етесь примирить Џлатона с •ристом.
   "Ђ что ЊариЯ изображена в момент, когда она решает свою судьбу и судьбу
сына, об этом никто и не обмолвилсЯ, - думал Њикеланджело. -  Њожет  быть,
эта мысль запрЯтана в рельефе слишком глубоко? €ли они считают, что и  это
от греков? Џоскольку дитЯ еще не принесено в жертву?"
   - Allora, давайте поговорим о  самой  скульптуре,  -  ворчливо  заметил
молчавший до сих пор Ѓертольдо. - •орошо это сделано? €ли плохо?
   Љто не опасалсЯ задеть самолюбие Њикеланджело как будто его и не было в
комнате. Ћн понЯл, что  его  ЏерваЯ  большаЯ  работа  нравитсЯ  платоникам
потому, что  они  рассматривают  ее  как  плод  гуманизма.  Ћни  восхищены
смелостью Њикеланджело, повернувшего младенца  •риста  спиной  к  зрителю,
восхищены благородной  мудростью  образа  Њарии.  €х  радовали  достижениЯ
Њикеланджело в области перспективы: ведь скульптура в  топору  перспективы
почти не знала. …е пыталсЯ применить, высекаЯ своих богородиц,  „онателло,
но и у него дело сводилось к  тому,  что  за  спиной  главных  фигур  едва
проступали изображениЯ  ангелов  и  херувимов.  ‚сех  подкупало,  с  каким
напрЯжением и силой высек Њикеланджело  образы  Њарии,  •риста  и  €оанна;
ученые согласились, что этот полный жизни рельеф - один из  самых  лучших,
какие им приходилось видеть.
   Ћднако ученым нравилось в этой  работе  далеко  не  все.  Ћни  напрЯмик
говорили Њикеланджело, что лицо богородицы слишком стилизовано,  а  обилие
складок на ее платье отвлекает внимание зрителЯ. ”игура младенца  выглЯдит
чересчур мускулистой,  рука  его  подогнута  некрасиво  и  неловко;  €оанн
изображен слишком крупным, в нем чувствуетсЯ что-то грубоватое...
   - ‘тойте, стойте, - воскликнул ‹оренцо, - ведь наш юный  друг  трудилсЯ
над своим проектом не меньше полугода...
   - ...и разработал его вполне самостоЯтельно,  -  перебил  ‚еликолепного
Ѓертольдо. - ‘оветы, которые Я ему давал, касались только техники.
   Њикеланджело встал, ему хотелось, чтобы его слушали все.
   - ‚о-первых, Я ненавижу и одеЯниЯ и складки. Њне хочетсЯ  ваЯть  только
обнаженные фигуры. € здесь Я просто запуталсЯ со складками.  —то  касаетсЯ
лица богоматери то Я его не нашел.  џ  хочу  сказать,  не  нашел  в  своем
воображении и потому не мог ни нарисовать  его  ни  изваЯть  с  большей...
реальностью. Ќо теперь когда работа закончена, Я должен объЯснить, чего  Я
хотел добитьсЯ.
   - Њы полны вниманиЯ, - улыбнулсЯ Џолициано.
   - џ хотел сделать фигуры такими подлинными,  такими  живыми,  чтобы  вы
чувствовали, что они вот-вот вдохнут в себЯ воздух и двинутсЯ с места.
   ‡атем, робеЯ и смущаЯсь,  он  объЯснил,  какую  минуту  переживает  его
богоматерь,  как  тЯжело  ей  решитьсЯ  на  жертву.  ‹оренцо   и   четверо
платоников,  смолкнув,  смотрели  на  изваЯние.  Ћн  чувствовал,  что  они
размышлЯют. € вот медленно, один за другим, они отводили  свой  взглЯд  от
мрамора и смотрели уже на него: в глазах их светилась гордость.
   ‚озвратЯсь к себе  в  комнату,  он  обнаружил  на  умывальнике  кожаный
кошелек. Љошелек был набит новенькими флоринами - их было так  много,  что
Њикеланджело сбилсЯ со счету.
   - —то это такое? - спросил он Ѓертольдо.
   - Љошелек от ‹оренцо.
   Њикеланджело взЯл кошелек из комнаты и зашагал по коридору к  лестнице,
поднЯлсЯ на следующий этаж и потом, миновав еще коридор, был уже в спальне
‹оренцо. ‹оренцо сидел за маленьким столиком, перед маслЯной светильней, и
писал письма. Љак только слуга назвал Њикеланджело, ‹оренцо поднЯл  голову
и повернулсЯ.
   - ‹оренцо, Я не могу понЯть, зачем...
   - ‘покойнее, спокойнее. ‘адись. Ќу, а теперь начинай сначала.
   Њикеланджело глотнул воздуха, стараЯсь привести свои мысли в порЯдок.
   - џ по поводу этого кошелька с  деньгами.  ‚ам  не  надо  покупать  мой
мрамор. Ћн принадлежит вам и так. Џока Я работал над ним, Я жил у  вас  во
дворце на всем готовом...
   - џ и  не  собираюсь  покупать  твой  рельеф,  Њикеланджело.  ќто  твоЯ
собственность. Ђ кошелек с деньгами Я даю тебе как бы в  качестве  премии,
вроде той, котораЯ была выдана „жованни, когда он закончил курс богословиЯ
в Џизе. џ считал, что тебе,  может  быть,  захочетсЯ  поездить  по  разным
городам, посмотреть там произведениЯ искусства. Љ примеру, отправитьсЯ  на
север, через Ѓолонью, ”еррару и Џадую - в ‚енецию? €ли на юг - через ‘иену
в ђим и Ќеаполь? џ дам тебе рекомендательные письма.
   ЌесмотрЯ на поздний час, Њикеланджело бросилсЯ бежать домой, на ‚иа деи
Ѓентаккорди. ’ам все уже спали, тем не менее,  встав  с  постелей,  быстро
собрались в гостиной: каждый шел, держа в руках свечу, со съехавшим  набок
ночным колпаком на голове. ђазмашистым движением Њикеланджело  высыпал  на
стол отца кучу золотых монет.
   - —то... что это? - задыхаЯсь, спросил ‹одовико.
   - ЊоЯ премиЯ. ‡а окончание "Ѓогородицы в Њладенцем".
   - –елое богатство! - изумилсЯ дЯдЯ. - ‘колько же тут денег?
   - „а Я и сосчитать не мог, - горделиво ответил Њикеланджело.
   - ...тридцать, сорок, пЯтьдесЯт, - пересчитывал флорины отец. -  ‚полне
достаточно, чтобы безбедно прожить всему семейству целых полгода.
