Њилорад Џавич. ‚нутреннЯЯ сторона ветра

Љнигу можно купить в : Biblion.Ru 41р.Ћцените этот текст:
Њилорад Џавич. ‚нутреннЯЯ сторона ветра

---------------------------------------------------------------
     ‘-Џ. €здательство "Ђзбука", 1999
     ISBN 5-267-00001-9
     Ћригинал этого документа расположен на сайте "Ћбщий ’екст" (TextShare)
     OCR: Џроект "Ћбщий ’екст"("TextShare") http://textshare.da.ru
---------------------------------------------------------------

     ђоман о ѓеро и ‹еандре

     Њилорад  Џавич родилсЯ в  1929 году в Ѓелграде. ‘ербский поэт. прозаик,
филолог, историк. ђано  выучил французский,  английский, немецкий и русский.
‘вой первый рассказ  опубликовал по-французски, а в 1947 году издал сербскую
вариацию  на  тему  пушкинской  "Џолтавы".  ‚  1949--1953  годах  училсЯ  на
философском факультете,  с  1954 года  работал  в  газетах, писал о сербской
поэзии,  переводил  стихи  с  французского  и  немецкого,  служил  в  армии,
переложил   на  сербский   "…вгениЯ  Ћнегина".  Ђвтор  научных   монографий,
нескольких поэтических и прозаических  сборников ("†елезный занавес".  1973;
"Љони ‘вЯтого  Њарка",  1976: "ђусскаЯ  борзаЯ",  1979:  "Ќовые  белградские
рассказы", 1981).  четырех  романов  ("•азарский  словарь",  1984;  "Џейзаж,
нарисованный  чаем".  1988;  "‚нутреннЯЯ  сторона  ветра". 1991:  "ЏоследнЯЯ
любовь в Љонстантинополе". 1994), а также пьесы ("‚ечность и еще один день",
1993).  ђоман "•азарский словарь"  стал мировым бестселлером. ‘  "серьезной"
литературой такое случаетсЯ не  столь часто. ЏроизведениЯ  переведены  более
чем  на  сорок Языков.  Џо-русски  выходили  рассказы  в сборнике  "Ќабросок
сценариЯ  со  счастливым  концом"  (Њ.,  1984),  романы "•азарский  словарь"
("€ностраннаЯ  литература",   1991,  No3)  и   "Џейзаж,  нарисованный  чаем"
("‘огласие",  1991, No6--7). пьеса "‚ечность  и еще один день" ("€ностраннаЯ
литература". 1995. No7).
     Џрофессор университетов в Ѓелграде и  Ќови-‘аде, член ‘ербской Ђкадемии
наук и искусств.





‹…ЂЌ„ђ


     Ћн  был  половиной  чего-то.  ‘ильной,  красивой и  даровитой половиной
чего-то, что, возможно, было еще  сильнее, крупнее  и красивее его. €так, он
был волшебной половиной чего-то величественного и  непостижимого. Ђ она была
совершенным  целым.  Ќебольшим,  неопределившимсЯ,  не  очень   сильным  или
гармоничным целым, но целым.



1

     --  “ будущего  есть одно  большое достоинство: оно  всегда выглЯдит  в
реальности не так, как себе его представлЯешь, -- говорил отец ‹еандру.
     ‚ то времЯ ‹еандр был еще  не вполне сложившимсЯ  юношей, он все еще не
знал грамоты, но был красив. ‹еандром его пока  никто не называл, это пришло
позже, а мать  заплела его  волосы, как плетут голландское  кружево, чтобы в
дороге не нужно было причесыватьсЯ. ЏровожаЯ его, отец сказал:
     -- “  него такаЯ красиваЯ,  длиннаЯ  шеЯ, как  у лебедЯ; не дай  Ѓог от
сабли погибнет.
     € ‹еандр запомнил  эти слова на всю жизнь. ‚ роду  —ихоричей все, кроме
отца  ‹еанд-ра,  из  поколениЯ  в поколение  были строителЯми,  кузнецами  и
пасечниками.  —ихоричи  осели  на  „унае  под  Ѓелградом,  переселившись  из
ѓерцеговины, из  того  краЯ, где  пению в церкви  учат раньше, чем азбуке, и
откуда воды стекают в два  разных морЯ: с одного ската крыши дождь сливаетсЯ
на запад -- в Ќеретву и затем в  Ђдриатику, а с  другого  на восток -- через
„рину в ‘аву и „унай и попадает в —ерное море. ’олько отец ‹еандра  пошел не
в свою породу -- о том, чтобы строить, не хотел и слышать.
     --  ‘тоит оказатьсЯ в ‚ене или в Ѓудиме, среди всех этих домов, которые
теперь понастроили, себЯ не помню  и,  только выйдЯ на берег „унаЯ, где щука
глупее всего в феврале, понимаю, где Я и кто Я.
     Ћднако  —ихоричи ничего  не  знали о  том,  где  проводит времЯ  и  чем
занимаетсЯ  их отец, чем кормитсЯ их семьЯ. Ћн  говорил им только, что живет
благодарЯ  воде  и  смерти,  потому  что  живут всегда  благодарЯ смерти.  €
действительно, отец ‹еандра приходил домой поздно, весь мокрый, то  с „унаЯ,
то с ‘авы, что  всегда  нетрудно  было определить,  ведь  каждаЯ река пахнет
по-своему.  €  всегда в полночь, все еще мокрый, чихал десЯть раз, как будто
считал.
     ‹еандр, который в детстве носил  имена  ђадача  и Њилько, с  малых  лет
училсЯ  на  примере  деда и  дЯдьев  строительному делу, продолжаЯ  семейное
ремесло.  Ћн  был  хорошим плотником и  каменотесом,  особенно  по  мрамору,
помогал при похоронах икон,  а кроме того, у него был врожденный дар легко и
быстро  украсить  картинками  пчелиный улей или поймать рой пчел.  …сли в те
времена, когда они  еще жили в ѓерцеговине, случалось,  что в  жару во времЯ
летнего  поста нужно было идти на реку, находившуюсЯ на  расстоЯнии двадцати
ружейных выстрелов, всегда посылали ‹еандра, и только ему удавалось наловить
рыбы,  выпотрошить  ее,  набить крапивой  и  принести  домой,  пока  она  не
протухла.  Џозже, во времЯ одного из своих путешествий, он увидел и навсегда
запомнил, как в знак памЯти о деспоте  „журдже Ѓранковиче привозили на Ђвалу
хлеб,  замешенный  на  дунайской  воде  и  освЯщенный  в  смедеревском храме
ЏресвЯтой Ѓогородицы. ‚есь  путь от  „унаЯ до  Ђвалы  был  разделен на этапы
между верховыми гонцами, которые,  передаваЯ хлеб из  рук в руки, доставлЯли
его  так быстро, что он еще теплым достигал  застольЯ деспотов на  горе, где
его ломали на куски и делили между присутствовавшими вместе с солью, добытой
под †рновом.
     -- ‚се мы строители, -- говорил ‹еандру, обычно за ужином, дед —ихорич,
-- но нам длЯ работы даетсЯ необыкновенный мрамор: часы, дни и годы; а сон и
вино -- это раствор.
     ‚се  мы строители  времени,  гонимсЯ за тенЯми  и черпаем воду решетом:
каждый строит из часов  свой  дом, каждый из времени сколачивает свой улей и
собирает свой мед, времЯ мы носим в мехах, чтобы раздувать  им огонь.  Љак в
кошельке перемешаны медЯки и золотые дукаты,  как перемешаны на лугу белые и
черные  овцы, так и у нас длЯ строительства есть перемешанные куски белого и
черного  мрамора. Џлохо  тому,  у  кого  в кошельке за  медЯками  не  видать
золотых, и  тому, кто за ночами не видит дней.  ’акому  придетсЯ  строить  в
непогоду да в невзгоду...
     ‹еандр, слушаЯ это, думал  не о завтрашнем, а о послезавтрашнем дне и с
удивлением  замечал, что  отец съедает ложку бобов за то  времЯ, пока сам он
отправлЯет в  рот три. ‚ их семье  каждому  полагалось  заранее определенное
количество  еды,  и никто никогда  не  нарушал  заведенного порЯдка,  просто
‹еандр съедал столько же, сколько и другие,  в три раза быстрее. Њало-помалу
он  стал замечать и то,  что  одни животные  едЯт быстрее, другие медленнее,
быстрее или медленнее передвигаютсЯ. ’ак он начал различать в окружавшем его
мире два разных ритма  жизни,  два  разных биениЯ пульса крови  или  соков в
растениЯх, две  разновидности существ, загнанных в рамки одних и тех же дней
и  ночей,  которые  одинаково длЯтсЯ длЯ всех, -- но одним их не  хватает, а
другим достаетсЯ в изобилии. € помимо своей воли чувствовал  несовместимость
с людьми, животными или растениЯми, у которых ритм биениЯ пульса был другим.
Ћн  слушал птиц  и  выделЯл среди  них  тех,  у которых был его  ритм пениЯ.
Ћднажды утром,  ожидаЯ своей очереди вслед за отцом напитьсЯ воды из кувшина
и отсчитываЯ его глотки, он  понЯл, что пришло времЯ  покинуть отчий дом. Ћн
вдруг понЯл, что отец уже дал ему и его братьЯм столько любви  и умениЯ, что
ему, ‹е-андру, хватит до конца дней, чтобы согреватьсЯ и питатьсЯ этим, и он
не сможет дальше накапливать  эту любовь, потому что она охватывает, как уже
сейчас очевидно, и  то времЯ,  когда самого ‹еандра  (предмета и потребителЯ
этой  любви)  уже  не  будет среди  живых,  -- любовь  отца,  таким образом,
окажетсЯ  пущенной на  ветер,  бессмысленно перекрыв то  расстоЯние, которое
отделЯло ее от точки приложениЯ.
     ‚от  как  выглЯдел  отъезд  ‹еандра.  Ћн  умел  играть  на  цимбале,  и
слушатели, довольные  его  игрой на праздниках,  бросали внутрь  инструмента
медные  монеты. ‚  то времЯ  на савской пристани жили четыре старых возчика,
тоже  занимавшиесЯ  торговлей и известные игрой на цимбалах. ‘лучилось  так,
что один из  них  в  дороге  разболелсЯ, и  квартет  осталсЯ без  четвертого
инструмента. Љак раз в то утро, когда отец  —ихорич решил  начать учить сына
письму и показывал ему первую греческую букву --  Ћ, -- с которой начинаетсЯ
слово "’еотокос" (Ѓогородица),  в дверь постучалсЯ гость.  Ќе  успел  ‹еандр
впервые в жизни взЯть в руки перо, как в дом вошел самый старый из возчиков,
снЯл  со  стены  цимбалу и,  подержав в  руке, прикинул,  сколько  она может
весить.  ‚идимо, вес инструмента,  наполненного  монетами, оказалсЯ  хорошей
рекомендацией.  ‚озчик  упросил   отца  ‹еандра  одолжить  ему  сына  вместо
четвертого  музыканта   на  такой  срок,  который  нужен   длЯ   поездки   в
Љонстантинополь.  ‘ам  ‹еандр  согласилсЯ без раздумий, так что его обучение
письму закончилось, не успев начатьсЯ,  на первой букве. ’ем временем старый
возчик, приходивший к отцу ‹еандра, и  сам  заболел, так что  пришлось  ради
сохранениЯ квартета взЯть в дорогу товарища ‹еандра, парнЯ с  герцеговинской
границы по имени „иомидий ‘уббота.
     ‚озчики  отправились  в  путь  по  старой  константинопольской  дороге,
ведущей  из  Ѓелграда,  через  ‘алоники  до  царского  города.   Ћни  видели
ѓеллеспонт, прошли через ‘еет  и Ђбидос и спустЯ  два года вернулись обратно
домой,  потерЯв,  правда,  по  пути  еще  одного  из  двух  старых возчиков,
погибшего  странным  образом. Ћн  приказал  верблюду лечь  на  землю, чтобы,
спрЯтавшись за ним, сходить по нужде, но, пока мочилсЯ, верблюд повалилсЯ на
бок и  придавил старика насмерть. Ќа следующий год,  перед новой  поездкой в
Љонстантинополь, музыканты нашли ему замену, но  в день отправлениЯ каравана
четвертый возчик, последний из старых, не поЯвилсЯ. Њолодые люди, понЯв, что
среди них не  осталось никого  из стариков, переглЯнулись,  не сговариваЯсь,
забросили подальше свои инструменты и отправились в путь уже не музыкантами,
а купцами.
     € опасное  путешествие, и  выгоднаЯ торговлЯ между двумЯ разными мирами
-- ‚остоком и ‡ападом,  …вропой и Ђзией -- в те времена,  когда  турки  всей
своей  массой двинулись на  ‚ену, оправдали себЯ, но  в дороге ‹еандр понЯл,
что переполнен музыкой -- так же как и отцовской любовью -- до конца жизни и
все, что  будет к ней добавлено,  просто  перельетсЯ  через  край  и уйдет в
песок. Ћднако,  увлекшись  торговлей,  он  никогда  больше не возвращалсЯ  к
цимбале, не только не брал ее в руки, но и не чувствовал потребности слушать
музыку  в мире, пожиравшем вокруг него  день за днем.  Ћн полюбил свое новое
ремесло, полюбил путешествиЯ и  верблюдов с их медленной, плывущей походкой,
за  которой  на  самом  деле скрываетсЯ их невероЯтнаЯ способность буквально
проглатывать  расстоЯниЯ,  полюбил  их  быстроту и  выносливость --  он даже
пыталсЯ  подражать  им,  облекаЯ свой  естественный  пульс,  свое внутреннее
времЯ,  свою  быстроту  в  мЯгкие,  нежные  и  тЯгучие  движениЯ.  ‘корость,
обрЯдившаЯсЯ в  лень, --  вот была его  цель. ‡наЯ,  что  это  лучший способ
защиты,  он всегда скрывал, насколько сгорела его свеча, и молчал о том, что
уже  заранее  видел из-за  спины ветра. €бо  он понимал,  что такаЯ скорость
похожа на  опасное  оружие,  к которому  люди относЯтсЯ с  подозрением. ’ак,
наблюдаЯ за верблюдами и  годами упражнЯЯсь, он научилсЯ успешно маскировать
свою  необыкновенную силу  и свои достоинства, будто это были пороки.  € это
защищало его  от неудач и несчастий. ‚ремена были тЯжелые, и в пути  нередко
можно  было встретить  человека в  окровавленной  одежде.  Ћт купцов  ‹еандр
наслушалсЯ страшных рассказов о турках с саблЯми, ловцах скорости, любителЯх
погони,  охотниках  за  головами, которые  подстерегают караваны  и  жестоко
расправлЯютсЯ  с  купцами  и  возчиками. …му  рассказывали, что  охотник  за
головой всегда держит за  спиной ту руку, котораЯ нужна ему длЯ  онанизма, и
бережет  ее  как  драгоценность,  стараетсЯ  не  перетрудить и  ничего ею не
делает, а саблю, которой сносит  головы с плеч, держит в другой руке. € хотЯ
‹еандр знал, что дьЯвол не может убить и что жизнь отнимает один только Ѓог,
ему все равно было страшно; и глаза его начинали метатьсЯ по лицу при  одной
только мысли о турке с саблей.
     ‘трах в  нем еще больше укрепил один предсказатель. Ћн  жил  в огромной
растрескавшейсЯ цистерне  длЯ  хранениЯ воды, мыл ноги, не  снимаЯ носков, и
его одиночество портилось так же быстро, как творог на жаре. ‹еандру сказали
о нем:
     -- „ашь ему медЯк  -- побреет, дашь два -- во  времЯ бритьЯ  предскажет
твою судьбу. Ќо имей в виду, предсказывает он лучше, чем бреет.
     ‹еандр  сел  на  камень  перед  входом в  цистерну  и  дал  два медЯка.
Џрорицатель рассмеЯлсЯ, и стало видно то единственное, что в нем не старело,
-- его улыбка. Ћн велел ‹еандру раскрыть рот, неожиданно  плюнул туда, потом
разинул  рот сам. Љогда ‹еандр ответил пророку плевком, тот поплевал  ему на
каждую щеку, размазал плевки и начал бритье.
     -- Љак ты думаешь, турки  ударЯт завтра или послезавтра? -- спросил его
‹еандр полушутЯ.
     -- ЏонЯтиЯ не  имею. -- ѓолос прорицателЯ повис в воздухе, как  большаЯ
плита.
     -- —то же ты тогда за пророк?
     -- ‡наешь, прорицатели бывают  двух сортов -- дорогие и дешевые. ’олько
не  думай, что одни из них хорошие,  а  другие плохие. „ело не в  этом. Ћдни
занимаютсЯ быстрыми, а другие  медленными тайнами, вот  и  всЯ  разница.  џ,
например, дешевый прорицатель, потому что и завтрашний  день и следующий год
скрыты  от  менЯ даже больше,  чем от тебЯ. џ вижу очень далекое будущее, на
два или три  столетиЯ вперед, --  Я могу предсказать, как будут  звать тогда
волка и какое царство погибнет. Ќо кого интересует, что будет  через два или
три столетиЯ? Ќикого,  даже менЯ.  Њне  на  это  плевать.  Ќо  есть и другие
прорицатели  --  дорогие,  например в  „убровнике.  Ћни  предсказывают,  что
случитсЯ завтра  или  через  год, а это нужно каждому, как лысому шлЯпа, и у
таких не  спрашивают, сколько  его  пророчество стоит,  а  платЯт  не жалеЯ,
пригоршнЯми, как за  перо  жар-птицы.  Ќо не  следует думать, что два  таких
пророка и их пророчества никак  не свЯзаны  друг  с другом или  что они друг
другу  противоречат. ‚ сущности, это одно и то же  пророчество, и  его можно
сравнить  с ветром,  у которого есть  внешнЯЯ и внутреннЯЯ  сторона,  причем
внутреннЯЯ -- это та, котораЯ остаетсЯ сухой, когда ветер дует сквозь дождь.
’аким образом, один прорицатель видит только внешнюю сторону ветра, а другой
--  внутреннюю. Ќи  один  из них не  видит  обе.  Џоэтому приходитсЯ идти по
меньшей мере к  двум, длЯ того  чтобы  сложить целую картину,  сшить лицо  и
подкладку своего ветра...
     Ђ сейчас ты  узнаешь все,  что можно узнать от  менЯ. —еловек похож  на
судовой компас:
     вертитсЯ  вокруг своей оси и видит все четыре стороны света, однако то,
что происходит снизу и сверху, остаетсЯ скрытым, оно  ему недоступно. Ќо как
раз  это-то  и  хочетсЯ узнать, это-то  и интересует: любовь  снизу и смерть
сверху.
     ‹юбовь бывает  разных видов. Ћдну можно подцепить только вилкой, другую
едЯт руками, как устриц, иную следует резать ножом, чтобы не удушила тебЯ, а
бывает  и  такаЯ жидкаЯ,  что  без  ложки не обойтись.  Ќо есть и такаЯ, как
Яблоко, которое съел Ђдам.
     —то же касаетсЯ смерти,  то это  единственное,  что под сводом небесным
может, как змеЯ, передвигатьсЯ и вверх и вниз по древу нашего происхождениЯ.
‘мерть может веками ждать твоего  рождениЯ  еще  до того, как  ты родилсЯ, а
может вернутьсЯ за тобой, выйти тебе навстречу из далекого будущего. Љто-то,
кого ты не знаешь и никогда не увидишь, может натравить на тебЯ свою смерть,
как  охотничью собаку  на дичь, или  послать  ее вдогонку за  тобой с такого
расстоЯниЯ, которое невозможно себе и представить...
     Ћднако оставим это.  “ тебЯ очень красиваЯ шеЯ. ’акаЯ шеЯ влечет к себе
и  женские руки,  и солдатскую саблю. Ђ Я вижу солдата в сапогах, он бреетсЯ
саблей с  золотой кистью на рукоЯтке, и тебЯ этой саблей  он зарубит. Џотому
что, вот, мне Ясно видна и твоЯ голова. Ќа блюде, как  голова свЯтого €оанна
ЉрестителЯ.  Ђ  причина в женщине... Ќо ты не бойсЯ, это  будет не скоро. „о
этого пройдет еще много  времени, много скотины народитсЯ. Ђ  ты пока береги
шею, лебедь мой, и от женщин, и от сабли. € умойсЯ...
     ’ак и бритье, и пророчество были закончены. ‹еандр шел домой, а за  ним
падал первый снег этого года и звенел мощный голос пророка.
     "’аким голосом, --  подумал ‹еандр, -- снег можно примЯть, как ковром".
€ содрогнулсЯ от холода, стоЯвшего вокруг, и от ужаса внутри себЯ.
     Џредсказание  сразило  ‹еандра.  ‘трах  встретить  человека  с   саблей
показалсЯ  ему  еще более обоснованным, чем  всегда. …го  сердце трепетало в
груди, а сны  стали заразными от страха, и  если ‹еандру снилось, что ворона
клюнула его в зуб,  потому что он улыбнулсЯ ей во сне, то все,  к кому  он в
течение следующего днЯ прикасалсЯ, видели во сне ворону, клюющую их в зуб.
     Ћднако в те дни, когда ‹еандр боЯлсЯ человека с саблей больше всего, он
его не встретил. ‚стретил он девушку. Џока ‹еандр  и его товарищи пережидали
на  берегу Ћхридского озера  зиму, ему стало казатьсЯ, что в своем страхе он
хватил через  край и потерЯл свой естественный ритм, что, вместо того  чтобы
развивать свое тайное преимущество, он его утрачивает. Ђ началось все с того
вечера, когда он, как ему показалось, услышал звуки цимбалы.  € вдруг поймал
себЯ на том, что прислушалсЯ к музыке, а не осталсЯ равнодушным, как прежде.
ќто  показалось ему шагом назад. €грал не мужчина, а женщина, и эта разница,
о  которой ‹еандр знать не  мог, не ускользнула от  него. Џрислушавшись,  он
заметил еще  кое-что.  ‚ тех местах,  где  музыка  требовала от  исполнителЯ
скрестить на струнах пальцы, звук цимбалы замирал и продолжал звучать спустЯ
еще несколько мгновений, как будто они были  нужны  длЯ того, чтобы вдохнуть
воздух. ‹еандр понЯл,  в  чем  дело, и  на  следующий день, увидев  девушку,
котораЯ играла, сказал ей прежде всего:
     --  џ слышал, как ты играешь. “  тебЯ не хватает одного пальца на левой
руке, безымЯнного. Ќо играть ты научилась еще до того, как его потерЯла. ’ак
было дело?
     --  ’ак,  --  ответила  девушка,  --  три  года   назад  мне  подложили
металлическую цимбалу с раскаленными струнами. ‘ тех пор Я играю просто так,
чтобы не забыть, а тебЯ никто слушать не заставлЯет...
     ‹еандр тут же подумал, что  то, как научилсЯ жить он сам,  может помочь
девушке забыть о своем несчастье. Ћн попыталсЯ объЯснить  ей, что нужно жить
быстро, не оглЯдываЯсь назад. €, гулЯЯ из вечера в вечер вдоль берега озера,
старалсЯ  объЯснить  девушке  свое  необыкновенное  и  тщательно  скрываемое
свойство. ‚скоре стало Ясно, что „еспина, так  звали девушку, была  отличной
ученицей,  а  дни,  когда  произошло  несчастье  с цимбалой  и  раскаленными
струнами, оказались  быстро забытыми. Ћна навсегда  оставила инструмент, так
же как  ‹еандр в эти же дни рассталсЯ  с купцами, сытый по горло их работой,
переполненный страхом, с карманами, набитыми заработанными дукатами. „еспина
постепенно перенимала  его ритм еды, с успехом подражала его походке и речи,
училась пользоватьсЯ  глазами  с такой  же головокружительной  быстротой,  с
которой делал это он; и бывали такие моменты, когда ей казалось, что за день
она проживает два днЯ.  Ћднако во  времЯ этих  уроков, гулЯЯ вдоль берега  и
стараЯсь  скрыть от других людей свою  общую быстроту как  общую тайну,  они
постепенно сблизились. …е кольцо иногда бросало отблеск прЯмо ему в глаза, а
он, глЯдЯ на нее, размышлЯл, нет ли у нее на груди вместо сосков закрученных
свиных хвостиков, как у некоторых изображенных на фресках грешниц.  Љ  этому
времени ‹еандр о женщинах знал немного, как, впрочем, и о себе. Ћн знал, что
с винами  следует обращатьсЯ  так же, как с  женщинами: по-разному  летом  и
зимой;  знал  также  и  то, что  сильные вина переливают летом, а  слабые --
зимой.  ќто  было все,  что  по  разговорам в семье  было известно ‹еандру о
женщинах,  однако девушка без пальца, на  котором носЯт  обручальное кольцо,
привлекала его. ‚ те дни где-то ждала ‹еандра его fabula rasa,  его  "пустаЯ
историЯ", и умолЯла о том, чтобы он наконец в нее вселилсЯ.
     —ерез  Ћхридское озеро, разделЯЯ его на две части, протекает река „рим.
Ћднажды вечером  „еспина и  ‹еандр положили в лодку рыбачью  сеть и  поплыли
через озеро по реке, котораЯ на заре доставила их на другой берег. ‚ ту ночь
в  лодке, скользЯщей по двухслойной воде, покрытые сетью,  они впервые легли
вместе.
     Ќо  ‹еандр,  который  за  несколько  часов  предвидел  все, что  должно
произойти,  в тот момент,  когда его  ожиданиЯ начали сбыватьсЯ  наЯву,  был
более быстрым, чем  его спутница,  так что им не  удалось  даже прикоснутьсЯ
друг  к другу. …го  ритм  оказалсЯ  совсем иным, чем  ее, и  так  он впервые
столкнулсЯ со страшным роком, лежащим на дне его  тайного преимущества перед
другими. Ћни и потом никогда не  могли  достичь  гармонии друг  с  другом, и
‹еандр, казалось, метал икру в  озеро  и реку, протекавшие под ним, наполнЯЯ
не женское лоно, а лежавшую под ним сеть.
     ‚ последний вечер  „еспина купила в монастыре  ‘вЯтого Ќаума две свечи,
одну из  них  она  дала  ‹еандру, а другую  оставила у себЯ в  узелке. Љак и
обычно, они  поплыли вниз по реке  через  озеро, и ‹еандр попыталсЯ еще раз.
Џоследний раз.  Љогда  у него опЯть  ничего не получилось  и он изверг семЯ,
даже еще  не прикоснувшись к девушке,  „еспина  дала ему  свечу,  чтобы  он,
орудуЯ ею, сделал  ее женщиной. Џотом, уже ближе к рассвету, взЯла  весло  и
подогнала  лодку  к песчаной  косе  перед  построенным  сербскими  деспотами
монастырем Ѓогородицы ‡ахумской, до которого можно было добратьсЯ  только по
воде.  ‚торую свечу, свою,  она  зажгла, протЯнув ‹еандру, поцеловала  его и
оставила в монастыре, а сама погребла вниз по течению „рима.
     Ћбезумевшие  и измученные,  они  расстались навсегда,  убежденные,  что
никогда  не смогут  соединитьсЯ.  Љогда ‹еандр со свечой  в руке  подошел  к
монастырю,  заутренЯ подходила к концу.  …ще до того, как  войти  в церковь,
‹еандр  заметил, что в этот  день  в  монастыре происходили похороны  иконы.
€кона из Џелагонии была очень старой, но, прежде чем  ее положили в могилу и
полили  вином,  ‹еандр  успел   разглЯдеть  ее.  Ќа  ней  были  представлены
Ѓогородица,  кормЯщаЯ Њладенца,  и  мужчина  с  топором  --  это  был  €оанн
Љреститель, --  стоЯвший  рЯдом  с  ними.  ‘  детской ножки  почти свалилась
сандалиЯ,  и  стоЯщий  рЯдом  с  матерью  человек  подхватил ремешок,  чтобы
натЯнуть   его   ребенку   на   пЯтку;   ребенок,   почувствовав   внезапное
прикосновение,  прикусил  материнскую  грудь,  она же, понЯв, что случилось,
посмотрела на мужчину, поправлЯвшего сандалию.
     ’ак замкнулсЯ  круг, непрерывнаЯ линиЯ, соединЯвшаЯ человека, его руку,
пЯтку ребенка, грудь женщины и ее взглЯд, обращенный к  человеку. ќта линиЯ,
которую  ‹еандр охватил взглЯдом  за  несколько мгновений до того, как икону
засыпала  землЯ, напомнила ‹еандру ту единственную букву, которую он выучил,
-- тета, и он подумал: "‡начит, все-таки соединение возможно!"
     Џосле этого он направилсЯ в монастырь, чтобы постричьсЯ в монахи.


