ли бы он сам сел, не хватило бы места детЯм и
конь бы не мог везти так много.
     ќтот  фаэтон двигалсЯ в толпе беженцев по шоссе, когда налетел немецкий
"Њессершмитт" и из пулемета стал расстреливать толпу. Ћдна из  пуль попала в
конЯ, и он упал  в  оглоблЯх и откинул копыта, но  зато  и  ‘аксон и  дети в
фаэтоне остались невредимы. Љогда
     самолет улетел, ‘аксон  распрЯг мертвого конЯ и  оттащил с шоссе, чтобы
не  мешал  движению.  ‘ам встал в  оглобли и потащил, не хуже  конЯ, фаэтон,
полный  детей.  ѓоворЯт,  он  тащил так километров пЯть, ни  разу  не сделав
остановки, пока  не вернулсЯ тот самый "мессершмитт"  и не  открыл  огонь. ‚
‘аксона попало несколько пуль, и он замертво упал в оглоблЯх и так и осталсЯ
лежать.  Ћттащили  ли  его  с  шоссе  и похоронили ли в  поле,  Я  не  знаю.
‘омневаюсь. ‹юдЯм было  не до  того. € потом, чтоб поднЯть  ‘аксона с земли,
нужен был десЯток силачей  с нашей улицы,  а  их среди беженцев не было. Ћни
были на фронте. € все до одного погибли там.
     Љаждый  раз, когда Я вспоминаю о войне,  у  менЯ  портитсЯ  настроение.
Џотому что с началом войны кончилось наше детство - детство моего поколениЯ.
€ многие из моих  сверстников так и  не  стали взрослыми, а остались  навеки
детьми  и  лежат с  тех  пор в братских могилах рЯдом  с  папами  и  мамами,
дедушками и бабушками и  совсем  чужими  людьми, которых  поставила с ними в
один рЯд под пули палачей их общаЯ еврейскаЯ судьба.
     Џоэтому Я предпочитаю вспоминать предвоенное времЯ - золотую пору нашей
жизни, когда мы открывали длЯ себЯ мир, и мир  этот, хоть и не самый лучший,
приносил нам свои радости.
     ‘амой большой радостью нашей  жизни  был,  конечно, цирк. Љаждый  вечер
представление  начиналось одним  и  тем  же  "‚ыходным  маршем"  композитора
„унаевского, и если  мы слышали его волнующие  до  слез звуки,  не сидЯ  под
сенью брезентового купола, а где-нибудь на улице, куда эти звуки доносились,
мы чувствовали себЯ самыми несчастными и обездоленными существами.
     ‘  цирком  были  свЯзаны  и другие  событиЯ.  ‚  нашем городе  приезжие
артисты, если  они приезжали  не на  короткую гастроль,  а на  целый  сезон,
предпочитали селитьсЯ не  в гостинице, котораЯ была захудалой и  к  тому  же
дорогой,  а на  частных квартирах.  Њногие жители  нашего города  промышлЯли
сдачей комнат внаем: и кое-какие  деньги перепадают, и к тому же можно ближе
познакомитьсЯ с интересными людьми.
     Ќа  €нвалидной улице сдавать квартиры чужим людЯм, поселЯть  их в своем
доме, а самим  жить стесненно, как  будто ты сам у себЯ  в гостЯх, считалось
дурным тоном.  Ћбладатели  хороших домов правой  стороны  улицы зарабатывали
достаточно и в  лишней копейке  не  испытывали нужды. Ђ тем, кто ютились  на
левой  стороне,  такаЯ лишнЯЯ  копейка  пришлась  бы очень кстати, но кто же
отважитсЯ поселитьсЯ в такой лачуге?
     Ќа левой стороне лишь  один  дом выглЯдел по-человечески - дом грузчика
ќле-•аима Њаца. Љонечно, этот дом был похуже  тех, что на правой стороне, но
отличалсЯ  от  своих  соседей  на  левой.  €  этот  дом был единственным  на
€нвалидной улице, где каждый сезон поселЯлись артисты цирка.
     Ћднажды  там жили музыкальные  эксцентрики (супружескаЯ пара), в другой
год - канатоходцы (семьЯ: отец, мать  и сын), 3 Ђнтонио 3  -  так назывались
они в афишах.
     Ќечего  и говорить, как мы, все остальные мальчишки с €нвалидной улицы,
завидовали Ѓерэлэ Њацу, который каждый год жил  с такими интересными  людьми
под одной крышей.
     ‚  тот  год,  о котором  Я хочу  рассказать, у  них  поселилась высокаЯ
стройнаЯ   блондинка  -  -  "Ђкробатические  этюды  на  свободно  качающейсЯ
трапеции". Џоселилась  одна. Ѓез мужа.  Ќо с ребенком. Ѓелоголовой девочкой,
похожей на  куклу.  „евочку звали ’аней.  €  была она  моложе менЯ  и Ѓерэлэ
годика на три.
     Љто отец этой девочки, спрашивать было неудобно. Ќа €нвалидной улице не
было принЯто родитьсЯ на свет  без отца. Ћтец мог умереть, быть арестованным
и даже расстрелЯнным, но он обЯзательно был вначале. “ ’ани, возможно, его и
вначале не было.
     -  Ћт  артистов  и не такого можно  ожидать,  - сказала моЯ мама, и мне
стало так жаль бедную девочку, как будто она инвалид от рождениЯ:  без одной
ноги или руки.
     …е мама-акробатка  редко бывала дома. „нем - на  репетициЯх,  вечером -
выступление.  Џотом - рестораны. ‚озвращалась она поздно-поздно ночью, когда
всЯ €нвалиднаЯ улица спала глубоким сном, и только

     мама Ѓерэлэ Њаца, страдавшаЯ мигренью и бессонницей, через щель видела,
что каждый раз  она, эта акробатка, была пьЯна и стоЯла нетвердо на ногах, и
каждый  раз  ее  провожали  новые  кавалеры,  то танкисты,  то  летчики,  то
артиллеристы.  Њать Ѓерэлэ определЯла  их по знакам различиЯ в петлицах и на
рукавах шинелей и кожаных "регланов".
     Ћднажды у их  калитки столкнулись два рода войск. Ђкробатку привезли на
казенной машине  защитного цвета артиллеристы, а летчики дожидались у ворот.
Ќачалась драка без применениЯ огнестрельного оружиЯ. € без шума. Љак дерутсЯ
настоЯщие  мужчины в нашем городе. Њы в своих домах даже ничего не  слышали,
никаких звуков. Ђ Ѓерэлэ, который был ближе всех к месту происшествиЯ, потом
клЯлсЯ, что слышал хруст костей под ударами.
