 моего изголовьЯ, она перебирала четки и дочитывала молитвы, начатые
у гроба покойницы.
   ‚ тишине Я  снова  почувствовал  скорбь  вечной  разлуки,  непоправимой
утраты. ‘нова у менЯ  болезненно  сжалось  сердце,  ибо  теперь  все  было
кончено - ничего мы с €зой друг другу больше не скажем. џ сидел в постели,
опираЯсь на подушки, чтобы легче было дышать, и обводил  глазами  комнату,
обставленную мебелью в стиле ‹юдовика XIII, которую мы с  €зой  выбрали  у
Ѓардье в день нашей помолвки, - все эти вещи долго стоЯли в  спальне  €зы,
пока не перешла к ней по наследству мебель матери. ‚от  эта  кровать  была
печальным ложем мужа и жены, в молчании таивших обиду друг против друга.
   ‚озвратившись с кладбища,  ѓюбер  и  †еневьева  зашли  ко  мне,  другие
остались в коридоре. џ понЯл, что им очень уж непривычно видеть мое  лицо,
залитое слезами. Ћни постоЯли у моего изголовьЯ;  брат  представлЯл  собою
странную фигуру: в утренние часы на нем фрак - вечерний туалет; а сестра -
словно башнЯ,  задрапированнаЯ  черными  тканЯми;  только  носовой  платок
выделЯлсЯ Ярко-белым пЯтном, а из-под откинутой креповой  вуали  виднелось
круглое и помЯтое красное лицо. ѓоре со всех нас сорвало привычную личину,
и мы не узнавали друг друга.
   Ћни справились, как Я себЯ чувствую. †еневьева сказала:
   - Џочти все проводили до самого кладбища. …е очень любили.
   џ стал спрашивать, что было перед тем, как у €зы случилсЯ удар.
   -  Ћна  все  жаловалась  на  недомогание...  может  быть,  у  нее  было
предчувствие, ведь накануне возвращениЯ в город она весь  день  провела  в
своей комнате, все что-то перебирала, сожгла в  камине  кучу  писем...  Њы
даже думали, что в трубе сажа загорелась...
   џ прервал ее, мне пришла важнаЯ мысль:
   - Љак ты думаешь, †еневьева, мой отъезд мог тут сыграть роль?
   †еневьева с удовлетворением ответила:
   - ќто, конечно, было длЯ мамы ужасным огорчением.
   - Ќо вы ей ничего не сказали? ‚ы не сообщили ей о том, что вам  удалось
пронюхать?
   †еневьева вопрошающе посмотрела на брата: можно ли  показать,  что  она
понЯла, о чем идет речь? „олжно быть, у менЯ было дикое выражение лица,  -
они оба перепугались, и пока †еневьева помогала мне сесть поудобнее, ѓюбер
торопливо доложил, что мама заболела недели через две после моего  отъезда
и что они решили на времЯ болезни держать  ее  в  полном  неведении  наших
прискорбных  раздоров.  Џравду  ли  он  говорил?  Ћн  добавил  дребезжащим
голосом:
   - ‚едь если б мы уступили искушению и сказали ей  об  этом,  то  первые
были бы виноваты...
   Ћн отвернулсЯ, и Я увидел, что плечи его вздрагивают от рыданий. Љто-то
приоткрыл дверь и осведомилсЯ, скоро ли, наконец, сЯдут за стол. џ услышал
голос ”или: "Ќу что тут такого?  џ  же  не  виноват.  “  менЯ  просто  под
ложечкой сосет". †еневьева сквозь слезы спросила, что мне прислать поесть.
ѓюбер пообещал  прийти  после  завтрака,  -  тогда  мы  объЯснимсЯ  раз  и
навсегда, если только у менЯ хватит сил выслушать его.  џ  кивком  выразил
свое согласие.
   Љогда они ушли, монахинЯ помогла мне поднЯтьсЯ; Я принЯл ванну, оделсЯ,
съел немножко бульону. џ не желал вести сражение в образе  тЯжко  больного
старика, которого противник щадит из  состраданиЯ  и  оказывает  ему  свое
милостивое покровительство.
   Љогда мои дети вернулись, перед ними был  уже  совсем  другой  человек,
отнюдь не возбуждавший жалости. џ принЯл снадобьЯ,  облегчающие  приступы,
сидел в кресле выпрЯмившись - Я всегда чувствую себЯ гораздо бодрее, когда
не валЯюсь в постели.
   ѓюбер переоделсЯ в визитку,  а  †еневьева  закуталась  в  старый  халат
матери. "“ менЯ нет ничего черного, нечего надеть..."  Ћба  сели  напротив
менЯ, сказали  несколько  слов,  приличествующих  случаю,  а  затем  ѓюбер
приступил к объЯснению.
   - џ очень много думал... - сказал он.
   Ћн тщательно подготовил свою речь. Ћн говорил так торжественно,  словно
обращалсЯ к собранию акционеров,  взвешиваЯ  каждое  слово  и  старательно
избегаЯ всего, что могло вызвать скандал:
   - ‘идЯ у постели умирающей матери, Я много думал,  Я  заглЯнул  в  свою
совесть, Я попыталсЯ изменить прежнюю свою точку зрениЯ на нашу  распрю  и
поставить себЯ на твое место. Њы видели в тебе отца,  которого  неотступно
преследует желание лишить своих детей наследства,  и  в  моих  глазах  это
делало наше поведение законным или хотЯ бы извинительным. Ќо мы дали  тебе
моральный перевес над нами своей беспощадной борьбой и своим...
   Ћн замЯлсЯ, подыскиваЯ нужное слово, - и Я тихонько подсказал:
   - ...своим подлым заговором.
   ѓюбер слегка покраснел. †еневьева вскипела:
   - Џочему же "подлым"? ’ы гораздо сильнее нас...
   - Џолно вам! ’Яжело больной старик против целой стаи молодых волков...
   - ’Яжело больной старик в такой семье, как  наша,  пользуетсЯ  большими
преимуществами. Ћн не выходит из своей комнаты и тем не менее подстерегает
всех и всЯ; следит за всеми, узнает привычки всех членов своей семьи и  из
всего извлекает пользу длЯ себЯ. Ќа досуге не спеша обдумывает в  одиночку
страшные удары и подготовлЯет выполнение своих замыслов. Ћн  все  знает  о
других, они же ничего о нем не  знают.  …му  известны  места,  где  удобно
подслушивать чужие разговоры (Я не мог удержатьсЯ от улыбки, тогда и ѓюбер
вежливо улыбнулсЯ). Ќу да, - продолжал он, - в  своей  семье  люди  всегда
держат себЯ неосторожно. ‚ споре повышают голос, говорЯт громко, а в конце
концов даже кричат, сами того не замечаЯ. Њы слишком полагались на толщину
стен нашего старого дома, забываЯ о том, что если стены  и  толстые,  зато
половицы тонкие. „а и окна зачастую бывают распахнуты настежь...
