 хорошим врачом.
     —асто, когда кончалсЯ долгий трудовой день, Я задавал себе вопрос (ведь
менЯ  всегда  интересовала  психологиЯ):  почему все  эти глупые люди  сидЯт
часами в моей приемной? Џочему они все слушаютсЯ менЯ и порой  им становитсЯ
лучше  от одного прикосновениЯ  моей руки? Џочему  даже  в час смерти, когда
Язык уже не повинуетсЯ им и говорЯт только стекленеющие, полные ужаса глаза,
почему на них нисходит умиротворение,  едва Я кладу им руку на  лоб?  Џочему
сумасшедшие в  приюте ‘вЯтой Ђнны, которые только что с  пеной у рта рычали,
как  дикие звери, становились  спокойными и  послушными, едва  Я  развЯзывал
смирительную рубашку и брал их руки в своп? ќто был мой  обычный прием - все
служители и многие из  моих товарищей его знали.  ‘ам профессор говорил: "‘е
garсon-la  a  la diable au  corps!"  [46] џ  всегда питал тайную симпатию  к
сумасшедшим и  спокойно  расхаживал по  палате  буйных, словно среди друзей.
ЊенЯ не раз предупреждали, что это плохо  кончитсЯ, но Я, конечно, был умнее
всех, €  вот в один прекрасный день  мой  лучший друг ударил менЯ по затылку
молотком, который он каким-то необъЯснимым образом раздобыл, после чего менЯ
без сознаниЯ унесли в лазарет.  “дар  был страшный,  потому что мой приЯтель
был кузнецом  и  хо­рошо знал свое ремесло. ‘перва решили, что у менЯ разбит
череп.  Љак  бы  не  так!  џ  отделалсЯ  простым сотрЯсением  мозга.  €  еще
удостоилсЯ лестного комплимента от „иректора клиники: "Ce sacre Suedois a la
crane d'un ours, faut voir s'il n'a pas casse le marteau" [47]
     "Њожет быть,  дело все-таки в  голове, а  не в руке",  - сказал Я себе,
когда, после сорокавосьмичасового бездействиЯ, моЯ мыслительнаЯ машина вновь
заработала. –елую  неделю Я лежал  со льдом на моем "медвежьем черепе",  без
посетителей  и  без книг,  и  у  менЯ было  достаточно времени обдумать этот
вопрос, и даже молоток кузнеца не  смог менЯ разубедить в том, что дело  - в
руке.
     Џочему  в зверинце Џезо  Я мог просунуть  руку сквозь  прутьЯ  в клетку
черной пантеры, и большаЯ  кошка, если  только ее не  раздражало приближение
какого-нибудь посетителЯ, ложилась на спину, ласково мурлыкала, забирала мою
руку в лапы и приветствовала менЯ широким зевком?
     Џочему Я  мог вскрыть  нарыв  на лапе  ‹еони  и  вытащить занозу, из-за
которой  огромнаЯ львица  целую  неделю  ковылЯла на  трех лапах,  испытываЯ
мучительную боль? Њестное обезболивание не подействовало,  и ‹еони  стонала,
как  ребенок,  пока  Я  выдавливал  из  лапы  гной.  ’олько  когда  Я  начал
обрабатывать рану  йодом, она потерЯла терпение, но в ее рычании слышалсЯ не
гнев, а обида  и разочарование: она  предпочла бы просто вылизать рану своим
шершавым Языком. Љогда после операции Я уходил из зверинца, держа под мышкой
павианенка,   которого  получил  от  господина  Џезо  в  качестве  гонорара,
известный укротитель львов сказал мне:
     - ѓосподин  доктор!  ‚ы избрали не  ту профессию.  ‚ам  бы дрессировать
диких зверей!
     Ђ  разве в  ‡оологическом саду €ван, большой белый  медведь, не вылезал
при виде менЯ из  своей лохани  и не  подходил к решетке своей тюрьмы, чтобы
встать  на  задние  лапы,  прижать  черный нос  почти к самому моему  носу и
дружески взЯть у менЯ из рук рыбу? ‘торож  говорил, что  так  он ведет  себЯ
только  со мной  - наверное,  считает  менЯ землЯком. € не говорите, что ему
нужна была рыба, а не  моЯ  рука, - ведь даже тогда, когда у менЯ ничего  не
было, он стоЯл в той же позе, пока  Я не уходил, внимательно смотрел на менЯ
блестЯщими черными глазами из-под белых ресниц и  обнюхивал мою руку.  Њы  с
ним, конечно,  разговаривали  по-шведски с полЯрным акцентом, который  Я  от
него  перенЯл. џ  уверен,  что  он  понимал  каждое мое  слово,  пока  тихим
монотонным голосом  Я рассказывал ему,  как мне его жаль и как однажды,  еще
мальчиком, Я  видел  почти совсем рЯдом с  пароходом  двух его родичей - они
плыли между льдинами нашего отчего краЯ.
     Ђ  бедный  †ак,  знаменитаЯ горилла  в ‡оологическом саду, в  то  времЯ
единственный  представитель  своей  породы, взЯтый  в  плен  и  увезенный  в
бессолнечную страну своих  врагов? ђазве он не  клал  доверчиво свою жесткую
руку в мою, едва Я подходил к нему? ђазве ему не нравилось, когда Я тихонько
поглаживал его по спине? ‚ такие  минуты он сидел совсем неподвижно,  держал
менЯ  за  руку  и  ничего  не  говорил.  €ногда  он  принималсЯ  внимательно
рассматривать мою  ладонь, как  будто кое-что смыслил в хиромантии, потом по
очереди  сгибал мои пальцы, словно изучаЯ работу суставов, а потом  отпускал
мою руку,  столь же тщательно рассматривал  свою ладонь  и  ухмылЯлсЯ, точно
говорЯ, что  не видит никакой разницы, в чем  был совершенно прав! Џочти все
времЯ он  тихо  сидел в углу клетки,  где посетители не могли его видеть,  и
теребил соломинку. Ћн редко пользовалсЯ  качелЯми, которые повесили в клетке
в  глупой  надежде на то,  что он  примет  их за ветвь сикомора  - место его
отдыха в дни свободы. Ћн спал  на низком ложе из бамбуковых стволов, похожем
на  serir  арабов,  но  вставал он  рано,  и Я впервые увидел  его лежащим в
постели, лишь когда он  заболел. ‘торож научил его обедать сидЯ за низеньким
столиком и повЯзавшись салфеткой. …му даже сделали ножик и вилку из твердого
дерева, но он  их невзлюбил и предпочитал есть пальцами, как ели наши предки
еще  лет двести - триста тому  назад и как до сих пор ест большинство людей.
