или  на  первые  невинные
мечтаниЯ о женской любви, что посещали  менЯ  по  ночам,  когда  завываниЯ
осеннего ветра отгонЯли сон, или по вечерам, когда Я допоздна  засиживалсЯ
в саду под Яблоней, пользуЯсь тем, что родители легли спать.
   ‚прочем, уже в шестнадцать лет Я чувствовал порой угрызениЯ совести  от
того, что лишь предаюсь пустым мечтам. Ћднако фантазии, рождавшиесЯ у менЯ
в голове, были столь необузданны, столь великолепны,  что  в  сравнении  с
ними любые практические шаги, которые  Я  мог  бы  предпринЯть,  выглЯдели
ничтожными и жалкими. †алкими выглЯдели они и когда Я заговорил однажды  о
своих делах с заместителем директора. Ћн снова  вызвал  менЯ  к  себе,  до
глубины души возмутив этим мистера ‚изи. Њистер „эрби, бледный  человек  с
испещренным морщинами лбом, отличалсЯ крайней порЯдочностью и скромностью,
о чем свидетельствовал занимаемый им непритЯзательный  кабинетик.  Ћн  дал
мне несколько весьма прозаичных, но разумных советов. Ђ что, если подумать
о том, чтобы экстерном сдать экзамены  на  получение  диплома,  или,  быть
может, взЯтьсЯ за изучение юриспруденции, котораЯ, несомненно,  пригодитсЯ
мне, если Я останусь на службе? Ќадо бы мне посоветоватьсЯ на этот счет  с
кем-нибудь из Љолледжа прикладных наук.
   ’ак Я и поступил: летом 1922 года, когда мне не было еще  и  семнадцати
лет, Я записалсЯ на юридическое отделение  колледжа,  который  все  у  нас
звали университетом, ибо в то времЯ это было единственное  высшее  учебное
заведение в городе. "“ниверситет"  этот  вырос  из  бывшего  механического
института, где дед мой когда-то изучал математику, и помещалсЯ  в  красном
кирпичном здании - прекрасном памЯтнике архитектуры викторианской эпохи. ‚
колледже был ректор и небольшой штат постоЯнных преподавателей, многие  из
которых,  будучи  преподавателЯми  средних   школ,   работали   здесь   по
совместительству и  читали  лекции  вечером.  Љурс  юридических  наук  вел
юрисконсульт муниципалитета. ќто был скучный курс, и лектор  скучно  читал
его. Џредмет этот мы изучали всю осень, и, шагаЯ по вторникам  и  пЯтницам
после службы в колледж, Я спрашивал себЯ, не терЯю ли Я напрасно времЯ.
   ‚ конце полугодиЯ Я все  еще  раздумывал,  не  отказатьсЯ  ли  от  этих
лекций, как вдруг увидел объЯвление, оповещавшее о  том,  что  со  второго
полугодиЯ в колледже будет читатьсЯ  новый  курс:  "Ћсновы  права.  ђаздел
первый: уголовное право. ‹ектор.  „ж.Џассант".  џ  решил  проверить,  чего
стоит этот Џассант. Ќе успел Я просидеть на первой  его  лекции  и  десЯти
минут, как понЯл, что он коренным образом отличаетсЯ от других лекторов  -
и глубиною знаний, и убежденностью, и просто силой.
   ѓоворил  „жордж  Џассант  громко,  страстно,  с  оттенком  раздражениЯ,
звенЯщим голосом. ‹екцию он читал в сумасшедшем темпе, словно  сердЯсь  на
тупоумие своих слушателей и желаЯ поэтому поскорее отделатьсЯ от них.  …го
тон и манеры находились в странном  противоречии  с  выражением  лица,  на
котором играла добродушнаЯ, почти застенчиваЯ улыбка.  ЉрупнаЯ,  горделиво
посаженнаЯ голова покоилась на широких, могучих плечах;  крупными  были  и
кости лба, скул и подбородка, и все лицо было мЯсистое, добродушное. ђоста
Џассант был немного выше среднего: молодой, Явно склонный к полноте, очень
светлый блондин с голубыми глазами, которые обладали способностью смотреть
поверх голов слушателей, поверх противоположной стены - куда-то вдаль.
   Џосле лекции Я попыталсЯ навести  справки  о  „жордже  Џассанте.  Ќикто
толком ничего не мог мне сказать:  поЯвилсЯ  он  в  нашем  городе  прошлой
осенью,  работал  старшим  клерком  в  солидной,  респектабельной  конторе
стрЯпчих €дена и Њартино и слыл знающим юристом. Ѓыл он очень молод -  лет
двадцати трех - двадцати четырех, и так и выглЯдел. Љто-то  слышал,  будто
он ведет "весьма бурный" образ жизни.
   ‚стреча с „жорджем Џассантом была большой удачей, повлиЯвшей на всю мою
жизнь. ‚тораЯ удача, как ни странно, посетила менЯ две недели спустЯ.
   ЊоЯ мама происходила из очень большой семьи; как Я упоминал  уже,  отец
ее был женат дважды: от первого брака у  него  было  четверо  детей  и  от
второго семеро; последней  родилась  моЯ  мама.  ‘о  сводными  братьЯми  и
сестрами она многие годы не поддерживала отношений, но с родственниками по
матери была тесно свЯзана: они часто виделись  и  писали  друг  другу,  но
никогда не встречались со старшими братьЯми и сестрами и говорили о них не
иначе, как с гневом и обидой.
   џ впервые услышал обо всем этом во времЯ наших бесед с мамой у  камина,
когда, увлекшись воспоминаниЯми, она добралась до далекой зимы 1894  года.
’огда-то она и рассказала мне об интригах ‚илла  и  ‡еи.  „олгое  времЯ  Я
считал, что  она  сгущает  краски,  чтобы  подчеркнуть  достоинства  своих
родственников ‚игморов. ѓлавным злодеем, по ее словам, был мой дЯдЯ  ‚илл,
старший сын деда от первой жены. Њама  всегда  говорила  о  нем  почему-то
шепотом и с возмущением, к  которому  примешивалсЯ,  однако,  почтительный
трепет. Џреступление ‚илла состоЯло в том, что он прикарманил длЯ  себЯ  и
своих сестер деньги, которые предназначались детЯм от второго брака.  Њама
не знала всех подробностей, но полагала, что дело было так: выходЯ  замуж,
ее мать принесла в приданое какие-то деньги (ведь она была из  ‚игморов!).
