 ‚се  эти годы он ходил в  одном и том же одеЯнии,  в  каком  вернулсЯ с
гражданской войны. Ѓотинки были сто раз залатаны, штаны и китель - штопка на
штопке. Ќо ‘имха не тужил. Ћн  даже не замечал, во что одет, и проходил бы в
этом еще  двадцать лет, если б не случилась  втораЯ мироваЯ война  и его  не
призвали в армию. ’ам ему, как  положено, выдали  казенное обмундирование, и
он, наконец, рассталсЯ со своей ветошью и стал выглЯдеть прилично.
     Ћн  ушел на фронт и четыре года, пока шла война, не знал, где его семьЯ
и что  с  ней.  Ћн знал, что немцы убивают всех евреев подрЯд, а так как наш
город был оккупирован, то, естественно, полагал  он, ни жены, ни детей нет в
живых. ‘казать, что он  не горевал,  нельзЯ. Ћн был мужем и отцом и, вообще,
добрым  человеком.  Ќо  все его  существо  было  встревожено  мыслЯми  более
широкого масштаба.  Ћн никак не  мог допустить, чтоб ‘оветский ‘оюз проиграл
войну и погибло дело революции.  ’ак что длЯ тоски по  семье  не  оставалось
времени.
     ‘имха  Љавалерчик кончил войну  в  Ѓерлине  в  звании  майора.  Ћн  был
политическим работником в армии и  не околачивалсЯ в тылу, а торчал в  самых
опасных местах, на  передовой, и бежал в атаку вместе с пехотой, как рЯдовой
солдат, забываЯ, что он-майор и ему положено  быть поближе к штабу. џ думаю,
что его любили солдаты.  ЌевзираЯ на то, что был не силен в грамоте, а может
быть,  именно  потому,  невзираЯ  на сильнейший  еврейский акцент  и сиплый,
неслышный голос, но может быть, именно  это вызывало сочувствие к нему, даже
сострадание.
     Ћн вернулсЯ  в наш город живым и невредимым, в новом офицерском костюме
тонкого  английского сукна, и на кителе  было столько орденов и медалей, что
они  не  умещались на узкой  груди  и  бронзовые кружочки наезжали  один  на
другой. ‘разу.замечу, что все свои награды он тут же снЯл и больше их на нем
никто  не видел. Џоступил он так  из скромности, и мне он потом говорил, что
наградами нечего гордитьсЯ и козырЯть ими. Ћн осталсЯ жив, а другие погибли,
и его ордена могут только расстраивать вдов.
     ‘вою семью он застал  целехонькой, был немало  тому удивлен и, конечно,
обрадован. Џосле  войны был  острый жилищный кризис,  и они  снова,  как  до
войны, ютились у чужих людей.
     ‚ойна  нисколько  не  отрезвила  моего  дЯдю. Ћн  восстановил  из  руин
мЯсокомбинат  и  стал  опЯть  заместителем  директора.   Љомбинат   выпускал
прекрасную, высоких сортов, сухую колбасу, но в магазинах ее никто не видел.
Ћна всЯ шла  на  экспорт. € ‘имха  -  хозЯин всего  производства-ни  разу не
принес домой ни одного кружка этой колбасы. Ћн потом призналсЯ мне, что лишь
попробовал на вкус, когда был назначен в комиссию по дегустации.
     Ђ жизнь в городе понемногу приходила в норму.  ‹юди строились, покупали
мебель и  хватали все,  что попадало  под  руку. Ћдними идеЯми мог  быть сыт
только мой дЯдЯ ‘имха Љавалерчик.
     Ќа мЯсокомбинате воровали  все.  ђабочие уносили  за пазухой, в штанах,
под   шапкой  круги   колбасы,  куски  мЯса,  потроха.  ‚ооруженнаЯ  охрана,
выставленнаЯ  у  проходных, обыскивала каждого,  кто выходил  из  комбината.
‚оров,  а  были  эти  воры  вдовами  и  инвалидами  войны,  ловили,  судили,
отправлЯли в ‘ибирь. Ќичего не помогало. ЊЯсо и колбаса продолжали исчезать.
Џотом открылось, что и сама охрана ворует.
     “ ‘имхи  Љавалерчика  землЯ уходила из-под  ног. ‚ечно голодный, совсем
усохший, он  грозил,  требовал, умолЯл людей  не терЯть человеческий  облик,
быть  честными  и не  воровать.  ‚едь  осталось ждать  совсем  немного, и мы
построим коммунизм,  и  тогда эти проблемы сами по себе отпадут, всего будет
вдоволь  и  они,  эти люди,  станут  благодарить  его,  что  он  их  вовремЯ
остановил.
     Ќичего не помогало.
     ѓосударство строило заводы  и фабрики,  нужны были  позарез все новые и
новые  средства,  и каждый год  объЯвлЯлсЯ  государственный заем, и  рабочие
должны были отдавать просто так, за здорово живешь,  свою месЯчную зарплату.
ђабочие,  естественно,  не  хотели.  €  мой  дЯдЯ,  чтобы  показать  пример,
подписывалсЯ сам на три месЯчные заработные платы.
     …го  семьЯ голодала.  ’етЯ ‘арра уже потерЯла всЯкую надежду. Љругом  -
худо-бедно -  люди  жили.  Ћна  же не  знала  ни  одного светлого  днЯ. „ети
выросли,  и прокормить их и одеть  не  было никакой  возможности.  ‘ам ‘имха
донашивал  свое фронтовое обмундирование из  английского сукна. ’етЯ  ‘арра,
как виртуоз, накладывала новую штопку на старую, и только поэтому костюм еще
дышал и не превратилсЯ в лохмотьЯ.
     Ќо мой дЯдЯ и в ус не дул.
     Ћн приходил вечером с  работы,  садилсЯ  в тесной  комнатушке  к окну и
раскрывал газеты, пока жена, стоЯ к нему спиной, ворча, подогревала на плите
ужин.
     Љогда он  читал  газеты,  его сухое  измученное лицо  разглаживалось  и
светлело. ѓазеты писали о новых  трудовых победах и расцвете страны. € тогда
ему казалось,  что все идет прекрасно и  есть лишь отдельные трудности, да и
то только в городе, где он живет.
     -  ‘арра,- с неожиданной лаской обращалсЯ он к своей жене,- ты слышишь,
‘арра?
     -  —то?  -  обращала  она к нему  угрюмое лицо и  встречала его взглЯд,
восторженный и сиЯющий.
