ов, нетерпеливо  ждал  нашего  ухода.  Њишель  сдалась  перваЯ.  Ћна
бросила прощальный  взглЯд  на  грЯзную,  неприбранную  комнату  и  начала
медленно спускатьсЯ с лестницы, ведЯ  ладонью  по  этим  перилам,  которых
столько раз касалась рука †ана. Ћт сырости обои отклеились, плиточный  пол
в прихожей был покрыт жидкой грЯзью.
   - …сли вы что узнаете, непременно напишите мне, - проговорил аббат. - €
Я тоже вам напишу...
   - џ не спрашиваю у вас имЯ той особы, с которой †ан уехал, - неожиданно
сказала Њишель. (џ потом узнал, что  ‘энтис  передал  ей  слухи,  ходившие
насчет ѓортензии ‚уайо и мальчишки - воспитанника аббата Љалю.) - ‚прочем,
об этом не так уж трудно догадатьсЯ, - со смехом добавила она.
   „о сих пор Я помню этот смех. Љюре распахнул входную  дверь,  и  туман,
пронизанный запахом дыма, вполз в прихожую. €  тут  аббат  Љалю  заговорил
очень быстро, не глЯдЯ на нас, не отпускаЯ створки двери:
   - —то вам из того? ‚ам это совершенно  неважно,  Њишель,  ведь  нет  на
свете другого человека, который значил бы в его глазах больше, чем вы.  ‚ы
были его отчаЯнием. —то вам из того, - повторил он, -  что  другаЯ  сумела
воспользоватьсЯ этим просто потому, что  была  здесь,  рЯдом...  ‘жальтесь
надо мной, не расспрашивайте менЯ ни о чем... ‚прочем, здесь вам любой  об
этом расскажет. ‚ам даже  нет  нужды  никого  спрашивать.  Ќо  не  бедному
старику свЯщеннику говорить с вами на такие темы: ведь вы еще  дети.  ‚се,
что Я могу позволить себе, Њишель,  -  сказать  вам  еще  раз:  если  †ану
суждено быть спасенным, то только через  вас.  —то  бы  ни  случилось,  не
бросайте его. Ћн не предал вас по-настоЯщему... „а и менЯ тоже не  предал.
џ привЯзалсЯ к нему, как к сыну, посланному  мне  на  старости  лет;  одно
только - забыл спросить его согласиЯ. џ  сам  присвоил  себе  родительские
права, но на него-то они не накладывают никаких обЯзательств. Ћн  оскорбил
лишь одного господа бога, а Я не сумел научить †ана любить …го, он так …го
и не познал за все времЯ, что прожил здесь со мной, и осталсЯ таким, как в
первый день, помните, когда вы поспорили в саду!
   …ще бы Я не помнил: как ни юн Я был, прошлое уже  стало  длЯ  менЯ  той
бездной, где самые, казалось  бы,  второстепенные  событиЯ  моего  детства
превращаютсЯ в утраченное блаженство.
   Ѓыть может, именно в тот самый вечер, заперев за нами дверь и подождав,
пока нас поглотит туман, аббат Љалю написал эти строки, которые  находЯтсЯ
сейчас перед моими глазами: "Ћценить прочность наших свЯзей с богом больше
всего и полнее всего помогает нам характер нашей привЯзанности к людЯм,  в
частности, к одному какому-нибудь человеку.  …сли  источником  всех  наших
радостей и всех наших мук ЯвлЯетсЯ этот человек, если наш  душевный  покой
зависит от него одного, все Ясно: мы отошли от отца небесного так  далеко,
как только можно отойти, не совершив преступлениЯ. Ќе то  чтобы  любовь  к
отцу небесному обрекала нас на душевную черствость, но она  обЯзывает  нас
питать к созданиЯм божьим ту любовь, котораЯ не была бы самоцелью,  чистую
любовь, почти непостижимую длЯ тех, кто ни разу не  смог  испытать  ее.  џ
ждал, что этот ребенок подарит мне отцовские радости, а ведь Я пожертвовал
ими ради тебЯ, господи, принЯв на себЯ духовный сан. Љак же мог Я подавить
и обуздать жившее в нем животное  начало,  если,  сам  того  не  сознаваЯ,
находил в этом какую-то прелесть? €бо куда легче  ненавидеть  зло  в  себе
самом, чем в любимом существе".


   Њишель шла впереди менЯ, а когда Я пыталсЯ  ее  догнать,  она  ускорЯла
шаг, показываЯ тем, что предпочитает быть в одиночестве. Ћна высоко  несла
голову, и ничто в ее внешнем облике не выдавало уныниЯ. Ђ мне важнее всего
было поскорее добратьсЯ до дому, пока мачехе не  донесли  о  нашем  долгом
отсутствии: эта тревожнаЯ мысль оттеснЯла все прочие. Љогда  мы  пересекли
прихожую, направлЯЯсь каждый в  свою  комнату,  дверь  маленькой  гостиной
приоткрылась и Ѓрижит окликнула нас. Ќе хотим ли  мы  чаю,  спросила  она.
Џосле прогулки необходимо согретьсЯ. Њишель ответила, что не голодна,  но,
так как мачеха настаивала, сестра согласилась,  не  желаЯ,  без  сомнениЯ,
чтобы та подумала, будто она, Њишель, боитсЯ и избегает разговоров.  €так,
мы вошли в гостиную, где ужо был накрыт стол. “ Ѓрижит  Џиан  было  не  то
выражение лица - уж Я-то хорошо ее знал, - какое предвещает начало военных
действий. Ћднако Я не сомневалсЯ, что она догадываетсЯ, откуда мы Явились,
и, хотЯ Я понимал, что она с трудом сдерживает гнев, он как-то не  вЯзалсЯ
с ее усталой и удручен ной миной. Ћна сама налила нам чаю, намазала маслом
тартинки, причем подала Њишель первой, и наконец  спросила  как  о  чем-то
само собой разумеющемсЯ, видели ли мы  аббата  Љалю.  Њишель  кивнула,  но
гроза, которую Я со страхом ждал, но разразилась.
   - ’огда, значит, - проговорила мачеха грустным и соболезнующим тоном, -
вы уже, должно быть, знаете...
   Њишель дерзко прервала ее: да, мы действительно все знаем, но она лично
предпочитает, чтобы об этом вообще не было разговоров...  €  так  как  она
направилась к дверЯм, Ѓрижит окликнула ее:
   - Џостой, Њишель, не уходи.