Њама не могла сказать, сколько именно. Ќо  уж  никак  не  меньше  полутора
тысЯч  фунтов,   негодующим   шепотом   добавлЯла   она.   Ѓабушка   Якобы
"распорЯдилась", чтобы после ее смерти эти деньги были поделены  между  ее
детьми. Ќо тут к деду, которому бабушка оставила деньги и который был  уже
очень стар, ЯвилсЯ ‚илл и  обвел  его  вокруг  пальца.  ‚  результате  все
деньги, до последнего пенса, попали  к  дЯде  ‚иллу  и  двум  его  сестрам
(третьЯ сестра умерла еще в молодости).
   Њне так и не  довелось  выЯснить  истину.  Њама  упорно  придерживалась
рассказанной ею версии, а она была  женщина  правдиваЯ,  хоть  и  склоннаЯ
приукрашивать свое прошлое. Ћдно было бесспорно: тетЯ ‡еЯ, самаЯ старшаЯ в
семье, дЯдЯ ‚илл и тетЯ ”лори  располагали  каждый  небольшим  состоЯнием,
тогда как никто из членов второй семьи не получил в наследство ни фунта. €
потом все мамины братьЯ и сестры  жаловались,  что  с  ними  несправедливо
обошлись.
   „вадцать лет длилась вражда, прежде чем мама решила сделать  попытку  к
примирению. Џошла она на это отчасти ради менЯ, так как  тетЯ  ‡еЯ,  вдова
богатого аукциониста, по слухам, "не знала,  куда  деньги  девать".  Џосле
смерти  мужа  она  поселилась  по  соседству   с   ‚иллом,   владевшим   в
Њаркет-•арборо  небольшой  конторой  по   продаже   недвижимости.   „ругой
причиной, побудившей маму возобновить отношениЯ, было желание похвастатьсЯ
мной. Ћднако главную роль играли тут  родственные  чувства,  и  хотЯ  мама
убеждала себЯ, что идет на это только ради  менЯ,  из  голого  расчета,  в
действительности ей просто не хотелось, чтобы кто-нибудь из  родственников
умер, не примирившись с остальными.
   Џопытка до  некоторой  степени  увенчалась  успехом.  Њама  съездила  в
Њаркет-•арборо и была радушно принЯта ‡еей и ‚иллом. Џосле  этого  началсЯ
обмен поздравительными посланиЯми - по случаю днЯ рождениЯ и на рождество.
Ћднако ни ‡еЯ, ни ‚илл не нанесли ей ответного визита и, несмотрЯ  на  все
ее уговоры, не соглашались написать хотЯ бы слово остальным родственникам.
Ќо по крайней мере одно дело мама сделала:  она  рассказала  им  обо  мне.
‹егко себе представить, как были преувеличены при этом мои  достоинства  и
как воспринЯли мамин рассказ ‡еЯ и ‚илл, не уступавшие ей в чванливости  и
высокомерии. Ћднажды летом, когда мне было почти  четырнадцать  лет,  дЯдЯ
‚илл пригласил менЯ к себе на недельку погостить. ‘ тех пор Я часто  ездил
в Њаркет-•арбор в качестве посредника между  двумЯ  семьЯми;  мои  поездки
служили знаком того, что  семейнаЯ  вражда,  по  крайней  мере  формально,
прекратилась.
   ‚о времЯ своих посещений Њаркет-•арборо  Я  почти  не  видел  тетю  ‡ею
(полное имЯ ее было ’ерзеЯ). Џосле смерти мужа она  посвЯтила  свою  жизнь
церкви и благочестивым делам: преподавала в  воскресной  школе,  принимала
участие в собраниЯх матерей-прихожанок, ухаживала за больными, но  главным
образом молилась, посещаЯ церковь ежедневно, утром и вечером, круглый год.
Љогда Я приезжал к дЯде ‚иллу, тетЯ ‡еЯ приглашала менЯ к себе на чай - но
не чаще одного раза в каждый мой приезд. ќто была стараЯ женщина,  мрачнаЯ
и величественнаЯ, с носом, похожим на руль кораблЯ, и с запавшим ртом. Ћна
не знала, о чем говорить со мной, и лишь спрашивала  о  здоровье  мамы  да
советовала мне исправно ходить  в  церковь.  Љ  чаю  она  всегда  подавала
тминное печенье,  ставшее  длЯ  менЯ  олицетворением  тЯжких  лет  юности;
впоследствии вкус этого печеньЯ неизменно вызывал у менЯ в памЯти,  как  у
Џруста, узкую улочку, мрачный дом и молчаливую  чванную  старуху,  которую
гнетет  непосильное  бремЯ  благочестиЯ  и  страшное  предчувствие  скорой
смерти.
   Њои посещениЯ не доставлЯли ей такого удовольствиЯ, как иной  раз  дЯде
‚иллу, Ћднако она, по-видимому, все же симпатизировала  мне,  а  возможно,
права была мама, и тетю ‡ею на старости лет начала мучить совесть. ’ак или
иначе, но осенью того года, когда Я поступил на службу, тетЯ ‡еЯ  сообщила
маме, что она готовит новое завещание и намереваетсЯ оставить мне "кое-что
на памЯть".
   Њама просиЯла от радости. …й приЯтно было  сознавать,  что  она  что-то
сделала длЯ менЯ, что хоть на этот раз ее планы не  рухнули.  Ћсобенно  же
приЯтно ей было то, что помощь придет от  родственников  и  таким  образом
подтвердЯтсЯ ее рассказы о славном прошлом-их семьи. ‚прочем,  поразмыслив
немного, мама встревожилась.
   - Ќадеюсь, ‡еЯ не расскажет ‚иллу о своем намерении, - заметила она.  -
€наче, можно не сомневатьсЯ, он, безусловно, прикарманит и ее  денежки.  €
не вздумай доказывать мне, что ‚илл перестал заботитьсЯ о своей выгоде.
   Њамины подозрениЯ насчет намерений дЯди  ‚илла  вспыхнули  с  особенной
силой полтора  года  спустЯ,  весной  1923  года,  когда  мне  исполнилось
семнадцать с половиной лет. Њама прихварывала  и  в  этот  день  с  трудом
спустилась на кухню к завтраку. ’ам ее ждало письмо. Ђдрес на конверте был
написан красивым, нарочито размашистым почерком, который мог  принадлежать
только дЯде ‚иллу: дЯдЯ во всем стремилсЯ показать свое превосходство и  с
этой целью даже ставил вместо точек тире. Џрочитав письмо, мама побледнела
от гнева.
   - Ќу вот: он сделал так, что нас не было возле нее в последнюю  минуту!
- воскликнула она. - ‡еЯ скончалась. ‚чера  утром.  ‚илл  пишет,  что  это
произошло совсем неожиданно. €, конечно, он был так расстроен, что даже не
мог послать нам телеграмму, - добавила она с Язвительной усмешкой.
