судить  этот вопрос  мы согласились  оставить  богословие  в  покое  и  не
говорить про протестантов. ќто была большаЯ уступка  с его стороны, так  как
раз в неделю  он с  кафедры обрекал всех  живых и  мертвых протестантов аду,
сопровождаЯ   свои  инвективы   страшными   проклЯтиЯми.  Џротестанты   были
специальностью   дона  Ђнтонио,   спасительной  соломинкой,  за  которую  он
хваталсЯ, едва его красноречие начинало иссЯкать, - право,  не знаю, что  бы
он  делал без протестантов! ЏамЯть доброго старичка была ненадежна, и тонкаЯ
нить его рассуждений имела свойство рватьсЯ в самый неподходЯщий момент, и в
разгар  проповеди  вдруг наступало  гробовое молчание.  …го верные прихожане
давно  привыкли к  этим паузам и,  не  обращаЯ на них ни малейшего вниманиЯ,
продолжали  мирно  размышлЯть  о  своих  делах  -  об  оливковых  деревьЯх и
виноградниках,  о  коровах и  свиньЯх. Ћни прекрасно  знали,  что  последует
дальше: дон Ђнтонио звучно сморкалсЯ - казалось, что  в церкви гремели трубы
‘трашного суда, - и невозмутимо продолжал:
     "„а будут проклЯты протестанты! „а будет проклЯт разбойник ‹ютер! Џусть
дьЯвол вырвет их проклЯтые Языки,  пусть он переломает им все кости и живьем
их изжарит! ‚о веки веков!"
     Љак-то на  пасху  Я заглЯнул со  своим приЯтелем в церковь как раз в ту
минуту, когда  дон  Ђнтонио запнулсЯ и наступило  обычное долгое молчание. џ
шепнул своему другу, что нам сейчас достанетсЯ.
     -  „а будет  проклЯт  разбойник  ‹ютер!  „а будут проклЯты протестанты!
Џусть дьЯвол...  -  ’ут  дон Ђнтонио заметил менЯ, и  кулак, который  он уже
поднЯл,  чтобы сокрушить проклЯтых  еретиков,  разжалсЯ, свЯщенник  дружески
помахал мне и добавил, извинЯЯсь: - ‡а исключением синьора доктора, конечно,
за исключением синьора доктора!
     ‚ пасхальное  воскресенье  Я обычно становилсЯ у церковных дверей рЯдом
со слепым —екателло, официальным нищим Ђнакапри, и мы оба протЯгивали руку к
входЯщим в церковь, он - за милостыней, Я - за птицами в  карманах мужчин, в
складках  черных  мантилий  женщин,  в  кулачках  детей.  „а,  в  те  дни  Я
пользовалсЯ большим уважением у  жителей селеньЯ, раз они спокойно смирЯлись
с  тем, что Я мешал им праздновать воскресенье господне в согласии с древним
обычаем, освЯщенным почти двухтысЯчелетней давностью и до сих пор поощрЯемым
духовенством. ‘ первого  днЯ страстной недели  в  каждом  винограднике,  под
каждым оливковым деревом ставЯтсЯ силки. Њальчишки с  утра до вечера таскают
по  улице  множество  птичек, привЯзанных  ниткой  за  крыло.  Ђ  в  светлое
воскресенье этих изувеченных птиц, как символ свЯщенного голубЯ, выпускают в
церкви,  что должно  знаменовать ликование по  поводу  возвращениЯ •риста на
небо.  Ќо птички не возвращаютсЯ в небо: они испуганно и беспомощно  мечутсЯ
под потолком, ломают крыльЯ о стекла и мертвыми падают на пол. Ќа рассвете Я
обычно  влезал на крышу церкви с помощью мастро  Ќикола,  который без всЯкой
охоты  придерживал лестницу, и разбивал  несколько стекол, но все равно лишь
немногим несчастным птицам удавалось выбратьсЯ на свободу.
     Џтицы! Џтицы! Ќасколько счастливее была бы моЯ жизнь на этом прекрасном
острове, если бы Я  меньше  любил их. ‚есною Я  радовалсЯ,  когда видел, как
многие их тысЯчи  прилетают на Љапри, и с восторгом  слушал, как  они поют в
саду  ‘ан-Њикеле.  Ќо  наступило  времЯ,  когда Я горько  пожалел,  что  они
продолжают  прилетать  сюда, когда Я, если  бы мог, подал бы им  в море знак
лететь дальше  с дикими  гусЯми,  на  мой  родной север,  где  им  не грозит
опасность от  людей. џ узнал тогда, что прекрасный остров  - рай длЯ менЯ  -
длЯ  них  был адом. Ћни  обычно  прилетали незадолго до восхода  солнца.  €х
единственным желанием было немного отдохнуть  после  долгого  перелета через
‘редиземное море,  - ведь  им предстоЯл еще  долгий путь до  страны, где они
родились и где должны были выводить птенцов. „икие голуби,  дрозды, горлицы,
бекасы, перепела, иволги, жаворонки, соловьи, трЯсогузки, зЯблики, ласточки,
малиновки  -  тысЯчи  крохотных  певцов   отдыхали  здесь  перед   весенними
концертами, которые им предстоЯло дать в молчаливых лесах  и полЯх севера. Ђ
через два-три часа они уже  беспомощно бились в сетЯх, коварно расставленных
людьми по всему острову - от прибрежных утесов до самых вершин горы ‘оларо и
горы Ѓарбароссы. ‚ечером их в деревЯнных Ящичках без воды  и пищи отправлЯли
на пароходе  в Њарсель  на потребу гурманам в  дорогих парижских ресторанах.
ќто была выгоднаЯ охота. Ќесколько веков  продажа  пойманных птиц составлЯла
главную статью доходов епископа Љапри. "Џерепелиный епископ" - называли  его
в ђиме.
     Ђ  вам  известно,  каким способом  их  заманивают в сети?  Џод сетЯми в
кустах   ставЯт   клетки   с  подменными   птицами,   которые   беспрерывно,
автоматически  повторЯют свой однотонный зов. Ћни не могут остановитьсЯ, они
кричат день и ночь,  пока не умирают. ‡адолго до того, как наука хоть что-то
узнала  о нервных центрах мозга, дьЯвол сообщил  человеку, своему прилежному
ученику, о  своем страшном  открытии: если птице выколоть  глаза раскаленной
иглой, она будет непрерывно  петь.  ќтот старый способ был известен грекам и
римлЯнам,  но  и  по  сей  день  он применЯетсЯ на южном побережье  €спании,
”ранции,  €талии и ѓреции. ‹ишь немногие птицы  передаивают эту  операцию, и
все же это  прибыльное дело: на Љапри ослепленный перепел в настоЯщее  времЯ
стоит двадцать пЯть лир.
