        ”рансуа Њориак. ”арисейка

   -----------------------------------------------------------------------
   Francois Mauriac. La pharisienne. Џер. с фр. - Ќ.†аркова.
   ‚ кн.: "”рансуа Њориак". Њ., "Џрогресс", 1971.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 3 September 2001
   -----------------------------------------------------------------------


        1

   - Њальчик! Џодойди-ка сюда!
   џ обернулсЯ в полной уверенности, что зовут кого-то из моих  товарищей.
Ћказалось, нет, звали как раз менЯ - это, улыбаЯсь, окликнул  менЯ  бывший
папский зуав. ‚ерхнюю его губу пересекал шрам, и улыбка поэтому получалась
ужасно мерзкаЯ. Џолковник граф де Њирбель поЯвлЯлсЯ раз в неделю во  времЯ
переменки, когда наши средние классы выпускали во двор. …го подопечный †ан
де Њирбель - обычно в переменку он отбывал  очередное  наказание,  стоЯ  у
стены, - медленно делал шаг навстречу грозному дЯде. Њы издали следили  за
тем, как он шел на расправу. Ќаш учитель господин ђош в качестве свидетелЯ
обвинениЯ раболепно отвечал на  вопросы  полковника,  высокого  крЯжистого
старика  с  "кронштадткой"  на  голове  и  в  сюртуке   военного   покроЯ,
застегнутом до самого подбородка, под мышкой он,  по  обыкновению,  держал
хлыст, сплетенный, вероЯтно,  из  бычьих  жил.  ‚  том  случае,  если  наш
соученик †ан вел себЯ плохо и  переходил  все  границы",  он  под  конвоем
господина ђоша и своего опекуна плелсЯ через весь двор.  Ќа  наших  глазах
всЯ троица исчезала  в  подъезде  левого  крыла  зданиЯ  и  подымалась  по
лестнице, ведущей  в  дортуары.  Њы  бросали  игры  и  стоЯли  неподвижно,
прислушиваЯсь к длинному жалобному вою -  так  скулит  побитаЯ  собака  (а
может, это  нам  только  казалось...).  —ерез  некоторое  времЯ  поЯвлЯлсЯ
господин ђош, рЯдом с ним шествовал полковник, и на его побагровевшем лице
шрам казалсЯ совсем  белым.  Ѓелки  светло-голубых  глаз  чуть  наливались
кровью.  ѓосподин  ђош  шагал,  повернувшись  к  полковнику  всем   телом,
внимательно прислушивалсЯ к его словам, подобострастно  хихикал.  Џожалуй,
нам, ученикам, представлЯлсЯ единственный  и  неповторимый  случай  видеть
ухмылку  на  этой  ненавистной  бледной  физиономии  под  рыжей   курчавой
шевелюрой. Ћн был нашим ужасом и наваждением, этот господин ђош! Љогда  он
запаздывал к началу  урока,  Я,  глЯдЯ  на  пустую  кафедру,  молил  бога:
"ѓосподи, сделай так,  чтобы  господин  ђош  умер,  пресвЯтаЯ  богородица,
сделай, чтобы он сломал себе ногу, нашли  на  него  ну  хоть  какую-нибудь
болезнь..." Ќо он, наш наставник, пользовалсЯ железным  здоровьем,  и  его
тонкаЯ рука, сухаЯ его рука была тверже  и  страшнее  любой  палки.  Џосле
таинственных пыток, которым подвергали  †ана  (наше  детское  воображение,
безусловно, преувеличивало размеры дЯдиного внушениЯ), де Њирбель входил в
класс с красными глазами, с зареванным лицом, с полосками высохших слез на
грЯзных щеках и молча шел к своей  парте.  Ќо  мы  не  поднимали  глаз  от
тетрадей.


   - „а, да, ты, ‹уи, иди сюда! - крикнул мне господин ђош.
   ‚первые он назвал менЯ просто по имени. џ замешкалсЯ  на  пороге  нашей
приемной, глЯдЯ в спину стоЯвшего передо мной †ана де ЊирбелЯ. Ќа  столике
лежал развернутый пакет, а в нем красовались два эклера  и  ромоваЯ  баба.
Џолковник спросил менЯ, люблю ли Я пирожные. џ молча кивнул.
   - Ќу и отлично, значит, кушай себе на здоровье. Љушай, кушай... —его же
ты ждешь? …сли не ошибаюсь, это сынок Џианов? џ их семью знаю... ’акой  же
робкий, как его беднЯга папаша... Ќо мачеха, Ѓрижит Џиан, вот это женщина,
настоЯщаЯ  мать  игуменьЯ!  Ќет,  ты  стой  здесь!  -  приказал  он  †ану,
попытавшемусЯ было улизнуть. - ’ак легко ты у менЯ не отделаешьсЯ.  Ѓудешь
смотреть,  как  твой  приЯтель  лакомитсЯ  пирожными...  Ќу,  что  же  ты,
приступай, чудачок! - добавил он, вперив в  менЯ  наливающиесЯ  бешенством
глаза, сидевшие чересчур близко к твердому горбатому носу.
   - Ћн у нас робкий, - сказал господин ђош. - Ќе заставлЯй себЯ  просить,
Џиан.
   Њой приЯтель глЯдел в окно. џ видел сзади его нечистую  шею,  торчавшую
из-под отложного незастегнутого воротничка.  Џожалуй,  страшнее  всего  на
свете были эти двое мужчин, низко нагнувшихсЯ надо мной и улыбавшихсЯ  мне
прЯмо в лицо. џ учуЯл знакомый запах  господина  ђоша  -  от  него  разило
хищником. џ пробормотал,  что  не  голоден,  но  полковник  возразил,  что
пирожные можно есть даже после сытного обеда. џ не  сдавалсЯ,  и  господин
ђош крикнул, чтобы Я проваливал ко всем чертЯм, что не все такие идиоты. џ
бросилсЯ бежать, а  вслед  мне  донессЯ  голос  господина  ђоша,  звавшего
Њулейра. Њулейр славилсЯ своей недетской тучностью  и  в  столовой  ел  за
троих. ’Яжело дыша,  он  ЯвилсЯ  на  зов.  ѓосподин  ђош  захлопнул  дверь
приемной, и вскоре оттуда поЯвилсЯ Њулейр с перепачканными кремом губами.
   ‘тоЯл  июньский  вечер,  еще  по-дневному  душный.  ЏриходЯщие  ученики
разошлись по домам, а нас, пансионеров, из-за жары выпустили  в  неурочное
времЯ погулЯть во дворе. Њирбель подошел ко мне. ’огда мы еще не  дружили,
и, думаю, †ан презирал в душе слишком осмотрительного мальчика, примерного
ученика, каким Я был в ту пору. Ћн вытащил  из  кармана  коробочку  из-под
пилюль, приоткрыл ее.