     Ђкробатка  с  Ярко накрашенными губами  и  всЯ пропахшаЯ духами вбежала
прЯмо  в спальню  к родителЯм  Ѓерэлэ и,  дрожа как осиновый лист (по словам
мамы Ѓерэлэ), нарушила сон трудового человека (по словам отца Ѓерэлэ).
     - ‘пасите менЯ, - попросила она со слезами в голосе. - ‘прЯчьте менЯ.
     -  Џопрошу  отвести  взглЯд, сказал,  вылезаЯ  из-под  одеЯла,  грузчик
ќле-•аим, потому что он спал без пижамы и  без нижнего  бельЯ, а прЯмо в чем
мать родила. ЌатЯнув штаны, он вышел босиком к калитке.
     Џосле его поЯвлениЯ драка быстро прекратилась. …сли верить Ѓерэлэ Њацу,
его отец схватил за шиворот двух драчунов. ‹евой  рукой артиллериста, правой
-летчика и свел их вместе лбами.  Ћт этого соприкосновениЯ раздалсЯ гул, как
будто ударили в  церковный колокол, и оба молодых  офицера  без  лишних слов
легли  на  тротуар,  лишившись чувств.  ‚ чувство их привело  ведро холодной
воды, которое не поленилсЯ принести из сеней грузчик ќле-•аим.
     Џосле этого он  вернулсЯ досыпать,  но  по пути  остановилсЯ у закрытой
двери  комнаты,  где жили  акробатка с  дочерью,  и  сказал  тихо,  чтоб  не
разбудить остальных домочадцев:
     <i>џ</i> дико извинЯюсь, но если это будет еще раз,  то пусть ваш цирк повысит
квартирную плату за перебитый сон трудЯщегосЯ человека.
     ѓрузчик  Њац  считал  себЯ  трудЯщимсЯ  человеком,  а  всех  остальных,
особенно артистов цирка, - - бездельниками.
     €так, акробатка  редко бывала  дома, и  маленькаЯ белоголоваЯ  девочка,
похожаЯ  на куклу, оставалась  в комнате одна весь день, и мы с Ѓерэлэ взЯли
на себЯ заботу о ней. Ђ она с нескрываемой радостью принЯла нашу опеку.
     ’анЯ была удивительной девочкой. ‘овсем не похожей  на девчонок с нашей
улицы.  Ћна  была  элегантна и грациозна,  как,  должно  быть, положено быть
дочери  цирковой акробатки.  ‚се  в ней было кукольным:  и вздернутый тонкий
носик,  и  губки бантиком,  и  круглые голубые  глаза,  словно  сделанные из
фарфора,  и маленькие ушки, и белые, цвета  молока, волосы,  гладкой  челкой
подрезанные чуть выше бровей. “ нее была нежнаЯ тонкаЯ шейка и крепенькие, с
заметными  икрами  будущей акробатки, ножки. Ћдним словом, кукла.  Ќеобычное
длЯ  нашей  улицы существо, пришедшее  к нам  из  другого мира,  неведомого,
таинственного и до жути привлекательного.
     џ был покорен полностью. џ влюбилсЯ по уши. ќто была моЯ перваЯ и самаЯ
сладкаЯ любовь.
     ’анЯ  была  воспитана  совсем по-иному,  и мы,  рЯдом  с ней, выглЯдели
неуклюжими,  неотесанными  провинциалами. Ќачнем  с  того,  что  она  всегда
улыбалась.  Ќе  хохотала во  весь  рот, как мы,  а  улыбалась  мЯгко и очень
приветливо, чуть приоткрываЯ свои губки бантиком, за которыми белели мелкие,
как  у белочки, зубки. Ћчень  часто говорила "спасибо",  что  вообще не было
принЯто на нашей улице, а в особых  случаЯх, когда ей, например,  что-нибудь
дарили, кланЯлась, выставлЯЯ вперед ножку. ’очно так, как это делают в цирке
артисты  после  удачного  выступлениЯ,  когда  они  выбегают  на  арену  под
аплодисменты зрителей. ‚ цирке это называетсЯ: сделать комплимент.
     Ђ если  уж ’анЯ  смеЯлась,  то  мне  казалось,  что  в  комнате  звенел
маленький серебрЯный колокольчик. џ потом  всю свою жизнь не слышал  ни разу
подобного серебрЯного смеха. €  при этом  сиЯло  все ее круглое личико, а на
щечках и на самой середине подбородка возникали маленькие Ямочки.
     - ЉакаЯ прелесть! - - восклицала она, когда ей
     что-то  нравилось,  а  так как она  смотрела  на мир  радостно,  то  ей
нравилось  очень многое,  и поэтому она  очень часто повторЯла свое: - ЉакаЯ
прелесть!
     Њы с Ѓерэлэ  между собой даже стали называть ее шутЯ "ЉакаЯ прелесть!".
€ когда  она однажды  нечаЯнно подслушала,  это ей так понравилось, что  она
радостно захлопала в ладоши и воскликнула:
     - ЉакаЯ прелесть!
     € поцеловала менЯ в  нос,  обхватив  ручонками  мою шею.  “достоилсЯ ли
такого поцелуЯ мой друг, Я, честно говорЯ, не могу припомнить, потому что от
тани-ного поцелуЯ со  мной случилось нечто невероЯтное: у менЯ раздалсЯ звон
в голове,  глаза заволоклись слезами,  а в  носу сладко-сладко защипало, как
бывает,  когда  собираешьсЯ  зарыдать.  џ,  конечно,  не  зарыдал  -Я  же  с
€нвалидной улицы, где мальчишки в этом возрасте уже не плачут.
     ‘тоЯло жаркое лето. „нем €нвалиднаЯ улица вымирала. ‚зрослые на работе,
а все дети на реке,  загорают на  прохладных влажных отмелЯх или с визгом  и
гоготом нырЯют под волны, поднЯтые старенькими колесными пароходами.
     Њы с моим другом добровольно отказались от этих  радостей.  Џотому  что
нельзЯ сразу охватить все: и  купатьсЯ  в  реке, и проводить времЯ с  ’аней.
Љрасавица акробатка, танина мама, категорически запретила  ей ходить  с нами
на  реку  и даже не  позволЯла гулЯть  по опустевшей  улице  из опаски,  что
девочку может лЯгнуть  лошадь. ’ане было  позволено выходить  лишь в  чахлый
сад, который рос вокруг дома. Ќо чаще всего она сидела дома, играЯ на полу с
куклами. €  мы,  два дурака,  ползали по полу вместе  с ней и даже  находили
удовольствие в  игре с этими куклами.  …сли бы раньше кто-нибудь сказал нам,
что мы, как  девчонки,  будем возитьсЯ с куклами, мы  бы сочли  это  кровным
оскорблением и сказавшему могло бы не поздоровитьсЯ.
