ЃесчувственнаЯ  мать,  конечно,  снова  выйдет  замуж,  предоставит  ребенка
милостЯм  отчима,  как  предоставила  мужа  беспощадным  волнам  океана.   ‚
Ѓаумгартнере вскипела новаЯ волна страха и возмущениЯ, но и новаЯ решимость,
и в полутьме, спотыкаЯсь, он стал медленно  пробиратьсЯ  к  своей  каюте;  в
голове не было Ясного плана  действий,  но  где-то  глубоко  внутри  созрела
уверенность: пора наконец свести  счеты  с  этой  женщиной,  с  этой  змеей,
которую он пригревал на груди своей десЯть долгих, убийственных лет.


     ”рау Ѓаумгартнер неслышно отворила дверь каюты и повернула выключатель,
заслонив ладонью лампочку бра. ѓанс лежал в постели, как  лежал,  когда  она
уходила. Ћн открыл глаза, заморгал и улыбнулсЯ ей. Ћна  подсела  к  нему  на
край кровати, спросила, не совладав с дрожью в голосе:
     - ’ы спал? —то видел во сне?
     - Џоспал немножко, - застенчиво ответил сын. - џ долго слушал музыку.
     - Ђ ты помолилсЯ на ночь?
     - ‡абыл... -  испуганно  сказал  мальчик,  уверенный,  что  сейчас  ему
попадет.
     Ќо мать погладила его по голове и поцеловала.
     - Ќичего, мы после помолимсЯ. •очешь, Я расскажу тебе сказку?
     ѓанс порывисто сел, сна как не бывало.
     - Ћй, сколько мы плывем, ты мне ни одной сказки не рассказала!
     - Ѓедненький! - Њать достала свое вЯзанье и опЯть села  подле  сына.  -
Џро что же тебе рассказать?
     - Џро ѓензелЯ и ѓретель, - не задумываЯсь,  ответил  ѓанс.  -  ќто  моЯ
любимаЯ.
     - Ќу, ты уже такой  большой  мальчик,  а  это  сказка  длЯ  малышей,  -
заметила фрау Ѓаумгартнер, стараЯсь унЯть дрожь в пальцах, и начала вЯзать.
     - ‚се равно Я ее люблю, - застенчиво повторил ѓанс. - ќто ты мне свитер
вЯжешь?
     - „а, и Я хочу его докончить, пока мы  не  приехали  в  Ѓремерхафен.  џ
просто не могу ни о чем больше беспокоитьсЯ.
     Ќаступило короткое неловкое молчание, ѓанс смотрел на  мать  и  силилсЯ
понЯть, о чем это она, но тут она улыбнулась и начала:
     "†или-были когда-то брат и сестра, жили они в —ерном лесу. Ѓрата  звали
ѓензель - ѓансик, как тебЯ; а сестру - ѓретель,  как  менЯ;  и  вот  однажды
ходили  они  по  лесу,  собирали  цветы,  и  вдруг  идет  навстречу   стараЯ
колдуньЯ..."
     ѓолос ее уже не дрожал, звучал ровно, мЯгко, на одной  ноте,  убаюкиваЯ
ѓанса, словно его качали в колыбели; когда мать заговорила о том, как братец
и сестрица сунули злую  колдунью  в  пылающую  печь,  которую  она  длЯ  них
разожгла, веки ѓанса затрепетали в тщетном усилии не сомкнутьсЯ, но  наконец
он сдалсЯ и под предсмертные вопли злосчастной колдуньи тихонько вздохнул  и
зарылсЯ щекой в подушку.
     ”рау  Ѓаумгартнер   завесила   лампу   небольшим   шарфом,   глаза   ее
переполнились слезами. Ћна опЯть села и принЯлась вЯзать,  ничего  не  видЯ,
только считаЯ петли. Џускай придетсЯ просидеть так всю ночь напролет, но она
дождетсЯ мужа.
     Ћн распахнул дверь, шагнул в каюту и едва поверил глазам, а  между  тем
все было так Ясно. Ћн не знал заранее, что скажет и как поступит, но,  когда
жена обратила к нему замкнутое, упрЯмое  лицо  и  непроницаемый  взглЯд,  он
замахнулсЯ. Ћна резко откачнулась вбок, но слезы брызнули вновь еще  раньше,
чем мужнина ладонь хлопнула ее по щеке, точно лопасть весла. Ћн  шлепнул  не
так уж сильно, даже не больно,  но  жена,  потерЯв  равновесие,  слетела  со
стула, не удержалась  на  ногах,  упала,  ударилась  скулой  об  умывальник.
ЏроснулсЯ ѓанс, пугливо съежилсЯ, сжалсЯ в комок, закрыл  глаза  скрещенными
руками и закричал. Љорабль сильно качало, фрау Ѓаумгартнер  никак  не  могла
поднЯтьсЯ с пола, муж взЯл ее за руки и поднЯл. € при этом закричал - уже не
гневно, о гневе он позабыл, но вне себЯ от горЯ:
     - ‚Яжешь! „а как ты могла?! ‘идишь и вЯжешь, когда Я готов покончить  с
собой! Ћ ѓосподи, ну что делать с такой женщиной?!
     - Ђ мне все равно! - с ужасающим упрЯмством крикнула в  ответ  жена.  -
Њне все равно! Џосмотри на своего несчастного ребенка,  ты  напугал  его  до
смерти. —то с ним будет, если у него на глазах творитсЯ такое? ‘тыда у  тебЯ
нет!
     Ћтец обернулсЯ к сыну, взмахнул руками, готовый  его  обнЯть.  Ќо  ѓанс
выставил руки, словно защищаЯсь, и взмолилсЯ:
     - Ќет-нет, папа, пожалуйста, не бей менЯ!
     Ѓаумгартнер был  потрЯсен.  ЋпустилсЯ  на  колени  у  кровати,  привлек
плачущего мальчика к своей груди, забормотал нежно:
     - Ѓедный мой сыночек, хорошее мое  дитЯтко,  папа  тебЯ  и  пальцем  не
тронет. ‘ чего ты взЯл, что Я  могу  тебЯ  обидеть.  ѓанс  закаменел  в  его
объЯтиЯх, резко отвернулсЯ, чтобы не вдыхать отвратительный запах  перегара,
стиснул губы, с ужасом ощутил,  как  на  щеках  с  его  слезами  смешиваютсЯ
липкие, теплые отцовы слезы. Њолча подошла мать, она больше не  плакала,  на
скуле у нее набухал огромный синЯк. Ћна обнЯла сразу обоих, сына и  мужа,  и
сказала с величайшей нежностью:
     - Џослушай, Љарл... это  надо  прекратить.  ѓрешно  мучить  его  нашими
огорчениЯми. Ћн заболеет. Ћн никогда этого не забудет.  ЏостарайсЯ  простить
менЯ, Љарл. џ виновата.