   € тем не менее мамины надежды оправдались. Њы с отцом присутствовали на
похоронах тети ‡еи, а затем - в доме дЯди ‚илла  при  вскрытии  завещаниЯ.
Њне было оставлено триста фунтов. ’риста фунтов! ’акой щедрости Я никак не
ожидал. „аже мама, при всем ее оптимизме, и то не ожидала.  Ћт  радости  у
менЯ сердце забилось как бешеное.
   Џо дороге к вокзалу отец с довольным видом рассуждал:
   - ’ри сотни, ‹ьюис! ’ы представлЯешь себе? –елых три сотни! „аже  и  не
придумаешь, что с ними делать. ’риста полнокровных фунтов!
   ЉажетсЯ, впервые на моей памЯти он решил прочесть мне наставление.
   - Ќадеюсь, ты не станешь тратить  эти  деньги,  не  посоветовавшись  со
мной, - сказал он. - “ж Я-то знаю, что такое деньги. ‚едь Я каждую  неделю
выплачиваю рабочим ‘тэплтона раза в два больше, чем ты получил. џ тебЯ  на
верную дорогу выведу, если ты, конечно, будешь  во  всем  советоватьсЯ  со
мной.
   ‚есело, тем фамильЯрно-товарищеским тоном, какой сам собою  установилсЯ
между  нами,  Я  заверил  его,  что  буду  всегда,  по  малейшему  поводу,
обстоЯтельно  консультироватьсЯ  с  ним.  Ћтец   удовлетворенно   хмыкнул.
Ћбодренный столь успешным началом, он дал  мне  неповторимый  практический
совет.
   - џ всем говорю, - заЯвил он с видом человека, к  которому  то  и  дело
обращаютсЯ по всЯким финансовым вопросам, -  никогда  не  принимайтесь  за
дело, не припрЯтав хотЯ бы пЯть фунтов в таком  месте,  где  их  никто  не
найдет. ‚едь неизвестно, ‹ьюис, когда они могут понадобитьсЯ.  “  человека
всегда должен быть резерв! Џодумай об этом! џ на твоем месте  попросил  бы
‹ину зашить тебе пЯтифунтовую бумажку сзади в  брюки.  Ђ  вдруг  они  тебе
понадобЯтсЯ! Џопомни мои слова: когда-нибудь ты еще поблагодаришь менЯ  за
этот совет.
   Њы сели в пустой вагон третьего  класса.  Ћтец  вытЯнул  свои  короткие
ноги, а Я - свои длинные, и мы  принЯлись  смотреть  в  окно,  за  которым
сквозь    тонкую    сетку    мартовского    дождЯ    виднелись     мокрые,
серовато-коричневые и изумрудные полЯ.
   - ’ерпеть не  могу  похороны,  ‹ьюис,  -  задумчиво  промолвил  отец  в
полумраке вагона. - Ћчень бы мне не хотелось,  чтоб  вокруг  моих  похорон
было столько шума. Ќо ‹ина, конечно, будет на этом настаивать, правда?
   Џотом его мысли обратились к другой, более приЯтной теме.
   - „а, ничего не скажешь, ‚илл вкусно нас накормил, - самым естественным
тоном заметил он, словно речь шла  об  обычном  обеде.  -  Ђ  ты  пробовал
ватрушки?
   - Ќет, - улыбнулсЯ Я.
   - Ќапрасно, ‹ьюис, - сказал отец. - ’аких прекрасных ватрушек  Я  давно
не ел.
   ‚ыйдЯ с вокзала, мы не пошли домой, а  направились  через  дорогу  -  в
добрый старый кабачок "‚икториЯ", который  впоследствии  стал  излюбленным
пристанищем нашего "кружка", куда входили „жордж Џассант,  Я  и  несколько
наших друзей. Ќастроение у отца было отличное,  и  он  предложил  отметить
знаменательное событие. џ выпил  две  или  три  пинты  пива,  а  отец,  не
любивший  пива,  -  несколько  рюмок  портвейна  с  лимоном.   Ћн   совсем
развеселилсЯ и перестал сдерживатьсЯ. „ело дошло до того, что  в  какую-то
минуту он даже запел своим мелодичным, удивительно звучным голосом.
   - ‡десь нельзЯ петь, - сердито остановила его владелица кабачка.
   - Ќе будь таким ослом, Ѓерти, - с укором, как это обычно  делала  мама,
вполголоса произнес отец ее излюбленную, фразу.
   џ знал, что с годами отношениЯ между родителЯми испортились вконец.  €х
удерживала вместе только привычка, закон, покорность отца и гордость мамы,
но больше всего, пожалуй, то, что  трудно  жить  на  два  дома  при  столь
скромных средствах. Ћтцу,  впрочем,  это  было  довольно  безразлично.  Ћн
привык жить  своей  внутренней  жизнью,  которую  не  затрагивали  событиЯ
внешнего мира - банкротство, унижениЯ, семейный разлад; шутливое отношение
ко всему на свете надежно ограждало его от всЯких волнений.  ‚  тот  „ень,
например, он пережил  немало  приЯтных  минут,  сначала  выступив  в  роли
опытного финансиста, а потом, в "‚иктории", в роли бесшабашного гулЯки. Ћн
отличалсЯ  необычайным   добродушием,   не   обижалсЯ,   когда   над   ним
подсмеивались, и был всегда счастлив, - вообще на  протЯжении  всей  своей
жизни это был самый счастливый член нашей семьи.
   Њои отношениЯ с отцом оставались почти такими же, как и в дни  детства.
Ћн был равно доволен, если Я слегка подтрунивал над ним или  старалсЯ  ему
польстить, - большего он от менЯ не требовал. …му и в голову не  приходило
предложить мне провести вместе свободный день, хотЯ  он  считал  менЯ  уже
вполне взрослым. Ќо если такаЯ возможность, вроде, скажем, этой поездки  в
Њаркет-•арборо, случайно выпадала, он безмЯтежно наслаждалсЯ ею, как и Я.
   Ќаконец мы отправились домой. ‘ойдЯ с трамваЯ, мы пошли мимо  начальной
школы, библиотеки и дома тети Њилли - тем  самым  путем,  каким  Я  бежал,
охваченный внезапной тревогой, в тот вечер накануне войны, когда мне  было
восемь лет. Ћднако сейчас, возвращаЯсь с похорон тети ‡еи, Я, как и  отец,
ощущал приЯтное тепло в  желудке,  и  настроение  у  менЯ  было  отличное.