     Ђ  теперь мы играли. € наши грубые сердца размЯкли, и мы бессмысленно и
глупо улыбались в ответ на танин серебристый  смех, а она радостно хлопала в
ладоши и восклицала:
     - ЉакаЯ прелесть!
     Њы сами себЯ  не узнавали. џ стал тщательно мыть каждое  утро не только
лицо, но и шею, до которой

     прежде вода и мыло не доходили.  €, к величайшему удивлению мамы,  стал
сам, без  понуканиЯ с  ее  стороны, чистить  уши, в  которых до этого всегда
отлагались  залежи серы,  и мама говорила, что  если  в моих  ушах  посадить
картошку, она даст больший урожай, чем на хорошо удобренном огороде.
     ’о, что мы с Ѓерэлэ оба без  памЯти влюблены в ’аню,  не было  секретом
длЯ  взрослых.  Ќо  что странно  - не  только мои  родители, но даже угрюмый
грузчик  ќле-•аим Њац не  стали посмеиватьсЯ  над  нами,  а только удивленно
переглЯдывались, пожимали  плечами и разводили  руками. Ћни  хоть и не очень
понимали все тонкости человеческих отношений, но видели, что ’анЯ  влиЯет на
нас облагораживающе, и поэтому не вмешивались, а только радовались в душе.
     ’анина  мама,  заставаЯ нас  в  комнате  играющими с  девочкой на  полу
опускалась на колени, гладила наши стриженые макушки, обдаваЯ острым запахом
духов и пудры, и мелодичным голосом говорила: - †енихи.
     Њы не обижались.  “ менЯ замирало сердце,  когда она менЯ гладила, а от
запахов пудры  и духов  спирало дыхание.  џ  уже тогда оценил,  до  чего она
красива <i>-</i>высокаЯ, стройнаЯ, с белокурой  головой и Ярко накрашенными губами.
…е близость загадочно и пугающе волновала менЯ, и Я понимал, почему  молодые
офицеры  в нашем  гарнизоне терЯли  головы  и  вились  вокруг  ослепительной
акробатки как тучи комаров.
     Ћднажды она сжала мои щеки в своих ладонЯх и  поцеловала менЯ в губы, и
Я много дней потом ощущал острый привкус губной помады.
     Љогда она  приходила с провожающими,  офицеры тоже  с нами  заигрывали,
нервно  смеЯсь,  и  называли  нас  "кавалерами". ’ане они  всегда  оставлЯли
подарки: коробки конфет, плитки шоколада и наше самое любимое  и очень редко
доступное лакомство - - клюкву в сахаре.
     ’анЯ никогда не ела эти сладости без нас. Љогда мы оставались одни, без
взрослых,  она доставала  коробки и кульки,  открывала их, и мы приступали к
пиршеству. Ѓез  жадности,  а  благородно. Ќе  торопЯсь, не  забегаЯ  вперед.
Љонфетку мне, конфетку Ѓерэлэ, затем
     брала  себе конфетку ’анЯ. Њы даже спорили с ней, как истинные  рыцари,
что  первой должна съесть  конфетку  она, потом  Я, потом уж  Ѓерэлэ.  ’анЯ,
улыбаЯсь, качала головой:
     - Ќет, нет, мальчики. џ - - хозЯйка. џ угощаю. Џоэтому первыми получают
конфеты гости, а Я, хозЯйка, уж потом.
     ’о,  что мы оба  - Ѓерэлэ  и Я - были влюблены в  ’аню, это не вызывало
сомнениЯ ни у кого, в том числе и у нас самих. Ќо кого  из нас  предпочитала
’анЯ -это был вопрос. Ќе могла же она одинаково относитьсЯ к обоим. ‚се-таки
к кому-то чуть-чуть лучше. Љороче, кто-то из нас был ее избранником, но, как
человек деликатный, она до поры до времени не открывала нам карт.
     Њы  стали  томитьсЯ и  ревновать.  џ  подозревал Ѓерэлэ в том, что  он,
пользуЯсь своим  преимуществом  -’анЯ ведь  живет  в его  доме, -- стараетсЯ
вытеснить менЯ из ее сердца. џ настолько накачал себЯ однажды ревностью, что
вдруг забастовал и не пошел с утра к ’ане.
     „о обеда Я слонЯлсЯ  по дому,  как  полоумный,  даже забралсЯ к нам  на
крышу, чтоб подглЯдеть,  что делаетсЯ  в стане "противника". џ увидел ’аню в
саду  за домом грузчика. Ћна не смеЯлась, а бродила под деревьЯми, и  Ѓерэлэ
как тень следовал за ней.
     -  ќтого  момента  вы давно  ждали!  -  - чуть  не взвыл Я  на крыше. -
€збавились от менЯ, а теперь  не нарадуетесь. Љонечно,  Я был лишним. Љак им
хорошо без менЯ!
     Џосле обеда к нам во двор зашел Ѓерэлэ и, не глЯдЯ мне в глаза, сказал,
что ’анЯ послала его узнать, почему Я не пришел сегоднЯ и не заболел ли Я. џ
ответил небрежно, что  Я  не болен, спасибо, мол,  за любопытство  по поводу
моего здоровьЯ, и что они могут играть вдвоем, без менЯ.
     ’ак и сказать ей? - - исподлобьЯ недоверчиво глЯнул Ѓерэлэ.
     - „а, так и скажи, - твердо ответил Я.
     Ѓерэлэ побежал домой и через пЯть минут вернулсЯ с встревоженным лицом.
     - џ ей передал твои слова.

     Ќу и что? - Ћна плачет.
     ’ут менЯ как ветром сдуло с места, и <i>Я,</i> словно по воздуху, перелетел на
левую сторону улицы и вбежал в комнату цирковой акробатки.
     ’анЯ с зареванным лицом сидела на  полу, но, увидев менЯ, просиЯла, как
солнышко среди дождевых облаков,  вскочила на ноги,  повисла у менЯ на шее и
стала горЯчо  целовать. џ захлебнулсЯ. Љолени мои подкосились. € Я чуть-чуть
не грохнулсЯ на пол.
     Ѓерэлэ все это видел и ни слова не произнес. ‚ышел из комнаты и прикрыл
за собой дверь.
     ‚се стало  на  свои  места. Љарты  были раскрыты. џ  любил ’аню,  и она
любила менЯ.  Ѓерэлэ тоже любил ’аню,  но его она  считала  лишь нашим общим
другом.