     Њуж сейчас же  выпрЯмилсЯ,  обернулсЯ,  привлек  ее  к  себе,  едва  не
придавив ѓанса, который откинулсЯ назад между ними, как мог дальше от обоих.
     - ЊилаЯ моЯ ѓретель! џ тоже виноват, прости. ‘ердце мое разбито.
     - Ќет-нет! - в отчаЯнии запротестовала жена.
     Ћба размЯкли от слез, с удивлением  ощутили,  как  пробуждаетсЯ  в  них
чувственное желание, и принЯлись ласкать не друг друга, а  стиснутого  между
ними сына; воскресшаЯ страсть их друг к другу волнами прокатывалась над ним,
через него, взад и вперед. ѓанс метнулсЯ в  сторону,  пытаЯсь  вырватьсЯ  из
клетки их объЯтий. Ћни опомнились и выпустили его. Ћн  скорчилсЯ  в  дальнем
углу кровати, старалсЯ на них не смотреть. —епец матери упал на пол, им  под
ноги, и они мЯли и пачкали подошвами Яркие ленты.  Њать  нагнулась  за  ним,
отец тоже неуклюже наклонилсЯ, хотел подать  ей  чепец.  Ћба  встали,  потом
опЯть сели, обнимаЯ друг друга.
     - Ћ, о, о, - снова и снова прерывисто шептала мать и прижималась  лицом
к плечу отца, будто хотела совсем задохнутьсЯ.
     Џотом она поднЯла голову, блуждающий взглЯд ее остановилсЯ на сынишке -
мальчик  отвернулсЯ  к  стене,  беспомощно  уронил  руки.   ‘овсем   сирота,
несчастный, брошенный ребенок, найденыш, далеко не уверенный, что ему рады в
этом мире. Ќе шевелЯсь, чтобы не потревожить мужа (теперь уже он уткнулсЯ ей
в плечо), фрау Ѓаумгартнер сказала обычным тоном заботливой матери:
     - ‚ымой лицо и руки, сынок, тебе станет лучше...  теплой  водой,  а  не
холодной, и поторопись. ’ак поздно, а ты не  спишь.  Ќам  всем  пора  спать,
сейчас все лЯжем.
     ѓанс встал и  робко  начал  умыватьсЯ,  он  неловко  возилсЯ  с  мокрым
полотенцем и не поднимал глаз, точно  ему  совестно  было  стоЯть  в  ночной
рубашке и умыватьсЯ перед этими чужими  людьми.  ’ихий,  несчастный,  горько
сжав губы, он вытер лицо и руки, забралсЯ в  постель  и  натЯнул  одеЯло  до
подбородка.
     Њать снова ласково подошла к нему.
     - Ќу, вот и хорошо, мой  маленький.  ’еперь  спи,  спи...  все  прошло,
ничего плохого не случилось. €ногда мы сильней всего сердимсЯ на  тех,  кого
больше всего любим. Џрочитай молитву, сынок, и спокойной ночи.
     Ћна смутно улыбалась - не ему, не ѓансу, а каким-то своим мыслЯм.  Ћтец
тоже подошел и влажными губами чмокнул его в щеку.
     - ‘покойной ночи, дружок.
     Ћни  погасили  свет  и  начали  торопливо  раздеватьсЯ.   ‘лышно,   что
торопЯтсЯ.
     ѓанс неподвижно лежал в темноте, стиснув руки на груди, вытЯнув ноги, в
животе словно застрЯл тЯжелый ком;  а  в  нескольких  шагах  в  своей  узкой
кровати двигались, ворочались отец с матерью, он слышал - поднЯли,  откинули
одеЯло, тихонько, украдкой зашептались о чем-то секретном; быстрое  неровное
дыхание, потом мать начинает медленно, прерывисто,  размеренно  постанывать.
Ћ... о... о... - как будто ей больно,  и  шумное  дыхание  отца  вдруг  тоже
обрываетсЯ негромким  протЯжным  стоном.  —то-то  ужасное  творитсЯ  там,  в
темноте, они скрывают от него что-то страшное... он всматриваетсЯ  изо  всех
сил, но перед ним стеной встает тьма, и во тьме  -  звуки  борьбы.  „аже  не
звуки, просто ощутима какаЯ-то сумЯтица, словно они борютсЯ... а может быть,
и нет? ‘ердце у него забилось  так  часто  и  так  громко,  что  совсем  его
оглушило, а когда шум в ушах утих, больше уже ничего не было слышно. € вдруг
отец неторопливо, ласково прошептал:
     - Ќу, как ты? ’ебе хорошо?
     € мать сонно пробормотала в ответ:
     - „а, ах, да... да...
     ‚се мышцы мальчика, все нервы, даже кончики пальцев и корни волос разом
ослабли, его мгновенно отпустило, будто перед тем тысЯчи крепких тугих нитей
скрутили его, свЯзали, натЯнулись внутри, больно врезались в каждую клеточку
- а теперь все сразу лопнули. Ћн протЯжно зевнул, сладкаЯ сонливость  теплой
волной потекла по всему телу. Ћсвобожденный, он повернулсЯ на бок,  лицом  к
стене, чуть не уткнулсЯ носом в подушку; рукам, ногам, затылку стало легко и
хорошо, и он уснул блаженным сном, поплыл от облака к облаку, совсем один  в
ласковой темноте без звуков и сновидений.
     Љ миссис ’редуэл и ее спутнику присоединились  другие  молодые  морЯки,
помощники капитана, - они совершали обход кораблЯ, но  обход  превратилсЯ  в
пирушку. Џозже миссис ’редуэл вспомнила, что ей всюду было  очень  весело  -
прежде всего в пекарне, она там помогала каким-то очень  вежливым  паренькам
лепить  булочки.  ѓурьбой  заглЯнули  на  камбуз,  в  бар,   в   старшинскую
кают-компанию, на все четыре палубы, в  машинное  отделение  -  и  нигде  не
обошлось  без  подносов  с  выпивкой.  ѓостье  предлагали  коньЯк,  шартрез,
портвейн, горький пикон, рейнвейн и немецкое шампанское, и миссис ’редуэл ни
от чего не отказывалась. ѓде-то по дороге им повстречалсЯ казначей  -  и  до
смерти изумилсЯ, когда миссис  ’редуэл  обрадовалась  ему,  как  закадычному
другу, и нежно его расцеловала. ‚ ответ  он  громко  чмокнул  ее  в  щеку  и
понимающе заглЯнул в глаза.
     - ’а-ак, - снисходительно промолвил он и тЯжело затопал дальше.
