ло страдание. џ  думал:  "’еперь  Я,  как
лиса, попавшаЯ в западню, - мне уж не вырватьсЯ".  €  мысленно  Я  рисовал
себе сцену нашего объЯснениЯ. ‚от Я  грубо  встрЯхиваю  тебЯ  за  плечо  и
сбрасываю с постели. Ђ ты - ты вскрикнешь: "Ќет, Я не лгала тебе, клЯнусь,
Я полюбила тебЯ!.."
   „а, за неимением лучшего! € ведь так легко уверить своего партнера, что
ты его обожаешь, - стоит только прибегнуть к чувственному  волнению,  хотЯ
оно ровно ничего не значит. Ђ между тем Я не чудовище:  перваЯ  попавшаЯсЯ
девушка, котораЯ искренне полюбила бы менЯ, сделала бы из менЯ все, что ей
угодно.
   €ной раз Я в темноте стонал от жестокой муки, а ты не просыпалась.
   ‚прочем, с первой твоей беременностью все объЯснениЯ  стали  излишними,
отношениЯ  наши  постепенно  изменились.  Ѓеременность  твоЯ  определилась
незадолго до сбора винограда.  Њы  вернулись  в  город.  “  тебЯ  случилсЯ
выкидыш, и несколько недель тебе пришлось провести в  постели.  ‚есною  ты
снова понесла. Ќадо было беречь тебЯ. € вот пошли годы, когда ты зачинала,
рожала, хворала, кормила, - предлогов было больше чем достаточно длЯ того,
чтобы отдалитьсЯ от тебЯ. џ повел  жизнь,  полную  тайного  распутства,  -
весьма тайного. ‚едь Я уже много выступал в  суде,  был  "при  деле",  как
говорила мама, и мне полагалось  строго  соблюдать  приличиЯ.  ЏохождениЯм
были отведены определенные часы, они вошли у  менЯ  в  привычку.  †изнь  в
провинциальном городе вырабатывает у развратника  инстинктивную  хитрость,
как у преследуемой дичи. “спокойсЯ, €за,  Я  милосердно  избавлю  тебЯ  от
рассказов о "мерзостЯх". Ќе бойсЯ, Я не стану  описывать  адскую  скверну,
которой Я, однако, осквернЯл себЯ почти ежедневно. ’ы когда-то спасла менЯ
от ада, и ты же вновь ввергнул а менЯ в ад.
   Ќо если б Я даже вел себЯ менее осторожно, ты все равно  ничего  бы  не
заметила. ‘ рождением  ѓюбера  проЯвилась  твоЯ  истиннаЯ  натура:  ты  по
природе своей - мать, и только мать. ЊенЯ ты совсем забросила,  просто  не
замечала; вот уж действительно можно сказать про тебЯ:  "“  нее  только  и
свету в окошке, что дети". ‘делав тебЯ матерью, Я, очевидно, совершил все,
чего ты ждала от менЯ.
   Џока дети были бессмысленными червЯчками, они не интересовали менЯ, и у
нас с тобой не было никаких столкновений из-за них. ‚стречались мы  только
в часы, отведенные по супружескому ритуалу длЯ привычного  акта  плотского
сближениЯ, в котором мужчина и женщина бесконечно  далеки  душою  друг  от
друга.
   ’ы вспомнила о моем  существовании  лишь  тогда,  когда  Я,  по  твоему
мнению, стал опасен длЯ твоих детенышей. ’ы возненавидела  менЯ,  когда  Я
предъЯвил свои права на них.  ‘ейчас  обрадую  тебЯ  признанием:  никакого
отцовского инстинкта у менЯ не было. ‚о мне просто  говорила  ревность,  Я
завидовал этим малышам, пробудившим в тебе такую страстную любовь. „а, да,
в наказание тебе Я старалсЯ  отнЯть  их  у  тебЯ.  џ  выставлЯл,  конечно,
высокие соображениЯ, говорил о требованиЯх долга. џ, видите ли, не  желал,
чтобы закоренелаЯ свЯтоша исковеркала своим воспитанием  умы  моих  детей.
‚от в какую гордую позу Я становилсЯ. Ђ на деле шла речь не об этом.
   Љончу ли Я когда-нибудь свое  повествование?  џ  предназначал  его  длЯ
тебЯ, а теперь мне кажетсЯ, что ты не  станешь  читать  его  дальше  -  не
хватит ни терпениЯ, ни желаниЯ. ‚ сущности пишу Я длЯ самого себЯ. џ  ведь
старый адвокат, вот и привожу в порЯдок папку с начисто проигранным  делом
о моей жизни, разбираюсь в документах, провалив тЯжбу.
   ЋпЯть звонЯт колокола... ‡автра пасха. ЏридетсЯ спуститьсЯ и посидеть с
домочадцами ради "свЯтого праздника", как Я тебе обещал.  "„ети  жалуютсЯ,
что совсем тебЯ не видЯт", - сказала  ты  сегоднЯ  утром.  ђЯдом  с  тобой
стоЯла у моей постели †еневьева. ’ы вышла, желаЯ оставить  нас  с  дочерью
наедине. †еневьеве нужно было что-то попросить у менЯ. џ  слышал,  как  вы
шептались в коридоре: "‹учше тебе первой с ним поговорить", - убеждала  ты
†еневьеву. џ догадывалсЯ, что речь пойдет о  Њуже  моей  внучки,  об  этом
шалопае и бездельнике ”или. Ђ все-таки Я молодец!  Џерехитрил  вас,  сумел
повернуть разговор в другую сторону и не дал †еневьеве заговорить о  своем
зЯте. Ћна ушла не солоно хлебавши. џ знаю, чего им от менЯ надо. Ќедавно Я
слышал, как они сговаривались. Ћкно гостиной как раз под  моим  окном,  и,
когда оба окна открыты, мне  все  слышно.  Ќадо  только  наклонитьсЯ.  Ћни
хотЯт, чтобы Я дал ”или "взаймы" крупную сумму, тогда он внесет  залог  на
биржу и будет из четвертой  доли  работать  с  известным  маклером.  „ело,
видите ли, надежное, отчего не вложить в него деньги. Ќу, уж  извините!  џ
ведь чую, - надвигаетсЯ бурЯ. „еньги держи под замком... …сли б они знали,
сколько Я продал разных акций в прошлый месЯц:  Я  почуЯл,  что  на  бирже
пойдет на понижение, и опередил игру...


   ‚се уехали к вечерне. €з-за пасхи обезлюдел дом  и  полЯ.  ‘ижу  Я  тут
один, старый ”ауст, отрешенный от всех радостей мира,  отделенный  от  них
непреодолимой преградой - своей старостью.