     € Ѓерэлэ не обиделсЯ. Џо  крайней мере, не показал этого нам. € осталсЯ
нашим другом, глубоко в душе похоронив свои чувства.
     џ бы так не сумел. Џотому что Я - эгоист. € большинство людей такие же.
Ђ вот Ѓерэлэ - нет. € еще один человек умел так же  владеть собой в  похожей
ситуации и не озлобилсЯ. ќтим человеком  был старый цирковой  клоун, который
поселилсЯ на соседней  улице и часто заходил  навещать акробатку,  но обычно
заставал дома только ’аню и нас с Ѓерэлэ.
     ‚ цирке выступали со своим номером два клоуна: Ѓим и Ѓом. Ѓим - высокий
и тощий,  Ѓом  - короткий и толстый. “ них была хорошаЯ программа, и публика
их  очень любила. ‚ нашем городе  после их  гастролей  всех  высоких  мужчин
называли Ѓимами, а всех коротышек - Ѓомами.
     Љонечно,  имена Ѓим и  Ѓом были  кличками.  “ них обоих были нормальные
человеческие имена  и фамилии,  но не только публика, но и даже сами циркачи
не давали себе труда узнать эти имена и прекрасно обходились кличками.
     Ѓом был  одиноким  человеком  и  совсем  не  толстым.  Џравда,  он  был
невысоким. ќто только на арене цирка  он казалсЯ толстым, круглым, как  шар.
…го так одевали. € даже накачивали под одежду воздух велосипедным насосом.
     Њать  ’ани, акробатка, была  примерно вдвое моложе  его, и,  по  правде
говорЯ,  он  годилсЯ  ей  в  отцы. „а к  тому  же он был еще  и  некрасивым:
морщинистое бритое  лицо  с большой бородавкой у правой  ноздри, во  рту  не
хватало  зубов, а верхнЯЯ губа слегка проваливалась.  Ќа арене это ему  даже
помогало:  он  шепелЯвил и  присвистывал, когда говорил, а публике казалось,
что  он  нарочно  так смешно  произносит слова,  в  этом  видели талантливый
актерский трюк и награждали аплодисментами за мастерство.
     Ѓом  в  жизни  был  совсем  не  смешным. Ђ,  наоборот,  очень  грустным
человеком. € добрым. Ђкробатку он навещал почти каждый день. € почти никогда
не  заставал ее дома.  Ћн  приходил  к девочке  и,  как нЯнька  или дедушка,
приносил  ’ане  чего-нибудь поесть  и подогревал  пищу  на кухне  у грузчика
ќле-•аима. Џотом он собирал грЯзное белье, и не только танино, но и ее мамы,
и относил в прачечную. Њне и  Ѓерэлэ за то, что мы играем  с ’аней и не даем
ей  скучать,  он всегда  приносил что-нибудь:  то  свисток,  то разноцветные
карандаши.
     Њы его называли  дЯдЯ Ѓом, а ’анЯ звала Ѓомчи-ком. Љак и ее мама, когда
он  изредка заставал ее дома. …сли он натыкалсЯ при этом на  провожавших  ее
офицеров, то нисколько  не дулсЯ на них и был с ними дружелюбен, а те, узнав
в  нем клоуна, который  потешал их  в  цирке, не могли удержатьсЯ  от смеха,
когда смотрели на него и слушали, как он шепелЯвит.
     €з нас двоих Ѓом отдавал Явное предпочтение Ѓерэлэ, в котором он быстро
опознал  своего   двойника.  Ћба   они  любили  без  взаимности   и  оба  не
ожесточились, а продолжали  любить, не навЯзываЯсь  и не  изображаЯ  из себЯ
страдальцев.  Ћни  даже  чем-то  были  похожи.  ‚озможно,  оттого  что  были
коротышками. € еще выражением глаз. ѓлаза у них у обоих были печальные. „аже
когда они смеЯлись.
     ’ак прошло лето.
     ‚ сентЯбре мы снова пошли учитьсЯ,  и, к нашей радости, из-за того, что
гастроли цирка были продлены, ’аню тоже записали в нашу школу, и мы с Ѓерэлэ
могли провожать ее туда и обратно.
     ‘ какой радостью отныне просыпалсЯ Я по утрам, заранее  предвкушаЯ нашу
совместную прогулку в школу. Њы с ’аней обычно шли рЯдом, болтаЯ и смеЯсь, а
Ѓерэлэ - позади  нас. Ћн  нес, кроме  своего, еще и танин портфель.  Ћн тоже
смеЯлсЯ. Ќо  не когда Я говорил что-нибудь смешное,  а когда  говорила ’анЯ.
‘разу после уроков мы дежурили у дверей ее класса, и Ѓерэлэ  держал наготове
танино  пальто,  которое он  успевал взЯть в гардеробе. ’анЯ  брала  у  него
пальто и отдавала свой портфель. „омой  мы возвращались тем же порЯдком: Я -
рЯдом с ’аней, Ѓерэлэ - чуть позади.
     „ни  стали прохладными. Џошли дожди, и брезентовый конус  цирка намок и
стал темным. ‹истьЯ облетали с деревьев  и лежали желтыми пЯтнами на влажной
черной земле.
     ‚  конце  сентЯбрЯ  ’анЯ  заболела. ’огда  Я впервые  услыхал  страшное
название  новой болезни: менингит.  …ю болели дети. “  нас в городе началась
эпидемиЯ, и каждого, у кого обнаруживали  признаки  этой болезни, немедленно
увозили в больницу. ‚месте с мамой.
     ’аню тоже увезли. € мы с Ѓерэлэ осиротели. Њир вокруг нас поблек и стал
серым.  Ќу  как  можно  прожить день,  не  услыхав  серебристого,  как  звон
маленького колокольчика,  смеха ’ани, не  увидеть  ее  улыбку и  три Ямочки,
возникавшие при этом: две на щеках и одну на подбородке?
     Њы не знали, куда девать себЯ. Њы ходили очумелые, как будто нас крепко
стукнули по голове.
     Њенингит  считалсЯ   заразной  болезнью,   и  к  дому  Ѓерэлэ  приехала
санитарнаЯ  машина, чтобы  сделать дезинфекцию, после чего там  остро вонЯло
карболкой.  Ќас  же  обоих,  состоЯвших  в   близком  контакте   с  больной,
перепуганные родители отвели  в поликлинику и успокоились лишь  тогда, когда
после  тщательного  осмотра врачи единодушно подтвердили, что  мы  счастливо
избежали заражениЯ. ЊоЯ мама на всЯкий случай запретила мне заходить в дом к
Ѓерэлэ, чтоб Я не подхватил инфекцию, котораЯ каким-нибудь чудом  выжила там
и после дезинфекции ждет, когда Я, шли-мазл, подвернусь ей под руку.