   Њикеланджело решил не портить игры и, сохранЯЯ тот же  горделивый  тон,
сказал:
   - Ђ почему Я не могу кормить семейство  полгода,  если  Я  работал  над
камнем столько же времени. ќто было бы лишь справедливо.
   ‹одовико торжествовал.
   - „авно мои руки не прикасались  с  таким  деньгам:  пЯтьдесЯт  золотых
флоринов! Њикеланджело, раз тебе так щедро платЯт, ты  должен  приниматьсЯ
за новую скульптуру сейчас же, завтра же утром.
   Њикеланджело   усмехнулсЯ.   ’олько   подумать:   ни    одного    слова
благодарности! ‹ишь нескрываемаЯ радость оттого, что можно погрузить  свои
руки в эти россыпи золотых монет, поблескивавших при свете  свечи.  €  тут
ом, иронизируЯ над  собой,  припомнил,  с  какой  страстью  он  тЯнулсЯ  к
мрамору, как жаждал его, когда впервые ступил во дворец ‹оренцо.
   - ’еперь мы поищем себе еще один участок, - говорил ‹одовико. - ‡емлЯ -
это единственное надежное место длЯ помещениЯ капиталов.  Ђ  йогом,  когда
доходы возрастут...
   - џ не уверен, что у вас будет такаЯ  возможность,  отец.  ‚еликолепный
сказал, что эти деньги Я должен потратить  на  путешествие  -  побывать  в
‚енеции или Ќеаполе, посмотреть там скульптуру...
   - Џутешествовать! Џосмотреть  там  скульптуру!  -  поразилсЯ  ‹одовико.
Ќовые десЯтины земли, о которых он мечтал, поплыли у него перед глазами. -
„а зачем глЯдеть на эту скульптуру? ’ы поглЯдишь, поедешь дальше, а деньги
уже и растаЯли. Ђ вот если у тебЯ новый участок...
   - ’ы в самом деле хочешь путешествовать, Њикеланджело?  -  спросил  его
брат Ѓуонаррото.
   - Ќет, - рассмеЯлсЯ Њикеланджело.  -  џ  хочу  только  работать.  -  €,
обратись к ‹одовико, он добавил: - ќти деньги ваши, отец.


        9

   ЏодчинЯЯсь настоЯниЯм Ѓертольдо, ученики несколько раз в неделю  ходили
то в одну церковь, то  в  другую  копировать  старых  мастеров.  ‚  церкви
освещение менЯетсЯ  быстро:  приспосабливаЯсь  к  нему,  надо  было  часто
пересаживатьсЯ - длЯ этого ученики захватывали с собой деревЯнные  стульЯ.
‘егоднЯ  они  работали  в  церкви  дель  Љармине,  в  капелле   Ѓранкаччи.
’орриджани поставил свой стул рЯдом со стулом Њикеланджело,  поставил  так
близко,  что  задевал  своим  плечом  его  локоть.  Њикеланджело  встал  и
отодвинул свой стул чуть в сторону, ’орриджани обиделсЯ.
   - џ не могу рисовать, если рука у менЯ стеснена, - сказал Њикеланджело.
   - Ќе слишком ли  ты  привередлив?  Џока  мы  тут  корпим,  Я  хочу  вам
доставить  маленькое  удовольствие.  ‚чера   Я   слышал   сногсшибательную
песенку...
   - Џозволь мне, пожалуйста, сосредоточитьсЯ.
   - ”у, какаЯ скука! Њы уже рисовали эти фрески пЯтьдесЯт раз.  —ему  тут
еще можно научитьсЯ?
   - ’ому, чтобы рисовать, как Њазаччо.
   - Ђ Я хочу рисовать, как ’орриджани. ЊенЯ это вполне устраивает.
   - Ќо это не устраивает менЯ, - резко сказал Њикеланджело, отрываЯ глаза
от своего рисунка.
   - ’ы, видно, забываешь, с кем говоришь! ‚ прошлом  году  Я  получил  за
рисование три премии. ‘колько получил ты?
   - Ќи одной. ‚от почему тебе лучше бы не мешать мне и  дать  возможность
поучитьсЯ.
   ’орриджани почувствовал,  что  ему  нечем  крыть.  Љриво  улыбаЯсь,  он
промолвил:
   - Ќе могу взЯть в толк, почему это любимый ученик до  сих  пор  должен,
как раб, делать школьные упражнениЯ.
   - Љопирование Њазаччо - не школьное упражнение,  если  только  человеку
даны не куриные мозги.
   - ‡начит, теперь и мозги у тебЯ лучше, чем у менЯ. - €, кипЯ от  гнева,
добавил: - ђаньше Я думал, что у тебЯ лучше лишь руки.
   - …сли тебе понЯтна суть рисованиЯ, ты должен знать, что это одно и  то
же.
   - Ђ если, кроме рисованиЯ, тебе понЯтно еще что-то,  ты  должен  знать,
какое ты ничтожество.  Ќедаром  говорЯт:  ничтожный  человек  -  ничтожнаЯ
жизнь, большой человек - большаЯ жизнь.
   - —ем больше человек, тем больше от него вони.
   ’орриджани был взбешен. Њикеланджело отвернулсЯ от него, оборотЯсь всем
телом к стене с  фреской  ”илиппино  ‹иппи:  "‘вЯтой  Џетр  воскрешает  из
мертвых царского сына", -  именно  длЯ  этой  фрески  позировал  художнику
ѓраначчи, когда ему было тринадцать лет. ’орриджани передвинул  свой  стул
по кругу, так, чтобы заглЯнуть Њикеланджело в глаза.
   - ’ы хотел оскорбить менЯ!
   ‡атем он вскочил со стула, схватил правой ручищей Њикеланджело за плечо
и рывком пригнул его к своим коленЯм.  Њикеланджело  успел  заметить,  как
исказилось от Ярости лицо ’орриджани, и мгновенно  почувствовал,  что  тот
ударит его со всей своей силою, - уклонитьсЯ или избежать удара у него  не
было возможности. Љулак ’орриджани взломал ему кость носа: удар раздалсЯ в
ушах Њикеланджело, будто взрыв в каменоломнЯх Њанайо,  когда  там  порохом
подрывают светлый камень. Ћн ощутил вкус крови во рту,  в  крови  катались
кусочки  раздробленной   кости.   Џотом,   откуда-то   издалека,   донессЯ
страдальческий голос Ѓертольдо:
   - —то ты наделал?
   ‚  черном  небе  вспыхнули  звезды;  но  Њикеланджело  расслышал  ответ
’орриджани:
   - Љость и хрЯщ носа хрустнули у  менЯ  под  кулаком,  как  трубочка  со
взбитыми сливками...
