сь на колени, прижалась головой к боку ’ерезы  и  вдруг
выпрЯмилась:
   - Џослушай, менЯ что-то толкнуло. ’ам что-то движетсЯ.
   - „а, вот уже несколько дней, как он шевелитсЯ.
   - ђебеночек?
   - „а, он уже живой.
   Ћни вернулись домой обнЯвшись, как ходили  когда-то  по  низанской,  по
аржелузской дороге. ’ереза вспоминает, что трепещущаЯ у  нее  под  сердцем
ноша внушала ей тогда страх: сколько страстей, сокрытых в самой глубине ее
естества, должно перейти к этому бесформенному зародышу! …й не забыть, как
она, не зажигаЯ огнЯ, сидела в тот вечер у раскрытого окна в своей комнате
(Ѓернар крикнул ей, когда она еще была в саду: "Ќе зажигай  света,  комары
налетЯт!"). Ћна считала, сколько месЯцев осталось до рождениЯ ребенка.  …й
хотелось верить в бога и вымолить у него, чтобы  это  неведомое  существо,
которое она еще носит во чреве, никогда не поЯвлЯлось бы на свет.


        6

   ‘транно, что дни, потЯнувшиесЯ вслед за отъездом Ђнны и супругов де  ла
’рав, вспоминаютсЯ ей теперь как пора тупого оцепенениЯ. Ѓыло решено, что,
оставшись в Ђржелузе, она найдет  какой-нибудь  способ  воздействовать  на
этого †ана Ђзеведо, чтобы заставить его выпустить из когтей добычу, но она
ничего длЯ этого не делала - ее тЯнуло ко сну, к покою. Ѓернар  согласилсЯ
на это времЯ поселитьсЯ в Ђржелузе, и даже не в своем доме, а  у  ‹ароков,
так как там было удобнее, а кроме того, там жила тетЯ Љлара, что избавлЯло
их от всех хозЯйственных хлопот. Ќо что было ’ерезе до чужих людей?  Џусть
сами разбираютсЯ в своих делах; Ђ  ей  бы  так  вот  и  жить  в  дремотном
бездействии, пока она не разрешитсЯ от бремени. …е возмущало, зачем Ѓернар
каждое утро напоминает ей, что она обещала потолковать с †аном Ђзеведо.  €
она обрывала его: она уже с трудом переносила общество мужа. ‚озможно, что
в ее раздражительности повинна была, как полагал Ѓернар, ее  беременность.
Ђ сам Ѓернар тогда испытывал первые  приступы  мнительности,  свойственной
людЯм такого склада, хотЯ редко бывает, чтобы она проЯвлЯлась у них раньте
тридцати лет. …го преследовал страх смерти, удивительный у такого  крепыша
и здоровЯка. Ќо что  можно  было  ему  ответить,  когда  он  страдальчески
говорил: "‚ы не знаете, что Я чувствую..." “ этих чревоугодников,  у  этих
потомков праздных и упитанных людей тело только с  виду  кажетсЯ  могучим.
Џосадите сосну в плодородную, удобренную почву,  она  станет  расти  очень
быстро, но скоро сердцевина дерева начнет гнить,  и  сосну,  как  будто  в
полной ее красе, придетсЯ срубить. "ќто  у  вас  нервное",  -  успокаивали
Ѓернара, но он-то хорошо чувствовал роковую трещину - "раковину", таЯщуюсЯ
в металле. € эта мнительность вдруг дала себЯ  знать:  он  перестал  есть,
лишилсЯ аппетита.  "Џочему  же  ты  с  врачами  не  посоветуешьсЯ?"  Ћн  с
притворным  равнодушием  пожимал   плечами   -   в   действительности   же
неопределенность меньше страшила его,  чем  возможный  смертный  приговор.
Ќочами ’ереза иногда просыпалась от его хриплых стонов. Ћн  брал  жену  за
руку и прикладывал ее ладонь к  своей  груди,  чтобы  ’ереза  услышала,  с
какими перебоЯми стучит у него сердце. ’ереза зажигала свечу,  вставала  и
капала валерьЯнку в стаканчик с водой. "‚едь это, в сущности, случайность,
что валерьЯнка - целебное средство, - думала она. - Џочему бы ей  не  быть
смертельным Ядом? ‚едь, кроме вечного сна, ничто нас не успокоит, ничто не
может по-настоЯщему усыпить. Џочему же этот нытик так боитсЯ смерти?  ‚едь
она бы раз и навсегда его успокоила". Ѓернар  засыпал  раньше  ее.  Љаково
было ей ждать сна, лежа рЯдом с этим крупным телом, слушать, как его  храп
порою переходил  в  тоскливый  стон.  ‘лава  богу,  теперь  Ѓернар  ее  не
домогалсЯ - из всех физических усилий плотскаЯ любовь казалась  ему  самой
большой угрозой длЯ сердца.  Ќа  заре  кричали  петухи,  будили  людей  на
фермах. ‚осточный ветер доносил, из ‘ен-Љлера благовест -  там  звонили  к
заутрене. ’ереза смыкала наконец глаза. Ќо тогда вскакивал лежавший  рЯдом
с нею муж, поспешно одевалсЯ, умывалсЯ  по-крестьЯнски,  едва  ополаскиваЯ
лицо холодной водой. Џотом,  прошмыгнув  в  кухню,  как  голоднаЯ  собака,
вытаскивал из  кладовой  остатки  вчерашнего  ужина  и  завтракал  наспех,
обгладываЯ остов курицы, быстро прожевываЯ ломти  холодного  жаркого,  или
просто закусывал гроздью винограда и коркой хлеба,  натертой  чесноком,  и
этот торопливый завтрак был длЯ него единственной приЯтной  едой  за  весь
день. Ћн бросал куски собакам - ”ламбо и  „иане,  и  они,  щелкаЯ  зубами,
подхватывали подачку на лету. ’уман приносил с собою запахи осени. ’о были
часы,  когда  Ѓернар  переставал  страдать  и  вновь  чувствовал  в   себе
всемогущие силы молодости. ‘коро полетЯт вЯхири - надо  занЯтьсЯ  манками,
привадами, у которых выколоты глаза. ‚ одиннадцать  часов  он  возвращалсЯ
домой и приходил в спальню, когда ’ереза еще была в постели.
   - Ќу что? Љак с этим Ђзеведо? ’ы же знаешь, что мать  ждет  в  Ѓиаррице
вестей от нас.
   - Ђ как твое сердце?
   - Ќе говори ты  мне  о  сердце!  ‚от  спросила,  и  Я  опЯть  стал  его
чувствовать. ђазумеетсЯ, это доказывает, что тут все на  нервной  почве...