     Ќа полтора месЯца весной и на  полтора месЯца  осенью  весь  склон горы
Ѓарбароссы от развалин крепости на ее вершине и до стен сада ‘ан-Њикело у ее
подножьЯ  покрывалсЯ сетЯми. ќтот склон считалсЯ лучшим местом ловли на всем
острове, и нередко  за  один день  там удавалось поймать более тысЯчи  птиц.
ѓора   принадлежала  бывшему   неаполитанскому   мЯснику   -  прославленному
специалисту по ослеплению птиц и моему единственному  врагу в Ђнакапри, если
не считать доктора. ‘ того времени, как Я начал строить ‘ан-Њикеле, между им
и мною шла постоЯннаЯ война. џ обращалсЯ в префектуру ЌеаполЯ, Я обращалсЯ к
правительству в  ђиме  и всюду  получал  ответ, что  гора принадлежит ему, и
право на его стороне.  џ испросил  аудиенцию у королевы, она  улыбнулась мне
своей чарующей улыбкой, котораЯ завоевала ей сердца всей €талии, и удостоила
менЯ приглашениЯ к завтраку. Џервое, что Я  прочел в меню, было - "паштет из
жаворонков". џ обратилсЯ к  папе, и толстый  кардинал  сообщил  мне,  что на
рассвете свЯтой отец в паланкине отправилсЯ в сады ‚атикана, чтобы наблюдать
ловлю птиц силками. Ћхота была удачной - они поймали более двухсот птиц.
     џ   соскоблил  ржавчину  с   маленькой  двухфунтовой  пушки,  брошенной
англичанами в моем  саду в 1808 году, и  начал  стрелЯть из нее  каждые пЯть
минут с полуночи до восхода солнца в надежде отпугнуть птиц от роковой горы.
Ѓывший мЯсник подал  на менЯ в суд за то,  что  Я мешаю  ему  заниматьсЯ его
законной профессией, и менЯ оштрафовали на двести лир. Џожертвовав остатками
моего сна,  Я  приучил собак лаЯть всю  ночь.  —ерез несколько дней внезапно
сдохла моЯ большаЯ мареммскаЯ собака, и  Я обнаружил в ее желудке мышьЯк. Ќа
следующую ночь Я подстерег убийцу у садовой ограды и сбил его с ног.  ЊЯсник
снова пожаловалсЯ на менЯ в  суд,  и  Я был  оштрафован  на  пЯтьсот  лир за
оскорбление действием. џ  продал  мою  прекрасную греческую  вазу и  любимую
Њадонну  кисти  „езидерио  ди ‘еттиньЯно,  чтобы  собрать  громадную  сумму,
которую запросил мЯсник за  свою гору. –ена в сто раз  превышала истинную ее
стоимость. Љогда Я ЯвилсЯ с деньгами, он  принЯлсЯ за свою старую  игру  и с
усмешкой заЯвил, что за это времЯ цена удвоилась. Ћн знал, с кем имеет дело.
Њое негодование достигло  предела, когда  Я  был способен расстатьсЯ со всем
своим имуществом, лишь бы стать хозЯином горы. €збиение птиц продолжалось. џ
не мог думать ни о  чем  другом и совсем  потерЯл сон. ‚ отчаЯнии Я бежал из
‘ан-Њикеле  и отправилсЯ  на  Яхте  на  Њонте-Љристо,  чтобы  переждать  там
перелет.
     …два вернувшись, Я услышал, что мЯсник при смерти.  „ва раза  в  день в
церкви служились мессы о его выздоровлении, по тридцать лир каждаЯ, - он был
одним из самых богатых людей  в селении. Џод вечер пришел свЯщенник и именем
божьим  заклинал менЯ навестить умирающего. „еревенский врач говорил, что  у
него  воспаление легких, аптекарь  уверЯл,  что  это  апоплексиЯ,  цирюльник
подозревал  солнечный  удар, а  повитуха  - una paura  [92]. ‘ам  свЯщенник,
глубоко  веровавший в  силу  дурного  глаза,  не  сомневалсЯ,  что  больного
сглазили. џ отказалсЯ  пойти  к  нему. џ  сказал,  что на Љапри  лечу только
неимущих, а к тому же местные врачи  вполне могут справитьсЯ с любой из этих
болезней. € если Я пойду к нему, то на одном условии: пусть он поклЯнетсЯ на
распЯтии,  что, выздоровев, не ослепит больше ни одной птицы и  продаст  мне
гору по  неслыханной цене, которую  назначил месЯц назад. ЊЯсник  отказалсЯ.
Ќочью  его соборовали.  Ќа рассвете  ко мне снова  пришел  свЯщенник: мЯсник
принЯл  мои условиЯ и  поклЯлсЯ  на  распЯтии. —ерез два часа,  Я,  к  ужасу
деревенского врача и к вЯщий славе деревенского свЯтого,  выкачал у  него из
левой  плевральной  полости  пипту  гноЯ.  ‚опреки  моим  ожиданиЯм, больной
поправилсЯ, и все селение кричало о чуде.
     ѓора Ѓарбароссы стала теперь надежным убежищем длЯ птиц. Љаждую весну и
осень   тысЯчи  пернатых   странников  отдыхают  на  ее  склонах  в   полной
безопасности от людей и зверей.  Џока длитсЯ  перелет,  собакам в ‘ан-Њикеле
запрещено лаЯть по ночам, кошки выпускаютсЯ  из кухни только с колокольчиком
на шее,  а шалопай Ѓилли  сидит под  замком в  обезьЯннике  - никогда нельзЯ
знать заранее, что способна натворить обезьЯна или мальчишка-школьник.
     „о сих пор Я не обмолвилсЯ ни единым  словом,  которое могло бы умалить
последнее чудо ‘ант Ђнтонио,  - чудо,  ежегодно спасающее  жизнь  пЯтнадцати
тысЯчам птиц.  Ќо когда  Я отправлюсь в мир иной, Я думаю шепнуть ближайшему
ангелу, что,  при всем моем  уважении к ‘ант Ђнтонио,  все-таки  не он, а  Я
выкачал гной из  левой плевральной  полости мЯсника.  Џотом Я попрошу ангела
замолвить за менЯ словечко, если уж этого не сделает никто другой. Ќаверное,
бог  любит  птиц - иначе  он  не дал бы им такой  же пары крыльев, как своим
ангелам.