   Ќасмешливые намеки немного разрЯдили атмосферу. ѓюбер,  однако,  тотчас
же заговорил серьезным тоном.
   - џ вполне допускаю, что ты мог считать  нас  виноватыми  перед  тобой.
Џравда, как Я уже говорил, мне очень легко сослатьсЯ на то, что это случай
законной самозащиты, - но не стоит спорить, подливать масла  в  огонь.  Ќе
буду Я также устанавливать, кто был зачинщиком этой прискорбной распри.  џ
даже согласен выступить в защиту виновного. Ќо ты должен понЯть...
   Ћн поднЯлсЯ, протер стекла очков. ѓлаза у него быстро мигали, лицо было
худое, измученное, щеки впали.
   - ’ы должен понЯть, что Я боролсЯ во имЯ чести нашей семьи и будущности
своих детей. ’ы не можешь себе представить, каково наше  положение,  -  ты
человек  прошлого  столетиЯ,  ты  жил  в   ту   сказочную   эпоху,   когда
благоразумный  финансист  мог  делать  ставку  на  надежные  ценности.  џ,
конечно, понимаю, что ты всегда  бывал  на  высоте  обстоЯтельств,  -  ты,
например, раньше всех увидел приближение бури и успел вовремЯ  реализовать
процентные бумаги... Ќо  ведь  ты  мог  это  сделать  только  потому,  что
находилсЯ вне предпринимательских дел,  вне  дел,  -  именно  "вне";  надо
сказать прЯмо: ты - "не у дел"! ’ы мог  хладнокровно  обсудить  положение,
все взвесить и действовать, как тебе вздумаетсЯ, - ты был сам себе хозЯин,
а не был, как Я, свЯзан по рукам и ногам... “дар  был  слишком  внезапным.
Ќикто не успел обернутьсЯ в делах... ‚первые случилось, что затрещали  все
ветки  дерева  разом.  Ќе  за  что  ухватитьсЯ,  не  на   чем   наверстать
потерЯнное...
   ‘ какой тоской он повторЯл: "Ќе на чем...", "не на  чем..."  „алеко  ли
завлекли его долговые обЯзательства? ‘ильно ли он увЯз?  Њожет  быть,  уже
тонет и судорожно бьетсЯ, пытаЯсь выплыть? Ќо  тут  ѓюбер,  спохватившись,
что он слишком разоткровенничалсЯ, изрек  несколько  общеизвестных  истин:
послевоенное  оборудование  мощными  машинами,  перепроизводство,   кризис
потреблениЯ... „лЯ менЯ неважно было, что именно  он  говорит,  -  зато  Я
внимательно присматривалсЯ к нему и видел, что он полон тревоги. € как раз
в  эти  минуты  Я  заметил,  что  ненависть  моЯ  умерла,  угасло  желание
отомстить. Њожет быть, все это умерло уже давно. џ искусственно подогревал
свою злобу, бередил свои раны. Ќо зачем же спорить с  очевидностью?  ѓлЯдЯ
на своего сына, Я испытывал чувство  очень  сложное,  в  котором,  однако,
преобладало любопытство. Ћдно мое слово - и в душе  этого  несчастного  не
осталось бы и следа тревоги, жестоких терзаний и ужаса,  -  а  какими  они
казались  мне  теперь  странными!  Њысленно  Я  видел  перед  собою   свое
богатство, в котором, как мне думалось еще совсем недавно, заключалась всЯ
моЯ жизнь, богатство,  которое  Я  тщетно  пыталсЯ  подарить,  потерЯть  и
которым даже не мог свободно располагать по своему усмотрению, - и что  ж!
теперь Я больше не чувствовал никакой  привЯзанности  к  этому  богатству;
более того, оно вдруг перестало менЯ интересовать и будто не имело ко  мне
никакого отношениЯ. ѓюбер, умолкнув, пристально и недоверчиво  смотрел  на
менЯ сквозь стекла очков: "—то там еще отец  затевает?  Љакой  новый  удар
готовитсЯ нам нанести?" ѓубы у  него  уже  складывались  в  страдальческую
гримасу, он откинулсЯ на спинку кресла  и  приподнЯл  руку,  как  ребенок,
боЯщийсЯ, что его сейчас побьют. Ћн робко сказал:
   - џ прошу тебЯ только об одном: помоги мне оправитьсЯ и  укрепить  свое
положение. ‚добавок к тому, что мне достанетсЯ от  мамы,  мне  понадобитсЯ
(он замЯлсЯ, не решаЯсь назвать сумму)... понадобитсЯ только один миллион.
Ђ когда положение выправитсЯ, то все пойдет как по маслу, тогда Я  и  один
справлюсь... Ђ впрочем, решай сам, тебе  виднее.  џ  обЯзуюсь  подчинитьсЯ
твоей воле...
   Ћн умолк и судорожно проглотил слюну. €сподтишка он наблюдал  за  мной,
но ничего не мог прочесть на моем лице.
   - Ђ как у тебЯ, дочка? - спросил Я,  поворачиваЯсь  к  †еневьеве.  -  “
тебЯ, наверно, все хорошо. ’вой муж человек осторожный...
   †еневьеву всегда раздражало, когда  хвалили  ее  мужа.  Ћна  возмущенно
заЯвила, что их фирме пришел конец. Ђльфред уже два года не закупает рома,
- очевидно,  полагает,  что  сейчас  надежнее  всего  свернуть  дело.  €м,
конечно, есть на что жить, но вот ”или грозитсЯ бросить жену и  несомненно
сделает это, как только станет Ясно, что тесть обеднел.
   џ пробормотал:
   - Ђ пусть бросает. Џодумаешь, несчастье!
   †еневьева торопливо заговорила:
   - Ќу, конечно, он ужаснаЯ дрЯнь, мы все это знаем, и џнина  это  знает.
Ќо если он ее бросит, она умрет... „а, да, - умрет! ’ебе этого не  понЯть,
папа. ’ы в таких делах несведущ. џнина знает о своем ”или всю подноготную,
- куда больше, чем нам известно. Ћна часто мне  говорила,  что  он  просто
невообразимый негодЯй. € все-таки, если он ее бросит, она умрет. ’ебе  это
несомненно кажетсЯ нелепостью. ’акие чувства длЯ тебЯ  не  существуют.  Ќо
при своем  огромном  уме  ты  можешь  понЯть  даже  то,  что  тебе  самому
совершенно чуждо.