Ќо молоко он  с Явным удовольствием пил из собственной  чашки, так  же как и
утренний  кофе  с большим  количеством  сахара.  Џравда, он  сморкалсЯ в два
пальца, но ведь так же сморкались и ‹аура Џетрарки, и ЊариЯ ‘тюарт, и Le Roi
Soleil [48].
     Ѓедный †ак! Њы с ним  остались  друзьЯми  до конца! ‘ рождества он стал
прихварывать,  его лицо  сделалось  пепельно-серым, щеки  впали,  глаза  все
глубже Я глубже уходили в глазницы.  Ћн стал  беспокойным и раздражительным,
заметно худел, и вскоре ко всему  этому добавилсЯ сухой  зловещий кашель.  џ
несколько раз  измерЯл ему температуру,  но  при этом приходилось  соблюдать
величайшую осторожность: †ак, как  ребенок, пыталсЯ разбить градусник, чтобы
посмотреть, что  там внутри.  Ћднажды, когда он  сидел у  менЯ  на коленЯх и
держал мои руки в  своих,  у него  началсЯ сильный  приступ кашлЯ, вызвавший
небольшое легочное кровотечение. ‚ид крови привел его в ужас, как это бывает
с  большинством людей.  —асто Я замечал  на  войне, что даже  самые  храбрые
солдаты, которые совершенно спокойно смотрели на свои зиЯющие раны, бледнели
при виде двух-трех капель свежей крови. Ћн  все больше терЯл аппетит, и лишь
с трудом  можно  было  заставить его съесть  винную  Ягоду или банан. Љак-то
утром,  когда  Я  пришел,  он  лежал,  укрывшись  с  головой одеЯлом,  точно
какой-нибудь  мой  больной  в  палате  ‘вЯтой Љлары, в припадке  смертельной
тоски. Џо-видимому, он узнал мои шаги, потому что высунул руку из-под одеЯла
и взЯл мою руку. џ не хотел его беспокоить и долго сидел  рЯдом с ним, держа
его руку и прислушиваЯсь к его трудному, неравномерному  дыханию и  хрипам в
его горле.  ‚друг сильный кашель сотрЯс  его тело. Ћн сел  и прижал  руки  к
вискам жестом глубокого отчаЯниЯ. ‚ыражение его лица изменилось. Ћн перестал
быть зверем и  был теперь умирающим человеком. € это превращение в существо,
подобное  мне,  лишило  его  единственного преимущества, которое бог даровал
животным в компенсацию за муки, причинЯемые им людьми, - преимущество легкой
смерти.  ЂгониЯ  †ака  была  ужасна:  он медленно умирал,  удушаемый тем  же
палачом, работу которого Я так часто наблюдал в палате ‘вЯтой Љлары. џ узнал
эту жестокую неторопливую хватку.
     Ђ  потом?  —то  стало  с  моим бедным  другом  †аком? џ знаю,  что  его
исхудалый  труп  увезли в  €нститут  анатомии и  что  его  скелет  с большой
черепной коробкой и теперь стоит в музее „юпюитрен. Ќо разве это все?


     ѓлава V
        ЏЂ–€…Ќ’›

     Њне   очень  не  хватало   моих  воскресных  обедов  в   ‘ен-†ерменском
предместье.  Ќедели  через  две после моего  разговора  с аббатом графинЯ  с
обычной  своей импульсивностью вдруг  решила,  что ей  необходимо переменить
обстановку  и  сказала,  что  поедет  с  графом  в  ’урен.  ќто было  полной
неожиданностью длЯ всех нас, и  только аббат как будто об этом кое-что знал;
в  последнее воскресенье,  когда  Я  там  обедал,  его  старые  умные  глаза
поблескивали весело и хитро.
     ѓрафинЯ  была  так  любезна,  что  еженедельно  извещала  менЯ  о своем
здоровье, а  кроме того, мне иногда писал  и аббат. ‚се идет прекрасно. ѓраф
каждое утро ездит верхом, не спит днем и курит гораздо меньше. ѓрафинЯ снова
занЯлась музыкой,  усердно  посещает  дере­венских  беднЯков  и  никогда  не
жалуетсЯ на  колит. Ђббат сообщил мне и хорошие  новости о маркизе, поместье
которой  находилось не  более  чем в часе езды  от замка. Ћна чувствует себЯ
прекрасно. ‚место  того чтобы  сидеть  весь день  в печальном  одиночестве и
думать о своей глухоте, она утром и вечером долго гулЯет  по саду ради ‹улу,
который совсем растолстел и обленилсЯ.
     "ќто  маленькое чудовище, -  писал аббат,  -  сидит  у  нее на коленЯх,
ворчит и рычит на  всех и  уже два раза укусил горничную. ‚се его терпеть не
могут, но маркиза обожает своего ‹улу и нЯнчит его весь день напролет. ‚чера
во  времЯ  исповеди  пса  внезапно стошнило прЯмо  на прекрасное платье  его
хозЯйки,  и  она  впала  в такое волнение, что  пришлось прервать  исповедь.
Њаркиза, кстати, просит спросить  у вас, не начинаетсЯ ли у него колит и  не
пропишете ли вы ему что-нибудь, так как, по ее мнению, никто не способен так
хорошо разобратьсЯ в болезни собачки, как вы".
     ‚  этом  случае  маркиза  была  недалека  от  истины: Я уже  приобретал
репутацию  хорошего собачьего доктора, хотЯ еще не стал,  как  впоследствии,
знаменитым консультантом  по собачьим болезнЯм  и  непререкаемым авторитетом
длЯ всех любителей собак среди моих пациентов.
     Њне известно,  что мнение о  моих  способностЯх как врача человеческого
было отнюдь  не единодушным, но беру  на  себЯ  смелость утверждать, что моЯ
репутациЯ  надежного  собачьего  врача  никогда  и  никем  не  ставилась под
сомнение.  џ  не  настолько  тщеславен и не буду отрицать, что  отчасти  это
объЯснЯлось  отсутствием  завистливых конкурентов,  в то времЯ как  в прочих
моих занЯтиЯх профессиональнаЯ зависть играла значительную роль.