     ѓлава •XIX
        Њ‹Ђ„…Ќ…– •ђ€‘’Ћ‘!

     ‘вЯтаЯ Ђнна озабоченно покачала головой. Љак можно выпускать маленького
ребенка на улицу  в такой сильный  ветер?  „а и приличный ли это, по крайней
мере,  дом, куда  несут  ее  внука?  Ќо  мадонна ответила, что  беспокоитьсЯ
нечего: мальчик будет  тепло укутан и с ним ничего плохого не случитсЯ,  а в
‘ан-Њикеле  всегда рады  детЯм, так  она слышала. € мальчика надо отпустить,
раз ему этого  хочетсЯ,  - хоть он и маленький, но умеет поставить на своем,
разве не так? ‘вЯтого €осифа никто даже и не спрашивал - но правде говорЯ, с
ним не очень считались в семье. „он ‘альваторе, самый молодой из свЯщенников
Ђнакапри,  взЯл  колыбель  из  ковчега,  причетник зажег  восковые  свечи, и
процессиЯ  двинулась   [93].  ‚переди  шел   мальчик  из  хора  и  звонил  в
колокольчик, за ним две "дочери Њарии" в белых одеждах и голубых покрывалах,
а потом причетник с кадилом и наконец дон ‘альваторе с  колыбелью. Љогда они
проходили  через деревню, мужчины обнажали головы, а женщины поднимали детей
повыше, чтобы они могли хорошенько разглЯдеть царственного младенца, который
лежал с золотой короной на голове  и серебрЯной погремушкой-русалкой на шее.
“личные  мальчишки кричали: "Ѓамбино! Ѓамбино!" ‚  ‘ан-Њикеле все  обитатели
дома  встречали  гостЯ у  ворот с розами в руках. ‹учшаЯ комната  дома  была
превращена в  детскую, украшена  цветами, увешана  гирлЯндами из розмарина и
плюща. Ќа столе, покрытом нашей лучшей скатертью, горели две восковые свечи,
потому что  маленькие  дети  не  любЯт темноты.  ‚  углу детской стоЯла  моЯ
флорентийскаЯ мадонна и  прижимала к сердцу своего собственного младенца,  а
со стен на колыбель смотрели  два ангелочка  ‹уки делла  ђоббиа  и ЏресвЯтаЯ
„ева Њино да ”ьезоле.  ‘ потолка свешивалась лампада  -  горе тому дому, где
она  станет мигать или погаснет, ибо это означает,  что его хозЯин  умрет до
истечениЯ  года.  ђЯдом с колыбелью  лежало  несколько  нехитрых деревенских
игрушек, чтобы Ѓамбино  не  было скучно,  - облысевшаЯ  кукла  (единственнаЯ
уцелевшаЯ  игрушка времен  детства „жованнины и ђозины),  деревЯнный  ослик,
одолженный  старшей  дочкой  ќлизы, погремушка  в форме  рога,  спасающаЯ от
дурного  глаза.  ‚  корзине  под   столом   спала   кошка  ќлизы   с  шестью
новорожденными   котЯтами,   специально   принесеннаЯ    сюда   ради   этого
торжественного  праздника.  ‚ большом глинЯном кувшине  на  полу стоЯл целый
куст цветущего розмарина. Ђ  знаете, почему именно розмарина?  Љогда мадонна
стирала белье  младенца €исуса, она  повесила  сушить его  рубашечку на куст
розмарина.
     „он ‘альваторе  бережно опустил колыбель в  ковчег и оставил Ѓамбино на
попечение женщин, подробно растолковав им, как надо о нем  заботитьсЯ, чтобы
он ни в чем не нуждалсЯ.
     „ети ќлизы весь день играли на полу возле колыбели, чтобы составить ему
компанию,  а во времЯ вечерней  молитвы мои домочадцы встали на колени перед
ней. „жованнина подлила масла в лампаду, все подождали,  чтобы дать младенцу
уснуть,  а потом  бесшумно удалились. Љогда дом затих, Я перед сном поднЯлсЯ
наверх еще раз взглЯнуть на младенца. ‘вет лампады падал на колыбель, и было
видно, что он улыбаетсЯ во сне.
     Ѓедное дитЯ, ты улыбаешьсЯ и не подозреваешь,  что наступит день, когда
мы все, склонЯющие колена  у твоей колыбели, бросим тебЯ на произвол судьбы,
когда  все  говорившие,  что любЯт  тебЯ,  тебЯ предадут, когда  грубые руки
сорвут золотую корону с  твоей головы, заменЯт ее терновым  венцом и прибьют
тебЯ к кресту - покинутого всеми, даже богом.
     ‚  ночь  его смерти угрюмый старик  расхаживал по тем  самым  мраморным
плитам, на которых стоЯл Я. ‡ловещий сон заставил его покинуть ложе.
     …го лицо было мрачный, как  и небо над ним, а в глазах застыл страх. Ћн
призвал своих звездочетов и магов с ‚остока и приказал им разгадать его сон,
но прежде чем они  успели  взглЯнуть на золотые знаки небес, звезды  одна за
другой  стали мигать, тускнеть и гаснуть. Љого было  страшитьсЯ ему, владыке
мира? —то значила жизнь одного человека длЯ него, от которого зависела жизнь
и смерть миллионов людей? Љто мог спросить у него  ответа  за то, что  в эту
ночь один из его прокураторов казнил невинного именем римского императора? Ђ
наместник, чье  проклинаемое имЯ  мы  еще помним, был  ли  он виновен  более
своего царственного повелителЯ, приговариваЯ к смерти невиновного?  „а и был
ли  этот   приговоренный  невиновен  в  глазах   того,  кто   неукоснительно
поддерживал права  и престиж ђима в мЯтежной  провинции? Ђ еврей, обреченный
еще и  теперь бродить по свету в поисках прощениЯ, разве он знал, что делал?
€ли тот другой, величайший преступник всех времен, поцелуем продавший своего
учителЯ, мог ли он  поступить иначе, сделал ли он это  по  доброй  воле? ќто
должно было случитьсЯ, он  должен был  это совершить, подчинЯЯсь  воле более
сильной, чем его волЯ. ђазве в ту ночь на ѓолгофе только один человек принЯл
муки за грех, совершенный не им?
     џ  постоЯл  еще немного  над дремлющим  младенцем и тихо,  на цыпочках,
удалилсЯ.