   - ’ы утомлЯешь папу, †еневьева.
   ѓюбер думал, что  его  неловкаЯ  сестра  "все  испортит",  да  еще  зрЯ
задевает мое самолюбие. Ћн,  должно  быть,  заметил  тоскливое  выражение,
поЯвившеесЯ на моем лице, не знаЯ, какаЯ причина вызвала  во  мне  уныние.
ѓде  же  ему  знать,  что  †еневьева  разбередила  мою  рану,  неосторожно
коснувшись больного места. џ вздохнул: "‘частливец ”или!"
   ѓюбер и †еневьева обменЯлись удивленным взглЯдом. Ћни  вполне  искренне
всегда считали менЯ полоумным и, вероЯтно, со спокойной совестью  упрЯтали
бы менЯ в сумасшедший дом.
   - ”или ужасный мерзавец! - проворчал ѓюбер. - Ђ мы у него в руках.
   - …го тесть более снисходителен к нему, чем ты, - сказал Я.  -  Ђльфред
частенько говорил, что ”или не так уж плох, как о нем думают, - он  просто
озорник.
   †еневьева вспылила.
   - Ћн и Ђльфреда за собой тЯнет: зЯть развратил тестЯ, в городе это всем
известно. €х вместе встречали с продажными женщинами... Љакой позор! ’акие
вот огорчениЯ и убили маму...
   †еневьева приложила к глазам платок.  ѓюбер  подумал,  конечно,  что  Я
решил отвлечь их внимание от главного вопроса.
   - „а разве об этом ‘ейчас речь, †еневьева? - раздраженно спросил он.  -
Њожно подумать, что во всем мире существуешь только ты и твои дети.
   ђазозлившись, †еневьева  ответила,  что  еще  неизвестно,  кто  из  них
эгоистичнее - она или ѓюбер, и добавила:
   - ђазумеетсЯ, своЯ рубашка ближе к телу, каждый прежде всего  думает  о
своем ребенке. џ всегда решительно все готова была  сделать  длЯ  џнины  и
горжусь этим. Љак мать Я все, все делала длЯ нее. џ  бы  за  нее  в  огонь
бросилась...
   џзвительным тоном (узнаю свою кровь!) ѓюбер заЯвил, что она "не  только
сама бросилась бы, но и других туда готова бросить".
   Љак менЯ в прежние дни позабавила бы их  ссора!  џ  радовалсЯ  бы  этим
раздорам,  видЯ  в  них  предвестник  беспощадной  драки   из-за   клочков
наследства, которых мне не удастсЯ лишить их. Ќо теперь  мне  противно,  а
главное - скучно их  слушать.  Ќадо  раз  и  навсегда  разрешить  денежный
вопрос. Џусть дадут мне умереть спокойно.
   - Љак странно, дети!.. - сказал Я. - ‘транно,  что  Я  в  конце  концов
сделаю именно то, что казалось мне величайшим безумием...
   Ћго! ‘сора  сразу  прекратилась.  Ћба  противника  уставились  на  менЯ
жестким, недоверчивым взглЯдом. Ћни ждали, они насторожились.
   - ‚едь Я всегда говорил себе: не забывай,  что  случилось  со  стариком
крестьЯнином, арендовавшим у нас мызу. ‚се он отдал детЯм, а они,  обобрав
отца при жизни, предоставили ему умирать  с  голоду...  Ђ  то  еще  и  так
бывает: затЯнетсЯ чересчур агониЯ, - детки положат старику на  голову  две
подушки и нажмут немножко...
   - Џапа, умолЯю тебЯ!
   € в голосе и в выражении лица чувствовалсЯ неподдельный ужас.  џ  сразу
заговорил другим тоном:
   - ’ебе, ѓюбер, много будет хлопот с разделом наследства. “ менЯ  вклады
в нескольких  банках;  и  здесь,  и  в  Џариже,  и  за  границей.  „а  еще
недвижимость, - дома, земли, фермы.
   Џри каждом моем слове у них все шире  раскрывались  глаза,  но  оба  не
смели поверить. џ заметил, как тонкаЯ рука ѓюбера то широко  раскрывалась,
то нервно сжималась в кулак.
   - € пусть со всем этим будет покончено теперь же, еще до моей смерти, -
вместе с разделом наследства от матери. ‡а собой Я оставлю  в  пожизненное
пользование Љалез - дом и парк (расходы по  поддержанию  в  порЯдке  и  по
ремонту - на ваш счет). Ћ виноградниках Я больше слышать не  хочу.  Ѓудете
мне выплачивать через  нотариуса  ежемесЯчную  ренту,  -  остаетсЯ  только
определить ее сумму. Џередай-ка мне бумажник,  ѓюбер...  да,  да  в  левом
кармане моего пиджака.
   „рожащей рукой ѓюбер  протЯнул  мне  бумажник.  џ  достал  запечатанный
конверт.
   - ‚от здесь ты найдешь сведениЯ  о  размерах  моего  состоЯниЯ.  Њожешь
отнести этот пакет нотариусу Ђркаму... €ли нет, лучше позвони по телефону,
попроси его прийти, Я сам  передам  ему  пакет  и  смогу  тогда  при  тебе
подтвердить ему мою волю.
   ѓюбер взЯл конверт и спросил с тоской:
   - ’ы не смеешьсЯ над нами? Ќет?
   - ‘тупай, позвони нотариусу. ‘ам увидишь, смеюсь Я или нет.
   Ћн бросилсЯ было к двери и вдруг спохватилсЯ.
   - Ќет, - сказал он, - сегоднЯ неудобно... Ќадо подождать хоть неделю...
   € он провел рукой по глазам.  Ќесомненно  ему  было  стыдно,  он  хотел
заставить себЯ думать о матери. Љонверт он вертел в руках.
   - Ќу что ж, - подстрекнул Я, - распечатай  конверт  и  прочти,  Я  тебе
разрешаю.
   Ћн торопливо подошел к окну, сорвал с конверта печать. Ћн не  читал,  а
пожирал глазами опись. †еневьева не вытерпела: она встала и, вытЯнув  шею,
с жадностью заглЯдывала через плечо брата.
   џ смотрел на своих детей. ‚от брат и сестра. Ќичего нет в них ужасного.
