать - звонить, стучать, поднЯть среди ночи  всех  на
ноги? „а, но под каким предлогом? Љонечно, можно было бы попросить  номер,
но денег у него с собой слишком мало. ‡аплатит ли за него  мама?..  Ћднако
он заколебалсЯ. € хотЯ †ан ровно ничего не подозревал, в глубине  души  он
смутно чувствовал, что делать этого нельзЯ, что пора остановитьсЯ  на  том
пути, на который он вступил очертЯ голову.  Џовернуть  обратно  в  Ѓалюзак
значило признать себЯ побежденным, а вот на это †ан не пошел бы ни за  что
на свете. Ћн решил  забратьсЯ  на  невысокий  карниз,  идущий  между  двух
контрфорсов собора, и так дождатьсЯ утра. Џереулок был  такой  узкий,  что
окна гостиницы оказались чуть ли не над ним. Љогда мама  утром  выйдет  из
гостиницы, он крепко-крепко поцелует ее и ничего не  скажет,  а  она  сама
будет так удивлена, что ни о чем его не спросит, но зато поймет, как он ее
любит, ведь  только  ради  нее  он  как  сумасшедший  катил  всю  ночь  на
велосипеде, бодрствовал до утра, только чтобы еще раз ее поцеловать,  чуть
не падает с ног от голода и усталости. Ђ сейчас она спит за этими  стенами
и, конечно, здесь,  на  втором  этаже,  в  том  номере,  где  ставни  чуть
распахнуты, потому что она всегда открывает на ночь окна. ‹уна скрылась за
островерхой крышей собора, но от ее рассеЯнного света побледнело небо, где
мерцало теперь всего лишь несколько самых упорных звезд. †ан замерз, и все
тело его затекло от сидениЯ на каменном  карнизе.  Ћн  спустилсЯ,  лег  на
траву, но, очевидно, не разглЯдев, попал в крапиву и со стоном вскочил  на
ноги. ђазбуженнаЯ шумом собака полаЯла немного и успокоилась.  „о  первого
петушиного кукареканьЯ было еще далеко. ’огда он стал думать  о  Њишель  и
сам уже утерЯвший чистоту, думал о ней целомудренно; в  воображении  своем
он держал ее в объЯтиЯх, но держал не  ради  чувственного  наслаждениЯ,  а
лишь длЯ того, чтобы найти покой  в  биении  верного  сердечка.  Ђ  совсем
рЯдом, по ту сторону переулка, за этими полураскрытыми ставнЯми...
   Џозже он узнал все, что касалось его матери. ‚се любовные  свЯзи  этого
ђаулЯ были широко известны и все мечены одним и тем же  страшным  клеймом.
Њножество романов носЯт или могли бы  носить  название  "‘ердце  женщины",
множество профессиональных психологов пытаютсЯ заглЯнуть в его сокровенные
тайны... Ќо такие мужчины, как тот, кто в  гостинице  "ѓарбе"  делил  этой
ночью ложе с графиней Њирбель, лишь длЯ того и существуют на свете,  чтобы
сводить эту тайну к довольно-таки скромным пропорциЯм.  ‚се  жертвы  ђаулЯ
точно знали, чего они от него ждут. ‚се,  кто  принадлежал  ему,  узнавали
друг друга  по  этой  не  знающей  утолениЯ  жажде.  €  все,  порвав  путы
человеческого долга, скитались в вечной погоне за  тем,  что  довелось  им
испытать. "‚ы сами себЯ не знаете, - нашептывал он им, - не  знаете  самое
себЯ, не знаете своих пределов, не знаете, до  каких  границ  вы  способны
дойти".  ЃросаЯ  их,  он  оставлЯл   им   в   наследство   опасную   науку
сладострастиЯ, котораЯ достигаетсЯ немалым трудом,  чего  не  ведают  люди
добродетельные, ибо  по-настоЯщему  извращенные  созданиЯ  встречаютсЯ  на
нашей земле так же редко, как и свЯтые. Ќе всЯкий день встретишь на дороге
свЯтого, но не часто встретишь и того, кто способен вырвать  у  вас  стон,
крик, где слышатсЯ также и ужас, особенно Явственно звучащий по мере того,
как тени лет ложатсЯ на ваше тело, подтачиваемое и разрушаемое временем  и
желанием, годами и не знающей утолениЯ страстью. …ще ничего не написано  о
пытке старости, через которую проходЯт некоторые женщины, и длЯ них-то  ад
начинаетсЯ еще на этой земле.


   †ан уже давно дремал,  закинув  голову  и  упираЯсь  затылком  в  угол,
образуемый стеной и ребром контрфорса. Ћн сам не знал, что его  разбудило:
или неудобнаЯ поза, или, быть может, холод, или, быть может, мужской голос
в окне над ним:
   - Џоди сюда, посмотри: никак не пойму, почему так  освещено  небо,  что
это, луна или уже зарЯ?..
   ЋбращалсЯ он к кому-то находившемусЯ в комнате, кого †ан не мог  видеть
со своего насеста. Њужчина стоЯл к нему в профиль, чуть отступив от  окна.
Ћн куталсЯ в темный шелковый халат.
   - ’олько накинь что-нибудь, - добавил мужчина, - ночь холоднаЯ.
   Ћн оперсЯ  локтЯми  о  подоконник  и  слегка  подвинулсЯ,  даваЯ  место
женщине,  но  все  равно  заполнЯл  собой  почти  весь  оконный  проем,  и
деликатной белой фигурке лишь с трудом удалось втиснутьсЯ между косЯком  и
его массивным торсом.
   - Љакое блаженное безлюдье, и эта тишина... Ќет, нет, дорогой,  мне  не
холодно...
   - Ќу что ты говоришь, накинь на плечи хотЯ бы мой реглан.
   ”игурка исчезла, потом вернулась, укутаннаЯ  в  мужской  плащ,  в  этом
нарЯде она стала шире,  а  головка  казалась  совсем  маленькой.  ’ак  они
простоЯли некоторое времЯ молча.
   - ЉакаЯ мы, в сущности, малость, - заговорил мужчина. - Љак, по-твоему,
вот все эти люди, что спЯт в этих домах, видели ли они мои пьесы или знают
менЯ только по имени?
   - Ћни же выписывают "€люстрасьон".
   - ‚ерно, - подтвердил мужчина, видимо, слова спутницы приободрили  его,
- приложениЯ к "€люстрасьон" расходЯтсЯ по  всей  стране...  •отЯ,  боюсь,
попадают они главным образом в парикмахерские... ’ы  только  взглЯни,  эта
площадь - просто декорациЯ какаЯ-то! Ћднако сцены на открытом  воздухе  не
мой жанр, у менЯ действие должно происходить в четырех стенах...
   Ћна ответила что-то вполголоса и засмеЯлась, но тут же приглушила  свой
смех. Ћн рассмеЯлсЯ тоже и добавил:
   - Ћдну из четырех стен долой, таков должен быть  в  моем  представлении
театр, лучшаЯ моЯ пьеса, о которой Я мечтаю...
   - ‡начит, без диалогов?
   Ћни зашептались. †ан не слышал ничего - только с силой тарана стучала в
уши кровь.
   Џробило час.
   - Ќет, нет, пора спать...
   € снова этот приглушенный смешок. †енщина припала головкой к  услужливо
подставленному  мужскому  плечу.  †ан  тупо  смотрел   на   конек   крыши,
возвышавшийсЯ  над  фасадом  гостиницы;  ворота,   должно   быть,   совсем
старенькие, к створке  прибита  подкова.  Ћн  прочел  вывеску:  "ѓостиница
ѓарбе. ‘вадьбы и званые обеды". ‚ уме он сравнивал того мужчину у  окна  -
каждую интонацию его голоса †ан узнавал -  с  тем  солидным  господином  с
крашеными прЯдЯми волос, сквозь  которые  просвечивала  очень  белаЯ  кожа
черепа, это его Њирандьезы называли  ђаулем.  Њальчик  инстинктивно  искал
помощи в самом себе против этой острой, никогда еще не испытанной  боли  и
нашел ее в слове, которое произнес четко, чуть не  по  слогам:  "‡абавно!"
Џотом повторил насмешливым тоном: "Ќет, до чего же забавно!" € потом  еще:
"Ќу что ж, матушка!" ЏослышалсЯ легкий  стук  ставен.  "Џодумаешь,  велика
важность, а если  им  это  приЯтно?  ‚едь  они  никому  ничего  худого  не
делают..." ‚незапно его охватил страх при мысли, что  его  обнаружат,  что
придетсЯ с ними говорить, выслушивать их  объЯснениЯ.  Ћн  вообразил  себе
лицо матери, пристыженной, что-то бормочущей, и содрогнулсЯ от ужаса... Ћн
вскочил в седло велосипеда, пересек площадь и  в  первые  минуты  даже  не
почувствовал усталости, так он радовалсЯ, что  между  ним  и  тем  номером
гостиницы с каждым оборотом колеса увеличиваетсЯ расстоЯние, но на  первом
же подъеме ослабел, сошел на землю и потащил  за  собой  велосипед,  потом
увидел стог, рухнул в сено и потерЯл сознание.
   „о чего же хорошо греет сено! •отЯ с зарей похолодало, †ан горел как  в
огне. ѓолова разболелась. ’ам, в туманном еще небе, кто-то звонко запел  -
должно быть, жаворонок. Џод самым его ухом квохтала наседка,  разгребавшаЯ
вместе с цыплЯтами землю вокруг стога. †ан попыталсЯ встать  на  ноги,  по
телу прошла дрожь. "‹ихорадку схватил", - подумалось ему.  Ћн  снова  взЯл
велосипед за руль и поплелсЯ вперед. агах в ста, на  перекрестке  дороги,
ведущей в ћзест, он заметил над дверью дома сосновую ветку и вспомнил, что
здесь над харчевнЯми вместо вывесок прибивают ветки. ‘ трудом он  добралсЯ
до  харчевни  и  заказал  себе  чашку  горЯчего  кофе;   старуха   хозЯйка
недоверчиво оглЯдела его  и  что-то  буркнула  себе  под  нос  на  местном
диалекте... ‘олнце уже добралось до  скамейки,  на  которую  он  присел  у
порога харчевни. Ђ вдруг на дороге неожиданно поЯвитсЯ автомобиль? „а нет,
они встанут поздно, у них, у этих сволочей, еще уйма  времени...  Ђ  какие
все-таки сволочи... Ќе потому,  что  занимаютсЯ  любовью,  а  потому,  что
кривлЯютсЯ... Ђ его  теперь  не  проведешь,  хватит...  Ќикто  никогда  не
проведет, это уж точно. ‚се спЯт со всеми - такова жизнь. €нтересно, с кем
спит дЯдЯ Ђдемар? Ђ ђош? Ђ господин Љалю? ‡дорово было бы  поймать  его  с
поличным. Ћн их всех об этом  спросит...  …сли  только  не  сдохнет  прЯмо
здесь.
   Ћн окунул губы в кофе,  медленно  отхлебнул  несколько  глотков,  потом
отвернулсЯ, и его стошнило. Џрижавшись лбом к стене, он прикрыл  глаза,  у
него даже не хватило сил согнать мух с пылающего  жаром  лица.  Ќа  дороге
протренькал велосипед, потом замедлил ход.  †ан  услышал  возглас,  кто-то
несколько раз подрЯд  выкрикнул  его  имЯ.  ђЯдом  с  его  лицом  возникло
большое, искаженное тревогой лицо аббата Љалю. ‚озможно,  сделай  †ан  над
собой усилие, он попыталсЯ бы понЯть, ответить. Ќо коль скоро кюре  здесь,
можно положитьсЯ на него, расслабитьсЯ. Ћн почувствовал, что  кюре  поднЯл
его на руки, как ребенка, и уложил на кровать в какой-то темной  комнатке,
где пахло конюшней. ѓосподин  Љалю  закутал  мальчика  в  свою  поношенную
черную пелерину, потом долго препиралсЯ  с  хозЯйкой  харчевни:  он  хотел
нанЯть повозку, а она не соглашалась, потому что в Ѓалозе  нынче  базарный
день. "‚ам заплатЯт сколько нужно", - раздраженно твердил  господин  Љалю.
Ќаконец по мощеному двору зацокали конские копыта. Ќа дно повозки положили
соломы.   Љюре   поднЯл   задремавшего   †ана,   чьЯ   голова   беспомощно
перекатывалась по его  плечу,  и  положил  на  солому,  покрыв  его  своей
пелериной. ‡атем снЯл вЯзаную фуфайку, которую  надел  утром  под  сутану,
свернул и сунул под голову мальчику.


   Џлеврит оказалсЯ тЯжелым: в течение  двух  недель  можно  было  ожидать
самого худшего. Џапский зуав провел двое суток в доме  свЯщенника,  и  они
вместе пришли  к  единодушному  решению:  не  пугать  графиню.  …й  просто
сказали, что у †ана сильный  бронхит,  и  она  не  выказала  ни  малейшего
беспокойства. ‚ ту пору еще не были разработаны методы лечениЯ плеврита  в
горной местности или, во всЯком случае, практиковалось это лишь  в  редких
случаЯх.  ‚рач,  приглашенный  из   Ѓордо   длЯ   консультации,   оказалсЯ
сторонником хвойного воздуха при лечении подобных заболеваний  и  уговорил
полковника согласитьсЯ на предложение господина Љалю: кюре бралсЯ  за  два
года потихоньку, не слишком  налегаЯ  на  учебу,  подготовить  мальчика  к
экзаменам на бакалавра. Ќо папский зуав дал свое согласие  еще  и  потому,
что не мог без содроганиЯ  даже  подумать  о  том,  чтобы  послать  своего
племЯнника в коллеж, опозоренный "скандальной женитьбой Џюибаро".
   ‚ тот вечер, когда было принЯто решение оставить †ана  на  два  года  в
Ѓалюзаке, аббат страстно возжелал, чтобы бог ЯвилсЯ  ему  во  плоти,  дабы
можно было в знак благодарности лобызать ему руки, припасть к  его  ногам.
†ан хранил враждебное молчание и открывал  рот  лишь  затем,  чтобы  тоном
приказаниЯ потребовать то, что ему  нужно.  ѓосподин  Љалю  не  знал,  что
именно произошло в Ѓалозе, но он видел рану, и этого ему было  достаточно,
а как был нанесен удар и каким оружием, он рано или поздно узнает, а может
быть, и  никогда  не  узнает.  Ќо  не  в  том  дело,  главное  -  не  дать
распространитьсЯ заразе. Љак-то в сумерках он подсел к изголовью  кровати,
на которой дремал †ан, и спросил, не пугает ли  его  перспектива  провести
зиму в Ѓалюзаке. Њальчик ответил, лучше все, что угодно, только  не  ихний
ђош,  однако  очень  жаль,  что  он  не  может  выполнить  свое  намерение
"расквасить ему морду".
   Љюре выслушал эти слова как остроумную шутку.
   - ...‚от увидишь, какой  Я  развожу  в  камине  огонь,  вечерами  можно
работать, читать, делать записи,  потЯгивать  ореховую  воду,  а  западный
ветер стонет в соснЯке, швырЯет в ставни пригоршни дождЯ...
   ‘ притворной развЯзностью †ан заметил, что, очевидно, "здесь не хватает
любви...". ѓосподин Љалю спокойно ответил, что главное -  иметь  любовь  в
сердце своем.
   - Љак бы не так! (Џо-прежнему не своим, а каким-то чужим голосом.)
   Ђббат все так же спокойно спрЯтал в карман сутаны четки, вынул трубку и
понюхал ее (курить в спальне †ана он себе запрещал).
   - Ќу Я-то что, - пробормотал он. - џ человек  старый,  и  у  менЯ  есть
надежнаЯ гавань.
   - Љак же, как же, боженька, известное дело!
   Љюре поднЯлсЯ и положил ладонь на лоб †ана.
   - ’ы прав, бог прежде всего и везде!
   Ђ главное, у него сейчас есть сын, злой мальчик, вернее, хочет казатьсЯ
злым, но, так или иначе, это его дитЯ...
   †ан приподнЯлсЯ на подушках и крикнул:
   - ’олько, пожалуйста, не воображайте! …сли  хотите  знать  правду,  мне
ненавистно все, что вы собой представлЯете...
   - “ тебЯ опЯть температура подниметсЯ, - сказал кюре.
   Љак он исстрадалсЯ, бедный мальчуган! "Ћн ополчилсЯ против менЯ  только
потому, что Я под рукой и ему некого больше кусать..." Ђббат погрузилсЯ  в
размышлениЯ, он поставил локти на колени и слегка  отвернулсЯ,  так  чтобы
лицо оставалось в тени, потому что он  знал,  †ан,  зарывшись  в  подушки,
пытаетсЯ разглЯдеть, достиг ли нанесенный им удар цели, но, даже  если  бы
свет лампы падал на кюре, больной все равно ничего не смог бы  прочесть  в
этих лишенных всЯкого выражениЯ чертах. € вдруг †ану  стало  стыдно  своих
слов.
   - џ это не про вас сказал, - опустив голову, пробормотал он.
   Ђббат Љалю пожал плечами.
   - џ понимаю, тебе  просто  требовалась  разрЯдка...  но  скоро  ты  уже
сможешь принимать гостей.
   - “ менЯ нет знакомых.
   - Ђ Џианы?
   - ђаз они не пришли сюда, раз не написали...
   - Ћни каждый день о тебе справлЯютсЯ.
   - „а, но все-таки не пришли... - твердил свое †ан и отвернулсЯ к стене.
   € правда, один из наших фермеров, живший в Ѓалюзаке и доставлЯвший  нам
по утрам молоко, одновременно сообщал нам новости о †ане. Ћднако кюре тоже
дивилсЯ, почему мы сами не подаем признаков жизни. Ћн отлично понимал, что
Њирбель огорчен нашим кажущимсЯ равнодушием, однако не  мог  измерить  всю
глубину его обиды. Џоэтому-то балюзакский свЯщенник, убежденный,  что  все
это штучки "мамаши Ѓрижит", решил, как  только  больному  станет  полегче,
съездить в ‹аржюзон, хотЯ бы просто длЯ очистки совести.



9

   Џочта в ‹аржюзон прибывала обычно во времЯ первого завтрака, когда наша
семьЯ была всЯ в сборе. Њачеха посещала раннюю мессу или спускалась  прЯмо
из своей спальни и, как правило, выходила в столовую уже тщательно  одетаЯ
и застегнутаЯ. ‚ то утро, когда Я вслух прочел письмо от  господина  Љалю,
где он сообщал о внезапной болезни ЊирбелЯ, она сидела с  жестким,  хмурым
выражением лица, что предвещало  дурной  день;  в  одиннадцать  часов  она
должна была давать урок катехизиса  детЯм,  идущим  к  первому  причастию,
которые, по ее словам, сплошь были кретины, ровно ничего  не  понимали  из
того, что им рассказывают, сидели  с  непроницаемо-тупыми  физиономиЯми  и
развлекались только тем, что щипали друг дружку за наиболее мЯсистые части
тела. „а к тому  же  еще  грЯзнули,  непременно  наследЯт  на  паркете,  и
попахивает от них не слишком приЯтно. € не надейтесь, что они вам хоть вот
столечко благодарны, как бы не так! ЃейсЯ не бейсЯ, делай им добро,  а  их
же родители при первом подходЯщем случае ограбЯт ваш дом да еще вас  самих
прихлопнут.
   ‚ дни, посвЯщенные изучению катехизиса, мы все  знали,  что  достаточно
самой невинной искорки, чтобы последовал оглушительный взрыв, ибо  господь
бог наградил мадам Ѓрижит огневой натурой.
   - Ѓоже мой! - крикнула Њишель, когда Я дочитал письмо. - Њы  немедленно
должны ехать в Ѓалюзак. Ђ Я еще не одета.
   ’ут раздалсЯ голос нашей мачехи:
   - ’ы собираешьсЯ нынче утром ехать в Ѓалюзак?
   - Љонечно, а как же, бедный †ан...
   - џ запрещаю тебе туда ехать.
   - Ђ почему сегоднЯ утром нельзЯ?
   - Ќи утром, ни вечером, - отрезала мадам Ѓрижит, побелев от злости.
   Њы, ошеломленные, переглЯнулись. •отЯ отношениЯ мачехи  и  сестры  были
вообще-то натЯнутые, но до сих пор Ѓрижит избегала открытых столкновений.
   - —то это с вами? - дерзко спросила Њишель. - ‘ чего это Я  буду  ждать
до завтра?
   - € завтра ты не поедешь.  Ќикогда  больше  не  поедешь  в  Ѓалюзак,  -
крикнула мачеха. - € не строи удивленной физиономии, лицемерка.
   Ћтец поднЯл от страницы "Ќувелист" испуганное лицо.
   - Ќо почему, Ѓрижит, вы так горЯчитесь?
   - Ѓоюсь, что Я слишком поздно  начала  горЯчитьсЯ.  -  ”раза  эта  была
произнесена торжественным тоном.
   € так как  Њишель  осведомилась,  в  чем  именно  ее  обвинЯют,  мачеха
заЯвила:
   - Ќи в чем Я тебЯ не обвинЯю. џ верю в зло только тогда, когда вижу его
своими собственными глазами.
   Ћтец поднЯлсЯ. Ќа нем был старый коричневый халат. €з-под расстегнутого
ворота рубашки торчали пучки серой шерсти, обильно покрывавшей его грудь.
   - ’ак или иначе, вы говорите...
   Њачеха устремила на мужа ангельски-кроткий взглЯд:
   - Њне больно причинЯть вам боль. Ќо вы должны все знать: мне  говорили,
что Њишель видели у мельницы „юбюша вместе с Њирбелем.
   Њишель твердо заЯвила, что это правда, что иногда она встречалась там с
†аном. Ќо что же тут плохого?
   - Ќе разыгрывай наивность, это тебе не к лицу. ’ебЯ видели.
   - Ќу и что же, что видели? € видеть было нечего.
   Ћтец нежно привлек Њишель к себе:
   - € в самом деле, нет ничего  плохого  в  том,  что  ты  встречалась  с
маленьким Њирбелем у мельницы „юбюша. Ќо хотЯ ты еще ребенок, ты выглЯдишь
старше своих лет, а здешние люди - особенно женщины - настоЯщие ехидны.
   ’ут Ѓрижит прервала его:
   - Љонечно, ехидны... € вам совершенно незачем защищать от менЯ  Њишель.
џ только потому и вмешиваюсь, чтобы спасти ее от  сплетен;  возможно,  все
это одна клевета, и хочу надеЯтьсЯ, что Я  вмешалась  не  слишком  поздно.
ќтот Њирбель - развращенный субъект. ѓосподи, прости менЯ, что Я принимала
его в нашем доме! €нтересно, до чего он дошел?.. - добавила она вполголоса
мрачно и задумчиво. - ‚от в чем вопрос.
   Љакой же она вдруг стала кроткой! Ћтец схватил ее за запЯстье:
   - „оговаривайте до конца! —то там еще?
   - …ще... Ќо прежде всего отпустите мою  руку!  -  крикнула  она.  -  Ќе
забывайте, кто Я такаЯ!  ‚ы  хотите  знать  правду?  Џожалуйста,  вот  вам
правда!
   ђазгневаннаЯ мачеха обогнула стол, под прикрытием столового  серебра  и
посуды схватилась обеими руками за спинку стула и в  такой  позе,  опустив
свои перепончатые веки, дабы полнее сосредоточитьсЯ в себе самой,  изрекла
наконец:
   - Њишель девушка, и она любит мужчину. ‚от что произошло.
   ‚оцарилось молчание, мы  не  смели  поднЯть  от  тарелок  глаза.  Њадам
Ѓрижит, внезапно отрезвев, не без тревоги наблюдала за отцом и дочерью.
   Ћктав Џиан выпрЯмилсЯ. € показалсЯ мне очень высоким,  таким,  каким  Я
помнил его еще при маминой жизни. Ћн был оскорблен в своей нежной любви  к
Њишель, в том чувстве, которое отцы питают к дочерЯм, в чувстве, сотканном
из уважениЯ и целомудриЯ, столь уЯзвимого,  что  они  никогда  не  прощают
тому, кто хоть раз посЯгнет на эту свЯтыню. Ћн  разом  вырвалсЯ  из  плена
бездонной тоски, и та,  что  стоЯла  сейчас  перед  ним  до  ужаса  живаЯ,
вытеснила памЯть о покойной жене.
   - „евочка, которой нет еще и пЯтнадцати? „а разве это мыслимо? € вам не
стыдно?
   - Њне-то чего стыдитьсЯ? џ ни в чем не обвинЯю Њишель. - Њачехе удалось
утишить гневные раскаты голоса. - џ только повторЯю: Я хочу  верить,  верю
всей душой в ее невинность, в ее относительную невинность...
   Ќо ведь бывают же девочки-матери и в пЯтнадцать, и даже в  четырнадцать
лет. ‘разу видно, что Ћктав Џиан не ходит к  бедным  с  благотворительными
целЯми!
   „о сих пор еще у  менЯ  в  ушах  звучит  голос,  каким  она  произнесла
"девочка-мать".  ЌельзЯ  было  вложить  в  эти   слова   более   Яростного
отвращениЯ. џ вполголоса спросил Њишель, что это такое - девочка-мать. Ћна
не ответила (может, и  сама  не  знала).  “стремив  взглЯд  на  папу,  она
проговорила:
   - ’ы ведь ей не веришь?
   - Љонечно, не верю, дорогое дитЯ.
   € он снова привлек Њишель к себе. ’ут заговорила мачеха:
   - ‡начит, нужно позвать тех, кто тебЯ  обвинЯет,  кто,  по  их  словам,
видел тебЯ собственными глазами?..
   € так как Њишель крикнула: "Ќу,  конечно,  а  как  же  иначе!"  -  отец
добавил вдруг совершенно спокойным тоном:
   - Ђга, догадываюсь, это ‚иньоты, ну Ясно,  ‚иньоты,  известное  дело...
…сли вам достаточно сплетен этих людишек...
   - Ђ кто вам сказал, что менЯ это устраивает? џ повторЯю вам, что никого
не обвинЯю. џ просто выполнила свой нелегкий долг: передала  свидетельские
показаниЯ. € все. Ђ ваше дело - выЯснЯть правду. Њои долг  кончаетсЯ  там,
где начинаетсЯ ваш.
   Ѓрижит  Џиан  скрестила  на  груди  руки  и  стоЯла  так  перед   нами,
беспристрастнаЯ, неуЯзвимаЯ, заранее обеленнаЯ господом богом и сонмом его
ангелов.
   - € что же, по словам ваших ‚иньотов, делала Њишель?
   - ‘просите их  об  этом  сами.  Ќадеюсь,  вы  не  потребуете,  чтобы  Я
осквернЯла свои уста... ‘лушать их будет нелегко...  Ќо  если  это  нужно,
если вы считаете мое присутствие необходимым, Я почерпну силы в моей любви
к вам всем и, в частности, к тебе, Њишель. Њожешь смеЯтьсЯ сколько угодно:
никогда Я тебЯ так не любила, как в эту минуту.
   ‘ век ее скатилась слеза, другаЯ, но мачеха не вытерла  щеку,  пока  мы
все их не улицезрели. ’огда спокойным голосом  папа  велел  мне  пойти  за
‚иньотом.


   Ћбычно ‚иньот входил, держа в руке берет; правый глаз его был закрыт  -
на охоте кто-то засадил ему в физиономию дробинку. ‡ато другой с идиотским
упорством глЯдел вам прЯмо  в  лицо.  Ќоги  у  него  были  кривые,  борода
нечесанаЯ, во рту  торчали  корешки  зубов.  ‘вои  деревЯнные  башмаки  он
оставлЯл у порога и, прошмыгнув в полуоткрытую дверь, бесшумно скользил по
паркету в одних носках. ‘тоило вам оглЯнутьсЯ, и он уже торчал  у  вас  за
спиной, раболепно хихикающий, вонЯющий потом и  чесноком,  хотЯ  никто  не
видел и не слышал, как он входил в комнату.
   …два переступив порог, ‚иньот понЯл, к чему клонитсЯ дело.  Ћтец  велел
мне удалитьсЯ и нежно сказал Њишель,  чтобы  она  шла  в  свою  комнату  и
дожидалась, когда ее позовут. џ вышел в  гостиную,  но  осталсЯ  стоЯть  у
двери, менЯ буквально душило от волнениЯ;  и,  как  мне  помнитсЯ  сейчас,
главную роль тут играла постыднаЯ надежда на то,  что  Њишель  разлучат  с
†аном. Ђ Я, Я стану, таким образом, свЯзующим звеном между ними: захочу  -
и они смогут общатьсЯ, захочу -  не  смогут,  а  самое  важное  все  будет
проходить  под  моим  контролем.  Љонечно,  все  это  было  не  так  четко
сформулировано, как формулирую Я сейчас, но передумано, перечувствовано  с
невероЯтной силой. Џоэтому-то Я бросилсЯ как оглашенный за ‚иньотом и  так
затормошил этого осмотрительного мужчину, что  он  вынужден  был,  вопреки
своей привычке, немедленно последовать  за  мной,  не  успев  даже  надеть
"палито" (как он называл свою куртку). Ђ теперь Я стоЯл  и  подслушивал  у
двери.
   - ќтого Я не говорил... Ђ что видел, то видел... Ќет, Ясно, в хижину  Я
не заглЯдывал. ‘колько времени они сидели молча? Ђ что они делали, если не
говорили? ’ут и смотреть нечего, и так все понЯтно... Њожет, в глаза  друг
дружке глЯдели? „ай-то бог... Њне-то что, мне-то все равно...
   џ плохо слышал вопросы  отца.  ’она  он  не  повысил,  говорил  так  же
медленно, как обычно. ‚ремЯ от времени он  вставлЯл  какое-нибудь  местное
словечко, и тогда Я разбирал хоть что-то,  потому  что  отец  выделЯл  его
голосом из фразы. Ћн  снова  стал  хозЯином,  которому  нет  нужды  орать,
который умеет привести  в  повиновение  человека  одной  игрой  интонаций.
Њачеха пыталась что-то сказать, но он прерывал ее.
   - Џозвольте мне сначала кончить с ‚иньотом.
   ‘ловом, за дверью шел не спор, не дискуссиЯ, а именно  судилище.  Љогда
отец замолкал, из затихшей столовой доносилсЯ лишь трубный звук  -  такова
была манера ‚иньота сморкатьсЯ. Ќо тут мачеха распахнула дверь, и  Я  едва
успел отскочить. Ћна даже не удостоила менЯ взглЯдом. ‚ соломенной шлЯпке,
предназначавшейсЯ длЯ прогулок по саду и водруженной на  шиньон,  в  белых
митенках она вышла в прихожую, взЯла свой зонтик и спустилась по  лестнице
с видом человека, не столько разгневанного,  сколько  поглощенного  своими
заботами. Џозже, через некоторое времЯ, Я узнал от самой Њишель, что отец,
как  и  раньше,  проЯвил  былой  дух  решимости,   уже   давно   нами   не
наблюдавшийсЯ.
   ‚нешне он вроде бы встал на сторону жены,  запретив  Њишель  не  только
ездить в Ѓалюзак, но даже переписыватьсЯ с †аном. ‘  удивлением  Я  узнал,
что запрет этот распространЯетсЯ также и на менЯ. „лЯ полной  уверенности,
что запрет его не  будет  нарушен,  отец  вплоть  до  нового  распорЯжениЯ
отобрал наши  велосипеды.  Њолодую  монахиню,  наставницу  частной  школы,
многим  обЯзанную  моим  родителЯм,  попросЯт  во  времЯ  летних   каникул
позаниматьсЯ с Њишель. ‚ глубине души отец не заподозрил ни  в  чем  худом
свою любимицу дочку, что и сказал ей сам, нежно целуЯ, а все  эти  строгие
меры были принЯты лишь с цепью уберечь ее от сплетен и пересудов, так  как
жители ‹аржюзона - люди жестокие  и  злоЯзычные.  Њадам  Ѓрижит  могла  бы
торжествовать, если бы отец одновременно не предложил ‚иньотам искать себе
другое место. “дар был направлен прЯмо  на  их  покровительницу.  Ќапрасно
Ѓрижит твердила, что это дело опасное, что в лице ‚иньотов мы  приобретаем
себе врагов, причем врагов, хорошо против нас вооруженных. Ќо отец заЯвил,
что он сумеет обезоружить ‚иньотов и что он располагает достаточно  мощным
средством, чтобы заткнуть им рот.


   ’аким образом, эта клевета, имевшаЯ столь важные последствиЯ длЯ многих
героев этой повести, имела все же одну положительную сторону, она  вырвала
- увы, на слишком короткий срок - нашего отца из состоЯниЯ  оцепенениЯ,  в
каком он пребывал последние шесть лет. Ѓрижит смогла убедитьсЯ в том,  что
на ее пути стал противник,  которого  она  долгое  времЯ  не  принимала  в
расчет. ‹юбовь ее мужа к Њишель была как бы  продолжением  его  страсти  к
первой мадам Џиан. ’ак что дело тут, в сущности, было опЯть же в покойнице
- вот что, без сомнениЯ, понЯла наша мачеха и вот чем можно  объЯснить  ее
поведение в последующие дни.
   ‚о всех житейских обстоЯтельствах Ѓрижит искренне  стремилась  к  добру
или по крайней мере была убеждена, что искренне к нему стремитсЯ: вот чего
не следует упускать из виду, читаЯ эти мемуары. џ мог бы окрасить ее образ
совсем в другие тона, чем те, которыми она столь жестко обрисована на этих
страницах. Љонечно, Я слишком близко соприкасалсЯ с ее жертвами, видел  их
страданиЯ, но, описываЯ ее дела,  самые,  казалось  бы,  черные,  было  бы
несправедливым поддатьсЯ искушению осветить эту грозную  душу  только  под
одним углом.
   Ќеобходимо напомнить, что, когда Ѓрижит Њайар еще до брака с моим отцом
проводила почти каждое лето в ‹аржюзоне, она оказалась причастной к  одной
из тех молчаливых супружеских драм, которые длЯтсЯ  до  самой  смерти  без
всЯких внешних вспышек, без  объЯснений.  Њой  отец  видел,  как  страдает
обожаемое им существо, его перваЯ  жена  Њарта,  как  страдает  она  из-за
другого мужчины, но ничем не мог ей помочь и лишь усугублЯл  ее  угрызениЯ
совести зрелищем своей собственной печали. —еловек простой и не  привычный
к самоанализу, он обрел в лице Ѓрижит проницательного толкователЯ. Ћн  был
свЯзан  с  ней  тесными  узами,  но  им  суждено  было  порватьсЯ  в  силу
обстоЯтельств, их же породивших. Ѓрижит хвасталась тем, что спасла  нашего
отца от самоубийства; и в самом деле, в ту трудную минуту он  уцелел  лишь
благодарЯ заботам внимательной конфидентки, котораЯ не только следовала за
ним по лабиринту мучительного испытаниЯ, но даже забегала вперед,  как  бы
перекидывала мост между  несчастным  страдальцем  и  его  женой,  так  как
доводилась ей кузиной и подругой детства.
   ‘делавшись второй мадам Џиан, Ѓрижит совершенно чистосердечно  полагала
главной своей обЯзанностью довести дело до конца,  вырвав  супруга  из-под
влиЯниЯ покойницы, тем более что и сам-то он  женилсЯ  вторично  только  в
надежде найти исцеление. ‹ичнаЯ неприЯзнь, ревность, скрываемаЯ ото  всех,
даже от самой себЯ, безусловно,  определили  в  дальнейшем  действиЯ  моей
мачехи, но поначалу она имела право верить в свою миссию,  возложенную  на
нее мужем.
   Љогда через несколько месЯцев Ѓрижит убедилась, что  Њарта  по-прежнему
царит в сердце ее мужа, царит силой  добродетели,  котораЯ  вопреки  самой
пылкой страсти, по-видимому, устоЯла,  когда  Ѓрижит  убедилась,  что  длЯ
нашего отца покойница окружена ореолом героизма, ибо способна  была  пойти
на смерть ради любви, но не нарушить супружеского  долга,  мачеха  решила,
что в первую очередь следует установить, подлинный ли  это  ореол.  ‚  тот
самый день, когда мужу будут представлены неоспоримые доказательства того,
что перваЯ мадам Џиан совершила прелюбодеЯние, встала на путь  добродетели
лишь после того, как ее покинул любовник,  и  что,  наконец,  покончила  с
собой от отчаЯниЯ, - в тот день, по мнению Ѓрижит,  ее  супруг  сбросит  с
себЯ постыдное иго наваждениЯ. Ђ ведь еще задолго до того, как в  руки  ее
попало неопровержимое свидетельство виновности Њарты, вспоминаЯ  кое-какие
ее признаниЯ, Ѓрижит не сомневалась, что ее покойнаЯ кузина согрешила;  и,
возможно, страстное желание занЯть ее место объЯснЯлось  именно  тем,  что
она могла заполучить улики, безнаказанно обшариваЯ комнаты, роЯсь в шкафах
и Ящиках секретеров.
   …й сопутствовала сказочнаЯ удача: в первые же  недели  супружества  она
нашла искомый документ, столь превосходивший  все  ее  ожиданиЯ,  что  она
сочла благоразумным хранить о нем полное молчание.  €так,  как  мы  видим,
Ѓрижит  Џиан  была  способна  чувствовать  жалость  и  подавила  искушение
поделитьсЯ своим открытием с мужем, ибо питала еще  надежду  исцелить  его
иными методами, не открываЯ ему глаз.
   € верно, со времени  отбытиЯ  ‚иньотов  из  ‹аржюзона  отец,  казалось,
полностью  исцелилсЯ.  Џотерпев  в  этом  пункте  поражение,  Ѓрижит  зато
восторжествовала во всех прочих. Ћна могла только приветствовать  принЯтое
в скором времени решение отца: по возвращении в город  Њишель  отдадут  на
полный пансион к сестрам из ‘акре-Љер, где до сих пор она была приходЯщей.
(‚ глазах Ћктава Џиана это  не  было  наказанием,  а,  напротив,  наиболее
надежным способом разлучить девочку с ее грозной мачехой.)
   €так, мадам Ѓрижит могла бы чувствовать себЯ полностью удовлетворенной,
если бы не одно обстоЯтельство: в лице дочери отец защищал  свою  покойную
жену. ‚озвращение к жизни Ћктава закрепило победу, но победу не Ѓрижит,  а
Њарты: той, которой он принадлежал на  веки  веков.  ‚от  она,  бесспорнаЯ
истина, которую  прозревала  своим  смЯтенным  умом  наша  мачеха,  и  это
открытие побудило ее, пусть  с  запозданием,  взорвать  мину  замедленного
действиЯ.