   Ћни не знают, что такое старость. Ђ как внимательно они слушали менЯ за
завтраком, когда Я заговорил о бирже, о торговых делах, - так и  впивались
в менЯ глазами, ловили каждое слово.  ѓоворил-то  Я  главным  образом  длЯ
ѓюбера - пусть дает отбой, если еще не поздно. ‚есьма встревоженный был  у
него вид! ‚от уж кто не умеет скрывать свои  неприЯтности!  Ќо  ел  он  за
двоих, машинально опустошаЯ  тарелку,  а  ты  ему  все  подкладывала.  ‚се
матери, беднЯжки, так поступают: когда  видЯт,  что  любимого  сына  томит
забота, они чуть не силой заставлЯют его есть,  словно  от  этого  у  него
прибавитсЯ бодрости и он справитсЯ с бедой. Ђ ѓюбер тебЯ обрывал,  грубил,
как Я когда-то грубил своей матери.
   ‡ато ”или, муж моей внучки, усердно ухаживал за мной, подливал мне вина
в бокал. Ђ уж как старалась сама  џнина  выразить  нежное  беспокойство  о
своем дедушке:
   - „едушка, миленький, ну зачем вы курите? ‚едь вам  вредно!  „аже  одну
папироску, и то нельзЯ. Ђ вы  уверены,  что  это  кофе  действительно  без
кофеина?
   ЏлохаЯ она актриса, в каждом слове чувствуетсЯ фальшь, даже звук голоса
выдает ее с головой, беднЯжку. Љогда ты была молодой, ты тоже  фальшивила,
притворЯлась. Ќо с первой же беременности  перестала  кривлЯтьсЯ  и  стала
естественной. Ђ вот џнина до конца жизни  останетсЯ  глупенькой  дамочкой,
котораЯ стремитсЯ узнать все новости, все  моды,  повторЯет  чужие  слова,
показавшиесЯ ей верхом изысканности, обо всем  высказывает  чужое  мнение,
ибо своего не имеет, и ровно ничего на свете не понимает. Љак же это ”или,
такой непосредственный малый и такой повеса, может жить с этой дурочкой  и
ломакой? ‚прочем, не все в ней фальшиво - она полна непритворной страсти к
красавчику ”или. ’олько потому џнина так плохо и  разыгрывает  свою  роль,
что длЯ нее ничего на свете не существует, кроме ее любви.
   Џосле завтрака мы вышли посидеть на веранде. џнина и ”или  смотрели  на
†еневьеву молЯщим взглЯдом, а она в свою очередь глЯдела  на  менЯ  и  все
порывалась что-то сказать. ’ы, €за, еле заметно  покачала  головой:  здесь
нельзЯ. ’огда †еневьева поднЯлась и спросила:
   - Џапа, хочешь пойдем с тобой погулЯем немножко?
   Љак вы все менЯ боитесь! Њне даже  стало  жалко  †еневьеву,  и  хотЯ  Я
сначала решил, что с места никуда не двинусь, но тут поднЯлсЯ  и  взЯл  ее
под руку. Њы прошлись с нею по лужайке. ‚се семейство наблюдало за нами  с
веранды. †еневьева сразу же начала:
   - Џапа, Я хотела поговорить с тобой о ”или...
   Ћна дрожала. Џраво, очень неприЯтно, когда родные дети тебЯ боЯтсЯ.  Ќо
как  вы  думаете,  возможно  в  шестьдесЯт  восемь   лет   избавитьсЯ   от
укоренившегосЯ в твоих чертах жестокого выражениЯ? ‚ таком возрасте его не
изменишь. Ђ  душе  больно,  что  она  не  может  отразитьсЯ  в  наружности
человека...
   †еневьева торопливо выкладывает свою просьбу, в  которой  каждое  слово
было заранее обдумано. Љак Я и ожидал, речь идет о залоге на биржу. ’олько
напрасно она напирала  на  те  доводы,  которые  менЯ  только  раздражают.
Џослушать ее, так  безделье  сего  молодого  человека  угрожает  разрушить
счастье и будущность его семьи. ”или, видите  ли,  начинает  портитьсЯ.  џ
ответил, что длЯ такого малого занЯтиЯ биржевого маклера  послужат  только
удобной ширмой. †еневьева встала на его защиту. ђешительно все любЯт этого
”или.
   - ‡ачем же, папочка, относитьсЯ к его шалостЯм строже, чем  сама  џнина
относитсЯ к ним...
   џ возразил, что вовсе не собираюсь его  осуждать.  ‹юбовные  похождениЯ
этого красавца мало менЯ занимают.
   - ђазве он интересуетсЯ мною? ‚едь нет, не так ли? Џочему же  Я  должен
им интересоватьсЯ?
   - Ћн тебЯ глубоко уважает...
   ќта глупаЯ ложь дала мне повод подпустить шпильку, которую Я  держал  в
запасе:
   -  „олжно  быть,  из  уважениЯ  твой  ”или  и  называет  менЯ   "старым
крокодилом". Џожалуйста, не спорь, Я сколько раз сам слышал, как  он  менЯ
за моей спиной так величал... „а Я и не возражаю: крокодил  так  крокодил,
крокодилом и останусь. —его ждать от старого крокодила? ’олько его смерти.
„а еще погодите, - неосторожно добавил Я, - берегитесь, как бы покойник не
выкинул с вами какой-нибудь неприЯтной штуки. (Ћчень сожалею,  что  сказал
это, - теперь у них заработает смекалка!)
   †еневьева  испуганно  запротестовала,  вообразив,  что  Я  обиделсЯ  на
оскорбительное  прозвище  "крокодил".  ЊенЯ  оскорблЯет  не  эта  дурацкаЯ
кличка, а молодость ”или. Њожет ли он понЯть, что  представлЯет  в  глазах
старика, во всем  разочарованного,  всеми  ненавидимого,  -  торжествующаЯ
молодость счастливого глупца, который с юных лет  упивалсЯ  наслаждениЯми,
каких мне и за пЯтьдесЯт лет  жизни  ни  разу  не  привелось  изведать?  џ
ненавижу этих молокососов, Я полон лютой злобы против  них.  Ђ  этот  ”или
особенно мне противен. Љак бродЯчий кот бесшумно  прыгает  в  чужое  окно,
учуЯв соблазнительный запах, так и он мЯгкой поступью, на бархатных лапках
проник в мой дом, услышав заманчивый аромат богатства. Џриданого  за  моей
внучкой дали немного, зато у нее  были  великолепные  "надежды".  Ђх,  эти
надежды  наших  дорогих  деток!  —тобы  дорватьсЯ  до  их   осуществлениЯ,
наследники рады перешагнуть через наш труп.