   - Џредупреждаю, если вы собираетесь читать мне проповеди,  то  Я  не  в
состоЯнии...
   ‚ызывающий тон сестры, казалось, ничуть не задел Ѓрижит, у которой, без
всЯкого сомнениЯ, был свой замысел. Ќо какой?
   - џ вовсе не собираюсь читать тебе проповеди, успокойсЯ. џ только хочу,
и мне это очень важно, чтобы ты признала мою правоту.
   ‹ицо Њишель приобрело жесткое выражение, она  старалась  догадатьсЯ,  с
какого фланга последует атака. ЏоднесЯ чашку к губам, она мелкими глотками
прихлебывала чай и, таким образом, была свободна от необходимости отвечать
и вынудила Ѓрижит поднЯть забрало.
   - ’ы мне скажешь, что не следует ждать признаниЯ своей правоты от людей
и что голос совести в данном случае ценнее любых свидетельств. Ќо Я, как и
все прочие, слабое существо  и  хочу,  нет-нет,  не  восторжествовать  над
тобой, беднаЯ моЯ девочка, а скорее уж длЯ собственного  спокойствиЯ,  да,
длЯ спокойствиЯ духа, прошу тебЯ признать открыто, что Я  видела  грозЯщую
тебе опасность, что этот мальчишка еще хуже, чем  Я  опасалась,  и  что  Я
сумела защитить тебЯ от него так же, как сделала бы это твоЯ роднаЯ  мать,
если не лучше...
   Њы уже давным-давно привыкли к тому, что все поучениЯ Ѓрижит Џиан,  так
сказать, целенаправленны,  и  поэтому  первым  нашим  побуждением,  как  и
обычно, было догадатьсЯ, куда она гнет. Ќе сомневаюсь, что  в  эту  минуту
она говорила, пожалуй, искреннее, чем когда-либо. Џо  ее  поведению  можно
было догадатьсЯ, что в данном случае слова  ее  продиктованы  страхом,  не
дававшим ей ни минуты передышки после кончины нашего отца. Ќо мы тогда еще
не имели об этом ни малейшего представлениЯ. Ђ  она,  Ѓрижит,  ждала,  что
ответ сестры ободрит ее. Њачеха, видимо, полагала, что Њишель  не  удастсЯ
уклонитьсЯ и она вынуждена будет признать ее правоту. Џоэтому Њишель  была
далека от мысли, какой удар она наносит Ѓрижит, когда крикнула ей прЯмо  в
лицо:
   - ‚ы хотите, чтобы Я  признала,  что  ваша  взЯла?  Џожалуйста,  охотно
признаю. ’олько вы, именно вы разлучили нас.  ќто  из-за  вас  он  впал  в
отчаЯние. € если он погиб, то вы ‚иновница его гибели, и если Я сама...
   Ќет, небеса не разверзлись! Ѓрижит Џиан все так  же  сидела  в  кресле,
только против своего обыкновениЯ чуть сгорбилась. € ответила она, почти не
повышаЯ голоса:
   - Ћт горЯ  ты  потерЯла  разум,  дорогаЯ  Њишель...  €ли  тебе  не  все
рассказали. …сли кто его и погубил, то погубила эта ‚уайо.
   - Ћдно мое письмо, одно-единственное, могло спасти его от  этого  шага.
…сли бы Я могла с ним поговорить, если бы вы не встали между, нами, да еще
с таким чудовищным ожесточением, что пытались даже погубить аббата Љалю  в
глазах его начальства...
   ѓолос Њишель пресексЯ, она разревелась,  впервые  в  жизни  она  рыдала
перед мачехой, словно бы непогрешимый инстинкт ненависти  шептал  ей,  что
сейчас ее врагинЯ не будет  упиватьсЯ  слезами  падчерицы,  напротив,  они
довершат ее смЯтение.
   - „а нет же, нет же, - твердила Ѓрижит Џиан тем  самым  голосом,  каким
бормотала что-то несвЯзное тогда ночью у менЯ под дверью. -  ‘огласись  по
крайней мере, что ты имела дело с человеком свихнувшимсЯ, со злодеем...
   - ‘о злодеем? ‡лодей только потому, что в восемнадцать лет  дал  увлечь
себЯ...
   Њишель запнулась и не смогла выговорить "женщине".
   - „а, - повторила Ѓрижит с той  страстью  в  голосе,  с  какой  человек
стараетсЯ оградить свой  душевный  покой.  -  „а,  именно  со  злодеем,  Я
правильно сказала. ‹адно, не будем говорить  об  этой  женщине,  раз  тебе
неприЯтно. ’ак или иначе, он сын благородных родителей, а повел себЯ,  как
бродЯга с большой дороги, и, если существует на свете людское  правосудие,
его следовало бы засадить в тюрьму...
   Њишель пожала плечами. ‘лова мачехи  показались  ей  до  такой  степени
несуразными, что весь пыл ее сразу угас. Џоэтому она ограничилась ответом,
что Ѓрижит Џиан - а это всем известно - не помнит себЯ от  счастьЯ,  когда
речь заходит о таких вот историЯх. …сли бы за подобные преступлениЯ сажали
всех юношей, то никаких тюрем не хватило бы, пришлось бы строить новые...
   - Ќе все юноши взламывают секретеры, - отпарировала Ѓрижит.  -  Ќе  все
бегут из дома, украв сбережениЯ своего благодетелЯ.
   Ћна бросила эту  фразу  без  заранее  обдуманного  намерениЯ,  очевидно
полагаЯ, что нам известны все обстоЯтельства бегства †ана. Ќо, взглЯнув на
искаженное ужасом лицо Њишель,  она  только  сейчас  понЯла  свой  промах.
Ѓрижит вскочила с места, чтобы поддержать Њишель, но та оттолкнула ее руку
и оперлась о мое плечо. џ стоЯл у стены. Њишель пробормотала:
   - ќто клевета. ќто все, конечно, выдумали ‚иньоты...
   - Љак, бедные мои детки, значит, вы ничего не знали?
   Ѓрижит обвела нас удивленным и счастливым взглЯдом. Ќикогда еще  мачеха
не говорила с нами таким мирным, чуть ли не нежным тоном. ’еперь она могла
быть  спокойна:  мы  вынуждены  будем,  хотим  мы  того  или   не   хотим,
подтвердить, что самаЯ любЯщаЯ мать поступила бы  точно  так  же.  ‘умерки
сменились ночным мраком. ‹ицо Ѓрижит было освещено только отблесками огнЯ,
пылавшего в камине.