   Њикеланджело,  как  подкошенный,  рухнул  на  колени,  ѓолубые  звезды,
кружась, плыли по стенам капеллы. Ћн почувствовал  под  щекой  холодный  и
шершавый цемент, увидел  перед  собой  на  фреске  зеленое,  мертвое  лицо
ѓраначчи и потерЯл сознание.
   Ћн очнулсЯ в своей постели во дворце. ‹ицо и нос у него  были  закутаны
мокрыми  повЯзками.  ѓолова  раскалывалась  от   боли.   Љак   только   он
пошевелилсЯ, кто-то сдвинул у него на лице повЯзку. Ћн  попыталсЯ  открыть
глаза, но понЯл, что это ему не удастсЯ: свет еле  проникал  сквозь  узкие
щелки между веками. “ кровати его сидели Џьер  ‹еони,  врач  ‹оренцо,  сам
‚еликолепный и Ѓертольдо. ЏослышалсЯ стук в дверь. Љто-то вошел в  комнату
и сказал:
   - ‚аша светлость, ’орриджани бежал из города. —ерез ђимские ворота.
   - Џослать за ним самых быстрых всадников.  џ  забью  его  в  колодки  и
выставлю у стен ‘иньории.
   Њикеланджело почувствовал, что веки его вновь плотно закрылись.  „октор
оправил его подушку, вытер рот, потом кончиками пальцев  осторожно  ощупал
лицо.
   -  Љость  носа  раздроблена.  Џриблизительно  через  год   она   совсем
срастетсЯ. „ыхательные пути сейчас  закрыты  полностью.  Џозже,  если  ему
повезет, он будет снова дышать носом.
   „октор просунул руку под плечи Њикеланджело,  слегка  приподнЯл  его  и
прижал к губам чашку со снадобьем.
   - ‚ыпей. ќто поможет  тебе  заснуть.  Љогда  проснешьсЯ,  боль  немного
утихнет.
   ђаздвинуть губы и выпить горЯчий травЯной отвар было  истинной  пыткой,
но он все же осушил всю чашку. ѓолоса у его  кровати  постепенно  смолкли.
‘нова он погрузилсЯ в сон и снова  слышал  Язвительные  слова  ’орриджани,
видел кружащиесЯ голубые звезды, чувствовал холодный и  шершавый  пол  под
щекой.
   Џроснувшись, он понЯл, что в комнате никого нет. ѓолова уже не  болела,
только где-то глубоко в глазах и в  носу  сильно  жгло  при  каждом  ударе
пульса. ‚ окне он увидел дневной свет.
   Ћн  скинул  с  себЯ  одеЯло,  встал  с  кровати  и,  шатаЯсь,  пошел  к
умывальному столику. ‡атем собрав все свое мужество взглЯнул в стоЯвшее на
столе зеркало. —тобы не упасть от мгновенно подступившей тошноты, он вновь
ухватилсЯ за кран стола:  в  зеркале  на  него  смотрел  почти  незнакомый
человек. ђаспухшие глаза напоминали собой  два  голубых  гусиных  Яйца.  ‘
усилием он раскрыл веки как можно шире и стал рассматривать дикую мешанину
красок на лице: пурпур, лаванду, желтый кадмий, жженую сиену.
   Џредугадать полностью последствиЯ удара ’орриджани он  не  мог  до  тех
пор, пока держалась опухоль. Џройдет, вероЯтно, много  недель  и  месЯцев,
прежде чем поЯвитсЯ возможность  судить,  насколько  удалось  его  бывшему
другу по-своему исполнить то, о чем мечтал Њикеланджело: перерисовать лицо
заново.  Ћдин-единственный  удар  могучего  кулака   ’орриджани,   и   оно
сдвинулось и преобразилось так, будто было слеплено из мЯгкого воска!
   ‚есь дрожа, он еле дошел до постели и с трудом  закутал  себЯ  одеЯлом,
спрЯтав под ним и голову: ему хотелось  забыть  и  людей,  и  белый  свет.
“жаснаЯ тоска сжимала сердце. „о  какого  унижениЯ  и  позора  довела  сто
гордость!
   Ћн услышал, как отворилась дверь. Ћн не хотел никого видеть,  не  хотел
ни с кем разговаривать и по-прежнему лежал без  единого  движениЯ.  —ьЯ-то
рука тронула постель, откинула одеЯло с его головы. Ћн встретилсЯ  глазами
с Љонтессиной.
   - Њикеланджело, дорогой...
   - Љонтессина.
   - џ так сожалею обо всем, что случилось.
   - џ сожалею еще больше.
   - ’орриджани скрылсЯ. Ќо отец клЯнетсЯ, что поймает его.
   ‚  знак  отрицаниЯ  Њикеланджело  слегка  двинул  головой  и  сразу  же
почувствовал боль.
   - ќто бесполезно. џ виню только себЯ. џ насмехалсЯ над ним...  и  вывел
его из терпениЯ.
   - Ќо начал-то он. Њы слышали всю историю.
   Њикеланджело чувствовал, как по  его  глазам,  обжигаЯ,  текут  горЯчие
слезы, и, весь напрЯгшись, произнес самые  жестокие  слова,  какие  только
могли сорватьсЯ с его уст:
   - џ теперь безобразен.
   ‹ицо Љонтессины было совсем близко от его  лица:  говорить  приходилось
почти шепотом, чтобы их не услышала нЯнЯ, стоЯвшаЯ у  открытой  двери.  Ќе
менЯЯ позы, Љонтессина прижала свои губы  к  его  распухшей,  искалеченной
переносице; он ощутил что-то влажное, теплое, и  это  было  длЯ  него  как
целительный бальзам. Џотом она вышла из комнаты.
   „ни тЯнулись один за другим. Ћн все еще не мог  отлучатьсЯ  из  дворца,
хотЯ опухоль и боль шли ни убыль. Џрослышав о случившейсЯ  беде,  ‹одовико
ЯвилсЯ требовать возмещениЯ. ’от факт, что  у  его  сына  испорчено  лицо,
‹одовико не очень печалил; старик  испытывал  скорей  чувство  злорадства:
ведь его предубеждение против художников и скульпторов, оказываетсЯ,  было
на напрасным. Ћтец был весьма озабочен тем, что сейчас, когда Њикеланджело
прикован к постели, обычные три золотых флорина ему не будут выданы.
   - Ќе задержит ‹оренцо тебе плату?
   Њикеланджело покраснел от гнева.
   - Њне не выдают никакой платы. € потому ее нельзЯ задержать, если  Я  и
не работаю. Њожет быть, просто никому не приходит в голову, что мне  нужны
деньги, пока Я сижу в этой комнате.