     Ћстальные морЯки двинулись за ним.  Ђ  верный  спутник  миссис  ’редуэл
пожелал, чтобы она и его поцеловала. ‘ какой стати? - поинтересовалась  она.
Ћн ответил, что в таких делах  объЯснЯть  причины  незачем.  Њиссис  ’редуэл
сочла более разумным подождать до завтра - а там посмотрим,  какое  у  обоих
будет настроение. ЊорЯчок откровенно возмутилсЯ такой странной логикой.
     - ќто просто ужасно! - сказал он сурово.
     - Ћчень может быть, - сказала миссис ’редуэл. - —то ж, извините.
     Њилый молодой человек обиженно надулсЯ; миссис ’редуэл впервые заметила
у него в руке электрический фонарик. Ћн бросил кружок  света  ей  под  ноги,
указываЯ, куда ступить, крепко взЯл ее под руку, и они молча  спустились  по
узкому трапу.
     - Њне кажетсЯ, вы не совсем трезвы, - сказал он наконец. -  Ќа  мостике
вы вызвались сами вести корабль. Љонечно, ничего плохого не случилось...  но
Я думаю, такого с нашим капитаном еще не бывало.
     - Ќаверно, он, бедный, живет очень тихо и замкнуто,  -  сказала  миссис
’редуэл.
     Ћни прошли по главной палубе, мимо оркестра и танцующих - тут  все  еще
носились в вальсе ‹иззи и ђибер, - и дальше,  на  нос  кораблЯ,  мимо  этого
жалкого Ѓаумгартнера, он наклонилсЯ над поручнЯми, и его, кажетсЯ,  тошнило.
Ћн обернулсЯ к ним - лицо отчаЯнное, прЯмо взывает о  помощи...  Ћни  прошли
дальше, теперь спутник поддерживал миссис ’редуэл, обнЯв ее за талию.
     - Џохоже, ему очень худо, - сказала она, - прЯмо как будто умирает.  Ћн
и говорит, что умирает, какаЯ-то у него очень мучительнаЯ болезнь.
     - Ќе верю, ерунда все это, - отрезал молодой морЯк.  -  Џросто  он  все
времЯ пьЯнствует, вот ему и худо...
     - ‚ы что же, не верите, что люди иногда по-настоЯщему тЯжело заболевают
и умирают от этого? - совершенно трезво спросила миссис ’редуэл.  -  “мирают
от болезни, от которой не могут вылечитьсЯ?
     ’олько сейчас она заметила, что его белаЯ фуражка с необычной  лихостью
сдвинута набекрень. Ћн ответил быстро, жестко:
     -  Ќу  конечно.  Ќо  с  какой  стати  Я  обЯзан  кому-то  там  особенно
сочувствовать только потому, что он, видите ли, умирает? ‚се  мы  больны,  -
изрек он нравоучительно, и на миг черты его застыли, точно маска стоического
терпениЯ и жалости к самому себе. - ‚се мы умрем, кто раньше,  кто  позже...
ну и что? ‘тоит ли из-за этого расстраиватьсЯ?
     - џ ни чуточки не расстраиваюсь, - возразила миссис ’редуэл,  обиженнаЯ
столь несправедливым обвинением. - Џохоже, это вы расстраиваетесь.
     - џ никогда не расстраиваюсь,  никогда!  -  ѓолос  его  задрожал,  надо
думать, от гнева. - Џросто Я всю  жизнь  соблюдаю  дисциплину  и  порЯдок  и
терпеть не могу таких, как он, из-за них только всюду беспорЯдок и  дурацкаЯ
неразбериха, совсем не понимают, как надо жить.
     - Ђ вы понимаете? - мЯгко  спросила  миссис  ’редуэл,  остановилась  и,
закинув голову, посмотрела ему прЯмо в глаза. - ’огда объЯсните мне.
     € сразу подумала - очень странный и неуместный разговор, ведь Ясно  же,
что сейчас будет. Љонечно, он тут же крепко обнЯл ее, обхватил за плечи,  за
талию, так что она не могла шевельнуть рукой, и неистово поцеловал  прЯмо  в
приоткрытые на полуслове губы. …е передернуло, когда-то она уже испытала это
отвратительное чувство укуса: точно упырь впилсЯ в рот и сосет твою кровь...
она отстранилась, сколько могла, повернула голову в  сторону,  уклонЯЯсь  от
него, защищаЯсь вЯлым равнодушием -  и  оно-то  привело  его  в  смЯтение  и
Ярость.
     Ћн трЯхнул головой, приподнЯл локоть и рукавом отвел волосы, упавшие ей
на лицо, и миссис ’редуэл увидела - на лбу у него проступили капли пота.
     - џ так давно любуюсь вами, столько думаю о вас, а вы  менЯ  совсем  не
замечаете, - сказал он хрипло. - „аже когда мы с вами танцуем, не  замечаете
- почему? Ђ сейчас не хотите менЯ поцеловать - почему? ‚ы что, хотите, чтобы
Я вас упрашивал? —тоб говорил - Я вас люблю? ‚ жизни не понимал, зачем  люди
так говорЯт и что это значит.
     - Ќет уж, не надо! ‘лышать не могу это слово!
     € опЯть в его лице, в настроении, во всей повадке словно  что-то  разом
сдвинулось, эротический пыл сменилсЯ зудом уЯзвленного самолюбиЯ.
     - Ђ тогда зачем вы со мной пошли? ‡ачем поощрЯли, чтоб Я вас поцеловал?
     Њиссис ’редуэл совсем отстранилась, отступила на шаг и посмотрела ему в
лицо.
     - Ќу, вот и перваЯ ссора влюбленных! - оскорбительно  процедила  она  и
рассмеЯлась, пожалуй, уж чересчур весело.
     Ѓудто впервые она его увидела - совсем мальчишка, лицо гладкое, чистое,
ни морщинки, только сердито и обиженно поджаты губы да жгучий стыд в глазах.
     - џ не заслужил  от  вас  насмешки,  -  сказал  он  с  достоинством,  и
достоинство охладило досаду. Ћн опЯть предложил ей руку, но так,  словно  не
имел ни малейшего желаниЯ ее коснутьсЯ. - ‘пасибо  за  чрезвычайно  приЯтный
вечер, мадам, буду счастлив проводить вас до вашей каюты.
     - Ћ, это вам спасибо, но провожать менЯ совершенно незачем. Џожалуйста,
не беспокойтесь, Я прекрасно дойду сама.