   ’ем временем за нами с сестрой было установлено строжайшее  наблюдение.
Ќа нашу беду, барышнЯ на почте, тоже из подопечных мадам Ѓрижит, получила,
очевидно, недвусмысленное распорЯжение относительно нашей корреспонденции.
‚се письма, адресованные в ‹аржюзон, должны  были  оставатьсЯ  до  утра  в
почтовой конторе, а почтальону их вручали  только  утром  следующего  днЯ;
каждый конверт, уходивший от нас, тоже не миновал взглЯда мачехи.
   ’аким образом, Њишель могла рассчитывать только на  менЯ  как  свЯзного
между ней и †аном. Ќе то что она хотела нарушить слово, данное отцу  -  не
переписыватьсЯ с  †аном,  -  просто  она  задумала  передать  ему  золотой
медальон в форме сердечка, который носила на груди и где хранилась  прЯдка
маминых волос. џ был неприЯтно поражен тем, что сестра решилась расстатьсЯ
с дорогой нам  обоим  реликвией  ради  ЊирбелЯ  и  не  особенно-то  рвалсЯ
предпринЯть пешеходное путешествие, длинное и утомительное еще  и  потому,
что пришлось бы идти в обход городка из страха, что менЯ увидЯт и  донесут
родителЯм. Љ тому же столь долгое  отсутствие  непременно  насторожило  бы
мачеху, котораЯ стала относитьсЯ ко  мне  с  удвоенной  заботой,  лишенной
всЯкого оттенка недоброжелательства; случалось, она привлекала менЯ к себе
на грудь, откидывала челку с моего  лба  и  с  глубоким  вздохом  шептала:
"Ѓедный, бедный ребенок!"
   —ем  сильнее  настаивала  Њишель,  тем  больше  Я  упиралсЯ,  не  желаЯ
рисковать. Џоследние недели  каникул  были,  таким  образом,  окончательно
испорчены  нашими  вечными  и   бессмысленными   спорами.   џ   не   сумел
воспользоватьсЯ счастливым случаем и провести с сестрой эти долгие дни,  о
которых мне так сладостно мечталось,  хотЯ  теперь  между  нами  никто  не
стоЯл. Ђ с Њирбелем, думал Я, мы увидимсЯ осенью в  коллеже.  ’огда  Я  не
знал, что он проведет весь год в Ѓалюзаке. •отЯ Я  и  рисовал  себе  самые
мрачные  картины  относительно  моей  дальнейшей  участи,  она  была   мне
неизвестна.  џ  льстил  себЯ  надеждой,  что  в  коллеже   Њирбель   будет
безраздельно принадлежать мне одному. џсно, Я буду ему  особенно  мил  как
брат Њишель. Ќо они не увидЯтсЯ больше,  не  смогут  переписыватьсЯ,  а  Я
по-прежнему буду  с  ним:  единственный  соученик,  который  что-то  будет
значить в глазах ЊирбелЯ.


   Љак-то, дело было  в  сентЯбре,  часов  около  четырех  в  конце  аллеи
показалсЯ свЯщенник на велосипеде. Њишель  крикнула:  "Ђббат  Љалю  едет!"
Ѓрижит тут же велела нам удалитьсЯ в  свои  комнаты,  и,  так  как  Њишель
заупрЯмилась, отец сурово повторил приказание мачехи. ‘ам он тоже  осталсЯ
встречать аббата, что было Явным нарушением его привычек  -  стоило  слуге
доложить о  приезде  гостей,  как  папа  немедленно  запиралсЯ  у  себЯ  в
кабинете. ‘амо собой разумеетсЯ, он хотел быть уверенным в  том,  что  его
супруга не наговорит на Њишель лишнего, помимо того, о чем было между ними
условлено. џ лично не  был  свидетелем  этой  встречи  и  поэтому  приведу
страницу из дневника господина Љалю, который записал эту сцену  в  тот  же
вечер. (џ сохранЯю в неприкосновенности его сухой и сдержанный тон.)
   "ЏоразительнаЯ женщина, чудо извращенности. ‚идимость зла в ее глазах и
есть зло в той же мере, в какой ей выгоднее так считать. Ќатура  глубокаЯ,
но сродни живорыбному садку, где  легко  проследить  любой  взмах  рыбьего
хвоста; так и в случае с мадам Ѓрижит можно невооруженным  глазом  увидеть
самые тайные мотивы ее действий. …сли когда-нибудь  безапеллЯционность  ее
суждений и моральных приговоров обернетсЯ против нее самой, какие же  ждут
ее муки!
   окирована тем, что Я выступаю в роли адвоката этих  двух  ребЯтишек  и
считаю, что длЯ †ана перваЯ его любовь - огромное благо. Џоджав губы,  она
обзывает менЯ "савойским викарием" ["€споведание веры ‘авойского  викариЯ"
- один из разделов  романа  †ан-†ака  ђуссо  "ќмиль,  или  Ћ  воспитании",
проповедующий   особую   религию,   отвечающую   требованиЯм   природы   и
естественных человеческих чувств]. џ набралсЯ храбрости и  предостерег  ее
против  предерзостного  толкованиЯ  божьей   воли,   чем   слишком   часто
злоупотреблЯют  люди  благочестивые.  Ќо  дорого  "же  мне  обошлась   моЯ
неосторожнаЯ критика, задевшаЯ  рикошетом  и  свЯщеннослужителей!  ‘  этих
выигрышных позиций милейшаЯ дама обрушилась на менЯ  с  упреками,  что  Я,
мол, отрицаю за церковью ее право на поучение; и Я  уже  представлЯю  себе
письмо-донос, которое она вполне  способна  настрочить  в  епархию!  Њадам
Ѓрижит не так стараетсЯ вникнуть в наши  мысли,  как  запомнить  из  чужих
речей то, что, по ее мнению, может  скомпрометировать  человека  в  глазах
начальства, а при надобности и вообще погубить. џ ей об этом сказал, и  мы
расстались, обменЯвшись поклонами: Я поклонилсЯ ей почтительно, но  весьма
сухо, а она просто кивнула, почти невежливо.
   Ќа обратном пути из-за кустов,  росших  у  ворот,  вдруг  вылезает  всЯ
пунцоваЯ, не смеющаЯ поднЯть  глаз  Њишель.  џ  сошел  с  велосипеда.  Ћна
сказала:
   - ‚ы поверили ей?
   - Ќет, Њишель, не поверил.
   -  ѓосподин  кюре,  Я  хочу,  чтобы  вы  знали...   …сли   бы   Я   вам
исповедовалась... џ бы ничего не могла сказать плохого о †ане.
   Ћна залилась слезами. џ пробормотал что-то вроде: "„а  благословит  вас
обоих господь бог".
   - ‘кажите ему, что Я не могу с ним видетьсЯ, не могу  ему  писать,  что
осенью менЯ отдают в пансион...  Ђ  как  за  мной  следЯт!  ‡наете,  какие
распорЯжениЯ даны на мой счет... Ќо все равно, скажите †ану,  что  Я  буду
его ждать, сколько бы ни потребовалось... ‘кажете?
   џ попыталсЯ пошутить:
   - ‘транное поручение длЯ старого свЯщенника, Њишель!
   - ‘тарый свЯщенник!.. Љроме менЯ, вы один на всем свете его  любите,  -
сказала она это как нечто само  собой  разумеющеесЯ,  как  самую  простую,
самую очевидную  вещь.  џ  не  нашелсЯ,  что  ответить.  €  даже  невольно
отвернулсЯ. Џотом она вручила мне длЯ †ана сверточек.
   - џ дала папе слово  не  писать  †ану,  но  ведь  к  сувенирам  это  не
относитсЯ. ‘кажите ему, что это самое-самое ценное, что у менЯ есть. Џусть
хранит, пока мы с ним не встретимсЯ. ‘кажите ему...
   Ќо тут она махнула мне рукой, чтобы Я скорее уезжал, а сама  нырнула  в
кусты: за деревьЯми белел рогатый чепец монашки".


   Ђббат Љалю застал †ана  там,  где  его  оставил,  мальчик  полулежал  в
шезлонге у западной стены дома. Ќа коленЯх валЯлась открытаЯ книга, но  он
не читал.
   - Ќу и наделал же ты шуму в ‹аржюзоне, мальчуган!
   - ‚ы были в ‹аржюзоне?
   Њирбель попыталсЯ придать себе равнодушный, почти отсутствующий вид, но
ему это плохо удавалось.
   - „а, был, и мамаша Ѓрижит такого там  натворила.  ‚ообрази  себе,  что
Њишель...
   Џри первых же словах аббата †ан не сдержалсЯ и воскликнул:
   - Ћна могла бы мне ответить. Љогда любишь, нарушаешь все запреты,  всем
рискуешь...
   - Ћна же еще девочка, †ан, но самаЯ храбраЯ девочка, какую Я когда-либо
видел.
   Ќе глЯдЯ на кюре, †ан осведомилсЯ, говорил ли тот с ней.
   - ѓоворил, но всего несколько минут. € хорошо запомнил, что она просила
тебе передать: она не может с тобой видетьсЯ, не может тебе  писать,  а  с
осени будет жить в пансионе ‘акре-Љер. Ќо она будет ждать тебЯ годы,  если
потребуетсЯ.
   Љюре  говорил  монотонным  голосом,  как  ученик,   отвечающий   хорошо
вызубренный урок: каждое слово как бы приобретало особый вес.
   - Ђ еще? ќто все?
   - Ќет, не все. Ћна просила менЯ передать тебе вот это... € сказала, что
это самое ценное, что у нее есть, и просила хранить до тех пор, пока вы не
встретитесь.
   - Ђ что это такое?
   Љюре и сам не знал. Џоложив пакетик на колени †ана,  он  вошел  в  дом.
—ерез неплотно закрытые ставни он видел, как †ан, не отрываЯсь, смотрит на
маленькое позолоченное сердечко, лежавшее вместе  с  цепочкой  у  него  на
ладони, как потом он поднес медальон к губам таким  жестом,  словно  хотел
его выпить.
   Љюре присел  к  столу,  открыл  рукопись  "’еориЯ  веры  у  „екарта"  и
несколько  раз  прочел  последний  параграф.  Ќо  сосредоточитьсЯ  ему  не
удалось, и он снова подошел к окну.  Њирбель  лежал,  закрыв  лицо  обеими
руками; и можно было не сомневатьсЯ, что медальон  покоитсЯ  в  углублении
его ладоней и касаетсЯ его губ.


   ‚от уже два днЯ †ан выходил в столовую к завтраку  и  обеду.  €так,  он
ЯвилсЯ ровно в семь, сел напротив кюре, но сегоднЯ  тоже,  как  и  обычно,
упорно молчал. (ѓосподин Љалю с некоторых пор взЯл привычку читать за едой
журнал или газету и нарочно клал их возле своего прибора.)  Ћднако,  когда
подали суп, он заметил, что †ан исподтишка наблюдает за ним. …сли  †ан  до
сих пор молчит, значит, он робеет, смущен,  не  знает,  как  приступить  к
разговору. Ќо, с другой стороны, кюре  боЯлсЯ,  как  бы  не  спугнуть  его
неловким словом. Џоэтому, должно быть, он больше обращал внимание на то, с
аппетитом ли ест †ан: последнее времЯ мальчик стал очень разборчив в  еде.
Љогда после обеда они снова уселись возле дома, кюре спросил, что бы такое
приготовить ему  на  завтра  вкусненькое.  †ан  ответил,  что  ему  ничего
особенного не хочетсЯ, но ответил без своей обычной запальчивости. € вдруг
спросил в упор:
   - Ђ вас действительно так уж интересует мое здоровье?
   - „а будет тебе, †ан!
   Ќо †ан совсем по-ребЯчески буркнул "нет,  кроме  шуток",  сел  на  свой
шезлонг и взЯл за руку стоЯвшего  рЯдом  аббата.  €,  не  глЯдЯ  на  него,
проговорил:
   - џ с вами вел себЯ как свиньЯ...  Ђ  вы,  вы...  ’о,  что  вы  сделали
сегоднЯ...
   Ћн заплакал взахлеб, как плачут дети, не стыдЯсь своих  слез.  ѓосподин
Љалю присел рЯдом с ним и взЯл его руки в свои.
   - ‚ы не знаете, не можете знать... …сли  Њишель  менЯ  бросит,  Я  убью
себЯ... Ќе верите?
   - Ќет, почему же, малыш, верю.
   - Џравда, верите?
   Љак нуждалсЯ †ан в доверии, как хотелось ему, чтобы верили его слову!
   - џ сразу понЯл, что это серьезно.
   € так как †ан вполголоса начал: "Ќеужели все это мне  не  пригрезилось?
Ќеужели в Ѓалозе Я действительно это видел?", аббат прервал его:
   - Ќе рассказывай мне ничего, если тебе будет слишком больно.
   - ‡наете, она нам все соврала. ‚се это  выдумки,  что  она  ночевала  в
‚алландро. Ћна снЯла себе номер в гостинице "ѓарбе" в Ѓадозе.
   - ‚се женщины говорЯт одно, а делают другое - это уж известно...
   - Ќо она была не одна... ’ам она встретилась с одним типом. џ видел  их
ночью у окна.
   Ћн их видел, и его устремленные в одну точку глаза все еще  видели  их.
Ђббат Љалю нежно взЯл его голову в ладони и  тихонечко  встрЯхнул,  словно
желаЯ пробудить ото сна.
   - Ќикогда не следует вмешиватьсЯ в чужую жизнь вопреки  желанию  людей,
запомни этот урок навсегда, мальчик. € никогда не следует открывать  дверь
ни в их вторую, ни в их третью жизнь, известную одному лишь господу  богу.
€ никогда не следует оборачиватьсЯ на тайный град, на  тот  проклЯтый,  на
тот чужой град, если не хочешь обратитьсЯ в солЯной столп...
   Ќо †ан заупрЯмилсЯ и с блуждающим взором рассказывал  и  рассказывал  о
том, что он до сих пор еще видел и будет видеть до последнего своего часа.
   - Њужчина, почти старик... џ его знаю: он из  Џарижа,  пьески  пишет...
‚олосы крашеные, сам брюхатый, а рот... ”у, гадость!..
   - Ђ ты скажи себе, что длЯ нее он  воплощение  ума,  таланта,  красоты.
‹юбить человека - значит видеть в нем чудо, невидимое длЯ  всех  прочих  и
видимое только тебе одному... Џора возвращатьсЯ в дом, - помолчав, добавил
он. - ’еперь быстро темнеет, а ты легко одет.
   Њирбель покорно поплелсЯ вслед за кюре. Ђ тот довел мальчика  под  руку
до библиотеки, котораЯ служила  аббату  спальней,  и  †ан  прилег  на  его
постель. ѓосподин Љалю зажег лампу и пододвинул к постели кресло.
   - Ђ они? - спросил он. - Ћни тебЯ видели?
   - Ќет, Я сидел на карнизе собора, там было  темно.  „а  и  уехал  Я  до
рассвета. Џотом спал в стогу. …сли бы вы менЯ не нашли, Я, пожалуй, околел
бы на дороге,  как  паршивый  пес.  Љогда  Я  подумаю,  что  вы  длЯ  менЯ
сделали...
   - Ђ что же, по-твоему, Я должен был ждать твоего возвращениЯ в постели,
так, что ли? џ  взЯлсЯ  тебЯ  воспитывать,  значит,  Я  за  тебЯ  отвечаю.
‚ообрази, каких неприЯтностей мне бы это стоило...
   - Ќо ведь вы же не поэтому? Ќе только поэтому?
   - ‚от-то дурачок!
   - Џотому что вы немножко менЯ любите, да?
   - Ѓудто †ана де ЊирбелЯ любит только один старик кюре!
   - Џравда? Ќет, это невозможно!
   - ‚зглЯни на это золотое сердечко... Људа ты его дел? Ќадел на шею, как
она раньше надевала? Ќосишь на груди? „а-да, носи его на  груди,  там  его
место, пусть ты  всегда  его  чувствуешь,  пусть  в  тЯжелую  минуту  тебе
достаточно будет коснутьсЯ его рукой.
   - Ќо она же еще совсем девочка, она менЯ не знает, не знает,  какой  Я,
она даже понЯть менЯ не может, до того она чистаЯ, даже если бы Я  пыталсЯ
ей объЯснить... € вы, вы тоже не знаете, что Я делал...
   Ђббат Љалю положил ему ладонь на лоб.
   - џсно, ты не свЯтой, ты не из породы праведников.  Ќо  ради  таких-то,
как ты, и сошел •ристос на землю, чтобы найти их и  спасти.  Њишель  любит
тебЯ таким, каков ты есть, так же как господь любит тебЯ таким, каким тебЯ
создал.
   - Ђ мама менЯ не любит.
   - Џросто страсть помешала ей ощутить всю силу своей любви  к  тебе.  Ќо
любить тебЯ она любит.
   - Ђ Я ее ненавижу.
   ‘лова эти †ан произнес с натугой, неестественным тоном, к  которому  он
нет-нет, да и прибегал.
   - „умаете, Я шучу? Ќет, правда, правда, Я ее ненавижу.
   - ‚ерю, так ненавидЯт тех, кого  любЯт.  Ќаш  отец  небесный  возжелал,
чтобы мы  любили  врагов  наших;  и  подчас  это  гораздо  легче,  чем  не
возненавидеть тех, кого мы любим.
   - „а, - подтвердил †ан, - потому что они причинЯют  нам  слишком  много
боли.
   Ћн прислонилсЯ виском к плечу кюре и тихо добавил:
   - …сли бы вы только знали, как мне было больно...  €  даже  сейчас  еще
больно, каждый час, каждую минуту, словно Я трогаю незажившую рану. џ  так
мучаюсь, что хоть в крик кричи, хоть умирай...
   - Џослушай, мальчик, женщинам надо многое прощать...  џ  не  могу  тебе
сейчас объЯснить, почему именно. ’ы поймешь менЯ позже,  ведь  и  ты  сам,
быть может, причинишь им немало зла... „аже те, которые внешне имеют  все,
что только можно пожелать,  и  те  заслуживают  нашей  жалости...  Ќе  той
смутной жалости, жалости сообщника,  а  жалости  •ристовой,  человечьей  и
божьей, так как бог  знает,  из  какой  нечистой  глины  он  вылепил  свое
создание. Ќо еще не времЯ нам с тобой говорить о таких вещах.
   - џ уже не ребенок, вы сами знаете!
   - „а, ты уже мужчина, возраст измерЯетсЯ страданиЯми.
   - Ћх, значит, вы понимаете...
   „олго еще они беседовали, свЯщенник и мальчик, даже после того, как †ан
уже лег по-настоЯщему у себЯ в комнате. € когда сон неодолимо  смежал  его
веки, †ан попросил аббата не уходить из комнаты, пока он совсем не заснет,
и прочитать здесь свои молитвы.



10

   ЊенЯ разбудило пение петуха. Ќеужели уже рассвело? џ  чиркнул  спичкой:
пЯти еще не было. џ решил подождать  еще  немного.  Љак  ни  умолЯла  менЯ
Њишель сходить в Ѓалюзак, Я ее просьбу не выполнЯл, а  вот  сегоднЯ  утром
решил отправитьсЯ  туда  по  собственному  почину.  ‚чера  вечером,  после
отъезда господина Љалю, Я узнал от мачехи, что †ан де Њирбель не  вернетсЯ
в этом году в коллеж. ‡аметила ли она, что Я вздрогнул всем телом?  ЏонЯла
ли,  что  наносит  жестокий  удар  этому  бледненькому  мальчику,  который
старалсЯ казатьсЯ равнодушным? ’ак или иначе, она добавила, что это менЯет
ее планы, что вначале  она  с  согласиЯ  моего  отца  решила  отдать  менЯ
пансионером в какое-нибудь другое училище, дабы избавить менЯ  от  дурного
влиЯниЯ этой заблудшей овцы, но сейчас в этом надобности нет. Ќе увижу Я в
коллеже и господина Џюибаро, но мачеха может только радоватьсЯ  тому,  что
он ушел. џ и  без  того  чересчур  склонен  к  сентиментальности,  поэтому
господин Џюибаро гибельный длЯ менЯ наставник.
   †ан в Ѓалюзаке, Њишель в пансионе. Ђ Я-то, Я?  ‚  тот  день  Я  впервые
увидел открытый лик своего извечного врага -  одиночества,  с  которым  мы
теперь прекрасно уживаемсЯ. Њы притерлись друг к другу: оно  наносило  мне
все мыслимые удары, и уже не осталось у менЯ живого места, куда  бы  можно
было еще ударить. џ не избежал  ни  одной  из  его  ловушек.  ‘ейчас  этот
мучитель отвЯзалсЯ от менЯ. Њы  сидим  друг  против  друга  у  камина,  мы
помешиваем дрова длинными зимними вечерами, когда стук сорвавшейсЯ с ветки
сосновой шишки, рыдание ночной птицы столько же говорЯт моему сердцу,  как
человеческий голос.
   ‹юбой ценой увидеть †ана, увидеть в последний раз... Њы условимсЯ, куда
и как нам писать друг другу... Њне-то писать ему нетрудно, а вот куда  ему
посылать письма, адресованные мне? Љак получают письма  до  востребованиЯ?
“видеть его в последний раз, убедитьсЯ, что Я еще длЯ него существую и что
Њишель не окончательно вытеснила менЯ. ђозы  на  оконных  занавесках  чуть
заалели: значит, рассветает. џ  оделсЯ,  стараЯсь  не  дышать.  Џаркет  не
скрипнул под моей ногой, всего только  стена  отделЯла  менЯ  от  огромной
спальни родителей, где две кровати красного дерева, кровати мсье  и  мадам
Џиан, были поставлены как можно дальше одна от другой.
   „верь тоже открылась бесшумно. Џравда, ступенька скрипнула,  но  Ѓрижит
таким пустЯком не разбудишь. џ решил пройти через кухню - так Я  мог  быть
уверен, что менЯ не услышат. ‚ кухне на оконнице  висел  ключ  от  входной
двери.
   - Људа это ты в такую рань?
   џ еле сдержал крик, готовый сорватьсЯ с губ.
   Ћна стоЯла на верхнем марше лестницы, облитаЯ утренним светом, падавшим
из окошка на крыше,  неестественно  прЯмаЯ  в  своем  халате  аметистового
цвета. ’олщеннаЯ коса, похожаЯ  на  жирную  змею  с  перевЯзанной  красной
ленточкой мордой, свисала до поЯса.
   - Људа ты собралсЯ? Ђ? Ћтвечай.
   џ и не собиралсЯ врать. ‚се равно Я рта открыть не успею, а она уже все
узнает. Љ тому же с отчаЯниЯ Я совсем ослабел. €менно  отчаЯние  и  спасло
менЯ,  другими  словами,  Я  решил  сыграть  на  своей   чувствительности,
граничащей с истерией, проЯвлениЯ  которой  пугались  даже  самые  грозные
особы, и, вместо того  чтобы  подвергнуть  менЯ  наказанию,  начинали  еще
возитьсЯ со мной, как с больным. €так, Я захрипел, стал задыхатьсЯ; Я даже
слишком преуспел в своих стараниЯх, но остановитьсЯ  уже  не  мог.  Ѓрижит
легко подхватила менЯ своими мощными руками и отнесла к  себе  в  спальню,
отец проснулсЯ от шума, сел на постели и глЯдел на нас так,  словно  видел
еще какой-то мучительный кошмар.
   - Ќу-ну, успокойсЯ, Я  же  тебЯ  не  съем.  ‚от,  выпей  глоток  -  это
флердоранжеваЯ вода.
   Њачеха уложила менЯ на свою постель. џ твердил, заикаЯсь:
   -  Џотому  что  Я  никогда  больше  его  не  увижу...  џ  хотел  с  ним
попрощатьсЯ...
   - ђечь идет о Њирбеле, - поЯснила Ѓрижит отцу. - ‚от до чего  дошло!  џ
уже начинаю думать, не слишком ли поздно  принимать  меры.  ЏатологическаЯ
чувствительность!  Ѓедный  ребенок,  какаЯ  тЯжелаЯ  наследственность,   -
пробормотала она вполголоса.
   - Љ чему говорить при нем о наследственности?  -  так  же  тихо  сказал
отец. - Ќа что вы намекаете?
   - „ействительно намекаю! Ќамекать - это как раз в моем стиле!
   - Ђ разве не в вашем? - Ћтец Язвительно хихикнул и, покачиваЯ  головой,
повторил: - ђазве не в вашем?
   ‚первые в жизни Я видел папу таким бледным, он сидел на кровати, и  его
ноги, поросшие густой черной  шерстью,  не  доставали  до  пола.  ’олстые,
синие, вздувшиесЯ вены оплетали его икры от колен до отекших  лодыжек.  €з
расстегнутого ворота рубахи торчали серые пучки волос. Ќоги были чудовищно
худые, даже какие-то болезненно тощие. Ѓрижит стоЯла в  своем  епископском
облачении, с гладко зачесанными над выпуклым  лбом  волосами,  с  толстой,
жирной и блестЯщей косой и не спускала с  мужа  подозрительного,  злобного
взглЯда.
   Ћтец поднЯлсЯ, взЯл менЯ на руки  и  отнес  в  мою  кровать.  џ  рыдал,
уткнувшись ему в сорочку. Ћн подоткнул  под  менЯ  одеЯло.  •мурое  солнце
пробивалось в спальню через отверстиЯ в ставне, вырезанные в форме  лилий.
„о сих пор у  менЯ  в  ушах  звучит  его  голос:  "‚ытри  глаза,  дурачок,
высморкайсЯ и спи", и, откинув волосы с моего лба, он пристально посмотрел
на менЯ, словно увидел впервые.


   џ мог бы никогда не узнать того, о  чем  расскажу  сейчас  (с  чувством
ужасной неловкости и стыда, но Я должен это сделать...), и в самом деле  Я
так ничего и не знал до конца первой мировой войны, когда  Я  помирилсЯ  с
дЯдей Њулисом, братом покойной матери, с которым Я никогда  не  встречалсЯ
из-за какой-то семейной ссоры, впрочем, подробности ее не так уж важны. Ћн
обожал свою сестру Њарту и перед смертью выразил желание повидать менЯ. Ћн
был, как и наш дедушка, городским архитектором. „о самой старости  на  нем
лежал отпечаток того, что моЯ мачеха с отвращением именовала  "богемщиной,
актерскими штучками" и обличала эту атмосферу развращенности,  в  которой,
по ее словам, выросла мама, что в конце концов и погубило ее. „ЯдЯ, старый
холостЯк и циник, сообщил мне с запозданием  более  чем  на  двадцать  лет
обстоЯтельства, сопровождавшие мое поЯвление на свет. Ќе то чтобы он мог с
полной уверенностью утверждать, что Я не сын Ћктава Џиана,  но  он  считал
более чем вероЯтным, что Я обЯзан жизнью двоюродному брату  мамы,  некоему
Ђльфреду Њулису, "прекрасному, как бог", по выражению дЯди (он показал мне
его фотографию, но никакой красоты Я не  заметил  и  не  испытал  никакого
удовольствиЯ при мысли, что рожден от этого курчавого  малого  с  бараньей
физиономией). ‘ самого раннего детства он боготворил свою  кузину,  и  она
отвечала ему тем же. Ѓольше Я на эту неприЯтную тему  распространЯтьсЯ  не
намерен и сообщу только самое существенное, а именно то, что содержалось в
бумагах, обнаруженных моей мачехой в первый год ее замужества.
   …сли  верить  дЯде  Њулису,  это  была  как  бы  своего  рода  памЯтка,
написаннаЯ маминой рукой, где сопоставлЯлись  даты,  шли  подсчеты,  и  из
них-то выходило, что если Я сын Ћктава, то поЯвилсЯ на свет божий  на  два
месЯца раньше срока, и действительно, при рождении Я  весил  много  меньше
нормальных детей, менЯ  заворачивали  в  вату,  и  вообще  со  мной  много
намучились. Ќо с какой целью все это писалось? Ћчевидно, это был  черновик
письма, во всЯком случае, такого мнениЯ придерживалсЯ  дЯдЯ,  хотЯ  полной
уверенности у него не было.
   Ќо Ћктав Џиан имел причину сомневатьсЯ в том, что Я его родной сын,  он
считал, что причина эта известна лишь ему одному, и  обнаруженный  мачехой
документ подтверждал  эти  сомнениЯ.  „ЯдЯ  Њулис  знал  о  нем  от  своей
сестры... ’рудно, очень трудно касатьсЯ такой щекотливой темы,  приходитсЯ
прибегать к обинЯкам! Љороче, из слов дЯди Я понЯл, что Ћктав  принадлежал
к тому довольно  распространенному  типу  мужчин,  которых,  так  сказать,
парализует избыток любви: пытка жестокаЯ, особенно если  твою  страсть  не
разделЯют и на твое смехотворное отчаЯние смотрЯт холодным или насмешливым
взглЯдом...


   Њне хотелось бы, чтобы читатель почувствовал,  с  каким  отвращением  Я
пишу о таких вещах, но именно это доказывает,  что  пишу  Я  невымышленную
историю, ибо романист инстинктивно избегает подобных положений,  способных
внушить ужас. Ќо коль скоро мы отрываемсЯ от  вымысла  и  идем  по  следам
судеб, реально пересекавшихсЯ с нашей, мы на каждом шагу наталкиваемсЯ  на
эту скудость чувств, на отклонениЯ или,  хуже  того,  на  неполноценность,
которой особенно непереносимо касатьсЯ тем из нас, кто так или иначе  стал
ее жертвой. ђенан как-то сказал, что истина,  должно  быть,  печальна:  он
рассматривал истину в метафизическом плане. Ќо в сфере человеческой истина
не просто печальна, но еще и смешна, постыдна, до  того  постыдна,  что  и
говорить о ней не хочетсЯ из простого  чувства  брезгливости.  Џоэтому  ее
обходЯт молчанием  и  требуетсЯ  скандальный  бракоразводный  процесс  или
обращение к папскому суду, чтобы она стала достоЯнием публики.


   ‚ октЯбре мы с мачехой вернулись  в  город,  а  Ћктав  Џиан  осталсЯ  в
‹аржюзоне. ‘упруги расстались окончательно, без предварительного  сговора:
это  вышло  как-то  само  собой.  Ћтец,   еще   не   державший   в   руках
вышеупомЯнутого документа (забытого как бы случайно в  Ящике  его  ночного
столика и, следовательно, вот-вот могущего попастьсЯ ему  на  глаза),  был
соответственным образом подготовлен и даже, Я бы сказал, нашпигован Ѓрижит
и поэтому рассталсЯ со  мной  без  сожалениЯ  и  Явно  предпочел  одинокое
пребывание зимой в деревне постоЯнному присутствию  этой  ненавистной  ему
женщины и сына, один вид которого пробуждал в нем тревогу. ‚  моей  памЯти
он так  и  осталсЯ  вновь  впавшим  в  состоЯние  оцепенениЯ,  в  какую-то
дремотную вЯлость, из которой он вышел только  на  несколько  дней,  чтобы
защитить  Њишель.  Ћчевидно,  именно  в  это  времЯ  он  начал  пить,   но
окончательно опустилсЯ только после нашего отъезда.
   Њишель отдали пансионеркой в ‘акре-Љер, и мы с мачехой остались вдвоем.
„ва года до окончаниЯ моего учениЯ прошли безрадостно, но Я мучилсЯ не так
сильно, как предполагал раньше. “чилсЯ Я  легко,  и  Ѓрижит  не  доставлЯл
никаких хлопот этот неразговорчивый мальчик, который без всЯкого понуканиЯ
сидит целыми вечерами над уроками или готовитсЯ к  контрольной  работе.  ‚
первый год отец приезжал из деревни раз в месЯц,  в  тот  день,  когда  из
‘акре-Љер выпускали Њишель. Ћн возил нас с ней завтракать в  ресторан.  „о
сих пор помню чувство наслаждениЯ, какое Я испытывал, выбираЯ по  карточке
самые любимые мои блюда: устрицы, филе из зайца, гусиное рагу с  бобами  в
горшочке. “веренность в том, что  †ан  и  Њишель  разлучены,  и,  конечно,
навсегда, словно бы усыпила мою к ним любовь и в  то  же  времЯ  ревность,
просыпавшуюсЯ лишь на короткий миг: чтобы любить и осознавать свою любовь,
мне всю жизнь необходимо было страдать.


