 - Ѓудьте любезны, перенесите этот спор в свою комнату, - сказала она.
   Џьеро с сердитым видом шагнул в какую-то дверь. Њикеланджело решил, что
самое благоразумное длЯ него - идти вслед за Џьеро. Ћн оказалсЯ в комнате,
где среди серебрЯных шлемов и кубков Џьеро, полученных  им  за  победы  на
турнирах,  увидел  не  один  шедевр  искусства  -  "Џалладу"   Ѓоттичелли,
"Ѓеллерофонта"  Ѓертольдо;  в  вызолоченных  нишах  он  заметил  старинные
раскрашенные статуи из дерева.
   -  “  вашей  светлости  превосходный  вкус!   -   невольно   воскликнул
Њикеланджело.
   ќто замечание ничуть не смЯгчило Џьеро.
   - Љогда Я заинтересуюсь твоим мнением, Я тебЯ спрошу.  Ђ  пока  объЯсни
мне, почему ты считаешь себЯ выше, чем любой  другой  наемный  работник  в
нашем доме?
   ЏодавлЯЯ злость, Њикеланджело стиснул  зубы:  надо  было  ответить  как
можно вежливее.
   - џ скульптор. џ нахожусь в этом дворце по просьбе вашего отца.
   - “ нас во дворце живут сотни мастеровых. …сли им говорЯт: "‘делай",  -
они не упрЯмЯтсЯ. ’ы приступишь к работе завтра же утром. € смотри,  чтобы
статуЯ ее светлости была красивой.
   - ќтого не добилсЯ бы даже сам Њино да ”ьезоле.
   ѓлаза Џьеро вспыхнули.
   - ’ы... ты... деревенщина! ‘обирай свои пожитки и убирайсЯ вон!
   ЏридЯ к себе в комнату, Њикеланджело живо вытащил всю  свою  одежду  из
сундука и раскидал ее на кровати. ‚ дверь постучали.  ‚ошла  Љонтессина  с
нЯней.
   - џ слышала, что ты рассорилсЯ с моим братом.
   Њикеланджело, низко склонЯсь, шарил рукой на самом дне сундука.
   - ‚стань как следует и будь добр поговорить со мной! - Ћна сказала  это
с гневным, величественным видом.
   Њикеланджело выпрЯмилсЯ и подошел к Љонтессине близко-близко.
   - Њне нечего сказать.
   - ќто правда, что ты отказалсЯ делать портрет Ђльфонсины?
   - ЋтказалсЯ.
   - Ђ отказалсЯ бы ты, если бы тебЯ попросил о том же мой отец?
   Њикеланджело молчал. ‚ самом деле, отказал бы он  ‹оренцо,  к  которому
питал столь глубокую привЯзанность?
   - Ђ если б Я попросила сделать мой портрет? ’ы бы отказалсЯ?
   ‘ейчас ему придетсЯ ответить.
   - Џьеро менЯ не просил, - тихо произнес он. - Џьеро мне приказывал.
   ‚ коридоре послышалсЯ звук торопливых шагов. ‚ комнату  вошел  ‹оренцо;
лицо его потемнело, взглЯд был колючий. ЌЯнЯ, заикаЯсь, сказала ему:
   - ‚аша светлость... џ не хотела пускать ее сюда.
   ‹оренцо нетерпеливо отмахнулсЯ.
   - Њне жаль,  что  это  случилось  в  моем  доме,  -  сказал  он,  глЯдЯ
Њикеланджело в лицо.
   ѓлаза Њикеланджело сверкали.
   - ђазве Я не просил твоего отца отдать тебЯ мне?
   - Џросили.
   - ‡начит, Я отвечаю за тебЯ.
   - Њне не в чем извинЯтьсЯ.
   - џ и не  желаю  никаких  извинений.  ’ы  вошел  в  наш  дом  как  член
семейства. € никто не может обращатьсЯ с  тобой,  как...  как  с  шутом...
никто не может выгнать тебЯ из твоего дома.
   “ Њикеланджело подогнулись колени. Ћн сел на кровать.  ‹оренцо  говорил
теперь гораздо спокойнее.
   - Ќо и тебе, Њикеланджело, следует многому поучитьсЯ...
   - Љонечно. Ќапример, манерам...
   - ...и тому, чтобы не бежать к себе в комнату всЯкий  раз,  когда  тебЯ
обидЯт, и не собирать вещи. ‚едь это отнюдь не показывает твою верность по
отношению ко мне. ’ы менЯ понимаешь?
   Њикеланджело поднЯлсЯ, слезы текли у него по щекам.
   - џ должен попросить прощениЯ у Џьеро. џ не очень-то вежливо  выразилсЯ
о его жене.
   - Ќо и он должен извинитьсЯ перед тобой. Ђ что ты пожелаешь сказать ему
в ответ - это уж твое дело.
   ‡адержавшись  на  мгновение,  Љонтессина  обернулась  через   плечо   и
прошептала:
   - Џомирись с Џьеро. Ћн может причинить тебе уйму неприЯтностей.


        7

   Џришла пора выбрать длЯ работы тему. Ќо  какую  именно  тему?  —то  его
интересовало, что влекло?
   Џлатоники настаивали на том, чтобы  Њикеланджело  взЯл  древнегреческий
мотив.
   - ђазве мало чудесных мифов, - сказал Џолициано, не  вытерев  со  своих
темно-красных  губ  сок  дыни-канталупы.  -  ѓеракл  и  Ђнтей,   битва   с
амазонками, троЯнскаЯ война.
   - “ж очень мало Я знаю об этом, - посетовал Њикеланджело.
   ‹андино, с важной миной на лице, заметил:
   -  „орогой  Њикеланджело,  вот  уж  несколько  месЯцев  мы  в  качестве
официальных наставников только и  делаем,  что  стараемсЯ  пополнить  твои
знаниЯ о „ревней ѓреции и ее культуре.
   Џико делла Њирандола засмеЯлсЯ: голос его звенел, будто звуки  виолы  и
клавикордов.
   - Њне кажетсЯ, что мои друзьЯ хотЯт прЯмо-таки перенести тебЯ в золотой
век Язычества.
   “ченые  принЯлись  рассказывать  Њикеланджело  о  двенадцати   подвигах
ѓеракла, о страдающей по своим погибшим детЯм Ќиобе, об афинской  Њинерве,
об “мирающем ѓладиаторе. Ќо тут ‹оренцо  умерил  пыл  платонистов,  сказав
несколько жестким тоном:
   - Ќе надо предписывать нашему юному другу тему  длЯ  работы.  Џусть  он
изберет ее по своей доброй воле.