     Ћн щелкнул  каблуками,  чопорно  поклонилсЯ,  четко  повернулсЯ  налево
кругом и зашагал обратно, туда, где танцевали. Њинуту-другую миссис  ’редуэл
думала о нем с восхищением; да, в пристрастии мужчин ко  всевозможной  чисто
внешней,  осЯзаемой  дисциплине  есть  свой  смысл  -  ведь  вот  мальчишка,
несомненно, так же пьЯн, как и она сама, а меж тем она  не  очень-то  ловко,
спотыкаЯсь и перескакиваЯ через ступеньки, спускаетсЯ  по  крутому  трапу  с
главной  палубы  на  вторую  -  и  вот  цеплЯетсЯ   каблуком   туфельки   за
металлический край предпоследней ступеньки. Љаблук отрываетсЯ  и  со  стуком
летит дальше, а она застывает, покачиваЯсь на одной ноге.
     ‚низу как раз чистил  ботинки  пассажиров  молодой  стюард,  он  встал,
поднЯл каблук, подошел к трапу и протЯнул ђуку.
     - …сли позволите, meine Dame, Я починю вашу туфельку,  -  сказал  он  с
безукоризненной учтивостью.
     Њиссис ’редуэл приветливо  махнула  рукой,  улыбнулась,  протЯнула  ему
ногу,  согнув  колено,  и  он  снЯл  туфлю,  а  миссис  ’редуэл  вприскочку,
вприхромку заковылЯла по коридору; порой она останавливалась, подбирала юбку
и пыталась повыше вскинуть ногу, вытЯнув  носок,  точно  балерина.  „о  чего
нелепый выдалсЯ вечер, и как приЯтно,  что  он  уже  позади.  Ђ  у  молодого
стюарда очень славное, чуть сумрачное лицо и такие деликатные движениЯ, были
бы все люди такие, куда более сносно жилось бы на свете.
     ‹иззи навернЯка еще долго будет танцевать, а потом  невесть  до  какого
часа любезничать по темным углам со своим свинтусом.  Њиссис  ’редуэл  низко
наклонилась к зеркалу и задумчиво на себЯ  поглЯдела,  а  потом  длЯ  забавы
принЯлась неузнаваемо разрисовывать себе лицо, как  нередко  делала  раньше,
собираЯсь на какой-нибудь бал-маскарад. Ѓрови сделала очень черные,  тонкие,
длинные-предлинные, они сходились у переносицы и убегали к вискам,  чуть  не
скрываЯсь под волосами. ‚еки  покрыла  серебристо-голубой  краской,  ресницы
намазала  так  густо,  что  на  них  повисли  крохотные   черные   капельки,
напудрилась до белизны клоунской маски и,  наконец,  поверх  своих  довольно
тонких губ намалевала  другие  -  кроваво-красные,  толстые,  лоснЯщиесЯ,  с
изгибом невыразимо диким и чувственным. ѓладко зачесала назад  со  лба  свои
черные волосы и отступила на несколько  шагов,  чтобы  удобней  полюбоватьсЯ
делом рук своих. „а, так было бы совсем недурно... можно было взЯть  высокий
гребень,  накинуть  мантилью  и  ЯвитьсЯ  на  сегоднЯшний  вечер  под  видом
испанской танцовщицы... хотЯ  бы  Ђмпаро.  Џочему  она  раньше  об  этом  не
подумала? „а потому, что все равно было бы скучно, и  что  ни  выдумывай,  а
вечер закончилсЯ бы совершенно так же,


     ‘идЯ все там же, за туалетным столиком, миссис ’редуэл почти кончила  в
третий раз раскладывать  пасьЯнс  "Џустынник";  изредка  она  поглЯдывала  в
зеркало на свое неузнаваемо преображенное лицо - оно ее  уже  не  забавлЯло,
казалось, в этих чуждых чертах проступило  нечто  зловещее,  что  скрывалось
прежде в самой глубине ее характера. ђаньше она вовсе не задумывалась,  есть
ли у нее характер в общепринЯтом смысле слова, а впрочем, и не  чувствовала,
что характера ей не хватает. Џожалуй, поздновато открывать в  себе  какие-то
глубины, где прЯчутсЯ разные пренеприЯтные свойства, которые  в  ком  угодно
показались бы отвратительными, а уж в себе самой - тем более. ‘о вздохом она
смешала карты, не докончив пасьЯнс, и стала искать в сумочке снотворное.
     „верь распахнулась,  ввалилась  ‹иззи,  упала  на  колени,  но  тут  же
поднЯлась - лицо искаженное, всЯ в слезах, бормочет что-то невнЯтное. Џозади
нее стоЯл тощий молодой человек с навеки озабоченным лицом -  опасаЯсь,  как
бы она не затащила его в дамскую каюту, он выпустил ее руку секундой раньше,
чем следовало. …му бросилось в глаза причудливо загримированное лицо  миссис
’редуэл, и он не сумел скрыть изумление;  он  принЯл  было  ее  за  одну  из
танцовщиц-испанок,  тотчас  понЯл  свою  ошибку  и  поразилсЯ  еще  сильней.
Ћтступил на шаг, остановилсЯ в тени за дверью.
     - Meine Dame, -  начал  он  и  вкратце  объЯснил  миссис  ’редуэл,  что
произошло. ‹иззи,  в  совершенной  истерике,  обхватила  голову  руками,  ее
рыданиЯ перемежались икотой, и она раскачивалась в такт этой музыке. - Џрошу
прощеньЯ, meine Dame, Я вынужден оставить ее на ваше попечение,  -  докончил
молодой человек. - џ из оркестра, мне надо сейчас же вернутьсЯ.
     - Ћчень вам  признательна,  -  любезно  поблагодарила  миссис  ’редуэл,
закрываЯ дверь.
     ‹иззи уже растЯнулась на диване и оглашала  каюту  долгими  протЯжными,
нестерпимо нудными стонами.
     - Ђх, скотина, дикарь, негодЯй! - опЯть и опЯть повторЯла она.
     Њиссис ’редуэл едва не спросила,  который  именно,  но  подавила  столь
легкомысленный порыв и помогла ‹иззи раздетьсЯ и  натЯнуть  ночную  рубашку.
Ћна даже подобрала и аккуратно сложила платье и прочие предметы туалета,  от
которых так и несло разгорЯченным телом и отвратительным застарелым  запахом
мускуса.  Џотом  вспомнила  о  снотворном  и  принЯла  две  таблетки.  ‹иззи
повернула голову, миссис ’редуэл увидела жалкое, страдальческое лицо,  глаза
точно у побитой собаки, лоснЯщийсЯ  от  пота  лоб,  и  в  ней  всколыхнулись
сочувствие и угрызениЯ совести.
     - ‚ам тоже надо принЯть снотворное, - сказала она, подала ‹иззи воду  и
таблетки, та молча их проглотила, - Ќу вот, - сказала миссис ’редуэл  просто
и по-доброму, как женщина, хорошо понимающаЯ чувства другой женщины, -  хотЯ
бы на ночь полегчает.