     ’еперь  мы  с Ѓерэлэ встречались  только  в  школе, и  он  приносил мне
последние новости из больницы.
     ’анЯ, по его словам, чувствовала себЯ хорошо, и поЯвилась надежда на ее
скорое выздоровление. “ нее, к счастью, легкий  случай,  а в тЯжелых случаЯх
почти  никто не выходил  из больницы живым.  ‚се  новости  Ѓерэлэ  узнавал у
старого клоуна Ѓома, который  каждый день ходил в больницу и носил ’ане и ее
маме передачи.
     Њне  хотелось хоть  одним  глазом увидеть  ’аню,  и  Ѓерэлэ  взЯлсЯ это
устроить. Ћн  договорилсЯ с Ѓо-мом. Њы,  конечно,  ничего дома  не  сказали.
‡ахватив  портфели,  мы дошли  до  школы,  но  завернули  к  Ѓому.  Ћн  взЯл
извозчика, и мы втроем поехали в больницу. Ѓерэлэ Ѓом взЯл к себе на колени,
а  менЯ усадил рЯдом  с  собой.  Њоросил  мелкий  дождик, и  извозчик поднЯл
кожаный верх фаэтона, так что с улицы  никто  не мог  нас  увидеть.  ‘ одной
стороны, это было  хорошо, меньше шансов родителЯм  узнать,  что мы, нарушив
запрет,  ездили в больницу.  Ќо с другой стороны, пропадал  всЯкий - эффект:
никто  из  мальчишек не мог увидеть своими  глазами, как  мы  разъезжаем  на
извозчике, да еще в компании с цирковым клоуном.
     Ѓом привел- нас к тому красному кирпичному корпусу, над дверью которого
была надпись: "€нфекционное отделение", и показал нам окно на  втором этаже,
рЯдом с  которым,  по  его словам,  стоЯла танина кровать. €  действительно,
скоро в окне поЯвилась голова таниной мамы, очень изменившейсЯ за это времЯ.
Ќа ее губах уже не  было  Яркой помады,  белокурые  волосы не были  завиты и
свисали нечесанными прЯдЯми. Ќо она по-прежнему была красивой  и улыбнулась,
увидев нас троих под черным зонтом, который держал в руке Ѓом.
     Џотом  она  на миг исчезла и снова поЯвилась  за окном,  держа  в руках
нечто вроде раздетой куклы, с которой сорвали волосы. џ  обмер. Џотому что с
трудом узнал в этой ободранной кукле ’аню. …е остригли наголо в  больнице, и
уже больше не было белых локонов, а была лишь круглаЯ, как шарик,  головка с
маленькими ушками по бокам. Ќа ’ане была белаЯ больничнаЯ рубаха, и от этого
она казалась незнакомой и чужой.  Ќо когда она  узнала  под  зонтом  рЯдом с
Ѓомом Ѓерэлэ и менЯ, улыбка выдавила две Ямочки
     на похудевших  щеках и третью на  подбородке. Ћна послала нам воздушный
поцелуй и что-то сказала,  но мы ничего не  могли понЯть, потому что звук не
проходил через плотно закрытое окно. Њы тоже кричали ей в ответ, и тогда она
мотала  головой,  показываЯ,  что  не слышит, и мы  продолжали  кричать  все
громче, до хрипоты, пока ’аню не унесли в глубь палаты.
     џ вернулсЯ с этого свиданиЯ без всЯкого чувства тревоги, которое томило
менЯ эти дни. Ќу,  еще недельку потерпеть, думал Я, и ’анЯ вернетсЯ домой, и
волосы ее отрастут, и  мы снова будем ходить в школу втроем, и Ѓерэлэ  будет
носить ее портфель.
     Љак обычно, в то утро Я поспешно завтракал, чтобы не  опоздать в школу,
и услышал, как мама в кухне жалуетсЯ отцу:
     - Љогда это наконец  кончитсЯ? Њожно сойти с  ума! Ћдин ребенок умирает
за другим. …е уже привезли домой.
     - Љого привезли? - џ вбежал в кухню с набитым кашей ртом.
     - ‘начала проглоти, потом разговаривай, а то подавишьсЯ.
     - Љого привезли домой? - повторил Я.
     - Ќу, ее... ќту девочку... - отвела глаза мама. -’вою барышню.
     ’анЯ уже выздоровела?
     „альше мама говорить не стала и, отвернувшись  от менЯ, заплакала  так,
что у нее затрЯслись плечи.
     “ дома грузчика ќле-•аима Њаца уже толпились люди, а во дворе и  в саду
было полно незнакомых мужчин и женщин -  это пришли на похороны циркачи. Ѓез
своих  Ярких, в блестках, костюмов,  а в обычных пальто и  плащах,  и хоть Я
влетел  туда  сам  не  свой,  все   же  опознал  среди  них   и  музыкальных
эксцентриков, и  борцов,  и канатоходцев.  Ѓим и Ѓом,  тоже  не  в клоунских
нарЯдах, а в черных пальто, стоЯли вдвоем, и  высокий тощий Ѓим положил руку
на плечо короткому Ѓому. Ѓом плакал при всех. Ќе стеснЯЯсь.
     ‚   глубине  сада  тускло  поблескивали  медью  и  серебром   геликоны,
контрабасы  и тромбоны циркового  оркестра,  а один  музыкант  пробовал свою
серебристую трубу, издаваЯ долгий плачущий звук.
     ‚ сенЯх передо мной мелькнуло белое, как будто  густо посыпанное мукой,
лицо акробатки с Яркими, почти черными, губами.
     - ѓоре-то какое у нас, - всхлипнула она, завидев менЯ, и заломила руки.
…е подхватили какие-то мужчины, поднесли к носу флакон с чем-то.
     - Џропустите мальчика к ней, - сказала она. -Ћн был ее другом.
     ‘тарый клоун Ѓом  взЯл менЯ за плечи, повел мимо расступившихсЯ людей в
комнату, где прежде жили ’анЯ с мамой. €з комнаты вынесли все вещи и мебель.
Ћставили только  стол.  Ќа  столе  стоЯл  дощатый  гроб,  обтЯнутый  красной
материей, втораЯ половина гроба стоЯла у стены.
     ‚  гробу  лежала  она. ‚ цветастой  шелковой косынке, повЯзанной вокруг
наголо остриженной головы,  в коричневом платьице, в белых  чулках и  черных
лакированных туфлЯх.  †елтые маленькие  ручки  ’ани  были сложены на животе.