Њоросил мелкий холодный дождь, но мы почти не замечали его.  Ћтец  напевал
что-то себе под нос, Я подшучивал над ним, он  весело  огрызалсЯ  и  снова
принималсЯ напевать, чрезвычайно довольный тем, что Я пытаюсь угадать,  по
каким причинам он выбрал именно этот мотив.
   ‹ишь подойдЯ к самому дому, Я вдруг понЯл: что-то неладно.  ‚  гостиной
горел свет, но занавеси не были задернуты. ќто показалось мне странным:  Я
привык, возвращаЯсь домой,  видеть  полоски  света,  пробивающиесЯ  сквозь
щели.
   џ заглЯнул в знакомое окно - в гостиной  никого  не  было.  Ќаверху,  в
маминой спальне, тоже горел свет, но там занавеси были задернуты.
   „верь нам открыла тетЯ Њилли. ‘воим обычным, решительным тоном она  без
всЯких околичностей объЯвила, что  под  вечер  у  мамы  началсЯ  сердечный
приступ и что она лежит в тЯжелом состоЯнии.


        8. ‚Ћ‘Љђ…‘ЌЋ… “’ђЋ

   ЌесмотрЯ на поздний час, Я тотчас прошел к маме. ѓоворила  она  глухим,
еле слышным голосом, почти не поднимаЯ век, но  была  в  полном  сознании.
Ќемного посидев с нею и успокоившись, Я вышел. Њне казалось, что  такой  Я
уже видел маму не раз. Ќи в тот вечер, ни на другой день никому из нас и в
голову не пришло, сколь серьезна ее болезнь. Њы до такой степени ничего не
подозревали, что на следующий  вечер  тетЯ  Њилли  сочла  вполне  уместным
прочесть мне наставление о том,  как  Я  должен  распорЯдитьсЯ  полученным
наследством.
   џ сидел в гостиной, расположенной  под  маминой  спальней,  когда  тетЯ
Њилли спустилась вниз.
   - Љак она себЯ чувствует? - спросил Я.
   џ не видел мамы с самого утра, когда забегал  к  ней  перед  уходом  на
службу.
   - ‚се так же, -  ответила  тетЯ  Њилли  и,  не  понижаЯ  голоса,  резко
изрекла: - Ќу, теперь ты можешь взЯтьсЯ за восстановление  честного  имени
твоего отца. „авно пора.
   - —то вы этим хотите сказать, тетЯ Њилли?
   - ’ы прекрасно понимаешь, что Я хочу сказать. - Ћна была права, хотЯ  в
первую минуту Я и не сообразил, о  чем  идет  речь.  -  ’еперь  ты  можешь
выплатить еще по десЯть шиллингов за каждый фунт долга.
   џ твердо выдержал ее пристальный взглЯд.
   - ќтого требует честность, - продолжала  тетЯ  Њилли.  -  ’ы,  конечно,
можешь пока не платить ’ому. Џоложи то, что ему причитаетсЯ, в  банк,  длЯ
своих надобностей. Ќо с остальными кредиторами ты обЯзан рассчитатьсЯ.
   …ще в детстве, когда тетЯ  Њилли  наседала  на  менЯ,  Я  твердо  решил
никогда не расплачиватьсЯ с долгами отца, сколько  бы  Я  ни  зарабатывал.
ђаньше она была длЯ менЯ лишь назойливой особой с крупным  невыразительным
лицом и сердитым, грозным голосом, - когда она говорила,  голос  ее  гулом
отдавалсЯ у менЯ в ушах, а слова неизменно ранили; сейчас же Я видел в ней
обыкновенную женщину, с которой неплохо ладил. Ќо как бы Я с ней ни ладил,
решение,  которое  Я  принЯл,  когда  мне  было  восемь  лет,   оставалось
незыблемым. •отЯ тетЯ ‡еЯ завещала  мне  немалую  сумму,  Я  не  собиралсЯ
истратить ни пенса на те цели, какие имела в виду тетЯ Њилли.
   ‡ато теперь Я знал, как вести себЯ с  ней.  Ѓывало,  стоило  ей  задеть
менЯ, как Я замыкалсЯ в себе и молча выслушивал ее; теперь же, повзрослев,
Я держалсЯ вполне независимо.
   - ‚ы что, хотите разорить менЯ, тетЯ Њилли? ќтак Я и запить могу.
   - џ бы этому ничуть не  удивилась.  ‹юди,  которые  не  платЯт  долгов,
способны на все, - немедленно отпарировала она.
   - Ќа эти деньги Я мог бы приобрести специальность. ‚ы ведь сами из кожи
вон лезли, чтобы сделать из менЯ инженера. € вы врЯд ли станете возражать,
если на моей визитной карточке после фамилии будет стоЯть несколько букв.
   џ произнес это небрежным тоном,  но  именно  эта  мысль  занимала  менЯ
сейчас. Ћна побуждала цеплЯтьсЯ за наследство, пожалуй, даже  больше,  чем
то решение, которое Я принЯл когда-то.
   ’етЯ Њилли не понимала юмора, однако, если над  ней  подтрунивали,  она
инстинктивно догадывалась об этом, и ей это даже нравилось.  Ќо  уж  очень
она была упрЯмаЯ.
   - ‚сегда можно найти  причины,  чтоб  увильнуть  от  выполнениЯ  своего
долга, - трубным голосом провозгласила она на весь дом.
   Ќемного спустЯ Я поднЯлсЯ  к  маме.  ‚  теплом  воздухе  спальни  пахло
одеколоном, коньЯком и еще чем-то специфическим, присущим  помещению,  где
лежит больной. џ решил, что мама  спит,  так  как  в  комнате  горел  лишь
ночник, но из полумрака вдруг раздалсЯ ее слабый голос:
   - ќто ты, сынок?
   - „а.
   - Џочему так кричала Њилли?
   - ђазве ты слышала?
   - џ ведь еще не оглохла, - с иронической усмешкой  заметила  мама.  Џри
мигающем свете ночника Я увидел на ее лице улыбку, говорившую о  том,  что
она  уЯзвлена:  такаЯ  улыбка  поЯвлЯлась  у  нее,  например,  когда   ее,
пЯтидесЯтилетнюю женщину, называли пожилой. Ћна еще не  утратила  женского
тщеславиЯ и инстинктивно старалась казатьсЯ моложе своих лет. - €з-за чего
же она кричала?
   - „а так, из-за пустЯков, - ответил Я.
   - Ќет, уж ты мне, пожалуйста, скажи, - потребовала мама.  ѓолос  у  нее
был утомленный, но в нем слышались повелительные нотки.
   - Џраво, из-за пустЯков, мама.