     -  „а,  а  что  будет  завтра,  -  горестно  вздохнула  ‹иззи,  немного
успокаиваЯсь.
     - ‡автра? “тро вечера мудренее, - сказала миссис ’редуэл. - Џо  крайней
мере сегоднЯшний вечер останетсЯ позади.
     Ќа сердце у нее стало легко, беззаботно, чуть  ли  не  счастливо,  хотЯ
это, конечно, вздор. ‘ чего тут быть  счастливой?  Ћна  двигалась  по  каюте
шаткой, неуверенной походкой, не замечаЯ, что одна нога у  нее  в  туфле  на
высоком каблуке, а другаЯ - босаЯ. ‹иззи, притихшаЯ и усталаЯ, вдруг  забыла
про свои горести и воззрилась на ее размалеванное лицо.
     - —то это, зачем? - ахнула она. - ‡ачем... что вы с собой сделали?
     - Ќадела маску, - вразумительно объЯснила миссис ’редуэл. -  Њаску  длЯ
праздника.
     - Ќо вы опоздали, - протЯнула ‹иззи  и  опЯть  разразилась  слезами.  -
Џраздник кончилсЯ!
     - „а, Я знаю.
     € миссис ’редуэл подумала, что ‹иззи уже возвращаетсЯ к  своим  мерзким
повадкам и скоро станет такой же несносной, как всегда. Ђ сама  она,  видно,
совсем  пьЯнаЯ,  иначе  почему  визгливый  голос   ‹иззи   слышитсЯ   ей   с
многократными раскатистыми отзвуками, будто эхо из колодца.
     - Ћх, что же Я теперь буду делать? ‚се так переменилось... ѓлаза бы мои
больше его не видали... Њиссис ’редуэл, дорогаЯ, ну скажите, как Я могла так
обманутьсЯ? ’еперь-то Я понимаю, вовсе Я не была в него влюблена.
     - Љак же тут можно что-нибудь знать? ќто всегда загадка, сперва кажетсЯ
- чувствуешь одно, а потом совсем другое, - с  любезной  рассеЯнной  улыбкой
заметила миссис ’редуэл, собираЯсь снЯть халат. „олжно быть, она  обращалась
к Џотолку - поднЯла глаза, будто  надеЯлась  прочитать  там  ответ  на  свой
вопрос. - Ћткуда нам знать, что мы чувствуем?
     Ћна медленно, равнодушно опустила глаза и с минуту  прислушивалась:  за
дверью поднЯлсЯ шум, топот, стук, пьЯные крики. Ћна  узнала  голос  „энни  и
подошла ближе.
     - ‘лушай, Џастора, впусти менЯ, открой, ты, подлаЯ...
     Њиссис ’редуэл покоробило, но  она  продолжала  слушать  -  „энни,  еле
ворочаЯ Языком, свирепо живописал все, что он намерен учинить над  Џасторой,
среди всего этого изнасилование - лишь невиннаЯ прелюдиЯ.
     ‹иззи села на постели, зажала уши ладонЯми.
     - Ћх, нет, нет, нет! - завопила она. - ќто последнЯЯ каплЯ... нет, нет,
Я этого не заслужила... Ќет, нет...
     - Ќу-ну, тише, - сдержанно сказала миссис  ’редуэл.  -  Ћн  не  с  вами
говорит. Ќе с вами и не со мной. Ћн сам с собой разговаривает. “спокойтесь и
лежите тихо.
     Ћна неторопливо положила ‹иззи на лоб мокрое полотенце, устроила  ее  в
постели поудобней, ворочаЯ, точно куклу с подвижными руками и ногами;  потом
вприскочку проковылЯла  к  двери,  взЯлась  за  ручку,  постоЯла  минуту.  €
внезапно распахнула дверь настежь. Ћт неожиданности „энни отшатнулсЯ,  потом
кинулсЯ к ней, ухватилсЯ за халат спереди и скрутил как трЯпку.
     - ‚ыходи, шлюха, - сказал он почти официально, будто  передавал  чье-то
поручение. - ‚ыходи, сейчас Я тебе все кости переломаю.
     € так больно, с вывертом стиснул ей грудь, что она едва не упала.
     Ћбеими руками миссис ’редуэл схватила его за руку, сказала серьезно:
     - ‚ы сильно ошибаетесь. Џосмотрите внимательней!
     - Љто такаЯ? -  спросил  он  тупо.  -  ”у  ты,  что  за  чертовщина?  -
ЌаклонилсЯ ближе, всматриваЯсь в  ее  черты  под  гримом,  дыша  ей  в  лицо
зловонным перегаром. - ќ, нет, дудки, менЯ не проведешь!
     Њиссис ’редуэл уперлась обеими руками ему в грудь,  оттолкнула  и  сама
подивилась - откуда силы  взЯлись.  ‡астигнутый  врасплох  „энни  зашаталсЯ,
попЯтилсЯ, его отнесло к противоположной стене, он боком  сполз  по  ней  и,
крЯхтЯ и охаЯ, бестолково размахиваЯ руками, с  шумом  и  грохотом  какой-то
несуразной кучей повалилсЯ на пол. Њиссис ’редуэл изумленно застыла: неужели
это она одним необдуманным движением так его сокрушила? „энни не  шевелилсЯ.
Ћна опустилась на колени и кончиками пальцев потрогала его шею, голову -  не
очень-то хотелось к нему прикасатьсЯ.  Љак  будто  ничего  не  сломано;  шеЯ
какаЯ-то обмЯкшаЯ, но, может быть, это естественно. Ћн шумно дышит  открытым
ртом, веки только наполовину опущены, и  видно  -  вращает  глазами.  Џровел
Языком по губам, похоже - силитсЯ выговорить какое-то слово. Њиссис  ’редуэл
сжала кулак и размахнулась - раз, раз, по губам, по щеке,  по  носу,  еще  и
еще. ђуке  стало  больно,  а  „энни,  кажетсЯ,  и  не  почувствовал  ударов.
‡ашевелилсЯ, точно собираЯсь поднЯтьсЯ. Њиссис ’редуэл нащупала  рукой  свою
туфлю, снЯла ее, ухватила за подметку и  начала  лупить  „энни  каблуком  по
голове, по лицу; тЯжело дыша, привстала  на  коленЯх,  придвинулась  к  нему
ближе, верхнЯЯ губа ее вздернулась, обнажаЯ стиснутые, оскаленные зубы.  Ћна
избивала пьЯного с наслаждением, так Яростно, что остраЯ  боль  пронзила  ей
руку от запЯстьЯ до плеча и отдалась в  затылке.  Џри  каждом  ударе  тонкий
каблук с металлической подковкой врезал в кожу  „энни  крохотный  полумесЯц,
следы эти все гуще покрывали его лоб, щеки, подбородок,  губы  и  постепенно
багровели. Њиссис ’редуэл похолодела от страха, глЯдЯ на дело рук  своих,  и
все равно, хоть убейте, не  могла  остановитьсЯ.  „энни  заворочалсЯ,  тЯжко
застонал, на миг открыл глаза, потом ошалело их вытаращил, с великим  трудом
приподнЯлсЯ и сел, опЯть повалилсЯ на пол и  закричал  в  ужасе,  точно  его
душил кошмар:
     - Џастора! Џастора!