’ы ведь тоже думаешь, что это нервное?
   ’ереза никогда не отвечала так, как ему хотелось:
   -  Ћткуда  мне  знать?  ‚едь  только  тебе  одному  известно,  что   ты
испытываешь. ’вой отец умер от грудной жабы, но это,  разумеетсЯ,  еще  не
значит, что и у тебЯ... тем более в  твоем  возрасте.  Љонечно,  сердце  -
слабое место у всех „ескейру. „о чего ты смешон, Ѓернар, со своим  страхом
смерти! Ќеужели у тебЯ не бывает, как  у  менЯ,  например,  чувства  нашей
полной бесполезности? Ќет? ’ебе не кажетсЯ, что жизнь таких людей, как мы,
удивительно похожа на смерть?
   Ѓернар пожимал плечами. Ћна раздражала  его  своими  парадоксами.  „ело
нехитрое показывать свое остроумие, надо  только  все  говорить  наперекор
здравому смыслу. Ќо зрЯ ’ереза тратит на него порох,  добавлЯл  он,  лучше
поберегла бы его длЯ разговора с молодым Ђзеведо.
   - ’ебе известно, что в середине октЯбрЯ он уезжает?


   ‚ ‚илландро, последней станции  перед  ‘ен-Љлером,  ’ереза  размышлЯет:
"Љак убедить Ѓернара, что Я вовсе не  была  влюблена  в  этого  юношу?  Ћн
навернЯка вообразит, что Я влюбилась без памЯти. Љак все  слепцы,  которым
любовь совсем неведома, он должен вообразить, что такое преступление,  как
то, в котором менЯ обвинЯют, может объЯснЯтьсЯ только любовной  страстью".
Ќадо, чтобы Ѓернар понЯл, что в ту пору она была еще далека от ненависти к
нему, хотЯ зачастую он был ей противен; однако ей и в голову не  приходила
мысль, что другой мужчина казалсЯ бы ей милее. ‚ конце концов, Ѓернар  был
не так уж  плох.  Ћна  терпеть  не  могла  создаваемые  в  романах  образы
необыкновенных личностей, какие никогда не встречаютсЯ в жизни.
   €з всех, кого она  знала,  незаурЯдным  человеком  она  считала  только
своего отца. Ћна  старалась  приписать  какое-то  душевное  величие  этому
упрЯмому,  недоверчивому  радикалу,  который  сразу  ставил  на  несколько
лошадок: он был и помещик, и промышленник (кроме лесопилки в  Ѓ.,  он  еще
занималсЯ на своем заводике в ‘ен-Љлере переработкой смолы, добывавшейсЯ в
собственных его владениЯх и в соснЯках его многочисленной родни).  ѓлавным
же занЯтием господина ‹арока была политика, и, хотЯ его  резкость  вредила
ему, в префектуре к нему прислушивались. Ђ как он  презирал  женщин,  даже
’ерезу - еще в те времена, когда все восхищались ее  умом.  Ђ  со  времени
семейной драмы у его дочери он твердил  адвокату:  "‚се  они  идиотки  или
истерички".   ќтот   антиклерикал   любил   выставлЯть   себЯ    человеком
целомудренным. •оть он и напевал иногда какую-нибудь песенку  Ѓеранже,  но
терпеть не мог, когда при нем затрагивали в разговоре  некоторые  темы,  и
густо краснел тогда, как юноша. Ѓернар слышал от де ла ’рава, что господин
‹арок женилсЯ девственником. "€ знакомые уверЯют менЯ, что и теперь, когда
он давно уж вдовеет, у него нет любовницы. Ћригинал твой папаша!"  Ќу  да,
оригинал. Ќо если вдали от отца ’ереза создавала приукрашенный его  образ,
то при свидании с  ним  она  сразу  чувствовала  всю  его  будничность.  ‚
‘ен-Љлере он бывал редко, чаще  приезжал  в  Ђржелуз,  так  как  не  любил
встречатьсЯ с супругами де ла ’рав. •отЯ по  уговору  в  доме  запрещалось
говорить о политике, но при  них  за  обедом,  как  только  подавали  суп,
начиналсЯ нелепый спор, вскоре становившийсЯ злобным. ’ерезе  было  стыдно
вмешиватьсЯ в это, и она из  гордости  не  открывала  рта,  пока  спор  не
затрагивал религии. ’ут уж она не выдерживала и бросалась на помощь  отцу.
‚се кричали, и так громко, что даже тетЯ Љлара улавливала обрывки  фраз  и
тоже вмешивалась в схватку; выкрикиваЯ слова своим ужасным голосом глухого
человека, стараЯ радикалка давала волю своим политическим  страстЯм:  "„а,
да, нам известно, что творитсЯ в монастырЯх". Ђ в сущности,  думала  тогда
’ереза, тетЯ Љлара в бога  верит  больше,  чем  любой  из  де  ла  ’равов,
ополчилась же она против вседержителЯ за то, что по его соизволению она  и
глухаЯ и безобразнаЯ, да так и умрет, не изведав  ни  любви,  ни  плотских
наслаждений. ‘ того днЯ, как госпожа де ла ’рав в порыве негодованиЯ вышла
из-за  стола,  стали  по  обоюдному  согласию  избегать  в  спорах  всЯкой
метафизики. ‚прочем, достаточно было и политических тем, чтобы вывести  из
себЯ противников, хотЯ при всем различии их взглЯдов они были единодушны в
главном:  все  они  полагали,  что  единственное  благо  в  этом  мире   -
собственность и самое ценное, ради чего и  стоит  жить  на  свете,  -  это
владеть землей. ’ак чего же они спорЯт, мечут громы и молнии?  €  если  уж
хотЯт пускать пыль в глаза, то все-таки знали бы меру. ’ерезе,  у  которой
"чувство собственности было в крови", хотелось, чтобы  вопрос  ставилсЯ  с
циничной простотой - она ненавидела громкие слова, которыми ее отец  и  де
ла ’равы прикрывали общую им всем страсть. Љогда ее отец заЯвлЯл  о  своей
"неуклонной преданности демократии",  она  одергивала  его:  "Ќу  чего  ты
стараешьсЯ? Њы ведь одни!" Ћна говорила, что  ее  тошнит  от  высокопарных
фраз  в  политике,  ей  была  непонЯтна  трагическаЯ   сторона   классовых
конфликтов - ведь она выросла в краю,  где  даже  беднЯк  владеет  клочком
земли и стремитсЯ приобрести ее  побольше,  где  всеобщаЯ  тЯга  к  земле,
страсть к охоте, склонность хорошо поесть и хорошо  выпить  создают  некую
братскую свЯзь между буржуа и крестьЯнами. Ђ ведь Ѓернар имел  к  тому  же
образование, про него говорили: "…го кругозор  шире,  чем  у  окружающих".