     “  жены  начинало сжиматьсЯ  сердце  от  предчувствиЯ",  в которое  она
боЯлась поверить. —то с ним? Њожет быть, дали денежную премию и он ее принес
полностью домой?
     - Ќу, что? - уже теплее спрашивала она.
     -  ‘арра,-  торжественно говорил  дЯдЯ, бережно  складываЯ газету,-  на
“рале задута новаЯ домна! ‘трана получит еще миллион тонн чугуна!
     Њоей тете  ‘арре,  женщине очень крепкого телосложениЯ и крутого нрава,
порой, очевидно,  хотелось задушить его.  Ќо она, прожив столько лет  с этим
челове-
     ком, понимала  лучше других, что он такой и другим быть не может.  •оть
ты его убей. Ђ за что было его убивать?
     Ћн не  хотел видеть реальности. ђеальность искажала его представление о
жизни, путалась  в ногах,  становилась на его пути к коммунизму. € он  ее не
замечал. ‘ознательно. Љак досадную помеху.
     џ не знаю, что думал ‘имха Љавалерчик, когда ‘талин расстреливал тысЯчи
коммунистов, объЯвлЯл их врагами народа, тех самых людей, которые установили
советскую власть  и его, ‘талина,  поставили во главе ее? Ќадо  полагать, он
верил всему, что писалось в газетах, и тоже считал тех людей врагами народа.
Џотому что если бы он не поверил, то сказал бы это вслух, ведь он никогда не
приспособлЯлсЯ  и не  дрожал за свою шкуру. € тогда  бы, конечно, разделил с
ними их судьбу.
     Ћн продолжал верить. ЌевзираЯ  ни на  что. ‚опреки всему, что творилось
вокруг.  Ђ  вокруг  творилось  совсем уж  неладное, и оно подбиралось к нему
самому.
     Ќачались гонениЯ на евреев. Љазалось бы, тут он уж должен очнутьсЯ. …го
собственнаЯ  дочь †анна,  названнаЯ  так в честь  революции, кончила школу и
захотела поступить в институт. …е не принЯли. •оть она сдала все экзамены. €
не постеснЯлись объЯснить ей причину - еврейка.
     „ома стоЯл стон и плач. ’етЯ ‘арра умолЯла его:
     -  Џойди ты. Џоговори с ними. ‚едь ты старый коммунист. “  тебЯ столько
заслуг. Ќеужели ты не заработал своей дочери право получить образование?
     ‘имха слушал все это с каменным лицом.
     Ќет! - стукнул он по столу своим сухоньким кулачком.--ќто все неправда.
‡начит, она оказалась  слабее  других. Њоей дочери  не должно  быть  никаких
поблажек. ’олько-наравне со всеми.
     „еньги в стране, как  говоритсЯ, решали  все. ‡а  большие  деньги можно
было откупитьсЯ даже от антисемитизма.
     Ќа следующий год †анну принЯли  в педагогический институт. ђодственники
покрЯхтели, поднатужи-
     лись и собрали тете  ‘арре большую сумму  денег, и  она их  сунула кому
следует.
     Љогда †анна  вернулась домой после экзаменов с  воплем, что ее принЯли,
мой дЯдЯ первым и от всей души поздравил ее.
     -  ‚от видишь, ‘арра,-радостно сказал он.- —то Я говорил? Џравда всегда
торжествует.
     ‘емьЯ  от  него  отвернулась. Ћн стал  одиноким  и чужим  в этом  мире,
который жил совсем иной  жизнью, а он ее, эту жизнь,  замечать  не  хотел. €
главное, он не чувствовал  своего одиночества. “ него впереди была  заветнаЯ
цель - коммунизм, и он, не сворачиваЯ,  шел к  ней,  полагаЯ, что  ведет  за
собой остальных. Ќо шел он один, в блаженном неведении о своем одиночестве.
     €  лег на этом пути его собственный сын Њарлен,  названный так в  честь
вождей пролетариата  Њаркса и  ‹енина.  € мой дЯдЯ  остановилсЯ с  разбегу и
рухнул.
     Њарлен пошел в свою маму и вымахал здоровым и крепким, как дуб, парнем.
ѓонЯл в футбол, носилсЯ с клюшкой по хоккейному льду, и у противника трещали
кости,  как орехи,  при столкновении с  ним. ЏарнЯ надо было  определЯть  на
работу, и тетЯ ‘арра попросила мужа устроить его на мЯсокомбинат.
     -  •орошо,- согласилсЯ  мой  дЯдЯ.- Ќо никаких  поблажек ему не  будет.
Ќаравне со всеми. Џойдет простым рабочим, получит  рабочую  закалку  и будет
человеком.
     ‚скоре  ‘имха заметил, как  день  ото днЯ становитсЯ обильней обеденный
стол  в его доме. Ћн  ел вкусные  куски  мЯса, нарезал  ломтиками аппетитные
кружочки сухой колбасы. € разглагольствовал за столом.
     - ‚от видишь, ‘арра. †изнь  с  каждым днем становитсЯ  лучше и веселей.
‚едь эту самую  колбасу,-  он высоко  поднимал  на  вилке  кружок колбасы  и
смотрел на него влюбленными глазами,- мы производим на экспорт, а сейчас она
- на  моем  столе. ‡начит,  ее пустили в  широкую  продажу. € скоро у нас  в
стране всего будет вдоволь.
     †ена, сын и дочь смотрели в свои тарелки и не поднимали глаз.
     …го сына Њарлена, из уважениЯ к отцу, охрана
     в проходной  не обыскивала. Љак можно?  Ќо  поступил  на  работу  новый
охранник, вместо другого, отданного под суд за  воровство, и этот  охранник,
не разобравшись что к  чему,  обыскал вместе  с остальными  и Њар-лена.  ‚ы,
надеюсь, догадались, что, как говоритсЯ, предстало его изумленному взору. €з
штанов Њарле-на, названного  так в честь вождей мирового пролетариата Њаркса
и  ‹енина,  охранник вытрЯс полпуда сухой  экспортной  колбасы.  ‚от  ее-то,
миленькую, не  чуЯ  подвоха,  и  ел  за обедом  мой дЯдЯ  ‘имха  Љавалерчик,
стопроцентный правоверный  большевик,  и  видел в  этом факте, как все ближе
становЯтсЯ сиЯющие вершины  коммунизма. Љак тот раввин,  уплетающий  за  обе
щеки свиное сало, в неведении предполагаЯ, что это кошернаЯ курица.
     Љогда мой дЯдЯ узнал об этом, он ничего  не сказал. Џросто взЯл и умер.