   †еневьева расплакалась, всхлипывала, утирала  слезы,  и  тут  Я  сказал
вкрадчивым тоном:
   - Џослушай, ведь у тебЯ есть муж. ’вой  Ђльфред  коммерсант  -  торгует
ромом. —то ему стоит взЯть зЯтЯ в свое дело, создать ему положение. Џочему
Я должен великодушничать больше, чем вы?
   € тут вдруг пошла совсем инаЯ песнЯ.  †еневьева  заговорила  о  беднЯге
Ђльфреде с величайшим презрением и брезгливостью!  Џослушать  ее,  так  он
просто трус, жалкое, робкое существо, - он не только  не  расширЯет,  а  с
каждым днем сокращает торговые обороты.  ЉакаЯ  прежде  была  внушительнаЯ
фирма, а теперь двоим директорам в ней делать нечего.
   џ поздравил †еневьеву с тем,  что  ее  муж  осторожный  человек:  когда
надвигаетсЯ бурЯ, нужно убирать паруса. Ѓудущее за теми, кто, как Ђльфред,
играет по маленькой. Ќынче самый большой недостаток  делового  человека  -
широкий размах. †еневьева решила, что Я смеюсь над ней, а Я  действительно
так думаю, - это мое глубокое убеждение, недаром же Я держу деньги у  себЯ
под замком и даже не рискую положить их в сберегательную кассу.
   Њы повернули обратно к дому. †еневьева  теперь  не  осмеливалась  слова
промолвить. џ шел, нарочно не опираЯсь на ее руку.  ‚се  домочадцы  сидели
кружком, смотрели на нас и несомненно толковали о Явных зловещих признаках
разлада  меж  нами.  ‚ероЯтно,  наше  возвращение  прервало   спор   между
семейством ѓюбера и семейством †еневьевы. Ћх,  какаЯ  великолепнаЯ  свалка
произойдет  из-за  наследства,  если  только  Я   соглашусь   отдать   вам
когда-нибудь свои деньги! €з всей родни, собравшейсЯ на веранде, стоЯл  на
ногах только ”или. ‚етер трепал его непокорные волосы. Ќа нем была рубашка
с открытым воротом и короткими рукавами. ’ерпеть не могу нынешних  молодых
людей, - они похожи на девиц атлетического сложениЯ. …го  круглые  детские
щеки вспыхнули, когда на глупый вопрос џнины: "Ќу,  как  побеседовали?"  Я
ласково ответил: "„а, мы беседовали о старом крокодиле..."


   …ще раз скажу: Я ненавижу его не за эту насмешливую кличку,  а  за  то,
что молодежь не понимает, что такое старость. Ќе  может  представить  себе
пытки старика, который ничего не получил от жизни  и  ничего  не  ждет  от
смерти. Џусть нет ничего за гробом, и никакого этому нет объЯснениЯ, и  не
дано нам разгадать эту тайну... Ќо все-таки ты ведь,  €за,  не  выстрадала
того, что Я выстрадал. „ети не  ждут  твоей  смерти.  Ћни  тебЯ  по-своему
любЯт, обожают тебЯ. Ћни без колебаний стали на твою сторону. Ђ между  тем
Я их любил. †еневьева - теперь толстаЯ сорокалетнЯЯ женщина, и только  что
она пыталась вытЯнуть у менЯ длЯ своего беспутного  зЯтЯ  четыреста  тысЯч
франков, - а ведь Я помню, как она маленькой девчушкой сидела  у  менЯ  на
коленЯх. ’ы, бывало, как увидишь наши нежности,  сейчас  же  зовешь  ее  к
себе. „а что ж это Я! Ќикогда мне не кончить своей исповеди, если  Я  буду
говорить вперемежку о настоЯщем и о прошлом. Џризываю себЯ к порЯдку.


        6

   „умаетсЯ, Я возненавидел тебЯ, €за, не сразу, -  не  в  первый  же  год
после той роковой ночи. Ќет, ненависть росла во мне  постепенно,  по  мере
того как Я убеждалсЯ в полном твоем равнодушии ко мне, ибо длЯ тебЯ  ничто
на   свете   не    существовало,    кроме    твоих    визгливых,    жадных
крикунов-ребЯтишек. ’ы даже не заметила, что  Я,  хотЯ  мне  еще  не  было
тридцати лет, стал известным адвокатом по гражданским делам,  был  завален
работой и что менЯ уже прославлЯли как крупную величину в  нашем  судебном
округе, самом знаменитом во ”ранции после Џарижского округа. Ђ  начинаЯ  с
дела  ‚ильнава   (1893   год)   Я   прославилсЯ,   кроме   того,   и   как
адвокат-криминалист (а ведь очень  редко  у  адвокатов  бывают  выдающиесЯ
способности в обеих этих областЯх юриспруденции),  и  только  ты  одна  не
знала, что моЯ защита в этом процессе прогремела по всему миру. € как  раз
в этом году наш разлад перешел в открытую войну.
   ЌачинаЯ с дела ‚ильнава, принесшего мне славу, менЯ еще сильнее сдавили
тиски, в которых Я задыхалсЯ; до тех пор у менЯ в душе еще, пожалуй, тлела
искорка надежды, но мой громкий триумф доказал мне,  что  Я  длЯ  тебЯ  не
существую.
   ‘упруги ‚ильнав (помнишь ли ты их историю?) прожили  в  браке  двадцать
лет и все еще  любили  друг  друга  так  нежно,  что  любовь  их  вошла  в
пословицу, - люди стали говорить: "‚от у кого мир да согласие!"  †или  они
вместе  со  своим  единственным  сыном,  подростком  пЯтнадцати   лет,   в
пригородной усадьбе Ћрнон; жили довольно  замкнуто,  вполне  довольствуЯсь
обществом друг друга: "’акаЯ любовь только в книгах бывает!" - восхищалась
твоЯ мать, всегда говорившаЯ избитыми фразами (†еневьева  унаследовала  от
бабушки секрет такого искусства).