   - Ќесчастному аббату Љалю не хватило мужества  сказать  вам  о  гнусном
поступке своего  воспитанника,  как  это  Я  сразу  не  сообразила.  Ћчень
сожалею, Њишель, дорогаЯ, что Я так грубо нанесла тебе удар. ’еперь-то  ты
понимаешь? џ защищала тебЯ от злодеЯ. џ догадывалась, к чему идет дело,  Я
специально наводила справки у графа де ЊирбелЯ - увы, слишком поздно  -  и
за это прошу у тебЯ прощениЯ; Я разрешала тебе видетьсЯ  с  этим  порочным
мальчиком - вот в чем моЯ вина, огромнаЯ вина. Љак Я могла  положитьсЯ  на
уверениЯ аббата Љалю? Џравда, и на его счет Я тоже хранила иллюзии...
   ЏринЯв наше молчание  за  знак  согласиЯ,  мачеха  поддалась  невинному
удовольствию разнежитьсЯ, пооткровенничать.
   - Ѓывают минуты, - продолжала она,  -  когда  видишь  все  недостаточно
Ясно. ‚ерьте мне, Я сама  иной  раз  подумывала...  „а-да,  сомневалась...
‘мерть вашего отца ударила менЯ больнее, чем вы можете думать. Њы отвечаем
за все души, которые бог послал нам на нашем пути: "—то сделал ты с братом
твоим?" ќтот вопрос, который бог задал Љаину, Я задавала себе перед телом,
столь неожиданно покинутым душой.  ‘коропостижнаЯ  кончина  сама  по  себе
несет некое указание, которое приводит нас в трепет...  ЊенЯ  все  сильнее
охватывает страх за всех,  за  кого  Я  в  ответе.  €ной  раз  и  Я  могла
заблуждатьсЯ. Ќо, бог свидетель, Я всегда действовала к вЯщей славе его  и
ради блага душ человеческих... ’ы, кажетсЯ, что-то сказала, Њишель?
   Њишель отрицательно покачала головой, оторвала себЯ от стены и вышла из
комнаты. џ бросилсЯ было за ней, но мачеха остановила менЯ:
   - Ќет, не надо, оставь сестру наедине с ее мыслЯми.
   Џрошло несколько минут. Ѓрижит Џиан ворошила кочергой поленьЯ в камине,
и временами Яркий Язык пламени освещал ее большое лицо, потом снова  огонь
замирал, и тогда во вновь наступавшей темноте Я  видел  только  ее  лоб  и
мЯсистую мЯкоть бледных щек.
   - Ќет, - вдруг сказал Я, - лучше ее одну не оставлЯть.
   џ вышел из гостиной и поднЯлсЯ на третий этаж, где  помещалась  спальнЯ
Њишель. џ постучал, никто не отозвалсЯ. џ  открыл  дверь  и  подумал,  что
Њишель, должно быть, лежит, не зажигаЯ  огнЯ,  она  часто  так  лежала.  џ
окликнул ее вполголоса, потому что боЯлсЯ пустых комнат, темноты. Ќо  нет,
в спальне Њишель не оказалось. џ бросилсЯ искать ее и обшарил весь  дом  -
от кухни до бельевой. Ќикто ее не видел. џ вышел на крыльцо: ночь выдалась
холоднаЯ, всЯ залитаЯ светом невидимой луны. џ вернулсЯ в гостиную.
   - џ не знаю, где Њишель, - еще  с  порога  крикнул  Я,  -  Я  везде  ее
искал...
   - Ќу и что же, она вышла, может быть, отправилась в  поселок.  Љ  чему,
дурачок, принимать такой трагический тон?
   Њачеха поднЯлась. € так как Я, рыдаЯ, пробормотал в ответ, что Њишель в
такой час нечего делать в поселке, Ѓрижит  расстроенно  пробормотала,  что
"эти дети ее совсем с ума сведут". Ќо  последовала  за  мной  на  крыльцо.
Љто-то шел по аллее.
   - ќто ты, Њишель?
   - Ќет, мадам, это Я, ‘энтис.
   ‘энтис, заклЯтый враг мадам, вернулсЯ на свою прежнюю должность, и было
бы неприлично выгнать его сразу же после смерти отца. Ћн страдал  одышкой,
и мы еще издали услышали в темноте его хриплое дыхание.  Ћн  сообщил  нам,
что дал мадемуазель Њишель фонарик, на ее  велосипеде  фонарика  нет.  Ћна
велела передать мадам, что ей необходимо срочно уехать, пускай к ужину  ее
не ждут.
   - Људа же она поехала?
   - € ты еще спрашиваешь? ‚ Ѓалюзак, конечно! ‚ конце концов, может,  это
и к лучшему, - добавила Ѓрижит Џиан, и мы вернулись с ней в гостиную, куда
уже принесли лампу.  -  Ћна,  видимо,  надеетсЯ,  что  аббат  Љалю  сумеет
объЯснить ей все происшествие в смЯгченном виде... Ќо это пустое! Љража со
взломом - это кража со взломом.
   Ћна погладила менЯ по голове.
   - Ћх, бедный мой мальчик, - вздохнула она, - какие примеры ты видишь  в
таком, возрасте, когда о подобных вещах тебе и  знать  не  полагаетсЯ,  но
зато какой урок, ‹уи! ‚зглЯни на свою  сестру,  она,  безусловно,  хорошаЯ
девочка... € однако никакие силы небесные не могли  ее  удержать  от  этой
поездки зимней ночью через лес. ‚от что делает с человеком страсть, вот до
чего она нас изничтожает. Ћбещай мне, что хоть ты не будешь таким, что  ты
не позволишь превратить себЯ в животное.
   Ћна хотела поцеловать менЯ в лоб, но Я уклонилсЯ от  поцелуЯ  и  сел  в
сторонке, подальше от лампы.


        13

   Ќенависть, которую Я почувствовал к нашей мачехе, не выразила  себЯ  ни
одним словом. Ћднако Ѓрижит, должно быть, ощутила ее дыхание в тот  вечер,
когда мы с ней поужинали  в  одиночестве  и  до  одиннадцати  часов  ждали
возвращениЯ Њишель. Ќа сей раз мачеха впустую окликнула ее:  Њишель  сразу
прошла к себе на третий этаж, даже не заглЯнув в  гостиную.  џ  односложно
отвечал на рассуждениЯ мачехи, вручившей  мне  подсвечник  и  свечу.  —уть
позже, когда Я все еще не решалсЯ вытЯнуть ноги под ледЯным  одеЯлом,  она
вошла ко мне в спальню, на ней уже был ее аметистовый  халат,  но  тЯжелаЯ
коса не поблескивала тускло за спиной, жирнаЯ змеЯ попалась  в  ловушку  и
сразу же, от шеи, забилась под халат.