   - €з-за наследства, которое оставила ‡еЯ? - Њама была  подозрительна  и
по-прежнему мгновенно  угадывала,  в  чем  дело.  Ћна  сразу  понЯла,  что
предположение ее правильно. - Ќу скажи же, сынок!
   џ пересказал ей в самых комических тонах свой разговор с  тетей  Њилли.
Њама слушала менЯ с улыбкой - поведение тети Њилли и сердило  и  забавлЯло
ее.
   - Њилли - тупоумнаЯ ослица, - сказала она. - € думать не смей  о  таких
вещах.
   - Ђ Я и не думаю.
   - ‡апомни: то, что ты получил, - это  лишь  часть  тех  денег,  которые
причитались мне. ‘читай, что это Я их дала тебе. ’ы должен  употребить  их
на то, чтобы выйти в люди. Ќадеюсь, Я доживу до этого.
   Њама говорила уверенным, твердым тоном, и тем  не  менее  в  голосе  ее
чувствовалась тревога. џ вдруг заметил, что она  задыхаетсЯ,  и  сердце  у
менЯ екнуло. Ђ мама, передохнув немного - ей Явно не  хватало  воздуха,  -
продолжала:
   - џ очень рада, что у тебЯ будут деньги,  мой  дорогой.  ’ебе  повезло.
Ќадо будет подумать, как лучше их употребить.  ЌельзЯ,  чтобы  они  прошли
между пальцев. ‡апомни: никак нельзЯ.
   - Њы ничего не станем предпринимать, пока ты не выздоровеешь, - заверил
Я.
   - Ќадеюсь, за этим дело не станет, -  произнесла  она  прежним  твердым
тоном, и Я снова уловил в нем тревожную нотку.
   - Љак ты себЯ чувствуешь? - спросил Я.
   - ЏоправлЯюсь, но не так быстро, как хотелось бы, - ответила мама.
   џ пожелал ей спокойной ночи.
   - Ћчень Я собой недовольна, - сказала она,  прощаЯсь  со  мной.  -  ’ак
надоело валЯтьсЯ. „авно бы уж пора выздороветь.
   Ќабравшись мужества, она  в  течение  двух  следующих  дней,  неутомимо
твердила тете Њилли, что Я ни в коем случае не должен  тратить  наследство
на уплату долгов отца. ќтому, высокомерно заЯвила мама, не бывать. ‘ын ее,
по чести и справедливости, получил "ее деньги", и они должны пойти на  то,
чтобы дать ему толчок в жизни. Ђ тогда ‹ьюис без  труда  уладит  все  дела
‚ерти.
   ’етЯ Њилли вынуждена была сдерживатьсЯ и выслушивала маму молча. ’еперь
и она, да и все мы понимали, что маме недолго осталось жить.
   Џо словам доктора ”рэнсиса,  у  мамы  была  сердечнаЯ  недостаточность,
котораЯ обычно наступает в более пожилом возрасте. …сли она и  поправитсЯ,
то ей придетсЯ  большую  часть  времени  проводить  в  постели,  чтобы  не
напрЯгать сердца. ‘ейчас оно лишь поддерживает в ней жизнь, но сил  у  нее
нет совсем.
   Џо выражению наших лиц, да и по всей атмосфере, царившей в  доме,  мама
понимала, что ее жизнь в опасности. Ћднако она упорно продолжала надеЯтьсЯ
и утверждала, что ей "становитсЯ лучше". ЏоЯвление  такого  симптома,  как
отечность нот, она  называла  "ерундой"  и  лишь  отмахивалась,  когда  ей
указывали на это. Ђ ноги у нее отекали, несмотрЯ на то, что  она  уже  три
недели не вставала.
   Ћднажды утром - это было  в  воскресенье  -  доктор  ”рэнсис  пробыл  в
маминой спальне дольше обычного. ’етЯ Њилли, отец и Я молча  ждали  его  в
гостиной.
   „октор ”рэнсис пришел на этот раз очень раню, чтобы успеть в церковь  к
началу службы. Љогда он спустилсЯ в гостиную, церковный колокол уже  гудел
вовсю. –илиндр доктора, в котором  он  ходил  в  церковь,  -  единственный
цилиндр на весь приход, - лежал на столе в гостиной, и Я было подумал, что
доктор лишь зашел за ним. Ќо он опустилсЯ на стул  возле  стола  и  своими
белыми, пухлыми пальцами принЯлсЯ разглаживать скатерть. ‹ицо у него  было
розовое, даже лысина и та была розоваЯ. Ћднако  лицо  это  хранило  сейчас
повелительно-суровое и немного обиженное выражение.
   - Њистер ќлиот, Я должен кое-что вам сказать, - заговорил  он  громким,
хрипловатым голосом.
   - џ слушаю, доктор, - отозвалсЯ отец.
   - Ѓоюсь, что она уже не встанет, - сказал доктор ”рэнсис.
   Љак раз в эту минуту церковный колокол перестал звонить,  и  в  комнате
воцарилась такаЯ тишина, что у всех  создалось  впечатление,  будто  стало
как-то темнее.
   - Џравда, доктор? - растерЯнно произнес отец.
   „октор ”рэнсис сосредоточенно нахмурилсЯ и кивнул.
   - Ђ сколько она еще протЯнет? - спросила тетЯ Њилли подавленным  тоном,
который у любого другого человека можно было бы назвать энергичным.
   - ќтого, миссис  ђиддингтон,  Я  не  могу  сказать,  -  ответил  доктор
”рэнсис. - Ћна легко не сдастсЯ. „а,  она  будет  боротьсЯ  до  последнего
вздоха.
   - Ќо как долго, по-вашему? - настаивала тетЯ Њилли.
   - Ќе думаю, чтоб речь шла  о  неделЯх,  -  медленно  проговорил  доктор
”рэнсис. - Ќо ради нее надо пожелать, чтоб это длилось недолго.
   - Ђ она знает? - воскликнул Я.
   - „а, ‹ьюис, знает. - ‘о мной доктор говорил мЯгче, чем с тетей  Њилли:
казалось, он постаралсЯ забыть о чувстве обиды,  о  горечи  понесенного  в
борьбе с болезнью поражениЯ.
   - ‚ы сказали ей сегоднЯ утром?
   - „а. Ћна просила менЯ сказать правду. “ нее мужественнаЯ душа.  „ругим
Я обычно ничего не говорю, а твоей матери решил сказать.
   - € как она это принЯла? - спросил Я, стараЯсь говорить спокойно.
   - •отел бы Я так принЯть, - призналсЯ доктор ”рэнсис. - …сли,  конечно,
со мной случитсЯ такое.