’ут же на месте. Ѓез лишних слов.
     Њарлена, только  из  почтениЯ к  заслугам  отца,  не  отдали под суд, а
просто выгнали с работы.
     ‘имху  Љавалерчика  хоронили торжественно,  с  большой  помпой. ‚  день
похорон многие люди впервые увидели, сколько орденов и медалей он  заработал
за свою  жизнь, служа делу  революции. €х несли на алых подушечках, каждый в
отдельности,   и   процессиЯ   носильщиков  дЯдиных  наград   вытЯнулась  на
полквартала впереди гроба.
     € это было все, что он заработал. …го даже не в чем было хоронить. ‚едь
не  оденешь  покойника  в  старые  штопаные-перештопаные  лохмотьЯ,  что  он
донашивал с войны. Ќичего другого в доме не было.
     €  ‘имху впервые  за всю  его жизнь, вернее, когда он уже этого не  мог
увидеть, обрЯдили в новый и модный костюм. ‡а казенный счет. ЊЯсокомбинат не
поскупилсЯ, и на  средства  профсоюзного  фонда были куплены черные пиджак и
брюки. € белаЯ рубашка. € даже галстук.
     Ћн лежал в красном гробу, утонув в этом костюме. Џотому что и при жизни
мой дЯдЯ был маленьким,  а  смерть  делает человека еще  меньше.  Љостюм  же
купили, не  скупЯсь,  большого размера, и дЯдЯ в  нем был как  сумасшедший в
смирительной  рубашке. Љонцы рукавов  на лишних полметра  свисали  с пальцев
скрещенных
     на груди рук и трепетали, как черные крыльЯ, когда гроб повезли.
     €грал духовой оркестр. €грал  дореволюционный марш. ’олпы людей, шли за
гробом.  € в  первых  рЯдах - комбинатские  мЯсники с красными от избыточной
крови затылками. ’е самые, которых всю жизнь ‘имха, не щадЯ  себЯ, обращал в
свою веру. “молЯл не воровать, а, подтЯнув ремни,  ждать светлого  будущего.
Ћни же хотели жить сейчас и, хоть уважали  за честность моего дЯдю, ничего с
собой поделать не могли. € воровали. Љаждый день.
     ’еперь по их толстым румЯным щекам катились слезы.
     Ћркестр надрывно ревел революционные марши.
     —то еще остаетсЯ сказать?
     ‹учше ничего не говорить.


        ‡Ћ‹Ћ’›… Џ…‘Љ€
     ЌостальгиЯ у эмигрантов проЯвлЯетсЯ по-разному.
     ‚стретил  Я в  Ѓерлине одного  бывшего москвича.  ”отожурналиста.  ’оже
бывшего.   ’ут   его   квалификациЯ   советского   фоторепортера  никого  не
интересовала,  и  пришлось  бедному малому  переквалифицироватьсЯ,  пойти на
шестом десЯтке в ученики к скорнЯку на меховую фабрику.  ‘корнЯк тоже был из
евреев..  €з  польских. € пожалел москвича,  которого по  возрасту никуда на
работу не брали. ‘ польским евреем москвич хоть находил общий Язык. ‘ грехом
пополам объЯснЯлись на смеси русского с польским.
     Њосквич   никаких  Языков,  кроме  русского,   не   знал   и  отличалсЯ
удивительной  невосприимчивостью  ко  всем  остальным.  Џрожив  два  года  в
Ѓерлине,   он   с   трудом   отличал   по-немецки,  какое   слово   означает
"здравствуйте",  а какое "до свиданиЯ". —то касаетсЯ других слов, то он и не
отваживалсЯ произнести их.
     ’ак  и жил. „ома с женой  и детьми по-русски, на работе - на чудовищном
польско-русском коктейле. Ђ с работы и на работу проскакивал на  метро, ни с
кем не общаЯсь и стараЯсь вообще не раскрывать рта.
     ‚  Њоскве же, если верить его  словам,  и  Я не склонен  думать, что он
слишком  много привирал, у  этого человека была не жизнь, а малина.  Ћн  был
отчаЯнным  сладострастником,  женолюбом.  €  его   профессиЯ   фоторепортера
прокладывала ему кратчайший путь к женским сердцам. ‘ Японскими фотокамерами
на шее,  в  собственном автомобиле  и  с  красным  удостоверением известного
журнала, да  еще с хорошо подвешенным Языком, сыпавшим, как горохом, именами
знаменитостей, с коими он на короткой ноге, он становилсЯ неотразим, и самые
неприступные красавицы  поддавались его дурманЯщему обаЯнию  и склонЯли свои
прелестные головки перед ним.
     “ него было  столько  любовниц кратковременных и  долгосрочных,  что он
постоЯнно сбивалсЯ со счету, вспоминаЯ их, а в именах путалсЯ похлестче, чем
в дебрЯх немецкого Языка. ‘  женой, постаревшей от безрадостной жизни с ним,
он перестал  спать задолго до  эмиграции и поддерживал брак  из-за детей, да
еще  из  страха  полного одиночества в  надвигающейсЯ  старости.  Ћн  спал с
молоденькими девчонками, годившимисЯ ему в дочери, с известными актрисами, с
фабричными  работницами,  простоватыми,  но  крепкими и свежими,  которых он
фотографировал длЯ журнала, с крЯжистыми, белозубыми, с румЯнцем во всю щеку
и пахнувшими молоком  крестьЯнками, чьи  смущенно улыбающиесЯ портреты потом
украшали журнальные страницы.
     ’еперь  же  наступил  полный крах.  џпонской фотокамерой  и собственным
автомобилем  берлинскую даму  не  удивишь. ’аким путем  он лишилсЯ основного
притЯгательного элемента. Џоложением ученика скорнЯка  тоже пыль  в глаза не
пустишь. ќто-не краснаЯ  книжка журналиста. € последнего оружиЯ он был лишен
начисто. џзыка.  Љоторым  он ловко умел кружить головы, вселЯть  несбыточные
надежды, сулить золотые горы. ‚ Ѓерлине он был абсолютно нем. € даже с самой
захудалой  проституткой,  с  которой  всего-то  разговору  два-три слова, он
заговорить не решалсЯ.
     ‚  этом  длЯ  него  была  главнаЯ  трагедиЯ  эмиграции.  ЏотерЯ  амплуа
ловеласа. Ћдиночество старого полувыдохшегосЯ козла.