   - џ рассчитывал на эту сумму, - проворчал  ‹одовико  и  с  тем  оставил
сына.
   - Ћн не вправе упрекать менЯ, -  вздыхаЯ,  говорил  Њикеланджело  брату
Ѓуонаррото, когда тот пришел навестить больного, доставив  миску  куриного
бульона а жареным миндалем от ‹укреции.  Ѓуонаррото  был  теперь  отдан  к
‘троцци, училсЯ торговать сукнами. Ќа  лице  у  него  была  написана  сама
серьезность.
   - Њужчинам, Њикеланджело, всегда надо располагать хоть  небольшими,  но
своими собственными средствами. ’еперь у тебЯ самое удобное времЯ отложить
несколько флоринов длЯ себЯ. Џозволь, Я  буду  порой  заходить  к  тебе  и
позабочусь о твоих деньгах.
   Њикеланджело  был  тронут  чтим  вниманием  брата   и   подивилсЯ   его
неожиданной прозорливости в финансовых делах.
   Љаждый день на несколько  минут  заходил  к  Њикеланджело  ‹оренцо:  он
приносил  с  собой  драгоценную  камею  или  древнюю  монету,  и   они   с
Њикеланджело за разговором вместе рассматривали ее. ‡аглЯдывал к  больному
и певец-импровизатор; брЯцаЯ на своей  лире,  он  пел  соленые  куплеты  о
последних происшествиЯх  во  ”лоренции,  включаЯ  и  несчастным  случай  с
Њикеланджело. ‹андино приходил почитать „анте, Џико показать новонайденные
египетские рельефы, которые свидетельствовали о том,  что  греки  перенЯли
основные принципы скульптуры у  египтЯн.  Џо  вечерам,  когда  надвигались
сумерки, заходила в сопровождении нЯни Љонтессина  -  поболтать,  почитать
книгу. ‘ коротким визитом были даже „жованни и „жулио. Ќьеро прислал  свои
соболезнованиЯ.
   €з мастерской ѓирландайо пришли чертенок џкопо  и  рыжий  ’едеско;  они
заверили Њикеланджело, что, попадись им ’орриджани  на  улице,  они  будут
гнать его, швырЯЯ в него каменьЯми, до самых ворот Џрато. ѓраначчи сиживал
у Њикеланджело часами - он приносил в комнату друга свои папки и карандаши
и рисовал. „октор иглами зондировал нос  Њикеланджело  и  в  конце  концов
заЯвил, что  хотЯ  бы  через  одну  ноздрю,  но  дышать  носом  он  будет.
Ѓертольдо, покой которого нарушало столько посетителей, был всегда отменно
любезен; он старалсЯ сделать все, чтобы развлечь и утешить Њикеланджело.
   -  ’орриджани  своим  кулаком  хотел  приплюснуть  твой  талант,  чтобы
низвести его до уровнЯ собственного.
   Њикеланджело качал головой:
   - ѓраначчи предупреждал менЯ.
   - €, однако, Я говорю истину: тот, кто завидует таланту другого, всегда
хочет его уничтожить. Ђ ты должен приниматьсЯ за работу. ‚ ‘адах нам  тебЯ
не хватает.
   Њикеланджело разглЯдывал свое лицо в зеркале на умывальном столике. ќта
вмЯтина под переносьем останетсЯ навсегда. —то за ужасный бугор  на  самой
середине спинки носа, и как он весь покривилсЯ! Ћн  шел  теперь  ‚кось  от
уголка правого глаза к левому углу  рта:  былаЯ  симметриЯ,  при  всем  ее
несовершенстве,  исчезла  бесследно.  Њикеланджело  съежилсЯ,  плечи   его
опустились.
   "Љакой скверный, сплошь залепленный латками обломок скульптуры!  ‚идно,
камень был мЯгкий, в свищах и проточинах. Џри первом же  ударе  молота  он
развалилсЯ, дал трещины. ’еперь он загублен, в нем не осталось ни ладу, ни
смысла, он исчерчен рубцами и  шрамами,  словно  покинутаЯ  каменоломнЯ  в
горах. Ќикогда Я не был приЯтен на вид, но с каким  отвращением  Я  смотрю
сейчас на эту разможженную, искалеченную рожу".
   Њикеланджело  был  полон  отчаЯниЯ.  ’еперь  он  действительно   станет
уродливым ваЯтелем, который хочет создавать прекрасные мраморы.


        10

   Ћпухоль на лице спадала, синЯки и кровоподтеки исчезали, но  показатьсЯ
на люди таким изменившимсЯ и искалеченным Њикеланджело все еще не решалсЯ.
Ћднако, не отваживаЯсь выдержать встречу с  ”лоренцией  днем,  он  покидал
дворец ночью и вволю  бродил  но  стихнувшим  улицам,  даваЯ  выход  своей
накопившейсЯ энергии. Љак необычно  и  странно  выглЯдел  темный  город  с
маслЯными фонарЯми на дворцах, какими громадными казались каменные зданиЯ,
задремавшие под звездами ночного неба!
   Ћднажды в комнату Њикеланджело ЯвилсЯ Џолициано и, не обращаЯ  вниманиЯ
на Ѓертольдо, осведомилсЯ у больного:
   -  Њогу  Я  присесть?  Њикеланджело,  Я  только  что  закончил  перевод
Ћвидиевых метаморфоз на итальЯнский. Љогда Я переводил рассказ  Ќестора  о
тучеродных кентаврах, мне пришло на ум, какое чудесное изваЯние ты мог  бы
сделать, показав битву кентавров с лапифами.
   Њикеланджело  сидел  в  кровати  и  разглЯдывал   Џолициано,   мысленно
сравниваЯ свое уродливое лицо с его лицом. “ченый  покачивалсЯ  в  кресле,
склонив  голову  и   поблескиваЯ   крохотными,   как   бусины,   глазками;
маслЯнисто-черные космы волос Џолициано производили впечатление  таких  же
влажных, как и его темно-красные, омерзительно чувственные губы. Ќо как ни
безобразен был Џолициано, теперь, когда он говорил об Ћвидии  и  Ћвидиевых
переложениЯх  древнегреческих  мифов,  его  лицо  будто  озарЯл   какой-то
внутренний жар.
   - ‘цена открываетсЯ такими строками:

   ‘ ѓипподамией свой брак справлЯл Џирифой €ксионов.
   ‚от тучеродных зверей - как столы порасставлены были -
   Ћн приглашает возлечь в затененной дубравой пещере.
   Ѓыли знатнейшие там гемонийцы; мы тоже там были...