   Џерчатки доктора ”рэнсиса лежали в цилиндре. ‘ейчас он вынул их и начал
медленно натЯгивать, сначала на левую руку, тщательно  разглаживаЯ  каждую
складочку.
   - Ћна просила менЯ передать, - нарочито  небрежным  тоном  заметил  он,
обращаЯсь к отцу, - что хотела бы сначала видеть ‹ьюиса.
   Ћтец покорно кивнул.
   - Ќа твоем месте Я подождал  бы  несколько  минут,  -  посоветовал  мне
доктор ”рэнсис. - …й надо дать времЯ приготовитьсЯ к встрече с тобой.  Ћна
ведь не любит, чтоб ее видели расстроенной, правда?
   Ћн думал в эту минуту не только о маме, но и обо мне. Ђ Я не мог  слова
вымолвить. „октор пытливо посмотрел на менЯ и почмокал в знак  сочувствиЯ.
‡атем, натЯнув вторую перчатку, сказал, что хоть и поздно, но  он  все  же
хочет сходить в церковь - как раз  успеет  к  первому  чтению  библии.  Ћн
простилсЯ с тетей Њилли, простилсЯ с отцом, а менЯ обнЯл за плечи.  Њинуту
спустЯ, поблескиваЯ  цилиндром,  несЯ  очень  прЯмо  свое  пухлое,  словно
набитое ватой, тело, он быстрым, решительным шагом просеменил мимо  нашего
окна.
   - Ќу, когда это случитсЯ, придетсЯ вам съехать отсюда, - заметила  тетЯ
Њилли.
   - „а, Њилли, очевидно, придетсЯ, - согласилсЯ отец.
   - Џереедете ко мне. ‘ семьей в три человека Я уж как-нибудь справлюсь.
   - ’ы очень добра, Њилли, право!
   - ’олько вам придетсЯ поселитьсЯ в  одной  комнате.  Њ-да,  надо  будет
произвести перестановку, - добавила тетЯ Њилли, довольнаЯ тем, что  у  нее
поЯвилось какое-то дело.
   —асы на камине пробили полчаса, но на сей раз отец  не  произнес  своей
сакраментальной фразы. Ћн сказал вместо этого:
   - ‹ина-не любила их, правда? ‚се  говорила:  "Ѓудь  они  проклЯты,  эти
часы! Ѓудь они проклЯты, Ѓерти!" ’ак и говорила: "Ѓудь они проклЯты!"  Њне
они всегда нравились, а ей - никогда.


        9. “ ЏЋ‘’…‹€ “Њ€ђЂћ™…‰

   Њама теперь все времЯ лежала на высоко взбитых подушках, независимо  от
того, спала она или бодрствовала, ибо так ей  легче  дышалось,  а  потому,
когда в то воскресное утро Я пододвинул к ее постели  стул  и  сел,  глаза
наши оказались почти на одном уровне.
   ѓлаза у мамы блестели, и белки были  очень  белые.  ‹ицо  же  приобрело
желтовато-восковой оттенок, и на щеках выступили жилки, как это  иной  раз
бывает на  загрубелых  от  ветра  лицах.  Њама  с  высокомерно-иронической
усмешкой  посмотрела  на  менЯ  -  такую  усмешку  часто  вызывало  у  нее
какое-нибудь неприЯтное известие.
   ‘тоЯл ветреный апрельский день, облака  то  и  дело  закрывали  солнце.
Љогда Я вошел, комнату окутывала тень, но не успела мама  заговорить,  как
лучи Яркого весеннего солнца залили стоЯвшие напротив дома и лужайку между
ними, а на мамином лице заиграли отблески света.
   - „а, всему приходит конец, и тут уж ничего  не  поделаешь,  -  сказала
мама.
   ѓоворила она медленно, как если бы  ей  приходилось  обдумывать  каждое
слово и к тому же проверЯть, точно ли его произносЯт Язык и губы. џ  понЯл
- понЯл по той неприЯтной, мучительной скованности, котораЯ  поЯвлЯлась  у
менЯ всЯкий раз, когда мама взывала  к  моей  сыновней  любви,  и  котораЯ
сейчас вдруг овладела мной, ибо в  ее  присутствии  Я  не  мог  дать  воли
непрошенным, горючим слезам,  хлынувшим  у  менЯ  из  глаз,  когда  доктор
”рэнсис  говорил  об  ее  мужестве,  -  что   эту   фразу   мама   заранее
прорепетировала длЯ менЯ.
   - „а, всему приходит конец, и тут уж ничего не поделаешь,  -  повторила
она. Ќо покорность судьбе была не в ее характере. Ќа самом деле все в  ней
возмущалось, и скораЯ развЯзка  вызывала  у  нее  горестное  удивление.  -
Љакой-то непредвиденный поворот болезни,  -  поЯснила  она.  -  ‘овершенно
непредвиденный! Љто бы мог подумать! „октор ”рэнсис говорит, что он  никак
этого не ожидал. „а, все дело в этом непредвиденном  повороте  болезни,  -
повторила она, недоумеваЯ и  негодуЯ.  Џотом,  сделав  над  собой  усилие,
добавила: - Ќо уж лучше вовсе не жить, чем жить так, как  сейчас.  ‚алЯюсь
здесь, словно старый мешок с костЯми! Ќе длЯ менЯ это, правда?
   Ќаконец Я обрел дар речи и  сказал,  что  выглЯдит  она  тем  не  менее
прекрасно. Њама  обрадовалась.  ‘  кокетливостью  девушки  она  пригладила
волосы и сказала:
   - џ рада это слышать, сынок!
   Ћна  окинула  взглЯдом  спальню,  все  стены   которой   были   увешаны
бесчисленными фотографиЯми Њартина, менЯ, нашей семьи в полном составе, но
главным образом ее собственными. ЋтличаЯсь поистине непомерным тщеславием,
она очень любила сниматьсЯ.
   - € все же Я не хотела бы остатьсЯ в твоей памЯти такой, как сейчас,  -
заметила она. - ‚споминай менЯ такою, как на этой карточке, где Я снЯта  в
саду, хорошо, сынок?
   - Љонечно, если тебе так хочетсЯ, мама, - сказал Я.
   ”отографию эту мама предпочитала  всем  остальным:  снимок  был  сделан
вскоре после моего рождениЯ, когда маме только  что  исполнилось  тридцать
лет и жили мы очень благополучно. Ќа  маме  было  длинное  платье,  какие,
помнитсЯ, она носила в дни моего раннего детства.  ‚  этом  платье  начала
века фотограф и запечатлел ее в саду под Яблоней.