ѓлаза закрыты,  ресницы бахромой  лежали  на  впалых  щеках, и веки казались
голубыми, словно сквозь них проступал цвет таниных глаз.
     Ѓом поставил менЯ у изголовьЯ  открытого  гроба и, осторожно  ступаЯ на
носках, деликатно вышел, чтоб Я мог наедине попрощатьсЯ со своей любовью.
     џ осталсЯ один  и  не  знал, как  прощатьсЯ. џ впервые  сталкивалсЯ  со
смертью близкого мне человека, и стоЯл неподвижно, будто оглушенный, и ни на
чем  не  мог  сосредоточитьсЯ.  …динственное,  что поразило менЯ и запало  в
памЯть, - это то, что ’анЯ неестественно вытЯнулась,  стала длинной-длинной,
намного  выше, чем была  при  жизни, и  еще  то,  что ее носик заострилсЯ  и
выглЯдел  как будто  он  костЯной, так что мне даже  хотелось потрогать  его
пальцем и проверить.
     Ѓольше Я ничего не  запомнил. €з оцепенениЯ менЯ вывела танина  мама. џ
не слышал, как она  вошла, но почувствовал ее холодную ладонь на моем плече.
Ћна коснулась губами моего лба и увела менЯ от гроба.
     ‚о дворе народу прибавилось. Њузыканты вразнобой пробовали инструменты,
и каждый звук резал мой слух  так, что Я вздрагивал. Љо мне  подошел Ѓерэлэ.
„о этого Я не видел его ни во дворе, ни в доме. Ћн кусал губы и сопел.
     ’ы ее видел? џ кивнул.
     - Ђ Я не могу...
     Њне  хотелось  обозвать  его "слабаком", но Я промолчал. Њне вообще  не
хотелось разговаривать.
     Љогда цирковые артисты вынесли на руках красный гроб, поставили в кузов
грузовика с откинутыми бортами и  положили вокруг  гроба множество венков из
еловых ветвей и желтых, красных и белых георгин, внезапно поЯвилась моЯ мама
и схватила менЯ за руку:
     - Ќа кладбище  ехать  не  смей! ’ы забыл, от  чего она умерла?  „евочка
мертваЯ, но инфекциЯ жива!
     џ вырвал  свою руку из маминой и, не  взглЯнув на нее,  пошел к  клоуну
Ѓому, который  садилсЯ в  фаэтон  и усадил Ѓерэлэ  рЯдом  с  собой. Љогда  Я
подошел и встал на подножку фаэтона, Ѓом обеими руками поднЯл менЯ и посадил
к себе на колени,  прижав  мою голову  к  своей  груди, и  дрожащей  ладонью
погладил мое лицо.
     Њама не осмелилась подойти к нам.
     Њузыканты, надев  через  головы геликоны и  контрабасы, построились  за
гробом.  Ќаступила  жуткаЯ   тишина,  и   вдруг  сразу  взвыла,  запричитала
печальнейшаЯ  из  печальных,  сладко-горькаЯ,  как  трупный  запах,  мелодиЯ
похоронного  марша  опена.  џ перестал  дышать,  боЯсь,  что  завизжу,  как
маленький обиженный ребенок.
     ЏроцессиЯ  тронулась по  €нвалидной улице,  во  всех  окнах,  раскрытых
настежь, виднелись испуганные, застывшие лица женщин.
     џ смутно  помню, что происходило на  кладбище. Џомню лишь запах  мокрой
земли и прелых осенних листьев.
     Џрежде  чем гроб закрыли  крышкой, старый  клоун подвел к  нему  танину
маму, и она поцеловала свою дочь  в желтый лоб. џ даже успел подумать о том,
что танина мама  непременно  заразитсЯ менингитом и  тоже  умрет, но  тут же
вспомнил, что эта болезнь передаетсЯ только детЯм,  а не взрослым. € тогда Я
стал свидетелем подвига, равного которому потом не встречал.
     Њой друг, Ѓерэлэ Њац, которого ’анЯ не любила,
     отдав  предпочтение мне, протолкалсЯ среди  взрослых  к  гробу,  и  как
только клоун Ѓом отвел от него танийу маму, упиравшуюсЯ и всхлипывающую,  он
обхватил изголовье гроба руками, приподнЯлсЯ  на носках и поцеловал  мертвую
девочку в губы.
     Џотом гроб  закрыли  крышкой  и  послышались удары молотка  по гвоздЯм,
которыми навечно заколачивали от нас ’аню. Ѓерэлэ нашел менЯ, взЯл за руку и
отвел  в сторону за другие могилы. ‡десь мы  были одни,  без  свидетелей. Њы
видели  лишь черные  спины людей,  окруживших  могилу,  которую уже засыпали
мокрой землей, перемешанной с желтыми прелыми листьЯми.
     -  ‘лушай,  -  засопел Ѓерэлэ,  отводЯ  глаза.  -  -  ’ы поплачь...  Ќе
стеснЯйсЯ.
     - Ќе могу, - прошептал Я.
     -  Ќадо, -  сказал Ѓерэлэ.  -  Љогда  плачут, легче.  €ногда  и мужчины
плачут.
     Ћн засопел  еще  больше,  отвернулсЯ  от  менЯ, припал лицом  к  серому
деревЯнному  кресту  на  чьей-то  могиле  и  заскулил,  как  щенок, которому
наступили на лапу.
     € тогда Я тоже дал волю слезам.
     Ќа €нвалидной улице не держали  собак, Ѓоже упаси!  Љому  это захочетсЯ
просыпатьсЯ  ночью  от  собачьего лаЯ только  потому, что  какой-то полумной
собаке  приснилсЯ  собачий бред? Ќа €нвалидной улице жили работЯги, и  ночью
они отдыхали от трудов  праведных и храпели  так, что  трЯслись стены. € еще
неизвестно  кто  храпел громче: балагулы или их  шести-пудовые жены. ‚ любом
случае  и  без  собачьего  лаЯ по ночам хватало музыки. Џотом,  судите сами,
каких  собак  можно было заводить  на €нвалидной  улице?  Љрохотных  и хилых
пуделей  или болонок? „аже  смешно слышать. Ћни бы  и днЯ не прожили у  нас.
ЋбЯзательно подвернулись бы под огромный сапог балагулы и были бы раздавлены
в блин.  “ж поверьте мне! Љроме  того,  кто держит таких собачек?  Ѓездетные
женщины, которым некого  больше жалеть  и любить. Ќаши же женщины  имели  по
куче детей, и им, слава Ѓогу, было на ком сосредоточить не только свою
     любовь, но и ненависть, в которую очень скороперехо-дит любовь.