   ‡десь Я хочу рассказать о двух эпизодах, из-за  которых  моЯ  дружба  с
Њирбелем застыла на мертвой точке. Ћднажды вечером Я вернулсЯ из  коллежа,
было это еще в первую зиму  нашего  пребываниЯ  в  городе,  и  мачеха,  не
подымаЯ глаз от книги, буркнула: "’ебе письмо". Ќо менЯ  не  так-то  легко
было обмануть этим показным равнодушием. "ќто от  ЊирбелЯ",  -  заЯвил  Я,
взглЯнув на конверт. € тотчас с той бессознательной хитростью,  к  которой
нередко прибегают дети, желаЯ  умаслить  и  обвести  вокруг  пальца  самых
несговорчивых родителей, Я невинно  спросил:  "Њожно  прочитать?"  ‘начала
Ѓрижит Џиан неопределенно качнула головой, потом заЯвила,  что  полагаетсЯ
на менЯ и, если Я считаю, что должен показать ей письмо, Я сам его покажу.
€ пока Я разбирал каракули †ана де ЊирбелЯ, мачеха ни разу не взглЯнула  в
мою сторону, а он писал о "собачьей жизни", которую ему приходитсЯ вести в
Ѓалюзаке, о том, что от такой жизни  "впору  пустить  себе  пулю  в  лоб",
умолЯл менЯ сообщить ему хоть что-то  о  Њишель:  "€  возможно,  ей  самой
удастсЯ приписать в конце твоего письма несколько слов. џ буду ужасно рад,
и, по-моему, это ничуть не нарушит данного ею  слова.  ‘кажи  ей,  даже  и
представить себе нельзЯ, что значит жить  в  мерзком  поселке,  затерЯнном
среди сосен, с глазу на глаз со стариком свЯщенником, хотЯ он,  ничего  не
могу сказать, чудесный малый и делает длЯ менЯ все, что может. Ќо Я-то,  Я
отнюдь не чудесный, вот в чем беда. ‘кажи ей, что всего три строчки,  и  Я
буду на верху блаженства. Ћна даже, увы, вообразить не может, как они  мне
помогут..."
   Џомню, какаЯ холоднаЯ злоба охватила менЯ, когда Я кончил читать письмо
ЊирбелЯ и не обнаружил ни слова, обращенного непосредственно ко мне.  ѓнев
пересилил печаль. ђаз так, то лучше не думать о †ане, лучше  сбросить  его
со счетов... Ќе слишком часто в жизни мне предстоЯло испытать это чувство,
это внезапно подкатывающеесЯ к сердцу желание начисто  порвать  с  людьми,
забыть о них! џ протЯнул письмо мачехе, и она начала не торопЯсь читать, а
дочитав, аккуратно сложила и показала в улыбке свои лошадиные зубы.
   - ЌастоЯтельница, - сказала она, - вручила мне  целый  пакет  писем  от
этого господина. €бо у него  хватает  глупости  отправлЯть  свои  посланиЯ
Њишель прЯмо на адрес монастырЯ,  и,  ты  подумай  только,  каждое  письмо
начинаетсЯ слезной просьбой к настоЯтельнице или  к  той  сестре,  котораЯ
первой вскроет конверт, дать прочесть это письмо Њишель! —то и доказывает,
- поучительно добавила она, - что развращенность может идти рука об руку с
глупостью и они прекрасно между собой уживаютсЯ.
   ‘  этими  словами  она  бросила  письмо  †ана  в  камин,  предала   его
всеистреблЯющему пламени.
   —то касаетсЯ второго эпизода, то Я не уверен, можно ли сблизить его  по
времени с первым. ‘корее  всего,  мне  кажетсЯ,  встреча  с  аббатом  Љалю
произошла зимой следующего года. Ћднажды в четверг, когда Я вышел из дому,
кто-то окликнул менЯ. џ сразу узнал аббата Љалю, хотЯ он  сильно  похудел.
Ќа костлЯвых плечах свободно болталась  поношеннаЯ  сутана.  Ћчевидно,  он
поджидал менЯ. ’ак как Я сообщил ему, что иду в  книжную  лавку  ”ере,  он
вызвалсЯ менЯ проводить.
   - ‚от-то †ан обрадуетсЯ, когда Я вечером расскажу ему, что встретилсЯ с
тобой!
   - Ќу, как он поживает, хорошо? - с равнодушным видом спросил Я.
   - Ќет, - сказал аббат Љалю, - нет, нехорошо ему, беднЯге.
   Љюре ждал моих вопросов, но зрЯ ждал, так как Я  остановилсЯ  у  дверей
магазина ”ере  и  начал  листать  старые  книги,  выставленные  прЯмо  под
открытым небом. Ќеужели же Я был  тогда  до  такой  степени  черствым?  Ќе
думаю, так как прекрасно заметил искаженное горем лицо склонившегосЯ  надо
мной кюре, и еще до сих пор, после  стольких  лет,  воспоминание  об  этих
минутах больно мучает мою совесть.
   - …сли уж говорить начистоту,  он,  наш  †ан,  менЯ  сильно  беспокоит.
Ќынешний год он даже в ‹а-„евиз поехать не смог, его мать укатила  на  всю
зиму в …гипет. Љонечно, работает он  много,  ну,  охотитсЯ.  ‚  октЯбре  Я
устроил длЯ него охоту на вЯхирей. € вообрази,  он  сбил  сто  сорок  семь
штук. Џодыскал Я ему даже лошадь, представь себе, на  мельнице  у  „юбюша,
правда, клЯча изрЯднаЯ, но все-таки кататьсЯ верхом вполне можно.  ‡наешь,
чего ему не хватает? Ћбщества...
   - Ђ вы? - простодушно спросил Я.
   - Ќу, Я...
   Ћн неопределенно махнул рукой и ничего не сказал. Ѓез сомнениЯ, он  уже
давно понЯл всю глубину своего  бессилиЯ,  он  не  располагал  ничем,  что
требовалось длЯ счастьЯ мальчика в возрасте †ана. € его образованность,  и
еще в большей степени его нежность не имели никакой цены в глазах †ана. „а
и кем иным он мог быть в глазах подростка, как не тюремщиком,  и  особенно
остро аббат чувствовал это,  когда  вечерами  заставал  †ана  на  кухне  у
горЯщей печки, притулившегосЯ на соломенном стуле, на том самом месте, где
мальчик усаживалсЯ сразу после завтрака, и на коленЯх у него лежала все та
же книга, открытаЯ все на той же странице. †ан даже не подымал  на  аббата
своего  хмурого  лица.  ЉататьсЯ  верхом  одному  стало  ему  неинтересно,
особенно на такой старой клЯче. Љогда же  по  возвращении  домой  кюре  не
заставал †ана дома, он догадывалсЯ,  где  его  воспитанник  ищет  убежища.
’огда Я еще не знал этой второй причины  беспокойства  аббата:  †ан  часто
засиживалсЯ в аптеке у этой мадам  ‚уайо,  котораЯ  была  открытым  врагом
аббата.  Џосле  окончаниЯ  уроков  туда  заглЯдывали  школьный  учитель  и
учительница. ‚ комнате за аптекой пили кофе и комментировали статьи †ореса
или ќрве.
   •отЯ Я отлично понимал, к чему ведет аббат, Я ни словом ему не помог, и
он перешел к щекотливой теме без предварительной подготовки.
   - Ћчень сожалею, что Я погорЯчилсЯ тогда в разговоре с  мадам  Џиан,  -
сказал он. - ‚прочем, полагаю,  что  она  не  способна  долго  хранить  на
кого-нибудь  зло,  и  уверен,  что  то  решение,   которое   она   принЯла
относительно Њишель и †ана,  продиктовано  самыми  высокими  побуждениЯми.
Џоэтому-то Я не буду их оспаривать, Я просто положилсЯ на ее благоразумие.
Ќо как тебе самому кажетсЯ, дитЯ мое, не могла бы Њишель времЯ от  времени
посылать письмецо балюзакскому аббату? —его  же  тут  худого?  Џусть  даже
привета †ану не передает, пусть просто напишет мне два словечка о том, как
ей живетсЯ, и это уже будет длЯ твоего друга  огромной  поддержкой.  ‘кажу
больше, ‹уи, - тут он почти зашептал мне в ухо, - это может стать длЯ него
спасением. Џотому что дело идет о том, что его надо спасать... понимаешь?
   џ видел совсем близко его  детски-умолЯющий  взглЯд  и  чувствовал  его
кислое дыхание. Ќет, Я  ничего  не  понимал,  и  все-таки  на  сей  раз  Я
растрогалсЯ, но склонилсЯ на просьбу ради кюре, а вовсе не ради †ана. Љюре
взЯл с менЯ слово, что Я передам Њишель его поручение, и Я избавил  своего
собеседника от неприЯтной обЯзанности просить менЯ  не  передавать  мачехе
наш разговор: Я по собственному почину заверил его, что буду  молчать.  Ћн
охватил своей огромной пЯтерней мой затылок и  прижал  мое  лицо  к  своей
грЯзноватой сутане. џ проводил его до трамвайной остановки.  Џассажиры  на
задней площадке казались по сравнению с ним чуть ли не карликами.
   Џереписка между аббатом Љалю и  Њишель,  переписка,  котораЯ  могла  бы
предотвратить или хотЯ бы отсрочить немало бед, прервалась на  третьем  же
послании: Њишель имела неосторожность вручить письмо  длЯ  отправки  своей
соученице из приходЯщих, потому что, естественно, не могла сдержать  своих
чувств и писала только †ану, хотЯ на конверте стоЯл адрес  аббата.  Џисьмо
перехватили монахини и вручили его Ѓрижит Џиан,  котораЯ  сама  рассказала
мне об этом происшествии, причем даже не особенно винила Њишель.
   - ќто свЯщенник ввел ее в искушение, - говорила она.  -  џ  в  этом  ни
минуты не сомневаюсь, и, хотЯ случай из рЯда  вон  выходЯщий,  Я  вымолила
прощение твоей сестре; должна признать, настоЯтельница проЯвила  подлинное
великодушие. Ђ дело аббата Љалю пухнет с каждым днем,  -  добавила  она  с
чувством  невольной  радости,  -  и  как  раз  это  письмо  будет  главным
обвинительным документом...
   €так, она уже дошла до того, что стала думать при мне вслух. ‹юбила  ли
она менЯ? „олгое времЯ Я был уверен, что в моем лице она  лелеет  и  холит
живое доказательство греха первой мадам Џиан. Ќо теперь Я склонен считать,
что она питала в отношении менЯ ту привЯзанность,  на  какую  только  была
способна, и что Я в какой-то  мере  затрагивал  ее  материнский  инстинкт,
который заложен в лоне даже самых бесчувственных женщин.



11

   ‚ те два года мое существование было теснейшим образом свЯзано с Ѓрижит
Џиан. Ќаши спальни разделЯла только маленькаЯ гостинаЯ, где она работала и
принимала  посетителей.  „верь  почти  никогда   не   запиралась,   мачеха
захлопывала ее лишь в тех случаЯх, когда в гостиную кто-нибудь входил.  Ќо
стоило ей чуть поднЯть голос - а голос у нее от природы был зычный, - и  Я
без труда слышал все разговоры, особенно зимой, когда не раскрывали окон и
с €нтендантского бульвара до нас доходил только глухой шум.
   Љогда Я узнавал голос господина Џюибаро, Я нередко, хотЯ и  не  всегда,
под каким-нибудь предлогом выходил из своей комнаты поздороватьсЯ  с  ним,
но гораздо чаще он заглЯдывал ко мне, чтобы перед уходом менЯ  поцеловать.
Њое обращение с ним изменилось одновременно  с  тем,  как  изменилось  его
положение в свете. ќтот бедный, тощий  человек  в  дешевеньком  пальтишке,
плохо защищавшем от  холода,  купленном  в  магазине  готового  платьЯ,  в
нечищенных ботинках не мог внушить мне того чувства уважениЯ, какое внушал
своему любимчику классный наставник, облаченный в добротный сюртук.
   ‘праведливости ради добавлю, что вид его возбуждал во мне  жалость  или
по крайней мере ощущение какой-то неловкости, которое  мы  испытываем  при
виде нашего нищенствующего брата и которое мы привыкли  считать  жалостью.
Ќо когда Я размышлЯл о несчастьЯх, выпавших  на  долю  господина  Џюибаро,
признаюсь, Я в какой-то мере разделЯл  отношение  к  нему  Ѓрижит  Џиан  и
чуточку презирал его за то, что он мог поддатьсЯ  искушению,  смысл  коего
был мне еще не Ясен, но уже и тогда Я склонен был относитьсЯ к таким вещам
с  гадливостью  и  подозрением.  ‚озможно,  Я  не   испытывал   бы   такой
брезгливости к Явным признакам его падениЯ, если бы в моих глазах  они  не
были свЯзаны с вопросами высшего  порЯдка  и  если  бы  господин  Џюибаро,
женившись на Ћктавии, не отказалсЯ от своего положениЯ лица  полудуховного
званиЯ добровольно.  ‚прочем,  тогдашнЯЯ  моЯ  точка  зрениЯ  мало  в  чем
изменилась: до сих пор Я считаю, что все наши беды идут оттого, что мы  не
способны  сохранить  свою  чистоту  и  что  человечество,  хранЯ  чистоту,
избежало бы множества несчастий, гнетущих нас (даже тех, которые внешне не
имеют прЯмого отношениЯ к плотским страстЯм). ‹ишь очень малое число людей
дало мне подлинное представление о благах любви и добра, и это были именно
те, которые умели властвовать над своим сердцем и биением своей крови.


   ѓосподин Џюибаро ЯвлЯлсЯ каждые две недели к моей мачехе  за  пособием,
на это пособие и жила молодаЯ чета. Ђ остальное времЯ он бегал по городу в
поисках места, но место все не находилось. ЋктавиЯ забеременела,  но,  так
как врачи опасались выкидыша, ей пришлось до родов лежать в постели, и она
не могла обходитьсЯ без чужой помощи. ѓоворили,  что  каждое  утро  к  ним
приходит монашенка из монастырЯ “спениЯ Ѓогоматери и ведет  их  хозЯйство.
Ѓольше ничего об этих несчастных Я не знал да, признатьсЯ,  и  не  слишком
часто думал о них.
   Ћднако Я заметил, что всЯкий раз, когда дважды в месЯц Џюибаро  ЯвлЯлсЯ
к нам и если визит его оканчивалсЯ вручением пресловутого конверта,  между
моим бывшим наставником и моей мачехой  велись  вполголоса  долгие  споры,
изредка прерываемые  глухими  возгласами.  ‚  голосе  Џюибаро  преобладали
настойчивые, умолЯющие ноты, а мачеха отвечала обычным своим упрЯмым тоном
отказа и отрицаниЯ, столь хорошо мне знакомым. Ђ  иногда  говорила  только
она  одна  тоном  человека,  диктующего  свои  законы  существу   низшему,
вынужденному помалкивать. "‚ы отлично знаете, что так оно и будет,  раз  Я
того хочу, и вам придетсЯ подчинитьсЯ, - крикнула она однажды так  громко,
что Я расслышал каждое ее слово. - џ сказала, Я того хочу, однако Я  плохо
выразилась, ибо мы не должны делать того, чего  хотим,  а  лишь  то,  чего
хочет бог: поэтому не надейтесь, что Я вечно буду вас покрывать".
   ‚ ответ мой бывший наставник, невзираЯ на то, что  буквально  всем  был
обЯзан моей мачехе и полностью от нее зависел материально, упрекнул  ее  в
том, что она следует не духу, а букве закона, короче, забылсЯ до того, что
заЯвил, будто ближние должны расплачиватьсЯ за ее требовательную совесть и
что именно за их счет она  демонстрирует  щепетильность  и  непреклонность
своих моральных устоев. € добавил, что не уйдет, пока не добьетсЯ  от  нее
того, что просит. (—ерез дверь Я не  мог  разобрать,  о  чем  именно  идет
речь.) Њачеха в Ярости крикнула, что, раз он так ставит вопрос, уйдет она.
џ услышал, как она выплыла из гостиной, довольно громко хлопнув дверью.  Ђ
через несколько минут господин Џюибаро, бледный как мертвец, зашел ко  мне
в комнату. ‚ руках он держал конверт,  который,  как  Я  догадываюсь,  она
швырнула ему в физиономию. Џанталоны туго обтЯгивали его костистые колени.
Љрахмальных манжет он не носил. Џластрон да черный галстук - единственное,
что уцелело от того одеЯниЯ, в каком он щеголЯл в коллеже.
   - ‚ы слышали? - спросил он. - ђассудите нас, дорогой ‹уи.
   Ќе думаю, чтобы многих детей моего возраста так часто просили рассудить
споры взрослых. ’о доверие, которое Я внушал  Џюибаро  еще  во  времЯ  его
педагогической деЯтельности в коллеже - почему  он  и  вручил  мне  в  тот
знаменательный вечер письмо, адресованное Ћктавии ’ронш, - снова  побудило
его прибегнуть к моему посредничеству; впрочем, доверие это  опиралось  на
рассудок и проистекало из подлинного культа детей. Џо его словам  выходило
(и он имел неосторожность развивать свои взглЯды в моем присутствии),  что
мальчики от семи до двенадцати лет счастливо наделены  необычной  Ясностью
ума, а порой и духа, однако с приближением зрелости  дар  этот  постепенно
тускнеет. •отЯ мне шел уже пЯтнадцатый год, Я в его глазах еще хранил  все
преимущества, данные детству. ЃеднЯга Џюибаро! †енитьба не  способствовала
его красоте. Ћн почти  совсем  оплешивел.  ‘квозь  белокурые  прЯди  волос
просвечивала кожа черепа. Ќа бескровном лице по-прежнему алели скулы, и он
кашлЯл.
   ‹етом в ‹аржюзоне он, занимаЯсь со мной латынью, обычно  подвигал  свой
стул к моему, так и сейчас он подвинулсЯ ко мне поближе.
   - ’ы, ты поймешь...
   Ќа  "ты"  он  обращалсЯ  ко  мне  в  редких  случаЯх,  как  к   ребенку
непогрешимого чутьЯ, только в минуты душевных излиЯний.  Ћн  сообщил  мне,
что доктор не надеетсЯ, что ЋктавиЯ может доносить ребенка до  положенного
срока, и поэтому она нуждаетсЯ в полнейшем физическом и моральном покое. €
он, желаЯ утишить самую мучительную тревогу  жены,  обманывает  ее  насчет
истинного происхождениЯ скромной суммы, получаемой им каждые  две  недели.
Ћна и представлениЯ не имеет, что деньги эти идут от Ѓрижит Џиан, и верит,
что муж сам зарабатывает на жизнь и что  наконец-то  он  добилсЯ  места  в
епархиальном управлении.
   - „а, да, Я лгу ей,  лгу  ежечасно,  и  один  бог  знает,  ценой  каких
страданий и стыда даетсЯ мне эта ложь. ‚праве  ли  мы  называть  ложью  те
сказки, которыми мы утешаем больного, -  вот  в  чем  вопрос,  что  бы  ни
говорила по этому поводу мадам Ѓрижит...
   Ћн пристально поглЯдел на менЯ, будто ждал от  менЯ,  как  от  оракула,
невесть каких откровений. џ пожал плечами.
   - Џусть она говорит, господин Џюибаро. Џоскольку ваша совесть спокойна,
то...
   - ‚се это не так-то просто, дорогой мой ‹уи...  ‚о-первых,  потому  что
ЋктавиЯ волнуетсЯ, удивлЯетсЯ тому, что мадам Ѓрижит ни разу не пришла  ее
проведать с тех пор, как она  слегла.  ’воЯ  мачеха  до  сегоднЯшнего  днЯ
отказывалась посетить Ћктавию, "коль скоро Я не могу искупить оскорбление,
нанесенное истине", как она посмела мне написать! Њне пришлось объЯснЯтьсЯ
с Ћктавией, Я пощажу тебЯ от рассказа об этой сцене: ибо ложь родит  ложь,
тут Я должен согласитьсЯ с мадам Ѓрижит. ЏолучаетсЯ лабиринт, из  которого
нет выхода, ‘ловом, Я стараюсь как могу сохранить лицо. Ђ вот теперь мадам
Ѓрижит перешла уже к угрозам: она объЯвила, что, как человек  совестливый,
не имеет права поддерживать дольше  мою  ложь,  требует,  чтобы  Я  сказал
Ћктавии правду относительно этих денег... Ќет, ты только вообрази...
   џ вообразил. € Я мог бы сказать господину Џюибаро, что удивлЯтьсЯ  надо
другому - как это мачеха согласилась так долго обманывать Ћктавию.  Ќо  не
сказал,  а  намеком  дал  ему  понЯть,  что  мне  тоже   но   душе   такаЯ
непреклонность. Љак раз в эту пору Я ознакомилсЯ с произведениЯми  ЏаскалЯ
в бреншвигском карманном издании. ’ип, который представлЯла  собой  Ѓрижит
Џиан, возвысилсЯ в моих глазах  и  даже  приукрасилсЯ  через  сравнение  с
матерью Ђгнессой и матерью Ђнгелиной и всеми прочими прославившимисЯ своей
гордыней  обитательницами  Џор-ђоЯлЯ.  Љак   сейчас   вижу   безжалостного
мальчишку, каким Я был тогда: вот он сидит в углу у камина,  и  перед  ним
столик, заваленный словарЯми и тетрадЯми,  а  напротив  примостилсЯ  тощий
мужчина, протЯнувший к огню свои небольшие белые грЯзноватые  руки,  и  от
его рваных ботинок идет пар. Љроткие и усталые глаза его видЯт  в  пламени
образ женщины, слегшей под тЯжестью своего бесценного бремени, над которым
нависла угроза. ‚ этом был его мир со своей реальностью,  но  Ѓрижит  Џиан
отказывалась принимать это в расчет, и менЯ ввести туда он  тоже  не  мог.
Ќаша мачеха твердила ему: "џ вас уже давным-давно предупреждала,  так  что
пенЯйте  на  себЯ..."  „а,  правда,  все   произошло   именно   так,   как
предсказывала Ѓрижит, и сам ход событий столь наглЯдно доказал ее правоту,
что она поверила, будто бог послал ей в дар высшее озарение.
   - Ћна ушла, пригрозив на прощание, что придет завтра вечером  навестить
Ћктавию, - мрачно добавил Џюибаро. - Џринесет нам бульон, но зато требует,
чтобы Я к этому времени подготовил Ћктавию, сообщил ей всю правду  о  моем
положении. Љак быть? —его бы Я не дал, лишь бы избавить  беднЯжку  Ћктавию
от зрелища моего позора! ’ы же  знаешь,  хладнокровием  Я  похвалитьсЯ  не
могу. € навернЯка не сдержу слез...
   џ спросил, почему он не дает частных уроков. ђазве не может он работать
репетитором? Ћн отрицательно покачал головой: у него нет диплома, а брак с
Ћктавией  закрыл  перед  ним  двери  большинства  домов,  где  его  раньше
принимали.
   - Љак жаль, что  Я  не  нуждаюсь  в  репетиторе,  -  сказал  Я  не  без
самодовольства. - Ќо Я по-прежнему первый ученик...
   - Ќу, ты-то! - воскликнул он, глЯдЯ на менЯ с нежностью и  восхищением.
- ’ы уже  и  сейчас  не  меньше  моего  знаешь.  ‘давай  экзамены,  малыш,
непременно храни все бумажки. Њожет, они тебе и не понадобЯтсЯ в жизни, но
как знать... …сли бы у менЯ был диплом...
   ‘ын бедных родителей, воспитанный из милости своими будущими коллегами,
угадавшими незаурЯдные способности мальчика, ‹еонс Џюибаро  училсЯ  всему,
чему хотел, и, бесспорно, мог бы с успехом продолжать учение,  если  бы  в
возрасте восемнадцати лет его не сунули  в  коллеж  в  качестве  помощника
надзирателЯ, так как там не хватало младшего учебного персонала.  Џришлось
надзирать за другими, и поэтому Џюибаро училсЯ урывками  и  был  знаком  с
литературой только в объеме хрестоматии и учебников. ‡ато  он  лучше,  чем
многие студенты университета, знал великих  классиков  ѓреции  и  ђима.  Ђ
теперь все эти знаниЯ не могли ему  помочь  заработать  в  месЯц  хотЯ  бы
триста франков, необходимых на жизнь.
   Њне очень хотелось, чтобы он поскорее ушел, и Я стал  листать  словарь,
надеЯсь, что он догадаетсЯ, как Я занЯт. Ќо  он  раскис,  забылсЯ  в  этой
уютной и теплой атмосфере, возле этого обожаемого им мальчика,  раздумываЯ
над тем, как  открыть  всю  правду  Ћктавии  и  не  слишком  ее  при  этом
растревожить.
   џ спросил его:
   - Џочему же непременно вы сами должны ей все рассказать?  Џоручите  это
кому-нибудь  другому...  Ќапример,  той  сестре   из   монастырЯ   “спениЯ
Ѓогоматери, она ведь у вас каждое утро бывает.
   - ЏрекраснаЯ мысль, ‹уи! - воскликнул  он,  хлопнув  себЯ  ладонЯми  по
тощим лЯжкам. - Ћдин лишь ты способен разобратьсЯ в таком сложном деле.  Ђ
сестра, о которой ты упомЯнул, она просто свЯтаЯ, и ЋктавиЯ ее очень-очень
любит. € она в свою  очередь  тоже  боготворит  Ћктавию.  Џросто  смотреть
приЯтно на них двоих, причем каждаЯ считает, что ей  далеко  до  другой...
•отел бы Я, чтобы мадам Ѓрижит на них  посмотрела,  как  смотрю  Я...  она
тогда понЯла бы, что такое истинное самоуничижение...
   Ћн замолк, заметив, что Я недовольно поджал губы, и тут он понЯл, что Я
нахожусь под влиЯнием мадам Ѓрижит даже в большей степени, чем находилсЯ в
свое времЯ он сам.


   Ќа следующий день к вечеру Ѓрижит Џиан велела остановить ландо на улице
Њирен перед домом, где в меблированной квартире поселилась  чета  Џюибаро,
причем  эту  меблированную  квартиру  мачеха  выбирала  сама  и  сама   ее
оплачивала. ђуки ее были занЯты множеством пакетов  и  свертков,  так  что
нельзЯ было даже приподнЯть подол юбки, шагаЯ по  этой  мерзкой  лестнице.
ѓрЯзнаЯ вода стекала в открытую сточную канаву. ‚прочем, Ѓрижит  Џиан  уже
был знаком этот запах, ноздри дамы-благотворительницы принюхались к  любой
вони. ‚о всех городах мира в жилищах беднЯков стоит густой дух похлебки  и
отхожего места. € тут опЯть-таки мне не хотелось бы поддатьсЯ искушению  и
обратить против  Ѓрижит  Џиан  ее,  так  сказать,  наиболее  достохвальные
деЯниЯ. Љаковы бы ни были истинные подспудные мотивы, Ѓрижит Џиан по праву
могла  называтьсЯ  щедрой  дарительницей,  а  в  известных  случаЯх,  как,
например, у одра больного, действительно не щадила себЯ. Ѓолее  того,  она
придерживалась убеждениЯ, что полезнее вытащить из нищеты малое количество
бедолаг, чем помогать многим и помогать малыми порциЯми. Џомню,  когда  мы
вместе с ней ходили за покупками, она закупала нитки,  шерсть,  бакалею  в
отдаленных от центра лавчонках, владельцам которых протежировала, изо всех
сил старалась поставить их на ноги и  посылала  туда  за  покупками  своих
знакомых. ‚прочем, все это ничуть не мешало ей допекать  своих  подопечных
коммерсантов,  находившихсЯ  на  грани  полного  банкротства,  советами  и
угрозами и возмущатьсЯ неблагодарностью людей, которые назло вам не желают
преуспевать, хотЯ им оказывают значительную денежную помощь.
   €ной тактики она придерживалась в отношении четы Џюибаро, подкармливала
их, но предоставлЯла им самим боротьсЯ с  нуждой.  „елала  ли  она  это  с
умыслом? Љто возьметсЯ утверждать! ‚озможно, она и сама не знала. ‹ично  Я
склонен думать, что она считала за благо их нищенскую жизнь, какую сама им
предсказала, и то, что они были так Явно наказаны за непослушание. „ержать
чету Џюибаро в полной от себЯ зависимости значило  ежечасно  торжествовать
свою победу. Ќу а что касаетсЯ ее чувств к Ћктавии, возможно, мадам Ѓрижит
содрогнулась бы, если бы осознала их до конца.


   Џервое, на что упал взглЯд мадам Ѓрижит, когда она вошла в комнату, где
лежала  больнаЯ,  было  пианино,  стоЯвшее  перпендикулЯрно  к   изголовью
кровати, так что  в  комнате,  где  находилсЯ  еще  шкаф,  стол  и  комод,
заваленные пузырьками, чашками и грЯзными тарелками, буквально негде  было
повернутьсЯ. (ѓосподин Џюибаро начинал свой день с того,  что  захламливал
помещение, хотЯ накануне монахинЯ  наводила  в  квартире  порЯдок.)  Џосле
обмена первыми любезностЯми, вопросами и  ответами  о  состоЯнии  здоровьЯ
хозЯйки чета Џюибаро со страхом - да еще с каким! -  заметила,  что  мадам
Ѓрижит сразу уставилась на злополучное пианино и что с  минуты  на  минуту
начнетсЯ  дознание.  ”ирма,  дававшаЯ  напрокат  музыкальные  инструменты,
обещала взЯть пианино  обратно.  Ќо  обещаниЯ  своего  не  сдержала.  „аже
сегоднЯ утром господин Џюибаро  ходил  объЯснЯтьсЯ  по  этому  поводу,  но
безрезультатно.  Љак  втолковать  Ѓрижит  Џиан,  что  они  уступили  своей
фантазии, фантазии тем более нелепой, что ни он, ни она не  умели  играть,
хотЯ оба с одинаковым удовольствием подбирали  по  слуху  полюбившиесЯ  им
псалмы. Ѓудь они даже не такие беднЯки, и то эту прихоть  трудно  было  бы
извинить, а уж когда человек живет на доброхотные даЯниЯ других...
   Џоэтому ЋктавиЯ, желаЯ отвлечь внимание посетительницы от опасной темы,
заторопилась заговорить о другом. Ћна до  глубины  души  благодарна  мадам
Ѓрижит за то, что та запретила ‹еонсу  вводить  ее  дольше  в  заблуждение
относительно происхождениЯ тех денег, которые он приносит домой каждые две
недели. Ќо делал он это только из самых лучших побуждений  и  потому,  что
жалеет ее. Ћднако она уже давно заподозрила обман, но поначалу решила, что
это ловкий маневр мадам Ѓрижит, котораЯ,  спросите  любого,  делает  добро
тайно, подобно тому как другие таЯтсЯ, делаЯ зло.  (Ћктавии  не  был  чужд
порок льстивости, впрочем, в той  среде,  где  она  выросла,  Явление  это
довольно распространенное, да и как не польстить  влиЯтельным  особам,  от
которых зависишь.) Ћна добавила, что вполне понимает и разделЯет угрызениЯ
совести, которые мучают мадам Ѓрижит. Ќо мадам слушала ее рассеЯнно, то  и
дело поглЯдываЯ на пианино, потом, прервав Ћктавию на полуслове,  заЯвила,
что она очень сожалеет, что огорчила господина Џюибаро  и  что,  возможно,
она и дальше по слабости своей шла бы на  обман,  если  бы  дело  касалось
безбожницы, - кстати,  таких  теперь,  глухих  к  слову  божию,  развелось
множество. Ќо лично она  считает,  что  настоЯщаЯ  христианка,  а  ЋктавиЯ
именно настоЯщаЯ, должна давать себе отчет в последствиЯх своих поступков,
равно как и в испытаниЯх, каким провидению угодно будет ее  подвергнуть...
"ђаз уж всевышний предначертал вам жить благодеЯниЯми своего друга  и  раз
господину Џюибаро не находитсЯ подходЯщего места, Я не вправе  лишить  вас
той пользы, которую вы можете извлечь из этого урока".
   ‚  своем  дневнике  ‹еонс  Џюибаро,  расценив  эти  слова  как   прЯмую
жестокость, добавлЯет: "Ќе  присЯгну,  что  она  произнесла  эту  фразу  с
сознательной иронией, во всЯком случае, ей было приЯтно найти неуЯзвимый с
точки  зрениЯ  религии  предлог,  дабы  скрыть,   какое   она   испытывает
удовольствие при мысли, что оказалась права, что в беспросветно  нищенском
нашем существовании у нас только и есть, что этот  конвертик,  за  которым
еще надо ходить к ней дважды в месЯц".


   - ‚от что любопытно, - проговорила мадам Ѓрижит,  -  пианино,  если  не
ошибаюсь, не фигурировало в списке вещей, который  мне  вручили,  когда  Я
снимала длЯ вас квартиру.
   - ‚ерно, - подтвердила ЋктавиЯ, и голос ее дрогнул. - ‚ этом  безумстве
виновата только Я.
   € она посмотрела на свою  благодетельницу  с  кроткой,  обезоруживающей
улыбкой, перед которой  редко  кто  мог  устоЯть,  но  чело  мадам  Ѓрижит
по-прежнему хмурилось.
   - Џрости, любимаЯ, - прервал Ћктавию муж, - не ты, а Я первый заговорил
о пианино и, признатьсЯ, больше думал не о твоем, а о своем удовольствии.
   Љакой же он допустил промах, назвав в  присутствии  мадам  Ѓрижит  свою
жену "любимаЯ". Њадам Џиан не терпела  бесстыдства  супругов,  пусть  даже
состоЯщих в наизаконнейшем браке, особенно когда они имеют наглость словом
или жестом подчеркивать свою мерзкую близость. Ђ уж в отношении этих  двух
такаЯ интимность была ей буквально непереносима.
   - Ќасколько Я понимаю, - спросила она с неестественной кротостью, -  вы
взЯли пианино напрокат?
   Џреступники молча потупили голову.
   - ‡начит, один из вас может давать уроки музыки? Ѓоюсь, что вы  оба  не
имеете никакого представлениЯ о сольфеджио, не говорЯ уже о том, что и нот
вы не знаете.
   ЋктавиЯ робко заметила, что они  сочли  возможным  позволить  себе  это
развлечение...
   - Љакое развлечение? Џо-вашему, это развлечение - тыкать одним  пальцем
в клавиши, ведь Я десЯтки раз видела в школе, как вы пытались бренчать  на
роЯле и даже не понижали, насколько вы смешны в глазах ваших учениц.
   € мадам Ѓрижит, котораЯ смеЯлась только в редчайших случаЯх,  испустила
что-то вроде кудахтаньЯ.
   ЋктавиЯ еще ниже опустила повинную голову. …е желтовато-тусклые волосы,
заплетенные в две косички, упали ей на плечи. Џод ночной кофтой из  грубой
ткани судорожно подымалась, и опадала грудь.
   - ‚ы совершенно правы, мадам Ѓрижит, мы виноваты, - сказал  Џюибаро.  -
Ќо,  прошу  вас,  не  надо  волновать  Ћктавию,  -  умолЯюще  добавил   он
вполголоса. - …сли вам угодно, мы поговорим об этом, когда Я приду к вам в
следующий раз. џ вам все объЯсню...
   - •орошо, - прошипела мадам Ѓрижит, -  простите  менЯ...  Џоговорим  об
этом в другой раз и в другом месте, и  тогда  вы  скажете  мне,  на  какие
деньги вы взЯли напрокат это пианино.
   - Ќа ваши же, конечно... џ полностью признаю, что, когда человек  живет
от щедрот благодетелей, он  совершает  непростительный  грех,  расходуЯ  в
месЯц двадцать франков на прокат пианино, тем более что играть на  нем  не
умеет. Ќо, прошу вас, отложим объЯснение до следующего раза...
   - Љакое объЯснение? ‚се уже объЯснилось,  все  стало  Ясно,  -  сказала
Ѓрижит тоже вполголоса (но ЋктавиЯ слышала каждое ее слово).  -  Џо-моему,
говорить больше не о чем. Њне кажетсЯ, что ни вы, ни она просто не отдаете
себе  отчета  в  том,  что  перешли  все  мыслимые  границы.  Ќадеюсь,  вы
понимаете, что Я не о деньгах говорю! ’ут дело не в деньгах...
   ѓосподин Џюибаро прервал Ѓрижит, напомнив ей, что,  по  ее  же  словам,
говорить больше не о чем, и полуобнЯл Ћктавию, которую душили рыданиЯ.  Ќо
на мадам Џиан, обеспокоенную слезами Ћктавии, внезапно накатил стих гнева,
который ей редко когда удавалось обуздать и в котором  она  сама  смиренно
прозревала проЯвление  своей  огневой  натуры,  дарованной  ей,  на  беду,
небесами. •отЯ она всЯчески старалась не повышать тона,  сквозь  стиснутые
зубы со свистом неудержимо вырывались злобные слова:
   - ’ак или иначе, мне остаетсЯ только извлечь пользу  из  этого  случаЯ.
ќто уж как хотите! ‚сему есть свои границы, даже  добродетели,  Я  обЯзана
ограждать себЯ от излишних слабостей и, как бы сострадательна Я ни была  в
отношении вас, Я не собираюсь превращать свою доброту в глупость...
   - “молЯю вас замолчать или уйти! ђазве вы не видите, до чего вы  довели
Ћктавию?
   ‹еонс  Џюибаро   забылсЯ   до   такой   степени,   что   схватил   свою
благодетельницу за руку и подтолкнул к дверЯм.
   - Љак, друг мой, вы, вы осмелились менЯ коснутьсЯ?
   Ќеожиданное покушение на ее особу сразу вознесло мадам Ѓрижит на горние
вершины ее обычного совершенства.
   - ‹еонс, ‹еонс, - простонала ЋктавиЯ. - ќто  же  наша  благодетельница;
мне худо потому, что ты ведешь себЯ с ней непозволительно.
   ’ут господин Џюибаро в приступе Ярости, порой  ослеплЯющей  малодушных,
крикнул во все горло вслед выходившей из комнаты мадам Ѓрижит:
   - Њы здесь у себЯ, дорогаЯ!
   ‚ысокаЯ фигура моей мачехи величественно возникла в проеме двери.
   - Ђх, у себЯ? ‚от как...
   Џобеда над собой далась ей так легко, такой ее  охватил  в  эту  минуту
покой, что она уверилась,  будто  он  ниспослан  ей  небесами.  Ћткровенно
говорЯ, ей не следовало бы ничего добавлЯть к своим последним словам,  тем
более что они и так заткнули рот ее незадачливому противнику. Ќо  все-таки
она не сдержалась и нанесла последний удар:
   - ‡начит, прикажете посылать вам квитанции  на  квартирную  плату?  Ќо,
если не ошибаюсь, она не на ваше имЯ.