     „лЯ того чтобы быть хорошим собачьим врачом, надо любить собак, а кроме
того, и понимать их - совершенно как с людьми, но с той только разницей, что
понЯть собаку легче,  чем  человека, и полюбить ее  тоже легче. Ќе забывайте
при этом, что  мышление одной собаки совершенно отлично  от мышлениЯ другой.
’ак,  например,  бойкий  ум,  сверкающий  в  подвижных  глазах  фокстерьера,
отражает  совсем  другой  мыслительный процесс,  чем  безмЯтежнаЯ  мудрость,
которой светЯтсЯ  спокойные глаза сенбернара или  старой  овчарки.  “м собак
вошел  в  пословицу,  но умны  они  по-разному,  и  это  заметно уже у  едва
открывших  глаза щенЯт. ‘реди  собак попадаютсЯ даже глупые, хотЯ и  намного
реже, чем среди людей. ‚ общем, понЯть собаку и научитьсЯ читать ее мысли не
так  уж трудно. ‘обака не умеет притворЯтьсЯ, обманывать и лгать, потому что
не  умеет  говорить. ‘обака  -  свЯтаЯ. Ћна  прЯмодушна  и  честна  по своей
природе.  …сли,   в  редких  случаЯх,   отдельнаЯ  собака  и  несет   печать
наследственного греха,  восходЯщего к  ее диким предкам, которым в борьбе за
существование  приходилось полагатьсЯ  на  хитрость,  то  печать  эта  легко
стираетсЯ, едва опыт показывает такой собаке, что мы  с ней неизменно честны
и  справедливы.  …сли  же хорошее обращение  ее  не исправит, что  случаетсЯ
крайне редко,  значит,  эта собака ненормальна, она нравственный урод,  и ее
следует безболезненно  умертвить.  ‘обака с радостью  признает превосходство
своего хозЯина, он длЯ нее - незыблемый авторитет, но, вопреки мнению многих
любителей  собак,  в  ее  преданности нет  ничего  рабского.  …е  подчинение
добровольно, и она ждет, что ее скромные права будут уважатьсЯ.  Ћна видит в
своем хозЯине царЯ; почти бога,  и понимает, что бог может быть  строгим, но
знает, что он должен быть справедливым. Ћна  знает, что бог  может читать ее
мысли и что поэтому  бесполезно их скрывать. Ђ может она читать мысли своего
бога? Ќесомненно. —то бы ни утверждало Ћбщество психических исследований, но
телепатическаЯ  передача  мыслей между людьми  еще  не  доказана, тогда  как
передача  мыслей между человеком и собакой  получает одно  подтверждение  за
другим.  ‘обака  умеет читать  мысли своего хозЯина, чувствует перемену  его
настроениЯ, предвидит его  решениЯ.  Ћна  инстинктивно понимает, когда может
помешать, и  часами лежит тихо и  неподвижно, пока ее царь усердно трудитсЯ,
как это в обычае у царей, - или, во всЯком случае, должно  быть в обычае. Ќо
если ее  царь грустен пли  озабочен,  она понимает, что  настал ее  час,  и,
украдкой подойдЯ  и  нему,  кладет голову ему на колени: "Ќе печальсЯ! Џусть
они тебЯ и покинули, ведь Я здесь, с тобой, Я заменю тебе всех друзей и буду
защищать тебЯ от  всех врагов! Ќу, утешьсЯ же! Џойдем  гулЯть  и забудем обо
всем".
     Љак странно и трогательно ведет  себЯ  собака, когда  ее  хозЯин болен.
Ѓезошибочный инстинкт научил ее  боЯтьсЯ болезни и смерти. ‘обака, много лет
спавшаЯ в ногах  постели своего хозЯина, покидает привычное место, стоит ему
заболеть.  € даже те  немногие псы, которые не следуют этому общему правилу,
уходЯт от хозЯина, когда приближаетсЯ смерть, и, жалобно визжа, забиваютсЯ в
угол.  ‘лучалось,  что Я узнавал  о  приближении  смерти именно по поведению
собаки больного. —то знает она о смерти? ‚о всЯком  случае; не меньше нас, а
может быть, и больше. Џока Я  писал эти строки,  мне вспомнилась одна беднаЯ
женщина в Ђнакапри; в деревне она была чужой и медленно умирала от чахотки -
так медленно, что это надоело двум-трем кумушкам, которые ее посещали, и они
оставили ее  на  произвол  судьбы.  …е единственным  другом  была дворнЯжка,
котораЯ составлЯла  исключение  из  вышеупомЯнутого  правила  и  никогда  не
покидала своего места  в ногах  кровати больной. ‚прочем, в жалкой лачуге  с
землЯным  полом, где  жила и  умирала беднаЯ женщина, не  нашлось бы другого
сухого местечка. Ћднажды, заглЯнув к ней, Я  застал  у нее  дона ‘альваторе,
единственного  из  двенадцати  свЯщенников  нашей  деревни, который проЯвлЯл
некоторый интерес  к  бедным и больным. „он ‘альваторе спросил менЯ, не пора
ли дать  ей последнее причастие. †енщина выглЯдела как  обычно, ее пульс  не
ухудшилсЯ, она  даже  сказала,  что последние дни чувствует  себЯ  несколько
лучше  - la miglioria della  morte [49], шепнул дон  ‘альваторе.  џ  не  раз
дивилсЯ  упорству,  с которым  эта  больнаЯ  цеплЯлась за  жизнь,  и  сказал
свЯщеннику,  что  она может протЯнуть еще неделю или  две. Џоэтому мы решили
отложить последнее  причастие.  Љогда мы  уже собирались уйти, собака  вдруг
завыла, спрыгнула с  кровати и,  повизгиваЯ, забилась в угол.  ‹ицо  женщины
почти  не изменилось, но,  к моему удивлению, пульс совсем  не прощупывалсЯ.
Ћна  делала отчаЯнные  усилиЯ  что-то сказать, но  Я  ничего  не мог понЯть;
тогда, глЯдЯ на менЯ широко раскрытыми глазами, она протЯнула исхудалую руку
и  указала на  собаку.  џ  понЯл,  и, мне кажетсЯ, она понЯла  менЯ, когда Я
наклонившись к ней, сказал,  что  позабочусь о собаке. Ћна радостно кивнула,
глаза ее закрылись, и  покой смерти разлилсЯ  по ее лицу. …ще один  глубокий
вздох,  две-три капли крови просочились  в уголках  рта, и все было кончено.