   “верен, что ты уж ничего не помнишь о драме  ‚ильнавов.  …сли  Я  стану
рассказывать о ней, ты будешь надо мной смеЯтьсЯ, как ты смеЯлась однажды,
когда Я за обедом предалсЯ воспоминаниЯм о своих школьных  и  студенческих
экзаменах... но что ж делать. Љак-то раз лакей, прибираЯ утром  комнаты  в
первом этаже, услышал раздавшийсЯ во  втором  этаже  выстрел  и  отчаЯнный
крик. Ћн бросилсЯ наверх.  ‘пальнЯ  хозЯев  -  заперта.  ‘лышно,  как  там
переговариваютсЯ вполголоса, передвигают мебель, кто-то пробежал в ванную.
‹акей все дергает дверную ручку. Ќаконец дверь отворЯетсЯ.  ‚ильнав  лежит
на  постели  без  памЯти,  у  него  всЯ  рубашка  в  крови.  Ђ  его  жена,
непричесаннаЯ, в халате стоит у спинки кровати с револьвером в  руке.  Ћна
сказала лакею: "џ ранила мужа, привезите  скорее  доктора  и  полицейского
комиссара. џ никуда отсюда не уйду". Ћт нее ничего не  могли  добитьсЯ,  -
говорила только одно: "џ ранила мужа". ќто  подтвердил  и  ‚ильнав,  когда
оказалсЯ в состоЯнии говорить. Ѓольше ничего от пострадавшего не узнали, -
он, так же как и жена, отказывалсЯ от показаний.
   ЋбвинЯемаЯ не пожелала пригласить себе адвоката; так как  Я  был  зЯтем
господина ”ондодежа, большого их приЯтелЯ, то мне предложили выступить  на
суде в качестве защитника по  назначению.  џ  ежедневно  ездил  в  тюрьму,
посещал свою  подзащитную,  но  ничего,  не  мог  выпытать  -  она  упрЯмо
отказывалась отвечать. Џо городу ходили о ней самые нелепые слухи, но Я  с
первого же днЯ не сомневалсЯ в ее невиновности: она сама взвалила на  себЯ
вину, и муж, горЯчо ее любивший, поддержал эту клевету.  Ћ,  у  людей,  не
знавших взаимной любви, есть особое чутье, и они безошибочно  угадывают  у
других страстную любовь. ќта женщина была всЯ во  власти  любви  к  своему
мужу. Ћна, конечно, не стрелЯла, не могла выстрелить в него.  Њожет  быть,
даже она бросилась  к  нему  на  защиту  и  заслонила  его  от  револьвера
какого-нибудь изгнанного поклонника. Ќо никто из посторонних не приезжал к
ним накануне покушениЯ на убийство. Ќикто из их  знакомых  не  был  частым
посетителем в их доме. ‚прочем, не стоит рассказывать во всех подробностЯх
эту старую историю.
   „о того самого днЯ, когда Я должен  был  выступить  в  суде,  Я  считал
необходимым только отрицать, что моЯ подзащитнаЯ совершила преступление, в
котором ее обвинЯли, и доказывать, что  она  не  могла  этого  сделать.  €
только в последнюю  минуту  менЯ  осенила  гениальнаЯ  мысль,  разорвалась
завеса, скрывавшаЯ тайну: все раскрыло показание  сына  обвинЯемой,  юного
€ва  ‚ильнава,  -  вернее,  не  само   показание,   так   как   оно   было
малозначительным и не дало ничего нового, а тот молЯщий и властный взглЯд,
которым смотрела на него мать: она глаз с него не сводила до тех пор, пока
он не кончил своего показаниЯ и его не увели из зала суда, - тогда ее лицо
вдруг просветлело, все в ней изобличило внутреннее чувство  успокоениЯ.  €
тут менЯ  осенила  мысль:  Я  в  своей  речи  обвинил  сына,  болезненного
подростка, ревновавшего мать к отцу, слишком горЯчо ею любимому. џ поразил
всех   неопровержимой    логикой    и    страстным    красноречием.    ЊоЯ
импровизированнаЯ  речь  знаменита  до  сих  пор,  ибо  профессор  ”.,  по
собственному его признанию, нашел в ней в зародыше основу  своей  системы:
она способствовала более глубокому проникновению в психологию  подростков,
помогла поЯвлению новых методов лечениЯ их неврозов.
   …сли Я воскрешаю сейчас эти воспоминаниЯ,  дорогаЯ  €за,  то  вовсе  не
потому, что надеюсь вызвать у тебЯ запоздавшее  на  сорок  лет  восхищение
моими талантами, которого ты не чувствовала в  дни  моего  триумфа,  когда
газеты обоих полушарий печатали статьи обо мне  и  помещали  мой  портрет.
‚ажно тут другое. Џолное твое равнодушие в этот торжественный длЯ менЯ час
моей жизни в полной мере показало мне, как Я чужд тебе и как одинок.  Ђ  в
это времЯ у менЯ в течение нескольких  недель  был  перед  глазами  пример
женской самоотверженной любви,  -  в  тюремной  камере  Я  видел  женщину,
котораЯ приносила себЯ в жертву ради спасениЯ своего ребенка, видЯ  в  нем
не столько своего  любимого  сына,  сколько  дитЯ  своего  любимого  мужа,
наследника его имени. ‚едь муж, жертва покушениЯ, умолЯл ее:  "Џрими  вину
на себЯ..." € из любви к нему жена решилась  уверить  весь  мир,  что  она
преступница, что она хотела убить мужа, который  был  ей  дороже  всех  на
свете. Џобудила ее к этой жертве супружескаЯ,  а  не  материнскаЯ  любовь.
(„альнейшее развитие событий это подтвердило; она рассталась с сыном и под
разными предлогами всегда жила вдали от него.) Ђ ведь какаЯ-нибудь женщина
могла бы полюбить менЯ так же, как любила ‚ильнава жена. ‚о времЯ процесса
мне часто приходилось с ним встречатьсЯ. —ем он был лучше  менЯ?  „овольно
красивый мужчина. ‚ кем чувствовалась порода,  но,  должно  быть,  он  был
недалек, -  это  доказываетсЯ  его  враждебным  отношением  ко  мне  после
процесса. Ђ ведь Я даровитый человек. Ѓудь возле менЯ в  ту  пору  любЯщаЯ
женщина, - каких только высот Я бы не достиг! Ќо ведь одинокий человек  не
может всегда хранить веру в себЯ. Ќам надо, чтоб возле нас  был  свидетель
нашей силы - кто-нибудь, кто ведет счет нанесенным ударам, отмечает удачи,
неудачи и увенчивает нас лаврами в день победы, - как когда-то в школе,  в
день раздачи наград, получив похвальный лист  и  стопку  книжек,  Я  искал
глазами маму в толпе родителей, и под звуки военного  оркестра,  игравшего
туш, она мысленно возлагала да мою  головенку,  остриженную  под  машинку,
золотой лавровый венок.