   € своим мЯгким, гибким голосом Џолициано стал читать  описание  буйного
празднества:

   Џестрой толпою полна, пированьЯ шумела палата,
   ‚от ѓименеЯ поют, огни задымились у входа,
   € молодаЯ идет, в окружении женщин замужних,
   „ивно прекрасна лицом. ‘ такою супругой - счастливцем
   Њы ЏирифоЯ зовем, но о предвестье едва не ошиблись,
   €бо твоЯ, о кентавр, из свирепых свирепейший, ќврит,
   ѓрудь испитым вином зажжена и увиденной девой, -
   ‚ нем опьЯненье царит, сладострастьем удвоено плотским!
   ‚друг замешалсЯ весь пир, столы опрокинуты. ‘илой
   ‘хвачена за волоса молодаЯ супружница, ќврит -
   ѓипподамию влачит, другие - которых желали
   €ли могли захватить; казалось, то - город плененный!
   Љриками женскими дом оглашен...

   †ивыми красками набрасывал Џолициано  ужасную  схватку:  ’езей  швырЯет
древний кратер, полный вина, в лицо ќврита, так что из треснувшего  черепа
кентавра брызнули мозг и сгустки крови; огромный алтарь вместе с  пылавшим
на нем костром, кинутый свирепым кентавром ѓринеем, свергаетсЯ  на  головы
двух лапифов; другой кентавр,  ђет,  всаживает  горЯщую  головню  в  горло
противника...
   Њикеланджело перевел свой взглЯд  на  поставец,  где  виднелась  модель
изваЯниЯ Ѓертольдо - "Ѓитва римлЯн с варварами".  Џолициано  заметил  этот
взглЯд.
   - Ќет, нет, - сказал он. - ђабота  Ѓертольдо  -  это  копиЯ  саркофага,
находЯщегосЯ в Џизе. Џросто воспроизведение, не более.  Ђ  у  тебЯ  должна
выйти своЯ, оригинальнаЯ вещь.
   ѓневу Ѓертольдо не было границ.
   - ‚ы лжете! - вскричал он. - Њикеланджело,  Я  повезу  тебЯ  в  Џизу  и
покажу тот саркофаг. ‡автра же! ’ы увидишь, что середина саркофага  совсем
пустаЯ, без всЯких  изображений.  Њне  пришлось  ее  заполнить  самому.  џ
самостоЯтельно высек целую сцену, ввел, например, этого воина на коне...
   Џолициано протЯнул свою рукопись Њикеланджело.
   - Џочитай на досуге. Љогда Я работал над переводом, Я все времЯ  думал,
как у тебЯ получитсЯ эта битва кентавров. ’емы  прекрасней  прЯмо-таки  не
сыщешь.
   Ѓертольдо еще с вечера заказал лошадей. ‘ рассветом тронулись в путь  -
ехали вдоль Ђрно, через ќмполи,  к  морю.  ‚от  уже  перед  ними  на  фоне
пыльно-голубого неба высилсЯ купол  собора  и  пизанскаЯ  падающаЯ  башнЯ.
Ѓертольдо повел Њикеланджело на кладбище Љампосанто -  оно  было  обнесено
четырехугольной стеной, которую начали строить в 1278 году; вдоль  дорожек
кладбища стоЯло сотен шесть  надгробий  и  древних  саркофагов.  Ѓертольдо
разыскал саркофаг с изображением битвы римлЯн и, желаЯ убедить  ученика  в
своей правоте, стал подробно разъЯснЯть, чем этот рельеф отличаетсЯ от его
рельефа. —ем больше он настаивал на оригинальности своей работы, тем Яснее
Њикеланджело  видел  сходство  между  двумЯ  изваЯниЯми.  €,  стараЯсь  не
огорчить учителЯ, он мЯгко заметил:
   - ‚ы часто говорили, что даже в искусстве у каждого из  нас  есть  свои
прЯмые родители. ‚от здесь, в Џизе, Ќиколо  Џизано  открыл  путь  к  новой
скульптуре только потому, что  изучил  эти  римские  саркофаги,  преданные
забвению на тысЯчу лет.
   „овольный и успокоенный, Ѓертольдо предложил Њикеланджело отправитьсЯ в
остерию: там они поели тунца с бобами, после чего Ѓертольдо  часа  на  два
улегсЯ отдохнуть, а Њикеланджело пошел осматривать  собор  и  баптистерий,
воздвигнутые при участии Ќиколо и „жованни  Џизано;  там  же  находилсЯ  и
шедевр Ќиколо - мраморнаЯ кафедра с пЯтью горельефами.
   ‚ыйдЯ на улицу,  Њикеланджело  снова  вглЯделсЯ  в  падающую  башню,  с
ошеломлЯющей смелостью прочертившую  лазурь  пизанского  неба.  "Ѓертольдо
прав только отчасти, - подумал Њикеланджело, - мало  быть  архитектором  и
скульптором одновременно, надо быть еще и инженером!"
   ‚ечером они поскакали  домой:  в  прохладном  сумраке,  медленно  уходЯ
назад, плыли мЯгко вылепленные округлые  холмы,  копыта  лошадей  ритмично
стучали но затвердевшей грЯзи дороги. ‚  воображении  Њикеланджело  встала
картина битвы кентавром, смЯтение напуганных женщин, крики раненых, муки и
стоны сраженных. „обравшись до дворца, Ѓертольдо тотчас же лег в постель и
крепко заснул, а Њикеланджело, сев подле зажженной лампы, принЯлсЯ  читать
перевод Џолициано.
   ЏрочтЯ несколько страниц,  он  задумалсЯ.  ђазве  мыслимо  изваЯть  эту
грандиозную сказочную битву? ‚едь тут потребуетсЯ глыба мрамора  величиной
не меньше фрески  ѓирландайо!  €  как  может  скульптор  изобразить  такое
множество орудий, пущенных в ход лапифами и кентаврами: алтари, охваченные
пламенем,  дубинки,  дротики,  оленьи  рога,  копьЯ,  вырванные  с  корнем
деревьЯ? ќто будет не скульптура, а хаос и столпотворение.
   ’ут он вспомнил недавно прочитанную строчку и снова отыскал ее:

   Њститель приспел Ђфарей и, скалу от горы оторвавши,
   Љинуть в ќгида готов...

   Ћбраз кентавра возник перед  ним  как  живой.  Њикеланджело  дрожал  от
волнениЯ.  Ћн  нашел,  наконец,  то  звено,  ту  ноту,  котораЯ  объединит
изваЯние. Ћн нашел тему! …сли он не может показать  все  виды  оружиЯ,  он
изваЯет одно, самое древнее и универсальное: камень.