   ѓосподин Џюибаро с треском захлопнул дверь и  подошел  к  кровати,  где
горько рыдала ЋктавиЯ, закрыв лицо руками. Ћн  обнЯл  жену,  прижал  ее  к
груди.
   - ’ы сам виноват, ‹еонс,  мы  ей  всем  обЯзаны,  и  она  права  -  это
пианино...
   - ђоднаЯ моЯ, ну успокойсЯ, это же вредно малышу...
   Њалышом они называли того, кого еще не было на свете,  обожаемое  дитЯ,
которому, может быть, и не суждено было родитьсЯ. € так как ‹еонс Џюибаро,
прижимаЯ голову Ћктавии к своему плечу, все твердил: "†естокое  создание",
она запротестовала:
   - Ќет, ‹еонс, нет, нехорошо так говорить. “ нее просто такой  характер.
Ђ характер, если хочешь знать, - пробный камень длЯ  всех  нас.  ‹егко  не
совершить преступлениЯ, когда сам бог отводит от человека возможности  его
совершить, но изо днЯ в день смирЯть свою натуру - это совсем другое дело,
тут человек ничего поделать не  может,  тут  требуетсЯ  особаЯ  благодать.
Њадам Ѓрижит как раз очень бы помогло пребывание в  монастыре  со  строгим
уставом...
   - „а брось ты! …сли бы она попала в монастырь,  она  сразу  забрала  бы
всех в свои руки, всЯ община трЯслась бы перед ней, она уж сумела бы найти
там себе жертвы. Ќаоборот, надо радоватьсЯ, что она не  в  монастыре,  что
никто не отдан в ее власть полностью и душой и телом! ‚от где она проЯвила
бы себЯ во всей красе. Ђ мы с тобой  хоть  свободны,  свободны  умереть  с
голоду и никогда ее больше не видеть...
   - ’ы прав, с ее помощью  монахини  быстро  достигали  бы  мученического
венца, - сказала ЋктавиЯ, слабо улыбнувшись сквозь не просохшие еще слезы.
- ‚спомним жизнь  прославленных  игумений:  если  в  монастыре  попадаетсЯ
настоЯтельница вроде мадам Ѓрижит,  она  ведет  свою  паству  к  небесному
блаженству самой трудной и в то же времЯ самой короткой тропой, ибо они не
слишком заживаютсЯ  на  свете...  Ќет,  нехорошо  так  говорить  про  нашу
благодетельницу, - добавила она. - Ћх, как плохо!
   Ћни помолчали немного. Џотом ‹еонс Џюибаро, сидЯ  на  постели  и  грызЯ
бисквиты, принесенные мадам Ѓрижит, спросил:
   - Ђ что с нами будет?
   - Ќичего, пойдешь к ней завтра утром, - сказала ЋктавиЯ. - џ ее  хорошо
знаю: сегоднЯ ночью она будет мучитьсЯ угрызениЯми совести и  сама  перваЯ
попросит у тебЯ прощениЯ. ’ак или иначе, ‹уи все устроит.
   Ќо он уперсЯ: нет, ни за что на свете он не желает больше терпеть такое
отношение.
   - Љто спорит, трудно идти на унижениЯ, милый, пожалуй, труднее всего на
свете, особенно мужчине, да еще такому, как ты. Ќо именно это-то от тебЯ и
требуетсЯ.
   - Ђ еще труднее вот почему:  она  вообразила,  что  бог  подтвердил  ее
правоту, ибо  все,  что  она  предсказывала  в  отношении  нас,  полностью
сбылось. ‘кажи, как ты думаешь, нас действительно покарал бог?
   - Ќет, - горЯчо запротестовала ЋктавиЯ. - Ќе покарал, а  просто  послал
испытание. Њы не обманулись. “ нас с тобой общее призвание.  Њадам  Ѓрижит
не понимает, что именно к этому-то мы и были призваны - страдать вместе.
   - „а, именно из этих страданий рождаетсЯ наше счастье.
   ЋктавиЯ обвила шею мужа своими худенькими руками:
   - Ќет, правда, скажи, ты ни о чем не жалеешь?
   - џ страдаю только потому, что не  могу  заработать  нам  на  жизнь,  -
вздохнул он, -  но  если  господь  бог  пошлет  нам  малыша...  тогда  все
померкнет перед этой радостью.
   Ћна шепнула ему на ухо: "Ќе думай об этом слишком много, не слишком  на
это надейсЯ..."
   - —то? Љак так? —то ты имеешь в виду?.. ’ебе доктор что-нибудь  сказал,
чего Я не знаю?
   Ћн, приступил к ней с вопросами, а  она  только  головой  качала:  нет,
доктор ничего нового не сказал, но просто ей пришло в голову, что вдруг от
них потребуетсЯ именно это... "Ќет, нет! - твердил ‹еонс  Џюибаро,  а  она
все говорила, что надо смиритьсЯ, заранее смиритьсЯ сердцем и  душой,  как
смирилсЯ Ђвраам, и что  тогда,  возможно,  им  вернут  €саака...  ѓосподин
Џюибаро все повторЯл свое "нет", но уже потише, потом упал  на  колени  и,
уткнувшись лицом в  одеЯло,  сдавленным  голосом  стал  вторить  привычным
словам вечерней молитвы, которую начала читать ЋктавиЯ.
   „очитав молитву, она замолчала и закрыла  глаза.  ’огда  ‹еонс  Џюибаро
зажег свечу, подошел к пианино, посмотрел на блестевшие белизной клавиши и
неуверенно, одним пальцем, стал подбирать мотив, самый свой любимый  мотив
духовной песни, которую поют дети, идущие к первому причастию,  и  в  такт
дрожащим звукам повторЯл вполголоса слова: "Ќебеса спустились на землю,  о
возлюбленный господь, сойди в душу мою..."



12

   …ще не выйдЯ на улицу, Ѓрижит Џиан  обратила  последние  вспышки  гнева
против самой себЯ. Љак могла она до такой степени не совладать с  собой  и
что подумает чета Џюибаро? ‚едь они-то не видЯт ее  совершенства  изнутри,
не способны измерить ни его высоты, ни его широты, ни его  глубины.  Ѓудут
судить по этой желчной вспышке, которой она,  по  правде  говорЯ,  и  сама
стыдилась. —то же такое природа человека, думала она, шагаЯ по улице Њирен
в направлении к бульвару ‚иктора ѓюго. ‚сю свою жизнь  только  и  делаешь,
что борешьсЯ с  самим  собой,  и,  когда  уже  веришь,  что  избавилсЯ  от
слабостей, которые в других тебЯ ужасают, вдруг при виде какого-то пианино
выходишь из себЯ!
   Џравда,  иной  раз  и  соскакивала  петлЯ   с   той   самой   власЯницы
совершенства, над изготовлением которой неустанно и  ежеминутно  трудилась
Ѓрижит Џиан, но то  было  в  порЯдке  вещей,  и  она  утешалась  тем,  что
происходит  это  без  свидетелей.  Ќо  чета  Џюибаро,  особенно   ЋктавиЯ,
принадлежала к числу тех, перед кем она уж  никак  не  желала  добровольно
демонстрировать свои слабости. "Ћни теперь менЯ за  торговку  считают",  -
думала Ѓрижит, котораЯ  непрерывно  совершенствовалась  в  своей  духовной
жизни, как совершенствовалась бы,  изучаЯ  иностранный  Язык.  ЊоЯ  мачеха
приходили в Ярость при мысли, что какие-то Џюибаро,  не  имеющие  никакого
представлениЯ о том, как вознеслась она за  эти  последние  месЯцы,  могут
из-за чисто внешнего проЯвлениЯ досады числить ее среди  самых  вульгарных
ханжей. “становить с точностью, до каких степеней совершенства  вознеслась
Ѓрижит Џиан, ей  мешало  естественное  чувство  смирениЯ.  Ќо  она  охотно
поднЯлась бы еще раз по мерзкой лестнице, лишь бы напомнить чете  Џюибаро,
что и свЯтые иногда поддавались гневу. ‘вЯтаЯ ли она или  нет?  ‚о  всЯком
случае, она сознательно старалась стать свЯтой и, сделав один  шаг  вперед
по пути свЯтости, грудью  отстаивала  завоеванный  плацдарм  от  малейшего
посЯгательства. € не встретилсЯ на ее пути такой человек, который  мог  бы
объЯснить ей, что тот, кто пролагает  себе  путь  к  свЯтости,  постепенно
обнаруживает все Яснее свое ничтожество  и  слабость  свою  и  приписывает
одному лишь богу  -  не  из  набожности  приписывает,  а  в  силу  простой
очевидности - те немногие добрые дела, совершенные под влиЯнием благодати.
Ђ Ѓрижит Џиан проделывала этот путь  в  обратном  направлении,  терпеливо,
день за днем накапливаЯ поводы благодарить создателЯ за то, что он  создал
ее столь совершенным существом.  Ќекогда  ее  смущала  та  сухость,  какаЯ
неизменно присутствовала в ее отношениЯх с богом. Ќо с тех  пор,  как  она
прочла, что чаще всего бог помогает новообращенным выбиратьсЯ из жизненной
грЯзи, посылаЯ им реальную  ощутимую  благодать,  она  понЯла,  что  столь
огорчительнаЯ длЯ нее неощутимость этой благодати не что  иное,  как  знак
того, что  лично  она  уже  давно  поднЯлась  над  низинами  половинчатого
благочестиЯ. ’аким образом, эта холоднаЯ душа, кичась  своей  холодностью,
не задумывалась над тем, что никогда, даже делаЯ  первые  шаги  в  поисках
совершенства, не испытывала ничего похожего на любовь, и обращалась она  к
своему “чителю лишь с единственной целью - взЯть  его  в  свидетели  своих
редкостных заслуг и своего быстрого продвижениЯ к идеалу.
   Ћднако, шагаЯ по переулкам, соединЯющим  улицу  Њирей  с  €нтендантским
бульваром,  пробираЯсь  сквозь  туман,  окутывавший  весь   квартал   улиц
„юфор-„юбержье и ‚италь-Љарль, Ѓрижит Џиан  испытывала  чувство  душевного
неуюта, причина которого была более глубокой, чем неприЯтное сознание, что
она пала в глазах четы Џюибаро. …е точило глухое беспокойство (иногда  оно
задремывало, но не исчезало окончательно), а вдруг она не добилась в своих
счетах ажура и ее тоже будут судить с неумолимой строгостью, какаЯ, по  ее
мнению, присуща незримому владыке. ‚ иные дни, особенно часто  это  бывало
после встречи с Ћктавией Џюибаро, вспышки света прорезали мрак,  таившийсЯ
на дне ее души, и внезапно она начинала видеть  себЯ  всю.  ‘  ослеплЯющей
очевидностью она обнаруживала (правда, лишь на мгновение), что  существует
инаЯ жизнь, кроме ее жизни, иной бог,  кроме  ее  бога.  ‚  мгновение  ока
исчезало куда-то обычно переполнЯвшее ее удовлетворение  тем,  что  Ѓрижит
Џиан - это Ѓрижит Џиан, и тогда она, отверженнаЯ и нагаЯ,  лЯзгала  зубами
на бесплодном бреге под  медными  небесами.  Ћткуда-то  издали  доносилось
пение ангелов, к  которому  примешивались  ненавистные  голоса  Ћктавии  и
‹еонса Џюибаро. Ѓыло это всего-навсего кратковременной вспышкой, и  Ѓрижит
с помощью  особенно  доходчивой  и  усердной  молитвы  ухитрЯлась  обрести
равновесие духа. ’огда она припадала к  подножию  алтарЯ  и  сегоднЯ  тоже
припала в нашем городском соборе, вернув тишину своей  душе,  и  умилЯлась
этой тишине, как знаку “чителЯ, скрытого от наших глаз. Ќо перед  потирной
чашей  и  перед  статуей  Ѓогородицы,  вознесенной  над  хорами,   которой
скульптор придал черты лица императрицы …вгении, в душе она вновь  ощущала
эту нависшую над ней угрозу осуждениЯ  и  твердила  про  себЯ:  "Џусть,  Я
принимаю испытание, посланное мне свыше". ‚  ее  понимании  это  означало:
"“чти,  господи,  что  Я  принимаю  испытание,  и  не  забудь  внести  это
безропотное приЯтие в графу моих барышей". Ќо так как мир все не снисходил
на ее душу, она направилась к исповедальне и  призналась  свЯщеннику,  что
согрешила, впав в гнев не то что несправедливый (ибо он был справедливым),
но виновата она в том, что не сумела сдержать своего законного негодованиЯ
в границах, строго очерченных милосердием.


   …сли бы на следующий день после  завтрака  господин  Џюибаро  пришел  к
Ѓрижит, его встретила бы особа, сложившаЯ свое  грозное  оружие  и  полнаЯ
решимости показать ему пример смирениЯ, ибо в том, что касаетсЯ  смирениЯ,
мачеха не знала соперников. Ќо когда  мой  бывший  наставник,  бледный  от
волнениЯ, спросил слугу, дома ли мадам Ѓрижит, он услышал в ответ, что  ее
телеграммой срочно вызвали в ‹аржюзон и она укатила туда вместе  с  обоими
детьми: у мсье Ћктава Џиана случилсЯ удар и  текст  телеграммы  был  столь
малоутешительный, что мадам запаковала и увезла с  собой  все,  что  весть
только у нее самого траурного".
   Љончина моего отца не породила никаких  подозрений.  ‘энтис  (он  снова
вступил в должность приказчика после того, как рассчитали ‚иньотов)  нашел
его рано утром уже остывшим: отец, лежал,  уткнувшись  лицом  в  коврик  у
кровати. Џодобно большинству буржуа нашего краЯ, Ћктав Џиан  всегда  много
ел и слишком много пил, но, с тех пор как он осталсЯ один в ‹аржюзоне,  он
стал пить безобразно и накануне своей кончины,  очевидно,  превзошел  даже
эту меру, так как бутылка  арманьЯка,  начатаЯ  вечером,  была  обнаружена
пустой в его кабинете, где он любил посидеть вечерком, покуриваЯ у  камина
трубку и дожидаЯсь полуночи.
   ’еперь-то Я знаю, что угрызениЯ совести, мучившие мою мачеху, сводились
в основном к мысли о  том  документе,  который  она  справедливо,  нет  ли
считала отЯгчающей уликой против моей  покойной  матери.  „олгое  времЯ  Я
думал, что, уезжаЯ из ‹аржюзона, она с умыслом оставила эту бумагу в Ящике
ночного столика и  была  уверена,  что  Ћктав  Џиан  рано  или  поздно  ее
обнаружит. Ќо Я заходил слишком далеко. ’еперь Я могу до  конца  объЯснить
смысл тех слов,  которые  мачеха  беспрерывно  твердила,  бродЯ  по  своей
спальне в ночь перед похоронами и после похорон моего отца и к которым  Я,
лежа без сна и вглЯдываЯсь напрЯженно в темноту, прислушивалсЯ  с  ужасом,
считаЯ,  что  Ѓрижит  Џиан  лишилась  рассудка.  ‚   щелку   под   дверью,
прогрызенную крысами, Я видел свет,  через  определенные  промежутки  свет
пропадал, так как от менЯ его закрывала блуждающаЯ тень  мачехи.  •отЯ  на
ней были войлочные ночные туфли, старый  паркет  скрипел  под  ее  шагами.
"„авайте подумаем..." - повторЯла она полным голосом. „о сих  пор  в  моих
ушах стоит это "давайте подумаем", произнесенное тоном  человека,  который
хочет любой ценой привести в порЯдок свои мысли:  могла  же  она  показать
мужу этот документ, а ведь не показала. ‘таралась  его  никогда  ничем  не
волновать, а ведь  ей  ничего  не  стоило  положить  конец  культу  памЯти
покойной Њарты. Ђ она неизменно воздерживалась. € вообще маловероЯтно, что
он открывал именно тот Ящик. …динственно, в чем ее можно было упрекнуть, -
это в том, что она не сожгла бумагу... не без задней мысли, что  муж  рано
или поздно ее обнаружит: "џ положилась на бога... „а, да, именно  так:  на
суд божий. Ћт господа бога  зависело,  откроет  Ћктав  этот  Ящик  или  не
откроет. € даже тогда от бога зависело, поймет ли беднЯга Ћктав смысл этой
записи, обратит ли он на нее внимание. ‚прочем, нет никаких доказательств,
что он понЯл смысл этой записи. “становлено одно: документа в Ящике нет, а
печь в передней забита пеплом, видимо, он жег какие-то бумаги. Ќо ведь  он
уничтожил все касающеесЯ его первой жены, и этот документ в том числе.  Ћн
был не в себе, пил, начал спиватьсЯ..." ЏонЯтно, Я не  точно  воспроизвожу
здесь ее слова, вернее,  восстанавливаю  по  памЯти  ход  ее  рассуждений,
опираЯсь на то, что мне стало известно впоследствии и чего тогда Я еще  не
знал. €зо  всех  сил  Я  пыталсЯ  обнаружить  след,  по  которому  шла  ее
растревоженнаЯ совесть, но не слишком уверен, что эти "давайте  подумаем",
не смолкавшие в течение всей ночи, могли свЯзать воедино ее разбредавшиесЯ
мысли.
   Њишель делала вид, что не замечает  Ѓрижит,  беднЯжка  Њишель,  котораЯ
тоже переживала полосу угрызений совести, угрызений, общих со мной, - мы с
ней еще долго не могли от них отделатьсЯ, но сейчас, на закате дней, Я  не
нахожу даже бледного их следа. Њишель искренне горевала об отце,  которого
обожала, однако все ее помыслы здесь, в ‹аржюзоне, накануне похорон,  были
полны одним - увидит ли она †ана,  и  после  траурной  церемонии  дочернЯЯ
печаль ее словно бы померкла, уступив  место  глубокому  разочарованию:  в
числе провожающих ЊирбелЯ не оказалось.
   ’ак как она боЯлась, что ее трудно будет  узнать  под  густой  креповой
вуалью, она поручила мне предупредить ее, когда поЯвитсЯ †ан де Њирбель. џ
решил исполнить просьбу Њишель и с  жадным  любопытством,  но  с  холодным
сердцем шарил глазами в толпе сходившихсЯ в церковь  горожан  и  крестьЯн.
‘реди всех этих тупых животных физиономий, этих хорьковых носов, лисьих  и
кроличьих мордочек, среди бычьих лбов, среди пугающе пустых женских  глаз,
уже давно потухших или, напротив,  живых,  блестЯщих,  глупых,  как  глаза
гусынь, Я  искал  то  лицо,  тот  высокий  лоб  под  коротко  остриженными
вьющимисЯ волосами, те глаза, те  насмешливые  губы,  но  искал  напрасно.
џсно, †ан побоЯлсЯ попастьсЯ на глаза нашей мачехе, но, так как по  обычаю
вдова не провожает гроб на кладбище, Я надеЯлсЯ, что  †ан  решитсЯ  прийти
прЯмо туда.
   ’акое утро, как сегоднЯшнее, сулило прекрасный день, но вскоре  бледное
солнце заволоклось дымкой. „о самой последней минуты - и стоЯ  у  открытой
Ямы, и во времЯ церемонии, когда живые, казавшиесЯ уже полумертвыми в гуще
навалившегосЯ тумана, передавали из рук в руки лопаточку  и  скупые  комьЯ
земли барабанили о крышку гроба Ћктава Џиана, который, может быть, вовсе и
не был моим отцом, - до самой последней минуты Я надеЯлсЯ,  что  из  толпы
теней вынырнет †ан... Ќесколько раз Њишель судорожно хватала менЯ за руку,
она тоже ждала и ошибалась. …ще много-много времени мы оба  с  сестрой  со
стыдом вспоминали эти минуты. Ћднако боль, какую мы испытывали  при  этом,
свидетельствует, что мы нежно любили отца и сумели сохранить эту нежность.
Ќыне Я уже не ополчаюсь на тот закон, которому повиновалась моЯ сестра  на
маленьком ларжюзонском погосте. Ћна принадлежала к числу тех чистых и  тех
гармонически  уравновешенных  натур,  чей  инстинкт,   лишь   за   редкими
исключениЯми, не совпадает с их  долгом  и  кого  сама  природа  побуждает
совершать как раз то, чего от них ждут небеса.
   Љ вечеру мачеха удалилась к себе в спальню, и мы до самой ночи  слышали
ее шаги. ‚опреки всем обычаЯм никто из нас не принЯл участиЯ в поминальном
обеде, и мы с Њишель, забившись в гостиной на втором этаже, слышали голоса
гостей и  звон  посуды.  ‡а  отсутствием  родственников  на  поминках  нас
представлЯл наш нотариус и опекун мсье Њальбек. Џосле кофе он  поднЯлсЯ  к
нам, пунцовый, почти веселый. Љ счастью, мы знали, что его ждут клиенты  и
что нам недолго придетсЯ терпеть его присутствие. …сли бы Я писал роман, Я
непременно набросал бы на этих страницах портрет Њальбека, и получилсЯ бы,
безусловно, забавный тип из тех, про кого люди обычно говорЯт: "Ќу  просто
бальзаковский персонаж..." Ќо его роль в нашей  жизни  сводилась  к  тому,
чтобы освобождать нас от всего,  что  мешало  бы  нам  сосредоточитьсЯ  на
движениЯх нашего сердца и ума. Ћн надоедал мне иной раз до ужаса. Љогда он
у  себЯ  в  нотариальной  конторе  заставлЯл   менЯ   выслушивать   тексты
документов, которые Я подписывал инициалами, Я спасалсЯ тем, что  мысленно
рассказывал себе разные истории. ‚ юности Я считал (или действовал, словно
и правда так думал), будто такие вот стареющие, лысые субъекты в пенсне  и
с бакенбардами, словно нарочно загримированные под деловых людей, свободны
от любых страстей и все человеческие чувства им чужды.
   Џосле отъезда мсье  Њальбека,  после  того  как  разъехались  последние
кареты, мы поддались наваждению, казавшемусЯ нам кощунством, - мы говорили
только о Њирбеле в этой комнате, где обычно курили и где  за  перегородкой
еще вчера стоЯл гроб нашего отца. ‚ этот день мы знали, что  теперь  ничто
не помешает нам отправитьсЯ к †ану де Њирбелю в Ѓалюзак. Љладбище, куда мы
завтра пойдем, находитсЯ за чертой поселка, как раз на дороге  в  Ѓалюзак.
Њы легко доберемсЯ  туда  пешком.  Ѓрижит  Џиан,  по  всей  видимости,  не
способна будет за нами уследить,  а  смерть  отца  освобождала  Њишель  от
данной ею клЯтвы.
   Ќа следующий день туман был еще плотнее, чем накануне. ’ак что врЯд  ли
мы  могли  встретить  кого-нибудь  в  лесу.  ‘тоЯ  у  могильного  холмика,
покрытого уже увЯдшими цветами, Њишель дважды заставила себЯ прочитать "De
Profundis" [начало псалма "€з глубины взываю к тебе" (лат.)], показавшийсЯ
мне бесконечно длинным. ‡атем, погрустневшие при мысли, что  мы  оставлЯем
одного нашего бедного папу, мы так быстро зашагали, что  наперекор  туману
на лбу у менЯ даже выступили капельки пота. Њишель  шла  впереди  в  белом
беретике (у нее не было с собой  другой  траурной  шлЯпки,  кроме  той,  в
которой она вчера ходила на кладбище). †акет туго обтЯгивал талию,  уже  и
тогда не особенно тонкую. „а и плечи у нее были слишком прЯмые. ЊоЯ памЯть
почему-то удержала эти недостатки ее фигуры. Ќо от этой коренастой девочки
веЯло силой, бьющей через край жизненной энергией.
   Ќесколько  домиков,  составлЯвших  поселок  Ѓалюзак,   показались   нам
погруженными в  мертвый  сон.  ‘тоЯли  они  вразброд,  так  что  улицы  не
получалось, не было также намека на площадь. „ом свЯщенника стоЯл поодаль,
отделенный от церкви погостом. Ќа другом конце  поселка  находилась  новаЯ
школа, а против нее - кабачок, он же бакалейнаЯ лавка,  кузница,  а  также
аптека ‚уайо, котораЯ в тот день была заперта. Ѓольше двух третей прихожан
аббата Љалю жили на своих фермах в нескольких километрах отсюда.  Џо  мере
нашего приближениЯ тревога Њишель заразила и менЯ. Њы стали как  бы  одним
общим сердцем, одним дыханием. џ подвернул  черные  панталоны  над  своими
траурными ботинками на пуговках.
   Ћгород имел заброшенный вид. "Џодожди, не стучи,  дай  Я  отдышусь",  -
сказала Њишель. Ћна не сделала того, что делают в подобных обстоЯтельствах
теперешние девушки, - не попудрилась, не накрасила губ, у нее и сумочки-то
с собой не было, только карман в нижней юбке. џ ударил молотком  в  дверь.
“дар прозвучал гулко, словно в пустом склепе. Џрошло полминуты,  затем  мы
услышали скрип стула, шлепанье войлочных туфель. Ќам открыл дверь призрак,
и этим призраком был аббат Љалю;  Џосле  нашей  встречи  на  €нтендантском
бульваре он исхудал еще сильнее.
   -  Ћх,  дорогие  детки...  џ  собиралсЯ  было  вам  написать...   •отел
непременно прийти... да не решилсЯ из-за мадам Џиан, понимаете?
   Ћн ввел нас в гостиную, открыл ставни. Ќас сразу словно окутал  ледЯной
покров.  €  когда  аббат  неуверенно  осведомилсЯ,   не   боимсЯ   ли   мы
простудитьсЯ, Я ответил, что мы действительно очень разгорЯчились и,  если
можно, лучше поднЯтьсЯ на второй этаж. Ђббат чуть  нахмурилсЯ,  извинилсЯ,
что там у него беспорЯдок, и, еле заметно пожав плечами, сделал  нам  знак
следовать  за  ним.  џ  чувствовал,  что  Њишель  всЯ  напрЯглась,  ожидаЯ
внезапного и желанного поЯвлениЯ: вот сейчас †ан свеситсЯ через перила.  Ђ
может, он стоит за дверью, которую как раз в эту  минуту  открывает  аббат
Љалю.
   - Љровать не убрана, - извинилсЯ аббат. - ЊариЯ стареет, да и  Я  нынче
утром что-то занемог...
   —то за мерзость запустениЯ! Ќа нечистых серых простынЯх валЯлись книги.
‘реди бумаг, разбросанных на камине, красовалась тарелка с остатками пищи.
‚ камине, прЯмо на золе, стоЯл кофейник. Ђббат  Љалю  пододвинул  нам  два
стула, а сам сел на постель.
   - Њне очень хотелось бы вам сказать,  что  Я  разделЯю  ваше  горе.  Ќо
сейчас Я не в силах думать ни о ком и ни о чем. џ в  плену  у  собственных
бед. Њожет быть, вы  знаете,  где  он?  ‚едь  должны  же  ходить  какие-то
слухи... Њне лично ничего не известно, и боюсь, что мне так  ничего  и  не
будет известно, ибо кто-кто, а семьЯ, вы сами понимаете, не сообщит мне  о
результатах поисков! Џростите, что Я так говорю...  ‘  тех  пор,  как  это
стрЯслось, Я и десЯтком слов ни с кем не перемолвилсЯ... ‡дешние люди менЯ
сторонЯтсЯ или открыто над мной смеютсЯ...
   - —то стрЯслось? - спросил Я.
   Ќо Њишель уже все понЯла.
   - —то с ним случилось? ‘ ним ничего не случилось?
   Ђббат Љалю прикрыл ладонью руку Њишель,  судорожно  вцепившуюсЯ  ему  в
запЯстье, и повторил, что ничего не может нам  ответить,  что  именно  ему
никто ничего не сообщает и, конечно, не сообщит... ’олько тут он  заметил,
что мы сидим с ошалелым видом.
   - „а неужели вы не знаете, что он ушел? ‡начит, вам не говорили, что он
ушел? ‚от уже неделЯ, как ушел...
   Њы с Њишель воскликнули одновременно:
   - “шел? Џочему?
   Ђббат воздел вверх руки, потом бессильно уронил их на колени.
   - Џочему? ‡аскучал, разумеетсЯ... „а и какое ему здесь  было  житье  со
стариком свЯщенником... Ќо сам он никогда бы до этого  не  додумалсЯ,  тут
Явно кто-то вмешалсЯ... Ќет-нет, Я не могу вам ничего  сказать  -  вы  еще
дети. Ћх, Њишель, Њишель, только вы одна могли бы... одна вы...
   ‚первые в жизни Я видел, как плачет старый человек, свЯщенник. € плакал
он не так, как плачут взрослые. …го голубые глаза, в которых стоЯли слезы,
должно быть, были совсем такие, как шестьдесЯт лет назад, когда их утирала
ему, мальчику, в минуты великих ребЯчьих горестей его мама. „а и  губы  он
кривил совсем по-детски.
   - Ђ Я-то думал, что сделал все, что мог... џ обЯзан был не отставать от
вас, Њишель, добратьсЯ до вас, силой привезти вас сюда. Ќо, видно, у  менЯ
разума не хватило: затеЯл с вами какую-то дурацкую переписку! Љонечно,  вы
не удержались от искушениЯ и вложили в конверт, адресованный  мне,  письмо
длЯ †ана... џ обЯзан был это предвидеть. Ђ знаете, дело обо мне передано в
епархию.  ‚аша  мачеха,  милейшаЯ  дама,  направила   туда   довольно-таки
подробный навет. Ќа мое счастье, кардинал ‹еко не так  грозен,  как  может
показатьсЯ на первый взглЯд. џсно, его высокопреосвЯщенство поднЯл менЯ на
смех! Ћбозвал менЯ "посланцем любви" и прочитал к случаю латинские  стихи.
Ћчевидно, заранее было решено обернуть дело  в  шутку,  не  придавать  ему
серьезного значениЯ. Љардинал - человек жесткий, от его шуток страх берет,
но у таких людей, как он, сердце обычно уживаетсЯ с незаурЯдным умом. џ  и
сам понимаю, что он был со мной очень добр...
   Ќа мгновение  аббат  прикрыл  лицо  своими  широкими  ладонЯми.  Њишель
спросила, что ей теперь надо делать. Ћн отвел руки и посмотрел на  Њишель,
его мокрое от слез лицо осветилось улыбкой.
   - Ћ, длЯ вас, Њишель, все это очень просто: коль скоро вы будете живы и
он будет жив, ничего еще не потерЯно... ‚ам, надеюсь, известно, что вы длЯ
него представлЯете? Ћтдаете ли вы себе отчет в глубине его чувств?  Ђ  вот
Я, что Я могу сделать? Ќет, знаю,  человеку  всегда  остаетсЯ  возможность
страдать, страдать за других. ‚ерю ли Я в  это?  -  спросил  он  сам  себЯ
вполголоса, словно забыв о нашем присутствии. - „а, верю. ‘лишком  жестока
доктрина, утверждающаЯ, будто наши поступки ни к чему не ведут, будто  все
заслуги человека бесполезны и ему самому и тем, кого он любит!  ‚  течение
многих веков христиане верили, что  бедный  крест,  на  котором  они  были
распЯты справа или слева от господа, помогает их собственному искуплению и
искуплению любимых ими существ... Ђ потом Љальвин лишил их  этой  надежды,
но Я-то, Я еще не утратил ее... Ќет, - повторил он, - не утратил.
   Њы с Њишель переглЯнулись, мы решили,  что  он  бредит,  и  испугались.
Ђббат вытащил из кармана большой носовой платок в  лиловую  клетку,  вытер
глаза и, сделав над собой усилие, заговорил твердым голосом.
   - ’ы, ‹уи, - обратилсЯ он ко мне, -  ты  можешь  написать  в  ‹а-„евиз:
вполне естественно, что ты осведомлЯешьсЯ  у  графини  о  своем  товарище.
Љонечно, ее ответ придетсЯ перетолковать на человеческий Язык, потому  что
никто так не умеет лгать, как она... Њожет быть, он уже вернулсЯ... „алеко
они не уедут, - добавил он.
   - ‡начит, он не один? - спросила Њишель.
   Ђббат пристально смотрел на огонь, куда подбросил еще  одно  полено.  џ
заметил, что путешествовать без денег нельзЯ и что Њирбелю домашние  почти
ничего никогда не посылали.
   - Ћн все времЯ на это жаловалсЯ. Џомните, господин кюре?
   Ђббат Љалю по-прежнему ворошил кочергой в камине и словно не  расслышал
моего вопроса. Њы поднЯлись и стоЯли перед ним, а он, видимо  боЯсь  новых
вопросов, нетерпеливо  ждал  нашего  ухода.  Њишель  сдалась  перваЯ.  Ћна
бросила прощальный  взглЯд  на  грЯзную,  неприбранную  комнату  и  начала
медленно спускатьсЯ с лестницы, ведЯ  ладонью  по  этим  перилам,  которых
столько раз касалась рука †ана. Ћт сырости обои отклеились, плиточный  пол
в прихожей был покрыт жидкой грЯзью.
   - …сли вы что узнаете, непременно напишите мне, - проговорил аббат. - €
Я тоже вам напишу...
   - џ не спрашиваю у вас имЯ той особы, с которой †ан уехал, - неожиданно
сказала Њишель. (џ потом узнал, что  ‘энтис  передал  ей  слухи,  ходившие
насчет ѓортензии ‚уайо и мальчишки - воспитанника аббата Љалю.) - ‚прочем,
об этом не так уж трудно догадатьсЯ, - со смехом добавила она.
   „о сих пор Я помню этот смех. Љюре распахнул входную  дверь,  и  туман,
пронизанный запахом дыма, вполз в прихожую. €  тут  аббат  Љалю  заговорил
очень быстро, не глЯдЯ на нас, не отпускаЯ створки двери:
   - —то вам из того? ‚ам это совершенно  неважно,  Њишель,  ведь  нет  на
свете другого человека, который значил бы в его глазах больше, чем вы.  ‚ы
были его отчаЯнием. —то вам из того, - повторил он, -  что  другаЯ  сумела
воспользоватьсЯ этим просто потому, что  была  здесь,  рЯдом...  ‘жальтесь
надо мной, не расспрашивайте менЯ ни о чем... ‚прочем, здесь вам любой  об
этом расскажет. ‚ам даже  нет  нужды  никого  спрашивать.  Ќо  не  бедному
старику свЯщеннику говорить с вами на такие темы: ведь вы еще  дети.  ‚се,
что Я могу позволить себе, Њишель,  -  сказать  вам  еще  раз:  если  †ану
суждено быть спасенным, то только через  вас.  —то  бы  ни  случилось,  не
бросайте его. Ћн не предал вас по-настоЯщему... „а и менЯ тоже не  предал.
џ привЯзалсЯ к нему, как к сыну, посланному  мне  на  старости  лет;  одно
только - забыл спросить его согласиЯ. џ  сам  присвоил  себе  родительские
права, но на него-то они не накладывают никаких обЯзательств. Ћн  оскорбил
лишь одного господа бога, а Я не сумел научить †ана любить …го, он так …го
и не познал за все времЯ, что прожил здесь со мной, и осталсЯ таким, как в
первый день, помните, когда вы поспорили в саду!
   …ще бы Я не помнил: как ни юн Я был, прошлое уже  стало  длЯ  менЯ  той
бездной, где самые, казалось  бы,  второстепенные  событиЯ  моего  детства
превращаютсЯ в утраченное блаженство.
   Ѓыть может, именно в тот самый вечер, заперев за нами дверь и подождав,
пока нас поглотит туман, аббат Љалю написал эти строки, которые  находЯтсЯ
сейчас перед моими глазами: "Ћценить прочность наших свЯзей с богом больше
всего и полнее всего помогает нам характер нашей привЯзанности к людЯм,  в
частности, к одному какому-нибудь человеку.  …сли  источником  всех  наших
радостей и всех наших мук ЯвлЯетсЯ этот человек, если наш  душевный  покой
зависит от него одного, все Ясно: мы отошли от отца небесного так  далеко,
как только можно отойти, не совершив преступлениЯ. Ќе то  чтобы  любовь  к
отцу небесному обрекала нас на душевную черствость, но она  обЯзывает  нас
питать к созданиЯм божьим ту любовь, котораЯ не была бы самоцелью,  чистую
любовь, почти непостижимую длЯ тех, кто ни разу не  смог  испытать  ее.  џ
ждал, что этот ребенок подарит мне отцовские радости, а ведь Я пожертвовал
ими ради тебЯ, господи, принЯв на себЯ духовный сан. Љак же мог Я подавить
и обуздать жившее в нем животное  начало,  если,  сам  того  не  сознаваЯ,
находил в этом какую-то прелесть? €бо куда легче  ненавидеть  зло  в  себе
самом, чем в любимом существе".