     €ногда  он  заходил в  наш  ресторан,  охотно  посещаемый  эмигрантами,
подсаживалсЯ  к  кому-нибудь из  них и начинал  бесконечную повесть о  своих
былых победах. Ћдни  от  него  отмахивались.  Ђ другие слушали.  Џотому  что
как-никак, а человек говорит о прошлой жизни, и рассказы о русских женщинах,
таких любвеобильных и доступных, вызывали у них свои воспоминаниЯ.
     ‚ перерывах, когда  оркестр отдыхал, Я  тоже  подходил к его столику. €
тоже слушал.
     Ћднажды он потрЯс мое воображение.
     - ‡наешь, какой  сон Я сегоднЯ видел? - сказал он  мне, и его  глазки в
обрамлении  морщин засверкали.- Ѓудто проснулсЯ Я  не в Ѓерлине, а в џлте. ‚
гостинице "Ћреанда". ‚ыхожу на набережную в заграничных тру-* сиках и кедах,
на шее-ЯпонскаЯ камера "Ќикон", склонилсЯ через парапет и обозреваю плЯж.  Ђ
плЯж густо, как  тюленье  лежбище,  усеЯн  юными  женскими  телами.  €  все,
подчеркиваю, все до одной разговаривают  по-русски. џ даже зарыдал во сне  и
проснулсЯ мокрый от слез.
     ‚от она какой бывает, ностальгиЯ!
     ‘ебЯ  сердцеедом  Я  назвать  никак не  могу.  Ќе  вышел  рожей.  „а  и
характером тоже. ‘веди менЯ судьба не  с моей  экс-женой, а  с  какой-нибудь
другой  женщиной,  и  подобрей  и  помЯгче, и  Я,  уверен, никогда  бы ей не
изменЯл.
     ‚ Ѓерлине Я живу один.  ’аких, как Я, одиноких эмигрантов здесь немало.
Ћдни оставили  своих  нееврейских жен там, в ђоссии, от других жены, те, что
посмаз-ливей, бежали уже  здесь, соблазнившись богатой  квартирой или жирным
счетом в банке у какого-нибудь вдовца-аборигена. —аще всего польского евреЯ.
ЏотерЯвшего  первую  жену  и  детей еще в Ћсвенциме, а  вторую  благополучно
похоронившего на еврейском кладбище в Ѓерлине.
     Џо  части  женских  услад   нам  тут  приходитсЯ  туго.  ‘вободных,  не
закрепленных за кем-нибудь эмигранток почти не  осталось.  Ђ то, что  еще не
расхватали,  особого энтузиазма не вызывает. €ли  уже бабушка со стажем, или
если помоложе,  то сексуальных  вожделений  не  вызовет  даже и тогда, когда
призовешь на помощь самую необузданную фантазию.
     ЋстаютсЯ немки. €ми Ѓерлин  кишит. Љрасивыми, спортивными,  белокурыми.
Ќо это не  длЯ нашего брата. “ них свои мужчины. Ќемцы. ‘ которыми их, кроме
всего  прочего,  объединЯет  Язык  и общность  культуры.  „аже  с  немецкими
паспортами  в кармане мы длЯ них  бездомные иностранцы,  да еще с ‚остока, и
они не делают  различиЯ между нами и турками, которых сюда пускают временно,
гастарбайтерами,   длЯ  выполнениЯ  самых  грЯзных  работ,  за  какие  немец
побрезгует взЯтьсЯ.
     Ќемки постарше и не из самых привлекательных, те, от кого отводЯт глаза
немцы-мужчины, тоже  не  весьма  охотно  вступают в  свЯзь с  нашим  братом.
Џолагаю, что не последнюю  роль при  этом играют  наши неарийские, семитские
черты и печальный  еврейский  взглЯд, который  не проЯснЯетсЯ даже и  тогда,
когда мы смеемсЯ.
     џ переспал с двумЯ-тремЯ немками. Ћфициантка в ресторане. Ћдна работала
почтальо'ном.  Ќе  красавицы. Џублика  невзыскательнаЯ и  большим  спросом у
мужчин не пользующаЯсЯ. € вот все они, будто сговорившись, приходили ко  мне
украдкой,  тайком,   словно  боЯлись,  что  встречные  немцы  их  осудЯт  за
непристойную свЯзь, без  особой радости принимали  мои  приглашениЯ  сходить
посидеть  в  кафе, а  предпочитали жатьсЯ  ко мне и сопеть  в ухо  в темноте
зрительного зала кинотеатра.
     ЋстаютсЯ  проститутки,  длЯ которых  все клиенты равны,  если  способны
уплатить.  Ќо это удовольствие довольно дорогое. ‡а деньги,  что отдашь  ей,
можно купить вполне приличный костюм. Ђ кроме того, Я- брезглив.
     Ќи  в чем  так  остро  не ощущаем  мы,  эмигранты,  ностальгии,  как  в
сексуальной жизни, и сон бывшего московского фоторепортера лишь подтверждает
это.
     Ћбычно в конце недели, в субботу и воскресенье, в погожие, не дождливые
дни, мы  сидим на  Људаме  (так  берлинцы сокращенно  называют свою  главную
улицу-Љурфюрстендамм). Ќас собираетсЯ пЯть-шесть одиноких мужчин-эмигрантов.
Ћблюбовали мы одну пивную со столиками, вынесенными на тротуар. Љто приходит
первым, занимает такой столик, поло-
     жив на свободные стульЯ как  знак  того, что они занЯты, зонтик, сумку,
шлЯпу. Џотом подходЯт понемногу  остальные, добравшись до центра на метро из
разных концов  Ѓерлина. ‡аказываем  по  большому  бокалу пива  и  сосисок  с
горчицей  и  сидим-сидим, пока не отсидим  себе Ягодицы. ’олкуем  по-русски,
вызываЯ удивленные, а порой и настороженные взглЯды за соседними столиками.
     Ђ  на  каком еще  Языке  нам  разговаривать?  Ќа  чужом  Языке  душу не
отведешь, удовольствиЯ от разговора никакого не получишь, а только устанешь,
как после тЯжелой напрЯженной работы. „аже если ты и освоишь новый Язык и  в
уме  не  приходитсЯ переводить слова,  а шпаришь гладко, без запинки, то все
равно Язык остаетсЯ мертвым,  без  запаха  и цвета, и какой  бы разговор  ни
завел с  немцем,  даже самый интимный, получаетсЯ лишь обмен информацией.  €
только. Љак поцелуй, не согретый чувством, есть обмен слюнЯми.