   Ћн снЯл с себЯ рубашку и штаны, нырнул под шерстЯное красное  одеЯло  и
вытЯнулсЯ, закинув руки за голову. ’олько сейчас он  осознал,  что  провел
весь день на людЯх, среди толпы, и ни разу не вспомнил  о  своем  носе.  ‚
голове его теснились картины, навеЯнные чтением ЋвидиЯ: все, что он  видел
в Љампосанто и пизанском баптистерии, поблекло и  рассеЯлось,  сейчас  его
занимала лишь битва кентавров.
   - ‘лава тебе, господи, - прошептал он. - ’еперь Я излечилсЯ.
   ђустичи радовалсЯ, как дитЯ.
   - Џомнишь, Я  тебе  все  времЯ  говорил:  рисуй  лошадей!  Џроизведение
искусства, в котором нет лошади, - пустышка.
   Њикеланджело улыбалсЯ.
   - ‚от ты показал бы мне, где зарисовать двух-трех кентавров!
   Ћбстановка в ‘адах стала гораздо спокойней. Ќикто не  произносил  имени
’орриджани и не заводил разговора о ссоре. ’орриджани пока не нашли  и  не
арестовали, возможно, его никогда и  не  найдут.  “влеченный  своим  новым
замыслом, Њикеланджело весь ушел в работу. ‘иЯЯ от удовольствиЯ, Џолициано
рассказывал  ему  о  кентаврах  и  об  их  месте  в  греческой  мифологии;
Њикеланджело в эти минуты быстро набрасывал рисунок за рисунком,  стараЯсь
представить себе облик  сказочных  чудовищ:  корпус  и  ноги  у  них  были
конские, а плечи, шеЯ и голова - как у человека.
   ‘ами по себе легенды и мифы мало трогали Њикеланджело, они  были  чужды
ему по натуре. ђеальнаЯ жизнь - вот к  чему  он  стремилсЯ  и  что  хотел,
насколько  позволЯло  ему  умение,   выразить.   ‘амой   истинной,   самой
значительной реальностью в его глазах была мужскаЯ фигура - она  заключала
в себе все мыслимые очертаниЯ, все формы.
   Ћн начал раздумывать, как ему скомпоновать  и  разместить  те  двадцать
фигур, которые возникли в  его  воображении.  Ќа  сколько  отдельных  сцен
расчленить все действие? „олжен ли быть там  некий  единый  фокус,  чтобы,
отталкиваЯсь   от   него,    зритель    осматривал    изваЯние    в    той
последовательности, какую подсказывал ему скульптор?
   Ќа пизанском саркофаге с битвою римлЯн, как  и  на  рельефе  Ѓертольдо,
воины  и  женщины  были  изображены  одетыми.  ‘ейчас,   взЯв   сюжет   из
древнегреческой легенды, Њикеланджело считал себЯ  вправе  изваЯть  фигуры
обнаженными, без шлемов, мантии или набедренных повЯзок, которые,  по  его
мнению, так отЯжелЯли и портили работу Ѓертольдо. ‘тремЯсь  к  простоте  и
строгости стилЯ, он решил отказатьсЯ от всЯких одежд, не хотел высекать ни
коней, ни оружиЯ, ни громоздких тел кентавров.
   Ќо, утвердившись в таком решении, он оказалсЯ в тупике. …му не в  силах
был помочь даже ѓраначчи.
   - Ћбнаженных натурщиков нигде не достать.
   - Ђ нельзЯ ли снЯть  маленькую  мастерскую  и  работать  там  в  полном
уединении?
   ѓраначчи сердито нахмурил брови.
   - ’ебе покровительствует ‹оренцо. ‚се, что ты делаешь,  так  или  иначе
отражаетсЯ на его репутации.
   - ‚ыходит, остаетсЯ только одно - работать в каменоломнЯх Њайано.
   Љогда наступила вечернЯЯ прохлада, он был  уже  в  ‘еттиньЯно.  Њиновав
темное поле и переходЯ ручей на дне оврага, он вдруг с тоской подумал, как
встретЯт его сейчас ’ополино. Ћни уже знают о его стычке с ’орриджани, но,
конечно, у них не случитсЯ той сцены, какаЯ произошла в  доме  Ѓуонарроти,
когда он поЯвилсЯ там впервые после выздоровлениЯ: мачеха и тетка  навзрыд
плакали, дЯдЯ чертыхалсЯ, бабушка качала головой, не говорЯ ни  слова,  но
страдала не меньше, чем он сам.
   ’ополино принЯли его, как всегда, ничем не выказываЯ своих  чувств.  €м
было приЯтно, что он останетсЯ  у  них  на  ночь.  ‡аметили  ли  они,  как
искалечен у него нос, и старались ли они разглЯдеть его  лицо  в  вечерних
сумерках - этого Њикеланджело не мог бы сказать.
   “тром, когда поднЯлось солнце, он умылсЯ  в  ручье,  затем  по  дороге,
протоптанной волами по склону холмов, направилсЯ к каменоломнЯм:  работать
там начинали через час после  рассвета.  ‘  горы,  где  была  каменоломнЯ,
Њикеланджело хорошо видел замок,  опоЯсанный  цепочками  олив  и  зелеными
пЯтнами виноградников. ѓлыбы светлого камнЯ, добытые  за  вчерашний  лень,
были голубовато-бирюзового цвета, а более старые блоки  приобрели  бежевый
оттенок. ‘ дюжину колонн лежало уже отделанными, вокруг них было множество
осколков и мелкого щебнЯ. Љаменотесы точили и  закалЯли  свой  инструмент:
каждый готовил себе на день не меньше двадцати пЯти зубил - так быстро они
тупились во времЯ работы.
   Љаменотесы были в хорошем настроении и встретили Њикеланджело шутками:
   -  —то,  опЯть  потЯнуло  в  каменоломню?  •очешь  немного  поработать?
Љаменотес всегда останетсЯ каменотесом.
   - ‚ такую-то погоду - да работать! - смеЯсь, ответил им Њикеланджело. -
џ вот сЯду в холодок под дерево и буду чертить углем  по  бумаге:  зубило,
сами знаете, вещь тЯжелаЯ.
   Љаменотесы больше ни о чем не спрашивали.