ѓюбер - деловой человек, финансист, попавший в затруднительное  положение,
отец  семейства;  †еневьева  -  мать  семейства;  они  нежданно   получили
миллионы, которые считали потерЯнными длЯ себЯ. Ќет, Я и не  видел  в  них
ничего ужасного. ЊенЯ удивлЯло другое - собственное мое равнодушие. џ  был
подобен человеку, который перенес операцию и, очнувшись, говорит,  что  он
ничего не почувствовал. џ вырвал из своей души то, к  чему  был,  как  мне
казалось, глубоко привЯзан, то, что крепко вросло в самое мое нутро.
   Ћднако  Я  испытывал  только  облегчение,  чисто   физическое   чувство
облегчениЯ: мне было легче дышать. ‚ сущности,  что  Я  делал  уже  многие
годы? ‚се пыталсЯ избавитьсЯ от своего состоЯниЯ, наделить им кого-нибудь,
но обЯзательно чужого человека, не принадлежащего к моей семье.  ‚сегда  Я
обманывалсЯ, сам не знал, чего Я хочу. Њы никогда  не  знаем,  чего  мы  в
действительности хотим, и вовсе не  любим  того,  что,  думаетсЯ  нам,  мы
любим.


   џ услышал, как ѓюбер сказал сестре:
   - Ћгромное... огромное состоЯние!.. Ќу просто огромное!
   Џотом они о чем-то поговорили шепотом, и вдруг †еневьева  заЯвила,  что
они не могут принЯть такой жертвы с моей стороны, они не  хотЯт,  чтобы  Я
всего лишил себЯ ради них.
   ‘транно звучали в моих ушах слова:  "жертву"  и  "всего  лишить  себЯ".
ѓюбер настаивал:
   - ‘егоднЯ ты очень взволнован, потому и принЯл такое решение. ’ы не так
уж болен, как тебе кажетсЯ. ’ебе еще нет семидесЯти, а  при  грудной  жабе
люди доживают до глубокой старости. —ерез некоторое времЯ  ты  раскаешьсЯ.
…сли хочешь, Я избавлю тебЯ от материальных забот. Ќо владей себе спокойно
тем,  что  тебе  принадлежит...  Њы  хотим  только,  чтобы  все  было   по
справедливости. Њы всегда хотели только справедливости.
   ЊенЯ одолевала усталость, они видели, что глаза  у  менЯ  слипаютсЯ.  џ
сказал, что решение мое неизменно и впредь говорить об этом мы будем  лишь
в присутствии нотариуса.  Ћни  направились  к  двери,  Я,  не  поворачиваЯ
головы, произнес:
   - ‡абыл вас предупредить, что Я назначил ежемесЯчную  ренту  в  полторы
тысЯчи франков своему сыну ђоберу, - Я обещал ему. Ќапомни  мне  об  этом,
ѓюбер, когда мы будем подписывать у нотариуса акт.
   ѓюбер покраснел. Ћн не ожидал такой колкости. Ќо †еневьева по  простоте
душевной не  заметила  тут  никакого  подвоха.  ироко  раскрыв  глаза  от
удивлениЯ, она быстро произвела подсчет:
   - ‚осемнадцать тысЯч франков в  год!..  Ђ  тебе  не  кажетсЯ,  что  это
слишком много?


        18

   ‹ужайка сегоднЯ светлее, чем небо. ЏромокшаЯ насквозь землЯ дымитсЯ;  в
воде, затопившей рытвины, отражаетсЯ мутнаЯ  лазурь  небосвода.  ‚се  менЯ
занимает так же, как в те дни, когда Љалез принадлежал  мне.  Њоего  здесь
нет теперь ничего, а Я не чувствую своей бедности. ‹ьют дожди; в бессонные
ночи Я слышу их плеск, знаю, что из-за них гниет виноград, и  все  так  же
печалюсь, так же боюсь, как бы не погиб урожай, как и в те времена,  когда
Я был хозЯином виноградников. „умал Я, что мне дорога моЯ собственность, а
теперь понЯл, что во мне говорила вошедшаЯ в  плоть  и  кровь  безотчетнаЯ
привЯзанность  к  земле,   инстинкт   крестьЯнина,   сына   крестьЯнского,
рожденного теми, кто испокон веков с тревогой вопрошает горизонт,  что  он
сулит:  дождь  или  погожий  день.  ђента,  которую  Я  должен  ежемесЯчно
получать, будет накапливатьсЯ у нотариуса: мне ведь ничего не нужно,  и  в
сущности никогда не было  нужно.  ‚сю  жизнь  Я  был  пленником  страстей,
которые в действительности не владели мной. Љак собаку, что воет по  ночам
на луну, менЯ завораживал отраженный свет, отблеск. Џодумайте,  проснутьсЯ
в шестьдесЯт восемь лет! ‚озродитьсЯ перед самой смертью! Ћ, если бы  дано
мне было пожить  еще  несколько  лет  или  хоть  несколько  месЯцев,  даже
несколько недель...
   ‘иделку уже отправили обратно в город, - Я чувствую себЯ гораздо лучше.
‡а мной будут ходить Ђмели и ќрнест, служившие при €зе, они  умеют  делать
уколы; у менЯ под  рукой  все  необходимые  лекарства:  ампулы  морфина  и
нитрита. ‘ын и дочь -  в  городе,  все  хлопочут,  все  занЯты  делами  по
наследству, и в Љалезе поЯвлЯютсЯ лишь  в  тех  случаЯх,  когда  им  нужны
какие-нибудь сведениЯ длЯ оценки той или иной части моего  имущества.  ‚се
идет довольно мирно, без особых споров; из страха прогадать при дележе они
принЯли комическое решение все делить пополам, даже  комплекты  камчатного
столового бельЯ, наборы рюмок  и  сервизы.  Ћни  готовы  разрезать  надвое
старинный гобелен или ковер, только бы он не досталсЯ кому-нибудь  из  них
одному. Ћба предпочитают все получить в разрозненном виде,  зато  поровну.
Ћни ведь хотЯт, чтобы все было по справедливости, вот как они ее  понимают
- справедливость. ‚сю жизнь они  украшали  весьма  пышными  наименованиЯми
самые низкие страсти... Ќет, нет, - отказываюсь от своих слов,  вычеркиваю
их. Љак знать, может быть, и они в плену у страсти,  котораЯ  на  самом-то
деле не пустила в них глубоких корней?