     Њиссис ’редуэл поднЯлась на ноги с отчетливым чувством, что не  его,  а
ее  чудом  миновала  трагическаЯ  развЯзка.  Ћна  совсем  выдохлась,  вконец
опьЯнела, ее шатало; кое-как удерживаЯсь на одной ноге, она надела туфлю - и
вовремЯ: в конце коридора поЯвилсЯ стюард. Ћна тревожно замахала ему,  и  он
бросилсЯ  к  ней,  точно  это  ей  досталось,  хотЯ  сразу   издали   увидел
скорчившеесЯ тело на полу.
     - ‚ы не пострадали, meine Dame? - с неподдельной тревогой спросил он. -
ќтот джентльмен... он не?..
     - Ќет-нет, ничего такого, - туманно ответила миссис ’редуэл.
     ћноша  опустилсЯ  на  колени  возле  пьЯного,  тот  уже  снова  впал  в
оцепенение. ’еперь миссис ’редуэл узнала стюарда - тот самый,  которому  она
отдала вторую туфлю.
     - џ была у себЯ в каюте, и вдруг слышу крики,  слышу,  кто-то  упал,  -
чистосердечно, как на духу, призналась она. - ЉажетсЯ, он кого-то звал, Я не
разобрала... ‚ышла,  думала,  может  быть,  можно  помочь...  -  ’еперь  она
лепетала тоненько,  растерЯнно,  как  ребенок,  у  нее  дрожали  губы.  -  џ
испугалась, - докончила она громко, искренне, и это была чистаЯ правда.
     - Ќе расстраивайтесь, meine Dame, - сказал юноша. - џ все  сделаю,  что
надо. ќто не опасно. - Ћн внимательно разглЯдывал  кровоточащие  полукруглые
ранки, усеЯвшие лицо „энни. - Џросто этот джентльмен  немного...  пожалуй...
не совсем...
     - „а, конечно, - подтвердила миссис ’редуэл, неодобрительно улыбнулась,
изЯщным округлым движением, словно что-то от себЯ отстранЯЯ,  провела  рукой
по лбу. - џ очень вам благодарна, жаль, что вам  достаетсЯ  столько  хлопот.
‘покойной ночи.
     ‹иззи укрылась с головой и лишь из щелки поглЯдывала на миссис ’редуэл,
как пугливый звереныш из норки. ’ень прежней улыбки  еще  дрожала  на  губах
миссис ’редуэл, хотЯ глаза больше не улыбались.
     - Ћн ушел, ничего страшного не случилось, - решительно заверила она.  -
Џросто он ошибсЯ, постучал не в ту дверь, только  и  всего.  ’еперь  он  это
понЯл.
     - ‚се равно, лучше бы мне умереть, - захныкала  ‹иззи.  -  †изнь  такаЯ
невыносимаЯ, ведь правда?
     Њиссис ’редуэл расхохоталась.
     - —епуха! - сказала она и дала ‹иззи  стакан  воды  и  третью  таблетку
снотворного. - Џо-моему, жизнь великолепнаЯ штука!
     Ћна  и  сама   принЯла   еще   таблетку,   с   восхищением   улыбнулась
отвратительному, злобному отражению в зеркале. ‚  порыве  неистовой  радости
сорвала с ноги запачканную кровью туфлю и  поцеловала  ее.  Ќад  диваном,  с
которого ‹иззи  сонно  спросила  -  что  это  вы  делаете?  -  потЯнулась  к
иллюминатору и швырнула туфлю за борт.
     - Bon voyage <i>{‘частливого пути (франц.).}</i>,  дружок,  -  сказала  она  и
властно скомандовала  ‹иззи:  -  ‘пите  сейчас  же,  а  то  Я  заставлю  вас
проглотить еще двадцать таблеток.
     € угрожающе к ней наклонилась. ‹иззи, уже одурманеннаЯ снотворным, была
польщена таким вниманием, приписала его доброте, какой вовсе не  ожидала  от
своей высокомерной соседки, и тихонько захрапела.
     Њиссис ’редуэл долго,  старательно  умывала  свое  обезображенное  лицо
теплой водой, накладывала и втирала крем, похлопывала, массировала и наконец
восстановила обычный свой облик и узнала себЯ в зеркале. Ћт полноты  счастьЯ
неслышно, одним дыханием что-то напеваЯ, она перевЯзала волосы лентой, точно
Ђлиса в стране чудес,  и  облачилась  в  белую  шелковую  ночную  сорочку  с
широчайшими рукавами.  €  только  свернулась  калачиком  в  постели,  словно
пай-девочка, котораЯ уже помолилась на ночь, как  осторожный  стук  в  дверь
заставил ее опЯть поднЯтьсЯ. ‡а дверью стоЯл навытЯжку  молодой  стюард;  он
поклонилсЯ и подал ей туфлю с аккуратно прибитым каблуком.
     - ‘ вашего позволениЯ, meine Dame, вот ваша туфелька,  -  сказал  он  в
высшей степени почтительно, однако в лице его сквозило нечто весьма  похожее
на проницательную усмешку, не очень-то она сочеталась с его тоном и словами.
     Њиссис ’редуэл и эту туфлю крепко взЯла за подметку,  точно  оружие.  €
тихо, скромно поблагодарила стюарда, ничуть не смущаЯсь тем, что стоит перед
ним в ночной рубашке. Ћн окинул ее всю, с головы до ног, беглым  взглЯдом  и
молчаливо озлилсЯ. „лЯ нее  он  всего  лишь  слуга,  ничтожество,  обЯзанное
ЯвлЯтьсЯ, когда зовут, и делать, что велЯт. € он торопливо зашагал  прочь...
эх, если бы как-нибудь с ней  сквитатьсЯ,  чтоб  хлебнула  горЯ...  стоит  и
усмехаетсЯ, хитраЯ бестиЯ, будто он не понимает, откуда у этого  осла  „энни
на морде синЯки от каблука. ’ак ему и надо! ‘тюард брезгливо дернул  губами,
но не сплюнул - самому же пришлось бы подтирать.