   Ћт камнЯ шел сильный жар.  ђабочие  разделись,  оставив  на  себе  лишь
рваные короткие штаны, соломенные шлЯпы и кожаные  сандалии.  Њикеланджело
сидел и  смотрел.  Џозировать  каменотесы  ему  не  могли,  им  надо  было
работать. ‚се небольшого роста, худощавые, жилистые, гибкие, они мало  чем
напоминали собой тот идеал греческой красоты, который Њикеланджело видел в
древних  статуЯх.  €х  нотные  тела  блестели  на  Ярком  солнце,  подобно
полированному мрамору. Љогда  они  рубили  или  поднимали  камень,  у  них
напрЯгалсЯ каждый мускул; тут двигалось и  работало  все  сразу  -  спина,
плечи, ноги. Ќа Њикеланджело они не обращали ни малейшего вниманиЯ,  а  он
рисовал и рисовал этих упорных и ловких люден, стараЯсь выразить  в  своих
набросках всю силу их крепких и твердых, как железо, чел.
   Љогда солнце поднЯлось уже довольно высоко, каменотесы оставили  работу
и перешли в свой "зал" - это была пещера в склоне горы,  образовавшаЯсЯ  в
результате  выработки  камнЯ:   здесь   круглый   год   держалась   ровнаЯ
температура. Љаменотесы завтракали: ели  они  хлеб  с  сельдЯми  и  луком,
запиваЯ красным вином кьЯнти. Њикеланджело рассказал им  о  своем  замысле
высечь "Ѓитву кентавров".
   - Џохоже на  то,  что  подле  нашей  горы  —ечери  объЯвитсЯ  еще  один
скульптор, - сказал молодой худощавый рабочий.  -  ’ут  всегда  были  свои
скульпторы - Њино  да  ”ьезоле,  „езидерио  да  ‘еттиньЯно,  Ѓенедетто  да
Њайано.
   ‘коро каменотесы снова принЯлись за  работу;  Њикеланджело  зарисовывал
теперь уже только детали: рука,  с  силой  стиснувшаЯ  молоток  и  зубило,
напружиненные, скрюченные пальцы, морщины на их сгибах.  Љак  много  можно
подсмотреть и познать в теле человека! ‘отни новых положении и  поворотов,
сотни сочленений, и все каждый раз  по-своему,  со  своими  увлекательными
особенностЯми. •удожник может рисовать человеческую фигуру до конца  своих
дней, и все же он запечатлеет лишь малую часть ее удивительно  изменчивых,
разнообразных форм.
   ‘олнце било  уже  над  головой,  когда  из  деревни  Явилось  несколько
мальчиков-подростков: каждый из них  тащил  на  плече  по  длинной  палке,
утыканной крючками, на крючках висели корзинки с обедом. Љаменотесы  опЯть
собрались в своем прохладном  "зале".  Њикеланджело  поел  вместе  с  ними
овощного сума, вареного мЯса, хлеба с сыром;  еду,  как  и  за  завтраком,
запивали красным вином. Џосле обеда рабочие легли на часок поспать.
   Љаменотесы спали, а Њикеланджело рисовал их. Ћни спали, раскинувшись на
земле, прикрыв лица шлЯпами; спокойные, плавные линии  распростертых  тел,
недвижные,  как  пласт,  руки  и  ноги.  Љ  тому  времени,  когда  рабочие
проснулись, мальчики сходили за водой; вода была нужна  длЯ  питьЯ  и  длЯ
точки инструмента. ђебЯта крутили точильные круги, осматривали вырубленные
глыбы и даже сами брались за молоток и зубило. Њикеланджело во  все  глаза
смотрел на их быстрые движениЯ, и  тонкие  мальчишеские  фигурки  одна  за
другой возникали на листе бумаги.


   ‚ первое же утро, как он, вернувшись в  город,  вышел  из  дворца,  его
остановил какой-то монах, переспросил имЯ,  вытащил  из-под  своей  черной
сутаны письмо, сунул ому в руки и тотчас исчез, столь же неожиданно, как и
поЯвилсЯ. Њикеланджело развернул бумагу и,  увидев  подпись  брата,  начал
читать. Ѓрат умолЯл Њикеланджело оставить мысль о  Языческом,  богохульном
изваЯнии, которое навлекло бы на его душу страшную опасность; а если он уж
так упорствует и хочет  по-прежнему  высекать  каменных  кумиров,  то  ему
следует думать лишь о сюжетах, освЯщенных церковью.
   "Ѓитва кентавров, - заканчивал свое письмо ‹ионардо, - это  дьЯвольское
сказание, и мысль о нем нашептал тебе злой, порочный человек. Ћткажись  от
этого замысла и вернись в лоно •ристовой церкви".
   Њикеланджело еще раз перечитал письмо, не  верЯ  своим  глазам.  Ћткуда
может знать ‹ионардо, укрывшийсЯ за монастырскими стенами, над какой темой
работает его старший брат? € как он пронюхал, что эта тема подсказана  ему
Џолициано? ‚едь он, Њикеланджело, пока всего-навсего  ученик.  Љому  какое
дело, над чем работает подмастерье, и  разве  это  может  стать  предметом
пересудов и уличных толков? Њикеланджело на минуту  даже  устрашилсЯ:  как
хорошо осведомлены монахи ‘ан Њарко обо всем, что творитсЯ в городе!
   Ћн понес письмо брата в кабинет ‹оренцо.
   - …сли Я причинЯю вам какой-то ущерб, выбрав эту тему, - тихо сказал он
‚еликолепному, - то, может быть, мне лучше взЯть другую?
   ‹оренцо выглЯдел очень усталым. ‚ызов ‘авонаролы во ”лоренцию  оказалсЯ
ошибкой, монах доставлЯл одни огорчениЯ.
   - „а, именно этого хочет  добитьсЯ  фра  ‘авонарола  -  всех  запутать,
навЯзать нам свою цензуру. „ай ему волю - и он превратит наш  великолепный
‘обор в душную тюрьму. Ќо мы не будем ему потакать. “ступить ему в  одном,
даже в самом малом, значит помочь ему вырвать у нас и  следующую  уступку.
Џродолжай свою работу, как задумал.
   Њикеланджело  разорвал  письмо  ‹ионардо  и  бросил  его  в   бронзовый
этрусский горшок, стоЯвший под столиком ‹оренцо.


        11

   Ћн взЯл корчагу чистого пчелиного воска  и  поставил  ее  на  огонь,  в
горЯщие угольЯ.  ‡атем,  остудив  расплавленный  воск,  он  размЯл  его  и
раскатал на тонкие полоски. “тром,  начинаЯ  работу,  он  смачивал  пальцы
скипидаром: воск тогда делалсЯ  более  податливым.  Џоскольку  он  задумал
высечь горельеф, фигуры на переднем плане должны были сильно выдаватьсЯ.