Ќепосредственной    причиной    смерти,    по-видимому,   было    внутреннее
кровоизлиЯние. Ќо как собака могла узнать это раньше менЯ?
     Љогда  вечером ее  отнесли  на кладбище, покойницу провожала только  ее
собака.  Ќа  следующий  день могильщик старик ЏакъЯле,  в  то времЯ уже  мой
близкий друг,  сказал мне, что собака все  еще лежит на могиле. ‚есь день  и
всю следующую ночь шел проливной дождь, но наутро собака  по-прежнему лежала
там.  ‚ечером Я послал  ЏакьЯле с поводком, чтобы он привел ее в ‘ан-Њикеле,
но собака на него Яростно зарычала и не двинулась с места.  Ќа третий день Я
сам отправилсЯ на кладбище, и лишь с большим трудом мне удалось заставить ее
пойти за мной домой -  впрочем, она менЯ уже хорошо знала. ‚ ‘ан-Њикеле в то
времЯ жило восемь собак, и Я был несколько озабочен, как  они встретЯт новую
гостью.  Ќо все сошло благополучно,  потому что Ѓилли,  павиан,  по какой-то
непонЯтной причине с первого взглЯда прониксЯ благосклонностью  к новенькой,
и когда она немного при­шла в себЯ, они с Ѓилли стали неразлучными друзьЯми.
‚се мои  собаки  ненавидели силача павиана,  самодержавно правившего  в саду
‘ан-Њикеле, и боЯлись его. Џоэтому даже Ѓарбаросса, большой  пес из Њареммы,
скоро перестал рычать на новенькую, и она, благополучно прожив еще два года,
была похоронена под плющом, рЯдом с другими моими собаками.
     ‘обаку можно научить почти всему с  помощью ласки, терпениЯ и лакомства
- в награду за прилежно выученный урок. Ќикогда не сердитесь и не пускайте в
ход силу. ’елесное наказание, которому подвергают  умную собаку,  это  позор
длЯ  ее  хозЯина.  € к  тому  же  психологическаЯ  ошибка.  ќто мое  твердое
убеждение. Ћднако Я должен добавить, что непослушного щенка, как и  ребенка,
еще не достигшего  разумного  возраста  (но не  позднее!),  порой  полезно и
отшлепать,  если  он  упрЯмитсЯ  и  не  желает  следовать основным  правилам
хорошего поведениЯ.
     ‘ам Я никогда не обучал своих собак каким-либо  штукам, хотЯ  знаю, что
многие собаки с  большим удовольствием проделывают свои трюки. ЏредставлениЯ
в  цирке  -  дело  другого рода и  унижение длЯ  умной  собаки.  ‚прочем,  с
дрессированными  собаками  из-за  денег,  которые  они приносЯт,  обращаютсЯ
лучше, чем с их необученными товарищами в зверинцах.
     ЃольнаЯ собака вытерпит даже  болезненную операцию, если ей ласково, но
твердо объЯснЯт, что это нужно и почему это нужно. Ѓольную собаку никогда не
понуждайте есть  - если она  послушаетсЯ вас, то вопреки инстинкту,  который
подсказывает ей, что она должна поголодать, а часто только  это и  может  ее
спасти.  €  не тревожьтесь: собаки,  как  и  младенцы,  могут несколько дней
обходитьсЯ  без  пищи,  нисколько  от  этого  не  страдаЯ.  ‘обака  способна
мужественно переносить  боль, но, конечно, ей приЯтно, если  ее жалеют. ’ем,
кто  любит  собак,  может  быть,  будет  интересно  узнать,  что,   по  моим
наблюдениЯм,  собаки  менее  чувствительны  к боли,  чем  обычно  считаетсЯ.
Ѓольную  собаку  лучше  всего  оставить   в  покое.   ‚аше   несвоевременное
вмешательство  может  только  помешать  целительнице-природе.  ‚се  животные
предпочитают,  чтобы  их оставили в  покое,  когда  они больны  и когда  они
умирают. “вы! †изнь собаки коротка, и каждому  из нас приходилось оплакивать
потерю верного  друга.  Џохоронив  его  в  саду, под  деревом,  вы  искренне
поклЯнетесь никогда  больше не  заводить собаки, потому  что  никакаЯ другаЯ
собака  не заменит умершую,  никакаЯ другаЯ  собака  не сможет стать длЯ вас
тем, чем была та. Ќо вы будете неправы. Њы любим не собаку, а собак.  Ћни, в
сущности, все похожи, все  готовы любить вас и  заслуживать вашу любовь. ‚се
они - образчики  самого достойного любви и, с этической точки зрениЯ, самого
совершенного созданиЯ природы.
     …сли  вы  любили  своего умершего друга  по-настоЯщему,  то  не сможете
обойтись без  замены  ему. Ђ потом вам придетсЯ  расстатьсЯ и с  этим  новым
другом, ибо те, кого возлюбили боги, умирают молодыми. Ќо когда настанет его
час, вспомните то, что Я скажу теперь. Ќе отсылайте его  в "камеру смерти" и
не просите знакомого  врача  усыпить  его, чтобы  он  не страдал. ќта смерть
вовсе  не безболезненна -  она  мучительна. ‘обаки  часто  с душераздирающим
упорством сопротивлЯютсЯ смертоносному действию Ядовитых газов и наркотиков.
Џолучив дозу,  котораЯ сразу убила бы  взрослого  человека,  собака  нередко
живет еще несколько  долгих минут, испытываЯ физические и душевные муки. Њне
несколько  раз  приходилось  присутствовать  при  таких  казнЯх  в  "камерах
смерти",  Я  сам убивал  собак  с помощью наркотиков  и знаю, что это такое.
Ѓольше  Я  никогда этого не  делаю. Ќайдите  среди своих  знакомых человека,
который любит собак  (это условие обЯзательно),  и  пусть  он пойдет с вашей
старой собакой в парк, даст ей кость, и пока ваша собака ест, выстрелит ей в
ухо  из револьвера. ќта смерть быстра  и  безболезненна,  жизнь гаснет,  как
задуваетсЯ свеча. Њногие  мои собаки,  состарившись, умирали вот так от моей
руки. Ћни  все похоронены у башни Њатерита под кипарисами, и над их могилами
стоит античнаЯ колонна.