   - ‘мотри.
   ‚  коробочке  сидели  два  жука-рогача,  мы   почему-то   называли   их
козерогами. †ан бросил им вишню длЯ пропитаниЯ.
   - „а они вишен не любЯт,  -  сказал  Я,  -  они  живут  на  дубах,  под
трухлЯвой корой.
   Њы поймали жуков еще в четверг, перед  самым  отъездом  из  загородного
дома нашего  коллежа,  в  тот  предзакатный  час,  когда  начинают  летать
насекомые.
   - ‚озьми любого, лучше вон того, он побольше. ’олько  осторожнее  бери,
они еще не дрессированные.
   џ не посмел сказать, что мне некуда девать козерога. Ќо Я был  доволен,
что †ан говорит со  мной  так  мило.  Њы  присели  на  ступеньку  крыльца,
ведущего в главное здание школы. ‚ этом  старинном,  не  очень  просторном
особнЯке благородных пропорций жили две сотни  ребЯт  и  человек  двадцать
учителей.
   - џ хочу выдрессировать их, чтобы они возили тележку, - поЯснил †ан.
   Ћн вынул из кармана коробочку поменьше и привЯзал ее  ниткой  к  рожкам
насекомого. Њы поиграли немножечко. ’акие переменки выпадали нам  нечасто,
и сегоднЯшним летним вечером ни один ученик не стоЯл наказанный у стены  и
никто не требовал, чтобы мы играли в общие  игры.  Њальчики  расселись  на
ступеньках крыльца, кто плевалсЯ, кто усердно  тер  абрикосовую  косточку:
если оттуда вынуть Ядрышко и просверлить дырочку,  то  получитсЯ  чудесный
свисток. ‡десь, на дворе, за этими высокими стенами,  до  сих  пор  стоЯла
накопившаЯсЯ за день духота. ‚етки тощего платана не шевелились.  ѓосподин
ђош торчал, расставив ноги, на своем обычном посту, возле уборных,  -  нам
запрещалось  там  засиживатьсЯ.  Ћттуда  тЯнуло  смрадом,  который  только
отчасти заглушалсЯ запахом хлорки и жавелЯ. Џо ту сторону стены, по  улице
‹ейтеир, катил, дребезжа на неровных плитах мостовой, фиакр, и Я  страстно
завидовал неведомому седоку, кучеру, даже лошади завидовал.  ‚едь  они  не
были обречены сидеть под замком в коллеже  и  трепетать  перед  господином
ђошем.
   - Ќепременно дам Њулейру по морде, - вдруг сказал †ан.
   - Ђ что это такое, скажи, Њирбель, папский зуав?
   - ‘ам не знаю, - пожал он плечами. - Џо-моему, они еще до  семидесЯтого
года сражались за папу ђимского и их в порошок стерли.
   Ћн помолчал с минуту, потом проговорил:
   - •оть бы они с ђошем не умерли, пока Я стану большим.
   Ќенависть исказила его черты. џ спросил, почему только с ним одним  так
обращаютсЯ.
   - „ЯдЯ говорит, что длЯ моего же блага. ѓоворит, что,  когда  его  брат
умирал, он поклЯлсЯ ему сделать из менЯ человека.
   - Ђ твоЯ мама?
   - Ћна всем его россказнЯм верит... Ђ может, не смеет возражать. Ћна  не
хотела отдавать менЯ на полный пансион. …й знаешь,  чего  хотелось?  —тобы
мне нанЯли учителЯ и чтобы Я осталсЯ жить  в  ‹а-„евизе...  Ђ  он  уперсЯ,
сказал, что Я слишком испорченный по натуре...
   - Ђ моЯ, - не без гордости  заЯвил  Я,  -  поселилась  в  Ѓордо,  чтобы
наблюдать за моим воспитанием.
   - Ќо ты ведь пансионер...
   - ’олько  на  две  недели,  потому  что  ‚иньот,  приказчик  ‹аржюзона,
заболел, и делами занимаетсЯ папа... Ќо она мне каждый день пишет.
   - € все-таки Ѓрижит Џиан тебе не роднаЯ мать...
   - ‚се равно что роднаЯ... Ѓудто самаЯ настоЯщаЯ мама!


   Ќо тут Я замолчал и почувствовал, что лицо у менЯ горит.  Ђ  вдруг  мои
слова услышит моЯ настоЯщаЯ мама? Ђ вдруг мертвые подслушивают, что  мы  о
них говорим? Ќо если моЯ мама знает все, она знает  и  то,  что  никто  не
занЯл в моем сердце  ее  места.  Љак  бы  чудесно  ни  относилась  ко  мне
мачеха... џ не соврал, она и правда писала мне каждый день, но Я  даже  не
распечатал ее сегоднЯшнего письма. € нынче вечером,  когда  перед  сном  Я
буду реветь в нашем душном дортуаре, то вовсе не о ней, Ѓрижит Џиан,  а  о
своей сестре Њишель, о  папе,  о  нашем  ‹аржюзоне.  Ђ  ведь  именно  папа
настаивал, чтобы менЯ отдали в пансион на круглый год и они могли бы  жить
в деревне, но мачеха сделала по-своему. ‘ейчас они снЯли квартиру в  Ѓордо
и Я могу возвращатьсЯ домой каждый вечер.
   ЊоЯ сестра Њишель, а она ненавидела вторую жену нашего  отца,  уверЯла,
что мачеха нарушила клЯтву, данную перед свадьбой,  -  жить  безвыездно  в
‹аржюзоне  и  выставила  в  качестве  главного  предлога   менЯ.   Њишель,
безусловно, была права: если мачеха вечно твердит, что Я слишком  нервный,
слишком впечатлительный ребенок и не вынесу жизни в интернате, она  знает,
что делает, -  это  единственный  аргумент,  которым  можно  убедить  отца
поселитьсЯ в Ѓордо. ‚се это мне было известно, но особенно Я над  этим  не
задумывалсЯ.  Џускай  взрослые  улаживают  свои  дела  сами!  ‚ажно,   что
последнее слово осталось за мачехой. Ћднако Я отлично  понимал,  что  папа
несчастлив вдали от своих лесов, своих лошадей и своих  охотничьих  ружей.
Љак он, должно быть, наслаждаетсЯ эти  последние  дни...  ќта-то  мысль  и
помогла мне с честью перенести двухнедельный затвор. € кроме  того,  скоро
будут  раздавать  награды.  ‚от  тогда-то  Ѓрижит  Џиан  вынуждена   будет
вернутьсЯ в ‹аржюзон.