     Ћднако сразу это ‹еандру позволено не было. ‚о-первых,  из-за того, что
у  него еще не росла борода. Ђ когда он рассказал, откуда родом, и  сообщил,
что  семьЯ его не относитсЯ ни к западному,  ни к восточному христианству, а
сохранЯет "веру  дедов", то есть богомилов,  или патаренов, пришлось  ему на
несколько лет сделатьсЯ послушником и каЯтьсЯ в своих грехах, ожидаЯ  приема
в братство. ‚се  это времЯ  он жил в деревЯнной колокольне, набитой книгами.
‘пал  на  сложенных  веревках от колоколов,  которые  будили его,  вырываЯсь
из-под тела по ночам, когда  ветер раскачивал колокола  и было  слышно,  как
разбушевавшеесЯ  озеро  с  ужасающей  силой  швырЯло   прибрежную  гальку  в
монастырские ворота. Ќо страх уже покинул ‹еандра. Џосле того, что произошло
у него с „еспиной, истории о людЯх  с саблЯми и ночные  кошмары казались ему
детской игрой.
     -- ‚сегда он голоден,  как будто  отец  делал его на пустой желудок, --
говорили о нем монахи,  а он недалеко  от  монастырЯ с  подветренной стороны
устроил небольшое кладбище икон, засадил его цветами, сделал каменную ограду
и небольшие ворота. ‚ечерами у него допоздна горела на окне лампада, котораЯ
отгораживала его от ночи, пока он очинЯл перьЯ  длЯ  монахов-переписчиков  и
делал длЯ них чернила из смеси Ягод и пороха. Џотом гасил плевком  лампаду и
мечтал  о том  дне,  когда его  примут в монастырь,  научат писать  и читать
книги, расставленные на полках вдоль стен колокольни, а затем засыпал и спал
так быстро и крепко, что к полуночи совсем высыпалсЯ.
     ‚ 1689 году  он стал монахом, и когда в конце обрЯда  посвЯщениЯ игумен
сказал ему:  "‘ сего днЯ, сын мой, имЯ твое €риней!"  -- ‹еандр услышал, как
начали звонить колокола. Џервыми зазвонили в ‘вЯтом Ќауме за озером, потом к
северу  от  Ћхрида  -- сначала  в ‘вЯтой ‘офии,  затем в  Џеривлепте, ‘вЯтом
Љлименте и так далее по порЯдку вокруг озера до тех пор, пока звук не достиг
того места, откуда и началсЯ, то есть монастырЯ ‘вЯтого Ќаума. ‚ этот момент
в  монастырские  ворота  ворвалсЯ запыленный  и  усталый  „иомидий  ‘уббота,
товарищ ‹еандра, и сообщил,  что  ‘копье  сожжено, что в  Џризрене скончалсЯ
австрийский главнокомандующий генерал  Џиколомини, в армии христиан чума,  а
турецкие  карательные  отрЯды  неумолимо  продвигаютсЯ  к  северу, по долине
‚ардара и со  стороны ‘офии, сжигаЯ и  села,  и монастыри и  сметаЯ на своем
пути все  и всЯ. ’овары и  деньги  „иомидиЯ и его  компаньонов пропали, и он
пришел к ‹еандру, в одной бороде и рубахе, просить о помощи.
     -- Ћни все  уничтожат, все уничтожат, -- повторЯл  он, ломаЯ пальцы,  и
поминутно, скрестив руки, хваталсЯ за  уши и зажимал  их ладонЯми, чтобы  не
слышать  колокольного звона.  Ћстальные  монахи,  пока ‹еандр разговаривал с
„иомидием,  заполнЯли  мешки  драгоценностЯми,   запирали  на  засов  двери,
подводили  из затона к монастырю лодки и  плоты, а вдалеке, за  озером, было
видно и слышно, как народ, бросив свои  дома,  бежит на  север,  гонЯ  перед
собой скотину и срываЯ  с  нее  или  затыкаЯ  пучками травы  колокольчики  и
бубенцы. ‚скоре над озером  потЯнулсЯ тЯжелый, жирный ветер,  полный  дыма и
смрада,  и  ‹еандр понЯл,  что  крестьЯне жгут все, что  не  могут забрать с
собой...
     ’ак €риней ‡ахумский не прожил  в монастыре монахом и одного днЯ, а его
уроки письма были снова отложены до лучших времен. Ћн  зацепил за свою  рЯсу
несколько рыболовных крючков, спрЯтал за пазуху дукаты,  поклонилсЯ кладбищу
икон, а перед могилой  иконы из Џелагонии отрезал  прЯдь своих волос и обвил
ею крест, как это делали во времена  его детства  вдовы на  могилах погибших
мужей.
     Џотом  дал  два  золотых  „иомидию,  приказал завЯзать их  в  платок  и
спрЯтать в бороде, и они отправились в путь.
     “же в первые два днЯ  бегства  он увидел, что и среди беженцев есть две
разновидности  людей. Ћдни спешили день и ночь, без сна, без передышки;  они
постоЯнно обгонЯли  ‹е-андра и „иомидиЯ и исчезали вдали, надеЯсь пожать то,
что  взрастЯт между двумЯ ночевками и двумЯ кострами. Џозже они видели их, в
изнеможении  плетущихсЯ вдоль дороги, не  в  состоЯнии  продолжать  путь,  и
предлагающих за  два  фунта  вина  фунт  воска.  ‚торые  шли  спокойнее, но,
остановившись на отдых, впадали в панику,  расспрашивали  о новостЯх  с полЯ
боЯ,  блуждали  от костра к костру, от  одного  лагерЯ  беженцев к  другому,
слушали пение слепцов. €х исход был медленным, но и первых и вторых обгонЯли
те, кого  было совсем мало  и которые  вели  себЯ так же, как и ‹еандр.  …му
стоило больших усилий заставить „иомидиЯ  ‘убботу  следовать своему примеру.
„ень, по византийскому обычаю, они делили на две части, так же поступали и с
ночью;
     в середине ночи отдыхали, и  их отдых продолжалсЯ столько, сколько было
нужно длЯ того, чтобы идти не слишком быстро и не догнать австрийскую армию,
котораЯ, отступаЯ,  грабила  всех подрЯд, но  при  этом  и не отстать от нее
намного, чтобы не оказатьсЯ в руках шедшего за ними по пЯтам авангарда армии
султана, состоЯвшего из татар.  ‡а  ‹еандром и его товарищем следовал  страх
отставших,  и  этот чужой  страх  подгонЯл их собственный.  Ђ  за всем  этим
расползались чума и голод, а  за голодом -- турки, которые  жгли, разрушали,
разорЯли и предавали все вокруг власти клинка. €ногда  среди  этого ужасного
смЯтениЯ  ‹еандр  и  „иомидий  ‘уббота  замечали  возле  дороги, заполненной
беженцами, неподвижно  застывшего  человека, который,  насыпав себе в ладонь
земли и посадив в нее семЯ, ждал, когда оно  прорастет и зацветет,  -- таков
был его обет.
     --  Ћни все уничтожат,  все уничтожат! Ќе те,  так  другие, -- повторЯл
„иомидий ‘уббота, стоЯ на одной ноге и согреваЯ в ладонЯх ступню другой.
     Ќаконец как-то вечером ‹еандр положил конец его причитаниЯм.
     -- ’еперь, „иомидий, послушай,  что скажу  тебе Я. Ѓезумие -- жечь все,
что мы вынуждены покинуть, даже враг  не смог  бы разорить и уничтожить  все
так,  как это делаем  мы. “  него нет силы выцедить  из земли все, как мороз
выцеживает из  рыбы воду. Ќаоборот,  чем  больше мы оставим  после себЯ, тем
дольше враг задержитсЯ, разрушаЯ, а значит, у нас будет больше надежды,  что
хоть что-то останетсЯ и от нас,  и после  нас. Џоэтому не  нужно поджогов  и
разрушений.  Ќапротив,  нужно  строить,  строить  даже сейчас.  ‚едь все  мы
строители.  ’олько  длЯ работы  нам  дан необыкновенный мрамор:  часы, дни и
годы; а сон и вино -- это раствор. Џлохо тому, у кого в кошельке за медЯками
не видно золота, и тому, кто за ночами не видит дней!..
     ѓоворЯ  все  это, ‹еандр и сам удивлЯлсЯ своим  словам, своему  голосу,
который  достигал его ушей изнутри, через горло, еще до того, как долетал до
„иомидиЯ, но больше всего  удивлЯлсЯ он тому  неожиданному решению, которое,
похоже, уже давно зародилось в нем, хотЯ он об  этом даже не подозревал. Љак
будто он все времЯ шел в темноте и не заметил, как  перешел невидимый ему во
мраке ночи мост. Ћдно было Ясно -- он уже на другом берегу; решение  свое он
сформулировал очень просто и так же просто сообщил о нем своему спутнику:
     -- Ќастал  час использовать этот  мрамор  длЯ  строительства, „иомидий,
пришло  времЯ нам  снова взЯтьсЯ  за ремесло наших предков. ’ак мы  теперь и
поступим. ‘ сегоднЯшнего днЯ будем  строить. Ѓежать и строить на  бегу. …сли
хочешь,  присоединЯйсЯ ко мне, не хочешь  -- ступай, и пусть те два золотых,
что спрЯтаны в твоей бороде, помогут тебе  в дороге. ‘ этого момента  Я буду
строить на каждом третьем месте своего отдыха. ‚се равно что. ’о, что умею.
     „иомидий   остолбенел  от  ужаснувшего  его  предложениЯ.  Ћн  принЯлсЯ
заклинать товарища не делать ошибки  сейчас,  когда даже  те, кто никогда не
ошибалсЯ, расплачиваютсЯ головой:
     -- ’ебЯ догонит один из тех, кто давно выбросил ножны и с саблей наголо
разыскивает шею, похожую на твою. ’аких сейчас по всем дорогам полно. Ѓежим,
пока не поздно.
     Ќо ‹еандр  больше  не боЯлсЯ мужчин. ЃоЯлсЯ он  женщин. ’акаЯ  страннаЯ
самоуверенность ‹еандра была непонЯтна, но, подкрепленнаЯ тЯжестью имевшихсЯ
у него золотых монет, сломила „иомидиЯ, все богатство которого было спрЯтано
в бороде. Ћн согласилсЯ  вопреки своему желанию,  вспомнив, что  во всех  их
совместных  путешествиЯх ‹еандр всегда чувствовал себЯ как рыба в воде между
двумЯ империЯми, тремЯ верами и столькими Языками, сколько дуло здесь разных
ветров.
     ‘ледующим утром  €риней  ‡ахумский, как  с  недавних пор звали ‹еандра,
купил  верблюда,  расплатившись  за  него  чистым золотом,  посадил  на него
„иомидиЯ и дал ему десЯть дукатов. Ћн  послал его в сторону долины €бара, на
место,  находившеесЯ отсюда  в  трех  днЯх  пути: заготовить камень, сделать
черепицу и соорудить фундамент  будущего  зданиЯ.  ‘ам ‹еандр  последовал за
ним, как и раньше, пешком.
     Ќа третий день он заснул на ходу, и ему приснились волны, море и факел,
видневшийсЯ у  самого  горизонта, до  которого нужно было  доплыть, а когда,
вздрогнув,  проснулсЯ,  оказалось, что  волнами  были его собственные  шаги,
потому что он шел во сне. —еловек с саблей стоЯл перед ним.
     Ћн стоЯл, перегородив дорогу, огромный, верхом на коне, чьи копыта были
покрашены  в  красный цвет  краской из  кампеша, которой пользуютсЯ женщины.
ѓолова его была непокрыта, а на макушке вместо заплетенного  в косичку пучка
волос  росли  роскошные  рыжие  усы,  аккуратно  расчесанные  и  разделенные
пробором.  Љогда  беженцы  приблизились к нему --  а все они,  в том числе и
‹еандр, как заколдованные  продолжали движение в  его  сторону, -- человек с
саблей  резко ударил себЯ  ладонью по затылку, второй рукой  ловко подхватил
выскочивший из глазницы искусственный хрустальный глаз и, вращаЯ над головой
саблей и наносЯ беспощадные удары направо и налево, влетел в толпу беженцев,
остолбенело наблюдавших за его действиЯми. Џриблизившись к ‹еандру, он встал
как вкопанный, потом  приставил конец сабли к его  кудрЯвой потной бороде  и
начал поднимать подбородок своей жертвы осторожно,  стараЯсь не поранить, но
так  решительно,  что  затылок  ‹еандра тут же  уставилсЯ в землю.  ‚ первый
момент казалось, что  человек с саблей ищет завЯзанные в трЯпку и спрЯтанные
в бороде  золотые монеты,  но вскоре  стало Ясно,  что  он разглЯдывает  шею
‹еандра. Ћпустив саблю, он сказал:
     -- “мереть не бойсЯ, умереть -- значит просто  перестать  быть  чьим-то
сыном. ’олько  это,  и  только так. Ќо  Я тебЯ не зарублю.  ’воЯ  шеЯ  будто
специально создана длЯ €сайи. € Я дарю ее €сайе. Џусть порадуетсЯ €сайЯ.  Ќе
уйдешь,  найдет тебЯ €сайЯ. Ђ  может, уже и  ищет тебЯ  €сайЯ. ЋтправлЯйсЯ к
нему!  -- €  человек с саблей  весело ускакал,  собрав в мешок свою кровавую
добычу.
     Љогда все закончилось, ‹еандр вместе со всеми снова двинулсЯ в путь, он
был таким  уставшим, что  продолжал спать  на ходу,  и вскоре уже не помнил,
почему в  его ушах звенит  страшное  имЯ €сайЯ,  не  знал, приснилсЯ ли  ему
человек с саблей, или он его действительно  встретил.  ‚ назначенный день он
вовремЯ прибыл на  условленное место, застал там „иомидиЯ и  увидел, что тот
его  не  предал. Ќеподалеку  от  монастырЯ  †иче  в  ѓрадаце у  минерального
источника  ‘уббота  выбрал  место, обжег черепицу,  приготовил,  как  они  и
договорились, фундамент и, как хороший хозЯин,  поджидал  ‹еандра  с горшком
горЯчей  каши  и кучей камнЯ  и  теса,  которые он  чуть  не  даром  купил у
крестьЯн,  покидавших   свои  дома   и  дивившихсЯ  ненормальному  погонщику
верблюдов,  который платит  за то, что  они сжигают и  выбрасывают. ’оварищи
вместе поужинали, переночевали, а наутро  ‹еандр дал своему другу еще десЯть
дукатов и назначил место следующей встречи. ‚се заклинаниЯ и просьбы ‘убботы
не помогли. ђасстались они со слезами  на глазах, и „иомидий, взобравшись на
верблюда, отправилсЯ дальше на север, а ‹еандр  осталсЯ стоЯть  под кровавым
снегом, который в тот  год  пошел не  в свое времЯ, -- в  трех днЯх пути  от
турок  и чумы,  на  ничейной  земле между  двумЯ  фронтами,  двумЯ  воюющими
империЯми, двумЯ верами, ни к одной из которых он не принадлежал.
     ‡десь он сбросил с себЯ рЯсу и, оставшись один посреди полЯ,  на земле,
котораЯ  так пропиталась кровью, что  уже несколько лет не приносила урожаЯ,
начал возводить маленькую  церковь  ‚ведениЯ  во храм Ѓогородицы; он  считал
кирпичи и  часы, от которых зависела  его жизнь, а  долиной €бара текла река
беженцев, и  вокруг  горели  сербские монастыри Њилешева, ђаваница,  „ечани.
‚месте с рЯсой он сбросил с себЯ и взЯтое от верблюда внешнее спокойствие  и
ложную  замедленность  движений  и,  свободный   от  любых  обЯзательств  по
отношению к окружающим, дал волю  всей своей силе, выпустил на  свободу свое
внутреннее, молниеносно быстрое времЯ. ‚первые после той  страшной охридской
ночи он  снова почувствовал себЯ человеком и  ощутил свое преимущество перед
другими. Ћн взЯлсЯ за инструменты и принЯлсЯ колоть камень и возводить стены
с быстротой,  о которой мечтал в  детстве  еще в Ѓоснии,  когда  наблюдал за
тЯжелыми движениЯми деда, обтесывающего огромные плиты надгробий.  ‘ейчас он
снова стал  строителем,  соленый  пот и  пыль  набивались ему  в рот, мокрые
волосы лезли в уши, череп раскалЯлсЯ, и камень и черепица трещали и ломались
от мощи его рук и  от кипЯщей, как будто Ядовитой, слюны,  а выделЯвшеесЯ от
усилий  лютое  мужское  семЯ жгло ноги и разъедало одежду.  ‚ полдень ‹еандр
прекращал работу, ел  немного каши и ложилсЯ на берег реки. Ћн  привЯзывал к
прЯдкам  своих  длинных волос рыболовные  крючки и опускал  голову на камень
возле воды, а волосы в реку. ’ак он спал и ловил рыбу, усталый и голодный, в
надежде,  что  рыба, заплыв в  сон, нарушит его.  Џотом вставал, работал  до
полуночи и снова ложилсЯ, пока его не будил филин,  птица,  которую никто не
видел и которой известно, где умрет тот, кто слышал ее голос.
     Ќа третий день, когда церковка ‚ведениЯ во храм Ѓогородицы была покрыта
черепицей, €риней ‡ахумский снова надел свою рЯсу, освЯтил  церковь, тут  же
забыл о ней и продолжил бегство на север. ’ри днЯ он бежал и три днЯ отдыхал
длЯ следующего строительства. Ќа  берегу Њоравы, невдалеке  от ‘вилайница, в
назначенном  месте  он  нашел  „иомидиЯ  ‘убботу,  новый,  уже   законченный
фундамент, горшок сваренной каши, гору строительных материалов -- но все это
рЯдом с издохшим верблюдом.  ‚ерблюда они  съели, купили  конЯ,  обнЯлись на
прощание, и  ‹еандр долго смотрел  на своего  товарища, прежде  чем  решилсЯ
сказать ему самое страшное.
     --  ’еперь ты отправишьсЯ  не на север,  вместе со  всеми беженцами, --
начал он,  -- а  повернешь  на восток, и следующее место, где  тебе придетсЯ
готовить материалы и закладывать фундамент, будет ближе к  передовым отрЯдам
турок,  чем это  было раньше. …сли  боишьсЯ,  можешь  покинуть  менЯ,  Я  не
обижусь, но,  если  решишь  остатьсЯ, тебе  придетсЯ  поступить так,  как  Я
сказал. ’олько не проси объЯснений, длЯ объЯснений у нас нет времени.
     ’огда „иомидий ‘уббота впервые решилсЯ высказать, что думал сам.
     -- џ знаю, -- сказал он, -- кто платит, тот и  музыку заказывает. Ќо ты
встал на плохую  дорогу. Ќарод восстал против народа, а  мы  в эти последние
ратные времена  хотим строить, когда никто не строит. Њир выиграть  можно, а
вот  войну еще не выиграл  никто.  ’акие  маленькие  народы, как наш, должны
уметь управлЯть  скипетром, который над  ними,  кому бы он ни принадлежал. ‚
этом  и  состоит  мудрость,  и  патриотизм  в  мирной  жизни  гораздо важнее
патриотизма на войне, а ты до  последнего  днЯ не знал,  пока  вокруг все не
заполыхало  и пока  ты сам не заплакал кровавыми  слезами, что делать  и  со
своей ненавистью, и со своей любовью...
     -- ‘мотри, -- ответил ‹еандр, -- видишь.  через окно растет дерево. Ћно
не ждет мира, чтобы  расти. € не строитель  выбирает место  и времЯ года или
погоду, солнечную или проливной  дождь, --  выбирает владелец зданиЯ. Ђ наше
дело строить. ђазве кто-нибудь обещал тебе мир и счастье, дом -- полную чашу
и то, что на жизненном пути добро всегда будет сопровождать тебЯ,  как хвост
сопровождает осла?
     „иомидий впал  в  отчаЯние,  но  все  его дальнейшие  вопросы  и мольбы
оказались напрасны.  Џод конец он  согласилсЯ на  все условиЯ ‹еандра, и они
расстались в третий раз, не знаЯ, встретЯтсЯ ли вновь.
     ‹еандр  осталсЯ  на  ничейной  земле,  на утесе,  одиноко  стоЯвшем над
берегом  и  напоминавшем  обглоданный  ветрами  скелет. Ћн  строил еще  одну
церковь,  посвЯщенную Ѓогоматери, и  ждал,  чтобы мороз выцедил всю  воду из
рыбы,  которую  оставил ему  „иомидий.  ‘пал  он  по-прежнему  в полдень и в
полночь  и  боЯлсЯ только потерЯть счет  времени.  Ќа этот раз поблизости не
было филина,  который будил  бы  его,  и он  спал, ожидаЯ,  что его разбудит
полуденное  солнце.  Ќо  однажды  его  разбудило  не  солнце. ђазбудило  его
прикосновение  к  горлу чьих-то  пальцев. € чье-то дыхание, пахнувшее вином,
настоЯнным на  петрушке, заставившее  его  окончательно  очнутьсЯ от  сна  и
открыть  глаза. ‚озле зданиЯ, которое  он  строил,  стоЯл оседланный  конь с
красными копытами,  а рЯдом  с ним  на  снегу лежала огромных размеров сука,
которую тут же кто-то позвал по имени.  €мЯ суки было Џичка. ’ак окликнул ее
незнакомый голос, и она  подошла к ‹еандру. ‹еандр  увидел склонившихсЯ  над
собой суку, от которой тоже пахло настоЯнным на петрушке вином, как  будто и
она была пьЯна,  и  огромную голову с  седыми,  как мыльнаЯ пена,  волосами.
‹еандр тут же понЯл, что рЯдом с ним присел на корточки €сайЯ.
     -- „авно Я о тебе слышал, --  сказал ему человек с саблей, -- и  сейчас
ты  узнаешь, зачем  Я тебЯ  ищу и почему тебЯ выбрал. џ  не такой охотник за
головами,  который сносит головы с плеч ради забавы или выгоды. €  воюю Я не
за турок и не за немцев.  “ менЯ своЯ цель. ’ы не мог не слышать, что делают
с отсеченной головой.  ‡аставив человека таким манером  расстатьсЯ с жизнью,
кладешь  его  голову  в мешок  и идешь  с ней в первую же корчму, ставишь на
стол, причесываешь, чтобы хорошо выглЯдела, и начинаешь пить.  Џьешь три днЯ
и дожидаешьсЯ. †дешь, упорно  ждешь, а на третий день голова  на твоем столе
вскрикивает.  ’ри днЯ ей нужно длЯ  того,  чтобы понЯть,  что она мертва.  Ђ
некоторым требуетсЯ  и  больше.  Ќо это дано не  каждой голове  и не  каждой
сабле.  Ќужно  быть ловким,  как Я,  и  уметь выбрать хорошую шею  с  высоко
поставленным кадыком,  таким, как у  тебЯ, который просто создан  длЯ сабли.
ЌавернЯка это тебе  уже говорили, и Я уверен, что  всадники с  саблЯми так и
вьютсЯ вокруг тебЯ, удивительно, как ты еще жив, мне просто повезло. ’ебе не
нужно  боЯтьсЯ: Я не мЯсник,  рука у менЯ легкаЯ и  быстраЯ -- могу на  лету
птицу поймать, пчелу надвое рассечь. Ќе будь Я таким, из менЯ давно бы росли
не волосы,  а трава. Ќу-ка скажи что-нибудь,  чтобы Я  потом  по голосу смог
тебЯ узнать.
     Ќо в  этот момент  ‹еандр от  ужаса  лишилсЯ голоса. € это  спасло  ему
жизнь. Ћн  на пальцах попыталсЯ показать €сайе, что не может говорить, €сайЯ
вскочил как  ошпаренный, взмахнул саблей  и отсек ‹еандру ухо, но ‹еандр  не
вскрикнул. Љрик осталсЯ внутри его горла -- ждать каких-то других времен. Ћн
будто окаменел. ’огда  человек  с  саблей плюнул, бросил  в снег  серебрЯную
монету и поскакал. Ќа ходу он прокричал:
     --  ‚от  тебе  за  ухо.  €  за то,  что с этого  днЯ  тебЯ  будут звать
одноухим... ’еперь ты меченый, и Я легко узнаю тебЯ, если дар  речи вернетсЯ
к тебе.
     ‹юди бывают разных сортов в зависимости от того, что им хочетсЯ забыть.
‹еандр неподвижно стоЯл возле  своей стройки, не узнаваЯ ее. Ћн понимал, что
долго бродил и плутал, но все это времЯ его душа стоЯла на месте. Ћн вытащил
из сумки корку сухого хлеба, которую еще в монастыре на берегу озера намочил
в  уксусе, а  потом высушил.  ‘ейчас  он  увлажнил корку  водой,  добытой из
растопленного в ладонЯх снега, и получил пригоршню  хорошего уксуса, которым
умылсЯ.  Џосле этого ‹еандр осмотрелсЯ по сторонам. Џодо льдом текла вода, и
он прислушалсЯ к ее голосу. ђазбил лед в  одном месте и прошептал  несколько
слов.  ѓолос воды  повторил все слово в слово. ‹еандр улыбнулсЯ. Ћн произнес
одно слово по-гречески: "теотокос", и вода повторила греческое слово.
     "‡най Я латынь, -- подумал ‹еандр, -- мог  бы  научить воду говорить на
латинском". ‚ода была как  попугай. Ћна  умела учитьсЯ.  "‚нутреннЯЯ сторона
воды", -- подумал ‹еандр. ’ут над ним пролетела птица  фуга,  котораЯ издает
страшную  вонь и этой  вонью  на лету  убивает  других птиц.  Ћна  заставила
‹еандра очнутьсЯ от кошмара или зачарованности; будто спросоньЯ, он взглЯнул
на  свое строение, дар  речи вернулсЯ к нему, и  он  продолжил работу, будто
ничего не случилось. ‡акончив церковь, он освЯтил ее так же, как предыдущую,
и в памЯти жителей того краЯ она осталась как "Њильков монастырь".
     ЋтступаЯ дальше, в сторону „унаЯ, где-то неподалеку от ‘медерева ‹еандр
нашел  своего  товарища,  изнуренного и затерЯнного  среди беженцев, которые
толпились  на  берегу,  не  знаЯ,  как  перебратьсЯ  через  реку.  ‹еандр  с
„иоми-дием съели конЯ, потом ‹еандр нанЯл длЯ своего товарища лодку и послал
его  на  другой  берег,  на  австрийскую территорию,  с  дюжиной  дукатов  и
распорЯжением подготовить под  ‘ланкаменом, в  ‘реме,  фундамент и материалы
длЯ новой  церкви.  Ђ сам осталсЯ на берегу  „унаЯ и,  пока народ, расхватав
все, что  хоть  как-то  годилось длЯ переправы, тонул во  взбесившейсЯ реке,
котораЯ,  как  говорЯт, течет прЯмо  из раЯ, начал  неподалеку от  ѓроцке  в
стороне от  воды возводить свою третью  церковь. ‘троил он ее в ђаиноваце из
тесаного камнЯ, а  посвЯтил ђождеству Ѓогородицы, и чем выше была стена, тем
труднее  было ему,  одинокому  и усталому, дотащить камень до нужного места.
€ногда он бросал взглЯд на другую сторону „унаЯ, где  лежали на берегу лодки
беженцев, напоминавшие  отсюда беспорЯдочно  разбросанные туфли.  ђабота шла
все медленнее и медленнее, последние камни ‹еандр, уже совершенно выбившийсЯ
из сил, поставил в  верхней  части  церкви  гораздо позже,  чем предполагал.
’еперь ему стало Ясно, что бывает не только два вида людей и зверей, живущих
разным ритмом. …го  собственные руки жили и реагировали с разной  быстротой.
‡аканчиваЯ постройку церкви,  он заметил, что праваЯ рука отстает  от левой.
Љазалось, будто в нем  самом  текут два времени,  венозное  и  артериальное,
которые  не  смешиваютсЯ  между  собой.  ‚  эти  дни  камень  раздробил  ему
безымЯнный палец на левой  руке. –ерковь была  готова,  но  к  тому моменту,
когда турки  вышли  к „унаю, у ‹еандра не  оставалось  ни  сил,  ни  времени
спуститьсЯ  вниз. €з своего  укрытиЯ он видел, как всадники влетели на берег
реки. Ћни не вылезали из седла -- это ему было известно -- более шестидесЯти
часов,  и  сейчас,  выходЯ  к  границе  враждебной  империи,  многие  спали,
вцепившись зубами в гривы, а кони не засыпали под ними только потому, что их
члены  были завЯзаны  волосом из  хвостов. Ѓыло видно, как они  просыпаютсЯ,
почувствовав  запах  большой  воды, въезжают в  реку, чтобы  напоить  коней,
мочатсЯ, не вылезаЯ  из седел. ‹еандр представил, как  они будут убивать его
этими  политыми  мочой  руками.  ‚идел он и  других  турок,  которые  верхом
въезжали  в  его  церковь  и  рассматривали следы от  раздробленного  пальца
‹еандра, думаЯ, что кто-то  уже опередил их в убийстве и грабеже. ‚идел он и
то, что  они  подожгли  здание. ‚ыждав, когда  огонь  разгоритсЯ  сильнее  и
турецкие  всадники,  спасаЯсь  от  дыма и жара, будут вынуждены  отъехать  в
сторону, ‹еандр вылетел из дверей церкви, промчалсЯ мимо обнаженных сабель и
бросилсЯ в воду. Ћн плыл, зажав во рту палец,  чтобы река не высосала кровь,
турки стрелЯли  в волны,  а он в воде  потел от  напрЯжениЯ, боли и  страха.
Љогда  он оказалсЯ на другом берегу, уже наступила ночь, но было светло, как
днем. “ него за спиной, на берегу „унаЯ, горела его церковь  в  ђаиноваце, и
огромные раскаленные куски камней летели один за другим вниз и  обрушивались
в воду, освещаЯ оба берега и с шипением затухаЯ в волнах.
     Ќа новом берегу он  лег в грЯзь среди камыша и заснул. …му снилось, что
в ухе, которого у него нет, он носит серьгу и что  он плетет корзину из тени
тростника,  чтобы  ловить ею горЯщих  птиц. ЏроснулсЯ он  в тени облака,  на
границе христианской империи, без пальца и  уха, голодный,  но теперь ему не
надо было прЯтатьсЯ и убегать, как раньше.
     "„а,  --  подумал  он,  поднимаЯсь из  грЯзи,  --  трубка,  изгрызеннаЯ
говорЯщим по-немецки, выглЯдит совсем не  так, как та, которую курЯт, говорЯ
по-турецки".
     ‘  расстоЯниЯ в один день  хода он слышал бой часов и звуки колокола на
башне в ‘ланкамене, однако, добравшись  до  города, не  смог найти „иомидиЯ.
—удом обнаружил  его, закованного в кандалы,  в тюрьме. €езуиты не позволЯли
строить церкви по восточнохристианскому канону, и поэтому  „иомидий  не смог
заложить  фундамент  и заготовить  строительные материалы  без  специального
разрешениЯ из ‚ены. Ђ пока он считалсЯ  личностью под подозрением, и ‹еандру
стоило  большого труда  выкупить  его  из заключениЯ.  Ќе  сделав того,  что
задумали,  стоЯли  они друг  против  друга,  наконец-то  в  безопасности, но
совершенно  отчаЯвшиесЯ  и  затерЯнные  среди толпы беженцев с  юга, которые
волнами захлестывали  берега  „унаЯ  до  самого Ѓудима. “видев  это,  ‹еандр
отправилсЯ  к иезуитам  и потребовал разрешениЯ  на  любую церковь по любому
канону, потому  что  самым главным  длЯ него  было строить, а  все остальное
казалось  не столь  уж важным. Ћн получил ответ, что деньги на строительство
церкви,   разумеетсЯ,   можно  пожертвовать   сразу,   но  монах   ‚осточной
христианской церкви должен сначала отказатьсЯ от своей первоначальной  веры,
при том, что начать  строить он сможет только после того, как будет принЯт в
новую, единственно истинную, как ему сказали, католическую, папскую, веру, а
на это потребуетсЯ времЯ.
     “слышав это, ‹еандр  впервые решил  ждать. ‡има  была в самом  разгаре,
звезды, крупные, как грецкие орехи, не мерцаЯ, блестели в синем ночном небе,
две армии  на  зимних квартирах  дожидались  весны  и лета,  ухо  и  палец у
‹е-андра зарастали и болели на два голоса,  напоминаЯ звук двойной  свирели.
Ќе  успели  толком  отдохнуть,  как наступил июль, времЯ,  когда  вина нужно
беречь от грозы. ‚ойска начали последние приготовлениЯ к предстоЯщим боЯм, а
одноухий и его товарищ поставили посреди сланкаменского полЯ палатку, купили
арбузов, залили их ракией, чтобы они размЯкли, наловили рыбы и стали  ждать.
€  когда орды  турок  и татар  перешли  „унай  и  невиданным по  мощи ударом
заставили пасть Ѓелград, направившись далее в  ‘рем, ‹еандр продолжал ждать,
кто первым покинет ‘ланкамен: иезуиты или он сам. ‘пасаЯсь бегством на север
по „унаю на лодках,  пробрались  монахи  из монастырЯ ђаваница, несЯ с собой
тело  сербского кнЯзЯ  ‹азара •реблЯновича, царЯ-свЯтого, за  ними монахи из
ишатовца с  мощами деспота ‘тевана тилЯновича, а монах €риней ‡ахумский  и
его  товарищ  продолжали  ждать. Џотом по  „унаю  в сторону  Ѓудима  и  ‚ены
проплыли монахи из  Љрушедола  с мощами последних Ѓранковичей  и  монахи  из
•опова с мощами  свЯтого ратника ’еодора ’ирона, а ‹еандр и „иомидий ‘уббота
продолжали  сидеть посреди сланкаменского полЯ и ждать. Љогда из опустевшего
‘ланкамена  ушли  и  иезуиты, „иомидий наконец  смог начать подготовительные
работы. € опЯть, когда они  начали строить  на сланкаменском  поле маленькую
церковь ЏресвЯтой  Ѓогородицы, те преимущества, которые они приобрели, бежав
от турок, растаЯли, и у них осталось длЯ работы только три-четыре днЯ. Љогда
на ней зазвонил колокол и все было  закончено, ‹еандр  обнЯл своего  друга и
простилсЯ с  ним.  ‘  сожалением  он  сказал  ему,  что  теперь им  придетсЯ
расстатьсЯ. ’еперь ‹еандр  будет  работать один.  ‘ледующую постройку €риней
‡ахумский  намеревалсЯ воздвигнуть в  тех местах,  откуда  был  родом, а это
означало,  что  ему  придетсЯ  снова перебратьсЯ  через „унай, пройти  через
расположение австрийской армии, пробратьсЯ между передовыми отрЯдами турок и
проникнуть в ее тылы. Љогда „и-омидий спросил своего товарища,  не  сошел ли
он  с ума,  решив возвращатьсЯ туда, откуда они еле выбрались живыми, ‹еандр
вместо ответа нарисовал ему на прибрежном дунайском песке всего одну букву.
     Џосле расставаниЯ „иомидий  направилсЯ  в Ѓудим и возвел там прекрасное
здание,  которое  стоит  до  сих  пор,  а  ‹еандр  еще раз переплыл „унай  и
незаметно  проник к  туркам в тыл,  держа  путь  в  Ѓоснию, где  собиралсЯ в
„реновице выстроить храм Ѓогородицы Њлекопитательницы. Ћднако как  раз в это
времЯ после  страшного поражениЯ под ‘ланкаменом  19 августа 1691 года,  где
погиб  и могущественный Њехмед-паша —уприлич,  турецкаЯ армиЯ, как  огромнаЯ
волна,  покатилась  от  „унаЯ  назад  к   югу.   ‘нова,  только  в  обратном
направлении,  она  бешено  сметала все  на  своем пути.  ’ак  ‹еандр еще раз
оказалсЯ  среди  сабель,  опЯть  в  том  же  положении, в котором  постоЯнно
находилсЯ и до сих пор: он бежал и строил, строил и бежал.
     …сть такое  Явление, которое  можно  было бы назвать  водописью  рек. “
каждой реки  как бы свой почерк: реки выписывают отдельные буквы и оставлЯют
сообщениЯ,  которые  видны только птицам,  поднимающимсЯ на  большую высоту.
—то-то  похожее за  времЯ  своих  путешествий написал и ‹еандр.  ’е  церкви,
которые он построил и оставил  после  себЯ, обладали необычным свойством. €х
соединЯла одна совершенно правильнаЯ линиЯ, а отыскать их было проще всего с
помощью определенной траектории, котораЯ  представлЯет собой увеличенные  до
невиданных размеров очертаниЯ греческой буквы  тета,  с  которой  начинаетсЯ
слово Ѓогородица. ќто была та самаЯ буква,  которую  ‹еандр выучил на  своем
первом и единственном уроке письма  в ранней молодости и которую он узнал на
иконе из Џелагонии. ’ак он оставил после себЯ запись  на землЯх между †ичей,
Њоравой,  ‘медеревом,  ‘ланкаменом  и   „реновицей,  изобразив  на  огромном
пространстве  своей родины  единственную  выученную  им  букву  единственным
доступным ему способом -- топором плотника.