   Љо времени процесса ‚ильнава мама  сильно  сдала.  џ  „алеко  не  сразу
заметил  это;  первым  признаком  этого   упадка   была   ее   неожиданнаЯ
привЯзанность к черной  собачонке,  котораЯ  всегда  неистово  лаЯла,  как
только Я приближалсЯ. ‚сЯкий раз когда Я навещал  маму,  у  нее  только  и
разговору было, что об этой собачке.
   ‚прочем, мамина нежность не заменила бы мне той любви, котораЯ могла бы
спасти менЯ на решающем повороте моего жизненного пути. “  мамы  был  один
порок: она слишком любила деньги, и этот порок Я  унаследовал  от  нее,  -
сребролюбие у менЯ в крови. Њама, конечно, всЯчески уговаривала бы менЯ не
бросать адвокатуры, котораЯ дает мне "хорошие деньги". Ђ  ведь  Я  мог  бы
стать литератором, менЯ усиленно приглашали сотрудничать и  газеты  и  все
толстые журналы; на выборах левые партии  предлагали  мне  выставить  свою
кандидатуру в парламент от округа ‹а-Ѓастид (человек, который после  моего
отказа дал согласие баллотироватьсЯ, прошел без труда),  -  но  Я  поборол
свое честолюбие, потому что хотел "зарабатывать хорошие деньги".
   „а ведь и тебе этого хотелось, и ты дала мне  понЯть,  что  никогда  не
расстанешьсЯ с провинцией; меж тем женщине, котораЯ любила бы  менЯ,  была
бы дорога моЯ слава, и она убедила бы менЯ, что искусство жить  состоит  в
том, чтобы жертвовать низменными аппетитами во имЯ высокой страсти. „ураки
газетчики поднимают шумиху и выражают  притворное  негодование  по  поводу
того, что тот или иной адвокат, став депутатом  или  министром,  извлекает
кое-какие мелкие преимущества из своего  положениЯ.  Ђ  лучше  бы  господа
борзописцы выражали свое восхищение твердостью выдающихсЯ  людей,  которые
сумели установить разумную иерархию в  мире  своих  страстей  и  предпочли
славу политического деЯтелЯ самым прибыльным судебным процессам. …сли б ты
любила менЯ, ты исцелила бы менЯ от глупой алчности,  котораЯ  выше  всего
ставит непосредственную выгоду,  заставлЯет  гонЯтьсЯ  за  мелкой,  жалкой
добычей - за гонорарами и  пренебрегает  "тенью  могущества".  Ђ  ведь  не
бывает тени без реальности, тень - это часть реальности. Ќо  куда  там!  “
менЯ оставалось одно утешение: "зарабатывать хорошие деньги". €деал любого
лавочника!
   ‚от и все, что мне осталось, - деньги,  нажитые  за  долгие  и  ужасные
годы. ‚ас одолевает безумное желание выманить их у менЯ. Ђ мне  невыносима
мысль, что они попадут в ваши карманы, хотЯ бы после моей смерти.  џ  ведь
говорил в начале своего письма, что хотел принЯть кое-какие меры, и вам бы
тогда ничего не досталось. € тут же Я дал тебе понЯть, что Я отказалсЯ  от
этой мести. Ќо говорил Я так, не знаЯ, что в моем сердце ненависть  -  как
море: есть у нее свои приливы и отливы. Ћтхлынет  она  -  Я  смЯгчаюсь.  Ђ
потом снова прилив, и мутнаЯ волна захлестывает менЯ.
   ‘ нынешнего днЯ, со днЯ "светлого праздника пасхи",  когда  вы  сделали
попытку обобрать менЯ ради ”или и когда Я видел, как всЯ семьЯ собралась у
двери в кружок и следит за мной, менЯ преследует картина  будущего  дележа
моего  наследства.  ‚от-то  подниметсЯ  драка!  ‚ы,  как  собаки,  начнете
грызтьсЯ из-за моих земель, из-за акций и прочих ценных  бумаг.  ‡емли  вы
получите. Ђ вот ценных бумаг уже нет. „а-с,  те  самые  ценные  бумаги,  о
которых Я упоминал в начале письма, - фью!  Ќет  их,  проданы  на  прошлой
неделе! € хорошо Я сделал, что сбыл их с рук: с  тех  пор  курс  бумаг  на
бирже падает с каждым днем. ‚се корабли идут ко дну, лишь только Я  убегаю
с них. џ никогда не ошибаюсь. ’еперь у менЯ миллионы, миллионы чистоганом!
‚ы их тоже получите... Џолучите, если мне это будет угодно. Ќо бывают дни,
когда Я говорю: "Ќе достанетсЯ вам ни гроша!"


   ‘лышу,  как  вы  идете  целой  оравой  по  лестнице,  перешептываетесь,
останавливаетесь на площадке, разговариваете, не боЯсь разбудить  менЯ  (у
вас уже решено, что  Я  оглох);  сквозь  щель  под  дверью  вижу  свет  от
зажженных свечей. “знаю фальцет вашего милейшего ”или (у  него  как  будто
все еще ломаетсЯ голос), и  вдруг  раздаетсЯ  приглушенный  женский  смех,
фырканье, кудахтанье. ’ы их журишь: "Џерестаньте, как не стыдно! Ћн же  не
спит!" ’ы подходишь к моей двери,  прислушиваешьсЯ,  смотришь  в  замочную
скважину. ЊенЯ выдает лампа. ’ы возвращаешьсЯ к своей стае и, должно быть,
шепчешь: "Ќе спит  еще!  Џодслушивает".  ‚се  уходЯт  на  цыпочках,  ЋпЯть
скрипит лестница, потом одна за другой  затворЯютсЯ  двери.  ‚  пасхальную
ночь в доме собрались супружеские пары нашей семьи. € ведь Я мог бы  стать
живым стволом нашего генеалогического древа,  тесно  свЯзанным  со  своими
молодыми отпрысками. Џо большей части в семье любЯт отца. Ќо ты была  моим
врагом, и дети оказались во вражеском стане.
   Џора теперь перейти к нашей междоусобной войне. Ќо сегоднЯ уже не  могу
писать, нет сил. Ћднако в постель Я не лЯгу.  ’ерпеть  не  могу  лежать  в
постели, даже когда здоровье этого требует.  ‡ачем  прЯтатьсЯ  от  смерти,
притворЯЯсь покойником. Њне кажетсЯ, смерть  не  посмеет  прийти,  пока  Я
держусь  на  ногах.  —его  же  Я  боюсь?  ‘траданий,  мучительной  агонии,
предсмертной икоты? Ќет. Ќо ведь смерть - это небытие, ее  можно  выразить
лишь знаком отрицаниЯ - минус.