   - ‘коро будут награды раздавать! - воскликнул Я.
   Њирбель, зажав в каждой ладони по козерогу, поднес их друг к другу.
   - –елуютсЯ! - заЯвил он. €, не глЯдЯ в мою сторону, добавил: -  ’ы  еще
не знаешь, что дЯдЯ придумал: если Я на  этой  неделе  не  получу  хорошую
отметку по поведению, менЯ на каникулы в ‹а-„евиз не возьмут.  ЏоместЯт  в
пансион к одному кюре в Ѓалюзаке, это в нескольких  километрах  от  вашего
дома... Љюре беретсЯ заставить менЯ учитьсЯ по шесть часов в день и вообще
менЯ подтЯнет! ѓоворЯт, он в таких делах мастак.
   - Ђ ты, старина, попытайсЯ получить хорошую отметку по поведению.
   †ан безнадежно махнул головой: с ђошем не выйдет, он уже несколько  раз
пробовал!
   - Ћн с менЯ глаз не спускает. ‡наешь ведь, где Я сижу -  прЯмо  у  него
под носом, по-моему, он из всего класса только за мной и следит. ‘тоит мне
посмотреть в окно...
   ‚се это была чистейшаЯ правда, и  Њирбелю  ничто  не  могло  помочь.  џ
пообещал ему, что если он будет жить в Ѓалюзаке, то во  времЯ  каникул  мы
будем с ним часто видетьсЯ. џ хорошо знал господина Љалю, тамошнего  кюре,
и, по моему мнению, он был  вовсе  не  такой  уж  страшный,  скорее,  даже
хороший...
   - Ќет, плохой... „ЯдЯ говорит, что ему отдают на воспитание испорченных
мальчиков. Њне передавали, что он совсем запугал обоих братьев Ѓайо...  Ќо
Я не дам себЯ пальцем тронуть...
   Њожет быть, балюзакский кюре вел себЯ так мило только в отношении  менЯ
одного? Џоэтому Я промолчал в ответ на слова  ЊирбелЯ.  џ  сказал  только,
что, раз его мама так редко с ним видитсЯ, она врЯд ли откажетсЯ  провести
с ним каникулы.
   - …сли дЯдЯ захочет... Ћна все делает, что он хочет, -  злобно  добавил
†ан. € по его голосу Я понЯл, что он вот-вот разреветсЯ.
   - •очешь, Я помогу тебе делать уроки?
   †ан отрицательно помотал головой: уж слишком он отстал. € потом ђош все
равно заметит.
   - Љогда Я сдаю ему работу на  "удовлетворительно",  он  кричит,  что  Я
списал.
   Љак раз в эту минуту ђош поднес к губам свисток.  Ќа  нем  был  длинный
черный сюртук с засаленными лацканами. •отЯ  стоЯла  немыслимаЯ  жара,  он
по-прежнему щеголЯл в теплых войлочных  ботинках.  ђедеющие  огненно-рыжие
волосы высоко открывали его костистый, весь в  желтых  пЯтнах  лоб.  ѓлаза
были как у судака, а веки красные, воспаленные.  Џостроившись  парами,  мы
двинулись в столовую; Я ненавидел ее потому, что там всегда вонЯло  жирным
супом. Ѓыло еще светло, но сквозь засаленные окна не видно  было  неба.  џ
заметил, что за нашим столом только один Њирбель не  набросилсЯ  жадно  на
пищу. Џапский зуав сумел в конце концов выдумать  длЯ  своего  подопечного
наказание: отобрать его у матери  и  поместить  на  лето  к  свЯщеннику  в
Ѓалюзак, подальше от их поместьЯ! Ќичего, у менЯ есть велосипед,  Я  смогу
хоть каждый день к нему ездить. ‚друг менЯ затопило  ощущение  счастьЯ.  џ
поговорю о †ане со свЯщенником, ведь со мной он вел  себЯ  так  мило,  что
даже позволЯл рвать у него в саду орехи. "Џравда,  Я  сын  Џиана,  пасынок
госпожи Ѓрижит, "благотворительницы"... ‚от Я и попрошу мачеху  вступитьсЯ
за †ана. ‚се это Я изложил ему, когда мы парами шли в дортуар.
   ‚  дортуаре,  куда  свежий  воздух  поступал  только  из  одного  окна,
открытого на узкую улочку ‹ейтеир, нас спало двадцать человек.  ‚  изножье
каждой постели стоЯл на ночном столике тазик, и в тазик мы ставили стаканы
длЯ чистки зубов, так, чтобы служитель мог сразу налить воду из кувшина  и
в тазики и в стакан. —ерез пЯть минут мы должны были раздетьсЯ и лечь. Љак
обычно, наш  надзиратель  господин  Џюибаро  приспустил  в  лампах  газ  и
жалобным голосом прочел три стиха,  обладавших  властью  вызывать  у  менЯ
слезы: Я оплакивал свое одиночество, свою будущую смерть и свою мать.  Њне
было тринадцать лет, а она скончалась шесть лет назад. €счезла в мгновение
ока. …ще накануне вечером она целовала менЯ, и менЯ  переполнЯло  ощущение
нежности и жизни, а на утро... взбесившаЯсЯ  лошадь  примчалась  с  пустым
тильбюри... ’ак Я и не узнал, как и что произошло, о несчастном случае  со
мной не говорили, а с тех пор, как папа женилсЯ  вторично,  он  вообще  не
произносил имени своей первой жены. ‡ато мачеха заставлЯла менЯ молитьсЯ о
покойной маме. € допытывалась, поминаю ли Я ее  в  своих  молитвах  каждый
вечер. Џолучалось так, будто за маму нужно молитьсЯ вдвое больше,  чем  за
какого-нибудь другого усопшего.
   Ѓрижит с детства знала маму -  они  были  кузинами,  -  и  иногда  мама
приглашала ее провести у  нас  в  поместье  летние  каникулы.  "Ќепременно
позови свою кузину Ѓрижит, - говорил папа. - „ачу ей снЯть не на что, ведь
она раздает все, что у нее есть..." Њама соглашалась не сразу, хотЯ у  нас
почему-то полагалось восхищатьсЯ Ѓрижит. ‚озможно,  мама  ее  побаивалась.
’ак по крайней мере уверЯла моЯ сестра Њишель: "Њама ее  насквозь  видела,
она понимала, что кузина забрала папу в руки".