   “севшись поглубже, Њикеланджело откинул голову на  спинку  кресла;  при
свете свечей его Янтарные глаза поблескивали, в  темно-каштановых  волосах
вспыхивали красные блики. Ћн прислушивалсЯ, что говорит ему его внутренний
голос. Ћдно он ощутил теперь со  всей  определенностью:  тема  его  первой
работы не может быть  заимствована  из  Ђфин  или  Љаира,  ђима  или  даже
”лоренции. Ћни должна  родитьсЯ  в  нем  самом,  из  того,  что  он  знал,
чувствовал, понимал. €наче всЯкаЯ попытка  будет  напрасной.  Џроизведение
искусства - не школьное упражнение, в  него  надо  вложить  что-то  сугубо
личное, присущее только тебе. …го должно подсказать твое сердце.
   ‹оренцо спрашивал его: "—то бы ты хотел выразить в своей скульптуре?" €
сейчас Њикеланджело мысленно отвечал ему: "—то-то очень  простое,  глубоко
затрагивающее мои чувства. Ќо что Я постиг, что Я знаю  на  свете?  ’олько
то, что Я хочу быть скульптором  и  что  Я  люблю  мрамор?  —тобы  создать
изваЯние, этого очень мало".
   € вот под гул оживленного разговора ученых он увидел себЯ на ступеньках
часовни ђучеллаи в тот  день,  когда  он  вместе  с  учениками  ѓирландайо
впервые вошел в церковь ‘анта ЊариЯ Ќовелла. —асовнЯ  была  сейчас  словно
перед  глазами:  он  видел  богородиц  —имабуэ  и  Ќино  Џизано  и   вновь
почувствовал, как он любил свою мать и как  тосковал,  когда  она  умерла,
почувствовал свое одиночество, свою жажду любви.
   Ѓыло уже поздно. “ченые разошлись, но ‹оренцо все  еще  сидел  в  своем
кресле. •отЯ и считалось, что ‹оренцо временами был груб и резок на  Язык,
сейчас он говорил очень сердечно и просто.
   - ’ы должен простить нашим платонистам эту восторженную любовь ко всему
греческому. ”ичино возжигает светильник перед бюстом  Џлатона.  ‹андино  в
памЯть Џлатона ежегодно дает великолепный  литературный  вечер.  Џлатон  и
греки вообще служат длЯ нас как бы ключом, которым  мы  пользуемсЯ,  чтобы
вырватьсЯ из темницы религиозных предрассудков.  Њы  стараемсЯ  здесь,  во
”лоренции, установить новый век Џерикла. ’ы должен учитывать это и  понЯть
нас, когда мы превозносим все греческое.
   - …сли вы не очень устали, ‹оренцо, - сказал Њикеланджело, - то  хорошо
бы пройтись немного по дворцу и посмотреть на изображениЯ божьей матери  с
младенцем.
   ‹оренцо взЯл в руки чудесно отполированную бронзовую лампу. Ћни  прошли
по коридору и оказались близ приемной  ‹оренцо:  там  находилсЯ  мраморный
рельеф  „онателло,  такой  безликий  и  невыразительный,  что  можно  было
усомнитьсЯ, действительно ли это работа великого  мастера.  ‹оренцо  повел
Њикеланджело в спальню „жулиано. ‘амый младший из семейства  Њедичи  спал,
укрывшись с головой, и даже не проснулсЯ,  когда  Њикеланджело  и  ‹оренцо
начали обсуждать  написанную  на  деревЯнной  доске  картину  Џезеллино  -
"Ѓогоматерь с Њладенцем и двумЯ  ангелочками".  Џотом  ‚еликолепный  вновь
вывел Њикеланджело в коридор, и у алтарЯ капеллы они смотрели Ѓогородицу с
Њладенцем работы фра ”илиппо ‹иппи; ‹оренцо сказал, что моделЯми художнику
послужили монахинЯ ‹укрециЯ  Ѓути,  которую  любил  ”илиппе  ‹иппи,  и  их
ребенок,  ”илиппино  ‹иппи,  теперь  тоже  художник,  прошедший  выучку  у
Ѓоттичелли, подобно тому как в свое времЯ Ѓоттичелли училсЯ у фра ”илиппе.
‡атем они остановились перед "Ѓогородицей" Ќери ди Ѓиччи и "Ѓожьей матерью
с Њладенцем", созданной ‹укой делла ђоббиа, - обе эти  картины  отличались
Яркостью красок; наконец, Њикеланджело переступил порог  спальни  ‹оренцо:
здесь висела "Њадонна Њагнификат", написаннаЯ Ѓоттичелли длЯ отца и матери
‚еликолепного лет двадцать назад.
   - ќти два ангела, стоЯщие на коленЯх перед богородицей и  младенцем,  -
это мой брат „жулиано и Я. Љогда Џацци убили „жулиано, из моей жизни  ушло
все самое светлое... Њой портрет, как ты видишь, слишком идеализирован.  џ
некрасив и не стыжусь этого, а все художники  думают,  что  мне  нравитсЯ,
когда они мне льстЯт.  ‚  нашей  часовне  писал  Ѓеноццо  ѓоццоли  и  тоже
польстил мне - сделал мою смуглую кожу светлой, курносый нос прЯмым, а мои
жидкие волосы такими же прекрасными, как у Џико.
   ‹оренцо испытующе взглЯнул на Њикеланджело, губы его были сжаты,  брови
нахмурены.
   - Њне кажетсЯ, тебе Ясно, что Я не нуждаюсь в лести.
   - ѓраначчи говорит, что Я строптив и тверд,  как  кремень,  -  смущенно
сказал Њикеланджело.
   - ’ы словно закован в алмазные латы, - отозвалсЯ ‹оренцо, - таким ты  и
оставайсЯ.
   ‹оренцо рассказал легенду о ‘имонетте  ‚еспуччи,  служившей  Ѓоттичелли
моделью длЯ "Њадонны Њагнификат", - "самой целомудренной красавице во всей
…вропе".
   ќто неправда, что  ‘имонетта  будто  бы  была  любовницей  моего  брата
„жулиано, - говорил  ‹оренцо.  -  Ћн  любил  ее,  как  ее  любили  все  во
”лоренции, ко чисто платонически. Ћн посвЯщал  ей  длинные  чувствительные
поэмы... но моего племЯнника „жулио он прижил с настоЯщей своей любовницей
Ђнтонией ѓорини. Ђ вот ‘андро Ѓоттичелли  воистину  боготворил  ‘имонетту,
хотЯ, как мне кажетсЯ, лично с  ней  никогда  не  разговаривал.  ‘имонетта
присутствует на всех картинах Ѓоттичелли  -  она  и  ‚есна,  и  ‚енера,  и
Џаллада. Ќи  один  художник  не  писал  еще  такой  удивительно  красивой,
ослепительной женщины.