     ‚олею судьбы  самые  милые  из всех  животных ЯвлЯютсЯ  в  то  же времЯ
носителЯми самой ужасной из всех болезней - бешенства. ‚ €нституте Џастера Я
был  свидетелем первых этапов долгого сражениЯ между наукой и этим  страшным
врагом  и стал свидетелем  блистательной  победы науки.  Ќо куплена она была
дорогой ценой. ‚о имЯ ее пришлось принести в жертву гекатомбы собак, а может
быть, и несколько человеческих жизней.
     ‘начала Я посещал  обреченных собак, чтобы  хоть  немного  облегчить их
участь,  по  это было  так мучительно,  что  одно времЯ Я перестал  бывать в
€нституте Џастера.  Ћднако  Я  ни на минуту  не усомнилсЯ, что  там вершитсЯ
благое дело и иного пути нет. џ был свидетелем  нескольких неудач.  џ видел,
как  пациенты  умирали  и  до и после  нового  лечениЯ.  Џастер  подвергалсЯ
свирепым  нападкам  не  только  со стороны  невежественных  и мЯгкосердечных
любителей собак,  но и со стороны многих своих коллег. …го обвинЯли  даже  в
том,  что он  своей  сывороткой убивал  нескольких больных. ЌесмотрЯ на  все
неудачи, Џастер  бесстрашно  шел своим  путем, по те,  кто видел его  тогда,
знают,  как он страдал от мучений, которым подвергал собак. ‚едь он их очень
любил. џ не знал другого такого доброго человека. Љак-то он  сказал мне, что
у него не хватило  бы духу застрелить птицу.  Ѓыли принЯты  все меры,  чтобы
как-то уменьшить  страданиЯ подопытных  собак.  „аже  сторож при клетках  на
‚ильнев де л'ќтан - бывший жандарм по  фамилии Џернье  -  был выбран на этот
пост самим Џастером потому, что слыл большим любителем собак. ‚ этих клетках
содержалось шестьдесЯт  собак,  которым  были сделаны прививки,  а  затем их
времЯ  от времени отправлЯли  в  ‹ицей  ђоллен  длЯ  опытов с  укусами.  ’ам
находилось сорок бешеных  собак.  ђаботать с этими обезумевшими,  брызжущими
Ядовитой слюной животными было  очень  опасно, и  Я поражалсЯ мужеству всех,
кто принимал в этой работе участие. ‘ам  Џастер  не  знал страха. Ћд­нажды Я
видел, как он брал пробу слюны у бешеной собаки - он  всасывал  смертоносные
капли в  стеклЯнную трубочку  прЯмо  из  пасти  бешеного бульдога,  которого
удерживали на столе два ассистента, чьи руки были защищены толстыми кожаными
перчатками.  Џочти  все  лабораторные  собаки  были  бездомными  бродЯжками,
которых  полицейские  ловили на  улицах  Џарижа,  однако некоторые  из  них,
несомненно, видели лучшие дни. ‡десь они страдали  и умирали в безвестности,
безымЯнные  солдаты в  битве  человеческого  разума с болезнью и смертью.  Ђ
неподалеку - в ‹Я  Ѓагатель -  на элегантном собачьем  кладбище,  основанном
сэром ђичардом “оллесом, покоились сотни болонок и других комнатных собачек,
и на мраморных надгробьЯх любЯщими руками были начертаны даты их роскошной и
бесполезной жизни.
     Љак-то  поздно вечером  ко  мне  на авеню  ‚илье  в  страшном  волнений
прибежал известный норвежский художник-анималист. …го укусила в руку любимаЯ
собака, громадный  бульдог, хотЯ и очень  свирепый  на  вид, но  чрезвычайно
добродушный,  и большой мой приЯтель - его портрет  кисти хозЯина за год  до
этого случаЯ был выставлен  в ‘алоне.  Њы сразу же поехали в  мастерскую  на
авеню де  ’ерп. ‘обака  была заперта  в  спальне,  и норвежец  попросил менЯ
тотчас  ее  застрелить - у него самого  на  это не хватало  духу. Ѓульдог то
бегал  из  угла в угол, то, рыча, заползал под кровать. ‚  комнате было  так
темно,  что  Я   решил   подождать  до  утра  и   спрЯтал   ключ  в  карман.
Џродезинфицировав  и  забинтовав  рану,  Я  дал  художнику  снотворное.   Ќа
следующее утро  Я долго  следил  за поведением  собаки  и  решил  пока ее не
убивать, так  как,  вопреки  очевидности,  не был уверен, что  она  бешенаЯ.
Ѓешенство в начальной стадии  заболеваниЯ распознаетсЯ не  очень легко. „аже
классический симптом, давший  название этой страшной болезни - водобоЯзнь, -
далеко не надежен. ЃешенаЯ собака вовсе не боитсЯ воды; Я  часто  видел, как
такие собаки  с жадностью пили из миски воду,  которую Я ставил им в клетку.
ќтот симптом верен только в отношении заболевших бешенством людей. Њножество
собак,  убитых  по подозрению в бешенстве,  на самом деле страдали какими-то
другими, далеко  не такими  опасными болезнЯми. Ќо убедить в этом укушенного
чрезвычайно трудно, даже  если вскрытие  покажет, что  собака  бешенством не
болела, - а ведь на десЯток врачей и ветеринаров едва ли один сумеет сделать
такое вскрытие. €  страх  перед ужасной болезнью остаетсЯ, а страх бешенства
так  же опасен, как  и сама  болезнь. Џравильнее всего держать подозреваемую
собаку  под замком,  кормить и поить ее. …сли через  десЯть  дней она  будет
жива, то, значит, она не бешенаЯ, и можно ничего не опасатьсЯ.
     Ќа  следующее утро, когда Я, приоткрыв дверь, посмотрел на бульдога, он
завилЯл   обрубком  хвоста,  а  выражение  его  налитых   кровью  глаз  было
дружелюбным. Ћднако, едва Я протЯнул руку, чтобы его погладить, он зарычал и
спрЯталсЯ под кровать. џ не  знал, что и думать. Ћднако художнику  Я сказал,
что это врЯд ли бешенство, но он ничего не желал слушать и вновь потребовал,
чтобы  Я  немедленно застрелил бульдога. џ отказалсЯ наотрез и объЯснил, что
следует подождать еще день.