   ‚прочем, Я мало обращал вниманиЯ на слова Њишель, но увещеваниЯ  мачехи
оказывали  на  менЯ  свое  действие,  ведь  и  правда,  мама   не   успела
приготовитьсЯ к смерти. ЏонуканиЯ Ѓрижит казались мне понЯтными, такое  уж
Я получил дома воспитание. € верно, надо  много  и  долго  молитьсЯ  перед
богом за мамину несчастную душу.
   ЌатЯнув одеЯло и потихоньку всхлипываЯ, Я начал читать за маму молитву,
а тем временем наш надзиратель господин Џюибаро  совсем  привернул  газ  в
лампе, и огненнаЯ бабочка света превратилась в маленький синенький  лучик.
Џотом он снЯл сюртук и прошелсЯ между рЯдами  кроватей;  воспитанники  уже
мирно посапывали во сне.  Џриблизившись  к  моей  постели,  он,  очевидно,
услышал всхлипываниЯ, хотЯ Я удерживалсЯ изо всех сил, подошел  ко  мне  и
положил на мокрую от слез щеку свою ладонь. Џотом со вздохом подоткнул мое
одеЯло, совсем  как  подтыкала  мама,  и  вдруг,  склонившись  надо  мной,
поцеловал менЯ в лоб. џ обвил руками  его  шею  и  тоже  поцеловал  его  в
колючую щеку. Џосле чего он неслышными шагами удалилсЯ к себе в альков.  џ
видел, как за коленкоровыми занавесЯми плЯшет его тень.
   Џочти каждый вечер господин  Џюибаро  подходил  ко  мне  с  утешениЯми.
"‘лишком нежное  сердце,  опаснаЯ  чувствительность",  -  уверЯла  мачеха,
котораЯ была свЯзана с  нашим  надзирателем  работой  в  благотворительном
обществе, где он выполнЯл секретарские обЯзанности.
   Ќесколько дней спустЯ, когда мои родители уже  перебрались  в  Ѓордо  и
лакей в шесть часов пришел в коллеж, чтобы отвести менЯ домой, Я наткнулсЯ
на Џюибаро, который,  казалось,  подкарауливал  кого-то.  Ћткинув  влажной
ладонью волосы, спадавшие мне на лоб, он вручил мне запечатанное письмо  и
попросил самолично опустить его в Ящик. џ пообещал, хотЯ был удивлен:  все
письма, посыпаемые из школы, проходили через руки специального цензора.
   ’олько выйдЯ  на  улицу,  Я  прочел  на  конверте  адрес.  Џисьмо  было
адресовано мадемуазель Ћктавии ’ронш, учительнице, преподававшей в частной
школе тут же, в Ѓордо, на улице Џармантад. џ отлично  знал  эту  ’ронш:  в
свободное от уроков  времЯ  она  приходила  к  нам,  и  мачеха  давала  ей
всевозможные  поручениЯ.  Ќа  обороте  конверта  господин  Џюибаро   вывел
печатными буквами:  "‹ети,  мое  письмецо,  и  принеси  моему  сердцу  луч
надежды". агаЯ чуть позади нашего лакеЯ, который  тащил  под  мышкой  мой
портфель, Я читал и перечитывал странную надпись,  читал  ее  на  бульваре
‚иктора ѓюго, читал на улице ‘ент-Љатрин, читал в вечерних  сумерках,  тех
сумерках, что пропитаны запахом абсента и предвещают распределение наград.


        2

   ‚от тут-то, сознаюсь, Я и совершил  свой  первый  гадкий  поступок,  за
который менЯ до сих пор мучают угрызениЯ совести. •отЯ  господин  Џюибаро,
вручаЯ мне конверт, не дал никаких особых  указаний,  Я  понимал,  что  он
считает менЯ достойным своего довериЯ больше прочих моих соучеников. Њного
позже Я пыталсЯ себЯ убедить, что в тринадцать лет не отдавал,  мол,  себе
отчета в том, как это важно длЯ нашего надзирателЯ. Ќо  если  быть  вполне
откровенным, Я отлично знал, о чем идет  речь,  и  предугадывал,  что  это
может обернутьсЯ драмой длЯ господина Џюибаро, тем более что он был  лицом
полудуховного званиЯ. Ѓез сомнениЯ, он принадлежал к светской  организации
(уже давно ныне не существующей), к  некоему  промежуточному  ордену,  где
никаких  обетов   не   давалось   и   были   известны   случаи,   довольно
многочисленные,  когда  кто-нибудь  из  "братьев"  с  разрешениЯ   высшего
духовного начальства уходил из  общины  и  вступал  в  брак.  Ќо  господин
Џюибаро занимал особое положение. Џо роду своих занЯтий он  был  свЯзан  с
епархиальным  начальством   благотворительного   общества,   а   также   с
большинством родителей своих учеников. Ћн  был  известен  буквально  всему
городу, а не только в среде высшего духовенства и  буржуазии:  его  фигура
примелькалась на улицах самых бедных кварталов, и стоило ему поЯвитьсЯ там
на перекрестке, как его тут же окружала детвора, так как длЯ ребЯт у  него
всегда были припасены  леденцы.  ‚се  уже  давно  перестали  дивитьсЯ  его
сюртуку, его  высокому  цилиндру,  как-то  нелепо  торчавшему  на  голове.
Љроткое его лицо казалось длиннее  из-за  бачков,  подрезанных  на  уровне
скул. ‹етом он носил свой цилиндр в руке и  беспрерывно  вытирал  открытый
лоб и редкие шелковистые волосы, падавшие чуть  ли  не  до  плеч.  ‹ицо  с
мЯгкими чертами было скорее смазливым, и при этом - страдальческие глаза и
вечно влажные ладони.
   ЊоЯ мачеха, весьма высоко ставЯ добродетели господина  Џюибаро,  сурово
осуждала  его  "чрезмерную,   даже   болезненную   чувствительность".   “ж
кому-кому, а ей меньше, чем любому другому, следовало открывать тайну этой
переписки. Ќо менЯ жгло желание сказать именно ей  об  этом  письме.  ЊенЯ
словно распирало от важности только что узнанной тайны, мною  уже  всецело
владело одно желание: удивить, поразить. Ћднако, очутившись в кругу семьи,
Я не посмел и рта открыть.


   Љак сейчас помню тот вечер. Љвартира, которую снЯл под давлением мачехи
отец, помещалась на  €нтендантском  бульваре  на  третьем  этаже.  ‹етними
вечерами грохот  экипажей  на  мостовой,  звонки  электрического  трамваЯ,
пущенного только в этом  году,  заглушали  наши  голоса.  ‡а  две  недели,
проведенные в деревне, отец снова успел приобрести свой  обычный  здоровый
цвет лица и теперь, когда впереди уже маЯчили летние каникулы, находилсЯ в
прекрасном расположении духа. Ћднако после  замечаниЯ  своей  супруги  ему
пришлось встать из-за стола и надеть галстук-бабочку и  черный  пиджак.  ‚
городе она не терпела ни малейшей небрежности в  одежде,  к  которой  папа
привык в ‹аржюзоне.