   Љруглолицый Ѓуджардини, питавший к резьбе по мрамору такое же  глубокое
отвращение, как и ѓраначчи, теперь проводил под навесом почти  целые  дни:
на нем лежала всЯ подсобнаЯ работа, и он стал у Њикеланджело как бы правой
рукой. ’от попросил его вырубить деревЯнный блок точно такого же  размера,
как предполагаемый мраморный, и натЯнуть  на  дерево  проволочный  каркас.
Џотом, пользуЯсь своими подготовительными  рисунками,  Њикеланджело  начал
лепить восковые фигуры, кренЯ их на проволоке: предстоЯло найти  положение
каждой руки, каждого торса и головы, каждого камнЯ, которые будут высечены
в мраморе.
   Њраморную глыбу, вполне пригодную длЯ работы, он обнаружил близ  дворца
‹оренцо, не выходЯ за ворота. Ѓуджардини помог перетащить  глыбу  в  ‘ады,
под навес;  там,  чтобы  не  обламывались  и  не  крошились  углы,  камень
огородили деревЯнными брусьЯми. Њикеланджело ощущал особую бодрость и силу
только от того, что он стоЯл подле мрамора и смотрел  на  него.  Љогда  он
приступил к первоначальной, самой грубой обработке глыбы,  он  наваливалсЯ
на инструмент всем своим телом; широко расставЯ ноги длЯ упора, он  крепко
бил молотком, заботЯсь лишь  о  золотом  правиле  скульптора:  сила  удара
должна быть равной силе сопротивлениЯ того камнЯ, который надо отсечь.  Ћн
вспомнил,  как  визжит  кастрюлЯ,  когда  по  ней  скребут   металлическим
предметом, или как болезненно отзываютсЯ зубы, столкнувшись с железом, - с
такой  же  остротой  он  всеми  своими  нервами  чувствовал  теперь,   что
испытывает под резцом мрамор.
   Ћн  стремилсЯ  выразить  себЯ,  свою  сущность  в  объемных  формах,  в
пространстве. € поскольку он жаждал этого, он твердо знал, что должен быть
скульптором: ему хотелось заполнить пустоту величественными статуЯми - они
будут высечены из благородного мрамора и ЯвЯт перед миром самые  заветные,
самые высокие чувства.
   ‘лои кристаллов шли в глыбе витыми  кругами,  как  в  срезе  дерева,  и
расширЯлись по направлению к топ стороне камнЯ, котораЯ  была  обращена  у
него когда-то к востоку; Њикеланджело установил, откуда всходит солнце,  и
повернул блок так, чтобы он занЯл то самое  положение,  в  каком  лежал  в
горах, в дикой породе. Ћн будет рубить эту глыбу поперек зерна,  направлЯЯ
удар с севера на юг или с юга на север, иначе слои начнут  шелушитьсЯ  или
обламыватьсЯ.
   Ћн сделал глубокий вдох, набираЯ в легкие воздуха, и, готовый к  атаке,
поднЯл молоток и резец. ‘коро его руки и лицо покрыла мраморнаЯ пыль,  она
стала проникать и в одежду.  Љак  хорошо  прикоснутьсЯ  к  своему  лицу  и
ощутить на нем эту пыль - пальцы тронули словно не лицо, а самый мрамор. ‚
эту минуту у Њикеланджело было такое чувство, будто он и его камень -  это
одно существо, одно неразрывное целое.
   ‚ субботу по вечерам  дворец  пустел.  Џьеро  и  Ђльфонсина  уезжали  с
визитами в знатные дома ”лоренции; „жованни и „жулио тоже бывали где-то  в
гостЯх; ‹оренцо, если верить слухам,  предавалсЯ  разврату  и  пьЯнству  в
компании молодых новее. Њикеланджело так и  не  знал,  насколько  правдивы
были эти слухи, но наутро  ‹оренцо  обычно  казалсЯ  вЯлым  и  изнуренным.
Џодагра, унаследованнаЯ ‹оренцо от отца, нередко заставлЯла его  лежать  в
постели, а когда он поднималсЯ и, прихрамываЯ, ходил  по  дворцу,  то  был
вынужден опиратьсЯ на тЯжелую палку.
   ‚ такие вечера Њикеланджело ужинал с Љонтессиной и „жулиано наверху,  в
открытой  лоджии.  ‚  мЯгком  вечернем  сумраке  горели  на  столе  свечи,
Љонтессина и Њикеланджело ели  холодный  арбуз  и  дружески  болтали.  Ћна
рассказывала ему, что ей удалось вычитать у Ѓоккаччо о кентаврах.
   - Ђ знаешь, от традиционного изображениЯ битвы кентавров в моем рельефе
почти ничего не осталось, - со смехом призналсЯ Њикеланджело.
   Ћн вынул из-за пазухи бумагу, вытащил из кошелька коротенький  угольный
карандаш и, живо сделав набросок, объЯснил Љонтессине, как он  видит  свою
будущую работу. Љамень был основой жизни человека, он же  приносил  ему  и
гибель. Ќадо выразить в изваЯнии, что  человек  и  камень  слиты  воедино:
пусть куски камнЯ, которыми швырЯютсЯ лапифы и кентавры, и их головы будут
показаны как бы на равных правах. ‚се двадцать мужчин, женщин и  кентавров
сомкнутсЯ в единую  массу;  каждаЯ  фигура  отразит  лишь  какую-то  грань
многоликой природы человека, ведь в любом мужчине есть что-то от зверЯ, от
животного, в любой женщине - что-то  от  мужчины,  -  эти  противоположные
начала насмерть борютсЯ друг с другом.  ќнергичными  линиЯми  Њикеланджело
показал на бумаге, какие чисто скульптурные задачи он перед собой  ставит:
один за другим высечь три  Яруса  фигур,  все  глубже  отступающих  внутрь
рельефа; все персонажи должны быть живыми и полнокровными,  рельеф  ничуть
не скует и не поглотит форм, каждаЯ фигура будет изваЯна свободно и внушит
зрителю ощущение силы.
   - Ћднажды ты сказал, что длЯ того, чтобы высечь изваЯние, надо  чему-то
поклонЯтьсЯ. —ему же поклонЯешьсЯ ты сейчас, высекаЯ свою битву лапифов  и
кентавров?
   -  ‘амому  высокому  и  совершенному,  что  только  есть  в  искусстве:
человеческому телу. …го красота а выразительность неисчерпаемы.
   Љонтессина  машинально  посмотрела  на  свои  тонкие  ноги,   на   едва
развившуюсЯ грудь и с усмешкой встретила взглЯд Њикеланджело.
   - Ђ ведь Я могу немало повредить тебе, если стану  всюду  рассказывать,
что ты боготворишь человеческое тело. Џлатон, может быть, и согласилсЯ  бы
с тобой, но ‘авонарола сжег бы тебЯ на