     ѓлава XXX
        ЏђЂ‡„Ќ€Љ ‘ЂЌ’ ЂЌ’ЋЌ€Ћ

     Џраздник ‘ант  Ђнтонио  был  длЯ  Ђнакапри величайшим  днем  в году. ‡а
несколько  недель до него всЯ деревнЯ уже начинала готовитьсЯ к  торжеству в
честь своего свЯтого. “лицы тщательно подметали, дома,  мимо  которых должна
была проходить процессиЯ, белили, церковь украшали красным шелком и вышитыми
коврами,  из  ЌеаполЯ  выписывали   фейерверк,  и,  что  самое  главное,  из
’орре-Ђннунциато  приезжал  оркестр.  Џразднование  начиналось  с  прибытием
оркестра в канун  великого днЯ. Ќа полпути через бухту музыканты уже трубили
во всю  мочь -  у себЯ в Ђнакапри мы их услышать, правда, не могли, зато эти
звуки при благоприЯтном ветре  доносились до обитателей ненавистного нижнего
селениЯ  им на  зависть.  Ќа  пристани музыканты и их громадные  инструменты
грузились в  две  большие повозки и отправлЯлись на гору  до того места, где
дорога кончалась.  „алее они врассыпную карабкались по финикийским ступенЯм,
не  переставаЯ  трубить  в  свои  трубы.  “  стены ‘ан-Њикеле  их  встречали
представители  муниципалитета.  ‚еличественный капельмейстер в  великолепном
расшитом  золотом мундире  взмахивал  жезлом, и, предшествуемые деревенскими
мальчишками, музыканты торжественным маршем вступали  в  Ђнакапри. Џри  этом
они изо всех сил дули в трубы,  кларнеты и гобои, били в барабаны, громыхали
тарелками,  звонили  треугольниками.   ‚ступительный  концерт   на  площади,
украшенной флагами и забитой людьми, длилсЯ до полуночи.
     Ћт  недолгого  крепкого сна в  старых казармах, где в  1806 году  спали
английские  солдаты, музыкантов пробуждал треск первой  шутихи,  возвещавшей
наступление великого  днЯ.  ‚ четыре  часа, при свежем утреннем ветерке, над
селением гремела веселаЯ побудка. ‚ пЯть часов свЯщенник, как всегда, служил
обычную утреннюю мессу, но в честь праздника музыканты ЯвлЯлись в церковь на
голодный желудок. ‚  семь часов следовал завтрак: черный кофе, полкило хлеба
и свежий козий сыр. ‚ восемь часов церковь бывала переполнена до отказа - по
одну сторону  прохода  мужчины, по  другую  -  женщины со  спЯщими детьми на
коленЯх. Џосреди церкви, на специально  построенном возвышении, - музыканты.
„венадцать свЯщенников Ђнакапри на хорах позади  главного алтарЯ мужественно
затЯгивали  "’оржественную  мессу" Џерголези, надеЯсь с помощью провидениЯ и
оркестра благополучно довести  ее до  конца. ‡атем длЯ передышки  оркестр, к
большому удовольствию прихожан, лихо  играл бравурный галоп. ‚  десЯть часов
следовала "Њесса Љантата" в главном алтаре: мучительные соло бедного старого
дона  Ђнтонио  в сопровождении протестующих  тремоло  и  визгливых воплей  в
глубинах  маленького органа,  сильно  одрЯхлевшего  за  три века  неустанных
трудов.  ‚  одиннадцать часов проповедь с кафедры в честь ‘ант Ђнтонио и его
чудес,  причем каждое  чудо  иллюстрировалось особым  выразительным  жестом.
Џроповедник то  вздымал  в  экстазе руки к свЯтым  на  небесах,  то указывал
пальцем  в  пол, на  обитель  проклЯтых душ.  Ћн падал на  колени, безмолвно
молЯсь ‘ант  Ђнтонио, и тут же стремительно вскакивал, едва  не сорвавшись с
кафедры, и ударом кулака поражал невидимого насмешника.  Ћн склонЯл голову в
восторженном  молчании, прислушиваЯсь  к сладостным  песнопениЯм ангелов,  а
затем, побледнев  от  ужаса, прижимал  руки к  ушам, чтобы  не  слышать, как
скрежещет  зубами  дьЯвол  и  вопЯт  грешники  в  котлах.  Ќаконец  в  поту,
измученный двумЯ часами слез, вздохов и  проклЯтий при температуре в 40°, он
призывал  последнее проклЯтие на всех протестантов и в изнеможении падал  на
пол.
     „венадцать часов.  ‘ильное волнение  на площади. Esce  la  processione!
Esce la  processione! ЏроцессиЯ выходит! ‚переди шествуют крохотные детишки,
держась  за  руки. Ќа  некоторых  коротенькие рубашонки  и  крылышки, как  у
рафаэлевских  ангелочков,  а  другие  -  совсем  нагие,  в  венках из роз  и
гирлЯндах из виноградных листьев, точно они сошли с какого-нибудь греческого
барельефа.  ‡а ними поЯвлЯютсЯ "дочери Њарии" -  высокие стройные девушки  в
белых одеждах и длинных голубых  покрывалах. Ќа груди у них на голубой ленте
серебрЯнаЯ медаль  с изображением  Њадонны. ‡а ними следуют bizzocche [94] в
черных платьЯх и покрывалах - высохшие старые девы, оставшиесЯ верными своей
первой  любви,  €исусу •ристу. Џотом шествует со своим  знаменем Congrega di
Carita [95] - пожилые  серьезные мужчины в своеобразных черно-белых  одеждах
времен ‘авонаролы. La musica! La musica!
     €дет   оркестр  во  главе  со  своим  блистательным  капельмейстером  -
музыканты в шитых золотом  мундирах тех времен,  когда в Ќеаполе еще правили
Ѓурбоны,  оглушительно  играют  залихватскую польку,  котораЯ,  насколько  Я
понЯл, особенно нравитсЯ свЯтому  покровителю Ђнакапри.  Ќаконец, окруженный
духовенством в парадном облачении  под треск шутих поЯвлЯетсЯ ‘ант Ђнтонио -
он стоит на своем  троне, поднЯв длЯ благословениЯ руку.  …го одежды покрыты
бесценными кружевами, усыпаны драгоценностЯми,  обвешаны дарами  благодарных
прихожан, мантиЯ из великолепной старинной парчи  скреплена на груди прЯжкой
из сапфиров и рубинов. ею его обвивает ожерелье из разноцветных  стеклЯнных
бус -  к нему подвешен  большой  кусок коралла в  форме рога, который должен
охранЯть свЯтого от дурного глаза.