     •удожник  всю  ночь расхаживал  по своей мастерской, а на  столе  лежал
медицинский справочник, где перечисление симптомов бешенства у людей и собак
было  отчеркнуто карандашом. џ бросил справочник в  топЯщийсЯ  камин.  ‘осед
художника, русский скульптор, которого Я попросил не оставлЯть его одного ни
на  минуту,  вечером  рассказал  мне, что художник отказывалсЯ пить и  есть,
постоЯнно вытирал с губ слюну и говорил только о бешенстве.
     џ дал ему чашку кофе. Ћн посмотрел на менЯ с отчаЯнием и сказал, что не
может  глотать.  Љ своему  ужасу, Я увидел,  что  его  челюсти  конвульсивно
сжимаютсЯ, по его  телу прошла дрожь,  и с безнадежным криком он опустилсЯ в
кресло.  џ вспрыснул ему  большую  дозу  морфиЯ и  заверил его,  что  собака
здорова  и Я готов войти  к ней (врЯд ли,  однако, у менЯ хватило бы на  это
мужества!).  Њорфий начал действовать, и Я ушел, оставив художника дремать в
кресле. Џоздно вечером, когда Я вернулсЯ, русский скульптор сообщил мне, что
весь  дом  в  волнении,  что домовладелец  прислал  швейцара  с  требованием
немедленно убить  собаку, и он только что застрелил ее  через  окно.  ‘обака
подползла  к двери, где он  ее прикончил второй пулей. Ћна лежит там в  луже
крови. Ќорвежец сидел в кресле и смотрел  в  одну точку, не говори ни слова.
—то-то  в  его  взглЯде  вселило  в  менЯ беспокойство,  и,  взЯв  со  стола
револьвер, в  котором  оставалсЯ  еще один  патрон,  Я спрЯтал его в карман.
‡атем зажег свечу и попросил скульптора помочь мне перенести убитую собаку в
экипаж. џ намеревалсЯ отвезти ее в  институт Џастера длЯ вскрытиЯ. “ двери Я
увидел большую лужу крови, но собаки не было.
     -  ‡акройте дверь!  - вдруг крикнул позади  менЯ русский,  и бульдог со
страшным рычанием  бросилсЯ на  менЯ из-под кровати. €з его разинутой  пасти
сочилась  кровь. “ронив  свечу, Я выстрелил наугад в темноту, и собака упала
мертвой  у самых моих ног. Њы перенесли ее в экипаж, и Я  поехал  в €нститут
Џастера. „октор ђу, ближайший помощник Џастера, а впоследствии его преемник,
увидев,   что  случай   очень   скверный,  обещал   не­медленно   произвести
исследование  и тотчас же известить менЯ о результатах. Љогда Я на следующее
утро  приехал на авеню де ’ерн, Я встретил скульптора у  дверей  мастерской.
‚сю ночь  он провел  со  своим приЯтелем, который, не смыкаЯ  глаз, ходил по
комнате в большом волнении и лишь час назад заснул. ‘кульптор воспользовалсЯ
этим,  чтобы сбегать  в свою мастерскую умытьсЯ.  Ќо когда он, за минуту  до
менЯ, подошел к двери, оказалось, что она заперта изнутри.
     - ‘лышите? - сказал он, словно извинЯЯсь за  то,  что  ослушалсЯ  моего
приказа  ни  на  минуту не оставлЯть своего  приЯтелЯ  одного.  -  Ќичего не
случилось, он еще спит. ‘лышите, как он храпит?
     -  Џомогите мне  выломать  дверь, -  крикнул  Я, -  это  не  храп,  это
чейн-стоковское дыхание!
     „верь подалась, и мы ворвались в мастерскую.  •удожник лежал на кушетке
и хрипел, а  в  его руке был  все еще зажат револьвер.  Ћн выстрелил себе  в
глаз. Њы  отнесли  его в мой экипаж, и  Я  со  всей поспешностью отвез его в
больницу Ѓожон,  где его немедленно  опериро­вал профессор ‹аббе. ђевольвер,
из  которого он стрелЯлсЯ, был  меньшего калибра, чем тот, который Я у  него
отобрал, и пулю извлекли. Љогда Я уходил, он был еще без  сознаниЯ. ‚ тот же
вечер Я  получил  от  доктора ђу письмо, в котором он  сообщал, что вскрытие
дало отрицательный результат - собака не  была бешеной. џ тотчас же поехал в
больницу Ѓожон. •удожник бредил. Prognosis pessima [50], - сказал знаменитый
хирург. Ќа третий день началось воспаление  мозга.  Ќо  он не  умер, - через
месЯц он выписалсЯ из  больницы  слепым.  Љогда Я  в последний  раз  получил
известие о нем, он находилсЯ в одном из сумасшедших домов Ќорвегии.
     ЊоЯ роль в этой печальной истории не делает мне особой чести. џ  принЯл
все меры, какие  мог,  но их  оказалось  недостаточно.  ‘лучись  все  это на
два-три  года  позднее, художник  не стал бы  стрелЯтьсЯ.  џ  знал  бы.  как
справитьсЯ с его страхом, из  нас  двоих Я  был бы сильнейшим -  как  не раз
бывал  впоследствии,  когда останавливал руку, хватавшуюсЯ за  револьвер  из
страха перед жизнью.
     Љогда   же   противники   вивисекции   поймут,   что   их   тре­бование
безоговорочного запрещениЯ опытов  над живот­ными невыполнимо?  ЏастеровскаЯ
прививка против бешенства свела опасность смерти от этой ужасной болезни, до
минимума,  а  противодифтеритнаЯ сыворотка  Ѓеринга  ежегодно спасает  жизнь
сотнЯм тысЯч детей.
     ђазве одного этого недостаточно, чтобы доказать близоруким покровителЯм
животных,  что  открыватели  новых  миров,  вроде  Џастера, или  целительных
средств против прежде неизлечимых  болезней, вроде  Љоха, ќрлиха  и Ѓеринга,
должны иметь возможность беспрепЯтственно заниматьсЯ своими  исследованиЯми?
Љ тому же  подобных людей очень немного,  а длЯ других, без сомнениЯ, должны
быть введены самые строгие ограничениЯ, если не полный запрет.