   - Ќочь очень холоднаЯ, Я принесла тебе грелку, - сказала мачеха.
   ЏодсовываЯ грелку под одеЯло, она пощупала мои ноги.  ‚первые  в  жизни
она пришла поцеловать менЯ на ночь, подоткнуть одеЯло.
   -  ЃеднЯжка  Њишель  не  посмела  признатьсЯ  нам,   что   аббат   Љалю
окончательно открыл ей глаза. џ понимаю ее страданиЯ, не надо к ней сейчас
приставать, позже она сама поймет, что Я была права... Ђ как ты думаешь? -
допытывалась она и, поднЯв свечу, заглЯнула мне в лицо.
   Ќо менЯ уже сморил спасительный сон. ‡акрыв глаза, Я повернулсЯ к стене
и погрузилсЯ в полудремоту, как будто нырнул под воду.  Њачеха  вздохнула:
"Љакое счастье так сразу засыпать" - и ушла  к  себе  в  спальню,  ушла  к
своему одиночеству. Ќочью менЯ разбудил скрип половиц.  џ  понЯл,  что  ее
снова мучают угрызениЯ совести, и  возрадовалсЯ  этому  самым  недостойным
образом: тогда Я еще не знал всего ужаса пытки,  какую  налагают  на  себЯ
ревнители бога, не знаЯ, что бог есть ‹юбовь.
   Ќа следующий день  за  первым  завтраком  Њишель,  бледнаЯ,  с  темными
кругами под глазами, не слишком охотно отвечала на мои вопросы.
   - Ђббат Љалю утверждает, - сказала она, - что  назвать  это  воровством
нельзЯ. Џо мере надобности он давал †ану немного денег. ‚ тот раз †ан взЯл
их без спроса, но он  отлично  знал,  что  его  семьЯ  немедленно  покроет
недостачу, он оставил расписку вместо денег, которые взЯл, и аббат уверен,
что рано или поздно †ан их вернет...
   џ спросил Њишель, правда  ли,  что  †ан  сломал  замок,  Њишель  нехотЯ
подтвердила  это,  но,  заметив  мою  гримасу,  отказалась   отвечать   на
дальнейшие вопросы и повернулась ко мне спиной.  ‘транное  дело,  поступок
†ана, казавшийсЯ мне чудовищно ужасным, вдруг снова пробудил мою  нежность
к нему. Џо доброй своей воле Я не мог бы ни отречьсЯ,  ни  предать  его  и
трепетал при мысли, что свЯзан  узами  любви  с  человеком,  способным  на
преступление.
   “же  много  позже,  и  то  по  крупинкам,  Я  узнал   подоплеку   этого
происшествиЯ, и узнал не от аббата Љалю, а от самого †ана.  €  сейчас  еще
порой, когда Я ЯвлЯюсь с очередным  визитом  к  графине  де  Њирбель,  она
говорит об этих  событиЯх  без  малейшего  чувства  неловкости.  "‚от  вам
прекрасный сюжет длЯ романа, - твердит она своим обычным тоном лакомки.  -
џ, конечно, сама могла бы воспользоватьсЯ им, но дарю его вам. ‚се равно Я
испортила бы его, это не мой жанр, это же не  любовнаЯ  историЯ..."  ‚  ее
глазах любовью имеет право называтьсЯ только великосветский адюльтер.


   ‚ основе этого воровства и последовавшего за ним  бегства,  так  тЯжело
отразившихсЯ на  судьбе  †ана  де  ЊирбелЯ,  лежит,  в  сущности,  "добрый
поступок" аббата Љалю, совершенный им много лет назад, еще тогда, когда он
только поселилсЯ в Ѓалюзаке.
   ‚ ту пору своей жизни  он  проходил  через  полосу  самых  горьких  длЯ
свЯщеннослужителЯ  испытаний:  его  угнетала   мысль,   превратившаЯсЯ   в
уверенность, - большинство людей, думалось ему, в нем не  нуждаетсЯ,  мало
того, им нет дела до царствиЯ небесного, они даже представлениЯ не  имеют,
что это такое, и никогда их  не  касалась  благаЯ  весть.  Ќа  их  взглЯд,
существует некаЯ  система  ритуалов,  предусмотренных  длЯ  тех  или  иных
случаев жизни, а духовенство, так сказать, только  исполнители.  Ќе  более
того. —то же тогда остаетсЯ свЯщеннику, как не замкнутьсЯ, поддерживать  в
собственном своем сердце робкий огонек лишь длЯ себЯ самого и малого числа
душ и ждать, пока в нашем мире не проЯвит себЯ во всем своем блеске  мысль
господнЯ!
   ‚  таком   состоЯнии   духа   находилсЯ   аббат   Љалю,   когда   после
двенадцатилетнего пребываниЯ в духовной академии он в результате  наветов,
разоблачающих его недостаточную ортодоксальность,  вынужден  был  покинуть
кафедру. Ћн  смиренно  согласилсЯ  принЯть  приход  в  Ѓалюзаке,  в  самом
захолустном углу ландов, хотЯ и знал, что приход этот пользуетсЯ в епархии
дурной славой. „ни свои он заполнит молитвой, будет совершенствовать  свои
знаниЯ. ‚се силы отдаст малочисленной пастве,  которую  ему  доверили,  не
ожидаЯ особого успеха. ‚ первое же воскресенье после приезда в Ѓалюзак  он
произнес проповедь; говорил  он,  как  обычно,  самыми  простыми  словами,
какими только умел, перед сорока своими слушателЯми, впрочем,  не  так  уж
стараЯсь приспособитьсЯ к их уровню.  ’емой  проповеди  он  взЯл  как  раз
миссию свЯщеннослужителЯ: он словно бы размышлЯл вслух, и в первую очередь
длЯ самого себЯ. Ђ на следующий день он обнаружил  под  дверью  письмо  на
восьми страницах без подписи: какаЯ-то женщина слушала  его,  понЯла  его.