   Њысленно мама всегда видела себЯ такой, как на этой фотографии. Ћна  не
выносила, когда ее жалели, и решительно отвергла бы жалость даже от  менЯ,
даже если бы чаЯньЯ ее сбылись и она нашла во мне отзывчивую душу, которой
могла бы открытьсЯ ее душа. Ћтвергла бы она жалость и сейчас, если бы Я  в
порыве любви мог пожалеть ее. Ћна видела себЯ в расцвете красоты и хотела,
чтобы такою видел ее всегда и Я.
   Њы молчали. ‚ комнату то наползала  тень,  то  заглЯдывало  солнце,  то
снова наползала тень.
   - Њне хотелось бы знать, что  ты  намерен  делать  с  деньгами  ‡еи?  -
спросила мама.
   - џ пока еще не решил, - ответил Я.
   - „останьсЯ они мне, когда следовало, они уже  давно  были  бы  твоими.
’огда по крайней мере Я увидела бы, каким путем ты намерен идти.
   - Ќе беспокойсЯ, Я употреблю их на  что-нибудь  стоЯщее,  -  заверил  Я
маму.
   - ‚ этом Я не сомневаюсь. ’ы добьешьсЯ всего, о чем Я длЯ тебЯ мечтала.
- € неожиданно громким голосом она добавила: - _Ќо Я-то этого не увижу_!
   ЊенЯ это так потрЯсло, что Я пробормотал лишь что-то нечленораздельное.
   - ‚едь Я стремилась к этому не из причуды, - горЯчо продолжала мама,  -
не ради того, чтобы  получать  от  тебЯ  подарки.  ’ы  сам  прекрасно  это
понимаешь.
   - Џонимаю, - подтвердил Я, но она не слушала менЯ.
   - Њне только хотелось сопутствовать тебе, пока ты будешь, идти к  цели!
- пылко продолжала она. - •отелось быть частицей тебЯ. ‚от и все.
   џ попыталсЯ утешить маму, сказал ей, что всю жизнь, кем бы Я ни стал, Я
буду помнить детские годы, как она разговаривала со мной, как по  вечерам,
сидЯ в гостиной у камина, она учила  менЯ,  ребенка,  не  отступать  перед
трудностЯми. Ћднако потом Я подумал, что мои слова  едва  ли  принесли  ей
желанное умиротворение. Ћна была горда и самолюбива,  как  никакаЯ  другаЯ
женщина, но в то же времЯ достаточно проницательна, чтобы  видеть  истину.
Ћна понимала не хуже менЯ, что когда пытаешьсЯ завладеть чьим-то  сердцем,
тебе либо идут в этом навстречу, либо дают отпор; и если  дают  отпор,  то
пусть человеку очень хочетсЯ, как хотелось мне, вести себЯ иначе, пусть он
с нежностью и восхищением относитсЯ к тому,  другому,  пусть  даже  делает
вид, что любит его, - никакие слова и поступки  не  могут  скрыть  фальшь.
‹юбовь очень многообразна,  и  подчас  она  подкрадываетсЯ  незаметно,  но
человеку  всегда  Ясно,  разделЯет  он  чьи-то  чувства  или  же,  вопреки
собственному желанию и добрым побуждениЯм, бежит любви, отталкивает ее.
   ‚олнение утомило маму. ђечь ее стала  менее  внЯтной,  внимание  начало
рассеиватьсЯ, и, заведЯ разговор о чем-то одном, она вдруг  переходила  на
другое. Ѓолезненно стыдЯсь этих своих "заскоков", как она выразилась, мама
напрЯгала все силы, чтобы не допускать их.
   - Ќе забывай, что деньги ‡еи по праву  принадлежат  мне,  -  продолжала
она, от напрЯжениЯ голос ее звучал сурово. - џ бы, конечно, предпочла сама
подарить их тебе. ќто деньги ‚игморов. Ќе забывай этого.
   € губы ее искривила надменнаЯ улыбка, какаЯ  обычно  поЯвлЯлась  на  ее
лице, когда она рассказывала мне  о  своих  девичьих  годах.  ‘олнце  Ярко
освещало комнату, мама лежала и высокомерно улыбалась.
   џ заметил на кровати воскресный номер газеты - она была  не  разрезана.
ќто показалось мне странным, так как  мама  всегда  с  большим  увлечением
читала газетные новости. Џомолчав немного, Я спросил:
   - ѓазетой ты займешьсЯ позже?
   - ‚рЯд ли, сынок, - ответила она тоном, в котором снова зазвучали  гнев
и удивление. - Љакой мне смысл читать газеты? Ѓольше Я ими  заниматьсЯ  не
буду. Љ чему? ‚се равно ведь о будущем ничего наперед не узнаешь.
   Њало кто интересовалсЯ грЯдущими событиЯми так, как она. Ќо теперь  она
утратила к ним интерес. Ћна не искала больше ответов на свои вопросы.
   - ‚прочем, может быть, там... на том свете... - торжественно, хоть и  с
некоторой запинкой, заметила мама, - Я буду знать, что здесь происходит.
   ‚ера была длЯ нее единственным в то утро утешением.
   Њы оба молчали. џ прислушивалсЯ к ее дыханию: оно  было  не  мучительно
тЯжелое, но стесненное.
   - Џосмотри-ка! - вдруг воскликнула мама и весело от души рассмеЯлась. -
Џосмотри, сынок, на уток!
   Џервой моей мыслью было, что  у  мамы  галлюцинациЯ.  Ќо  проследив  за
направлением  ее  взглЯда,  Я   понЯл,   что   дальнозоркие   глаза   мамы
действительно что-то увидели,  и  это  забавлЯло  ее.  ‚даль  мама  видела
намного лучше менЯ, и чтобы разглЯдеть то, над чем она смеЯлась, Я подошел
к окну.
   Њежду домами на противоположной стороне улицы лежал  неровный  пустырь,
поросший жесткой травой, среди которой виднелось два небольших прудика. Ќа
пустыре наш сосед развел кур и уток. Ћдна из этих уток с семью или восемью
утЯтами и насмешила маму. “тка с выводком плескалась  в  пруду,  у  самого
берега. ‚незапно выводок снЯлсЯ с места и в панике вереницей, во  главе  с
мамашей, заковылЯл к другому пруду. „остигнув его, они, словно наткнувшись
на невидимое препЯтствие, повернулись и  в  том  же  порЯдке  проследовали
обратно.
   - Ћ господи, какие они глупые! - заметила мама, вытираЯ выступившие  на
глазах слезы. - € чего только не разглЯдЯт мои глаза!
   Ћна немного успокоилась, забавное зрелище развеселило и приободрило ее.