   Њишель шла впереди менЯ, а когда Я пыталсЯ  ее  догнать,  она  ускорЯла
шаг, показываЯ тем, что предпочитает быть в одиночестве. Ћна высоко  несла
голову, и ничто в ее внешнем облике не выдавало уныниЯ. Ђ мне важнее всего
было поскорее добратьсЯ до дому, пока мачехе не  донесли  о  нашем  долгом
отсутствии: эта тревожнаЯ мысль оттеснЯла все прочие. Љогда  мы  пересекли
прихожую, направлЯЯсь каждый в  свою  комнату,  дверь  маленькой  гостиной
приоткрылась и Ѓрижит окликнула нас. Ќе хотим ли  мы  чаю,  спросила  она.
Џосле прогулки необходимо согретьсЯ. Њишель ответила, что не голодна,  но,
так как мачеха настаивала, сестра согласилась,  не  желаЯ,  без  сомнениЯ,
чтобы та подумала, будто она, Њишель, боитсЯ и избегает разговоров.  €так,
мы вошли в гостиную, где ужо был накрыт стол. “ Ѓрижит  Џиан  было  не  то
выражение лица - уж Я-то хорошо ее знал, - какое предвещает начало военных
действий. Ћднако Я не сомневалсЯ, что она догадываетсЯ, откуда мы Явились,
и, хотЯ Я понимал, что она с трудом сдерживает гнев, он как-то не  вЯзалсЯ
с ее усталой и удручен ной миной. Ћна сама налила нам чаю, намазала маслом
тартинки, причем подала Њишель первой, и наконец  спросила  как  о  чем-то
само собой разумеющемсЯ, видели ли мы  аббата  Љалю.  Њишель  кивнула,  но
гроза, которую Я со страхом ждал, но разразилась.
   - ’огда, значит, - проговорила мачеха грустным и соболезнующим тоном, -
вы уже, должно быть, знаете...
   Њишель дерзко прервала ее: да, мы действительно все знаем, но она лично
предпочитает, чтобы об этом вообще не было разговоров...  €  так  как  она
направилась к дверЯм, Ѓрижит окликнула ее:
   - Џостой, Њишель, не уходи.
   - Џредупреждаю, если вы собираетесь читать мне проповеди,  то  Я  не  в
состоЯнии...
   ‚ызывающий тон сестры, казалось, ничуть не задел Ѓрижит, у которой, без
всЯкого сомнениЯ, был свой замысел. Ќо какой?
   - џ вовсе не собираюсь читать тебе проповеди, успокойсЯ. џ только хочу,
и мне это очень важно, чтобы ты признала мою правоту.
   ‹ицо Њишель приобрело жесткое выражение, она  старалась  догадатьсЯ,  с
какого фланга последует атака. ЏоднесЯ чашку к губам, она мелкими глотками
прихлебывала чай и, таким образом, была свободна от необходимости отвечать
и вынудила Ѓрижит поднЯть забрало.
   - ’ы мне скажешь, что не следует ждать признаниЯ своей правоты от людей
и что голос совести в данном случае ценнее любых свидетельств. Ќо Я, как и
все прочие, слабое существо  и  хочу,  нет-нет,  не  восторжествовать  над
тобой, беднаЯ моЯ девочка, а скорее уж длЯ собственного  спокойствиЯ,  да,
длЯ спокойствиЯ духа, прошу тебЯ признать открыто, что Я  видела  грозЯщую
тебе опасность, что этот мальчишка еще хуже, чем  Я  опасалась,  и  что  Я
сумела защитить тебЯ от него так же, как сделала бы это твоЯ роднаЯ  мать,
если не лучше...
   Њы уже давным-давно привыкли к тому, что все поучениЯ Ѓрижит Џиан,  так
сказать, целенаправленны,  и  поэтому  первым  нашим  побуждением,  как  и
обычно, было догадатьсЯ, куда она гнет. Ќе сомневаюсь, что  в  эту  минуту
она говорила, пожалуй, искреннее, чем когда-либо. Џо  ее  поведению  можно
было догадатьсЯ, что в данном случае слова  ее  продиктованы  страхом,  не
дававшим ей ни минуты передышки после кончины нашего отца. Ќо мы тогда еще
не имели об этом ни малейшего представлениЯ. Ђ  она,  Ѓрижит,  ждала,  что
ответ сестры ободрит ее. Њачеха, видимо, полагала, что Њишель  не  удастсЯ
уклонитьсЯ и она вынуждена будет признать ее правоту. Џоэтому Њишель  была
далека от мысли, какой удар она наносит Ѓрижит, когда крикнула ей прЯмо  в
лицо:
   - ‚ы хотите, чтобы Я  признала,  что  ваша  взЯла?  Џожалуйста,  охотно
признаю. ’олько вы, именно вы разлучили нас.  ќто  из-за  вас  он  впал  в
отчаЯние. € если он погиб, то вы ‚иновница его гибели, и если Я сама...
   Ќет, небеса не разверзлись! Ѓрижит Џиан все так  же  сидела  в  кресле,
только против своего обыкновениЯ чуть сгорбилась. € ответила она, почти не
повышаЯ голоса:
   - Ћт горЯ  ты  потерЯла  разум,  дорогаЯ  Њишель...  €ли  тебе  не  все
рассказали. …сли кто его и погубил, то погубила эта ‚уайо.
   - Ћдно мое письмо, одно-единственное, могло спасти его от  этого  шага.
…сли бы Я могла с ним поговорить, если бы вы не встали между, нами, да еще
с таким чудовищным ожесточением, что пытались даже погубить аббата Љалю  в
глазах его начальства...
   ѓолос Њишель пресексЯ, она разревелась,  впервые  в  жизни  она  рыдала
перед мачехой, словно бы непогрешимый инстинкт ненависти  шептал  ей,  что
сейчас ее врагинЯ не будет  упиватьсЯ  слезами  падчерицы,  напротив,  они
довершат ее смЯтение.
   - „а нет же, нет же, - твердила Ѓрижит Џиан тем  самым  голосом,  каким
бормотала что-то несвЯзное тогда ночью у менЯ под дверью. -  ‘огласись  по
крайней мере, что ты имела дело с человеком свихнувшимсЯ, со злодеем...
   - ‘о злодеем? ‡лодей только потому, что в восемнадцать лет  дал  увлечь
себЯ...
   Њишель запнулась и не смогла выговорить "женщине".
   - „а, - повторила Ѓрижит с той  страстью  в  голосе,  с  какой  человек
стараетсЯ оградить свой  душевный  покой.  -  „а,  именно  со  злодеем,  Я
правильно сказала. ‹адно, не будем говорить  об  этой  женщине,  раз  тебе
неприЯтно. ’ак или иначе, он сын благородных родителей, а повел себЯ,  как
бродЯга с большой дороги, и, если существует на свете людское  правосудие,
его следовало бы засадить в тюрьму...
   Њишель пожала плечами. ‘лова мачехи  показались  ей  до  такой  степени
несуразными, что весь пыл ее сразу угас. Џоэтому она ограничилась ответом,
что Ѓрижит Џиан - а это всем известно - не помнит себЯ от  счастьЯ,  когда
речь заходит о таких вот историЯх. …сли бы за подобные преступлениЯ сажали
всех юношей, то никаких тюрем не хватило бы, пришлось бы строить новые...
   - Ќе все юноши взламывают секретеры, - отпарировала Ѓрижит.  -  Ќе  все
бегут из дома, украв сбережениЯ своего благодетелЯ.
   Ћна бросила эту  фразу  без  заранее  обдуманного  намерениЯ,  очевидно
полагаЯ, что нам известны все обстоЯтельства бегства †ана. Ќо, взглЯнув на
искаженное ужасом лицо Њишель,  она  только  сейчас  понЯла  свой  промах.
Ѓрижит вскочила с места, чтобы поддержать Њишель, но та оттолкнула ее руку
и оперлась о мое плечо. џ стоЯл у стены. Њишель пробормотала:
   - ќто клевета. ќто все, конечно, выдумали ‚иньоты...
   - Љак, бедные мои детки, значит, вы ничего не знали?
   Ѓрижит обвела нас удивленным и счастливым взглЯдом. Ќикогда еще  мачеха
не говорила с нами таким мирным, чуть ли не нежным тоном. ’еперь она могла
быть  спокойна:  мы  вынуждены  будем,  хотим  мы  того  или   не   хотим,
подтвердить, что самаЯ любЯщаЯ мать поступила бы  точно  так  же.  ‘умерки
сменились ночным мраком. ‹ицо Ѓрижит было освещено только отблесками огнЯ,
пылавшего в камине.
   - Ќесчастному аббату Љалю не хватило мужества  сказать  вам  о  гнусном
поступке своего  воспитанника,  как  это  Я  сразу  не  сообразила.  Ћчень
сожалею, Њишель, дорогаЯ, что Я так грубо нанесла тебе удар. ’еперь-то  ты
понимаешь? џ защищала тебЯ от злодеЯ. џ догадывалась, к чему идет дело,  Я
специально наводила справки у графа де ЊирбелЯ - увы, слишком поздно  -  и
за это прошу у тебЯ прощениЯ; Я разрешала тебе видетьсЯ  с  этим  порочным
мальчиком - вот в чем моЯ вина, огромнаЯ вина. Љак Я могла  положитьсЯ  на
уверениЯ аббата Љалю? Џравда, и на его счет Я тоже хранила иллюзии...
   ЏринЯв наше молчание  за  знак  согласиЯ,  мачеха  поддалась  невинному
удовольствию разнежитьсЯ, пооткровенничать.
   - Ѓывают минуты, - продолжала она,  -  когда  видишь  все  недостаточно
Ясно. ‚ерьте мне, Я сама  иной  раз  подумывала...  „а-да,  сомневалась...
‘мерть вашего отца ударила менЯ больнее, чем вы можете думать. Њы отвечаем
за все души, которые бог послал нам на нашем пути: "—то сделал ты с братом
твоим?" ќтот вопрос, который бог задал Љаину, Я задавала себе перед телом,
столь неожиданно покинутым душой.  ‘коропостижнаЯ  кончина  сама  по  себе
несет некое указание, которое приводит нас в трепет...  ЊенЯ  все  сильнее
охватывает страх за всех,  за  кого  Я  в  ответе.  €ной  раз  и  Я  могла
заблуждатьсЯ. Ќо, бог свидетель, Я всегда действовала к вЯщей славе его  и
ради блага душ человеческих... ’ы, кажетсЯ, что-то сказала, Њишель?
   Њишель отрицательно покачала головой, оторвала себЯ от стены и вышла из
комнаты. џ бросилсЯ было за ней, но мачеха остановила менЯ:
   - Ќет, не надо, оставь сестру наедине с ее мыслЯми.
   Џрошло несколько минут. Ѓрижит Џиан ворошила кочергой поленьЯ в камине,
и временами Яркий Язык пламени освещал ее большое лицо, потом снова  огонь
замирал, и тогда во вновь наступавшей темноте Я  видел  только  ее  лоб  и
мЯсистую мЯкоть бледных щек.
   - Ќет, - вдруг сказал Я, - лучше ее одну не оставлЯть.
   џ вышел из гостиной и поднЯлсЯ на третий этаж, где  помещалась  спальнЯ
Њишель. џ постучал, никто не отозвалсЯ. џ  открыл  дверь  и  подумал,  что
Њишель, должно быть, лежит, не зажигаЯ  огнЯ,  она  часто  так  лежала.  џ
окликнул ее вполголоса, потому что боЯлсЯ пустых комнат, темноты. Ќо  нет,
в спальне Њишель не оказалось. џ бросилсЯ искать ее и обшарил весь  дом  -
от кухни до бельевой. Ќикто ее не видел. џ вышел на крыльцо: ночь выдалась
холоднаЯ, всЯ залитаЯ светом невидимой луны. џ вернулсЯ в гостиную.
   - џ не знаю, где Њишель, - еще  с  порога  крикнул  Я,  -  Я  везде  ее
искал...
   - Ќу и что же, она вышла, может быть, отправилась в  поселок.  Љ  чему,
дурачок, принимать такой трагический тон?
   Њачеха поднЯлась. € так как Я, рыдаЯ, пробормотал в ответ, что Њишель в
такой час нечего делать в поселке, Ѓрижит  расстроенно  пробормотала,  что
"эти дети ее совсем с ума сведут". Ќо  последовала  за  мной  на  крыльцо.
Љто-то шел по аллее.
   - ќто ты, Њишель?
   - Ќет, мадам, это Я, ‘энтис.
   ‘энтис, заклЯтый враг мадам, вернулсЯ на свою прежнюю должность, и было
бы неприлично выгнать его сразу же после смерти отца. Ћн страдал  одышкой,
и мы еще издали услышали в темноте его хриплое дыхание.  Ћн  сообщил  нам,
что дал мадемуазель Њишель фонарик, на ее  велосипеде  фонарика  нет.  Ћна
велела передать мадам, что ей необходимо срочно уехать, пускай к ужину  ее
не ждут.
   - Људа же она поехала?
   - € ты еще спрашиваешь? ‚ Ѓалюзак, конечно! ‚ конце концов, может,  это
и к лучшему, - добавила Ѓрижит Џиан, и мы вернулись с ней в гостиную, куда
уже принесли лампу.  -  Ћна,  видимо,  надеетсЯ,  что  аббат  Љалю  сумеет
объЯснить ей все происшествие в смЯгченном виде... Ќо это пустое! Љража со
взломом - это кража со взломом.
   Ћна погладила менЯ по голове.
   - Ћх, бедный мой мальчик, - вздохнула она, - какие примеры ты видишь  в
таком, возрасте, когда о подобных вещах тебе и  знать  не  полагаетсЯ,  но
зато какой урок, ‹уи! ‚зглЯни на свою  сестру,  она,  безусловно,  хорошаЯ
девочка... € однако никакие силы небесные не могли  ее  удержать  от  этой
поездки зимней ночью через лес. ‚от что делает с человеком страсть, вот до
чего она нас изничтожает. Ћбещай мне, что хоть ты не будешь таким, что  ты
не позволишь превратить себЯ в животное.
   Ћна хотела поцеловать менЯ в лоб, но Я уклонилсЯ от  поцелуЯ  и  сел  в
сторонке, подальше от лампы.



13

   Ќенависть, которую Я почувствовал к нашей мачехе, не выразила  себЯ  ни
одним словом. Ћднако Ѓрижит, должно быть, ощутила ее дыхание в тот  вечер,
когда мы с ней поужинали  в  одиночестве  и  до  одиннадцати  часов  ждали
возвращениЯ Њишель. Ќа сей раз мачеха впустую окликнула ее:  Њишель  сразу
прошла к себе на третий этаж, даже не заглЯнув в  гостиную.  џ  односложно
отвечал на рассуждениЯ мачехи, вручившей  мне  подсвечник  и  свечу.  —уть
позже, когда Я все еще не решалсЯ вытЯнуть ноги под ледЯным  одеЯлом,  она
вошла ко мне в спальню, на ней уже был ее аметистовый  халат,  но  тЯжелаЯ
коса не поблескивала тускло за спиной, жирнаЯ змеЯ попалась  в  ловушку  и
сразу же, от шеи, забилась под халат.
   - Ќочь очень холоднаЯ, Я принесла тебе грелку, - сказала мачеха.
   ЏодсовываЯ грелку под одеЯло, она пощупала мои ноги.  ‚первые  в  жизни
она пришла поцеловать менЯ на ночь, подоткнуть одеЯло.
   -  ЃеднЯжка  Њишель  не  посмела  признатьсЯ  нам,   что   аббат   Љалю
окончательно открыл ей глаза. џ понимаю ее страданиЯ, не надо к ней сейчас
приставать, позже она сама поймет, что Я была права... Ђ как ты думаешь? -
допытывалась она и, поднЯв свечу, заглЯнула мне в лицо.
   Ќо менЯ уже сморил спасительный сон. ‡акрыв глаза, Я повернулсЯ к стене
и погрузилсЯ в полудремоту, как будто нырнул под воду.  Њачеха  вздохнула:
"Љакое счастье так сразу засыпать" - и ушла  к  себе  в  спальню,  ушла  к
своему одиночеству. Ќочью менЯ разбудил скрип половиц.  џ  понЯл,  что  ее
снова мучают угрызениЯ совести, и  возрадовалсЯ  этому  самым  недостойным
образом: тогда Я еще не знал всего ужаса пытки,  какую  налагают  на  себЯ
ревнители бога, не знаЯ, что бог есть ‹юбовь.
   Ќа следующий день  за  первым  завтраком  Њишель,  бледнаЯ,  с  темными
кругами под глазами, не слишком охотно отвечала на мои вопросы.
   - Ђббат Љалю утверждает, - сказала она, - что  назвать  это  воровством
нельзЯ. Џо мере надобности он давал †ану немного денег. ‚ тот раз †ан взЯл
их без спроса, но он  отлично  знал,  что  его  семьЯ  немедленно  покроет
недостачу, он оставил расписку вместо денег, которые взЯл, и аббат уверен,
что рано или поздно †ан их вернет...
   џ спросил Њишель, правда  ли,  что  †ан  сломал  замок,  Њишель  нехотЯ
подтвердила  это,  но,  заметив  мою  гримасу,  отказалась   отвечать   на
дальнейшие вопросы и повернулась ко мне спиной.  ‘транное  дело,  поступок
†ана, казавшийсЯ мне чудовищно ужасным, вдруг снова пробудил мою  нежность
к нему. Џо доброй своей воле Я не мог бы ни отречьсЯ,  ни  предать  его  и
трепетал при мысли, что свЯзан  узами  любви  с  человеком,  способным  на
преступление.
   “же  много  позже,  и  то  по  крупинкам,  Я  узнал   подоплеку   этого
происшествиЯ, и узнал не от аббата Љалю, а от самого †ана.  €  сейчас  еще
порой, когда Я ЯвлЯюсь с очередным  визитом  к  графине  де  Њирбель,  она
говорит об этих  событиЯх  без  малейшего  чувства  неловкости.  "‚от  вам
прекрасный сюжет длЯ романа, - твердит она своим обычным тоном лакомки.  -
џ, конечно, сама могла бы воспользоватьсЯ им, но дарю его вам. ‚се равно Я
испортила бы его, это не мой жанр, это же не  любовнаЯ  историЯ..."  ‚  ее
глазах любовью имеет право называтьсЯ только великосветский адюльтер.


   ‚ основе этого воровства и последовавшего за ним  бегства,  так  тЯжело
отразившихсЯ на  судьбе  †ана  де  ЊирбелЯ,  лежит,  в  сущности,  "добрый
поступок" аббата Љалю, совершенный им много лет назад, еще тогда, когда он
только поселилсЯ в Ѓалюзаке.
   ‚ ту пору своей жизни  он  проходил  через  полосу  самых  горьких  длЯ
свЯщеннослужителЯ  испытаний:  его  угнетала   мысль,   превратившаЯсЯ   в
уверенность, - большинство людей, думалось ему, в нем не  нуждаетсЯ,  мало
того, им нет дела до царствиЯ небесного, они даже представлениЯ не  имеют,
что это такое, и никогда их  не  касалась  благаЯ  весть.  Ќа  их  взглЯд,
существует некаЯ  система  ритуалов,  предусмотренных  длЯ  тех  или  иных
случаев жизни, а духовенство, так сказать, только  исполнители.  Ќе  более
того. —то же тогда остаетсЯ свЯщеннику, как не замкнутьсЯ, поддерживать  в
собственном своем сердце робкий огонек лишь длЯ себЯ самого и малого числа
душ и ждать, пока в нашем мире не проЯвит себЯ во всем своем блеске  мысль
господнЯ!
   ‚  таком   состоЯнии   духа   находилсЯ   аббат   Љалю,   когда   после
двенадцатилетнего пребываниЯ в духовной академии он в результате  наветов,
разоблачающих его недостаточную ортодоксальность,  вынужден  был  покинуть
кафедру. Ћн  смиренно  согласилсЯ  принЯть  приход  в  Ѓалюзаке,  в  самом
захолустном углу ландов, хотЯ и знал, что приход этот пользуетсЯ в епархии
дурной славой. „ни свои он заполнит молитвой, будет совершенствовать  свои
знаниЯ. ‚се силы отдаст малочисленной пастве,  которую  ему  доверили,  не
ожидаЯ особого успеха. ‚ первое же воскресенье после приезда в Ѓалюзак  он
произнес проповедь; говорил  он,  как  обычно,  самыми  простыми  словами,
какими только умел, перед сорока своими слушателЯми, впрочем,  не  так  уж
стараЯсь приспособитьсЯ к их уровню.  ’емой  проповеди  он  взЯл  как  раз
миссию свЯщеннослужителЯ: он словно бы размышлЯл вслух, и в первую очередь
длЯ самого себЯ. Ђ на следующий день он обнаружил  под  дверью  письмо  на
восьми страницах без подписи: какаЯ-то женщина слушала  его,  понЯла  его.
Ћчевидно, эта особа получила кое-какое образование. Џришла она в  церковь,
говорилось в письме, просто от нечего  делать,  из  любопытства,  а  вышла
оттуда потрЯсенной; однако она упрекала свЯщенников за то, что  они  ждут,
когда к ним придут заблудшие овцы, вместо того  чтобы  по  примеру  своего
“чителЯ самим искать их, следовать за  ними,  даже  взвалить  их  себе  на
рамена и унести с собой. ‚ письме намекалось,  что  есть  такие  постыдные
деЯниЯ, в коих человек не может признатьсЯ  вслух,  что  существует  такое
отчаЯние, от коего не может избавитьсЯ своими силами ни одна  живаЯ  душа,
если господь не сделает к ней первого шага.
   ‚ то утро аббат Љалю решил, что  ему  дано  знамение  свыше.  Џо  своей
натуре он (подобно Џаскалю) был склонен ждать от бога видимых  проЯвлений,
материальных свидетельств. ќтот крик, исторгнутый его первой же проповедью
в этой затерЯнной деревушке, он счел поддержкой, данной ему в печали  его,
ответом на его тревогу, а  также  кротким  упреком,  ему  адресованным.  Љ
следующей воскресной проповеди он  готовилсЯ  с  особым  тщанием  и,  хотЯ
придал ей обобщающий смысл, взвешивал каждое слово, дабы незнакомка  могла
понЯть ответ, предназначавшийсЯ ей одной. Ѓросив взглЯд на  молЯщихсЯ,  он
сразу же обнаружил за колонной пару  карих,  устремленных  на  него  глаз,
свежее, но безвольное личико. ‚ тот же день он узнал, что это  учительница
из ‚алландро, что она частенько  бывает  в  Ѓалюзаке,  а  зачем  бывает  -
неизвестно; в ответ на  его  расспросы  люди  только  хихикали  да  качали
головой. Ђббат Љалю записал в своем дневнике, что, подымаЯсь  на  кафедру,
он боролсЯ с собой и не без смЯтениЯ довел до  конца  свою  проповедь.  Ќо
дальнейших записей об этом происшествии нет, вернее, есть только  туманные
намеки, непонЯтные длЯ посторонних, ибо по просьбе учительницы он тогда же
наложил на нее покаЯние и был свЯзан тайной исповеди.
   џ расскажу здесь только то, что сам  знаю,  порасскажу  по  возможности
глухо. “чительница, еще невиннаЯ девушка, подпала под власть чар ѓортензии
‚уайо - так сказать, амазонки (и пусть не думают, что такаЯ  разновидность
неизвестна в деревнЯх). …сть  такие  существа,  которые  раскидывают  свою
паутину и могут поститьсЯ годами, пока в  их  сети  не  попадетсЯ  жертва:
терпение  порока  неиссЯкаемо.  €  достаточно   такому   существу   только
одной-единственной  жертвы  и  только  одной-единственной  встречи,   дабы
обеспечить себе годы мирного  насыщениЯ.  ‚  конце  того  сентЯбрЯ,  когда
господин Љалю стал балюзакским кюре, аптекарша ѓортензиЯ ‚уайо  уехала  на
воды в ‚иши. •отЯ ѓортензиЯ считала, что ее подружку не так-то легко будет
приручить, главным образом из-за угрызений совести,  однако  она  даже  не
представлЯла себе, что ее владычество может быть поколеблено, и ничего  не
опасалась, тем более что на десЯть лье  вокруг  не  было,  по  ее  мнению,
никого, кто бы мог повлиЯть на эту девицу. Џоэтому она не принЯла  всерьез
письмо, полученное в один прекрасный день и  извещавшее  об  окончательном
разрыве, но все-таки ускорила свое  возвращение.  Џрибыв  в  Ѓалюзак,  она
сразу же обнаружила своего врага и решила, что  одолеть  его  будет  легче
легкого.
   € опЯть-таки, верный своему обещанию ничего не выдумывать, Я  не  стану
описывать перипетии этой борьбы, тем паче что сам мало что о ней знаю. Ќо,
очевидно, война велась по  на  шутку,  если  уж  аббат  Љалю,  никогда  не
обременЯвший просьбами начальство и ненавидевший подобные  демарши,  сумел
добитьсЯ перевода раскаЯвшейсЯ грешницы в другой  город.  Ќа  своем  новом
месте девушка, однако, не была защищена  ни  против  писем  аптекарши,  ни
против ее частых визитов,  тем  более  что  ѓортензиЯ  перваЯ  в  Ѓалюзаке
купила, себе в этом году автомобиль. Ќо накануне своего второго визита она
получила короткое письмецо, опущенное в  Њарселе:  девушка  извещала  свою
бывшую   подругу,   что    она    проходит    в    монастыре,    готовЯщем
сестер-миссионерок, искус послушницы, и назначала ей свидание на небесах.
   ‚скоре аббат Љалю понЯл, хотЯ никаких объЯснений  не  последовало,  что
пробудил в душе аптекарши ненависть, котораЯ никогда не сложит оружиЯ. …го
мало  трогала  опасность,  грозившаЯ  ему  самому,  ибо  он  считал   себЯ
неуЯзвимым в данном случае; он тревожилсЯ лишь о самой ѓортензии, так  как
был способен вникнуть в тайны ее мук, как бы постыдны они ни были. €бо  он
всегда  был  чрезвычайно  внимателен  к  непредвиденным  ответным  ударам,
неведомым еще последствиЯм наших поступков, когда мы, пусть даже с  самыми
лучшими намерениЯми, вмешиваемсЯ в чужую судьбу.
   Џока что врагинЯ аббата проЯвлЯла себЯ  лишь  на  той  территории,  где
можно было легче его уЯзвить. ‚ ту пору антиклерикальные страсти  достигли
высшего  накала;  объединившись  с  балюзакским  учителем  и  его   женой,
аптекарша создала своего рода комитет  пропаганды,  и  вскоре  всЯ  округа
почувствовала  на  себе  плоды  его  деЯтельности.  Ќо  в  самом  Ѓалюзаке
ѓортензиЯ ‚уайо пользовалась чересчур плохой репутацией, и удары ее  почти
не достигали цели, так что года  два-три  аббат  считал,  что  ему  нечего
опасатьсЯ. Ћднако без особой нужды он старалсЯ мимо аптеки не проходить, а
когда где-нибудь на перекрестке сталкивалсЯ лицом к лицу с ѓортензией,  он
первый отворачивалсЯ - так смущал  его  этот  беспощадный  взглЯд  светлых
глаз.
   Ћна  могла  годами  подстерегать  свою  добычу;  но  случай   отомстить
представилсЯ  ей  довольно  быстро.  ’ак  что  вполне   понЯтно   и   даже
извинительно, что  поначалу  аббат  Љалю  не  поостерегсЯ,  он  знал,  что
вышеупомЯнутаЯ дама молодыми людьми не интересуетсЯ, а с другой стороны, и
во внешности ее не было  ничего  привлекательного.  ѓортензиЯ  чаще  всего
щеголЯла  в  так   называемых   "жюп-кюлот"   -   в   те   времена   такие
полуюбки-полубрюки считались обЯзательными длЯ велосипедисток; кроме того,
она носила болеро с большим декольте и широкий поЯс с огромной  серебрЯной
прЯжкой, изображавшей затейливое сплетение ѓ и ‚. Џрическу она себе делала
по тогдашней моде а ла Љлео де Њерод,  то  есть  расчесывала  свои  желтые
волосы на прЯмой пробор и гладко их прилизывала, до самых  мочек  напускаЯ
на уши, а на затылке очень низко  закручивала  огромный  пучок,  утыканный
шпильками. ‚се лицо ее было сплошь усеЯно веснушками, особенно  густо  они
сидели на носу и на скулах, оттуда переползали на веки,  и  казалось,  что
две-три веснушки утонули даже в глубине ее рыжих, как у хищника, глаз.


   Ђббат Љалю воспользовалсЯ периодом выздоровлениЯ †ана,  дабы  закрепить
над ним свою победу, во всЯком случае, он так считал. Љак  и  все  мы,  он
находилсЯ под властью иллюзий вопреки  разочаровывающим  урокам  опыта,  а
опыт этот гласит: ничто нельзЯ считать  завоеванным  раз  навсегда,  ни  в
любви, ни в дружбе. †ан де Њирбель, преданный, как сам  он  считал,  своей
матерью, сломленный болезнью, вполне способен был почувствовать мимолетную
благодарность и уступить нежности. Ќо та самаЯ сила, что жила  в  †ане,  с
первого же днЯ направленнаЯ против  свЯщенника,  продолжала  существовать,
хотЯ аббат Љалю  не  подозревал  об  этом.  ‹юди  не  могут  относитьсЯ  к
свЯщеннослужителю безразлично: или  он  привлекает  их,  или  отталкивает.
Њирбель, в частности,  испытывал  неприЯзнь,  инстинктивное  отвращение  к
человеку целомудренному, так сказать, в силу своей профессии. †ан всЯчески
старалсЯ побороть  этот  инстинкт,  но  не  мог  с  собой  совладать,  ему
ненавистен был даже самый запах этого  дома  без  женщины.  Ћн  злилсЯ  на
своего воспитателЯ, считавшего вполне  естественным,  что  мальчик,  почти
юноша, должен подчинЯтьсЯ тем же строгим правилам,  как  и  сам  аббат,  и
злилсЯ  тем  Яростнее,  что  сердце  его  и  дух  не  были  открыты  чарам
милосердиЯ, чистоты, усладам небесной любви,  а  ведь  те,  кто  испытывал
подобные чувства, просто вообразить себе не могут, что  большинство  людей
глухи к ним, глухи до такой степени, что даже не имеют о них ни  малейшего
представлениЯ. Џо мере того как  к  †ану  де  Њирбелю  возвращались  силы,
буквально все - и монотоннаЯ,  затворническаЯ  жизнь,  и  борьба  с  самим
собой, с собственной своей неблагодарностью в отношении человека, которому
он был  стольким  обЯзан,  -  все  это,  повторЯю,  соединенными  усилиЯми
вызывало к жизни в душе †ана уснувших  было  демонов.  €  любовь,  которую
питал к своему питомцу аббат Љалю, тоже сыграла здесь не  последнюю  роль,
ибо такова была натура †ана: он брал на вооружение против вас же самих  ту
любовь, которую вы ему расточали. ‘колько раз, много позже, Я  сам  слышал
из его уст: "Ќенавижу, когда менЯ любЯт".
   ‚  силу  некоего  противоречиЯ,  в  котором  Њирбель  даже  не  пыталсЯ
разобратьсЯ, он злилсЯ на аббата Љалю как раз за то, что тот применительно
к своему питомцу несколько смЯгчает  нравственные  и  религиозные  законы,
особенно ненавистные †ану; аббат закрывал глаза  на  многое,  старалсЯ  не
докучать ему. Ђ †ан не только не был ему за это благодарен, но,  пользуЯсь
слабостью аббата, начал "бегать". Ћн повадилсЯ было ходить в кабачок,  но,
будучи от природы человеком необщительным, производил впечатление  гордеца
и не обзавелсЯ друзьЯми. ‡ато он очень и очень нравилсЯ девицам, и к концу
зимы произошла  перваЯ  историЯ.  ђодители  девицы  принесли  аббату  Љалю
жалобу; он попыталсЯ уладить историю, но взЯлсЯ за  дело  весьма  неловко.
Џодобно большинству целомудренных людей, он  считал,  что  великаЯ  любовь
служит надежной защитой  длЯ  юноши  против  всех  и  всЯческих  страстей.
Џоэтому-то он и не опасалсЯ удара с этой  стороны,  свЯто  верЯ,  что  †ан
никогда не изменит Њишель. „ействительно, множество юношей  могут  хранить
верность любимой девушке, но  еще  больше  таких,  как,  скажем,  Њирбель,
которые не видЯт никакой свЯзи между той любовью, что владеет их  сердцем,
и своими любовными похождениЯми. Ћдна-единственнаЯ женщина существует  длЯ
них, и они выходЯт из себЯ, если  кто-нибудь  осмелитсЯ  подойти  с  общей
меркой  к  тому  полурелигиозному  культу,  который  они  питают  к  своей
избраннице, и к тем заурЯдным любовным приключениЯм,  где  говорит  только
плоть.
   €менно из-за этого и разгорелсЯ первый спор между аббатом и Њирбелем, и
†ан дал волю своему долго скрываемому гневу. Ћн сразу же  взЯл  над  своим
противником верх, высмеЯв аббата за то, что тот и  не  помышлЯет  осуждать
его распутство с точки зрениЯ христианской морали,  а  говорит  с  позиций
старомодного любовного кодекса, а в этот кодекс  уже  давно  никто,  кроме
семинаристов, не верит. Ќе помнЯ себЯ от гнева, он посмел крикнуть аббату,
что запрещает ему  говорить  о  Њишель,  что  вообще  никому  не  позволит
произносить в его присутствии это имЯ. —ем больше распалЯлсЯ Њирбель,  тем
неохотнее возражал ему аббат Љалю, но †ан не был ему признателен за эту не
скрывавшую себЯ боль. "Ћн ополчилсЯ на менЯ, как ополчаетсЯ сын на слабого
отца, -  в  вечер  сцены  записал  в  своем  дневнике  аббат  Љалю.  -  Ќо
христианскую душу, даже в самой слабой степени  христианскую,  мы  обЯзаны
любить только ради господа бога, того бога, в которого эта душа не верит".


   ‘ам Њирбель не рассказывал мне в подробностЯх о  том,  куда  завел  его
гневный порыв, однако легко догадатьсЯ, что эта фраза аббата Љалю содержит
в себе намек на самые жестокие слова. †ан отлично  отдавал  себе  отчет  в
своей жестокости, и, хотЯ какаЯ-то часть его души с возмущением восставала
против этого, он шел напролом и даже с каким-то ожесточением погружалсЯ  в
беспричинную злобу.  Ћднако  вовсе  не  со  злым  умыслом  нанести  своему
благодетелю последний  удар  †ан  сдружилсЯ  с  аптекаршей.  Љ  ‚уайо  его
затащили учитель с женой. ‚ тот дождливый  февральский  день,  когда  этот
подросток,  которого  ѓортензиЯ  неделЯми   подстерегала,   укрывшись   за
гардинами, пересек в своем школьном капюшоне их дворик, прошелсЯ по  лужам
и вступил на крыльцо аптеки, она, должно быть, испустила вздох облегчениЯ,
хотЯ до минуты мести было еще очень далеко.
   †ан и сам не мог объЯснить толком, какого сорта удовольствие он  черпал
в обществе этой бледной дамы с хрипловатым, однако не лишенным  приЯтности
голосом, говорившей  почти  без  местного  акцента,  в  этих  беседах  под
лампой-молнией,  возле  ровно  гудЯщей   печки,   за   рюмкой   арманьЯка,
развЯзывавшего Языки. •отЯ антиклерикальные страсти учителЯ,  свЯзанные  с
тогдашней политической  борьбой,  не  представлЯли  длЯ  †ана  ЊирбелЯ  ни
малейшего  интереса,  насмешливые  замечаниЯ  аптекарши  находили  в   нем
немедленный отклик; никогда раньше он не слыхал, чтобы люди говорили таким
Языком, и, однако, ему казалось, что этот Язык ему знаком.
   ‚ тот первый вечер она потребовала, чтобы †ан ЯвлЯлсЯ к  ней  только  в
сумерки,  пусть  он  не  сразу  входит  в  аптеку,   а   лишь   убедившись
предварительно, что его не видЯт, так как кюре, с  которым  у  них  раньше
были кое-какие недоразумениЯ, безусловно, не одобрит этого знакомства,  но
утаить их встречи от аббата будет не так уж трудно. †ан возразил,  что  не
намерен разбиратьсЯ в ссорах своего  наставника.  ‚  последующие  дни  оба
понЯли, что между ними установилось полное душевное согласие.
   •арактерной чертой этой женщины (не имевшей настоЯщего образованиЯ,  но
прочитавшей чуть ли не всех современных писателей,  и  плохих  и  хороших)
было то,  что,  отрицаЯ  существование  бога,  она  относилась  к  нему  с
ненавистью и требовательно  -  нелогичность  эта,  однако,  ничуть  ее  не
смущала. Ћна упрекала это неведомое ей существо, хотЯ в него и не  верила,
как упрекают те, длЯ  кого  нет  на  этой  земле  иных  путей,  кроме  его
закланиЯ.
   Ѓез сомнениЯ, она не открыла Њирбелю свою тайную  Язву.  Ќо  получилось
так, что †ан, не имевший, казалось бы, никакой Явной причины  разделЯть  с
этой женщиной, старше его на целых двадцать лет, такую ожесточенную злобу,
тоже не прощал судьбе того, что создан именно таким, а не иным. Ќо он  был
из рода Њирбелей, был  единственным  наследником  патрицианской  семьи,  и
страннее всего казалась в нем эта враждебнаЯ, упрЯмаЯ  сила,  направленнаЯ
против любого порЯдка и любого насилиЯ, посЯгающих на  счастье.  ѓортензиЯ
‚уайо отлично знала, из какого отравленного  источника  черпает  она  свою
ненависть; ни за какие блага мира не согласилась бы она открыть эту  тайну
†ану, хотЯ при желании вполне могла бы это сделать. Ђ он, этот  подросток,
не знал, почему все отталкивает его от радости в этом мире, кроме девочки,
которую он даже не надеЯлсЯ когда-нибудь увидеть снова, кроме  свЯщенника,
который как раз и воплощал в себе все, что †ану было столь ненавистно.
   ‚озможно, ѓортензии ‚уайо было бы не так легко достичь своей цели, если
бы †ан не стал в ее руках  орудием,  которым  она  умело  воспользовалась.
Њежду ними с первого же днЯ установилось полное согласие, и  это  глубокое
взаимопонимание облегчило ее маневры. …й вовсе не нужно было притворЯтьсЯ,
будто он ей симпатичен, потому что она  действительно  испытывала  к  нему
симпатию; и вот этот-то мальчик сам попалсЯ в ее паутину,  с  наслаждением
увЯз  в  ней.  …й  даже  не  пришлось  прибегать  к  хитрости,  чтобы  его
заманивать. Љаждый вечер аббат Љалю  ходил  в  церковь  читать  молитвы  и
задерживалсЯ там допоздна. Ђ †ан тем  временем  выбиралсЯ  из  дома  через
заднюю калитку, выходившую в сторону, противоположную  главной  дороге,  и
огибал деревню. Љ ѓортензии попадали не  только  через  помещение  аптеки,
достаточно было перелезть через заборчик и оттуда садиком пройти в дом.
   Џусть даже Њирбель не  опасалсЯ  встреч  с  покупателЯми,  он  всЯчески
избегал  самого  аптекарЯ;   этот   маленький   старичок,   –елыми   днЯми
запечатывавший в конвертики лекарства с таким напрЯженным вниманием, будто
от этого  зависела  жизнь  больного,  вел  себЯ  с  каким-то  подчеркнутым
смирением, но, судЯ по его ехидной усмешечке и взглЯдам, был не  таким  уж
смиренником. ‘таричок управлЯл имуществом своей супруги (таков был главный
пункт их тайного соглашениЯ: за мужем  не  признавалось  никаких  прав  на
особу жены, зато все имущество находилось  в  его  ведении),  вечерами  он
обычно уходил из дому,  а  когда  возвращалсЯ,  никогда  не  заглЯдывал  в
комнату за аптекой, если там, по его выражению, "собиралсЯ кружок".