Ћчевидно, эта особа получила кое-какое образование. Џришла она в  церковь,
говорилось в письме, просто от нечего  делать,  из  любопытства,  а  вышла
оттуда потрЯсенной; однако она упрекала свЯщенников за то, что  они  ждут,
когда к ним придут заблудшие овцы, вместо того  чтобы  по  примеру  своего
“чителЯ самим искать их, следовать за  ними,  даже  взвалить  их  себе  на
рамена и унести с собой. ‚ письме намекалось,  что  есть  такие  постыдные
деЯниЯ, в коих человек не может признатьсЯ  вслух,  что  существует  такое
отчаЯние, от коего не может избавитьсЯ своими силами ни одна  живаЯ  душа,
если господь не сделает к ней первого шага.
   ‚ то утро аббат Љалю решил, что  ему  дано  знамение  свыше.  Џо  своей
натуре он (подобно Џаскалю) был склонен ждать от бога видимых  проЯвлений,
материальных свидетельств. ќтот крик, исторгнутый его первой же проповедью
в этой затерЯнной деревушке, он счел поддержкой, данной ему в печали  его,
ответом на его тревогу, а  также  кротким  упреком,  ему  адресованным.  Љ
следующей воскресной проповеди он  готовилсЯ  с  особым  тщанием  и,  хотЯ
придал ей обобщающий смысл, взвешивал каждое слово, дабы незнакомка  могла
понЯть ответ, предназначавшийсЯ ей одной. Ѓросив взглЯд на  молЯщихсЯ,  он
сразу же обнаружил за колонной пару  карих,  устремленных  на  него  глаз,
свежее, но безвольное личико. ‚ тот же день он узнал, что это  учительница
из ‚алландро, что она частенько  бывает  в  Ѓалюзаке,  а  зачем  бывает  -
неизвестно; в ответ на  его  расспросы  люди  только  хихикали  да  качали
головой. Ђббат Љалю записал в своем дневнике, что, подымаЯсь  на  кафедру,
он боролсЯ с собой и не без смЯтениЯ довел до  конца  свою  проповедь.  Ќо
дальнейших записей об этом происшествии нет, вернее, есть только  туманные
намеки, непонЯтные длЯ посторонних, ибо по просьбе учительницы он тогда же
наложил на нее покаЯние и был свЯзан тайной исповеди.
   џ расскажу здесь только то, что сам  знаю,  порасскажу  по  возможности
глухо. “чительница, еще невиннаЯ девушка, подпала под власть чар ѓортензии
‚уайо - так сказать, амазонки (и пусть не думают, что такаЯ  разновидность
неизвестна в деревнЯх). …сть  такие  существа,  которые  раскидывают  свою
паутину и могут поститьсЯ годами, пока в  их  сети  не  попадетсЯ  жертва:
терпение  порока  неиссЯкаемо.  €  достаточно   такому   существу   только
одной-единственной  жертвы  и  только  одной-единственной  встречи,   дабы
обеспечить себе годы мирного  насыщениЯ.  ‚  конце  того  сентЯбрЯ,  когда
господин Љалю стал балюзакским кюре, аптекарша ѓортензиЯ ‚уайо  уехала  на
воды в ‚иши. •отЯ ѓортензиЯ считала, что ее подружку не так-то легко будет
приручить, главным образом из-за угрызений совести,  однако  она  даже  не
представлЯла себе, что ее владычество может быть поколеблено, и ничего  не
опасалась, тем более что на десЯть лье  вокруг  не  было,  по  ее  мнению,
никого, кто бы мог повлиЯть на эту девицу. Џоэтому она не принЯла  всерьез
письмо, полученное в один прекрасный день и  извещавшее  об  окончательном
разрыве, но все-таки ускорила свое  возвращение.  Џрибыв  в  Ѓалюзак,  она
сразу же обнаружила своего врага и решила, что  одолеть  его  будет  легче
легкого.
   € опЯть-таки, верный своему обещанию ничего не выдумывать, Я  не  стану
описывать перипетии этой борьбы, тем паче что сам мало что о ней знаю. Ќо,
очевидно, война велась по  на  шутку,  если  уж  аббат  Љалю,  никогда  не
обременЯвший просьбами начальство и ненавидевший подобные  демарши,  сумел
добитьсЯ перевода раскаЯвшейсЯ грешницы в другой  город.  Ќа  своем  новом
месте девушка, однако, не была защищена  ни  против  писем  аптекарши,  ни
против ее частых визитов,  тем  более  что  ѓортензиЯ  перваЯ  в  Ѓалюзаке
купила, себе в этом году автомобиль. Ќо накануне своего второго визита она
получила короткое письмецо, опущенное в  Њарселе:  девушка  извещала  свою
бывшую   подругу,   что    она    проходит    в    монастыре,    готовЯщем
сестер-миссионерок, искус послушницы, и назначала ей свидание на небесах.
   ‚скоре аббат Љалю понЯл, хотЯ никаких объЯснений  не  последовало,  что
пробудил в душе аптекарши ненависть, котораЯ никогда не сложит оружиЯ. …го
мало  трогала  опасность,  грозившаЯ  ему  самому,  ибо  он  считал   себЯ
неуЯзвимым в данном случае; он тревожилсЯ лишь о самой ѓортензии, так  как
был способен вникнуть в тайны ее мук, как бы постыдны они ни были. €бо  он
всегда  был  чрезвычайно  внимателен  к  непредвиденным  ответным  ударам,
неведомым еще последствиЯм наших поступков, когда мы, пусть даже с  самыми
лучшими намерениЯми, вмешиваемсЯ в чужую судьбу.
   Џока что врагинЯ аббата проЯвлЯла себЯ  лишь  на  той  территории,  где
можно было легче его уЯзвить. ‚ ту пору антиклерикальные страсти  достигли
высшего  накала;  объединившись  с  балюзакским  учителем  и  его   женой,
аптекарша создала своего рода комитет  пропаганды,  и  вскоре  всЯ  округа
почувствовала  на  себе  плоды  его  деЯтельности.  Ќо  в  самом  Ѓалюзаке
ѓортензиЯ ‚уайо пользовалась чересчур плохой репутацией, и удары ее  почти
не достигали цели, так что года  два-три  аббат  считал,  что  ему  нечего
опасатьсЯ. Ћднако без особой нужды он старалсЯ мимо аптеки не проходить, а
когда где-нибудь на перекрестке сталкивалсЯ лицом к лицу с ѓортензией,  он
первый отворачивалсЯ - так смущал  его  этот  беспощадный  взглЯд  светлых
глаз.