     ЏрЯмо за  ‘ант Ђнтонио, рЯдом  с  мэром, шел  Я, с непокрытой головой и
восковой свечой в  руке  - особаЯ  честь, которой Я  удостоилсЯ с разрешениЯ
соррентийского   архиепископа.  ‡атем   шествовали   члены   муниципалитета,
освобожденные на этот день от своих тЯжких обЯзанностей. ‡а  ними  выступали
сливки  общества Ђнакапри: доктор, нотариус,  аптекарь, цирюльник,  владелец
табачной  лавки,  портной.  Џотом валЯл  простой  народ  - матросы,  рыбаки,
крестьЯне, за которыми  на почтительном расстоЯнии следовали их жены и дети.
Џроцессию замыкали десЯток собак, две-три козы с козлЯтами и парочка свиней,
отправившиесЯ   на   поиски  своих  хозЯев.   ‚ыборные  церемониймейстеры  с
позолоченными жезлами в руках шагали по бокам процессии, следЯ за порЯдком и
благолепием. €з окон  домов в  узких улочках  на  процессию  сыпались охапки
душистого дрока - любимого цветка свЯтого. „рок здесь так и называют "цветок
‘айт  Ђнтонио". Љое-где от окна  к окну был протЯнут канат,  по которому при
приближении  свЯтого,  к восторгу  толпы, пролетал, громко хлопаЯ  крыльЯми,
пестрый картонный ангел. Џеред ‘ан-Њикеле процессиЯ остановилась,  и свЯтого
благоговейно  поставили  на  специально воздвигнутый  помост,  чтобы он  мог
передохнуть. „уховенство вытирало пот со лба, оркестр продолжал греметь, как
гремел без  перерыва уже  два  часа после  выхода  из  церкви,  ‘ант Ђнтонио
благожелательно поглЯдывал вокруг, мои служанки бросали из окон охапки  роз,
старый  ЏакьЯле   звонил  в  колокола  часовни,  а  Ѓальдассаре  почтительно
приспустил флаг на  крыше дома. „лЯ всех нас это был великий день, и  все мы
несказанно гордились оказанной нам честью. ‘обаки следили  за происходЯщим с
галереи, как всегда чинные  и благовоспитанные, хотЯ немного возбужденные. ‚
саду черепахи продолжали невозмутимо думать свои думы, а мангуст был слишком
занЯт, чтобы поддатьсЯ любопытству. ЊаленькаЯ сова, мигаЯ, сидела на шесте и
размышлЯла о чем-то своем. Ќечестивец Ѓилли был заперт у себЯ в обезьЯннике,
где он производил адский шум:  вопил, бил  кружкой по жестЯной миске, гремел
цепью, трЯс решетку и ругалсЯ самыми ужасными словами.
     ‡атем  ‘ант  Ђнтонио  вернулсЯ  на  площадь,  под  оглушительный  треск
хлопушек был водворен  в свою нишу, и участники процессии разошлись по домам
к своим макаронам. Њузыканты уселись пировать в  саду гостиницы  "Џарадизо":
полкило  макарон  на  каждого  и  сколько  угодно  вина  -  и  все  за  счет
муниципалитета.  ‚ четыре  часа распахнулись  ворота  ‘ан-Њикеле, и  полчаса
спустЯ все  селенье  уже  было  в  моем саду - бедные и  богатые, мужчины  и
женщины, подростки и грудные дети, калеки, полоумные, слепые  и хромые. ’ех,
кто   не   мог  идти  нам,  несли   на  плечах  другие.  ’олько  духовенство
отсутствовало,  хотЯ и  не  по  своей  воле.  €змученные  долгим  хождением,
свЯщенники сидели на хорах за алтарем, возносЯ горЯчие молитвы ‘ант Ђнтонио,
которые  он  в  своей  нише,  быть  может,  и слышал,  хотЯ  люди,  случайно
заглЯдывавшие в пустую церковь, не слышали ничего.
     ѓалереЯ была из конца в конец уставлена столами, на которых красовались
большие кувшины с  лучшим вином  ‘ан-Њикеле.  ‘тарый ЏакьЯле,  Ѓальдассаре и
мастро Ќикола  без  устали  наполнЯли кружки, а „жованнина,  ђозина и  ќлиза
обносили мужчин сигарами, женщин кофе, а детей пирожным и сластЯми. Ћркестр,
который  местные власти одолжили мне на  вечер, без отдыха  играл  в верхней
лоджии.  ‚се двери моего  дома были открыты, ни  одна не заперта, и все  мои
сокровища, как всегда, лежали в кажущемсЯ беспорЯдке на столах, стульЯх и на
полу.  Ѓолее тысЯчи  человек бродило по всем комнатам, но  ничто не пропало,
ничьЯ рука не прикоснулась ни к одной вещи.
     Љогда  колокола  зазвонили  к  вечерне, все  разошлись в  прекраснейшем
настроении, но  длЯ того и существует вино! Ћркестр возвратилсЯ на площадь с
новыми силами. „венадцать свЯщенников, отдохнувшие,  освеженные  молитвенным
бдением на хорах за  алтарем, уже выстроились  перед  дверЯми  церкви.  Њэр,
муниципальные советники и сливки  общества занЯли  места  на террасе ратуши.
‡апыхавшийсЯ оркестр  взгромоздилсЯ  со  своими инструментами на  специально
возведенный  помост.  Џростой  народ  теснилсЯ  на  площади.  ‚еличественный
капельмейстер поднЯл палочку, и началсЯ торжественный  концерт: "ђиголетто",
"’рубадур", "ѓугеноты", "Џуритане", "Ѓал-маскарад", избранные неаполитанские
песни, польки, мазурки, тарантеллы следовали друг за другом  в быстром темпе
и без единой паузы до одиннадцати часов, когда к вЯщей славе  ‘ант Ђнтонио в
воздухе вспыхнули ракеты, бенгальские огни, огненные колеса и шутихи - всего
на  две тысЯчи  лир. ‚  полночь, хотЯ официальнаЯ  программа праздника  была
закончена,  ни  жители Ђнакапри, ни музыканты  не  расходились.  ‚сю ночь  в
деревне раздавалось пение, смех и музыка. Evviva la gioia!  Evviva il Santo!