   Ђ что они думают обо мне?  Ќесомненно,  оба  считают,  что  Я  потерпел
поражение и сдалсЯ. Ћни, видите ли, менЯ  "одолели".  ‚се  же  при  каждом
своем приезде в Љалез они держат себЯ весьма почтительно и все  благодарЯт
менЯ. Ћднако Я вызываю у них удивление. Ћсобенно настороженно наблюдает за
мной ѓюбер, у него нет уверенности, что Я сложил оружие. „а успокойсЯ  ты,
беднЯга! Љогда менЯ привезли в Љалез выздоравливать,  Я  и  тогда  не  был
очень-то опасен длЯ вас... Ђ уж теперь-то!..


   Џо  краЯм  лугов  вырисовываютсЯ  длинные   рЯды   вЯзов   и   тополей,
поднимающихсЯ друг над другом, а  между  темными  их  вереницами  клубитсЯ
туман - туман и дым: там жгут сорную траву; да еще вьетсЯ дымка  испарений
от напоенной дождЯми земли. ‚едь сейчас у нас  осень,  гроздьЯ,  осыпанные
дождевыми каплЯми, блещущими  между  Ягодами,  уже  не  нальютсЯ  сладкими
соками, - все отнЯл у них дождливый август.  Ќе  вернуть  им  потерЯнного.
Џоздно! Ќо длЯ человека, может быть, никогда не бывает  поздно.  џ  твержу
себе, что длЯ человека никогда не поздно.
   Ќа следующий день по возвращении в Љалез Я  вошел  в  комнату  €зы,  но
сделал это вовсе не из благоговейного  чувства.  ’олько  безделье,  только
полнаЯ моЯ незанЯтость.  котораЯ  мне  (сам  хорошенько  не  знаю)  не  то
приЯтна, не то очень томительна, побудила менЯ отворить приоткрытую  дверь
в эту комнату, первую в коридоре слева от лестницы. Ћкно стоЯло  раскрытое
настежь, распахнуты были и дверцы шкафа, широко  выдвинуты  Ящики  комода.
‘луги  все  оттуда  вынесли,  солнце  проникало  во  все  уголки,  пожираЯ
неосЯзаемые  следы   завершившейсЯ   человеческой   судьбы.   Ѓыл   теплый
сентЯбрьский  день,  жужжали  проснувшиесЯ  мухи.  ѓустые  круглые   кроны
желтеющих  лип  напоминали  какие-то  огромные  плоды,  тронутые  пЯтнами.
ЌебеснаЯ синева, густаЯ  в  вышине,  бледнела  на  горизонте  над  спЯщими
холмами.  Ћткуда-то  донессЯ  звонкий  девичий  смех;  над  виноградниками
двигались золотистые на солнце шлЯпы - началсЯ сбор винограда.  Ќо  жизнь,
чудеснаЯ жизнь, ушла из комнаты €зы: лежавшие  на  дне  шкафа  перчатки  и
зонтик казались мертвыми. џ посмотрел на старый камин; резьба  на  среднем
камне очага изображает грабли, лопатку, серп и  сноп  пшеницы.  Џросторную
топку этих  старинных  каминов,  где  могут  пылать  целые  бревна,  летом
прикрывают широкими разрисованными экранами. Ќа  нашем  экране  изображена
была упрЯжка волов на пашне; однажды в детстве, разозлившись на что-то,  Я
продырЯвил весь экран перочинным ножичком.  ќкран  был  косо  прислонен  к
камину. Љогда Я хотел его отодвинуть и поставить  как  следует,  он  упал,
открыв зиЯющий черный квадрат топки, где полно было золы. Њне вспомнилось,
что рассказывал Ђльфред о последнем дне, проведенном €зой в усадьбе:  "Ћна
жгла бумаги, мы думали, что началсЯ пожар..."
   ‚ эту минуту Я понЯл, Ясно понЯл: она чувствовала  приближение  смерти.
ЌельзЯ одновременно думать о своей собственной смерти и  о  смерти  других
людей; менЯ неотвЯзно преследовала мысль, что смерть у менЯ за плечами,  и
Я не замечал нервного напрЯжениЯ €зы.  "ќто  ничего,  это  возрастное",  -
говорили бестолковые наши дети. Ќо она-то, разжигаЯ в камине Яркий  огонь,
знала, что смерть подкрадываетсЯ к ней. Ћна  хотела  исчезнуть  полностью,
уничтожить все следы своего существованиЯ. џ  смотрел,  как  ветерок  чуть
шевелит в камине серые  хлопьЯ  холодного  пепла.  ‚  углу  стоЯли  щипцы,
которыми пользовалась €за. џ схватил их и погрузил в  золу,  в  эту  кучку
праха, в это небытие. џ раскапывал ее, как  будто  под  пеплом  скрывалась
тайна моей жизни, тайна наших жизней. —ем глубже вонзались в  золу  щипцы,
тем плотнее становилсЯ ее слой.
   џ вытащил несколько клочков бумаги - должно быть, уцелевших в  середине
толстой пачки, но на этих спасенных из пепла  лоскутках  сохранились  лишь
отдельные слова и непонЯтные обрывки фраз. ‚се написано было одним  и  тем
же незнакомым мне почерком. ђуки у менЯ дрожали, Я упорно  продолжал  свои
раскопки. Ќа крошечном, запачканном сажей  обрывке  мне  удалось  прочесть
слово "pax" [мир (лат.)], а под маленьким крестиком  стоЯло:  "23  февралЯ
1913 г." и обращение: "...дорогаЯ дочь..." џ  усердно  старалсЯ  разобрать
обрывки фраз, написанных на обгорелой по краЯм  странице,  но  восстановил
только следующие строки: "‚ы не несете ответственности  за  то,  что  этот
ребенок вызывает в вас чувство ненависти, - она была бы преступной лишь  в
том случае, если б вы поддались ей. Њеж тем вы всЯчески  стараетесь..."  ‘
большим трудом Я прочел еще: "...слишком  смело  с  нашей  стороны  судить
мертвых... его привЯзанность к ‹юку не доказывает..."  „альше  все  скрыла
копоть, кроме следующей фразы: "Џростите,  не  доискиваЯсь,  какую  именно
вину вы прощаете. Ћтдайте ему свое..."
   …ще успею поразмыслить обо всем этом, - сейчас надо искать, искать. € Я
искал. ‚ неудобной позе, наклонившись так низко, что трудно было дышать, Я
раскапывал щипцами золу. ‚ытащил записную книжку в клеенчатом переплете  -
и весь затрепетал от волнениЯ: книжка как будто была не тронута  огнем,  -
но оказалось, что в ней не уцелел ни один листочек.  ’олько  на  оборотной
стороне переплета мне удалось прочесть несколько  слов,  написанных  рукой
€зы: "Ѓукет духовный", а ниже: "Ќе зовусь Я "’от, кто проклинает", имЯ мое
- €исус". ("Ћ •ристе", свЯтой ”ранциск ‘альский).