     € почему  бы  покровителЯм  животных  не  сосредоточить свои усилиЯ  на
борьбе  против показа зверей в цирках  и  зверинцах? Џока наши законы терпЯт
этот позор, будущие  поколениЯ  врЯд  ли  будут  считать пас цивилизованными
людьми.  „остаточно войти  в  бродЯчий  зверинец,  чтобы  понЯть,  какие  мы
варвары. „икий зверь там не тот, кто сидит в клетке,  а тот, кто стоит перед
ней.
     Љстати, мне хотелось бы со всей  скромностью  сказать  здесь, что, льщу
себЯ этой мыслью, в свое времЯ  Я  был и  хорошим  обезьЯньим доктором.  ќто
чрезвычайно труднаЯ  специальность: обезьЯньего врача подстерегают всЯческие
неожиданные  осложнениЯ  и  ловушки,  а  от него  требуетсЯ большаЯ быстрота
суждениЯ  и  хорошее знание  человеческой  природы.  Њнение,  будто  главнаЯ
трудность, как и при лечении маленьких детей, заключаетсЯ в том, что пациент
не умеет говорить,  -  полнаЯ чепуха. ЋбезьЯны говорЯт, когда хотЯт, говорЯт
прекрасно.  Ќет,  главнаЯ  трудность в том, что  они слишком умны длЯ нашего
медлительного  мозга. Џациента-человека можно обмануть, - к сожалению, обман
неотъемлем от нашей профессии, так как правда бывает часто слишком печальной
и ее нельзЯ сказать больному.
     Њожно обмануть собаку, котораЯ слепо  вам  верит, но  обезьЯну обмануть
нельзЯ, так как она  видит вас насквозь. ‡ато обезьЯна может  провести  вас,
когда захочет, - и не­редко предаетсЯ этому занЯтию просто потехи ради.
     Њой приЯтель †юль, старый павиан в парижском ‡оологическом саду, кладет
руки  на  живот с  чрезвычайно  страдальческой гримасой  и  показывает  Язык
(обезьЯну гораздо  легче заставить  показать Язык, чем маленького  ребенка),
говорЯ,  что  у  него  нет никакого аппетита и мое Яблоко он съел только  из
любезности. Ќо прежде  чем Я успеваю открыть рот, чтобы выразить сочувствие,
он уже схватил мой последний банан,  съел его  и швырнул кожуру мне в голову
из-под самого потолка клетки.
     - ‚зглЯните-ка на это красное пЯтно у менЯ на спи­не, - говорит ќдуард.
- ‘начала Я думал, что это  простой  укус  блохи,  но  теперь менЯ жжет, как
огнем. џ больше не могу терпеть! €збавьте менЯ от этой боли!  Ќет, не здесь,
немного  повыше; подойдите  ближе, Я  ведь знаю,  что вы  слегка  близоруки.
„айте, Я покажу вам место!
     € вот он уже  качаетсЯ на трапеции и с хитрой усмешкой  смотрит на менЯ
сквозь  мои очки,  а в  следующий миг  разбивает их  на куски - сувениры длЯ
своих восхищенных товарищей. ЋбезьЯны  любЯт над нами смеЯтьсЯ,  по малейшее
подозрение, что мы смеемсЯ над ними, приводит их в гнев. Ќикогда не смейтесь
над обезьЯной, она этого не  выносит.  ЌервнаЯ  система обезьЯн  чрезвычайно
чувствительна. ‚незапный испуг может вызвать у них настоЯщую истерику, у них
бывают  нервные  судороги, и  Я даже лечил обезьЯну, страдавшую  эпилепсией.
Ќеожиданный  шум заставлЯет  обезьЯн бледнеть. Ћни легко краснеют, но  не от
смущениЯ -  застенчивыми их никак не назовешь, - а от Ярости. Ћднако если вы
хотите наблюдать это Явление, то глЯдите не только  на лицо обезьЯны - порой
у них краснеет другое,  не  совсем  привычное нам  место. Џочему  их  творец
избрал именно это место длЯ такой великолепной игры красок - розовой, синей,
оранжевой, - остаетсЯ загадкой длЯ наших непосвЯщенных глаз.  Њногие  люди в
изумлении при  первом же взглЯде  объЯвлЯют  это уродством.  Ќо  не  следует
забывать, что понЯтие  красоты было  очень  разным в разных странах и разные
эпохи. ѓреки,  как будто бы признанные арбитры красоты, красили волосы своей
Ђфродиты в  голубой  цвет. Ђ как  бы вам понравились голубые  волосы?  ‘реди
обезьЯн это  радужное  место,  по-видимому,  ЯвлЯетсЯ атрибутом  неотразимой
красоты, и его счастливый  обладатель охотно оборачиваетсЯ к зрителю спиной,
чтобы похвастать им. ЋбезьЯны - очень хорошие матери, но к их детенышам ни в
коем случае не следует подходить, так как, подобно арабским  женщинам и даже
неаполитанкам, обезьЯны верЯт в дурной  глаз.  ‘ильный пол  имеет  некоторую
склонность к флирту. ‚  больших обезьЯнниках постоЯнно разыгрываютсЯ  drames
passionnels [51], и крохотный  уистити,  превращаЯсь  в разъЯренного Ћтелло,
вызывает  на бой большого павиана. „амы  следЯт за этими турнирами,  бросают
исподтишка нежные взглЯды на своих рыцарей и Яростно дерутсЯ между собой.
     ‚ неволе  обезьЯнам,  если  они  находЯтсЯ  в  обществе  себе подобных,
живетсЯ в целом  терпимо. Ћни так поглощены тем, что происходит внутри и вне
клетки, так занЯты интригами  и сплетнЯми, что им некогда тосковать. †изнь в
неволе  человекоподобной обезьЯны - гориллы, шимпанзе  или орангутанга - это
настоЯщее мученичество. Ћни  впадают в глубочайшую меланхолию,  пока  их  не
убивает туберкулез. Љак известно, в неволе большинство обезьЯн, и больших  и
маленьких, гибнет  от чахотки.  ‘имптомы,  течение и  конец  болезни  у  них
совершенно сходны  с нашими. ‚ызывает туберкулез не  холодный воздух, а  его
недостаток. Ѓольшинство обезьЯн переносЯт холод  поразительно хорошо, если у
них есть место, где можно резвитьсЯ, и уютное гнездо длЯ спаньЯ, которое они
делили бы  с  кроликом, согревающим их своим  телом. ‘ приходом  осени вечно
бдительнаЯ Њать Џрирода, котораЯ заботитсЯ об  обезьЯнах так же,  как о нас,
одевает их дрожащие тела более  густым  мехом, подходЯщим длЯ северной зимы.