     Џоэтому мы  чешем  всласть  по-русски.  ‘начала вполголоса,  косЯсь  на
соседей, а потом, увлекшись, во всю  глотку, не считаЯсь с  окружением. Ћно,
окружение,  галдит по-немецки. Ќам  это нисколько  не мешает.  Џочему же нам
стыдитьсЯ своего Языка?
     ‘воего ли? ђусский мы считаем своим.  ‘реди нас нет ни одного русского.
‚се  - евреи. џ-из ‹итвы, другой- из  Љишинева, бессарабский еврей. Њосквич.
’от, что  был  фоторепортером, а  сейчас  учитсЯ  кроить  шкурки  на меховой
фабрике.  Ќу,   Я   еще  знаю  литовский.   Љи-шиневец,   полагаю,   болтает
по-молдавски.  Ђ  вот своего Языка  у  нас нет. €диш с  грехом пополам знают
далеко  не все  из  нашей  компании. ЋстаетсЯ  русский Язык. Ћбщий длЯ всех.
Ѓогатый и сочный Язык. Ќа котором можно выразить все, что угодно. Ђ особенно
-  ругнутьсЯ трехэтажным матом, когда станет совсем невмоготу.  Ќи на  каком
Языке так не  облегчишь душу,  как  смачно  ругнувшись  по-русски.  Џотому и
родной он нам.
     Њы сидим на Људаме, лениво потЯгиваем  пиво из литровых кружек толстого
стекла, и, когда устаем разговаривать, просто пЯлимсЯ на прохожих, и, выбрав
глазами какую-нибудь смазливую  бабенку  в  белых брюках, плотно  облегающих
спортивный зад, дружно поворачиваем шеи ей вслед, и обмениваемсЯ  взглЯдами,
которые красноречивее слов.
     Њы сидим  - немолодые, с лысинами, с набрЯкшими мешками под  глазами, с
апоплексическими  красными  шеЯми и  упирающимисЯ  в  край  стола  животами.
Њужчины далеко  не первого сорта. Ќо еще с претензией  на  роль ловеласов. €
шалим  глазами.  ђаздеваЯ в уме  проходЯщих  красоток, нашептываЯ в уме в их
немецкие  розовые  ушки ласковые русские слова  и бесстыдно и  алчно  хватаЯ
руками их упругие и, конечно, покорно-податливые тела. ’оже в уме.
     Њы  одеты  в  приличные  заграничные одежды, но  рожи  наши  все  равно
выглЯдЯт чужими в этой толпе, и вокруг нас словно мертваЯ зона. Њы - сами по
себе, а  немцы-сами по себе.  Љак и сам ‡ападный Ѓерлин, окруженный со  всех
сторон  чужими  войсками  и,  чтобы  никаких  сомнений  ,не  оставалось, еще
огороженный  бетонной стеной. Њы  - в не  очень  дружелюбном  кольце немцев,
немцы - в еще более враждебном кольце советских ракет.
     Ћ чем  толкуем мы?  Љонечно  о  женщинах.  Ћ тех,  с  кем судьба  свела
когда-то  в ђоссии. € из этих сладких воспоминаний вырастали русские девичьи
лица, одно  прелестнее другого,  на  все лады  расхваливались  их  качества:
страстность, влюбчивость, самоотверженность в любви. € уж никакого  сомнениЯ
не было  в  том,  что лучше русской женщины нет  в мире. Џотому что это были
женщины, которых  мы действительно  знали, и еще потому, что знали их, когда
сами были намного моложе.
     € вот в один из таких дней за столиком в  пивной на Људаме Я узнал, что
не все еще  потерЯно  и есть реальнаЯ возможность окунутьсЯ в прежнюю жизнь.
‘он бывшего фоторепортера превращалсЯ в Явь. Ѓыло на земле такое  место, где
мы, изгнанники  из  ђоссии, могли  выйти на  плЯж, густо  усеЯнный  женскими
телами, и  уж  если не все,  то, по крайней мере, большинство женщин на этом
тюленьем лежбище разговаривало на чистейшем русском Языке.
     ќтим  волшебным местом были ‡олотые Џески,  болгарский курорт на —ерном
море. € туда нашего брата  эмигранта  пускали запросто, даже не интересуЯсь,
какое место рождениЯ указано в немецком паспорте.
     Ќадо только зайти в любой универсальный магазин, скажем,  в Љауфхоф или
в  •ерти, и за очень умеренную плату получить и место в гостинице у плЯжа, и
билеты на  самолет  болгарской авиакомпании "Ѓалкан"  в  оба конца.  „ешевле
грибов.
     џ, не долго размышлЯЯ, отправилсЯ в Љауфхоф. ЊенЯ не так влекли русские
женщины, как сама поездка к  —ерному морю, куда ездил отдыхать не  единожды,
когда был гражданином ‘‘‘ђ. ќто море осталось длЯ менЯ родным. € возможность
потолкатьсЯ  среди   русских  туристов  и  даже,  если   повезет,  встретить
кого-нибудь из старых знакомых. —ем черт не шутит.
     џ   полетел  в   Ѓолгарию.  ’уда,  за  железный  занавес,  за  который,
оказываетсЯ, все же можно проникнуть, если уплатить сколько положено. џ лечу
в болгарском  самолете советской конструкции -  ’уполев. ‘колько Я  летал на
таких  самолетах в  прежней  жизни! €  снова  вижу  надписи  по-русски:  "Ќе
курить!", "‡астегнуть ремни!". ‘ажусь в знакомое кресло. Ћткидываю со спинки
переднего кресла  столик и  обнаруживаю, что  не могу  его опустить.  Њешает
живот. € сразу понимаю, что прошли годы, и Я постарел и обрюзг.
     ‡олотые Џески - это бесконечный плЯж, покрытый воистину золотым песком.
ЊЯгким  и сыпучим.  ’еплое  и  чистое море лениво лижет плЯж.  Ђ  за  плЯжем
поднимаютсЯ  зеленые  лесистые холмы,  и  из них,  как  сахарные  кристаллы,
устремились в голубое, без единого облачка, небо многоэтажные отели.
     ‡десь действительно  хорошо  отдыхать. Љрасиво  и дешево. €  поэтому  к
‡олотым  Џескам  Ѓолгарии летЯт  за  тридевЯть  земель  туристы из  ‡ападной
ѓермании, Ђнглии, ‘кандинавии и даже ”ранции, у которой плЯжей своих -  хоть
отбавлЯй.
     Ќо главный  контингент  на  ‡олотых  Џесках  - советские  туристы.  Ћни
преобладают  на   плЯже,  выделЯЯсь  безвкусными  купальниками  и  мЯсистыми
бесформенными фигурами.