’ереза сама радовалась тому, что муж у нее такой человек, с которым  можно
поговорить: "‚ общем, он гораздо выше своей среды". ’ак она думала до  тех
пор, пока не встретилась с †аном Ђзеведо.
   ќто было ранней осенью, когда ночнаЯ  прохлада  держитсЯ  все  утро,  а
сразу  после  завтрака,  как  бы  ни  жгло  солнце,  задолго  до   сумерек
поднимаетсЯ дымка  тумана.  “же  летели  первые  стаи  вЯхирей,  и  Ѓернар
возвращалсЯ домой только к вечеру. Ќо в то утро он после дурно проведенной
ночи отправилсЯ в Ѓордо посоветоватьсЯ с врачом.
   "Њне тогда ничего не хотелось, - думает ’ереза.  -  џ  прогуливалась  с
часок по дороге, потому  что  беременным  полезно  ходить  пешком.  ‚  лес
старалась не углублЯтьсЯ - ведь из-за этих охотничьих  хижинок  приходитсЯ
поминутно останавливатьсЯ, подавать свистом сигнал и ждать, когда  охотник
крикнет, что можно пройти,  но  иногда  в  ответ  услышишь  долгий  свист,
значит, в дубнЯк спустилась на  деревьЯ  перелетнаЯ  стаЯ,  а  тогда  надо
притаитьсЯ и сидеть тихонько. Џотом Я возвращалась домой, дремала у огнЯ в
гостиной или в кухне, и все мне подавала тетЯ Љлара, а Я, как  богинЯ,  не
удостаивающаЯ взглЯдом смиренную жрицу  в  своем  храме,  не  обращала  ни
малейшего вниманиЯ на эту старую  деву,  гнусавым  голосом  рассказывавшую
всЯкие истории, которые слышала  от  фермеров  и  кухарок;  она  говорила,
говорила без умолку - ведь тогда ей не нужно  было  делать  усилий,  чтобы
расслышать чужие слова; почти всегда она рассказывала какой-нибудь мрачный
случай из жизни фермеров, которых она хорошо  знала,  старательно  лечила,
самоотверженно ухаживаЯ за больными. Ћна говорила  о  том,  как  морЯт  на
фермах  стариков  голодом,  заставлЯют  работать  до  самой  смерти,   как
оставлЯют  калек  без  всЯкого  ухода  и  как   порабощены   там   женщины
изнурительным трудом. ‘ каким-то удовольствием она передавала  на  местном
наивном диалекте самые жестокие слова этих людей. Џо  правде  говорЯ,  она
только менЯ одну на всем свете и любила, а Я принимала  как  должное,  что
она становитсЯ передо мной на  колени,  чтобы  расшнуровать  мои  ботинки,
снЯть с моих ног чулки и согреть ступни старыми своими руками.
   Џриходил за распорЯжениЯми Ѓальон, если на следующее утро ему надо было
ехать в ‘ен-Љлер.  ’етЯ  Љлара  составлЯла  список  покупок  и  поручений,
возлагавшихсЯ на него, отдавала ему рецепты на всех  больных  в  Ђржелузе:
"Џрежде всего сходите в аптеку - аптекарю  целого  днЯ  не  хватит,  чтобы
приготовить все эти лекарства..."
   ЊоЯ перваЯ встреча с †аном... ’ут надо припомнить  все  обстоЯтельства,
каждую мелочь. џ решила пойти в ту заброшенную охотничью хижину, где мы  с
Ђнной полдничали когда-то и  где  она,  как  мне  было  известно  от  нее,
назначала свиданиЯ этому Ђзеведо. Ќет, Я  вовсе  не  собиралась  совершать
туда паломничество. Џросто сосны в той стороне поднЯлись так  высоко,  что
там уже невозможно было подстерегать  вЯхирей  и  можно  было  не  боЯтьсЯ
помешать охотникам. •ижина стала длЯ них  непригодна:  разросшийсЯ  кругом
нее лес скрывал горизонт; между рЯдов высоких сосен  уже  не  проглЯдывали
широкие полоски неба, где  охотник,  подстерегающий  добычу,  видит  полет
стаи. Ќе забыть бы, что октЯбрьское солнце еще палило, что мне трудно было
идти по песку, да и мухи не давали покоЯ. Ђ как тЯжело мне было нести свой
живот! џ так мечтала  посидеть  на  ветхой  скамейке  в  хижине.  Љогда  Я
отворила дверь,  из  нее  вышел  какой-то  молодой  человек  с  непокрытой
головой; Я сразу узнала  в  нем  †ана  Ђзеведо  и  сначала  подумала,  что
помешала его любовному свиданию, такой у него был смущенный вид. џ  хотела
было уйти, но, странное дело, он только и думал, как бы менЯ удержать: "„а
нет же, входите, пожалуйста, клЯнусь, что вы мне нисколько  не  помешали".
Џочему он спросил менЯ, видно ли снаружи то, что происходит внутри хижины?
џ вошла по его настоЯнию и очень была удивлена, что там никого нет.  Њожет
быть, пастушка убежала через  другой  выход?  Ќо  не  слышно  было,  чтобы
хрустнул хоть один сучок. Ћн тоже узнал менЯ и сразу же заговорил об Ђнне.
џ села, он стоЯл - в той же позе, как на фотографии. џ  старалась  угадать
сквозь его легкую рубашку, где то место на груди, которое Я  проткнула  на
снимке булавкой; Я  смотрела  на  него  с  любопытством,  но  без  всЯкого
волнениЯ и беззлобно вспомнила то, что написала мне Ђнна:  "џ  прикладываю
ладонь к его груди - там, где бьетсЯ сердце... он называет это  "последней
дозволенной лаской..." Ѓыл ли он красив? ‚еликолепной лепки лоб, бархатные
глаза, свойственные  его  племени,  слишком  полные  щеки  и  препротивные
прыщики - признак волнениЯ крови у юношей, а  главное  -  влажные  ладони,
которые он торопливо вытирал носовым платком, прежде чем пожать мне  руку.
Ќо глаза и горЯщий взглЯд были прекрасны. Њне  понравилсЯ  и  его  большой
рот, чуть приоткрывавший острые  зубы,  право,  казалось,  что  он  сейчас
высунет Язык, как молодой пес, когда ему жарко.  Ђ  какаЯ  Я  была  тогда?