2

     Џосле всех скитаний  и трудов, досыта наевшись пота и страха от мысли о
саблЯх  двух  воюющих армий,  напившись  чаЯ, хорошего  лишь  длЯ  глухих на
постоЯлых дворах,  где  брань  была  неизбежным блюдом,  с изъеденными молью
волосами, неграмотный, безухий и беспалый, вернулсЯ ‹еандр к отцу в Ѓелград,
в котором,  как он слышал, снова стоЯла австрийскаЯ армиЯ. Ћн  возвращалсЯ в
город  в дождливое времЯ года, давЯ  ногами  постоЯнно  попадавшихсЯ ему  на
дороге и  трещавших, как стекло, улиток. Ћн  возвращалсЯ в Ѓелград и думал о
том, что, в сущности, совершенно не знает своего отца.
     Ќашел он его  живым, но в полном одиночестве, постоЯнно разговаривающим
с  каким-то  своим никому  не известным и давно умершим сверстником. ‘ыну он
обрадовалсЯ как-то отстранение:
     -- ’ы стареешь, как вино или бухарский ковер, -- чем старее, тем лучше.
‘мотри только, чтобы не стать слишком старым длЯ учениЯ.
     ‚ечером, лежа  в подвешенной к потолку рыбачьей сети,  отец в мыслЯх  и
воспоминаниЯх исправлЯл чуть не каждое  слово, сказанное им в молодости. …му
хотелось заново пройти всю свою жизнь, все годы и десЯтилетиЯ, перебрать все
вопросы и  все  ответы,  исправить  их везде, где нужно, и посмотреть, какой
была бы она с учетом всех этих исправлений.
     Ђ  по утрам  он  уходил  в плавучую больницу,  стоЯвшую на Якоре  возле
берега ‘авы, где у него были какие-то таинственные дела.  Ћн был грамотным и
всегда вместо буквы  "а" ставил крестик, но научить ‹еандра читать и  писать
не умел. Ћн водил его в церковь ђужица учитьсЯ петь псалмы, говорЯ при этом:
"Џо одежке  протЯгивай ножки". Ђ ‹еандр, он  же  €риней ‡ахумский,  как  это
выЯснилось в церкви, умел петь несравненно лучше других. Ћднако отец в свЯзи
с этим  не выразил  никакого удивлениЯ,  так же  как,  впрочем, и интереса к
тому, что происходило с сыном все эти годы, пока его не было р городе. Ћдним
словом, отец и сын ничего друг о друге не знали.
     ‘о временем  ‹еандр  заметил,  что  у отца нет  никакого  определенного
имени,  а  прохожие,  как  знакомые,  так и незнакомые, окликают его  первым
пришедшим им  на ум и он  одинаково отзываетсЯ на любое. Љазалось, что  отец
просто  завален  именами,  что он почти исчез под всеми названиЯми,  которые
люди навешивали на него, иногда просто чтобы его унизить. Ќа  таких отец ему
всегда указывал, предупреждал: есть  люди,  которые всю  жизнь рубашку через
рукав выворачивают, от них подальше  держись. Ћн учил ‹еандра вЯзать морские
узлы и, латаЯ рыбачью сеть с множеством красных узелков, говорил:
     -- ЏоглЯди  на эти узлы  и  узелки,  они приспособлены так, что веревка
сама  держит себЯ за хвост  и не дает  узлу развЯзатьсЯ.  Љак ни тЯни, он не
поддастсЯ, потому  что сам  к себе  прилагает усилие. ’ак же и с  людьми. €х
пути свЯзаны  такими узлами,  что  они  сохранЯют  по отношению друг к другу
видимое  спокойствие  и  неприкосновенность  границ,  однако  на самом  деле
напрЯжены  до предела, как  узлы сети, когда ее, полную  рыбы, вытЯгивают из
воды. Џотому что  каждый делает то, что  должен,  а вовсе не то, что бы  ему
хотелось.
     Љ примеру, ты, сынок, ведь ты круто замешен. “ тебЯ сильнаЯ кровь, тебе
многое  по  плечу.  Ћднако этого  недостаточно. ’ебе  и всему  твоему колену
предопределено  не царствовать, а подчинЯтьсЯ и батрачить. € вам  все равно,
на кого придетсЯ работать -- на турка или  немца. Ќе сможешь ты и запеть то,
что  хочешь,  твоим умом  кто-то пользуетсЯ,  как шарманкой,  заставлЯЯ  его
петь...
     Ќе  верЯ  такой  судьбе  и  удивлЯЯсь  безразличию  отца  к  тому,  что
происходило с ним  все эти годы до возвращениЯ в Ѓелград, ‹е-андр снова стал
времЯ от времени братьсЯ за  свой плотницкий  топор.  Џока  что он делал это
по-своему  и  с удовольствием.  ‚се  чаще ходил он смотреть, как поднимаетсЯ
вновь  отстраиваемый город.  Ћн словно  выходил  из  воды, рожденный  мыслью
‹еандра, нарисованный его взглЯдом.
     ‘идЯ на берегу реки в крепости,  он  обычно следил глазами за  крыльЯми
какой-нибудь  стремительно  падавшей  вниз  птицы,  а потом позволЯл  своему
взглЯду носитьсЯ  вместе с ней над возрождающимсЯ городом, чьи каменные зубы
прорастали из земли по берегам  двух рек. Ќичто не ускользало от оседлавшего
птицу взглЯда, ничто  не  оставалось  незамеченным,  и  сеть,  сотканнаЯ  из
птичьего полета, постепенно оплела весь старый город, каждый его  уголок,  а
‹еандр, дрожа  от  нетерпениЯ, как  будто заглатывал каждую мелочь,  которой
касалсЯ его взглЯд. Ћн видел башню Ќебойши, отражавшуюсЯ сразу и в ‘аве, и в
„унае,  через  окна которой насквозь можно  было  увидеть немножко  неба  на
другом  берегу, которое она  заслонЯла собой. ‚зглЯд парил над  белградскими
колокольнЯми,  чей  звон слышали две империи, а когда поток воздуха проносил
птицу через  только  что  построенную в честь  покорившего Ѓелград  Љарла VI
триумфальную арку и птица, испугавшись в этом ущелье, взмывала ввысь, взглЯд
взлетал вместе  с  ней, стараЯсь не  отставать от ее  крыльев,  поднималсЯ к
церкви  ђужицы  и  дотрагивалсЯ  у  городских  ворот до  бившего  в  барабан
глашатаЯ,  лицо  которого   нельзЯ  было  разглЯдеть,  но  зато  можно  было
пересчитать  все  пуговицы  на  его  одежде,  сверкавшие  на  солнце. ‚зглЯд
‹еандра, замираЯ от страха, падал к подножию  крепости, туда, где начинались
пастбища, и он видел, что коровы,  сойдЯ вниз по каменным ступенЯм, влезли в
огород  возле крытого соломой домика  и начали щипать там лук-порей, которым
будет пахнуть их  завтрашнее молоко. € опЯть в  глазах мелькала  синЯЯ  вода
‘авы, рЯды красивых новых домов, латунные ручки у входа, за которые держитсЯ
тот,  кто  очищает  обувь  о  металлическую  решетку  под  ногами. ‡атем  он
неожиданно оказывалсЯ над  Џанчевом и видел место, поросшее  горькой травой,
которую стада обходЯт  стороной. ‡десь можно  было  почувствовать, как ветер
возвращает  воду „унаЯ назад,  в сторону  маршировавших  строем солдат,  чьи
штыки  блестели так, что  казались мокрыми. ‚ городе, который  и австрийцы и
сербы укреплЯли  ускоренным темпом, было много часов, перекликавшихсЯ друг с
другом над резиденцией градоначальника, имевшей столько окон, сколько дней в
году. Ќовые лавки ломились от изобилиЯ товаров, над церквами блестели кресты
трех  вер, дворы  с красивыми оградами привлекали соловьев с  обоих  берегов
‘авы,  а  мимо садов  проносились колЯски, въезжали  под ливень, накрывавший
всего  две-три  улицы.  Џотом  на  глаза  опЯть попадалось небольшое облако,
немного камыша и тумана, плывущего над ‘авой и впадавшего в более глубокий и
быстрый туман над „унаем. Ќа другой стороне  виднелись косые солнечные лучи,
пронзавшие лес, и ‹еандр чувствовал их дымЯщийсЯ, то  холодный, то  горЯчий,
запах.  € снова взглЯд скользил по городу: он видел, как рабочие заканчивают
строительство дубровницкой церкви -- плотник, взмахнув топором, вонзал его в
дерево,  но  звук удара слышалсЯ  лишь  после того, как топор снова  взмывал
вверх, так что птица могла пролететь  между самим  звуком и  его источником.
Џотом ‹еандр видел, как ветер рассердил птицу, унесЯ  ее далеко в сторону от
нужного  ей направлениЯ,  и  как  внизу  под ней  забили  в колокол, но звук
донессЯ немного позже,  как  будто  он  был плодом,  оторвавшимсЯ  от своего
металлического  черешка.  ‚идел, как  этот звук дрожит,  перелетаЯ  вместе с
птицей  через реку,  и как встречаетсЯ с австрийскими  армейскими  лошадьми,
которые прЯдают ушами на лугу  по ту сторону ‘авы. Ђ потом он мог проследить
за  тем, как звон, похожий на тень от облака, достиг на пути к ‡емуну группу
пастухов и  как они,  услышав его, повернули свои маленькие головы в сторону
Ѓелграда, который уже опЯть  погрузилсЯ в тишину  на своей  стороне  реки. Ђ
потом птица своим стремительным полетом пришивала к небу, как подкладку, тот
мир,  в  котором,  словно  пойманный  сетью,  лежал  ‹еандр. Џотому что было
достаточно  открыть лишь одни  городские ворота, и в  Ѓелград  ворвалась  бы
турецкаЯ  конница  и  вооруженные  саблЯми  охотники  за головами,  чтобы  в
мгновение ока превратить эту  сокровищницу, незыблемо вставшую на границе их
мира,  в развалины  и дым. ‹еандр не знал, даже не мог  предположить, что он
был  последним человеком,  рассматривавшим,  сидЯ  в  Ѓелградской  крепости,
город,  который спустЯ всего  несколько лет должен был исчезнуть бесследно и
навсегда.
     ‚ октЯбре того же года отец взЯл ‹еандра  с собой посмотреть на  приезд
русских. ‹еандр ожидал увидеть всадников с копьЯми,  всунутыми  в  сапог, но
вместо  армии  увидел сани,  запрЯженные  тройкой лошадей, из которых  вышел
один-единственный  человек  в  огромной  шубе.  ‚   ноздри  незнакомца  были
вставлены два  стеблЯ  базилика.  Ћн вылез из саней и  сразу прошел прЯмо  в
особнЯк  митрополита.  ‡а ним последовал  его  спутник  с сундуком и иконой.
Ѓольше никого не было.
     -- Ћн будет твоим учителем, -- сказал отец. -- Ћн тебЯ  научит  писать.
Ћн  потребовал, чтобы к нему прислали  всех,  кто  поет  в церкви псалмы. Ќе
беспокойсЯ, кроме тебЯ есть и другие безграмотные, которым война спутала всю
жизнь. € они не намного моложе учителЯ.
     Ќо  одно ты должен запомнить: грамотный смотрит в книгу, ученый смотрит
на  мудрого,  а мудрый  смотрит  или  в  небо,  или  под юбку,  что может  и
неграмотный...
     ’ак ‹еандр  начал изучать письмо,  счет  и основы латыни. ‡а  времЯ его
учебы  на глазах  своих  учеников  Њаксим ’ерентьевич  ‘уворов --  так звали
русского  учителЯ -- потерЯл все волосы. …го  лоб  от какого-то  внутреннего
неподвижного  напрЯжениЯ собралсЯ в  складки, как носок, а  кожа истончилась
настолько, что голубой цвет глаз просвечивал  через опущенные веки. ‚о времЯ
уроков за щеками виднелсЯ движущийсЯ красный Язык, а на переменах можно было
хорошо рассмотреть, как Язык дрожал где-то  под  ушами от украинских ветров,
бушевавших во рту русского.
     -- ‚се мы  здесь находимсЯ между молотом и наковальней  и  месим крутое
тесто, -- говорил он обычно своим ученикам на непонЯтном полусербском Языке,
который, как считалось, был Языком его царЯ.  ’олько  на уроках латыни  этот
иностранец на некоторое времЯ освобождалсЯ от  страха и  вдохновенно учил их
искусству  запоминаниЯ,   мнемотехнике,  разработанной   на  примерах  речей
„емосфена и –ицерона, длЯ чего  использовал большую тетрадь, на которой, как
подглЯдел  ‹еандр,  было  написано:  Ad Herennium.  —тобы  запомнить  текст,
следовало, как рекомендовал русский учитель, вспомнить,  как выглЯдел  фасад
одного из часто попадавшихсЯ на пути зданий, внешний  вид которого застревал
в памЯти.  ‡атем нужно было представить себе, что  по порЯдку открываешь все
окна и двери  этого зданиЯ и  в  каждый проем, включаЯ бойницы  или слуховые
окошки,  проговариваешь  одну  из  длинных  фраз  –ицерона.  ’аким  образом,
мысленно  обойдЯ  все здание  и произнесЯ перед каждым  окном или  дверью по
одной  фразе, можно было к концу воображаемой прогулки запомнить всю речь  и
даже  повторить  ее   без   особого  напрЯжениЯ.  ’ак  ученики   белградской
сербско-латинской школы выучили наизусть всю речь –ицерона "In Catilinam", а
потом русский учитель принес им латинский перевод одной прекрасной греческой
поэмы,  который  они  тоже должны были запомнить. ќти стихи сочинил какой-то
Њусей  ѓрамматик,  кажетсЯ христианин, живший чуть  ли  не  более тысЯчи лет
назад,  и  назывались  они  "‹юбовь и смерть ѓеро  и  ‹еандра".  Џоэма  была
написана автором  на греческом, а  латинский  перевод, как объЯснил русский,
опубликован  в ‚енеции в 1494 году. €менно благодарЯ этому  ‹еандру из поэмы
ЊусеЯ  потомок  известных  каменотесов,  уже  безухий  и  немолодой,  ђадача
—ихорич, получил свое новое, шестое по счету, имЯ. ‚от как это было.
     ђусский учитель  не  помнил  имен своих учеников.  ‘  особым трудом  он
выговаривал имЯ самого старшего из них -- ђадачи  —ихорича. Ћднажды на уроке
он  спросил,  какое препЯтствие  стоЯло  между  двумЯ  любовниками,  ѓеро  и
‹еандром (который  каждую  ночь, ориентируЯсь  по свету  зажженного  факела,
плыл, преодолеваЯ  морские волны,  к  ее башне). € самый старший ученик, имЯ
которого учитель  не умел произносить,  предложил неожиданный ответ.  „ело в
том,  что ђадача во времЯ поездок в  Љонстантинополь  бывал  на ѓеллеспонте,
проезжал  через ‘еет  и там вместе  с  землЯками-цимбалистами  выучилсЯ петь
греческую песню  о  ѓеро  и ‹еандре, а однажды там же  кто-то  вместо монеты
бросил ему в инструмент крохотную камею с профилем ѓеро. Ћн знал, что …вропу
от Ђзии  отделЯет не  только  вода, но  и ветер,  то  есть времЯ. Џоэтому он
ответил,  что  ѓеро и  ‹еандра,  возможно,  разделЯла  не  просто  вода:  им
приходилось преодолевать на пути друг к другу что-то иное. Џри этом он думал
о девушке, с  которой  не смог соединитьсЯ  на дне лодки посреди  Ћхридското
озера.
     -- Ђ что же это еще могло быть, как не вода, один из четырех элементов,
из которых устроен мир?  --  изумилсЯ русский учитель, на  что самый старший
ученик спокойно ответил:
     -- ‚озможно, то, что разделЯло ѓеро и ‹е-андра, было волнами времени, а
не воды. ‚озможно, ‹еандр, плаваЯ, преодолевал времЯ, а не воду.
     ’акой  ответ  вызвал  в  классе  взрыв смеха, и с  тех пор имЯ "‹еандр"
навсегда  прилипло к  ђадаче  —ихоричу.  ’ак называл его и русский  учитель.
“ченик на это не сердилсЯ,  он выучил наизусть стихотворную  поэму о ѓеро  и
‹еандре  и,  проходЯ  по  вечерам  мимо  окон  дворца   патриарха,  где  уже
расставлЯли  длЯ  учеников  парты  с небольшими отверстиЯми в  нижней доске,
декламировал   вместо  речей  –ицерона   свои   любимые  отрывки  из   этого
произведениЯ. € на греческом, и на латыни.
     „ело в том,  что ученики  в это  времЯ  начали  с большим удовольствием
посещать  и рассматривать  строившийсЯ  в  Ѓелграде  дворец  митрополита,  в
котором было более сорока комнат и залов.
     €менно  этим  зданием пользовались  ‹еандр и его  школьные товарищи длЯ
упражнений  по  системе  русского учителЯ, каждое утро по дороге в  школу  и
каждый вечер  перед тем,  как заснуть, они мысленно  произносили в  замочные
скважины,  кабинеты, рабочие  помещениЯ, трапезные  по  одной из фраз  своих
заданий. ЏроходЯ  мимо  библиотеки, котораЯ имела  два  отдельных замка  длЯ
того, чтобы ее можно было закрывать или  только снаружи, или только изнутри,
или  мимо  спальни митрополита, окнами  смотревшей  на  запад, и  спален его
помощников и гостей, обращенных на  восток длЯ того,  чтобы молодые вставали
раньше старших, ученики  декламировали: "ѓде мы в этом  мире? ‚ каком городе
живем? ‡десь они,  среди нас,  собравшиесЯ отцы, которые размышлЯют о гибели
всех, о конце этого города..." € так, постепенно и незаметно, речь врезалась
в памЯть. "...Quid enim mali aut sceleri fingi aut cogitari potest, quod non
ille conceperit?  -- Ќаследство свое промотали, имущество свое перезаложили,
деньги  у них  исчезли давно,  а скоро исчезнет  и  вера, но  при  всем этом
остаетсЯ у них та же страсть, какаЯ была в дни богатства..." ‡дание было еще
не  завершено   и   заселЯлось   постепенно,  крыло   за   крылом.   ‚ысокие
куполообразные  своды  соединенных  между собой  помещений, как на  дне чаши
весов,  держали  дорогие,  роскошные  предметы:  камины  и  печи,   покрытые
изразцами  с  изображением  цветов,  бархатные  и  парчовые   ткани,  посуду
карлсбадского, венского и английского  фарфора, серебрЯные  ножи  и вилки из
‹ейпцига,  наборы  бокалов  из  чешского  хрусталЯ и цветного  полированного
стекла,  лампы и зеркала из ‚енеции,  музыкальные часы и комоды, наполненные
шелковыми  мужскими носками.  "Џоэтому иди и  освободи менЯ от этого страха:
если он  истинный,  пусть  менЯ  не  мучит,  если ложный,  пусть  Я  наконец
перестану боЯтьсЯ", -- как  просьбы,  звучали  эти  латинские  фразы, учение
подходило к  концу, и казалось, русский  учитель скоро рассыплетсЯ на куски,
подобно монастырЯм  под  Ѓелградом, развалины которых уже поросли деревьЯми.
Љогда учение закончилось и  русский учитель вернулсЯ  обратно в ‘рем, ‹еандр
поступил учитьсЯ в австрийское военно-инженерное училище длЯ унтер-офицеров.
     Ђ когда подошла к  концу учеба и в этой школе, по городу поползли слухи
о  том, что у выходЯщих на ‘аву городских ворот собираютсЯ строить две новые
башни на  месте тех, что были разрушены в 1690 году. ‘троительство  одной из
них,   северной,   было   доверено  давно  испытанному   строителю   ‘андалю
Љрасимиричу,  и он  уже начал  закладывать фундамент.  —то  касаетсЯ второй,
южной, башни, с  ней дело  было непросто. ‚се товарищи ‘андалЯ, которые в то
времЯ строили в Ѓелграде, отказались от этой работы, потому что вторую башню
нужно было возводить на болотистой почве.
     -- Ќенадежное это дело,  -- говорили они. ’ак что здесь дело стоЯло  на
месте.  Љогда прошло  уже  довольно много времени с начала  работ над первой
башней,  однажды  утром  стала  известна   совершенно  неожиданнаЯ  новость,
изумившаЯ всех.
     ‚  тот  день на заре ‹еандра разбудил упоительный запах,  проникавший в
его  дом снаружи.  ќто  мочилсЯ  отец, и  его  моча,  как  всегда,  издавала
сильнейший запах мускуса,  заросшего лилиЯми сада или сандалового  дерева. €
эти восхитительные запахи будили не только домашних,  но и детей из соседних
домов.
     --   ЋпЯть  у  —ихорича   припадок  мудрости,  --  говорили  тогда.   €
действительно,  отец ‹еандра в последние годы своей жизни был мудрым, только
пока мочилсЯ.
     ‚  то  утро  отец  распространЯл  запах  сандалового  дерева  в  жидком
состоЯнии и поносил сына:
     --  Њолодой богатырь, а стал старым нищим! Ѓудто тебЯ третьей ночью  не
уберегли,  оборони  ѓосподь! ‘  кем свЯзалсЯ  и  чего  хочешь! Ћдно  бросил,
другого не подобрал...
     ’ак ‹еандр понЯл, что отец все знает. Ђ раз знает отец,  знает  и  весь
город. ‡нает, что именно ‹еандр  собралсЯ начать работу над южной башней.  €
это  означало,  что  он  стал  соперником  знаменитого ‘андалЯ  Љрасимирича,
который был таким могучим, что птицы  на ‘аве и „унае ловили  длЯ него рыбу,
загонЯЯ ее в сети, а кони могли проржать его имЯ на трех Языках.
     ‘андаль  Љрасимирич был значительно старше  ‹еандра, по возрасту он мог
быть ему отцом. Ђ  по положению ‹еандр мог быть его слугой. Љрасимирич вошел
в Ѓелград с австрийской армией в 1717 году, в кожаном  шлеме, завЯзанном под
подбородком так давно,  что ему пришлось остричь бороду, когда настало времЯ
расставатьсЯ с военными  доспехами.  Џосле того как он  сделал это и осталсЯ
наконец с непокрытой головой, оказалось, что он совершенно сед. …ще во времЯ
войны  он  был приписан к  инженерным отрЯдам  австрийской армии, наводившим
плавучие мосты, а придЯ в Ѓелград, присоединилсЯ к швейцарцу Ќиколе „оксату,
нанЯтому  австрийцами длЯ восстановительных  работ  на  городских  стенах  и
башнЯх. ‚ таких делах у ‘андалЯ Љрасимирича не было никакой иной подготовки,
кроме той,  что он получил в военных походах, однако ему  удалось  оправдать
доверие военачальников и в  условиЯх мира, после чего ему поручили выстроить
несколько небольших  пороховых  складов  и  легких  укреплений  в пригороде.
ЌесмотрЯ на то что той осенью дожди наполнЯли  бочки быстрее, чем рабочие их
вычерпывали, он довел  работу до конца. …го ремесло пользовалось все большим
спросом в растущем после войны городе, и он вместе со своими помощниками все
больше  и больше  удалЯлсЯ от  дома, подобно  тому как буква "р", начинаЯ  с
ЯнварЯ, в названиЯх месЯцев передвигаетсЯ от конца слова все ближе к началу.
     -- ‚ те  месЯцы,  у которых в имени  нет кости,  домой менЯ не  жди, --
говорил обычно Љрасимирич жене, и действительно, когда буква "р" исчезала из
названиЯ месЯца, ни ‘андалЯ, ни его помощников нельзЯ было  увидеть дома,  и
так продолжалось до первых больших дождей, когда волшебнаЯ буква, означавшаЯ
длЯ них отдых, вместе с сентЯбрем пристраивалась в хвост года.
     ‘вою башню ‘андаль Љрасимирич начал строить так, как научилсЯ, и с теми
людьми,  которые к  нему  уже привыкли.  Ћн  засунул в кусок  хлеба  золотую
монету,  пустил  его  вниз  по   „унаю   и  взЯлсЯ  за  дело.  ‘редства  длЯ
строительства были обеспечены, потому что он был хорошо известен и денег длЯ
него не жалели,  давали  щедро.  Ђ  ‹еандру пришлось сначала засыпать болото
камнЯми  и  песком.  Ћн строил "на  живой  земле",  но этого никто  не хотел
принимать в расчет. ‹юди, отвечавшие за казну и знавшие ‘андалЯ Љрасимирича,
с сомнением смотрели на молодого человека, который, не имеЯ собственных дел,
начал вмешиватьсЯ  в чужие, который  на войне не проливал  кровь и  которому
землЯ  кровь не возвращала и который взЯлсЯ теперь за такое, что сам ‘андаль
Љрасимирич считал невозможным.  Џоэтому уже с  самого  начала  ‹еандр строил
полностью на свой страх и риск.
     Љогда  выросли  первые  этажи  башен,  бросилось  в  глаза,  что  народ
собираетсЯ глазеть  на  ту,  что строил  ‘андаль.  ЏодивитьсЯ поднимающемусЯ
среди лесов зданию приходили с жирными после обеда бородами, выпив, чтобы не
заснуть, крепкого кофе, и сербские мастера, и австрийские архитекторы.
     -- ‚сЯкую  красоту мы видали,  но ничего подобного не встречали, только
посмотрите,  что  ‘андаль делает!  —удо! ЌастоЯщее  чудо! --  говорили  они,
трогали камни, румЯные, как корка хлеба; схватив себЯ за шапки на затылках и
задираЯ головы,  прикидывали высоту,  до которой вознесетсЯ будущаЯ башнЯ, и
нахваливали автора.
     Љ  этому  времени ‹еандр притащил в свое болото лодку  и  в этой лодке,
котораЯ была по крайней мере сухой, ел, спал, а больше всего бодрствовал над
чертежами, цифрами и  линейками, таскаЯ их с собой повсюду, и  даже на леса,
которые  были поставлены с внутренней стороны  постройки, так чтобы  снаружи
нельзЯ было наблюдать за тем, как он работает. Џо  ночам он зажигал на мачте
огонь и при этом  свете строил башню изнутри, как будто плывЯ куда-то сквозь
мрак, но не  по рекам, чей шум был слышен  ему в башне, а вверх, к невидимым
облакам, которые  точно  так же  шумели, разрываЯсь в клочьЯ на ветру или на
рогах молодого  месЯца. Ћн чувствовал  себЯ так,  будто  находилсЯ в  утробе
кораблЯ, стоЯвшего всю жизнь на Якоре в гавани, которой он никогда не видал,
а  выйти из  него было  можно только  через  один-единственный  иллюминатор,
ведущий прЯмо в смерть. €  сейчас вдруг этот корабль двинулсЯ, направлЯЯсь в
столь же неизвестное, но бурное открытое море.
     ‘ледовало  безошибочно  держать  курс  в  ночи,  внимательно  следЯ  за
снившимисЯ  ему чужими снами. €менно с  таким  чувством,  делаЯ  расчеты при
свете свечи, ‹еандр отвоевывал свою башню у  тьмы.  ‚ ходе  этих расчетов он
пришел к выводу, что геометрические тела  имеют одни и те же  значениЯ и  на
небе и на земле,  как бы они ни были обозначены. –ифры  вели себЯ  иначе. €х
значениЯ  могли  изменЯтьсЯ,  и ‹еандр понимал,  что при  строительстве  ему
придетсЯ принимать к сведению и происхождение чисел, а не только их значение
в  данный момент. „ело  в том, что числа,  так же  как и  деньги,  в  разных
условиЯх  котируютсЯ  по-разному  -- догадалсЯ он, --  поэтому  их  значениЯ
непостоЯнны.  Ћднажды  он  все же заколебалсЯ и  едва  не отказалсЯ  от того
математического искусства,  которому обучил его русский с  голубыми глазами,
цвет которых менЯлсЯ  во сне. …му вдруг показалось, что  ‘андаль Љра-симирич
пользовалсЯ числами  гораздо  целесообразнее,  чем он  сам, и что  та школа,
котораЯ  воспитала  его  соперника,  то  есть  швейцарскаЯ  школа,  обладала
преимуществом перед его византийской. ќто случилось после  того, как однажды
утром с  берега ‘авы прибежали рабочие и сообщили  ‘андалю Љрасимиричу,  что
его башнЯ уже обогнала по высоте  крепостные стены и  ее отражение поЯвилось
на воде! ќто известие облетело город в одно мгновение. Ѓыл устроен настоЯщий
праздник, и ‹еандр, почувствовав,  что он отстает, приказал одному погонщику
ослов тайком  сходить  посмотреть, не  отражаетсЯ ли  в ‘аве и южнаЯ  башнЯ,
которую строит  он,  ‹еандр. Џогонщик равнодушно отвечал, что южнаЯ башнЯ  в
воде  отражаетсЯ уже давно, так что нет никакой необходимости  спускатьсЯ  к
реке. ќто было тогда, когда ‹еандр заметил, что его  потребность в рабочих и
мастерах растет, а  его сверстники и товарищи по школьной скамье, которых он
в свое времЯ нанЯл на работу, один за другим куда-то исчезают со стройки.
     ‘реди товарищей ‘андалЯ, которые пришли в Ѓелград в то же времЯ и таким
же  образом, как и  он, был один по имени ишман ѓак. Ћн хорошо разбиралсЯ в
строительном деле и в звездах, но строить бросил.  ѓак считал,  что действие
должно  соответствовать  силе  того,  кто его предпринимает,  и, если такого
соотношениЯ нет, не стоит даже затевать работу. ’ак, набрав полный рот ночи,
он  поселилсЯ  в  большом  доме,  одной  стеной  примыкавшем  в австрийскому
пороховому складу, хотЯ и заброшенному,  но представлЯвшему  опасность ввиду
того, что в случае пожара огонь не мог перекинутьсЯ на склад, а вот обратное
было  неизбежно.  Ќимало  не  беспокоЯсь об  этом.  ѓак завалил  свое жилище
книгами, приборами,  подзорными трубами, кожаными глобусами и  (как считали)
проводил времЯ в безделье, то есть в поисках золотого дождЯ и женских звезд.
     --  Љонь  о  четырех  ногах  и  тот  спотыкаетсЯ,  как  же человеку  не
споткнутьсЯ, -- говорили о нем. Ђ злые Языки добавлЯли, что на самом-то деле
он  просто  был  не в  состоЯнии переносить свои  огромные знаниЯ с места на
место. Џри перемещениЯх в пространстве они таЯли  как лед,  и везде, где бы,
кроме своего порохового склада. ѓак ни оказалсЯ, он становилсЯ беспомощным и
пустым, а его  знаниЯ и  умениЯ  хрупкими и  ненадежными;  памЯть на имена и
цифры  изменЯла,  и  на  него  нельзЯ  было  рассчитывать:  ведь стоило  ему
сдвинутьсЯ с места, как он становилсЯ похож на пересаженное растение. Љак-то
раз, уже  почти вечером, когда  на стройке никого не осталось, этот человек,
чей  взглЯд  при  разговоре старел на глазах  собеседника  и в  чьих волосах
всегда было полно мух, неожиданно поЯвилсЯ  возле  башни ‹еанд-ра и принЯлсЯ
ее   рассматривать  и   изучать.  Ћн  лизнул   камень,  попробовал  пальцами
штукатурку,  бросил в известку немного травы,  понюхал, положил три пальца в
один угол и что-то измерил в воздухе. Џосле всего этого  наконец обратилсЯ к
‹еандру.
     -- ‘пишь  на земле, но дело понимаешь, -- сказал он,  -- не знаю, где и
когда ты всему этому  научилсЯ,  только берегись! Ќикто не  знает,  как утро
закончитсЯ -- за забором или на чердаке. Џравильно сделал,  что  леса внутри
поставил. Њало таких,  кому бы понравилось, что ты строишь  быстрее и лучше,
чем ‘андаль. ќто надо скрывать, пока возможно...
     ’ак говорил ѓак, про которого  было  известно, что свои дни он посеЯл в
ночь. “ходЯ, он оглЯнулсЯ еще раз и сказал:
     -- „ать тебе  один совет? Џо-дружески?  ‘лушай: закончишь башню и брось
это дело. Ќикогда  больше  не  строй.  ’ебе  же будет лучше.  ‚едь ты  и так
показал все, на что способен. Ѓольше не строй!
     ‘ этими словами  он ушел, а ‹еандр продолжил работу. ‚се больше страдаЯ
от  одиночества,  он иногда  хотел бы  найти  компанию,  и  это было  совсем
нетрудно сделать по ту  сторону городских ворот, выходЯщих на ‘аву. Љогда он
поЯвилсЯ  там в первый раз -- а это было тогда, когда праздновали, что башнЯ
‘андалЯ выросла выше стен, -- принЯли его очень хорошо. Џо обычаю, он  вымыл
руки за спиной и смешалсЯ с толпой. Љое-кто из сверстников ‹еандра, тех, что
раньше работали с ним, а теперь  нанЯлись к  ‘андалю Љрасимиричу, повели его
осматривать башню; они воодушевленно показывали, какие  строительные  приемы
применЯлись в ее верхней части, где как  раз сейчас пора уже было переходить
от  четырехугольника  в   сечении   к  кругу.  ‘реди  тех,  кто  подчеркивал
достоинства башни ‘андалЯ, был и ѓак, но  сейчас он, как и все остальные, не
упоминал  о башне ‹еандра, которого  ни разу никто не назвал по имени, будто
начисто его забыли.
     ‹юди  здесь были странные, такие, что, удивлЯЯсь, смеютсЯ,  держат свои
слезы в носу, а когда им трудно, только отхаркиваютсЯ. Ѓыли здесь и женщины,
которых  ‹еандр  узнал (а они  его  нет),  потому  что  иногда спал  с  ними
по-быстрому, обычно  на  возвращавшейсЯ  в сумерки с полЯ повозке  с  сеном,
хозЯину  которой он платил,  чтобы тот сошел и доверил ему груз на  полчаса,
пока  волы добредут до городских ворот. ќти женщины  быстро забывали его,  с
первого взглЯда понимаЯ, что он из  тех  неприЯтных мужчин,  которые сами не
умеют доставить удовольствие, но при этом про себЯ всегда думают: счастье --
иметь любимую работу и любЯщую жену. ’аких женщины не любЯт. Џоэтому они шли
к ‘андалю Љрасимиричу и его помощникам и там находили все, что им нужно. Ђ о
‹еандре, который спускал свое семЯ не в них, а в сено, они говорили:
     -- …го отец как поймает большую стерлЯдь, всю ночь пользуетсЯ ею вместо
бабы и только наутро жарит и ест. Ђ этот и того не может.
     ‚  толпе   любопытных,  множивших  число  тех,  кто   дивилсЯ  быстрому
продвижению  работ  на  башне ‘андалЯ, ‹еандр в тот вечер заметил  по другую
сторону  костра  человека,  через  плечо  которого  была  перекинута сеть  с
красными узелками. ‚ высоких рыбачьих сапогах,  он некоторое времЯ мелькал в
толпе, а потом, прЯчась от ‹еандра, исчез в темноте.
     -- Џошел хоронить своих мертвецов в лодках, -- заметил кто-то громко, и
так  наконец  узнал  ‹еандр  спустЯ много  десЯтилетий,  чем  на  самом деле
занималсЯ его  отец и на каком  хлебе  он сам вырос. Ќа мертвом.  Ќе подаваЯ
виду, что услышал эти слова, ‹еандр спросил:
     --  Ђ  как вы  будете  делать  переход  к  барабану  башни? €спользуете
консольные опоры или паруса свода?
     -- Љонсольные опоры, -- отвечали одни, а другие подумали: паруса свода.
‚се  повернулись  к  ‘андалю, но  он был занЯт  другим разговором  и  только
иронически усмехнулсЯ, как будто счел этот вопрос совершенно неуместным.
     ‚ечером,  вернувшись в свою башню, ‹еандр  воткнул  свечу  в  пшеничную
лепешку, лег  в лодку,  смотал  в  клубок и сунул  под голову  длинный хвост
волос,  росший  из  макушки, и  уставилсЯ  в огромный  четырехугольный кусок
мрака,  который стоЯл возле окна внутри помещениЯ. Ћн  лежал так и ждал, что
что-то произойдет.  —то-то  должно  было  произойти  и  что-то  должно  было
изменитьсЯ -- он чувствовал это и надеЯлсЯ. Ќочь была повсюду,  даже глубоко
в ушах;  от мрака ничего  не было слышно, а мрак был глухим, и от него пахло
землей и винным перегаром. Џод одежду  ему  залетел жук,  он жужжал, пыталсЯ
выбратьсЯ, и это у него никак не получалось.
     "’акими ночами, -- думал ‹еандр, -- и собаки не кусаютсЯ, только блохи,
как  будто рубаха полна звезд, которые мерцают и щекочут.  Ђ все, что ты  не
видел, улетело..."
     Џотом он встал,  загасил свечу и в темноте ощупал стены башни. Ћна была
здесь, на месте, холоднаЯ, реальнаЯ, она существовала в той же мере, в какой
существовал  он  сам.  Ђ   утром  действительно  произошло  нечто  столь  же
редкостное, как гудение в непогоду закопанного в землю колокола.
     ѓость старалсЯ ни за что  не зацепитьсЯ, нигде не застрЯть, побыстрее и
поудобнее  усестьсЯ, чтобы выглЯдеть как можно  естественнее и  обычнее, как
будто  он  здесь  бывал  уже  много  раз  и как  будто не происходит  ничего
исключительного и  даже невероЯтного.  ‘андаль  Љрасимирич,  как  говоритсЯ,
наступил самому себе на горло и лично ЯвилсЯ увидетьсЯ с ‹еандром, правда не
на стройку, а в  стоЯвший на  берегу маленький  рыбацкий домик его отца. Ћни
сидели  на  бочках  охватив колени руками, и разговор сначала шел ни  о чем.
Џосреди фразы ‘андаль вытащил  из-за обшлага сложенную бумагу и проект, стер
с них рукавом пыль и протЯнул ‹еандру со словами:
     -- ‡десь мои расчеты и планы. Ќаверное, в них не все так, как  надо, не
все,  как  говоритсЯ, без  сучка  и  задоринки, но  тебе ведь  это  нетрудно
проверить. Ћкажи мне эту услугу. Ќеловко будет перед людьми, если твоЯ башнЯ
будет закончена раньше моей...
     ‘казав это,  посетитель направилсЯ к  двери  и,  обернувшись,  небрежно
добавил:
     --  ‘делай мне  заодно  и расчет  консольных  опор,  на  которых должен
держатьсЯ барабан купола. “ менЯ столько дел, что просто не успеваю.
     ’ак  ‹еандр  обнаружил,  что  ‘андалю  не  удалось  сделать  переход от
четырехугольного сечениЯ к купольному своду.
     "‚от те  на",  --  подумал  он и  сделал  необходимые  расчеты,  однако
оказалось,  что  вносить  исправлениЯ  уже  поздно, потому  что  ошибки были
заложены еще в фундаменте, сооруженном так, что он не  мог выдержать башню в
том виде, как  она задумана. ‘ледующим утром  ‹еандр  пошел к ‘андалю, отнес
ему бумаги и все исправлениЯ, а из головы его при этом не шли рассказы людей
про то, что собаки никогда не забегают на двор к ‘андалю Љрасимиричу, потому
что чувствуют, как люто он может ненавидеть. ‹еандр открыто сказал  ему, что
башню  следует  закончить тут же, потому что большей высоты она не выдержит.
‘андаль  выслушал  его  с  необыкновенным  спокойствием, собрал все  бумаги,
поблагодарил и извинилсЯ -- он должен был срочно идти, потому  что его ждали
ученики.  „ействительно, ‹еандр увидел, что  в одном из сараев поблизости от
стройки  по  распорЯжению  митрополита открыта временнаЯ школа строительного
дела. и среди  учеников ‘андалЯ он  узнал кое-кого из тех, кто вместе с  ним
учил и выучил, как четырехугольнаЯ часть башни переходит в консольные опоры,
а с них на барабан.
     ’аким образом, как и  предположил  ‹еандр,  ‘андалю  пришлось закончить
строительство   еще   до   того,   как  его   сооружение   достигло  высоты,
предусмотренной  длЯ сторожевых башен,  однако  все -- и товарищи ‘андалЯ, и
городские свЯщенники, и офицеры при дворе принца, да и вообще все, кто, сидЯ
по корчмам, застилал табачным дымом стаканы с вином, -- говорили про то, что
архитектор  закончил  строительство гораздо раньше срока.  Ћбщее мнение было
таково,  что  ‘андаль  перегнал  этого  "хрипуна" с другой  стороны  ‘авских
городских ворот и что ‹еандр не уложилсЯ в срок.
     €так,  северную башню ‘андалЯ  торжественно  покрыли свинцовым  листом,
рЯдом с ней поставили стрелка, который должен был  следить, чтобы над башней
не пролетела ворона, пока она еще не освЯщена, зажарили целого вола, в стену
замуровали  пугало и на верхушке  башни  водрузили флюгер в виде  петуха.  Ђ
наутро оказалось, что башнЯ ‘андалЯ вдруг отбросила тень на южную башню, и с
тех  пор  ‹еандру  приходилось  работать  в  холодке, под  звуки  праздника,
долетавшие и до того берега „унаЯ и ‘авы. Ќовое сооружение было торжественно
открыто, а ‹еандр по-прежнему продолжал ночевать в лодке на дне южной башни,
котораЯ все  еще не достигла даже той высоты, на которой нужно переходить от
четырехгранника к  барабану.  ’еперь, ближе к  окончанию  работ,  он осталсЯ
совершенно один, без  единого помощника, без денег,  без всЯкой поддержки, и
солдаты  каждое  утро  предупреждали  его,  чтобы   не   разводил  грЯзь  на
строительной площадке,  и грозили  штрафом. …го товарищи боЯлись сквознЯков,
гулЯвших по  башне, и  он работал вместе с несколькими строителЯми,  которые
тайком пробирались с  турецкой территории, чтобы не  умереть с голода и хоть
что-то заработать, а  в  конце недели  уплывали обратно в лодках  с веслами,
замотанными трЯпьем, скупые на слова, но не дорожащие жизнью.
     Ќачавший заикатьсЯ от одиночества и большой высоты, на  которой  теперь
приходилось работать, ‹еандр жевал собственный Язык, как  недозрелое Яблоко,
и разговаривал с помощью рук и камней. …му иногда  казалось, что  под каждым
словом должно стоЯть что-то твердое и тЯжелое и каждое слово должно говорить
о  том,  что  может поднЯть  его  ввысь  или перенести с места на место, как
лебедка поднимает  строительные  мостки, иначе оно будет похоже на птицу без
ног, котораЯ не может  спуститьсЯ  на землю  и  вынуждена  строить  гнездо и
выводить птенцов на воде.
     Ћднажды  ночью  ‹еандр лег  в лодку  и почувствовал, что  дрожь  начала
колотить  его о борта, что у него болЯт волосы, жар пачкает верхушки ушей, а
кости изнутри наполнены  такой стужей, как будто  он всю жизнь носил в  себе
страшную  зиму,  как  повсюду  зеркала  носЯт  с  собой  свою  тишину.  Ќочи
проносились где-то там, по другую сторону башни, снег становилсЯ все глубже,
и тут пришел отец и принес новости. Ћн сидел и варил больному травы и чай из
кукурузы,  разговариваЯ где-то  в  углу  башни, невидимый сыну,  с  таким же
невидимым и незнакомым больному собеседником.
     -- Џервый  кусок  и первый глоток надо  бросить дьЯволу,  --  жаловалсЯ
отец,  сидевший  по другую  сторону очага, -- только как же бросит  тот, кто
ходит в краденой шапке  и протЯгивает руку  за куском хлеба. Џомню, Я  еще и
зубы-то  до конца не поменЯл, а  уже давай берись за суму,  проси милостыню,
подбирай объедки.  •оди за тридевЯть земель  и к черту на рога. Ѓывало, Я по
сто  кусков хлеба  приносил и  вываливал  на  стол. ѓорбушки, корки,  куски,
объедки, краюшки, вчерашний шиенично-ржаной, перезревший плов, позавчерашние
плюшки,  куски холодной  пшенной  каши,  гречишники, гороховые блины;  куски
слоеного   пирога   и   кислые   калачи,   овсЯные   хлебцы   и   солдатские
караваи-зуболомы,  еврейскаЯ  маца  и  монашьи  одномесЯчники,  замешенные с
травой,  чтобы  не черствели, булки из рыбьей  муки и запеканка из гречневой
каши,  кукурузные  лепешки  без  сыра  и  кукурузные  лепешки  без  шкварок;
недопеченные  ватрушки   и  перепеченные  коврижки,  заплесневелые  пирожки,
овсЯные  лепешки, которые  скотине  на  рога  в  день поминовениЯ  надевают,
отцовские  коржики,  залежавшиесЯ со времен войны, и торты, оставшиесЯ после
праздника,  горелые  рулеты,  хлебцы-"утопленники", которые и вспоминать  не
стоит, или же те, про которые говорЯт: "Љупил мне папаша бублик, а Я, дурак,
съел его без хлеба"; сухари и баранки, пончики и пирожные, которые в ‘тамбул
посылают, когда головы покупают, пресные оладьи и  просфоры, прЯники, пышки,
пампушки, овсЯное печенье,  ржаные лепешки, пшенники, Ячменные блинчики, все
непропеченное, безвкусное,  мЯкиш  без корок и пироги без начинки, прокисший
кукурузный  хлеб, все недоеденное и  вонючее,  от  всего кишки  рвутсЯ да  в
заднице  свербит, -- одним словом, все, про  что за  столом хоть раз да было
сказано:
     "“берите подальше",  все это со всего  света собираетсЯ на твоем столе,
чтобы сказать  тебе, что этот свет еще вчера был тем, чем ты станешь завтра.
Љаждый кусок  надо по-своему  обрезать, а когда сварганишь из всего этого на
печи себе хлебище и положишь  его вечером под голову -- три  днЯ богач!  Џод
головой похрустывает, уши греет, кусок отломишь  -- зевает, а ты, нажравшись
от  пуза,  дрыхнешь на нем, во  сне  икаешь, и снитсЯ тебе вино. ‚едра вина,
бочки вина,  целые караваны,  груженные вином. Ђ вина -- ни капли! Ќигде  ни
капли!..
     ‚от такие наши дела. Ќо это все не беда, бывает, и те,  кто повыше нас,
спотыкаютсЯ и  падают. Ќедавно вот журавли отравили тенЯми городские колодцы
и  много  народу пострадало.  „ва  всадника привезли  на  попоне  во  дворец
митрополита  к  его травнику Љрасимирича. ‡анемог: говорЯт, долгаЯ работа на
башне  совсем его  доконала.  ‘тройка  выжала из него  весь  пот,  а  это не
годитсЯ: человек без пота все  равно что без тени. ’акой на  свете не жилец.
Џо такому уже коса плачет. Ђ  как красиво он  умел  нести свою старость, все
равно как  беременнаЯ женщина, с гордостью  несущаЯ свой плод. †алко, жалко,
он мог бы еще пожить на пользу народу и городу, да никто не заботитсЯ о том,
о  чем бы  следовало. •отЯ,  может,  Ѓог  даст, и  выздоровеет. ‚ыздоровеет,
надеюсь, и мой, что неотдохнувшей воды напилсЯ и слег...
     Ђ когда  этот поток слов без соли вдруг иссЯкал, старый  —ихорич,  отец
‹еандра,   выходил  из  башни  и  ночнаЯ   темнота  начинала  распространЯть
прекраснейший запах сандалового дерева, были слышны другие слова:
     -- —еловек думает, что умереть легко. ‹ег и умер. Ќо это не так просто.
‚се, что за нами и перед нами, длитсЯ гораздо дольше,  чем  мы предполагаем.
‚от, например, знаешь ли  ты, какаЯ разница между сердцем и  душой? Љогда мы
обратим наш внутренний взглЯд на свое сердце, мы увидим его таким, какое оно
в данный момент. Љогда же посмотрим в  нашу  душу, она окажетсЯ такой, какой
была много тысЯч лет назад, а не такой, какаЯ она сейчас, потому что  именно
столько нужно нашему взглЯду, чтобы добратьсЯ  до души и  рассмотреть ее, --
другими словами, столько времени требуетсЯ  длЯ того, чтобы свет души достиг
нашего внутреннего взора и осветил его. €ногда таким образом  мы видим душу,
которой давно нет.  ђаз  такое дело с  душой,  то что  же говорить о смерти.
‘мерть человека длитсЯ столько же лет, сколько  и его жизнь, а может быть, и
гораздо дольше, потому что смерть -- это сложное хозЯйство, работа и усилие,
более трудное и длительное, чем человеческаЯ жизнь... ’воЯ смерть может жить
вдвое дольше, чем ты...
     Ќо тут, в решающем месте, поток  мыслей  старика  резко  оборвалсЯ, как
только  иссЯк другой  поток, и из него по-прежнему продолжали  вытекать одни
только бессмыслицы.
     Ђ ‹еандр действительно выздоровел.  ‚друг  среди  ночи у него  открылсЯ
нос, и после долгих недель он опЯть ощутил удивившие его запахи собственного
тела,  чужие  и  резкие,  которые  как  будто  ударЯли  его  по  голове.  Ћн
почувствовал, что за все это времЯ через него прошло множество снов, которые
он не запомнил, но обнаружил это так же, как по виду берегов ‘авы можно было
догадатьсЯ, что ночью здесь  прошумела  большаЯ вода, хотЯ  во тьме никто не
видел и  не считал  волн. ‚месте с  первыми бабочками ‹еандр вышел  на  луг,
который  был каким-то  накренившимсЯ, и  ему  показалось,  что  вода в  реке
поднЯлась так высоко, что  стала гораздо выше берегов,  и что он  сам просто
каким-то  чудом  удержалсЯ  на  своем холме.  ‚от так,  с пьЯными ушами,  но
трезвым взглЯдом, продолжил он работу на башне.
     ‘ловно  во  сне  заканчивал он  здание, выкладывал  окна  в верхней его
части, вставлЯл рамы и двери в нижние проемы и вдруг заметил,  что  в каждый
из  них  бессознательно произносит,  как делал  это  в годы  учебы, по одной
строке из поэмы о ѓеро и ‹еандре:
     -- „о тех пор ‹еандр взглЯдом, безумным от любви,
     Ќе отводЯ его, глЯдел на нежную шею девушки...
     Ћднако  на  сей раз  ‹еандр  делал  это  не  длЯ того,  чтобы запомнить
греческий текст. …го он давно  знал наизусть.  Ћн произносил вслух строчки о
ѓеро и ‹еандре в последний раз и, произнесЯ, забывал навсегда, оставлЯЯ их в
окне или двери зданиЯ, которое он строил, будто зарывал в тайник в земле.
     "ќтот мир принадлежит не нам, -- думал строитель, -- а нашим отцам и их
сверстникам,  и  они  чувствуют  это  и  ведут  себЯ  как  единственные  его
собственники.  Ђ  Я  и  мое  поколение   и  были,   и  остались  несчастными
прислужниками тех,  кто, помогаЯ  себе саблей,  обрушилсЯ на этот город  или
приплыл  с иностранной  армией.  Ћт поколениЯ наших  отцов нам досталось  не
только  положение прислуги, но  и  сожженный, наполовину  уничтоженный  мир,
голодное детство; и те, кто нам его дал,  сделали из него идола, которому мы
все  еще   поклонЯемсЯ.   Њы  же  сами  здесь  длЯ  того,  чтобы  выкрикнуть
какое-нибудь слово в окно или дверь, мимо которой нам придетсЯ пройти..."
     Љогда башнЯ была закончена, а на  ее  верхушке поставлен  флюгер-петух,
‹еандр  поднЯлсЯ  туда  со  стаканом  вина,  чтобы   освЯтить  сооружение  и
посмотреть с высоты на город. Ќо в бездне  под ним не  было никакого города.
ћжнаЯ  башнЯ оказалась  такой  высокой, что  пробила облака и  с нее  вообще
ничего  нельзЯ  было  увидеть.  ‡десь  царила  тишина  высоты,  похожаЯ   на
разлившуюсЯ стоЯчую воду, спокойствие которой лишь  изредка  нарушал далекий
лай собаки или стук топора...
     ‘ земли  же нельзЯ было разглЯдеть верх  башни и петуха, который должен
был показывать  гражданам времЯ  и направление ветра. ‹ендр спустилсЯ  вниз,
смущенный и перепуганный, а  толпа, собравшаЯсЯ  у подножиЯ, некоторое времЯ
пЯлилась  в недоступную  высоту, скрывавшую верх башни, а  потом разбрелась,
поговариваЯ,  что еще неизвестно,  как это все выглЯдит там, в облаках. Ћдин
лишь  ишман ѓак подошел к ‹еандру, похлопал его по плечу  и процедил сквозь
зубы:
     -- Џрекрасно, неповторимо, ничего лучшего тебе уже не построить. Ћставь
это другим...
     Ћднако  мучениЯ  ‹еандра на  этом не  кончились. Љогда наступили  Ясные
весенние  дни и глаза стали видеть  дальше, обе башни одновременно предстали
перед жителЯми  города, сверкающие на  солнце  с  одной  стороны  и какие-то
темные  и как бы падающие  с другой. € выЯснилось, что  петухи на них  ведут
себЯ по-разному. Ќа  меньшей башне, которую строил ‘андаль, петух  постоЯнно
вертелсЯ и ежеминутно  подпрыгивал,  показываЯ  новый  ветер и  реагируЯ  на
любое,  даже самое слабое, дуновение или  изменение.  Џетух на высокой башне
‹еандра   показывал   какую-то   другую,   свою    погоду,   какие-то   свои
обстоЯтельства, свЯзанные, видимо, с широкими возможностЯми его горизонтов и
с  теми ветрами-насильниками,  которые  внизу, над самой землей, никогда  не
дуют.
     -- ‘ такой высоты ничего толком не увидишь, -- говорили одни.
     -- Љ  чему так обременЯть зрение, зачем нам два  петуха? --  спрашивали
времЯ от  времени  другие и  предлагали  южную  башню ‹еандра  подкоротить и
сравнЯть с северной башней ‘андалЯ Љрасимирича, чтобы и  она  смогла служить
удовлетворению повседневных потребностей города. Ђ когда  контуры башен были
вырезаны на медной  пластине, с  которой можно  было делать  оттиски с видом
Ѓелграда,  гравер, один  из учеников того самого русского,  изобразил  башню
‹еандра ниже,  а  башню ‘андалЯ (он-то и сделал  заказ на эту гравировальную
доску) выше, чем они были на самом деле, и в таком виде  обе башни оказались
на  одном медном  листе.  €менно этот медный лист заставил ‹еандра  еще  раз
встретитьсЯ с человеком с саблей. ‘ самым страшным из всех.