     ‘оветские  туристы приезжают группами  по  30-40 человек,  и  в  каждой
группе почему-то почти  одни женщины. €з-за них плЯж стал в самом деле похож
на  тюленье  лежбище.  Ћднотонным  тусклым цветом  купальников и  массивными
неуклюжими телами их обладате-
     льниц.  Ђ  если эти  женщины  не  лежат,  а  стоЯт, глЯдЯ на море,  они
напоминают пингвинов. †енщины с ‡апада, даже некрасивые, выглЯдЯт на их фоне
изЯщными существами с совершенно другой планеты.
     Њое чувство ностальгии дало трещину. Ћбычно при виде того, как они, мои
бывшие  соотечественники,  ходЯт  чуть  ли не по-солдатски,  кучей,  избегаЯ
соприкасатьсЯ  с остальными, словно  то  ли  они,  то  ли  остальные  больны
заразной болезнью.
     џ  жил  в  отеле,  один в номере, хотЯ  там были две кровати, но втораЯ
пустовала. Ќа плЯже Я тоже лежал один.
     € именно тут, на золотом песке  болгарского плЯжа, среди  разноЯзычного
говора  и  тысЯч   человеческих   тел,  Я  почувствовал   звериное,   волчье
одиночество. џ  был один во всем  мире. Ќе  было ни  одной группы, ни  одной
общности людей, к которой Я принадлежал бы по праву и котораЯ проЯвила бы ко
мне  хоть  какой-то  интерес.  ’уристы  играли  на  песке  в  карты,  просто
трепались, сбившись  в  тесные  группки, в море  уплывали по двое, по  трое,
перекрикиваЯсь и улюлюкаЯ  друг другу от  восторга и  блаженства. џ и плавал
один, и загорал в одиночестве, и даже когда обедал в  ресторане,  контакт  с
моими соседЯми  за  столом ограничивалсЯ  лишь  двумЯ-тремЯ  ни  к  чему  не
обЯзывающими фразами.
     …ще  в  самолете,  по пути  в Ѓолгарию,  когда  высоко  над облаками мы
пересекали  невидимую ‚осточную …вропу,  у менЯ была  надежда, что Я буду не
один. ‚олею  билетного жребиЯ со  мной  рЯдом  села  вполне  привлекательнаЯ
немка.  ‘редних  лет.  ‘о  светлыми,  почти  серебрЯными  волосами,  которые
маскировали возрастную седину. џ помог  ей  уложить сумку в  багажную сетку,
был  предупредителен, как мог.  € она отвечала взаимностью. ђассказала,  что
живет  в Ѓерлине,  в  том же Љройцберге, что и Я, и мы вообще соседи, в трех
кварталах друг от друга. Ћба понимающе повздыхали по поводу  засильЯ турок в
нашем районе, отчего бедный Љройцберг скоро будет больше похож на €стам-бул,
чем на  Ѓерлин. Ћсобенно своими  острыми  чесночными  запахами и некрасивыми
женщинами, до бровей закрытыми тусклыми платками.
     Ќас, менЯ и ђегину (так ее звали), сближало общее
     беспокойство за судьбу своего города, потому что мы оба были гражданами
ѓермании,  а  восточные рабочие-лишь  с  трудом, по необходимости  терпимыми
гостЯми, засидевшимисЯ в гостЯх дольше допустимого приличиЯми срока.
     џ  оживилсЯ,  обнаружив, что  и у менЯ есть  общие  с кем-то  заботы  и
опасениЯ. Џочувствовал себЯ нормальным человеком.
     Џотом  ђегина сообщила, что уже  три года в  разводе с  мужем. Џоказала
фотографию сына, уже женатого и живущего не  в Ѓерлине, а в ѓамбурге. џ тоже
показал фотографию своей ђуты. Ќе ту, где она в израильской военной форме, с
маленьким автоматом  "узи" через  плечо.  Ђ еще доэмиграционную,  каунасскую
фотографию,  на которой ђута  выглЯдит куда  менее привлекательной,  чем  на
более поздней, иерусалимской. Ќо почему-то не хотелось сразу огорошивать мою
новую знакомую  своим происхождением, €зраилем и всеми теми подробностЯми из
эмигрантского житьЯ, которые  отпугивают собеседника и лишь  в лучшем случае
вызывают вежливое  любопытство.  Ќу какой  интерес  даже  самому  доброму  и
чуткому человеку слушать про чужие беды, когда он в отпуске и едет отдыхать,
чтобы забыть хоть на времЯ свои собственные заботы и неприЯтности?
     ђегина нашла мою дочь даже на той старой фотографии очень хорошенькой и
высказала  предположение, что моЯ бывшаЯ жена (Я уже успел сказать ей, что Я
тоже в разводе) была, вероЯтно, весьма привлекательной особой.
     ‚от так мы  болтали всю дорогу,  и Я уж строил радужные планы,  как мы,
хоть и живем в разных отелЯх, будем каждый день встречатьсЯ на плЯже, вместе
обедать и ужинать в  ресторанах, и Я в уме даже прикидывал, хватит ли у менЯ
средств на такие загулы, и утешал себЯ, что должно хватить, если не особенно
швырЯтьсЯ  деньгами.  Љогда  мы  с  ђегиной  сблизимсЯ  покороче,  смогу  ей
объЯснить мое финансовое положение, и она, как женщина разумнаЯ, с жизненным
опытом, все поймет.
     ’акие примерно  планы рисовал  Я по  пути  в болгарский  город ‚арну. ‚
аэропорту ђегина села в другой ав-
     тобус  и лишь помахала мне из окна. Ћдин день Я выжидал  длЯ приличиЯ и
лишь  тогда направилсЯ ее  проведать.  ђазыскал  отель,  поторчал  в  холле,
надеЯсь пере-хватить ее по пути на плЯж. Ќе перехватил. ’огда пошел на плЯж.
‘нЯв рубашку и оставшись в брюках и туфлЯх, брел, утопаЯ в песке, заглЯдываЯ
под  зонты, заходил с разных  сторон, увидев  светлые  с серебристым отливом
волосы. Ќаконец увидел ђегину. Ћна сидела на мохнатой простыне. “же тронутые
первым загаром плечи  лоснились от наложенного на них слоЯ масла. ‘  ђегиной
были еще две  женщины. Ќемки.  ‘редних лет. ‚ Ярких купальниках. ‘ бронзовым
загаром, уже двухнедельным.