   Џримерно недели через две аббату Љалю доложили об этих тайных сборищах.
Ќа сей раз он подавил первое гневное движение души, и когда завел  на  эту
тему разговор с Њирбелем, то внешне  держалсЯ  вполне  бесстрастно,  да  и
сначала со всех сторон обдумал, какой тактики ему держатьсЯ. Ћн ни  в  чем
не упрекнул †ана,  напротив,  признал,  что  одиночество  не  может  ничем
привлечь юношу в восемнадцать лет, но у  него-де  есть  достаточно  веские
основаниЯ - †ану их знать незачем - считать ѓортензию ‚уайо своим заклЯтым
врагом. €так, он, аббат, воззвал к лоЯльности †ана: поскольку тот живет  у
него  в  доме,  поддерживать  отношениЯ  с   этой   дамой   будет   прЯмым
предательством. …сли †ан считает, что не может жить в Ѓалюзаке, не посещаЯ
аптеки,  пусть  скажет  без  обинЯков,  аббат  сумеет  найти  какой-нибудь
благовидный предлог и попросит графиню де Њирбель забрать своего сына: вот
этого-то †ан и боЯлсЯ больше всего на  свете,  знаЯ,  что  его  непременно
отдадут в интернат какого-нибудь коллежа иезуитов. ‚прочем, его  тронул  и
самый тон аббата. Ћн не мог отрицать, что ѓортензиЯ ‚уайо желает  зла  его
учителю; не то чтобы она при †ане прЯмо нападала на аббата, †ан  этого  не
потерпел бы, но любое ее слово метило в него; и  мальчик,  возвращаЯсь  из
аптеки и садЯсь за стол, краснел от  стыда,  отвечаЯ  сквозь  клубы  пара,
подымавшиесЯ над супницей, на улыбку аббата Љалю, на  детский  взглЯд  его
глаз. Џоэтому-то он и дал обещание не ходить больше в аптеку. Њного  позже
он уверЯл менЯ,  что  обещал  вполне  чистосердечно,  в  полной  решимости
сдержать свое слово. Ѓыло это  примерно  в  то  времЯ,  когда  аббат  Љалю
раздобыл лошадь длЯ верховой езды и когда  он  остановил  менЯ  на  улице,
намереваЯсь завЯзать с Њишель переписку, имевшую печальные последствиЯ,  о
которых Я уже рассказывал.
   …сли и до знакомства с ѓортензией ‚уайо †ан, разлученный с  Њишель,  не
получавший от нее писем, страдал от своего заточениЯ в  Ѓалюзаке,  то  ему
стало совсем уж невмоготу с тех пор, как его лишили последнего развлечениЯ
- участвовать в беседах, к которым он уже привык,  слушать,  как  школьный
учитель читает вслух статьи ќрве, †иро-ђишара, †ореса (а  ѓортензиЯ  лихо,
как  мужчина,   пропускает   стаканчик   арманьЯка,   курит   сигарету   и
разглагольствует с таким терпким юмором, что †ан много лет спустЯ все  еще
восхищалсЯ прелестью ее речей).
   Ђббат Љалю предпочел бы, чтобы его воспитанник возмущалсЯ, бесилсЯ,  но
как одолеть эту тоску дикого зверЯ, попавшего  в  клетку,  особенно  после
того, как настоЯтельница ‘акре-Љер в  весьма  сухих  выражениЯх  попросила
балюзакского кюре прекратить всЯкую переписку с  ее  воспитанницей  Њишель
Џиан? †ан бросил читать, увиливал от уроков, бродил до ночи  по  лесу  или
скакал на своей клЯче. ‘пустЯ несколько недель он стал изредка заглЯдывать
к учителю. Ђббат Љалю закрывал глаза на эти посещениЯ, хотЯ не сомневалсЯ,
чти †ану всЯкий раз вручают там письмо от ѓортензии или он  сам  оставлЯет
ей записочку. Њирбель дал слово не видетьсЯ  с  аптекаршей,  но  не  давал
слова не писать ей. Ќе будь  этих  почти  ежедневных  эпистолЯрных  бесед,
возможно,  их  отношениЯ  не  принЯли  бы  любовного  оттенка,  и   именно
романтически-приподнЯтый тон юношеских писем дал  мыслЯм  ѓортензии  ‚уайо
новое направление. …е осенило: то, что поначалу она считала невозможным  с
этим мальчиком, который в сыновьЯ ей годитсЯ, вдруг стало  возможным.  Ћна
начала с того, что осторожно перешла на Язык  дружбы,  и  это  помогло  ей
добитьсЯ успеха, хотЯ на  самом  деле  была  неспособна  питать  дружеские
чувства к кому бы  то  ни  было,  ибо  с  первого  днЯ  своего  пребываниЯ
пансионеркой в лицее вплоть до получениЯ аттестата  зрелости  дружба  была
длЯ нее лишь ширмой желаниЯ. Ђ  сейчас  в  игру  вступило  желание  мести.
‚прочем, она не  строила  себе  иллюзий  относительно  тех  чувств,  какие
внушала Њирбелю. •отЯ †ан и не  сделал  ѓортензию  своей  поверенной,  она
знала, что он страдает, что сердце его занЯто  другой.  Ќо,  будучи  более
искушенной, нежели аббат Љалю,  она  сумела  распознать  в  этом  мальчике
зверЯ, каким он, в сущности, и был, догадалась, что он уже весь во  власти
своего инстинкта, этого слепого, неотвратимого зова.
   ѓортензиЯ ‚уайо разгадала первым делом эту сторону натуры юноши. “ †ана
сохранились два-три ее письма, и он много позже показывал их мне: ни следа
сентиментальности,  зато  написаны  они  с  весьма  умелым  расчетом,  без
всЯкого, впрочем, нажима пробудить юное воображение,  отданное  во  власть
одиночества.  Ћдна   из   немногих   записей   аббата   Љалю,   касающаЯсЯ
непосредственно ѓортензии ‚уайо, показывает, до какой степени, чуть ли  не
до кошмаров, он был встревожен поведением этой женщины. "’ут целаЯ  наука,
непостижимаЯ в деревенской жительнице,  -  пишет  он.  -  €бо  порок  тоже
ЯвлЯетсЯ своего рода воспитателем. Ќе всЯкому  дано  лицезреть  зло  столь
непосредственно. †алкие наши личные слабости, которые мы называем злом, не
имеют ничего общего с этим  стремлением  истребить  душу  человеческую.  џ
знаю, самый дух зла, тот, что был известен еще в XVIII  веке  и  описан  в
"Ћпасных свЯзЯх", живет и дышит всего в нескольких метрах от  моего  дома,
за ставнЯми обыкновенной аптеки..."
   ‚есна выдалась раннЯЯ. •отЯ в этом году †ан должен был сдавать экзамены
на бакалавра, он по-прежнему убегал с уроков. ѓортензиЯ отлично знала, что
непременно встретит его, когда, по ее мнению, придет времЯ их  встречи,  и
что длЯ этого ей достаточно выйти прогулЯтьсЯ по берегу ‘ирона, но она  не
торопила событиЯ, не желаЯ ничем рисковать. Ћна решила прежде всего  стать
наваждением длЯ этого юноши, желала, чтобы он неотступно мечтал о  ней,  и
уже начала строить иные планы, более далекие, чем простаЯ месть.  …й  было
мало просто нанести аббату Љалю смертельный удар. ‘ тех пор как  ѓортензиЯ
лишилась своей подружки, она стала искать подходЯщего предлога  отделатьсЯ
от старика аптекарЯ, ставшего длЯ нее бесполезной обузой. Ћна прикинула  в
уме, что юный де Њирбель ЯвитсЯ не только орудием ее мести, но  и  поможет
ей освободитьсЯ от брачных уз, если только он согласитсЯ пойти на скандал,
но она еще колебалась, прежде чем занести ногу на следующую ступеньку.
   ‘ наступлением первых погожих дней аббат Љалю, как и каждый год,  начал
объезжать на велосипеде поселки и  отдаленные  фермы.  Ќадо  было  набрать
ребЯт  длЯ  изучениЯ  катехизиса,  проведать  больных,   главным   образом
стариков, которых любЯщие сыновьЯ вынуждали трудитьсЯ  от  зари  до  зари,
нередко до самого смертного часа. € часто  он  наталкивалсЯ  на  немощного
старца, уже не встававшего с постели, а рЯдом  сидела  сноха  и  попрекала
свекра куском черного хлеба, который медленно перемалывали беззубые десны.
‹юдскаЯ порода сурова сама к себе, беспощадна к  другим,  и  в  глазах  ее
любой свЯщенник просто лентЯй и проныра:  "ничего  не  попишешь,  все-таки
попы нужны..." ‘мутное ощущение этой необходимости совпадало, в  сущности,
с самой дорогой в ту пору длЯ аббата мыслью о  том,  какой  урок  был  дан
людЯм этим врытым намертво в землю крестом, к которому был прибит гвоздЯми
бог, не могущий даже пошевелитьсЯ; так и  свЯщеннослужитель  пригвожден  к
тому же позорному столбу, тоже отдан всем на посмеЯние и служит длЯ  людей
загадкой, хотЯ они даже не пытаютсЯ ее отгадать.


   Љак-то к вечеру, было это уже в конце апрелЯ, когда кюре вернулсЯ домой
еще до сумерек, поджидавшаЯ хозЯина ЊариЯ доложила,  что  вот  уже  больше
получаса его ждет в гостиной господин ‚уайо, аптекарь, и что она  в  честь
гостЯ разожгла камин. ‚первые аптекарь переступил порог  дома  свЯщенника.
‡аинтригованный не на шутку  аббат  Љалю  обнаружил  своего  посетителЯ  в
уголке у чадЯщего камина. Џри поЯвлении аббата гость поднЯлсЯ со стула. Ћн
принарЯдилсЯ. “зенький черный галстук не закрывал пуговицы рубашки.  Њежду
воротничком и иссохшей шеей можно было свободно засунуть кулак. Џри улыбке
аптекарь показывал свои беззубые десны.
   ‘начала гость долго и пространно извинЯлсЯ за то, что  до  сих  пор  не
пришел отдать дань уважениЯ их свЯщеннику. Ќо боЯлсЯ,  что  его  неласково
встретЯт. Ћднако всем известно, что он вовсе не разделЯет убеждений  своей
супруги. Џри жизни первой жены он по большим праздникам даже ходил в  храм
божий, а до девЯтнадцати лет пел в церковном хоре. …му бы хотелось,  чтобы
господин аббат не считал его своим врагом, а главное, он надеетсЯ, что тот
окажет ему честь и порекомендует его своим прихожанам: где же это  видано,
бегать за какими-нибудь таблетками в ‚алландро.
   Љаждое слово было продумано,  казалось,  аптекарь  повторЯет  тщательно
вызубренный урок, и господин Љалю никак не мог догадатьсЯ, куда он клонит.
ѓость снова дал понЯть намеком, что он не одобрЯет убеждений мадам  ‚уайо.
†изнь у него не такаЯ уж сладкаЯ, пусть господин  аббат  ему  поверит.  Ћн
пожертвовал собой, заменив отца дочери своего старого друга „естиу,  когда
та, сиротка, осталась одна на всем белом свете, да еще с целым  состоЯнием
на руках. Ђптекарю  известно,  что  люди  считают,  будто  он  женилсЯ  на
ѓортензии из корысти... Ќо что он выиграл  от  этого  брака?  ’олько  одни
заботы да неприЯтности, свЯзанные с управлением землей, выгод  никаких,  а
главное, из-за завиральных идей мадам ‚уайо он растерЯл половину клиентов.
Ћх, хлопот с ней  не  оберешьсЯ!  ’ут-то  и  показалсЯ  кончик  его  ушей:
конечно, он не вправе давать свЯщеннослужителю советов, но он не перестает
дивитьсЯ, как это кюре разрешает своему воспитаннику встречатьсЯ с особой,
известной своим враждебным отношением к церкви. ‚о  всЯком  случае,  он  в
качестве мужа, хоть скорее считает себЯ отцом, а не супругом, так вот,  он
обеспокоен этими свиданиЯми, о которых болтает  весь  Ѓалюзак...  Љонечно,
юный Њирбель  просто  мальчишка,  в  его  возрасте  такие  вещи  не  имеют
значениЯ, но все же, все же... ’ут кюре прервал гостЯ,  заверив,  что  его
воспитанник к ним в аптеку  больше  не  ходит,  но  старичок  заговорил  о
свиданиЯх в лесу, которые не доведут до  добра  молодого  человека,  да  и
ѓортензии тоже не пристало заниматьсЯ такими вещами, доказательство  этому
- что она огрызаетсЯ на все его замечаниЯ. ‘ловно бы начисто забыв о  том,
что всего несколько минут назад он старалсЯ изобразить свой брак как некий
подвиг бескорыстиЯ и преданности, аптекарь  вдруг  начал  хныкать:  ужасно
грустно после стольких трудов очутитьсЯ на старости лет под угрозой потери
имущества и разом  лишитьсЯ  плодов  своих  стараний.  Љогда  долгие  годы
возишьсЯ с наделом жены, ставишь хозЯйство на ноги,  поднимаешь  в  ландах
целину, прореживаешь лес, устанавливаешь  границы  владениЯ,  оспариваемые
соседЯми, словом, приводишь все в идеальный порЯдок, грустно,  когда  тебЯ
выгонЯют как простого слугу.
   ѓосподин кюре заметил посетителю, что его воспитанник  ко  всему  этому
никакого отношениЯ не имеет. Ђптекарь согласилсЯ,  что  действительно  все
это ерунда, что он не на то намекает,  но  надо  отдать  справедливость  и
ѓортензии: она не из тех, кто заводит романы, и  обвинЯть  ее  в  подобных
склонностЯх... (тут старичок метнул на кюре проницательный взглЯд и быстро
прикрыл глаза воспаленными веками).
   Ђббат, вооружившись щипцами, ворошил поленьЯ, чтобы они  разгорелись  -
камин сильно дымитсЯ, сказал он, потому что  зимой  они  его  ни  разу  не
топили. ‘таричок, хоть и  раскашлЯлсЯ  от  едкого  дыма,  не  отставал  от
господина кюре, пусть он поговорит со своим  воспитанником.  џсно,  ничего
страшного не случитсЯ... но к чему давать  повод  длЯ  сплетен?  €  потом,
ѓортензиЯ уже в критическом возрасте...
   ™ипцы задрожали в огромных  лапах  свЯщенника.  Ћн  поднЯлсЯ  и  нагнул
голову, чтобы заглЯнуть своему собеседнику в лицо.
   - Ѓудьте покойны, господин ‚уайо, даю слово, что с завтрашнего днЯ  мой
воспитанник прекратит беготню по лесу.
   Ђптекарь нашел, что вид у него длЯ свЯщенника не  слишком  благолепный.
Џотом он рассказывал, что никогда в жизни  не  видел,  чтобы  человек  так
остервенилсЯ, словом, от такого вполне можно ожидать  самого  худшего.  Ќе
хотелось бы господину ‚уайо очутитьсЯ в шкуре этого мальчишки,  когда  тот
вернетсЯ домой к ужину.


   Ћставшись один, аббат Љалю  прошел  к  себе  в  спальню,  налил  в  таз
холодной воды и окунул туда лицо. Џотом  опустилсЯ  на  колени,  но  слова
молитвы не шли  с  его  губ,  мысли  путались,  как  листьЯ,  подхваченные
шквальным ветром. ‚ семье его брата до сих пор еще говорили: "ќто было  на
каникулах восьмидесЯтого года, в год великого гнева ќрнеста..."  ЏоследнЯЯ
по датам вспышка "великого  гнева"  задержала  на  год  его  посвЯщение  в
иподьЯконы. ‘ тех пор с помощью милосердного бога он  научилсЯ  овладевать
собой, прежде чем вспышка оборачивалась плохо...
   ќтим вечером, преклонив колени на скамеечку, он молчал, обхватив голову
руками. ‚нутренний голос взывал к нему:  "Ћпасность  рЯдом...  ‘мотри,  де
причини ему зла..." Ќо этот призыв к  благоразумию  заглушали  куда  более
мощные раскаты: это говорило желание, чтобы Њирбель был уже  здесь,  чтобы
можно было схватить его за шиворот, поставить на колени  и  держать,  пока
тот не попросит пощады. €  потом,  хватит  шуточек:  отныне  с  ним  будут
обращатьсЯ так, как требовал дЯдЯ Ђдемар. ђаз на †ана можно воздействовать
только силой, раз он повинуетсЯ только из страха, что ж, балюзакский  кюре
сумеет его обуздать так, что он станет покорнее пса.  "Њолись,  постарайсЯ
выиграть времЯ", - неустанно твердил ему тот  первый  голос.  €  вдруг  он
услышал на лестнице знакомые шаги. Љюре приоткрыл дверь:
   - ‚ойди, мне надо с тобой поговорить.
   € так как †ан ответил: "‘ейчас зайду...",  -  свЯщенник  повторил:  "Ќе
сейчас, а немедленно". †ан молча пожал плечами и стал подыматьсЯ на второй
этаж. Ќо тут его вдруг схватили за воротник, поддали коленкой под  зад,  и
он в мгновение ока очутилсЯ среди книг и журналов на диване-кровати,  куда
его бросили, словно тюк. Ќе помнЯ себЯ от удивлениЯ, он сел  и  увидел  на
уровне своего лица два огромных кулачища. Ћн только и сумел  пробормотать:
"—то это вас разобрало?" Ђббат судорожно задышал и  вытер  ладонью  пот  с
лица. ‘лава богу, мальчика не покалечил, опасность миновала.
   ‹едЯным тоном, стараЯсь сдержать дрожь  в  голосе,  кюре  признал  крах
своего метода с таким воспитанником и предупредил, что с сего днЯ он будет
ограничиватьсЯ лишь внешним надзором и намерен держатьсЯ такой  тактики  в
отношении †ана вплоть до того времени, пока семьЯ  Њирбелей  не  освободит
аббата от взЯтых им на себЯ обЯзательств. Ћн хочет надеЯтьсЯ, что  у  †ана
хватит благоразумиЯ не переводить их спор в область применениЯ  физической
силы, потому что если аббат даст себе в этом отношении волю, то ему трудно
будет обуздать себЯ, а бьет он больно.
   Џосле чего он велел †ану поднЯтьсЯ в свою  комнату,  ужин  ему  подадут
туда. "‚се это времЯ, пока он говорил со мной как последний хам,  -  писал
†ан ѓортензии ‚уайо, - он ни разу не поднЯл век, а когда замолкал,  должно
быть, молилсЯ про себЯ, хотЯ губами не шевелил, - таковы  они,  эти  люди,
всегда найдут увертку, лишь бы ускользнуть от вас".


   Ђббат сдержал слово - он  сам  неотступно  сидел  с  Њирбелем,  а  если
выходил из дому,  призываемый  своими  свЯщенническими  обЯзанностЯми,  то
поручал Њарии следить за юношей. Ќет сомнениЯ, что †ану не  раз  удавалось
улизнуть из дому, а переписки с ѓортензией ‚уайо он и вовсе не прерывал ни
на день благодарЯ посредничеству учителЯ, приходившего заниматьсЯ с  †аном
математикой. Ќо тем не менее Њирбелю пришлось признать себЯ побежденным  и
смиритьсЯ перед этой несгибаемой волей. ‚прочем, приближение  экзаменов  -
все туже затЯгивавшийсЯ на его  шее  в  эти  последние  недели  ошейник  -
побудило †ана отложить на будущее свой план сопротивлениЯ. „о экзаменов он
был допущен, но по устному провалилсЯ, после чего месЯц провел у графини в
‹а-„евизе и лишь в сентЯбре вернулсЯ в Ѓалюзак.  ‚первые  после  зловещего
открытиЯ в Ѓалозе †ан увиделсЯ с матерью. "Њне  подменили  моего  †ана,  -
писала графинЯ аббату Љалю, - раньше  это  был  просто  юный  сорванец,  а
теперь  это  юный  циник.  ‘тоит  мне  произнести  слова  увещеваниЯ   или
попытатьсЯ перевести спор в сферу высокой морали (а сейчас это главнаЯ моЯ
забота), и тут же этот маленький негодЯй позволЯет себе смеЯтьсЯ мне прЯмо
в лицо. ђазрешите мне, господин кюре, заметить, что если Я не сомневаюсь в
достоинствах вашего метода, то  тем  не  менее  должна  признать,  что  он
потерпел неудачу в отношении моего сына".
   ‚о времЯ каникул †ан почти ежедневно получал  от  аптекарши  письма,  а
когда вернулсЯ в Ѓалюзак, их прежде  расплывчатые  проекты  принЯли  более
конкретную форму. ‚ октЯбре Њирбель снова провалилсЯ  на  экзамене  и  тут
отбросил  все  колебаниЯ.  ѓосподину  Љалю  пришлось  на  несколько   дней
отлучитьсЯ из Ѓалюзака в свЯзи с церковными делами, и все это времЯ †ан не
расставалсЯ  с  ѓортензией.   ‚ернувшись   домой,   аббат   нашел   своего
воспитанника в спокойном, почти размЯгченном состоЯнии духа и ослабил свой
надзор. ’еперь их отношениЯ сводились  к  отношениЯм  учителЯ  и  ученика,
которые говорЯт только о  занЯтиЯх  и  стараютсЯ  избегать  любых  спорных
вопросов. ‘вЯщенник в новом приливе довериЯ  отдалсЯ  своей  малочисленной
пастве: дети перестали дичитьсЯ, полюбили его. Џоэтому-то он  не  заметил,
что между ним и его воспитанником снова пробежала  чернаЯ  кошка:  в  силу
непостижимой непоследовательности †ан злилсЯ на аббата Љалю, охладевшего к
нему, и мучилсЯ  от  этого  охлаждениЯ,  и  именно  эти  муки  сыграли  не
последнюю роль в принЯтом им  роковом  решении,  которое  ѓортензии  ‚уайо
удалось представить в розовом свете.
   ‘лучаетсЯ в жизни, мы дорожим привЯзанностью людей,  которых  не  любим
или же которыми, как нам кажетсЯ, пренебрегаем. Ќи за какие блага мира †ан
не призналсЯ бы в этом и, конечно, не понимал, что аббат Љалю  по-прежнему
отводит ему в сердце своем и в мыслЯх своих самое  первое  место.  Њистики
повинуютсЯ некой закономерности, и нет возможности растолковать  ее  тайны
непосвЯщенным. Њог ли свЯщенник быть спокойным за †ана и не  считать,  что
он перед ним в долгу, если отдал мальчику всю свою жизнь без остатка  и  с
каждым новым днем возобновлЯл свою жертву? ќта система  взаимного  обмена,
компенсации, обратимости, в которой по воле небес живет  тот,  кто  верит,
бесконечно далека от плотского мира,  где  подросток  начинает  осознавать
самого  себЯ!  Џоэтому  †ан  считал,  что  его  предали,  что  его  бросил
единственный на свете человек, знавший все  его  тайны,  знавший,  как  он
страдал и продолжает страдать из-за матери и из-за Њишель. …сли аббат тоже
покинул его, ничего ему не остаетсЯ, как бежать из этого подлого мира, где
нет длЯ него  места.  Љонечно,  насчет  ѓортензии  он  знал,  что  это  не
навсегда, даже не очень надолго... Ќо такова уж была его природнаЯ тЯга  к
несчастью, и больше всего в этом приключении привлекало его то, что оно не
давало выхода, не несло надежды, зато срывало с ЯкорЯ и бросало  в  поток,
откуда уже не выплыть.



14

   Ќам пришлось задержатьсЯ в ‹аржюзоне до  торжественной  мессы,  которую
служат  по  покойнику  на  восьмой  день  и  котораЯ  зоветсЯ  в   †иронде
"осьмитина". Ќакануне мачеха получила письмо от монахини,  ухаживавшей  за
Ћктавией. Џлод сохранить не удалось, после преждевременных  родов  началсЯ
флебит, температура не спадает,  сердце  совсем  ослабло,  словом,  доктор
опасаетсЯ  самого  худшего.  Ќа  улице  Њирей   полнаЯ   нищета.   ‚опреки
категорическому запрещению господина Џюибаро монахинЯ решила прибегнуть  к
помощи мадам Џиан, так как булочник и аптекарь  уже  начинают  скандалить.
€звестие это удручающе подействовало на нашу мачеху. Љонечно,  она  успела
бы съездить в  Ѓордо  и  вернутьсЯ  поездом  к  мессе,  но  она  опасалась
нарватьсЯ на дерзкий прием со стороны Џюибаро и с обычной своей  щедростью
решила отправить деньги телеграфом на имЯ монашенки и ее монастырЯ.
   Ѓрижит то и дело советовалась со мной, размышлЯла при мне вслух, словно
бы не замечаЯ моего холодного молчаниЯ. "—то бы с ними сталось без менЯ? -
твердила она и начинала перебирать вслух все, что  она  сделала  длЯ  четы
Џюибаро. - џ их предупреждала, все, что Я предсказывала, сбылось  слово  в
слово. € даже этот несчастный  случай,  и  эту  смерть,  потому  что  она,
безусловно, умрет, хотЯ Я и не смела об этом прЯмо сказать, но бог  видит,
что и это Я предчувствовала... Ќо не мне,  бедной  женщине,  было  ставить
точки над "i", директор коллежа оказалсЯ человеком легкомысленным,  только
он один мог удержать их на краю бездны, а он, наоборот,  сам  столкнул  их
туда... Ќо вот увидишь, Џюибаро всю вину взвалит  на  менЯ.  ‚едь  и  твоЯ
сестра считает, что Я виновата в смерти вашего отца и даже в том, что  †ан
совершил  кражу  со  взломом...   Џросто   невероЯтно!"   Ћна   пристально
вглЯдывалась мне в лицо, и ее тревожный смешок вымаливал хоть слово,  хоть
возражение,  но  упорное  молчание,  которым  Я  встречал  все  ее   речи,
показывало достаточно Ясно, что Я по всем этим пунктам согласен с  Џюибаро
и Њишель.
   ’огда ей не осталось иного прибежища, кроме себЯ самой, она бродила  по
комнатам или кружила вокруг стола, вновь и вновь возводЯ  длЯ  себЯ  самой
стройную систему самозащиты. ‚праве ли Я и  сейчас  взвалить  всю  тЯжесть
постигших нас бед на плечи этой женщины, мучимой эриниЯми  Ќового  завета,
всеми мыслимыми угрызениЯми совести, теми, что  со  днЯ  сошествиЯ  €исуса
•риста на нашу землю терзают смЯтенные души? ’е эринии,  что  преследовали
Ѓрижит Џиан, требовали, чтобы она немедленно возвратилась  в  город,  дабы
допросить на месте Џюибаро и услышать из его уст слова успокоениЯ. Ќо  так
как поезд проходил здесь всего раз в день, нам оставалось ждать до  завтра
и присутствовать на торжественной мессе.
   Њы поднЯлись еще до рассвета, в темноте. ‚ течение  всего  пути  Ѓрижит
Џиан пришлось терпеть присутствие Њишель, котораЯ в  ‹аржюзоне  упорно  не
показывалась ей на глаза. ’ри часа мы  провели  в  наглухо  закрытом  купе
второго класса, и девочка-подросток,  казавшаЯсЯ  еще  мрачнее  от  черной
креповой вуали, все это времЯ словно  бы  играла  в  игру  -  ни  разу  не
встретитьсЯ взглЯдом с  мачехой,  хотЯ  та  буквально  вымаливала  взглЯда
Њишель.  ‘ейчас  Я  испытываю  жалость   к   этой   женщине,   уже   давно
превратившейсЯ в прах, но тогда,  сидЯ  в  ледЯном  вагоне,  Я  не  ощущал
ничего, - хотЯ проводник дал нам грелки с горЯчей водой, но  Я  все  равно
взобралсЯ с ногами на скамейку, надеЯсь согреть озЯбшие ступни.  €  однако
же Я начинал  понимать,  что  происходит  в  душе  мадам  Ѓрижит.  Ќе  без
любопытства следил Я за этой импозантной  дамой,  за  этой  монументальной
бронзовой статуей, чьЯ тень омрачила все мои детские годы,  и  вдруг  этот
монумент покачнулсЯ на моих глазах. Џо бронзе поползли трещины,  возможно,
мне еще предстоЯло видеть, как рухнет этот истукан. Љогда мы  выходили  из
вагона, мне почудилось, будто мачеха стала меньше ростом, и,  помнитсЯ,  Я
очень подивилсЯ этому обстоЯтельству, не сообразив тогда, что просто вырос
Я.
   Њачеха назвала кучеру не наш адрес, а адрес Џюибаро. ќтим хмурым  утром
грохот нашего фиакра до краев заполнил  унылую  улицу  Њирей.  Њы  поднЯли
глаза к окнам квартиры, где жил мой бывший учитель, и увидели, что  ставни
закрыты. Љонсьержка высунула изможденное  лицо  из-за  дверей  антресолей,
заменЯвших обычную каморку привратника. Ќа наш вопрос  она  ответила,  что
все было кончено еще вчера вечером, что господин Џюибаро не велел никого к
нему пускать, что час похорон ей неизвестен. Њы догадались, что консьержка
получила на наш счет самые строгие указаниЯ. "Ѓывает, что человек  в  горе
становитсЯ неблагодарным..." Љонсьержка подтвердила, что так  бывает,  что
она и сама это замечала. Љогда мы снова  уселись  в  фиакр,  Њишель  вдруг
переменила тактику, она  уже  не  отводила  глаз,  а  уставилась  жестким,
пристальным взглЯдом в лицо нашей мачехи, так что та  в  конце  концов  не
выдержала и отвернулась к окну. •отЯ губы Ѓрижит Џиан почти не шевелились,
Я понЯл, что она  уже  начала  молитьсЯ  за  упокой  души  Ћктавии.  €  не
сомневаюсь, Ѓрижит сдерживалась, чтобы не крикнуть через все  пространство
вечной тишины: "Ќу как? Љто был прав, беднаЯ моЯ ЋктавиЯ?"
   Џоэтому-то в начале пути она испытывала чуть ли не ликование при мысли,
что ее предвидениЯ так Явно совпали с предвидением самого  ‚севышнего.  Ќо
не  успели  мы  еще  свернуть  на  €нтендантский  бульвар,  как  лицо   ее
помрачнело. Њишель сразу же прошла в свою комнату  и  не  показывалась  до
вечера. Ѓрижит Џиан заглЯнула было ко мне, но, так как Я еле отвечал на ее
вопросы,  оставила  дверь  между  нашими  спальнЯми  открытой,   ей   было
необходимо мое присутствие, пусть даже враждебное. —ерез минуту она  снова
поЯвилась в моей комнате и снова начала  рассказывать  мне  историю  своих
отношений с четой Џюибаро за последние два года,  причем  смело  воздавала
себе хвалу по любому самомалейшему поводу и сделала исключение лишь длЯ их
последней встречи у постели больной Ћктавии. ’олько бы ‹еонсу  Џюибаро  не
взбрело на ум, что здоровье  его  жены  ухудшилось  из-за  этой  маленькой
размолвки! Њачеха старалась передать мне все перипетии их размолвки и даже
припоминала все свои тогдашние выражениЯ. џ слушал ее вежливо, но  холодно
и не вымолвил ни слова одобрениЯ или утешениЯ.
   Ќаконец, не выдержав, она попросила менЯ сходить на улицу  Њирен:  само
собой разумеетсЯ, менЯ господин Џюибаро примет и  сообщит,  в  каком  часу
состоЯтсЯ похороны. Ќо, несмотрЯ на все мои довольно настойчивые  попытки,
консьержка не пропустила менЯ к Џюибаро, и мне  пришлось  идти  в  церковь
‘ент-ќлуа, где Я узнал, что заупокойной мессы не будет, а завтра  утром  в
восемь часов будет только отпевание.
   ЏредсказаниЯ  нашей  мачехи,  что  мы  будем  там  в  одиночестве,   не
оправдались, на отпевание пришло  немало  народу.  Џришли  бывшие  ученицы
Ћктавии, а также ее коллеги-учительницы по частной школе. Њногие  плакали,
и воздух  был  так  густо  насыщен  молениЯми,  что  Я  ощущал  это  почти
физически. ѓосподин Џюибаро в старом черном сюртуке, в котором он ходил  в
прежние времена зимой на переменках по  двору  коллежа,  стоЯл  прЯмо,  не
преклонЯл колен, не плакал, и лицо его было такое же бледное, как,  должно
быть, у Ћктавии под деревЯнной крышкой гроба. ’ак  как  он,  казалось,  не
замечает никого из присутствующих, мы могли считать, что лично против  нас
он враждебных чувств не питает, но у ворот кладбища он сделал вид, что  не
видит моей протЯнутой руки, так что Я почти силком схватил его руку, но он
тут же вырвал ее. Ђ наша мачеха не посмела даже последовать моему примеру,
потому что Џюибаро поклонилсЯ ей, не глЯдЯ в ее сторону, и даже  рукой  не
пошевелил.
   ‚ тот же вечер, после обеда, мачеха снова пришла ко  мне  в  комнату  и
сказала, что боитсЯ, как бы ‹еонс Џюибаро не поддалсЯ духу  возмущениЯ,  и
она очень сожалеет, что ей не удалось побеседовать с ним, склонить  его  к
смирению и покорности. џ ответил, что, если он вел себЯ  так  враждебно  в
отношении нас, это вовсе не означает, что он испытывает такие же чувства в
отношении бога, и коварно заметил, что, раз он был женат на  свЯтой,  наша
мачеха может смело на нее положитьсЯ: она-то вымолит у господа милости длЯ
‹еонса Џюибаро. "Ќа свЯтой? - повторила Ѓрижит Џиан. - Ќа  какой  свЯтой?"
Ћна посмотрела на менЯ  без  гнева,  но  неестественно  внимательно,  даже
как-то тупо, молча  покрутилась  вокруг  моего  стола  и  ушла  наконец  в
спальню, уносЯ с собой на всю ночь новый груз смЯтениЯ и страхов.
   Џосле похорон Ћктавии мачеха  не  пыталась  увидетьсЯ  со  вдовцом,  но
продолжала тайком помогать ему через посредство монахини,  ухаживавшей  за
Ћктавией. Њишель вернулась в  ‘акре-Љер;  и  снова  мы  с  мачехой  зажили
прежней жизнью с глазу на глаз, причем она  всЯчески  старалась  завоевать
мою симпатию, даже с каким-то оттенком унижениЯ, будто не было  у  нее  на
свете  иного  прибежища,  кроме  этого  подростка,  который  вел  себЯ   с
приводЯщей в отчаЯние вежливостью.
   џ послушалсЯ совета аббата Љалю  и  еще  из  ‹аржюзона  написал  письмо
графине де Њирбель, в котором справлЯлсЯ о †ане.  Ћтвет  ее  ждал  менЯ  в
Ѓордо - письмо, каждое слово которого  было  тщательно  взвешено  с  целью
притушить  скандал.  "џ  ничуть  не  удивлЯюсь,  мой  юный  друг,  что  ‚ы
беспокоитесь о †ане и что ‚ас встревожили нелепые  сплетни  на  его  счет,
распространившиесЯ в ‚аших краЯх. Ћн приехал к нам сюда и сам тоже  ужасно
удивлен и даже сконфужен всеми этими слухами  относительно  него.  ѓлавные
виновники здесь кюре и аптекарь: оба они поднЯли шум на всю округу, и если
второму из этих господ можно в какой-то мере найти извинениЯ,  то  первому
не хватило здравого смысла и простой уравновешенности - вещь  недопустимаЯ
длЯ свЯщеннослужителЯ, особенно если  он  притЯзает  на  роль  воспитателЯ
юношества! џ прЯмо так ему  и  сказала,  когда  ездила  в  Ѓалюзак  отдать
деньги, которые он дал  моему  сыну  и  относительно  которых  злые  Языки
сочинили чисто рокамболевскую историю. •очу надеЯтьсЯ, что  ‚ы  в  нее  не
поверили. ‘вЯщенник даже не нашелсЯ, что  ответить  на  мои  обвинениЯ,  в
которые Я, возможно, вложила излишний  пыл  материнского  сердца".  (Њного
позже  Я   оценил   все   величие   этого   молчаниЯ:   аббат   Љалю   мог
одним-единственным словом уничтожить эту осыпавшую его оскорблениЯми даму,
ибо тогда она еще не знала, что †ан всю ночь просидел,  дрожа  от  холода,
под окошком ее номера в гостинице в Ѓалозе и что едва от этого не умер.  €
то, что видели его глаза и слышали его уши, осталось в нем на  всю  жизнь,
как рана, как Яд в крови.) ‚ конце письма графинЯ извещала менЯ,  что  †ан
будет продолжать учение в Ђнглии, что, готовЯсь  к  отъезду,  он  проведет
несколько дней в Ѓордо и надеетсЯ, что ему разрешат с нами попрощатьсЯ.
   Џисьмо графини поставило менЯ в тупик, Я  буквально  не  знал,  на  что
решитьсЯ. Џересылать ли это письмо  аббату  Љалю,  как  Я  ему  обещал?  џ
понимал, что лучше всего спросить совета у мачехи, но длЯ этого надо  было
отказатьсЯ  от  моей  стоической  сдержанности.  Ќо  мне  любопытно   было
посмотреть, как она отнесетсЯ к письму графини. џ ждал,  что  мачеха  тоже
наброситсЯ на балюзакского кюре, но тут она менЯ удивила. Џо ее словам, не
следовало наносить еще одной раны и без того страдающему человеку,  но,  с
другой стороны, письмо могло послужить господину Љалю  на  пользу;  мачеха
посоветовала мне переслать в Ѓалюзак этот документ, но сообщить от  нашего
имени, что никто из нас не поверил наветам графини. ’аким образом, впервые
за  все  времЯ,  что  Я  знал  Ѓрижит  Џиан,  она  отступила   от   своего
первоначального мнениЯ. ‚ письме к аббату Я не  преминул  подчеркнуть  эту
удивительную перемену и написал об этой метаморфозе в ироническом тоне, не
понравившемсЯ аббату. ‹ишь к концу  недели  от  него  пришел  ответ:  могу
сказать только, что после чтениЯ этих строк, которые Я переписываю здесь с
особой любовью и уважением, Я стал другим мальчиком, чем был раньше.
   "„орогой мой ‹уи, Я не сразу  тебе  ответил,  так  как  твое  письмо  в
Ѓалюзаке менЯ не застало и его переслали  к  моему  брату,  у  которого  Я
временно живу... Ќе буду, сынок, прибегать с тобой к обинЯкам. ’ебе и  так
все слишком хорошо известно, поэтому не  стоит  ничего  выдумывать.  џ  не
ЯвлЯюсь  больше  свЯщенником  Ѓалюзака,  мне  даже  приказано   было   без
промедлениЯ оставить свой приход и поселитьсЯ в семье брата. ќто,  на  мой
взглЯд, прЯмаЯ опала и, пожалуй, даже больше, чем просто опала. Њирбели  и
старик ‚уайо объединенными усилиЯми выставили менЯ как главного  виновника
разразившегосЯ скандала. Љ тому же скромные стараниЯ мадам  Ѓрижит,  коими
она почтила менЯ, ее послание, написанное несколько месЯцев назад главному
церковному викарию, предвосхитили пункт за пунктом все,  что  произошло  в
дальнейшем.  Џоследующие  событиЯ  придали  особый  вес  ее   критическому
разбору, весьма сжатому  и  весьма  примечательному,  где  твоЯ  дражайшаЯ
мачеха живо обрисовала мой характер и мои склонности. Џишу это без  всЯкой
иронии, дорогой мой ‹уи, и, признаюсь откровенно, насмешливый  тон  твоего
письма доставил мне  не  слишком  много  удовольствиЯ.  џ  не  верю,  как,
надеюсь, ты сам понимаешь, в случайность,  не  верю  и  в  то,  будто  все
предсказаниЯ мадам Ѓрижит сбываютсЯ только в силу случайности. Љонечно,  Я
вовсе не собираюсь утверждать, что она здраво истолковывает все  факты,  а
равно и мотивы чужих поступков, но есть у нее определенный дар  прозревать
их тайную злокозненность. „умаю, она  была  бы  очень  удивлена,  если  бы
узнала, что, хотЯ мы с ней избрали  разные  пути,  Я  нахожу  наши  с  ней
заблуждениЯ сходными: и она и Я - она, повинуЯсь голосу рассудка,  а  Я  -
голосу  сердца,  -  считали  себЯ  вправе  вмешиватьсЯ  в  чужие   судьбы.
ђазумеетсЯ, главное в нашей  миссии,  как  и  любого  христианина,  -  это
возвещать евангельские истины, но это  вовсе  не  значит,  что  мы  должны
переделывать наших близких на свой лад и сообразно  нашим  личным  вкусам,
ибо даже самих себЯ мы переделать не можем; мы можем только  идти  впереди
‚севышнего, как идет  пес  впереди  невидимого  охотника,  с  большим  или
меньшим  успехом,  каковой  зависит  от  того,  будем  ли  мы   достаточно
внимательны,  покорны  и  податливы,  дабы  слитьсЯ  с  волей  “чителЯ   и
пренебречь собственной. Њадам Ѓрижит в отношении менЯ  не  ошибалась:  она
обвинЯла  менЯ  в  недостатке  чувства  меры  и  способности  суждениЯ   и
утверждала в выражениЯх чрезвычайно резких, что,  ежели  свЯщеннослужитель
обладает этим недостатком в такой  степени,  как  Я,  он  рискует  навлечь
худшие беды, чем самаЯ преступнаЯ страсть; а ведь именно поэтому Я  очертЯ
голову вмешивалсЯ в чужие дела, вмешивалсЯ  безрассудно,  не  по  здравому
размышлению и, конечно, неосторожно. Ћ, разумеетсЯ,  ‚севышний  извлек  из
этого пользу, ибо такова любовь нашего господа, который умеет все обратить
к вЯщему благу тех, кого любит. Ќо по  тому  вреду,  который  скапливаетсЯ
вокруг нашего, как мы считаем, апостольского служениЯ, не  так  уж  трудно
установить,  сколько  примешиваетсЯ  к  нему   скрытой   корысти,   тайных
вожделений, о которых, впрочем, мы имеем лишь смутные представлениЯ, и вот
почему превыше всего мы должны рассчитывать на милосердие свыше.
   „орогой мой ‹уи, все это, очевидно, покажетсЯ тебе  чересчур  туманным;
вернемсЯ к этому разговору через несколько  лет,  если  отец  небесный  не
призовет к себе своего не только бесполезного, но  и  опасного  служителЯ,
каким  ЯвлЯюсь  Я.  Ђ  пока  что  разрешу  себе  высказать   свое   мнение
относительно мадам Ѓрижит: не высмеивай того, что происходит в ней сейчас,
не считай  посланное  ей  испытание  малым.  ‚сю  жизнь  она  видела  лишь
поучительную сторону своих поступков, а теперь они все разом и  все  вдруг
обернулись к ней страшным своим ликом. Љогда €исус •ристос  открывает  нам
глаза и все поступки наши начинают  теснить  нас,  подступать  к  нам,  мы
дивимсЯ им, как тот прозревший  евангельский  слепорожденный,  коему  люди
представились "подобными ходЯщим деревьЯм".  Ќо  мне  хотелось  бы,  чтобы
мадам Ѓрижит понЯла то, в чем Я сам  уверилсЯ  лишь  сейчас,  находЯсь  на
последних ступенЯх унижениЯ, степень коего ты не можешь и вообразить,  ибо
не было такой грЯзной клеветы,  которую  не  обрушили  бы  на  менЯ;  люди
считают себЯ вправе выдумывать все, что им  угодно,  и  в  архиепископской
епархии, и повсюду. Њогу сказать, что на пороге старости  Я  потерЯл  свою
скромную человеческую честь и  допустил,  чтобы  в  лице  моем  оскорблЯли
€исуса, отметившего менЯ своим знамением. ‘емьЯ моЯ  рассержена,  унижена,
ибо Я навлек на нее позор, не говорЯ уже о том, что мое присутствие  в  их
доме  увеличило  материальные  трудности.  Њладшему  из  моих  племЯнников
пришлось уступить мне свою комнату, и теперь он живет вместе с братом. ‚се
они, понЯтно, очень добры ко мне, но моЯ невестка, пожалуй, слишком  часто
спрашивает, что  Я  рассчитываю  в  дальнейшем  делать,  и  приходитсЯ  ей
отвечать, что Я и сам ничего не знаю, так как и впрЯмь Я не  годен  ни  на
что, никому не нужен. Ћ, теперь Я не ошибусь: Я стою перед  господом  моим
нагой, лишенный всех своих заслуг, совсем беспомощный, как ни один человек
на нашей  земле.  ‚озможно,  такое  состоЯние  и  должно  пожелать  людЯм,
избравшим  своим  призванием,  если  только  Я  так  осмелюсь  выразитьсЯ,
добродетель.  ‹юди,  избравшие  своим  призванием  добродетель,  неизбежно
составлЯют себе преувеличенное мнение о  ценности  собственных  поступков,
сами берутсЯ судить собственные свои  заслуги,  и  при  сравнении  себЯ  с
другими у них голова идет  кругом  от  собственной  добродетели.  Ћт  души
хотелось бы, чтобы мадам Ѓрижит в час посланного ей испытаниЯ понЯла,  что
вступает на путь великих откровений..."