   „альше шли другие цитаты, но прочесть их было  невозможно.  ‘клонившись
над этим прахом, Я долго искал, но больше  ничего  не  нашел.  Ќаконец,  Я
встал, поглЯдел на свои черные от сажи руки. “видел в зеркале, что и лоб у
менЯ испачкан. Љак в дни молодости, вдруг Явилось желание уйти куда-нибудь
в поле и ходить долго, долго. ‡абыв  о  своем  больном  сердце,  Я  быстро
сбежал с лестницы.
   ‚первые за много недель Я направилсЯ в виноградники, где уже,  один  за
другим, длинные рЯды лоз лишались гроздьев и  готовились  к  зимнему  сну.
‚есь  пейзаж  вокруг   был   таким   легким,   прозрачным,   воздушным   и
лазурно-переливчатым, как те голубоватые мыльные пузыри, которые  когда-то
Њари выдувала соломинкой. ‚етер и  солнце  уже  подсушили  колеи  дорог  и
глубокие отпечатки воловьих копыт. џ шел, несЯ в своей душе неведомый  мне
прежде образ €зы, - образ женщины, терзавшейсЯ страстЯми,  которые  одному
лишь господу богу под силу было укрощать. Џрозаическую  домовитую  хозЯйку
пожирала  ревность  к  сестре.  Њаленький  ‹юк  был  ей  ненавистен.   €за
возненавидела ни в чем неповинного  мальчугана!  —то  тут  было  причиной?
‡ависть? ЃоЯзнь за собственных детей? ‚едь Я любил ‹юка больше, чем их. Ќо
она ненавидела и Њаринетту... „а, да. Ћна страдала из-за менЯ:  Я  обладал
властью мучить ее. Ѓезумие! “мерла Њаринетта, умер ‹юк, умерла €за. -  ‚се
умерли, умерли! џ уже старик, Я стою на краю той самой Ямы, что  поглотила
их, и вот Я радуюсь  -  радуюсь  тому,  что  не  был  безразличен  умершей
женщине, что Я вызывал в ее душе эти бури.
   ‘мешно! € Я в самом деле смеЯлсЯ в  одиночестве,  кашлЯЯ  и  задыхаЯсь,
ухватившись рукой за столбик, к которому привЯзана была винограднаЯ  лоза;
а передо мной расстилались широкие просторы, затЯнутые бледной дымкой, где
тонули деревни с колокольнЯми церквей, дороги и окаймлЯвшие их  тополЯ.  ‘
трудом лучи заходЯщего солнца прокладывали себе путь к этому  погребенному
в тумане миру. џ чувствовал, Я видел, Я осЯзал свое преступление. ‘трашным
было не только это мерзкое змеиное гнездо, эта ненависть к  родным  детЯм,
жажда мести, алчность к деньгам; ужасным было то, что Я  ничего  не  видел
иного, кроме переплетавшихсЯ  Ядовитых  гадюк.  џ  свЯзан  был  с  гнусным
клубком змей, как будто он стал  моим  сердцем,  как  будто  толчки  моего
сердца смешивались с кишением этих гадов.  Њало  того  что  на  протЯжении
пЯтидесЯти лет Я знал в себе лишь то, что на самом-то деле не было мною, Я
так же поступал и с другими. ЊенЯ ослеплЯли те жалкие вожделениЯ,  которые
Я читал на лицах своих детей. ‚ чертах  ђобера  Я  замечал  лишь  тупость,
обманчиваЯ видимость все заслонЯла от менЯ. Ќикогда внешний облик людей не
представал перед моим взором  как  оболочка,  которую  нужно  прорвать  и,
проникнув сквозь нее, увидеть истинную сущность человека. Њне следовало бы
сделать это открытие раньше - в тридцать, в сорок лет.  Ђ  теперь  что  ж?
’еперь Я старик, сердце у менЯ бьетсЯ медленно, вЯло; в  последний  раз  Я
вижу, как осень убаюкивает виноградники,  окутывает  их  дымкой  тумана  и
багрецом заката. ’е, кого Я должен был любить, умерли; умерли те, кто  мог
бы менЯ любить. Ђ к тем, кто осталсЯ в живых,  мне  не  найти  дороги,  не
открыть их внутреннего облика, - не успеть мне, да и сил уже  нет.  ’еперь
во мне все, даже голос,  даже  движениЯ,  даже  смех  -  принадлежат  тому
чудовищному уроду, которого Я противопоставил миру, уроду, которому Я  дал
свое имЯ.


   ЉажетсЯ, именно такие мысли бродили у менЯ в голове, когда  Я  стоЯл  в
винограднике, опершись на столбик, и глЯдел на далекие луга €кема, залитые
светом заходЯщего солнца. ‘лучай, о котором Я здесь  расскажу,  несомненно
еще больше проЯснил эти думы, но они уже возникли у менЯ  в  тот  вечерний
час, когда Я возвращалсЯ домой,  до  глубины  души  проникнутый  ощущением
тишины и покоЯ, спускавшихсЯ на землю;  от  деревьев  протЯнулись  длинные
тени, весь мир был приЯтием, кротостью; дремавшие холмы как будто  сгибали
спину, - казалось, они ждали туманов и мрака ночного - а тогда они,  может
быть, прилЯгут и уснут человеческим сном.


   џ надеЯлсЯ, что †еневьева и ѓюбер уже приехали и ждут менЯ дома, - ведь
они обещали пообедать со мной. ‚первые в жизни Я хотел, чтоб они побыли со
мной, впервые радовалсЯ свиданию с ними.  Њне  не  терпелось  показать  им
новую свою душу. ‚едь  нельзЯ  же,  нельзЯ  терЯть  ни  минуты,  мне  надо
поскорее их узнать, и пусть они узнают менЯ.  “спею  ли  Я  перед  смертью
проверить испытанием свое открытие? џ вихрем пронесусь по  длинному  пути,
ведущему к сердцам моих детей, преодолею все  преграды,  разделЯющие  нас.
Љлубок змей, наконец, рассечен; Я очень быстро завоюю любовь своих  детей,
и они будут плакать обо мне, когда закроют мне глаза.
   Ћказалось, они еще не приехали. џ сел на  скамью  близ  дороги,  -  все
слушал,  внимательно  слушал,  не  загудит  ли  мотор.  —ем   больше   они
запаздывали, тем больше хотелось мне увидеть  их.  ‚спыхнул  было  прежний
гнев: им, значит, все равно, что Я жду их тут, волнуюсь!  „лЯ  них  совсем
неважно, что Я из-за них мучаюсь, это они нарочно!.. Џотом Я  спохватилсЯ:
может  быть,  они  запаздывают  по  какой-нибудь   неизвестной   мне,   но
уважительной причине; совершенно напрасно Я по старой привычке  злобствую.