‚едь она так любила жизнь и могла  бы  быть  так  счастлива,  если  бы  не
чрезмерное честолюбие и слишком дерзкие мечты,  которые  не  позволЯли  ей
чувствовать себЯ счастливой. Ћна не утратила этого  жизнелюбиЯ  и  сейчас,
когда дни ее были сочтены, а крыльЯ у надежды подрезаны. ’олько, возможно,
теперь,  когда  честолюбивым  помыслам  уже  не  было  места,  она   более
непосредственно радовалась всему.  Ћна  смеЯлась  весело,  от  души,  и  Я
вспомнил, что вот так же смеЯлась она, когда однажды (мне было тогда  пЯть
лет) мы гулЯли с ней в парке и увидели белку, котораЯ,  ворча,  спускалась
по дереву.
   џ вернулсЯ  к  постели  и  взЯл  маму  за  руку.  Ћна  вдруг  почему-то
заговорила о моем младшем брате, Њартине.  џ-де  недооцениваю  его,  а  он
очень хороший. “беждать менЯ в этом было совсем ни к чему, так как Я очень
любил брата. ‚ сущности говорила это мама сама себе, как  бы  подтверждаЯ,
что всегда была несправедлива к нему: ведь она  так  и  не  примирилась  с
поЯвлением на свет Њартина, у нее никогда не  возникало  желаниЯ  признать
его своей плотью и кровью и потребовать от него осуществлениЯ ее мечтаний,
как она требовала от менЯ, хотЯ Њартин, в противоположность  мне,  дичилсЯ
всех, кроме нее.
   ’акова была ирониЯ судьбы.
   Ќо вот мама устала. ЏризнаватьсЯ в этом ей, однако, не хотелось, и  она
пыталась это скрыть. Њысли у нее путались, Язык с трудом ворочалсЯ,  и  ее
стало трудно понимать; от  Њартина-”рэнсиса  (так  полностью  звали  моего
брата) она, по созвучию  имен,  перескочила  на  доктора  ”рэнсиса  и  его
сегоднЯшний визит: ведь он пришел к ней в  воскресенье,  чего  никогда  не
сделал бы длЯ обычного пациента. Њама ужасно устала. € вдруг  -  в  полном
сознании - заметила:
   - Љак бы мне хотелось умереть во сне!
   Њысли ее вновь стали путатьсЯ. ‘делав над собой последнее усилие, она с
достоинством, отчетливо произнесла:
   - џ что-то плохо спала сегоднЯ. Џотому, наверно, Я и чувствую себЯ так.
‚здремну-ка Я, пожалуй. Џриходи навестить менЯ после чаЯ, сынок!  ’огда  Я
не буду надоедать тебе всЯкой чепухой. ’ы же знаешь, как Я люблю  с  тобой
разговаривать.


        10. ‚€„ €‡ ЋЉЌЂ ЌЂ„ Љђ›ЂЊ€

   “мерла мама в мае. ‘ кладбища мы с отцом вернулись  в  опустевший  дом.
‚ойдЯ в гостиную, Я раздвинул занавеси на окнах. Џосле  мрака,  в  который
три днЯ была погружена эта комната, картины и фарфор в горке  резали  глаз
своей пестротой.
   - Њилли не дает мне проходу, требует, чтобы  мы  поселились  у  нее,  -
сказал отец.
   - џ знаю, - отозвалсЯ Я.
   - ’огда мы так и сделаем, - заключил отец.
   - џ еще не решил, буду ли переезжать, - возразил Я.
   Ћтец, выведенный  моим  ответом  из  состоЯниЯ  горестного  оцепенениЯ,
которое лишь подчеркивали черный галстук и  траурнаЯ  повЯзка  на  рукаве,
ошарашенно уставилсЯ на менЯ.
   Ђ Я думал над тем, что делать дальше, еще когда мама лежала при смерти.
џ перебирал в уме различные решениЯ, когда ее бездыханное тело покоилось в
хорошо знакомой мне спальне. ЌаходЯсь под впечатлением  маминой  агонии  и
смерти, Я еще не отдавал себе отчета в понесенной  утрате.  џ  не  понимал
всей ее тЯжести. Ќе понимал Я и того,  что  должен  бы  чувствовать  укоры
совести: ведь Я не  дал  маме  того,  чего  ей  так  хотелось.  џ  еще  не
чувствовал душевного  надлома,  который  заЯвил  о  себе  потом,  когда  Я
осознал, что не сумел ответить на мамину любовь.
   ‚ момент маминой смерти Я был всецело  поглощен  мыслЯми  о  будущем  и
своими планами, как была бы поглощена ими  мама,  будь  она  жива.  €  мое
первое самостоЯтельное решение скорее соответствовало  ее  характеру,  чем
тому, который сложилсЯ у менЯ с течением лет. Ћт  моего  решениЯ  отдавало
бравадой. џ решил не переезжать к тете Њилли.
   ‡аЯвив отцу, что "Я еще не решил",  Я  сказал  неправду.  ђешение  было
принЯто, и мое  упрЯмство  могло  служить  порукой  тому,  что  оно  будет
выполнено. ‘колько бы Я ни увиливал от прЯмого  ответа  и  сколько  бы  ни
тЯнул, это ничего не менЯло. Ђ потому после маминой смерти, еще когда  шла
подготовка к похоронам, Я занЯлсЯ поисками нового жильЯ. џ  нашел  комнату
на  Ќижней  ѓастингс-стрит  и  обещал  хозЯйке   к   концу   недели   дать
окончательный ответ.
   ‡а комнату и завтрак с менЯ спросили двенадцать шиллингов шесть  пенсов
в неделю.  †алованье  мое  в  то  времЯ  составлЯло  всего  двадцать  пЯть
шиллингов. џ подсчитал,  что  смогу  просуществовать  на  них,  хотЯ  ленч
придетсЯ  ограничить  одним  сандвичем,   да   и   в   обед   не   слишком
роскошествовать. ЋдеватьсЯ же Я буду  за  счет  наследства  тети  ‡еи,  на
которое Я в основном и рассчитывал, делаЯ этот шаг. Ћднако Я решил в  этом
году если и взЯть оттуда, то не более десЯти фунтов. ‚от выберу себе  цель
в жизни - тогда эти деньги и пригодЯтсЯ мне, чтобы достичь ее.
   џ прекрасно сознавал, почему Я хочу  жить  отдельно.  Ѓанкротство  отца
принесло мне немало позора. € Я считал, что  перенесенные  страданиЯ  дают
мне право сделать этот шаг, избавитьсЯ наконец  от  клейм