‚полне в духе семейства „ескейру, насколько мне помнитсЯ. џ говорила с ним
надменно, с пафосом обвинЯла его в том, что "он внес смЯтение и раздоры  в
почтенную семью". Ђх, надо вспомнить его  непритворное  изумление  -  этот
юнец искренне расхохоталсЯ: "’ак вы воображаете, будто Я хочу женитьсЯ  на
Ђнне? ‚ы полагаете, что Я домогаюсь этой чести?" џ поразилась, и мне сразу
стало Ясно, какаЯ глубокаЯ пропасть отделЯет Ђнну, пылающую  страстью,  от
этого равнодушного юноши. Ћн энергично защищалсЯ: конечно, как ему было не
поддатьсЯ  очарованию  такой  прелестной  девочки.  Ќо  ведь  поиграть  не
запрещаетсЯ, и именно потому, что тут не могло быть и речи о  браке,  игра
казалась ему безобидной. Ћн, разумеетсЯ, только притворЯлсЯ, что разделЯет
намерениЯ Ђнны... € когда Я высокомерно оборвала  его,  он  с  горЯчностью
возразил, что сама Ђнна может засвидетельствовать его  порЯдочность  -  он
никогда не заходил слишком далеко. ‚ конце концов, мадемуазель де ла  ’рав
обЯзана ему часами искренней страсти, вероЯтно единственными,  которые  ей
суждено испытать за всю ее унылую жизнь. "‚ы говорите, что  она  страдает,
но поверьте мне, эти страданиЯ - лучшее, что она может ждать от судьбы.  џ
знаю вас по рассказам и уверен, что все это можно вам сказать, ибо  вы  не
похожи на здешних мещан. Џеред отплытием в мрачное  путешествие  на  борту
старой сенклерской каравеллы Я снабдил Ђнну запасом разнообразных чувств и
мечтаний - быть может, они спасут ее от отчаЯниЯ и, уж во  всЯком  случае,
от отупениЯ". ’еперь уж Я не помню,  раздражали  ли  менЯ  эта  непомернаЯ
претенциозность, эта рисовка или они мне даже нравились. „а  и  по  правде
сказать, он говорил так быстро,  что  сначала  Я  не  успевала  улавливать
смысл, но вскоре Я привыкла к этому многословию. "Љак!  ‚ы  считаете  менЯ
способным желать такого брака? Ѓросить Якорь в этих песках или же взвалить
на свои плечи ношу  -  потащить  за  собой  в  Џариж  глупенькую  девочку?
Џрелестный образ Ђнны, конечно, сохранитсЯ в моей памЯти, и в  ту  минуту,
как вы менЯ тут застигли врасплох, Я как  раз  думал  о  ней...  Ќо  разве
допустимо, чтобы человек застыл на одном месте?  Љаждое  мгновение  должно
приносить  ему  свою  особую  радость,  отличную  от  всех  пережитых   им
радостей".
   ‘очетание в одном существе этой жадности юного животного и несомненного
ума показалось мне таким необычным, что  Я  слушала  не  прерываЯ.  „а,  Я
положительно  была  ослеплена.  Џравда,  дешевой  мишурой!   Ќо   все-таки
ослеплена. Џомню дробный стук  овечьих  копытец,  звон  бубенчиков,  дикие
крики пастухов, возвещавшие,  что  приближаетсЯ  стадо.  џ  сказала  этому
юноше, что может показатьсЯ  странным,  если  нас  увидЯт  вдвоем  в  этой
хижине; мне хотелось, чтоб он ответил: "Ќе надо уходить, давайте притаимсЯ
и будем тихонько ждать, пока стадо пройдет дальше". ЊенЯ порадовало бы это
молчаливое  ожидание,  словно  мы  два  сообщника.  џ  вдруг  тоже   стала
требовательной  и  хотела,  чтобы  каждаЯ   минута   дарила   мне   острые
переживаниЯ. Ќо †ан Ђзеведо беспрекословно отворил дверь хижины и  вежливо
посторонилсЯ,  пропускаЯ  менЯ  первой.  Ћн  проводил  менЯ  до  Ђржелуза,
убедившись, что Я против этого не возражаю. Љак быстро, казалось  мне,  мы
дошли, но за это времЯ мой спутник успел затронуть в  разговоре  множество
тем! € до чего по-новому он освещал то, что Я уже хорошо  знала,  как  мне
думалось. Љогда, например, он заговорил  о  религии,  Я  сказала  то,  что
обычно говорила дома, а он прервал менЯ: "„а, да, конечно... но  ведь  это
гораздо  сложнее..."  €  он  бросал  в  споре  доводы,  восхищаЯ  менЯ  их
оригинальностью. Ђ было ли чем восхищатьсЯ?.. ЉажетсЯ,  Я  и  теперь  могу
повторить эту мешанину, которой он менЯ  угощал:  он  говорил,  что  долго
воображал, будто всего важнее самоуглубление,  искание  бога.  "‚зойти  на
корабль и пуститьсЯ в море,  избегаЯ,  как  смертельной  опасности,  людей
закоснелых, возомнивших, что они уже все нашли, застывших на одном  месте,
где они вырыли себе берлоги, чтобы  погрузитьсЯ  в  дремоту.  џ  долго  их
презирал..."
   Ћн спросил у менЯ, читала ли Я книгу ђене Ѓазена "†изнь отца  ”уко".  џ
ответила деланным смехом. € тогда он сказал, что эта книга  потрЯсла  его.
"†ить среди опасностей, в самом глубоком смысле этих слов, - добавил он, -
это, пожалуй, означает, что человек не столько  ищет,  сколько  уже  нашел
своего бога и, обретЯ  его,  остаетсЯ  в  его  орбите..."  Ћн  восторгалсЯ
"деЯниЯми  мистиков",  жаловалсЯ  на  необузданность  своей   натуры,   не
позволЯющую ему следовать их примеру, - ведь,  "даже  обращаЯсь  к  ранней
юности, Я не помню себЯ целомудренным". ќто бесстыдство, эта  легкость,  с
которой он выворачивалсЯ наизнанку, право, были даже забавны  после  нашей
провинциальной скрытности, молчаниЯ, которыми каждый из нас охранЯет  свою
внутреннюю   жизнь!   ‘плетни   в   ‘ен-Љлере   касаютсЯ   чисто   внешних
обстоЯтельств, сердца всегда остаютсЯ замкнутыми. Ќу что  Я,  в  сущности,
знаю о Ѓернаре? Ѓыть может, в  нем  есть  нечто  значительное,  бесконечно
более важное, чем та карикатурнаЯ фигура, какой Я  представлЯю  его  себе.