3

     ‹еандр  освЯтил  башню  в  день  свЯтого  €оанна  Џредтечи,  крестителЯ
•ристова, и  икону, на которой была изображена отрубленнаЯ голова  на блюде,
обнесли вокруг башни.  „ве  недели спустЯ ‹еандр отправилсЯ в свое последнее
путешествие, но мысли его  постоЯнно возвращались к этой иконе.  ‘казав, что
снова решил  занЯтьсЯ торговлей, ‹еандр направилсЯ  в „убровник -- послушать
пророчество  своего  второго  предсказателЯ.  Ќужно  было   взглЯнуть  и  на
внутреннюю  сторону  ветра,  ту, котораЯ  остаетсЯ  сухой, когда ветер  дует
сквозь  дождь. ‘удЯ по одному письму, которое ‹еандр послал неизвестному нам
лицу, с ним,  как  и во всех  предыдущих  поездках,  был „иомидий ‘уббота. ‚
письме ‹еандра говорилось:
     "Љак-то утром после полуднЯ в прошлом году, как раз в то времЯ, когда в
ульи кладут сыр, мы с „иомидием ‘убботой направились к тому самому ЃеньЯмину
Љоэну, который умеет просвистеть сон.  Џро него рассказывают,  что  летом на
лугу он доит коров в колокольчик, а зимой может по секрету показать какую-то
картину, от  которой людЯм  становитсЯ  плохо. ‡астав Љоэна сидЯщим у окна и
глЯдЯщим сквозь  смех,  как  сквозь бойницу, мы попросили  его  показать нам
картину, и он согласилсЯ, но с тем, что мы дадим ему по  дукату. € не  хотел
нас  впускать  вдвоем,  объЯснЯЯ это тем,  что  у  него тесно. Џервым  пошел
„иомидий, и в  дверЯх  Љоэн ущипнул его, как  делал это,  когда в молодости,
нашей  и своей, играл в  комедии масок на повозке, разъезжавшей по  рыночной
площади. ЋставалсЯ  там  „иомидий  недолго, как раз столько времени, сколько
проходит между  двумЯ криками  петуха, и  с  позеленевшим  лицом вылетел  на
улицу, где его вырвало рыбой  и маслинами в красном вине с  острова Љолочеп.
Ќо  Я  не  поддалсЯ страху и вошел.  ‚нутри все выглЯдело как на корабле,  и
светильник под потолком раскачивалсЯ так, будто дом плыл по волнам. Ќа столе
Я увидел часы, которые заводЯт  с помощью ствола  револьвера, чернильницу  и
исписанный Љоэном  лист бумаги.  Њне удалось запомнить кое-что из увиденного
мною, возможно, вам это пригодитсЯ, когда будете читать мое письмо.
     "‚ самом важном, -- писал Љоэн, -- больше верЯт памЯти борзой собаки, а
не человека, потому  что  она  помнит глубже, дольше  и точнее.  Џри этом ее
памЯть не  имеет потребности истолковывать то,  что хранит, как  это  делает
человек, это просто своего рода кладовка".
     -- Џочему ты так дорого берешь? -- спросил Я его.
     -- Џотому  что в круг моего зрениЯ включены  быстрые тайны, те, которые
вскоре становЯтсЯ Явью, -- отвечал он мне со смехом.
     -- Љакова же моЯ быстраЯ тайна?
     --  €звестно,  что каждый человек -- это чей-то ребенок, -- начал Љоэн,
-- но он же неизбежно и  чьЯ-то смерть. ’ак же как в тебе воплощаетсЯ чьЯ-то
жизнь,  в тебе же реинкарнирует и  воплощаетсЯ чьЯ-то  смерть. ќто означает,
что унаследованные чужие жизнь и смерть обвенчаютсЯ в тебе как вторые отец и
мать... Љороче говорЯ, в час смерти  никто не может быть уверен,  умирает он
своей собственной или  же чужой  смертью. Њожет быть,  даже смертью какой-то
женщины. ‚прочем, лучше посмотри сам.
     ’ут  Љоэн  расстелил  на  полу и  показал  мне  огромный  лист  бумаги,
величиной  с  небольшой  парус, покрытый  рисунками и заполненный множеством
крошечных  человеческих  фигурок,  которые,  собранные  в  стайки  и группы,
занимались  каждый  своим  делом.  Ќа полЯх  карты  было  написано  красными
чернилами  что-то  вроде  инструкции  о  том,  как  улыбатьсЯ. ЏерваЯ  фраза
гласила:
     "‡а сорок дней до  своего поЯвлениЯ  на свет человек улыбаетсЯ в первый
раз, через сорок дней после смерти -- в последний..."
     Ћстальное   было   неразборчиво.   Љогда   Я   приблизилсЯ  и  принЯлсЯ
разглЯдывать  всю эту копошащуюсЯ  гадость, нарисованную  на  листах бумаги,
которые  Љоэн  составил  вместе  и  приклеил  друг  к  другу, сделав  что-то
наподобие большой карты, Я заметил, что это были объединенные в бесчисленное
количество групп фигурки солдат и сыщиков,  которые  убивали приговоренных к
смерти. Љаждый  из смертников был показан в момент  своего конца,  а смертей
было  столько, сколько цветов на лугу,  и каждый, умираЯ,  смотрел на смерть
других. Ћни давились от предсмертных стонов и хрипели, как верблюды, но этот
рев не был слышен, он был обращен внутрь карты, к  осужденным, и раздирал их
утробы, как нож... ђазглЯдываЯ бумагу, Я спросил, что так напугало „иомидиЯ,
и услышал в ответ:
     -- ‚ыбери и ты, как он выбрал, тогда увидишь.
     -- —то выбрать?
     -- ‚ыбери, с какого конца будешь  смотреть.  ‚от  здесь,  вдоль нижнего
краЯ рисунка, построены солдаты, все они смотрЯт на тебЯ как на командира  и
ждут твоего приказа. ‚ыбери одного  из  них, какого хочешь,  он будет  твоим
проводником и охраной, а сам внимательно смотри, что случитсЯ.
     џ выбрал маленького барабанщика, выбрал потому, что его глаза испускали
слова,  и  эти слова  можно  было  видеть  и прочитать,  как будто он  своим
взглЯдом писал их в воздухе:
     -- ’ак же  как  существует  переселение душ,  существует и  переселение
смертей.
     ‘тоило мне прочесть это, как Я заметил, что барабанщик, смотрЯщий прЯмо
на менЯ, одной барабанной палочкой  показывает куда-то наискось,  над строем
солдат. џ проследил глазами по карте, куда направлена его  палочка, и увидел
солдата, которому  в этот момент вручали приказ, написанный на листе бумаги,
свернутом в трубочку. Џотом Я увидел, как на следующем перекрестке он отдает
этот свернутый трубочкой приказ какому-то всаднику. Љ  этой сцене прилагалсЯ
комментарий: "‘едло всадника набито турецкими волосами". Џотом Я увидел, как
конь унес  гонца далеко, через все это огромное скопление народа на карте, к
какому-то городу над двумЯ реками, где шел бой  между турками и христианами.
’ут человек сошел с конЯ и продолжил путь пешком и пришел к  какой-то башне,
на которой было написано:
     "Њахерус". —еловек вошел в здание, а свиток  оставил снаружи, на земле.
Ќа свитке  было написано: "“мрешь от огнЯ".  Ђ под  фразой стоЯла дата -- 22
апрелЯ 1739 года.
     -- ‚от, ты сам выбрал свою смерть, -- сказал мне Љоэн, -- ты  умрешь от
огнЯ,  как  тот  человек,  что вошел в башню.  …сли бы ты  посмотрел  не  на
барабанщика,  а на какого-то другого  солдата из  тех,  что выстроены  вдоль
нижнего краЯ карты, тот другой повел бы тебЯ другим путем, получил бы другой
приказ и передал  бы его кому-то третьему, а ты бы тогда отправилсЯ совсем в
другую сторону и закончил свою жизнь по-другому, так, как было бы написано в
другом приговоре. Ќо это твоЯ смерть,  и лучшей тебе  не  надо.  ‚прочем, не
стоит  много говорить  в уши. „аже Ѓог говорил со  своим избранником уста  к
устам и избегал ушей как ненадежных...
     -- ’от день, -- прервал его Я, -- это день моей смерти?
     -- „а, -- ответил он.
     -- Ђ „иомидий ‘уббота тоже видел свой день?
     -- ‚идел, -- сказал он.
     -- € когда же его день?
     -- ‘овсем рЯдом...
     џ вышел  на свет днЯ  и  в дверЯх изо  всех сил ударил Љоэна. Ћн поднЯл
шапку с земли, посмотрел на менЯ своим цыплЯчьим глазом и сказал:
     -- ’ебе бы  следовало поблагодарить менЯ. € еще кое-что  тебе  скажу. ‘
этого момента мы с тобой братьЯ, потому что наши смерти родные сестры...
     ‚от, это как будто все.
     Њежду  тем, как  вам  известно, в июне  этого  года „иомидий оказалсЯ в
лодке –ревлЯра  Ѓакича, недалеко от города Ќови их  застигла  бурЯ, и  лодка
перевернулась.  ‘ тех пор как он утонул, Я  только  и делаю, что считаю свои
дни,  и  наконец  кое-что  придумал. ђазыскал опЯть  Љоэна  и  попросил  его
отменить или отодвинуть  то, что мы видели на карте перед  башней  как  нашу
общую смерть. “же по  виду его  бороды можно  было  судить наперед,  что  он
собиралсЯ мне ответить.
     --  ќто  не в моей власти,  -- сказал он, -- дату  передвинуть  нельзЯ.
…динственное, что Я могу, -- это сделать подарок себе на свой день рождениЯ.
џ подарю одной из своих трех душ еще два днЯ жизни, лишних два  днЯ жизни. џ
возьму их от двух оставшихсЯ душ, которые проживут на два днЯ меньше...
     € вместо той даты, котораЯ стоЯла на карте,  он написал себе  новую: 24
апрелЯ 1739 года.
     -- Ђ мне? -- спросил Я.
     -- “ тебЯ не три  души, а одна, так что ты не можешь делить свою смерть
на три части".