   Ћна  могла  годами  подстерегать  свою  добычу;  но  случай   отомстить
представилсЯ  ей  довольно  быстро.  ’ак  что  вполне   понЯтно   и   даже
извинительно, что  поначалу  аббат  Љалю  не  поостерегсЯ,  он  знал,  что
вышеупомЯнутаЯ дама молодыми людьми не интересуетсЯ, а с другой стороны, и
во внешности ее не было  ничего  привлекательного.  ѓортензиЯ  чаще  всего
щеголЯла  в  так   называемых   "жюп-кюлот"   -   в   те   времена   такие
полуюбки-полубрюки считались обЯзательными длЯ велосипедисток; кроме того,
она носила болеро с большим декольте и широкий поЯс с огромной  серебрЯной
прЯжкой, изображавшей затейливое сплетение ѓ и ‚. Џрическу она себе делала
по тогдашней моде а ла Љлео де Њерод,  то  есть  расчесывала  свои  желтые
волосы на прЯмой пробор и гладко их прилизывала, до самых  мочек  напускаЯ
на уши, а на затылке очень низко  закручивала  огромный  пучок,  утыканный
шпильками. ‚се лицо ее было сплошь усеЯно веснушками, особенно  густо  они
сидели на носу и на скулах, оттуда переползали на веки,  и  казалось,  что
две-три веснушки утонули даже в глубине ее рыжих, как у хищника, глаз.


   Ђббат Љалю воспользовалсЯ периодом выздоровлениЯ †ана,  дабы  закрепить
над ним свою победу, во всЯком случае, он так считал. Љак  и  все  мы,  он
находилсЯ под властью иллюзий вопреки  разочаровывающим  урокам  опыта,  а
опыт этот гласит: ничто нельзЯ считать  завоеванным  раз  навсегда,  ни  в
любви, ни в дружбе. †ан де Њирбель, преданный, как сам  он  считал,  своей
матерью, сломленный болезнью, вполне способен был почувствовать мимолетную
благодарность и уступить нежности. Ќо та самаЯ сила, что жила  в  †ане,  с
первого же днЯ направленнаЯ против  свЯщенника,  продолжала  существовать,
хотЯ аббат Љалю  не  подозревал  об  этом.  ‹юди  не  могут  относитьсЯ  к
свЯщеннослужителю безразлично: или  он  привлекает  их,  или  отталкивает.
Њирбель, в частности,  испытывал  неприЯзнь,  инстинктивное  отвращение  к
человеку целомудренному, так сказать, в силу своей профессии. †ан всЯчески
старалсЯ побороть  этот  инстинкт,  но  не  мог  с  собой  совладать,  ему
ненавистен был даже самый запах этого  дома  без  женщины.  Ћн  злилсЯ  на
своего воспитателЯ, считавшего вполне  естественным,  что  мальчик,  почти
юноша, должен подчинЯтьсЯ тем же строгим правилам,  как  и  сам  аббат,  и
злилсЯ  тем  Яростнее,  что  сердце  его  и  дух  не  были  открыты  чарам
милосердиЯ, чистоты, усладам небесной любви,  а  ведь  те,  кто  испытывал
подобные чувства, просто вообразить себе не могут, что  большинство  людей
глухи к ним, глухи до такой степени, что даже не имеют о них ни  малейшего
представлениЯ. Џо мере того как  к  †ану  де  Њирбелю  возвращались  силы,
буквально все - и монотоннаЯ,  затворническаЯ  жизнь,  и  борьба  с  самим
собой, с собственной своей неблагодарностью в отношении человека, которому
он был  стольким  обЯзан,  -  все  это,  повторЯю,  соединенными  усилиЯми
вызывало к жизни в душе †ана уснувших  было  демонов.  €  любовь,  которую
питал к своему питомцу аббат Љалю, тоже сыграла здесь не  последнюю  роль,
ибо такова была натура †ана: он брал на вооружение против вас же самих  ту
любовь, которую вы ему расточали. ‘колько раз, много позже, Я  сам  слышал
из его уст: "Ќенавижу, когда менЯ любЯт".
   ‚  силу  некоего  противоречиЯ,  в  котором  Њирбель  даже  не  пыталсЯ
разобратьсЯ, он злилсЯ на аббата Љалю как раз за то, что тот применительно
к своему питомцу несколько смЯгчает  нравственные  и  религиозные  законы,
особенно ненавистные †ану; аббат закрывал глаза  на  многое,  старалсЯ  не
докучать ему. Ђ †ан не только не был ему за это благодарен, но,  пользуЯсь
слабостью аббата, начал "бегать". Ћн повадилсЯ было ходить в кабачок,  но,
будучи от природы человеком необщительным, производил впечатление  гордеца
и не обзавелсЯ друзьЯми. ‡ато он очень и очень нравилсЯ девицам, и к концу
зимы произошла  перваЯ  историЯ.  ђодители  девицы  принесли  аббату  Љалю
жалобу; он попыталсЯ уладить историю, но взЯлсЯ за  дело  весьма  неловко.
Џодобно большинству целомудренных людей, он  считал,  что  великаЯ  любовь
служит надежной защитой  длЯ  юноши  против  всех  и  всЯческих  страстей.
Џоэтому-то он и не опасалсЯ удара с этой  стороны,  свЯто  верЯ,  что  †ан
никогда не изменит Њишель. „ействительно, множество юношей  могут  хранить
верность любимой девушке, но  еще  больше  таких,  как,  скажем,  Њирбель,
которые не видЯт никакой свЯзи между той любовью, что владеет их  сердцем,
и своими любовными похождениЯми. Ћдна-единственнаЯ женщина существует  длЯ
них, и они выходЯт из себЯ, если  кто-нибудь  осмелитсЯ  подойти  с  общей
меркой  к  тому  полурелигиозному  культу,  который  они  питают  к  своей
избраннице, и к тем заурЯдным любовным приключениЯм,  где  говорит  только
плоть.
   €менно из-за этого и разгорелсЯ первый спор между аббатом и Њирбелем, и
†ан дал волю своему долго скрываемому гневу. Ћн сразу же  взЯл  над  своим
противником верх, высмеЯв аббата за то, что тот и  не  помышлЯет  осуждать
его распутство с точки зрениЯ христианской морали,  а  говорит  с  позиций
старомодного любовного кодекса, а в этот кодекс  уже  давно  никто,  кроме
семинаристов, не верит. Ќе помнЯ себЯ от гнева, он посмел крикнуть аббату,
что запрещает ему  говорить  о  Њишель,  что  вообще  никому  не  позволит
произносить в его присутствии это имЯ. —ем больше распалЯлсЯ Њирбель,  тем
неохотнее возражал ему аббат Љалю, но †ан не был ему признателен за эту не
скрывавшую себЯ боль. "Ћн ополчилсЯ на менЯ, как ополчаетсЯ сын на слабого
отца, -  в  вечер  сцены  записал  в  своем  дневнике  аббат  Љалю.  -  Ќо
христианскую душу, даже в самой слабой степени  христианскую,  мы  обЯзаны
любить только ради господа бога, того бога, в которого эта душа не верит".