   Њикеланджело молчал. Љогда он думал о своей матери, он  видел  ее  тоже
красивой молодой женщиной,  но  красота  ее  была  совсем  инаЯ,  она  шла
откуда-то изнутри. Ќет, его мать - это не та женщина, которой жаждали  все
мужчины и которую любил Ѓоттичелли; в его глазах это была женщина, котораЯ
любила бы сына и была бы любима им. Ћн посмотрел в лицо ‹оренцо и с полным
доверием сказал ему:
   - џ ощущаю в богородице что-то очень близкое. ’олько в ее  образе  Я  и
вижу свою мать. Џоскольку мне  еще  надо  вырабатывать  мастерство,  может
быть, самое лучшее длЯ менЯ - сказать свое слово именно о Џречистой?
   - ‚полне возможно, что это самое лучшее, - ответил  ‹оренцо,  задумчиво
глЯдЯ на Њикеланджело.
   - Њожет быть, то, что Я чувствую по отношению к матери, чувствовала  по
отношению ко мне и она сама.
   Ћн бродил по дворцу и делал  рисунки  с  работ  художников;  порой  его
сопровождали Љонтессина или „жулиано. Ќо скоро  копирование  чужих  картин
надоело ему, и он стал уходить в город, в самые бедные его кварталы. ‡десь
на улице перед домами обычно сидело множество  женщин;  держа  младенца  у
груди или на коленЯх, они плели из тростника сиденьЯ длЯ стульев и корзины
длЯ бутылок, этих женщин можно было рисовать сколько душе угодно. Ћн шел и
за  город,  к  крестьЯнам,  жившим  близ  ‘еттиньЯно:  те  знали   его   с
младенческих лет и не думали ничего дурного, если он рисовал женщин, когда
они купали детей или кормили их грудью.
   Ћн не старалсЯ создать  какой-то  портрет,  он  хотел  запечатлеть  дух
материнства. Ћн зарисовывал мать и дитЯ во всех позах, в каких  только  их
заставал, стремЯсь к тому, чтобы карандаш и  бумага  верно  передавали  те
чувства, которые он улавливал в модели; затем, предложив несколько  скуди,
он уговаривал женщину изменить положение, передвинутьсЯ, посадить  ребенка
по-иному: он искал все новый угол  зрениЯ,  искал  что-то  такое,  что  не
высказал бы словами и сам.
   ‚месте с ѓраначчи. ’орриджани, ‘ансовино и ђустичи он ходил по  церквам
”лоренции и усердно зарисовывал всех мадонн с младенцем, слушал объЯснениЯ
Ѓертольдо,  часами  беседовавшего  с  ним  перед   произведениЯми   старых
мастеров, вникал в тайны их творчества.
   ‚ своей приходской церкви ‘анта Љроче Њикеланджело видел "Ѓогоматерь  с
Њладенцем" работы  Ѓернардо  ђосселлино  -  эта  богоматерь  казалась  ему
слишком тучной и невыразительной; в  той  же  церкви  была  "‘вЯтаЯ  дева"
„езидерио да ‘еттиньЯно, похожаЯ на крестьЯнку: младенец ее был  изображен
завернутым в тосканские пеленки, а сама она выглЯдела обычной  деревенской
женщиной,  принарЯдившейсЯ  ради  праздника.  ‚   Ћрсанмикеле   находилась
"Ѓогородица ђождества" Ћрканьи  -  в  ней  была  и  нежность  и  сила,  но
Њикеланджело считал ее примитивной и очень скованной. ‘татуЯ Ќино Џизано в
‘анта ЊариЯ Ќовелла Явно  выделилась  по  мастерству,  но  ей  недоставало
одухотворенности, пропорции  были  нарушены:  богоматерь  была  похожа  на
раскормленную   супругу   какого-нибудь    пизанского    коммерсанта,    а
разнарЯженный младенец выглЯдел чересчур земным.  ’ерракотоваЯ  богородица
‚ерроккио - женщина средних лет - недоуменно смотрела на  своего  сына,  а
тот уже стоЯл на ногах и благословлЯл рукою мир. “ "Ѓогоматери и Њладенца"
работы Ђгостино ди „уччио были изысканные одеЯньЯ  и  пустые,  растерЯнные
лица.
   Ћднажды  утром  Њикеланджело  пошел  вдоль  Ђрно   по   направлению   к
Џонтассиеве. ‘олнце сильно припекало. ЏодставлЯЯ живительному теплу  голую
грудь, он скинул рубашку. ѓолубые тосканские холмы были в дымке,  они  шли
грЯда за грЯдой, сливаЯсь вдали с небом. Ћн любил эти горы.
   ‚збираЯсь на холм и чувствуЯ, как круто поднимаетсЯ под  ногами  тропа,
он понЯл теперь, что еще не знает, какую именно мысль он выразит  в  своей
Њарии с Њладенцем. …му хотелось одного - достигнуть в изваЯнии свежести  и
жизненной силы, и дальше этого его стремлениЯ не  простирались.  Ћн  начал
размышлЯть о характере и судьбе  Њарии.  €злюбленной  темой  флорентинских
живописцев было  Ѓлаговещение:  архангел  ѓавриил  спускаетсЯ  с  небес  и
возвещает Њарии, что она понесет сына божьего. Ќа всех изображениЯх, какие
Њикеланджело помнил, весть, полученнаЯ Њарией, изумлЯла  ее  полной  своей
неожиданностью - Њарии оставалось лишь смиритьсЯ с предназначенным.
   Ќо могло ли это произойти так, как обычно  изображают?  Њожно  ли  было
столь важный урок, самый важный из всех, какие  только  выпадали  на  долю
человеческого существа со времен ЊоисеЯ,  возложить  на  Њарию,  если  она
ничего не знала заранее и не давала на то согласиЯ? —тобы избрать  ее  длЯ
столь дивного дела, господь должен был возлюбить Њарию превыше всех женщин
на земле. ‚ таком случае разве он  не  поведал  бы  ей  свой  замысел,  не
известил о каждом будущем ее шаге, начинаЯ с ‚ифлеема и  кончаЯ  подножием
креста? €, в мудрости и  милосердии  своем,  разве  он  не  дал  бы  Њарии
возможность отказатьсЯ от тЯжкой миссии?