x x x

     Џосле  смерти своего  товарища „иомидиЯ  ‘убботы,  после  „убровника  и
полученного там  нового  предсказаниЯ  ‹еандр  отправилсЯ  назад домой.  ‚сю
дорогу он шептал как молитву:
     -- Ѓлагодарю  тебЯ, Ѓоже,  ты позволил времени расти. „о бесконечности.
’ы  дал ему пространство, чтобы расти  и умереть. Џотому что есть смерть, но
нет рождениЯ. ‚от, времЯ не рождалось, но оно умрет...
     Ќа берегу „унаЯ, недалеко от Ѓелграда, ‹еандр был схвачен. Џодошедший к
нему турецкий офицер нежно поискал под его волосами ухо и сказал:
     -- Џохоже, это тот  самый.  ‚место  уха  пупок. Ћтведите его  к „ед-аге
Ћчузу. Ћн его давно ищет.
     -- Љак подумаю: с  каких  пор  живу; как подумаю: никогда мне больше не
жить... --  шептал  себе в бороду  „ед-ага  Ћчуз, устремившийсЯ  в 1739 году
самым коротким путем на переполненный австрийскими войсками Ѓелград, который
лежал на месте  слиЯниЯ двух  „унаев (в этих  краЯх еще со времен аргонавтов
‘аву  называли  "западным  „унаем"), ‚ его  отрЯде все  знали, что  командир
поклЯлсЯ  раньше  других турецких  отрЯдов  ворватьсЯ  в  город и  захватить
церковь  ђужицы,  посвЯщенную Ѓогородице. ‚от почему  отрЯд спешил проделать
как можно большую часть  своего пути с  востока на запад до того, как солнце
ударит прЯмо в глаза и заставит коней скакать отвернув голову в сторону, что
замедлЯет скорость продвижениЯ.
     "‘овсем не  безразлично, каким путем двигатьсЯ к  своей цели", -- думал
командир  и  искал   особые  подходы  своему  отрЯду,  используЯ  длЯ  этого
совершенно  неожиданные  приемы.  „ед-ага  Ћчуз, прославившийсЯ  как  мастер
сабельного  боЯ и охотник  за головами, в 1709 году воевал против русских на
Џруте  и там  видел,  что русские генералы вместе со своим  штабом возили за
собой  собственные  балетные  труппы, хоры и  театральных  актеров,  которые
развлекали  их  во времЯ походов. ‘  тех  пор и он  завел у  себЯ  певцов  и
музыкантов,  и  сейчас  им   было  приказано   сложить   песню,   в  которой
перечислЯлись бы названиЯ всех населенных пунктов, через  которые предстоЯло
пройти на  пути к Ѓелграду. €з такой песни каждому солдату было бы Ясно, что
уже   пройдено   и   сколько   еще   впереди.  Ћт   захваченных  пленных   и
проводников-христиан из  местных певцы, музыканты  и поэты узнавали названиЯ
всех близлежащих мест и составлЯли все новые и новые строфы о каждом участке
пути, по которому проходил их отрЯд:
     Љозла, Ѓрлог, џсикова,
     Џлавна, ђечка, ‘латина,
     Љаменица, ‘ип, Љорбова,
     Ѓучье, ‡лот и ‡латина...
     Љогда  отрЯд  „ед-аги проскакал  всю песню  до конца и  вышел к  стенам
Ѓелграда, его заставил остановитьсЯ странный случай.
     ‚ селе Ѓолеч  на ранней  заре отрЯд  въехал в толпу ребЯтишек,  которые
разносили  на головах подносы со свежеиспеченным хлебом из  пекарни. Ћдин из
всадников  задел  мальчишку,  который  выпустил   из  рук  свой  груз,  хлеб
рассыпалсЯ  по мостовой,  и  на солнце засверкал, зазвенев от удара о камни,
пустой медный лист, украшенный  выгравированным  рисунком, выглЯдевшим очень
странно.  Њальчик  присел и  принЯлсЯ  собирать  хлеб и  булочки обратно  на
поднос,  а „ед-ага на мгновение  остановил своего  конЯ,  так как содержание
рисунка  привлекло  его внимание. …го  конь стоил  огромных  денег, это  был
вороной,  обученный  скакать   особым  образом,  длЯ  чего  его  с   детства
выращивали,  применЯЯ   специальные  приемы,  так  что  теперь  он  двигалсЯ
выбрасываЯ  вперед одновременно  то две левые, то две  правые ноги, за  счет
чего всадник при движении  вообще не чувствовал никакой трЯски. ’акие кони с
одинаковой  легкостью  шли  как  вперед, так  и назад,  поэтому  „ед-аге  не
пришлось  разворачиватьсЯ, он  просто заставил конЯ отступить на два  шага и
поравнЯлсЯ с мальчишкой.
     -- ‘ъесть! -- крикнул он солдатам, и они  в один момент расхватали все,
что было на подносе.
     -- Ћткрой рот!  -- приказал  он затем  мальчику  и,  оторвав  от своего
манжета  пуговицу  из драгоценного камнЯ,  молниеносным движением  руки,  не
знающей промаха, забросил ее ребенку в рот. -- ќто тебе за хлеб и за поднос,
-- сказал „ед-ага Ћчуз и ускакал, увозЯ с собой медную доску.
     ‚ечером в шатер „ед-аги  Ћчуза (поставленный над источником минеральной
воды) внесли поднос, и вокруг него уселись вельможи, свита  и один дервиш из
Ђлеппо,  о котором было  известно, что  сны  он по-прежнему видит  на  своем
родном   персидском  Языке.  Ћт  него   ждали,  что  он  истолкует  рисунок,
выгравированный на подносе. „ервиш внимательно всмотрелсЯ в медь,  будто ища
дырку, а потом сказал:
     -- ‡десь, на внешней  стороне подноса, изображена карта вселенной, неба
и  земли, карта всего видимого  и  невидимого пространства, а состоит оно из
четырех  городов, или  же четырех миров,  которые называютсЯ  џбарут,  Њолк,
Њалакут и  Ђлам аль Њигал. ‘ледует иметь в виду, -- продолжал дервиш, -- что
то, что  называетсЯ видимым пространством, разделено между четырьмЯ городами
не поровну. ѓоворЯт,  что  поле  длЯ боЯ петухов  разделЯют на четыре  части
перекрещивающимисЯ  линиЯми длЯ того,  чтобы оно олицетворЯло  собой картину
четырех миров, котораЯ изображена и на этом подносе.
     Љак вы знаете, совсем не безразлично, в какой части вселенной или же ее
карты, начертанной на  песке арены длЯ  боЯ, погибает  или побеждает  петух.
Џотому  что  места хорошей видимости,  сильного  действиЯ  и  долгой  памЯти
распределены  на арене  борьбы  так,  что смерть  и поражение в восточной  и
западной части круга  стоЯт гораздо больше, чем победа  и  жизнь  в  южной и
северной, которые  размещаютсЯ в пространстве слабой видимости, где смерть и
победы не оставлЯют  после себЯ сколько-нибудь  заметного следа  и  сильного
впечатлениЯ, они совершаютсЯ и проходЯт почти напрасно. „ругими словами,  --
закончил свое толкование дервиш из Ђлеппо, -- далеко не безразлично, с какой
части подноса  получил утром  свою часть пирога тот или иной солдат.  Џотому
что могуществом обладает лишь тот, кто может одно  и то же сделать минимум в
трех  разных  мирах.  “  остальных  времени  столько, сколько можно  за  ухо
заложить...
     Ћтносительно „ед-аги Ћчуза, борода которого походила на хвост его конЯ,
никогда нельзЯ было точно  знать, двинетсЯ ли он вперед или с точно такой же
легкостью  -- назад.  ’ак было  и  сейчас, когда,  вместо того чтобы  что-то
ответить  на  рассказ дервиша, он взЯл  в руки поднос, прикинул  его  вес  и
вдруг, перевернув его  лицом вниз, потребовал, чтобы ему объЯснили  значение
второго  рисунка, выгравированного  на  обратной  стороне.  ‚ыЯснилось,  что
дервиш не  может разобрать изображенное на другой стороне,  потому  что узор
принадлежал автору,  не исповедовавшему ислам. ’огда к перевернутому подносу
прилепили горЯщую свечу и к „ед-аге Ћчузу ввели ‹еандра.
     ‚ойдЯ в шатер, ‹еандр бросил взглЯд на „ед-агу Ћчуза и на  его саблю  с
золотой  кисточкой  на  рукоЯтке.  Ђга   смотрел   на  стоЯщего  перед   ним
седоволосого человека,  у которого слезы и смех избороздили лицо, как орбиты
звезд небо. ‘удЯ по отсеченному уху, это был один из строителей, возводивших
крепостные  стены со  стороны ‘авы,  которые и  собиралсЯ штурмовать „ед-ага
Ћчуз.
     "ќтот стар,  --  подумал „ед-ага Ћчуз, --  он должен  знать  все. € где
какаЯ  церковь в Ѓелграде, и  какаЯ моча у птиц..."  Ђ вслух спросил ‹еандра
так:
     -- —то ты видишь на подносе?
     -- ‘вою честь, -- ответил ‹еандр.
     -- —ести  у тебЯ больше нет,  раз ты  стоишь здесь,  -- ответил „ед-ага
Ћчуз.  --  ЏоглЯди-ка  получше.  ќтот  медный  лист  с  гравировкой когда-то
использовалсЯ, чтобы делать с него оттиски карт, а потом его употреблЯли как
поднос. ’ы можешь прочитать, что здесь написано?
     -- Griechisch Weissenburg.
     -- —то это значит?
     -- Ѓелград.
     -- ѓреческий Ѓелград?
     -- Ќет. Ђвстрийцы таким способом дают понЯть,  что мы, сербы, живущие в
Ѓелграде, не принадлежим к их вере.
     -- € к нашей тоже.
     -- ‡наю.
     -- Ђ своей у вас и нет, только греческаЯ. Ќо  нам  это безразлично.  Њы
хотим,  чтобы  ты сказал  нам, что  изображено  на  этом  листе и  когда это
вырезано.  Ќам  нужен  подробный  рассказ  о  Ѓелграде.  ‘амый подробный.  Ћ
крепостных стенах, постройках, строителЯх,  воротах,  входах, о богатстве, о
жителЯх, церквах -- одним словом, обо всем. “ нас есть целаЯ ночь времени, а
сколько у нас есть жизни, мы не знаем. ’рудно поделить хлеб поровну, если не
знаешь,  сколько его осталось. Џоэтому рассказывай подробно.  Ћт  черточки к
черточке, и лучше тебе что-нибудь добавить, чем упустить.  Џодумай только: с
каких пор живешь? Ђ потом подумай: никогда мне больше  не жить... Ђ шеЯ твоЯ
будто специально длЯ сабли создана...
     ‘идЯ  на положенном на землю седле  и медленно  поворачиваЯ перед собой
поднос, ‹еандр рассматривал его, следЯ за тем, чтобы огонь не лизнул его усы
и  брови,  и  читал  по  медной  доске,  как по  книге. Џод  бровью  ‹еандра
пульсировала вена, она,  как часы, отбивала времЯ,  а волоски на загрубевшем
лбу ‹еандра трепетали, как крыльЯ бабочки. Љак будто эти часы, которые столь
неожиданно и  длЯ самого ‹еандра  начали в нем  свой  ход,  должны отсчитать
какое-то свое времЯ и определить точный час, прежде чем остановитьсЯ...
     Ќа  протЯжении всего  рассказа ‹еандра „ед-ага  Ћчуз сидел  неподвижно,
перебираЯ бороду  так,  будто  держит  в руке небольшого быстрого зверька  и
внимательно обнюхивает его,  причем при каждом новом оттенке запаха, который
он улавливал, глаза его загорались.  “  походных  костров рассказывали,  что
иногда глаза „ед-аги Ћчуза терЯют зрение и он, сходЯ с конЯ, не видит землю,
как видел ее, когда на конЯ садилсЯ. Љак  бы то ни было, слушал он ‹еандра с
подчеркнутым  безразличием,  однако  напоминал  при  этом  охотничью собаку,
ищущую место, где уже была раньше, но не находЯщую к нему  дорогу. ’олько то
место,  то логово было не  снаружи, не  за пределами шатра, а  в нем  самом,
скрытое  и  поросшее  временем. ЋжидаЯ, что знакомый ему  запах,  который он
долго  искал, разбудит воспоминаниЯ и поведет его туда, куда  нужно, „ед-ага
Ћчуз слушал ‹еандра. Ћн подстерегал тот момент, когда обнаружатсЯ два нужных
ему  места: подходЯщее  место  длЯ нападениЯ на  город в  рассказе  ‹еандра,
читавшего  по  подносу,  и  соответствующее место в  самом  „ед-аге Ћчузе, с
которого  он  и  развернет  свое наступление. € весь  военный  поход султана
вместе с рассказом, который они сейчас слышали от ‹еандра, казалсЯ всем, кто
присутствовал  в  тот  вечер в шатре, гораздо менее важной  частью  другого,
внутреннего  похода,  который  в  какой-то,  пока  еще  неизвестный,  момент
сольетсЯ  с  первым в  одно  неукротимое  движение  ради  осуществлениЯ того
зарока, который еще раньше дал ага. Џо крайней мере так думали те, кто сидел
в шатре. Ђ „ед-ага Ћчуз, вдыхаЯ запах своей бороды, думал совершенно другое.
Ћн  вспоминал, как  в эти  окутанные пылью дни на  марше как-то раз ближе  к
вечеру увидел  нечто такое,  о чем  не  мог  с уверенностью сказать, что оно
означает. ‘идЯ в своем седле, он заметил пса, который пересек ему дорогу. Ћн
понЯл, что пес пытаетсЯ поймать  светлЯчка.  € вдруг все исчезло из  виду. “
него даже возник  вопрос, а видел ли все это еще кто-нибудь из отрЯда, кроме
него. € тут же пришла в голову мысль:  "€  Я гонюсь за светлЯчком. ’олько он
уже во мне, а Я  все  еще  гонюсь за ним. Џроглотить -- это еще не все. ‘вет
даже после того, как его проглотишь, нужно продолжать завоевывать..."
     Љогда  ‹еандр  закончил свой  рассказ,  „ед-ага  Ћчуз, находившийсЯ  на
совершенно другом краю  бороды, тоже,  казалось,  закончил обследование. …му
все было Ясно...
     Ќа следующий  день, когда турецкие войска вошли в Ѓелград, „ед-ага Ћчуз
одним из первых прорвалсЯ через городские ворота  на  ‘аве,  стремЯсь раньше
других добратьсЯ до церкви ђужицы.
     "Љаждый таскает за  собой  свою смерть до первого  удобного случаЯ", --
подумал он и на скаку, из седла, боЯсь, как бы кто не  опередил его,  метнул
копье прЯмо в замочную скважину. Ћно вошло  в  него как ключ и высунулось  с
другой  стороны,  а сама дверь со скрипом открылась. € пока солдаты, со всех
сторон  окружившие церковь,  разводили  под  стенами огонь, который  тут  же
принЯлсЯ лизать их, „ед-ага Ћчуз въехал в церковь и, не слезаЯ с конЯ, начал
концом сабли соскребать глаза чудотворной иконы Ѓогородицы и слизывать прЯмо
с  лезвиЯ целебную  краску, до крови разрезаЯ Язык  и надеЯсь,  что  к  нему
волшебным образом вернетсЯ зрение.
     ‚се это времЯ  ‹еандр стоЯл перед церковью, там, где его и оставили. Џо
его волосам  было видно,  что  он скоро умрет.  Ћн  оказалсЯ  единственным в
городе, кто оставалсЯ без движениЯ.  ‚се вокруг бурлило и кипело во взаимном
уничтожении. Ќо вена  над  глазом  ‹еандра так  же,  как  раньше, продолжала
битьсЯ  в  неумолимом беге времени, а его брови, как бабочки,  расправлЯющие
крыльЯ  перед  полетом,  отсчитывали часы.  € вдруг он понЯл,  что его времЯ
истекло. Ѓрови перестали двигатьсЯ, и  ‹еандр, придЯ  в  себЯ,  вместо  того
чтобы продолжать ожидание на открытом месте перед церковью, где „ед-ага Ћчуз
зарубит  его,  как только выйдет из  храма, бросилсЯ бежать сломЯ голову  по
узким белградским  улочкам. ‡а спиной ‹еандр слышал конский топот, но у него
не было времени оглЯнутьсЯ  и посмотреть, кто его преследует -- „ед-ага Ћчуз
или кто-то другой. ‘квозь топот до  ‹еандра доносилась ужасающаЯ вонь,  и он
понЯл, что голову ему снесет обычный всадник, который во времЯ боЯ от страха
наложил  в  штаны.  ‚онь  становилась  все  сильнее,  и  это  означало,  что
преследователь приближаетсЯ. Џеред лестницей,  спускавшейсЯ  вниз,  к  ‘аве,
‹еандр на мгновение остановилсЯ, как будто заколебалсЯ между двумЯ судьбами,
но в последний  момент стремительно  полетел вниз по  ступенЯм, топча ногами
вечернюю  тень  домов,  зазубренную,  как  пила.  ’опот  копыт  замер  перед
лестницей, и ‹еандр, спасенный от того, кто  был  на коне,  и  от его сабли,
вбежал прЯмо в свою башню, тихую, как свежевымытаЯ душа. Ћна была как чужаЯ,
и ‹еандр  чувствовал  себЯ странно,  казалось, что его  усы  соприкасаютсЯ с
ресницами  и это мешает  видеть. Ќаконец-то  ему удалось спрЯтатьсЯ. Ѓыло 22
апрелЯ 1739 года, это он знал. Ќо он не знал, что обе  башни, стоЯвшие возле
‘авских ворот Ѓелграда,  были уже  заминированы. ѓоворили,  что  за  миг  до
взрыва петухи на них показали одно времЯ и один  ветер. ‚ первый и последний
раз -- одно времЯ и один ветер. Ѓыло двенадцать  часов  и  пЯть минут, когда
страшный  взрыв  поднЯл  на  воздух  обе  башни,  исчезнувшие в Языках огнЯ,
поглотившего тело ‹еандра.





ѓ…ђЋ



     ‚нутреннЯЯ сторона  ветра та, котораЯ  остаетсЯ сухой, когда ветер дует
сквозь дождь.
     Ћдин из дешевых пророков



1

     "†енщина в первой  половине своей жизни  рожает, а во второй убивает  и
хоронит  себЯ  или своих близких. ‚опрос только в том, когда  начинаетсЯ эта
втораЯ половина".
     ‘  этой мыслью студентка-химик ѓеронеЯ Ѓукур разбила  о собственный лоб
вареное Яйцо  и съела его.  Ќа этом все запасы кончились. “  нее  были очень
длинные  волосы, заплетенные  в косу, которой она пользовалась вместо рожка,
когда  надевала обувь. †ила  она на самом бойком в Ѓелграде месте -- снимала
комнату над кафе "‡олотой бочонок",  и ее холодильник был наполнен любовными
романами  и  косметикой. Ћна была  молода,  комкала в  кулаке,  как  носовой
платок,  бумажные  купюры, когда шла за покупками,  и мечтала о  том,  чтобы
где-нибудь на море лечь в послеполуденное  времЯ на воду и  полчаса поспать.
…й  хорошо запомнились отцовские руки,  по которым,  как  волны, подгонЯемые
ветром, текли морщины, и она умела молчать в мажоре и в миноре. ‚се называли
ее именем ѓеро, она обожала перец, и ее поцелуй всегда был острым на вкус, а
под  белым  халатом  химика  скрывалась пара усатых грудей.  Ћна  была такой
быстрой, что могла отгрызть себе ухо, переваривала пищу уже во  рту и знала,
что каждые несколько веков некоторые женские имена превращаютсЯ в мужские, в
то времЯ как остальные остаютсЯ тем же, чем были.
     Ћднако имелось нечто, что ей  никак не удавалось вписать в  свою чистую
картину  мира. ќто были сны. Ћткуда  в такой простой жизни,  где все ей было
известно  как  собственные пЯть пальцев,  каждый вечер возникало нечто столь
необъЯснимое, как сны? Ќечто, что имело свое продолжение и после смерти.
     "‘ны реинкарнируют,  -- думала ѓеро, -- причем чаще женские  в  мужском
теле и наоборот... ‘кольких людей встречаю Я в последнее времЯ в своих снах!
Љак никогда! џ уже просто перенаселена!"
     ‘делав такой вывод, ѓеро не долго думаЯ купила амбарную книгу в твердом
переплете и начала записывать свои сны по всем правилам двойной бухгалтерии.
Ћна была  исполнена решимости вывести это  дело на чистую воду. Ћна отмечала
все, что поЯвлЯлось в  этих  снах:  фарфор, груши  и постройки, единорогов и
коней, шпильки длЯ  волос и корабли, диких ослов и ангелов, стаканы и дерево
перидекс,  опустившись на  которое  голубь  превращалсЯ  в ворону;  кухонные
стульЯ  и  оплодотворЯющихсЯ  через  уши ехидн,  автомобили  и рык  пантеры,
издающей сильный запах  и  обладающей непреодолимой  привлекательностью  длЯ
всех остальных  диких зверей  из ее снов, -- все это она по мере поступлениЯ
заносила  в  специальные  разделы  и  каждому  Явлению  присваивала   номер,
определЯла цену и  отмечала дату  записи в  книгу. Ћсобенно часто в  ее снах
поЯвлЯлась  змеЯ,  котораЯ не имела  права переползать тень  дерева. ‚ таких
случаЯх  она обычно заползала на дерево и вела себЯ так, будто она ветка, до
тех пор,  пока на  нее не садилась какаЯ-нибудь птица. ’огда она задавала ей
вопрос. …сли птица не давала правильного ответа, змеЯ ее заглатывала, и ѓеро
не знала, следует ли такую ситуацию заносить в один раздел или в два. „ругим
Явлением, тоже часто отмечавшимсЯ в книге ѓеро, был крошечный  мальчик. Ћтец
этого ребенка не ел ничего,  кроме  мЯса, а мать -- ничего, кроме  чечевицы;
таким образом,  из-за отца он мог есть  только  мЯсо, а из-за  матери только
чечевицу, из чего следовало, что в снах ѓеро ему придетсЯ умереть от голода.
     "Ћчевидно,  что  мы  сами   в   себе  ежедневно  преодолеваем   большие
расстоЯниЯ, это же могут делать в нас и другие, -- записывала ѓеро  на полЯх
своей инвентарной книги, -- и это путешествие мы совершаем  благодарЯ особым
внутренним движениЯм, быстрым и способным совладать с таким пространством, с
которым в жизни нам  не справитьсЯ никогда.  ќто  внутреннее движение во сне
гораздо  совершеннее  внешнего, потому  что  неподвижность  совершенна,  она
ЯвлЯетсЯ первопричиной всего и в  своем покое охватывает и движение. Ћднако,
-- думала она затем, -- сон может быть воспринЯт и как животное".
     Џоскольку в  детстве  ѓеро  вместе  со своим  братом учила  иностранные
Языки, с  особым вниманием она инвентаризировала Языковые формы, которыми  в
ее снах пользовалась как она  сама, так и другие лица.  ќто было нечто вроде
грамматики снов, лингвистики сновидений и лексикона слов, употреблЯвшихсЯ во
времЯ  сна.  Ќадо  сказать,  словарь ѓеро был очень похож  на так называемые
"собачьи словари", которые вошли в моду у молодых барышень в конце двадцатых
годов  двадцатого  века. Ћни заносили  туда  выражениЯ, которые понимают  их
борзые,  пудели  и бультерьеры.  ‚ словаре  ѓеро  сон тоже  трактовалсЯ  как
животное, говорЯщее со своим хозЯином на разных Языках, но способное выучить
некоторые слова из  Языка Яви ѓеро,  так же как и  ѓеро понемногу овладевала
грамматикой  речи  этого  странного животного  и даже пришла к выводу, что в
Языке снов наличествуют  все имена существительные, в  то времЯ  как глаголы
имеют далеко не все времена, которыми обладают в реальности.
     Ћднако этим утром ей было не до снов. Њарт  крал дни у февралЯ, трава в
креслах испускала аромат как живаЯ,  а она красным  карандашом  исправлЯла и
проставлЯла оценки на почтовых открытках, написанных на французском Языке ее
учениками,  находившимисЯ  сейчас  на каникулах.  ѓеро зарабатывала себе  на
жизнь,  занимаЯсь с отстающими  школьниками,  но  сезон как  раз закончилсЯ,
поэтому  ее  десны пульсировали под каждым клыком, она голодала, как рыба, и
от ее левой ноги горела праваЯ, пока она листала газету. ’ам было написано:
     "€щем  преподавательницу  французского Языка,  два раза  в неделю,  длЯ
занЯтий с детьми. „обрачина улица, 6/111".
     Ћна  завЯзала  косы кренделЯми  вокруг ушей и  очутилась на  „обрачиной
улице, номер шесть, на третьем этаже, вход  со двора. ‚ каждой квартире было
окно,  выходившее   на   солнечную  сторону,   и  еще   одно,  глЯдевшее  на
подветренную,   и  летом   моль   заводилась  здесь  даже  на  собаках.  Ћна
прислонилась  затылком к кнопке звонка, вынула из  сумочки виноградную мазь,
намазала, перевернув  коробочку,  нижнюю  губу,  нижней  губой -- верхнюю  и
нажала головой  на кнопку.  "‘имонович", --  прочитала она на  прибитой  под
звонком табличке  и вошла. ‚ дом ее впустил мальчик  лет десЯти,  она  сразу
понЯла,  что это  и есть ее будущий ученик, и, следуЯ за ним,  подумала:  "“
этого попа высоко начинаетсЯ, от самой талии".
     ‘упруги ‘имонович усадили ее на трехногий стул и прежде всего сообщили,
сколько  они готовы платить ежемесЯчно за уроки. ’ысЯча динаров  за  каждого
ребенка  звучало  привлекательно, и она согласилась. ѓеро сидела, опоЯсаннаЯ
косой, пересчитываЯ Языком зубы и наблюдаЯ за тем, как ‘имонович каждый раз,
когда ему случалось  произнести звук  "р", мигал левым  глазом. Ћни  выждали
момент, когда  стемнело,  и  налили  в  три  узких стакана  какой-то крепкий
напиток.
     -- „оброго здоровьЯ! -- пожелал хозЯин и два раза мигнул левым  глазом,
будто пересчитываЯ  кости в Языке. Ќе успела ѓеро подумать, что она напрасно
терЯет времЯ, как заметила на губах своей работодательницы странную просЯщую
улыбку. Ћна дрожала на ее лице, как маленькаЯ перепуганнаЯ зверюшка.
     "Ќе иначе как дети настоЯщие тупицы, если с матерью такое творитсЯ!" --
заключила  ѓеро и в этот  момент задела рукой стакан. Ќесколько капель упало
ей на платье. Ћна посмотрела на это место, заметила пЯтно, расползавшеесЯ по
ткани,  и  стала быстро прощатьсЯ.  Џри  этом у нее было впечатление, что ее
ногти растут с головокружительной быстротой.
     Ќа  ‚асиной улице  ѓеро купила две  большие тетради и  в  тот  же вечер
подготовила их длЯ занЯтий со своими будущими учениками. ђуководствуЯсь тем,
как  ее  учили  в  детстве,  она  разделила  каждую  страницу на  две  части
вертикальной линией. ‚ правый  столбец следовало вписывать настоЯщее времЯ и
прошедшие времена  французских глаголов. ‹евый столбец  был предназначен длЯ
будущего  времени,  сослагательного наклонениЯ и партиципа, который означает
действие, происходЯщее одновременно с главным.
     Ќа улице зимнЯЯ сырость  смешивалась с летней, и комнаты  во всех домах
источали  прошлогодние  запахи. ѓеро взЯла  тетради и  отправилась на первый
урок на „обрачину  улицу. Љогда она поднималась на  третий  этаж в  квартиру
‘имоновичей, у нее болели "чертовы укусы" на ступнЯх.
     --  ‘кажи мне, какой  сегоднЯ день,  только честно!  -- спросила  она у
своего  питомца,  глЯдЯ  на  него, как  змеЯ  на  лЯгушку.  Ћн  потупилсЯ от
смущениЯ, она увидела, как  он весь покрылсЯ каким-то странным потом и снова
повернулсЯ к ней задом.
     Њальчик подвел ее к столу, вокруг  которого стоЯло три зеленых стула; в
темноватой комнате днем горел светильник, а по ночам его  гасили, потому что
в такое времЯ там никто не бывал. Ќекоторое времЯ спустЯ они пили чай, и она
смотрела, как мальчик ногтЯми  крошит над чашкой кусок сахара, а потом сосет
пальцы,  потом  они  начали заносить  в  новую  тетрадь  первые  французские
глаголы. Ќа  столе рЯдом с их  чашками стоЯла и третьЯ, однако она  осталась
неиспользованной.
     -- ’ы боишьсЯ смерти? -- неожиданно спросил мальчик у ѓеро.
     -- џ о смерти не знаю ничего, кроме того, что Я умру в двенадцать часов
и пЯть минут.
     -- Љак это "в двенадцать часов пЯть минут"?!
     --  Ћчень просто.  ‚се  Ѓукуры  в моей семье  были  минерами. Њины  они
устанавливали с  таким расчетом, что те взрывались в  полдень, и об этом все
знали там, где  они  работали, --  на рудниках,  на  строительстве  железной
дороги  и  так далее,  поэтому люди  всегда  прЯтались, когда  начинало бить
полдень. …сли мина не взрывалась, кто-то из Ѓукуров в двенадцать  часов пЯть
минут должен  был  пойти  проверить,  что  не  сработало.  ’ак они  обычно и
умирали.
     -- Ђ как же ты умрешь в двенадцать часов пЯть минут, если ты не минер?
     -- Ћчень просто. ‚ двенадцать часов  химический  институт,  в котором Я
учусь,  закрываетсЯ. ‚се  опасные  опыты,  которые  нам  делать запрещено, Я
оставлЯю на после двенадцати и, когда все  уходЯт, зажигаю  первую  горелку.
‚се  говорЯт, смотри, как бы и тебе не  подорватьсЯ в двенадцать  часов пЯть
минут... Ђ теперь  будь любезен, вернись к  своему уроку, в противном случае
ты никогда не станешь самостоЯтельным человеком: до  старости будешь  чихать
по-отцовски, а зевать по-матерински...
     ѓоворЯ  все  это,  ѓеро смотрела  на третью,  неиспользованную чашку  и
вторую  тетрадь,  котораЯ   лежала  на  столе  напротив  третьего  стула,  и
чувствовала разочарование из-за  того, что второй ребенок так и не поЯвилсЯ,
потому  что и  в газете,  и в разговоре с  родителЯми о детЯх  говорилось во
множественном числе, чему соответствовало и денежное вознаграждение.
     "—то-то они мудрЯт", -- подумала  она, задала  на дом  следующий урок и
спустилась  на  улицу  под  дождь,  наступаЯ  на  "чертовы  укусы",  которые
разболелись еще сильнее. …е ступни горели огнем.
     Њежду тем не успели они сгореть, как случилось нечто неожиданное. ЊесЯц
приблизилсЯ к концу, наступило времЯ  собачьих  свадеб,  и  как-то утром она
обнаружила на столе в доме  на  „обрачиной  улице конверт с деньгами. ‚место
тысЯчи там лежало в два раза больше. ’о есть ей заплатили не за одного, а за
двух учеников.
     -- —то означает эта втораЯ тысЯча динаров? -- спросила она мальчика.
     -- ќто за Љачуницу.
     -- ‡а какую еще Љачуницу?
     -- “ нас есть Љачуница.
     -- ‘ейчас как наподдам тебе! Љто такаЯ Љачуница?
     -- ЊоЯ сестра, -- ответил мальчик и рассмеЯлсЯ так, что уши его убежали
на шею.
     -- ’ак что ж эта твоЯ Љачуница не поЯвлЯетсЯ на уроках?
     -- џ бы тоже хотел это узнать.
     -- Ќеужели ты не знаешь?
     -- Ќе знаю. џ Љачуницу никогда  не видел. "Ћт него толку не добьешьсЯ",
-- подумала ѓеро и добавила вслух:
     -- ’ак она существует или не существует, эта твоЯ Љачуница?
     --  Ћткуда  Я  знаю? ђодители  говорЯт,  что  существует. Њама  страшно
сердитсЯ, если в  этом кто-то усомнитсЯ.  ‡наю  только,  что  каждый день за
столом накрывают на четверых, хотЯ место Љачуницы всегда остаетсЯ пустым, на
завтрак длЯ  Љачуницы всегда  варЯт четвертое  Яйцо  и про нашу  собаку Љолю
говорЯт, будто это ее собака... ќтой зимой менЯ переселили из нашей детской,
родители  сказали,  что нехорошо, когда  мальчик  и девочка в таком возрасте
спЯт в одной комнате...
     Њальчик  умолк, и  ѓеро  увидела, что он, не отводЯ взглЯда, смотрит на
третий, пустой стул, стоЯщий за круглым столом.
     --  ‘транно, правда? -- добавил он, и ѓеро уже  заранее  знала, что его
левый глаз мигнет, как только Язык задрожит от звука "р".
     "Ћни непредсказуемы,  как погода!"  --  решила она, взЯла  все деньги и
направилась к выходу.
     Ћднако, когда она  пришла  на  следующее занЯтие, у застекленной  двери
вместо мальчика ее встречала мать. —тобы уберечьсЯ от  сырости, она, проходЯ
через балкон, дышала  сквозь волосы  и, войдЯ  в комнату, зажурчала на таком
французском Языке, до которого  ѓеро со своими четырьмЯ годами изучениЯ  еще
не доросла. “садив гостью  за круглый стол, она попросила ее во времЯ уроков
уделить особое внимание тем вещам, с которыми дети испытывают затруднениЯ. ‚
разговоре она  несколько  раз навострЯла уши, будто прислушиваЯсь.  Ћ  детЯх
говорила  во  множественном  числе, ее  улыбка  дрожала  еще сильнее, чем  в
прошлый раз, а  ногтЯми одной руки она буквально  впилась в край стола. Ѓоль
подобно пробору Явственно  просматривалась  на  ее голове. Ћна  говорила  об
уроках французского Языка так, словно речь идет о жизни или смерти.
     "Џросто уши увЯдают от жалости!" -- подумала ѓеро, слушаЯ ее.
     -- ђазумеетсЯ, в целом мы очень довольны теми успехами, которые сделали
дети, -- успокаивала ее женщина, -- однако выЯснилось, что у них трудности с
настоЯщим  и прошедшим  временем.  Ѓудущее же времЯ,  хочу  подчеркнуть, они
знают хорошо. ’ак что можно им особенно и не заниматьсЯ...
     ѓеро сидела на своей длинной косе и никак не могла взЯть в толк, почему
женщина, прекрасный французский Язык которой она сейчас слушала, не займетсЯ
своими детьми сама, а кормит их объедками  знаний. ‚ этот  момент  в  сумрак
комнаты, где происходил  разговор, вошел  с  освещенной солнцем стороны дома
мальчик.  Њать   ретировалась,  а  ѓеро  сконцентрировалась   на   виновнике
разговора. „вижением подбородка она приказала  ему сесть, ногой расплела под
столом  его  ноги  и  схватила  тетрадь  с  французскими  глаголами,  полнаЯ
решимости прогнать его по всему материалу в настоЯщем и прошедшем времени. ‚
этот  миг  она  снова  почувствовала,  как  стремительно  растут  ее  ногти.
Џосмотрев  на них, ѓеро обнаружила, что они действительно  растут  и что она
забыла все формы  из правого  столбца тетради, которые собралась спрашивать.
—тобы  их  вспомнить,  она  открыла  тетрадь  и,  сверЯЯсь  с  ней,   начала
экзаменовать мальчика  по  настоЯщему и прошедшим  временам  вспомогательных
французских глаголов. Њальчик отвечал блестЯще, и ѓеро была очень удивлена.
     -- ’ы все  знаешь,  а в  школе сидишь как Язык проглотил.  —то с  тобой
происходит? ’воЯ мать жалуетсЯ на тебЯ.
     -- Ћна жалуетсЯ не на менЯ, а на Љачуницу.
     -- ЋпЯть ты за свое?
     -- Љачуница,  говорит мама, прекрасно  знает  будущее  времЯ и никак не
может  выучить настоЯщее и прошедшее. џ не могу понЯть, как  так может быть,
потому что это очень просто, гораздо  проще, чем будущее... Ќо мама говорит,
что вас затем и пригласили, чтобы помочь Љачунице разобратьсЯ...
     ѓеро  внимательно посмотрела  на  мальчика, опоЯсалась косой и ушла. Ќа
следующий раз она поЯвилась с волосами, покрашенными по  моде в два цвета, и
задала мальчику перевести десЯть стихов из  урока о ѓеро и  ‹еандре, который
сейчас был у  них на очереди в учебнике французского Языка. Њальчик медленно
читал французский  текст,  который на  самом деле  представлЯл собой перевод
одной старой греческой поэмы:
     -- Tant que Hero tint son regard baisse
     vers la terre,
     Leandre, de ses yeux d'amour,
     ne, se lassa pas
     De regarder le cou delicat de la jeune
     fille...
     Ќа  этом  месте текст в учебнике прерывалсЯ картинкой,  поэтому мальчик
замолчал.
     -- Ђ по чему это он плывет? -- спросил он.
     -- —то за глупый вопрос?! Џо чему же он может плыть, кроме волн морЯ?
     -- Ћн к тебе плывет? ’ы же ѓеро!
     --  „а, Я  ѓеро,  и Я  грызу ногти  на руках и  ногах,  а тебе, молодой
господин, это запрещено.
     -- Ђ почему ‹еандр поплыл к тебе?
     -- Џотому что он полюбил ѓеро. Ћна ему светила, пока он плыл.
     -- Ђ ты его не боишьсЯ? —то, если он доплывет?
     -- …сли Я отвечу, ты  все равно не поймешь, -- ответила ѓеро, у которой
была  пара крепких  грудей, пупок, глубокий,  как  ухо, и перстни на пальцах
ног.
     -- € что с ним было в конце? Ћн доплыл?
     -- —итай, увидишь... Ќе доплыл. ѓоворЯт,  что брат ѓеро зажег фонарь на
мачте лодки  и этим светом заманил ‹еандра  в открытое море, а потом погасил
фонарь. € вернулсЯ на берег, оставив ‹еандра тонуть в темноте, далеко-далеко
от ѓеро.
     -- ‚от это мне нравитсЯ! ’вой брат защитил тебЯ!
     --  ’ы  говоришь одни  глупости.  Њой  брат находитсЯ в  Џраге, он  там
изучает  музыку,  и  лучше  оставить  его  в  покое.  —итай  дальше  и  будь
внимателен, иначе завтра встанешь не с той ноги.
     Ћднако назавтра сама ѓеро встала не с той ноги. ‘ левой. Ћна проснулась
с ощущением, что ее Язык расщепилсЯ надвое,  как у змеи, но чувствительность
сохранилась  только в левой части. ЏользоватьсЯ правой было невозможно.  Ћна
встала, обтерлась  одеколоном  "„икаЯ вода", смахнула  своей косой  пыль  со
стола  и  принЯлась  готовитьсЯ  к выпускному, дипломному экзамену.  ‘начала
учеба шла  у нее хорошо, но потом застопорилась. ’огда ѓеро решила проверить
тетради  своих  учеников.  €  тут  она  обнаружила, что  и  сама  больше  не
ориентируетсЯ в  настоЯщем и прошедшем времени.  ’очнее говорЯ, все формы на
правой стороне  страницы представлЯлись ей настоЯщей головоломкой.  ‹еваЯ же
сторона,  напротив,  стала  гораздо понЯтнее, можно  даже  сказать, что  она
никогда так хорошо не владела  будущим временем не только во французском, но
и в  родном Языке.  …е внимание  особенно  привлекало так  называемое второе
будущее  времЯ. Ћна  почувствовала, что  некоторые  люди начинают подгрызать
времЯ с  того конца, где оно ближе всего  к настоЯщему, и отсюда пробираютсЯ
дальше, другие же, подобно древесному жучку, принимаютсЯ сразу за середину и
оставлЯют после себЯ дырки. Ћт  всех  этих  мыслей ей начало казатьсЯ, что у
нее на голове два вида волос, и она решила передохнуть...
     Ќа  полке она нашла платье  с  пЯтном от  первого  посещениЯ „обрачиной
улицы и отнесла его в чистку.
     "‡астань  врасплох человека и увидишь животное! -- думала она  по пути.
-- Џоэтому, если кто-то застанет врасплох тебЯ, проследи за тем, что  в тебе
раньше  и быстрее всего отзоветсЯ на опасность и неожиданность: голос, рука,
мысль, взглЯд, волосы, слюна, ставшаЯ другой  на вкус,  или пот,  изменивший
запах...  €  постарайсЯ усмирить  это, если  еще не  поздно.  ќто  авангард,
передовой отрЯд, первый знак того, что тебе что-то грозит..."
     „ело   в  том,  что  тогда,  когда  был  пролит  напиток  за  столом  у
‘имоновичей,  в ѓеро не  среагировало ничто или  почти  ничто,  только  рука
случайно задела стакан и  на ней начали необычно быстро расти ногти. ќто был
единственный тревожный сигнал, который она  понЯла  сейчас, полгода  спустЯ.
’еперь,  когда,  судЯ  по  всему,  было  уже поздно и  ѓеро  была застигнута
врасплох,  стоЯ  не  на той ноге,  она с  ужасом  смотрела на свою  обросшую
ногтЯми руку, к которой она вовремЯ не прислушалась.
     --  ‚итаешь  в облаках?  --  злорадно  бросила  ей  одна  из коллег  по
факультету и  спросила,  который час.  ѓеро  хотела,  не  отвечаЯ на вопрос,
продолжить  путь вдоль двух потоков ветра, которые струились  с Љалемегдана,
как вдруг у нее вырвалсЯ ответ, причем в будущем времени:
     -- ‘коро будет двенадцать часов пЯть минут.
     --  ‘мотри,  как бы с  тобой чего  не случилось в двенадцать часов пЯть
минут:  уж больно ты сегоднЯ рассеЯннаЯ, -- ответила ей коллега и удалилась,
оставив ѓеро  в полнейшем  изумлении. Ќесомненно,  болезнь  ее  французского
Языка, выражавшаЯсЯ в параличе настоЯщего времени,  перекинулась и на родной
Язык.
     "—то же  должно  теперь  произойти с моим настоЯщим временем, раз Я его
покидаю? -- в ужасе  спрашивала себЯ ѓеро. -- Њожет быть, оно отойдет теперь
кому-то  другому?  Ќеужели  кто-то  другой  получит  вместе   с  ним  и  мои
воспоминаниЯ, унаследует мое прошлое?"
     €  действительно,  ѓеро  начала  изъЯснЯтьсЯ  теперь на каком-то другом
Языке, отличавшемсЯ от  Языка ее современников, хотЯ он и был тем  же самым.
Ћна чувствовала  себЯ так, будто  находитсЯ  на  корабле, стоЯщем на месте в
открытом  море из-за  того,  что  "трезуб"  -- птица  из ее снов  --  своими
огромными  крыльЯми мешает ветру  достигнуть парусов,  приводЯщих  корабль в
движение. ‚место  пуговиц она начала пришивать  на одежду маленькие часы, но
это  не  помогало.  „ипломный  экзамен  она  не  сдала,  потому  что описала
значившийсЯ в билете опыт таким образом, что  невозможно было понЯть,  какие
действиЯ совершаютсЯ раньше, а  какие  позже. Ќогти, которые росли у нее как
бешеные,  с  ненормальной быстротой,  она стригла  повсюду,  даже находЯсь в
гостЯх,  хотЯ  хозЯева  протестовали, ссылаЯсь на  то,  что  это принесет им
несчастье.
     Ќа „обрачину улицу она больше не ходила, потому что мальчик знал правую
сторону тетради гораздо лучше ее, себЯ же она поймала на том, что спрашивает
его все чаще  и чаще  по одной только близкой  и  хорошо известной  ей левой
стороне с будущим  временем. Ќо  главнаЯ причина,  по которой она прекратила
посещать дом  на „обрачиной, была другаЯ, причем гораздо  более важнаЯ.  Ћна
боЯлась,  что  в  один  прекрасный день увидит за круглым  столом в  мрачной
комнате не мальчика,  а  Љачуницу, котораЯ, улыбаЯсь  половиной рта,  играет
перстнем на руке, камень которого времЯ от времени бросает отблеск  прЯмо  в
глаза ѓеро. Ћна боЯлась, что это ее не удивит и  что она, будто ничего и  не
случилось, начнет давать ей урок. ЃоЯлась она  и того, что не сможет научить
Љачуницу настоЯщему времени, потому что и сама его не различает. € не только
это пугало ее.  Ћни  обе -- и ѓеро знала это и боЯлась  этого -- с легкостью
найдут общий Язык в своем будущем времени, в уже предопределенных, но еще не
начатых  делах, занимаЯсь  приготовлением вина из еврейской черешни, которое
никто не пьет, потому что им окрашивают другие вина.  € третий стул, тот, на
котором  сейчас сидит мальчик, стул  настоЯщего  времени, навсегда останетсЯ
длЯ каждой из них пустым.
     ђазмышлЯЯ обо всем этом, она случайно бросила взглЯд на книжную полку и
увидела  там  инвентарную книгу снов. ‘махнула  с нее своей  косой  паутину,
раскрыла и замерла как  громом пораженнаЯ.  ‚се  стало  Ясно. €зучаЯ списки,
ѓеро  обнаружила, что и в  снах нет настоЯщего времени, там поЯвлЯетсЯ нечто
вроде  причастиЯ,  соответствующего  настоЯщей реальности  сновидца, в  виде
действиЯ,  происходЯщего  одновременно  с  временем  сна.  ‹ингвистика  снов
недвусмысленно   свидетельствовала   о   том,   что   существует   причастие
протекающего во сне времени и что путь  в реальность проходит через будущее,
причем именно в виде сна.  ‚едь  в  снах  нет  прошедшего  времени.  ‚се там
напоминает нечто еще непережитое, какое-то странное завтра, которое началось
заранее.  Ќапоминает  какой-то  аванс,  взЯтый  у  будущей  жизни,  какое-то
будущее, которое осуществлЯетсЯ благодарЯ тому, что  спЯщий (изолированный в
будущем времени) из" бежал неминуемого "сейчас".
     ’аким  образом, все  вдруг стало  простым  и Ясным. ‚  Языке ѓеро  были
отличительные черты и  недостатки  грамматики  снов,  которую  она тщательно
исследовала в своей  инвентарной  книге.  Ќе было настоЯщего  времени. ’аким
образом,  ѓеро понЯла происхождение своей Языковой болезни,  причина которой
состоЯла  в  том, что она все времЯ спит и никак не может из сна пробитьсЯ в
Явь.  ѓеро  всеми возможными способами  пыталась очнутьсЯ, однако  все  было
безуспешно,  и  она,  охваченнаЯ паникой,  решила,  что  остаетсЯ  лишь одна
возможность  освободитьсЯ.  ‚  двенадцать  часов  пЯть   минут,  как  только
химический институт опустеет, она поднимет его на воздух и тогда  проснетсЯ,
чтобы умереть, если бодрствует, или чтобы жить, если спит.
     -- џ должна  это сделать, -- шептала себе под нос  ѓеро, поспешно шагаЯ
по улице —ика-‹юбы. ’ут она заметила, что  еще  рано и до  двенадцати  часов
пЯти  минут есть  целых  полчаса. ‚ этот момент она  как  раз проходила мимо
химчистки, куда в свое времЯ сдала платье.
     "‡айду  и  заплачу, все  равно времЯ  есть", -- подумала  она и  так  и
сделала.
     -- ‚от, готово, -- сказал ей человек из чистки. -- •очу только обратить
ваше внимание, что  дело было не  в пЯтне.  ’о, что вы считали  пЯтном,  вот
здесь, с правой стороны, просто было единственное чистое место на платье...
     "Њожет быть, этот  тип и прав, -- решила ѓеро, выходЯ на улицу. -- —ерт
с ней, с этой  правой стороной тетради!  ‚се равно она всегда будет грЯзнее,
чем леваЯ!" Џосле этого умозаключениЯ ѓеро  изменила  свои планы, и,  вместо
того чтобы  пойти в институт  и ровно в двенадцать часов пЯть минут взорвать
его,  она направилась  прЯмо на  „обрачину улицу к  ‘имоновичам давать  урок
французского Языка.
     ѓоспожа  ‘имонович победоносно, с чувством удовлетворенного самолюбиЯ и
торжественно,  как  к  церкви,  подвела  ее к  улыбке  господина ‘имоновича;
возвращение ѓеро оба  воспринЯли как свою победу, мальчик в присутствии всей
семьи  был  усажен  за  круглый стол  в  мрачной гостиной,  а  третий  стул,
предназначенный  длЯ Љачуницы, как всегда,  осталсЯ пустым.  €  тут, к ужасу
всех  присутствующих, ѓеро  придвинула  к столу четвертый стул, а в голове у
нее пронеслось: "ЏридетсЯ вам переварить мою шутку!"
     --  „лЯ  кого это? -- потрЯсение спросила  мать мальчика,  и ее  улыбка
задрожала, как перепуганнаЯ зверюшка.
     -- ќто длЯ  ‹еандра,  --  спокойно  ответила  ѓеро, -- он приплыл  и  с
сегоднЯшнего  днЯ  тоже  будет  присутствовать  на  уроках  вместе  со мной,
Љачуницей и вашим мальчиком. ’еперь Я и ‹еандру каждое утро  варю на завтрак
Яйцо.
     € в этот момент ѓеро  почувствовала, что окружавшее  ее колдовство, или
сон,  или фантазиЯ,  кто  знает,  что это было,  вдруг лопнуло  как  мыльный
пузырь.
     -- ’ы что так уставилсЯ на  менЯ? -- сказала она, обращаЯсь к мальчику,
рассмеЯлась и в тот же день отправилась в Џрагу к брату.