†ан говорил, Я слушала молча, на Язык приходили только  избитые  фразы  из
наших обычных словопрений. Џодобно тому как у нас в ландах  телеги  всегда
делают "по колее", то есть с достаточно  широким  ходом,  длЯ  того  чтобы
колеса попадали в проторенные дорожные колеи, все мои мысли до сих пор шли
"по колее" моего  отца  и  родителей  моего  мужа.  †ан  Ђзеведо  шагал  с
непокрытой головой; у менЯ все еще перед глазами его  рубашка  с  отложным
воротом, открывавшим  треугольник  узкой,  мальчишеской  груди  и  слишком
широкую шею. —увствовала ли Я влечение к нему? Ђх, господи,  нет!  Ќо  вот
мне впервые встретилсЯ человек, считавший, что важнее всего  -  умственнаЯ
жизнь. Ћн то и  дело  упоминал  имена  своих  учителей,  говорил  о  своих
парижских друзьЯх, передавал их слова, рассказывал о книгах, и Я не  могла
считать его каким-то феноменом: он входил  в  обширную  когорту  избранных
умов, тех, кто "поистине живет", как говорил  он.  Ћн  приводил  имена,  и
мысли не допускаЯ, что Я могу их не знать, и Я  не  показывала  вида,  что
слышу их впервые в жизни.
   Љогда за поворотом дороги показалось ржаное поле Ђржелуза,  Я  невольно
воскликнула: "“же!" Ќад этой  тощей  нивой,  с  которой  уже  сжали  хлеб,
стлалсЯ дым от сжигаемых на костре сорнЯков; через выемку в откосе  дороги
двигалась овечьЯ отара, словно поток грЯзноватого молока, и, пройдЯ,  овцы
сразу же начинали пастись, словно щипали вместо травы  песок.  †ану  нужно
было идти полем к себе в ‚ильмежа. џ сказала, что провожу  его:  "‚се  эти
вопросы очень менЯ интересуют". Ќо нам вдруг не о чем стало  говорить.  Ќа
стерне острые краЯ соломинок влезали в сандалии и больно кололи мне  ноги.
Њне казалось, что †ану хочетсЯ  поскорее  остатьсЯ  одному  и  без  помехи
отдатьсЯ своим мыслЯм. џ напомнила ему, что мы еще не поговорили об  Ђнне.
"Њы не свободны в выборе тем длЯ разговоров, да и  длЯ  размышлений  тоже,
или же тогда надо согласитьсЯ с мистиками и  следовать  их  правилам...  -
величественно сказал он. - ’акие люди, как мы, всегда плывут  по  течению,
идут по линии наименьшего сопротивлениЯ". ‘ловом, он все сводил к тому,  о
чем читал в этот период в книгах. Њы решили  встретитьсЯ  еще  раз,  чтобы
обсудить, как вести себЯ с Ђнной. Ћн говорил рассеЯнно и вдруг, не ответив
на вопрос, заданный мной,  наклонилсЯ  и  с  каким-то  детским  торжеством
показал мне белый гриб, понюхал его, потом приложил шлЯпку к губам".


        7

   Ѓернар поджидал ’ерезу на крыльце. "“ менЯ ничего не нашли!  Ќичего!  -
закричал он, завидев в сумраке ее фигуру. - Џредставь себе,  у  менЯ,  при
моем-то сложении, оказываетсЯ, малокровие. ЌевероЯтно, но факт!  ‚нешность
обманчива. Ќачну теперь курс лечениЯ... Ѓуду принимать капли ”аулера  -  в
них есть мышьЯк. Ћчень важно, чтоб у менЯ снова поЯвилсЯ аппетит..."
   ’ереза помнила, что вначале она даже не почувствовала раздражениЯ: все,
исходившее от Ѓернара, меньше, чем обычно, раздражало ее  (как  будто  все
его слова и возгласы доносились откуда-то издалека). Ћна его  не  слышала,
теперь она душой и телом  устремилась  в  другой  мир,  где  живут  жадные
существа, где каждый хочет одного - познавать, постигать - и, как  твердил
†ан с видом глубокого удовлетворениЯ, жаждет "стать самим собой". Љогда за
столом она заговорила о своей встрече с ним, Ѓернар  крикнул:  "Ћтчего  ты
мне сразу не сказала? ‘траннаЯ  ты  все-таки  особа!  Ќу  как?  Ћ  чем  вы
договорились?"
   ’ереза тотчас же придумала план, который  и  в  самом  деле  они  потом
осуществили: †ан Ђзеведо напишет Ђнне письмо, в  котором  в  очень  мЯгких
выражениЯх лишит ее всЯкой надежды. Ѓернар презрительно  засмеЯлсЯ,  когда
’ереза сообщила, что этот молодой человек  совсем  и  не  домогаетсЯ  руки
Ђнны. Љакой-то Ђзеведо не мечтает женитьсЯ на мадемуазель де ла ’рав!  "„а
ты что, с ума сошла? Џросто-напросто он понЯл, что тут ничего не выйдет, а
эти ловкачи не станут рисковать, когда заранее знают, что их  карта  будет
бита. ЉакаЯ ты, голубушка, еще наивнаЯ".
   Ѓернар не велел зажигать лампы - из-за комаров,  и  поэтому  не  видел,
каким взглЯдом посмотрела на него ’ереза. "“ менЯ опЯть поЯвилсЯ аппетит",
- говорил он. Ќе напрасно он ездил в Ѓордо - доктор возвратил ему жизнь.


   "—асто ли Я виделась с †аном Ђзеведо? Ћн  уехал  из  Ђржелуза  в  конце
октЯбрЯ... ђаз пЯть или шесть мы прогуливались вместе. Ћсобо надо  сказать
о той прогулке, когда мы с ним сочинЯли письмо  Ђнне.  Ќаивный  юноша,  он
подбирал успокаивающие  слова,  но,  ничего  ему  не  говорЯ  об  этом,  Я
чувствовала всю их жестокость. Ќаши последние прогулки сливаютсЯ у менЯ  в
воспоминаниЯх. †ан Ђзеведо описывал мне Џариж, свой товарищеский круг, и Я
старалась вообразить его мир, где царит единственный  закон:  стать  самим
собой. "‚ы здесь обречены лгать до самой смерти". Џочему он это сказал?  ‘
каким-то тайным умыслом? ‚ чем он подозревал менЯ?  "Ќе  могу  представить
себе, - заЯвил он, - как  вы  можете  выносить  эту  удушливую  атмосферу.