’о же происходит почти со всеми тропическими зверЯми, живущими  в  неволе  в
северном климате, - и все они жили бы гораздо дольше, если бы  их держали не
в помещении,  а на открытом воздухе.  Ќо в  большинстве зоологических  садов
этого, по-видимому, не знают. Њожет быть,  так и  лучше. ‘ледует ли удлинЯть
жизнь  несчастных животных? џ считаю,  что  - нет. ‘мерть менее жестока, чем
мы.


        ѓ‹Ђ‚Ђ VI
        Ђ’Ћ-ђAMO

     ‹етом  Џариж - очень приЯтное место  длЯ тех, кто веселитсЯ, но не  длЯ
тех,  кто работает. € особенно если вам приходитсЯ боротьсЯ с эпидемией тифа
среди скандинавских рабочих  в ‚ильет  и  с эпидемией  дифтерита  в квартале
Њонпарнас,  где живут ваши друзьЯ-итальЯнцы  со своими бесчисленными детьми.
‚прочем,  в ‚ильет не  было  недостатка в маленьких скандинавах, а  немногие
бездетные семьи почему-то решили обзавестись потомством именно в это времЯ -
и часто даже повитуху заменЯл Я. Ѓольшинство маленьких детей, которым тиф не
грозил,  заболевало скарлатиной, а остальные - коклюшем. ђазумеетсЯ, платить
французским врачам, им  было нечем, и лечить их, по  мере моих сил, пришлось
мне. ќто было не так-то просто, когда только в ‚ильет в тифу лежало тридцать
скандинавских рабочих. € все-таки  Я умудрЯлсЯ  каждое  воскресенье посещать
шведскую церковь на  бульваре  Ћрнано ради  моего друга  шведского  пастора,
который говорил, что это подает  благой пример другим.  —исло  его  прихожан
сократилось  наполовину  -  эта  половина   либо  болела,  либо   выхаживала
какого-нибудь больного. ‘ам пастор  с  утра  до  вечера  навещал  больных  и
беднЯков и помогал им чем мог - Я не встречал человека добрее, а ведь он сам
был почти нищим.  € он получил свою награду, занесЯ  инфекцию в  собственный
дом: из его восьми детей  двое  старших заболели  тифом, пЯть скарлатиной, а
новорожденный   проглотил  двухфранковую   монету   и  едва   не   умер   от
непроходимости кишечника. ‚ довершение всего шведский  консул, миролюбивый и
тихий  человек,  внезапно впал в буйное помешательство и  чуть  было менЯ не
убил. Ќо об этом Я расскажу в другой раз.
     ‚ квартале Њонпарнас дело обстоЯло гораздо серьезнее, хотЯ работать там
мне в некоторых  отношениЯх было легче.  „олжен, к своему стыду, признатьсЯ,
что  с  этими  бедными  итальЯнцами  Я  ладил гораздо  лучше,  чем  с  моими
землЯками, которые нередко бывали  упрЯмы, угрюмы, всем недовольны, а к тому
же требовательны и думали только о себе. €тальЯнцы же, которые не привезли в
чужие краЯ ничего, кроме своих жалких грошей, своего неиссЯкаемого терпениЯ,
веселости  и приветливости, были,  наоборот,  всегда довольны и благодарны и
трогательно помогали друг другу. Љогда в семью  ‘альваторе  пришел дифтерит,
Ђрканджело ”уско, подметальщик улиц, немедленно бросил работу и  превратилсЯ
в преданную сиделку.  ‡аболели все три девочки,  старшаЯ умерла, и  в тот же
день слегла измученнаЯ мать.  ’олько Џетруччо, беспомощный идиот, дитЯ горЯ,
по непостижимой  воле  божьей осталсЯ  здоровым.  „ифтерит свирепствовал  по
всему тупику  ђуссель,  где в  каждой  семье было  по  нескольку детей.  Ћбе
детские больницы были  переполнены. Ќо  даже если бы там оказались свободные
койки, они были не длЯ детей этих бедных иностранцев. € вот о них заботились
Ђрканджело ”уско и Я, а те, на которых  у нас  не  хватало времени  (а таких
было много!), могли жить или умирать по своему усмотрению.
     ‚рач, которому довелось в одиночку боротьсЯ со вспышкой дифтерита среди
беднЯков, без дезинфицирующих средств длЯ  себЯ и других, не может без ужаса
вспоминать об  этом испытании,  каким  бы  закаленным он ни  был!  џ  часами
смазывал и выскребывал  горло одному ребенку за другим,  потому что в те дни
другого лечениЯ не  было.  Ђ потом наступала минута, когда уже не  удавалось
снимать смертоносные пленки, закупоривающие дыхательное горло, когда ребенок
синел  от удушьЯ и должен был вот-вот  умереть, и спасти  его  могла  только
немедленнаЯ трахеотомиЯ. Ќеужели Я должен немедленно оперировать, даже не на
столе, а  на  этой  низкой  кровати или  на коленЯх матери, при свете жалкой
керосиновой лампы, и  не имеЯ  другого ассистента, кроме подметальщика улиц?
ЌельзЯ ли отложить до утра и попытатьсЯ позвать лучшего хирурга, чем Я? €мею
Я право отложить? •ватит у менЯ духу отложить? “вы, Я откладывал  до утра, а
тогда  бывало  уже  поздно,  и  ребенок  умирал  у менЯ  на глазах. Ќо  Я  и
оперировал немедленно,  без сомнениЯ, спасаЯ жизнь ребенка, и  Я  оперировал
немедленно и видел, как ребенок  умирал у  менЯ под ножом. ‚ одном отношений
мне  было  даже тЯжелее, чем  многим  другим врачам, попадавшим в  такое  же
отчаЯнное положение: Я  сам смертельно боЯлсЯ дифтерита и  не мог преодолеть
этот страх. Ќо Ђрканджело ”уско не боЯлсЯ. Ћн понимал опасности не хуже менЯ
и сам видел, как заразна эта болезнь, но он не думал о себе, он думал только
о  других.  Љогда  вес  осталось  позади, Я  снискал много похвал - даже  от
благотворительных учреждений, но  никто не сказал ни слова Ђрканджело ”уско,
который  продал  свой   праздничный