2

     ђешение ѓеро уехать в Џрагу и там продолжить образование было совсем не
таким внезапным, как это нам кажетсЯ. Ћна уже  давно чувствовала потребность
изменить образ жизни. •отЯ ѓеро была красавицей с чудной лебединой шеей и из
одного ее глаза  смотрел день, а из другого ночь, она была одинока. …й давно
уже хотелось из холостЯцкой  жизни, которую она вела в Ѓелграде, со всеми ее
снами,  скитаниЯми  и  странностЯми,  с четвертым  Яйцом  и третьим  стулом,
переселитьсЯ в  упорЯдоченное семейное существование,  возможность  которого
манила  ее  из  Џраги, где  обитал ее  брат, студент  Џражской консерватории
ЊанассиЯ Ѓукур, единственный на свете близкий ей человек. ѓеро не виделась с
ним уже три года, и ей трудно было переносить это, кстати, еще и потому, что
последний Ѓукур из  их рода давно  закончил свой жизненный путь  в  какой-то
каменоломне ровно в двенадцать  часов пЯть  минут. “томленнаЯ  одиночеством,
ѓеро поддерживала  свЯзь  с  братом в  письмах,  но  эта переписка  была, по
меньшей мере странной.
     Љстати,  надо сказать,  что у  ѓеро были  писательские  амбиции, однако
никого из издателей ее рукописи  не вдохновлЯли; тогда она  решила  занЯтьсЯ
переводами, и здесь ей  повезло больше. Џравда,  в каждую книгу, которую она
переводила, то есть  в романы ЂнатолЯ  ”ранса, Џьера  ‹ота или  ЊузилЯ, ѓеро
вставлЯла какую-нибудь из сочиненных  ею и отвергнутых издательствами новелл
или  их  фрагменты, так что в конце  концов у нее оказалсЯ опубликованным  в
переводных романах других писателей целый собственный сборник.
     Љак только из печати выходил очередной переведенный ѓеро роман, будь то
отдельнаЯ книга или же печатающеесЯ с продолжением литературное приложение к
газете или  журналу, она помечала  губной помадой вставленный в  чужой текст
кусок и посылала  брату в Џрагу. €нтересно, что эти фрагменты всегда имели и
некий тайный смысл, понЯтный  только  им двоим. ѓеро  не любила поэзию.  Ћна
говорила,  что  стихи длЯ писателей  --  приговор, а проза  --  помилование.
Џримером  переписки сестры с  братом может служить  новелла,  которую  ѓеро,
подобно кукушке,  подкладывающей  Яйцо  в  чужое  гнездо,  подложила в  свой
перевод то ли одного из романов ЂнатолЯ ”ранса, то ли какой-то другой книги:



ђассказ о капитане фон ‚итковиче

     ‚  то  раннее  осеннее  утро  1909   года   капитан   инженерных  войск
австро-венгерской армии его благородие господин Џетар фон ‚иткович проснулсЯ
по сигналу военной трубы не в своей постели, а в чьей-то чужой душе.
     „уша  эта  была  на первый  взглЯд просторной, плохо проветренной  и  с
довольно низкими  потолками,  одним  словом, душа  как  душа, но  при  этом,
несомненно,  чужаЯ.  Ћсвещение  в  ней было  немного  лучше, чем в  прежней,
собственной душе капитана  фон ‚итковича,  однако, несмотрЯ на  это, капитан
вовсе  не  был уверен, не наткнетсЯ ли он  неожиданно на выступ или стенку в
этой чужой душе. •отЯ господин капитан считал, что в жизни  самое важное это
вовремЯ  вступить в свой пЯтый  десЯток  лет,  он почувствовал себЯ неуютно.
…стественно, он  сразу  заметил перемену, чего нельзЯ  было  сказать  о двух
сопровождающих его людЯх в военной форме с винтовками, которые ровным счетом
ничего  не замечали. ’очно так же  перемены не заметили ни военный прокурор,
господин подполковник Љох, ни следователь, майор  фон  Џалански,  который во
времЯ  допросов  капитана  фон ‚итковича  по-прежнему  продолжал  испытывать
приступы удушьЯ всЯкий  раз,  когда  подследственный называл ЯвлениЯ, лица и
вещи, свЯзанные с процессом, их истинными именами.
     ‚опреки такому отсутствию бдительности следственных и судебных органов,
а может быть именно благодарЯ этому, дело капитана фон ‚итковича становилось
все  более  запутанным. Љроме  того,  что он был приговорен  (за  контакты с
военными  кругами иностранного государства,  а  именно Љоролевства ‘ербии) к
пожизненному  заключению и уже  очень скоро должен был прибыть  на поезде из
‚ены в Џетроварадин, к месту, где ему  предстоЯло отбывать наказание, теперь
у него возникли дополнительные  неудобства, свЯзанные с чужой  душой. Џричем
неудобств  было по крайней мере два. ‚о-первых, он  с полным  правом задавал
себе вопрос, где же находитсЯ его собственнаЯ душа и что  происходит с ней в
то  времЯ, пока он, закованный в длинные тонкие цепи,  в  сопровождении двух
конвойных  направлЯетсЯ сквозь чужую душу (котораЯ теперь была передана ему)
в сторону Џетроварадина. ‚ этой чужой душе он чувствовал себЯ  (и сейчас уже
в  этом не было никаких  сомнений) все хуже и хуже.  Ћн  не  знал, как в ней
ориентироватьсЯ,  и   понЯтиЯ  не  имел,  существуют   ли  военные  компасы,
предназначенные длЯ ориентации во времЯ перемещениЯ по чужой душе.
     ‘одрогнувшись от  этих  мыслей,  господин  капитан фон  ‚иткович  вдруг
увидел на стекле вагонного окна в отражении  собственного лица усталые глаза
своего  отца,  и  в  тот же миг  у  него возник  вопрос: а что  происходит с
владельцем этой души, котораЯ теперь оказалась в  сфере его компетенции? —ем
он занимаетсЯ, кто он, где  живет и когда  был изгнан из  собственной  души,
которую потом передали  другому?  ‘амым же неприЯтным  было то, что господин
капитан и  предположить не мог, как эта чужаЯ  душа, на  дне которой он ехал
сейчас в поезде вместе со своими тюремными  вшами,  будет реагировать на его
привычки и непростые обстоЯтельства его нынешнего, нового положениЯ.
     Ѓыло неизвестно, например, как  она отнесетсЯ к его хронической  зубной
боли или к тому факту, что он теперь вынужден времЯ от  времени  поджаривать
на углЯх и есть тюремных мышей?
     ‚  этот момент мысли  господина капитана прервал чей-то  высокий голос,
который  печально, как сквозь  чисто  вымытые волосы, запел в поезде за  его
спиной. € как бы отвечаЯ  на этот звук,  зубнаЯ боль  господина капитана фон
‚ит-ковича усилилась, а чужаЯ душа, переданнаЯ теперь ему, затрепетала всеми
своими струнами. ’ак господин капитан узнал,  что она музыкальна, чего никак
нельзЯ было сказать о его собственной душе... € тогда его благородие капитан
фон ‚иткович решил попробовать разобратьсЯ, что собой представлЯет эта новаЯ
душа. Ќайти  те неизвестные ему области, которые она, несомненно, охватывала
и которые длЯ него, естественно, были совершенно чужими. € вот, сидЯ в цепЯх
на вагонной лавке, он начал осмотр.
     ЏередвигаЯсь  по  чужой  душе  (в  сущности,  вслепую  --  единственным
возможным  в  данной  ситуации  способом),  господин  капитан  фон  ‚иткович
наткнулсЯ на окно. Ћбыкновеннейшее окно (ну и ну, у души, оказываетсЯ, могут
быть окна, подумал он и  посмотрел в него).  Џо  ту  сторону ничего не было.
Ђбсолютно ничего.  Ћднако самое  окно,  находившеесЯ  в  чужой  душе,  имело
совершенно новое  значение, такое, какого никогда за всю жизнь  капитана фон
‚итковича не имело ни одно  другое  окно. ќто  была не просто оконнаЯ рама с
деревЯнным переплетом в  форме креста с запором (то есть ручкой) посередине.
Ћкно представлЯло собой  толкование времени и жизни господина фон ‚итковича,
да и вообще любого из живущих на свете людей. ‘овременник ѓаусса, знаменитый
физик  XVIII столетиЯ  Ђтанасие ‘тойкович еще в позапрошлом веке  знал,  что
существует  не одна  вечность,  а  две,  и это  же  было прекрасно  известно
капитану  фон ‚итковичу, потому  что  физика входила  в  программу  военного
училища. ‘ейчас эти две  вечности были представлены центральной вертикальной
планкой оконной рамы, а времЯ -- горизонтальной. Њесто пересечениЯ вечностей
и времени  было  отмечено  ручкой, то есть оконным запором. ‡десь находилась
тайна  или же ключ жизни. €менно здесь, думал  господин фон ‚иткович, потому
что в этой части вселенной времЯ научилось останавливатьсЯ. Њожет быть,  как
раз здесь  мы  имеем дело с  каким-то  прирученным временем. †изнь  возможна
только  в  таком  времени,  которое на мгновение  остановилось, и невозможна
тогда, когда оно течет неприрученным.
     …сли мы  поймем, что  вечность  снисходит как  Ѓожье благословение, как
один из видов света, который не стареет (так считали византийские монахи), а
времЯ  проистекает  от  сатаны, находЯщегосЯ слева  от  храма, то нам станет
Ясно, что  в определенном месте  должно быть  "золотое  сечение" вечности  и
времени. ‚ том месте креста, где пересекаютсЯ времЯ и вечность, времЯ на миг
останавливаетсЯ  длЯ  того,  чтобы  вечность благословила  его, и  этот  миг
представлЯет  собой настоЯщее.  ‡а пределами настоЯщего, и  в  прошлом  и  в
будущем времени, жизни нет, ее никогда не было и никогда не будет.
     €так,  мы  находимсЯ здесь, потому  что в этой  части  вселенной  времЯ
останавливаетсЯ и  тем  самым делает  возможной нашу  жизнь. ‚ероЯтно, можно
представить себе и времЯ, которое  лишено возможности пересечьсЯ с вечностью
и,   следовательно,  возможности  остановитьсЯ.  Ћно  тем   самым  лишено  и
настоЯщего,  а потому бесплодно.  ‚  такой  части вселенной мы находитьсЯ не
можем, так  как наше основное  отличительное свойство  -- это  жизнь. —то же
касаетсЯ смертей, то они могут скользить по оси времени и вверх и вниз.
     ’аким образом, можно прийти к  выводу,  что на вопрос: "Ћткуда  беретсЯ
времЯ?"  --  ответ будет: времЯ приходит  из смерти. €бо  до  тех пор,  пока
существует смерть,  будет  существовать  и  времЯ.  Љогда  смерть  исчезнет,
исчезнет и времЯ. ’ак  что смерть подобно пауку, прЯдущему нить, прЯдет наше
времЯ.  Џотому  что,  если жизнь  находитсЯ  там,  где  времЯ  не  движетсЯ,
остановившись  в момент настоЯщего, то  смерть пребывает  в  области,  через
которую времЯ течет. ‡начит, времЯ  течет сквозь смерть и  останавливаетсЯ в
жизни. ‚ той самой точке, где  пересекаютсЯ  вечность и  времЯ на крестовине
оконного переплета души...


     ‚ этот момент господин фон ‚иткович  почувствовал, что кожа его натерта
цепью, и  прекратил  дальнейшие  изысканиЯ. Ћн был  не из  тех, кого подолгу
одолевают подобные  мысли и поиски. Џо прошествии трех дней пути они прибыли
в  Џетроварадин с измЯтыми бородами  и  окоченевшими ногами.  ќтот город  на
берегу  огромной  реки  был  последним,  что  видел в  своей жизни  господин
капитан. Ћт одного из конвоиров  он услышал тогда  слова, которые можно было
воспринЯть одновременно как утешение, угрозу и даже мораль:
     -- —еловеческаЯ жизнь  страннаЯ  гонка: цель не в конце пути, а  где-то
посередине, и ты бежишь, бежишь, может быть, давно уже мимо пробежал, да сам
того не знаешь, не заметил, когда это произошло. ’ак никогда и  не  узнаешь.
Џоэтому бежишь дальше.
     ‘  заключенного снЯли  цепи и по  приставной  лестнице  спустили его  в
подземную камеру, где царила  вечнаЯ осень, а точнее  говорЯ, вечнаЯ осеннЯЯ
ночь, потому что дневной свет  сюда не проникал.  Џрежде чем люк камеры  над
ним  закрылсЯ,  господин  капитан  фон  ‚ит-кович успел заметить  солдатскую
кровать, покрытую инеем,  католическое распЯтие на стене (хотЯ сам  господин
капитан был  православным) и большую решетку, закрывающую окно, смотревшее в
мрачный подземный  коридор.  ‚озле окна находилсЯ стол, на котором он увидел
незажженную  свечу,  бумагу  и  пишущую машинку фирмы "Љорона".  Ќа  кровати
лежала ЃиблиЯ на чешском Языке (хотЯ господин фон ‚иткович был сербом).
     Љогда  люк  в  потолке  с грохотом  закрылсЯ,  господину  капитану  фон
‚итковичу  пришли  в   голову  две  тревожные  мысли.  ‚о-первых,  имеет  ли
кто-нибудь  право и может ли (с юридической точки зрениЯ)  приговорить чужую
душу (пусть даже в данных  обстоЯтельствах осужденный лично пребывает в ней)
к пожизненному заключению? € не следует ли, с целью предотвращениЯ возможной
серьезной  судебной  ошибки,  обратить  внимание  следователей  на  все  эти
запутанные  обстоЯтельства?  Ђ  во-вторых,.   какаЯ  она,  эта  новаЯ  душа,
простирающаЯсЯ в обе стороны света вокруг него на километры, а потом и мили,
--  православнаЯ,   какой   была   его   прежнЯЯ,   собственнаЯ   душа,  или
протестантскаЯ, или, может  быть, даже католическаЯ? ќто  был важный вопрос,
поскольку  господин капитан фон ‚иткович хотел бы заранее знать,  какую душу
будут  взвешивать черти, когда  он окажетсЯ на  ‘трашном ‘уде, --  вот  эту,
чужую,  кто ее знает  чью, может мусульманскую, а  может даже принадлежавшую
раньше какому-нибудь раввину,  или же его собственную, православную душонку,
котораЯ дала тЯгу, стоило только прозвучать судебному приговору.
     ‚от таким образом господин капитан фон ‚иткович решил начать наблюдение
за  этой  чужой душой, в которую он был заточен  вместе  со  своей тюрьмой и
Џетроварадином  над  нею, за этой новой  и чуждой  ему душой, через  которую
теперь текли невидимый „унай и едва видимаЯ его собственнаЯ жизнь.
     Ќо  наблюдал  не  только  он.  Ќаблюдали и за ним.  ‘адЯсь на  железную
кровать, господин капитан, разумеетсЯ, знал, что, несмотрЯ на уже вынесенный
приговор, от него ждут дальнейших признаний  и информации относительно этого
дела, свЯзанного  с  военными, в котором был  замешан и он.  €менно  поэтому
следователь господин  фон  Њельк распорЯдилсЯ  поставить  в  камере свечу  и
пишущую машинку -- он очень надеЯлсЯ, что его подопечный заполнит аккуратную
стопку  бумаги,  положенную  тут  же на столе,  дополнительными признаниЯми.
ѓосподин следователь и сейчас времЯ  от времени приподнимал  крышку  люка  и
смотрел  вниз  на  маленькое  и  слабое  тело,  обильно  покрытое  волосами,
напоминавшими  проросшую черную пшеницу. ѓлЯдЯ вниз, он  недоумевал, как это
может быть, что  по лицу  заключенного  годы пролетают  быстрее,  чем по его
собственному  лицу,  при этом он, конечно, и  вообразить не  мог, что  тело,
ставшее предметом  его  служебных  интересов, доступно  его  наблюдению лишь
сквозь чужую, то есть чью-то  третью, душу,  котораЯ, таким образом привносЯ
непредвиденные  затруднениЯ  в   дело  господина  капитана   фон  ‚итковича,
представлЯет  собой  серьезную  угрозу  официальному расследованию всех  его
обстоЯтельств в целом.
     ђазумеетсЯ,  охранники получили  строжайший приказ  немедленно сообщать
господину следователю о любых  изменениЯх в поведении заключенного,  так что
они бдительно следили за своей жертвой, котораЯ со своей стороны следила  за
чужой душой, на дне которой находилась. ‚ таком наблюдении и длЯ одной и длЯ
другой стороны времЯ бежало быстро, и вот наступило уже упомЯнутое солнечное
утро  (как  заметил господин фон  ‚иткович, чужой  душе было  известно,  что
наверху, над ними, утро и светит солнце, притом  что сам он этого не знал, и
знать не мог). €так, в то утро господин капитан пришел к бесспорному выводу,
что чужаЯ душа, внутри которой он в тот момент,  сидЯ  за столом, завтракал,
была  гораздо медлительнее его настоЯщей  души.  Ђ некоторое  времЯ  спустЯ,
ночью (если  это действительно была ночь),  капитана фон ‚итковича  разбудил
кашель.  ‚ густом мраке  его  камеры  кто-то  кашлЯл.  ЉашлЯла  чужаЯ  душа,
заболевшаЯ  какой-то особой метафизической  простудой.  Ќо это само по  себе
вовсе не встревожило капитана  фон  ‚итковича.  …го  встревожило другое.  Џо
кашлю  нетрудно было догадатьсЯ,  что  эта новаЯ душа  была  не  мужской,  а
женской.
     "Њожет быть, мужские и женские души ходЯт парами, так же как и смерти",
-- подумал господин фон ‚иткович и впервые сел за  пишущую машинку. Ћн начал
печатать,  и охрана, котораЯ получила строжайший приказ (на тот случай, если
он приметсЯ за дело)  ни под каким  видом, даже  наблюдением, не мешать ему,
оживилась и с довольным видом прислушивалась к звуку машинки.
     -- Ќаконец-то, -- воскликнул господин следователь фон Њельк,  в  носу у
него заурчало, как в  животе, и  он ринулсЯ к  камере, чтобы лично  во  всем
удостоверитьсЯ.
     ‡вуки машинки  текли быстро, иногда, правда,  с  короткими  перерывами,
иногда после какой-нибудь буквы капитан фон ‚иткович останавливалсЯ надолго,
иногда сразу ударЯл по нескольким клавишам и машинку заклинивало, но в целом
дело  продвигалось довольно  быстро, что  и неудивительно в случае господина
фон ‚итковича, у которого были проворные руки, до сих пор сохранившие памЯть
обо всех изгибах тела его супруги.
     —тобы не привлекать вниманиЯ  заключенного, охрана получила приказ ни в
коем  случае не выносить из камеры ни одного листа того доноса или признаниЯ
или чего-то еще, что господин капитан каждое  утро отстукивал  на машинке, а
только бесперебойно снабжать его новыми свечами.
     Ќо  тут  произошло  нечто  неожиданное  и  едва  не  погубившее  надежд
господина  следователЯ  и  его   начальства.  Ћдин  из  охранников  (человек
туповатый, но,  может быть, именно поэтому и понимающий, что в подвале свечу
гасить никто не будет),  несмотрЯ на запрет, заглЯнул  в камеру через глазок
как раз в тот  момент, когда  господин капитан фон ‚иткович  сидел на  самом
краешке  чужой  души, в  которую  он был заключен,  и  печатал  на  машинке.
Ћхранник  был настолько изумлен тем, что увидел,  а вернее, тем, чего он  не
увидел,  что немедленно вызвал господина  следователЯ.  ѓосподин капитан фон
‚иткович печатал в полной тьме. Ћн вообще не зажигал свечей и проводил дни и
ночи во мраке, стуча на машинке вслепую, в совершенной темноте.
     "‡ачем мне  свеча,  -- думал он,  -- если Я  вынужден пробиратьсЯ через
окружающую менЯ чужую душу на ощупь впотьмах?"
     —то касаетсЯ господина следователЯ фон Њелька, то его  в конечном счете
не слишком  удручал такой  поворот дела.  Ћн надеЯлсЯ, что в  продолжающемсЯ
следствии над  остальными подозреваемыми  в  этом запутанном  деле полезными
могут  оказатьсЯ даже страницы, напечатанные в темноте.  Џоэтому он приказал
не изменЯть тюремный режим господину фон ‚итковичу. …му было хорошо известно
золотое правило военной службы: что бы ни произошло --  утрись и  тЯни лЯмку
дальше.  Џо-прежнему каждый вечер господин капитан  фон ‚ит-кович ложилсЯ на
свою  солдатскую  кровать,  крепко бралсЯ рукой  за  железный стул, стоЯвший
возле нее, и сквозь чужую душу погружалсЯ в сон; как и все сербы, он никогда
ничего не  прощал, но и  в  памЯти тоже  не держал, так  что спал он  всегда
спокойно.
     Ћднако такой жизни вдруг  пришел конец.  ђазразилсЯ сербско-австрийский
конфликт,  породивший  Џервую  мировую  войну,  дело   капитана  Џетара  фон
‚итковича  было  пересмотрено,  и приговор  изменен. Љак-то  на  склоне  днЯ
капитана  вывели  на крепостной вал  и поставили  перед взводом  вооруженных
винтовками солдат. Ћн  видел,  как они целЯтсЯ в него, и слышал залп. Ћн был
расстрелЯн. ‚торого залпа не потребовалось, уже при первом  он упал мертвым.
’ем не менее один из офицеров подошел к нему, чтобы удостоверитьсЯ в смерти,
потом отошел. Љапитана погрузили на мула, от которого несло прокисшим потом,
отвезли к дереву, возле которого трое солдат уже выкопали могилу, и опустили
в землю. ‡абрасываЯ его тело землей, они  времЯ от времени останавливались и
шапками вытирали пот. Ќаконец могильнаЯ Яма была закопана, внизу волны „унаЯ
с грохотом  разбивались  о каменные стены крепости, а зуб у капитана все еще
продолжал слабо ныть.
     Ќа его  столе  в  камере  нашли  груду  бумаг,  покрытых  машинописными
знаками.  Ћднако  на  этих  страницах, которые  немедленно  стали  предметом
анализа  самых  известных  австрийских   шифровальщиков,   оказались  просто
бессмысленные  рЯды напечатанных в темноте букв, которые не  значили  ровным
счетом ничего и которые нельзЯ было расшифровать даже с помощью самых редких
и  секретных ключей.  ‡а этими вслепую набросанными буквами не было никакого
тайного смысла, никакой скрытой  или  очевидной информации.  —то,  например,
можно было выжать из такой записи:
     -- JIJK, KOL, OHJZFE, WFZGDGEHS... (и т.д., и т.д.)
     ‚от такой текст  ѓеро  вставила  в  один из  романов  ‹оти или  кого-то
другого,  кого  она  тогда  переводила,  а получив из типографии  сигнальный
экземплЯр книги и обозначив губной помадой на полЯх протащенный контрабандой
кусок, отослала ее брату в Џрагу. ќто была, как мы уже говорили, своего рода
тайнаЯ переписка между братом и сестрой. Ћн сразу же нашел отмеченное место,
пробежал его взглЯдом и задержалсЯ в самом конце, где ѓеро приводила строку,
напечатанную на  машинке фирмы "Љорона",  котораЯ представлЯла собой  запись
бедного капитана фон ‚ит-ковича.
     ЊанассиЯ Ѓукур, брат ѓеро, улыбнулсЯ и написал сестре,  что эта строка,
записаннаЯ  его  благородием  господином фон ‚итковичем, представлЯет  собой
трехголосую инвенцию фа минор €оганна ‘ебастьЯна  Ѓаха, исполненную, правда,
на пишущей машинке, а не на фортепьЯно...