   ‘ама она,  несмотрЯ  на  жару,  была  в  шемизетке  и  тугом  гипюровом
воротничке, доходившем чуть ли не до ушей, над ее  крупной  физиономией  с
большими матовыми  щеками  высилась  гора  взбитых  волос,  прикрытых  еле
заметной сеточкой. ѓлаза у нее были  черные,  пристальные,  жесткие,  зато
губы вечно улыбались,  хотЯ  она  редко  показывала  свои  длинные  желтые
расшатанные зубы с точечками золотых пломб. „войной подбородок придавал ей
величественный вид, и это впечатление  величественности  еще  подчеркивала
посадка головы, неторопливаЯ поступь, зычный голос матери-командирши.
   ‘ первого взглЯда любому  становилось  Ясно,  что  она  создана,  чтобы
управлЯть некоей общиной. Џосле смерти отца, барона  Њайара,  бывшего  при
€мперии префектом в †иронде,  Ѓрижит  пожертвовала  большую  часть  своего
состоЯниЯ на  покупку  и  приведение  в  порЯдок  маленького  монастырЯ  в
окрестностЯх ‹урда;  по  ее  мысли,  там  должны  были  найти  себе  приют
великосветские  девицы  и  устав  предполагалсЯ  совсем   новый,   отчасти
вдохновленный духовным наставником Ѓрижит аббатом Њаржи,  но,  прежде  чем
восстановительные работы были доведены до конца, аббат и его духовнаЯ дочь
разругались.
   Џоэтому Ѓрижит Њайар то и дело прибегала к советам моего отца,  который
в юности просто ради практики работал у одного стрЯпчего в Ѓордо и неплохо
разбиралсЯ в клЯузных вопросах. Ћн убедил Ѓрижит не затевать  скандального
и заранее обреченного на провал  процесса.  ‚  свою  очередь  отец  охотно
советовалсЯ с  ней  по  вопросам  хозЯйства,  которое  переживало  немалые
трудности, столь трагически разрешенные смертью моей матери.
   —еловек, не знавший причин, породивших в свое времЯ  такую  странную  и
глубокую близость между моим отцом и  Ѓрижит  Њайар,  лишь  с  трудом  мог
понЯть, что заставило эти два столь различных во всем  существа  соединить
свои судьбы. ђЯдом  с  этой  внушительной  дамой,  с  этой  желчной  мадам
Њентенон, наш бедный большеглазый папа казалсЯ чуть жалким, слишком у него
был слабый и добрый вид, и говорил он с запинкой, и рот у него был, как  у
типичного гурмана, чересчур длинные усы, казалось, специально созданы  длЯ
того, чтобы окунать их кончики в аперитивы и соусы, даже цвет лица выдавал
его страсть к чревоугодию.
   ‚споминаю, что  между  супругами  в  тот  знаменательный  вечер,  когда
выплыло  наружу  дело  Џюибаро,  сидела  моЯ  сестра.  Њишель  тогда  было
четырнадцать лет. ‚се дружно считали, что  кожа  у  нее  слишком  смуглаЯ,
нижнЯЯ челюсть слишком тЯжелаЯ, лоб слишком низкий и зарос волосами.  ‡ато
глаза были великолепные, и, когда она улыбалась, в  крупном  рту  сверкали
белоснежные зубы, и все это привлекало к ней сердца; руки, правда, слишком
мускулистые длЯ такой  юной  особы,  зато  Њишель  на  законном  основании
гордилась своими ножками и охотно показывала  их,  хотЯ  наша  мачеха  уже
обрЯдила ее в полудлинные платьЯ.
   Ћткровенно говорЯ, в отношении Њишель наша мачеха проЯвлЯла  достаточно
долготерпениЯ и почти при любой стычке перваЯ  ретировалась  под  натиском
этой весьма агрессивной девицы. "Њой долг, - любила она повторЯть, -  коли
уж Я не имею на девочку никакого влиЯниЯ,  мой  долг,  повторЯю,  -  любой
ценой поддерживать  мир  семейного  очага".  Ћна  торжествовала,  так  как
воспитательницы из ‘акре-Љер тоже ничего не могли поделать  с  Њишель,  "с
этой вспыльчивой девочкой, котораЯ вечно всем  противоречит",  -  говорила
она отцу, а он возражал:  "„а  нет  же,  нет,  дорогаЯ,  не  нужно  ничего
драматизировать! Џравда, она упрЯмица, пошла  характером  в  мою  матушку,
вспыхивает как спичка... Ќо при хорошем муже все образуетсЯ..."
   Ѓрижит качала головой и вздыхала: она смотрела на вещи с  высшей  точки
зрениЯ. ‘лава ее жизни, да и весь ее смысл - было смотреть на вещи с самой
высшей точки. ’от вечер, когда разразилось дело Џюибаро, был субботний. Њы
услышали гул толпы на €нтендантском  бульваре,  там  после  вечерней  зори
маршировали солдаты. Џапа и Њишель вышли на балкон и оперлись о перила,  а
Я стоЯл чуть подальше, рЯдом с мачехой. Ћстрокрылые  стрижи  носились  над
самыми крышами. „вижение на  улицах  прекратилось.  Ћт  стен  еще  сочилсЯ
дневной зной, только изредка ветерок приносил  запах  лип,  и  наконец  он
завладевал всем городом, как в прежние времена, еще до того, как поЯвились
автобусы; тогда на улицах  пахло  лошадьми,  мокрой  мостовой,  цирком.  џ
боролсЯ против искушениЯ выдать тайну господина Џюибаро, но уже знал,  что
сдамсЯ. Њачеха методично  расспрашивала  менЯ  об  экзаменах.  Ћна  хотела
знать, какие вопросы были заданы по  каждому  предмету  и  как  Я  на  эти
вопросы отвечал. џ догадывалсЯ, что интересуетсЯ она моими экзаменами лишь
по обЯзанности, а думает совсем о другом. Ћднако говорила она о том, о чем
говорила мне уже сотни раз: при любых  обстоЯтельствах  жизни  и  в  своих
отношениЯх с людьми она не ведает колебаний, знает, как  себЯ  вести,  что
сказать. џ решилсЯ:
   - Њама, Я хочу вам кое-что сообщить... Ќо, - лицемерно добавил Я, -  не
знаю, имею ли Я право...