     ’акова c'est la vie, - как сказал бы ЌэЯх Њарголин,  самый грамотный из
всех балагул на нашей улице, потому что он прочитал в своей жизни одну книгу
и  знал два  иностранных  слова, о  значении  которых,  Я уверен, он  больше
догадывалсЯ, нежели знал.
     …ще он любил выражатьсЯ так:
     - Entre nous, но между нами.
     € таинственно  прикладывал палец к губам, от чего слушатели почтительно
немели,  предчувствуЯ,  что  он  собираетсЯ  изложить  им  нечто  совершенно
секретное.
     ‘ледовательно, любаЯ  собачонка  попросту не прижилась бы на €нвалидной
улице.
     - Ђ большие сторожевые псы? - недоверчиво спросите вы.
     - Ќу, это уж совсем смешно, - как ребенку, отвечу Я вам.
     ‚  каком дворе  на €нвалидной улице могут нуждатьсЯ  в сторожевом  псе,
если в доме живет  балагула и у него такаЯ тЯжелаЯ рука, что не  дай Ѓог под
нее  подвернутьсЯ? …сли балагула  схватит вора  за руку, то <i>-</i>прощай  рука, а
если за шею,  то  уж  не будет  больше этой  шеи, а следовательно, и головы,
котораЯ  до  того  на этой шее  качалась.  Ќикогда  на €нвалидной  улице  не
воровали.  ’олько  безумцу  могла  прийти  в  голову такаЯ шальнаЯ мысль. Ќо
безумцы, слава Ѓогу, обходили нас стороной.
     Ћтсюда вывод:  собак на €нвалидной улице  не держали потому, что в этом
не было никакой нужды. Ќа  нашей  улице жили трезвые здравомыслЯщие  люди, и
глупостЯми просто так они  не занимались. Њы жили  без собак и,  ей-Ѓогу, не
хуже, чем  иные  с собаками. Љак говоритсЯ, каждому  свое. Ќо однажды собаки
вмешались в нашу жизнь, и это повлекло за собой много событий, в том числе и
кровавых. € конечно, не обошлось  это без участиЯ  моего друга Ѓерэлэ  Њаца,
потому что  ни одно интересное событие на нашей  улице не могло обойтись без
его маленькой,  стриженной наголо головки  с узким  лобиком и большими,  как
лопухи, ушами.
     ‚ ‘аду кустарей под верандой ресторана  в прохладной  тени на подстилке
из прелых прошлогодних ли-
     стьев ощенилась приблуднаЯ собака, и  целаЯ  куча пЯтнистых  щенЯт, еще
слепых, но уже голосистых, копошилась у сосков старой бездомной матери, даже
не  чуЯ, что над их головками с розовыми носиками сгущаютсЯ тучи. ‚раг всего
живого,  как  не  без  основаниЯ  считали мы, дети  €нвалидной улицы,  герой
гражданской  войны одноногий сторож €ван †уков получил  от начальства приказ
очистить  сад,  ЯвлЯющийсЯ  местом культурного  отдыха  советских  людей, от
заразы  и  ликвидировать  щенЯт  любым  способом,  какой  он,  †уков, найдет
уместным.
     †уков не стал долго мудрить. ‚ыпил сто граммов водки на веранде, крЯхтЯ
полез под ее щелистый пол, выставив наружу, как пушку,  свою деревЯнную ногу
с окованным  железом  круглым концом.  ‘ука,  не выдержав запаха  спиртного,
каким  †уков провонЯл насквозь,  метнулась прочь,  утратив  на миг даже свой
материнский инстинкт.  †уков  сгреб  щенЯт  в мешок, вылез  из-под  веранды,
взвалил шевелЯщийсЯ и  попискивающийсЯ мешок на спину и  на своей деревЯнной
ноге  заковылЯл к грЯзному, заросшему осокой пруду, где было  вЯзкое илистое
дно  на никем  не промеренной глубине,  и потому  купатьсЯ  там под  страхом
штрафа воспрещалось не только детЯм, но и взрослым.
     Ќа почтительном расстоЯнии плелась, как  побитаЯ, мать  щенЯт -- стараЯ
облезлаЯ  сука,  жалостно,  заискивающе  вилЯЯ  хвостом  и  через каждый шаг
припадаЯ животом и мордой к земле, словно кланЯЯсь, умолЯЯ о пощаде.  џ могу
поклЯстьсЯ, что в глазах у нее были слезы. ‘овсем человеческие. Љак бывает у
нас с вами, когда становитсЯ совсем уж невмоготу.
     …сли бы  был  сейчас жив Ѓерэлэ Њац, он  мог бы подтвердить это, потому
что, кроме нас двоих, никто живой не был тому свидетелем.
     Ќо  Ѓерэлэ уже давно нет в живых. € мы лишены возможности спросить его.
’ак же, как мы лишились многого иного, что мог бы дать людЯм этот  непохожий
на других человек, доживи он до наших дней.
     Ѓерэлэ и Я следовали в отдалении за этой  грустной процессией, и сердца
наши изнывали от  щемЯщей  жалости,  бессильной и оттого  еще более горькой.
€ван
     †уков сначала стучал своей деревЯнной ногой по твердому грунту дорожки,
потом  звуки  его  шагов стали глуше и мЯгче, затем  зашлепали и  зачавкали,
потому что  он подошел к самой воде и деревЯшка стала  увЯзать среди  мокрых
кочек.  “грюмо оглЯнувшись на суку, следовавшую за ним, как  привЯзаннаЯ, он
швырнул в нее камнем, и она, отпрыгнув с прощальным визгом, скрылась. Ђ мы с
Ѓерэлэ, накалываЯ руки об острые, как бритва, краЯ осоки, выбрались к воде и
слышали и видели  с остановившимисЯ сердцами, как €ван †уков  - - гроза всех
детей и всего живого  -деловито  совершал  гнуснейшее преступление. ”альшиво
напеваЯ под  нос известную песню времен гражданской войны, где говорилось  о
молодом  красном  революционере,  умиравшем за  счастье трудЯщихсЯ от  сабли
белого казака, он туго стЯнул  веревкой  верх попискивающего  мешка, завЯзал
крепким узлом, даже зубами  затЯнул до отказа конец веревки и, размахнувшись
мешком так, что тот сделал круг  над его головой, швырнул далеко,  на  самую
середину  пруда.  Њешок,  будто  он  был  тЯжелый как  камень,  шлепнулсЯ  о
поверхность  стоЯчей,  густой, как  смола,  воды  и с причмокивающим  звуком
моментально  всосалсЯ, словно  его  проглотили,  в холодную черную  глубину.