ЏоглЯдите на это огромное и  однообразное  пространство,  на  это  болото,
затЯнутое льдом, сковавшим здесь все  души!  €ной  раз  поЯвитсЯ  трещина,
видна чернаЯ вода: кто-то в ней билсЯ из последних сил, пошел  ко  дну,  и
ледЯнаЯ  корка  вновь  спаЯлась...  ведь  здесь  каждый,  как  и  повсюду,
рождаетсЯ со своим собственным законом, здесь, как и  повсюду,  у  каждого
своЯ особаЯ судьба; и все же  приходитсЯ  подчинЯтьсЯ  всеобщей  печальной
участи; некоторые ей противЯтсЯ, и тогда  в  почтенных  семьЯх  происходЯт
драмы, о которых хранЯт молчание. Љак здесь говорЯт: "Ќадо помалкивать..."
   "ќто верно!" - воскликнула Я. ‘лучалось, Я расспрашивала о каком-нибудь
нашем родственнике - двоюродном дедушке или бабке, чьи фотографии  исчезли
из всех альбомов, и никогда Я не получала ответов; только про  одного  мне
сказали: "Ћн исчез... его заставили исчезнуть..."
   Ќе опасалсЯ ли †ан Ђзеведо, что и  менЯ  постигнет  та  же  участь?  Ћн
уверЯл, что ему бы и в голову не пришло говорить о таких  вещах  с  Ђнной,
так как она, несмотрЯ на свою страстную любовь к нему, очень  простодушна,
врЯд ли способна постоЯть за себЯ и скоро будет укрощена. "Ќо вы! ‚ каждом
вашем слове Я чувствую, как вы изголодались, как вы алчете истины..." Ќадо
ли передавать Ѓернару в точности наши разговоры? ‘ущее безумие  надеЯтьсЯ,
что он в силах хоть что-нибудь понЯть тут! Џусть он все-таки знает, что  Я
не сдалась без борьбы. Џомню, Я однажды  возразила  этому  юноше,  что  он
приукрашает ловкими фразами самое гнусное приЯтие нравственного падениЯ. џ
даже призвала на помощь нравоучительное чтение, которое нам предлагалось в
лицее. "Ѓыть самим собою? - повторила Я. - Ќо  это  возможно  лишь  в  той
мере, в какой мы сами создаем свою жизнь". (Ќе стоит развивать эту  мысль,
хотЯ длЯ Ѓернара,  пожалуй,  и  следовало  бы  ее  развить.)  †ан  Ђзеведо
утверждал, что нет ужаснее  падениЯ,  чем  отречьсЯ  от  самого  себЯ.  Ћн
заЯвлЯл, что не найдетсЯ ни одного героЯ, ни одного свЯтого,  которому  не
случалось бы, да еще не раз, напрЯгать всю  волю,  чтобы  преодолеть  свою
натуру. "Ќадо превзойти самого себЯ, чтобы обрести бога", - твердил он.  €
еще он говорил: "ЏринЯть себЯ - это обЯзывает лучших  из  нас  боротьсЯ  с
собою, но открыто, в  честном  сражении,  без  хитрых  уловок.  €  нередко
случаетсЯ, что эти освободившиесЯ рабы добровольно  свЯзывают  себЯ  узами
самой стеснительной религии".
   Ќе надо спорить с Ѓернаром, насколько обоснованна  такаЯ  мораль,  надо
даже согласитьсЯ с ним, что все это - жалкие софизмы, но пусть он  поймет,
пусть попытаетсЯ понЯть, как увлекательны были эти речи длЯ женщины  моего
склада и что Я испытывала по вечерам в нашей столовой в Ђржелузе. ђЯдом, в
кухне, Ѓернар снимал охотничьи сапоги, рассказывал  на  местном  диалекте,
удачна  ли  была  охота  и  какую  добычу  он  принес.  Џойманные   вЯхири
трепыхались в мешке, брошенном на стол, вздували его; Ѓернар ел не  спеша,
радуЯсь, что аппетит вернулсЯ к нему, потом он с любовью отсчитывал  капли
”аулера. "ќто здоровье", -  твердил  он.  ‚  камине  пылали  дрова,  и  за
десертом Ѓернару нужно было только повернуть свое кресло, чтобы  протЯнуть
к огню ноги в домашних войлочных туфлЯх. ‚ руках он держал "Џтит  †иронд",
но глаза у него слипались. €ногда он всхрапывал, но чаще дышал  так  тихо,
что его и не слышно было. †ена Ѓальона шаркала шлепанцами в  кухне,  потом
она приносила подсвечники со свечами.  €  воцарЯлась  тишина,  аржелузскаЯ
тишина! ’от, кто не бывал в нашем глухом краю, не знает, что такое тишина:
она окружает дом плотной темной массой, такой же, как лес, где  ночью  все
замирало, лишь  иногда  ухала  сова  (и  тогда  казалось,  что  в  темноте
раздаютсЯ чьи-то рыданиЯ).
   € эту гнетущую тишину Я особенно  сильно  ощутила  после  отъезда  †ана
Ђзеведо. „о тех пор пока Я знала, что днем снова встречусь с ним, само  уж
его присутствие делало безобидным мрак, сгустившийсЯ за окнами;  †ан  спал
где-то неподалеку, все ланды и ночнаЯ тьма были полны им. Ќо вот он  уехал
из Ђржелуза, назначив мне при прощальной нашей встрече свидание через год,
и выразил при этом надежду, что к тому времени Я буду свободна. (Ќе  знаю,
право, сказал ли он это не задумываЯсь или с  какой-то  задней  мыслью.  џ
склонна думать, что молодому парижанину уже стала невыносима наша  тишина,
наша особаЯ, аржелузскаЯ тишина, и что мной он  дорожил  как  единственной
своей аудиторией.) Ќо как только мы с ним расстались,  Я  словно  вошла  в
бесконечный туннель, и там все сгущаетсЯ, сгущаетсЯ тьма. ‚ыберусь  ли  Я,
выберусь ли на вольный воздух или задохнусь тут? „о  моих  родов,  которые
произошли в Январе, ничего не случилось..."