   Ђ если у Њарии была возможность согласиЯ или отказа, то в какой  момент
она могла высказать свою волю? ‚ Ѓлаговещение? ‚ час,  когда  она  рождала
дитЯ? €ли в дни младенчества €исуса, когда она вскармливала его грудью?  Ђ
если она согласилась, то разве она не должна была нести свое тЯжкое  бремЯ
вплоть до того часа, когда ее сына распЯли?  Ќо,  знаЯ  будущее,  как  она
могла решитьсЯ и предать свое дитЯ на такие  муки?  Љак  она  не  сказала:
"Ќет, пусть это будет не мой сын. џ не согласна,  Я  не  хочу  этого"?  Ќо
могла ли она пойти против воли бога?  …сли  он  воззвал  к  ней,  просЯ  о
помощи? Ѓыла ли  когда-нибудь  смертнаЯ  женщина  поставлена  перед  столь
мучительным выбором?
   € ой понЯл теперь, что он изваЯет Њарию, взЯв то мгновение, когда  она,
держа у своей груди дитЯ  и  знаЯ  все  наперед,  должна  была  предрешить
будущее - будущее длЯ себЯ, длЯ младенца, длЯ мира.


   Ќыне, уже твердо знаЯ, каким путем ему идти,  он  мог  рисовать,  ставЯ
перед собой определенную цель. ЊариЯ будет доминирующей фигурой  изваЯниЯ,
центром композиции. “ нее должно быть сильное тело  героини  -  ведь  этой
женщине дано не только решитьсЯ на мучительный подвиг, но и  проЯвить  при
этом отвагу и глубокий разум. „итЯ займет второстепенное место;  его  надо
представить живо, полнокровно, по так, чтобы он не  отвлекал  вниманиЯ  от
главного, существенного.
   Ћн  посадит  младенца  на  колени  Њарии  -  лицом  дитЯ  приникнет   к
материнской груди, а спина его будет обращена к зрителю. „лЯ  ребенка  это
самаЯ естественнаЯ поза, и дело, каким он занЯт, длЯ  него  самое  важное;
помимо того, младенец, прижавшийсЯ к груди  матери,  создаст  впечатление,
что наступила такаЯ минута, когда ЊариЯ с особой остротой чувствует:  пора
сделать выбор, решитьсЯ.
   Ќасколько знал Њикеланджело, никто из  скульпторов  или  живописцев  не
изображал €исуса спиной к зрителю. Ќо ведь драма €исуса  начнетсЯ  гораздо
позднее, лет  через  тридцать.  Ђ  пока  речь  шла  о  его  матери,  о  ее
страданиЯх.
   Њикеланджело просматривал ‘отни зарисовок матери к ребенка, которые  он
сделал в течение последних месЯцев; ему надо было отобрать и выделить все,
что так или иначе соответствовало его новому замыслу. ’еперь,  склонившись
над столом  с  разложенными  рисунками,  Њикеланджело  пыталсЯ  выработать
основу будущей композиции. ѓде именно должна сидеть ЊариЯ? ‚от  рисунок  -
мать с ребенком сидит на скамье, у подножиЯ лестницы, Љто  же  был  тогда,
помимо ее ребенка, с нею у этой лестницы? Њикеланджело наблюдал  множество
маленьких детей, множество  матерей.  ”игуру  Њарии  можно  было  изваЯть,
вдоволь наглЯдевшись на крепкие тела тосканских  женщин.  Ќо  как  быть  с
головой богородицы, с кого высекать черты ее лица?  Ћтчетливо  представить
себе, как выглЯдела его собственнаЯ мать, Њикеланджело не мог: почти через
десЯть лет, прошедших с  ее  кончили,  в  памЯти  осталсЯ  лишь  туманный,
расплывчатый облик.
   Ћн отложил рисунки в  сторону.  ђазве  мыслимо  разработать  композицию
скульптуры, не знаЯ того мрамора, который составит ее плоть?
   Њикеланджело пошел к ѓраначчи - тот  занималсЯ  живописью  в  одной  из
самых больших комнат павильона - и спросил, нельзЯ ли вместе побродить  по
лавкам, где продавалсЯ мрамор.
   - “ менЯ быстрее бы двинулась  работа,  если  бы  мрамор,  из  которого
придетсЯ высекать изваЯние, был под рукой. џ применилсЯ бы к нему,  изучил
его нутро, его структуру.
   - Ѓертольдо велел закупать мрамор лишь тогда, когда  рисунки  и  модели
уже готовы, - так проще выбирать соответствующий блок.
   -  ’ут  возможен  и  другой  взглЯд  на  вещи,   -   задумчиво   сказал
Њикеланджело. - ‚едь это же, по-моему, вроде венчаниЯ...
   - Ќу, раз так, Я совру что-нибудь  Ѓертольдо,  и  завтра  мы  сходим  в
лавку.
   ‚о  ”лоренции,  в  районе  Џроконсула,  было  множество  складов,   где
хранились камни всЯких размеров и всЯкого назначениЯ:  гранит,  травертин,
цветные мраморы, готовые строительные блоки, дверные косЯки  и  притолоки,
подоконники, колонны. Ќо разыскать  такой  кусок  каррарского  мрамора,  о
каком мечтал Њикеланджело, не удавалось.
   - „авай-ка съездим к каменотесам в ‘еттиньЯно, - предложил ѓраначчи.  -
’ам-то уж найдем, что нам надо.
   Ќа  старом  дворе,  где  „езидерио  некогда  обучал  Њино  да  ”ьезоле,
Њикеланджело увидел глыбу мрамора, котораЯ его пленила в первую же минуту.
ѓлыба была средних размеров, но каждый ее кристалл словно сиЯл и  лучилсЯ.
Њикеланджело лил на нее воду, чтобы обнаружить малейшие  трещины,  колотил
по краЯм молотком и слушал, как она звучит, выискивал любой  порок,  любое
пЯтнышко или полость.
   - ‚от это камень! - радостно сказал  он  ѓраначчи.  -  €з  него  выйдет
Ѓогородица с Њладенцем. Ќо надо посмотреть на него утром, при первых лучах
солнца. ’огда уж Я твердо скажу, что это не камень, а совершенство.
   - Ќе сидеть же  мне  здесь  до  утренней  зари  и  любоватьсЯ  на  твой
камень...
   - Ќет, что ты! ’ебе надо лишь условитьсЯ о цене. Ђ Я выпрошу у ’ополино
лошадь, и ты доберешьсЯ до дому и будешь спать в своей кровати.
   - ‡наешь, дружище, не очень-то Я верю в это колдовство с первыми лучами
солнца. Џо-моему, это одни  пустые  слова,  глупость.  Ќу  что  ты  можешь
разглЯдеть на утренней заре, если все видно и сейчас, при дневном свете? џ
думаю, это какой-то Языческий обрЯд: с  восходом  солнца  умилостивлЯют  и
благодарЯт духов гор.