   ‚ ее черных глазах,  рассеЯнно  глЯдевших  мимо  менЯ,  вдруг  вспыхнул
огонек интереса.
   - џ не знаю, дитЯ мое, что ты мне хочешь доверить. Ќо  существует  одно
правило, которому ты обЯзан слепо следовать: ничего никогда не скрывай  от
своей второй матери, от той, на которой лежит миссиЯ воспитывать тебЯ.
   - Ђ если эта тайна касаетсЯ других лиц?
   - ‚ первую очередь если она их касаетсЯ, - живо отозвалась она. € вдруг
жадно спросила: - Ђ о ком идет речь? Ћ твоей сестре?
   •отЯ Њишель недавно исполнилось четырнадцать, мачеха подозревала  ее  в
самых тЯжких прегрешениЯх. џ отрицательно покачал головой: нет, речь  идет
не о Њишель, а о господине Џюибаро и Ћктавии ’ронш.
   Њачеха еле удержала крик, готовый сорватьсЯ с ее губ.
   - Љак? Љак? - Ћна схватила менЯ за руку. - ѓосподин Џюибаро? ЋктавиЯ?
   ‚ ту пору Я был еще несведущ в вопросах любви между мужчиной и женщиной
и не замечал поэтому, что мачеха просто неспособна говорить  на  эту  тему
хладнокровно  и  сразу  же  впадает  в  состоЯние  транса.  џ  начал  было
рассказывать ей о письме и о приписке на обратной стороне конверта, но она
прервала менЯ:
   - „ай мне письмо, да живо!
   - Џисьмо? Ќо ведь Я опустил его в Ящик...
   Ћна разочарованно протЯнула:
   - € напрасно опустил, ты должен был отдать его мне. џ отвечаю  за  душу
Ћктавии, котораЯ уже сейчас играет не последнюю роль  в  частной  школе  и
надеетсЯ рано или поздно стать директрисой. € мое право,  да  нет,  прЯмой
мой долг знать буквально все, что ее касаетсЯ... ’ак или иначе,  письмо  Я
все равно прочту, - добавила она уже спокойнее.
   ’ут только она заметила мое смЯтение: что  подумает  обо  мне  господин
Џюибаро, ведь он так менЯ любит? Њачеха дала  мне  понЯть,  что  ей  вовсе
незачем ссылатьсЯ на менЯ и  что  она  сама  сумеет  добитьсЯ  от  Ћктавии
нужного признаниЯ.
   - ‡апомни, дитЯ мое, Я ничего худого не подозреваю.  Њы  должны  верить
таким достойным людЯм, как господин Џюибаро, который, впрочем, если на  то
будет его  волЯ,  может  вернутьсЯ  к  светской  жизни.  Џока  у  нас  нет
доказательств противного, мы обЯзаны расценивать  его  поступок  лишь  как
неосторожность.  џ   давно   считала,   что   его   чересчур   болезненнаЯ
жалостливость рано или поздно приведет к какому-нибудь необдуманному шагу,
но благодарЯ тебе Я смогу теперь вовремЯ вмешатьсЯ...  -  €  она  добавила
вполголоса, сцепив зубы, во внезапном порыве бешенства: -  ЋктавиЯ...  Љак
вам это понравитсЯ! ‚се они сучонки...
   Њедь военного оркестра гремела со стороны улицы ‚италь-Љарль, у каждого
солдата  музыкальной  команды  на  берете  вместо  полагающегосЯ   помпона
поблескивала электрическаЯ лампочка, и это новшество приводило  горожан  в
восторг. Њачеха вернулась в гостиную, а Я осталсЯ стоЯть  на  балконе  над
толпой, опершись о перила.  Њальчишки  и  девчонки  бежали  за  солдатами,
детвора держалась за руки и перерезала шоссе живой цепью криков и  хохота.
џ уже ослабел и поддалсЯ чувству стыда и страха: что же будет с несчастным
Џюибаро? џ еще не мог понЯть всей глубины его отцовского инстинкта,  когда
он в дортуаре склонЯлсЯ над моей постелью, подтыкал со всех сторон одеЯло,
целовал менЯ в лоб. Ќо Я отлично понимал, что нынешним вечером  Я  предал,
предал человека до того обездоленного, что он в тринадцатилетнем  мальчике
ищет прибежища от своего одиночества. џ вспомнил  вдруг  "Њальчика-шпиона"
Ђльфонса „оде, вспомнил, как твердил  немецкий  солдат  маленькому  ‘тену:
"Ќекарашо! Ќекарашо!" ‡начит, то, что Я сделал, плохо? Њачеха уверЯет, что
Я только выполнил свои долг... Ќо откуда же тогда эти угрызениЯ совести?
   џ поплелсЯ в гостиную. Њачеха сидела у окна и пыталась читать (лампу не
зажигали из-за мошкары, а сидеть с закрытыми окнами было  слишком  душно).
‘мутный инстинкт подсказывал мне, что Я должен  во  искупление  содеЯнного
сделать что-нибудь доброе: Я стал говорить с ней о  Њирбеле,  попросил  ее
походатайствовать за него перед свЯщенником из Ѓалюзака. џ смотрел  на  ее
большое лицо, казавшеесЯ в сумерках бледным пЯтном; уже совсем стемнело, и
мачеха отложила книгу, она  сидела  не  шевелЯсь,  выпЯтив  грудь,  следуЯ
давнишней  привычке,  вынесенной  еще  из   монастырЯ,   где   запрещалось
прислонЯтьсЯ к спинке стула. (‚споминаю, кстати, что она никогда не  клала
нога на ногу.) џ знал, что мачеха почти не слушает менЯ, так как все мысли
ее занЯты делом Џюибаро - ’ронш.
   - Ѓалюзакский свЯщенник? -  переспросила  она.  -  Ѓедный  аббат  Љалю!
Џодумать только, что именно он слывет каким-то чудовищем...  Ќо  благодарЯ
новому ученику он сможет  купить  себе  несколько  книжек...  ‚озможно,  Я
обЯзана открыть глаза полковнику...
   џ стал горЯчо молить ее ничего не предпринимать, ведь она  сама  сейчас
сказала, что аббат Љалю вовсе не свирепый, вовсе не тюремщик, а главное, Я
не хотел жертвовать †аном де Њирбелем как своим товарищем во времЯ  летних
каникул, чему Я заранее радовалсЯ. Љ моему счастью, мачеха заЯвила, что по
зрелом размышлении этот распущенный Њирбель  только  выиграет  в  обществе
свЯщенника, а все прочее следует предоставить воле господней.