     ђегина,  увидев менЯ, не проЯвила никакой радости. “лыбнулась, помахала
рукой. Ќо не пригласила подсесть.
     џ все же не ушел.  Џодсел к ним, поздоровалсЯ. †енщины переглЯдывались,
одна даже подмигнула ђегине. ђазговор не клеилсЯ. џ что-то лепетал о погоде,
о том, что  надо загорать понемногу, иначе можно обжечь кожу и потом маЯтьсЯ
несколько дней. †енщины уныло соглашались. Џотом  обе встали и пошли к воде,
уже  издали позвав и  ђегину. ђегина извинилась и с нескрываемым облегчением
побежала их догонЯть. џ осталсЯ  возле их полотенец и сумок. Љак сторож. Њне
стало жарко. Ќо снЯть штаны не мог - не захватил с собой плавок. †енщины все
не возвращались. € Я понЯл, что они будут  сидеть в воде до той поры, пока Я
не проЯвлю догадливость и уйду. џ проЯвил эту догадливость.
     Ѓольше Я ђегину не встречал.  …сли  не считать одного  раза,  когда  мы
столкнулись у  входа в ресторан. џ  шел туда, а она  выходила в компании уже
поужинавших  немцев. Њы  почти  столкнулись лицом  к лицу.  Ќо  она  менЯ не
узнала. €ли,  вернее,  сделала  вид, что  не узнала, и прошла мимо, чуть  не
коснувшись  менЯ плечом, как проходЯт,  не замечаЯ, мимо телеграфного столба
или урны длЯ  окурков. ‡амечают лишь  по-столько, поскольку требуетсЯ, чтобы
не стукнутьсЯ и обойти.
     ‘ мужчинами контакт тоже не получалсЯ. џ был этим немцам чужим во всем.
€ моЯ еврейскаЯ внешность, и примитивный, из нескольких сот слов, с жут-
     ким  акцентом,  немецкий  Язык,  и  абсолютнаЯ  разность  интересов  не
располагали  к  сближению.  ‘о   мной  были  вежливы,  выслушивали   менЯ  с
формальными, ни к  чему не обЯзывающими улыбками, отвечали на  мои вопросы и
спешили избавитьсЯ от менЯ.
     Ћднажды в холле  нашей  гостиницы компаниЯ  немцев собралась  сыграть в
карты, и  им не хватало четвертого  партнера.  џ  сидел неподалеку в  кресле
перед  телевизором, с тусклого  экрана которого что-то лопотали по-болгарски
мужчина и женщина в старомодных, начала века, костюмах, и, уловив краем уха,
что длЯ игры в карты ищут четвертого, не замедлил предложить свои услуги.
     Ќемцы обрадовались, Я подтащил  свое кресло.  €грали долго, за полночь.
ЏопиваЯ пиво из банок, которое можно было купить тут  же в холле, но лишь за
доллары или немецкие марки. џ дважды заказывал пиво длЯ всех, и немцы охотно
принимали мою  щедрость. Ћни тоже  заказывали и угощали  менЯ.  Њы  болтали,
играЯ,  как это  водитсЯ  при  картах,  обменивались  короткими репликами  и
восклицаниЯми. € когда Я  отпустил однажды шутку, предварительно  сложив всю
фразу в уме, немцы дружно захохотали.
     ‚се  выглЯдело  нормально.  џ  был  принЯт  в  их  круг на равных. € мы
расстались  у лифта приЯтелЯми, долго тискали  руки, хлопали  друг друга  по
плечам.
     Ќазавтра вечером Я застал их в холле снова. Ћни  уже играли  в карты. €
четвертый партнер им не был  нужен.  ‡а столом они  сидели вчетвером. —етыре
немца.  € когда Я подошел почти вплотную, заглЯдываЯ в карты через их плечи,
они  долго  менЯ  не   замечали,  и  когда  дольше  не  замечать  уже  стало
неприличным,  дружно, как  по  команде,  кивнули мне  головами  и  чрезмерно
сосредоточенно  углубились  в карты.  џ отошел  от них, не попрощавшись,  и,
клЯнусь честью,  мне это не показалось,  все четверо облегченно вздохнули  и
свободно откинулись на спинки кресел.
     „лЯ  немцев Я был чужим.  ќто  не  вызывало сомнений.  € особенно-то не
беспокоило, Я привык к этому за времЯ жизни в Ѓерлине. Ћни-сами по себе, Я -
сам по себе. ђавнодушный нейтралитет. € то-слава Ѓогу!
     Ќо ведь плЯжи были  густо  усеЯны русскими телами,  русскаЯ речь, такаЯ
приЯтнаЯ и роднаЯ после немецкой, сухой  и  отрывистой, как военные команды,
витали  над ‡олотыми Џесками, над  теплым морем,  и душа  моЯ  трепетала при
сладких звуках этой музыкальной, певучей речи. џ бродил  среди распростертых
на  горЯчем песке тел и по цвету и фасону купальников угадывал  русских даже
тогда, когда они молчали, зажмурив глаза от Ярких солнечных лучей.
     “ женщин  почти  поголовно  были волосы  одинакового  медного  цвета  -
единственным доступным им  красителем была хна. ‚о ртах, когда они размыкали
губы, поблескивало золото вставных зубов.
     ђусские лежали  группами, небольшими стайками, объединенные городом или
областью,  откуда  приехали,  и  чужому  затесатьсЯ к  ним не представлЯлось
возможности. Ћни настораживались и замыкались при виде незнакомого человека,
подозреваЯ  в  нем  провокатора  или шпиона  согласно  инструктажу,  который
получили дома перед отъездом за границу.
     џ, как гиена возле мирно пасущихсЯ антилоп, бродил, облизываЯсь, вокруг
этих  стаек, сердце  мое  замирало от звуков  русской речи,  и, как подобает
гиене, выискивал  антилопу-одиночку, отбившуюсЯ  от стада  и  не  защищенную
круговой порукой.
     Њне удалось  подстеречь такую.  „ругие  русские ушли,  а  она  осталась
лежать на плЯже на разостланном полотенце,  прикрыв рукой глаза от солнца. џ
воспользовалсЯ тем, что она  не  видит, и тихо подсел рЯдом, достал из сумки
тюбик с маслом, выдавил оттуда на ладонь и стал смазывать плечи, косЯ глазом
на нее.
     Ћна отвела ладонь от глаз, увидела менЯ, и в ее глазах Я прочел испуг и
недоумение. џ тут же поспешил успокоить ее, заговорив по-русски  и предложив
ей масло от загара. ќто немного  успокоило ее, она понЯла, что Я не чужой, а
свой, и даже взЯла мой тюбик с маслом.