   ђазостлав одеЯло на дворе у ’ополино, Њикеланджело проспал там  ночь  и
поднЯлсЯ до рассвета; когда первые лучи солнца тронули гребни  холмов,  он
уже сидел перед своим камнем. ’от весь был пронизан светом. …го можно было
видеть насквозь, во всех направлениЯх, проникаЯ взглЯдом в самую толщу.  ‚
нем не было никаких изъЯнов: ни трещин, ни полостей,  ни  затемнений;  всЯ
поверхность глыбы сиЯла, как бриллиант.
   - ’ы - благородный камень, - сказал Њикеланджело негромко.
   Ћн расплатилсЯ за мрамор золотыми  монетами,  взЯтыми  им  у  ѓраначчи,
погрузил камень на повозку и тронулсЯ в путь: в повозку были запрЯжены  те
самые волы, на которых он  ездил  в  каменоломни  Њайано  еще  шестилетним
мальчиком. Ћн перевалил через холмы, повернул  вправо  у  ‚арлунго,  затем
поехал по берегу Ђффрико, миновал древние ворота Џри Љресте,  обозначавшие
четвертую границу города, и, пробираЯсь по  Ѓорга  ла  Љроче,  оказалсЯ  у
больницы ‘анта ЊариЯ Ќуова; близ дворца Њедичи  повернул  вправо,  на  ‚иа
‹арга, и через площадь ‘ан Њарко подкатил  к  воротам  ‘адов  -  гордый  и
счастливый, будто привез не камень, а невесту.
   „вое каменотесов помогли ему снЯть мрамор и уложить  его  под  навесом.
‡атем он перетащил сюда из павильона столик длЯ рисованиЯ  и  весь  нужный
инструмент. Ћбнаружив Њикеланджело в столь глухом уголке ‘адов,  Ѓертольдо
был крайне удивлен:
   - Ќеужели ты хочешь сразу же братьсЯ за резец?
   - Ќет, до этого еще далеко.
   - ’огда зачем ты вынес свои вещи из павильона?
   - Џотому что Я хочу работать в тишине.
   -  ‚  тишине?  „а  ведь  здесь  целый  день  слышны   звуки   молотков:
скальпеллини работают совсем рЯдом.
   - џ люблю эти звуки. џ слышал их почти с пеленок.
   - Ќо Я должен проводить большую часть времени в павильоне. Ђ если бы  Я
был подле тебЯ,  Я  бы  мог  что-то  подсказать  тебе,  при  нужде  что-то
исправить.
   Њикеланджело подумал минуту, потом сказал:
   - Ѓертольдо, мне надо побыть наедине  с  самим  собой,  поработать  без
всЯкого присмотра - даже без вашего. …сли мне нужно будет что-то спросить,
Я сам к вам приду.
   ѓубы Ѓертольдо дрожали.
   - ’ак ты наделаешь гораздо больше ошибок, саго, и  тебе  нелегко  будет
исправить их.
   - ђазве это не лучший  способ  обучениЯ?  „овести  свою  ошибку  до  ее
логического конца?
   - Ќо добрый совет помог бы тебе сберечь времЯ.
   - ‚ремени у менЯ достаточно.
   ‚ усталых бледно-голубых глазах Ѓертольдо мелькнуло что-то отчужденное.
   - Ќу, конечно -  улыбнулсЯ  он.  -  “  тебЯ  достаточно  времени.  …сли
понадобитсЯ помощь, приходи ко мне.
   ‚ечером, когда почти все уже  покинули  ‘ады,  Њикеланджело  обернулсЯ,
почувствовав на себе пылающий взглЯд ’орриджани.
   - ‡начит, ты так загордилсЯ, что уже не хочешь рисовать рЯдом со мной?
   - Ђх, это ты, ’орриджани! џ хотел немного уединитьсЯ...
   - “единитьсЯ! Ћт менЯ? Ћт своего  лучшего  друга?  ’ебе  не  надо  было
никакого уединениЯ, пока ты был новичком и нуждалсЯ в помощи товарищей.  Ђ
теперь, когда тебЯ отличил ‚еликолепный...
   - ’орриджани, поверь мне,  все  остаетсЯ  по-старому.  ‚едь  отсюда  до
павильона не больше двадцати саженей...
   - ќто все равно что двадцать верст.  џ  говорил  тебе,  что,  когда  ты
начнешь ваЯть, Я поставлю твой рабочий верстак рЯдом со своим.
   - џ хочу сам делать свои ошибки и сам отвечать за них.
   - Ќе означает ли это, что ты боишьсЯ,  как  бы  мы  не  воспользовались
твоими секретами?
   - ‘екретами? - Њикеланджело уже не на шутку  сердилсЯ.  -  Љакие  могут
быть секреты у скульптора, который только еще начинает работать? ‚едь  это
первое мое изваЯние. Ђ у тебЯ их, наверно, с полдюжины.
   - € все-таки не Я тебЯ отвергаю, а ты менЯ, - упорствовал ’орриджани.
   Њикеланджело замолк. Ќет ли какой-то доли истины в этом обвинении?  „а,
он восхищалсЯ  ’орриджани,  восхищалсЯ  его  красотой,  его  анекдотами  и
рассказами, его песенками... но сейчас ему не хотелось уже ни  разговоров,
ни анекдотов, его мысли были занЯты одним  -  камнем,  который  с  вызовом
стоЯл прЯмо перед его глазами.
   - ’ы  предатель!  -  сказал  ’орриджани.  -  Љогда-то  Я  сам  был  под
покровительством старшего. Ќо тот, кто предает старшего, обыкновенно плохо
кончает.
   —ерез   несколько   минут   ЯвилсЯ   ѓраначчи,   вид   у    него    был
сурово-озабоченный. Ћн осмотрел все, что  было  под  навесом:  наковальню,
грубый широкий стол на козлах, скамьи и доску длЯ рисованиЯ  на  подъемной
платформе.
   - —то стрЯслось, ѓраначчи?
   - ’орриджани скандалит. Ћн  вернулсЯ  в  павильон  туча  тучей.  ‘казал
несколько злых слов про тебЯ.
   - џ слышал их и сам.
   - €мей в виду,  Њикеланджело,  Я  сейчас  смотрю  на  это  дело  совсем
ионному. ѓод назад Я предупреждал тебЯ,  чтобы  ты  не  очень-то  льнул  к
’орриджани. Ђ теперь Я говорю, что ты несправедлив. Ќе отталкивай его  так
резко... ’вои мысли и  чувства  поглощены  теперь  мрамором,  Я  знаю,  но
’орриджани не способен это понЯть.  Ќичего  волшебного  в  мраморе  он  не
видит. Ћн объЯснит твое охлаждение - и это  будет  с  его  стороны  вполне
естественно - только тем, что ты попал  ныне  во  дворец.  …сли  мы  будем
отвергать друзей лишь потому, что они нам надоели, с кем же в конце концов
мы будем дружить?
   Ќогтем большого пальца Њикеланджело чертил на камне какой-то силуэт.
   - џ попробую помиритьсЯ с ним.


        8

   Њрамор - это греческое слово, оно означает "сиЯющий  камень".  ‚  самом
деле, как он сиЯл в лучах утреннего солнца, когда Њикеланджело ставил свою
глыбу  на  деревЯнную  скамью  и  с  упоением  вглЯдывалсЯ   в   мерцавшую
поверхность камнЯ: пронзаЯ внешние слон, свет, дробЯсь, отражалсЯ и  играл
где-то  в  сердцевине,  в  самых  глубинных  кристаллах.  Њикеланджело  не
расставалсЯ со своим камнем уже несколько месЯцев, разглЯдываЯ его то  при
одном освещении, то при другом, поворачиваЯ под разными углами,  выставлЯЯ
то на жару, то на холод. Њало-помалу он постиг его  природу,  постиг  лишь
силой своего разума, еще не вторгаЯсь резцом  внутрь  блока;  он  был  уже
уверен, что знает каждый слой, каждый  кристалл  этого  мрамора  и  сумеет
подчинить его своей воле, придать ему те формы, какие замыслил.  Ѓертольдо
говорил, что эти формы надо  сперва  высвободить  из  блока,  а  уж  потом
восхищатьсЯ ими. Џо мрамор скрывал и себе множество форм: не  будь  этого,
все скульпторы высекали бы из взЯтого камнЯ одно и то же изваЯние.
   ’еперь с молотком и зубилом в руках, Њикеланджело легко и быстро  начал
рубить мрамор; он постоЯнно прибегал  к  colpo  vivo  -  проворным,  живым
ударам, укладывавшимсЯ в один такт "Џошел!"; вслед за зубилом, без  минуты
перерыва, пускалсЯ в ход шпунт - он, словно пален, осторожно вдавливалсЯ в
мрамор, выколупываЯ из  него  пыль  и  осколки;  затем  Њикеланджело  брал
зубчатую  троЯнку  -  она,  как  ладонь,  сглаживала  все   шероховатости,
оставленные шпунтом; затем наступала  очередь  плоской  скарпели;  подобно
кулаку, она сшибала все заусеницы и бороздки, сделанные зубчатой троЯнкой.
   Ћн не обманулсЯ насчет этого блока. ‚резаЯсь в него и раскрываЯ слой за
слоем, чтобы обозначить будущие формы фигур, Њикеланджело чувствовал,  что
камень покорен ему, что он отвечает на каждое его усилие.
   Њрамор  как  бы  осветил  самые  темные,  самые  неведомые  уголки  его
сознаниЯ, заронил в нем семена новых замыслов. Ћн уже не работал сейчас по
рисункам или глинЯным моделЯм - все это  было  отодвинуто  в  сторону.  Ћн
ваЯл, стремЯсь вызвать из блока лишь те образы, которые рисовались  в  его
воображении. …го глаза и руки уже знали, где возникнет та или инаЯ  линиЯ,
выступ, изгиб, на какой  глубине  поЯвитсЯ  в  камне  ЊариЯ  с  младенцем:
изваЯние должно было представлЯть собою  рельеф,  фигуры  выступЯт  наружу
только на четверть своего объема.
   Њикеланджело трудилсЯ под своим навесом, когда к нему пришел  „жованни.
ќтот пЯтнадцатилетний подросток,  которому  вот-вот  предстоЯло  сделатьсЯ
кардиналом, не поЯвлЯлсЯ в ‘адах уже год, с тех самых пор, как его привела
сюда однажды Љонтессина. ЌесмотрЯ  на  то,  что  судьба  жестоко  обделила
„жованни красотой,  лицо  его  казалось  Њикеланджело  и  умным  и  живым.
”лорентинцы говорили, что мЯгкий в обращении и любЯщий удовольствиЯ второй
сын ‹оренцо способный юноша, но что все способности  его  остаютсЯ  втуне,
так как главное, чего он хочет в жизни, - это избегать  всЯческих  хлопот.
„жованни ЯвилсЯ, сопровождаемый своей  мрачной  тенью  -  кузеном  „жулио.
Џрирода словно старалась создать из двоюродного брата и ровесника „жованни
полную его противоположность: он был рослый, худощавый, с суховатым лицом,
прЯмым носом и костистым раздвоенным подбородком. ќтот  красавец  с  круто
выгнутыми черными бровЯми отличалсЯ большой энергией и на  всЯкие  дела  и
хлопоты смотрел как на свое  естественное  призвание,  но  был  холоден  и
тверд, словно труп. •отЯ ‹оренцо считал „жулио  членом  семейства  Њедичи,
Џьеро и Ђльфонсина  презирали  его,  как  незаконнорожденного,  и  молодой
человек мог завоевать себе место под солнцем, лишь добившись  расположениЯ
одного из своих кузенов. Ћн прилепилсЯ к пухлому добродушному  „жованни  и
интриговал так искусно, что скоро принЯл на себЯ все его  заботы  и  начал
делать за пего буквально все - он оберегал кузена от неприЯтностей,  думал
о его удовольствиЯх и забавах; любой вопрос он решал за пего так, как  его
решил бы в  случае  необходимости  сам  „жованни.  ‘читалось,  что,  когда
„жованни станет  настоЯщим  кардиналом  и  переедет  в  ђим,  „жулио  тоже
последует за кузеном.
   - џ благодарен тебе за визит, „жованни. ќто такаЯ любезность, -  сказал
Њикеланджело.
   - Ђ Я к тебе не с визитом, - ответил „жованни; голос у него был густой,
низкий. - џ пришел позвать тебЯ на охоту, которую Я устраиваю.  ‚о  дворце
это самый веселый день во всем году.
   Њикеланджело уже слышал об этой  охоте:  он  знал,  что  лучшие  ловчие
‹оренцо, его грумы и вершники заранее посылаютсЯ в горы, в те места, где в
изобилии водЯтсЯ зайцы,  дикобразы,  олени  и  кабаны;  там  огораживаетсЯ
парусиной большое пространство,  а  жители  близлежащих  деревень  следЯт,
чтобы олени не перепрыгивала через изгородь, а кабаны не делали в ней  дыр
и тем не нарушали бы всего замысла охотников. Њикеланджело никогда еще  не
видал, чтобы флегматичный „жованни был так возбужден и радостен.
   - Џрости менЯ, но, как ты видишь, Я весь ушел в мрамор  и  не  могу  от
него оторватьсЯ.
   „жованни сразу приуныл.
   - Ќо ведь ты не какой-нибудь  мастеровой.  ’ы  можешь  работать,  когда
хочешь. ’ебЯ никто не неволит.
   Њикеланджело сжал и разжал пальцы, охватывающие стержень резца, который
он отковал восьмигранником с тем,  чтобы  инструмент  не  выскальзывал  из
руки.
   - Ќу, об этом еще можно поспорить, „жованни.
   - Љто же тебЯ удерживает?
   - џ сам.
   - € ты действительно предпочитаешь свою работу нашей охоте?
   - …сли хочешь знать, действительно предпочитаю.
   - ‘транно! ЏрЯмо не веришь своим ушам. ’ы что, хочешь только работать и
работать? € уж не признаешь никакого развлечениЯ?
   ‘лово "развлечение"  было  столь  же  чуждым  Њикеланджело,  как  слово
"удовольствие" семейству ’ополино. Ћн стер ладонью мраморную пыль с мокрой
от пота верхней губы.
   - Ђ не считаешь ли ты, что каждый  смотрит  на  развлечение  по-своему?
ЊенЯ, например, мрамор волнует нисколько не меньше, чем охота.
   - Ћставь в покое этого фанатика,  -  вполголоса  сказал  „жулио  своему
кузену.
   - Џочему это Я фанатик? - спросил Њикеланджело, впервые  за  все  времЯ
обращаЯсь к „жулио.
   - Џотому что ты интересуешьсЯ лишь одним  своим  делом,  -  ответил  за
кузена „жованни.
   „жулио что-то вновь тихонько сказал „жованни.
   - ’ы  совершенно  прав,  -  согласилсЯ  тот,  и  оба  молодых  человека
удалились, не произнесЯ больше ни слова.
   Њикеланджело  опЯть  погрузилсЯ  в  работу,  позабыв  весь  разговор  с
братьЯми Њедичи. Ќо скоро ему пришлось вспомнить его. ‚ечером,  когда  уже
смеркалось и стало прохладно, в ‘ады Явилась Љонтессина.  ЋглЯдев  мрамор,
она мЯгко сказала Њикеланджело:
   - Њой брат „жованни говорит, что ты напугал его.
   - Ќапугал? —ем Я мог его напугать?
   - „жованни говорит, что в тебе есть что-то... жестокое.
   - ‘кажи своему брату, чтобы он не смотрел  на  менЯ  безнадежно.  Њожет
быть, Я еще слишком зелен, чтобы предаватьсЯ удовольствиЯм.
   Љонтессина бросила на него пытливый, ищущий взглЯд.
   - ќтот выезд на охоту - любимаЯ затеЯ „жованни.  ‚ажнее  этого  у  него
ничего нет. ѓотовЯсь к охоте, он на какое-то времЯ становитсЯ главой  дома
Њедичи,  и  его  приказы  выслушивает  даже  отец.  …сли   ты   откажешьсЯ
участвовать в охоте, ты как бы отвергнешь „жованни,  поставишь  себЯ  выше
его. Ђ он добрый, он не хочет никого обидеть. Џочему же ты его обижаешь?
   - џ не собиралсЯ его обижать, Љонтессина. Њне просто не хочетсЯ портить
себе настроение и прерывать работу. џ хочу рубить мрамор целыми днЯми, все
времЯ, пока не копчу.
   - ’ы уже сделал своим врагом Џьеро!  Ќеужели  тебе  надо  ожесточать  и
„жованни? - воскликнула Љонтессина.
   Ћн ничего не мог сказать ей в ответ. ‡атем,  почувствовав,  что  работа
уже не пойдет, положил на место троЯнку и, намочив большое белое покрывало
в воде у фонтана, закутал им мрамор. Ќаступит день, когда он  не  позволит
отрывать себЯ от работы никому!
   - ‚се в порЯдке, Љонтессина. ‘читай, что Я еду.


   —тобы придать своим  движениЯм  нужный  ритм,  ему  пришлось  научитьсЯ
наставлЯть резец и заносить над ним молоток единовременно, в один и тот же
миг; резец при этом надо было держать свободно, без напрЯжениЯ, так, чтобы
он не скрадывал и не уменьшал силу удара молотка, большой палец должен был
плотно обхватывать инструмент и помогать остальным четырем  пальцам  руки,
глаза надо было закрывать  при  каждом  ударе,  когда  от  камнЯ  отлетают
осколки. Џри работе над низким рельефом камнЯ отсекаетсЯ не так уж  много,
и Њикеланджело даже умерЯл свою силу. Ћн врубалсЯ в  мрамор,  держа  резец
почти под прЯмым  углом,  но,  когда  обтачивал  наиболее  высокие  детали
рельефа - голову богоматери,  спину  младенца,  угол  следовало  сразу  же
изменЯть.
   Џриходилось думать о множестве вещей в одну и ту же минуту.  Ќадо  было
направлЯть силу ударов в главную массу блока,  в  его  сердцевину,  с  тем
чтобы камень выдержал их и не раскололсЯ. € фигуру богоматери, и  лестницу
Њикеланджело решил высекать по вертикали блока, заботЯсь о том,  чтобы  он
не треснул, но скоро убедилсЯ, что камень не так-то легко поддаетсЯ напору
внешней силы - на то он и камень. Џределы прочности камнЯ Њикеланджело так
до конца и не выЯснил. ‘ каждым новым ударом  он  проникалсЯ  все  большим
уважением к мрамору.
   Ќа  то,  чтобы  вызвать  к  жизни  изваЯние,  Њикеланджело  должен  был
затратить долгие часы  и  дно:  камень  приходилось  обтачивать  медленно,
снимаЯ слой за слоем. ЌельзЯ было торопить и рождение замышленных образов:
нанесЯ серию ударов, Њикеланджело отступал на несколько шагов от мрамора и
смотрел, оцениваЯ достигнутый результат.
   ‚сю левую часть барельефа занимали тЯжелые  лестничные  ступени.  ЊариЯ
сидела  в  профиль  на  скамье,  направо  от  лестницы;  широкаЯ  каменнаЯ
балюстрада словно бы обрывалась где-то за правым бедром Њарии,  у  ног  ее
ребенка. ЋглЯдываЯ свою работу, Њикеланджело почувствовал, что, если левую
руку Њарии, крепко приживавшую ноги младенца €исуса, чуть подвинуть вперед
и повернуть ладонью кверху, ЊариЯ будит держать на руке не  только  своего
сына,  но  и  боковую  доску  балюстрады,  котораЯ   превратилась   бы   в
вертикальный брус. ’огда ЊариЯ держала  бы  на  своих  коленЯх  не  только
€исуса: решившись послужить господу, как он о том ее просил,  она  принЯла
бы на свои колени и тЯжесть креста, на котором ее сыну суждено  было  быть
распЯтым.
   Њикеланджело не хотел навЯзывать зрителю этой мысли, но  при  известном
чутье ее мог уловить каждый.
   ‚ертикальные линии были определены, теперь, в противовес им, надо  было
найти горизонтальные. Њикеланджело еще раз просмотрел свои рисунки  -  чем
бы дополнить композицию? Ћн вглЯделсЯ  в  мальчика  €оанна,  играющего  на
верхних ступенЯх лестницы.  Ђ  что,  если  положить  его  пухлую  руку  на
балюстраду?
   Ћн зафиксировал свою мысль, набросав  углем  рисунок,  и  начал  глубже
врезатьсЯ в плоть камнЯ. Њедленно, по мере того  как  Њикеланджело  ссекал
глубинные  слои,  фигура  мальчика  с  его   правой   рукой,   обхватившей
балюстраду, все Явственнее  напоминала  собой  как  бы  живую  крестовину.
‘обственно, так оно и должно быть: ведь €оанну предстоЯло крестить  €исуса
и занЯть свое бесспорное место в страстЯх господних.
   Љогда Њикеланджело высек силуэты  двух  мальчиков,  €грающих  на  верху
лестницы, изваЯние было закончено. Џод придирчивым взглЯдом  Ѓертольдо  он
приступил к следующему делу, в котором у  него  не  было  никакого  опыта:
полировке. Ѓертольдо заклинал  его  не  усердствовать  и  не  "зализывать"
мрамор - это придало бы всей работе  сентиментальную  сладость.  Џоскольку
Њикеланджело трудилсЯ над рельефом  у  южной  стены  навеса,  он  попросил
теперь Ѓуджардини помочь перенести изваЯние и установить  его  у  западной
стены: полировать надо было при свете, падавшем с севера.
   Џрежде всего Њикеланджело срезал  рашпилем  все  лишние  шероховатости,
затем промыл изваЯние, очистив его даже от самой  мелкой  мраморной  пыли.
Џри этом он обнаружил на  рельефе  неожиданные  углублениЯ,  которые,  как
объЯснил ему Ѓертольдо, образовались на первой стадии работы, когда  резец
проникал в камень слишком глубоко, сминаЯ лежавшие ниже слои кристаллов.
   - Џротри  свои  рельеф  мелкозернистым  наждаком  с  водою,  но  только
легонько, - велел ему Ѓертольдо.
   Њикеланджело исполнил наказ учителЯ  и  потом  снова  промыл  изваЯние.
’еперь  поверхность  мрамора  напоминала  на  ощупь  матовую  неотделанную
бумагу.  Љристаллы  засветились  и  засверкали  лишь   после   того,   как
Њикеланджело протер весь рельеф кусочком пемзы, -  мрамор  стал,  наконец,
совсем  гладким  и  лоснилсЯ  под  пальцами  словно   шелк.   Њикеланджело
захотелось рассмотреть  свою  работу  во  всех  подробностЯх,  и  он  сбил
несколько досок навеса с северной и восточной стороны. ’еперь, под сильным
светом, рельеф выглЯдел совсем по-иному. Њикеланджело понЯл, что  изваЯние
надо мыть еще и еще, протирать губкой, сушить... а потом снова  пускать  в
ход наждак и пемзу.


   ‚от  постепенно  поЯвились  уже  и  блики:  солнце  заиграло  на   лице
богородицы, на полосах, левой щеке и плечах младенца. Ќа складках одеЯньЯ,
облегавших ногу богоматери,  на  спине  €оанна,  обхватившего  рукой  брус
балюстрады, на самом этом брусе - значение его в композиции  рельефа  свет
только подчеркивал. ‚се остальное - фон за плечами Њарии, ступени, стены -
оставалось в спокойной тени. ’еперь, думал Њикеланджело, зритель, взглЯнув
на задумчивое и напрЯженное лицо богоматери, не  может  не  почувствовать,
какие решающие минуты она переживает, держа у своей груди €исуса и  словно
бы взвешиваЯ на ладони всю тЯжесть креста.
   ‹оренцо созвал четверку платоников. ‚ойдЯ  в  комнату,  Њикеланджело  и
Ѓертольдо увидели, что барельеф поставлен на высоком постаменте, затЯнутом
черным бархатом.
   Џлатоники были в самом лучшем расположении духа.
   - —то ни говори, а скульптура твоЯ - чисто греческаЯ!  -  с  ликованием
воскликнул Џолициано.
   Џико, с несвойственной ему серьезностью, заЯвил:
   - Љогда Я смотрю на твое изваЯние, Њикеланджело, то  мне  кажетсЯ,  что
веков христианства будто не  бывало.  ‚  твоей  богоматери  и  героизм,  и
непостижимаЯ возвышенность творении древних греков.
   -  ‚ерно,  -  отозвалсЯ  седовласый  ‹андино.  -  ‚  рельефе  есть   то
спокойствие, красота и высокаЯ отрешенность, которые можно назвать  только
аттическими.
   - Ќо почему же аттическими? - растерЯнно спросил Њикеланджело.
   - Џочему? „а потому, что ты ощутил Ђкрополь  во  ”лоренции,  -  ответил
”ичино.
   - ‚ душе ты такой  же  Язычник,  как  и  мы.  ‚еликолепный,  нельзЯ  ли
принести из твоей приемной ту античную стелу - надгробный рельеф с сидЯщей
женщиной?
   „ворцовый грум без замедленьЯ притащил в кабинет не только эту античную
стелу, но еще и несколько небольших изваЯний Ѓогородицы с Њладенцем: глЯдЯ
на них, платоники старались доказать Њикеланджело, что его работа не имеет
ничего общего с христианской скульптурой.
   - џ и не думал кому-либо подражать, - уже немного сердЯсь,  говорил  им
Њикеланджело. - џ хотел сделать нечто оригинальное.
   ‹оренцо следил за этим спором с большим удовольствием.
   - „рузьЯ, Њикеланджело добилсЯ синтеза: в его работе слилось  греческое
и христианское начало. Ћн чудесно сочетал ту и другую философию  в  едином
сплаве. ‚ы должны это видеть совершенно Ясно: ведь вы всю жизнь  только  и
стара