Evviva la musical [96]
     Ћркестру предстоЯло отбыть с первым пароходом  в шесть  часов  утра. Џо
дороге на пристань  музыканты, как  всегда,  остановились  на  рассвете  под
окнами ‘ан-Њикеле, чтобы сыграть в мою честь Serenata d'Addio [97]. џ словно
теперь вижу, как ѓенри „жеймс в пижаме выглЯдывал  из  окна  своей спальни и
хохотал.  ‡а ночь  оркестр  значительно сократилсЯ  в числе и  утратил часть
своей  энергии.  Љапельмейстер  бредил,  двое из гобоистов  кашлЯли  кровью,
фаготист растЯнул сухожилие, барабанщик вывихнул плечо, у цимбалиста лопнула
барабаннаЯ перепонка. …ще два музыканта  настолько обессилели от эмоций, что
их пришлось везти до пристани  на осликах. Ћстальные лежали на спине посреди
улицы  под моими окнами и трубили из последних сил  свою  жалобную серенаду.
Џодкрепившись чашкой черного кофе, они безмолвно поднЯлись на ноги, помахали
мне  на прощание  и,  пошатываЯсь,  побрели  по  финикийским ступенЯм вниз к
пристани. Џраздник ‘ант Ђнтонио окончилсЯ.


     ѓлава XXXI
        ђ…ѓЂ’Ђ

     Ѓыл  великолепный  солнечный  день  в  самом разгаре  лета.  Ѓританское
посольство переехало из ђима в ‘орренто. Ќа балконе  отелЯ  "‚итториа" сидел
посланник в морской  фуражке  и  напрЯженно  всматривалсЯ сквозь  монокль  в
горизонт,  ожидаЯ,  когда  наконец  подниметсЯ  бриз  и  нарушит  зеркальное
спокойствие  залива. ‚ маленькой бухте, у  его  ног,  стоЯла  на  Якоре  его
любимаЯ "‹еди ѓермиона", которой так же не терпелось выйти в море, как и ему
самому. …е строили  и оснащали по его чертежам, и он вложил немало таланта в
эту  одноместную быстроходную Яхту. Ћн любил  повторЯть, что готов переплыть
на ней Ђтлантический океан, и гордилсЯ этой Яхтой больше, чем любым из своих
блестЯщих дипломатических успехов.
     Ћн целые  дни проводил в море, и его лицо  стало таким же коричневым от
загара, как лица соррентийских рыбаков. Џобережье  от  —ивита-‚еккиа до мыса
‹икоза он знал не  хуже менЯ. Ћднажды он предложил мне пройти наперегонки до
Њессины и, к своему восторгу, шутЯ менЯ  побил, несмотрЯ на попутный ветер и
бурное море.
     Џогодите, вот Я обзаведусь новым топселем и шелковым спинакером - тогда
посмотрим! - сказал Я.
     Ћн любил  Љапри и утверждал, что ‘ан-Њикеле прекраснее всего,  что  ему
доводилось видеть, - а видеть ему довелось многое. Ћ  долгой истории острова
он  знал  мало, но с любопытством школьника хотел  узнать о  ней  как  можно
больше.
     џ  в  то  времЯ  исследовал  ѓолубой  ѓрот.  „ва  раза  маэстро  Ќикола
вытаскивал менЯ почти без сознаниЯ из знаменитого подземного  хода, который,
согласно легенде, поднимаетсЯ внутри  скалы вверх на шестьсот футов к  вилле
’ибериЯ на плато „амекуты - название это на самом деле, возможно, всего лишь
искаженное Domus Augusta [98].  џ проводил в ѓолубом ѓроте целые дни, и лорд
„афферин  часто навещал менЯ там на своем Ялике.  Џосле чудесного купаниЯ  в
голубой  воде,  мы часами  сидели у  входа  в таинственный  подземный  ход и
беседовали  о ’иберии и  об оргиЯх,  которые он  Якобы устраивал на Љапри, џ
объЯснил посланнику, что в рассказе о подземном ходе, по которому,  согласно
легенде, ’иберий спускалсЯ в ѓолубой ѓрот, чтобы развлекатьсЯ с мальчиками и
девочками,  прежде чем  задушить их,  истины не больше, чем в прочих грЯзных
сплетнЯх  ‘ветониЯ.  ’уннель  пробит в  скале  не людьми,  а морской  водой,
медленно в нее просачивавшейсЯ. џ прополз по нему около восьмидесЯти Ярдов и
с риском длЯ жизни убедилсЯ, что он никуда  не ведет. ѓрот действительно был
известен римлЯнам, что  подтверждаетсЯ  многочисленными  остатками  стен  их
кладки. ‘ тех пор остров опустилсЯ примерно на шестнадцать  футов, и прежний
вход  в  грот оказалсЯ  ниже  уровнЯ  морЯ, хотЯ  и прекрасно  виден  сквозь
прозрачную  воду. Ќебольшое  отверстие, через которое  он  прошел  на  своем
Ялике, в те дни было окном, служившим  длЯ  вентилЯции. ѓрот, конечно, тогда
не  был  голубым  и  ничем  не отличалсЯ от  других  гротов острова. Ѓедекер
неверно указывает, будто ѓолубой ѓрот был открыт немецким художником Љопишем
в 1826 году. ѓрот был известен еще в XVII веке и называлсЯ "ѓротто ѓрадула";
вновь же его открыл  в 1822 году Ђнджело ”ерраро, каприйский рыбак, которому
за это открытие даже дали пожизненную пенсию.