   ‚ течение  всей  следующей  недели  Я  боЯзливо  следил  за  господином
Џюибаро, но Я по-прежнему числилсЯ в  его  любимчиках,  а  он  по-прежнему
выказывал мне свое расположение. ќкзамены подходили к концу,  жара  стоЯла
невообразимаЯ, и занЯтиЯ шли вЯло. ‘ам господин ђош ослабил узду  и  читал
нам в классе "‘олдата апюзо". ‚о дворе старших классов трудились столЯры,
воздвигаЯ  специальный  помост  длЯ  раздачи  наград.   Љаждый   день   мы
репетировали хор из "ѓофолии" Њендельсона.

   ‚есь мир объЯт его благоволеньем,
   •валите господа, хвалите...

   …сли бы не Њишель, Я, возможно, никогда и не узнал бы о первых раскатах
драмы Џюибаро - ’ронш. •отЯ Њишель была на редкость прЯмодушной девочкой и
уж никак не была расположена подслушивать  под  дверьми,  но  в  отношении
нашей мачехи она  держалась  настороженно,  следила  за  всеми  действиЯми
Ѓрижит Џиан, следила зорко, недружелюбно и неусыпно.  Љ  тому  же  ЋктавиЯ
’ронш, нежно любившаЯ Њишель, недолго сопротивлЯлась  расспросам  девочки.
’ак мне стали известны роковые последствиЯ моей нескромности.


   ЋктавиЯ ’ронш в свободные от уроков утра  приходила  работать  к  нашей
мачехе; в четверг и субботу она ЯвлЯлась в восемь и уходила в одиннадцать.
‚олосы у нее были какие-то тусклые, редкие, цвет лица нездоровый,  но  все
это искупалось прелестными глазами, правда тоже неЯркими и  небольшими,  и
милой улыбкой бледных губ. „ети обожали ее, и  из-за  этого  обожаниЯ  все
остальные учительницы старались при случае  ее  уколоть.  Љорсаж  свободно
висел на ее худеньких плечах, такой плоской груди, пожалуй, не было  ни  у
кого. ‡ато ниже талии фигура приобретала вполне женские очертаниЯ, и  юбка
строгого монастырского покроЯ не скрывала округлости бедер  и  всего,  что
полагаетсЯ. Љогда в то утро она  вошла  в  гостиную  госпожи  Џиан,  мадам
Ѓрижит встретила ее несколько необычной улыбкой:
   - ‚ы совсем извелись от жары, душенька. Џо лицу видно.
   ЋктавиЯ заверила, что не чувствует себЯ усталой.
   - ќто заметно даже не так по вашему лицу, как  по  вашей  работе,  дочь
моЯ.
   ‚ голосе Ѓрижит вдруг зазвучали суровые нотки:
   - ђассылаЯ последний номер нашего "ЃюллетенЯ", вы наделали уйму ошибок.
Љое-кто  из  дам  мне  жаловалсЯ,  что  получил  "Ѓюллетень"   с   большим
запозданием.
   ЋктавиЯ сконфуженно извинилась.
   - ќто еще не все, - продолжала мачеха, - помните,  Я  продиктовала  вам
циркулЯр и поленилась его перечитать (да-да, поленилась - видите, Я и себЯ
тоже не щажу), так вот, в  этом  циркулЯре  полно  ошибок  и  пропусков...
Ќекоторые фразы вообще никакого смысла не имеют...
   - ‚ы правы, Я действительно последнее времЯ  не  знаю,  что  у  менЯ  с
головой, - пробормотала ЋктавиЯ.
   - ‘ головой иди с сердцем? - сладким голосом спросила Ѓрижит, и ее  тон
никак не вЯзалсЯ с сурово-озабоченным выражением лица.
   - Ћ, мадам Ѓрижит... —то вы имеете в виду?
   - џ не требую, чтобы вы открывали мне свои  тайны,  дочь  моЯ.  „овериЯ
приказами не добьешьсЯ.
   € так как ЋктавиЯ пробормотала что-то вроде, что  "у  нее  нет  никаких
тайн от мадам Ѓрижит", та продолжала:
   - ‚ы сами знаете, где кончаетсЯ наша власть над чужой совестью. ‚ы одна
из наших старейших сотрудниц. џ доверЯю вам не слепо, напротив, доверЯю  с
открытыми глазами, но с материнской заботой. Њы все проходим в жизни через
трудные часы, бедное мое дитЯ...
   ќто уже было выше сил Ћктавии, она упала на колени, уткнулась  лицом  в
лоно Ѓрижит Џиан. Ђ Ѓрижит смотрела сверху вниз  на  жалкий  пучок  волос,
туго  стЯнутых  на  затылке,  на  синеватую  кожу,  на  первые   позвонки,
выступавшие из-под расстегнувшегосЯ воротничка. Љ  счастью  еще,  беднЯжка
ЋктавиЯ не могла видеть брезгливого лица мадам Ѓрижит.  "„аже  такаЯ...  -
думала она - даже такаЯ дурнушка!" € она заговорила громко, но ласково:
   - ‡начит, вы тоже, беднаЯ моЯ ЋктавиЯ, верите, что любимы?
   ЏоднЯв голову, ЋктавиЯ ’ронш запротестовала:
   - џ, Я любима? Ћ мадам, неужели Я такаЯ глупаЯ, чтобы в это поверить...
Ќе об этом речь, уверЯю вас!
   Ќа  несколько  секунд  лицо  Ћктавии  стало  непередаваемо  прелестным,
обаЯтельно милым в своем смирении.
   - ‘ менЯ хватит и того, что нашелсЯ человек,  который  хочет,  чтобы  Я
жила только длЯ него и длЯ детей, если, конечно, бог их нам пошлет...
   - Љонечно, конечно, милаЯ моЯ ЋктавиЯ, -  проговорила  мачеха,  подымаЯ
гостью с колен. - ‘Ядьте-ка поближе ко мне и успокойтесь. Џускай раньше  Я
полагала, что вас ждет более  высокое,  более  свЯтое  призвание,  Я  буду
счастлива, если вы сумеете  создать  семейный  очаг,  достойный  подлинной
христианки. Ќет ничего более естественного,  более  простого.  ЏризнатьсЯ,
ваше волнение менЯ даже удивлЯет.
   - Ќет, нет, мадам... ‚се это не так просто, если бы вы только знали...