x x x

     Љроме этой переписки,  в бумагах  одной  из подруг ѓеро было обнаружено
совсем обычное письмо,  проливавшее свет на  путешествие в  €талию,  которое
брат и сестра Ѓукур совершили вместе.
     "‚ прошлом году мы с братом провели зиму и весну между старым и молодым
‘вЯтым Ќиколаем в €талии, -- писала ѓеро  в этом письме. -- —тобы заработать
на жизнь, брат по вечерам играл в одном  ресторанчике, где на глазах веселых
посетителей две молоденькие  девушки на небольшой сцене раздевали и  одевали
друг друга. Ђ в свободные вечера брат водил  менЯ на концерты и в театры. Њы
жили  в ђиме и завтракали  обычно в тамошнем гетто, в маленьком кафе. Љак-то
утром брат наткнулсЯ в одной  из газет на театральное  объЯвление, настолько
интересное,  что он показал  его  мне.  ’ам было  написано,  что театральнаЯ
труппа  "€бик"  приглашает на премьеру спектаклЯ  "‹юбовь  и  смерть  ѓеро и
‹еандра" по поэме ЊусеЯ.
     -- ЌавернЯка это про тебЯ, -- пошутил он, и мы отправились за билетами.
     ‚ объЯвлении была  указана улица, на  которой находилось помещение, где
играли спектакль, а кроме того, приводилось несколько строк из самого текста
древнегреческого автора. ќти  строчки  были  такими: "—еловек, с тех пор как
существует он на свете,  вынужден выбирать между двумЯ "не". Ќазвание театра
("„етский")  нас удивило,  кроме того, мы с  братом вообще впервые слышали о
нем. Џоймали такси и доехали до улицы, узкой, заброшенной и полной ступенек,
которые звенели каждаЯ  своим голосом, как клавиши на пианино. Ќаш  водитель
никогда не слышал, что здесь есть какой-нибудь театр. “ нас  был указанный в
объЯвлении адрес, и шофер вспомнил, что между этой и соседней, более широкой
улицей есть проход, так что, возможно, как раз там и следовало поискать вход
в театр. € действительно,  то, что мы  искали,  находилось где-то здесь, это
подтверждали  два  плаката  на  стене,   сообщавшие  о   представлении.   Њы
внимательно   изучили   их;   первый   содержал    небольшой    отрывок   из
драматизированного текста поэмы ЊусеЯ:
     "‹еандр: “же три днЯ Я мертв. Ђ ты? ѓеро: Љогда у нас что-то вылетит из
головы, когда мы что-то забудем,  то  потом так  напрЯженно  вспоминаем  это
забытое, что  пустота, котораЯ расширилась  за счет  нашей памЯти,  нарушает
истинные размеры и соотношениЯ,  за завесой нашего забвениЯ она  изменЯетсЯ,
растет,  укрупнЯетсЯ.  €  когда  нам  наконец удаетсЯ  вспомнить  забытое  и
выброшенное  из головы, мы  разочарованно убеждаемсЯ, что оно не стоило того
труда,  который  мы  потратили на припоминание.  ’ак  же  и с нашей душой, о
которой мы постоЯнно забываем. ‹еандр:  Ћдна  лишь душа  может расти и после
смерти.  Љак  ногти.  ’олько  дольше,  гораздо  дольше,   все   времЯ,  пока
продолжаетсЯ наша смерть. Ћднако  имей в виду,  твоЯ смерть  может молодеть,
она может стать гораздо  моложе тебЯ. Њожет вернутьсЯ на  сотни лет назад, в
прошлое. ЊоЯ же смерть может стать гораздо старше  менЯ, может  продлитьсЯ с
настоЯщего момента в будущее на века..."
     „ругой  плакат, извещавший  о представлении "ѓеро  и ‹еандра", был  еще
более странным:


ђ“ЉЋЏ€‘€ € €‡„ЂЌ€џ
     ЏЋќ’€—…‘ЉЋѓЋ ђЂ‘‘ЉЂ‡Ђ
     Ћ ѓ…ђЋ € ‹…ЂЌ„ђ…
     Њ“‘…џ ѓђЂЊЊЂ’€ЉЂ
     (Џо случаю представлениЯ произведениЯ театральной труппой "€бик")
     Baroccianus 50 saec. X.
     е cuius familia:
     Vossianus gr. Q.59 ca. 1500
     Estensis III A 17 saec. XV.
     Estensis III ‘ 12 pars antiqua (u. 250--343) saec.
     XIV.
     Harlaianus 5659 saec. XV ex.
     Parisinus gr. 2600 saec. XVI in.
     Neapolitanus II D 4 saec. XIV
     e cuius familia:
     Palaltinus Heidelbergensis gr. 43 saec. XIV.
     Vaticanus gr. 915 saec. XIII ex. uel potius saec. XIV in.
     Maricanus gr. 522 saec. XV Vatican! gr. 915 apographon
     Praebent tantum u. 1--245:
     Parisinus gr. 2763 saec. XV ex.
     Leidensis B.P.G. 74 с saec. XV.
     Ambrosianus S sup. saec. XV ex.
     Perisinus gr. 2833 saec. XV ex.
     Laurentianus LXX 35 saec. XV.
     Riccardianus gr. 53 saec. XV.
     Estensis III ‘ 12 pars recentior (u. 1--245) saec. XV.
     Estensis III ‘ 12 pars recentior (u. 1--245) saec. XV.
     Codices deteriores:
     Pragensis Strahoviensis 30 saec. XV.
     Baroccianus 64 saec. XVI.
     Ambrosianus E 39 sup. saec. XVI.
     Gothanus ‚ 238 saec. XVII in.
     Editiones:
     edido princeps Aldina, Venetiis excusa ca. 1494.
     editio florentina Job. Lascaride aucrore ca. 1494.


     ’ак мы  напали на след театральной труппы "€бик", но разыскать "„етский
театр",  в котором  она  играла, оказалось гораздо труднее.  Њы спускались в
подвальный   этаж,  где  водитель  нашего  такси   трижды  сказал   "аминь",
поднимались на чердак, но  все было напрасно. Џравда, в здании был "мужской"
проход и второй вход длЯ  слуг, а также "женскаЯ"  дверь, через которую мы и
вышли на третью, еще более широкую и светлую улицу, однако и здесь театра не
обнаружили. Ћ таком театре  попросту никто не слышал. ‚ тот раз нам пришлось
отказатьсЯ от нашего  намерениЯ, но  несколько дней спустЯ брат  показал мне
газету,  в  которой снова  было  напечатано  сообщение  о  представлении  по
поэтическому  рассказу о ѓеро и ‹е-андре. Ќо и это еще не все. Ќа сей раз  в
газете  была  опубликована  рецензиЯ  некой Ileane  Buongiomo  на  спектакль
театральной  труппы "€бик", в которой  она  особо  выделЯла  блестЯщую  игру
молодой Irene  Plaar, исполнЯвшей заглавную роль. ’еперь  мы решили попытать
счастьЯ в театральной  кассе в центре  ђима, где продавались  билеты  во все
местные театры, и разузнать  про "„етский театр" там. Ќам  ответили,  что на
такой  спектакль билетов нет. Џравда, служащаЯ кассы была  так любезна,  что
вызвала из заднего помещениЯ старого господина с бровЯми, превосходившими по
размерам  усы, отчего создавалось впечатление, что его  нос  растет на  лице
"вверх  ногами",   и   господин  кое-что  вспомнил.  ’ам,  где   мы  искали,
действительно  когда-то был  театр, но  не  он  называлсЯ  "„етский  театр",
кажетсЯ, так называлсЯ спектакль. ‘тарик там смотрел, очень давно, одну вещь
Џиранделло,  а  точнее  было  бы  сказать, он  смотрел  на пианиста, который
музыкой сопровождал спектакль  и, играЯ, то  прЯталсЯ за инструментом, будто
бы читаЯ  книгу, положенную  на клавиши,  то  подскакивал на  месте,  словно
обжегшись  о клавиатуру, или  же  вообще откидывалсЯ назад и делал вид,  что
пытаетсЯ ногой нащупать под пианино свалившуюсЯ туфлю... Ђ времЯ от времени,
не покидаЯ  своего винтового табурета,  он принималсЯ  на цыпочках шагать на
месте, высоко поднимаЯ локти и колени...
     Љак  только нам с братом  удалось  избавитьсЯ  от старого господина, мы
отправились  по  новому  адресу  и  увидели,  что   там  действительно  есть
"карманный" театр. Ќам разрешили войти, хотЯ были удивлены нашим поЯвлением.
‚ойдЯ, мы остолбенели. ќто был настоЯщий театр-корабль, от  которого осталсЯ
один скелет. “жас и  жуть. Њыши ели его не менее  двадцати лет. ќто был один
из римских  чердаков.  Ѓрат спросил, как  давно существует театр, и, услышав
ответ, содрогнулсЯ. ’еатр был его ровесником.
     ‚ ужасе мы буквально выскочили вон, брат стал менЯ успокаивать:
     --  ‡наешь,  многое, что в жизни выглЯдит невероЯтным,  таинственным  и
фантастическим, скрывает за этой обманчивой внешностью самые заурЯдные вещи.
     -- ќто значит, -- сказала Я, -- следует остерегатьсЯ обычнейших вещей и
событий, потому что за ними кроютсЯ ужас, конец и смерть.
     ’ак  оно и было. Ќесколько недель спустЯ  мы рассказали про этот случай
нашим римским друзьЯм, и они со смехом  подтвердили, что такое действительно
бывает. Ќасчет "„етского театра" они, правда, ничего не  слышали, однако, по
их мнению,  театральнаЯ  труппа "€бик", объЯвившаЯ  о премьере спектаклЯ  по
поэме ЊусеЯ, ловко воспользовалась этим длЯ укреплениЯ своей репутации. ‚едь
кто станет  проверЯть, действительно они  играли этот  спектакль или нет?  Ђ
объЯвлениЯ   и  иногда  даже  написанные  за  деньги  рецензии  критиков  на
несыгранные спектакли доказывают, что театр выступал в ђиме или Џариже, ну а
располагаЯ такими доводами и свидетельствами,  уже  совсем нетрудно получить
настоЯщий  ангажемент  где  угодно,  в  любой   столице  мира.  €   уже  там
действительно сыграть свою "любовь и смерть".
     Њы с братом  от души посмеЯлись, но не  из-за этого странного случаЯ, а
из-за того, что в  ђиме нам было очень хорошо. € глЯдЯ на брата, как к хлебу
ни разу  не повернувшегосЯ ко мне спиной,  и  слушаЯ по вечерам в  кафе  его
прекрасную  игру, Я думала, что мужчины проклЯты, потому что в высшей  точке
страсти и счастьЯ сладкие женские плоды в их руках неожиданно превращаютсЯ в
два мешочка с песком..."



3

     Џрежде  чем  довести  до  конца историю о  ѓеро,  Я  хотел  бы  немного
рассказать  вам  о себе.  Њое  имЯ  не  имеет  никакого значениЯ  длЯ  этого
рассказа, да и  Я сам занимаю в нем второстепенное место.  ‚  краю, откуда Я
родом,  есть  такой обычай: когда поЯвлЯетсЯ  на  свет ребенок, делают сыр и
кладут его  в холодное место, а  когда умирает человек, этот сыр  съедают за
упокой  его  души. ’ак  что  мой  сыр  все еще ждет своего  часа в  каком-то
погребе. Ќадеюсь, что он не понадобитсЯ читателЯм этих строк. “ менЯ никогда
не было  особенных требований; как  говоритсЯ, Я никогда не пыталсЯ  увидеть
больше  того, что могут  охватить взглЯдом  оба  моих глаза. Љогда Я  ем,  Я
зажмуриваю глаза, как белаЯ утка, и знаю, что любовь подобна птице в клетке:
если ее не кормить каждый день, она погибнет. Ђ эта историЯ,  точнее говорЯ,
ее конец рассказывает именно о любви.
     ‚ те годы, когда Я еще не начал созидать внутри себЯ тишину, Я проводил
дни, взвешиваЯ, какаЯ  из  моих  рук тЯжелее. џ обучалсЯ  грустному ремеслу,
которое  и по сей день кормит  менЯ,  но одновременно  (и с радостью) училсЯ
музыке,  переселЯЯсь следом за  выдающимсЯ чешским маэстро Ћтокаром евчиком
из Љиева в ‚ену,  из ‚ены  в Џрагу. ђЯдом с  ним и вместе со мной в Џражской
консерватории собралась целаЯ толпа учеников всех мастей и оттенков, так что
в аудитории, где  он проводил занЯтиЯ, стоЯл запах трех континентов. џ через
день ходил в  консерваторию, несЯ под мышкой  небольшой  продолговатый Ящик,
как  будто шел хоронить ребенка. џ входил в продолговатую комнату  на первом
этаже с таким низким потолком, что верх двери царапал его. ‚ шкафах, в углах
и на стенах лежали и  висели  скрипки: со  смычками, засунутыми  под струны,
красноватые блестЯщие четверти, несомненно ничего не стоЯщие; полосатые, как
поросЯта, целые скрипки  и мрачные куски  половин без блеска,  о которых  на
первый взглЯд ничего нельзЯ сказать.  ‚сегда, сколько раз Я ни  входил в это
помещение, мне казалось, что  они поменЯлись  местами или иначе  выглЯдЯт, а
возможно,  их  вообще  заменили на  совершенно  другие инструменты.  ‚се это
множество  (особенно в  вечерние сумерки, когда во ‚лтаве  начинает  клевать
рыба)  принималось само  по себе  шуметь  и  перекликатьсЯ с  досками  пола,
которые, скрипЯ и  приподнимаЯ разостланные по  ним дорожки, начинали ходить
ходуном.  ‘мычки, терлись о бока инструментов,  скрипки  --  друг  о  друга,
струны  или  провисали,  или  рвались, с натертых  канифолью смычков  летела
беловатаЯ пыль, лакированные деки  раздувались  и лопались, а колки начинали
поворачиватьсЯ сами собой.
     Ћднажды осенним вечером мы  собрались  вчетвером  в этой комнате, чтобы
репетировать. ‚се, разумеетсЯ, были учениками евчика, давшего нам партитуру
квартета.  џ вынул из  своего  Ящика виолончель, второй ученик принес фагот,
третий сел за  роЯль с черными  клавишами и  белыми полутонами, а  последним
поЯвилсЯ самый известный из нас -- скрипач. „о  этого Я никогда не видел его
вблизи, но часто слышал о моем землЯке из Ѓелграда, Ња-нассии Ѓукуре и о его
красавице сестре ѓеронее, котораЯ  смеЯлась одновременно и ртом  и грудью. ‚
то времЯ в моде было носить кольца из черной слюды и заранее заказывать свои
посмертные  маски. Џро Њанассию говорили, что и он поклонник такой моды. …ще
о нем рассказывали, что по праздникам  он причащаетсЯ по-цыгански -- уксусом
и хреном, -- а потом исчезает на несколько месЯцев, не слушаЯ предупреждений
маэстро евчика, который слал ему  вслед письма  с печатЯми,  запакованные в
мешковину из джута. …го экзаменов всегда ждали с особым любопытством, и  зал
консерватории в те дни обычно бывал переполнен, а провести вечер  в компании
Њанассии,  когда он был в загуле, стоило  целого месЯца обычных развлечений.
Љогда  он вошел, Я действительно заметил на  его  пальце кольцо со слюдой, а
также  и  то,  что  каждый  ноготь на  его левой  руке  был  покрашен  лаком
определенного цвета.  Џоэтому, когда он играл,  было видно, какой  палец что
делает.
     Њы познакомились и  после репетиций стали ходить в пивную, где, сидЯ за
пивом, ЊанассиЯ сдувал пену  в чужие  кружки. Ћднажды вечером, глЯдЯ на менЯ
сквозь ресницы, белые от пивной пены, он спросил:
     -- ’ы уверен в том, что не боишьсЯ четных чисел?
     -- Ќе боюсь, -- ответил Я удивленно. -- Ђ что их боЯтьсЯ?
     -- Ќо  ведь  четное  число --  это  число мертвых. Ќечетное  количество
цветов приносЯт  только живым, четные принадлежат кладбищам.  Ќечетное --  в
начале, четное -- в конце...
     ‚место  пуговиц  у  него  были  серебрЯные чайные  ложки  с отпиленными
ручками  и двумЯ дырочками  длЯ пришиваниЯ. Љогда ему хотелось  отдохнуть  и
развлечьсЯ, он садилсЯ решать задачи по тригонометрии.
     --  ‡наешь что,  -- сказал  он  мне  однажды  вечером, полируЯ  о  свои
бакенбарды покрытые лаком ногти, -- не напрасно говорЯт: "’ут нужны две пары
глаз!"  џ думал об этом и пришел  к выводу, что это выражение относитсЯ не к
какому-то  четырехглазому  чудовищу, а к  двум  людЯм, у  глаз которых  есть
что-нибудь  общее.  ’ак  же как можно  смотреть левым глазом  сквозь правый,
вполне вероЯтно, можно смотреть  своими глазами  сквозь  чужие. Ќужно только
найти  то общее,  что их  свЯзывает.  ЉаждаЯ пара  глаз,  ты это сто раз сам
видел,  имеет разную глубину  и цвет. ќту глубину можно  с  большой степенью
точности вычислить тригонометрическим путем. џ провел кое-какие исследованиЯ
и  теперь убежден,  что у  глаз  одной глубины  и цвета есть  какой-то общий
знаменатель...
     Ќа мгновение он замолчал, и Я заметил, что, пока его правый глаз мигнет
один раз, левый успевает сделать это дважды.
     --  ’очно так же  и  с  музыкой, --  продолжал  он,  -- вещи,  столь же
удаленные  друг  от  друга,  как  две  пары  глаз,  Я  имею  в  виду  четыре
инструмента, следует свЯзать, дать им общую задачу. ѓлухой  не может играть,
так же как и немого  нельзЯ научить петь в церкви. ЌельзЯ выиграть в  карты,
пользуЯсь только трефами и червЯми. Ќужно иметь также и бубны, и пики, нужно
играть всеми четырьмЯ мастЯми, нужно раскрыть все четыре глаза.
     €, достав из футлЯра  мою  виолончель, он, к изумлению  присутствующих,
без единой ошибки сыграл мою партию из  квартета. Џо памЯти. Љогда  он дошел
до трели, где ему пришлось попеременно  и быстро  касатьсЯ струн то средним,
то указательным пальцем, ногти которых были покрыты синим и желтым лаком, мы
увидели на них зеленый цвет.
     --  …сли ты  не  понЯл, Я объЯсню на одном  очень  простом  примере, --
окончив  играть,  продолжил   урок  ЊанассиЯ.  --  ‡наешь,  в   ѓреции  есть
полуостров,  такой узкий,  что буйволы,  запрЯженные в обычный Якорь,  могут
пропахать его поперек и отсечь  от суши. ќто  ‘вЯтаЯ гора. –ентр цивилизации
восточного христианства. ‚от уже  тысЯчу лет полуостров населен монахами, он
самостоЯтелен, имеет свою границу с  греческим государством, свою таможенную
зону  и свое правительство, состоЯщее из трех министров-монахов и протоиереЯ
-- председателЯ правительства. “ каждого из них есть четвертаЯ часть печати,
которой заверЯетсЯ  документ, разрешающий  въезд на  территорию ‘вЯтой горы.
ѓоворЯт, что три  части этой печати мужские, а одна -- женскаЯ. Џечать имеет
силу только в том случае, если составлена из всех четырех частей, полученных
от  каждого  из этих  монахов и скрепленных красной нитью. ’олько тогда  она
подтверждает  достоверность  визы на  въезд  на Ђфон... ’ак  же  и  с  твоей
музыкой. …е нужно пропустить  через все  четыре времени года,  и  летом  она
будет  звучать иначе, чем  осенью. …сли ты хочешь  проникнуть в ее сущность,
тебе придетсЯ выучить  все четыре  партии квартета,  который  мы играем,  ты
должен уметь  использовать все четыре инструмента, хотЯ, когда мы вместе, ты
играешь только на одном.
     -- ђазве музыка -- это не то же самое, что и математика? --  возразил Я
Њанассии Ѓукуру. -- …сли нечто действительно длЯ одного инструмента, значит,
оно действительно и длЯ всех!
     ’ут Я увидел, что на кончике его носа,  как бы из-под кожи,  проглЯнуло
что-то вроде одиннадцатого ногтЯ, и этим ногтем на носу он, как указательным
пальцем, уперсЯ прЯмо в менЯ:
     --  Ќужно  принимать   во  внимание  и  происхождение  чисел,  которыми
оперирует математика.  Ђ если подойти к делу с таких  позиций, тебе придетсЯ
принЯть в  расчет и происхождение  элементов, составлЯющих музыку. Ќапример,
возьми  инструмент,  на  котором  играю Я. ‘крипку. ’ы  знаешь, из  чего она
состоит?
     € он прочел мне целую лекцию.
     --  Џрежде  всего  это  дерево. ’ело  скрипки делаетсЯ из  ели, которую
выдерживают гораздо дольше, чем  живет тот, кто ее срубил.  „но  и обод тела
изготовлены из Явора. ѓоловку вырезают из мЯгкого и сладкого дерева вишни, а
гриф из эбенового дерева прикреплЯют к шейке скрипки. ‚нутри каждой  скрипки
находитсЯ  "душка"   --  палочка-распорка,  сделаннаЯ  из   еловой  ветки  и
отделЯющаЯ верхнюю деку от нижней. Ћт этой  распорки зависит  диапазон звука
инструмента. ’ак  что у скрипки  душа  женскаЯ. ‘мычок делают из прута розы,
выросшей на ветру, а смазывают его смолой хвойных деревьев.
     Ќо  некоторые  части  скрипки  имеют   не   растительное,   а  животное
происхождение. ‚олос длЯ смычка беретсЯ  из конского хвоста, а  некогда (еще
до того, как скрипка поЯвилась на свет) считалось  самым лучшим использовать
длЯ смычков волос из  хвоста  единорога. „ве толстые струны делают из свитых
кишок  животных,  а  подставку изготовлЯют  из  кости,  придаваЯ  ей  весьма
причудливую форму.  €з кости делаетсЯ  и держатель  волоса в головке смычка,
причем  говорЯт, что иногда (у Џаганини)  длЯ этого брали кость человека. €з
кости оленЯ сделана  пуговка, к которой натЯнутой жилой присоединен подгриф.
Љлей, скреплЯющий отдельные части инструмента, тоже животного происхождениЯ.
‘читаетсЯ,  что Ђмати  пользовалсЯ клеем, сделанным на  основе вареного мЯса
ехидны,  котораЯ рожает в воздухе,  и поэтому такой  клей  почти  ничего  не
весит. Ќа колодке смычка с каждой стороны инкрустировано немного перламутра.
Џерламутр  всегда чуть холоднее дерева, поэтому с его  помощью пальцам легче
чувствовать  то   единственно   правильное  место,  за  которое  они  должны
держатьсЯ,  -- безымЯнный  всегда должен оставатьсЯ  на  этом  перламутровом
винте.
     € наконец,  есть  такие  части  скрипки,  которые  своим происхождением
обЯзаны  рудным  богатствам  земли.  „ве тонкие струны делаютсЯ из  металла,
седло, в  котором они укреплены, иногда бывает  из  камнЯ, а намотка волоса,
которой заканчиваетсЯ  головка смычка, изготовлена  из серебра. Љроме  всего
этого, важнаЯ роль отводитсЯ огню, сильному  и мЯгкому, над которым выгибают
дерево  и готовЯт клей и лак. ‹ак --  это  совершенно отдельнаЯ историЯ.  Ћн
всегда разный, и  каждый скрипичный  мастер хранит быстрые и медленные тайны
приготовлениЯ лака, унаследованные от своего духовного отца. ’акие быстрые и
медленные  тайны  скрипичного  лака  обеспечивают  инструменту  успех,  если
принадлежат будущему. …сли же эти тайны из прошлого, лак считаетсЯ плохим...
‘уть  состоит  в  том,  -- закончил свой рассказ Ња-нассиЯ,  -- что  человек
всегда может на слух отличить,  какое дерево шумит  в ночи -- ель  или Явор.
€нструмент, даже когда он звучит в твоих руках, никогда не утрачивает  свЯзи
со своим происхождением, с  материалом, из  которого он  сделан, с приемами,
которые  использовал  мастер  при  его  изготовлении,  а сама музыка  только
благодарЯ  всему  этому  получает свое оправдание. „ело вовсе не в том,  что
пальцы  играют  на  скрипке,  а  в  том,  что с  ее  помощью  они  входЯт  в
соприкосновение  с основными элементами воды, воздуха,  огнЯ или  подземного
мира, с их тайнами, которые в каждом инструменте соединены по-своему.



x x x

     Џосле того как  Я услышал  этот рассказ, пробежало немало дней.  ‡а это
времЯ Я прошел, как говоритсЯ, огонь,  воду и медные  трубы, но  никогда  не
просыпалось во мне желание выучить и остальные три партии нашего квартета.
     Њне  казалось, что историЯ,  рассказаннаЯ Ња-нассией, слишком сложна, Я
ей не верил, как не верил и в то, что у того, кто не чихает в  глухую неделю
‚еликого  поста,  будет  короткаЯ  жизнь.  Њежду  тем,  даже  если  вы  сами
несуеверны и не боитесь, что вам перешла дорогу чернаЯ кошка, никогда нельзЯ
точно знать, не была ли суеверной сама эта чернаЯ кошка...
     џ продолжал играть в  квартете на своей виолончели, отбиваЯ ногой такт,
уверенный,  что поймал законы музыки в сеть математики, и нимало не вникаЯ в
происхождение  чисел,  лежащих  в  основе  любого, например  в три четверти,
ритма. ђазумеетсЯ,  все завершилось  самым  лучшим  образом,  Я отыграл свою
партию на проходившем в присутствии публики  экзамене, сделав  это  столь же
машинально,  как  заводЯт  часы  и  щелкают  их  крышкой, а  затем  навсегда
рассталсЯ с музыкой, последовав не за правой, а за своей левой рукой.
     ‹ишь иногда, во времЯ большой жары,  когда  на обуви тает и стекает  на
землю гуталин, когда  тело  в мокрой от  пота одежде чувствует  одни  только
пуговицы, мне казалось, что музыка возвращаетсЯ в мою жизнь. Ћднажды Я и сам
вернулсЯ к музыке, но было это лишь раз.
     ‚ 1934 году умер наш маэстро евчик,  и его ученики весь год давали  по
…вропе  концерты, посвЯщенные его памЯти. џ тогда  стоЯл на  середине  пути,
ничего мне  не  брезжило  ни  позади,  ни  впереди,  рассветов  Я  боЯлсЯ  и
предпочитал рестораны,  в которых завтракают, ресторанам, в которых ужинают.
ЊенЯ  мучила   бессонница.  џ  ловил  мух   книгами,  прихлопываЯ  их  между
страницами,   и  потом,   читаЯ,  находил   множество   собственных   жертв,
расплющенных и засохших  внутри книги.  ’ем не  менее,  получив  сообщение о
смерти маэстро,  Я  тут же выехал в Џрагу,  исполнил  все принЯтые  в  таких
случаЯх  формальности  и  отправилсЯ  на первый  же  концерт.  €грал один из
учеников евчика, имени которого Я не помнил.
     ќто был скрипичный концерт. “ скрипача были  гладкие, совершенно черные
волосы, такие же, как волос его смычка. ЏерваЯ часть была  спокойной --  при
таком  темпе  человек может  следить за падением книги  со стола и наблюдать
отдельно, как падает каждаЯ ее страница. ‚тораЯ часть была широкаЯ и легкаЯ,
она будто напоминала, как  листьЯ  каштанов  навсегда соединЯютсЯ  со своими
тенЯми. ЉаденциЯ, необузданнаЯ и дикаЯ, позволила скрипачу,  оставшемусЯ без
сопровождениЯ, сбросить маску, и Я подумал: если такой заплачет в июле, плач
будет  слышен  и в  августе.  € наконец,  головокружительнаЯ  заключительнаЯ
часть, которую мог исполнить только тот, кто спит на трех разных скоростЯх и
чьи  сны  обладают   то  огромной  движущей  силой,  то  большой  и  ранимой
быстротой...  ’от, кто стоЯл передо мной, был  даже не Ћрфеем,  заставлЯвшим
слушать его  музыку зверей, камни,  руды,  дерево,  огонь и смолу, завывание
ветра в  ракушке и кишки животных. Ћн был  еще мощнее -- он заставил всех их
отозватьсЯ, заговорить  в  его  инструменте, как на каком-то  алтаре, где  в
жертву музыке были принесены не только они с их утробой и костЯми, но и рука
жреца... € Я вспомнил Њанассию Ѓукура и его слова.
     Ќо, должен  признатьсЯ, самого  Њанассию  Ѓукура  Я никогда  бы не смог
узнать под черным  париком, в  котором он выступал.  Ћн же  узнал менЯ среди
всего этого огромного множества людей, пришедших его слушать. Џосле концерта
по его желанию менЯ нашли  и привели к нему. Ћн  выступал под чужим именем и
под чужими  волосами, а  то, что Я обнаружил под париком, пожалуй, ничем  не
походило на его прекрасное в молодости  лицо. Ћдин  глаз его смотрел куда-то
под  лоб, другой вообще понЯтиЯ  не имел, где первый, но,  несмотрЯ  на это,
моргал он так же, как и раньше: левым дважды  за то времЯ,  пока правым один
раз.
     -- Ќе  могу больше долго стоЯть. Џойдем сЯдем  где-нибудь, выпьем пива,
-- сказал Я ему.
     -- Ќе можешь долго стоЯть? џ вот не могу больше лежать, дорогой мой, --
парировал он. --  “жас, сколько мы в нашей  жизни пролежали! –елую вечность!
Ѓольше не могу, хватит. џ больше вообще не лежу...
     Њы  прошли  по улице,  застеленной  в  тот вечер соломой,  чтобы  звуки
уличного движениЯ не мешали людЯм в концертном  зале  слушать  музыку, сели,
как и в молодости, в кафе и заказали пиво.
     -- ’ы мне нужен, -- сказал он, как только мы  уселись, и Я  увидел, что
на его ногтЯх теперь нет лака.
     -- ’ак ты же знаешь, Я бросил музыку.
     -- ‡наю. ќто мне как раз подходит. ’ы нужен мне в твоем новом качестве,
а не в прежнем.
     ЊенЯ эти слова не просто удивили, но заставили содрогнутьсЯ. Џосле того
как Я  обещал ему свои профессиональные услуги, он  рассказал мне о том, что
его мучит.  ‘лушаЯ его рассказ, Я узнал то, что  было мне  известно  гораздо
раньше  и  лучше,  чем  ему.  ’ем  не  менее  в  его  словах было и  кое-что
неожиданное.  “же годами он разыскивает партитуру одного квартета совершенно
нового вида. ќтот новый квартет и те усилиЯ,  которые он  прилагал, чтобы им
завладеть, буквально сводили его с ума и удалЯли от  музыки. ђечь вообще шла
не  о музыке, а только о поисках  квартета. Џодвернув под себЯ левую ногу, Я
слушал его исповедь, которую можно было бы назвать:

ђассказ о брате и сестре

     "’ы знаешь, что у менЯ была сестра ѓеронеЯ, помнишь, какой красивой она
была -- один глаз как день, другой как ночь, и она  знала, что в мире больше
красоты,  чем любви.  ђодилась она  в  1910 году  и несколько недель  спустЯ
однажды утром, в день, которого никто, в том числе  и она сама, не запомнил,
ѓеро начала умирать и незаметно умирала несколько десЯтилетий до того самого
недавнего рокового  днЯ,  когда  это  умирание наконец закончилось. Ђ  может
быть, ее умирание началось гораздо раньше, еще до того, как ѓеро родилась, и
продолжалось  несколько столетий  до  ее рождениЯ, пока не  привело  к  тому
концу, речь о  котором впереди.  —то  же касаетсЯ менЯ, то Я однажды вечером
того днЯ, который  осталсЯ никем не замеченным и  который  Я сам  не смог бы
отличить  от  других  вечеров,  начал совсем  незаметно  любить.  ‹юбить  не
женщину, не мать,  не брата или  сестру -- и было мне тогда всего  несколько
лет от  роду. џ начал любить вообще, в виде  готовности  к любви, но  любить
очень решительно, с определенностью кораблЯ, берущего курс в  открытое море,
откуда нет возврата. € в  эту мою любовь, то  есть на борт  этого кораблЯ, с
тех пор  поднимались и сходили спутники  моей  судьбы, которые  то или  иное
времЯ проводили вместе со мной, разделЯЯ удары волн, отливы, солнце и ветры.
‘реди них была  и моЯ сестра ѓеро, но ей на этом корабле принадлежало особое
место.  Ќе  на капитанском мостике,  нет, но в самом  красивом кресле. € это
самое  красивое кресло на моем корабле  больше всего  подходило  именно  ей.
Њожет быть, оно  и стало самым красивым среди всех других стоЯвших на палубе
только после  того, как  его  занЯла  ѓеронеЯ. Љогда  это случилось, ей было
всего  пЯтнадцать лет, и  она уже больше не садилась  за стол есть вместе  с
другими.  € Я сам с тех пор ни разу не видел, чтобы она обедала или ужинала.
‚ семье  потихоньку поговаривали, что ест  она  совсем не то, что другие.  ‚
церкви  она крестилась быстрым движением, будто ловила муху, и говорили, что
так же быстро она и ест. Ћна была еще  совсем ребенком  с худыми  ножками  и
старой-престарой душой. „ушой, котораЯ насильно  была вынуждена привыкать  к
ее  телу,  как к  новому, не вполне взрослому богу,  который  и  сам  еще не
понимает Языка  молитв, обращаемых к нему. Ѓогу,  который еще  только должен
учитьсЯ говорить...  Њне  всегда  казалось, что все окружавшие менЯ  женщины
делЯтсЯ на кухарок,  горничных  и сиделок, и еще в детстве Я понЯл,  что моЯ
сестра  ѓеронеЯ относитсЯ к  последним.  Ћна  сделала еще более мучительными
последние часы большинства  наших домашних животных, тиранически, неуклюже и
истерически ухаживаЯ  за  обреченными, на  которых она  буквально  извергала
поток бессмысленных  действий. Љогда они погибали у нее на руках, измученные
не только  смертельной  болезнью,  но  и ее паническими  попытками спасти их
жизнь, она молча отворачивалась от них, а потом говорила:
     -- џ  чувствую себЯ средой. ‚сегда  Я опаздываю, всегда  прихожу  после
вторника...
     ѓеронеЯ в Ѓелграде изучала химию, и,  когда она в своей шлЯпе из рыбьей
кожи  приехала сюда,  в Џрагу, продолжать учебу, мы с  ней снЯли квартиру на
одной из  узких и глубоких улиц в  старой  части  города. Љвартира сдавалась
вместе  с чердаком, на  который можно было поднЯтьсЯ, спустив в комнату  при
помощи  устройства,  состоЯвшего  из  металлической  цепи  и системы  колес,
деревЯнную  лестницу.  џ  в  то  времЯ   был  молодым  человеком,  мелким  и
прозрачным, как горный  ручей. ќнергию от  музыки, по-прежнему питавшей менЯ
ежедневно, Я больше не тратил. ЊоЯ душа жирела, накапливаЯ ненужное духовное
сало, как  толстеющий человек,  который не успевает  израсходовать  калории,
приобретенные за  счет  питаниЯ. ѓеро  поставила на  балкон  горшок с  алоэ,
"которое лизнул дьЯвол",  отчего на  его колючих листьЯх остались продольные
белые полосы.  ќто растение  она привезла с собой  из Ѓелграда и поставила в
своей комнате  так, чтобы,  причесываЯсь, видеть в  зеркале  его  отражение.
Љак-то раз она заметила, что в  ее  зеркале причесываетсЯ и бреетсЯ  молодой
поручик, который жил  на  том же  этаже в  доме на  противоположной  стороне
улицы. …го окно было так близко от нашего балкона, что поручик мог в зеркале
ѓеро  видеть свое лицо;  не  выходЯ из дома,  мог  побритьсЯ,  пользуЯсь  ее
зеркалом и своей саблей. „ело в том, что он исключительно ловко брилсЯ своей
офицерской саблей, употреблЯЯ золотую кисточку, висевшую на ее рукоЯтке, длЯ
того, чтобы  намылить щеки. Њы могли бросить друг другу зажженную спичку,  и
она долетала, не  успев  погаснуть,  и  по вечерам Я и поручик таким образом
давали один другому огнЯ, чтобы раскурить трубки.
     -- Ѓудьте осторожны, никогда не зажигайте одной спичкой вторую  свечу и
третью  трубку! --  весело  говорил  нам  новый знакомый.  Њежду  поручиком,
которого звали џн Љобала, и моей сестрой началось что-то такое, что Я назвал
бы взаимным  обнюхиванием.  Ќо  времЯ никогда не стоит на одной  ноге.  „ело
пошло дальше. Љаждый вечер он зажигал свет  в тот  же момент, как ѓеро его у
себЯ гасила. џ сидел  на балконе, курил трубку, времЯ от времени приподнимал
шлЯпу и загонЯл в нее дым. € смотрел, как по другую сторону  улицы џн Љобала
снимает сапоги,  швырЯет  один в  один угол,  другой  в другой, как он пьет,
держа  бутылку  одними  только  зубами, саблей  отсекает  ножку от  жареного
цыпленка, лежащего на столе. Џотом он  ложилсЯ  в кровать, обгладывал ножку,
забрасывал кость прЯмо в сапог, стоЯщий в углу, затем  снимал  рубашку,  и в
этот  момент  дверь медленно  открывалась и в комнату вливалсЯ лунный  свет,
сквозь  который  входила  моЯ  сестра  ѓеро.  Ћна   смотрела   на   поручика
неподвижным,  немигающим взглЯдом,  будто не видЯ его, подходила  к кровати,
склонЯлась над ним, и он начинал Языком расстегивать пуговицы ее блузки. ’ут
ѓеро бросала  мгновенный взглЯд в сторону балкона, где  Я курил,  плевала на
пламЯ свечи и, хлестнув лунный свет своей косой,  начинала неспешно обходить
постель и поручика, лежащего в ней, а потом медленно, как падающий на  землю
снег, спускалась на свою добычу...
     ЊоЯ шлЯпа  и волосы были прокурены насквозь,  иногда Я вставал и шел  в
консерваторию заниматьсЯ,  иногда уходил в пивные, где  столы  и стульЯ были
липкими  от  пива,  или же шел смотреть, как евреи хоронЯт книги, но во  мне
что-то  кипело, Я  чувствовал,  что  моЯ борода гораздо быстрее растет через
родимые пЯтна,  чем вокруг  них,  и  Я  тогда понимал,  что  мне  необходимо
переменитьсЯ. € Я действительно начал менЯтьсЯ и делаю это до сих пор.
     Ћднажды сестра поЯвилась после обеда, с глазами, похожими на перезрелые
фрукты, и руками, забытыми в муфте. Џоручик Љобала больше не открывал дверь.
’еперь он принимал у себЯ какую-то другую любовь. ѓеро ничего не говорила, а
Я сидел  как обычно, курил и ждал. Џриходило времЯ, когда она гасила  свет у
себЯ в комнате, а он в своей зажигал. џ смотрел с балкона, как он стаскивает
сапоги, швырЯет  поЯс,  как  пьет  из бутылки, держа ее одними  зубами,  как
саблей  отсекает  куриную ножку  и ест,  лежа в  постели.  € у менЯ по спине
бежали мурашки,  волосы вдоль позвоночника вставали дыбом, рубашка  начинала
шуршать. џ пальцем гасил  трубку так,  что начинало  пахнуть  паленым мЯсом.
’ихо поднЯвшись, Я спускалсЯ на улицу, переходил ее  и поднималсЯ в квартиру
Љобалы. Ћткрывал дверь, в комнату вливалсЯ лунный свет, а сквозь  этот  свет
входил Я. ‘мотрел  на него неподвижно, не мигаЯ, подходил, наклонЯлсЯ, и  он
начинал Языком расстегивать пуговицы моих брюк. ’огда Я бросал взглЯд на наш
балкон, где  сидела ѓеро, плевал на пламЯ свечи и ложилсЯ  с Љобалой. Џотому
что теперь вместо ѓеро он каждый вечер ждал менЯ...
     Љак-то утром ѓеро встала рано, заплела косу  так, чтобы  почувствовать,
будто на дворе весна (у нее  были разные манеры делать прическу, и, если она
завЯзывала  в  волосах  ленту,  у нее  было ощущение лета, а если  заплетала
волосы  как плетку, ей  казалось,  что  была весна). ‚ тот день  она заплела
волосы  в косу и  рано ушла из  дому. Ѓольше  Я  ее  никогда  не видел.  Њне
сообщили, что ѓеро совершила самоубийство. ‚ тот же день, в двенадцать часов
пЯть минут, она погибла при взрыве в лаборатории, который сама же и вызвала.
’ак что мне никогда не представитсЯ возможность спросить ее, кто именно стал
причиной  ее  столь  выходЯщего за все рамки поступка --  џн  или  Я. Њне не
удалось увидеть ее даже в гробу.
     ‘ тех пор Я  ношу в кармане часы со стрелками, застывшими на времени ее
гибели,  они  всегда  показывают двенадцать  часов пЯть минут, и каждый день
бывает  момент, когда их страшное времЯ соответствует реальному. Ђ  страшный
вопрос  о том, чьЯ  неверность --  поручика или моЯ -- толкнула ее в смерть,
стал длЯ менЯ вопросом жизни и смерти.
     ђазумеетсЯ,  мое  общение  с  џном  Љобалой  тут  же  прекратилось.  Ћн
бесследно  исчез, а  Я с тех пор блуждаю, спотыкаЯсь  о  собственную тень. џ
изменил имЯ  и волосы, начал играть на  цыганских свадьбах, причащатьсЯ, как
некогда, уксусом и хреном, и единственное, в чем нахожу успокоение, -- это в
задачах по  тригонометрии.  Њне постоЯнно приходит на ум  пословица  о  двух
парах  глаз,  и  Я  пытаюсь  понЯть ее заново. ѓлубину сиЯющих  глаз  ѓеро Я
высчитывал бесконечное множество раз, и эту волшебную цифру Я помню и днем и
ночью. “ всех, с кем менЯ сводит жизнь, Я стараюсь  угадать глубину глазного
дна,  надеЯсь,  что,  может быть, случитсЯ чудо и  поЯвитсЯ кто-то с глазами
такого  же цвета  и глубины, как  у нее,  тогда Я смогу надеЯтьсЯ, что узнаю
ответ  на вопрос, на который сестра  мне уже  никогда не ответит.  € вот еще
что.  џ   понЯл,  что  точно  так  же,  как  существуют  мужские  и  женские
инструменты, -- а хорошим квартетом  может стать только такой, где есть и те
и  другие, -- на  каждом  лице имеетсЯ один  женский  и один  мужской  глаз.
Џосмотри в зеркало и без труда  поймешь, какой из твоих двух глаз мужской, а
какой  женский. “ ѓеро левый глаз был мужским,  и  он-то и увел ее в смерть.
Џравый, женский глаз пыталсЯ спасти ей жизнь. €  это не следует  забывать...
Ќо перехожу к делу!
     ‚ыступаЯ с  концертами в  Љракове, Я столкнулсЯ с  одним господином  --
доктором Ђльфредом ‚ежбицким. Ћн  когда-то давно бывал в  доме нашего отца и
хорошо  помнил и менЯ,  и ѓеро еще  детьми. Ћн пригласил  менЯ играть в  его
доме,  и  Я  имел  возможность  сделать  кое-какие  наблюдениЯ,  из  которых
следовало, что  с этим человеком нужно быть начеку. ѓлаза доктора были такой
же  глубины и цвета, как  и у моей покойной сестры. ‚ одном  глазу  день,  в
другом -- ночь.  ‚озможно,  от  него  можно было  ожидать ответа  на вопрос,
заданный ей, и оценки моих  отношений  с џном Љобалой.  џ  долго наблюдал за
‚ежбицким,  сердечным, прекрасным человеком, немым, как книга, и застегнутым
на все пуговицы  до самых ушей, однако  ничего примечательного не произошло.
Ћн держал  ногти одной руки  под ногтЯми другой и  любезно  молчал. ‘ейчас Я
снова еду в Џольшу, где обещал выступить с концертом в поместье родственницы
доктора.  …сли  Я  смогу  воспользоватьсЯ  этим,  чтобы что-то  разузнать  у
‚ежбиц-кого,  твои услуги будут  мне просто необходимы, поэтому прошу и тебЯ
совершить это путешествие,  которое, кстати, может оказатьсЯ  даже приЯтным,
если бы не мое общество".



x x x

     ’акими словами закончил свой  рассказ Ња-нассиЯ Ѓукур. •отЯ  он тут  же
заплатил  мне  за услуги, которых  ожидал от  менЯ  как  от профессионала, в
Џольшу  мы  отправились  лишь  в 1937  году.  Њой друг  был в почти  хорошем
настроении.  €м владело какое-то странное предчувствие; как и в студенческие
дни, он носил мою  шлЯпу поверх своей и в ‚аршаве познакомил менЯ с доктором
Ђльфредом ‚ежбицким. Њы сидели в приемной его кабинета, пили польскую водку,
и доктор  покуривал трубку,  не подозреваЯ  об истинной цели  нашего визита.
‚прочем, кто  бы мог  предположить, что  мы питали  безумную  надежду с  его
помощью, то есть с помощью чьих-то глаз, похожих на глаза ѓеро, раскрыть все
четыре глаза моему  другу Њанассии  Ѓукуру? ђазумеетсЯ,  все это  можно было
списать на его причудливые фантазии,  а  истиннаЯ цель нашего путешествиЯ  и
пребываниЯ в  Џольше, как Я думал и надеЯлсЯ, все же заключалась в том самом
концерте в поместье родственницы  доктора. Џравда, одна деталь разрушала это
предположение. €  этой  деталью был Я. …сли цель поездки -- концерт,  на кой
черт Я понадобилсЯ Њанассии?
     Ќаш хозЯин говорил так  мало, что его  губы  склеивались от молчаниЯ  и
лопались, как головка зрелого мака,  стоило ему проронить слово. Њы  ехали в
его автомобиле, за окном были  сумерки, и  Я  пыталсЯ заснуть. Љогда  машина
остановилась и мы  вышли,  ‚ежбицкий  сказал, что хочет нам что-то показать.
“же  смеркалось, но  мы Ясно увидели то, на что указывал  серебрЯный  дым из
трубки  ‚ежбицкого. Џеред нами находилась  граница,  разделЯвшаЯ два  разных
климата.  —ерез  поле,  терЯЯсь  за  горизонтом,   проходила  прЯмаЯ  линиЯ,
представлЯвшаЯ собой границу между снегом и сухой  землей, покрытой  травой.
Њы постоЯли немного в этой сухости и тепле, а потом шагнули в пургу. € сразу
же увидели замок. Џо обе стороны въездных ворот горело по фонарю, и падающий
снег был белым с освещенной и черным с неосвещенной стороны.
     —ерез некоторое  времЯ мы  оказались в гостиной,  с дверными  ручками в
форме человеческой руки.  џ  подошел  к  роЯлю, на  который  ЊанассиЯ  Ѓукур
положил  свою  скрипку,  и увидел  на  его  крышке  книги.  ‚  этот  момент,
обмениваЯсь рукопожатием сначала с дверной ручкой, а потом с нами, поЯвилась
хозЯйка дома.
     …е платье  шуршало, соприкасаЯсь с чулками, и этот шум взволновал менЯ.
‚олосы были гладко  причесаны  и стЯнуты  назад, так что  уши и шеЯ казались
частью лица. Ћна в тот вечер научила менЯ, что нужно зимой солить тарелки до
того,  как на них будет положена еда, потому  что дважды соленое греет в два
раза сильнее. ‡а нашей спиной раскрылась  двустворчатаЯ дверь,  и в соседнем
зале мы увидели  стол, накрытый на  четверых. „ва подсвечника по три свечи в
каждом давали гораздо больше света, чем можно было ожидать, и Я заметил, что
внешние  рамы окон были приоткрыты, за  счет чего световой эффект удваивалсЯ
-- там, за  окном, в  снежной ночи стекла отражали двенадцать  огней. ‘пинки
наших стульев в этом свете матово блестели, как навощенные.
     •озЯйка,  положив себе на тарелку первый  кусок, пожелала нам приЯтного
аппетита и бросила взглЯд на доктора ‚ежбицкого, причем мне показалось,  что
он украдкой подал ей знак молчать.
     --  Ђх,  ангел мой  ненаглЯдный, неужели  ты менЯ навсегда  оставил? --
обратилась вдруг она ко мне по-французски.
     џ  посмотрел  на нее  изумленно,  потому  что  до  этого  момента  наши
отношениЯ  ни на йоту не  выходили  за рамки чисто формального  общениЯ двух
лиц, не имеющих ничего общего. „октор ‚ежбицкий,  взглЯнув  на  свою  ложку,
обратилсЯ к Њанассии Ѓукуру с еще более невероЯтной фразой:
     -- џ  ждал вас,  ибо  был уверен,  что  вы  недолго  будете боротьсЯ  с
предрассудками, а с угрызениЯми совести и того меньше!
     ‚  этот   момент  мне   показалось,   что  глаза   доктора   ‚ежбицкого
действительно похожи на глаза ѓеро: в одном был день, в другом  -- ночь. Њне
стало Ясно, что в общении с нами хозЯева решили  отойти от общепринЯтых норм
и  здесь, в чужой длЯ  нас  обстановке,  снЯть маски  и выложить перед  нами
карты, о которых мы и не подозревали. ЊанассиЯ сидел ломаЯ пальцы, его  лицо
побледнело и приобрело  цвет  канифоли  длЯ смычка. ЊенЯ  спасло мое  мелкое
предчувствие будущего. Ќа глаза мне попалась ложка. Ћна была серебрЯной, и Я
решил, что  пора  ею  воспользоватьсЯ.  Њы ели  суп,  сваренный  в  глинЯной
посудине,  имевшей форму тамбурина, благодарЯ чему  ее можно  было постоЯнно
покачивать  над огнем, чтобы осадок  не  замутнЯл  бульон, а оседал  на  дне
несимметричного  сосуда.   Џотом   принесли  горЯчий  и  почти  сухой  соус,
горьковатый, приправленный солью  с оленьего  рога.  Ќа миг мы почувствовали
себЯ желчными и вспыльчивыми, а в глазах доктора  ‚ежбицкого вспыхнул огонь.
џ  Ясно увидел, что  его правый  глаз женский,  а  левый -- мужской.  Њы уже
перешли к вилкам, когда он произнес, опЯть по-французски, будто бы продолжаЯ
какой-то прерванный разговор и глЯдЯ Њанассии прЯмо в лицо:
     -- џ полагаю, любовь моЯ, что это был низкий,  нехороший поступок! -- €
его губы при этом треснули, как жареный каштан.
     џ схватил вилку, сжал ее в руке и понЯл, что дело сделано. Ћтвет на тот
вопрос,  который  мой  друг  ЊанассиЯ  Ѓукур  задал  своей  сестре  ѓеронее,
прозвучал здесь, за столом доктора ‚ежбицкого и его  приЯтельницы. Љазалось,
ѓеро за  неимением других возможностей воспользовалась органами речи доктора
‚ежбицкого.
     Џри этих словах ЊанассиЯ вскочил как безумный  и, сопровождаемый нашими
изумленными взглЯдами, выскочил  вон... Њгновение  спустЯ  послышалось,  как
хлопнула входнаЯ дверь. ‚ первый момент Я хотел броситьсЯ за ним, остановить
его, потому что знал  о его намерениЯх.  Ќо что-то мне помешало. Ѓезусловно,
не  любезные  хозЯева,   которые  успокаивали  менЯ,  говорЯ,  что  ЊанассиЯ
вернетсЯ,  как  только  его  утомит  прогулка  по ночной  метели.  Ќет, менЯ
остановила уверенность в  том, что если и есть способ спасти  Њанассию,  то,
чтобы найти его, нужно проникнуть в тайну этой гостиной, в тайну этих людей,
ведущих себЯ столь необъЯснимо, разгадку нужно искать  здесь, где прозвучала
решающаЯ фраза и где с первой же минуты  разговор принЯл такой характер, что
Я не верил своим ушам. Џоэтому Я осталсЯ, скрываЯ беспокойство и посматриваЯ
на скрипку Њанассии, по-прежнему лежавшую на роЯле.
     Џодали  вино  цвета  ржавчины, а  вместе  с ним  в  небольшом,  обвитом
серебрЯной  нитью графине -- другое,  пахнущее  смолой,  которое,  как  было
сказано, пЯть лет назад послужило длЯ окрашиваниЯ первого.
     --  ‡наете, --  обратилсЯ ко мне доктор  ‚еж-бицкий,  -- говорЯт, рыба,
пойманнаЯ  в реке, текущей с юга на север, гораздо вкуснее всЯкой другой.  ‚
рыбу,  которую мы  сейчас едим,  была зашита откупореннаЯ  бутылка  красного
вина,  которое, пока  она была на  огне,  постепенно испарилось  и пропитало
ее...
     Ќа этот раз  ‚ежбицкий  заговорил по-польски,  и  в его словах  не было
ничего необычного, однако Я заметил, что он и его  приЯтельница снова как-то
странно смотрЯт на менЯ,  медленно поворачиваЯ в руках свои бокалы. € тут Я,
как  во  сне, может быть,  благодарЯ более размеренному дыханию  во  второй,
медленной  части обеда,  осознал,  что уже около часа  сижу  за  столом,  но
совершенно  не  замечаю, чем менЯ угощают. Ќи одного  из подававшихсЯ  здесь
блюд  Я раньше не пробовал. ‘ейчас  у менЯ на тарелке лежала лососина.  ђыба
была вспорота и вычищена со спины, вывернута наизнанку и испечена на огне от
веток розового куста. Џотом подали мЯсо оленЯ, подстреленного в полнолуние и
оставленного на ночь в лесу на морозе, холодное, черное, мЯсистые части были
обмотаны  кишками, а кости -- конским волосом, чтобы удобней было  брать его
руками, не  особенно  пачкаЯ пальцы. Ћленину  сопровождал  соус  из вишни  с
ароматом, который как бы двоилсЯ. Њы чувствовали грусть,  и  наши серебрЯные
вилки медленно входили  в соприкосновение с мЯсом и костЯми, а  ножи  внутри
мЯса, встретив  зубцы вилок, осторожно прикасались к ним... џ  сидел и ждал.
‚се,   что   происходило   потом,   казалось   мне   страшно   медленным   и
продолжительным, хотЯ на самом деле прошло не более нескольких минут, прежде
чем раскрылась тайна.
     ‚  этой  трапезе были смешаны растениЯ, соки земли, плоды  морЯ,  руды,
серебро,  огонь  и  мЯсо.  Ћдним  из  самых  изумительных блюд  было  тесто,
нашпигованное устрицами и запеченное на огне высушенных корешков  хрена. ’ут
мне показалось, что устрицы заговорили голосом  невидимого  мастера, который
заботилсЯ   о   нашем   угощении   и   который   весь   свой  век   стрЯпает
один-единственный вечный обед, и если он когда-нибудь его и закончит, то уже
до конца жизни  не сможет готовить, это будет невозможно... € мне захотелось
его увидеть.
     -- Љто же в нашей комнате четвертый? -- спросил Я хозЯев.
     -- Ќаконец-то!  --  с  облегчением воскликнул  доктор ‚ежбицкий и подал
знак. Џосле  этого в свете свечей перед нами поЯвилсЯ  маленький человечек в
рубашке,  собранной у  ворота  в  складки,  в  огромном  белом колпаке.  Џод
колпаком  виднелись  два  седых  глаза,  привыкшие  к  огню  и  воде,  руки,
обсыпанные  крупными  веснушками,  были  в  голубых  прожилках,  похожих  на
какие-то буквы. Ћн поклонилсЯ нам  с улыбкой, котораЯ  резко  оборвалась  на
одной  из  морщин,  избороздивших  его  лицо. ‚ыглЯдело это  так,  будто  он
раскланиваетсЯ  вместо  Њанассии  Ѓукура,  чьЯ  скрипка безмолвно лежала  на
роЯле.
     -- ‚ы никогда не рассказывали нам,  -- сказал доктор  ‚ежбицкий, -- как
вам удаютсЯ ваши чудеса.
     --  ‡десь  нет  никакой  тайны,  --  ответил  маленький  человечек,  --
мастерство  приготовлениЯ пищи  кроетсЯ в ловкости  пальцев. „лЯ  того чтобы
сохранить мастерство, нужно ежедневно упражнЯтьсЯ не менее трех часов. Љак и
музыканту...
     € действительно, в тот день  через руки  маленького человечка прошли те
же  вещи,  что  скрывались  в  футлЯре  скрипки  Њанассии.  ‘еребро и  руды,
внутренности и кости животных, ракушки,  минералы и конский волос -- все это
так же пело в  его руках. ‘ейчас, когда во мне уже  давно не было музыки, он
другим путем привел  в  движение те же вещи,  даваЯ мне еще одну возможность
почувствовать свою свЯзь с музыкой. ќто  было не обедом, а настоЯщим  гимном
‡емле, ее горам и  равнинам, рекам и  морЯм,  ветру, огню, растениЯм,  диким
животным и мастерству человеческих рук, способных  убивать и  смертью питать
жизнь.
     ‚месте  с  кофе  и пирожными,  которые  были  с молниеносной  быстротой
расставлены на столике  в  маленькой китайской  гостиной, блестевшей  лаком,
перламутром  и слоновой костью, подали, несмотрЯ на  то что за  окном стоЯла
зима,  арбуз,  который  сохранЯлсЯ много месЯцев  благодарЯ  тому,  что  был
обмазан известкой  и спрЯтан в  Ящик, наполненный  пшеницей.  Ћт  него пахло
можжевеловым   деревом,  и   Я   вдруг,   будто  вдохнув  запах  музыкальных
инструментов, почувствовал, что могу сыграть и вторую  партию давно забытого
квартета. Џартию скрипки, которую исполнЯл мой  друг ЊанассиЯ Ѓукур. Ќо было
слишком поздно. Ћстальные две партии нашего квартета остались Ѓог знает где,
навсегда недоступными, и мне было Ясно, что никогда краснаЯ нить не соединит
все четыре части  печати -- три мужских и  одну женскую, -- длЯ  того  чтобы
заверить и длЯ менЯ визу на ‘вЯтую гору. ’ак обстоЯло дело со мной... —то же
касаетсЯ истории Ѓукура, с ней по-прежнему не было никакой определенности, а
Я ждал именно ее.
     Њое упорство достигло пика  и превратилось в страшную усталость, такую,
будто Я  всю  жизнь  пересчитывал  облака  в небе  и  кости  во  рту. ‘обрав
последние силы, Я снова включилсЯ в  разговор,  который оживилсЯ, как только
мы взЯлись за ложечки длЯ мороженого.
     --  џ вам советую прийти  в  мою комнату  и  провести со  мной ночь, --
сказала мне, опЯть по-французски, хозЯйка, поигрываЯ серебрЯной ложечкой.
     џ оцепенел от изумлениЯ, доктор ‚ежбиц-кий сидел, посмеиваЯсь в бороду,
тогда,   перевернув   собственную   ложечку,  Я   молниеносно  ответил  тоже
по-французски:
     --  Љак?  Ќакануне   ‘трастной  ЏЯтницы?  Њои   хозЯева  расхохотались.
Ќаконец-то  и  мне  все  стало  Ясно.  ‚о  времЯ   ужина  они  и  не  думали
разговаривать с нами, это была игра, известнаЯ им и не известнаЯ нам, в ходе
которой  следовало  читать надписи,  выгравированные  на серебрЯных столовых
приборах. ’еперь наконец это сделал и Я, вспомнив при этом, откуда пришли на
наши серебрЯные ножи и вилки эти записи.
     ќто были фрагменты из диалогов книги џна Џотоцкого "ђукопись, найденнаЯ
в  ‘арагосе",  ими-то  и  украсил гравер добрую  сотню роскошных  серебрЯных
предметов. ‘реди этих фраз, заимствованных у Џотоцкого  и выгравированных на
вилках, ложках и серебрЯных кольцах длЯ салфеток, была  и  та, которую  мы с
Њанассией  понЯли как волшебный ответ на  его вопрос. Ћтвет, которого он так
ждал от своей сестры ѓеро.
     -- џ полагаю, любовь моЯ, что это был низкий, нехороший поступок!



x x x

     џ тут же простилсЯ с хозЯевами, знаЯ, что Ѓукур сейчас где-то умирает с
этими словами  на  губах  и  что только  Я  могу  спасти  его, открыв  тайну
столового  серебра. ‚ ‚аршаву Я приехал очень поздно, погода стоЯла ужаснаЯ.
Ќо еще ужаснее было, добравшись до нашей гостиницы, обнаружить, что Я уже не
смогу ничего сделать, чтобы спасти жизнь Њанассии. Ћн лежал в постели, свеча
в его сложенных на груди руках уже догорела до половины, и прислуга передала
мне его короткое письмо:
     "џ умираю по собственной воле, счастливый, что получил ответ на вопрос,
ставший длЯ менЯ главным в жизни. ‘ейчас Я знаю, она сделала это из-за менЯ,
а не из-за џна  Љобалы. "‹юбовь моЯ,  -- сказала она, и  ты это слышал, -- Я
полагаю,  что это был низкий, нехороший поступок!"  ѓеро  выбрала џна, чтобы
мучить менЯ, так  же как и Я  выбрал его,  чтобы  мучить ее, а  вовсе  не за
какие-то его  достоинства.  €  мне  и  ей  Љобала  был  так  же  важен,  как
прошлогодний  снег!  ѓеро  умерла  с  мыслью,  что  соприкосновение  все  же
возможно!
     ђ.  S. Ѓлагодарю  тебЯ  за то, что ты  сделаешь свое  дело.  –елую твои
нежные пальцы".
     џ  опустил письмо на пол, поставил  на него тЯжелую дорожную шкатулку с
мешочками и инструментами, необходимыми в моем грустном ремесле. ‘клонившись
над постелью, Я коснулсЯ его лица. ‹евый глаз опустил ниже, на его место (он
был мужским),  разгладил морщины вокруг другого, женского глаза, который при
жизни моргал в  два раза чаще,  чем первый, и  поэтому  был  более  старым и
усталым. џ  поработал  над его  лицом, и  оно стало таким  же красивым,  как
прежде. ‡атем Я наложил на него серую смесь и снЯл посмертную маску...
     Ќичего  таинственного,  к  сожалению, на  свете нет.  ‘вет наполнен  не
тайнами,  а писком  в ушах. ‚сЯ историЯ  длитсЯ столько же, сколько звук  от
удара хлыста! ђазве что людЯм моей профессии дано знать немного  больше, чем
другим смертным.
     ЋжидаЯ, пока  маска застынет,  Я  думал о  ѓеро  и о моем бедном друге.
‘ледует  сказать, что  мне давно  уже  было  известно,  что  ѓеро  вовсе  не
совершала самоубийства, она была убита. …е убил в припадке ревности, а может
и еще чего-то, поручик џн Љобала. € далее следует  та часть истории, которую
особенно  тщательно  скрывали  от  брата   ѓеро,  потому  что  этого  он  бы
действительно не  перенес.  Ћтрезанную  голову ѓеро Љобала три днЯ держал  у
себЯ в  комнате и только потом сам  заЯвил обо всем военным властЯм, которым
удалось это дело скрыть.
     Џо утверждению обезумевшего поручика, на  третий день, вечером,  голова
ѓеро крикнула страшным, глубоким и как бы мужским голосом.

Last-modified: Fri, 12 Nov 1999 13:30:40 GMT
Ћцените этот текст: