        €рвинг ‘тоун. Њуки и радости

   -----------------------------------------------------------------------
   Irving Stone. The Agony and the Ecstasy. Џер. - Ќ.Ѓанников.
   Љишинев, "ЉартЯ молдовенЯскэ", 1976.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 1 February 2002
   -----------------------------------------------------------------------

   *******************
   Џредупреждение: из-за отвратительного качества печати в тексте
   осталось довольно много ошибок. †елательно вычитать его с экрана.
   …сли подвижники найдутсЯ - попросите у Њошкова исходный файл-архив
   и вычитывайте, отмечаЯ строку с изменениЯми. €мена собственные
   лучше оставить в покое. Ќи в коем случае не следует итоговый текст
   заново форматировать!
   *******************


        —Ђ‘’њ Џ…ђ‚Ђџ. ЊЂ‘’…ђ‘ЉЂџ


        1

   Ћн сидел в спальне на втором этаже, смотрел в зеркало  и  рисовал  свои
худые, с резко проступавшими скулами щеки,  плоский  широкий  лоб,  сильно
отодвинутые к затылку уши, спадающие к  надбровью  завитки  черных  волос,
широко расставленные Янтарного цвета глаза с тЯжелыми веками.
   "Љак скверно  у  менЯ  построена  голова,  -  сосредоточенно  размышлЯл
тринадцатилетний мальчик. - ‚се не по правилам. ‹иниЯ лба выступает вперед
гораздо дальше рта  и  подбородка.  ‚идно,  кто-то  забыл  воспользоватьсЯ
отвесом".
   Ћн слегка подвинулсЯ к краю кровати и, стараЯсь  не  разбудить  четырех
братьев, спавших тут же,  за  его  спиною,  навострил  уши:  с  ‚иа  делль
Ђнгуиллара вот-вот должен был свистнуть ему  приЯтель  ѓраначчи.  Ѓыстрыми
взмахами карандаша он принЯлсЯ исправлЯть свой портрет  -  увеличил  овалы
глаз, придал округлую симметричность лбу, чуть раздвинул щеки, губы сделал
полнее, а подбородок  крупней  и  шире.  "‚от  теперь  Я  выглЯжу  гораздо
красивей, - решил мальчик. - Ћчень плохо, что  лицо,  если  оно  тебе  уже
дано, нельзЯ перерисовать, как перерисовывают планы фасада нашего собора -
„уомо".
   €з высокого, в четыре аршина,  окна,  которое  мальчик  отворил,  чтобы
впустить свежий утренний воздух, послышались  звуки  птичьей  песенки.  Ћн
спрЯтал рисунок под валиком кровати в изголовье и, бесшумно спустившись по
каменной винтовой лестнице, вышел на мостовую.
   ”ранческо  ѓраначчи  исполнилось  уже   девЯтнадцать   лет;   это   был
русоволосый юноша с бойкими голубыми глазами, ростом выше своего  младшего
друга на целую голову. ѓраначчи уже с год как снабжал мальчика карандашами
и бумагой, не раз давал ему приют у себЯ дома,  на  ‚иа  деи  Ѓентаккорди,
дарил ему гравюры, стЯнув их  потихоньку  в  мастерской  ѓирландайо.  •отЯ
ѓраначчи был из богатой семьи,  его  с  девЯти  лет  отдали  в  ученики  к
”илиппино ‹иппи, в тринадцать лет  он  позировал  длЯ  центральной  фигуры
воскрешаемого юноши в фреске о "—уде свЯтого Џетра" в церкви дель Љармине,
- эту фреску Њазаччо оставил незаконченной, - теперь же ѓраначчи  пребывал
учеником у ѓирландайо. Љ своим замЯтиЯм живописью  ѓраначчи  относилсЯ  не
слишком серьезно, но у него был острый глаз на чужие таланты.
   - ’ы в самом деле не струсишь, пойдешь со мной? -  нетерпеливо  спросил
ѓраначчи у вышедшего к нему приЯтелЯ.
   - „а, это будет подарок, который Я сделаю себе к дню рождениЯ.
   - —удесно!
   ѓраначчи взЯл мальчика под руку и повел его  по  ‚иа  деи  Ѓентаккорди,
огибающей огромный выступ древнего ЉолизеЯ; позади высились  стены  тюрьмы
‘тинке.
   - Џомни, что Я говорил тебе насчет „оменико ѓирландайо. џ состою у него
в учениках уже пЯть лет и  хорошо  его  знаю.  „ержись  с  ним  как  можно
смиренней. Ћн любит, когда ученики оказывают ему почтение.
   Ћни повернули уже на  ‚иа  ѓибеллина,  чуть  выше  ѓибеллинских  ворот,
обозначавших черту второй городской стены.  Џо  левую  сторону  оставалась
могучаЯ каменнаЯ громада замка Ѓарджелло с  многоцветным  каменным  двором
правителЯ - подесты, затем, когда друзьЯ, взЯв правее, вышли на  ‚иа  дель
Џроконсоло, перед ними возник дворец  Џацци.  Њальчик  провел  ладонью  по
шершавым, грубо обтесанным камнЯм стены.
   - Ќе задерживайсЯ! - подгонЯл его  ѓраначчи.  -  ’еперь  самое  удобное
времЯ, чтобы поговорить с ѓирландайо, пока он не углубилсЯ в работу.
   ’оропливо отмерЯЯ широкие шаги, друзьЯ продвигались по узким переулкам,
примыкавшим к улице ‘тарых Љандалов;  тут  подрЯд  шли  дворцы  с  резными
каменными лестницами, ведущими к дверЯм с глубоким навесом.  ‘коро  друзьЯ
были уже на ‚иа дель Љорсо; по правую руку от себЯ, сквозь узкий проход на
улицу ’едалдини,  они  разглЯдели  часть  зданиЯ  „уомо,  крытого  красной
черепицей, а пройдЯ еще квартал, увидели,  уже  с  левой  стороны,  дворец
‘иньории - арки, окна и красновато-коричневую каменную  башню,  пронзающую
нежную утреннюю голубизну флорентинского неба. —тобы  выйти  к  мастерской
ѓирландайо, надо было пересечь площадь ‘тарого рынка, где перед прилавками
мЯсников  висели  на  крючьЯх  свежие  бычьи  туши  с  широко  раскрытыми,
развороченными вплоть до позвоночника боками.  ’еперь  друзьЯм  оставалось
миновать улицу †ивописцев и выйти на угол ‚иа деи ’аволини  -  отсюда  они
уже видели распахнутую дверь мастерской ѓирландайо.
   Њикеланджело  задержалсЯ  на  минуту,  разглЯдываЯ  „онателлову  статую
‘вЯтого Њарка, стоЯвшую в высокой нише на Ћрсанмикеле.
   - ‘кульптура - самое великое из искусств! - воскликнул он, и голос  его
зазвенел от волнениЯ.
   ѓраначчи удивилсЯ: ведь они знакомы уже два года, и все это времЯ  друг
скрывал от него свое пристрастие к скульптуре.
   - џ с тобой не согласен, - спокойно заметил ѓраначчи. - €  хватит  тебе
глазеть - дело не ждет!
   Њальчик с трудом перевел дух, и вместе они переступили порог мастерской
ѓирландайо.


        2

   ЊастерскаЯ представлЯла собой обширное, с высоким потолком,  помещение.
‚ нем остро пахло  красками  и  толченым  углем.  Џосредине  стоЯл  грубый
дощатый стол, укрепленный на козлах, вокруг него  сидело  на  скамейках  с
полдесЯтка молодых  учеников  с  сонными  лицами.  ‚  углу,  около  входа,
какой-то подмастерье растирал краски в ступе, а вдоль  стен  были  свалены
картоны,  оставшиесЯ  от  написанных  фресок:  "’айной  ‚ечери"  в  церкви
Ћньисанти и "ЏризваниЯ Џервых Ђпостолов" в ‘икстинской капелле в ђиме.
   ‚ дальнем, самом уютном, углу сидел на  деревЯнном  возвышении  мужчина
лет сорока; в отличие от всей мастерской его широкий стол был в  идеальном
порЯдке - карандаши, кисти, альбомы лежали на нем один к одному, ножницы и
другие инструменты висели на крючках, а позади,  на  полках  вдоль  стены,
виднелись аккуратно расставленные  тома  украшенных  рисунками  рукописных
книг.
   ѓраначчи подошел к возвышению и встал перед учителем.
   - ‘иньор ѓирландайо, это Њикеланджело, о котором Я вам рассказывал.
   Њикеланджело почувствовал, что на него устремлен взглЯд тех самых глаз,
о которых говорили, что они видели и запоминали в одно  мгновение  гораздо
больше, чем глаза любого другого художника в €талии. Њальчик  тоже  поднЯл
свой взглЯд: его глаза вонзились в ѓирландайо, это были не глаза,  а  пара
карандашей с серебрЯными остриЯми: они уже рисовали на воображаемом  листе
и лозу сидЯщего на помосте художника, и его васильковый кафтан, и  красный
плащ, наброшенный на плечи длЯ  защиты  от  мартовской  стужи,  и  красный
берет, и нервное, капризное лицо с полными пурпурными губами,  и  глубокие
впадины  на  щеках,  и  сильные  выступы  скул  под  глазами,  и   пышные,
разделенные прЯмым пробором черные волосы, спадающие до  плеч,  и  длинные
гибкие пальцы его правой руки, прижатой к  горлу.  Њикеланджело  припомнил
слова ѓирландайо, которые, как передавал ѓраначчи, он  произнес  несколько
дней назад:
   "Џрискорбно, что теперь, когда Я начал постигать суть своего искусства,
мне не дают покрыть фресками весь поЯс городских стен ”лоренциЯ!"
   - Љто твой отец? - спросил ѓирландайо.
   - ‹одовико ди ‹ионардо Ѓуонарроти ‘имони.
   - ‘лыхал такого. ‘колько тебе лет?
   - ’ринадцать.
   - Њои ученики начинают в десЯть. —то ты делал последние три года?
   - ’ратил понапрасну времЯ в школе у ”ранческо да “рбино, зубрЯ латынь и
греческий.
   “глы темно-красных, как вино, губ ѓирландайо дернулись - это  означало,
что ответ мальчика ему понравилсЯ.
   - “меешь ты рисовать?
   - џ умею учитьсЯ.
   ѓраначчи, горЯ желанием прийти на помощь другу, но несемсЯ  признатьсЯ,
что он таскал потихоньку у ѓирландайо гравюры и  давал  их  перерисовывать
Њикеланджело, сказал:
   - “ него прекраснаЯ рука. Ћн изрисовал  все  стены  отцовского  дома  в
‘еттиньЯно. ’ам есть такой сатир...
   - Ђ, мастер по стенным росписЯм, - усмехнулсЯ  ѓирландайо.  -  ‘оперник
длЯ менЯ на склоне лет.
   ‚се чувства Њикеланджело были в таком напрЯжении, что он  принЯл  слова
ѓирландайо всерьез.
   - џ никогда не пробовал писать красками. ќто не мое призвание.
   ѓирландайо что-то хотел сказать в ответ, но тут же поперхнулсЯ.
   - џ тебЯ мало знаю, но если говорить о скромности, то ты наделен  ею  в
должной мере. ‡начит, ты не хочешь быть моим соперником не потому,  что  у
тебЯ нет таланта, а потому, что равнодушен к краскам?
   Њикеланджело скорее почувствовал, чем услышал, как укоризненно вздохнул
за его спиной ѓраначчи.
   - ‚ы не так менЯ понЯли.
   - ’ы говоришь, что тебе тринадцать лет, а посмотреть  -  так  ты  очень
мал. „лЯ тЯжелой работы в мастерской ты выглЯдишь слишком хрупким.
   - —тобы рисовать, больших мускулов не требуетсЯ.
   € тут Њикеланджело понЯл, что его поддразнивают, а он  отвечает  совсем
невпопад и к тому же повысил голос.  ‚се  ученики,  повернув  головы,  уже
прислушивались к разговору. —ерез минуту ѓирландайо смЯгчилсЯ: у него,  по
сути, было отзывчивое сердце.
   - Ќу, прекрасно. Џредположим, ты длЯ менЯ делаешь рисунок.  —то  бы  ты
нарисовал?
   Њикеланджело оглЯдел мастерскую, пожираЯ ее взглЯдом,  как  деревенские
парни на осеннем празднике вина пожирают виноград,  засовываЯ  его  в  рот
целыми гроздьЯми.
   - Њогу нарисовать вот хоть вашу мастерскую!
   ѓирландайо  пренебрежительно  рассмеЯлсЯ,  словно  бы  найдЯ  выход  из
неловкого положениЯ.
   - ѓраначчи, подай Ѓуонарроти бумагу и угольный карандаш. Ђ теперь, если
вы ничего не имеете против, Я снова примусь за свою работу.
   Њикеланджело сел на скамейку около двери, откуда мастерскаЯ была  видна
лучше всего, и приготовилсЯ рисовать. ѓраначчи не отходил от  него  ни  на
шаг.
   - ‡ачем ты выбрал  такую  трудную  тему?  Ќе  спеши,  рисуй  как  можно
медленней. Њожет, он и забудет о тебе...
   ѓлаза  и  рука,  трудЯсь,  помогали  друг  другу,  они  выхватывали  из
просторного помещениЯ мастерской и заносили на бумагу самое  существенное:
длинный дощатый стол посредине с сидЯщими по обе  его  стороны  учениками,
помост, на помосте возле окна ѓирландайо, склоненного за  работой.  ’олько
теперь,  впервые  с  той  минуты,  как   Њикеланджело   переступил   порог
мастерской, он начал дышать ровно и спокойно. ‚друг он  почувствовал,  что
кто-то подошел и встал у него за спиной.
   - џ еще не кончил, - сказал он.
   - •ватит, больше не надо. - ѓирландайо взЯл листок и минуту разглЯдывал
его. - Ќе иначе как ты уже у кого-то училсЯ. Ќе у ђосселли?
   Њикеланджело знал, что ѓирландайо давно питает  неприЯзнь  к  ђосселли,
своему  единственному  во  ”лоренции   сопернику:   у   того   тоже   была
художественнаЯ  мастерскаЯ.  ‘емь  лет  назад  ѓирландайо,  Ѓоттичелли   и
ђосселли по приглашению папы ‘икста —етвертого ездили  в  ђим  расписывать
стены  только  что  отстроенной  ‘икстинской  капеллы.  ђосселли   добилсЯ
расположениЯ паны, угодив ему тем, что применЯл  самую  кричащую  красную,
самый Яркий ультрамарин,  золотил  каждое  облачко,  каждую  драпировку  и
деревцо, - и таким путем завоевал столь желанную им денежную награду.
   Њальчик отрицательно покачал головой:
   - џ рисовал в школе “рбино, когда учитель отлучалсЯ с уроков, рисовал и
с фресок „жотто в церкви ‘анта Љроче, и с фресок  Њазаччо  в  церкви  дель
Љармине.
   Џотеплев, ѓирландайо сказал:
   - ѓраначчи говорит правду. ђука у тебЯ крепкаЯ.
   Њикеланджело протЯнул свою ладонь прЯмо к лицу ѓирландайо.
   - ќто рука каменотеса, - с гордостью сказал он.
   - Љаменотесы нам не нужны, у нас в мастерской пишут  фрески.  џ  возьму
тебЯ в ученики, но при условии, как если бы тебе было всего десЯть лет. ’ы
должен уплатить мне шесть флоринов за первый год...
   - џ не могу вам уплатить ничего.
   ѓирландайо бросил на него пронзительный взглЯд.
   - Ѓуонарроти - это не какие-нибудь бедные  крестьЯне.  …сли  твой  отец
хочет, чтобы ты поступил в ученики...
   - Њой отец порол менЯ всЯкий раз, как Я заговаривал о живописи...
   - Ќо Я не могу тебЯ взЯть до тех пор, пока он  не  подпишет  соглашениЯ
цеха докторов и аптекарей. € разве он  не  выпорет  тебЯ  снова,  если  ты
заведешь разговор об ученичестве?
   - Ќе выпорет. ‚аше согласие взЯть менЯ послужит мне защитой. €  к  тому
же вы будете платить ему шесть флоринов в первый  год  моего  ученичества,
восемь во второй и десЯть в третий.
   ѓирландайо широко раскрыл глаза:
   - ќто неслыханно! Џлатить деньги за то, чтобы ты  соизволил  учитьсЯ  у
менЯ!
   - ’огда Я не буду на вас работать. €ного выхода нет.
   “слышав такой разговор, подмастерье, растиравший краски,  оставил  свое
занЯтие и, помахиваЯ пестиком, изумленно глЯдел через плечо на  ѓирландайо
и Њикеланджело. “ченики, сидевшие  у  стола,  даже  не  притворЯлись,  что
работают. •озЯин мастерской  и  желающий  поступить  в  ученики  мальчишка
словно бы поменЯлись ролЯми:  дело  теперь  выглЯдело  так,  будто  именно
ѓирландайо, нуждаЯсь в услугах Њикеланджело, захотел поговорить  с  ним  и
позвал  его  к  себе  через  посыльного.  Њикеланджело  уже   видел,   как
складывались губы ѓирландайо, чтобы произнести решительное "нет". Ћн стоЯл
не шелохнувшись, всем своим видом показываЯ и почтительность к старшему, и
уважение к себе. …го устремленный  в  лицо  ѓирландайо  взглЯд  словно  бы
говорил: "‚ы должны взЯть менЯ в  ученики.  ‚ы  не  прогадаете  на  этом".
ЏроЯви он малейшую слабость и неуверенность, ѓирландайо тут же  повернулсЯ
бы к нему  спиной.  Ќо,  наткнувшись  на  столь  твердый  отпор,  художник
почувствовал невольное восхищение.  Ћн  всегда  старалсЯ  поддержать  свою
репутацию обходительного, достойного любви человека и поэтому сказал:
   - ‘овершенно очевидно, что без твоей бесценной помощи  нам  никогда  не
закончить росписей на хорах ’орнабуони. Џриведи ко мне своего отца.
   Ќа ‚иа деи ’аволини, где с самого раннего часа  суетились  и  толкались
разносчики товаров и шел оживленный торг, ѓраначчи ласково обнЯл  мальчика
за плечи:
   - ’ы нарушил все правила приличиЯ. Ќо ты добилсЯ своего!
   Њикеланджело  улыбнулсЯ  другу  так  тепло,  как  редко  улыбалсЯ,  его
Янтарные глаза с желтыми и голубыми крапинками радостно  блеснули.  €  эта
улыбка сделала то, что так неуверенно нащупывал  карандаш,  когда  мальчик
рисовал себЯ перед зеркалом в спальне: раскрывшись в белозубой  счастливой
улыбке, его губы словно бы  налились  и  пополнели,  а  подавшийсЯ  вперед
подбородок оказалсЯ на одной линии со лбом и уже отвечал всем  требованиЯм
скульптурной симметрии.


        3

   €дти мимо родового дома поэта „анте Ђлигьери и  каменной  церкви  Ѓадиа
длЯ Њикеланджело было все равно что идти по музейной галерее, ибо тосканцы
смотрЯт на камень с такой же нежностью, с какой любовник смотрит  на  свою
возлюбленную. ‘о времен своих предков этрусков жители ”ьезоле,  ‘еттиньЯно
и ”лоренции ломали камень на склонах гор, перевозили его на волах вниз,  в
долины, тесали, гранили, созидаЯ из него дома и дворцы,  храмы  и  лоджии,
башни и крепостные стены. Љамень был одним из богатейших плодов тосканской
земли. ‘ детских лет каждый тосканец знал, каков камень на ощупь,  как  он
пахнет с поверхности и как пахнет его внутреннЯЯ толща, как он ведет  себЯ
на солнцепеке, как под дождем, как при свете луны, как под ледЯным  ветром
трамонтана. ‚ течение полутора тысЯч лет жители ’осканы трудились, добываЯ
местный светлый камень - pietra serena, и  возвели  из  него  город  такой
удивительной, захватывающей дух красоты, что Њикеланджело,  как  и  многие
поколениЯ флорентинцев до него, восклицал: "Љак бы Я  мог  жить,  не  видЯ
„уомо!"
   „рузьЯ дошли до столЯрной мастерской, занимавшей нижний  этаж  дома  на
‚иа делль Ђнгуиллара, в котором жило семейство Ѓуонарроти.
   - „о скорого свиданиЯ, как  сказала  лисичка  меховщику!  -  усмехнулсЯ
ѓраначчи.
   - Ћ, с менЯ навернЯка  спустЯт  шкуру,  но,  не  в  пример  лисичке,  Я
останусь живым, - мрачно ответил Њикеланджело.
   Ћн завернул за угол ‚иа деи Ѓентаккорди, помахал  рукой  двум  лошадЯм,
высунувшим головы из дверей конюшни на другой стороне улицы, и  по  черной
лестнице пробралсЯ домой, на кухню.
   Њачеха стрЯпала здесь свое любимее блюдо torta -  кулебЯку.  ‘  раннего
утра цыплЯта, зажаренные в масле, были изрублены в фарш, куда  добавлЯлись
лук, петрушка, Яйца и  шафран.  ‡атем  из  ветчины  с  сыром,  крупчаткой,
имбирем и гвоздикой готовились _равиоли_ - пирожки наподобие пельменей,  -
которые укладывались в цыплЯчий фарш вместе со слоЯми фиников и миндалЯ  и
аккуратно завертывались в тесто. ‚сему изделию придавалась форма пирога  -
его надо было лишь испечь, поместив на горЯчие угли.
   - „оброе утро, madre mia.
   -  Ђ,  Њикеланджело!  “  менЯ  длЯ  тебЯ  сегоднЯ  приготовлено  что-то
особенное - такой салат, что слюнки потекут.
   Џолное имЯ ‹укреции ди Ђнтонио ди ‘андро “бальдини да ѓальЯно  занимало
на бумаге куда больше места, чем список ее приданого, иначе зачем бы такой
молодой женщине выходить замуж за  сорокатрехлетнего  седеющего  вдовца  с
пЯтью сыновьЯми и стрЯпать на девЯтерых  человек,  составлЯвших  семейство
Ѓуонарроти?
   Љаждое утро она вставала в четыре часа и шла на рынок, стараЯсь поспеть
к тому времени, когда на мощенных  булыжником  улицах  начинали  громыхать
крестьЯнские повозки, наполненные свежими овощами  и  фруктами,  Яйцами  и
сырами, мЯсом и птицей. …сли она и не помогала крестьЯнам разгружатьсЯ, то
облегчала кладь, выбираЯ себе товар прежде, чем он попадет на прилавок,  -
тут были самые нежные, сладкие  бобы  и  piselli  -  горошек  в  стручках,
превосходные, без малейшего изъЯна, фиги и персики.
   € Њикеланджело, и его четыре  брата  звали  свою  мачеху  la  Migliore,
Ќесравненной, ибо все, что поступало к ней на кухонный стол,  должно  было
быть только самым лучшим, несравненным. Љ рассвету  она  уже  возвращалась
домой, ее корзинки были полны добычи. Ћна не заботилась  о  том,  как  она
одета, и не обращала никакого вниманиЯ на свое простое, смуглое лицо с еле
заметным пушком на щеках и верхней губе и тусклыми, гладко  зачесанными  к
затылку волосами. Ќо когда она ставила на  угольЯ  свою  кулебЯку  и,  всЯ
разрумЯнившись, с волнением в глазах, важно и  в  то  же  времЯ  грациозно
ступала, идЯ от очага к глинЯным кувшинам с прЯностЯми, чтобы взЯть гореть
корицы или мускатных орехов и присыпать ими корочку пирога, когда любое ее
движение говорило, что длЯ нее драгоценна каждаЯ минута этого утра  и  что
все у нее рассчитано до тонкости, тогда  Њикеланджело  казалось,  что  она
излучает сиЯние.
   Њикеланджело прекрасно знал, что мачеха была послушнейшим  существом  в
семействе до тех пор, пока дело не касалось кухни: тут она превращалась  в
драчливую  львицу,  словно  олицетворЯЯ  собой  воинственного   Њардзокко,
геральдического льва республики. ‚ богатую ”лоренцию со всего света  текли
разнообразнейшие заморские редкие товары и прЯности - алоэ, желтый имбирь,
кардамон, тимьЯн, майоран, грибы, трюфели, молотый орех, калган. “вы,  все
это требовало  денег!  Њикеланджело,  спавший  вместе  с  четырьмЯ  своими
братьЯми в комнате рЯдом со спальней родителей, не раз слышал, как еще  до
рассвета отец и мачеха, одевавшаЯсЯ к выходу на рынок,  бранились  друг  с
другом.
   - Џослушать тебЯ, так каждый день  тебе  нужен  бочонок  сельдей  и  не
меньше тысЯчи апельсинов!
   - Ѓрось же скаредничать и выгадывать на корках от сыра, ‹одовико.  ’ебе
бы только складывать деньги в кошелек, а семьЯ ходи с пустым брюхом.
   - ‘ пустым брюхом! „а ни один Ѓуонарроти еще ни разу не  оставалсЯ  без
обеда вот уже триста лет. ђазве Я не привожу тебе каждую неделю но теленку
из ‘еттиньЯно?
   - Ђ почему мы должны каждый божий день есть  одну  телЯтину,  когда  на
рынке полно молочных поросЯт и голубей?
   ‚ те дни, когда ‹одовико приходилось сдаватьсЯ, он  хмуро  листал  свои
приходо-расходные книги,  проникаЯсь  уверенностью,  что  никогда  уже  не
позволит себе съесть хотЯ бы  кусок  браманджьере:  ведь  птица,  миндаль,
свиное сало, сахар, гвоздика и  дьЯвольски  дорогой  рис,  закупаемые  длЯ
этого блюда его легкомысленной супругой, разорЯли семейство вконец. Ќо как
только   соблазнительные   запахи   из-под   кухонной    двери    начинали
прокрадыватьсЯ через гостиную в его кабинет,  он  забывал  свои  страхи  и
дурные предчувствиЯ, забывал свой недавний гнев,  и  к  одиннадцати  часам
утра у него пробуждалсЯ зверский аппетит.
   ‹одовико  поглощал   сытнейший   обед,   отодвигал   стул   от   стола,
растопыренными пальцами хлопал себЯ по вздувшемусЯ животу и произносил  ту
сакраментальную фразу, без которой прожитый день казалсЯ тосканцу  тусклым
и бесцельным:
   - Ќу и хорошо же Я поел!
   ‚ыслушав столь лестное длЯ себЯ  признание,  ‹укрециЯ  прЯтала  остатки
обеда, чтобы сохранить их  длЯ  сравнительно  легкого  ужина,  приказывала
служанке вымыть тарелки и горшки, затем шла  к  себе  и  спала  до  самого
вечера: ее день был закончен, все его радости исчерпаны.
   €ное дело ‹одовико: весь крут его утренних размышлений  и  последующего
грехопадениЯ повторЯлсЯ в обратном порЯдке. Џо мере того как времЯ шло,  а
пища переваривалась и соблазнительные запахи выветривались из памЯти,  его
опЯть начинали грызть тЯгостные мысли о дороговизне изысканного  обеда,  и
он снова впадал в мрачную Ярость.
   Њикеланджело прошел  через  пустую  общую  комнату  с  тЯжелой  дубовой
скамьей перед камином, около которого у стены стоЯли воздуходувные мехи  и
несколько кресел с кожаными спинками и сиденьЯми: все  эти  чудесные  вещи
некогда смастерил своими руками родоначальник семейства Ѓуонарроти.  ђЯдом
с этой комнатой, выходЯ окнами тоже на ‚иа деи Ѓентаккорди и  на  конюшни,
был расположен кабинет отца: заполнЯЯ острый, в сорок пЯть градусов,  угол
кабинета, - ибо именно под таким углом тут, у  каменного  изгиба  ЉолизеЯ,
пересекались улицы,  -  стоЯл  треугольный  стол,  сделанный  на  заказ  в
столЯрной мастерской этажом ниже. ‹одовико сидел за этим столом и терзалсЯ
над  своими  пожелтевшими  от  старости  пергаментными  счетными  книгами.
‘колько Њикеланджело помнил, единственным делом отца  было  раздумывать  о
том, как избежать лишних затрат и убытков  и  как  сберечь  жалкие  клочки
родового имениЯ, основанного в 1250 году; от него оставалось  теперь  лишь
четыре десЯтины земли в ‘еттиньЯно да городской дом.  „ом  этот  находилсЯ
неподалеку отсюда, права ‹одовико на него юристы оспаривали, и семьЯ  жила
в наемной квартире.
   “слышав  шаги  сына,  ‹одовико  поднЯл  глаза.  Џрирода  щедро  одарила
‹одовико лишь одним даром - пышными  волосами:  их  обилие  позволило  ему
отпустить великолепные усы,  сливавшиесЯ  с  широкой,  падавшей  на  грудь
бородою. ‘едина уже заметно тронула голову  ‹одовико,  лоб  его  прорезали
четыре глубокие морщины - следы долгих и тЯжких дум над счетными книгами и
фамильными документами. ‚ маленьких карих  глазах  проглЯдывала  тоска  по
утраченному богатству рода Ѓуонарроти. Њикеланджело  знал,  что  отец  его
принадлежит к тем осторожнейшим людЯм, которые запирают дверь сразу на три
ключа.
   - „оброе утро, messer padre.
   ‹одовико тЯжело вздохнул:
   - џ родилсЯ слишком поздно. ‘отню  лет  назад  Ѓуонарроти  перевЯзывали
свои виноградники колбасами.
   Њикеланджело ждал, что он  еще  скажет,  но  отец  вновь  погрузилсЯ  в
мечтательные раздумьЯ, перебираЯ фамильные финансовые бумаги, этот  ‚етхий
завет всей  своей  жизни.  ‹одовико  подсчитывал  до  последнего  флорина,
сколько  именно  извлекало   дохода   каждое   поколение   Ѓуонарроти   из
принадлежавших земель, домов, различных предприЯтий и денежных  капиталов.
€сториЯ рода стала поистине специальностью ‹одовико, все семейные  легенды
и преданиЯ он хотел вбить в головы и своим сыновьЯм.
   - Њы - знатные горожане, - говорил им ‹одовико.  -  Ќаш  род  столь  же
древен, как Њедичи, ‘троцци или ’орнабуони. ”амилию  Ѓуонарроти  мы  носим
уже три сотни лет. - ѓолос его наполнЯлсЯ горделивой  энергией.  -  ’риста
лет мы платим налоги ”лоренции.
   Њикеланджело запрещалось сидеть в присутствии отца без  особого  на  то
разрешениЯ; выслушав какое-либо  приказание,  он  должен  был  всЯкий  раз
кланЯтьсЯ. ‘корей по обЯзанности, чем из интереса,  он  постепенно  узнал,
что в середине  тринадцатого  века,  когда  гвельфы  захватили  власть  во
”лоренции,  род  Ѓуонарроти  быстро  возвысилсЯ:  в  1260  году  один   из
Ѓуонарроти был советником при армии гвельфов;  другой  Ѓуонарроти  в  1392
году был даже предводителем гвельфов; с 1343 по 1469  год  род  Ѓуонарроти
десЯть раз давал членов  флорентийской  коллегии  приоров  или  городского
совета - это были самые почетные посты в городе; между 1326 и 1475  годами
восемь Ѓуонарроти служили гонфалоньерами  или  старшинами  квартала  ‘анта
Љроче; между 1375 и 1473 годами еще двенадцать Ѓуонарроти числились  среди
bionimini, советников этого квартала, включаЯ самого ‹одовико и его  брата
”ранческо,  назначенных  в  совет  в  1473  году.  Џоследнее   официальное
назначение, которым  был  отмечен  увЯдающий  род  Ѓуонарроти,  состоЯлось
тринадцать лет назад, в 1474 году, когда ‹одовико  получил  пост  подесты,
или управлЯющего, двух городков - Љапрезе и Љьюзи ди ‚ерна,  расположенных
в суровых Ђпеннинских горах. ’ам, в городской ратуше,  где  шесть  месЯцев
жила семьЯ ‹одовико, и родилсЯ Њикеланджело.
   Ћтец внушал Њикеланджело, что труд - низкое  занЯтие  длЯ  благородного
горожанина, и сам мальчик видел, что все стараниЯ ‹одовико были направлены
к тому, чтобы не тратить денег, а не к тому, чтобы их заработать. ‚  руках
‹одовико еще были кое-какие средства, дававшие ему  возможность  жить  как
благородному человеку, но лишь при условии - не тратить лишнего. € однако,
несмотрЯ на всю изворотливость ‹одовико  и  его  решимость  придерживатьсЯ
этого правила, родовой капитал, иссЯкаЯ каплЯ по капле, был на исходе.
   ‘тоЯ в углублении стены подле высокого окна и чувствуЯ, как нежные лучи
мартовского солнца греют его худые плечи,  мальчик  мысленно  перенессЯ  в
старый дом в ‘еттиньЯно, стоЯвший над долиной Ђрно, к тем временам,  когда
была жива его мать. ‚се тогда дышало у них любовью  и  весельем,  но  мать
умерла, когда Њикеланджело  было  шесть  лет,  и  мрачный,  погруженный  в
горькие думы отец с отчаЯниЯ укрылсЯ в своем  кабинете.  „омом  в  течение
четырех лет управлЯла тетка Љассандра, и одинокий мальчик  был  никому  не
нужен, кроме бабушки монны Ђлессандры да семейства  знакомого  каменотеса:
тот жил поблизости, за холмом, его жена в свое времЯ кормила  Њикеланджело
грудью, когда мать заболела и лишилась молока.
   ‚се эти четыре года, пока отец не женилсЯ во второй раз и  ‹укрециЯ  не
настоЯла на переезде во  ”лоренцию,  мальчик  при  первом  удобном  случае
убегал в семейство  ’ополино.  Ћн  шагал  по  полю  пшеницы,  потом  среди
серебристо-зеленых  олив,  перебиралсЯ  через  ручей,  служивший  границей
участка, и, поднЯвшись на холм, виноградниками  спускалсЯ  вниз,  во  двор
каменотеса. ‡десь он молча садилсЯ на место и  принималсЯ  тесать  светлый
камень, добываемый в соседней каменоломне; обтесанные  глыбы  этого  камнЯ
шли на постройку нового дворца во ”лоренции. ‘ловно бы заглушаЯ  тоскливое
чувство одиночества, ребенок бил по камню точными, размеренными ударами, к
которым был приучен здесь с самого раннего возраста, когда  каменотес  дал
ему в руки, как давал своим  собственным  сыновьЯм,  маленький  молоток  и
острое стальное зубило.
   “силием воли Њикеланджело заставил себЯ подавить воспоминание:  покинув
двор каменотеса в  ‘еттиньЯно,  мальчик  вернулсЯ  к  действительности,  в
каменный дом на ‚иа делль Ђнгуиллара.
   - Ћтец, Я только что был в мастерской „оменико ѓирландайо. Ћн  согласен
взЯть менЯ в ученики.


        4

   Ќаступила тревожнаЯ, бьющаЯ по нервам тишина, и  Њикеланджело  услышал,
как на той стороне улицы, в конюшне, заржала лошадь, как  ворошит  угли  в
очаге на кухне ‹укрециЯ.  Ћпершись  обеими  руками,  ‹одовико  поднЯлсЯ  с
кресла и грозно шагнул к мальчику. ќто необъЯснимое желание сына сделатьсЯ
ремесленником   может   стать   последним   толчком,   который    ввергнет
пошатнувшийсЯ род Ѓуонарроти в бездну!
   - Њикеланджело, Я сожалею, что  вынужден  отдать  тебЯ  учитьсЯ  в  цех
шерстЯников, где ты станешь  скорей  купцом,  чем  человеком  благородного
образа жизни. Ќо ведь Я послал тебЯ в хорошую школу, из последних  средств
платил за твое учение большие деньги,  и  все  лишь  длЯ  того,  чтобы  ты
получил образование и завоевал себе видное место  в  цехе.  Џотом  у  тебЯ
будут свои собственные  мастерские  и  лавки.  ‚едь  именно  так  начинали
первейшие богачи ”лоренции, даже сами Њедичи.
   ѓолос ‹одовико зазвенел еще тверже:
   - Ќеужели ты думаешь, что Я позволю тебе погубить свою  жизнь  и  стать
художником? Ћпозорить наш род? ‚едь за триста лет еще ни  один  Ѓуонарроти
не докатилсЯ до того, чтобы зарабатывать на хлеб собственными руками.
   - ќто верно, - сердито ответил мальчик. - Њы ведь ростовщики.
   - Њы принадлежим к цеху денежных менЯл, одному из самых уважаемых цехов
во ”лоренции. „авать деньги в рост - это почетное занЯтие.
   Њикеланджело почувствовал, что самое лучшее  длЯ  него  сейчас  сказать
что-нибудь смешное.
   - ‚идали ли вы,  как  дЯдЯ  ”ранческо  свертывает  свою  лавочку  возле
Ћрсанмикеле, когда начинаетсЯ дождь? ’акой  ловкой  работы  руками  больше
нигде не увидишь.
   …два Њикеланджело помЯнул дЯдю ”ранческо, как тот сам вошел в  кабинет.
ђостом ”ранческо был крупнее ‹одовико, в выражении лица  у  него  сквозила
куда большаЯ бодрость, чем у брата, - он как бы  ЯвлЯл  собою  деЯтельную,
рабочую половину семейства Ѓуонарроти. „ва  года  назад  он  отделилсЯ  от
‹одовико, сколотил немалое состоЯние, купил несколько  домов  и  зажил  на
широкую ногу; потом  его  втЯнули  в  разорительные  денежные  операции  с
иностранцами, он потерЯл все и должен был  возвратитьсЯ  в  дом  брата.  Ђ
ныне, как только в городе начиналсЯ дождь, он снимал со  своего  складного
столика бархатную скатерть и, подхватив мешок: с монетами, стоЯвший у него
на земле между ног, бежал по мокрым улицам к приЯтелю, закройщику Ђматоре,
который разрешал ему разместитьсЯ с менЯльным столиком у себЯ под навесом.
   ѓолос у дЯди ”ранческо звучал хрипло.
   - Њикеланджело, ты еще столь  зелен,  что  не  видишь  вороны  в  чашке
молока, - сказал он племЯннику. -  Ќеужели  тебе  доставлЯет  удовольствие
унижать род Ѓуонарроти?
   Њальчик пришел в Ярость.
   - џ горжусь своим родом не меньше, чем вы оба.  Ќо  почему  Я  не  имею
права учитьсЯ и исполнЯть прекрасную  работу,  которой  гордилась  бы  всЯ
”лоренциЯ, как она гордитсЯ дверЯми ѓиберти, статуЯми „онателло и фресками
ѓирландайо? ”лоренциЯ - хороший город длЯ художника.
   ‹одовико положил руку на плечо мальчика, назвав его ласкательным именем
- Њикеланьоло. €з всех пЯти сыновей это был его любимый сын,  на  него  он
возлагал самые светлые свои надежды: именно поэтому ‹одовико нашел в  себе
мужество целых три года платить за учение мальчика в школе “рбино. “читель
был слишком  горд,  чтобы  сообщить  отцу,  что  его  сын,  с  виду  столь
смышленый, больше  рисует  в  своей  тетрадке,  чем  заучивает  тексты  из
греческих и латинских манускриптов. —то же касаетсЯ логики, то у  мальчика
были собственные правила, опровергнуть которые  “рбино  не  мог  при  всем
своем красноречии.
   - Њикеланджело,  все,  что  ты  говоришь  насчет  художников,  сплошнаЯ
глупость. Њне бы надо просто побить тебЯ, чтобы  ты  набралсЯ  разума.  Ќо
тебе уже тринадцать лет; Я платил деньги за то, чтобы тебЯ учили логике, и
Я хочу теперь убедитьсЯ, как ты с нею ладишь. ѓиберти и  „онателло  начали
свою жизнь ремесленниками, ремесленниками они ее и кончили. ’ем же  кончит
и ѓирландайо. ’акаЯ работа не возвысит человека  в  обществе  ни  на  один
локоть, а твой „онателло под старость столь обнищал, что Љозимо де  Њедичи
пришлось из милости назначить ему пенсию.
   “слышав это, мальчик вспыхнул.
   - „онателло разорилсЯ потому, что  держал  свои  деньги  в  проволочной
корзинке, подвешенной  к  потолку,  и  из  нее  брали  все  его  друзьЯ  и
помощники, когда им было надо. Ђ ѓирландайо уже и теперь почти что богатый
человек.
   - ‡аниматьсЯ художеством - все равно что мыть ослу  голову  щелоком,  -
сказал ”ранческо, вставлЯЯ пословицу, ибо  сеЯ  тосканскаЯ  мудрость  была
целиком вплетена в пословицы. - Џропадут попусту и труд  и  щелок.  Љаждый
надеетсЯ, что в его руках и булыжник обернетсЯ чистым  золотом.  ЌапраснаЯ
мечта!
   - Ђ у менЯ нет другой мечты! - воскликнул Њикеланджело. Ћн повернулсЯ к
отцу: - ‹иши менЯ искусства, и во мне ничего не останетсЯ,  Я  буду  пуст,
как гнилой орех.
   - Ђ Я-то всем говорил, что  мой  Њикеланджело  сделает  род  Ѓуонарроти
вновь богатым! - кричал  ‹одовико.  -  “ж  лучше  бы  мне  об  этом  и  не
заикатьсЯ. Ќо Я из тебЯ этот плебейский дух вышибу!
   €, оттопырив локоть,  он  начал  правой  рукой,  как  палкой,  колотить
мальчика по  голове.  †елаЯ  помочь  воспитанию  племЯнника,  который  мог
свихнутьсЯ в эти  опасные  годы,  ”ранческо  тоже  отвесил  ему  несколько
тЯжелых затрещин.
   Њикеланджело  пригибалсЯ  и  покорно  втЯгивал  голову  в  плечи,   как
животное, застигнутое бурей. ‚ырыватьсЯ и бежать  прочь  не  было  смысла,
ведь разговаривать с отцом пришлось бы снова не сегоднЯ, так  завтра.  ‚се
времЯ он твердил про себЯ слова, которые  любила  повторЯть  ему  бабушка:
"’ерпи! Љогда рождаетсЯ человек, с ним рождаетсЯ и его работа".
   Љраешком глаза он увидел, что в дверь кабинета вломилась тетЯ Љассандра
- тучнаЯ, раздувшаЯсЯ, как тесто на опаре, женщина. ирокаЯ кость,  пышные
бедра, груди и Ягодицы, басистый, вполне под стать ее дородности, голос не
делали, однако, тетю Љассандру счастливой. ‡аботитьсЯ о счастье других она
тоже не считала нужным. "‘частье, - твердила она, - бывает только  на  том
свете".
   ѓустой,  утробный  голос  Љассандры,  требовавшей  объЯснить  ей,   что
происходит, отдавалсЯ в ушах Њикеланджело гораздо больнее, чем оплеухи  ее
мужа. Ќо вдруг все крики и  удары  оборвались,  и  мальчик  понЯл,  что  в
комнату вошла бабушка. Џо-старушечьи  одетаЯ  во  все  черное,  с  чудесно
изваЯнной головой, хотЯ, пожалуй, и  некрасиваЯ,  бабушка  применЯла  свою
родительскую власть только в минуты острых семейных раздоров. ‹одовико  не
любил ее обижать. Ћн сразу отошел в сторону  и  тЯжело  опустилсЯ  в  свое
кресло.
   - Ќу, спор, можно сказать, копчен, - сказал  он.  -  џ  воспитал  тебЯ,
Њикеланджело, не затем, чтобы ты заносилсЯ и мечтал о  чем-то  великом,  -
тебе надо лишь наживать деньги и поддерживать честь  рода  Ѓуонарроти.  Ќе
вздумай еще раз заговорить о каком-то там ученичестве у художников!
   Њикеланджело был рад тому,  что  мачеха  усердно  хлопотала  над  своей
кулебЯкой и не могла отлучитьсЯ из  кухни:  в  комнату  отца  и  без  того
набилось слишком много зрителей.
   Њонна Ђлессандра сказала, обращаЯсь к ‹одовико, сидевшему у стола:
   - Џойдет ли мальчик в цех шерстЯников и  будет  сучить  там  прЯжу  или
вступит в цех аптекарей и будет смешивать краски - какаЯ разница? ‚едь  на
те деньги, которые останутсЯ от тебЯ, не прокормить даже пЯтерых гусей, не
то что пЯтерых сыновей. - ‘таруха говорила это  без  всЯкого  упрека:  она
хорошо знала, что причиной  разорениЯ  семьи  послужили  опрометчивость  и
неудачи ее покойного мужа,  ‹ионардо  Ѓуонарроти.  -  ‚сем  пЯтерым  твоим
сыновьЯм, ‹одовико, надо где-то  пристраиватьсЯ:  пусть  ‹ионардо  идет  в
монастырь, если он хочет, а Њикеланджело в мастерскую к художнику. ђаз  мы
не можем им помочь, то зачем же мешать?
   - џ пойду в ученики к ѓирландайо, отец. ‚ам надо подписать  соглашение.
ќто будет на благо всей семьи.
   ‹одовико недоуменно посмотрел на сына. Ќеужели  в  него  вселилсЯ  злой
дух? “ж не отвезти ли мальчишку в Ђрецио, чтобы изгнать этого духа?
   -  Њикеланджело,  ты  несешь  такую  чушь,  что  внутри  у   менЯ   все
переворачиваетсЯ от злости. - € тут ‹одовико  привел  последний,  решающий
довод: - ‚едь у нас нет ни единого скудо, а за  ученичество  у  ѓирландайо
надо платить.
   ќто была минута, которой Њикеланджело давно  ждал.  Ћн  сказал  тихо  и
мЯгко:
   - Ќикаких денег не потребуетсЯ, padre. ѓирландайо согласен, если Я буду
у него учитьсЯ, платить деньги вам.
   - Џлатить мне! - подалсЯ вперед ‹одовико. - Џочему  он  должен  платить
лишь за то, что ты соизволишь у него учитьсЯ?
   - Џотому что он считает, что у менЯ крепкаЯ рука.
   Ћткинувшись на спинку кресла, ‹одовико долго хранил молчание.
   - …сли господь не поддержит нас,  -  сказал  он  наконец,  -  мы  будем
нищими. Џраво, не могу понЯть, в кого ты такой вышел?  “ж  конечно,  не  в
Ѓуонарроти. ‚идно, порча идет от твоей матери. ’ут кровь ђучеллаи!
   Ћн  произнес  эту  фамилию  с  такой  гримасой,  будто  выплюнул  кусок
червивого Яблока. Њикеланджело еще не  слыхал,  чтобы  в  доме  Ѓуонарроти
когда-нибудь  называли  вслух  род  его  матери.  Ђ  ‹одовико   сразу   же
перекрестилсЯ, видимо, больше от растерЯнности, чем из благочестиЯ.
   - ‚оистину Я одержал столько побед над собою, сколько не  одерживал  ни
один свЯтой!


        5

   Ѓоттега „оменико ѓирландайо была самой многолюдной и самой процветающей
во всей €талии. Џомимо двадцати пЯти фресок, которые надо было написать на
хорах ’орнабуони в церкви ‘анта ЊариЯ Ќовелла в  оставшиесЯ  два  года  из
условленных пЯти, ѓирландайо заключил контракт еще на  фреску  "Џоклонение
волхвов" длЯ ‚оспитательного дома и на мозаику длЯ  портала  кафедрального
собора. Ќесколько раз в неделю  художник  отправлЯлсЯ  верхом  в  соседний
город,  где  его  просили  написать  небольшой  запрестольный  образ   длЯ
герцогского дворца. Ќикогда не искавший заказов, ѓирландайо не умел от них
и отказыватьсЯ. ‚ первый же день, как Њикеланджело приступил  к  учению  в
мастерской, ѓирландайо сказал ему:
   - …сли тебе принесет крестьЯнка простую корзину и  попросит  раскрасить
ее, приложи к работе все старание: как эта работа ни скромна, но по-своему
столь же серьезна, сколь и роспись стены во дворце.
   ЊастерскаЯ показалась Њикеланджело очень шумной, но, несмотрЯ на суету,
все работавшие в ней относились друг к другу доброжелательно. Ќадзирал  за
учениками ‘ебастьЯно Њайнарди, мужчина двадцати восьми лет.  “  него  были
длинные черные  волосы,  постриженные  в  точности  так,  как  постригалсЯ
ѓирландайо, бледное длинное лицо, острый хрЯщеватый нос, торчащие зубы; он
приходилсЯ ѓирландайо зЯтем, хотЯ, как уверЯл џкопо делль €ндако,  озорной
малый, сын пекарЯ, женилсЯ ‘ебастьЯно без малейшего на то желаниЯ.
   - ѓирландайо женил  его  на  своей  сестре,  чтобы  он  работал  на  их
семейство, - рассказывал џкопо. - ЋстерегайсЯ, Њикеланджело,  и  ты!  Ѓудь
начеку!
   Љак почти во всех шутках џкопо,  долЯ  правды  была  и  в  этой:  семьЯ
ѓирландайо составлЯла, можно сказать,  целую  фирму  художников;  все  они
учились в  мастерской  отца,  золотых  дел  мастера,  придумавшего  модный
венок-гирлЯнду - флорентийские женщины украшали  такой  гирлЯндой  волосы.
„ва  младших  брата  „оменико  -  „авид  и  Ѓенедетто  были,  как  и   он,
живописцами. Ѓенедетто, миниатюрист,  любил  с  кропотливостью  изображать
лишь ювелирные дамские украшениЯ и цветы; „авид, самый младший из братьев,
вместе с „оменико заключил контракт на роспись в  ‘анта  ЊариЯ  Ќовелла  и
помогал ему.
   „оменико ѓирландайо в свое времЯ ушел из мастерской  отца,  поступив  к
Ѓальдовинетти, мозаичисту, и работал у него до двадцати одного года, после
чего без особой охоты покинул учителЯ  и  открыл  собственную  мастерскую.
"†ивопись - это  рисование,  а  живопись,  рассчитаннаЯ  на  века,  -  это
мозаика", - говорил ѓирландайо, но, поскольку спроса на мозаику  почти  не
было, ему пришлось занЯтьсЯ фресками: на  этом-то  поприще  он  и  добилсЯ
успеха, обратив на себЯ внимание всей €талии. Ћн впитал в  себЯ  и  изучил
буквально все, чему только могли научить старые мастера фрески, начинаЯ  с
—имабуэ. Њало того, он с блеском  привнес  в  это  искусство  нечто  свое,
присущее только его натуре.
   ѓирландайо в самом деле женил Њайнарди на своей сестре после того,  как
юноша-ученик помог ему написать чудесные фрески в церкви соседнего городка
‘ан-„жиминьЯно, в  котором  числилось  семьдесЯт  шесть  башен.  Њайнарди,
принЯвший теперь под свое крыло Њикеланджело, многим удивительно напоминал
своего патрона ѓирландайо - такой же добросердечный, одаренный,  прошедший
прекрасную выучку в мастерской ‚ерроккио, он любил живопись  больше  всего
на свете и, как ѓирландайо,  считал,  что  в  фреске  важны  прежде  всего
красота и очарование.  ‚  картинах  приходитсЯ  изображать  что-нибудь  из
Ѓиб