   ‘ам Њирбель не рассказывал мне в подробностЯх о  том,  куда  завел  его
гневный порыв, однако легко догадатьсЯ, что эта фраза аббата Љалю содержит
в себе намек на самые жестокие слова. †ан отлично  отдавал  себе  отчет  в
своей жестокости, и, хотЯ какаЯ-то часть его души с возмущением восставала
против этого, он шел напролом и даже с каким-то ожесточением погружалсЯ  в
беспричинную злобу.  Ћднако  вовсе  не  со  злым  умыслом  нанести  своему
благодетелю последний  удар  †ан  сдружилсЯ  с  аптекаршей.  Љ  ‚уайо  его
затащили учитель с женой. ‚ тот дождливый  февральский  день,  когда  этот
подросток,  которого  ѓортензиЯ  неделЯми   подстерегала,   укрывшись   за
гардинами, пересек в своем школьном капюшоне их дворик, прошелсЯ по  лужам
и вступил на крыльцо аптеки, она, должно быть, испустила вздох облегчениЯ,
хотЯ до минуты мести было еще очень далеко.
   †ан и сам не мог объЯснить толком, какого сорта удовольствие он  черпал
в обществе этой бледной дамы с хрипловатым, однако не лишенным  приЯтности
голосом, говорившей  почти  без  местного  акцента,  в  этих  беседах  под
лампой-молнией,  возле  ровно  гудЯщей   печки,   за   рюмкой   арманьЯка,
развЯзывавшего Языки. •отЯ антиклерикальные страсти учителЯ,  свЯзанные  с
тогдашней политической  борьбой,  не  представлЯли  длЯ  †ана  ЊирбелЯ  ни
малейшего  интереса,  насмешливые  замечаниЯ  аптекарши  находили  в   нем
немедленный отклик; никогда раньше он не слыхал, чтобы люди говорили таким
Языком, и, однако, ему казалось, что этот Язык ему знаком.
   ‚ тот первый вечер она потребовала, чтобы †ан ЯвлЯлсЯ к  ней  только  в
сумерки,  пусть  он  не  сразу  входит  в  аптеку,   а   лишь   убедившись
предварительно, что его не видЯт, так как кюре, с  которым  у  них  раньше
были кое-какие недоразумениЯ, безусловно, не одобрит этого знакомства,  но
утаить их встречи от аббата будет не так уж трудно. †ан возразил,  что  не
намерен разбиратьсЯ в ссорах своего  наставника.  ‚  последующие  дни  оба
понЯли, что между ними установилось полное душевное согласие.
   •арактерной чертой этой женщины (не имевшей настоЯщего образованиЯ,  но
прочитавшей чуть ли не всех современных писателей,  и  плохих  и  хороших)
было то,  что,  отрицаЯ  существование  бога,  она  относилась  к  нему  с
ненавистью и требовательно  -  нелогичность  эта,  однако,  ничуть  ее  не
смущала. Ћна упрекала это неведомое ей существо, хотЯ в него и не  верила,
как упрекают те, длЯ  кого  нет  на  этой  земле  иных  путей,  кроме  его
закланиЯ.
   Ѓез сомнениЯ, она не открыла Њирбелю свою тайную  Язву.  Ќо  получилось
так, что †ан, не имевший, казалось бы, никакой Явной причины  разделЯть  с
этой женщиной, старше его на целых двадцать лет, такую ожесточенную злобу,
тоже не прощал судьбе того, что создан именно таким, а не иным. Ќо он  был
из рода Њирбелей, был  единственным  наследником  патрицианской  семьи,  и
страннее всего казалась в нем эта враждебнаЯ, упрЯмаЯ  сила,  направленнаЯ
против любого порЯдка и любого насилиЯ, посЯгающих на  счастье.  ѓортензиЯ
‚уайо отлично знала, из какого отравленного  источника  черпает  она  свою
ненависть; ни за какие блага мира не согласилась бы она открыть эту  тайну
†ану, хотЯ при желании вполне могла бы это сделать. Ђ он, этот  подросток,
не знал, почему все отталкивает его от радости в этом мире, кроме девочки,
которую он даже не надеЯлсЯ когда-нибудь увидеть снова, кроме  свЯщенника,
который как раз и воплощал в себе все, что †ану было столь ненавистно.
   ‚озможно, ѓортензии ‚уайо было бы не так легко достичь своей цели, если
бы †ан не стал в ее руках  орудием,  которым  она  умело  воспользовалась.
Њежду ними с первого же днЯ установилось полное согласие, и  это  глубокое
взаимопонимание облегчило ее маневры. …й вовсе не нужно было притворЯтьсЯ,
будто он ей симпатичен, потому что она  действительно  испытывала  к  нему
симпатию; и вот этот-то мальчик сам попалсЯ в ее паутину,  с  наслаждением
увЯз  в  ней.  …й  даже  не  пришлось  прибегать  к  хитрости,  чтобы  его
заманивать. Љаждый вечер аббат Љалю  ходил  в  церковь  читать  молитвы  и
задерживалсЯ там допоздна. Ђ †ан тем  временем  выбиралсЯ  из  дома  через
заднюю калитку, выходившую в сторону, противоположную  главной  дороге,  и
огибал деревню. Љ ѓортензии попадали не  только  через  помещение  аптеки,
достаточно было перелезть через заборчик и оттуда садиком пройти в дом.
   Џусть даже Њирбель не  опасалсЯ  встреч  с  покупателЯми,  он  всЯчески
избегал  самого  аптекарЯ;   этот   маленький   старичок,   –елыми   днЯми
запечатывавший в конвертики лекарства с таким напрЯженным вниманием, будто
от этого  зависела  жизнь  больного,  вел  себЯ  с  каким-то  подчеркнутым
смирением, но, судЯ по его ехидной усмешечке и взглЯдам, был не  таким  уж
смиренником. ‘таричок управлЯл имуществом своей супруги (таков был главный
пункт их тайного соглашениЯ: за мужем  не  признавалось  никаких  прав  на
особу жены, зато все имущество находилось  в  его  ведении),  вечерами  он
обычно уходил из дому,  а  когда  возвращалсЯ,  никогда  не  заглЯдывал  в
комнату за аптекой, если там, по его выражению, "собиралсЯ кружок".