   ‚озможно,  читаЯ  эти  строки,  кто-нибудь  решит,  что   аббат   Љалю,
обратившийсЯ с такими словами к шестнадцатилетнему  мальчику,  и  в  самом
деле доказал, что не слишком преуспел в области  здравых  суждений.  џ  не
решилсЯ показать это письмо мачехе, хотЯ она уже не старалась ввести  менЯ
в заблуждение, Я жил в невыносимой атмосфере, созданной ее страхами. ‚ это
примерно времЯ  тонкий  еженедельный  журнал  "Ѓатай",  орган  анархистов,
промышлЯвший в основном  скандальными  происшествиЯми,  начал  публиковать
серию весьма Ядовитых заметок о "похищении аптекарши". џ страшно удивилсЯ,
когда Ѓрижит Џиан попросила менЯ доставлЯть ей  еженедельно  этот  гнусный
листок; сама она не осмеливалась его покупать и не хотела посылать за  ним
лакеЯ, а Я никак не мог взЯть в толк, какую усладу черпает она в  подобном
чтении, пока мне не сообщили в коллеже, что господин  Џюибаро  работает  в
"Ѓатай" секретарем и читатели справедливо, нет ли приписывают его перу все
публикуемые в журнале антирелигиозные статьи.
   Љаждую субботу Я присутствовал при этом чтении, длившемсЯ  весь  вечер;
думаю даже, что Ѓрижит Џиан вставала ночью и снова бралась за  журнальчик,
как бы желаЯ глубже проникнуть в бездны падениЯ  этой  души,  которую  она
своими руками (во всЯком случае, так ей  казалось)  толкнула  к  бунту,  к
ненависти и отчаЯнию. „ети, даже подростки, обычно не замечают  физических
перемен у взрослых, с которыми они живут бок о бок. Ќо Я видел,  как  день
его днЯ сохнет моЯ мачеха, теперь аметистовый капот  свободно  болталсЯ  у
нее на плечах, как будто толстаЯ и жирнаЯ змеЯ волос, заплетенных в  косу,
кормилась ее собственным телом. ‘амое удивительное во  всей  этой  истории
было то, что спустЯ несколько месЯцев ‹еонс  Џюибаро  не  только  ушел  из
журнала и удалилсЯ в монастырь ордена траппистов в ‘етфоне, но  и  осталсЯ
там навсегда и, таким образом, в одеЯнии послушника выполнил то,  чего  от
него всегда ждала моЯ мачеха:  тут  опЯть-таки  предсказаниЯ  Ѓрижит  Џиан
совпали с предначертаниЯми небес... Ќо в то времЯ, о котором Я говорю, она
еще не могла предугадать этот неожиданный поступок, и  если  иной  раз  ее
мЯтущийсЯ дух отвлекалсЯ от мыслей об отступнике, то лишь длЯ того,  чтобы
кружить вокруг других  своих  жертв:  мужа,  Ћктавии,  которые,  возможно,
остались бы в живых, не встреть они на своем пути Ѓрижит Џиан. „умала  она
также о Њишель, о †ане, об аббате Љалю, на которого донесла...
   „о сих пор длЯ менЯ остаетсЯ загадкой одно  обстоЯтельство:  ведь  наша
мачеха могла бы найти себе опору и поддержку в лице духовного наставника в
это критическое длЯ нее времЯ. Ќо Я не знал, кто именно ее духовник,  даже
и не очень уверен, что у нее таковой был. ‚прочем, как мне кажетсЯ, даже в
те времена, когда  она  особенно  гордилась  своими  успехами  на  пути  к
совершенствованию и  когда  никто  еще  не  мог  предвидеть,  что  в  один
прекрасный день  ее  будут  терзать  все  фурии  больной  совести,  мачеха
исповедовалась гораздо реже, чем можно было этого ждать  от  особы,  столь
любЯщей афишировать свое благочестие. ‚ дни моего детства еще не угас спор
о том, как часто полагаетсЯ ходить к исповеди, спор, начавшийсЯ еще два  с
половиной века назад. ‚ наши дни верующий  католик  стараетсЯ  причащатьсЯ
свЯтых тайн как можно чаще, а сорок лет назад  страх  и  трепет  царили  в
отношениЯх между христианскими  душами  и  воплощенной  любовью,  каковаЯ,
согласно Янсенистской традиции, считалась неумолимой.
   ‚ерно одно: в том году, когда началсЯ  великий  пост  и  уже  близилась
пасха, страхи Ѓрижит Џиан переросли в ужас. Љак-то вечером она  без  стука
ворвалась ко мне в спальню. џ уже лег и читал роман ”романтена "„оминик" и
поднЯл  на  непрошеную  посетительницу  взглЯд,   затуманенный   картинами
воображаемого мира, откуда Я с трудом вынырнул наружу.
   - …ще не спишь? - спросила Ѓрижит робко и умолЯюще.
   Ћна прочла на моем лице выражение досады  грубо  оторванного  от  своих
грез человека. „ругое дело, если бы Я еще  не  лег,  тогда  Я  охватил  бы
голову обеими руками, заткнул бы пальцами уши, склонилсЯ  бы  над  книгой,
словом, одна моЯ поза отбила бы охоту вступать  со  мной  в  разговор.  Ќо
сейчас, лежа под одеЯлом, Я был безоружен.
   - Џослушай, ‹уи,  Я  хочу  попросить  у  тебЯ  совета...  ‚озможно,  ты
удивишьсЯ,  но  в  иные  минуты  как-то  перестаешь  видеть  Ясно.  Љакое,
по-твоему,  большее  из  двух  зол:  нарушить  требованиЯ  церкви   и   не
причащатьсЯ  на  страстной  неделе  или  же,  повинуЯсь  заповеди,  будучи
недостойной,  причаститьсЯ?..  Ќет-нет,  не  отвечай  так  сразу,  сначала
подумай хорошенько. ‚спомни-ка, что сказал апостол Џавел  о  тех,  кто  не
познает тела •ристова...
   џ ответил, что думать тут особенно нечего и что вопрос решаетсЯ просто,
достаточно покаЯтьсЯ в грехах свЯщеннику,  чтобы  на  нас  вновь  снизошла
благодать.
   - „лЯ тебЯ, ‹уи, дорогой, длЯ чистого сердца ребенка, может, это и так,
конечно, так!
   Ћна тЯжело опустилась на край моей постели. “селась,  видимо,  надолго.
“вы, пришлось отказатьсЯ  от  общества  "„оминика"  и  слушать  бессвЯзную
болтовню этой стареющей дамы.
   - Џрежде всего грехи должны быть совсем простые,  Ясно  распознаваемые,
четко определенные, так что можно было бы вложить их в четкую формулу.  Ќо
как же, по-твоему, Я могу растолковать какому-нибудь  свЯщеннику  все  то,
что менЯ мучает? —то он поймет из моих отношений с твоим отцом, с  ‹еонсом
и Ћктавией Џюибаро, с господином Љалю, с Њишель? џ уже трижды пыталась это
сделать: поочередно обращалась к простому  свЯщеннику,  к  доминиканцу,  к
иезуиту. € все трое, представь, решили, что Я из числа слишком совестливых
грешниц, а исповедники боЯтсЯ их как чумы  и  действуют  с  ними  оружием,
каковое лишь усугублЯет страх, а  именно  делают  вид,  что  не  принимают
всерьез их  самобичеваний.  ’аким  образом,  выходишь  из  исповедальни  в
твердом убеждении, что тебЯ не понЯли и что поэтому тебе не  будет  прощен
грех, раз сам свЯщенник не разобралсЯ в твоих словах... Ќу да,  ну  да,  Я
тоже поражена этим недугом, - помолчав, крикнула она. - Ќо самое главное -
знать, каетсЯ ли человек с чистыми намерениЯми или  нет;  если  мы  терпим
подобную  пытку,  это  не  означает  еще,  что  речь  идет  о   выдуманных
проступках...
   - ‚ таком случае, - прервал Я ее наставительным тоном, - речь  идет  не
просто о больной совести, но о раскаЯнии...
   - ’ы вложил персты в открытую рану, ‹уи. Њы  пытаемсЯ  себЯ  успокоить,
прибегаЯ к самым мЯгким терминам, ты прав, даже очень прав: Я  страдаю  не
от больной совести, а от угрызений, да, от ужасных  угрызений.  ’ы,  ты  с
первого слова сумел все понЯть  с  обычной  твоей  быстротой  соображениЯ,
которой так восхищалсЯ беднЯжка ‹еонс  Џюибаро.  Ђ  Я  отчаЯлась  что-либо
объЯснить  этим  неопытным  людЯм,  длЯ  которых  любой  грех  есть  легко
определЯемый поступок и которые не понимают, что зло может порой  отравить
всю жизнь, что зло  может  быть  многоликим,  невидимым,  необъЯснимым,  а
следовательно, его нельзЯ выразить словами, оно  в  буквальном  смысле  не
имеет названиЯ...
   Ћна замолчала, чуть привалилась ко мне, Я слышал ее бурное дыхание.
   - Њне пришла в голову одна мысль, - начал Я. (ЊенЯ  охватило  волнение,
знакомое мне еще с той поры, когда господин Џюибаро обращалсЯ ко мне как к
оракулу,  а  Я  старалсЯ  ослепить  его  своим  ответом,  в  равной   мере
неожиданным и мудрым.) - ‘вЯщенник, который мог бы  успокоить  вашу  душу,
должен не только знать вас уже давно, но ему также должны быть известны  в
мельчайших подробностЯх те событиЯ,  которые  вас  так  мучают.  „а-да,  -
настаивал Я, а  она  смотрела  мне  в  лицо  с  тем  выражением,  с  каким
безнадежно больные люди смотрЯт на  изрекающего  свой  приговор  врача,  -
господин Љалю знал все наперед, в последнем письме он  описывает  мучающий
вас недуг. Ќеважно, как его назвать - угрызениЯ совести  или  раскаЯние  в
содеЯнном: знаЯ причины недуга, он даст вам отпущение грехов.
   - Ђббат Љалю? „а что ты говоришь? €споведоватьсЯ у него мне после того,
что Я ему сделала...
   - €менно после того, что вы ему сделали.
   Њачеха поднЯлась и стала кружить по моей спальне. € простонала, что  ни
за что не посмеет...
   - Ѓезусловно, вам будет тЯжело, - настаивал Я, - но тем  большей  будет
ваша заслуга...
   Џри слове "заслуга" она вскинула голову.
   - „лЯ большинства людей это было бы выше их сил, но длЯ вас...
   Ћна снова выпрЯмила стан.
   - ‚ конце концов... - прошептала она. - ‚идимо, придетсЯ  ехать  к  его
брату... Ђ имеет ли он право  исповедовать?  -  допытывалась  она.  -  „а,
конечно, в пределах епархии...
   Ћна снова зашагала по комнате. џ нарочно громко зевнул  и  закуталсЯ  в
одеЯло.
   - ‡асыпаешь, ‹уи? Ќу, спи, спи, счастливое дитЯ.
   Ћна нагнулась над постелью, и ее шершавые губы коснулись моего лба.
   - Џризнайтесь, Я подал вам богатую мысль? - самодовольно спросил Я.
   Њачеха не ответила, толкуЯ и  перетолковываЯ  в  уме  мое  предложение.
“ходЯ, она потушила лампу, но, как только закрылась дверь, Я  снова  зажег
свет и снова "„оминик" увел менЯ далеко-далеко от этой измученной женщины.



15

   ‚ыйдЯ из  поезда,  который  привез  ее  от  аббата  Љалю,  Ѓрижит  Џиан
сообразила, что до обеда остаетсЯ еще часа  два,  поэтому  она  не  нанЯла
карету,  а  пошла  пешком  в  тумане,  среди  людской  толчеи,  по  ужасно
печальному  бульвару  ‘ен-†ан,  не  замечаЯ  того,  что  всегда  было   ей
ненавистно, увереннаЯ в том, что ей простились все грехи. ла  она  легкой
поступью, и впервые в жизни к порыву благодарности, возносившей ее к богу,
примешивалась смиреннаЯ человеческаЯ нежность. ‘ нее снЯли бремЯ боли, она
уже  не  страдала,  дышалось  ей  свободно.   €ной   раз   ее   охватывало
беспокойство, словно пронзительный зов: сумела ли она  во  всем  до  конца
признатьсЯ? Ќу да, конечно, впрочем, тот, кто выслушал ее,  уже  все  знал
наперед...
   Ћна  жадно  внимала  тому,  что  говорили  ей  в  промозглой   комнате,
побеленной известкой, скудно меблированной, где ее принЯл аббат  Љалю.  Ћн
не пыталсЯ ее  успокаивать,  но  пристыдил  Ѓрижит,  что  она  приписывает
слишком большое значение своим заблуждениЯм, как будто не знает, что  даже
наши грехи господь заставлЯет служить своим предначертаниЯм. Ћн умолЯл  ее
поглубже проникнутьсЯ собственным своим ничтожеством и не заменЯть прежние
иллюзии величавого продвижениЯ по пути совершенства убеждением в том,  что
нет ее греховнее. Ћн добавил, что Ѓрижит многое  может  сделать  длЯ  тех,
перед кем следует загладить причиненные ею обиды; в отношении мертвых  это
само собой понЯтно, но вот в отношении живых... "‚ы,  например,  могли  бы
помочь мне, - заверил он ее, - походатайствуйте за менЯ перед кардиналом".
(€ Ѓрижит сразу понЯла, что Љалю просит ее об этом ради нее же самой,  ибо
жалеет.) Ђ он и  не  добиваетсЯ  длЯ  себЯ  прощениЯ  у  высших  церковных
властей, а только просит разрешениЯ поселитьсЯ на свой счет между Ѓастид и
‘уй - в самом что ни на есть нищенском и заброшенном квартале,  снЯть  там
себе квартирку,  и  пусть  ему  разрешат  учить  детей  закону  божьему  и
отправлЯть службу. агаЯ в тумане легкой,  свободной  походкой  по  мокрым
тротуарам, Ѓрижит решила, что она сама покроет  все  его  расходы,  и  уже
рисовала в своем воображении, как новенький приход вырастет вокруг  аббата
Љалю.
   Ѓрижит Џиан уже успела заглЯнуть в  собор,  прежде  чем  закрылись  его
врата,  и  простоЯла  под  сводами   несколько   минут   неподвижно,   как
зачарованнаЯ, будто растерЯла все человеческие слова, потом вышла на улицу
и добралась до дому, даже не заметив, какой дорогой она идет.  ‚  передней
ноздри ее защекотал непривычный запах табака, и  она  сразу  опустилась  с
небес на грешную землю: кто это смеет курить в ее доме? Џрислушавшись, она
различила голос Њишель и еще какой-то незнакомый и тем не менее уже знала,
что он там, в ее гостиной, посмел прийти  сюда!  ‚  своем  письме  графинЯ
намекнула на возможное посещение юного ЊирбелЯ, но Ѓрижит ни на минуту  не
допускала мысли, что этот воришка наберетсЯ наглости и ЯвитсЯ к нам. Ђ  он
ЯвилсЯ! € мы его принЯли! ‡а этой самой дверью он непринужденно болтает  с
Њишель. Ѓрижит выпрЯмила свой стан. ‚ нашей прихожей,  освещенной  Язычком
газа, заключенным в стеклЯнный матовый шар, она вновь стала прежней,  той,
что пребывает в состоЯнии благодати, увереннаЯ в своем праве вмешиватьсЯ в
жизнь тех, кем она имеет право распорЯжатьсЯ. Ќо в то же времЯ в ней глухо
зарокотал тот праведный гнев, с которым ей было так трудно боротьсЯ, когда
кто-нибудь осмеливалсЯ нарушить ее приказ, увиливать от  выполнениЯ  того,
что она решила и предписала.
   Ѓрижит уже  схватилась  за  ручку  двери,  но  пальцы  ее  нерешительно
разжались. ‚опреки налетевшему  гневу  вновь  обретенный  душевный  покой,
глубокое умиротворение не покинули ее. ’е, что сидели сейчас  в  гостиной,
она знала это, тоже обвинЯли ее за  причиненное  им  зло.  Ћднако  в  этом
пункте совесть ее была чиста. Ђ  как  она  могла  себЯ  вести  иначе?  Ћна
охранЯла Њишель, совсем еще девочку,  как  охранЯет  роднаЯ  мать.  Ћднако
аббат  Љалю  придерживалсЯ  иного  мнениЯ,  и  она  отлично   знала,   что
представлЯет длЯ него юный Њирбель, хотЯ сегоднЯ даже имени  его  не  было
произнесено. Ќо многое из  того,  что  говорил  аббат,  было,  безусловно,
подсказано памЯтью об  этом  заблудшем  ребенке:  каждаЯ  судьба,  говорил
аббат, неповторима и исключительна, быть может, в этом-то и есть  одно  из
проЯвлений тайны милосердиЯ и справедливости, которые  учат  нас,  что  не
существует общего закона, дабы судить и  осуждать  людей;  каждый  из  нас
получает незавидное наследство,  отЯгченное  грехами  и  заслугами  нашего
рода, и мера сего не  может  быть  нами  установлена,  и  каждый  свободен
сказать "да" или "нет" в ту минуту, когда любовь господнЯ находитсЯ с  ним
совсем рЯдом; не можем мы присвоить себе право судить о  том,  что  именно
влиЯет на человека, предопределЯЯ его выбор. —ету  Џюибаро  имел  аббат  в
виду, когда сказал: "Ќе  следует,  подобно  слепорожденному  или  глухому,
встревать между двумЯ любЯщими существами, будь даже  их  любовь  во  зло.
‘амое главное - это сначала понЯть, что именно означает  их  встреча,  ибо
пути людские пересекаютсЯ не случайно..."
   ‘тоЯ под дверью, Ѓрижит Џиан слышала два голоса, звучавшие попеременно:
голос Њишель,  чуть  принужденный,  и  другой,  уже  мужской,  но  еще  не
установившийсЯ, с глухими раскатами. “же не гневаЯсь, а колеблЯсь,  Ѓрижит
присела на деревЯнный ларь. ’ак,  со  стороны  и  не  подумаешь,  что  она
подслушивает под дверью (она действительно не разбирала, о чем  говорЯт  в
гостиной), просто она замешкалась  в  прихожей,  потом  прошла  к  себе  в
спальню и долго, не зажигаЯ огнЯ, пробыла там одна, преклонив колени.
   †ан де Њирбель нарочно выбрал четверг длЯ встречи с  Њишель:  он  знал,
что  утрами  по  четвергам  она  свободна.  ‘начала  он  выразил   желание
повидатьсЯ со  мной.  Џервым  моим  побуждением  было  пойти  предупредить
Њишель, но Я сразу догадалсЯ, что она уже знает о приезде †ана в Ѓордо. …е
очень портила монастырскаЯ  форма.  ‚олосы  собраны  узлом  и  стЯнуты  на
затылке сиреневой лентой, завЯзанной  бантом.  €з-за  высоких  ботинок  на
пуговицах лодыжки казались толще, чем на самом деле. ЊенЯ не обманывало ее
наигранное   спокойствие.   Њы   понимали,   что    при    вечном    своем
недоброжелательстве наша мачеха может превратно истолковать этот визит,  и
потому заранее условились, что, как бы ни просил менЯ †ан, Я  не  уйду  из
комнаты до конца свиданиЯ.
   Њы вошли в гостиную. …ще не было четырех,  но  из-за  штор,  украшенных
плетением из золотого шнура и вышитых гладью, в комнате было почти  темно,
так что пришлось зажечь лампу. ‡апах керосина витал над выдвижным столиком
с  выжженными  узорами,  над   разрисованными   экранами,   свет   оживлЯл
раззолоченные кресла. Њирбель, безусловно, вырос и возмужал, зато лицо его
стало чересчур худым. ™еки ввалились, и нос - а мы помнили, что нос у него
горбатый, но небольшой -  теперь  казалсЯ  слишком  крупным.  Ќа  лбу  его
пролегли морщины, неожиданные у  восемнадцатилетнего  юноши.  Ќа  нем  был
новый костюм из магазина готового платьЯ, слишком широкий в плечах.
   Ћни, которые полюбили друг друга еще в ту пору, когда их тела не успели
сформироватьсЯ,  поглЯдывали  друг  на  друга   в   удивленном   молчании,
показавшемсЯ  мне  чересчур  долгим;  было  бы  лучше,  если  бы  две  эти
несчастные бабочки прошли в обратном порЯдке все этапы своего  превращениЯ
и сейчас достигли бы стадии детей, когда они были так дороги друг другу. €
несомненно, первыми узнали друг друга глаза, которые совсем не изменились.
   Ђ что касаетсЯ менЯ, то от детской моей ревности не осталось  и  следа,
мне хотелось только одного - стушеватьсЯ, стать  невидимым.  ‚прочем,  мне
удалось это без труда: с первых же  слов  остались  только  те  двое,  все
прочее  исчезло.  Ћднако  разговор  не  завЯзывалсЯ;  со   стороны   могло
показатьсЯ, будто они не знают, что сказать друг другу, - она, сидевшаЯ  в
кресле, и он, стоЯвший спиной к окну. Ќе спросив у Њишель разрешениЯ,  †ан
закурил сигарету. ‚ углу, куда Я забилсЯ, от  менЯ  ускользали  многие  их
реплики,  особенно  то,  что  говорил  †ан,  повторивший   несколько   раз
нетерпеливо  и  раздраженно:  "„а  не  в  том   дело...   ќто   совершенно
неинтересно", на что Њишель отвечала насмешливым тоном: "’ы так считаешь?"
џ догадалсЯ, что она намекает на аптекаршу. †ан засунул руки в карманы  и,
поднЯв  плечи,  покачивалсЯ  на  носках;  по  его  словам  выходило,   что
единственное бесспорное во всей этой истории - то, что Њишель не  захотела
больше знатьсЯ с ним, воспользовавшись первым попавшимсЯ  предлогом,  лишь
бы отделатьсЯ от него; впрочем, это вполне  естественно,  она  и  сама  не
верила ни минуты, что он ей дорог. Њишель перебила его  и  сказала  совсем
так, как когда они ссорились детьми: "€ ты еще менЯ обвинЯешь? Ќу, знаешь,
это уж чересчур! ђазве не ты первый..." € †ан раздраженно проговорил:  "’ы
злишьсЯ из-за этой дурацкой истории. „а пойми ты в конце концов,  что  длЯ
менЯ это все равно что  побить  стекла,  сбежать...  Њне  необходимо  было
вырватьсЯ из Ѓалюзака... €з-за тебЯ, потому что Я не  мог  выносить  такой
жизни. Ќу да, ну да, ты всему виной. ќта женщина?.. „а ты бы  сама  перваЯ
хохотала как сумасшедшаЯ, если бы видела нас с ней в Ѓиаррице, в гостинице
все считали, что Я ее сын. Ђ она не смела протестовать. ‚прочем, ее это не
задевало... Џоверь, ей было плевать на менЯ. Џросто Я не могу  тебе  всего
объЯснить..." € так как Њишель крикнула: "‚ерно, лучше даже не  пытатьсЯ",
- он заверил ее, что во всей этой истории ѓортензию ‚уайо интересовал лишь
аббат Љалю: "Ћна только о нем и  думала.  ‚от  сейчас,  говорила  она,  он
вернулсЯ домой, сейчас он все узнает. Љакова  будет  его  перваЯ  реакциЯ?
‘пособен ли такой человек заплакать?  ‚идел  ли  Я  когда-нибудь,  как  он
плачет? ‚от с какими вопросами она ко мне приставала. Ћна хотела сыграть с
ним злую шутку... а может, отомстить... Ќо за что? •отЯ бы за то,  что  он
носит сутану, она хотела причинить ему зло... ‚о всЯком случае, Я тут был,
если хочешь знать, ни при чем". Њишель возразила: весьма вероЯтно, что эта
женщина над ним смеЯлась, но он-то сам попалсЯ на удочку, вот что она  ему
никогда не простит. †ан принЯл эту гневную вспышку неожиданно кротко, и  Я
понЯл, что  объЯснЯлось  это  его  крайней  усталостью:  "‡ачем  же  тогда
спорить?" Ћн лично прекрасно знает, что  с  этим  покончено.  Њишель  даже
представлениЯ не имеет, что пришлось ему пережить, а он не может ей  всего
рассказать. …динственной его  нравственной  опорой  была  Њишель,  он  жил
мыслью, что  она  сохранит  ему  верность,  что  бы  ни  произошло...  Ќо,
естественно, он отлично понимает,  Њишель  переоценила  свои  силы:  разве
может молоденькаЯ девушка свЯзать свою судьбу с таким типом,  как  †ан  де
Њирбель! ’ого и глЯди, он увлечет ее и погубит.
   - ’ы все искажаешь, - стоЯла на  своем  Њишель,  упрЯмо  возвращаЯсь  к
разговору об этой женщине, об этой ‚уайо.
   € †ан жалобно простонал:
   - Ќичего ты не понимаешь...
   ’олько Я один, не участвовавший в этом словесном поединке,  проникал  в
суть вещей. џ понимал, что Њишель поражена тем же недугом, от  которого  Я
страдал из-за них, когда был еще ребенком. Њишель, с трудом признававшаЯ в
этом тощем юнце своего †ана, уже могла бы начать  сомневатьсЯ,  любила  ли
она его, если бы не тоска по нем, в какой она жила все последнее времЯ.  Ђ
†ан вроде бы не замечал ревности Њишель, взываЯ к ней  из  глубины  своего
одиночества: "Ѓери менЯ таким, каков Я  есть,  взвали  на  себЯ  заботы  о
больном юноше, потому что Я больной!" Ќо Њишель не услышала  этого  крика:
она уже была женщиной, одной из тех женщин, которые не  видЯт  ничего,  до
такой  степени  их   ослеплЯет   гнев,   подсказанный   плотью.   †енщиной
практической, положительной. "•орошенькое  дело,  еще  тебЯ  и  жалеть,  -
твердила она. - ‘коро ты скажешь, что тебе,  †ану  де  Њирбелю,  закон  не
писан". Ђ он не нашелсЯ, что ответить,  вернее,  не  находил  таких  слов,
которые могли бы тронуть эту упрЯмицу. ‘ удивлением  он  слушал,  как  она
говорит о преимуществах, которые дает его происхождение, его  богатство...
Љак втолковать ей, что им движет на самом  деле?  Ђ  движет  им  закон,  в
котором  одновременно  уживаютсЯ  неприЯтие  и  требовательность,   закон,
которого он еще и сам не понимал. Џосле долгого  молчаниЯ  он  проговорил:
"ЋбъЯсни мне, Њишель, почему Я был таким  ребенком,  которого  обЯзательно
надо было лупить, таким мальчиком, на которого  тыкали  пальцем,  которого
скот дЯдюшка решил вымуштровать... € потом, пойми ты, есть  вещи,  которых
ты не знаешь..." Њишель спросила, каких это вещей она не знает.
   †ан покачал головой не то чтобы в знак отказа  ответить,  как  Я  тогда
подумал, а желаЯ отогнать прочь картину, о которой позже, когда  мы  стали
неразлучными, он  рассказал  мне  подробно,  картину,  преследовавшую  его
словно наваждение: улочка в Ѓалозе,  заросли  крапивы  у  соборной  стены,
квадратнаЯ фигура мужчины в проеме окна и тоненькаЯ беленькаЯ  фигурка,  с
трудом протиснувшаЯсЯ между широким мужским плечом и стенкой. Џомолчав, он
добавил: "џ должен тебе вернуть... знаешь что?" Ћн имел в  виду  медальон.
Њишель запротестовала: "Ќет-нет, оставь себе". Ќо †ан уже расстегнул ворот
рубашки и пыталсЯ отцепить медальон от цепочки. Ќо после неловких  попыток
он отказалсЯ от дальнейшей борьбы, снова сел и замолк, понурив  голову.  џ
не сразу заметил, что он плачет. ’о, что не смогли сделать слова,  сделали
слезы: Њишель сдалась, но она не шагнула к нему, а он не поднЯлсЯ со стула
- этот материальный знак боли, причина  которого  была  непонЯтна  Њишель,
победил ее сопротивление, хотЯ она не уступила ни в одном из  пунктов.  Ќи
одна из ее обид не была забыта - всю свою  жизнь  Њишель  держала  их  при
себе, добавлЯЯ новые, рожденные совсем по иным поводам, и вскармливала ими
будущие ссоры. Ќо теперь он плакал, и  Њишель  физически  не  могла  этого
перенести. Ћна подошла ближе и, чуть нагнувшись над ним, утерла ему  слезы
своим маленьким носовым платочком. Ђ другой рукой провела по волосам †ана.
   џ отвернулсЯ, но видел Њишель и †ана в зеркало.  €  увидел  также,  как
открылась дверь из прихожей. Ќо в дверь так  никто  и  не  вошел.  †ан  де
Њирбель поднЯлсЯ. Ќа пороге поЯвилась Ѓрижит Џиан,  держа  в  обеих  руках
поднос с чашками и тартинками. џ догадалсЯ, что она не могла открыть двери
с такой ношей и ей пришлось поставить поднос  на  ларь.  “лыбались  только
губы, а глаза смотрели на нас хмуро.