   ’ут ’ереза в нерешительности останавливаетсЯ, пытаЯсь отвлечьсЯ мыслЯми
от того, что случилось в ее доме, в Ђржелузе, на третий день после отъезда
†ана. "Ќет, нет! - думает она. - ќто же  не  имеет  никакого  отношениЯ  к
тому, что Я должна буду сейчас объЯснить Ѓернару. Ќе могу Я терЯть  времЯ,
блуждаЯ по тропинкам, которые не  ведут  никуда".  Ќо  мысль  человеческаЯ
упрЯма,  невозможно  помешать  ей  устремитьсЯ  в  ту  сторону,  куда   ей
захочетсЯ: ’ерезе не удаетсЯ выбросить из памЯти тот октЯбрьский вечер. Ќа
втором этаже, в спальне, раздевалсЯ  Ѓернар.  ’ереза  внизу  ждала,  чтобы
прогорело полено, после чего ей надо было идти наверх,  а  пока  она  была
счастлива хоть минутку побыть одной! —то сейчас делает †ан Ђзеведо?  Њожет
быть, выпивает в том маленьком баре, о котором он ей рассказывал, а  может
быть (ведь ночь такаЯ теплаЯ), катаетсЯ со своим другом  в  автомобиле  по
пустынным аллеЯм Ѓулонского  леса.  Њожет  быть,  работает  за  письменным
столом, а вдали глухо гудит  Џариж.  †ан  сам  создает  длЯ  себЯ  тишину,
отвоевывает ее от грохота мира; тишина  не  навЯзана  ему  извне,  как  та
тишина, что душит ’ерезу; тишина в Џариже - дело его рук, она простираетсЯ
не дальше, чем свет от его лампы, чем полки, заставленные книгами... ‚от о
чем думала ’ореза. ‚друг за дверью  залаЯла,  потом  заскулила  собака,  и
знакомый, такой усталый голос, раздавшийсЯ в прихожей, успокоил пса - Ђнна
де ла ’рав отворила дверь; она пришла из ‘ен-Љлера пешком,  темной  ночью;
башмаки у нее были все в грЯзи. Ќа  маленьком,  сразу  постаревшем  личике
лихорадочно блестели глаза. Ћна бросила шлЯпу на  кресло,  спросила:  "ѓде
он?"
   ’ереза и †ан, написав письмо и отправив его по почте, решили, что  дело
кончено, - они никак не думали, что Ђнна не захочет отказатьсЯ  от  своего
счастьЯ. Ќо разве человек уступит логическим доводам и рассуждениЯм, когда
речь идет о самой его жизни! Ђнне удалось ускользнуть от надзора матери  и
сесть в поезд. Џо темной дороге к Ђржелузу ее  вела  белесаЯ  полоса  неба
между вершинами сосен. "‚о что бы то ни стало увидетьсЯ  с  ним.  …сли  мы
увидимсЯ, Я опЯть его завоюю. Ќадо увидетьсЯ  с  ним".  €  вот  Ђнна  шла,
спотыкаЯсь,  выворачиваЯ  ноги  в  рытвинах;  она  изо  всех  сил  спешила
добратьсЯ до Ђржелуза. € вдруг ’ереза говорит, что †ан  уехал,  что  он  в
Џариже. Ђнна не верила, отрицательно качала головой. Ќет, не  может  быть,
иначе ей не выдержать, сейчас она рухнет тут от усталости и отчаЯниЯ.
   - ’ы лжешь! ’ы всегда лгала!
   € когда ’ереза возмутилась, Ђнна добавила:
   - „а, вот уж в ком живет дух  нашего  семейства!  ’ы  выдаешь  себЯ  за
свободолюбивую женщину... Ђ на деле, как  только  вышла  замуж,  сразу  же
стала служить семейке... „а, да, ты, разумеетсЯ,  думала,  что  поступаешь
хорошо - предаешь менЯ ради моего же блага, хочешь спасти,  верно?  Њожешь
не объЯснЯть, и так все понЯтно.
   Ћна толкнула входную дверь. ’ереза спросила:
   - Људа ты?
   - ‚ ‚ильмежа, к нему.
   - џ же тебе говорю, что его нет там уже два днЯ.
   - Ќе верю тебе.
   Ћна вышла. ’огда ’ереза зажгла фонарь, висевший на крюке в прихожей,  и
двинулась вслед за ней.
   - ’ы ошиблась, Ђнна, - это дорога на Ѓиурж, а в ‚ильмежа вон туда  надо
свернуть.
   Ћни прошли через полосу  тумана,  поднЯвшегосЯ  над  лугом.  Џроснулись
собаки. ‚от наконец и дубы ‚ильмежа; нет, это не спЯщий,  а  мертвый  дом.
Ђнна  ходит  вокруг  этого  пустого  склепа,  стучитсЯ,  колотит  в  дверь
кулаками. ’ереза стоит неподвижно, поставив фонарь на  траву.  Ћна  видит,
как легкий силуэт ее подруги  приникает  к  каждому  окну  нижнего  этажа.
‚ероЯтно, Ђнна всЯкий раз произносит имЯ любимого, но не выкрикивает  его,
не зовет, знаЯ, что это бесполезно. Ќесколько минут ее не было видно - она
зашла за дом, затем она поЯвилась, опЯть подошла к  двери,  опустилась  на
крыльцо и, обхватив руками колени, уткнулась в них лицом. ’ереза заставила
ее поднЯтьсЯ, вывела на дорогу. Ђнна шла, шатаЯсь, и все твердила: "‡автра
утром поеду в Џариж. Џариж не так уж велик, Я найду его  в  Џариже..."  Ќо
говорила  она  это,  как  усталый  ребенок,  который  больше  не  в  силах
сопротивлЯтьсЯ и уже готов смиритьсЯ.


   Ѓернар, проснувшийсЯ от громкого их разговора, накинул халат и  ждал  в
гостиной.  Ќапрасно  ’ереза  стараетсЯ  прогнать  воспоминание  о   сцене,
разыгравшейсЯ между сестрой и братом. —еловек, который мог грубо  схватить
за руки измученную девочку,  потащить  ее  по  лестнице  на  третий  этаж,
втолкнуть в спальню и запереть дверь на ключ, - ведь это твой муж, ’ереза,
тот самый Ѓернар, который через два часа будет  твоим  судьей.  „ух  семьи
вдохновлЯет его, избавлЯет от всЯких колебаний. Ѓернар всегда,  при  любых
обстоЯтельствах знает, что надлежит сделать в интересах семьи.  ’ы  вот  с
тоской и тревогой готовишь длинную  защитительную  речь,  но  ведь  только
люди,  не  имеющие  принципов,  могут  поддатьсЯ  чужим  доводам.  Ѓернару
наплевать на твои оправданиЯ: "џ знаю, что мне  надо  делать".  Ћн  всегда
знает, что ему надо делать. …сли иной  раз  придет  в  замешательство,  то
скажет: "Њы это обсудили в семейном кругу и признали, что..."  Љак  можешь
ты думать,  что  он  еще  не  вынес  тебе  приговор?  ‘удьба  твоЯ  решена
бесповоротно, так что лучше постарайсЯ уснуть.


        8

   Џосле того как де ла ’равы увезли побежденную Ђнну в  ‘ен-Љлер,  ’ереза
почти  до  самых  родов  безвыездно  жила  в  Ђржелузе.  ‚от   когда   она
по-настоЯщему  изведала  тишину,  царившую  там,  именно  в   эти   долгие
ноЯбрьские ночи. Џисьмо, посланное ею †ану Ђзеведо, осталось  без  ответа.
‚ероЯтно, он нашел, что не стоит заводить  скучную  переписку  с  какой-то
провинциалкой. Љ тому же  она  в  положении,  это  не  такое  уж  приЯтное
воспоминание. Њожет быть, теперь, на расстоЯнии, ’ереза  казалась  пресной
этому  дурачку?  „лЯ  него  были  бы  гораздо  привлекательнее  в  женщине
притворнаЯ сложность  и  рисовка!  ђазве  он  мог  понЯть  эту  обманчивую
простоту, этот прЯмой взглЯд и всегда  уверенные  движениЯ?  ‚ероЯтно,  он
считал ее способной поймать его на слове, как это было  с  Ђнной,  готовой
все бросить и бежать с ним.  †ан  Ђзеведо  не  доверЯл  женщинам,  которые
слишком быстро складывают оружие, так что  нападающий  не  успевает  снЯть
осаду. Ѓольше всего он боЯлсЯ одержать победу, пожать плоды победы. ’ереза
старалась проникнуть в духовный  мир  этого  юноши.  Ќо  восхищавшие  †ана
книги, которые она выписала из Ѓордо, показались ей непонЯтными. Ћна  жила
в полной праздности.  Ќечего  было  и  думать,  что  она  станет  готовить
приданое длЯ будущего ребенка, "это не ее жанр", - ехидничала  госпожа  де
ла ’рав. ‚ деревнЯх немало женщин умирают  родами.  ’ереза  доводила  тетю
Љлару до слез, уверЯЯ, что и она умрет, как ее мать, что ей не выжить, она
в этом уверена. € всегда добавлЯла, будто  ей  "все  равно,  что  придетсЯ
умереть". ЉакаЯ ложь! Ћна еще никогда так страстно не жаждала жить, и  еще
никогда Ѓернар не выказывал такого вниманиЯ к ней. "„а он заботилсЯ  вовсе
не обо мне, а о том, кого Я носила во чреве. Ќапрасно он с  ужасным  своим
местным произношением твердил: "‚озьми  еще  пюре...  Ќе  ешь  рыбы...  ’ы
сегоднЯ уже и так много ходила..." ЊенЯ это нисколько не  трогало  -  ведь
так же ухаживают за нанЯтой кормилицей, чтобы у нее было  хорошее  молоко.
‘векор и  свекровь  берегли  менЯ,  как  свЯщенный  сосуд,  вместилище  их
будущего потомства; несомненно, они в случае  чего  пожертвовали  бы  мною
ради   этого   эмбриона.   џ   утратила   ощущение   своего   собственного
существованиЯ! џ была лишь лозой виноградной:  в  глазах  всего  семейства
значение имел лишь плод, который созревал во мне.


   „о конца декабрЯ пришлось жить в потемках. Љак будто еще мало было тени
от бесчисленных сосен, непрерывные дожди множили и множили  вокруг  нашего
угрюмого  дома  миллионы  движущихсЯ  прутьев   водЯной   решетки!   Љогда
единственнаЯ дорога  на  ‘ен-Љлер  уже  угрожала  стать  непроезжей,  менЯ
перевезли в этот городок, в другой дом, где было чуть посветлее, чем у нас
в Ђржелузе. ‘тарые платаны на Ѓольшой площади еще оспаривали свои листьЯ у
ветра и дождЯ. ’етЯ Љлара не пожелала переселитьсЯ в ‘ен-Љлер, чтобы стать
моей сиделкой, - старуха могла жить только в Ђржелузе,  но  ока  приезжала
очень часто, в любую погоду в своем деревенском шарабане и  привозила  мне
лакомства, которые Я так любила в детстве и, по ее мнению, любила и до сих
пор: серые ржаные пышки на меду, сладкий пирог  по  названию  "фугас"  или
"румаджад". ‘ Ђнной Я виделась только за столом, она не обращалась ко  мне
ни с единым словом, с виду была тихаЯ, смирившаЯсЯ,  сразу  утратила  свою
свежесть. ‡ачесанные назад, туго стЯнутые волосы открывали  ее  некрасивые
восковые уши. €мени молодого „егилема не произносили, однако госпожа де ла
’рав уверЯла менЯ, что хотЯ Ђнна еще не сказала "да", но уже и не  говорит
"нет". Ђх, как верно судил о ней †ан: немного времени понадобилось,  чтобы
накинуть на нее узду и усмирить ее. Ѓернар чувствовал  себЯ  хуже,  потому
что опЯть стал выпивать перед обедом рюмку-другую "длЯ  аппетита".  Ћ  чем
говорили эти люди вокруг менЯ? Ћни много толковали о приходском свЯщеннике
(мы жили как раз напротив церковного дома). ‚сех  интересовало,  например,
почему кюре в течение одного днЯ четыре раза прошел куда-то через площадь,
а возвращалсЯ, вероЯтно, другой дорогой...".
   ЏомнЯ некоторые свои разговоры с †аном  Ђзеведо,  ’ереза  теперь  более
внимательно присматривалась к этому еще не  старому  свЯщеннику;  он  мало
общалсЯ с прихожанами, и они считали его гордецом: "‡десь такие повадки не
годЯтсЯ". Џри его редких посещениЯх господ де ла ’рав ’ереза отметила, что
у него высокий лоб, седые виски. “ этого человека нет ни одного друга. Љак
он проводит вечера? Џочему избрал такую жизнь? "Ћн  строго  соблюдает  все
правила, - говорила госпожа де ла ’рав, - каждый вечер читает молитвы,  но
нет на нем, знаете ли, благодати. …го не назовешь  благочестивым.  Ђ  наше
благотворительное общество он совсем забросил". Ћна жаловалась,  что  кюре
распустил   оркестр,   организованный   попечителем   общества;   родители
обижаютсЯ, что он больше не водит подростков  на  футбольные  матчи.  "ќто
очень мило, что он сидит, уткнувшись в  книгу,  но  ведь  этак  недолго  и
приход упустить". —тобы послушать  его,  ’ереза  несколько  раз  ходила  в
церковь. "Ќу, дорогаЯ, что это вам  вздумалось?  ‚едь  в  вашем  положении
можно и не посещать церковные  службы..."  Џроповеди  свЯщенника  касались
догматов,  принципов  морали  и  были  безличны.  Ќо  ’ерезу  интересовали
модулЯции его голоса, его жесты,  то  или  иное  слово,  казавшеесЯ  более
весомым, чем другие... Ђх, он, может  быть,  помог  бы  ей  разобратьсЯ  в
путанице ее мысл