     Њиссис ’редуэл опЯть потЯнулась через  разметавшуюсЯ  во  сне  ‹иззи  и
швырнула вторую золоченую туфлю вслед за первой в океан. ‘  минуту  постоЯла
так, наклонЯсь к иллюминатору,  блаженно  вдыхаЯ  влажный  свежий  ветер,  и
слушала, как шумЯт волны, как мерно катЯтсЯ  исполинские  водЯные  горы  под
иссинЯ-черным небом, усеЯнным огромными звездами. € вспомнилось: когда-то  в
высоченном старом доме неподалеку от авеню  Њонтень  один  молодой  художник
писал ее портрет; вечерело, и он бегом спустилсЯ по лестнице, со  всех  этих
бесконечных этажей, принес в свою мансарду хлеба, сыру,  холодной  говЯдины,
бутылку вина, и они поужинали. Ђ потом художник держал скрипучую  приставную
лесенку, а она взобралась под самую  стеклЯнную  крышу,  высунула  голову  в
крохотное слуховое окошко - и смотрела, как понемногу загораютсЯ  и  мерцают
огни Џарижа, а в вышине  все  гуще  синеет  Ясное  небо  и  одна  за  другой
вспыхивают звезды. Ѓыла середина маЯ.
     ‚ечер близилсЯ к концу, и доктор  уман  вышел  на  палубу  пройтись  и
осмотретьсЯ, но скоро его  утомили  возникающие  опЯть  и  опЯть,  волна  за
волной, беспорЯдок и всЯческое безобразие, и одна и та же варварскаЯ музыка,
и все неизбежные следствиЯ разыгрывающегосЯ на борту весельЯ. Ћн отметил про
себЯ, что танцоры-испанцы по-прежнему совершенно трезвы и деловиты. „ело  им
еще предстоЯло, хотЯ возможные зрители  и  слушатели  уже  разбредались  кто
куда. „вое или трое молодых морЯков все  еще  порой  приглашали  потанцевать
кого-нибудь  из  испанок,  и  студенты-кубинцы,  как  всегда  по-спортивному
неутомимые, отплЯсывали веселую пародию на мужской народный танец басков; но
кое-кто из мужчин был безнадежно пьЯн, в том числе „энни  -  этот  о  чем-то
ожесточенно спорил  с  испанкой  по  имени  Џастора.  „октор  уман  всерьез
призадумалсЯ, какими способами можно обуздать таких вот субъектов  или  хотЯ
бы заставить их прилично разговаривать и вести себЯ на людЯх;  не  следовало
бы позволЯть молодчику так выражатьсЯ на палубе, даже и в разговоре с  такой
особой; а впрочем, слава  Ѓогу,  его,  умана,  это  не  касаетсЯ.  Ќемногие
женщины еще оставались на палубе, и видно было - почти каждаЯ  либо  недавно
плакала, либо злилась, а нередко и то и другое вместе, и некоторые  вдобавок
тоже Явно захмелели.  „октор  уман  ушел  к  себе,  если  понадобитсЯ,  его
разыщут... и почти сразу прибежал стюард: доктора просЯт зайти в каюту герра
ђибера. Ћн сейчас же пошел туда, пересиливаЯ  гнетущую  усталость;  в  каюте
сонный, сердитый ‹евенталь, от которого несло пивом, мочил в  холодной  воде
полотенца, выкручивал их и, часто сменЯЯ, прикладывал к голове ђибера.
     - „рались бутылками, - сказал он. - Љак в  последнем  кабаке.  ‚ходите,
доктор. € скажите на милость, кто бы указал мне  на  вашем  корабле  уголок,
куда мне деватьсЯ от этого типа? Љаждый день от него одни  неприЯтности,  за
что мне такое наказание? „ень перемучаешьсЯ, до смерти хочетсЯ спать, а  тут
он навЯзалсЯ на мою шею.
     € ‹евенталь окунул в таз полотенце, выжал и шлепнул на лысину ђибера.
     - Ќеужели мне никак нельзЯ от него избавитьсЯ?
     - Џодождите, сейчас Я его осмотрю, - сказал доктор уман. - Ћчень жаль,
но, боюсь, мне некуда его положить. џ пришлю стюарда ухаживать за ним.
     - “хаживать? - охнул ‹евенталь. - ‘ ним так плохо?
     Џри свете фонарика доктор уман  наскоро  оглЯдел  рану,  обтер  голову
ђибера спиртом, сделал укол в лоб и наложил на рану  семь  аккуратных  швов.
‘вЯзал черные шелковые нитки, подрезал кончики, и стало казатьсЯ, что  ђибер
отрастил на лысине какие-то совсем лишние ресницы. ‚о  времЯ  этой  операции
ђибер крепко зажмурилсЯ, а впрочем,  лежал  смирно,  не  шелохнулсЯ.  „октор
уман сделал ему еще укол и послал за стюардом, чтобы тот раздел раненого  и
уложил в постель. ‹евенталь вконец расстроилсЯ.
     - Ѓоже мой, Ѓоже мой! - опЯть и опЯть бормотал он себе под нос.
     - Ћн проспит долго, - пообещал ему уман. - „умаю,  он  вам  больше  не
доставит хлопот. Ќо если Я вам понадоблюсь, позовите менЯ.
     Ћн и сам услышал, как хрипло от изнеможениЯ прозвучали эти обЯзательные
слова.
     ’олько он лег и приготовилсЯ уснуть, в дверь опЯть постучали.  Ќа  этот
раз вызывали к молодому техасцу „энни; он столкнулсЯ с какими-то  неведомыми
силами, которые обратили все его лицо, от лба  до  подбородка,  в  бугристое
месиво непонЯтного цвета, сплошь иссеченное маленькими, но прескверного вида
порезами и ссадинами - они полны были запекшейсЯ крови и уже вспухали.
     ѓлокен, его сосед по каюте, беспомощно трепыхалсЯ и дрожал от страха.
     - џ послал за вами, доктор, ума не приложу, что с  ним  стрЯслось?  …го
принесли два морЯка и сказали, что нашли  его  в  таком  состоЯнии,  и  один
сказал - он знает, отчего это,  он  и  прежде  такое  видал,  это  следы  от
каблука, от женской туфли.
     Ћн суетилсЯ и скулил за плечом у доктора, а тот первым делом взЯл шприц
и ввел пациенту сыворотку против столбнЯка. Џотом  осторожно  обмыл  избитое
лицо спиртом.
     - € еще это можно было сделать сапожным молотком, - сказал он. - €ли на
каблуках были металлические набойки.
     „октор уман тоже не впервые видел  такие  ранки  и  сразу  решил,  что
острые каблучки испанских танцовщиц придутсЯ как раз впору  любому  из  этих
следов.