   Џримерно недели через две аббату Љалю доложили об этих тайных сборищах.
Ќа сей раз он подавил первое гневное движение души, и когда завел  на  эту
тему разговор с Њирбелем, то внешне  держалсЯ  вполне  бесстрастно,  да  и
сначала со всех сторон обдумал, какой тактики ему держатьсЯ. Ћн ни  в  чем
не упрекнул †ана,  напротив,  признал,  что  одиночество  не  может  ничем
привлечь юношу в восемнадцать лет, но у  него-де  есть  достаточно  веские
основаниЯ - †ану их знать незачем - считать ѓортензию ‚уайо своим заклЯтым
врагом. €так, он, аббат, воззвал к лоЯльности †ана: поскольку тот живет  у
него  в  доме,  поддерживать  отношениЯ  с   этой   дамой   будет   прЯмым
предательством. …сли †ан считает, что не может жить в Ѓалюзаке, не посещаЯ
аптеки,  пусть  скажет  без  обинЯков,  аббат  сумеет  найти  какой-нибудь
благовидный предлог и попросит графиню де Њирбель забрать своего сына: вот
этого-то †ан и боЯлсЯ больше всего на  свете,  знаЯ,  что  его  непременно
отдадут в интернат какого-нибудь коллежа иезуитов. ‚прочем, его  тронул  и
самый тон аббата. Ћн не мог отрицать, что ѓортензиЯ ‚уайо желает  зла  его
учителю; не то чтобы она при †ане прЯмо нападала на аббата, †ан  этого  не
потерпел бы, но любое ее слово метило в него; и  мальчик,  возвращаЯсь  из
аптеки и садЯсь за стол, краснел от  стыда,  отвечаЯ  сквозь  клубы  пара,
подымавшиесЯ над супницей, на улыбку аббата Љалю, на  детский  взглЯд  его
глаз. Џоэтому-то он и дал обещание не ходить больше в аптеку. Њного  позже
он уверЯл менЯ,  что  обещал  вполне  чистосердечно,  в  полной  решимости
сдержать свое слово. Ѓыло это  примерно  в  то  времЯ,  когда  аббат  Љалю
раздобыл лошадь длЯ верховой езды и когда  он  остановил  менЯ  на  улице,
намереваЯсь завЯзать с Њишель переписку, имевшую печальные последствиЯ,  о
которых Я уже рассказывал.
   …сли и до знакомства с ѓортензией ‚уайо †ан, разлученный с  Њишель,  не
получавший от нее писем, страдал от своего заточениЯ в  Ѓалюзаке,  то  ему
стало совсем уж невмоготу с тех пор, как его лишили последнего развлечениЯ
- участвовать в беседах, к которым он уже привык,  слушать,  как  школьный
учитель читает вслух статьи ќрве, †иро-ђишара, †ореса (а  ѓортензиЯ  лихо,
как  мужчина,   пропускает   стаканчик   арманьЯка,   курит   сигарету   и
разглагольствует с таким терпким юмором, что †ан много лет спустЯ все  еще
восхищалсЯ прелестью ее речей).
   Ђббат Љалю предпочел бы, чтобы его воспитанник возмущалсЯ, бесилсЯ,  но
как одолеть эту тоску дикого зверЯ, попавшего  в  клетку,  особенно  после
того, как настоЯтельница ‘акре-Љер в  весьма  сухих  выражениЯх  попросила
балюзакского кюре прекратить всЯкую переписку с  ее  воспитанницей  Њишель
Џиан? †ан бросил читать, увиливал от уроков, бродил до ночи  по  лесу  или
скакал на своей клЯче. ‘пустЯ несколько недель он стал изредка заглЯдывать
к учителю. Ђббат Љалю закрывал глаза на эти посещениЯ, хотЯ не сомневалсЯ,
чти †ану всЯкий раз вручают там письмо от ѓортензии или он  сам  оставлЯет
ей записочку. Њирбель дал слово не видетьсЯ  с  аптекаршей,  но  не  давал
слова не писать ей. Ќе будь  этих  почти  ежедневных  эпистолЯрных  бесед,
возможно,  их  отношениЯ  не  принЯли  бы  любовного  оттенка,  и   именно
романтически-приподнЯтый тон юношеских писем дал  мыслЯм  ѓортензии  ‚уайо
новое направление. …е осенило: то, что поначалу она считала невозможным  с
этим мальчиком, который в сыновьЯ ей годитсЯ, вдруг стало  возможным.  Ћна
начала с того, что осторожно перешла на Язык  дружбы,  и  это  помогло  ей
добитьсЯ успеха, хотЯ на  самом  деле  была  неспособна  питать  дружеские
чувства к кому бы  то  ни  было,  ибо  с  первого  днЯ  своего  пребываниЯ
пансионеркой в лицее вплоть до получениЯ аттестата  зрелости  дружба  была
длЯ нее лишь ширмой желаниЯ. Ђ  сейчас  в  игру  вступило  желание  мести.
‚прочем, она не  строила  себе  иллюзий  относительно  тех  чувств,  какие
внушала Њирбелю. •отЯ †ан и не  сделал  ѓортензию  своей  поверенной,  она
знала, что он страдает, что сердце его занЯто  другой.  Ќо,  будучи  более
искушенной, нежели аббат Љалю,  она  сумела  распознать  в  этом  мальчике
зверЯ, каким он, в сущности, и был, догадалась, что он уже весь во  власти
своего инстинкта, этого слепого, неотвратимого зова.
   ѓортензиЯ ‚уайо разгадала первым делом эту сторону натуры юноши. “ †ана
сохранились два-три ее письма, и он много позже показывал их мне: ни следа
сентиментальности,  зато  написаны  они  с  весьма  умелым  расчетом,  без
всЯкого, впрочем, нажима пробудить юное воображение,  отданное  во  власть
одиночества.  Ћдна   из   немногих   записей   аббата   Љалю,   касающаЯсЯ
непосредственно ѓортензии ‚уайо, показывает, до какой степени, чуть ли  не
до кошмаров, он был встревожен поведением этой женщины. "’ут целаЯ  наука,
непостижимаЯ в деревенской жительнице,  -  пишет  он.  -  €бо  порок  тоже
ЯвлЯетсЯ своего рода воспитателем. Ќе всЯкому  дано  лицезреть  зло  столь
непосредственно. †алкие наши личные слабо