        7

   Џока трое наших детей были крошками, наша  вражда  оставалась  скрытой.
Ђтмосфера в доме создалась тЯжелаЯ. ’ы была глубоко равнодушна ко мне и ко
всему, что менЯ касалось, а поэтому не страдала из-за этой атмосферы, - ты
просто ее не замечала. „а менЯ почти никогда  и  дома  не  было.  “тром  Я
завтракал один и в одиннадцать часов уезжал в суд.  ЊенЯ  поглощали  дела,
семейным радостЯм Я мог бы посвЯщать очень немного времени, но и это времЯ
Я, как ты, конечно, догадываешьсЯ, тратил  на  удовольствиЯ  совсем  иного
рода. Џочему же менЯ соблазнЯл самый грубый разврат, лишенный  всего,  что
обычно служит извинением  распутству,  сведенный  к  самой  неприкрашенной
мерзости, без малейшей тени чувства, без  малейшей,  хотЯ  бы  притворной,
нежности? ‚едь мне не трудно было бы заводить романы, которые  вызывают  в
хорошем обществе восхищение. ђазве адвокату, и  к  тому  же  еще  довольно
молодому, не приходитсЯ сталкиватьсЯ с  соблазнительными  просительницами?
Ћчень многие женщины, обращаЯсь ко мне по делу, видели во  мне  мужчину  и
старались очаровать менЯ. Ќо Я потерЯл веру в лукавых обольстительниц или,
лучше сказать, не верил, что действительно могу понравитьсЯ. ‘ первого  же
взглЯда Я  угадывал,  что  женщины,  готовые  стать  моими  любовницами  и
прилагающие  все  усилиЯ  к  тому,  чтобы  Я  откликнулсЯ  на  их  призыв,
руководились корыстью. ЊенЯ замораживала предвзЯтаЯ  мысль,  что  все  они
ждут длЯ себЯ выгоды от этого сближениЯ. „а почему  не  признатьсЯ  еще  в
одной причине? Љ трагической уверенности в том, что никто менЯ не любит  и
не  может  полюбить,  присоединилась  подозрительность  богатого   скупца,
который боитсЯ, как бы его не  надули,  не  стали  бы  вытЯгивать  у  него
деньги. ’ебе-то Я назначил определенную сумму на расходы.  Џрекрасно  знаЯ
мой характер, ты не решилась бы попросить у  менЯ  хоть  на  грош  больше.
‚прочем, сумма была довольно солиднаЯ, и ты никогда  ее  не  превышала.  ‘
этой стороны мне ничто не угрожало. Ќо другие  женщины!  џ  принадлежал  к
числу тех дураков, которые убедили себЯ, что на  свете  существуют  только
две категории женщин: бескорыстные, жаждущие любви,  и  пройдохи,  которые
хотЯт только денег. Ђ между тем у большинства женщин жажда любви уживаетсЯ
с потребностью в поддержке, покровительстве, - им хочетсЯ, чтоб кто-нибудь
заботилсЯ о них, защищал, баловал... ‚ шестьдесЯт восемь лет  Я  вижу  это
так Ясно, что иной раз готов выть от отчаЯниЯ, - зачем Я сам, собственными
руками отталкивал от себЯ любовь, и не  из  добродетельных  чувств,  а  из
недовериЯ и мелкой скаредности. Ѓыло у менЯ в жизни несколько  свЯзей,  но
едва начавшись, они обрывались, - то из-за моей нелепой  подозрительности,
ибо Я "дурно истолковывал самую невинную  просьбу,  то  Я  сам  становилсЯ
противен женщине за кое-какие мои повадки, которые и ты недолюбливала:  за
споры с официантами в ресторанах или с извозчиками из-за  чаевых.  џ  хочу
заранее знать, сколько должен платить. џ люблю, чтобы на все  была  такса.
ЏридетсЯ сделать постыдное признание: пожалуй, в разврате менЯ  привлекало
то, что на него заранее установлены определенные цены. €  разве  у  такого
человека, как Я, есть что-нибудь общее  между  влечением  сердца  и  голым
желанием. ‚лечение сердца, как мне казалось, у менЯ уж  никогда  не  может
быть удовлетворено, а потому, едва оно зарождалось, Я спешил его подавить.
џ стал великим мастером в искусстве убивать в себе  всЯкое  чувство  в  ту
минуту, когда волЯ еще играет в любви решающую роль,  когда  мы  стоим  на
грани страсти и еще вольны всецело отдатьсЯ ей  или  же  вырватьсЯ  из  ее
оков.  џ  довольствовалсЯ  простейшими  отношениЯми,   -   теми,   которые
покупаютсЯ за условленную  заранее  цену.  ’ерпеть  не  могу,  когда  менЯ
надувают, но то, что Я обЯзан  заплатить,  Я  всегда  плачу.  ‚ы  вот  все
кричите о моей скупости; между тем  Я  никогда  не  задерживаю  деньги  по
счетам, не выношу долгов и всегда плачу наличными: все мои поставщики  это
знают и восхвалЯют менЯ. Њне просто бывает невыносима мысль, что Я кому-то
должен, хотЯ бы ничтожную сумму. ’очно так же Я  понимал  и  "любовь".  ‡а
услугу плати чистоганом... ЉакаЯ гадость! Ќет, Я слишком уж сгущаю краски,
слишком черню себЯ: все-таки Я любил одну женщину, и она, кажетсЯ,  любила
менЯ... Ѓыло это в 1909 году, на исходе  моей  молодости.  ‡ачем  обходить
молчанием этот роман? ’ы знала о нем и  припомнила  мне  его,  когда  тебе
понадобилось кое-что выторговать у менЯ.
   Ћна была молоденькой гувернанткой, Я спас ее  от  суда  (она  была  под
следствием по обвинению в  детоубийстве).  ‘начала  она  отдалась  мне  из
благодарности, но затем... „а, да, в тот год Я изведал искреннюю любовь...
только все погубил мой ненасытный эгоизм. Њало того, что  Я  держал  ее  в
бедности, чуть ли не в нищете, Я еще требовал, чтобы она всегда находилась
в моем распорЯжении, ни с кем бы не  виделась,  была  бы  всецело  в  моей
власти, зависела от приливов и отливов моего желаниЯ и  услаждала  менЯ  в
редкие часы моего  досуга.  Ћна  была  моей  собственностью,  моей  вещью.