     - —то же это случилось, доктор? - бормотал ѓлокен.  Џо  его  лицу  было
видно, ему отчаЯнно жаль себЯ. "Џочему менЯ всегда преследуют такие напасти?
—то мне делать, кто мне теперь поможет?" - было Ясно написано на этом  лице.
- „октор, вы же знаете, Я больной человек. Ќе  оставлЯйте  менЯ  тут  с  ним
одного! Њежду нами говорЯ, милый доктор, он чудовище какое-то, а не человек,
Я ведь видел и слышал, что он такое. Љак же мне быть?
     „октор уман от души улыбнулсЯ ему.
     - ‚ы один из немногих пассажиров,  кто  нынче  вечером  осталсЯ  трезв.
Џочему бы вам не поискать „эвида ‘котта? Џриведите его сюда, и  он  поможет.
Ќо Я думаю, помощь вам не понадобитсЯ. Ќе волнуйтесь, герр „энни будет спать
крепким сном. ‘покойной вам ночи.
     ѓлокен вышел за ним из каюты, но дальше, на палубу, поплелсЯ  в  унылом
одиночестве, а доктор поспешил к себе, он боЯлсЯ, что  вот-вот  упадет,  что
ему уже не добратьсЯ до своей каюты, до иллюминатора, не успеет он  глотнуть
свежего воздуха и выпить спасительные прозрачные капли. ‚ эти минуты он ждал
смерти и во всех этих навЯзчивых чужаках видел заклЯтых врагов. Ќет,  он  не
приемлет их, все они ему отвратительны,  все  до  единого,  он  отказываетсЯ
признавать, что и они тоже люди,  отказываетсЯ  даже  от  своего  врачебного
долга, разве что надо сохранЯть какую-то видимость. —то бы там с кем из  них
ни стрЯслось, ему все равно. Џусть живут  своей  гнусной  жизнью  и  умирают
своей гнусной смертью, как угодно и когда угодно, все они - падаль, туда  им
и дорога... „октор уман перекрестилсЯ, сложил руки на груди и вытЯнулсЯ  на
постели; он дышал очень осторожно, медленно, поворачивал голову  то  вправо,
то влево, отгонЯЯ горькие мысли, а они опЯть и опЯть всплывали и пронизывали
болью все его  существо,  будто  самаЯ  кровь  его  ощетинилась  шипами.  Ќо
благословенное лекарство еще раз сотворило чудо. …го заворожил сон наЯву,  и
привиделась condesa - одно лишь ее лицо всплыло  перед  ним,  ближе,  ближе,
заглЯнуло ему прЯмо в глаза, и отступило, и вновь подплыло,  глЯдЯ  в  упор,
безмолвный призрак. ‚от голова ее отпрЯнула куда-то вдаль, стала  крохотнаЯ,
как Яблочко, и опЯть метнулась к нему,  белаЯ,  раздувшаЯсЯ,  точно  детский
воздушный шар, подброшенный невидимой рукой, точно голова покойницы плЯшет в
воздухе и улыбаетсЯ. „октору уману привиделось: он поднЯлсЯ, протЯнул  руку
и поймал эту плЯшущую голову, а она все улыбаетсЯ, но из глаз  текут  слезы.
"—то же ты сделал? - спрашивает она, но это  не  упрек,  не  жалоба,  только
недоумение. - ‡ачем, зачем?" Ђ он ласково сжимает эту  голову  в  ладонЯх  и
целует в губы, чтобы замолчала; и снова он ложитсЯ в постель,  а  ее  голова
невесомо покоитсЯ у него на груди, безмолвнаЯ, без слез и без улыбки...  сон
его стал еще глубже, и он не знал, что все это ему приснилось.


     ‚ одиннадцать часов  оркестр  сыграл  "Auf  Wiedersehen"  <i>{„о  свиданьЯ
(нем.).}</i>, и все музыканты скрылись, кроме пианиста - у него  был  лотерейный
билет. €спанскаЯ труппа начала свое представление под  орущий  во  всю  мочь
патефон. Џервым номером танцевали болеро с участием ђика и ђэк; всЯкий  раз,
оказываЯсь лицом к лицу, они обменивались свирепыми взглЯдами, точно вот-вот
перервут друг другу глотки.  ‘туденты-медики  уселись  поблизости  в  тесный
круг, хлопали в ладоши и по ходу  танца,  когда  надо,  кричали:  "Ole!"  Ќо
предполагаемые зрители почти все разбрелись, а те, что оставались на  местах
или подходили и опЯть отходили, лотерейными  билетами  не  обзавелись.  Ђрне
•ансен  после  расправы  над  ђибером  сменил  запачканную  кровью  рубашку,
вернулсЯ на палубу и теперь опЯть сидел в своем  шезлонге,  а  рЯдом  стоЯла
бутылка пива. Љазалось, он вполне спокоен, глаза закрыты,  можно  было  даже
подумать, что он уснул, но времЯ от времени он протЯгивал руку к  бутылке  и
основательно к ней прикладывалсЯ. Ђ порой выпрЯмлЯлсЯ, взмахом руки подзывал
палубного стюарда и коротко распорЯжалсЯ:
     - …ще одну!
     Ђмпаро несколько преждевременно решила, что в этот вечер  можно  больше
его не опасатьсЯ.
     ”рау митт, зажав в руке лотерейный  билет,  робко  сидела  на  краешке
складного стула почти рЯдом с эстрадой.
     - ‘покойной ночи,  желаю  удачи!  -  бросила  ей,  проходЯ  мимо,  фрау
ђиттерсдорф.
     € эти слова укололи маленькую  фрау  митт  больнее,  чем  если  бы  та
вонзила ей в тело дюжину булавок.
     ‹евенталь первую половину вечера провел в маленькой гостиной  -  курил,
пил пиво, писал родным, друзьЯм и деловым знакомым открытки, чтобы отправить
их авиапочтой из ‘аутгемптона, уж очень противно было возвращатьсЯ в  четыре
стены, где никуда не денешьсЯ от ђибера; наконец он сдалсЯ, устало спустилсЯ
в каюту, и ему тут же пришлось заботитьсЯ об избитом ђибере. ’еперь он снова
вышел на палубу и намерен был тут оставатьсЯ,  пока  не  погаснут  последние
огни. Њелькнула даже мысль - не прикорнуть ли на кожаном диване в  гостиной.
…го и так отчаЯнно мутит, не в силах он отравлЯтьсЯ зловонным дыханием этого
борова. Ќикто его не заставит, лучше  уж  спать  прЯмо  на  палубе.  €ли  он
спуститсЯ в третий класс, там теперь  места  вдоволь,  по  крайней  мере  на
палубе... € он стоЯл в невеселом раздумье, прислонЯсь спиной к борту,  хмуро
курил, затЯгиваЯсь сигарой так, чт