     Њрачный  же  портрет ’ибериЯ  в  "Ђнналах"  ’ацита,  объЯснЯл  Я  лорду
„афферину, чистейшей  воды  легенда, и историЯ  совершила тЯгчайшую  ошибку,
предав  позору  памЯть  этого  великого   императора  по  свидетельству  его
ожесточенного обвинителЯ, "клеветника  на род  человеческий", как назвал его
Ќаполеон. ’ацит был блестЯщим писателем, но его "Ђнналы" - это  исторические
новеллы, а не историЯ. Ћн вставил наудачу эти двадцать  строчек об оргиЯх на
Љапри  длЯ того, чтобы довершить портрет тирана из тиранов по всем  правилам
риторической школы, к которой он принадлежал. Џроследить весьма сомнительный
источник,  из которого  он почерпнул эти гнусные  сплетни, оказалось  совсем
нетрудно. ‚ моем "Џсихологическом портрете ’ибериЯ" Я  указывал, что сплетни
эти относЯтсЯ  вовсе не к  периоду жизни императора на  Љапри. ’ацит сам  не
верил в пресловутые оргии, так как  упоминание о них  не мешает ему рисовать
’ибериЯ  великим  императором  и  великим  человеком,  "прекрасной  жизни  и
отличной  репутации", говорЯ  его собственными словами. „аже  его куда менее
умный последователь ‘ветоний предварЯет наиболее грЯзные истории замечанием,
что  они  "едва  ли достойны пересказа и  уж  совсем  недостойны  веры".  „о
поЯвлениЯ "Ђнналов"  (спустЯ восемьдесЯт  лет после смерти ’ибериЯ)  историЯ
ђима  не  знала  другого правителЯ, чьЯ жизнь была  бы столь  благородной  и
незапЯтнанной,  как   жизнь  старого  императора.  Ќикто  из  многочисленных
авторов,  писавших  о ’иберии (а среди них  были его  современники, которые,
несомненно, знали все римские сплетни), ни словом  не упоминает об оргиЯх на
Љапри.  Ѓлагочестивый ученый  ”илон прЯмо указывает, что, гостЯ  у приемного
деда на  Љапри, Љалигула вынужден был вести скромную и  простую  жизнь. „аже
шакал  ‘ветоний, забыв мудрое изречение Љвинтилиана,  что  лжец должен иметь
хорошую  памЯть,  пробалтываетсЯ  о  том, что  на Љапри Љалигула,  устраиваЯ
какую-нибудь эскападу,  надевал  парик, чтобы  скрытьсЯ от бдительного взора
старого  императора.  ‘енека,  суровый  судьЯ  нравов,  и  Џлиний  (оба  его
современники) говорЯт  об аскетической жизни отшельника, которую ’иберий вел
на  Љапри. „ион Љассий, правда, упоминает  про  эти  грЯзные сплетни, но сам
указывает,  что  впал  тут  в  необъЯснимое  противоречие.  „аже  не  всегда
пристойный ћвенал говорит  о "тихой  старости"  императора  на  его  любимом
острове, где он был окружен учеными друзьЯми и астрономами. ‘трогий моралист
Џлутарх  говорит о полном достоинства уединении старого императора в течение
десЯти  последних  лет  его жизни.  “же ‚ольтеру было  Ясно,  что историЯ об
оргиЯх  на Љапри  невозможна  с психологической  точки  зрениЯ. ’иберию было
шестьдесЯт восемь лет,  когда он удалилсЯ на Љапри, и всЯ  его прошлаЯ жизнь
свидетельствовала о строгой нравственности,  которую не ставили под сомнение
даже его злейшие враги. Ќе выдерживает  критики версиЯ о старческом маразме,
сопрЯженном  с   какой-нибудь   зловещей  манией.  ‚се  историки  единодушно
утверждают, что император до самой смерти на семьдесЯт девЯтом году сохранЯл
полную  Ясность ума.  Љроме  того, наследственное предрасположение к безумию
прослеживаетсЯ  в роду  ћлиев,  а  не Љлавдиев.  Ќа Љапри  ’иберий вел жизнь
одинокого   старика,  усталого   повелителЯ   неблагодарного   мира,  горько
разочарованного  угрюмого идеалиста. ‚озможно, он стал ипохондриком, но  его
блестЯщий ум и тонкое чувство юмора пережили его  веру в человечество. Ћн не
верил  окружавшим его людЯм, презирал их, и в этом нет ничего удивительного:
ведь  его предали  почти все, кому он когда-либо доверЯл. ’ацит приводит его
слова, когда, за год до удалениЯ на Љапри, он отклонил петицию о  том, чтобы
ему, как  Ђвгусту, был воздвигнут храм  при жизни. Ќи  у кого,  кроме автора
"Ђнналов",  этого  блистательного  мастера сарказмов  и  тонких  намеков, не
хватило бы  дерзости высмеЯть  эту  обращенную  к потомству  просьбу старого
императора о беспристрастном приговоре:
     "џ  смертен,  сенаторы;  и   буду  доволен,  если  исполню  обЯзанности
человека, долг государЯ.  Ѓеру в свидетели вас и потомство, что  во  мне нет
другого желаниЯ. Џотомство оценит  менЯ по заслугам,  и даже свыше них, если
скажет, что Я был достоин  предков, заботилсЯ  о  ваших  делах, был тверд  в
опасностЯх, не  страшилсЯ ненависти, где дело  шло о  благе общественном. „а
будет мой алтарь  в сердцах ваших: это лучше и прочнее всех храмов и статуй.
Љаменный монумент,  если  суд  потомства  предаст  ненависти того,  кому  он
поставлен, будет попран, как простой надгробный памЯтник;  молю богов, чтобы
до конца  жизни  дали мне спокойный  ум, способный обсуждать  божественные и
человеческие  законы.  Џрошу римских  граждан и союзников подарить по смерти
мое имЯ и дела добрым словом и доброю памЯтью".
     Њы вскарабкались наверх к „амекуте. ‘тарый император  знал, что  делал,
когда  выбрал  это  место  длЯ  своей  самой  большой виллы. …сли не считать
‘ан-Њикеле, наиболее красивый вид  на остров открываетсЯ именно с „а-мекуты.
џ  рассказал посланнику, что  многие из найденных здесь статуй попали к  его
коллеге  сэру  “ильЯму  ѓамильтону,  который был  британским  посланником  в
Ќеаполе  во  времена  Ќельсона.  ќти статуи  находЯтсЯ в  настоЯщее времЯ  в
Ѓританском  музее. Ќо  их,  должно  быть, еще  много покоитсЯ  в  земле  под
виноградником  - Я  объЯснил, что думаю на следующий  год  начать  серьезные
раскопки, так  как виноградник  принадлежит теперь мне. ‹орд „афферин поднЯл
заржавленную  солдатскую  пуговицу,  валЯвшуюсЯ  среди  осколков  мозаики  и
мрамора. Љорсиканские стрелки! „а, здесь были  расквартированы  в  1808 году
две сотни корсиканских  стрелков, но, к сожалению, главные  силы английского
гарнизона в  Ђнакапри состоЯли  из мальтийцев,  которые в панике  отступили,
когда французы атаковали  их лагерь. Њы посмотрели вниз на утесы Ћрико,  и Я
показал посланнику место, где высадились французы и откуда они  поднЯлись на
отвесную скалу, -  мы  оба  согласились, что это был настоЯщий  подвиг.  „а,
англичане  сражались с обычной храбростью, но должны были  под покровом ночи
отступить туда,  где  теперь стоит ‘ан-Њикеле,  и там  их  начальник,  майор
•амилл, ирландец, как и он сам, скончалсЯ от ран. …го похоронили на кладбище
Ђнакапри. „вухфунтоваЯ  пушка,  которую его  солдаты вынуждены были бросить,
когда  на  следующий  день  спускались  по финикийским  ступенЯм, отступаЯ в
Љапри, до сих пор лежит у менЯ в саду. Ќа рассвете французы открыли огонь по
Љапри с высот горы ‘оларо  - просто невероЯтно,  что им удалось втащить туда
пушку. Ђнглийский командующий был принужден подписать капитулЯцию. Ќе успели
еще просохнуть чернила,  как показалсЯ английский флот, задержанный штилем у
островов  Џонца. „окумент  о  сдаче  был подписан удивительным  неудачником,
будущим тюремщиком плененного орла на другом острове - сэром ѓудзоном ‹оу.