‚ладеть, пользоватьсЯ, использовать себе на потребу, - эти мои  стремлениЯ
распространЯлись и на людей. “ менЯ натура рабовладельца. € вот однажды  в
жизни Я как  будто  нашел  себе  покорную  жертву,  отвечавшую  всем  моим
требованиЯм. џ держал ее под надзором, следил за каждым ее взглЯдом... Ђх,
что ж это Я!.. ‡абыл свое обещание не вести  с  тобой  разговор  на  такие
темы. ‘кажу кратко: она уехала в Џариж, - не могла выдержать.
   "‚едь если б ты только с нами не мог ужитьсЯ, - не раз говорила мне ты,
- а то ведь все, решительно все боЯтсЯ тебЯ, избегают тебЯ, ‹уи. ’ы же сам
видишь!" „а, Я видел это. ‚ судебной палате менЯ всегда сторонились. Ћчень
долго менЯ не выбирали в ‘овет присЯжных поверенных. Ђ  на  пост  старшины
сословиЯ адвокатов выбирали не менЯ, а всЯких кретинов, после которых  мне
было бы стыдно занимать этот пост. „а в  сущности  зачем  мне  он?  ’олько
лишние расходы на представительство, на приемы. ‚се эти почести  обходЯтсЯ
дорого, игра не стоит свеч. ’ебе, наоборот, хотелось почета - ради  детей.
’ы никогда ничего не хотела ради менЯ самого, всегда твердила: "‘делай это
ради детей".
   "—ерез год после нашей свадьбы у твоего отца случилсЯ  первый  удар,  и
доступ в усадьбу ‘енон был длЯ нас  закрыт.  ’ы  очень  скоро  привыкла  к
Љалезу и свила в нем себе гнездо. ЊенЯ ты отринула,  но  родной  мой  край
полюбила. ’ы пустила корни в моей земле, но они  не  переплелись  с  моими
корнЯми. „ети всегда проводили каникулы в этом доме, в  этом  саду.  ‡десь
умерла наша дочка Њари. € смерть ее  не  исполнила  твою  душу  ужасом,  -
наоборот, ты считаешь свЯщенным местом  ту  комнату,  где  она,  беднЯжка,
страдала. ‡десь ты лелеЯла свой выводок,  ухаживала  за  больными  детьми,
сидела у их колыбели, читала наставлениЯ  нЯнькам  и  гувернанткам.  Њежду
этими вот ЯблонЯми натЯгивали веревки,  на  которых  сушились  выстиранные
платьица Њари и все эти милые детские одежки. ‚он  в  той  гостиной  аббат
Ђрдуэн садилсЯ за пианино, собрав вокруг себЯ детей,  и  они  пели  хором,
причем пели не только псалмы и духовные-гимны,  -  "чтобы  не  рассердилсЯ
папа".
   ‹етними вечерами, покуриваЯ возле дома в саду, Я слышал детские  чистые
голоса, выводившие арию ‹юлли: "Ђх, леса  и  скалы,  прозрачные  ключи..."
‘покойное счастье, в котором мне не было доли, - Я это знал; запретнаЯ длЯ
менЯ сфера чистоты и светлых  грез:  спокойнаЯ  любовь,  дремлющаЯ  волна,
льнувшаЯ к берегу в нескольких шагах от моей скалы.
   ‘тоило мне войти  в  гостиную,  голоса  умолкали.  Џри  моем  поЯвлении
обрывались все разговоры. †еневьева уходила, захватив с собой книгу.  Ћдна
лишь Њари не боЯлась менЯ. џ подзывал ее, и она бежала ко мне; Я хватал ее
в объЯтиЯ, да она и сама ласково прижималась ко мне. џ слышал, как  бьетсЯ
ее сердечко, - часто, часто, как у птички. Ђ как только Я, бывало,  выпущу
ее, она упорхнет в сад... Њари!
   Ћчень рано детей стало тревожить то, что Я  не  хожу  в  церковь  и  ем
скоромное по пЯтницам. Ќа их глазах между отцом и матерью шла  борьба,  но
очень редко она приводила к бурным стычкам, в  которых,  надо  сказать,  Я
чаще всего терпел поражение. Џосле каждой схватки  продолжалась  подземнаЯ
война. Ђреной ее всегда был Љалез, потому что в  городе  менЯ  никогда  не
бывало дома. Ќо перерыв в сессиЯх судебной палаты  совпадал  со  школьными
каникулами, и два месЯца (август и сентЯбрь) мы все были здесь в сборе.
   Џомню тот день, когда мы бросились друг на друга в  лобовую  атаку  (по
поводу  шуточки,  которую  Я  позволил  себе  в   присутствии   †еневьевы,
отвечавшей аббату Ђрдуэну урок по "закону божьему"); в этой ссоре Я заЯвил
о своем праве оберегать разум моих детей, а ты - о своем долге охранЯть их
души. џ был разбит впервые, так как согласилсЯ,  чтобы  воспитание  ѓюбера
доверили отцам-иезуитам, а девочек отдали в пансион при женском монастыре.
џ уступил,  поддавшись  престижу,  который  всегда  имели  в  моих  глазах
"традиции семейства ”ондодеж". Ќо Я жаждал отплатить за поражение, а кроме
того, сделал в тот  день  важное  открытие  -  нащупал  единственное  твое
больное место, Я знал теперь, на какую тему  завести  разговор,  чтобы  ты
вышла из себЯ, позабыв о своем обычном равнодушии ко мне,  и  подарила  бы
менЯ вниманием - хотЯ бы  из  ненависти.  Ќаконец-то  Я  нашел  почву  длЯ
столкновений. Ќаконец-то Я заставлю тебЯ вступить  со  мной  в  рукопашный
бой! Љогда-то мое неверие в бога было длЯ менЯ пустой  формой,  в  которую
изливались,   как   струи   расплавленного   металла,   унижениЯ   мелкого
крестьЯнина, разбогатевшего, но презираемого своими товарищами  из  высшей
буржуазии; теперь эта  изложница  заполнилась  любовным  разочарованием  и
почти беспредельной ненавистью.


   Љак-то раз за столом снова разгорелась ссора. (џ спросил у тебЯ, что за
радость предвечному смотреть, как ты ешь в постные дни форель или лососину
вместо говЯдины). ’ы вышла из-за стола. џ помню, каким  взглЯдом  смотрели
на менЯ наши дети! џ направилсЯ вслед за  тобой  в  твою  спальню.  ’ы  не
плакала, говорила со мной совершенно спокойно. ‚ тот день Я понЯл, что  ты
вовсе не  смотришь  сквозь  пальцы  на  мой  образ  жизни,  как  Я  думал.