Џрозвонил колокол, возвещаЯ час обеда. џ направилсЯ в кухню сказать Ђмели,
что надо еще немножко подождать. ‚есьма редко мне случалось заглЯдывать  в
эту кухню с почерневшими потолочными балками,  к  которым  подвешены  были
окорока. џ сел на соломенный стул у огнЯ. „о моего поЯвлениЯ Ђмели, ее муж
и наш приказчик Љазо весело  разговаривали,  -  Я  еще  издали  слышал  их
громкий смех. Љак только  Я  вошел,  они  умолкли.  ‚сегда  менЯ  окружает
атмосфера страха и почтениЯ. џ никогда не разговариваю со слугами. ЊенЯ не
назовешь  требовательным,  придирчивым  хозЯином.  Ќет,  слуги  просто  не
существуют длЯ менЯ - Я их не вижу, не замечаю. Ќо в тот вечер мне  как-то
было легче возле них. ђаз мои дети не приехали, отчего бы мне не пообедать
за некрашеным столом, на котором кухарка рубит мЯсо?  Љазо  тотчас  удрал,
ќрнест принЯлсЯ надевать белую куртку, в которой он всегда прислуживал мне
за столом. …го молчание действовало на менЯ угнетающе. џ не мог придумать,
что бы ему такое сказать. Њне  ровно  ничего  не  было  известно  об  этой
супружеской паре, котораЯ верой и правдой служила мне  уже  двадцать  лет.
Ќаконец, Я вспомнил,  что  их  дочь,  выданнаЯ  замуж  в  ‘овтер,  однажды
приезжала навестить родителей и привезла кролика, за которого €за не стала
ей платить, так как гостьЯ пила и ела в нашем доме. Ќе поворачиваЯ головы,
Я торопливо произнес:
   - Ќу что, Ђмели, как ваша дочка? ‚се в ‘овтере живет?
   Ђмели склонила ко мне свое темное,  обветренное  лицо  и,  поглЯдев  на
менЯ, ответила:
   - „а ведь вы же знаете  -  умерла  она.  „вадцать  девЯтого  числа,  на
свЯтого Њихаила, как раз десЯть лет будет. ђазве вы не помните?
   Њуж ее ничего не сказал, только сурово посмотрел на менЯ:  он  подумал,
что Я нарочно притворЯюсь, будто забыл об их несчастье.
   џ пробормотал: "Џростите менЯ... ‘тар стал... голова не работает..."  €
как всегда, когда Я чем-нибудь бываю смущен и робею, у менЯ вырвалсЯ тихий
смешок, - Я не мог подавить этого нелепого смеха.  ќрнест  сказал  обычным
своим тоном: "Љушать подано".
   џ встал и направилсЯ в плохо освещенную столовую, сел за стол  напротив
€зы - тени €зы. Ђ вон там прежде сидела †еневьева, дальше - аббат  Ђрдуэн,
а рЯдом с ним - ѓюбер... џ искал глазами стоЯвший когда-то между  окном  и
буфетом высокий стульчик Њари, - он после нее служил џнине, а потом дочери
џнины. џ с трудом проглотил несколько кусочков;  мне  страшен  был  взглЯд
человека, прислуживавшего за столом.


   ‚ гостиной топилсЯ камин, жарко  пылали  сухие  лозы.  ‚  этой  комнате
сменЯвшие друг друга поколениЯ,  как  море,  отступающее  в  часы  отлива,
оставили свои ракушки -  альбомы,  шкатулочки,  дагерротипы,  карселевские
кенкеты [маслЯные лампы]. ‚ горках хранились мертвые безделушки. ‘о  двора
доносилсЯ тЯжелый стук  конских  копыт  и  скрип  деревЯнного  пресса  длЯ
винограда, работавшего у самого дома.  ‡вуки  эти  надрывали  мне  сердце.
"„ети, милые вы мои, почему не приехали?" -  жалобно  стонал  Я.  …сли  бы
слуги услышали,  они,  верно,  подумали  бы,  что  кто-то  чужой  сидит  в
гостиной, они не узнали бы моего голоса, не поверили бы, что  так  говорит
тот негодЯй, который, как они думали, притворилсЯ, будто ничего не знает о
смерти их дочери. †ена, дети, хозЯева и слуги - все,  казалось,  составили
заговор против моей души и диктовали мне мерзкую мою роль. џ так и  застыл
в той злобной позе, какую принудили менЯ принЯть. Њой облик соответствовал
образу, созданному их ненавистью ко мне. ќкое  безумие  надеЯтьсЯ,  что  в
шестьдесЯт восемь лет Я поднимусь против течениЯ и заставлю их увидеть  во
мне другого человека! Ђ ведь Я именно другой и всегда был  другим!  Њы  же
видим лишь то, что привыкли видеть. ‚от Я и вас-то не вижу  по-настоЯщему,
бедные мои дети. Ѓудь Я помоложе, не так резко определилсЯ бы у менЯ склад
души, не так крепко укоренились бы привычки. ‚прочем, Я и в молодости врЯд
ли мог бы освободитьсЯ от злых чар. ‘ила  длЯ  этого  нужна.  ЉакаЯ  сила?
—ьЯ-то помощь нужна. „а, нужен тот, кто поручилсЯ бы перед людьми,  что  Я
одержал победу над собой, тот, кому близкие мои поверили бы и  увидели  бы
менЯ иным; нужен некий верный свидетель, кто сказал  бы  правду  обо  мне,
снЯл бы с моих плеч мерзкое бремЯ и возложил его на себЯ...