‡еленаЯ, похожаЯ  на  гной,  рЯска  разомкнулась  и  снова  сошлась  и  даже
перестала колыхатьсЯ. Ќеслыханное, страшнейшее  в истории убийство невинных,
неспособных защищатьсЯ  свершилось на наших глазах. € никого это не тронуло,
кроме нас двоих, стоЯвших как оглушенные на нетвердых зыбких кочках. Ќикого.
Ќи  Ѓога,  который,  если  верить  бабушке,  справедливей  всех на свете, ни
советскую  власть, котораЯ,  если  верить  маме,  беспощадно  карает  врагов
рабочего класса, а если верить школьным учителЯм - самаЯ справедливаЯ власть
в мире. ’ак вот,  в эти  минуты  €ван  †уков заслуживал  кары вдвойне.  € от
советской власти, и от  Ѓога.  Џо нашим понЯтиЯм,  он был врагом  не  только
рабочего класса, но и всего живого.
     Њежду тем весь мир осталсЯ равнодушным к  преступлению. ‡а  исключением
одного  человека.  ‘амого справедливого  из  всех.  џ  услышал у  своего уха
сопение Ѓерэлэ Њаца, из его правой ноздри от волнениЯ стал
     выдуватьсЯ  разноцветный  пузырек. Ѓерэлэ  рывком  втЯнул его обратно и
поднЯл раздвинутые  два  пальца,  большой и  указательный.  Ќа пальцах  была
надета краснаЯ  резинка от маминых подвЯзок. „ругаЯ рука натЯнула резинку до
отказа, и Ѓерэлэ сразу стал похож на индейца ‘околиный ѓлаз, стрелЯющего  из
лука. Љамешек, пущенный им из рогатки, угодил €вану †укову в переносицу, и Я
своими  глазами видел,  как из  красного  алкогольного  носа  убийцы хлынула
чернаЯ кровь,  и  своими ушами услышал  бурные аплодисменты,  переходЯщие  в
овацию. ќто хлопали в ладоши ангелы, приветствуЯ возмездие. Њне  потом никто
не  верил,  когда  Я  это рассказывал. Љроме  бабушки.  Ћна все подтвердила,
сказав, что Я умнее своих родителей, которые поверить в ангелов отказались.
     „альше  все развернулось как  в кинофильме о красных партизанах. Ѓерэлэ
свистЯщим шепотом отдал приказ:
     - Ѓегом! Ћтвлечь противника!
     € Я сорвалсЯ с места,  запрыгал  по кочкам, стараЯсь не увЯзнуть, и, не
прЯчась, пробежал мимо €вана †укова, и он, захрипев от бешенства, задергалсЯ
на  своей деревЯшке  и с  чавкающим хлюпаньем устремилсЯ за мной. џ бежал не
быстро,  чтоб он  не терЯл  менЯ из  виду, даже оборачивалсЯ и показывал ему
Язык, вызываЯ новый  взрыв бешенства и неосуществимое желание поймать менЯ и
растерзать.  Љогда  мы ушли  таким  образом подальше  от пруда,  Я  рванул в
сторону,  и  †уков  осталсЯ  с  носом.  ‘  разбитым носом, куда точно угодил
мстительный камешек, пущенный недрогнувшей рукой Ѓерэлэ Њаца.
     ‘делав длЯ  страховки большой круг, Я вернулсЯ  к пруду и  не нашел там
моего друга. ‹ишь на одной  кочке  Я  обнаружил все, что  осталось от  него:
короткие штанишки  и рубашку  с порванным  на локте рукавом. џ все понЯл и с
тревогой стал шарить глазами по зеленой и мертвой поверхности пруда, надеЯсь
по булькающим  пузырькам  определить  место погружениЯ моего друга.  Ќикаких
пузырьков не было  и в помине.  ђЯска, как жир на  прокисшем  супе, даже  не
шевелилась. џ уже готов был закричать от страха и обратил  испуганное лицо к
домам, чтобы звать на помощь, как услышал за
     спиной булькающий звук  и увидел  выскочившую  из  пруд  голову Ѓерэлэ,
черную,  как у негра,  от  комьев  грЯзи, с  прЯдЯми длинных  водорослей  на
больших оттопыренных ушах и с белой улыбкой в тридцать два  квадратных зуба.
Ћн затрЯс головой, как  собака  после купаниЯ, чтобы  стрЯхнуть ил с лица, и
крикнул мне
     радостно:
     - Ќашел!
     ‡атем он поплыл ко мне, загребаЯ одной рукой. Ѓерэлэ, грЯзный как черт,
вышел  на  берег  и зашлепал по кочкам, таща  за собой  мокрый,  пропитанный
черным илом мешок.
     - ‘порю,  они - живые! - победно  выдохнул он мне в лицо.  - ђазвЯзывай
быстрее!
     џ упал на колени, стал рвать веревку. “зел, намокнув, совсем окаменел и
никак не поддавалсЯ.  Ѓерэлэ, вздрагиваЯ от озноба, шарил  руками по  мешку,
нащупываЯ тельца щенЯт, и торопил менЯ:
     - Ћни еще дышат! ‘корее! “зел не поддавалсЯ.
     Њы стали рвать его зубами. ‘начала по одному, потом оба вместе. ‘тоЯ на
четвереньках. “перевшись лбами, как  два пса, и даже  рычали  от нетерпениЯ.
Ќужен  был нож.  ‹юбой. „аже маленькаЯ безопаснаЯ  бритвочка, которой  чинЯт
карандаши. € щенки были бы спасены. Ќо  ножа  не  было. Њы исступленно рвали
зубами мокрую  пеньковую  веревку  на волокна  (у менЯ потом  долго шатались
передние  зубы), и когда, уже совершенно выдохшись, развЯзали наконец мешок,
было поздно. Њокрые слепые щенЯта  не  подавали никаких признаков жизни.  Њы
разложили их  в  рЯд  на  траве,  и они  лежали, беспомощно устремив к  небу
тоненькие лапки и вздутые розовые животы.
     Ѓерэлэ прикладывал  ухо к  каждому животику,  пробовал  сделать щенЯтам
искусственное  дыхание по системе ‘ильвестра и еффера, как учили наших мам,
в  предвидении  скорой  войны, приводить  в чувство  раненых.  Ћн  складывал
щенЯтам,  как людЯм руки, передние лапки на груди и потом широко разводил их
в стороны. ђаскрывал забитые илом ротики и дышал туда изо всей силы, надеЯсь
таким  путем  оживить  бездыханные  трупики.  ’щетно.  ™енЯта   были  мертвы
бесповоротно, и нам обоим захотело