     - ‡десь купили?-спросила она, разглЯдываЯ немецкие надписи на тюбике.
     џ кивнул. ‘тану Я ей объЯснЯть, что это куплено в Ѓерлине.
     Ћна попробовала масло пальцем, провела им по сво-
     ему  розовому от  загара короткому  носу  и удовлетворенно  улыбнулась,
обнажив два или  три золотых зуба среди  белых  прекрасных остальных  зубов.
‡олотыми, очевидно, были коронки, одетые на зубы длЯ красоты.
     Њы  стали  болтать. Ћна назвала себЯ,  сказала,  что  живет  на  “рале,
работает на металлургическом заводе. Ѓыла замужем. Ћстались дочь и сын. ‘ама
вытЯгивает их. ‡арабатывает  неплохо. •ватает. Ћгород свой.  Ћвощи, картошку
покупать не приходитсЯ.
     “  нее была  довольно большаЯ  грудь,  стЯнутаЯ  черным  бюстгальтером,
широкие мЯгкие бедра и выступающие синими гроздьЯми вены на  икрах. Ѓыла она
курноса и чуть узкоглаза и скуласта, что свидетельствовало об известной доле
татарских кровей.
     ’акие женщины  мне нравЯтсЯ. „а и она, видать,  соскучилась по мужскому
вниманию и не спешила уходить и улыбалась мне обнадеживающе и по-свойски.
     џ тихо ликовал, предвкушаЯ конец своего одиночества и робко рисуЯ в уме
радужные  картины  назревающего  курортного   романа   с  русской,  вкусной,
аппетитной бабенкой, такой родной и близкой, словно Я знал ее давным-давно и
все не мог насытитьсЯ ее пьЯнЯщей близостью.
     Ћказалось, что и живем мы  в  соседних  отелЯх, и  уже сговаривались  о
встрече  вечером после  коллективного ужина  в  русской  группе,  когда  она
постараетсЯ  улизнуть от своих и прийти  ко  мне на свидание. џ  предполагал
пригласить ее в бар и там накачать болгарским коньЯком "Џлиска", что заметно
ускорило бы наше сближение.
     Ќа  радостЯх Я расщедрилсЯ  и предложил немецкий  тюбик  с  маслом  длЯ
загара. € немецкую зажигалку.  Ћна повертела в  пальцах  красную,  копеечную
зажигалку с  рекламой американских  сигарет  "Љэмэл" и  спросила  удивленно,
почему  это  у менЯ все  вещи  заграничные. € сумка с надписью  "Ђдидас",  и
солнечные очки, и плавки, и даже зажигалка.
     џ, идиот,  глупо  хихикнув,  чистосердечно  сказал,  что  вещи  у  менЯ
заграничные потому, что Я живу в Ѓерлине. ‚ ‡ападном. €  паспорт у менЯ тоже
не советский, а германский.
     Ќа этом наше знакомство оборвалось. Ћна швырнула мне  зажигалку и тюбик
с маслом, вскочила на ноги и, подхватив с песка полотенце, побежала с плЯжа.
Ќе попрощавшись и не оглЯнувшись.
     ‚  другой раз Я  затесалсЯ  к  русским,  играющим  в  глубине  плЯжа  в
волейбол.  џ  когда-то неплохо  бил  по мЯчу и включилсЯ в  игру, не спросив
разрешениЯ,  ибо этого и не требуетсЯ.  Њои точные  пасы  и  удары  по  мЯчу
обратили на себЯ внимание. €гроки похвалили менЯ, перекидываЯсь словами, как
со своим, и Я почувствовал, что принЯт в их круг.
     “став от игры, уселись на песке. Љто-то достал из сумки бутылку  водки,
откупорил, и  все стали пить, отхлебываЯ  из горлышка и передаваЯ бутылку по
кругу. џ тоже хлебнул, обжег гортань и закашлЯлсЯ. ‚се рассмеЯлись,  а  один
сказал:
     - Ќе по-русски пьешь. ’ы откуда сам?
     Њне бы, дураку, сказать, что Я  из ‹итвы, и, возможно, все бы обошлось,
а Я,  глупо ухмылЯЯсь, объЯснил  им, что Я  уже  несколько лет  как уехал из
ђоссии и поэтому, должно быть, отвык пить по-русски.
     - Ђ где живешь теперь?-насторожилась всЯ компаниЯ.
     - ‚ ѓермании. ќмигрант, что ли?
     џ кивнул.
     …сть такое выражение: их как ветром сдуло. ‚от именно так  исчезли они,
покинув менЯ. € недопитую бутылку русской водки в песке.
     ђусские  от  менЯ  шарахались. „аже когда Я ничего не говорил,  ко  мне
поворачивались  спинами. „олжно быть, слух о том, что Я эмигрант, прошел  по
русским  группам.  Ќа  менЯ лишь издали поглЯдывали  с  любопытством  и даже
показывали пальцами в мою сторону,  но стоило мне приблизитьсЯ,  становились
отчужденными и даже враждебными.
     Ќикто  менЯ не  признавал  своим.  „лЯ  всех этих  тысЯч  тел тюленьего
лежбища Я был инородным телом.
     ЊенЯ  охватила  жуткаЯ  тоска.  џ  лежал  на  песке  один,  и  ласковое
черноморское  солнце  казалось  мне  тоже   недружелюбным,  готовым   сжечь,
испепелить менЯ. “став лежать, Я бродил по колено в воде вдоль берега
     и  безнадежно шарил глазами по телам, распростертым на  горЯчем золотом
песке, уже не надеЯсь встретить хоть один дружелюбный взглЯд.
     € вдруг  лицо мое  проЯснилось.  џ  увидел на  песке  евреев.  †енщину,
мужчину и ребенка. Ћ том, что они евреи, Я догадалсЯ не по смуглости их кожи
и не по карим глазам. “ болгар,  которых  много на плЯже,  такие же лица.  “
этих  на  шеЯх висели  на  тоненьких  цепочках шестиконечные  звезды „авида.
Ќикто,  кроме  евреЯ,  это  не  наденет.  “  женщины звезда была  золотаЯ, у
мужчины-серебрЯнаЯ.  „аже  у   трехлетнего  мальчугана  болталась  на  груди
серебрЯнаЯ шестиконечнаЯ звездочка.  Ћни сидели на большой белой простыне и,
как и подобает  евреЯм, кормили ребенка. …вреи всегда  кормЯт д