Ћказалось, ты наложила  руку  на  кое-какие  письма,  -  они  давали  тебе
основание требовать в суде развода. "џ осталась с тобою  из-за  детей.  Ќо
если жизнь с тобою  будет  грозить  гибелью  их  душам,  Я  колебатьсЯ  не
стану..."
   „а, ты без колебаний распростилась бы со мной и даже с моими  деньгами.
Џри всей своей корысти ты готова пойти на любую жертву, лишь  бы  в  душах
твоих детей остались нетронутыми заложенные в них "основы веры",  то  есть
куча ханжеских привычек, правил, формул - чистейшаЯ-ерунда.
   ’огда еще у менЯ не было в руках оружиЯ против тебЯ  -  оскорбительного
письма, которое ты написала мне после смерти  Њари.  ‘ила  была  на  твоей
стороне. „а и положение мое сильно бы пошатнулось в случае бракоразводного
процесса: в те времена,  особенно  в  провинции,  порЯдочное  общество  не
шутило с такими вещами. € так уж  ходили  слухи,  что  Я  франкмасон;  мои
взглЯды оказались неприемлемы длЯ света, из-за  них  менЯ  сторонились,  и
если б не престиж твоей родни,  они  бы  сильно  повредили  моей  карьере.
ѓлавное же, в случае развода пришлось бы вернуть  акции  ‘уэцкого  канала,
которые дали за тобой в приданое. Ђ Я привык  считать  эти  акции  своими.
ЊенЯ удручала мысль, что надо будет с  ними  расстатьсЯ  (да  кроме  того,
расстатьсЯ и с рентой, которую выплачивал нам твой отец...).
   џ смирилсЯ и дал согласие на все, что ты потребовала от менЯ, но втайне
решил посвЯтить свои досуги завоеванию своих детей. џ принЯл такое решение
в начале августа 1896 года. ‚оспоминаниЯ о тех годах, когда мы проводили в
усадьбе знойные и унылые летние месЯцы, перемешались у менЯ в голове, и те
воспоминаниЯ,  которые  Я  буду  приводить  сейчас,  охватывают  лет  пЯть
(1895-1900 года).


   џ думал, что будет не  так  уж  трудно  отвоевать  у  тебЯ  детей...  џ
рассчитывал на свой отцовский авторитет, на  свой  ум.  Ќу  что  стоит,  -
думалось мне, - привлечь к себе  двух  девчурок  и  мальчика  десЯти  лет?
ЏустЯки, Я шутЯ этого добьюсь. Џомню, как ты была удивлена и  встревожена,
когда Я предложил детЯм пойти с папой на большую прогулку. ’ы сидела тогда
во дворе под серебристым тополем, дети вопрошающе посмотрели на тебЯ.
   - Ќу, конечно, дорогие, можно. ђаз вас зовет с  собой  папа,  нечего  и
спрашивать у менЯ разрешениЯ.
   Њы отправились. Љак надо говорить с детьми?  „лЯ  менЯ  привычное  дело
давать на суде отпор суровому прокурору или ловкому защитнику обвинЯемого,
когда Я выступаю на стороне истца, даже  выдерживать  враждебность  целого
зала; на сессиЯх менЯ боитсЯ сам председатель суда, а вот перед  детьми  Я
робею, - перед детьми и перед простым  народом,  даже  перед  крестьЯнами,
хотЯ Я сам из крестьЯнского рода. ’ут Я терЯю почву под ногами, запинаюсь,
говорю что-то невнЯтное.
   „ети  были  со  мной  очень  милы,  но  посматривали  на  менЯ   как-то
недоверчиво. ’ы завоевала их сердца и держала в своих руках все подступы к
ним. Ќевозможно было проникнуть туда  без  твоего  разрешениЯ.  "Џо  долгу
совести" ты старалась  не  умалЯть  моего  отцовского  авторитета,  но  не
скрывала от детей, что надо усердно молитьсЯ за "бедного папу". € что бы Я
ни делал, мне было отведено определенное место в их представлениЯх о мире:
длЯ  них  Я  был  "бедным  папой",  за  которого  надо  усердно  молитьсЯ,
старатьсЯ, чтобы он обратилсЯ  душой  к  богу.  ‚се  мои  "оскорбительные"
выпады  против  религии  только  усиливали  создавшеесЯ  у   них   наивное
представление о грешнике папе. †или они  в  волшебном  мирке,  где  вехами
служили  церковные   праздники,   которые   в   нашем   доме   справлЯлись
торжественно. ’ы могла добитьсЯ от детей образцового послушаниЯ, напоминаЯ
им о первом причастии, к которому кто-нибудь из них готовилсЯ или которого
уже сподобилсЯ. ‚ечерами, когда они пели хором на веранде в Љалезе, -  мне
приходилось слышать не только арии ‹юлли, но и духовные псалмы.  џ  смутно
видел издали фигурки детей, собравшиесЯ вокруг тебЯ, а когда светила луна,
различал три ангельских личика, поднЯтые к небу. Њои  шаги,  раздававшиесЯ
на дорожке, посыпанной гравием, прерывали это благочестивое пение.
   Љаждое воскресенье начиналась суета, шумные сборы к обедне.  ’ы  всегда
боЯлась, как бы не опоздать,  не  приехать  к  шапочному  разбору.  ‹ошади
фыркали у  крыльца.  ‡вали  замешкавшуюсЯ  кухарку.  Љто-нибудь  из  детей
забывал свой молитвенник. —ей-то пронзительный  голос  вопрошал:  "Љоторое
сегоднЯ  воскресенье  после   пасхи?",   ‚озвратившись,   дети   прибегали
поздороватьсЯ со мной и  заставали  менЯ  еще  в  постели.  Њалютка  Њари,
вероЯтно, усердно молилась в церкви о спасении души  своего  папы,  читала
все молитвы, какие знала, и теперь  она  внимательно  вглЯдывалась  в  мое
лицо, надеЯсь прочесть на нем, что Я уже чуть-чуть исправилсЯ. ’олько  она
одна не раздражала менЯ. „вое старших уже воспринЯли  все  твои  верованиЯ
спокойно, бездумно, с инстинктивным стремлением буржуа к комфорту, которое
впоследствии уберегало их  от  всех  героических  добродетелей,  от  всего
возвышенного безумиЯ христианства; в противоположность им Њари была  полна
трогательного усердиЯ в вере, сердечно и ласково относилась к прислуге,  к
арендаторам наши