   ‚оображаю, как в этот миг наслаждалась моЯ мачеха,  конечно,  в  высшем
смысле: она смаковала радость, доступную лишь одному господу богу, - знать
все о  судьбе  человека,  верЯщего,  что  он  открываетсЯ  нам,  упиватьсЯ
сознанием того, что она, мадам Џиан, вольна склонить чашу весов в  ту  или
другую сторону. €бо мачеха не сомневалась в  своем  влиЯнии  на  трепетную
совесть господина Џюибаро и получила подтверждение  этого  непосредственно
от самой Ћктавии. €, только искусно пройдЯ всю шкалу оттенков  от  полного
довериЯ до тревоги, позволила себе воскликнуть: "‚аше волнение  передалось
и мне!.." - и со страхом осведомилась  у  беднЯжки,  не  идет  ли  речь  о
женатом или разведенном человеке, и,  когда  обвинЯемаЯ  потупила  голову,
пытаЯсь скрыть слезы, Ѓрижит вопросила, и в голосе ее прозвучал чуть ли не
ужас:
   - Ќесчастное дитЯ! Ќеужели  Я  должна  истолковать  ваше  смущение  как
доказательство того, что тот, о  ком  мы  говорим,  свЯзан  такими  узами,
которые нельзЯ порвать? Ќеужели вы решитесь порвать даже узы господни?
   - Ќет, мадам, нет! Ћн  свободен:  духовные  власти  согласны.  ѓосподин
Џюибаро, ибо вы уже догадались, что речь идет о  нем,  так  вот,  господин
Џюибаро уходит на этой неделе из коллежа, и нам уже дозволено думать  друг
о друге...
   Њачеха поднЯлась, положив этим конец излиЯниЯм Ћктавии.
   -  Њожете  не  продолжать.   џ   не   желаю   больше   слушать.   Џусть
соответствующие власти несут за это ответственность. Ђ Я вправе  иметь  по
этому вопросу свою точку зрениЯ, котораЯ, возможно, не совпадает...
   - Љонечно, мадам Ѓрижит, - воскликнула ЋктавиЯ,  заливаЯсь  слезами,  -
господин Џюибаро не так уж твердо уверен в своем праве.  Ћн  мне  твердит,
что только  вы,  вы  одна  можете  его  просветить,  что  только  вы  одна
достаточно умудрены, дабы вернуть мир его душе. Џоймите менЯ, мадам,  дело
совсем  не  в  том,  не  подумайте,  пожалуйста...  „остаточно   на   менЯ
посмотреть: ведь господин Џюибаро вовсе не из низких побуждений...  Ќо  он
говорит, что при одной мысли о том, что у него  когда-нибудь  будет  такой
сын, как ваш ‹уи, он рыдает от счастьЯ.
   -  „а,  да,  -  хмуро  проговорила  мачеха.  -  ђассчитываЯ   завладеть
благородным, простодушным существом, демон выбирает обходные пути...
   - Ћх, мадам Ѓрижит, неужели, говорЯ с ним, вы упомЯнете  о  дьЯвольских
кознЯх?
   Ћна живо схватила руку мачехи, восседавшей на  своем  обычном  месте  -
перед письменным столом, заваленным бумагами и папками.
   - „очь моЯ, если он менЯ ни о чем не спросит,  сама  Я  ему  ничего  не
скажу... Ќу, а если спросит, буду держатьсЯ границ того, в чем Я  чувствую
себЯ наиболее искушенной, но уж в этом  случае  скажу  все  напрЯмик,  без
пугливых уверток, без церемоний, словом, как Я обычно говорю.
   ЋктавиЯ умолЯюще сложила руки и  поднЯла  на  непроницаемый  лик  мадам
Ѓрижит свои кроткие овечьи глаза.
   - Ќо ведь если он сожалеет, что не смог стать отцом, в этом,  возможно,
и нет ничего худого... ’аково мнение его наставника.  ѓосподин  Џюибаро  в
течение долгих лет всЯчески  старалсЯ  побороть  это  чувство!  Џоэтому  -
откуда нам знать, - может, таково знамение, может, его долг уступить этому
зову?
   Њачеха покачала головой:
   - € эту гипотезу отбрасывать тоже нельзЯ...  •отЯ,  откровенно  говорЯ,
она как-то плохо вЯжетсЯ с предначертанием господа, обычно он не  возносит
душу на высоту, дабы низвергнуть ее в  бездну.  „опустим  даже,  господину
Џюибаро предписано свыше отказатьсЯ от своей миссии,  сделать  шаг  назад,
зажить жизнью, где не требуетсЯ умерщвлениЯ плоти, - в  это  Я  еще  смогу
поверить, если мне будут даны бесспорные знамениЯ, ибо ничто и никогда  не
должно разрушать нашей веры.
   - Ћн говорит, что повинен в грехе гордыни, что слишком переоценил  свои
силы и что он должен благодарить провидение за то, что все  это  произошло
не слишком поздно, -  упорствовала  ЋктавиЯ,  хотЯ  в  голосе  ее  звучала
мольба.
   - Ђ если он в этом так уверен, - сухо перебила ее мачеха, - то зачем же
тогда он колеблетсЯ, зачем впутывает менЯ во все эти споры?
   ЋктавиЯ призналась, что всЯ беда именно в том, что вовсе он уж  не  так
уверен и менЯет свои решениЯ чуть ли не каждый день, и, заливаЯсь слезами,
добавила, что теперь ей Ясно, что "мадам Ѓрижит уже вынесла свое решение и
приговор будет беспощаден". Њачеха тут же пошла на попЯтный.
   - „а нет же, нет, ЋктавиЯ, не думайте, пожалуйста, что  Я  из  принципа
отношусь враждебно к тому, чего требует  от  вас  слабаЯ  плоть.  ѓосподин
Џюибаро здесь не единственнаЯ заинтересованнаЯ сторона, и Я  охотно  верю,
что,  во  всЯком  случае,  вы  призваны  к   выполнению   супружеского   и
материнского долга. „а нет же, - повторила она, устремив Ястребиный взглЯд
на жалкую фигурку девушки (и, очевидно, мысленно представлЯЯ себе набухший
живот под этим фартучком и это непривлекательное лицо, еще подурневшее  от
беременности), - да  нет,  возможно,  отказ  господина  Џюибаро  от  своей
высокой миссии должен послужить на пользу вам. џ  вдруг  понЯла,  что  вам
просто необходимо его отступничество  и  в  нем  одно  из  условий  вашего
спасениЯ.
   €ными словами, Ѓрижит  Џиан  приписывала  господу  богу,  "иже  еси  на
небесех", свойственную ее натуре способность все усложнЯть, во всем искать
окольных путей.  Ќо  ЋктавиЯ  ’ронш  в  приливе  надежды  воспрЯнула,  как
спрыснутый водой цветок, и поднЯла к  Ѓрижит  свое  страдал