   „аже лучшие не могут одни, без помощи, научитьсЯ любить; длЯ того чтобы
не боЯтьсЯ смешных черт,  пороков,  а  главное,  людской  глупости,  нужно
обладать тайной любви, которую мир уже не знает. € пока не  откроют  вновь
эту тайну, напрасны будут стараниЯ изменить условиЯ жизни людей; прежде  Я
думал, что только из эгоизма Я сторонилсЯ всех экономических и  социальных
проблем. џ  был  сущим  чудовищем,  замкнувшимсЯ  в  своем  одиночестве  и
равнодушии к людЯм, - это верно,  но  у  менЯ  было  сокровенное  чувство,
смутнаЯ уверенность, что ничему не помогут революции и внешние перемены  в
облике нашего мира, - нет, надо проникнуть  в  сердце  мира.  џ  ищу  того
единственного, кто мог бы одержать такую победу; надо, чтобы  сам  он  был
сердцем человеческих сердец, пылающим средоточием всей их  любви.  †елание
мое, быть может,  уже  было  молитвой.  …ще  бы  немного,  и,  пожалуй,  Я
опустилсЯ бы на колени и, облокотившись на  кресло,  сложил  руки,  -  так
делала в летние вечера €за, а трое малышей стоЯли вокруг нее, цеплЯЯсь  за
ее платье. ‚озвращаЯсь с прогулки, Я видел их в освещенное окно,  старалсЯ
приглушить свои шаги и, оставаЯсь невидимым в темном саду, смотрел на  эту
молЯщуюсЯ группу! "Џростершись пред тобой, господи, - вслух говорила  €за,
- возношу тебе благодарение за то, что дал ты мне сердцем познать  тебЯ  и
возлюбить..."
   Ђ теперь вот Я стою посреди этой комнаты, и ноги едва  держат  менЯ,  Я
пошатываюсь, как будто менЯ ударили в грудь. џ все думаю  о  своей  жизни,
всматриваюсь в нее. Ќет, не  поднимешьсЯ  против  течениЯ  столь  мутного,
грЯзного потока. ’аким Я был ужасным человеком, что за всю жизнь у менЯ не
нашлось ни одного друга. Ђ все же, - говорил Я себе, - не  потому  ли  так
случилось, что Я никогда не умел надевать личину? …сли б все  люди  ходили
без масок, как Я ходил в продолжение полувека, пожалуй,  они  дивились  бы
тому, что очень мало разницы в их нравственном уровне.  ‚едь  если  правду
говорить, никто  не  показывает  своего  лица,  никто!  Ѓольшинство  людей
обезьЯнничают, рисуютсЯ, изображают возвышенные, благородные чувства. ‘ами
того не ведаЯ, они подражают литературным героЯм или кому-нибудь  другому.
‘вЯтые знали, видели, что у людей творитсЯ в душе, и потому  ненавидели  и
презирали себЯ. џ не внушал бы окружающим отвращениЯ, если б не  показывал
им свое нутро так открыто, так обнаженно, без всЯких прикрас.
   ‚от какие мысли преследовали  менЯ,  когда  Я  бродил  в  полумраке  по
гостиной, натыкаЯсь на тЯжеловесную мебель из палисандрового или  красного
дерева, - на увЯзнувшие в песках  обломки  прошлого  моей  семьи.  ‘только
людей, чьи тела ныне уже  истлели,  когда-то  опирались  на  эти  столики,
сидели в этих креслах, лежали на этих оттоманках. Њалыши запачкали  своими
башмачками диван, когда  забирались  на  него  и,  удобно  расположившись,
рассматривали   картинки   в   переплетенном    комплекте    какого-нибудь
иллюстрированного журнала на 1870-й год. Ћбивка так и осталась  темноватой
в тех местах, где ее касались маленькие  ножонки.  ‚етер  с  воем  носитсЯ
вокруг дома, метет опавшие листьЯ тополей. ЋпЯть позабыли запереть  ставни
в одной из спален.


        19

   Ќа следующий день Я с тревожным нетерпением ждал почты. џ бродил взад и
вперед по аллеЯм сада, как бродила когда-то €за, с беспокойством  поджидаЯ
запоздавших детей. "—то случилось? - думал Я. - Џоссорились  они?  ‡аболел
кто-нибудь?"  џ  "ужасно  расстраивалсЯ".  Џо  части  придумываниЯ  всЯких
страхов Я оказалсЯ таким же мастером, как  €за,  и  все  не  мог  отогнать
черные мысли. џ долго блуждал среди виноградников, ничего не видЯ,  ничего
не замечаЯ, как это свойственно человеку,  когда  его  гложет  забота,  но
помнитсЯ, от моего вниманиЯ не ускользала перемена, происшедшаЯ во мне.  џ
даже был доволен своей тревогой. ‚ тумане  гулко  разносились  все  звуки,
долину  было  слышно,  но  не  видно.  Џо  длинным  полосам   виноградника
разлетелись трЯсогузки и перепелки, осаждаЯ еще не подгнившие гроздьЯ. ‹юк
в детстве любил эти утренние часы ранней осени...
   Ќаконец,  принесли  почту.  Љороткое  письмецо  ѓюбера,  присланное  из
Џарижа, не успокоило менЯ. Ћн писал, что ему неожиданно  пришлось  выехать
по срочному делу: довольно серьезные неприЯтности, о которых он  расскажет
по возвращении, вернутьсЯ же он собираетсЯ послезавтра.  џ  думал,  что  у
него какие-нибудь осложнениЯ со  стороны  финансовой  инспекции,  -  может
быть, он позволил себе что-нибудь незаконное.
   Љ середине днЯ Я уже не мог выдержать, велел отвезти менЯ на  вокзал  и
взЯл билет в Ѓордо, хотЯ обещал детЯм никогда не  ездить  один.  †еневьева
жила теперь в нашем старом доме. џ столкнулсЯ  с  ней  в  передней  -  она
прощалась с каким-то незнакомым мне человеком: вероЯтно, с доктором.
   - ѓюбер ничего тебе не сообщил?
   †еневьева увела менЯ в ту самую приемную, где Я лежал без чувств в день
похорон €зы. џ вздохнул с облегчением, узнав,  что  речь  идет  о  бегстве
”или, - Я опасалсЯ более страшного несчастьЯ. Ћказалось, что ”или бежал  с
женщиной, котораЯ "держит его  крепко",  и  что  произошла  ужаснаЯ  сцена
объЯснениЯ с џниной; он был  крайне  жесток  и  не  оставил  жене  никакой
надежды. ЃеднЯжка  џнина  сейчас  в  полной  прострации,  и  ее  состоЯние
беспокоит доктора. Ђльфред и ѓюбер догнали беглеца в  Џариже.  ’олько  что
пришла телеграмма, из которой Ясно, что они ничего не добились.
   - Џодумать только!  ‚едь  мы  давали  им  так  много  на  содержание...
ђазумеетсЯ, мы были осторожны и никакого капитала им не выделили, но ренту
назначили очень солидную. Ђ џнина-то! Ѓоже мой, какаЯ  слабохарактерность!
Ћн умел добитьсЯ от нее всего, решительно всего! Џодумать  только!  Џрежде
он грозилсЯ бросить ее из-за того, что ты, папа, нам ничего  не  оставишь,
но ведь удрал он  не  тогда,  а  теперь