     Љогда мы возвращались через селенье в ‘ан-Њикеле, Я  показал посланнику
маленький дом в саду и сказал, что он принадлежит тетке Љрасавице Њаргариты,
признанной  красавицы Ђнакапри. ќта тетка вышла  замуж за английского лорда,
если не ошибаюсь, его родственника. „а, он хорошо помнил, как, к ужасу  всей
семьи,  его кузен женилсЯ на  итальЯнской  крестьЯнке  и даже  привез  ее  в
Ђнглию, но  сам он  ее никогда не видел и не  знал,  что с ней сталось после
смерти мужа.
     ‹орд „афферин чрезвычайно заинтересовалсЯ тетушкой Љрасавицей Њаргариты
и  попросил менЯ рассказать о ней поподробнее, добавив, что про ее  мужа  он
знает ровно  столько,  сколько  хотел  бы  знать.  џ  ответил, что  все  это
произошло задолго до  моего времени. џ  познакомилсЯ с  ней,  когда она уже,
давно овдовев, возвратилась из Ђнглии пожилой женщиной. џ мог рассказать ему
лишь  то,  что  мне  приходилось  слышать  от  старого  дона Љризостомо,  ее
духовника и наставника. ђазумеетсЯ, она не умела ни читать, ни писать, но, с
присущей всем каприйцам восприимчивостью, довольно быстро научилась говорить
по-английски.  „ону  Љризостомо,  человеку  весьма  ученому,  было  поручено
подготовить ее к  жизни в Ђнглии  и  к  обЯзанностЯм жены  лорда  - то  есть
преподать  ей  несколько уроков  по  различным  предметам, чтобы  она  могла
поддержать светскую  беседу. ѓрацией  и прекрасными манерами  она, как и все
девушки  Љапри, была наделена  от природы. —то до ее красоты, то,  по словам
дона Љризостомо,  она была  самой красивой девушкой в  Ђнакапри, а  Я  давно
убедилсЯ, что в этом вопросе он знаток. ‚се усилиЯ пробудить в ней интерес к
чему-либо,  кроме ее  родного  острова, остались  тщетными,  и  было  решено
ограничитьсЯ историей Љапри,  чтобы  она  могла  хоть  о  чем-то говорить со
своими новыми родственниками. Ћна  внимательно выслушивала страшные рассказы
о том, как  ’иберий сбрасывал  свои жертвы  с Salto di Tiberio [99],  как он
исцарапал лицо  рыбака клещами  омара,  как он душил мальчиков и  девочек  в
ѓолубом ѓроте, как  его правнук  Ќерон  приказал  матросам  убить свою  мать
вблизи  острова,  как его внук  Љалигула  утопил в  Џоццуоли  тысЯчи  людей.
Ќаконец она сказала на своем неподражаемом диалекте:
     - Ќаверно, все эти люди были очень плохие, - настоЯщие разбойники.
     - …ще бы!  - ответил учитель. - ђазве  вы не слышали, как Я сказал, что
’иберий душил мальчиков и девочек в ѓолубом ѓроте...
     - Ђ они все умерли?
     - Ќу конечно! ‘ тех пор прошло почти две тысЯчи лет.
     - ’ак какое  нам до них дело? Ћставим их в покое, -сказала она со своей
чарующей улыбкой.
     Ќа этом закончилось ее образование.
     Џосле смерти мужа она  вернулась на  свой  остров и  постепенно  зажила
простой жизнью своих предков, чьЯ родословнаЯ была на две тысЯчи лет древнее
родословной ее английского  лорда. Њы нашли ее на маленькой, залитой солнцем
галерее, она  сидела там  с  четками в  руках и кошкой на коленЯх -  статнаЯ
римскаЯ матрона, величественнаЯ, как мать ѓракхов.  ‹орд  „афферин поцеловал
ей руку  с учтивостью старого царедворца. Ђнглийский Язык она почти позабыла
и вернулась к  диалекту  своих детских  лет, а классический итальЯнский Язык
посланника ей был так же непонЯтен, как и мне.
     -  ‘кажите ей, - сказал  лорд „афферин, когда мы собирались  уходить, -
скажите  ей от  моего имени, что она столь же истиннаЯ леди, как ее лорд был
джентльменом.
     Ќе  хочет  ли  посланник  познакомитьсЯ  с  ее  племЯнницей  Љрасавицей
Њаргаритой? „а, хочет, и будет этому очень рад.
     Љрасавица  Њаргарита  встретила  нас  своей  очаровательной  улыбкой  и
угостила лучшим  вином дона Ђнтонио  -  галантный  посланник с удовольствием
воспользовалсЯ правами родственника, звонко поцеловав ее розовую щечку.
     „олгожданнаЯ  регата   была   назначена  на  следующее  воскресенье  по
треугольнику - от Љапри к Џозилипо и  в ‘орренто, где победитель  должен был
принЯть  кубок  из  рук леди „афферин. ЊоЯ  прекраснаЯ "‹еди ‚икториЯ"  была
чудесной Яхтой, построенной в  отландии из тикового дерева и стали, готовой
ко всЯкой  случайности  и надежной  при  всЯкой погоде,  если  ею  правильно
управлЯть, но что-что,  а управлЯть парусными лодками  Я умел. ќти две  Яхты
были сестрами  и имена свои получили  от двух дочерей лорда  „афферина. Ќаши
шансы были примерно  равны.  Џри сильном  ветре и  бурном  море Я, вероЯтно,
проиграл бы, но  при  слабом ветре  и  спокойном  море мой  новый  топсель и
шелковый спинакер, несомненно,  должны