16

   Ћбслуживала она нас со смиренной суетливостью, но не с той  прежней,  к
какой она прибегала, намереваЯсь наставить нас на путь истинный, а  может,
если и входил в ее поведение нравоучительный элемент, то не это  Я  ощутил
прежде всего, а крутую перемену, происшедшую  с  ней.  ‚ообще-то  люди  не
менЯютсЯ; теперь, в мои годы, Я уже не сомневаюсь в этом, но  нередко  они
начинают склонЯтьсЯ к тому, против чего до исступлениЯ боролись  всю  свою
жизнь. ќто вовсе не значит, что в любом случае верх берет  плохое  начало:
религиЯ тоже может служить длЯ них таким притЯгательным началом, и  многие
поддаютсЯ на ее благие соблазны.
   Ќа первых порах случай Ѓрижит Џиан был  совсем  иным,  хотЯ,  повинуЯсь
советам аббата Љалю, мачеха на наших глазах сложила с  себЯ  на  несколько
недель все свои высшие житейски" полномочиЯ и пыталась найти в самой  себе
источник внутренней веры. Ќо то, что она  собиралась  устранить  из  своей
жизни, как раз и составлЯло  в  ее  глазах  религию,  а  именно  все,  что
удовлетворЯло ее страсть к владычеству, к самоуправству, стремление никому
не уступить по части чистоты или совершенства.
   Љак сейчас вижу ее в нашей уродливой гостиной - вот она стоит, держа  в
каждой руке по  чашке  чаю.  ‚  течение  тех  нескольких  минут,  что  она
проторчала с нами в гостиной, рухнули все преграды, отделЯвшие  Њишель  от
†ана и менЯ от них двоих: перед лицом этой стареющей женщины мы  сразу  же
стали  единым  блоком  юных.  ’ак   три   звезды,   разделенные   безднами
пространства, кажутсЯ ближе друг к другу по отношению к четвертой,  совсем
от них далекой.
   Њачеха смотрела на нас с жадным вниманием, и поначалу Я не мог  понЯть,
откуда оно. "Ќаконец-то мы ее усмирили, теперь она сдалась!" - воскликнула
Њишель, как только мачеха удалилась.  Ќо  нет,  дело  тут  было  совсем  в
другом. Ѓезусловно, †ан передал ей милое письмецо от своей матери;  Ѓрижит
даже высказала пожелание, чтобы †ан из Ђнглии давал нам о  себе  знать  и,
таким образом, признала за ним  право  переписыватьсЯ  с  Њишель...  ‘мысл
этого кажущегосЯ поражениЯ открылсЯ  мне  полностью  в  те  два-три  года,
которые предшествовали моему  отъезду  в  Џариж.  ‚  течение  всего  этого
времени †ан из Љембриджа писал Њишель по  нескольку  раз  в  неделю.  Њало
сказать, что мачеха этому не препЯтствовала: она  буквально  целыми  днЯми
выслеживала Њишель, стараЯсь угадать по выражению ее лица, получила ли она
очередное письмо, что оно принесло сестре  -  радость  или  муки.  ‘ловом,
Ѓрижит Џиан ничего не желала упускать  из  этой  любви,  вернее,  из  этой
непрерывной грозы, историю которой Я как-нибудь расскажу.  "Ћна  радуетсЯ,
когда мне плохо..." - злилась Њишель. Ќет, Ѓрижит не радовалась: она  была
заинтересована и не просто, а страстно заинтересована.
   € еще Њишель говорила: "’еперь, когда Ѓрижит  не  может  больше  никого
мучить, она находит удовольствие в том, чтобы подсматривать за другими..."
ќти слова были, по-моему, ближе к истине. †изненные интересы  Ѓрижит  Џиан
сместились. ’еперь, когда она перестала самозабвенно трудитьсЯ  над  своей
власЯницей лжесовершенства, она на досуге  могла  присмотретьсЯ  к  другим
людЯм, наблюдать за теми странными играми,  в  которые  они  играют,  -  а
называютсЯ эти игры любовью. ђаньше Ѓрижит с  отвращением  сторонилась  их
долгие годы, даже не пытаЯсь проникнуть в  тайну,  скрывающуюсЯ  под  этим
словом.
   Њишель не только  не  трогал  повышенный  интерес  нашей  мачехи  к  ее
любовным делам, напротив, сестра приписывала ей  самые  недоброжелательные
мысли и всЯчески старалась скрывать  от  нее  историю  своих  отношений  с
†аном. Ќо Ѓрижит научилась разбиратьсЯ в каждой перемене  настроениЯ  моей
сестры, растолковывать каждое случайно вырвавшеесЯ  слово,  каждый  вздох,
даже молчание.
   Ћчевидно, мачеха упорЯдочила свою религиозную жизнь и,  возможно,  даже
чаще стала ходить к исповеди,  потому  что  ее  уже  не  мучили  угрызениЯ
совести. Ќо отныне она стала вести  как  бы  две  жизни:  выйдЯ  из  храма
божьего, проникала в другой мир, не имеющий ничего общего  с  небесами.  ‚
пЯтидесЯтилетнем возрасте она открыла длЯ себЯ художественную  литературу,
и Я часто заставал ее у себЯ в комнате, когда она рылась  в  моих  книгах.
—итала она так же, как ела,  -  с  детской  жадностью  заглатываЯ  двойные
порции: она старалась  наверстать  часы  и  дни,  потерЯнные  на  пустЯки,
впрочем, была достаточно проницательной, дабы относитьсЯ к  этим  пустЯкам
пренебрежительно. Џомню даже, каким жестом она  открывала  пачку  "хороших
книг".  Ѓрала  первый  попавшийсЯ   том,   сразу   же   начинала   читать,
перескакивала через две страницы, вздыхала, пожимала плечами. ’еперь она с
одинаковой  жадностью  хваталась  за  "Ђдольфа",  "‹илию  долины",   "Ђнну
Љаренину". џ потакал ее пристрастию  к  точному  описанию  чувств.  ЉаждаЯ
любовнаЯ историЯ привлекала  мачеху,  лишь  бы  только  автор  не  искажал
действительности.  ’ак  человек,  осужденный  на  сидЯчий   образ   жизни,
упиваетсЯ книгами  о  путешествиЯх,  но  требует  от  писателЯ  абсолютной
точности и правдивости описаний.
   ‘ аббатом Љалю она почти  не  встречалась.  …е  хлопоты  разрешить  ему
возглавить приход в ‘уй не увенчались успехом. ‚ысшее духовное  начальство
совершенно несправедливо приписало  перу  незадачливого  свЯщеннослужителЯ
Ядовитые  заметки,  публиковавшиесЯ  в  "Ѓатай"  и  задевающие  начальство
епархии. Ђббат Љалю принадлежал к числу  тех  наивных  людей,  которые  не
умеют сдержать  острого  словца  и  которые  скорее  согласЯтсЯ  пойти  на
виселицу, нежели  проглотить  оскорбление.  Ќа  его  беду,  кардинал  ‹еко
оставил  должность  прелата  Ђквитанского,  и  его  место  занЯл   человек
ограниченный и потому беспощадный. ‚озможно, когда-нибудь Я еще и расскажу
о восхождении свЯтого аббата Љалю на ѓолгофу. Џока что он ждал со  днЯ  на
день отстранениЯ от должности и допекал Ѓрижит  Џиан  рассказами  о  своих
горестЯх; из поездок к нему она возвращалась  разочарованной,  но  уже  на
следующий день забывала обо  всем,  кроме  любви  Њишель,  или  с  головой
окуналась в чужие судьбы, чуть ли не до зари читаЯ романы.


   Ќе то чтобы в ней полностью умерла фарисейка, напротив,  она  гордилась
теперь тем, что, не утратив былой проницательности, способна Ясно видеть и
осуждать себЯ. Ћна не допускала  мысли,  что  на  свете  существует  много
таких, как она: шутка  ли,  в  пЯтьдесЯт  лет  верующаЯ  христианка  вдруг
убеждаетсЯ, что всю жизнь шла неверным  путем.  „аже  самой  себе  она  не
признавалась,  что  ей  приЯтно  именно  то,  что  теперь  она  никого  не
наставлЯет. Џравда, иной раз ее охватывала глубокаЯ  печаль  при  мысли  о
минувших годах.
   Џомню, мы возвращались с похорон  моего  опекуна  мэтра  Њальбека.  …го
принесли домой с перекошенным ртом от его любовницы. Џосле  него  осталось
довольно запутанное наследство, так как втайне от всех  он  вел  беспутный
образ жизни. "Ђ все-таки этот Њальбек, - вдруг сказала  мне  Ѓрижит  Џиан,
когда мы ехали в карете с кладбища, - а все-таки этот Њальбек,  он  хорошо
пожил..." џ запротестовал:  разве  это  значит  жить?  Њачеха  сконфуженно
замолчала, потом стала менЯ уверЯть,  что  Я  ее  плохо  понЯл,  о  людЯх,
ведущих широкий образ жизни, обычно говорЯт: такой-то хорошо пожил, только
это она и имела в виду. ђазумеетсЯ, говорила она искренне  и,  однако,  не
переставала удивлЯтьсЯ тому, что  Я  так  усидчиво  занимаюсь.  "‚едь  все
мужчины ужасные шалопаи", - твердила она совсем не тем Ядовитым тоном, как
раньше, напротив, с улыбкой. Љогда Я поселилсЯ в Џариже,  где  поступил  в
Џолитехнический институт, во времЯ моих коротких посещений Ѓордо мачеха не
отставала  от   менЯ   с   вопросами   весьма   настойчивыми,   но   ловко
завуалированными. Ћна ничуть не сомневалась, что Я веду в  столице  жизнь,
полную страстей и интрижек,  и  оживленно  переписывалась  с  графиней  де
Њирбель насчет нас с  †аном  (в  девЯтьсот  десЯтом  году  мой  друг  тоже
переехал в Џариж). ‡десь Я снова воздержусь от рассказа об этих  парижских
годах, сделаю Я это когда-нибудь  потом.  “помЯну  лишь  одно-единственное
приключение, и то лишь потому, что в него вмешалась  Ѓрижит,  и  именно  в
этом случае особенно Ярко  проЯвили  себЯ  перемены,  происшедшие  с  этой
женщиной.
   ‘ самой ранней своей юности Я носилсЯ  с  мыслью  о  женитьбе;  мне  не
терпелось поскорее вкусить опыт счастьЯ, и Я находилсЯ в условиЯх, которые
редко  выпадают  на  долю  моих  сверстников,   однако   одержимость   моЯ
объЯснЯлась совсем другим - тайными муками сердца, и Я боЯлсЯ погибнуть от
них. ’еперь Я мог бы вполне применить к тогдашнему своему состоЯнию  слова
Ќицше, которыми он так глубоко охарактеризовал французский  XVII  век:  "‚
нем много от хищного  зверЯ,  много  от  самоистЯзаний  аскета,  решившего
обуздать себЯ".
   Љогда один мой приЯтель заговорил со мной о своей кузине,  рожденной  в
артистической, но богатой среде, когда он стад превозносить ее до небес, Я
сразу попалсЯ на удочку, с первой же встречи, даже не разглЯдев ее толком.
Ќедаром Я жил в такой интимной близости с богом, недаром верил, что ничего
не может со мной случитьсЯ без вмешательства ‚ездесущего, верил, что никто
не сможет войти в мою жизнь, не будучи, так сказать, посланцем небес, и не
удивительно, что Я приготовилсЯ к встрече с этой девушкой, как к встрече с
ангелом-освободителем. "Ћни опережают менЯ, эти глаза, полные  света!"  Ќо
если быть до конца откровенным, эта моЯ мадонна  и  муза  оказалась  менее
решительной и более норовистой, чем бы мне хотелось. …ще  ничего  не  было
решено, как она уже потребовала путешествиЯ по отландии.  Ќо  моЯ  любовь
прекрасно уживалась с постоЯнными разлуками и неурЯдицами,  ставила  их  в
заслугу этой юной и весьма возвышенной особе.
   џ и не догадывалсЯ, что за  ширмой  возвышенности  эти  крупные  буржуа
взвешивали все "за" и "против"  и  осторожно  ко  мне  присматривались.  џ
считалсЯ богатым, но семьЯ наша  была  провинциальнаЯ  и  уважаемаЯ  -  не
более. Њожно ли делать ставку на такого, как Я? ќти  люди  принадлежали  к
числу тех просвещенных парижан, которые знают, что искусство и  литература
дают в будущем  человеку  со  спекулЯтивной  жилкой  возможность  получать
прибыль.  Ћни  уже  тогда  шли  на  риск,  покупаЯ  полотна  Њатисса.   Ќо
представлЯю ли Я реальную  ценность?  ЏугаЯсь  моего  нетерпениЯ,  они  не
знали, на  что  решитьсЯ,  и  всЯчески  изощрЯлись,  желаЯ  держать  менЯ,
дурачка, в состоЯнии неопределенности. …два Я заговаривал о  разрыве,  они
удваивали свои авансы, и дело дошло до того, что,  когда  стало  известно,
что мачеха получила откуда-то довольно  неприЯтные  сведениЯ  о  состоЯнии
здоровьЯ их семьи, они умолЯли менЯ пойти расспросить их врача,  которого,
по их уверениЯм, они освободили от профессиональной тайны.
   €ногда мне кажетсЯ, что все эти поступки, все  эти  нелепые  и  гнусные
демарши мне просто  пригрезились.  Љак  сейчас  вижу,  Я  сижу  за  столом
напротив этого коновала, готового с ледЯным равнодушием отвечать на  любые
вопросы, какие Я соблаговолю  ему  задать.  ‚се  это  кончилось  последним
свиданием, из которого Я вышел уже женихом, и душераздирающим  письмом  от
моей невесты. Ќо на следующее утро - крутой поворот! Њне отказали, даже не
извинившись, не объЯснившись... "‡начит, во мне все дело",  -  думал  Я  и
решил, что  не  могу  нравитьсЯ  женщинам  вопреки  весьма  обнадеживающим
доказательствам обратного. ЏодобнаЯ неудача сводила на нет в  моих  глазах
все прочие благоприЯтные знаки вниманиЯ. …сть же во мне что-то такое,  что
отвратило от менЯ даже ангела. Ќеисцелимый романтизм юности! “ всех у  нас
в крови было это убеждение в своей несостоЯтельности, в том, что наш  удел
- одиночество и безнадежность!
   џ кратко известил мачеху об этом разрыве сразу  же  после  помолвки.  €
ждал от нее соболезнующего письма, и вдруг, к  великому  моему  удивлению,
она сама прикатила в Џариж. ЊоЯ незадача, видимо, задела ее за живое.  Ћна
пылко  изъЯвлЯла  мне  свое  сожаление  и  несколько  раз  намекнула,  что
опасаетсЯ с моей стороны отчаЯнного шага. …е нескромные утешениЯ  нагонЯли
на менЯ смертную  тоску,  а  также  показали  мне,  что  Я  вовсе  не  так
несчастен, как подумалось было мне сгорЯча, и что страдает главным образом
мое уЯзвленное самолюбие. Ѓрижит увезла менЯ в ‹аржюзон. џ чувствовал, что
моЯ рассудительность ее разочаровала.  Ќо  в  течение  лета  одиннадцатого
года,  на  редкость  знойного,  мачехе  пришлось  покоритьсЯ   непреложной
очевидности:  Я  не  только  не  был  сражен   насмерть   своим   любовным
злоключением, напротив, с каким-то Яростным неистовством требовал от жизни
всех и всЯческих реваншей. ќтим летом Я прочел  подрЯд  всего  Ѓальзака  и
почерпнул в его творениЯх опасное противоЯдие. ‘ам  по  себе  писатель  не
может быть ни моральным, ни аморальным: он оказывает на нас влиЯние только
в зависимости от нашего личного предрасположениЯ. ‚ том состоЯнии духа,  в
каком Я тогда находилсЯ, Ѓальзак хоть и привЯзал менЯ к жизни, но  заразил
цинизмом мой еще полудетский ум, и Я восхищалсЯ расчетливостью и хитростью
юных честолюбцев.
   €менно в это времЯ Ѓрижит Џиан  начала  отходить  от  менЯ.  ‚идимо,  Я
разрушил то представление о любви, какое она себе  создала.  ’еперь  самой
ненавистной длЯ нее чертой любого человека  было  отсутствие  страсти.  …й
непереносима была мысль, что Я так быстро утешилсЯ. ‘казать мне это в лицо
она не решалась, но Я прекрасно чувствовал, что она презирает менЯ за  то,
что Я не принадлежу к клану мучеников. џ тогда еще  и  сам  не  знал,  как
жестоко она ошибаетсЯ.
   ‹етние каникулы одиннадцатого года  Њишель  проводила  в  ‹а-„евизе,  у
Њирбелей. ’ак что мачехе, да и мне тоже, оставалось лишь одно прибежище  -
книги. Џечаль ее росла с каждым днем. “же в ту пору она стала пренебрегать
религиозными обЯзанностЯми.  ‚се  ее  разговоры  неотвратимо  клонились  к
единственной теме: ее наваждением стала  человеческаЯ  страсть.  Ќесколько
раз она заговаривала со мной  о  моей  покойной  матери,  говорила  о  ней
враждебно, но с восхищением и завистью. Ќо гораздо  чаще,  обессилев,  она
сидела в полутемной прихожей, и только внезапные приливы крови  окрашивали
румЯнцем ее обычно матовые щеки.
   ‘ детства неврастеники внушали мне  ужас,  поэтому  отъезд  в  Џариж  Я
воспринЯл как освобождение. ’еперь мы с мачехой почти  не  переписывались,
только изредка обменивались полуофициальными письмами.  Њишель,  ожидавшаЯ
окончаниЯ срока военной  службы  †ана,  а  следовательно,  и  их  свадьбы,
по-прежнему жила на €нтендантском бульваре. ‚ своих письмах  она  намекала
на "невероЯтную историю с Ѓрижит", но решилась рассказать  ее  мне  только
лично, когда приехала в Џариж погостить у ‹а Њирандьезов.
   €сториЯ и впрЯмь до того невероЯтнаЯ, что, выслушав ее, Я  молча  пожал
плечами. —тобы наша мачеха влюбилась в своего врача, которому было уже  за
шестьдесЯт, - все это выдумки Њишель, - но в Ѓордо Я сам смог убедитьсЯ  в
этом собственными глазами. Љазалось  бы,  чего  естественнее  -  стареющаЯ
женщина привЯзалась к человеку, который ее лечит, но нет, тут было другое,
тут была дикаЯ, безумнаЯ любовь  -  и  (вот  это-то  самое  удивительное!)
любовь счастливаЯ, разделеннаЯ. Ќет-нет, конечно, в их отношениЯх не  было
ничего  предосудительного:  доктор  †еллис,  пламенный  гугенот,   имевший
пациентов в самом высшем протестантском обществе  города  Ѓордо,  был  вне
всЯких подозрений, но так как с женой, покрывшей его имЯ позором,  он  уже
давно жил в разводе, так как ему  приходилось  кормить  целую  кучу  своих
детей, уже взрослых и даже женатых, но неустроенных  и  вечно  чего-то  от
него требовавших, до чего же  сладостно  было  ему  на  склоне  лет  найти
существо более сильное, более вооруженное против житейских невзгод, чем он
сам, и стать единственным помыслом  этой  женщины;  он  виделсЯ  с  Ѓрижит
каждый день, ничего не предпринимал, не испросив предварительно ее совета.
ќти два одиноких созданиЯ не стеснЯлись словесного выражениЯ своих чувств,
не боЯлись они также показатьсЯ смешными. Љогда их дышавшие нежностью лица
склонЯлись друг к другу, ни один не замечал  в  любимых  чертах  признаков
наступившей старости. Ћни жили друг длЯ  друга,  эти  два  чистых  сердцем
существа,  окруженные  злобствующими  родственниками,  среди  насмешливого
шепота городских сплетников.


   †ан служил уже последний год, и свадьбу  решено  было  отпраздновать  в
октЯбре. Ћбе  семьи  устроили  торжественные  обеды,  обменЯлись  брачными
контрактами. Ѓрижит Џиан, которой пришлось заменить  Њишель  родную  мать,
согласилась на эту роль  неохотно.  ‘трасти  падчерицы  уже  перестали  ее
интересовать, но  особенно  она  сожалела  о  том,  что  неосторожно  дала
обещание на дарственную,  так  как  в  свое  времЯ  тешилась  мыслью  этим
способом загладить зло,  причиненное  ею.  ‹ичное  состоЯние  Ѓрижит  было
меньше, чем наше, ей осталось денег в обрез (а  спохватилась  она  слишком
поздно), капиталов достало только на то, чтобы купить  небольшой  участок,
примыкавший к  частной  лечебнице  доктора  †еллиса.  ѓрафинЯ  де  Њирбель
заЯвила, что, по ее мнению,  "это  в  корне  менЯет  проблему".  ‚  глазах
графини недоданные полмиллиона усугублЯли мезальЯнс.
   Ѓрижит притворЯлась, что ничего не слышит, не понимает никаких намеков,
стараЯсь избежать любых стычек, которые могли бы омрачить  ее  странное  и
глубокое счастье. Ђ счастье это, если перевести его  в  зрительный  образ,
представлЯло собой шестидесЯтилетнего коротконогого толстЯчка и скрывалось
под тесноватым сюртуком;  крашенаЯ  бородка  на  безволосом  строгом  лице
придавала ему известное сходство с канцлером Њишелем де ‹'Ћпиталь; говорил
он много  и  красноречиво  и  не  слушал  никого,  кроме  Ѓрижит,  но  она
предпочитала  молчать  и  впитывала  каждое  слово  своего  возлюбленного.
Ѓеседовали они о самых возвышенных предметах  и  касались  даже  теологии.
Ќаша мачеха вдруг обнаружила, что ей доступна логика кальвинизма, хотЯ  ни
одна из сторон не имела тщеславных притЯзаний обратить другую в свою веру:
либо оба они относились с уважением к религии, которую исповедовал другой,
либо вопросы такого сорта уже не слишком их  тревожили;  годы  научили  их
ценить каждую минуту, и ничто не должно было отвращать  их  от  главной  и
единственной потребности, каковой стала длЯ них любовь.
   ‘ этих пор Ѓрижит отдалилась от нас. ЃываЯ проездом в Ѓордо, Я даже  не
останавливалсЯ на €нтендантском бульваре, мою бывшую комнату превратили  в
спальню доктора †еллиса, и он ночевал там,  когда  задерживалсЯ  в  городе
после посещениЯ театра или концерта, куда они ходили вместе с Ѓрижит,  ибо
он, сам страстный любитель музыки, приохотил к ней нашу мачеху. ЂвтомобилЯ
у доктора не было, а была старенькаЯ  двухместнаЯ  старомоднаЯ  карета,  -
когда видишь такую на улице, с первого взглЯда понимаешь, что  едет  врач;
естественно, путь от центра города до его больницы отнимал много времени.
   ‚овсе не обЯзательно, чтобы седовласые старички влюблЯлись в юных  дев,
равно как и дамы на возрасте - в юнцов.  Ќередко  бывает  так,  что  после
поисков, длЯщихсЯ всю жизнь, мужчина и  женщина  случайно  встречают  друг
друга в сумерках своего заката. ‘трасть их выигрывает в отрешенности  и  в
безразличии ко всему прочему. ‚едь им отпущено  так  мало  времени.  Џусть
смеютсЯ люди, они же не знают, что таитсЯ в глубине этих сердец.  Љогда  Я
изредка поЯвлЯлсЯ на €нтендантском бульваре, Ѓрижит смотрела на менЯ  даже
с жалостью: из нас двоих Я был беднЯком. ’олько иногда давали  себЯ  знать
грозные стороны ее  натуры,  когда,  например,  разговор  заходил  о  моей
покойной матери или о Џюибаро, о людЯх,  которым  ей  нечего  было  сейчас
завидовать и которые не познали,  подобно  ей,  всех  упоений  разделенной
любви.
   ‚сЯкий раз, когда  в  глазах  Ѓрижит  под  ее  густыми,  сросшимисЯ  на
переносице бровЯми загоралсЯ жестокий пламень, Я злилсЯ и даже осмеливалсЯ
намекать, что существует такой аспект любви, какого ей никогда не  узнать.
џ нащупал слабинку  в  ее  горделивой  и  удовлетворенной  страсти:  ежели
страсть не воплощаетсЯ физически, она просто  фантом,  призрак,  внушал  Я
мачехе. Љоль  скоро  мы  не  находим  гибели  или  воскресениЯ  в  любимом
существе, нам остаетсЯ лишь опьЯнЯть себЯ словами, жестами, но никогда  мы
не узнаем, действительно ли мы изведали страсть... Ѓрижит прерывала  менЯ:
"’ы сам не знаешь, что говоришь... Ќе знаешь, о чем  идет  речь..."  €  на
лице ее поЯвлЯлось привычное выражение брезгливого ужаса, как в былые дни,
когда при ней касались запретных тем.
   ‘ейчас менЯ мучает совесть при мысли, зачем Я своими  намеками  омрачал
ее радость, ибо примерно в то же самое времЯ, когда  Я  читал  ей  мораль,
Њишель сообщила мне, что идиллию наших ”илемона и Ѓавкиды  нарушают  порой
первые  грозы.  ‚озможно,  Ѓрижит  стала  выражать  в  присутствии  своего
возлюбленного  кое-какие  сожалениЯ,  предъЯвлЯла  к   нему   определенные
требованиЯ. Ѓоюсь даже мысленно представить себе эти жалкие  попытки,  эти
уродливые гримасы тел, состарившихсЯ раньше, чем состарились  одушевлЯвшие
их сердца. ћность, котораЯ мучаетсЯ своими муками (а Я как  раз  мучилсЯ),
гнушаетсЯ удовлетворенной любви стариков.
   Ќа доктора †еллиса наседали его дети и старшие из его  внуков.  Џокупка
участка, смежного с лечебницей, а было это накануне свадьбы Њишель, только
подлила масла  в  огонь.  Љ  доктору  был  откомандирован  один  из  самых
уважаемых пасторов Ѓордо, домочадцы †еллиса обратились к Њишель с письмом,
где умолЯли ее направить к мачехе свЯщенника, которому бы она  доверЯла  и
который мог бы наставить ее на путь истинный. Џроизошло это как раз тогда,
когда аббата Љалю лишили права служить мессы, и, так как он был отстранен,
хотЯ и  не  отлучен,  каждое  утро  в  часовне  неподалеку  от  факультета
словесности в момент  причастиЯ  опозореннаЯ  его  сутана  терЯлась  среди
черных платьев старушек  прихожанок;  он  проходил  к  алтарю  под  градом
любопытных или жалостливых взглЯдов, и лицо его было ликом ангела.


   „омашние доктора не  успели  прибегнуть  к  помощи  аббата  Љалю.  …сли
воспользоватьсЯ легкомысленным до жестокости словцом графини  де  Њирбель,
все  устроилось  само  собой:  как-то  вечером,  уже  у  самой  лечебницы,
автомобиль врезалсЯ в карету доктора, и он был убит на месте. Ќаша  мачеха
узнала об этом происшествии на следующий день из газет. Џо городу  ходили,
конечно, сильно приукрашенные слухи о том, как Ѓрижит Џиан, не помнЯ  себЯ
от горЯ, не надев даже шлЯпки, примчалась во флигель,  где  жили  †еллисы;
уверЯли, будто старший сын доктора  пыталсЯ  было  преградить  ей  вход  в
комнату,  где  лежал  покойник,  но  она  отшвырнула   его   и,   разметав
родственников, стоЯвших чуть ли не цепью, ворвалась в  спальню,  упала  на
бездыханное тело, не проронив ни слезинки, не крикнув, и только  силой  ее
удалось оторвать от покойного.
   Љак раз в это времЯ Я гостил у друзей на Љап-Њартэн  и  счел,  что  это
печальное событие официально не имеет ко мне никакого отношениЯ и ехать  в
Ѓордо мне незачем. Џоэтому Я ограничилсЯ тем, что  послал  мачехе  письмо,
написанное с огромным трудом и оставшеесЯ без ответа. Ќо так как Њишель  и
†ан совершали по Ђлжиру свадебное путешествие, мысль о  Ѓрижит  все  времЯ
точила менЯ. Џо не зависЯщим от менЯ обстоЯтельствам Я вынужден был  ехать
прЯмо в Џариж, минуЯ Ѓордо, и,  таким  образом,  не  удостоверилсЯ  лично,
сохранила ли рассудок наша мачеха. ќту мучительную повинность  Я  выполнил
только в начале весны.
   ‘лужанка, не знавшаЯ менЯ в лицо, оставила менЯ одного  в  прихожей.  џ
услышал возглас мачехи: "Ќу конечно, пусть войдет!"  €,  не  уловив  в  ее
голосе никаких перемен, Я почувствовал огромное облегчение. Њачеха  сидела
на  своем  обычном  месте  перед  письменным  столом,  уже  не  заваленным
циркулЯрами и приглашениЯми на благотворительные базары. Ћна не постарела.
Ќе сразу Я заметил, что  она  стала  причесыватьсЯ  по-прежнему,  поднЯтые
волосы, увенчанные буклЯми, открывали большие уши и лоб красивой лепки. Ќа
камине возле букета сирени стоЯл фотографический портрет доктора  †еллиса.
Ќичто в облике мадам Ѓрижит не  говорило  о  смЯтении  или  растерЯнности.
Џлечи ее прикрывала строгаЯ пелеринка лиловой шерсти. Џри  моем  поЯвлении
она положила на стол четки, те  самые,  которые  Я  помнил  еще  ребенком.
Џервым делом она извинилась, что  не  ответила  на  мое  письмо,  и  самым
естественным тоном добавила, что находилась несколько недель  в  состоЯнии
прострации и только с большим трудом ей удалось справитьсЯ с собой.
   - Ђ сейчас? - спросил Я.
   Ћна задумчиво поглЯдела на менЯ.
   - …сли бы господин Џюибаро был здесь, он навернЯка сказал  бы,  что  ты
один способен понЯть...
   Ћна спокойно улыбнулась.
   - ‚се дело в том, - продолжала она, - что Я его не потерЯла... Ћб  этом
Я ни с кем говорить не могу... Ќикогда, даже во времЯ своего существованиЯ
на нашей земле, дорогой мсье †еллис не был мне так близок, как сейчас. …ще
при жизни он начал выполнЯть свою миссию в отношении менЯ, ту, какаЯ  была
ему предназначена, но мы  только  ничтожнаЯ  плоть...  „а,  нас  разлучала
плоть, зато теперь нас ничто не разлучает...
   …ще долго распространЯлась она на эту тему, и Я  подумал  сначала,  что
это просто хитрый маневр скорби,  похищающий  у  смерти  дорогого  доктора
†еллиса. Ќо через  несколько  дней  мне  пришлось  признать,  что  обычнаЯ
человеческаЯ любовь успела произрасти на  бесплодных  полЯх  затЯнувшегосЯ
фарисейства и что с "гроба повапленного" наконец, была снЯта крышка  и  он
стоЯл отверстый. ‚озможно, там лежало несколько костей, немножечко  праха.
‘лучалось,  что  грозные  брови,  как  в  прежние  времена,  сходились   к
переносице над огневыми очами. €ной раз давнЯЯ незаживающаЯ обида вырывала
из ее уст горькие слова. Ќо "дорогой мсье †еллис" был здесь, был рЯдом,  и
он вел мадам Ѓрижит к небесному успокоению.


   Џисьмо от графини де Њирбель срочно призывало  менЯ  в  ‹а-„евиз,  куда
только что и задолго до назначенного срока  вернулись  Њишель  и  †ан.  €х
неожиданный приезд менЯ встревожил. џ тотчас же выехал из  Ѓордо  и  сразу
попал в самую гущу драмы новобрачных, о чем Я когда-нибудь расскажу особо.
џ стал неизменным спутником их трагедии:  менЯ  втЯнуло  в  вихри  ссор  и
примирений,  и  стареющаЯ  женщина  с  €нтендантского  бульвара,  насквозь
пропитаннаЯ чуть слащавым посмертным обожанием  "дорогого  мсье  †еллиса",
отошла  в  моей  памЯти  на  задний  план.  ‘траннаЯ  мне  выпала  участь:
беспрерывно метатьсЯ от †ана к Њишель и обратно, парировать удары, которые
наносили друг другу эти  два  слепца,  -  участь,  особенно  страннаЯ  длЯ
молодого человека, ибо он тоже страдал, но страдал в одиночку и  никто  не
приходил ему на помощь.
   Ћт этого полусна всех нас разбудила мобилизациЯ, объЯвленнаЯ 2  августа
1914 года. ‘ловно под ударом грома стихли  тысЯчи  личных  драм,  подобных
нашей. ђазворошило все наши норы, и нас вытолкнуло на свет божий из болота
темных  наших  страстишек,  нас,  глупых,   ослепленных   этим   безмерным
несчастьем, его и сравнивать-то было стыдно с теми горестЯми, что мы  сами
себе напричинЯли. џ рассталсЯ с †аном  и  Њишель,  которые  уже  не  могли
мучить друг друга в те минуты, когда им предстоЯла разлука; и тут только Я
постиг всю глубину своего одиночества, - оказываетсЯ, мне не  с  кем  было
проститьсЯ, кроме одной Ѓрижит Џиан.
   Ћна сгорбилась, похудела. Џривлекла менЯ к своей груди и  расплакалась;
помнитсЯ, Я удивилсЯ ее слезам. €мЯ мсье †еллиса не  было  произнесено  ни
разу, и Ѓрижит пеклась обо мне, как роднаЯ мать. Џозже Я  узнал,  что  как
раз в это времЯ она часто виделась с аббатом Љалю, который снова  вошел  в
милость к епархиальному начальству, помогала ему, но  конец  его  был  уже
близок.
   Ќа фронт она то и дело посылала мне посылки, письма, главной  их  темой
было мое здоровье, вопросы, в чем Я нуждаюсь. ‘вой первый отпуск с  театра
военных действий Я провел у Ѓрижит Џиан. ‡а несколько дней до того  у  нее
на руках скончалсЯ аббат Љалю, и она рассказала мне  о  его  смерти  почти
сухо, без обычной нравоучительной подоплеки. Џо ее словам, аббат не только
стал меньше ростом, его вообще словно бы уже не было на нашей  земле.  …го
мучала жесточайшаЯ груднаЯ  жаба,  приступы  которой  бросают  больного  в
пароксизме мук к открытому окну. Ќо стоило ему хоть чуточку отдышатьсЯ,  и
он уверЯл, что еще может переносить страданиЯ.  Ќа  столе  у  него  стоЯла
фотографическаЯ карточка: Я  сделал  этот  снимок  давным-давно  в  садике
Ѓалюзака, и изображал он  †ана  и  Њишель:  босоногие  и  скривившиесЯ  от
солнца, они тащили вместе лейку с  водой.  Ѓрижит  добавила,  что  вопреки
своим непомерным мукам аббат Љалю отнюдь не внушал жалости.
   Њачеха не  уклонЯлась  от  разговора,  когда  Я  намекал  на  прошедшие
событиЯ, но Я понЯл, что она отрешилась даже от своих  ошибок  и  во  всем
положилась на небесное  милосердие.  Ќа  закате  своих  дней  Ѓрижит  Џиан
наконец-то понЯла, что не следует человеку быть лукавым рабом, старающимсЯ
пустить пыль в глаза хозЯину своему и  выплачивающим  всю  свою  лепту  до
последнего обола, и что отец небесный  не  ждет  от  нас  того,  чтобы  мы
аккуратно вели мелочной счет своих заслугам. Ћтныне она знала,  что  важно
лишь одно - любить, а заслуги уж как-нибудь накопЯтсЯ сами.
Last-modified: Mon, 03 Sep 2001 17:42:59 GMT
Ћцените этот текст: